V. Положение данной науки со времени архим. Платона до о. П. Солярского

Необходимо особо выделить написанное «ректором владимирской дух. семинарии, архим. Платоном» (Фивейским), «Православное Нравственное Богословие» (Москва, 1854 г.)⁴¹⁶) ⁴¹⁷, как потому, что это – сравнительно обширный курс данной науки, представляющей известные достоинства, так и потому, что он «введен был, как учебник, в семинариях» ⁴¹⁸, где и оставался таковым «до преобразования» их в 1867 г.⁴¹⁹

После «введения» в книгу, где сообщены некоторые, так называемые, предварительные о науке Нравственного Богословия сведения, в двух частях системы последнего трактуется – в первой – «о законе Божием и исполнении его» (в частности: «о нравственном законе Божием и различных видах его, о главном начале и о побуждениях христианской деятельности, – о действиях человеческих вообще и вменении оных, о действиях, согласных с законом Божиим, или о добродетели, о преступлении закона Божия или о грехе, о причинах и источниках грехов, об обращении грешника»), а во второй – «об обязанностях христианина» (в частности: «об обязанностях в отношении к Богу: вере, надежде, молитве, любви, Богопочтении, – об обязанностях к святым; об обязанностях в отношении к самому себе: об общих, – в отношении к душе, к телу, к внешним благам; об обязанностях в отношении к ближним: об общих", т. е., о том, «что требуется для христианина вообще относительно всех ближних», а «в особенности относительно лица и внешних благ ближнего», – об «обязанностях в отношении к ближним по особенным отношениям к ним: частным отношениям: о дружестве, о супружеском состоянии, о союзе родителей и детей, об отношении господ и слуг, – отношениям общественным об обязанностях в отношении гражданском» и «в обществе церковном»).

Отзывы критиков об опыте архим. Платона слишком малочисленны. Из них считаем необходимым отметить два.: Н. П. Архангельского и проф. А. И. Гренкова. Первый, сказав об опыте еп. пензенского Иннокентия, что «он читается довольно легко», о книге архим. Платона заметил, что она «читается еще легче»⁴²⁰. Второй пишет, что в «духовных семинариях и академиях составлялись записки по предмету» рассматриваемой нами науки, «переходившие из поколения в поколение, при чем трудно было отметить первоначальную редакцию и самого автора; эти, однако же, записки послужили материалом, который был обработан арх. Платоном»; труд его, впрочем, был «известен только в семинарском мире» и остался неведом «русской литературе»; «он носит на себе следы построения» данной «науки нашими богословами московской академии и лаврской семинарии, которые, в свою очередь, заимствовали схему построения у католических богословов, выходивших в изложении нравоучения из идеи закона и обязанностей»⁴²¹. Он же, т. е., проф. А. И. Гренков, при другом случаи говорит, что рассматриваемый нами «опыт» архим. Платона «скоро набил оскомину как учителям, так особенно ученикам»⁴²²... С мнением Н. П. Архангельского соглашаемся вполне и без ограничений, равно как и с положением А. И. Гренкова о степени «известности» книги арх. Платона. Не можем до известной степени не согласиться и с тем утверждением критика, что рассматриваемое нами сочинение имеет некоторые данные, чтобы «набить оскомину» читателям: оно написано вообще сухо, а иногда даже и слишком безжизненно, проникнуто духом старинных схоластических систем с их делениями, подразделениями, обыкновенно внешним лишь освещением вопросов при помощи приведения тех или иных выдержек из Библии, из святоотеческих творений и других сочинений... Впрочем, говоря это, мы не должны забывать, что в некоторых случаях сухость и безжизненность отступают на задний план: это – там, где делается попытка по возможности глубже анализировать те или иные библейские места, а также те или иные святоотеческие и пр. Не будь у автора явного стремления к сжатости и краткости речи, сухость последней, полагаем, значительно исчезла бы, не смотря ни на что другое. И это случилось бы тем более, чем сильнее там и сям проглядывает достаточно широкое знакомство автора со святоотеческою письменностью и её духом (ему известны творения: свв. Василия Вел., И. Златоуста, Григория Богослова, пр. Макария Вел., пр. Марка Подвижника, пр. Исаака Сир., пр. И. Лествичника, св. Амвросия Медиол., бл. Иеронима, пр. И. Кассиана и мног. друг.). О прекрасном знакомстве автора с Библиею уже излишне и говорить особо: его книга может служить до известной степени справочною для желающего узнать, как по тому или иному пункту нравственного характера учит слово Божие. В распоряжении арх. Платона, коротко сказать, находились вернейшие и надежнейшие средства к наиболее обстоятельному и желательному раскрытию евангельских начал нравственности. К сожалению, он не воспользовался ими, как следовало, – и главным образом, быть может, по вышеуказанной причине. Тем не менее его этика, от начала её и до конца, остается библейскою и древне-отеческою: этой отличительной её особенности отнять у ней нельзя; здесь, – повторяем то, что намечено нами раньше, – вся беда произошла от того лишь, что автор слишком скуп на желательные подробности и разъяснения, обоснования... того, что, между тем, нуждалось бы в этом и подобном. Ответственность автора, впрочем, более или менее исчезает, если принять во внимание, что он в настоящем случае стоял на точке зрения своих современников, подняться над каковою могут лишь особые, так сказать, избранные натуры.

Так как после опыта еп. пензенского Иннокентия труд архим. Платона является единственным, который доведен до конца, – при том, написан специально для духовно-учебных заведений (о чем говорит положение автора и самое происхождение книги из его уроков воспитанникам дух. семинарии), является именно «богословием нравственным», обнаруживаем известные научные претензии и проч.,– то сам собою напрашивается вопрос: представляет ли он, т. е., труд, явление всецело самостоятельное, или произошел под чьим-либо сторонним влиянием? Сличение его с произведениями прежнего – времени привело нас к решению вопроса в последнем смысле. Впрочем, мы не склонны ставить книгу архим. Платона в зависимость от «переходивших из поколения в поколение записок по предмету» данной науки (ср. выше), равно как и от «богословов московской академии и лаврской семинарии» (ср. ibid.), – как то делает, – что мы раньше видели, – достопочтенный А. И. Гренков. Источник книги – другой. В ней есть многое, напоминающее собою сочинения: отчасти Феофилакта Горского ⁴²³, а еще более – о. Иак. Арсеньева⁴²⁴ , о. И. Кочетова⁴²⁵, «Сокращение Нравственные Богословия... 1805 г.»⁴²⁶ и др., но ни первый труд, ни остальные не послужили для неё основой. Её основой была уже известная нам система Stapf’a⁴²⁷. Что это – так, видно будет из некоторого сличения той и другой сторон. Архим. Платон имеет своею задачею предложить «ифику», а не «аскетику», находя, что наука Нравственного Богословия имеет дело «собственно» с «изложением нам наших обязанностей» – и «только». Отсюда естественно он мог воспользоваться только тремя первыми томами «Theologiae moralis» Stapfʼa, в четвертом – последнем – томе дающего «christianam ascesim», т. е., аскетику. В книге о. Платона – две части; столько же их и у Stapf’a. Первая часть русской книги (перечень главных её отделов см. выше) соответствует первому тому сочинения Stapf’a, предметом которого, т. е., тома, служит «Ethica christiana generalis», в которой речь идет «de lege aeterna objective considerata», – de «lege morali, subjective considerata, de executione legis divinae, de transgressione legis, de peccatoris conversione», de «dijudicatione actuum humanorum». Сличение русской книги с латинскою показывает бесспорную зависимость здесь первой от последней, по местам переходящую в буквальное воспроизведение одною другой (ср., напр., пункты: «понятие о христианской добродетели = de virtute сhristiana, достоинство добродетели = de pretio virtutis, связь добродетели с блаженством... = de... nexu», т. е., добродетели, «cum beatitate, – о преступлении закона = de transgressione legis, различные виды грехов = diversae peccatorum species, бедствия, происходящие от греха = mala ex peccato redundantia, о причинах и источниках грехов = de causis et fontibus peccatorum, об обращении грешника = de peccatoris conversione» и т. д.). В частности, берем, напр., место «об искушении = dе tentatione». Выясняя «понятие» искушения, архим. Платон приводит библейские места: Быт. 22, 1; Псал. 25, 2; Иак. I, 13, 14. В таком же порядке они приводятся и у Stapfʼa. «Хотя Бог», читаем у арх. Платона, «в сем смысле никого не искушает, но по Своей бесконечной премудрости попущает нам терпеть искушения»... = «Quamvis vero Deus in hoc sensu neminem tentet, nos tamen pro infinita sua sapientia tentari permittit»... Или, говоря о «главной причине обращешя грешника», о Пла¬тон пишет: «первая и главная причина обращения грешника есть божественная благодать», вслед за чем приводит «Иоанн. 6, 44» и советует «слич. Рим. 9, 16». У Stapf’a читаем: «prima iterum et principalis» (т. e., «causa Peccatorem ad conversionem disponens») «est gratia divina », после чего следуют выдержки из «Rom. IX, 16, – Ioann. VI, 44».– Вторая часть книги о. Платона (перечень главных её отделов см. выше) соответствуем второму и третьему томам системы Stapf’a, содержащей «Ethicam applicatam», т. е., «прикладную», и в частности, трактующей «de regno Dei intra nos (de virtutibus theologicis)», de «regno Dei semet exterius manifestante et quidem immediate erga Deum (de cultu divino..., de jurejurando, de voto),– erga beatos et pie defunctos», – de «regno D. in sua relatione ad nos ipsos», de «regno D. qua charitas christiana erga proximum (de officiis humanitatis: exhibitiones generales charitatis fraternae, exhibitio charitatis erga personam proximi, erga animum proximi, quoad corpus et vitam proximi, quoad bonam famam et honorem proximi, quantum ad res temporales, charitas christiana quantum ad officia restitutionis; de officiis pietatis: exhibitio pietatis in convictu familiari, respublica civilis, ecclesia Dei una et universalis)». Уже одно сопоставление перечня приведенных заголовков из системы, – частности, из II-III томов, – Stapfʼa с заголовками из второй части книги арх. Платона подтверждает высказанное нами выше положение о взаимоотношении обеих систем красноречиво. А чтобы видеть, до какой степени это взаимоотношение тесно и в частностях, приведем хотя бы только два-три примера, взятые без особого предварительного выбора. У арх. Платона читаем: «Достоинство и необходимость веры. Христианская вера и доставляемое ею познание о Боге и строительстве спасения нашего, без сомнения, превосходит бесконечно все прочие познания». Дальше идут библейские выдержки и цит.: «Иоан. XVII, 3; Фил. III, 8; Псал. CXVIII, 105, слич. XV, 3». У Stapfʼa читаем, в свою очередь, следующее: «Utilitas ас necessitas fidei christianae. Absque dubio fides christianae, et resultans inde Dei coelestisque oeconomiae cognitio inter omnes reliquas notitias in immensum excellit». Дальше идут библейские выдержки и цит. в таком порядке: «Ioann. XVII, 3. Philipp. III, 8. Ps. CXVIII, 105; Cf. Sap. 15, 3». Здесь, как видим, арх. Платон, заимствовав все у Stapfʼa, по оплошности пропустил «Sap.» (= указание на «Премуд. Солом.»), и, таким образом, получилась неверная цитата, с одной стороны, а с другой, до осязательности раскрылись приемы русского автора. Или еще: у арх. Платона читаем: «Средства против самоубийства. Всеобщее и самое действительное средство против самоубийства есть христианская религтя»... У Stapf’a, в свою очередь, видим: «Remedia contra autochiriam... Remedium universale et efficaussimum est ipsa religio nostra»... Или еще: у арх. Платона читаем: «Безразличие в вере. В наше время встречается нередко безразличие в вере [indc(i?)fferentismus] или безумное мнение, будто бы все религии или, по крайней мере, все христианские вероисповедания одинаково служат к достижению вечного спасения. И поэтому иные думают, что все равно, истинную ли, или ложную религию кто исповедует, лишь бы жил сообразно со своею религией, а религия, какая бы ни была, приведет его ко спасению»... Stapf пишет, с своей стороны: «De indifferentismo. Non minus nostro tempore indifferentismus seu vesana opinio invaluit, omnes religiones vel certe omnes christiani nominis partes aequali modo conferre, ut ultimum finem nostrum feliciter assequamur. Atque ex hoc principio superfluum esse ducunt quaerere, utrum religio, quam tenes, vera, an falsa sit; dummodo mores religioni tuae conformaveris, illa, quaecunque demum sit, ad exoptatum portum te provehet»... Ho – довольно! Коротко сказать: отношение друг к другу сравниваемых книг ясно.

Таким образом, книга архим. Платона не содействовала вообще развитию науки Нравственного Богословия, как воспроизводившая систему Stapf’a, да, притом, еще обыкновенно с сокращениями (и отчасти со своими погрешностями), но, в частности, у нас – в России она все же была приметным явлением, как познакомившая русских с западно- европейским курсом науки, о которой идет речь (а кое- где и переделавшая последний, снабдившая его вставками, приспособившая к православным читателям), и не мудрено, что в свое время, за отсутствием других подходивших сюда книг, она имела в наших духовно-учебных заведениях отмеченное нами выше значение и употребление⁴²⁸. Ею руководствовались, как в свое время системами: еп. пенз. Иннокентия и о. И. Кочетова⁴²⁹, даже и в духовных академиях, напр., в казанской, где, как известно, проф. данной науки «архим. Серафим» (преподававший ее в «1854–55» уч. году и по «6 окт.» следующего учебного же года) даже «в классы приходил с учебником Платона в руках и ничего не изменял в нем в порядке изложения», хотя и старался всячески «оживить сухие положения учебника» и – успешно⁴³⁰) ⁴³¹. Затем до выхода в свет системы о. Солярского в нашем отечестве не появлялось (в печати) курсов по рассматриваемой нами науке, обнимающих приблизительно всю её область и до известной, по крайней мере, степени проникнутых научным характером. Из других сочинений данного времени, так или иначе соприкасающихся с областью Нравственного Богословия, могут быть слегка охарактеризованы следующие.

1) Архим. Викторина ⁴³² «Истинный друг духовного юноши. Практические наставления воспитанникам духовных училищ» (Спб. 1858 г.)⁴³³ Здесь этот проф. Нравственного Богословия в Спб. д. академии⁴³⁴, – наряду с «практическими наставлениями», – предлагает иногда и общие сведения из области рассматриваемой науки: напр., указывает «главные правила для нравственной жизни всякого христианина», приводит выдержки из «Климента Александрийского – о пище, питье, одежде, поведении христианина в обществе, о сне» и т. д. Что же касается, в частности, специальных читателей книги, то для них здесь предусмотрено почти все, что следовало: выяснено и то, как должен относиться «дух. воспитанник» «к делам христианского благочестия», к себе самому, к развитию своих сил и «способностей», – и то, как ему вести «себя в жизни домашней и в обществах людей посторонних», как относиться «к лицам, его окружающим», вести себя «в классе», исполнять «домашние – ученические» обязанности, «отдыхать» и пр. «Наставления» иногда слишком мелочны и, с точки зренья нашего времени, комичны даже, но для той поры они были не излишни. – О научном значении книги говорить невозможно.

2) Прот. Алексия Byколова «О советах евангельских» (Спб. 1858 г.). Автор старательно отнесся к своей задаче и для решения её воспользовался достаточным святоотеческим... материалом. Но, впрочем, в его книге [после предисловия, в ней следует 5 отделов: а) «есть ли советы в Евангелии?» б) «каким числом» их «можно ограничиться?» в) «об отношении евангельских советов к заповедям», г) «к христианам» и д) «о свойствах, трудности и важности, в деле нравственного усовершения, предметов, указуемых евангельскими советами: в рассуждении девства, совершенной нестяжательности и произвольной нищеты, о совершенном повиновении воле духовного руководителя"] напрасно мы стали бы искать надлежащего всюду освещения, при посредстве того материала, библейских – новозаветных данных: автор вообще стоит на ложной точке зрения, уча «о евангельских советах, как о возможности для человека совершать нечто, выходящее из сферы лежащего на нем долга», – что уже давно отмечено проф. А. Ф. Гусевым в его обстоятельной статье: «Евангельские советы и их отношение к положительным требованиям Евангелия»⁴³⁵.

3) «Нравственная жизнь человека по изображению св. Исаака Сирина» (Спб. 1859 г.). Эта журнальная статья (см. «Христ. Чтен.» названн. год, т. I) после была издана отдельною книгою (Спб. 1874 г.) под заглавием: «Нравственное учение святого отца нашего Исаака Сирина». С этим последним, как окончательно редактированным, трудом мы и будем иметь дело: хотя он вышел, в окончательном его виде, в течение не рассматриваемого нами, а другого периода времени, но мы скажем о нем здесь, имея в виду время первоначального его возникновения. После «введения», трактующего «о жизни и творениях св. Исаака», остальная часть книги характеризует, с точки зрения этого подвижника, три «степени ведения»: «первую» – это – «состоите греховное неестественное», «вторую», т. е., «переход из греховного неестественного состояния в состояние добродетельное – естественное», и «третью» – это – «состояние вышеестественное, жизнь духовную, созерцательную», – вслед за чем указывается «общий смысл нравственного ученья», принадлежащего данному св. мужу, и намечается «современное значение и приложение этого учения к жизни и делу». Книга – плод добросовестного отношения автора к своей задаче, которая и выполнена достаточно хорошо в тех размерах, в той её постановке..., в каких она имелась в виду у исследователя. С точки зрения данных новейшей патрологической науки по вопросу о наличности и творениях пр. Исаака, конечно, можно было бы иное в книге отвергнуть, другое – изменить..., но мы обо всем этом умолчим, не забывая обстановки, в какой находился автор (= еп. Иустин, бывший «уфимский»). Если бы в нашей богословской науке побольше являлось подобного рода сочинений, обследующих подобные вопросы, тогда дело развития науки Нравственного Богословия несомненно двигалось бы у нас быстро вперед и по нормальному пути⁴³⁶) ⁴³⁷ .

4) Архим. Кирилла «Минуты уединенных размышлений христианина» (Спб. 1856 г.). Книга, принадлежащая перу «профессора нравственного... богословия» в Спб. дух. академии⁴³⁸, может быть прочитана не без удовольствия. Особенно могут быть отмечены её отделы: «ревность о спасении, пути спасения, любовь к Богу, надежда, сила молитвы, любовь к отечеству, борьба со грехом, грехи смертные, письмо отца к сыну об удовольствиях жизни» и друг.⁴³⁹

Прежде, чем покончить с рассматриваемым нами периодом, заметим, что в течение его некоторые русские профессора знакомили своих слушателей с теми или иными, казавшимися им выдающимися из ряда других, иностранными нравоучительными системами, помимо отмеченных нами в различных местах раньше. Так, напр., известно, что «архим. Филарет Филаретов» ⁴⁴⁰ в Каз. д. академии читал данную «науку по Lehrbuch der christlichen Sittenlehre von Wette; которое сам перевел на русский язык»⁴⁴¹. Lehrbuch der christlichen Sittenlehre und der Geschichte derselben von W. M. L. de Wette – этот «учебник» вышел в свет в 1833 г (Berlin). Еще раньше, именно в «1819 – 1823 гг.», De- Wette издал «Christliche Sittenlehre» (Berlin) – обширное сочинение в трех частях [1) «Die allgemeine Sittenlehre». 2) «Allgemeine Geschichte der christlichen Sittenlehre»: a) «Geschichte der vorchristlichen und altkatholischen Sittenlehre» и б) «Geschichte der römisch-katholischen und protestantischen Sittenlehre»; 3) «Besondere Sittenlehre«], а вслед за ем – в 1824 г. «Vorlesungen über die christliche Sittenlehre» (Heidelberg). «Lehrbuch» De – Wette, с которым, т. e., Lehrbuchʼом, знакомились казанские студенты, это – «краткое, мало измененное извлечение», сделанное автором из его обширного «Sittenlehre».⁴⁴² В «Lehrbuch’e» также видим три части. »Первая« из них, имея своим предметом «общее нравоучение или цели и законы человеческой жизни вообще», в частности, трактует о вопросах «антропологического» характера, о «спасении чрез Христа, христианском обществе» и «христианском нравственном законодательстве». »Вторая«, предмет которой – «общая история христианского нравоучения», излагает «нравоучение еврейства» и «иудейства», а затем – «католицизма» [а) «О Апостолов до Константина Великого (от 70 до 312 г.): христианская церковь в римском государстве преследуется или только терпима»; б) «От Константина Великого до Григория Великого (от 312 до 590 г.): христианство – государственная религия римской империи»], «папства» [а) «От Григория Великого до Григория VII (от 590 до 1073 г.)», б) «От Григория VII до реформации (от 1073 до 1517 г.)"] и «протестантизма» [а) «Период реформации», б) «Время после реформации до конца XVIII-го века», в) «От конца XVIII-го столетия до » 1833 г.]. В третьей части речь идет о «частном нравоучении» («о христианской добродетели, об учении относительно обязанностей вообще, о благочестии, о справедливости, любви и дружбе», в добавлении к чему также – «о поведении в отношении к животным», – затем – «о чести, о личном совершенстве, о жизни» в различных состояниях, в различном звании... и, наконец, «о нравственном воспитании и упражнении или» предлагается «очерк нравственной педагогики и аскетики»). И весь этот материал изложен талантливым автором на 270-ти страницах! Поразительная сжатость изложения, не наносящая ущерба внутренним достоинствам книги, вообще весьма высоким с точки зрения того времени, когда жил автор,– составляет огромное достоинство «Lehrbuch’a», как именно такого. И не удивительно, что наш отечественный богослов-моралиста, при выборе иностранного руководства остановился на данном именно, как подходившем к его целям, – тем более, что оно написано большим знатоком как Библии, так и святоотеческой литературы, а равно и научных трудов из рассматриваемой области. Как православный богослов, архим. Филарет, конечно, мог в тех или иных случаях не согласиться с De-Wett’oвым освещением библейских и святоотеческих данных, а также вместо данных, тем предлагаемых, приводит там или сям и свои, а выставляемые De-Wette устранять и проч., но это – уже совсем другое дело..., с которым нашему моралисту было не трудно справиться. Материал-же книги De-Wettë исторический, библейский..., мастерски и обильно подобранный, методологическая её сторона... были для архим. Филарета до известной степени образцовыми. Несомненно, что последнему было присуще большее ученое чутье, если он, минуя многие другие, сравнительно новейшие, труды, в «1858–1859 гг.»⁴⁴³ , следовательно, через 25 лет по выходе в свет «Lehrbuch’a» De-Wette, тем не менее, остановил свое внимание на нем. Не можем не согласиться с мнением католического богослова – моралиста Bittner’a, высказанным в 1855 г., что до того времени «истинным корифеем среди протестантов» – авторов нравоучительных богословских систем – «в нашем столетии», т. е., XIX-м, является именно «De- Wette»⁴⁴⁴. Даже Gass – в 1887 г. – находит возможным, не смотря на большой промежуток времени, отделявший его от появления трудов De-Wette, отозваться об их внутреннем достоинстве сочувственно, хотя они, разумеется, к этому году уже естественно устарели во многих отношениях и пр⁴⁴⁵. De-Wette, как моралист, стоял в зависимости от «Каликста, Шлейермахера и Фриза»⁴⁴⁶, в особенности от последнего, которому («Аn Jacob Friedrich Fries») он даже посвятил «первую часть» своей «Chr. Sittenl.» (Berl. 1819). Влияние на De-Wette со стороны Каликста – «лютеранского» богослова – моралиста⁴⁴⁷ и Шлейермахера – замечательного и до сих пор не утратившего своего большого (среди протестантских моралистов- богословов) значения De-Wett’oвa современника⁴⁴⁸ понятно. Под воздействием первого De-Wette осветил вопрос об отношении между «верою» и «добродетелями», которые «все вытекают из» неё⁴⁴⁹ ... и проч. Второй в значительной степени влил жизненность в его, т. е., De-Wette, нравоучительные взгляды... Само собой понятно и влияние на De-Wette со стороны его современника и сослуживца по «гейдельбергскому университету» Фриза, «учение» которого, в свое время сильно гремевшего, «характеризуется как связь между учениями Канта и Якоби»⁴⁵⁰. – Можно пожалеть, что «Lehrbuch» De-Wette, в свое время «переведенный на русский язык» арх. Филаретом (см. выше), не был издан у нас в печати⁴⁵¹.

Остальные явления из рассматриваемого нами периода, так или иначе относятся к области Нравственного Богословия, считаем необходимым пройти совершенным молчанием по тем же причинам, какими мы руководились в подобных случаях и раньше⁴⁵².