Из места бегства св. Киприан пишет своему клиру: «От начала своего епископства я установил: никакого решения не выносить без вашего совета и без согласия народа. А посему, когда я, по милости Божией, вернусь, мы все совместно обсудим» (Epist., XIV, 4). Дело о падших он предлагает «подвергнуть осторожному и осмотрительному обсуждению, совещаясь со всеми епископами, пресвитерами, диаконами, с исповедниками и с самыми стойкими мирянами»
На I Вселенском соборе одним из главных действующих лиц был св. Афанасий в сане диакона. Кулуарно и комиссионно там считались даже с голосами некрещеных философов.
Все вселенские соборы — в общем соборы епископские. Но вот выступает в жизни церкви в первые ряды, по своей религиозной живости и сознательности, масса монашеская. По чину это миряне, не клирики. И тем не менее они становятся впереди клира. Монахи окружают III Вселенский собор. В собор Ефесский 449 года, собиравшийся в качестве вселенского, они уже включаются как члены. Поколебав, однако, этим участием свою репутацию, монахи не допускаются на следующие IV и V Вселенские соборы. На VI соборе уже шесть монахов голосуют. А на VII их уже множество — 131 человек, с специальным разъяснением о праве их решающего голоса. Это потому, что они герои иконы, триумфаторы победы над ересью.
Монахи мученически боролись за иконы — и вот они, миряне, на вселенском соборе судят епископов, и судят строго, придирчиво. Уж если применить к монахам VII Вселенского собора аналогию права голоса, то можно сказать, что в борьбе они обрели право свое. Но не в борьбе за это право, в бескорыстной борьбе за догматическую истину, в подвиге за благочестие. Вот путь каждому мирянину, каждой неиерархической величине в церкви к праву голоса на соборе. Не искать голого права, а заслужить его подвигом веры и благочестия. Толцыте, и отверзется. Будьте внутренно соборны, подлинно церковны и будете внешне на соборе. Таков путь и закон соборности.
И потому соборное оформление уний — Лионской 1274 г. и Флорентийской 1439 г.— проводится через одних епископов. Но тут же во всей силе и поучительности вскрывается и внутренняя подложность этой епископской соборности. Она оказывается бессоборной, оторванной от всего народного тела церкви, чисто интриганской. Подписанные на торжественных вселенских соборах Запада царями и патриархами, эти унии превращались на почве Константинополя и Греции в пустые клочки бумаги. Суть соборности не в ее форме, а в реальности ее содержания. При полной гармонии епископата с паствой он один на соборе подлинно выражает голос церкви. Он полнокровно соборен. В случае расхождений и в меру этих расхождений он становится недостаточным и несоборным, нелюбовным, а потому и должен быть восполняем голосом заинтересованных слоев церковного тела.
