Священномученик Философ. Краткое жизнеописание
Священномученик Философ родился 21 мая 1860 года на погосте Новая Ерга Череповецкого уезда Новгородской губернии в семье священника Николая Ивановича Орнатского.
Окончил Кирилловское Духовное училище, затем Новгородскую Духовную семинарию, а в 1885 году — Санкт-Петербургскую Духовную академию.
Летом 1885 года Философ женился на Елене Заозерской, девушке из семьи священнослужителей.
26 июля 1885 года Философ Николаевич был рукоположен во диакона, а 28 июля — во священника. Первым приходом, в котором служил отец Философ, стал храм во имя иконы Божией Матери «Утоли моя печали», первой паствой — мальчики детского приюта принца Петра Георгиевича Ольденбургского.
В июле 1891 года батюшку пригласили для работы в комиссии по строительству церкви во имя преподобномученика Андрея Критского при Экспедиции заготовления государственных бумаг (ныне городское подворье Константино-Еленинского монастыря).
26 августа 1892 года по просьбе служащих Экспедиции отца Философа назначили настоятелем этого храма.
В 1894 году батюшка обратился к Городской думе и попросил выделить землю для строительства храма на пять тысяч человек и помещения при нем для проведения духовных бесед и бесплатной библиотеки с читальным залом.
В этом же году было выделено место, перенесен, собран и освящен храм Воскресения Христова.
Кроме того, с 1894 года отец Философ основал еженедельный журнал «Санкт-Петербургский духовный вестник» и стал его главным редактором. На страницах журнала среди прочего публиковали проповеди и дневниковые записи отца Иоанна Кронштадтского.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский очень любил отца Философа и часто бывал в его доме. «Когда приходил отец Иоанн, — рассказывала Лидия Философовна, — нас, детей, обычно выстраивали в гостиной, и он, подходя к каждому и благословляя, клал руку на голову и целовал в лоб. Затем садились обедать, обедали молча. После обеда, когда пили чай, то отец Иоанн, выпив полстакана чаю, передавал стакан с недопитым чаем маме, и она разливала его по рюмкам и раздавала нам. Таким образом, он как бы приобщал всех нас к Божией благодати, обильно обитавшей в нем. После обеда, поднявшись из-за стола, обычно он говорил: «Ну, Философ, идем, рассказывай мне…» Беседы длились недолго, так как отца Иоанна уже где-то еще ждали и постоянно сопровождавшие его почитательницы начинали настойчиво напоминать ему об этом. Однажды отец Иоанн остался у нас ночевать. Когда мы отправлялись спать, то ясно слышали, как он в отведенной ему комнате громко читал каноны. Так в чтении канонов он провел всю ночь, не сомкнув глаз».
В 1898 году при Воскресенском храме учредили Александро-Невское общество трезвости. Из отчета Святейшего синода: «Первоначальные задачи Александро-Невского общества были скромны. Это были задачи обыкновенного общества трезвости. Трезвенники вместе молились, вместе поучались у своего руководителя, старались поддерживать друг друга в несении трезвенного подвига и привлекали к трезвости других, спасая от пьяной и разгульной жизни. Но с развитием деятельности Александро-Невского общества расширились и его задачи. Понимая под трезвостью не одну частичную добродетель воздержания от спиртных напитков, но целостное христиански-органическое начало жизни, приводящее в гармоничное сочетание все творческие силы человека и предохраняющее его от подавления темными силами, названное общество направило свою деятельность на устранение самих причин и условий зарождения нетрезвости. С этой целью, не ограничиваясь разъяснением спасительной силы трезвости и гибельности пьянства, оно обратило главное внимание на возможно лучшую и правильную постановку проповеди, уясняющей истины веры и нравственности, как руководящие начала для жизни каждого христианина».
Священномученик Философ Орнатский причислен к лику святых Русской Православной Церкви за мученическую кончину. Но каждодневный его труд на протяжении тридцати трех лет священства тоже подвиг. Отец Философ был членом или председателем многих благотворительных религиозных обществ. Батюшка основал «Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», был председателем «Общества трезвости» и «Общества Царицы Небесной»; также деятельно участвовал в устройстве ночлежных домов, был гласным Городской думы от Церкви и председателем Комиссии народного образования и Благотворительности Нарвского района, где находилась Экспедиция заготовления государственных бумаг. В 1905 году, когда в городе начались беспорядки и растревоженная чернь орудовала с оружием в руках на улицах города, отец Философ вышел к своей пастве и просил всех сохранять верность государю и не обольщаться лживыми обещаниями.
Не переставал проповедовать батюшка, и когда Россия рухнула под натиском черных сил, разгорелась красным пламенем революции.
«Пора сказать, что разбойники взяли власть и управляют нами. Мы терпели, но терпеть далее невозможно, потому что затронуто Святое Святых русской души — Святая Церковь… На сознательное мученичество идти не следует, но если нам нужно пострадать и даже умереть за правду, это надо будет сделать. Крестные ходы докажут всем, что верующий народ объединяется. Духовенству надо проповедовать народу не по праздникам только, а всегда и везде, где можно. Все должны говорить, что необходимо защищать святую веру, надо кричать об этом в трамваях, кинематографах, на железных дорогах… Пора духовенству объединиться с народом. Если Лавра[1] получила защиту, это защитил ее народ. Если отвоюем Церковь, это сделаем при содействии народа…»
Протоиерей Философ сделал все, что было в его силах сделать на земле, оставалось принять мученический венец и, представ перед Престолом Судии, вымаливать свою многострадальную Родину.
Отец Философ и его матушка Елена Николаевна воспитали десять детей. Батюшка им говорил: «Мы всегда должны говорить правду, ибо ложь — главное зло, присущее человеку. Всегда помогать тем, кому трудно, независимо от происхождения, возраста и положения. Всегда уважать старших и старость. Постоянно учиться, совершенствовать себя. Главное — быть человеком, которому не стыдно не только перед окружающими, но и перед самим собой, перед своей совестью, перед Господом…»
19 июля по старому стилю 1918 года отца Философа пригласили служить всенощную на Охте в храме святого пророка Илии при пороховом заводе. Они праздновали Престольный праздник.
«Это было одно из самых революционных мест в городе, — рассказывала Лидия Философовна, дочь священномученика. — Мы не могли понять, почему он был приглашен в такое время там служить. Когда отец Философ вернулся домой, мы сели ужинать, мой отец и мать, три моих брата — Николай, Борис и Владимир и младшая сестра моей матери вдова А. Н. Скипетрова. Вдруг раздался звонок, и в дверях появились вооруженные матрос и два красноармейца. Матрос приказал сделать обыск; обыск был поверхностный. Затем предложили отцу ехать с ними, пообещав, что он скоро вернется. Старший брат Николай — военный доктор, сам вызвался сопровождать отца. Тогда матрос обратился ко второму брату, Борису, тоже офицеру, чтобы и он ехал с ними. Вскоре после того, как увезли отца и двух старших братьев Николая и Бориса, пришли из ЧК Казанского района, чтобы арестовать Бориса. Мы сказали, что он уже арестован с отцом. Это их удивило. Здесь им попался на глаза третий брат, Владимир, тоже офицер, они и его арестовали. То была первая ночь ареста офицеров.
Подождав до пяти часов утра их возвращения, обеспокоенная, я отправилась прежде всего в Нарвский район, где отец Философ провел большую часть своей жизни. Придя в комиссариат, я встретила там комиссара и сказала ему, что в эту ночь был арестован мой отец, протоиерей Философ Орнатский, и два его сына и что арестовавшие его лица сказали, что берут их для допроса и что они вскоре будут дома. В ответ комиссар сказал, что никаких Орнатских он не знает и здесь их не было. Тогда я его спросила:
— Где же их искать?
— Ищите в Кронштадте в «Крестах», но здесь их не было.
Когда я направилась к выходу, то заметила матроса, арестовавшего отца Философа с сыновьями, и сказала ему: «Это вы у нас были на Казанской улице и взяли для допроса отца Философа, сказав, что они скоро вернутся? Они домой не вернулись, где они теперь?» Матрос тоже отрекся, сказав, что он у нас не был и никого не арестовывал.
Я вышла из комиссариата и шла, думая, что делать, как вдруг услышала за собой шаги и голос: «Сестра Орнатская, идите, слушайте и не оборачивайтесь: ваш отец и братья были здесь и теперь увезены и расстреляны в числе других арестованных на одной из дамб Финского залива». Затем я услышала удаляющиеся шаги. Я обернулась и увидела уходящего человека небольшого роста и в солдатской шинели.
Услышав такую ужасную весть, поспешила домой, где меня ждала встревоженная всем происшедшим мать. Увидев ее состояние, у меня не хватило духу рассказать ей о слышанном.
Прихожане Казанского собора, узнав об аресте священномученика Философа, составили несколько делегаций, которые большевики не приняли. Наконец, в одно воскресение, после обедни, в сквере перед собором собралась многотысячная толпа, главным образом женщин, которая с пением молитв, хоругвями и иконами двинулась по Невскому проспекту на Гороховую улицу освободить батюшку отца Философа.
Из толпы вышла делегация, которую коммунисты приняли и уверили, что они отца Орнатского скоро выпустят и что он находится на Гороховой, в камере, в полной безопасности. Толпа, успокоенная, разошлась.
К нам постоянно поступали различные слухи об участи отца и братьев, но официального сообщения не было. Тогда я решила написать письмо от имени матери чекисту Урицкому, обращаясь к нему как человеку и прося его сказать правду о судьбе, постигшей протоиерея Орнатского и его сыновей Николая и Бориса, указав, что прошел уже месяц и мы до сих пор не получили сведений об их судьбе. Только когда мать получила письмо за подписью Урицкого с сообщением, что гражданин Орнатский расстрелян как ярый контрреволюционер, а о судьбе его сыновей ничего не известно, вот тогда была отслужена митрополитом Вениамином в Казанском соборе большая панихида с соборным духовенством, братом отца Философа отцом Иоанном и двумя молодыми священниками, отцом Петром Балыковым и отцом Михаилом Яворским — мужьями моих сестер Марии и Веры, впоследствии тоже ставшими жертвами красного террора».
В книге священника Михаила Польского «Новомученики и Исповедники Российские» есть описание мученической кончины священномученика Философа и его сыновей:
«Случайно во время скитаний по России автору настоящих воспоминаний пришлось встретить бывшего рабочего Обуховского завода, слесаря, шофера Павлова, который возил на расстрел отца Орнатского и целую группу лиц вместе с ним. Как-то вызванный на откровенность, он рассказал: «Да что ж было делать, приходилось и на смерть людей отвозить — мобилизовывали на это дело. Только в трезвом виде я этого не производил. Уклониться нельзя — тебя прикончат. Ну, выпьешь бутылку спирта покрепче и везешь. Чекисты нас баловали спиртом, а в норме ни за что машину не заведешь на такое дело. Больше всех запомнилось, как с батюшкой Орнатским ехали… Батюшка умирал, как святой человек. В ту же ночь мы с разных тюрем тридцать два человека взяли на грузовик. Говорили, что все монархисты-офицеры. Были молодые, были и седые. Один говорил, что он — полковник гвардии, и крепко ругал большевиков.
— Погибнете вы, хоть через двадцать лет, а все погибнете, как псы. Будет Россия опять, как Россия, а вы пропадете.
Конвойные молчат, слушают. А батюшка Орнатский успокаивает полковника и говорит:
— Ничего, к Господу идем. Вот, примите мое пастырское благословение и послушайте святые молитвы.
И стал читать то, что полагается, отходную над умершим. Читает четко, твердым голосом. Читает и благословляет.
Была темная, дождливая ночь… Все арестованные притихли и крестятся. Конвойные отвернулись. Меня жуть берет, и хмель выскакивает. Приказано было везти за Лигово, на берег залива. Долго мы ехали, а батюшка Орнатский все молитвы читал.
На месте, на самом берегу, выгрузились и поставили всех рядом. Здесь уже ждали чекисты. Подходили с наганами и стреляли в затылок»».
Отца Философа Орнатского расстреливали вместе с двумя сыновьями, Николаем и Борисом. Рассказывали, что перед тем, как привести приговор в исполнение, батюшку спросили:
— Кого сначала убивать, Вас или сыновей?
Отец Философ ответил:
— Сыновей.
Встал на колени и, когда убивали его детей, читал над ними «отходную».
Из книги священника Михаила Польского:
«Для расстрела отца Орнатского построили взвод красноармейцев. Те отказались стрелять. Позвали китайцев. Идолопоклонники, устрашенные чудесной силой и видом молящегося коленопреклоненного старца, также отказались. Тогда к батюшке подошел вплотную молодой комиссар и выстрелил в него из револьвера в упор…»
Тела расстрелянных скинули в воды залива. Есть свидетельство, что тело священномученика Философа не утонуло, волнами вынесло к Ораниенбауму, где его тайно захоронили.
В 2000 году протоиерей Философ Орнатский и его сыновья причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских.
Священномучениче отче Философе, моли Бога о нас!
Судьба семьи священномученика Философа. Беседа с Татьяной Константиновной Орнатской
Отец Философ Орнатский принял мученическую кончину в 1918 году. Это было страшное время, прежний мир стремительно рушился, будто сошла на него безудержная лавина. Люди обезумели, вчерашние труженики бросили работу, вооружились и превратились в разбойников. Вседозволенность пьянила и отравляла. Начались беспорядки, погромы, репрессии.
Протоиерей Философ, Златоуст своего времени, выходил на улицу, вооружившись единственным оружием — Словом. Он проповедовал. Призывал одуматься… Еще недавно люди со всего города собирались, чтобы послушать его, многие и теперь слышали его и следовали за ним. Так он стал личным врагом новой власти.
Вечером 19 июля (по старому стилю) 1918 года в квартиру отца Философа пришли вооруженные люди, устроили обыск, арестовали батюшку и старших сыновей — Николая, Бориса, а потом и Владимира. Николая и Бориса расстреляли вместе с отцом Философом, они и теперь вместе в сонме святых новомучеников и исповедников Российских. Владимира после допросов отпустили.
Отца Философа не стало, но преследования продолжались. Как сложилась судьба семьи после ареста и расстрела отца Философа и сыновей, нам рассказала внучка священномученика Философа, Татьяна Константиновна Орнатская.
* * *
Жизнь была трудной. Семья стала семьей врагов народа. Дети — детьми врагов народа. Начались гонения.
Старшие дети успели получить образование до революции. Младшие не могли никуда поступить, все вузы для них были закрыты. На работу устроиться тоже никто не мог, поскольку на всех было клеймо…
Лидия Философовна (1892–1987) была замужем за морским радиоинженером, Константином Николаевичем Рюминым. Он ушел в Египет с Белой армией. В 1923 году появилась возможность, и Лидия Философовна уехала к мужу. В Египте они прожили до 1947 года. Жизнь была тяжелой, средств никаких, все начинали сначала. У них было трое детей.
В 1924 году родилась первая дочь, ее назвали Надеждой, во имя надежды вернуться на Родину. Но ни Лидия Философовна, ни Константин Николаевич так и не смогли приехать в Россию.
Константин Николаевич Рюмин знал несколько иностранных языков, но с детьми разговаривал только по-русски и требовал, чтобы они не забывали свой родной язык. Поэтому они сохранили речь начала XX века.
В 1947–1948 году Надежда уехала в Канаду. Там ее приютили знакомые, она устроилась на работу и постепенно перевезла всех к себе.
До 90-х годов мы ничего не знали о семье Лидии Философовны. Своим детям она запретила искать родственников, оставшихся в Советском Союзе, чтобы не навредить им. В начале семидесятых годов приезжал в Россию ее сын Николай со своей дочерью, но ничего узнавать они не стали.
О том, что Лидия жива, и у нас есть родственники в Канаде, мы узнали только в 1991 году, когда открылись границы. С тех пор мы общаемся.
В этом году Надежде Константиновне Рюминой исполнилось девяносто лет. Мы с ней перезваниваемся, я была у нее в гостях.
Николай и Борис Орнатские, старшие сыновья, были арестованы и расстреляны вместе с отцом Философом. В 2000 году причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских. Оба они были офицерами, воевали в Первую Мировую войну.
Николай был женат. У него осталось две дочери: Елена, 1914 года рождения, и Ирина, 1917 года рождения. Их уже нет в живых. После расстрела Николая семья жила в Череповце. Серафима Ивановна через некоторое время снова вышла замуж.
Борис окончил Константиновское военное училище, теперь там располагается Санкт-Петербургский Ракетно-артиллерийский кадетский корпус. Храм, где он молился, восстановлен, там теперь молятся кадеты, обращаясь за помощью к своему небесному покровителю — новомученику Борису.
Владимира Философовича в тот страшный для семьи день тоже арестовали, но не вместе с отцом и старшими братьями, а чуть позже. Его увезли в другой район и спустя некоторое время отпустили.
Подробности его ареста неизвестны. Когда Владимир вернулся и узнал, что отца и братьев нет, ему стало плохо, и он потерял сознание. Рассказывали, что Владимир не приходил в себя несколько дней, пока не отслужили молебен и не принесли из Казанского собора икону Казанской Божией Матери. Только тогда он очнулся.
Как и старшие братья, Владимир Философович участвовал в Первой Мировой войне, был контужен. Он был очень талантливым математиком. Отучился восемь семестров в Санкт-Петербургском университете на физико-математическом факультете. Но когда в 1914 году началась война, он оставил учебу в университете, окончил специальные краткосрочные Павловские военные курсы и отправился на фронт.
После революции Владимир работал сначала уборщиком в храме Спаса на Крови, пока его не закрыли, затем нашлась работа бухгалтера на кондитерской фабрике на Охте.
Умер он в 1938 году от инсульта. Семьи у Владимира не было.
У двоих детей отца Философа, Сергея и Елены, восприемником был святой праведный Иоанн Кронштадтский. Дети родились очень слабыми, поэтому попросили крестить отца Иоанна, чтобы святой батюшка их вымолил.
6 мая 1914 года протоиерея Философа Николаевича Орнатского наградили орденом князя Владимира III степени, который давал дворянские привилегии.
Сергей Философович был гардемарином, учился в Морском училище, но не окончил его. 7 марта 1918 года училище закрыли, потому что оно было привилегированным учебным заведением, куда принимали только детей из дворянских семей. В революционной России такое училище не могло существовать.
Продолжить образование Сергей Философович не смог, все вузы для него были закрыты. Он работал в порту грузчиком, другой работы для гардемарина не нашлось.
Питание было плохое, работа тяжелая. Сергей надорвался. Умер он совсем молодым в июле 1923 года от аппендицита.
Елена Философовна тоже прожила мало, она умерла в 1920 году, по-моему, от дифтерита.
Вера Философовна родилась в 1889 году. Она окончила педагогическое училище и преподавала в технической школе при Экспедиции заготовления государственных бумаг, на месте которой теперь находится Полярная академия.
Рассказывали, что Вера Философовна давала уроки русского языка Алексею Ридигеру, будущему патриарху, когда он поступал в Духовную академию, но насколько эта история достоверна, я не знаю.
Взрослые нам ничего не рассказывали, остались в памяти только случайно долетевшие фразы.
Когда в 1914 году началась Первая Мировая война, все старшие сыновья отца Философа ушли на фронт, а дочери, Лидия и Вера, окончили специальные курсы медицинских сестер. Лидия работала в действующей армии, Вера — в госпитале при Казанском соборе на углу Казанской улицы и Невского проспекта. Потом к ней присоединилась сестра Мария. Их матушка, Елена Николаевна, приводила в госпиталь и младших детей, чтобы они тоже помогали, чем могли.
У нас сохранилась фотография: сидят больные, а рядом с ними дети.
Вера Философовна была замужем за священником Михаилом Семеновичем Яворским. У них было четверо детей: Вера, Философ, Екатерина и Сергей.
В 1924 году отца Михаила арестовали. После отбытия срока он был лишен права проживания в больших городах и стал служить в Малой Вишере. В 1937 году его снова арестовали и отправили на Соловки, где он и умер.
Как и другим детям отца Философа, Вере было трудно найти работу. Она стала медсестрой в институте переливания крови. Когда началась война, Вера Философовна и ее дочь сдавали кровь, чтобы получать дополнительный паек и кормить внуков.
В 1948 году, когда открылась Александро-Невская Лавра, Вера Философовна стала работать там свечницей.
Мария Философовна была замужем за Петром Балыковым, священником Казанского собора. У них было два сына — Николай и Юрий. Во время Великой Отечественной войны оба они ушли на фронт. Николай пропал без вести, Юрий вернулся, но умер от туберкулеза в конце 50-х или начале 60-х годов. Он был моим крестным.
Отец Петр Балыков умер молодым. Мария Философовна погибла от голода в блокадном Ленинграде.
Александр Философович родился в 1905 году — смутное время. Александр старше моего папы на три года.
И Александр, и Константин не смогли получить достойного образования и занимали только самые незавидные должности.
Александр Философович работал в Пушкинском Доме служащим, то ли истопником, то ли дворником.
Умер он в блокаду, в 1941 году.
Мой папа, Константин Философович, поступал в политехнический институт, у него тоже были хорошие математические способности, но его из-за социального статуса не взяли. Ему удалось поступить только в топографический техникум. Он весь Север и Северо-Запад объездил, проводил электричество.
В техникуме он познакомился с моей мамой. В 1937 году они поженились.
Во время войны папа работал в аэрофотосъемке, их эвакуировали в Кировскую область. В эвакуацию он уехал вместе с моим старшим братом, Михаилом.
А мама всю блокаду пробыла в Ленинграде. Она не смогла уехать в эвакуацию, поскольку была военнообязанной, как раз накануне войны она окончила школу медицинских сестер.
Жили в квартире бабушки, Елены Николаевны, на улице Плеханова, дом 15. К тому моменту от большой квартиры осталась одна комната.
Бабушка умерла 31 октября 1941 года, на семьдесят седьмом году жизни. В Ленинграде был голод. На похороны Елены Николаевны собрались все, кто оставался в Ленинграде. Был еще жив Александр. В 1941 году морозы пришли рано, когда хоронили бабушку было очень холодно.
Где похоронили Елену Николаевну Орнатскую, неизвестно. По-моему, на Большеохтинском кладбище. Никаких сведений не осталось. Когда приехали на кладбище и совершали отпевание, вдруг начался налет, фашисты бомбили кладбище. Прибежал служитель, и они вместе с Александром взяли саночки с гробом и повезли хоронить, а все остальные не стали выходить из сторожки. Очень там было страшно. Вскоре Александр умер, а место, где похоронили матушку, кроме него никто не видел.
* * *
— Ваша семья долгие годы была под прицелом. Несмотря на гонения, несмотря на пристальное внимание властей удалось ли семье сохранить православную веру?
— Ни о каком отречении я никогда не слышала. Верили, но не афишировали.
— Сохранился ли архив и личные вещи отца Философа, или было опасно это хранить и пришлось все уничтожить?
— Бабушка Елена Николаевна, пока была жива, все хранила, берегла. Для нее это было святыней.
Потом за несколько лет блокады многое потерялось. Но кое-что осталось. Есть семейные иконы: Философ и Елена, святые всех детей. Сохранился крестик, медальоны со святыми, иконочки тех времен. Но личных вещей отца Философа нет.
— Чувствуется ли помощь, защита святых? У вас два дяди и дедушка святые. Иоанн Кронштадтский, хоть и не по прямой линии, но тоже родственник, близкий друг и наставник дедушки.
— У нас в роду еще по линии Белоликовых — тоже священнический род — есть прославленные святые.
Я не задумываюсь никогда об этом, наверное, помогают.
У меня есть подруга, она и ее сыновья молятся отцу Философу и получают помощь.
Однажды мы поехали к ней на дачу. Получилось так, что ей понадобились деньги. Мне уже надо было уезжать, поэтому я оставила ей, сколько могла. Подруга сказала, что лишнего не надо, и часть вернула. Потом оказалось, что нужно налог заплатить, еще что-то, и оставленной суммы ей не хватает.
Она помолилась отцу Философу, чтобы он помог из этой ситуации как-то выкрутиться. Пошла она собирать грибы, лисички. И набрала такое огромное количество, какого не только не собирала, но и не видела никогда. Пошла их сдавать и выручила именно столько денег, сколько ей не хватало.
Человек, который принимал грибы, был изумлен: «Где вы столько набрали? Мне приносят, сдают горсточками, а вы такое количество принесли, невероятно!»
Вот такая история.
— Когда Вы бываете в храме, который построил ваш дедушка, есть ощущение, что он рядом?
Мне очень понравилась служба в день памяти священномученика Философа в храме Андрея Критского. Я представляла, что здесь был отец Философ, предстоял перед Престолом, молился, как звучал его голос. Так же все было при нем.
Особое чувство я испытала, когда в первый раз присутствовала на службе в Казанском соборе. Он тогда только открылся, большую часть еще занимал музей, но службы уже начинали совершать. Иконостаса не было, не было преграды, все открыто взору. А каменный пол и ступени, ведущие на солею, старые… Я представила, как дедушка ходил по этим камням, заходил в алтарь. И мне было страшно смотреть…
— Храм Андрея Критского, судя по фотографиям, восстановлен почти в первозданном виде. Вы его увидели таким или до реставрации?
— Однажды по радио выступал протоиерей Геннадий Беловолов вместе с Софьей Вениаминовной Смирновой, которая была тогда директором музея Гознака. Речь зашла о фотографии священника.
«Я, к сожалению, не знаю, кто это», — сказала Софья Вениаминовна.
«О, так ведь это отец Философ!» — узнал его отец Геннадий.
Они стали говорить об отце Философе, интересовались, остались ли родственники. Эта передача транслировалась днем, ее услышали племянница и мой сын, как школьники они были дома. Рассказали нам. Брат позвонил Софье Вениаминовне, наладилась связь. Мы бывали в музее Гознака. Приходили в храм Андрея Критского. Тогда он был в ужасном состоянии, сплошное разорение.
Брат случайно наткнулся на камень. А отец Геннадий посмотрел и говорит: «Так это ведь закладной камень…»
Вот такое интересное совпадение.
Софья Вениаминовна дала мне послужной список отца Философа и отвела в архив посмотреть сами документы, увидеть руку дедушки. Это было невероятно! Так постепенно я начала собирать документы о священномученике Философе, его труды, сведения о наших родственниках.
Ошибки
В III книге альманаха «Линтула» мы опубликовали краткое жизнеописание священномученика Философа Орнатского. При подготовке той статьи мы использовали факты, ранее напечатанные в других изданиях, и невольно растиражировали распространенные ошибки.
Татьяна Константиновна несколько лет работала с архивными материалами, и ей удалось установить истинные данные о семье отца Философа, его обучении и служении.
* * *
Папу отца Философа звали Николай Платонович, в статьях же указывают обычно другое имя — Николай Иванович.
Николай Иванович Орнатский — многоюродный дядя отца Философа. Он был учителем.
Вторая распространенная ошибка — отец Философ учился в Новгородской семинарии.
Протоиерей Философ Николаевич Орнатский учился в Петербургской семинарии.
Перед тем, как уехать в Петербург, он окончил Белозерское духовное училище. В книге А. А. Бронзова «Белозерское духовное училище за сто лет его существования» есть упоминание, что к тридцать четвертому выпуску «…принадлежал известный столичный пастырь, председатель Общества религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви, протоиерей Философ Николаевич Орнатский».
По окончании этого курса отец Философ сдавал экзамены в Петербургскую семинарию, но уровень подготовки был слишком низким, и поэтому он не прошел. Чтобы лучше подготовиться к вступительным экзаменам, год он провел в училище при Александро-Невской лавре.
В 1881 году отец Философ окончил семинарию и поступил в Духовную академию.
* * *
Священномученик Философ Орнатский был настолько многогранной, уникальной личностью, что рассказать о нем в рамках одной или двух статей невозможно. Даже краткое изложения фактов его жизни производит сильнейшее впечатление: как один человек мог столько сделать и, несмотря на невероятный ритм жизни, сохранить себя в целости и достичь святости.
Мы постараемся и в дальнейшем собирать материалы об отце Философе и публиковать их из номера в номер на страницах альманаха «Линтула».
Беседу записала Мария Мельникова
[1] В начале 1918 года большевики совершили первую попытку захвата Александро-Невской Лавры. Набат и призывы спасать Церковь собрали множество народа, и красногвардейцы вынуждены были бежать.
Комментировать