Пролайф для «галочки»
Как кровавые потоки пытаются заливать розовыми соплями
– Здравствуйте, меня зовут Галина. Я хочу бороться вместе с вами против абортов, – говорит пришедшая.
Встречающий ее функционер православной антиабортной организации расползается в сладкой улыбке.
– Чай будете? Здравствуйте. Только мы тут не «против» чего-то, мы всегда «за» что-то! У нас все – от позитива! – вдохновенно закатив глаза, воркует функционер.
– Хорошо. Знаете, я отлично представляю, что такое аборт, сама была участницей этого ужаса. Но потом я много страдала и осознала, какое страшное злодейство творится на нашей земле. Вся моя жизнь с тех пор искалечена, и я знаю, что только участие в борьбе против абортов, – спасение детей от растерзания, родителей от греха – вернет мне мир душевный, смысл жизни. Я готова хоть завтра встать с плакатом, раздавать листовки, выступать перед молодежью, грамотно составлю законодательные инициативы о запрете этого людоедства! В общем, скажите, что делать!
– Выпейте чаю. Какие плакаты, какие пикеты, какие запреты? Это все в Америке, а у нас тут – Советс… то есть, тьфу-ты, эта, как ее, Россия, – ласково говорит функционер. – У нас все по-нашему, по-нормальному. Мы собираемся, чай пьем, смотрим интересные, снятые нами фильмы про жизнь правильной русской семьи, обсуждаем…
– А потом?
– Потом идем домой, переполненные впечатлениями. Но даже это еще не все. Раз в год мы раздаем шарики с надписью «Пусть всегда будет солнце»! Это, правда, не всегда получается, а только когда деньги на более важные дела не уходят (рука непроизвольно гладит в ящике стола ключи от новенького личного автомобиля). Еще устраиваем для детей елку с Дед-морозом и Снегуркой! А видели бы вы наш ежегодный фестиваль в Москве! Там выступления фольклорных ансамблей, проживание и питание десятков участников из разных городов! Там даже дрессированный медведь в красной косоворотке и картузе один раз был! Славные национальные традиции возрождаем! А есть просто грандиозный проект – автопробег «Живи»!
Функционер, волнуясь и гордясь, протягивает посетительнице стопку фотографий, где видны три автомобиля, едущие по трассе и увешанные изображениями солнышек, облачков и надписями «Живи!»
– Подождите, а где же там про аборты?
– А про аборты не надо. Это людей огорчает, врачей обижает, власти настраивает против нас… Полнейшая провокация! Мы боремся с позиции чистого позитива, без всяких «ужастиков» и «пугалок».
– Так откуда люди вообще узнают, что это все против абортов?
– Ну, мы же знаем… Значит, и они поймут… Поток их спонтанных мысле-форм преодолеет шесть уровней экстра-сакраментального подсознательного квази-восприятия и неизбежно приведет их к мысли о неприемлемости абортов. Наш психолог Изабелла Ясиновна объясняет, что это – элементарная мыслительная цепочка.
– Но я знаю, – начинает волноваться посетительница, – что в той же Америке многотысячные шествия противников абортов с требованием немедленного запрета детоубийства, их героическое стояние у абортариев с плакатами, изображающими растерзанных абортами детей, их беседы с молодежью, полемика в прессе и многое другое привели к тому, что уже более 50% американцев добровольно отказываются от совершения абортов. А власти, несмотря на давление мощнейшего абортивного лобби, все более идут на уступки! Я имела в виду… возможно… в чем-то таком поучаствовать…
– Да что все Америка эта, – собеседник вдруг стал строгим, как на политинформации. – Может, нам еще на ихнем американ-идиш начать калякать! И вместо нашего Ленина ихнюю Обаму в Мавзолей засунуть?! Мы – русские, у нас свое, исконное: мы собираем собрания, заседания, пленумы…
– А кто участники?
– Как кто? Мы и такие же, как мы, из других городов! Пьем чай, обсуждаем проблему! Вот, где настоящее дело! А не в том, чтобы трясти страшными картинками, как некоторые тут у нас, и портить всем настроение!
– Это вы о ком?
– Да, есть тут всякие товарищи, которые совсем не товарищи! Над растерзанными детками сокрушаются и всем их фоточки в нос суют, по улицам ходят, уговаривают, чуть ли не с Библией в руках! Сектанты, да и только! А ведь вроде православные, благословение архиерейское у них… Позорят только весь советский наро… то есть все православное общество!
– Подождите – подождите! А как же Апостолы – они и по улицам с Писанием ходили, и уговаривали, и несли весть о Христе Распятом, не боясь никого огорчить! – изумляется посетительница.
– Э, так то когда было! Вы в сталинское время такое представить себе можете? Вот то-то! А тогда как раз люди правильно жили. Это вам не легенды и былины там всякие про давние времена.
– Так, а мне что у вас делать, что поручите? – спрашивает пришедшая.
– Приходите, приносите с собой печенье, будем пить чай. Обсудим важнейшее, наболевшее: например, самую современную науку «телегномию», сформулированную известнейшим профессором Академии ПУР-ГА Заумским Д. У. Эта теория нам открывает, что, если девочка в детстве читала «Хижину дяди Тома», то у нее может родиться негритенок… А если «Карлик Нос» – то и вообще этот… сионист. Читать надо правильные книги, про наших героев! Ну там, про Павлика Морозова, Клару Цеткин, Патриса Лумумбу, – только так мы свой генофонд сохраним! И там же доказано, что вино и вообще весь алкоголь добываются из пота ритаульно убитых зулусами арийских путешественников!
– Стойте, а как же…
– Как же – как же… Так же. Мы тут о серьезных вещах говорим. Вы, кстати, уже в курсе, что прививки штрих-кодов паспортами ведут к зомбированию чипов и вживлению в них людей по «Плану Аллена Гувера»? Правда, и теорию «телегномии» и профессора Заумского официальная наука зажимает – ну, вы ж понимаете, – рассказчик улыбается с хитрецой, лукавинкой и горькой иронией одновременно.
А сейчас заполните бланк об участии в нашем движении против абортов (если уж вам так больше нравится нас называть). Мы вам позвоним… когда-нибудь. Еще чаю будете? – лицо активиста вновь растекается приторной патокой.
После ухода посетительницы функционер сладко потягивается и глубоко выдыхает. Потом добавляет что-то в свою чайную чашку из стоящей в столе плоской бутылки толстого стекла и с иностранными надписями. С придыханием выпивает, заедает печенюшкой. Прячет в огромную папку анкету нового участника движения. «Сверху» требуют социальной работы против абортов… И от самих верхов кто-то тоже чего-то требует, – всякие высокопоставленные лица, вообразившие себя шибко верующими и озаботившиеся святостью материнства… Средства выделяются, оприходуются, грамотно расходуются на полезные и приятные цели (пальцы нежно ласкают горлышко бутылки)… Главное – чтобы все были довольны и никто не рассердился. И – отчетность о проделанной работе. Галина, значит… Что же, на сегодня есть «галочка», работа проведена. Уже хорошо. Позитив!
Вот такие пироги!
Бестолковое, бездумное сидение за накрытым клеенкой кухонным столом не могло продолжаться бесконечно…
Петр в который раз автоматически пощупал свое опухшее, разбитое лицо; скривившись, прикоснулся языком к кровоточащей щербине на месте двух свежевыбитых зубов. Хорошо, что жена уже давно перестала дожидаться его ночных возвращений домой с частного извоза, и ложилась спать… Только расспросов ему сейчас и не хватало!
И откуда только вынырнула эта долбаная черная «бэха»?! Петр и опомниться не успел, как надсадный скрежет его замызганной «копейки» о лощеное крыло иномарки дал ему знать, что с ним случилось самое страшное в этом проклятом 1994 году: он покоцал бандитскую тачку!
Обреченно, как загипнотизированный, как барашек перед закланием, он сам вылез навстречу двум раскачанным «быкам» в спортивных костюмах и высоких кроссовках.
Из-за их спин выплыл еще один, в малиновом пиджаке и черных, бритвенно-отглаженных брюках… Тяжелые орангутаньи морды и стрижки «бобриком» у всех троих почти не отличались друг от друга.
Для начала Петра со вкусом впаяли лицом о капот его собственной машины, после чего братва доходчиво объяснила ему, что на нем теперь висит десять тысяч баксов. Если он, гнойный чухан, не привезет их послезавтра по указанному адресу, то будет включен нехилый счетчик. А потом – пусть прощается с жизнью и сам лох, и его жена-лошиха, и дети-лошата… («У тебя ж их трое; плодитесь, б….», – глумливо пояснил бригадир в красном пиджаке, листая страницы его паспорта).
Получив напоследок мощного пня в живот, упавший на колени Петр краем глаза заметил, как его серпасто-молоткастый документ брезгливо бросили на приборную доску «бэхи».
Часа три он тупо просидел в машине, стараясь не думать ни о чем, пока не наступило то время, когда можно было быть уверенным, что Лиза легла спать и хотя бы сегодня не будет никакого клохтанья…
«Пусть хоть еще одну ночь побудет счастливой», – подумал новоявленный лох и терпила. И ведь не понимает она, за своими микроскопическими житейскими проблемами, до чего же она сейчас счастлива… Как не понимал и он сам, пока вот так просто и буднично в его жизнь не ворвалось нечто очень, очень плохое… Десять тонн зеленых за два дня! С тем же успехом на него можно было повесить и десять лимонов за два часа: их достать было не просто сложно; их достать было вообще никак!
«Вот такие-то пироги», – недобро усмехнулся Петр и подмигнул висевшей в углу маленькой кухни старой иконе Новгородского Спаса Нерукотворного. Покойный дед-фронтовик очень почитал этот образ и свято верил, что молитва перед ним вытащит из любой беды… «Ему бы мои нынешние трудности», – со злобной иронией прошептал Петр. В своем горе он даже не подумал о том, что дед, бывший разведчик-диверсант, никогда бы в такую ситуацию не попал, а кроме того хорошо знал, во что и почему он верил.
Христос с темной иконы смотрел мрачно и сурово… «Толку-то Тебя о чем-то просить», – хрипло сказал Петр, все более погружаясь в отчаяние. Всю жизнь он гордо исповедовал принцип, что надо самому быть мужиком и хозяином своей жизни, а не ждать милости от кого-то, даже от Бога.
«Кстати, есть один вариантик», – веселая и бесшабашная мысль словно прилетела со стороны. Часы на стене кухни показывали 3:13 ночи; в самый раз!
Через десять минут Петр, не обращая внимания на завывание тревожной сигнализации, вмонтированной где-то в его собственной душе, уже стоял у черного хода в небольшой продуктовый магазин. Он давно заприметил и хлипко держащуюся петлю, на которую вешался замок, и то, что никакие инкассаторы отсюда ничего не вывозили; а сама тётка, хозяйка магаза, вряд ли ежевечерне утаскивала выручку в кошелке… Он, конечно, ничего такого раньше не планировал – просто прикидывал, для спортивного интереса… А теперь это было последним и единственным его шансом: или пан, или пропал! Бывают ситуации, из которых невозможно выйти, не замаравшись, и это как раз одна из них.
Народу в их тупичке в это глухое ночное время отродясь не бывало, и Петр ловко поддел здоровенный амбарный замок своей водительской монтировкой. Тяжелая штука после небольшого усилия с его стороны отлетала вместе с выдранной петлей, он едва успел подхватить, чтобы не брякнуло.
Закрыв за собой дверь, Петр ощупью быстро нашел выключатель, и тусклый свет осветил длинный, обшарпанный коридор подсобки.
«Бабло… бабло… ну, и где у нас бабло?» – прикидывал он, когда услышал шорох и странный, изумленный вздох за своей спиной. Резко, как ужаленный, он обернулся. Там стоял заспанный, но страшно испуганный дедок в телогрейке и пялился на него вытаращенными глазами; он только что вышел из небольшой комнатушки, дверь которой выходила в подсобку.
Взмах монтировки – и старик-сторож уже лежал у ног Петра, обливаясь кровью и мучительно скуля от боли. «Руки быстрее глаз!» – некстати вспомнилась фраза из какого-то американского фильма…
«А вот этого никто не предполагал… А вот это действительно, по-настоящему плохо!» – похоронным звоном прозвучало в голове Петра. С монтировкой в руке он стоял над корчившимся на полу окровавленным телом.
Непонятно откуда перед глазами Петра всплыла та самая икона с кухни… «Дед–то мой знал, наверное, о чем говорил… Не дурак был дед, и настоящий мужик, в отличие от меня. А теперь даже и Бог не сможет помочь». И вдруг внезапно, без всякого перерыва, Петр в первый раз в жизни горячо взмолился тому самому Богу своего деда, Богу священников и церквей.
«Дед говорил, что Ты добрый и всемогущий! Если так оно и есть, то Ты можешь помочь даже мне, даже сейчас! Пожалуйста, измени прошлое, сделай так, чтобы всего этого ужаса не было! Только один-единственный раз, а потом я сам буду расплачиваться за свои поступки!»
В комнатушке, из которой вышел сторож, тускло виднелся стол, а на нем какие–то объедки наподобие пирога с капустой…
«Вот такие-то пироги», – механически пробормотал Петр – и открыл глаза. Он сидел на своей кухне и ощупывал языком свежую, кровоточащую щербину…
«Как же я умудрился отрубиться?» – изумился он. «Только ведь это был нифига не сон… Это было на самом деле… в другой реальности, которую изменил для меня… Бог? Значит, Бог!»
Для верности Петр подошел к окну и посмотрел на тускло освещенную лампой дверь того магазина. Замок, конечно, был цел и невредим… И часы показывали 3:13 – время, которое было до его неудавшегося ограбления…
«Может быть, когда-нибудь я и поверю, что это был сон… Но каким же я после этого буду идиотом!»
Петр даже не заметил, что совсем не думает о бандюганах и их «счетчике». А когда вспомнил – то уже без страха, а с какой-то внутренней уверенностью.
«Господи, пожалуйста, помоги нам еще и с этим! Пожалуйста!» – беззвучно шептал он, глядя на суровый лик Христа на дедовской иконе. По разбитому лицу Петра текли слезы, и это были слезы радости.
Он и сам не знал, зачем надо было нажимать кнопку пульта от маленького кухонного телевизора; он просто понимал, что это нужно сделать. Шаровой молнией на экран выскочили ночные криминальные новости.
«В результате «разборки» на бандитской «стрелке» был убит хорошо известный в городе авторитет Заречной группировки Саня Косой со своими телохранителями!»
На экране появился сегодняшний красный пиджак, только теперь он был основательно изрешечен пулями, как и находящийся в нем раскачанный торс его владельца. А вот и два крутешка в спортивных костюмах, тоже лежат в картинных позах… Лица всех троих после смерти стали даже как–то человечнее, чем были при жизни. На крыле догорающей тут же рядом «бэхи» была отчетливо видна свежая вмятина… Каким-то непонятным образом Петр понял, что вместе с машиной сгорел и его паспорт, и от всего сегодняшнего происшествия не осталось никаких следов, кроме его разбитого лица и утерянного документа.
– Ты что, уже дома? – раздался из комнаты сонный голос жены. И сразу же тихо, вновь засыпая, заныл младший сын…
– Да, а вот теперь я дома! Теперь я точно дома! – шёпотом ответил Петр, не отрывая взгляда от иконы и серьезно, по-мужски значительно кивая Спасителю. – Теперь мы все пришли домой!
Каннибализм. Небольшая антиутопия
В России, в 2035 году был легализован каннибализм. Это событие решило, наконец, множество социальных проблем и положило конец многовековому давлению предрассудков, навязанных, по сути, всего одной религией, не разделяемой, на настоящий момент, большинством населения…
Началось все с того, что международная общественность добилась отмены наказания за каннибализм в страдающих от голода странах Африки и Полинезии. Это не выглядело чем-то одиозным, люди этих культур просто вернулись немного назад, к живым еще традициям…
Потом ученые и мыслители Западного мира, склонные к сомнению и анализу, доказали, что поедание человеком человеческого мяса (если это не сопряжено с насилием) не несет никакого вреда ни здоровью, ни психике людей, а наоборот, очень полезно с точки зрения рационального использования сырья, которое ныне пропадает даром, общественной гигиены (переполненные, эпидемио-опасные кладбища) и т. д. Кроме того, человеческое мясо, в отличие от мяса животных, птиц, рыб и т. д., имеет в себе все компоненты, необходимые для полезного усвоения человеческим же организмом.
Не будем забывать и того, что каннибализм в разумных, прагматичных формах был свойственен всем европейским народам, и только христианство, со своим безудержным стремлением к диктату и навязыванию всем своих субъективных ценностей, положило конец этой экологичной и самобытной практике первозданного человечества, являющейся, на самом деле, необходимой частью человеческого естества…
Когда общественное мнение было достаточно подготовлено для такого новаторского шага и каннибализм был разрешен законодательствами большинства западных стран, это не вызвало серьезного резонанса в обществе, кроме протеста разрозненных кучек религиозных фанатиков…
Каннибализм получил политкорректное название «return», означающее возвращение человеческого к человеку, как бы круговорот. В России это слово быстро приобрело народное звучание «ретон».
Сначала, без большой огласки, в продажу стало поступать мясо абортированных на разных сроках детей, затем жертв дорожно-транспортных происшествий и иных катастроф, пациентов врачей-эвтаназиологов…
Потом государственные органы и обладающие соответствующей лицензией частные фирмы начали выявлять и подвергать ретон-обработке (т. е. обязательной эвтаназии с последующей ретонизацией и продажей в пищу их полезных частей организма) всех тех членов общества, чье качество жизни (здоровье, доход) оказалось в неприемлемом для полноценного существования состоянии. Критериями послужили и такие, например, факторы, как невозможность иметь квартиру установленного метража, автомобиль не у каждого члена семьи и др. Качество жизни этих людей, чего бы они там не думали и не говорили сами, было настолько низким, что их существование несло невыносимые страдания им самим, а также обществу и государству, вынужденному тратить свои силы и средства на нерациональную возню с ними…
В настоящее время постоянно наблюдается тенденция к расширению категорий населения, подлежащих ретон-обработке. В частности, подвергается сомнению целесообразность существования в функциональном виде лиц, отличающихся устойчивыми идеями в духе нетерпимости и абсолютизации субъективных воззрений.
Стоимость ретон-продуктов, при их высоком качестве, ныне составляет примерно 20% от цены продукции того же типа, но не человеческого происхождения. Никто не афиширует того, что он пользуется этими продуктами, но рано или поздно в целях экономии к ретон-индустрии прибегают все члены современного цивилизованного общества, поэтому никто не заинтересован в том, чтобы вопрос о нравственной приемлемости подобного явления грубо поднимался вслух.
Иногда можно услышать фразу, сказанную с кривой усмешкой и как-бы неохотно:
«Сколько стукнуло нашему Сашеньке, пять или шесть? Ммм… Уже нисколько… Мы пару недель назад передали его на усвоение… Ну, да, на ретонизацию… Я должна много учиться, Лёшка пашет в офисе, ребенок не получал должного внимания… Это была ошибка сейчас… Но, в дальнейшем, мы, конечно, планируем…»
«С этой зарплатой мы, чтобы съездить всей семьей в Турцию на месяц, целых пол года до этого на ретошке просидели! Да, я понимаю… А что сделаешь?»
«Мама? Мама оставила нас… Она решила уйти на ретонизацию… Ну, не так, чтобы совсем сама… Ей так лучше, она очень страдала от ревматизма! Смотри зато, какая комната освободилась!..»
Но, как и всегда, при любом полезном нововведении, нашлись оригиналы, которые выступили решительно против и в этой ситуации… Хотя, с точки зрения простейшего здравого смысла, представляется дикой сама возможность покушения на право человека на собственный стол – что ему употреблять в пищу, а от чего отказаться!
Конечно, существуют и те вполне разумные, хоть и придерживающиеся умеренно-религиозных взглядов люди, которые выступают против требований о немедленном запрете употребления ретон-продукции, во избежание негативных для общества последствий. Они выступают за постепенное убеждение людей с позиции позитива в большей степени воздерживаться от этого компонента рациона. С этими целями, не раня ничьих чувств, демонстрируются позитивные кадры людей, поедающих салат и рыбу, рассказывается о изумительно вкусе говядины, баранины, крольчатины… Такая позиция вполне приемлема в нашем обществе, основанном на свободе мнений и толерантности, тем более, что она не оказывает никакого влияния на сложившуюся ситуацию…
Но речь не о них.
Маргинальные религиозные группы, с непримиримых позиций выступающие против ретон-продуктов и связанных с ними новых реалий существования, активно обвиняются прессой, гос. структурами и либеральной интеллигенцией в неделикатном подходе к этой тонкой проблеме, нетерпимости, бесчеловечности, антигуманизме.
Чего стоит безжалостная, не щадящая ни чьих чувств демонстрация ими снимков распотрошенных человеческих трупов, приготовленных для ретонизации! Утверждение об антигуманизме этих «борцов за человечность» представляется особенно верным.
Ведь они, эти религиозные фанатики, похоже, совсем не задумываются о судьбах тех людей, которые, в случае запрещения ретон– продуктов, вновь окажутся не в состоянии обеспечить себя дешевой и качественной пищей, грамотно сэкономить, благодаря ретону, для покупки важных и необходимых предметов…
ЧТО они предложат людям взамен установившейся и всех устраивающей практики? ЧТО фанатики антиретонисты могут посоветовать людям, для которых ретон – это единственный выход?! Да, все мы понимаем, что ретон – это тяжкая необходимость, но зачастую случаются ситуации, когда без этого просто не обойтись! И это очевидно для всех здравомыслящих людей.
Ужасной представляется и судьба тех лиц, которые, не подвергнись они своевременной ретонизации, станут обузой и себе и обществу; которым в любом случае лучше послужить пользе (пище) других, чем жить и мучиться в бедности и физической ущербности…
Встает важнейший вопрос и о том, что люди, которым совершенно необходим ретон (а такие люди, что тут лицемерить, были, есть и будут), окажутся вынуждены поедать человечину тайно, прибегая к недозволенному насилию, подвергаясь как опасности инфицирования от некачественного ретона, так и жестокому законодательному преследованию… Вспомним многочисленные процессы над «изуверами-каннибалами» в прошлом: кровь, страдания, казни – возврата к ЭТОМУ хотят антиретонисты?!
Кроме того, встает вопрос о том, что поедание людьми людей и людьми продуктов иного животного содержания не имеет принципиально ни моральной, ни физиологической разницы… С этим не согласились защитники природы, активно выступающие за использование ретон-продуктов, взамен мяса варварски умерщвляемых животных. Если человек хочет питаться мясом – пусть он себя сам им и обеспечивает – заявляют «зеленые».
Каждому ясно, что, в случае победы точки зрения радикальных антиретонистов, победит средневековая, насильственно навязывающая другим свои ценности религиозная мораль; восторжествует нищета, страдание и несвобода настолько полная, что кто-то посчитает себя вправе вмешиваться в рацион питания других людей…
К счастью, общество идет вперед, а не назад, и возврат к средневековому мракобесию маловероятен… Хотя – в этой стране можно, пожалуй, ожидать всего, любой дикости!
P.S. Ничего не напоминает? Сегодня человечество научилось оправдывать убийства детей до момента рождения (аборты), убийства больных, зачастую без их согласия (эвтаназия)… К чему мы можем придти завтра?
Комментировать