Оглавление
Основание Тосненского Яма
По благословению протоиерея Михаила, настоятеля храма Казанской иконы Божией Матери г. Тосно.
Приходской Совет храма Казанской иконы Божией Матери г. Тосно благодарит Яна Юрьевича, Алексея Юрьевича, Ольгу Леонидовну Тищенко за благотворительное издание данной книги.
Научное исследование
Предисловие
Селение Тосненский ям, современный город Тосно, основано ямщиками православного вероисповедания. Переселенные по указу Петра I из Казанской и Нижегородской губерний ямские охотники, составили первую православную общину – приход церкви Пресвятыя Богородицы Казанския.
Потомки ямщиков-переведенцев и сегодня проживают в Тосно. Многие из них являются прихожанами храма Казанской иконы Божией Матери. Поэтому история основания ямской слободы Тосны – важная часть истории церковного прихода, возникшего здесь в 1715 году. Отсюда наше внимание к событиям почти трехсотлетней давности.
Кто они – первые прихожане тосненской церкви? Каково их происхождение? Откуда прибыли они на берега реки Тосны? В каких условиях осуществлялось их переселение сюда?.. Эти и многие другие вопросы небезразличны и современным православным жителям Тосно, и всем любителям истории родного края.
Поэтому Приходской центр храма Казанской иконы Божией Матери предпринял работу по воссозданию исторической картины основания Тосненского яма. Данное научное исследование – дань благодарных потомков основателям города Тосно. Предлагаемая читателям книга призвана к укреплению преемственности поколений. Исследование не только обогащает нас фактическими сведениями, но и способствует единению в духе с нашими предками, обеспечившими нам возможность существования на этой земле.
Книга «Основание Тосненского яма», несомненно, обогатит библиотеку по краеведению Тосненской земли, станет новым этапом в изучении истории города Тосно, будет полезной преподавателям, учащимся, библиотекарям, всем читателям с живой исторической памятью. Тем более, что такое подробное исследование переселения ямщиков на берег реки Тосны с широким привлечением исторических источников непосредственно петровской эпохи предпринято впервые.
Хочется пожелать читателям книги вдумчиво прочесть ее страницы, чтобы извлечь для себя необходимые исторические уроки и сделать верные выводы, имеющие значение, как для нашей жизни, так и для правильных оценок окружающей нас действительности.
Священник Михаил Бреславский,
настоятель храма Казанской иконы Божией Матери г. Тосно
Часть I. Историческая обстановка в Санкт-Петербургской губернии в годы основания Тосненского Яма. Строительство новой столицы
Возникновение Тосненского Яма, и строительство на дороге Петербург-Москва было вызвано грандиозными изменениями, происходившими как во внутренней жизни самой России, так и на землях, отвоеванных у Швеции в ходе Северной войны.
Войну шведам царь Петр I объявил в августе 1700 года. В ходе войны были возвращены русские земли, захваченные Швецией в начале XVII столетия. Но на этом Северная война не закончилась. Царь Петр в своих деяниях «побуждался», как подчеркивает один из его глубоких почитателей, «достохвальным рвением к приведению» России «в знать других народов»[1]. Петровские армия и флот во главе с царем продолжали успешные боевые действия, в результате которых вошли в состав России обширные прибалтийские территории. Московская Русь перестраивалась Петром I в Российскую империю[2]. Особенностью этого времени было освоение сразу же, по ходу войны, освобожденных и присоединенных земель, непосредственно примыкавших к театру военных действий, что требовало от людей, здесь оказавшихся, предельного напряжения душевных и физических сил.
С целью закрепления у моря «на вечные времена», царь, не дожидаясь заключения мира со Швецией, делал все возможное, чтобы новые для России (хотя и мало пригодные для жизни) территории, обжить как можно быстрее. Так, в 1703 г. в устье Невы была устроена военная крепость, указами Петра стремительно превращенная в город Санкт-Петербург. В 1712 году сюда из Москвы переехал царский Двор, и Санкт-Петербург был объявлен новой столицей Русского государства.
Вскоре перебрался из Москвы в северную столицу учрежденный Петром для управления страной на время его отсутствия Сенат[3]. Прибыл и Монетный двор. Новая столица стала полновесным государственным центром страны, хотя и добавила тягот населению России, находясь на самом краю нашего раздольного Отечества. Уже само по себе такое нововведение Петра – столица, удаленная от внутренних областей Державы, – было исключением из нормального порядка устроения государственной жизни не только в России, но и в других странах, о чем много говорили и писали в свое время, пока к этому факту не привыкли[4].
По переписи 1714 г., то есть в год выхода указа о переселении ямщиков, в Петербурге насчитывалось 34 500 домов. В том же году 17 сентября вышел знаменитый указ Петра Первого о запрете строительства каменных зданий по всей России: «Запрещается во всем Государстве на несколько лет всякое каменное строение, какого б имяни ни было под разорением имения и ссылкою…»[5]. С целью быстрой застройки Петербурга были устроены Петром I на реке Тосне «кирпишные заводы», со временем переведенные ближе к городу[6]. Храм Преображения Господня при этих новых кирпичных заводах и церковь на Тосненском Яму имели тесные исторические связи, что подтверждается архивными материалами[7].
Все, что было полезного вокруг, шло в дело: по реке Тосне, впадающей в Неву, к Петербургу сплавлялся лес; на берегах стояли десятки обжиговых печей, производивших известь; в устье Тосны добывали камень… Там, на плитной ломке (теперь город Никольское), за два года до основания Тосненского Яма была устроена церковь Николая Чудотворца, история которой на протяжении трех веков не раз переплеталась с Тосненскими поселенцами.
Освоение Ингерманландии
Огромная область, заселенная преимущественно финскими народами, считалась новозавоеванной, войдя окончательно в состав России в 1721 году, после подписания Ништадтского мирного договора – последнего акта многолетней Северной войны. Созданная здесь первоначально в 1708 г. Ингерманландская губерния, в 1710 г. переименована в Санкт-Петербургскую. В состав Санкт-Петербургской губернии того времени входили современные области Ленинградская, Новгородская, Псковская, Тверская, южная часть Архангельской, запад Вологодской и Ярославской, часть Карелии. В 1703-1724 годах Санкт-Петербургскую губернию возглавлял генерал-губернатор Александр Данилович Меньшиков.
«В июле 1712 года, – сообщает историк Н.И. Костомаров, – велено было расписать всю землю в Ингерманландии на части и отвести участки под дворы и огороды в местах, назначенных для заведения жилых местностей[8]. Переводились насильно всяких чинов служилые люди отовсюду и получали в Ингерманландии землю с крестьянскими и бобыльскими дворами»[9].
Как заметил вышеупомянутый знаток отечественной истории, царь Петр I задумал заселить Ингерманландию русскими[10], для чего он своими указами переселил в Прибалтику множество своих подданных и даже, «строгий до беглых во всех краях Руси,.. делал в этом отношении послабление для Ингерманландии»[11]. И если пойманный беглый объявлял себя не помнящим родства, его отправляли для поселения в новозавоеванный край.
Л.В. Выскочков в статье «Об этническом составе сельского населения Северо-запада России (вторая половина XVIII-XIX в.)» пишет: «Северо-западный регион России издавна был зоной контакта славянских и прибалтийско-финских племен. Русское население оставалось на территории, отошедшей к Швеции после Столбовского договора 1617 г. Возвращение России в результате Северной войны берегов Балтики и основание Петербурга привели к заселению Ингерманландии русскими крестьянами-переселенцами из внутренних губерний».[12]
Легкий на подъем, привыкший к военным походам, Петр привел в движение и всю страну. В Ингерманландский край со всей России перемещались массы народа: регулярные войска, сформированные в Москве и других губернских городах, рекруты, мастеровые и работные люди, дворяне с детьми, добиравшиеся в столицу на государевы смотры[13], принудительно переселявшиеся на новые земли крестьяне и в растущие города – купцы, а «в новосозидаемый (Александро-Невский – Т.Ш.) монастырь монахи…»[14]. Гнали в Петербург и закованных в цепи арестантов, обвиняемых в государственных преступлениях.
Обозы везли к новой столице и в войска, расквартированные по всей губернии, провиант, оружие, амуницию, самые разнообразные материалы, без чего ни армия, ни флот, ни город существовать не могут; везли собранную в губерниях казну… Из губернских городов от Москвы к Новгороду и дальше к Петербургу по царской разнарядке гнали скот и табуны лошадей (порой до 900 голов).[15] Этим же путем шли в новую столицу России послы восточных стран.
А от Петербурга к Новгороду и на Москву в русскую глубинку двигались царские курьеры, чиновники, во множестве мотавшиеся по стране с самыми разнообразными поручениями, брели пленные шведы, русские инвалиды Северной войны, заключенные-колодники, приговоренные к каторге или ссылке.
Весь этот человеческий поток, движущийся в одну и другую сторону по дороге Петербург-Москва, нуждался в подводах. Если просмотреть указы Сената хотя бы за 1711-1715 годы, то можно насчитать сотни распоряжений, «приговоров» как писали тогда в официальных документах, требующих огромного количества подвод для перемещения людей и грузов. Так, например, для переезда великой княгини Натальи Алексеевны, сестры царя, из Москвы в Санкт-Петербург Сенат 27 ноября 1711 года приказал заготовить 800 подвод.[16]
Но подвод катастрофически не хватало. Крестьяне Санкт-Петербургской губернии, на которых лежала данная «подводная» повинность, были уже настолько разорены беспрерывной работой на военные и гражданские нужды государства, что даже «светлейший князь» Меньшиков обратился в Сенат с просьбой об освобождении населения своей губернии от ряда воинских повинностей в связи с полным разорением края.
Глава Санкт-Петербургской губернии в своем письме Сенату писал о том, что при переписи 1711 года выяснилось, что за несколько лет из 178.160 дворов «оказалось на 89.000 дворов менее», что «убыль сия произошла… от морового поветрия… от больших пожаров и разбоя». От такого разорения и новых рекрутских наборов «и достальные уездные люди бредут врознь и дворы пустеют».[17]
Митрополит Новгородский Иов, правящий архиерей Новгородской епархии[18], по традиции русской духовной власти печаловаться перед властью царской об угнетенных и обездоленных, в своих письмах к царю и его вельможам часто заступался за крестьян-труженников. Народу те годы было очень тяжко: надо было не только вырастить хлеб для семей и корм для скотины, что было непросто в условиях северного климата, но приходилось выполнять разные работы по указам царским, сенатским и губернаторским, содержать на постое войска и т. д. И это не год и не пять, а целых двадцать лет Северной войны!
«…От многих неудобоносимых податей, подвод и работ многие крестьяне разбрелись, а иные многие взяты в ямские охотники, а за них всякие подати платят и подводы, куды сколько ни спросят, ставят все достальные крестьяне, – с искренним сердоболием писал митрополит Иов к графу Ф.М. Апраксину,[19] – …в новгородском же уезде у крестьян стояли по три года драгуны и солдаты, и уфимцы, и башкиры, и казаки, и иные многие служилые люди, и офицеры с лошадьми и людьми своими, и их самих и лошадей их кормили крестьяне; и ныне у них же крестьян стоят рекруты и кормят их в тех же вотчинах».[20]
Но на этом тяготы крестьян не заканчиваются. «Такожде и волов черкасских пар семьсот, – пишет дальше митрополит Иов, – …овсом и сеном с удовольством по указу кормят крестьяне же. Да они ж ставят многия подводы под всякие полковые припасы и под ратных людей на поставах и на почтах по московской и санктпетербургской и по псковской и к Ладоге и к Нарве по дорогам непрестанно, и у сечки дубовых лесов, и у курения смолы работают… и укосныя сена и описной хлеб в Санкт-Питербурх и в Нарву и в Копорье и в иныя места возят непременно».[21]
«А домовые мои и монастырские крестьяне, – продолжает владыка Иов перечислять злоключения народные, – … на реке Сяси выжгли извести пятьдесят печей, да на реке Шелони пять печей, и тое известь возили с того времени и по-сё число возят; а ныне им же по приказу губернатора Александра Даниловича Меньшикова, велено на реке Тосне выжечь извести пятьдесят печей и свезти в Нарву и в Санкт-Питербурх».[22]
Но и это еще не всё. Митрополит Иов сообщает и о таких бедствиях народа: «…С тех же крестьян взято к корабельному строению в Санкт-Питербурх с три тысящи подвод с проводниками и с припасы, и были на работе по три месяца: а становились в наймах и кормах те с лошадьми работники всякой человек рублев по пятнадцати и по двадцати; с них же крестьян еще спрашивают в Нарву окладнаго и запросного хлеба по одиннадцати четвериков со двора, да в Санкт-Питербурх со всякаго двора по шести пудов сена».[23] Пытаясь достучаться до сердца царедворца, Владика Иов сообщает графу Апраксину: «И от тех и от иных многих несносных тягостей, пришли они, крестьяне, во всеконечное оскудение… Пожалуй, милостивый наш благодетель, любве ради Иисус Христовы, яви свое милостивое… о тех крестьянских нуждах благодеяние и спомоществование».[24]
Разбой на главной дороге страны
В упомянутом ранее письме губернатора Сенату Меньшиков жалуется и на разбой, охвативший всю губернию: «Кроме того, …бродят воры и разбойники большими шайками, которые разбили и пожгли многие села и деревни, а посланных для денежных и прочих зборов, так и в Санкт-Петербург отправленных мастеровых и работных, и градских жителей, и проезжих и прохожих всяких чинов людей грабят, убивают, бьют и мучат, а многих убивают до смерти; тех же, которых прикащики и старосты выбирают из крестьян в рекруты, отбивают и берут с собою на разбой. Служилых же людей в городах нет и послать для поимки воров некого».[25]
Разбой имел место по всей дороге от Москвы до Петербурга. Для борьбы с разбойниками употреблялись и регулярные войска. 22 мая 1712 г. Сенат приказал «…послать из Москвы по Новгородской дороге до Твери и до Торшку из гарнизона 100 человек конных с капитаном для того, что по той дороге являются воровские люди и проезжим чинят грабеж и убийства… и к вице-губернатору Санкт-Петербургской губернии писать же, чтоб из Новагорода для поимки таковых же воров послать 100 или 200 человек по разным дорогам».[26]
Увлеченный внешними задачами и военными успехами, царь долгое время не брал в расчет, что в стране по существу идет чуть ли не гражданская война: народ, доведенный до отчаяния всеобщей разрухой, вызванной переустройством русского мира, безвинно погибал тысячами.[27] Да и оказавшиеся в то время в разбойниках, далеко не все были злодеями: порой у человека не оставалось выбора, ведь повсюду за малейшую провинность ждали людей истязание, насилие, «отнятие имений», штрафы, долги государю[28], каторга, казни, исходившие от верховной власти. Даже придворный историк Карамзин писал по этому поводу: «…Пытки и казни служили средством нашего славного преобразования государственного».
Как тут не понять митрополита Иова Новгородского, который взывал к Петру Первому в письме от 25 сентября 1713 года: «Без любве бо друг другу никая, сиречь ни едина нам польза есть».[29] Митрополит Иов, который считается в числе сподвижников Петра Первого, не выдерживает степени народного страдания и пытается тронуть сердце царя, напоминая ему апостольское наставление.
В тот год, когда стали переселяться ямщики на новые земли, Петр Первый, пытаясь искоренить разбой на больших дорогах, особенно захлестнувший западную часть России, издал указ, в котором повелел карать разбойников смертью за душегубство; смертная казнь за разбой без человеческих жертв наказывалась теперь вырезкой ноздрей и ссылкой в каторгу. Это решение царя было послаблением по сравнению с предыдущими указами по разбою.[30]
Упомянутый указ царя имел прямое отношение к ямщикам, нередко становившимся жертвами либо свидетелями разбоя на большой дороге. Разбойники, жившие в лесах в непосредственной близости от почтовых ямов, грабя пассажиров, ямщиков нередко оставляли в живых. Возможно, некоторые из них были связаны с разбойниками родственными связями. Память о тех временах до сих пор не стерлась в Тосно: окраина городской застройки со стороны Москвы, где в начале XVIII века рос густой лес, и теперь среди местных жителей называется Резань от слова «резать».
Тяжкое бремя военного времени
Всю весну и лето 1714 года царь продолжал воевать со Швецией. Несколько русских побед венчала блестящая победа при Гангуте, одержанная под началом самого Петра Первого. Теперь это сражение является Днем воинской славы России. Тем же летом 1714 г. Петр овладел Аландскими островами и даже замышлял нападение на столицу Швеции Стокгольм, но ему помешала осень. Триумфатором возвращался царь в Петербург, получив чин вице-адмирала и шумно отметив свой успех.
Война же навалилась на народ тяжким бременем. Трудности военного времени, напряжение которых от года к году лишь нарастало, не давая народу никакой передышки, привели к тому, что за годы Северной войны, по замечанию историка Костомарова, «всякая казенная служба до крайности омерзела в глазах русского народа».[31]
Уже целое поколение русских родилось и выросло в условиях войны, продолжавшейся двадцать лет (с учетом военной кампании с Турцией). Повальные рекрутские наборы для армии и флота, когда из-за нехватки людей стали брать в рекруты недорослей (подростков), наборы работных людей для строительства Петербурга, крепостей, дорог, каналов и т. д., тяжелейшие условия содержания верноподданных, безвременно погибавших от голода, холода, отсутствия медицинской помощи в местах массового скопления людей, обескровили и измотали народ до крайней степени. Рекрутов часто перегоняли в скованном виде, держали их по тюрьмам и острогам, как преступников, плохо кормили. Поэтому одни умышленно калечили себя, другие бежали. Побеги приобрели небывалые размеры[32].
С пойманными поступали беспощадно, но «после многих строгих узаконений, царь принужден был объявить беглым надежду на прощение, если они возвратятся до апреля 1714 г.»[33]. Потом были новые льготные сроки: сентябрь того же года, 1-го января 1715 года. В январе вышел указ «пойманным беглым рекрутам класть знак порохом – крест на левой руке; а дававших им притон ссылать на галеры…».[34]
Спасения не было никому. И губернаторов могли «сковать за ноги и на шею положить цепь и держать в приказе…».[35] А уж давать «сказки» (сведения) «в расспросе и с пыток и с огня» в те годы довелось многим.
4 октября 1714 года царь и Сенат приказали приехать в Петербург всем губернаторам «со всеми ведомостями по ответствованию прошлых лет с 1711 году,… також с ведомостями нынешняго 1714 году… в посылке денежныя казны,… (сколько) отправлено рекрут, лошадей и протчаго, быть в С.-Питербурх в ноябре месяце нынешняго 1714 году, неотымаясь ничем…. чтоб они, губернаторы и лантрихтеры, недосланные в нынешний 1714 год во все определенные места деньги, кроме мундирных, и амуницию, привезли с собою в С.-Питербурх, а на мундир и амуницию отослали в Москву в Военную канцелярию».[36]
Так что осенью 1714 года по России не только ямщички собирались в дальнюю дорогу к новой столице, но и товарищи губернаторы, которых «господами» в официальных документах того времени не называли, а именовали именно «товарищами». Нередко и царь употреблял такое обращение, особенно в своих речах к драгунам, солдатам и матросам.
8 декабря 1714 года выходит характерный для того времени царский указ о порядке подачи челобитных: предписывалось каждому «в своей обиде» обращаться на местах, «где кому челобитную подать надлежит». Кому куда обращаться, о том людям должны были сообщать писцы, приписав в конце челобитных свои имена и чины. «А когда неправдою вершат, – говорилось в указе, – или станут волочить, и когда в полгода не вершат, то после полугоду вольно бить челом вышнему командиру над тем судьею, а потом губернатору; а если губернатор неправедно вершит или решения другую полгода не даст, то бить челом в Сенате; а буде и в Сенате тако же учинят, то бить челом самому его царскому величеству; а ежели кто по сему его царского величества указу поступать не будет, и будут подавать челобитные» ему или в Сенат, то и «челобитчики, тако ж и вышереченные писцы, яко преслушники, наказаны будут жестоким наказанием».[37]
Из этого указа следует, что человек из губернии, дела которого начинались в провинции, а завершались в Петербурге, оказавшись в столице в связи со своим делом и каким-то образом пострадав, не имел здесь никакой защиты и управы. По указу царя обиженный человек теперь мог начинать хлопоты, лишь вернувшись домой. Ямщики, переселявшиеся в Петербург и полностью зависевшие от своих губернских и городских начальников, в столице оказывались совершенно бесправными в случаях злоупотребления на местах. А так как с царившей в стране неразберихой, сопутствовавшей перестройке, недоразумений случалось множество, можно представить себе, как страдали люди, челобитные которых в столице перестали принимать. И хотя, судя по делам и приговорам Сената, отдельные челобитные частных лиц и рассматривались, но основная часть людей оказалась без возможности добиться правды при таких расстояниях и такой обстановке на дорогах.
«Дорога жизни» петровской эпохи
Для достижения целей, которые Петр Первый перед собой поставил, царю все время нужны были свежие силы из внутренних губерний России. Нужна была и хорошая дорога – эта питательная жила войны и огромной стройки. А дорога между Новгородом и Петербургом в это время была «очень извилиста» и требовала «дальних объездов».[38] «Не только сам город, но и окрестности, – писал очевидец о дороге вблизи Петербурга, – настолько болотисты и низменны, что сюда ведет одна-единственная дорога, которая затем неподалеку от города разветвляется, и эти две дороги к тому же так скверны, что осенью и весной можно дюжинами считать мертвых лошадей, которые будучи в упряжке задохнулись в болоте».[39]
Время и обстоятельства потребовали сооружения прямой дороги Петербург-Новгород-Москва. «Строительство началось с отрезка дороги от Петербурга до Волхова, где в 1713 году царь приказал поселить ямщиков, – пишут авторы книги «Главная дорога России…». – …Для быстрого осуществления проекта были задействованы громадные силы. Так, в одном из указов говорилось: «В нынешнем 1715 году января в 20 день по его великого государя указу велено к новопроложенной большой дороге, которую велено строить… от Санкт-Петербурга до реки Волхова выслать работных людей с городов Санкт-Петербургской губернии: с Новгорода с посаду и с уезду, со Пскова, со Ржевы Володимировой, с Пошехонья и с тех городов и уездов с двадцати семи тысяч четырехсот тридцати дворов, которым намостить одной дороги, что осталось от прежнего мощения, сорок три тысячи четыреста сорок четыре сажени…»».[40]
Во времена Петра Первого была проведена реформа системы мер, когда сажень стала длиной в 2,1336 м. Верста в 500 саженей составила 1066,8 м. До этих перемен длинна версты в России в 500 саженей составляла 977,9 м. Показательна эта перемена мер. Даже, казалось бы, в нейтральном для реформирования государственной жизни деле царь устанавливал порядок иноземный, отменяя сложившиеся за века отечественной истории нормы.
По царскому указу на строительство дороги должен был явиться с 10 дворов один работник с подводой для вывоза каждым «по сорок дерев». В зимнее время предписывалось свезти в «указные места» девяносто восемь тысяч девятьсот «дерев». Дорогу планировалось расчистить на обе стороны на тридцать саженей.[41]
Дорожными работами руководили: в 1715 году дворянин Евстигней Глазов, в 1716-1719 гг. подполковник Путилов. «Английский путешественник Ханвей, – отмечается в упомянутом исследовании, – сделал подсчет деревьев, использованных для строительства этой дороги протяженностью 150 верст: при ширине дороги в 46 футов (14 метров)[42] потребовалось 2 100 000 деревьев».[43]
«Дорогу новую, которую делают к Волхову, – указывал Петр Первый в 1716 году, – чтобы на середине было выше… для стоку воды; бревен по концам не класть, а где жидкое место, тут бревнами и землею, а не фашинами мостить, как шведскую старую работу здесь видеть можно».[44]
Таким образом, в 1714-1715 годах, когда ямщики стали прибывать в Петербург, строительство «прешпективной» (перспективной – Т.Ш.) дороги, как называли Московский тракт в официальных документах того времени, еще было в самом разгаре. В книге «Главная дорога России…» сообщается, что, переезжавший в 1716 году в новую столицу, ганноверский посланник Ф.-Х. Вебер насчитал 24 яма – столько же, сколько их будет спустя десятилетия. Уже в 1718 году, по сообщению того же Вебера, «все работы по проложению нового пути, стоившие громадных издержек, окончены».
Таковы были рассмотренные выше некоторые исторические особенности Петровского времени, внутреннее положение новозавоеванного края, жизнь людей в Санкт-Петербургской губернии к моменту основания Тосненского Яма.
Часть вторая. Тосненские ямщики: их происхождение и история заселения ямской слободы на реке Тосне. Ямская почта на Руси
В самом начале повествования о переселении ямщиков следует уделить внимание тем понятиям, которые уже ушли из русской жизни, о которых сегодня многие современные люди знают лишь понаслышке, отрывочно, туманно. Такие сведения помогут нам лучше узнать об основателях Тосненского Яма – первых жителях будущего города Тосно.
Ям, ямщики, ямская гоньба, ямщина – эти слова появились на Руси во времена монголо-татарского ига. «Дзям» в переводе с монгольского языка – дорога. «Татарское владычество было господством издали, – писал известный историк русской почты И.П. Хрущов. – Только наездом давали татары чувствовать свою власть, и эти-то наезды должны были быть обеспечены лошадьми, людьми и удобством остановки в известных пунктах». Ямы нужны были, прежде всего, золотоордынским сборщикам дани, которые прибывали на Русь в урочное время. На эти станы местное население обязывалось поставлять лошадей, подводы, саму дань и возчиков, которые доставляли собранное добро в Золотую Орду, по территории которой стояли свои ямские станы.
Ямы на дорогах обычно состояли из ямского двора, где можно было отдохнуть и согреться как ямщикам, так и пассажирам, нескольких изб, конюшни и сарая для сена. Ямская повинность в те века считалась, по понятным причинам, одной из самых тяжелых на Руси. Жители русских ямских станов, выполняя перевозки в пользу Золотой Орды, были четко противопоставлены пришельцам, никогда не смешиваясь с ними.
После развала Золотой Орды система ямских станций, изобретенных в свое время еще в Китае, на Руси осталась, и русские князья уделяли развитию ямской гоньбы много внимания и заботы. Уже в XV веке Москва оказалась связанной ямским сообщением с главными центрами русских окраин: Великим Новгородом, Псковом, Архангельском, Смоленском, Нижним и т. д. Ямы располагались друг от друга на расстоянии 30-50 верст в зависимости от особенностей того или иного края. Трудные и опасные условия ямской гоньбы вынуждали ямщиков быть людьми отважными, уметь защитить себя, седоков и их имущество.[45]
Главная задача русских ямщиков в период Московской Руси – доставка царских курьеров, иноземных послов, государевой почты и грузов к окраинам России и от ее границ – обеспечивалась ямщиками, отбиравшимися для такого служения с особой тщательностью. Чтобы попасть в ямщики (ямские охотники), надо было иметь добропорядочную репутацию. За кандидата должны были поручиться все или почти все односельчане и священник прихода, подписав «излюбленный список», что их земляк «человек добр, семьянист и непьяница и животом прожиточен и государеву ямскую гоньбу ему гонять мочно».
Ямщики были людьми глубоко верующими, искренне набожными, привыкшими жить по отеческим преданиям и церковным традициям. Это подтверждается и наличием церквей в ямских слободах, и щедрые пожертвования ямщиков на благоукрашения храмов, и образом жизни ямских охотников и их семей, и гостеприимством русских постоялых дворов, что засвидетельствовано многочисленными путешественниками…
Ямские охотники получали от государей пахотные, пастбищные и сенокосные наделы, освобождались от податей и повинностей, в том числе и рекрутской, получали от государства казенных лошадей и все потребное для гоньбы. Кроме этого, они не подлежали суду местного воеводы, а судились по челобитным в Ямском приказе в Москве, имели право заниматься ремеслами и промыслами и свой товар – «зделье» – сбывать, доставляя его в торговые места на ямских подводах, не платили пошлину за варку пива «про свой обиход», имели право нанимать работников и т. д.
Благодаря таким льготам, ямщиков на Руси было достаточно. Традиционно ямщицкие семьи жили по городам в ямских слободах и по дорогам в ямских станах вытями, то есть большими семьями, по сведениям В.И. Даля «от 30-50 душ»[46], занимавшими три и более домов и совместно пользовавшими ямских казенных лошадей. Ямщики на Руси к XVIII веку сложились чуть ли не в особое сословие, хотя и относившееся к казенным крестьянам. Огромен вклад ямщиков в русскую национальную культуру, особенно в области устного народного и песенного творчества. Случайно услышанное от ямщика Владимиром Ивановичем Далем слово «замолаживает» стало первым словом «Толкового словаря живого великорусского языка». Несомненно, что к ямщицкой теме русские историки еще будут обращаться неоднократно.
Почтовое сообщение в Санкт-Петербургской губернии в петровское время
Что же касается почтового сообщения между Петербургом и Москвой, то оно было установлено царем Петром уже в 1704 году. Среди указов царя 1702-1704 годов встречаются: «О сбытии в Клинском Яму 30 вытям ямщикам, и о набирании в прибавок в те выти из вольных и из Иверского монастыря крестьян, и о даче тем ямщикам жалованья по 20 рублей на выть и прочее»;
«О неимании с записавшихся крестьян в новоторжие ямщики никаких податей»;
«О незаписывании ямщиков в посады, и о возвращении записавшихся в прежнее звание их»[47].
Выходили царские указы о ямской гоньбе и в последующие годы. Принято считать, что государственная почта была создана в России сенатским указом от 25 апреля 1711 года, но это вряд ли справедливо: Петр унаследовал от русских Великих князей и царей-предшественников прекрасно налаженную ямскую почту. О заслуге Петра Первого в этой области можно говорить лишь в приложении к Северо-западу России.
К 1713-му году, как видно из официальных документов, в Санкт-Петербургской губернии ямы стояли от Новгорода до Санкт-Петербурга, и было «на 3-х станах по 15, да в С.-Петербурге 60, и того 105 лошадей…»[48]. До 1714 г. по всем дорогам Санкт-Петербургской губернии насчитывалось «11 ямов, вытей 195, лошадей 1.456…». На всех ямщиков выплачивалось «жалованья 11.440 рублей» в год[49].
«Оным ямщикам, которые от Новгорода по большой дороге» несли свою ямскую повинность, приходилось преодолевать «великий разгон» и пребывать «в непрестанной гоньбе»[50]. Сложилась ситуация, когда из-за нехватки ямщиков, находившихся в постоянной работе в связи с большими расстояниями между станами, оказалось, что «почт и других подвод при С.-Петербурге и от С.-Петербурга по дорогам… содержать невозможно». «А без ямщиков, – доносил в Сенат вице-губернатор Санкт-Петербургской губернии Римский-Корсаков, – при С.-Петербурге исправить невозможно; отчего почтовая гоньба всеконечно станет».[51]
Самый напряженный путь России того времени Петербург-Москва требовал свежих народных сил. Ими и стали ямщики, переселенные из центральных и окраинных губерний Руси. «По имянному царского Величества указу» от 6 июня 1712 года «велено при С.-Петербурге и на новоположенной дороге поселить ямщиков».[52] Ямских людей, по мысли Петра I, следовало поселить «при С.-Петербурге на Неве реке,.. на новоучиненной большой дороге между С.-Петербургом и рекою Волховом на полпути,.. за рекою Волховом».[53] Место, которое обозначалось в указах формулировкой «между С.-Петербургом и рекою Волховом на полпути», приходилось на реку Тосну и прилегающие к ней территории.
В указе 1712 года царь Петр распорядился для «братьи ямщиков» «дать… земли и всяких угодий под дворы, огороды, гумна и на пашню». Имея этот царский указ, вице-губернатор в 1713 году пытался выяснить, «откуда тех ямщиков и по сколько вытей селить», так как об этом в царском указе 1712 года ничего сказано не было.[54]
В 1713 году «в пунктах царскаго Величества, писанных его Величества собственною рукою»[55] было подтверждено повеление «ямы селить» в Петербурге и «на половине пути до Волхова, на Волхове». Для того чтобы определиться, сколько и откуда вытей переводить, царь повелел со всех губерний собрать «ведение немедленно», «сколько в Московской и прочих губерниях по дорогах… ямов», и «на котором яму сколько вытей и дворов», а «в них людей», и «в каковы лета», и «что у котораго яму пашенной и выгонной земли», и «по чему на выть дается в год жалованья»[56] и т. д. Указы царя и запросы о ямщиках были разосланы по губерниям в конце ноября 1713 года.
27 ноября того же года царь подписывает еще один указ, касающийся ямской гоньбы. В нем, в частности, определялась плата за проезд и соотносились права, как проезжающих, так и ямщиков. Данный указ действовал в течение всего XVIII века, а выдержки из него включались в дорожные календари. «По указу 1713 года Ноября 27 дня, – читаем в «Дорожном календаре на 1767 год…», – велено, чтоб подвод ни для государственных ниже для партикулярных дел даром не брать, а брать ямския подводы для одного только проезду, а не для клади; и платить на версту от Санктпетербурга до Новагорода по копейке, а от Новагорода до Москвы по деньге; а для клади нанимать как мужиков, так и ямщиков повольным наймом, и деньги давать не в судебное место, но самим ямщикам».[57]
Менее чем через два месяца, после вышеупомянутого указа 13 января 1714 года выходит новый указ Петра I, который гласил: «…В губерниях ямские подводы по подорожным», (которые надо было подписывать у губернаторов или лантрихтеров), «давать за денги… до того времени, как устроятца от С.-Питербурха до Новагорода ямы», «и тех денег в приказы не брать и комисаром не отдавать; а отдавать» ямщикам «в руки тем, которые повезут кого; а вместо тех денег» ямщикам «его великого государя жалованья не давать; а податей с них», ямщиков, «как денежных, так рекрутных работников, провианта и других против уездных не брать; а без денег ямских подвод никому… не давать».[58]
Как видно из приведенных документов, перед переселением ямщиков из внутренних губерний России царь подтвердил освобождение их от податей (налогов), рекрутских наборов и сборов продуктов натурой. Зато царь, накануне переселения ямщиков, отменяет им государственное жалование, рассчитывая, видно, что плата за проезд непосредственно ямщикам, сделает их материальное положение достаточно сносным. На практике отмена царского жалования больно ударила по ямщикам на этапе их переселения и обустройства на новом месте.
И все же на фоне всё большего закрепощения пахотного крестьянства,[59] происходившего в стране в петровское время ускоряющимися темпами, условия существования ямщиков, несмотря на все трудности их служения, были в среде податного русского народа привлекательными. Хотя свобода ямщиков тоже была относительной: в царствование Петра I они не имели права перехода в другие сословия (за редким исключением).
Судьбоносный указ
История основания Тосненского Яма во всей своей полноте еще не изучена и не написана. Поэтому так дорог краеведам каждый факт, имеющий отношение к переселению ямщиков на реку Тосну. Это обязывает и автора данного исследования рассмотреть последовательность событий с переселением ямщиков на Тосну с возможной полнотой, максимально познакомив читателей с найденными материалами.
Итак, в течение нескольких месяцев 1713-го – начала 1714-го гг. в Петербург были доставлены сведения о числе ямщицких вытей, проживавших по всей России. Ведомости о ямщиках, присланные из губерний, включали данные о ямских слободах Москвы, Тулы, Калуги, Костромы, Киева, Воронежа, Казани, Мурома, Нижнего Новгорода и многих других городов.
16 июня 1714 года Сенат, готовивший подробный указ о переселении ямщиков, писал А.Д. Меньшикову, чтобы он «в Канцелярию Сената прислал известие: для поселения ямщиков в С.-Питербурху на половине до Волхова и на Волхове», «сколько вытей перевесть в которое место надлежит», и в тех местах «дворовое строение им готовое ль будет или им самим строить»[60].
На основании собранных из губерний сведений, 26 июня 1714 года «по вышеписанному великого государя имянному указу», «Сенат приговорили: для поселения ямщиков в С.-Петербурхе на половине до Волхова и на Волхове выбрать» губернаторам в своих губерниях «лутчих и семьянистых и лошадных людей добрых и пожиточных»,[61] осуществляя отбор «без всякаго пристрастия». Этот указ Сената от 26 июня 1714 года (по старому стилю) и является точкой отсчета в истории основания Тосненского Яма.
По данному указу должны были переселиться:
в Петербург 105 вытей (из Московской 73 выти, из Ярославской 8, из Рижской 8, из Архангелогородской 16);[62]
а «на половину до Волхова» должны были прибыть ямщики «из Казанской 42, из Киевской 13, и того 55» вытей;[63]
на Волхове предполагалось поселить 38 вытей из Азовской губернии и 18 из Киевской.[64]
«А буде ямщикам, – постановил Сенат, – которых селить в Петербурге, дать по 60 руб. 24 алт(ын) 4 ден(ги) на выть… А которых селить на половине Волхова и на Волхове дать по 40 руб.»[65]
«Подможные деньги» для переселявшихся ямщиков по данному указу должны были собираться на местах «с оставшихся в тех губерниях ямщиков по 5 рублев с выти», так как «они останутся в тех губерниях на прежних жилищах и землею тех переведенных будут владеть они».[66] Кроме этого, за счет губерний, из которых ямщики переводились, «по переведении оных годовым кормом, также и распашкою земли и семенным на завод хлебом» надо было переведенцев содержать, собирая все необходимое «с оставшихся ямских вытей, дабы» переселенцы «обжились без нужды».[67]
Тогда же было принято решение с ямщиков Сибирской губернии «взять по 10 рублев с выти», так как «за разстоянием дальняго пути» переведения «с той губернии ямщиков не будет». И те деньги, собранные в Сибирской губернии, надо было «к вышеписанным в подмогу отдать… по расписке».[68] Казанская губерния, готовящая ямщиков к переселению на Тосну, должна была получить от Сибирской на вспоможение ямщикам «211 рублев 2 алтына 4 денги».[69]
Далее Сенат предписывает «для того поселения под усадьбы и под пашню и под сенные покосы землю и лесные и всякие угодья» выделить, «также на то строение для рупки леса» лесные участки «отвесть», «в которых местах и по чему на выть надлежит».[70]
Еще до приезда ямщиков в Петербург сначала из губерний должны были прибыть «нарочные комисары» из «людей добрых». Им вменялось иметь при себе собранную с ямщиков казну, а также «выбранных ямщиков с плотничими снастями и с лошадьми для воски на то строение припасов». Людей и лошадей надо было прислать «не мешкая не мало» в нужном количестве, чтобы «то дворовое строение было построено… нынешним летним временем». Сенат приговорил губернаторам ямщиков-переселенцев «на житье перевесть… по первому зимнему пути» 1714 года.[71]
Комиссарам петровского времени предписывалось сразу по прибытии в Петербург «явитца и денги и об ямщиках объявить генералу фелт-маршалу светлейшему князю» и от него «о помянутом строении определения… требовать».[72] Постановил Сенат «тех выбранных ямщиков за женами их и за детьми и за животы…перевесть» «на ямских подводах неотменно» лишь после постройки дворов «в помянутых местах».[73]
Губернатор Санкт-Петербургской губернии А.Д. Меньшиков места для поселения ямщиков должен был отводить «на выть пристойно, по его великого государя указу и по своему разсмотрению», и «где отведены будут присланным к ним из губерний, те места показать».[74]
Снова в губернии «с нарочными без мотчания» был разослан указ Петра о переселении ямщиков с приговором Сената от 26 июня 1714 года. 2 июля 1714 года выходит очередной Сенатский указ «О высылке ямщиков из разных Губерний для поселения на ямах между Санктпетербургом и рекою Волховом»[75].
Принимает Сенат и карательные меры. 3 октября 1714 года, в очередной раз рассматривая вопрос о переселении ямщиков, правительственный орган власти выносит приговор: «… Тех переведенцов перепоручить, чтоб им не сбежать; а ежели они сбегут, и за то им учинена будет смертная казнь».[76] То есть, в случае бегства ямщиков должны были заплатить за это своей жизнью их поручители. Таковы были дух и методы Петрова царствования.
В 1714 году к делу переселения ямщиков Сенат возвращался неоднократно. Так, 26 июля 1714 года выносится приговор, имевший большое значение для устройства будущего яма на реке Тосне. Дело в том, что в это время из состава Казанской губернии выделилась Нижегородская губерния с городами Нижний, Муром, Арзамас, Алатарь. «Для поселения в Санкт-Петербургской губернии на половину до Волхова, – говорилось в заключении Сената, – во определенное число в 42 выти перевесть ямщиков из Казанской губернии 25, из Нижегородской 17 вытей…».[77]
По переписным книгам 1710 г. в Казанской губернии насчитывалось ямщицких дворов по городам «в Казани 210, в Козмодемьяновске 300, Нижнем 280, Муроме 300, Арзамасе 60, Алаторе 103 и того 1.253».[78]
На какой дороге жили тосненские ямщики до переселения?
До того, как главной дорогой России стал тракт Петербург-Москва, самой напряженной дорогой в нашем Отечестве был гужевой путь на восток, вошедший в историю страны под названием Большая Володимирская дорога или Владимирка. Именно на этом пути до переселения на Ям-Тосну несли государеву службу ямщики Казанской и Нижегородской губерний. В 1332 г. Московские правители приобрели в Золотой Орде ярлык на Нижний Новгород, то есть Москва получила право собирать с Нижегородской земли дань для татарского хана. Дорога, идущая из Москвы через Владимир к Нижнему Новгороду, стала играть огромную роль в создании централизованного Русского государства.
В 1395 году по самой «велицей дорозе Володимерьской» из Владимира на Москву прошла чудотворная Владимирская икона Божией Матери – величайшая святыня Руси. По Владимирскому тракту в 1552 году двигалось 150-тысячное войско Иоанна Грозного, чтобы покорить Казанское ханство. С присоединением Казани Россия получила выход в Заволжье, на Камень (Уральские горы), и далее в Сибирь и Среднюю Азию. По этой дороге шли на Русь торговые караваны из Бухары, Китая, Индии… Вот почему на некоторых ямах находилась специальная военная охрана.
По мере освоения и экономического развития этого края, разветвлялась и сеть дорог, где «гоняли ямщину» как предки будущих тосненских ямщиков, так, со временем, и они сами. Основной маршрут дороги, вокруг которой вращалась жизнь ямщиков – тосненских переселенцев – обозначен такими пунктами: Москва – Владимир – Муром – Нижний Новгород – Козмодемьянск – Казань – Ижевск – Егоршино – река Чусовая – верховья реки Туры … Это был летний путь в Сибирь. Зимний путь был долгим и кружным: Москва – Переславль-Залесский – Ярославль – Вологда – Шуйский Ям на реке Сухоне – Тотьма – Великий Устюг – Яренск – Пелым – Соликамск – Верхотурье. Из Москвы в Нижний Новгород добирались через Муром. Вьезжали в Нижний с ополья – Муромско-Московской дороги – в том месте, где находились ямские слободы и государев постоялый двор.
Многие ямские слободы и станы Казанской и Нижегородской губерний сложились преимущественно в результате миграции русского населения на юг и восток, что происходило по мере расширения границ Руси в связи с присоединением к ней территорий исчезнувшей с исторической арены Золотой Орды. На протяжении веков ямские станции на трактах являлись проводниками государевой воли Великих русских князей. Ямщики селились в новых краях, как правило, в одно время со стрельцами или сразу вслед за ними. Так возникли, например, города Козмодемьянск, Алатырь и др.
Окрестные жители поставляли на ямы корм для лошадей, подводы, нанимались в работники к ямщикам, так как тем за гоньбой было некогда обрабатывать свои земли. Ямскую службу в восточных районах России осуществляли православные русские люди, держась обособленно от местного населения других вероисповеданий и племен. Ямщики по городам даже среди русского населения жили в особых, так называемых «не тяглых» слободах, селились отдельно от посадских людей.
В XIX веке, когда империя набрала силу, поменялась ситуация и с национальным составом ямщиков. Изъездивший всю Россию в исторической обстановке В.И. Даль, пишет о том, что ям – это татарское селение, «коего крестьяне отправляют на месте почтовую гоньбу, и где для этого станция, стан, …станок». Подобные свидетельства о ямщиках местных национальностей можно встретить в путевых заметках и воспоминаниях многих русских знаменитостей этого времени, проезжавших по Чувашии, Мордовии, Башкирии… Но в начале XVIII века государевыми ямскими охотниками были только русские или перешедшие в Православную веру инородцы.
Необходимо отметить, что после того, как Петр отказался использовать в своих военных целях татарскую конницу, привыкшие к лошадям татары взяли на себя Сенные рынки в Казани и Нижнем. Они пригоняли табуны лошадей и в Петербург, использовались на петербургских пастбищах для «сторожбы и паствы лошадей до их раздачи в полки»[79], что подтверждается документами, в которых фигурируют татарские имена и фамилии. Татары прибывали в Петербург на определенное время, но насильно сюда не переселялись. Эта участь досталась в петровскую эпоху русским.
Выходцы из Казанской и Нижегородской губерний в списках ямщиков-переселенцев основавших Тосненский ям оказались лишь с православными именами, что говорит само за себя. В документах петровского времени на Тосненском Яму встречаются Константин Панов, Козма Вологженинов и другие подобные этим имена.
Хотя нельзя не вспомнить, что в 1715 году царь Петр издал указ о насильственном переходе татар Казанской и Азовской губерний в Православие под угрозой лишения имений. Но трудно себе представить, чтобы мусульмане могли подчиниться этому указу в массовом порядке. Да и к этому времени, осенью 1714 г., списки ямщиков, подготовленных для переселения, уже были составлены, и ямщицкие семьи собирались в дорогу. Не исключено, что после их отъезда освободившиеся станции могли занять татарские, чувашские, мордовские и т.д. семьи в пределах расселения своего народа, но это тема отдельного исследования.
Не лишним будет подчеркнуть, что с петровского времени по Владимирке погнали в Сибирь арестантов. Часто в исторической литературе встречается утверждение, что ссылка в Сибирь на каторгу или поселение началась при императрице Анне Иоанновне, когда знаменитый Владимирский тракт был переименован в Сибирский. На самом деле отправка преступников и пленных в Зауралье началась еще при Петре I. Глава Сибирского приказа Виниус посоветовал царю отправлять в Сибирь военнопленных и преступников. «И чем таким ворам и полоняникам, которых по тюрьмам бывает много, – утверждал чиновный дьяк, – втуне провиант давать, и они бы на каторге хлеб зарабатывали». Царь и приказал использовать труд ссыльных на разных работах, в том числе и для доставки почты по рекам в дальние углы Сибири. Сосланных в этот суровый край сажали в лодки «для гребли в цепях, чтобы не разбежались и зла никакого не учиняли». Так было до 1707 года, после чего каторжан и пленных стали использовать на вновь открытых рудниках.
Да, западная цивилизация насаждалась в России окровавленными руками. Когда будет написана полная и объективная история царствования Петра Первого, не исключено, что и разбой вдоль русских дорог будет осмыслен исследователями как стихийное народное сопротивление царю, строившего Россию по чертежам исконных врагов нашего Отечества.
Но вернемся к родным краям тосненских ямщиков. Не удивительно, после всего сказанного, что у ямских охотников Владимирского тракта в те годы появился обычай при рождении ребенка выходить на дорогу и спрашивать имя у первого арестанта и этим именем называть новорожденного. Об этом обычае писал в XX веке в своих воспоминаниях выдающийся русский художник Константин Коровин, происходивший из потомственных ямщиков знаменитой Рогожской слободы[80].
Русь народная относилась к петровским колодникам, как к страдальцам, мученикам, понимая, что в большинстве случаев именно за свое благочестие, за приверженность к отеческому мироустройству стали эти люди гонимы царем. Тогда и возникли у населения, живущего вдоль Владимирской дороги, обычаи подавать бредущим в Сибирь арестантам еду и теплые вещи, называть своих новорожденных детей их именами, жалеть несчастненьких – именно такое общее наименование закрепило за узниками сострадательное русское сердце.
Свидетелями того, как тянулся по дороге угонявшийся в Сибирь, закованный в кандалы русский люд, стали и будущие тосненские переселенцы. Ямщики, жившие у Владимирки, как, может быть, никто другой, понимали, что им, возможно, тоже будет уготована подобная участь.
Переселение ямщиков из Казанской губернии на Тосненский Ям
Возвращаясь к истории основания Тосненского Яма, надо сказать, что в 1714-1716 годах между губерниями и столицей шла по ямщицкому вопросу оживленная переписка. Писали в столицу и губернаторы из губерний, переселявших ямщиков «на половину до Волхова», т. е. на реку Тосну.
Петр Салтыков, губернатор Казанской губернии, высланные в разное время из Канцелярии Сената упоминавшиеся выше указы и приговоры, получил 23 июля и 19 августа 1714 года. Уже через месяц, 19 сентября, направил он в Петербург доношение, в котором сообщал, что «для переведения в С.-Петербургскую губернию и на половину до Волхова» «по тем указам, в Казанской губернии указанное число ямщиков, 25 вытей, выбраны».
Писал губернатор по начальству и о том, что «подможныя деньги с оставшихся ямщиков… собраны»; что «с теми деньгами для получения об отводе земли ведомости и строения дворов» отправился в Петербург из Казани «комиссар Иван Полеологов»; что казанский комиссар привезет списки, «которых городов и кто именами ямщики на переведение выбраны, и что у них детей и других свойственников, и по чему на выти дворов». «И те ямщики с женами и детьми и животами, – уведомлял П. Салтыков, – в С.-Петербург присланы будут с нарочным дворянином в скорости».[81]
Получив доношение губернатора Петра Салтыкова, Сенат 13 октября 1714 года вынес приговор: «…Для поселения об отводе мест» для ямщиков из Казанской губернии «писать к светлейшему князю».[82] Этот приговор Сената говорит о том, что место для Тосненского Яма было определено А.Д. Меньшиковым, а, возможно, и самим Петром Первым, не ранее 13 октября 1714 года.
Вскоре П. Салтыков послал в Сенат из Казани очередное доношение, в котором сообщал, что переселяющиеся выти «выбраны из тех, которые наперед сего в службе не бывали, а детей у них и братьев и наемщиков в драгунскую и солдатскую службу не взято». Губернатор доводил до сведения Сената, что «подможные деньги с оставшихся ямщиков 820 рублей собраны». «И с теми деньгами», снова подтверждал губернатор, «послан из Казани коммисар Иван Полеологов», «и велено ему дворы строить наймом или подрядом».
Иван Полеологов ехал в столицу без плотников и «плотничьих снастей», как требовал того указ. На это была причина: «по скаске ямских старост» среди «выборных ямщиков плотников» не оказалось. Так и объяснял в своем доношении П. Салтыков Сенату причины невыполнения некоторых пунктов полученного указа.
Казанский губернатор заканчивает свое доношение вопросом: «Об отводе тем ямщиком земли и о дворовом строении и о выдаче оному коммисару подможных денег, которыя определены взять Сибирской губернии с ямщиков, 211 рублей Прав. Сенат что повелит?»[83]
Комиссар Иван Полеологов с этим доношением явился в Канцелярию Сената 8 декабря 1714 года. Доношение от губернатора Казанской губернии было рассмотрено в Сенате в тот же день и по нему было принято определение, дающее возможность считать, что в декабре 1714 года ямщики из Казанской губернии на Тосненском Яму еще не поселились. Приговор Сената был сформулирован так: «…о показании под то строение мест писать к генералу фельт-маршалу, светлейшему князю, и при том письме послать ведение, сколько… той губернии ямщиков поселить велено; а о заплате с Сибирской губернии денег выписать без мотчания».[84]
Оставшись в Петербурге для подготовки переселенцам жилья, Иван Полеологов «21 генваря сего 715 года» уже от своего имени подал в Канцелярию Сената доношение о том, что денег от Сибирской губернии на устройство ямщиков из Казанского края он так и не получил. Приговор Сената «1715 года февраля в 4 день», принятый по доношению казанского комиссара, приказывал «помянутые денги 211 рублев 2 алтына 4 денги, к строению ямов на подмогу Казанской губернии отдать» И. Полеологову «из наличных денег с распискою…»[85]
Нельзя не отметить, что Иван Полеологов оказался «пробивным» человеком, и всю казну, причитающуюся к строительству яма для казанских ямщиков «на полпути до Волхова», сумел собрать. Пока строились дома для переселенцев, потянулись из Казанской губернии на Тосну обозы, на которых со своим нехитрым скарбом ехали семьи ямщиков, включая ветхих стариков и грудных младенцев. Можно себе представить, с какой тревогой «лучшие и семьянистые лошадные люди, добрые и пожиточные», переселялись на новое место. Лишь с упованием на милость Бога, предав себя и свои семьи Его святой воле, отправлялись ямщики в невозвратный путь, в неизведанный северный край, исполняя указы царя и его правительства.
Ивану Полеологову удалось выстроить ямской поселок на реке Тосне[86] уже в первой половине 1715 года, где и поселились прибывшие ямщики-переведенцы. Среди дел по ямщицкому вопросу, которые рассматривал Сенат в первом полугодии 1715 г., встречается прошение и одного из тосненских ямщиков-переселенцев. Это дело приоткрывает поспешность и поверхностность, с какими губернские власти высылали ямщиков с насиженных мест в новую столицу. Причем, подобное положение прослеживается и по другим губерниям. Во всех встречающихся делах по переселению ямщиков чувствуется торопливость и нервозность тех, кто за это переселение отвечал.
Итак, 30 мая 1715 года ямщик Козма Вологженинов из города Козмодемьянска Казанской губернии подал в Сенат свое прошение об отъезде назад, в родной дом. Он писал, что по царскому указу должны были выслать из их города лучших ямщиков, «а он, Козма, …стар и дряхл и бездетен». И просил ямщик Козма сенаторов «для его старости и одиночества отпустить в Козмодемьянск». «По осмотру в Канцелярии Сената» действительно оказалось, что «оный ямщик стар, от роду себе сказал 70 лет, детей у него мужеска пола никого нет», «а женска две дочери Марфа 7, Марина 2 лет».[87]
Спустя месяц Сенат постановил Козму Вологженинова выслать назад, а «вместо помянутого челобитчика» прислать «в Санкт-Питербурх на житье иного доброго, не старого и семьянистого и лошадного».[88] Приписка канцеляриста сообщает, что «указ о том в Казанскую губернию ближнему боярину и губернатору Петру Самойловичу Салтыкову с товарищами послан 6 июля»[89] 1715 года.
Рассмотренные выше дела дают возможность относительно точно установить время расселения ямщиков на Тосненском Яму: между 4 февраля и 30 мая 1715 года. В прошении Козмы Вологженинова нет жалобы на отсутствие нормальных условий для жизни на новом месте, но уже сам факт, что он настоял на своем возвращении домой, говорит сам за себя: «от добра добра не ищут» – гласит русская пословица.
И хотя комиссар Иван Полеологов оказался человеком расторопным и сумел подготовить на Тосне пригодные для жизни дома и дворы, трудностей и казанским ямщикам при переселении, надо полагать, выпало немало.
Трудности устройства переселенцев на новом месте
Исследователям истории ямской почты в Ингерманландии еще предстоит обнаружить материалы, иллюстрирующие трудности, с которыми столкнулись при переселении на новое место жительства переведенцы из Казанской губернии. Пока же мы можем представить себе непростые обстоятельства их расселения, ознакомившись с подробностями переселения ямских охотников на большую перспективную дорогу из других губерний.
Часть губерний отправила ямщиков в соответствии с указом Сената сразу, «по первому зимнему пути», не построив для переселенцев жилья заранее. Ямщики прибыли в Петербург в начале зимы 1714-1715 гг., в то время, когда на деле еще только шла подготовка к отведению мест ямским охотникам. Ямщики, часть из которых прибыла в столицу с семьями, оказались в Санкт-Петербурге без крыши над головой и без пропитания.
Так, переведенцы из разных городов Московской губернии в 1715 году жаловались в Сенат, что они высланы в Петербург «с женами и с детьми в скором времени», «неисправясь в нужде», «и до С.-Петербурга за такою скорою высылкою… шли с женами и с детьми своими пешком», и «от невзятия лошадей дорогою…кормились людским подаянием», «а кормовых денег ничего им не дано…»[90]
А 12 ноября 1714 года подал в Сенат прошение воронежский ямщик Иван Астахов «с товарищами». В своей жалобе переселенец сообщал, что «высланы они с Воронежа, с ямской слободы на житье на Волхово и для строения домов своих», но «им из ямской слободы с мирских людей никакой подмоги не дано и государева жалованья нигде не выдано», а потому «им построиться и кормиться не чем». Воронежские ямщики просили, «чтоб великий государь пожаловал их, велел на строение домов и им на пропитание выдать жалованье, чтоб им чем было пробыть». Ямщики объясняли, что они сделали все по указу, были «высланы они к тому строению с лошадьми и плотничными снастями на Волхов всего 7 дворов по человеку». В губернии своей «велено им требовать» в Петербурге «под то строение места и других припасов у кого надлежит». Когда они «приехали в С.-Петербург и били челом вице-губернатору Якову Никитичу Римскому-Корсакову, дабы им какое определение учинил», то «он велел им бить челом в Канцелярии Сената», что они теперь и делают. Потому что «ныне они живут в С.-Петербурге без дела и помирают с лошадьми голодною смертию». Так писали ямщики из Воронежа. Канцелярия Сената навела справки, и оказалось, что хотя ямщики и высланы из Азовской губернии, но «коммисара по 19 сего ноября для того поселения с деньгами не прислано».[91]
Через два месяца после воронежских попали в тяжелое положение ямщики, прибывшие в столицу в январе 1715 года из города Козлова Азовской губернии. Не взирая на угрожавший наказанием указ Петра о порядке подаче челобитных, ямщики шли на его нарушение и пытались искать в Сенате правду. В своем доношении переведенцы писали, что они «самые скудные, одинокие и безлошадные люди»; что «ныне в С.-Петербурге помирают голодною смертию»; что «по государеву указу велено дать им на подмогу и подможныя деньги с их братьи, оставшихся ямщиков», «а им не дано».[92]
Что же в этой ситуации предпринимают царь Петр и его «светлейший князь»? Не зная, что делать со скопившимися в Петербурге ямщиками, А.Д. Меньшиков 15 марта 1715 года пишет в Сенат, что «царское Величество указал изо всех ямщиков», прибывших в столицу «на переведение, оставить здесь треть, а достальных отпустить в домы их до того времяни, как на здешних ямах дворы им построены будут; а для строения дворов их нарядить изо всех губерний», «из ямщиков, которые на переведение сюда не написаны», «со всякою плотничною снастью, и с подмогою и с провиантом до того времени, как они на здешних ямах все домы переведенцам построят» (!).[93]
То есть, ямщики должны были вернуться домой и явиться лишь после того, как на ямских станах построят для них дома. Причем, построить эти дома должны были их же земляки, которым надо было прибыть в Петербург с плотниками и «плотничною снастью». Потом эти ямщики-«непереведенцы» должны были вернуться в свои губернии, а переведенцы снова возвращаться в Петербург!
Такие решения Петра Первого и его помощников в комментариях не нуждаются. Можно только посочувствовать русским людям, добравшимся до новой столицы в столь сложное время и вынужденным возвращаться назад без средств к существованию. Вот так и ходила Русь-матушка туда и сюда по «прешпективной» большой дороге. Ходила и умывалась слезами.
Часть ямщиков из Азовской губернии осела в Чудово, также претерпев немало. Челобитные ямских людей в Сенат красноречиво рисуют картину обустройства в новом крае, по которой отчасти можно судить, как заселялся и Тосненский Ям.
По прибытии в Петербург, ямщики из Касимова и Воронежа были направлены в Великий Новгород к коменданту города И.Ю. Татищеву. Он выделил дворянина Д.С. Шамшева для расселения ямщиков «на Волхове на Соснинке реке на новоочищенной большой дороге». А местные «крестьяне в скасках написали, что на том месте» ямщикам «жить и селиться невозможно, потому что то место ниско, вода… стоит на том месте многое число». А «хлеба пахать и сена косить негде, потому что подошли вблизости болота».
Тогда дворянин Шамшев отвел ямщикам «под дворы землю на Чудове на Кересте реке на новоочищенной большой дороге». Место лежало «от реки Керести до деревни Чудова до сельца Куртова», где представитель власти «пашенную землю и сенных покосов и лесных угодий» ямщикам отвел и «приказал им на дворовое строение лес подряжать и самим рубить, кому что пригодно». Ямщики взялись за работу, и «на том месте себе строения хоромы сторговали и лес подряжали и сами рубили и на то место возили и клали, кому что надобно».
Казалось бы, все устраивалось благополучно. Однако через несколько месяцев в 1715 г., поселению ямщиков в Чудове стал сопротивляться «Чемесова полка майор Артемей Путилов», который в свою очередь «бил челом в С.-Петербургской Канцелярии», «чтобы им, ямщикам, на том отводном месте, на Чудове и на Кересте реке… не жить и не селиться, не вем для чего».
Ямщики обратились к Меньшикову с просьбой оставить их на указанном месте, для чего «послать добраго человека… а его майора Путилова, ложному его челобитью не поверить». Через месяц, 16 февраля 1715 года, сенаторы «приказали: вышеписанных городов Касимова, Воронежа выборным ямщиком Андрея Симонова, Анисима Фролова с товарищи об отводе для поселения под дворы и пашенныя земли и сенных покосов и лесных угодий… указ учинить».[94]
Но даже если люди как-то и устраивались на новом месте, возникали новые сложности, новые бедствия. Показательно в этом смысле прошение ямщиков Московской губернии, прибывших в Петербург числом 73 выти. Поселили московских ямщиков «от С.-Петербурга на 5 версте за летним большим мостом». Упуская многие подробности их мытарств, все же предоставим им самим возможность хотя бы вкратце рассказать о своем устройстве в столице.
«…И живут они, – писали московские ямщики-переселенцы в Сенат, – при С.-Петербурге многие месяцы, и живучи всякой запас, который с собою привезли, приели, и все оскудали, и на прокормление себе многия их братия всякое свое платьишко от нужды распродали, и конечно одолжали». И обратились они в Сенат потому, что «стало ныне пить и есть им нечего, и взять негде, помирают они, маломочные, голодною смертию, и во всем ином великую нужду (имеют), а подмоги им… не дано», да «и его царскаго величества жалованья в С.-Петербурге на все выти никакого им и по се число не определено».
Далее ямщики пишут о том, что им, ямщикам, «в новоучиненной их Ямской слободе» дворы строят и «с 50 фатер построено, и в тех избах их братья, ямщики, с жеребья ныне живут, а на другие выти достальных фатер еще не построено». А подрядчики, которые должны были строить ямщицкое жилье согласно договора, «без денег квартер им не строят и идут врознь…»
«Для пребудущей ямской гоньбы и для исправления запасу и всякой своей нужды» ямщики просились у Сената отпустить их «в свои домишки, в которых ныне жены и детишки с достальными их пожитками без их такожде в нужде пребывают».
А так как от Московской губернии до Санкт-Петербурга «их жен и малолетних детей их, опричь их… сберечь и допроводить некому», а сами ямщики «без указу из С.-Петербурга ехать не смеют», вот они и обращаются за таким разрешением в Сенат. «Дабы повелено было их, ямщиков, из Санкт-Петербурга в городы к женам их для забрания их, жен, и пожитченков своих, на время отпустить», «чтобы им, будучи на прежних ямах, где ныне дворишки их, всяким запасом и ямскою и домашнею рухлядишкою исправиться», «а которую скотину имеют, и ту чтоб самим им распродать». И потому это надо сделать, объясняли ямщики «товарищам» из Сената, «чтобы живучи при С.-Петербурге, никакой нужды не иметь и голодною смертию не умереть».[95]
Только через два месяца, 22 ноября 1715 г. сенаторы-товарищи «приказали: об отпуске… ямщиков для забирания жон и домовой рухляди его великого государя указ учинить».[96]
Слух о трудном положении ямщиков в Санкт-Петербурге быстро распространялся по России и достигал самых дальних ее уголков. Ведь первыми и главными почтальонами в то время были именно ямщики. Они общались друг с другом на постоялых дворах, были невольными свидетелями разговоров едущих по подорожным чиновников, многое видели своими глазами. Ямщики считались на Руси людьми не только добропорядочными, но и смышлеными, предприимчивыми, тороватыми … Они умели наблюдать за происходящим в стране, сравнивать нововведения с прежними порядками, делать выводы…
Независимая жизнь на русском просторе при дорогах взращивала в ямщиках дух вольный, хотя и не бунтарский в силу их государева служения. Поэтому и неудивительно, что с переселением ямщиков из Нижегородской губернии на Тосненский Ям возникли осложнения.
Переселение на реку Тосну ямщиков из Нижегородской губернии
В доношении, посланном Нижегородским вице-губернатором Степаном Путятиным Сенату 20 января 1715 года, говорится, что «в Нижегородской губернии ямщиков в переведение выбрано: с Нижняго 3 выти, с Мурома 6, с Алатаря пол-6 выти, с Арзамаса 3 выти, и того 17 вытей, дворов 81 двор, людей в них мужеска пола 272 человека, лошадей 144 лошади».[97]
В Петербург из Нижегородской губернии был послан «к генерал-фельдмаршалу Александру Даниловичу Меньшикову» «урядник Яков Воробьев 20 генваря». Он и явился в столицу с доношением князя Степана Ивановича Путятина. Рассмотрев письмо нижегородского губернатора, Сенат «1715 года февраля в 10 день» вынес приговор «об отводе мест для оного поселения к генералу-фельт-маршалу, светлейшему князю писать и при том с имянной росписи список послать».[98]
Неясно, что произошло с урядником Яковом Воробьевым после его прибытия в Петербург в начале 1715 года, но жилья для ямщиков-переселенцев он не простроил, и ямщики из Нижегородских ямов в нужные сроки на Тосну не прибыли.
В Петербург нижегородские ямщики прибыли только осенью 1715 г. Вместо Якова Воробьева 7 октября явился в Петербург с казной в 680 рублей комиссар Иван Мертвый. С ним было послано «в Санкт-Петербург ямщиков, которым быть на вечном житье, 62 человека без жен».[99] Иван Мертвый по прибытии в Петербург подал доношение в С.-Петербургскую Губернскую канцелярию, «и по тому доношению ямщики смотрены». «По наказу» губернского начальства комиссару Ивану Мертвому «велено» «тем ямщикам на реке Тосне строить дворы, против Казанской губернии ямщиков построенных дворов».[100]
Уже через две недели Иван Мертвый подает в Губернскую канцелярию доношение, что «из… посланных с ним ямщиков в пути и из С.-Петербурга бежало и за болезнями оставлено и померло 57 человек, в остатке только 5 человек».[101]
С новыми прошениями он обращается к губернскому начальству 5 января и 9 марта 1716 года, сообщая, что за прошедшее время «Нижегородской губернии ямщикам на реке Тосне 17 квартир построены и те квартиры осматриваны».[102]
Но, как оказалось, жить в этих квартирах переселенцы не желали и не могли. В сознании ямщиков, оставивших на родине 81 дом на 17 вытей, не укладывалось, как они могут поместиться теперь в 17 небольших, хотя и двухэтажных домах. Ведь ямщиков, намеченных к переселению, только «мужеска пола» насчитывалось 272 человека, не считая женской половины! Русский народ, воспитанный в благочестии, в своей основной массе был застенчивым, понимал стыд и совесть, и «на людях» жить не умел. Семьи вели довольно замкнутый образ жизни, женщины с детьми появлялись в общественных местах лишь на церковных службах. А судя по вышеприведенному документу из Нижнего Новгорода на Тосну ехало 62 многодетные семьи (ямщиков посылали «семьянистых»). Получается, что власть предполагала поселить в одном доме в среднем 3-4 семьи! В официальных документах появилось слово «квартира»: «фатеры», «квартеры» называли переселенческие дома в своих челобитных ямщики. Вот так при Петре Первом в России заводились предшественницы советских коммуналок.
Конечно, такое плотное заселение семей в те годы, когда на Руси еще был широко распространен обычай жить мужской и женской половиной, чтобы чужой глаз не наблюдал за семейной жизнью людей, особенно женщин и детей, не могло не вызывать в ямщиках протеста. Однако с их представлениями о том, как должен быть устроен быт, со сложившимся за целые века образом жизни ямщиков, уже никто не считался: царь Петр строил империю не по русскому, а по иноземному образцу.
Раздраженные бегством нижегородских ямщиков сенаторы, 6 июня 1716 года вынесли приговор: «…О сыску и о высылке беглых ямщиков послать в Нижегородскую губернию указ…»[103] Судя по всему, вернули на Тосненский Ям не многих. Здесь через три года после прибытия ямщиков насчитывалось всего 30 домов. По «скаске» первого Тосненского священника Леонтия Титова в 1720 г. в Тосненском приходе насчитывалось 61 человек мужского и женского пола, не считая младенцев до семи лет.
Как свидетельствуют архивные документы, бежавших с «прешпективной» дороги ямщиков разыскивали долго, а пойманных наказывали беспощадно. Всего на реке Тосне в общей сложности из Казанской и Нижегородской губерний поселилось несколько десятков человек. И это почти из полутора тысяч ямских охотников и членов их семей, сдвинутых «имянными» указами с коренных мест своего проживания на реку Тосну! Здесь, на Тосненском Яму, остались лишь те, кому некуда было деваться, кто вынужденно принял свою судьбу, покорившись переменам, кто был обременен больными родственниками или сам хворал. Хотя, конечно, не исключено, что кому-то стала нравиться жизнь на петровский лад.
Так была заселена дорога между Петербургом и Волховом – жизненное пространство тосненских ямщиков. Этнически ямская слобода Тосна была русским поселением и оставалась таковой в течение почти двух веков. Помимо Тосненского Яма в те годы в окрестностях Петербурга русскими переселенцами были устроены также ямщицкие слободы Московская, Смоленская, Вологодская, сёла Стрельна, Пулково, Красное, слобода Рыбацкая, деревня Купчино и ряд других.[104]
Нижегородцы вошли в мирскую общину казанских ямских охотников. В дальнейших документах они обозначаются как «вновь привезенные».
Итак, на основании вышеизложенного можно заключить, что переселение ямщиков на Тосненский ям было совершено из Казанской и Нижегородской губерний. Протекало оно в тяжелейших условиях военного времени и перестройки русской жизни на новый лад, непонятный большинству населения страны. Переселявшиеся семьями ямщики заселялись в квартиры, к проживанию в которых не были привычны.
Потеря не только прежнего места жительства, материального достатка, но и сложившегося за века уклада жизни вынуждали многих ямщиков к побегам. Поэтому на Тосненском Яму оказалось вместо полутора тысяч жителей всего шестьдесят человек, включая женщин и отроков (без учета младенцев до семи лет). Остальные ямские охотники ушли в бега или погибли во время переселения.
На тех, кто всё-таки закрепился здесь, выпала вся тяжесть обустройства на новом месте в условиях болотистой бесплодной земли и сурового климата. На плечи поселившихся на реке Тосне ямщиков, по числу людей не более двух вытей, легло бремя несения ямской службы, которое должны были разделить ямские охотники сорока двух вытей по плану царя Петра и Сената.
Но несмотря ни на что жизнь на Тосненском яму затеплилась, ямская служба наладилась, селение постепенно разрасталось, превратившись в середине XX века в город Тосно, датой основания которого, кстати сказать, уместно считать 1714 год по сложившейся в мире традиции датировки населенных пунктов по первому упоминанию в письменном источнике.
В 1715 году здесь образовалась церковная община, пришел на Тосну первый священник, был построен храм во имя Пресвятыя Богородицы Казанския. Но это уже следующая страница в истории города Тосно и Православия в Тосненском крае.
Список использованных источников и литературы
Выскочков Л.В. Об этническом составе сельского населения Северо-запада России (вторая половина XVIII-XIX в.) // «Петербург и губерния». Изд «Наука», 1989.
Главная дорога России Москва-Петербург. СПб., 2000.
Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразователя России; собранныя из достоверных источников по годам. Часть II. М., 1788.
Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразователя России; собранныя из достоверных источников по годам. Часть V.
Даль В.И. Толковый словарь живаго великорусскаго языка. СПб-М., 1882.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. I. 1711 г. СПб., 1880.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. II. Кн. 2.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 2.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.V. Кн. 1.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.V. Кн. 2.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.VI. Кн. 1. СПб., 1901.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.VI. Кн. 2.
Дорожный календарь на 1767 год, с описанием почтовых станов в Российском государстве. СПб., 1767.
Журнал или Поденная записка, блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира. Напечатан с обретающихся в кабинетной архиве списков, правленых собственною рукою Его Императорскаго величества. Часть первая. В Санктпетербурге при Императорской Академии Наук 1770 года.
Кедров Н.И. Духовный Регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого. М., 1886.
Князьков С. Очерки из истории Петра Великаго и его времени. М. 1909.
Коровин К.А. Моя жизнь. Мемуарные записи. Электронная версия.
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий. Электронная версия.
Краткое описание царствующаго града Санктпетербурга и его построения (Богданова). Электронная версия.
Новгородский митрополит Иов. Жизнь его и переписка с разными лицами. Подготовил Илларион Чистович. // Странник. 1861. Январь.
Свод Законов Российской империи. СПб., 1912.
Туманский Ф.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях Государя Императора Петра Великаго, изданное иждивением и трудами Федора Туманского. Часть четвертая. СПб., 1787.
ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. I. Д. 937.
Шухов И.Н. Оружие Западно-сибирских ямщиков. // Омская область. 1940.
Примечания
[1] Туманский Ф.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях Государя Императора Петра Великаго, изданное иждивением и трудами Федора Туманского. Ч. четвертая. СПб., 1787. С. 83.
[2] Историк Карамзин считал, что «пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию Голландиею».
[3] В указе Петра I от 2 марта 1711 года говорилось: «…Мы, для всегдашних Наших в сих войнах отлучках определили Управительный Сенат, по которому всяк и их указам да будет послушен, так как Нам Самому под жестоким наказанием, или и смерти по вине смотря», а «…о том ведати надлежит, как духовным, так и мирским» (Туманский Ф.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях Государя императора Петра Великаго, изданное иждивением и трудами Федора Туманского. Ч. четвертая. СПб., 1787. С. 86.) Сенат видел «предел своей власти единственно в воле Государя, не знавшего границ своему ведомству» (Кедров Н.И. Духовный Регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого. М., 1886. С. 24.). «Место старой Боярской Думы заступил Правительствующий Сенат» (Н.И. Кедров. С. 23). По этому поводу Карамзин заметил: «Петр уничтожил достоинство бояр: ему надобны были министры, канцлеры, президенты».
[4] Дидро сравнивал столицу России Петербург с сердцем на конце пальца.
[5] Туманский Ф.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях Государя Императора Петра Великаго, изданное иждивением и трудами Федора Туманского. Ч. четвертая. СПб., 1787. С. 91.
[6] «Сперва при Санктпетербурге были Заводы Кирпишные, на Реке Тосне, – говорится в «Кратком описании царствующаго града Санктпетербурга и о его построении» Богданова. –
2. Новые Кирпишные Заводы, которые за далностию в 1711-м году переведены с Тосны ближе к Санкт-Петербургу, растоянием в десяти верстах, от чего и звание себе получили зватися Новые Кирпишные Заводы, что оные с Тосны Реки более тритцати верст отстояли, перевели ближе.
3. Кирпишные Заводы при Каикушах, недалеко от оных заводов.
4. Кирпишные Заводы на Реке Славянке.
5. По другую сторону Невы Реки Заводы Лутковсковы.
6. Кирпишные Заводы Александроневскаго Монастыря.
7. Казенные Кирпишные Заводы, от Городовой Канцелярии.
На сих Заводах и других дела делаются.
8. Черепишной Завод, которую делают для покрытия кровель.
9. Образцы печные писаные, и всякия урны, или горшки муравленые для садов и цветников, и прочую муравленую посуду делают.
10. Каменосечение или Скулптурное Художество;
делают из болших диких камней к разным строениям капители, столпы, и тумбы, также и прочий убор каменной, 1745-го заведенное.
11. Напоследок, при сих Заводах делается форфоровая посуда, 1746-го году зачата делать.
При сих Кирпишных Заводах имеются трои каменые полаты тамошних обывателей и Церковь Каменная».
[7] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. I. Д. 937 и др.
[8] По указу 1712 г. помещики не имели права закреплять за собой новые земли, которые предназначались поначалу лишь для заселения их русскими поселенцами (только спустя 36 лет помещики такое право получили). Вокруг Петербурга в петровскую эпоху получали земли только сподвижники Петра Первого.
[9] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[10]Л.В. Выскочков. Об этническом составе сельского населения северо-запада России (вторая половина XVIII-XIX в.) // «Петербург и губерния». Изд «Наука», 1989.
[11] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[12] В книге «Петербург и губерния». Изд «Наука», 1989.
[13] В 1714 г. весной дворяне должны были собраться в Петербург «сами и их дети и сродники, которые от 10 до 30 лет возраст имеют» (Журнал или Поденная записка, блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира. Напечатан с обретающихся в кабинетной архиве списков, правленых собственною рукою Его Императорскаго величества. Часть первая. В Санктпетербурге при Императорской Академии Наук 1770 года. С. 375.). В апреле-мае 1715 года «съехавшихся в Санктпетербург по указу его (царя) Дворянских детей осматривал сам (царь), распределил и по способностям каждаго расписал, одних в посылку в чужие края для обучения разных наук и языков, других в морскую свою Академию, третьих в гвардию в солдаты» (Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразователя России; собранныя из достоверных источников по годам. Часть V. М. С. 47.) В 1715 году летом в связи с плохой явкой дворян в Петербург, Петр перед своим выходом в море издал указ, переносивший срок прибытия дворян «до сентября месяца сего году, дабы в оном непременно уже явились… и дожидались возвращения его из компании…(Там же, с. 48). «А ежели кто в Сентябре месяце в Санктпетербурге не явится, – предупреждал царь, – и о тех подтверждаем, дабы после сентября месяца по первому Нашему указу конечно на них доносили нам самим свободно все, ктоб какого звания ни был,… люди их или крестьяне, которым доносителям все их пожитки и деревни отданы будут безповоротно.» (Там же, с. 48). Никакие уважительные причины неявки на смотр в расчет не брались. Недвижимое имущество многих не явившихся дворян Петр Первый присоединил к царским вотчинам.
[14] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 2. С. 31.
[15] Таким способом перегоняли скот в Петербург до конца XIX века, с развитием железнодорожного транспорта стали перевозить в товарных вагонах.
[16] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. 1. 1711 г. СПб., 1880. № 463. С. 323.
[17] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. 1. 1711 г. СПб., 1880. № 178. С. 161.
[18] Иов, митрополит Новгородский. Год рождения неизвестен, происходил из духовного звания, родился в с. Катунки Балахнинского уезда Нижегородской губернии. Еще в юности постригся в монахи в Троице-Сергиевой Лавре. Впоследствии был архимандритом Высокопетровского монастыря в Москве, а в 1694—1697 гг.- архимандритом Троице-Сергиевой Лавры. 5 июня 1697 г. патриархом Адрианом посвящен в сан митрополита Новгородского. Много забот требовало от преосвященного церковное устройство и управление в недавно отвоеванных у Швеции землях, присоединенных к его епархии. Иов пользовался большим расположением и уважением Петра Великого и его ближайших сотрудников. В 1704 и 1711 гг. он приезжал в Петербург и в 1704 г. освятил первую в Петербурге церковь – в крепости, во имя Петра и Павла. Начиная с 1712 г. он неоднократно просился на покой, но государь не соглашался отпустить его.
[19] Новгородский митрополит Иов. Жизнь его и переписка с разными лицами. Подготовил Илларион Чистович. // Странник. 1861. Январь. С. 78.
[20] Там же.
[21] Там же.
[22] Там же.
[23] Там же.
[24] Там же. С. 78-79.
[25] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. 1. 1711 г. СПб., 1880. № 178. С. 161.
[26] Там же, т. II, кн. 1, СПб., 1882. № 431, с. 316.
[27] Как отмечают многие исследователи петровской эпохи, за время правления Петра Первого население России при постоянном его воспроизводстве осталось на уровне 1696 года.
[28] Среди дел Сената 1714 г. есть и дело «О правеже на целовальниках неявившагося провианта против прихода», когда у раздатчиков не хватило муки. «Принимали они муку, – объясняли раздатчики, – …за неимением амбаров на бревенныя ряжи в корованы, а те бревна были мерзлыя и покрыты рогожами, и те рогожи дождем пробило, и верхние кули и с исподи от сырости бревна погнили, и муки меж караванов многое число разсыпалось…». Непривычные для русских сложные климатические условия Прибалтийского края, требовавшие особых условий для хранения продуктов и товаров, недостаток складских помещений в расчет не брались. Раздатчики были признаны виновными с приговором выплатить государству долг, который по их жалованию был им непосилен. (Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 1. № 726. С. 599.).
[29] Там же. С.116.
[30] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[31] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[32] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[33] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[34] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий.
[35] Туманский Ф.О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях Государя Императора Петра Великаго, изданное иждивением и трудами Федора Туманского. Ч. четвертая. СПб., 1787. С. 106.
[36] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 2. № 1127. С. 911.
[37] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. II. Кн. 1. С. 1227.
[38] Главная дорога России Москва-Петербург. СПб., 2000. С. 20.
[39] Там же. С. 22.
[40] Там же. С.21.
[41] Там же.
[42] При Царе Федоре Иоанновиче в 1589 г. был принят Судебник – сборник технических правил, который определял ширину дорожного полотна в России в 1,5 сажени (3,2 м).
[43] Главная дорога России Москва-Петербург. СПб., 2000. С. 21.
[44] Там же. С. 22.
[45] Известно ямщицкое вооружение в виде кистеней, гирек на ремне, даже кнутов-пистолетов (Ин.Н.Шухов. Оружие Западно-сибирских ямщиков// Омская область. 1940. № 3. С. 79.)
[46] В «Толковом словаре живаго великорусскаго языка» о слове «выть» помещены достаточно пространные сведения: «Выть ж. (вытягивать, тянуть, тягло?) доля, участок, пай// участь, судьба, рок; такая на него выть пала, смб.//… тягловой участок, тягло, подати: несу одну выть, одно тягло…// В ряз. число душ делят на выти, от 30-50 душ; каждая выть делит свой пай, по жеребью, на десятки, десяток делит ее подушно…». Есть у этого слова и много других значений.
[47] Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразователя России; собранныя из достоверных источников по годам. Часть II. М., 1788. С. 98, 124, 167.
[48] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 1. № 637. С. 566.
[49] Там же, с. 567.
[50] Там же.
[51] Там же.
[52] Там же.
[53] Там же.
[54] Там же.
[55] Там же, с. 566.
[56] Там же.
[57] Дорожный календарь на 1767 год, с описанием почтовых станов в Российском государстве. СПб., 1767. С. 43-44.
[58] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 1. № 48. С. 36.
[59] В петровскую эпоху произошли коренные изменения в русской жизни: в нашем Отечестве нашем стали продавать крепостных крестьян, о чем в XVII веке не могли и помыслить. До воцарения Петра крестьяне жили на своей исконной земле, трудились на своем наделе, работая на помещика 1-2 дня в неделю. И хотя закрепление крестьян за владельцами вотчин уже произошло, русские крестьяне еще имели достаточно личной свободы, чтобы говорить своим господам: «Мы – ваши, а земля – наша». Петр Первый заложил основы превращения свободного русского хлебопашца в бесправного раба. Уже при жизни Петра дворяне не только стали продавать людей, но и разбивали семьи крестьян при их продаже. И хотя лично Петру I не нравился тот крик и плач, который поднимался в семьях при таких бесчеловечных продажах, запущенный царем процесс уже было не остановить. В одном из своих указов 1721 года царь, осуждая продажу крестьян («кто похочет купить, как скотов»), хотя и предписывает «оную продажу людям пресечь», все же сомневается в возможности прекратить такую продажу. Не случайно он оговаривается, что «ежели невозможно того вовсе пресечь, то хотя бы, по нужде, продавали целыми фамилиями, или семьями, а не врозь, чего во всем свете не делается» (С. Князьков. Очерки из истории Петра Великаго и его времени. М. 1909. С. 392). В XVIII веке, начиная от Петра I, русский крестьянин-труженик был превращен в «двуногую скотину», с которой барин мог сделать все, что ему угодно. А с учетом того, что родовитость в деле получения дворянства теперь не учитывалась, и дворянское звание полагалось за выслугу, можно себе представить, какой произвол творился повсеместно, когда новоиспеченные господа попадали «из грязи – в князи». С течением времени кабальный строй все более сдавливал русского крестьянина. В 1730 г. крестьянам запретили приобретать в собственность движимое имущество. В 1741 г. крестьяне устраняются от принятие присяги на верноподданство. В 1747 г. помещикам разрешается продавать крестьян, кому захотят, для отдачи в рекруты. С 1760 г. помещикам было разрешено ссылать крепостных в Сибирь. В 1761 г. крестьянам запрещается обязываться векселями и брать казенные подряды.(Там же, с. 396). Так в России со времен петровских преобразований оказались в рабстве миллионы свободных русских людей, собственно весь русский народ. К каким последствиям в России всего через три десятка лет после смерти реформатора привело право на неограниченное владение людьми, можно видеть на примере помещицы Д. Салтыковой, образ жизни которой был естественным следствием петровских преобразований.
Лично сам царь Петр считал себя владельцем земли с 800 душ в Новгородской губернии. Екатерина I имела в своем владении 5.000 дворов и 21.400 душ. (Там же). Дворяне налогов в казну не платили до начала XIX века, когда такой налог был введен при М.М. Сперанском.
[60] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. 1. с.519.
[61] Там же, с. 569.
[62] Там же.
[63] Там же.
[64] Там же, с. 570.
[65] Там же, с. 569.
[66] Там же, с. 570.
[67] Там же.
[68] Там же.
[69] Там же.
[70] Там же.
[71] Там же.
[72] Там же.
[73] Там же.
[74] Там же.
[75] См. Свод Законов Российской Империи, пункт 2833.
[76] Там же. Т.IV. Кн. 2. № 1158. С. 956.
[77] Там же. Т. IV. Кн. 2. № 866. С. 677.
[78] Там же. Т.IV. Кн. 1. № 696. С. 568.
[79] Там же. Т.V. Кн. 1. № 626. С. 500.
[80] К.А. Коровин. Моя жизнь. Мемуарные записи. Электронная версия.
[81] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.IV. Кн. 2. № 1182. С. 974.
[82] Там же.
[83] Там же. № 1480. С.1226-1227.
[84] Там же. № 1480. С.1226-1227.
[85] Там же. Т.V. Кн. 1. № 124. С. 83.
[86] Там же. Т. VI. Кн. 1. СПб., 1901. № 552. С. 493.
[87] Там же. Т.V. Кн. 1. № 730. С. 571.
[88] Там же.
[89] Там же.
[90] Там же. Т.VI. Кн. 1. № 443. С. 378.
[91] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. II. Кн. 2. Д. № 1375. С. 1132-1133.
[92] Там же. Т.V. Кн. 1. № 437. С. 322.
[93] Там же. Т.V. Кн. 1. № 373. С. 281.
[94] Там же. Т.V. Кн. 1. С. 163-164.
[95] Там же. Т.V. Кн. 2. С. 1058-1059.
[96] Там же.
[97] Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т.V. Кн. 1. № 170. С. 116-117.
[98] Там же. С. 117.
[99] Там же. Т. VI. Кн. 1. СПб., 1901. № 552. С. 492-493.
[100] Там же.
[101] Там же.
[102] Там же.
[103] Там же.
[104] Л.В. Выскочков. Об этническом составе сельского населения Северо-запада России // Петербург и губерния. «Наука», 1989.
Издание храма Казанской иконы Божией Матери г. Тосно, 2010
© Т.С. Шорохова, текст и подбор иллюстраций
Тосненская церковь Казанской иконы Божией Матери (исторический очерк)
По «челобитью» ямщиков
Населенный пункт, обозначенный на современных картах как город Тосно Ленинградской области, был основан по именным указам Петра I, направленным на развитие ямской гоньбы и организацию регулярной почты между двумя столицами России. На основе ряда царских указов 1712-1714 годов на «прешпективной» дороге Санкт-Петербург-Москва устраивались новые ямские станции. Ямщиков православного вероисповедания переводили на Тосненский ям из городов и селений Казанской и Нижегородской губерний[1]. На реку Тосну к дороге Петербург-Москва переселяли 42 выти: 25 из Казанской губернии и 17 из Нижегородской. Традиционно ямщицкие семьи жили по городам в ямских слободах и по дорогам в ямских станах вытями, то есть большими родовыми семьями. По сведениям В.И. Даля выть составляла «от 30-50 душ», занимавших три и более домов и совместно пользовавших ямских казенных лошадей. Ямские «охотники» стали прибывать на реку Тосну в 1715 году[2]. Это были переселенцы из Козьмодемьянска, Анадыря, Арзамаса и других городов Казанской губернии, которую заселяли ямщики еще в XVI веке сразу вслед за продвигавшимися на восток стрельцами.
Так как в опубликованных сведениях о строительстве церкви Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму встречается много разночтений, рассмотрим начальный период в истории Православия в Тосно на основе архивных документов первой половины XVIII века более детально. Именно архивные материалы хранят в себе ответы на главные вопросы: кто был первым священником тосненской церкви? что о нем известно? когда был построен первый храм на Тосненском яму? кем построен? какой церковь была первоначально?..
Сегодня краеведам уже точно известно, что к ямщикам, обживавшим тосненские места в петровскую эпоху, пришел священник по имени «Леонтей Титов»[3]. Пришел он по «перехожей грамате блаженныя памяти»[4] митрополита Иова Новгородского. Пришел «для исправления духовных треб»[5]. Это историческое в церковной жизни тосненцев событие состоялось 29 июля 1715 года[6], 295 лет назад. Именно он – иерей Леонтий Титов – является первым настоятелем Тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери. С тех пор на протяжении долгого времени в официальных документах ямская станция Тосна чаще всего называлась «приходом церкви Пресвятыя Богородицы Казанския на Тосненском яму».
Сведения об отце Леонтии, хотя и скудны, но точны. До Тосненского яма иерей Леонтий Титов служил в Великом Новгороде при храме Саввы Освященного, откуда в 1706 году перемещен в Алферов полк[7]. на Ям-Тосну священник Леонтий был определен «по челобитью Тосненского яму новопереведенцов ямщиков»[8].
Шла Северная война. Время было не только военное, но и перестроечное, а потому для народа крайне бедственное. «Староста Тосенской слободы»[9] «Константин, Карпов сын Панов» сообщает, что по прибытию на Тосненский ям иерею Леонтию Титову «трактамента… не определено, а на пропитание к вышеупомянутой церкви от прихоцких людей ямских охотников, разных городов переведенцов» выделены священнику «сенные покосы»[10].
Эти сенные покосы долго назывались в Тосно «Поповы луга» и располагались по правому берегу реки Тосны (со стороны Москвы): от дороги вниз по реке. На схемах слободы Тосны XIX-начала XX веков этот участок обозначается как «церковная земля». «Лицевая» сторона застройки, занявшей «Поповы луга» в XX веке, теперь обращена к реке, к историческому зданию каменного храма Казанской иконы Божией Матери и носит название «Красная набережная». Это частный сектор, и район действительно красив своими садами и разноцветными деревянными домиками.
Такое положение, когда «подаянием от мирских людей духовенство питалось… в Тосненском Яму»,[11] сохранялось в слободе довольно долго. Но первым священником, чье существование полностью зависело от ямщиков, был отец Леонтий Титов и его семья.
О первых трудных годах церковной жизни на Тосненской земле можно судить и по такому свидетельству ямщика Константина Панова: «…а дьячка и пономаря у помянутой церкви и просвирницы нет; а дъяческую службу отправляет ямщик Константин Карпов, а пономарскую отправляет сын его, попов, Яков Леонтьев без указу; а просвиры печет он, священник, сам»[12]. Последняя подробность в «сказке» (показаниях, сведениях) старосты-ямщика может говорить о том, что отец Леонтий Титов был священник вдовый: вдовцам духовного сана, как правило, и давались архиереями «перехожие граматы».
Сколько было у отца Леонтия детей, неизвестно. Сведения сохранились о двух сыновьях: кроме уже упомянутого Иакова, будущего тосненского священника, подрастал и Самуил, впоследствии служивший при Казанской церкви дьячком. На момент прибытия иерея Леонтия Титова на Тосненский ям Иакову было 12 лет, а Самуилу – 2 года[13].
При знакомстве с документами петровской эпохи, да и всего XVIII века в глаза бросается, отметим еще раз, вопиющая бедность как тосненских ямщиков, так и священников. И невольно вызывают глубокое уважение люди, которые в таких сложных обстоятельствах жизни построили храм, заботились о его благолепии, всеми силами сохраняли духовный очаг на Тосненской земле.
О дате постройки храма на Тосненском яму
При отце Леонтии и был построен первый в Тосно храм, ведь прибыл священник на Тосненский ям, «когда церкви еще не было»[14]. Первый тосненский храм выстроили деревянным,[15] и стоял он на берегу реки Тосны со стороны Петербурга рядом с дорогой. Теперь это место занято хозяйственными зданиями, а, возможно, сокрыто и под тротуаром.
В первые годы приход был небольшим, всего 61 человек обоего пола, считая и детей после семилетнего возраста (по данным иерейского отчета за 1720 год). В 1719 году в ямской слободе имелось 30 приходских дворов[16].
Нетрудно объяснить, почему на Тосненском яму церковь освятили в честь Казанской иконы Божией Матери. Всем известно, каким почитанием был окружен в XVII веке образ Пресвятой Богородицы из города Казани, как в самой Казанской губернии, так в Нижегородском крае, да и по всей Руси. Был еще памятен в народе подвиг Минина и Пожарского. Не забылось и небесное покровительство Царицы Небесной во образе Ее Казанском русскому воинству. Известно, что к нижегородскому ополчению по дороге на Москву присоединилось войско, собранное в земле Казанской. Эти ополченцы и принесли с собой список с чудотворной Казанской иконы. Воины передали образ Божией Матери князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому. Данная Казанская икона Пресвятой Богородицы и была с народными ополченцами при освобождении Москвы от поляков. Для великой русской святыни князь Дмитрий Пожарский построил в Москве на Красной площади Казанский собор.
Без преувеличения можно сказать, что основателями Тосно стали потомки участников славных событий по прекращению на Руси в 1612 году Смутного времени. Неудивительно, что выходцы из упомянутых земель и храм посвятили чудотворной Казанской иконе Божией Матери, которая за сто лет до петровских преобразований стала символом национального самосознания русского народа. Тосненский приход был одним из первых, если не первый, на Северо-западе России, построивший в этом крае церковь в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы. Как сообщает А. Галкин, «в 1746 году во всей С.-Петербургской епархии числилась единственная Казанская церковь – «при Тосненском Яму»»[17]. Например, Казанская церковь в Царском селе была построена уже в конце XVIII века.
Нередко в статьях и заметках о тосненской церкви, увидевших свет в XIX-XX веках, писали (да и теперь иногда пишут) о том, что первый храм в Тосне был построен в 1715 году[18]. Но справедливости ради надо сказать, что архивные документы петровского времени (как опубликованные, так и хранящиеся в фондах) указывают другую дату – 1717 год.
Ее назвал сам священник Леонтий Титов, когда давал «сказки» (сведения на допросе) архиепископу Феодосию (Яновскому), настоятелю Александро-Невской лавры. Причем, давал с клятвой «по священству своему, под лишением чина своего, еже ей ей, в правду…»[19]. Остановимся подробнее на предшествовавших данному утверждению отца Леонтия событиях, чтобы принять названную им дату постройки храма на Тосненском яму без сомнений.
1719-1720 годы, когда допрашивались Тосненский священник и староста, – суровое время: в России еще продолжались дознания по делу царевича Алексея Петровича (уже после страшных казней в Москве и Петербурге в 1718 году и после смерти наследника царского престола). Как известно, под подозрение в сочувствии царевичу Алексею подпадали почти все рядовые священники и простой люд. А переселившиеся на Тосну ямщики-нижегородцы вызывали особое подозрение, так как имели духовные и человеческие связи с последним (до петровского времени) Патриархом Адрианом, ризничий которого монах Тихон приходился земляком нижегородским ямщикам.
Близкий к Патриарху отец Тихон происходил из нижегородской Ямской слободы, в храме которой во имя Вознесения Господня хранились святыни, подаренные ямской церкви лично Патриархом Адрианом. Более того, уже после смерти Патриарха Адриана о. Тихон был прихожанином Вознесенской церкви до своего поступления в Макарьевский Желтоводский монастырь. Иждивением отца Тихона деревянная церковь Вознесения Господня отстроена в камне в 1715 году[20], то есть в то время, когда в Нижнем Новгороде собирались в дорогу ямщики, назначенные для переезда на Тосненский ям. Летом того же года во время большого нижегородского пожара только что отстроенная церковь вместе со всем убранством сгорела. Хотя храм попечением оставшихся в Нижнем Новгороде ямщиков быстро восстановили, но для отправлявшихся в неведомый край людей это событие было тяжким предзнаменованием, что и подтвердилось жизнью.
Надо обратить внимание и на следующее. В Петербург нижегородские ямщики прибыли осенью 1715 года в сопровождении комиссара (именно так назывались петровские уполномоченные) Ивана Мертвого. С ним было послано «в Санкт-Петербург ямщиков, которым быть на вечном житье, 62 человека без жен».[21] Иван Мертвый по прибытии в Петербург подал доношение в С.-Петербургскую Губернскую канцелярию, «и по тому доношению ямщики смотрены». «По наказу» губернского начальства комиссару Ивану Мертвому «велено» «тем ямщикам на реке Тосне строить дворы, против Казанской губернии ямщиков построенных дворов»[22].
Уже через две недели Иван Мертвый подает в Губернскую канцелярию доношение, что «из… посланных с ним ямщиков в пути и из С.-Петербурга бежало и за болезнями оставлено и померло 57 человек, в остатке только 5 человек».[23] С новыми прошениями комиссар обращается к губернскому начальству 5 января и 9 марта 1716 года, сообщая, что за прошедшее время «Нижегородской губернии ямщикам на реке Тосне 17 квартир построены и те квартиры осматриваны».[24]
Но, как оказалось, жить в этих квартирах переселенцы по существу не могли. В сознании ямщиков, оставивших на родине 81 дом на 17 вытей, не укладывалось, как они могут поместиться теперь в 17 небольших, хотя и двухэтажных домах. Ведь ямщиков, намеченных к переселению, только «мужеска пола» насчитывалось 272 человека, не считая женской половины! Русский народ, воспитанный в благочестии, в своей основной массе был застенчивым, понимал стыд и совесть, и «на людях» жить не умел. Семьи вели довольно замкнутый образ жизни, женщины с детьми появлялись в общественных местах лишь на церковных службах. А, судя по вышеприведенному документу, из Нижнего Новгорода на Тосну должно было переехать 62 многодетные семьи (ямщиков посылали «семьянистых»). Получается, что власть предполагала поселить в одном доме в среднем 3-4 большие семьи! В официальных документах появилось слово «квартира»: «фатеры», «квартеры» называли переселенческие дома в своих челобитных ямщики.
Конечно, такое плотное заселение семей в те годы, когда на Руси еще был широко распространен обычай жить мужской и женской половинами, не могло не вызывать в ямщиках протеста. Однако со сложившимся за целые века укладом жизни уже никто не считался: Империя строилась не по русскому, а по иноземному образцу.
Раздраженные бегством нижегородских ямщиков сенаторы, 6 июня 1716 года вынесли приговор: «…О сыску и о высылке беглых ямщиков послать в Нижегородскую губернию указ…»[25]. Судя по всему, вернули на Тосненский Ям не многих. Как свидетельствуют опубликованные архивные документы, бежавших с «прешпективной» дороги ямщиков разыскивали долго, а пойманных наказывали беспощадно.
Возможно, и по этой причине в 1719-1720 годах были допрошены староста Тосненского храма, и священник тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери. И среди прочих вопросов задали дознаватели священнику Леонтию Титову и вопрос о дате постройки церкви на Тосненском яму. И эту дату отец Леонтий обозначил четко: 1717 год.
Трудно допустить, чтобы при столь сложных обстоятельствах иерей Леонтий Титов запамятовал такой простой факт, как год строительства родного храма, ведь за «забывчивость» он мог дорого заплатить. «Сказки» священника и старосты, безусловно, сравнивались. А в те годы любая неточность могла повлечь за собой исправление ошибки уже под пытками, как было заведено Петром Первым в массовом порядке, когда «истину» добывали «с расспросу, с пыток, и с огня».
Видимо, в 1715 году на Тосненском яму была совершена лишь закладка церкви, а освящение храма состоялось в 1717 году, как и указал отец Леонтий Титов во время допроса.
Как бы там ни было, но начало церковной жизни в ямской слободе на пересечении реки Тосны с Московским трактом было положено. В 1719 году отец Леонтий засвидетельствовал, что на Тосненском яму «свадеб было 4»[26]. Жизнь брала свое.
Чьим радением построена церковь в Ям-Тосне?
Долгое время принято было считать, что церковь на Тосненском яму освящалась в «Высочайшем присутствии». Однако современные исследователи не раз задавались вопросом, насколько правомерно это утверждение?[27] Все известные походные журналы Петра I за 1713-1725 годы, а также ряд других документов эту, без преувеличения, легенду опровергают.
8 июля 1715 года (а именно эту дату указывают разные авторы, пишущие о присутствии Петра I на освящении церкви на Тосненском яму) царь в Тосне не был по существенной причине: он находился в очередном морском походе. Чтобы не быть голословной, приведу запись от 6 июля 1715 года из походного журнала, «писанного собственною рукою Государя на белых страницах листового печатного календаря»[28]: «Во имя Господне пошли в путь свой, ветром норд-остом, в 9 часу по утру, и при захождении солнца увидели с фордета Гоглант…»[29].
Сопоставление событий, отраженных во всех походных журналах 1715 года (их несколько) и иных источниках, с календарной сеткой дает исчерпывающую информацию на этот счет: пути царя в 1715 году через Тосненский ям не проходили, а 1716 год царь провел в Европе, как, впрочем, и большую часть 1717 года.
Но мог ли присутствовать царь Петр на освящении тосненской церкви в 1717 году, если именно в этот год она была построена? Теоретически да, потому что, вернувшись в 1717 году из долгой поездки по Европе, Петр Первый в декабре 1717 года проезжал через Тосненский ям, когда спешил в Москву для проведения следствия по делу царевича Алексея Петровича. С царевичем Алексеем он и возвращался из Москвы через Тосну в марте 1718 года. Известно, что эти поездки были очень спешными, а страницы русской истории тех лет окрашены в мрачные тона.
Рискнули бы в такое время подойти к царю ямщики или сам священник со своей просьбой о присутствии самодержца на освящении церкви? И согласился бы задержаться в пути царь Петр, когда его мысли занимало следствие, и когда он готовился к сведению счетов с сыном?
Автор данного исследования склоняется к мысли, что и в 1717 году царь Петр не присутствовал на освящении церкви во имя Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму. Архивные материалы, события, происходившие в России в 1715-1717 годах, исследование духа того времени приводят к однозначному выводу: на освящении тосненской церкви в честь Казанской иконы Божией Матери Петр Первый быть не мог.
И все-таки император Петр I Казанскую церковь Тосненского яма своим вниманием почтил. Подтверждается документально, что в марте 1723 года, возвращаясь из Персидского (Низового) похода, царь Петр останавливался в Тосне. Переночевав здесь в путевом дворце, император принял участие в Божественной Литургии[30]. В тот мартовский воскресный день Петр Алексеевич сразу после службы в Тосненском храме отправился в путь и «изволил откушать» уже в Ям-Ижоре.
Ровно за год до этого события священник Леонтий Титов скончался[31], и Литургию в присутствии императора совершал уже новый тосненский иерей Андрей Михайлов. По-видимому, в народной памяти это событие со временем стало восприниматься, как присутствие царя на освящении церкви. Спустя сто лет ямщики Тосненской слободы именно так о нем и рассказывали. Так как священник Андрей Михайлов упомянут в походном журнале Петра Первого, этого иерея нередко ошибочно считают первым настоятелем тосненской Казанской церкви.
Существуют разные сведения и на предмет того, кто же построил храм на Тосненском яму: царь, мiр или священник? Чаще всего в большинстве изданий XIX-XX веков (на основе заимствований из предыдущих печатных изданий, а не по архивным документам) называют царя Петра Алексеевича строителем первой тосненской церкви. К сожалению, и это утверждение противоречит документальным источникам.
В 1742 году в своем прошении в Священный Синод сын иерея Леонтия Титова, священник Иаков Леонтьев (фамилии духовенства в XVIII веке образовывались от имени отца) сообщает, что деревянная церковь в Тосне по бедности ямщиков-переведенцев была построена его отцом священником Леонтием Титовым[32]. В упомянутом документе о постройке храма в Тосне сказано буквально следующее: «…обретающаяся ныне там деревянная церковь во имя Казанской Пресвятыя Богородицы с приделами построена моим отцом из своего иждивения, который способством и вкладом тех тосненских жителей в тое новопостроенную церковь усугубил церковные сосуды, книги и ризницу…»[33].
Хочу, забегая вперед, заметить, что этот документ относится к тому времени, когда в Ям-Тосне уже был построен новый каменный храм. Отцу Иакову Леонтьеву приходится верить, так как рядом с ним еще проживали в ямской слободе многие участники событий 1715-1725 годов, и эти прихожане могли опровергнуть случайную или преднамеренную неточность священника в случае разбирательства. А это, в свою очередь, могло повлечь за собой серьезное наказание. Напомним, что священники в России до конца XVIII века не были освобождены от наказаний, в том числе и телесных. Есть сведения, что подвергались им и тосненские священнослужители.
Не лишним будет упомянуть и о том, что опубликованные документы о пожертвованиях Петра I и Екатерины I в 1714-1725 годах не содержат сведений о жертве их императорских Величеств на тосненский Казанский храм. Факты милостыни императрицы на Тосненском яму отдельным людям, ей знакомым по иным местам, имеются, но не более того[34].
То же можно сказать и о возможном выделении на храм казенных средств. Казна употреблялась в петровское правление на военные нужды, интенсивное строительство в Петербурге и в царских пригородах, а не на обустройство ямских станов, которые было предписано строить на собранные в губерниях средства ямщиков, что и оговорено неоднократно в царских и сенатских указах,[35] и в соответствии с ними исполнено. О строительстве церквей на ямах, в том числе и на Тосненском, в указах (именных и сенатских) ничего не говорится.
Сравнивая сведения из архивных дел 1-й половины XVIII века с официальной версией основания церкви Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму, появившейся в печатных изданиях конца XVIII-XIX столетий, приходится только удивляться тому, как было искажено действительное положение вещей! То ли исследователи удовлетворялись лишь устными опросами населения второго-третьего, а то и четвертого, поколений ямщиков-переселенцев, не сверяя полученные сведения с архивными бумагами петровского времени? То ли мода приписывать всё хорошее Петру Великому довлела над авторами и составителями солидных книг? То ли составители пользовались неверными данными, заведомо искаженными ради каких-то корыстных целей в соответствии с модой екатерининского времени иметь звучные родословные, о чем намек можно найти (по странному совпадению) в главе «Тосна» известного «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева?..
Вопросов возникает много, остается найти на них правильные ответы.
Придел во имя святителя Николая
В вышеприведенном фрагменте из прошения отца Иакова Леонтьева (1742 год) есть одна любопытная деталь: первая деревянная церковь Казанской иконы Божией Матери была построена «с приделами»[36]. Сомнений нет, что второй придел, как и сегодня, был освящен в честь Святителя Николая Чудотворца. Порой в архивах встречаются дела о посылке священников на временное служение на Тосненский ям… в Никольскую церковь (именно так).
Не исключено, что какое-то время церковь Казанской иконы Божией Матери в Тосне называлась Никольской, ведь появился в 1722 году указ Петра I о запрещении посвящать церкви иконам Пресвятой Богородицы![37] Слух об ожидании таких и подобных им нововведений мог уже ходить по Руси. Как отозвался этот царский документ на жизни церкви в Ям-Тосне, можно пока только предполагать. Для нас важно сейчас отметить главное: Никольский придел в тосненской церкви существовал с самого ее основания.
Ответ на вопрос, почему второй придел в церкви Тосненского яма посвящен Николаю Угоднику, можно было бы дать обычный: святитель Николай в православном мире традиционно считается покровителем путешествующих, а Казанский храм в Ям-Тосне стоял у дороги. Но, возможно, на такое посвящение повлияло не только расположение церкви у тракта, но и почитание народом Божиим чудотворного, известного позднее как Колпинский, образа Святителя Николая Угодника, явленного при Ижорских пильных мельницах в декабре 1713 года, незадолго до приезда ямщиков на Тосненский ям. Известно, что к чудотворной иконе святителя Николая всегда стекалось множество богомольцев.
Но могла быть и еще одна причина такого посвящения, более сокровенная. Она связана с историей обретения чудотворной иконы Божией Матери во граде Казани. Напомним, что служил в 1579 году в Казани священник Ермолай, в будущем патриарх Московский и всея Руси Гермоген (Ермоген), Первосвятитель Русской Церкви в Смутное время. В тот счастливый для Русского Православия год ему по Промыслу Божию было дано первому «взять от земли» бесценный образ Царицы Небесной, показать его собравшемуся народу и затем перенести икону Крестным ходом в соседний Никольский храм[38].
Это соприсутствие святителя Николая в судьбах чудотворной Казанской иконы Божией Матери народ Божий не мог не заметить. А потому в сознании верующих людей этот факт духовной жизни Руси мог запечатлеться особым образом. Ведь на своей иконе святитель Николай традиционно изображается под покровом не только Спасителя, но и Пресвятой Богородицы.
Хотя не исключено, что существует и еще одна, неизвестная автору, причина сочетания придела Казанской иконы Божией Матери с приделом Святителя Николая в Тосненской церкви.
Ради «прихоцких людей»
Священник Леонтий Титов отошел ко Господу в марте 1722 года[39]. До декабря в Тосне сохранялась ситуация, выраженная в прошении «от прихоцких людей Константина Панова с товарищи» такими словами: «…церковь обретается без пения, а они прихожане [без] священных треб»[40]. Указом «Его Величества императора и самодержца Всероссийскаго и Святейшаго Правительствующаго Синода» от 17 декабря 1722 года священнику Андрею Михайлову[41], служившему перед тем в Выборге при войске, а затем в Троицкой церкви на Петроградской стороне, было предписано отправляться на Тосненский ям к Казанскому храму и «при той церкви быти и священнодействовати»[42].
В этом деревянном храме, в котором служили первые тосненские батюшки Леонтий Титов и Андрей Михайлов, и где присутствовал на Литургии Петр Первый, побывали многие известные люди своего времени. Среди жертвователей первой тосненской церкви особенно дорого имя императора Петра II Алексеевича, человека «с живым умом и добрым сердцем», как характеризовали юного царя преданные ему современники.
Нельзя не отметить, что ко времени сооружения церкви в Тосне в окрестностях ямской слободы уже совершались службы в храмах других поселений: в Преображенской церкви при «кирпишных заводах», в Александро-Невском храме при устье реки Ижоры, в церкви Николая Чудотворца в Никольском…
Архивные материалы подтверждают духовные и человеческие связи между причтом церкви Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму и клирами вышеназванных храмов. Несколько священников петровской эпохи (и не только из перечисленных храмов) бывали в тосненской церкви на замене и служили порой продолжительное время с проживанием в ямской слободе. Можно назвать имена иереев Наума Васильева, Стефана Васильева, Георгия Моисеева, Иродиона Тимофеева, Аввакума Родионова, Феоктиста Гаврилова, совершавших в тосненском храме службы в первой половине XVIII века.
В это время тосненский приход простирался до сорока километров. В его состав, помимо ямщиков, входили также крестьяне поместья Еглина (?), принадлежавшего адмиралу Конону Никитовичу Зотову, сыну Никиты Зотова – известного «князь-папы» «всешутейнаго и всепьянейшаго собора» Петра Великого.
Исповедовались и причащались в церкви Казанския Пресвятыя Богородицы на Тосненском яму и солдаты, стоявшие на постое в слободе Тосне или в ее окрестностях.
Итак, в 1714-1715 годах для перевода на Тосненский ям с насиженных мест было снято примерно полторы тысячи человек в Казанской и Нижегородской губерниях. Сопоставление этой цифры с приведенными выше данными о наличии ямщиков на Ям-Тосне в 1720 году (61 человек, не считая младенцев) иллюстрирует трудности по освоению «новозавоеванного края». Но не только. За этими сухими данными проглядывает безмерная глубина тяжкого человеческого горя, выпавшего на долю православных ямщиков-переселенцев, как и всего русского народа. В такой драматической для людей обстановке отрыва от родных корней и потери близких, среди неимоверных трудов, бедности, душевных и физических страданий, в условиях сурового климата затеплилась церковная жизнь на Тосненской земле. Измученные многими напастями эпохи преобразований православные люди, государевы ямщики, стали первыми прихожанами храма Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму. И, наверное, в своей приходской церкви переселенцы не раз со слезами на глазах и в сердце молились у Распятия Христа Спасителя, проникая в великую тайну Животворящего Креста Господня.
Первая деревянная церковь в Тосне простояла несколько десятков лет. На противоположной, от сооруженной в 1717 году церкви, стороне дороги, была устроена площадь, где собирался мирской сход. На этом месте народное самоуправление решало большие и малые дела еще и в XIX столетии, начиная и завершая свои собрания молитвой в храме, а, в более позднюю эпоху, в часовне[43]. Часовня была построена, когда храм обветшал.
Тосненцы долгое время помнили это святое место селения на левом берегу реки. К часовне, устроенной перед самым мостом, приходили Крестным ходом в престольные праздники, служили здесь молебны[44]. Продолжительное время в часовне находилась местночтимая чудотворная икона Лонгина Сотника[45], утраченная после революции. Старожилы вспоминают, что часовня простояла на историческом месте до Великой Отечественной войны.
К храму из камня
Первоначально приход в слободе Тосне входил в Шлиссельбургский заказ (благочиние). Но в 1728 году по ходатайству священника Андрея Михайлова Святейший Синод повелел отделить Тосненскую церковь от «Шлютенбургского заказа» и «иметь ее в непосредственном ведении» Синодальной Канцелярии[46]. Причиной такого переподчинения стала удаленность Тосны от Шлиссельбурга, до которого священник по разным нуждам и миряне за «венечными памятями» добирались 70 верст «по дурным дорогам» через болота, в то время как до столицы было «лишь 50 верст по большой прешпективной дороге»[47].
Отец Андрей Михайлов, которому довелось послужить в тосненской церкви при четырех императорах и императрицах, умер в начале 30-х годов рассматриваемого столетия в результате ранения, полученного от разгулявшегося солдата. На священническое служение заступил в Тосне сын первого тосненского священника Леонтия Титова иерей Иаков Леонтьев[48]. Ему довелось служить в тяжелейшую для народа и Церкви эпоху императрицы Анны Иоанновны, правление которой историки описывают в самых неприглядных красках.
Из «Исповедной росписи» 1734 года мы узнаём, что иерей Иаков Леонтьев имел в указанном году 31 год от роду. Жену его, 28 лет, звали Ксенией. В это время была у батюшки Иакова и годовалая дочь Евдокия[49]. В церкви Казанской иконы Божией Матери служил дьячком брат священника Самуил Леонтьев, 21-го года от роду, а пономарил Василий Михайлов, 35-ти лет (брат покойного священника Андрея Михайлова). Просфоры пекла штатная «просфирня» Мария Федорова, 50 лет, вдова о. Андрея Михайлова. Жила она с сыновьями Иоанном и Стефаном, соответственно 12-ти и 7-ми лет[50]. Впоследствии мы встретим в списках священников тосненской церкви имя Иоанна Федорова – сына просвирницы.
В 1734 году в тосненском приходе, включая и адмиральских крепостных, насчитывалось 294 души мужского пола, 197 – женского[51]. Трудно найти объяснение этому перевесу в цифрах в сторону мужчин почти на сто человек, тем более в условиях жесточайшего режима «бироновщины», но таковы факты.
Начиная с 1715 года, продолжительное время старостой мирской общины и Казанской церкви был уже не раз упоминавшийся «первостатейный» ямщик Константин, Карпов, сын Панов[52]. При императрице Анне Иоанновне ему удалось собрать средства в количестве 311 рублей и добиться разрешения на постройку в Тосненской слободе нового, уже каменного, храма.
Ряд исследователей истории города Тосно сообщают[53], что деревянный храм сгорел в 1734 году, добавляя даже такую подробность: от удара молнии. До недавнего времени так считала и автор данной статьи, пока не обратилась к документам, соответствующим рассматриваемой эпохе. А из архивных дел следует, что церковь не сгорала. Иначе, как объяснить, что священник Иаков Леонтьев в 1742 году писал в Синод следующее: «…обретающаяся ныне там деревянная церковь во имя Казанския Пресвятыя Богородицы с приделами построена моим отцом…»[54]?
Ни в одном из документов первой половины XVIII века, связанных с хлопотами по строительству в Тосне каменного храма, которые пришлось держать в руках автору этого исследования, ни разу не встретилось упоминания о том, что церковь на Тосненском яму сгорела[55]. Приходится предположить, что была какая-то иная причина постройки нового – каменного – храма в Ям-Тосне. Но пока она не совсем ясна. Может оказаться, что причиной постройки в Тосне новой церкви был человеческий фактор. Так сложилось, что на Тосненском яму жили наследники сразу двух священников: Леонтия Титова и Андрея Михайлова. А по царскому указу первенцы священнослужителей имели одинаковое право на наследование отцовских мест…
Вот и на схеме 1756 года, копия которой ныне хранится в Тосненском историко-краеведческом музее, обозначено два храма: на берегу реки Тосны и на берегу Смоляного ручья. В правление Елизаветы Петровны в 1756 г. была составлена карта дороги, на которой придорожные населенные пункты нанесены со всеми подробностями[56]. Поручик Яков Хвостов, составлявший карту Тосненского Яма, отметил в Ям-Тосне увиденные им в реальности две церкви: одну на берегу реки Тосны, другую – у Смоляного ручья.
Если доверять справочникам XIX века, сообщающим о сгоревшей на Тосненском яму церкви в 1734 году, то схема поручика Якова Хвостова приведет современных исследователей истории города Тосно в замешательство. А если доверять архивным документам рассматриваемого времени, то оказывается, что и 1742, и в 1756 годах в Ям-Тосне было две церкви: деревянная и каменная.
Стоит внимательно вчитаться в прошение Иакова Леонтьева, написанное в 1742 году, «о снабжении той [деревянной] церкви утварью и книгами», чтобы увидеть каким непростым было положение на Тосненском яму сына первого тосненского священника[57]. Перечислив в своем прошении в Синод заслуги своего отца перед мирянами, отец Иаков сообщает, что «за скудостью… от прихожан церковного вина и на просфоры муки происходит немалая в священнослужении остановка»[58].
Отец Иаков Леонтьев просил снабдить церковь утварью и церковными книгами, «а нас нижайших богомольцев своих… ради пропитания… наградить, чтоб нам… за малоприходством к той нашей церкви людей и за скудостью их не помереть с голоду»[59].
9 июня 1742 года Синод определил «из имеющихся в духовном ведомстве конфискованных и оставшихся от духовных персон книг, святых икон» и прочих церковных вещей снабдить церковь, а причту на одежду выдать «из черных материй…из Конюшенной конторы»[60].
Но вернемся к истории постройки каменной церкви на Тосненском яму. Хлопотал о ее строительстве староста Тосненского яма Константин Панов. Ямщикам к собранной прихожанами сумме для строительства нового храма выдано было из казны 300 рублей, недостающих для строительства. И новый, теперь уже каменный, хотя и с деревянным верхом, храм поднялся в самом красивом месте поселения. Строился он и благоустраивался в 1735-1737 годах. Иногда встречается и другая дата окончания постройки кирпичной церкви в Ям-Тосне – 1742 год[61]. Выглядит она достовернее, но еще предстоит разыскать в архивах документы, полностью проясняющие точную дату завершения строительства и освящения каменной церкви Казанской иконы Божией Матери.
Священник Иоанн Сологуб писал, что каменный храм Казанской иконы Божией Матери на Тосненском яму был старейшим кирпичным зданием в Тосненском районе и являл собой «редкий образец каменного зодчества 1-й половины XVIII в.»[62]. Более того, отец Иоанн утверждает следующее: «Тосненская церковь явилась одной из первых каменных церквей в окрестностях Петербурга, в самой же столице старше ее лишь собор Петропавловской крепости да Симеоновская церковь на нынешней улице Белинского»[63].
В 1737 году Тосненскому приходу была передана деревянная церковь Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, что в Петербурге на Литейном[64]. По указанию гражданского начальства перевезли на Тосненский ям не только разобранное здание столичного храма, но также иконостас, иконы и всю утварь. Всеми работами по разбору церкви Праведных Симеона и Анны руководил священник Иаков Леонтьев. Возможно, материалы этой церкви использовались для «поновления» первой церковной постройки вЯм-Тосне.
Вновь построенная каменная церковь Казанской иконы Божией Матери была освящена как двухпрестольная. И опять второй престол устроен в честь Святителя Николая Чудотворца.
В правление императрицы Елизаветы Петровны, в начале 40-х годов XVIII столетия на Тосненском яму значились «1 поп, 1 дьячок, 1 пономарь, 86» приходских дворов[65]. Один эпизод церковной жизни слободы Тосны в годы правления дочери Петра Первого попал в газету. «Санкт-Петербургские ведомости» 24 мая 1756 года опубликовали заметку следующего содержания: «Ведомства канцелярии от строений Государственных дорог батальона состоящего при Тосне солдат Мосей Бахметев по своему желанию восприял Грекороссийскую веру, и по святом крещении наречено имя ему Ияков».
Известно, что в XVIII веке действовал петровский указ о прикреплении священников и их семей к храмам, и поэтому в Казанской церкви в XVIII-начале XIX века служили, в основном, наследники первых двух священников Леонтия Титова и Андрея Михайлова: Иаков Леонтьев, Иоанн Андреев, Иаков Иванов, Иоанн Федоров (фамилия по матери)… Но по Тосненскому храму середины-второй половины XVIII века в архивах встречаются дела и с именами священников, не связанных родством с первыми священнослужителями – это Иоанн Кулыгин и Петр Калинн.
Из неординарных событий церковной жизни XVIII столетия, помимо участия Петра Великого в Богослужении, можно назвать: перенесение мощей святого благоверного князя Александра Невского из Владимира в Петербург, состоявшееся в 1723 году (до лета 1724 года мощи находились в Шлиссельбурге); проезд в ссылку с остановкой в Тосненском дворце опального «светлейшего» князя Александра Меньшикова; пожертвование на храм императора Петра II при переезде его в Москву; провоз в 1736 году тела архиепископа Феофана Прокоповича из Петербурга в Новгород с панихидой по нему в храме на реке Тосне (иначе и быть не могло), а также ремонт церкви по специальному правительственному распоряжению к проезду Екатерины II, возвращавшейся в 1787 году из «полуденных стран». Здесь, в Тосно, в путевом дворце, императрица отобедала и отправилась в северную столицу. Посещала ли Екатерина II Казанский храм в Тосне, сведений не имеется.
Проезд через Тосненский ям императоров и императриц, членов Священного Синода, сановных лиц было, можно сказать, рядовым делом для ямской станции. Но от духовенства оно требовало особого внимания: священник (со свободным от работ народом) был обязан встречать первых лиц Империи. Большой заботой для тосненских священников в XVIII и XIX веках было предоставление жилья и питания архипастырям, ехавшим из епархий в Петербург на «свою чреду» и обратно. В путевых заметках архиереев Русской Православной Церкви порой встречаются записи об их ночлегах в Тосне, в доме священника. Так, в «Дневнике Преосвященнаго Арсения Верещагина, Архиепископа Ростовскаго и Ярославскаго. Год 1799-й» записано: «Генварь…13. По утру выехали из Чудова и меняли лошадей в деревне Померани, потом в с. Тосне. Здесь останавливались в доме священника Ивана Андреева»[66].
Церковная жизнь в XIX веке
На рубеже XVIII-XIX веков к Тосненскому приходу уже были приписаны и крестьяне деревни Ушаки Новгородской губернии. Тосненский храм был самым близким к Ушакам, поэтому, несмотря на административную принадлежность к Новгородской губернии, жители деревни по церковному ведомству относились к приходу Санкт-Петербургской епархии. Нельзя не отметить, что когда в начале XX века жители деревни Ушаки смогли выстроить свои храмы, то они освятили их по примеру Тосненской церкви в честь Казанской иконы Божией Матери и Святителя Николая Чудотворца.
Деревню Ушаки получил в награду за верную службу трону и российской науке генерал Николай Васильевич Верещагин – ученый екатерининской эпохи, первый математик России, обучавший точным наукам будущего императора Александра I. В 1797 году в чине генерал-майора Николай Васильевич оставил службу по состоянию здоровья. Последние пять лет жизни он посвятил семье, а также составлению трехтомного учебника, по которому, считается, можно заниматься и сегодня. Называется этот научный труд «Математические предложения об употреблении алгебры во всех частях прямолинейной геометрии, логарифмах, тригонометрии плоской и сферической». В.Н. Верещагин был отпет в тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери в 1807 году[67].
Лихолетья не сохранили место его захоронения, но прах выдающегося сына России уже неотделим от Тосненской земли. Не сохранилось и захоронение действительного статского советника, преподавателя русского языка и словесности, обучавшего великих князей, Ивана Васильевича Гаврилова (1837-1890). По воспоминаниям тосненцев, собранным Тосненским историко-краеведческим музеем и краеведческим отделом Тосненской Центральной районной библиотеки, кладбище хранило на своих надгробных плитах настоящую летопись поселения, утраченную безвозвратно. Работники музея под руководством Натальи Александровны Ющенко в настоящее время «занимаются составлением списка, сбором сведений о людях»[68], отпетых в храме Казанской иконы Божией Матери и погребенных на старинном тосненском кладбище. Бывшее кладбище сейчас частично застроено высотками, а частично превращено в пустырь, лишь малая часть его, прилегающая к зданию церкви, на настоящий момент прирезана храму.
Осенью 1817 года во время большого тосненского пожара, когда выгорела большая часть ямской слободы, сгорела и каменная церковь в Тосне[69]. К счастью пожар уничтожил лишь кровлю и деревянный верх, а каменные стены сохранились. Церковные святыни тоже удалось спасти. Так как Тосненский ям принадлежал к казенному ведомству, то император Александр I проявил личную заинтересованность в скорейшем восстановлении не только ямской станции, ямщицких и церковных домов, но и храма[70]. Здесь работал известный архитектор И.Ф. Колодин, которому было поручено строительство в тосненской слободе новых ямских домов и других сооружений. В 1818 году церковь была полностью восстановлена[71]. А в 1821-м рядом со зданием храма возвели колокольню.
Церковь Казанской иконы Божией Матери на протяжении двух веков была не только главной духовной осью слободы Тосны, первым культурным центром города, но и являлась красивейшим зданием поселения и его архитектурной доминантой. Первая школа, первая больница, первая богадельня, первый детский приют и даже первая пожарная команда в Тосно – это часть истории тосненского прихода, в который на начало XIX века входили все жители поселения.
В 20-е годы XIX столетия причетником в тосненском храме служил сын дьячка из Шлиссельбургского уезда Иоанн Андреев (1793(?)-1884), в будущем архимандрит Израиль, знаменитый настоятель Коневского Рождество-Богородичного монастыря[72]. Став в 1829 году послушником Валаамского Спасо-Преображенского монастыря, через пять лет он принял постриг в Троице-Сергиевой пустыни. Уже будучи учеником святителя Игнатия Брянчанинова, отец Израиль был определен строителем Введено-Островского (ныне Оятского) монастыря. В 1859 году игумен Израиль переведен настоятелем монашеской обители на остров Коневец. При нем были возведены многочисленные постройки, как в самом монастыре, так и на монастырском подворье в Петербурге[73]. На Коневце в 1864 году бывший тосненский псаломщик удостоен сана архимандрита – единственного до о. Израиля в истории монастыря. Современники говорили об отце Израиле: «По доброте агнцу подобен». Ценное свидетельство об известном церковном деятеле оставил писатель Н.С. Лесков, отметивший прекрасные душевные качества настоятеля. «В его ласковых, веселых глазах, – пишет Лесков об о. Израиле, – светится лик особенной… доброты, которую очень немногие умеют сберегать до старости, лишь люди добрые и чистые сердцем»[74].
Век девятнадцатый внес серьезные изменения в быт тосненских прихожан. В первой трети XIX столетия была благоустроена дорога Петербург-Москва, превратившись в шоссе. Среди жителей слободы появились люди мастеровые и зажиточные, кое-кто выбился в купцы, что сразу стало сказываться на церковном благолепии. Сохранившаяся опись убранства церкви 1868 года хранит не только сведения о дорогих пожертвованиях, но и имена жертвователей, предков которых можно найти еще в первых списках тосненских первопоселенцев и в современном списке тосненских старожилов. Согласно описи, в середине XIX века церковь имела четырехъярусный иконостас, включавший более 20 икон, а всего в храме насчитывалось более восьмидесяти иконных изображений, в том числе и древнего письма[75]. Внешние стены церкви имели белый цвет, внутренние – голубой, кровля – зеленый.
В середине XIX века через Тосну прошла железная дорога. Была выстроена и железнодорожная станция. Ямщицкий промысел стал затухать. Наступил для прихожан трудный период, когда приходилось работу искать на стороне, осваивать новое железнодорожное дело, перебиваться случайными заработками. Многие стали бедствовать. В этих условиях при Казанской церкви слободы Тосны в 1869 году было создано приходское попечительство – первая благотворительная организация города, история которой насчитывает несколько десятков лет[76]. Почетными членами попечительства стали: выдающийся экономический деятель России Василий Александрович Кокорев, имевший землю и ферму на станции Ушаки; ученый-филолог, впоследствии профессор греческой филологии Киевского императорского университета, сын тосненского священника, Павел Иванович Аландский; директор Лисинского учебного лесничества П.Е. Петров, петербургские купцы, состоятельные тосненцы… Попечители взяли на свои плечи заботы о больных, бездомных, одиноких и малоимущих прихожанах[77].
Но главные средства по уставу Попечительства использовались на украшение храма. В эти годы в церкви было художественно устроено место для чудотворной иконы Лонгина Сотника, а сам образ с великим торжеством тосненцы перенесли Крестным ходом из упоминавшейся часовни в Казанский храм.
Благодаря церковной жизни, в Тосне любовь к Богу и ближнему облекалась в конкретные дела. Здесь учились приходить на помощь друг другу в трудные годины. Здесь в школах, которым церковь оказывала поддержку, дети осваивали грамотность; под влиянием церковного искусства развивался музыкальный и художественный вкус тосненских поселян. Здесь, при Церкви Христовой, на древних традициях сострадания и милосердия воспитывались наши высоконравственные соотечественники, которые были способны жертвовать своим имуществом и жизнью ради интересов Родины.
Нельзя не отметить, что слобода Тосна во второй половине XIX века стала развиваться и как дачный район. В эти годы в здании железнодорожного вокзала была установлена икона, перед которой по субботам совершались Всенощные бдения, собиравшие большое число молящихся[78].
«На 1885 год, – пишет тосненский краевед Раиса Васильевна Тихомирова, – причт церкви состоял из священника, дьякона, псаломщика и просвирни. При церкви имелась земля (около 60 десятин), два дома для причта. В церковном приходе числилось три часовни, два училища, 314 домов слободы Тосно, прихожан 1277 мужчин и 1448 женщин, в том числе 86 раскольников»[79].
Между станциями Тосна и Валдай в 90-х годах XIX столетия начал курсировать миссионерский поезд. На станцию Тосна прибывала из Иверского монастыря с острова Валдайского озера чудотворная Иверская икона Божией Матери, писанная по заказу Патриарха Никона на Афоне. Встреча великой святыни превращалась для тосненцев в настоящее духовное событие. Вот как описывает встречу святыни в Тосно А. Галкин: «Осенью, чаще всего в конце октября – начале ноября, ее везли от Малой Вишеры до границы Новгородской и Петербургской губерний. На новгородской стороне границы стояла деревня Ушаки…
Икона помещалась в украшенном зеленью открытом вагоне. На станции Тосно святыне устраивали торжественную встречу. От вокзала до каменной церкви, стоявшей в центре села, чтимую икону несли на руках в сопровождении многолюдного крестного хода. В тосненской Казанской церкви она оставалась на 5-6 дней, и в этот период утренние и вечерние богослужения в храме совершались ежедневно. Каждый год о прибытии чудотворной иконы из Иверского монастыря в Тосно сообщали петербургские газеты. Таким образом, и столичные богомольцы могли участвовать в ее встрече и проводах или просто поклониться ей, совершив совсем недалекое путешествие»[80].
Обожженные временем
В середине и второй половине XIX столетия в Казанской церкви в Тосно служили священники Иоанн Аландский, Иоанн Поспелов, Петр Студийский, Иоанн Камнев, Павел Знаменский…[81] В эти годы в семьях тосненских священников и диаконов родились и были крещены в храме Казанской иконы Божией Матери дети, которые в свое время стали священниками: Сергей и Михаил Поспеловы, Александр Виноградов… На их долю выпали революция, гражданская война, время репрессий. Отец Сергей Поспелов служил в храме Климента Римского в Старой Ладоге, в период гонений на Православную Церковь был осужден и отправлен в лагерь на Сахалин, откуда не вернулся. Протоиерей Михаил Поспелов служил в храмах Санкт-Петербурга, с 1915 года он – настоятель Благовещенской церкви. В 1933 году отец Михаил вместе с семьей сослан в Галич. Скончался в ссылке в 1943 году. Священник Александр Виноградов служил в Николо-Богоявленском соборе в Ленинграде. В 1937 г. он был расстрелян[82].
В 1894-1900 годах вторым священником в тосненском храме служил молодой иерей (впоследствии протоиерей, настоятель дворцовой церкви Целителя Пантелеимона в Ораниенбауме) Василий Сыренский. Он был женат на Елизавете Дмитриевне Быстровой – родной сестре святителя Феофана Полтавского, духовника Царской семьи. Здесь, в Тосно, у отца Василия и матушки Елизаветы родился единственный сын Иоанн. После Ораниенбаума, с 1921 по 1935 год, отец Василий служил в храме Рождества Иоанна Предтечи в Ленинграде. В марте 1935 года был арестован и сослан с женой в Оренбург. В 1937 году отец Василий был расстрелян[83]. (фото 34)
На место о. Василия после его перевода из Тосны в 1900 году был рукоположен к церкви Казанской иконы Божией Матери иерей Алексей Западалов. Отслужив в Тосне четыре года, отец Алексей был переведен в Гатчину, в Павловский собор. Несколько лет он являлся наблюдателем церковно-приходских школ Санкт-Петербургской епархии, бывал в Тосненской слободе. В 1917-1925 годах отец Алексей служил в Смоленской кладбищенской церкви в Петрограде. Он отпевал выдающегося русского поэта Александра Блока и сказал на его погребении яркую проповедь. С 1929 по 1932 год отец Алексей был священником нижней церкви Михаила Архангела (Малоколоменской). Он подвергался арестам в 1924 и 1932 годах. Приговорен к заключению в лагерь в 1932 году сроком на 10 лет. В 1938 году был расстрелян в Свирьлаге[84].
В конце XIX-начале XX века прихожанками церкви Казанской иконы Божией Матери были кормилицы детей императора Александра III. Варвара Терентьевна Кондакова-Замятина кормила дочь царя Александра III и императрицы Марии Феодоровны Ксению[85], а Мария Смолина (в девичестве Казакина, по другим источникам Корчагина) кормила цесаревича Николая Александровича – будущего императора Николая II. Дом, в котором жила семья Смолиных, в Тосно сохранился: в нем размещается теперь Тосненский историко-краеведческий музей. А вот судьба членов семьи кормилицы последнего русского императора, Царя-Страстотерпца Николая Александровича, сложилась трагично. В октябре 1918 года сама кормилица Мария Александровна, ее муж Григорий и дочь Мария были замучены в большевистских застенках, о чем есть достоверные свидетельства[86].
В тосненском приходе во второй половине XIX века постигали первые азы церковной жизни и уроженки слободы Тосны, которые впоследствии стали монахинями. Дочь извозопромышленника Ольга Васильевна Закамская, 1866 года рождения, в постриге монахиня Августина, была насельницей Новодевичьего монастыря в Петербурге[87]. В 1931 году была арестована. О монахине Августине известно, что в 1932 году она была отправлена в Арзамас.
В Тосне в 1873 году родилась и Мария Гавриловна Смолина. Шестнадцатилетней она ушла в Новодевичий монастырь Санкт-Петербурга, долго была послушницей: выпекала монастырский хлеб. Постриг приняла в 1917 году с именем Раиса. Ее постригал архимандрит Александро-Невской лавры Макарий. Монахиня Раиса была сослана в 1932 году в Кировский край.
Лишь на год старше матушки Раисы была уроженка Тосны Александра Дмитриевна Шитова, в постриге монахиня Аркадия. Она тоже жила в Новодевичьем монастыре, несла разные послушания. Ее постриг совершил архимандрит Геннадий (Никифоров) в 1925 году. Монахиня Аркадия была лишена права проживания в ряде городов, а также в Уральской области на три года. Автор книги «Никто молитвы не отнимет» Л.И. Соколова сообщает, что матушка Аркадия монашествовала сорок лет.
В «Книге памяти жертв политических репрессий Новгородской области» (т. 10) имеются сведения о монахине родом из Тосны, родившейся в 1875 году в семье мещан. Ее мирское имя Мария Михайловна Глебова. Была ли Мария насельницей одного из новгородских монастырей, или приехала в Новгород уже после разорения ее родной обители, неизвестно. Как монахиня, она была лишена избирательных прав Новгорсоветом 30.10.1931 г.
Перед лихолетьем
Но вернемся к началу XX века, когда церковная жизнь в Тосно еще текла по своему привычному руслу. В 1902-1905 годах церковь Казанской иконы Божией Матери была перестроена по проекту епархиального архитектора Н.Н. Никонова[88]. К основному приделу был пристроен со стороны реки Никольский придел, а отдельно стоявшая колокольня была соединена с храмом обширным притвором. Проект интерьера церкви «в стиле русское барроко» осуществил молодой архитектор Александр Успенский, сын известного писателя Г.И. Успенского[89].
В это время в слободе Тосна был создан детский приют «Ведомства Императрицы Марии»[90], а при нем в 1908 году устроен храм Преображения Господня. Чин освящения храма совершил викарный епископ Гдовский Кирилл[91]. Автором проекта Преображенской домовой церкви стал архитектор В.В. Шауб[92]. После революции в этой церкви, закрытой в 1918 году, большевики устроили кинотеатр им. К. Маркса. Продолжительное время здание бывшего приюта, расположенное по адресу ул. Октябрьская, 20, использовалось под жилье, а в настоящее время планируется под снос (но православная общественность города в лице директора Тосненского историко-краеведческого музея Н.А. Ющенко и автора данной статьи обратилась с письмом в администрацию города с просьбой рассмотреть вопрос о возвращении полуразрушенного здания приюта с церковью верующим, приложив к письму историческую справку).
В последнее десятилетие перед революцией в Тосне существовало местное церковно-приходское общество трезвости во имя Преподобного Антония Печерского и Святой Благоверной Великой княгини Ольги. Его возглавил и окормлял священник Алексей Перов. В 1909 году тосненские трезвенники вместе с Преосвященным Никандром, епископом Нарвским, побывали на Валааме и Коневце. Кроме паломничеств, трезвенники проводили время в чайной, жертвовали на святые иконы, перед которыми совершались молебны, собрали библиотечку по теме трезвого образа жизни[93].
Начало XX века можно назвать временем расцвета приходской жизни в Тосне. «В тосненском приходе случались незабываемые события, – пишет Р.В. Тихомирова. – 11 июня 1910 года в Казанскую церковь была доставлена икона Серафима Саровского, написанная в Дивеевском монастыре и освященная на святых мощах угодника. Ее приобрели на свои пожертвования саблинские прихожане, и 12 июня она в сопровождении крестного хода и певчих была перенесена из тосненского храма на железнодорожную станцию и доставлена в Саблино»[94].
Незадолго до революции не раз бывал в Тосне с инспекционными поездками и служил в каменном Казанском храме священномученик Вениамин Петроградский. А. Галкин в статье «По следам Святителя Вениамина», опубликованной в «Тосненском вестнике» сообщает, что «в 1910-1917 годах епископ Вениамин состоял председателем Епархиального училищного совета, руководя всеми церковно-приходскими школами епархии». В 1913 году он присутствовал на выпускных экзаменах во второклассной школе, переведенной в Тосно из села Вороново Шлиссельбургского уезда годом раньше. В 1914 году, 4 ноября, владыка Гдовский Вениамин, посетивший Тосно, встречал здесь Иверскую икону Божией Матери. «Вечером епископ Вениамин, – сообщает А. Галкин, – совершил в тосненском храме торжественное Всенощное бдение. Старинная церковь была переполнена молящимися.»[95].
В 1915 году скромно (в связи с военным временем) был отмечен 200-летний юбилей основания церкви на Тосненском яму. После Божественной Литургии Крестным ходом молящиеся направились из каменного храма к часовне, установленной на месте первой тосненской церкви, где был отслужен торжественный молебен с прошением о даровании победы православному воинству.
Церковь на переломе
В 1907-1932 годах настоятелем тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери был протоиерей Петр Щеглов. Он пользовался в слободе Тосне огромным и заслуженным авторитетом. Отец Петр был не только опытным священником, прекрасным проповедником, но и маститым протоиереем, имевшим церковные и правительственные награды. Батюшка Петр много работал и как законоучитель: в приходе на рубеже эпох имелось 4 одноклассные школы, 2 высшеначальные и 1 гимназия[96].
В 1919 году Тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери были положены по штату два священника и два псаломщика (оба в сане диакона). К 1917 году в Тосно имелась церковно-приходская школа, действовала при приходском попечительстве богадельня. Приходу принадлежали и два церковных дома: один построен в 1906 году (на 4 квартиры), в другом, выстроенном в 1911 году, жил настоятель храма[97].
Революционные события резко изменили жизнь прихода. Начались аресты мирян, что подтверждается документами. Но церковная жизнь в Тосно не прекратилась.
В 1918 году во время проезда из Москвы в Петербург останавливался на железнодорожной станции Тосно вновь избранный Патриарх Русской Православной Церкви святитель Тихон. Получить его благословение пришли на вокзал многие православные жители поселка и окрестных деревень. «Из храма вышел грандиозный Крестный ход во главе с благочинным, Царскосельским протоиереем Николаем Смирновым и местным настоятелем протоиереем Петром Щегловым»[98], – сообщает А. Галкин. Встречу народа со своим Патриархом очевидец назвал трогательной, подметив «просветленность и радость на лицах»[99].
Многие современные авторы сообщают, что в 20-х годах в храме Казанской иконы Божией Матери служил псаломщиком, впоследствии прославленный Богом, духоносный старец Русской земли Николай Гурьянов. Надо отметить, что Гурьяновы – коренная тосненская фамилия. И в эти сложные годы далеко за пределами слободы славился церковный хор, в который были собраны певчие с прекрасными голосами. Много лет хором руководил диакон Димитрий Власов, служивший в Тосненском храме с 1910 года более двадцати лет. Но создан был хор еще в 1908 году настоятелем Казанской церкви Петром Щегловым[100]. В военное лихолетье, в 1943 году хор отметил свое 35-летие. Благозвучным пением тосненского хора были не раз украшены службы не только в Казанской церкви, но и в окрестных храмах Ушаков, Поповки, Саблино[101].
Диакон Димитрий Власов 10 июля 1933 года был перемещен на должность штатного диакона Иовлевской городской кладбищенской церкви г. Тихвина[102]. Там был арестован и приговорен к трем годам ссылки. После возвращения из ссылки и окончания Великой Отечественной войны он рукоположен во иерея 4 мая 1947 г.[103] Единственное известное назначение отца Димитрия Власова – Петропавловская церковь села Сомино Ефимовского района Ленинградской области[104].
После 1923 года в тосненской церкви совершал разовые богослужения архимандрит Феодосий (Алмазов), приезжавший сюда из Петрограда. Согласно послужному списку, «Константин Захарьевич Алмазов родился 21 мая 1870 г. в семье священника Смоленской епархии. Образование получил в Смоленской духовной семинарии (1891 г.) и Московской духовной академии, которую окончил в 1896 г. со степенью кандидата богословия. Тогда же он был пострижен в монашество под именем Феодосия. В последующие два десятилетия архимандрит Феодосий (1903 г.) находился на преподавательской работе в различных должностях от преподавателя до ректора в Каргопольском и Иркутском духовных училищах; в Архангельской, Владимирской, Волынской, Новгородской, Курской, Астраханской, Минской семинариях. Занимал он и священнические места: служил в Донском монастыре, был настоятелем Собора двенадцати апостолов в Московском Кремле и Старорусского монастыря в Новгородской епархии, синодальным ризничим и священником в действующей армии. События личной жизни с 1917 по 1930 гг. изложены архим. Феодосием в своих воспоминаниях»[105]. Отец Феодосий несколько раз подвергался арестам: в 1918, 1924 и 1927 годах. Последний раз был приговорен к трем годам лагерей. Отбывал срок на Соловках, после лагеря сослан. В 1930 году бежал из ссылки за границу. Жил сначала в Румынии, затем в Болгарии.
В 20-е годы подолгу жил в Тосне у своих духовных чад блаженный инок Владимир (Алексеев) – известный подвижник веры и благочестия, насельник Важеозерской Никифоро-Геннадьевой пустыни. Сохранились свидетельства помощи тосненским жителям по его молитвам.
В 1932 году местная власть приняла решение о закрытии в Тосно старинного храма, в который тосненцы вложили столько своей любви, столько духовных трудов и физических сил. Не избежал приход и изъятия церковных ценностей. Отец Петр Щеглов близко к сердцу принимал гонения на Церковь. Он скончался на 66-м году жизни 20 июля 1932 года в канун праздника Казанской иконы Божией Матери – престольного в Тосно. Верой и правдой в течение двадцати пяти лет протоиерей Петр служил Богу и Пресвятой Богородице в тосненском храме Казанской иконы Божией Матери. Не потому ли и призван он в селения праведные именно в день торжества Заступницы Усердной?
После кончины священника Петра Щеглова власти не трогали православный храм в течение еще четырех лет. Настоятелем церкви в это время был священник Александр Степанов. В послевоенные годы он возглавлял собор священников Троицкого собора Псковского Кремля. А тогда, весной 1936 года, в рабочем поселке Тосно верующие люди в последний раз отпраздновали Пасху в родном храме. Дом Божий в течение двухсот лет сопровождавший жизнь тосненцев от рождения и до кончины, разделил участь тысяч разоренных храмов России. Отцу Александру было предписано переселиться за 101 километр, а с храма полетели колокола, началось его расхищение. В эти тяжелые для церковной общины годы была утрачена чудотворная Казанская икона Пресвятой Богородицы, снимок которой чудом сохранился. Средний храм церкви был превращен в аэроклуб, алтарь – в библиотеку.
Спустя семьдесят лет после такого поругания Казанской церкви Божией Матери, осмысливая несправедливость безбожной власти по отношении к Вере отцов, почетный гражданин Тосненского района, заведующая сектором краеведения Тосненской районной библиотеки, Раиса Васильевна Тихомирова пишет: «…храм для тосненцев является исторической святыней, там – память поколений, там преклоняли главу и Петр I, и Гавриил Державин, и, надо думать, Александр Пушкин, и Михаил Глинка, и Петр Чайковский, и многие великие люди, проезжавшие по тракту Москва-Петербург»[106].
Хотя безбожная власть отобрала у верующих здание храма, духовная жизнь в Тосно продолжалась. Православные приютились на загородном кладбище. Здесь находилась маленькая часовенка. Но и эта церквушка через год была закрыта. Однако и после этого верующие продолжали собираться по домам, вместе молились, приглашали священников, которые в частных домах и квартирах совершали Богослужения на антиминсе[107]. Церковь Божия в Тосно жила и без храмовых стен, подтверждая тем самым пословицу, что она не из бревен, а из ребер. Для многих тосненцев наступило время открытого исповедничества, стояния за святую Православную Веру.
Сквозь войну
В годы Великой Отечественной войны и оккупации в кладбищенской церкви начались службы. Старожилы вспоминают, как они, будучи детьми, добирались до церкви обходным путем, так как немцы пропускали по короткой дороге лишь в том случае, если ребенок соглашался пройти по ней с фашистским флажком[108]. В 1942-1943 годах в Тосне служил иеромонах Афиноген (Агапов), впоследствии архимандрит, духовник Псково-Печерского монастыря, в схиме Агапит[109]. В тосненском храме-часовне Казанской иконы Божией Матери он организовал ремонтно-восстановительные работы, а в поселке широкую церковную благотворительность. Время было тяжкое, и верующие люди старались поддержать жителей в оккупированном поселке, как могли. Отца Афиногена вместе со всеми тосненцами незадолго до освобождения поселка фашисты выселили в Прибалтику.
А каменное церковное здание на берегу Тосны оккупанты заняли под офицерский госпиталь. Умерших хоронили рядом с храмом. Воинские захоронения немцев были извлечены из тосненской земли лишь летом 2008 года и теперь перезахоронены на немецком кладбище в Сологубовке.
После Великой Отечественной войны верующие жители Тосно, вернувшиеся в родное гнездо, сразу стали восстанавливать церковную общину и хлопотать об открытии церкви. Они дошли до Москвы, и в 1947 году Богослужения в поселке возобновились, но лишь в кладбищенском храме. Среди приходских бумаг Тосненского храма Казанской иконы Божией Матери хранится судьбоносный для тосненского прихода документ. Это «Справка о регистрации приходской общины Православной церкви», в которой содержатся следующие сведения: «Настоящим удостоверяется, что на основании решения Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР от «17» марта 1947 года Уполномоченный Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР по городу Ленинграду и Ленинградской области зарегистрирована под № 17 приходская община Казанская церковь, имеющая пребывание в раб. пос. Тосно, Тосненского района, Ленинградской обл. с представлением этой общине в пользование церковного здания…» (сохранена орфография документа).
За приведенными сухими формулировками официальной бумаги проступает напряженность отношений Церкви Христовой и атеистической власти, чувствующей свою силу. Вчитываясь в скупые строки, начинаешь понимать, в какое благодатное для Церкви время мы живем, несмотря на происходящее вокруг. Для рядового члена Церкви (о священстве и священноначалии судить не берусь) сейчас действительное время свободы во Христе.
Сохранились сведения о первом венчании в Казанской церкви в Тосно в 1947 году: недавно в Тосно отпраздновали 60-летие супружеской жизни коренные тосненцы Леонид Николаевич и Надежда Николаевна Кондаковы. В трудные послевоенные годы они не побоялись испросить благословение Божие на свой брак. В то время для многих людей в поселке Тосно венчание было уже настоящим дивом. «Посмотреть на жениха и невесту сбежалось все Тосно: ребятишки забирались на ограду, чтобы увидеть молодых в церковное окошко», – вспоминали «бриллиантовые» молодожены в 60-ю годовщину своей свадьбы[110].
В первые годы после открытия кладбищенского храма здесь служили священники Николай Петров, Гавриил Веселовский, Иоанн Андреев…
Казанский храм на загородном кладбище
Многим верующим, любящим паломничать по святым местам, известна небольшая уютная церковь на загородном кладбище города Тосно. Привлекает внимание паломников не только голубой – небесный – цвет ее стен, но и необычная архитектура здания: редкой формы купол, напоминающий пирамиду со срезанными углами (шатер), установлен на восьмиугольнике несущих стен.
Главной святыней этого храма является Казанская икона Божией Матери, пришедшая в Тосно из Любани вскоре после войны. Происхождение образа связывают с Макарьевской пустынью, с которой и сегодня у тосненских прихожан крепкие духовные связи[111]. Наблюдательный паломник, многократно побывавший в тосненской церкви, о Божией Матери в Казанском образе Тосненском пишет: «Она каждый раз по-разному смотрит на тебя. То весело, то грустно…».
Но не только к чудотворной Казанской иконе притекают люди в этот храм. Обращает на себя внимание и редкого извода образ Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших» в церковном иконостасе: на тосненской иконе Матерь Божия изображена в полный рост в отличие от общепринятого поясного написания образа «Взыскание погибших»[112]. Имеются в церкви и другие почитаемые святыни[113].
Казанской церкви в Тосно посвящено и немало стихотворных строк. Приведем одно из наиболее полюбившихся тосненцам стихотворений:
Березы в инее. Снега.
И голубая, золотая
Церквушка, Русь оберегая,
Стоит радушна и строга.
Не в радостный, так
в скорбный час
Спешит сюда народ из Тосно.
О, сколько здесь прошений слезных,
Молений тайных принял Спас!
Куда еще идти, когда
Душа взыскует утешенья?
Восходят к небу песнопенья,
А, значит, стерпится беда.
И Богородицы покой
Теплом старинным сердце
тронет,
Лишь подойдешь к Ее иконе
И лик увидишь неземной.
О, сколько милости святой
Таится в нем и силы нежной!..
И встреча здесь с самим собой,
Как вздох последний,
Неизбежна[114].
Новый кладбищенский храм, именно тот, который посещают теперь паломники, был выстроен при настоятеле Владимире Демичеве в 1951-1952 годах по проекту епархиального архитектора В.П. Засорина[115]. Отец Владимир Демичев, как рассказывают прихожане, стал священником по обету, данному в годы Великой Отечественной войны во время опасной для жизни ситуации. После освящения церкви в Тосно отец Владимир служил в разных храмах епархии, но последним местом его служения снова оказалась тосненская церковь Казанской иконы Божией Матери, выстроенная батюшкой в пору его молодости. Возле этой церкви отца Владимира и похоронили в 1979 году. Отделочные работы и оформление интерьера храма пришлись на время настоятельства Евгения Бобовского. Он попал в Тосно прямо из Красноярского края после одиннадцати лет «лагерей, ссылок и высылок», как сам отец Евгений писал в своих послужных документах. Там, в городе Енисейске, где о. Евгений отбывал ссылку, во время войны батюшка восстановил Успенскую церковь Пресвятой Богородицы, о чем и теперь часто вспоминают благодарные прихожане-сибиряки. Священник Евгений в Тосно жил в приходском доме рядом с храмом. Здесь прошла его, исполненная многих настоятельских забот, жизнь, полностью отданная богу и людям. Отец Евгений Бобовский скончался в 1972 году и также похоронен рядом с деревянной церковью[116].
В 50-90-е годы прошлого века в тосненском храме Казанской иконы Божией Матери служили ныне покойные священники Петр Павлов, Григорий Лысенко[117], Александр Мощанский (сын причисленного к лику святых священномученика Владимира Мощанского), Пантелеимон Воскобойников, Петр Гаврилюк…[118]
Среди ныне здравствующих священников, жизнь которых была связана с тосненской кладбищенской церковью надо назвать протоиереев Иоанна Миронова, Геннадия Феоктистова (теперь известный священник в Самаре), Сергея Зорина, Сергея Ульзутуева, Александра Пашкова, Николая Голубева…
Нельзя не упомянуть и о том, что в 60-70-х годах в Казанском храме служили протодиакон Николай Одар-Боярский (похоронен на Шуваловском кладбище в Санкт-Петербурге) и протодиакон Григорий Абрамов (похоронен в Тосно).
«И приходит на память удивительное…»
Среди тех, кто строил деревянный кладбищенский храм, трудился над его благолепием, посвящал ему почти все свободное время, было немало прихожан, о которых следует написать отдельные статьи. Здесь же надо отметить семью Бакулиных: рабу Божию Варвару и ее дочерей Марию, Анну, Нину[119]. На сегодняшний день лишь Нина Иларионовна Бакулина осталась среди нас, но вклад всей семьи в тосненскую церковную жизнь, начиная с предвоенных лет, переоценить невозможно. Если православная церковь не была закрыта в Тосно в период хрущевских гонений, то хранил ее Господь ради таких, преданных Ему, людей, какими были и остаются в нашей памяти сестры во Христе Бакулины. И в ходе Богослужений, и в хозяйственной жизни эта семья, наряду с другими прихожанами, была надежной опорой настоятелей, всех священно- и церковнослужителей тосненского храма.
Казанский кладбищенский храм в Тосно был расписан в начале 90-х годов уже прошлого века тосненскими художниками Николаем Крюковских и Андреем Боровским[120], ныне покойными. Николай Крюковских являлся создателем и руководителем творческого объединения «Русь», которое в конце 80-х-начале 90-х годов собрало художников с живой любовью к Отечеству вокруг идеи духовного возрождения народа.
А судьба каменного храма складывалась так. После войны в нем разместился дом культуры и музыкальная школа. Верующие смогли отделить от стены мозаику с изображением апостола Матфея на внешней стене храма со стороны дороги и перенести в деревянную церковь, где она хранится и теперь. Говорят, что где-то еще спрятана мозаика с изображением Николая Чудотворца, Божией Матери Казанской и малые колокола. А большой колокол был сброшен с колокольни на следующий день после убийства Кирова специально приехавшими в Тосно уполномоченными. Колокол, весивший по воспоминаниям старожилов 206 пудов, разбился на куски, отданные впоследствии в переплавку на Ижорский завод[121].
Постепенно храмовое здание утратило колокольню, верхние ярусы которой население растаскивало на кирпичи. А в начале 60-х годов храм был перестроен до неузнаваемости под районный дом культуры.
Тогда же иссяк святой источник, истекавший неподалеку от церкви и на каждое Крещение собиравший к себе сотни людей за святой водой. Вот как описывает это городское несчастье известный поэт России Николай Рачков, проживающий в Тосно уже много лет: «И приходит на память удивительное. Под берегом Смолина ручья, рядом с церковью, находился чистейший родник, который в народе назывался Святым, из которого брали воду и зимой, и летом в течение веков. Как только прекратилась служба в храме – ушла вода из родника. И кольца бетонные ставили, и чистили родник – ничего не помогло»[122].
Горячий сердцем…
В начале 90-х годов был назначен настоятелем тосненской церкви священник Иоанн Сологуб, о котором можно сказать, что он был человеком с горячим, неравнодушным сердцем. Он и стал первым хлопотать о возвращении каменного храма верующим. И это в те годы, когда многим еще казалось, что светская и духовная жизнь в Тосно больше никогда не пересекутся. Отец Иоанн приложил огромные усилия, чтобы появилось на свет решение вышестоящей власти о возвращении исторического здания церкви верующим после завершения строительства нового дворца культуры[123]. Шесть лет служил в церкви Казанской иконы Божией Матери протоиерей Иоанн, принимая церковные нужды близко к сердцу. Он скончался в 1996 году, не дожив до своего шестидесятилетия, и тоже похоронен рядом с храмом[124]. Но, несмотря на преждевременную кончину, батюшка Иоанн успел зажечь сердца многих верующих тосненцев желанием возвращения поруганного храма Святой Церкви. В течение многих лет люди молились, собирали подписи, наносили визиты градоначальствующим… Власти, в свою очередь, строили здание нового дворца культуры, чтобы было куда перевести коллективы из старого здания ДК в случае его передачи верующим.
При отце Иоанне в газете «Тосненский вестник» стали появляться статьи настоятеля, разъяснявшие тосненцам азы Православия. Со временем в газете стали регулярно публиковаться и статьи краеведов о страницах истории тосненской церкви и ее святынях. Постепенно основы церковных понятий стали проникать в сознание местных жителей. В настоящее время статьи о православных праздниках, святынях, событиях из жизни прихода, обращения настоятеля к тосненцам по разным поводам церковной жизни стали на страницах местной прессы обычным явлением.
При настоятеле Сергее Зорине по предложению Галины Николаевны Бузо, в то время начальника отдела по делам несовершеннолетних, была создана в Тосно школа духовного возрождения, первоначально разместившаяся в стенах лицея № 3[125]. Сейчас Г.Н. Бузо сама ведет Воскресную школу для детей при храме Казанской иконы Божией Матери.
Нельзя не сказать и о том, что время от времени в Тосно обретаются святыни, которые либо приносятся в церковь для соборного пользования, либо остаются в семьях прихожан[126]. Порой такие события воспринимаются как зримые свидетельства духовного возрождения Тосненского края.
Большие перемены
Церковная и светская власти района и города сделали необходимые шаги навстречу друг другу в связи с подготовкой празднования 2000-летия Рождества Христова. К этой дате в Тосненском историко-краеведческом музее открылась выставка, посвященная истории Православия в Тосно. Подобная выставка была подготовлена музеем и к 290-летию церкви Казанской иконы Божией Матери, отмечавшемуся в 2005 году. А в 2009 году краеведческий музей пригласил жителей и гостей города на богатую содержанием выставку «Святыни Тосненского района». На ее открытии присутствовали уже в полном составе главы районной и городской администрации, священнослужители многих храмов, расположенных в Тосненском районе, почетные гости, краеведы[127].
Результатом разнопланового сближения прихода с администрацией района и города стало выделение верующим в 2003 году помещения для Воскресной школы в историческом здании храма. Правда, на правах аренды. Люди собирались в классе два раза в неделю, один из дней посвящая чтению акафистов с прошением о возвращении родных стен церковному приходу.
С назначением в 2005 году в тосненский храм настоятелем священника Михаила Бреславского оживилась не только соборная молитвенная жизнь прихожан, но и вышло на новый уровень плодотворное практическое взаимодействие православного прихода и светских структур на поприще культурной и общественной жизни города и района. Приходской центр стал организовывать различные мероприятия на светских площадках[128] совместно со светской стороной, что создало прекрасную основу, как для миссионерской работы, так и для решения, со временем, главной проблемы – возвращения здания старинной церкви верующим.
Среди заметных событий в культурной жизни города последних лет необходимо отметить следующие: совместные празднования Рождества Христова и Светлого Христова Воскресения, проводимых в музее, активное участие в празднованиях Дня славянской письменности и культуры, которые организовывает региональное общество «Славяне», панихиды и вечера по случаю памятных дат выдающихся деятелей России и многое другое.
Начиная с 2006 года, решением Приходского Совета в праздники Казанской иконы Божией Матери 4 ноября и 21 июля стали совершаться в Тосно Крестные ходы. В течение четырех лет Крестный ход после Литургии шествовал от кладбищенской церкви до исторического здания храма, в котором всё еще продолжал свою работу районный дом культуры[129]. Обойдя Крестным ходом старинное здание церкви и совершив литию на заброшенном кладбище, примыкающем к нему, верующие расходились по домам с глубокой надеждой на то, что рано или поздно историческая справедливость восторжествует и Божий храм снова огласится церковным пением.
Приход по благословению настоятеля предпринимал новые и новые действия, чтобы приблизить время передачи храма. В 2008 году Приходским центром совместно с Авторской художественной школой г. Тосно (руководитель Е.О. Козина) был разработан международный проект «Храм возвращается в город», а в 2009 году совместно с Комитетом образования Тосненского района и Тосненским историко-краеведческим музеем подготовлен проект «Сердце города – Божий храм». Эти проекты победили в конкурсе «Православная инициатива» Благотворительного фонда преподобного Серафима Саровского. Полученные целевые средства были истрачены на разноплановую работу с детьми: проведен ряд творческих конкурсов, организованы паломнические поездки, издана книга стихотворений для детей православной тематики «Райская птица» с иллюстрациями детей… В рамках международного проекта тосненский приход принимал в гости юных художников и семью священника из Крыма. Работа над проектами активно освящалась в средствах массовой информации[130].
В ходе осуществления проекта «Храм возвращается в город» был решен вопрос о возобновлении Богослужений в старинном здании храма. 22 марта 2008 года в день 40 Севастийских мучеников через 72 года после закрытия церкви под сводами поруганного храма вознеслась молитва[131]. Богослужения совершались в Никольском приделе по предварительно согласованному с администрацией РДК графику.
Усилия священников и прихожан позволили отметить престольные праздники 4 ноября 2008 и 2009 годов в родных стенах уже совместно со светской стороной,[132] хотя еще без участия официальных лиц. Эти праздники стали приуготовительными к большому празднованию 295-летия основания Тосненской церковной общины, о чем еще будет сказано.
Таковы общие контуры деятельности Тосненского прихода, благодаря которой вопрос о передаче верующим старинного здания церкви наконец-то был решен. Пятнадцать лет молитвенных трудов прихожан не прошли даром.
Торжественная передача храма совершилась 26 сентября 2009 года[133]. На акте передачи здания церкви верующим присутствовали спикер Законодательного собрания Ленинградской области И.Ф. Хабаров[134], представитель Санкт-Петербургской епархии игумен Мстислав (Дячина), Глава Тосненского района С.В. Баранов, Благочинный Тосненского округа протоиерей Николай Муравлев, священнослужители и руководители властных структур города и района.
В тот же день был освящен и Поклонный крест, установленный по инициативе депутата Законодательного Собрания Ленинградской области Ю.В. Соколова, проживающего в Тосно. Памятный знак напоминает жителям и гостям города об основателях Тосненского яма и строительстве в ямской слободе церкви Казанской иконы Божией Матери.
За три недели до передачи храма в Тосно дала благотворительный концерт в пользу восстановления каменной Казанской церкви выдающаяся оперная певица нашего времени Елена Васильевна Образцова[135], глубоко верующий человек. Певица с мировым именем заложила в Тосно добрую традицию на культурных мероприятиях города, пусть и не всякий раз, но собирать пожертвования на восстановление храма по доброй воле организаторов[136].
В 2010 году исполнилось 295 лет возникновения православной общины на Тосненском яму. Празднование этого события состоялось 4 ноября 2010 года в рамках большого районного торжества «Святая Русь победами сильна»[137]. Выступления в ходе Главы администрации Тосненского района В.П. Дернова и Благочинного Тосненского округа священника Николая Муравлева праздника были отмечены единым пониманием сути праздника, что стало явным знаком нового этапа в строительстве церковно-светских отношений в Тосно.
Сегодня в храме Казанской иконы Божией Матери возрождаются и забытые в Тосно традиции. Так, после возвращения церкви стала устраиваться на реке Тосне Иордань к празднику Богоявления Господня. Два года подряд погружаются в святую купель не только прихожане, но и первые лица района и города, подавая тем самым прекрасный пример тосненцам[138].
Приходская жизнь
Вот уже второй год прихожане обживают старые стены возвращенной церкви. За прошедшее время, с помощью Божией, удалось отремонтировать кровлю, перевести здание на автономное газовое отопление, заменить многие окна, выполнить еще целый ряд необходимых хозяйственных работ. Но не забывают верующие и о молитвенном труде, собираясь помимо Богослужений два раза в неделю на пение акафистов святителю Спиридону Тримифунтскому и святителю Николаю Чудотворцу. Они испрашивают у угодников Божиих помощи в восстановлении некогда разоренной святыни.
А церковь Божию в Тосно восстанавливать надо всем миром, потому что со старинным храмом сплетены судьбы тысяч людей, всех поколений горожан, начиная от самого основания Тосненского яма. Людей, благодаря трудам и молитвам которых и сегодня стоит на земле наш город. В Тосно у заброшенного кладбища особый смысл приобретают слова Пушкина о «любви к отеческим гробам». Хочется верить, что в свое время рядом с восстановленным храмом встанет не только Поклонный крест, но и мемориал, посвященный первым жителям и молитвенникам Тосненского яма.
Характерной приметой современной приходской жизни тосненской общины стали паломничества по святым местам. Несколько раз в году верующие отправляются к православным святыням не только ближайших окрестностей, но и Ближнего и Дальнего Зарубежья. В 2010 году молодые прихожане в день Святой Троицы организовали для приходских детей праздник на лоне природы.
В настоящее время при церкви Казанской иконы Божией Матери работают Воскресная школа для взрослых и Воскресная школа для детей. Создана и детская театральная студия «Берег» (руководитель О.Н. Лебедева), поставившая пьесу «Заступница Усердная» об истории чудесного обретения чудотворного Казанского образа Пресвятой Богородицы и ряд других. Сотрудничает Приходской центр и с кукольным театром «Золотой ключик» (руководитель О.А. Жданова) Дома детского творчества города Тосно. Для приходских мероприятий кукольный театр поставил пьесу «Сказание о том, как в Тосно храм построили». С этими и другими пьесами театральные коллективы выступали в общеобразовательных школах и православных приходах Тосненского района.
Приходской центр за последние два года подготовил с миссионерской целью просветительские фильмы «Главная Тосненская святыня», «Церковь на реке Тосне», «Святые братья Кирилл и Мефодий – просветители славян», «День народного единства» и др. В приходе осуществляется и издательская деятельность: в 2009 году увидела свет брошюра «Воскресный день земли родной», в которую включены статьи о святынях Тосненской земли, публиковавшиеся в светских и церковных изданиях; к 295-летию Православия в Тосно Приходской центр попечением боголюбивых прихожан издал научное исследование «Основание Тосненского яма». В настоящее время продолжается работа по сбору материалов о тосненской церкви в архивах и редких фондах библиотек. И есть надежда, что к 300-летнему юбилею православная община сможет выпустить подробную книгу о страницах церковной жизни, протекавшей в приходе церкви Казанской иконы Божией Матери от основания Тосненского яма и до наших дней.
Приходская жизнь соткана из разных событий: и радостных и грустных. 27 ноября 2010 года ушел в путь всея земли глубоко уважаемый прихожанами священник церкви Казанской иконы Божией Матери г. Тосно иеромонах Пантелеимон (Пивоваров). Батюшку похоронили в Лисино-Корпусе, так как до назначения на Тосненский приход отец Пантелеимон служил в Лисинской церкви Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня.
На сегодняшний день наряду с настоятелем о. Михаилом Бреславским в штате тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери состоят священник Алексей Беляев (с 2007 года) и протодиакон Павел Парфенов (с 2000 года). Почти двадцать лет регентом хора церкви Казанской иконы Божией Матери является Эмилия Алексеевна Максимова, начавшая свое служение Богу в качестве певчей нашего храма еще в 1988 году.
Заключение
В заключение надо сказать, что за время своего существования Тосненский приход возвел и первый, и все последующие храмы поселения. История церковных зданий оказалась значительно короче истории православного прихода в Тосно и является лишь частью большой и нелегкой – соборной – судьбы людей, объединенных единой Верой и общей молитвой. В течение почти трехсот лет своего существования приход в Тосно, несмотря ни на какие лихолетья, сохранил Веру предков и сумел сберечь здесь очаг духовной жизни даже тогда, когда вокруг многие храмы, а вместе с ними и церковные общины, просто перестали существовать. Отдельные уцелевшие верующие приезжали из окрестных «градов и весей» на молитву именно сюда, в Тосненский кладбищенский храм.
Уникальность духовной жизни в Тосно как раз в том и состоит, что жизнь православной общины здесь не прерывалась ни на один день. Православный приход только внешне вынужден был оформляться то в те, то в другие документальные бумаги, в зависимости от переменчивой светской власти, но по своей духовной сути приходская жизнь не менялась.
Дважды сменился государственный строй, а Церковь Божия устояла. Даже тогда, когда закрыли каменный храм, люди от Веры не отреклись. Они устроили храм в кладбищенской часовне. Когда же и в нем запретили Богослужения, верующие продолжали собираться по домам, вместе молились, приглашали священников, которые в частных домах и квартирах совершали Литургии, крестили детей, благословляли молодоженов, отпевали почивших… Сегодня с полным правом можно говорить о том, что Тосненский православный приход является самым старинным в Тосно добровольным объединением людей, да и организацией, сохранившейся здесь при всех перипетиях бурной русской истории.
В городской храм и теперь ходят люди, которые носят коренные тосненские фамилии. Конечно, сейчас в городе немало и приезжих, к ним принадлежит, кстати, и автор этих строк. Но мы – пришельцы – явились на готовое, на то, что было здесь создано всеми предшествующими поколениями, что было сохранено тосненцами в XX веке. Мы приникли к не иссякшему в безбожные времена роднику теплой молитвы и проповеди Слова Божия, вошли в общину скромных и терпеливых людей, принявших нас такими, какие мы есть, делящихся с нами сокровищами духовной традиции Святой Руси. Традиции, как показало время и события нашей отечественной истории, неистребимой никакими человеческими замыслами и усилиями. Крепкие люди живут в городе Тосно – потомки его основателей! Низкий поклон им – живым, и вечная память почившим.
Сегодня тосненский приход продолжает оставаться частью Руси, носящей в сердце Бога. Община верующих хранит духовный светильник Веры Православной. И нет сомнений, что эта Вера поможет восстановить старинный храм Казанской иконы Божией Матери не только как культовое здание, но и как центр духовно-просветительской работы, что внесет свой вклад и в возрождение Православия на Тосненской земле.
Примечания
[1] См. «Свод Законов Российской Империи» за указанные годы, а также «Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова». Т. IV. Кн. I. СПб., 1901.
[2] Подробнее см. в исследовании Т. Шороховой «Основание Тосненского яма». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2010. С. 33-66 и ее же статью «Между Санкт-Петербургом и рекой Волховом на полпути…» // «Тосненский вестник». 2009. 12 сентября.
[3] Там же.
[4] Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования Петра Великаго. Т. II. СПб. 1911. С. 1867.
[5] РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Ед. хр. 518.
[6] Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования Петра Великаго. Т. II. СПб. 1911. С. 1867.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Там же.
[10] Там же.
[11] Архангельский М., свящ. «История Православной Церкви в пределах нынешней Санкт-Петербургской епархии». СПб., 1871. С. 188.
[12] Там же.
[13] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 112. Д. 2. Ч. I.
[14] РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Ед. хр. 518.
[15] Там же.
[16] Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования Петра Великаго. Т. II. СПб. 1911. С. 1867.
[17] А. Галкин. «Благословение Патриарха Тихона» // «Тосненский вестник». 1995. 18 июля.
[18] Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Вып. 10. СПб. 1885; Кутепов Н.М., сост. Памятная книжка по С.-Петербургской епархии. СПб. 1899 и ряд др.
[19] Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования императора Петра Великаго. Т. II. 1717-1719 гг. СПб., 1911. С. 1210 (1719 г., «сказки» священников).
[20] Историческая справка о храме Вознесения Господня в Нижнем Новгороде в бывшей Ямской слободе: 28.01.2011. http://cmiki.ru/gubernator/?issue=29860.
[21] «Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова». Т. VI. Кн. 1. СПб., 1901. № 552. С. 492-493.
[22] Там же.
[23] Там же.
[24] Там же.
[25] Там же.
[26] Там же.
[27] А. Галкин. «Был ли в Тосно Петр Великий?» // «Тосненский вестник». 1994. 30 августа. Не зная об этой публикации, автор данной статьи провел свое расследование этого вопроса, что нашло отражение в статье «И все-таки Петр Первый был в Тосно» // «Тосненский вестник». 2010. 20 октября. № 82.
[28] «Походный журнал (юрнал) 1715 года». СПб. 1855.
[29] Там же. С. 1
[30] Там же. С. 7-9.
[31] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 151.
[32] РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Ед. хр. 518.
[33] Там же.
[34] Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. М. 1872. Т. 2. С. 128.
[35] Указ 2833, сенатский, от 2 июля 1714 года «О высылке ямщиков из разных Губерний для поселения на ямах между Санктпетербургом и рекою Волховом». Свод Законов Российской Империи. С. 117.; Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великаго, изданные императорскою Академиею наук под ред. Н.В. Качалова. Т. IV. Кн. I. С. 569.
[36] РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Ед. хр. 518.
[37] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Отдел 2. Глава 15. Петр Великий. Электронная версия.
[38] «Первоиерархи Русской Православной Церкви». СПб. 2008. С. 15. Уже будучи Патриархом, святитель Гермоген в 1594 году составил службу Божией Матери в честь иконы Ее Казанской, а также написал «Сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери и совершившихся от нее чудесных исцелениях». Его тропарь «Заступница Усердная», который верующие поют уже несколько веков, наполнен глубоким молитвенным чувством.
[39] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 151.
[40] Там же.
[41] В первой половине XVIII века в Петербурге, окрестностях и полках можно насчитать, по крайней мере, двух священников с именем Андрей Михайлов, что затрудняет поиск точных сведений.
[42] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 151.
[43] РГИА. Ф. 1285. Оп. 8. Ед. хр. 1038.
[44] Там же.
[45] ЦГА СПб. Ф.19. Оп. 113. Д. 2334. С 28 листа вложена «Главная опись имущества церкви Санкт-Петербургской епархии, Царскосельского уезда, слободы Ям-Тосны, в честь Казанской Божией Матери», составленная в 1868 г.
[46] РГИА. Ф. 796. Оп. 9. Ед. хр. 356.
[47] Там же.
[48] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 112. Д. 2. Ч. I.
[49] Там же.
[50] Там же.
[51] Там же.
[52] РГИА. Ф. 796. Оп. 16. Д. 219.
[53] Например, составители справочника «Земля Невская Православная» (СПб, 2006); священник Иоанн Сологуб в статье «Приходу Тосненской церкви – 277 лет» // «Тосненский вестник». 1992. 14 июня; и др.
[54] РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Ед. хр. 518.
[55] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 1387.; РГИА. Ф. 796. Оп. 16. Д. 219.
[56] «Земля Тосненская: история и современность». СПб, Лики России, 2006. С. 56-57.
[57] «Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшаго Правительствующаго Синода». Т. XXII (1742). М. 1911. С. 392-393.
[58] Там же.
[59] Там же.
[60] Там же.
[61] Архангельский М., свящ. История православной церкви в пределах нынешней Санкт-петербургской епархии. СПб., 1871. С. 188.
[62] Священник Иоанн Сологуб. «Приходу Тосненской церкви – 277 лет» // «Тосненский вестник». 1992. 14 июня.
[63] Там же.
[64] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 1. Д. 1665.
[65] РГИА. Ф. 796. Оп. 24. Ед. хр. 496.
[66] Ярославские епархиальные ведомости. 1895. 18 июля. № 29. Часть неофициальная. С. 457.
[67] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Наставник Александра I» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 9-12.
[68] Н. Ющенко. «В память о жителях Тосно» // «Тосненский вестник». 2006. 15 октября.
[69] РГИА. Ф. 1285. Оп. 8. Ед. хр. 1038; 1125.
[70] РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Ст. 2. Ед. хр. 142.; Ф. 1289. Оп. 15. Ед. хр. 303.; Ф. 1488. Оп. 3. Д. 487.
[71] Там же.
[72] Святитель Игнатий Брянчанинов. «Слово о смерти». М. Правило Веры. 1993. С. 253.
[73] Александр Берташ. «Коневский Рождество-Богородичный мужской монастырь». Электронная версия.
[74] Н.С. Лесков. «Монашеские острова на Ладожском озере». Издание 1873 года. Электронная версия.
[75] Р. Тихомирова. «Красота благолепного убранства» // «Тосненский вестник». 2009. 8 апреля.
[76] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Доброе сердце общественников…» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 17-20.
[77] «Отчет Тосненского приходского попечительства, Царскосельского уезда за 1871 год» // «Церковная летопись Духовной беседы. 1872. № 9.». С. 138-141.
[78] Заметка Глотова, начальника станции Тосна «Из дачных мест» // «Петербургский листок». 1880. № 130. С. 3.
[79] Р. Тихомирова. «Тосненская святыня» // «Тосненский вестник». 2000. 12 сентября. № 108.
[80] А. Галкин. «Встреча иконы» // «Тосненский вестник». 2000. 1 августа. № 90.
[81] Подробнее см.: Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Вып. 8. СПб. 1884. С. 247; Кутепов Н.М., сост. Памятная книжка по С.-Петербургской епархии. СПб. 1899. Ст. 237; С.-Петербургский духовный вестник. 1895-1901; Известия по С.-Петербургской (с 1914 Петроградской) епархии. 1902-1916.
[82] Сведения см. в «Санкт-Петербургском мартирологе духовенства и мирян». Электронная версия.
[83] Подробнее см. доклад Т. Шороховой «Род священнослужителей Сыренских на Тосненской земле» на Краеведческих чтениях в Тосненской ЦРБ // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 68-80.
[84] Сведения приведены в «Санкт-Петербургском мартирологе духовенства и мирян». Электронная версия.
[85] По сведениям Тосненского историко-краеведческого музея.
[86] Объявление о панихиде // «Земский край». Владивосток. 1922. 10 октября. № 31.
[87] Сведения о монахинях Новодевичьего монастыря приводятся по книге Л.И. Соколовой «Никто молитвы не отнимет». Электронная версия.
[88] ЦГА СПб. Ф. 256. Оп. 26. Д. 608.
[89] П. Новиков (подготовка материала). «Успенский Александр Глебович – художник и зодчий» // «Родина». 2002. 17 августа. С. 7.
[90] Р. Тихомирова «Тосненская святыня» // «Тосненский вестник». 2000. 12 сентября. № 108.
[91] Р. Тихомирова. «Тосненская святыня» // «Тосненский вестник». 2000. 12 сентября. № 108.
[92] «Хроника юбилейных и памятных дат Тосненского района 2011 года». Тосно. 2010. С. 3.
[93] «Из жизни Тосненского общества трезвости» // «Известия по С.-Петербургской епархии». СПб. 1912.
[94] Р. Тихомирова «Тосненская святыня» // «Тосненский вестник». 2000. 12 сентября. № 108.
[95] А. Галкин. «Встреча иконы» // «Тосненский вестник». 2000. 1 августа. № 90.
[96] Там же.
[97] ЦГА СПб. Ф. 19. Оп. 113. Д. 4366.
[98] А. Галкин. «Благословение Патриарха Тихона» // «Тосненский вестник». 1995. 18 июля.
[99] «Патриаршие дни в Петрограде. В Тосне» // «Петроградский церковно-епархиальный вестник». 1918. 20 июня. № 16.
[100] А. Галкин. «Благословение Патриарха Тихона» // «Тосненский вестник». 1995. 18 июля.
[101] Там же.
[102] Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. О. 3 (2). Д. 51. Об. л. 2.
[103] Там же, л. 15.
[104] Там же, л. 7.
[105] Предисловие к электронной версии воспоминаний архимандрита Феодосия (Алмазова) «Мои воспоминания: Записки Соловецкого узника» (29.01.2011. http://www.paraklit.org/eres/MP/Almazov.htm).
[106] Р. Тихомирова «Тосненская святыня» // «Тосненский вестник». 2000. 12 сентября. № 108.
[107] Сведения собраны автором у прихожан, посещавших церковь с довоенного времени.
[108] Сведения собраны автором у прихожан, посещавших церковь в военное время.
[109] Сведения об о. Афиногене (Агапове) приведены по книге: Ирина Осипова. «Сквозь огнь мучений и годы слез…». Электронная версия.
[110] С. Чистякова. «Бриллиантовая ты моя!» // «Тосненский вестник». 2008. 1 марта. № 17.
[111] С. Толпыга. «Не вычеркнуть из памяти» // «София». Изд. Новгородской епархии. 1998. № 1. С. 15.;
Ю. Воронцов. «На богомолье» // «Тосненский вестник». 2005. 27 октября. № 125.
[112] Подробнее см. в статье Т. Шороховой «Надежда погибающих» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 29-33.
[113] См. статьи Т. Шороховой: «Плач сердца Слышащая скоро» // «Тосненский вестник». 2009. 21 ноября. № 91; «Иконостас тосненского храма» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 34-39.
[114] Т. Шорохова. «Казанская церковь в Тосно» // «Я здесь живу, и край мне этот дорог»: коллективный сборник стихов. Тосно. 2006. С. 46.
[115] «Земля Невская Православная»: Кр. Церк.-историч. справоч. – СПб. 2006. С. 78.
[116] Подробнее о священниках Владимире Демичеве и Евгении Бобовском см. статью Т. Шороховой «Священники-строители Казанской церкви» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 24-28.
[117] Подробнее об о. Григории Лысенко см. статью Т. Шороховой «По зову христианского сердца» // «Тосненский вестник». 2007. 5 июля. № 76.
[118] Подробнее о священнике Петре Гаврилюке см. статьи: Г. Рогозин. «Тосненский пастырь» // «Тосненский вестник». 2001. 27 января. № 11-12; Т. Шорохова «Пастырь добрый» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 59-63.
[119] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Небесный цвет церковных стен» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 21-23.
[120] В. Андреев. «Свет остается навсегда» // «Тосненский вестник». 2010. 8 декабря. № 95.
[121] Ю. Васильев. «И благостный звон исцелит наши души» // «Тосненский вестник». 1994. 31 марта. № 31.
[122] Н. Рачков. «Святое место, или Пора собирать камни» // «Тосненский вестник». 2000. 13 апреля.
[123] Распоряжение Ленинградского областного комитета по управления государственным имуществом «О передаче здания церкви Казанской иконы Божией Матери» № 94 от 17.07.1995 г. (Копия хранится в приходе).
[124] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Ревностный служитель Церкви Божией» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 52-55.
[125] В. Сергеев. «Разбудим души ото сна» // «Тосненский вестник». 2001. 23 октября.
[126] Об одной из таких святынь – поясном изображении прп. Макария Римлянина см. статью Т. Шороховой «Подвиг преподобного Макария» // «Тосненский вестник». 2002. 31 января. № 12.
[127] С. Чистякова. «Дороги, которые привели в храм» // «Тосненский вестник». 2009. 25 апреля. № 31.; И. Ильина. «К Макарию на поклон» // «Новое Тосно». 2009. 30 апреля. № 3.
[128] В качестве примера можно привести контакты прихода с местным музеем в 2007 году: 10 февраля в день памяти А.С. Пушкина о. Михаил отслужил в краеведческом музее панихиду по великому поэту перед началом вечера, ему посвященного; на Светлой Седмице проведено 2 детских Пасхальных утренника с участием священника и руководителя Приходского центра; 24 мая в стенах музея перед праздником Славянской письменности и культуры о. Михаил отслужил молебен святым братьям Кириллу и Мефодию; в день памяти протоиерея Григория Лысенко (80-летие со дня рождения и 30-летие со дня преставления) в музее проведен вечер памяти тосненского священника с выставкой, ему посвященной, множеством приглашенных, в том числе и нескольких священнослужителей, с концертными номерами местных и петербургских исполнителей; Рождественские утренники для детей. Такие контакты продолжают развиваться с разными учреждениями культуры и образования города и района.
[129] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Возрождение древней традиции» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 46-48.
[130] С. Чистякова «Храм возвращается в город» // «Тосненский вестник». 2008. 15 марта; Информация «Две Литургии» // «Тосненский вестник». 2008. 29 марта. № 25; Е.Козина. «Храм возвращается в город» // «Вести». 2008. 5 июня . № 103 (2668); Православное информационное агентство «Русская линия». 12 июля 2008. Статья С. Беловой «В городе Тосно передается верующим православный храм» (http://www.rusk.ru/st.php?idar=176397);
Е.Козина. «Заступница усердная» // «Тосненский вестник». 2008. 29 октября. № 86; С. Чистякова. «И все-таки он вернется» // «Тосненский вестник». 2009. 12 марта; С. Чистякова. «И жизнь наполняется смыслом» // «Тосненский вестник». 2009. 21 ноября. № 91.
[131] Подробнее см. статью Т. Шороховой «Долгожданное событие» // «Воскресный день земли родной». Тосно. Изд. церкви Казанской иконы Божией Матери. 2009. С. 56-58.
[132] С. Чистякова. «Престольный праздник» // «Тосненский вестник». 2009. 11 ноября.
[133] Ю. Волкова. «Возвращение храма» // «Вести». 2009. 2 октября. № 188.; С. Чистякова. «И возрадовались Ангелы на небесах» // «Тосненский вестник». 2009. 7 октября. № 78; Информация «Возвращение храма» // «Электричка». 2009. 29 октября. № 6; Информация «Храм вернулся в город» // «Тосно и Тосненский район». 2009. Сентябрь-октябрь. № 5; Ю. Васильев. «С возвращением… Слава Тебе, Господи!» // «Новое Тосно». 2009. 29 октября. № 8-9.
[134] Иван Филиппович Хабаров еще на посту главы МО «Тосненский район» в канун Пасхи 2003 года был награжден орденом Святого благоверного князя Даниила Московского II степени Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II («Тосненский вестник». 2003. 22 мая. № 58).
[135] Заметка-объявление // «Тосненский вестник». 2009. 29 августа. № 67.; Н. Куртова. «А музыка звучит…» // «Тосненский вестник». 2009. 9 сентября. № 70.
[136] «Родниковая песня» // «Тосненский вестник». 2009. 2 декабря. № 94.
[137] С. Чистякова. «Под покровом Богородицы» // «Тосненский вестник». 2010. 13 ноября. № 88.
[138] С. Чистякова. «И будет вам благодать Божия» // «Тосненский вестник». 2010. 23 января. № 5.
Воскресный день земли родной (сборник статей)
В данный сборник статей, изданных в Тосно в 2009 году, включены избранные статьи, посвященные в основном истории Православия в городе Тосно и Тосненском районе. Они написаны с 2001 по 2009 годы в Тосно. Статьи публиковались в газетах «Тосненский вестник», «Православный Санкт-Петербург», «За Православие и Самодержавие», «Новое Тосно», «Таврида Православная». Публиковавшиеся статьи печатаются с авторскими изменениями. Сборник дополнен стихами автора статей.
В ряде статей, предлагаемых вниманию читателей, использованы материалы, собранные Тосненской Центральной районной библиотекой.
Вне времени
Начало Тосненскому Яму в 1715 году положили ямщицкие семьи, переехавшие сюда из городов Казанской и Нижегородской губерний. Русские по своей этнической и вероисповедной принадлежности, они поселились на берегу реки Тосны и образовали православную общину – первую и последнюю в истории города Тосно. В документах петровской эпохи, касающихся Тосненского Яма, фигурируют исключительно русские имена и фамилии.
Главным делом православных людей на новом месте жительства сразу же стала постройка церкви во имя Казанской иконы Божией Матери. Деревянный храм был возведен за короткий срок и освящен уже в первом полугодии 1715 года. От 1715 года и принято отсчитывать возраст тосненской церкви; тогда же сложился и православный приход.
В Тосне жили и старообрядцы, но они поселились здесь чуть позже, когда вернули часть ямщиков, бежавших с дороги во время их переселения на Тосненский Ям.
За время своего существования, (а оно длится и сейчас), тосненский православный приход возвел и первый, и все последующие храмы Казанской иконы Божией Матери: деревянный (дважды – 1715, 1717) на берегу реки Тосны, кирпичный (дважды – 1735, 1818) на берегу Смоляного ручья, деревянный на загородном кладбище в послевоенное время.
В прежние столетия приход учил детей грамоте, налаживал в Тосне медицинскую помощь, занимался пожарным делом, хлопотал об устройстве одиноких стариков и сирот, заботился о нравственном воспитании молодежи и был, выражаясь современным языком, первым культурным центром нашего поселения.
В течение почти трехсот лет своего существования приход в Тосно, несмотря ни на какие лихолетья, сохранил Веру предков и сумел сберечь здесь очаг духовной жизни даже тогда, когда вокруг многие храмы, а вместе с ними и церковные общины, просто перестали существовать. В XX веке уцелевшие в годы репрессий верующие приезжали из окрестных «градов и весей» на молитву именно сюда, в Тосненский кладбищенский храм.
История церковных зданий оказалась значительно короче истории православного прихода в Тосно и является лишь частью большой и нелегкой – соборной – судьбы людей, объединенных единой Верой и общей молитвой. Уникальность духовной истории в Тосно как раз в том и состоит, что жизнь православной общины здесь не прерывалась ни на один день. Православный приход только внешне вынужден был оформляться то в те, то в другие документальные бумаги, в зависимости от переменчивой светской власти, но по своей духовной сути приходская жизнь не менялась.
Дважды сменился государственный строй, а Церковь Божия устояла. Даже тогда, когда закрыли каменный храм (ныне здесь помещается старый ДК), люди от Веры не отреклись. Они устроили храм в кладбищенской часовне. Когда же и в нем запретили Богослужения, верующие продолжали собираться по домам, вместе молились, приглашали священников, которые в частных домах и квартирах совершали Богослужения на антиминсе (специальный плат с мощами, без которого невозможно совершение Литургии – главного Богослужения христиан; где этот плат, там и храм Божий). С перерывами церковь в Тосно в советское время была закрыта лишь около 8 лет (1937-1942, 1944-1947 гг.). И многие из тех, кто молился в церкви до ее закрытия в 1936 году, приходили в храм на кладбище и в годы войны, а также участвовали в церковной жизни после открытия храма в 1947 году. Многие из них уже преставились ко Господу. Но те верующие, которые были в те далекие годы юными прихожанами нашей церкви, и теперь славят Бога в Тосненском храме.
Сегодня с полным правом можно говорить о том, что Тосненский православный приход является самым старинным в Тосно добровольным объединением людей, сохранившимся здесь при всех перипетиях бурной русской истории. И с этим фактом нельзя не считаться. Преемственность и непрерывность церковной жизни на историческом Тосненском Яму – важнейшее достояние современного Тосно, то живое наследие предков, которое надо всеми силами оберегать и прихожанам, и священноначалию, и местной власти.
В городской храм и теперь ходят люди, которые носят коренные тосненские фамилии. Конечно, сейчас в городе немало и приезжих, к ним принадлежит, кстати, и автор этих строк. Но мы – пришельцы – явились на готовое, на то, что было здесь создано всеми предшествующими поколениями, что было сохранено тосненцами в XX веке. Мы, приехавшие, приникли к неиссякшему в безбожные времена роднику теплой молитвы и проповеди Слова Божия, вошли в общину скромных и терпеливых людей, принявших нас такими, какие мы есть, делящихся с нами сокровищами духовной традиции Святой Руси. Традиции, как показало время и события нашей отечественной истории, неистребимой никакими человеческими замыслами и усилиями. Крепкие люди живут в городе Тосно – потомки его основателей! Низкий поклон им – живым, и вечная память почившим.
Сегодня тосненский приход продолжает оставаться частью Руси, носящей в сердце Бога. Община верующих хранит духовный светильник Веры Православной, совершает Богослужения по чину, по которому молились и Александр Невский, и Серафим Саровский, и Иоанн Кронштадтский – все поколения русского народа, начиная от святого киевского князя Владимира и заканчивая такими праведниками нашего времени, как почивший недавно Патриарх Алексий II.
И потому православный народ богоспасаемого града Тосно надеется на восстановление главной его святыни – старинной каменной церкви во имя Казанской иконы Божией Матери. Мы верим, что традиционному русскому храму найдется место в черте городской застройки, как это было у многих поколений коренных тосненских жителей. И у тосненцев будет не только кладбищенский храм, но и приходской, как это и полагается для устроения правильной жизни православной общины.
«Новое Тосно»,
(под псевдонимом Светлана Белова)
Казанская церковь в Тосно
Березы в инее. Снега.
И голубая, золотая
Церквушка, Русь оберегая,
Стоит – радушна и строга.
Куда еще идти, когда
Душа взыскует утешенья?..
Восходят к Небу песнопенья,
А, значит, стерпится беда.
И Богородицы покой
Теплом старинным сердце тронет,
Лишь подойдешь к Ее иконе
И Лик увидишь неземной.
О, сколько милости святой
Таится в нем и силы нежной!
И встреча здесь с самим собой –
Как вдох последний –
Неизбежна.
Наставник Александра I
Там, где сливаются река Тосна и Смоляной (Смолин) ручей, есть место, о котором тосненцы вспоминают, кто с болью, а кто со стыдом, – это чудом сохранившийся «островок» старинного кладбища у бывшего храма в честь Казанской иконы Божией Матери (ныне ДК). Знатокам истории нашего города известно, что на этом кладбище хоронили основателей ямской слободы Тосненский Ям, их потомков, священнослужителей Казанской церкви, а также жителей окрестных деревень и помещичьих усадеб.
Почти двести лет назад был отпет в тосненском храме Казанской иконы Божией Матери и похоронен рядом с церковными стенами выдающийся сын России екатерининской эпохи Николай Васильевич Верещагин, полный тезка известного художника.
В свое время Н.В. Верещагин был признан первым математиком России. Он же первым в нашем Отечестве начал преподавать аналитическую геометрию. На его лекции приезжали люди со всего Петербурга, в том числе М.И. Кутузов и А.А. Аракчеев. Сохранились сведения, что Екатерина II пригласила Н.В. Верещагина в Зимний дворец, желая прослушать его лекцию по механике.
Родился Николай Васильевич Верещагин в Елизаветинское царствование 17 декабря 1744 года в семье поручика в отставке (скоро исполнится 265 лет со дня рождения выдающегося математика). Родиной Н.В. Верещагина является Вологда. Оставшись без отца в раннем возрасте, будущий ученый довольно рано вступил на стезю самостоятельной жизни. Мать Николая Васильевича, видя тягу сына к знаниям и его несомненную одаренность, привезла мальчика из Вологды в столицу России и сумела определить в артиллерийскую школу. В ту пору ему было одиннадцать лет.
Блестящие дарования юного воспитанника школы были замечены сразу, поэтому после завершения образования его оставляют преподавать военные науки и математику при артиллерийском и инженерном корпусе, в который преобразовалась школа в 1763 году. Николай Васильевич Верещагин был человеком разносторонним, занимался естественными науками, историей, философией, знал французский, итальянский немецкий языки, латынь.
Кроме чтения лекций в корпусе, Н.В. Верещагин для одаренных детей и любителей математики проводил занятия и у себя на дому, причем, бесплатно. Некоторые из его учеников стали известными учеными, например, математики С.Е. Гурьев и В.И. Висковатов. Педагогический талант ученого-преподавателя привлек внимание Екатерины II, и в 1793 г. Николай Васильевич был приглашен обучать математическим и военным наукам внуков императрицы, сыновей Павла I, великого князя Александра, в будущем – Александра Благословенного.
Существует предание, хотя и маловероятное, что, когда царственная бабушка искала для внуков достойных учителей, свои услуги русскому двору предложил знаменитый Дидро, запросив при этом высокую плату. На это, якобы, Екатерина II ответила «у меня есть свой Дидро», предложив место наставника будущего русского императора Н.В. Верещагину. Существование этого предания, хотя и недостоверного, все же является показателем того, насколько высоко ценили современники выдающийся педагогический талант Николая Васильевича Верещагина.
За труды по воспитанию царственных отпрысков императрица подарила ученому «в вечное и потомственное владение» 1000 душ крестьян. Архивными документами подтверждается, что это была расположенная неподалеку от Тосненского Яма деревня Ушаки и земли, прилегающие к ней. Заслуги придворного педагога перед Россией были столь велики, что император Павел после своего воцарения не подверг Николая Васильевича опале, как многих других ставленников Екатерины, а, наоборот, наградил орденом святой Анны. «Вот тебе за Александра», – сказал царь Н. В. Верещагину, вручая ему награду.
В 1797 г. в чине генерал-майора Николай Васильевич Верещагин оставил службу по состоянию здоровья. Свои последние годы жизни он посвятил семье, а также составлению трехтомного учебника, по которому, говорят специалисты, можно заниматься и сегодня. Называется этот научный труд «Математические предложения об употреблении алгебры во всех частях прямолинейной геометрии, логарифмах, тригонометрии плоской и сферической».
Так как население Ушаков многие годы было приписано к церкви Казанской Божией Матери на Тосненском Яму, то генерал Верещагин являлся прихожанином Тоснеской церкви (это прослеживается по архивным документам). В тосненской церкви после своей кончины он был отпет и похоронен рядом с храмом на старинном тоснеском кладбище. И хотя могила выдающегося ученого, как и все остальные захоронения, не сохранилась, но прах великого человека России уже неотделим от Тосненской земли.
2 июня 2007 г., исполнилось двести лет со дня кончины Николая Васильевича Верещагина. Приближается новая круглая дата, новые юбилеи. Они отмечаются в научном мире, внимание историков и ученых обращается к заброшенному кладбищу у бывшей Казанской церкви в г. Тосно, и только почему-то у тосненцев пока не хватает решимости почтить память великого земляка в соответствии с его достоинством и заслугами перед Отечеством.
Не пора ли сохранившийся уголок старинного тосненского кладбища расчистить и превратить в мемориал основателям нашего города, а также всем людям, создавшим Тосно славу, пусть и не столь громкую по сравнению с другими городами? Готовящаяся в Тосно силами местной власти установка Поклонного креста на старинном кладбище, возможно, станет первым шагом по созданию такого мемориала.
Для начала, конечно, необходимо составить памятный список тех, кто был погребен у реки Тосны и Смоляного ручья. По благословению настоятеля действующего храма в честь Казанской иконы Божией Матери о. Михаила Бреславского Тосненский историко-краеведческий музей и православная община г. Тосно приступили к сбору сведений о людях, на этом кладбище упокоенных. Жители нашего города могут сообщить в музей имена своих родственников, похороненных у нынешнего ДК. И первым после священнослужителей в памятном списке «на сем кладбище погребенных» по праву может стоять имя Николая Васильевича Верещагина – наставника Александра I. Наверное, пришло время и нам вспомнить о воспетой А.С. Пушкиным «любви к отеческим гробам», которая еще сто лет назад была неотъемлемой чертой русского национального характера.
«Тосненский вестник»
В русском храме
Слова здесь не на ветер брошены –
Как зерна сыпались они.
Пусть заметало их порошею,
Для них еще настанут дни.
Они взойдут цветами вешними,
К потомкам родственно прильнут…
И сбросим мы дела поспешные,
Пусть и на несколько минут.
И вдруг поймем, почуяв прошлое,
С народом истинную связь,
И сколько в нас еще хорошего,
И сколько русского у нас!
И в этот миг – такой пронзительный,
Как первый и последний вздох –
Мы примем в сердце зов спасительный
И наших предков, и дорог.
В себе самих – ученых вроде бы! –
Отечества заветный дым,
Величие и память Родины
Мы от забвенья отстоим.
Сын вселенского православия
Сведений о преподобном Макарии Римлянине сохранилось мало: вражеские нашествия и пожары истребили летописи основанной им Пустыни, впоследствии широко известной под названием Макарьевской. Предание, передаваемое не один век из уст в уста и записанное в XIX веке, сообщает нам о том, что родился прп. Макарий в Риме в середине XV века и в поисках истины пришел на Русь, в Новгород. Дальше сведения о пришельце довольно противоречивы. Как бы то ни было, но он был пострижен в монашество с именем Макарий и благословлен на пустынножительство. Поселился отшельником на левом берегу реки Мги, на островке среди топкого болота, в 65 верстах от Новгорода. Это место теперь находится в черте Петербургской епархии. Пустынька подвижника была расположена в трех километрах к востоку от современной деревни Васькины Нивы Тосненского района.
Здесь, преодолевая условия суровой северной природы, питаясь дикорастущими травами и ягодами, в бдении и молитве прп. Макарий совершал монашеский подвиг. И Господь возжег его свечу на церковном подсвечнике. Прп. Макарий Римлянин в 1532 году позволил приходящей к нему за духовным советом братии строить келии по соседству – так была основана Макарьевская Пустынь.
Священный сан прп. Макарий получил от святителя Макария, владыки Новгородского, впоследствии известного митрополита Московского. Святитель благословил соорудить в обители и первый храм – деревянную церковь в честь Успения Божией Матери. Построена церковь около 1540 г.
Местом уединения прп. Макария Римлянина было лесистое возвышение среди болот. Здесь он и почил о Господе 15 августа 1550 года – так указывает составительница жития прп. Макария монахиня Таисия. Святой старец был погребен братией в Успенской церкви. Основанная им Пустынь пережила несколько периодов расцвета и упадка.
В 1894 году на месте Макарьевской Пустыни был основан Воскресенский практически-миссионерский мужской монастырь, который стал местом массового паломничества народа Божия, хранившего живую веру в небесное заступничество прп. Макария Римлянина. Паломники собирались к святому чудотворцу несколько раз в году и по молитвам к нему получали от Господа просимое. Очень многих исцелил Господь и водой из колодца, который вырыл прп. Макарий Римлянин собственноручно на островке своего спасительного подвига.
Безбожное лихолетье опалило монастырь в 1932 году, когда обитель была закрыта. И хотя лишь в 90-е годы XX века на месте Макариевской Пустыни среди груды кирпича был установлен поклонный крест, – традиция паломничества к святому месту возродилась очень быстро. Первопроходцами стали несколько лет назад настоятель церкви Святых апостолов Петра и Павла г. Любани отец Евгений Бабинцев, прихожане любанского храма и церкви Казанской иконы Божией Матери города Тосно.
Небесным ответом оживления памяти о святом отшельнике древних времен было недавнее обретение иконы преподобного Макария в одном из обычных тосненских семейств. Фотография этого образа сейчас имеется у многих прихожан г. Тосно. Перед нами поясное изображение прп. Макария Римлянина в одежде схимника. Левая рука молитвенно воздета на уровне сердца, в правой руке – свиток, на котором полустертые буквы слагают надпись, обычно сопутствующую иконописному образу святого: «Братие, всяко писание богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, ко наказанию еже вправе». Икона была расколота на две части: писанная, скорее всего, в начале XX века, она не представляла собой для владельцев-атеистов материальной ценности, а потому ею не дорожили. К счастью, при расколе лик Макария Римлянина не был обезображен, трещина задела только власы святого. Сейчас икона хранится в доме у верующих прихожан Тосненского храма.
Образ подвижника вполне передает чин монашеской святости – преподобие, то есть достижение богоподобия через очищение сердца от страстей. Нашему взору предстает одухотворенный лик Макария Римлянина, аскетическими подвигами поста и молитвы достигшего святости. На челе, обращенном в Вечность, блик Небесного Света.
Взор исполнен духовной мудрости, мира и той тишины сердца, в которой уже слышится пение Ангелов. Слёзные дорожки, идущие от очей к браде, показывают нам путь к чистоте души – это покаянный плач о своих грехах.
Глядя на образ прп. Макария Римлянина нельзя не вспомнить, что красота иконы по слову известного иконописца Леонида Успенского, есть святость, а сама икона – это окошко в Царствие Небесное, в котором всегда горит свет, как писал о. Павел Флоренский.
Благообразие иконописного лика прп. Макария, освятившего наши северные края подвигом веры, каждого, взирающего на него, заставляет оглянуться на себя, всмотреться в собственную душу, увидеть ее изъяны, осмыслить свое духовно запущенное существование и вспомнить исконный русский вопрос: «Как жить, чтобы святу быть?»
«Тосненский вестник»,
(«Православный Санкт-Петербург»
под названием «На берегу реки Мги»)
***
Традиция любви не переводится –
И подается благодать устам:
Возносятся молитвы к Богородице –
Споручнице Великого поста.
Лампадки теплят пламенные радужки,
Высвечивая грешное житьё,
И припадает люд к Царице-Матушке,
И заступленья просит у Неё.
И слушает Она, Единоверная,
Как пение восходит от земли:
– Не отвернись, Заступнице Усердная!
– Невесто Неневестная, внемли!
«Доброе сердце общественников»
Для тосненцев 15 января 2009 года – особый день, юбилейный. Ровно 140 лет назад, в 1869 г., в праздник Сретения Господня при храме Казанской иконы Божией Матери его маститые и обеспеченные прихожане учредили приходское Попечительство. Возникло Попечительство, как было сказано в первом его отчете, «при благословении Божием и доброхотных подаяниях».
Так и рисуется в воображении зимний заснеженный день, белый, на берегу реки, храм, а возле него – разубранные кони, привязанные у коновязи, запряженные в многочисленные добротные сани. А в самой церкви – многолюдный праздник, собравший и жителей Ям-Тосны, и взволнованных добрым сердечным порывом гостей, желающих послужить Богу и людям своим капиталом и усердием…
Попечительство при Ям-Тосненском храме создавалось для сбора средств, в первую очередь, на нужды самой церкви и «благотворительные действия в приходе». Но уже в первый год своего существования, который пришелся на голодное время в силу засухи 1868 г., Попечительство направляет свои средства на помощь терпящим вопиющую нужду селянам.
«Доброе сердце общественников», как сказано в отчете о работе Попечительства за 1869 г., не оставило без куска хлеба 23 семьи числом 64 человека, протянув руку помощи «преимущественно вдовам, с их малолетними семействами, и престарелым, не имеющим опоры в детях». В том же году «Попечительство обратило внимание» и «на приискание приюта для больных». На то время в слободе Ям-Тосне не было больницы, не имелось даже постоянной фельдшерской помощи. А «между тем, – сообщается в отчете Попечительства, – слобода Тосна, будучи расположена на Московском шоссе, недалеко от железной дороги, по многочисленному населению жителей и остановке прохожих, часто страдает от наносных болезней…»
Это обстоятельство побудило сердобольных тосненских прихожан приобрести помещение для больных – половину каменного двухэтажного дома с отдельным входом. Здесь и была устроена первая тосненская больница, с которой и началась история здравоохранения в нашем городе.
Попечительство покрыло своей заботой и приходское училище, основанное еще в 1840 г. С 1868 года училище перестало получать казенное вспомоществование, и было оставлено «на собственное иждивение сельского общества». Теперь без приходского Попечительства не обходилось в Тосне и дело детского образования.
Попечительство приняло ряд мер по улучшению нравственной атмосферы в слободе, особенно среди молодежи. Со временем была создана при Попечительстве и богадельня для одиноких престарелых. Нередко помогали милосердные люди тосненским погорельцам. Благодетели принимали на себя и заботы о погребении неимущих. Много и других полезных дел – больших и малых – совершало Попечительство.
Изначально Попечительство при тосненском храме состояло из 35 членов, которые делились «на непременных и почетных». Последние имели право бывать на собраниях лишь от случая к случаю, как люди деловые, а потому особенно занятые. Попечительство «не устанавливало для своих членов обязательных взносов, не желая этим стеснять их». «Самый предмет жертвы, – пишется в документе тех лет, – зависел от воли благотворителя».
Почетными попечителями уже в первый год существования благотворительного начинания стали «коммерции советник Василий Александрович Кокорев», имевший землю и ферму на станции Ушаки, и петербургский купец Михаил Иванович Шарыгин. Большой вклад в деятельность Тосненского Попечительства внесли также купцы И.Ф. Тиль и Н.И Сутугин, директор Лисинского учебного лесничества П.Е. Петров, «преподаватель оного» М.К. Турский, а также, что особенно дорого тосненцам, наш земляк, родившийся в семье священника в 1844 году Павел Иванович Аландский – в будущем известный специалист в области античной филологии и истории, профессор Киевского университета.
Председателем Приходского Попечительства Ям-Тосненского храма Казанской иконы Божией Матери был избран священник Иоанн Поспелов, а казначеем диакон Александр Колумбов.
Попечительство не было явлением кратковременным в жизни Тосны. И в начале XX века оно продолжало свое существование, что видно из документов этого времени. Полная история первой благотворительной организации в Тосно еще не написана и ждет своего исследователя.
Оглядываясь на яркое в истории города Тосно событие и всматриваясь в деяния наших предков, направленные на помощь ближним, невольно задумываешься о том, что мы сегодня вспоминаем тосненских благотворителей, особенно купеческого звания, не потому что они были крупными дельцами или удачливыми предпринимателями, а исключительно из-за того, что они хотели и умели творить добро. Реальное добро, не показное, направленное на то, чтобы попавшему в беду человеку стало легче.
Прикасаясь к таким традициям нашего города, задумываешься о том, что такое попечительство могло быть создано в Тосно и сегодня, и главной целью его деятельности могло оказаться восстановление старинной тосненской церкви. Ведь именно здесь, под сенью храма во имя Казанской иконы Божией Матери при слиянии реки Тосны и Смоляного ручья, люди вдохновлялись на дела милосердия и осуществляли их в своей жизни. А теперь старинная церковь – главная святыня нашего города – сама нуждается в особом попечении, молчаливо взывая к нашей народной совести о восстановлении и возрождении храма. И хочется надеяться, что и люди у нас для этого найдутся, и средства, и добрая воля употребить их на благое дело. И никакой экономический кризис этому не помешает.
«Тосненский вестник»
Пасхальный звон
Пасхальный звон, зови, стучись
В сердца умученного люда,
Волнуй, чтоб воскресала всюду
Святая Русь – святая жизнь!
Вещай, пасхальный перезвон,
Души народной возрожденье.
Христос Воскресе! В Нем спасенье.
Он – Царь и Избавитель – Он.
Тревожь глухих, слепых тревожь,
Глашатай Господа Живого!
Здесь, на земле, Ему подмогой
Пребудь, одолевая ложь.
Твой говор, твой язык святой
Пасхальной музыкой небесной
Пусть прославляет день Воскресный –
Воскресный день земли родной.
Небесный цвет церковных стен
В 1952 году, в праздник Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, в Тосно была освящена кладбищенская церковь Казанской иконы Божией Матери. Строителем и первым ее настоятелем был священник Владимир Демичев (1920-1979). Коренные прихожане до сих пор помнят не только его труды, но и проповеди. А, приходя почтить память батюшки к его могилке, вспоминают, что во время Великой Отечественной войны, когда тонуло судно, на котором воевал будущий священник, дал он обет Богу посвятить Спасителю свою жизнь, если останется жить. Чудом спасенный, закончил моряк после войны семинарию и построил в Тосно Божий храм.
В русском народе говорят, что церковь состоит не из бревен, а из ребер. А лицо православного прихода и его соборная душа – это прихожане, полностью посвящающие себя церковной жизни. Есть такие и в Тосненском приходе – три сестры Бакулины: Нина, Мария и Анна, принимавшие участие в строительстве Богородичной церкви.
Сестры вспоминают, что начиналось все с возведения на городском кладбище деревянной часовенки, приписанной к храму Казанской иконы Божией Матери – его перестроенное здание стоит у слияния Смоляного ручья с рекой Тосной. В 1936 году храм был закрыт, и вся богослужебная жизнь верующих протекала в кладбищенской часовне, которой перешло и имя главного тосненского храма. Возможно, именно в эти годы были сооружены в часовне иконостас и Престол, ведь часовня – храм без алтаря, в ней совершаются молебны и панихиды, но не главное христианское Богослужение – литургия. В 1937 году поднимался вопрос о расширении часовни. Безуспешно.
После войны кладбищенская церквушка уже не вмещала всех молящихся, и во время Таинства Причастия стол с запивкой приходилось ставить во дворе, куда причастники выходили через солею и боковые двери. Так продолжалось до 1951 года.
В этот-то год и был назначен настоятелем церкви в рабочем поселке Тосно отец Владимир Демичев. Он сразу заложил вокруг часовни фундамент в форме восьмигранника и, не прерывая служб, приступил к возведению новых стен. На своем стареньком «Москвиче» привозил батюшка всё необходимое для строительства. Сам корил бревна, забивал гвозди. Со всей округи собирал у людей сохранившиеся иконы из разоренных храмов. Эти иконы и подсвечники, нередко простреленные или со вмятинами, собранные трудами батюшки, мы и сегодня видим в церкви.
А потом пришла беда: за какой-то незаконно приобретенный, по мнению властей, строительный материал, на отца Владимира завели уголовное дело. Правда, из-за неосновательности судилище не состоялось, но батюшку перевели на новое место служения. Однако Промыслом Божиим о. Владимир еще раз назначался настоятелем нашей церкви. Здесь он и умер в 1979 году, и похоронен в церковной ограде.
Кладбищенский храм дорог тосненцам, поскольку именно в нем совершается последнее напутствие и отпевание наших родных и близких, завершивших свой земной путь. А небесный цвет церковных стен вселяет надежду на возрождение и каменной церкви у Смолина ручья, ведь до революции в нашем городе было две церкви и четыре часовни.
«Тосненский вестник»,
«Православный Санкт-Петербург»
под названием «У Смолина ручья»
Христианка
На шее – ниточка с крестом.
В морщинках пальцы рукодельные.
Сирень простая под окном.
У власти – нехристи удельные.
И надо горе горевать.
И нужно муку перемалывать.
И зло любовью покрывать,
И сирот милостынькой жаловать.
Достав белехонькнй платок.
Накинет на седины строгие,
И станет и храме в уголок:
У Бога в церкви все убогие.
И будет плакать о грехах,
Просить у Господа терпения
И растворять житейский страх
В потоках ангельского пения.
Среди окладов золотых
Преодолеет ношу ветхости
В молитве теплой о родных,
В мольбе о сиротах и нехристях.
И мирно унесет домой
От свеч истаявшей янтарности
Христом обещанный покой
И слезы тихой благодарности.
(1996, Симферополь)
Священники-строители Казанской церкви
Историю Православия в Тосно можно разделить на несколько временных отрезков. Разные по продолжительности, они отразили особенности эпох, в которых приходилось существовать Церкви Христовой. Одни времена были для верующих благоприятными, с мирным житием «во всяком благочестии и чистоте», другие вошли в историю прихода и России как лихолетья.
Трудным было положение Русской Православной Церкви в XX веке, во время гонений после установления в России антирусского безбожного строя. Гонения и перемены коснулись всех верующих, изменили жизнь всех приходских общин, в том числе и тосненского прихода церкви Казанской иконы Божией Матери.
Намоленный старинный храм в Тосно пережил изъятие церковных ценностей, изгнание верующих из пределов церкви, разграбление и осквернение святынь, выселение церковнослужителей в населенные пункты за сотый километр…
В здание церкви, со стен которой еще продолжали смотреть святые лики, потянулась развлекаться в маскарадных костюмах расцерковленная часть тосненцев. Встречали в Тосно костюмированный новый год и накануне войны, в 1941 году. Той войны, от которой русский народ не восстановился во всей своей силе до сих пор.
А народ Божий, изгнанный из родного храма «Иванами, не помнящими родства», оказался за городом на кладбище. Здесь в 1936 году верующие жители поселка переоборудовали под храм часовню, то есть устроили в часовне алтарь и иконостас. Перед войной загородную кладбищенскую церквушку закрывали, но во время войны Богослужения здесь снова стали совершаться. В военные годы в Казанской церкви в Тосно служил постриженик Макарьевской Пустыни, знаменитый впоследствии духовник Псково-Печерского монастыря, архимандрит, а в те годы иеромонах, Афиноген (Агапов). Он вместе с тосненцами угонялся фашистами в Латвию.
После войны церковная жизнь в Тосно стала налаживаться. Прихожане приложили много усилий, чтобы добиться в рабочем поселке открытия храма, ездили для этого в Москву. По их молитвам и усердию 17 марта 1947 года была зарегистрирована в Тосно православная община, а с лета того же года возобновились Богослужения. Священники стали служить все в том же маленьком храме на тосненском кладбище.
В связи с подъемом духовной жизни в Тосно после Великой Отечественной войны, когда разоренный и бедствующий народ пошел за помощью к Богу, помещения церквушки стало не хватать. И потому назначенный в Тосно в июне 1951 года священник Владимир Демичев приступил к строительству храма, получив на то благословение правящего архиерея, а от властей – положительную резолюцию уполномоченного по делам религиозных организаций.
Строительные работы начались сразу после оформления документов и велись без прекращения Богослужений, которые в те годы совершались ежедневно.
Отец Владимир был человеком горячего сердца, ревностным пастырем, привлекавшим к себе души людей, вдохновлявшим их на бескорыстные труды и щедрые жертвы во славу Божию. Ежедневно с раннего утра до двадцати прихожан приходили трудиться на строительстве церкви, – и в какие годы! – когда и дома-то было немало забот и трудов! Новая церковь менее чем за полтора года была вчерне закончена, а часовня, оказавшаяся внутри здания, разобрана. Позднее из бревен часовни был выстроен первый на приходском дворе дом.
Приходилось читать, что новый кладбищенский храм в Тосно чуть ли не единственный в нашей стране, построенный на новом фундаменте в доперестроечное время. Хотя справедливости ради надо сказать, что таким же образом был построен и храм Николая Чудотворца в Саблино.
Освящение новой церкви Казанской иконы Божией Матери состоялось в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 4 ноября 1952 года. Чин освящения совершил с собором священнослужителей Преосвященный Роман, епископ Таллиннский и Эстонский. Архипастырские богослужения в кладбищенском деревянном храме в честь Казанской иконы Божией Матери в послевоенные годы совершались в Тосно неоднократно.
Священник Владимир Демичев вскоре после освящения церкви был переведен из Тосно в Выборг.
Отделочные работы и роспись Казанской церкви осуществлены уже при протоиерее Евгении Бобовском, назначенном к нам в 1953 году. Благодаря его усердию был построен и первый приходской дом (теперь разобран), и сторожка (сгоревшая в марте 2005 г.). Со времени строительства кладбищенская церковь Казанской иконы Божией Матери неоднократно поновлялась.
Знавшие священников о. Владимира Демичева и о. Евгения Бобовского прихожане и по сей день вспоминают их с глубокой благодарностью и теплотой сердечной. Эти незабвенные батюшки, неутомимые труженики на ниве церковной, строители и благоукрасители деревянного тосненского храма, похоронены близ выстроенной ими церкви.
За истекшие после строительства кладбищенской церкви пятьдесят семь лет в храме Казанской иконы Божией Матери сменилось немало настоятелей, вторых священников, диаконов и псаломщиков. Их служением в Тосно не прекратилась проповедь слова Божия даже в самые тяжелые для Русской Церкви времена, в хрущевский период советской истории. Служившие здесь священники Григорий Лысенко, Пантелеимон Воскобойников, Иоанн Сологуб, Иоанн Миронов, Петр Гаврилюк, Сергий Зорин, Николай Голубев, Александр Пашков и другие хранили церковные каноны, заботились о спасении душ прихожан и в меру своих сил поддерживали церковное здание, усердствовали о его благолепии.
Особо надо отметить труды отца Иоанна Сологуба, молитвами и усилиями которого Комитет по управлению госимуществом 17 июня 1995 года принял решение «О передаче здания церкви Казанской иконы Божией Матери», то есть старинного каменного храма, что осуществится после переезда дома культуры в новое здание. Этот документ является определяющим для возвращения исторической церкви верующим и использования ее для молитвы.
Важное место в приходской жизни тосненской церкви занимали церковные старосты, казначеи, регенты, певчие, свечницы, уборщицы, сторожа, в большей своей части жители Тосно, которые были надежной опорой для настоятелей. Среди наиболее ревностных прихожан в списках приходской общины встречаются Кондаковы и Смолины, Корчагины и Бакулины, Стрельниковы и Казакины, Рогозные и Замятины, Гончаровы и Мельгуновы…
Это они в начале 50-х годов откликнулись на зов отца Владимира Демичева строить в Тосно новый храм. Это они донесли духовный огонь Православной Веры до нашего времени и передали его новому поколению.
«Без десяти праведников несть граду стояния», свидетельствует Священное Писание, а Слово Божие непререкаемо. Поэтому без преувеличения можно сказать, что православная община своей верностью Богу и молитвами «о Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея» сохранила город Тосно своими молитвами и богоугодной жизнью. Этих теплых молитвенничков ведает Бог, хотя люди, возможно, и не почитают их за праведников.
В деревянной церкви на кладбище главной святыней является почитаемая икона Божией Матери Казанская. Престольные праздники в Тосно празднуются в дни Казанской иконы 21 июля и 4 ноября. В эти дни совершается Крестный ход к месту старинного храма. Торжественно празднуют верующие и дни памяти Николая Чудотворца, в честь которого освящен в тосненском храме второй престол, т. е. 22 мая и 19 декабря.
В настоящее время приход все активнее включается в жизнь города. Православная община в Тосно, насчитывающая около трехсот лет своей истории, живет надеждой на духовное возрождение нашего города, Тосненского края и всей России.
А в дни, когда готовится к изданию эта книга, по инициативе настоятеля церкви протоиерея Михаила Бреславского, служащего в тосненском храме с 2004 г., православный приход готовится почтить память священников-строителей Казанского храма установкой новых крестов на могилах протоиерея Владимира, протоиерея Евгения, а также других священнослужителей, которые похоронены возле родной церкви. Светлая им память!
Статья написана для приходских нужд,
в СМИ не публиковалась
***
«Во всю землю изыде вещание их»
(Пс. 18, ст. 5)
Псалмопевец-провидец
Миру высветил стих:
«Во всю землю изыде
Вещание их».
От звезды вифлеемской
До сегодняшних дней
По просторам вселенским
Глас Небес все сильней.
«Вышел сеятель сеять» –
Нам Спаситель изрек,
И идет, пламенея,
Вслед Ему человек.
Чада вышней свободы,
Зная подвиг и труд,
По несметным народам
С Божьей Правдой грядут.
И Евангельским словом
Оживляют сердца.
Исцеляя глаголом
И слепца, и лжеца.
Так звучи православно
До последних времен,
Светоносный, державный,
Неизменный Закон,
Чтоб сияло в зените
По молитвам святых:
«Во всю землю изыде
Вешание их».
Надежда погибающих
Среди икон алтарной преграды тосненского храма во имя Казанской иконы Божией Матери слева от царских врат помещается образ Богородицы с непривычным для современного человека названием «Взыскание погибших». Если перелистать книги, посвященные Богородичным иконам, мы встретим описание образа Божией Матери «Взыскание погибших», но удивимся одному обстоятельству. Дело в том, что на всех известных иконах с таким названием Царица Небесная предстает в поясном изображении, а не в полный рост, как мы находим на иконе в тосненской церкви.
Вот почему, когда я впервые узнала, что икона Богородицы в иконостасе нашего храма называется «Взыскание погибших», то даже сначала не поверила и попросила благословения взойти на солею и убедиться, что это так. Действительно, над нимбами Божией Матери и Богомладенца оказалась надпись «Образ Пресвятыя Богородицы Взыскание погибших». Может статься, что тосненский образ Божией Матери «Взыскание погибших», где Богородица изображена в полный рост, – единственный в своем роде. По крайней мере, в письменных источниках описание образа, подобного тосненскому, не встречается.
Всмотримся внимательно в изображение Божией Матери «Взыскание погибших». В голубом платье, в накидке темно-красного цвета и белом покрове, Царица Небесная стоит на облаке. Едва видны из-под Ее одежд носки обуви в цвет земли. Дева Мария держит на руках Отрока с босыми ножками, одетого в белую сорочку до колен. Пальцы рук Богородицы, поддерживающие Сына, переплетены, что составляет характерную особенность именно образа «Взыскание погибших». Наклон главы Божией Матери – вправо. Как и в известных иконах с таким названием, Богородица и Господь соприкасаются ликами, по типу образа «Умиление». Левой рукой Спаситель обнимает Божию Матерь, правой держит край омофора Пресвятой Богородицы…
Тот, кто продумывал иконный ряд для иконостаса Тосненского храма, словно провидел будущее, помещая сюда икону «Взыскание погибших». Может, и вправду этому человеку еще тогда открылась в духе страшная правда нашего времени – захватившая Россию бездна наркомании, алкоголизма, преступности последних двух наших десятилетий, которая уже унесла без войны пятнадцать миллионов жизней?
Да разве только они – люди, попавшие в духовный плен собственных грехов, – нуждаются сейчас в помощи свыше?..
Когда и кем написан этот тосненский образ – неизвестно. По манере письма можно отнести появление данной иконы к последнему Синодальному периоду истории Русской Православной Церкви, а, скорее всего, к рубежу XIX-XX веков – первой трети XX века, когда еще были живы мастера дореволюционной школы церковной живописи.
Праздник иконы Божией Матери «Взыскание погибших» приходится на 18 февраля (5 февраля по церковному календарю). В православном мире икона с таким названием известна с эпохи раннего средневековья. В России иконы Богородицы с таким именем писались издавна. Но для установления на Руси данного праздника был особый повод.
Вот как описывает его известный духовный писатель Евгений Поселянин: «В XVIII столетии в селе Бор Калужской губернии был деревянный, крайне бедный храм. Один из прихожан, живший в деревне Вязовке, Федот Алексеев Обухов, помогал убогому храму, жертвуя туда иконы и утварь. Однажды он был застигнут в пути бурей и сбился с дороги; лошадь его выбилась из сил и стала на краю непроходимого оврага. В безвыходной ситуации Обухов от всего сердца помолился Божией Матери и дал обет написать список с Ее иконы «Взыскание погибших» и пожертвовать его в свой приходской храм. Он отпряг лошадь, привязал ее к саням, укрылся, чем мог, лег в сани и стал понемногу замерзать. Еще несколько минут – и он бы погиб. Но совершилось необъяснимое: сани с отпряженной лошадью, стоявшие у края оврага, вдруг очутились у ворот крестьянина соседней деревни. Сидя в избе, этот крестьянин услыхал под окном голос: «Возьмите». Вышедши к воротам, он увидал привязанную лошадь, а в санях – Федота Алексеева. Его внесли в дом, оттерли, обогрели и вернули к жизни».
Спасение человека от физической смерти является для верующих образом спасения от смерти духовной. В иконе Божией Матери «Взыскание погибших» заключена особая надежда на спасение тех, кого окружающие люди считают безвозвратно потерянными, утратившими полностью свое человеческое достоинство и даже человеческий облик; тех, кто и сам на себя махнул рукой, и даже не пытается вернуться к здоровой жизни. И вот именно для таких людей, не только потерявшихся в земной жизни, но и, казалось бы, потерянных навсегда для Неба, явила Себя Богородица в образе «Взыскание погибших», являясь их – самых неприкаянных на земле – взысканием. И страшное слово «погибший» рядом со словом «взыскание» перестает быть безнадежным.
Об этой тайне участия Божией Матери в судьбе людей, которых называют опустившимися, конченными, Евгений Поселянин пишет так: «Когда люди считают человека безвозвратно потерянным, и он сам чувствует, что все для него кончено, невидимо следящая за ним Богоматерь является его надежной опорой. Что шепчет Богоматерь такой измученной, пропавшей душе – это тайна Ее, это тайна спасаемого Ею человека… Но чудным образом Она льет целительный бальзам на сплошную язву души, выпрямляет, выхаживает, оздоровляет пропадающего человека».
Если внимательно всмотреться в тосненском храме в образ Божией Матери «Взыскание погибших», то нельзя не заметить его особую трогательность. Невольно вспоминаются слова духовной песни «Приди ты немощный…», которую любил петь русский народ во времена своей духовной силы, открывавшейся, прежде всего, в великой любви-жалости и великой жертвенности.
Митрополит Николай Ярушевич – церковный деятель XX века (скончался в 1961 г.) – написал о Божией Матери слова, которые выразили чувства, наполняющие сердце перед иконой Богородицы «Взыскание погибших»: «Как часто в самую невыносимую минуту, если взгляд упадет на икону Пречистой, как-то смягчается, утихает горе; что-то бодрое, греющее, ласковое льется в измученную душу. Лик Пречистой точно говорит нам: «Смотри на Меня. – Я родила Предвечного Бога, Мои руки служили престолом Богу. Но вспомни, какова была Моя жизнь; Я изведала всю глубину горя. Я узнала, какие великие скорби могут утеснять человеческие сердца!»
Будем же считать Ее нашей Матерью, – продолжает митрополит. – Как малые дети бегут к матери с радостью и горем, со всякой нуждой, так и мы, как только что-нибудь тяжелое ляжет на сердце, станем пред образом Богоматери, молитвенно прося Ее помощи».
Иногда на иконах Божией Матери «Взыскание погибших» Пресвятая Богородица изображается без покрова и даже с распущенным волосом. Такая икона принадлежала Матренушке Московской – старице XX века, прославленной в лике святых, к мощам которой сейчас приезжает в Московский Покровский монастырь вся верующая Россия. Но, и не выезжая за пределы Тосно, можно получить помощь, помолясь Матушке Богородице в Казанском храме перед образом Ее «Взыскание погибших». И по вере просящего дано будет. Это доказывает опыт всего Вселенского Православия.
В настоящее время в издательском отделе подворья Леушинского монастыря (Санкт-Петербург) готовится к изданию книга, посвященная иконе Божией Матери «Взыскание погибших». В нее войдет и главка о Богородичной иконе из иконостасного ряда Тосненского Казанского храма.
В духовной поэзии России нередко преломляются в поэтической форме главное смысловое зерно, суть и значение этой иконы, отразившей православное мироощущение верующего сердца. Одним из таких стихотворений пусть и завершится этот небольшой рассказ об иконе Божией Матери «Взыскание погибших» из маленького деревянного храма современного города.
Молитва к Богородице
Из слезинок молитва строится,
Тает на сердце холод:
– Снизойди и к нам, Богородица,
Посети этот город.
Собери в кабаках, на торжищах,
На больничных постелях
Всех Иванов, родства не помнящих,
Всех Марий на панелях.
Растолкуй им, Заря Небесная,
Свет явившая людям,
Что повисли они над бездною,
Что себя – не отсудят.
Подыми бедняг из попрания,
Сокруши их кумиров
И погибшим яви взыскание
И спасение – сирым.
В этом мире страстей горячечных
Бестолково-витринном
Исцели нам сердца незрячие
И поставь перед Сыном.
Одари, обожженных гарями,
Покаянною грустью,
Чтобы стали Иваны с Марьями
Светозарною Русью.
«Тосненский вестник»
Иконостас тосненской церкви
Кто приходит в тосненскую кладбищенскую церковь Казанской иконы Божией Матери впервые, невольно обращает внимание на необычность ее иконостаса. Сразу привлекает внимание почти черного цвета рельефная резьба по золотому фону, богатым узорочьем обрамляющая иконы, на которых предстают Спаситель, Богородица, Николай Чудотворец и царица-мученица Александра, архангелы Михаил и Гавриил. Согласитесь, что черный цвет в церковном убранстве употребляется крайне редко. Видно, сама эпоха гонения на Церковь Христову в XX веке отразилась в красках алтарной преграды тосненского храма.
Состоит церковный иконостас кладбищенской церкви только из нижнего (первого, местного, как называют его) ряда (в некоторых русских храмах можно насчитать до семи иконостасных рядов, а то и больше). Само названиеместный ряд говорит о том, что в нем обычно представлены иконы, по которым сразу можно узнать, во имя кого или чего освящен храм.
Но Казанской иконы Божией Матери мы в иконостасе тосненского храма не найдем. На том месте, где должен находится такой образ, помещена икона Святителя Николая Чудотворца, во имя которого освящен второй придел тосненской церкви. Это обстоятельство – отсутствие в местном ряду иконы, имя которой носит храм, – уже исключительно само по себе. Словно те, кто обустраивал часовенку на тосненском кладбище под Богослужения, хотел сказать: «Здесь, по сути, только придел церкви Казанской иконы Божией Матери, а сам храм, хотя и отнятый у верующих, находится в городе; он был и остается домом Пресвятой Богородицы, что бы с ним ни сделали».
И, кто знает, может быть, после возвращения старинной церкви Казанской иконы Божией Матери тосненцам, кладбищенский храм, стоящий у дороги, станет носить имя Николая Угодника. Ведь этот святой является покровителем всех путешествующих.
Чаще всего в православных храмах в местном ряду помещаются поясные изображения небожителей, и лишь на дьяконских дверях алтарной преграды мы почти всегда видим изображения ангелов или святых в полный рост. А в нашем храме не только они, но и Спаситель, и Пресвятая Богородица, и святые Николай и Александра представлены во весь рост, как бывает, и то лишь иногда, в больших храмах с многорядным иконостасом. В этом, несомненно, тоже есть свой духовный смысл, особенно если учесть обстоятельства эпохи, когда устраивали тосненцы, лишенные родного храма, свою церковную жизнь на кладбище.
И невольно думается о том, что Господь и Богородица пришли сюда из разоренного храма вслед за Своими гонимыми детьми. Пришли, да так с верными и остались, словно готовые в любую минуту снова двинуться в путь. Написанные в полный рост, и Спаситель, и Божия Матерь напоминают нам о том времени, когда они Сами были гонимы миром за то, что звали людей к жизни нравственной и святой. В этом, кстати сказать, и по сей день состоит миссия Христовой Церкви в человеческом житейском море – нести людям Слово Божие.
Не исключено, что наличие в иконостасе икон Святителя Николая и царицы Александры – небесных покровителей последнего русского царя Николая Александровича и его супруги императрицы Александры Феодоровны – это, по замыслу его устроителей, безмолвное напоминание о мученической кончине Царской Семьи. Как знать? Теперь спросить не у кого. Но ведь и в самом деле, в те годы по-другому было невозможно выразить публично почитание христианского подвига причисленных ныне к лику святых Царственных Страстотерпцев.
Если говорить о колорите, в котором решены иконы тосненского иконостаса, то это голубой, красный и белый цвета, которые были до революции на флаге Российской Империи. Может быть, это простое совпадение, а может и напоминание верующим об утрате Россией своего царского достоинства. В 30-х годах XX века, когда устраивался иконостас кладбищенской часовни, еще многим людям и о многом мог бы напомнить язык именно такого цветового сочетания, возведенного в значение символов, понятных людям, верных Русскому Царству. Конечно, это только предположение, но мы знаем, что в жизни ничего не бывает случайного. Вот и ста лет не прошло, а последний флаг царской России (трехцветный) снова стал в нашем Отечестве государственным флагом.
Достоверно известно, что иконостас тосненской кладбищенской церкви сохранился с довоенных времен, когда после закрытия каменного храма в поселке Тосно, люди стали молиться в часовне на загородном кладбище. Существует фотография иконостаса часовни-храма, на которой видно, насколько тесной, как вагончик, была церковь на кладбище до ее перестройки. При строительстве новой церкви в 1951-1952 гг. алтарная преграда была расширена. Для икон были изготовлены рамы в виде арочных окон. Из четырех образов, которые были в иконостасе часовне, в новом иконостасе осталась лишь икона мученицы Александры. После возведения храма площадь церкви позволила добавить в иконостасе традиционные дьяконские врата с изображением архангела Михаила (с огненным мечом) и архангела Гавриила с цветущей лилией в руке – символом чистоты и святости той вести, которую он передает от Бога людям (поэтому порой этого архангела и называют Благовестником).
Но как разнятся по уровню живописи иконы довоенного иконостаса с послевоенными образами архангелов! Если в иконах Спасителя, Богородицы, Тайной Вечери (над царскими вратами), написанных в одном стиле, мы видим высокое мастерство иконописца, то по образам архангела Михаила и архангела Гавриила можно судить, насколько стало оскудевать церковное искусство в послевоенные годы XX века!
На царских вратах иконостаса тосненской церкви, как и во всех православных храмах, изображена сцена Благовещения Пресвятой Богородицы, когда архангел Гавриил принес Деве Марии весть, что Она избрана Богом стать Матерью Спасителя мира. Здесь же изображаются и евангелисты, призванные Христом на проповедь среди народов земли.
Обычно на царских вратах православных церквей изображается четыре Евангелиста. В тосненском храме мы видим только двоих: апостолов Иоанна и Матфея. Почему, ведь места достаточно? На этот вопрос тоже ответить некому.
Как это традиционно и бывает, над царскими вратами помещена в нашем храме икона Тайной Вечери, когда Господь установил главнейшее церковное таинство – Таинство Причастия. Венчает иконостас церкви Казанской иконы Божией Матери Распятие, напоминающее миру о том, что спасение людей от их грехов совершил Господь на Голгофе через Свою жертву. Нам же, наследникам Святой Руси, живущим в начале XXI века, которым выпал долг возрождать и передавать Веру предков новым поколениям русских людей, осталось лишь услышать зов Божий и устроить свою жизнь и свой внутренний мир так, как учит нас Спаситель.
Общее впечатление, которое возникает при взгляде на иконостас тосненской кладбищенской церкви, – это чувство таинственности, непостижимости ограниченными человеческими возможностями тайны Бытия, которую открывает Господь лишь избранным Своим.
Всматриваясь в иконостас кладбищенского храма – этого творения церковного искусства одной из труднейших эпох в истории Русской Православной Церкви – не сомневаешься, что и в тосненской Казанской церкви молились, неведомые миру, но благословленные Господом, Божии избранники, исполнившие в жизни заповедь Спасителя: «Кто исповедует Меня перед людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим небесным».
А о том, что таких исповедников в Тосно было немало, видно из сохранившихся документов, и назвать этих верующих можно поименно. И пусть их незаметный для мира подвиг молчаливой, но непоколебимой верности Богу и заветам предков, станет добрым примером для всех, кто желает духовно-нравственного возрождения нашего Отечества.
В «Тосненском вестнике» эта статья опубликована
под названием «Синее, белое, красное»
***
В тисках невыносимой муки
Потерь, обид и неудач
Ты урони бессильно руки,
Перед иконою поплачь.
Из моря звуков только стоны
Да всхлипы из глубин души
Причастны к таинству иконы –
Не подавляй их, не глуши.
Питайся этим слёзным хлебом,
Когда душе твоей невмочь!
Так появляются под небом
То Божий сын, то Божья дочь.
«Плач сердца слышащая скоро…»
Всякий входящий в тосненскую церковь Казанской иконы Божией Матери обращает внимание на икону Пресвятой Богородицы, расположенную у кануна, слева от Распятия, на стене храма. «Скоропослушница» – так называется этот образ Царицы Небесной. Скорое Услышание – так объясняется духовный смысл иконы, хорошо знакомой всем верующим.
Тонкие черты лика Богоматери, молитвенный, погруженный в себя, тихий взгляд, венец-корона над главой Девы Марии, благословляющий молящихся Богомладенец, Которого Пресвятая Дева держит на левой руке, Его повернутая пята наподобие как на Тихвинском образе, свиток в правой руке Спасителя и молитвенно воздетая к Сыну десница (правая рука) Божией Матери – вот основные признаки иконы «Скоропослушницы».
Если мы посмотрим внимательно на этот образ Богородицы, то прежде всего обратим внимание на смирные сиренево-розоватые, зеленоватые тона одежды. Необычно и то, что Матерь Божию с Младенцем окружают небожители по четырем углам иконы. Здесь присутствуют, написанные в клеймах, Архангел Михаил, Илия Пророк, целитель Пантелеимон и священномученик Павел.
Почему на данной иконе изображен великомученик и целитель Пантелеимон, становится понятным из надписи в нижней части образа. Надписание сообщает нам, что сия икона написана на Святой горе Афонской в Русском Свято-Пантелеимоновском монастыре. Судя по манере письма, сотворен образ, скорее всего, в конце XIX – начале XX-го века.
Вторая половина XIX – начало XX-го веков – время расцвета Русского Афона. В эти десятилетия на Святой горе Афонской подвизались тысячи монахов из России. Они проживали в Пантелеимоновском монастыре, Свято-Андреевском и Ильинском скитах, в многочисленных кельях, рассеянных по горам и ущельям афонским. При этих обителях в иконописных мастерских создавались высокие образцы церковного искусства. Святые иконы писали иноки, одухотворенные плодами подвигов поста, воздержания, молитвы…
О чем может рассказать присутствие рядом с образом «Скоропослушницы» изображение Архистратига Михаила? Дело в том, что первообраз иконы Божией Матери «Скоропослушницы» находится на Афоне в греческом монастыре Дохиар, посвященном именно святым Архангелам. В этой-то обители, еще в годы ее основания, была написана икона Божией Матери, которая и стала впоследствии называться «Скоропослушницей». Через этот образ совершилось на Афоне много чудес, и потому он считается одной из величайших святынь Афонской горы. Впервые икона «Скоропослушница» прославилась еще в X веке, то есть в то время, когда Киевская Русь принимала Крещение.
В дошедшем до наших дней церковном предании рассказывается, что написанная основателем монастыря Дохиар икона находилась в обители над входом в трапезную. Нередко приходилось проходить мимо иконы монаху-трапезарю Нилу. Однажды, когда Нил в ночное время проходил мимо иконы с лучиной в руке, копоть от горящей лучины попала на лик Богородицы. Нил этого, конечно, в темноте не заметил, но услышал строгий голос, исходящий сверху от иконы: «Впредь не подходи сюда с зажженной лучиной и не копти Моего образа».
Нил посчитал, что ему сказал эти слова кто-нибудь из братии, кого он в темноте не заметил, и потому не предал им значения, продолжая ходить мимо образа с лучиной.
И когда в очередной раз копоть коснулась образа, от иконы раздался голос: «Монах, не достойный этого имени, долго ли тебе так беспечно и бесстыдно коптить Мой образ?» Услышав эти строгие слова, трапезарь ослеп. Братия, узнав о происшедшем, сразу почтила Богородицу молитвенным пением. Перед иконой была зажжена неугасимая лампада, проход иноки перекрыли и соорудили подобие часовни.
Нилу же настоятель дал послушание кадить образ фимиамом каждый вечер. Ослепший инок решил не отходить от образа Богородицы до тех пор, пока Царица Небесная не исцелит его. Много часов провел Нил в покаянных слезах, распластавшись перед иконой на полу и взывая к милосердию Божией Матери. Он верил в Ее любовь к людям и был услышан. Однажды, во время молитвы, слуха инока коснулся тихий милостивый голос: «Нил, твоя молитва услышана…». При этих словах инок прозрел.
С тех пор этот образ Божией Матери афонские старцы стали именовать «Скоропослушницей». Рядом с часовней, где и теперь пребывает чудотворный образ, был возведен храм в честь образа Богородицы «Скоропослушницы», через который само Небо коснулось земли.
На Афоне хранится несколько чудотворных списков с этой иконы. Один из них был написан в 1660 году знаменитым афонским иконописцем Пахомием и принадлежит Свято-Андреевскому скиту. Андреевский скит, подчиняющийся греческому монастырю Ватопед, в сороковых годах XIX века выкупили русские иноки. К ним перешли и все скитские святыни. К сожалению, после смерти последнего русского насельника в 80-х годах XX века, Русский Свято-Андреевский скит заселили греческие монахи.
Для православных верующих России, наверное, интересным будет узнать, что андреевский список иконы «Скоропослушницы» из Свято-Андреевского скита покидал пределы Афона и находился в России в течение двенадцати лет – с 1846 по 1858 год. Он был привезен в Россию паломником и щедрым жертвователем на русские монастыри Афона купцом П.И. Пономаревым. Купец получил благословение собирать пожертвования для строительства русских обителей на Афоне, а потому он объездил с этой святыней всю Россию. Тогда-то и Святая Русь узнала чудесную силу образа «Скоропослушницы».
В «Летописи Русского Свято-Андреевского скита на Афоне» сообщается, что в течение двенадцати лет пребывания в России святогорской святыни Матерь Божия через образ «Скоропослушница» «явила многие чудеса, причем однажды явилась во сне болящему, наименовавши себя: «Скоропослушницею Афонскою»».
Эта чудотворная икона вернулась на Афон, увешанная множеством драгоценных украшений в благодарность за помощь, которая пришла молящимся у иконы Богородицы «Скоропослушница» во время ее странствования по нашему Отечеству. Из этого мы можем заключить, что именно в XIX веке почитание иконы Пресвятой Богородицы «Скоропослушницы» распространилось в России особенно широко.
Но вернемся к образу «Скоропослушницы» в тосненском храме. Почему на иконе имеются изображения Ильи-пророка и Павла-исповедника, остается только догадываться. Зато о многом может нам рассказать еще одно изображение, расположенное на иконе в самом верху, по центру, непосредственно над образом Божией Матери с Богомладенцем. Это изображение праздника Вознесения Господня.
Наличие на иконе изображения праздника говорит о том, что данный образ некогда находился в церковном иконостасе, причем располагалась икона в местном (нижнем) ряду иконостаса. Нередко в храмах, где в иконостасе отсутствовал праздничный ряд, который обычно располагается над местным рядом, праздники Господские и Богородичные изображались непосредственно на иконах нижнего ряда.
У тосненской иконы Божией Матери «Скоропослушница» интересная и поучительная история, которую поведал автору этих строк прежний хранитель иконы Владимир Вячеславович Андреев.
Некогда эта икона украшала церковь Вознесения Господня в селе Вознесенское Галичского района Костромской области. Это село – родовое для Андреевых. Сто пятьдесят лет назад оно было многолюдным и процветающим. Еще и в советское время там насчитывалось 300 дворов, а теперь из коренных осталось только две семьи…
Предок В.В. Андреева по материнской линии Скворцов Петр Акимович, тоже крестьянин этого села, оказался человеком одаренным. Он бывал на Афоне, учился в Италии. До сих пор в Петербурге на Лиговке сохранились, построенные некогда П.А. Скворцовым, дома Перцова, в одном из которых теперь размещается театр «Приют комедианта».
Петр Акимович построил в родном селе и каменный храм Вознесения Господня. Он же, как утверждает семейное предание, сам написал на Афоне иконы для родного храма и привез их в Россию. Он же собственноручно выполнил и настенную роспись Вознесенской церкви.
Церковь Вознесения Господня была закрыта советами в 1935 году. Красивое здание храма постепенно разрушалось, люди теряли веру своих предков, село становилось все малолюдней… Умирали или уезжали родственники, покидая свои дома на остающихся. Так досталась одна из родственных усадеб Вячеславу Петровичу Андрееву – отцу Владимира Вячеславовича.
В 1989 или 1990 году, осматривая хлев и сеновал на заднем дворе брошенной усадьбы, Вячеслав Петрович обратил внимание на то, что в бревенчатом сарае одна из стен почему-то наглухо зашита досками. Он отодрал доски и обнаружил тайник, который был устроен, наверное, в 1935 году. В тайнике оказались иконы из сельского храма и крестьянская утварь (самовары и проч.), представлявшая ценность в довоенные годы.
Одна из обретенных икон была пожертвована семьей Андреевых в Галичский храм, другая – в Александро-Невскую лавру, а вот Матушка Богородица «Скоропослушница» выбрала для Своего пребывания Казанский храм в г. Тосно.
На счастье тосненцев Владимир Андреев оказался добрым знакомым бывшего настоятеля нашей церкви отца Сергия Зорина. Владимир Вячеславович и его супруга Светлана Юрьевна венчались в нашей церкви в 2001 году и оставили в дар приходу прекрасного афонского письма образ Пресвятой Богородицы «Скоропослушница».
Пусть же эта жертва всегда ходатайствует пред Богом за Владимира и Светлану – щедрых русских людей. И пусть в молитвенной памяти священников и прихожан тосненского храма всегда будут живы имена Владимира, Светланы и протоиерея Сергия Зорина, через посредство которых икона Богородицы «Скоропослушница» оказалась в тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери.
В СМИ не публиковалась.
Скоропослушнице
Плач сердца Слышащая скоро,
Когда другим уж не до нас…
Когда с собой мы сами в споре,
Твой мягкий свет спокойных глаз
Бывает нам всего дороже…
Святых Небес Святая Дочь,
Как важно знать, что Кто-то может
О нас молиться, нам помочь!
Возрождение древней традиции
День 4 ноября 2006 года в истории Тосно останется памятным. В этот престольный праздник Казанской иконы Божией Матери в нашем городе было положено начало возрождению христианской традиции, занимавшей особое место в укладе жизни русского народа и в древней Руси, и в Российской империи. Впервые за многие десятилетия в Тосно по центральной улице города прошел Крестный ход, который в дореволюционную историческую эпоху был неотъемлемой частью духовной жизни поселян.
Крестный ход после праздничного Богослужения начался у загородной кладбищенской церквушки и прошел к зданию старинного храма, в котором в настоящее время размещается дом культуры.
Проведение крестных ходов восходит еще к апостольскому времени. По сложившемуся чину во главе движения всегда располагается фонарь с зажженной свечой – символ Христа-Спасителя – Солнца Правды. «Я – Свет миру», – сказал Господь Своим ученикам. Затем следует Крест – символ победы света над тьмой, победы Сына Божия над князем мира сего, победы в человеческой душе образа Божия над образом зверя.
За Крестом несут хоругви (переносные иконы на древках), праздничную икону и другие почитаемые святыни, Евангелие, чашу со святой водой. Затем идут священники с кадильницами, певчие, верующие с зажженными свечами.
При подготовке этого Крестного хода были устроены специальные носилки, на которые установлена икона Казанской Божией Матери – покровительницы и Тосненской земли, и всей России. Именно в этот день около четырехсот лет назад русские герои Минин и Пожарский вошли с Казанской иконой Божией Матери в Москву и освободили Кремль от самозванцев, захвативших на Руси власть.
Данное событие положило конец Смутному времени. После безвластия была избрана на русский престол династия Романовых, после чего на долгое время установилось общенародное спокойствие. С тех пор Казанская икона Божией Матери особо чтится на Руси.
Начало почитанию этого образа в нашем Прибалтийском крае положил Петр I, так как именно под покровительством Казанской иконы царь выиграл Полтавскую битву. Церковь Казанской иконы Божией Матери, выстроенная на Тосненском Яму в 1715 году, была первой с таким посвящением на Северо-западе России.
В праздничном Крестном ходе в Тосно приняли участие около трехсот человек. Всю дорогу верующие пели Богородичные песнопения. При слиянии Смоляного ручья с рекой Тосна православные обошли по древней церковной традиции вокруг здания бывшего храма. Здесь же был совершен молебен и отслужена краткая заупокойная лития обо всех, кто положил основание нашему городу, кто строил и его, и храм, кто служил в тосненской церкви, жил в Тосненском Яму, упокоившись в свой час на старом кладбище у церковных стен.
По русскому обычаю, верующие во главе с настоятелем тосненской церкви о. Михаилом Бреславским прошли под иконой Казанской Божией Матери, поднятой прихожанами высоко на руках. Люди были растроганы до слез, пережив истинную духовную радость. Нельзя не отметить, что во время Крестного хода многие встречные тосненцы присоединялись к верующим, водители встречных машин замедляли скорость и крестились на святыни. Без преувеличения можно сказать, что в этот день не только освятилась наша земля, но и духовное возрождение нашего края вышло на новый уровень.
Сегодня уже всем очевидно, что возвращение к своим отечественным традициям, к своим православным корням, выраженное в конкретных церковных действиях, необходимо. Ведь через духовные ценности могут вернуться в нашу жизнь и высокие нравственные идеалы, которыми всегда была крепка Россия. А без такого возвращения к истокам легко и целому народу оторваться от родной земли и превратиться в перекати-поле.
Крестный ход в Тосно был проведен по решению собрания прихода церкви в честь Казанской иконы Божией Матери и согласован с местными органами власти. Теперь крестные ходы в Тосно будут проходить 21 июля и 4 ноября – в дни престольных праздников города.
И пусть та радость, которую пережили православные жители Тосно в престольный праздник 4 ноября, соединит нас в духе со всеми, кто жил на этой земле до нас, созидал ее своим трудом и оставил по наследству будущим поколениям.
«Тосненский вестник»
Воскресение
Не зазорно и землю любить,
На которой живешь,
И народ, у которого в кроне
Раскинулся веткой.
Этот мир, сотворенный давно,
Потому и хорош,
Что великим родством одарил
И наследием предков.
Я за ними иду
В православный сияющий храм
По тропе, что легла
Через тысячу лет и событий.
Будем праздновать Пасху!
Светло здесь и благостно нам
Вместе петь, ликовать,
Знать, что рядом –
Воскресший Спаситель.
В эту древнюю ночь,
В эту лучшую ночь на земле
Так поверить легко,
Так надеяться ясно и просто,
Что Отчизна моя
Не умрет, не погибнет во зле,
А воскреснет, подвигнется,
Встанет в сиянье с погоста.
…Когда жизнь человека становится историей Отечества
В начале лета 2007 года, в Санкт-Петербурге, в издательстве с названием живописной речки Сатис, на берегу которой совершал духовный подвиг великий святой Русской Земли Серафим Саровский, вышла книга с многозначительным для тосненских жителей подзаголовком «Воспоминания лисинца». Автором книги является почтенный жизненным опытом и годами житель Лисино Сергей Андреевич Соловьев. Название книги «Звон колоколов радует сердце» говорит многое и о самом авторе, и о его воспоминаниях. С.А. Соловьев поселился в Лисино после войны, участником которой он был от начала и до конца, отдав ратному труду лучшие годы своей молодости.
Сергей Андреевич, рожденный в далеком 1920 году, стал свидетелем истории России почти всего XX века и начала XXI-го. Ему есть, о чем вспомнить и что рассказать и людям зрелым, и молодому поколению. Внук священника по материнской линии, С.А. Соловьев через всю жизнь пронес в своем сердце Православную веру, которая на протяжении тысячи лет была духовной скрепой русского народа.
В аннотации к книге «Звон колоколов радует сердце» сказано: «Скоро это время тоже станет историей – историей России, историей Церкви. Трагический XX век, разрушение и закрытие храмов; рубеж XX и начала XXI веков – восстановление, возрождение церковной жизни.
Живы люди, которые не только пережили лихолетье XX века, но и сохранили крепкую веру, надежду на милосердие Божие и все свои силы отдали на то, чтобы вновь звонили на Руси колокола.
Автор этой книги, Сергей Андреевич Соловьев, – ученый-лесовод, житель удивительно красивого места под Санкт-Петербургом – села Лисино-Корпус, с прекрасным храмом в честь Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. Автор рассказывает о своем детстве, юности, зрелости, о людях, с которыми сталкивала его судьба.
Но главное в книге – это храм, который милостью Божией и трудами многих людей, в том числе и С.А. Соловьева, восстановлен, возрожден и вновь радует нас звоном колоколов».
Книга «Звон колоколов радует сердце» издана тиражом 2000 экземпляров. Скоро она разойдется по всей России и станет библиографической редкостью. Но в Центральной районной библиотеке г. Тосно она уже имеется.
От всей души поздравляем Сергея Андреевича Соловьева с появлением его первой книги и желаем автору выхода в свет всех воспоминаний, записанных им в последние годы.
Для тосненцев, молящихся в кладбищенском храме Казанской иконы Божией Матери, дорого то, что Сергей Андреевич Соловьев на протяжении нескольких лет был прихожанином нашей церкви. Он, приезжая на службу в субботу, нередко оставался ночевать в сторожке, чтобы принять участие в Божественной Литургии в воскресный день.
В беседах с автором этой статьи Сергей Андреевич с сердечной теплотой вспоминал и священников, служивших в Тосно, и прихожан, среди которых особенно выделяет сестер Бакулиных. Помнит он, как приезжал в Лисино-Корпус настоятель тосненского храма о. Иоанн Сологуб и служил молебны, с чего и началось возрождение знаменитой лисинской церкви, построенной в свое время архитектором Николаем Бенуа в месте царской охоты.
Идут годы. Меняются события. Но историческая память нашего Отечества держится не только на фундаментальных трудах историков, но и на живых воспоминаниях непосредственных участников событий, каким является и С.А. Соловьев. Пожелаем Сергею Андреевичу доброго здоровья, а его книге – долгой и счастливой судьбы.
«Тосненский вестник»
На Руси
Здесь люди, даже и в летах,
Как дети, радуются чуду.
Здесь Глубина и Высота
Мириться с пошлостью не будут.
Здесь грех умеют побороть,
И сердце распахнуть, как двери.
Здесь чудеса творит Господь,
Чтоб человек в Него поверил.
Заведено из рода в род
Здесь православное Крещенье,
И потому всегда идет
Здесь за Голгофой – Воскресенье.
Ревностный служитель Божией Церкви
В 2008 году настоятелю тосненского храма во имя Казанской иконы Божией Матери протоиерею Иоанну Сологубу исполнилось бы 70 лет со дня рождения. Недолгим был земной путь отца Иоанна, но теплый след оставил он на земле в сердцах многих людей, особенно прихожан тосненской церкви. О таких людях, как о. Иоанн, в народе говорят – горячий сердцем. Жар своего сердца, не щадя себя, батюшка Иоанн отдавал Богу, людям, Святой Церкви Христовой.
Верующие города Тосно и спустя двенадцать лет после кончины о. Иоанна не забыли своего настоятеля, его певучий голос, слово проповеди, находившее дорогу от сердца к сердцу. Священника Иоанна Сологуба будут долго помнить еще и потому, что он сделал всё в его условиях возможное и невозможное для возвращения Богу старинного православного храма в Тосно. Неоспорима его заслуга в том, что на сегодня наш приход располагает основными документами, необходимыми для возвращения церкви верующим. Именно на этом поприще – возвращении Казанского каменного храма в Тосно Церкви – отец Иоанн сгорел перед Господом свечой ревностного служения Божьему делу на земле. И потому у тосненцев сомнений нет: над старинной церковью в Тосно вновь зазвонят колокола. Господь исполнит прошение сердца Своего ревностного служителя, взявшегося за столь многотрудное дело, несмотря на свое больное сердце.
Биография отца Иоанна вместилась на одном листе автобиографии, написанной батюшкой собственноручно в 1994 году. Из этого документа, а также послужного списка отца Иоанна Прокофьевича Сологуба, известно, что он родился 6 сентября 1938 года в с. Селищи Винницкого района Винницкой области. В 1958 году закончил 10 классов общеобразовательной школы, и в следующем году поступил учиться в Санкт-Петербургскую (Ленинградскую) Духовную семинарию. В 1964 году верной спутницей жизни будущего священнослужителя Иоанна стала Шамонина Александра Федоровна. В 1965 году в семье Иоанна и Александры Сологуб родился сын Серафим, ныне настоятель Колпинского храма во имя Вознесения Господня.
В 1967 году завершилось академическое духовное образование нашего приснопамятного настоятеля. Незадолго до окончания Духовной Академии, 23 апреля 1967 года, он был рукоположен во диаконский чин. В его личном деле Архива Санкт-Петербургской епархии хранится удостоверение (за подписью митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима) следующего содержания: «Удостоверение дано… студенту IV курса Ленинградской Духовной Академии д и а к о н у Иоанну Прокофьевичу Сологубу в том, что он рукоположен мною за Божественной Литургией 23 апреля 1967 г. в Николо-Богоявленском Кафедральном соборе г. Ленинграда в праздник Входа Господня в Иерусалим».
Митрополит Никодим рукоположил диакона Иоанна и во иереи полтора года спустя, 8 октября 1968 года. В этом году исполнилось бы сорок лет со дня рукоположения во священники протоиерея Иоанна Сологуба.
Сана протоиерея о. Иоанн был удостоен в 1977 году к празднику Святой Пасхи.
Послужив на разных приходах Ленинградской епархии изрядное количество лет, отец Иоанн 28 мая 1990 года был назначен в Тосно настоятелем храма Казанской иконы Божией Матери. Назначение батюшка получил от митрополита Алексия – (недавно почившего) Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.
В том же году митрополит Алексий был избран Патриархом. Не забыл он ревностного служителя святого алтаря и уже в декабре 1990 года по ходатайству митрополита Иоанна (Снычева) наградил отца Иоанна Сологуба Крестом с украшениями. В удостоверении, подписанном по этому случаю митрополитом Иоанном, говорится: «Настоятель Казанской церкви г. Тосно протоиерей Иоанн Прокофьевич Сологуб за усердное служение Церкви Христовой Святейшим патриархом Московским Алексием 12 декабря 1990 года удостоен права ношения КРЕСТА с УКРАШЕНИЯМИ, каковой возложен мною на него за Божественной Литургией в Николо-Богоявленском Кафедральном соборе г. Ленинграда».
Были у отца Иоанна и другие церковные награды и поощрения.
В тосненском приходе, да и во всем Тосненском районе отца Иоанна знали хорошо. Он регулярно вел духовную рубрику в местной газете, бывал и гостем редакции. Будучи человеком простым, доступным, настроенным благодушно, располагал к себе не только верующих, но и людей светских.
Отец Иоанн скоропостижно скончался 29 сентября 1996 года, два года не дожив до своего шестидесятилетия. Он похоронен в ограде Казанского кладбищенского храма г. Тосно. Вскоре скончалась и его верная супруга матушка Александра. Ее похоронили рядом. Ежегодно в день памяти о. Иоанна в нашем храме совершает заупокойную Литургию его сын священник Серафим Сологуб, который приезжает в Тосно со своим церковным хором. После службы на могиле отца Иоанна и матушки Александры служится панихида.
В дни памяти отца Иоанна Сологуба с особым упованием мы обращаемся к Богу с молитвой о том, чтобы то дело, за которое он не пожалел своего здоровья и, как считают знавшие отца Иоанна прихожане, самой жизни, увенчалось восстановлением церкви Казанской иконы Божией Матери на берегу реки Тосны в центре нашего города. Упокой, Господи, душу приснопоминаемого протоиерея Иоанна в селениях праведных и сотвори ему вечную память!
«Тосненский вестник»
***
Пускай и солнце в небе светит
И гасит тьму,
Но если в жизни столько смерти,
Она – к чему?
Ответ – в молитве о любимых –
Ищу до слез
На этот главный, нестерпимый,
Прямой вопрос.
И открываю понемногу
Простой секрет,
Что жизнь земная – лишь дорога
На Божий свет.
Долгожданное событие
22 марта 2008 года в Тосно состоялось важное историческое событие для духовной жизни нашего города. В этот день, через долгих 72 года после закрытия старинного каменного храма, в его здании, занятого ныне под дом культуры, была совершена Божественная Литургия – главная служба православных христиан. Администрация города пошла навстречу пожеланиям верующих и до окончательной передачи здания храма, намеченной на конец 2009 года, приняла решение о выделении в ДК площади для Богослужений.
Ни бедность убранства помещения, ни металлическая преграда вместо иконостаса, ни отсутствие горящих лампадок (в целях противопожарной безопасности разрешено возжигать только свечи) не умалили духовной радости всех, кто участвовал в первой Литургии в этом историческом месте. Среди молящихся были люди в глубоком возрасте, которые помнили разоренный храм в его былой красе. Многие молились со слезами на глазах.
Мы, участники Литургии, испытали неподдельное соборное чувство единения не только между собой, но и теми, кто строил этот храм, кто служил в нем и молился, кто благотворил и жертвовал на его нужды, кто здесь был крещен, обвенчан на семейную жизнь и в свой час, при исходе в жизнь вечную, отпет. Так и всплывали в памяти имена священнослужителей и ямщиков, упоминающиеся в исторических хрониках, так и всходила в сердцах верующих молитва об упокоении тех, кто лежит за стеной ДК на берегу реки Тосны и Смоляного ручья на заброшенном кладбище…
Для совершения Божественной Литургии необходим антиминс – священный плат двойного сложения со вшитыми внутрь его святынями. Богослужение 22 марта 2008 г. было совершено на антиминсе, который освящен для престола Николая Чудотворца, устроенного в кладбищенской церкви Казанской иконы Божией Матери. Этот антиминс был благословлен тосненскому храму в 1987 году митрополитом Алексием – (теперь уже блаженной памяти) Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.
22 марта Святая Церковь празднует память Сорока Севастийских мучеников. В этот день по православной традиции выпекают из теста жаворонков – вестников весны. Теперь история нашей тосненской церкви навсегда связана с этим весенним днем, а Севастийских мучеников можно считать молитвенниками за нас, жителей города Тосно. (Для автора этой статьи праздник Сорока Савастийских мучеников наполнен особой теплотой, так как в этот день празднует свой день Ангела мой духовный отец протоиерей Валерий Бояринцев, настоятель храма Архистратига Михаила в г. Алупке на Южном берегу Крыма).
В Тосно первую Литургию в храме-мученике совершил настоятель тосненской церкви протоиерей Михаил Бреславский в сослужении с диаконом Павлом Парфеновым. Эта служба запомнилась всем участникам и благозвучным пением церковного хора, звучание которого было по-особому молитвенным. В те же часы, что и Литургия в здании ДК, совершалась служба и в Казанской кладбищенской церкви. Две Литургии одновременно – этого в Тосно не было чуть ли не со времен гражданской войны.
Теперь богослужения в здании ДК будут совершаться регулярно.
Напомним и старожилам г. Тосно, и новым его жителям, что старинная церковь Казанской иконы Божией Матери была построена на берегу реки Тосны в 1715 году первыми переселенцами сюда из глубинных губерний России. На освящении, как гласит предание, тогда еще деревянного храма присутствовал лично царь Петр Первый, отличавшийся особым почитанием Казанского образа Божией Матери: император победил с этой иконой в Полтавской битве. Каменное здание на берегу Смоляного ручья построено после пожара в 1818 году.
Близится трехсотлетний юбилей и поселения Тосно, и строительства первой церкви в нем. И наш долг, живущих ныне в этом богоспасаемом граде, к 2015 году возродить духовную святыню и почтить память основателей города, отметив место их захоронения Поклонным Крестом. Такие кресты (или часовни) устанавливаются в памятных местах по древней русской традиции, сложившейся в нашем Отечестве еще в домонгольское время. Живая историческая память – вот что нужно сегодня и нам, и нашим детям и внукам.
«Тосненский вестник»
Собрату
Какая синева – без высоты?
Какое Рождество – без обещанья?
Родился Бог, a, это значит, ты –
Любимейшее Божие созданье.
Родился Бог. И Бог позвал тебя
Не на Голгофу, нет! – к Любви и Свету!
Но только отрекаясь от себя,
Пройдешь и ты за Ним дорогу эту.
Мужайся брат! И с радостью возьми
На Рождество у бедной колыбели
Твой крест простой и больше не томи
Своей души безвольем и бездельем.
Она свята. Её удел – высок –
И в ней сокрыты ангельские свойства.
Её найти пришел на землю Бог –
Не уклонись от этого сыновства.
Неси Младенцу сердце и мечты,
Одолевай и скорби и страданья,
Желай самозабвенной высоты –
И сбудется Небес обетованье!
Пастырь добрый
Каждый прихожанин Казанской церкви в Тосно, лично знавший священника Петра Гаврилюка, может сказать об этом незабвенном батюшке – пастырь добрый. Доброта, отзывчивость, сердечное участие в заботах и тяготах людей – вот главные черты, характеризующие его душевный склад. Отец Петр преставился в 2001 году, но память о нем живет в сердцах прихожан, что отражается в их поминальных записках, синодиках и молитвах.
В 2008 году отцу Петру исполнилось бы пятьдесят лет со дня рождения. Автобиография, написанная собственноручно о. Петром в 1994 году, занимает чуть больше полстраницы. В марте 1994 года батюшка Петр, к тому времени уже отслуживший в Тосно почти четыре года, писал о себе, что он родился 3 июня 1958 года в селе Новый Кокорев Кременецкого района Тернопольской области. Родителей будущего священника звали Семен Григорьевич и Анна Павловна. Малая родина отца Петра прилегает к форпосту Православия в западно-украинском крае – Свято-Успенской Почаевской лавре.
В родном селе в 1975 году Петр Гаврилюк окончил среднюю школу, после чего получил профессию водителя в Тернопольской автошколе. 10 ноября 1976 г. он был призван в армию. После демобилизации в 1978 г. «поступил на завод слесарем г. Почаев Кременецкого р-на Тернопольской обл. В 1984 г. уволился и в 1985 г. поступил в Санкт-Петербургскую Духовную семинарию…». Так сообщает о себе сам отец Петр.
Таким образом, целых шесть лет о. Петр прожил рядом с Почаевской Лаврой – древней святыней Русской Православной Церкви, и это в те годы, когда в нашем Отечестве еще во всей силе господствовала атеистическая идеология. Выбор священнического пути произошел у отца Петра под влиянием православного подвижничества и по благословению почаевских старцев.
Санкт-Петербургскую семинарию отец Петр окончил в 1989 году. Годом раньше, 29 мая 1988 года, он был повенчан с Евгенией Владимировной Тимощук в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры. 3 июля 1989 года у священника Петра и матушки Евгении родился сын Анатолий. За полтора месяца до этого радостного семейного события 23 апреля 1989 г. Петр Гаврилюк был рукоположен в сан диакона епископом Тихвинским Проклом, викарием Ленинградской епархии. Рукоположение состоялось в Николо-Богоявленском кафедральном соборе г. Ленинграда. 25 июня 1989 года диакон Петр Семенович Гаврилюк был рукоположен во пресвитера тем же архипастырем в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры.
После окончания семинарии и посвящения в иерейский сан начинается священнический путь иерея Петра. Нельзя не отметить, что отец Петр принял священнический сан в возрасте тридцати одного года, будучи уже достаточно зрелым человеком, что имеет важнейшее значение для духовной жизни, как самого священника, так и окормляемой им паствы.
26 июня 1989 г., то есть на следующий день после рукоположения во священники, о. Петр получает назначение на свой первый приход. Это был наш тосненский храм во имя Казанской иконы Божией Матери. В официальном документе епархии по этому случаю было написано следующее: «Окончившему Ленинградскую Духовную семинарию священнику Петру Гаврилюку. Канцелярия Митрополита Ленинградского и Новгородского сообщает, что Высокопреосвященнейший Митрополит Алексий резолюцией своей командирует Вас в Казанскую церковь г. Тосно Ленинградской области для временного служения на период отпусков членов притча с 1 по 31 июля…»
После окончания срока этого временного назначения, у отца Петра состоялась еще служебная командировка в августе того же, 1989 года, в Казанский собор г. Луги. С 1 мая 1990 г. отец Петр вновь возвращается в Тосно для временного служения, но уже 23 августа того же года указом № 8 «священник Петр Гаврилюк назначается штатным священником в Казанскую церковь г. Тосно».
Служение отца Петра пришлось на годы настоятельства протоиерея Иоанна Сологуба, а затем и протоиерея Сергия Зорина. На глазах прихода возрастало богослужебное мастерство отца Петра, раскрывались его пастырские способности и человеческие достоинства. Батюшка любил людей, и прихожане отвечали ему взаимностью. От богатырской фигуры о. Петра, его добрых и мудрых глаз исходило сердечное тепло, согревшее многие опечаленные и обремененные души. В своих личных скорбях и сложностях пастырского служения отец Петр был не только терпеливым, но и долготерпеливым, подавая прихожанам нашего храма пример исполнения евангельского слова Христа Спасителя.
В 1995 году к празднику Святой Пасхи отец Петр удостоился очередной церковной награды – 22 марта епископ Тихвинский Симеон в Андреевском соборе Санкт-Петербурга возложил на иерея Петра наперсный Крест.
Отец Петр, как и отец Иоанн Сологуб, скончался от сердечного приступа. Случилось это 22 января 2001 года в маленьком домике, собственноручно выстроенном о. Петром в Тосно. В приходе о кончине батюшки узнали на следующий день. «Все духовенство нашего прихода, – писал в рапорте настоятель о. Сергий, – выехало в тот же день для правильного исполнения облачения и подготовки к отпеванию священнослужителя».
Протоиерей Александр Муравлев, благочинный Тосненского округа, в своем рапорте на имя Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира писал: «Почтительнейше довожу до Вашего Высокопреосвященства, что 22-го января сего года, вечером, на 43 году жизни, скончался от обширного инфаркта штатный священник церкви Казанской иконы Божией Матери г. Тосно – иерей Петр Семенович Гаврилюк».
На этом рапорте владыка Владимир написал резолюцию: «Господь да упокоит душу Своего служителя священника Петра Гаврилюка в селениях праведных.
Прошу передать мое соболезнование родственникам усопшего и приходу Казанского храма. Царство Небесное душе о. Петра».
Днем раньше митрополит Владимир направил письмо в наш приход настоятелю о. Сергию Зорину, в котором говорилось: «Приношу Вам, приходу Казанской иконы Божией Матери г. Тосно и родственникам соболезнование о безвременной кончине священника Петра Гаврилюка.
Прошу всех вознести молитвы о упокоении в селениях праведных души новопреставленного иерея Петра. Вечная ему память».
В своей служебной записке Высокопреосвященнейший митрополит Владимир поручил отцу благочинному совершить отпевание и распорядился «разослать уведомление всем приходам для поминовения новопреставленного иерея Петра Гаврилюка».
Время течет своим чередом, притупляя раны потерь и утрат. Прихожане рады видеть в нашем приходе и матушку Евгению – вдову отца Петра, нередко посещающую наш приход, и его сына Анатолия, который порой помогает священникам во время Богослужений. Многие прихожане хранят в своих альбомах фотографии отца Петра. Но главная память о нем сохраняется в сердцах тех, кто продолжает любить батюшку Петра, кто помнит его и молится о нем. Упокой, Господи, душу приснопоминаемого иерея Петра в селениях праведных и сотвори ему вечную память!
В СМИ не публиковалась
***
Нет малых дел у доброты –
Они тихи, но величавы,
Они, как скромные цветы,
Не ждут хвалы, не ищут славы.
И счастлив тот, кому везло
Платить в ответ такой же платой!
Добро преобразует зло
И обезвреживает злато.
Когда тебе наскучит жить
В ладу с беснующимся веком,
Ты научись добро творить
И, может, станешь человеком.
Сотрешь слезу у сироты,
Подашь бродяге в утешенье…
Так невзначай постигнешь ты
Своей души предназначенье.
Плач монахов
В краеведческом музее города Тосно имеется любопытный экспонат – переписанный от руки «Плач подвижников Макариевской Пустыни». Это стихотворение, сочиненное в заключении одним из иеромонахов Воскресенского миссионерского монастыря – Макариевской обители, ходило в списках по рукам верующих жителей Тосненского района. Неизвестный автор «Плача» строителями «земного рая» был изгнан из обители и сослан в 1932 году вместе со всей братией монастыря «в места не столь отдаленные».
Получила стихотворение из ссылки от изгнанника-монаха, как сообщает исследователь истории Макариевской Пустыни В.С. Орлов, жительница города Любани, одна из старейших прихожанок церкви Петра и Павла, Вера Петровна Насынко. Она же поведала и такую историю: «К мужу одной женщины – он был портной… – пришел милиционер и заказал костюм. Пока портной снимал с него мерку, милиционер поделился с ним своими переживаниями во время конвоирования из Макариевского монастыря арестованных монахов. Монахи, отъехав от монастыря, попросили остановить лошадей. Он остановил. Сойдя с телег, монахи стали молиться, плакать и прощаться с обителью. Они так горевали, что милиционер сам чуть не заплакал, он даже захотел отпустить монахов, но побоялся начальства…»
В этом рассказе поражает, прежде всего, истинное христианское смирение монахов. Их конвоирует один человек, который им явно сострадает. По нравам языческим с ним бы церемониться не стали, попытались бы запугать, уговорить, убить, подкупить или умилостивить и оказались бы на свободе. Но здесь, у христиан-подвижников, нет даже попытки уклониться от креста, попущенного им Господом. Монахи только плачут, прощаясь с родной обителью, с полным согласием испить чашу страданий полностью. И как рядом с этим примером смирения контрастируют строчки протоколов новой власти, принимавшей в 1932 году решение о закрытии Макарьевской Пустыни! Злобным пламенем полыхают они, бряцают сердцами «железных феликсов»…
«Считая – пишется в протоколе заседания пленума Пельгорского сельского совета от 20 февраля 1932 г., – что дело коллективизации никак не вяжется с церковным делом, делом людей – паразитов народных масс, живущих обманом трудового населения, требовать закрытия трех церквей Макарьевского монастыря и провести по деревням собрания с разъяснениями причин удаления монахов и необходимости удаления монастыря…»
Под этим протоколом стоят русские фамилии – Купцов, Савичева. Этим людям, похоже, даже в голову не приходило, что они сами-то писать и читать умеют только потому, что письменность к русским людям вышла именно через церковные двери. Здесь налицо трагедия русского человека, помраченного чуждыми нашему духу идеями. Иноземные веяния, которыми прельстились наши соотечественники-революционеры, сделали их неспособными постигать значение спасительной для всего народа сущности Святой Руси; Руси, укорененной в Боге, сияющей благодатными светочами подвига в русских монастырях и храмах.
Надо отметить, что монастырь был закрыт ровно через 400 лет после его возникновения (обитель основана в 1532 году прп. Макарием Римлянином Новгородским чудотворцем; память святого празднуется 1 февраля).
В публикации В.С. Орлова «Макариевская Пустынь» приводится рассказ Параскевы из Любани, свидетельствующий об одном из многочисленных чудес, совершившихся в Макариевской Пустыни уже в новое время, незадолго до революции и объясняющий безбожникам, зачем на русской земле стоят монастыри: «Это было примерно в 1908-1910 годах. Я жила в селе Доброе. От него до Пустыни шесть километров. У моих соседей в деревне жила слепая девочка Феня, 7-8 лет. Отца звали Семён, мать – Мария. Девочке приснился сон, в котором ей явился незнакомый дедушка и сказал: «Тебе надо помыться в колодце». Утром сон она рассказала маме. Та говорит отцу: «Запрягай лошадь!» Поехали к Макарию, повезли девочку. Когда они приехали в монастырь, помыли Феню водой из колодца, что был в церкви. После, когда они ехали обратно, девочка кричит: «Я вижу свет!» И стала все видеть».
По Промыслу Божию последний настоятель Макариевской Пустыни, как и ее основатель, носил в схиме имя Макарий (архиепископ Любанский). Схиепископ Макарий, отсидевший в советских застенках три года, после освобождения оказался в Псково–Печерском монастыре, где в годы Великой Отечественной войны был убит осколком бомбы во время совершения Богослужения. В марте 2009 года исполнилось 65 лет со дня гибели схиепископа Макария. Вместе с ним подвизался в Псково-Печерском монастыре монах Вавила, также выходец из Макарьевской Пустыни.
Как сложилась судьба большинства братии Макариевской обители, мы пока не знаем, но и сегодня прихожане храмов Тосненского района переписывают друг у друга для молитвенного поминовения имена монахов, подвизавшихся последними на месте духовных трудов прп. Макария Римлянина. Кто из двадцати монахов написал слова «Плача подвижников Макариевской Пустыни» неизвестно, но, наверное, не это главное, а то пронзительное чувство боли при прощании с «мати–пустыней», которое сумел передать автор простых и доступных сердцу строк духовного стихотворения.
Плач подвижников Макариевской пустыни
Прощай ты, обитель Святая
Прощай наша жизнь навсегда.
Тебя нам, обитель родная,
Не видеть уже никогда!
Погасли лампады и свечи
Навеки во храмах твоих,
Умолкли свободные речи,
И звон колокольный затих.
И церковь твоя опустела –
Молящихся нету людей…
Веселье души улетело,
И грусть воцарилася в ней.
Скажи нам, обитель Святая,
Где братья и сестры твои,
Где те, что тебя создавали
И отдали силы свои?
Зачем ты грустна, одинока,
Зачем не зовешь нас к себе,
А мы на чужбине далеко
Льем слезы в тоске по тебе?
Господь нам послал испытанье –
Враг отнял обитель у нас.
Как тяжко томиться в изгнаньи,
Спасенья не ведая час!
Живя равнодушно, небрежно,
Прогневали Господа мы:
Нас жизни лишил безмятежной,
Мы – жертвы безбожья и тьмы!
Корабль наш мачты утратил
И нет ему больше пути.
Прости нас, Премудрый Создатель,
Дай тихую пристань найти!
Прощай же, обитель Святая,
Прощай наша жизнь навсегда.
Тебя нам, обитель родная,
Не видеть уже никогда!
«За Православие и Самодержавие»
Род священнослужителей Сыренских на тосненской земле
Тосненская земля в ее современных границах связана с рядом священнических династий Русской Православной Церкви. Это Виноградовы, Лавровы и Быстровы, Поспеловы и Сыренские… Сыренские занимают среди них особое место. В Тосненском районе они связаны с Шапками, Тосно, нынешней Поповкой, Новолисино и другими местами. Исследованием истории этой семьи уже много лет занимается потомок рода священников Сыренских и рода священников Лавровых Елена Никитична Лаврова, в замужестве Андрущенко. Ей помогает муж Николай Андреевич, который обрабатывает собранный материал и выкладывает его в Интернет. Елена и Николай щедро делятся своими изысканиями со всеми интересующимися. На основании собранных семьей Андрущенко материалов подготовлен и данный доклад для краеведческих чтений 2008 года, организованных Тосненской центральной районной библиотекой.
Семья священников Сыренских
Под покровом Пресвятой Богородицы
По мнению исследователей рода Сыренских эта фамилия происходит от местечка Сыренец, что располагается неподалеку от Пюхтицкого монастыря. Священнический род Сыренских начинается с дьячка Алексия Сыренского. Где он родился, служил, и скончался, неизвестно. Что же касается его супруги, Параскевы Яковлевны, то известно, что она родилась ок. 1800 г., а скончалась «17 апреля в четверг на Страстной недели, 1880 года, 80-ти лет от роду». Сохранилась фотография П.Я. Сыренской, на которой записаны эти сведения. Снимок выполнен в 1871 году, а приведенная запись на нем – в 1880-м.
Сколько было детей у дьячка Алексия и его супруги Параскевы, мы не знаем. Достоверно известно лишь об одном сыне, который стал священником – это Василий Алексеевич Сыренский. Родился он примерно в 1819 году. На основании клировой ведомости церквей Шлиссельбургского уезда за 1854 год известно, что дьячковский сын Сыренский Василий Алексеев окончил курс Санкт-Петербургской Духовной Семинарии с аттестатом I разряда в 1841 году. В 1843 году 11 декабря он был посвящен в сан священника преосвященным Афанасием, епископом Винницким к церкви Покрова Пресвятой Богородицы в с. Покровское (теперь Шапки). До революции пос. Шапки относился к Шлиссельбургскому уезду Санкт-Петербургской губернии.
Помимо совершения богослужений и других церковных обязанностей отец Василий уже с 1844 года преподавал разные предметы в сельском приходском училище, причем, безвозмездно. Известно, что умер отец Василий Алексеевич Сыренский в довольно молодом возрасте в 1862 году.
Сохранились фотографии протоиерея Василия Алексеевича Сыренского и его жены Евдокии Ивановны, которая родилась примерно в 1820-21 году, умерла 14 января 1903 года на 83-м году жизни. Одна фотография особенно замечательна тем, что Евдокия Ивановна Сыренская изображена среди народа во время Крестного хода. Священник Василий Алексеевич Сыренский значится в перечне жертвователей на Покровский храм. Чета супругов Сыренских – священник Василий и Евдокия Ивановна – по традиции того времени были погребены возле шапкинского храма Покрова Пресвятой Богородицы.
У священника Василия Алексеевича Сыренского и его жены Евдокии Ивановны в с. Покровском родились дети Александр, Иван, Николай, Василий (умер во младенчестве), Феофания, которые получили начальное образование дома.
Старший сын о. Василия Сыренского Александр (ок. 1845 – 10.05.1924) получил духовное образование, начинал служение в Новолисино, служил в разных храмах Санкт-Петербургской и Новгородской епархий, в том числе и в Новодевичьем монастыре в Петрограде. Отец Александр был женат на Ольге Алексеевне (1850 – 10.12.1895). Ее девичья фамилия неизвестна.
Дети отца Александра – Ольга и Николай. Ольга Александровна Сыренская вышла замуж за иерея Феодора Феоктистовича Гераскевич (? – 13.01.1910).
Священник Александр Сыренский, овдовев, а затем потеряв дочь Ольгу (18.05.1879 – 7.03.1914), скончавшуюся в относительно молодом возрасте, в 1920 году принял монашеский постриг с именем Алексий и был зачислен в Александро-Невский монастырь. В том же году он возведен в сан архимандрита. Незадолго до кончины отец Алексий принял схиму. Скончался он в 1924 году в Мариинской больнице и был погребен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Его могила сохранилась до наших дней.
Сын о. Александра (архимандрита Алексия) Сыренского, священник Николай Александрович Сыренский стал обновленцем (3.03.1882 – 12.11.1937), но не избежал участи тысяч священников, пострадавших в те годы в нашем Отечестве, и был расстрелян в Левашово. Священник Николай Сыренский женатый на Татьяне Васильевне (?), проживал с семьей в Тярлево в доме, некогда принадлежавшем святому Серафиму Вырицкому до ухода последнего из мира в монастырь. Священник Николай Сыренский имел четырех детей. Борис (27.04.1909 – ?), Евгения (8.06.1910 – ?), в замужестве Барская, Николай (25.09.1914 – ?), Георгий (?– ?) росли на Тосненской земле, но как сложились их судьбы, неизвестно.
Третий сын священника Василия Сыренского, Николай Васильевич Сыренский (ок. 1849 – ?), стал военным врачом. Сохранилась его фотография в мундире. У него был сын Николай Николаевич Сыренский, о других детях сведений нет. В свою очередь Н.Н. Сыренский имел двух дочерей Наталью и Татьяну. О точных датах жизни всех здесь упомянутых тоже информации не имеется. Из потомков врача Николая Васильевича Сыренского известна лишь правнучка Фигуровская Надежда Константиновна, проживающая в Москве.
Второй сын священника Василия Сыренского Иоанн Васильевич Сыренский (7.09.1847 – 1928) тоже родился и вырос в Шапках. Он также стал священником и многие годы служил при церквах Михайловского дворца (ныне Русский музей). О служении отца Иоанна Сыренского имеется достаточно много сведений, и потому будет уместным рассказать о нем отдельно.
Попробуем выяснить принадлежность Елены Никитичны Андрущенко, собирательницы сведений о династии Сыренских, (род. в 1959 г.), к роду священников Сыренских. Прямым предком Е.Н. Андрущенко по женской линии является священник Василий Алексеевич Сыренский из Покровского-Шапок. Дочь отца Василия Феофания Васильевна Сыренская (16.12.1862 – 1919) была замужем за Андреем Викторовичем Мараевым (? – 1913), генералом Русской Армии, военным хирургом. Феофания Васильевна и Андрей Викторович Мараевы имели дочь Екатерину. Екатерина Андреевна Мараева (род ок.1897 – ?), в замужестве Турчинович, родила дочь Анну Николаевну Турчинович (род. 29.01.1930). В свою очередь Анна Николаевна Турчинович вышла замуж за Никиту Александровича Лаврова (род. 3.12.1929) – из священнического рода Лавровых: его отец, иерей Александр Михайлович Лавров (1887 – 10.11.1947), – священник в третьем, а возможно и более, поколении. Никита Александрович и Анна Николаевна Лавровы – родители Елены Никитичны Лавровой, в замужестве Андрущенко. Таким образом, Елена Никитична Андрущенко (и ее брат Андрей Никитич Лавров (род. в 1964 г.)) являются потомками двух священнических династий – Сыренских и Лавровых, которые имеют отношение к истории Тосненской земли.
Священник дворцового ведомства
Иоанн Васильевич Сыренский
Иоанн Васильевич Сыренский (7.09.1847 – 1928) тоже родился и вырос в селе Покровском. Он появился на свет 7 сентября 1847 года, через восемь дней был крещен. Восприемниками его от купели (крёстными) стали священник Шлиссельбургского собора Филипп Семенович Паозерский и жена помещика, коллежского асессора, героя Отечественной войны 1812 года, видного государственного деятеля Александра Балашова Александра Васильевна.
Получив начальное образование дома, Иоанн поступил учиться в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. По окончании курса Санкт-Петербургской семинарии в 1867 году, Иоанн Сыренский был определен учителем приготовительного класса в Александро-Невское духовное училище. Он, несомненно, был одаренным педагогом и пастырем, так как уже в возрасте 23 лет стал священнослужителем дворцового ведомства.
Елена и Николай Андрущенко пишут: «Судьба… митрофорного протоиерея Иоанна Васильевича Сыренского была тесно переплетена с судьбой великокняжеского рода Государя-Наследника и Великого князя Михаила Павловича Романова (28.01.1798 – 28.08.1849), младшего сына императора Павла I и брата императоров Александра I и Николая I.
В 1823 г. Великий князь Михаил Павлович вступил в брак с принцессой Фредерикой Шарлоттой Марией Вюртембергской», получившей в Православии имя «Елены Павловны (1806 – 9.01.1873). Для молодых супругов в 1825 году был возведен Михайловский дворец – одно из лучших творений Карла Ивановича Росси. На верхнем этаже юго-восточного крыла дворца была устроена церковь во имя Архангела Михаила».
По документам прослеживается, что именно в этом храме Иоанн Васильевич Сыренский был рукоположен во диакона 24 января 1871 года. В храме Архангела Михаила диакон Иоанн спустя несколько лет принял и священство. Незадолго до рукоположения Иоанн Сыренский вступил в брак с Анной Евграфовной Скородумовой (18.07.1850 – ?), 20-летней дочерью умершего священника Крестовоздвиженской церкви села Ополья Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии Евграфа Гаврииловича Скородумова (1810-е – 1854) и его жены Варвары Дмитриевны. Село Ополье существует и ныне, относится оно к Кингисеппскому р-ну Ленинградской области.
Помимо парадного храма Архангела Михаила в Михайловском дворце при покоях хозяйки была устроена и небольшая церковь святой равноапостольной Елены. Великая княгиня Елена Павловна была женщина «энциклопедически образованная, одаренная тонким чувством изящного, любившая науки и искусства, – пишут о хозяйке Михайловского дворца Е. и Н. Андрущенко, – … управляла по завещанию покойной Императрицы Марии Феодоровны благотворительными и воспитательными заведениями Ее имени – Мариинским и Повивальным институтами, впоследствии основала Клинический институт собственного имени для стажировки и научного образования молодых врачей…, а также… Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия… Великая княгиня и дворцового диакона желала видеть» образованным и благочестивым, обладающим тактом и дарованиями, «который столь же ревностно стал бы трудиться на ниве духовного просвещения во дворце. Выбор ее пал на 23-х-летнего выпускника Санкт-Петербургской духовной семинарии Ивана Сыренского, бывшего в это время… «уже опытным в ведении школы и в обучении Закону Божию». Молодой учитель характеризовался руководством училища как «поведения отлично хорошего; в должности отлично усерден, всегда исправен и благонадежен». В послужном списке неоднократно подчеркивается нестяжательность о. Иоанна: «Состоял безвозмездно законоучителем в придворной школе Михайловского Дворца… Безвозмездно вел религиозно-нравственные беседы с нижними чинами Михайловского Дворца…»».
Здесь, в Михайловском дворце отец Иоанн Васильевич Сыренский прослужил почти 25 лет. Здесь родились дети отца Иоанна: Василий в 1872 году, Алексей в 1878-м, Варвара в 1889-м.
9 января 1873 г. умерла Великая княгиня Елена Павловна, и хозяйкой Михайловского дворца стала ее дочь, Великая княгиня Екатерина Михайловна. Дети отца Иоанна росли «вместе со своими Августейшими ровесниками – детьми Великой княгини Екатерины Михайловны и Великого герцога Георга – Георгием, Михаилом и Еленой», – пишут Андрущенко.
«Екатерина Михайловна, будучи сама православной, была замужем за Великим герцогом Георгом Мекленбург-Стрелицким, исповедовавшим лютеранскую веру, и о. Иоанну в течение 20 лет пришлось преподавать Закон Божий в сиротском мужском и элементарном женском училищах при Лютеранской церкви св. Анны», – сообщают исследователи.
В 1894 году, 30 апреля, умирает Великая княгиня Екатерина Михайловна. Незадолго до ее смерти, 17 апреля, протоиерей Иоанн Сыренский был награжден орденом Св. Анны 3 степени, а 6 июня «в память в Бозе почивающей Великой Княгини Екатерины Михайловны, от Августейших Детей Ея Высочества пожалован золотым наперсным крестом, с украшениями». «Однако в связи со смертью Великой Княгини, связанной с Великим герцогом Георгом Мекленбург-Стрелицким морганатическим браком, – уточняют Андрущенко, – дети ее потеряли право владения Михайловским дворцом. Дворец отходит в ведение Министерства финансов, и в 1895 г. в нем открывается Музей Русского искусства Императора Александра III».
Отец Иоанн Сыренский некоторое время служил в храмах епархиального ведомства, затем снова был призван к служению во дворцовых церквах. Последним местом служения протоиерея Иоанна Васильевича Сыренского была Каменноостровская дворцовая церковь Иоанна Предтечи. Здесь маститому священнику, никогда не имевшему своей собственности, пришлось пережить много черных страниц церковного разорения.
Но и в дореволюционные годы жизнь приносила отцу Иоанну и горе, и душевные тяготы. 17-летней скончалась его дочь Варвара Ивановна Сыренская (1889 – 10.02.1907). В возрасте 26 лет умер и его сын Алексий Иванович Сыренский (20.01.1978 – 01.08.1909) – священник Александро-Невской церкви в Подобедовке, перемещенный сюда в 1907 году. Сохранилась открытка, на которой изображено скопление народа в день погребения священника Алексия Сыренского в Подобедовке (погребен на Нижнем Подобедовском кладбище). В публикациях последних лет фамилия отца Алексия – «Сыренский» – указана, к сожалению, как «Сверенский» из-за неточного прочтения.
Священник Алексий был женат на Марии Васильевне (фамилия до замужества неизвестна) (26.01.1876 – ок. 1946). Их дочь Нина Алексеевна Сыренская, в замужестве Зарубина (6.10.1901 – ок. 1984) замыкает эту линию Сыренских.
Продолжателем рода священников Сыренских по линии о. Иоанна стал первенец протоиерея Иоанна Васильевича Сыренского и Анны Евграфовны Василий, названный так в честь деда – священника из Покровского-Шапок. Новомученику протоиерею Василию Сыренскому посвящен следующий рассказ.
Новомученик протоиерей Василий Сыренский
Итак, продолжателем рода священников Сыренских по линии отца Иоанна стал его первенец Василий, названный так в честь деда – священника из Покровского-Шапок. Василий Иванович Сыренский родился 10 февраля 1872 года, в Санкт-Петербурге, тогда еще в семье диакона церкви Архангела Михаила Михайловского дворца Иоанна Сыренского. Сохранилась фотография, на которой Василий Сыренский запечатлен в отроческом возрасте.
Василий Сыренский получил духовное образование: в 1894 г. он окончил Санкт-Петербургскую духовную семинарию. Перед рукоположением Василий Иванович Сыренский вступил в брак с Елизаветой Дмитриевной Быстровой (21.04.1877 – ок. 1953), дочерью священника Знаменской церкви с. Горки Лужского уезда – Димитрия Николаевича Быстрова. У отца Димитрия было несколько детей. Известным в России и за ее пределами стал Василий Дмитриевич Быстров – святитель Феофан, архиепископ Полтавский, родной брат Елизаветы Дмитриевны, в начале XX века духовник Императора Николая II и всей Царственной Семьи. Как известно, владыка Феофан умер в эмиграции и за духовные дары прозорливости, исцеления, молитвы, ниспосланные ему Богом после трудных и многолетних аскетических подвигов, причислен к лику святых Русской Православной Церковью За границей.
Здесь уместно будет вспомнить и о сестре Елизаветы Дмитриевны Сыренской Александре Дмитриевне Быстровой, которая была замужем за священником Георгием Преображенским, служившим в Вырице, в храме Петра и Павла. У них было девять детей. Другая сестра Елизаветы Дмитриевны Вера Быстрова вышла замуж за священника Аркадия Воронова. Их сын – знаменитый в советское время в церковных кругах священник Ливерий Воронов был прекрасным проповедником, служил в храме Ленинградской Духовной Академии. Он тоже пострадал в годы гонений на Церковь, исповедник. Матушка о. Ливерия Воронова Екатерина была из семьи, в которой насчитывалось тринадцать детей, но у самого отца Ливерия детей не было. Последние годы его жизни прошли в Александро-Невской лавре, в пансионе для одиноких престарелых священнослужителей при Духовной Академии. Скончался отец Ливерий Воронов, близкий родственник Быстровых и дальний – Сыренских, 6 декабря 1995 года.
Но вернемся к Василию Ивановичу Сыренскому. 20 ноября 1894 г. Василий Сыренский был рукоположен епископом Гдовским Назарием в сан иерея и спустя 10 дней определен вторым священником церкви Казанской иконы Божией Матери села Тосна (ныне – г. Тосно). Тосна, таким образом, стала первым местом его священнического служения. Во время служения отца Василия в Тосне, в семье Василия Сыренского родился его единственный сын, названный в честь деда Иоанном. Сохранились, как личные, так и семейные фотографии семьи о. Василия начала двадцатого века, по которым отчасти можно судить, каким был отец Василий Сыренский в те годы, когда служил в Тосне, какой была его матушка Елизавета и сын Иоанн.
«В 1900 г. о. Василий был избран Великим герцогом Михаилом Георгиевичем Мекленбург-Стрелицким, для занятия вакансии настоятеля Ораниенбаумской Дворцовой церкви, – сообщают Е. и Н. Андрущенко. – Помимо священнического служения, о. Василий состоял законоучителем 4-х-классного женского училища им. Великой Княгини Екатерины Михайловны».
После революционных событий 1917 г. отцу Василию вместе с десятками тысяч русских священников пришлось пройти путем страданий, исповедничества и жертвы за веру во Христа Спасителя.
«28 апреля 1919 г. Отделом гражданской регистрации Исполкома г. Ораниенбаума священнику Сыренскому было предложено немедленно доставить в Отдел метрические книги Дворцовой церкви, – пишут Андрущенко. – Вскоре, в субботу 14 июня 1919 г., в 17 часов о. Василий был арестован Ораниенбаумской чрезвычайной следственной комиссией в качестве заложника. 21 июня 1919 г., в 22 часа освобождён по просьбе прихожан (было собрано более 200 подписей). А… в воскресенье уже совершал в своем храме Божественную литургию. Красный террор усиливался. В марте 1921 г., в результате ураганного огня при подавлении Кронштадского восстания, в храме и соседних помещениях были выбиты стекла. В ночь на 18 марта неизвестным злоумышленником были похищены в храме некоторые церковные вещи. В воскресенье 8 августа в храм явилась комиссия, предъявившая бумагу от Петроградского профсоюза, адресованную на имя Ораниенбаумского исполкома, о выселении священника из помещения Дома отдыха (бывшего здания Дворца) и о закрытии храма как неуместного с Домом отдыха. 1 сентября храм закрыли, а его бывшего настоятеля, о. Василия, зачислили сторожем закрытого храма. Церковная община нашла приют в храме Спиридона Тримифунтского при Офицерской стрелковой школе».
Любопытная деталь: формуляр новой власти предписывал отцу Василию выселиться из дворца, на что тот в письме по духовному ведомству не без горечи на такие выпады новой власти отмечал, что он никогда во дворце в Ораниенбауме и не жил.
Вот как писал о. Василий о положении общины в те годы: «Церковь холодная; дров нет; Богослужение совершается при 10° мороза; вино в св. Чаше замерзает; руки и губы, прикасающиеся к св. кресту, прилипают… Сторожа при церквах нет, да и приход не в состоянии его содержать; ключи от храмов находятся у меня; убирать храмы, заправлять лампады, звонить, убирать снег у храма приходится мне. – Любовь ко мне прихожан, любовь к храму и боязнь за его дальнейшее существование дают мне силы переносить все ныне переживаемое».
Несмотря на бедственное положение общины, отец Василий постоянно заботился о сборе средств на вдов и сирот бывшего придворного духовенства, как мог, утешал страждущих, которых в те годы в его окружении было множество.
Со временем отец Василий перешел на служение в Каменноостровскую церковь Рождества Иоанна Предтечи, где еще с 1 марта 1898 г. настоятельствовал его отец. Второй раз арестовали о. Василия 13 марта 1935 г., во время массовой кампании новой власти по высылке «бывших людей». На следующий день соответствующие органы приняли решение о высылке о. Василия Сыренского с супругой Елизаветой Дмитриевной в Оренбург сроком на 5 лет. Батюшка и матушка Сыренские прожили в Оренбурге только два с половиной года. Во время так называемой ежовской кампании протоиерея Василия Сыренского арестовали в третий раз, и 25 октября 1937 г. Особой тройкой УНКВД по Оренбургской области он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Расстрелян тосненский священник Василий Иванович Сыренский был там же, в Оренбурге.
Елизавета Дмитриевна Сыренская пережила своего мужа более чем на пятнадцать лет. Она скончалась в 1953 г. в Ленинграде. По заключению Прокуратуры Ленинграда 31 мая 1989 г. Василий Иванович Сыренский реабилитирован, что говорит о его невиновности. Исследование следственных дел позволит выяснить, есть ли основания для канонизации в лике священномучеников репрессированного священника Василия Ивановича Сыренского. А пока он поминается в церковных списках как новомученик.
О сыне протоиерея Василия Сыренского Иване Васильевиче Сыренском известно, что он долгие годы работал в Ленинграде директором школы. В голодное время после Великой Отечественной войны он устраивал по воскресеньям в своей квартире обеды для своих гонимых и престарелых родственников, чем облегчил их существование. Помогала ему в этом его вторая жена Мария Георгиевна. Сын Ивана Васильевича Сыренского Валерий Иванович Сыренский – доктор медицинских наук, работал в 1-м Медицинском институте. Умер года три назад. Его сын Александр Васильевич Сыренский – тоже врач. Ныне здравствует. Проживает в Санкт-Петербурге.
Так семья священников, основным делом которой было духовное врачевание человеческих душ и проповедь слова Божия на земле, через педагогические труды Сыренского Ивана Васильевича пришла к служению людям, страждущим болезнями телесными. Священник, учитель, врач – таковы профессиональные сферы деятельности семьи Сыренских, связанной с историей Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Названные профессии свидетельствуют об идеалах служения ближнему, которые передавались в семье Сыренских из поколения в поколение. Биографии, черты характера и даже внешний облик членов семьи Сыренских говорят о высокой духовности этого рода, не утраченной даже под гнетом страданий, выпавших на долю гонимой семьи.
Доклад на Краеведческих чтениях 2008 года
в Тосненской Центральной районной библиотеке
(частично представлен в «Тосненском вестнике»)
***
Бегут года от Пасхи и до Пасхи.
Текут века по дольнему пути.
Сгустилась тьма, но Свет Христов
не гаснет:
Он впереди для зрячих, впереди!
Текут века от гибели к спасенью,
Бегут, бегут пасхальные года.
Святая песнь Христова Воскресенья
Над миром не умолкнет никогда!
Весточка из приладожского края
В 1996 году автору этих строк посчастливилось присутствовать в Симферополе на перенесении мощей святителя Луки (в миру профессора медицины, лауреата Сталинской премии В.Ф. Войно-Ясенецкого). Мощи архиепископа Луки переносили с кладбищенского храма Всех Святых в Свято-Троицкий собор, который был на то время кафедральным храмом Симферопольской и Крымской епархии. Многие тосненцы, побывавшие в паломнических поездках по святым местам Крыма, посетили в Симферополе Свято-Троицкий собор, где почивают мощи целителя души и тела, исповедника советского времени святителя Луки. А житель г. Тосно иеромонах Венедикт в настоящее время несет послушание дежурного священника у мощей святителя Луки в Симферопольском Свято-Троицком женском монастыре.
Неожиданной была моя встреча с почитателями святителя Луки здесь, на Северо-западе России…
Данная статья написана в Тосно, а опубликована в 2008 г. в газете «Таврида Православная». Так из небольших событий складывается духовная история нашего города.
В том, что крымский чудотворец святитель Лука является святым всея Руси, мне доводилось убеждаться неоднократно. В очередной раз это произошло на севере Ленинградской области, недалеко от Ладожского озера, в деревне Надкопанье. 8 июня сего, 2008, года небольшой группой паломников мы прибыли в храм Рождества Христова, стоящего в тех местах, где еще в XII веке находился православный женский монастырь. Храм стоит в живописном месте и особенно красив с моста через полноводную реку Паша: белая, под серебряными куполами, в окружении яркой июньской зелени, церковь напоминает своим снежным цветом о Рождественском празднике.
В церкви Рождества Христова обновился старинный образ Пресвятой Богородицы «Неувядаемый Цвет», к которому едут и едут паломники. Не так давно этот образ валялся в старом сарае, и его использовали для хозяйственных нужд. Проходивший мимо, тогда еще только художник, а ныне настоятель церкви иеромонах Антоний (Кузнецов), увидел попранную икону. Она была совершенно темная. И вот теперь в храме, в котором батюшка Антоний совершает Богослужения, образ Пресвятой Богородицы обновился, открылся молящемуся люду во всей своей духовной красоте. Прикладываемся к дивному образу, ставим свечи…
Известно, что образ Царицы Небесной «Неувядыемый Цвет» помогает хранить целомудрие и девство. Как сообщили прихожане, по молитвам к Божией Матери перед обретенной в 1986 году иконой Богородицы «Неувядаемый Цвет», созданы семьи, бездетные супруги получили счастье отцовства и материнства, многие исцелились от тяжких болезней… А однажды перед образом Богоматери «Неувядаемый Цвет» самопроизвольно возгорелась лампадка. Не желтым светом засияла, а голубым.
Храм Рождества Христова, построенный в XIX веке и закрытый в 1939 году, восстанавливается. Его настоятель отец Антоний с искренним радушием принимает и долгожданных гостей, и незнакомых паломников. По ходу разговора выясняем, что 11 июня этого года в деревне будет освящена часовня в честь святителя Луки Войно-Ясенецкого. Узнав, что я переехала в Россию из Крыма, батюшка познакомил меня с прихожанкой Еленой Николаевной Татуриной, тоже бывшей крымчанкой, детские годы которой прошли в Алуште. Разговорились, и оказалось, что отец Елены Николаевны был близко знаком со святителем Лукой в ту пору, когда архиепископ Лука имел дачу в Алуште, в Рабочем уголке.
Отец Елены Николаевны, Николай Степанович Рыбальчик, в послевоенное время работал в Крыму директором Крымского государственного заповедника. В свое время он закончил биологический факультет Московского государственного университета, был убежденным атеистом. Елена Николаевна рассказала, что ее отец и святитель Лука порой выезжали на рыбалку, где в горах имелось форельное хозяйство. Они встречались много раз и в Алуште в доме семьи Рыбальчик, и Елена Николаевна помнит, что нередко темы их разговоров касались духовной жизни.
Н.С. Рыбальчик так и остался при своих убеждениях и даже имел отношение к закрытию храма Феодора Стратилата в Алуште, но перед смертью он в этом грехе покаялся. Видно, знакомство со святителем Лукой не прошло для него даром.
Вспомнила Елена Николаевна и о том, что святитель Лука дружил с известным хирургом Алушты по фамилии Еськов. Имя и отчество его она, к сожалению, за эти годы забыла. Елена Николаевна сообщила, что они – святитель Лука и доктор Еськов – учились вместе, когда получали медицинское образование. Она припомнила такой случай: у доктора Еськова супруга заболела раком, и он дал Богу обет, что если жена после операции выздоровеет, то он никогда не отступится от Церкви. И Господь явил на больной Свою милость. Жена известного алуштинского врача исцелилась, а он сам так и остался верен Матери-Церкви, хотя власти оказывали на хирурга давление, пытаясь сделать его вероотступником. Особенно сильный нажим он испытал в хрущевское время. Несомненно, что духовно укреплял коллегу и друга святитель Лука, поддерживая в нем христианскую стойкость.
Далеко от Крыма находится Паша, по берегам которой до самой Ладоги разбросаны редкие селения. Северные ветры и холодный дождь в июньский день напомнили нам о суровости приладожского края и отдаленности от обильной солнцем Тавриды, где святитель Лука почивает своими мощами. Но и здесь, на севере матушки-Руси, помнят люди святителя Луку, молятся ему и даже воздвигли часовню в честь святого. Ведь верующие люди, хотя и именуют святителя Луку Крымским, все же воспринимают его молитвенником и целителем всея Руси.
В такие моменты с особенной остротой понимаешь, что воистину Святая Русь границ не знает, настолько велика духовная сила ее святых во имя Христово.
«Таврида Православная»
***
Лики Божиих угодничков,
Колокольный перезвон,
Дивный пояс Богородичный
Из торжественных икон –
Все найдется для израненной,
Неприкаянной души
В этой церкви белокаменной,
Не затерянной в глуши.
Здесь отходит все житейское
Вслед раскаянным слезам,
Слово протоиерейское
Направляет к небесам.
И прихожан, и служителей
Всех нас, Господи, спаси
В этой церкви Трех Святителей –
Уголке Святой Руси.
Духовная ось Тосно
Общеизвестно, что основали Тосно в начале XVIII века православные русские люди, переселившиеся на реку Тосну по указу Петра Первого. Этот факт и сегодня остается значимым для тосненцев, любящих историю своего города. На новом месте жительства главным делом православных переселенцев, а в этническом отношении Тосненский Ям был чисто русским поселением, сразу же стала постройка церкви во имя Казанской иконы Божией Матери. Деревянный храм построили за короткий срок. Он был освящен уже в первой половине 1715 года.
В публикациях XIX – начала XX веков встречаются многочисленные упоминания о том, что на освящении первой деревянной церкви на Тосненском Яму присутствовал сам Петр Первый. Известно, что царь Петр Алексеевич был почитателем Казанского образа Пресвятой Богородицы, сопутствовавшего ему в его победах. Так, Казанская икона Божией Матери находилась в стане Петра Первого во время Полтавской битвы со шведами в июле 1709 г. Поэтому и новая столица России оказалась под молитвенным покровом Пресвятой Богородицы во образе Её Казанском. Не без ведома царя и один из первых построенных в этом северном краю храмов, а именно на берегу реки Тосны, освящен во имя Казанской иконы Божией Матери.
История Тосно, начиная с самых первых лет существования нашего поселения, неотъемлема от истории церкви в честь Казанской иконы Божией Матери; церкви, освящавшей земные пути и труды всех дореволюционных поколений тосненцев и приготовлявшей их к Отечеству Небесному. За двести с лишним лет не раз и не два пришлось прихожанам церковь Казанской иконы Божией Матери восстанавливать или перестраивать, а то и строить заново. Первоначально она была выстроена на берегу реки Тосны. До Великой Отечественной войны на берегу реки перед самым мостом находилась деревянная часовня, напоминающая о том, что некогда здесь был заложен и вскоре освящен «в Высочайшем присутствии» Божий храм.
Основным бедствием жителей Тосно всегда были пожары. Тосненский храм сгорал дважды в XVIII веке и один раз в XIX-м. На берегу Смоляного ручья Казанская каменная церковь была выстроена в первой половине XVIII века. Последнее каменное здание тосненской церкви построено в 1818 г., а колокольня возведена в 1821 г. Именно это здание подверглось перестройке в безбожные времена в XX веке.
С тосненским приходом связаны многие звучные имена России, носители которых проживали в окрестных усадьбах и были прихожанами храма Казанской иконы Божией Матери. Многие из них являлись почетными членами созданного при церкви в 1869 году приходского Попечительства. История этой первой в Тосно благотворительной организации насчитывает несколько десятков лет.
Из видных прихожан Тосненской церкви разных периодов ее истории можно назвать первого математика России, воспитателя императора Александра I, Николая Васильевича Верещагина; специалиста по античной филологии и истории, профессора Киевского университета Павла Ивановича Аландского, родившегося в Тосно в семье священника, и др. Среди жертвователей на храм были император Петр II, миллионер и крупный экономический деятель России Василий Александрович Кокорев, владельцы окрестных усадеб, купцы, чиновники…
А уж кто только не перебывал в тосненском храме, будучи здесь проездом, начиная от русских царей и церковных иерархов, в том числе и причисленных к лику святых, и заканчивая знаменитостями самых разнообразных областей русской жизни и разных эпох отечественной истории! Ведь далеко не все русские знаменитости имели личного кучера, а потому порой подолгу просиживали на ямских станциях, в ожидании свободного возницы. А куда можно было пойти в Тосненском Яму в ту пору? Конечно, в церковь, которая в Тосне всегда изобиловала иконами древнего письма, и убранство которой было очень красивым и благолепным: церковь имела два придела; иконостас центрального придела насчитывал 4 ряда и заключал в себе более 20 икон, а всего в церкви их насчитывалось более 80-ти!
Для местных жителей Казанская церковь была единственной духовной осью Тосненского поселения в течение двух столетий. При Казанском храме в Тосне зарождалась и процветала благотворительность. Здесь любовь к Богу и ближнему облекалась в конкретные дела. Здесь учились приходить на помощь друг другу в трудные годины.
Здесь в школах, которым церковь оказывала поддержку, дети осваивали грамотность; под влиянием церковного искусства развивался музыкальный и художественный вкус тосненских поселян. Здесь, при Церкви Христовой, на древних традициях сострадания и милосердия воспитывались наши высоконравственные соотечественники, которые были способны жертвовать своим имуществом и жизнью ради интересов Родины. Со старинным храмом сплетены судьбы тысяч людей, то есть всех поколений горожан, начиная от самого основания Тосненского Яма.
Некогда, до своего закрытия в 1936 году, каменная Казанская церковь была красивейшим зданием нашего поселения и главной архитектурной доминантой Тосно. Незадолго до революции 1917 г. храм Казанской иконы Божией Матери отреставрировал архитектор А.Г. Успенский, сын известного писателя XIX-го века Глеба Успенского. Сохранившиеся фотографии того времени говорят о несомненных архитектурных достоинствах замечательного церковного здания. Тем печальнее видеть запустение на святом месте теперь, когда пришло время духовного возрождения России.
Далеко не каждый горожанин, не говоря уже о гостях города, узнаёт сегодня в старом доме культуры на берегу Тосны-реки перестроенную до неузнаваемости православную церковь. При взгляде на это здание невольно припоминается заявление К. Малевича: «Моя философия: уничтожение старых городов, сел через каждые 50 лет, изгнание природы из пределов искусства, уничтожение любви и искренности в искусстве». Под влиянием подобных идей в начале 60-х годов XX века в Тосно «политически грамотные» руководители решили, что здесь ничто не должно напоминать о традиционной русской архитектуре, тем более архитектуре церковной.
Благолепное здание церкви, хотя и закрытой в 30-е годы XX века, выстояло в Великую Отечественную войну. А вот мирный вроде бы период советской истории оказался для храма губительным. И теперь в самом красивом географическом месте города при слиянии реки Тосны и Смоляного ручья стоит уродливое сооружение, одним своим видом взывая к нашей совести, к нашей исторической памяти.
Разоренный храм… Оскверненный храм… Гонимый храм… Сколько их еще стоит заброшенными по Руси-матушке – свидетелей отпадения русского народа от Бога, очевидцев духовной слепоты русских людей, увлекшихся чужеземными идеями получения счастья ценой кровавых жертв, ценой разорения родной земли? Идеями, не продержавшимися и столетия и развеявшимися у нас на глазах.
Но сегодня у многих жителей Тосно сомнений нет: пройдет немного времени, и историческая правда восторжествует. И здесь, в сердце Тосно, снова возродится православный храм, свидетельствуя о восстановлении преемственности традиционного русского мироустройства. И время этой пасхальной радости близко, потому что его ждут не только ныне живущие тосненцы, но и все предыдущие поколения жителей Тосно, лежащие в земле у обезображенных церковных стен на разоренном городском кладбище в историческом центре нашего города. Ведь Господь наш не есть Бог мертвых, но Бог живых.
Слава Богу, с марта 2008 года в здании дома культуры возобновились Богослужения. И хочется надеяться, что уже скоро в черте городской застройки появится святая церковь – белоснежная, возносящая души к Небу, как это и было в лучшие времена истории Ям-Тосны.
Под Богородичным покровом тосненцы живут вот уже почти триста лет. В 2015 году, если благословит Господь, нам предстоит отпраздновать 300-летний юбилей со дня освящения первого в нашем городе православного храма. Сегодня все понимают, что лучшим подарком городу в такой юбилей может быть только восстановленная каменная церковь во имя Казанской иконы Божией Матери – исторический памятник города Тосно.
В СМИ не публиковалась.
В православном храме
В Божьем храме с крестом, на колени,
Проникая в святые слова,
Встали люди, как теплые тени
Светлых Ангелов – слуг Божества.
Во спасенье духовные битвы,
Что приводят к источникам слез,
Здесь свиваются в нити молитвы.
Здесь приходит на помощь Христос.
Здесь душою нельзя не согреться,
Разомкнув очерствения плен…
С ясным взором в очах, с чутким сердцем
Поднимаются люди с колен.
Человек и вера
У каждого человека есть потребность в возвышенном, но не каждый останавливает на этой потребности свое внимание, не каждый, как говорили в старину, внимает ей. Откуда в нас это желание оторваться от обыденного, прервать привычный порядок (или беспорядок) своей жизни, пусть, хотя бы ненадолго, войти в новый срез бытия? Это духовное начало в человеке бередит нам душу, побуждает нас к поиску перемен. И человек начинает разнообразить свою жизнь то путешествиями, то выездом на природу, то походом в театр, на концерт… В наши дни способов себя развлечь или отвлечь душу от чувства неполноты жизни немало.
Но далеко не каждому и напряженный труд, и творческий порыв, и развлечения, и даже счастливая (несчастная) любовь могут заполнить некую пустоту, которую время от времени ощущает в себе человек, умеющий вслушиваться в свою душу. И наступает день, когда человек переступает порог храма. В такой – особый – день человек приходит в храм не потому, что нужно кого-то проводить в последний путь, не потому, что кто-то из друзей венчается, а просто так, по какому-то неясному зову души.
«Зайду, свечку поставлю», – с такой вроде бы простой мыслью человек входит в церковь, и чаще всего не догадывается, что это побуждение уже само по себе является делом духовным. В церкви незримо обитает Бог – Творец мира и Создатель человека, источник Жизни и Святости – и душа человека бессознательно тянется к Нему, как льнет ребенок к матери. И счастлив тот, кто остановит свое внимание на себе таком, ищущим встречи со своим Небесным Отцом. Потому что недалек он будет от Божьего дара. И дар этот – Вера в Бога, в корне меняющая жизнь человека.
Известный врач Николай Иванович Пирогов говорит: «Веру я считаю такой психологической способностью человека, которая более других отличает его от животного». Для тех, кто обретает Веру, жизнь делиться на две непохожие друг на друга части: до духовного рождения и после него. Ведь «Вера, – пишет священник Валентин Свенцицкий, – есть высшая форма познания, особое восприятие, таинственное и непостижимое в нас, превышающее все остальные формы познания и включающее их в себя».
Кто получает Веру? Тот, кто хочет постичь смысл этой жизни, кто ищет его честно и неотступно, а, главное, кто решается напрямую искренне обратиться к Незримому Богу: «Господи, если Ты есть, открой мне Истину». На такой сердечный вопль (а это должен быть именно крик неудовлетворенной обычным порядком вещей души) Господь отвечает, но каждому – по-разному, и далеко не всегда – сразу. Бог сначала испытает правдивость порыва взмолившегося к Нему, а, испытав, – ответит. И он обязательно наступит – тот момент зрелости души, когда она будет способна принять дар Веры и не потерять его. В этот миг человек станет по-настоящему богатым, то есть, имеющим в себе Бога (всмотритесь в корень слова богатство, в котором заложен изначально духовный смысл). Бог не оставляет без ответа зовущих Его. И каждый, кто приходит к Богу с духовной жаждой, утоляет ее.
«Причину наличия в человеке… веры, – пишет Н.Е Пестов, – не стоит искать в его своеобразных построениях ума, в его разумности, в его развитии, образовании и т. п. Верой движет сердце и оно диктует уму, во что надо ему верить. Сердце доброе, любящее, тянущееся к духовному свету, к красоте, правде, истине, хочет, чтобы Бог был, и ему даруется спасительная вера».
И это в Православии – главное: найти Бога и устроить жизнь в соответствии с Его заповедями и своей совестью. Бог не принуждает к Вере. Она есть свободный подвиг любящей души. Получив такое сокровище, легко осваивать и обрядовую сторону церковной жизни, то есть, как войти в храм, как и куда поставить свечу, как изображать крестное знамение и совершать поклоны… Жар любящего сердца сам будет влечь человека к познанию, душа будет впитывать церковную традицию без понуждения извне, будет стремиться освоить богатейшее церковное наследие как можно полнее.
Но так бывает не всегда. Не всегда люди проникают в себя на достаточную глубину, чтобы оттуда так взмолиться Господу, чтобы этот – возможно только один вздох, – но достал Небеса. Нередко бывает, что человек начинает усваивать сначала обрядовую сторону Православной Веры. И это тоже важно для всех, кто родился русским, родился в православной духовной традиции. Великий мыслитель Федор Михайлович Достоевский писал, что русскийсиноним православный. И конечно, овладевать церковным знанием каждый крещенный должен так же, как он осваивает родной язык, географическую среду своей Родины, культурное наследие Отечества, его историю… В прежние времена, до века XX-го, православные традиции передавались в семье естественным ходом православного уклада жизни. Теперь сложнее: традиции приходится возрождать, а, значит, их осваивать заново, их постигать, прилагать усилия к их восприятию.
Но внешнее без внутреннего внешним и остается. Поэтому, искренняя молитва к Богу о даровании Веры да сопутствует каждому, кто переступает порог Божьего храма, кто хочет найти ответы на такие простые, и такие сложные – «проклятые», как говорил классик – вопросы: зачем устроен этот мир? кто я? зачем живу? что находится там – за гранью видимого? что такое жизнь и смерть? есть ли у меня душа и бессмертна ли она?..
Сегодня быть атеистом, то есть не верить в существование Бога, уже почти невозможно. Огромный, непостигнутый человеком мир лежит за пределами наших чувств. Кое-что в мире невидимом люди обнаружили с помощью приборов. Но в целом – тот свет, как говорили наши предки, остается для нас таинственным. И только Вера приоткрывает тайны потустороннего.
Человек принадлежит двум мирам: миру материальному и миру духовному – кто этого не чувствует? Закоренелых в своем неверии людей остается теперь все меньше. Но еще много тех, кто пребывает в стихии, так сказать, бессознательной веры. Но надо вспомнить, что за Христом ходилиученики. А потому надо учиться быть верующим: осваивать церковные обычаи, впитывать святоотеческий опыт духовной жизни, внимать происходящему в своем сердце и уме, наблюдать за собой, отсекать все неугодное Богу, взращивать в себе добродетели, которые открывают двери Небесного Царства…
Для тех, кто еще сомневается в том, есть ли Бог, и нужен ли Он человеку, который, по меткому замечанию Ф.М. Достоевского, решил «устроиться без Бога», хочется рассказать современную притчу, ставящую человека на свое место. Умер ученый и предстал перед Богом, а, увидев Бога, заявил Ему гордо: «Ты нам больше не нужен. Мы научились обходиться без Тебя. И теперь умеем даже творить людей – делать клонов». «Ну что ж, – ответил ученому Бог, – покажи, что ты умеешь, сотвори человека». Когда же ученый наклонился, чтобы взять горсть земли для своего дела, Бог остановил его. «Земля Моя, – сказал Создатель человеку, – а ты сначала сотвори своюземлю».
«Новое Тосно»
(под псевдонимом С. Белова)
Городу Тосно
Ямщикам Тосненского Яма
Не только придорожной вехою
Ты был в распутице, в пыли…
Какие люди здесь проехали!
Какие светочи прошли!
Какие мысли здесь отточены
Стремлением в столичный град!
Какие взгляды по обочинам
Еще скользят, еще скользят!
Среди вельможных и влиятельных
И сам ты был не лыком шит:
Кафтан – по рангу обязательный,
Тулуп – когда запорошит…
Нет, не столичными искусствами
Ты украшал свои века –
Здесь изливалась в дали русские
Из сердца песня ямщика.
А там, в лугах, косою кошеных,
Паслись привольно табуны,
И в них выгуливались лошади –
Служаки верные страны!
Всегда при деле Государевом
Умел ты дюжить и терпеть –
Скакать и в марево, и в зарево,
Зимой – в метель, в пургу лететь.
Конечно, буква не заглавная
Был ты. И всё-таки – не ноль!
Дорога трудная, державная
Легла судьбой, как смысла соль.
Здесь, мчавшиеся в поле чистое
Верхом, в каретах и в санях,
На купола крестились истово
Рукой мозольной иль в перстнях.
Катились в дебри заокольные,
Как вечной музыки гонцы,
Над Тосно звоны колокольные –
Им подпевали бубенцы.
И, отводя беду ямщицкую,
Колокола прямили путь,
Чтоб не могла душа мужицкая
В буран с дороги отвернуть!
Эх, ямщички!!! Сердца просторные!!
Да бесконечный путь домой!
Теперь они, всему покорные,
Вот здесь лежат, в земле родной.
…Где время звякает уздечкою
И напрягает удила,
Пусть в Тосно-городе над речкою
Вновь зазвонят колокола!
Пусть звуки вспыхнут медным пламенем,
И – благодарностью за труд,
Живой и покаянной памятью –
Над ямщиками поплывут.
И в это самое мгновение
Мелькнут!.. – и канут за рекой
И тройка, и возницы пение,
И колокольчик под дугой…
Тосненская церковь Преображения Господня
В 2011 году культурная общественность России отметила 150-летие знаменитого петербургского архитектора конца XIX – начала XX веков Василия Васильевича Шауба (1861-1934), принадлежавшего к «блестящей плеяде художников», как писали о нем современники. Уроженец Петербурга, немец по своему происхождению, выпускник Академии художеств, Шауб известен, прежде всего, как мастер модерна и один из первых проводников этого стиля в России. Работал зодчий также в стиле неоклассицизм, пробовал себя и в других архитектурных направлениях.
Страницы жизни талантливого архитектора связаны с Тосненской землей, он был владельцем дачи в Саблино, на которой, как известно, принимал гостей после освящения церкви Святителя Николая Чудотворца, построенной на станции Саблино в 1908 году. Его полезное людям дарование оставило свой след и в Тосно. Но сначала несколько слов о юбиляре и его творениях.
Один из самых востребованных архитекторов имперской столицы, человек удивительной работоспособности, академик архитектуры В.В. Шауб за свою жизнь построил около 100 различных зданий, среди которых жилые дома, общественные сооружения, производственные корпуса, кинотеатры, учебные заведения, гостиницы, храмы… Около 80 из них сохранились. Архитектор Шауб строил не только в родном Петербурге, но и в Москве, в Екатеринбурге, в других городах России. В Петербурге его считают архитектором Васильевского острова и Петроградской стороны, хотя постройки Шауба можно встретить в разных районах города. Многие творения В.В. Шауба включены в перечень объектов, имеющих историческую и культурную ценность. Немало зданий являются памятниками истории и культуры, в том числе и Федерального значения. Перечислим хотя бы ряд произведений Шауба из построенных в Петербурге, составивших громкую славу этому архитектору еще при его жизни.
Самым первым следует назвать двухэтажный особняк В.Н. Яковенко, построенный в 1887 г. в стиле неоренессанса, в котором в настоящее время размещается Управление делами Президента России (Большая аллея, 24). Здание отнесено к памятникам Федерального значения. Памятником Федерального значения является также особняк мастера витражных дел А.Л. Франка, расположенный на 21-й линии Васильевского острова, 8а (в настоящее время здесь размещается музей, связанный с механической обработкой полезных ископаемых). Особым изяществом и элегантностью, присущими произведениям Шауба, отличается ансамбль Австрийской площади на стыке Каменноостровского проспекта и улиц Мира и Дивенской, где три величественных здания с оригинальными башнями и шпилями формируют восьмигранник небольшой площади. Построены маститым архитектором кинотеатры «Люкс» (современный «Свет») и на Невском проспекте кинотеатр «Аврора» (в прошлом «Пикадилли»). Комплекс зданий Сиротского приюта и Реального училища принца П.Г. Ольденбургского, дом Морского кадетского корпуса на 11-й линии В.О., знаменитые лавки Алферова на углу Садовой и Банковского переулка – это тоже дома В.В. Шауба. Создано академиком архитектуры и несколько градообразующих зданий в местах соединения улиц (самым знаменитым домом Шауба из этого ряда является так называемый «дом-утюг» на стыке Садовой, Фонтанки и канала Грибоедова, многократно запечатленный многими художниками). Надо назвать и дом купца К.И. Путилова на 2-й линии В.О., где на первом этаже размещался магазин торгового дома «Путилов» (с 1919 г. в здании расположился Гидрологический институт, специалисты которого осенью 1941 г. теоретически рассчитали грузоподъемность ледовой «Дороги жизни»)…
В.В. Шауб предпочитал строить крупные объекты высотностью в 5-7 этажей. Он планировал не только внешний облик зданий, но также и внутреннюю отделку помещений, создавал проекты встроенной мебели, с немецкой скрупулезностью сопровождал свои авторские проекты до успешного их завершения.
В домах, построенных академиком Шаубом, проживали многие знаменитые люди России. В его зданиях происходили события, составившие яркие страницы истории Петербурга, значимые для всей страны. Свой талант В.В. Шауб приложил и на ниве храмостроительства. В конце XIX века по его проекту была значительно перестроена и расширена церковь Санкт-Петербургского подворья Бежецкого Благовещенского монастыря. Василий Васильевич Шауб скончался в Ленинграде в 1934 году и похоронен на Смоленском лютеранском кладбище в семейном склепе, проект которого разработал сам.
Как уже упоминалось, Василий Васильевич Шауб имел непосредственное отношение к Тосно, более того, к градостроительному процессу в нашем городе. По проекту академика архитектуры В.В. Шауба в 1908 году в Тосно была построена церковь Преображения Господня. Она создавалась в комплексе с учебными и жилыми помещениями Тосненского сиротского приюта Ведомства учреждений императрицы Марии. Для небольшого рабочего поселка, каким был Тосно в начале XX века, строительство в нем здания столь именитым архитектором явилось настоящим культурным событием. Неслучайно о Тосненском приюте сообщается во всех книгах, посвященных истории нашего города. О нем рассказал на своих страницах в 2006 году и «Тосненский вестник» (статья Р.В. Тихомировой «Первый долг», 20 апреля, № 45).
Общеизвестно, что история «малых» городов, к которым относится и Тосно, значительна лишь тогда, когда она имеет отношение к великим событиям отечественной истории, или причастна к жизни выдающихся людей, потому что, чаще всего, именно через них приобретают «малые» города собственную значимость, позволяющую нам гордиться прошлым родного города. Несомненно, что в ряду людей, побывавших в Тосно и создающих исторический фон города высокого порядка, стоит и академик архитектуры Василий Васильевич Шауб.
На фотографии, запечатлевшей сиротский дом вскоре после его строительства, мы видим добротное одноэтажное здание, с большими окнами, для лучшего проникновения света в помещение; четко видна пристроенная к зданию колокольня. Под кровлей этого дома было укрыто от бурь «житейского моря» 55 мальчиков и девочек. Приют был возведен в удобном месте, неподалеку от железнодорожной станции Тосна, у Балашовского шоссе. Современный адрес бывшего приюта и храма Преображения Господня — улица Октябрьская, 20. Именно по этому адресу три года назад еще можно было увидеть полуразрушенное здание приюта и церкви. Но, к сожалению, не многие современные тосненцы знают как о приюте, так и о храме при нем. Тем более не связывают деревянное строение по указанному адресу с именем выдающегося архитектора Василия Васильевича Шауба, зданиями которого, нет сомнений, не раз любовались в Петербурге.
Напомню, что приют имел все необходимое для жизни. При приюте, в его помещении, работала школа. Дети здесь, наряду с общеобразовательными предметами, готовясь к вступлению во взрослую жизнь, овладевали и трудовыми навыками. Мальчики изучали ремесла, девочки – рукоделие. Важно отметить и то, что сиротский приют был устроен на пожертвования Тосненского сельского попечительства, то есть жителей Тосно, объединивших свои средства и усилия для оказания помощи осиротевшим детям. Здесь находились под отеческой заботой взрослых как тосненские сироты, так и обездоленные дети Санкт-Петербургской губернии. В списке почетных членов Попечительства много звучных имен в том числе и петербурженцев, обитателей Царского Села, поддерживавших деятельность Попечительства своим вниманием и средствами.
И всё-таки вспомним, что храм приюта был приписным к Тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери. В приюте служил штатный священник. Нельзя не сказать, что освящал церковь Преображения Господня в Тосно епископ Гдовский Кирилл (Смирнов), который вскоре был назначен на епископскую кафедру в Казань. В сане митрополита Казанского и Свияжского он претерпел гонения от безбожной власти и был расстрелян 20 ноября 1937 года. Решением Юбилейного Собора Русской Православной Церкви священномученик Кирилл причислен к лику святых; он канонизирован и Русской Православной Церковью За границей. В качестве миссионера еще в сане архимандрита будущий митрополит успешно потрудился в Персии. Святитель оставил нашему народу богатое эпистолярное наследие и пример стояния в верности Богу даже до смерти. О святителе Кирилле изданы книги, сняты фильмы, написаны его иконы… В Казани строится храм, который будет освящен в честь священномученика Кирилла.
О благолепии Тосненской приютской церкви Преображения Господня мы можем судить по сохранившейся фотографии интерьера храма, решенного в классическом стиле. Строгий одноярусный иконостас, сочетающиеся с ним элементы декора киотов храмовых икон, наличие гармоничных дугообразных линий, придающих интерьеру (при отсутствии купола) необходимое духовное содержание, центральный светильник (паникадило) в форме афонского хороса, изящные подсвечники с фарфоровыми вставками формируют эстетическое пространство храма, настраивающее душу на предстояние Богу, на молитву…
После перевода приюта в Детское (Царское) Село церковь Преображения Господня в Тосно стала приходской, ее посещали жители Балашовки и близлежащих домов, располагавшихся в зоне современной застройки. Закрытое в 1923 году здание Преображенской церкви, как и все помещения приюта, были отданы под комсомольский клуб им. К. Маркса. Танцевали в нем около двадцати лет, а потом грянула Великая Отечественная война…
В послевоенные годы дом, построенный архитектором Шаубом, эксплуатировался нещадно, ремонтировался мало и, наконец, совсем обветшал. 15 семей, еще недавно проживавших в этом доме, в соответствии с принятым Федеральным законом усилиями городской власти переселены сегодня в квартиры. Казалось бы, как раз пришло время вспомнить о том, какую историческую ценность представляет собой тосненское творение В.В. Шауба, и придать зданию достойный статус исторического памятника с восстановлением хотя бы храма, если уж не здания приюта. Останавливаю на этом моменте внимание читателей не случайно: к глубокому сожалению, принято решение об окончательном сносе исторического здания приюта и церковного помещения, в то время как этот архитектурный комплекс имеет полное основание стать в Тосно памятником истории и культуры, войти в сокровищницу лучших образцов провинциальной архитектуры дальних пригородов Петербурга, быть живым очагом духовности.
Именно так задумывалось коренными жителями Тосно в начале XX века. Тосненцы положили здесь столько своих трудов, средств, сердечного участия, что и сегодня удивляешься их добрым делам. И вправе ли мы – их земляки – через сто лет все это зачеркнуть? Ведь сохранившееся здание при нынешних технологических возможностях можно еще спасти, утраты вполне восполнимы. Но даже если здание утрачивается безвозвратно, то можно построить на этом месте новый храм Преображения Господня, перебросив исторический мостик в прошлое ради будущих поколений. Наши предки по древней русской традиции, на том месте, где стоял храм, не выращивали хлеб и плоды для питания, не строили жилые дома, потому что это место посвящено Богу и не может принадлежать человеку.
По чудовищному совпадению, церковное здание, построенное в Тосно академиком архитектуры В.В. Шаубом, отдано под снос в год его юбилея. Неужели такова плата потомков за созидательный труд достойнейшего человека, заслуживающего доброй и живой памяти тосненцев?
Да и благие дела самого Тосненского попечительства, и жизнь приюта – образцы исконной русской благотворительности, прекрасный пример в наше время для новых людей, имеющих материальную возможность помочь своему ближнему. Такие редкие по своему воспитательному значению места, как здание бывшего Тосненского приюта, следует хранить, память о подобных деяниях предков важно передавать из рода в род, оживлять ее вновь и вновь в душах юных и взрослых горожан. Но, увы…
Из истории города Тосно: период репрессий
А всего иного пуще
Не прожить наверняка
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
А. Твардовский
Тема репрессий на территории райцентра Тосно и всего Тосненского района, ещё ждёт своего исследователя. В настоящее время во многих регионах страны изданы «Книги памяти», «Мартирологи», «Памятные синодики» «Списки жертв» и другие подобные своды имён пострадавших в годы политических репрессий людей. Именно по этим книгам в первую очередь, частично изученным автором настоящего исследования, были выявлены имена наших земляков-тосненцев, погибших в годы гонений. Имена, приведённые здесь, – лишь малая часть мемориального списка, который необходимо составить по Тосненскому району. В этот список, думается, будут включены люди, как проживавшие на момент их арестов в Тосно или в Тосненском районе, так и те, кто по своему рождению или служению был связан с тосненской землей, но пострадал в других местах.
Как исследователю истории церкви Казанской иконы Божией Матери, в первую очередь я обращала внимание на пострадавших в годы атеистических гонений крещёных православных людей – уроженцев Тосно, духовных лиц, служивших в храме Казанской иконы Божией Матери и в Преображенской церкви при детском сиротском приюте, а также монашествующих, появившихся на свет в Тосненской слободе или проживавших здесь.
В годы «красного террора»
Напомним нашим читателям, что идеология победившего в России марксизма, построенная на основе высказанных Марксом идей, требовала уничтожения религии и религиозных организаций, и, в первую очередь, Русской Православной Церкви. Антицерковные акции большевистское правительство стало осуществлять сразу после прихода к власти в результате государственного переворота 1917 года. Уже через два месяца, 20 января 1918 года, был принят декрет СНК Российской Республики «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», подготовленный наркомом юстиции И.З. Штейнбергом и заведующим отделом Наркомюста Михаилом Рейснером.
Православная Церковь была отделена от государства и от государственной школы, а также лишена прав юридического лица и собственности. Религия объявлялась частным делом граждан. Декрет упразднял функции Церкви как государственного учреждения, пользующегося государственным покровительством.
Сразу же начались мероприятия новой власти, направленные против вековых святынь русского народа. В 1918-1920 годах подверглись вскрытию мощи святых, в том числе и преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского – духовных светочей Святой Руси. Всего было вскрыто 65 рак с мощами русских святых, что носило не только идеологический, разоблачительный, с точки зрения большевиков, характер, но и сакральный, хотя последнее обстоятельство всячески замалчивалось и сегодня продолжает оставаться ещё вопросом неисследованным.
Как символ богоданной, поставленной Самим Богом, власти на Руси в июле 1918 года уничтожается вся Царская Семья, теперь причисленная в полном своём составе к лику святых[1]. Были зверски убиты великие князья и великие княгини, остававшиеся в России, в том числе и сестра Императрицы Александры Фёдоровны преподобномученица Елисавета.
10 октября 1918 года погибает от рук революционеров и проживавшая в Тосно кормилица последнего Русского Царя Николая Александровича Романова Мария Александровна Смолина. Прихожанка тосненского храма, Мария Смолина (в девичестве Казакина, по другим источникам Корчагина) проживала в доме, в котором сейчас располагается Тосненский историко-краеведческий музей. В октябре 1918 года сама кормилица Мария Александровна, ее муж Григорий и дочь Мария были замучены в большевистских застенках, о чем есть достоверные свидетельства[2]. Без преувеличения почти каждому угрожал с первых дней власти Советов революционный трибунал «красного террора».
В книге «Блаженный инок»[3] среди «тосненских» страниц жизни отца Владимира (Алексеева), известного подвижника веры и благочестия первой трети XX века, описывается случай из его чудотворений, относящийся к первым годам после революции, когда инок Владимир подолгу жил в Тосно у своих духовных чад. Но прежде чем ввести этот рассказ в повествование напомним читателям о самом праведнике.
Инок Владимир (Алексеев) (1862-1927) был благословлён на монашеский постриг святым праведным Иоанном Кронштадтским. Постриженик Важеозерской пустыни Олонецкой епархии, он выбрал своим духовным подвигом странничество. За двадцать лет отец Владимир (так называли его миряне) обошёл, посещая святые места, 36 губерний России и трижды побывал на Святой Земле[4].
Этот Божий человек связан с тосненской землёй неразрывно. Здесь жили его духовные чада, сюда он посылал письма из своих странствий, здесь его знали и любили многие тосненцы – почитатели русской святости. Сейчас в Тосно уже не осталось в живых людей, которые бы помнили инока Владимира, но как-то в беседе о православном прошлом Тосно Нина Иларионовна Бакулина вспомнила, что ееё глубоко верующая мать Варвара Михайловна Бакулина рассказывала детям, что в Тосно жил «блаженный монах, который всегда ходил босяком». «К сожалению, мы по своим детским годам тогда не поинтересовались, не расспросили мать о нём подробнее. А теперь уже узнать не у кого»[5], – с досадой говорила Нина Иларионовна автору этих строк.
Возможно, это свидетельство Варвары Михайловны имеет отношение именно к блаженному иноку Владимиру. О нём достоверно известно, что духовное платье инок носил всегда, не таясь, в том числе и в годы гонений на Церковь Божию. В настоящее время останки почитаемого чудотворца, перенесённые из Петербурга в Важеозерскую пустынь несколько лет назад, упокоены в обители, а в Петрозаводской епархии собирают документы на причисление блаженного инока Владимира к лику святых.
Прозорливец и молитвенник, блаженный инок после закрытия в 1918 году родной обители тоже много странствовал, останавливаясь у своих знакомых из церковной среды, в том числе и в Тосно. Он посещал храм Казанской иконы Божией Матери, много помогал верующим своими молитвами и советами. Вспомнили мы об отце Владимире – блаженном чудотворце – в связи с его помощью простой тосненской семье Петра и Марии Кондаковых, не только голодавшей в разорённой революцией и гражданской войной стране, но оказавшейся в те годы в беде и получившей помощь по молитвам Божьего странника.
Вот что рассказал об этом случае из тосненской жизни московский писатель Алексей Селезнёв, составитель книги «Блаженный инок»: «Мария Алексеевна Кондакова, – крестница Марии Антоновны[6] из Тосно, вспоминала, как в 1919 году арестовали её мужа Петра. Был он сцепщиком вагонов на железной дороге и в ту голодную пору как-то ночью с двумя товарищами вскрыл один из них. Новая власть, «экспроприировав» дворцы, земли, заводы, а заодно и банки, железные дороги – всю страну, вселила во многие христианские души оправдание нарушения восьмой заповеди. «Сами-то вы всю страну разворовали, присвоили себе чужое и от меня в вагоне запечатали! Настоящий хозяин этих продуктов тот, на чьей земле выросла эта пшеница, кто пахал, сеял, собирал, молол – не вы. А вы у него отобрали, и я у вас отберу», – так или примерно так рассуждал Пётр Кондаков, рискуя своей жизнью ради детей.
Утром кража была выявлена. Петра с товарищами забрали прямо с работы и должны были предать суду революционного трибунала. До смерти напуганная побежала Мария к своей крёстной Марии Антоновне. Обыкновенно в Тосно блаженный инок, как его ещё называли – отец Владимир, жил у Марии Антоновны. По счастью на тот момент он был дома, и звать его не пришлось. Услышав шум в прихожей, отец Владимир появился на пороге своей комнаты. Сквозь рыдания Мария пыталась ему что-то объяснить, но он прервал её:
– Не плачь, посиди тут, а я пойду молиться.
Очень скоро вышел к ней с просветлённым лицом:
– Иди, Мария, не плачь, к вечеру вернётся твой Пётр.
Что уж там в головах у властей произошло, только действительно к вечеру того же дня выпустили они Петра, даже суда над ним не было»[7].
Приведённый рассказ – исключение, счастливый случай, когда арестованный человек не пострадал. Но страх за него близких людей говорит о том времени многое. Этот страх русских людей с годами не рассеивался, а сгущался.
Монахини из Тосно в годы гонений
В страшную действительность арестов, допросов, лагерей, ссылок, пыток, казней попали многие тосненцы. В эти годы пострадали, например, родившиеся в Тосне инокини православных обителей. Приведём несколько конкретных фактов. В 1931 году была арестована уроженка слободы Тосны монахиня Августина, насельница Санкт-Петербургского Новодевичьего монастыря, в миру Ольга Васильевна Закамская, 1866 года рождения, дочь извозопромышленника. В 1932 году она была сослана в Арзамас[8]. В том же, 1932 году, власти сослали в Кировский край монахиню Раису, уроженку Тосны 1873 года рождения, с шестнадцати лет подвизавшуюся тоже в Новодевичьем монастыре в Петербурге. В миру её звали Мария Гавриловна Смолина. В Новодевичьем монастыре жила и в эти же годы пострадала монахиня Аркадия, тосненская уроженка 1872 года рождения. В миру Александра Дмитриевна Шитова, она была лишена права проживания в ряде городов, а также в Уральской области на три года[9]. Мария Михайловна Глебова, 1875 года рождения, из семьи тосненских мещан, пострадала в Новгороде: как монахиню, её лишили избирательных прав решением Новгорсовета от 30 октября 1931 года[10]. К сожалению, неизвестно, в каком новгородском монастыре подвизалась наша землячка. Возможно, она поселилась в Новгороде после закрытия родного инокине монастыря, находившегося и в какой-либо другой области.
Ещё об одной монахини из Тосно, вынужденно вернувшейся в посёлок в годы гонений, рассказал Леонид Николаевич Кондаков. «Была она из семьи Закамских. Наталья Закамская замужем была за Алексеем Лебедевым. Жили они в своём доме по адресу ул. Ленина, 107. Стоял он напротив современной милиции, у самой дороги. А в глубине, в огороде, стоял ещё один маленький домик, и в нём жили брат и сестра тёти Натальи – Закамские дядя Павел и тётя Мария. Тётя Мария была монахиней. Она всегда ходила в чёрном. Была суровой на вид. К ней изредка приходили, а то и приезжали священники и монахини. Ходила в церковь и прислуживала там. Бывала на поминках. Она родом тосненская, но до революции из города уезжала, вернулась уже после революции.
Женщины в трудных обстоятельствах обращались к ней за помощью. Она лечила людей. И мать моя тоже к ней обращалась. Умерла тётя Мария уже после войны в возрасте примерно восьмидесяти лет».
Репрессированные священники, родившиеся в Тосно
В 30-е годы были репрессированы и ленинградские священники –уроженцы слободы Тосны. Ещё во второй половине XIX века в Тосне, в семье настоятеля церкви Казанской иконы Божией Матери Иоанна Поспелова, родились сыновья, впоследствии ставшие священнослужителями, – Сергей и Михаил Поспеловы. Протоиерей Михаил Поспелов родился в 1878 году. После окончания Санкт-Петербургской духовной семинарии он служил в храмах Петербурга: сначала Святителя Тихона Задонского в Александровском детском приюте на Крестовском острове, а через год стал настоятелем церкви Святой Царицы Александры Императорского Александровского лицея, в котором преподавал батюшка и Закон Божий. В эти годы отец Михаил окормлял детей представителей самых видных фамилий России: Гагариных, Врангелей, Дурново, Толстых, Голицыных, в том числе и великого князя Олега Константиновича, воспитывая из них настоящих христиан. С 1915 года отец Михаил был поставлен настоятелем Благовещенской церкви, что на Васильевском острове. Пострадав от несчастного случая и не имея возможности служить в храме, батюшка нередко служил на дому. В 1933 году, за духовное окормление приходивших к нему, парализованному, домой духовных чад, протоиерей Михаил вместе с женой был сослан в город Галич Костромской области. В ссылке батюшка Михаил и скончался в 1943 году[11].
Старший брат отца Михаила иерей Сергий Поспелов родился в Тосне в 1874 году. В 1900 году он окончил естественное отделение физико-математического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Почувствовав тягу к священству, в 1904-1907 годах Сергей Поспелов слушал лекции в Санкт-Петербургской Духовной академии. 15 октября 1909 Сергей Иванович был рукоположен в священника к Климентовской церкви Новой Ладоги. В 1911-1915 годах он служил в Петербурге в Новодевичьем монастыре. В апреле 1915 года отец Сергий назначен в храм Смоленской иконы Божией Матери на знаменитом Смоленском кладбище. После захвата Смоленской церкви «обновленцами» перешёл служить на Василеостровское подворье Валаамского монастыря, но вскоре остался без места. В эти трудные годы отец Сергий овдовел, похоронил троих детей. 22 декабря 1933 года батюшка Сергий Поспелов был арестован в Ленинграде как «бродячий священник», совершавший по просьбе мирян панихиды на могилах. Приговорён 25 февраля 1934 года к трём годам концлагерей на Сахалине, где умер, предположительно, в 1935 году от каторжного труда и нечеловеческих условий содержания[12].
В 1884 году в Тосне, в семье диакона Казанской церкви Иоанна Виноградова родился сын Александр. Александр Иванович Виноградов стал священником, жил в Ленинграде, служил в Николо-Богоявленском соборе. Протоиерей Александр Виноградов был арестован 5 октября 1937 года и расстрелян в Ленинграде[13] 30 октября 1937 года. В городе на Неве отец Александр проживал по адресу ул. Марата, д. 76, кв. 29 [14].
Репрессированные церковнослужители, жившие в Тосно
Служивший в церкви Казанской иконы Божией Матери в Тосне в 1894-1900 годах вторым священником иерей Василий Сыренский, 1872 года рождения (впоследствии настоятель дворцовой церкви Целителя Пантелеимона в Ораниенбауме, а с 1921 по 1935 год священник в храме Рождества Иоанна Предтечи в Ленинграде), протоиерей, в марте 1935 года был арестован и сослан с женой в Оренбург сроком на пять лет «как соц. опасный элемент». На момент ареста отец Василий проживал по адресу: Ленинград, Строгановская набережная, д. 11-а, кв. 4. В Оренбурге семья священника Сыренского проживала по адресу: ул. Крестьянская, 112.
5 сентября 1937 года органами НКВД Оренбургской области отец Василий Сыренский был арестован. 25 октября 1937 года он был осуждён якобы за «активное участие в контрреволюционной фашистской организации РОВСа, по заданию которой занимался диверсионной деятельностью» и был приговорён к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведён в исполнение на следующий день, 26 октября 1937 года. Место захоронения в архивных материалах не указано, но сегодня известно, что жертвы массовых репрессий 1937-1938 годов захоронены в Зауральной роще Оренбурга. Это место объявлено городским кладбищем.
9 августа 1989 года Заключением прокурора Оренбургской области Сыренский Василий Иванович реабилитирован. По заключению прокуратуры Ленинграда от 31 мая 1989 года Сыренский Василий Иванович реабилитирован на основании ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов»[15].
Его двоюродный брат обновленческий священник Николай Сыренский, 1882 года рождения, связанный, как и отец Василий Сыренский, с Шапками (там жила их бабушка, вдова священника Покровской церкви), расстрелян в печально известной Левашовской пустоши 12 ноября 1937 года.
В 1900 году к церкви Казанской иконы Божией Матери был рукоположен иерей Алексей Западалов. Через четыре года отца Алексея перевели в Гатчину, в Павловский собор. Несколько лет он являлся наблюдателем церковно-приходских школ Санкт-Петербургской епархии, не раз бывал в Тосненской слободе. После революции служил в Петрограде-Ленинграде: в 1917-1925 годах в Смоленской кладбищенской церкви, где отпевал поэта Александра Блока и сказал на его погребении яркую проповедь; с 1929 по 1932 год отец Алексей был священником нижней церкви Михаила Архангела (Малоколоменской). Арестовывался в 1924 и 1932 годах. Заключён в Свирьлаг в 1932 году сроком на 10 лет, где в 1938 году расстрелян.[16]
В начале 1930-х годов в Тосно подвергся гонениям диакон Дмитрий Власов, прослуживший в тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери с 1910 по 1933 год и много сделавший полезного и для храма, и для церковной жизни в Тосно. 10 июля 1933 года по настоянию тосненской власти, решившей, что дьякон больше Казанской церкви не нужен, он был перемещён из нашего посёлка в город Тихвин на должность штатного диакона Иовлевской городской кладбищенской церкви. Здесь через несколько месяцев, уже 26 февраля 1934 года, диакон Дмитрий был арестован и приговорён к трём годам ссылки[17]. После окончания Великой Отечественной войны он стал священником, 4 мая 1947 года рукоположен во иерея в Петропавловскую церковь села Сомино Ефимовского района Ленинградской области.
Священномученики российские, служившие в тосненских церквях
Припомним существенные для раскрытия нашей темы факты. С окончанием Гражданской войны марксисты-ленинцы перешли к активной борьбе внутри страны и, в первую очередь, с Православием и его носителями[18]. Русская Церковь была объявлена контрреволюционной, теперь именно против неё обрушился главный карательный удар революционеров. 23 февраля 1922 года вышел очередной антицерковный декрет ВЦИК, уже об изъятии церковных ценностей. Он был принят в спешном порядке в связи с разразившимся в стране голодом, во многом организованном революционной властью для победы над народным сопротивлением. В письме членам Политбюро от 19 марта 1922 года В.И. Ленин писал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны!) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления»[19].
На Руси в течение тысячелетия русский народ носил в своём сердце убеждение, что всё самое лучшее должно посвящаться Богу, и потому Православная Церковь хранила в алтарях и ризницах своих соборов и монастырских церквей драгоценные церковные сосуды, утварь, богато убранные ковчеги-мощевики, старинные оклады на иконах, искусной работы раки святых и сени над ними… Церковь в России была, по сути, земной сокровищницей русского народа, символизировавшей сокровищницу небесную. Дары верующих – от Царя и до нищего – пожертвованные на храмы Божии, являлись видимым выражением сыновней любви русского народа ко Христу и Его Царству. Поэтому посягание большевиков на церковные святыни, по расчету революционеров, рвавшихся к русским богатствам, естественно должно было вызвать сопротивление народа против такого вандализма.
А именно на это и рассчитывали творцы «красного террора», и с далеко идущей целью сопротивление изъятию святынь приравнивали к контрреволюционной деятельности. Вооруженное разграбление православных храмов сопровождалось насилием, избиением верующих, убийством духовенства. Не избежал изъятия вековых святынь и Тосненский храм Казанской иконы Божией Матери.
В стране начались суды, расстрелы, заключения в лагеря, ссылки. В это время по сфабрикованному обвинению был осуждён и принял мученический венец, не раз бывавший в Тосненском храме, митрополит Петроградский Вениамин, причисленный ныне к лику святых. Во всей стране счёт жертв духовенства и верующих уже шёл на тысячи – «Христа здесь губили во всяком, в ком свет замечали Христа»[20]. Настало время, когда большевики искали малейший повод для закрытия церквей и монастырей.
В 1923 году в Тосно отобрали у верующих церковь Преображения Господня при детском сиротском приюте. Церковное помещение было передано под молодежный клуб имени К. Маркса (современный адрес – ул. Октябрьская, 20; в 2011 году здание и участок переданы местной администрацией в частное владение). Православные тосненцы попытались храм отстоять, но отступили под давлением власти с бесчеловечным лицом.
Так стали осуществляться на деле идеи большевиков, которые наиболее откровенно выразил Лев Троцкий ещё летом 1917 года: «Мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольём такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках её мы станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени»[21].
Неудивительно, что под влиянием таких идей над страной взвились лозунги: «Через безбожие – к коммунизму» и «Борьба с религией – это борьба за социализм». В стране в 20-е годы под покровительством власти разворачивал свою деятельность Союз безбожников (Союз воинствующих безбожников), созданная большевиками общественная организация, призванная вовлекать людей, особенно молодежь и детей, в антирелигиозную агитацию[22].
Примерно с 1922 года большевики стали, наряду с террором, прибегать к шагам, целью которых был раскол Русской Православной Церкви изнутри, разложение её, а затем и уничтожение вновь образовавшихся частей по отдельности. Выделяя в церковной среде лояльное духовенство, «красная» власть устроила в Церкви обновленческий раскол: обновленцы провозгласили христианское учение основой коммунизма. Началась травля в печати непокорного Патриарха-исповедника Тихона, причисленного теперь к лику святых.
Среди тех архиереев Русской Православной Церкви, которые служили в Тосно, пострадали в годы репрессий и были причислены к лику святых в чине мучеников и исповедников Российских, следует назвать и священномученика Кирилла (Смирнова). Ещё в сане викарного епископа Гдовского он совершил в Тосно 19 октября 1908 года торжественное освящение храма Преображения Господня в Тосненском сиротском приюте, (снесённого, к сожалению, уже в наши дни, в 2011 году вместе с Преображенской церковью, что располагалась на ул. Октябрьской под № 20). Уже будучи митрополитом Казанским и Свияжским владыка Кирилл (Смирнов) был сослан в Среднюю Азию, а 20 ноября 1937 года расстрелян. Решением Юбилейного Собора Русской Православной Церкви священномученик Кирилл причислен к лику святых. В качестве миссионера ещё в сане архимандрита будущий митрополит успешно потрудился в Персии. Святитель оставил нашему народу ценное эпистолярное наследие и пример стояния в верности Богу даже до смерти. О святителе Кирилле изданы книги, сняты фильмы, написаны его иконы… В Казани строится храм, который будет освящён в честь священномученика Кирилла.
После изложенных фактов уместно вспомнить, что задача по физическому уничтожению Церкви, которая была поставлена Лениным в 1922 году, неуклонно и последовательно выполнялась его соратниками и приемниками. И тосненские монахини, и родившиеся здесь священники Михаил и Сергий Поспеловы и Александр Виноградов, и потрудившиеся в Тосно батюшки Василий Сыренский и Алексий Западалов, и церковные иерархи пострадали от атеистической власти в годы «безбожной пятилетки», конец которой ознаменовался в нашей стране новыми чудовищными по своим масштабам гонениями.
«Ежовщина»: 1937-1938 годы
Уже была позади Гражданская война, унёсшая многих, но революционеры-ленинцы не успокаивались, а наоборот, придумывали новые поводы для репрессий. «С середины 1930-х годов репрессивная политика советской власти приобрела характер тотального террора против собственного народа: «Кировский поток», операция «Бывшие люди», национальные репрессии…»[23].
«Нет, пожалуй, в истории России более одиозной даты, чем «37 год», – пишет современный историк П. Мультатули. – Это даже не дата, а какая-то формула, заклинание обозначающая страшное бедствие, типа как «Березина» у французов. Кто не слышал из нас: «это вам не 37 год», или наоборот, «это настоящий 37 год»?»[24]. 1937-1938 годы – одна из самых тяжёлых эпох для русского народа, когда против него воевал не внешний враг, от которого, как правило, знаешь, что ожидать, а внутренний, причём, закрепившийся у власти, – чужой русскому народу по происхождению и духу, и потому беспощадный. Неслучайно этот этап в строительстве тоталитарного богоборческого государства нередко называют «смертоносным»: он остался страшным шрамом в народной памяти. Репрессии 1937-1938 годов затронули уже все слои верующих: и духовенство, и мирян, и лояльных, и нелояльных, и православных, и иноверных…
«Не раз я видел, – вспоминает отец Иоанн Миронов, служивший в Казанской церкви в Тосно уже в 1980-х годах, – как арестовывали единственного кормильца в семье, как бросались люди под колёса «воронков».
Среди пострадавших от репрессий в Тосно и Тосненском районе тоже встречается немало людей из народа, в том числе этнических русских, родившихся в Тосно и крещённых в Православной вере в церкви Казанской иконы Божией Матери. Несомненно, все русские, родившиеся в Тосно до 1917 года, были крещены именно в этом храме, как приписанные к нему по месту жительства.
Вот несколько примеров, взятых только по нашему райцентру: Черняев Иван Прокофьевич родился в 1898 году в посёлке Тосно, приговорён особой тройкой при УНКВД по Ленинградской области 1 октября 1937 года к высшей мере наказания, расстрелян 3 октября 1937 года; Гурьянов Илья Яковлевич, 1884 года рождения, уроженец и житель Тосно, русский, беспартийный, извозчик-кустарь, арестован 15 февраля 1938 года, особой тройкой УНКВД ЛО 4 марта 1938 года приговорён к высшей мере наказания, расстрелян в Ленинграде 6 марта 1938 года; Кондаков Александр Дмитриевич, 1898 года рождения, уроженец и житель Тосно (проживал по адресу Ленинский пр., д. 7), русский, беспартийный, без определённых занятий, арестован 22 сентября 1937 года, особой тройкой УНКВД ЛО 19 октября 1937 года приговорён к высшей мере наказания, расстрелян в Ленинграде 21 октября 1937 года;[25] Колупанов Николай Иванович, 1903 года рождения, житель Тосно, русский, беспартийный, частный извозчик, арестован 18 февраля 1938 года, особой тройкой УНКВД ЛО 20 марта 1938 года приговорён к высшей мере наказания, расстрелян в Ленинграде 25 марта 1938 года.[26]
Приведём ещё два имени уроженцев и жителей Тосно – сына и отца, проживавших по адресу ул. Октябрьская, д. 51: Мальгин Тихон Фёдорович, 1901 года рождения, беспартийный, проводник 2-го отделения Октябрьской железной дороги, арестован 11 января 1938 года, приговорён к высшей мере наказания 21 февраля, расстрелян в Ленинграде 1 марта 1938 года; Мальгин Фёдор Семенович, 1866 года рождения, беспартийный, крестьянин, перед арестом на иждивении сына, арестован 17 февраля 1938 года, приговорён к высшей мере наказания 4 марта, расстрелян 6 марта 1938 года[27].
Расстреливались православные уроженцы Тосно и в других местах. Так, Петров Пётр Алексеевич, 1897 года рождения, русский, образование неполное среднее, проживал в с. Вознесенское Саянского района Красноярского края (возможно, был сослан), работал счетоводом в артели, арестован 18 февраля 1938 года и расстрелян 1 марта 1938 года в г. Канске Красноярского края. Кульбицкий[28] Георгий Герасимович, 1897 года рождения, уроженец Тосно, русский, член ВКП(б) в 1918-1937 годах, начальник финансового отдела Балтийского государственного морского пароходства, проживал в Ленинграде. Арестован 25 апреля 1937 года Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 14 сентября 1937 года приговорён к высшей мере наказания. Расстрелян в городе на Неве 20 сентября 1937 года[29]. Членом ВКП(б) был и уроженец села Тосно, русский (несмотря на немецкую фамилию), Гофман Борис Фёдорович. Он родился в 1898, получил высшее образование, работал старшим научным сотрудником ЦНИИ Наркомата просвещения РСФСР. Проживал в Москве по адресу Страстной бул., д. 2/42, кв. 76, комн. 7. Расстрелян 14 июня 1938 года, место захоронения: Коммунарка Московской области[30]. В последних случаях и партийный билет не спас от расправы, если люди оказались под подозрением или попали в список по разнарядке.
По закону любви
Возвращаясь к разграбленному Тосненскому храму, нельзя не вспомнить, что в нем перед войной стали проводиться многолюдные светские-советские мероприятия, причем, при всё еще висевших на стенах священных изображениях. Новый 1941 год в Тосно тоже встречали в здании старинной церкви, встречали весело – костюмированным карнавалом. Теперь люди уже не могут точно вспомнить, то ли властьпридержащие не разрешали верующим оставшиеся иконы трогать, то ли сами тосненцы не решались их открыто снять, опасаясь репрессий, но было именно так: при встрече рокового 41-го пели и танцевали «свободные от Бога» тосненские поселяне под святыми ликами больших икон, висевших на стенах.
Но не на этом, хотя и многозначительном, факте из предвоенной истории Тосно хотелось бы закончить эту главу о лютом времени церковного разгрома, а привести пример истинной человечности, которую проявляли православные тосненцы по отношению к гонимым, несмотря на жизнь в условиях террора. Потому что заповедь Божия о любви к ближнему не отменяется никаким лихолетьем, и выполнять ее истинному русскому человеку живая совесть подсказывает всегда.
«На месте, где сейчас стоит в Тосно банк (рядом с к/т «Космонавт» – Т.Ш.), в 30-х годах стояла чайная, – вспоминает Л.Н. Кондаков. – Здание было каменное. А купил ее и был хозяином Пустовалов Семен Варфоломеевич. До революции он служил конюхом у царя Николая II, а жена его Марфа Александровна сначала была фрейлиной, а потом работала экономкой в посольстве Дании. За Любанью в Малой и Большой Переходне было у них поместье с большим домом. Поместье это Пустоваловы продали и, когда большевики разрешили частные заведения, купили в Тосно эту чайную. В 1929 году родилась моя сестра Надежда. Семена Варфоломеевича отец пригласил стать её крёстным. Он согласился, так как своих детей у них не было.
Вскорости их раскулачили и выслали в Апатиты. Пустоваловы писали оттуда письма, сообщали родителям, что им там очень плохо, и как-то в одном из писем спросили, не мог бы отец о них похлопотать. А отец был бедняк, а в то время бедняков приветствовали. И бедняк мог взять таких людей на поруки, если за него могли поручиться два-три коммуниста. Вот отец и нашёл таких коммунистов, и написал заявление, куда следует.
Пустоваловых могли отпустить в Тосно лишь с условием, что они будут жить в нашей семье. И отец с матерью на это согласились. Семён Варфоломеевич и Марфа Александровна вернулись и стали у нас жить. Он работал возчиком в леспромхозе – развозил продукты. После войны Марфа Александровна умерла, а Семён Варфоломеевич, когда началось голодное время, поселился в доме престарелых в Волховстрое».
Не на короткое время, а на долгие годы предоставили место под своим кровом гонимым системой людям Николай Александрович Кондаков и его жена Варвара Максимовна (в девичестве Савина). Во время войны Николай Александрович ушёл в партизаны, с обмороженными ногами был отправлен на Большую землю. После выздоровления воевал во 2-й ударной армии и в 1942 году пропал без вести.
Волны времени накрывают жизнь одного поколения за другим. Немногое остаётся в памяти, не всё записывается на бумагу дневников, мемуаров, воспоминаний… Особенно это касается простых людей из народа, которым и в голову не приходит порой самим оставлять по себе какую-то памятку. И к счастью для города Тосно, что живёт здесь сын сердобольных родителей Леонид Николаевич Кондаков, который не только многое помнит из тосненской жизни, но и щедро делится своими воспоминаниями со всеми, кто ими интересуется.
Так пусть в этом небольшом эпизоде, поведанном сыном о своих добросердечных родителях, сохранится память о милосердных русских людях Николае Александровиче и Варваре Максимовне, а всемилостивый Господь упокоит их души в селениях праведных.
Человеческое участие скрашивает жизнь людей в самых нечеловеческих условиях.
Справочные сведения к теме репрессий
8 апреля 1929 года, в развитие прежних актов по борьбе с Церковью, вышло Постановление ВЦИК и СНК РСФСР о религиозных объединениях. Этим документом в СССР определялся правовой статус приходских общин. 1 октября 1929 года, новой инструкцией «О правах и обязанностях религиозных объединений» НКВД включила духовенство в категорию лишенцев.
Ещё одной из форм борьбы с православной духовной традицией стало введение правительством с октября 1929 года шестидневной рабочей недели, когда трудящиеся работали пять дней, а на шестой отдыхали, на какой бы день недели выходной не приходился. Эта мера была направлена против тысячелетнего церковного чина – посвящать христианское воскресенье Богу. Десять лет вся страна прожила именно в режиме «шестидневки», и лишь перед самой войной восстановился прежний порядок.
К антирелигиозным акциям следует отнести и раскулачивание, целью которого было уничтожение русского крестьянства (слово происходит от «христианство») как сословия с его врождённой жаждой свободного труда на земле и насильственный перевод крестьян в состояние рабской зависимости от государства в прямом смысле этого слова. В общей своей массе крестьяне (христиане) – наиболее консервативная часть населения России – были люди верующие. Неслучайно в докладе идейного вождя безбожников Ярославского, зачитанного 29 января 1930 года, говорилось: «Процесс сплошной коллективизации связан с ликвидацией… значительной части церквей… Мы не можем отрывать этот процесс от выполнения нашего пятилетнего плана. Он идёт рядом с процессом коллективизации… должен помогать ему».
В конце двадцатых – начале тридцатых годов для достижения своих целей большевики в очередной раз попытались расправиться именно с двумя ненавистными им – из остававшихся ещё живыми сословий Царства – оплотами русской силы: это «поп и кулак», выражаясь жёстким языком того богоборческого времени. Крестьянство в его природном русском понимании было обречено на перерождение и, в конечном итоге, должно было постепенно исчезнуть.
Начиная с ноября 1917 года, в течение почти двадцати лет, вся пропагандистская машина большевистской власти пыталась вбить в сознание людей, что с воцарением в России марксистов-ленинцев началась в мире новая коммунистическая эра с новым человеком, отличным от предыдущих поколений. Но народ не спешил расставаться со своими традиционными воззрениями на место человека в этой жизни и его предназначение, меряя всё в свете Евангельском. Поэтому массированные атаки большевиков на сознание людей в годы «безбожной пятилетки» оказались тщетными.
Подтвердили «провал» атеистов результаты переписи населения, проведённой в начале 1937 года. В список главных вопросов, предлагавшихся «советским» россиянам, по предложению Сталина был включён и вопрос об отношении граждан СССР к религии: большевикам не терпелось проверить свои «достижения» по внедрению новых идейных понятий в массы. Результаты переписи, впервые опубликованные лишь в 1990 году, оказались ошеломляющими для атеистов: после двадцати лет, год от года нарастающей идеологической обработки и непрерывных репрессий против Православной Церкви, из 30 миллионов неграмотных граждан СССР старше 16 лет 84% (или 25 миллионов) признали себя верующими, а из 68,5 миллиона грамотных – 45% (или более 30 миллионов) [31]. 75 % из назвавших себя верующими граждан СССР составляли православные люди.
Перепись также показала, что на начало 1937 года в нашей стране 1/3 горожан и 2/3 сельчан, в том числе и Ленинградской области, оставались верующими в Бога людьми и мужественно объявили об этом. Часть людей не участвовала в переписи тоже по религиозным убеждениям, считая её «делом антихриста». Такой плачевный для коммунистов исход «безбожной пятилетки» был полным провалом устремлений и усилий власти по изменению сознания народа.
Но в то же время это была победа русского духа, явление твёрдого стояния за свои убеждения преданных Богу людей, людей, воспитанных на слове Христа «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28). «Властьимущие» не могли этого не понимать, знания по основам христианства они имели достаточные. И тогда, привычная к террористическим мерам, вооруженная власть коммунистов открыто пошла в бой против безоружного народа, добиваясь своих целей по насаждению атеистической идеологии ценой неисчислимых жертв.
Массовые репрессии 1937-1938 годов, получившие в народе наименование «ежовщина» по имени наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова и определяемые современными историками как «Большой террор», были развёрнуты по решению Политбюро ЦК ВКП (б) от 2 июля 1937 года. Начало операции было назначено на 5 августа 1937 года оперативным приказом наркома НКВД от 30 июля 1937 года. Полную власть на местах получили «тройки» в составе из высшего руководства краев и областей.
Главным инструментом Большого террора в Ленинграде и области стала «особая тройка Управления НКВД по Ленинградской области», созданная 31 июля 1937 года. Организатором террора НКВД в Ленинграде и Ленинградской области стал 1-й секретарь Ленинградского горкома и обкома ВКП (б) А.А. Жданов. Именно он вместе с Л.М. Заковским и Б.П. Позерном входил в тройку которая в день выносила расстрельные приговоры сотням людей в конвейерном порядке. «Приказы носили исключительно репрессивный характер… Сложилась ситуация, при которой, в принципе, каждый гражданин мог быть обвинён за действия и намерения, объявленные аппаратом принуждения… как преступные, подрывающие государственную безопасность и т. п.», – читаем в современном исследовании Санкт-Петербургской Академии МВД России[32].
В Ленинградской области к началу репрессий специально были созданы условия с недопоставками продовольствия. «С апреля 1937 г. в г. Ленинграде и области по нормам, установленным властями, в одни руки отпускалось не более 4 кг муки на месяц. Да и те выкупить было достаточно проблематично. Практически в эти годы на руках у большинства жителей региона не было денежных запасов или ценных вещей для обмена и продажи. Так, например, учителям средних и начальных школ Волховского, Тосненского, Ефимовского и ряда других районов области на январь 1836 г. власти задолжали только по оплате труда около 680 тыс. рублей»[33]. Не правда ли, знакомая ситуация, памятная нам по 90-м годам прошлого века?
Проведённые современными историками исследования показывают, что только ленинградской тройкой осуждено 32714 человек, из них 23449 человек – жители Ленинградской области[34], но это далеко не все жертвы Большого террора. Всего в ходе Большого террора в Ленинграде и области с 5 августа 1937-го по 16 ноября 1938 года органами НКВД осуждены по политическим обвинениям 53 658 человек, из них 44 479 человек приговорены к расстрелу. В лагерях кроме этого расстреляно 2272 человека. А решением «двойки» в составе наркома внутренних дел СССР и прокурора СССР расстреляны ещё 17640 жителей Ленинграда и области[35].
Когда листаешь своды репрессированных за эти полтора года людей, то на каждой странице встречаешь имена представителей самых разных слоёв общества – и крестьяне, и мелкие служащие, и учителя, и священники, люди самых разных занятий и национальностей – то есть, весь народ, – а не только партократы, как сегодня пытаются представить политических жертв Большого террора некоторые тенденциозные исследователи. Сегодня доказано на многочисленных фактах, что люди попадали в эту «мясорубку» не за вину, а по разнарядке.
Лидия Головкова, главный редактор книги памяти «Бутовский полигон», старший научный сотрудник Отдела новейшей истории Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского Богословского института, участвуя в передаче «Русский взгляд» подчеркнула, что в 1937-1938 годах «даже не обязательно было слово сказать для того, чтобы быть арестованным, расстрелянным, потому что… например, по деревням… просто забирали для количества. И есть деревни совершенно оголённые. И мне недавно попался документ, где местные сотрудники НКВД отвечают, что не могут больше арестовывать мужчин, потому что остались деревни с одним мужиком»[36].
Масштабы репрессий против верующих
На 1937-1938 годы приходится и пик уничтожения духовенства Русской Православной Церкви. «Как производились аресты, допросы, с какой скоростью тройки выносили постановления о расстрелах, свидетельствуют данные правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий: в 1937 году было арестовано 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 году арестовано 28 300, расстреляно 21 500; в 1939 году арестовано 1500, расстреляно 900; в 1940 году арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 году арестовано 4000, расстреляно 1900»[37]. Согласно данным ельцинской Комиссии при президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий, в 1937-1938 годах было расстреляно 106 800 священнослужителей». Эпоха 1937-1938 годов – самый непримиримый натиск государства на Церковь, когда была уничтожена почти полностью епархиальная структура Русской Церкви.
Со времени довоенных расправ над духовенством и мирянами по всему нашему многострадальному Отечеству остались места, где преступный режим пытался скрыть следы своих преступлений. Многие из них уже отмечены памятниками жертвам политических репрессий, построены в таких местах и храмы. «Сегодня довольно точно установлены масштабы репрессий 1937-1938 годов, – пишет П. Мультатули. – По данным рассекреченных архивов в эти годы было осуждено 1,5 миллиона человек, из которых примерно 700 тысяч человек было расстреляно… И невинных, случайных людей, мучеников за Веру, из этих семисот тысяч убитых было великое множество. Достаточно посмотреть на списки убитых на Бутовском полигоне в Москве, или на Левашовской пустоши под Петербургом, чтобы убедиться в этом. Большинство в этих списках составляют простые русские люди, чаще всего рабочие, крестьяне, духовенство, так называемые «бывшие», даже дети. Совесть православного, да и просто порядочного человека, никогда не может смириться с этими ужасными убийствами»[38].
«В жертву Молоху приносилась Россия, в лице своих лучших представителей, которых (не партию), а именно этих сгинувших, нужно назвать честью и Совестью нашей эпохи, – справедливо подчеркнул иеромонах Дорофей (Урусов) в современной публикации. – Можно по пальцам пересчитать священников и архиереев, не понёсших крест лагерей и дальних ссылок. Церковь в этом процессе особенно пострадала. Церковь, как структура в государстве нравообразующая попала в первую очередь в список на уничтожение. Обезличенным бездуховным народом-зомби легко управлять. Способных думать, чувствовать и верить режим отказывался терпеть.
Новомученики, переходя в вечность, становились, против ожидания, небесными светочами, земным указующими Путь»[39].
Сегодня, к сожалению, многие закрывают глаза на страшную историю гонений, хотя эти репрессии по жестокости и масштабности несравнимы ни с одним периодом истории Вселенской Церкви. Вот некоторые цифры, подтверждающие сказанное. К 1917 году во всей России насчитывалось 54 692 приходских храмов. Было 1025 монастырей. В составе приходского духовенства насчитывалось 51 105 священников и 15 035 диаконов. В стране до революции насчитывалось около ста архипастырей. К 50-м годам их было репрессировано более трёхсот: такое число говорит о необходимости новых возведений в святительский сан в связи с арестами и убийствами архиереев Русской Православной Церкви на протяжении нескольких десятилетий Советской власти.
Во второй половине 1930-х годов на территории страны уничтожены все монастырские обители. «В 1928 году закрыто было 534 церкви, а в 1929 – уже 1119 храмов. В 1930 году упразднение православных общин продолжалось с нарастающим темпом. В Москве из 500 храмов к 1 января 1930 года оставалось 224, а через два года – только 87 церквей, находившихся в юрисдикции Патриархии… К 1939 году во всей России осталось лишь около 100 соборных и приходских храмов»[40]. В Ленинградской области без храмов остались многие населённые пункты, люди вынуждены были привозить своих покойников для отпевания в храмы Ленинграда, порой преодолевая расстояние в сорок километров.
Формально компания Большого террора прекращена решением Политбюро ЦК ВКП (б) от 15 ноября 1938 года. Но фактически из 13, 6 тысяч человек, находившихся под следствием в ленинградских тюрьмах на 17 ноября 1938 года, были освобождены только 3691 человек.
Неудивительно, что официальные представители Русской Православной Церкви сегодня ставят резонный вопрос: «В свете всего выше сказанного хочется спросить: чем отличается страшный Карагандинский ИТЛ (Карлаг) и другие лагеря от Освенцима, Дахау, Бухенвальда? Отвечу: отличаются, главным образом, составом. В гитлеровских лагерях сидели в основном пленные, а в сталинские концлагеря сажали своих граждан. Неужели это все были враги народа?»[41].
Репрессии, начатые в 1937-1938 годов и постепенно перешедшие в «тихую» фазу, продолжались ещё несколько десятков лет с новыми «всплесками», а обагрённые кровью имена ещё долго пылились в архивах в делах под грифом «Совершенно секретно», и потомки были лишены права узнать о своих родных хоть малые сведения[42]. В ходе реабилитации 50-60-х годов родственникам расстрелянных выдавали фальсифицированные свидетельства о смерти их близких в местах заключения. И только в конце 80-х годов в Советском Союзе начали сообщать верные данные о дате и месте расстрела пострадавших[43], причём, часто уже не детям, а внукам умученных и казнённых, так как многие «дети врагов народа», содержавшиеся в детских спецколониях в степях Калмыкии и в других удалённых от столицы областях, не дожили до этих лет[44]. Большевистский «режим, изначально построенный на лжи и провокациях» (П.В. Мультатули), оставался таковым практически до перестройки.
Причины и следствия большого террора
Поиск причин спланированной верховной властью народной трагедии побуждает вспомнить Фёдора Михайловича Достоевского, ещё в XIX веке заметившего, что наступило время, когда человечество решило устроиться без Бога. Но если нет Бога, то всё можно. Нравственность теряет точки опоры. Обесценивается сама человеческая жизнь, создаются условия для широкомасштабных политических преступлений… Это и совершалось в XX веке с немыслимой жестокостью и беспощадностью, причём, не только в Отечестве нашем, но и в эпицентре «цивилизованного мира», в Европе, откуда и пришли в Россию коммунистические идеи с атеистическим зарядом в антихристианском учении Маркса-Энгельса. Приближавшаяся к границам Советского Союза война и все её ужасы была тоже, наряду с прочим, естественным следствием перемен в России в 1917 году и всех последующих предвоенных лет.
В наше время, когда размываются границы добра и зла, в центре идеологической битвы, развязанной против современной России информационной войны, поставлена фигура И.В. Сталина. Одни пытаются делать из него героя и добропорядочного христианина, другие обвиняют во всех жертвах, даже тех, к которым он не имеет отношения. В обнародованных «сталинских» списках насчитывается около 45 тысяч намеченных к уничтожению наших соотечественников (напомним, до полутора миллионов человек довели этот страшный счёт «братья по партии»). Много это или мало? Пусть каждый читатель сам ответит на этот вопрос.
Считается, что политические причины 1937-1938 годов следует искать в расхождении взглядов Сталина и Троцкого и их последователей на задачи России после закрепления в стране «завоеваний Октября». «Можно с уверенностью сказать, что в 1937 году массовый террор против народа начал не Сталин и его руководство, а определённая часть партийной верхушки, верхушки НКВД и армии», – пишет П.В. Мультатули[45].
Что ж, попытаемся кратко очертить причины и следствия Большого террора, исходя из трактовки современными исследователями открывшихся в последние годы фактов из истории России XX века. И.В. Сталин попытался ограничить власть ленинской партноменклатуры с её идеей «мировой революции» противопоставлением этой идее своей, совершенно противоположной, позиции: построение на обломках Российской империи сильной независимой державы. Именно с целью продвинуть свой курс и «потеснить» старых ленинцев принял Сталин новую Конституцию 1936 года с неожиданным расширением избирательных прав граждан СССР. Он же со своими единомышленниками задумал на основе этой Конституции провести в стране «альтернативные» выборы с расчётом на то, что новые люди – кандидаты «от народа» – заменят маститых партократов в ходе выборной компании, внеся в списки кандидатов достойных представителей профсоюзов и общественных организаций. Но такой ход вождя натолкнулся на естественное сопротивление скрытых троцкистов и стойких ленинцев, попытавшихся, в свою очередь, уничтожить потенциальных кандидатов и их выборщиков ещё до самих выборов, намеченных именно на 1938 год.
Мотивы сопротивления выборам партноменклатуры понятны: это желание оставить за собой высокие должности и неограниченную власть на местах и в ведомствах. Совершая приговоры «именем Сталина», противники сталинского курса кровавыми расправами подрывали его авторитет и, в конечном итоге, угодили сами под маховик репрессий, которые и инициировали, и жертвами которых стали. Большой террор – это, по сути, схватка носителей двух революционных теорий, заложником которой стал русский народ и его Церковь, другие народы России и в результате которой «отец народов» оказался в стране единовластным правителем (до этого таковым являлся партийный Пленум).
Если же всмотреться в происходившее в те годы с точки зрения идеологических целей атеистического режима, то очевидно, что по ходу этой схватки уничтожалось, в основном, население России продуктивного возраста, то есть те поколения, которые родились и выросли до революции и хорошо помнили жизнь при Царе-батюшке. И что бы сегодня ни говорили и ни писали о Сталине и его «лояльном» отношении к Православию, победа атеизма, как главного идеологического направления в СССР, после 1937-1938 годов оказалась столь ощутимой, что даже Великая Отечественная война, хотя и заставила многих, в том числе и военных, вспомнить снова о нательных крестиках, Евангелии, церковных службах, но эти религиозные проявления коснулись уже лишь части народа, что подтверждает сохранившаяся статистика военных лет из области «контроля общественных настроений». Так, на разрешенной ночной Пасхальной службе 1942 года в тыловых и прифронтовых городах 80-90 % из числа молящихся составляли люди пожилого возраста, и лишь 10-20 % молодежь[46]. Достаточно посмотреть и на процент верующих среди наших ветеранов в годы расцвета «развитого социализма в СССР», чтобы не впадать в иллюзии относительно их идеологических предпочтений[47].
Уничтожение духовенства и верных Церкви мирян в годы репрессий привело к тому, что поколения, рождённые перед самой войной и в послевоенные годы, выросли уже в своём большинстве атеистами, потому что плотность по-настоящему верующих людей в «благополучном» советском обществе была настолько мала, что эти люди больше не влияли на воспитательный процесс подрастающих поколений, за исключением разве что своих семей. В лучшем случае, советские граждане, в том числе и члены партии, ещё крестили, порой тайно, своих детей, но эти крещёные дети вырастали атеистами по своим убеждениям, формировавшимся под влиянием советской школы и всех средств массовой информации Советского Союза.
Тотальная ложь о событиях Большого террора в течение десятков лет, с которой сталкивались родственники казнённых, да и всё население страны, говорит очень красноречиво о том, кому было выгодно и уничтожение невинных людей, и сокрытие правды об этом, и тот страх перед существующим режимом, который репрессиями вселила власть в выжившую часть народа. Потому народ после 1937-1938 годов и замолчал, затаился, а, в конечном итоге, в своих потомках естественным путём идеологической обработки принял атеизм… близко к сердцу.
С довоенных гонений на Церковь единоверный прежде русский народ в своей духовной жизни перестал быть монолитным. Он оказался расколотым на два лагеря – верующих в Бога и верующих в то, что Бога нет. Этот раскол не изжит и сегодня. Процент воцерковленных людей и теперь, через двадцать лет после прекращения гонений на Православную Церковь, в стране невелик. Большинство населения России и отколовшихся от неё «окраин-украин» остаётся вне Церкви, а если и верит в Бога, то уже как-то по-своему, не по-православному… И эта духовная трагедия русского народа со всеми её негативными реалиями современности – главное следствие и «достижение» террора 1937-1938 годов и всей последующей политики правящего руководства страны в области идеологии. Так, что «по плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). И хотя после репрессивного натиска 1937-1938 годов Русская Православная Церковь, слава Богу, сохранилась, но уже лишь в виде «малого стада» (Лк. 12:32). И выжила Церковь Христова только потому, что на земле слово Спасителя «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Мф. 16:1) неотменимо никем.
А «пожар мировой революции», который в России большевики с дореволюционным стажем пытались раздувать с 1917 года и намеревались бросить в эту «топку» весь русский народ, хотя и спрятался в конце 30-х годов в едва тлеющие огоньки теоретических трудов по истории революции, по ходу войны снова обрёл актуальность, разгорелся с новой силой и проявился в создании «социалистического лагеря» на обломках довоенных режимов стран Восточной Европы. Стратегические задачи по обеспечению безопасности страны в этой связи, – это уже вопрос второй, а не первый. И как тут не вспомнить, в приложении к Сталину, поговорку о двух убитых зайцах, особенно, когда их значительно больше.
Примечания
[1] П.В. Мультатули выдвинул версию ритуального убийства Царской Семьи, к которому имеют отношения Свердлов, Юровский и ряд других лиц. В работе «Дело Юровского. Посмертная судьба сомнительного проекта» историк пишет о «духовных» интересах ряда руководящих лиц большевистской России: «Известно, что евреи Свердлов и Юровский живо интересовались оккультизмом, а Свердлов даже занимался практическими оккультными опытами. Но точно также известно, что оккультизмом и эзотерикой занимались русские Бухарин, Скворцов-Степанов, Богданов, поляк Дзержинский и представители других национальностей большевисткой или околобольшевисткой верхушки» (источник: http://rusk.ru/st.php?idar=113453). Этим тоже можно объяснить ненависть большевиков к Православию.
[2] Объявление о панихиде // «Земский край». Владивосток. 1922. 10 октября. № 31. Объявление дано братом Марии Смолиной и ее сыном.
[3]Блаженный инок. Жизнеописание блаженного инока Владимира, Важеозерского чудотворца. М.-СПб., «Русский Хронограф» и «Общество памяти игумении Таисии», 2007.
[4] Там же.
[5] Беседа с Н.И. Бакулиной состоялась в 2007 г.
[6] Духовная дочь инока Владимира, адресат его писем, жительница поселка Тосно.
[7] Блаженный инок. Жизнеописание блаженного инока Владимира, Важеозерского чудотворца. М.-СПб., 2007, с. 42.
[8] Сведения о монахинях Новодевичьего монастыря приводятся по книге Л.И. Соколовой «Никто молитвы не отнимет». Электронная версия.
[9] Сведения о монахинях Новодевичьего монастыря приводятся по книге Л.И. Соколовой «Никто молитвы не отнимет». Электронная версия.
[10] Книге памяти жертв политических репрессий Новгородской области. Т. 10.
[11] По материалам статьи Б.А. Медем, Н.А. Цветковой «Крест протоиерея Михаила Поспелова».
[12] Санкт-Петербургский мартиролог духовенства и мирян. Русская Православная Церковь. Буква «П».
[13] Ленинградский мартиролог. СПб. 1996. Т. 2. С. 71.
[14] В числе духовенства из уроженцев Тосненского района надо в списках жертв встречается и Георгиевский Алексей Георгиевич, 1893 г. р., уроженец д. Заволожье Тосненского р-на Лен. обл., русский, беспартийный, священник, проживал: д. Надище Оредежского р-на Лен. обл. Арестован 14 июня 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 15 августа 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 17 августа 1937 г.
[15] Православная страница Елены и Николая Андрущенко, родственников протоиерея Василия Сыренского. http://www.orthonord.ru/genealogy/syren/vasilij_ivanovich/.
[16] Сведения приведены в «Санкт-Петербургском мартирологе духовенства и мирян», «Списке граждан, расстрелянных в 1937-1938 годах» и др. Электронные версии.
[17] Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. О. 3 (2). Д. 51. Об. л. 2.
[18] Отметим, например, что столичная синагога в Марьиной Роще была построена в 1926 г.
[19] Сведения на ресурсе: http://ru.wikipedia.org/.
[20] Т. Шорохова. Размышление у цветущей сирени // На распутье дорог. СПб.-Тосно, 2007, с. 16.
[21] Цит по: П. Мультатули. 1937. Источник: «Голос Совести». http://stalinism.ru/stalin-i-gosudarstvo/1937-god.html.
[22] Союз существовал вплоть до 1947 г., затем передал функции распространения научного атеизма Всесоюзному обществу «Знание».
[23] Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.-М., 2004, с. 743.
[24] Цит по: П. Мультатули. 1937. Источник: «Голос Совести». http://stalinism.ru/stalin-i-gosudarstvo/1937-god.html.
[25] «Жертвы политического террора в СССР». 4-е издание диска. http://lists.memo.ru/d17/f161.htm.
[26] Списки граждан, расстрелянных в 1937–1938 гг. (10 ТОМОВ «ЛМ»). Электронная версия.
[27] Списки граждан, расстрелянных в 1937–1938 гг. (10 ТОМОВ «ЛМ»). Электронная версия. http://visz.nlr.ru/search/lists/all/236_14.html.
[28] В Тосно долго помнили дом Кульбицкого, стоявший на месте современной центральной аптеки.
[29] Списки граждан, расстрелянных в 1937–1938 гг. (10 томов «ЛМ»). http://visz.nlr.ru/search/lists/all/234_115.html.
[30] Сайт международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал». http://mos.memo.ru/.
[31] Использованы данные из статьи Сергея Фирсова «Была ли безбожная пятилетка?». Ресурс http://www.rusidea.org/?a=25051510.
[32] Иванов В.И. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х – 40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР). СПб., 1997, с. 143.
[33] Там же, с. 155.
[34] Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.-М.. 2004, с. 107.
[35] Там же.
[36] Передача «Русский взгляд», эфир 1 марта 2009 г., «3 канал». http://www.taday.ru/text/407302.html.
[37] Игумен Дамаскин (Орловский). История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации. Электронная версия.
[38] Цит по: П. Мультатули. 1937. Источник: «Голос Совести». http://stalinism.ru/stalin-i-gosudarstvo/1937-god.html.
[39] Иеромонах Дорофей (Урусов). Репрессированная Страна http://www.pravkamchatka.ru/news/441/. 30 октября 2008.
[40] Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Православной Церкви. Глава «Русская Православная Церковь в 1929-1941 годах». Электронная версия.
[41] Иеромонах Филипп (Рябых), заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (источник: http://www.taday.ru/text/266895.html).
[42] Иеромонах Дорофей (Урусов). Репрессированная Страна http://www.pravkamchatka.ru/news/441/. 30 октября 2008.
[43] «Звезды смерти стояли над нами…». Интервью с Анатолием Разумовым – руководителем центра «Возвращенные имена» при РНБ (подготовил А. Жабский) // Санкт-Петербургские ведомости, 2009, 24 июля, с. 3.
[44] Чтобы у читателей не сложилось впечатления, что русские люди не сопротивлялись террористическим акциям власти, приведем письмо «истинно рабочих заводов Выборгской стороны – им. К. Маркса, «Русский дизель», и др. заводов» Ленинграда, присланное в 1938 году на имя А.А. Жданова: «Мы,… трудящиеся, видим, что храмы наши как по соревнованию, закрываются везде и всюду с такой быстротой, что нельзя больше, вот за какие-нибудь два месяца по одному Ленинграду закрыты десятки храмов, арестованы 10-ки священников и 10-ки, а может быть, сотни священников и членов 20-ки… Ведь жуть берет, когда слышишь ежедневно, что там-то ночью карета взяла священника (был при этом, конечно, повальный обыск), там-то гражданина, и ни семья арестованных, ни мы, народ, не знаем, почему они забраны, куда увезены, концы в воду. Это уже произвол, не соответствующий Конституции…» (сохранена орфография документа). Источник: Санкт-Петербургская епархия в двадцатом веке в свете архивных материалов. 1917-1941. Сборник документов. Составители: Н.Ю. Черепенина, М.В. Шкаровский. СПб., Лики России, 2000, с. 200.
[45] П. Мультатули. 1937. Источник: «Голос Совести». http://stalinism.ru/stalin-i-gosudarstvo/1937-god.html.
[46] Христофоров В.С. К истории церковно-государственных отношений в годы Великой Отечественной войны // Российская история. – 2011. – № 4. С.173.
[47] «В начале мая 2010 года в концертно-выставочном зале Тосненского районного культурно-спортивного центра открылась выставка «Война и Вера». Приуроченная к 65-летию Победы, выставка представила работу поисковых отрядов Ленинградской области. Кроме этого выставка включала и находки поисковиков, обнаруженные на территории Северо-Западного региона. Это нательные кресты павших воинов, иконы, найденная в блиндаже Библия… Выставка «Война и Вера» – еще одно подтверждение глубокой религиозности русского воина, сохранявшего свою Веру в Бога и под гимнастеркой РККА». Источник: Ленинградское областное информационное агенство. 09/06/2010. http://www.lenoblinform.ru/?q=taxonomy/term/5&page=2
6 февраля 2011.
Год 1936: закрытие храма в Тосно
А всего иного пуще
Не прожить наверняка
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
А. Твардовский
В трёхсотлетней истории Тосненской православной общины было несколько чёрных дат. Самая скорбная из них – 1936 год, когда в посёлке Тосно каменное здание старинного храма Казанской иконы Божией Матери, связанное со многими поколениями жителей Ям-Тосны, было отобрано у православных русских людей. Впервые за всю историю церкви верующие тосненцы своими же, крещёными в этом храме собратьями, оказались изгнанными из дома Божия.
Эта трагедия – открытое поругание храма, главной тосненской святыни, – дело не какого-то местного случая, недоразумения, а результат политики, проводившейся в то время в стране правящей большевистской партией. С тех пор прошло много десятков лет, в течение которых нельзя было даже говорить вслух, а, тем более, писать и публиковать правду о борьбе в России большевиков против веры в Бога и верующих. А рассказать есть что. Помню, мне в детстве, уже в 60-е годы, с предупреждением не болтать лишнего, рассказывала мама, что до войны люди боялись красить яйца на Пасху, и в Светлое Христово Воскресение взрослые тайно давали детям съесть некрашеное варёное яйцо, предупреждая, чтобы они никому об этом не говорили, и тут же сжигая в печке яичную скорлупу.
В наше время по затронутой теме издано немало глубоких исследований, проведённых благодаря рассекреченным фондам государственных архивов. В этих статьях и книгах приоткрывается завеса над трагедией русского народа, у которого в 1917 году инородцами «ленинской гвардии», по заказу и при поддержке не столько германского, сколько американского капитала[1], было отобрано не только, переданное предками по наследству, достоинство жить в Русском Царстве, но и право жить по Вере отцов и дедов. Мы лишь напомним читателям главные события того безбожного лихолетья, коснувшегося жителей Тосно и духовно-нравственной оси старинного ямского поселения на протяжении двухсот лет – церкви Казанской иконы Божией Матери на большой русской дороге между Петербургом-Ленинградом и Москвой.
15 мая 1932 года декретом правительства была объявлена так называемая «безбожная пятилетка». Целью её идеологов стало закрытие на территории Советского Союза всех культовых учреждений. К 1 мая 1937 «имя Бога должно быть забыто на территории страны» – так постановили в Кремле и подхватили на местах со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Вскоре после выхода этого правительственного документа местная власть посёлка Тосно принимает решение о закрытии тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери. Не исключено, что объявление о начале «безбожной пятилетки» и решение о закрытии тосненского храма стало причиной преждевременной смерти настоятеля церкви Казанской иконы Божией Матери протоиерея Петра Щеглова, скончавшегося 20 июля 1932 года на 66-м году жизни. Служение отца Петра – целая эпоха в жизни нашего прихода, охватывающая период в 25 лет.
В течение четырёх лет после принятого решения о закрытии храма власти выжидали благоприятного момента для фактического исполнения этого решения. По свидетельству старожилов в 1934 году после убийства С.М. Кирова в Тосно приехали вооружённые люди и с колокольни Казанской церкви сбросили самый большой её колокол. Он долго лежал возле здания храма и уже после закрытия церкви был отправлен на Ижорский завод на переплавку. А в 1936 году, когда уже подводились «наверху» первые «успехи» «безбожной пятилетки», церковь Казанской иконы Божией Матери в Тосно была закрыта окончательно, как считали тогда «сильные мира сего», «навсегда».
Старожил нашего города, многие поколения предков которого жили на Тосненской земле, Леонид Николаевич Кондаков, 1925 года рождения, рассказывал автору этих строк о том, что церковь в Тосно была закрыта летом 1936 года. Верующие ещё успели отпраздновать в родном храме Светлое Христово Воскресенье, и этот праздник на всю жизнь врезался в память Леонида Николаевича. Дед Л.Н. Кондакова по отцовской линии, Александр Кириллович Кондаков, много лет служил церковным сторожем Казанского храма. Л.Н. Кондаков вспоминает, что его отец, Николай Александрович, был хорошим звонарём. В 1936 году, как это бывало всегда, прихожане пригласили Николая Кондакова звонить на Пасху. Николай Александрович взял с собой на ночную службу и своего одиннадцатилетнего сына Лёню. Так Леонид Николаевич попал на Пасхальную службу первый раз в жизни. «Напарником деда, – рассказывает Леонид Николаевич, – был дядя Костя Казакин. Сын сторожа Константина Казакина Николай, 1920 года рождения, звонил в большой колокол, а мой отец – в малые колокола. Николай мне дал держать верёвку от большого колокола».
Мальчик смотрел с колокольни на Пасхальный Крестный ход, который совершался вокруг храма, и не мог налюбоваться. «Народу шло много, – вспоминает Леонид Николаевич. – Красота была смотреть, как со свечками люди идут. Слёзы подступали…». И, вспомнив эту, первую в своей жизни, церковную Пасху, тосненский старожил прибавил: «Бабка моя по материнской линии Мыльцева баба Оля, в замужестве Савина, была верующая. Пешком ходила в Александро-Невскую лавру, в Макарьевскую пустнынь… В Киев и то пешком ходила уже после революции»[2]. Вот такие духовные традиции существовали в Тосно.
Ещё Леонид Николаевич поведал, что он хорошо помнит тосненских дьяконов «Панкова и Власова, а также певчих Андрея и Евгению Корниловых, которым перед закрытием храма было около тридцати пяти-сорока лет». «С дьяконами дружил молодой монах, проживавший в те годы в Тосно. Он был местный, общался с парнями 1910-1915 года рождения. Ходил в рясе и в острой шапке (видимо, скуфье – Т.Ш.). Бывал этот монах и у певчих Корниловых», – сообщает Леонид Николаевич. Эти скудные, на первый взгляд, сведения красноречиво говорят о высокой религиозности тосненцев, их любви ко святому в этой жизни, что всегда было ценным в мировоззрении русского народа. Но, несмотря на полнокровную церковную жизнь, летом 1936 года каменная церковь была у верующих отобрана.
Проезжавших и проходивших мимо церкви, по Московскому тракту, людей, ещё продолжал благословлять апостол Матфей с мозаичной иконы, находившейся в нише колокольни со стороны дороги, но уже церковная колокольня приспосабливалась людьми «новой формации» под прыжки с парашютом, так как в здании разместился аэроклуб, на открытие которого даже приезжал изобретатель парашюта Котельников. Под благовидным предлогом устроить детям «счастливое детство» новая власть на самом деле осуществляла всеохватную атеистическую работу с целью отнять у подрастающего поколения возможность знать Бога и жить по Его святым заповедям.
По воспоминаниям жительницы Тосно Надежды Михайловны Бойко внутреннее убранство тосненской Казанской церкви до её закрытия «поражало богатством. Вокруг церкви было большое кладбище, огороженное высокой чугунной оградой… А потом к церкви на машинах приехали какие-то люди, побросали в кузова самую ценную утварь и уехали. Иконы с простыми окладами их не интересовали»[3].
Эти намоленные иконы, которыми пренебрегли государственные расхитители народных святынь, верующие тосненцы «разобрали по домам и попрятали. Известны примеры, когда они в оккупации спасли не одну человеческую жизнь»[4], – свидетельствует Надежда Михайловна. В числе увезённых святынь оказался и древний образ Казанской иконы Божией Матери, который мы знаем лишь по фотографии.
В конце 30-х годов прошлого столетия поруганный Тосненский храм, в котором уже кипела «созидательная» педагогическая работа по воспитанию юных атеистов, стал напоминать пленённого богатыря. И всё меньше людей в Тосно задумывались о том, что храм создается во образ человека: у него есть глава, очи (окна) и даже бровки…
Приходская жизнь в Тосно в условиях гонений
Приходская жизнь тосненской церковной общины переместилась загород, на кладбище, где находилась маленькая часовня, построенная в начале XX века для погребальных нужд. Старожилы рассказывают, что первоначально место, известное сегодня всем как загородное тосненское кладбище, использовалось для захоронения самоубийц, которых по древней христианской традиции хоронили в отдельных местах. Церковь считает, что главный дар Бога человеку – это жизнь, и потому все трудности, все испытания земной жизни надо не только претерпеть, но и принять их с благодарением. И если человек добровольно, по своей воле, отказывается от жизни, то и Церковь отказывает ему в последней молитве – отпевании и даже в посмертном пребывании рядом с упокоившимися христианами. Однако в Тосно с течением времени пустующее поле за посёлком превратилось в новое кладбище. И, хотя самоубийц продолжали хоронить в стороне, место это стало погостом всеобщим. Тогда здесь и была возведена часовня.
Эта кладбищенская часовня приютила верующих после закрытия в Тосно старинной каменной церкви. Часовня, как известно, храм без алтаря, потому здесь сразу устроили иконостас, отделив алтарь от основного пространства помещения. Так как здание часовни по ширине было очень узким, то пришлось сделать иконостас «гармошкой», расположив иконы «под углом», что можно видеть на сохранившейся фотографии интерьера часовни.
Уже в послевоенные годы, когда кладбищенский храм перестраивался при настоятеле Владимире Демичеве, этот иконостас был раздвинут, выпрямлен и дополнен другими иконами. Приспособленная под богослужения часовня-церковка, хотя и очень тесная, прослужила в новом качестве недолго. Уже в 1937 году была закрыта и она[5]. Впервые за 220 лет истории Тосно жители слободы остались без храма Божия. К 1937 году в нашей стране количество культовых зданий в результате насильственных мер атеистического государства сократилось на 58 % от дореволюционного уровня. В эти 58 % входила теперь и тосненская церковь Казанской иконы Божией Матери.
Одна отрада для верующего сердца еще оставалась в слободе – деревянная часовня на берегу реки Тосны, в том месте, где некогда был построен в 1715-1717 годах самый первый на Тосненском яме храм: на левом, «петербургском», берегу реки, перед мостом, на чётной стороне дороги на Москву. Л.Н. Кондаков, заставший эту часовню не разорённой ещё в своём школьном возрасте, вспоминает: «Лампадка в часовне горела и день, и ночь. Дверь была стеклянная, под замком. И когда мы, дети, шли в «красную» школу (впоследствии фабрика «Север»), то подходили к часовне и заглядывали в неё через стекло. Лампадка горела перед иконой, а какая икона – не знаю. Бывало, идёшь по темноте, а в часовенке свет теплится, и так хорошо на душе, что словами не передать. Взрослые, помню, заходили в часовню, ставили свечи и молились. Часовни не стало уже после войны».
Настоятель церкви Казанской иконы Божией Матери на момент её закрытия священник Александр Степанов, который являлся и благочинным, сразу после закрытия храма подвергся гонениям. В 1936 году он был выселен из Тосно за 101-й километр. Позднее, в 1940 году, батюшка переселился в Пушкин, устроившись на гражданскую службу. В период оккупации отец Александр снова приступил к священнослужению, но уже в приходах Волосовского района. С ноября 1941 года протоиерей Александр Степанов сначала «по приглашению прихожан занял место священника в Екатерининской церкви с. Каложицы, а с сентября 1942 г. стал служить в Крестовоздвиженской церкви с. Ополье и Никольской церкви с. Керстово, – сообщает М. Шкаровский[6]. – Всего протоиерей освятил 5 храмов»[7].
Два сына отца Александра воевали на фронте, дочь была угнана на принудительные работы, сам батюшка стал свидетелем зверств фашистов на оккупированной территории. «29 января 1944 г. нацисты перед отступлением расстреляли в лесу близ д. Ямсковицы стихарного псаломщика Павла Слепнева и 23 прихожанина о. Александра, – пишет Михаил Шкаровский. – Сам о. А. Степанов чудом остался жив и по просьбе советского командования выступил по радио и в прессе с рассказом о зверствах немцев, а также совместно с воинскими частями принял участие в отпевании и торжественных похоронах мучеников. По свидетельству о. Александра, советские военнослужащие благодарили его за церковную работу на пользу Родины во время оккупации. В 1944 г. А. Степанов был назначен благочинным Кингисеппского округа»[8].
В своём прошении, направленном на имя митрополита Алексия, Заместителя Патриаршего Престола, отец Александр Степанов писал с освобождённой от гитлеровцев территории ещё до снятия блокады Ленинграда: «Тела расстрелянных у меня перед глазами, два сына в армии, дочь в Нарве на работе, все родственники в Ленинграде, и все – неизвестность. Прошу Ваших святых молитв обо мне, который с 1911 г. служит церкви Божией в сане священника и в настоящее время терзается человеческими страданиями за судьбу близких и знакомых»[9] (в письме был указан адрес батюшки Александра: Кингисеппский р-н, Алексеевский с/с, дер. Ямсковицы, д. № 45)[10].
Вершиной священнического служения отца Александра Степанова, последнего довоенного настоятеля тосненской церкви Казанской иконы Божией Матери, стало его назначение в древний русский храм Святой Троицы в Пскове на должность настоятеля.
В конце 30-х годов прошлого века замолчавшие колокола тосненской церкви, заколоченная квартира гонимого священника, удручённые осквернением отеческих святынь верующие тосненцы – эти и многие другие внешние признаки безбожного времени, появившиеся в посёлке, приносили удовлетворение лишь властям да местным активистам, поверившим в возможность построить собственное счастье за счёт жизни и страданий других людей. Но мудрая русская пословица гласит: на чужой беде своё счастье не построишь, и отрезвление было уже не за горами…
С закрытием Казанского храма церковная жизнь в Тосно, хотя и загнанная в подполье, продолжалась, так как здесь, наряду с отпадавшими от Святой Церкви нестойкими прихожанами, жили и настоящие русские люди – скромные и мужественные, верные Богу и заветам предков. Они понимали, что на самом деле происходит в нашей стране, потому что воспринимали происходящее в свете Священного Писания и святоотеческих пророчеств. Это придавало православным людям, умудрённым словом Божиим, особую силу стоять в верности Христу до конца. Свой дорогой храм верующие теперь с горечью и молитвой обходили стороной, зато собирались тайно на Литургии в дома и квартиры, передавая из уст в уста, где и когда совершится богослужение, на которое, тоже тайно, приглашали священнослужителей. Приходская жизнь в Тосно оставалась наполненной единством соборной молитвы верующих и участием верных Богу людей в церковных таинствах.
Мария Иларионовна Павлова, в девичестве Бакулина, ныне покойная, рассказывала, как она, ещё отроковицей, «случайно зашла к тёте Шуре Мальгиной, а там батюшка службу ведёт и народ стоит»[11]. Служил священник Литургию на антиминсе[12], который, вероятнее всего, принёс с собой. Возможно, хранился антиминс и у кого-то из прихожан. Жила Александра Мальгина в каменном доме перед речкой, следом за её домом стоит здание электросетей.
В это время в связи с массовым закрытием православных храмов сотни, а то и тысячи священников, с опасностями для жизни, странствовали по Руси, шли к обездоленному народу, совершая богослужения и требы церковные у прихожан на дому. Власть относила их к опасным «антисоветским элементам», называя «попами-передвижками». Патриарх Тихон до своей кончины в 1925 году сумел «создать сеть нелегального епископата, где каждый иерарх действовал самостоятельно, имел временную автокефалию, тайно рукополагая духовенство»[13]. К таким епископам можно отнести и владыку Макария (Васильева), проживавшего в районе Чудова. Не исключено, что в Тосно совершал богослужения и он сам, так как известно, что схиепископ Любанский Макарий служил тайно[14]. Судьба владыки Макария типична для рассматриваемого периода русской истории, и полна драматизма.
Схиепископ Макарий (в миру Кузьма Васильевич Васильев; (1871-1944)) родился на святой Новгородской земле, в деревне Губа Тихинского уезда. В 1900-х годах принял монашеский постриг с именем Кирилл и подвизался подвигом добрым в Макарьевском монастыре под Любанью. В 1906 году он был поставлен настоятелем Макарьевской пустыни и возведён в сан игумена. Во время гонений на Русскую Православную Церковь, в апреле 1923 года, был тайно хиротонисан во епископа Любанского с именем Макарий и через четыре года принял схиму – высшее монашеское посвящение.
Уже летом 1923 года епископ Макарий был арестован. Второй арест последовал в 1932 году, с высылкой владыки Макария в Казахстан, на три года. После возвращения схиепископ поселился относительно неподалёку от любимой, уже разорённой, обители, близ Чудово, где у него были духовные чада. До начала Великой Отечественной войны владыка Макарий служил тайно, а в 1942-м году, уже во время оккупации, переселился со своим келейником иеродиаконом Вуколом (Николаевым) в Псково-Печерский монастырь.
Здесь в 1944 году схиепископ Любанский Макарий был убит осколком бомбы в своей келье. Это официальная версия. Но некоторыми церковными исследователями высказывалось предположение, что владыка принял мученическую кончину от подосланных убийц, совершивших своё злодеяние, разумеется, по политическим мотивам. Похоронен схиепископ Макарий (Васильев) в Богозданных пещерах Псково-Печерского монастыря.
Если предположение о служении владыки Макария в Тосно имеет под собой основание, то неудивительно, что в дальнейшем у тосненского прихода сложилась крепкая духовная связь с Псково-Печерским монастырём, куда уже в послевоенные годы за душеспасительными советами нередко ездили верующие тосненцы. Связь, не прекратившаяся и в настоящее время. Достаточно вспомнить, что в 2008 году по окончании в Тосно проекта «Храм возвращается в город», осуществлявшегося приходом и светскими организациями, его активные участники совершили паломничество именно в Псково-Печерский монастырь.
Конечно, закрытие храма в Тосно перед войной случилось не в один момент. Сначала в местной газете «Ленинское знамя» стали появляться статьи с нападками на церковную жизнь, с разных сторон устраивалась властями травля верующих. Подвергалась критике и безупречная архитектура самого церковного здания в своей традиционной русской красоте: в стране проводилась политика осмеяния всего, что было свято для русского сердца в течение многих веков.
Уже два десятилетия после 1917 года особым атакам пропагандистов подвергался институт духовенства. Плакаты, листовки, агитки с самыми безобразными рисунками, унижающими священный сан, пестрели повсюду. Так обрабатывались души людей, готовилось общественное мнение к согласию на отказ от родных святынь, от принципов, по которым жила Русь в течение тысячелетия. Идеологическая машина работала на всех парах, добиваясь околпачивания масс любой ценой. Безбожная власть использовала давление на совесть людей, делая ставку на страх, разворачивая в стране одну кампанию репрессий за другой. Не обходили эти кровавые волны и рабочий посёлок Тосно.
Новый 1941 год тосненцы встречали в помещении бывшего храма, на стенах которого ещё продолжали висеть иконы. Звучала музыка. Костюмированный бал порадовал многих горожан, порог духовной чувствительности которых уже настолько снизился, что они были не в состоянии осознать неизбежность расплаты за содеянное.
Примечания
[1] Подробнее смотрите исследования М. Шкаровского, А. Беглова, П. Мультатули,Ю. Жукова, Ю. Мухина и др.
[2] Из записанных автором книги бесед с Л.Н. Кондаковым в 2008 г.
[3] Этой жизни листая страницы // Тосненский вестник. 5 сентября 2006, № 103, с. 2.
[4] Там же.
[5] Архив СПб епархии, ф.1, оп.7, д. 39.
[6] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2005. Интернет-публикация.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Архив С.-Петербургской епархии, ф. 1, оп. 4, п. 11, д. 3, б/л. Заверенная копия.
[10] Там же.
[11] Из записанных автором книги бесед с сестрами Бакулиными в 2002 г.
[12] Антиминс – льняной или шелковый платок четырехконечной формы с зашитыми в центре частицами мощей святых и с изображением на лицевой стороне Иисуса Христа во гробе и четырех евангелистов по углам плата. Без антиминса невозможно совершение главного богослужения христиан – Божественной Литургии.
[13] Александр Солдатов. Безбожная пятилетка. Интернет-публикация: http://www.ogoniok.com/4996/32/.
[14] Мартиролог Санкт-Петербургской епархии.
Тосно: начало оккупации
По опубликованным сведениям накануне войны в Тосно проживало более 10 тыс. человек[i]. Население Тосно оставалось преимущественно русским, православным, хотя здесь жили и финны, и латыши, и евреи… Часть православных людей к этому времени уже оказалась под влиянием советской идеологии. Но большинство тосненцев ещё оставались людьми с религиозным мировоззрением, что подтверждается результатами переписи населения 1937 года, когда почти 90% жителей сельской местности Ленинградской области назвали себя верующими, несмотря на гонения атеистов в период «безбожной пятилетки».
Накануне Великой Отечественной войны во главе Ленинградской епархии стоял митрополит Алексий (Симанский)[ii]. В это время в Ленинградской епархии действовал всего 21 храм, из которых 16 располагались в Ленинграде и в пригородах. Основная территория области оказалась «церковной пустыней»[iii]. В Тосненском районе ряд действующих храмов власти закрыли перед самой войной: Петропавловскую церковь в Любани – в 1939 году, церковь Святителя Николая в Ушаках – в 1941 г., храм в с. Степановка (пос. Красный Бор) закрыт в 1941-м. До лета 1941 года оставалась действующей последняя церковь в Тосненском районе – храм во имя Святителя Николая Чудотворца на станции Саблино. С наступлением блокады на оккупированной части Ленинградской области осталась единственная действующая церковь – во имя иконы Божией Матери «Знамение» «вблизи Екатерининского дворца в г. Пушкине (Детское Село). Ее настоятелем служил заслуженный митрофорный протоиерей Феодор Забелин»[iv].
Сразу после начала Великой Отечественной войны в посёлке Тосно появились призывные пункты; тысячи мужчин были мобилизованы[v]. Война быстро докатилась до Тосненской земли. Нина Иларионовна Бакулина и её сёстры, ныне покойные Мария Иларионовна и Анна Иларионовна, рассказывали автору этих строк, что до войны, которая застала их детьми, семья Бакулиных проживала в двухэтажном доме, стоявшем на углу современных улиц Ленина и Советской, напротив нынешнего Тосненского музея, примерно там, где теперь располагается здание РУСа.
«В августе 1941 года, Тосно бомбили, – рассказывала Н.И. Бакулина. – Бомбы попали в рядом стоящее деревянное здание. От него ничего не осталось. От сильного взрыва даже нашего дедушку на печке засыпало, пришлось откапывать. Тогда же огромный валун из основания разрушенного дома вырвало, принесло к нам на крышу, проломило её. И этот валун остался лежать прямо над углом с иконами, не провалился в дом. Так мы с ним и жили, пока немцы нас из этого дома не выселили».
Война буквально ворвалась в жизнь тосненцев. Фронт стремительно приблизился к посёлку. 25 августа 1941 года ушёл со станции Тосно последний пригородный поезд в Ленинград. Наши части оставили райцентр. По официальным данным Тосно был занят противником 27 августа 1941 года[vi] (по другим источникам – 28 августа). Населённый пункт Тосно наше командование планировало отбить[vii], но безуспешно. Посёлок стал прифронтовой полосой.
4 сентября 1941 года с железнодорожных путей станции Тосно фашисты произвели первый обстрел Ленинграда 240-миллимитровыми дальнобойными орудиями. 8 сентября кольцо блокады сомкнулось. Фронт вокруг Ленинграда окончательно стабилизировался уже к концу сентября. Линия обороны города-героя проходила на тосненском направлении «от устья р. Тосны, через Усть-Тосненские (Колпинские) торфоразработки, западнее деревень Песчанка, Колпинские Колонии, севернее деревень Путролово, Войскорово»[viii]. Расстояние, которое мы сегодня преодолеваем по дороге на Петербург меньше, чем за час, в конце сентября 1941 года разделилось на два непохожих мира, но одинаково наполненных страданием, кровью, смертью… В Тосно началась оккупация. Во всей Ленинградской области полностью были оккупированы двадцать районов, частично – пять.
Тосненская земля в составе Ленинградской области «с прилегающими Псковской и Новгородской областями стала тылом немецкой группы армий «Север», и потому находилась под военным управлением… На местах власть принадлежала военным комендатурам (ортскомендатуры в городах, фельдкомендатуры в сельской местности). Первичные органы военной администрации возглавляли коменданты и начальники гарнизонов. В городах оккупанты учредили городские управы, в которых функционировали административные отделы (полиция), земельные отделы, бюро труда, занимавшиеся привлечением населения на принудительные работы и отправкой его на работу в Германию и Прибалтику. Органы местного самоуправления в городах и уездах возглавляли бургомистры, в волостях — старшины, в деревнях — старосты. Была организована полиция из местных жителей»[ix].
Обычно за боевыми воинскими частями немцев в населённые пункты вступали части СС. Эти «зондер-команды создавались в первый же месяц оккупации и тут же начинали проводить облавы… Производились массовые казни, в том числе и публичные. Началась конфискация имущества для нужд немецкой армии. Многие атрибуты советской системы, например, колхозы, были оставлены немцами для «выжимания» всех возможных ресурсов из завоеванных территорий»[x].
Немцы проводили на захваченных территориях репрессивную политику. Ряд исследователей убедительно доказывают, что многие насильственные действия фашистов против мирного населения и военнопленных на оккупированной территории СССР «могут быть квалифицированы как геноцид. Меры, направленные на утверждение германского господства, включали в себя: <…>
беспощадное уничтожение «нежелательных групп населения» (коммунистов, евреев, цыган, обитателей инвалидных домов и больниц, беженцев и др.);
многочисленные казни мирных граждан за малейшие нарушения приказов оккупационных властей;
массовые убийства гражданского населения во время «акций по усмирению» и «акций по очищению» в ходе «борьбы с бандитизмом», при тотальных проверках населения и карательных акциях против партизан; <…>
Эти действия осуществлялись в разное время и с разной интенсивностью. Особую роль сыграли озлобленность и безнаказанность исполнителей, переродившихся в палачей. Указ Гитлера от 13.05.1941 г. «О ведении военного судопроизводства и об особых действиях войск» на войне с Советским Союзом освобождал их от судебного преследования»»[xi].
Всё население посёлка Тосно, как и везде на оккупированной территории, подвергалось строгому учёту и неоднократным регистрациям. Жителям запрещалось покидать населённый пункт, нарушать запретные зоны, выходить из домов после наступления темноты, прикасаться к проводам и предметам военного обихода и т. п. Патрули стреляли без предупреждения, пойманных нарушителей вешали.
В Тосненском историко-краеведческом музее и Центральной районной библиотеке хранятся материалы со свидетельствами тосненсцев-очевидцев, оказавшихся в оккупации, и заинтересованный читатель может с ними ознакомиться. А мы обратимся к архивным документам. В Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга хранится акт от 8 декабря 1944 года, составленный в связи с расследованием злодеяний фашистов в посёлке Тосно. Составители акта свидетельствовали о том, «что на территории пос. Тосно находился немецкий гарнизон. Комендантом гарнизона был немец Тинч… были расстреляны…Измайлова Татьяна, Коновалова Людмила (Алашкина). Повешенным был Фокин. Замученным был Цепняков-еврей[xii]. Всего были повешены девять человек, расстрелянными нам известны фамилии 24 человек и очень много неизвестных лиц»[xiii].
В добавление к этому документу надо привести и свидетельство Н.И. Бакулиной, сообщившей и такие подробности по одному из перечисленных фактов: «Фокина повесили на нашей домашней берёзе во дворе. Несколько дней висел. Виселицу потом немцы построили через дорогу наискосок: там, где теперь ларёк стоит «24 часа»[xiv]. Там повесили и пятерых парней. Вешали на глазах у всех».
Александр Клейн, советский военнопленный, оказавшийся в немецком плену на территории Тосно, в своих воспоминаниях об этом времени писал: «Это было в Тосно. <…> Комендантом был майор эсэс Краузе. Его имя даже немцы произносили с боязнью. О жестокости Краузе только тихонько шептались. Если уж сами эсэсовцы боялись коменданта, то местные жители – подавно. Рассказывали, что сразу же после занятия Тосно он приказал всех жителей выселить из домов, так как эсэсовцы не имеют права жить под одной крышей с русскими. Те только должны обслуживать цвет немецкого войска. Жители домов, занятых эсэсовцами, переселились в другие кварталы или в плохие дома, не приглянувшиеся оккупантам, а также в бани»[xv].
Одни из самых тяжёлых дней оккупации тосненцы пережили в 20-х числах октября 1941 года. В настоящее время опубликован, представленный в Берлине 6 ноября 1941 г., «Доклад об оперативной обстановке в СССР № 130», в котором идёт речь о деятельности «эйнзатцгруппы А». В докладе подробно описана «работа» эсэсовцев в Тосно: «20 октября 1941 г., в 8 часов, в Тосно в сотрудничестве со второй бригадой СС и полевой жандармерией проведена проверка всех местных жителей. Всё Тосно было окружено подразделениями бригады СС и все дома обследованы согласно заранее согласованному плану. Мужчины направлены на большую площадь и проверены командой полиции безопасности. Всего 156 человек были подвергнуты казни с 15 по 23 октября»[xvi].
Кто были эти казненные люди, неизвестные тосненцам, составлявшим ранее приведённый акт, составленный уже после освобождения посёлка? Скорее всего, наши бойцы, оказавшиеся в окружении в конце августа 1941 года и прятавшиеся у мирных жителей. Без помощи местного населения вряд ли бы они могли выжить, продержаться с августа до середины октября, то есть до того часа, как их обнаружили немцы. И в этой помощи соотечественникам с риском для жизни, когда и самим было трудно, проявлялись христианские качества тосненцев, сердобольных русских людей.
Поводом для облавы в Тосно послужил, видимо, пожар на лесопильном заводе в центре посёлка в октябре 1941 года. «13 местных жителей, в том числе женщин, не виновных в пожаре, были взяты в заложники и расстреляны. Они похоронены на городском кладбище», – сообщается в книге «Земля Тосненская»[xvii].
Зима 1941-1942 годов выдалась на редкость суровой. В оккупированных городах царил такой же голод, как и в блокадном Ленинграде. Тысячи людей умерли от голода. Проживавший до войны в Пушкине и вывезенный по приказу немцев в Гатчину, церковный архитектор, художник и поэт Александр Александрович Алексеев погиб от голода и болезней 29 ноября 1941 года. «Уже в период оккупации, – сообщает М.В. Шкаровский, – он написал целый ряд духовных стихотворений, вывезенных из СССР и опубликованных его ученицей и другом Н. Китнер… За несколько дней до смерти он написал на обрывке бумаги стихотворение «Слава Богу»:
Слава Богу:
Ни одна строка
Не найдёт печатного станка.
Слава Богу:
Ни одна рука
Не сплетёт хвалебного венка.
Слава Богу:
Это мой удел,
Так и будет, как Господь велел»[xviii].
Вскоре, 6 января 1942 г. умер в Пушкине от голода известный писатель-фантаст Александр Беляев, а в марте 1942 г. там же скончался от голода протодиакон Владимир Керский[xix]. В Тосно тоже было голодно. За два с половиной года власти нацистов в Ленинградской области в её городах и сёлах в общей сложности погибло свыше 30 тысяч мирных жителей.
И неудивительно, что в условиях целенаправленного геноцида, осуществляемого иноземцами, люди потянулись к своему, родному, русскому… В этом тоже проявлялся патриотизм, преданность русских людей Вере Православной, хранящей в своей сокровищнице память не только о святых, но и о национальных героях – защитниках Руси. Поэтому так понятен духовный порыв наших земляков, оказавшихся под гнётом жестокого врага. Так близко сердцу их желание в годину испытаний стать перед Богом, молиться Ему о своих родных, о победе «над врагами и супостатами»! Так понятна сердечная потребность русского человека сберечь главную отечественную святыню – Божий храм, хранить очаг исконной русскости в логове врага, находить в церкви утешение в условиях плена, когда враг топтал нашу землю, унижал национальное достоинство людей, всюду сеял муку и смерть.
Очевидно, что положение, при котором «к началу войны в результате жесточайших гонений безбожной власти большинство районов СССР оказалось вообще без функционирующих храмов», поддерживалось советской властью «только тотальными репрессивными мерами. Как следствие, на оккупированной фашистами территории произошёл бурный стихийный всплеск религиозного сознания. Зачастую сразу же после ухода советских войск, ещё до появления немцев, местные жители сбивали замок с закрытого храма и, если уцелел священник, он начинал службы»[xx]. Так что церковное возрождение в западной части страны в годы оккупации не является «заслугой» немцев[xxi]. Конечно, «в пропагандистских целях нацисты старались использовать массовое стихийное возрождение Русской Церкви, но оно довольно быстро начало вызывать тревогу у германского руководства»[xxii]. Исследовательская работа, проведенная М.В. Шкаровским в архивах Германии, в том числе и исследование «обучающих материалов для эсэсовцев» показала, что «изначально у нацистской идеологии было пять главных врагов, в том числе – Церковь»[xxiii]. Войска эсэс, – пишет А. Клейн, – «в плен не берут: допросят наскоро и расстреливают всех — и русских и нерусских»[xxiv].
Старинный каменный храм в Тосно немцы не разрешили верующим использовать для богослужений, а сразу заняли под офицерский госпиталь. Александр Клейн, бывший военнопленный, в своих воспоминаниях о зиме 1941-1942 годов в Тосно пишет: «Хотя известий с фронтов до меня не доходило, но я чувствовал, что вермахту зимой приходится туго. Это подтверждали участившиеся налёты нашей авиации на станцию, интенсивная канонада со стороны Ивановки, быстрое прибавление крестов на эсэсовском кладбище возле церкви. Оттуда то и дело слышались короткие залпы из карабинов: отдавали воинские почести очередным покойникам»[xxv].
Верующие люди возродили церковную жизнь на загородном кладбище уже осенью 1941 года, приспособив к богослужениям маленькую часовню, закрытую при советской власти в 1937 году. Сведений о том, был ли в Тосно, в течение нескольких месяцев, до весны 1942 года, постоянный священнослужитель, не имеется. Возможно, на первом этапе оккупации в храме на кладбище совершались лишь разовые богослужения приходящими священниками, получавшими в местных органах власти, учреждённых оккупантами, пропуск на передвижение по территории района.
В условиях комендантского часа передвижение гражданского населения области было стеснено даже внутри населённых пунктов, не говоря уже о сообщении между городами, посёлками и деревнями Тосненского района и области. Поэтому вряд ли верующие тосненцы могли бывать в других храмах во время оккупации. Их заботой было то, чтобы найти священника для Казанской церкви.
Священники в окрестностях Тосно проживали. На территории Тосненского района остались священнослужители, которые по разным причинам оказались в оккупации. Кто-то выехал из Ленинграда за семьёй, находившейся на даче, и уже не успел вернуться. Кто-то работал за пределами города уже на гражданской работе, оказавшись на положении внештатного священника в связи с закрытием храмов в годы гонений. Кто-то только вернулся из заключения или из ссылки и пока не успел определиться… Причины были разные.
Наличие священников в населённых пунктах Тосненского района привело к тому, что вокруг Тосно стала оживляться церковная жизнь уже в первые месяцы оккупации. «Так, настоятель Никольской церкви г. Колпино протоиерей Димитрий Осьминский, – пишет М.В. Шкаровский, – оказавшись в сентябре 1941 г. на оккупированной территории, первоначально стал служить в Троицкой церкви пос. Самопомощь на ст. Поповка (ныне пос. Красный Бор)». Отец Димитрий «уже был настоятелем этого храма с июня 1935 до его закрытия весной 1941 г. Теперь батюшка снова возродил церковь, но уже в ноябре 1941 г., ввиду выселения немцами жителей прифронтовой полосы, был вынужден бежать в Оредежский район. Там он с 19 декабря 1941 г. служил священником в церквах сёл Загородицы, Ям-Тесово и Перечицы». А с весны 1943 г. отец Димитрий Осьминский «служил в церкви св. Флора и Лавра с. Загородицы. После эвакуации немцами жителей Оредежского района в Латвию о. Димитрий б декабря 1943 г. был назначен епископом Рижским Иоанном в церковь на ст. Алоя для обслуживания нужд православных беженцев. В июне 1945 г. протоиерей вернулся на родину и до своей кончины (в 1952 г.) служил настоятелем Никольской церкви на ст. Саблино Тосненского района. Храм же в Самопомощи сгорел в 1942 г.»[xxvi].
Не исключено, что до этого в храме посёлка Самопомощь некоторое время ещё совершал службы «престарелый священник Иоанн Пиркин, служивший в 1930-е гг. в Красном Селе». Этот батюшка в годы оккупации «сумел возродить несколько храмов. Сначала, 30 ноября 1941 г., он открыл Покровскую церковь в Мариенбурге (ныне часть Гатчины), где служил до 1 марта 1942 г. Затем, в феврале 1942 г., о. Иоанн освятил Троицкую церковь в Красном Селе. Некоторое время в 1942 г. священник, очевидно, обслуживал и Троицкий храм в Самопомощи, а также возобновлённую Никольскую церковь в пос. Ям-Ижора». Отец Иоанн служил в Красном Селе почти два года, молясь, по свидетельству прихожан, «за страну родную, за наших бойцов Красной Армии» и о даровании скорой победы над гитлеровцами. В конце 1943 г. священник был угнан немцами в Литву, где вскоре скончался»[xxvii].
Восстановление полнокровной церковной жизни в Тосно в годы Великой Отечественной войны приходится на весну 1942 года и связано с приходом в посёлок на постоянное служение иеромонаха Афиногена (Агапова), впоследствии насельника Псково-Печерского монастыря, но это уже тема другого исследования. Мы же в завершение отметим, что в период оккупации тосненские жители находились в духовном и молитвенном единстве со священноначалием Русской Православной Церкви.
Исторические сведения по теме статьи. Битва идеологий
Прежде чем перейти к рассмотрению страниц истории Тосненского прихода в годы Великой Отечественной войны, следует остановиться на создававшейся немцами религиозной доктрине, которая была ни чем иным, как самой яркой вспышкой язычества со времен распространения христианства в Европе, и не просто противостояла христианству, но и была агрессивной по отношению к нему.
Действительно, идеология фашистской Германии в своей основе не была атеистической. Как показал в исследованиях последних лет М.В. Шкаровский.[xxviii] В отличие от СССР Германия строилась на двух религиозных основаниях: это нацистский мистицизм и германское язычество. Фашисты в Германии вступили в войну с христианством сразу, как только пришли к власти, хотя поначалу не объявляли о ней открыто. Но уже в 1937 году руководство правящей партии Германии официально потребовало от своих членов и сторонников выхода из церковных организаций. К концу 1930-х годов в Германии «усилия различных служб безопасности имели два основных направления: разрушение сложившихся традиционных устойчивых церковных структур и тотальный контроль над всеми проявлениями религиозной жизни»[xxix]. В это время счет попавших в концлагеря немецких священнослужителей уже шел на сотни.
М.В. Шкаровский пишет: «На первом этапе неоязыческое германское движение еще должно было оставаться «по тактическим соображениям без государственного признания в качестве религиозного сообщества». Через 10-15 лет ситуацию планировалось изменить: «Государство признает германско-нордическое религиозное движение. Оно базируется на исторически обоснованной свободной от христианства религии и развивает соответствующие государственной религии религиозные формы в частной жизни». На этом промежуточном этапе ставилась следующая цель: «Воспитанная в национал-социалистическом духе молодежь сменит тесно связанное с Церковью старшее поколение, которое отомрет». И, наконец, «приблизительно через 25 лет» государственная религия должна была вступить в силу»[xxx]. Так за спиной германского народа правящая верхушка разрабатывала контуры «новой» религии[xxxi].
Борман в письме «Отношения национал-социализма и христианства» «всем гаулейтерам империи» от 29 мая 1941 г. откровенно заявил, что «национал-социалистическое и христианское мировоззрения несовместимы». Лишь в случае полного устранения влияния Церкви «народ и рейх могут быть уверены в прочности своего будущего»,[xxxii] — утверждал он. Письмо получило скандальную известность. И хотя Гитлер вынужден был отозвать письмо[xxxiii], оно уже успело получить распространение и обеспечить определенный настрой части германского населения.
Конечно, немецкое военное командование на первом этапе войны об этих планах еще не знало, но «Гитлер уже в августе и сентябре 1941 г. лично дал указания строжайше запрещавшие какое-либо содействие возрождению церковной жизни на занятой территории СССР: «Религиозную или церковную деятельность гражданского населения не следует ни поощрять, ни препятствовать ей. Военнослужащие вермахта должны безусловно, держаться в стороне от таких мероприятий; духовная опека по линии вермахта предназначена исключительно для германских военнослужащих вермахта. Священникам вермахта следует строго запрещать любые культовые действия или религиозную пропаганду в отношении гражданского населения; также запрещено допускать или привлекать в занятые восточные области гражданских священнослужителей с территории рейха или из-за границы… Военное богослужение в оккупированных восточных областях разрешается проводить только как полевое богослужение, ни в коем случае не в бывших русских церквах. Участие гражданского населения… в полевых богослужениях вермахта запрещено. Церкви, разрушенные при советском режиме или во время военных действий, не должны ни восстанавливаться, ни приводиться в соответствие с их назначением органами немецких вооруженных сил»[xxxiv].
Эта позиция фюрера по отношению к Церкви стала руководством к действию на захваченных фашистами территориях. «Так, шеф полиции безопасности и СД, — сообщает исследователь Шкаровский, — уже в приказе от 15 октября 1941 г. писал: «По распоряжению фюрера оживление религиозной жизни в занятых русских областях необходимо предотвращать. Поскольку в качестве важного фактора оживления христианских церквей следует рассматривать деятельность теологических факультетов или пастырских семинаров, просьба следить за тем, чтобы при открытии вновь университетов в занятых областях теологические факультеты в любом случае пока оставались закрытыми. В дальнейшем следует заботиться о том, чтобы подобным образом было предотвращено открытие пастырских семинаров и похожих учреждений, а недавно открывшиеся или продолжившие свою деятельность учреждения такого рода с подходящим обоснованием в ближайшее время были, соответственно, закрыты». Дальнейшее развитие нацистской религиозной политики также не оставляет место иллюзиям»[xxxv].
Тем не менее, «несмотря на всю яростную враждебность к христианству нацистских руководителей, «промежуточная стадия» в их антицерковной политике продолжалась до конца войны. В обстановке затянувшихся военных действий и последовавших затем неудач они не решились перейти к следующим этапам своих планов… Ни целостного религиозного учения, ни единого набора ритуалов нацисты создать не успели. Вероятно, новая религия Гитлера была бы эклектичной смесью германского язычества, различных оккультных учений, каких-то внешних элементов христианства и даже буддизма. Но в мае 1945 г. «тысячелетний рейх» рухнул, похоронив под своими обломками и нацистский мистицизм» [xxxvi].
Таким образом, война «вторая мировая во многом была войной идеологий. Причем перед верхушкой нацистской Германии стояла цель создания не просто нацистской идеологии или политической религии, но и новой религии в полном смысле слова. В Советском Союзе тоже активно строилась новая идеология, но это не выглядело как создание новой религии, особенно по сравнению с нацистской Германией, тем более что в религиозном плане открыто насаждался атеизм. Были, пожалуй, лишь два периода: в 1920-х и 1960-х годах, когда предпринимались попытки создания религиозного «привеска» к марксистской идеологии» (подразумевается «введение различных псевдорелигиозных обрядов: красные октябрины, комсомольские «пасхи» (так они назывались официально). Были предприняты попытки создания «молитв» Карлу Марксу, достаточно точно совпадающие с церковными»)[xxxvii].
Столкновение советского и фашистского мировоззрений было неизбежным. Как справедливо заметил М.В. Шкаровский, в политике «нацизма война занимала важное место. Одним из краеугольных камней этой идеологии была борьба за существование, борьба за землю для расширения территории «тысячелетнего рейха». Эти завоевания обосновывались, в том числе, религиозными факторами: распространение господства новой идеологии на возможно большее число территорий и народов. Устройство Третьего Рейха предполагало завоевание всего мира. В этом плане коммунизм представлял собой того врага, которого надо было уничтожить, потому что советское руководство было одержимо идеей повсюду установить мировой социализм. Эти идеологии не могли долго сосуществовать. Были возможны только какие-то временные компромиссы»[xxxviii].
В исследовании Шкаровского «Нацистская Германия и Православная Церковь» убедительно показано, с чем, в случае военной победы Германии, пришлось бы столкнуться Русской Православной Церкви, ведь германской верхушкой «разрабатывались планы постепенной ликвидации этой Церкви и создания новой псевдорелигии для занятых восточных территорий»[xxxix].
Русская Православная Церковь в начале Великой Отечественной войны
Перед самой войной в нашей стране на свободе оставалось лишь 4 правящих архиерея, сотни священников томились в тюрьмах и лагерях[xl], находились в ссылках. Положение Церкви было трагичным.
Но к началу войны под влиянием внешнеполитических обстоятельств советское руководство «вынуждено было отказаться от идеи полного уничтожения Русской Православной Церкви в стране. Перспектива надвигавшейся войны заставила правительственные органы по-иному оценить роль Церкви внутри страны и на международной арене»[xli].
Исконное служение Русской Православной Церкви в деле защиты Отечества ярко проявилось уже в первый день войны. 22 июня 1941 г. митрополит Сергий (Страгородский), Патриарший Местоблюститель, обратился с посланием к верующим. Слово будущего Патриарха «зачитывалось в храмах Ленинграда, и люди уходили на фронт как на подвиг, имея благословение Церкви»[xlii]. Послание владыки Сергия было оглашено во всех действующих храмах в пределах Советского Союза, в том числе и в единственном сохранившемся к этому времени на Тосненской земле кладбищенском храме Святителя Николая на станции Саблино. Как указывает исследователь истории Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны М.В. Шкаровский, «всего за годы войны митрополит Сергий написал более 70 патриотических посланий. Они распространялись в виде листовок большими тиражами, даже на оккупированной территории. Издавались послания не только Местоблюстителя, но и других архиереев»[xliii]. Не исключено, что такие листовки попадали и к тосненцам.
Митрополит Ленинградский Алексий 26 июля 1941 года написал обращение «Церковь зовет к защите Родины», адресованное духовенству и верующим. Особенную известность получила его проповедь, произнесенная 10 августа. В ней говорилось прежде всего о патриотизме и религиозности русского человека[xliv]. Слово митрополита Алексия было опубликовано в книге «Правда о религии в России», изданной в Москве в 1942 году. В своем воззвании, написанном по лучшим образцам посланий Смутного времени, Владыка Ленинградский говорил: «Как во времена Димитрия Донского и св. Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу…, мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».[xlv] Всего за годы Великой Отечественной войны митрополит Ленинградский Алексий написал несколько десятков посланий[xlvi].
Под благотворным влиянием посланий Церкви, а также знаменитого, по церковному сердечного, обращения И.В. Сталина к народу «Братья и сестры!», в обстановке угрозы уничтожения Родины, а, значит, семей, жилищ, самой жизни, проявился тот патриотизм нашего народа, который всегда спасал Отечество в годины испытаний. И дело здесь не в советском патриотизме, хотя некоторая часть людей уже воодушевлялась и ним. Дело в другом. Великая Отечественная война стала для русского народа, всех народов СССР священной. Священной «в том смысле, что она стала войной за Отечество. Ведь речь шла о существовании не только Советского государства, но и русского народа, и многих других народов СССР. Основная масса населения достаточно быстро поняла, что в этой войне нужно защищать свое собственное существование»[xlvii]. По сравнению с советским патриотизмом «в неизмеримо большей степени проявился русский многовековой патриотизм… Если бы народ не стал достаточно быстро воспринимать эту войну как войну за свою Родину, то никакой Сталин и никакое командование не смогли бы одержать эту победу»[xlviii]. Ведь вынести воинские потери не в нашу пользу 1 к 4 во время крупных боевых операций мог только народ, оказавшийся в крайнем, безвыходном положении в битве не на жизнь, а на смерть.
Духовный порыв жителей и Ленинграда, и окрестностей проявился сразу с началом войны. Ленинградские храмы стали заполняться верующими уже в июле 1941 года. Люди стали молиться о близких, ушедших на фронт, о спасении Отечества. По благословению правящего архиерея приходы Ленинграда уже с 23 июня 1941 г. «начали сбор пожертвований на оборону города. Митрополит поддержал желание верующих пожертвовать на эти цели имевшиеся в храмах сбережения… Приходской совет Князь-Владимирского собора предложил на свои средства открыть лазарет для раненых и больных воинов и 8 августа передал на его обустройство 710 тыс. из 714 тыс. имевшихся у общины рублей»[xlix]. Но, запрещенная правительством еще в 1918 году благотворительная деятельность Церкви, «осталась под запретом и после начала войны. Приходам разрешили перечислять деньги только в общие фонды: Красного Креста, обороны и другие»[l]. Жизнь Церкви продолжала находиться под жестким контролем, но это «не погасило воодушевления верующих и духовенства. Храмы отказывались от всех расходов, кроме самых необходимых. Повсеместно солдатам собирали теплые вещи, прихожане жертвовали продовольствие для больных»[li].
Необходимо подчеркнуть, что «авторитет и влияние Ленинградского митрополита в первые месяцы войны были настолько велики, что 12 октября 1941 г. Патриарший Местоблюститель в своем завещательном распоряжении именно его назначил своим преемником»[lii].
До начала оккупации тосненские жители находились, хотя уже и без храма, но в духовном и молитвенном единстве со священноначалием Русской Православной Церкви. Это единство сохраняли православные тосненцы и в условиях оккупационного гнета.
Примечания
[i] Точнее, в 1939 году в Тосно проживало 10107 человек: РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 1248, лл. 83-96. Источник http://ru.wikipedia.org/wiki/Тосно.
[ii] По сведениям М. Шкаровского, «в самом городе и северных пригородах, оказавшихся в кольце блокады, в его ведении находились Никольский кафедральный и Князь-Владимирский соборы, а также церкви: Никольская Большеохтинская, Волковская кладбищенская св. Иова, Димитриевская Коломяжская и Спасо-Парголовская….
К обновленческому течению принадлежали Спасо-Преображенский собор и церкви на Серафимовском кладбище и в поселке Лисий Нос, которыми управлял протопресвитер Алексий Абакумов. Кроме того, в городе оставался один действующий иосифлянский храм — Троицкий в Лесном, где служил иеромонах Павел (Лигор). Общее количество православных священнослужителей в Ленинграде не превышало 25 человек». М. Шкаровский. «Девятьсот дней в аду. Тяготы блокадной жизни Церковь делила со своей паствой» // «Независимая газета». 21.7.2004. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[iii] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[iv] М. Шкаровский. «Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны». СПб, 2005. Интернет-публикация.
Источник 05.02.2011.
[v] Всего в Тосненском районе с 22 июня по 25 августа 1941 года на фронт ушли 6 672 военнослужащих. «Земля Тосненская. История и современность». Книга-альбом. – СПб.: Лики России, 2006. С. 169.
[vi] «Земля Тосненская. История и современность». Книга-альбом. – СПб.: Лики России, 2006. С. 169.
[vii] В книге «Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов». М., СПб., 2004 (Документы ГКО, Ставки и Генштаба) в разделе «Документы Ленинградского фронта» имеются такие сведения: «ПЛАН штаба Ленинградского фронта на проведение операции по разгрому Любанско-Тосненской группировки противника
31 августа 1941 г.
I. Цель операции, ее роль и значение.
Противник силами 21 и 121 пд овладел Чудово и Любань, 28 августа 1941 г. овладел Тосно и Саблино, перерезав Октябрьскую железную дорогу, и в дальнейшем стремится перерезать Пестовскую и Северную железные дороги, стремясь перехватить все железные дороги и грунтовые пути, подходящие к Ленинграду.
Задача войск Ленинградского фронта в этой обстановке состоит в том, чтобы ликвидировать любанско-тосненскую группу противника, освободить Октябрьскую железную дорогу от противника, снять угрозу перерыва Пестовской и Вологодской ж.д. и только этими мерами обеспечить успешную оборону Ленинграда на всех остальных участках фронта.
Таким образом, намечаемая операция против любанско-тосненской группировки противника является главнейшей на данном этапе и требует максимального напряжения сил и обеспечения этой операции всем необходимым. …
Общий вывод из оценки обстановки.
<…>
в) для уничтожения группировки в районе Саблино, Тосно надо собрать силы не меньше двух дивизий с танками и артиллерией;
<…>
Направление главного удара — Слуцк, Лисино, Тосно. Продолжительность операции — 29—31 августа 1941 г. — три дня. Обеспечение рубежа Колпино, Слуцк до 31 августа — полк 3 гв. рабочей дивизии. После 31 августа 1941 г. — 10 ск.
<…>
Командующий войсками Ленинградского фронта генерал-лейтенант ПОПОВ
Член Военного совета фронта
корпусной комиссар КЛЕМЕНТЬЕВ
Начальник штаба фронта
полковник ГОРОДЕЦКИЙ.
ЦАМО РФ. Ф. 217. Оп. 201172. Д. 2. Л. 139—143». Интернет-публикация. Источник http://centralsector.narod.ru/docum2.htm 08.02.2011.
[viii] «Земля Тосненская. История и современность». Книга-альбом. – СПб.: Лики России, 2006. С. 170.
[ix] Документальный проект «Холокост у стен Ленинграда». Интернет-публикация. http://www.webstudio.il4u.org.il/projects/holoc_len/book/glava9.html
[x] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xi] Документальный проект «Холокост у стен Ленинграда». Интернет-публикация. Источник http://www.webstudio.il4u.org.il/projects/holoc_len/book/glava1.htmlВ 11.02.2011.
[xii] А.С. Клейн в книге «Дитя смерти: невыдуманный роман» (Сыктывкар. 1993. С. 82) рассказывает об этом подробно: «Когда немцы заняли Тосно, эсэсовцы утопили часовщика-еврея в уборной. Староста неторопливо разъяснял, как беднягу окунали, вытаскивали, снова окунали, пока он окончательно не захлебнулся. Жену его, русскую, не тронули. Дочь расстреляли: очень уж лицом походила на отца».
[xiii] ЦГА СПБ. Ф. 9421. Оп. 1. Д. 239. Л. 25.
[xiv] На 2011 г. здесь располагается узел мобильной связи.
[xv] А.С. Клейн в книге «Дитя смерти: невыдуманный роман». Сыктывкар. 1993. С. 72.
[xvi] Документальный проект «Холокост у стен Ленинграда». Интернет-публикация. http://www.webstudio.il4u.org.il/projects/holoc_len/book/glava9.html 11.02.2011.
[xvii] «Земля Тосненская. История и современность». Книга-альбом. – СПб.: Лики России, 2006. С. 174.
[xviii] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Источник 05.02.2011.
[xix] Там же.
[xx] Ответ доктора исторических наук М. В. Шкаровского на статью протоиерея Сергия Окунева.
Оп.: http://www.pravos.org/docs/doc234.htm, 2006. Источник
05.02.2011.
[xxi] Там же.
[xxii] Там же.
[xxiii] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xxiv]Александр Клейн. Дитя смерти: непридуманный роман. С.
[xxv] Александр Клейн. Дитя смерти: непридуманный роман. С.
[xxvi] Шкаровский М. «Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны». СПб, 2005.
Интернет-публикация. Источник 05.02.2011.
[xxvii] Там же.
[xxviii] Михаил Витальевич Шкаровский — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Центрального государственного архива Санкт-Петербурга. В рецензии, опубликованной в «Церковном вестнике» (июнь 2002, №12-13) на книгу М.В. Шкаровского «Нацистская Германия и Православная Церковь», сообщается, что в последние годы ученый Шкаровский — «один из самых известных и квалифицированных историков Церкви ХХ века», много и плодотворно «работал в немецких архивах. Результаты его исследований публиковались отдельными статьями в исторических журналах. Каждая новая работа М. Шкаровского становилась научным событием. Шкаровский вводит в научный оборот колоссальный материал — это документы Третьего рейха, хранящиеся в архивах Берлина, Бонна и Фрейбурга» (Церковный вестник. № 12-13 (241-242) июнь 2002 / Чтение. http://www.tserkov.info/read/?id=4968 06.02.2011).
[xxix] М.В. Шкаровский. Богостроительство Третьего рейха. Интернет-публикация.
http://religion.ng.ru/history/2004-05-12/7_reich.html 06.02.2011.
[xxx] Там же.
[xxxi] Отвечая на вопрос о существовании планов создания новой религии в фашистской Германии, М.В. Шкаровский рассказывает: «Я нашел один из таких планов в немецком архиве, примерно 1939 года, созданный ведомством Розенберга. Этот план с немецкой пунктуальностью был рассчитан на несколько этапов на 25 лет. Новая религия должна была быть синтетической, включать в себя некоторые составляющие. Первое — это германское язычество. Нацисты не просто ввели в официальный календарь зимний и летний солнцеворот, они совершали во время этих праздников достаточно дикие языческие обряды. Например, весной девушки бегали нагими по каким-то священным рощам, и это воспринималось как обряд плодородия. Следующая составляющая новой религии — различные оккультные теории наподобие учения розенкрейцеров, которое в XVIII–XIX веках было распространено в Германии. Третья составляющая — некоторые внешние элементы христианства. Гитлер для новой религии рассчитывал использовать значительную часть христианских храмов и священников, заставив их перейти к исповеданию этой религии. При этом, конечно же, новая религия полностью отказывалась от Ветхого Завета из-за его иудейских корней» (Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.).
[xxxii] «Вопрос создания новой религии стоял в центре внимания не только нацистских идеологов, но и высших руководителей Третьего Рейха за весь период его существования, с 1933 года по 1945 год, — говорит в интервью протоиерею Александру Сорокину М.В. Шкаровский. — Родоначальником этой кампании был Альфред Розенберг, который еще в 1930 году написал свою печально знаменитую книгу «Мир XX века», главным острием направленную против христианства. В ней говорилось о необходимости создания новой религии. Позже главное руководство религиозной политикой на оккупированных территориях в Третьем Рейхе было поручено партийной канцелярии. Сначала эту политику проводил Рудольф Гесс — начальник партийной канцелярии. После того как в 1940 году он улетел в Англию, по личной директиве фюрера ее возглавил его заместитель Мартин Борман, наряду с самим Гитлером наиболее антирелигиозно настроенный в отношении именно христианства» (Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.).
[xxxiii] М.В. Шкаровский. Богостроительство Третьего рейха. Интернет-публикация.
http://religion.ng.ru/history/2004-05-12/7_reich.html 06.02.2011.
[xxxiv] Ответ доктора исторических наук М. В. Шкаровского на статью протоиерея Сергия Окунева. Оп.: http://www.pravos.org/docs/doc234.htm, 2006. Источник: 06.02.2011.
[xxxv] Там же.
[xxxvi] М.В. Шкаровский. Богостроительство Третьего рейха. Интернет-публикация.
http://religion.ng.ru/history/2004-05-12/7_reich.html 06.02.2011.
[xxxvii] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xxxviii] Там же.
[xxxix] Рецензия на книгу «Нацистская Германия и Православная Церковь» // Церковный вестник. № 12-13 (241-242) июнь 2002 / Чтение. http://www.tserkov.info/read/?id=4968 06.02.2011.
[xl] М. Шкаровский. «Девятьсот дней в аду. Тяготы блокадной жизни Церковь делила со своей паствой» // «Независимая газета». 21.7.2004. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[xli] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[xlii] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[xliii] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xliv] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[xlv] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[xlvi] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xlvii] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xlviii] Интервью с М.В. Шкаровским «Война и вера», опубликованное в журнале «Вода Живая», май 2010 г.: http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=12455&rubr_id=186. 3 мая 2010 г.
[xlix] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[l] Там же.
[li] М. Шкаровский. «Девятьсот дней в аду. Тяготы блокадной жизни Церковь делила со своей паствой» // «Независимая газета». 21.7.2004. Интернет-публикация. 05.02.2011.
[lii] Шкаровский М. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны», Санкт-Петербург, 2005. Интернет-публикация. 05.02.2011.
Комментировать