Уроды Христа ради

9 августа празднуется память новгородского юродивого Николы Кочанова. Несмотря на необычные внешние формы юродство – одна из самых консервативных форм святости. Блаженный не занимается разоблачением «традиционной церковности», но, напротив, предупреждает людей от привыкания к святыни, от теплохладного отношения к вере и от кощунства, считает историк Андрей ЗАЙЦЕВ.

Мир Древней Руси нам часто представляется как идеальное христианское общество, где все люди от холопа до царя степенно ходят в храмы, истово молятся, постятся по двести дней в году, перед смертью становятся иноками, а после кончины – святыми. Иногда в этой идиллии бывают сбои, и тогда на исторической сцене ненадолго появляются бражники, разбирающиеся в библейской истории и попадающие в рай, но в целом жизнь в допетровской Руси многим кажется очень благочестивой.

Эта мифологему можно разрушить разными способами: чтением исторических документов, размышлением над причинами старообрядческого раскола, но лучше всего идею всеобщего процветания разрушает феномен юродивых – святых, распространенных на Руси, начиная с XIV века.

Одним из таких блаженных «похабов» был Николай Кочанов. Благочестивый сын богатых и знатных новгородцев, не желая получать славу и почести от людей, Николай стал ходить по городу в рубище. Краткое современное житие, размещенное на сайте Новгородской епархии, довольно точно следует за древнерусским агиографическим текстом, так описывая суть подвига блаженного Николы: «Юродствуя, ходил по городу, творил неприличия, а в устах его всегда была молитва к Богу».

В этой фразе кроется самая большая опасность подвига юродивого. До сих пор Церковь не нашла однозначных критериев, по которым при жизни или вскоре после смерти можно отличить подлинных юродивых от мошенников и сумасшедших. Все они могут бегать голыми или неряшливо одетыми по городам и весям и творить непотребства, но лишь единицы становятся святыми.

Основой для подвига юродивого стало выражение апостола Павла о том, что христиане должны быть «безумны Христа ради». За эти слова первоверховного апостола христиан часто упрекали в том, что они не ценят человеческий разум, но подобное обвинение не слишком справедливо. Еще Ориген в своем трактате «Против Цельса» писал:«Мы не говорим, что глупость хороша вообще... Гораздо лучше веровать в догмат с рассуждением и мудростью, чем с голой верой». В церковном предании можно найти рассуждения о том, что христианин должен бегать от мудрости века сего (то есть, например, не должен уметь обманывать другого, не должен получать 2 рубля за вещь, которая стоит рубль), но быть мудрым в достижении Царствия Небесного.

В Древней Руси именно юродивые иногда становились выразителями христианской мудрости с помощью игры или безумных поступков. Николай Кочанов часто дрался со своим собратом по подвигам блаженным Феодором и однажды запустил кочан капусты прямо ему в голову, за что и получил свое прозвище. Николай жил на Софийской стороне Великого Новгорода, а Феодор - на Торговой. Их поединки, как сообщает житие, пытались отучить новгородцев, живших на разных берегах Волхова, драться друг с другом.

Публичная драка двух юродивых ради мира в городе не самый большой парадокс этого типа святости. Древнерусские памятники доносят до нас отношение Церкви и народа к блаженным. Как пишет Сергей Иванов, чаще всего их называли словом урод, которое в современном русском языке имеет четкую негативную окраску: «Именно слово оуродъ в конце концов стало наиболее употребительным обозначением специфического христианского подвига. Юродивый (по-древне-славянски—уродивый или просто урод) — это по первому своему смыслу тот, кто «родился неправильно», будь то в физическом или умственном отношении… В XVII в. значения разделились": «урод» стало обозначением врожденного калеки, а «юрод» — безумца, в том числе и притворного».

Иногда юродивых также называли блаженными, но этот эпитет мог применяться и к другим подвижникам. Так автор жития Феодосия Печерского очень часто называет его блаженным. Употребление этого слова восходит к Нагорной проповеди Христа, где праведники называются блаженными, счастливыми. По отношению к юродивым этот эпитет употребляется на стыке значений: в славянских языках можно найти глаголы блажить и слово соблазн, в современном русском языке словом «блаженный» может называться человек не от мира сего, дурачок. Поскольку натуральное безумие весьма сложно отличить от безумия притворного, показного, то Церковь неоднократно могла прямо запрещать юродство.

Выше мы отметили, что расцвет юродства на Руси относится ко временам Ивана Грозного. Англичанин Флетчер, посетивший Москву в конце XVI века так описывает юродивых: «Кроме [монахов] у них есть особенные отшельники (Eremites), которых они называют святыми людьми (holy men), очень похожие на гимнософистов и по своей жизни, и по поступкам, хотя не имеют ничего общего с ними в том, что касается познаний и образования. Они ходят совсем нагие, за исключением лоскута вокруг чресел, с длинными свисающими волосами, широко разметанными по плечам, и многие с железным ошейником или цепью вокруг шеи либо вокруг тела, даже зимою в самые сильные морозы. Их считают пророками и весьма святыми мужами (prophets and men of great holines), дозволяя им говорить свободно все, что хотят, без всякого ограничения, хотя бы даже о самом Боге (of the very highest himselfe). Если такой человек открыто упрекает кого-нибудь в чем бы то ни было, то ему ничего не возражают, а только говорят «Po graecum», что означает «по грехам». Если же кто из них, проходя мимо лавки, возьмет что-нибудь из товаров, где бы он ни захотел, то [купец] почтет себя весьма любимым Богом и дорогим для святого, за то что тот взял это таким манером. Но подобного рода людей немного, потому что ходить голым в России, особенно зимою, очень нелегко и весьма холодно».

Рассказ Флетчера доносит до нас формы поведения людей, выдававших себя за блаженных и бывших ими. Эти формы были характерны для юродивых во все времена. В Эдесе добропорядочных граждан за тысячу лет до описания Флетчера смущал блаженный Симеон, разгуливавший голый по улицам и поедавший мясо в Великий Четверг, в Константинополе «блажил» святой Андрей, а в Новгороде Никола Кочанов. Каждый из этих святых невольно порождал толпу подражателей, желавших жить за счет подаяния от доверчивых христиан или просто сумасшедших. Ситуация осложнялась еще и тем, что реальных сведений о жизни большинства блаженных было известно очень мало, а потому из одного агиографического сочинения в другой могли переходить рассказы о том, как люди издевались над праведниками и получали за это заслуженное наказание. Из жития Николая Кочанова можно узнать, как некий вельможа пригласил его к себе на пир, но слуги с насмешками прогнали святого. Тогда на пиру во всех сосудах пропало вино, и появилась вновь после того, как блаженного разыскали и с извинениями посадили на почетное место за столом.

Однако скудость источников и наличие корыстных подражателей нисколько не уменьшает подвига подлинных юродивых. Хотя этому типу святости невозможно научить или передать от учителя к ученику, блаженные выполняли очень важную роль в современном им обществе. Они свидетельствовали о том, что христианство пусть даже и в форме обрядов и набора нескольких моральных норм было основой жизни людей. Никто не будет обращать внимание на человека, поедающего сосиски в Великий Четверг или кидающего камешки в стены храма, если большинство людей может есть мясо во все дни года и устраивать в церквях продуктовые склады или акции актуального искусства. Несмотря на необычные внешние формы юродство – одна из самых консервативных форм святости. Блаженный не занимается разоблачением «традиционной церковности», но, напротив, предупреждает людей от привыкания к святыни, от теплохладного отношения к вере и от кощунства. В Древней Руси юродивый также напоминал царям и знатным людям о том, что заповеди Христовы обязательны для всех без исключения. Блаженный становился голосом народной правды, но не политическим активистом. Когда во времена Ивана Грозного другой блаженный Никола предложил царю кусок сырого мяса и призвал не разрушать Псков, он не сомневался в его абсолютной власти, но просто напоминал о том, что самодержец ответственен за свои поступки перед Христом.