Толкования на Евангелие от Иоанна 13:27

Ст. 27-28 И по хлебе тогда вниде в онь сатана. Глагола убо ему Иисус: еже твориши, сотвори скоро. Сего же никтоже разуме от возлежащих, к чесому рече ему

Глагола убо ему Иисус: друже, еже твориши, сотвори скоро. И никтоже разуме от возлежащих (13, 27–28). О, какая бесчувственность! Как можно было не смягчиться и не устыдиться! Но он вышел вон, сделавшись еще более бесстыдным. Слова же: сотвори скоро не означают ни повеления, ни совета; напротив, ими (Христос) укоряет и показывает, что Он хотел бы, чтобы (предатель) исправился, и что Он оставляет его только потому, что он был неисправим. И сего, говорится, никтоже разуме от возлежащих. Здесь может кто-либо прийти в недоумение касательно того, отчего ученики и после того, как спросили: кто есть? – и получили в ответ: емуже Аз омочив хлеб подам, – и после того не узнали (предателя). Вероятно, Христос сказал тихо, так, что никто не слышал. Потому-то, конечно, и Иоанн, припав к персям Его, спрашивал почти на ухо, чтобы не сделать явным предателя, и Христос отвечал таким же образом, так что и теперь не сделал его явным. И хотя Он с выразительностию сказал: друже, еже твориши, сотвори скоро, однако ж Апостолы, несмотря и на это, не поняли. Этими словами Он показывал, что все, сказанное Им иудеям о смерти, было истинно. А иудеям Он говорил: область имам положити душу Мою и область имам паки прияти ю: и никто же возмет ю от Мене (10, 18). И действительно, доколе Он не дозволял взять, никто не в силах был; а когда позволил, тогда это стало делом легким. Намекая на все это, Он и сказал: еже твориши, сотвори скоро. Но и тогда еще Он не сделал предателя известным. Могло статься, что он был бы растерзан и убит. Поэтому-то никтоже разуме от возлежащих. Ужели и Иоанн? Да, и Иоанн, – потому что он не предполагал, чтобы ученик мог дойти до столь великого беззакония. Будучи сами далеки от такого злодейства, (Апостолы) не могли подозревать и в других ничего подобного. Итак, как прежде сказал им «не о всех глаголю» и нигде не открыл (предателя), так и теперь они подумали, что Он говорит о постороннем.

Недоумение XXXIV. Почему Матфей пишет, что в первый день опресноков произошла Вечеря, прочие же день этот иудейской Пасхой называют (Мф. 26:17; Мк. 14:12; Лк. 22:7)? Иоанн же свидетельствует, что это случилось перед праздником Пасхи (πρὸ τῆς ἑορτῆς τοῦ πάσχα), вспомнив кусок, который Господь дал Иуде и сказал ему: «что делаешь, делай скорее» и прибавив, что некоторые думали, будто Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим» (Ин. 13:27–29).

Разъяснение см. Мф. 26:17

Ст. 27-30 И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь

Господь подал кусок Иуде для того, чтобы он посовестился общения в столе и хлебе и удержался от предательства. Но Иуда и от этого не улучшился, а отселе стал еще более на стороне сатаны и, как неисправимый, совершенно предался ему. - Доколе Иуда считался одним из учеников и членов святого лика, дотоле сатана не имел к нему такого доступа. Когда же Господь отделил его и отлучил от прочих учеников, объявив его чрез хлеб, тогда сатана овладел им, как оставленным от Господа и отлученным от божественного лика. «Сатана вошел в него», то есть проник в глубину его сердца и овладел его душой. Ибо сатана прежде нападал на Иуду извне, страстью сребролюбия, а теперь совершенно овладел им, внушив ему предательство. Иисус говорит Иуде: «что делаешь, делай скорее». Сим Господь не побуждает Иуду к предательству, но как бы укоряет его в том, что он идет на предательство. Словом: «делай» Господь как бы так говорит: вот Я оставляю тебя, делай, что хочешь; не препятствую твоему намерению, не удерживаю тебя более. Ибо прежде сего Господь обуздывал злобу Иуды, соблюдая Сам для Себя время смерти, почему и говорил: «никто не отнимает жизни Моей у Меня, но Я отдаю ее Сам» (Ин. 10, 18). - И «никто из возлежавших не понял». Достойно исследования, отчего никто не узнал этого, когда Господь на вопрос о предателе сказал, что он - тот, кому Я подам кусок. Видно, Господь сказал это тихо одному только Иоанну, так что из прочих никто не слыхал. Притом Иоанн, припав к груди, спрашивает почти под ухо, так что предатель не был объявлен. Ибо иначе Петр, может быть, простер бы меч и умертвил бы его. Неужели и Иоанн не узнал сего? Да, даже и он, ибо он не ожидал, что ученик будет способен на такое беззаконие. Святою душою своею, будучи далек от такой злобы, он не предполагал этого легким и для другого. Итак, слов: «делай скорее» никто не понял, но подумали, что Господь повелевал Иуде купить что-нибудь для праздника или дать что-нибудь нищим. Ибо Он много заботился о нищих, и хотя прочих убеждал не иметь ни сумы, ни меди, но Сам позволял носить при Себе ящик, показывая тем, что и нестяжательный, и распявшийся для мира должен иметь большое попечение об этой части людей - бедных. - «Была ночь, когда он вышел». Евангелист не без цели заметил, что «была ночь», но для того, чтобы научить нас, что Иуде и время не помешало, но и ночью он был занят коварством. Мне кажется, что Иуда вышел в пятом часу вечера, когда и сатана вошел в него. Ибо в четвертом часу сатана напал на Иуду, именно: когда упоминаемая у евангелиста Матфея (26, 6-16) жена пролила миро, а Иуда пошел и уговорился с иудеями о предательстве. В пятом же часу вечера сатана вошел в Иуду, то есть завладел его сердцем. Ибо иное дело ударить кого-нибудь рукой снаружи и иное - вонзить в него меч и поразить им внутренность. Иуда «вышел» от Спасителя и чувственно, и мысленно. «Была ночь», может быть, и мысленная ночь, то есть накрывшая его тьма сребролюбия.

Во-первых, нужно сказать несколько слов о пребывании бесов в человеках. Это пребывание бывает двоякое: одно может быть названо чувственным, другое нравственным. Чувственно пребывает сатана в человеке, когда существом своим вселится в тело его и мучит душу и тело. Таким образом в человеке может жить и один бес, могут жить и многие бесы. Тогда человек называется беснующимся. Из Евангелия видим, что Господь исцелял беснующихся, равным образом исцеляли их и ученики Господа, изгоняя бесов из человеков именем Господа. Нравственно пребывает сатана в человеке, когда человек сделается исполнителем воли диавола. Таким образом, в Иуду Искариотского «вниде сатана», то есть, овладел его разумом и волей, соединился с ним в духе. В этом положении были и находятся все неверующие во Христа, как и святой Апостол Павел говорит христианам, перешедшим к христианству из язычества: «и вас, сущих прегрешеньми мертвых и грехи вашими: в них же иногда ходисте, по веку мира сего, по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления: в нихже и мы вси жихом иногда в похотех плоти нашея, творяще волю плоти и помышлений, и бехом естеством чада гнева, якоже и прочии» (Еф. 2:1-3). В этом положении находятся более или менее, смотря по степени греховности, крестившиеся во Христа, но отчуждившиеся от Него согрешениями.

Бе же един от ученик Его возлежя на лоне Иисусове, егоже любляше Иисус

Это был сам писатель этого Евангелия, как он и обозначил себя в конце Евангелия. Его Иисус Христос любил, разумеется, больше, чем остальных учеников, так как он был достоин преимущественной любви вследствие преимущества своей великой добродетели, которую он по смирению своему скрывал. Передают, что Иоанн от юности своей настолько заботился о чистоте, что никогда не позволял постыдному помыслу войти в свое сердце; конечно, под постыдным помыслом нужно разуметь не природное побуждение, а произвольное нечистое помышление. Поэтому-то он и назван впоследствии девственником – имя, которое по преимуществу было усвоено Богородице. А Златоуст говорит, что Иисус Христос больше любил Иоанна также за его глубокое смирение и кротость, которыми Иоанн отличался после порицания за желание первенства. Эти добродетели возвысили и Моисея. Обрати внимание и на то, что во время страданий Учителя один только Иоанн из учеников оставался при Нем до тех пор, пока Он испустил дух. И за это также Иисус Христос любил Иоанна больше и позволил, чтобы он в это время возлежал на груди Его, как сын на груди отца, так как он был вообще близок к Спасителю по своей добродетели. Вероятно, зная уже о смерти своего Учителя, Иоанн был сильно опечален этим, и потому после умовения ног он был приглашен возлежать на груди Иисуса Христа для утешения. Записал же это в своем Евангелии Иоанн вовсе не из честолюбия, потому что, во избежание похвалы, он даже скрыл свое имя. Но так как остальные евангелисты умолчали о том, что Иисус Христос, обмакнув кусок, подал его Иуде, то Иоанн, намереваясь рассказать об этом, по необходимости должен был сказать и о том, о чем он пишет в этом стихе. Так как, по знаку Петра, Иоанн тихонько спросил Иисуса Христа, кто такой предатель Его, то ему теперь необходимо было сказать, где он возлежал так, что мог тихонько спросить Иисуса Христа, и почему он осмелился там возлежать и тихонько спросить Его. Или – Иоанн сказал, что он возлежал на груди Иисуса Христа, для того, чтобы показать величайшее уничижение величайшего по Своей славе; а что Иисус Христос любил его, это он говорит для того, чтобы показать, что Иисус Христос был человеколюбив и что сам он благодарен Ему за эту любовь. Свидетельствует о том только, что был любим Спасителем, но не прибавляет, за что был любим. Этим Иоанн высказывает свою благодарность, но вместе с тем и свое смирение.

Ст. 27-30 И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь

Иуда должен бы тронуться этим знаком любви, но он был уже слишком ожесточен. На ожесточенных же людей и самые большие благодеяния тех лиц, против которых они ожесточены, производят еще более ожесточающее действие. Получив знак любви, Иуда от этого еще более ожесточился, и тогда в него «вошел сатана», т. е. завладел им уже окончательно, чтобы более не выпустить его из своих рук. В нем еще сильнее вспыхнула ненависть ко Христу, ему было тяжко оставаться в обществе Христа и апостолов, и он начал придумывать предлог к тому, чтобы оставить вечерю. Господь видит его терзания и отпускает: пусть он скорее совершит то, к чему стремится его душа. Но никто из учеников, конечно, кроме Иоанна, не понял слов Христа. Они полагали, что Христос посылает Иуду что-либо купить к празднику. Отсюда видно, что лавки в Иерусалиме были еще не закрыты (ср. Мф.25:9–11) и, следовательно, вечеря, которую совершал Христос, совершена была на день ранее узаконенного времени для совершения пасхи.

«А была ночь». Этими словами евангелист отмечает наступление той мрачной поры, о которой Господь говорил ученикам ранее (см. Ин.9:4, 11:10).