Толкования на Деяния апостолов 1:23

Ст. 23-26 И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия; и помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место. И бросили о них жребий, и выпал жребий Матфию, и он сопричислен к одиннадцати Апостолам

«И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия» (ст. 23). Не сам Петр поставил их, но – все; а мнение подал он, показав, впрочем, что и оно принадлежит не ему, а издревле уже (возвещено) в пророче­стве, так что он был лишь толкователь, а не наставник. «Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом». Писатель поставил и то, и другое название, быть может, потому, что (у Иосифа) были соименники, так как и между апостолами было много соименников, например: Иаков Зеведеев и Иаков Алфеев, Симон Петр и Симон Зилот, Иуда Иаковлев и Иуда Искариотский. С другой стороны, это название могло быть дано ему и вследствие перемены жизни, а, может быть, и по его желанию. «И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия; и помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место» (ст. 23-25). Прилично упоминают о преступлении Иуды и тем показывают, что ищут свидетеля не для того, чтоб увеличивать число (апостолов), но для того, чтобы не дать ему уменьшиться. «И бросили о них жребий», так как Святого Духа еще не было с ними, «и выпал жребий Матфию, и он сопричислен к одиннадцати Апостолам» (ст. 26). «Тогда», ска­зано, «они возвратились в Иерусалим с горы, называемой Елеон, которая находится близ Иерусалима, в расстоянии субботнего пути» (ст. 12). Так говорит (писатель), желая показать, что они не дальний пред­принимают путь, чтобы не подвергнуться какой-либо опасности, так как они все еще трепетали и боялись. «И, придя, взошли в горницу» (ст. 13). Они не смели появиться в городе и не напрасно взошли на горницу, но за тем, чтобы не легко было захватить их врасплох.

«Все они единодушно пребывали в молитве и молении» (ст. 14). Видишь ли, как они бодрствовали, «пребывали в молитве», и притом, «единодушно пребывали», как бы одною ду­шою? В этих словах заключается свидетельство о том и другом. Иосифа, может быть, уже не было в живых; поэтому о нем (здесь) и не упоминается. Невозможно, чтобы этот че­ловек, который прежде всех уверовал (во Христа), не был верующим теперь, когда и братья уверовали. Поэтому-то, ко­нечно, нигде и не видно, чтобы он когда-либо смотрел на Христа, как на (простого) человека, между тем как Мать говорила: «отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя» (Лк. 2:48). Итак, он познал Его прежде всех; а братьям Христос го­ворил: «мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит» (Ин. 7:7). Посмотри и на скромность Иакова: он принял епископство в Иерусалиме, и, однако – в настоящем случае не говорит ничего. Заметь также глубокое смирение и осталь­ных учеников: они уступают ему престол и не спорят уже между собою, так что та Церковь была, как бы на небе; в ней не было ничего житейского; она блистала не стенами и не мрамо­ром, но ревностью лиц, ее составлявших. «Было же собрание человек около ста двадцати», сказано, было их. В том числе, вероятно, были семьдесят учеников, которых избрал сам Христос, а равно и другие из числа ревностнейших по вере, напр. Иосиф и Матфий; были и многие жены, которые следовали за Ним и всегда были вместе.

Такова заботливость наставника! Он первый поставил учителя. Не сказал: достаточно и нас, – так он был чужд всякого тщеславия, и стремился лишь к одной цели, хотя и не одинаковое со всеми имел значение. Впрочем, это было совер­шенно естественно по причине добродетели этого человека, а также и потому, что в то время начальство составляло не честь, а заботу о подчиненных. Отсюда происходило, что и те, кого избирали, не гордились, потому что были призываемы на опас­ности; и те, кто не был избран, не скорбели, потому что не считали этого для себя бесчестием. Но теперь уже бывает не так, а совершенно напротив. Смотри: их было сто двадцать человек, а из всего этого множества он требует (чтобы они избрали) одного, – и (требует) справедливо. Он первый распо­ряжается в этом деле, так как ему вверены все. Ведь ему сказал Христос: «и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. 22:32). Он был сопричислен, говорит, к нам; а потому на­добно назначить другого, чтобы он сделался свидетелем на место Иуды. И смотри, как он подражает своему Учителю: всюду рассуждает на основании Писания и отнюдь ничего не говорит о Христе, что Он часто это предсказывал. Не указы­вает и на те места Писания, где упоминается о предательстве Иуды, напр.; «уста грешника и уста льстивого открылись против меня» (Пс. 108:2); но приводит только то место, где упомянуто об его наказании, так как теперь только об этом и полезно было им узнать. Здесь опять особенно видно человеколюбие Господа. «Он был сопричислен», говорит, «к нам и получил жребий служения сего». Везде называет его жребием и тем показывает, что здесь все – дело благодати Божией и дело избрания, – и вместе напоминает им о временах древних, выражая мысль, что Бог сделал его Своим жребием так же, как и левитов. Затем, продолжая говорить о нем, замечает, что награда за его пре­дательство сделалась торжественною вестницею и его наказания. «Но приобрел», говорит, «землю неправедною мздою». Заметь, как это событие совершилось по устроению Божию. «Неправедною». Много не­правд; но никогда не было ничего неправеднее этой неправды; это – по преимуществу дело неправедное. И это сделалось изве­стным не одним лишь современникам, но и всем жившим после того. Иудеи невольно, сами того не зная, дали название (селу), подобно тому, как и Каиафа предрек, не зная сам о том. Бог побудил их назвать его по-еврейски: Акелдама. Отсюда уже можно было предусматривать и те бедствия, какие имели постигнуть иудеев. Далее показывает, что отчасти уже сбылось предсказание, которое говорит: «лучше было бы этому человеку не родиться» (Мф. 26:24). Это же самое можно приложить и к иудеям, потому что, если бывший вождь (под­вергся такой участи), то еще с большею справедливостью (должны были испытать ее) эти люди. Но (Петр) пока еще не говорит ничего такого. Затем, чтобы показать, что (это поле) по всей справедливости названо Акелдама, он приводит изречение про­рока: «да будет двор его пуст». И что, в самом деле, может быть пустыннее села, обращенного в кладбище? И это село естественно может быть названо его селом. Кто внес следую­щую за него плату, тот справедливо и должен считаться господином этого великого запустения, хотя бы и другие купили его. Это запустение, – если внимательно вникнуть в дело, – слу­жит уже началом иудейского запустения. Известно, что иудеи губили себя голодом и многих умертвили, и что город их обратился в кладбище для чужестранцев, для воинов: им не позволяли погребать (умерших), потому что их считали недо­стойными даже погребения. «Итак надобно», говорит, «чтобы один из тех, которые находились с нами». Смотри, – он хочет, чтобы это были оче­видные свидетели. Хотя и имел придти к ним Дух Святый, при всем том, на это дело была обращена крайняя забот­ливость. «Итак надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами», говорит, «во всё время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус». Этим показывает, что они жили вместе с Ним, а не просто только находились при Нем, как Его ученики. Действительно, и с самого начала тогда многие следовали за ним. Смотри, как на это указывает (Иоанн), когда говорит: «один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним» (Ин. 1:40). «Во всё время», говорит, «когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова». Прекрасно; так как, что было прежде этого, о том никто не знал чрез научение, но узнали от Святого Духа «до того дня», говорит, «в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его» (ст. 22). Не сказал: «свидетелем» остального, но: «свидетелем» одного только «воскресения», потому что тот (свидетель) был достовернее, кто мог сказать, что Тот самый воскрес, Кто ел, пил, был распят. Не надобно было свидетеля ни для того, что было прежде, ни для того, что было после, ни для чудес. Вопрос заключался именно в воскресении, так как то было явно и всеми признано, а воскресение произошло тайно и только им одним было известно. И они не говорят: нам сказали ангелы, но: мы ви­дели. Откуда это ясно? Из того, что мы творим чудеса. По­этому тогда-то особенно им и следовало быть достоверными. «И поставили», говорит (писатель), «двоих». Зачем не больше? Чтобы не увеличивать между ними уныния, и не распространять этого дела на многих. И не без причины он ставит (Матфия) после (Иосифа), но этим показывает, что, кто пользуется почтением у людей, тот часто бывает меньшим пред Богом. И все вместе молятся таким образом: «Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи» (ст. 24). Ты, говорят, а не мы. Благовременно призы­вают и Сердцеведца: надлежало, чтобы Он сделал избрание, а не посторонние люди. Так они были уверены, что одному не­пременно следовало быть избранным. И не сказали: избери; но: «покажи», говорят, избранного, «которого Ты избрал», они знали, что у Бога все наперед определено. «Покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и Апостольства» (ст. 24, 25), – потому что было и другое служение. «И бросили о них жребий» (ст. 26). Они еще не счи­тали себя достойными того, чтобы самим сделать выбор; по­этому и хотят узнать посредством какого-нибудь знака.

С другой стороны, если там, где не было ни молитвы, ни достойных людей, жребий имел столь великую силу, потому что был следствием справедливого, по отношению к Ионе, ре­шения, то гораздо более здесь, где нужно было восполнить лик, восстановить чин (апостольский). И другой (Иосиф) не опеча­лился (тем, что не был избран): иначе апостолы сказали бы об этом, так как они не скрывали своих недостатков. Ведь и о самых даже первоверховных апостолах они не преминули заметить, что иногда они были недовольны; и это не однажды, но и дважды, и даже чаще.

Ст. 23-26 И поставиша два, Иосифа нарицаемаго Варсаву, иже наречен бысть Иуст, и Матфиа. И помолившеся реша: Ты Господи сердцеведче всех, покажи, егоже избрал еси от сею двою единаго, Прияти жребий служения сего и апостольства, из негоже испаде Иуда, ити в место свое. И даша жребия има, и паде жребий на Матфиа, и причтен бысть ко единонадесяти апостолом

И поставиша два. Почему не многих? Чтобы не вышло большего нестроения; притом же и дело касалось немногих. Благовременно взывают в молитве к Сердцеведцу. Не говорят далее: избери, но: покажи, егоже избрал еси, зная, что у Бога все определено прежде помышления человеческого. Везде избрание называет жребием, показывая этим, что все происходит по Божию человеколюбию и по Божию избранию, и напоминая им о древних событиях; потому что как левитов, так и их Бог избрал себе по жребию. Что же за мужи были они? Может быть, они были из числа семидесяти, бывших с двенадцатью апостолами, и из других верующих, но более пламенно веровавшие и более благочестивые, чем прочие. Таковы были и Иосиф и Матфий. Называет же Иосифа и Варсавою и Иустом, быть может, и потому, что у них этими именами называлось одно лицо; но, может быть, и вследствие перемены образа жизни давалось новое название; наконец прозвание, может быть, присваивалось образу занятий. Отчего же не начинает слово Иаков, приявший епископство в Иерусалиме, но право говорить народу уступает Петру? Оттого, что он был проникнут смирением; тогда не думали ни о чем человеческом, но имели в виду пользу общую. По той же самой причине и апостолы уступают ему кафедру, и не соревнуют ему и не спорят с ним. Ити в место свое. Место, которое имел достойно занять Матфий, Лука называет своим, или собственным; потому что как Иуда еще прежде, чем испаде с него, с того времени, как заболел недугом сребролюбия и предательства, был уже отчужден от места сего, так точно еще прежде, чем Матфий занял это место, с того времени, как он соделал себя достойным такого дара, оно стало его собственностию. Почему предпочитают избрание посредством жребия? Потому, что они еще не считали себя достойными узнать об этом посредством какого-либо знамения; и Дух Святый еще не сошел на них; да и не было нужды в знамении; потому что жребий имел великое значение. Если уже в том случае, когда, для определения правильного мнения относительно Ионы, не помогли ни молитва, ни мудрость мужей, а напротив так много значил жребий, то тем более в этом случае. И иначе: в место свое: каждый своими делами приготовляет себе или хорошее, или худое место. Итак когда (Лука) говорит это, то говорит, что Иуда пошел в место свое - худое, которое он устроил себе предательством Иисуса; потому что места хороши или худы для нас не по природе, но своими делами мы изготовляем себе место. Так понеже бояхуся бабы еврейския Бога, сотвориша себе жилища (Исх. 1:21); а нечестивые слышат следующее: ходите светом огня вашего, и пламенем, егоже разжегосте (Ис. 50:11). Слово: место, имеет много значений. Оно означает, между прочим, должность какую-либо; так мы говорим: место епископа, или пресвитера. Можно видеть то же самое и из противного, смотря по тому, как каждый уготовляет себе свое место своими делами: так можно иметь место лжеучителя и лжеапостола, равно как тирана и виновника других преступных дел. Итак поелику и Иуда, увлекшись страстию к сребролюбию, занял место предателя; то справедливо об нем сказано: ити в место свое. Лишившись за свои действия места в лике апостолов, он устроил себе свое место.

И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия

Кто поставили двух? Не Петр, но те из общества, которые, согласно мнению Петра, могли избрать таких спутников Иисуса Христа, которые были при Нем во все время Его служения спасению рода человеческого, со дня Его крещения от Иоанна до вознесения на небо, или вообще общество верующих в Иисуса Христа, как говорит св. Златоуст: «не Петр поставил их, но все; а мнение подал Петр, показав впрочем, что и оно принадлежит не ему, а издревле уже (возвещено) в пророчестве, так что он был только толкователь, а не наставник».

Иосифа нарицаемаго Варсаву, иже наречен бысть Иуст. Иосиф по прозванию Варсава. У Евреев было это в обычае, что один носил два имени, как и некоторые из Апостолов называются двумя именами, например: Иаков Алфеев, Симон Зилот (ст. 13). Иустом, что с римского языка значит: праведный, вероятно, назван Иосиф за свою правдивость. Полагают, что Иосиф и Матфий были из числа семидесяти Апостолов. Об Иосифе и Матфие определенных сведений не сохранилось в предании.

И поставили двоих: Иосифа, называемого Варсавою, который прозван Иустом, и Матфия

Поставили двоих, т. е. из числа удовлетворявших высказанному условию наметили двоих. «Почему не многих? Чтобы не вышло большего нестроения, притом же и дело касалось немногих…» (Феофил. ),

Избранные - Иосиф (Варсава Иуст) и Матфий - оба неизвестны в евангельской истории. Вероятно, «они были из числа 70, бывших с 12-ю апостолами, и из других верующих, но более пламенно веровавшие и более благочестивые, чем прочие» (Феофил).