Беседа с протоиереем Владимиром Волгиным, настоятелем храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. Из передачи на радио «Радонеж» 7 августа 2012 г.
Расшифровка беседы
— Сегодня хотелось бы поразмышлять над словами Господа «Не судите, да не судимы будете». Отец Владимир, а что значит «судить»?
— Судить — это от слова «суд». Произвести суд над человеком. Обозначить не грех, а отождествить человека с грехом. Сказать, что это плохой человек, никудышный, что этот человек вор, допустим. Мы обычно говорим о людях, что этот — вор, а в свое время старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) поправил. Он говорит: неправильно так говорить, это суд. Мы не знаем, как человек в дальнейшем будет себя вести. Может быть, он раскается в этом. Сейчас он ворует. Когда мы произносим «вор», то мы как бы произносим суд, суд навсегда. Безусловно, духовный суд принадлежит Богу.
— Но разве дело только в словах, как назвать человека? Мы говорим «вор» не только потому, что хотим заклеймить этого человека,а чтобы осудить само действие. Вот он вор, и это нехорошо — как бы такой ярлычок вешаем на него.
— Я думаю, что если сказать, что он ворует, склонен к воровству, наверно, это будет иметь тот же самый смысл, о котором вы говорите. Только здесь мы не клеймим человека, мы говорим об его сегодняшнем действии. Ведь мы не знаем, что происходит в душе человека. Я все время вспоминаю мученика Вонифатия, который пил и находился в блуде со своей госпожой. Ведь никто не видел его тайных слез. Он постоянно молился Господу и просил Господа, чтобы Господь освободил его от пьянства и от блуда. И настал тот момент, когда Господь дал ему силы пойти и исповедовать себя христианином, и мученическая смерть смыла с него эти два смертных греха. Этот человек был причислен к лику святых. Разве кто видел невидимых слез мученика Вонифатия? А можно было бы сказать, что он блудник, что он пьяница. Но лучше всегда говорить, что этот человек сейчас — да, склонен к блудной страсти, сейчас он склонен к винопитию. Но ни в коем случае, как я понял из слов старцев, ни в коем случае нельзя пригвоздить человека к этому греху и отождествить его с этим грехом. Это все то наносное, что несвойственно душе. Каждая душа создана по образу и по подобию Божию. Вспоминаю свою жизнь. Иногда душа моя вопит и кричит, когда я вспоминаю о своих грехах, соделанных мною в течении всей своей жизни, она вопиет и кричит — это не я! То есть, это мне несвойственно, мне другое свойственно. Мне свойственно было бы иметь и развивать те Божие свойства, которые заложены в душе каждого человека. А какие свойства заложены? Любовь, милость, долготерпение, милосердие, нравственная чистота. Все то, что свойственно Богу.
— А если мы говорим, что вот такой-то грешит — есть ли это осуждение? Как братья просили авву Моисея, чтобы он пришел на суд, и, наполнив дырявую корзину песком, старец пошел. А на вопрос братьев отвечал, что вот грехи сыпятся позади меня, но я их не вижу, зато пошел судить брата моего. Отец Владимир, можем ли мы понимать эти слова в том смысле, что даже наименование греха есть уже осуждение?
— Нет. Я думаю, что мы можем, безусловно, классифицировать, свидетельствовать о том, что человек поступает неправильно, по неправде, что он грешит.
— Мы можем сказать ему это?
— Конечно. И человеку можем сказать, и предупредить другого человека. Предположим, что этот человек, о котором мы говорим, склонен к воровству или еще к каким-то грехам. Мы должны предупредить другого человека — будьте внимательны, будьте осторожны, сейчас у него вот такая страсть имеется, которую он не может остановить в себе и искоренить в себе.
— Это не осуждение?
— Это не осуждение, это свидетельство. Допустим, человек пьет воду. Я говорю — он пьет воду. Это осуждение? Нет. Если я вижу, что человек залез в карман к другому человеку, я говорю: он своровал — с целью воровства полез в карман другому человеку. Это не осуждение, это свидетельство о том поступке — неправедном или праведном, или вообще безразличном, который человек делает и совершает. Поэтому это — свидетельство об этом грехе или об этой страсти.
— Вот здесь очень тонкая, как мне видится, грань. Такое явление, что человек что-то узнал о другом человеке, о неблаговидном поступке, наклонности к какому-то греху, и начинает всем рассказывать. Правильно ли так себя вести? Где грань предупреждению и где грань злословию начинается?
— Есть разные страсти человеческие. Если я вижу, — возвращаясь к страсти воровства, — безусловно, я должен предупредить, наверное, тех людей, с которыми этот человек, склонный к страсти воровства, общается, быть осторожными. Если я вижу, что человек, предположим, склонен к блудной страсти, я должен предупредить тех барышень-прихожанок прихода: будьте осторожны, может быть, этот человек имеет совершенно другие цели в общении с вами, не совсем чистые и не совсем нравственные, будьте начеку. Я должен предупредить об этом других людей, которые связываются с тем или иным человеком, склонным к той или иной страсти. Но при этом, безусловно, я не должен чувствовать себя праведником.
Вот смотрите — Господь Иисус Христос — я хочу отметить этот момент, говорит: «что ты видишь сучок в глазе брата своего, а бревна в своем не видишь». Почему так говорит Господь Иисус Христос? Потому что мы видим недостатки других, как мизерные, как сучок в глазе другого человека. А если мы вглядимся, всмотримся в свою душу, то увидим и можем увидеть бревно — не сучок, а бревно.
— То есть получается, осуждение проистекает из нашей гордости, из-за того, что мы считаем себя чище ближе к Богу, чем наш ближний, и поэтому имеем право его судить?
— Да, конечно. Ведь всем нам знакома притча о мытаре и фарисее. Фарисей, который вроде бы исполнял заповеди Божии, говорил о том, что я не такой как мытарь. Господь заканчивает эту притчу: кто ушел более оправданным? Мытарь, который бил себя в грудь и не мог поднять глаза к небу, или фарисей? Конечно, мытарь. Потому что каждый человек, который ведет внимательный образ жизни, постигает в себе бездну страстей, видит в себе бездну страстей и грехов. Мой опыт моей начальной духовной жизни, которая до сих пор не перешла к какой-то зрелой стати, свидетельствует о следующем. Как только мне хочется обратить внимание на недостаток другого человека, уже автоматически взор моей души погружается в свою душу, глаза мои погружаются в душу свою. Я вижу так много грехов в себе, что мне становится нежелательным другого осуждать или свидетельствовать о каких-то грехах другого человека. Мне больно за свои грехи. Я их вижу во множестве. Ведь,безусловно хорошо, когда человек практически воздерживается и не совершает преступления заповедей Божиих. Но Господь ведь нас призвал к чистоте сердечной. И кто из нас может сказать о себе, что у меня чистое сердце? Никто. Мы все мысленно, чувственно, может быть согрешаем и бываем виновны в преступлении всех заповедей Божиих в той или иной степени. И как говорили святые о том, что человек, согрешающий мысленно, сядет на скамью подсудимых на Суде Божием — говорят они образно, — вместе с теми, которые практически нарушали заповеди Божии. Видите как. Кто получит большее осуждение от Бога — я ли, согрешающий мысленно священник, или человек, который практически нарушает все заповеди, но не познавший Бога? Кто получит большее осуждение: я или тот человек? Я руководствуюсь словами Господа: «Кому больше дано, с того больше спросится». Я понимаю внутри и в глубине своей души, что за мысленные грехи, которые я совершаю, как священник, я вполне возможно, дам гораздо больший ответ на нелицеприятном Суде Божием, чем те люди, которые не познали Бога, и которые живут по своей воле, по своим страстям.
— Отец Владимир, а как пресечь сам корень греха осуждения?
— Мы со всем страстями, которые борют нас, можем бороться только одним способом и нам дан этот способ борьбы — молиться непрестанно. Только в молитве мы можем отсечь те страсти, которые кишат и владычествуют над нашей душой. Как преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Бей супостатов Именем Иисусовым» И, безусловно, внимательными наблюдением над проявлением своей души. Мы должны уклоняться от всех тех мыслимых чувственных грехов и тех страстей, которые внедряются в нашу душу. Молитвы, переключение своего сознания на что-то другое, от низменного к высокому. И, безусловно — Таинство покаяния, обязательная исповедь, которая смывает с нас, счищает с нас все эти грехи, которые мы совершаем, и в которых искренно исповедуемся. И все начинается с белого листа.
— А возможно ли вообще не осуждать?
— Вы знаете, преподобный Симеон Новый Богослов в одном из своих слов говорит: «Хулой на Духа Святого является следующая мысль, что человек не может достичь совершенной любви». То есть, каждый из нас способен с помощью Божией достичь совершенной любви, а это значит — достичь неосуждения.
— То есть, вот этот призыв Божий к святости к любви к ближнему, исполним?
— Да, конечно. «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен. Потому знают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Это, безусловно, призыв. Призыв к любви. А свойства любви гениально перечисляет апостол Павел, который говорит: «Любовь долготерпит, милосердствует, не мыслит своего, не сорадуется злу, а сорадуется истине…» То есть, любви свойственно не осуждать, а прощать, долготерпеть и превозносить человека, и видеть в человеке ту драгоценную его часть, которой является душа человеческая.
— На этом на сегодня мы закончим. И в следующий раз продолжим размышлять над заповедью Божией «Не судите да не судимы будете». Благодарим вас, батюшка, за столь интересную беседу!
— Спаси Вас Господи и Божие благословение призываю на вас и слушающих нашу передачу.
Комментировать