Священномученик Максим Сандович, называемый Горлицким, родился 19/31 января 1886 года в селе Ждынь в Подкарпатье в семье лемков-униатов. В то время эти земли входили в состав Австро-Венгерской империи. Его отец Тимофей владел большим хозяйством и состоял псаломщиком в церкви, а мать, Кристина, была домашней хозяйкой.
После окончания четырехклассной школы в соседних Горлицах Максим продолжил учебу в Ясле, а через некоторое время перешел в гимназию в городке Новы-Сонч. Там он своей глубокой верой привлек внимание своих однокашников по «Русской бурсе», организованной и поддерживаемой на добровольные пожертвования лемков. Максим имел обыкновение исполнять песнопения в честь Матери Божией, особенно на службах утрени и вечерни. Он также удивлял учащихся своим горячим стремлением стать монахом и притом в монастыре с самым строгим уставом. Сам любил часто молиться и соблюдать строгий пост.
После четырех лет учебы в гимназии Максим провел три месяца в василианском монастыре в Крехове, но его атмосфера оказалась чуждой для молодого человека. Он разочаровался в увиденной в монастыре духовной жизни. Продолжая духовные искания, в 1904 году он оставил монастырь и поступил послушником в известную своими богатыми традициями Почаевскую Лавру. Этот монастырь находился недалеко от австро-венгерской границы на российской стороне. Во время одного из своих пастырских посещений епископ Житомирский и Волынский Антоний (Храповицкий) обратил внимание на молодого и способного послушника. В награду за образцовое поведение он направил его для дальнейшего обучения в Волынскую духовную семинарию в Житомире.
Учеба в семинарии продолжалась шесть лет. После ее окончания с наилучшими результатами в 1911 г. Максим женился на дочери сельского священника села Нове-Березово близ Хайнувки Пелагее Григорук. 17 ноября 1911 г. Максим был рукоположен в священники тогда уже архиепископом Антонием (Храповицким). Владыка предложил молодому священнику трудиться на пастырской ниве в Киевской епархии, однако отец Максим твердо решил вернуться на Родину, в край лемков, среди которых росло и ширилось движение за возвращение из унии в православие. Он посвящает себя тяжелой миссионерской работе среди столь близкого ему народа.
Свое служение отец Максим начал в селе Граб на Лемковщине. Проживавшие здесь лемки решили вернуться в православие. Непосредственной причиной уже давно назревшего решения стало распоряжение местного священника-униата отца Филимона Киселевского убрать из богослужебных и метрических книг слово «православный». Вспыхнул конфликт. Епископ униатской епархии предоставил отцу Киселевскому отпуск, и он выехал в Соединенные Штаты Америки. Верующие составили и подали старосте петицию, в которой предложили на вакантное место отца Максима Сандовича, который согласился занять его, получив соответствующее назначение от епископа Черневецкого.
2 декабря 1911 года отец Максим отслужил первую литургию в селе Граб. С этого дня начались череда преследований и страданий священника. Вскоре австро-венгерским властям на него был сделан донос, и он был арестован на восемь дней. Кроме того, его обязали заплатить штраф в 400 крон. Выйдя из тюрьмы, отец Максим начал объезжать села в околице – Граб, Вышеватка, Длуге – и совершать богослужения. Постепенно он стал для своих прихожан не просто священником, но другом и признанным духовным авторитетом.
22 декабря 1911 года комиссар полиции приказал запечатать двери церкви в Грабе, но это не остановило отца Максима и он продолжал служить в частных домах. Однако 16 января 1912 года священника вновь арестовали, на этот раз на семь недель. Он был заключен в тюрьму в Ясле, а жителям села Граб было запрещено общаться с крестьянами окрестных сел. Но очередной арест не охладил миссионерский пыл священника. Отец Максим был человеком добродушным, скромным и прямолинейным. Людям, с которыми он встречался, передавался его оптимизм. Одновременно он обладал сильной волей и непреклонным характером, тем самым положительно влияя на своих собратьев.
Великим постом 1912 года отца Максима освободили из тюрьмы, однако уже 28 марта он вновь был арестован. В тот день он был вместе с матушкой в гостях у знакомого священника Игнатия Ходима в Снятине. Отца Максима арестовали, выдвинув на этот раз обвинение в шпионаже в пользу России. Причиной ареста были якобы проведенные им обмеры моста на реке Черемош. Подобные обвинения в шпионаже были предъявлены также отцу Игнатию Худиму, настоятелю прихода в Бродах, студенту юридического факультета Василю Колдре и редактору ежемесячника «Русская матица» Шимону Бендашуку. Все они были посажены в тюрьму во Львове.
Отец Максим был помещен в камеру с обыкновенными преступниками, ему было отказано в контактах с православными, и он был лишен права получать корреспонденцию. Только благодаря исключительной силе воли и мужеству отец Максим мог переносить те унижения, которым его подвергали в тюрьме. Проходили дни, недели, месяцы, а процесс все никак не начинался. Все объяснялось надеждой властей на то, что священник отречется от своих взглядов. В это время в тюрьме его посетил посланник униатского митрополита Андрея Шептицкого священник Никита Романюк. Он предложил узнику присоединиться к унии в обмен на его свободу, однако встретил решительный отказ.
Процесс начался около двух лет спустя после ареста отца Максима – 9 марта 1914 года. На скамье подсудимых он оказался вместе с тремя уже упомянутыми обвиняемыми. Судебный процесс продолжался почти три месяца и был одним из самых громких в то время. В присутствии многих зарубежных корреспондентов и большого числа любопытствующих, суд выслушал несколько сот свидетелей, многочисленных экспертов по религиозным вопросам, представителей австрийского Генерального штаба. Перед судьями вырисовалась реальная картина: обвиняемые не были виновны в предъявленных им преступлениях, они всего лишь желали открыто исповедовать не греко-католическую, а православную веру; в русском и украинском народах, проживавших за границами Австро-Венгерской империи, они видели исключительно своих братьев по вере. Судьям не удалось доказать, что они шпионили по заданию России. Важным было также ходатайство самого российского императора Николая II, архиепископа Антония (Храповицкого), а также замечательная защита адвокатов. 6 июня 1914 года суд присяжных единогласно признал подсудимых невиновными, подчеркнув, что они не занимались политикой, а их деятельность не преследовала цель изменения государственных границ Австро-Венгрии.
Уже 7 июня 1914 года отец Максим был выпущен из тюрьмы и вернулся в родную Ждынь. Другие обвиняемые на процессе, не чувствуя себя в безопасности в Галиции, выехали за границу – в Россию и Швейцарию. Тем временем отец Максим остановился у своих родственников и, несмотря на подорванное длительным заключением здоровье, продолжил пастырскую деятельность, совершая, в том числе, богослужения в Грабе. Так продолжалось только шесть недель.
1 августа 1914 года началась Первая мировая война. Снова начались аресты людей, подозреваемых в пророссийских симпатиях, а также массовые репрессии против православных верующих. Уже 4 августа отец Максим был арестован. Были конфискованы все его богослужебные книги и книги на русском, украинском и польском языках, и даже православные иконы, привезенные им когда-то из Житомира. В окружении жандармов, избитого, его повели в тюрьму в Горлицы. На следующий день австрийские жандармы арестовали его близких: беременную жену Пелагию, отца Тимофея, псаломщика, брата Николая и других членов семьи.
Горлицкая тюрьма была переполнена крестьянами со всей округи. В одной камере содержалось по 20–25 человек. Священник старался духовно ободрить и утешить всех арестованных. Смертные приговоры выносились без всякого следствия и суда. На запад все время отправлялись поезда с узниками в концентрационные лагеря Талергоф и Терезин.
Над заключенными в горлицкой тюрьме начали собираться грозовые тучи. В условиях сложного военного положения на русском фронте австрийские власти решили остудить русофильские симпатии лемков, приговорив к смерти одного из них. Отец Максим со своим тюремным прошлым представлялся наилучшим кандидатом. Его смерть могла также положить конец зарождающемуся в среде лемков народному самосознанию.
В субботу 5 сентября в Горлицы из Зальцбурга прибыл отряд австрийских жандармов в количестве шести человек. Из Линца – ротмистр Дитрих. Вероятно, именно он лично принял решение приговорить отца Максима к смертной казни без проведения всякого следствия. Вторая, менее правдоподобная версия событий говорит о том, что казнь была совершена согласно депеше из военного штаба в Кракове, которую получили в Горлицах в 11 часов ночи.
6 сентября в пять часов утра в камеру отца Максима вошел тюремный охранник Ножиньский и велел священнику собираться в дорогу. В это же самое время находившихся в других камерах жену и отца священника препроводили в камеру, окна которой выходили на тюремный двор. А перед дверью камеры священника уже собрались ротмистр Дитрих, судейский советник Калчиньский, четыре жандарма и два солдата под командой вахмистра. В шесть часов священника вывели из камеры. Со связанными за спиной руками и завязанными глазами, ведомый под руки двумя солдатами, священник встал у стены тюремного двора в четырех шагах перед двумя жандармами из расстрельной команды. На одежде мелом было обозначено место, где находится сердце. Прежде чем раздался смертельный залп, отец Максим успел выкрикнуть: «Да живет святое православие! Да живет Святая Русь!» Затем, сраженный выстрелами, он упал на землю. Однако ни один из них не был смертельным. Поэтому руководивший казнью ротмистр Дитрих из собственного револьвера выстрелил отцу Максиму в голову. Расправа происходила на глазах его беременной жены, отца и других заключенных жителей Ждыни, наблюдавших за казнью из окон своих камер.
Тело расстрелянного было похоронено на горлицком кладбище во рву, под забором, где обычно хоронили умерших, не заслуживающих христианского погребения. Самым близким было отказано в присутствии на погребении останков. Только в 1922 году по просьбе отца, который так же, как и матушка Пелагия, прошел через концентрационный лагерь Талергоф, тело священника было эксгумировано, положено в металлический гроб и похоронено на кладбище в Ждыни.
Отец Максим Сандович был одним из первых православных миссионеров среди лемков на территории Австро-Венгерской империи. Его смерть привела к спонтанному возвращению лемков в православие. Вскоре села Тылава и Тресчанка стали пионерами этого движения. Это вызвало также широкий отклик во всей Европе. Православные лемки всегда считали отца Максима народным героем, борцом за независимость народа и своим духовным отцом. В его честь сочиняли песни и слагали стихи. В домах лемки ставили небольшие портреты-иконки своего небесного покровителя. После Второй мировой войны иконы мученика начали появляться и в православных церквях. В память о мученической кончине отца Максима лемки совершали паломничества к месту его упокоения.
В межвоенный период 9 сентября 1934 года в 20-ю годовщину мученической смерти отца Максима в селе Чарном на Лемковщине был воздвигнут памятник святому. Инициатором его установки стал священник Константин Гаврилков, а участником торжеств стал епископ Симон (Иванов), посланец митрополита Дионисия (Валединского). Год спустя в селе было образовано церковное братство во имя Максима Сандовича.
Особенно торжественно праздновалось 70-летие мученической кончины отца Максима в Ждыни. После Божественной литургии, которую служил епископ Перемышльский и Новосондецкий Адам (Дубец), все присутствующие направились крестным ходом из церкви к могиле отца Максима, на которой была отслужена панихида.
Два года спустя архиепископ Адам освятил закладной камень на месте строительства в Горлицах нового храма Святой Троицы, который был призван стать памятником мученичества отца Максима и символом верности лемков вере своих предков. Этот храм был воздвигнут с помощью лемков из Америки и освящен в 1991 году. Спустя три года на здании районного суда в Горлицах, где некогда размещалась тюрьма, появилась скромная памятная доска с надписью: «Здесь 06.09.1914 г. погиб мученической смертью расстрелянный австрийскими жандармами о. Максим Сандович, сын лемковской земли. В 80-ю годовщину смерти – верующие лемки».
Решением Священного Синода Польской Автокефальной Православной Церкви от 7 июля 1994 года мученик Максим Сандович был причислен к лику святых. Вскоре после этого и освящения креста в Ждыни, месте его рождения, начались торжества в честь нового святого.
Торжественная канонизация о. Максима Сандовича произошла 9–10 сентября 1994 года в Ждыни и Горлицах. Мощи святого, согласно решению Священного Синода Польской Церкви, были оставлены на родовом кладбище. В Горлицах, на месте казни святого, была освящена памятная доска. Торжества собрали тысячи человек, в том числе 40 священников и много верующих из Канады, Словакии, Украины, США и Польши. Возглавлял их Предстоятель Польской Автокефальной Православной Церкви митрополит Василий. Кроме иерархов из Польши – архиепископа Белостокского и Гданьского Саввы, епископа Перемышльского и Новосондецкого Адама и епископа Люблинского и Холмского Авеля, в канонизации также участвовали архиепископ Прешовский и Словацкий Николай, архиепископ Филадельфийский и Восточно-Пенсильванский Герман и епископ Джонстауна и Американской Карпаторусской Православной Греко-Католической епархии Николай. Это была первая канонизация святого в истории Польской Автокефальной Православной Церкви.
Ярослав Харкевич
