Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул.
Святые отцы
- Иоанн Златоуст, свт. (†407)
- Иероним Стридонский, блж. (†420)
- Кирилл Александрийский, свт. (†444)
- Феодорит Кирский, блж. (†457)
Прочие
Иоанн Златоуст, свт. (†407)
И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул
Но корабль не облегчался, так как вся тяжесть оставалась еще на нем, то есть тело пророка: бремя тяжкое не по существу тела, но по тяжести греха, потому что нет ничего настолько тяжкого и неудобоносимого как грех и непокорность.
Иероним Стридонский, блж. (†420)
И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул
И устрашились корабельщики, и взывали люди к богу своему, выбрасывали в море вещи, бывшие на корабле, чтобы облегчит его от них. Они полагают, что корабль обременен обычною тяжестью, и не понимают того, что все отягощение его происходит от убегающего пророка. Корабельщики испытывают страх, каждый взывает к своему богу; не зная истины, они знают о провидении, и при религиозном заблуждении знают, что есть нечто, что должно быть чтимо; они выбрасывают тяжести в море, чтобы корабль легче мог плыть по сильным волнам. Но Израиль, наоборот, ни при благоприятных обстоятельствах, ни при бедствиях не хочет знать о Боге и, между тем как Христос плачет о народе, у него глаза остаются сухими.
Иона же спустился во внутренность корабля и спал крепким сном. Что касается исторического смысла, то здесь изображается беззаботность пророка: ни при буре, ни при опасностях он не смущается и одинаково держит себя как в тихую погоду, так при угрожающем кораблекрушении. Когда другие взывают к богам своим, выбрасывают вещи и каждый употребляет усилия, какие может, он остается настолько спокойным, безмятежным и беззаботным, что спускается во внутренность корабля и спокойно спит. Но можно и так сказать: он сознавал, что чрез свое бегство он согрешил, презрев повеления Господни, и, между тем как другие не знали, он знал, что жестокая буря поднимается именно против него; поэтому он спускается во внутренность корабля и со скорбию скрывается, чтобы не видеть волн, которые поднимались против него, как божественные мстители. Спит же он вследствие не беззаботности, а печали. Ибо и об апостолах мы читаем, что при страдании Господа они, вследствие великой скорби, погрузились в сон (Матф. 26). Если же объяснять это, как образ (in tуро), то сон и глубокое усыпление пророка означает такого человека, который находится в состоянии оцепенения и беспамятства вследствие заблуждения и который не ограничивается тем, что бежит от лица Божия, но, вследствие некоторого рода умопомешательства, помрачившийся ум его не замечает гнева Божия и как бы спит спокойно, обнаруживая свой глубокий сон чрез хранение.
Кирилл Александрийский, свт. (†444)
Ст. 5-6 Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул
Иона же сниде во дно корабля, и спаше ту, и храпляше. И прииде к нему кормчий, и рече ему: что ты храплеши? востани, и моли Бога твоего, яко да спасет ны Бог, да не погибнем. Пророческой трезвенности всего бы менее приличествовало нерадение в молитве, когда угрожали опасности и, повидимому, глубокий сон, когда время и тяжелое положение, в котором особенно подобало бы умолять Бога всяческих, призывали к усилиям. Отсюда можно видеть, что сон (пророка) наступил прежде бури. А то, что он пустился на самое дно корабля, указывает на сильную привычку уединяться; ибо святым всегда приятно и желательно избегать роскоши, удаляться от толпы и проводить время в уединении, как и Иеремия говорит: «благо есть мужу, егда возмет ярем в юности своей. Сядет на едине, и умолкнет, яко воздвигне на ся» (Плач. 3, 27–28). И еще он восклицал о множестве непокорных: «Господи Боже сил, не седох в сонме их играющих, но бояхся от лица руки Твоея: на едине седях, яко горести исполнихся» (Иер. 15, 16–17). Сидеть же наедине, думаю, значит проводить спокойную жизнь, освобождаться от попечения и заботы житейской и не идти вместе с другими, которые возлюбили любострастную и плотоугодливую жизнь. Итак Пророк спал не потому, что пренебрежительно относился к требованиям долга, но потому, как я уже сказал, что он заснул еще прежде начала бури. Кормчий же поспешно будит его, говоря, что ему скорее надо призывать Бога своего, так как находящихся в опасности всегда почти печалит то, если кто-либо оказывается выше страха и несвоевременно предается беспечности.
См. также Толкование на Ион. 1:4
Феодорит Кирский, блж. (†457)
О Фарсисе же, иные, по созвучию названия, заключали, что это Тарс; а иные утверждали, что так наименована Индия, не захотев вникнуть, что царство Ассирийское сопредельно Индийскому, обычно же бегущим от стран восточных идти на запад, и удаляющимся от стран южных поспешать на север. Притом же Иона пришел в Иоппию, приморской город в Палестине, чтобы оттуда плыть морем. А Иоппия находится при море, лежащем к западу; и этим морем не возможно на корабле пройти в Индию; потому что между сим нашим морем и морем Индийским лежит обширная твердая земля, частью обитаемая, частью же совершенно пустынная; на ней много весьма высоких гор, и за сими горами тот залив Чермного моря, с которым соединяется Индийское море. Но чтобы не подумал кто, будто бы своими рассуждениями извращаем истину, приведу священное писание свидетелем в том, что Фарсис есть Кархидон, первенствующий город Африки. Ибо у Пророка Исаии, где семидесятью сказано: «плачитеся корабли кархидонстии, яко погибе твердыня ваша» (Ис.23:14), Акила, Симмах и Феодотион вместо Кархидона поставили Фарсис; потому что имя сие читается в еврейском подлиннике. Так, когда и божественный Иезекииль делает упоминание о Кархидонянах: и в еврейском и сирском находим Фарсис. Руководствуясь же сим, утверждаем, что блаженный Иона предпринял бегство, не в Индию, но в Кархидон.
Решился же на оное, потому что, хотя как Пророк и знал, что Бог всяческих присущ повсюду, и ни одно место не лишено Его промышления, однако же предполагал, что являет Он Свое присутствие в одном только Иерусалиме. Причиною же бегства сего были и не леность, и не страх: а напротив того, знал он, какие источники милосердия изливая, правит всем Повелевший ему проповедовать, известно ему также было, что если Ниневитяне прибегнут к покаянию, то несомненно сподобятся Божия человеколюбия; а посему почел неприличным и пророчеству оказаться ложным, и ему вместо Пророка наименоваться лжецом. А к сему предположению подавала ему мысль самая проповедь об угрожающем наказании; ему представлялось, что Бог, если бы угодно Ему было наказать, не предвозвещал бы о том; угроза же наказанием конечно есть побуждение к покаянию. Сверх того предполагал Он, что благопокорность Ниневитян, поверивших человеку неизвестному и иноплеменному, послужит к обвинению Иудеев, которые тьмочисленным единоплеменным Пророкам, подтверждающим пророчества чудотворениями, постоянно пребывают непослушными и не получают от них никакой пользы. Посему-то Пророк не исполнил немедленно повеления, но предался бегству морем, думая, что весьма скоро избавится от такого служения. Дал же и плату за переезд морем, чтобы взыскание за неуплату не могло задержать его. Но Творец земли, моря и небес воздвигает на корабль бурю, облагает его узами волн. И когда все другие корабли неслись попутными ветрами, около этого одного была на море буря, и кипело волнение. И сие ясно открывает нам брошенный пловцами жребий; потому что, если бы это была общая для всех буря, то не вознамерились бы жребием дознавать причину бури. Но поскольку видели, что другие корабли безбедно рассекают морской хребет, а их корабль, не может устоять от треволнения, сперва обратились к молитвам, и каждый умолял Бога, какого признавал. Не находя же и в этом никакого пособия к спасению, будят одержимого сном Иону. А он, уязвляемый совестью, пораженный печалью, не вынося пронзающих его помыслов, придумал искать себе утешения во сне. И при таком смятении на корабле, когда от вне приражались волны, а внутри пловцы были в тревоге, Иона не просто предавался легкому сну, но погружен был в сон глубокий, и как сам извещает в писании своем, «храпляше» (Ион.1:5). Кормчий, разбудив Пророка, сперва понуждает его принести молитву Богу своему, не зная того, что бегство лишило его такого дерзновения. Поскольку же бедствие ни мало не прекращалось; то по жребию могли дознать, кто причиною бури, как вероятно, зная (потому что имели естественное ведение), что согрешающих ожидает взыскание, и за каждое преступление бываем достойным образом и наказаны.
Толковая Библия А.П. Лопухина (†1904)
И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул
И устрашились корабельщики и взывали каждый к своему Богу. Корабельщики — не случайные пассажиры корабля, а люди, у которых мореходство было промыслом, с евр. malahijm — гребцы, весельники. Они несомненно были язычники и происходили, вероятно, из финикийских приморских городов. В религии всех вообще приморских жителей видное место занимали боги моря и воды, к ним-то, естественно, корабельщики обращались с молитвой о спасении от бушующих волн. Наряду с этим, они не пренебрегали и естественными средствами спасения: стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее.
Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул. Странным представляется поведение пророка: в то время, когда другие на корабле в страхе за свою жизнь молятся о спасении, он идет в трюм и спокойно засыпает. Это произошло оттого, что автор текста в данном месте о последующем моменте сказал раньше предшествующего, употребил оборот usteron proteron, как и в (Ион. 1:10 и 4:5). В действительности пророк Иона для отдыха пошел несомненно раньше, чем случилась буря. Утомленный происходившей в нем внутренней борьбой и, может быть, спешным путешествием в Иоппию, успокоившись принятым наконец решением, Иона крепко заснул. Весь дальнейший рассказ книги до II гл. включительно некоторые толковники понимают, как бывшее пророку сновидение. Однако в тексте нет решительно никаких оснований для этого предположения и историческая достоверность рассказа II-ой гл. засвидетельствована не менее других частей книги. (См. об этом в Введении).
архиепископ Иоанн (Смирнов) (†1919)
Ст. 4-7 Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул. И пришел к нему начальник корабля и сказал ему: что ты спишь? встань, воззови к Богу твоему; может быть, Бог вспомнит о нас и мы не погибнем. И сказали друг другу: пойдем, бросим жребии, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда. И бросили жребии, и пал жребий на Иону.
На первых порах все, видимо, Ионе благоприятствовало в его бегстве от Божия поручения. На первый раз ему не пришлось бороться ни с какими препятствиями, ни с какими затруднениями, – и вот он, благоприятствуемый попутным ветром, по-видимому, совершенно безопасно плывущий на корабле, мало-помалу успокаивается от своих внутренних мучительно-тяжелых волнений, возбужденных в нем поручением Божиим и неисполнением этого поручения со стороны пророка, он мало-помалу, может быть, даже приходит к мысли, хотя и неуверенной, полной тягостных сомнений и колебаний, – мысли о том, что избежал поручения Господня, что в чуждой земле, куда он бежит, Господь, царь Израиля, не обременит его более обязанностями пророка и, может быть, оставит безнаказанным его неповиновение воле Божией. Пребывая в таком положении человека, уставшего от предшествующей внутренней душевной борьбы и внешней порывистой и торопливой деятельности и в то же время несколько успокоившего себя разного рода, хотя и неуверенными надеждами и робкими упованиями, Иона отправился во внутреннюю или нижнюю часть корабля и там предался глубокому сну. Но Бог не оставляет безнаказанными ослушников воли Своей святой, в то же время Он не оставляет неисполненными и Своих непреложных определений и предначертаний, – и вот, когда Иона спал глубоким, беспечным сном, «Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться». Буря была так страшна, и опасность, угрожавшая кораблю, так велика, что матросы корабля пришли в трепет за свою жизнь. Как происходившие из разных мест и потому бывшие почитателями разных божеств они обращаются с молитвою о помощи каждый к своему Богу. Но боги просимой у них помощи не дают, буря не утихает, и матросы обращаются к находящимся в их распоряжении человеческим средствам спасения: «стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее», предохранить от поглощения его поднимающимися высоко бурными волнами моря и чрез то хоть сколько-нибудь отклонить отяготевшую над ними опасность. Все были в страшном, боязливом и суетливом движении и волнении, каждый ежеминутно ожидал себе неизбежной погибели, один только Иона не чувствовал ничего, один только он продолжал спокойно спать внизу корабля. Из этого сна пробуждает его кормчий или капитан корабля, пробуждает в то время, когда опасность все делалась грознее и грознее. «Что ты спишь?» – мучительно и с упреком говорит он ему. «Встань, воззови к Богу твоему: может быть, Бог вспомнит о нас», может быть, поможет нам, «и мы не погибнем», спасемся от потопления! Как видно из последующего повествования, Иона пробудился на зов кормчего. А между тем матросы корабля, так как буря нисколько не унималась, думая, что буря эта есть не что иное, как Божие наказание, посылаемое на кого либо из них за преступления, порешили жребием узнать виновника постигшего их бедствия: «и сказали друг другу: пойдем, бросим жребии, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда». В число жребиев положен был и жребий Ионы, находившегося теперь уже в среде матросов. Матросы бросили жребий, и жребий по особенной воле Божией пал на Иону.
