Толкования на Книга пророка Иезекииля 1:12

а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был, как у человека

Пророк Иезекииль поведал Божественное и славное явление и видение, которое видел, и описал оное, как явление, исполненное неизглаголанных таин. Видел же он на поле херувимскую колесницу, четырех духовных животных. У каждого животного было четыре лица: одно лице львиное, другое лице орлиное, еще лице тельчее и лице человеческое. И у каждого лица были крыла, так что ни у одного невозможно было различить, где — передняя, или задняя сторона. «Плещи их исполнены» были «очес», и перси также полны очей, и не было места, неисполненного очей. При каждом лице было по три колеса, как бы колесо — в колесе, и в колесах был дух. И Пророк видел как бы подобие человека, и подножие у него — как бы сапфирное. Колесница сия (то есть Херувимы и животные) носила на себе восседающего Владыку. Куда ни угодно было Ему шествовать, — животные всюду обращены были лицом. И Пророк видел под Херувимами как бы «руку человечу», которая их поддерживала и носила (Иезек. 1, 5-28).

Истинно и несомненно было то, что видел Пророк в восхищении; но оно указывало на иное, прообразовало нечто таинственное и божественное, тайну подлинно сокровенную от родов; явленную же в последние времена, в пришествие Христово. Пророк созерцал тайну души, имеющей принять Господа своего и соделаться престолом славы Его. Ибо душа, которую Дух, уготовавший ее в седалище и обитель Себе, сподобил приобщиться света Его, и осиял красотою неизреченной славы Своей, делается вся светом, вся лицем, вся оком; нет у нее ни одной части, неисполненной духовных очей света, то есть, нет в ней ничего омраченного; но вся она всецело соделана светом и духом, вся исполнена очей, и не имеет никакой последней или задней стороны, но отовсюду представляется лицем, потому что снизошла на нее и восседит на ней неизреченная красота славы Света-Христа. И как солнце везде себе подобно: — нет у него ни одной последней или недостаточной части, но, состоя из частей одинаковых, все оно всецело блистает светом, и все есть свет, или, как огонь, то есть самый свет огня, весь сам себе подобен, и не имеет в себе ни первого ни последнего, ни большего ни меньшего: так и душа, совершенно осиянная неизреченною красотою славы света от лица Христова и совершенно вступившая в общение с Духом Святым, и сподобившаяся стать жилищем и престолом Божиим, делается вся оком, вся светом, вся лицем, вся славою, вся духом, как уготовал, благоустроил и украсил ее духовною лепотою Христос, Который и носит, и водит, и поддерживает, и подъемлет ее. Ибо сказано, что «рука человеча», была под Херувимами (ст. 8). Сам Христос и носим бывает душею, и водит ее.

Четыре животные, носящие колесницу, представляли собою образ владычественных сил разумной души. Как орел царствует над птицами, лев — над дикими зверями, вол — над кроткими животными, а человек — над всеми тварями: так и в разумной душе есть более царственные силы, то есть, воля, совесть, ум и сила любви. Ими управляется душевная колесница, в них почивает Бог. А по иному способу объяснения, разумеется сие о небесной Церкви Святых. И как там Пророк говорит о животных, что высота их была чрезмерна, что они исполнены очей, и что никому невозможно было объять число очей, или высоту, потому что не дано ведения о сем; как звезды на небе всякому человеку дано видеть и дивиться им, узнать же число их никому невозможно: таким же образом в небесную Церковь Святых войти и наслаждаться в ней дано всем желающим подвизаться, но узнать и объять число Святых, — сие принадлежит единому Богу. Сидящий на колеснице и на престоле всеочитых животных, то есть, в каждой душе, соделавшейся престолом и седалищем Его, ставшей оком и светом, шествует и носится, восседая на ней, и правя браздами духа, и направляя ее, как Сам знает. Как духовные животные шествовали, не куда сами хотели идти, но куда знал и хотел Сидящий на них и Направляющий их, так и душами Сам правит, и водит их, указуя путь Духом Своим. Таким образом, не по своей воле, когда хотят, возносятся души в небеса; но Бог направляет душу, свергнув тело, стремиться мыслию в небеса, и опять, когда угодно Ему, ходит она во плоти и в помыслах, то по Его же воле переходит к пределам земли, и Он показывает ей откровения таин. О подлинно превосходный, благий, единый и истинный Браздодержец! Так, если душа предпрославлена ныне, и вступила в единение с Духом, то и тела сподобятся части в воскресении. <…>

Как на ристалище колесницы несутся, и опередившая задерживает другую, мешает и препятствует ей ехать вперед и предвосхитить победу: так в человеке проносятся душевные и греховные помышления, и если греховному помышлению случится упредить, задерживает оно душу, мешает и препятствует ей приблизиться к Богу и одержать победу над грехом. А где восседает и правит душею сам Господь, там всегда одерживает Он победу, искусно и постоянно правя браздами и путеводствуя колесницу души к небесному и божественному образу мыслей. Не ведет Он брани со грехом, но, как полномочный и полновластный, всегда Сам решает победу. Посему-то Херувимы несутся, не куда сами желают идти, но куда путеводствует Восседающий на них и Правящий ими; куда Ему угодно, туда и шествуют они, и сам Он носит их; ибо сказано: «рука человеча» была под ними. Святые души носятся и путеводствуются Духом Христовым, Который правит, куда Ему угодно. И когда угодно Ему, — носятся в небесных помыслах; а когда угодно, — и в теле. Где угодно Ему, там и служат Ему. Как птице ногами служат крылья; так небесный свет Духа восприемлет крыла достойных души помыслов, путеводствуя и правя, куда Ему известно.

И каждое шло [в ту сторону, которая] пред лицем его. И куда направлялся дух, туда они шли и не обращались назад во время шествия

Берущийся за рукоятку плуга должен не озираться назад (Лук. гл. 9) и не подражать жене Лота (Быт. гл. 19), чтобы не впасть в язву, по Второзаконию (гл. 28), и не погибнут от неисцелимого ὁπιστοτόνω (сведения членов), от которого пал и Илий, оскорбивший Бога чрез грех сыновей: во сколько более [не должны озираться] четыре животные, которые полны света и окрылены, которые следуют водительству Духа Святого, которые летают по миру, и высоко возносятся, прикрывая тела свои крыльями истории и не давая нам возможности видеть в более полном виде? Вторично же сказанное: не обращались назад во время шествия указывает на таинство обоих заветов, на то, что в четырех этих животных и закон и евангелие спешат вперед и никогда не получают обратного движения.

И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались

О как дивна глубина глаголов Божиих! Стоит того, чтобы внимать им, стоит того, чтобы при руководстве благодати проникать во внутренность ее. Исследуя ее разумением несколько раз, что другое мы делаем, как не входим в тень рощей, чтобы в их прохладе укрыться от жаров века сего? Там чрез чтение мы срываем самые зеленые травы мыслей; а чрез обсуждение их пережевываем. В той беседе, которая третьего дня произнесена к вам, возлюбленнейшие братия, сказано, каким образом показанные животные означают, или Искупителя нашего, или четырех Евангелистов Его, и всех совершенных. Этих-то именно животных еще точнее выражается добродетель, чтобы мы, даже слабые и презренные, насколько по милости Божией можем, стремились к подражанию им. Ибо вот говорится: идеже аще бяше дух шествуяй, идяху.

В избранных и нечестивых различны устремления. Именно, в избранных устремление духа, в нечестивых устремление плоти. Потому что устремление плоти побуждает душу к ненависти, возвышению, нечистоте, хищничеству, к внешней славе, к жестокости, вероломству, отчаянию, гневу, распрям, к удовольствиям. Но устремление духа увлекает душу к любви, человеколюбию, воздержанию, щедродательству, внутреннему возвышению, к делам благочестия, к верe вечному, к надежде будущей радости, к терпению, миру, к обсуждению смертной жизни, к слезам. Поэтому нам всегда с особенным вниманием необходимо рассуждать, какое устремление увлекает нас; увлекается ли наше помышление устремлением плоти, или устремлением Духа. Ибо любить земное, временное предпочитать вечному, внешние блага иметь не для необходимого употребления, но желать их для удовольствия, желать мщения врагу, радоваться падению совместника, значит увлекаться устремлением плоти. А напротив, любить небесное, презирать земное, желать преходящих благ, не для удовольствия, но для удовлетворения необходимости, жалеть о смерти врага, значит увлекаться устремлением духа. Но поелику все совершенные всегда исполняют эти добродетели; то теперь о святых животных правильно говорится: куда было устремление духа, туда и шли.

Но нам надобно знать, что часто плотское устремление прикрывается одеждою духовною, и то, что делает по плоти, самое помышление наше представляет совершающимся по духу. Ибо часто кто-либо, побежденный внушениями сердитости, воспламеняется против нечествующих ревностью мщения правосудия более, нежели сколько необходимо, и преступая в отмщении предел правосудия действует жестоко, думая, будто он действует правосудно. Итак устремление плоти прикрыто бывает видом устремления духовного, когда то, что признается делом правосудным, не удерживается умеренностью рассуждения. А что другой, желая быть чрезмерно кротким, оставляет без внимания пороки подчиненных, и отказывается ревностно исправлять их, умножая неисправлением число их до чрезмерности; и потому его кротость вредна, как для него самого, так и для подчиненных; он, почитая цепенение сердца своего за терпение, устремлением плоти удаляется от устремления духа. Итак первая мысль должна располагать нас к тщательному осмотрению нашего сердца, дабы к чему-либо, совершаемому нами, не увлечься явным устремлением плоти, дабы душа, обольщенная нечестивыми наслаждениями, знала зло, и не делала его. А вторая забота должна соделывать нас бдительными, чтобы устремлениe плоти тайно не представляло себя под видом устремления духа, и совершаемых нами преступлений не облекало видом добродетелей.

Но надобно знать, что преступления, прикрытые видом добродетелей, важнее других; потому что эти последние, ясно сознаваемые, располагают сердце к сокрушению и побуждают к покаянию, а те не только не располагают к покаянию, но и надмевают сердце, будучи признаваемы за добродетели. Но то, что выше было сказано о святых животных, для большего подтверждения, опять повторяется: идяху, и не обращахуся.

И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались

Первое и третье предложение 12 ст. буквально тожественны со ст. 9. Такие буквальные повторения в духе пророка Иезекииля, который пользуется ими, как средством обратить внимание читателя на ту или другую мысль. Таким образом, то обстоятельство, что херувимы при хождении не оборачивались, пророк считал очень важным, его оно очень поразило. Но в тожественных с 9 ст. выражениях 12 ст. по сравнению с 9 ст. есть и существенное различие. Там замечание, что каждое “животное” шло в ту сторону, которая перед лицом его, предваряется замечанием, что животные во время шествия не оборачивались, здесь эти два замечания поставлены в обратном порядке. В 9 ст.: “во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего”; в 12 ст.: и шли они каждое по направлению лица своего; “во время шествия своего не оборачивались”. В 9 ст. главная мысль была та, что животные никогда не оборачивались, потому что это делало возможным постоянное и всегда одинаковое соприкосновение между их крыльями, которое составляет тему 9 стиха. В стихе 12 эта мысль побочная, а главная та, что животные могли идти по направленно каждого из своих лиц, значит во все стороны; главная же эта мысль здесь потому, что пророк хочет теперь указать, чем же при таком безразличии и одинаковой доступности для херувимов всех стран света определялось их движение в ту, а не другую сторону. “Куда дух был, чтобы идти, шли они” так по-еврейски буквально отвечает пророк на этот вопрос; это выражение LXX поясняют! “аможе аще бяше дух шествуяй, идяху”, а русск. пер. “куда дух хотел идти”. Итак “особое повеление 4 существам, в какую сторону должно иметь место движение, так же мало было нужно, как в Ис VI выразительное повеление одному из серафимов взять с алтаря горячий уголь. Всю колесницу проникал один дух и одна воля, которая сообщалась существам без посредства слова” (Кречмар). Что же это за “дух”, который определял собою движение Божественной колесницы? То, что слово “руах” (“дух”), имевшее на языке евреев самые разнообразные значения, употреблено здесь без всякого пояснения, равно как и член перед ним, не оставляют сомнения в том, что здесь имеется в виду “руах” - “ветер” (слав. “дух”) 4 ст. В том, что движение херувимов и всей Божественной колесницы определялось движением ветра, не было ничего унизительного для тех и другой, ибо ветер тот не был обыкновенным ветром. Как шедшее с тем ветром облако оказалось наполненным для взора пророка неземными существами, так и ветер, шедший пред Господом, должен был так сказать быть достойным и способным к этому; он должен был заключать в себе что-либо подобное тому, что заключало облако, если не высшее и превосходнейшее; во всех частях и деятелях настоящего видения, даже в таких второстепенных, как колеса, была жизнь, разум и сознание. Но тогда как пророк говорит о “внутренним содержании” так сказать облака, он ничего не говорит о таком содержании ветра “воздвизающего”, шедшего перед облаком: его духовное зрение не могло так же проникнуть во внутреннее содержание того необыкновенного ветра, как проникло оно в содержание облака. Очевидно, в этом ветре был никто иной, как Дух Божий (“руах елогим”), который в книге Иезекииля, как и часто вообще, представляется действующим через ветер: Иез II:2; III:14; VIII:3; XI:24; 3Цар XVIII:12; 4Цар II:16; Иов XXXVII:1; Иез XXXVII:9; Ин III:8; XX:25; Деян II:2. Из этих случаев особенно замечательное явление Духа Божия в 4 ветрах при оживлении сухих костей в видении Иезекииля и в дыхании бурном при сошествии на апостолов. Так много знал Ветхий Завет о Духе Святом!