Архимандрит Василий (Паскье) – француз по национальности, игумен Свято-Троицкого мужского монастыря г. Чебоксары, председатель Комиссии по канонизации святых Чувашской митрополии. Этот рассказ о том, как он принял Православие и переехал жить в Россию.
Он похож на большого, мудрого ребёнка. Глаза ‒ наивные, немножко грустные, в момент шутки светятся задором. Говорит по-русски свободно, с акцентом, иногда смешно путая слова и по-французски грассируя.
Когда-то отец Василий был Пьером Паскье. Родился в семье католиков в городе Шолэ, что на cеверо-западе Франции. Каждое воскресенье родители водили мальчика в католический храм. Так что воцерковился маленький Пьер довольно рано и даже время от времени прислуживал священнику в алтаре.
Первый раз о России Пьер узнал от своей крестной матери, которая во время туристической поездки в Москву побывала в Троице-Сергиевой Лавре и привезла оттуда фотографии с видом монастыря. Тогда же юноша прочитал во французском переводе книги о Сергии Радонежском и Серафиме Саровском. Интерес к Православию подогрел и русский церковный хор, пение которого потрясло Пьера до глубины души.
Дыхание Православия доносилось и из Греции: всё же Афон был ближе географически. Жажда восточного христианства оказалась настолько сильна, что в 1980 г. молодой человек принимает монашеский постриг и отправляется в греко-католический (униатский) монастырь Иоанна Предтечи, что в 15 км от Иерусалима. О том, чтобы окончательно порвать с католичеством, тогда ещё не было и речи.
Такие мысли появились на Святой Земле. Ведь в 5 км от монастыря Иоанна Предтечи находился русский Горненский женский монастырь. И отцу Василию Паскье приходилось часто встречаться с православными. В то время у о. Василия было много работы в своём монастыре: стирка, строительство, экскурсии.
Решающим моментом в вопросе быть или не быть православным оказалась встреча с русским иеромонахом Иеронимом. До приезда в Иерусалим о. Иероним ‒ человек необыкновенной духовности и прозорливости ‒ долгие годы подвизался на Афоне. Он произвёл на о. Василия, по его словам, впечатление необычайное. «После знакомства с отцом Иеронимом я уже окончательно заболел «ортодоксикозом»», ‒ улыбается батюшка.
В то время он был частым гостем в соседнем русском Горненском монастыре и не пропускал ни одной воскресной и праздничной православной литургии в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Рано утром пешком возвращался 15 км до своего монастыря, где в 5 часов утра должен был звонить в колокола ‒ будить свою братию. «В те дни я практически не спал, ‒ признаётся о. Василий. ‒ Но Господь мне давал нечеловеческие силы через необыкновенную радость, которую испытывал на службе». Однако самым тяжёлым для него было то, что он не мог причащаться во время православной литургии: он ещё не был православным.
Итак, шёл 1993 г. Отец Василий был уже иеродиаконом. В греко-католическом монастыре Иоанна Предтечи его двойная жизнь, естественно, не могла остаться незамеченной. Ему запретили выходить за территорию монастыря и встречаться с русскими. За это время француз истосковался по русской речи, к которой так привык. Через месяц этого тяжелейшего для него испытания, он принимает решение покинуть обитель. Собрал свой нехитрый скарб, уместившийся в небольшую котомку, и поспешил к батюшке Иерониму. «Через год я буду в России и тогда возьму тебя к себе», ‒ сказал о. Иероним. А пока было решено, что о. Василий отправится к себе на родину, во Францию, чтобы оттуда попытаться связаться со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II для приглашения в Россию и оформления визы. О. Иероним, благословляя в дорогу, так и сказал: «До встречи в России».
Вечерний звонок застал о. Василия в доме у родителей. У него от волнения застучала кровь в висках. Звонили из Москвы и на ломаном французском интересовались, правда ли то, что он хочет переехать в Россию и принять Православие.
Вскоре после получения приглашения, 9 января 1994 г. о. Василий прилетает в Москву. Первая радость и первое волнение от столь долгожданной встречи с Россией.
Чин присоединения о. Василия к Православной Церкви состоялся на первой неделе великого поста в Даниловом монастыре, в Москве. А через три дня он уже служил как диакон свою первую литургию вместе с Патриархом. Особый интерес собравшихся вызвало то, что «новоначально присоединенный» возглашал ектеньи на французском языке.
Из дневника о. Василия: «Из Москвы меня направили в Псково-Печерский монастырь. Первое время, несмотря на доброжелательное отношение братии, я чувствовал глубокое одиночество и много болел, что усугублялось плохим климатом. Работать меня отправили на трактор, я должен был привести его в порядок. Я долго этим страдал, потому что техпаспорта по-русски прочесть не мог. Трактористом так и не стал. Следующим послушанием было строительство. Я был штукатуром. Без знаний русского языка чувствовал себя инвалидом, не мог общаться с людьми. Эконом обзывал меня бараном. Я всё вытерпел, конечно, не без слёз. С тех пор, как я простился с отцом Иеронимом, я оставался без новостей от него. С болью сердечной ждал, когда он приедет. От паломников из Иерусалима услышал, что батюшка будет в России после Пасхи».
Наконец, о. Иероним приехал в Псков, чтобы забрать о. Василия. Указом Святейшего Патриарха оба они направлялись на постоянное служение в Чувашскую епархию, нести свет Христов в российскую глубинку. В селе Малое Чувашево, куда с самыми благородными помыслами прибыли батюшки, их встретила агрессивная толпа местных с дубьём и кольями, перегородившая дорогу в церковь. Демонстранты выкрикивали оскорбления в адрес священнослужителей, обвиняли их в том, что они купили место в этом приходе, обзывали масонами. На все крики о. Василий, к тому времени ещё недостаточно знавший русский язык, а уж тем более ненормативную лексику, лишь недоумённо хлопал глазами: «Что они говорят? Что за шум?». О. Иероним объяснил. Ночью «франко-масон», на всякий случай, дабы не лишиться головы, к себе под бок положил палку. А наутро батюшки собрались и уехали восвояси в Чебоксары. От греха подальше.
Следующий приход, куда их направили, находился в селе Никулино. Вот как описывает приезд на новое место о. Василий в своём дневнике: «Приехали в Никулино. Ночь, дождь, света нет. Долго искали храм. Староста открыл нам сторожку. Мы выгрузили свой багаж. Нам истопили печку. Печь очень дымила. Постель была влажная, в ужасном состоянии. Крысы. В эту ночь я плакал, думал, куда я попал, зачем это мне всё. Поневоле вспоминался теперь уже далёкий, чудный Иерусалим. Однако утром, за чашкой чая и дружеской беседой, отогрелся душой, и все мысли теперь были о служении».
Иеромонах Василий Паскье стал игуменом и духовником Киево-Николаевского Новодевичьего женского монастыря, который располагался в небольшом деревянном городке Алатырь. Переезд в Алатырь о. Василия и, особенно, о. Иеронима, который возглавил и за короткий срок восстановил здесь из руин Свято-Троицкий мужской монастырь, вдохнул в этот тихо умиравший городок вторую жизнь: и духовную, и культурную. В этот, никому не известный населённый пункт, зачастили один за другим паломнические группы из других городов, именитые гости, в том числе из дальнего зарубежья. Среди прочих ‒ посол Франции в России господин Юбер Колен де Вердьер, который заинтересовался своим соотечественником, ставшим православным священнослужителем и переехавшим жить в такую глубинку. Посетил Алатырь и президент знаменитого парижского издательства «ИМКА-ПРЕСС» Никита Струве. Он безвозмездно передал городу и монастырю большое количество духовной литературы. Но самым грандиозным событием для Алатыря стал, конечно же, приезд Его Святейшества Алексия II.
Из дневника о. Василия: «Мой путь получения российского гражданства ‒ длинный и тернистый. Начиная с моего приезда в Никулино меня постоянно обязывали приходить в органы, во всём подозревали. Городская администрация обращалась к президенту по моему поводу. Меня проверяли даже на СПИД. Я всё стерпел. Наконец, настал тот день, когда в Чебоксарах, официально, перед взглядом телевизионных телекамер, я стал гражданином России!»
За короткий срок своего служения в Чувашской епархии о. Василий успел обзавестись здесь друзьями и духовными чадами, среди которых есть очень интересные люди. Например, мисс Алисон Бэкхаус. Она англичанка, перешедшая из англиканской церкви в Православие. Приехала из Великобритании в Россию, чтобы преподавать в Чебоксарах детям иностранный язык. После знакомства с о. Василием решила осесть в Алатыре. Теперь в местной гимназии преподаёт английский и ведёт беседы по Библии.
‒ Хорошо у вас здесь, батюшка, ‒ я оглядываюсь на чистую, светлую комнату, обставленную добротной мебелью.
‒ Я специально создал такой атмосфер, чтобы гостям был светло и уютно, ‒ отвечает о. Василий. ‒ Многие люди сюда приходят, чада. Когда я только купил этот дом ‒ здесь был внутри и снаружи ужас. У дома ‒ грязь, слякоть. А ведь священник должен показывать людям пример, как жить…
Вот и взялся батюшка за обустройство дома ‒ как внешнего, так и внутреннего. Привёл его в благой вид. Разбил возле входа клумбы. Увидел в одном из номеров журнала «Русский дом» фотографию из какой-то российской деревни, на которой запечатлён тёмно-красный дом и симпатичное окошко с белыми резными рамами. Понравилось. Захотел и у себя такое же сделать. Сделал ‒ получилось. А местные люди ахают: «Вот, евроремонт забабахал, на французский манер. Иностранная штучка!»
‒ Потеряль свои традиции русские люди, ‒ сокрушается о. Василий. ‒ Ещё глубокий в них сидит гомо-советикус.
‒ Ну, а с русским языком проблемы, по всей видимости, позади? ‒ интересуюсь я у батюшки.
‒ Иногда бывает курьёз. Недавно служил я с одним батюшка. После службы звоню в монастырь, говорю: «Готовь ужин, два попа идёт», ‒ в слове «попа» о. Василий делает ударение на первый слог. ‒ Конечно, батюшка рассмеялся. И телефон тоже смеётся. Я сразу поняль ошибка. Но ведь всё равно: у каждый попа ‒ поп…
Тут, не сдержавшись, расхохотался и я.
Андрей Полынский, Алатырь, Республика Чувашия
Интервью с о. Василием (Паскье)
– Отец Василий, расскажите нам, как у Вас появилось желание стать православным?
– Родился я во Франции в католической семье. Мать была у меня религиозной, но умерла она рано, когда исполнилось мне 9 лет. В нашей семье было девять детей, а я был седьмым по рождению. В детстве и юности ходил в храм, помогал священникам. До пятнадцатилетнего возраста к религии я не проявлял никакого интереса. Вообще, в католическом храме я не чувствовал тепла: служба проводится скучно, иногда поют такие песни, которые исполняют и на гитаре. После второй ватиканской литургической реформы действия священника стали не в меру свободными – любой священник или даже поэт может сочинять свои каноны и вставлять их в богослужение. Некоторые священники на приходах и монастырях стараются хранить церковные богослужебные каноны, но в целом в Католической Церкви было сделано движение к тому, чтобы все потерять.
И вот в шестнадцатилетнем возрасте у меня пробуждается интерес к духовным знаниям. Я начинаю искать Бога. «Если Он есть, я должен Его встретить, не знаю как, но я должен», – так думал я тогда. И, как и все пылкие молодые люди, я начинаю искать Его хаотично, увлекаюсь буддизмом, индуизмом, но ничего не нахожу там серьезного. Лишь только один персонаж пробуждает мое внимание – это Ганди, не использовавший силу против своих врагов, а противостоявший им только любовью и правдой. Но эти поиски истины не проходят в моей душе бесследно, я вдруг начинаю чувствовать, что Бог становится мне ближе. И вот как-то на витрине одного антикварного магазинчика я вижу перед собою православную икону Спасителя и покупаю ее. Эта икона долго хранится у меня. Она пробуждает во мне интерес к Восточной Церкви и Православию. В то время я много перечитываю книг о Православии, о преподобном Серафиме Саровском. И вот мне попадается книга на французском «Моя жизнь во Христе» святого Иоанна Кронштадтского. Я был потрясен. В этой книге я вдруг нахожу ответы на многие свои пытливые вопросы.
В 1978 году я становлюсь послушником одной католической общины. В ней царили антиримские настроения, а меня, помню, все время наказывали, потому что на ектении я не произносил имени папы римского. Однажды мы всей общиной решили перейти в Православие, но помешал нам осуществить это намерение наш настоятель, потому что он мог потерять определенную власть, его пугала строгая дисциплина Православной Церкви.
– Что с Вами произошло далее?
– В 1980 году меня направляют в Иерусалим. На Святой Земле, в монастыре Иоанна Пустынника, на территории которого находится пещера Иоанна Предтечи, святой источник и гроб праведной Елисаветы, матери Крестителя Господня, я принимаю монашеский постриг. Но душа моя этим не утешается. Наблюдая за духовной жизнью верующих людей различных конфессий и Церквей, я все более склоняюсь к Православию. Жизнь в Православии и православная монашеская братия мне были более по сердцу. Тогда сердцем я понимал, что эти люди ближе к Господу Богу. Когда же избрали нового Патриарха Иерусалимского Диодора, наша братия вышла на торжества, мы встретили его у ворот Иерусалима, а потом были у него на приеме. И снова на меня нахлынули чувства, что надо идти в Православие.
– Неужели и католики чествуют православного Патриарха?
– Во Святом Граде существует традиция, что когда избирается новый Патриарх Иерусалимский, тогда все церкви собираются на торжественную встречу с ним.
Там на приеме я познакомился с секретарем нового Патриарха архимандритом Тимофеем (ныне он является митрополитом). Тогда я всем сердцем желал найти себе духовника, мудрого наставника, руководителя всей моей жизни. К сожалению, ни в своем монастыре, ни в Католической Церкви наставника себе я найти не мог. И вот мой выбор пал на архимандрита Тимофея. Я, как наивный мальчик, подхожу к нему и говорю: «Возьмите меня к себе в чада». Он отвечает мне: «Ты понимаешь, если я возьму тебя в чада, тогда тебе надо будет перейти в Православие». Это его предложение долго мучило меня, но все же я решаюсь написать письмо архимандриту, в котором выражаю свое желание перейти в Православие. Мое письмо перехватила братия монастыря Иоанна Пустынника. В то время наш игумен Иаков находился во Франции, ему сообщили о моем намерении. Игумен Иаков наказал остаться мне в монастыре: отлучили меня от причастия, сняли с общей братской трапезы, поставили на сухоядение. Во время службы несколько дней я стоял на коленях у входа в храм, и тогда, стоя на коленях, у каждого брата, проходящего мимо меня, я должен был просить прощение. Достаточно легко я перенес эти наказания с мыслью, что за Православие необходимо немного и пострадать.
Но в это непростое для меня время на наш монастырь напала группа фанатиков – евреев-фундаменталистов. Не раз они уже совершали свои злостные нападения на христианские монастыри. Убивали монахов и священников. И вот, когда я стоял на коленях во время службы у храма, фундаменталисты стреляли в меня, но пули по предстательству Господа Бога пролетали мимо. Монастырь Иоанна Пустынника находится как бы в тупике среди скал, фундаменталисты стреляли сверху, дело могло было кончиться кровью, потому что негде было скрыться, но чудо – никто из братии не пострадал. Слава Богу, эти горячие события прошли, отвлекли внимание братии от меня; игумен меня простил, наказав, чтобы я не думал более о Православии, а я же в свою очередь решил, как безумный человек, что нужно затаиться и дождаться более благоприятного момента.
Вскоре меня послали учиться в Свято-Сергиевский Православный институт, находящийся в Париже. Это было для меня истинным утешением. Там я проучился два года на заочном отделении, но закончить институт мне не довелось, меня отозвали обратно для того, чтобы я обустроил во Франции подворье монастыря. Так как я был специалистом по сельскому хозяйству, мне необходимо было организовать во Франции ферму. Три года я работал на ферме. Мысль об учебе пришлось оставить: невозможно одновременно и работать на тракторе, и заниматься учебой. Земли на участке было много, да к тому же овец насчитывалось где-то 300 голов. Также было у нас еще одно начинание – мы стали выращивать коз и организовали надои молока. Организация всего этого хозяйства была возложена полностью на меня.
– Нелегко, наверное, Вам пришлось?
– Было очень тяжело. Не было ни малейшего времени на учебу.
Наше общежительство в подворье разбилось как бы на два лагеря: на мирян, тех, кто создавал это подворье, и на монашествующих, тех, кто считал себя полновластным хозяином и стремился к господству. Произошло много несправедливых моментов. Однажды я выступил на собрании и в своем слове поддержал мирян – потерпевшую сторону. Среди мирян были и высокодуховные люди с благочестивой жизнью. Мое выступление братии не понравилось, и меня отправили снова в Иерусалим – как бы подальше от греха.
В своем возвращении на Святую Землю я видел Промысл Божий. Вскоре меня рукоположили во диакона. Это было большое событие. И меня послали в паломничество в Египет. Мне дали на поездку всего 10 дней. И, чтобы не терять ни минуты времени, я решил отправиться в тот же день. Но, к сожалению, на автобус билеты были распроданы. И в этом был тоже, как выяснилось позже, Промысл Божий. Тот автобус, на котором я собирался поехать, попал в засаду к террористам. Террористы арабов из автобуса вывели, а всех остальных пассажиров, которые находились в автобусе, расстреляли.
В Александрийске я встретил православных старцев. В частности, владыку Дамиана. Он говорил немного на французском. И мне удалось побеседовать с ним. В его словах я почувствовал прозорливость. Он встретил меня, как будущего православного верующего, говорил тепло и дал мне наставления по «Лествице духовной» преподобного Иоанна. Был там же схимник архимандрит Павел. С людьми из других конфессий он был суров, а со мною, напротив, мягок и откровенен. Там же в Египте побывал я и в коптском монастыре, где подвизались преподобные авва Макарий Великий, Паисий Великий, Арсений Великий – все наши отцы, собравшие Патерик. В этом древнем монастыре я прожил несколько дней и получил незабываемые впечатления от пребывания в нем, особенно меня восхитили ночные службы.
Потом я снова вернулся в Иерусалим. В то время шла война в Персидском заливе под кодовым названием «Буря в пустыне». Помню, как Ирак бомбил Израиль. Мы все это видели, и глубоко переживали происходящее. Вокруг падали бомбы.
Сотрясалась земля. А мы все эти события приравнивали к событиям конца света. Мы были готовы на все. Но, к счастью, конец света не наступил, но зато начались великие перемены в России.
– Наверное, Вы имеете в виду распад Советского Союза?
– Да, именно это. После этого события во Святой Град хлынул большой поток эмигрантов из России. Было вокруг много русских: и беженцев, и паломников, и первоиерархов. В монастыре мы встретили много иерархов, в частности, встретили и митрополита Алексия, будущего Патриарха Московского и всея Руси.
В монастыре я нес послушание гида, сопровождающего прибывших к нам паломников. Познакомился с архимандритами Гурием и Ермогеном, которые служили в Пюхтицком женском монастыре. Встреча с ними была необыкновенной. Она произошла у купели Иоанна Предтечи. Отец Ермоген крестил у купели. И я наивно подошел к нему с просьбой окрестить и меня. Мы говорили на английском, и отец Ермоген ответил мне, чтобы ехал я в Россию. В конце-концов эти слова его и сбылись.
– А когда Вы познакомились с Вашим другом, отцом Иеронимом (Шурыгиным)?
– Тогда же. Это была необыкновенная встреча. В то время отец Иероним служил в Иерусалиме. В 1992 году он сопровождал делегацию из нескольких монахов из Афона и священников из Ставропольской епархии. У нас, у католиков, шла Светлая Седмица, а у православных была Страстная Неделя. Поэтому, зная, что у православных – строгий пост, я угощал их чаем, соками и фруктами. Это была моя первая встреча с отцом Иеронимом. И тогда я не обмолвился с ним ни словом. Но взгляд его мне почему-то запомнился, мне показалось, что с этим человеком в корне изменится моя жизнь.
Был еще один паломник, сильно повлиявший на меня. Это был странник из города Владивостока. Добирался он пешим ходом до Святого Града ровно три года. И встретил он Святую Пасху в Иерусалиме. Кто-то ему посоветовал обратиться в наш монастырь погостить. И ему дали послушание помочь мне копать траншею под фундамент строящегося дома. Сами понимаете, что копать яму в приделах горной местности очень сложно – камень на камне. Но странник был крепким и весело работал со мною. Мы с ним подружились, многое в духовном плане нас роднило. После вечерней службы он тайно пробирался ко мне в келью и там за нашими духовными беседами убеждал меня встретиться с отцом Иеронимом. Однажды вечером он тайно провел отца Иеронима в мою келью. Батюшка посидел у меня, выслушал мое желание и сказал: «Потерпи. Время для перехода еще не пришло, потому что сам я еще не могу тебя принять. Будут неурядицы».
Гостил у нас еще владыка Александр, ныне архиепископ Костромской и Галичский, председатель отдела по делам молодежи. Он жил в монастыре Иоанна Пустынника по приглашению нашего настоятеля целую неделю. Одно время настоятель находился в России, и там познакомился с владыкой Александром, и взаимно пригласил его в наш монастырь. Каждый вечер я относил владыке в гостиную чай, и мы болтали с ним немного на английском и немного на русском, я уже знал в то время на русском несколько слов.
– А в католическом монастыре не догадывались о Вашей симпатии к православным?
– Конечно, догадывались. Отношения с братией у меня осложнились. Они всячески старались меня оградить от общения с православными. Запретили мне посещать православную службу с субботы на воскресенье у Гроба Господня. Я был в отчаянии. Невыносимо было жить двойной жизнью. Решил подойти к отцу Иерониму. И вот он мне говорит: «Что ж, завтра и переходи». Говорить-то ему было это легко, а каково было мне?
Я хорошо запомнил этот день, полностью изменивший мою жизнь. Было это 24 октября 1993 года. Старший из братии после утренней службы сделал мне замечание: «Я заметил, что ты в последнее время не причащаешься. Что происходит?» Спрашивал он строго, требуя от меня отчета. Тогда я уже не мог лицемерить: я не верил в католическое причастие, поэтому и не причащался. Я уже не мог скрыть своих намерений и говорю: «Хорошо, что мы об этом заговорили, я ухожу». Конечно же, мне стали читать наставления о монашеском обете, о монашеских обязанностях, о послушании, но я ответил, что Бог призывает меня на другое послушание. Я собрал свои вещи, которые поместились в небольшом рюкзачке, и пошел к отцу Иерониму.
Отец Иероним подвизался тогда в Горненской женской обители. Настоятельница монастыря разрешила мне жить в монастыре. Там я прожил несколько недель. Так как я был монахом, меня поставили на общее послушание, и я снова стал принимать паломников. Отношения со всеми в монастыре у меня сложились хорошие, и матушка послала меня взять благословение у патриарха Диодора. Архимандрит Тимофей встретил меня радостно. Только их пугало одно обстоятельство: город Иерусалим маленький и в нем быстро распространяются слухи, православные не хотели ссориться с католиками. Но, когда патриарх Диодор узнал о моем намерении ехать в Россию, он тут же меня благословил. «Тебе там хорошо будет», – сказал он.
– И Вы поехали в Россию?
– Не сразу. Сначала вернулся во Францию, чтобы заработать на билет на самолет до Москвы. И когда у меня собралось достаточно денег, я поехал в Россию.
Беседовал Александр Данилов
***
19 мая 2003 года Указом Митрополита Чебоксарского и Чувашского Варнавы освобожден от должности священника Алатырского Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря и назначен настоятелем церкви Иверской иконы Божией Матери города Алатырь, для восстановления этого храма.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II награжден 22 мая 2003 года Палицей. 16 января 2005 года награжден Архиерейской грамотой, в связи с освящением храма.
29 апреля 2006 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, награжден Крестом с украшениями.
13 марта 2008 года награжден Почетной Грамотой Министерства культуры, по делам национальностей, информационной политики и архивного дела Чувашской Республики, за многолетнюю плодотворную работу по формированию духовно-нравственных ценностей общества, весомый вклад в восстановление православной церкви Иверской иконы Божией Матери года Алатырь и 24 марта 2008 года Архиерейской грамотой, в связи с пятидесятилетием.
27 марта 2008 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, награжден Архиепископом Костромским и Галичским Александром Орденом Костромской епархии святого великомученика Феодора Стратилата, покровителя града Костромы.
03 февраля 2009 года Приказом Федеральной службы исполнения наказаний Министерства Юстиции РФ награжден Серебряной медалью «За вклад в развитие уголовно-исполнительной системы России», за духовное окормление и строительство храма в исправительной колонии № 2 города Алатырь Чувашской Республики.
В ноябре 2009 года назначен исполняющим обязанности наместника Чебоксарского Свято-Троицкого мужского монастыря.
25 декабря того же года назначен Священным Синодом РПЦ на должность наместника Чебоксарского Свято-Троицкого мужского монастыря Чебоксарско-Чувашской епархии.
cheb-eparhia.ru
***
Источники: православная газета «Десятина» / Православная газета «Святой Покров» №№ 15 (27), 16 (28)
Комментировать