Беседа с руководителем татарской православной общины
Динара Бухарова

– Я приняла крещение в сознательном возрасте, где-то десять лет назад примерно. Можно сказать, что я крестилась из этнических мусульман, но я бы здесь хотела сразу поправку такую сделать о моем происхождении по папе из села Сафаджай – по данным такого историка как Алимжан Орлов, на него ссылался Максим Глухов, крещеный татарин, что раньше мои предками были казаки. И там активно люди просто справляли Питрау-байрам, Покрау-байрам – праздник Петра и Павла, Покрова, то есть традиционно какие-то остались христианские мотивы сейчас. Почему – потому что отпали в ислам. У нас осталось предание, что церковь была в селе Сафаджай, что разверзлась земля и церковь была поглощена, и как-то так оправдывают наши татары, что они ушли, отпали в ислам сейчас. У нас историю, к сожалению, мало кто знает и мало кто интересуется, может быть, сведений маловато. Поэтому, когда я приняла Святое Крещение, я сама этих моментов еще не знала, и в какой-то мере, может быть, это было даже более болезненно для моих родственников. Если бы историю лучше знали, как-то это было на слуху, что крещеных татар очень много, то переход был бы гораздо плавнее.

– Что Вас подтолкнуло? Многие сейчас, те же этнические мусульмане – это значит, что человек считает себя мусульманином, но может быть, не особенно углубляется в религиозную жизнь – живет и, в общем-то, не помышляет о том, чтобы стать христианином. А в Вашем случае?

– Я думаю, батюшка, что это у меня созрел такой порыв встречи с Господом Богом – я так бы это назвала. И многие татары этого момента просто не коснулись по разным причинам – не только татары, вообще многие люди. Это чудо.

– Некоторые – а может, многие, скажут: есть же у вас Аллах, Вам не хватало Аллаха, что ли, почему это именно ко Христу привело?

– Я сказала бы так, что моя душа искала Господа Бога именно в православном христианстве, и когда моя душа нашла, встретила Господа в Таинстве Святого Крещения, я это однозначно почувствовала, моя жизнь – она стала другой резко. Я стала просто счастливым человеком. Даже когда в какие-то моменты мне плохо, я знаю, к кому мне обратиться – к моему Господу Богу, и у меня сразу же моментально радость от этого общения с Господом Богом, это состояние ни с чем не перепутаешь, и я его обрела. Эта встреча для меня была настолько резкой и разительной, что я ни с чем это не могла даже перепутать, тем более, что я увлекалась разными религиями, искала, у меня был поиск, и все было не то, все не то. Я даже бы сказала, что ощущалась некая сторона темноты, что все это было не то, и такой вот яркий свет (я такими аллегориями выражаюсь) я встретила, когда я встретила Господа и покрестилась в Святом Таинстве Крещения во оставление грехов, я бы так это сказала.

– Не страшно было решиться?

– Я не сразу поняла, что со мной произошло, я не сразу все понимала именно на сто процентов правильно, естественно, потому что человек перерождается в состоянии воцерковления, происходят, действительно, чудеса. Я думаю, человек может сразу резко измениться, может у него такая направленность очень крепкая на то, чтобы измениться к лучшему, то есть уйти от всего злого вообще. Я думаю, такие моменты бывают, что человек полностью развернулся к Господу. Но я как-то постепенно воцерковлялась, и ощущение того, что со мной произошло чудо, происходит по сей день и даже постепенно, потому что какие-то вещи я начинаю понимать со временем. Я участвую в таинствах, мы с супругом и детишками ходим в церковь, и каждый раз какое-то чудо – я думаю, что христиане меня однозначно поймут.

– Здесь еще нельзя обойти такой вопрос, может быть, немножко и болезненный, у каждого по-своему: отношения с семьей, с родственниками. Я знаю, некоторые – не только татары, вообще выходцы из мусульманских народов, которые полностью оторвались от своей семьи, грубо говоря, они выросли, уехали из деревни в город большой, живут своей жизнью, и когда они принимали решение креститься или не креститься, их особенно не волновало мнение семьи, бывало такое. А бывало, и нередко бывает такое, что все-таки связи семейные сохраняются, и это для человека довольно значимая часть его жизни; и для некоторых это какие-то тяжелые были раздумья, размышления, переживания: как отнесутся близкие, как отнесутся родственники. Некоторые не сразу, например, говорили своим родственникам, они себя и мусульманами не называли при них, но, просто, как бы откладывали тот момент до какого-то времени, потом говорили, признавались, и была какая-то бурная реакция, как обычно всегда довольно-таки бурные бывают реакции, но потом все-таки успокаивалось, люди как-то постепенно привыкали и принимали выбор, который делают их родственники. Как в Вашем случае, как Вам удалось это преодолеть, и удалось ли?

– Да, батюшка, действительно мои родственники восприняли необычно, наверное, сразу тоже здесь не сразу все поняли, что произошло. Потому что чисто по-человечески, конечно, мои папа и мама как-то понимали, что это мой личный выбор. Но проблема была в другом, что на моих родителей еще давит общественность и та среда, в которой мы живем. Вот это был ключевой момент, который много чего, наверное, подпортил. Когда я начала воцерковляться, я встретилась в Москве с представителями общины православных татар, и мне люди рассказывали о том, что оказывается, существуют крещеные татары, они компактно проживают в России в разных регионах, и для меня это был шок, я бы даже сказала, культурный. Мало того, что я этим не интересовалась особенно, как-то все спонтанно произошло, и когда я об этом узнала, мне было очень обидно, что в татарской среде об этом вообще как-то мало говорят. Потому что если бы знали, то примерно в местах компактного проживания крещеных татар где-то, может, до миллиона даже доходит, тем более что по России разброс, как Вы правильно сказали, в разных городах, человек совершенно оторван от среды, он может делать и жить как он выбирает. Если он встречает Господа, конечно, он покрестится, и покрестится его семья, потому если человек нашел тот дар прекрасный, конечно, он расскажет об этом своим близким, конечно, он захочет, чтобы дети его были крещеными. Этот процесс – он есть, он происходит, причем, я бы даже сказала, что он лавинный, потому что и среди моих родственников многие принимают крещение. И из-за того, что мало об этом известно, причем известно в Башкортостане, в Татарстане, есть общественные организации крещеных татар, они зарегистрированы даже. А вот в Москве это никак не представлено, и у людей просто нет информации. Родители в шоке, они понимают, что сейчас их будут мучить – и их действительно начинает мучить и давить родня, и получается вот такая каша. Что такое принятие христианства – это отказ от всего злого вообще, и в прошлом, и в будущем; то есть человек должен сказать: «Всё, стоп, я живу с Господом, мой Господь мне дает какие-то правила, дает мне, куда идти, я иду, и я иду только к добру». Если я оступилась, я опять иду к Господу, говорю: «Господи, прости меня!» И опять я восстанавливаю свою силу – это, наверное, самое чудесное, что может произойти вообще с человеком, и это происходит с людьми, и это норма в любых традициях, на любых исторических этапах, это было всегда. Но сложность какая у татар, что помимо того, что человек проходит вот этот процесс изменения себя – а он очень сложный, потому что есть старые привычки, есть родственники, есть какие-то предрассудки, и просто само все злое пытается тебя оттянуть на старое, – и тут еще ко всему к этому родственники, вот такое отношение, дополнительно создают тяжелые такие условия. Я разговаривала часто с людьми: «Вы посмотрите, что такое православие – вот заповеди, вот как мы будем жить, вот как мы учимся жить!» Может, сразу не видно, что оно вот так, но со временем дает плоды. Если человек живет по заповедям, если он старается жить христианской жизнью, это все равно будет видно, и я это просто вижу по тем христианам, которые вокруг меня. Может, где-то он оступился, где-то что-то неправильно, но нас Господь учит всех прощать всегда. Даже если человек злой по отношению к тебе – всегда прощать, то есть это настолько высота вероучения, меня оно просто поразила, восхитила. Могу сказать, что она меня восхищает до сих пор, и мне очень обидно, что наша родня, часто не видя, в этой слепоте человеку мешает меняться, дополнительные какие-то трудности создают. Так сложилось, что я стала членом президиума татарской автономии города Москвы. У нас автономия татарская национально-культурная объединяет всех татар. Всегда было раньше на слуху, что там объединяются татары-мусульмане. Я и несколько православных татар вошли как члены президиума, чтобы себя как-то представлять.

– Чтобы люди видели, что есть выбор. И этот выбор даже не то, что сейчас появилось, это очень давно, еще даже до присоединения Казани к Руси было Касимовское ханство, были православные татары. Это, на самом деле, многовековая страница, большая страница истории татарского народа. Есть православные татары, которые прославлены в лике святых, не каждый народ может этим похвастать. И не один святой – святые Пётр и Стефан, преподобный Серапион и многие другие. Это, на самом деле, тоже часть наследия татарского народа, и татары, тем более живущие в России, имеют право об этом знать. Выберет человек или не выберет – это каждый принимает решение сам, конечно, мы никого ни к чему не подталкиваем и ничего не заставляем, но знать историю христианства среди своего народа – это, действительно, что может обеспечивать такая организация, которую Вы упоминали. Это не вопреки ее уставной деятельности, а должно быть в согласии с ней, мне кажется. Еще хотелось немного к вопросу о родственниках. Вы упомянули, что некоторые крестились. Хотел бы тоже подчеркнуть, потому что, может быть, некоторые из тех, кто нас сейчас смотрит – а нас смотрят не только православные христиане – сами испытывают интерес к христианству, к православию, и, может быть, сейчас тоже они задумываются о том, что там, как отнесутся родственники. Я общался с многими бывшими мусульманами, не обязательно татарами, не обязательно этнические и религиозные были, которые становились христианами, и они к свидетельствовали о том, что очень часто был некоторый такой страх: как же я буду один, я буду оторван! И иногда, первое время, действительно, подобное происходило. Но потом, как ни странно (а может быть, и совсем не странно), потом все-таки потихонечку-потихонечку кто-то другой из семьи принимал православие, и еще, и еще… Знаю там одного священника-татарина, у которого сначала его семья негативно отнеслась, а потом все тридцать человек родственников – все приняли (не сразу, не в один день, кому-то нужно было долго идти к этому, это заняло годы); но люди видят, как христианство меняет человека. И не один, а много бывших мусульман мне говорили, что их родственники по прошествии нескольких лет говорили: мы видим, что христианство тебя изменило, и мы не можем сказать, что оно изменило тебя к худшему, поэтому мы не можем теперь сказать, что это плохо, что тот путь, по которому ты идёшь – это плохо. А некоторые задумывались о том, чтобы самим стать частью того ковчега спасения, который Господь создал на земле в виде Церкви. Я бы хотел еще спросить Вас о православной татарской общине, о которой Вы упомянули. Я со своей стороны имел честь присутствовать при первых шагах в Москве этой общины, которую отец Даниил Сысоев начинал создавать. Я помню самый первый молебен на татарском языке, который у нас проходил по благословению священноначалия. Хотя и не очень много людей тогда на первый молебен собралось, но было такое очень трогательное чувство единения, и затем это продолжилось – и слава Богу, несмотря на то, что уже отца Даниила семь лет с нами нет, тем не менее жизнь общины продолжается, молебны продолжаются. Может быть, Вы пару слов могли бы рассказать об этом?

– Да, батюшка, конечно. Действительно, у нас община естественно сложилась, потому что татар очень много – в каждом храме, в каждом приходе обязательно есть крещеные татары, это все батюшки знают. Так получилось, что центром нашего общения в церкви как приход стал храм апостола Фомы на Кантемировской, а центром таким организационным, более светским – это татарский центр в Малом Татарском переулке, дом 8. Мы проводим мероприятия и будем проводить, и сейчас приходим туда, нас уже знают, нас хорошо принимают и по-доброму к нам относятся в татарском центре. А в нашем храме периодически мы продолжаем проводить молебны на татарском и церковнославянском языках. Буквально недавно, примерно неделю назад, мы провели тоже молебен, пришло очень много крещеных татар, и причем не только этнических крещеных татар-кряшен, но и новокрещеных, потому что мы объединяем всех, мы объединены православной верой – это самое главное. И в том числе было такое новшество: мы провели панихиду по православным ханам-татарам – по хану Кубрату, Аспаруху, его сыну, Симеону Бекбулатовичу и другим – это вообще такой интересный шаг. Мало того, что мы молились как за христиан, потому что мы должны это делать, но еще это напоминание такое людям, что христианство традиционно для татар и для предков татар. И когда говорят часто татары, которые не являются мусульманами, что ты предала религию предков и так далее, я отвечаю, что я не предала религию предков – я вернулась к религии предков, раньше я тушевалась. У меня спрашивали, как это все в среде нашей происходит. Проходит время, может, несколько лет, сначала какие-то моменты неприятны у родственников, и я как раз пытаюсь с нашей общиной сделать так, чтобы тот момент был смягчен, чтобы люди узнали о том, что крещеных татар очень много. И те татары, которые говорят, что вот мы сейчас станем русскими (есть такой наш национальный подход, хотя религии христианская не национально – «нет эллина, ни иудея»), но даже если есть такой подход, то могу здесь сказать одно: что креститься можно даже с тем именем, которое у тебя написано в паспорте, если ты Марат, если ты Ильмира, то есть, в принципе, по канонам это не запрещено и теоретически.

– Хотя это действительно не запрещено, но мне кажется, та практика церковная, которая предполагает, что человек получает в крещении новое имя, позволяет ему получить нового небесного покровителя, пережить с новой стороны для себя то, что он входит в Церковь, начинает с новой страницы свою жизнь. Это не какое-то ущемление его национального имени – тем более что никто в церкви не требует идти и внести изменения в паспорт после крещения. Национальное имя-то у человека остается. Но, мне кажется, все-таки лишать человека возможности именно войти в эту многовековую традицию Церкви, которая предполагает ощущение действительного переживания нового человека как человека, который вступил в новую стадию своей жизни, в новую жизнь со Христом, и при этом получил и небесного покровителя – это вряд ли будет проблемой, на самом деле. Я общался и с православными кабардинцами, и с дагестанцами – собственно, наречение имени-то как раз – это не последнее, что может беспокоить, на самом деле, это вообще не беспокоило их или их родственников, знакомых. Люди боялись, во-первых, утраты языка, ассимиляции, утраты культуры – и вот в этом отношении христианство нисколько не смущает и не стесняет национальную идентичность человека. Более того, интересный наблюдается такой феномен: я знаю, по крайней мере, нескольких таких среди своего круга людей, когда те были не православными, не христианами, они хуже знали свою культуру и историю своего народа и даже язык, чем когда они стали православными христианами.

– Да батюшка, это совершенная стопроцентная правда. И я знаю как раз именно тех татар православных, которые вернулись к традиции своих предков, если Вы об этом говорите, именно за счет христианства. Христианство не заставляет ассимилировать татар в русской среде, христианство наоборот как-то просветляет ум, даже по себе я это чувствовала и видела: ум просветляется, в человеке как-то открывается желание что-то изучить. Я, действительно, стала много чего изучать: и свои традиции, культуру, историю своего народа в том числе, это чистая правда. Поэтому те, кто говорят, что, вот, мы станем христианами и примем религию русских, и теперь мы русские – могу сразу сказать, что это полная неправда, то есть совершенно наоборот. Если вы хотите стать больше татарином, становитесь христианином – и у вас появится столько сил и возможностей узнать о себе! Приходите в нашу общину православных татар и пообщайтесь, насколько это люди образованные интересные. Чем ещё интересные – потому что человек прошел через определенные сложности, трудности, и он выстоял вот в этом, он укрепился, и как правило, людей вся эта ситуация заставляет как-то себя больше преодолевать, и люди сами по себе очень интересные – вот, я бы так даже сказала про наших татар-христиан.

– Ваш небольшой пример показывает, что в исламе мусульманин может молиться только на арабском языке – независимо от того, понимает он его или не понимает, знает его он или не знает, это такая норма, это правило ислама. И поэтому многие мусульмане, которые ничего ни слова по-арабски не понимают, они читают русскими буквами эти арабские слова, и только таким образом должны молиться. Но в православной церкви можно молиться и на татарском языке. Кряшены имеют свою службу уже очень давно.

– Литургию на татарском языке. К сожалению, плохо мы представлены, я в том числе на эту программу пришла, чтобы попросить наших православных татар, чтобы мы как-то объединились, чтобы мы помогли другим людям. Ведь и родственники страдают, родственники как-то жили своей жизнью, кто-то чем-то занимался, и тут бабах! – самое страшное – он крестился, и начинается у всех не пойми чего. Чтобы преодолеть самим родственникам этот барьер, нужно нам как-то лучше себя представлять. У нас на сайте автономии есть раздел «православные татары-кряшены», и там мои данные указаны. Звоните, мне очень нужны люди такие активные (а татары вообще очень активные), чтобы мы какие-то проводили культурные мероприятия. Мы даже думали в Москве сделать музей кряшенской культуры, естественно, литературу какую-то, историческую подборку. К нам приезжал молебен служить иеромонах Иннокентий Кильдеев – он князь темниковский потомственный, он на татарском великолепно говорит, это вообще так здорово. Он делает нам переводы духовной литературы и стихов, перевод Псалтыри на татарский язык, то есть он сохраняет татарскую культуру. И мне бы очень хотелось, чтобы люди по-другому на это просто посмотрели. Люди думают, что православных татар так мало, что это что-то из разряда нонсенс, но это не так. Нас очень много, и я хотела бы чтобы наши православные татары больше объединились, чтобы мы какие-то мероприятия проводили и тем самым нашему народу помогли. Потому что это совершенно абсурдная сегодняшняя ситуация, когда такое количество крещеных татар, и в татарском обществе дурной тон сказать, что я крещен – не то чтобы дурной тон, но если я скажу кому-то, что я крещеная татарка, а мне сразу будет ответ: я вас не осуждаю. Или Алексей Харитонов, кряшен этнический, он у нас занимается молодежью, он на татарском чисто говорит; мы участвовали в форуме татарской молодежи. Он говорит: «А я кряшен», а ему говорят: «А у меня с этим проблемы». Когда мы участвовали в форуме татарской молодежи в Казани, приезжали и несколько крещеных татар из Москвы, из татарского центра автономии. Форум со всей страны делегатов собирает, огромное количестве людей – про крещеных татар практически нет ничего. Считаю, что это просто катастрофа.

– Я думаю, что катастрофа – это когда ничего нельзя поправить, а здесь поправить все можно. Поэтому желаю Божией помощи и Вам, и другим православным татарам, которые трудятся на этой ниве, чтобы все получилось. Потому что вам не нужно ничего придумывать – нужно обратиться к тому, что есть и открыть богатство христианской культуры, которая не чужая для татарского народа, а это тоже часть и истории, и культуры, и наследия татарского народа, которую каждый татарин имеет право знать. Спасибо большое за Ваш рассказ. Я напоминаю, что вы можете присылать ваши замечания, вопросы, пожелания на наш электронный адрес. Помощи Божией вам, храни вас Господь.

 Ведущий ‒ иерей Георгий Максимов

Гость ‒ Динара Бухарова, член президиума Региональной татарской национально-культурной автономии Москвы

Видео-источник: Телеканал СПАС