протоиерей Всеволод Шпиллер
Проповеди протоиерея Всеволода Шпиллера

Притча о двух должниках. (27.08.1977; Недели 19-й — по Воздвижении).

<…> Господь пришёл взыскать, то есть найти и спасти погибшего. Именно из-за погибшего ходит бездомным Господь по бесконечным дорогам своей земной жизни по Палестине. Именно в этом поиске погибшего Он ходит и по местам пустынным, и среди прокажённых, и среди бесноватых, Он ходит по многолюдным городским площадям, и в храме Иерусалимском… И всюду-всюду Он ради погибшего. Он как пастух, как добрый пастырь: когда найдёт заблудшую овцу, так ей радуется! Он ищет её, и когда находит, тогда 99 незаблудших овец Ему не доставляют такой радости, как та, которую Он нашёл и спас, как об этом добром пастыре говорится в Евангелии. Такова любовь, братья и сестры, этого доброго пастыря — Господа — к людям, ко всем нам. Такова любовь Божия, ищущая и спасающая погибшее, любовь трудящаяся над тем, чтобы найти и вернуть его в стадо верных.

Но для того чтобы найти, спасти и радоваться этому заблудшему, найденному, для этого, ведь, заблудшего надо простить, братья и сестры. И эта любовь всегда — прощающая любовь. Всегда прощение и спасение всех даёт… А до каких пор можно прощать заблуждения, грехи? Разве справедливость не требует положить какой-то предел этой всепрощающей любви? Разве можно без конца всё прощать? Будет ли это справедливо?

Справедлива любовь. Там где любовь, там всегда справедливость. Там где нет любви, там нет никакой справедливости. Справедливость — это любовь, любовь — это справедливость. Всегда! И Бог справедлив потому, что Бог есть Любовь. А с этим вопросом — можно ли без конца прощать грехи, заблуждения — к Спасителю обратился, как вы помните, вероятно, апостол Пётр. Он спросил: «А сколько же раз можно прощать? До семи ли раз?» Вы помните, что ответил Спаситель: «До семидесяти семи по семь!» Без конца надо прощать! «И так, как вы будете прощать грехи другим людям, так и вам Отец ваш Небесный простит ваши грехи.» Это слова Спасителя.

И это не только слова — это заповедь! И для того чтобы пояснить мысль, заключающуюся в этих словах, Спаситель и рассказывает ту самую притчу о двух должниках, которую вы слышали в сегодняшнем евангельском чтении. Нужно ли её повторять вам? Вы все, ведь, так хорошо знаете эту притчу о том, как господин призвал своего раба и потребовал у него возвратить долг. Раб попросил отсрочки: «Не наказывай меня за то, что я этого не сделал вовремя!» И господин ему простил. Вы знаете, как этот должник господина, не успев выйти из его дома, тут же набросился на своего должника и стал его душить, как говорится в русском переводе Евангелия: «Отдай мне то, что должен!» И когда он попросил подождать, лукавый раб не внял мольбам, а засадил его в тюрьму… После чего господин призвал лукавого раба, которому всё простил и наказал его. Вы хорошо знаете эту притчу…

Братья и сестры! Мы всё время говорим о справедливости, но очень любим самих себя. И очень часто являются эти вопросы: А до каких пор прощать наших врагов, или просто согрешивших перед нами, что-то нам должных? До каких пор? А сами себя мы спрашиваем или нет: А только ли семь раз мы согрешили перед Богом? А перед ближним? Какая граница, где предел того прощения, на которое мы можем рассчитывать в прощении наших грехов у Бога? Мы без конца просим у Него прощения, а сами не прощаем… Так редко кто из нас не похож на лукавого раба! И может быть именно вследствие этого так много в жизни всякого горя?

Вы знаете что Спаситель ответил Петру: «Если вы будете прощать своего ближнего, то и Отец ваш Небесный простит вам все ваши грехи.» Мы так не прощаем грехи своему ближнему, и подвергаемся опасности — да ещё и какой! — быть осуждёнными Самим Богом за это. Эта опасность очень часто и реализуется в нашей жизни здесь, потому-то наша жизнь и несчастна. От нас отнимаются счастье, радость, элементарное иногда благополучие и не только духовное, а и физическое и именно за то, что мы так часто бываем похожи на этого лукавого раба, не прощающего, лишённого силы прощающей любви.

Мир задыхается в несчастье. И задыхается в скорбях, в несправедливости именно потому, что нет в этом мире прощающей любви, с которой справедливость всегда связана непосредственно, без которой никакой справедливости нет и не может быть! Нет и не может быть правды! Мы с вами все, ведь, должники у Бога и должники друг у друга! Общество должников, но только считаем, что нам все должны, а не мы — кому-нибудь и что-нибудь, начиная даже с Самого Бога! И только там, где есть Христос, только там, где есть вера во Христа и верность Христу, там у людей проясняется сознание. Там начинает человек понимать, что он должник и Богу, и ближнему своему, и что нужно жить иначе — не как лукавый раб, а совсем по-другому, силою прощающей любви. Потому что путь к счастью, к благополучию, путь ко спасению, а не только к справедливости, здесь, на этой земле прокладывает прощающая любовь, наши способность и умение прощать, любя Бога и человека.

Будем лучше это с вами помнить и знать, братья и сестры. И всегда с совершенно особенным чувством, из последней глубины нашего сердца молясь Богу, будем просить у Него всегда словами той молитвы, которую Он же нам и оставил, оставить наши прегрешения яко же и мы оставляем должником нашим. Аминь.

Притча о талантах. (Недели 16-й: Мф.25 14-30; 1979 г.)

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ! Природа подчинена законам, естественным законам, сотворенным, так же как и вся природа сотворена волею Божиею и Богом подчинена законам, Им установленным. Нет свободы в природной жизни, в природном естественном бытии. И только человек создан разумным и свободным. Только человеку сообщен этот дар, величайший дар свободы, потому что это дар сообразности человека Богу, в Котором свобода берет свое начало. Вот почему так раздваивается человек, как сказал апостол Павел. Вот почему так двоится сердце человеческое: хочет добра человек, а делает зло, а вернее, понимает, где есть добро и где есть зло, а тянет его ко злу, хочет зла – и делает зло. Тем не менее человек все-таки свободен, он может выбрать между добром и злом и идти по одному жизненному пути или по другому. По какому?

У каждого человека — свой путь в жизни. Премудрость Божия (“Премудрость” по-гречески значит “София”), в которой задумано творение и задуман каждый из нас с вами, поставила перед каждым из нас определенную задачу. Каждому из нас дана тема жизни, поэтому у каждого из нас есть свой путь — раскрыть эту тему жизни, исполнить эту волю Божию о нас, эту задачу, поставленную перед нами Премудростью Божией. Только нужно ее понять, нужно хорошо понять тему своей жизни, путь своей жизни. Этот путь всегда ведет к добру, этот путь всегда есть добро, он от добра, от Бога нам назначен этот путь. Но мы по нему можем идти или не идти, мы свободны сделать этот выбор.

И каждому человеку, братья и сестры, даны какие-то силы и способности, для того чтобы идти именно этим путем. Каждому человеку даны таланты. Талант — это значит “деньга”, это еврейское слово. Во времена Иисуса Христа талантами назывались деньги. Талант был чем-то вроде рубля, скажем, только гораздо больше. Но мы с вами теперь называем талантом нечто другое. Так, каждому из нас даны таланты, даны средства, силы идти по тому пути, по которому назначила нам идти Премудрость Божия и по которому мы можем идти, и человек захочет — пойдет, не захочет — не пойдет. И если он захочет пойти и пойдет по этому пути, то данный ему талант раскроется, увеличится помощью Божией на этом пути и значительно увеличится. Он исполнит задачу, поставленную перед ним в этой жизни Самим Богом, придет и скажет: вот.

И этот путь есть всегда путь творческий. И это творчество, творческая активность наша, если она согласована с волей Божией, всегда творит ценности. Какие ценности? Мы их называем культурными ценностями, культурой. Каждый из нас обязан — и это наш долг перед Богом, наша ответственность за это — творить культурные ценности. Культура в самом широком смысле этого слова — это все, что мы делаем, если только делаем так, как надо делать, согласно Божию замыслу. Это все непременно будут культурные ценности, будь то даже котлета, которую вы готовите на газовой плите, потому что ее можно приготовить так, как если бы это была задача, данная вам Богом, — служение людям с любовью. И тогда это тоже — культурная ценность, потому что вы все сделали так, как надо, с тем чувством и с тем внутренним настроением, как это угодно Богу, хотя вы и были поставлены, казалось бы, на малое дело.

Братья и сестры, именно об этом говорит Спаситель в притче, которую вы слышали в сегодняшнем евангельском чтении. Некто, господин, хозяин, оставил своим рабам имение, а сам ушел. Одному дал пять талантов, другому — два таланта, третьему — один талант. Но всем дал таланты. Пришел и спрашивает: “Что же ты сделал с этими талантами?” — “А вот я работал с этими талантами, работал, и из них сделал десять талантов”. — “Войди в радость господина твоего”, — говорит хозяин, господин. — “А ты что с двумя талантами сделал?” — “То же самое”. — “Войди в радость господина твоего”. — “А ты что сделал?” — А я его спрятал, возьми его обратно”. И вы знаете, чему подвергся этот лукавый и нерадивый раб.

Это замечательная притча. Она так важна для нашей жизни, так важно знать ее настоящий смысл, понимать его. Так важно иметь эту притчу постоянно перед нашими духовными очами, братья и сестры. Ведь разве мы с вами не уподобляемся так часто этому лукавому и нерадивому рабу? Разве у нас не отнимется даже этот один талант? И остаемся мы совсем ни с чем. Тот, кто сделал из пяти талантов еще пять, еще получил и в радость господина вошел, так же как тот, который имел два малых таланта и те увеличил, те оказались увеличенными его трудом, преобразившим его жизнь, и он в радость господина вошел. Третий же — нерадивый.

А какие мы имеем с вами таланты, братья и сестры? Мы даже их и не замечаем с вами. Замечаем ли мы с вами наше здоровье, например? Это ведь от Бога — дано или не дано. Когда оно есть, пользуемся ли мы им так, как надо? А как надо пользоваться талантами? Их нужно сделать полезными, но не только для себя — для всех. Они должны служить Богу, служить любви к Богу и любви к людям. Вот тогда-то этот талант увеличивается, вот тогда-то так увеличивается, что из одного делается вдвое больше — два таланта, три таланта, десять талантов, и это обогащает нас по-настоящему.

Среди нас есть старики, включая и меня. А так ли уж мы ценим наше долгожитие, вернее, понимаем ли мы, что это тоже дар Божий, тоже талант от Бога, который нам дан? А как мы живем? Ценим ли мы время, братья и сестры, как надо? Что такое время? Какая тайна в этом времени заключена? Что же это за реальность — время? Вот этот момент: сейчас он пришел — и его уже нет. Этой реальности уже нет, это мгновение ушло, и пришло другое, новое мгновение, и опять — мы не можем его схватить, оно снова ушло, и снова ушло, и пришло другое. Какая это реальность, какой смысл в этом конце и начале каждого момента, каждой минуты нашей жизни? Ведь мы должны в эту минуту, входящую к нам и уходящую от нас, что-то вложить, вложить что-то новое. Приходит новый момент, новая минута, и каждый из нас в каждую минуту должен становиться в какой-то мере новым, обновляться силою любви и служения Богу, которыми эту минуту мы будем наполнять. Тогда и этот дар Божий, этот талант — время, будет использован нами так, как нужно, так, как это задумано Премудростью Божией. И так все всегда. Такова наша жизнь, братья и сестры, во Христе вера, такова наша любовь. Для того, чтобы она была действенной и раскрытой по-настоящему, надо ее всегда углублять, усиливать.

Кстати, о вере. Веру надо и исповедовать, и проповедовать. Ведь вокруг нас так много людей, нуждающихся в вере. В состоянии ли мы с вами эту веру исповедовать и проповедовать, как надо? Ведь мы должны жизнью проповедовать. А жизнью мы ее не очень-то хорошо проповедуем, да и исповедуем ее не очень хорошо, а когда исповедуем — так только словами, и других чему-то учим. Но как часто бывает, что в ту борозду, в которую нужно бросить семя веры, мы бросаем с этим семенем вместе и семена плевел!

Видите, братья и сестры, нужно пользоваться всеми дарами, с большим вниманием относиться к этим дарам, понимать их значение в нашей жизни. Если мы хотим и в будущей жизни войти в радость Господа, если мы хотим спастись, если мы хотим идти правильным христианским путем в нашей жизни, то нужно очень ценить все таланты, которые нам даны. Например, наши умственные способности. А другие силы человеческой души? Обращаемся ли мы с ними как с талантами, которые нам даны? Понимаем ли мы, что они нам даны, чтобы служить ими Богу и людям? Так, нам дан талант нашего ума, но творит ли этот ум так, как надо, и создает ли он настоящие культурные ценности, культуру в истинном смысле этого слова? А не бывает ли так, что творится нечто как раз антикультурное, не ценности культуры, а то, что ее разрушает?

А чувства наши? Не обращаемся ли мы с нашими чувствами так, что они служат совсем другим целям? Разве не превращаются так часто они в плотоугодничество, да и не только в плотоугодничество? А к чему приводит наше самомнение, самодовольство, гордость, тщеславие, честолюбие? Ведь это все то, что искажает нашу истинную природу наших чувств и сил.

Будем вспоминать, братья и сестры, в нашей жизни обыкновенной почаще евангельскую притчу о талантах, которую мы сегодня слышали. И будем стараться жить так, чтобы войти в радость Господа Иисуса Христа. Аминь.

О «богатом юноше». (Недели 12-й — Мф.19:16-26)

Возвратился Господь Иисус Христос из Галилеи в пределы Иудейской земли, за Иорданом. И, как всегда, Его окружало множество народа, и вот однажды от этого множества отделился юноша, об этом рассказывает нам сегодняшнее евангелие, обратился ко Христу с вопросом: «Учитель Благий! Что мне надо сделать доброго для того, чтобы наследовать жизнь вечную?» (Мф.19:16).

Это странный вопрос. Юноша, который обратился к Господу с этим вопросом, был хорошим, благочестивым юношей. Но почему он нашел нужным обратиться с этим вопросом именно к самому Спасителю, к Господу Иисусу Христу? Вероятно, потому что обыкновенное добро — он это понимал — еще не вводит в жизнь вечную. Можно исполнять заповеди Божий, данные людям через пророка Моисея, — и он их исполнял. Но совесть все-таки ему говорила, что этого недостаточно — недостает еще чего-то очень важного, для того чтобы войти в жизнь вечную, в Царство Божие. Чего же? И он ищет Иисуса Христа, обращается именно к Нему, потому что все учение Спасителя было особенным. Юноша понимал, что мало обыкновенного добра, нужно что-то особенное, чтобы войти в Царство Небесное.

И вот он нашел Учителя, Который учит с силою и властью, совсем необыкновенно Его учение и все Его слова, — он Его нашел и к Нему обратился со своим вопросом. Этот юноша был богатый. Но его богатство состояло не только в деньгах и имуществе. Он был сыном благочестивых родителей, и от них он унаследовал благочестие, унаследовал от них умение жить по заповедям Божиим. Он был и этим богат. И Христос, когда его увидел, то сразу же возлюбил его. Он сразу увидел в нем хорошего человека, совсем хорошего. И на вопрос его отвечает: не кради, не убий, не прелюбодействуй, почитай отца твоего и матерь твою, — вот, что тебе надо. На что юноша отвечает, что он-то это все исполняет, но этого недостаточно, он чувствует, что этого мало. — Так ты хочешь совершенства, но не знаешь, в чем это совершенство заключается? Ты хочешь идти за Мной и не знаешь, что для этого нужно? Откажись от своего богатства, и тогда ты сможешь идти за Мной. Другими словами: сделайся христианином. А это не так просто — идти за Христом.

Юноша — хороший человек, добрый человек. Юноша опустил глаза, опечалился и отошел от Христа, ушел. Отказаться от своего богатства он не мог.

Братья и сестры, все евангельские рассказы, все евангельские притчи, все то, о чем говорит Христос, Он говорит всегда образно, понимать буквально эти притчи не следует. Смысл того, о чем Он говорит, гораздо шире и гораздо глубже, чем буквальный смысл слова. Так и тут, в сегодняшнем евангельском чтении. Богатство юноши, о котором говорит Спаситель, от которого нужно отказаться, — оно не только в деньгах и имуществе. Что ж, те, кто не имеет материальных богатств, те добрые христиане? Те наследуют жизнь вечную? У нас нет богатых людей. И все мы такие хорошие, такие чудесные, все мы такие христиане, и врата Царства Небесного пред нами открыты? — Конечно, нет. Есть очень много других богатств у людей, кроме денег и имущества. Некоторые люди, например, употребляют все свои и физические, и умственные’ силы, чтобы приобрести высокое общественное положение. Для некоторых людей имеют особую ценность и значение честь, богатство. Для других — звание, ученость, образованность, культурность. Что же, разве Христос требует отказаться от всех знаний, сделаться некультурными, необразованными? — Это тоже не так. Тогда как же правильно понимать сегодняшнее евангельское чтение об отказе от богатства?

Дело в том, что всем этим богатством и материальным и нематериальным ценностям нельзя придавать самодовлеющего значения. Нельзя считать, что все в этом. Потому что такое богатство, даже если это и твои знания, будет стоять между человеком и Богом. Нужно иметь готовность, умение отказаться от всех богатств, отказаться от таких привязанностей к разным ценностям, которые отделяли бы меня от Бога, отделяли бы меня от Христа. Нельзя придавать этим ценностям самодовлеющего значения, и нельзя быть пристрастным к ним, чтобы сердце было привязано ко всему этому богатству. Сердце должно быть свободным.

Именно об этом говорил Спаситель юноше. А у юноши было настолько привязано сердце к богатствам, которыми он обладал, что он не мог отказаться от них и перестать считать их самым ценным в своей жизни. Он предпочел их Христу и ушел. И/сказано, Спаситель отпустил его спокойно. Спаситель, конечно, знал, что юноша откажется от этого, однако, он не может принять это сейчас, чтобы идти за Христом.

В прошлое воскресенье читалось евангелие о двух должниках. Рассказ был о том, как один человек был много должен господину, царю. Пришел к нему, и тот ему простил его долг. Но он другому, своему должнику, не простил ничего и посадил его в тюрьму. Это евангелие кончается такими словами: Так и Отец ваш небесный поступит с тем, кто от всего сердца не простит брату своему, т.е. другому человеку, его согрешения.

Вот одна из главных страстей, которая обладает нами и составляет наше-«богатство». Мы так привыкли судить и осуждать людей, что от этого отказаться не можем. Это же мое право: я вижу плохое. Это плохое я осуждаю, Я имею право осуждать, это мое .право ради того-то и того-то. И от этого права суда над ближними мы отказаться никак’не можем. Кто из нас поступит так, как об этом говорит евангелие, кто из нас способен от всего сердца простить грешнику, которого мы видим перед собой, его грехи? Кто из нас может от этого «богатства» отказаться? Никто.

Как-то Феофан Затворник говорил, что настанет время — а оно уже настало, — когда осуждение будет господствующей страстью среди людей и среди христиан особенно. Осуждение мучит сердце людей более всего. Страсть эта — право осуждать, судить людей — укоренилась глубоко, она съедает нас, и мы отказаться от этого права никак не можем. Здесь мы оказываемся подобными богатому юноше. Этот богатый юноша отошел от Христа и ушел. А мы продолжаем считать себя христианами. Более того, мы продолжаем себя считать православными христианами, т.е. правильно понимающими учение Христа, слово Христа и правильно исповедующими эту веру Христову.

Каждый из нас может сделать вывод для своей собственной жизни, для всего своего устроения внутреннего из сегодняшнего рассказа об этом богатом юноше, о том, что говорил ему Спаситель, о том, как нужно жить, для того чтобы стать настоящим христианином, для того чтобы идти за Христом. Но я хотел бы вам напомнить, что в сегодняшнем евангелии говорится еще об одном. О том, что когда услышали это окружающие его ученики, то сказали: кто же может спастись в таком случае? И каждый из вас, кто думает о спасении своей души в вечности, кто хочет войти в Царство Небесное, у каждого из вас может возникнуть этот вопрос: ну как же можно войти в Царство Небесное, когда от меня столько требуется, а я ничего этого сделать не могу? Спаситель сказал: да, не можете. Но невозможное человеку возможно Богу, — Богу, нас спасающему, — Богу, Который есть любовь, — Богу, Который идет навстречу каждому грешнику, — Богу, Который пришел на землю ради каждого из нас, ради каждого грешника. Не к праведным Он пришел. Он к грешникам пришел. Пришел для того, чтобы принять весь ужас здешней жизни на Себя и прожить здешнюю земную жизнь каждого грешника до самой смерти Своей, до крестной смерти, нас спасающей, спасающей каждого кающегося грешника.

Эти слова: «Невозможное человеку Богу возможно», — нас утешают, и не только утешают, они нам дают силы, и этой силой веры в Иисуса Христа, спасающего нас, и будем с вами жить, братья и сестры о Христе. Аминь.

Исцеление двух гергесинских бесноватых. (Недели 5-й — Мф.: 8,28 — 9, 1; 15.07.1979 г.)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

В прошлое воскресенье Церковь нас поставила перед образом глубочайшего смирения и благоговения римского сотника, в глубине каковых — благоговения и смирения — родилась вера, о которой Сам Спаситель сказал, что Он удивлён. Он удивился: найдет ли Он среди своих, среди Израиля, такую веру, какую Он нашёл у этого язычника. Из глубины этого благоговения и смирения, в которой родилась такая вера, сотник отказал Спасителю, хотевшему придти к нему в дом, чтобы исцелить его отрока: «Я недостоин, чтобы Ты вошёл ко мне в дом». Именно это глубокое сознание своей греховности в нём, благоговение к святости, к той святыне, силою которой Спаситель обладал, именно это говорило в нём. А два дня тому назад, когда мы с вами праздновали память святых апостолов первоверховных Петра и Павла, мне довелось вам говорить о том, как ещё раз Спаситель услышал: «Уйди, я недостоин быть около Тебя, уйди, я — грешный человек». Это сказал апостол Пётр. Опять было явлено чудо, и оно именно и побудило апостола Петра сказать: «Я такой грешный, недостоин быть около обладающего такою силою Божественной, какой обладаешь Ты — Христос».

Но вот сегодня мы стоим перед образом совершенно другим. Опять Спасителя просят: «Уйди от нас! Не хотим, чтобы Ты здесь был!» Но эти слова уже произносят гергесинцы не из глубины какого-нибудь благоговения перед чудом, которое на их глазах совершилось — исцеление двух бесноватых — не из смирения, а совсем из других побуждений. Евангельский рассказ об исцелении двух бесноватых в гергесинской земле нам рисует, как вышедшие гергесинцы увидели, что тонут их свиньи, в которых вошли бесы, выйдя из этих двух людей, исцелённых Спасителем. Когда мы читаем этот рассказ или слышим его, как сегодня в евангельском чтении, то для нас ясно, что перед гергесинцами стоял хоть и ложный, но серьёзный вопрос: или Ты со своею Божественною силою, творящей, конечно, только добро людям (Ты исцелил двух неисцелимо больных, одержимых бесами), или свиньи, в которых ушли эти бесы (ушли, кстати сказать, по собственному желанию). Тут другое. Тут — нежелание принять эту святыню, потому что ещё неизвестно: а как эта сила, которая явлена была Христом, относится ко всем тем материальным ценностям, которые так гергесинцами ценились… Ведь это свиное стадо было не простым — этим гергесинцы жили, это было средство их жизни. И вот, его нет!.. Да, два бесноватых действительно, спасены, исцелены. Огромное чудо совершилось. Но что такое человек, когда стадо свиное сверзлось с обрыва в море и там утонуло? Не человек нам так уж ценен и нужен. «Мы уж потерпели бы их больными, и хотя они делали очень много вреда нам, но всё равно, мы бы как-нибудь оградили себя от них. А свиней-то нет!..»

Мы с вами осуждаем гергесинцев, мы не бываем заодно с ними. Но между тем, нам это только кажется. На самом же деле современные люди, всё современное цивилизованное человечество, весь цивилизованный Запад, гораздо чаще бывает подобен гергесинцам, чем он думает. Гораздо чаще перед современным человеком стоит тот же вопрос: что в этой жизни наиболее ценно? То, что мне даёт доход какой-то, и я могу как-то жить, или какие-то духовные ценности, которые могут быть заключены, скажем, в человеке? Человека нужно поставить на первое место? Гораздо чаще, чем они думают, теперь люди бывают похожи на герегесинцев. Этот дух — страшный! Это дух, который губит все настоящие духовные ценности, и жизнь превращается Бог знает во что именно поэтому…

В сущности говоря, жизнь очень часто превращается в это оберегание свиного стада. У каждого есть какая-то своя свинка, которую он бережёт больше всего на свете. Сейчас это бывает так часто! И так часто в нашей жизни господствует гергесинский дух, изгнавший Христа. Правда, надо сказать, гергесинцы довольно вежливо Его изгнали. Никто не кричал «Убирайся вон», а вежливо попросили: «Уйди от нас!» И как в сегодняшнем Евангелии мы слышали, Он сел в лодку и удалился, предоставив их своей судьбе. Они выбрали, таким образом, жизнь без Бога, без Христа, жизнь без всего того добра, которое творит Божия сила здесь, на земле. Да хранит всех нас Господь от этого страшного гергесинского духа, который настоящие ценности подменяет ненастоящими.

Никогда Христос не лишал людей материальных их благ и возможности существовать как-то. Христос ведь сказал: «Ищите прежде Царства Божьего, а всё остальное приложится вам». Приложится, непременно приложится, но Царства Божьего и правды Его ищите! Вот что хотел и хочет Христос, вот Его предложение, указание людям, как надо жить. Но как редко бывает в современном обществе, в том, которое считает себя даже христианским иногда, что человек ищет прежде всего Царства Божьего, и как часто человек обладаем оказывается этим гергесинским духом!

Повторяю: да сохранит нас Господь от него, чтобы прожить жизнь по-настоящему человеческую, жизнь во Христе, с Богом и с той силой Божественной, которая даёт людям всё самое лучшее, что может быть, все самые большие ценности.

Аминь.

Проповедь в Неделю 2-ю Великого поста. Святителя Григория Паламы. (22 марта 1981 г.)

Когда мы с вами вступали в Великий пост, братья и сестры во Христе, то перед нашим мысленным, духовным взором стояли слова евангельские, слова, сказанные Спасителем: «Если не отпустите грехи человекам, Отец ваш Небесный не отпустит вам ваши грехи». Эти слова прежде всего о неосуждении, о том, что осуждение друг друга нам препятствует войти в Царство Небесное, быть со Христом, быть с Богом. И именно неосуждение вводит нас в Царство Небесное, соединяет нас со Христом. И в этом духе неосуждения мы просим друг у друга прощения в Прощеное воскресенье перед Великим постом.

Мы вошли в Великий пост и начали следовать путем, который лучше всего характеризуется молитвою Ефрема Сирина, которую мы так много, много раз повторяли на первой седмице Великого поста — не только ежедневно, но ежечасно. В этой молитве мы просили помощи Божией для того, чтобы не было в нас того плохого, чего так много в нас. Мы просили, умоляли Бога дать нам целомудрие, смиренномудрие, терпение и любовь, и умение зреть, видеть свои грехи и не осуждать братьев своих. Повторяли, ежечасно повторяли эту молитву по многу раз, а не только ежедневно. Первые дни первой седмицы Великого поста одни из нас слушали, а другие читали Покаянный канон Андрея Критского, который учил нас зреть свои грехи, видеть свои грехи и не осуждать.

О неосуждении я хочу здесь сказать буквально два слова — о силе неосуждения. Около нашего великого русского святого Серафима Саровского жил простой монах Павел. Никакими подвигами он не подвизался: ни покаянным подвигом, ни молитвенным подвигом, ни постом — ничто его не отличало от простых людей. Но когда умер Павел, Серафим Саровский, которому были открыты небесные тайны, сказал: «Вот, брат Павел ничем не отличался от простых людей, никакими подвигами, а ведь вошел в Царство Небесное! Только за одно то, что никогда нигде никого не осудил». Вот в этом духе неосуждения зовет Церковь жить и подвизаться всякими подвигами: и покаянным подвигом в посту, и всеми другими.

Мы обращаем большое внимание на режим еды во время поста — он имеет особое значение, но не нужно ему усваивать большего значения, чем он имеет. Не нужно думать, что картошина и постное масло вводят в Царство Небесное. Нет, именно подвиг неосуждения людей, терпение: «Ей, Господи Царю, даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

Молитва Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…» сопровождала нас всю первую седмицу. Она научала нас, как нам жить и для чего жить. Для того, чтобы быть со Христом, для того, чтобы быть с Богом. И мы так и старались жить на этой первой неделе Великого поста, творя эту молитву и имея ее постоянно не только в памяти, но в сердце и в наших устах.

Прошла первая неделя Великого поста. Пришло первое воскресенье Великого поста, посвященное Церковью Торжеству Православия. Какому торжеству? В чем это торжество? Конечно, в установлении иконопочитания, потому что именно это событие вспоминалось в первое воскресенье Великого поста. Но оно праздновалось нами совсем не как историческое событие, праздновался нами догматический смысл установления иконопочитания. Много-много лет назад христиане не знали, как относиться к иконам. Много-много лет шла борьба между христианами. «Нет, иконы не надо почитать. Как можно изображать Бога, Которого никто никогда не видел? Бог невидим никогда, следовательно, Бог неизобразим «. И вот, более тысячи лет тому назад собрался VII Вселенский Собор и решил: изобразим Бог! Потому что между первообразом и образом Божиим («икона» — это греческое слово, которое значит «образ»), между Богом и иконою есть живая, действительная, реальная связь. И, поклоняясь иконе Бога, мы поклоняемся не дереву, мы поклоняемся не скульптуре какой-нибудь, мы поклоняемся не веществу — мы поклоняемся Самому Богу, потому что связь эта такова, что некоторые свойства Первообраза (в данном случае — Самого Бога) переходят на изображение, на икону, на образ Божий. Поэтому иконы — место встречи человека с Богом, человека со святым, со святостью. И некоторые свойства изображаемого на иконе — и Бога, и святого — переданы на этой иконе. Эта святость становится свойственной самой иконе. Так что, поклоняясь иконе и почитая икону, мы почитаем эту святость и приобщаемся силе, которая имеется в ней как свойство изображаемого на ней святого, или Самого Бога, или Божьей Матери.

Смысл Торжества Православия заключался в том, что открыта была новая истина православной веры. И когда после этого первого воскресенья Великого поста мы вступили во вторую седмицу, мы уже шли новым путем. Каким же путем? Дело в том, что икона, изображающая Бога, как учили святые отцы, установившие иконопочитание, возможно, соединяется с некоторыми свойствами Божиими потому, что Сам Бог-Творец вписал в каждого человека Свой образ, Свою икону. Каждый человек носит в себе живой образ Божий.

И вот, вступив во вторую седмицу Великого поста, мы уже хорошо знали, что образ Божий в нас есть. И этот образ Божий имеет в себе свойства Самого Бога. И цель устремления поста, устремления всех наших подвигов — покаянного, молитвенного, просьб наших — есть устремление к раскрытию в нас образа Божия, который вписан в нашу природу, в наше естество рукою Самого Бога-Творца. Легче стало дышать, лучше стало жить, мы чище становимся, видя, куда мы идем, и зачем мы идем, и о чем просим Бога.

Так шла вторая неделя Великого поста и привела нас к сегодняшнему воскресенью. Вторая неделя, второе воскресенье Великого поста всегда ставит мысленный, духовный наш взор перед учением святого Григория Паламы об образе Божьем в нас, потому что мы спрашиваем себя: «А что же такое «образ Божий», вписанный Самим Богом в нас? В чем же он? Каков он? Что он такое?» А Григорий Палама именно на этот-то вопрос и отвечает. Святой Григорий Палама написал много творений, но одно из самых больших его творений, самых важных — это так называемый «Томос веры». И в нем святой Григорий Палама говорит, что образ Божий в нас — это прежде всего свет, не физический свет, а тот самый свет, которым был осиян на Фаворской горе Господь Иисус Христос в час Своего дивного Преображения. Это свет славы Божьей, и образ Божий в человеке есть луч этой славы Божьей. Человек с образом Божиим в себе творит невероятные вещи — он его калечит, оскверняет, затемняет. Это мы знаем. Но, может быть, не все знают, что образ этот все-таки неуничтожим. Уничтожить в себе образ Божий человек не может по милости Божией к нам. Он неуничтожим! И он каждому из нас присущ этот свет нерукотворный, присносущный свет славы Божией, явленный на горе Фаворской в час Преображения Господня.

Вот в чем смысл учения Григория Паламы об образе Божием в нас, неуничтожимом и обладающем силою Божественной энергии. Раз мы знаем об этом, то следующую седмицу будем идти еще легче, чем шли до сих пор. Так вот что мы имеем внутри себя, вот что мы можем раскрыть!

Вернусь к святому Серафиму Саровскому. Святой Серафим Саровский имел ученика — Мотовилова. И однажды, когда Мотовилов спросил: «Старче, отче, а что такое Царство Небесное, слава Божия Царства Небесного?», Серафим Саровский сказал: «Я это тебе покажу» — и показал. Он был весь осиян, сразу вошел в сияние необычной красоты, необычайного света, и Мотовилов пережил совершенно то же, что пережили ученики Христовы у подножия горы Фаворской, — им стало так хорошо (вы помните это), что Петр сказал: «Господи, мы не хотим отсюда уходить. Давай построим три кущи, останемся здесь». И когда Мотовилов увидел этот свет в Серафиме Саровском, ему тоже стало так же хорошо. Именно потому, что этот свет — божественный свет, отблеск, луч божественной славы, явленной на Фаворской горе. Он нам присущ, каждому из нас он дан в образе Божием, который вписан в каждого человека.

И будем идти этим путем, по которому нас ведет молитва Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…», будем этим путем идти еще увереннее, чем прежде (обыкновенно мы и идем еще увереннее на третьей седмице Великого поста), потому что знаем, что в нас есть то, что мы раскрываем в себе на путях настоящего, истинного покаяния.

Григорий Палама свой «Томос» начинает замечательными словами, словами, взятыми у апостола Павла. «Мы — причастники Божества», — говорит святой Григорий Палама. Апостол Петр сказал даже сильнее: «Мы — причастники Божественного естества». Вот кто такой человек, вот что такое человек!

Среди слушающих меня сейчас есть люди, занимающиеся литературой, музыкой, искусством, и они лучше меня знают, конечно, как много больших, самых больших умов человечества отмечало, что смысл жизни человека заключается в том, чтобы человек нашел самого себя. Великий северный писатель Ибсен как раз об этом говорил в одном из своих главных произведений: «Человек ищет самого себя, и он должен искать и найти самого себя». Герой этого великого классического писателя стал героем и известного музыкального произведения тоже северного музыканта Грига (напомню вам об этом для того, чтобы вам было легче ориентироваться в том, о чем я говорю). А что значит «найти самого себя»? Это значит как раз найти в себе, увидеть в себе причастность Божеству и свою жизнь построить так, чтобы эта причастность Божеству была осуществлена.

Она осуществляется тогда, когда идет человек путем веры в Бога и веры в человека, которую проповедует Церковь. Эта причастность раскрывается, этот образ осуществляется человеком на том самом пути, о котором говорит молитва святого Ефрема Сирина. Мать-Церковь по-матерински берет за руку каждого из нас и ведет по тому пути, на котором человек непременно находит самого себя в самом высоком смысле слова, находит причастность Божеству в глубине своего существа. Конечно, Царство Божие существует объективно вне нас, но никогда не забывайте: Христос сказал, что Царство Божие также внутри нас. Вот, чтобы раскрыть его в себе, нужно послушаться Церкви, нужно принять материнское ее руководство, нужно отдать свои руки Матери-Церкви. И она, за эту руку тебя взявши, приведет непременно к счастью раскрытия в себе всего самого лучшего, самого святого, что может быть, — причастности Божеству. «Мы — причастники Божества» — как говорит Палама.

Аминь.

Проповедь в 3-ю Неделю Великого поста. Крестопоклонная (29 марта 1981 г.)

Почему на третье воскресенье Великого поста выносится на середину храма Крест Господень? Что такое Крест, дерево крестное, на котором был распят Иисус Христос? Что такое Крест и почему именно на этой неделе, именно в это воскресенье выносится он на середину храма и следующая седмица вся назначена Церковью быть Крестопоклонной?

Крест, по учению Церкви (вы это можете найти, например, в каноне Кресту Господню, который каждую пятницу читается в келейном правиле), — это есть образ Пресвятой Троицы, Триипостасного Бога: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога Духа Святого. Вот что такое Крест — образ. Какое отношение существует между Первообразом и образом? Мне уже не раз доводилось говорить с этого места — с проповеднического амвона нашей церкви — об отношении между Первообразом и образом, а в данном случае — между Пресвятою Троицею и крестным знамением, Крестом, который стоит перед нами. Отношение это такое, что некоторые свойства Божии, Самого Бога, Самой Пресвятой Троицы присутствуют в этом Кресте, в образе.

Если бы я был каким-нибудь профессором, если бы это был не проповеднический амвон, а какая-нибудь кафедра, то я бы мог много рассказать вам об отношении между первообразом и образом. Не только между иконой и ее Первообразом — Божеством и Святостью, а между самым обыкновенным предметом, который мы себе представляем, и тем понятием, которое создает себе о нем человек. Я мог бы много рассказать о том, как образуется то, что понятие соответствует этому предмету, — это так называемое учение о гносеологической координации, это относится к теории познания. В самом деле, у человека познание о вещах, окружающих его, соответствует действительности. Это великая тайна. Очень большие умы, великие умы занимались этим отношением между первообразом и образом, между предметом и понятием, и открыли это соответствие в учении об этой самой знаменитой гносеологической координации. Но больше чем за тысячу лет до них святые отцы VII Вселенского Собора открыли тайну отношения между Первообразом и образом. И мне отсюда, с проповеднического амвона, достаточно об этом только напомнить, напомнить о том, что такая связь с первообразом, в данном случае Крестом, существует, и она в том заключается, что некоторые свойства, силы передаются образу от Первообраза.

Если Крест Господень есть знамение, есть образ Пресвятой Троицы, то это значит для нас, что некоторые свойства Самого Бога присутствуют в этом Кресте. Какие же свойства? Бог есть Любовь. И эта Любовь была явлена сначала в Боговоплощении, потом во всей земной жизни Иисуса Христа — Сына Божьего, Слова Божьего, второго Лица Пресвятой Троицы. Но особенное явление ее было на Кресте, на котором Он дал Себя распять. Распятие Господа Иисуса Христа на крестном древе — это была великая жертва за наши грехи, за грехи всего человечества, всех и вся. А другой любовь и не может быть, любовь только и может быть жертвенной, любовь только и может быть крестной — божественная любовь. Бог, Который есть Любовь, явил ее на Кресте. И Крест, который есть образ этой любви, имеет в себе и силу этой Любви.

Если память мне не изменила, то в одной из молитв в правиле к причащению, в молитве Симеона Нового Богослова, великого святого, великого угодника Божьего, говорится о том, чего мы у Бога просим: милости, состраждущей тепло кающемуся человеку, о милости, о дарах состраждущей любви к тепло кающимся людям. О каких дарах, о каких милостях? Это любовь состраждущая, сострадательная любовь, явленная на Кресте. Эта любовь дарует человеку общность с Божеством. Тепло кающийся грешник, тепло кающийся человек становится причастником Самого Божества, Божественного света. Он приобщается к божественной тайне Воскресения Христова, также становится общником, приобщается к Вознесению Христа, к изменению того естества человека, грешного естества, которое оказывается достойным и воскресения, и вознесения, и даже седения одесную Бога-Отца. Вот что дает состраждущая божественная любовь человеку, тепло кающемуся.

Позвольте вам напомнить, как у входа в Капернаум, когда входил туда Господь Иисус Христос, однажды собралась толпа, как всегда, — и в этой толпе была женщина, кровоточивая много-много лет. Она пробиралась через эту толпу к Спасителю, она хотела только прикоснуться к краю Его одежды и сделала это — пробилась и прикоснулась к краю одежды Христа Спасителя. И Христос остановился и спрашивает: «Кто ко Мне прикоснулся, потому что Я чувствую, что сила Моя изошла, вышла от Меня?» — сила Христова исцелила эту женщину мгновенно. Когда мы поклоняемся образу Пресвятой Троицы — Кресту Господню и прикасаемся к нему, целуем этот образ, почитая его, то ведь это тоже есть как бы прикосновение к краю одежды Христа, благодаря тому, что свойства первообраза переходят в образ. Сила, которая есть во Христе, — мы от нее что-то получаем, братья и сестры, и не «что-то», а воскресение и вознесение — вот, что дается тепло кающемуся грешнику. Но нужно только одно — нужно, чтобы наша с вами вера и наше с вами покаяние, которое в вере берет источник, чтобы они были хоть как-нибудь похожи на веру, с которой та женщина искала прикоснуться к краю одежды Спасителя, и тогда от всех сил, заключающихся в Кресте, в образе Пресвятой Троицы, в Кресте Господнем, мы получим полное изменение всего нашего внутреннего и телесного состава.

Вот почему безмерной радостью и притом особенной, тихой радостью, совсем не шумной, не бурной, а благодатной тихой радостью переполняются сердца тепло кающихся православных христиан тогда, когда мы со всею православною церковью поем: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим».

Аминь.

Слово в Неделю преподобного Иоанна Лествичника. (01.04.79)

Во Имя Отца и Сына и Святого Духа!

В это воскресенье, предпоследнее в Великом посте, Церковь ставит наш духовный взор перед образом великого подвижника и угодника Божия святого Иоанна Лествичника. О нём все мы очень мало знаем. Даже те, кто учился в семинариях, в академиях, даже и они, как это ни странно, об Иоанне Лествичнике знают очень мало, потому что в хрестоматиях святоотеческих (есть такие для духовных школ) об Иоанне Лествичнике ничего не говорится. Правда, кто читает Добротолюбие, тот мог найти там отдел, посвящённый ему. А Церковь нас в это воскресенье обязательно каждый год ставит перед ним: вот — Иоанн Лествичник! Смотрите! И ему посвящается это воскресенье.

Почему же это так? Жил св. Иоанн Лествичник очень давно — в VI веке. Он умер в середине VI века. Подвизался в монастыре на Синайском полуострове. Теперь этот полуостров каждый из нас знает, только знает из газет, потому что там происходят всякие политические события. Но раньше там происходили другие события — там были великие подвижники! Иоанн Лествичник как раз и подвизался в одном из монастырей на Синайском полуострове.

Пришёл он в этот монастырь 16-летним юношей, успев получить очень хорошее по тем временам образование. Когда ему исполнилось 20 лет, старец его постриг в монашество, и он при этом старце прожил 19 лет в скиту около монастыря на Синайской горе. А потом 40 лет подвижничал один, причём он жил главным образом в ските около монастыря, а не в самом монастыре. Каждое воскресенье спускался с горы в монастырь, причащался. Предание нам говорит также и о том, что он приходил каждое воскресенье в монастырь и для того, чтобы о своей духовной жизни поговорить с монахами и проверить себя, не ошибается ли в чём-нибудь, идя путем особого подвига. И так — 40 лет… Умер он в глубокой старости — 80-ти лет. Вот некоторые данные из его жизнеописания.

Но они бы ничего нам не говорили, если бы мы не знали ещё и того, что он оставил 30 книг. Так как каждая книга не такая большая, то эти книги называются просто «словами». 30 слов Иоанн Лествичник оставил. Они — совершенно замечательны! Именно из-за этих слов Церковь наша и назначила одно из воскресений Великого поста посвятить ему. О чём в них идёт речь?

Это лествица восхождения в духовной жизни к духовному совершенству. Первое слово (первая книга) говорит об общих началах христианской, подвижнической жизни. Книга вторая — о покаянии, третья — о борьбе со страстями (тоже общие начала). А потом, следующая книга — о борьбе с главными страстями, которые более всего мучают людей. Начинается эта книга с борьбы со страстью чревоугодия, потом — плотская страсть, корыстолюбие, тщеславие, уныние, печаль. И последняя книга — о последней ступени на этом духовном пути восхождения — о духовном совершенстве.

В одной из этих книг есть такие слова: «Душа часто в переживаниях своих грехов замыкается в этом видении греха как в темнице. И тогда отдаётся печали и больше чем печали — ужасу, видя то, что с ней происходит». И вот как раз Иоанн Лествичник учит, как освободиться душе, как уйти и от этой печали, и от этого ужаса.

Для нас сейчас ступени восхождения в нашей духовной жизни к совершенству как-то мало интересны… Мы мало интересуемся по-настоящему духовной жизнью. И часто бывает, что христианин, я бы так сказал, со средненормальным современным христианским сознанием живёт и думает, что он живёт духовной жизнью и действительно поднимается по какой-то лествице от одного духовного состояния к другому. Но на самом деле, к сожалению, это поступенное восхождение бывает очень редко именно потому, что у нас нет настоящего понятия о том, что такое добродетель и что такое грех, что такое страсть, которая порождает грех.

Мы часто говорим: плотская страсть… А какая страсть — не плотская? Вот как раз Иоанн Лествичник об этом много говорит. Все страсти, все — и все грехи поэтому! — связаны именно с плотью нашей. Например, обиды — мы обижаемся… Ещё хуже — осуждаем. Это совершенно плотская страсть. Ангел сделался дьяволом потому, что поставил себя на место Бога и отказался быть в послушании Ему. И когда мы осуждаем человека (за что бы ни осуждали), то отдаём себя во власть дьяволу, этому князю мира сего. Так же как он восстал против Бога, так каждый человек, осуждая другого человека, восстает против Бога: «Не Ты будешь судить этого человека, а я сужу: он плохой, он — грешник!»

Борьба со страстями начинается с подвига смирения. Мы и это смирение теперь перестали понимать как следует, должным образом. Мы очень часто осуждаем и считаем, что имеем право осуждать. А смирить себя, сказать: «Бог ему судья!» — мы не можем, мы уже перестали так относиться к осуждению.

Есть ещё один грех, о котором Иоанн Лествичник говорит — гнев. Когда мы гневаемся, то мы отдаемся тоже во власть плотской страсти. Плотская страсть это не только то, что связанно с полом, блуд. Гораздо шире надо это понимать. А что говорить уж о плотской страсти в этом, обычном смысле слова! Конечно, она сейчас владычествует повсюду… И всегда-всегда мы страсть хотим как-то оправдать перед собой. Вот с чем борется Иоанн Лествичник главным образом. Не прикрывайте свою страсть чем-то. Когда гневаемся, иногда говорим: «праведный гнев». Никакого праведного гнева не существует! Гнев есть всегда гнев, и гнев есть всегда страсть, всегда — грех и тяжелейший грех!

И вот, повторяю, во время Великого поста одно воскресенье посвящается Иоанну Лествичнику, потому что он учит нас восхождению, он говорит, что оно возможно. Вот по этой лествице иди, вот так и так борись со своими страстями, и ты взойдешь на ту высоту, на которой будешь святым! Поэтому Церковь в это воскресенье, предпоследнее в Великом посте, ставит нас перед образом Иоанна Лествичника. И сразу же после него пред нашим духовным взором ставит Марию Египетскую — на этой неделе будет стояние Марии Египетской, вслед за чем будет прославление, похвала Богородицы. Потому что, по этой лествице если будешь восходить, то можешь дойти до состояния Марии Египетской, поднявшейся из глубины своего падения и ставшей так высоко, что она могла во время молитвы стоять в воздухе над землёй! А затем — Похвала Богородицы: так высоко может человек взойти, что женщина может стать Матерью Божией, что она, Приснодева Мария, достойна дать плоть человека Самому Богу, воплощающемуся от Неё — нашей славы, славы всего человеческого рода. В такой осиянности проходит Великий пост… Вот к чему может привести настоящее покаяние!

Великопостные воскресенья говорят, что путь покаянный — это путь веры в Бога, в Его силу, и путь веры в человека, в человечность, которая призвана стать Богосыновством. Покаянный подвиг не есть нечто саморасслабляющее (»Ах, какой я плохой, какие они все плохие, чего стоит человек!») Как раз обратное: покаянный подвиг укрепляет, утверждает веру в человека и в человеческие силы, от которых нам не надо отворачиваться, отрицаться, а надо в себе их раскрыть в покаянном подвиге. И вот такие отцы как Иоанн Лествичник учат, как это делать, как раскрыть в себе всё то, что дано человеку для того чтобы жизнь построить по призванию, которое получил человек, по зову, идущему сверху. Человек так много получил, он так много может с собою сделать! Только бы сопротивление греху было настоящим…

Преподобный Иоанн говорит, что жизнь по-настоящему человеческая начинается со смирения и смирением сопровождается до самого конца. Как только человек теряет что-то в смирении, какими бы он добродетелями ни был бы украшен, они все пропадают, исчезают! Оно и понятно: когда одна, только одна какая-нибудь страсть овладевает нами (скажем, то же самое осуждение, или гнев),то мы отдаём себя во власть князя мира сего — дьявольской власти. Конечно, тогда уничтожаются все добродетели. Поэтому нужно стремиться во всём быть верным Богу и решительно во всём и всегда проявлять смирение. Когда его нет — ничего нет! Нет тогда любви… Смирение — та добродетель, которая раскрывает в нас настоящую любовь к Богу и к человеку, к людям. Вы знаете, апостол Павел говорил: когда её нет, то ничего нет. «Всё отдам, и тело своё отдам на сожжение, и всё равно я — ничто, если любви нет.» Вот почему мы сегодня празднуем память св. Иоанна Лествичника.

Позвольте каждому из вас пожелать в вашей духовной жизни идти по этой лествице постепенного восхождения к Богу. Иоанн Лествичник говорит, что простить грех Бог может сразу. (Это мы знаем — так бывает на исповеди. Священник отпускает грехи не своей, конечно, властью, а Божией). Но простить грех — это одно, а подниматься по ступеням лествицы, ведущей к духовному совершенству, если и не к святости, то во всяком случае в высоту настоящей духовной жизни — это делается очень медленно, очень постепенно в течение всей жизни. Но оно возможно и приводит на ту высоту, где душа начинает дышать совсем особым чистым, как в горах, воздухом. И оттуда человек спускается на землю преображённым и уже может продолжать свою жизнь вдохновенно и одухотворённо. Отвергаться, губить плоть мы не должны. Мы должны её преображать. И в этом постепенном восхождении горе она преображается. Не надо забывать, что в плоти воскресать будем, что в другом, духовном мире у Бога, человек будет стоять в цельности своей — со своей душой, и со своим телом, преображённым этим постепенным восхождением по лествице, о которой говорил и учил преподобный Иоанн.

Молитвами преподобного Иоанна Лествичника да поможет нам Господь идти этим святым путём восхождения к духовному совершенству! Аминь.

Слово в вербное воскресенье. (18.04.76)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Мы вступаем в Страстную седмицу. Воспоминание о входе Господнем в Иерусалим с ней связано — оно подготавливает нас к Страстной седмице, готовящей нас к Святой Пасхе. Но совершенно так же этот праздник связан с воскрешением Лазаря. Поэтому и в тропаре поётся об общем Воскресении, которое засвидетельствовано было в этом воскрешении.

Вход Господень в Иерусалим — это шествие Господа Иисуса Христа к страстям, к кресту своему. Но оно было совершено особенным — этот вход в Иерусалим был царским входом. Господь Иисус Христос никогда не отрицал того, что Он есть царь. При этом, Царь царства не от мира сего, но, всё-таки — царь. Не от мира сего, но такого царства, которое всё-таки будет и на земле, братья и сёстры, о чём пророчествовали ветхозаветные пророки. Мы ведь и молимся о пришествии Царствия Божия на землю, Царства Небесного. И оно когда-нибудь придёт непременно…

Но что же это за Царство и каков его Царь — Господь Иисус Христос? — Этот Царь царствует не силой, а любовью! Этот Царь царствует не властью, а сострадательной любовью и жертвой. Этот Царь царствует совершенно скрытым для людей образом своего царствования: скрытым «зраком раба», который Он принял на себя — кротостью и смирением!

Такого царя на земле быть не может, такого земного царя не бывает: не было и не будет никогда! Это царство действительно «не от мира сего». Оно — Царство сострадательной любви, силою которой подаётся единственное счастье и единственная настоящая радость людей — спасение, избавление от зла. Той самой силой сострадательной любви, которая была явлена потом в Иерусалиме в страданиях на кресте, в смерти и Воскресении!

Но перед тем, как вошёл Господь Иисус Христос в Иерусалим, Он явил свою царственную власть, воскресив из мертвых Лазаря — четырехдневного покойника! И воскресил той самой силой, которой воскрешён будет и каждый из нас, братья и сёстры. Той самой силой, котороя соединила тело и душу Господа Иисуса Христа после Его — Богочеловека смерти в Воскресении. Два раза Господу было угодно явить свою царскую власть здесь, на земле. Два раза Он показал, что Он имеет эту власть над всей вселенной, над всеми законами космического бытия, над всем миром! Один раз Он явил Свою царскую славу на горе Фаворе, братья и сёстры, перед несколькими своими учениками, когда они вдруг увидели славу Царя Небесного. В той красоте, которая была явлена, и в той её силе, которая обернулась силой сознания абсолютного добра, соединённого с этой красотой, с самой истиной на горе Фаворе. И второй раз являет царственное своё достоинство, силу и величие, прожив всю земную жизнь в таком смирении и сокрытии этой славы, во время входа в Иерусалим, когда он Его встречает как царя. Ведь Он этой встречи не отталкивает, не отвергает, не запрещает Себя встречать так, как и должно встречать царя. Только Он не на коне въезжает — на ослике! А за Ним идёт старая ослица; она символизирует Ветхозаветную Церковь, а ослик — Новозаветную…

Вот как Он вошёл в Иерусалим. Дети, встречая Его, кричали: «Слава! — Осанна в вышних!» И не только дети — все! Все почувствовали эту правду царственного Его служения и царской Его власти над всем творением, совершенно особенной — власти не от мира сего, и царства не от мира сего, но Царства.

Братья и сёстры, праздники двунадесятые, как сегодняшний, всегда связаны с воспоминаниями событий, касающихся домостроительства нашего спасения и имеющих для него особенное значение. Обыкновенно, праздники двунадесятые имеют не только воспоминательную, а и совершительную силу — совершается что-то в это время: совершается то, что совершалось тогда! Что, например, совершалось во время Преображения? Тогда, явленная в этом мире красота хотя и исчезла, и погасла на Фаворской горе, но она в мире осталась и действует спасающей благодатью и силой этой Божественной красоты, явленной на Фаворской горе, невидимо очами нашими преображающей мир.

И наши русские святые могли показать эту присутствующую в мире красоту, явленную на Фаворской горе. Серафим Саровский открыл её своему ученику Мотовилову. Нимбы, которые мы рисуем вокруг святых, как раз и говорят нам об этой красоте. Этот нимб славы Божьей вокруг чела, вокруг лица человека Серафим Саровский явил своему ученику. Он показал, какая красота оставлена в мире и сокровенно действует до того часа, когда она откроется всем и вся. То же самое действие совершительное имеет и сегодняшний праздник входа Господня в Иерусалим.

Царство Божие мы с вами как будто нигде не можем увидеть на земле. Так всё не похоже на царство любви, на царство, в котором смирение и кротость торжествуют и открывают в людях столько красоты, столько добра — образ Божий. Где оно? Мы его не видим. И кажется иногда, что оно и не может быть на земле осуществлено. Но все ветхозаветные пророки Божьи пророчествовали о том, что Царство Божье будет, придёт на землю. И мы с вами знаем, что Оно явилось однажды: показал Господь Иисус Христос, что Он — Царь Царства Небесного и здесь на земле. В течение одного дня — во время входа в Иерусалим, Он показал, что оно будет, непременно, придёт на эту землю, непременно!

В этом — смысл, не только воспоминания, а и празднования входа Господня в Иерусалим сегодня, накануне Его крестных страданий, накануне Его мук…

Не будем терять эту надежду никогда, будем укрепляться в вере своей в то, что непременно придёт Царство Небесное. И будем стараться делать всё, чтобы вокруг себя установить то, что свойственно, что должно быть в Царствии Небесном, что может быть, и будет. «Работайте Господеви со страхом и радуйтесь Ему с трепетом!» Аминь.

Слово на пассии. Беседа четвертая (30.03.69)

«Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: свершилось! И, преклонив главу, предал дух». (Ин.19:30).

Бог Слово в воплощении приемлет человеческое естество. Вы теперь знаете, как Церковь понимает естество, которым обладает каждый из нас. Приемлет его как «собственное» Ему, уже нераздельно и неразлучно Ему соприсущее. В восприятии его Богом естество человека обновляется, воссоздается, новотворится. В этом – спасительность для нас явления Бога Слова во плоти, апостолом называемого «…великой благочестия тайной» (1 Тим.3:16).

Только что прослушанное евангельское чтение, на этот раз из Евангелия от Иоанна, ставит нас, братья и сестры, перед сокровеннейшим моментом этой тайны, перед моментом смерти Господа Иисуса Христа, Богочеловека.

Божественный Логос есть Жизнь. И апостол тайновидец Иоанн Богослов так прямо и говорит: «… жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, Которая была у Отца и явилась нам» (1 Ин.1:2). В явлении ее, в воплощении Бога Слова одни видят самоумаление или самоуничижение Божества («кентоники»). Другие в земном бытии «…Господа Славы» (1 Кор.2:8) видят сокрытие, до времени, Божественного величия («криптики»). Но так ли, иначе ли, в Иисусе Христе явлена была вечная Божественная Жизнь. И вот, Ее не стало в Пригвожденном ко Кресту! Богочеловек умер… Именно это «совершилось», когда Иисус, преклонив главу, предал дух. Как же не смущаться и мысли и чувству в этом поистине «ужасном смотрении»!

Умаливший Себя в воплощении до зрака раба, не имеющего где приклонить голову (Мф.8:20; Лк.9:58), в Своем человечестве смиривший Себя (Флп.2:8) еще и особым принижением в сравнении с обычным человеческим ординаром, Он продолжает вольное Свое уничижение даже до смерти. Потом опять-таки не простой, но считающейся самой позорной и мучительной. Так завершается Его земное поприще. Как это все странно, как непонятно и парадоксально.

Поразительный и таинственный парадокс тут в том, что по вере нашей через вольную на кресте смерть Иисуса Христа всем людям даруется жизнь. Вечная жизнь. Жизнь из и от гроба…

Победа жизни над смертью совершается в крайнем уничижении Славы Божией, о которой никто и помыслить не смел, взирая на распятого на Кресте. Так и до сих пор столько людей не в состоянии помышлять о Божественной Славе, взирая на Крест, на котором Иисус умер, чем, как им кажется, дело Его на земле и кончилось столь злополучно. Но другим — и мы с ними! — дано знать, что Он воскрес как Богочеловек. И «…восшедший превыше всех небес» (Еф.4:10), стал «…превыше всякого начальника и власти, и силы, и господства» (Еф.1:21). А так как в этом во всем участвовало воспринятое Им естество человека, то и оно получило чудесный дар быть тем, чем стало в Иисусе Христе. Через Иисуса Христа и в Нем оно получило безмерный дар прославления даже до обожения.

Как же приблизиться к сколько-нибудь возможному пониманию этой тайны? Как можно было бы сколько-нибудь обьяснить себе значение крестной смерти Иисуса Христа для нашего спасения, для избавления от трагической подвластности злу и даже от самой смерти? Прежде всего не следует ли для этого вникнуть в смысл смерти?

Смертным человек стал в грехопадении. Грех ведь есть самозамыкание человека в себе самом, в отпадении его от Бога Живого, т.е. от жизни. И поскольку человек — это «малый мир», в котором, по слову св. Григория Нисского, «соединяется всякий род жизни», смертность его становится уделом всякого рода жизни и превращается таким образом в космическую катастрофу. Отступничество человека от Бога отчуждает от Него весь мир и вводит смертность во всю вселенную. Так, возобладание самоутверждающейся себялюбивой стихии в человеке — грех делается началом всех видов зла, начиная с нравственного и кончая смертностью его и всего живущего. Он влечет за собой раздробление мирового бытия на отдельные борющиеся и взаимно пожирающие существа, он как бы первопричина вселенского хищничества и взаимоуничтожения живых существ в войнах всех против всех, так мало отличающихся, кстати сказать, от наших человеческих войн… С ним и через него входит в жизнь — смерть, как предельное, радикальное зло.

И в каждом из нас она вызывает какую-то тоску и ужас. Ужасным для нас бывает даже отдаленный образ ее, который нам дан в самых простых расставаниях, разлуках, в разрывах, наконец, всегда мучительных. В смерти страшит пустота некоего изначального небытия, кажущегося бессмысленным. Может быть, более всего поэтому она воспринимается как предельное зло, неотвратимое и неминуемое.

Но она может быть воспринята и иначе. В смерти что-то происходит. Что-то возвышающееся над внешними нашими страстями, над всем, волнующим нас в этой жизни. Мы стоим у гроба умершего в совершенно особенной вокруг него тишине, и нас оставляют злые чувства, мы сами становимся как-то лучше и глубже. Мы живее ощущаем в этой тишине таинственную глубину жизни, мы стоим лицом к лицу перед каким-то нераскрывшимся перед нами смыслом жизни, уходящим по ту сторону гроба. И нам не напрасно кажется, что смерть, может быть, есть глубокий и самый значительный акт жизни, самого последнего из смертных возвышающий над обыденностью и пошлостью жизни, факт человеческой жизни, связанный с выходом из времени и с обращенностью к ценностям, осознаваемым в перспективе их непреходящего значения, т.е. с обращенностью к вечности.

Тем не менее смерть остается страшной для всех, для неверующего так же, как и для верующего. Так как в ней ожидает нас страшный разрыв двух составов: души и тела.

Разъединение их есть предельное помрачение образа Божия в человеке. Он ведь дан целостному человеку, а не отдельно душе и отдельно телу. Для нас именно в этом катастрофичность смерти. На отпевании умершего вы слышите печальные слова церковного погребального канона: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижу во гробе лежащую по образу Божию созданную нашу красоту безобразну, бесславну, не имущую вида». В разлучении двух составов естества человека в нас распадается «образ неизреченныя славы Божией», как поется в том же каноне, так как дан он целостному нашему естеству.

Вот страшное, происходящее в смерти. Она может быть понята как наказание за грех, хотя она прежде всего есть самораскрытие греха. Но только ли наказуется смертью павший человек, не пожелавший быть с Богом, Который есть Жизнь? Церковь понимает смерть и как врачевание падшего естества (об этом см. у Г.В. Флоpовского — «О смерти крестной»). Тот же св. Григорий Нисский — к нему сегодня мы и еще будем обращаться в дальнейшем изложении — говорит, что вследствие греха «промыслом Божиим послана человеку смерть, чтобы по очищении от порока и разлучении души и тела, человек через воскресение снова был воссоздан здравым, бесстрастным, свободным от всякой примеси порока». В смерти Бог как бы переплавляет сосуд нашего тела подобно тому, как глиняный испорченный сосуд, брошенный снова в глину, бросается в нее, чтобы был оттуда взят в первоначальной чистоте. Так земля, в которую уходит тело умершего, оказывается засемененной прахом людей, чтобы прах их мог в последний день произрасти. Как?

Воскресение мертвых в телах кажется в наш век дикостью. Держащимся же церковного предания и стремящимся осознать его в вере это учение не кажется диким. Напротив, оно полно глубокого, прекрасного, светлого смысла! Только что процитированный святой еще в четвертом веке, когда никому и в голову не могло прийти ничего похожего на современные учения о материи, например, о силовых полях — «физике поля», вытеснившие прежние учения «механической физики», он произнес два слова, в наши дни получившие столь громкую известность: атомная энергия. И произнес их в связи с христианской верой и учением о воскресении мертвых.

В одном из своих трактатов о человеке, в диалоге «О душе и воскресении» св. Григорий Нисский рассуждал так. Каждому атому человеческого тела присуща особая энергия — Сила. Она есть не что иное, как «внутренний образ» тела человека. Она в нем сокрыта и в нем останется и в земле (в воздухе, в воде, словом, в материальной, в вещественной стихии, которой отдается тело в смерти) — до тех пор, пока каждый атом тела не распадется до самого конца. Этот час придет. Присущая каждому атому тела энергия с распадением его освободится. И, освобожденная, образует некое новое тело для новой земли, для нового неба, для новой жизни… При этом «внутренний образ» тела, так преображающегося, непременно соединится вновь с разлучившимся с ним в смерти другим составом естества человека, с душой. И это и будет воскресением из мертвых. В воскресении восстающего и преобразившегося тела с оставившей его душой уничтожится совершившийся в смерти надлом двуединой, состоящей из души и тела, человеческой ипостаси, т.е. моего лица. Так человек спасается от вечной смерти и возвращается к жизни в вечность в его ипостасном, в его личном бытии.

Но воссоединение обоих составов в одного, целостного человека может быть делом лишь Божественной Славы. И оно будет и в каждом из нас делом Божественной силы, как было им в смерти и в воскресении Иисуса Христа.

Возможность его сообщена Им воспринятому Им на Себя естеству человека. В нем Самом, в Его смерти и Его воскресении она реализовалась и, следовательно, может быть реализована и реализуется так же в каждом из нас. «Хотя Христос и умер как человек, — учит св. Иоанн Дамаскин, и его учение принято всей Церковью, — и святая Его душа разлучилась с пречистым телом, Божество Его осталось неразлучно с обеими, и с душой, и с телом». Так поясняет он, почему смерти было невозможно удержать Его, по слову апостола Петра (Деян.2:24); и как, т.е. какой силой совершается соединение души и тела в час воскресения. К этой возможности перед людьми путь открылся в самом воплощении Слова. Но не только в нем, а еще и в смерти Иисуса Христа, несмотря на то, что в воплощении прививка бессмертия человеческому естеству, казалось, была уже сделана.

Почему же все же была еще и смерть, чтобы возможность бессмертия была бы сообщена природе человека и как бы закреплена за нею? Ведь о Своем смертном, именно о смертном часе Господь Сам свидетельствовал: «…на сей час Я и пришел» (Ин.12:27). Именно смерти Спасителя в спасении людей придается, следовательно, исключительное значение. Оно совершается на Кресте: «Кровию креста» (Кол.1:20).

Нужно различать, братья и сестры, восприятие человеческого естества в воплощении Бога Слова и взятие на Себя Богочеловеком нашего греха. Христос есть «Агнец Божий, вземляй грех мира» (Ин.1:29). Берет на Себя грех мира Спаситель не в воплощении. Оно оказывается лишь условием для взятия Им на Себя человеческого греха. Берется же он особым свободным изволением Его любви, Божественной и человеческой. Не нарушая непорочности природы и воли Своего Богочеловечества, Он несет грех всех людей так, как если бы тот грех был бы Его собственным грехом. Несет его вольно, переживая и все его последствия, почему такое его принятие на Себя и несение и имеет спасающую силу, как свободное движение соcтрадательной Богочеловеческой всеобъемлющей любви.

Мне не раз приходилось говорить с этого места о силе сострадательной любви. И кто же из нас не знает ее, так или иначе, опытно? Пречистая и невинная жизнь Спасителя, как и жизнь праведника, только и могла быть и была сплошным состраданием и страданием. Ведь и простой праведник всегда скорбит, всегда страдает от неправды и всего того зла, в котором лежит мир… Но вершина этой страдальческой жизни была крест и смерть на нем. Так как состраждущая человеку любовь Богочеловека свободно возжелала сострадать ему во всем, вместе с человеком пройти через все его муки: и через последнюю, и самую страшную — смерть.

Путь подлинной любви всегда есть путь самоотверженности, то есть жертвы. Вольное прохождение Господом Иисусом Христом через смерть, даже через крестную смерть, было явлением высшей самоотверженности. Некогда приносившийся людьми в жертву Богу агнец — это символ жертвы… Христос — Агнец Божий, Сам приносящий Самого Себя в жертву за все наши грехи свободной, самоотверженнейшей сострадательной Своей любовью. Искупление от греха совершается ею. Последствия греха, все преодолеваются ее силой. Ее жертвенной кровью… Современное религиозное сознание очень соблазняется идеей искупительной жертвы и справедливо видит в этой идее как-то удержавшийся в христианстве остаток первобытных религиозных представлений. Тех диких представлений, в которых Бог мыслился беспощадным тираном, требующим умилостивления разными и самыми страшными человеческими жертвоприношениями. Особенно возмущает человеческое сердце идея заместительной жертвы, мысль, что за вину грешных в жертву приносится невинный. Это, увы, действительно граничит с практикующимся и сейчас чудовищным убийством заложников за чужую вину, в обществах, вся жизнь которых строится на началах, не имеющих ничего общего ни с какими религиозными верованиями.

Но не надо забывать, что даже в самой примитивной форме в понятие жертвы входит важный для него признак, — напоминает нам современный религиозный мыслитель, православный христианин, анализирующий идею жертвы. Человек, приносящий «жертву» Богу, отдает нечто ценное [самому. Ред.] отдающему, человек добровольно чего-то лишает себя, терпит некий ущерб, чтобы тем искупить свою вину. Для этого нужно осознать ее, и ее он сознает. Не в этом этический смысл жертвы, что Богу угоден [всякий человек. Ред.], приносящий дар. Здесь важен акт дарения, лишения себя чего-то ради искупления вины, которая осознается как грех. В этом смысле, — менее всего в каком-нибудь юридическом, — современное религиозное сознание принимает идею искупительной жертвы. Это следует подчеркнуть в отношении в особенности нашего современного русского православного религиозного сознания, очень чуткого, глубокого, быстро развивающегося и на почве живой верности церковному преданию решительно отталкивающегося от очень затемнявших предание схоластических доктринальных построений. К исповедуемому Церковью догмату искупления оно подходит в стремлении вникнуть в тайну жертвенной сострадательной любви Господа Иисуса Христа, в ее метафизическую тайну… В таком подходе к нему нет поэтому психологизма, подобного тому, от которого не были свободны некоторые опыты, — впрочем, уже полувековой давности, — нашего отечественного сотериологического богословия. В нем очистительная кровь, спасительный крест, живоносный гроб суть факты, обладающие мистическим значением, которое увидеть можно, конечно, только в метафизической перспективе. Каждая капля крови, пролитая Господом Иисусом Христом, содержит метафизическую силу божественной безмерной состраждущей человеку любви, простирающейся на весь человеческий род.

Ею вошла в мир, влилась в него благодатная сила. Она влилась в естество человека, в нашу природу, как объективная возможность нравственного возрождения в преодолении себялюбивой стихии. Божественной же силой естеству человека сообщен благодатный дар как объективная возможность преодоления и победы над радикальным злом, над смертью. Одна объективная возможность и другая объективная возможность нашли свое осуществление в жизни, в смерти и в воскресении Иисуса Христа. И обе они могут быть реализованы в каждом из нас, если захотим их усвоить. Эти возможности усваиваются и реализуются, или не принимаются и тогда не реализуются личностью.

Здесь необходимо заметить: для христианского понимания личности очень важно делать четкое различие между личностью и индивидуумом. Индивидуум связан с материальным миром, он порождается родовым процессом. Он имеет чисто биологическое происхождение и детерминирован родовой, биологической и также связанной с ней социальной наследственностью. Человек есть индивидуум, но он не только индивидуум. Человек есть личность. Личность же — это не натуралистическая, а духовная категория. Она не порождается родовым процессом, она происходит от Бога. Она свидетельствует о том, что человек есть точка пересечения двух миров и что в нем всегда происходит борьба духа и природы, свободы и необходимости, независимости, недетерминированности и зависимости, детерминированности.

Личность — не животная особь. Личность есть свобода в человеке, возможность победы над детерминацией мира. Все личное в человеке противоположно всякому автоматизму, психическому, социальному, всякому. Личность — это непостижимое, сверхрациональное, ни в какие внешние рамки не укладывающееся, свободноспонтанное существо человека, глубочайший корень во мне, который сознается как некая абсолютно-ценная, несказанная и непередаваемая тайна и подлинная реальность моего «я». Усвоение дарованных естеству человека благодатных объективных возможностей спасения, усвоение их каждым человеком в отдельности нужно понимать как усвоение их этой свободноспонтанной глубиной человека. Только тогда они становятся действительно моими. Только тогда они реализуются. И это и есть так называемая субъективная сторона нашего спасения, в отличие от объективной. Усвоение их человеком, иначе говоря, есть дело свободы человека, личности… Ее свободного изнутри самоопределения в Боге.

Вся тайна Креста Господня, тайна Голгофы есть тайна свободы. Сын Божий никого не принуждает внешней силой признать Себя. Распятый обращен к свободе человеческого духа, только к свободе. Он никак, ничем, ни в чем, никого не насилует. Чтобы в нем узнать своего Бога, нужен подвиг свободного духа. Бог, распятый на кресте, как бы скрывается тем, что исчезает всякое насилие и все необходимости природного мира в откровении Божества, здесь все обращается к духовному взору, к внутренней свободе. А для чувственного взора, подавленного силами внешнего мира, в Распятии виден лишь униженный и растерзанный человек, видно лишь поражение и гибель правды в мире. Как может Бог явиться в мире не как сила и мощь, а как крестная мука, как бессилие и немощь? Об этом соблазнился некогда еврейский народ, крест был соблазном иудеям и безумием для язычников. Таким же соблазном и безумием он остается теперь для «иудеев» арийского происхождения и для «язычников всех языков» наших дней. Они ждут явления правды в силе. Им нужна победа ее в мире. Этот соблазн есть отречение от свободы духа.

Если бы Сын Божий явился в силе, как царь мира сего и победитель, то свободе человеческого духа наступил бы конец. Потому что Царствие Божие осуществлялось бы насилием и принуждением, как совершенно основательно думают современные христиане. Но религия распятой правды есть религия свободы духа. Распятая правда явилась миру как безмерная, беспредельная любовь, отвергающая насилие и делающая человека бесконечно свободным в Правде! Поэтому лишь в свободе, и в ней одной, усвояются человеком все спасительные и благодатные дары — плоды искупительной жертвы Господа Иисуса Христа. «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор.3:17).

Христианство — религия победы над адом и в этой жизни, и в другой. Мы делаем ее своей победой в свободном подвиге соучастия в деле Христа Спасителя, совершенной Его Божественной и человеческой, Его богочеловеческой любовью к людям, явленной во всей Его жизни, в страстях Его, в смерти и Воскресении. Соучастие же в нем возможно только в ответной Ему любви. В свободной встрече любви Бога к человеку и человека к Богу и утверждается в человечестве теперешнее религиозное сознание людей, в котором самое главное и самое для него характерное — это всепревозмогающая радость и свет любовного общения и солидарности между Богом и миром, между миром и Богом. Оно не принимает бессмысленной и даже кощунственной идеи автоматического и как бы магического действия силы подвига Христа. Существо Его подвига в том, что Он вливает в мир, вводит в него возрождающую его от порчи силу, помогающую людям стать соучастниками спасительной жертвы Христа. В меру сил разумения совершившегося, когда Господь Иисус Христос преклонил на Кресте Главу, мы теперь таким образом стремимся приблизиться к сокровенному смыслу величайших, последних тайн Божиих. И так понимаем основной смысл и того пути Креста, на который всех нас зовет Христова Церковь, пути, по которому шли и идут все православные и безымянные святые и праведные люди и который есть высшее и адекватное выражение парадоксальной правды христианства. Аминь.

Слово на Фоминой неделе (17.04.77)

Христос Воскресе! В первый день по Воскресении Своём Иисус Христос явился своим ученикам и апостолам «дверем затворенным», собранным в светлице. Но среди этих апостолов и учеников Его не было одного из очень сильных и верных учеников и последователей Христа – Фомы. Апостол Фома отсутствовал. И когда он узнал, что Спаситель, Учитель явился ученикам, он был так поражён, так изумлён, так удивлён и… полон сомнений. Как это возможно?!

Фома видел всё, что творил Господь Иисус Христос в своей земной жизни — Фома Его сопровождал повсюду. Он видел и воскрешение Лазаря, но не мог себе представить воскресшего Учителя. Каким Он явился? Каким Он может быть? Да возможно ли? Он был исполнен страшного, братья и сёстры, сомнения и удивления… Сомневающегося удивления, удивляющегося сомнения… А это — особенные состояния. Это было то прекрасное, святое удивление, о котором говорят древние мудрецы, что в нём начинается знание! В нём человек начинает познавать истину. Ничему не удивляющийся, всё знающий, доверяющий только своему опыту человек уверен в том, что «всё знает». — Он ничего не знает! И только человек так удивляющийся, как Фома, только он стоит на пути к познанию истины. А Фома искал истину, он должен был узнать истину о воскресшем Учителе!

Проходит восемь дней. И опять в светлице «дверем затворенным» является Христос собранным в этой светлице ученикам и апостолам, среди которых уже стоит и Фома. Христос проходит через стены!.. Фома видел тело Лазаря. Но это было то самое тело, которое лежало в гробу — оно было обвито пеленами, их сняли, и показалось тело, которое было у Лазаря всю жизнь — но он не проходил через стены в этом теле… А Учитель его прошёл через стены при затворённых дверях! Это то тело, в котором Он был здесь с нами, но — это и другое тело!.. Какое же? Что это такое? И что такое — воскресение?..

Он, Фома, стоял, как и все ученики, перед тайной будущего века, в котором будет всё преображено на Новой Земле и на Новом Небе, и будет у нас с вами тело, то же, что было и у нас, и у Христа на этой земле, но в то же время и … совсем другое. Какое же? Что это, Господи? — Опять удивление, достигающее последнего предела, и сомнение, конечно! Но удивление, ищущее познать истину. И после первых слов — «Мир вам!» — обращённых ко всем, прямо Фоме Господь говорит: «Ты не веришь? Подойди, вложи руки свои в мои язвы гвоздиные, вложи перст твой в ребро прободенное!..» Христос не отвергает ни этого удивления, исполненного сомнением, ни этого сомнения, исполненного прекрасным удивлением, ищущим правду, истину, знания этой истины. Не отвергает… Об этом вы слышали в сегодняшнем Евангельском чтении.

Но есть этот рассказ и у другого Евангелиста — у Луки, где говорится, что после этого Христос попросил есть, чтобы удостоверились ученики Его в том, что это то самое тело, которое и было здесь на земле, хотя оно и другое; что оно — другое, хотя и то же самое, которое было на этой земле. Более того, после этого Он стал им объяснять писания о смерти и о воскресении…

Видите, братья и сёстры, не отвергает Господь того сомнения, и того удивления, которые были у апостола Фомы и у других учеников. Он допускает проверку даже того, что Он открывает. Когда мы ищем истину, мы должны, можем, имеем право проверять, нашли ли мы эту истину, и проверять это всеми средствами, которыми располагаем. Одним нужно осязать руками, другим — своими глазами увидеть, третьим — умом, мышлением… Но проверка не даёт знания об истине! Знание об истине даёт нечто другое, и это другое — откровение! Воскресший Господь Иисус Христос открыл Себя ученикам. Так именно образуется всякое знание об истине — в откровении истина себя открывает.

Когда какой-нибудь учёный делает открытие, то оно приходит к нему всегда вдруг — вдруг истина открывает себя ему, и тогда он начинает проверять: а так ли это? Мы с вами общаемся с людьми. Вот, передо мной анкета человека. Он такой-то и такой-то… А я его встречаю, и анкета сразу исчезает, оказывается, что ничего она об этом человеке по-настоящему не говорит, а говорит то, что открывает сам этот человек. Духовная его сущность передо мной открывается в каких-то особенных токах внутренней энергии. И я чувствую, что это — добро, или — не добро в нём, зло, или не зло… Когда я наслаждаюсь красотой природы, я не понимаю, какой должна быть красота. Труды учёных о красоте меня совсем не убеждают и не научают любоваться ею. Эта красота сама мне открывает себя, она входит в меня!

Истина не есть суждение о реальности, о действительности. Истина есть всегда присутствие, наличие реальности в моём сознании. И это постигается на путях ищущего и удивляющегося человека, которому открывает себя истина таким образом. Так открывает, что вступает в него. Вот, так же точно, на том же самом основании, то есть на основании веры в откровение, основывается всякое знание, особенно же знание религиозное о последних истинах, последней правде бытия, самой высокой и самой глубокой.

И когда человек познаёт эту правду, тогда ничего уже не остаётся ни от каких сомнений. Тогда душу наполняет невыразимая, несказанная радость, та самая, братья и сёстры, о которой вы слышали в сегодняшнем евангельском чтении. Ведь этой радостью наполнились сердца, души учеников, апостолов, получивших это откровение и проверявших его. Проверка эта шла навстречу откровению в удивлении. Удивление шло навстречу откровению. И откровение пришло, а вместе с ним — знание истины и необычайная радость, необычайный свет, необычайный мир.

А при этом Христос сказал: «Ты вложил персты свои в мои гвоздиные раны и поверил, потому что увидел, проверил и убедился. Хорошо. Но блаженны те, которые не видели и будут верить!» — Это о нас с вами сказано, братья и сёстры. У каждого из нас были на путях нашей духовной жизни откровения, и мы с вами знаем, что знаем истину. И знание это основано на вере. И наша вера, как никакая другая, не нуждается ни в каких оправданиях, ни в каких! Наоборот: всё то, что мы знаем, должно быть оправдано нашей верой. И потому в эти дни пасхальной радости, которая ещё не прошла — она с нами! — мы также радуемся особенной, благодатной радостью знания и обладания истиной.

Один наш замечательный русский писатель говорил, что если все будут правы во всём — во всяких своих суждениях об истине и такой, и другой, и третьей, четвёртой и будет доказано самым научным способом, что всё это действительно так и есть, но… если это будет несогласно с тем, что говорит Христос, то я этому не поверю, потому что я верю Христу и только Ему — высшему критерию совершенной истины и всякой её полноты. И потому, братья и сёстры, мы с вами сегодня радуемся такою же радостью, которой возрадовались ученики. Мы помним, что говорил Христос раньше: «Восплачете и возрыдаете в этом мире, но печаль ваша обратится в радость и эту радость, никто и никогда у вас не отнимет!»

Аминь.

Слово в 6-ю неделю по Пасхе. (О слепом — 15.05.77)

Христос Воскресе!

Однажды Господь Иисус Христос со своими учениками идя по дороге, увидел сидящего у неё слепого человека, который просил милостыню. О другом просить он и не мог, и не думал – это был слепой от рождения человек. Какое страшное несчастье, братья и сёстры! Какое страдание: родился слепым, во тьме, живёт всю свою жизнь во тьме, и умрёт во тьме!.. Вся жизнь — одно сплошное страдание… Ученики спрашивают Спасителя: «Скажи, за что страдает этот человек? За что послано ему такое жестокое наказание? За его грехи, или за грехи его родителей?» Но, ведь, за его грехи ему не могло быть послано такое страшное наказание — он родился слепым, до рождения своего в утробе матери он уже был слепым… Какие у него грехи? За что же, кому это наказание? И Господь Иисус Христос отвечает на этот вопрос ученикам: «Не за грехи свои, или родителей он страдает. Это страдание ему послано для того, чтобы явились на нём дела Божии.» И Господь исцеляет слепорождённого, дарует ему зрение… Вот — дело Божие. И говорит: «Я совершаю дела Пославшего Меня пока есть день». Наступит ночь, и тогда эти дела уже совершать будет нельзя.

Братья и сёстры! Это сегодняшнее евангельское чтение имеет огромное значение для жизни каждого из нас. Христос учит тому, как люди должны относиться к страданию, как они должны его понимать и относиться к нему. Вся наша жизнь — сплошное страдание! Каждый из нас и сам страдает, и вокруг себя видит одни страдания. Их гораздо, гораздо больше, чем радостей, чем благополучия в жизни. Ведь всякое благополучие обязательно имеет в себе ещё и страдание, обязательно! А все наши болезни, да только ли болезни? Сколько приходится пережить каждому из нас! И так было всегда, так есть и так будет всегда!

И поэтому люди всегда искали объяснения тому, что же такое страдание. Как к нему относиться? И так как никто никогда не хотел страдать, а страданий, от которых каждый всегда хотел освободиться так много, то люди хотели объяснить его для себя. И было очень много учений религиозных, философских, социальных, политических, всяких учений о том, как надо относиться к страданию. И все эти учения — все до одного! — страдания не принимают, и желают найти способы освобождения человека от всех страданий. Никогда этих способов ни одно учение не найдёт, всегда человек будет страдать. И только одно религиозное учение — а если хотите, и философское — принимает страдание. Это наше христианское учение. Только оно — Сам Христос учит! — что такое страдание, как нужно его понимать и как надо к нему относиться.

За что — вы спрашиваете — страдает этот человек? (Как и ученики спрашивали Христа, за что страдал слепорожденный — за свои ли, или за грехи родителей?)… Конечно, страдание всегда есть последствие греха, последствие зла. Но совсем не только за что-то посылается страдание человеку. Оно посылается зачем-то. Страдание этого слепого было ему послано затем, чтобы на нём явились дела Божии. Это значит, что страдание имеет всегда какую-то цель. Оно — зачем-то… А раз оно имеет цель, то оно имеет и смысл. Невозможно переживать страдание, не понимая его смысла. Тогда его нужно отвергнуть. А так как жизнь есть страдание, это значит, что надо… отвергнуть жизнь, надо уйти из жизни? И такие учения как раз и существуют — буддизм, Конфуций именно так и учат: «Жизнь есть страдание, и из этой жизни надо уйти в ничто, в небытие, в нирвану…»

Другие учения по-другому относятся к страданию, но и они не в состоянии указать, людям как его можно преодолеть. Все, решительно все отвергают страдание. И только, повторяю, христианство принимает его, потому что вкладывает в страдание смысл: Сам Бог страдал и Его, Сына Божьего страдания, имели цель. И какую цель — искупление! Страдание всегда искупает, всегда ведёт к какому-то нравственному возрождению человека. Правда, бывают — и особенно у тех, кто отвергает все страдания, не понимает их смысла — такие страдания, которые губят, совсем губят человека, доводят его даже до самоубийства! Но страдание для нас, христиан, всегда исполнено смысла. Мы понимаем, что оно может быть возрождающим, искупающим грехи, оно может быть преодолевающим зло и именно потому, что сам Сын Божий пострадал! Мы знаем, что к искуплению, к нравственному возрождению, к преодолению зла всегда ведёт тесный путь Христов — путь страданий, крестный путь! Крест… Принятие страдания есть принятие креста. У каждого есть свой крест, братья и сёстры. У одних он более тяжёл, у других — менее, но каждый имеет свой крест, и его нужно принять, нужно нести. И тогда с этого креста на человека нисходит настоящая, совершенная радость.

Но если страдания искупают, если они возрождают человека, если цель их в этом и их надо как таковые принять, то зачем тогда сочувствовать страдающему? Это ведь, в конце концов, для него оказывается добром? Зло оказывается добром, так зачем я буду ему сочувствовать, сострадать? Пусть страдает спасения своего ради, а я посмотрю на эти страдания со стороны, тем более, что и я страдаю спасения своего ради. Так рассуждают часто христиане, братья и сёстры. И это отвратительно, бесчеловечно, это — безобразное понимание смысла страдания! Оно совершенно не христианское, хотя и представляется «христианским» пониманием.

Что сделал Христос? Не только что ответил ученикам, а что Он сейчас же тут же и сделал, братья и сёстры? Он показал дела Божии — за что страдание: он исцелил этого слепого. — «Я делаю дело Пославшего Меня пока есть день!» Придёт ночь, не смогу делать, а пока день, делаю дела Пославшего Меня к вам: дела сострадания, дела любви! — Нельзя иссушать источники настоящей христианской нравственности, а потом восстановить отношение к страданию. Обязательно всякому страданию нужно сострадать, так как сострадал всякому страданию Господь Иисус Христос. Нужно сочувствовать каждой беде, каждому несчастью, самому маленькому и самому большому страданию, и стараться облегчить это страдание ближнего чем только можно, как только можно, но обязательно облегчить. И смотри, христианин, чтобы ты никогда не был сам источником страдания другого человека — ближнего.

И то понимание страдания, и то научение Господа Иисуса Христа тому, как принимать страдание, которые вы слышали в сегодняшнем евангельском чтении, обязуют нас ещё и к сочувствию, к состраданию — обязательно! Христос говорит, исцеляя слепого: «Я делаю дело Пославшего Меня!» И мы с вами посланы в этот мир, живём в этом мире как бы посланцами самого Христа, и потому должны следовать Его примеру, Его зову всегда-всегда помогать, всегда сочувствовать, всегда сострадать. И смотрите, братья и сёстры, делайте это «пока есть день». Придёт ночь — смерть, когда уже этого делать нельзя будет. А пока есть день, будем это делать, потому что это дело — Божье, и им мы спасаемся и в этой, и будущей жизни.

Аминь.

Слово в 4-ю неделю по Пятидесятнице — О римском сотнике. (16.07.78)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Только что Церковь отпраздновала праздник святых первоверховных апостолов Петра и Павла. И прошел предшествовавший этому празднику Петровский пост. Если бы спросить, как мы провели этот пост, то наверное большинство из нас ответило бы на этот вопрос очень просто: «Кое как.» Да ещё бы и добавили: «как обыкновенно мы проводим теперь посты.» И это потому, братья и сёстры, что о постах у нас теперь думают очень неверно. Думают, что пост – это, главным образом какой-то определённый режим еды. А этот режим еды даже по независящим от нас обстоятельствам часто оказывается трудновыполнимым, и проводим мы пост «кое-как». Но пост-то, ведь, это — совсем другое, это совсем не режим еды.

Жизнь христианская, жизнь верующего человека — это движение. Какое движение? От страшного рабства, в котором мы с вами живём, к свободе. Жизнь верующего человека исполнена жажды этой свободы. И вот это освобождающее нас движение от рабства к свободе и есть христианская жизнь. Свобода от своих страстей, от тех внутренних врагов, которые нас борят и насилуют поминутно… Но успеваем ли мы что-то сделать в этом движении, двигаемся ли действительно вперёд и наверх, освобождаясь от страстей, от этих внутренних врагов наших? Пост есть нечто иное, это убыстренное движение, новый его ритм. Более интенсивное движение в посте совершается от этого рабства к свободе.

Однако, если спросить даже тех верующих людей, которые в этом посте говели, т.е. исповедовались и причащались Святых Таин: «Ну что же, свободнее ты стал? Продвинулся на этом пути и далеко ли? Или нет?» Если так спросить, то вряд ли каждый из даже прошедших через говение, через исповедь и святое причащение, ответит: «Да, гораздо свободнее стал, продвинулся вперед. Легче стало жить, лучше стало жить.» Редко кто на этот вопрос ответит так, потому что даже исповедоваться как следует не умеем. Что такое исповедь? Если это греческое слово перевести на русский язык, то это — изменение: изменение ума, полная перемена всех чувств, всех желаний, всех понятий, которыми живет наш ум. Вот что такое исповедь. А когда мы идем исповедоваться, думаем ли мы о том, что сейчас должно произойти. Готов ли я к этому?.. Полное моё внутреннее изменение — я сейчас переменюсь всем нутром, прежде всего умом своим переменюсь совершенно. Так думают очень немногие, братья и сёстры. А между тем, это и есть исповедь настоящая. Нужно совершенно перемениться всем своим нутром, явить готовность к такой перемене, сделать усилие к такой перемене, направить волю свою на такое изменение. Это и есть настоящая исповедь, и она-то как раз и спасительна. Это и есть покаяние настоящее. «Покайтесь! Приблизилось бо Царство Небесное!» — с этого начинается проповедь Евангелия Господом Иисусом Христом. «Покайтесь» — это значит изменитесь, изменитесь всем своим нутром, всем своим существом, всё внутри перемените! Повторяю: все чувства, все желания, все понятия перемените, и тогда начнется освобождение, тогда вы придете к свободе.

Как вам известно из Священной истории, евреи были в страшном рабстве в Египте. И вот пошли в Землю Обетованную. Нужно было пройти через море, и они прошли через него, как по суше. Прошли через море!.. Так и мы живём в страшном рабстве. И из этого рабства мы должны выйти. Конечно, перед нами такие же трудности, как и перед народом еврейским были в то время. Нужно тоже пройти через море, через пустыню, и только там — за морем и за пустыней ждёт нас Земля Обетованная — свобода в Боге, свобода от страстей, от рабства им, свобода от всех привязанностей ума ко всему здешнему, земному. В одном из канонов поэтому ум наш называется «землевесным» умом, он все время на земле, он всё время привязан к чему-то земному, к каким-то вещам, к каким-то предметам, к чему-то материальному, к плоти в расширенном смысле слова, плоти этого мира, этого существования, он все время к этому привязан. И эти привязанности ума ко всему земному образуют привычки.

Изменение, о котором говорит нам Церковь, и которого требует от нас Христос («покайтесь» — изменитесь!) это есть отказ от всех этих ужасных привычек! Всякая привычка всегда ужасна, потому что привязывает ум к чему-то здешнему. Нужно страраться отказаться от них, нужно их побеждать. Вот — путь. С Божией благодатной помощью, той же самой, от которой море расступилось перед спасающимся еврейским народом, той же самой силой мы пройдем через эти трудности. Но для этого надо решиться идти.

Святого Серафима Саровского однажды спросили: Батюшка! Почему среди верующих людей так много грешников? Почему эти грешники живут такой печальной жизнью, в постоянном внутреннем, душевном мраке?» — А, кстати сказать, большинство из нас и живёт так, что на душе не слишком светло, не слишком радостно, а гораздо больше тьмы, мрака, печали, грусти. «Почему так много людей верующих живут такою жизнью, а святых, вот как ты, святых так мало?» И Серафим Саровский на это ответил: «Потому что у людей мало решимости,» вот этой самой решимости измениться. Нужно только одно — решиться! «Я хочу, Господи, измениться, я решаюсь оставить свои привычки, свои мысли, свои понятия, даже то, что кажется таким естественным, непоколебимо верным, даже от этого я решаюсь отказаться.» Но нужно решиться, и тогда сила Божия раздвинувшая море, уберёт от нас все препятствия, которые нам мешают идти вперёд по пути освобождения от рабства страстям, и двинуться по пути в эту Обетованную Землю, к освобождению от рабства греху, по направлению к Богу, двинуться, навстречу Богу. Бог не спасает человека против его желания. Только нужно возжелать этого спасения, проявить решимость стать на этот путь, и с помощью Божией двинуться по этому пути.

Приходим на исповедь почти так, как это бывает с нами, скажем, в жизни: ошибется человек, что-нибудь не то сделает, не то скажет и его начинает беспокоить совесть. И он извиняется, раскаивается в сделанной ошибке. И переживает это раскаяние. Когда извиняется, даже делается довольным собой. Он сам себе начинает нравиться: «вот какой — я!» Почти так же приходит человек и на исповедь, к таинству покаяния: «Я, Господи, извини меня, я тут что-то сделал не так, ошибся. Извини!» И такое же самодовольство в нём возникает: «Вот какой — я! Я признаю свой грех, я его вижу, я его осуждаю». И в этих переживаниях, в этих эмоциях он и остаётся. Изменяет ли это переживание его? — Нисколько! Каким он был до исповеди, таким он и остался после неё! Ничего в нем не изменилось. Никакой перемены нет. Поэтому тот мрак, в котором он живёт, имея «землевесный» ум, так в душе и остается. Поэтому и мало радости у него. Но закон, как будто бы, исполнил… Закон…

Кто из вас в последние дни Петровского поста читал и рядовые Евангелия, и послания апостольские каждого дня, тот вероятно вспомнит, что говорит апостол Павел в послании к Римлянам об отношении церковного закона, закона веры и самой веры. Апостол Павел напоминал о том, о чём ещё пророк Моисей учил, что, конечно, исполнение всех предписаний, установлений закона церковного помогает освобождению от рабства грехам, но есть ещё оправдание веры и на него-то и нужно уповать главным образом.

Апостол Павел в послании к Римлянам говорит, что среди язычников, среди неверующих гораздо больше, чем мы думаем, таких людей, которым можно сказать: «Близка сердцу твоему вера, которую проповедуем!» Говорится об язычниках!..

Вы сегодня слушали евангельское чтение о язычнике, римском сотнике в Капернауме, который поверил во Христа так, что Христос, обратившись к той толпе, которая Его окружала, сказал: «Истинно говорю вам: найду ли я такую веру среди Израиля!» Мы с вами живём в обществе неверующем, громадное большинство людей, которые около нас живут — люди неверующие. И мы часто, увы, превозносимся внутренне над ними. «Вот я не такой, как те, я верю в Тебя, Боже, я даже исполняю предписания церковных законов: не ем того-то, а ем то-то» и т.д. А между тем, уверены ли вы, что к кому-нибудь из рядом с вами живущих безбожников, неверующих, Христос не мог бы обратиться: «Найду ли я такую веру среди верующих людей, какую я вижу в тебе, какая дана тебе!»

Непременно нужно относиться с большим уважением ко всем предписаниям закона церковного в устрении жизни, потому что эти законы, эти предписания, конечно облегчают путь к освобождению от страстей. Но ещё больше уповать нам нужно на силу веры, какой веровал этот сотник в Капернауме. Когда у нас будет должная вера, тогда исполнение закона будет для нас спасительным. А иначе, смотрите — сегодняшнее Евангелие об этом говорит — как бы нам не оказаться среди сынов царствия, низвергаемых во тьму кромешную, где плач и скрежет зубов, которые нам хорошо знакомы по собственной нашей жизни. Будем об этом думать, братья и сёстры, и чаще, и лучше, и больше, и стараться иметь эту радость, стараться иметь эту веру — такую, полную смирения и любви ко Христу, которая непременно несёт с собой радость и удовлетворение всех наших нужд, исцеление душевное и физическое, как у этого больного, о котором просил сотник Капернаумский.

Аминь.

Слово в день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла (12.07.76)

Почти 2000 лет прошло после кончины святых первоверховных апостолов Петра и Павла, а мы о их житии знаем даже больше, чем о житиях святых, сравнительно недавно живших. Так запечатлевается в наших сердцах всё, что мы узнаём из Священного Писания, и об одном апостоле, и о другом.

Апостол Пётр… Вот Спаситель идёт по берегу моря Тивериадского, видит в лодке двух рыбаков и зовет их следовать за Собой. Он зовет Петра… И Пётр совершенно не спрашивает, куда зовет его Этот Человек. Он понимает, он чувствует всем своим нутром, всем своим существом, что это Тот, за Которым надо идти и идёт!.. Вот тот же апостол Пётр идёт по воде к Зовущему его и начинает тонуть, потому что не хватило веры, но вера приходит, и он доходит до Зовущего. Вот Пётр на горе Фаворской с другими видит чудо Преображения Господня. И так ему хорошо, так необыкновенно хорошо! Он просит построить здесь кущу, навсегда здесь остаться. Он просит о невозможном,.. потому что то, о чём он просит, есть удел Царства Божия: то, что он пережил в эти мгновения возможно уже за пределами нашего бытия. И тот же апостол Пётр: не успевает петух прокричать три раза, как он отрекается от Того, за Кем пошёл, отрекается от Того, Божественную славу Которого увидел на горе в Преображении! Отрёкся и «плакася горько»… И когда мы читаем эти слова в Священном Писании – кто из нас тоже горько не плакал за Петра и за себя, братья и сёстры, также отрекающихся от Спасителя, как и Пётр отрекался только не три раза, а может быть гораздо больше?

А вот — Воскресение Христово. Кто же?.. Именно Пётр первым бежит ко гробу! Не идёт, как другие, а бежит и узнает, что действительно воскрес Христос, и верит в это воскресение. Он — со Христом воскресшим! Таков Пётр… Это экспансивность Петра? Нет, это какое-то особое горение в нём особого пламени, которое начинает разгораться в день Пятидесятницы, когда было сошествие Св. Духа на святых апостолов. И он был несомненным представителем первой Иерусалимской первохристианской Церкви, потому что отречься-то он отрёкся и три раза, но было и прощение — тоже троекратный вопрос Христа к нему: «Веруешь ли в Меня, любишь ли Меня?» А где любовь — там и вера. А где вера — там и любовь. И троекратный ответ: «Ты знаешь, как я люблю Тебя, Господи!» Любовь — вот пламя, которое горело в его сердце!

И начинается его апостольская деятельность… Священное Писание нам рисует из этой деятельности очень мало, какие-то небольшие эпизоды. Вот, один из них (таким незначительным он представляется людям неверующим!) Это случилось в маленьком, захолустном городке, в котором стоял какой-то небольшой гарнизон во главе с римским сотником, вдруг поверившим Петру, полуграмотному рыбаку из какой-то маленькой секты. (Это ведь так воспринималось тогда, а так понимается многими и теперь!..) Крещение сотника и его дома для нас с вами — поворот в мировой истории, потому что с этого момента начинается приобретение тех язычников, присоединение их к Церкви, в которой теперь полмира. Они составляют христианство, повернувшее весь ход мировой истории. С маленького, совсем маленького всегда начинается что-то очень большое и очень важное в Церкви, братья и сестры, в христианской жизни. В такой жизни, какой жили такие люди, как апостол Пётр, в котором горело пламя любви ко Христу, навстречу которой шла любовь Христова со всею своею благодатною, Божественною силою, творившею чудеса.

Сколько чудес сотворил апостол Пётр этой силой! Вы помните, усопшую воскрешает? Готовился он к этому? Нет. Всё великое совершается такою силою и совершется очень особенно. Вот мы теперь всё строим планы, проекты разных всемирных советов, и христианских, и нехристианских — как спасать мир, как его христианизировать… Бесконечные конференции собираем, составляем разные документы, чрезвычайно умные… Апостол Петр их не составлял, проектов организации Церкви он не делал. Он всё делал, полагаясь на силу Божию, на силу Духа Святого, на силу той любви Христовой, которая шла навстречу его любви, навстречу пламени, горевшему в нём. И всё совершалось этою силою поразительно, совершенно поразительно, начиная с маленьких дел!

Мы с вами, братья и сёстры, имеем апостольское преемство. По слову того же апостола Павла мы с вами все — «царственное священство». Все! И мужчины, и женщины, и даже дети! То «царственное священство», из которого выбираются Духом Святым одни — для особого служения, а для другого — другие. Вот мы, священники, избраны из этого «царственного священства» для особого священнического служения совершителей таинств, а вы — для другого служения. И каждый — для своего, и притом, в каждом деле, которым мы заняты, мы обязательно должны быть этими «членами царственного священства», в душах которого всегда должен гореть тот пламень любви, что горел в душе, в сердце апостола Петра. Что-то от этого пламени должно быть в душе каждого из нас. И тогда каждое самое маленькое дело, которое мы совершаем в этой жизни как настоящие христиане, как принадлежащие к этому царственному священству, обязательно будет делом, имеющим огромные последствия, огромное духовное значение и в нашей жизни, и в жизни вокруг нас. Вот о чём нам говорит это апостольское преемство, о каком долге каждого из нас!

А теперь — апостол Павел. Вспомните: юноша-фанатик, который гонит христиан, очень образованный и очень гордый и ненавидящий христиан… Это он принимал участие в избиении и убийстве первомученика архидиакона Стефана!.. Вдруг на каком-то пути в Дамаск происходит что-то необыкновенное: «Савл! Савл! Что ты гонишь Меня?» Савл спрашивает: «А Кто Ты?» — «Я — Иисус!» Тот, которого он гнал! И происходит с этим Савлом нечто совершенно необыкновенное, чудесное, полный переворот! Он становится Павлом, уже не Савлом, а последователем Господа Иисуса Христа, апостолом Его, и каким апостолом!

Мы знаем и другой диалог — между Ананием и Господом, когда Ананий спрашивает: «Господи, Ты же знаешь, кто он, и что он делает нам, христианам! Сколько зла он принёс нам, сколько людей замучал! И что же, Ты…» Господь отвечает: «Он — избранный сосуд мой!» И другое: «Он знает и будет знать, что он испытает за всё!» Значит, и за то, что он гнал христиан, значит, вероятно, это — наказание? А может быть и не наказание. Может быть то, чему потом подвергся апостол Павел, это какое-то испытание, и даже какое-то избранничество, особый дар милости Божией — мученичество. Может быть так… Вот кто сделался вторым первоверховным апостолом, вот кто оказался избранным Господом!

Братья и сёстры, за что же оказался Савл избранным сосудом? За то же самое пламя его сердца, пламя любви к Богу, которого он не знал и вдруг узнал, именно потому, что любил и хотя и искал Его на неправедных, неверных путях, но всё-таки искал и нашёл! Явился Господь ему: «Вот, это — Я»! И пламя любви к Богу, горевшее в его сердце, обратилось сюда, любовь пошла навстречу любви Христовой. А что сделал Павел во всей своей жизни и во всём служении апостольском Церкви — вы знаете. Только так исполняется настоящий христианский долг на земле, осуществляется верность Христу, когда горит в сердце этот пламень.

А мы это знаем из жизни наших совсем недавних святых, почти наших современников и их учеников — вспомните Серафима Саровского и Мотовилова. Мотовилов спрашивал у св.Серафима: «А что это такое, этот огонь, этот пламень?» И Серафим Саровский ему показал: Мотовилов пережил нечто подобное тому, что пережил Пётр на Фаворской горе — так было ему хорошо! Это была радость? Нет. Это была скорбь? Тоже нет. Это было что-то совсем исключительное, совсем особенное: это было начатком вступления в Царство Божие, соединения с Самим Богом! Тут было всё гораздо выше того, что мы можем назвать радостью, гораздо больше того, что может быть скорбью и даже скорбью радостотворной. Был мир с Богом, правда, радость о Дусе Святе. И именно потому показал Серафим Саровский это Мотовилову, простому мирянину, что и в этом простом мирянине было что-то от пламени, которое горело в сердцах и апостола Петра, и апостола Павла, и преподобного Серафима, как и у всех настоящих христиан — пламя любви.

Не забывайте, что весь смысл нашей христианской жизни именно в том, чтобы это пламя в нас не угасало, а горело хоть каким-нибудь огоньком, огонёчком любви. Потому что — как говорит апостол Павел в послании к Коринфянам в 3-ей главе — «если я буду на всех языках говорить, если мне будет дар пророчества дан, а любви нет, я — ничто. Если я отдам всё, что у меня есть, всё имущество своё раздам, если я тело свое отдам на сожжение, а любви у меня нет, то я — ничто».

Будем же всегда просить Бога и стараться возгревать в себе пламень любви и к Богу, и к людям для того, чтобы жить настоящей христианской жизнью и исполнить ту миссию, которая на нас, христиан, возлагается нашим апостольским преемством. Аминь.

Об исцелении двух слепых. (05.08.73)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В каждом евангельском чтении, братья и сёстры, содержится глубочайшее откровение. Оно открывает нам истины, имеющие абсолютное значение для нашей жизни. Таким же, конечно, было и сегодняшнее евангельское чтение об исцелении двух слепых.

О чём оно нам с вами говорит? О милости, о любви Божией, о том, что Господь никогда не остаётся, если можно так по-человечески сказать, в стороне, безучастным в отношении к нашему страданию, к нашей муке, к нашему горю. Всегда, какое бы горе ни было у человека, какое бы несчастье его ни посещало – всегда Бог может помочь и помогает людям, если они сами этого хотят, если они обращаются к Богу с верой и если они Ему верны так, как были Ему верны и веровали в Него эти два слепца. Они, вы слышали в сегодняшнем евангельском чтении, идут за Христом и всё просят Его: «Помилуй нас, Боже, исцели!» Настойчиво просят и идут, и идут за Ним. Он входит в дом, и они входят в этот дом за Ним, и всё просят и просят. Вот Христос их спрашивает: «А вы верите в Меня, в то, что Я могу исцелить?» И сразу же получает ответ:»Верим. Господи, конечно!». Господь их исцеляет и они становятся зрячими.

В одном мы с вами очень похожи на этих двух слепых: мы тоже бываем очень слепы. Да не только бываем, а почти всегда страдаем этим недугом — слепотой, только — духовной. Наши глаза, наши физические очи видят многое. А вот зато наши духовные очи так часто в этой жизни ничего не видят! Живём слепыми, подобными тем, которых исцелил Господь Иисус Христос. Сами посудите: часто ли мы с вами видим вокруг себя добро, правду, красоту? Как часто мы с вами ничего этого не видим! Как часто мы осуждаем друг друга, видим лишь зло вокруг себя, как часто мы видим зло в людях ближних и не ближних, во всех!..

Мир во зле лежит, но мир, сам по себе — не зло. Мир сотворён Богом. Конечно, люди часто бывают злыми, их одолевает, обуревает зло, но ведь в каждом человеке столько добра, света, правды, братья и сёстры! Мы очень страдаем именно от того, что не видим добра вокруг себя. Мы очень мучаемся именно от того, что слепы, ослеплены. Чем? Страстями, главным образом. Какими? Прежде всего, очень часто сейчас мы все ослеплены каким-то страшным самомнением. И человек образованный, и очень интеллигентный, и совсем неинтеллигентный и совсем необразованный так часто бывают о себе и о своём собственном суждении такого высокого мнения, так часто считают, что во всём и всегда правы. Только то, во что они верят и то, как они верят, они считают хорошим, а всё другое — дурным. Зависти сколько!.. Сколько недоброжелательства, враждебности. И не только между Иваном и Петром, Петром и Ольгой… Между целыми народами, внутри народа, между разными классами, между разными группами людей столько вражды, столько враждебности, потому что одни не хотят видеть хорошего в других, а оно непременно есть! Одни не хотят считаться со взглядами других, и именно отсюда проистекает столько несчастья в нашей жизни, братья и сёстры! Это недружелюбие, эта враждебность, зависть, ревность, самомнение мучают нас. Это страсти, которые порождает всегда одна, основная страсть, корень всех страстей — эгоизм. И от этого жизнь наша бывает такой пустой и холодной, такой страшной, если хотите. Между тем, в каждом из нас есть образ и подобие Божии. И тогда в жизнь каждого человека, раскрывающего в себе эту сообразность Самому Богу, который есть Любовь, приходит тогда столько света, тепла, радости, настоящего счастья…

И не думайте, братья и сёстры, что когда нам тяжело, и мы считаем, что так как мир во зле лежит — вокруг нас одно только сплошное зло, мы подчинены ему, и оно господствует над нами, не думайте, что это так! Знайте, что образ Божий в человеке неуничтожим, ни в каком человеке, как бы он плохо ни жил! Неуничтожим! Вы часто слышите с этого амвона замечательные слова, взятые из учения святого Григория Паламы: «Мы — причастники Божества.» Мы — причастники Божества потому, что в каждом из нас живёт образ Божий. И силами Божьими, энергией Божией, которая в этом мире действует, он может быть раскрыт в нас. Только бы мы захотели так, как эти двое слепых из сегодняшнего евангельского чтения. Только бы была вера в силу Божью, в силу Христа Спасителя, в силу, исцеляющую от всякого недуга, от всякой язвы каждого человека, обращающегося к Нему с верой.

«Мы — причастники Божества»… Эта причастность наша Божеству в нас раскрывается и становится фактом, таким, который не может не почувствовать, не ощутить, не пережить человек. И, конечно, в жизни каждого из вас, в опыте вашей жизни несомненно было нечто такое, что вас убеждало в том, как действует эта сила Божия, исцеляющая нас от недугов, избавляющая от бед, милующая нас.

Братья и сёстры! Давно это было, когда Господь Иисус Христос ходил по земле и исцелял слепых, изгонял бесов, давал людям всё то доброе, счастливое, такое нужное, о чём мы часто с вами слышим в евангельских чтениях. Но Он и сейчас — посреди нас. Там, где двое или трое собираются во имя Его, там и Он — посреди них. Он и сейчас здесь, по земле ходит. Сила Его, энергии Божии живут в этом мире и преображают, переделывают этот мир. И только силы Божии, энергии Божии могут мир переделать, соделывая зло гораздо меньшим в жизни каждого из нас и каждому даруя всё то, что нужно для спасения и избавления нашего от всех бед.

Но для того, чтобы получить это, нужно жить в вере и верности Богу, подобно той вере и той верности, о которой говорит сегодняшнее Евангелие, рассказывая об исцелении двух слепых. Верность же эта пусть выражается в жизни каждого из нас, братья и сёстры, в одном — пусть каждый из нас хорошо помнит слова Спасителя: «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать». Пусть каждый из нас хорошо помнит эти и другие слова: «На кого воззрю, аще не на кроткого и смиренного сердцем!» Будем кроткими, будем смиренными, будем подвизаться в этом подвиге смирения — очень трудном, но таком подвиге, который как раз и открывает душу навстречу спасающей благодати Божией, освящающей нас, преображающей всю нашу жизнь.

Будем помнить эти обетования, будем просить у Господа Бога и сейчас духовной силы веры и верности, чтобы в душу каждого из нас вошла эта нас освящающая и спасающая, преображающая нашу жизнь сила Божия.

Аминь.

Слово в день Успения Божией Матери. (28.08.79)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Выше видимого над нами неба со всеми его планетами, выше бесконечных космических пространств, в которых плавают наши замечательные, человеческими руками созданные космические корабли, выше всей Вселенной, всего мира, созданного Богом, простирается духовное небо. И ещё полыхают зарницы светоносного сияния Славы Божией, перед духовным лицезрением которой Церковь нас поставила всего несколько дней тому назад, в день празднования Преображения Господня.

Сегодня отсвет этих светозарнейших зарниц несотворённого, нетварного света Славы Божией сияет с особой ясностью и с особой силой, потому что сегодня – Успение Божией Матери. Успение — это смерть. Вы спросите, почему же сегодня в мире будет сиять Слава Божия, почему же сегодня в этом духовном над нами небе столько Света Славы Божией? Ведь смерть… В смерти мы всегда с вами видим больше печального, скорбного, тёмного, чем светлого, радостного, Славы. Но Успение Божией Матери — есть Её прославление. Какое оно, прославление, и в чём оно состоит?..

Божия Матерь была совершенно таким же человеком, как мы с вами. Мы подзаконны страшным последствиям первородного греха Адама, последствиям страшным, и среди них самому страшному — смерти. Божия Матерь была смертным человеком, и Она предчувствовала, что умрёт. И когда Она почувствовала приближение смерти, то обратилась к Сыну Божию, а по человечеству — Сыну Своему, с просьбой: «Сыне, прими Дух Мой, прими душу Мою, которая отделится в смерти от тела.» И вот, по сохранившемуся Преданию, по учению Церкви, подтверждаемому богослужениями, иконографией, в час кончины Сын Божий явился принять Её душу, принять Её Дух со всею Славою Божественною, со всеми ангелами! Это была та самая Слава, лучи которой видел мир на Фаворской горе в час Преображения Господня.

Принял Сын Божий Душу Богоматери в Славе Своей, а тело Её ушло во гроб в тридневие. Но это таинственное тридневие, которое было у Богоматери, не такое же, какое было у Спасителя в Его таинственном тридневном субботствовании во гробе. То было активное состояние. Помните? — Спаситель во ад нисходил за гробом. А здесь был простой удел человеческий, которого никто не может миновать, освобождаясь от тела смертного для того, чтобы облечься в тело воскресения, что будет с каждым из нас.

Из учения Святой Церкви, святых отцов, мы знаем, что пребывание во гробе смертного нашего тела — непростое. Тело распадается не до конца, не до самого последнего атома, а что-то, какая-то частица этого тела смерти остается, и его принимает тело воскресения. Вы помните, Спаситель в воскресшем Своем теле проходил через затворённые двери, через стены, но язвы гвоздиные были на этом теле. Это было не то, и в то же время — то тело, в котором Он жил на земле. Тело воскресения будет и у нас, у каждого человека.

Но если во гробе распадающееся наше тело, как учат святые отцы, очищается от страшной скверны здешней, земной жизни, то телу Пречистой Девы очищаться было не от чего. Поэтому Она восстает силою той же Славы Божией, с которой встречает Её Спаситель, силою той же Славы Божией Она воскрешается и возносится на духовное небо. И, как вы слышали в сегодняшней литургии, ангелы, Успение Пречистой видевши, удивились, как Дева возносится от земли к небу. Это вознесение и есть прославление тела Богоматери. Божия Матерь была творением Божиим, и вот это творение возносится к самому Богу и увенчивается Славой Божией, той самою Славой Божией, которой был осиян Христос на горе Преображения. Вот он венец — царственный венец! Божия Матерь, становится Небесною Царицей и становится рядом с Царём Небесным.

Это и есть прославление Божией Матери. Это и происходит в Успении. И потому-то Успение мы празднуем так особенно, торжественно, так любим этот праздник, и такое он имеет огромное значение. Ведь творение — тело Богоматери обоживается, покрывается Славою Божией. А это творение есть частичка тварного мира. Значит, тварный мир какой-то своей частичкой участвует в этом прославлении Славою Божией. Что это значит? Это значит, что тварь, наша земля, наше небо уже превращается в Успении Божией Матери какой-то своей частичкой в Новое Небо и в Новую Землю. Это значит, что завершается цель Творения Божиего. Вся тварь, всё творение имеет цель. Оно было «добро зело», когда вышло из рук Творца. Оно, творение, имеет цель это «добро зело» раскрыть в себе. И оно раскрывается в Успении и прославлении Божией Матери — достигнута цель творения, «оправдалась премудрость в чадах своих», говорит Писание. Вот это и происходит в Успении Божией Матери, которое есть Её прославление.

Творение стало Богоматерью, Богоприемлющей, Обоженною. И зарницы лучей Славы Божией, в которых стоял Христос на Фаворской горе и сейчас сияют над нами в небесах, в духовном небе. В этом смысл, в этом значение сегодняшнего праздника Успения. Но об этом смысле, об этом значении прославления Божией Матери в Успении вы услышите во время чинопоследования погребения Божией Матери, которое будет совершаться у нас в храме сегодня вечером.

Я только хочу прибавить к сказанному, что Божию Матерь мы, ведь, называем сердцем Церкви. Но Она не только сердце Церкви Христовой. И хотя это почти одно и то же, Она — сердце земли, Мира, Вселенной. Как холодно, как пусто в тех христианских храмах, в которых нет иконы Божией Матери, которые не знают Её почитания! Это мы с вами очень хорошо знаем, чувствуем и понимаем. Божия Матерь, Она не только Матерь Богочеловека, она мать каждого из нас. Нам поэтому так тепло. И не только тепло: какая сила этой материнской любви простирается к каждому христианину, каждому из нас, почитающих Её Богоматерью! Божия Матерь в смерти своей мира не оставила. Об этом мы тоже знаем из богослужений наших. «В Рождестве девство сохранила еси, во Успении мира не оставила.» Но надо сказать больше, Она не только мира не оставила, Она не только здесь как Царица Небесная, как заступница наша, как Матерь наша на Небесах, Она стоит у тех врат, через которые каждый из нас пройдет — у врат смерти, по ту сторону, в загробной жизни. Если кто-нибудь из вас читал или слышал молитвы на исход души, которые есть в нашей Церкви (они читаются когда умирает человек), то вы бы обратили внимание на то, что они обращены главным образом к Божией Матери. Почему? Да потому, что Она стоит первой там, за гробом, и встречает каждого из нас, уходящего туда. Встречает как любящая мать, для того чтобы помочь нам пройти тем страшным путём мытарств, которым мы идём за гробом на суд Божий. Вот почему молитвы, которые мы творим, с которыми мы обращаемся во всех обстоятельствах нашей жизни к Божией Матери, они, конечно, должны ежечасно и гораздо чаще, чем ежечасно повторяться каждым из нас!.. Они непременно должны рваться всегда из нашей души с самой искренней сыновней любовью, преданностью и верностью Божией Матери, всегда!

А обращаясь к молитвенному заступлению наших святых, мы ведь всегда Её поставляем на первое место, и особым образом. Ко всем святым мы обращаемся: «Помогите нам!» («Молитвами святого такого-то, или такого-то, Господи, помилуй мя, грешного»). А Божией Матери мы говорим: «Матерь Божия, спаси нас!» Молитвы Божией Матери для нас спасительны. Вот с этой молитвой и будем всегда обращаться — а уж сегодня, конечно, с особенной силой сыновней любви: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Аминь. С праздником!

Слово в день Усекновения главы Иоанна Предтечи. (11.09.76)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня Церковь ублажает святого пророка Предтечу и Крестителя Иоанна, ублажает его мученическую кончину, его преставление. Мы всегда ведь празднуем святого в день его смерти земной – перехода в другую жизнь, когда святой становится нашим ходатаем. Вот сегодня его мученическую кончину мы с вами празднуем, потому что получили на небе поразительного обо всех нас, братья и сёстры, ходатая, о котором Спаситель сказал, что он был «величайшим из рождённых жёнами». И Церковь прославляет Предтечу Крестителя Иоанна сейчас же после Божией Матери, поставляя их всегда вместе: Божия Матерь и Предтеча, Креститель Господень Иоанн.

Нет ни одного православного храма, в котором не было бы на иконостасе иконы Деисиса (или Деисуса). В переводе это значит «прошение», «моление». На этой иконе изображён в славе Господь Иисус Христос и по одну Его сторону — Божия Матерь, а по другую — Предтеча Господень Иоанн Креститель, молящиеся вместе обо всём мире, о каждом из нас в отдельности и обо всех нас вместе — о Церкви Божией. Они сближены около престола Божия, около прославленного Господа Иисуса Христа, Сына Божия. Они всегда около Него, в непосредственной близости и к Нему, и один к другому. Это близость поразительная, а мы с вами так часто, братья и сёстры, забываем об этом! Мы с вами так часто забываем даже праздники, которые Церковь благодаря такой близости, установила только для Божией Матери и для Иоанна Крестителя — особенные праздники, один из которых Церковь отмечает, ублажая и празднуя сегодня Усекновение главы пророка Предтечи и Крестителя Иоанна..

Близость у них поразительная. И в Богослужениях наших мы так часто молимся им вместе, хотя и не замечаем этого, пропуская мимо слуха нашего эти богослужебные тексты. А между тем, так часто Церковь молится об их молитвенном предстоянии: «Молитесь о нас вкупе, Пресвятая Дева Мария, Божия Матерь и Иоанн Креститель!» И иконография наша, и наш богослужебный чин свидетельствуют о необычайной их близости между собой и с Господом Иисусом Христом. А между тем, из Евангелия мы, ведь, с вами об этой близости, как будто, ничего не узнаём. Иоанн Креститель, встретился (если мы будем говорить о том, что знаем из Евангелия) с Божией Матерью один раз, да и то будучи в утробе матери. А иначе они и не виделись. И вместе с тем, они так близки и эта их близость для нас с вами имеет такое особое значение…

Что же их сближает, братья и сёстры? Не родство по плоти, очень далёкое; не оно, конечно, а родство духовного подвига и Божией Матери, и Предтечи и Крестителя Иоанна. Это подвиг самоотвергающейся любви, явленной и Божией Матерью, и пророком Предтечей и Крестителем Иоанном в степени высшей, какая возможна для человека. Когда явился Божией Матери архангел, помните, Она сказала: «Се — раба Господня!» А Иоанн Креститель ведь то же самое говорил: «Я — ничто! Вот за мной идёт тот, у Которого я, раб Его, не достоин и ремня на сандалии развязать на ноге…» Предтеча… «Тот, Кто за мной идёт — Сам Бог, Сам Господь, Спаситель! А я…» Пример этого подвига самоотвергающейся любви и смирения дан самим Господом Иисусом Христом, Сыном Божиим, который «зрак раба принял на Себя». Высшая мера смирения, этой самоотвергающейся любви к Богу, к Божией воле, к промыслу Божьему, полное и совершенное смирение — вот, что их сближает!

Смирение — это подвиг очень трудный, братья и сёстры. Мы с вами так хорошо это знаем. Что-то, какой-то пустяк нас раздражает, а мы смирить себя и вытерпеть не можем и раздражаемся, гневаемся, возмущаемся, осуждаем, самообладание теряем из-за какого-то пустяка! Смирение, конечно, трудный подвиг, который требует от нас пройти через какую-то скорбь. Но когда мы через неё проходим, когда мы себя смиряем по-настоящему, Христа ради, и думаем: Подвигоположник, Основоположник подвига есть Господь Иисус Христос, и я, идущий за Ним, хочу хоть в чём-нибудь быть подобным в этом Самому Господу Иисусу Христу, Божией Матери и Иоанну Предтече. Для этого я должен сделать над собой большое усилие. Но как только я его сделаю, так навстречу этому усилию идут токи благодатной помощи, благодатной силы, несущей с собой мир, радость о Духе Святом, ту самую радость, о которой сам Предтеча и говорил: «Я — друг Жениха, Господа Иисуса Христа, и я радуюсь, видя Жениха, радостью необычайной!» Не той ли — конечно, той! — о которой Господь говорил, что её-то у нас никто отнять не может, и больше её нет и не может быть в нашей жизни, чем радость о Дусе Святе, которую приносит нам подвиг смирения?

Мы его боимся, мы его страшимся. Не бойтесь, не будем его бояться! Будем с вами хорошо знать, что он нам даёт, на какую высоту он может вознести человека! Ведь и Божия Матерь была человеком, ведь и Иоанн Предтеча Господень был человеком! Конечно, никто из нас на хоть сколько-нибудь подобную высоту подвигом своего смирения вознестись не может. И тем не менее, он поднимает нас над этим миром, над всеми его скорбями, над скорбями нашей собственной жизни в подвиге том или ином. Смирение несёт с собой радость о Дусе Святе, ту, которая есть начаток блаженства Царства Небесного, уготованного для спасающихся во Христе верующих православных христиан.

Мы с вами сегодня будем молить Бога, будем просить у Иоанна Предтечи о том, чтобы, идя этим путём, и подвизаясь подвигом смирения на каждом шагу, братья и сёстры, (потому что подвига смирения жизнь требует от нас поминутно), чтобы на этом пути было всегда заступление Предтечи Господня Иоанна, так же как и Божией Матери.

После литургии мы с вами будем молиться об упокоении всех русских православных воинов, положивших свою жизнь на поле брани за веру, за отечество своё, исполнивших свой долг перед своим народом, помня, что исполнение этого долга тоже потребовало от них смирения. По-настоящему подвизаться воинским подвигом, полным необычайного героизма, трудно… Это подвиг смирения. Было время, когда наши воины, братья и сёстры, шли в бой, в сражение за Родину, надевая на себя белые, чистые рубахи, потому что они шли не убивать, они шли отдавать свою жизнь за Родину, за нацию, за людей! Это подвиг любви самоотверженной, самоотвергающейся, которая и есть высшая мера смирения.

Да упокоит Господь Бог всех, положивших душу свою за близких своих, за свою Родину, за свой народ! Аминь.

Покров. (14.10.1977)

Событие, которое мы сегодня празднуем, произошло более тысячи лет тому назад на краю Царьграда во Влахернском храме. Там шла всенощная н. конечно, ночью, а не вечером, как теперь. (Потом Служилась литургия — после всенощной, ночью). Но вот, за всенощной произошло следующее. Среди народа стоял Христа ради юродивый Андрей и около него — отрок Епифаний, его ученик. Они, вдруг почувствовав посреди всенощной что-то, повернулись назад и увидели, что через западные врата (их называли Царскими, т. к. царь входил через них) входит… Сама Божия Матерь!.. Поддерживает Её с одной стороны пророк и предтеча Креститель Иоанн, а с другой — Иоанн Богослов, который был Ей усыновлён Христом прямо со креста. Вокруг были и другие — и пророки, и святые… Поклонившись, Божия Матерь, поддерживаемая двумя великими Пророками, медленно проследовала на середину храма, остановилась, стала перед амвоном, опустилась на колени и молилась. Потом поднялась, прошла дальше, стала на амвон, на солею, перед самым алтарём остановилась и опять стала молиться и … плакать! Молилась в слезах! Потом обернулась к народу и простёрла над ним свой мофорий — то, чем покрывала главу — покров. (Мы называем это у архиереев омофором). Покров Божией Матерью был простёрт над молившимся народом, и не только над тем, который в это время молился во Влахернском храме, а над всем верующим народом, над всеми людьми, братья и сёстры, и так он и остался над всеми нами до сих пор! До сих пор Божия Матерь молится о нас обо всех и плачет, простёрши над всеми нами свой Покров… Не у нас это было, а в Константинополе — Царьграде. Только там, как и в других поместных православных Церквах, этот праздник не празднуется… А у нас он празднуется и, притом, как великий праздник!

Братья и сёстры! Кто сподобился этого явления? Кто увидел входящую в храм Божию Матерь и Её моление о нас? — Блаженный Христа ради юродивый Андрей. А он был из славян. Русским он не был, но был из родного нам славянского племени. Он попал в плен в Грецию. Воспитал его, взявши к себе как раба, один очень богатый, хороший человек и дал ему прекрасное образование. Этот юноша был очень умён и, для своего времени, великолепно образован. В доме этого богатого человека, в его окружении, в обществе, которому он принадлежал, он занял исключительное положение так называемого нотара (теперь у нас — нотариусы; это имя отсюда и происходит. Это, иными словами, писец, но такой, который занят особенными, умными письменами). Этот образованнейший человек, занимавший прекрасное положение в обществе, очень близкий к царскому престолу, был не только настоящим христианином, но был человеком исключительной верности, любви и преданности Христу и желанием спастись особым подвигом особенного поста и особенной, непрестанной молитвы, а при этом и подвигом нищеты, подвигом бесприютности. Он взял на себя подвиг юродивого, закрыл то богатство, которое получил от этого мира — умное, культурное, и всякое другое. Закрыл его и покрыл себя этой, если хотите, маской. Но это не маска — это лик святого подвижника, во Христе юродивого. Впоследствии у него был и ученик — Епифаний, который и пришёл в этот храм вместе с ним помолиться Богу. И вот что они увидели…

Это удивительное явление! И удивительно, что мы с вами его празднуем, а там, где оно произошло, там его не празднуют. Удивительно, что Русская Православная Церковь так возвеличила это явление, это видение, придала ему такое значение. И мы с вами празднуем и будем праздновать этот день так же торжественно всегда, если Русская Православная Церковь будет стоять до конца этого мира. Потому что, может быть, именно русскому благодатному церковному уму были открыты величайшие тайны о Божией Матери, о том, что такое Божия Матерь для человечества. Может быть, потому именно мы так празднуем этот праздник, что именно нам глубже всего открыта тайна Богоматери: Она была не только простым орудием Боговоплощения, давшим человеческую плоть Второму Лицу Пресвятой Троицы — Господу Иисусу Христу, и, следовательно, дальше — нашего искупления и нашего спасения… Нет! Она была условием Боговоплощения: не было бы Божией Матери — не было бы Боговоплощения. Не было бы того «Да» Божией Матери, которое Она, Пречистая дева Мария сказала: «Да, Я верю, Я хочу.. Я так верна Богу что на всё, что только нужно Божией воле от Меня — Я на всё готова! На всё, на всё — Да!..» Это «Да» Она Сказала от лица всего человечества! Она нашлась в этом человечестве — Святая, Непорочная, Пречистая, такой чистоты, равной которой Среди людей не было. Но в Ней она была! Этот необычайный, единичный, удивительный цветок — Пречистая дева Мария — был взращён человечеством. Она оказалась условием: если бы Ее не было, то и не было бы этого «Да!», то не было бы и Боговоплощения — условия нашего спасения. И мы это поняли.

Когда я говорю «мы» — это не мы с вами, нет, это — благодатный ум Русской Православной Церкви, который понял глубже всех христианских умов, всех христианских Церквей, что именно о Ней — о Божией Матери, Пречистой Деве Марин, было сказано в Священном Писании: «И оправдалась Премудрость в творении Твоём». Вот Она и была оправданием, осуществлением в творении Божественной Премудрости. Это и было открыто благодатному уму нашей Русской Православной Церкви. Это мы с вами, русские православные люди, поняли: Божия Матерь есть сердце Церкви. Господь Иисус Христос — глава, а Пречистая Дева Мария, Божия Матерь — сердце Церкви.

И там, где это сердце бьётся, там мы, верующие во Христа, не можем не почувствовать особенной теплоты и силы! Войдите в любой храм православной церкви: всюду — иконы Божией Матери. И так тепло становится на сердце от того, что Покров-то Её распростёрт над нами, от того, что Она — сердце нашей Церкви.. От того, что бьётся это сердце — бьётся сердце нашей веры как надо и у нас, у каждого верующего! А ведь есть христиане, в храмах которых икон Божией Матери нет, почитания Её нет… Если вы войдёте в такой храм, там может быть и очень хорошо, но только… очень холодно! И вы так ясно чувствуете, что чего-то главного, чего-то такого важного в этой вере во Христа нет, если нет веры и в Божию Матерь! А мы одним вздохом исповедуем свою веру и во Христа, и в Божию Матерь. Видим Её лик вместе с ликом Младенца. Господа Иисуса Христа — воплотившегося Богомладенца, и тем освятившим человеческое естество, человеческую плоть. Ведь всё дело именно в том, что Божия Матерь приняла на себя Божественную энергию, само Божество и дала Божеству плоть естества человеческого, и тем самым естество человеческое получило эссенциально другое значение, смысл, который открылся перед благодатным умом, перед духовным взором Русской Православной Церкви с особенною силой и особенною глубиной.

А может быть, есть ещё и другая причина, по которой мы с вами так особенно торжественно празднуем явление Божией Матери во Влахерне и Её Покров: молясь о христианах, Она плакала.., может быть, Она плакала больше, чем о других о… А о ком же другом и плакать Божией Матери, как не о нашей с вами Церкви! Кто больше страданий перенёс и переносит? Кто больше всяких мук перенёс и переносит, и будет переносить? О ком больше надо плакать, как не о нас, которые несмотря на то, что у нас так велик благодатный ум, но мы его соединяем с такими грехами всегда! Так ли мы с вами живём, как должно православным христианам? Нет! Столько в нашей Церковной жизни всякого греха, всяких немощей, всяких слабостей! Таким страстям мы, русские православные христиане отдаёмся, как, может быть, никто другой из верующих православных христиан! Об этом столько писали, например, Достоевский, и наши святые, например, Тихон Задонский. Как ни сокрушались и в те времена, и в наше время хорошие, настоящие, святые люди.., И, может быть, именно потому-то Она и плакала? И плач Её так близок и понятен нам, что мы с вами всё-таки знаем, что о нас надо плакать и просить, и молить у Бога заступления за нас таких грешных! И вот Она и просит, и покров Её распростёрт над нами…

Помните сказано: «Просите, и дастся вам»? Это каждому из нас сказано, каждый из нас может по-настоящему просить у Бога. и дастся нам всё, о чём мы Его просим. Но подумайте же: если о нас Божия Матерь сама просит, так что же нам будет дано по этим молитвам, по этому Её о нас заступлению!? Подумайте, братья и сёстры, какую благодатную силу имеет защищающий нас от всяких бед Покров Божией Матери! И когда мы это хорошо себе представим и почувствуем, мы с вами будем Ей молиться и просить Её хранить нас всегда под Своим Покровом и благодарить Бога за то что Он нам дал Ее и Ее святой, спасающий нас Покров.

Аминь.

Предпразднество Рождества Христова. Новолетие. (02.01.77)

Каждое мгновение нашей жизни – это новое мгновение. Вот оно приходит и сейчас же уходит… Время как будто бы течёт, и рассечь его нельзя. А мы всё-таки ищем какие-то грани отрезков времени и делим его на минуты, на часы, на дни, на годы… Нам обязательно нужны эти грани. Для чего? Мы хотим посмотреть назад: а что мы сделали за истекшее время? Мы хотим посмотреть вперёд: что нас ждёт и что нам надо сделать в то время, которое идёт на нас — в следующий час, в следующий день. Но есть особенный полуночный час — час новолетия, когда для каждого из нас время как будто бы останавливается… Пусть на минутку, пусть на несколько секунд, на несколько мгновений оно как-то, как будто бы останавливается, и мы видим лучше прожитое время, скажем, прожитой год. И мы смотрим в будущее, в наступающий новый год. На нас несётся будущее, поток будущего времени — вечности поток. И нам страшно: а что же этот поток нам несёт? Счастье ли, радости ли, или скорби, несчастья? Этот момент — страшный… Время принадлежит не нам. Нам с вами дано время. Жизнь наша дана нам во времени, но принадлежит время Богу. И то, что во времени совершается — это не только то, что мы с вами можем совершить в делах. Да, время нам дано, дано нашей свободе, нашей творческой активности. Оно нам дано, но оно нам не принадлежит. Принадлежит оно, повторяю, Богу. И всё совершается в этой жизни — и в нашей личной, и в общей, в жизни всего мира — всё совершается по воле Божией.

Мы сегодня слышали Евангелие о том, как произошло Рождество Христово, потому что сегодня его Предпразднество. Мы слышали: от Авраама произошли вот кто и вот ещё кто… Потом от такого-то — такой-то, а от такого-то — такой-то… Потом — царь Давид, затем — плен вавилонский… Потом опять: от такого-то — такой-то… А потом пришла звезда Вифлеемская, родился Господь наш Иисус Христос… Заметьте: от Авраама до Давида — 14 родов, от Давида до пленения — 14 родов, от пленения до Рождества Христова — 14 родов! 14,14,14!.. И вот пришли время и сроки и родился Господь наш Иисус Христос. Всё во времени совершается в нашей жизни, в жизни всего мира. Всё имеет своё время и свои сроки! И вот пришли и сроки рождения Господа Иисуса Христа, всё изменившего в мире!

Всегда следующий момент жизни несёт что-то новое. всегда следующий час не так уж похож на истекающий час. Всегда следующий год несёт с собой тоже что-то новое. Время течёт, это верно: настоящее мгновение вдруг становится прошлым, а будущее вдруг становится настоящим и так незаметно уходит… Но во времени совершаются судьбы мира, судьбы Божьего промысла, братья и сёстры. И вот каждому из нас в отдельности нужно понять: а в чём же воля Божия для меня состоит, что я должен в этом времени, которое мне дано, сделать? Повторяю: да, время несёт с собой нечто новое. Был Ветхий завет, были эти 14 родов, 14 родов и ещё 14 родов — пришёл Новый завет! Были патриархи ветхозаветные, а пришли новозаветные святые! Были у нас с вами Сергий Радонежский и Серафим Саровский, а пришли другие святые, и потом ещё придут другие… Помните: новая жизнь как-то, в чём-то совершается, творится в этом мире. Почему же нам не пожелать, чтобы это новое было счастливым, радостным? Обязательно, непременно! Потому-то мы и поздравляем друг друга с новым счастьем и желаем новых радостей в новом году. И это так естественно и правильно, но только мы должны с вами знать, что это новое всегда соединено с волей Божией, и тогда оно счастливое и радостное, когда наша воля сочетается с волей Божией. Так живём в промысле Божием… Через несколько дней зажжётся в наше время, воссияет вновь чудесная рождественская звезда. Чудесно жить с Богом! А может быть нас с вами ждут страдания, испытания в новом году? Не будем отворачиваться и от них, но не будем и бояться их. Загорится эта звезда очень скоро, через несколько дней. Будем знать, что свет этой чудодейственной звезды несёт с собой на землю не только мир и радость, но и силу, с помощью которой каждый из нас может справиться со всеми нашими страданиями, со всеми нашими испытаниями так, как надо! И когда человек стоит в свете Вифлеемской звезды и пользуется силой, которую она принесла на землю, опирается на эту таинственную силу, он так справляется со своими страданиями, испытаниями, что скорби обращаются в радость! Это евангельское слово. Мы должны это с вами знать, всем своим существом чувствовать и сознавать.

И сегодня, во второй день новолетия, в день предпразднества Рождества Христова поздравляя вас с наступившим новым годом и желая вам счастья и радости в этом новом году, я желаю вам ещё и другого: всегда стоять в этом свете, всегда принимать силу от этой чудодейственной звезды для того, чтобы все наши скорби и все трудности нашей жизни были преодолены и даже превращены в радость этой благодатной силой. Аминь.

Слово в день Воскресения по Рождеству Христову. Об ангелах. (11.01.76)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня Православная Церковь вспоминает Иосифа Обручника и брата Господня Иакова как самых близких людей Богомладенца. А вместе с ними Церковь вспоминает сегодня и царя Давида – ветхозаветного пророка, потому что он больше всех других пророков в Ветхом Завете пророчествовал о Христе, и потому, что имел больше других ветхозаветных подвижников новозаветное устроение сердца.

Да, братья и сестры, мы с вами очень хорошо знаем, что царь Давид был очень грешным, что грехи его были очень тяжкими. Но как он каялся в грехах! Но как он просил помощи Божией для того, чтобы справиться со своими страстями, как её он искал! Поэтому Церковь и считает устроение его души новозаветным, и вспоминает его здесь сегодня вместе с Иосифом и Иаковом. Ему, как и им, посылалась помощь Божия особенным образом. Вот сегодняшнее Евангельское чтение и говорит о том, что особым образом может посылаться помощь Божия людям. И посылается.

Бог вызвал мир из небытия к бытию. Бог запечатлел Свой образ, образ Творца, в творении, в человеке. Человек его попирает, этот образ Творца, растлевает его своими страстями. Растлевает славу первообразной Красоты, сообразности человека Богу-Творцу. И для того чтобы помочь людям эту славу сохранить в себе и раскрыть, для этого Господь Бог помогает всячески людям и помогает тем особым образом, о котором рассказывает нам сегодняшнее Евангельское чтение: посылает нам ангелов.

Сегодняшнее Евангелие так ведь и начинается, вспомните: Иосиф Обручник видел во сне ангела, который велел ему взять Богомладенца, Пречистую Его Матерь — Приснодеву Марию и бежать в Египет. А через некоторое время уже в Египте (потому что Иосиф-обручник поверил ангелу и сделал то, что от него ангел требовал, помогая ему), опять ему является ангел Божий и говорит: «Теперь возвращайся назад». И он возвратился назад и пошел в Назарет, чтобы сбылось все, как написано в Писании о Господе Иисусе Христе. Там говорится, и о Египте, и о Назарете, откуда Иисус Христос вышел на свою проповедь.

А ведь Иосиф Обручник мог и не поверить ангелу не только в этом случае, а и в других. (Ему неоднократно являлся ангел). Но он верил. Он верил ангелу так, как поверили ангелам пастухи в Рождественскую ночь, пошедшие к пещере, где родился Господь Иисус Христос, так же, как поверили ученые волхвы особому знамению — Вифлеемской звезде, приведшей их к той же пещере.

Братья и сестры! Ангелы помогают не только избранным людям, ангелы Божии помогают всем, каждому из нас, они всегда с нами, всегда около нас. Они всегда готовы помочь всем тем, кто стремится гор?, кто ищет отверстого неба. Разве не всем нам сказано: «Увидите отверстые небеса и ангелов, сходящих с небес и восходящих». Это ведь сказано всем нам, всем людям.

Во время литургии мы с вами поем: «Ныне силы небесные с нами служат…» Эти силы небесные, силы ангельские всегда с нами. Только бы верили этим ангелам мы так, как верил всегда им Иосиф Обручник, пастухи, волхвы. И тогда их помощь будет совершенно непреодолимой для зла, их помощь будет заключаться в том, чтобы каждый из нас усвоил все дары спасительной благодати Божией, принесенной Господом Иисусом Христом на землю и оставленной здесь.

Ангелы Божии помогают извлечь из недр души каждого человека сверкающее злато. Это сверкающее злато, принесённое волхвами в пещеру Вифлеемскую, символизирует восторженные творческие порывы людей. Те творческие порывы, в которых раскрывается творческая активность человека, которой мы так сообразны Богу-Творцу.

Ангелы помогают нам в наших молитвенных воздыханиях, которые несутся к Богу, горе, наверх, как фимиам, как ливан, которые тоже, как символы молитвенных воздыханий души человеческой были принесены умными волхвами в пещеру, где родился Богомладенец.

Ангелы Господни помогают каждому из нас раскрывать в себе самое главное, самое лучшее, что в нас есть — Любовь. Любовь к человеку, любовь к Богу. Любовь, бросающую нас навстречу к Богу, пришедшему к человеку для того, чтобы каждый из нас мог бы стать самим собою, то есть таким, каким он вышел из рук Творца. Аминь.

Слово в день Вознесения Господня (01.06.79)

Господь Иисус Христос ещё на Тайной Вечере говорил ученикам, что Он идёт ко Отцу приготовить им место. «И лучше если Я пойду, потому что если не пойду, то не пошлю Утешителя вам. А пойду – придёт к вам Утешитель — Дух Святый.» Эти слова относились не только к той ближайшей разлуке, которая ожидала учеников в крестной смерти на Голгофе Господа Иисуса Христа, они относились также и к Вознесению — последней разлуке. Эти слова не могли быть поняты учениками тогда, они их и не приняли. Но вот пришла смерть, пришло Воскресение… Наконец — 40 дней, в течение которых Господь Иисус Христос оставался на земле в этом мире и подготавливал учеников своих. В этом таинственном сорокодневии были ещё откровения Божии, раскрывавшие тайны домостроительства нашего спасения. И ученики шли к Елеонской горе, уже гораздо больше зная и понимая, в чём состоит домостроительство спасения человеческого рода.

Они знали, что Господь, Сын Божий, воплотился для того, чтобы земное соединить с небесным. Они уже понимали и знали, что Царство Божье не от мира сего, что всё, о чём говорил им Спаситель, всё, что Он обещал, всё относится совсем к другому миру — духовному, Божьему, к жизни в Боге, а не к здешней. И поэтому ученики уже не спрашивали Его у Елеонской горы: «Зачем Ты от нас уходишь, почему не остаёшься здесь, на земле, в этом мире, которому же Ты обещал Царство Небесное?»

Такие вопросы возникают у людей и сейчас: «А почему Он ушёл из этого мира? Но они возникают у людей недостаточно глубокой веры. Им обязательно нужно опереться здесь на какую-то силу. Если бы остался Христос здесь на земле, тогда эта сила, свидетельствующая о себе (и не только о себе!) была бы здесь. И авторитет… Божья сила была бы здесь рядом, в этом царстве владычествовал бы Царь, не было бы зла, всё было бы хорошо… Но Царство Христа — Царство не от мира сего. И вот они прощаются с Ним на Елеонской горе — Христос возносится.

Что значит Вознесение Христа, братья и сёстры? Возносится, уходит из этого мира в плоти, в теле человеческом, уносит его туда. А куда? — В Божий мир! Вознесение есть прежде всего прославление человеческого естества, человеческой природы. Вознесение это — сила Рождества Христова, свидетельствующая о нерасторжимости земного с небесным. Именно для того, чтобы соединить небесное с земным, земное с небесным, для этого и пришёл Христос, для этого Сын Божий и родился, принял нашу человеческую природу, человеческое естество. Вознесение — это сила Воскресения Христова. Почему? Потому, что воскресший Христос должен был обрести силу, власть вознести воскрешённую Им плоть в другой, Божественный мир. Это — сила Вознесения… Вознесение Христово есть, повторяю, прославление человеческого естества. И какое прославление — оно возносится и садится одесную Отца! В недрах Пресвятой Троицы — человеческое естество, человеческая природа, человеческая плоть Воскресшего и Вознесшегося! Господь говорил: «Славу, которую Ты дал Мне, Отче, дал Я им — ученикам, последователям своим. Я хочу чтобы они были там, где — Я!» А Он — одесную Самого Бога Отца! И там с Ним человеческая природа, плотское естество.

Вот почему, когда апостол Павел был в Афинах и держал речь в Ареопаге, как вам известно, он говорил о том, что Христос есть Бог, а мы, люди — род Его, Божественный род. «Вот Кого я проповедую перед вами.» Мы потому — Его род, что даже тело человеческое, природа — там, у Бога, вознесённая Господом Иисусом Христом. Вот что ученики узнали и поняли, и вот почему возвращались они с радостью, хотя и разлучившись со Христом. Окончательно? Совсем? Нет, потому что они слышали и другие слова — слова другого обетования Христа: «Не оставлю вас сиры!»

Непреходящее значение Вознесения Христа в домостроительстве нашего спасения и прославления именно в этом и заключается. Вознесение пролагает путь сюда, в этот мир третьей ипостаси Пресвятой Троицы — Духу Святому. Почему? Почему сказано, что «если не пойду, то не придёт Дух Святый? А если пойду — придёт к вам Утешитель?» Какая связь между одним и другим? Это — тайна! Притом, тайна внутрибожественной жизни. Перед этой тайной изумевает и останавливается ум человеческий, не будучи в состоянии её постичь, войти в неё. Изумевает… И пусть изумевает! Мы с вами слишком привыкли всё, все тайны бытия нести на суд своего ума, который, мол, может всё постичь, всё рассудить и поставить всё на место…

Но что такое этот ум человеческий? Он даёт очень много для устроения нашей жизни здесь, на земле. Но должны быть — и они есть — тайны другие. И перед ними ум изумевает. И пусть изумевает! Не на суд ума мы будем притягивать факты и истины богооткровения, а наоборот: на суд тому, чему учит нас откровение и о чём говорят нам факты, изложенные в Священном Писании. Вот на их суд мы будем привлекать свой разум, ум свой, а не наоборот! Поэтому пусть наш ум не смущается, не изумевает перед этой тайной зависимости ухода из мира Христа в Вознесении и ниспосланием сюда Духа Святого, тем более, что мы знаем, что Дух Святый был ниспослан ученикам, и вошёл в этот мир. И вошёл Он как раз для того, чтобы земное сделать небесным, небесное — земным, чтобы освящать и одухотворять эту здешнюю жизнь. И мы знаем, как Он действует в этом мире, как одухотворяет нашу жизнь, и как её освящает, и как действительно земное превращается в небесное.

Когда человек смотрит в небо, то душа его расширяется, мысли его направляются горе — наверх, и он видит духовными своими очами что-то, что не может увидеть простыми глазами. И он знает, этой душе открыто, что есть ещё другое небо, кроме того физического, которое над нами распростирается. За ним есть («за» — «мета» по-гречески), за этим физическим небом есть ещё другое — метафизическое небо, та другая, духовная действительность, Божественный мир, куда и ушёл Христос.

И мы с вами сейчас, стоя и взирая на небо у горы Елеонской, можем увидеть след в этом небе, оставленный Вознесением Господа Иисуса Христа. И мы знаем, что Он ушёл туда, но оттуда идёт Дух Святый! А придёт и Сам Христос во славе — И это обетование нам известно… След от Вознесения, от уходящего туда Христа и говорит нам о том, что Он опять придёт сюда. И первоначальная Церковь Христова — первые христиане — имели молитву и молились ею постоянно: «Господи Иисусе, гряди к нам!» И этой же самой молитвой пусть каждый из нас сумеет научиться молиться Христу, ожидая с надеждой, чая Его пришествия, живя здесь в одухотворении силою Духа Святаго, превращающего всё земное в небесное, и нас самих — в настоящий род Божий, о котором говорил апостол Павел.

«Ей гряди, Господи Иисусе!» Аминь.

Слово в день Святаго Духа (3 июня 1957 года)

Сегодня наша Церковь празднует день Святого Духа. Подобно ясным светилам в небе светят нам с высоты умного духовного неба истины нашей православной веры в Единого Бога, в Троице славимого, в Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, в Единосущную и Нераздельную Пресвятую Троицу. В свете этих истин нет места ничему темному, даже простой тени. Свет их освещает и просвещает все силой, превосходящей всякое разумение. Он согревает душу человека и наполняет ее благодатной радостью. Особенным светом, особенным теплом и радостью наполняет сердце человеческое вера наша в Духа Святого. С ней, братия и сестры, связаны наши самые лучшие надежды, самые сокровенные наши чаяния. С верой в Духа Святого и в действия Его в мире соединены возвышеннейшие христианские упования.

Так и должно быть. Разве Господь Иисус Христос не говорил, что ради дарования людям благодати Святого Духа Он принимает на Себя страдания и даже смерть? Именно это означают сказанные Им перед самым Его отшествием на муку слова: _Уне есть вам (лучше для вас), да Аз иду; аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам; аще ли же иду, послю Его к Вам_ (Ин.16:7). Пусть навеки останется тайной та связь, которая существует между воплощением Бога-Слова и ниспосланием в мир Духа Святого лишь после Его крестной смерти, после воскресения Его и вознесения. Нам, однако, дано было знать, что после того, как совершится вся полнота искупительного подвига и прославление человеческого естества в Господе Иисусе Христе в воскресении Его, в вознесении Его и одесную Отца седении, совершится и сошествие Святого Духа в мир. Дано было знать, что будет оно после всецелого обожения человеческого естества в лице Господа Иисуса Христа. И вот исполнилось и это обетование Спасителя, в нем как бы открывшего последнюю цель Своего вочеловечения: _Ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым (Деян.1:4-5). И теперь дарованное Господом Иисусом Христом спасение каждому человеку как действительная возможность и как основа для единения и соединения человеческой жизни с жизнью Божественной уже совершается, осуществляется силой ниспосланного по этому обетованию Духа.

Но если дарованное Спасителем спасение наше осуществляется излившейся в мир силой Духа Святого, то, конечно, мы должны считать целью всей нашей жизни принятие Святого Духа. И святые отцы – назову здесь, например, св. Симеона Нового Богослова — так об этом прямо и учат: цель всех по Богу живущих состоит в том, чтобы благоугодить Христу Богу нашему через приятие Святого Духа, и таким образом устроить свое спасение, ибо в этом состоит спасение всякой души (Добротолюбие, т. V, с. 37). Самое важное, самое главное для христианина во всей его жизни заключается в приятии Святого Духа. Его силой внутри каждого человека может открыться и открывается Царство Божие. А о нем сказано: «Ищите же прежде Царства Божия и правды его…» (Мф.6:33; Лк.12:31). Вот почему вера наша в Духа Святого имеет такое важное для нас значение. Вот почему среди всех истин нашей христианской веры она занимает центральное место.

Христианство пневмоцентрично. Пневма, Дух, все от Него в нашей жизни по Богу. «Дух Святый бе убо присно, и есть, и будет: ниже начинаем, ниже престаяй, но присно Отцу и Сыну счинен и счисляем: живот и животворяй; Свет и Света Податель, Самоблагий, и Источник благостыни: Имже Отец познавается, и Сын прославляется, и от всех познавается, едина Сила, едино Счетание, едино Поклонение Святыя Троицы» (стихира Пятидесятницы). Так о Духе поет наша Церковь, молясь Ему. Все благо, все добро от Него, потому что Он не только свет в Себе Самом, но и Податель Света; не только жизнь, но и животворит не имеющих в себе ее. Церковь говорит здесь, разумеется, о Божественном, а не о вещественном свете. От Бога Духа Святого вся на земле святость, ибо Царствие Божие (как средоточие святости) …праведность и мир, и радость во Святом Духе (Рим.14:17). Что же может быть драгоценней всего этого? Поэтому-то с верой нашей в Духа Святого у нас и связаны лучшие наши надежды, все наши самые возвышенные христианские упования.

Ниспосланный в мир Дух Святой созидает в мире Церковь Тело Христово, созидает царство святых, ждущих грядущей славы. К этой славе предназначен и человек, и весь мир. Царство Славы Божией совершит, по вере нашей, Дух Святой, ныне живущий в Церкви. И тогда свет Славы Божией просветится во всем творении, и будет Бог всяческая во всех. Вот что дает приятие человеком Духа Святого с Его все освящающей и преображающей силой.

Но как же приемлется нами эта сила? Когда мы чувствуем в себе присутствие откуда-то приходящих сил, находим в себе неизведанные чувства и возможности, мы говорим, что нас посетили минуты вдохновения. Конечно, это есть также и образ приятия силы Духа Святого. Облагодатствование Духом Святым приводит человека в состояние вдохновения. И все в нем меняется тогда, и каждое чувство, каждая мысль, каждое движение становятся чудесно вдохновенными, очищенными и освященными. Однако, к этим состояниям ведут тесные врата и узкий путь (Мф.7:14). И мы это должны знать. Если хотим иметь в себе Духа, то во что бы то ни стало должны бороться с грехом. Как-то преподобный Антоний Великий говорил своим ученикам: «Я молился о вас, да сподобитесь и вы получить того великого огненного Духа, Которого получил я. Если хотите получить Его, так чтобы Он пребыл в вас, принесите прежде труды телесные и смирение сердца, и, восторгая помышления свои на небо день и ночь, взыщите с правотою сердца сего огненного Духа и Он дастся вам… И Он, когда принят будет, откроет вам высшие тайны; отгонит от вас страх людей и зверей, и будет у вас небесная радость день и ночь; и будете в этом теле как те, кои уже находятся в Царствии Небесном» (Добротолюбие, т. 1, С. 35).

В жизни так много скорбей! Жизнь земная бывает такой тяжкой, и было бы так безотрадно, если бы в ней не было никаких утешений! Но мы с вами, братия, утешения имеем, потому что имеем Утешителя, ниспосланного Господом Иисусом Христом. И Им даруются людям бесценные сокровища совершенных благ. Не убоимся же труда, который требуется для стяжания Духа с дарами Его, несущими в мир столько света, столько тепла, столько радости. Не убоимся тесноты пути, ведущего сынов человеческих в Царство Славы, где силой Духа преобразится весь мир и вся его жизнь в Новое Небо и Новую Землю. И да будет всегда в сердцах наших сильной и действенной, воодушевляющей нас и вдохновляющей та первая молитва, которой святая Церковь не случайно начинает все свои моления: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша».

Аминь.

Святая жизнь. Слово в 1-я неделю по Пятидесятнице. Всех святых

«И иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин». (Мф.10:38)

<…> Всякое дело, чем оно больше и важнее, тем и труднее. У христианина самое большое и самое важное дело – а следовательно, и самое трудное — это его жизнь в духе Христовом. Его святая жизнь в подвиге должного уподобления в святости Самому Богу (1 Пет.1:15).

Ничто не даётся человеку без труда. Но чтобы совершить самое большое и самое главное дело, чтобы сподобиться чистоты и славы достодолжной святости, для этого христианину нужно напрячь все свои силы в усерднейшем труде над самим собой. Из всех видов труда, этот труд самый тяжелый, самый болезненный, самый скорбный. Легко ли человеку ежечасно и даже ежеминутно распинать себя на кресте непрестанной борьбы со страстями? Безмерно тяжёл крест трудничества над истреблением в себе греха и всякой нечистоты…

Но спастись может только тот, кто с полною покорностью воле Божией, в уповании на Его благодатную помощь, смело поднимет на плечи свои этот тяжелый крест. Ибо сказано: «Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин» (Мф.10:38).

Душа человека жаждет жизни, достойной вечности. Потому что судьба каждого человека погружена в вечность, и в вечности нужно искать разгадки её смысла. Всё кажется таким случайным и бессмысленным в пределах этой кратковременной жизни. Невозможно заполнить её исканием одних только временных преходящих благ. Но путь к непреходящему благу и истинному совершенству, путь к открывающемуся в бесконечности светлому Царству Божьему лежит через Голгофу. Об этом учил Господь наш Иисус Христос, дав Себя вознести на крест и пригвоздить к нему. Об этом учит человечество и вся мировая история, всем своим опытом свидетельствующая о том, что только страданиями покупается истинный мировой и исторический прогресс.

Поэтому бунт против страданий означает бунт и отвержение высшего смысла жизни. Не принять страдания — значит не принять Божественного промыслительного миропорядка. И вместе с тем, это значит отвергнуть самую возможность совершенства жизни.

Христианин же всеми силами ищет полноты совершенства. Он знает, что для того и сошёл Господь со святых небес и принял земную плоть, сорастворив её Божественным Духом, чтобы и мы приняли в себя небесную душу и совершенство Божественного естества. [1]

Один церковный писатель и святой подвижник выражает эту мысль в таких словах: «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». [2]

Для христианского сознания страдания и слёзы есть семя, из которого произрастает благодатный строй жизни и совершенство. Это с глубокой остротой чувствует каждый христианин. И потому он не только не отказывается, но сам идёт навстречу страданиям. Плач и слезы он претворяет в высшую радость. И на крылах её возносится до причастия Божественной Славы и светозарных благ, до блаженства святого упокоения в духовном сердечном умилении.

Так осуществляется победа над грехом и реальное просветление и преображение жизни, конечно, в бесчисленном индивидуальном разнообразии подвигов. Христианство не уничтожает качественного своеобразия личности, напротив, оно его всячески подчёркивает. Потому-то воля к преображению жизни, воля к преодолению греха может выражаться и выражается в окружающей нас церковной действительности в самых разных формах. Дышит Дух, где хочет, т.е. в каких угодно оформлениях христианской жизни, решительно во всех видах благодатного крестного над собою труда. Церковь не только не стесняет, но утверждает свободу Богопоклонения во всяком строе жизни, во всяком образе святого трудничества. «Всяцым хранением блюди твоё сердце», говорится в книге Притчей Соломоновых (Притч.4:23). Когда одного старца, подвизавшегося в Палестине, спросил духоносный его сподвижник и ученик: «Рцы ми, како спасуся?» И вот что ответил ему старец: «Возведи на небо ум твой и елико имаши силы уничижай себя; сим путём да тецет хотяй, да тецет хотяй, да тецет хотяй: тецет да постигнет!» [3]

Это значит: подняв на плечи крест жизни в уничижении Христа ради, иди к Нему путём каких угодно утеснений себя, в каких угодно скорбях, какою угодно дорогой болезненного над собой труда. Но иди, иди и придёшь к Нему!

Поэтому мы и имеем в своем церковном прошлом и настоящем столько чудных примеров самой разнообразной святости. И святости героического подвига исповедничества веры в муках даже до смерти; и величавой святости также мученического добровольного девства; и скромной святости беспорочного супружества или строгого вдовства.

Обратитесь к житиям святых угодников Божиих, просиявших в лоне Святой Православной Церкви. Какое дивное многообразие подвигов найдёте как будто бы на одном и том же поприще духовного делания. Какое бесчисленное множество образцов святой жизни откроется перед взором вашим, поражаемым такою своеобразною для каждого отдельного жития красотою и славою!

Потому что, чтобы сподобиться достодолжной святости и стать возле Господа в сонме достойных Его, требуется только одно: смело поднять крест кровавого над собою труда, в чём бы этот труд ни состоял, каков бы ни был этот труд над очищением себя, над совершением себя, над приуготовлением себя в жертву Богу.

Сегодня Св. Церковь торжественно празднует память всех благоугодивших Богу многоразличным своим святым житием. Подобно светлым звёздам в ночи светят они всему миру с высоты небесной своею чудною святою светлостью, аще и затворены суть мощи их во гробех — (св.Симеон Метафраст). Восхищая мир, они зовут его за собой на явленные ими пути святой жизни. Но «мир» не любит страдать. «Мир» отметается борьбы со страстями. «Мир» в жалком страхе бежит спасительного крестного труда. И гибнет.

Нам же, христианам, благодатью Божией открыт доступ к величайшим тайнам бытия. И мы знаем радостотворную тайну креста, «толик имуще облежаще нас облак свидетелей». Погибели мы не хотим. Но жаждем спасения и благодатного блаженства здесь и в вечности. А потому, отложивши всякую гордость, всякий страх и всякий соблазн, «терпением да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на Начальника веры и Совершителя Иисуса» (Евр.12:1-2).

Аминь.

---

“Дерзайте, Я с вами”. (27 июля 1980г.)

Ученики сели в лодку, исполнили повеление Спасителя, и отправились назад. Спаситель отпустил весь народ и тогда сел на вершине пригорка прибрежного и стал молиться Богу. И молился долго: молился всю половину ночи, потом пришла вторая половина ночи, Он молился, как рассказывает Евангелие, которое вы сегодня слышали. В это время поднимается буря, буря очень сильная, поднимаются встречные ветры, которые не дают лодке с апостолами пробиться к тому берегу, и буря все сильнее и сильнее. Лодку заливает водой, лодку бросает из стороны с сторону, а время идет, ночь идет, буря этой ночью становится все страшнее и страшнее, все опаснее и опаснее.

Свидетель стоит на горе и видит это. И видит, как ученики бьются и не могут пробиться – встречные ветры их не пускают. И вот уже в конце ночи – четвертая стража пришла (тогда часы также особенные были) – буря стала особенно страшной. Он видит, что лодка не может пробиться, Он спускается вниз и по воде идет к этой лодке. Сидевшие в лодке ученики были смущены, как сказано в Евангелии, увидевши Спасителя, идущего по водам к ним, и закричали. О чем они кричали? – они не поверили, что это Спаситель идет, среди этой ночи по бурному морю. Вот Он должен быть на той горе, и мы Его только что там видели, а Он все идет и идет по воде – нет, это призрак! Только один апостол – он из всех учеников Спасителя был самым экспансивным, если хотите, так сейчас можно о нем сказать, — только он сказал: “Нет, это Христос, это Спаситель, это Он”. Спаситель обратился ко всем в лодке, и Его голос – сквозь эту бурю страшную, шум, темноту, ветер, — этот голос услышали все ученики: “Дерзайте, это Я, не бойтесь”. Вот после этого Петр сказал: “Если это Ты, позволь мне придти к Тебе по воде”. И Спаситель ответил: “Иди”. Петр вышел из лодки и направился к Нему. Но вдруг испугался, что он тонет, и стал тонуть, стал протягивать руки ко Спасителю: “Помоги, спаси меня”. Спаситель подал ему руку и сказал: “Маловерный, зачем ты усомнился?” — вместе с ним вошел в лодку. И когда вошел в лодку, то все ученики Его бросились к Нему и говорят: “Да, Ты воистину Сын Божий” — исповедали тогда веру во Христа таким образом. И сразу же буря остановилась, все стихло – никаких встречных ветров, никаких. И лодка спокойно доплыла до того места, до которого должна была доплыть.

В нашей жизни, братья и сестры, в нашем с вами плавании по житейскому огромному морю так часто нас встречают подобные ветры, встречные ветры, не попутные, а именно встречные, бурные. Так часто бывает, что самые лучшие наши сердечные стремления встречает буря, встречает встречный ветер страшный, который готов затопить лодку. Утлая наша лодчонка, на которой мы плывем по этому морю, житейскому морю, заливается водой со всех сторон, кажется, нет, спасения больше нету. Но сквозь все бури, сквозь страшный шум вокруг нее, сквозь страшные эти волны, заливающие нашу лодчонку, мы, христиане, мы с вами не можем не слышать этого голоса, пробивающегося сквозь шум бури, — голоса Спасителя: “Дерзайте, это Я, не бойтесь”. И тогда Он входит в эту лодку, в нашу лодчонку, и все успокаивается, и мы становимся его спутниками, и вместо этих ветров навстречу попутный ветер дует, и мы приходим как раз туда, куда надо, спокойно-спокойно. Конечно, часто бывает и с нами так, как с Петром: “Господи, вели идти к Тебе”. И мы идем, пытаемся идти. Но с людьми, которые почти достигли края жизни, на последней страже ночи – очень страшной, — бывает часто, что одолевают какие-то сомнения, вдруг человек начинает сомневаться, как апостол Петр, и тогда он должен услышать, обязательно должен услышать: “Маловер, зачем ты усомнился?” И когда он услышит, то протянутую руку, просящую спасения, — ее поддержит Спаситель и вместе сядет в эту лодку, твою лодку, утопающую, и спокойно при утихшей буре доведет. И эта вера во Христа и эта сила Христова доведет ее до той цели, для которой мы живем, для которой мы назначены. Только была бы настоящей эта вера, только бы не отказал нам слух. Чтобы всегда он слышал это: “Дерзайте, Я с вами, не бойтесь”. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных и спаси!

Аминь.

Слово в 10-ю неделю по Пятидесятнице. Об исцелении бесноватого отрока. О горчичном зерне. О маловерии. (22.08.76)

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Погасло видение на Фаворской горе… То видение, которое всё было в свете присносущном явлено, в свете Божественной славы, то видение, которое совсем изменило сердца человеческие любимых учеников. Видение красоты, которая есть добро и истина. Апостолы не хотели уходить оттуда, просили Его: «Сделаем здесь три кущи, останемся здесь навсегда!» Но это было видение преображённого мира, преображённой земли и неба, Новой земли и Нового неба. Поэтому погас свет, погасло видение, и они должны были вместе со Спасителем спуститься с горы в этот мир. На земле их ожидала власть тьмы…

Не успели они спуститься с горы, как около Спасителя уже образовалась толпа и из множества народа раздался голос: «Господи! Помилуй, исцели моего сына! Он болен страшною болезнью – он обладаем бесом. То он бросается в огонь, то в воду. Он мучается так страшно!..» Просил об этом Спасителя отец больного, который тоже ведь так страдал! Здесь, внизу ждали апостолов страдания и муки — не красота, которую они видели на Фаворской горе, а уродство. Быть во власти дьявола, быть во власти тьмы — всегда уродство, это мы с вами тоже знаем, потому что люди во всём мире живут гораздо больше во власти тьмы, чем света. И что мы можем с нею сделать, с этой тьмой, с этим злом, с этими беснованиями, которых тоже так много вокруг нас всегда было, есть и будет?..

Когда Господь исцелил больного, ученики спросили: «А, действительно, почему же мы не могли его исцелить?» (Отец бесноватого сказал перед тем Спасителю: «Я приводил сына к Твоим ученикам. Они не смогли его исцелить»). И услышали ответ: «По вашему неверию». Услышим и мы этот ответ на наши вопросы к Господу: «Почему мы не можем справиться со злом в себе и вокруг нас? Почему не можем изгнать никаких злых духов из себя самих и тех, которые властвуют вокруг нас?» И слышим тот же ответ. Он был дан ученикам-апостолам и нам с вами, всем: по неверию нашему! Да! По какому неверию? Разве апостолы — ученики не верили в Христа, не верили в Бога?.. Разве мы с вами не верим, как и они, в Бога не верим, во Христа? Верим, но маловерно. И они были маловеры, верили они не той верой, которую требовал от них Господь Иисус Христос, и которая способна изгонять бесов и исцелять всякую болезнь и бороться с властью тьмы.

Помните, как однажды они тонули в лодке — недавно мы слышали это евангельское чтение — и как Спаситель, который был с ними, сказал: «Чего вы боитесь? Я же с вами». А они не очень-то верили в ту силу Божью, которая была у Господа Иисуса Христа… А совсем недавно мы слышали, как Господь целый день проповедовал множеству народа и ученики говорят: «Отпусти этот народ, им же поесть нужно, а у них — нечего». «Нечего есть? А что у вас есть? — Всего-навсего пять хлебов и две рыбки. — Ну вот, дайте их, эти пять хлебов и две рыбки». На пять тысяч человек! И все недоумевали, как Господь смог насытить их, и не только духовно — физически!.. После этого чуда Господь отправил апостолов на лодке: «Плывите на тот берег, а Я — потом». (Мы это слышали в прошлое воскресенье в евангельском чтении). Они отправились с ветром попутным, а через некоторое время встретились со встречным, да такой силы! Такая буря поднялась, что была готова опрокинуть их суденышко. Ночь наступила. Они боролись с встречными ветрами, но никак не могли их преодолеть. И вдруг видят: Христос идёт по водам, по морю к ним! И не поверили, усомнились опять. Пётр, который бросился и пошёл навстречу Христу, вдруг стал тонуть, потому что усомнился в том, что сила Божия его, идущего по воде, спасет. И мы с вами так часто сомневаемся. И наша с вами вера так маловерна именно из-за этих сомнений. Чем труднее жизнь, чем сильнее эти встречные ветры, тем всё больше мы сомневаемся в том, что Господь в силе нам помочь.

Христос с нами. Помните, как Господь им сказал: «Дерзайте! Не бойтесь! Это — Я!» Мы обращаемся ко Христу, мы даже часто слышим это: «Не бойтесь, это Я», а всё-таки недостаточно верим в то, что Он поможет. И сомневаемся мы иногда из не таких уж и плохих побуждений. Рассуждаем очень часто так: «Ну что мы такое? Что наша вера? Она — такая маленькая! Как это через меня или во мне будет действовать благодатная сила Божия? Кто я такой?» Плохо так думать и о себе, и о силе Божией. Христос говорит — в сегодняшнем Евангельском рассказе мы это слышим — Имейте веру с горчичное зерно, и тогда будете горы переставлять с места на место! А мы не имеем этой веры, и даже ученики Христовы её тогда не имели, веры с горчичное зерно.

А что такое горчичное зерно? Знаете ли вы, что оно — самое маленькое зерно из всех, которые существуют? Но, однако, из него вырастает горчичное дерево. Мы с вами не видели таких деревьев. Чудное дерево по своей крепости и силе вырастает из маленького зерна, которое имеет ядро, полное невероятной потенциальной силы. Вот такую веру нужно иметь, братья и сёстры. Христос говорил: «как горчичное зерно» — совсем малюсенькое зернышко, но с ядром, полным могучих сил! Сил абсолютной совершенной веры во Христа, в Его силу, в благодатную помощь нам, идущим за Христом, нам, желающим преодолеть власть тьмы вокруг себя и в себе, победить Божественною силою, которая будет нам дана ради этой нашей маленькой как зернышко горчичное веры, имеющее в себе такие потенциальные силы!

А мы свою веру представляем себе не маленьким зёрнышком, а большим-большим зерном, да часто ещё и с очень большой оболочкой. Только внутри она слабая. Сколько мы с вами исполняем (иногда очень добросовестно, а иногда и не очень) обрядов! Как часто мы с вами молимся, иногда — хорошо, а большей частью — не очень хорошо, рассеянно, тысячи слов произносим, и хоть бы одно слово было полно той силы, которая нужна, чтобы молитва дошла до Бога. Конечно, оболочка зерна — оболочка веры должна существовать. Но сила не в ней, не в этой оболочке. Сила — именно в ядре зернышка.

Вот какой должна быть вера, чтобы всё было так, как мы хотим, как мы просим Бога, чтобы мы были со Христом, чтобы Христос был с нами! Вот какой должна быть наша вера, чтобы идущая навстречу ей благодать Божия, любовь Божия всегда делала то, что нужно для спасения и не только нашего, а и людей вокруг нас, преображения всей жизни.

Помните веру жены хананеянки? Вот она была как горчичное зерно! Помните, как она прикасалась к краешку одежды Христа, как Христос сказал: «Вера твоя спасла тебя». А помните сотника? Сотник ведь был даже не иудей правоверный, а римлянин. Помните, что он сказал Христу: «Зачем Тебе идти ко мне? Пошли кого-нибудь». (То есть ангелов Своих пошли, они спасут моего сына). Христос всем вокруг стоящим сказал, что «и в Израиле я не нашел такой веры», и исцелил сына сотника. Вот сила веры с горчичное зерно! Только бы почаще мы с вами молились как тот человек, о котором тоже рассказывает Евангелие: он молился, произнося слова коротенькой молитвы, на которую отозвался Господь и сделал всё, что ему было нужно: «Господи! Верую! Помоги моему неверию!» В этом одном «помоги» была сила веры, как сила в горчичном зерне. И Господь помог, как поможет каждому из вас, когда вы будете с таким же расположением сердца и с такою же силою просить у Бога того же.
Аминь.

Покров. (14.10.1977)

Событие, которое мы сегодня празднуем, произошло более тысячи лет тому назад на краю Царьграда во Влахернском храме. Там шла всенощная н. конечно, ночью, а не вечером, как теперь. (Потом служилась литургия — после всенощной, ночью). Но вот, за всенощной произошло следующее. Среди народа стоял Христа ради юродивый Андрей и около него — отрок Епифаний, его ученик. Они, вдруг почувствовав посреди всенощной что-то, повернулись назад и увидели, что через западные врата (их называли Царскими, т. к. царь входил через них) входит… Сама Божия Матерь!.. Поддерживает Её с одной стороны пророк и предтеча Креститель Иоанн, а с другой — Иоанн Богослов, который был Ей усыновлён Христом прямо со креста. Вокруг были и другие — и пророки, и святые… Поклонившись, Божия Матерь, поддерживаемая двумя великими Пророками, медленно проследовала на середину храма, остановилась, стала перед амвоном, опустилась на колени и молилась. Потом поднялась, прошла дальше, стала на амвон, на солею, перед самым алтарём остановилась и опять стала молиться и … плакать! Молилась в слезах! Потом обернулась к народу и простёрла над ним свой мофорий — то, чем покрывала главу — покров. (Мы называем это у архиереев омофором). Покров Божией Матерью был простёрт над молившимся народом, и не только над тем, который в это время молился во Влахернском храме, а над всем верующим народом, над всеми людьми, братья и сёстры, и так он и остался над всеми нами до сих пор! До сих пор Божия Матерь молится о нас обо всех и плачет, простёрши над всеми нами свой Покров… Не у нас это было, а в Константинополе — Царьграде. Только там, как и в других поместных православных Церквах, этот праздник не празднуется… А у нас он празднуется и, притом, как великий праздник!

Братья и сёстры! Кто сподобился этого явления? Кто увидел входящую в храм Божию Матерь и Её моление о нас? — Блаженный Христа ради юродивый Андрей. А он был из славян. Русским он не был, но был из родного нам славянского племени. Он попал в плен в Грецию. Воспитал его, взявши к себе как раба, один очень богатый, хороший человек и дал ему прекрасное образование. Этот юноша был очень умён и, для своего времени, великолепно образован. В доме этого богатого человека, в его окружении, в обществе, которому он принадлежал, он занял исключительное положение так называемого нотара (теперь у нас — нотариусы; это имя отсюда и происходит. Это, иными словами, писец, но такой, который занят особенными, умными письменами). Этот образованнейший человек, занимавший прекрасное положение в обществе, очень близкий к царскому престолу, был не только настоящим христианином, но был человеком исключительной верности, любви и преданности Христу и желанием спастись особым подвигом особенного поста и особенной, непрестанной молитвы, а при этом и подвигом нищеты, подвигом бесприютности. Он взял на себя подвиг юродивого, закрыл то богатство, которое получил от этого мира — умное, культурное, и всякое другое. Закрыл его и покрыл себя этой, если хотите, маской. Но это не маска — это лик святого подвижника, во Христе юродивого. Впоследствии у него был и ученик — Епифаний, который и пришёл в этот храм вместе с ним помолиться Богу. И вот что они увидели…

Это удивительное явление! И удивительно, что мы с вами его празднуем, а там, где оно произошло, там его не празднуют. Удивительно, что Русская Православная Церковь так возвеличила это явление, это видение, придала ему такое значение. И мы с вами празднуем и будем праздновать этот день так же торжественно всегда, если Русская Православная Церковь будет стоять до конца этого мира. Потому что, может быть, именно русскому благодатному церковному уму были открыты величайшие тайны о Божией Матери, о том, что такое Божия Матерь для человечества. Может быть, потому именно мы так празднуем этот праздник, что именно нам глубже всего открыта тайна Богоматери: Она была не только простым орудием Боговоплощения, давшим человеческую плоть Второму Лицу Пресвятой Троицы — Господу Иисусу Христу, и, следовательно, дальше — нашего искупления и нашего спасения… Нет! Она была условием Боговоплощения: не было бы Божией Матери — не было бы Боговоплощения. Не было бы того «Да» Божией Матери, которое Она, Пречистая дева Мария сказала: «Да, Я верю, Я хочу.. Я так верна Богу что на всё, что только нужно Божией воле от Меня — Я на всё готова! На всё, на всё — Да!..» Это «Да» Она Сказала от лица всего человечества! Она нашлась в этом человечестве — Святая, Непорочная, Пречистая, такой чистоты, равной которой Среди людей не было. Но в Ней она была! Этот необычайный, единичный, удивительный цветок — Пречистая дева Мария — был взращён человечеством. Она оказалась условием: если бы Ее не было, то и не было бы этого «Да!», то не было бы и Боговоплощения — условия нашего спасения. И мы это поняли.

Когда я говорю «мы» — это не мы с вами, нет, это — благодатный ум Русской Православной Церкви, который понял глубже всех христианских умов, всех христианских Церквей, что именно о Ней — о Божией Матери, Пречистой Деве Марии, было сказано в Священном Писании: «И оправдалась Премудрость в творении Твоём». Вот Она и была оправданием, осуществлением в творении Божественной Премудрости. Это и было открыто благодатному уму нашей Русской Православной Церкви. Это мы с вами, русские православные люди, поняли: Божия Матерь есть сердце Церкви. Господь Иисус Христос — глава, а Пречистая Дева Мария, Божия Матерь — сердце Церкви.

И там, где это сердце бьётся, там мы, верующие во Христа, не можем не почувствовать особенной теплоты и силы! Войдите в любой храм православной церкви: всюду — иконы Божией Матери. И так тепло становится на сердце от того, что Покров-то Её распростёрт над нами, от того, что Она — сердце нашей Церкви. От того, что бьётся это сердце — бьётся сердце нашей веры как надо и у нас, у каждого верующего! А ведь есть христиане, в храмах которых икон Божией Матери нет, почитания Её нет… Если вы войдёте в такой храм, там может быть и очень хорошо, но только… очень холодно! И вы так ясно чувствуете, что чего-то главного, чего-то такого важного в этой вере во Христа нет, если нет веры и в Божию Матерь! А мы одним вздохом исповедуем свою веру и во Христа, и в Божию Матерь. Видим Её лик вместе с ликом Младенца. Господа Иисуса Христа — воплотившегося Богомладенца, и тем освятившим человеческое естество, человеческую плоть. Ведь всё дело именно в том, что Божия Матерь приняла на себя Божественную энергию, само Божество и дала Божеству плоть естества человеческого, и тем самым естество человеческое получило эссенциально другое значение, смысл, который открылся перед благодатным умом, перед духовным взором Русской Православной Церкви с особенною силой и особенною глубиной.

А может быть, есть ещё и другая причина, по которой мы с вами так особенно торжественно празднуем явление Божией Матери во Влахерне и Её Покров: молясь о христианах, Она плакала.., может быть, Она плакала больше, чем о других … А о ком же другом и плакать Божией Матери, как не о нашей с вами Церкви! Кто больше страданий перенёс и переносит? Кто больше всяких мук перенёс и переносит, и будет переносить? О ком больше надо плакать, как не о нас, которые несмотря на то, что у нас так велик благодатный ум, но мы его соединяем с такими грехами всегда! Так ли мы с вами живём, как должно православным христианам? Нет! Столько в нашей Церковной жизни всякого греха, всяких немощей, всяких слабостей! Таким страстям мы, русские православные христиане отдаёмся, как, может быть, никто другой из верующих православных христиан! Об этом столько писали, например, Достоевский, и наши святые, например, Тихон Задонский. Как ни сокрушались и в те времена, и в наше время хорошие, настоящие, святые люди.., и, может быть, именно потому-то Она и плакала? И плач Её так близок и понятен нам, что мы с вами всё-таки знаем, что о нас надо плакать и просить, и молить у Бога заступления за нас таких грешных! И вот Она и просит, и покров Её распростёрт над нами…

Помните сказано: «Просите, и дастся вам»? Это каждому из нас сказано, каждый из нас может по-настоящему просить у Бога, и дастся нам всё, о чём мы Его просим. Но подумайте же: если о нас Божия Матерь сама просит, так что же нам будет дано по этим молитвам, по этому Её о нас заступлению!? Подумайте, братья и сёстры, какую благодатную силу имеет защищающий нас от всяких бед Покров Божией Матери! И когда мы это хорошо себе представим и почувствуем, мы с вами будем Ей молиться и просить Её хранить нас всегда под Своим Покровом и благодарить Бога за то что Он нам дал Ее и Ее святой, спасающий нас Покров. Аминь.

«Ищите прежде Царствия Божия…»

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Дорогие братья и сестры! За Иисусом Христом всегда шло множество народа из многих городов и селений, из Иерусалима и Десятиградия, со всех концов Иудеи, Галилеи и Палестины. Обычно Спаситель поднимался на какую-нибудь возвышенность или гору и оттуда проповедовал. Народ, слушавший Его, пытался зайти повыше, поближе к Спасителю, ибо то, что Он говорил, Его благовестие, имело совершенно особую силу. Учили народ фарисеи, книжники, начальники, и народ слушал их, и привык слушать. Они говорили умно и о насущных вещах — учили народ жить. Но слово Христа Спасителя отличалось от всего того, что привыкли слышать вокруг себя люди тогдашнего времени. Отличалось оно одним — силой. Он говорил всегда как власть имеющий, и власть высшую. Власть и силу правды, притом правды Божией. Эта правда противопоставлялась всем учениям и правилам, которым люди должны были следовать. Поэтому слово Его имело революционную силу. Оно действительно опрокидывало все сложившиеся понятия людей того времени. Слово Спасителя было обо всем, о всей жизни, о всем ее устройстве, о том, что плохо в ней или хорошо, и решительно во всем оно открывало совершенно новый смысл, меняло все сложившиеся понятия.

Именно так же звучит и сегодняшнее евангельское чтение, и мы, так же поднявшись на эту маленькую горку в храме Господа нашего, слушали Его проповедь, часть Его учения, изложенную в сегодняшнем евангельском рассказе. Вы подумайте, как в те времена смущены были люди, слушавшие Его, независимо от того, принимали они Его слова или нет. И это понятно, ведь Его проповедь ниспровергала слагавшиеся многими столетиями понятия людей. Но разве то слово, которое мы сегодня слышали в евангельском чтении, не опрокидывает и наши с вами понятия, — понятия, слагавшиеся тоже, если хотите, веками и так распространенные и сейчас? Один пророк говорит о том времени: люди сделали себе идолов и этим идолам поклоняются, как Богу, и поэтому они не могут как следует принять Слово Божие, а продолжают поклоняться своим божкам, своим идолам, которых посадили в своих сердцах и душах. А ведь то же самое происходит и у нас с вами, братия и сестры, поэтому и мы 2000 лет спустя после Спасителя многие Его слова воспринимаем с недоумением, останавливаемся перед ними, а многие из современных людей даже говорят: христианство в истории не удалось, — потому что смущаются учением Христа. Нет, христианство удалось! А что смущает? Сегодняшнее евангельское чтение очень хорошо говорит, как не надо полагать слишком много попечений о хлебе насущном, об одежде, о всех тех благах цивилизации и культуры, которые человек добыл, к которым стремится, которым поклоняется и кланяется как богам, как идолам. И этих идолов в душе людей теперешних такое же множество, как и у тогдашних, мы даже не знаем, где найти свободное место для Бога, место для Бога истинного. Да, но как можно не заботиться о хлебе насущном и быть подобно птицам небесным? Как можно не заботиться об одежде, которую мы носим? Об этом вы сегодня слышали. Об этом говорит Христос. А Христос зовет прежде всего к правде, к правде Царствия Божия, а потом все остальное. Что важнее для нас, для огромного множества людей сегодняшних — правда Божия или хлеб насущный? Мы носимся из магазина в магазин с нашими авоськами, и разве не это наполняет нашу жизнь — большую часть нашей жизни? Разве не ищем мы прежде удовольствий, а затем уже правды Божией? Но что получается? Вы посмотрите на наш опыт, и мы убедимся, что Спаситель был прав, насколько Его учение глубоко и жизненно правильно. Чем больше забот о хлебе насущном, тем его меньше. А о правде Божией и говорить нечего. В жизни мы загнали ее в угол и не обращаем на нее внимания, а между тем, чем меньше правды Божией, тем больше господство материальных благ, которых на самом деле становится все меньше. Слова Христа Спасителя, сказанные более 2000 лет тому назад, верны и убедительны и сейчас. Его учение такое простое, но одновременно такое глубокое и верное. Там, где есть правда Божия, там гораздо больше и материальных благ. Ведь Спаситель не говорит: «не добивайтесь этих благ», ведь без них жить нельзя — без одежды жить нельзя, без хлеба жить нельзя. Он и не говорит, что не нужно трудиться для того, чтобы иметь нужное для жизни. Но Он говорит: «Ищите прежде правды Божией и Царствия Божия!» А ведь мы прежде ищем, чем бы наполнить нашу авоську, какой бы костюмчик подобрать на себя, мы прежде стремимся к удовольствиям в жизни, чем к правде Божией. А Спаситель только одно и говорит: «Ищите прежде Царства Божия, правды Божией и все остальное вам приложится», — потому что Бог знает, что вам нужно, и поможет вашему труду, в котором вы трудитесь, для того чтобы иметь необходимую материальную основу жизни. Но прежде ищите правды Божией, прежде ищите Бога, а потом все приложится вам.

Вот на это и христиане, и неверующие люди не обращают внимания — на слово «прежде». Весь смысл проповеди Христовой о жизни: жизни на земле, жизни человека в Боге, жизни человека такой, какой она должна быть, для того чтобы человек был человеком. Смысл этого заключается именно в том, что нельзя прежде всего искать того, чего мы ищем, и поклоняться всему тому, чему поклоняемся, как идолам, которых внесли в свою душу, в свою внутреннюю жизнь. Нужно все, и все требует труда, но этот труд будет благословен и плодотворен только тогда, когда прежде будем искать правды Царства Божия, а не иначе. А что такое правда Царства Божия, которую нужно искать прежде всего? Это — любовь! Бог есть любовь, и человек сообразен Богу, поэтому он есть в сущности глубинной своей тоже любовь, и должен жить любовью,- любовью к людям, только тогда правда будет осуществляться в его жизни. Пути, ведущие к претворению правды Божией на земле, — это прежде всего пути борьбы со страстями. Мы пугаемся этой борьбы, мы ее боимся, боимся тех страданий, которыми страждет, действительно страждет, каждый борющийся со страстями себеугождения. Мы так привыкли к этому себеугождению, к исканию и наполнению нашей жизни прежде всего материальными благами, что, отказываясь от чего-то, мы страдаем и боимся этих страданий. Но именно эти страдания ведут к правде, именно они ведут к свету, которым наполняется жизнь, когда человек любит, по-настоящему любит, любит Бога, любит ближнего своего и ищет правду и жизнь в правде, в истине, а не в той лжи, которой наполнена человеческая жизнь, особенно нашего века, особенно наших дней всюду — во всем мире.

Будем почаще вспоминать сегодняшнее евангельское чтение, в котором Спаситель говорит: «Ищите прежде Царствия Божия, и все остальное, все нужное приложится вам». Аминь.

1977 г.

Введение во храм Пресвятой Богородицы. (4 декабря 1978 г.)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Каждый праздник, братья и сёстры, есть образное поучение. Каждый праздник несёт силу какого-то события, которое совершалось ради нашего спасения. И в каждом празднике есть напоминание, которое есть прообраз духовной жизни христианина. В этом как раз смысл сегодняшнего тропаря: «Днесь предображение благоволения Господня». Предображение — это значит прообраз.

Прежде чем Пречистая Дева Мария стала Божией Матерью, Ей надлежало быть введённой в храм. Для чего? Для особого приуготовления к тому, что ожидало Её и нас с вами. И вот это приуготовление именно в храме нам говорит о том, что и каждому из нас, хотящих стать хоть в какой-то мере, хоть чуть-чуть вместилищем Духа Святого — потому что в этом-то и есть смысл христианской жизни: мы должны стремиться именно к стяжанию Духа Святого — для этого нужно и каждому из нас войти в храм, как вошла Пречистая Дева Мария.

На иконах Введения во храм изображается как это событие происходило. Она по ступенькам поднималась на крыльцо этого храма, где Её ждал Первосвященник. Она поднималась в высоту. Вот это постепенное восхождение ввысь, оно прообразует и то восхождение, которое и каждый из нас должен совершать, войдя в храм, в церковь Божию, присоединившись к общей жизни соборной Церкви Христовой в своём воцерковлении. Божия Матерь, Пречистая Дева Мария не только поднялась по этим ступеням ввысь. Войдя в храм, Она вошла в его Святая Святых, в самое потаённое место этого храма, там где происходит встреча с Богом. Так было в Ветхозаветном храме. Это прообраз того вхождения внутрь себя, которое обязательно для каждого из нас. Это говорит о том, что не только ввысь, а и внутрь своего сердца, в последнюю глубину его, во Святая Святых своей души надо войти, и именно там встретить Бога. И именно оттуда начинается это одухотворение, именно там начинается стяжание сил Духа Святого — внутри, в последней глубине своей души. Это ещё один прообраз нашей духовной жизни, который нам даёт сегодняшний праздник.

Но есть и ещё один прообраз в празднике Введения во храм. Оно началось с жертвы. Пречистая Дева была как бы пожертвована Церкви Её родителями. В начале этого пути была жертва. В начале одухотворения, соединения с Богом всегда должна быть жертва. И нас праздник этот тоже зовёт к жертве, к жертвенному служению.

Она ребенком была введена во храм. И этот праздник в Православной Церкви празднуется как праздник детей, не только чистоты девства, но ещё и чистоты детства. Редко кому даётся в жизни сохранить девство тела. Но, по крайней мере, девство души мы должны беречь, по крайней мере, детскую душу, чистоту детской души должны стремиться сохранить в себе. Сегодняшний праздник нас зовёт к этому. И улыбается нам Пречистая Дева Мария своей поразительной, не только приснодевственной, но детскою улыбкой чистоты, такой детской ясности! И блажен тот, кто сумел сохранить в течение своей жизни эту детскую чистоту, ясность и простоту во всём. «Будьте как дети!» Вот сегодняшний праздник нам как раз и об этом тоже напоминает. Он прообразует значение этой детской чистоты, ясности и простоты. Это есть как раз тот путь, на котором и совершается стяжание Духа Святого.

Да будут же молитвы Пречистой Девы Марии, Пресвятой Богородицы с каждым из нас, дабы все мы могли лучше соблюдать детскость своей души, ясность её, простоту и чистоту её для того, чтобы идти должным, очень трудным, но также и очень светлым и радостным путем христианской жизни. Аминь.

Неделя по Рождестве Христовом (9 января 1977 г.)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня — третий день Рождества Христова. Верующие православные христиане, мы с вами, братья и сестры, все еще стоим в свете чудесной звезды, горящей над священными Вифлеемскими яслями, в которых возлежит Божественный Младенец. Возлежит в красоте, в чистоте невинности человеческого детства с неведомой миру Божественной светоносной силой! Эта сила — сила Божественной, жертвенной, милующей и спасающей любви. Эта сила — любви, даже самые большие страдания людские превращающая в радость. Эта сила — любви, преображающей жизнь.

Но вот прошло почти 2000 лет с тех пор, когда пришел на землю Христос, принес свое учение и свою силу. Почему же в жизни все еще столько страданий? Столько горя? Но, братья и сестры, не потому ли, что из учения Господа Иисуса Христа, которое Он принес на землю, мы берем далеко не самое главное, далеко не самое важное? И почти всегда так было. Но и из этой силы, которую Он принес с Собой, силы Божественной любви, идущей навстречу нам, мы тоже берем так мало, так редко ищем ее, так мало надеемся на нее, потому что слишком много надеемся на свои собственные, человеческие силы. И вот — страдаем… Однако всегда были люди, которые хорошо знали и понимали, что принес с Собой Богомладенец, воплотившийся Бог. Были они ещё тогда, когда возлёг в яслях Богомладенец.

Вспомните волхвов! Волхвы — это мудрецы, это ученые того времени. Вспомните, братья и сестры, с чем они пришли к этой пещере, к яслям, ведомые чудесным светом Вифлеемской звезды. Вспомните, какие дары они принесли Богу, пришедшему к людям, и сложили их у ног Его. Эти дары были: золото, ливан и смирна. Это все самое лучшее, дорогое, драгоценное, что человек, идущий к Богу, может принести Ему, Богу, идущему к человеку. Что такое это золото? Это ведь символ, это образ. И они принесли злато как бы от имени всего человечества Господу Иисусу Христу. Золото добывается в темных-темных недрах земли страшным трудом, по крупицам, для того, чтобы составился слиток и осиял сверкающей своею славою, нержавеющей своею чистотою.

Братья и сестры! В недрах, в глубине каждой человеческой души есть это злато. Это злато есть творческая активность человека. Оно добывается страшным, постоянным трудом, постоянными усилиями, как и золото, которое находится в земле. И этот творческий порыв, творческая активность преображает мир, освещает его славою своею, нержавеющею своею умною красотой. Вот что символизирует золото.

Потом волхвы-мудрецы принесли ливан. А что это такое?.. Ливан — это фимиам, тот самый, который мы кладем в свои кадила, благоухающий, благовонный, всегда стремящийся вверх, ввысь. В каждой душе человеческой есть это стремление вверх, ввысь: стать выше, лучше, чем я есть, подняться над тем, что я есть, стать гораздо лучше. Вот это символизирует ливан, порыв всегда вверх, всегда ввысь. Искание горнего мира. Этот ливан и принесли Богомладенцу волхвы.

А потом — смирна. У нас вывелся этот обычай, братья и сестры. А раньше христиане, да еще и нехристиане имели этот обычай… Вот и жившие в Палестине верующие люди имели этот обычай: смирной — благовонным маслом помазывать тела живых и усопших, выражая таким образом любовь к ним. Помните, как Спасителю были помазаны ноги этим драгоценным маслом, и как одна женщина отирала их своими волосами? Она не могла по-другому выразить свою любовь и верность Иисусу Христу. Так и тела усопших помазывали… Так мы когда-то приносили (а и теперь ещё приносим) на отпевание или на могилу усопшего миро. Этим мы выражаем любовь, братья и сестры, которая в человеческом сердце есть отблеск любви Божественной, которую вдохнул Господь, когда творил человека. Это та самая любовь, которая всегда от Бога, всегда — Божие в нас. Это та самая любовь, которая есть вечность, как говорит апостол Павел, то самое вечное в нас, что никогда не умирает, что преображает эту жизнь и вводит нас в другую — в вечную жизнь именно силою любви, явленною Господом Иисусом Христом так, как никем и никогда она не была явлена. И вот эту смирну принесли волхвы к яслям родившемуся Богомладенцу.

Мы с вами еще стоим, братья и сестры, в лучезарном свете Вифлеемской Рождественской звезды. Еще не отдали этого праздника. Мы — у пещеры, у яслей Богомладенца…

Что же, с пустыми руками стоим? Что же, в недоумении, в растерянности, в сожалении, что ничего принести Ему не можем? Да не будет такого! Каждый из нас может принести Господу, пришедшему к нам, то, что принесли Ему от лица всего человечества тогдашние мудрецы-волхвы. Потому что это все есть в нашей душе. Надо только это все раскрыть, обязательно раскрыть… в постоянных над собой усилиях, постоянным исправлением своей жизни при помощи благодати Божией — той силы, которую нам дарует Господь Иисус Христос.

И да будут приняты наши дары Господом Богом! Да приемлет Он их милостиво и укажет стоящей около яслей этих Матери Своей и нашей — Матери Божией, на каждого из нас, на всех нас, как на Своих братьев. «Нас бо ради родися Отроча младо — Превечный Бог!» Аминь.

Пасха Господня. (1961 г.)

Пасха, Господня Пасха: от смерти бо к жизни,
и от земли к небеси Христос Бог нас преведе»

Пасхальный канон

Жизнь полна смысла и радости потому, что есть у нас Воскресение Христово. В жизни так много света потому, что была и есть Пасха Господня. Была и пребудет вовеки Пасха избавления скорби.

Самая страшная скорбь людей разрешилась ею. Смертная скорбь. Так как человеческому естеству в Воскресении Христос дал возможность и силу воскресения. Пусть еще умираем прежнею смертью. Но в ней не остаемся, а это не значит умирать, — говорил св. Иоанн Златоуст. Если умерший после смерти оживет, притом лучшею жизнью, то это уже не смерть. Для всех и даже для всего смерть обессилена Воскресением Первенца из мертвых (1 Кор.15:20).

В ком она не вызывала тоски и ужаса? Мучителен даже отдаленный образ ее в разлуках с близкими, в расставаниях с любимыми, в разобщениях и разрывах. И не с одними людьми. Перед несущейся на нас в смерти пустотой какого-то изначального небытия все в жизни кажется пустым. Раз рок смерти истребляет все, чем мы живем, все, чем дышим и что нам так дорого и в себе и в других. Раз неотвратимо уничтожает нас самих…

Это верно, что около умершего странно проходят и стихают злые чувства. В смерти есть глубина, и из глубины смерти идут напоминания о смысле жизни. Смысл вещей связан с концом их во времени. Тем не менее, кто же из нас не отталкивается от смерти как от коренного и предельного зла?

Все, обличаемое совестью как несомненное зло, все сводится в конце концов к ней, к разрушающей ее стихии. Убийство, ненависть; корысть, ложь, разврат. И совершенно верно, что на дне всех злых страстей лежит смерть. Что все они ведут к ней и сеют ее в этом мире.

Но мы не остаемся в ней, умирая! Если до Христа не знали, то теперь знаем: умрем, но не будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать (2 Цар.24:14). Потому что в Воскресении Христовом с Воскресшим совоскресает все человечество, хотя не так, конечно, что все уже теперь восстают из своих гробов. К естеству, общему для всех людей, в Воскресении привито бессмертие Воскресшего. А это значит, что то, что было с Господом Иисусом в Его смерти и Его воскресении сделалось возможным и сбудется со всеми людьми, носящими то же естество.

Было же страшное разлучение души и тела, такое же, какое происходит в нашей смерти. Смертность нашего естества именно в этом разлучении, в разрыве двух его составов. Разрыв их умерщвляет человека, умерщвляет личность, которая заключена в целостности нашей двуединой природы. Целостности ее, не отдельно душе и отдельно телу, а вместе той и другому, дана богообразная красота. И все уродство смерти и весь ее ужас в распадении именно этой целостности.

Но в нашей смерти разъединившееся с душой тело в тлении проходит некое очищение. К нему примешалось много отравы порока и нечистоты! Оно проходит очищение до тех пор, пока не «переплавится», чтобы через воскресение снова быть возведенным к первоначальной целостности, носящей образ неизреченной Славы Божией. Об этом согласно учат все Отцы Церкви, с особой убедительностью св. Григорий Нисский. Телу же Спасителя не нужно было никакое очищение. Потому и не было у Него этой долгой-долгой, как у нас продолжающейся века, сени смертной. Было лишь священное, таинственное тридневие смерти.

И вот, как в Спасителе разлучилась душа с пречистым телом, по в Воскресении соединилась с ним и силой Божией восстала во всей красоте и славе целостности человеческого естества, так будет и с нами. Именно эта возможность дана Воскресшим Господом естеству человека, общему для всех людей. И в таком смысле Церковь и учит об умерщвлении смерти нашей силой Воскресения Христова. В таком смысле и говорим, что отменено, по выражению св. Афанасия Великого, «осуждение смерти».

Вся земля засеменена человеческим прахом. Но в час, о нем же не дано знать никому, силой Воскресения Христова, чудесной силой Господней Пасхи, каждое посеянное в землю семя оживет. Потому что семя это, прах наш, имеет естество, уже измененное Воскресением. В тот час осуществится возможность, силой Воскресения данная через это естество каждому из нас. И нет больше безнадежности все истребляющего конца и уничтожения. Конец бывает во времени, но смерть из времени вырывает, смерть есть выход из времени в вечность, для каждого из нас открытый, потому, что Христос воскрес, и было во вселенной Христово Воскресение.

Древний Израиль некогда просил у Бога избавления от смертоносной язвы. Каждый должен был при том принести Богу в жертву агнца. День жертвенного заклания агнца и избавления от язвы и стал праздником ветхозаветной пасхи. Но то был только прообраз Пасхи Господней, победы, одержанной над смертью Воскресшим Агнцем, Богочеловеком Иисусом Христом.

Теперь эта победа с нами! Ее поют сегодня ликующие гимны пасхального праздничного торжества. И бывает ли радость светлее нашей пасхальной радости? Так как она об открывшейся в Воскресении вечной жизни, которая всегда была и будет высочайшим пределом устремления воли человека к совершенной истине, к вечной правде, к совершенному, неумирающему добру, к нетленной красоте. Наша радость пасхальная — радость о преображении всей нашей жизни в вечную жизнь, в нетленную.

Вечность вовсе не есть упразднение этого века, простая его как бы отмена. Напротив, она есть сохранение того, что было здесь, но преобразилось Воскресением в вечность. Как преобразилось в Воскресении земное тело Господа Иисуса Христа. В этом смысле едина здешняя жизнь с жизнью в вечности. Начинается вечность здесь, в настоящей жизни.

Но только преображается в вечную истину правда, а не ложь. В совершенное добро преобразится здешнее, пусть несовершенное добро, однако же не зло. И то, что сейчас всех отвращает как несомненное уродство, не будет нетленной красотой. Это значит, что путь к пресветлой и преблаженной вечности, для всех уготованный Воскресением Христовым, лежит только через начинающееся в настоящей жизни деятельное подавление всякого зла, только через подвиг делания в этой жизни всякого добра.

Братья и сестры! Добро есть дело свободы. Одна упавшая на землю Голгофы капля крови Спасителя незримо действительно изменила все на всей земле. В мир вошла совершенно новая сила Воскресения. Но в ней нет ничего от насилия, от какого бы то ни было принуждения. Поэтому-то все, что она дает, обращено к нашей свободе. Только к ней!

Вспомним, что и естество людей получило силу воскресения и вечной жизни не потому только, что Жизнь» бывшая у Отца, явилась нам в Слове, Слово же, в Котором обитала Жизнь, стало плотью и вселилось в ны (Ин.1:14; Ин.1:2). Победная сила Воскресения Господа Иисуса Христа была силой вольных, именно вольных страданий и вольной смерти, освободивших нас от «рабства тлению» (Рим.8:21). Нашей она становится, когда с нею соединяемся тоже вольно.

Вот откуда раздается призыв к деланию добра, к свободно-добродетельной жизни. Церковь нас учит не о бессмертии, для которого ничего не нужно делать и не нужна никакая борьба. Она нас учит о воскресении в вечность, требующем всей нашей свободной, доброй активности, ожидающей деятельного раскрытия в людях добрых сил.

И если христианин вступает в беспощадную борьбу прежде всего в себе самом с собственными страстями, не менее смертоносными той язвы, от которой некогда погибал Израиль, то потому, что к этому зовет его Христово Воскресение. Если в делающемся вокруг нас любом добром деле, кто бы его ни делал, такие же ли христиане, как мы, или нет, такие же верующие, или нет, если в нем каждый из нас, христиан, участвует всей своей душой и всей волей, то потому, что глубокий, непреходящий смысл такого делания для христиан открылся в Воскресении Христовом. В вечную славу «нового неба и новой земли» в Воскресении, для всех открытой Пасхой Господней, войдет только тот, кто стал на этот единственный к Ней путь.

Сияние светлого луча Господней Пасхи проникает в глубину каждого мгновения жизни, в котором возникает воля человека к добру, жажда настоящей правды и красоты. Божественную благодать, спасающую естество наше от самой страшной, от смертной скорби и утверждающую каждого из нас в вечном добре, несет с собой он, этот пасхальный пресветлый луч. Все было бы тщетой без него! «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор.15:14).

Но Христос воскрес. И каждое мгновение жизни приобрело такое новое значение, наполнилось таким безмерным смыслом. Вот отчего наши сердца сегодня заливает радость. Мы радостью друг друга обнимаем! Мы ненавидящим нас все прощаем. Веселимся божественно потому, что из гроба, как из чертога, воссиял всем Христос. С ним же каждый из нас восстанет из своего гроба с тем добром, которым жил и которому служил.

Христос Воскресе!