Петр Малков
Пасха – Воскресенье Христово. Антология

«Праздников праздник»: святоотеческие пасхальные проповеди

Ночной путь

Все начинается с ожидания. Молитвенного ожидания чуда. Поначалу духовенство размеренно читает канон перед святой плащаницей; по окончании канона ее уносят в алтарь, полагают на престол. Вслед за этим затворяются царские врата, гаснет свет. И тогда весь храм, да и все мироздание, замирает в трепетном молчании. А затем из алтаря до благоговейно притихшей перед лицом наступающего чуда вселенной доносится пение. Напев поначалу звучит очень тихо, потом все яснее и настойчивей: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». И вот уже мягко и торжественно отверзаются царские врата, из полутьмы алтаря выступает мерцающий свет свечей и выплывает клубящийся туман кадильного дыма: начинается крестный ход – путешествие навстречу пасхальной радости. Радость эта уже почти наступила, но все же не совсем здесь: она впереди. Ведь пока что еще не прозвучало – громко и властно – исповедание Воскресения Спасителя. Это случится чуть позже: когда по окончании крестного хода возле затворенных храмовых дверей раздастся победоносное «Христос Воскресе!». А пока что мы выходим из храма в ночь.

Каково же духовное значение пасхального крестного хода? Ради чего мы в нем участвуем? Уподобляясь евангельским женам-мироносицам, мы переступаем порог и устремляемся в обступающую храм холодную темноту весенней ночи, чтобы отыскать на этом пути воскресшего Христа. Правда, в отличие от нас, мироносицы не догадывались о том, что должно было с ними сейчас случиться. Они шли горевать и плакать, а совсем не радоваться и веселиться; они ощущали лишь тяжесть утраты, а отнюдь не окрыляющую и праздничную легкость близящейся встречи с Господом. И все же оба шествия – путь жен-мироносиц на гроб Христов и наш пасхальный крестный ход – оказываются во многом очень похожи! Ведь та иерусалимская ночь была точно такой же темной, как и наша ночь пасхальная; и тогда светильники мироносиц точно так же упорно преодолевали обступавший их мрак, как изгоняется он и сегодня – силой пламенеющих свечей пасхального крестного хода…

Итак, идя на гроб Господа, мироносицы вышли из своих домов в предрассветную иерусалимскую ночь. Перед этим они приготовили ароматы, потеплее оделись и затем перешагнули через порог в холодную тьму ранней весны. Рассвет уже близился, но еще не наступил, и даже вряд ли угадывался розоватой полоской на восточной стороне небосклона.

Мироносицы устремлялись за пределы городских стен, почти не ощущая приближения утреннего рассвета и не предполагая, что в этой непроглядной мгле наставал еще и новый восход духовного Солнца правды (ср. Мал.4:2) – Христа. Вглядываясь в сумрак обступавших их со всех сторон ночных теней, они отыскивали правильный путь по трудно узнаваемым – в отсутствие дневного света – улицам Иерусалима. Сторож! сколько ночи? – Приближается утро, но еще ночь (Ис.21:11, 12).

А впереди их ждал прегражденный камнем и плохо различимый – в сумраке занимавшегося рассвета – вход в пещеру. Этот вход должен был теперь внезапно осветиться Небесным светом… Впереди были и дрожь трепещущей от чуда Воскресения земли, и отпадение камня, и раскрытие входа в теперь уже пустую гробницу, и свидетельство небесного вестника: Его нет здесь – Он воскрес (Мф.28:6).

«Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити»… Мы тоже приближаемся ко входу. Правда, не в пещеру, а к храмовым дверям. Но как и тогда, в момент прихода мироносиц к запечатанной пещере, вход в храм – по существующему богослужебному обычаю – еще затворен. Однако перед ним уже ясно белеют в ночи ризы духовенства, подобные блистающим ризам небесного ангела, возвестившего о Воскресении. А это значит, что, как и тогда, на окраине Иерусалима, этот вход скоро отворится перед нами – под радостные возгласы «Христос Воскресе» – и мы сможем вступить в пространство церкви…

Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь (Мф.28:6), – слышат от ангела мироносицы и входят в тесную полутьму Христова гроба. Но там – лишь белеет опустевшее погребальное ложе и угадываются размытым серым пятном брошенные погребальные пелены…

Мы тоже, как и мироносицы, переступаем порог. Правда, в отличие от жен-мироносиц, тотчас же покинувших пустую гробницу, для того чтобы встретить снаружи Христа и услышать от Него Радуйтесь! (Мф.28:9), мы входим в храм, чтобы найти Господа именно здесь – в пасхальной литургии, в Евхаристии, в соединении с Ним через причащение Его Телу и Крови. И если жены-мироносицы в то утро Воскресения лишь припали к Его ногам, то мы дерзаем ныне совершить гораздо большее: принять Господа внутрь себя…

Церковные двери распахнуты, и крестный ход стремительным потоком вливается в храм. Вся церковь ярко освещена. Звучат песнопения пасхальной заутрени. Там, за пределами храмовых стен – по-прежнему холодная ночная темнота. Но здесь, в церкви, для нее уже нет места. Ночь прошла, а день приблизился (Рим.13:12)…

Христос Воскресе! Воистину Воскресе!

Великая Суббота: «во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог…»

В Великую Субботу вспоминается погребение Господа, поставление римской воинской стражи у гроба Иисуса, а также сошествие Христа во ад, над которым Он ныне одержал победу и откуда вывел души уверовавших в Него умерших. Но главное, день Великой Субботы – это время явного предощущения близящегося Воскресения Иисуса.

Итак, снятое с Креста тело Господа было погребено верными Ему учениками Иосифом и Никодимом в пещере, находившейся посреди сада – неподалеку от места Распятия. К двери гроба был привален огромный камень. Вот как об этом говорится в Евангелии: Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен (Ин.19:40–41). …И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился (Мф.27:59–60).

В это время первосвященники и фарисеи пришли к Пилату. Они помнили о предсказании Господа воскреснуть в третий день и, считая, что готовится обман – похищение апостолами тела Христа и попытка распространить ложное известие о восстании Иисуса из гроба, – попросили прокуратора Иудеи опечатать пещеру погребения и приставить к ней стражу. Он согласился. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать (Мф.27:62–66).

Когда тело Спасителя пребывало во гробе, Его человеческая душа сошла во ад, чтобы исполнить Божественное обетование о Спасении всех людей – в том числе и прежних умерших поколений праведников: всех тех, кто жил на земле еще до Боговоплощения. Тем самым исполнилось древнее пророчество псалмопевца царя Давида о сошествии души Господа во ад: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. От того возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании, ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление, Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек (Пс.15:8–11).

Ад оказался повержен, его прежде надежные запоры были сломаны, крепкие двери – разбиты. Ныне сюда властно ворвалась реальность Богоприсутствия, своим небесным светом рассеявшая и уничтожившая непроглядную тьму преисподней. Диавол, ранее властвовавший над всем пребывавшим во грехе человеческим родом, теперь эту власть утратил и обессилел. Смерть потеряла прежний образ существования: бывшая ранее непреходящей и беспробудной, она сделалась лишь временной, подобной недолгому сну, обреченной исчезнуть в грядущем всеобщем воскресении. Именно залогом и началом этого будущего всеобщего восстания из мертвых и должно было стать близившееся вслед за сошествием во ад Воскресение Сына Божия, Который, по слову апостола Павла, есть… начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство (Кол.1:18).

О событии совершившегося в Великую Субботу сошествия Христа во ад и о Его победе над диаволом и смертью мы по преимуществу узнаем из церковного Предания, а также из православных богослужебных текстов. Так, например, в воскресной стихире на «Господи, воззвах» 2-го гласа Октоиха радостно поется: «Отверзошася Тебе, Господи, страхом врата смертная, вратницы же адовы видевше Тя, убояшася: врата бо медная сокрушил еси, и вереи железныя стерл еси, и извел еси нас от тмы и сени смертныя, и узы наша растерзал еси».

Здесь, пожалуй, следует чуть подробнее остановиться на глубоком богословском содержании одного из церковных песнопений, касающегося события Смерти Господа и сошествия Его души во ад. В тропаре 1-й песни воскресного канона 4-го гласа Октоиха говорится, что соединение Божественной и человеческой природ в Господе было столь тесным, неразрывным и непреходящим (по православной догматической формулировке IV Вселенского Собора – «нераздельным» и «неразлучным»), что даже в состоянии смерти Его Божество не отделилось ни от лежавшего во гробе тела, ни от сходящей во ад души: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог». Да, в миг смерти Христа Его тело и душа, как и у всякого другого умирающего человека, друг от друга отделились. Но вместе с тем Его Божественная природа осталась соединенной и с плотью и с душой Спасителя. И потому-то Он сошел во ад не только как Человек, но и как Бог, преодолев и победив – Своими Божественной силой и властью – предельную и непобедимую, казалось бы, мощь преисподней, уничтожив долгую и безысходную власть смерти над всеми умершими.

Однако свидетельства об этом событии содержатся не только в ветхозаветных пророчествах и церковных песнопениях, но и в Новом Завете. Так, апостол Павел пишет к ефесянам, указывая на обстоятельства нисшествия Господа во ад: посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам. А «восшел» что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все (Еф.4:8–10).

А вот что говорит о сошествии Христа во ад апостол Петр: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды (1Пет.3:18–20). В словах апостола Петра содержится важное свидетельство: Христос вывел из ада не всех людей, а лишь тех, кто подлинно услышал обращенное Христом к умершим слово проповеди о Нем, как о Сыне Божием и об их Спасителе. Он освободил из преисподней только тех, кто приняли Его свидетельство о евангельской истине; равно как и во дни Ноя спаслись только те, кто вошли в ковчег, все же остальные, не пожелав прислушаться к свидетельству праведника о скором смертоносном потопе, погибли. Тем самым Церковь парадоксальным образом, с одной стороны, свидетельствует о том, что в день сошествия Господа во ад его бездны опустели (как говорится в богослужебных песнопениях – «истощились»), а с другой стороны, устами апостола Петра утверждает, что Господь спас из преисподней далеко не всех. И как во дни Ноя спаслись от потопа лишь немногие, ибо абсолютное большинство живущих попросту не захотело услышать проповедь Ноя о грозящей им гибели, не поверило ему, так и теперь те умершие грешники, что укрепились и укоренились в богопротивлении, в греховной вражде против Господа, не пожелали услышать Его спасительное слово даже в аду. Бог вообще никого не спасает насильно и потому в ответ на Свое намерение нас с Собою соединить всегда ожидает нашего встречного свободного стремления и решения: это же произошло и тогда – в Великую Субботу в аду, во время проповеди Христа душам умерших. Как говорит в «Толковании на 1-е Послание апостола Петра» святитель Кирилл Александрийский, Спаситель проповедовал в аду, чтобы освободить именно тех, «которые должны были уверовать». Христос вывел из ада души ветхозаветных праведников, пророков, трепетно и с надеждой ожидавших – по дарованным им Божественным обетованиям – пришествия в мир Христа. Но, возможно, среди них также были и другие. Ведь многие из живших на земле еще до явления в мире Христа – в эпоху власти над человеческим родом греха – могли быть внутренне готовы принять Спасителя и Его слово Истины, однако не оказались современниками Боговоплощения; не были они и обладателями ветхозаветного откровения, ибо принадлежали к языческим народам. И вот теперь Сам Христос проповедует им Себя в аду – как если бы они были еще живы. Святитель Кирилл пишет: «Единородный возвещал страждущим душам как власть имеющий в соответствии со словом Домостроительства, говоря: „Вы, что в узах, выходите! Вы, что во тьме, прозрейте!“ Таким образом, Он и в аду проповедовал, чтобы освободить тех, которые должны были уверовать, как если [бы] Он пришел к ним, воплотившись во время их жизни. Ибо они и в аду в совершенстве познали Его… Как всем на земле Христос возвещал через пришествие плотью и уверовавшие получили пользу, так и через сошествие в ад Он освободил от уз смерти уверовавших и познавших Его».

Однако в аду нашлись и такие грешники, которые в ответ на слово проповеди Спасителя могли сказать Ему: «А мы не желаем ни Твоего рая, ни спасения, ни вечного блаженства! Да, пребывать в аду – мучительно. Но еще более мучительным для нас окажется соединение с Тобой, ибо благодать Божия нам чужда и ненавистна, она будет терзать нас еще сильнее, чем любая – самая страшная – преисподняя мука!» Здесь ярко проявляет себя обратная сторона дара человеческой свободы, которым были наделены Богом люди при сотворении. Ведь это не только свобода устремленности к спасению, к стяжанию дара обожения, но и свобода к вражде и бунту против своего собственного Создателя… Ранее такая богопротивная свобода страшным образом явила себя в раю – в миг вкушения первыми людьми запретного плода от древа познания добра и зла. Но, вероятно, не менее зримо проявила она себя и в аду, когда в ответ на Христову жажду того, чтобы всякий человек оказался спасен, в ответ на слова проповеди Господа, говорившего: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез.33:11), Он услышал от многих: «Ты – не наш Бог. Ибо для нас – нет Бога (Пс.13:1)». Прежде, еще живя на земле, грешники крепко-накрепко утвердили эту лживую мысль внутри себя – в сердце своем; теперь же, встретившись лицом к Лицу с Самим Богом, они вызывающе и громко изрекли перед Ним эту дерзкую клевету: «вот Ты – перед нами, но для нас Ты не существуешь. Для нас – нет Бога»… И потому-то Господь – не только перед иудейскими старейшинами, не только перед лицом распинателей-римлян, но даже и в глубинах ада – может произнести: отвсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины; за любовь мою они враждуют на меня (Пс.108:3–4). Эту любовь Христову теперь распинают не только те, кто прибил Его к деревянному Кресту, но и те, кто даже в аду дерзает сказать Ему в ответ на Его жертвенное нисхождение в темную бездну: у нас нет и не может быть иного царя, кроме кесаря этой подземной бездны – сатаны (Ин.19:15). Тем самым, не приняв Христа, они подлинно стали, по слову Книги Премудрости, – теперь уже навсегда – позором между умершими навек (Прем.4:19).

И все же, вместе с сошествием во ад Христа и с исходом из него, как из нового Египта, всех спасаемых, преисподняя полностью пустеет. Не потому, что в ней вообще никого не осталось – грешники по-прежнему здесь. Но даже вместе с ними ад остается пуст, ибо в нем отныне пребывают лишь те, кто сами полностью духовно пусты: только те сыны человеческие, которые, по слову Псалтири, – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты (Пс.61:10).

А из ада, оставляя позади прежние тьму и безысходность преисподней, устремляется ввысь – во Христе – к жизни райской сонм ветхозаветных праведников и пророков, а также иных, принявших Господа, поверивших Ему и в Него, душ, восходящих ныне в горняя, к незаходимому свету…

Воскресение Христово: «праздников праздник» и «торжество из торжеств»

Господь Иисус Христос воскрес на третий день после Своего Распятия, после Крестной Смерти. Положенный во гроб и погребенный, Он восстал из мертвых, как обещал и Сам – еще прежде Своего погребения, говоря: Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть (Лк.24:7). Это Воскресение совершилось Его Собственной Божественной силой. Об этом Господь также свидетельствовал перед иудеями, говоря разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин.2:19), при этом, конечно же, подразумевая храм тела Своего (ср. Ин.2:21).

Воскресение Христа из мертвых стало величайшим знамением Его Божественной славы. Ибо, по мысли святителя Кирилла Иерусалимского («14-е Огласительное слово»), ныне «воскрес Тот мертвый, Который среди мертвых свободен (Пс.87:6 по LXX^[1]), и Освободитель мертвых, на Которого [прежде] в поругание, по долготерпению Его, возложен был венец терновый… Воскреснув теперь, [Он] увенчался диадемой победы над смертью».

В чем же заключается залог такой уверенности Господа в неизбежности Собственного Воскресения? Почему Христос должен был обязательно воскреснуть? Церковь предлагает нам свой глубокий богословский ответ. Как уже говорилось ранее, с момента Боговоплощения во Христе Его Божественная и человеческая природы оказались соединены нераздельно и неразлучно. Человеческое естество в Нем, в Его Ипостаси, уже никогда не могло отделиться от Его Божества, а Божество – от Человечества. Поэтому даже в состоянии смерти, в котором человеческая душа Господа отделилась от Его тела, и когда Его тело сделалось мертвым, Божественная природа Господа по-прежнему нераздельно и неразлучно пребывала и с Его душой, нисходившей во ад, и с его телом, лежавшим во гробе. Подобная неразлучность Божественного естества Господа с Его умершим человеческим естеством стала надежным залогом и Его последовавшего на третий день Воскресения из мертвых. Более того: именно это и сделало Воскресение Христа неизбежным. Ибо Его человеческая природа даже в состоянии смерти была нераздельно и неразлучно соединена в Нем с Его Божеством, именно как с самим абсолютным и совершенным Началом Жизни: ведь Бог и есть Сама Жизнь. Сын Божий – Который Сам есть путь и истина и жизнь (Ин.14:6) – по определению не мог надолго оставаться во власти смерти. Его Собственное – усвоенное Им в Воплощении и умершее на Кресте – человеческое естество неизбежно должно было быть воскрешено этой Божественной Жизнью, что и совершилось на третий день: Христос хотя и мог на время умереть, но не мог не воскреснуть.

Событие Воскресения Христова изображено у всех четырех евангелистов, но самый момент восстания из гроба Христа не описан никем из них. Ведь образ Воскресения Иисуса, тот способ, которым оно совершилось, – по убеждению церковных толкователей – тайна, не доступная человеческому разумению. Рассказы евангелистов о явлениях Христа по восстании из мертвых, а также о свидетельствах ангелов, благовествующих о Воскресении близким Ему людям – Богоматери, апостолам, женам-мироносицам, – свидетельствуют лишь о том, что Воскресение Господа подлинно совершилось, но каким образом оно совершилось – нам не открывают. Вот как, например, говорит о событии Воскресения Христова евангелист Матфей: По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые; Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам. И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его. Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня (Мф.28:1–10).

В событии Воскресения больше загадок, чем разгадок. Восставший из мертвых Иисус – в изображении евангелистов – сильно изменился после Воскресения, но вместе с тем это все тот же дорогой их сердцу Господь. Любящие ученики то не могут Его узнать – глаза их были удержаны, так что они не узнали Его (Лк.24:16), то вдруг радостно открывают, Кто предстает перед ними, – открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них (Лк.24:31). Воскресший Иисус проходит затворенными дверями, не подчиняясь более естественным пространственным законам: пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! (Ин.20:26). Но, в то же время, апостол Фома может ощупать Его раны: потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! (Ин.20:27–28).

Новозаветная христианская Пасха – важнейший из православных праздников, приобщающий верующих к Смерти и Воскресению Господа. Подобное приобщение дарует им залог будущей причастности тому нетленному и преображающему человеческое естество бессмертию, той вечной и благодатной жизни в Боге, к которым призваны все люди. Но этот залог – не только устремленность в будущее, надежда на грядущее, он еще и некое «обладание прежде обладания», дар, которым христианин призван пользоваться, хотя бы отчасти, уже сегодня, прежде кончины и задолго до общего воскресения в Судный день.

Благодаря смерти Христа совершается Его победа над адом, куда, по Преданию Церкви, Он сошел после Своего Распятия. Благодаря Воскресению Спасителя в Нем подлинно воскресает весь человеческий род, начинающий совершенно новую жизнь – жизнь во Христе. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми (Рим.14:9). Христос Сам сделался нашим воскресением. Господь свидетельствует об этом, говоря: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет (Ин.11:25). В этом смысле Господь становится для людского рода его новым Родоначальником, Новым Адамом. Некогда древний Адам, прародитель всех живущих в мире падших людей, оказался причиной и основоположником всеобщей смерти. Теперь же Новый Адам, Христос, как Прародитель всего спасаемого человеческого рода, делается Родоначальником и Первенцем вечной жизни, побеждающей Им и в Нем силу смерти. Первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий… Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба (1Кор.15:45, 47). Ибо как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его (1Кор.15:22–23).

Тем самым православное учение о Воскресении Христовом – важнейшая сторона христианской веры, дарующая твердую надежду на подобное этому Воскресению грядущее всеобщее воскресение умерших. Как утверждает апостол Павел, подчеркивая исключительное значение догмата Воскресения Христова в ряду православных вероучительных истин, если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша (1Кор.15:14).

Итак, Церковь недаром убеждена в том, что Пасха – величайший из всех наших праздников, что она, по слову святителя Григория Богослова, – «праздников праздник и торжество торжеств». Вот как возвышенно прославляет Воскресение Христово в «Слове Третьем на светоносный день» византийский монах Иосиф Вриенний (1359–1438): «Пасха – переход от мрака к свету; Пасха – исхождение из ада на землю; Пасха – восхождение от земли к небесному; Пасха – переход от смерти к жизни; Пасха – воскресение падших смертных; Пасха – воззвание изгнанных из Эдема; Пасха – освобождение плененных тлением; Пасха – подлинная жизнь верных; Пасха – наслаждение всего мира; Пасха – почитание Божественной Троицы. Именование Пасхи не пресыщает, потому что многоразлична изъявляемая через него благодать: оно и отдохновение душ, оно – радость умов, оно – облегчение тел, оно – просвещение очей, оно – услаждение уст, оно – удовольствие, оно – теплота, оно – мир, оно – радость»…

Мы видим: по убеждению древних церковных писателей, с Воскресением Христовым людям вновь открывается утраченный в грехопадении путь к соединению с Богом, дорога к исполнению собственного предназначения – достижения богоподобия. Вновь изливается на человеческий род море Божественной благодати. Нам вновь открыт путь на Небеса.

Именно такой пасхальной радостью преисполнены богослужебные тексты Пасхи, прежде всего – ее канон и стихиры. Припомним же некоторые из них и почувствуем те удивительные величие и торжество праздника, которыми сияют эти прекрасные песнопения:

«Воскресения день, просветимся, людие. Пасха, Господня Пасха: от смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас преведе, победную поющия» (ирмос 1-й песни Пасхального канона).

«Ныне вся исполнишася света, небо же и земля и преисподняя: да празднует убо вся тварь востание Христово, в немже утверждается» (1-й тропарь 1-й песни Пасхального канона).

«Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, Единаго благословеннаго отцев Бога и препрославленнаго» (2-й тропарь 7-й песни Пасхального канона).

«Яко воистинну священная, и всепразднственная сия спасительная нощь, и светозарная, светоноснаго дне, востания сущи провозвестница: в нейже безлетный Свет из гроба плотски всем возсия» (3-й тропарь 7-й песни Пасхального канона).

«О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте, и Слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися, в невечернем дни Царствия Твоего» (2-й тропарь 9-й песни Пасхального канона).

«Плотию уснув, яко мертв, Царю и Господи, тридневен воскресл еси, Адама воздвиг от тли, и упразднив смерть: Пасха нетления, мира спасение» (ексапостиларий Пасхи).

«Пасха священная нам днесь показася; Пасха нова святая; Пасха таинственная; Пасха всечестная. Пасха Христос Избавитель; Пасха непорочная; Пасха великая; Пасха верных. Пасха, двери райския нам отверзающая. Пасха, всех освящающая верных» (1-я стихира Пасхи).

«Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем. Рцем братие, и ненавидящим нас простим вся Воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав» (стихира Пасхи на «Слава, и ныне»)…

Христианская Пасха: связь с событиями священной истории Ветхого Завета

История возникновения праздника христианской Пасхи напрямую связана с иной пасхой – ветхозаветной, служившей, в понимании православных толкователей, прообразом важнейшего торжества новозаветной эпохи.

Ветхозаветная пасха – праздник, учрежденный в память об освобождении еврейского народа из египетского плена, где он находился в рабстве, будучи притесняем и исполняя самую тяжелую физическую работу.

Само слово «пасха» – еврейского происхождения и означает «прохождение мимо». Такое, на первый взгляд странное, значение этого слова делается понятным, когда мы обращаемся к книге Исход (см. Исх.1–14). Ветхозаветный пророк и праведник Моисей, многие годы проживший в Египте, а затем получивший повеление от Бога вывести свой народ из плена, потребовал разрешения на такой «исход» евреев у египетского фараона. Фараон ответил отказом, и тогда Сам Господь наслал на Египет десять «казней» – великих бедствий, призванных вразумить правителя и заставить его отпустить еврейский народ. Последней из казней было уничтожение всех египетских младенцев-первенцев (старших сыновей).

В одну ночь ангел прошел по Египту и поразил всех первенцев – от человека до скота (Исх.12:12). Он прошел мимо (Исх.12:27) (отсюда и понятие «пасха») лишь тех домов, на дверях которых – по указанию Божию – евреи сделали особый знак. Господь повелел им выбрать для каждой семьи однолетнего ягненка, заколоть его, испечь, а затем есть с пресным хлебом и горькими травами, не ломая при этом его костей. Кровью ягненка, «агнца», и надлежало помазать косяки и перекладины дверей.

После гибели египетских первенцев фараон был вынужден отпустить еврейский народ из рабства. Правда, затем он раскаялся в своем поступке и стал его преследовать. Однако войско фараона погибло в пучине Красного моря: воды моря расступились, пропустив Моисея и его народ, а затем сомкнулись и поглотили египтян (см. Исх.14).

День освобождения из рабства евреи много столетий праздновали с именованием «пасхи». Каждый год в один и тот же день – 14 авива, или нисана – в еврейских семьях приготавливался жертвенный агнец, съедавшийся с пресным хлебом, горькими травами, сладким фруктовым салатом и вином. При этом читались псалмы и особые благодарственные молитвы, а старший член семьи рассказывал младшим об исходе из Египта. Тот же обычай был исполнен и Христом вместе с учениками-апостолами: известная Тайная Вечеря была именно такой ветхозаветной пасхальной трапезой, но восполненной Спасителем установлением на ней таинства Евхаристии.

По еврейскому обычаю празднование пасхи продолжалось в течение семи дней.

Все важнейшие черты ветхозаветного торжества понимаются новозаветными толкователями как прообразы событий, исполнившихся с Воплощением Христа. Так, пасхальный агнец, кровью которого еврейские первенцы оказались избавлены от смерти, прообразовывал Самого Христа, Агнца Божьего, берущего на Себя грехи мира; кровью этого нового Агнца – Сына Божьего – все верующие в Него подобным же образом избавляются от вечной смерти. Кости еврейского пасхального агнца не позволялось ломать – точно так же не были перебиты римскими воинами и голени Спасителя, умершего прежде, чем солдаты могли это сделать (преломив голени распятого на кресте, можно было ускорить его кончину – см. Ин.19:31–37). Наконец, хлеб и вино еврейской пасхи прообразовали собою евхаристические Хлеб и Вино. Сама же еврейская пасха в целом стала прообразом Пасхи новозаветной – как избавления всего мира от рабства греху и смерти: как некогда смерть миновала еврейские жилища в Египте, а сами евреи получили долгожданную свободу, так и Воскресение Христово (новозаветная Пасха) освободило людей от рабства злу, ибо вечная смерть миновала и оказалась повержена Вечной Жизнью – Христом.

Иисус умер на Кресте в тот самый день, когда евреи традиционно закалывали своего пасхального агнца, а воскрес, когда первый и важнейший день празднования пасхи уже миновал: именно поэтому христианская Пасха – по решению церковных соборов – не должна совпадать с днем еврейской пасхи, а соотнесена с первым воскресным днем после весеннего полнолуния.

Церковное празднование Великой Субботы и Воскресения Христова

Праздник Воскресения Христова занимает центральное место как в ряду годичных Господских праздников, так и всех праздников годового круга в целом.

Изначально в Древней Церкви празднование Пасхи было посвящено сразу и прославлению Страстей Господа, и Его погребению, и радости о Его Воскресении. Затем Церковь установила накануне дня Воскресения Христова богослужебное воспоминание евангельских событий Великой Субботы.

В древности христианская Пасха праздновалась различными Поместными Церквами в разные дни, что стало причиной напряженных споров и дискуссий. По малоазийской традиции (принятой поначалу у всех христиан православного Востока) Пасха была привязана к постоянной дате – 14 нисана, дню пасхи иудейской, когда, как это следует из рассказа евангелиста Иоанна, и произошла Смерть Спасителя. Начиная со II века праздник как бы «разделился» на два, каждый из которых именовался Пасхой: Пасха Страстей и Пасха Воскресения. Первая Пасха проводилась в скорби и строгом посте, вторая – в радости. Первая Пасха и вторая (праздновавшаяся пятьдесят дней, включавшая в себя Вознесение и заканчивавшаяся воспоминанием схождения Святого Духа на апостолов, почему и именовалась первоначально Пятидесятницей) вместе образовывали целый цикл празднеств и торжеств.

Вскоре после того, как было установлено воспоминание события Воскресения Христова, возникло сомнение в возможности праздновать Пасху в один день с иудеями. С конца II и в течение всего III века идут «пасхальные споры» между малоазийскими епископами и Римом, где Пасха праздновалась в первый после полнолуния воскресный день. На I Вселенском Соборе в Никее в 325 году было постановлено повсеместно праздновать Пасху непременно раздельно с иудеями и обязательно в воскресный день, следующий за полнолунием. Примерно в это время Пасха Страстей и Пасха Воскресения вновь образуют единый цикл. Вместе с тем именование Пасхи теперь начинает относиться лишь к празднику Воскресения Христова. С каждым веком этот праздник отмечался все более и более торжественно.

Непременным условием празднования Пасхи издревле считалось всенощное бдение – богослужение, продолжавшееся всю ночь. Такой обычай был связан с представлением, что Второе Пришествие Христово может совершиться именно в святую пасхальную ночь. Ночь, в которую Господь воскрес после Своих страданий, в раннехристианском сознании соединялась с ночью, когда Христос должен был воцариться во вселенной. Постепенно подобное эсхатологическое (связанное с ожиданием Второго Пришествия) ощущение содержания праздника утратилось, однако сама форма всенощного бдения сохранилась. И ныне пасхальная служба – это, прежде всего, ночная служба.

Поначалу именно в пасхальную ночь совершалось массовое крещение оглашаемых, соединявшееся с чином пасхальной Божественной литургии. Однако постепенно практика массового крещения сместилась с пасхальной ночи на богослужение Великой Субботы. В Древней Церкви с III века этот обычай практиковался уже в Риме и в Северной Африке, с IV века – в Иерусалиме, позднее – в Константинополе. Например, в Константинополе массовое крещение в Великую Субботу совершалось самим патриархом в специальном сакральном помещении – баптистерии, в то время как верующие в храме выслушивали пятнадцать продолжительных паремийных чтений из Ветхого Завета (они звучат в наших храмах и сегодня за богослужением Великой Субботы). Во время пятнадцатой паремии патриарх с новокрещеными – с пением «Елицы во Христа крестистеся..» – приходили к храмовым дверям, где совершалось миропомазание, после чего новые христиане входили в церковь, участвовали в Божественной литургии и впервые причащались Святых Христовых Таин…

Важнейшими богослужебными текстами церковных служб Великой Субботы и Пасхи являются их тропари и кондаки.

В богослужении Великой Субботы присутствуют три ее тропаря.

Первый тропарь Великой Субботы: «Благообразный Иосиф, с Древа снем Пречистое тело Твое, плащаницею чистою обвив и вонями во гробе нове покрыв, положи». Его перевод: «Благообразный Иосиф, сняв с Креста пречистое Твое Тело, обвил плащаницей и, благоуханиями умастив, положил в новом гробе».

Второй тропарь Великой Субботы: «Егда снизшел еси к смерти, Животе Безсмертный, тогда ад умертвил еси блистнием Божества. Егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся силы небесныя взываху: Жизнодавче Христе Боже наш, слава Тебе». Его перевод: «Когда Ты вкусил смерти, о Жизнь бессмертная, тогда Ты Своим Божественным светом умертвил ад. Когда же Ты воскресил мертвых в преисподней, все небесные силы воззвали: Жизнодавец Христе Боже наш, слава Тебе!»

Третий тропарь Великой Субботы: «Мироносицам женам при гробе представ ангел вопияше: мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися чужд». Его перевод: «Ангел, представ женам-мироносицам у гроба, воскликнул: миро требуется мертвым, а Христос не подвергся тлению».

Кондак Великой Субботы: «Бездну Заключивый мертв зрится и, смирною и плащаницею обвився, во гробе полагается, яко смертный, Безсмертный, жены же приидоша помазати Его миром, плачущия горько и вопиющия: сия суббота есть преблагословенная, в нейже Христос уснув, воскреснет тридневен». Его перевод: «Бездну Заключивший лежит пред нами мертвым и, полотном со смирною обвитый, в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. Жены же пришли помазать Его миром, плача горько и взывая: эта суббота – преблагословенна, та самая, когда Христос уснул, чтобы на третий день воскреснуть».

Тропарь праздника Пасхи: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Его перевод: «Христос воскрес из мертвых, смертью победил смерть и находящимся в гробах даровал жизнь».

Кондак праздника Пасхи: «Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу и воскресл еси яко победитель, Христе Боже, женам мироносицам вещавый: радуйтеся, и Твоим апостолам мир даруяй, падшим подаяй воскресение». Перевод кондака: «Хотя Ты, Бессмертный, и сошел во гроб, но уничтожил силу ада и воскрес победителем, Христе Боже, сказав женам-мироносицам: радуйтесь, и Твоим апостолам даровал мир; падшим [во грехи] подаешь воскресение».

Самым замечательным богослужебным текстом Великой Субботы, безусловно, является читаемый на утрене знаменитый канон «Волною морскою…» – творение Косьмы Маюмского (VII–VIII века), Марка, епископа Идрунтского (VIII век), и инокини Кассии (IX век); основное содержание канона – те скорбь и ужас, которыми было охвачено все творение при виде умершего Сына Божия.

Отмечу, что удивительно радостные и светлые пасхальные песнопения ночной службы Воскресения Христова по большей части принадлежат перу преподобного Иоанна Дамаскина (VIII век).

Святоотеческие проповеди на Великую Субботу и на Воскресение Христово

Вполне очевидно, что оба события священной истории – свершившееся накануне Пасхи сошествие Христа во ад и Его Воскресение из мертвых – друг с другом неразрывно взаимосвязаны. Именно поэтому в этой книге публикуются не только собственно пасхальные святоотеческие проповеди, посвященные событию Воскресения Господа, но также и несколько гомилий на Великую Субботу. Тем более что и в пасхальных гомилиях тема победы Господа над диаволом, смертью и адом, совершившейся в священной истории именно в Великую Субботу, является одной из центральных, быть может, не менее обсуждаемой, чем последовавшие за Восстанием Христа из мертвых Его явления апостолам и женам-мироносицам. Святоотеческие проповеди помогают нам постичь подлинное спасительное значение для человеческого рода Искупительной Жертвы Христовой, Его Крестной Смерти, нисхождения во ад, совершившейся здесь победы над диаволом, грехом и смертью, освобождения из преисподней душ праведников, а также трехдневного Восстания Сына Божия из гроба к жизни.

Среди сказанных в Великую Субботу святоотеческих проповедей, пожалуй, наиболее известны и интересны гомилии святителя Амфилохия Иконийского (произнесена во второй половине IV столетия), преподобного Иоанна Дамаскина (первая половина VIII века), святителя Фотия, патриарха Константинопольского (867 год), святителя Григория Паламы (1351–1357 годы; по сути – богословский трактат о смысле совершенного Христом Искупления), а также византийская гомилия, приписываемая авторству святителя Епифания Кипрского (создана в конце VII–VIII столетии).

Святоотеческие проповеди на саму Пасху невероятно многочисленны. Назову лишь некоторых из авторов наиболее значимых гомилий: святители Мелитон Сардский (его пасхальная гомилия произнесена во II веке), Григорий Богослов («Первое слово на Пасху», вероятно, прозвучало в 362 году, а «Сорок пятое слово на Пасху» – после 381 года), Григорий Нисский (последняя четверть IV столетия), Амфилохий Иконийский (последняя четверть IV столетия), Иоанн Златоуст (публикуемое «Слово на Святую Пасху» сказано между 386 и 397 годами), блаженный Августин (конец IV – первая четверть V столетия), преподобный Исихий Иерусалимский (начало V века), святители Максим Туринский (конец IV – первая четверть V века), Прокл Константинопольский (вторая четверть V столетия), Лев Великий (середина V столетия), Петр Хрисолог (вторая четверть V столетия), преподобные Феодор Студит (первая четверть IX века) и Симеон Новый Богослов (конец X – начало XI столетия). Нельзя не упомянуть и русских святых отцов – авторов замечательных проповедей на Святую Пасху: святителя Кирилла Туровского (произнесена в третьей четверти XII столетия), святителя Филарета Московского (публикуемая здесь проповедь прозвучала в 1822 году), святого праведного Иоанна Кронштадтского (90-е годы XIX столетия) и святителя Луку Крымского (печатаемая пасхальная проповедь сказана в 1945 году).

Конечно же, в этой книге собраны далеко не все из выдающихся святоотеческих проповедей на Великую Субботу и на Пасху. Ограниченный объем этой антологии просто не позволил бы осуществить подобное. Кроме того, многие из интересных и ярких гомилий еще не переведены на русский язык, а потому и не доступны для публикации. Однако читатель этой книги все равно, безусловно, откроет для себя удивительную сокровищницу христианского духовного опыта. Он сможет ощутить – при посредстве живого и богословски глубокого святоотеческого слова – реальные и спасительные плоды святой Крестной Жертвы Христовой, познать глубинную суть победы Сына Божия над смертью и адом, лично пережить, как бы со-восставая со Христом и во Христе из гроба, величие и животворящую силу Его Пасхи…

Куда ведет нас любой земной путь? Конечно же – «вдаль» и «вперед». И всегда – лишь по лицу земли, по ее поверхности. Кого-то эта дорога жизни просто влечет вперед и вперед – по однообразной равнине, к той или иной намеченной вполне обыденной цели. Для кого-то она уходит ощутимо вниз: в овраги и топи бесцельного существования, безысходности и греха. А кого-то, пусть змеясь и петляя по пересеченной местности, напротив, возводит на холм христианского подвига или даже на гору богопричастности, подобную Фаворской. Но и восхождение на духовную возвышенность есть для нас все тот же путь «по лицу земли». Однако на свете существует путь, на котором действуют совсем иные законы: не вперед и вперед, а ввысь и ввысь. Путь Пасхи ведет верующих во Христа не по лицу земли, но возводит прямиком на Небеса. Древний западный святой отец святитель Максим Туринский (умер между 408 и 423 годами), говоря о событии Пасхи, подчеркивает, что и сам праздник, и все его события и участники движутся не по обыденной горизонтальной плоскости, но устремляются в горняя. Это совершается по дару возносящегося к жизни из бездн ада Христа, а также благодатной силой Святого Духа, Который, пребывая на высоте Небесного Царства, призывает и влечет к Себе спасаемых и принимает их в горних обителях. Из самых глубин преисподней, из подземных гробов, из пропасти греха, отчаяния и безысходности – к высоте райского блаженства в Боге… Вот он – путь Пасхи, вот – ее стезя, вот – ее восхождение. Святитель Максим в «Слове на Пасху» говорит: «Христос воскрес! Он распахнул врата ада и позволил мертвым выйти на свободу. Он обновил землю членами Своей Церкви, рожденными ныне в Крещении, и сделал ее цветущей людьми, вернувшимися к жизни. Его Святой Дух отверз райские двери, которые остаются открытыми, чтобы принимать тех, кто восходит от земли. Потому что Воскресением Христовым разбойник возносится в рай, тела блаженных входят во святой град и мертвые возвращаются в сообщество живых. Во всем творении видно движение ввысь, каждый элемент его поднимается к чему-то высшему. Мы видим ад разрушенным, а его узников поднимающимися в высшие области, видим землю, посылающую погребенных в ней мертвецов на Небо, и видим Небеса, представляющие новые явления Господа. В один момент страдание нашего Спасителя возводит людей из глубин, поднимает их с земли и помещает в вышних».

Сегодня, в пасхальные дни, этот путь на Небеса – и наш путь. Ведь Воскресение Христово – и наше воскресение. Ведь образ восхождения в рай благоразумного разбойника – и наша сегодняшняя цель: «Разбойника благоразумнаго во едином часе раеви сподобил еси, Господи, и мене Древом Крестным просвети и спаси мя» (ексапостиларий Великой Пятницы). Ведь совосхождение со Христом к Небесному Отцу и сопребывание со Спасителем одесную Божественного Престола – актуальная задача для всякого христианина, по слову апостола: Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, – благодатью вы спасены, – и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе (Еф.2:4–7).

Дорогу к такому восхождению, как к совознесению с воскресшим Господом, и указывает нам Церковное Предание в прекрасных пасхальных проповедях христианских святых, которые этот путь познали и сами по нему прошли.

Святые отцы о величии Пасхи

Пасха – величайшее из всех существующих на земле торжеств. Она – прежде темная ночь, вдруг претворившаяся в нескончаемый Божественный свет. Она – ныне начавшийся и не имеющий конца вечный день жизни в Боге. Она – величайшая из всех доступных для человека и мироздания радостей. Она – соединение земных людей и небесных ангелов в прославляющий Создателя единый и стройный хор. Она – знамение полной и окончательной победы над, казалось бы, неодолимой властью диавола, смерти и ада.

Все эти возвышенные мысли о значении и величии Пасхи доносят до нас в своих гомилиях святые отцы. Так, святитель Григорий Богослов именует Пасху превосходящим любые – и земные и небесные – торжества «праздником праздников и торжеством торжеств». Она настолько выше любой иной возможной радости, любого самого удивительного и прекрасного события, насколько яркий дневной свет солнца превосходит слабое и далекое мерцание ночных звезд.

Святитель Григорий Нисский именует Пасху «светозарной ночью». Эту ночь освещает и мерцание лампад, и занимающаяся на горизонте во время праздничного богослужения заря нового утра. Однако нынешний главный свет, подлинное сияние Пасхи – свет Божественный, небесный. Автор пасхальной гомилии, приписываемой святителю Епифанию Кипрскому, говорит, что ярче всего в эту пасхальную ночь сияет для нас именно «свет Воскресения – знак высшей Божией любви к нам». Об этом величайшем сиянии всепобеждающего света Христова, изливающемся посреди пасхальной ночи и рассеивающем ее темноту, прекрасно говорит в своем «Слове на Пасху» и святитель Максим Туринский. Впрочем, здесь он в первую очередь имеет в виду не обыденную темноту ночного времени суток, но преодолеваемую сиянием Пасхи духовную ночь – как тьму порока и греха: «Свет Христов – это нескончаемый день, который не знает ночи. Христос Сам есть сей день, говорит апостол, ибо таково значение слов ночь прошла, а день приблизился (Рим.13:12). Он говорит, что ночь почти прошла, а не то, что она вот-вот наступит. Через это мы должны понять, что пришествие света Христова изгоняет сатанинскую тьму, не оставляя никакого места для греховной тени. Его вечное сияние рассеивает темные тучи прошлого и препятствует скрытому росту порока. Об этом дне сказал пророк: народу, сидящему в тени смертной, воссиял свет (ср.: Ис.9:2; Мф.4:16)».

Итак, духовная тьма вместе с наступлением пасхальной радости Воскресения Христова побеждается, рассеивается, исчезает. И с ней уходит то чувство безысходного и, казалось бы, непреодолимого отчаяния, которым было охвачено человечество, прежде пребывавшее в состоянии рабства диаволу, обреченное на смерть и ад. «Ныне прекращен плач смертных», – радостно восклицает автор византийской гомилии, приписываемой святителю Епифанию. «Сегодня ниспровергнута власть диавола, сегодня разрушены узы смерти, уничтожена победа ада…» – поясняет святитель Иоанн Златоуст.

Ныне отчаянию уже нет места. Лишь радость прославления Бога: благодарение за Его Жертву, которая сделалась Источником всеобщего Спасения, воспевание Его победоносной Смерти, которой Он попрал саму смерть, а также ликование о Его Воскресении, которым Он нас оживотворил. Эту радость сегодня воспевает все мироздание, единый небесный и земной, ангельский и людской хор, образующий стройную и целостную гармонию горних и дольних голосов, благодаря тому, что разрушены все препятствия и преграды между вышним и нижним тварным бытием. Как говорит о новом единстве ангелов и людей святитель Иоанн Златоуст, «сегодня люди соединились с ангелами, и облеченные телом вместе с бестелесными силами теперь возносят песнопения».

Грехопадение и смерть первых людей: святоотеческое понимание

Но еще совсем недавно все было не так. Путь к этой радости, к этому величию лежал через преступление, грех, бунт и вражду против Бога, через власть сатаны над падшим человеком, через безграничное всевластие над людьми закона смерти, через отчаяние и мрак, в котором почти что не оставалось места даже для слабого луча надежды на Спасение…

Сегодня, в век Церкви Христовой, – радость, тогда – горе; сегодня – ликование, тогда – отчаяние; сегодня – святость, тогда – грех; сегодня – жизнь, тогда – смерть; сегодня – Небо, а тогда – ад.

Святитель Григорий Богослов в «Сорок пятом слове на Пасху» и преподобный Иоанн Дамаскин (2-я половина VII века – около 750 года) в «Слове на святую Великую Субботу» ярко рисуют перед нами картину тех обстоятельств грехопадения первых людей – Адама и Евы, что повлекли за собой рабство сатане, греху и смерти всех их потомков.

Некогда первые люди приступили к райскому древу, плоды которого Адаму и Еве запретил вкушать Сам Бог. По мысли преподобного Иоанна Дамаскина, «это древо было насаждено» Творцом «для испытания послушания или преслушания» человека и «потому звалось древом познания добра и зла». По убеждению святителя Григория Богослова, Ева оказалась первой виновницей греха, ибо была по своей женской природе слабее Адама и потому легче поддалась искушению; однако вина за прародительский грех целиком лежит и на Адаме, ибо он «забыл данную ему заповедь» и, так же как Ева, оказался «побежден горьким вкушением» запретного плода.

Именно с этой минуты в мире и появилась смерть.

По убеждению святителя Иоанна Златоуста, а также святителя Григория Богослова, смерть стала для человека одновременно и наказанием, и неким, как это ни парадоксально прозвучит, Божиим даром. Разумеется, смерть не естественна ни для кого. Она – нарушение «нормального» строя существования всего мироздания, и прежде всего – естественного бытия человека. Она лежит тяжелым проклятием на людском роде. Ведь человек предназначен самим Божественным замыслом отнюдь не к смерти, но к бессмертию. И все же, по словам святителя Иоанна Златоуста, прозвучавшим в его «31-й гомилии на Евангелие от Матфея», «смерть – благодеяние» Божие человеку. Почему же это так? Парадокс объясняет святитель Григорий Богослов: благодаря появлению в людском существовании смерти, человек даже «и здесь приобретает нечто» положительное; ведь «смерть» подается ему Самим Богом «именно… в пресечение греха, чтобы зло не стало бессмертным. Таким образом, само наказание делается человеколюбием, ибо [только] так, в чем я уверен, Бог и наказывает».

Что имеет в виду святитель Григорий? Человек, по учению Церкви, может грешить (точно так же, как способен и каяться) лишь пока жив. Ведь грех (как и раскаяние) всегда затрагивает человека в его целокупности – действуя и в теле, и в душе и изменяя их параллельно, одновременно. После смерти – с расторжением физической и духовной природ умершего, с разрушением его тела – целостность личности нарушается. При этом люди, конечно же, по-прежнему обладают личным самосознанием, неумирающим личным началом. Однако в миг смерти в них происходит раскол единого духовно-физического существа, разделение их природы на «составы», – раскол, отнимающий прежде доступную для «целостного» человека способность грешить. Именно поэтому – отныне и до ожидаемого Церковью всеобщего воскресения из мертвых, до дня Страшного Суда, – он вдруг оказывается («благодаря» смерти) свободен от властвующей над ним непреодолимой тяги ко греху, от греховной болезни, что прежде владела всем его естеством. Таким образом, попуская существование физической смерти, Господь спасает человека от иной, куда большей, опасности: избавляет от духовной гибели, смерти души.

Именно таково святоотеческое понимание смерти. С одной стороны, она – наказание, проклятие, неестественное для человеческой природы состояние расколотости тела и души. Потому преподобный Иоанн Дамаскин в «Слове на святую Великую Субботу» с печалью говорит о власти смерти, под которую подпал человеческий род после грехопадения Адама: «теперь грех начинает владычествовать, порабощает меня, несчастного, производит во мне всякого рода зло и… предает смерти». А с другой стороны, она, по выражению святителя Кирилла Александрийского, «человеколюбивое наказание» – дар, данный Богом, чтобы остановить бесконечное умножение в нас греха, гибельно уподобляющее человека не Богу, а сатане.

Разумеется, попуская смерть, Бог отнюдь не отменяет изначальное предназначение человека: его обручение бессмертию. Изменился лишь путь, благодаря которому бессмертие может быть достигнуто. Отныне он проходит через всеобщее воскресение, ставшее доступным для каждого после Крестной Смерти и Воскресения Христа. Именно через осуществленный Христом подвиг Искупления царившая до той поры в мире смерть оказалась побеждена Спасителем и ниспровергнута с ее временного трона. Коснувшись Того, Кто есть Сама Жизнь, она оказалась обожжена и попалена этим прикосновением.

Святые отцы также обращают внимание на то, что сама смерть оказалась главнейшим оружием Господа в Его победе над сатаной. Ведь власть диавола, сила греха, безысходность преисподней были побеждены Христом именно посредством Его Смерти, ибо Он «Смертию смерть попрал». Казалось бы являясь лишь знамением Его предельного уничижения, умаления, бессилия, бездвижного мертвенного пребывания во гробе, Смерть Христа оказалась и величайшей, мощнейшей силой в деле Его торжества над диаволом. Тем самым, как это ни парадоксально звучит, смерть некогда появилась в мире именно как заранее приготовленное Самим Богом оружие для победы Грядущего Искупителя и Спасителя над адом, над грехом.

Кроме того, Смерть Христа стала источником воскресения и для всех тех, кто, сделавшись членами Церкви Христовой, тем самым со-восстали и духовно со-ожили вместе с Ним. По слову Златоуста, именно «та смерть», что «подвергла осуждению всех живущих… после Адама», – но, однако, теперь уже как Смерть Самого Христа – «поистине воскресила всех, живших и прежде». По этой причине преподобный Феодор Студит применяет к Смерти Господа парадоксальное выражение: «животворящая Смерть». Ведь «Христос Своей животворящей Смертью упразднил смерть, и все во аде разрешились от уз; Христос открыл рай и всем сделал его доступным».

Итак, установив в древности – после грехопадения первых людей – закон смерти, Господь предопределил, что в грядущем сама эта смерть окажется важнейшим инструментом в деле нашего Спасения, в Искуплении Христом человеческого рода. Да, смерть неестественна, губительна, подлинно зла. Но ведь Бог – посредством Своего Промысла – умеет удивительным образом использовать во благо даже то, что представляется нам самым страшным злом: в том числе и Смерть на Кресте Сына Божия, посредством которой был спасен человеческий род…

Однако от падших грехом Адама и Евы это второе – спасительное для людского рода – значение смерти было пока еще сокрыто. Смерть виделась им лишь в одном своем обличии: как Божественное наказание, проклятие, горький и неизбежный исход всякой души в адскую бездну.

Сама эта адская бездна, преисподняя, называемая в ветхозаветной традиции «шеол», была местом посмертного существования душ всех умерших древних людей, где они находились после грехопадения Адама и до пришествия в мир Спасителя Христа. До момента сошествия сюда Господа грешники мучились, ветхозаветные же праведники находились в особой области преисподней – на лоне Авраамовом (см. Лк.16:22), с надеждой ожидая там своего Спасителя. Шеол, или ад, и был именно тем местом, куда нисшел по Своей Крестной Смерти Господь и откуда Он вывел души всех праведников, возведя их в рай.

Итак, Адам и Ева вкусили запретный плод от древа познания добра и зла – нарушили волю Божию, лишили себя радости богообщения, отринули любовь своего Творца, впали в горделивое самопревозношение. Тем самым они обрекли на смерть не только себя, но и свое многочисленное потомство. Все поколения людей унаследовали от Адама и Евы состояние рабства греху и неспособность не грешить. Об этом ярко говорится в пасхальной проповеди, приписываемой святителю Амвросию Медиоланскому: Адам «в самом начале, возжелав – не по неведению, но по зависти – сделаться, вопреки своей природе, выше, нежели чем то, каким по благодати Божией был сотворен, лишился благодати, которую даровала ему любовь Творца. И, преступник за вожделение того, чем его обольщал диавол, тотчас подвергшись осуждению на смерть, распространил его (осуждение) и на имевшее произойти от него потомство, так что в этом случае целиком исполнилось Божественное изречение: завистью диавола вошла в мир смерть (Прем.2:24). Таким образом, по причине грехопадения, диавол получил державу смерти над всеми грешниками и овладел всеми удалившимися от Бога, связав их узами греха и заключив в темнице смрадного тартара»…

Ветхий и Новый Завет: от пасхи к Пасхе

После грехопадения Адама для человеческого рода начался долгий и тяжелый путь к спасению, ко встрече с грядущим воплотиться Богом. К этой встрече людской род вел Сам Бог, помогая избранным Им древним праведникам постичь – посредством ветхозаветных прообразов и пророчеств – спасительное значение будущего вхождения Слова во вселенную, Вочеловечения Сына Божия. Подобным же способом – посредством прообразов и пророчеств – Господь предуказал в Ветхом Завете на Свое грядущее Распятие, погребение и Воскресение.

Святые отцы в гомилиях на Великую Субботу и на Пасху постоянно говорят о ветхозаветных прообразах Смерти и Воскресения Христа. Так, святитель Амфилохий Иконийский подчеркивает, что в тот момент, когда Авраам готовился принести в жертву Богу своего сына, Исаак явился образом всего падшего человеческого рода, обреченного на смерть в результате грехопадения. Однако вместо Исаака умер дарованный Богом и указанный Ангелом Господним агнец, прообразовавший собой Христа, ибо и Господь, чистый Агнец, принесся в Жертву за людей, умерев за нас и вместо нас.

На ветхозаветные прообразы Жертвы Христовой указывает и святой Иоанн Дамаскин, приводя в том числе пример праведного Ноя, заключенного во время потопа в ковчеге – как будто во гробе, и тем прообразовавшего погребенного Господа. Кроме того, ковчег Ноя был построен из дерева: но ведь и мы также были спасены посредством Крестного Древа. Припоминает преподобный Иоанн и то, что Ной (а семья Ноя представляла тогда весь человеческий род), выйдя из ковчега, как будто из гроба, обрел новую жизнь на обновленной земле; но ведь и исшедший в Своем Воскресении из гроба Христос «сделался Начальником новой жизни и нового порядка» бытия мироздания.

Называет преподобный Иоанн в качестве ветхозаветных прообразов Христа все то же несостоявшееся жертвоприношение Авраамом Исаака. Припоминает заключенного во рву, будто во гробе, с приставленной к нему стражей, Иосифа. Указывает и на шедшего по обнажившемуся дну моря, как будто по самим глубинам ада, Моисея. Дамаскин полагает, что утонувший тогда, по молитве Моисея, в морской глубине вместе со своим войском египетский фараон был прообразом диавола, поверженного сошедшим в глубины преисподней Христом. Упоминает преподобный Иоанн и Иону во чреве кита, на которого Сам Господь указал как на Собственный прообраз в Евангелии: ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи (Мф.12:40).

Поэтичней же всего о ветхозаветных прообразах Жертвы и Страданий Господа говорит в древнейшей из дошедших до нас пасхальных гомилий святитель Мелитон Сардский. Именуя Пасхой Самого Христа, он восклицает:

«Сей есть Пасха Спасения нашего.
Сей есть во многих много претерпевший.
Сей есть в Авеле убитый,
в Исааке же связанный,
в Иакове же изгнанный,
в Иосифе же проданный,
в Моисее же оставленный,
в агнце же закланный,
в Давиде же был преследуем,
в пророках же – бесчестим»…

Святые отцы говорят в пасхальных гомилиях о духовном, символическом и прообразовательном значении обрядового установления ветхозаветной пасхи, сопоставляя ее роль в истории Спасения человеческого рода со значением Пасхи новозаветной. Параллельно они изъясняют смысл самого понятия «пасха» – как в отношении его ветхозаветного, так и его новозаветного содержания. Святые отцы угадывают в этом понятии (напомним, что «пасха» в переводе с еврейского – «прехождение», «прохождение мимо») не один, но множество духовных смыслов.

Например, святитель Кирилл Туровский говорит, что этот день назывался в Ветхом Завете «пасхой» ради именовавшихся так жертвенных агнцев, кровью которых были помазаны в Египте дверные косяки евреев, чтобы ангел-губитель не умертвил их первенцев; по его убеждению, этот ветхозаветный смысл понятия «пасха» теснейшим образом связан со спасительным новозаветным значением праздника, ибо и Господь Иисус Христос, подобно тем древним невинным агнцам, жертвенно пролил Свою Кровь. Однако этой излившейся Кровью нового Пасхального Агнца теперь уже не помазуются двери домов. Кровь Господа касается совсем иных входов – наших телесных уст как дверей христианской души. Это совершается в пасхальную ночь, во время праздничной литургии, когда мы оказываемся причастниками Крови Христовой, входящей внутрь нас посредством святого Евхаристического Приобщения. И теперь уже никакой губитель – даже сам сатана – не может приблизиться и повредить нам, ибо мы имеем внутри себя надежную защиту и неодолимую мощь пребывающего в нас Христа.

Святитель Григорий Богослов предлагает двойное понимание духовного значения «ветхозаветной пасхи»: именование «пасха» обозначает само событие древнего исхода как «перехода» евреев из Египта в землю обетованную, а также может пониматься и как «переход», восхождение евреев от земного образа их существования к горнему – к заключенному на Синае Ветхому Завету с Богом. Кроме того, говоря о новозаветном смысле понятия «пасха», святитель Григорий напоминает о том, что слово πάσχω («пасхо») в греческом языке означает «страдание», и потому ясно указывает на сами Крестные страдания Спасителя Христа.

Автор двух латинских пасхальных проповедей, приписываемых Амвросию Медиоланскому, указывает, что в апостольских посланиях «Пасхой» именуется Сам Христос: ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас (1Кор.5:7). Потому-то автор гомилий, оставляя в стороне ветхозаветные смыслы понятия «пасха», в основном обращается к его новозаветному значению. Ведь праздник Пасхи называется так «в Новозаветной Церкви в ознаменование того, что Сам Сын Божий, через Воскресение из мертвых, перешел от сего мира к Небесному Отцу, от земли на Небо, освободив и нас от вечной смерти и рабства врагу и даровав нам власть быть чадами Божиими (Ин.1:12)». И еще – поскольку христиане призваны пребывать в единстве со Христом, как с нашим Небесным Главой, они также должны, подобно Ему, постоянно совершать в Нем некую собственную «пасху» – в прехождении «от греховной жизни к добродетельной» – ради «участия и в блаженстве Господа».

Итак, ветхозаветная пасха сводилась к жертвоприношению, которое было прообразом Пасхи новозаветной – как Крестной Жертвы Христа. Тогда – в Ветхом Завете – она понималась прежде всего как пасхальная жертва Господу, Который прошел мимо домов сынов Израилевых в Египте, когда поражал Египтян, и домы наши избавил (Исх.12:27). По убеждению святых отцов, в частности святителя Григория Богослова, все эти многочисленные приносимые ветхозаветные жертвы были несовершенны и не могли очистить людей от власти греха. Лишь пролитая на Кресте Кровь Христа, как нового и совершенного Агнца, явилась подлинным и «вечным… очищением целого мира».

Автор приписываемого святителю Епифанию Кипрскому «Слова на Святую и Великую Субботу» говорит, что ветхозаветная иудейская пасхальная жертва была временным и преходящим установлением, являясь лишь слабым прообразом новозаветной Пасхи. По его яркой формулировке, пасхальное приношение евреев заключалось лишь в «скотожертвенном», в то время как Жертва, принесенная за всех нас Христом, была «Богоплотной»: ведь на Кресте распялась Плоть Самого Бога.

Господь принес эту новую Пасхальную Жертву и за всякого отдельного человека, и за весь людской род в целом. По мысли автора византийской гомилии на Пасху, также приписываемой святителю Епифанию Кипрскому, Христос отдает ради нас – посредством этой Жертвы – все, чем Он обладает как человек. При этом на Кресте в Нем врачуется и исцеляется вся полнота нашей поврежденной грехом природы, а также все стороны нашего тленного – по причине грехопадения – образа существования. За нашу душу Христос отдает Свою Душу, ради нашего тела умирает Его Тело, ради уничтожения в человеке власти тления Спаситель предает Себя тлению посредством мучительных страданий, ради победы над властвующей над людьми смертью Господь претерпевает Смерть на Кресте…

Итак, Сам Христос оказывается той Новой Пасхой, в Которой исполняется и реализуется смысл всех ветхозаветных жертв, прообразов и пророчеств. И здесь – в этой спасительной реальности Новой Пасхи – уже не остается места ни для символов, ни для теней. Ибо Сама подлинная Пасха – Христос – совершает и дарует верным реальное и истинное спасение, приносит Искупление и исцеление, возводит от смерти – в жизнь, из ада – в рай, из бездны богооставленности – к блаженству богопричастности и обожения…

Боговоплощение – начало Спасения и путь к Пасхе: святоотеческое учение

В ветхозаветную эпоху, до пришествия в мир воплощенного Сына Божия, человеческий род не подозревал о приуготованном ему Богом блаженстве. Он жил совсем иной жизнью, ведал другую реальность. Святитель Григорий Великий (Двоеслов) (около 540–604) в своей «Беседе 21-й в день Святой Пасхи» говорит о том, что в истории человеческого рода было две совершенно различных жизни, две взаимоисключающих реальности: одна – несущая на себе последствия грехопадения, а другая – являющая бытие в согласии с первоначальным и вечным Божественным замыслом о человеке. Тогда, в ветхозаветную эпоху, люди не знали этой второй – подлинной – жизни и даже не догадывались о ее возможности в грядущем. Святитель Григорий учит: «ибо две было жизни, из которых одну мы знали, а другой не знали. Потому что одна смертная, другая – бессмертная; одна [жизнь] повреждения, другая – невредимости; одна – смерти, другая – воскресения». Когда Сын Божий пришел в мир, стал Человеком, Он сначала воспринял именно ту первую жизнь, которой жило тогда все падшее грехом человечество. Правда, Он не воспринял сам грех, однако взял на Себя и усвоил его последствия: прежде всего, тленность – как способность уставать, голодать, испытывать боль, наконец, умереть. Однако Сын Божий принял ту первую жизнь лишь ради того, чтобы в Себе ее исцелить и преобразить в жизнь вторую. Он совершил уврачевание нашей человеческой природы посредством ее соединения в Собственном Лице с Его природой Божественной. Кроме того, Он, силой Своих Смерти и Воскресения, возвел в Себе Самом это поврежденное последствиями грехопадения человеческое естество – сквозь узкие врата гроба – к новому нетлению и бессмертию. Как говорит святитель Григорий Великий, в мир явился истинный «Посредник Бога и человеков – Человек Христос Иисус», Который воспринял «одну», то есть первую, тленную, «смертную и поврежденную» людскую жизнь, чтобы затем «открыть» в Себе и во всех нас вторую, «другую» жизнь – нетленную и бессмертную. Сын Божий в Воплощении «воспринимает одну… открывает же другую. Бытие одной Он окончил [Собственной] Смертью, а другую показал [Своим] Воскресением».

Для святых отцов очень важно показать и сам образ, характер такого исправления человеческой природы во Христе. Ведь Господь сделался – в отношении всех спасаемых – новым Родоначальником, как бы Вторым и Новым Адамом. Потому-то и все изменения, которые произошли – вместе с Его Распятием, Смертью и Воскресением – в образе существования человеческой природы Самого Спасителя, прямо отразились на образе бытия природы всех искупленных Им и в Нем людей.

Важнейший духовный образ, используемый святыми отцами для описания этого исправления нашей человеческой природы во Христе, – осуществляемое Им и в Нем ее уврачевание, исцеление. Сила Христа, как подлинного Врачевателя заболевшей грехом людской природы, прежде всего исцелила наше человеческое естество в Нем Самом; ибо и в человеческой природе Господа, так же как и во всех людях, присутствовала поврежденность грехом Адама, существовали последствия грехопадения первых людей: болезнь тленности и смертности. При этом Господь, конечно же, был целиком и полностью свободен от власти самого первородного греха, а также от личных грехов. Говоря об этом, святитель Григорий Богослов настойчиво подчеркивает, что Сын Божий в Воплощении «делается человеком по всему, кроме греха».

Кроме того, для святых отцов также важно подчеркнуть, что Сын Божий стал именно истинным и совершенным человеком, что Он воспринял всю полноту нашей тварной природы. Вот что говорит в «Слове на святую Великую Субботу» преподобный Иоанн Дамаскин: «Несоединимое соединяется; превышающее природу осуществляется; чего око не видело, ухо не слышало, что и на сердце человеку не приходило, то ныне видят и слышат, о том говорят, тому веруют! Что же это такое? Сын Божий и Бог делается Сыном Человеческим, Посредником между Богом и людьми! Не перестает Он быть Богом, потому что Он неизменен, и не по видимости только становится человеком, потому что Он не лжив и всякое коварство и ложь совершенно чужды открытого благоволения, но истинно и по природе Он делается человеком, без всякого изменения и слияния, дабы истинно даровать нашей природе спасение».

Итак, Господь становится истинным и совершенным Человеком, чтобы исцелить в Себе силой Божества нашу людскую природу. Святые отцы подчеркивают: если бы Сын Божий при Вочеловечении не воспринял хоть одну, даже самую малую из природных составляющих людского естества, то Он бы и не исцелил ее в Себе, а значит – мы не были бы спасены. Ведь человек не может оказаться спасен от власти греха и смерти лишь некоей частью своей природы! Человек по природе бывает или же целиком свят, или же полностью пребывает в рабстве греха. Он или духовно жив, или духовно мертв. Третьего не дано. И потому-то святые отцы так настойчиво повторяют знаменитую догматическую формулировку из богословского «Послания к Кледонию» святителя Григория Богослова: «чтó не воспринято» во Христе, то «и не уврачевано, но что соединилось с Богом, то и спасается». Вот как об этом говорит вслед за святителем Григорием в «Слове на святую Великую Субботу» преподобный Иоанн Дамаскин: Христос «есть совершенный Бог, потому что в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол.2:9), и совершенный Человек, дабы мог спасти всего человека, ибо что́ не воспринято, то и не исцелено»…

Святые отцы не устают удивляться чуду Боговоплощения. Чудо это преисполнено различными парадоксами. Небесный Бог делается земным человеком, Бесконечный ограничивается законами пространства и времени, Невидимый делается зримым для человеческих глаз, Всемогущий добровольно принимает людские слабость и бессилие, Великий – умаляется, Бесстрастный – страдает, Бессмертный – умирает, Вечная Жизнь – воскресает. Святитель Мелитон Сардский поражается:

«Повесивший землю – повешен.
Распростерший небеса – распростерт.
Утвердивший все – утвержден на Древе.
Владыка – оскорблен.
Бог – убит…»

Автор пасхальной гомилии, приписываемой святителю Епифанию, говоря о парадоксе Смерти на Кресте Самого Бога, также удивленно восклицает: «Бессмертный – умирает… О, новое таинство и непостижимое чудо! Осужден Судия, связан Разрешивший узников, на Крест возведен Утвердивший землю, повешен Повесивший вселенную, осужден Измеривший небеса, напоен желчью Жизнодавец, умер Творец жизни…» А святитель Григорий Нисский в «Слове втором на Святую Пасху, о воскресении» поражается тому, что Бессмертный Бог может не только умирать, но и воскресать: «днесь воскрес Христос, Бог бесстрастный и бессмертный»…

Христос – Спаситель и Искупитель: святоотеческое учение

Итак, Сын Божий, Господь Иисус Христос, пришел в мир и в нем воплотился, вочеловечился, как наш Спаситель и Искупитель. Прославляя за это Христа, автор пасхальной проповеди, приписываемой святителю Амвросию Медиоланскому, радостно восклицает: «именно Господь есть Виновник восстановления, Искупления и вечной жизни, Господь Иисус Христос».

Как же святые отцы объясняют в своих пасхальных проповедях смысл и значение совершенного Христом Искупления?

Прежде всего они размышляют о тех плодах, которые это Искупление нам принесло. Как говорит святой праведный Иоанн Кронштадтский, «Христос Господь, Спаситель наш, Сам по человечеству исполнивший за нас и для нас всякую правду, дал нам и всегда подает в Церкви Своей благодать и силу к избавлению от грехов и к содеянию всякой правды и добродетели…».

Конечно же, центральное место в деле Искупления занимают Крестные Страдания и Смерть Сына Божия, избавляющие от смерти человеческий род и дарующие ему духовное возрождение. Как говорит преподобный Феодор Студит, «будучи Единородным Богом, Он благоволил сделаться человеком ради нас и был послушным даже до смерти (Флп.2:8), чтобы избавить нас от смерти вечной». А в пасхальной гомилии, приписываемой святителю Епифанию, свидетельствуется о том, что Сын Божий «не только создал нас во Адаме, но еще возродил духом в Своем страдании». Развивая эту мысль, автор пасхальной проповеди, дошедшей до нас под именем святителя Амвросия, поясняет: «страдание Спасителя есть Спасение человеческой жизни. Ибо Он для того восхотел умереть за нас, чтобы мы, веруя в Него, жили вечно; для того Он восхотел быть на время тем, что мы, чтобы мы, получив обещанную Им вечность, вечно с Ним пребывали».

Говоря о плодах Искупления, святые отцы вместе с этим задаются и вопросом о том, что же такое сама Искупительная Жертва Христа? Как и ради чего она была совершена Господом?

Искупительная Жертва Христа была безусловно необходима для нашего Спасения. Вместе с тем святые отцы настойчиво говорят о том, что она была принесена Сыном Божиим отнюдь не ради удовлетворения Божественного гнева, но ради победы над грехом, а также для благодатного исцеления, духовного уврачевания несущей на себе последствия грехопадения человеческой природы.

Прежде всего здесь осуществилось торжество Господа над первородным грехом. Ведь, по слову апостола Петра, Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились (1Пет.2:24). Тем самым, как говорит святитель Прокл Константинопольский, Сын Божий Своей Искупительной Жертвой «на Кресте восторжествовал над общим грехом».

Вместе с тем святитель Григорий Богослов подчеркивает, что Богу Отцу эта Искупительная Жертва была не нужна, что она не могла быть для Него желанна: «кровь Единородного» не могла быть «приятна Отцу». Бог из любви к падшему человечеству «приемлет Жертву, не потому что Он ее требовал или имел в ней нужду, но по Домостроительству» Спасения человеческого рода – то есть именно потому, что она была необходима нам. По мысли святителя Григория, не Сам Бог, но как раз «мы возымели нужду в Боге воплотившемся и умерщвленном, чтобы нам ожить».

Как говорит далее святитель Григорий Богослов, эта Жертва приносится Христом по Его человечеству и принимается Богом, «потому что человеку нужно было освятиться человечеством Бога». В Своем Воплощении Сын Божий оказался единосущен нам по Своему человечеству. Теперь же Сын Божий жертвует Собой, приносит в Жертву это Свое человечество, для освящения всех нас, ради обожения нашего общего с Ним людского естества. Такое благодатное «освящение человечеством Бога» верующих, о котором говорит святитель Григорий, как раз и происходит ныне в Церкви – как в истинном человеческом Теле Сына Божия, в Теле Христовом. Подлинная духовная вершина такого спасительного приобщения христиан «человечеству Бога» – таинство Евхаристии, где вкушаются обоживающие нас человеческие Плоть и Кровь Сына Божия, Второго Лица Пресвятой Троицы.

С точки зрения святителя Григория Богослова, еще одна важнейшая причина, ради чего Господь умер на Кресте, принеся Себя в Искупительную Жертву за мир, – победа Христа над адом и сатаной. Если бы Он не умер на Кресте, то и не сошел бы во ад, не победил бы диавола и смерть. Тем самым Сын Божий принес эту Жертву, чтобы, умерев и снизойдя в преисподнюю, «Самому избавить нас» от этой власти и, «преодолев мучителя силой… возвести нас к Себе».

Центральными событиями Искупительного подвига Христа оказываются Его Крестная Смерть, а также сошествие во ад и Воскресение. Святые отцы свидетельствуют об этом настойчиво и постоянно. Так, говоря об основополагающем спасительном и искупительном значении трех событий – Смерти, погребения и Воскресения Господа, святитель Иоанн (Максимович) восклицает: «чтобы в Себе Самом победить смерть и нам, людям, раскрыть врата вечной жизни, приял Он смерть и погребение, и, воскресши из мертвых, стал Победителем смерти».

Свидетельствуя о способе, которым совершилось Искупление человеческого рода, святые отцы в первую очередь указывают на его главнейшее орудие – Крест Христов, на котором Сын Божий принес Себя в Жертву для Спасения мира. Так, прославляя спасительную силу Креста, святитель Амфилохий Иконийский восклицает: «Водружен парус Креста на корабле мира, и мир остается невредимым, и благодаря этому парусу Креста плавающий не ведает крушения, то есть смерти, но плывет на Небеса».

При этом, однако, само дело Искупления, по убеждению святых отцов, не может быть ограничено лишь тремя его центральными событиями – Крестной Жертвой, сошествием во ад и Воскресением. И весь земной путь Христа – от Его безмужного Зачатия, Воплощения до Его Вознесения на Небо – также является целостным делом Искупления как исцеления поврежденного Адамовым грехом образа нашего земного существования. Так, святитель Григорий Нисский в одном из своих писем отмечает, что всякий человек проходит на земном пути через два важнейших рубежа, «предела» – рождение и смерть. В связи с этим он говорит: «поскольку существуют два предела человеческой жизни: один, с которого начинаем – рождение, и другой, когда перестаем жить – смерть, то необходимо было Врачующему всю нашу жизнь [Христу] обнять нас в этих двух пределах, чтобы, восприняв наши [земные] начало и конец, с той и другой стороны вознести горе́ долу лежащего» человека. Тем самым Христос, придя в мир и прожив целостную человеческую жизнь, освятил и исцелил Своим Богочеловечеством от властвовавших здесь последствий грехопадения весь наш земной путь. Он освятил все важнейшие составляющие нашего земного существования: наши зачатие и рождение – Своими безмужным Зачатием и Рождеством от Девы; нашу кончину – Своей безвинной Крестной Смертью.

Посредством Своего Воплощения Сын Божий становится Одним из людей, проходит человеческий земной жизненный путь, умирает и, наконец, Своей Смертью попирает и побеждает саму смерть, вырываясь из ее «объятий» – в Собственном Воскресении. Как неподвластный греху по Своему Божественному достоинству, Он одерживает победу над адом; равный людям во всем по Своей человеческой природе, обладающий такими же, как и у всех нас, телом и душой, Он пролагает для нас путь от смерти и тления – к вечной жизни. Он – «первопроходец» всего человечества, открывающий нам путь к победе над смертью и грехом. Будучи Богом, Он не может согрешить, будучи вместе с тем истинным человеком, Он проживает точно такую же жизнь, что и мы, исправляя в Себе – Своими поступками, мыслями, решениями – каждую ее черточку, каждое ее обстоятельство, от Рождества до Крестной Смерти. Всем этим Он как бы изглаживает из книги жизни нашего мира обличительную запись о вине первых людей, согрешивших некогда в раю по своей гордости…

Говоря о понимании святыми отцами смысла и значения понятия «Искупление», не следует забывать, что, по их убеждению, к Искуплению в конечном итоге приложимо даже не именование «что», но «Кто». Ведь наше Искупление – это Сам Христос. По слову апостола Павла, как раз Он – Иисус Христос – и стал нашим Искуплением: сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением (1Кор.1:30). Это позволяет святителю Мелитону Сардскому, прямо именующему Самого Господа «Искуплением», провозгласить как бы от лица призывающего нас к Себе Христа:

«Итак, приидите все семейства людей, запятнанные грехами,
и получите отпущение грехов.
Ибо Я есмь ваше отпущение,
Я – Пасха спасения,
Я – Агнец, закланный за вас,
Я – Искупление ваше,
Я – Жизнь ваша,
Я – Воскресение ваше,
Я – Свет ваш,
Я – Спасение ваше,
Я – Царь ваш.
Я вас возведу на небесные высоты.
Я вам покажу превечного Отца.
Я вас восставлю Моею десницей…»

Распятие и положение во гроб: святоотеческое понимание событий

Прославляемые в дни Святой Пасхи события сошествия во ад и Воскресения Христова очень тесно связаны в истории нашего Спасения с Его Распятием и погребением.

Говоря об исполнившемся на Кресте таинстве нашего Искупления, святитель Иоанн Златоуст подчеркивает: именно в миг Христова Распятия были зеркально преодолены три пагубных для человеческого рода обстоятельства, связанных с некогда совершившимся в раю грехопадением. Это – искушение жены Евы, вкушение прародителями плода от запретного древа, а также наступившая, по причине их греха, абсолютная власть над человечеством смерти и рабства диавола. Но ведь во время распятия Господа на Кресте мы также видим Деву, Древо и Смерть. Дева – чистая и святая Богоматерь, тихо и молитвенно предстоявшая Своему страждущему Сыну. Древо – деревянный Крест, на котором совершилось Спасение человеческого рода. Наконец, Смерть – это умирание распятого Сына Божия, обладавшее для всех нас животворящей и искупительной силой. То, что было знамением греха и духовной гибели для человеческого рода в день грехопадения, стало для нас в день Крестной Жертвы Христовой источником святости и духовного исцеления: Дева, Древо и Смерть. Вот что говорит об этом святитель Иоанн: «и чем победил нас диавол, тем же преодолел его Христос; Он принял те же самые оружия и ими поразил диавола; а как – послушай. Дева, древо и смерть были знаками нашего поражения; девой была Ева, потому что она еще не познала мужа, когда подверглась искушению; древом было древо познания добра и зла; смертью было наказание Адаму. Видишь ли, как дева, древо и смерть были знаками нашего поражения? Посмотри же, как потом они же сделались орудиями победы. Вместо Евы – Мария, вместо древа познания добра и зла – Древо Креста, вместо смерти Адама – Смерть Господа. Видишь ли, что чем диавол победил, тем же он и побежден? Древом победил Адама диавол, Крестом поразил диавола Христос. То древо низринуло человека во ад, а это Древо, Древо Креста, и низринутых туда опять извлекло из ада; то заставило пораженного скрыться, как пленного и нагого, а это показало всем Победителя обнаженно пригвожденным на высоте ко Кресту. Та смерть подвергла осуждению всех живущих и после Адама, а Смерть Христа поистине воскресила всех, живших и прежде Него».

На Кресте Господь раскинул, распростер Свои руки, прибитые к перекладине. Святым авторам пасхальных проповедей в этом, пусть вынужденном, болезненном и мучительном жесте видится важнейшее знамение: движение распростираемых навстречу нам объятий Христа, в которые Он теперь, принеся Себя в Жертву за мир, готов принять всю спасаемую Им на Кресте вселенную. Как говорит об этом преподобный Исихий Иерусалимский, «здесь же наш Владыка, простирая руки, спас всяческая». Святитель Афанасий Великий в «Слове о Воплощении Бога Слова» также подчеркивает: «потому Господу прилично было и Крест претерпеть, и распростереть на нем руки, чтобы одной рукой привлечь к Себе ветхий [еврейский] народ, а другой – призванных из язычников, соединив в Себе тех и других». Как свидетельствует о том же в «Слове о Христе и антихристе» священномученик Ипполит Римский, «распростерши руки Свои святые на Древе [Креста], Христос раскинул два крыла, правое и левое, призывая к себе верующих и прикрывая их, как птенцов Своих». Более того: эти объятия предназначены не только для тех, кто, предстоя ныне Распятому Христу, плачет и болезнует о Нем, верен Ему, любит Его, исповедует Господа Сыном Божиим и Спасителем. Эти распростертые Христом на Кресте объятия, по убеждению святителя Прокла Константинопольского, предназначены даже для тех, кто Его ненавидит, – для Его распинателей: Он «через спасительный Крест и убивающих обнял». Он любит всех без изъятия – и праведников и грешников, и святых и враждующих против Господа, и верных Ему и тех, кто Его ненавидит. Бог любит всех одинаково – как Собственное драгоценное творение, созданное по Его образу. Он равно желает спасения всем – лишь бы и мы пожелали того же. Руки Христа всегда раскинуты на Кресте призывающим объятием, раскрытым для каждого. И теперь уже от самого человека зависит: откликнется ли он своими верой и покаянием на этот зримый знак любви, на Христово свидетельство о готовности простить и принять грешника, или же останется в числе распинателей Сына Божия, вновь и вновь умерщвляя Его своими грехами…

О любви, явленной Христом на Кресте даже к Своим убийцам, выразившейся в молитве об их прощении, ярко свидетельствует и святитель Амфилохий Иконийский: «Страдавший так молился за распинавших, говоря: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк.23:34). Он благостью побеждает злобу, ходатайствует за христоубийц, тем самым улавливая их к Спасению. Он освобождает их от обвинения и обвиняет неведение. Не гневается, хотя Сам стал посмешищем их бесчинства. Переносит их буйство и по человеколюбию призывает к покаянию».

Итак, на Кресте – ложно казавшемся свидетелям Распятия всего лишь знаком бессилия, позора и поругания Господа – осуществляется Искупление человеческого рода, Спасение вселенной. Сам сатана, господин и отец греха, враг всех живущих, прежде могучий властитель над падшим человеком, ныне обессиливается и теряет свою былую губительную мощь. Как образно говорит о совершившейся силой Креста победе Господа над сатаной преподобный Феодор Студит, «итак, если кто-либо… скажет тебе: „для чего распят Христос?“, – скажи ему: „чтобы распять диавола“». А как свидетельствует святитель Григорий Нисский, Своим Распятием Христос «сокрушил силу врага и водрузил для нас победное знамение Креста, поразив противника» – сатану.

Каждое утро над нами – на высоту небосвода – восходит солнце, чтобы осветить своими лучами землю, радовать нас своим теплом, дарить свет всей вселенной. Но и Христос, Который, по слову пророка Малахии, есть духовное Солнце Правды, также взошел в день Своего Распятия на высоту – на Крест. Прежде ступавший только по земле, Спаситель, подобно некоему духовному солнцу, восходит на поднебесную высоту Своей Крестной муки, согревая и просвещая с вершины Креста – силой Искупительной Жертвы – всю вселенную. Как говорит преподобный Исихий Иерусалимский, «Солнце Правды (Мал.4:2), Господь наш Иисус Христос, озарило и настоящий день по всему кругу вселенной, взошло через Крест, спасло верных»…

А затем, вслед за наступившей Смертью Господа, следует снятие Его Тела с Креста и положение во гроб. Люди хоронят в тесной гробнице Бога, Сына Божия: Того, Кого не может вместить – как Бесконечного и Неограничимого – вся огромная вселенная. Этому парадоксу поражается святитель Амфилохий: «они заключают во гробе Того, Которого ничто из существующего не вмещает».

Иосиф, Никодим и жены-мироносицы заворачивают Тело Господа в погребальные пелены и полагают во гроб. По убеждению автора «Слова на Святую и Великую Субботу», приписываемого святителю Епифанию Кипрскому, все это сильно напоминает обстоятельства Рождества Господа. Он родился ночью в Вифлееме, но и здесь над Сионом также царит ночь. Тогда Его, новорожденного Младенца, обвили пеленами и положили в тесные ясли – теперь Христа заворачивают в пелены погребальные и кладут во гроб как в колыбель. Тогда волхвы принесли новорожденному Господу в дар смирну – ныне смирной умащают Его мертвое Тело. Тогда во время Рождества приходящему в мир Сыну Божию предстоял Иосиф Обручник – сегодня Спасителя предает земле тоже Иосиф, муж из города Аримафеи. Круг замыкается… И становится особенно ясно, что весь земной путь Господа, с самого первого мига Его земного существования, с Рождества, вел Его к мучительной и спасительной Смерти за человеческий род. Что Он для того и пришел на землю, чтобы умереть. Что Его Рождение в Вифлееме стало первым шагом на Крест. Потому обстоятельства Рождества Господа были наполнены пророческими указаниями на события, связанные с Его погребением. Само Рождение Христа стало в тот день верным и ясным знамением грядущей Смерти Спасителя. Радость прихода в мир Искупителя уже тогда была наполнена предчувствием скорби.

Но Смерть и погребение Искупителя – напротив – преисполнены ощущением и предчувствием наступающей радости Воскресения и Спасения человеческого рода от греха и смерти. В Рождестве радость предуказывала на скорбь, в Смерти же и положении во гроб – скорбь является преддверием великой радости. Святитель Амфилохий Иконийский обращается к слушающим его проповедь с очень неожиданными словами: «Сегодня мы празднуем погребение нашего Спасителя». Как можно праздновать погребение? Разве можно ликовать о смерти? Разве можно прославлять плач и горе? Можно, ибо эти смерть и погребение – последний шаг навстречу Воскресению и Спасению! Ведь Христос, по словам святителя Прокла Константинопольского, «показал тридневный гроб вратами [Своего] Воскресения». И не только Своего Воскресения, но и воскресения от власти смерти и греха всего человеческого рода. Ныне почивший Господь, по слову преподобного Иоанна Дамаскина, «пеленами обвивается, дабы человека, умерщвленного грехом и опутанного сетями его, разрешить от уз [смерти] и отпустить на свободу».

Итак, Господь лежит во гробе. И мир трепещет от страха, видя смерть своего Бога. Но вся вселенная также ясно ощущает и близящуюся радость Его Воскресения. Горе и надежда, плач и трепетное ожидание чуда тесно – как никогда прежде – соседствуют друг с другом в эти часы пребывания Христа в пещере погребения. Вот как говорит об этом автор «Слова на Святую и Великую Субботу», приписываемого святителю Епифанию: «Что это? Отчего ныне такое глубокое молчание на земле и такая тишина? – Оттого глубокое молчание, что почивает Царь. Земля стихла от страха, потому что Господь уснул плотью, и воскресил усопших от века. Господь умер плотью, и ад вострепетал. Уснул Господь на краткое время, и пробудил от века спавших во аде»…

В это время Сын Божий находился во Гробе не только как человек – Своей умершей плотью, но и как Бог – Собственной Божественной природой. По слову святителя Льва Великого, даже во гробе Его «Божество не отступило… от… воспринятого человечества». Но пребывая Божеством во гробе, Сын Божий также продолжал пребывать как Бог и на Небесах – вместе со Своим Отцом. Как говорит об этом святитель Прокл, «все ангелы благоговеют таинству, все силы трепещут пред чудом: Престол не оставлен, и мир спасся; от небес не отступил и землю освободил; Отеческие недра не обнажил и ад разграбил…» Сын Божий даже и во гробе ни на миг не прекратил промышлять о вселенной, заботиться о великом и малом в ней, вести мироздание к предназначенным ему Создателем спасительным целям. Ведь, по слову святителя Петра Хрисолога, лежа мертвым по Своему человечеству в пещере погребения, Сын Божий «везде пребывает [как Бог], не ограничиваемый никаким пространством».

Сошествие во ад: святоотеческое понимание

Нисходя во ад, но в то же время вечно пребывая на Небесах одесную Бога Отца, Сын Божий низводит вместе с Собой эту небесную реальность даже и в преисподнюю, парадоксальным образом делая Небом сам ад. Ведь Небо находится там, где присутствует Небесный Бог. И если Он снизошел в преисподнюю, значит, она – как место Его всемогущего, святого и благодатного присутствия – сама становится теперь Небом. И пока Создатель спасительно действует здесь, освобождая от власти смерти и греха души праведников, этот шеол и есть Его Небесное Царство. Потому-то – вместе с властным нисхождением Сына Божия в преисподнюю – враждебные Ему адские запоры и бастионы тотчас бессильно рушатся, а тьма отступает. Преподобный Иоанн Дамаскин свидетельствует: «ныне ад делается Небом, преисподняя наполняется светом, прогоняется мрак, дотоле обитавший там».

Как говорится в Первом послании апостола Иоанна Богослова, Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы (1 Ин.1:5). Сын Божий постоянно именуется Светом и в Евангелии от Иоанна. Здесь Он провозглашает Сам: Я свет миру (Ин.8:12;9:5), Я свет пришел в мир (Ин.12:46). Итак, придя в Воплощении в мир, этот Свет – Сын Божий – теперь сходит в духовную тьму преисподней. Как свидетельствует о пресветлом нисхождении в глубины ада Солнца Правды – Христа – автор гомилии на Великую Субботу, приписываемой святителю Епифанию, «Бог, Солнце, Христос зашел под землю и оставил иудеев в постоянном мраке. Ныне живущим на земле и находившимся от века в преисподней воссияло Спасение. Ныне воссияло Спасение миру видимому и невидимому».

Что происходит с темнотой, когда мы зажигаем свет? Она рассеивается, перестает существовать. И вот, когда Сын Божий, который Сам есть Божественный Свет, сходит во ад, вступает в беспросветную тьму преисподней, ее мрак не просто отступает, но полностью рассеивается – перед Ним как перед Всепобеждающим Светом – вплоть до самых отдаленных уголков шеола. Его Свет сегодня властно сияет здесь, и в аду не остается места для тьмы. Вот что говорит об этом в «Слове на Святую Пасху, и о тридневном сроке Воскресения Христова» святитель Григорий Нисский: «одно [лишь] простое и непостижимое пришествие Жизни и присутствие Света для сидящих во тьме и тени смертной, [само по себе] произвело полное исчезновение и уничтожение тьмы и смерти». Итак, с сошествием Господа в преисподнюю тьма обратилась в свет, мрак – в сияние, грех отступил перед благодатью и ад стал Небом – ибо здесь ныне пребывал Сам Бог…

Святые отцы задаются и еще одним вопросом: как же сатана вообще мог допустить схождение Христа во ад? Обратим внимание: сатана, упорно воюя против Христа и добиваясь, посредством земных врагов Спасителя, смерти Сына Божия, тем самым настойчиво и деятельно приближал сошествие во ад непобедимого и всемогущего Бога, а значит – обрекал себя на неизбежное поражение на собственной территории. Неужели же он не понимал, чем это должно было для него закончиться? Неужели же диавол был столь глуп? Но ведь мы знаем, что сатана хитер и коварен…

Святые отцы поясняют в гомилиях на Великую Субботу и на Пасху, что дело здесь отнюдь не в глупости сатаны, а в его неведении. Диавол – на протяжении всей земной жизни Господа – попросту не знал, Кто же Такой на самом деле Христос. Диавол заблуждался в отношении Божественного достоинства Спасителя и по этой причине потерпел поражение. Сатана видел во Христе лишь великого праведника, чудотворца, но даже не догадывался, что перед ним – Сын Божий, истинный Бог. Потому-то он, наблюдая всю меру человеческого совершенства Христа, так жаждал завладеть душой Господа, низвести ее во ад, властвовать над ней. Он зрел лишь телесность Христа, но не угадывал в Нем присутствия Его Божества, скрытого за завесой плоти. Сатана напал на Господа как на обычного человека, одного из нас, и неожиданно оказался побежден Христом как Истинным Богом. Сатана понял тогда, насколько заблуждался в отношении Господа, но было уже слишком поздно. Эту ошибку можно образно сравнить с тем, как обманываются хищные рыбы, пойманные на удочку рыбаком: известно, что они попадаются на крючок, спрятанный под желанной для них наживкой. Подобной «наживкой» для диавола – разумеется, в духовном смысле – оказался сам образ пришествия в мир воплотившегося Сына Божия. Диавол, не ведая, Кто перед ним, рассчитывал схватить простого человека, но столкнулся с Богом, оказавшись при этом «пронзен», повержен Божеством Сына. Говоря об этом, святитель Амфилохий Иконийский даже образно и дерзновенно сравнивает здесь Христа с такой используемой рыбаками при ловле рыбы приманкой, как «червь». При этом он припоминает слова из Псалтири Я же червь, а не человек (Пс.21:7), относя их к Спасителю: Христос – «Червь, ибо говорит: Я же червь, а не человек, потому что Он сокрыл блистающее Божество, словно крючок, в нашем теле, как в черве, и опустил этот крючок в глубину житейского моря, и, как хороший рыбак, вытащил на берег змия – [диавола], чтобы исполнить написанное: Можешь ли удою вытащить змея (Иов40:20 по LXX)?». О том же самом рассуждает в своем «Слове на Святую Пасху, и о тридневном сроке Воскресения Христова» и святитель Григорий Нисский. Размышляя о таинственных событиях, связанных со Смертью Христа, святитель Григорий говорит, что умерший Господь сходит в сердце земли и одерживает победу над сокрытым там злом. В Собственной Смерти Он побеждает тот «великий ум», что именуется у Исаии еще и «князем Ассирийским» (см. Ис.10:12). Христос одолевает сатану не в открытой борьбе, не в некоем противоборстве, а без всяких усилий, как бы «хитростью». «Великий ум» попался на тот образный рыболовный крючок, которым для него оказалась смертная плоть Спасителя, заглотил эту приманку и был обманут, очутился в ловушке, потерпел поражение. Таким образом, по словам святителя Григория, «сей змий был извлечен удицей (ср. Иов40:20). Для того истинная Премудрость и посещает велеречивое сердце земли, чтобы уничтожить в ней великий во зле ум и просветить тьму, – чтобы смертное было поглощено жизнью, а зло обратилось в ничтожество, по истреблении последнего врага, который есть смерть (ср. 1 Кор.15:26)».

Тем самым диавол, а также смерть и ад (которые в церковной традиции неожиданным образом персонифицируются и выступают в качестве полноценных действующих лиц события сошествия Господа в преисподнюю) ранее обманулись, посчитав Христа обычным человеком, а не Сыном Божиим. Теперь же для них наступает час горькой расплаты. Об этом ярко пишет в своем «Точном изложении православной веры» преподобный Иоанн Дамаскин: «Итак, смерть приступает и, поглотив тело [Господне как] приманку, пронзается Божеством как бы крючком удочки, и, вкусив безгрешного и животворящего Тела, погибает и отдает назад всех, коих некогда поглотила». Эта мысль преподобного Иоанна целиком созвучна словам святителя Амфилохия Иконийского, который говорит, что совершенная смертью ошибка привела к непоправимым для нее последствиям: поглотив Одного – душу Сына Божия – и оказавшись не в силах Его удержать, ад и смерть отдали вместе с восходящим из глубин преисподней и воскресающим Христом и души множества спасаемых Им праведников, некоторые из которых даже воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим (Мф.27:52–53).

Как подчеркивает автор гомилии на Великую Субботу, приписываемой святителю Епифанию, весь спасительный путь, пройденный Господом в Его Воплощении, был для Него постоянным нисхождением, самоумалением: с Неба на землю, а с земли – в глубины преисподней. И дно ада, оказавшееся для Христа пределом такого нисхождения, стало переломной точкой, с которой началось Его победоносное торжество над диаволом и грехом. Тем самым именно глубина ада оказалась местом предельного явления Его всемогущей спасительной славы, возводящей к воскресению и к Небу человеческий род. Потому так радуются сошествию Господа во ад святые отцы, авторы пасхальных гомилий. Как говорит святитель Амфилохий Иконийский, Христос «в преисподней освобождает мертвецов от уз смерти, исполняя ад светом, и пробуждает от сна усопших. Мы на земле ликуем, представляя Его Воскресение, и не боимся, что тление победит нетление».

Здесь, в бездне преисподней, властно звучат слова проповеди Христа, призывающие последовать за Ним ввысь, к Небу и к вечной жизни. До этого, находясь на земле, Он проповедовал живым, теперь же нисходит со словом истины к мертвым. Ведь, по мысли автора гомилии на Великую Субботу, приписываемой святителю Епифанию, «всемилосердный Господь Христос… не счел справедливым сделать причастниками Своего человеколюбия только тех, которые жили во время Его пребывания на земле и после которого жить будут, но и тех, которые содержались во аде прежде Его пришествия и сидели во тьме и тени смертной. Поэтому-то людей, находящихся во плоти, Он посетил с одушевленной плотью, а душам, разлучившимся с телами, явился с Божественной и пречистой душою, которая, разлучившись с телом, не разлучилась с Божеством».

Нисхождение Христа во ад видится автору этой гомилии как сопровождаемое множеством спускающихся с небес в преисподнюю ангельских сил. Христу не нужно их содействие, их помощь в победе над адом, Господь одолевает мрачную силу преисподней лишь Собственной всесильной благодатной мощью. Ангелы нисходят сюда вместе со Христом лишь для того, чтобы радоваться Его победе, стать благодарными зрителями и свидетелями торжества Бога над небытием. Вот что говорит автор гомилии: Сын Божий «ныне с Божественною властью, как Победитель и Владыка, сходит даже до ада и смерти, в сопровождении бесплотных воинств и невидимых чинов, не двенадцати легионов (ср. Мф.26:53), но ста тысяч и тысячи тысяч ангелов, властей, престолов, шестокрылатых и многоочитых, чтобы уничтожить через смерть тирана. Эти чины сопутствовали Ему не как содействующие, но сопровождали Его с благоговением, как Господа и Царя, потому что всесильный Христос не нуждается в содействии».

Ныне диавол оказывается полностью повержен Христом и людская природа, прежде находившаяся в рабстве греха, удобопреклонная ко греху и не способная не грешить, восстанавливается в своем прежнем, ранее утраченном вместе с грехопадением, достоинстве. Как говорит святитель Иоанн Златоуст, «ныне Христос возвел в прежнее достоинство человеческую природу, освободив ее от власти диавола».

Господь сходит во ад, сокрушая запоры его прежде неприступных дверей и уничтожая сами врата преисподней, ранее надежно заключенные и никого не выпускавшие за свои пределы. Как говорит святитель Кирилл Туровский, «врата ада сокрушились Его Словом, и были до основания сломаны столбы [преисподней]. Сам Господь сошел во ад и попрал бесовское царство Крестом и умертвил смерть».

Радуясь победе Господа, святитель Григорий Богослов восклицает вслед за апостолом Павлом: «Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа? (1Кор.15:55; ср. Ос.13:14). Ты низложен Крестом, умерщвлен Животодавцем, бездыханен, мертв, недвижим, бездействен, и хотя сохраняешь образ змия, но предан позору на высоте!» А вот как, припоминая те же слова апостола Павла, возвышенно ликует об этой победе Господа над адом и смертью автор знаменитого «Огласительного слова», звучащего в наших храмах за богослужением в пасхальную ночь: «никто не страшись смерти, ибо освободила всех нас Смерть Спасителя! Объятый смертью, Он истребил смерть; сошедший во ад, Он расхитил ад и огорчил того, кто коснулся плоти Его. Предвидел это и Исаия, взывавший: Ад огорчился, встретив Тебя в преисподней (Ис.14:9 по LXX). Он огорчился, ибо упразднился. Огорчился, ибо был поруган. Огорчился, ибо умертвился. Огорчился, ибо низложился. Огорчился, ибо был связан. Огорчился, ибо взял тело, а нашел Бога; взял землю, а встретил Небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не видел. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»

Итак, по слову автора пасхальной гомилии, приписываемой святителю Епифанию, как только Сын Божий вступил в пространство преисподней, «смерть тотчас поверглась к ногам Иисусовым; ад пленен с торжеством, и все силы его отступили, лишь только услышали голос Христов. Ад отверзся, медные врата его стерлись, вереи железные сокрушились, и души святых востекли за Христом, лишь только Он воззвал к душам, связанным в сени смертной, чтобы они вышли, лишь только возвестил им жизнь». Автор гомилии даже приводит те слова проповеди, с которыми мог обратиться Христос к находившимся в адской бездне: «Итак, восстаньте, выйдем отсюда: из смерти в жизнь, из тления в нетление, из тьмы в вечный свет. Восстаньте, выйдем отсюда: из скорби в радость, из рабства на свободу, из плена в райское наслаждение, от земли на Небо – ибо Я для того и умер и воскрес, чтобы обладать и живыми и мертвыми. Восстаньте, выйдем отсюда: ибо Мой небесный Отец ожидает погибшую овцу. Девяносто девять овец, то есть ангелов, ожидают со-раба своего Адама: когда же он воскреснет, когда восстанет и взойдет к Богу? Херувимский престол для тебя уготован». При этом автор гомилии подчеркивает, что, хотя проповедь Сына Божия была обращена ко всем без исключения душам тех, кто находился тогда в аду, приняли ее далеко не все. По праву человеческой свободы, которая может быть направлена как к соединению с Богом, так и к горделивому бунту против Него, к богопротивлению, многие не пожелали принять слово Спасителя и последовать за Ним на Небеса. Поэтому автор гомилии задается вопросом и сам же на него отвечает: «Что же? Ужели Бог, сойдя во ад, спасает всех без разбора? Нет. Он и там спасает одних уверовавших».

По мысли святителя Иоанна (Максимовича), сошествие Господа во ад делается величайшей победой над ним, разрушением преисподней, умерщвлением самой смерти и началом вечной жизни для всех, кто воскреснет во Христе. Смерть Господа, сошествие Христа во ад оказывается подлинным умерщвлением смерти. Так святитель Амфилохий Иконийский восклицает: «О, Смерть Христова, ты – Смерть смерти, поскольку в горчайшей смерти источила сладкую жизнь!»

Впрочем, по убеждению святителя Иоанна Златоуста, смерть все же не полностью умирает, но скорее – меняется и преображается. Отныне смерть для христианина именуется иначе – успением. Прежде бывшая вечной и беспробудной, смерть становится лишь временным сном, от которого мы пробудимся в день всеобщего восстания из мертвых. Вот что говорит об этом святитель Иоанн Златоуст: «Сегодня наш Владыка Христос медные двери сокрушил и запоры железные сломал (Ис.45:2) и поразил самое лицо смерти. Что я говорю – лицо? Самое имя ее Он изменил, потому что она уже не называется смертью, но успокоением и сном. Прежде пришествия Христова и Крестного Домостроительства [нашего Спасения] само название смерти было страшно… Когда же Христос Бог наш принесен был в Жертву и совершилось Воскресение, то человеколюбивый Владыка отменил эти названия и ввел в нашу жизнь новое дивное устройство: переселение отсюда уже называется вместо смерти успокоением и сном. Откуда это видно? Послушай самого Христа, который говорил: Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его (Ин.11:11). Как для нас легко пробудить и поднять спящего, так для общего всех нас Владыки легко воскресить… Видишь ли, что смерть везде называется успокоением и сном и что она, прежде имевшая лицо страшное, теперь, после Воскресения, сделалась презираемой?»

Итак, вместе с разрушением твердынь ада, с сокрушением его дверей и запоров начинается всеобщий исход из преисподней тех, кто ожидал нисхождения сюда Спасителя, а также принял ныне слово Его проповеди. По словам автора гомилии на Великую Субботу, приписываемой святителю Епифанию, Господь снисходит во ад «с силой и властью для того, чтобы вывести [из ада] плененных от начала времен; и чтобы тех, которых горькая и ненасытная смерть поглотила и отлучила от Бога, причислить к небожителям»… Святитель Кирилл Туровский говорит об этом так: «сидящие во тьме увидели свет, и связанные нищетой и железом оказались освобождены; Он похитил сокровища у ада и теперь вышел из него в силе Божией и в славе святых ангелов. Порабощенные души человеческие были тогда освобождены и введены в рай, прославляя имя Христово».

Среди тех, кого Господь вывел из ада, конечно же, находились Адам и Ева – первые жившие на земле люди, а также самые первые в истории человеческого рода грешники. По мысли преподобного Иоанна Дамаскина, ныне Сам сотворивший Адама Господь, Сын Божий, «вдохнувший в него» некогда «дыхание жизни и Сотворивший его душею живою (Быт.2:7)», нисходя во ад, вновь его созидает – уже для духовной и небесной жизни – возводя из преисподней в Небесный рай.

Автор гомилии на Великую Субботу, приписываемой святителю Епифанию, в связи с этим припоминает знаменитую евангельскую притчу о заблудшей овце, где добрый и заботливый пастух, имея сто овец и потеряв одну из них, оставляет девяносто девять и идет на поиски пропавшей. Отыскав эту овцу, пастух с радостью берет ее на плечи и несет домой, а затем созывает в гости друзей и близких, чтобы и они вместе с ним порадовались (ср. Лк.15:4–6). По убеждению византийского автора гомилии, древний Адам как раз и был такой потерявшейся и даже погибшей овцой, на поиски которой отправился в дальний путь – в самые глубины ада – лишившийся ее Пастырь: «Он идет отыскать первозданного [человека], как погибшую овцу». Ныне Адам оказался очень далеко от своего прежнего дома, уйдя в пустыню греха и смерти. Однако Господь нашел его даже здесь: в бездне преисподней. И теперь Он берет первозданного человека и возносит – как бы на Своих плечах – на высоту Небесного рая. И там об Адаме, по слову Евангелия, более радости будет как о грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк.15:7). Но для того, чтобы Адам смог последовать за Христом, он должен был свободно принять Господа и пожелать отправиться с Ним в этот спасительный путь. Вот как возвышенно описывает эту встречу Христа с душой Адама и излагает слова обращенной к первозданному человеку проповеди Сына Божия автор гомилии: «Между тем Господь приблизился к самой адской преисподней, где был особенно охраняем в узах первосозданный Адам, которого Господь, взяв за руку, восставил, сказав: „Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф.5:14). Я Бог твой и со властью повелеваю узникам выйти, находящимся во тьме просветиться, умершим воскреснуть. Поэтому и тебе приказываю: встань, спящий, потому что Я не для того тебя создал, чтобы ты содержался во аде. Воскресни из мертвых – Я Жизнь мертвых. Воскресни, подобие Мое, сотворенное по образу Моему. Встань, выйдем отсюда. Ты во Мне, и Я в тебе составляем нераздельное лицо. Для тебя, о Адам, Я, Бог твой, сделался сыном твоим. Для тебя Я, Господь твой, принял образ раба. Для тебя Я, превысший небес, сошел на землю и в преисподнюю“»… Адам, чаявший от века своего избавления из ада, с ликованием принял слова Господа и последовал за Ним. Вместе с Адамом из ада также вышла и радостно встретившая Христа в глубинах преисподней Ева. Более того: как считает автор гомилии, и Адам и Ева оказались в числе именно тех воскрешенных, что восстали из гробов в миг Воскресения Христа и явились в Иерусалиме в качестве живых свидетелей сошествия души Господа в преисподнюю, а также Его Восстания (см. Мф.27:52–53). Он пишет: «соединенный со Христом Адам воскресает – с Ним и в Нем; воскресает и Ева. И многие другие тела, верою от века усопшие, воскресли тогда, проповедуя тридневное Воскресение Господне». Однако воскрешение Адама и Евы произошло уже после того, как их души оказались возведены Христом на Небеса…

Это восхождение Адама и Евы из бездны ада в Небесный рай возвело к новой жизни и весь произошедший от них человеческий род. Святитель Амфилохий восклицает: «вот, Адам обновлен, ибо уничтожено древнее прегрешение, теперь все новое (2 Кор.5:17). Воспоем новую песню, ибо, вот, Адам обновлен, и Ева на Небеса вознесена, и диавол низвержен в огонь».

Итак, вместе с исходящей из ада и спасенной от греха душой Адама, как нашего прародителя, подлинно духовно возрождается, освобождается от власти греха и смерти людской род. Впрочем, помимо этого древнего прародителя, у нас теперь уже есть Новый Родоначальник, Новый Прародитель, Новый Адам – одновременно и истинный Бог, и истинный Человек – Иисус Христос. Прежде всего именно во Христе, а не в ветхом Адаме и воскресаем мы все. Как говорит об этом преподобный Исихий Иерусалимский, «сей день есть благовещение радости, в сей день восстал Господь, совоскресив с Собой род Адама, ибо Он был рожден для человека и воскрес с человеком. Сегодня благодаря этому Воскресшему отворяется рай и возрождается Адам, утешается Ева…».

Святые отцы свидетельствуют, что и собственный грех Адама, и личный грех Евы оказались равно упразднены Жертвой Христовой. Однако исправлению Христом греха Евы предшествовало одно важное обстоятельство: явленное Богу послушание Новой Евы – Богоматери. Ее смиренное се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему (Лк.1:38) исцелило и упразднило древнее непослушание и гордыню ветхой Евы. Как говорит об этом святитель Амфилохий Иконийский, ныне «Ева уже не боится упрека Адама, потому что ее грех исправлен в Марии; Адам уже не боится змия, ибо Христос стер главу дракона…».

Воскресение Христово: святоотеческое понимание

Итак, настает миг Воскресения Христова. Господь восстает из мертвых. Смерть оказывается побеждена силой Воскресения, Жизнь торжествует над смертью, Свет – над тьмой, нетление – над тлением, Божественная Святость – над человеческим грехом. Господь исходит из гроба как Первенец всеобщего воскресения людского рода: и духовного – ныне, и телесного – в конце времен.

Святые отцы радостно и торжественно прославляют событие Воскресения Христа в своих пасхальных проповедях и свидетельствуют о его спасительном значении для всего мироздания.

Совсем недавно, во время Крестной муки Господа, вся вселенная, предчувствуя Его наступающую кончину, а также готовящееся Спасение всего мироздания, содрогнулась в страхе и трепете. Как говорит об этом святитель Петр Хрисолог, «во время страдания [Господа] нам открылась глубокая и совершенная набожность всего сотворенного, ибо вся тварь сострадала своему Творцу. И какая плоть не содрогнулась тогда вместе со случившимся землетрясением? Кто [из живущих] не потерял разума, когда – прежде времени – зашло солнце и погас свет?». Тогда – в миг Распятия и Крестной Смерти Господа – вселенная трепетала именно потому, что, по слову святителя Григория Богослова, пролитые здесь Христом «немногие капли Крови воссозидали целый мир».

Теперь же, при Восстании из гроба Господа, вся вселенная вновь благоговейно трепещет – но уже не от ужаса, а от радости. Ведь ныне вместе со Христом и вся вселенная возрождается к жизни в Боге, воскресает для благодатной богопричастности. Как говорит об этом святитель Иоанн Златоуст, «Господь… воскрес и воскресил вместе с Собой вселенную». По слову же святителя Григория Богослова, в день Пасхи мы «празднуем само Воскресение… уже совершившееся и примиряющее собой весь мир»…

Но, конечно же, Воскресение Христово стало прежде всего осуществлением примирения с Богом человека. Сделалось оно и началом и твердым залогом грядущего всеобщего воскресения из мертвых – по образу ныне воскресшего из гроба Христа. Потому-то радостно восклицает святитель Григорий Богослов: «Ныне Спасение миру, миру видимому и миру невидимому! Христос из мертвых – восстаньте с Ним и вы; Христос во славе Своей – восходите и вы; Христос из гроба – освобождайтесь от уз греха; отверзаются врата ада, истребляется смерть, отлагается ветхий Адам, совершается новый: кто во Христе, [тот] новая тварь (2 Кор.5:17); обновляйтесь».

Господь делается как бы Первопроходцем, по стопам Которого в конце времен выйдут из своих гробов и восстанут для вечной жизни в Боге и все святые: те, кто имеет залог грядущей нескончаемой жизни во Христе – в единстве с Ним. Автор пасхальной проповеди, приписываемой святителю Амвросию Медиоланскому, свидетельствует: «апостол… говорит, что начаток (Кол.1:18), первенец (1Кор.15:23), то есть Виновник воскресения и жизни – Христос, потом же [вслед за Ним] – Христовы (1Кор.15:23): то есть те, которые, подражая в жизни чистоте Его, достигнут надежды Воскресения Его, чтобы получить с Ним обетованную небесную славу». По словам же святого праведного Иоанна Кронштадтского, Христос «Своим Воскресением положил начало воскресению всего человеческого рода, имеющему совершиться в последний день… И Его Словом всемощным в свое время воскреснут все человеки…».

Здесь – в Воскресении Христовом – уже присутствует действительное начало и подлинный залог нашего воскресения. С одной стороны, это всеобщее воскресение еще очень далеко – в конце времен; однако с другой – для нас во Христе оно уже осуществилось и совершилось. Именно поэтому святитель Лев Великий так убежденно говорит о всеобщем воскресении из мертвых человеческого рода, как об уже исполнившемся: «Итак, возлюбленные… мы распялись во Христе, мы умерли, погребены и в Нем в третий день воскресли».

Осознание нашего неизбежного грядущего воскресения делает отныне исполненным надежды даже смертный час христианина. Ведь верующие умирают, зная, что лишь совершают еще один шаг по направлению к вечной жизни – во всеобщем воскресении из мертвых. Смерть является для них не мертвящей, но животворящей, ибо через нисхождение в гроб она приведет к грядущему восстанию в новом, обновленном и преображенном состоянии бессмертной телесности. Как говорит святитель Иоанн (Максимович), «веселятся отшедшие в иной мир отцы и братия наши, зря свет Воскресения и предвкушая свое воскресение, когда еще больше будут насыщаться Божественной славой… Подобно Христу, лишь на малое время вкусившему смерть, умирают ныне люди, чтобы воскреснуть из мертвых и быть с Ним в Его Царстве…».

Чьей же властью и мощью совершилось в пасхальную ночь Воскресение Господа? Святые отцы отвечают: Его Собственной Божественной силой. Как говорит святитель Иоанн (Максимович), Христос, «Своей Божественной силой Сам Себя воскресив, всем идущим к Нему и за Ним дарует вечную жизнь и бессмертие». При этом, однако, Его Божественная сила есть также единая и общая благодать всей Пресвятой Троицы – Отца, Сына и Святого Духа. Быть может, именно в трехдневном Воскресении Христа как раз и содержится указание на тайну Пресвятой Троицы, на Ее общетроичную благодатную власть и мощь… Как говорит о духовном и богословско-символическом значении трехдневного Воскресения Христа автор византийской гомилии, приписываемой святителю Епифанию, «Господь воскрес в третий день, научая нас поклоняться в Троице Единице». Итак, Он Сам воскрешает Себя как Бог – вместе с Отцом и Духом.

Святитель Григорий Богослов обращает внимание, что в Священном Писании Нового Завета иногда говорится, что Господь воскресил Себя Сам, иногда же, напротив, что Он был воскрешен Богом Отцом. По убеждению святителя Григория, это связано с тем, что Христос был одновременно и Богом и человеком. Он воскресил Себя как Бог, но при этом как человек воскрес не Собственной человеческой природной силой, но воздействовавшей на Его людское естество благодатью Божественной.

Вместе с тем святитель Петр Хрисолог подчеркивает, что Господь для Своего Воскресения не нуждался в какой-либо помощи извне. Так, явление на гробнице воскресшего Христа ангела вовсе не означало, что этот ангел явился сюда в качестве некоего помощника в деле Воскресения Спасителя. Ангел был просто тем небесным свидетелем этого события, который должен был возвестить о Восстании Господа из гроба женам-мироносицам. Вот что говорит об этом святитель Петр, сначала приводя слова Евангелия, а затем их комментируя: «Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем (Мф.28:2). Это совсем не означало, что ангел этим действием даровал Воскресение Христу: но [он поступил так,] чтобы открыть совершившееся Воскресение другим; ведь и Господь свидетельствует о том, [что воскрес только Своей Собственной силой]: Имею власть отдать жизнь и власть имею опять принять ее (Ин.10:18). [Ангел] открывает женам то, что было затворено, он отверзает то, что было от них сокрыто; он отнюдь не изводит из гроба к дневному свету своего Творца, Которого уже и так не было в могиле; он лишь приводит к вере [в Воскресение] своих сослужительниц – пребывавших во мраке сомнения [жен]. Он свидетельствует об этом и сам, говоря: Его нет здесь – Он воскрес (Мф.28:6)».

Свидетели Воскресения Христа: стража у гроба, мироносицы, апостолы

Первыми свидетелями явления грозного и прекрасного ангела, сошедшего с Небес на гроб воскресшего Христа, были приставленные к запечатанной пещере стражники. Святитель Петр Хрисолог припоминает здесь евангельские слова: Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые (Мф.28:4). Оказавшиеся первыми зрителями славы Воскресения Христова (хотя, конечно же, не сподобившиеся увидеть Самого воскресшего Спасителя, ибо Он по Своем Восстании из гроба являлся лишь веровавшим в Него), стражники пришли в состояние омертвения. Святитель Петр понимает эти евангельские слова – стали, как мертвые – отнюдь не в переносном значении. Это не образное выражение, вроде «замереть, как мертвый», а свидетельство о действительно случившемся. Для святителя Петра эти евангельские слова обозначают, что стражники в миг Воскресения Христова подлинно испытали пусть и краткий, но реальный опыт смерти. Он говорит, что это произошло с ними потому, что стражники были перед этим – во время страданий Спасителя – пособниками Его Распятия и Смерти. Став причиной Смерти Бога, они теперь, при Его Воскресении, как бы рикошетом, получают опыт смерти, становятся как мертвые, ибо на них в гневе обрушивается сама отступившая ныне от Христа смерть. Стражники остаются живы; однако эта страшная встреча со смертью навсегда останется в их памяти как понесенное наказание за совершенный грех…

Святитель Петр, говоря о приходе жен-мироносиц на гроб воскресшего Христа, ярко и оригинально истолковывает духовное значение этого события как некоего совершившегося здесь исправления древнего греха Евы. Ныне как бы сама Ева приходит на гроб Христа: «Зачем приходит сюда жена?.. Для того, чтобы увидеть гробницу: как знамение собственной вины, горькое доказательство своего преступления, упорного соработничества с диаволом, губительной купли ради собственной корысти». И теперь она должна, слыша от ангела весть о Воскресении Спасителя, спогребстись с Ним покаянием, возродиться в Нем верой, а затем встретить живого Господа. Ныне «ангел призывает женщин [войти во гроб и] увидеть: ради того, чтобы то место, где лежало Его священное тело, очистило их глаза, которые ранее, по действию диавола, осквернились воззрением на плод запрещенного [райского] древа (см. Быт.3:6). И они входят во гроб, чтобы, спогребшись [так] вместе с Господом, совоскреснуть с Ним посредством веры для спасения». Ныне ко гробу Спасителя приходит жена, «чтобы именно оттуда воспринять веру… Пришла та, что низвела в преисподнюю Адама, но возвращается та, что исцелилась Восстанием из преисподней Христа». Поэтому повеление ангела, обращенное им к женам-мироносицам – Пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых… (Мф.28:7), – святитель Петр понимает как адресованное не только им, но и древней Еве. Ангел как бы посылает ее, теперь исцеленную от греха, к мужу – к Адаму, – повелевая ей засвидетельствовать перед ним свою твердую веру в воскресшего Бога. Ранее жена была для мужа проповедницей искушения, приведшего ко греху в раю. Теперь же она должна призвать мужа – в лице которого святитель Петр подразумевает всех ныне живущих на земле мужей – к святой жизни во Христе и к вхождению в Его Церковь. Прежде жена проповедала грех. Теперь же она, возродившаяся верой и очистившаяся покаянием, должна проповедовать Святость и Истину – воскресшего Христа. Ангел как бы говорит ей: «Возвратись теперь же, о жена, к мужу, как уже исцеленная, и призови его уверовать, ты, которая [некогда в раю] убедила его принять неверие. Принеси человеку свидетельство Воскресения Господа, как прежде принесла совет об искушении и падении»…

Говоря о явлениях воскресшего Христа апостолам, святые отцы отмечают очень разную и даже противоречивую реакцию учеников на встречи с Господом. Ученики находились после Распятия и Смерти Учителя в состоянии глубокой растерянности. Раньше они твердо верили в Его Божественную силу и всемогущество. Теперь эта вера была ими потеряна. Они, конечно же, помнили обещание Иисуса воскреснуть из мертвых на третий день; но, став свидетелями ареста и позора Христа, бессилия Господа перед лицом мучителей и распинателей, апостолы почти полностью утратили веру в Него. Потому-то многие из них и сомневались в истинности Воскресения Христа даже теперь, когда Он Сам, восставший из мертвых, им являлся. Святитель Лука Крымский говорит: «Отчаяние апостолов было столь безграничным, что, когда Христос воскрес, когда святая Мария Магдалина увидела Его, когда другие жены-мироносицы, узрев пустой гроб и ангела, сидящего на отваленном камне, побежали к ним в великом страхе, трепете и радости, чтобы возвестить им об этом, – даже тогда они сочли слова их ложью и не поверили им». Однако многие из апостолов, прежде всего Петр и Иоанн, все же радостно уверовали в известие о Воскресении Христовом и потому настойчиво отыскивали восставшего из гроба Господа. Вот что говорит святитель Лука о противоречивой реакции апостолов как на известие о Воскресении Господа, так и на Его многочисленные явления: «Когда потом в течение сорока дней Господь являлся Своим ученикам, они встречали Его по-разному. Иногда они смотрели на Него в страхе и смущении, думая, будто это призрак, дух Христа. И Господу приходилось убеждать их в том, что они ошибаются. Он показывал им Свои руки и ноги, пронзенные гвоздями, ел перед ними рыбу и мед…»

Впав в состояние безверия, апостолы очень медленно и постепенно возвращались к вере в Господа. Святитель Кирилл Туровский образно сравнивает воскресшего Христа с пастухом, стадо которого разбежалось, пока он ненадолго прилег и задремал. Проснувшись, пастух, конечно же, поспешит отыскать разошедшихся во все стороны овец, чтобы вновь собрать их вместе. Но и Господь, уснувший смертным сном и ныне от него пробудившийся, теперь ищет ушедших от Него, то есть утративших веру во Христа, апостолов. И наконец Он находит их всех – постепенно, одного за другим, – даруя им твердое уверение в Собственном Воскресении. Так, подобно пастуху из притчи святителя Кирилла, Пастырь-Господь вновь собирает Своих учеников в единое стадо.

Апостолам, как недавно женам-мироносицам, было необходимо возродиться верой. Эта вера в Божественное достоинство и истинность Воскресения Господа была утверждена в сердцах апостолов Самим Христом – посредством Его явственных, зримых и удивительных явлений. По словам святителя Льва Великого, после Воскресения Христова «последовали многие явления для утверждения веры, которая имела быть возвещаема во всем мире. Так, хотя отваление камня, упразднение гроба, отложение погребальных пелен и провозвестники сего события – ангелы достаточно утверждали истину Воскресения Господня; однако, сверх того, Господь очевидно являлся женам, а также и многократно апостолам, и не только говорил с ними, а и обитал, вкушал пищу и сомневавшимся дозволял тщательно и с любопытством испытать и осязать Себя. Для того Он входил к ученикам через затворенные двери (Ин.20:19), дуновением Своим подавал Святого Духа (Ин.20:22), даруя свет разумения, открывал тайны Священного Писания (Лк.24:27) и даже показывал рану в ребрах, язвы от гвоздей и все знаки недавнего страдания (Ин.20:27), дабы познали, что в Нем нераздельно пребывают свойства природы Божественной и человеческой, – дабы в едином Сыне Божием мы исповедали и Слово и Плоть».

Говоря о явлениях воскресшего Спасителя апостолам, святитель Лев обращает внимание и на то, что в наполненных таинственными обстоятельствами встречах Господа с учениками открылась перемена, которая произошла со свойствами человеческой природы Спасителя по Его Воскресении. Конечно же, Он остался все тем же человеком и по-прежнему обладал и телом и душой. Но вместе с тем свойства Его людского естества изменились, обогатились. Отныне Христос мог проходить затворенными дверями, не нуждался во вкушении пищи, мог делаться невидимым, быть то узнанным, то неузнанным. Главное же – Его плоть сделалась бессмертной, бесстрастной и нетленной. Вот что говорит святитель Лев: «Воскресение Господне было не уничтожением, а изменением [Его] плоти, и ее сущность не была разрушена возвышением силы. Качество исчезло, а естество не упразднилось, и тело [Христово], которое [прежде] могло распяться, сделалось [теперь] бесстрастным; которое могло быть умерщвленным, сделалось бессмертным; которое могло терпеть язвы, сделалось нетленным. И справедливо сказано, что плоть Христова уже не познается в том состоянии, в каком она была известна: поскольку в ней не осталось ничего подверженного страданию, ничего немощного, так что она – та же по существу, но – не та же по славе». Подлинными свидетелями всех этих новых удивительных свойств человеческого естества воскресшего Господа стали апостолы.

Итак, благодаря явлениям воскресшего Спасителя Его ученики вновь обрели твердую и живую веру в Него. Они уже не были колеблющимися, сомневающимися и пребывающими в постоянном страхе людьми, но истинными апостолами Христа Спасителя, готовыми нести слово евангельской проповеди по всей вселенной. Как говорит святитель Лука Крымский, отныне «проповедь апостолов была проповедью о Воскресении Христовом, о Царстве Небесном и о грядущем воскресении всех христиан. На их глазах воссиял из Гроба Господня небесный свет, который постепенно проникал в сердца способных его воспринять. И ныне свет Христов воссиял из Гроба Господня и озаряет наши сердца. Будем же жить в этом свете и тянуться к нему всем своим существом!».

Пасха Христова – духовное воскресение христианина

Известно, что в Древней Церкви массовое крещение катехуменов, оглашенных, совершалось именно на праздник Пасхи. В этот день к Церкви Христовой присоединялись ее новые члены. Выбор не случаен – Пасха, день Воскресения из мертвых Христа, была самым подходящим временем для личного духовного воскресения от мертвенности греха каждого уверовавшего.

Кроме того, само Крещение – очень пасхальное таинство, ибо его духовный смысл тесно связан как со Смертью, так и с Воскресением Господа. Оно есть наше подлинное со-умирание со Христом – через погружение в крещальную купель, и со-воскресение с Ним и в Нем для вечной жизни – в животворящем даре крещальной благодати. По слову апостола Павла, все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились… Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть [соединены] и [подобием] воскресения (Рим.6:3–5).

Итак, важнейший дар, получаемый всяким новокрещеным в таинстве Крещения, – новая и непреходящая духовная жизнь в победившем смерть и воскресшем Господе. Такой дар, конечно же, был особенно ощутим в пасхальные дни, когда крещаемые духовно воскресали вместе с Самим восстающим из гроба Спасителем. Возможно, Древняя Церковь потому и установила обычай совершать крещение катехуменов именно на Пасху.

Обращаясь со словами пасхальной проповеди к новокрещеным, древние святые отцы постоянно соотносят плоды совершившегося Крещения, как их духовного воскресения, с Воскресением Самого Христа. Вот что говорит, например, святитель Иоанн Златоуст: «Я хочу обратить речь к тем, которые в настоящую светоносную ночь удостоились божественного дара Крещения, – к этим прекрасным растениям Церкви, к цветам духовным, к новым воинам Христовым. Третьего дня Владыка был на Кресте, а ныне воскрес; так и они третьего дня были объяты грехом, а ныне воскресли вместе с Христом. Он умер плотью – и воскрес, а они были мертвы грехом – и воскресли от греха»…

А вот к чему призывает новокрещеных, как освободившихся от власти греха и воскресших во Христе, святитель Амфилохий Иконийский: христианин не должен «больше… бояться услышать» слова, некогда обращенные Богом в раю к падшему грехом Адаму: Ты прах и в прах возвратишься (Быт.3:19). Ведь в Крещении христианин подлинно «отложил землю» – тот самый древний прах, «и облачился в Небо». Господь ныне обращает ко вступившим в Его святую Церковь уже совсем иные слова: «„Ты Небо и на Небо возвратишься“, потому что все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал.3:27), и каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные (1Кор.15:48). Должно нам на облака взойти и на Небеса вознестись».

Но ведь значение праздника Пасхи, как нашего общего призвания воскреснуть от греха во Христе и начать жить с Ним единой благодатной жизнью, относится не только к тем, кто только что принял святое Крещение, но и ко всем христианам, как бы давно они в Церкви ни находились. Мы грешим и духовно умираем постоянно; мы преступаем волю Божию и тем самым каждый день совершаем подлинное самоубийство, себя умерщвляем. Потому-то каждому из нас, христиан, необходимо непрестанно стремиться к личной пасхе во Христе: к воскресению и возрождению в Нем от умерщвляющего нас греха. Это возможно в Церкви, как в Теле Христовом: путем покаяния и исправления, силой действующей в церковных таинствах Божественной благодати. Об этом говорит святой праведный Иоанн Кронштадтский, наставляя нас: «Нам остается продолжать дело Христово, дело собственного духовного воскресения, каждого из нас, через борьбу с грехом и победу над ним… Нам предоставлено от Бога самим устроить дарованными нам от Бога средствами свое собственное воскресение по внутреннему человеку, ибо душа грешника, подверженного страстям, – мертва, и, празднуя Воскресение Иисуса Христа телесно, она духом и истиною не участвует в Воскресении Его». По убеждению святого Иоанна Кронштадтского, важнейшее средство такого пасхального духовного воскресения христианина – участие в таинстве Евхаристии, приобщение Телу и Крови Христовым. О нашем участии в Евхаристии как о духовной сердцевине праздника Пасхи ясно говорит и святитель Иоанн (Максимович), свидетельствующий, что самый драгоценный дар, подаваемый нам ныне воскресшим Господом, – это Его Тело и Кровь: Христос «питает верных Своих Своей воскрешенной Плотью и Кровью, вливая в них струю жизни». Святитель Кирилл Туровский также подчеркивает, что в пасхальную ночь Господь питает нас Своим – принесенным в Жертву за человеческий род, умертвившим саму смерть и навсегда воскресшим – Телом. Ныне в пасхальной Евхаристии Христос наполняет нас Своей жизнью, к которой, восстав из гроба, Он только что вернулся. Святитель Кирилл говорит: «Тело Христово умертвило смерть и обновило всю истлевшую тварь. Христиане, вкушающие с верой это Тело, освящаются и получают жизнь вечную. Итак, братие, вкусим этой животворящей Пищи и с любовью облобызаем друг друга, от всего сердца взаимно прощая прегрешения…»

Святитель Кирилл подчеркивает, что, помимо личного духовного исправления и возрождения каждого отдельного христианина, Пасха призвана стать еще и нашим общим, совместным и взаимным торжеством любви друг ко другу в воскресшем Спасителе. Об этом говорит в своей проповеди на Пасху и святой праведный Иоанн Кронштадтский, призывая нас, «чтобы мы не только телесно, но более духовно, чем телесно, сподобились праздновать светоносный и победоносный праздник славного Воскресения Христа Жизнодавца, чтобы и мы были победителями греха и украшались правдою и добродетелью, особенно же любовью друг ко другу».

Итак, день Пасхи должен быть не только днем Воскресения Христа, но и днем духовного воскресения в Господе всякого христианина – нашим умиранием для греха и восстанием из гроба богопротивления и богоооставленности к вечной и святой жизни в Боге. Как говорит об этом в своем «Первом слове на Пасху» святитель Григорий Богослов, «вчера я распинался со Христом, ныне прославляюсь с Ним; вчера умирал с Ним, ныне оживаю; вчера погребался с Ним, ныне воскресаю». Согласен со святителем Григорием и авва Дорофей, который в своем «Двенадцатом поучении», произнесенном на праздник Пасхи, также говорит: «Такова сила таинства; для того умер за нас Христос, чтобы… нас умерщвленных возвести к жизни».

Святые отцы в пасхальных проповедях ярко и настойчиво говорят о нашем призвании к духовному воскресению во Христе. Они вновь и вновь призывают нас: побеждая в себе гордыню страстей и греховных стремлений, сойти во гроб вместе со Христом и, так умерев для греха, затем возродиться и воскреснуть в покаянии. Преподобный Иоанн Дамаскин в «Слове на Святую Великую Субботу» призывает: «Христос – во аде: низойдем с Ним к смирению, которое творит нас высокими, да с Ним и воскреснем, и вознесемся, и прославимся, наслаждаясь непрестанным лицезрением Божиим».

Итак, Пасха Христова должна оказаться и нашей собственной пасхой, став переломным моментом в духовном возрождении и воскресении каждого христианина. В связи с этим автор пасхальной проповеди, приписываемой святителю Амвросию Медиоланскому, обличает тех, кто в дни пасхальных торжеств предаются лишь внешнему плотскому празднованию Пасхи, не желая и попытаться воскреснуть от греха. Но какой смысл радоваться Воскресению Христа, если ты сам не воскрес сегодня вместе с Ним? Автор проповеди со строгим укором обращается к таким людям: «Что пользы от празднования Пасхи тем, которые празднуют ее только внешне, а не следуют ее внутреннему значению, то есть не исходят из обоготворяемого ими Египта и не переходят от дел тьмы к делам света, дабы… получить усыновление (Гал.4:5), – чтобы, таким образом, возвратиться из страны своего временного пребывания в Небесное Отечество?»

По убеждению святителя Григория Богослова, празднование христианином Пасхи должно выражаться в нашем деятельном подражании святым участницам события Воскресения Христа – женам-мироносицам. Подобно им мы призваны первыми поспешить ко Христу, чтобы не только увидеть отваленный камень, и даже не только сподобиться видения ангелов, но чтобы повстречать Самого воскресшего Господа. При этом, по убеждению автора проповеди, приписываемой святителю Амвросию, нам надлежит, подобно тем женам-мироносицам, спешить навстречу воскресшему Господу «с ароматами своих добрых дел». Развивая эту мысль, автор проповеди призывает: «благочестивые жены [мироносицы] искали во гробе тело Господа Иисуса… Чего же и мы с вами, возлюбленные, ищем в Церкви Божией, как не Иисуса, то есть Христа Спасителя?.. Но если желаете обрести Его, поспешайте, подобно тем женам, весьма рано и при восходе солнца (Мк.16:2). Ищите, чтобы найти (ср. Мф.7:7)»…

Пасха – тот день, когда мы должны явить Христу нашу предельную благодарность за совершенное Им: за Жертву, муку, Крест, Смерть, сошествие в глубины ада и Воскресение. Потому-то в ответ на эту Жертву Христову нам и надлежит теперь принести Ему встречную жертву – как дар нашей любви Господу. Правда, в отличие от Бога – бесконечного, всеблагого и вседовольного, мы можем ответить Ему лишь немногим, ибо в сравнении с Ним мы нищи. Что же мы можем отдать Ему? Нас самих. Это – лучшее, чем мы обладаем, ведь этим нас одарил Сам Господь, сотворивший человека по Своему образу и подобию. Мы получили себя в дар именно от Бога, и потому теперь нам надлежит – раз Он отдал Себя за нас в Жертву любви на Кресте – тоже принести себя Ему целиком: свою жизнь, мысли, желания, молитвы, христианские дела, свое «я», наконец… И если Господь примет от нас этот дар, то Он щедро на него ответит: с нами соединится. Тогда мы будем обитать в Нем, а Он в нас. Вот как говорит об этом святитель Григорий Богослов в «Первом слове на Пасху»: «Принесем же дары Пострадавшему за нас и Воскресшему. Может быть, вы думаете, что я говорю о золоте, или о серебре, или о тканях, или о прозрачных и драгоценных камнях. Это – вещество земное, преходящее и на земле остающееся, которого всегда больше имеют злые – рабы дольнего, рабы миродержца. Нет, принесем самих себя – стяжание самое драгоценное перед Богом и Ему наиболее свойственное, воздадим Образу сотворенное по образу, познаем свое достоинство, почтим Первообраз, уразумеем силу таинства [настоящего праздника] и то, за кого Христос умер. Уподобимся Христу; ибо и Христос уподобился нам: сделаемся богами ради Его; ибо и Он стал человеком для нас»…

Пасха Христова – это и наша Пасха. Мы живем ею, непрестанно участвуем в ее плодах, разделяем ее с Самим Господом. Сам обитающий в нас Спаситель и есть истинная Пасха: ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас (1Кор.5:7).

Вместе с тем к воскресению от греха – для вечной жизни во Христе – мы призываемся не только на Пасху. Пасхальные дни не должны для нас ограничиваться лишь одним календарным праздником Воскресения Христова. Вся без изъятия жизнь Церкви Христовой есть жизнь пасхальная. И каждый день в бытии христианина должен быть непрекращающейся Пасхой – как нашим непрестанным со-восстанием из духовного гроба греха во Христе и со Христом. Преподобный Серафим Саровский, говоря всем приходящим к нему – независимо от дня церковного года – «Христос воскресе», имел в виду именно это. Днем Пасхи Христовой – как временем нашего воскресения и возрождения во Христе – должна стать вся наша жизнь. Это и имеет в виду преподобный Симеон Новый Богослов, когда наставляет в Пасхальном слове: «Братие мои возлюбленные! Пришла Пасха, радостный день Воскресения Христова, вина (причина) всякого радования, посещающая нас однажды в год, а для тех, которые понимают таинство Воскресения, бывающая каждодневно и даже непрерывно…»

Преподобный Симеон ярко описывает и то, как становится возможным такое духовное воскресение – силой нисходящего в нашу душу как в некий духовный гроб и тем воскрешающего нас Господа: «Христос погребается внутрь нас, как во гробе… соединяется с душами нашими, воскресает в нас и вместе с Собою воскрешает и нас… Когда мы, оставляя мир сей и мирские суетности, при исповедании страстей Христа Господа, входим во гроб покаяния и смирения, Он Сам сходит с небес, входит в тело наше, как во гроб, соединяется с душами нашими и воскрешает их, мертвых сущих по грехам, и, воскресив, дает благодать видеть славу сего таинственного Воскресения. Так Воскресение Христово бывает воскрешением и нас, падших в грех и мертвых. Воскресение и слава Христова есть, как сказали мы, собственное наше воскресение, которое бывает, проявляется и видится в нас посредством Воскресения Его, в нас Им совершаемого… Итак, в тех, в которых явился Христос воскресший, всеконечно Он и виден бывает духовно, и видится духовными очами. Ибо когда приходит в нас Христос благодатью Святого Духа, то воскрешает нас из мертвых, какими бываем дотоле, и животворит, и делает, что мы видим в себе живым Его Самого, бессмертного и нетленного»…

Святые отцы настойчиво говорят и о том, что ныне – на Пасху – Сам Христос приходит к нам и разделяет вместе с нами эти пасхальные торжества, нашу сегодняшнюю радость. Он Сам празднует с верными Свою Пасху, Собственное Воскресение из мертвых. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Сам Владыка… не стыдится праздновать вместе с нами. И что я говорю: не стыдится? Он желает праздновать вместе с нами. Откуда это известно? Послушай, как Он Сам говорил: очень желал Я есть с вами сию пасху (Лк.22:15). Если же Он желал есть… пасху, то очевидно – и торжествовать с нами. Поэтому когда ты видишь, что не только ангелы и сонмы всех небесных сил, но и Сам Владыка ангелов празднует вместе с нами, то чего еще недостает тебе для радости?»

Некогда, перед Вознесением, Господь возвестил и пообещал апостолам: и се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф.28:20). И это подлинно так: ведь Господь всегда исполняет любое Свое обещание. Да, Он с нами во все дни: в каждый день церковного года. Но именно сегодня, в этот пасхальный день, Он исполняет это Свое обещание особенно ощутимо для нас. Как говорит в пасхальном слове святитель Лев Великий, «Восшедший на Небеса не оставляет избранных, Седящий одесную Отца пребывает с тем же телом. Он долу утверждает людей в терпении, а горе́ призывает их к славе». В эту пасхальную ночь Христос с нами, и, более того, Он – в нас: празднует и ликует вместе со Своей Церковью. Такое празднование Христом вместе с нами Своего Воскресения есть прежде всего Его Самодарование за Пасхальной Божественной литургией: в евхаристическом вкушении верующими Тела и Крови Христовых. Он не только присутствует за этой Пасхальной трапезой, но и Сам становится Ею. Именно поэтому святые отцы в пасхальных проповедях так часто обращаются к теме Евхаристии: к тому «пиру веры», что славно совершается нами в эту ночь вместе со Христом и во вкушении Самого Христа. Вот как радостно призывает нас к евхаристической Небесной Трапезе автор звучащего ныне в наших храмах знаменитого «Огласительного слова»: «Трапеза обильна: все насыщайтесь! Телец велик и упитан (ср. Лк.15:23): пусть никто не уйдет голодным! Все насладитесь пиром веры! Все наслаждайтесь богатством благости (ср. Рим.2:4; Еф.2:4–8)!»

Теперь мы вкушаем Его, принимаем в свои уста Тело и Кровь Самого Бога. Он – Тот явившийся в мир, умерший и воскресший ради нашего Спасения Сын Божий, Господь Иисус Христос, истинный Бог и совершенный Человек, о Котором святитель Мелитон Сардский в «Слове о Пасхе» восклицает:

Сей есть сотворивший небо и землю
и создавший в начале человека,
через закон и пророки проповедавший,
в Деве воплотившийся,
на древе повешенный,
в земле погребенный,
из мертвых воскрешенный
и восшедший на высоты небесные,
сидящий одесную Отца,
имеющий власть всех судить и спасать,
через Которого Отец все сотворил от начала навеки…

Пасха недостойных

Когда в пасхальную ночь мы восхищенно вслушиваемся в прекрасные строки звучащего в наших храмах знаменитого «Огласительного слова», некоторых из нас приводит в смущение странный призыв: «Воздержанные и нерадивые, почтите настоящий день! Постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь днесь! Трапеза обильна: все насыщайтесь!» Признаемся честно: многие, слыша такое приглашение, обращенное к тем, кто не постился в Великий пост и не радел об исполнении Христовых заповедей, внутренне вздрагивают. Ведь мы привыкли думать, что церковные двери бывают широко открыты только для тех, кто каждодневно совершает молитвенное правило, неукоснительно соблюдает посты, часто присутствует за богослужением, постоянно читает Священное Писание, верно понимает богословское содержание Символа веры, ведет сознательную христианскую жизнь… Почему же ныне на Пасху это обращение – возрадоваться Воскресению Христову, возликовать о нем – оказывается адресовано не только «продвинутым» церковным прихожанам, но и всем тем, кто этого совсем не достоин, по сути, не имеет на это права, ибо вообще не может считаться настоящим христианином. В отличие от таких людей, мы, православные христиане, прошли долгий и трудный Великий пост, духовно готовились к близящейся Пасхе, а теперь слышим, что все это вроде бы и не важно – раз к пасхальной трапезе призываемся не только мы, соблюдавшие все церковные уставные требования, но также и те, кто вообще крайне далеки от подлинной церковной жизни: «нерадивые», «непостившиеся»!

Так кто же приглашается ныне Церковью приобщиться к пасхальной радости? Неужели же и те, кто этого не заслужил? Да, и они: но лишь при одном условии – если этот день станет для «нерадивых» и «непостившихся» не только днем празднуемого ими Воскресения Христова, но и моментом их собственного подлинного духовного воскресения. Если прежнее «нерадение», как теплохладное равнодушие к делу их личного спасения, сегодня целиком умрет и сменится горением духа во Христе. Если былое эгоистическое «непощение», как нежелание поступиться чем-либо для Бога, теперь преобразится в их жертвенную самоотдачу Господу.

Потому обращенный к «нерадевшим» и «непостившимся» призыв возрадоваться вместе со всей полнотой Церкви пасхальной радостью отнюдь не является выражением какой-либо беспринципной готовности верующих соединиться в Божественной Евхаристии со всеми теми, кто в эту святую ночь забрел в храм просто так: чтобы развлечься, получить лишь эстетическое удовольствие от происходящего, насытить свое праздное любопытство. Здесь нет и намека на то, что сегодня – на Пасху – в Церкви якобы действует принцип вседозволенности по отношению к тем, что пришли на пасхальное богослужение с окамененным сердцем и уйдут отсюда точно такими же… Эти слова есть призыв к «нерадевшим» и «непостившимся» не просто возрадоваться Христовой Пасхе, но сначала – здесь и сейчас, в эту же секунду, обретя веру в Воскресшего Христа, начать подлинно меняться, духовно возрождаться. Приглашение обращено лишь к тем, кто именно теперь, в эти мгновения, искренне и горячо возжаждет пройти весь путь Христов – от Его Страстей к Его Воскресению – и восстать вместе с Ним из гроба навстречу сегодняшней пасхальной радости. Лишь при этом условии, действительно желая покаянно исправиться, перемениться, преобразиться, ожить вместе со Христом, они смогут услышать в эту пасхальную ночь слова Самого Спасителя: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк.23:43). Так насладись же ныне богатством Моей благости (ср. Рим.2:4)». По свидетельству «Огласительного слова», сегодня, в день Своей Пасхи, Господь готов «приветствовать» в таких людях даже одно лишь их «доброе намерение»: только бы оно в них подлинно родилось! Ведь «Он и последнего милует, и о первом печется; и тому дает, и этому дарует; и о делах радуется, и доброе намерение приветствует. Поэтому все войдите в радость Господа нашего!»…

А мы? Имеем ли мы право утверждать, что и сами целиком достойны участвовать в полноте в этой пасхальной радости? Ведь, строго говоря, вообще никто из живущих на земле не вправе считать себя духовно готовым и достойным приступить к евхаристической Чаше, в том числе – и в эту пасхальную ночь.

Однако святые отцы учат нас, что если мы деятельно и напряженно ищем подлинного единства со Христом, если пытаемся жить настоящей церковной жизнью, если совершаем искренние усилия в деле соблюдения евангельских заповедей – значит, можем надеяться и на то, что Господь все же допустит нас сегодня приобщиться к Его пасхальной евхаристической радости. Как говорит об этом святитель Филарет Московский, «если чувствуешь себя и недостойным радости: возрадуйся о той дивной благости, которая и недостойного не отчуждает от участия в радости. Радость же о Воскресении Господа нашего да введет во всех нас и силу Воскресения Его живоносную и спасительную. Ибо радость Господня, сия есть сила наша (Неем.8:10)».

Сами по себе мы слабы. Но мы сильны силой Христовой. Эта всемогущая сила Божия победила ад, разрушила врата преисподней, умертвила смерть, повергла диавола, возвела к Жизни Самого Господа. Так неужели же она не сможет воскресить и нас – если мы сами этого горячо пожелаем, если с надеждой и любовью устремимся в сегодняшнюю пасхальную ночь навстречу восстающему из гроба Спасителю.

Святые отцы о Воскресении Христовом

1. Святитель Григорий Богослов. Слово 45-е. На Святую Пасху
45-е слово на Святую Пасху является прекрасным образцом праздничной проповеди святителя Григория. Произнесено уже после оставления святителем Григорием Константинопольской кафедры. В этой проповеди святитель Григорий касается не только темы Воскресения Христова, но и целого ряда иных аспектов православного учения: например, значения Жертвы Христовой для Спасения человеческого рода, а также различных сторон православного учения о Пресвятой Троице, о Богопознании, о природе человека.

2. Святитель Григорий Нисский. Слово на Святую и спасительную Пасху

3. Святитель Амфилохий Иконийский. Слово на Великую Субботу

4. Святитель Амфилохий Иконийский. Слово о новопросвещенных и на Воскресение Господа нашего Иисуса Христа

5. Святитель Епифаний Кипрский. Слово на Святую и Великую Субботу (spuria)

6. Святитель Епифаний Кипрский. Слово на Святое Воскресение Христово (spuria)

7. Святитель Амвросий Медиоланский. О таинстве Пасхи (spuria)

8. Святитель Иоанн Златоуст. Слово на Святую Пасху
«Слово на Святую Пасху» святителя Иоанна – яркий образец его гомилетического творчества, органично сочетающего в себе возвышенность слога, богословскую глубину и практическую значимость нравственного наставления паствы. Гомилия относится к антиохийскому периоду творчества святителя, то есть была произнесена до конца 397 года.
Здесь следует отметить, что в отличие от этой проповеди, авторство которой не вызывает никаких сомнений у современных патрологов, знаменитое Златоустово «Слово огласительное на Святую Пасху», читаемое каждый год за нашим пасхальным ночным богослужением, должно быть отнесено к разряду spuria, то есть к числу не принадлежащих святителю Иоанну сочинений.

9. Преподобный Исихий Иерусалимский. Слово первое на Святую Пасху

10. Святитель Прокл Константинопольский. Слово на Святую Пасху

11. Святитель Лев Великий. Слово на Пасху

12. Преподобный Феодор Студит. Огласительное слово во Святую и Великую Неделю Пасхи
«Огласительное слово во Святую и Великую Неделю Пасхи» является прекрасным образцом проповеднического таланта преподобного Феодора Студита, возвышенно являющего нам все величие и возвышенную радость пасхального торжества. Важно отметить, что преподобный Феодор включил в текст гомилии и знаменитое «Огласительное слово» Златоуста, органично вплетая его в ткань своей проповеди.

13. Преподобный Симеон Новый Богослов. Слово 42-е. Что есть таинство Воскресения Христова? Как в нас бывает Воскресение Христово, и как вместе с сим бывает воскресение души?
«Слово 42-е», произнесенное преподобным Симеоном во вторник второй недели по Пасхе, раскрывает перед нами значение Воскресения Христова как начала духовного воскресения всякой христианской души.

14. Святитель Кирилл Туровский. Слово на Святую Пасху

15. Святитель Филарет Московский. Слово в день Святой Пасхи
«Слово в день Святой Пасхи» было произнесено святителем Филаретом в 1822 году в Успенском соборе Московского Кремля.

16. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Симферопольский. Слово в первый день Пасхи

17. Святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский. Слово на Святую Пасху

 

Приобрести книгу можно по адресу: https://www.litres.ru/p-u-malkov/

 

Примечание