Array ( )

Из дневника священника


^ 2003

Однажды я поймал себя на мысли, что за те годы, что я служу священником, я был свидетелем множества потрясающих историй, событий. Многое, очень многое из прочитанных книг, из продуманного как-то отозвалось в душе… И все это забылось, ушло, потому что жизнь не стоит на месте. На смену сегодняшним впечатлениям, мыслям завтра придут другие, и то, что взволновало сегодня, – забудется. И я решил записывать все то, что меня взволновало, запомнилось, о чем думалось.

Так родился этот Дневник.

Перечитывая эти записи, лишний раз убеждаешься, что Бог и сегодня действует так же, как действовал и всегда. Особенно, конечно, это очевидно для священника, профессия которого – встречаться и общаться с людьми. И молиться за них и вместе с ними.

Удивительное событие в нашей жизни мы называем чудом. Но чудо – это не только сверхъестественное явление. Таким чудом, вызывающим некоторые положительные процессы в душе, может быть и случайная встреча, и прочитанные в книге слова. Если присмотреться к своей жизни – замечаешь, что она полна чудес, маленьких откровений Божиих.

В героях этих записей многие мои прихожане узнают себя. Это они и есть. Почему я позволил себе огласить некоторые случаи, ситуации, беседы, поведанные мне? В этом отношении я руководствуюсь словами святителя Иоанна Златоустого: «О тайне царевой удобее молчать, а дела Божии прославлять». Не упомянуть о чудесах Божиих, пусть даже личных, мне кажется не совсем честным. Упомянуть и прославить Бога!

Что до иных историй (а есть и смешные), то порадуемся, что они могут кому-то послужить в назидание.

Нередко в пастырской деятельности бывают случаи, когда прихожане, рассказывая о чем-то, просят, чтобы это осталось «между нами». Эту просьбу я всегда выполняю. Рассказов о том, о чем просили хранить тайну, в этой книге (как и в других) вы не найдете.

И, наконец, еще одно: принимая решение опубликовать эти свои записки, я исходил из убеждения, что проповедовать нужно не только устно, но и письменными трудами. Как прекрасно сказал св. равноап. Кирилл, просветитель Словенский: «Проповедовать только устно – все равно, что писать на песке» .

Трудами прихожанок Ирины и Дарьи мои блокнотные записи были набраны на компьютере, за что приношу сестрам во Христе особую благодарность.

Зима 2003

Один прихожанин говорит на исповеди: «Вот, батюшка, куда ни посмотрю в церкви на верующих – ложь, фальшь. Все заботятся только о своем благополучии. Для этого и молятся, и просят Бога: дай, дай! Постные лица, ничего нет в этих людях доброго».

Убеждаю: но ведь я исповедую людей, я знаю их души, их жизнь. Поверьте, многие из них искренни. И молятся не для того, чтобы выторговать что-то у Бога, но потому, что любят Бога и людей, готовы активно служить людям.

Этот человек махнул рукой: «Да нет, батюшка, вы просто доверчивый человек».

Но я-то знаю, что он неправ. Потому что в нескольких метрах от него стоит Л., молодая девушка, студентка, которая навещает одну старушку, ободряет и помогает ей (кстати сказать, старушку вредненькую, эгоистичную, неверующую), приносит радость четырехлетнему малышу в детдоме, она же дружит со слепой девушкой, даря той такое дефицитное общение. Эта же Л., несет много других замечательных послушаний.

А вот бездетная пара – С. и А. Это состоятельные люди, они оказывают материальную помощь храму, а недавно взяли двух малышей из приюта.

Вот пятидесятилетняя Л. Сегодня она работает в котельной, раньше была маляром. Со своей подругой, В., они сделали бесплатный ремонт в квартире одного хорошего, но малоимущего человека.

Она тоже имеет добровольно взятое на себя послушание, навещает и окормляет больную старушку. А каждый год (КАЖДЫЙ!) она на свою дачу, где сама ухаживает за мужем, детьми, внуками, берет из дома инвалидов безногую женщину. И, представьте себе, безногий инвалид, эта женщина, знает, что каждое лето она будет не в городе, не в своей палате, а на природе, где поют птицы, шелестит ветер. Она как член семьи будет есть вместе со всеми, смеяться и радоваться.

…Да, есть плохие христиане, христиане по названию… Но зачем равняться на них, ведь есть настоящие подвижники веры, лучшие люди. И, может быть, будем брать пример с них, с лучших, а не с худших…

*

Женщина пришла на исповедь. И сразу начинает много и быстро говорить. Не по делу. Я хочу остановить ее, спросить, как зовут, задать кое-какие вопросы. Но женщина меня не слушает и продолжает, продолжает говорить. Я:

– Подождите, я хотел…

Она:

– И еще, батюшка…

– Ну, стойте же, дайте сказать вам слово…

– Сейчас, батюшка, ой, извините, еще у меня…

И опять без перерыва. Думаю, чем все это закончится. Дал ей высказаться. Минут через пять-семь словесный поток иссякает. Женщина замолкает, смотрит в бумажку с записанными грехами. Я, выждав паузу, открываю рот, она тут же:

– Ах, чуть не забыла, еще один грех: я много болтаю, всех перебиваю и никого, кроме себя, не слушаю…

Из дневника священника

Эту удивительную, почти «библейскую», вывеску я увидел в Анапе 🙂

*

Часто спрашивают: почему в Церкви есть недостатки, ведь мы называем ее Святой? На эту тему самое лучшее из тех, что знаю, – замечание протопресвитера Николая Афанасьева: «Действие эмпирических фактов на церковную жизнь до известной степени является естественным и законным. Это есть та дань, которую платит Церковь за свое пребывание в эмпирической жизни» (статья «Неудавшийся церковный округ»).

Как верно! За пребывание в реальном, нашем, к сожалению, далеко не безгрешном, мире приходится платить тем, что и на святых членов Церкви – и на мирян, и на батюшек, и даже на архиереев – мир оказывает не всегда положительное влияние.

Поэтому грехами служителей Церкви и вообще христиан соблазняться не стоит. Постараемся в самих себе минимизировать это воздействие эмпирии мира сего.

*

Лето 2003

Давно мечтали посетить знаменитые Соловки. И вот – на поезде до станции Кемь, оттуда – на небольшом корабле до Соловков.

Соловки

 

Из дневника священника

Величаво спокойный и в славе, и в бесчестии Соловецкий монастырь. Невероятно красивое небо, даже в самые темные часы ночи совершенно светлое. Огромные комары, сильные ветры.

И, что бы мы ни делали (обедали, гуляли), – постоянное ощущение того, что эта земля, напитанная кровью христианских мучеников XX века, вопиет к Богу об отмщении. Здесь я несомненно прочувствовал, что слова Господа, сказанные Каину: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» – больше, чем красивый оборот, этот вопль земли действительно можно услышать. Здесь так же все вопиет к отмщению, ибо большевиками было поругано и осквернено. И знаем, что «Господь долготерпелив и велик могуществом, и не оставляет без наказания; в вихре и в буре шествие Господа, облако – пыль от ног Его» (Наум 1, 3).

 

Из дневника священника

В последние годы на Соловках появилась и такая улица

В первый же день пребывания на Соловках Ульяна (наша младшая дочка) упала с велосипеда и повредила ногу, так что мне пришлось ее носить на плечах.

 

Из дневника священника

Верхом на папе. Накомарник на папе призван защищать
от огромных здешних комаров.

С продуктами скудно. Особенно хотелось почему-то молочного, а его здесь нет, потому что товары везут по 6 часов без холодильника и за это время все молочное портится. Удалось один раз договориться с рыбаками и купить у них свежевыловленной сельди. Рыба очень вкусна, недаром соловецкая сельдь до революции, считалась лучшей в мире.

Идет медленное восстановление монастыря. Повсюду постройки (или развалины от них) двух эпох жизни острова: монастырские, разного времени, и советские.

 

Из дневника священника

У входа в монастырский погреб… Как умудрялись иноки ворочать
такие глыбы?.. Диву даешься…

Перед входом в собор, в котором и в жаркий летний день изо рта идет пар, стоит расстрелянный колокол. На территории монастыря соседствуют две организации: собственно монастырь и музей-заповедник «Соловки». Корпуса, принадлежащие музею, – в безукоризненно отремонтированном виде. Деньги – от иностранцев, приезжающих сюда во множестве.

Музейные работники относятся к монастырю не как к монастырю, а как к средству для извлечения прибыли. Полное равнодушие к духовным темам. Спрашиваю у девушки, продающей сувениры на территории монастыря: где мощи свв. Зосимы, Савватия и Германа Соловецких?

– А я откуда знаю?..

Впоследствии выяснили, что мощи находятся как раз в храме, напротив которого стоял лоток этой девушки.

Местные в монастырь не ходят. Какое-то предубеждение у них.

Многие из островитян – потомки тех самых конвоиров, которые охраняли и обслуживали Лагерь. Есть хорошие лица, но много злых и невероятно много порочных. Внуки и правнуки надзирателей…

Большевики вообще истребили генофонд России, а на Соловках, достаточно изолированном острове, где коммунистическая «селекция» представлена в особо выпуклом и концентрированном виде, эти «потомки» представляют жуткую картину – опустившиеся, озлобленные люди.

Живут и в новых домах, и в бараках, срубленных еще во времена существования Лагеря. На стенах этих домов до сих пор сохранились вырезанные ножом имена и даты – сороковые-пятидесятые годы.

Когда уплывали с острова, изумительным огненно-красным шаром над гладью воды восходило солнце.

*

Украина

Вторую половину отпуска проводим на Украине (поселок Царичанка Днепропетровской обл.), у моего семинарского друга отца Вадима.

Утром поют петухи, до ночи в кафе через дорогу гуляют местные жители – поют песни, гремит музыка. Директор кафе, полная женщина, в знак раскаяния приносит отцу Вадиму что-нибудь вкусное.

Жутко любопытные люди. Узнав, что из Питера к батюшке приехал другой батюшка, – стремятся разузнать, что мы делаем. А мы как раз разводили костер, чтобы пожарить шашлыки.

Обратил внимание на то, что один человек 5 раз мимо нашего двора проехал туда-обратно и все время выворачивает шею, чтобы побольше увидеть. О. Вадим смеется – привык: «Нужна пища для разговоров, сплетен».

*

О. Вадим рассказывает, как однажды освящал квартиру. Закончил, собирается. Хозяева спрашивают: «Это все?» Он: «Все» Хозяева: «Странно. Когда мы освящали свой дом, батюшка пришел с … дрелью. Сверлил в стенах дыры и закладывал туда кресты. А вы почему этого не делали?» Вот это литургическое творчество!

*

Украинская зарисовка: На Украине действует раскольничья церковь, возглавляемая анафематствованным монахом Филаретом. Филаретовцы, чтобы поощрить приходящих к ним, принимают к себе всех желающих и дают им высокие чины. Священник сразу может стать епископом и проч. Итак, совершенно реальный случай: батюшка из канонической украинской Церкви выпивает вместе с епископом филаретовской церкви, бывшим когда-то священником соседнего села, но уволенным за штат за пьянку. Когда выпили порядочно, тот встает, качаясь, харизматически хлопает ладонью об стол: «Все! Сейчас же едем в Киев! Там тебя, отец Иван, тоже быстренько в епископы рукоположат».

*

На службе в украинском селе. Настоятель благодарит администрацию поселка: «В ваших усилиях по благоустройству села: людям дают зерно для посева, дают землю, поощряют фермерство… – мы видим несомненное исполнение заповеди Божией: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею».

*

 

Из дневника священника

Детские конкурсы на завалинке в Царичанке

 

Наши дочери, Ульяна и Катя (6 и 9 лет), решили хорошо подготовиться к Причастию. Встали в 6 утра, читают акафист. По очереди. Зашла Лиза и рассмеялась. Пока Катя читает свою часть акафиста, Уля делает зарядку для глаз. C детской простотой, совместила два полезных дела.

 

Из дневника священника

Сестры после утренней молитвы

*

Были в Киеве. Великолепная погода, прекрасное настроение. Много впечатлений. Впервые в Киево-Печерской Лавре.

Приехали в Киев около половины шестого утра. Оставили вещи в камере хранения – и сразу в Лавру. Дожидаясь открытия, пили кофе с булочками в открытом кафе под стенами монастыря. Наконец, открывают врата, и мы самыми первыми посетителями входим в святые стены.

 

Из дневника священника

С другом отцом Вадимом и детьми в Лавре.

 

Конечно, потрясли пещеры, в которых лежат подвижники, но самое потрясающее – замурованные кельи затворников. Для преступника нет страшней наказания одиночным заключением. Люди просто сходят с ума от одиночества. А тут человек сам уходит в затвор на всю жизнь! Его замуровывают и оставляют только маленькое отверстие – иногда со спичечный коробок, для того, чтобы передавать еду, забирать отходы. И он остается там на десятилетия. Стиснутый стенами, погруженный во тьму. Без свечей и духовных книг, даже без Евангелия. Только с краткой молитвой, которую он повторяет и бодрствуя, и во сне.

 

Из дневника священника

В пещерах Лавры…

 

Из дневника священника

В этих пещерах единственный источник света —
негасимые лампады и свечи в твоих руках

Из дневника священника

Древний кожаный гроб, запечатавший в себе тело подвижника

Из дневника священника

Тела многих святых практически не подверглись тлению

А когда умирал – монахи просто закладывали это отверстие камнем.

В наше время камни вынули, вставили стекло.

В киевских пещерах много таких келий затворников.

Почему эти отшельники в своем одиночестве не сошли с ума? Потому, что они не были одиноки! Их тело было в темной пещере, но душою они были на небесах, во свете, с Господом, Богоматерью, сонмом святых и Ангелов. Вот их собеседники, их друзья.

Из дневника священника

Но более всего потряс подвиг затворников… К одному стеклу мы приставили видеокамеру с инфракрасным лучом, и она сняла внутренность кельи: каменная лежанка, человеческие кости в полуистлевшем монашеском облачении

Ужинали на скамейке, на Владимирской горке. Рядом собрались баптисты на свое собрание. Свидетельствовали, как у них принято, громко молились. Грустно было, что на том месте, с которого св. князь Владимир обозревал берега Днепра во время Крещения Руси, теперь место собрания баптистов.

И еще из этой же серии. Во время нашего пребывания в Киеве на Украине происходил всемирный конгресс Свидетелей Иеговы. Говорят, в Киев приехало до 200 тысяч иеговистов. В каждом магазине, вагоне метро, словом, везде иеговисты с характерной биркой на груди. Спросишь: «Как пройти?..» Они, улыбаясь: «А как имя нашего Бога?..»

Говорил у о. Вадима в храме на эту тему проповедь: Что бы сказал князь Владимир, если бы оказался сейчас, здесь, с нами. Отступление от православия в секты, неверие украинцев, магизм, колдовство, душевная скверна – осуждение, сплетни, зависть…

 

Из дневника священника

Старинные ульи в украинском селе
(Этнографический музей-заповедник в Киеве)

*

Духовное откровение старца Софрония (Сахарова), ученика преп. Силуана Афонского. Однажды о. Софроний целую ночь молился о страждущих, страдающих людях. И вот ему пришла мысль: если я так, всею силою моего сердца сострадаю человечеству, то как понять Бога, безучастно смотрящего на страдания людей, многих миллионов им же созданных людей? «Где Ты?!» – возопил о. Софроний к Богу. И услышал в сердце слова: «Разве ты распялся за них?»

 

Осень 2003

Сделали ремонт, поклеили новые обои. Прекрасные голубые обои с тонким белым рисунком. Комната приобрела строгий, аскетичный вид. Но надо повесить иконы, снятые на время ремонта. А от икон отвыкли, кажется, что они будут лишними на этих стенах. Но, конечно, решили повесить. Я вытер от пыли одну большую икону, внес в комнату, поставил на пол, пошел за другой. Возвращаюсь – и вижу, что икона преобразила комнату. Она внесла в голубую элегантную, но, как вдруг очевиднейшим образом показалось, безжизненную, пустую комнату – жизнь. Вынеси икону – и, кажется, комната «умрет», хотя еще пять минут назад мы не могли бы в это поверить. Поистине в нашей комнате появилось «окно в горний мир».

Сделал вывод: икона никогда не может повредить никакому дизайну.

(Правда, сделаю оговорку. Речь идет не о современных ярко раскрашенных в живописном стиле бумажных иконах, а о иконе, писанной на дереве в согласии с православными канонами иконописания.)

 

Декабрь 2003

У одной нашей прихожанки были проблемы с 15-летней внучкой. Плохая компания, неприятности в школе, плохо учится и проч. Она спросила: «Можно к вам прийти с внучкой, побеседовать?» Я пригласил. Но они все не идут и не идут, откладывают, хотя собираются. Сегодня утром звонит и плачет в телефонную трубку: внучка вчера сбита машиной. Насмерть.

Нельзя откладывать дело спасения! Диавол, как голодный лев, ходит и ищет, кого поглотить, на кого наброситься! А мы об этом забываем, проявляем небрежность в деле спасения. Это как если бы человек был смертельно болен, но время лечения все откладывал бы на потом.

*

Я очень люблю петербургского иконописца Ростислава Мартыновича Гирвеля. Считаю его лучшим на сегодня иконописцем Петербурга.

…Однажды Ростислав Мартынович написал для нашего собора икону любимой петербуржцами святой блаженной Ксении. Пока думали, какое место в храме определить для этой иконы, ее поставили возле алтаря, прямо напротив хора. А хор наш состоит преимущественно из светских, нецерковных людей, которые любят поговорить на посторонние темы прямо во время богослужения.

Через некоторое время хористы меня спросили: «Отец Константин, а эта икона будет теперь всегда стоять напротив нас?»

Я, удивленный, чем могла им помешать икона, находящаяся на расстоянии 10 метров, спросил «А почему вы об этом спрашиваете?» «Просто мы не можем сидеть перед ней и разговаривать. Как-то стыдно; кажется, что икона смотрит прямо на тебя, кажется, будто она живая».

Примечательно то, что кроме этой иконы к хористам были обращены все иконы иконостаса, но они этого никогда не замечали…

То о чем я рассказал, – не случайность, не выдумка. Примерно за два года до разговора с девушками из нашего хора я был настоятелем в маленьком пригородном храме. Запрестольный образ – Богоматерь, восседающая на троне, – был написан по моей просьбе Ростиславом Мартыновичем. Этот образ был обращен ко мне, когда я стоял у престола, Ликом.

И я все время чувствовал себя, в прямом смысле, как бы перед Лицом Богоматери. Между мною и образом Пречистой словно происходило невидимое общение. Я не знаю, как это передать словами, но я действительно воспринимал себя как бы стоящим перед Нею. И когда мысль вдруг во время богослужения отбегала от молитвы, мне становилось перед Богородицей за это стыдно.

Один богослов назвал икону «окном в горний мир» (то есть в мир небесный). Вот та икона, перед которой я стоял, была самым настоящим окном в горний мир. Она излучала такое внутреннее сияние, Лик Богоматери светился такой внутренней женственной красотой и одновременно силой, он был наполнен такой жизнью, но жизнью не земной, не плотской, а как бы сверхъестественной, что, стоя перед ним, невозможно было оставаться таким, как прежде. Эта икона, если можно так выразиться, «подтягивала» к Небу, исправляла.

Вскоре я был из этого храма переведен в другой. И сейчас я стою перед барочной иконой XVIII века, иконой, переданной собору на время из Русского музея. Но чувство предстояния перед иконой, как перед окном, входом на Небеса, исчезло.

*

Бывший советник секретаря Ленинградского горкома Романова рассказывал мне, что как-то, в середине 70-х годов, получил от шефа указание… составить коммунистический чин бракосочетания: «Чтоб воздействовал на психику так же сильно, как церковный». «Походил, – рассказывает, – по храмам, посмотрел, как венчают, какие обряды используются…». Вернулся и докладывает Романову, что ничего у них не получится. Тот: «Почему»? – «Ладно, выпить вина из бокалов дадим, короны на голову – можно… Но свечки-то все равно нельзя ввести…»