Из дневника священника

^ 2009 (часть первая)

25 декабря 2008

День памяти святителя Спиридона Тримифунтского.

Дивный святой, житие которого изобилует невероятными историями. Но сквозь сказочную канву, если мы попытаемся определить центральную идею жития, проглядывает следующее: святитель Спиридон был большим помощником людям.

Он так любил людей, а они его, что по воле народа его, из пастухов, избрали епископом. Так он любил свою паству, что в прямом смысле не щадил ни тела (отдавал последнее), ни души своей (в пост ел мясо ради любви к немощному, чтобы тот, не смущаясь, тоже ел). Воскресил сына женщины, поспешил на выручку оклеветанному и осужденному и дерзновенно потребовал у встретившейся на пути реки, чтобы она расступилась…

И вот этот скорый помощник людям в их бедах таковым остается и после смерти – в Греции его почитают наравне со святителем Николаем Чудотворцем. Только проси – и помощь придет.

 

Утром в храме – прихожанка-блокадница: «День батюшки Спиридона мы, блокадники, очень почитаем. С этого дня повысили хлебный паек: вместо 125 грамм хлеба стали давать 200 грамм. Скольких батюшка Спиридон спас от голодной смерти…»

Постоянное размышление: как говорить о чудесах святого, если есть большая уверенность в легендарности этих чудес.

Мы помним, что в Византии существовал целый литературный жанр – агиография, то есть описание жизни святого. Жанр этот не только не отрицал преувеличений и легенд, но даже поощрял их. Репортаж «с места событий», подлинная история никого не интересовали, всех интересовала поэма, богословское парение, сочинение о чудном и великом!

Так и со святым Спиридоном. Первые рассказы о его жизни были написаны через 2 столетия после его смерти, а полное житие написано через 700 лет после его смерти, великим Симеоном Метафрастом.

Как, как отделить подлинное от вымысла? – думал я, готовясь к беседе о святом, а потом подумал: а зачем это делать?

Разве Сам Господь, отвечающий чудом на наши молитвы к святому, о котором мы ничего доподлинно не знаем, не показывает этим нам: для веры историческая реконструкция не важна!

В конце концов, преклоняясь перед чем-то потрясающим, но, скорее всего, легендарным, мы же воздаем честь не самому святому, как если бы он своими силами, своей человеческой природой что-то сотворил, но Богу. А Богу возможно все! «Елико хощет Бог, побеждается естества чин».

Пусть фантазии, легенды, сказки, поэтические преувеличения… Но ведь домыслено это было людьми не для потехи, а во славу Божию! Это своего рода притча, задача которой – подчеркнуть Всемогущество Божие.

 

Размышляя над этим, прислушался к тропарю святому Спиридону – и был поражен! Не к этому ли выводу пришли древние сочинители гимна ему? Сначала в тропаре прославляются чудеса, сотворенные святым: «…Мертву ты во гробе возгласив, и змию в злато претворил еси [Мертвую ты в гробе спросил и змея в золото превратил]…», а потом делается вывод – кульминация песнопения: «Слава Давшему тебе крепость, слава Венчавшему тя, слава Действующему тобою всем исцеления!»

То есть, в любом случае – прославляем и благодарим Господа. Ты, святой подвижник, был лишь инструментом в Его руках!

 

Поэтому не надо смущаться неисторичностью каких-то данных. Принимаем их (или не принимаем) спокойно (каждый в меру своей научной искушенности и личного желания) и в любом случае прославляем Творца и Отца Небесного.

 

 

26 декабря 2008

Перед службой женщина плачет: «Что делать? Мама из-за меня умерла некрещеная…»

Прошу рассказать подробней, и вот что узнаю.

Мама несколько лет не выходила из дома. И вот слегла. Дочь, сама весьма немолодая, как могла, ухаживала. Пришла к маме врач, а, уходя, говорит: «Я спросила, крещеная ваша мама или нет, она сказала, что нет. Почему вы ее не крестите? Вы в Бога не верите?» Дочь: «Верю, конечно, и в храм хожу!» Врач: «Ну, так позовите батюшку, чтобы он окрестил маму, причастил…»

Дочь загорелась это сделать. А потом одни заботы, другие… и как-то отложилось все. Внезапно мама умерла.

Дочь собирается хоронить любимую мамочку, отпевать, а тут ей и говорят, что, раз мама некрещеная, то не только отпевать, но и молиться о ней в храме нельзя…» Дочь похолодела.

И вот прибегает: «Что я наделала?!» и спрашивает: «Как исправить?..»

 

В самом деле, как? Да уже никак…

 

И тут же – сегодняшнее апостольское чтение, из Послания ап. Павла к Титу.

…Тит был направлен возглавлять Церковь острова Крит. А там, как отмечает ап. Павел, очень сложное население: «Из них же самих один стихотворец сказал: “Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые”»[1].

Любимым развлечением критян были пирушки и праздное времяпрепровождение. Они всю жизнь проводили как бы во сне, как бы в тумане, дурмане. И вот ап. Павел говорит Титу, что тот должен следить, чтобы христиане Крита «были бдительны» (Тит. 2, 2).

Это выражение означает: быть внимательным, зорким, не сонным. В славянском переводе – «трезвенным».

Мы часто живем как бы во сне или как бы немножко одурманенные. Прошел день, некоторые говорят, и не помнишь, как его прожил. То есть день прошел в какой-то спячке, полусне.

 

Понятно, что психика наша не выдерживает нагрузок сегодняшнего времени, но многое зависит и от нас:

Быть внимательнее к людям, которые рядом с нами.

Когда видим, что человек рядом с нами расположен слушать, – свидетельствовать ему о Господе.

Когда это нужно – не бояться сказать то, что считаешь нужным, прямо. Очень часто прихожане говорят: «Вот, моя мама (папа и проч.) в плохом состоянии, но я не знаю, как с ними говорить об этом. Я не могу сказать, что они умирают».

Но часто именно так и надо сказать. Разумеется, деликатно, например так: «Наша жизнь в руках Господа. Подумай, папа. Не окажется ли так, что ты можешь не успеть примириться с Богом, сказать Ему “прости”. Ведь ты можешь прожить еще годы, а можешь и уйти от нас в любой день». А иной раз сказать и более откровенно: «Папа, ты вышел на финишную прямую…»

Иногда этих слов оказывается достаточно, чтобы в человеке начались какие-то процессы.

А можно построить и иначе. Если близкий человек настроен против веры, можно пригласить священника совершить в квартире молебен. Священник все покропит, попоет, а потом вместе с домашними выпьет за столом чаю. И тот же родственник, увидев открытого и доброжелательного священника, может быть, что-то переосмыслит. У меня было много случаев, когда именно после такого мероприятия неверующий выражал желание идти в храм, исповедаться или креститься.

А даже если этого не произошло, отношение к вере все равно меняется на позитивное.

 

Но надо быть в этом вопросе все же бодрым и внимательным. Если кто-то не пришел к вере, потому что мы, по своей небрежности, не сделали того, что могли (а каждый хоть что-то сделать может), вина будет и на нас…

 

27 декабря 2008

Протоиерей Вячеслав Харинов возглавил в Петербурге инициативу создания мемориального кладбища для погибших в годы Второй мировой войны… немецких солдат.

Как к этому относиться? Враги, о которых даже говорить не стоит? Или жертвы режима?..

 

Замечательный подвижник XX века схиархимандрит Косма (Смирнов) (1885–1968) был свидетелем следующего откровения. Однажды, когда старец молился за убиенных в Первую мировую войну, похороненных в его пустыньке[2] (воинов обоих фронтов: русского и немецкого), то усомнился: «Может быть, тебе, неугодно, Господи, что я за них молюсь?» «Я встал на колени, – вспоминал батюшка, – вдруг открылось небо, и на каждой могилке немецких и русских воинов я увидел венец. “Они у Меня мученики, – сказал Господь, – не по своей воле погибли”. И я, – заключил рассказ отец Косма, – удвоил и утроил молитву о них»[3].

 

Но вот и другая, близкая к ней, тема: воевать или не воевать?

Однозначно да, если речь идет о защите своей Родины. А если это война агрессора?

В случае, если это однозначно греховная, захватническая война, христианин может пойти на мужественный акт неповиновения властям. Пусть он будет репрессирован за это, расстрелян, но это даст ему венец страстотерпца. (В Православной Церкви есть подвиг страстотерпца, того, кто во избежание пролития напрасной и невинной крови отдал свою жизнь.)

Но что делать, если государство тебя зовет на войну, и ты не знаешь истинных мотивов войны, одурманен пропагандой? Ты искренне думаешь, что воюешь за правое дело, а на самом деле творишь неправое. (Вспоминается советско-финская война 1938–1940 гг. – агрессия Советского Союза, представленная советской пропагандой как ответные действия на агрессию финнов. Да и раздутая большевиками гражданская война 1918–1920 годов, когда каждая из сторон была уверена, что воюет за правое дело.)

Что делать, если ты обманут своим государством, правительством? И Церковь не высказывается – молчит[4]? Идти на войну. Убивать противника и верить, что, если ты честный воин, – Господь не осудит тебя. Но помнить, что ничто не оправдает тебя и никакого прощения от Бога ждать не придется, если ты используешь военные действия для обогащения, будешь жесток или будешь убивать мирное население.

Убийство невинных людей, жестокость по отношению к пленным (он такой же человек, чадо Божие, как и ты) – все это недопустимые вещи. И в мирное, и в военное время.

В Евангелии мы находим подсказку нам в этом вопросе. Однажды к Иоанну Крестителю пришли воины. Пришли с вопросом – как относиться к своей службе, чтобы не быть отвергнутыми Богом. Примечательно, что Креститель не велит им бросить военную службу… «Спрашивали его также и воины[5]: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3, 14).

Предтеча дает советы:

Не обижать – дословно с греческого «не запугивать», «не вымогать деньги силой».

Не клеветать, что значит не фабриковать ложных обвинений с целью последующего вымогания денег и богатств.

Довольствоваться своим жалованием, что значит не грабить, не мародерствовать.

 

2 января 2009

Вечер с книгой княгини Натальи Урусовой «Материнский плачъ Святой Руси». Это, как мне кажется, самое сильное, что я читал в последние годы о большевистских гонениях на веру и Истину Божию.

Эту книгу нужно прочитать каждому! Столько правды в ней, страдания, но и энергии, которая еще и еще возбуждает нас быть верными Господу…

И снова, и снова задаю себе вопрос: почему Бог попустил такой ужас, как большевистская революция 1917 года?..

Несомненно, что истреблен генофонд, создававшийся многими столетиями, подрублена культура, вера, я уже не говорю об экономике и прочих мирских измерениях России.

Потрясение, несомненно, не менее страшное по своим последствиям, чем татаро-монгольское иго.

Но почему Господь попустил?

Ладно, все те люди – они мученики, с Господом в вечности, и им лучше, чем нам. Но ведь мы остались на развалинах…

И вспомнились беспощадные примеры из Священной библейской истории.

Вот был народ Божий, Израиль. Он должен был стать примером веры и образцом богопочитания для всех остальных народов мира. И, заметим, израильский народ по попущению Божию претерпевал множество скорбей и испытаний. Пленения, переселения в иные земли, природные катаклизмы… Господь сравнивал его с возлюбленной Женой, но и требования предъявлял повышенные. «Кому много дано, с того много и спросится…»

Если другие народы могли успокоиться в идолослужении на многие столетия, а также в грехах, погоне за удовольствиями и проч., то не так – еврейский народ.

Этот народ очень много пострадал, был проведен через самые разнообразные испытания, для того чтобы он очистился.

Но Пришествие Христово показало, что, хотя какая-то часть Божьего народа приняла Христа, гораздо большая часть отреклась и распяла Его. Более того, слова Христа, которые мы неоднократно слышим, что в язычниках Он нашел больше веры, чем в израильтянах, показывают, что народ не сумел выполнить ту миссию, к которой был призван. И народ потерял и первенство, и все духовные приоритеты.

 

Вообще после истории народа Израильского нельзя говорить, что какой-то из народов – более близок Господу. Проповедь Его обращена ко всему миру. Как и обещал Христос, наступило время, когда на всяком месте можно будет славить Бога, духовно и нравственно совершенствоваться. Механизм этого прост: обрести Бога возможно не в каком-то конкретном месте (в Иерусалиме, в Иерусалимском Храме), а везде, причем Его явление происходит не в локализованном Храме Иерусалима, а в душе самого человека.

 

Это все так. Но все же можно допустить, что, если народ максимально верно следует Христовой вере и ее идеалам и ценностям, этот народ дорог Господу.

Не таким ли народом была Русь–Россия?

Тысячу лет все же старалась (худо-бедно) воплотить евангельский идеал жизни, как его понимала.

После падения Византии Россия была самой сильной и яркой православной страной. Такое количество подвижников, людей, ревнующих о совершенстве…

Отметим, что вся история России была чрезвычайно трудной: Господь не давал почить от трудов – есть, пить и веселиться… Это привело к тому, что к 20-му веку Россия была самой серьезной в отношении веры страной. Поистине – икона для всего мира. Но подлинно ли икона? Не соседствовало ли благочестие с жестокостью и нелюбовью, пост – с притеснением ближнего?

Рубеж XIX–XX веков. Развиваются социальные институты, люди начинают жить все сытнее, наука победно шествует по планете.

И вот мир стоит на пороге совершенно нового искушения. Искушения, которое может, соблазнив человека доступными прелестями века сего, совершенно отлучить от спасения. (Отец Иоанн Кронштадтский много и с ужасом пишет об этом.)

И Господь попускает совершиться страшной большевистской катастрофе.

Для чего? Не для того ли, чтобы предостеречь Россию от горшей катастрофы – тотального отпадения от Бога по примеру сытых европейских государств?

 

И вот мы видим, что сегодня, когда мир в массе своей отошел от Бога и прельстился веком сим, Россия, пробуждающаяся, приходящая в себя после большевистских потрясений, несет знамя веры Христовой. Но являемся ли мы примером для других?.. А если да – то это более ответственно, нежели почетно. Потому что, если не будем идти путем веры, Господь опять нас будет очищать огнем…

 

3 января 2009

Господь никогда не оставляет людей без поддержки. Во всех трудностях, страданиях тут же появляются знаки Божьего присутствия и любви. Когда начинается период гонений и люди нуждаются в особой поддержке, таких обнаружений Бога становится больше. В дни торжества Церкви, когда проповедь о Господе льется свободно и нестесненно, знаков таких становится меньше. И потому люди должны внимать словам пастырей, а не искать знамений и чудес.

Вот и история гонений на веру страшных 1917–1950 годов изобилует моментами такого особенного явления Божьей силы и любви.

Вспоминаю вновь и вновь книгу княгини Н. Урусовой «Материнский плачъ Святой Руси». Вся ее жизнь – цепь явлений Божиих. Не отменяющих жестокую реальность жизни, но дающих силы все пережить и выстоять.

 

«…Мне рассказывала монахиня, жившая в станице Кавказской (Центр. Кавказ), что в Ильин день (20-го июля) все население колхозами убирало пшеницу. Небо стало покрываться тучами, стали торопиться. В Ильин день испокон веку бывает, за редким исключением, гроза, и это не поверие, а истинный факт, наблюдаемый и мной в течение моей долголетней жизни. Некоторые стали уговаривать спрятаться, указывая на Ильин день, в сарай, так как черная туча быстро надвигалась, и уже не отдаленный, а слышан был почти над головами зловещий гром. Один из председателей колхоза, коммунист, позволил себе кощунственную выходку, обращаясь к Пророку Илье, я не буду повторять его слова, скажу только, что он его пригласил подкатить к ним на своей колеснице. Раздался дружный одобрительный смех. Две молодых женщины испугались этих слов и бросились из сарая, куда все столпились из-за хлынувшего дождя, со словами: “Смотрите, как бы Илья Пророк и на самом деле не подкатил к вам”. Они добежали до большого дуба, стоящего одиноко среди поля, и укрылись под ним. Страшный ударил гром после ослепительной молнии и сжег почти моментально сарай со всеми смеявшимися над Пророком. Обе женщины только промокли».

 

«…Сестра моя, оставленная в Москве, не арестованная, хоть и бывшая фрейлина, а оставленная по соображениям властей … рассказала мне о лично ею слышанном.

Она стояла в очереди за керосином, но главное, ей хотелось купить гарного искусственного масла для лампадки. Конечно, оно не для этого употребления продавалось, но верующие понимали, для чего старушки его покупают. Очередь была очень большая, и ей пришлось бы простоять, возможно, не один час, и потому она через головы спросила, есть ли гарное масло. Около нее стоял молодой пожарный в форме. Он обращается к ней и говорит: “Эх, бабушка! Теперь это не в моде”. Она, думая, что это насмешка, не допуская ничего другого, ответила: “Для вас, молодых, не в моде, а для нас было и будет в моде”. – “Не думайте, что это шутка с моей стороны; я сам пришел за маслом для лампадки”. Раздался сочувствующий ему хохот многих лиц. “У нас в селе случилось такое необычайное чудо, что не уверовать в него и, конечно, в Бога невозможно. Я сам видел, и никакая сила меня не разуверит”. – “Расскажите, расскажите и нам про Ваше чудо”, – просили одни, издеваясь, а другие со страхом Божиим, но таких, кроме моей сестры, было очень немного. “С радостью расскажу, не скрою”, – сказал пожарный. Все замолчали.

«В нашем селе была убогонькая нищенка, родилась она калечкой, совсем почти без ног, и всю жизнь ползала на карачках. Кто не знал ее! Сорок лет она приползала на паперть и просила милостыню. В нашем исполкоме назначено было собрание по вопросу о выявлении кулаков (самых трудолюбивых и не пьяниц крестьян), раскулачивании и высылке их. Все должны были обязательно присутствовать. Приползла и убогонькая и осталась у самой двери. Вдруг входит никому не известная женщина, вся одетая в черное, наклоняется над ней и говорит: “Зачем ты здесь? Здесь тебе не место! Иди за Мной!” Она вышла, выползла за ней и калечка. “Давно ли ты такая?” – спросила ее Незнакомая. – «Да с самого рождения”. – “А хочешь быть здоровой?” – “Да как же не хотеть, матушка!” – “Ну, ступай с Богом”. С этими словами она не стала видна, а у нашей убогонькой откуда взялись ноги! Ведь их не было! Она встала на ноги и сама пошла домой. Что только было у нас! Все село сбежалось, и неверующий не мог отрицать, все знали ее. Вся окрестность всполошилась, едут и идут, каждому ведь интересно. Дошло до властей, всполошились и они, прислали ГПУ на расследование. Ничего сказать не могут, дело ведь налицо. Тогда они объявили, что это колдовство, и какой-то враг указал на дочь дьякона, ее посадили в подвал, обещая расправиться за то, что смутила колдовством своим всю окрестность.

Входит Та Женщина, что исцелила калечку, и спрашивает: “За что вы посадили дочь дьякона?” – “Да она тут каким-то неизвестным средством смутила все население”. – “Дочь дьякона не виновна, отпустите ее, это Я сделала, Меня и посадите”. Так и сделали, дочь дьякона выпустили, а женщину заперли большим замком. Когда утром отперли, то никого в подвале не было».

Все молча слушали, как кто хотел, так и воспринял рассказ».

 

«…Еще интересный случай я лично слышала от сестер Боткинской больницы в Москве. Там в 1927 или 1928 году, не помню, лежала девочка 10-ти лет, очень тяжело больная туберкулезом позвоночника. Страдала невероятно. В ней принимал участие весь персонал больницы. Девочка тихая, кроткая, страдала больше года, и все только ждали ее смерти как избавления от мук, а смерть не шла к ней.

Ее родители были простые крестьяне в подмосковном селе. Сестра ее каждое утро привозила в Москву молоко, и каждый день навещала ее. Один раз девочка проснулась в большом волнении и, обливаясь слезами, никому не хотела объяснить причины. Когда пришла ее сестра, она сказала ей: “Сегодня ночью я во сне шла по белой лестнице, которая упиралась в небо. Шло много людей, взрослых и детей, были такие девочки, как я. Долго мы шли и видели в конце большой свет. Когда подошли, то увидели, что Свет этот шел от Кого-то, Кто стоял на самом верху. Одних Он пропускал в большую светлую дверь, а других нет… Двух девочек, шедших со мной, Он ласково пропустил, а меня остановил. “Тебе нельзя сюда, ты – пионерка”, – сказал Он.

И стала она просить сестру пойти к учителю, заведующему школой, и сказать, чтоб вычеркнул ее из списка пионерок, и так просила, в таких слезах, что сестра пошла к учителю и просила его вычеркнуть девочку из списка. На это он ответил: “Вот еще вздор, какой-то бред больной, не буду я ее вычеркивать, останется пионеркой, а ты ей скажи, что я вычеркнул, вот и все».

На другой день, когда сестра пришла в больницу, то застала больную еще в больших слезах. Она видела тот же самый сон, и когда сестра, желая ее успокоить, сказала, что она вычеркнута и больше не пионерка, она ответила: “Это неправда! Неправда… Он меня не пустил. Пойди опять, скажи, что я не хочу, пусть вычеркнет, а еще пойди в церковь и попроси у священника для меня красную большую книгу. Я один раз, когда никто не видел, забежала посмотреть, что в церкви, я ведь никогда не видела. Священник держал большую красную книгу и читал. Попроси его дать мне эту книгу”. Все это она говорила, лежа без движения. Она не один месяц уже не могла поднять голову. Сестры больницы говорят, что невозможно было без слез видеть горе этого умирающего ребенка, и в этом горе было что-то особое, затрагивающее страхом душу. Они сказали молочнице, во что бы то ни стало потребовать ее исключения. Она пошла к учителю и не отстала до тех пор, пока учитель не вычеркнул девочку и не разорвал ее документа. Затем она пошла к священнику и все рассказала. Он был потрясен. Большая красная книга была Евангелием. “Не могу же я дать церковное Евангелие, вот у меня есть листки от разорванного Евангелия, ты их ей отнеси”.

Когда на другое утро она вошла в палату больницы, то с удивлением увидела, что доктора и сестры окружают девочку, она сидела радостная и какая-то совсем необычайная. Она протянула свои худенькие ручки, как палочки, взяла из рук сестры листочки, прижала к груди и сказала: «Он, Тот Светлый, что наверху лестницы, сказал мне: “Сегодня я тебя возьму к Себе, ты больше не пионерка”. Сказав это, она опустилась на подушку и вздохнула в последний раз. Господь взял ее к Себе.

Человеку верующему, тому, кто знает, что такое пионерство, рассказ этот является, несомненно, возможным фактом и может быть только трогательным, но не удивительным…»[6]

 

 

Одно время, сильно бедствуя, Наталья Урусова зарабатывала деньги для семьи изготовлением и продажей искусственных цветов.

 

«… В 1927 г. на второй день Пасхи получаю телеграмму: “Привезите всё, что есть, побольше красных [цветов]”. Ну, думаю, чьи-нибудь советские похороны. Красных у меня не было готовых, но взяла что было и поехала. Похороны оказались не одни, а сорока человек. Случилось событие, указавшее верующим на явное проявление Божьего Суда, но озлобившее коммунистов. Под Ростовом есть колоссальный завод сельскохозяйственных машин. Рабочие в числе 40-ка человек отказались в день Воскресения Христова ехать на работу, говоря, что Бог их накажет за это. Несмотря на угрозы, они отказались.

Тогда 40 коммунистов заявили: “Вот мы вам докажем, как Бог карает, и поедем вместо вас”. Что они сделали с отказавшимися, нетрудно себе представить, на следующей Пасхе они, наверное, были в Сибири, но известно ни мне, ни моим знакомым о них не было, с ними же самими случилось следующее. Сорок человек сели на открытую грузовую машину. Шофера, тоже не хотевшего подчиниться, все же заставили ехать. Нужно было еще в черте города проезжать через рельсы. Шлагбаум сторож не успел закрыть, и налетевшим паровозом все до одного, кроме шофера, которого чудом выбросило из грузовика, были убиты. Я видела на другой день процессию в сорок красных гробов, состоящую из открытых платформ грузовых, разукрашенных елками, цветами и красными флагами, конечно, при игре большого военного оркестра. На следующий год уже никто не посмел отказаться, а затем и не находилось таких, которые считали бы это грехом, а если и были единицы, что, конечно, возможно, то и виду не могли показывать, чтоб не попасть в ГПУ».

 

«Был еще случай в Ейске, – рассказывает княгиня Н. Урусова, – где Господь наказал коммуниста в момент хулы. Приехал известный, вероятно, и заграницей профессор, протоиерей Введенский… Был разрешен диспут о существовании вообще Бога или нет. Конечно, ни я, и никто из моих близких не присутствовали, и могу передать только то, о чем говорили везде и все. Введенский не признавал Спасителя Сыном Божиим. Присутствующее духовенство пререкалось с ним. Комиссар города встал и сказал, указав на часы, бывшие на его руке: “Вот сейчас без десяти минут шесть, посмотрим, накажет ли меня Бог, если Он есть, за мои слова”. И позволил себе ужасную хулу на Бога, к счастью, не знаю, в каких словах, и захохотал. В момент его смеха – звонок по телефону, стоявшему на столе перед ним. Берет трубку, бледнеет и бросается бегом из собрания. Ровно без десяти минут шесть его единственный сын, десяти лет, нечаянно застрелился, играя с револьвером, забытым им на столе кабинета.

Позднее пришлось слышать, что и это явное наказание Божие коммунист-хулитель объявил случайностью и не вразумился, оставшись неверующим (и бесы веруют, но трепещут), и врагом Божиим».

 

 

…Почти каждое воскресенье в нашем храме, на стульчике под амвоном, молится Л.Ф., 90-летняя прихожанка и друг нашей семьи. Лет пять назад мы с детьми гостили у нее на даче. За самоваром она, по нашей просьбе, рассказывала о детстве, юности. Разрешила записать свой рассказ на диктофон.

Вот фрагмент из ее рассказа:

 

«В молодости я была в комсомоле. Поначалу мне это очень нравилось, потому что мы занимались с неграмотными. Тогда комсомол занимался ликвидацией безграмотности. Мы собирались у какой-нибудь старушки и преподавали ей. Нам всем это было интересно. Все это было очень мило и хорошо. Но чем дальше, тем больше появлялось вещей, из-за которых я должна была насиловать себя. И мне это уже не стало нравиться. Я пыталась отойти.

Однажды нам сказали, что завтра будет воскресник и будет взорван один дом, а нам это все надо будет убрать. Я спросила, какой дом, и мне ответили, что церковь. Это церковь, где венчалась моя бабушка. Я ничего не сказала, но я шла домой и думала: “Ужас! Какой ужас!” Я пришла, рассказала все бабушке и попросила завтра меня разбудить. Бабушка ничего мне не сказала. У нее была такая грусть! Она там венчалась, она туда ходила. Она перекрестила меня на ночь. Обычно она это делала, когда я была маленькой, а тут она впервые за много лет меня перекрестила, и я пошла спать. Я легла и подумала: “Нет, я не пойду на этот воскресник. Зачем это я пойду? Я – верующий человек. Там взорвали церковь, а я пойду?..” И уснула с мыслью, что я не пойду. Утром бабушка меня будит: “Люда, вставай. Тебе пора”. – “Я никуда не пойду, бабушка. Я буду спать”. – “Тебя же могут исключить из института!” – “Ну, и что? А я не пойду!” – “Ну ладно, спи”.

Встала я поздно. Мы сели завтракать. Вдруг вижу, бежит девочка из нашего института. Глаза у нее ужасные, и кричит: «Люда, ты знаешь, что случилось? Девочка попала под трамвай”. Они убирали мусор, клали на носилки и уносили. Там ходил трамвай. Церковь стояла на возвышенности, и это все было обложено камнем. Когда трамвай выезжал оттуда, его было не видно. Они пели песни. Был обычный воскресник. Девочки уже шли с пустыми носилками, и одна из них не успела отскочить – и трамвай ее насмерть зарезал. Воскресник сразу прекратили. Все разошлись домой, и она пришла узнать, что со мной. Моя бабушка вся побледнела. Девочке я сказала, что проспала. Я не стала ей говорить, что не хотела идти. Потом, когда бабушка пришла в себя, она сказала: “Люда, я всю ночь молилась, чтобы Господь что-то сделал, чтобы ты не ходила”. Из комсомола я потом вышла».

 

 

5 января 2009

Как ответить на вопрос, который, к сожалению, так часто встает перед нами во всей своей беспощадной остроте, – о смысле страданий людей невинных, например детей? В статье профессора Московской Духовной академии Алексея Ильича Осипова: «О невинных страданиях» читаю:

«…Вы же знаете эту фразу: семья есть малая церковь. Здесь особенно близки люди друг другу. Здесь особенно способны они сопереживать друг другу. Хотят они или не хотят – они соединены. Даже чисто природным образом, они соединены, никуда не денешься. Так вот, чисто наследственно все передается от родителей детям, как много передается! Нити колоссальные связывают их между собою. Надеюсь, теперь вам понятно, куда я клоню? Мы сопереживаем друг другу. Бывает, сознательно, а иногда и несознательно. В силу вот этих связей, которые соединяют нас. Когда это происходит осознанно, то это уже дар духовный – когда мы сострадаем человеку, сочувствуем ему, сопереживаем ему, если хотите, что-либо делаем, чтобы умалить страдания другого человека. Это осознанные переживания.

Но мы, оказывается, можем и неосознанно, в силу этой связи, сострадать друг другу. Причем, тут есть еще очень важный один принцип. Принцип какого рода? Возьмите поход. Идет группа. Все несут рюкзачки на себе. Ходили когда-нибудь в поход? C рюкзачком, да еще по компасу. Пройдешь сто метров – ах, уже не туда пошли. Давай опять. Вот так. Вдруг подвернулась у одного нога. Ну что делать? Распечатывай свой рюкзак, давай раскладывать вещи. Ты посильней – тебе побольше положим. Ты послабей – ну ладно, тебе поменьше, кружку понесешь. И так далее. Мы берем все на себя ту ношу, которую он должен нести, а он идет там с палочкой, хромает. А мы над ним еще все смеемся. Вот так.

Ребенок – это самое здоровое в духовном плане существо. Еще чистое, еще не запятнанное, еще не искаженное духовными актами, которые мы называем грехом. Вы обращали когда-нибудь внимание, кто погибает за людей? – герои, лучшие люди. Кто говорит правду в глаза, царю, там, или кому-нибудь еще? – святые люди. Опять-таки, самые чистые. Всегда страдают, всегда рискуют собой, всегда жертвуют собой лучшие люди. Лучшие – то есть в духовном плане самые здоровые. Потому дети страдают, потому эти самые невинные страдания происходят, потому что у них еще самая чистая, детская, святая душа, которая способна понести на себе или взять на себя те страдания, которые естественно следуют за грехами их родителей, их близких, их родных. Они способны. Почему? Потому, что они лучшие. Скажете: “Ну, верно. Но они же этого не осознают!” Вот тут мы с вами вступаем в сферу мировоззренческую. С той точки зрения, что человек живет на земле и всего один раз, – это утверждение верно. С точки зрения христианской, мы прямо скажем – нет, ошибаетесь, надо на все смотреть с точки зрения вечной жизни. Тот же младенец, младенческая душа, которая вышла из тела, там она все осознает. И это осознание, что Бог дал ему возможность пострадать за любимых, это осознание даст бесконечное благо этой душе».

 

Какое неверное богословское конструирование!

Разве благ Бог, Который установил такой мир, где самые слабые и самые злые – негодяи – торжествуют, тогда как за них умирают невинные? И где, чем более чист и праведен человек, тем больше, получается, у него шансов поскорее умереть за злых… Что это за механистичный, злой мир, в котором, чем лучше человек, тем быстрее он умирает…

Или последнее утверждение: «…осознание, что Бог дал ему возможность пострадать за любимых, это осознание даст бесконечное благо этой душе».

Может быть, и была бы радость, если бы его страдания и смерть как-то изменяли в лучшую сторону плохих, тех, за кого ребенок страдал и умер, но ведь часто нет никакого изменения, или даже бывает изменение в худшую сторону. А тогда погибший младенец – радуется?

А как же совместить с мнением уважаемого профессора слова Священного Писания, говорящие об эре Нового Завета, в которую мы живем: «В те дни уже не будут говорить: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина”, но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет» (Иер. 31, 30-31).

 

Подобные размышления порождают колоссальное количество вопросов и недоумений. И все потому, что А.Осипов пытается заглянуть на ту территорию, которая нам недоступна

 

Если и говорить, почему и страданиям, и внезапной смерти равно подвержены все – и праведники, и грешные, – то это не потому, что бόльшую нагрузку берут на себя лучшие. Скорее, потому, что для Бога все одинаково, равно любимы, все – Его дети. Просто некоторые – заблуждающиеся, непослушные, злые дети, но от этого они не перестают быть любимыми.

Бог не убивает злых, дает им жить, не потому, что их грехи перераспределились на добрых, а потому, что Он – долготерпелив. И Он дает человеку шанс покаяться, исправиться. Когда человек становится духовно совершенно бесперспективен – Бог его призывает в мир иной.

 

Но вопрос – глубже: о страданиях и смерти детей.

И надо сказать, что по-настоящему причины этого нам не открыты.

Несколько раз в Евангелии мы встречаемся с человеческим недоумением – откуда уродство болезни, откуда внезапная гибель людей? По-человечески так понятно и просто подумать, что грешен человек или он страдает за предков.

И вот люди спрашивают Христа:

«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин. 9, 1,3).

В другой раз:

«В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13, 1-5).

Обратим внимание: Спаситель не отвечает прямо на поставленный вопрос.

В первом случае Он, кстати, замечательно указывает, что нельзя проводить параллели между грехами и страданиями, болезнями.

Во втором случае Он говорит, что смерть, трагедии должны нас встряхнуть, помочь осознать хрупкость, мимолетность нашей жизни. И, пробудив в нас память смертную, помочь нам жить праведнее.

Если уж Сам Христос, что совершенно очевидно, не отвечает на вопрос о причине страданий, а говорит лишь о том, какие выводы мы должны из этого сделать, то допустимо ли нам дерзновенно пытаться понять это?

 

Вспоминается св. Антоний Великий, который много со слезами молился Богу и спрашивал: почему страдают невинные, почему умирают дети?.. Ему был дан ответ: «Антоний, себе внимай! А то – суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их».

 

7 января 2009. Рождество Христово

Из рассказа С.: «Моя сестра 7 января радостно так сообщает: “О-о! Сегодня Рождество Христово!” И, задумчиво глядя на телефон, добавляет: –“Надо бы позвонить, поздравить…” Ее пятилетняя дочка, с восторженным изумлением глядя на маму: “Мама! А у тебя что, есть номер телефона Бога?!”»

 

 

 

Прекраснейший праздник – переполненный храм, сияющие лица прихожан…

Мы с женой перед семейным вопросом: как при маленьком ребенке организовать домашний праздник для старших детей. Днем? Малыш не даст его провести.

Решили перенести празднование Рождества на… поздний вечер, когда уложим Устеньку.

Вечером и ночью мы с детьми продолжили торжество самым вожделенным для них образом.

Стол в полной темноте, при свечах. На столе… запеченный рождественский гусь, калитки (иначе – колядки, традиционное русское кушанье – запеченное тесто с картофельным пюре), пудинг (из английской рождественской кухни), печеные яблоки, сладости.

 

 

Все рассказывают придуманные (или у кого есть – из жизни) святочные истории. Сначала дети, потом взрослые.

Вот моя история, рассказанная в 2 часа ночи.

 

Святочная история

Я вам рассажу удивительную историю, приключившуюся с моей прихожанкой Сюзанной. Так ее назвала мама, потому что девочка родилась в Англии: ее отец – англичанин. Мама думала, что они всю жизнь проживут в Британии, но потом они вернулись в Россию. В крещении Сюзанну зовут Ксения, а в миру ее все называют Сюзи.

Ну, а теперь слушайте внимательно…

 

«Пятый день несло непроглядной вьюгой. В белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак и было большое горе: был тяжело болен ребенок. И в жару, в бреду он часто плакал и все просил дать ему какие-то красные лапти. И мать, не отходившая от постели, где он лежал, тоже плакала горькими слезами – от страха и от своей беспомощности. Что сделать, чем помочь? Муж в отъезде, лошади плохие, а до больницы, до доктора, тридцать верст, да и не поедет никакой доктор в такую страсть…

Стукнуло в прихожей, – Нефед принес соломы на топку, свалил ее на пол, отдуваясь, утираясь, дыша холодом и вьюжной свежестью, приотворил дверь, заглянул:

– Ну что, барыня, как? Не полегчало?

– Куда там, Нефедушка! Верно, и не выживет! Все какие-то красные лапти просит…

– Лапти? Что за лапти такие?

– А Господь его знает. Бредит, весь огнем горит.

Мотнул шапкой, задумался. Шапка, борода, старый полушубок, разбитые валенки, – все в снегу, все обмерзло… И вдруг твердо:

– Значит, надо добывать. Значит, душа желает. Надо добывать.

– Как добывать?

– В Новоселки идти. В лавку. Покрасить фуксином нехитрое дело.

– Бог с тобой, до Новоселок шесть верст! Где ж в такой ужас дойти!

Еще подумал.

– Нет, пойду. Ничего, пойду. Доехать не доедешь, а пешком, может, ничего. Она будет мне в зад, пыль-то…

И, притворив дверь, ушел. А на кухне, ни слова не говоря, натянул зипун поверх полушубка, туго подпоясался старой подпояской, взял в руки кнут и вышел вон, пошел, утопая по сугробам, через двор, выбрался за ворота и потонул в белом, куда-то бешено несущемся степном море.

Пообедали, стало смеркаться, смерклось – Нефеда не было. Решили, что, значит, ночевать остался, если Бог донес. Обыденкой в такую погоду не вернешься. Надо ждать завтра не раньше обеда. Но оттого, что его все-таки не было, ночь была еще страшнее. Весь дом гудел, ужасала одна мысль, что теперь там, в поле, в бездне снежного урагана и мрака.

Сальная свеча пылала дрожащим хмурым пламенем. Мать поставила ее на пол, за отвал кровати. Ребенок лежал в тени, но стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми, несказанно великолепными и грозными видениями.

А порой он как будто приходил в себя и тотчас же начинал горько и жалобно плакать, умоляя (и как будто вполне разумно) дать ему красные лапти:

– Мамочка, дай! Мамочка дорогая, ну что тебе стоит!

И мать кидалась на колени и била себя в грудь:

– Господи, помоги! Господи, защити!

И когда, наконец, рассвело, послышалось под окнами сквозь гул и грохот вьюги уже совсем явственно, совсем не так, как всю ночь мерещилось, что кто-то подъехал, что раздаются чьи-то глухие голоса, а затем торопливый зловещий стук в окно.

Это были новосельские мужики, привезшие мертвое тело, – белого, мерзлого, всего забитого снегом, навзничь лежавшего в розвальнях Нефеда. Мужики ехали из города, сами всю ночь плутали, а на рассвете свалились в какие-то луга, потонули вместе с лошадью в страшный снег и совсем было отчаялись, решили пропадать, как вдруг увидали торчащие из снега чьи-то ноги в валенках. Кинулись разгребать снег, подняли тело – оказывается, знакомый человек. – Тем только и спаслись – поняли, что, значит, эти луга хуторские, протасовские, и что на горе, в двух шагах, жилье…

За пазухой Нефеда лежали новенькие ребячьи лапти и пузырек с фуксином».

 

Сюзанна закрыла книжку и, глядя на обложку, где значилось: «Иван Бунин. Рассказы», задумалась. Не может быть, чтобы это было придумано… Какая самоотверженность, какая сила красивой души… Вот так просто – довериться Богу и отправиться в пургу за лаптями, которыми бредит малыш, и за пузырьком с краской. «Несомненно, что мальчик выздоровел, – подумала Сюзи, – такая жертва не может быть напрасной».

 

Ночью ей снилась избушка, занесенная снегом, и ей думалось, как она сама, продираясь сквозь заснеженную чащу леса, приносит лапти мечущемуся в бреду ребенку.

Ей так хотелось сделать что-нибудь подобное, самоотверженное, героическое, тем более что приближалось Рождество, которое будет совсем скоро, через два дня.

Так обидно жить обычной жизнью, когда можно и хочется сделать что-нибудь великое. Вот так жизнь и пройдет…

 

Утром Сюзи, помолившись, сделав зарядку и позавтракав, составила план на день.

До обеда – работа над докладом в институт, потом небольшая прогулка и… нет, после обеда еще занятия, а потом на Всенощную, в собор. А после богослужения она немножко погуляет.

 

Работа спорилась. Девушка сидела за компьютером, обдумывала следующую фразу своей работы, как вдруг всплыло Интернет-сообщение: «Новость часа: Умирающий мальчик из дальнего якутского поселка мечтает встретиться с Дедом Морозом и получить от него подарок».

«Как всегда, – поморщилась Сюзи, – этим журналистам совершенно все равно, что с мальчиком. Просто забавная новость, и как раз на рождественскую тему… Почему не дать ее на страничке новостей…»

И вдруг она задумалась: вот оно, реальное действие! Не об этом ли она читала, не это ли ей сегодня снилось? Утешить умирающего малыша. Вызвать Деда Мороза к мальчику! Это так просто, тем более в наше время мобильных телефонов, Интернет-сетей и глобальной связи.

В Интернете, по базе данных, Сюзи нашла координаты якутского отделения культуры, но на их страничке висело объявление: «На новогодние и рождественские праздники отделение закрыто». Тогда она решила заказать из какого-нибудь театра в Якутии артиста, послать по скорой почте деньги. Пусть это дорого. Лишь бы пришли и разыграли Деда Мороза для того малыша.

Но, сколько она ни пыталась дозвониться до театров, она не могла этого сделать.

Это был уже канун Рождества, а накануне праздников, как вы знаете, все заканчивают работу рано.

«Что делать?» Она думала об этом весь день 5 января, и даже когда легла спать, ворочалась и все думала о том же.

Кого попросить? Что придумать?

 

А во сне пришел четкий ответ: «Ехать самой!» А почему нет? Самолетный перелет. А там можно взять машину или, что у них там, вертолет? В конце концов, если заплатить, доехать будет можно. Главное – купить подарков и… костюм Деда Мороза.

 

Сюзи вскочила с постели и взяла в руки будильник. Было 5 утра. В окнах была непроглядная темнота, от ветра дрожали в старых рамах ее квартиры стекла. Мел снег.

Девушка бросилась к компьютеру. У нее было так мало времени… О, только бы сегодня был рейс. Она набрала в Интернете справочное аэропорта и, о чудо, узнала, что сегодня, да, именно сегодня, иначе не успеть, утром 6 января, в Якутию вылетает самолет.

И как раз в то время, когда в соборе начинается утренняя служба… Вместо молитвы в теплом, дорогом ей храме – она всегда ходила на Литургию в Навечерие Рождества, – Господь предлагает иное – полететь в холодную Якутию, чтобы встретиться с горем, со страданием, с умирающим мальчиком. Какие разные вещи, но, с другой стороны, и то, и другое – бого-служения. И в первом, и во втором случае – дар нашей любви Богу. В первом случае – непосредственно Богу, во втором – дар любви Богу, проявленной через человека. (Сюзи прекрасно знала евангельские слова Христа: «…так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».)

 

Сюзи звонит в аэропорт и спрашивает, есть ли билеты на этот якутский рейс, и оказывается, что есть, так как многие нефтяники отказались от билетов и остались праздновать в Петербурге. Как, бывает, складывается все невероятно удачно. Но, радуясь удаче, будь готов к искушениям: сатана тоже не дремлет.

Сюзи, не мешкая, заказывает билет в Якутию (для этой поездки пришлось взять все деньги, отложенные на летний отпуск). Она смотрит на часы. Еще только шесть утра! Но мешкать нельзя. Нужно сделать покупки, успеть в аэропорт… Девушка начала набирать телефон такси. В ожидании машины она быстро собралась.

 

Все было так быстро. Всего час назад она спала в теплой постели, а сейчас уже выходит на продуваемую темную улицу. Следы ее ног на пути от подъезда до машины легли в нетронутый снег первой цепочкой.

 

Уже спускаясь по лестнице, Сюзи думала: где купить костюм Деда Мороза? Собственно, куда говорить ехать таксисту?

В супермаркет? Там он мог быть, но новогодние праздники прошли и едва ли нераспроданные костюмы оставили на полках. На всякий случай она набрала телефон крупнейшего маркета круглосуточной торговли.

«Простите, у вас в продаже есть костюм Деда Мороза?..» «Девочка, – было слышно, как продавщица в трубку улыбнулась. – Праздник уже прошел, а вы все еще празднуете?.. Все распродано, и больше не заказываем». – «Но, может, еще есть у вас на складе?» – «Звоните днем, сейчас никого нет».

«Днем будет поздно!..» – тоскливо подумала Сюзи.

«О, а не выручит ли меня мой духовник! – осенило ее. – У него много знакомых, и, может быть, кто-то мне поможет…» Сюзи набрала телефон духовника. Тот после десятого гудка взял трубку и сухо сказал: «Слушаю вас…» Ее духовник, отец Константин, все еще надеялся перевоспитать бесцеремонных прихожан, которые звонят в какое угодно время и выжидают не положенные по этикету пять гудков, а максимальное количество… Но в этот раз его педагогическая строгость пропала даром. Когда он услышал Сюзи, голос его потеплел: он знал, что девушка не будет звонить понапрасну.

 

…Через час ей перезвонили. Хорист из церковного хора подрабатывал Дедом Морозом, и у него как раз был прекрасный костюм. Новогодние праздники прошли, заказы были аж на 9 января, а уж к этому дню Сюзи как угодно планировала вернуться, поэтому хорист одолжил костюм девушке. И вот еще 7 утра, холодное темное утро, а машина несет ее в район новостроек, где пахнущий кофе молодой человек передает ей полиэтиленовый пакет. «Все тут: борода, кафтан, штаны, сапоги, шапка. Да, главное – борода…»

 

Теперь – на такси в детский отдел круглосуточного супермаркета. Вот эту саблю, машину, хотя лучше самолет, впрочем, давайте и то, и другое, и еще много-много других подарков. «Надо набрать подарков для всех детишек поселка», – подумала Сюзи. В отделе товаров для туризма купила рюкзак и сложила туда все купленное К рюкзаку прилагался бесплатно топорик. «Спасибо, топорик не надо». «Надо, не надо, положено», – пробурчала сонная продавщица, выбивая чек. Топорик Сюзи подарила дремавшему охраннику. Тот вскочил и хлопал глазами, не понимая, что происходит.

 

Но время летит быстро, и вот наша героиня, как всегда, аккуратная, с доброжелательной улыбкой на миловидном личике, с большим неженским рюкзаком за плечами, стоит в аэропорту. Объявляют посадку на рейс.

Она подходит и уже начинает регистрироваться на рейс, как вдруг обращает внимание на то, что люди одеты не так, как она. Она одета в красивый спортивный костюм, люди же в меховых шапках, шубах, унтах.

На улице минус три, а они одеты, как будто собрались на Северный полюс. Ой…

Сюзи заметила, как то один, то другой пассажир кивает на нее своим спутникам и улыбается. Пожилая женщина с добрым широким лицом якутки нагнулась к ней:

– Девочка, ты, наверное, перепутала рейсы. Тебе, должно быть, в Турцию или в Грецию…

– Нет, я лечу в Якутию.

– Какая Якутия, милая!.. Там сейчас минус 48 градусов.

– Ой, а я об этом не подумала! – всплеснула руками Сюзи. – Что же мне делать?

– Что делать… Да теперь уже ничего. Не лететь.

– Невозможно не лететь! – лепечет девушка.

Мужчина с обветренным лицом, должно быть, нефтяник:

– Почему не лететь. Иди, деточка, в магазин аэропорта. Этот, как его, дюти фри, но не тот, в котором конфеты и водку, а в котором одежду продают.

 

Через 10–15 минут Сюзи снова в очереди на регистрацию. Но теперь вы ее не узнаете. Выглядела она, конечно, смешно: в русской шубе, в шапке, как у боярыни, под шубой теплые лыжные брюки (и еще такие с собой, на всякий случай), а на ногах теплые сапожки. Выглядела девушка нелепо, –- вся эта одежда продавалась для иностранцев, скорее, в сувенирных целях, но, по большому счету, какая разница. Сюзи никогда не гналась за тем, чтобы выглядеть красиво и модно.

Скоро самолет взмыл в воздух и полетел по направлению к Якутии. Как раз в это время Сюзи видела, как встает оранжевый диск солнца, как свет заливает землю. Сюзи помолилась о том, чтобы путешествие прошло хорошо, предала свою жизнь в руки Господа, как всегда она делала перед сном, и заснула. Что ее ждет там, у Полярного круга, где сейчас непроглядная полярная ночь… Ей надо было лететь почти семь часов, а когда она окажется в Якутии, то ей, несомненно, будет нелегко, будут испытания, потому что диавол не дремлет и всеми способами пытается воспрепятствовать добрым делам. Но нужно ли бояться испытаний, если с тобою Господь?

 

Через шесть с лишним часов внизу показались огни города Якутска. Конечно, это были не огни Петербурга и не огни Парижа или Рима, городов, которые любила и знала Сюзи. Это был маленький городок, там не было никаких небоскребов.

Но аэропорт там был огромный, потому что туда постоянно прилетали и улетали самолеты с рабочими алмазных рудников, нефтяной промышленности.

 

Сюзи ступила на трап, и тут же ее в лицо, как кулаком, ударил мороз. Такого мороза она еще никогда не видела. Мороз в прямом смысле обрушился. Дышать стало невозможно. Девушка в отчаянии оглянулась и увидела, что люди, выходящие из самолета, подносят к лицу руку и дышат в варежку. Можно было дышать лишь воздухом, который проходил через меховую варежку, а морозный воздух обжег бы носоглотку. Нескольких неожиданных глотков такого воздуха было достаточно, чтобы серьезно простудиться. Сюзи, захлебнувшись, поперхнувшись раскаленным, обжигающим морозом, тоже закрыла нос варежкой. Но надо сказать, что постепенно организм начал привыкать, и люди уже начали убирать от лица руку. Сюзи тоже убрала руку и понемножку, по капельке, все больше и больше начала дышать этим морозным воздухом. Оказалось, что ко всему человек привыкает, жить можно и здесь.

 

Она быстро получила свой багаж, который представлял собой огромный рюкзак, обмотанный целлофановой пленкой. Надела рюкзак, взглянула на часы. Перевела на 6 часов вперед, на местное время, – и ахнула… Времени было в обрез.

По местному уже было 22 часа, так что через два часа наступит Рождество.

На стоянке у аэропорта раскрыли двери несколько автобусов. Люди, получив багаж, спешили к ним и занимали места. Сюзи, уточнив маршрут, поспешила за ними.

Ей удивительно везло. Один из рейсовых автобусов ехал как раз в направлении нужного ей поселка, поселка Рыбацкий. Ей нужно было ехать всего полтора часа. Согласитесь, успеть – реально.

Заходили рабочие, рыбаки, заходили якуты, которые возвращались в семьи. Они распихивали свои баулы, рюкзаки, чемоданы по полкам, под сиденьями. Места в автобусе были разобраны, мужики, курившие на страшном морозе у автобуса, побросали папиросы, шофер погудел, и машина, кряхтя, тронулась.

 

Сюзи купалась в блаженном тепле, потому что, пока она стояла на улице, лицо и руки, несмотря на варежки, замерзли. Только сейчас она оценила, как добры были люди, которые посоветовали ей одеться потеплее, а иначе она просто бы окоченела в своем тонком костюмчике. От тепла она задремала. Кто-то затянул песню. Убаюканная ровным покачиванием, Сюзи обнаружила, что неожиданно для этих глухих мест дорога оказалась широкой и вроде хорошей. Автобус шел бойко. Полтора часа подремать в автобусе, пока тот медленно едет по заснеженной ленте шоссе, заезжает в разные поселки, высаживает людей. А через полтора часа – на месте. Нет, что ни говорите, она точно успевала. С помощью Божией все удивительно гладко складывалось, а сатана – пошел прочь и не пугай искушениями.

 

Проснулась Сюзанна от каких-то криков. Она открыла глаза, посмотрела на часы. Спала девушка всего каких-то минут двадцать. Она увидела, что автобус стоит на дороге, а впереди дороги нет: она засыпана снегом. Была пурга, и дорогу замело.

Шофер, созвонившись с соответствующими службами, объяснял: экскаватор, который расчистит дорогу для автобуса, приедет лишь утром. То есть им нужно будет ночевать в этом автобусе.

Сюзи с ужасом понимала, что она не успеет к мальчику, а мальчик умирал. Он может дожить до утра, а может не дожить… Получается, что все ее предприятие, вся эта поездка будет впустую и этому младенцу она не принесет радости. Но даже если она приедет утром, днем, то сказки, чуда, ночного Деда Мороза все равно не получится.

Люди вынужденной остановке даже не удивились. Похоже, в их местах такое часто случалось. Пассажиры с шутками стали выходить на улицу. Казалось, что им это приключение даже нравилось, и скоро Сюзи поняла, почему.

На обочине дороги зажгли костер. В автобусе был запас дров и каких-то прессованных угольных брикетов, сложенных в нижнем отделении, под полом. Шофер достал дрова, угольные брикеты, люди с шутками сложили их, развели костер и стали греться у этого костра. Кто-то достал водку, кто-то, подвинувшись к костру, чтобы согреть пальцы, достал гитару, кто-то достал банки с тушенкой, и люди стали увлеченно открывать их ножами. Шофер, подгоняемый шутками и похлопываниями по спине, достал пластиковую канистру с питьевым спиртом. Все эти люди были одна компания, то есть рабочие, строители, местные жители, и для них эти приключения были частыми и, можно предположить, даже желанными. Сам шофер вместе со всеми пил водку и грелся у костра.

Но Сюзи эта ситуация не устраивала. Она не собиралась сидеть на снегу у костра, пить водку, слушать гитару и полупьяные крики, есть шпроты и тушенку с лезвия охотничьего ножа. Ей все это не нравилось. Она спросила шофера, есть ли здесь где-нибудь поблизости поселок. Шофер показал ей на мерцавшие вдалеке огоньки и сказал, что там ближайшая деревня, которая называется Котлы.

«Есть ли там какой-нибудь снегоход?..» – спросила Сюзи. Все засмеялись. «Котлы, – объяснил один здоровенный человек, – это такая дыра, что там максимум, что можно найти, так это упряжку собак. Ну, дуй в Котлы! Там наймешь!» Сюзи стала собираться. «Эй, ты ездила на собаках?» «Нет», – ответила Сюзи. «Тогда проси собак с проводником. Не жмись заплатить, сама не справишься».

 

Сюзи сошла с трассы и, проваливаясь по колено, пошла вперед, на мерцавшие вдалеке огоньки поселка. Сначала она думала, что быстро дойдет, но уже через полчаса вымоталась и взмокла, но шапку нельзя было снимать, и шубу нельзя было расстегивать, потому что холодный ветер мгновенно все тело схватил бы ледяным панцирем. От этой ходьбы ей стало жутко жарко. Она так раскраснелась, что даже пар от нее шел. Но уступать она не собиралась. Такой, с клубящимся от лица паром, она ступила в деревню Котлы. Там у многих людей действительно были собачьи упряжки, но большинство населения, увы, было пьяно. Сюзи помнила, что народы Севера сильно пьют, ей рассказывали, что у них нет фермента, который расщепляет алкоголь, как у русских. Эти несчастные, начав пить, не могут остановиться, быстро спиваются и умирают. Так это или нет, она не знала, но то, что здесь пили многие, было очевидно.

С большим трудом Сюзи разыскала трезвого крепкого мужичка, у которого была упряжка хороших ездовых собак. Надо спешить! Ей сказали, что на собаках туда ехать больше часа. Она договорилась с этим человеком за семь тысяч рублей.

Якут сел, взял гибкую пластмассовую тростиночку, прицепил собак и сказал: «Держись за меня крепко, однака!» Девушка села сзади якута, крепко схватилась за его меховую одежду (специально, чтобы легко было ухватиться, на ней были нашиты ремешки), рюкзак прицепила сзади. Якут свистнул, и собаки так резко тронулись, что у Сюзи от неожиданности даже голова дернулась назад. Собаки рвались вперед и, лая, быстро-быстро перебирая лапками, бежали по снегу. Ветер свистел в ушах. Тут Сюзи поблагодарила Господа, что она не расстегнулась, потому что ей сразу стало холодно. От пронизывающего ветра, от брызг снега, летевшего из-под лап собак, она спрятала лицо в меховой воротник куртки якута.

Так они ехали минут 15–20. Ее проводник правил собаками ловко, от снега не закрывался. Единственное, что ее смутило, – этот человек все время опускал руку за пазуху и доставал оттуда какую-то фляжку. И прикладывался к фляжке, что-то отпивая. Однажды ветер бросил ей в лицо запах, исходивший от фляжки, и девушку передернуло. Это был запах неразведенного спирта.

Вдруг у одной собаки запутались постромки, и санки, дергаясь, остановились. Сюзи не представляла, что это такая проблема. Все собаки, лая, повизгивая, стали путаться. Надо было их распутывать. Якут вышел из саней и рухнул на снег, так как не мог стоять – он оказался совсем пьян. Еле-еле он все-таки встал и неловкими руками начал пытаться распутать постромки. Сюзи бросилась ему помогать. Но куда там! Стоило ей снять рукавицы, как руки мгновенно коченели, а надев рукавицы, она вообще ничего не могла делать. В темноте ничего не было видно, и надо было все распутывать наощупь. Девушка в бессилии закусила губу и взмолилась: «Господи, помоги!..»

В эту минуту человек вытащил нож и перерезал постромки одной собаки, другой, вместо того, чтобы распутать. Собаки, почувствовав свободу, бросились врассыпную. Одна, две…

– Однака, ехать не получится, – развел якут руками. – Ну, ничего, скоро будет утро…

– Как скоро! Еще только ночь наступила!

– Однака в пять часов станет светлей. А пока нам с тобой нужно согреться. Эй! – Он свистнул. Оставшиеся собаки легли в круг, а якут кряхтя лег посередине, правда, до этого еще раз приложился к фляжке со спиртом. Сюзи топнула ножкой:

– Что вы делаете? Вы обещали, что мы доберемся туда! Я заплатила!

– Однака не получится… Собаки вернутся утром.

– Что же мне делать? – сказала она. – Мне нужно обязательно быть в этом поселке! Сегодня, сегодня!

– Если ты такая быстрая, – сказал он заплетающимся языком, погружаясь в сон, – возьми лыжи.

 

Лыжи! Действительно, у него были лыжи. Пара прекрасных лыж. Она взяла лыжи, на которых можно было быстро идти по снегу. Она встала на лыжи, палкой ткнула уже задремавшего якута: куда ехать? Тот показал звезду, на которую нужно держать путь. И Сюзи заскользила по снегу, твердо держась указанного курса, не сводя глаз со звезды.

Сначала было до слез обидно, что так все получается, потом Сюзи напомнила себе, что все происходит по воле Божией и любой поворот жизни нужно принимать с благодарностью Богу. «Любая ситуация – узор на ковре жизни, который ткет Господь», – вспомнила она слова одного священника.

Девушка повеселела. И даже подумала: «Зачем мне эти собаки? – Часа за полтора-два я сама доберусь до того места». Она читала молитвы, хорошо шла – на состязаниях по лыжам в Университете Сюзи занимала призовые места. Но одно дело – лыжня Петербургского парка, а другое дело – Крайний Север… Напевая молитвы, Сюзи увлеклась и не заметила овраг. Она поскользнулась и кубарем полетела в яму. Уже кувыркаясь, Сюзи сгруппировалась так, чтобы упасть правильно и ничего себе не сломать. Встала. Слава Богу! Сама цела, лыжи целы. Она опять встала на лыжи, взяла в руки палки, посмотрела на звезду. Вот, надо идти на эту звезду. Заколебалась: на эту ли? А не на соседнюю?.. О ужас! Когда она полетела в овраг, она потеряла направление. Что делать? Возвращаться обратно? Куда? Непонятно… Идти вперед? Куда? А все потому, что залюбовалась собой: какая я умная, из любой трудности выхожу…

Девушка раскаялась в сердце своем за горделивые мысли, опустилась на колени и стала горячо молиться, чтобы Господь избавил ее от этой беды.

Постепенно она стала замерзать. Она побегала, попрыгала, а потом встала коленями на лыжи и продолжила молитву.

 

Она молилась так около двадцати минут, может быть, больше, как вдруг услышала мелодичный звон бубенчиков вдалеке. Этот звон бубенчиков приближался. Это невероятно, но факт. «Какая-то упряжка собак, – подумала она. – Или лошадей… Но лошади не могут так идти по снегу, значит, собак». Вдруг она увидела, как во тьме проступили очертания совсем других животных. Не собак… И не лошадей… Это были северные олени. Это была упряжка северных оленей с прекрасно выделанной сыромятной сбруей, с расшитыми попонками. У оленей были удивительные бархатные рога. Но поразили даже не олени, а сани, которые они везли. Это были великолепные сани, украшенные крестами, многолучевыми звездами, золотыми гвоздиками… В санях сидел огромный красивый старик с белоснежной бородой, в прекрасном тулупе – не в красном или синем кафтане, как изображают Деда Мороза, а в настоящем овчинном тулупе, подпоясанном кожаным ремешком. У старика были большие рукавицы. И он несся прямо на Сюзи. «Эгей!» – старик натянул вожжи, и олени остановились.

– О, милая дева замерзает на снегу! – сказал он весело, спрыгнув в снег.

– Здравствуйте… – залепетала Сюзанна. – Вы кто?

Старик ей что-то ответил, но Сюзи не поняла. Хозяин саней достал огромную шкуру белого медведя и, завернув, девушку в эту шкуру, легко взял ее на руки и положил в сани. Затем взял ее рюкзак с подарками и завалил туда же.

Удивительный незнакомец сел рядом, взял вожжи, свистнул – и олени опять помчались.

– А как вы меня нашли?

– Наверное, ты помолилась, и я тебя нашел, – сказал возница.

Они ехали вперед и вперед.

– А куда мы едем?

– Мы едем в поселок Нарымский, – сказал старик. – Есть там бедные дети, которых надо сегодня посетить и подарить подарки. Ты знаешь, что за ночь сейчас наступает?

– Да. Ночь Рождественская.

– Да, дитя мое, и во всех храмах сейчас служатся ночные службы, – сказал старец. – А куда ты собралась? Почему ты сидела ночью на снегу?

– Я шла в поселок Рыбацкий. Там умирает мальчик.

– Рыбацкий? Он недалеко. Умирает мальчик?.. Почему я ничего об этом не слышал?

– Да, он умирает. У него болезнь крови. Я из Петербурга.

– Эка ты забралась! – присвистнул старик. – Всю страну пролетела.

– Да, я из Петербурга. Вот, купила подарки этому мальчику и детям в поселке.

– Ну что же, заедем сначала в поселок Рыбацкий, а потом направимся в Нарымский. У нас еще много времени.

 

Они ехали на оленях быстро-быстро. Однажды она даже увидела, как едет якут на собачьей упряжке, но старик свистнул, и олени наддав, легко обогнали собак. Дедушка обернулся и помахал ему рукой, и якут тоже в ответ что-то прокричал и помахал рукой. Вдруг старец показал рукой вперед и сказал: «Вон там Рыбацкий. Видишь огни? Десять минут быстрой езды – и мы в Рыбацком, но сперва нам нужно немного свернуть».

Он натянул вожжи, и олени взяли в сторону. Через несколько минут они въехали в поселок с погашенными огнями. Аккуратные домики, чумы… Они проехали городок насквозь и попали на главную площадь. На этой площади стояла церквушка, небольшая, аккуратная, как игрушечная, в ней горел свет, потому что шла ночная Рождественская служба. Старик вылез из саней, помог Сюзи спуститься и сказал: «Зайдем в храм». Из саней он взял… посох. Странный дед толкнул рукой ворота, и они открылись. Путники вошли в храм. Храм был полон молящимися людьми. Там было тепло, удивительно пахло душистым ладаном, восковым запахом свечей.

 

Старец, обнажив голову, пошел прямо по центральной дорожке, которая вела в алтарь. Люди, увидев гостей, пришли в волнение. Радостно кланялись, падали на колени, наклоняли головы, что-то лепетали, а старец, подобравший замерзающую Сюзи, левой рукой опирался на посох, а правую руку клал им на голову. Люди не пугались и даже, кажется, не очень удивлялись этому посещению, они просто радовались. Из алтаря вышел священник, который, увидев, что происходит, улыбнулся, воздел руки и воскликнул: «Возблагодарим Господа! К нам в гости пожаловал наш святитель Николай!» И люди согласно загудели. Священник вновь возвысил голос: «Хвала Господу! Аллилуиа! Радуйся, святый владыко, и благослови нас!» Старец медленно шел к алтарю и клал на головы людей свою большую красивую руку. Это было так обычно и так чудно… Как будто мы перенеслись в глубокое прошлое, когда св. Николай был жителем и епископом реального городка.

Святитель подошел и расцеловался со священником, зашел в алтарь, приложился к престолу, прошел к большой иконе Божией Матери, висевшей на особом месте в храме, – люди расступались, – перекрестился и благоговейно приложился к иконе. После этого взошел на амвон и повернулся к людям. Сюзи смотрела на это действо и была в шоке. Она была поражена, что самое настоящее чудо, чудо, как из сказки, для этих людей – не что-то необычайное, это для них реальность. Старец отдал на минуту, посох диакону, благословил людей обеими руками и поздравил их с праздником. «Пусть рождественская звезда сияет не только в небе, но и в нашей душе, наполняя ее светом. Разгоняя мрак уныния, наполняя нас радостью, надеждой, ревностью к добрым делам! Храните, дорогие мои, истинную Православную веру!»

Святитель сошел с амвона, увлек Сюзи за собой, и они вышли из храма в ночной холод. Старец уселся на своем месте, взял поводья, свистнул, и олени, вытянувшись стрелой, помчались к Рыбацкому. И вот они уже входят в поселок.

 

Этот поселок состоял не из домов, а из чумов. Чумы – это такие большие шатры. Но не думайте, что люди там, кутаясь в шкуры, живут при свете костра. В современный чум проведено электричество, есть даже телевизоры и компьютеры. Чум похож на большую круглую комнату, в которой живет вся семья. Окон в чуме нет.

Старец позвонил в колокольчик, висевший у входа в один чум, ему открыли. Он спросил, где живет больной мальчик.

Конечно, в деревне все про всех знают, поэтому им сразу указали чум, в котором жил малыш.

И вот они на месте. Это был небольшой чум, темный и очень душный. Кто-то спал в углу, но в другом углу горела маленькая электрическая лампочка. Там, в круге света, лежал на тряпках мальчик, а рядом сидела его мать, держа сына за руку. На минуту Сюзи стало страшно и стыдно: она привезла жалкие подарки, тогда как здесь все живут в ожидании смерти…

Сюзи опустилась на колени и вдруг поняла, что забыла переодеться в костюм Деда Мороза. Но мальчик смотрел мимо нее на того, кто стоял сзади.

– Вы Дед Мороз? – спросил мальчик, глядя на святителя Николая.

– Скажем так, Дед Мороз, – ответил он, наклоняясь над мальчиком и целуя его в лоб. Глаза малыша загорелись радостью и посветлели.

– А ты, дитя, болеешь?

– Болею, – грустно вздохнул мальчик.

– Будем молиться Господу, чтобы он тебя исцелил.

Старец зычно обратился к людям:

– Эй, подъем! Все-все на колени! Будем Господу молиться…

Люди были смущены. Может быть, они вообще были неверующими, но старец их об этом и не спросил. Он не проявил уважения к их неверию. Кто-то охая, кто-то тихо ругаясь, но все начали подниматься. Святитель всех поднял, всех заставил опуститься на колени. Из-за пазухи достал складень, зажег походную лампадку, которую достал оттуда же. Опустился на колени.

Левую руку старец положил на голову мальчику, правой осенял себя широким крестным знамением. Он стал молиться. И все люди в чуме стояли на коленях и молились. Или просто стояли и молчали – Бог знает их мысли и чувства.

Старец сказал:

– Повторяйте за мной слова молитвы. «О, Господи, умилосердствуй! Мы просим все, не презри грехов наших, пролей на отрока сего елей милости Твоей. Прости нас за многословие, но только так, по-человечески, немощно и жалко, мы можем просить, молить Тебя, плакать Тебе о нашей нужде…»

Так все молились около получаса.

Старец взывал к Богу дерзновенно. Он разговаривал с Богом, как с Отцом. Мудрым, Всесильным. Эта молитва не была требованием – исцели, дай. Это была просьба: если Тебе, Отец Небесный, угодно, если Ты считаешь нужным через это чудо дать знак этим людям, дать им возможность уверовать, сотвори сие…

 

Через полчаса все обессилели, так как все, как показалось Сюзи, искренне молились. Старец разрешил людям встать и отправил желающих спать, а сам остался стоять на коленях и сказал Сюзи, чтобы она тоже молилась, если у нее остались силы. Так они стояли еще около часа. У Сюзи даже ноги затекли. Потом старик поднялся с колен, вытер пот, который, как крупные капли дождя, катился по лицу. Сюзи увидела, что у него вся борода мокрая. Все спали, даже переутомленная мать заснула сидя. Ребенок тоже спал, и Сюзи с изумлением увидела, что у ребенка уже не воспаленные щечки, а нормальные. И спит ребенок не мучительным сном умирающего, а уже нормальным сном выздоравливающего ребенка… Но и сама Сюзи была уже без всяких сил. Она попросила разрешения прикорнуть на полчаса, чтобы восстановить силы. Старец разрешил. Мать ребенка очнулась от сна, принесла ей какую-то похлебку. Сюзи поела, а старец сказал, что ему нужно наведаться в соседний поселок.

Он покачиваясь вышел из чума, сел на оленей, свистнул, и олени умчались. Но перед отъездом он сказал Сюзи, чтобы она спокойно спала, что он за ней вернется. Она сказала, что у нее утром самолет, но он ответил, чтобы она спокойно спала и ни о чем не думала. И Сюзи заснула.

 

Ей показалось, что прошла одна секунда, как она закрыла глаза, и вдруг ее кто-то трясет за плечо. Она открыла глаза и увидела этого доброго старика. Правда, морщины усталости уже лежали на его мудром лице. Он нежно поднял ее и сказал: «Вставай, дочь моя, нам нужно спешить. Скоро твой самолет отправляется в Петербург». Она встала. Ей принесли чашку теплого молока. Спросонья Сюзи заколебалась. «Сегодня можно, – сказал святитель Николай. – Сегодня уже наступило Рождество, и пост закончился». Она с наслаждением выпила молоко. Возле нее столпилась вся семья. Утром люди уже не выглядели мрачными, их широкие северные лица улыбались. «Наш сын себя чувствует хорошо! – сказала мать. – Мы так вам благодарны! Бог обратил внимание и на таких грешников, как мы…»

Сюзи вскочила: «Ой, я забыла, я же принесла подарки. Это вот вам, еще вам, это мальчику. А это, пожалуйста, раздайте детям вашего поселка». Она решила оставить даже рюкзак.

 

Старец бережно усадил девушку в сани, свистнул, и олени помчались. У нее в девять часов был самолет, и действительно, за час двадцать минут до отправки самолета они уже были в полукилометре от аэропорта. Святитель Николай остановил своих оленей и сказал, что дальше он не может ехать и дальше она пойдет сама. Аэропорт уже был виден. Она попросила у него благословения. Он снял рукавицу, осенил ее крестом, положил теплую, нежную, удивительно благодатную руку на голову, поцеловал ее в лоб и сказал: «Спеши. И будь верна Господу».

В аэропорту Сюзи прошла регистрацию, и скоро самолет взмыл в воздух и взял курс на Петербург.

Устраиваясь поудобней в кресле, Сюзи почувствовала в потайном кармане шубы какой-то предмет. Достала… на нее с замечательной писаной иконы глядели ласковые глаза святителя Николая Чудотворца. Сюзи с трепетом приложила иконку к губам…

 

Петербург встретил оттепелью. Все так же пахло бензином и гарью, суетились люди… Это было так непохоже на места, которые она посетила ночью… Добираясь домой на такси, Сюзи попросила таксиста заехать на минуту в собор. Сделала земной поклон перед иконой святителя Николая и, молча стоя перед иконой, от всего сердца помолилась ему.

Через несколько дней из Интернета Сюзи узнала, что мальчик в поселке Рыбацком выздоровел. Их ночная молитва приклонила милость Божью на этого малыша. Несколько дней Сюзи ходила в состоянии счастья и огромной радости от того чуда, свидетельницей которого она была. Она пошла в Троицкий Измаиловский собор к отцу Константину и рассказала ему всю эту историю.

 

…Помню, как горели ее глаза. Я думал, хорошо ли будет разочаровывать ее… С другой стороны, обманывать, поддакивать этой милой свидетельнице встречи со святым Николаем тоже нехорошо. Я вынес ей из алтаря журнал «Фома», последний, январский номер. И дал прочитать заметку на предпоследней странице. Эта заметка называлась: «Подарки от святителя Николая». Сюзи с опаской взяла журнал и прочитала «…епископ Чукотский Николай проводит Рождество не в храме, а на тройке оленей, подаренной ему губернатором Чукотки. В ночь Рождества, по традиции, тридцатипятилетний владыка совершает объезд своей епархии, посещает детей, детские дома, больных, дарит им подарки и утешает тех, кто отчаивается, грустит. А заодно он заходит в храмы, встречающиеся по пути, и благословляет верующих».

Я сказал: «Мне, конечно, не хочется разочаровывать вас, милая Ксения, но скажем так: вы действительно встретились со святителем Николаем Чудотворцем, который действовал через человека. Тоже епископа, тоже Николая…»

Гамма чувств отразилась на милом личике… Но Сюзи быстро взяла себя в руки и сказала, что не очень-то верит, что она встречалась именно с этим владыкой, про которого написано в заметке. Я спросил, почему, и она ответила, что да, здесь, конечно, написана правда, но здесь написано, что это был молодой епископ, а тот епископ был немолодой, здесь написано, что епископ Николай ездит на тройке оленей, а у меня святитель ездил на пятерке оленей, здесь написано, что это епископ Николай Чукотский, а я была в другом регионе – я была в Якутске. Сверкнув глазами, Сюзи меня еще подколола: «Между Чукоткой и Якутском, отец Константин, знаете, какое расстояние?..»

 

Мне ничего не оставалось делать, как только развести руками и сказать: «Тогда вы виделись с подлинным святителем Николаем». И она ушла, уверенная, что виделась с подлинным святителем Николаем…

Кто же это был? По правде говоря, на самом деле мы этого не знаем[7].

 

***

 

Вот такую святочную историю рассказал я детям ночью. Кого-то может удивить имя – Сюзи… В самом деле, имя странное. Дело в том, что имя это появилось случайно, лет шесть назад. Именно тогда я начал рассказывать своим детям, во время прогулок, вымышленные приключения одной девочки, по возрасту чуть старше их. За эти годы Сюзи выросла. Ее судьба настолько четко отслежена детьми, что я постоянно попадаю впросак: «Подожди, папа, ты же говорил, что она учится в Петербурге, а теперь она у тебя учится в Москве…».

Попытки сменить ей имя, заменить на православное не увенчались успехом. Пришлось смириться…

Конечно, смысл подобных рассказов – не в развлечении детей (хотя этот момент тоже присутствует). В первую очередь задачу подобных рассказов я вижу в том, что они ненавязчиво объясняют какие-то положения нашей веры. Вот, например, и данный рассказ показывает детям, что чудо может совершаться не непосредственно, как вторжение сверхъестественного в наш мир, а опосредованно – через людей, которые являются инструментом в руках Божиих.

 

 

8 января 2009

Маленькая прихожанка пишет Деду Морозу письмо и говорит папе: «Можно на всякий случай перевести его на разные языки и послать в несколько мест. Ну там, Гренландию, еще куда-то. Чтобы наверняка дошло…»

 

Несколько лет назад я вел предрождественскую телепередачу в прямой трансляции. Отвечал на вопросы. Дети с женой в это время ужинали и смотрели меня по TV. И вот мне задают вопрос:

«Некоторые родители говорят, что подарки приносит Дед Мороз. А некоторые говорят, что никакого Деда Мороза нет. Как, по вашему мнению, нужно говорить?»

Жена говорит: «Я похолодела – что ты сейчас ответишь… Ведь дети смотрят, а они уверены, что подарки приносит св. Николай (так мы в семье называем Деда Мороза)».

Я тоже понимал, что грубая демифологизация никому не нужна, и ответил так: «Подарки приносит не мифический Дед Мороз, а святой Николай. Именно этот святой, называемый у нас ласково Николой Угодником, на Западе – Санта-Клаус, Николяус и проч., как повелось с глубокой древности, приносит в Рождество подарки. А появился этот обычай вот почему…»

 

В этом году впервые признались детям, что дарим подарки уже от себя, хотя «по внушению» св. Николая. Более того, пришлось открыть, что и «почти» все подарки на Рождество всегда дарили мы, а не святой Николай. (Начала смущать Катя, показывая Уле на фотографиях, где они были еще маленькие, что это никакой не св. Николай к ним приходил, а отец Сергий, наш протодиакон. Стала говорить, что подарки куплены в обычных магазинах, еще какие-то аргументы. Уля стала приставать с вопросами, очень деликатно сформулированными: «Насколько это был святой Николай?») Пришлось все рассказать, хотя рано или поздно это должно было произойти.

 

 

Почему мы сказали «почти» все подарки? Потому, что на прошлое Рождество произошел случай, который нас потряс. Тут подарок действительно был от святителя Николая.

Дело было так:

Уля написала письмо св. Николаю и положила за иконы. Мы тайно прочитали письмо, предвкушая, что сможем ей угодить подарком, но были… обескуражены.

Уля писала, что ей ничего не нужно, никаких подарков. Пусть только св. Николай принесет ей потерянный год назад альбом.

Мы приуныли. Она просила о потерянном альбоме «Воскресная школа». Альбом велся несколько лет – тщательные рисунки, письменные работы, вклеенные фотографии разыгранных сценок и проч., проделана была действительно большая работа. Альбом был потерян на прошлое Рождество, на празднике, проводившемся нами в одной из детских студий. Все поиски были тщетными. В распакованных вещах, принесенных с праздника домой, его не оказалось, в студии, куда мы обратились, его не нашли. Может быть, унесли дети, занимающиеся в этой студии, может быть, потеряли по дороге…

Целый год Уля вздыхала о потерянном альбоме.

И вот она просит св. Николая найти ей альбом.

 

Мы с Лизой стали готовить дочь к тому, что альбом она не получит.

Мы говорили примерно так: «Мы, конечно, не знаем, что ты попросила. Но учти, если ты попросила что-нибудь не нужное тебе или то, до чего ты еще не доросла, или что-то, что ты по греховной невнимательности потеряла, святой Николай вряд ли выполнит твою просьбу».

Уля, как бы сама себе: «Но ведь он все может…»

Мы купили детям хорошие рождественские подарки. Уля была исподволь подготовлена, что святой Николай не обязательно ей принесет то, что она просит. И что она должна радоваться любому подарку.

И вот 6 января, за день до праздника, когда говеющие перед праздником дети делали уборку квартиры, а Лиза руководила, она послала Улю за чем-то на кухню, а сама внезапно решила немного им помочь. Решила разобрать ящик письменного стола, в котором лежали Ульянины школьные учебники и тетрадки. Раскрыла ящик – и не могла поверить глазам. Сверху лежал Улин альбом. Он ли? Он самый. Может быть, он каким-то образом зацепился за крышку стола? Посмотрела – ни за что зацепиться он не мог. Но как он мог очутиться в ящике, который открывали целый год по многу раз за день, – это был школьный ящик, самый употребительный?

И почему она отослала Улю на кухню и сама взялась разбирать ящик, если всегда это была Улина обязанность (и Уличка прибиралась в этом ящике за прошедший год раз тридцать)?

Звонит мне в храм: «Не ты подложил?..» Я искренне не понимаю, о чем она спрашивает. Какой альбом? Это невозможно!

Несомненно, что это чудо, и, несомненно, оно связано со святым Николаем, которому так молилась Уля и которому верила.

На следующий день альбом и наши подарки были положены под елку…

 

Получив его, Уля обыденно замечает: «А я верила, что св. Николай все может. Тем более, я раскаялась в том, что тогда с альбомом проявила невнимательность».

 

Поэтому мы можем своим детям сказать, что подарки дарим мы, но что, когда св. Николай хочет, он и сам приносит подарки. Просто так удобнее, чтобы родители от его имени дарили. Зачем святого по мелочам отвлекать.

 

 

9 января 2009

 

 

Молимся в соборе на второй день Рождества. Много людей, смолисто пахнет елями, в храме переливы золота свечей и солнца, заглядывающего в окна. Мороз. И на сердце свежо и светло.

Какие замечательные темы для размышления предлагает нам Церковь в эти Рождественские дни! Говорил проповедь о типах людей, так или иначе связанных с Рождеством в Евангельском рассказе. Удивительно, как эти типы живы и сегодня.

 

Вот кроткая и прекрасная Мария. Всю Себя, без рассуждения, предать в Руки Господа – «Се раба Господня…» Пойти тем путем, который дает тебе Бог, не рассуждая и не колеблясь. О, как мало в нас этого от Марии…

Иосиф… Усомнился, не веря юной и чистой Обручнице: откуда Ее беременность? Но Бог и таких любит и во сне дает ответ: «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго».

А вот тип Ирода. Это тип человека, которому ненавистно все Божие. Собственно, и проповедь сегодняшнюю я решил говорить, еще раз вчера, в радиопередаче (на «Эхо Москвы»), в концентрированном виде встретившись с психологией… Ирода.

А передача была посвящена тому, уместно или нет вешать на улицах плакаты, на которых написано: «С Рождеством Христовым». Поразили люди, которые звонили и говорили, что их страшно злит эта религиозная пропаганда, что такие плакаты недопустимы, что это их, людей неверующих, раздражает и оскорбляет…

То есть их оскорбляет и раздражает даже просто упоминание о Рождестве. Запретить, заставить замолчать, плакаты уничтожить… Как в этом узнается Ирод с его ненавистью ко Христу, с желанием выследить и убить Младенца…

Один радиослушатель говорит: «Слава Богу, я атеист». А девушка звонит следом: «Посмотрите, ведь это вырвавшееся у него “слава Богу” о чем говорит, как не о том, что Бог есть в его душе, есть что-то светлое, доброе, что он гонит, от чего отрекается…»

 

Как много в нашем мире иродов…

 

И еще один евангельский тип, который представлен сегодня массово, – тип равнодушного обывателя, который живет в своем мирке и дальше, больше этого мирка не видит. Как много было таких равнодушных людей во времена Спасителя. Мы можем представить себе, как Иосиф нервничал, когда у Марии начались родовые схватки, как искал, где можно было бы остановиться. Но не нашлось им места. И никто не откликнулся.

Так и сегодня – равнодушных слишком много…

 

 

…О многом думается в дни Рождества.

 

Вечером в храме, с отцами, обсуждали Рождественское выступление митрополита Кирилла. Отец Г.: «Слишком много политики. Немудро. Владыка Кирилл себя как бы противопоставил политикам (президенту, премьеру). Вот есть проблемы – финансовый кризис и др., и Церковь знает, как эти проблемы преодолеть.

То есть митрополит Кирилл себя обозначил как сильный политик. А нужен власти такой оппонент, который все лучше всех знает?.. После этого сомневаюсь, что власть поддержит его выбор на патриаршество. Надо мягче. Вот как почивший Святейший Алексий. Сядет в Переделкино на скамеечку с Президентом и беседуют. Тут он может советовать, что хочет. А по телевизору, на всю страну… Не знаю…»

 

Дай, нам, Господи, хорошего Патриарха. Об этом молимся на каждой Литургии словами утвержденного Священным Синодом прошения: «Призри, Всеблагий Владыко, на предстоящий Собор архипастырей, пастырей и верных чад Твоих, во еже благоугодно совершити им устроение Церкви нашея, и подати им духа премудрости и разума, духа страха Божия, духа благочестия и ревности о славе имени Твоего Святаго; огради же их от всяких искушений, соблазнов и разделений, да непреткновенно в любви и единомыслии совершат они избрание Первосвятителя Церкви нашея, молимся Тебе, Всещедрый Господи, услыши и помилуй».

 

…Митрополит Кирилл сказал в своем Рождественском послании, разосланном всем перед Рождеством: «…С кончиной Святейшего Патриарха Алексия завершился важнейший период истории нашей Церкви, совпавший со временем глубоких социальных перемен…»

Да! Один период завершился! Период, когда Церковь встала с колен и укрепилась. Переданы храмы, идет реставрация многих святых обителей. Но в эту эпоху, когда Церковь только приходила в себя после большевистских гонений, когда, как больной, вставший с одра, первым делом она укрепляла свой организм, именно на это, внешнее, созидание был сделан акцент. Этот период завершился. И наступает новый период.

Укрепившаяся Церковь должна выйти к человеку. Потерявшемуся, отчаявшемуся. И дать ему ориентиры. Если можно говорить о наступлении нового периода в жизни Русской Церкви, то это период миссии, проповеди, работы с людьми, обращенности к людям и миру!

 

Ухожу из храма. Останавливают. Семья.

«Простите… Мы в вашем храме впервые. Что бы это значило?» Немолодая женщина протягивает герметично запакованную в пластик иконку Великомученика и Целителя Пантелеимона. «Я только что из больницы… Вот на эту иконку помолилась и положила вечером на тумбочку, у кровати. Утром она вся внутри и снаружи сырая. Видите, даже молитва с обратной стороны иконки отсырела и полиняла. Главное, везде сухо, а иконка вся мокрая. Ладно, снаружи, но откуда изнутри?..»

Говорю о том, что, если это чудо, оно должно восприниматься не как эффектный трюк, а как знак. Знак чего? Того, что Бог слышит нас, любит и заботится. И мы должны отвечать активностью своей христианской жизни.

Мужчина, пристально вглядываясь:

– А мы сегодня, вот только что, вас по телевизору видели, вы про Исаакиевский собор рассказывали. Это были вы?

– Я.

– Вот и еще знак…

 

 

10 января 2009

Снится мама и говорит дочери: «Осталась неделя».

Дочь думает: что бы это значило. Что за неделя?

Опять снится мать: «Осталось три дня».

И опять дочь недоумевает.

И через пару дней вспоминает, что как раз сегодня истекает срок молитвы за маму, поданной на поминание: сорокоуста.

Спешит в храм. Подала снова на сорокоуст о маме и подошла к священнику. Мы с ней разговорились…

 

…Сорокоуст. Как любим прихожанами и вообще людьми этот обычай. Почему? За само имя, таинственно загадочное, – «сорокоуст» или за что-то иное?

 

История происхождения сорокоуста курьезна.

 

Особенное поминание человека до сорока дней было распространено с глубокой древности. Преподобный Макарий Александрийский однажды просил Ангела объяснить ему значение церковного поминания в 3-й, 9-й и 40-й дни после смерти. Ангел ответил, что с 3-го по 9-й день Господь дает душе возможность посетить обители Рая. Затем душа предстает перед Богом, и до 40-го дня Ангелы показывают душе ад. На сороковой день, как сообщил Ангел: «судия Бог определяет приличное ей (душе) по делам место заключения» – Рай или ад.

 

Тесно был связан с этими представлениями обычай, появившийся когда-то в Византии. Раз судьба человека решается преимущественно до 40-го дня, то хорошо бы за почившего и молиться усердно все 40 дней. Жертвовать бедным и убогим, кормить нищих, давать деньги на храм и проч.

И старые или больные люди стали давать родственникам деньги на сорокоуст, то есть на сугубое поминание их после смерти в течение 40 дней.

Иногда это были серьезные суммы.

И вот тут родственники стали хитрить. Они стали отдавать нищим, церкви лишь часть, иногда совсем малую, от завещанной суммы. А все остальное оставляли себе.

Скоро люди (а среди них, несомненно, были и те, кто в свое время утаивал пожертвование на сорокоуст) поняли: сколько бы ты на помин души ни оставил, по адресу дойдет совсем немного.

И тогда стали при жизни отдавать эти суммы в монастыри и храмы. И там молились усердно 40 дней за живых. Интересно, что, хотя поминание это совершалось по живом человеке, считалось, что по преставлении его оно перейдет на его душу, то есть делалось это поминание как бы на будущее, впрок.

Эта практика была придумана на Руси и известна уже с XIII–XIV веков. Иерархи и церковные деятели ее не одобряли, но и не порицали.

 

Таким образом, сорокоуст представлял собой поминание живого человека, имеющее отношение к его посмертной судьбе.

А постепенно, за века, истинное понимание этого обычая было утрачено, и появился тот сорокоуст, который знаком нам сегодня. То есть, когда люди заказывают сорокоуст по живым, он как сорокадневное поминание на Литургии имеет отношение к живым. Когда же мы заказываем сорокоуст по усопшим, поминание их совершается также на Литургии, но тогда оно имеет смысл как сугубая, усиленная молитва по усопшим.

 

11 января 2009

Рождественские дни. Письмо от В., в котором она рассказывает, как этот светлый праздник проходит в Швеции.

 

«Дорогой отец К.:

Вы попросили рассказать о том, как в Швеции празднуют Рождество. Думала-думала, и вот теперь выполняю послушание. Итак:

 

Рождество в Швеции. Взгляд русской домохозяйки

 

Задача не из легких: во-первых, трудно обобщать, ведь современные шведы – это полиэтническая нация типа «россиян», и Рождество для многих вообще не праздник. Во-вторых, мы уже восьмой год живем не в Швеции и, следовательно, я поотстала. Все ведь так быстро меняется, остается только догадываться, что там сейчас актуально – черная елка? Голубой дед Мороз?.. За прессой я не слежу, поэтому оторвана от дискуссии. Но на само Рождество мы бываем там каждый год, вот и теперь собираемся. И, если честно, та часть меня, которая уже много лет посредством брака является шведской, при мысли об этом откликается и трепещет: Рождество для нас, шведов, – это святое…

 

Но не в том смысле, в каком используете это слово Вы. Нет в нем связи со святыней. Праздник этот сугубо светский, то есть он никакое не Рождество, а рождество. Шведы так и пишут. И в слове “Юль”, его означающем, никакой связи с “родиться” нет. (Во всяком случае, в современном языке. А этимологии не знаю и даже не хочу пытаться выяснить… Нет, все же любопытство победило, полезла в словарь, и вот что: корень этот доисторических времен, неясного происхождения, обозначал языческий праздник середины зимы.) И никаких, представьте, Christmas, даже в урезанной форме Xmas. То есть, если ты приехал в Швецию с островов Папуа – Новая Гвинея или упал с луны, то и не догадаешься, Кому и какому событию в Его жизни этот праздник посвящен. Да и сами шведы уже начинают забывать. Несколько лет назад в одном из опросов первоклассников спросили, кто родился на рождество. Большинство ответило: Дед Мороз… Смешно? Ну-ну. (Вообще-то, это объяснимо. Если детям никто про суть праздника не рассказывал, они просто следуют логике. Ведь Дед Мороз у них называется “юль-томте”, рождественский гном.)

 

Короче, неважно, кто там родился, главное, что празднуют это рождество в масштабе всей страны. Потому что это традиция, а традиция – элемент национального самосознания. У шведов оно тоже есть, хотя совсем не в таком объеме, как у нас с Вами. И в традициях оно проявляется наиболее отчетливо. В Швеции есть три праздника(и рождество – один из них), когда не стыдно быть сентиментальным, не стыдно быть как все. На рождество все делают «все как положено. Вот тут и начинается пресс. Если ты швед и ничто шведское тебе не чуждо, ты просто обязан включиться в эту ежегодную гонку. Можешь стонать сколько хочешь, что не успеваешь, что у тебя полно дел на работе, что это все тебе надоело и что это последний год, когда ты участвуешь в массовом безумии, – пожалуйста. Но не забывай тем временем делать все как все…

 

Что же входит в обязательный список?

 

Во-первых, ты должен вести разговоры о том, где в этом году собираться и в каком составе. Это раньше, когда семья была стабильной ячейкой, все было ясно, ведь рождество – семейный праздник. А теперь поди разберись, что такое семья. Например, как быть с детьми от первого брака: они где должны праздновать – с тобой или с новой семьей их второго родителя? Права совершенно равные. Умейте договариваться… Ну, а если и твои родители на старости лет решили обзавестись новым спутником жизни, то кого звать – маму с новым мужем или папу с новой женой? В общем, понятно, есть что обсудить. А если ваша семья сколь-нибудь патриархальная – в смысле, что родители не в разводе и не настолько анти, что сбегают в Таиланд или на Канары, – традиция все равно под ударом, потому что дети пошли такие, что могут встать в позу: не приеду, и все. Лучший способ отомстить предкам за тяжелое детство, когда тебе не покупали новый геймбой и постоянно сгоняли с компьютера.

 

А вот еще дилемма: как быть, если ты сам и не против отпраздновать рождество, но семьи у тебя нет – своей не обзавелся, а родители развелись или ты с ними в контрах? Помню одного парня в художественной школе, где довелось поучиться. Он как раз и был такой одиночка. Мы спросили его, что он будет делать на рождество. Он помолчал, а потом ответил задумчиво: «Ну… так, кофейку попью, наверно…» Настоящий швед был этот Андерс, да…

 

Во-вторых, ты обязан украсить свой дом. Совершенно необходимы светильники – рождественская звезда в окне и семисвечник на подоконнике. А еще веночек из еловых веток на двери. Елка – по желанию, хотя многие их по-прежнему любят, ставят хоть ветку с шарами. Еще во всех домах теперь обязательно появляются растения: южноамериканская пуансетия, больше известная как юль-шэрна – рождественская звезда, потому что в это время года верхние листья у нее становятся красными (у шведов это цвет рождества). Еще популярны алый амариллис и гиацинты любых цветов. Далее, многие не мыслят себе декабря без юль-пюнта – это такое – э-э – времяпрепровождение. Приходишь домой с работы и начинаешь шпиговать апельсины гвоздикой, их подвешивают для запаха. Или расставлять по всем углам гномиков. Еще можно клеить гирлянды, строить пряничный домик, печь имбирные печенья (от обилия специй их называют перечными, хотя перец – не главное). Или ириски отливать, да мало ли что. Традиций полно. Раньше, наверное, они под это дело слушали рассказы старших о том, что произошло давным-давно в далеком Вифлееме. Теперь в лучшем случае поют псалмы, не вникая в их смысл. А вообще-то, фоном жизни, как и у нас, стал телевизор…

 

В-третьих, ты обязан закупить подарки. Уж сколько было разговоров, что это просто издевательство, что это настоящее насилие со стороны умеющих продавать, – а воз и ныне там. Каждый год миллионы шведов мечутся по магазинам, выстраиваются в очереди, тягают объемистые кульки. И только малая часть имеет мужество отказаться от взаимообмена подарками. Я понимаю тех, кто против, но сама – за. Потому что ужасно приятно дарить! Особенно если потратил хоть малое время на то, чтобы подарок был личным. Мы, пока дети были маленькие, старались изготовлять подарки сами – выжигали, лепили, шили. А теперь дети подросли, и вот уже дочка тревожится – хватит ли ее скудной стипендии, ведь родственников так много… Да, мы участвуем в этой коммерческой вакханалии!.. И отказываться не собираемся, потому что ежегодное сидение на полу в доме у родителей мужа в огромной куче обрывков пестрой оберточной бумаги – это наша традиция. Это ритуал, это наш способ быть шведами!

 

 

 

В-четвертых, еще одна важная вещь – это, конечно, пища. Если Вы сами – из тех россиян, кто не представляет себе новогодней ночи без салата «оливье», то поймете, что значит для шведов юль-шинка. Поясню: это такая ветчина. Ничего особенного, вообще-то. Буженина вкусней. Но видели б Вы, как тревожно сведены брови нашей шведской мамы/бабушки, когда она достает из холодильника юль-шинку года! И каждый год звучит один и тот же вопрос: «Ну как, удалась ветчина?» И посмели бы Вы, будучи на моем месте, сказать, что так себе, суховата? А вот что у нее по-настоящему вкусно, так это выпечка. Да-да, знаменитые благодаря Карлсону плюшки с корицей – это не сказка. Это реалия шведского быта. Хотя на рождество пекут особый вид булочек – с шафраном. И еще едят отвратительную лют-фиск, это сначала сушеная, а потом вымоченная и отваренная треска. Гадость та еще, но делать нечего, все едят, так положено. Традиция! Так питались в пост предки моих шведских родственников – рыбаки и крестьяне. И я ем, из уважения к памяти этих людей.

 

Но как же проходит само празднование? Поскольку обобщить тут никак не получится, я расскажу про рождество у моих свекра и свекрови. Обычно накануне мы съезжаемся в их небольшую виллу в пригороде города Вестероса. Мы – это их сын с семьей, нас пятеро, и дочь с семьей, их четверо. Праздник начинается двадцать четвертого утром, когда еще не проснувшимся детям подкладывают в специальный красный носок, висящий у кровати, первый подарок. Потом быстрый завтрак и начало подготовки к застолью. Что будет на столе, кроме пресловутой юль-шинки? Юль-муст (шипучий напиток на травах типа «Байкала»), рыба, та самая, тьфу; а вот маринованная селедка – это м-ням; тефтельки их знаменитые, запеканка из картофеля, соус с грибами, сосиски, студень, паштет… В общем, в этот день не похудеешь. На сладкое – булочки, домашние конфеты, обязательно финики и инжир – некоторые помнят, что их ели путешествовавшие по пустыне волхвы…

 

Отец обычно произносит небольшую речь-приветствие. Вспоминаем наших усопших. Обстановка очень теплая, трогательная. Жаль только, Евангелие рождественское не читают.

 

После еды дети (иногда – хм, почти всегда – и я с ними) идут смотреть Диснея. Это программа, составленная из кусочков классических мультиков – «Белоснежки», «Золушки», «Красавицы и чудовища», Микки-Мауса, ну и так далее. Набор один и тот же вот уже сорок лет, поэтому для всех современных шведов эта программа – как для нас с Вами Чебурашка и крокодил Гена. Дети ждут ее с нетерпением, несмотря на то, что у всех эти мультики есть круглый год. Но в этот день, в то же самое время, вместе со всей страной… Вот он, патриотизм по-шведски!

 

Взрослые в это время беседуют, обзванивают знакомых. Иногда заезжают ненадолго прочие родственники, кто живет неподалеку. И вот наступает момент, который можно назвать кульминацией: раздается звонок, и приходит Дед Мороз… (Сосед, а если он не смог, то и сам папа – детям говорят, что он, так уж совпало, вышел купить вечернюю газету.) Он в красном костюме и колпачке, в сапогах, на лице – маска с бородой. «Есть ли здесь добрые дети?» – вопрошает он. Таковые находятся. Мешок ставится на пол, и поехало: «От мамы и папы Юханне», – зачитывает Дед Мороз надпись на большой коробке. Та прыгает – наверно, желанное принцессинское платье! Так и есть… Дед Мороз раздает некоторое время подарки, а потом уходит, оставив мешок, и мы продолжаем разбирать его сами, и ворох оберточной бумаги все растет, и мы теряем то ножницы, то самих себя…

 

А потом неплохо выйти на улицу, и тут очень важно, зеленое в этом году рождество или белое – в смысле, есть ли снег. Не всегда в последние годы бывает, чаще – нет. Это обидно, потому что все-таки север, и хочется поиграть с детьми в снежки, слепить «гротту» (пещерку) или «люкту» (фонарь, внутрь ставится свеча, – очень уютно, особенно с учетом того, что уже совсем стемнело). А если рождество зеленое, то остается только бродить по поселку, разглядывая украшенные лампочками деревья и прочие праздничные придумки для сада. Вот где-то бахнула петарда – ребята хлебнули пивка и балуются. А за окнами смех, танцы… Это у них, типа, сочельник такой.

 

По тону Вы догадались, что я если не осуждаю их, то по крайней мере дистанцируюсь. Да. Мне обидно, что от праздника осталась одна оболочка. Что шведы не знают сами, что празднуют. Вы спросите – есть ли в этой стране хоть кто-нибудь, кто верует? Для кого рождество – не сидение за столом, не подарки и не телевизор? Есть. Рано утром двадцать пятого они съезжаются в кирху. Это, как правило, старички. Ну, и то хорошо. (Давайте задумаемся – может, на то человеку и дается старость? Чтобы успеть хоть в одиннадцатый час?..) Встречаются и молодые. Встречаются темноволосые, темнокожие…. Всякие бывают шведы, не удивляйтесь. Короче, сюда приезжают те, для кого слова дивного рождественского псалма «Миру Спаситель грядет» – не просто красивый архаизм. Они всерьез ищут Его. Ради этого и встали спозаранок. Кстати, REA – рождественская распродажа – начнется только 26-го. Никто еще не посмел открыть торговый центр в день рождества. Или, все-таки, Рождества?

 

Написала это и подумала: не все еще для шведов потеряно. Для шведов – белобрысых и черноглазых, геев и мусульман, политиков и детсадовских нянечек. Для моей светлейшей души свекрови, сказавшей однажды: «Ты не думай, мы верующие… Просто у нас все внутри». Это было сильно сказано. Потому что в этой стране люди о своей вере рассказывают реже, чем о любовниках. Прикиньте, часто ли мне доводилось слышать подобные слова за 22 года моей шведской жизни?

 

Я знаю, что у шведской мамы внутри. Знаете что? Любовь. Мне это достоверно известно, потому что я вижу, как она заботится о своей полубезумной тете. Как она рада нашествию шумных и бесцеремонных внуков. А еще она научилась не осуждать «понаехавших» – больной для многих шведов вопрос. И представьте, я знаю, что она любит меня – иностранку. Каждому бы родителю уметь так сердечно принимать чужака, так безропотно соглашаться с выбором своего чада…

 

В общем, любовь у них, у шведов, встречается. А Бог и есть Любовь. И, значит, еще не все потеряно.

 

В эти дни здесь царит особое настроение. За суматохой и пустотой их праздника чувствуется тоска по его утраченному содержанию. По тому светлому, для чего у них придуманы разные названия, – гуманизм, справедливость. А на самом деле – по Тому, Светлому… Вы поняли.

 

Шведы в Рождество – это волхвы, которым сказали: найди то, не знаю что. И они пошли, хотя так, без звезды, искать очень трудно. Поэтому они пока не нашли.

 

Но они все равно идут. Идут, глядя под ноги, по сторонам, и лишь изредка вглубь. Идут и не задают вопросов, особенно таким, как мы. Про нас им все ясно. Ортодоксы типа нас с Вами у них не в чести. Немодно у них сегодня быть тем, кто нашел свою правду и считает ее аксиомой. Мы для них и соблазн, и безумие.

 

Но давайте, стоя Рождественской ночью в храме и подпевая праздничные тропари, ощутим себя в связи, в родстве с ними – Он ведь ради всех нас родился! – и давайте помолимся кратко за них – за тех, кто, подобно отставшим волхвам, все еще находится в пути».

 

 

11 января 2009

Из серии «нарочно не придумаешь»…

Девушка после исповеди говорит имя: «Константина».

Я переспрашиваю, думая, что не расслышал.

Та терпеливо озвучивает привычную формулу:

– Константина. В честь святого Константина Великого.

Говорю:

– Простите, конечно, но вас что, так родители назвали?

– Нет, – говорит, – родители меня назвали Дианой.

– Тогда, – говорю, – откуда у вас другое имя?

– Просто такого православного имени – Диана – нет. А меня батюшка крестил именно с этим именем, никакого другого не дал. И каждый раз, когда я приходила на исповедь и Причастие, батюшки говорили, что такого имени нет. Однажды мой папа рассказал одному священнику про то, что у его дочери неправославное имя, и тот говорит: «Чтобы проблем не было и дочь не мучили расспросами, давайте ее называть по-православному. Например… Константина».

– И что, – говорю, – меньше батюшки стали переспрашивать?.

Вздохнула:

– Не меньше. Крест у меня такой.

Объясняю, что я мог бы прочесть молитву «На наречение имени» и дать девушке нормальное имя. Заколебалась (видимо, ждет нового подвоха):

– Нет, пусть так… Привыкла.

 

* * * *

 

Не перестаю изумляться нашим батюшкам. Обсуждаю с одной знакомой матушкой фильм «Адмиралъ». Говорю, что, с точки зрения христианской морали, отношения героев не выдерживают никакой критики. Главный герой – Александр Колчак – хочет бросить жену с ребенком, влюбившись в жену своего сослуживца. Та тоже хочет оставить своего мужа. И при этом – все глубоко верующие православные люди.

Говорю:

– Это же, как дважды два. Есть такое слово: искушение. Мало ли кто в кого влюбился. Есть ответственность, венчанный брак… Что им делать? Молиться, чтобы Господь избавил от искушения, и выбросить глупости из головы.

Матушка говорит:

– Может быть, может быть… Сама я фильм не смотрела, но в прошлое воскресенье у нас в храме на обеде, в трапезной, обсуждали этот фильм. Настоятель сказал: «Правильно поступил герой! Это лучше, чем собачья жизнь с нелюбимыми…»

От таких аргументов немеешь…

 

* * * *

 

Митрополит Одесский Агафангел: «Мы должны говорить с ним (современным человеком) языком не только общепринятым, но подчас и языком тех или иных субкультур, к которым принадлежит, нравится нам это или нет, большая часть нынешнего молодого поколения».

Поразительно! Митрополит, который все силы бросает на то, чтобы люди не брали ИНН, новых украинских паспортов, – «проблемный владыка», как называют его в Патриархии, – теперь в другой крайности. Не просто понимать современных людей, своей культурой тянуть их вверх, но… опускаться до их уровня.

Зачем говорить языком субкультур? Зачем делать себя посмешищем?

Как это характерно для некоторых людей: отсутствие трезвенности! Поддерживание самых безумных и противоречивых проектов. Бездумный консерватизм и такой же бездумный либерализм.

 

15 января 2009

Такая немотивированная злоба многих СМИ на митрополита Кирилла, когда речь идет о том, что он может стать Патриархом. Отец В.: «Все элементарно, они просто боятся! Боятся, что Русскую Православную Церковь, ненавидимую ими, возглавит умный, яркий и сильный человек, который на несколько голов выше их».

А ведь, в самом деле. Так все просто… Много слов, возмущение пиаром владыки Кирилла, который позволил себе отец А. Кураев. А все потому, что боятся.

Что касается митрополита Кирилла, то, сколько бы ни говорили, ни писали, в реальности он один – та громадная личность, фигура, которая и ответит на вызовы современности.

 

Да совершится воля Божия, но если говорить о нашей, человеческой, то это желание, чтобы Святейшим Патриархом и Отцом нашим стал Кирилл.

 

Несомненно одно. Мы стоим на границе судьбоносных для Русской Церкви времен. Или пойти вперед – как это может быть увидено одним из умнейших людей современной Церкви (митрополитом Кириллом), или, в общем-то, занять позицию стороннего наблюдателя тех страшных децивилизационных процессов, которые происходят сейчас в мире.

 

15 января 2009

Память великого и любимого всеми преподобного Серафима Саровского.

Когда-то, когда я делал первые шаги в вере, воцерковлялся, я попросил моего духовника дать мне почитать что-то о святых, и он протянул пожелтевшую брошюру. Мягкий переплет, издание 70-х годов 19-го века. Издание времени, когда святой Серафим еще не был прославлен, просто почитался верующими.

Читая это житие, с картинками, где преподобный кормит медведя, его посещает Богородица и др., я все больше и больше проникался уважением и любовью к этому неизвестному мне праведнику.

Впоследствии я узнал, что это за святой.

Господь и преп. Серафим так устраивают, что почти каждый год я служу в день его памяти.

И почти всегда приходят люди и свидетельствуют о помощи преподобного Серафима.

 

«…Мой сын Андрей, будучи в армии, физически очень сильно пострадал от дедовщины. Когда он пришел из армии, стал терять сознание. Терял его дважды за месяц. Мне моя верующая знакомая женщина сказала: “Никто не спасет его от этого – только Бог. Нужно привести его в храм Божий на Причастие, на исповедь”. Был день Серафима Саровского. Она советовала причастить его именно в этот день. Я его привела в храм. Он, к сожалению, никак не готовился к Причастию. Он пришел, даже не имея на себе креста. У него было такое состояние, что он забыл крест в ванной. В этот день он исповедался, причастился – и когда стал подходить к кресту, потерял сознание. Я сильно перепугалась. Но люди, которые более спокойные, сразу поняли, что делать. Вышла матушка с крещенской водой. Батюшка сказал, чтобы все отошли, чтобы он приложился к кресту. Когда все отошли, отец Павел приложил к нему крест, и он тут же встал. Он ничего не понял, что с ним произошло. Потом нам с собой дали бутылку с Богоявленской водой. Он всю дорогу ее пил, хотя надо было бы с молитвой. Потом он проспал почти сутки – у него сильно болел позвоночник.

Я все ждала, что он снова потеряет сознание из-за своего маловерия. Прошел месяц, второй, а он себя нормально чувствует. В течение трех лет он не терял сознания, чувствовал себя абсолютно здоровым человеком. Он работал на тяжелой работе. Первый год он приходил причащаться, а во второй год он причащался через полгода на Ксенью Блаженную. А потом больше не приходил, не исповедовался, не причащался. Около двух лет он не был в храме. Через три года он снова начал терять сознание, потому что он как бы без Бога остался, без Божьей благодати, помощи. Болезнь снова вернулась. Первый год, когда он не ходил в церковь, он раз в 11 месяцев случался, этот обморок, потом – в 10 месяцев, и за последний год – 8 месяцев. Тогда он пошел в храм. Сейчас он, слава Богу, ходит в храм, причащается, исповедуется. Это было чудо, и сейчас он это понимает. Надо благодарить Бога.».

 

16 января 2009

Из свежего номера журнала «Русский Newsweek[8]»:

«В Великобритании стартовала масштабная кампания по пропаганде атеизма. “Бога, вероятно, нет. Поэтому перестань волноваться и наслаждайся жизнью” (“There’s probably no God. Now stop worrying and enjoy your life”) – такие надписи с прошлой недели украшают 800 лондонских рейсовых автобусов и несколько десятков станций и вагонов метро.

Акцию организовали журналистка “Guardian” Эриан Шерин и известный ученый, биолог-эволюционист Ричард Докинс. “Еще пару лет назад мы не смогли бы провести такую акцию, да и не стали бы, чтобы не ранить чувства инакомыслящих, – говорит Докинс. – Но они ведь о наших чувствах тоже не заботятся, оскорбляя нас и угрожая нам во имя религии”. Последней каплей Докинс назвал появление билбордов, рекламирующих ультраконсервативный христианский сайт, утверждающий, что все нехристиане будут гореть в аду…»

 

Акция, говорящая о многом. Что озлобленные атеисты, пропагандирующие идеи потребительства, идут в наступление. Им мало самим жить преходящими, суетными ценностями, они хотят увлечь в число своих последователей других, колеблющихся. Утопающие стараются утопить других.

Сразу вспомнил свое посещение психиатрической больницы лет 15 назад, еще во время учебы в Духовной семинарии.

Мы, студенты, со священником ходили по палатам больницы, пели песнопения и кропили святой водой (пасхальный молебен). Заходим в одну палату. Там человек десять. Кто-то вытягивается во фронт и отдает честь, многие крестятся, на лицах воодушевление и радость.

Вдруг один пациент, перекрывая пение и гомон, зычным голосом: «А я в Бога не верю!»

Немая пауза. Больные смотрят на него. На лицах удивление.

– Ты что, сумасшедший? – спрашивает один и крутит пальцем у виска…

 

Поистине, больные психиатрической лечебницы лучше это понимают, чем умные и сильные мира сего: «…Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых» (1 Кор. 1, 27)[9]

 

17 января 2009

К вчерашней теме. Случайно наткнулся в Интернете на комментарии россиян на британскую атеистическую акцию:

 

«Все-таки хорошо, что в России паранойя не настолько сильно распространена. Этот эволюционист мог бы дальше заниматься своими исследованиями, но гордыня заслонила чистый разум – других причин я не вижу к такому действию. Хотя не исключен вариант, что на волне многочисленных банкротств своих меценатов он решил привлечь внимание новых. Это чистой воды бизнес (О.)».

 

«Вымирающая нация! Был в Лондоне, Там писать надо не то, что Бога нет, а «Аллах Акбар (G.)»

 

«Ха – а те, кто считает, что Бог есть, – разве они волнуются, переживают и проч? (“Now stop worring”). По-моему, во все времена признавали отличный психотерапевтический (или как там по-научному) эффект, который оказывает на верующих их вера. Скорее рекламные плакаты нужны тем, кто ни во что не верит, пьет всякие таблетки и записывается на прием к психиатрам (П.)».

 

«Европейская цивилизация приговорила сама себя (Д.)».

 

По-моему, россияне еще не безнадежны.

 

И хороший комментарий протестантского диакона H.:

 

«Не знаю, на что рассчитывали авторы слогана, но он вызывает слишком много вопросов. Слово probably (хотя, как утверждают организаторы кампании, они были вынуждены включить его в слоган для того, чтобы удовлетворить правилам “Кодекса рекламной деятельности”, согласно которому категоричные утверждения должны быть подтверждены доказательствами, а спорные мнения не должны преподноситься как единственно верные – что совершенно справедливо), не означает стопроцентной вероятности, т.е. сами атеисты абсолютных гарантий дать не могут, призывая фактически просто верить, что Бога нет, и именно этим руководствоваться в своей жизни. Но если учесть, что вероятность ошибки всё-таки имеется, а цена её будет просто катастрофической (вечная погибель), то выглядит это весьма странным, если не сказать нелепым: элементарный здравый смысл требует сначала разобраться и удостовериться, что беспокоиться действительно не о чем (или, наоборот, есть о чем), прежде чем принимать решение, а не полагаться на голословные призывы рекламной кампании, инициатором коей является молодая журналистка, доселе, судя по опубликованным ею статьям, философскими изысканиями не занимавшаяся и в вопросы бытия и мироздания не вникавшая, но зато проявившая самый заурядный примитивизм в своих рассуждениях на пасхальную тему.

 

Далее, совершенно непонятны мотивы гуманистов: если христиане, призывая людей уверовать в Бога, руководствуются любовью к погибающим грешникам и желанием донести до них спасение, которое они обрели сами, то какой резон атеистам сеять безверие? Не всё ли равно, во что будут верить люди в этой жизни, если после смерти их всех, “вероятно”, ждет пустота и небытие? А если хоть какой-то шанс, всё-таки, есть, то не безнравственно ли отбирать у людей эту надежду, “вероятно”, обрекая их на вечные муки? При этом оговорюсь: я отнюдь не разделяю мнения, будто бы христианство – это лишь утешение слабых и «неудачников», иллюзия, помогающая им выжить в жестоком мире; напротив, я уверен, что именно христианская картина мира – самая разумная и логичная, христианская этика – самая возвышенная, а христианское богословие даёт ответы на все жизненные вопросы, однако, даже если принять абсолютно беспристрастную точку зрения, полагаться на гуманистический слоган было бы просто неразумно».

 

Тут вспоминается Паскаль: «Взвесим выигрыш и проигрыш, ставя на то, что Бог есть. Возьмем два случая: если выиграете, вы выиграете все; если проиграете, то не потеряете ничего. Поэтому, не колеблясь, ставьте на то, что Он есть…

Поэтому было бы глупостью не поставить на карту конечное ради бесконечного, если б даже из бесконечного числа случайностей одна только была на вашей стороне, не говоря уже об игре при одинаковых шансах за и против… Да и чего дурного можете вы опасаться от этого решения? Вы сделаетесь верным, честным, скромным, признательным, благодетельным, искренним, истинным другом. Действительно, вы отшатнетесь от заразительных удовольствий, славы, наслаждений; но разве вам нечем будет заменить их? Я говорю вам, что останетесь в выигрыше в этой жизни; с каждым вашим шагом по этому пути вам будет представляться выигрыш столь несомненным, а риск – таким ничтожным, что вы, наконец, убедитесь, что держали пари на нечто действительно несомненное, бесконечное, за которое ничем не поплатились (“Мысли”)».

 

H. продолжает: «…Наконец, не совсем ясно, что стоит за призывами перестать беспокоиться и наслаждаться жизнью. Чем же, все-таки, лучше жизнь в мире без Бога? Каким образом жизнь без конечного смысла, без промысла любящего Творца и без всякой надежды на воздаяние, в мире, где царит зло и несправедливость, может доставить какое-то особое наслаждение, недоступное христианам? Или гуманисты предлагают просто отдаться своим страстям и порокам и погрузиться в пучину разврата, не беспокоясь о последствиях? А что ещё они могут предложить?»

 

20 января 2009

Весь день в городе. Конторы, собесы, очереди у окошек. Квартирные, опекунские, дела, учеба и кружки детей и проч… Опять на улицу… под ногами месиво из грязного снега и воды. Наполнить бы это время хождений по инстанциям молитвой, но удается плохо.

Всегда досадно от того, что так много времени пропадает от этих дел. Целые дни (выходные – напролет) пропадают от этих хождений, оформлений и проч.

Кажется, что в советское время это и было придумано для того, чтобы все свободное время у людей было поглощено хождением по инстанциям, бюрократией. Людей нужно было занять, чтобы не оставалось свободного времени. Очередь, в которой проводишь часы, – прекрасная возможность занять человека, вымотать, лишить сил, и физических, и душевных. А значит, сделать неспособным протестовать против системы.

 

Но всегда радует город – прекрасный даже в самом обезображенном, униженном и грязном состоянии. Умиляют суетящиеся и спешащие люди. Только больно от того, как много греха, жестокости, злобы, себялюбия таится в человеческих душах. Внешне – благополучно. Но другой стороной поворачиваются, столкнись с ними, когда затрагиваются их интересы. И всегда большая радость, когда человек поступает не так, а светло, высоко и благородно.

Вчера с Улечкой в школе – при входе в гардероб выронил бутылку с кагором, которую нес поздравить учительницу с праздником Крещения Господня. Та взорвалась на каменном полу, как бомба, школьницы с визгом шарахнулись.

Пошел доложиться уборщице. Она, в первый раз видя незнакомого человека, улыбается и говорит: «Ничего страшного, с кем не бывает. Не волнуйтесь, пожалуйста, я все уберу…» Просто поразительная реакция, которую так редко встретишь…

Пошел и купил ей бутылку шампанского. Вручил, она машет:

– Нет-нет, что вы…

– Ради праздника Крещения! – говорю…

– Ну, если, ради Крещения, тогда большое вам спасибо, добрый человек».

 

Как все просто – надо быть просто человечней и добрей друг к другу.

 

23 января 2009

Из записей Лидии Гинзбург (1920-е – 1930-е годы)[10] :

 

«Религиозный интеллигент не постится, но разговляется – и, разговляясь, думает сделать угодное Богу».

 

Про N: «Это было зрелище отчасти трагическое. Потому, что всегда трагичны люди – особенно женщины, – стареющие без всяких ресурсов – без быта, без семьи, без дела…»

 

Про женщину до революции: «Светская женщина была страшно занята не только по распределению времени, обязательному и в значительной мере независимому от ее воли, но и по обилию целей и предметов вожделения, заполняющих вокруг нее пространство. Современная [советская] женщина… очутилась в такой пустоте, что она спешит поступить на службу».

 

Разговор В. с обойщиком:

«– Я вот на фабрике восемь рублей в день получал и ушел, потому что мало; а у жены расширение зрачков.

– Это что же, профессиональная болезнь?

– Нет, зачем? Вот вы хорошо одеты? Так ей тоже хочется».

 

Или вот… Впечатление, которому больше никогда в нашем мире не будет места. Но когда-то это было настолько знакомо, что люди просто этого не замечали. Не замечали, не думали. А сегодня этот опыт исчез.

 

«Когда человек, пропустив последний трамвай, возвращается зимней ночью в санях, утомленный и недовольный прожитым днем, его сознание начинает заплетаться и путаться, хотя человек трезв. Тогда из неопределенности окружающих впечатлений отделяется и предстает глазам седока огромный зад и широко раскинувшаяся спина кучера. Совершенно независимо от натуральной величины извозчика, он, в этом своем облике, всегда кажется большим и намного превышающим размеры седока и саней вместе взятых, он всегда кажется взрослым человеком, неловко присевшим на игрушечную мебель. Близко приставленная к нашим глазам, как предмет, на который хотят обратить внимание близорукого, большая спина в темном армяке – неизменна; все же остальное, как то: дома, фонари, деревья, прохожие, встречные, обгоняемые и обгоняющие извозчики, луна – движутся мимо. Спина извозчика таинственна; она закрывает лошадь, везущую нас в глубину улицы, по которой мы проезжаем; тем самым она закрывает перспективу нашего движения и его причину.

Вместо увозящей нас лошади мы видим на светлых местах только сопровождающую нас плоскую лошадиную тень, похожую не столько на лошадь, сколько на рыбу или на коня из Заболоцкого:

 

А бедный конь руками машет,

То вытянется, как налим,

То снова восемь ног сверкают

В его блестящем животе.

 

Эта тень, опрокинутая на снег, то усердно бежит вровень с санями, то вдруг как-то вкось смещается, как бы порываясь мордой и передними ногами достичь свой бегущий оригинал; то вдруг, при повороте, соскальзывает под полозья с тем, чтобы мигом развернуться с другой стороны санок».

 

Почему я переписал этот, последний, эпизод из Л. Гинзбург? Просто грустно от того, что этот опыт уже никогда не будет для нас нашим опытом, реальностью нашей жизни. Это безвозвратно ушло.

 

30 января 2009

Парадокс человеческой психологии, порожденный Интернетом и интерактивными теле-радио общениями: люди думают, что если они ставят свои мысли рядом с мыслями богослова, это все мнения уравнивает, как бы делает одинаково авторитетными.

Был неприятно поражен, зайдя на форум отца Андрея Кураева. Помещена его статья, а после нее – мнения людей: «Я с Андреем [часто так, без титула «отец»] не согласна. На самом деле…» И потом высказывается какая-то глупость.

Интересно, что думает человек, который дерзает свое бессильное мнение, размышления профана, помещать рядом с мнением авторитетнейшего миссионера и незаурядного церковного мыслителя?.. Помню, как в Семинарии один семинарист сказал: «А я не согласен с богословием протоиерея Ливерия Воронова…» Преподаватель даже слушать не стал, посадил зарвавшегося семинариста на место и сказал: «Чтобы иметь право спорить с отцом Ливерием, нужно хотя бы быть таким, как отец Ливерий».

«На равных» можно разговаривать, спорить с равными тебе (имею в виду не чин, а хотя бы образовательный уровень, уж во всяком случае одинаково ориентироваться в вопросе). Но как юная прихожанка может ставить свое мнение рядом (и думает, вероятно, что они равноценны) с мнением отца А. Кураева? Что за парадоксы (а может быть, скорее некультурность) сознания?

 

Вот и на радио так. Отвечаю на богословский вопрос. И часто звонят: «А я не согласна, а я думаю…»

Кажется, хотя, может быть, я и ошибаюсь, что лучше б послушали и подумали, а не высказывали своих мнений, практически всегда малограмотных или очень-очень субъективных.

Звонит женщина: «Посоветуйте, как мне на моей работе (библиотекаря) проповедовать?»

Отвечаю. Следом другая: «А я не согласна… Я считаю, что мы, женщины, глупые. И не наше это дело проповедовать, а это дело батюшек. А мы должны молчать и никого не учить…» Откуда эта самоуверенность и, выражусь даже, дерзость звонить и, перебивая мнение ведущего передачу священника, говорить какие-то глупости?

 

Я не осуждаю, а просто пытаюсь понять психологию такого подхода… Поистине, получив возможность высказывать свои соображения рядом с каким-то известным человеком (как, например, тот же о. Андрей Кураев), малокультурные люди не понимают, что между ними и им лежит пропасть. И что нужно смиренно и молча внимать и размышлять, впитывать.

 

1 февраля 2009

Экстрим или нет?..

Супружеская пара, дорогие мне люди.

Беседуем. Рассказывают, чем занимается муж дочери. Заспорили.

Мама: – Экстримом.

Папа перебивает: – Да нет, не экстримом.

Мама опять: – Не слушайте, отец Константин, экстримом!

Папа: – Это ее вы не слушайте, никаким не экстримом…

Заспорили ни о чем…

Говорю: – Поступим проще. Просто скажите: Чем? Он? Занимается?

– Да с вертолета на лыжах на горы прыгает…

 

2 февраля 2009

Вопрос о рукоблудии…

Человек в храме:

– Можно какую-то отчитку провести, чин изгнания, чтобы мне покончить с этим?..

Говорю:

– А будет иметь нравственную ценность добродетель, ради приобретения которой человек не трудился? Прочитали что-то над ним, покропили – и все, никаких проблем…

В самом деле, парадокс борьбы с блудными грехами, о чем я много размышлял, в том, что человек ежедневно именно борется со страстями. И сама эта борьба – есть добродетель. Противостоять искушению. Одерживать на этом пути победы, пусть иногда маленькие.

Это касается не только блудных грехов, но и всех других. Кто-то склонен к алкоголю, кто-то борется с ленью, жадностью, скверным характером и проч. И не надо искать (а ведь каждый день говорят: «Кому помолиться, чтобы избавиться…») легких путей. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12) – что-то это да значит, если так сказал Христос!

И не будем ждать, что пошептали, покропили – и проблемы решатся…

 

И даже еще вот о чем думается. Вот развратили себе душу (блудными мыслями, какими-то фильмами, я уже не говорю о каких-то делах блудных), и теперь это мучает. И хотим избавиться. Трудно, но ведь в этой трудности есть особая логика. Этот труд мы должны понести хотя бы во искупление прежних грехов, во искупление всего того, до чего себя довели.

Мучается человек от желания выпить. Спрашивает: «Кому помолиться, чтобы избавиться?..» Но ведь страсть к выпивке не врожденна была нам, сами себя распустили. А теперь не хотим потрудиться, потерпеть, чтобы победить.

Какой грех ни возьми – трудно избавляться. Но, может быть, эта трудность и есть своего рода епитимья, искупление греха.

 

3 февраля 2009

На моем письменном столе – фолиант: Цезарь Гай Юлий «Записки».

Цезарь делал записи, преимущественно о войнах, которые вел Рим. К корпусу его сочинений примыкают записки его современников, римских историков об этом же. Эпоха 50-х годов I века до Рождества Христова.

Написано удивительно интересно, с замечательными подробностями.

И вот, открывая для себя мир, стоящий на пороге Пришествия Христова, я был поражен тем, чем занимался мир. Я знал эту эпоху преимущественно со стороны верований того времени.

Но вот тот мир предстал с другой, политической, стороны. Это – воюющий мир. Войны жестокие, бессмысленные… Цезарь покоряет галлов, германцев, бриттов, египтян и проч… Они долго сопротивляются. Потом, как только ему это удается, они опять, оправившись, поднимаются на восстание и войну. «…Цезарь знал, что его мягкость всем известна, и не имел основания бояться, что какую-либо слишком суровую его меру будут истолковывать как проявление прирожденной жестокости. Но вместе с тем он не видел конца своему предприятию… Поэтому он решил устрашить остальных примерной карой: всем, кто носил оружие, он приказал отрубить руки, но даровал им жизнь, чтобы тем нагляднее было наказание за их преступления» (8, 44).

Главное, что, если бы он не покорял эти воинственные племена, те же галлы или германцы напали бы на Рим. И нападали.

Какой-то порочный замкнутый, страшный круг.

И тут совершенно по-новому я взглянул на слова Ангелов, возвестивших о рождении Спасителя: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк. 2, 14)

Пристальнее посмотрим на первые две фразы. Первая, несомненно, перекликается с церемониалом приветствия римского императора: «Слава Цезарю». Но здесь стоит – «слава в вышних Богу», то есть слава не «богу», сидящему на троне в Риме (мы помним, что римский император считался богом), а Богу, обитающему в вышних. И только от Него и можно ожидать пришествия мира: «и на земле мир».

Это и свидетельство о том, каким образом – мирным путем – будет устанавливать и распространять по земле Бог Свое Царствие. И указание на то, что с Пришествием Христовым вообще война должна прекратиться.

 

И вот задаешь себе вопрос: а прекратилась ли война? Кровопролитная, амбициозная, безумная?

Нет! Две тысячи лет люди убивали и убивают друг друга.

И встает вопрос: а если бы люди послушались Христа? Если бы стали жить так, как Он учил. Перестали свои амбиции и гордыню отстаивать силой оружия, перестали бы строить «счастливое будущее», как они себе его представляли.

Две тысячи лет прошло… Неужели человек настолько безнадежен, что не может жить иначе: порядочно, доброжелательно, мудро? Как нам завещано, рассказано…

 

…Последняя книга Библии – «Апокалипсис», или книга Откровения апостола Иоанна Богослова. В этой книге рассказывается об очень пессимистичном варианте развития истории. Грех почти вытеснит добро. Божии люди будут в подавляемом и истребляемом меньшинстве. И тогда Сам Бог вмешается в историю и уничтожит зло. Это даже не будет схваткой, как любили ее описывать средневековые писатели. Сказано лаконично: «И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их» (Откр. 20, 9). Все! Битвы не будет, просто Державной и Всемогущей Рукой Божией будет уничтожено зло.

Интересно, что «Апокалипсис» не предписывает подобного сценария, а, скорее, предполагает. Пророческие книги никогда не преследовали цель испугать и парализовать человека. Напротив, их задача – показать, что будет, если…

Так вот и тут. Это один из сценариев, самый пессимистичный. Но если человечество покается, изменится, перестанет во главу угла ставить грех и гордыню, все может пойти иначе.

В последнее время, размышляя над судьбами мира, я начинаю думать, что все идет к тому самому, крайнему, варианту, описанному в «Апокалипсисе».

 

На днях на лекции спрашивают: «Наша задача – обратить мир к Истине?..»

Отвечаю: «Похоже, что это невозможно. Мир медленно сползает в бездну. Наша задача – хотя бы затормозить этот процесс, насколько можно. Показать людям, которые готовы воспринять, измениться, которые готовы слышать, путь к Спасению. Грустно, что этих людей – меньшинство…»

 

4 февраля 2009

Интересны заметки Цезаря о народах его времени.

О бриттах – населении древней Британии:

«Внутренняя часть Британии населена племенами, которые, на основании древних преданий, считают себя туземцами, а приморские – выходцами из Бельгии, переправившимися для грабежей и войны (все они носят здесь названия тех племен, от которых они происходят); после войны они там остались и стали заниматься земледелием. Население здесь чрезвычайно густо, дворы находятся очень близко друг от друга и большею частью похожи на галльские; скота очень много. У них в ходу золотая монета или же вместо денег железные палочки определенного веса. Здесь встречается олово во внутренней части острова, в прибрежной – железо, но его мало; что касается меди, то она у них привозная. Лес растет всякий, как в Галлии, кроме бука и ели. Есть зайцев, кур и гусей считается грехом, однако их держат для забавы. Климат мягче, чем в Галлии, ибо холода не так сильны.

Остров имеет форму треугольника, одна сторона которого расположена против Галлии.

 

…Наиболее цивилизованные из всех этих народов – жители Кантия, местности целиком береговой, и их образ жизни немногим отличается от галльского. Жители внутренней части Британии большей частью не засевают полей, а питаются молоком и мясом и одеваются в шкуры. А все британцы вообще красятся вайдой, которая придает их телу голубой цвет, и от этого они в сражениях страшней других на вид. Волосы они отпускают, но все тело бреют, кроме головы и верхней губы.

Жен они, человек по десять или по двенадцать, имеют общих, особенно братья с братьями и родители с сыновьями; родившиеся от таких союзов считаются детьми тех, кто взял за себя их мать девицей…»

 

Про древних германцев:

«Существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом, ибо простой народ там держат на положении рабов: сам по себе он ни на что не решается и не допускается ни на какое собрание.

Большинство, страдая от долгов, больших налогов и обид со стороны сильных, добровольно отдается в рабство знатным, которые имеют над ними все права господ над рабами. Но вышеупомянутые два класса – это друиды и всадники. Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов большим почетом. А именно они ставят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли преступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или о границах – решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и если кто – будет ли это частный человек или же целый народ – не подчинится их определению, то они отлучают виновного от жертвоприношений. Это у них самое тяжелое наказание.

Кто таким образом отлучен, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно от заразного; как бы он того ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность.

Во главе всех друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом. По его смерти ему наследует самый достойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосованием, а иногда спор о первенстве разрешается даже оружием. В определенное время года друиды собираются на заседания в освященное место в стране карнутов, которая считается центром всей Галлии. Сюда отовсюду сходятся все тяжущиеся и подчиняются их определениям и приговорам. Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения.

Друиды обыкновенно не принимают участия в войне и не платят податей… Вследствие таких преимуществ многие отчасти сами поступают к ним в науку, отчасти их посылают родители и родственники. Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов до двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом. Мне кажется, такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не желают, чтоб их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти; да и действительно со многими людьми бывает, что они, находя себе опору в записи, с меньшей старательностью учат наизусть и запоминают прочитанное.

Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем возбуждает храбрость. Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов.

Другой класс – это всадники. Они все выступают в поход, когда это необходимо и когда наступает война…

Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе, как принесением в жертву за человеческую жизнь также человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения этого рода. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных.

Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают [богу] будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место. Во многих общинах можно видеть целые кучи подобных предметов в освященных местах, и очень редко случается, чтобы кто-либо из неуважения к этому религиозному обычаю осмелился скрыть у себя что-нибудь из добычи или унести из кучи: за это определена очень мучительная казнь.

 

Галлы все считают себя потомками Дита и говорят, что таково учение друидов. По этой причине они исчисляют и определяют время не по дням, а по ночам: день рождения, начало месяца и года они исчисляют так, что сперва идет ночь, за ней день. В остальных своих обычаях они отличаются от прочих народов главным образом тем, что позволяют своим детям подходить к себе при народе не раньше достижения ими совершеннолетия и воинского возраста и считают неприличным, чтобы сын в детском возрасте появлялся на публике при отце.

К деньгам, которые муж получает в приданое за женой, он прибавляет такую же сумму из своего имущества на основании произведенной оценки. Этому соединенному капиталу ведется общий счет, и доходы с него откладываются. Кто из супругов переживет другого, к тому переходят обе половины капитала вместе с наросшими за все время процентами. Мужья имеют над женами, как и над детьми, право жизни и смерти, и когда умирает знатный человек – глава семейства, то собираются его родственники и, в случае, если его смерть возбуждает какие-либо подозрения, пытают жен, как рабов, и уличенных казнят после всевозможных пыток, между прочим, сожжением. Похороны у галлов, сравнительно с их образом жизни, великолепны и связаны с большими расходами. Все, что, по их мнению, было мило покойнику при жизни, они бросают в огонь, даже и животных; и еще незадолго до нашего времени по соблюдении всех похоронных обрядов сжигались вместе с покойником его рабы и клиенты, если он их действительно любил.

В общинах, наиболее благоустроенных, существует строгий закон, чтобы всякий, кто узнает от соседей – будет ли это просто болтовня или определенная молва – нечто касающееся общественных интересов общин, доносил властям и не сообщал никому другому, так как опыт показал, что ложные слухи часто пугают людей безрассудных и неопытных, толкают их на необдуманные действия и заставляют принимать ответственные решения по важнейшим делам. Власти, что найдут нужным скрыть, скрывают, а то, что найдут полезным, объявляют народу, но вообще о государственных делах позволяется говорить только в народном собрании.

Нравы германцев во многом отличаются от галльских нравов: у них нет друидов для заведования богослужением, и они мало придают значения жертвоприношениям. Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, –именно: в солнце, Вулкана и луну; об остальных богах они не знают и по слуху. Вся жизнь их проходит в охоте и в военных занятиях: они с детства приучаются к труду и к суровой жизни. Чем дольше молодые люди сохраняют целомудрие, тем больше им славы у своих: по их мнению, это увеличивает рост и укрепляет мускульную силу; знать до двадцатилетнего возраста, что такое женщина, они считают величайшим позором. Однако это и не скрывается, так как оба пола вместе купаются в реках и одеваются в шкуры или небольшие меха, которые оставляют значительную часть тела голой.

 

Земледелием они занимаются мало; их пища состоит главным образом из молока, сыра и мяса. Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности; но власти и князья каждый год наделяют землей, насколько и где найдут нужным, роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно, чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием, чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений; чтобы люди не слишком основательно строились из боязни холодов и жары; чтобы не нарождалась у них жадность к деньгам, благодаря которой возникают партии и раздоры; наконец, это лучшее средство управлять народом путем укрепления в нем довольства, раз каждый видит, что в имущественном отношении он не уступает людям самым сильным.

Чем более опустошает известная община соседние земли и чем обширнее пустыни, ее окружающие, тем больше для нее славы. Истинная доблесть в глазах германцев в том и состоит, чтобы соседи, изгнанные из своих земель, уходили дальше и чтобы никто не осмеливался селиться поблизости от них; вместе с тем они полагают, что они будут находиться в большей безопасности, если будут устранять повод для страха перед неожиданными набегами. Когда община ведет оборонительную или наступательную войну, она выбирает для руководства ею особую власть с правом жизни и смерти. В мирное же время у них нет общей для всего племени власти, но старейшины областей и пагов творят суд среди своих и улаживают их споры. Разбои вне пределов собственной страны у них не считаются позорными, и они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодежи и для устранения праздности».

 

5 февраля 2009

Часто приходится слышать: зачем строить храм? Не лучше ли на эти деньги построить приют для стариков? Детский дом?..

Ответ прост: если не строить храмы, то есть лечебницы для души, то… придется только и делать, что строить приюты и детдома.

Храм – это место, где под воздействием лучей благодати и христианского учения человек изменяется в лучшую сторону. Именно потому, что существуют храмы, люди не совсем потеряли человеческий облик, не оскотинились.

Подумал об этом, читая комментарии пользователей Интернета (форумы, блоги и проч.) на праздничный обед, данный по случаю Интронизации нового Патриарха. Сколько злобы у многих людей. Кажется, что… праведной? Каламбурят: «Попы едят омаров, тогда как мальчик умирает от рака». Имеется в виду милый мальчик, о котором много писали и говорили в СМИ в последнее время. Он умирает от рака потому, что операцию можно сделать только за границей, а денег у родителей нет.

Но парадокс всей этой ситуации в том, что для умирающего мальчика нашли деньги! И собрали их именно верующие. Люди жертвовали, кто сколько мог, и в наше тяжелое, кризисное время собрали больше 300 тысяч евро и отправили мальчика в Австрию, где сейчас, в эти дни, проводят курс его лечения.

И это нигде и никак не афишируется, потому что подобные вещи делаются не для шумихи, не для рекламы. И сам я знаю об этом лишь потому, что помогал этим людям, собравшим деньги, установить связь с православной епархией Австрии, с Веной, где лечится мальчик.

Одни голосят, говорят красивые слова о гуманизме, за которыми ничего не стоит, другие с помощью Божией трудятся, чтобы мир стал лучше, меньше страдал. Первые лишь создают шумиху – развлечение для умов скучающих обывателей, вторые – делают дело.

 

В этой связи вспоминаю недавнюю беседу по радио. Один атеист ругает Церковь – что мало работает с людьми, мало занимается социальными проектами. А ведущий перебивает и спрашивает: «А вы-то сами как в этих проектах участвуете?»

Тот, с апломбом: «Я неверующий!»

Ведущий: «А почему бы вам, неверующим, не заняться этим? Создать атеистические группы социального служения, помощи, призрения за стариками и сиротами…»

Но на другом конце бросили трубку.

 

6 февраля 2009

Память святой Ксении Петербургской…

Пасмурный день, но согретый теплом свечей и сердец людей, со всего города приехавших на Смоленское кладбище.

Почивший Патриарх Алексий очень почитал блаженную Ксению и всякий раз, когда бывал в Петербурге, посещал ее могилу.

Рассказывает протоиерей Виктор Московский, настоятель храма и часовни на Смоленском кладбище:

«Однажды мы были вместе со Святейшим Патриархом на Валааме. За Всенощной он подозвал меня и говорит: “Отец Виктор. Боюсь, в этот приезд у меня не будет времени посетить часовню”. Я в ответ: “Понимаю, вы очень заняты, мы не будем в обиде”. – “Вы-то в обиде не будете, а матушка Ксения? Что она скажет? Был в Петербурге и не заехал?..”»

В тот раз Патриарх все же посетил часовню. Приехал буквально на десять минут.

 

 

 

Люди, свидетельства…

 

«Этот случай был несколько лет назад, когда мой муж возвращался от своего друга из гостей. Немножко он был в подвыпившем состоянии. Он не вернулся вечером домой. Дома все были обеспокоены. У нас был маленький годовалый ребенок. Утром в поисках я стала звонить на работу, окружающим, но никто ничего не знал. Мама встала на молитву. Мы молились всю неделю, просили, чтобы он дал о себе знать, чтобы дал, хоть какие-то, знаки. Потом его друг, который был приближен к церкви, звонит и говорит, что он был у Ксении Петербургской, заказал молебен, отслужил. Это было в субботу. А воскресеньем в церковь поехала я. Отслужила молебен, побеседовала с батюшкой. Он сказал, чтобы молились о здравии, что будем надеяться, что он жив. В воскресение в 12 часов я отслужила молебен, в час вернулась со службы. Вышла мама и сказала, что был звонок от какого-то мужчины, который сказал: “Вы потеряли своего мужа”. А через полчаса муж вернулся домой. Оказалось, что на него напали, держали целую неделю в подвальном помещении. Он просил дать о себе знать. Только через неделю они сжалились и отпустили его».

 

«Дети мои маленькие очень тяжело болели. Была сложнейшая форма дифтерии. Маленького на руках несли в “скорую помощь” и не надеялись, что он останется жив. Я обращалась к Ксении Петербургской, молилась, просила. Ребенок выздоровел без всяких осложнений. Сама врач при выписке сказала: “Наверное, есть Бог на свете. Он спас. Таких чудес у нас еще не было, чтобы ребенок после такой болезни остался без осложнений”».

 

«Мне по жизни очень часто Ксения Петербургская помогает. Год назад 6 февраля я была у нее. У меня было безденежье, и я подумала, когда возвращалась домой: “Как завтра день пройдет? Надо хоть небольшие деньги где-то достать, ведь до получки два дня осталось”. Прошла один двор, второй, и вижу, под ногами 100 рублей лежат. Это было какое-то чудо. Я прямо не поверила. Я подумала, что это Ксения Петербургская дала мне такую благодать».

 

«Муж мой по молодости, бывало, попадал в какие-то происшествия в выпившем состоянии. Был случай, когда было нападение с ограблением. Были отобраны документы. Всегда я обращалась к Богу. В тот момент я сказала: “Ничего не надо, но только водительское удостоверение, которое ему надо для работы, пошли ему!” Вечером звонок – звонят из милиции. Они делали обход вокруг станции метро “Горьковская” и нашли водительское удостоверение моего мужа».

 

10 февраля 2009

В прошедшее воскресенье, 8 февраля, мы поминали всех, в годину лютых гонений на веру умученных.

В 1918 году, когда Поместный Собор Русской Православной Церкви собрался, после рождественских праздников, на очередное заседание, оказалось, что председателя Собора нет… Председателем Собора был только что убитый большевиками митрополит Киевский Владимир.

Это поставило Церковь перед страшной реальностью: новая власть – враг вере христианской и Церкви.

И этот день был объявлен, там же, на Соборе, ежегодным днем поминовения всех погибших от рук безбожных гонителей.

Прошлое воскресенье мы, как и каждый год[11], молились за тысячи, десятки и сотни тысяч погибших за исповедание веры…

 

И вот – вторник, служу Божественную литургию, молимся и чествуем новомучеников и исповедников Российских.

И сегодня – память одного очень интересного человека, архимандрита Леонтия (Стасевича).

Умер он в 1972 году, как раз в этот холодный февральский день. Кто он, этот великий светильник веры Православной, который отстоит от нас на 30 с небольшим лет?..

 

Это Ивановский святой. Человек, прошедший лагеря и тюрьмы, но сохранивший веру и любовь. Читал протоколы его допросов, документы, связанные с ним, и говорил в этот день проповедь о преподобноисповеднике Леонтии…

 

Из жизнеописания:

«…Зимой 1935 года на перроне ж./д. вокзала г. Иваново был собран целый этап заключенных, среди них находилось много священников; все были обриты и острижены. Несмотря на это они узнали друг друга и прямо здесь, на перроне, запели громко, во весь голос, молитву “Царю Небесный”. Народ вокруг плакал. Охрана грубо прекратила пение, и в наказание вагоны с заключенными были загнаны в тупик. Стоял сильный мороз, от которого в несколько дней перемерзли многие ссыльные. Только в одном вагоне, в котором находился о. Леонтий, все остались живы. Батюшка призвал всех заключенных ночью класть земные поклоны с Иисусовой молитвой и потому никто из них не замерз.

 

…В лагере о. Леонтия, как священника, пытались “перевоспитать”. Однажды в Пасхальную ночь охранники потребовали, чтобы о. Леонтий отрекся от Бога. Он отказался это сделать. Тогда они привязали его к веревке и с головой опустили в уборную. Через некоторое время поднимают его и кричат: “Отрекаешься?”, а он им – “Христос воскресе!” Опять его окунают, вытаскивают, а он им – “Христос воскресе, ребята!” Поиздевались над ним, но не смогли заставить батюшку отречься от Бога.

 

…Отец Леонтий как-то рассказывал: “…часто нам целыми ночами не давали спать. Только ляжешь, – кричат, – “Подъем, на улицу строиться”, а на улице холодно и дождь. Начинают мучить: “Лечь, встать, лечь, встать!”, а падаешь прямо в грязь, в лужу. Скомандуют отбой, только начнешь согреваться и опять кричат: “Подъем, строиться!” И такая процедура до утра, а утром на тяжелую работу”.

 

…Когда о. Леонтию жаловались на скорби, то он говорил: “Это не страсти, а мы, бывало, в тюрьме откушаем, а нас выведут, поставят в ряд и говорят: “Сейчас будем расстреливать”. Прицелятся уже, попугают, а потом опять в казарму гонят”».

 

Хотя с этого времени прошли многие десятилетия, эхо гонений на веру напоминает о себе и сегодня

Вечером в храм пришла женщина. Принесла в пакете… «серебро для храма» из вещей почившей бабушки. Оказалась там изломанная серебряная риза с иконы св. Пантелеимона Целителя. Наш отец Павел охал: «Какую красоту, да что ж они сделали…»

Когда-то, во времена осквернения храмов, эту ризу содрали с иконы и спрятали (чтобы потом переплавить на ложки, портсигары?..). И вот она лежала, изломанная, десятилетия (на сгибах окислилась и позеленела), и теперь внуки искупают вину своей бабушки. Комсомолки? Коммунистки тех лет?

 

Лет 5 назад я освящал квартиру и на шифоньере увидел напрестольное Евангелие почти метровой высоты. Попросил достать. Посеребренный оклад с эмалевыми медальонами Евангелистов. Открываю тяжелые замки – текст времен Елизаветы Петровны.

– Откуда?

– Раритет, – говорят, с гордостью. – От бабушки.

Евангелие снаружи помятое, как будто ногами на нем прыгали.

– Откуда взяла бабушка?

– Да оно у ей, считай, всю жизнь было…

– Надо, – говорю, – вернуть в храм. Ведь это церковное Евангелие!

Заколебались:

– Это же семейная святыня…

– Ага, – говорю, – украденная из храма семейная святыня. Надо же исправлять ошибки предков.

Через две недели в соборе вижу это Евангелие. «Вам, отец К., принесли неизвестные люди».

Мы отдали это Евангелие вновь открывшемуся приходу храма в поселке Шапки, под Петербургом. Священник рассказывал: «Это теперь наша главная достопримечательность. Как выносим на службу, все затихают и благоговейно взирают…»

 

Года три назад просит выслушать краснолицый, крепкий нетрезвый человек. День святителя Николая. Садимся, и он, вытирая слезы, как в холодную воду, сразу:

– Мой дедушка разрушал ваш собор. И он из собора украл несколько икон. Я их с детства помню, они были спрятаны на даче. Но сегодня осталась одна. В подполе нашей дачи. Огромная, метра в два икона святого Николая. Золотая, такая красивая и страшная… Я хочу ее вернуть в собор…

– Сегодня, – говорю.

– Нет, сегодня я не могу. Давайте завтра.

– Тогда завтра приходите. Мы с вами поедем на машине к вам на дачу и совершим священный акт возвращения святыни в собор.

Он заплакал.

На следующий день не пришел…

Вот уже три года не приходит…

 

Время собирать камни… А что еще тут скажешь?..

 

 

[1] Ап. Павел цитирует Епименида, критского писателя VI века до н.э. Надо заметить, что жители Крита, современные апостолу Павлу, не имеют отношения к высококультурным критянам миносской эпохи (к этой эпохе царя Миноса относятся легендарный Лабиринт Минотавра, другие удивительные сооружения и масса найденных в раскопках вещей филигранной работы). После губительного землетрясения и захвата Крита дорийцами в XII веке до н.э. Крит стал совершенно другим.

[2] Спасо-Преображенской в Латвии.

[3] Цит по: Виктор (Мамонтов), архим. Господь – Пастырь мой. Б/м. Изд.: «Свет Православия». 2008. С. 51.

[4] С гражданской войной 1918–1920 годов было даже сложнее. Патриарх Тихон не благословил Белогвардейское движение, хотя к нему приехали специально посланные для этого люди. Не благословил, чтобы это не стало поводом к гонениям на Церковь.

Говорили, что он дал тайное благословение, но говорить можно что угодно, а документы это не подтверждают.

Естественно, Патриарх Тихон не благословил и красных. Более того, Патриарх Тихон отлучил от Церкви всех, по чьей вине будет литься кровь. К кому бы тот ни принадлежал – к красным или к белым.

Сложно понять – прав ли он был, или неправ… Когда недавно один человек сказал, что промыслительно, что именно Тихон стал в эти страшные годы Патриархом, диакон Андрей Кураев парировал: «Может быть, если бы стал Патриархом митрополит Антоний (Храповицкий) – другой кандидат [за которого было подано больше голосов на Соборе, но на которого не пал жребий], большевизм был бы уничтожен еще в 18-м году…»

Но, как мне кажется, большевизм все же не был бы уничтожен. Слишком агрессивен он был, слишком одурачены и деморализованы были люди, чтобы всем, единым фронтом подняться на защиту Родины и святынь…

[5] Правда, здесь речь идет не о людях воюющих, настоящих воинах, а о воинах-полицейских, то есть следящих за порядком, помогающих мытарям в сборах налогов и проч.

[6] Конечно, надо заметить, что речь идет о пионерии того времени, когда пионер считался активным борцом с верой. Пионеры участвовали во многих кощунственных акциях.

[7] За расшифровку аудиозаписи этого рассказа – особая благодарность Наталье Авдейчук, моей всегдашней помощнице.

[8] Русский Newsweek, №3(225)-2009.

[9] Интересно, что некоторые британские политики и деятели Церкви высказались… за эту акцию. Пол Вули, директор общественного религиоведческого исследовательского центра “Theos”, отмечает: «Плакаты заставят людей задуматься о Боге. Когда вы говорите кому-то: “Бога, вероятно, нет” – это как если сказать “ты, вероятно, выключил утюг”: человек сразу станет сомневаться в этом. Этот слоган – отличное начало для общественной дискуссии».

[10] Гинзбург Л. Выбор темы. Из записей 1920-х – 1930-х годов. //Нева. №12-1988.

[11] Собор новомучеников и исповедников Российских празднуется 25 января (7 февраля), если этот день совпадает с воскресным днем, а если не совпадает – то в ближайшее воскресенье после 7 февраля. Только в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских совершается память святых, дата смерти которых неизвестна.