Часть I. Путешествие по святой земле
I. Допотопный город
Пристань Св. Земли. – Соломон и пророк Иона. – Шхеры. – Приют православных паломников. – Память средних веков. – Базары Яффы. – Арабская толпа. – Наполеон в Яффе. – Ругня арабских матрон.
На рассвете 30 апреля показался вдали берег Яффы…
Главная цель нашего странствования теперь достигнута, окончено долгое скитание по морям, и ничто больше не заслоняет от нас так давно манивших нас поэтических горизонтов Святой Земли.
Мы радовались как дети, любуясь с высокой рубки на белый амфитеатр Яффы, с волшебною быстротой выраставший в наших глазах от незримо быстрого плавного приближения к нему парохода. Вопреки всем предсказаниям и всем опасениям, море стало тихо, как уснувшее озеро. Неподвижная голубизна этого моря и такая же глубокая голубизна неба выделяли белые башни Яффских плоско-крыших домов и обрывы береговых утесов с поразительною яркостью…
Яффа недаром называлась «прекрасною» еще в ветхозаветной древности.
Это достойная пристань Святой Земли, заслуженный страж исторических ворот, через который прошли тысячелетия.
На земном шаре нет другого города, которого легенды народов почтили бы такою старинною родословною.
Евреи издревле считали Яффу городом Иафета, сына Ноева, и полагали, что Ноев ковчег отплыл из его пристани в разверзшиеся хляби земли…
Даже Плиний, патриарх естествознания, признает допотопный титул за Яффою, этою его Ioppe Phoenicum, antiquior terrarum inondatione1. От того в старые века искали ве Яффе гробницы Ноя. Фантазия древних Греков, конечно, тоже не миновала этого древнейшего из всех городов мира. К скалам Финикийской Яфо или Иоппe, как рассказывает Плиний, была прикована по злобе Нереид осужденная морскому чудовищу Андромеда, спасенная потом Персеем; и следы ее цепей показывались на утесе Яффы еще в первые времена христианства.
Во всяком случае во дни Соломона Яффа была единственною пристанью Филистимского побережья, через которую народ Божий мог сообщаться по морю с чужими странами. Когда премудрый строитель послал просить на постройку Храма Иерусалимского кедров Ливанских у Тирского царя Хирама, друга отца его Давида, то Хирам отвечал:
«Мы нарубим дерев с Ливана, сколько нужно тебе; и пригоним их в плотах по морю в Яфу, а ты отвезешь их в Иерусалим».
Впоследствии пророк Иона садится в Яффе на тот корабль, с которого его бросили в море. «И встал Иона, чтобы бежать в Оарсис от лица Господня, и пришел в Иопию, и нашел корабль, отправлявшийся в Оарсис, отдал плату за провоз и вошел в него»…
Слава Богу Авраама и Иакова, что нам теперь не приходится подвергать себя злополучному жребию пророка, не приходится вопить с ним к Господу: «Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита голова моя, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною».
Вместо чрева китова извергла нас на сушу ловкая восьмивесельная лодка, в которой встретил нас бравый консульский кавас с серебряным орлом на груди, любезно посланный к нам на помощь из русского консульства.
Благодаря этому участию, мы избегли жаркой схватки с лодочниками-Арабами, взявшими на абордаж наш смиренный пароход совершенно так, как недавно еще пираты Средиземного моря брали с бою купеческие корабли, и отделались всего пятью франками за проезд в то время, как три молодых Итальянца, наши товарищи по путешествию, должны были заплатить 25 франков.
Обычных сцен Яффской высадки, о которой нам так много натолковали наши милые моряки, этого швыряния за борт на руки полуголых Арабов охающих и ахающих богомолок, раскачиваемых как колокола, этого ныряния в волнах по горло нагруженных лодок, – ничего этого на сей раз не было… Огромный пароход стоял неподвижно, и арабские лодки пристали вплотную к его черному пузу, как присосавшиеся пиявки… Зато тихое море позволило нам оценить по достоинству ужасный вход в знаменитую гавань царя Соломона.
Комментировать