Предисловие к первому выпуску
Вопрос об устройстве северно-русских общежительных монастырей до Петровского времени принадлежит к числу малоразъясненных отделов современной историографии. Между тем по своему значению в прошлом церковной жизни и государственного быта он вдвойне заслуживает внимания исследователя.
В пределах Поволжья и Заволжья монастырский строй складывался с одной стороны под руководством канонических правил и святоотеческих творений (или в силу подражания порядкам, заведенным при указанном руководстве), с другой стороны – под сильным воздействием местных условий жизни. Последние переносили на подробности монастырской организации те самые формы северно-русского быта, которые определяли внешнее положение русской церкви в Московском государстве и составляли отличительное свойство его государственности и юридически-общественных отношений. Так как вся древне-русская жизнь представляла собою одну тесно сплоченную семью бытовых обнаружений, то для историка русской церкви не может не приобретать интереса общая совокупность типических черт в устройстве монастыря, начиная с его внешности, владений, средств к существованию и кончая составом и способами управления, правилами иноческого поведения, богослужебною практикою и книжною деятельностью. С своей стороны, и историк русской жизни найдет внутри монастырской ограды не мало данных, выясняющих мирской склад бытовой обстановки древне-русского человека, тем более, что монастырским обычаям подражали наши предки в своей домашней и хозяйственной, а быть может и государственной жизни, и обители в древности служили вместе и религиозно-просветительными центрами, и административно-юридическими единицами, влиявшими на благосостояние близ лежащей страны.
В обширных пределах западной части северного Заволжья, смежной с пятинами Великого Новгорода, в русские века возрождение руководящее значение при организации монастырского быта принадлежало знаменитой Кирилло-Белозерской обители. Этому отростку Московского Симонова монастыря, не чуждому влияния преп. Сергия, суждено было направить удалявшихся из миpa подвижников на новые пути их вселений, послужить началом и образцом для целого ряда общин и скитов, влиять на ход не только областной, но и средне-русской церковно-общественной жизни, становиться в положение участника случайных, но крупных событий, и в то же время неизменно являться источником просвещения. Отношение Кирилло-Белозерского монастыря к окрестному монашеству и краю было отношением города к пригородам, которые не только тянули к нему в силу финансовой и юридической зависимости, но и подчинялись ему, как законодателю в области духовно-культурной. Помимо этого, в среде Кирилловских иноков возбудился в ХV веке и самый вопрос о возможности и целесообразности монашеских общежитий применительно к северно-русским условиям жизни, решение которого но замедлило отозваться на бытовом положении иночества в пределах Московского государства. Если в поступательном движении русских монастырей от Черного к Белому морю Кирилло-Белозерское общежитие было третьим выдающимся средоточием (после Киево-Печерского и Троицко-Сергиева), то этому историко-географическому его положению ничуть не уступало и его действительное значение в ХV и ХVI столетиях.
Комментировать