№ 5. Март. Книга 1-я

Иисус сказал: „Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою“... „Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас“... (Еванг. Ин.13:34–35; Мф.5:44).

„Умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью, и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира“... „Всё у вас да будет с любовью“... „И так прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков... ибо Бог хочет, чтобы все люди спаслись“... (Послан. Еф.4:1–3; 1Кор.16:14; 1Тим.2:1–4).

I.

В светской печати истекшего года возбуждался вопрос: „Возможна ли молитва об упокоении усопших другого вероисповедания“? Вопрос этот страстно дебатировался после смерти генерала Гурчина в светской и духовной периодической литературе, однако до сих пор он недостаточно и неудовлетворительно выяснен в печати. А, между тем, вопрос этот является постоянно больным местом в русской церковно-общественной жизни, где находятся узаконенными массы православных семейств от „смешанных браков, то есть, от супружества православных с иноверцами. Грустные же инциденты, подобные официальному недозволению со стороны Виленского епархиального начальства для корпорации православных военных г. Вильны совершить церковную молитву в православном соборе об усопшем христианине Римской церкви, генерале Гурчине, командовавшем войсками округа, – придают упомянутому вопросу значение и официально-общественное, „и смущают и тяжко огорчают“ весьма многих.

А вот возгорелась война от коварных язычников против христиан... Война, нисколько не ожидая, вызывает жертвы жизни, жертвы не только „на брани убиенных“, а также ещё не меньшее количество умерших от многих болезней и прочих обстоятельств войны. В числе таких умерших будет много христиан неправославной церкви, а боевые товарищи православные семейства этих умерших будут желать и просить, чтобы православные пастыри совершали панихидные моления за их отцов, сынов и братьев... Святой апостол Христов Павел поучает, что „по нужде и закону применение бывает... ибо закон (формальный для людей) ничего не довёл до совершенства“ (Послан. Евр.7:12,19).

Посему в настоящее особенное время „нужды“ в молитвах не только за убиенных на брани, а и за умерших по всяким обстоятельствам войны, особенно благовременно обсудить этот вопрос и выяснить основания заключающиеся в свящ. писании и канонах церкви, дабы не только архипастыри, но и пастыри церкви православной имели нравственную возможность удовлетворять духовные нужды православных родственников умерших неправославных христиан в совершении о них искренних молений к Господу Богу, чтобы „все спаслись“.

* * *

По существу учения православной христианской кафолической Восточной церкви сомнения в возможности молитвы об усопшем другого христианского исповедания – не существует. Но для большинства общества недостаточно, неотчётливо знающего православное христианское вероучение и богослужение, настоящий вопрос служит соблазном и преткновением. По всему этому желательно, хотя кратко и общедоступно, напомнить основы учения и практику церкви православной об этом важном предмете, чтобы действия лиц не навлекали нареканий на саму святую церковь.

В первоисточнике учения православной христианской веры, в Новом Завете Господа нашего Иисуса Христа, решительно заповедано молить Бога за всех человеков, кто бы они ни были. „Молитесь за обижающих вас и гонящих вас“⁷⁷ заповедал Сам Господь своим ученикам; а обижали и гнали их именно неверующие в Иисуса Христа. И апостол Христов Павел пишет об этом также: „Прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины“⁷⁸. И потому в православной христианской вселенской церкви никакие соборы, ни святые отцы и учители церкви, ни архипастыри, ни пастыри никогда не запрещали „молитвы о спасении лиц другого (неправославного) христианского вероисповедания“. И не только не запрещали, а со времён апостольских⁷⁹ все архипастыри и пастыри церкви православно-христианской сами ежедневно и повсеместно при совершении литургии, в самые возвышенные, святейшие её минуты, после призывания в храм Духа Святого и преосуществления Святых Даров, молят Бога: „И помяни, Боже, всех усопших в надежде воскресения живота вечного и упокой их, идеже присещает свет лица Твоего... ещё приносим Ти словесную сию службу о вселенней“...⁸⁰. Помяни, Господи, всякое (то есть, без различия вероисповедания) начальство и власть... и всех, требующих великого Твоего благоутробия, и вся люди Твоя помяни, Господи Боже наш, и на вся излей богатую Твою милость; всем подая, яже ко спасению“⁸¹.

Таковы постоянные моления архипастырей и пастырей православных за всех, в том числе и за иноверцев; за православных христиан тут же возносятся ими особые моления. А ещё в первооснове православной литургии, в литургии времён апостолов, называемой литургией апостола Иакова, брата Господня, также многократно возносятся моления за всех усопших, начиная от праведного Авеля, сына Адама, до нынешнего дня; Сам, Господи, упокой их там в стране живых, в наслаждении райском, в недрах Авраама, Исаака и Иакова“...⁸².

Таким образом боговдохновенное Священное Писание заповедует, а архипастыри и пастыри церкви православной постоянно совершают в храмах молитвы о всей вселенной, о всех человеках, как живых, так и умерших, к какому бы вероисповеданию они ни принадлежали. Миряне же церкви православной в таких обстоятельствах обязаны последовать примеру своих пастырей и архипастырей, следовательно, не только возможно, а и должно православным христианам молить Бога о спасении живых и умерших иноверных христиан. И хотя по вероучению православной церкви миряне наставляются удаляться от житейского общения с живущими неверующими, заблуждающимися и еретиками⁸³, чтобы общение с ними не повредило веры православных христиан, чтобы сами православные не были увлечены в неверие, в заблуждение, в ересь, но вместе с тем усердная молитва перед Богом об еретиках, заблуждающихся и неверующих остаётся тем более настойчивой обязанностью православных христиан. Если кто из православных не находит в себе сил и средств для уверения неверующих, для обращения к истинной вере заблуждающихся и еретиков, то тем более он обязан молить Бога об иномыслящих и заблуждающихся, чтобы Господь Сам благоволил вразумить, просветить и спасти их в настоящей жизни или же в загробной. „Живём ли или умираем, мы всегда Господни, и умершие, как и живущие, равно для Бога все живы“⁸⁴.

Истинное православное христианство есть вера полнейшей, всеобъемлющей, бессмертной любви. Молитва же о благе живых и умерших людей, не только любящих нас и единомысленных нам, а и ненавидящих нас, обижающих, гонящих нас и иномысленных нам, есть одно из проявлений христианской любви нашей. Такое проявление любви должно быть не только в единоличной частной молитве, а и в молитвах общественных. И действительно, в церкви православной установлены в известные дни общественные панихидные моления во всех храмах „за всех умерших „от Адама даже до днесь“⁸⁵ дабы купно с нами (христианами) и они все стали одесную Бога“... И моления такие не новшества, а, по словам церковного „Синаксария“: „узакониша Божественнейший отцы от священных апостол приемше“... Это, так называемые, вселенские панихиды, или всенощные, совершаемые в субботу мясопустную перед воспоминанием о страшном Суде Божием, на который предстанут все люди; затем, в субботу перед праздником Пятидесятницы, потому что Пятидесятница служит напоминанием о всеобщем воскресении мёртвых; ещё во вторник или понедельник Фоминой недели, в напоминание, что Воскресший Христос нисходил в ад умершим и воскресит всех умерших людей⁸⁶.

Таковы вкратце основания и практика молитв православной христианской кафолической Восточной церкви о всех усопших людях и другого христианского исповедания.

II.

Православная церковь поёт: „Христос воскресе, разрешив узы Адама первозданнаго, и адову разрушив крепость, дерзайте вси мертвии: умертвися смерть, пленен бысть и ад с нею, и Христос воцарися: той нам дарова нетление плоти, той воздвигает нас и дарует воскресение нам и славы оные с веселием вся сподобляет...“ Из мертвых восстанием Твоим Христе, не ктому смерть обладает умершими благочестно, темже молимся прилежно: рабы Твоя упокой во дворех Твоих и в недрех Авраама от Адама даже до днесь, послужившие тебе чисто, отцы и братию нашу, други вкупе и сродники, всякаго человека, в житии послужившего верно и к Тебе представившегося, Боже, и сподоби я небесного царствия Твоего“⁸⁷.

В ответ на вторую часть рассматриваемого вопроса: какой панихидой возможно молить Бога о спасении усопших христиан не Восточной церкви? – прежде всего следует уяснить: что именно называется панихидой?

Панихида – слово греческое (происходит от трёх греческих слов: πᾶς – весь, νὺξ – ночь и άδω – пою) и означает такие христианские моления, которые в древности воспевались в течение всей ночи. Ещё в первые времена христианства, когда свирепствовали гонения на христиан от иудеев и язычников, вошло в обычай молиться ночью над усопшими и за усопших. В те страшные времена христиане только ночью могли убирать и хоронить тела святых мучеников, часто истерзанные, обезображенные, разбросанные по частям, – ночью же только и могли они молиться над гробами умерших. Где-нибудь в дальней пещере, в подземном кладбище катакомб, или в самом уединённом и отдалённом доме в городе, верующие зажигали свечи около умерших святых мучеников и сами, горя верой и любовью к Богу, совершали погребальное или поминальное пение в продолжение всей ночи. От этого молитвы и псалмопения над усопшими христианами, или в память их, стали называть в христианской церкви „панихидами“. И по установленному теперь составу своему панихида подобна части всенощной, именно утрени⁸⁸.

Затем, следует ещё заметить, что Богослужение православной христианской церкви имеет две главные составные части: 1) молитвы и 2) таинства. Молитвой выражается стремление человека к Богу. А в таинствах совершается священнотайне нисхождение Бога к человеку... потому что таинства суть богоучреждённые священнодействия, при совершении которых таинственным образом низводится благодать, или невидимая спасительная сила Святого Духа, на человека, приемлющего таинство, для освящения и врачевания душевных и телесных сил его“⁸⁹. Поэтому к таинствам приобщаются лишь члены церкви православной⁹⁰ и состав священнодействия таинств неизменен.

Содержанием же не таинственного богослужения, а просто молитвенного, служат или славословия, или прошения, или благодарения Богу. И такие молитвы и песнопения приспособляются ко времени – и предмету совершаемого богослужения, следовательно видоизменяемы ⁹¹.

Из объяснённого понятия о „панихиде“ и состава её очевидно, что панихида принадлежит ко второму виду церковных служб, к богослужению, видоизменяемому приспособительно к лицу, о коем совершается панихидное моление. И действительно, в православном богослужении панихиды составлено несколько её видов, в коих содержание молитв видоизменяется применительно к житейскому положению лица поминаемого. Так, молитвы в вышеупомянутой панихиде „Вселенской“ видоизменены сравнительно с молитвами обыкновенной Великой панихиды (Парастаса) только за православных усопших христиан. Есть ещё особый чин панихиды „о православных воинах и о всех за веру и за отечество убиенных, пострадавших и мужественно подвизавшихся“. Есть панихида так называемая „Царская“, которая совершается по особо изданному генеральному реестру, о лицах царского рода⁹², и ещё есть особенно торжественная панихида „Пасхальная“⁹³.

„Вопрос о молитве за умерших иноверцев (то есть, собственно о панихидных служениях) разрешается в практике русской церкви неодинаково“ – засвидетельствовано в руководстве для священнослужителей. – „Одни, не находя в положительных церковных правилах и в древней церковной практике основания для церковного поминовения умерших иноверцев (будто? – а Евхаристийные молитвы священника при совершении литургий св. Иоанна Златоуста, Василия Великого и Апостола Иакова?) – отказываются совершать панихиды по католикам, армянам и протестантам⁹⁴. Другие же находят возможным молиться за иноисповедных христиан, с одной стороны: а) принимая во внимание то, что древние правила относительно данного вопроса (апост. прав. 10, 45, 65; лаод. 6, 37; Тим. алекс. 9) постановлены были (даже не об этом вопросе: смотр. СПб., 1903 г., № 198) при исключительных условиях, в которых тогда находилась христианская церковь, – когда многие стороны её жизни ещё не выяснились и не определились с надлежащей полнотой, и что б) теперь церковно-исторические обстоятельства значительно изменились; с другой стороны, в) руководясь той широтой христианской любви и веротерпимости, которая всегда свойственна была православной церкви, и наконец, г) пастырски входя в нравственное чувство тех православных христиан, которые, состоя при жизни умерших иноверцев в самых тесных родственных связях или в близких служебных и нравственных отношениях с ними, просят своего духовного отца не отказать им в христианском утешении – помолиться вместе с ними об упокоении души усопшего иноверца – христианина⁹⁵... И эта современная у нас практика также свидетельствует, что священнослужителей, находящих возможным совершать панихидные моления в храмах об иноверных христианах, весьма ограниченное меньшинство, а поэтому почти всегда практикуемый отказ в молитвах об иноверных христианах тяжко возмущает общественный религиозный мир весьма большого числа православных христиан, находящихся в близких родственных и нравственных отношениях с умершими иноверными христианами...

Выход необходимый, в особенности в настоящее смутное время, из такого тяжкого практического положения, нежелательного для всех истинных членов церкви православной, представляется такой:

Чтобы не смущать православных ревнителей строгости церковных обрядовых обычаев, по коим эти ревнители полагают, что церковь должна не дозволять молений об усопших иноверных христианах в одинаково высоком и дерзновенном духе и форме, с которыми она совершает молитвы об упокоении христиан православных, – с другой стороны, чтобы удовлетворить православных, ревнующих о всеобъемлемости христианской любви и веротерпимости ко всем людям, свойственной существу православного вероучения, а также входя в высоко-нравственные чувства детей православного исповедания к их отцу, или матери, неправославного вероучения, – следует, вместо существующей раздвоенной, противоречивой практики, просить правительственно-руководящих архипастырей церкви православно-русской разрешить совершение панихидных молений по умершим христианам неправославной церкви, например, таким образом:

1) Или в сокращённом виде обыкновенной общей панихиды с непременным пропуском всего, специально относящегося именно к православному правоверию усопшего; возможно заменить такие песнопения некоторыми молениями вообще об умерших „от Адама даже до днесь“ из Вселенского панихидного церковно-служения мясопустной и Троицкой суббот. Такое сокращение пространных песнопений общей Великой панихиды православных было бы для панихиды об иноверцах удовлетворительно, потому что: „Отче наш“, „псалмы Давида“, „Славословия“, „Аллилуия“, краткие заупокойные ектеньи, многие панихидные наши моления о прощении грехов умершим и прочие неспециальные песнопения⁹⁶ православной панихиды не содержат ничего несвойственного, неприложимого к христианам и иноверным. Каждый же православный христианин должен споспешествовать благу, особенно духовному, иноверцев, – поучает православный архипастырь⁹⁷, – ибо всякий христианин, какого бы ни был исповедания, покланяется Одному и Тому же Богу Отцу, Которому и мы кланяемся, одному Искупителю, в Которого и мы веруем, и Которого имя он на себе носит, Одному Духу Святому, Которого и мы исповедуем; он приемлет и чтит таинства, исповедует вечную жизнь, которой он ищет в живой вере в Господа Иисуса и Его Евангелие“. – Также и Всероссийский Правительствующий Святейший Синод выразил такую же уверенность относительно „двух великих разветвлений христианства – латинян и протестантов, – в искренности веры их во Пресвятую и Живоначальную Троицу и часть таинств“⁹⁸.

2) Или же лучше, руководясь наставлением св. апостола Павла, чтобы в церкви совершалось „всё по чину“⁹⁹ – можно просить, чтобы установлен был особый „чин“ или состав панихиды для повсеместного однообразного совершения панихидных молений об умерших христианах неправославного исповедания. „Един Бог, един и ходатай между Богом и (всеми) человеками, Иисус Христос“¹⁰⁰, Который принёс совершенное удовлетворение за всех грешников. И церковь, – поучает ещё другой наш архипастырь догматист, – предстательствует перед Богом за умерших, как и за живых, не собственным именем, а именем Господа Иисуса и силой Его бескровной жертвы, которую не перестаёт приносить о спасении всех живущих и умерших¹⁰¹. Следовательно, вполне законно и возможно к имеющимся многим вышеупомянутым видам панихиды составить „чин“ панихидных молений об умерших христианах неправославного исповедания.

Настоятельная необходимость положительного разрешения рассматриваемого вопроса вызывается в особенности массой православных семейств, имеющих отца, или матерь, неправославного христианского вероисповедания. Молитвы, оставшихся в живых близких людей об умершем, считаются весьма важными у христиан и теперешней Римской церкви, и лучшие из них заповедуют своим детям совершать о спасении их заупокойные молитвы; – жестоко и противно истинно христианскому вероучению лишать православных детей возможности исполнять столь высоконравственную их обязанность перед родителями их! Известно также, что христианское разноверие в православном русском государстве нисколько не препятствует обильному занятию даже самых высших государственных должностей всех ведомств, а также быть „попечителями“ православных учебных заведений и благотворительных учреждений. После смерти таких лиц, противно чувству гражданского и духовного долга не совершать заупокойных, молений православным лицам, на пользу коим такие иноверцы отдали свою жизнь. Теперь же, пока церковной властью не разрешён однообразно и положительно рассматриваемый вопрос, – обыкновенный отказ большинства православных священнослужителей совершать заупокойные и панихидные моления о прощении грехов и спасении умерших иноверных отца, или матери, массы семейств и благотворителей многих тысяч православных христиан, – смущает душу и разрушает семейные и нравственные отношения множества членов православной церкви. Но, ведь, это, по всем даже кратко выше представленным основаниям и разъяснениям, является уже, как нам кажется, нарушением отдельными лицами основной заповеди Самого Господа нашего Иисуса Христа о любви друг друга учеников Его, христиан, и о молитве их за всех. Жизненную потребность православных христиан совершать церковные заупокойные молитвы об иноверных родителях и благодетелях необходимо удовлетворять беспрепятственно, чтобы отказом в этом не возбуждать нареканий на саму святую церковь православную. Церкви православной неизменно попечение о спасении всех. „Сердце наше, – пишет Святейший Правительствующий Синод, – расширено“ (2Кор.6:11) и всё возможное готовы мы сделать, чтобы способствовать утверждению на земле вожделенного единства“¹⁰². – Да дарует же Господь Бог православным русским христианам, в особенности сиротам от „смешанных“ браков, беспрепятственную возможность, „со всяким смиренномудрием и кротостью снисходя друг ко другу любовью, сохранять единство духа в союзе мира и совершать (в православных храмах) молитвы, прошения, моления (за родителей их) за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, чтобы все люди спаслись“¹⁰³.

Е. Воронец

„Закон положен не для праведника“ (IТим.1:9), говорит св. апостол Павел.

Праведные мужи, которые верой ходят в своей жизни (Евр.11:2, 6), без напоминания закона исполняют заповеди Божии. Они не крадут, не убивают, не прелюбодействуют и даже словом не обижают ближних своих.

Другое дело – люди слабые, немощные, подверженные греху. Они легко забываются. Беспечно идут против требований воли Божией. Таким немощным людям крайне нужны оберегающие их заповеди законные, – как для мореплавателей необходимы в опасных местах особые знаки и для путников зимой – вехи вдоль дороги...

Подобное же следует сказать о миссионерах. Опытные из них, прослужившие своему делу много лет, не нуждаются в миссионерских методиках. Они хорошо сами знают: с чего и как начать беседу с расколо-сектантами; каким порядком вести её; как обходить всевозможные трудности при раскрытии в беседе того или другого предмета.

Нельзя сказать того же о большинстве миссионерствующей братии, – простых приходских священниках. Весьма многие из них нуждаются в методических указаниях для ведения бесед с церковными отщепенцами. Эта нужда особенно ярко проявляется на миссионерских съездах. Здесь, обыкновенно, происходят длинные разговоры миссионерски-методического свойства. В результате получается впечатление, что основные, исходные положения миссионерской методики не всей ещё братии известны вполне, как своего рода азбука.

Причина такого обстоятельства кроется в самом свойстве миссионерского служения – особенно среди сектантов, – в его неразработанности и новизне. Науки противо-сектантской методики у нас нет. Есть лишь отрывочные советы в этой области. На обязанности самих миссионеров лежит поэтому забота выработать правила, которые бы годились для всяких бесед с отступниками от православной церкви.

Автор, как сравнительно много уже лет служащий делу отечественной миссии, отчётливо сознаёт свой долг перед начинающими собратьями. Им он и осмеливается предложить несколько методических советов, подсказанных ему жизнью. Этих советов, разумеется, можно надавать гораздо больше. – Но в настоящем случае, не задаваясь широкими задачами, автор излагает лишь „основные черты миссионерской методики“.

Если раскрытие этих „черт“ окажется кому-либо полезным, – автор почтёт себя совершенно удовлетворённым.

Этот предмет на собраниях миссионеров нередко полагается во главу рассуждений. Многие думают, что успех миссионерской проповеди зависит от вопроса, – с которого начинает беседы миссионер.

Между тем, здесь кроется довольно значительное недоразумение. Дело миссии неуловимо, как сама жизнь. Это дело нельзя вогнать в определённые рамки. Потому миссионер впал бы в непростительную крайность, если бы стал утверждать, что беседы с сектантами всегда следует начинать с определённого вопроса. Такому миссионеру скоро же пришлось бы испытать на деле глубокое разочарование.

Поясним сказанное примером. Представьте себе такой случай. Миссионер, по книжкам изучивший противо-сектантскую полемику, начал свою проповедь с вопроса о Свящ. Предании. Речь его по необходимости обща, лишена „конкретности“. Она не попадает в цель. Сектанты сводят собеседника на вопрос об иконах. Миссионер настаивает на своём. Раздосадованные сектанты уходят с беседы. Они ничему на беседе не научились...

Спрашивается: разумно ли поступил миссионер?

Ни в каком случае. Он озлобил сектантов, а не приблизил их к дверям церковным. Поэтому в живой миссионерской действительности серьёзной речи не может быть о том, с чего всегда начинать противо-сектантские беседы? На этот вопрос лучший ответ даёт сама разнообразная и безграничная жизнь... И не для чего особенно упорствовать, перед лицом жизни, на рутинных соображениях. Помните: „все дороги ведут в Рим“. Хороший миссионер, отправляясь со всякого пункта, придёт к выводу, что Православная Церковь – мать наша – „свята и непорочна“ (Еф.5:27)...

Однако, если обстоятельства позволяют, миссионер в своей первой публичной беседе обязательно должен поговорить с народом о том, что преимущественно волнует людей в данной местности. Потом уже идти дальше, – по системе...

Такой миссионерский приём будет отличаться жизненностью. Ведь и доктора, при лечении язв, стараются врачевать прежде всего эти язвы. Потом уже приступают к „общему лечению“...

Итак, вот первое правило для всякого миссионера: он должен быть живым, отзывчивым на нужды человеком. Он обязан с самого же начала беседовать о действительно нужном для известных людей, а потом уже соображаться с своими теориями и умозрениями.

Что же говорят „теории“ касательно распорядка или внешнего плана миссионерских противо-сектантских бесед?

Эти теории нас удостоверяют, что никакого такого одного плана нет. В действительности планов противо-сектантских бесед столько же, сколько самих миссионеров. И каждый план в устах его автора имеет свои преимущества, свои достоинства.

Поэтому мы здесь высказываемся о том, что лично нам, на основании нашего десятилетнего опыта, кажется наилучшим.

С чего же, по нашему мнению, целесообразнее всего начинать беседы с сектантами, если обстоятельства благоприятствуют миссионеру?

Мы думаем, что такие беседы лучше всего начинать с речи о священном предании. И это не потому только, что указанный вопрос в христианской догматике – изначальный: то само собой. Противо-сектантский миссионер обязан помнить, что, – как бы искусен он ни был, – ему не подтвердить буквой Писания многих православно-церковных обрядов. Обязательно, со временем, он должен будет ссылаться на церковное предание, при обосновании своих мыслей. Например: миссионер искусно докажет, из каких библейских данных сложилось православное учение о крестном знамении. Но сектанты непременно будут просить показать им одну заповедь для этого обряда. Тогда миссионер волей-неволей обратится к церковному преданию.

Если же так, – о церковном предании надобно беседовать прежде всего.

Впрочем, мы предвидим возражение. Нам скажут: „всё равно, сектанты доказательствам от Предания не поверят. Так незачем вопроса о Предании раскрывать прежде всего“...

На это возражение мы ответим.

Пусть сектанты повторяют свои излюбленные слова о Предании. Однако хорошей беседой можно достигнуть одного отрицательного, но крайне нужного нам вывода. Миссионер докажет, что в писанном слове Божием не всё изложено ясно, подробно и понятно для христиан. Следовательно, для устройства их быта в согласии с Евангелием потребно предание Вселенской церкви...

И когда после поднимут сектанты, к примеру, вопрос, почему об иконах в Новом Завете не сказано подробно? Миссионер твёрдо уже, опираясь на изначальную свою беседу, скажет:

– А вы забыли, что в Новом Завете вообще об устройстве христианской жизни написано кратко? Вы забыли, что в Евангелиях и о форме водного крещения сказано прикровенно, а о праздниках, наших богослужениях, христианских песнях просто ничего не написано? Так, по-вашему, нам не нужны праздники, богослужения, песнопения? А если нужны, – значит, нужно церковное предание...

Вот почему, – ещё повторим, – систематические беседы с сектантами (да и раскольниками тоже) лучше всего, как нам кажется, начинать с речи об источниках христианского вероучения.

Наблюдения над учением и жизнью сектантов показывают, что, в сущности, они извратили всю христианскую догматику. Вот основные пререкаемые догматы христианской веры и надобно подвергать на беседах с сектантами гласному обсуждению.

Эти пререкаемые догматы христианской веры можно, например, расположить в таком порядке. Установив правильный взгляд на источники христианского вероучения, естественно поставить вопрос: к чему же клонится всё это вероучение?

Ответ следует сам собой: к наставлению нас тому, как найти людям оправдание и спасение во Христе (Ио.20:31; Рим.15:4,23,24). Оправдание же усвояется нами во Св. Церкви через особые благодатные действия или таинства (Гал.3:27). Тут то нужно много бесед посвятить раскрытию здравого понятия о составе церкви, – её свойствах: единстве, святости, вечности и о суде церкви над грешниками. А далее также много следует беседовать о таинствах, доказывая, что в совершении их св. церковь не поступает против Евангельских заповедей... „Причём, в речи о таинствах необходимо крепко установить в головах народа убеждение, что наружная сторона совершения таинств в евангелиях не описана. Это доказывается самими сектантами. Крещение, наприм., они совершают согласно с своими рассуждениями, а не библейскими указаниями.

Если миссионеру удастся благополучно побеседовать о церкви и таинствах, – главное дело его совершено. Тогда всем будет очевидно, что дух в теле православной церкви жив. А могут ли церковь оттолкнуть от Господа её обряды, направленные к прославлению имени Божия?..

В таком апологетическом смысле следует вести миссионерские беседы о рукотворенной православной святыне и о различных обрядах церковных¹⁰⁴...

Но, если бы сектанты того упорно требовали, можно без боязни за успех дела начать беседы с ними со второй части, – прямо об обрядах. Только необходимо помнить, что часть эта вся апологетическая. Не нужно, вдаваясь в крайность, стараться доказывать, что те христиане, у которых нет икон и храмов, – слуги антихриста. Лучше через все такие беседы провести мысль, что православная церковь, – имея храмы, украшенные иконами и крестами, – через то самое никак не исказила духа евангельского...

Д. Боголюбов

(Продолжение будет).

Из светских писателей талантливым истолкователем вопроса о возрождении верующих в духовную жизнь, выступил, между прочим, известный физик Генри Друммонд в своём сочинении: „Естественный закон в духовном мире“, и я не могу отказать себе в удовольствии ознакомить несколько читателя с тем оригинальным взглядом названного автора, благодаря которому этот важнейший и трудный богословский вопрос делается более удобным к усвоению. Друммонд говорит, что так же, как теория биогинезиса, т. е. теория о возникновении жизни только от жизни уже существующей, одержала в наши дни полную победу в науке и вследствие сего сделалось ясно, что неорганический мир отделён от живого мира (растительного и животного) такими преградами, которые он никогда ещё не переступал и переступить не может, точно также переход от животного к духовному миру герметически замкнут для мира животного, и никакие органические изменения, никакие перемены окружающей среды, никакая умственная работа, никакие нравственные усилия, никакое развитие характера, никакое преуспеяние образованности не в силах ни единую человеческую душу одарить свойствами духовной жизни, – т. е., духовный мир отделён и ограждён от мира, ниже его стоящего, тоже законами биогинезиса. Но что же или кто, по Друммонду, может одарить человеческую природу свойствами духовной жизни? Единый Христос, как источник духовной жизни; самопроизвольного же зарождения последней в человеке также невозможно допустить, как нелепо себе представить, что кристалл какой-нибудь минеральной соли может превратиться в растение....

В Св. Писании такому объяснению Друммонда можно найти подтверждение в собственных словах Спасителя: „Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух“ (Ев. Ин.3:6 и проч.). Но рядом с духовным возрождением стоит и духовное вырождение. Последнее совершенно аналогично законам вырождения в мире растений и животных (в том числе и тела человека); и те и другие имеют наклонность всякий раз, как только отсутствует уход за ними, возвращаться по виду и существу к своим первоначальным типам, которые были свойственны их прародителям в диком состоянии: запущенный сад зарастает и даёт через короткое время вместо роз – шиповник и вместо клубники – мелкую, дикую лесную ягоду; тело же человека, лишённое ухода, вырождается в грубого дикаря, подобного тем полу-животным, полулюдям, которые иногда встречаются на пустынных островах; точно также, если человек будет пренебрегать развитием своего ума, то превратится в идиота или сумасшедшего, примером чему могут служить одиночные заключения, производящие такое влияние на мозг людей, и в некоторых случаях делающих из заключённых идиотов. Словом, во всём и всегда наблюдается – что раз живой организм (растение или умственное) или отдельные органы последнего лишаются особого ухода, в силу которого они достигли известной степени совершенства, они немедленно возвращаются к первоначальному образу, т. е., неизменно к худшему виду.

Тоже наблюдается и в духовном мире человека: если мы будем пренебрегать нашей совестью, то станем людьми с очень ослабленной совестью и порочными, „и если человек не будет развивать свою душу, то она неизбежно замирает (атрофируется), мельчает и гибнет“. Каждый, кто привык сознательно к себе относиться, знает, что такая тайная и безмолвная сила, непреодолимо влекущая человека духовно не вперёд, а назад, действительно существует; мало того – ощущается, что это влечение сильно и глубоко коренится в человеческой природе; в науке веры такое явление объясняется – как влечение, как наклонность ко греху, да и с точки зрения св. писания человек зачинается в беззаконии и родится во грехе (Пс.50:7; см. также посл. к Рим.7:14–24).

Опыт жизни подтверждает, что если не бороться с влечением ко греху и отдаться потоку жизни, не направляя его, то человек будет всё больше и больше погружаться в беззаконие и грех и притом совершенно бессознательно, самым естественным образом. В силу этого св. писание говорит, что злые погибнут, точно так же, как, видя человека падающего с высоты пятого яруса, мы с уверенностью говорим, что он погибнет, ещё раньше, чем он действительно упал на землю.

Кто-то определил значение физической жизни в смысле общего итога отправлений, противодействующих законам уничтожения организма, т. е., смерти, точно также и духовная жизнь может быть определена, как общий итог отправлений, противодействующих греху. А так как атмосферой души являются испытания, соблазны и искушения мира, то и подобно тому, как жизнь даёт растению власть пользоваться различными стихиями, которые без того сами подчинили бы его своей власти (свет, воздух, тепло), также точно духовная жизнь только может подать душе силу воспользоваться испытаниями и искушениями для своего назидания, для укрепления в вере и проч. духовных процессов, которые без существующей в человеке духовной жизни во Христе могли бы погубить душу. Такой взгляд Друммонда находит себе полное подтверждение в словах Самого Спасителя: „дух животворит; плоть не пользует ни мало“ (ев. Ин.6:63), и в другом случае – „дух бодр, плоть же немощна“ (ев. Мк.14:38). Отсюда следует, что мы всячески должны упражнять способности своей души и быть деятельными в духовной жизни, т. е., не только бороться со грехом, но и делать доброе, по словам Господа Бога, обращённым к Каину (до совершения им преступления) – „если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит, он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним“ (Кн. Быт.4:7).

Но если Христос есть источник духовной жизни, которую христианин может принять только от Него, то естественно „спасение“ через Него от греха и смерти должно быть понимаемо, должно заключаться не только в прощении грехов, но и в более широком смысле, разумея под словом „спасение“ если не полное освобождение души от наклонности ко греху, то во всяком случае – оказание могущественной Божественной помощи в этом направлении всякому, кто призовёт имя Господне (Иоил.2:32). Проверить это положение через Писание вполне возможно: Посл. к Римл. VI – „грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью“ (Рим.6:14; см. там же, Рим.7:12).

„Всякий, делающий грех, есть раб греха, говорил Спаситель; но раб не пребывает. в доме вечно; сын пребывает вечно. И так если Сын освободит вас, то истинно свободны будете“ (Ин.8:34–36).

„Вот наступают дни, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды Новый Завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом (прор. Иер.31:31–33; Посл. Евр.10:16,17).

„Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы через окропление освящает осквернённых, дабы чисто было тело, то кольми паче кровь Христа, Который Духом Святым принёс Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мёртвых дел, для служения Богу живому и истинному“ (Посл. Евр.9:13,14).

Но как же, в силу какого именно процесса получаем мы духовную жизнь от Христа? В этом отношении наблюдается полная аналогия с законом преемственности органической жизни от уже существующей таковой же: первоначально Святый Дух сошёл в день Пятидесятницы на апостолов, и с этого момента началась их духовная жизнедеятельность во Христе; от них же эта жизнедеятельность, через рукоположения, была передана пресвитерам и епископам, а от этих последних передаётся преемственно таковыми же служителями церкви до сего дня. А так как через пресвитеров мы получаем при святом крещении, причащении и прочих таинствах дары Духа Святого, то и имеем совершенное основание веровать и надеяться, что все мы, христиане, обладаем драгоценным благом, обещанным Спасителем, озаряющим нашу плотскую жизнь (как солнце озаряет вселенную, хотя вселенная имеет способность к физическому существованию и без солнца) – духовную жизнь, жизнь во Христе Иисусе, Спасителе нашем...

Перед самым Своим страданием и смертью Он сказал: кто любит Меня, тот соблюдёт слово Моё: и Отец Мой возлюбит его, и Мы приидем к нему и обитель у него сотворим“ (ев. Ин.14:23), и далее – „не о них же (об учениках) только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут всё едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так они да будут в Нас едино, да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им, да будут едино, как Мы едино: Я в них, и Ты во Мне“ (там же Ин.17:20–23), „Я есмь лоза, а вы ветви: кто пребывает во Мне и Я в нём, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего“ (там же Ин.15:5)... Неужели же невозможно Св. Духа, „Иже везде сый и вся исполняли“, в особенности веять Своею благодатью там, где Он хочет, будет ли то собрание верующих, церковь Боягия, храм, где находится престол Божий и совершается таинство пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, или отдельный человек, за которого Иисус Христос предал Себя на страдание и смерть? „Дух дышет, где хочет“, сказал Спаситель, беседуя с Никодимом, что в приложении к истине о рождении верующего человека от воды и Духа и пребывания в нем Духа во всю последующую жизнь выражается в уподоблении тому, как, не зная откуда приходит и куда уходит Дух, мы не можем отвергать, что голос Его слышим в себе по временам...

Если преемственно к нам переходит и нам подаётся духовная жизнь, преподанная когда то апостолам Иисуса Христа Духом Святым, то вместе с тем мы получаем внутрь нас и Сына Божия и Бога Отца; недаром св. крещение, через которое мы соединяемся с Богом, совершается, по указанию Самого Спасителя (ев. Мф.28:19), во имя всех трёх лиц Св. Троицы, и от Его дуновения апостолы получили Духа Святого (ев. Ин.20:22), недаром также Он сказал – ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь во мне пребывает и Я в нём (там же Ин.6:56).

Что касается сакраментальной стороны истины о принесении Христом искупительной жертвы, в целях удовлетворения правосудию Божию, то в этом отношении возьмём объяснение, предлагаемое в „Руководстве к изучению Христ. Прав. Догм. Богословия“ Митроп. Макария: „вся тайна нашего искупления смертью Иисуса Христа состоит в том, что Он взамен нас уплатил Своей Кровью долг правде Божией за наши грехи. Этот долг наш перед Богом состоял в том, что мы не исполнили волю Его, которую должны были исполнить, и непослушанием своим (и подсказавшей его гордостью – прибавим; см. выше) бесконечно оскорбили своего Создателя и вслед за тем осуждены были Им на страдание и смерть... Но Господь Иисус всецело и совершенно исполнил за нас волю Божию в продолжение всей Своей земной жизни и особенно в крестных страданиях и смерти, когда Его самоотвержение, смирение, послушание воле Отца достигли самой высшей степени (Флп.2:8); всецело и совершенно потерпел за нас и все те страдания и смерть, какие мы заслуживали за все наши грехи. Бог не мог остаться Неудовлетворённым такой жертвой за наши грехи; потому что и удовлетворявший был Бог“ (Посл. ап. Павла Евр.5:8–10,9:27,28,10:12,14); и, если за непослушание воле Божией земля и живущие на ней подверглись проклятию (Рим.5:18,19), то за совершеннейшее послушание, проявленное Сыном Божиим, – с людей снято было это проклятие“.

Достойно глубокого внимания, что Господь, всячески умалявший во время земной жизни Своей славу чудес и исцелений, которые в обилии совершал на земле (вспомните воскрешение дочери Иаира; ев. Мк.5:39; ев. Лк.8:52,53), запрещавший в большей части случаев ученикам разглашать о них (ев. Мк.5:43 и Лк.8:56), как равно и об особо выдающихся событиях Своего прославления от Отца (ев. Мк.9:9; ев. Лк.9:36), находил необходимым предпринять целый ряд действий, которые, каждое в отдельности и все в совокупности, должны были засвидетельствовать миру неопровержимым образом о том, что Он действительно плотью воскрес из мёртвых… Сюда относятся: и неоднократное появление Христа после воскресения посреди Своих апостолов и учеников (1Кор.15:3–7; ев. Лк.24:13–31,33–36; ев. Ин.21:1–14 и мн. др.), и принимание Им пищи с целью уверить поражённых трепетом учеников, что Он действительно является во плоти, и показывание Им рук, ног и рёбер Своих (ев. И.20:20), и предложение апостолу Фоме, не верившему в Его воскресение, увидеть и осязать руки Его (носившие очевидно следы от гвоздяных ран) и раны на рёбрах Его. Все эти действия до очевидности исходили из одного побуждения – вселить в людях совершенную, непоколебимую веру, что Его воскресение из мёртвых действительно совершилось после краткого трёхдневного пребывания в мёртвых. Такое громадное, исключительное значение придаёт Сам Господь Преславному воскресению своему из гроба.

По воскресении своём, Христос желал самого широкого распространения известия об этом событии потому, что, во-первых, всегда искал славы пославшего Его Отца (ев. Ин.7:18,17:1,4,12:28), а воскресение до очевидности совершилось по воле Того, Кому была принесена искупительные жертва Христом, и, во-вторых, потому что если люди были искуплены драгоценною кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца, то уверовавшие через него в Бога должны знать, что Бог воскресил Его из мёртвых и дал Ему славу, дабы люди имели совершенную веру и совершенное упование на Истинного и Всемогущего своего Бога (1Пет.1:19,21). В этом, думается, заключалась первая из первых цель воскресения.

А за сим следует – прощение грехов во имя пострадавшего и воскресшего Христа тем, кто приносит покаяние в своих грехах. Сам Иисус Христос благоволил торжественно возгласить: „так написано и так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мёртвых в третий день. И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима (ев. Лк.24:46,47). В чём же заключались ближайшие результаты воскресения Христова? Они заключаются прежде всего в том, что Сын Божий, как имеющий источник жизни в Самом Себе, воскресит и всех мёртвых для суда и возмездия по делам, которые были совершены ими, когда они находились в живых, что прямо вытекает тоже из собственных слов Спасителя: „ибо как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе (т. е. источник жизни).., ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения“ (ев. Ин.5:26–29). В остальном да позволено будет сослаться на прекрасное, в высокой степени достойное своего автора, поучение св. Иоанна Златоуста. „Трапеза исполнена, – говорит Златоуст, – насладитесь вси, телец упитанный, никто же да изыдет алчай; вси насладитеся пира веры, вси восприимите богатство благости. Никто же да рыдает убожества, явися бо общее царство, никто же да плачет прегрешений, прощение бо от гроба воссия, никто же да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть“... и далее – „Воскресе Христос, и падоша демоны. Воскресе Христос, и радуются ангелы. Воскресе Христос, и жизнь жительствует. Воскресе Христос, и мертвый не един во гробе. Христос бо воста от мертвых, начаток усопших бысть. Тому слава и держава во веки веков“. Аминь.

А. Пахарнаев

(По поводу отрицательного отношения к иконам со стороны современных сектантов).

Основные положения христианской веры, или догматические непререкаемые истины, в своё время возбуждавшие недоумения и споры со стороны неправомыслящих и еретиков, продолжают и в настоящее время смущать, и сбивать с толку многих из легковерных и неопытных христиан. Древнейшие еретические мнения, отрицавшие в Иисусе Христе то божество, то человечество, то неправо приставлявшие образ сочетания в Нём двух естеств, почти не прекращались во всё продолжение истории христианской церкви, возобновились в последнее время под разными названиями, пропагандируются с особенной настойчивостью и большими успехами ко вреду и соблазну верующих. Центральным пунктом нападения новейших еретиков и сектантов служит Божество Спасителя нашего Иисуса Христа. Его считают простым человеком – то историческим и великим, то легендарным. Новейшее еретичество, вооружённое всеми научными средствами нападения на христианство, важно не в одном теоретическом или принципиальном отношении, но и в практическом. Дело в том, что современные неверы и явные враги христианства, отрицая Божественное достоинство Основателя христианской религии, стремятся к разрушению созданной Им церкви, как учреждения, во всех отношениях неудовлетворительного, отжившего будто бы своё время и препятствующего образованию духовной общины на новых – разумных началах. Встречая отпор со стороны защитников христианства на почве научной постановки дела, противники церкви стараются нападать на слабые, по их мнению, её места. Наиболее уязвимую сторону церкви представляет, по-видимому, её сложная обрядность, противоречащая, будто бы, понятию духовности христианской религии. Здесь особенно возбуждаются и изощряются пристрастные нападки и глумления со стороны врагов существующего церковного устройства; вместо того, чтобы глубже вникнуть и надлежащим образом понять смысл исторического происхождения и значения богослужебной христианской обрядности, они решительно отвергают её, как что-то устарелое, излишнее и бесполезное. Иконы и священные изображения, употребляющиеся в православных церквах, подвергаются сильным упрёкам и обвинениям со стороны современных сектантов, напоминающих собой древних еретиков разных видов и направлений.

В истории борьбы и полемики против иконопочитания необходимо отметить несколько частных моментов, различающихся между собой по времени, месту, лицам и побуждениям к борьбе. Таких моментов усматривается три: первый относится к древнейшему периоду истории церкви, – к тому времени, когда в борьбе с разного рода еретиками раскрывалась и завершалась система христианского вероисповедания, равно как определялись основные начала канонического устройства церкви; это – так называемый период иконоборства, продолжавшийся около 130-ти лет (711–842); к этому же периоду следует отнести иконоборство короля Карла Великого (793–827); второй момент относится ко времени реформации Μ. Лютера, Цвингли и др. (1523–1546); сюда же нужно присоединить ересь русских жидовствующих, также отвергавших, как известно, почитание икон (1450–1504 г.); третий момент относится к новейшему времени; начало этого периода указать трудно; для России оно должно быть приурочено к царствованию императора Петра Великого, когда появился еретик Дмитрий Тверитинов, восстававший против почитания и употребления икон (1713–1723 г.).

Наша задача состоит не в фактическом изложении обстоятельств, сопровождавших означенные моменты, а в указании характерных особенностей лиц, побуждений и приёмов полемики.

I.

Хотя для употребления при богослужении и почитания икон и священных изображений нет в книгах ветхого и нового завета прямых повелений, однако обычай иконопочитания, возведённый на VII-м вселенском соборе в степень догмата, древний и священный; основывается он главным образом на свящ. предании, которое наравне с свящ. писанием признаётся в православной церкви источником божественного откровения; с другой стороны, – учение об иконопочитании может быть выводимо логическим путём из некоторых мест свящ. Библии; но главным принципиальным основанием для иконопочитания служит догмат о воплощении Иисуса Христа и вочеловечении Его. Если Спаситель наш – Богочеловек, то изображение Его, как человека, посредством живописи или скульптуры в разных моментах земной жизни, от младенчества до возмужалого возраста, от рождения до смерти, воскресения и вознесения, соответственно действительным событиям Еванг. истории, составляет такое простое и естественное установление в церкви, которое, в качестве дополнения и символического изображения духовной сущности христианства, не должно бы возбуждать никаких недоумений и нападений со стороны христиан. Правда, иконопочитания в христианском смысле не было в ветхозаветной иудейской церкви, согласно второй заповеди синайского законодательства, но тогда не было воплощения Мессии; были только единичные, временные Богоявления, редкие и кратковременные – под видами и образами ангелов, людей, грозных или тихих явлений природы, тогда как в Новом Завете „Бог явился во плоти и с человеки поживе“, в качестве человека, во всём нам подобного, кроме греха. Таким образом иконопочитание в христианстве тесно связывается с догматом воплощения Бога-Слова; в вопросе об иконопочитании это важная, существенная сторона дела, которой не придавали надлежащего значения ни противники икон, ни защитники их, позднейшие апологеты, в ущерб разумной постановке вопроса и в противоречие правильным взглядам Отцов VII-го Вселенского Собора на значение иконопочитания в системе вероучения¹⁰⁷.

По определению православной церкви, под иконами разумеются свящ. изображения Бога, явившегося во плоти, Господа нашего Иисуса Христа, Пречистые Его Матери и святых Его. Св. церковь предписывает не боготворить иконы, как ошибочно многие думают, а благоговейно почитать их и молиться перед ними; как изображения священные, они служат для напоминания дел Божиих и святых Его; в этом отношении иконы суть те же книги, написанные, вместо букв, в лицах и обстоятельствах. Такой взгляд на иконы и их значение проводится в актах и постановлениях Св. Отцов VII Вселенского Собора, согласно с древним преданием первенствующей нераздельной церкви. Для более точного и обстоятельного ознакомления с доводами и соображениями святоотческими, вызванными и направленными против древних иконоборцев, считаем нужным привести для примера некоторые наиболее убедительные места из подлинных дел и рассуждений VII собора в г. Никее.

На основании свидетельств Тертуллиана, св. отца Иоанна Дамаскина, церковной истории Евсевия и общего мнения членов VII вселенского собора, должно заключить, что употребление св. икон известно было в христианской церкви с глубокой древности; о том же говорит и множество вещественных памятников, давно известных и вновь открываемых. Так, в катакомбах, пещерах и в развалинах древних храмов находят символические изображения: голубя, рыбы, пастыря, агнца. Символы эти были в употреблении у первенствующих христиан, совершавших свои молитвенные собрания в потаённых местах, по причине преследований со стороны евреев и язычников. Символы эти, понятные для одних христиан, служили вместо икон; но одновременно с ними употреблялись и иконы; – до царя Константина Великого (312 г.) в малом числе и с большой осторожностью, а после, когда христианство признано было религией дозволенной и господствующей, – в большем количестве и разнообразии, – так что ко времени царя Льва Исаврянина, иконопочитание получило характер прочно установившегося обычая как в западной церкви, так и в восточной. В 724 г. император Лев III сделал первую попытку к ослаблению и ограничению общецерковного обычая. В 730 году последовал более строгий указ – об совершенном изъятии икон из употребления церковного; распоряжение это сопровождалось смутами в народе, доходившими по местам до открытого возмущения; раздражённый Лев прибег к преследованию и наказаниям ослушников. Что побудило царя восстать против иконопочитания, – до сих пор не выяснено надлежащим образом. Одни из учёных ставят иконоборство Льва III, как и его преемников, в связь с обще-реформатской деятельностью византийских императоров в государственных учреждениях и управлениях, не исключая и церковной сферы, как неразрывно связанной с жизнью общественною; другие усматривают в иконоборческой деятельности императоров средство привлечь в христианство арабов-магометан, которые соблазнялись иконопочитанием у христиан, приравнивая его к идолопоклонству; по расчётам Льва, с устранением иконопочитания, арабы, угрожавшие тогда Греции, могли скорее сблизиться с христианами и даже принять их учение; наконец, некоторые из учёных, в объяснение причин иконоборческого движения, указывают на крайне одностороннее, обрядовое направление благочестия христиан того времени, особенно низшей массы населения, наглядно выражавшееся в отношении к иконам. По рассказам современников, почитание икон заходило иногда далеко за пределы дозволенного... Так, многие иконам воздавали большую честь, нежели священному изображению креста, как орудию страданий Иисуса Христа; иконы допускались при крещении детей вместо восприемников; некоторые священники и клирики соскабливали краску с образов, смешивали её с просфорами и вином и раздавали вместо причастия; иные священники предлагали евхаристию иконописным изображениям святых, как бы живым причастникам¹⁰⁸. Все эти различные предположения, указывающие на внутренние причины и побуждения в деле преследования икон и их почитателей, могут быть принимаемы во внимание, но они никак не могут оправдывать образа действий греческих царей, потому что последние вмешивались в данном случае в чуждую им сферу управления и деятельности; вместо того, чтобы быть покровителями церкви, они являлись врагами её, притесняя и преследуя ни в чём неповинных граждан-христиан; правда, Лев Исаврянин с единомысленными ему императорами могли думать об иконах, что угодно, могли считать их идолами, могли принимать строгие меры против суеверных, вредных нововведений, могли побуждать духовенство глубже вникать в Библию, дабы возвышаться к более чистым религиозным понятиям, но уже не в праве были они являться судьями совести своих подданных и издеваться над святыней, перед которой преклонялись искренно и истинно-верующие. Обманываясь относительно пределов своего могущества, думая, что у всех людей такие же продажные души, как у придворных, мечтая, будто бы царские приказания, угрозы и наказания могут создать дух времени, цари-иконоборцы осмелились предписывать подданным то, как они должны веровать...

Замечательно и достойно сожаления то, что царям-иконоборцам удалось склонить на свою сторону против иконопочитания множество духовенства. Так, Константинопольский патриарх Анастасий, сменивший твёрдого в православии и не уступавшего перед угрозами царя п. Германа, объявил себя, если не по убеждению, то по расчёту на милости царские, против иконопочитания к большему соблазну и смущению паствы и христианской церкви. Этого мало, были и другие вольнодумные епископы, не только сочувствовавшие царям-иконоборцам, но и истребившие иконы в своих округах. Сыну и преемнику Льва III, импер. Константину, удалось составить целый собор епископов в числе 338 членов, осудивший иконопочитание, как недостойный христиан, греховный обычай, запретивший его под угрозой тяжких наказаний тем, кто, в качестве ремесленника, будет приготовлять иконы, и кто будет поклоняться им. Чтобы придать более значения своим определениям, иконоборный собор 754 г. присвоил себе название вселенского.

Но не молчали, а противодействовали всеми возможными мерами иконоборческому движению и истинные почитатели св. икон, на стороне которых было большинство христиан – как местной (Констант.), так и других церквей. Протест слышался со стороны простого народа и монашества, со стороны учёных защитников, со стороны представителей западной церкви – римских пап и, наконец, со стороны трона в лице царицы Ирины, которая дала окончательное торжество православию через созыв вселенского собора. „Ты думаешь созвать вселенский собор по вопросу об иконопочитании“, писал папа Григорий около 726 г. императору Льву, нам это представляется бесполезным. Ты преследуешь иконы, ругаешься над ними и истребляешь их; оставь это дело и замолчи; тогда мир успокоится и соблазны прекратятся. Если созвать собор, то где христолюбивый и благочестивый император, долженствующий, по обыкновению, заседать в совете и чествовать тех, которые говорят хорошо, а тех, которые уклоняются от истины, преследовать, – когда ты сам, царь, являешься человеком непостоянным и варваром? В лице Ирины церковь нашла то, что, по словам папы Григория, необходимо было для вселенского собора.

(Продолжение следует).

Свящ. Синайский

На беседах с раскольниками, преимущественно беспоповцами, постоянно приходится слышать, что многие священники нашей православной церкви должны быть извергнуты из сана, как незаконно поставленные, вопреки 14 правилу 6-го Вселенского собора.

„Правило святых и Богоносных отец наших, ссылаются наши обвинители, да соблюдается и в сём: дабы во пресвитера прежде тридесяти лет не рукополагати, аще бы и вельми достоин был, но отлагати до уреченных лет… Ибо Господь Иисус Христос в тридесятое лето крестился и начал учити“ (14 пр.). „Аще кто в какую бы то ни было степень поставлен будет прежде определённых лет: да будет извержен“ (15 пр.).

Для уяснения данного вопроса необходимо рассмотреть касающиеся его постановления церкви и те обстоятельства, кои вызывали эти постановления.

Вопрос о летах для поставления священных лиц в церкви поднимался неоднократно.

Первым по сему предмету высказался св. Игнатий Богоносец. В послании к Магнизианам он пишет: „не подобает вам презирати возраст епископский, но по воле Бога Отца всякое почтение воздавати ему: зане вем, яко и святые пресвитеры не взирают на юность видимую, но на благоразумие в Боге. Ибо не многолетни суть мудри, ни старцы, ведят разум: но дух, иже есть в человецех. Даниил бо оный мудрый, аще и дванадесяти лет сый, но одержимый духом Божиим, всуе седину носящих старцов, клеветников же и желателей чуждыя доброты посрами (Дан.13:46). Самуил же отроча малое, девятидесятолетнаго Илия обличи, предпочетшаго дети своя паче Бога (1Цар.3:18). Такожде и Иеремия слышит от Бога: не глаголи, яко отрок аз есмь (Иер.1:7). Соломон же и Иосия, ов убо дванадесятолетен (3Цар.3:25) царствовав, страшный оный и неудоборешительный суд жёнам о детях сотвори: ов же осмолетен начальство восприяв, капища и храмы разруши, и дубравы пожже, бесом бо бяху, а не Богу возложена (4Цар.25:4–7). Тем же не юность удобо-презрительна есть, егда Богу возложена: но произволение злое, аще и престарел кто будет во днех злых. Юн бе Христоносный Тимофей, но слышите, что пишет к нему учитель: никтоже о юности твоей да не радит, но образ буди верным словом и житием (Тим.4:12)“¹⁰⁹.

Из этих слов св. Игнатия Богоносца ясно видно, что юный возраст не служил препятствием для получения даже высшего епископского чина. От поставляемого лишь требовалось христианское учительство и возгревание духа Божия, получаемого при посвящении; дух Божий умудрял и совсем юных и, наоборот, отсутствие его и злое произволение не делали достойными даже и старых по возрасту. Такой взгляд на лета посвящаемых держался до Неокесарийского собора. В промежуток этого времени апостольским правилом было указано только¹¹⁰, что обратившегося от язычества не должно скоро поставлять на священную степень „ибо несправедливо ещё неиспытанному быти учителем других“¹¹¹. Толкуя это правило, Зонара пишет: „только что пришедший к вере и удостоенный божественного крещения, не тотчас должен быть хиротонисан во епископа. Ибо прежде должно дать о себе доказательство, что и веру имеет здравую и по образу жизни безукоризнен; а это требует времени, ибо в короткое время невозможно этого узнать. Поставлять же учителем того, кто сам ещё не был испытан, – несправедливо и ненадёжно“.

Хотя это правило и не даёт прямого указания на лета поставляемых, однако и не требует для поставления какого-либо определённого возраста, предписывая лишь испытывать поставляемого, в продолжение некоторого времени, в христианском учительстве, необходимом для руководства других. Допустим, что присоединившийся из язычников имел 20 лет от роду. В пять лет он мог показать и веру здравую, и безукоризненный образ жизни, „пробыв в каждой степени, т. е. в степени чтеца, иподиакона и так далее, хотя в продолжение одного года и таким образом быть достойным самой высшей чести“¹¹².

Впрочем, были отступления и от этого правила. „Так, говорит Вальсамон, великий светильник Нектарий едва был отделен от стада оглашенных и омыл божественной баней скверну жития, чистый уже облекается чистейшим саном архиерейства и в то же время делается епископом царствующего града и экзархом святого и вселенского второго собора“¹¹³.

Точное указание на лета посвящаемых находится в 11 прав. Неокесарийского собора¹¹⁴. „Во пресвитера, говорит оно, прежде тридесяти лет, аще и по всему достойный человек, да не поставляется, но да оставится в ожидании. Ибо Господь Иисус Христос в тридесятое лето крестился и начал учити“. Побудительным обстоятельством для издания этого правила было то, что некоторые, обращавшиеся из язычества, признавая истинность христианского учения и веруя в Господа Иисуса Христа, отлагали на неопределённое время святое крещение. Во времена гонений, такие люди иногда отрекались от принадлежности к христианству, приносили жертвы идолам, и потом принимали крещение, омывая, таким образом, в крещальной купели грехи, сделанные ими до крещения. Несомненно, что такие люди, – убоявшиеся во время гонений мучительства, не могли быть вполне достойными пастырями, не могли дать пасомым должного примера, не могли сказать им, чтобы они помышляли о небесных благах, презирая все страдания и мучения, не могли, в общем, быть наставниками истинно христианского учения, требующего от последователя полного самоотвержения ради Христа.

В виду указанного греха малодушие, обнаруживавшегося в отлагательстве крещения, свв. Василий Великий и Григорий Богослов писали особые слова, побуждающие верующих, ко святому крещению¹¹⁵. Какое действие производили эти слова, – неизвестно. Но церковь нашла нужным быть более строгой в избрании клира и, зная, что молодой человек более немощен, чем уже пришедший в возраст, более подвержен слабостям и увлечениям, 11 прав. Неокес. собора постановляет, чтобы пресвитер не поставлялся ранее 30 лет. Что действительно церковь, установляя возраст для посвящения пресвитеров, имела в виду людей, указанных выше, – это подтверждается и следующим 12 правилом Неокесарийского собора: „Аще кто в болезни просвещён крещением, говорит собор, то не может произведён быть во пресвитера, ибо вера его не от произволения, но от нужды“. Зонара толкует это правило так: кто в здоровом состоянии откладывал крещение, а подвергшись болезни и имея в виду опасность для своей «жизни, крестился, тот не должен быть произведён во священство, ибо можно думать, что он отлагал просвещение по любви к удовольствиям и из плотоугодия и потому, что хотел жить в небрежении и не подчиняться игу Евангелия, и вера его является произошедшей от необходимости, а не от произволения“.

В период времени от Неокесарийского собора до шестого Вселенского – церковь обуреваема была различными ересями. В это время имели место ереси: арианство, македонианство, монофизитство и монофелитство. Особенно сильны были первая и последняя. Почти целые патриархаты были заражены ими. Необходимо было иметь особую осмотрительность в выборе лиц для клира, необходимо было тщательно узнавать – истинно ли принадлежит человек к православию. И вот церковь, в лице соборов, издаёт вновь правила, предписывающие особенную внимательность к избираемым в священную степень. Так первый Вселенский собор подтверждает опять, чтобы новокрещённого не тотчас же возводить в епископское или пресвитерское достоинство, но сначала получить доказательство, каков он по вере и каков по жизни¹¹⁶, а шестой Вселенский собор повторяет целиком постановление Неокесарийского собора о летах пресвитеров и диаконов. Все эти действия церкви клонились, не сомнению, к тому, чтобы избранный в клир, был действительно, не по имени только, но и по делу, наставником и учителем своей паствы. Устанавливая определённый возраст для поступления в клир, собор имел в виду и то, что человек, достигший тридцати лет, обладает уже совершенно сложившимся характером и волей, более устойчив в своих мнениях и в своих взглядах. А это было в высшей степени важно в то время, когда шла усиленная борьба православия с различными ересями; когда ересями заражены были нередко и греческие императоры, и сами представители церквей – патриархи. Влияние таких высоких лиц было почти неотразимо. Его могла победить только твёрдо установившаяся воля.

Милостью Божией пронеслась гроза ересей. Кончилась и горчайшая из них – иконоборческая. И вот, на седьмом Всел. соборе, между прочим, указано с особой ясностью и то, что требуется от желающих вступить в клир. „Поелику мы, говорят отцы собора, в псалмопении обещаем Богу: во оправданиях Твоих поучуся, не забуду словес Твоих (Пс.118:6): то и всем христианам сие сохраняти есть спасительно, наипаче же приемлющим священническое достоинство. Сего ради и определяем: всякому, имеющему возведену быти на Епископскую степень, непременно знати псалтирь, да тако и весь свой клир вразумляет поучатися из оные. Такожде тщательно испытывати его митрополиту, имеет ли усердие с размышлением, а не мимоходом, читати священныя правила и святое Евангелие, и книгу Божественного Апостола, и все Божественное писание, и поступати по заповедям Божиим и учити порученный ему народ. Ибо сущность иерархии нашея составляют Богопреданныя словеса, то есть, истинное ведение Божественных писаний, якоже изрек великий Дионисий. Аще же колеблется и не усердствует тако творити и учити: да не рукополагается. Ибо пророчественно рек Бог: ты умение ототвергл еси, отвергу и Аз тебе, да не жречествуеши мне“ (Ос.4:6¹¹⁷).

В толковании на это правило Зонара говорит: „все верные должны поучаться в оправданиях Бога и не забывать словес Его, а наипаче те, которые приемлют священническое достоинство, т. е. те, которые облечены им, имеют его на себе... Ибо сущность нашей иерархии составляют богопреданные словеса. А сущностью иерархии божественное писание названо потому, что оно есть её“.

Вальсамон то же правило толкует так: „Святые отцы, зная, что по причине ереси иконоборцев, очень многие верующие огрубели, потому что бегали и не имели возможности даже являться на глаза людям, сказали, что и все христиане обязываются читать божественное писание со испытанием, но гораздо более архиереи, которые поставлены затем, чтобы учить порученный им народ, почему и определили не иначе рукополагать кого-либо, как если знает псалтирь и, по испытании тем, кто будет совершать хиротонию его, – какое он имеет расположение к изучению божественного писания, что он чтением священных и божественных правил и прочего занимался прилежно, то есть с испытанием, а не бегло; сверх сего, что и живёт согласно божественным заповедям и учит народ Господень и просто готов к тому, чтобы учить и отвечать, что должно о богопреданных словесах, которые составляют сущность, то есть основание священства“.

Смысл правила и толкований очень ясен. Сущностью и основанием иерархии поставляются не лета поставляемого, а знание им божественного писания для руководства и научения других.

Сопоставивши это правило с правилами, бывшими прежде, относительно членов клира, мы увидим, что постановления прежних соборов о летах, поставляемых клонились лишь к тому, чтобы в число клира не поступили лица не подготовленные к христианскому учительству или же такие, относительно которых могло быть сомнение в чистоте их веры и принадлежности к христианству.

Имея в виду указанное основание, церковь не отказывала в посвящении в клир и лицам моложе 25 и 30 лет, зная, что и „юность не удобопрезрительна есть, егда Богу возложена будет“. Свидетельство тому мы часто можем встретить в летописях Барония и истории Георгия Кедрина¹¹⁸.

1. „Будущий французский апостол Религий, на епископство Ременское по Геннадии восхищен бысть от народа невольно, егда ни молением, ниже оскудением лет отрещися, ниже избежати возможе (не имеяше бо токмо двадесят два лета“)¹¹⁹.

2. „Василий (император), пресекая наветы, увенчивает Константина и Льва, сынов своих: а в третье лето своей державы провозглашает и Александра, своего сына, – юнейшего же всех, Стефана¹²⁰ причисляет к церкви Божией“¹²¹.

„Василий с императором Михаилом державствовал едино лето, а един девятнадесять лет. Преемствует ему Лев, из оставшихся сынов его старейший. Лев, соделавшийся обладателем всего... определил первее свергнуть Фотия с престола. На место же его определяет император (Лев) патриархом Стефана Синкелла (в 886 г.), своего брата, рукоположенного от первопрестольного Феофана“¹²².

Этот патриарх Стефан причислен церковью к лику святых. В прологе на 17 мая пишется: Иже во святых отца нашего Стефана, Архиепископа Константина града... „Стефан, Архиепископ Константина града, – сын греческого царя Василия Македонянина и юн сый поставлен бысть патриархом Царя града“.

3. Св. Кирилл – просветитель славян – поставлен во пресвитера ранее узаконенных лет. „Константин, пишется в его житии, с 14 лет (родился в 827 г.) воспитывался в Константинополе с сыном императора Феофила – Михаилом. По окончании своего воспитания, Константин тайно удалился и принял иноческое пострижение. Возвращённый из пустыни, он убеждён был принять рукоположение во пресвитера. (Около 850 года. Летопись Еписк. Арсения, лето 846-е). После сего он послан был императором в Багдад, где провёл много дней в споре с мудрецами сарацинскими. Отпущенный Эмиром с честью, св. Кирилл, по возвращении в Царь-град, удалился на гору Олимпийскую к брату Мефодию и с ним продолжал подвизаться в посте и молитве. В 857 году пришли к царю Михаилу послы от Хозар и просили себе наставников. Царь и патриарх Игнатий послали Константина и Мефодия“¹²³.

4. „В месяце Декемврии приводят Трифона монаха и рукополагают в патриарха на некое время, доколе Феофилакт, сын императора Романа, не достигнет законного возраста“...¹²⁴ Трифон изводится из церкви... По прошествии же единого года и пяти месяцев (ибо не доставало ещё толикого времени Феофилакту к совершенству и к рукоположению во Архиереа) рукополагается Феофилакт, сын императоров, в патриарха, в месяце Февруарии второго индиктиона“¹²⁵. „Во второенадесять лето самодержавия Константинова, а от сотворения мира в 6464, месяца Февруария 27 дня, 14 индиктиона скончал житие патриарх Феофилакт, патриаршествовал двадесять три лета и двадесять пять дней. На престол патриаршества взошёл он против правил церковных, имевши от рождения своего шестнадцать лет и под пестунами бывший патриархом несколько времени“¹²⁶. В патриаршество Феофилакта получила св. крещение благоверная княгиня Ольга. „Жена ополчившегося некогда морской силой на Римлян Российского князя Игоря, именем Ольга, по смерти мужа своего, пришла в Константинополь, где крестившись и явивши усердие к истинной вере, в дом свой возвратилась“¹²⁷. Крестилась Ольга в 6463 г. от сотв. мира, и от Р. Хр. в 955 году. (В прологе говорится, что Ольга крестилась от патр. Фотия, но это неправильно. Фотий патриаршествовал по 886 г. и после него были патриархами Стефан, Антоний, Николай, Евфимий, Стефан, Трифон-наместник и, затем, Феофилакт с 932 по 956 г.).

Из приведённых примеров видно, что церковь не всегда руководствовалась правилами о летах поставления членов клира и за это отступление от соборных правил никто не отделялся ни от лиц, поставленных вопреки канонам, ни от церкви, как то делают наши старообрядцы.

В десятом веке свет Христова Евангелия проник и в Русскую землю. Вместе с верой от Греков приняты были, конечно, и каноны церковные. Какова была практика Русской церкви относительно лет посвящаемых, с точностью неизвестно, но надо думать, что так же, как и в Греческой церкви обращали внимание не на лета поставляемого, а на его способности к учительству. Вскоре после принятия христианства на Руси, были устроены школы для подготовления в них кандидатов священства из русских людей. С течением времени школы эти мало-помалу прекратили своё существование (Стогл. 25 гл.) и в XV веке в клир приходилось ставить, как свидетельствует архиепископ новгородский Геннадий, людей совершенно неучёных.

В 1551 году царём Иваном Васильевичем (Грозным) собран собор „еже поутвердити древнего предания истинныя нашея христианския веры, дабы утверждена была и непоколебима в роды и роды и на веки невреждена от душегубительных волк“¹²⁸.

На этом соборе было постановлено: „иже есть дьяки, котории хотящий диаконства и священничества, а грамоте мало умеют и святителем их поставити, ино сопротивно священным правилам, а не поставити и святыя церкви без пения будут и православныя христиан без покаяния учнут умирати и без причастия; и святителем избирати по священным правилом, в попы бы ставити 30 лет, и во дьяконы 25 лет и грамоте бы умели, чтобы могли церковь Божию держати и детей своих духовных управити могли по священным правилом. Да и о том их святители истязают с великим запрещением, почему мало умеют грамоте, и они ответы чинят: мы де учимся у своих отцов или у своих мастеров, а инде де нам учиться негде. Колько отцы наши и мастеры умеют, потому и нас учат. А отцы их и мастеры сами потому же мало умеют и силы в божественном писании не знают, да учиться им негде“¹²⁹.

Постановление это было вызвано печальным состоянием тогдашнего духовенства. Во священники и диаконы, по нужде, посвящались люди совершенно необразованные, кое-как заучившие наизусть отправление служб церковных, часто неграмотные, не умевшие читать и писать. Учительства от таких пастырей ожидать было нельзя. „Попы, говорит царь, по своим церквам поют бесчинно в двое, в трое, а миряне в те же поры промеж себя глумление творят и всякие речи говорят праздные, ино обое погибельно и пастыри и овцы вкупе заблудиша и погибоша, а попы и церковные причетники в церкви всегда пьяни и без страхи стоят и бранятся и всякие речи неподобные всегда исходят из уст их, и миряне, зря на их бесчиние, гибнут. Тако же творят попы же в церквах бьются и дерутся промеж себя, а в монастырех тако же творят, да попы же мирския заутреню и вечерню в церкви без риз, во единой патрахили, поют и у престола действуют и в царские двери всегда ходят“¹³⁰. „Архимандрит и игумены нецыи и священницы и диаконы в своих обителях, во святых церквах Божественные литургии не служат ни за упокой, ни за здравие недель 5 и шесть, а инде и в полгода, и во святых правилах священническому чину только до осми дней не служити, кроме великия нужи“¹³¹. „Нецы невегласи попы в великий четверг соль под престол кладут и до седьмого четвертка по велице дне тако держат и ту соль дают на врачевание людем и скотом“¹³².

Собор, в числе других мер к искоренению непорядков церковных, указывает и на соблюдение правил о летах для посвящения священников и диаконов. Но, несомненно, одно соблюдение этих правил не могло уничтожить всех нестроений русской церкви, так как главной причиной нарушения церковного благочиния была необразованность тогдашних пастырей, которые не только не могли внушить пастве правильных понятий о вере, но сами часто были заражены недостатками своей паствы. Такого нестроения ранее сего не было в русской церкви потому, „что училища бывали в российском царствии на Москве и в великом Новегороде и по иным градом многие грамоте писати и чести и пети учили, и тогда грамоте гораздых было много, но писцы, и певцы и четцы славны были по всей земли“¹³³.

И вот собор, вслед за определением о летах, тотчас же указывает на главное средство для восстановления церковного благочиния: „в царствующем граде Москве и по всем градом избрати добрых духовных священников и диаконов, имущих в сердцы страх Божий, могущих и иных пользовати и грамоте чести и пети и писати гораздивы и у тех священников и дияконов учинити в домех училища, чтобы священницы и дияконы и все православные христиане в коемждо граде давали своих детей на учение грамоте, книжнаго письма и церковнаго пения и чтения налойнаго и те бы священники, и дияконы, и дьячки избранные учили своих учеников страху Божию и грамоте, и писати, и пети, и чести со всяким духовным наказанием, но и паче же всего учеников бы своих берегли и хранили во всякой чистоте, чтобы им пришел в возраст достойным быти священническому чину, да учеников бы есте своих и во святых Божиих церквах наказывали и поучали страху Божию и всякому благочинию, псалмопению и чтению и конарханию по церковному чину, и учили бы учеников грамоте довольно и силы бы им писания сказывали,... чтобы ученицы ваши все книги учили“¹³⁴.

Таким образом, Стоглавый собор стремился исключительно к тому, чтобы ранним поставлением не принять в клир лиц необразованных и неучительных, так как и лиц с определёнными летами (если допустить, что русская церковь строго держалась правила VI Всел. собора), как видно было, не могли воздействовать на пороки паствы, вследствие своей неспособности к учительству и руководству других по своему незнакомству ни с писанием, ни с соборными и святоотеческими правилами. С течением времени, благодаря принятым собором мерам, благодаря, сравнительно, большей образованности духовенства, господствовавшие в обществе пороки и недостатки церковного благочиния стали мало-помалу уничтожаться. От восточных патриархов и от иноземцев, посещавших Россию, слышатся похвалы благочестию и твёрдому исполнению русскими церковных законоположений. Пастыри церкви стали более учительны, некоторые обладают начитанностью и знанием необходимых, по тогдашнему времени, языков латинского и греческого, – и церковь начинает вручать управление паствой людям, недостигшим узаконенного времени. Примеров этого имеется несколько.

Так Никон (впоследствии патриарх) посвящён был во священника при патр. Филарете¹³⁵ на 20 году. „В страшный 1605 год, когда в Московском государстве началась смута, в мае месяце, в селе Вельдемановке, Княгининского уезда, у крестьянина Мины, родился сын, наречённый Никита (стр. 3). Сыскав в одном приходе причетническое место, Никита определился к оному и вскоре к тому же приходу посвящён во иерея на 20 году от рождения“¹³⁶ (в 1625 г.). Известный расколоучитель Аввакум поставлен был также ранее узаконенных лет. „Рукоположен, пишет о себе Аввакум, во диаконы двадесяти лет с годом и по двулетех в попы поставлен, живый в попех восемь лет, а потом совершён в протопопы православными епископы“¹³⁷.

В 1666 году подана челобитная соловецких иноков царю Алексею Михайловичу на Архимандрита Варфоломея. В ней говорится, между прочим следующее: „и сия глаголем, великий Государь, паче же молим Богом снабдимую и благочестивую державу твою, не понося ему, – не буди то; но соболезнуем и сострадаем ему, паче же о святей обители, яко присные тоя чады. Виновное же сице рцем: ученик ево, архимандритов, диакон Макарий юноша сый, ещё не вящши пятинадесяти лет, в келье у нево, архимандрита, оба пьяни суть и за кую вину мы убо не можем, паче же не хощем рещи, вмале ножем дерзости не сотворил, аще не бы Божия всесильная десница покрыла, сторож, имянем Давид, его, архимандрита, защитил“¹³⁸.

Итак, хотя правила некоторых соборов и точно определили лета членов клира, однако церковь не всегда руководствовалась ими. Цель же издания этих правил, смотря по времени, была различная. В первые времена христианства (до 300 г.), когда крещение совершалось, преимущественно, над взрослыми людьми, была опасность принять в клире человека, не укрепившегося ещё в христианстве; во времена вселенских соборов, когда церковь обуреваема была ересями, необходимо было наблюдать за тем, чтобы посвящаемый всецело и твёрдо был предан православию. В русской церкви и первая, и вторая причины отсутствовали, но, взамен их, появилась новая-неграмотность и невежество низшего духовенства, породившие всевозможные неблагочиния в церкви и пороки в пастве. В настоящее время ничего подобного уже не существует. Крещение совершается теперь тотчас же по рождении и. крещаемый с младенчества воспитывается и возрастает в православии, а лица, готовящиеся к поступлению в клир, с молодых лет обучаются, кроме других наук, закону Божию, толкованию священного писания, святоотеческих творений, соборных правил и вообще тем предметам, которые необходимы пастырю для правильного руководства его паствы, а кроме того обращается строгое внимание и на жизнь посвящаемого. „Сего мужа (готовящегося к священству) всяким первее опасным истязанием испытавше и достоверными свидетельствы, наипаче духовного его отца о нём уверившеся, посвятили мы во иерея“, говорится в Ставленной грамате.

Таким образом, те причины, по коим в прежнее время посвящение в клир откладывалось до определённых лет, теперь не существуют и священники, поставленные в молодых летах, поставлены правильно и законно, согласно соборным постановлениям, требовавшим от пастырей в сущности лишь христианского учительства и правильного руководства других. Так поступала древняя церковь, так поступает она и в настоящее время; нужно заметить при сём и то, что не всё, что было прежде, может быть приложимо и теперь, ибо „и у древних были некоторые обычаи, исполняемые в церквах, из которых одни с течением времени изменились, а другие и совершенно прекратились, а некоторые запрещены и правилами“¹³⁹; „и многое (по обрядово-канонической, конечно, части) по нужде или по другим побуждениям происходило (и происходит не по правилу церковному“¹⁴⁰.

N N

В № 309 газеты «Свет» за 1903 год напечатано: «в Одессе находится несколько партий переселенцев-крестьян из секты «иудействующих» (Тамбовской и смежных с нею губерний). Крестьяне-иудеи эмигрируют в Палестину, где они основывают собственные земельные хозяйства или нанимаются в батраки к колонистам-евреям. Но, в последнее время, наплыв туда работников сильно сократил спрос на труд, и некоторые из крестьян возвращаются теперь обратно из колоний на родину. В канцелярию одесского городского раввина явилось двое таких крестьян – Моисей Вабобулин и Исай Жетенев с просьбой об оказании им помощи для поездки на родину. В Палестину они выехали, не желая работать на фабриках и заводах по субботним дням. Они долгое время проживали в Иерихоне, перебывали почти во всех колониях и теперь, за отсутствием работы, вынуждены были вернуться в Россию».

По поводу этой корреспонденции и для освещения отмеченного в ней явления, считаем не лишним сказать несколько слов о современных жидовствующих в России и их чаянии. Жидовствующих, т. е. русских по крови и языку крестьян, принявших иудейскую или жидовскую веру, не мало в настоящее время в Астраханской, Саратовской, Тамбовской и Оренбургской губерниях, на всём Кавказе и за Кавказом, в земле войска Донского, в Закаспийской и Акмолинской областях, найдутся они и в средней Сибири. Гор. Царицын с посадом Дубовкой и гор. Балашов с сёлами Дурникиным или Кислым, Свинухой и Большой Грязнухой, являются центрами этой секты в Саратовской губернии, гор. Царёв с сёлами Пришибом и Заплавным – в Царёвском уезде и села Солодники, Светлый Яр и Большие Чапурники – в Чериоярском уезде Астраханской губернии. Отказавшись от христианства, эти сектанты отказались от своей русской национальности, русских обычаев, стараются отделаться и от русского языка. Они приняли веру современных евреев во всей её полноте и вместе с евреями разделяются на талмудистов, принимающих талмуд, и караимов, отвергающих его. Стыдясь своего русского происхождения, они называют себя пришельцами к евреям, за один народ с последними, обрезываются и обрезывают детей, празднуют еврейские праздники, носят тифилим и цициц¹⁴¹, стараются копировать евреев и говорят, если не на еврейском жаргоне, то русский язык коверкают на жидовский лад. Вместе с евреями они ненавидят Христа, христианство и всё христианское. В России они считают себя пленниками, Россию называют Ассуром (слово «Ассур» читают обратно), Вавилоном и Гогом, и всё, что пророки изрекли об этих странах и народах, прилагают к России. Сказанное о Гоге читают по венскому и русско-еврейскому изданию библии: Гог, в земле Могог, князь Роса, Мосохо и Тоболо. Это, по мнению сектантов, значит: князь России, Москвы и Тобольска. Мечта их – дождаться еврейского Мессии, царя-завоевателя, покорить и разграбить языческие, т. е. христианские царства и переселиться в Палестину. Ошибётся тот, кто вздумает положиться на верность жидовствующих русской державе и русскому знамени!

Стремятся жидовствующие в Палестину не потому, что их принуждают работать на заводах и фабриках по субботам, а потому, что они – жидовствующие. Большинство их, как и из сообщения «Света» видно, народ состоятельный, они покупают земли и заводят собственные хозяйства в Палестине. Недостаточные из них идут в батраки к палестинским евреям, но на фабрики и заводы к христианам не идут. И столько жидовствующих переселяется в Палестину, что в Одессе скапливаются целые партии таких переселенцев; а в Палестине предложение превысило спрос на рабочие руки в еврейских колониях, и некоторые из сектантов, не найдя там достаточного заработка, «вынуждены» возвращаться в Россию. Таковы упомянутые в «Свете» Вабобулин и Жетенев. Эти «пришельцы», возвращаясь в «гоимскую» Россию, в Одессе ищут пособия, для чего идут в канцелярию... городского раввина! Они, видите ли, уже не русские, а жиды, и для них одесский городской раввин важнее и градоначальника, и генерал-губернатора. И евреи таких природных русских охотно принимают не только в свою веру, по и в кагал. В Царицыне, в местной синагоге, такой сектант служил кантором. В с. Солодниках, Черноярского уезда, Астраханской губернии, проживают местные крестьяне, природные русские, главные начётчики у жидовствующих, братья Симеон и Димитрий Димитриевы Грачевы, по-уличному Лашкины. Они приняты в жидовство астраханским духовным¹⁴² раввином, причём Симеон получил имя Шмуля, а Димитрий – Аврума. Тот же раввин и венчал их по еврейскому обряду. Того же уезда, села Киселевки крестьянин, родом малоросс, по фамилии Ратиев, повенчан по еврейскому обряду духовным раввином местечка «Нальчик» Терской области, в чём этот раввин и выдал Ратиевѵ удостоверение на еврейском языке¹⁴³.

И так, что же это за переселение сектантов в Палестину, о котором говорит «Свет»?

Оно – следствие тяготения сектантов к Палестине и ожидания скорого пришествия еврейского Мессии-завоевателя. Всё, что случается в мире, по мнению сектантов, указывает на близость этого пришествия и так или иначе подготовляет для него почву. Жидовствующие в этом непоколебимо уверены. Прорыт Суэцкий канал, теперь роют канал Панамский и это для того, чтобы удобнее и без лишней потери времени, евреи могли собраться к своему Мессии в Палестину. Проведены железные дороги сквозь Альпы, через Балканы до Солуня и Константинополя, через среднюю Азию и Сибирь, по Азии, Африке и Австралии. Это всё у сектантов имеет одно значение: срывают горы, засыпают долины, прямят и ровняют дорогу для собрания евреев в Палестину. Усиление мореходства, усовершенствование типа морских пассажирских судов и вагонов железных дорог имеют в конце концов всё ту же цель. Все старания техники направлены на то, чтобы евреям с большим комфортом и меньшей потерей времени собраться в Палестину, где в Иосафатовой долине будет Мессия судить все народы. Войны между государствами – на руку евреям. Этими войнами «гоимские» царства ослабляют друг друга, чтобы евреям при Мессии легче было покорить их. Все народы, мечтают жидовствующие, должны будут покориться евреям и быть рабами у них; а евреи будут владеть домами, которых сами не строили, виноградниками, которых сами не садили, будут сосать груди царских дочерей, и знаменитейшие из гоев рады бы были дать им дочерей своих в наложницы. Непокорные из народов «на ногах своих истаять», т. е. будут перебиты. Жидовствующие – пришельцы к евреям; пришлец – то же, что и туземец (Лев.19:34), пользуется одними с ним правами (Числ.15:16), одним законом (Исх.12:49), причисляется к тому колену, к которому присоединился, так что и земельный надел получает в этом колене (Иез.48:22–23). Жидовствующие не удовлетворяются этим и говорят, что природные евреи виновны в идолопоклонстве и убийстве пророков; а они, сектанты, чисты от этих грехов и кроме того, добровольно приняли завет, следовательно, вправе рассчитывать на лучшее место в Палестине (Ис.56:1–7)¹⁴⁴. Как же им не стремиться в Палестину, чтобы заблаговременно выбрать лучшее место?

В восьмидесятых годах прошлого века астраханские жидовствующие, особенно жители Царёва, Пришиба и Заплавного, со дня на день ждали Мессию; они на базарах обсуждали это, столпившись кучами, и прямо на земле чертили «плант» Палестины и делили её, посылали в Палестину ходоков высмотреть лучшие места. Нам самим приходилось наблюдать, как женщины сектантские готовились в дорогу, напекали сдобных пышек или, по-местному, кокурок, сушили сухари, чтобы быть наготове, когда придёт фарсийский корабль отвезти их в Палестину. В начале девятидесятых годов солодниковский крестьянин, вышеупомянутый Димитрий, Аврум тож, Димитриев-Грачев, служил в военной службе писарем где-то в Закавказье. Там он составил послание и торжественную песнь, тайно оттиснул их, снабдил виньетками и рассылал своим единоверцам. Села Светлого Яра крестьянин Иван Тимофеев Ходырев получил от своего, служившего в г. Баку в военной службе, сына Филиппа письмо и в нём это воззвание и песнь. Песнь написана двухстишиями и представляет акростих, первая буква каждого первого стиха заглавная, а второй стих начинается строчной буквой. Из заглавных букв выходит «Аврум Грачев». На это указывают перстами снизу и сверху нарисованные кисти рук. Виньетка представляет голубя, несущего масличную ветвь, колодезь со срубом и журавцем, как это бывает в астраханских степях.

Благословен Бог, собирающий народ свой… Израиля ¹⁴⁵.

Многоуважаемые братья-единоверцы! Просим, нет ли чего нового – Ис.43:19; Иер.31:30–32? Сообщите, по поводу этого не получалось ли в пользу нашего народа? ¹⁴⁶ Ну, мы вам сообщаем, что у нас слышно следующее: В Палестине уже много появилось колоний и преимущественно на тех местах, где когда-то в древле стояли города и селения наших предков (Ам.9:14–15; Ис.44:26). И дело идёт очень успешно, и если со вниманием вникать в наблюдение движущихся по поводу этого дел, то можно почти безошибочно сказать, что всё это делается согласно изречённого глагола Вечносуществующего. В Палестине занимаются земледелием, со скорбью очищают поляну от кустарников и распахивают новину (Иер.4:3). Дожди выпадают своевременно и в достаточном количестве (Иез.34:26; Ос.2:33; Зах.8:12). Опытный инженер устроил конно-железную дорогу до первой колонии от этого, при море стоящего, г. Яффы и наводят мнение, чтобы всюду устроить путесообщение (Ис.58:12,49:11,35:8). Детей в школах обучают на древний еврейский язык. Это для той цели, чтобы поуспешнее офундаментовать образ будущей жизни и говорить чистым языком (Соф.3:3). Есть уже и привители в среде нашего народа (Иер.30:21) барон Гершон, который неутомимо, при помощи Господа, старается обеспечить жизнь своего народа и установил для них общий торжественный праздник в память сооружения колоний, который совпадает в 10-е число которого только месяца, этого уж я не знаю; но наверное и это, по слову Господа, если, только, я не ошибаюсь (Зах.8:6). В конце всего, посылаем всем вам наше почтение и желаем вам – Ис.12:3. Будьте только тверды и не бойтесь (Ис,43:1–5), и имейте в виду этот факт¹⁴⁷, который нас уверяет для того, чтобы нам иметь полную надежду на нашего Творца (Зах.8:6). Ну, я надеюсь и надеюсь на Господа, Который даёт мне твёрдость и научит язык мой, чтобы дать ответ¹⁴⁸. На обороте сего прилагаю вам Песнь моему народу.

Грачев.

Ах, как приятно поёт гортань моя, точно лира!

желаю вам благ будущего мира! Ис.12:3

В голове моей звучит словно струна цимбалы.

ну, жалею, что плодов собрал я очень мало! Ис.3:10.

Речь веду я с вами, а о чём, вы знаете и сами:

что получается с израильскими сынами. Втор.32:29–30.

Утешайте, утешайте, говорит Господь, народ Мой. Ис.40:1

вот, он идёт в покой свой. Иер.31:1.

Много лет его притесняют;

но что для самих будет, они не знают. Иоил. 4 глава.

Голос ужаса слышен и голос смятенья,

но в нём будет для него спасенье. Иер.30:5–7

Радость воспойте нашему народу, Ис.54:1.

потому, что вижу пленникам свободу. Ис.61:1.

Аставлял Он их, но только до время; Мих.5:2

а теперь привлекает к Себе и любимое племя. Иер.31:2.

Что за грехи свои получил он вдвое; Ис.40:2.

не было у нас вождя и не было героя.¹⁴⁹

Есть теперь же у нас предварительная награда;

так что в Палестине есть сады из винограда. Ос.2:16.

Вполне можно решить, что дождались надежды

остатки завязанные в поле одежды. Иез.5:3 ¹⁵⁰.

Воззвание это не осталось без действия. Долго совещались и думали сектанты. Тем временем Димитрий, он же Аврум Димитриев Грачев, он же Лашкин, вернулся в с. Солодники и принял непосредственое участие в делах. Его родной брат Симеон, он же Шмуль Димитриев Грачев, главный «равви» местных жидовствующих, от имени своих единоверцев пишет в Париж устроителю еврейских колоний в Палестине барону Ротшильду письмо, где излагает, что их, жидовствующих, принявших еврейскую веру, столько-то семей, занятие их: земледельцы, пастухи, сапожники, портные, плотники, столяры и проч. Все они желают и просят Ротшильда поселить их в Палестине. На это письмо Семён Грачев получил из Парижа ответ такого содержания:

Париж. 10 июня 1892.

Милостивый Государь!

Согласно вашего письма к барону Ротшильду, спешу сообщить вам от имени г. Ротшильда, что в настоящее время он не думает и не может поселить колонистов в Палестине. Если же вы в состоянии купить земли в Палестине на свои деньги, постараюсь для вас, чтобы вы имели поддержку со стороны Парижа. Пожалуйста не пишите ваши письма по-русски, а лучше по древне-еврейски или на жаргоне; также не обращайтесь письмом к бар. Ротшильду, а прямо ко мне по нижеследующему адресу.

Ваш доброжелатель И. Любецкий, раввин.

Адрес: М-г I. Lubetzki Rabbin, 8 rue des Nonnains d’hyeris.

Paris.

И вот, через доверенного барона Ротшильда, раввина И. Любецкого, получая «поддержку со стороны Парижа», конечно, от Всеобщего Израильского Союза и франкмасонства столь могущественного и в правящих сферах Франции, наши жидовствующие целыми партиями и переселяются в Палестину, где покупают земельные участки и заводят собственные хозяйства, бедняки же нанимаются в батраки к евреям или же, не находя заработка, возвращаются в Россию.

Священник Михаил Тифлов

(Черты к его характеристике).

Пушкин в своём «Моцарт и Сальери» выражал сомнение – совместимы ли «гений и злодейство»?.. Он вспоминал при этом Буонаротти, – и опять брало его раздумье, и он прибавлял:

«Иль это сказка тупой, бессмысленной толпы,

И не был убийцею строитель Ватикана»?..

Будучи сам величайшим гением, добросердечный поэт наш не допускал, даже и в мыслях своих, такого ужасного совместительства. Между тем, стоило бы только поэту перенестись мыслью на один из скалистых островов Атлантического океана, – и он бы убедился, что «гений и злодейство» – вещи совместимые: там лежал (в то время), «зарытый врагами в сыпучий песок», прах одного из несомненных гениев и, в то же время, одного из несомненных «злодеев» конца XVIII и начала XIX века – императора Наполеона, который, будучи в Египте, учинял бесчисленные и совершенно ненужные злодейства над безоружными арабами; который расстрелял, потом, ни в чем неповинного герцога Энгиенского и расстреливал массами русских крестьян, принимая их за «врагов» и поджигателей...

В настоящее время, почти целое столетие отделяет нас от кровавой деятельности этого величайшего гения и «злодея»... Но в то же время, мы присутствуем при ином, столь же необычайном психологическом зрелище, – когда являются вполне «совместимыми» гений и лицемерие... Один из величайших писателей нашего времени, признанный за такового всеми цивилизованными народами старого и нового света, является в то же время, – как ни прискорбно это! – и величайшим лицемером. Речь идёт о графе Л. Н. Толстом, давшем столько доказательств этого непохвального чувства, что едва ли следует замалчивать его поступки, недостойные его гения и его славы. Мы позволим себе указать на несколько случаев, особенно характерных.

Обратите внимание на «приёмы» у графа – в Ясной Поляне и в Москве. Если к нему является какой-нибудь «знатный иностранец,» – будь это даже простой пастор, или репортёр какой-нибудь распространённой американской или английской газеты, будь это даже мормон, – двери для него открыты, и его встречает «самый радушный приём»... Но – увы! – далеко не всегда такой же приём выпадает на долю соотечественников графа... Стоит вспомнить хоть бы тот странный «приём», который, напр., встретил когда-то в Ясной Поляне несчастный Гаршин: покойный, мучимый уже психическим недугом, долго потом блуждал около графской усадьбы, пока добрался наконец до станции Ясенки и до вокзала железной дороги...

Или, напр., такой факт – даже несколько курьёзный и смешной, слышанный нами очень недавно от одной из живых свидетельниц события.

– Взяли мы экипаж в Ясенках и подъезжаем к Ясной Поляне. Кончился лесок и начались, справа и слева, поля... Вдруг ямщик оборачивается с козел к нам и спрашивает: – «А вы, господа, давали графу телеграмму, ай нет, что вы выезжаете?

Мы отвечаем, что нет, не телеграфировали, находя это совсем лишним.

– Жаль, право жаль, – проговорил ямщик.

– Почему же это «жаль»? – полюбопытствовала я.

– Да ведь тогда бы вас граф-то с сохой встретил.

– Как так, с сохой? – спросили мы, не понимая, в чём дело.

– А так вот, очинно просто: он, значит, впряг бы лошадь в соху, выехал бы на поле, – и стал бы вот тут где-нибудь, по близости от дороги, борозду вести – пахать, значит... Он часто так господ встречает...

А вот ещё рассказ, относящийся к разряду Яснополянских курьёзов.

После занятий сапожным ремеслом, кладкой печей и пахоты, пришла в голову графу новая блажь – сделаться пастухом. Это случилось лет семь-восемь тому назад. Приходят к нему весной, «перед Егорием» ¹⁵¹, старики из Ясной Поляны – условиться на счёт предстоящей пастьбы скота, – а он их и спрашивает:

– А что, мужички, вы уже наняли пастуха, или нет?

– Никак нет, ваше сиятельство, отвечают ему, – ещё не наняли.

– Так знаете ли что, говорит: не нанимайте его; – я сам хочу послужить вам: буду пасти, – и ничего с вас за это не возьму.

Мужики переглянулись между собой, думают: – Что ж, коли пришла ему такая блажь, пущай пасёт; по крайней мере, не надо платить ничего; а даровому коню в зубы не глядят.

– Очинно благодарны, ваше сиятельство, – отвечают: – паси с Богом!..

* * *

«Хорошо. На другой же день, рано утром, и начал наш граф свою новую службу... Вечером, в своё время, пригнал коров... Ничего... На другой день, на третий – тоже: встанет чуть свет, идёт по деревне, в рожок играет, приговаривает:

«Выгоняйте вы скотину

Во широкую долину»...

Только, однако, ненадолго хватило охоты у нашего графа-пастуха коров пасти; стал выгонять стадо поздно, пригонять рано... Бабы воем воют: молока, говорят, на половину убавилось, потому, – скотина не наедается досыта: солнце-то давно взойдёт, а коровы в хлевах стоят, ревут, голодные... Опять тоже и вечером: солнышко ещё не закатилось, а уж он гонит их домой, в деревню...

Мужики собрались на сходку, потолковали между собой, да и решили, – идти к графу, просить его: или пасти как следует, или совсем бросить это неподходящее ему дело.

И вот, на другой день, как только взошло солнышко, старики отправились к графу. Пришли на барский двор, подошли к крыльцу, а им навстречу лакей.

– Что, говорит, вам, старички, нужно?

– Так-и-так, говорят: очинно желаем самого Льва Миколаича повидать.

– Никак, говорить, сейчас невозможно: он кофей кушает... Я, впрочем, ему доложу.

Пошёл – доложил. Граф не заставил мужиков ждать, – вышел в скорости.

– Что, спрашивает, вам нужно, старички?

– Да так-и-так, ваше сиятельство: на-счёт стада пришли... Очинно уж нам обидно... Потому – бабы нас совсем загрызли, велят пастуха нанимать – настоящего... Говорят: коровы молоко истеряли – не наедаются до-сыта... Больно поздно выгоняете их, ваше сиятельство, а рано пригоняете...

Но тут произошло нечто необыкновенное: граф снял с головы шляпу, поклонился старикам в землю и проговорил:

– Простите меня, старички, Христа ради! виноват я перед вами: тяжело мне и не под силу это дело... Наймите себе кого другого в пастухи.

– Ничего, Бог простит, Лев Миколаич! – отвечали мужики, – и в тот же день пригласили прежнего пастуха, отставного солдата...

Насколько вышеприведённый рассказ верен, мы не знаем и не ручаемся. Но нам довелось слышать его не раз: слышали мы эту курьёзную историю и в Тульской губернии, почти на месте, так-сказать, самого, события, слышали его и здесь, в Петербурге, от лица интеллигентного и заслуживающего полного доверия.

А вот, напр., ещё один рассказ – из сферы той же неискренности и лицемерия. Но только это не «рассказ», а общеизвестный факт, слышанный нами в то время, когда он произошёл, и очень недавно ещё раз повторенный нам во всех своих прискорбных подробностях, – покойным В. Л. Величко.

История эта произошла, так-сказать, на глазах петербургской пишущей интеллигенции и заключается в следующем.

Написал граф Л. Н. «сочинение» самого занозистого свойства и стал его, по своему обыкновению, кой-кому почитывать. Все, конечно, хвалили и приходили в восторг и умиление... Прочёл своё «сочинение» Л. Н. и г-ну Диллону, известному знатоку России, англичанину, переводчику на английский язык многих замечательных произведений русских авторов. Понравилось «сочинение» и г. Диллону, который и попросил разрешения перевести его на английский язык. Разрешение было дано. Сделав перевод, Диллон вновь посетил графа Толстого и прочитал ему весь английский текст. Граф одобрил перевод, находя, что он вполне передаёт смысл подлинника и дал своё согласие на напечатание перевода в Англии, в том именно журнале, где Диллон состоял постоянным сотрудником. И вот, появляется «сочинение» графа Толстого в Англии – и производит сенсацию... Попадает оно, затем, на том же английском языке, и в Россию...¹⁵² В известных официальных сферах Петербурга «сочинение» гр. Толстого произвело не только сенсацию, но и в некотором роде тревогу... Явилось совершенно основательное опасение, что это «сочинение», будучи ещё раз переведено – и уже с английского на русский язык, – может смутить слабые умы многих шатких людей... Выражалось даже сомнение – имеются ли в русском подлиннике те резкие хулы и порицания самых священных понятий для русского человека, которые имелись в английском тексте?.. Положение являлось столь серьёзным, что для графа Толстого становилось необходимым дать прямой и честный ответ – действительно ли имеются в его «сочинении» те резкие выходки, которые вошли в английский текст, или же это не более как непозволительная «игра ума» самого переводчика?.. И вдруг, в том английском журнале, где было напечатано «сочинение» графа, появилось, на английском же, конечно, языке, «письмо» одного из близких к нему лиц, где утверждалось самым положительным образом, что все резкие выходки и возмутительные фразы, имеющиеся в английском тексте, присочинены самим переводчиком, г. Диллоном...

Для честного и даровитого литературного труженика, каким был г. Диллон, это обвинение являлось громовым ударом, раздавшимся с ясного и безоблачного неба, – ударом, вдобавок, убивавшим его нравственно и даже материально... Его немедленно пригласили в редакцию для объяснений (он был в это время в Лондоне) и потребовали, чтобы он оправдался... Диллон обещал взять от графа Толстого удостоверение, что его перевод тождествен с подлинником, – и напечатать это удостоверение в журнале, и тотчас же телеграфировал, а затем и написал графу в Москву, где он в то время проживал, прося выслать поскорее желаемое письмо. Ответа, однако, не последовало – ни на телеграмму, ни на письмо... Диллон послал телеграмму ещё раз, с оплаченным уже ответом, но результат был тот же: гробовое молчание... Тогда Диллон, спасая своё доброе имя и литературную репутацию, едет из Лондона в Россию, телеграфирует из Петербурга в Москву, что он едет нарочно к графу и убедительно просит' его принять; приезжает, наконец, в Москву, спешить в Долго-Хамовнический переулок, приезжает, посылает свою карточку, – но... лакей графа объясняет гостю, что «граф принять его не может»... Почему, – лакей не объяснил: очень ли занят был его барин, или нездоровилось ему, – неизвестно...

Благородный Диллон, сильно смущённый и озадаченный, уехал, и потом приезжал в дом графини Толстой (дом на имя супруги графа) ещё два раза, – и каждый раз получал тот же лаконический ответ: «граф принять вас не может»... После третьего отказа, Диллон приехал прямо в квартиру одного известного литератора, в Москве же, вошёл в его кабинет, упал на диван и горько и неудержимо зарыдал, проговорив сквозь слезы:

– Боже мой! что он со мной наделал!.. я опозорен теперь – я явлюсь лгуном в глазах редакции и всего света!..

Выше рассказанный случай произошёл, как известно, в царствование «тишайшего царя» Александра Александровича. В то же царствование, но только немного раньше, произошёл и ещё один случай... Когда граф сочинил свою «Крейцерову сонату», а цензура печатать её не дозволила, и она начала ходить в публике в литографированных оттисках, которые, конечно, никакого барыша и дохода автору не приносили, то его практическая супруга, графиня С. А., будучи в то время в Петербурге, удостоилась, через свою родственницу, гр. А. А. Т., личного приёма у Государя, который изволил её не только принять, но и благосклонно беседовать с нею, расспрашивая о самом графе и его литературных трудах. Графиня выразила сетование, что «цензура в Москве очень строга», – что, напр., «Крейцерова соната» не допущена даже в полное собрание сочинений Л. Н... Государь, благодушно выслушав графиню, изволил дать ей своё личное дозволение на напечатание и этой «сонаты». Но как же воспользовалась графиня этой высокой милостью, которая, понятно, стала тотчас известна не только в Петербурге, но и в Москве, и именно тем лицам, от которых зависело снять наложенное на «Крейцерову сонату» veto?.. А вот как. Несколько недель спустя, вышло в свет полное собрание сочинений графа Толстого со включением и «сонаты»; но – в то же самое время, эта соната была отпечатана и выпущена на книжный рынок в количестве нескольких десятков тысяч экземпляров, – на что дозволение даваемо не было…

Противники всяческого житейского притворства и лицемерия, читая огнеустные памфлеты графа о раздаче имущества нищим, громящие роскошь богатых и их равнодушное отношение к беднякам, всегда немножко недоумевали, – почему же врач не исцелится сам: почему граф не раздаст своё миллионное состояние, нажитое его предками¹⁵³, нищим, – оставив себе и своей семье, «на пропитание», хотя бы один лишь тот, весьма, впрочем, значительный, доход, который он получает от издания своих сочинений и гонорара за театральные пьесы?..

Но и тут явилось на помощь лицемерие... Поклонники и поклонницы графа сообщали в газетах, что Толстой давно уже роздал бы всё бедным (как он и раздавал раньше, при посещении ночлежных домов в Москве, на Хитровке, всю мелочь, случавшуюся у него в кошельке), но что этому мешает семья, забравшая всё в руки и ограничившая расточительство своего главы... Какие, подумаешь, противоречия, невыносимые для сердца, и какая путаница понятий, невыносимая для ума!.. Признаётся несомненный гений человека – и, в то же время, объявляется его неправоспособность распорядиться своим имуществом, словно он душевно больной, не находящийся в здравом уме и твёрдой памяти!..

А жалкая история, проделанная с кавказскими духоборами, переселившимися в Америку!.. Они, как известно, обратились к графу за материальной помощью... Кажется, чего бы проще: приказать своей «конторе» выдать просителям пять, или десять тысяч (для крупного состояния графа, – это безразлично), или, наконец, предложить любому книжнику новое издание своих сочинений, и деньги тотчас были бы готовы... Но – увы! – происходит нечто довольно странное: Маркс в «Ниве» печатает роман «Воскресение» (с пропуском, конечно, некоторых богохульственных глав, где автор кощунствует над таинством евхаристии и другими обрядами православной церкви), уплачивает автору несколько тысяч, деньги поступают в пользу духоборов; но тут, вдруг, случается совсем неожиданный инцидент: роман появляется, одновременно, и в нескольких других изданиях... Маркс протестует: «Я, говорит, уплатил графу десять тысяч, рассчитывая, что его роман поднимет подписку «Нивы» и я ворочу затраченную сумму десятерицей; и вдруг, роман появляется и в других еженедельных изданиях». А хозяева этих изданий отвечают: «Мы перепечатываем роман в силу сделанного графом Л. Н. Толстым в России и заграницей объявления, предоставляющего полное право, всем и каждому, перепечатывать и издавать, gratis, всё, что выходит из-под его пера»... Не подействовало, при этом, и увещание самого автора романа, приглашавшего издателей воздержаться от перепечатания романа: – ему ответили:

– Извините! что дарят – то назад не отбирают...

* * *

Всё, что выше написано, сделано не с целью умалять несомненный дар Божий – великий дар! – ниспосланный на графа Л. Толстого; и было бы, просто, грубо и нелепо отрицать его гений... Нет! мы только протестуем против «лицемерия», идущего, в некоторых случаях, рука об руку с гением. Как могут эти вещи совмещаться между собой, – это, конечно, иной вопрос, не разрешённый Пушкиным и едва ли разрешимый нашими отечественными психологами и философами позднейшей формации... Настоящую статью мы решили написать вот по какому поводу, глубоко возмутившему нас и давшему нам, так сказать, толчок к этой статье.

Ha-днях, нам довелось прочесть в газетах о следующем событии. Уральские казаки, отец и сын Л-ины, прочли в газете «Уралец» известие о переписке графа Л. Толстого с одним индусом, который, между прочим, писал графу: «По нашему мнению, истинное учение Христа не расходится с нашей верой и нашей философией. Истинный христианин есть индус во многих отношениях, а настоящий индус – христианин по существу».

Слова в письме индуса: «истинное учение Христа» и «истинный христианин» были настоящим откровением для Л-ых: они поняли, что «истинное христианство» находится в Индии, что там-то именно и обретается то самое христианство, которое давно уже отыскивается старообрядцами, именуемое ими «сокровенным Беловодским царством»... И вот, Л-ины отправляются сами в Ясную Поляну, чтобы взять «маршрут» у Л. Н., и в конце февраля минувшего года прибыли к цели своего путешествия. Граф был в это время сильно болен и к нему никого не допускали... Далее, находим более интересным привести здесь буквальный рассказ Л-ых, довольно бесхитростный и правдивый и, вдобавок, полный здравого смысла и ясного взгляда на вещи и понимания.

– «Нельзя ли, говорим, будет доложить графу: уральские, дескать, казаки приехали издалека – по важнейшему делу...

Граф тотчас же нас принял, и так душевно, с такой радостью, ровно близких родных после долгой разлуки... Как здоровый, поднялся с постели, схватил меня (говорит старик-отец) за руку и усадил с собой на кровать, стал расспрашивать, а у самого на глазах слёзы (?)...». Личность гр. Толстого произвела на казаков сильное впечатление.

«Таких людей мы с роду не видали, – объясняли они; – больно душевный человек?.. Жалко, что нам мало пришлось с ним говорить: супруга графа несколько раз нам говорила: «Вы, казачки, его не утруждайте: ему вредно много говорить – очень слаб».

Затем, старший Л-ин стал объяснять цель своего посещения: он говорил о религиозных нуждах старообрядцев, о неимении истинного священства, о епископе Аркадии, о Беловодском царстве, о бесплодных поисках этого царства и, наконец, о переписке графа с индусом, которая дала им, Л-ым, мысль отправиться к графу. Во время этих объяснений, Л. Н. обратил внимание на длинные волосы старшего Л-ина (отца) и спросил его:

– А ты, должно быть, там у себя попом?

Тот подтвердил догадку графа.

– «И что же вы думаете, он мне на это сказал? – изумлялся и даже приходил в ужас старик Л-ин, рассказывая сотруднику «Уральца» о своём разговоре с Толстым: – Это, говорит, теперь лишнее; этого, говорит, теперь совсем не надо»... Это – священников-то не надо!.. «Ведь этакого большого ума человек, а какую несуразную вещь сказал»!..¹⁵⁴.

Вот как относятся простые, тёмные люди к «несуразным» сентенциям яснополянского философа!.. Прирождённый русскому человеку здравый смысл спасает его от воспринятия «несуразных» плевел, рассееваемых гр. Л. Толстым. Они рассуждают – и совершенно здраво – таким образом: «Великий он и «большого ума человек», а всё-таки верить ему во многом не приходится»!.. Да, простому русскому человеку не так-то легко напустить туману, как в аристократических гостиных... где «известность и мода нужна», по словам поэта.

А вот, напр., ещё одна чёрточка – из тех же мнений о графе Толстом простых, тёмных людей.

Сотрудник «Нижегор. Листка» беседовал недавно о графе с стариками беспоповщинской секты.

– «Читали ли вы Толстого? – спросил он у хозяина дома.

– Как же! у нас книжки есть... Умный старик!..

– И согласны вы с ним?

Лица седобородых стариков сделались серьёзны, разговор смолк. Все ждали, что скажет хозяин.

– Толстой великий ум, – внушительно заговорил хозяин; только неправ он в одном... Писания великих, древних отцов отвергает... Да! помыслить страшно... Он отвергает, – и это нам претит... И видим мы заблуждение его и погибель, и жалеем – зачем он не с нами?!..»¹⁵⁵.

Достаточно, полагаем, и этих двух примеров, взятых из первых, прочитанных нами, за последние две недели, газет, чтобы утвердительно сказать, что в наш простой народ никогда не проникнут «несуразности» и «заблуждения» графа Толстого; а если и проникнут, то всегда будут отринуты – с изумлением и негодованием. «Здравый смысл» русского народа – это самая величайшая его сила. Сорок три года тому назад, когда совершалось освобождение нескольких миллионов крестьян от крепостной зависимости, и враги России – внешние и внутренние – мнили воспользоваться этим историческим событием, чтобы произвести у нас смуту и бунты, – им это, однако, не удалось, и все, кто знал Россию и любил её, были уверены заранее, что это и не удастся: «Полагаемся на здравый смысл русского народа», говорилось в знаменитом манифесте 19-го февраля 1861 года... Граф Л. Толстой, при всём своём обширном уме, отказывается, по-видимому, постигнуть смысл этих великих слов...

И. Н.

(По поводу пятнадцатилетия по кончине о. протоиерея С. Н. Кашменского).

28 января 1904 года исполнилось 15 лет со дня кончины приснопамятного о. Стефана Никифоровича Кашменского, вятского кафедрального протоиерея и миссионера. Давно ли, кажется, мы, ученики его, рыли для него могилу, оплакивали его утрату, и вот, прошло уже 15 лет после того! После смерти о. Стефана, мы рассеялись по лицу земли русской. Большие с нами произошли перемены; но благодарная память к учителю у всех нас общая, неизменная. Каждый из нас живо помнит своё училище благочестия, его основателя и своего учителя. Кашменское начётчество прежде всего отличается благочестием. Все старые ученики о. Кашменского отличаются убеждённостью в деле миссии и простотой образа жизни и потому имеют неотразимое влияние на простой народ. Начётчики школы о. Кашменского сравнительно не скудны и общими познаниями. В школе, кроме начетчества, нами приобретались кое-какие и общеобразовательные знания; все мы знаем от русского правописания до чтения по-гречески, хотя и не все в равных степенях. А при начетчестве по старинным книгам, мы знакомились прежде всего со священным писанием, изучали закон Божий, катехизис, литургику и проч.

Я слишком рано услышал в своей среде (раскольничьей, – дер. Костины, Вят. у.) имя отца протоиерея Стефана Кашменского. В половине 80-х годов прошлого столетия умы вятских беспоповцев сильно были взволнованы апостольскою проповедью о. протоиерея.

Я тогда только стал размышлять о вере. Один из 4-х братьев Петуховых «законников», Василий Федоров, способнее и добросовестнее других и более начитанный, в конце 1884 или начале 1885 года присоединился к св. церкви. А какую силу имели на «собраниях» эти законники! Никто без них не решал никаких вопросов о вере и старообрядческой жизни. И внезапно «законник» сделался «мирским»! Алексей Федоров Петухов (брат присоединившегося), самый рьяный раскольник (перешедший потом в австрийскую секту), – был на мельнице вместе с своим сыном Иваном. Вдруг прибегает к нему его жена с криком и воплем: «ой, беда случилась! Василий-то перешёл в мирскую веру»! – Вот беда какая, – возразил сын Иван, – я думал – пожар или что такое; я сам перейду в православную веру». Алексей Федоров стоял в это время у ларя и щупал тремя пальцами левой руки¹⁵⁶ горячую муку, сыплющуюся из-под жерновов. Как выхватит он правой рукой из станка «подлегчину»¹⁵⁷, да и ну крестить ею сына, приговаривая: «вот тебе. некощной¹⁵⁸, православная вера»! Долго ходила по Ивану подлегчина, пока он, наконец, не успел выскочить из мельницы. Зато Иван, окрещённый «подлегчиной», и громил потом раскол несколько лет. Он с семейством своим присоединился к православию в 1899 году, вместе с другими беспоповцами. Младший сын Алексея Фёдорова, Василий Алексеев, тоже присоединился к православию. Иван Алексеев, а особенно его дядя, Василий Здоров – первые двигатели вятских беспоповцев в православие.

В начале 1885 года о. протоиерей Кашменский распорядился устроить беседу в дер. Костины со старообрядцами, послав туда своих лучших учеников. «Законники» – крестьяне этой деревни. Беседа продолжалась подряд несколько дней; на ней были лучшие представители старообрядчества. При входе Василия Фёдорова, старообрядцы перешёптывались: «оборотень идёт»! Но лишь только кто-нибудь из грамотеев вставит своё слово или извержет укоризну на св. церковь, Василий Фёдоров сейчас же его обрежет, необинуясь: «полно тебе, я побольше твоего-то знаю»! – «Кому вы верите и на кого вы уповаете? – говорил он старообрядцам. – Я верю не людям, а Христу Спасу. Вот его непреложные словеса», – и читает, как всегда, на память. Впечатление получалось поразительное. Никогда я этого не забуду! Он на беседе несравненно больше имел влияния на старообрядцев, чем ученики о. протоиерея: но и он был давно уже его тайным учеником. С этих пор старообрядцы стали усиленно делать «собрания» специально для решения вопросов о вере (ибо иногда делали собрания для решения вопросов о родственных степенях при заключении браков, о перебое невесты одним женихом у другого и т. п.).

Теперь Василий Фёдоров уже покойный. Царство небесное славному борцу за веру православную. Он первый вождь вятских беспоповцев от тьмы к свету. Он не раз мне говаривал о школе «в соборных домах», т. е. о школе о. протоиерея, и я познакомился затем с о. протоиереем и духовно переродился. Это памятно для меня на всю жизнь.

Не могу теперь не вспомнить о нашей школе. К 1 октября 1887 г. мы – все ученики – были в сборе; дня через два–три вошли в свою жизнь. Некоторым, желающим поступить в школу, было отказано, по их малоспособности и по недостатку мест и средств для обучения. Принято было всего 20 человек¹⁵⁹. Один (Кирилов) допущен был в школу на своё иждивение. Я был принят в виде исключения и некоторое время тоже жил на свои средства, хотя мне значительно помогал сам о. протоиерей.

Штатные ученики получали по 6 руб. в месяц и ещё прогоны вперёд и обратно по 3 коп. за версту от Вятки до своего приходского храма. Средства изысканы были самим о. протоиереем¹⁶⁰. О. протоиерей ежедневно являлся к нам в школу на уроки. Ему помогал по преподаванию русского языка, арифметики и пения сын его Михаил Степанович Кашменский; он занимался с нами по вечерам, а иногда и после обеда. Обличение раскола преподавалось по «Руководству» о. протоиерея; но преподавание одним «Руководством» не ограничивалось: сам о. протоиерей был для нас живым руководством. Под его руководительством мы вели примерные беседы между собой: один за раскольника, другой за православного; под руками у нас были все необходимые для этого старопечатные книги. О. протоиерей посылал нас на беседы со старообрядцами; причём требовал записки этих бесед и делал на них свои замечания, указывая недостатки. Жилось нам и училось хорошо в школе о. протоиерея. Здание школы деревянное, двухэтажное; стоит оно на крутом берегу р. Вятки, в церковной ограде кафедрального собора; пожертвовано для школы покойным преосв. Аполлосом. Мы помещались в нижнем этаже школы.

Из верхнего этажа, класса, открывается живописный вид через р. Вятку на луга и леса. Любуясь этим видом, о. протоиерей не раз говаривал слова пророка Давида: вся премудростию сотворил еси! Утром, по первому удару колокола в соборе, в 5 часов, мы вставали и шли в собор к утрене, а затем, в 6 часов, спускались вниз – в печерскую церковь, устроенную о. протоиереем, – к ранней литургии, к которой почти ежедневно являлся сам о. протоиерей. Здесь мы читали и пели. В 8 часов пили чай с вятским «ярушником» (булкой из овсяной муки), который составлял почти всю нашу пищу, и отправлялись в класс – наверх, ожидая о. протоиерея. По прибытии его, пели «Царю небесный», подходили под благословение и садились по местам. Начиналось занятие. Дело не ограничивалось ответами одних уроков, а шла живая беседа. Случалось, что о. протоиерей всех переспросит, пока получит надлежащий ответ. Но мы никогда не видели о. протоиерея раздражённым, вышедшим из себя и не в духе, и никогда не слышали от него оскорбительных слов. Ни о каком дисциплинарном взыскании не могло быть и речи, почему и вели себя все с подобающим приличием. Все мы были единомысленны и связаны общей любовью к «о. протоиерею» и, по возможности, между собой. Между нами не было ни пьющих водку, ни курящих табак. Беседы о. протоиерея с нами продолжались не всегда одинаковое время. В бедах он учил нас не отчаиваться; среди злонамеренных крикунов-раскольников во время беседы не унывать, а уповать на Господа, что слова Его, провозвещённые врагам Его, сделают своё дело. То и другое он подтверждал многочисленными примерами из своей жизни и деятельности. После учения мы пели: «Достойно есть» и «Благочестивейшего, Самодержавнейшего» с присовокуплением: «и Благоверного Государя, Великого Князя Сергия Александровича», покровителя нашей школы: подходили под благословение к о. протоиерею и к часу, к двум, а иногда и к трём, сходили вниз, в своё помещение и принимались за чай с «ярушниками». Некоторые, более хозяйственные, варили себе щи, похлёбку или суп. В 4 часа пополудни шли в собор к вечерне, по усердию. Вечером, в 9 часов, обязательно все собирались в помещение и читали вечерние молитвы, после которых желающие занимались в классе, кому сколько угодно. На каждый день у нас был назначаем дежурный ученик, который убирал помещение и класс, топил печь, ставил самовар и т. п.; причём нанять за себя дежурного стоило 3 коп. и были охотники дежурить за это вознаграждение! Почти у всех оставалось сбережение от ежемесячного шести рублёвого жалования. Нередко посещали нас старообрядцы, а также посещали и мы их. Но частными беседами наша миссия против раскола не ограничивалась. По осени о. протоиерей послал меня и Романа Кормщикова на беседы со старообрядцами, моими родственниками, в Быстрицкий и Бахтинский приходы. В Быстрицком приходе мы беседовали в приходском храме и в некоторых деревнях. Местный причт был очень доволен нашими беседами и даже удивлялся скорости воспринятых нами сведений и их практическому применению к делу. В Бахтинском приходе мы вели беседу в Троицком волостном правлении, при дер. Костины. Здесь против меня выступил, последний раз в своей жизни, дядюшка «постник» Леонтий Евстафьевич Петухов (покойный в начале 1889 г.). Все его возражения сводились к самооправданию, что неужели, мол, Господь за соблюдение Его заповедей, под которыми он разумел свои пощения и многочисленные «каноны», пошлёт его в геенну. Причём у меня врезалось в память его характерное возражение по поводу недоуменных для него вопросов: «мы не учились в консистории по десяти лет!» Против необходимости священства и таинств, он не только не возражал, но и болезненно воздыхал о них перед всеми. Но говорил: «где их взять?» Но вот, под вечер, явился на беседу с своей мельницы «законник» Алексей Фёдоров Петухов и старался испортить дело своим криком и лукавством. Но явился несколько позднее и его брат, приснопамятный Василий Фёдоров Петухов, и помог нам изобличить лукавство его брата.

На Рождественские святки осталось нас в школе не более 4–5 человек, а прочие все отправились домой. О. протоиерей и на святках не раз посещал наше помещение, справлялся о нашем здоровье, не скучаем ли мы и проч. В это время я писал послания своим родным и знакомым. Свои сочинения я представлял на благоусмотрение о. протоиерея, и он делал в них свои поправки¹⁶¹.

Будучи всецело преданы своему делу, мы не заметили, как прошла зима и наступил экзамен. Накануне экзамена, вечером, о. протоиерей долго с нами занимался. На экзамене, кроме ответов по билетам, нами были произведены примерные собеседования православного с раскольпиком на разные темы. Причём возражение со стороны раскольника делал и преподаватель духовной семинарии (впоследствии, после смерти о. протоиерея, наш уважаемый учитель) Александр Иванович Одоев. «По окончании испытаний (как говорится в отчёте), о. председатель Совета Братства, кафедральный протоиерей Стефан Н. Кашменский объявил, что из процентов с особого неприкосновенного капитала, назначаемых каждогодно в награду лучшему ученику Вятской Братской школы, денежная награда в настоящем году: четырнадцать рублей двадцать четыре коп., назначается Ефиму Зубареву». Другим лучшим ученикам после экзамена преосвященным Сергием от Совета Братства были собственноручно выданы в награду: Кириллова книга, два экземпляра Большого Катехизиса, Собрание сочинений о. архим. Павла в двух частях (изд. 1883 г.). А всем вообще о. ректор Вятской духовной семинарии, прот. Н. А. Попов, подарил по экземпляру своей «История Ветхого и Нового Завета».

После экзамена я отправился в Москву и Киев. Цель путешествия была не только паломническая, но и ученически-миссионерская. Я познакомился с приснопамятным о. арх. Павлом, долго гостил у него и после смерти о. протоиерея совсем переехал в Москву. О. Протоиерей Стефан Никифорович Кашменский и матушка Екатерина Петровна (супруга о. протоиерея) снабдили меня нужнейшими на дорогу средствами, словно любящие родители позаботились о своём сыне. «Путешествие в Киев и путевые заметки против, так называемых, старообрядцев» – моя первая статья, исправленная самим приснопамятным учителем о. протоиереем, напечатана была в «Вятских Епархиальных Ведомостях» за 1888 (№№ 19 и 20) и 1889 гг. (№№ 1 и 2).

После моего путешествия в следующий учебный год о. протоиерей был в школе, кажется, всего один раз. Он занемог с 1 октября; хотя 2 октября он сам ещё присоединил к св. церкви моего брата Иакова, а 7 октября, в день ангела преосв. Сергия, участвовал в богослужении в Крестовой церкви. Он ещё не лежал в постели: он приготовлял к печати своё «Подробное руководство». Где этот его труд и что с ним стало. – ничего неизвестно. 7 ноября о. протоиерей командировал меня с одним из сотоварищей моих Н. Чарушниковым – на беседу с раскольниками в Быстрицкий приход, а 13 ноября послал меня с этой целью с его сыном и П. Созонтовым в деревню Костины.

Болезнь о. протоиерея шла к исходу души. Не раз приходил исповедывать его и приобщать св. Таин его ученик, иеромонах Успенского монастыря, о. Трифон. С учениками школы занимался Михаил Степанович Кашменский, а иногда и я.

28 января я отправился с одним сотоварищем в больницу посетить своего больного друга (ученика же школы). Через час после этого, когда мы возвращались, встретил нас наш соученик Чаругаников, весь в слезах, с известием, что о. протоиерей скончался. В ограде церковной встретил нас старый соборный пономарь с воплем: «отец протопоп-то умер»! Духовенство и мы, ученики, немедленно собрались в дом покойного. Началась панихида. Все присутствовавшие на ней плакали. После панихиды началось чтение Евангелия. Я не выходил из квартиры усопшего всю ночь и читал Евангелие в промежутки между чтениями духовенства и только на второй день известил письмом о. архим. Павла прусского о кончине о. протоиерея. Кто позволил нам, мирянам, читать Евангелие по усопшем о. протоиерее, не знаю; но по выносе тела усопшего в собор, мы, ученики, всю ночь одни читали св. Евангелие, под 31 число января. Могилу для усопшего вырыли мы – ученики о. протоиерея, мы же его и зарыли. Велика была наша скорбь! Но мы уповали оживить в самих себе дело покойного, потому что были уверены, что он дело Господне делал. В этот же день, день скорби и сетования, я встретил свою двоюродную сестру и привёл её в св. церковь. После неё и братья её и сёстры присоединились к св. церкви. Раньше этого присоединились ко св. церкви и мои братья: родной и двоюродные, со всеми их семействами. После их присоединения, другие мои родственники и знакомые отреклись от раскола (в 1899 году) и образовали целый единоверческий приход, хотя и до сих пор ещё неустроенный...

В день погребения о. протоиерея, вечером, после властей, Михаил Степанович Кашменский пригласил нас в дом помянуть усопшего; и мы пропели о. протоиерею вечную память...

Теперь уже минуло пятнадцать лет, как скончался ревнитель противо-раскольнической миссии. Братья миссионеры! помолимся о священно-протоиерее Стефане. Мы знаем, что плоды разума его верны (Сир.37:26) и имя его живо будет во всех (Сир.37:29).

Священник Е. Зубарев

Сектантство русское довольно уже изучено. Штунда и молоканство, духоборчество, даже скопчество и хлыстовщина достаточно известны, как со стороны своего вероучения и обличения его, так и со стороны своего культа и быта. Но есть одна сторона дела, совершенно заброшенная и игнорируемая – это сектантская религиозная музыка. Может быть среди деятелей миссии и вообще лиц, близко соприкасающихся с сектами, мало людей, музыкально грамотных; а может быть, – и это скорее всего, – на эту сторону дела не обращают внимания, считая её совершенно несущественной и для миссии ненужной. Но музыка выражает душу, глубины сердца. Каждое христианское исповедание имеет свою музыку, со свойственным ей специфическим характером. Православные мотивы и их гармония – это нечто совсем иное, чем мотивы и гармония католических пьес и протестантских хоралов. Музыка каждого исповедания отражает в себе глубины его духа и настроений. Изучение вероучения и обряда секты даёт уму понятие о ней. Но проникнуть в глубины настроения секты, прикоснуться сердцем к тому, чем жива она, почуять источники её силы и немощи можно, лишь освоившись с её богослужебным пением. Но, кроме того, даже и для ума, для изучения секты, запись и сравнение её мотивов дало бы весьма много. Это помогло бы распутаться в трудном вопросе, насколько, напр.. штунда или хлыстовщина – явление природно-русское, народное и сколько в ней иностранного влияния. Если штундистское пение – немецкое, – это солидное данное в одну сторону; если оно русское – это данное в другую. Или: предположим, что запись мелодий Тамбовских хлыстов и Ставропольских шалопутов дала полное их согласие и однообразие: значит, это одна и та же секта, одного происхождения, поддерживающая связь, общение и единство на расстоянии тысячи вёрст. И наоборот, если мотивы плясунов Тамбовских и Ставропольских будут разные, это повлечёт к предположению, что рассматриваемые секты – суть явление споридическое, разъединённое, без прочной связи и единообразия.

Весьма поэтому желательно, чтобы миссионеры, священники, дьяконы, псаломщики, учителя, регенты при всякой возможности записывали сектантские мотивы и путём печати делали их известными миссионерствующей братии, хотя бы, напр., через «Миссионерское Обозрение».

Ниже помещённые штундо-баптистские мотивы записаны мною (при содействии дьякона с. Печин Виноградова) в Ново и Старо-Томникове, Шацкого у., Тамбовской губернии, где штундо-баптизм имеет сплочённые общины, имевшие поддержку от покойного Пашкова, а ныне находящиеся в связи с Таврическими главарями и богачами Мазаевыми. Слова взяты из «Сборника духовных стихотворений для христиан Ев. лютеранского исповедания. 1892 г. Севастополь», по которому выставлены и номера каждой пьесы, кроме Псалма 149, которого в «Сборнике» нет.

Как скучно на сердце.

Гора Сион.

Призови Христа.

Пойте Господу.

Лейтесь слёзы сокрушения.

Хвалите Господа.

Миссионер Базарянинов

При входе в вагон 3-го класса, на половину занятый пассажирами, от шубы на лисьем меху, до простой поддёвки включительно, я услышал разговор. Мужчина лет 50-ти, с длинной, узкой, русой с проседью бородой, говорил:

– Во время благочестия, спасались угодники Господни и являлись их нетленные мощи, сколько их в святцах! как звёзд на небе. А после падения благочестия всё прекратилось. Церковные объявили несколько мощей, но для нас они сомнительны, теперь же сами говорят, что от старца Саровского Серафима остались только кости да волосы, а признают за святого.

Пассажир средних лет, с легко остриженной светло-русой бородкой, возразил: под словом „мощи“ нужно разуметь останки святого человека, в каком бы виде они ни находились! Следовательно, и кости преподобного Серафима суть мощи.

– Нет, господин честной, – святость-то ещё надо доказать нетлением тела; а вы забегаете вперёд, – считаете доказанным то, что ещё требуется доказать.

– А вы читали, что на этот счёт писано и напечатано?

– Читал или нет, это неважно: нынешнее писание нам не закон.

– Я спросил старика: какое писание он считает для себя законом?

– Древние книги, печатанные до патриарха Никона. Подайте их сюда!

– Хорошо, говорю: книгу, именуемую Кирилловой, приемлете ли?

– Как же! там напечатано слово о крестном знамении.

– Вы доселе говорили о мощах, продолжим же этот разговор. На обороте 505 листа уважаемой вами Кирилловой книги вот что написано по нашему предмету: „по совлечении ветхого человека и по смерти тело нетленно богоугодников пребывает... и чудотворят кости мёртвые с верой приходящим и во имя святого милости от Бога... ищущим“. В лице преподобного Серафима имеется три признака, по коим виден в нём святой человек: он приходил в боговидение, т. е., имел дар прозорливости, исцелял молитвой болящих ещё при жизни своей и чудотворят кости его по смерти. Вас смущает то, что тело преподобного не сохранилось нетленным в целом виде?

– А это самое важное, и в прочитанном вами месте нетление тела стоит во-первых.

– Исследуем, препятствует ли отсутствие сего признака признанию во святых старца Серафима? Вы, конечно, согласитесь, что сохранение тела невреждённым во огне не меньшее чудо, чем сохранение его нетленным по смерти. Церковь и доныне прославляет песнопениями чудо превелие, – сохранение триех отроков невреждёнными в пещи Вавилонской.

– Да, да, это чудо!

– Можно также считать за признак святости Даниила пророка то, что голодные львы не растерзали Его, когда он был брошен к ним в ров; и христианской девицы Бландины не вредили звери, выпущенные на неё в Лионском цирке идолослужителями.

– Да мало ли было чудес в первые века христианства. Пока стояло благочестие, Бог посылал их.

– Но вот ученики апостолов, – Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, и Поликарп, епископ Смирнский. Первый приводится в Римский колизей и пожирается львами, а второй приводится на костёр в Смирне и пожирается пламенем. Где бы, кажется, потребнее Господу Богу явить своё всемогущество и святость Своих исповедников, как не перед лицом неистовствующей стотысячной толпы язычников? Но Он оставил исповедников подчиниться законам природы. По вашей логике, Игнатий и Поликарп не святые мужи, а самые обыкновенные люди. Так ли?

– Но ведь Игнатий и Поликарп пострадали за Христа. Этого достаточно для их святости.

– Значит, кто живёт и умирает для славы Божией, для признания того святым неразрушимость его тела от огня, зубов зверей и тления не необходима; он свят по делам своим. Так что ли? говорите!

– Пожалуй, и так.

Христос сказал: „так да просветится свет ваш перед человеки, яко да видят добрая дела ваша и прославят Отца вашего, иже на небесех“. Поэтому подвиги, совершенные для славы Божией, служат доказательством святости подвижников, а таковым был прославляемый Богом и Его св. церковью преподобный Серафим Саровский.

По вашим словам о стоянии и падении благочестия, я заключаю, что вы принадлежите к одному из многих старообрядческих толков и считаю нужным сказать вам, что слова ваши, будто благочестие некогда стояло и когда то пало, – неверны; благочестие никогда не падёт, иначе не сбылось бы обетование Спасителя: „созижду церковь Мою и врата адовы не одолеют ей“. Теперь вывод. Если вы уверены, что держитесь благочестия, то у вас должно бы продолжаться явление милости Божией в чудесах, и знамениях, и нетлении тел святых, и святцы должны бы пополняться именами из синодика поминального. Но так как ни в одном старообрядческом обществе сего не наблюдается, что бывало, есть и будет в единой святой соборной и апостольской церкви, т. е., прославления святых и занесения имён их в месяцеслов, то это самое лишение ваше и нужно считать наглядным доказательством, что над вами сбываются грозные слова Спасителя: „се оставляется вам дом ваш пуст“.

Миссионер Калиник Картушин

Экзегетические статьи: Истолкование слова „Сын Человеческий“, Ин.10:12–13; Иер.31:22. – Превосходство учения о новозаветной любви, сравнительно с ветхозаветным и языческим. – Исторические статьи. – Неповреждённость свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе Христе. – К сказанию о сношениях Эдесского князя Авгаря с Иисусом Христом. – К вопросу о единении церквей: Ответ старокатоликам. – Очерки религиозной жизни в Германии. – Школа Ричманского богословия в Лютеранстве. – Ислам и братство св. Гурия.

I.

В ряду статей положительного содержания в истекшем году есть не мало таких, которые важны для миссионера по своему экзегетическому характеру, или по содержанию историческому, философскому или, наконец, таких, которые знакомят нас с состоянием западных вероисповеданий, с состоянием их богословских наук и т. п., что представляет для миссионера не малый интерес в виду связи нашего сектантства с западными лжеучениями.

* * *

По истолкованию св. Писания особенно важна статья епископа Антония (Храповицкого) о „Сыне человеческом“ („Бог. В.“). Преосв. Антоний выясняет, что выражение „сын человеческий“ заимствовано из книги прор. Даниила, где встречается оно в описании видения пророком „Ветхого денми“, т. е. Бога Отца и около Него „Сына Человеческого“¹⁶². Иудеи понимали, Кто такой „Сын Человеческий“, они знали, что это всё равно, что Мессия, а поэтому и спрашивали Иисуса Христа: „Мы слышали от закона, что Христос пребывает во век, как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну человеческому“. Тогда становятся понятными и слова Иисуса Христа: „Якоже Отец имать живот в Себе; тако даст и Сынови живот имети в Себе и область даст Ему и суд творити, яко Сын человек есть“. Без правильного понимания термина „Сын человечь“ речь Иисуса Христа казалась бы необоснованной, почему даёт Ему Отец власть производить суд, а основание „яко Сын человечь есть“ представлялось бы малоубедительным. А когда мы знаем цену и значение этого термина, то совершенно преображается для слушателя и сила данного места. Особенный смысл получает тогда и ответ Иисуса Христа Каиафе – „и вы узрите Сына человеческаго, сидящаго одесную силы и грядущаго на облаках небесных“. Вообще, выяснение данного термина, обыкновенное по источнику, из которого он заимствован, проливает много света на изречения Иисуса Христа, в которых встречается разбираемый термин.

Большой интерес представляет также (в „Б. В.“) истолкование Μ. Тареевым места из Евангелия Ин.10:12–13. Тареев касается русского перевода выражения – „и волк расхищает овец и разгоняет их“. Что волк расхищает овец (т. е. духовных овец, пасомых), переманивает их к себе, это понятно, но следующее выражение („разгоняет“) уже исключало бы первое. Оказывается, по объяснению Μ. Тареева, это второе сказуемое нужно отнести к подлежащему – „пастырь“ (а не к „волку“). Тогда будет понятно и противоположение в следующем выражении, высказанное союзом „а“ – („а наёмник“). И это понятно; ибо наёмника можно противополагать истинному пастырю, а вовсе не волку. В силу сказанного и справок Μ. Тареева с греческим подлинником – смысл получается такой: „Наёмник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка и оставляет овец, и волк расхищает их, и он, т. е. пастырь, растеривает овец, потому что он наёмник и нерадит об овцах“. Славянский текст лучше передаёт подлинник, только при сказуемом распудит нужно подразумевать подлежащее пастырь, а не волк.

Проф. В. Рыбинский („Тр. К. Д. Ак.“) занимается изъяснением одного из труднейших мест св. Писания, так называемых cruces interpretum, т. е., креста для толкователей, это именно из прор. Иер.31:22. В русском переводе это место читается так: „Долго ли тебе скитаться, отпадшая дочь? Ибо Господь сотворит на земле нечто новое: жена спасёт мужа“. В славянском – то же место читается совершенно иначе: – „яко созда Господь спасение в насаждение ново, в немже спасеннии обыдут человецы“. Разница, как видно, большая, и сами 70 толковников данное место не столько переводили, сколько стремились уяснить его смысл. По русскому переводу выходит, как будто, что здесь говорится о том же, о чём и в словах „семя жены сотрёт главу змея“, или „се дева во чреве приимет и родит Сына“, но такое толкование разделяет только один блаж. Иероним, так что объяснение этого места не имело бы значения предания; далее в еврейском тексте слово „жена“ обозначено не одинаковым термином со словом „дева“ (у пр. Исаии), а это должно было бы быть, если бы речь шла о воплощении и вообще миссианское место не могло бы быть выражено, по мнению автора, так неопределённо и неясно. Поэтому автор склонен видеть в данном месте просто народную поговорку, в которой мужской силе противопоставляется женская слабость. По отношению же к данному месту (XXXI гл.) смысл изречения, по объяснению В. Рыбинского, будет такой. „Пророк, увещая народ возвратиться, даёт обетование, что Господь сотворит нечто новое, – такое, что при настоящих условиях не может быть предполагаемо. Для более рельефного указания на новизну и необычайность имеющего совершиться дела, пророк пользуется ходячим изречением, каким обыкновенно выражали мысль о необычности чего-либо, „жена спасёт мужа“, т. е., слабое существо будет защитой сильного. А новое дело, которое сотворит Господь, будет состоять в том, что отверженный ныне и терпящий наказание, Израиль возвратит опять благоволение Божие“. Принимая во внимание, однако, латинский текст, где слово „спасёт“ передано словом circumdabit, т. е. „жена окружит мужа“, а также то, что в Библии отношения между Богом и человеком выражаются образно в виде брака, нам кажется, что и не исключается и другое понимание данного места, а именно, что, после плена, Израиль будет верен Господу, окружит его, как дети окружают любимого отца, любящая жена любимого мужа.

Проф. Μ. Муретову пришла („Б. В.“) мысль проследить в генетической связи, как выражается учение о любви в „Пире“ Платона, кн. „Песнь Песней“ и у ап. Павла. Статья «Новозаветная песнь любви сравнительно с „Пиром“ Платона и „Песнь Песней“» и пытается показать превосходство откровенного учения о любви над поэтическим полётом философа Платона, и в свою очередь, превосходство учения о любви новозаветного перед ветхозаветным. Идея ко времени. Часто приходится христианам теперь слышать приглашение пойти и поучиться любви у язычников, или указывается на то, что Новый Завет как будто бы ничего не дал нового человечеству и что в некоторых пунктах Ветхий Завет даже превосходит Новый (Мережковский, Розанов). Предварительно автор указывает на широту христианских принципов в сравнении с мыслями Платона и Екклезиаста. Живой пример этого автор видит в отношении ап. Павла в спорах Коринфян, увлекавшихся то „величественным образом Кифы“, то „даром слова и глубиной теософических созерцаний учёного александрийского иудея Аполлоса“ и т. д. „Апостол, носивший в себе ум Христов, чувства Христовы и любовь Христову, – считает естественными и законными все эти разнообразные проявления религиозности человеческого духа, но под условием единения во Христе“, говорит автор. „Споры об учителях и дарованиях, применительно к нашему времени, – о школах и направлениях – в науке, искусстве и пр. не должны служить к церковным разделениям, партийности, схизме, раскольничеству, сектантству, вероисповедности. Напротив, этого требует универсальность Духа Христова, полёт жизни церкви и стройность её домостроения. Бог не есть Бог нестроения, но мира и „любви“. Также широко и глубоко решает ап. Павел и вопрос о человеческой плоти и духе. Он „приходит к учению о духовном и душевном теле, как создании духа“, приходит к выводу о необходимости „нравственного самоусовершенствования человека по духу и телу во время земной жизни“. Необходимость эта обусловливается тем обстоятельством, что „обессиленный грехом и оплотянившийся душевным телом дух, равно и расслабленное пороком и плотяной душевностью тело не имеют сил жизнетворить духовные тела совершенного вида, как на плохой почве и из плохого зерна взойдёт и плохое растение, а доброе семя и на доброй почве произрастит и добрый плод“. Так излагает автор теософские истины ап. Павла. Охарактеризовав затем авторов песней о любви – Платона, как творца идеалистической философии, наилучшей из философий, обаятельной и в наши дни, – Соломона, возлюбленного Давидом наследника его, богатейшего и мудрейшего из всех, и ап. Павла, бедного еврея из иудейского квартала Тарса, бедного и физической организацией, но сильного благодатью Божией, автор переходит к изложению содержаний „Пира“, „Песни Песней“ и учения ап. Павла о любви. Для обрисовки автором личности ап. Павла, как новозаветного певца любви, считаем нелишним привести следующую выдержку. „Пред нами, говорит автор, постоянная и напряжённая работа духа и тела, обращающая всю жизнь Апостола народов в непрерывный и тяжёлый подвиг его самоотверженной любви ко Христу и человечеству... Да, это – не изнеженный и обеспеченный афинский аристократ, одетый в хитон изящного реализма чувственных наслаждений души и тела под тонко-прозрачным плащом розового идеализма. Это – и не всевластный повелитель бесчисленных рабов, разочарованный в испытанных уже наслаждениях плоти и почивший в мире. Это – Павел, раб, трудник и мученик Христов, восторженно взывающий: „кто нас отделит от любви Божией?“ Скорбь, или притеснение, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Да, я убеждён, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начальство, ни настоящее, ни силы, ни высота, ни глубина, ни какая тварь другая не сможет нас отделить от любви Божией в Христе Иисусе Господе нашем“. Такая любовь наполняла Певца Новозаветной любви“, замечает Μ. Муретов. Из характеристики певцов любви можно уже видеть, какова будет самая песнь любви, а также и то, насколько выше песнь новозаветного певца песен прежних певцов. Об этом автор обещает ещё рассказать, и что он расскажет, сообщим в своё время нашим читателям.

* * *

Из статей чисто-исторического характера интересна новая попытка Μ. Муретова доказать неповреждённость „свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе Христе“. Это свидетельство находится в соч. Флавия „О древностях иудейских“. Отрицательная критика всегда недоверчиво относилась к этому свидетельству и считала его интерполяцией, или вставкой. Критических статей и книг по поводу этого места написано множество. В виду того, что сочинение И. Флавия и в подлиннике, и в переводе представляет библиографическую редкость, и что не все наши пастыри и читатели знакомы, может быть, с данным местом, считаем интересным привести его.

„В это время (управления Пилата Иудеей) является Иисус, мудрый человек, если только Его должно называть человеком; ибо Он был совершителем удивительных дел и учителем людей, с удовольствием принимающих истину. Много как иудеев, так и эллинов привлёк Он. Христос (т. е. Мессия) это был. И хотя Пилат, по жалобе знатных мужей наших, осудил Его на распятие, однако-ж не прекратились прежде (того) полюбившие Его (ученики), ибо Он явился им на третий день снова живым, как божественные пророки это и тысячи чудес изрекли о Нём. Ещё и теперь не исчезло поколение христиан, называемых по Его имени“.

Относительно этого, оспариваемого в целом виде отрицательной критикой, места автор склонен утверждать, что оно подлинное и даёт новые к этому данные. В конце своих „Древностей“ И. Флавий говорит, что его книга заключает в себе 20 книг и 60,000 стихов. Автор статьи пересчитывает стихи в нынешних изданиях и привёл этот счёт в виде таблицы. Счёт сходится с Флавиевским и что ещё очень важно, так это то, что каждая книга имеет приблизительно одинаковое количество стихов. А этого нельзя было предполагать, если иметь в виду разного рода интерполяции. Автор делал простой арифметический подсчёт, и уверен, что если бы сделать таковой при помощи основательного исследования папирологии и еврейской, и греческой стихометрии того времени, то результаты могли бы получиться даже ещё более удовлетворительные. Что же касается умолчания Иосифа о христианах, то автор объясняет этот факт тем же, чем объясняется умолчание раввинской литературы того времени об ессеях.

„По учению, жизни и влиянию ессеи описываются у Иосифа и Филона весьма сходными с христианством чертами и потому весьма раннее соединение их с христианами является делом совершенно естественным. Таким образом для новозаветных писателей они были уже христианами, и иудейско-раввинская литература не отличает их от назареев и миннмов. Напротив, И. Флавий, среди постоянного политиканства и интриг, как видно, мало следивший за движением новой веры, легко мог смешивать христиан с ессеями и считать их одной сектой. Так объясняется молчание Нового Завета и иудейско-раввинской литературы об ессеях и И. Флавия, знающего ессеев, – о христианах“.

Не менее заслуживает внимания в ряду подобных статей статья г. Родникова: „К сказанию о сношениях Эдесского князя Авгаря со Христом Спасителем“ (Тр. К. Д. Ак.). Автор старается приурочить это сказание на основании предания к определённому моменту в Евангелии. Таким моментом, по его мнению, удобнее всего считать – свидание с Иисусом Христом Эллинов после торжественного входа в Иерусалим. Это предположение находит для себя много оснований. Но прежде всего автор доказывает само существование Авгаря, имя которого было весьма употребительным на протяжении 3½ веков, а также возможность знания им чего-либо об Иисусе Христе. Последнее подтверждается косвенно словами Ев. Матфея, который говорит: „И прошёл о Нём слух по всей Сирии; и приносили к Нему всех немощных“. Приурочивая сношение Авгаря с Иисусом Христом к указанному моменту, автор объясняет прерывистость речи Иисуса Христа в Ев. Ин.12:28–36 и непонятность некоторых выражений в этой речи. Напр., Иисус Христос говорит: „Отче, избавь меня от часа сего“. Желание эллинов видеть Его ещё не даёт повода говорить это, или следующее: „душа Моя смутилась“. Если же, действительно, обратить внимание на содержание письма Авгаря, приводимого Евсевием, то эти выражения и психологическое состояние Иисуса Христа будут понятны. Авгарь, зная злобу иудеев на Христа, предлагал Ему приют у себя. И с этой целью послал к Нему послов (эллины). И вот, говорит автор, „пред духовным взором Спасителя должна была открываться следующая перспектива. С одной стороны, Ему открывается возможность уйти к своему владетельному почитателю и в полной безопасности проповедовать своё учение любви людям, которые с любовью будут Ему внимать. Там, в Эдессе, ожидают Его с нетерпением и встретят с любовью; там Его будут окружать всеобщее внимание и уважение, там слова Его будут падать на добрую почву... А с другой стороны, оставаясь в Палестине, Он должен будет испытать всю ненависть отовсюду окружавших Его врагов. Здесь Его ожидали унижения и страшные муки крестные. Эти муки уже предносились духовному взору Спасителя и вызвали у Него слова: „Отче, спаси Меня от часа сего“!.. Но Божественная любовь одержала верх над немощью человеческой природы. „Прииде час, говорит теперь Спаситель, да прославится Сын Человеческий... аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит: любяй душу свою погубит ю... и аще Аз вознесен буду от земли вся привлеку к Себе (Ин.12:23–25,32) Таким образом прибытие эллинов, послов Авгаря, побудило Спасителя произнести ту речь, которую мы читаем в XII гл. еванг. Иоанна. Из этой речи послы Авгаря узнали, что Спаситель не может пойти с ними к их господину, потому что „пришёл час прославиться Сыну Человеческому“ и исполнить дело, на какое Он пришёл и только тогда, когда это дело будет совершено, когда Он будет „вознесён от земли“, тогда Он „всех привлечёт к Себе“, всех – и далёкого Осроэнского властителя (Авгаря), так желавшего видеть Христа“. Послы, конечно, выслушав ответ Господа на письмо Авгаря, возвратились в Эдессу и передали его Авгарю. И, действительно, ответное письмо Иисуса Христа, излагаемое Евсевием, весьма близко подходит к евангельской речи Спасителя.

* * *

Журналы минувшего года много посвящали места инославным церквам по вопросу единения с ними, а также уделяли место и не христианским обществам. Так, в „Прав. Соб.“ проф. Гусев даёт отповедь старокатоликам на их ответ ему по поводу его полемических статей в 1902 г. Мы не станем вдаваться в подробности специальной полемики почтенного профессора, написавшего по этому поводу большую статью под заглавием: „Старокатолический ответ на наши тезисы по вопросу о Filioque и пресуществлении“. Приведём только глубоко справедливые с богословско-канонической стороны слова проф. Гусева по поводу термина „разделения“ церквей.

„По учению древней церкви, говорит Гусев, разделения в ней нет, не было и быть не может. И в период „неразделённой“ церкви ереси всегда выделялись в особые религиозные общества, напр., ариан, македониан, евномиан и т. п.; отпадали от церкви многочисленные „сонмища еретиков“, но отпадение их нисколько не мешало церкви Христовой оставаться единой и неразделённой вселенской церковью. В этих случаях происходило не разделение церкви, а выделение из неё чуждых её организму элементов, подобно тому, которое совершается постоянно в нашем теле“. Выделением из тела церковного считает проф. Гусев и католичество.

Протестантскому миру посвящает свою статью „Очерки религиозной жизни в Германии“ о. Сахаров („Б. В.“). Автор описывает то впечатление, которое было произведено на протестантский мир лекциями Гарнака о „Сущности христианства“, а также Делича „О новейших результатах ассиро-вавилонских раскопок в связи с данными Библии“. В частности, последний своей лекцией, говорит автор, „пробудил в немецком обществе такой живой интерес к означенному вопросу, какого не замечалось в Германии за весь шестидесятилетний период ассиро-вавилонских раскопок. Повсюду, не только в богословских, но и в светских интеллигентных кругах заговорили о религии и культуре Вавилона, о различных Гаммураби, Сеннахиримах, Навуходоносорах и об отношении их к Аврааму, Моисею и ветхозаветным пророкам“. Вся критика, которая поднялась на Делича, свелась к тому, что он не дал нового факта, а существующим дал тенденциозное освещение. Но автор указывает и на положительные стороны соч. Делича. Из него можно почерпнуть некоторые факты, которые прошли бы незамеченными, а теперь сделались известными, напр., подтверждение некоторых библейских данных. У прор. Исаии и в кн. Царств упоминается о царе ассирийском Саргоне; теперь найден и дворец этого царя и даже об этом успели забыть (дело было в 1843 г.), но Делич воскресил этот факт. „К сожалению, говорит автор, Делич не остановился на изложении фактической стороны вопроса. Увлёкшись сходными чертами в Библии и в литературе Вавилона, он впал в крайность, выставив слишком смелую гипотезу, что не только культура, но и религия Израиля заимствованы из Вавилона и лишь получили в Палестине своеобразный колорит“. Как Гарнак, так и Делич по своей генеалогии, указывает автор, принадлежат к школе Вельгаузена, который доказывает, что „вера в единого Иегову образовалась у многобожников-евреев только под влиянием пророков и который вообще учит о постепенном развитии религий. Автор приводит целиком известное письмо имп. Вильгельма, опубликованное по поводу лекции Делича „Вавилон и Библия“, а также знакомит нас с той шумихой, которая поднялась против обоих названных учёных. Поучительны здесь для нас приёмы апологетики протестантских богословов. Например, Kirchliche Wochenschrift (1903. 10) нападает на Гарнака за его деистические воззрения и в отрицании им Божества Христа видит его непомерную учёную гордость. „Я так думаю“, „мои исторические исследования привели меня к этому заключению“, – вот основание его воззрений, а то, что миллионы людей верят в Божество Спасителя и живут этой верой, – это для него не имеет ни малейшего интереса“. Шум, наделанный Деличем, затронул даже Прусскую палату господ, в которой по поводу рассмотрения университетского бюджета один член палаты обратился к министру народного просвещения и культа с запросом, не будет ли признано полезным, – прежде чем результаты раскопок становятся известны широкой публике, передавать эти результаты известным ассириологам и богословам для точного установления и разъяснения. Но министр отвечал, что „правительство не находит нужным вмешиваться в борьбу богословских направлений“.

С современным состоянием протестантского богословствования по основным догматическим вопросам знакомит нас В. Керенский в своём трактате: „Школа ричлианского богословия в лютеранстве“. Мы отметим здесь одну важную особенность богословия этой школы – то, что ричлианцы относятся отрицательно к жертвенно-удовлетворяющему значению смерти Иисуса Христа, несмотря на то, что сам Ричль видит основание для этой мысли в послании ап. Павла к Евр.9:15–21, „где, как говорит автор, смерть Иисуса Христа представляется средством приведения идеальной общины к союзу с Богом“. Автор трактата подробно разбирает указываемое место, а также и другие, ему параллельные (Рим.3:25–26), с точки зрения экзегетической и филологической и, конечно, приходит к иному выводу, чем Ричль и его последователи.

С нехристианскими обществами знакомимся мы из реферата С. Глаголева („Б. В.“) – „Ислам“ и речи проф. Ивановского – „Братство святителя Гурия и характер его деятельности“. Первая статья говорит нам об исламе вообще, вторая – освещает положение нашего русского инородчества, преимущественно мусульманского. С. Глаголев даёт общую характеристику ислама, как религии, принизившей идеалы до наличной действительности. Излагая историю ислама, автор касается религиозного состояния арабского племени до Магомета и стремится проникнуть, так сказать, в психологию религиозного сознания арабов. Характерны некоторые, подмечаемые им, черты.

„Кто видел и знает арабов-атеистов? – спрашивает автор. Их философия в значительной части была мистической и их рационализм никогда не поднимался до отрицания божества. Весьма поучительно, что с слабо развитым политеизмом, с неразвитым идолопоклонством (эстетическую природу араба отталкивало безобразие идола) у арабов был широко развит фетишизм: они почитали камень каабы, источники, священные места. На что указывает это? На то, что араб везде чувствовал божественное. По своему развитию араб первых веков христианской эры стоял много выше грубого африканского фетишиста. Но его чуткая нервная натура воспринимала воздействие окружающей природы, как воздействие божества. Пустыня была для араба храмом, и в её безмолвии он постоянно слышал голос Бога. Ко временя Магомета во многих уже утвердилась истина, что этот Бог – един Аллах“.

Таким образом, почва для деятельности Магомета была уже подготовлена. Этим объясняется отчасти и успех её. Что касается отношения её к христианству, то, как замечает автор, „Магомет своим учением не удалил, а, наоборот, приблизил арабов к христианству“. Автор, затем, подробно излагает историю Магомета и его деятельности.

Проф. Ивановский в своей речи бросает исторический взгляд на появление братств на Руси и задачи их деятельности. Вспоминает возникновение в 1867 г. Братства св. Гурия и первых деятелей братства – Н. И. Ильминского, крещёного татарина Василия Тимофеева (впоследствии священника), ближайшего его помощника, указывает первоначальные задачи братства – это сделать русскими татар и по вере, и по языку. Кроме обращения инородцев, братство, по замечанию почтенного профессора, имело целью и инородческое образование, а также поддержание обращённых в вере. Цель эта достигалась путём устройства школ. Вообще речь Николая Ивановича представляет любопытный документ очевидца, видевшего начало братства, его рост и всю его историю до настоящего времени.

Свящ. Μ. Лисицын

(Продолжение следует).

Вопрос о правильной постановке религиозно-нравственного воспитания в семье и школе в наше время, когда религиозные начала в жизни и деятельности современного общества отодвигаются на задний план, является одним из животрепещущих вопросов. И это вполне понятно. Воспитание, бесспорно, кладёт отпечаток на всю жизнь человека, и от того или другого характера воспитания складывается нравственный облик целого общества и даже государства. Общемировое и общечеловеческое значение в деле воспитания должно быть отведено религиозно-нравственным христианским началам. Центральное положение в религиозно-нравственном воспитании занимает обучение Закону Божию. В настоящее время педагогическая наука занимается разработкой вопросов об основных началах христианского воспитания и способах обучения Закону Божию. В печати от времени до времени появляются довольно ценные труды в этой области, заслуживающие нашего к себе внимания. К числу таковых трудов относится и труд с вышеуказанным заглавием анонимного автора, скрывшегося под инициалами В. Д.

Рассматриваемый нами труд анонимного автора состоит из четырёх отделов. В первом отделе (1–38 стр.) автор, устанавливая понятия о методике Закона Божия, указывает связь этой методики с сродными ей науками, делает краткий обзор литературы предмета, уясняет сущность и главную цель истинного образования, при этом знакомит с взглядами новейших учёных педагогов на этот предмет. По автору, истинной целью образования человека, вытекающей из самого его предназначения, является восстановление помрачённого образа Божия. Уясняя значение Божественного Откровения в жизни человека, автор довольно подробно трактует о свободе совести и свободе воли; указывает отношение сердца человека к истине и лжи, к добру и красоте и касается религиозных чувствований в деле воспитания человека. Второй отдел (39–106 стр.) посвящён историческому очерку христианского воспитания и обучения, – раскрытию и росту идеи христианского воспитания и обучения в последовательном порядке на протяжении всей истории христианства – от времён Христа до наших дней. Раскрывая значение христианства в истории воспитания, автор указывает важнейшие эпохи в истории педагогики. В возглавие христианской педагогики он ставит основные начала, преподанные Иисусом Христом, как идеальным Учителем и Воспитателем человечества. Продолжателями дела Христова являются апостолы, потому автор останавливает внимание на апостольской педагогике и её значении в первенствующей христианской общине, затем он касается значения огласительных училищ, александрийской и антиохийской школ с их представителями, – педагогических воззрений восточных и западных отцов и учителей церкви в связи с монашеством. Возрождение классицизма – он оттеняет, как переходную ступень в истории воспитания. Указав влияние реформации на ход воспитания, автор излагает взгляды учёных педагогов на религиозно-нравственное воспитание, начиная от Амоса Коменского и оканчивая Дистервегом. В заключение делает характеристику этого воспитания во все эпохи на Руси, начиная с просвещения в древней России и оканчивая последними успехами начального народного образования.

Третий отдел (107–171 стр.) обнимает общую методику Закона Божия; он в свою очередь распадается на два подотдела. В первом подотделе автор рассматривает средства религиозно-нравственного воспитания и обучения детей вне школы. К числу этих средств относятся влияния семьи, кружка товарищей, общества, церкви, мира и природы. Второй подотдел, касающийся средств религиозно-нравственного воспитания и обучения детей в школе, трактует о взаимных отношениях детей – школьников, школьной дисциплины и воспитания характера в школе, о личности преподавателя Закона Божия, о жизни и примере начальствующих и воспитывающих. Этот же подотдел посвящён рассмотрению систем христианского обучения.

Четвёртый отдел (172–216 стр.) трактует о частной методике Закона Божия, начиная от способов обучения детей молитвам и оканчивая способами объяснения детям учения о Богослужении.

Как видит читатель, анонимный автор даёт чрезвычайно широкую постановку рассматриваемому им вопросу „об основных началах христианского воспитания и обучения Закону Божию“. Правда, он признаётся, что программу для своего руководства заимствовал у опытного в педагогическом деле протоиерея Т. И. Буткевича, но это обстоятельство нисколько не умаляет значения рассматриваемого нами труда. Цель автора – изложить, на основании известных и более авторитетных педагогических и методических сочинений, твёрдо установившиеся в литературе взгляды и суждения по вопросам христианского воспитания и обучения, и свести их в систему с возможной полнотой – вполне достигнута. Заключая в себе необходимые сведения – педагогические, исторические, дидактические и методические – по вопросу о правильной постановке религиозно-нравственного воспитания в семье и школе, рассматриваемая нами книга может послужить „не лишним пособием“, – так скромно выражается автор, – для преподающих Закон Божий в начальной школе и занимающихся воспитанием детей в семье. Кроме того, составитель, желая придать своему труду характер учебного руководства (для воспитанниц VIII класса гимназий), книгу свою напечатал двумя шрифтами – крупным и мелким – для отделения более существенного и важного от менее существенного и необходимого.

Книжка эта написана языком простым и удобопонятным; некоторые её отделы (особенно исторический очерк) могут быть прочитаны с удовольствием и не специалистами – педагогами и служить общеобразовательным целям. Польза издания этой книжки, недорогой и опрятной – вне всякого сомнения; распространение её между публикой может быть только приветствуемо нами.

П. Козицкий

О церковной реформе в Черногории. – Деятельность „Нового юдаизма“. – Крайняя партия духобор. – „Франмасонство – еврейская секта“. – Японцы – народ, у которого нет Бога.

Газета „Parlamentair“ сообщает интересные сведения о Черногории. Князь Николай вводит одну реформу за другой по всем отраслям управления княжеством. В ряду этих реформ выдающееся место принадлежит новому закону о Духовном совете и об организации консистории. Вновь утверждённые законы были опубликованы в газете „Глас Черногорца“ 1 января текущего года. В силу 10-го параграфа этого закона в члены Духовного совета избраны: председательствующий – митрополит; члены: 2 архимандрита, 1 игумен, 2 протодиакона и 2 протопресвитера. Одновременно вошёл в силу и закон о консистории, членами которой назначены: председательствующий – митрополит; непременные члены: 3 священника, кроме того двое духовных, как почётные члены и 1 дьякон-секретарь. По предложению митрополита один из непременных членов, священник Илья Иовачевич, был назначен придворным священником. Новый закон, поднимающий значение духовенства и служащий к прославлению св. православной церкви, приветствуется во всём княжестве с особенной радостью. Митрополит Митрофаний Бан обладает всеми нужными качествами, чтобы провести благодетельную реформу в её полном объёме. Хорошие законы только тогда достигают цели, когда приводятся в действие достойными исполнителями, что в данном случае и имеет место.

Оба закона: о Духовном совете и о консистории, дело рук знаменитого знатока канонического права. Тот же „Глас Черногорца“ сообщает: „Эти законы были составлены, по желанию нашего митрополита, преосвященным доктором теологии, Никодимом Милашем, православным епископом Далматским“.

В лице учёного епископа митрополит нашёл наилучшего сотрудника. Меры, клонящиеся к наилучшему управлению делами Черногорской православной церкви, вызовут несомненно сердечную радость во всех славянских народах, принимающих живое участие в судьбах геройского княжества, особенно же в дружественной России.

* * *

В английской газете „Daily News“ помещена заслуживающая внимания заметка о возникновении в Америке нового-еврейского религиозного общества. – Европа выбрасывает ежегодно в Америку целые толпы невежественных евреев низшего класса, а также множество лиц высших классов, совершенно равнодушных к синагоге. Первые равнодушны по невежеству, вторые – потому, что всецело поглощены коммерческими интересами. Для борьбы с отсутствием религиозного интереса, в Америке создалось, по образцу многих христианских обществ, и еврейское религиозное общество, во главе которого стоят многие из самых талантливых раввинов. Центр деятельности нового общества „Еврейских Стремлений“ находится в Нью-Йорке, ветви же его протянулись далеко в глубь страны; оно уже имеет отделения в Колорадо, Монреале и других городах. Общество устраивает особые богослужения для живущих в еврейских кварталах молодых девушек – по утрам и дневные – для молодых людей, а по вечерам читаются различные лекции. Цель общества „Еврейских Стремлений“ состоит в том, чтобы поддержать в молодом поколении падающий интерес к иудаизму, вызвать более горячее религиозное чувство, создать между евреями более тесное единение и добиться возможно широкого распространения догматов и этики иудейства. Общество надеется создать освобождённый от предрассудков иудаизм и привлечь к нему всеобщее внимание.

* * *

Немецкая газета „Volksblatt“ в статье под заглавием: „новейшая русская секта“ сообщает, что секта эта „Starie духоборы“, усматривающие идеал жизни и спасение души в райской наготе первой человеческой четы до грехопадения. 28 совершенно нагих духоборов направились в Иорктаун, в западной Канаде, с намерением распространять там своё учение, но были арестованы и принуждены хоть сколько-нибудь прикрыться. Это уже не первая фантазия такого рода. Русские сектанты приводят на память древних Адамитов, пытавшихся во II веке в северной Африке восстановить утраченную невинность посредством полной наготы. Позднее, многие из Таборитов в Богемии, проповедавшие общность жён и имуществ, ходили также совершенно обнажёнными. Большая часть их погибла в 1420 году от меча Жишки.

* * *

Французский журнал „Les Etudes Religieuses“ помещает небольшую заметку о вышедшей в Париже в 1902 г. книжке И. Бертрана.

„Плутни, жертвами которых сделались многие католики – говорит автор заметки – обратили внимание публики на тайные происки франкмасонства. Умение обмануть честных людей, это ещё не самый ловкий из манёвров секты. Говорить об этом предмете нелегко; тем не менее, опасность, грозящая со стороны франкмасонства не воображаемая; она может быть даже так велика, что и поверить трудно. К счастью, эту опасность заметили не одни только католики; но и нам нет основания молчать. Секта, торжественно провозглашающая себя освободительницей человечества и орудием бесконечного прогресса, в действительности есть не что иное, как закваска вечного зла, бунт против Бога. И. Бертран приводит в своей книжке документы, по которым можно проследить возникновение франкмасонства до его первоисточника, восходя от тамплиеров к манихейцам, к гностикам, к строителям храма Соломонова, к Каину и, наконец, к падшему ангелу, соблазнившему праматерь Еву. Надо быть признательным всем, старающимся осветить эту тёмную область мировой истории; Бертран делает это тем, что приводит документы и тексты, указывающие на связь франкмасонства с Каббалой и еврейским миром.

* * *

Интересный доклад о религии японцев сделал в Лондоне профессор Мак-Кэб, прекрасно изучивший Японию.

По его словам, в Японии, собственно говоря, три религии: шиндоизм, населяющий всю природу миллионами божеств, буддизм, также вводящий многобожие, и, наконец, конфуцианство, главная японская религия, – религия без Бога, не устанавливающая ни в какой форме отношений человека к божеству.

Вот уже тысяча лет, как все образованные люди в Японии исповедуют религию Конфуция.

Шиндоизм, настоящая туземная религия Японии, представляет собой своеобразную смесь обожествления сил природы с культом предков. Морального воздействия на народ эта религия иметь не могла, тем более, что с течением времени обратилась исключительно в обрядовый культ.

Буддизм – религия возвышенная, проникнутая благородной моралью по своему существу – иссушен был догматистами и погряз в богословских умозрениях. На общественную жизнь Японии он никогда не имел никакого влияния.

Зато конфуцианство всегда было душой японского народа, стимулом, вдохновлявшим все его лучшие стремления.

В японских школах не учат никакому закону Божию. Детям преподаются только основные понятия о нравственности. Перед ребёнком никогда не произносится слово Бог. Дети знают только об обязанностях человека к человеку, внушаемых чисто утилитарной моралью.

Тысячу лет японская интеллигенция вносила в народ семена чисто утилитарной эгоистической культуры.

Сила нашего миссионерства и слабость вожаков сектантства. – Беседа с субботниками. – Связь сектантства с экономически-социальным строем жизни. – Слабая сторона нашего законодательства в пресечении распространения расколо-сектантства. – „Овцы среди волков“. – Миссионерская роль храмов и школ. – Подготовка апологетов в семинариях путём миссионерских поездок. – Первый почин в этом отношении.

За последнее время борьба с отступничеством делается всё интенсивнее и интенсивнее. Всего лет 10 назад у нас почти не было противо-сектантских миссионеров и не было противо-сектантской литературы. Теперь в этом отношении миссией сделан большой шаг вперёд. Повсюду в епархиальных органах приходится читать о миссионерских беседах с раскольниками и сектантами, о миссионерских поездках и примерных собеседованиях семинаристов и т. п. Если вследствие упорства заблудших вразумление, делаемое нашими миссионерами, не всегда сопровождается обращением отступников, то всё же отрадно и то, что православные видят теперь воочию неправоту отступнического дела и смело выступают на борьбу с ним. Раньше вожаки расколо-сектантства в некоторых местностях считались непобедимыми, так что против них, думали наши простодушные мужички-православные, ничего нельзя было и возразить. Теперь же православные, после миссионерских бесед в тех местностях, убеждаются в противном. Часто посещавшие по неведению раскольничьи собрания, каются в этом на исповеди священнику, а это уже отрадный факт влияния миссионеров на заблуждающихся. Видно, что дело миссии не бесплодно. Всё это должно в новом году наполнить сердца деятелей на ниве церкви Христовой бодростью и энергией на новые подвиги. Силу миссии чувствуют уже и вожаки расколо-сектантства. По поводу одной из бесед один миссионер делает заметку: „без сомнения и здесь случилось то, что повторяется во многих сектантских общинах. Сектантские главари, избегая сами бесед с миссионером, употребляют все старания к тому, чтобы и слепые их адепты не посещали миссионерских бесед. Опасения главарей вполне понятны. Но чтобы всё-таки отказ от беседы не был до крайности гибелен для них, они отряжают на беседу с миссионером двух, трёх говорунов... Последние являются и не столько беседуют, сколько ищут какого-нибудь предлога поскорее уйти с беседы.

При этом миссионерам приходится быть наготове ко всему. Часто случается, что беседа назначается об одном предмете, но или на средине речи вожаки расколо-сектантства прерывают беседу и, чтобы ослабить впечатление доводов миссионера, перескакивают на другой предмет, или заявляют о нежелании беседовать на указанный предмет с самого начала. Так, напр., в беседе, бывшей в с. Вознесенском (Екат. еп.), помощник известного в этом селе главаря сектантов-субботников, Романа Юркина, некто П. Третьяков заявил, что он не желает беседовать о признаках истинной церкви Христовой, хотя беседа на эту тему была назначена по просьбе самих же субботников. „Давайте поговорим о субботе“, потребовал он. „Как же так, заявляет миссионер, вчера просили об этом, а сегодня о другом!.. Почему же, когда я предлагал вам побеседовать о субботе, вы сами настояли беседовать о церкви?“ Миссионер, вероятно, вопреки ожиданию сектантов и их вожака Третьякова, согласился беседовать и о субботе. Все эти неожиданные сюрпризы, как объясняет самый ход дела. устраиваются с той целью, конечно, чтобы застигнуть миссионера врасплох, неподготовленным и смутить его неожиданностью требования. Но. заметим ещё раз, наша миссия за последние 10 лет достаточно возросла и окрепла и какими-нибудь неожиданными подвохами сектантам её не побороть.

На этой же беседе, из которой сейчас сделана выдержка, обнаружилась и слабость защиты со стороны апологета субботничества. Миссионер, указав на то, как по учению ветхозаветного закона евреи должны были проводить субботу, заметил: „вот как проводили субботу евреи по закону Моисея. В субботу отдыхал не только еврей, но и все иноплеменники, которые жили в его доме и весь скот его... А у вас в субботу и сами вы житейские дела делаете, и работники ваши, и скот лишены покоя. И варите, и печёте вы в субботу, и огни зажигаете, и дрова собираете, и продаёте, и покупаете, и всякие ноши носите... Как же вы хвалитесь, что празднуете по заповедям Божиим, данным народу еврейскому через Моисея?“ На это субботник возразил было предположительным вопросом, что, может быть, ничего этого у субботников не делается. Но миссионер оказался осведомлённым и заметил, что у самого собеседника Третьякова он сам видел вчера, что из трубы его хаты шёл дым, а у Юркина на каменоломнях шла работа. Это подтвердили и присутствовавшие на беседе православные. После этого миссионеру уже было нетрудно показать всем присутствовавшим на беседе, что, субботники от нового завета отстали и к ветхому завету не пристали. „Жаль только, заметил миссионер, обращаясь к православным, что, будучи сами слепыми, они и других тащат за собой в яму. Вам же теперь ясно, как глубока и гибельна эта яма“... Понятно, что после такой реплики субботнику Третьякову ничего не оставалось, как уйти с позором. „Да с вами разве сговоришь“, заметил он уходя. На православных, по свидетельству миссионера, беседа произвела ободряющее впечатление. А что особенно отрадно, так это то, что на последовавшей затем беседе с сектантом-воскресником В. Кравцом „многие из православных сами весьма умело раскрывали ложь утверждений В. Кравца“.

Как раскол, так и сектантство одинаково поддерживаются у нас материальной зависимостью отступников от богатеев-вожаков, стоящих во главе местного раскола, или секты. Таким вожаком явился, напр., в помянутом уже с. Вознесенском Р. Юркин, хозяин большого каменотёсного дела. Обыкновенным убедительным аргументом истинности расколо-сектантства для массы тёмного и бедного православного люда, по большей части, и является социально-экономическое положение вожаков отступничества. „Вот ты православный“, говорят кому-либо приспешники последних, „однако, ты беден, а вот смотри, как Юркин живёт; он называется у вас неправославным, а ему, видимо, во всех делах помогает Бог. Всего у него вдоволь“. Эти аргументы действуют на бедный, исстрадавшийся в нужде люд. К тому же и Юркин и ему подобные приглашают к себе на работы и дают заработки только единомышленным с собой. Как трудно при этих условиях бедняку устоять от соблазна, особенно когда такой общественный „благодетель“ бывает единственным в округе. Поневоле склонит голову покорно перед ним бедняк-мужичок, как нечем заплатить подати, купить себе самое необходимое, или найти где-либо заработок. Такую же причину не только крепости, но и самого появления сектантства указывал ещё наш писатель О. Μ. Достоевский, по крайней мере, – в южных губерниях, где у нас немало немцев-колонистов, сыгравших такую же роль как Юркины и К°, и где, с другой стороны, прочнее, чем в других местах живёт сектантство. „Русские поняли, писал Достоевский, что немцы-колонисты живут богаче; пасторы разъяснили, что у немцев порядки лучше, ибо вера лучше. Вот и соединились кучки тёмных русских людей, стали слушать, как толкуют Евангелие (немцы и их пасторы), стали сами толковать, всяк на свой страх, на свою совесть... Бедный – тёмный народ! При этом столько чистосердечия вложено в это дело, столько добрых начинаний; столько желания выдержать хоть муки и при всём том, однако, столько самой беспомощной глупости, столько лицемерия, самолюбия и гордости в новом звании святых“.

Кроме „радетелей“ расколо-сектантства в прямом смысле, в лице разных Юркиных, сектанты иногда имеют своими косвенными покровителями и местную администрацию и не столько, пожалуй, её, сколько канцелярский порядок делопроизводства. Нашим миссионерам приходится выслушивать об этом жалобы даже от самих полицейских властей. „Помилуйте“, говорят последние, „мы в пресмешном, а то, пожалуй, и в обидном находимся положении; входим в собрание штундистов и просим их прекратить оное и разойтись, но нам отвечают: „не мешайте нам читать; ваше дело составить протокол и баста, а удалить нас не имеете права“. Ну, конечно, составишь протокол, один, другой, третий... Пойдут протоколы, напр., к земскому начальнику; земский сердится, что дел прибавляется и норовит подогнать их к разбору в совокупности... А там пойдёт дело в съезд и т. д. До ответственности за собрания пройдут не один и не два годка... Да ещё вопрос, обвинят ли?.. И выходит, что наши протоколы для сектантов нисколько не страшны. Бывает же и так, что за эти протоколы нашему меньшему брату нагорает... Ну, почешешь себе затылок, да и рукой махнёшь, чтобы, чего доброго, беды себе не нажить... Вот если бы нам дали право не дозволять самого открытия штундовых собраний, или закрывать оные, тогда другое дело. А то – странная вещь: собрание считается незаконным, а закрыть его, или воспрепятствовать его началу не имеешь права; стой себе – да только переписывай участников... Крестьянин же наш разных там тонкостей не понимает: если не можешь закрыть собраний, то, значит, сила на стороне сектантов... Так и наш служебный вес падает в глазах крестьян и для православных от этого соблазн велик, особенно если принять во внимание, как любят сектанты бахвалиться“.

Если жалобы раздаются со стороны „власть имущих“, то каково положение пастыря, не только власти не имущего над сектантами и раскольниками, но даже иной раз и материально зависимого от них Поистине, положение овцы среди „волков хищных“, т. е. вожаков расколо-сектантства и их духовных чад. Священнику в таком приходе, если он даже не пьёт вина и не имеет никаких других порочных наклонностей, всё ставится в вину, каждый его шаг. Один из пастырей Оренбург. края ярко описывает это тяжёлое положение. „Часто“, говорит он, самые обыкновенные явления из житейского обихода дают богатую пищу раскольникам для злословия. Если священник идёт в храм Божий, вычистивши сапоги и взявши в руки пастырскую трость, то раскольники по адресу батюшки сделают следующее напутствие: „вот как отец-то прифрантился. Только бы на бульвар ему идти, а не в храм“. Если матушка позволила себе показаться кому-либо из старообрядцев с непокрытой головой, или без национального головного убора – по-уральски „волосника“, то раскольники, обыкновенно, со свойственной им грубостью, замечают: „не знай – не то какая девка, не то баба ходит у церковного отца (раскольники никогда не называют священника „батюшкой“ и это, конечно, с целью) – какая-то непокрытка“. Если случится, что дочь священника – подросток выйдет на улицу с коротко остриженными волосами, то раскольники, ухмыляясь, говорят: „с лица – девочка, а с головы острижена, как мальчик“.

Тяжёлое положение... но бывают картинки и хуже, если страдательными лицами являются православные, а особенно жёны в семье раскольника. Здесь прежде всего стараются её отвлечь от церкви. Если старания не увенчиваются успехом, то употребляется „воздействие“, в особенности если жена, крестит детей „в церкви“. Часто приходится в таком случае делать это тайно. Но это, конечно, не помогает, и рано или поздно это ненормальное положение вынуждает жён раскольников отвращаться от церкви.

„Обыкновенно, совращение в раскол происходит по описанию одного из пастырей Уральского края таким образом. Из внутренних православных губерний России приезжает бедный крестьянин на заработки к казакам с малыми детишками. Пристроившись в качестве пахаря или косца, крестьянин живёт здесь 10–15 лет, доволен, что у него с семьёй вдоволь есть хлеба. Подрастают дочери, нужно их замуж выдавать. Подходящих православных женихов нет – кругом раскольники, и крестьянин-отец, без того отвыкший от храма Божия, по долгому пребыванию среди раскольников и чем-либо облагодетельствованный ими, отдаёт свою дочь в замужество за казака-раскольника. Выданная молодуха сначала из страха перед родными мужа не посещает храма Божия; потом мало-помалу привыкает ко всему раскольническому и под старость сама превращается в ярую фанатичку. Это можно сказать особенно про те казачьи захолустные посёлки, в которых нет православных храмов. Отсюда достроение храмов и устройство в таких местах приходов, особенно единоверческих, является первой и неотложной необходимостью.

После храма Божия верным пособием в обращении заблуждающихся может служить школа, особенно церковно-приходского типа. путём только истинно религиозно-школьного просвещения можно пробить ту толщу религиозного невежества, которая царит в нашем расколе. Отрадно то, что сознание необходимости просвещения уже проникает по местам в среду раскольников. Омскому миссионеру пришлось выслушивать просьбы в этом роде в столь глухих местах, что там серьёзно трактовали о том, грех или нет пить чай из самовара. „Кто тебе, бабушка, сказал“, спросил миссионер разговаривавшую с ним старуху, „что грех в самоваре воду кипятить? Разве в писании написано об этом?“ – „Не знаю, дорогие гости, есть ли где об этом написано, а вот наши старики говорили, что в нём (самоваре) бес есть и потому грех из него чай пить“. Понятно, что в такие медвежьи уголки нужно, как можно скорее, побольше света и просвещения – религиозного и школьного.

О миссионерском значении храмов Божиих в местах с раскольничьем населением с достаточной убедительностью свидетельствует отчёт о состоянии раскола и действиях миссии в Олонецкой епархии. В этом крае есть немало единоверческих храмов, из которых многие существуют уже довольно долгое время. В таковых местах даже потерялось различие между единоверцами и православными. Отчёт отмечает, что единоверие увеличивается в этих местах путём одного естественного прироста, что раскольников здесь почти нет, а потому нет и обращений. С другой стороны, как объясняет отчёт, „малое количество обращений к единоверию объясняется тем, что нынешние раскольники считают единоверие и православие за одну церковь, а потому, при сознании своих заблуждений, обращаются прямо в православие, без посредства единоверия. Сами единоверцы сознают своё полное единство в вере с православными“.

Отрадно отметить, как хороший залог преуспеяния миссионерского дела, хорошую подготовку к миссионерству, которую начинают давать в некоторых семинариях, будущим деятелям на миссионерской ниве. Добрый почин этому уже положен, напр., в Орле и Екатеринославе. Здесь, под руководством местных преподавателей семинарии по кафедре раскола и епархиального миссионера для воспитанников семинарии устрояются миссионерские беседы поездки для собеседования с отступниками.

Подобное начинание, несомненно, имеет великое значение, как благодаря обстановке, в которой совершается это миссионерское дело, так и тому, что в нём принимают участие молодые, юные силы.

Здесь будущие пастыри и миссионеры видят врагов церкви лицом к лицу и знакомятся практически со всеми ухищрениями и уловками защитников и пропагандистов отступничества.

Тут совершается опытная подготовка пастырей и деятелей миссии, и мы от души приветствуем добрый почин.

Священник М. Лисицын

(К десятилетию существования Киевского религиозно-просветительного общества, – Устройство обществом дома с храмом и залом для чтений. – Пастырские собрания духовенства. – Студенты-проповедники).

В октябре м. г. исполнилось десятилетие существования Киевского религиозно-просветительного общества.

Это сравнительно молодое общество сделало уже очень много для достижения тех целей, которые легли в его основание. Мысль об учреждении Киевского религиозно-просветительного общества явилась у небольшого кружка местных священников, сознававших недостаточность одной церковно-проповеднической деятельности и находивших необходимым особое общество из духовных и светских лиц, которое путём внебогослужебных собеседований, чтений в разных приютах, мастерских, ночлежных домах, сообщало бы народу здравые, истинно христианские понятия о вере и нравственности. Эта мысль вызвала полное одобрение и святительское благословение приснопамятного владыки, митрополита Иоанникия, и нашла полное сочувствие и поддержку в лице графа А. П. Игнатьева, бывшего Киевского генерал-губернатора. При таком сочувственном отношении высших духовных и светских властей, общество в первый же год своего существования стало на твёрдую почву.

В первый же год существования общества чтения его членов были открыты в ночлежных домах на Подоле и Бессарабке, в амбулатории гр. С. С. Игнатьевой, в пароходной мастерской рабочих на Трухановом острове, а также в Киевской Сретенской церкви и в Лукияновской церковно-приходской школе. Умелое ведение чтения, серьёзная их постановка дали весьма благотворные результаты, которые с неподдельной радостью отметил составитель отчёта за первый год существования общества. „Отношения слушателей к чтениям и собеседованиям, писал он, везде было самое отрадное. Не было случая, чтобы кто-либо из них во время чтения нарушил тишину, позволил себе что-либо неуместное, неприличное, или непочтительно отнёсся к проповеднику. Напротив, многие, подходя под благословение, выражали искреннюю благодарность проповедникам. Утешительнее всего то, что ночлежники, эти обитатели мрачных приютов, пьяные и беспокойные на улице, во время чтения скромны, внимательны и благоговейны. От них проповедникам приходилось слышать благодарности, в роде следующих: „спасибо, батюшка, что не погнушались нами; приходите чаще“.

С течением времени деятельность общества по ведению чтений постепенно расширялась и увеличивалась, так что в 1902 г. всех чтений для народа было более 1,000, а за 10 лет до 6,000; велись они в 1902 г. в 34 пунктах, из коих – 17 храмов Божиих и 17 других, подходящих для того мест. Вели чтения и местные пастыри и многие светские лица – преподаватели дух. семинарии, доктора, военные и др. Чтения оживлялись церковным пением и раздачей листков и брошюр религиозно-нравственного и историко-патриотического содержания. Таких листков и брошюр издано обществом более 200 названий, роздано народу до 2 миллионов экземпляров.

Кроме чтений в церквах, школах, приютах, чайных, железнодорожных мастерских и ночлежных домах, члены общества вели, по желанию и благословению митрополита Иоанникия, миссионерские собеседования со штундистами, с предшествовавшими этим собеседованиям соответственно предмету их чтениями. Чтения велись Киевскими священниками и профессорами дух. академии, а собеседования – местными епархиальными миссионерами. Каждое чтение и собеседование начиналось и заключалось речью преосвященного Сергия, который руководил всем ходом собеседований.

Заботясь о просвещении простого народа, раскрытием истин веры и нравственности, и о вразумлении сектантов, общество обратило своё внимание и на интеллигенцию, для которой предпринимались публичные лекции. В числе лекторов были архим. (ныне еписк.) Платон, многие профессора Киевской академии, местные протоиереи и священники и светские лица. В возможно простой и общедоступной форме изложения оо. и гг. лекторы перед просвещённой публикой разрешали ряд вопросов, интересующих современное общество, освещая с православно-христианской точки зрения воззрения новейших учёных на предметы веры и нравственности.

Общество постепенно возрастало: в 1894 г. было 65 человек членов, в 1902 г. их было уже 348. Средства общества в 1894 году были – 265 р., в 1902 г. они дошли до 121,251 р. Соответственно средствам производился обществом и расход: в 1894 г. – 121 р., а в 1902 г. уже – 110,000 р.

В течение своей 10-летней деятельности, общество, между прочим, построило храм и школу в одной из отдалённейших и мало культурных местностей г. Киева – на Юрковице. Успешному достижению целей общества много мешало отсутствие собственного помещения. В течение 10 лет своего существования и для своих торжественных собраний, и для устройства чтений для интеллигенции общество должно было, ютиться в случайных помещениях, то в зале Фундуклеевской женской гимназии, то в реальном училище, то в городской думе. Но, несмотря на всё видимое радушие и сочувствие начальства названных учреждений, любезно предоставлявших свои актовые залы для нужд общества, последнее всегда чувствовало себя стеснённым и не могло надлежащим образом раскинуть свои силы. Поэтому, по мере расширения своей деятельности и увеличения количества своих слушателей, общество пришло к мысли о необходимости иметь свой дом для религиозно-просветительных целей.

С ограниченными средствами (13,000 р.), но с великой верой в милость Божию и добрых жертвователей, общество приступило к постройке своего дома... Много тяжёлых минут пришлось пережить обществу вообще и строительной комиссии в частности, пока постройка дома приведена была к желанному концу. Но замечательное явление! Лишь только касса общества оскудевала, милость Божия его не оставляла. Совершенно неожиданно приходила помощь, то в лице городского управления, ассигновавшего обществу 15,000 р., то в лице бывшего министра финансов С. Ю. Витте, оказавшего обществу пособие в 30,000 р., то в лице благотворителя, пожелавшего остаться неизвестным, пожертвовавшего 5,000 р.

Благодаря столь щедрой материальной поддержке, явилась возможность обществу устроить собственное здание, служащее украшением „Старого города“ (часть г. Киева). Новое здание сооружено по плану и под наблюдением епархиального архитектора Е. Ф. Ермакова и состоит из двух этажей: нижнего, с вестибюлем и помещениями, отдаваемыми, внаймы и верхнего – в два света, в котором находится самый обширный в городе зал, могущий вместить свыше 2,000 человек, и храм (собственно алтарь, поднятый на три ступеньки от общего уровня залы, отделённый от зала спускным занавесом).

Стоимость нового сооружения Киевского религиозно-просветительного общества простирается до 125,000 р. Со дня торжественного освящения храма и дома общества¹⁶³, в котором, кроме предстоятеля церкви Киевской, высокопреосвященного владыки Флавиана, принимали участие: Сергий, епископ Псковский (ныне архиепископ Ярославский) и Антоний, епископ Волынский и Житомирский и на котором присутствовал Товарищ Обер-Прокурора Св. Синода, сенатор В. К. Саблер, каждый воскресный и праздничный день происходить публичные чтения. Чтения эти, предназначенные главным образом для интеллигентной публики, охотно посещаются, и посетителей нередко набирается до 2,000 человек.

Высокопреосвященнейший Флавиан, для усиления пастырско-просветительной деятельности городского духовенства, для поддержания среди него самого тесного взаимообщения, взаимопомощи и единообразия действий, признал за благо учредить в г. Киеве особые периодические пастырские собрания, на которых духовенство могло бы делиться своими мыслями и наблюдениями по вопросам пастырского долга и практики. Главная цель пастырских собраний прекрасно выражена в следующем предложении владыки митрополита, данном Киевской духовной консистории:

„Собрания эти – дело весьма важное. Пастырская практика предъявляет теперь пастырям такие требования, дать ответ на которые не всякий пастырь может, какой бы энергией, силами и знаниями он ни обладал. Борьба, например, с сектантством не требует ли дружного сотрудничества пастырей? Выработка общих мер для более успешного и благотворного влияния на пасомых не требует ли обсуждения и братского согласия пастырей? Забота о бедных, больных, попечение о духовной и материальной сторонах жизни их – не говорят ли о пользе и необходимости братского обмена мыслями, взглядами и опытом пастырей? Но если где приложима и уместна пастырская взаимопомощь, так это в деле просвещения светом Христовой веры народных масс всех её классов. Вот почему я находил бы нужным и оо. законоучителям светских учебных заведений города Киева иметь собрания для совместного обсуждения и решения вопросов из своей законоучительской практики. Обилие этих вопросов, их сложность и жизненная ценность не подлежат сомнению. Законоучитель не обыкновенный учитель только, а, главным образом, воспитатель в духе христианской веры и благочестия. Законоучительство, поэтому, высокая святая деятельность и труд, требующий не личных только сил, но и общих усилий, несущих этот труд пастырей“.

Насколько, действительно, желательны, благовременны и важны эти собрания, это со всей очевидностью обнаружилось на первом пастырском собрании духовенства г. Киева, состоявшемся, с благословения высокопреосвященнейшего владыки, в Киевском религиозно-просветительном доме 17 декабря минувшего года, под председательством преосвященного Платона, епископа Чигиринского, ректора Киевской духовной академии, в присутствии преосвященного Агапита, епископа Уманского, при участии почти всего городского духовенства. Собрание это, продолжавшееся около 3-х часов, вызвало самый оживлённый и глубоко интересный обмен мнений по такому важному вопросу, как устройство и ведение самим духовенством чтений для народа, отношение духовенства к просветительной деятельности, средоточиями которой являются недавно народившиеся у нас народные дома и чайные попечительства о народной трезвости.

Как желательно, чтоб подобного рода собрания имели место не только в городе, но и в деревне. Там наше пастырство находится ещё в более беспомощном состоянии и ещё более нуждается в обмене своими мыслями и наблюдениями...

В тех же целях оживления церковно-просветительной деятельности и более жизненного, и практического подготовления будущих пастырей церкви из студентов Киевской духовной академии, по мысли преосвященного ректора академии и с благословения его высокопреосвященства, в церкви Киево-Братского монастыря в воскресные дни совершаются торжественные вечерни с чтениями акафиста Спасителю, а после вечерни произносятся студентами академии поучения. Для этих торжественных воскресных вечерних служб подготовлен целый ряд поучений, направленных к положительному раскрытию и уяснению истин веры, отвергаемых сектантами-штундистами. Масса народа каждый раз наполняет храм братского монастыря, и все богомольцы с видимым интересом и напряжённым вниманием относятся к проповеди слова Божия.

Да принесёт сеяние слова истины и благочестия обильный плод „во время свое“!

Свящ. Серанион Брояковский

(Трогательное чествование приходского пастыря¹⁶⁴).

В конце января текущего 1904 года в г. Аккермане состоялось редкое, прекрасное и трогательное торжество: прихожане Аккерманского Вознесенского собора чествовали своего любимого пастыря, отца Александра Григорьевича Гаевского, поднесением образа свят. Александра Невского и адреса. Отец Александр Гаевский всего прослужил лет двенадцать, поэтому чествование его не было и не могло быть юбилейным. Это был незаурядный, шаблонный 25-ти-летний юбилей, чествовали не за выслугу лет, чествовали, наконец, не подчинённые своего начальника, – это был праздник самоотверженного, бескорыстного труженика, оценённого обществом, толпой.

По окончании литургии последовал чин водоосвящения и окропления свят. иконы, затем городской голова, Александр Антонович Беликович, торжественно прочитав адрес, вручил его отцу Александру и поднёс ему икону, произнеся несколько тёплых, задушевных слов. Приняв адрес и свят. икону, о. Александр передал их предстоящим, взошёл на солею и, обратившись к молящимся, в сильном волнении произнёс прекрасную речь. Не предуведомленный заранее, не догадываясь о готовящемся чествовании, о. Александр даже не знал для кого он освящает образ. Поэтому понятно его волнение, рыдания, с которыми он благодарил, говоря, что выраженные обществом чувства служат лучшей наградой за понесённые им труды и за растраченное здоровье. Торжество было так трогательно, что почти все плакали, многие навзрыд. В эту минуту ясно было, какая тесная духовная связь существует между потрясённом неожиданным чествованием пастырем и признательной, растроганной паствой.

Отец Александр Гаевский прослужил, повторяю, лет двенадцать, но всей душой ушёл в своё дело, отдал ему все силы, здоровье, много сделал и много посеял добрых семян. Доказательством того, что семена дали всходы, служит описанное торжество.

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

Русский народ...

„Спасибо“ было сказано. Глубоко прочувствованный адрес гласит, что о. Александр, вступив в свою паству, поражённый крайним запустением Аккерманского соборного храма, призвал жителей города к пожертвованиям, лично собирал на храм, привлекал к участию в добром деле не только богатых, но всех без исключения бедняков, радостно встречая их скромную лепту. В результате явились тысячи там, где раньше не было никаких материальных средств. На эти тысячи соборный храм был обновлён, расширен, изменён до неузнаваемости. Возле собора воздвигнуто здание церковно-приходской школы, подготовлена часть строительного материала и сумма денег для постройки миссионерской школы, где происходили бы постоянные собеседования с сектантами, которых так много в Аккермане и его окрестностях (молокане, штундисты и друг.). Наконец, храм обнесён прекрасной оградой и приведён в порядок, окружён каменными столбами с крышей, находящийся вблизи церкви колодец, служащий для водоосвящения. Всё было обдумано, предусмотрено до мельчайших подробностей и тщательно, с любовью выполнено, не смотря на массу препятствий и полное отсутствие материальных средств вначале.

Но ещё больше этого подвига ценят прихожане, по словам адреса, заботы о. Александра о „храме души“, выраженные, между прочим, „трогательными, сердечными проповедями“. Стремясь возвысить духовный, нравственный уровень паствы, о. Александр каждый воскресный день, каждый праздник произносит прекрасные проповеди, стараясь говорить доступно пониманию всех своих слушателей, толкуя им евангелие, выясняя значение и цель жизни. В этом отношении важен пример, его личной, чисто-христианской жизни, „полной самоотверженного труда, лишений, горя и терпения“.

Отдавая массу энергии и сил на непрерывное духовное общение с паствой, на устройство храма, о. Александр всегда горячо интересовался и интересуется всеми проявлениями духовно-христианской деятельности общества, напр.: вопросами миссионерства, вопросами общественной благотворительности – устройством богадельни, приюта для детей и т. п. Всюду он является со своей любящей душой, ясным умом, принося добрый совет и материальную поддержку. Чествование паствой о. Александра Гаевского является особенно радостным фактом по следующим соображениям: несомненно, что этот бескорыстный труженик оценён и награждён своим ведомством, своим начальством; описанное же торжество свидетельствует о высокой оценке паствы, общества. „Глас народа – глас Божий“; а инициатива чествования о. Александра принадлежит почитателю его из простого народа и затем уже на эту мысль единодушно откликнулись лица различного общественного положения и всех сословий (первый подписал адрес предводитель дворянства д. с. с. В. Г. Навроцкий). Такая высокая единодушная оценка представителя духовенства особенно важна у нас на юге России, где много людей других религий, других вероисповеданий, где много, наконец, разных сект. Здесь такие светлые личности, как о. Александр Гаевский, уважаемый не только православными, но и евреями и сектантами, приобретают особенную ценность и значение. Эти истинные пастыри, неутомимо поучающие и укрепляющие общество в добре, служат крепким оплотом православия в борьбе с надвигающимся сектантством.

Веди.

(Как вождь раскола Худошин своим единомышленникам затемняет умы).

Саратовской губернии, поморской секты, Терентий Акимов Худошин с своим учеником Артемием Черчимцевым неоднократно посещал Верх-Убинское село Томской губернии; бывать здесь возможно чаще побуждало его как щедрое даяние со стороны раскольников единогласной с ним секты, так и безопасность, и свобода пропаганды в нашей местности.

В прошлом году пришлось мне участвовать на беседе, ведённой покойным сотрудником Томского братства, Феодором Ситковым, на ярморочной площади с Терентием Худошиным. Беседа была о таинстве причащения. Покойный Ситков, на основании послания апостола Павла к Коринф. зач. 149, раскрыл учение православной церкви, что св. таинство причащения в церкви Христовой приносится пастырями и будет приноситься до второго пришествия Спасителя на землю. В заключение Ситков спросил Худошина, может ли их общество, без приношения таинства причащения, иметь надежду на получение жизни вечной? Худошину осталось только сказать: да или нет, но он, чтобы в глазах своих единомышленников не уронить себя, начинает разглагольствовать о том, что в православных церквах женщины стоят с открытыми головами, без покрывал, отчего уже (по его мнению) в православных церквах не может быть и причащения, а если оно и совершается, то неистинное и неспасительное. Теперь-де можно и без причащения спастись, как говорит книга „Камень Веры“, 2 ч. стр. 142: „что готовиши зубы и чрево; веруй, и ял еси“. Сказав это иронически, Худошин и раскольники так и ожили, и едва ли среди них много найдётся людей с понятием, которые бы пожелали беспристрастно выслушать разъяснение православного миссионера по поводу приведённого их вожаком места!..

* * *

Осенью истекшего 1903 г., в селе Верх-Убияском, в здании волостного правления, г. мировым судьёй разбиралось дело о погребении скоропостижно умершего. Факт был следующий. В 1900 году, в конце месяца ноября, крестьянин села Бобровского часовенной секты, Иван Климов, приехал в село Верх-Убинское для принятия перекрещивания в поморскую секту; вечером в воскресенье он был здоров, а в понедельник, часов в 10 утра, его уже понесли на кладбище, без осмотра судебно-медицинского. В тот момент не замедлил и слух пронестись, что будто бы Климов умер в проруби речки Ломхи, во время перекрещивания его поморскими самодуровскими наставниками. Об этом было донесено г. Змеиногорскому исправнику и последним передано судье для разбирательства. – и что же? дело разобрали и решили по суду считать наставников и других раскольников – оправданными. На суде наставники показали, что они Климова не перекрещивали, так как лично из православных, когда они перекрещивали, никто не видел. Но если бы они не крестили Климова, то как могли его отпевать в своей моленной?..

Миссионер свящ. Μ. Шаров

(Публичные лекции и подъём религиозных интересов в обществе).

У нас здесь много нового интересного в церковно-общественной жизни. Иеромонах Виктор (Островидов), кандидат Каз. дух. ак. прошлогоднего выпуска, читает свои лекции о Максиме Горьком, очень оригинальные и глубоко содержательные, в которых он устами Горького обличает современную культуру в совершенной пустоте и доказывает, что у всех героев Горького глубокая жажда религиозного оправдания жизни.

Лекции привлекают тысячную толпу слушателей. На первой лекции были губернатор с семьёй, православный и католический епископы, а очень и очень многие не могли достать билетов. На вторую лекцию билеты были расхватаны в течение двух часов. Особенность лекции и отчасти её привлекательность составляет то, что во 2 отделении допущен обмен мнений по поводу высказанного лектором. Здешние красные стараются повернуть Горького, как и всех наших художников-писателей, в свою пользу, но это им плохо удаётся и встречает сильное противодействие со стороны оппонентов другого направления.

Кроме о. Виктора продолжает свои глубоко-содержательные беседы и уважаемый о. Силин; вообще, новый наш преосвященный Гермоген разбудил Саратовскую дремоту жизни и приподнял в светском обществе религиозные интересы. Под его руководством здесь энергично ведутся беседы по церквам, издаются книжки и листки и проч. Подробности прений на лекциях о. Виктора сообщу особо.

О. С-ий

На поднесённый от имени духовенства нашей православной миссии в Америке и лично вручённый его преосвященством, преосвященнейшим Тихоном, епископом Алеутским и Северо-Американским, благодарственный адрес г. Обер-Прокурору Святейшего Правительствующего Синода, Константину Петровичу Победоносцеву, – последовал следующий ответ его высокопревосходительства.

Преосвященнейший Владыко,

Милостивый Государь и Архипастырь.

Я имел честь и сердечную радость получить от вашего Преосвященства, подписанный вами и подведомым Вам духовенством православных приходов в Америке, адрес.

Глубоко тронут я выраженными в нём благожелательными чувствами, относимыми ко мне и к долгу моего звания служить великому делу церкви православной. С самого начала деятельности православных архипастырей Америки, не переставал я с сердечной заботой следить за возрастанием церковного дела в отдалённом крае к удовлетворению духовных нужд затерянного в чужой стране единоплеменного и единоверного населения. К сему великому делу приложена была сердечная забота в Бозе почивающего Государя Александра III и ныне благополучно царствующего Николая II, и все его успехи достойно отнести к трудам архипастырей, посвятивших себя многотрудному апостольскому служению, и к соединённым трудам и усилиям приходского духовенства. Им принадлежит первая заслуга в сём деле, и на них утверждаться будут все дальнейшие его успехи, если благословит Господь и благоволит послать новых добрых делателей на новую жатву свою.

Молю Бога, да пошлёт Вашему Преосвященству новые, благодатью укреплённые силы к сему служению и всех сотрудников ваших да сохранит в бодрости духа и в радости доброго служения.

Испрашивая молитв ваших, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Преосвященства, Милостивого Государя и Архипастыря, покорнейшим слугою

К. Победоносцев

В первой половине минувшего января в С.-Петербурге, под председательством г. Товарища Обер-Прокурора Святейшего Синода т. с. В. К. Саблера, состоялось особое совещание представителей министерства народного просвещения и духовного ведомства для выработки правил, условий и порядка открытия начальных народных училищ ведомства министерства народного просвещения и церковно-приходских школ в тех местностях, где уже находятся такие школы того или другого ведомства, и вообще относительно согласования деятельности обоих ведомств в деле народного обучения. На обсуждение совещания предложены следующие мероприятия: 1) установить ежегодные совещания уездных наблюдателей церковных школ и инспекторов народных училищ для решения вопроса, в каких местностях данного уезда имеют быть открыты или преобразованы школы того и другого ведомства. Такие совещания были бы весьма желательны и полезны для уничтожения розни и неприязненных отношений, какие часто наблюдаются между деятелями разных ведомств на поприще народного образования. 2) Принять за правило, чтобы при учреждении школ данного ведомства не было причиняемо ущерба имуществу и средствам содержания школ другого ведомства, ранее того открытых. В видах согласной деятельности того и другого ведомства – это было бы весьма желательно: бывали случаи, что в селении, в котором существовала церковная школа с собственным зданием, открывалась земская школа и первая по необходимости закрывалась, а школьное здание переносилось в глухую деревню, с напрасной затратой со стороны духовного ведомства и без того скудных средств. 3) Установить согласный и однообразный план действий по вопросам внешкольного образования, как то: учреждению народных чтений, библиотек, книжных складов, вечерних и воскресных чтений, изданий для народного чтения и т. п. 4) Признать желательным, чтобы директора и инспекторы народных училищ посещали церковные школы, а епархиальные и уездные наблюдатели – школы министерства народного просвещения. 5) Признать желательными съезды епархиальных и уездных наблюдателей и директоров и инспекторов для обсуждения школьных вопросов как по отдельной губернии, так и по более обширным районам. Каждый деятель по народному образованию с нетерпением ожидает результатов совещания.

«Ор. Е. в.»

(Открытое письмо Μ. А. Сопоцько).

Amicus Plato, sed veritas amicissima¹⁶⁵.

Голос совести и служебной этики побуждает меня обратиться к вам, Михаил Аркадьевич, с открытым письмом. Из своего „обращения“ я хочу сделать вопрос принципиальный, касающийся миссионерской этики вообще.

Так поступаю я потому, что вы, Михаил Аркадьевич, до известной степени человек общественный и, сотрудничая по временам в нашем органе миссии, не чужой и миссионерам. Так что ваши особенности, люди сторонние могут переносить на православных миссионеров вообще.

Уповаю, что со мной будут согласны многие миссионеры, а потому прошу выслушать меня sine ira et studio¹⁶⁶.

Я хочу коснуться ваших литературных приёмов, особенно резко выразившихся в составленном вами „Крестном календаре“ за 1903 г.

В этом календаре есть хорошие места, мне весьма понравившиеся. Превосходно, что вы заявляете на стр. 99: „я нисколько не сочувствую проповедникам человеконенавистничества, фанатизма и нетерпимости“... Эти чувства, конечно, разделяют все миссионеры православной церкви. Иначе и быть не может. Христос, ведь, пострадал за весь мир. Мы все братья между собой, обязаны жалеть друг друга...

Не следует нам ослепляться и фанатизмом. Нам всем должно помнить добрый совет: „когда ты видишь, что человек заблуждается – не гневайся на него: пойми, что нельзя нарочно заблуждаться. Никто не может хотеть, чтобы рассудок его затемнился. Значит, кто заблуждается, тот искренно принимает ложь за истину“.

Как это сильно сказано! Миссионеры должны приведённый советь положить законом своих отношений к расколо-сектантам всех наименований. По-видимому, и вы исповедуете этот закон..., но только в одном месте своего календаря. В других же случаях вы поступаете в разрез с миссионерской этикой, – вы действуете на свой собственный лад, о чём, как миссионер, я и хочу заявить вам.

Чтобы не быть голословным, приведу „малое“ доказательство. – На стр. 3 своего календаря вы, Михаил Аркадьевич, пишете: „если сопоставить еретически кощунственное содержание всех скверных сочинений графа с наглым ответом Св. Синоду..., то решительно убедимся, что поистине никто иной, как диавол, „отец лжи“, в графе, и граф в нём...

Согласитесь, Михаил Аркадьевич, что слова ваши „жестоки“. К чему эти эпитеты: „скверный“ и „наглый“ в приложении к сочинениям гр. Л. Толстого? В ваших словах нет премудрости от Бога, которой не свойственна „сварливость“ (Иак.3:14,15).

Жалея честь вашу, дорогой брат – о Христе, я взываю к вам: будьте сдержанными в выражениях... Тогда, конечно, ни одного сочинения Толстого вы не назовёте „взбалмошным“ (стр. 37).

Это же я написал не для того, чтобы лично уязвить вас, а для того, чтобы напомнить юной братии, работающей словом или писанием в области миссии, что нам в выражениях надобно быть осмотрительными и никого не нужно злословить – тем более людей, которых именуют „великими“ в самом падении и которые являются славой нашей литературы...

Д. Боголюбов

Принимая во внимание, что многие из прихожан блазнятся тем, что псаломщики ходят в церковь в светском одеянии, Екатеринбургская духовная Консистория обязала подписками всех, как состоящих на службе в епархии псаломщиков, так и вновь поступающих на псаломщические должности, при совершении богослужений и треб в церкви, не носить светского одеяния, а быть в платье покроя приличного духовному чину, а именно: в подрясниках при поясах. Суть дела не в „светском“ одеянии, а в неряшливости, которую подрясник, несомненно, скрывает от взора молящихся. Давно и везде пора бы так поступить…

(Из письма в редакцию).

2 февраля текущего года исполнилось 30 лет, как я состою миссионером-благовестником евангельской истины и защитником св. православной церкви. 30 лет прослужить, и при постоянных разъездах, не легко было. Если считать, что я ездил только по 2,000 вёрст в год, и тогда 60,000 вёрст сделано мною. Это более, чем путешествие вокруг света! Но 2,000 вёрст я беру только как приблизительную цифру, среднюю при обычных миссионерских поездках. А были поездки и большие. Вот, например, выехал я из Саратова на первой неделе Великого поста в Царицынский у., сделав 360 вёрст, на 5-й неделе поста вернулся и получаю снова командировку в другую сторону епархии – в Хвалынский у. еду; проехал 250; на Страстной, в распутицу уже, по лужам воды, спускаюсь в г. Хвалынск; проехав 70 вёрст и тут получаю телеграмму преосвященного: остаться в г. Хвалынске и служить в единоверческой церкви последние дни Страстной и Пасхальную седьмицу. Эти 2 поездки и в один Великий пост заняли у меня более 1,000 вёрст¹⁶⁷. А такие экстренные поездки бывали почти каждый год: то преосвященный посылает, то – консистория, то – Братство, а исполнишь их – сам поедешь по своему усмотрению; и в общем – в течение целого года получается уже больше 2,000 вёрст. А при каких условиях совершались все эти разъезды по епархии: летом в тряской деревенской тележонке, трясущей тебя до болей в теле; зимой – в санях, и в обоих случаях сидишь скорчившись, кое-как, ибо кругом обложен мешками книг. Путешествие совершалось во всякую погоду: под дождём, снегом, сильными ветрами, в метель и распутицу; приходилось простужаться, плутать, быть застигнутому снежной метелью в дороге и ночевать в поле, под снегом. Выедешь в хорошую, ясную погоду, а потом она сменилась, и ты неожиданно очутился „близ смерти“. И всё это было не раз, не два, а постоянно повторялось и вошло как бы в обычай, Сосчитать все эти случаи за 30 лет трудно, да и к чему? Помню более разительные только из них. Вот выехал я из с. Вязовки, Саратовского у., поднялась снежная метель, ямщик сбился с дороги, и мы попали в чащу леса, где и ночевали, перевернув сани низом вверх. Из с. Сердобы, Петров, у., той же губернии, я выехал в распутицу перед Пасхой; по дороге попали в „зажорину“ (балка с водой и снегом), лошади засели по брюхо, сани завязли, весь перемочился... Положение было критическое: холодно, ветрено; упряжь порвалась, оглобля обломилась... Пришлось до станции Лапуховка Рязанско-Уральской жел. дороги ехать верхом, а другую лошадь навьючить мешками книг и вести в поводу за собой¹⁶⁸. А путешествие по железным дорогам?! Сколько раз в этих случаях я был „близ смерти“, но Господь спасал меня. Однажды, выехав из Ставрополя на Кавказе, я прибыл на станцию „Невинномысская“ в то время, когда поезд тронулся на моих глазах. Следующего поезда пришлось ждать 6–7 часов. И что же? когда со следующим поездом я выехал, то пришлось видеть страшную картину: крушение того поезда, на который я не поспел. В Пензенской епархии, кончив беседу, я собрался на поезд, но явился раскольник, и я заговорился с ним и опоздал на поезд, еду с следующим и застаю крушение пропущенного мной поезда. И это не исключительные только 2 случая, а несколько было их. А сколько раз сидел я в заносах на станции и даже в пути, в вагоне, голодный. Приезжаю раз на станцию „Салтыково“ Рязанско-Уральской жел. дороги и вижу: поезда стоят, занесённые снегом, в маленькой тогда станции народа полно, и приютиться буквально негде было. Пришлось всю ночь проходить и мёрзнуть на воздухе. Есть чем вспомнить и путешествия по великой матушке Волге. Шёл хороший пароход „Вера“, я решил ехать; но приходит женщина и говорит мне: „побеседуй, кормилец, ты с моим братом: колобродит он у меня по-разному секту, а путя, я вижу, не находит“. Остался; а с следующим пароходом еду и вижу: пароход „Вера“ сгорел, остался один железный остов от красивого и богатого парохода, а на берегу лежали груды утопленников, бывших пассажиров „Веры“. Как же после этого не сказать: слава Богу! Слава Ему, благодеявшему мне и охранявшему меня на всех путях моей жизни!

Миссионеру приходится вести беседы и публичные, и частные. Первые можно сосчитать, ибо они ведутся при особенных условиях, при обстановке более торжественной, а частным беседам трудно и счёт вести, так как ты говоришь везде и всюду и во всякое время. В дороге, на месте, при встречах – всегда беседа, всегда миссия. С течением времени миссионер так привыкает к этим постоянным беседам, что превращается в какого-то постоянно говорящего человека.

Если сосчитать одни только публичные беседы, положив их средним числом по 100 в год, и то за 30 протекших лет их сделано мной 3,000. Публичная беседа ведётся не менее 5 часов времени, сочтите хоть это время, и вы получите 500 часов проповеди в год 15,000 часов за 30 лет. И какой проповеди и при каких условиях? Представьте себе крестьянскую избу, наполненную вплотную людьми, как сельдей в бочке. Воздух до того испорчен, что голова кружится, огонь гаснет; духота такая, что дышать нечем; пот льётся с грязных лиц слушателей, а ты, прижатый столом к божнице в угол, окружённый ворохами толстых и малых книг, припёртый вплотную народом, не можешь встать и выйти освежиться. Спину ломит, голова, точно в угаре, а ты говоришь и слушаешь всё время. 5–6 часов пробыть в напряжённом состоянии, выслушивая „со-вопросников века сего“ и самому отвечать на все их хитросплетения, поверьте, это нелёгкий труд! К тому же, ты говоришь громко, возвышенным голосом, тебя тои-дело перебивают, другие шумят, кричат и мешают выяснить спорный вопрос, и этим ещё более осложняют твоё положение и усиливают тяжесть твоего труда. А насмешки, колкости раскольников, которыми осыпают тебя за всё время идущей беседы?.. – „А, покраснел, видно... Утёрли те нос-то... И не стыдится, робяты, – смотрит. У еретика нешто есть стыд... Да чего он знает то – побасёнки одни“ и пр. и пр. Ты, скрепя сердце, молчишь, терпишь все эти колкости и издевательства над тобой, памятуя, что, „не ведают, яже глаголют“. Кончишь беседу, увяжешь книги и отправляешься дальше, в другое, такое же тёмное гнездо, как и это, и снова те же вопросы, доказательства и те же колкости и насмешки. Как же после этого не воскликнуть: слава Богу! Слава Богу за то, что Он сподобил меня прослужить 30 лет на пользу св. Христовой Церкви.

Принято разбираться в своей службе и подводить итоги прожитому и сделанному. Естественно и мне поставить в данном случае вопрос: что же сделано мною за эти протёкшие 30 лет службы? На этот вопрос я с спокойной совестью отвечаю: не смотря на все неблагоприятные условия нашей миссии вообще и в частности моей, я неослабно трудился „на селе Господина своего“ и сеял доброе семя прилежно, рачительно, елико я мог и разумел. Никто, кроме Господа Бога, мне не помогал в этом великом служении ниже словом, ниже делом. Контролёров было много, судей также, а помощников в деле миссии я не обретал. 16 лет я сеял доброе семя евангельского учения в Саратовской епархии, на своей „родной стороне“; 5 лет в Ставропольской епархии на Кавказе; 8 лет в Пензенской и теперь рассеваю его в Минской. Проследить весь этот посев, сделанный в 4-х епархиях и в продолжении 30 лет службы, довольно трудно. Я слышу, читаю, мне пишут, и я вижу, что там, где я был и трудился, ныне, при помощи Божией, существуют единоверческие храмы, и при них приходы, составившиеся из тех лиц, которые некогда вели „брань со мною“, были жестокие противники православия и церкви. Это свидетельствует, что брошенное мной семя не оказалось потоптанным, а возросло и принесло достойный плод: бывшие раскольники стали единоверцами. Иные из моих собеседников прямо вошли в ограду св. церкви и прилепились к тому приходу, среди которого они жили. Эти люди остаются в тени и о них узнаётся только случайно, когда они сами открывают себя. Так, наприм., когда я жил в Пензе, ко мне является в одно время мужчина и заявляет, что он из Саратовскей епархии. Принял; разговорились, и он высказал мне, что он знает меня по Саратову, ходил на мои беседы и, будучи до этого полу-раскольником, потом утвердился в православии и стал ходить в церковь и защищать правосл. учение. И таких лиц, как он, много. Публичные беседы для колеблющихся православных служат утверждением и укреплением их веры. Некоторых я сам вывел из раскола и сам лично ввёл их в церковь, присоединив их к телу церкви. Таких лиц, которых я лично сам присоединил к православию, 335 лиц. Немного, конечно, но ведь я и поставлен не крестить, а благовестить, а благовеститель заблудшим путь правды. Моё дело сеять семя слова Божия и производить это сеяние по всей епархии. Я посеял в одном месте и еду совершать то же самое в другом, а посеянную ниву оставляю ведению местного иерея. Я не могу сидеть на одном месте и ожидать плодов сеяния, да это и бесполезно, потому что плоды сеяния обычно являются значительно позже. А явится плод в том или другом приходе, он пожнёт его, как говорит св. Апостол (1Коф.3:6). Так, живя в Пензе, я чаще других посещал село Казачью Пелстьму, Мокшан. у., и местный священник всегда сообщал мне, что после каждой беседы ему приходится присоединять раскольников к православию. Приход сей я застал с 120 душами присоединённых из раскола, и, уезжая в Минск, я оставил в нём до 500 душ. Таким образом, ценить труды миссионера по сделанным им лично присоединениям нельзя и несправедливо: миссионер поставлен благовествовать, а не присоединять; если же и бывают у него присоединения, то это случается в таких случаях, когда сами обращающиеся просят миссионера совершить над ними чин присоединения их к св. церкви. Но тем или иным лицом были совершены присоединения из раскола и сектантства, это не важно, а важно то, что труды моей миссии не оставались бесплодными, что миссионерское служение моё в течение прошедших 30 лет было полезное и многоплодное и за это нужно возблагодарить Господа Бога и сказать: слава Богу за все бывшее!

Служа делу миссии, я ни разу не допустил даже мысли оставить её и воспользоваться иной, более выгодной, службой. На дело миссии я был избран и определён преосвященным Тихоном, епископом Саратовским, который, заметив, что я часто хожу на публичные беседы, ведшиеся при Киновийской церкви в г. Саратове, и нередко заменяю настоящего православного миссионера, предложил мне быть миссионером. Долго не соглашался я на это предложение ныне покойного уже владыки, признавая себя малосведущим и недостойным этого места, но одно время владыка убедил и поборол во мне эту нерешимость, доказав мне, что я обязан посвятить себя миссионерскому служению. Я послушал архипастыря и стал миссионером. Положили мне за труд 250 руб. в год. Два или 3 года прослужил я на этом окладе, и владыка приказал прибавить ещё 250 руб., и я стал получать 500 руб. Я ездил, вёл беседы, были присоединения из раскола, по примеру нашему стали заводить разъездных миссионеров и в других епархиях, а наш Владыка, видя пользу дела, решил организовать как должно 2 должности в епархии по расколу и сектантству с увеличенным окладом жалованья, квартирой и прогонами. Это было в 1879 году. Тут я женился, так как покойным архипастырем было признано, что семейный миссионер солиднее, чем одинокий. В 1881 году владыка предложил мне быть священником. Тут я стал в затруднение и попросил себе 3 месяца на размышление. Страшило меня принятие священства. Сан этот я любил, сознавал его важность и величие и в то же время сознавал себя недостойным быть в этом сане. Владыка и тут убедил меня, и я принял рукоположение. через полгода он послал меня в центр раскола – г. Хвалынск, дав мне небольшой приход, Полтора года прожил я здесь; преосвященного Тихона сменил новый владыка Павел, который тотчас переместил меня в Саратов и сделал бесприходным. В 1883 году, по требованию владыки, Совет Братства св. Креста представил ему меня кандидатом в протоиерея в г. Хвалынск. Владыка призвал меня и сказал: „мне жаль отпускать вас, вы нужны мне как миссионер для разъездов по епархии. Откажитесь от чести протоиерейской, послужите ещё...“ – „Владыка, говорю ему: от честолюбия меня Бог избавил; меня выбрали в Совете Братства помимо моего заявления, и я готов служить миссии, если это вам угодно“. И я снова стал служить делу миссии. В 1889 г. преосвященного Павла переместили в Астрахань, а меня преосвященный Евгений пригласил в Ставропольскую епархию; отсюда, по переводе преосвященного Евгения в Могилёв, вызвал меня тот же преосвященный Павел к себе уже в Пензу. С последней я расстался, по увольнении преосвященного Павла на покой, и перешёл в Минск κ преосвященному Михаилу. Неизменно служил я делу миссии, никогда не задаваясь целью получить обеспеченный приход. А были приглашения самих прихожан и очень заманчивые. Помимо протоиерейства и настоятельского места в Хвалынском соборе, меня просили к Покровской церкви в г. Саратов, и я отклонил эту просьбу. Просители обратились к владыке, я и тут остался твёрд служить одному делу миссии. На Кавказе были случаи занять богатую станицу, но Господь сохранил меня от сего увлечения. Я всегда и твёрдо помнил одно: охотников на миссионерское дело мало, а в приход кандидаты найдутся. С таким убеждением и решимостью я и служил всё время и прослужил вот уже 30 лет. Слава Богу!..

Одновременно с миссионерствованием стал я пописывать в газеты и журналы. Первые мои статьи – „проба пера“ стали появляться в „Саратовском Листке“ и „Саратов. Епарх. Ведом.“ Жизнь раскола была мне хорошо известна, доступ в эту среду у меня был лёгкий и я, следя за жизнью раскола, извещал о ней читающую публику. Статьи мои скоро заметил „ Церковно-Обществ. Вестник“ и пригласил меня в свои сотрудники. С прекращением этого органа я перешёл в „Церковный Вестник“, „Странник“. Помимо этого сотрудничества, я издал десятка 3 разных брошюр по расколу и 2 книги: „Архив раскольничьего архиерея Амвросия“ и „Раскол и его путеводители“. Обе эти книги стоили мне дорого и затраченные мной на издание их деньги ко мне не вернулись. Издавая эти книги, я полагал, что духовенство поддержит меня, заинтересуется ими, но, увы, я ошибся в этом и опытом убедился, что расколом у нас мало интересуются. Ту и другую книгу я издал в количестве 1,200 экз. каждую, и стыдно сказать, в среду духовенства пошла ничтожная часть, да и то по настоянию преосвященных, по их приказу. Люди светские больше выписали... Между тем раскольники чутко отнеслись к обеим этим книгам и задумали уничтожить их, иначе говоря: купить и сжечь. Сделано это было через одну торговую фирму так ловко, что, не наведи я справок, книги давно были бы уничтожены. Но я упорно решил провести их в народ¹⁶⁹. Таким образом за эти 30 лет я служил миссии и пером своим. Не ради гонорара писал я и пишу, не ради наживы я и книги издал, но единственно с той целью, чтобы вывести на свет Божий те дела, которые совершаются в расколе и сектантстве под кровом святости и мнимого благочестия. И слава Богу, что Господь даёт мне силы, в свободное время от прямого труда моего по миссии, работать и на литературном поприще. Думаю, что и этот труд мой не бесполезен, а сообщения мои хоть некоторыми прочтутся с удовольствием.

Мне могут, пожалуй, сказать: для чего я всё это сказал? На это я отвечу словами Спасителя: „аще зле глаголах, свидетельствуй ми о зле; аще ли добр, что мя биеши?“ (Ин.18:23). Я сказал правду. Прослужил я 30 лет на поприще миссионерского делания и к этому труду приглашаю и других. Правда, служба эта; и особенно для светских лиц, неблагодарная, малообеспеченная, положение миссионера в епархии какое-то бесправное, маловыясненное, без пенсии; но ужели, братия, в нас мало духовного геройства и самоотверженности? Ужели мы любим дело только тогда, когда оно даёт и пенсию, и большое жалованье, а без этого и внимания нашего оно не заслуживает? Я упомянул, что я начал служить с 250 руб. и добился большего. Терпением и трудом всё даётся. Не скрою, меня покоробило, болью в сердце отозвалось, когда я увидел бегство миссионеров с академическим образованием. Хотя, правда, и судить их нельзя. Скажу только:

Братия, не прельщайтесь корыстными расчётами жития мира сего и отвергнитесь себя. Пожалейте заблудших. Мы, сильные, обязаны понести немощи немощных. Пусть же ничего не выслужим у „мира сего“, пусть нас не оценят, приравняют нас по пенсии к тем лицам, которые, как говорится, сидя на месте, служили, ну, и Бог с ними! Ужели бросать великое дело из-за этого? И разве не утешение видеть сотни лиц, тобою обращенных?

Минский епархиальный миссионер, священник Константин Попов

Р. S. В день юбилея Редакция «Миссионерского Обозрения» сердечно приветствовала этого старейшего из миссионеров и деятельнейшего из своих литературных соратников с тридцатилетием служения св. делу противо-раскольничьего миссионерства и просила у Господа многих лет дальнейшего подвига юбиляру.

Почтенный о. миссионер ответил сердечной телеграммой, в которой благодарил за внимание и память о скромном труженике.

27 сего декабря в храме Горловского посёлка рудников и завода, в присутствии причта, при стечении народа, миссионером И. Г. Айвазовым, командированным епархиальным начальством, велась беседа с сектантами штундистами.

Толкования сектантов – самые нелепые, но сами сектанты до того упорны, что нужно обладать ангельскими добродетелями, чтобы говорить с ними. Невежество и тьма, в которую они опустились, превосходят всякие границы, а упорство их не подаётся описанию. Кроме того, сектанты стараются уклониться от темы, прерывают нить беседы новыми и новыми несуразными вопросами и, таким образом, стараются как бы затмить истину, показать свою начитанность, которая заключается в знании наизусть нескольких глав Евангелия, и сбить миссионера. Но всё же, как бы не мудрствовали сии лжеучители, истинно-верующие вполне поняли абсурд их толкований и до сумасшествия доходящее их упорство.

Словом, – миссия вполне достигает своей цели и открывает глаза на ту ересь и ложь, которые сектанты проповедуют.

Очень жаль, что подобного рода беседы ведутся, во-первых, редко, а во-вторых – тогда уже, когда ересь распространилась. Желательно было бы, чтобы верующим, вообще, были указаны и разъяснены те места священного писания, которые больше всего по-своему истолковываются всякого рода еретиками, которые, как враги Бога, являются врагами и государства.

„Приднепровский Край“ – 1904 г. 3 января.

Ф-р Чичкан

10 января сего года, безвременно сошёл в могилу единоверческий священник пос. Клинцов, Черниговской губ., отец Василий Николаевич Румянцев.

Выйдя из народа¹⁷⁰, почивший в течение двадцати пяти лет служил единоверию в „Стародубье“ и в самом его центре, пос. Клинцах, и в приходе (Вознесенском), где традиции покойного насадителя единоверия в „Стародубье“, протоиерея Верховского, держались и держатся ещё в полной своей неприкосновенности.

Понимая единоверие так, как оно должно быть понимаемо, почивший много внёс в жизнь своего прихода такого, что вело единоверцев к полному миру и согласию с православием. Совместные служения пастырей единоверческих и православных, совместные крестные ходы в Клинцах получили своё начало лишь от о. Василия.

Инициатива поминовения на великом выходе за литургией дорогих имён Высочайших Особ в Клинцах также принадлежала покойному; и много другого сделано им ко благу своего прихода.

Благодаря старанию и ревности усопшего о. Василия Николаевича, приход Воскресенский имеет ныне две церковные школы – одноклассную и двухклассную с 200 учащихся. Не одна сотня душ выведена им из дебрей раскола!

А кому в Клинцах, и вообще в „Стародубье“, не памятны благолепные служения о. Василия? Редкий знаток церковного устава, почивший и исполнял его с особенной ревностью и достойным усердием, так что приходилось даже слышать, как бы поговорку: „служат, как в Вознесенском приходе!“

Душевная простота, ласковость и приветливость снискали о. Василию всеобщую любовь приходского¹⁷¹ и окрестного населения и даже раскольников. Не говоря о прихожанах, массы раскольников и даже евреев наполняли обширный храм и погост церковный, пришедших засвидетельствовать последнюю любовь к почившему. Целый сонм священнослужителей совершали печальный обряд погребения; прекрасное, надгробное слово, сказанное соседом, православным священником, вызвало у слушателей искренние слёзы. Мир праху твоему, добрый пастырь церкви Христовой! Иерейство твоё да помянет Господь Бог во царствии своём!..

Священник И. Чередников

На 15 число сего марта месяца назначено в г. Рязани в Окружном суде слушанием сектантское дело по обвинению 89 лиц, из крестьян Скопинского уезда, Рязанской губернии, в принадлежности к скопчеству и в распространении этой секты. В числе обвиняемых 81 человек (30 мужчин и 51 женщина) оказались оскоплёнными. Формы оскоплений весьма разнообразные и сложные, особенно у женщин, – есть несколько новых видов оскопления, непредусмотренных в науке сектоведения, так, есть женщины, имеющие „тройную печать“ оскопления. У мужчин преобладает большая печать. Свидетелей вызывается более 200 душ.

Настоящий процесс по количеству обвиняемых, по характеру оскоплений и по способам распространения этой изуверной секты среди местного населения, представляется, после известного Моршанского процесса Плотицына, одним из замечательнейших в истории скопчества.

Волынский епархиальный миссионер, свящ. Василий Левитский, назначен протоиереем собора в Староконстантинове, а на его место миссионером определяется преподаватель Орловской дух. семинарии Н. Ив. Абрамов, окончивший курс Казанской дух. академии в 1902 г., со званием кандидата богословия.

Г. Абрамов заявил себя в миссионерской литературе человеком любящим и знающим миссионерское дело.

Православие в Северной Америке с каждым годом крепнет и расширяется. Из официальных данных, опубликованных отчасти в „Америк. Прав. Вестнике“, видно, что за 1902 год православных во всей алеутской и северо-американской епархии было 34,500 человек, в том числе 1,463 великороссов; 5,074 галичан, 3,356 угроруссов, до 3,000 буковинцев, 3,580 сербов и др. славян, 815 греков, до 6,000 сиро-арабов, 2,289 креолов, 2,406 алеутов, 2,147 индейцев, до 4,300 эскимосов, остальные 70 человек – эстонцы, мадьяры, американцы и др. Против прошлого года прибавилось 3,306 человек прихожан, отчасти через приращение православных семейств, через эмиграцию и 1,757 чел. через присоединение к православию, главным образом, униатов. Все эти православные принадлежат к 40 приходам, с 52 церквами и 67 часовнями и молитвенными домами. Во всей епархии, под управлением преосв. епископа Тихона, состояло 48 священников (в том числе 4 архимандрита), 2 диакона и 30 псаломщиков. Не сильна наша миссия количеством миссионеров, зато наличные работают усердно и, как видно по успехам миссии, весьма плодотворно. Особенно заметно крепнет и развивается наша миссия на материке Америки. Любопытно сравнить нынешнее количество прихожан и церквей с тем, какое было в 1898 году. Тогда прихожан здесь было несколько более 11 тысяч, теперь их более 22 тысяч, причём число их увеличилось не только через естественный прирост и эмиграцию, но и через обращение из унии более трёх тысяч человек. Приходов в 1898 году было 14, а теперь 24, священников 15, а ныне 30, новых церквей и часовен выстроено 24. В Аляске состояние православной миссии не везде одинаково. Лучше всего обстоит дело на Алеутских островах, где алеуты не поддаются иноверной пропаганде; колоши, населяющие ситхинский округ, поддаются иногда соблазнам пресвитерианской миссии; на севере же Аляски среди эскимосов, в виду отдалённости их поселений и трудности пути к ним, положение православия нельзя признать вполне удовлетворительным: кроме инославной миссии, главным образом иезуитской, здесь сильно ещё и язычество, неискоренённое и между крещёными эскимосами.

По-видимому, теперь уже ясно определилось, что будущий рост православия в Сев. Америке возможен главным образом через воссоединение униатов с православной матерью-церковью, от какой они были отторгнуты хитростью Рима. Для них в Америке преимущество православных ясно сказывается в том, что последние имеют своего епископа, тогда как они отданы во власть епископов католических – ирландских в Штатах и французских в Канаде. При посещении православным епископом своих церквей, униаты часто приходят посмотреть его; принимают его благословение, вступают в беседу с ним, иногда тут же завязываются и переговоры о присоединении их к православной церкви и о том, на каких условиях оно возможно. Как известно, Св. Синод открыл для Америки два новых епископских викариатств, назначив на эти кафедры опытных в миссии деятелей – арх. Иннокентия Пустынского, как еп. Аляскинского и архим. Рафаила, который будет возведён в сан епископа в Америке.

В виду военных действий на Корейской территории, история распространения христианства здесь заслуживает внимания. Страна эта одна из тех, которые по своим религиозным взглядам представляют наименее удобную почву для религии христианской. Один образованный молодой кореец попал в Китай вместе с посольством и занялся в Пекине изучением наук. Судьба столкнула молодого, ищущего знания корейца с католическими миссионерами в Пекине, и здесь молодой Сенг – так звали корейца – впервые ознакомился с религией любви и всепрощения – с христианством. Рассказы и уроки миссионеров так подействовали на Сенга, что когда он вернулся в Корею через два года, в 1782 году, то он был уже христианином и явился вдохновенным провозвестником нового учения в Корее.

В дворцовой партии (китайской) он нашёл ещё несколько лиц, которые сочувствовали религии, и молодой Пётр-Сенг условно окрестил их. Китайская партия, думая, что новая религия принесёт с собой и политическое влияние Китайской империи, всеми силами способствовала её возможно быстрому распространению среди населения Сеула. Корейцы целыми семействами переходили в христианство. Подобное движение в народе не могло ускользнуть от зоркого внимания правительства, всегда ревниво охранявшего от каких-либо новшеств – религию и обычаи. И вот христианство с самых первых шагов в Корее встретило также и множество врагов.

Христиане хорошо сознавали, что отсутствие у них всякой правильной организации составляет важный недостаток, поэтому, желая пополнить этот пробел, они решились создать у себя свою церковную иерархию, на подобие той, которая, по рассказам бывших в Китае, введена там европейскими миссионерами. Конечно, корейцы не подозревали, что для церковной иерархии требуется преемство: в Корее избран был епископ и священники, которые, подробно изучив имевшиеся у них церковные книги, крестили народ и совершали требы. Так возникла корейская иерархия. После двухлетнего её существования, корейских иерархов взяло сомнение в законности их выборов, почему в 1789 году они, несмотря на строгие правила, запрещающие корейцам всякое сношение с иностранцами, вошли в переговоры по всем этим вопросам с католическим епископом в Пекине. Из ответного письма, доставленного христианам в 1790 г., они узнали, что их церковная иерархия незаконная и что им отнюдь воспрещается совершать требы; единственно, что им разрешалось, это крестить и просвещать язычников словом. Епископ обещал вскоре прислать священнослужителя, что несказанно обрадовало христиан. Вместе с тем епископ поставил христианам на вид, что впредь им следует отказаться от жертвоприношений и вообще не принимать участия в суеверных языческих обрядах.

Когда враги христианства узнали, что христиане-корейцы по смерти своих родителей совершают похороны без соблюдения установленных жертвоприношений, то в стране поднялся ропот против нарушителей обычаев народа и со всех сторон на христиан посыпались доносы. В это время (1791 г.) в Корее царствовал король Тион-Цун, государь мудрый, мягкий, осторожный и покровитель наук. К несчастию, врагам христианства удалось убедить короля в неотложной необходимости казнить последователей вредного учения, и 8 декабря 1791 г. от руки палача пали головы первых корейских христиан-мучеников. Враги христианства торжествовали. Повсюду начались преследования христиан, которых беспощадно пытали, в надежде заставить их этим путём отречься от новой религии; многие христиане мужественно переносили муки. Многие, ради избежания гонений, не замедлили отречься от христианства. С 1793 года гонение значительно ослабевает, особенно в столице. В последующие годы в Корее уже насчитывалось, несмотря на большое число вероотступников, более 4.000 христиан. Несчастия лишь убедили их ещё раз в необходимости иметь священника, почему христиане снова обратились с просьбой об этом к миссионерам, проживающим в Пекине. О всех описанных происшествиях пекинские миссионеры узнали только в 1791 г. и тогда же решено было немедленно отправить к несчастным христианам одного священника. Выбор для исполнения этого трудного поручения пал на молодого священника Якова Пия, который, как китаец, ближе подходил к корейцам и после долгих странствований и разных приключений, отцу Пию удалось прибыть в начале 1795 г. в корейскую столицу. Как ни старались христиане скрыть от язычников присутствие о. Пия в столице, власти всё-таки скоро проведали о том и немедленно распорядились о его задержании. О. Пий, предупреждённый вовремя, успел скрыться. Не так счастливы были двое из его товарищей, которые были задержаны и казнены в тюрьме. Задержано было много христиан, которых обвинили в укрывательстве о. Пия и подвергли страшным пыткам.

Наиболее страшным для христиан был XIX век. С 1801 г. в Корее льются потоки христианской крови; появился указ короля, в котором говорилось, что всякий, кто узнает о христианине, может или сам убить его или донести властям и благодаря этому глубоко бесчеловечному указу, умерщвления и муки христиан начались повсеместно. Несчастные падали или от рук фанатичных буддистов, или погибали в застенках правительственных палачей. Сравнительно спокойнее жилось христианам только в шестидесятых годах, во время первых попыток русских проникнуть в Корею. Дело в том, что когда русские суда подошли к Корее, то тогдашний регент Кореи обратился за советом к католическому епископу Бриэ, как быть с новыми пришельцами. Католик Бриэ, узнав, что эти пришельцы – русские и православные, что среди них находится несколько русских священников, начал уговаривать регента возможно осторожнее отнестись к просьбам русских и ни под каким видом не впускать их в Корею. Совет епископа понравился регенту, и он наотрез отказался не только впустить русских в Корею, но даже вступить в какие-либо переговоры. Благодаря этому обстоятельству, католический епископ начал пользоваться большим влиянием при дворе регента (как „спаситель“ Кореи). В настоящее время в Корее насчитывается около 120.000 христиан, из коих 119.020 – католики, 800 – протестанты и 180 – православные. Из этих цифр очень ясно видно, насколько католицизм в Корее сильнее других вероисповеданий. Впоследствии в Корее предоставлена христианским миссионерам свобода проповеди евангельского учения. Представителем нашей миссии в Сеуле является почтенный архимандрит Хрисанф, который ныне выехал вместе с посольством из Кореи.

(Церковно-историческая справка).

В настоящее время война занимает внимание не только политических учреждений, но и отдельных лиц, начиная с государственных деятелей и кончая последним рабочим. Миролюбивую Россию заставили заговорить военным языком. Действия Японии, подстрекаемой уже известными в истории своим коварством англичанами, подняли русский дух для вооружённого сопротивления. Предоставляя специалистам разбирать международные отношения, мы постараемся осветить с христианской точки зрения то страшное явление в жизни человечества, которое называется войной. Берём на себя этот труд, имея в виду по возможности разобраться в существующих заблуждениях по этому вопросу.

Всякий из убеждённых христиан с недоумением останавливается над вопросом: позволительна ли война для людей, христиански настроенных? При разрешении этого вопроса, резко выступает такая дилемма: политическая необходимость, требования жизни и, наконец, необходимость прямо человеческая заставляют ответить на это недоумение утвердительно; но поскольку мы – христиане, нас останавливают перед войной нравственные требования любви, гуманности, человеколюбия и т. д. Одни дают перевес в своих убеждениях первому требованию и самоотверженно выступают на защиту своей родины, другие (как, напр., некоторые сектанты) более руководящее значение уделяют второму соображению.

Но всякий, конечно, поймёт, что этот вопрос нельзя предоставить совести каждого; а потому, для пастырей церкви, имеющих дело с лицами разных убеждений, в наше время особенно необходимо разрешение возникающей дилеммы.

I.

Вспомним, что было у нас в России лет 25 тому назад, когда православный русский народ, по воле Царя Освободителя, поднялся на защиту свободы своих восточных единоверных братьев-славян. Архипастыри и пастыри Церкви в своих речах и проповедях старались возжечь в народе искру любви к своим братьям. Епископ Феофан, бывший в Константинопольской миссии, своим веским словом раскрывает смысл войны и призывает Божие благословение на вооружённую защиту наших братьев. Преосвященный Никанор, епископ Уфимский, даёт наставления воинам, идущим на войну, показывая им, на какое доброе и христианское дело они собираются. Преосвященный Хрисанф, епископ Астраханский и Енотаевский, в своей речи, по прочтении манифеста о вступлении русских войск в пределы Турции, определяет нравственное значение войны. Епископ Павел Кишиневский говорит о войне, как о бескорыстной христианской любви. В том же духе проповедовали и пастыри Церкви, напр., протоиереи Алексей Колоколов, Иванцов-Платонов и другие. Наконец, кто не знает того классического примера, когда преподобные Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского и всё его ополчение на войну с татарами!

Конечно, не разрешают вопроса о войне действия и мысли отдельных личностей, но всё же и эта историческая справка даёт нам понять, куда клонилось христианское убеждение в вопросе о смысле войны.

Для того, чтобы понять христианское учение вообще и христианское воззрение на войну в частности, надо глубоко вникнуть в сам дух того божественного учения, которое принесено на землю Спасителем мира. Христово Евангелие нигде прямо ни запрещает, ни узаконяет войны. Отсюда понятно, что и христианская Церковь в самую раннюю пору своего существования, приблизительно до III века, не определила существенно своего отношения к войне. Ориген, Тертуллиан и почти вся Египетская Церковь считают несовместимым военное звание с христианской жизнью. Впрочем, и до III века некоторые представители христианской Церкви (Климент Александрийский) решают это недоумение в смысле позволительности заниматься делами государственными. С IV же века этот взгляд окончательно утверждается и получает свою силу вследствие постановления Арльского собора (314 г.), который под страхом отлучения от Церкви запрещает уклонение от военной службы¹⁷².

Так определённо высказалась в IV веке христианская Церковь по вопросу о войне с точки зрения нравственного учения христианства. Однако, это очень многих не удовлетворило. Мыслители, по-своему поняв нравственный христианский закон, разошлись с общецерковным пониманием этого закона и разделились по своим взглядам на смысл и значение войны на отрицающих войну совершенно, так называемых «апостолов мира», и её защитников или «апологетов войны».

Ужасы и бедствия войны, упадок экономического и культурного быта в государстве, понижение нравственного уровня в военное время и пр. уже очень рано стали выдвигать особых людей, «апостолов мира», которые не только заботились о скорейшем прекращении войн, но, главным образом, пытались совершенно уничтожить военную службу. Среди таких проповедников можем указать на известного американца Элиу Бэррита, жившего в первой половине XIX века. Свои воззрения он окончательно выработал, ещё будучи 20-тилетним юношей, когда в кружке единомысленных с ним сверстников на основании Библии беседовал о важности общего примирения. С проповедью своих идей он путешествовал по всей Европе и его инициативе, главным образом, приписывают возникновение конгрессов в Брюсселе (1848 г.), Париже (1849 г.), Франкфурте (1850 г.) и Лондоне (1851 г.). В этом же направлении действовал и его младший современник Ричард Кобден, который также принимал немаловажное значение в поименованных конгрессах мира.

Благодаря художникам, поэтам, романистам, философам и проч. эти воззрения проникали в жизнь и создавали таким образом широкую оппозицию милитаризму, которая вскоре и дала о себе знать.

Всё, что можно сказать апологетам мира в защиту своего взгляда против войны, собрано в одной английской книжке Ионаоана Даймонда¹⁷³, вышедшей седьмым изданием в 1880 году. Даймонд является горячим защитником и ревнителем мира, основательно усвоившим в пользу своего взгляда все воззрения, которые вырабатывались, можно сказать, уже со времени Будды (VI в. до Р. X.), и занимали умы новых стоиков (Сенека) и некоторых протестантских сектантов (менонитов и квакеров). В своём трактате Даймонд защищает семь нижеследующих тезисов:

I. Война безнравственна в самых своих источниках, так как возникает всегда и существует вследствие причин (привычка, выгода, слава), положительно осуждаемых христианством.

II. Война безнравственна и в своих последствиях и потому не согласна с христианством: она в значительной мере понижает нравственный уровень народов, их общественное и политическое благосостояние.

III. Война стоит в противоречии с общим характером христианства и основными его нравственными началами.

IV. Война запрещается точным и прямым смыслом некоторых нравственных правил, заключающихся в Св. Писании.

V. Христиане первенствующей Церкви веровали, что война запрещена Иисусом Христом, и некоторые из них запечатлели эту свою веру мученической смертью.

VI. В пророчествах Ветхого Завета Бог положительно выразил Свою волю о имеющем последовать окончательном искоренении войны; а это искоренение войны должно быть произведено христианством, действием его начал.

VII. Те, которые, согласно со своими убеждениями в незаконности войны, отказывались от неё, находили себе защиту в Промысле¹⁷⁴.

Такое же воззрение на войну усвоил впоследствии и граф Л. Н. Толстой, раскрывши его сначала в своих художественных произведениях (напр., «Война и Мир»), а затем, в своих, если можно так выразиться, богословских трактатах: «в чём моя вера» и «царство Божие внутри нас». Он не дал в этом случае ничего оригинального; даже в основном тезисе своего мировоззрения «о непротивлении злу», Толстой имеет предшественника хотя бы в упомянутом Ионафане Даймонде. Да и среди русских мыслителей воззрения Л. Н. по этому вопросу не новость, так как указанные тенденции ещё ранее Толстого появились, напр., у Щеглова, в его военных рассказах.

Однако, антибеллистические воззрения названных мыслителей, покоившиеся в своей постановке, как мы увидим ниже, на неправильном толковании сущности христианской нравственности, ограничились, при своём практическом осуществлении, только собранием нескольких конгрессов, почти ни к чему не приведших, да, пожалуй, изобретением «гуманных пуль».

В противоположность «апостолам мира» появляются мыслители иного рода, «апологеты войны», дошедшие в своих воззрениях также до крайности, до неумеренного восхваления и даже обоготворения военных действий. Война – основной закон всего живущего, вот тезис, на котором созидают свои построения апологеты войны. «Война – божественного происхождения», говорит один из них, де-Местр: «это – мировой закон; её окружает таинственный ореол славы и она имеет для нас какое-то невыразимое обаяние. Война божественного происхождения уже в силу того, что она щадит великих полководцев, даже самых отважных, – редкие из них бывают ранены, да и то тогда, когда наступил предел их славе, когда их миссия кончена»¹⁷⁵.

Во главе мыслителей рассматриваемого направления стоит знаменитый немецкий философ Гегель, признающий разумное основание для всего реально существующего. Последователем и продолжателем его взгляда является известный французский публицист Прудон, видный революционный деятель. «Без войны», говорит он, «ничего нельзя объяснить; всё связано с нею; кто постиг войну, тот постиг всю жизнь рода человеческого»¹⁷⁶. Итак, по вопросу о смысле войны образовались два крайних воззрения, из которых одно считает войну безусловным злом, а другое признаёт её явлением не только возможным, но и необходимым.

Христианство отвергло эти крайние воззрения и установило свой новый «средний» взгляд. Правда, христианство, как уже выше было замечено, не решало этого вопроса своей буквой; оно вообще не касалось вопросов политики, права, экономии и проч. и сделало предметом своего учения лишь то, что относится к так называемым «вечным вопросам», предоставляя решение всего прочего свободе человека. Однако, и по Библии можно проследить идею мира и войны. «Первые правильные понятия о войне», говорит Амвросий, архиеп. Харьковский, «мы находим в книгах Моисеевых, где Бог повелевает врагов истины и правды, неспособных возвыситься до них силой разумения, но плодящих на земле зло, уничтожать и покорять силой оружия»¹⁷⁷. Устами пророков Господь Бог, как известно, указывал на имеющее совершиться в отдалённом будущем время полного просвещения людей учением любви и мира, когда «волк будет жить вместе с ягнёнком и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе и малое дитя будет их водить и т. д.» (Ис.11:6).

Но и с явлением христианства, война, как знаем, не уничтожилась; и, как само собой понятно, не христианство узаконило её на дальнейшее время. «Замена римского мира (и мира) христианским», говорит Вл. Соловьев, «не произвела сразу в положении вопроса о войне никакого существенного изменения. Правда, своим безусловным осуждением всякой ненависти и вражды, христианство в принципе, в нравственном корне, упраздняло войну. Но подрезать корни ещё не значит – повалить дерево; да проповедники Евангелия и не хотели повалить это Навуходоносорово дерево, ибо они знали, что его тень ещё нужна земле, пока из малого зерна истинной веры не вырастет ему на смену то «величайшее из растений», под сенью которого могут надёжно укрыться и люди и звери полевые»¹⁷⁸.

Это, пожалуй, так; и в этом, разумеется, смысле 83 правило Святых Апостолов, запрещая посвящённым принимать участие в воинском деле, т. е., заведовать воинским жалованием, имуществом и наборами войск, мотивирует это евангельским «кесарева кесареви и Божия Богови» (Мф.22:21). Однако, мнение Соловьева, будто христианство нуждается в войне и до поры до времени не следует валить «Навуходоносорова дерева», не совсем глубоко проникает в сущность предмета. Кому не известно, что война есть зло? Война – зло, но не столько по тем бедствиям, которые она вносит в человечество, сколько потому, что она является следствием зла и порока, плодом греха и продуктом человеческих страстей. Греховный эгоизм служит причиной международных раздоров. Известно, что грех произвёл и саму войну (братоубийство Каина). Поэтому христианство, проповедующее возможно полную чистоту и святость, ни на минуту не может желать войны, так как это значило бы желать зла и греха. Война, которую Вл. Соловьев образно назвал «Навуходоносоровым деревом», глубоко укоренилась в понятиях человечестве и потому становится как бы неизбежной и в христианстве.

В самом принципе война есть зло, но не всегда и не всякую войну осуждает христианство и военную службу не считает безнравственной. «Разве лишён спасения воинский чин»? – вопрошает Св. Василий Великий: «Разве нет ни одного сотника благочестивого? Я знаю, один сотник, который/стоя у креста Христова и от чудес познавши Его могущество, не смотря на жестокость иудеев, не убоялся их и изрёк истину»¹⁷⁹, так как «не воином быть грех есть, но воинствовать для хищения – беззаконие»¹⁸⁰, поясним словами Амвросия Медиоланского. Поэтому, из обстоятельств войны явствует, с чьей стороны война нравственна и воинское звание – почётно, и смерть на поле брани – славна. Это очень наглядно изобразил Вл. Соловьев: «смысл войны», говорит он, «не исчерпывается её отрицательным определением, как зла и бедствия; в ней есть и нечто положительное, не в том смысле, чтобы она была сама по себе нормальна, а лишь в том, что она бывает реально необходимой при данных условиях. Эта точка зрения на ненормальные явления, вообще, не может быть устранена, и на неё приходится становиться не в противоречии с нравственным началом, а напротив, в силу его прямых требований. Так, например, хотя всякий согласится, что выбрасывать детей из окошка на мостовую есть, само по себе, дело безбожное, бесчеловечное и противоестественное, однако, если во время пожара не представляется другого средства извлечь несчастных младенцев из пылающего дома, то это дело становится не только позволительным, но и обязательным. Очевидно, правило бросать детей из окошка в крайних случаях не есть самостоятельный принцип наравне с нравственным принципом спасения погибающих; напротив, это последнее нравственное требование остаётся и здесь единственным побуждением действий; никакого отступления от нравственной нормы здесь нет, а есть только прямое её приложение способом, хотя неправильным и опасным, но таким, однако, который, в силу реальной необходимости, доказывается единственно возможным при данных условиях»¹⁸¹. Поэтому весь вопрос сводится к тому: при каких условиях христианство считает войну нравственно позволительной?

В виду того, что основанием как нравственной, так и гражданской жизни каждого народа служит его религия, а для народа христианского его религия – святая Богооткровенная истина, то разве может кто-либо считать войну на защиту веры христовой безнравственной? Правда, все народы убеждены в истинности исповедуемой только ими религии, но цену веры «языков» мы знаем и принцип войны «за веру» для нас становится обязательным.

Кроме того, справедливой в нравственном смысле надо признать войну на защиту своей родины, соотечественников, на защиту народа христианского, порабощённого иноверцами, на защиту чести своего государства и т. д.

Обо всём этом коротко говорит Св. Амвросий Медиоланский: «всякий христианин обязан воинствовать и сражаться за честность и добродетель». Филарет, митрополит московский, благословляя в 1854 году войско на войну, внушает ему такие мысли: «если по судьбам Божиим и вам должно будет стать против лица врага, вы будете помышлять, что сражаетесь за благочестивейшего Царя, за любезное отечество, за святую церковь против нехристиан, против гонителей христианства, против утеснителя народа нам единоверного и частью соплеменного, против оскорбителей святыни, поклоняемых мест Рождества, Страдания и Воскресения Христова»¹⁸².

По существу дела, христианство знает только войну оборонительную от власти, понятий и насилий язычества, неправоверия и неправды. Правда, христианская любовь повелевает терпеть зло, но только до тех пор, пока зло не препятствует славе Божией. В противном случае это будет неразумным злоупотреблением высокими заветами Господа о терпении. Сам Христос как бы узаконяет самозащиту одним случаем, бывшим в Его жизни. Когда на суде первосвященника Анны, слуга ударил Христа по ланите, то Господь сказал ему: «если я сказал худо, то скажи, что худо, а если хорошо, то за что ты бьёшь Меня?» И никто не дерзнёт в этом поступке Господа видеть противоречие с Его заповедью, – «не противься злому» (Мф.5:39). Наоборот, здесь усматривается высшее и разумнейшее исполнение приведённых слов.

Итак, христианство, хотя и признаёт, что война есть зло, но зло неизбежное и потому борится с ним в предотвращение большего зла, внушая при этом воюющим самые строгие нравственные требования, которые выразил Хомяков в таких стихах:

„Не в пьянстве похвальбы безумной,

Не в пьянстве гордости слепой,

Не в буйстве смеха, песни шумной,

Не с звоном чаши круговой,

Но в силе трезвенной смиренья

И обновлённой чистоты,

На дело грозного служенья

В кровавый бой предстанешь ты!

О, Русь моя! как муж разумный

Сурово совесть допросив,

С душою светлой, многодумной,

Ступай на Божеский призыв!

Так, исцелив болезнь порока

Сознаньем, скорбью и стыдом,

Перед миром станешь ты высоко

В сиянье новом и святом!

Иди! тебя зовут народы,

И, совершив свой бранный пир,

Даруй им дар святой свободы,

Дай мысли жизнь, дай жизни мир!

Иди! светла твоя дорога,

В душе -любовь; в деснице – гром,

Грозна, прекрасна, Ангел Бога

С огнесверкающим огнём“.

И. Ивановский

(Окончание следует).

Вести о Русско-японской войне.

I.

(Поучение на молебном пении о даровании победы русскому оружию)

На дальней окраине русского государства вспыхнула война. Дерзкий вызов на эту войну бросила России православной языческая Япония, и Россия, с мужественною верой в помощь Господа Бога, приняла этот вызов. Вся Русь святая, как один человек, отозвалась на воинский клик своего Государя, понимая. что эта война не дело лишь далёкой окраины, но всей неделимой России: – за державные права, за честь и достоинство нашего отечества возникла она! И вот, от края, до края могучей волной всколыхнулась Россия, посылая на Дальний Восток своих верных сынов. – Снарядила она рати воинские – послала сынов своих положить свою жизнь, свои души за братьев их. Снаряжает следом за этими ратями и рати людные: где война, там смерть и разрушение, там кровь, раненые и страдающие; и вот, стремятся к месту сражений толпы строителей, искусных мастеров различных, полезных и необходимых при войне работ, движутся отряды медицинские, санитарные, – отряды братьев и сестёр милосердия: – это идут сыны России принести в жертву отечеству свои знания и силы, свои умения и искусства, своё доброе сердце.

Всем этим сынам отечества требуются для их дела, в далёком краю, материалы: ни воин, ни архитектор, ни врач, ни сёстры милосердия не могут выполнить своего подвига без оружия, без медицинских орудий и лекарств, без припасов различных необходимых вещей. Требуется на войне чем сражаться, чем питаться, во что одеться; чем поправить и восстановить разрушенное, испорченное, искалеченное! И вот не менее ценное дело для отечества делают те сыны и дочери его, что, оставаясь на своих местах, собирают, заготовляют и посылают далёким братьям своим всё то, в чём у них неотложная нужда. И сии на жертвенник отечества возносят благовонную жертву, свои лепты, своё достояние, свои труды.

Так всякий теперь служит родине, чем находит возможным послужить! Все полны благородного желания победы над врагом, победы возможно легчайшей для нас.

Однако, как примиряется христианская совесть Руси святой с выступлением на бой, с желанием победы? Благословенно ли от Бога это дело? О, конечно! Прислушаемся к тем молитвам, которые возносятся русской церковью к престолу Царя царей в настоящее время, и мы поймём глубину истинно-христианского настроения Руси святой.

«С нами Бог, разумейте язы́цы, и покоряйтеся: яко с нами Бог». Такие слова ветхозаветного пророка применяет и себе наша церковь, начиная молебное пение во время брани против супостатов. Этим она исповедует перед всеми, необинуясь, что не суетная слава, не желание угнетать других, не задор и рвение ведёт нас на бранное поле. Далёк Господь от руководящихся подобными недобрыми чувствами, но близ боящихся Его. Следовательно, только тогда даёт нам надежду на успех наших молений о войне св. церковь, когда сами мы, выступая на войну, стараемся быть верными Божьей воле, – лишь для защиты правды своей против зла берёмся за оружие.

Такое именно сознание своей правды, сознание готовности не отступить от заветов Божией воли и наполняет русскую душу в настоящее время.

«В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира, Нами были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке», возвестил недавно Государь Всероссийский всем своим верным подданным¹⁸³. «Мы изъявили согласие на предложенный Японским правительством пересмотр существовавших между обеими империями соглашений по Корейским делам. Возбуждённые по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений Правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыв дипломатических сношений с Россией. Не предуведомив о том, что перерыв таковых сношений знаменует собой открытие военных действий, Японское Правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру»¹⁸⁴... Итак, мы испытали все средства примирения и натолкнулись на явное нежелание мира со стороны японцев.

Их вероломное поведение и побудило, да и должно было побудить, миролюбивого Государя нашей великой страны на повеление вооружённой силой ответить на вызов Японии. Итак, мы взялись за оружие не для нападения, по для защиты, – чтобы не дать торжества злу, – в виде наглости и коварства, поставить злу воинскую преграду, которая одна уже осталась в нашем распоряжении. И поистине – веруем мы – с нами в таком случае – Бог правый.

Но, веря, что с нами Бог, русская православная церковь чужда, однако, горделивого сознания своей безгрешной чистоты. Нет. Если ни один человек не бывает чист от греховной скверны, аще и един день жития его на земли, то и общество наше чувствует себя грешным перед Богом, – грешным при этом настолько, что признаёт себя достойным по праведному суду Господа Его гнева. Все бедствия, которые неизбежно несёт с собой война, можем мы безошибочно принять, как Божие справедливое по делам нашим воздаяние.

«Грех ради наших и беззаконий попустил еси, Правосуде, врагом нашим озлобити нас», исповедуем мы в молитвах своих при нашествии супостатов¹⁸⁵.

Пусть мы сознаём себя невиновными перед врагом своим, пусть признаём своё дело, защищаемое войной, делом правым; – всё же ни на минуту не должны мы забывать, что и несправедливое нападение на нас врагов может быть для нас самым справедливым, в очах Правосудного Бога, наказанием отечества за грехи её сынов и дщерей. Вместе с этим может оно быть и полезным вразумлением нам в нашей жизни, потому что у Промыслителя Бога всё содействует благу: Он «милосердием щадить людей своих», «напастьми же и скорбьми обращает их к себе»¹⁸⁶.

Поэтому, обращаясь при нашей войне к сильному и крепкому во бранех Господу Богу за Его великой помощью, призываемся мы прежде всего смиренно молить Его «еже не помянути грехов и беззаконий наших, но яко благосерду и милостиву быти нам, недостойным рабам своим»¹⁸⁷.

Сознание греховности, смиренное покаяние и предание себя в волю Божию, – вот необходимые настроения души в наших молитвах при войне. И просить мы от Бога можем лишь Его милости к нам недостойным. Вот почему и слышим мы в молитвах церковных такие воззвания: «Вемы, Господи, яко наказуеши нас, яко отец сыны, да скорбьми обратити ны к Тебе; темже в покаянии зовем Ти: остави нам долги наши¹⁸⁸. Согрешихом, Господи, пред тобою, – но вемы, яко несть греха побеждают милосердие твое¹⁸⁹... Не вниди в суд с рабы твоими, Правосуде, зане никтоже постоит пред Тобою; но призирая милостиво на смирение наше, помилуй нас и подаждь нам утешение¹⁹⁰... Милосердия ради твоего, Человеколюбче, отврати от вас праведный гнев твой и помилуй нас¹⁹¹... Преложи праведный гнев твой на милость»¹⁹².

Утвердившись в мысли просить себе от Бога милости, мы в молитвах своих представляем подробнее, в чём желаем видеть эту милость. – «Востани, Господи, в помощь нашу», «посли невидимо десницу твою, рабы твоя заступающую во всех», молится святая церковь. «Подай силу и крепость» Христолюбивому Императору, воинству его, которое яви «мужественными и непреоборимыми против всякого врагами супостата», дай им «на врагов победу и одоление». Избавь и освободи нас «от всех бед и нужд» войны и «вражиих наветов и бедственных похождений», «сокруши козни» врагов, «низложи дерзость», «посли стрелы твоя и смятение сотвори врагом нашим... Исполни студа и бесчестия лица их, сердце же их страха и ужаса... блесни молниею и разжени я... И ангел Господень да будет погоняяй и поражаяй их... Посли руку твою свыше и покори их, и в руки верному твоему воинству и Императору нашему предаждь¹⁹³.

Так просим мы, чтобы Господь действие обычных, естественных условий и течение обстоятельств направил к нашей победе над врагами нашими. Мы веруем и помним, что и оружие, и силы и способности человеческие, и внимательность, и усердие, не сами по себе, а лишь при Божьем благословении приобретают полезное значение. Ведь известно, что нет Божьего благословения, – и коль – ложь во спасение, нет защиты и в бранных доспехах. «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строющие его, если Господь не охранит града, напрасно бодрствует страж» (Пс.126:1), говорит пророк Давид, который ещё в юности своей имел случай – при победе над гордым Голиафом – убедиться, что «не мечом и копьём спасает Господь» (1Цар.17:47). Этого-то Божьего благословения и просим мы. Да сообщит оно мощь и крепость нашим силам и оружию, а для врагов да создаст нечаянные им преграды и соделает посрамление.

Такая помощь, как милость Божия к смиренно просящим, возможна. Мы знаем библейские примеры её. Так, по молитвам Моисея, простёршего к Богу руки, Господь укрепил люди Израилевы на Амалика; Он сам ополчил на брань Иисуса Навина и для помощи ему даже «повелел солнцу стати». Вспоминая эти случаи, и мы можем просить и надеяться, чтобы и наши молитвы Господь услышал и, как в древле, так и ныне призрел милостью на покаянное смирение рабов своих¹⁹⁴.

Впрочем, молясь таким образом, мы сами должны ясно сознавать, что как всё у нас должно быть во славу Божию, так и эта война. Поэтому св. церковь внушает нам молиться, чтобы Господь, как премудрый Устроитель жизни всего и всех, направлял и управлял и нашу войну к Своей славе, – имени Своего ради, как слышали мы в возглашениях диакона¹⁹⁵.

А если так, если наша победа, которой мы просим над своими врагами, должна быть для славы Божией, – то понятно не злые замыслы, не желание погибели врагов наших должны наполнять и нашу душу, а желание скорейшего и прочного мира. «Брани умири и мир утверди» молимся мы, прося о победе¹⁹⁶. И в самой войне, к которой мы вынуждены неведущими в массе своей Христа язычниками, должны мы проявить любовь ко врагу, заповеданную нам нашим Спасителем.

Мы просим победы, одоления над врагом, просим посрамления его, предать в руки верующих. – Но для чего? Для того, чтобы самих врагов наших привести к познанию нашего Бога, Бога правды, мира и любви. «Посли руку твою свыше, Господи, и оною коснись сердец врагов наших, да обратятся к тебе Богу мира и любящему создание свое»... слышим мы матерински вразумляющий нас глас церкви православной¹⁹⁷.

Вот, таким образом, смысл церковных молений, возносимых по всему лицу Руси святой во время настоящей войны с Японией. Вот какие мысли и настроения должны возбуждать и возгревать во всех верных сынах отечества эти моления.

Мы грехами двоими заслуживаем гнев Божий, достойны соделались и тех бедствий, которые несёт Руси святой настоящая война. Но – «с нами Бог»! Не забудем мы Его воли, Его заповедей, преданной Им святой веры нашей. Будем молиться, чтобы преложил Господь праведный гнев на милость, и милуя нас – обратил тяжесть бедствий войны на главу виновников её, нас же сохранил и избавил, скорее возвратил нам мир и тишину, которых мы всячески ищем и искали. Будем молиться, да соделает Господь нас, и на врагов наших победителями, – но не из тщеславия, не по гордости, и не для похвальбы своей, а во славу имени Его. Пусть бедами войны приобретём мы новых чад в доме Божием, знающих и чтущих Бога, помогающего нам.

Вот в чём должно полагать победу Руси святой над безбожной Японией!

Священник Аркадий Виноградов

В «Моск. Вед.» С. Нилус в статье под заглавием «Дух Серафимов» сообщает следующее весьма интересное предсказание препод. Серафима, Саровского чудотворца:

«Не то диво, радость моя, что начальники пошли к мельнице, да не дошли, а вот будет диво, так диво, когда от Дивеева-то в Саров крестный ход пойдёт, а народу-то, что колосьев в поле. Вот это будет диво!.. А вскоре после того тяжёлая для России война будет, и Царь пойдёт на войну, и я с ним, и мы Англии кафтан-то, радость моя, и раздерём!»

Сергей Нилус

II.

Всеподданнейшие адреса духовной академии и С.-Петербургской епархии.

Государь Император на всеподданнейшем адресе С.-Петербургской духовной академии, представленном высокопреосвященным Антонием, митрополитом с.-петербургским и ладожским, 30 января изволил Собственноручно начертать:

„Благодарю сердечно петербургскую духовную академию за молитвы и добрые чувства“.

Всеподданнейший адрес академии был составлен в следующих выражениях:

„Всепресветлейший и Всемилостивейший Государь! Вверенная мне с.-петербургская духовная академия, вознесши Вседержителю Богу усердную молитву о даровании святой православной России победы над врагами Креста и христианской культуры, просит меня повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества одушевляющие её, вместе со всем русским народом, чувства беспредельной верноподданнической преданности. Вместе с тем корпорация академии, желая принести свою посильную лепту на общенародное дело, постановила, впредь до заключения мира, производить отчисление из своего ежемесячного содержания на нужды военного времени. Счастлив представить Вашему Императорскому Величеству это выражение верноподданнических чувств с.-петербургской духовной академии. Вашего Императорского Величества всеподданнейший слуга и богомолец Антоний, митрополит с.-петербургский“.

На всеподданнейшем адресе столичного, городского и сельского духовенства с.-петербургской епархии, с выражением верноподданнических чувств по случаю начавшейся войны, Его Императорское Величество Государь Император благоволил начертать следующее:

„Искренно благодарю за выраженные чувства“.

Адрес духовенства с.-петербургской епархии Государю Императору был следующего содержания:

„Ваше Императорское Величество. Благочестивейший Государь. Столичное, городское и сельское духовенство с.-петербургской епархии, с сердечным умилением вознося вседневные молитвы Господу Богу „о мире всего мира“, христианскою радостью радовалось мирному течению нашей жизни, направляемой миролюбием Вашего Величества. Теперь мир этот нарушен дерзким вызовом войны со стороны японцев. Вместе со всем русским царелюбивым народом духовенство с.-петербургской епархии молится о даровании победы Вашему Реличеству над врагом и повергает к стопам Вашим, Благочестивейший Государь, одушевляющие его чувства безграничной Вам преданности и готовности служить Престолу и Отечеству, по примеру своих предков, верою и правдой и горячей молитвой.

Вашего Императорского Величества всепреданнейшие слуги и богомольцы:

Антоний, митрополит с.-петербургский и ладожский. Следуют подписи епископов и старшего духовенства“.

Настоящий адрес повергнут был к стопам Его Императорского Величества Государя Императора высокопреосвященным митрополитом с.-петербургским Антонием при всеподданнейшем докладе, в коем изъявлено, что Свято-Троицкая Александро-Невская лавра, по случаю начавшихся военных действий, отчислила из своих монастырских средств в пользу Российского общества Красного Креста двадцать тысяч рублей. Монашествующие лавры изъявили желание каждый месяц во все время войны жертвовать в то же общество от 2 до % из получаемого ими денежного содержания, а члены духовного собора лавры – по 10%.

* * *

Настоятели и старосты с.-петербургских столичных и пригородных соборов и церквей единогласно положили: 1) ныне же отчислить в распоряжение общества Красного Креста из находящихся в их заведывании церковных сумм 106.100 рублей и 2) повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества чувства беспредельной верноподданнической преданности и беззаветной готовности на всякую жертву на пользу дорогого нашего Отечества. Кроме того, на том же собрании настоятели соборов и церквей выразили от лица всего столичного и пригородного духовенства готовность во все продолжение войны жертвовать по 2% из всего получаемого им содержания, а церковные старосты пожертвовали из собственных средств 1.785 рублей.

Служащие в с.-петербургском епархиальном управлении духовные и светские лица положили обращать – члены консисторий не менее 2%, а светские чины не менее 1% ежемесячно на Красный Крест.

* * *

Всеподданнейшее письмо высокопреосвященного Владимира, митрополита московского, от 4 февраля, на коем Его Императорское Величество Государь Император благоволил Собственноручно начертать:

„Сердечно благодарю митрополита московского за молитвы и за благословение иконою“.

„Ваше Императорское Величество,

Благочестивейший Государь!

„Пятьсот лет тому назад тяжко томилась святая Русь под игом татарским. Точно грозные тучи от времени до времени поднимались с Востока дикие орды монголов и всеразрушающей бурей проносились по градам и весям родной земли, но в эти тяжкие годины великих испытаний Милосердый Господь посылал ей великих печальников и молитвенников, и в сонме сих угодников Божиих, как светлое солнце среди звёзд небесных, сияет смиренный радонежский игумен, преподобный Сергий, сей воистину игумен всея Руси, возбранный воевода и небесный гражданин Русской земли. Когда, в 1380 году, надвинулась на Русь орда нечестивого Мамая, и великодержавный князь Димитрий Иоаннович не мог умилостивить этого гордого монгола ни дарами, ни покорностью, тогда благодатный старец благословил московского князя идти против полчищ Мамаевых и, отпуская ему в помощь двух своих витязей, бояр-схимников, изрёк ему чудное пророчество: „Дерзай, княже, победити враги твоя“.

„И свершилось дивное слово Сергиево: впервые, после покорения Руси монголами, Русь стеной повалилась на монголов и сокрушила их силу на поле Куликовом.

Отошёл к Богу из земной жизни великий старец. Но он остался верным сыном родной земли. Проходили столетия; великие беды и скорби обрушивались на Русь православную; дважды Москва была в руках вражьих, но нога вражья не переступала порога её обители. „Неотступна буду от места сего“, рекла ему некогда Царица Небесная, и непреложно было её обетование. Именно тогда-то, когда казалось всё потеряно, неоткуда было ждать земной помощи, – тогда-то восставал на защиту родной земли Сергий, – и все беды исчезали, как дым, и враги бежали со стыдом, и снова Русь сияла во всём величии своего родного православия и Христоподражательного народного смирения, страшная своим врагам.

Жив он, угодник Божий, жив и ныне в сознании православного русского народа. Сотнями тысяч идут к нему со всех концов православные русские люди, – идут и, как живому, поведают все скорби свои, все заботы свои, повергаясь до праха земного у подножия его раки святой. Мы, недостойные иноки его святой обители, мы – постоянные свидетели этого благодатного общения нашего народа с его небесным печальником, заступником и молитвенником пред Богом.

И в наступившую тяжкую годину испытания, когда потомки древних монголов дерзнули нагло оскорбить Русь православную и разбойнически напасть на её верных сынов, – к нему, Великий Государь, Отец наш, к нему, угоднику Божию, народ твой возводит молитвенный взор, несёт свой молитвенный вздох. И неусыпно, неустанно прольётся, и уже льётся, молитва всенародная у заветной раки нетленных мощей его, и сливаемся духом с этой молитвой и мы, недостойные послушники великого печальника Русской земли, иноки его обители: да приосенит его благословение Богом венчанную Главу Твою, как некогда благословил он великого князя Димитрия Иоанновича; да сопутствует своей небесной помощью Христолюбивому воинству Твоему, как сопутствовал в лице схимников-витязей воинству Димитриеву; да поможет он и Тебе, Великодержавный Царь наш, победить современных монголов, врагов родной нашей земли. И молимся, и будем всем сердцем молить великого нашего пред Богом ходатая, да испросит Он Тебе у Бога разумов духа премудрости и прозрения, чтобы не сокрылись от Царского взора Твоего все козни вражьи, чтобы не воспрепятствовали сему расстояния; да не ослабевают духом наши Христолюбивые воины в борьбе за родную землю на её далёких окраинах от непривычных стихийных невзгод, – да будет эта война последней, миротворящей войной, и да приидут скорее времена мирные, когда раскуют люди мечи свои на орала и ножи свои на серпы.

В знамение же сей пламенной молитвы и воистину чудодействующей веры смиренных сынов Руси православной, приими, Благочестивейший Государь, сию святую икону преподобного Сергия, освящённую на его нетленных мощах в тот день, когда впервые, близ его священной раки, было возглашено с церковного амвона Твоё скорбное Царское слово, призывающее русский народ на защиту святой веры православной. Царского Престола и родной земли. Вашего Императорского Величества всеподданнейший слуга и богомолец Владимир, митрополит московский и коломенский и архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой лавры“.

* * *

Адрес христианского содружества. На всеподданнейшем адресе «Христианского содружества учащейся молодёжи», с выражением верноподданнических чувств по случаю войны с Японией, Его Императорское Величество благоволил Собственноручно начертать:

„Искренно благодарю за выраженные чувства“.

Адрес был представлен Его Императорскому Величеству при всеподаннейшем письме высокопреосвященного с.-петербургского митрополита Антония следующего содержания:

«Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь! При с.-петербургском обществе религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви в начале минувшего 1903 года открыто христианское содружество учащейся молодёжи, с целью взаимного воспитания на началах православной христианской веры и нравственности. Сначала открытое в небольшом составе молодых людей, оно постепенно растёт и крепнет. К молодёжи примкнули многие священнослужители столицы, в качестве руководителей, а также и некоторые профессор! высших учебных заведений. Ныне члены сего содружества, воодушевляемые горячим патриотизмом, выражают свои верноподданнические чувства беспредельной преданности вашему величеству в адресе, каковой приемлю смелость представить Вашему Императорскому Величеству на Всемилостивейшее Ваше воззрение. Вашего Императорского Величества всеподданнейший слуга и богомолец Антоний, митрополит с.-петербургский».

Адрес «Христианского содружества учащейся молодёжи» был следующего содержания:

«Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь! Коварным нападением непричастное ни истинной вере, ни надлежащему просвещению государство возмутило вожделенный мир нашего дорогого Отечества и народов. Во всей необъятной России сердца её верных преисполнились глубоким негодованием и пламенной готовностью на подвиги самоотвержения за Веру, Царя и Родину. Христианское содружество учащейся молодёжи, возникши ради сближения учащихся в высших учебных заведениях С.-Петербурга на почве религиозных запросов, считает своим нравственным долгом горячее служение просветительным задачам и любвеобильным заветам православной церкви, и великодушным предначертаниям Вашего Императорского Величества и Вашего Незабвенного Родителя Царя-Миротворца. И ныне, в тягостную годину для Святой Руси, неизменно несущей светоч истинного просвещения, христианское содружество, в составе пастырей церкви, профессоров и студентов, возносит горячие мольбы о ниспослании России благословения Божия на усмирение гордых скороспелой, внешней культурой врагов, дабы вновь водворившийся мир земли даровал нашей дорогой родине и всему человечеству возможность беспрепятственно, единодушно и неуклонно стремиться к небесному Свету истины, и повергает к подножию Престола Вашего, Благочестивый Государь, все силы своей жизни, свои – молодость, мужество и старость с пламенной готовностью, по зову Боговенченного Царя, разделить жребий христолюбивого русского воинства и лечь костьми за Христов алтарь, за Государев Престол, за могилы предков, за колыбели детей».

* * *

На всеподданнейшей докладной записке высокопреосвященного Антония, митрополита с.-петербургского, от 2-го февраля, с представлением Его Императорскому Величеству Государю Императору присланной на имя его высокопреосвященства митрополитом старозагорским (в Болгарии) Мефодием телеграммы, с выражением одушевляющих митрополита Мефодия, подведомое ему духовенство и паству чувств уважения и преданности Русскому Монарху, – Его Императорскому Величеству благоугодно было начертать, 2-го февраля:

„Прошу передать Мою благодарность митрополиту Мефодию“.

Телеграмма митрополита Мефодия следующего содержания:

„Надменность и вероломство и все коварные поползновения Японии уронить всемирный престиж Матушки России вызвали среди православной нашей паствы великое возмущение, в удовлетворение которого сегодня, после Божественной литургии, отслужено со всем клиром всенародное молебствие о испрошении свыше укрепления мышцы храброго русского православного воинства, для сокрушения и победы на супостатов. Всепокорнейше просим повергнуть к стопам Его Императорского Величества, Царя, выражение чувства нашей с паствой глубочайшей преданности. После молебствия множество горожан, собравшихся в нашем доме, изъявили горячее желание немедленно открыть подписку в пользу Красного Креста. Митрополит Мефодий“.

Официальный орган болгарского святейшего синода «Црковен Вестник» в последнем своём номере посвящает русско-японской войне обширную передовую статью. Высказывая в самых тёплых выражениях любовь, преданность и симпатии болгарской церкви и народа к России и напоминая, что Болгария, – обязанная всем своим существованием исключительно великодушию великой славянской державы и не имеющая физической возможности прийти ей на помощь своими войсками, – должна выразить своё сочувствие и благодарность России денежными пожертвованиями для образования болгарских санитарных отрядов. «Црковен Вестник» заканчивает статью следующими словами:

„В борьбе наших освободителей с представителями жёлтой расы, мы, болгары, заинтересованы не только потому, что нам представился случай, хоть отчасти, на деле выказать свою благодарность великой русской нации за её благодеяния, оказанные в деле нашего политического освобождения, но и потому, что Россия – представительница восточно-православной веры, которую исповедует и наш народ, и потому, что начатая борьба – борьба за восторжествование христианства, в лице православной России над язычеством. Успех России во всех отношениях обеспечивает распространение христианства среди язычников; это – неопровержимый факт. Вот почему мы сильно заинтересованы в успехе России на Востоке среди полудиких азиатских народов. Вот почему, независимо от чувства благодарности, которое наш народ питает к великой державе, даровавшей нам, ценой дорогих жертв, политическую свободу, мы должны содействовать, насколько позволят нам наши силы, восторжествованию русского оружия над самонадеянными японцами, которые, подстрекаемые тайными врагами великой славянской державы, позволили себе так коварно напасть на Россию ещё до объявления войны. Наконец, мы не должны забывать, что мы, как и русские и все остальные славянские народы, составляем часть того великого племени, которое в настоящее время разорвано на несколько частей, находящихся отчасти под гнётом окружающих племён. Мы не должны забывать, что этому великому славянскому племени, для выполнения назначенной ему Провидением задачи, необходимо стряхнуть с себя иноземный гнёт и объединиться. Чтобы облегчить разрешение этой задачи, необходимо всем членам славянской семьи проникнуться чувством полнейшей солидарности. Для достижения же этой солидарности прежде всего надо чтобы все славянские народы прониклись чувством искренней преданности великой русской державе, которой обязана своим политическим освобождением значительная часть этих народов и от которой ждут своей свободы и остальные славянские народы, находящиеся ещё под гнётом иноплеменников“...

В высшей степени симпатичное указание преподано, по словам Кавказа, –

отцам наблюдателям, заведующим и учащим в церковных школах Грузинского экзархата от окружного училищного совета Грузинского экзархата, с благословения его высокопреосвященства экзарха Грузии.

В этом, распоряжении, между прочим, говорится:

Первая, главная обязанность всех христиан теперь, „это – усердная молитва к Богу. Окружный совет просит отцов заведующих как можно чаще присутствовать теперь на утренних молитвах учащихся в школах. Каждый день, по окончании утренней молитвы, а равно и по окончании всех уроков, учащиеся и учащие коленопреклонённо должны молиться за Царя и Отечество с пением молитвы „Спаси, Господи, люди, Твоя“. Каждый день на утренней молитве должно поминать об упокоении православных воинов, на брани убиенных. За каждой литургией, когда, после прочтения Св. Евангелия и сугубой ектеньи священник будет возглашать молитву за Царя и воинство и затем заупокойную ектенью за убиенных воинов, – дети должны становиться на колена, а учащие должны располагать их к усердной молитве в эти священные минуты. В конце же каждой литургии, при пении „Благочестивейшего Самодержавнейшего“, – дети должны стать на колена, а священник, после пения этой молитвы, должен, в присутствии всего народа, обратиться к детям с приглашением ещё помолиться за Царя и Отечество в виду войны; дети должны при этом пропеть молитву „Спаси, Господи, люди Твоя“, и только после этого лобызают Св. Крест и уходят из храма.

Далее говорится:

Разъясните детям и повторяйте чаще, что все те, которые не могут теперь сами идти на священную войну за Крест, Веру и Родину, должны помогать нашим героям-войнам, особенно раненым, кто чем может. Нужно собирать среди детей денежные пожертвования на военные нужды и на больных и раненых; важна здесь не сумма пожертвований, – пусть она будет самой ничтожной, – важно приучить детей самым делом участвовать в патриотическом подвиге. В школах, где имеются ремесленные отделения, рукодельные классы, столярные, сапожные мастерские и пр., дети непременно должны приготовлять что-либо на военные нужды: рубахи, принадлежности белья и одежды, корпию¹⁹⁸ для госпиталей и пр. Всякое пожертвование ценно по нравственному значению. Такие же пожертвования могут нести дети и тех школ, в которых нет профессиональных отделений, пользуясь, конечно, помощью родителей и с их согласия.

От души желаем, чтоб это глубоко-симпатичное распоряжение яашло отклик не только на далёком Кавказе, но и во всех школах внутренних губерний России

* * *

Заявление губернских предводителей дворянства. Государь Император, 15 сего февраля, в ответ на полученное по телеграфу верноподданническое обращение губернских предводителей дворянства, собравшихся в Москве для обсуждения вопроса о помощи пострадавшим от военных действий, удостоил московского губернского предводителя дворянства следующею высокомилостивой телеграммой:

„От души желаю успешного исполнения доброй мысли, собравшей предводителей дворянства в Москве. Искренно благодарю всех за выраженные чувства и вижу в них новое свидетельство всегдашней готовности русского дворянства служить своему Государю, по старине, в общей работе честных сынов России на благо дорогой Родины“. «Николай»

Вышеуказанное, от лица собравшихся в Москве предводителей, верноподданническое сообщение московского губернского предводителя дворянства князя Трубецкого было составлено в следующих выражениях: «Губернские предводители дворянства съехались со всех концов России в Москву для разработки возможности объединения нашей помощи пострадавшим от войны. Первое и самое крепкое единение наше, Государь, в преданности престолу и в самоотверженной любви к родине, и мы счастливы свидетельствовать о них перед Державным Самодержцем, руководителем и заботником судьбы и достоинства России».

* * *

Всеподданнейший адрес печати. 25 февраля, в 3 часа дня, в Зимнем Дворце, Его Величество Государь Император соизволил принять представителей ежедневной столичной печати, избранных для поднесения всеподданнейшего адреса: издателя газеты «Новое Время» Суворина и редактора газеты «С.-Петербургские Ведомости» Столыпина.

Государь Император, выслушав адрес, изволил обратиться к присутствовавшим со следующими высокомилостивыми словами:

„Благодарю петербургскую печать за выраженные в адресе прекрасные чувства.

Внимательно следя за печатью в последнее время, Я убедился, что она явилась верной истолковательницей современных событий. её одушевление и проникновение народным духом доставили Мне истинное удовольствие.

Надеюсь, что и впредь русская печать окажется достойной своего призвания служить выразительницей чувств и мыслей великой страны и воспользуется своим большим влиянием на общественное настроение, чтобы вносить в него правду, и только правду“.

Всеподданнейший адрес от представителей ежедневной столичной печати составлен в следующих выражениях:

«Ваше Императорское Величество,

Всемилостивейший Государь.

Святой огонь, которым воспламенились и так ярко горят русские сердца, угадывая величие наступивших событий, объединил нас, представителей ежедневной столичной печати, в горячем желании выразить Вам, Государь, одушевляющие нас чувства.

Верная духу Родины, печать гордится выпавшей ей высокой честью быть вестницей и истолковательницей того величественного подъёма несокрушимой духовной силы, которым ответил русский народ на брошенный ему вызов.

Ваше Величество, в этом могучем порыве благороднейших чувств, охватившем Ваших подданных от мала до велика, печать найдёт силы встретить самые бедствия войны мужественною речью, достойной Вашего великого, народа. Печать преисполнена светлой надежды, что за годиной испытаний её ждёт завидная доля летописца нового славного торжества России над её врагами.

Мы верим, Государь, Провидение уготовило Вам славный жребий – вести русскую мощь и доблесть к совершению великого народного дела. Да поможет Вам в этом Бог.

Вашего Императорского Величества верноподданные…» (следуют подписи издателей и редакторов столичных ежедневных газет).

В «Полоцк. Епарх. Вед.» сообщено о патриотической манифестации местных раскольников старообрядцев следующие подробности.

6 февраля, в пятницу масленичную, на Смоленском базаре происходили обычные, из года в год повторяющиеся по пятницам на масленой неделе, смотрины невест, привлекающие из Витебского и смежных уездов сотни семейств старообрядцев. В этом году смотрины отличались большим многолюдством, а совершающиеся на Дальнем Востоке грозные события явились поводом для грандиозной патриотической манифестации. Громадная толпа народа, преимущественно старообрядцев, собравшись у здания театра, на фронтоне которого находился убранный флагами транспарант с изображением Государя Императора, вытребовала из театра оркестр военной музыки, который исполнял, многократно повторяемый, народный гимн, сопровождавшийся криками «ура». Затем, с портретом Государя Императора впереди, толпа вместе с оркестром военной музыки двинулась вдоль площади на Смоленскую ул. Оркестр поочерёдно исполнял «Боже, Царя храни» и гимн «Коль Славен», сопровождавшиеся раскатами «ура» всё прибывавшей публики. Со Смоленской ул. толпа, выросшая до грандиозных размеров, перешла на Дворцовую ул. и приблизилась к губернаторскому дому, заполнив весь бульвар. По просьбе манифестантов, на подъезд вышел г. начальник губернии.

Из толпы народа вышел Д. Ф. Мамонов, известный в гор. Витебске и уважаемый всеми единоверцами, произнёс следующую речь:

«Ваше превосходительство!

Вся эта масса народа, единоверцы и старообрядцы, по обычаю своих предков, стекавшаяся в виду предстоящей четыредесятницы Великого поста протянуть друг другу руку примирения, услышала печальную весть, что вероломный враг, язычник, идолопоклонник – японец дерзнул вызвать нашего Царя-батюшку на ратное поле брани. Не объявляя войны, подкрался как вор в ночной темноте к нашему грозному флоту и вызвал его неожиданно к бою. В виду этой вести, просим тебя, ваше превосходительство, повергнуть наши беспредельные и преданные чувства Царю-батюшке и возвестить всей вселенной, что мы все, от мала до велика, готовы восстать против врага за батюшку-Царя и Святую Русь и принесём всё своё благосостояние на алтарь жертвы, а жизнь – на защиту родины, как поступали наши предки. И если это тот самый злой японец, который дерзнул поднять руку на священную Особу нашего батюшки-Царя, когда он ещё был юным Цесаревичем, наше мщение не должно угаснуть, и он должен быть стёрт с лица земли за своё святотатство».

Начальник губернии благодарил толпу народную за патриотические чувства и сообщил, что о настоящей манифестации старообрядцев он доведёт до сведения Государя Императора. Ответное слово губернатора было покрыто громовым «ура» и пением народного гимна. В предложенные толпе кружки Красного Креста посыпались сотни разных монет.

Двинские старообрядцы также проявили свой патриотизм. Они сделали отъезжающим на Дальний Восток воинам пожертвования: офицеры получили от старообрядцев по серебряному вызолоченному кубку, несколько корзин вин и разной провизии, а нижние чины – по одному рублю; в общем на сумму в 500 руб.

* * *

Католический Варшавский архиепископ предложил правительству снарядить особый санитарный отряд за счёт добровольных пожертвований его паствы.

* * *

В протестантской столичной кирке. Проповедь пастора Гиллота привлекла 22 февраля в голландскую церковь многочисленных слушателей. Храм был переполнен. Проповедник красноречиво изобразил ужасы войны, выставив в виде противовеса им долг, патриотизм и воодушевление, благодаря которым идеализм в конце концов восторжествует над ужасной реальной действительностью. В пользу русско-голландского санитарного отряда собрано было после проповеди 1,026 рублей.

* * *

Патриотическая манифестация тифлисских мусульман. Утром 8 февраля в шиитскую мечеть в Тифлисе собрались мусульмане-шииты и сунниты, во главе с закавказским шейх-уль-исламом Ахундом-Заде и закавказским муфтием Гаибовым. После молебствия о ниспослании победы русскому оружию над японцами и речей шейх-уль-ислама и муфтия громадная толпа при звуках военного оркестра с кликами «ура» и с русскими национальными флагами двинулась по направлению к Эриванской площади.

Благодаря чудной весенней погоде и праздничному дню, улицы были полны народом, который восторженными кликами «ура» встречал манифестантов. Балконы домов по пути следования процессии были полны публикой. Придя на Эриванскую площадь, манифестанты на время остановились. Оркестр заиграл народный гимн. Площадь была полна народом. Звуки оркестра заглушались оглушительным «ура». Затем манифестанты прошли по Дворцовой улице и, подойдя к дворцу главноначальствующего, остановились тут. Оркестр вновь исполнил народный гимн, подхваченный мощными криками «ура»...

На балкон вышел ген.-адъют. кн. Г. С. Голицын с супругой и, прослушав гимн, дал знак рукой. Громадная толпа смолкла, и воцарилась тишина. Князь-главноначальствующий благодарил мусульман и, выразив пожелания победы русскому оружию, как передают тифлисские газеты, произнёс: «Я рад, что мусульмане разделяют те чувства, которые переживают все подданные великой России». Слова эти были подхвачены громовым, долго не смолкавшим «ура», которое сменилось звуками оркестра, заигравшего народный гимн.

Затем манифестанты двинулись дальше по Головинскому проспекту и направились к дому губернатора, а отсюда вновь к дворцу и через Эриванскую площадь направились к квартире шейх-уль-ислама, который сошёл к манифестантам и горячо благодарил их. Затем манифестанты при звуках оркестра подошли к дому муфтия, который также вышел к толпе и просил народ денно и нощно молить Аллаха о ниспослании победы русскому воинству, после чего манифестанты разошлись по домам.

* * *

Московское магометанское духовенство, руководимое старшим ахуном (мусульманский епископ) X. Р. Агеевым, стремится поддержать патриотическое настроение в магометанах и выяснить их обязанности по отношению к их великой родине – России. В каждую пятницу, начиная с 6 февраля, и в каждый день магометанского праздника (как, например, 14 февраля, в день Айди-Курбан) в московской мечети, после обычного богослужения, совершаются торжественные молебствия о здравии Великого Падишаха – Государя Императора и возносятся молитвы о ниспослании победы русскому воинству. После молебна сам старший ахун, обращаясь к своей разно-племенной пастве, произносит на русском, персидском, турецком, киргизском языках и различных татарских наречиях проповеди, касаясь войны с Японией. В последней своей речи почтенный ахун сказал следующее:

„Нравственный долг каждого подданного – защищать своё отечество. События последних дней заставляют нас, Русских магометан, встать на защиту нашей великой родины. Мы, Русские магометане, в течение многих лет доказали нашу преданность Царю, и на этот раз, в настоящее тревожное время, тесно сплотимся с нашими соотечественниками-христианами, чтобы наказать коварных врагов-язычников, разбойнически напавших без объявления войны на русский флот. Да никто из вас не смутится, что большинство ваших товарищей по оружию – христиане. Не забывайте того, что общими врагами являются язычники. Сыны одного и того же отечества – братья между собой, в независимости от религиозных убеждений. Не верьте ложным толкам: дружба магометан с христианами не только не воспрещается священным Кораном, но даже в наших святых преданиях имеются указания, когда эта дружба освящалась словами великого пророка Магомета. Так, например, однажды первые последователи Магомета терпели преследование от язычников, населявших Мекку. В то время Магомет советовал им бежать в страну, именуемую „Ямень“, населённую христианами. Эта страна – теперешняя Абиссиния. При этом Магомет указал своим последователям, что христиане должны считаться близкими к магометанам, так как те и другие верят в одного и того же истинного Бога и почитают божественные книги. Итак, теперь, когда Отечество переживает затруднения, вы, магометане, должны отозваться на его нужды душою, кровью и всем своим имуществом. Наша вера предписывает нам обязанность наказывать хищников и разбойников, хотя бы они и были нашими единоверцами“.

После произнесения речей делается сбор пожертвований на нужды армии и флота, и Красного Креста, который, несмотря на бедность прихода, даёт довольно значительные суммы.

III.

– Высокопреосвященный митрополит Киевский – Флавиан тотчас, по объявлении сбора пожертвований на усиление нашего флота, препроводил в редакцию „Нов. Вр.“ 1.000 р., сверх того внёс 1.000 р. в подписной лист лаврских иноков, собирающих добровольные лепты на Красный Крест.

– Московский греческий монастырь пожертвовал 1.000 руб. в пользу раненых и больных воинов. Греческая колония открыла среди своих членов сбор пожертвований в пользу Красного Креста.

* * *

Письма в редакцию Миссионерского Обозрения о пожертвованиях на священнослужащих в действующей армии, на священные предметы и книги.

I. По неисповедимым путям Промысла Божия, – не смотря на известное всему миру миролюбие нашего обожаемого Монарха, – ныне на Дальнем Востоке проливается русская кровь. Долг каждого истинно-православного русского человека – ныне молиться Господу Богу о даровании победы русскому Оружию – и прийти с посильным пожертвованием на нужды действующей ныне на Дальнем Востоке армии. И мои прихожане, вознеся Господу Богу горячие молитвы о ниспослании русскому оружию победы, собрали между собой посильную лепту и просили меня переслать оную на дело снабжения на Дальнем Востоке армии и флота священными предметами и посылку в достаточном числе священнослужителей, – которые утешали бы болящих, подкрепляли бы слабосильных и упавших духом и напутствовали бы умирающих. Узнав же, что редакцией газеты „Свет“ – выслано в редакцию „Миссионерского Обозрения“ – пожертвование на сей предмет одного истинно русского православного христианина – я осмеливаюсь и посильную лепту моих прихожан в количестве 30 (тридцати) рублей (пересылаемых ныне почтой) присоединить к вышеозначенному пожертвованию и просить употребить оные по назначению. Если же редакцией на сей предмет пожертвования не принимаются, то посылаемые деньги прошу пожертвовать „Красному Кресту“ – на нужды больных и раненых воинов действующей на Дальнем Востоке русской армии.

Священник станицы Лабинской, Кубанской области, Василий Наседкин.

II. По прочтении в церкви Высочайшего манифеста о войне с Японией, почтенными прихожанами открыт сбор на раненых воинов, имеющий производиться до окончания войны. Часть сего сбора по предложению священника имеет отчисляться на дело снабжения на Дальнем Востоке армии и флота священными предметами и посылку в достаточном числе священнослужителей. С 1 по 9 число сего февраля отчислено 5 руб., которые честь имеем при сём препроводить в надежде, что редакция „Миссионерского Обозрения“ возьмёт на себя инициативу в сём истинно-христианском деле.

Села Вастовки, Ольгопольского уезда, Подольской губернии, священник Никита Громачевский. Прихожане: Зиновий Демчук, Гавриил Безусяк, Иван Ратушняк и Емельян Якимимин.

III. Служащая у меня нянькой, Ирина Иванова, просит меня внести 1 р. на усиление действующей армии священнослужителями, удержав этот рубль из получаемого ею довольно скудного жалованья (3 рубля в месяц). Благоволите принять эту лепту. И. С.

IV.

– В бюллетене порт-артурской газеты «Новый Край» от 31 января напечатан следующий приказ Наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, от 29 января: Государь Император 28 сего января осчастливил меня нижеследующей телеграммой:

„Мобилизация в сибирских губерниях и областях объявлена. Вам предоставляется действовать во всём, как главнокомандующему; душой и сердцем е вами и Моими храбрецами на дальней окраине. Да благословит Господь наши действия “. «НИКОЛАЙ».

«Высокомилостивые слова этой телеграммы и Высочайшее внимание к войскам и флоту, мне вверенным, да преисполнят наши сердца непоколебимой решимостью в предстоящей борьбе жертвовать собой до последней капли крови, чтобы отстоять правое дело, честь и достоинство нашей дорогой Родины. твёрдо уверен, что каждый исполнит свой долг до конца и оправдает доверие нашего Великого Государя. Объявляя о вышеизложенном, я, в силу Высочайшего повеления, вступаю в права главнокомандующего военно-сухопутными и морскими силами Дальнего Востока».

* * *

Признав необходимым пополнить составы флотских экипажей Тихого океана, сверх уже призванных офицерских и нижних чинов запаса флота из районов Наместничества, Сибирского округа, и 5 уездов Казанского военного округа, Мы повелели указом Нашим, 16 февраля данным управляющему морским министерством, сделать ныне же надлежащие по сему распоряжения.

Вместе с сим повелеваем призвать на действительную службу в порта Тихого океана из тех уездов Вятской и Пермской губерний, из коих чин запаса флота ещё не призваны, равно из всей Уфимской губернии офицерских и нижних чинов запаса флота.

На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукою написано:

«НИКОЛАЙ».

Центральный склад Российского Общества Красного Креста Имени Государыни Императрицы Марии Феодоровны (Инженерная, 11) в настоящее время имеет надобность приготовить отправку в Харбин и Никольск-Уссурийск большого транспорта белья, обуви, непромокаемых плащей, госпитальных вещей, медикаментов, перевязочного материала, хирургических инструментов, аптечных предметов, пищевых продуктов, кахетинского вина, мадеры, спирта, коньяку, кофе молотого, чая в плитках и пачках, сахара, мясных консервов, а именно: жареной говядины, рагу из говядины, щи с мясом и кашей, горох с мясом, мясо с рисом, зелень сушёная разная, капуста квашеная, борщ, клюквенный экстракт, крупы: манная, перловая, овсяная, гречневая, горох, картофельной муки для киселя, сушёных фруктов для компота, риса, сухарей разных, горчицы, лаврового листа, перца в зёрнах и молотого, соли, уксусной кислоты чистой, масла горчичного или кедрового, прованского, молока сгущённого, консервов лимонного сока, томатов консервированных, макарон, вермишели, картофеля сушёного и т. д. Пожертвования принимаются ежедневно от 11 до 4 час. дня.

* * *

От генерал-майора Флуга.

Желательно для войск края получить: бельё, папиросы, табак, сапога, портянки летние, иголки, нитки, пуговицы, мыло, почтовую бумагу, конверты; в тёплых вещах надобности нет.

* * *

V.

13 февраля. В дополнение телеграммы от 13 сего февраля, всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству о нижеследующем:

В Порт-Артуре 12 февраля, после захода луны, «Ретвизан» отразил несколько раз неприятельские миноносцы, причём считает два уничтоженными.

В море наши миноносцы, с капитаном 1-го ранга Матусевичем и капитаном 2-го ранга, князем Ливеном, встретили и гнались только за миноносцами неприятеля, больших же судов не нашли.

Утром того же 12 февраля были посланы крейсеры «Баян», «Диана», «Аскольд» и «Новик» отвлечь японские крейсеры от погони за частью возвращавшихся наших миноносцев. Из них один миноносец был отрезан 4 японскими крейсерами и укрылся в Голубиной бухте, где с большого расстояния был обстрелен неприятелем. Убитых и раненых на нём нет.

Японский флот, заметив наши крейсеры, приблизился к фортам, которые вместе с судами открыли огонь в 10 ч. 50 м. Отстреливаясь, крейсеры вошли в гавань после миноносцев. Неприятельские снаряды преимущественно не долетали. Кроме одного раненого матроса, других потерь нет.

Японский флот блокирует Артур 17 боевыми судами. При нём 8 миноносцев, тогда как вчера, 11 февраля, было 12.

Ген.-адъют. Алексеев.

15 февраля. В Порт-Артуре ночь с 13 на 14 февраля прошла спокойно. Неприятельская эскадра держится вблизи Порт-Артура. Получаются сведения о передвижениях китайских войск западнее реки Ляохэ. По слухам, до 10 тысяч войска генерала Ма находятся в пути между Тунджоо и Чаояном. Усиливается охрана синминтинской железной дороги: на каждой станции её поставлено около 40–50 китайских солдат. Наши конные части вступили в Корею. Корейское население к нам дружелюбно.

Ген.-майор Флуг.

ПОРТ-АРТУР, 15 февраля. Опубликован приказ коменданта генерала Стесселя от 14 февраля: „Славные защитники крепости и укреплённого района и население области, обращаюсь к вам со следующим: по назойливости, с которой неприятель ведёт атаки и бомбардировки против крепости и различных бухт полуострова, заключаю, что он намерен высадиться на полуострове и попытаться захватить крепость, а в случае неудачи, попортить железную дорогу и уйти. Помните, что захват Порт-Артура они считают вопросом национальной чести. Враг ошибётся, как уже во многом ошибся. Войска твёрдо знают, а населению я объявляю, что отступления не будет. Потому, во-первых, крепость должна драться до последнего, так как я, комендант, никогда не отдам приказ об отступлении; а во-вторых, потому, что отступать некуда. Обращая на это внимание более робких, призываю всех к тому, чтобы прониклись твёрдым убеждением необходимости драться до смерти Человек, который решился на это, страшен. Он дорого продаёт жизнь. Кто же без драки, думая спастись, уйдёт, тот сам себя не спасёт. Идти некуда: с трёх сторон море, с четвёртой – будет неприятель. Драться надо. Тогда противник со срамом уйдёт и будет вечно помнить трёпку от русской доблести, при которой, уверен, каждый русский будет биться, забыв о возможности отступления. Помните: „вечная память убитым, вечная слава живым“.

22 февраля. (Атака Владивостока). Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу: Комендант Владивостокской крепости телеграфирует, что сего числа, в 8 час. 50 мин. утра, к югу от острова Аскольда показалось 7 кораблей; в 9 час. 45 мин. утра определилось, что это военные суда и держат курс на остров Аскольд. В полдень неприятельская эскадра находилась в половине расстояния между берегом и островом Аскольдом, направляясь на Уссурийский залив вне огня приморских батарей. В час 30 мин. дня неприятельская эскадра открыла огонь. Выяснилось, что в составе её имеются, по-видимому, крейсеры первого класса «Йзѵмо» и «Якумо». Названия прочих судов не определены.

23 февраля. В дополнение телеграммы от 22 февраля всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству: В час 25 мин. пополудни из 7 неприятельских судов – 5 открыли огонь по фортам Суворова, Линевича, по городу и рейду вдоль долины речки Объяснения. Огонь продолжался до 2 час. 15 мин., после чего японская эскадра стала отходить на юг и в 5 час. 30 мин. скрылась из виду. На батареях и укреплениях потерь нет; в городе ранен 1 матрос, убита женщина. Согласно только-что полученному донесению, неприятельская эскадра сегодня, в 8 час. утра, снова показалась в виду крепости.

Командир владивостокского порта доносит сего числа следующее: Вчерашняя бомбардировка сколько-нибудь серьёзных повреждений порту не нанесла. На огонь неприятеля крепость не отвечала. Сегодня около полудня, неприятель, войдя в Уссурийский залив, подошёл к месту, с которого обстреливал вчера порт, и повернул обратно в море. О вышеизложенном в дополнение телеграмм от 22 и 23 февраля всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству.

24 февраля, (Подробности атаки Владивостока). Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу подробности дня 22 февраля. Во Владивостоке около 11 часов утра неприятельская эскадра, пройдя траверс острова Аскольда, после нескольких перестроений оставила оба крейсера к северу от острова. Остальные суда направились в строе кильватера по Уссурийскому заливу, параллельно берегу в расстоянии не ближе 15 вёрст. Выйдя на створ горы св. Иосифа и уссурийской батареи, эскадра в том же строе взяла курс на эту батарею, открыв огонь с обоих бортов, по-видимому холостыми выстрелами, для прогревания орудий. В 1 час 35 мин., подойдя на расстояние около 8 вёрст, головной корабль открыл огонь из носовых орудий, а затем вся эскадра направилась вдоль берега, стреляя с левого борта. Во время циркуляции на правом галсе, неприятель огня не открывал. После 3-й циркуляции эскадра в 2 часа 20 мин. прекратила огонь, взяла курс на юг в милях 10 правее острова Аскольда и в 5 час. 30 мин. скрылась с горизонта береговых батарей. Всего неприятелем выпущено от 150 до 200 снарядов. Результаты попадания ничтожны. В крепостях и сооружениях повреждений нет. В прочих частях города и крепости поражения незначительны. Состояние духа войск гарнизона превосходное. Подготовка батарей к бою совершилась в образцовом порядке.

По донесениям от 23 февраля в 8 час. утра неприятельская эскадра вновь появилась у Владивостока, вошла в Уссурийский залив, прошла вдоль побережья и, не открывая огня, повернула назад, держа курс на мыс Гамова. В 3 ч. 40 мин. дня эскадра находилась на высоте этого мыса и, повернув перед рейдом Паллада, удалилась к югу.

26 февраля. (От наместника). Комендант крепости Порт-Артура доносит: около 12 час. ночи на 26 число в море на горизонте, в лучах света наших прожекторов, замечены корпуса судов, похожих на миноносцы, по которым с батарей был открыт огонь. В 2 часа 40 мин. ночи в море вышли наши миноносцы, которые около 4 час. утра вошли в соприкосновение с неприятелем к западу от маяка Ляотешан. После нескольких выстрелов, неприятель удалился к югу в направлении на Шандун, наши же миноносцы возвратились в Артур. В 6 час. утра вновь были высланы миноносцы, которые через полчаса возвратились. Было получено известие о приближении неприятельской эскадры. В 8 час. утра японцы открыли огонь по нашим крейсерам и по крепости. У неприятеля 14 судов. Вся стрельба ведётся им из-за Ляотешана.

27 февраля. Командующий флотом, вице-адмирал Макаров доносит 26 февраля из Порт-Артура следующее: вышедшие в ночь на 26 февраля 6 миноносцев, из них 4 под общим начальством капитана I ранга Матусевича, встретились с миноносцами неприятеля, за которыми появились крейсера. Произошла жаркая схватка, в которой миноносец «Властный», под командой лейтенанта Карцова, миной Уайтхеда потопил неприятельский миноносец. При возвращении, миноносец «Стерегущий», под командой лейтенанта Сергеева, был подбит, лишился машины и начал тонуть. В 8 часов утра 5 миноносцев возвратились. Когда выяснилось критическое положение «Стерегущего», я перенёс свой флаг на «Новик», и вышел с «Новиком» и «Баяном» на выручку, но у миноносца оказались 5 неприятельских крейсеров и приближалась броненосная эскадра. Спасти не удалось, миноносец утонул; уцелевшая часть экипажа попала в плен. На судах, принимавших участие в ночной атаке, тяжело раненых 1 офицер, легко 3. Убито нижних чинов 2, ранено 18. В 9 часов собралось 14 неприятельских судов, началась бомбардировка Артура тяжёлыми орудиями броненосной эскадры неприятеля с большой дистанции, продолжавшаяся до 1 ч. дня. По счету с батарей неприятель выпустил 154 12-ти дюймовых снаряда. Повреждение судов незначительно, и суда вполне готовы к бою; потери на них: легко ранен один офицер, нижних чинов убито 1, раненых 4. Ночное освещение прожекторами с батарей было весьма умелое и несколько раз отдельными выстрелами батареи отгоняли миноносцы противника. Днём с начала бомбардировки крепостные орудия отвечали на огонь неприятеля. На всех кораблях команды держали себя с замечательным спокойствием и в нижних палубах шли заурядные работы, хотя снаряды падали между судов, засыпая их осколками. Бомбардировку с такого расстояния можно считать безрезультатной. Донесено, что на крейсере «Такасаго» заметили значительные повреждения, которые за дальностью, не менее 50 кабельтовых, не были рассмотрены. Некоторая часть снарядов выпускалась ими с 12 вёрст.

* * *

В дополнение телеграммы от 27 февраля всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что по донесению из Порт-Артура в бою миноносцев с японскими крейсерами 26 февраля ранены: капитан I ранга Матусевич, мичман Александров и инженер-механик Блинов – легко. Мичман Заев тяжело в голову, с потерей правого глаза.

Комендант Порт-Артура доносит нижеследующие подробности бомбардирования крепости: 26 числа, когда неприятель открыл огонь, ему начали отвечать наши батареи. 6 неприятельских судов из-за Ляотешана открыли перекидной огонь по крепости. Бомбардировка окончилась в 1 час 15 мин. дня. Противником выпущено до 200 снарядов, одна из бомб с батареи № 15 Электрического утёса сильно повредила японский крейсер. Результаты бомбардировки незначительны. Ранено 6 нижних чинов. В городе убито 3 частных лица и тяжело ранен 1...

По заявлению ген.-лейт. Стесселя господа офицеры и нижние чины береговых батарей отличались примерным мужеством и вели стрельбу в образцовом порядке.

28 февраля. Всеподданнейшее подробное донесение вице-адмирала Старка об атаке броненосца «Ретвизана» японскими миноносцами и брандерами ночью, 11 февраля, и о нападении неприятельских крейсеров на миноносцы «Бесстрашный» и «Внушительный», произведённом 12 февраля.

В 2 ч. 40 м. пополуночи, 11 февраля, после довольно продолжительного затишья в военных действиях, вновь раздался первый выстрел с броненосца «Ретвизан», который, неустанно и зорко наблюдая с рейдов, у берегов Тигрового полуострова усмотрел белый неприятельский миноносец. Стрельба с броненосцев, как можно было судить с внутреннего рейда, поддерживаемая береговыми батареями, происходила в течение часа с перерывами, и только в исходе четвёртого часа она обратилась в сплошной убийственный огонь, который, как впоследствии оказалось, был открыт по неприятельским пароходам-брандерам, большим ходом, направлявшимся на броненосец «Ретвизан» и проход в гавань. Огонь был настолько губителен для неприятеля, что через четверть часа после открытия первого парохода можно было даже из бассейна усмотреть его горящим и выскочившим на камень под входным маяком… У второго парохода удачно попавшим снарядом отдался якорь, и он, подобно первому, принуждён был, не достигнув цели, выброситься под Золотой горой. Брандеры сопровождались миноносцами, которых назначение, по-видимому, было снять с пароходов команду, а затем, при удачной постановке к «Ретвизану» брандеров его взорвать. По показанию многих очевидцев, два миноносца, находившиеся в лучах прожекторов, были потоплены. Поэтому, надо полагать, что неприятельским пароходам не всем удалось спастись. После полного отражения, неприятельские миноносцы подходили неоднократно и тем вызвали артиллерийскую стрельбу с «Ретвизана». С рассветом были обнаружены ещё два парохода, тоже выбросившихся на рифы. Кроме того, на довольно глубоком месте у Тигрового берега в малую воду погрузился корпус большого японского миноносца.

Пароходы, величиной свыше 3.000 тонн, оказались начинёнными и пропитанными керосином, угольной пылью и большим количеством кальция в банках. Это сочетание горючих материалов привело к тому, что объятый пламенем пароход, несмотря на принятые меры, продолжал гореть в течение недели.

Пароходы снабжены были приспособлениями для взрыва и затопления их в желаемом месте, и можно с уверенностью сказать, что это представляло тип наиболее губительных брандеров. По предметам, найденным на пароходах и на берегу, хотя их было немного, можно судить о той поспешности, с которой пароходы оставлялись своими экипажами. На одном найдены платье и кортик морского офицера, очевидно вплавь искавшего своего спасения. Найдена карта с прокладкой курса отряда. На одной из карт сделан схематический набросок того положения, которое должны были принять в проходе брандеры-пароходы с обозначением броненосца «Ретвизана», отмеченного японской подписью, не оставляющей никаких сомнений в их смысле. По всему вероятию, гибель миноносцев и, во всяком случае, неизвестность их местонахождения, а также легко понятный интерес неприятеля, к какому конечному результату привела их атака брандерами, призвали утром на вид броненосца «Ратвизана» и наших фортов японские миноносцы и отряд лёгких крейсеров, которые с осторожностью держались вдали от батарей. Вскоре по выходе на наружный рейд наших крейсеров «Баяна», «Аскольда» и «Новика» неприятельские суда скрылись. Преследование их не представлялось возможным вследствие большого числа плавающих на рейде предметов, заставлявших опасаться присутствия мин.

Утром 12 февраля наши крейсера «Баян», «Аскольд» и «Новик» были посланы в море для разведок, а также для розыска миноносцев «Бесстрашный» и «Внушительный», не вернувшихся и посланных накануне вечером в составе целого отряда. В 9 час. утра с фортов и застав было сообщено, что два наших миноносца спускаются с севера на западную сторону Квантуна. Одновременно получились сведения и о приближении неприятельского флота в полном его составе, причём число неприятельских миноносцев было 8. Неприятель старался держаться вдали от наших фортов, что мешало ему открыть огонь по нашим крейсерам, которые в ожидании возвращения миноносцев «Бесстрашный» и «Внушительный», держались под защитой береговых батарей и отстреливались от неприятеля.

В 10 час. 50 мин. утра неприятельский флот приблизился настолько, что все форты открыли по нему огонь. В то же время отряд лёгких крейсеров отделился, чтобы отрезать наших миноносцев, подходивших к мысу Ляотешан, с которого семафорами им передавалось о нахождении неприятеля в виду крепости. Миноносец «Бесстрашный» шёл полным ходом, и ему удалось под выстрелами проскочить в рейд. «Внушительный» отстал и затем решил вернуться в Голубиную бухту, где, как оказалось впоследствии, был настигнут неприятельскими крейсерами. Наши крейсера, по возвращении миноносца «Бесстрашный», вошли в гавань. На крейсере «Аскольд» ранен один нижний чин.

Возвращение миноносца «Внушительного» в Голубиную бухту было усмотрено неприятельскими крейсерами, так как, не успев отрезать миноносец «Бесстрашный», они направились к бухте, и все четыре крейсера открыли по миноносцу «Внушительный» частый огонь. Миноносец значительно повреждён разрывом воздушного резервуара минного аппарата. Убитых и раненых на миноносце нет.

От 28-го февраля. Телеграммы ген.-лейт. Жалинского. По сведениям корейских газет, в Чинампо высажено 18,000 японцев, которые идут в Пинь-ян, 500 японцев высадились в Кенчжен в Северной Корее, а ранее прибывшие 2.000 в Шенчжен двигаются вдоль берега также в Кенчжен. Сведения об этих 2,500 человеках опровергаются прибывшими из указанных пунктов корейцами. В Порт-Артуре и Владивостоке спокойно. Японских войск нигде в Манчжурии нет, в Северной Корее обнаружены лишь небольшие неприятельские разъезды. (Рос. Аг.).

Порт-Арту р, 28, февраля. Вечером 25-го было донесено о присутствии неприятельских судов близ Порт-Артура и Талиенвана, почему ночью был послан отряд миноносцев под командой капитана 1-го ранга Матусевича. На рассвете этот отряд встретил неприятельские миноносцы. Завязался отчаянный бой. Миноносец «Властный», под командой лейтенанта Карцева, взорвал миной, попавшей в корму, японский миноносец, который быстро затонул. Наши потери: ранены легко: капитан 1-го ранга Матусевич, мичман Александров и механик Блинов; тяжело: мичман Заев. Нижних чинов убито 2, ранено 12. Утром 26-го, в восьмом часу, японский флот в составе 13 больших судов и 6 миноносцев появился перед Порт-Артуром. Два наших миноносца «Стерегущий» и «Решительный» отстали и вступили в отчаянный бой, длившийся 2 часа. «Стерегущий» был окружён неприятелем и затонул от полученных пробоин. «Решительный» прорвался в Порт-Артур, имея двух раненых. Участь экипажа «Стерегущего» неизвестна. 28-го наша эскадра ходила в море, по неприятель не обнаружен. 28-го спокойно. Хоронили 4 жертвы бомбардировки: г-жу Франк, Сидорского и двух механиков землечерпательного каравана, работавших на «Ретвизане».

29 февраля. В районе без перемен. Во время бомбардировки 26 февраля осколком снаряда легко ранен в щеку полицмейстер Тауц.

Москва, 29 февраля. Сегодня в 8 часу утра прибыл из Петербурга генерал-адъютант Куропаткин с специальным поездом восточной китайской дороги. Несколько ранее приехали чины канцелярии командующего маньчжурской армией и его конвой из осетин, среди которых двое из Конвоя Его Величества. Генерал-адъютант Куропаткин был встречен помощником Августейшего Командующего войсками, временно-командующим гренадерским корпусом, командиром XVII армейского корпуса и другим военным начальством. Поздоровавшись с присутствовавшими, генерал-адъютант Куропаткин отбыл на вокзал ярославской дороги. Народ по пути приветствовал его кликами «ура». В экстренном поезде генерал-адъютант Куропаткин отбыл в Троицко-Сергиевскую лавру. Возвращение его ожидается во 2 часу. При отходе ярославского поезда, собравшийся на перроне народ кричал «ура», махал шапками и крестил поезд. Генерал, стоя в вагоне, отвечал поклонами.

В 10 час. 30 мин. генерал Куропаткин прибыл в Троицкий посад. На вокзале его встретила депутация от посада и поднесла ценную икону с просфорой. Староста приветствовал речью, генерал благодарил и просил молитв за воинство. По прибытии генерала в Троицкий собор был отслужен напутственный молебен. Отец Никон благословил Куропаткина древним складнем, писанным на гробовой доске преподобного Сергия и сопутствовавшим русским войскам во всех их походах. Здесь же обитель поднесла генералу образ преподобного Сергия. При колокольном звоне генерал-адъютант Куропаткин прошёл в митрополичьи покои, где хоругвеносцы Сергиевской лавры поднесли стяг с изображением Дмитрия Донского, благословляемого преподобным Сергием; на оборотной стороне стяга образ св. Алексея. Ректор Духовной академии поднёс икону Покрова. После чая Куропаткин отправился на вокзал при восторженных кликах. По прибытии в Москву, на вокзале старообрядцы поднесли генералу икону. Среди наполнявшей улицы восторженной толпы возвратился генерал-адъютант Куропаткин с ярославского вокзала и проехал в генерал-губернаторский дом, где собрались высшие военные чины. Здесь от лица войск возложен был на генерала золотой шейный образок с изображением св. Георгия Победоносца. Затем Куропаткин прибыл в благородное собрание, куда съехались столичные власти и представители сословий. После молебна командующему маньчжурской армией поднесли иконы-складни. На речь предводителя дворянства генерал Куропаткин ответил: «Россия переживала испытания много рез более тяжёлые, чем те, которые ныне выпали на её долю, и каждый раз выходила из них победительницей; не умаляя трудностей, предстоящих нам, не уменьшая сил и достоинств врага нашего, мы и ныне можем с полным спокойствием и уверенностью ждать окончательного и победного исхода борьбы, не нами начатой. Волею Государя Императора уже собралась на Дальний Восток могучая рать и, если её окажется мало, волею Государя двинутся новые дружины. Вот почему какие бы испытания нам ни пришлось перенести, мы все будем неизменно чувствовать твёрдую связь со всей Россией и сердцем России – Москвой. Молитвы Москвы, молитвы Россию поддержат и укрепят нас постоять за русское дело на Дальнем Востоке по долгу и присяге перед Царём и Родиной, не жалея сил и жизни. Да будет же воля Божья! Вам, всем представителям Москвы от лица всей маньчжурской армии кланяюсь до земли; ваши тёплые проводы, ваши молитвы и ваши иконы не к себе отношу, а ко всем войскам и, прибыв на Дальний Восток, доложу Наместнику и передам войскам, как трогательно провожала меня Москва и Россия. С своей стороны, искренно желаю и молю Бога, да пошлёт вам всем успеха в делах ваших, искренно желаю вам всем здравия и процветания Москве – сердцу России, желаю от всей души здравия и благоденствия Августейшему Начальнику Москвы и всех московских войск и Его Августейшему Семейству. Окончу речь тем, что несомненно наполняет все ваши сердца, все помыслы – возгласом за нашего Государя: на здравие и многие лета нашему великому Государю русское «ура»! Раздалось несмолкаемое «ура», гимн был исполнен три раза. При кликах «ура» выходил из зала генерал Куропаткин, перед ним несли стяг, переданный ему московским предводителем дворянства.

* * *

Телеграмма генерал-лейтенанта Жилинского начальнику Главного Штаба, от 29-го февраля. 24 февраля напг разъезд обнаружил на реке Чин-чан-гане четыре неприятельских поста и за ними конный дозор.

У Пакчена японский разъезд в пять человек попал в засаду нашего разъезда, причём рассеялся, потеряв одного человека убитым. По следам разъезда найдено несколько патронов, пироксилиновые шашки и одеяла.

Начальник корейских войск в Ый-чжю согласился сдать оружие и распустить своих солдат, оставив при себе лишь 20 вооружённых.

Население в Маньчжурии спокойно.

В ночь на 27-е февраля неприятельские суда освещали прожекторами бухту Елена и берег против Сеньючена.

По проверенным сведениям, высадок японцев севернее Ген-зана не было и нет.

Настроение жителей по реке Тумень-ула в нашу пользу.

Редактор-издатель В. Скворцов