Молитва Господня в девяти беседах

Молитва есть воздух для душ, она служит как бы биением пульса духовной жизни. Где есть духовная жизнь, там она необходимо должна появляться в молитве к Богу. Где нет истинной молитвы, там не может быть вполне здоровой духовно-нравственной жизни. И наоборот. Где совершается молитва, и чем чаще совершается она, тем более крепнет и развивается эта духовная жизнь. Как много значит для человека, если он может искренне молиться и более и более совершенствоваться в этой молитве!

Вот почему и Господь наш Иисус Христос не только убеждал учеников Своих молиться, и молиться непрестанно, но вложил в уста их и самые слова молитвы «Отче наш», которая поэтому и называется Молитвой Господней. Два раза Он учил их этой молитве. В первый раз, когда, по сказанию евангелиста Луки (Лк.11:1), они просили Его: «Господи! научи нас молиться», а потом в Нагорной беседе (Мф.6:9–13), когда предостерегал их от ложной, фарисейской молитвы, молитвы неискренней, напыщенной, многословной, совершаемой только напоказ. «Молитесь же так», – сказал Он им при этом (Мф.6:9), то есть молитесь кратко, просто, без лишних слов и напыщенности, с указанием только сущности дела – словом, так как Я научу вас.

О, возлюбленные братие и сестры! Если бы Господь Иисус Христос ничему более не научил нас, кроме этой молитвы, то и тогда мы не были бы в состоянии достойно отблагодарить Его. Молитва эта так коротка, так сжата, так немногословна, что ее даже дитя может прочитать в одну минуту, и, однако, она столь глубока по своему содержанию, столь богата по своим мыслям, что и муж зрелого ума не может исчерпать ее содержания во всей его глубине и полноте. «Откровенно говорю, – сказал один из ученнейших мужей богословского мира – что я не вполне еще уразумел молитву «Отче наш», хотя и имею ученую степень доктора». Кто же такие мы с вами, чтобы нам воображать себя вполне и совершенно исчерпавшими смысл и содержание этой молитвы? Мы не более, как дети припавшие, так сказать, к глубокому и широкому текущему источнику, чтобы руками черпать из него воду и подносить к устам своим.

Всемогущий, Премудрый и Неисследимый Боже! Презри с небесной высоты Своей и даруй нам, как сегодня, так и впредь, когда мы будем собираться здесь, для изъяснения сей Молитвы Господней, столько почерпать из этого обильного источника, сколько нам нужно будет для того, чтобы утолить жажду душ наших о Тебе, Живом Боге!

Молитесь же так: «Отче наш, Иже еси на небесех!»(Мф.6:9).

Все мы, братия, с детства знаем, что Бог есть Отец нам. Вот почему нам кажется слишком простым и удобопонятным то, что мы называем Его в нашей молитве Отцом. Но некогда это было совсем новое отношение молящихся к Богу, в какое Господь поставил учеников Своих. И не только для язычников, но и для ветхозаветных праведников чужда была мысль о том, что они могут обращаться к Богу с такой детской смелостью и дерзновением.

В Священном Писании Ветхого Завета очень немного можно найти мест, где Бог называется Отцом, и для ветхозаветного человека, даже самого благочестивого, с этим именем очень мало соединялось понятия об отеческих свойствах Бога. Так, у пророка Малахии Бог требует от Своего народа чести, которая приличествует Отцу (Мал.1:6). В другом месте, упрекая народ Свой в вероломных поступках и в неверности друг другу, Он говорит: «Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас?» (Мал.2:10). И Давид, зная, что Бог есть защита сирых и беспомощных, называет Его Отцом сирот (Пс.67:6). Но этому Отцу, по предоставлению ветхозаветных праведников, не достает той души, той любви, которая соединяет отца с детьми и которая сердце дитяти в чувстве благодарности и преданности повергает в объятия отца. Таким образом, Давид, который лучше других знал, что значит молитва, и который умел молиться так, как ни один из ветхозаветных праведников, и тот, однако ж, нигде не дерзает обращаться к Богу, как к Отцу и говорить с Ним с полной детской смелостью и непринужденностью. Имя Отца, которым называем мы невидимого Бога, принадлежит собственно нам христианам, потому что мы впервые узнали через откровение Сына Его, что Он есть любовь и что все Его дела имеют свое основание в его отеческой любви. Только через любовь Бога, которую Он явил миру в лице Христа, мы впервые научились сему и теперь знаем, что Бог есть любовь (1Ин.4:8–16), что Отец Господа нашего Иисуса Христа есть и наш Отец, Который удостоил нас называться детьми Его. Смотрите, какую любовь дал нам Отец, «чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1Ин.3:1). Потом «никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф.11:27). «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин.1:12).

Поэтому никогда ты, христианин, не должен молиться молитвою «Отче наш», не испытав себя самого, имеешь ли ты в своем сердце хоть сколько-нибудь, хоть самую незначительную долю этих детских свойств и имеешь ли право с таким детским дерзновением обращаться к Всемогущему Вечному Святому Богу, Творцу неба и земли и призывать Его, как Отца своего. Счастлив ты и благо тебе, если Его Дух дает свидетельство твоему духу, что ты действительно дитя Бога и можешь просить Его с детским настроением души! Дитя может у отца просить всего, оно ожидает от него всего, оно открывает и поверяет ему все, оно надеется и полагается на него во всем. Если ты действительно дитя Бога, а Он – Отец твой, тогда нет надобности излишне спрашивать, молишься ли ты Ему и почему молишься. Спрашивает ли кто у цветка, почему он цветет или почему он издает запах, благоухание? Он необходимо должен цвести и благоухать, это лежит в его природе, которая требует, чтобы он цвел и благоухал. Иначе невозможно. Точно так же не спрашиваешь ты у светила, у звезды, почему она светит – она необходимо должна светить и блистать, такова ее природа. А христианина, чадо Бога, ты хочешь спросить, почему он молится. Иначе он не может поступать, он необходимо должен молиться. Молитвой он питается, в молитве он отдыхает, в молитве изливает пред Богом свое сердце, в молитве, молении и благодарении выражает свои мысли, чувства, намерения и желания. Как же он не будет молиться, когда его натура требует, чтобы он молился!

Потому-то Господь Иисус Христос и ставит Своих учеников в это надлежащее отношение их к Богу – отношение детей к Отцу. Этим Он хочет привлечь нас к Богу, приблизить к Нему, дабы мы уверовали, что Он – наш истинный Отец, а мы – Его истинные дети, и дабы мы, одобренные такой близостью к Богу, со всяким доверием и дерзновением, просили Его, как просят любящие дети своего любящего отца.

Если же Господь словом «Отче», которое Он влагает в уста учеников Своих, ставит их в истинное отношение к Богу, указывая им на их детские права и на их детские обязанности, то слово «наш» , прибавляемое Им при сем, напоминает нам об отношении нашем к людям, о наших взаимных братских правах и обязанностях.

Не ты только один нуждаешься в Его отеческой любви и имеешь право называть Его Отцом своим. Есть целая огромная семья чад Божиих. Миллионы людей называют Его, вместе с тобою, Отцом своим, вместе с тобой молятся Ему и вместе с тобою нуждаются в Его отеческом призрении, в Его ежедневном руководстве и попечении. Они не чужды тебе. Они близкие тебе, они твои братья. Какое же право имеешь ты забывать их в своей молитве? – Высокая счастливая мысль! Не здесь только, не в этом только многочисленном нашем собрании, но и в уединенной комнате, и всюду, где только я преклоняю пред Ним свои колена, вместе со мною молятся миллионы людей, которые подобно мне призваны быть чадами Божиими и подобно мне преклоняют колена пред Иисусом и во имя Его называют Бога своим Отцом. И эти общие молитвы и песнопения несутся горе́, к Небу, к престолу Славы Вышнего и сливаются там с хвалебною песнью тех небожителей, которые в своем высшем хоре еще достойнее славословят Его, чем все наши плотские уста здесь на земле.

С таким широким сердцем молится христианин, он молится со всеми и за всех, да и за всех тех, которые еще не признают Его как своего Бога и своего Отца, но нуждаются однако в Нем, которые так же, как и мы, призваны познавать Его как своего Отца и поклоняться Ему как своему Богу.

Но почему Спаситель наш учит нас к словам «Отче наш» присоединять еще «Иже еси на небесех»? Ведь нам известно, что Бог наш Вездесущ и нет места во всем Его необъятном мире, где не было бы Его и куда не достигала бы Его рука. По крайней мере, Давид молится Ему такими словами: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, – и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс.138:7–10). Почему же Господь Иисус заставляет нас искать в своей молитве Отца на Небе? А по той же причине, по которой и Давид молится: «Из глубины возвах к Тебе, Господи» (Пс.129:1), то есть, «из глубины бедствия взываю к Тебе». Этим словом указывается на наши ежедневные бедствия и нужды. Мы в бездне ежедневных зол и бедствий земли, а Бог стоит выше всего этого, во славе и величии Небесном. И счастливы мы тем, что среди наших нужд, скорбей и бедствий можем возлагать упование свое на Бога, что можем находить защиту и покровительство у Отца, Который выше всяких нужд земных и от Которого нисходит «всяко даяние благо и всяк дар совершен» (Иак.1:17). Насколько небо выше земли, настолько Его мысли выше наших мыслей и Его пути выше наших путей. Насколько Его могущество и мудрость выше мудрости земной, настолько же и Его любовь выше любви человеческой. По крайней мере, самая глубокая и самая самоотверженная любовь земных родителей, есть только слабое отражение любви нашего Отца Небесного. Да, было бы чем-то невероятным и неестественным, если бы отцовская или материнская любовь изменила своей природе. Еще менее может подлежать сомнению, чтобы сердце Отца нашего Небесного изменило в любви к Своим чадам. «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, То Я не забуду тебя», – говорит Господь (Ис.49:15).

К Нему поэтому возносись, друг, и своими мыслями, своими чувствами и желаниями. Не привязывайся своим сердцем ни к чему земному, как бы это земное не обольщало тебя, устремляй свой взор и сердце к Отцу Твоему, Который живет на Небе в блеске величия и славы. Там твое настоящее место, там твоя родина, которой ты лишен за грех, там дом Отца твоего, к которому принадлежишь ты, куда можно возвратиться не иначе как скорбным и тесным путем, путем той плачевной юдоли, в которую низверг тебя Отец твой, чтобы на чужбине дать тебе понять, чего лишился ты с удалением из отцовского дома. Туда, где Господь славы, твой Спаситель, приготовил у Отца Своего обитель тебе, туда устремляйся своими желаниями и вожделенными надеждами. Не забывай на чужбине твоего высокого происхождения и твоего отчего дома. Возведи взор свой от пути к цели, направляй твое сердце к достижению наследия чад Божиих, живущих на Небе, к святым Божиим, которые там, у Престола воспевают Ему «Свят, Свят, Свят» к совершенному блаженству Неба, к которому некогда будешь призван и ты.

А посему молись так: «Отче наш, Иже еси на небесех!»О, если бы мы как должно умели произносить слова эти и с действительно детским сердцем обращались к Нему, Всемогущему, Всеведущему, Милосердному Богу! Чем искреннее и истовее было бы это обращение к Нему, чем с большей верой и благоговением делалось бы оно, тем сильнее и действеннее было бы оно и тем с большим успехом и дерзновением мы могли бы произносить все эти слова этой молитвы, которой научил нас Сам Господь наш.

Итак, Отец наш, если мы таким образом молимся Тебе, то благоволи по отеческой Твоей милости принять нас и силою Святого Духа Своего управлять нашими сердцами, дабы мы достойно могли называться детьми Твоими и с полной верою и дерзновением просить Тебя, как любящие дети просят своего любимого отца: «Отче наш, Иже еси на небесех!» Аминь.

Да святится имя Твое...

Мф.6:9

Когда Спаситель наш, братия, учит молиться учеников Своих, то, прежде всего, Он ставит их в надлежащее положение, в детское отношение к Богу и говорит: «Сице... молитеся: Отче наш, Иже еси на небесех» (Мф.6:9). Чем более молящийся оправдывает слова этого призвания, чем более мы являемся действительными по своему настроению детьми Бога, тем более молитва наша делается достойной и угодной Богу. Это обнаруживается сейчас же, при первых словах, которыми мы начинаем свою молитву: «Да святится имя Твое!» Кто не питает к Богу истинно детских чувств, кто не почитает Его выше и дороже всего, кто ради Отца не может забыть себя самого и все свое, тот хотя и будет произносить слова: «Да святится имя Твое», сердце его не будет участвовать в этой молитве. Он начинает молиться только с четвертого прошения: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» или «избави нас от лукавого». Только тот, кто имеет истинно детское сердце, для кого честь и слава Божия действительно выше всего, кто действительно любит Бога больше всего, тот только и может обращаться к Богу со словами: «Отче наш», – и искренно просить у Бога как самого главного, чтобы святилось (прославлялось) Его имя или, что то же, чтобы прославлялся Он Сам.

Святое имя Свое Бог открыл, без сомнения, всюду, во всем Своем творении: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс.18:2). Он написал Свое имя на каждом прутике, на каждой травке, на каждом червячке земляном. Его поет солнце, Его славит луна. Его проповедует песок морской. Но сколько людей остаются глухи к этой проповеди и, взирая на красоту и величие природы, не замечают Того, Кто все это сотворил и так чудно устроил! В продолжение тысячелетий язычники шли своими путями, вели войны и завладевали царствами и землями, делали разного рода открытия и изобретения, признавали все сокровища человеческой мудрости – но Самого Бога они в Его делах не усмотрели, ничего не прочитали о Его имени в Его творении.

Бог открывается тебе в твоей совести – тут написано Его святое имя, тут является Он к тебе, как Святое и Правосудное Существо. Ты можешь слышать Его голос в каждом призыве, предостерегающем тебя в наказаниях, в несчастьях, в угрызении совести за содеянный грех. Но сколько между нами таких, которые не слышат этих Его призывов, которые глухи и бесчувственны к голосу совести! Или хотя ты и слышишь призыв Его, хотя и доносится до тебя голос Святого и Правосудного Бога, Который не дозволяет над Собою ругаться, но не чувствуешь Его Отеческого голоса. Для тебя остается замкнутым внутреннейшее сердце твоего Бога. Это сердце открыл Он только в Своем слове. Там находишь ты его – находишь и в Его величии, и в Его милосердной любви. Почему и ветхозаветный праведник уже молится так: «Поклоняюсь пред святым храмом Твоим и славлю имя Твое за милость Твою и за истину Твою, ибо Ты возвеличил слово Твое превыше всякого имени Твоего» (Пс.137:2). Как же не сливаться в этой молитве нам, всем христианам, для которых Он сделал Свое имя еще более славным через Своего Единородного Сына, через то «Слово, Которое стало плотию и жило между нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14). Задача и цель пришествия на землю нашего Спасителя в том и состояли, чтобы прославить имя Отца, чтобы Отец был поклоняем в Сыне. Вот почему Он молится: «Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которой Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин.17:25–26). Спаситель, влагая в это первое прошение всю Свою душу, хочет чтобы так делали и ученики Его, то есть первее всего и больше всего желали бы и молились бы о том, чтобы святилось имя Бога – их Отца.

Конечно, своими славословиями, поклонением и почитанием, мы не можем имя Божие сделать более святым, чем оно есть само в себе; с другой стороны, и всеми нашими грехами, хулою, непочтением и оскорблениями не можем осквернить Его и сделать менее святым. Теряет ли что солнце от того, если туманные облака затемняют свет его. Мы только чувствуем при этом недостаток света и теплоты, но оно само остается неизменным и неослабно испускает свои лучи и за облаками. Или какой вред получает драгоценный камень оттого, что ты точишь его кремнем или бросаешь его в грязь и пыль? Если и происходит отсюда какой-нибудь вред и убыток, то только для тебя самого; но самый камень остается тем же, чем и был, сохраняя и при этом свое драгоценное качество. Так и здесь. Имя Божие от наших грехов само по себе не теряет ничего и сохраняет свою светлость и при них, но мы просим Его, чтобы оно и у нас сохраняло свою святость, чтобы и между нами и в нашей святой жизни оно прославляемо было в Его величии и могуществе, в Его мудрости и благости, в Его правде и любви.

Теперь подумай, в каком, собственно, смысле мы должны употреблять эти слова Молитвы Господней: «Отче наш, Иже еси на небесех! да святится имя Твое». Это суть слова хвалы, славословия и поклонения перед величием и благодатью нашего Бога. Из этой земной юдоли бед и скорбей, из бездны греха и порока я возвожу свои очи к Небесному Отцу Своему, к Богу, Который возвестил через Свое слово имя Свое во всей Вселенной. Глубокое чувство любви, благоговения, благодарения и поклонения наполняет и движет мою душу. Боже, о Творче мой и Господи, взываю я! Что такое пред Тобою тварь Твоя, о Неизмеримый и Неисследимый Боже? Кто такой я пред Тобою? Не более как червь земляной, как самое ничтожное насекомое. Ты скажешь слово – и явятся миры, отымешь дух Твой – и эти миры исчезнут и в персть свою обратятся (Пс.103:29)! И, однако, Ты так близок, о Боже, так ощутительно близок к нам, во всякой нашей немощи Твоею силою и во всяком нашем грехе Твоей благодатью, что мы дерзаем приближаться к Тебе, обращаться к Твоему сердцу с нашими молитвами и просим Тебя, как любящие дети просят своего любимого отца: «Отче наш!» Можем ли мы достаточно возблагодарить Тебя за то, что Ты удостоил нас такой отеческой любви, что мы дерзаем наш детский лепет присоединять к пению хора небожителей, с которыми они поклоняются Тебе у Престола Твоей славы! Итак, пусть не устанет ни душа наша прославлять Твое имя, ни уста наши возвещать хвалу Твою, Боже, до тех пор, пока мы существуем, пусть всегда святится имя Твое и между нами!

Таковы, братие, должны быть у нас мысли и чувства при произнесении слов Господней молитвы. Так, несомненно, думал и наш Спаситель, когда учил молиться такими словами. Само собой понятно, что у кого сердце не будет проникнуто при произнесении этой молитвы такими мыслями и чувствами, у того она не будет истинной молитвой Господней.

Но когда посмотришь на нравственное состояние человеческого мира, то какая тяжелая картина представляется нашему взору! Как далеко не соответствует она той чести, которая подобает нашему Богу и той славе, какой Он желает от Своего создания! Миллионы людей еще не знают Его, не знают имени Отца Своего, и через их уста не проходит еще ни одного слова хвалы благодарения и поклонения своему Богу. Да и в среде христианского мира, которому Он открыл Свое отеческое имя и который призван к Его прославлению, к чему направлена вся эта напряженная, лихорадочная погоня за мудростью, счастьем и благами этой земли? Из каких побуждений делаются эти быстрые успехи во всех отраслях наук и искусств, в устроении внешнего благосостояния и удобств жизни? К чести и во славу кого все это совершается? Делается ли это в честь и во славу Того, Которому одному только принадлежит эта честь и от Которого происходит «всяко даяние благо и всяк дар совершен» (Иак.1:17). Для того ли это совершается, чтобы прославлять «Отца светов», Его отеческую любовь, святить Его имя? Или же это делается человеком для собственной чести, для своего собственного имени? И не говорят ли современные люди, как некогда говорили вавилоняне: «построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт.11:4)?

От внешнего мира обратись теперь, друг, к своему внутреннему миру, загляни в свое собственное сердце и посмотри, насколько и твоя собственная жизнь направлена к прославлению Твоего Бога и Его святого имени. Все, что ты говоришь и делаешь, во имя ли Господа Иисуса делаешь и с благодарностью ли к Богу Отцу. Через всю твою жизнь проходит ли, звучит ли один только тон: «Не нам Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс.113:9). Или же жизнь твоя строится на других началах, и все действия и поступки твои имеют другие цели и побуждения? После столь многих и поучительных проявлений в твоей жизни могущества, премудрости и благости Твоего Бога в душе твоей все еще находят себе место маловерие, неверие и ропот. После столь многих и неопровержимых обнаружений твоего бессилия и грехопадений в ней все еще есть место для самоправедности и упорной гордости? После столь дорогих минут блаженного общения с Богом в Таинствах Церкви и святой решимости жить только для Него и для Его славы и свято сохранять Его имя, у тебя, однако, так много еще себялюбия и потворства плоти, и так мало сыновней преданности Богу и братской любви к ближним? Не должен ли Он в таком случае и нам, когда мы обращаемся к Нему со словами: «Отче наш, Иже еси на небесех», отвечать так же, как некогда Он говорил Своему народу израильскому: «Сын чтит отца и раб – господина своего; если Я Отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною?.. Ибо... велико будет имя Мое между народами... А вы хулите его» (Мал.1:6, 11–12).

Таким образом, слова «да святится имя Твое» – не суть только выражение нашего прославления Отца нашего Небесного, но в то же время и выражение искренней и смиренной молитвы, в которой с сокрушением сердца исповедуя пред Отцом Небесным, что имя Его на земле далеко еще не славится так, как бы это подобало Ему, просим Его, чтобы Он Сам благоволил положить конец этому нашему нечестию и оскорблению Его имени, Сам Своей благодатью содействовал тому, чтобы всеми была признана и по достоинству оценена Его отеческая любовь к нам и прославляема нашей благочестивой, полной сыновней преданности Ему жизнью.

Да благословит же нас на это Господь и да просветит Он нас Своим светом, дабы и наш свет светился «пред людьми, чтобы видели наши добрые дела и прославляли Отца нашего Небесного» (Мф.5:16)! Аминь.

Да приидет Царствие Твое...

Мф.6:10

Возлюбленные братия! Тот, кто действительно питает к Богу сыновние чувства, для кого Бог действительно Отец, Которого он любит больше всего, почитает выше всего, кто все делает во славу Отца, тот не может при начале молитвы, сказав слова: «Отче наш, Иже еси на небесех», – сейчас же не прибавить: «да святится имя Твое». «Не нам, не нам... но имени Твоему» да будет слава (Пс.113:9), честь и поклонение, которое Тебе одному только подобает, Всемогущий, Вечный, Милосердный Отец наш! О, прииди и приими то, что Твое и принадлежит Тебе! Сохрани нас от всего, что препятствует нам прославлять Твое имя. Помоги, чтобы слово Твое распространялось между нами во всех концах земли, дабы все люди познали Твое святое имя и мы, как истинные дети, прославляли Тебя святой своей жизнью!

Если же, таким образом, главным и единственным предметом наших желаний забот и стремлений служит прославление имени Бога, нашего Отца Небесного, то мы имеем все причины и побуждения к словам первого прошения: «да святится имя Твое» – тотчас же присоединить слова и второго: «да приидет Царствие Твое».

Святые отцы наши трояко различают Царство Божие, а именно Царство силы или власти, Царство Благодати и Царство славы.

Царство власти Бога со дня творения простирается на все, что сотворено Им. Он все содержит в Своей власти, и никакая тварь не может ослабить и отнять Его крепкой руки. Перед Его величием трепещут и демоны и, вопреки своему желанию, служат Ему, являются орудием в исполнении Его Божественного Совета и, таким образом, утверждают славу и неприложность Его Божественной воли и Его закона.

Царство Бога проникает всюду, простирается на все. В мире ничего нет, что не было бы подчинено Ему всемогущему управлению. Это выше всякого сомнения. В этом смысле Царство Божие нельзя называть только приходящим в мире или имеющим прийти в будущем. Оно уже существует здесь, и нам нет нужды говорить: «да приидет Царствие Твое» именно в этом смысле.

Но цель, для которой Творец неба и земли создал мир, и слава, которой Он желает и ожидает Себе от Своих созданий, состоит не в том, чтобы они служили Ему против своей воли и почитали Его, как сосуды Его гнева. Он сотворил нас для того – и это есть та слава, которой Он ищет в нас – чтобы мы служили Ему добровольно и в свободной, благодарной любви почитали и славили Его имя, исполняли Его волю и наслаждались Его благими дарами. Вот почему Он не уничтожает грешного человека в его грехопадении и не оставляет его без помощи в состоянии его погибели, которую он сам причинил себе своим своеволием. Вечный Совет Божественный определил учредить среди грешного мира Царство Его благодати. Цель Его управления миром состоит в том, чтобы осуществить этот Предвечный Совет любви Божией, чтобы через Иисуса Христа все, что есть на небе и на земле, соединено было в одно Царство, в котором исполнялась бы Его воля и господствовали бы правда, мир и радость. Пришествие и достижение этого Царства есть цель всех путей Бога. Об этом «Бог многократно и многообразно» говорил «издревле отцам в пророках» (Евр.1:1). Для этого Он по исполнении времени «послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены» (Гал.4:4), и дал закон. Для этого Единородный Сын Отца умалил и уничижил Себя, приняв знак раба, и сделался «послушным, даже до смерти, и смерти крестной» (Флп.2:8). Для этого Он – Этот Сын Человеческий – после того, как дана была Ему «всякая власть на небе и на земле» (Мф.28:18), посылает теперь Своих апостолов, благовестников Своего Царства с проповедью Евангелия, дабы все рассеянные по земле чада Божии, за которых он умер, собирались к Нему от утра и вечера, от полудня и полуночи, чтобы жить в Его Царстве и служить в вечной правде невинности и блаженства.

Вот то Царство, о котором говорит Спаситель, когда благовествует Он Евангелие о Царствии, о пришествии этого-то Царствия и учит Он нас молиться словами: «Отче, да приидет Царствие Твое». Да, Он учит молиться, чтобы оно, это Царство благодати, пришло и к нам и вселилось в нас с правдою и миром и радостью о Духе Святе (Рим.14:17), а также, чтобы пришло оно и в своей славе, чтобы открылся тот день, в который исполнится все то, что определено в Его Предвечном Совете.

Вот о каком Царстве просим мы, когда говорим: «Отче, да приидет Царствие Твое!» И оно, конечно, придет – Царство Божие придет даже без нашей молитвы, само собой. Из одной свободной любви Своей принял Он решение о спасении мира, не дожидаясь, чтобы кто-нибудь просил Его об этом; по свободной же любви Он приводит это решение в исполнение, хотя бы никто из нас не просил Его о сем, приводит в исполнение, даже несмотря на все грехи и равнодушие мира и на все козни и противодействия его князя. Десница Господня всегда побеждает, как бы сильно против нее ни восставали человеческая злоба и неправда. Ирод и Пилат вместе с язычниками и иудеями восстают на Бога и Христа Его, а делают, однако, только то, что должно было совершиться по предвечному предопределению Бога. Савл дышит угрозами и убийством против учеников Господа и хочет вконец разрушить Царство Бога и Христа Его, но ему оказывается не под силу «идти против рожна» (Деян.9:5). Рука Сильного привлекла его к Себе и сделала Своим избранным орудием в прославлении Его имени между язычниками и царями и сынами Израиля.

Итак, Царствие Божие придет само собой без нашей молитвы. Что же воображаешь ты, червяк земляной, что Всемогущий Бог нуждается в твоей помощи? Он не нуждается в нашей помощи, но мы нуждаемся в Его содействии, чтобы Царствие Божие пришло и к нам. Хотя Царствие Божие придет и без нашей молитвы, но мы просим, чтобы оно пришло и к нам лично. Что пользы для меня, если оно придет со своим спасением и со своей благодатью, а я не буду иметь в этом никакого участия? Какая польза мне от того, если придет жених взять невесту и соберутся на брачный пир его гости, а я не буду готов войти в чертог жениха и, оказавшись без светлой брачной одежды, извержен буду из чертога?

Вот почему мы просим в этой молитве, чтобы Царствие Божие пришло и к нам, христианам, которых Господь научил так молиться, и ко всем тем, которые не знают еще Христа и сидят во тьме язычества. Ах, если бы Небесный Отец удалил из их сердец все, что препятствует пришествию туда Его Царства, и Сам проложил бы ему путь в каждое сердце, в каждую семью, в каждый город и каждую страну к христианам и язычникам, к верующим и неверующим, к тем, которые еще не научены молиться так, как молимся мы, то есть словами: «Отче, да приидет Царствие Твое!»

Эти слова второго прошения поистине суть молитва праздника Пятидесятницы. Когда наступил этот день Пятидесятницы, тогда пришло оно – это Царствие Божие, и Господь излил благодать Святого Духа в сердца Своих верующих, чтобы они поведали миру великие дела Божии и приготовили Господу людей к прославлению Его имени. Если теперь мы молимся: «да приидет Царствие Твое», то выражаем этим такое желание: «Царю Небесный, Душе Истины! Прииде и вселися в ны» – исполни сердца наши и зажги в них огонь Твоей Божественной любви! Таким образом, мы просим здесь Небесного Отца, чтобы Он, по бесконечной Своей милости, сжалился над нашей немощью и бессилием, и Сам дал нам Своего Духа Святого, чтобы Евангелие Его Царствия нашло путь в сердца наши, преодолев всякое сопротивление со стороны страстей наших, чтобы мы, познав свою слабость в борьбе с грехом, пробудили себя к вере в Его слово и спасительную силу Его благодати и, таким образом, сделались истинными чадами и наследниками Его Царствия и своей благочестивой жизнью прославляли Его имя.

Если с такими мыслями и чувствами произносишь ты, христианин, эти слова: «да приидет Царствие Твое», то смело можешь надеяться, что молитва Твоя истинная, что она дойдет до слуха Отца Небесного и что Царство Его придет, наверное. Смотри только, чтобы тебе самому не оказаться лжецом в твоей молитве. Старайся больше оставлять места Святому Духу в твоем сердце, чтобы Он беспрепятственно мог сделать в нем свое дело и, не прилепляясь к миру, ищи «прежде Царства Божия и правды Его» (Мф.6:33). Затем помни, что не ты один нуждаешься в Царствии Божием и утешительном пришествии Его Святого Духа и не о себе только молишься ты, когда говоришь «да приидет Царствие Твое» к нам. В нем нуждаются и другие, ты просишь его и для других. Отверзай двери твоего сердца для всех: и для тех, которые живут близ тебя, и для тех, которые еще далеко от Царства Божия блуждают во всех странах мира. Не забывай, что христианская миссия для тебя не постороннее дело, и что ты должен содействовать тому, чтобы имя Божие сделалось известным и язычникам и во всех концах мира проповедуемо было Его слово, «исполнилось время и приблизилось Царствие Божие, покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк.1:15). Нет сомнения, что оно, это Царствие Божие, как мы сказали уже, придет и без нашей молитвы, но оно должно приближаться и через нас, через нашу молитву, через нашу любовь. Горе нам, если придет оно, это Царство славы, если Он Сам, Сын Человеческий явится во славе Своей принять Свое Царство, а мы оказались бы лжецами, не оправдавшими нашей жизнью то, что так часто произносили устами! В таком случае сама эта молитва, которую мы так часто читаем, и все те души, к которым могло бы прийти Царствие Божие, но не пришло по нашей вине, выступили бы свидетелями против нас и тяжко бы обвинили бы нас перед Престолом Судии.

О, сохрани нас от сего, Милосердный Отец наш Небесный! Удали от нас все, что мешает нам принять Тебя и Святого Твоего Духа в сердца наши! Сотвори нас орудием Твоей благодати, дабы Царство Твое приближалось и распространялось по всей земле, и через нашу жизнь и служение излей Пресвятого Твоего Духа на всяку плоть, дабы наступило Твое Царство, открылся день Твоей славы, дабы и мы сподобились примкнуть к многочисленному хору небожителей и воспеть: «Аллилуиа!», – ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. «Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя» (Откр.19:6–7). «Царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Откр.11:15). Аминь.

Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли...

Мф.6:10

Что воспели Ангелы Божии во святую ночь Рождества Христова? «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!»(Лк.2:14). Это отвечает трем первым прошениям Молитвы Господней. Ибо слава, приличествующая Вышнему Богу, состоит именно в благоговейном прославлении Его имени; и мир на земле настает тогда, когда приходит Его Царство и люди делаются человеками благоволения не иначе и не прежде, как по исполнении того, о чем просим в третьем прошении.

О чем же просим в этом прошении? Хотя благая и милостивая воля Божия совершается вообще и без нас, без нашей молитвы, но в третьем прошении мы просим, чтобы она исполнялась так же и у нас на земле, как она исполняется на Небе.

Волю Бога мы называем здесь благою волею, и это совершенно верно, воля благая есть только Божия воля. Мы называем ее еще милостивой, и это опять совершенно верно, ибо она есть воля такого Бога, Который по Своей милости и нас хочет сделать снова добрыми, Который «всем человекам хочет спастися и в разум истины прийти». Таково решение Его Божественной любви, которое принял Он перед сотворением мира и которое сможет осуществиться Им по исполнению времени. Этого Он желает нам и к этому направляет Он Свою промыслительную деятельность, хотя бы мы об этом Его и не просили. Почему же мы должны просить Его и просить неотступно, чтобы эта Его добрая, милостивая воля исполнялась нами и в нас, во славу Его и во спасение наше?

Разве что-нибудь мешает исполнению этой благой и милостивой воли Божией? – На Небе ничто не мешает. Там все совершается по одной только благой и милосердной воле Божией. Там множество воинств небесных вечно ликуют, торжественно воспевая пред Престолом Его славы: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» (Ис.6:3). Там ничто не препятствует безусловному, неограниченному господству Божественной воли. Там радость Ангелов, этих служебных духов, когда они исполняют Его повеления и посылаются «на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр.1:14). Там – радость о каждом кающемся грешнике, в котором благая, милостивая воля Божия достигает здесь, на земле, своей победы; и он из слуг сатаны делается рабом Бога, наследником Его Царства, человеком благоволения Божия. Вот почему мы просим, чтобы воля Божия и насельниками земли осуществлялась так же, как и насельниками Неба, так же полно и беспрекословно, так же непрестанно и добровольно, с таким же преданным детским сердцем, которое исполняет волю Бога, не спрашивая, почему это нужно, а исполняет только потому, что это воля Бога.

Но так, таким именно образом воля Божия на земле еще не совершается. Такими добровольными, беспрекословными, неутомимыми, детски верующими и благодушно терпеливыми орудиями Его Божественной воли мы еще не показывали себя. Почему же нет? А потому, что на земле еще господствует злая богоборная воля, которая упорно противится и противодействует славе имени Бога и пришествию Его Царства, злая противобожественная воля вне нас – воля мира и воля дьявола, и злая противобожественная воля внутри нас – воля нашей плоти. Эти три врага нашего спасения составили совет между собой и стараются вовлекать нас всегда в похоть очес, похоть плоти и гордость житейскую (1Ин.2:16), в покой и негу и в бегство от креста. Потому-то так и тяжело нам отдавать нашу волю в волю Божию, по этой воле жить и поступать. Потому-то так часто у нас и бывает, что когда мы говорим устами своими: «Отче... да будет воля Твоя», сердце говорит другое и просит: «Нет, Отче, не Твоя, но моя да будет воля!»

От этого-то злого и богоборного совета и воли, действующей и вне, и внутри нас, мы и ограждаем себя, когда молимся: «Отче... да будет воля Твоя!»

Когда же и при каких условиях может быть исполняема эта благая и милостивая воля Божия в нас, вокруг нас и от нас.

Бог противодействует всем злым советам и злой воле, вовлекающим нас в похоть очес, похоть плоти и гордость житейскую (1Ин.2:16) и утверждает и сохраняет нас в Своем слове и Своей вере до конца жизни нашей!

Благодарение Богу! Из Его собственного слова и Евангелия мы знаем, что Его благая и милующая воля состоит в том, чтобы разорять злые советы и побеждать злую волю, укреплять чад Своих в добре и сохранять их в Его учении и Его вере до конца их жизни. А если так, то мы не должны, мы не в праве сомневаться в том, что Он услышит нас, когда молимся Ему, говоря: «да будет воля Твоя!» Они, эти враждебные Ему мир и дьявол, составили совет и собрались против Господа и Его Помазанника, но он говорит им: «Замышляете замыслы, но они рушатся; говорите слово, но оно не состоится» (Ис.8:10). Ирод посылает своих убийц умертвить младенца Иисуса, но Бог разоряет его злой замысел. Он посылает Своего Ангела и говорит во сне Иосифу: «встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет» (Мф.2:13). Мир и все силы ада воюют против Царства Христова. Они хотят стереть с лица земли ненавистную им Церковь Назорея, как они распяли и Его Самого, но десница Божия оказывается сильнее их. Бог разрушает их злой замысел и укрепляет Своих последователей в христианском учении и вере до конца их жизни. Они, эти последователи Его, всякое поношение и гонение за имя Христова почитают честью для себя. Они благодушно и с радостью переносят всякие нужды и лишения – лишения не только имущества и благ земных, но и самой жизни. Они благодушествуют и ликуют среди своих мучителей, которые подвергают их пыткам и убивают. Кровь Распятого Христа и их мученическая кровь делаются семенем Его Церкви. Утешьтесь поэтому, братие! Бог Сам разоряет злые замыслы и противодействует злой воле, которая препятствует славе Его имени и пришествию Его Царствия – и как бы мир и дьявол ни усиливались разрушить это Царство Бога, оно будет существовать вечно. Не то, следовательно, должно особенно сильно огорчать и устрашать тебя, христианин, что ты видишь, как велика на земле сила мира и его князя, но то, если ты замечаешь, как велика еще эта сила противобожественной воли в тебе самом и как много еще ты сам оскорбляешь Бога и служишь препятствием пришествию Его Царства. Это должно побуждать тебя смиренно и с сокрушением сердца просить Небесного Отца своего против тебя самого и умолять его, чтобы Он вопреки твоей собственной неразумной противобожественной воле сохранял в тебе (в твоем поведении) Свою честь и славу, совершал Свою благую волю, чтобы Он Сам искоренял из твоего сердца все то, что мешает тебе всецело отдаться Ему и ничего более не желать, как только исполнять Его волю и за нее только радоваться и страдать.

Поэтому, не следуя внушениям своей плоти, мира и дьявола, направляй, друже, все свои мысли, чувствования и желания к Тому, Кто неложно мог сказать: «не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин.5:30). Исполнять благую и спасающую волю Своего Отца, совершать дело, для коего Он послан был Отцом и пострадать по воле Отца – вот что было Его пищей, целью и задачей жизни. «Отче, – молился Он в саду Гефсиманском – поступай со мною не якоже Аз хощу, но якоже Ты, да будет Твоя воля!» (Мф.26:42).

Итак, Ты, о Господи, сделал все, что нужно было Тебе сделать. Ты совершил дело, которое поручил Тебе Отец Твой. Ты в точности исполнил Свою задачу, состоявшую в том, чтобы прославляемо было между людьми имя Отца Твоего и проповедуемо Евангелие Царствия во всех концах земли. Ты исполнил, значит, всю правду – как в осуществлении Его воли, так и в добровольном перенесении Твоих страданий и в Твоем послушании до крестной смерти. Ты показал Себя, таким образом, любезным Сыном, достойным Божественного благоволения Своего Отца. О, снизойди и к нам Твоею беспредельной милостью и удали от нас все, что мешает нам последовать Твоему примеру и отдать себя и свою волю в послушание воле Отца нашего Небесного! Умертви наши страсти и истреби в нас огнем Твоей любви всякое плотское мудрование и нашу волю, дабы мы ничего более не хотели, как исполнения воли Отца нашего и согласного с этой волей безропотного перенесения своих страданий. Дай нам силу против всякой силы мира, дьявола и нашей плоти и соблюди нас в верности Твоему слову и закону до конца жизни нашей, дабы мы через Тебя соделались истинными чадами Небесного Отца нашего и человеками Его Божественного благоволения. О, Милосердный и Всемогущий Господи! Возьми нас – скажем словами одного благочестивого мужа – от самих нас и отдай нас Тебе Самому, и тогда откроется тот день, в который ничто уже не будет препятствовать прославлению имени Божия и пришествию Его Царствия, но исполнится то, о чем мы просим Отца своего Небесного, говоря: «Отче... да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли!» Аминь.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь...

Мф.6:11

Братия христиане! Из тины этой юдоли земной возводим мы свои очи и свое сердце горе, к Отцу своему Небесному, и в честь и в славу Его имени с вожделенным вниманием молимся о пришествии Его святого Царствия и того часа, когда ничто на земле не будет противодействовать Его Божественной воле. «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли». Мы хорошо знаем и всегда помним, что мы еще не на Небе, еще не можем присоединиться к лику Ангелов, чтобы вместе с ними, у Престола Отца своего Небесного, воспевать Ему: «Аллилуиа!» Мы знаем, что мы еще не такие дети, которым Отец судил здесь, вдали от отеческого дома, на чужой стороне, переносить много ежедневных нужд и грехопадений, причем нам нужны Его ежедневное руководство, Его помощь и покровительство. Поэтому мы просим Отца Небесного, чтобы Он внял таковым нашим нуждам и по Своей милости даровал нам все, что необходимо для продолжения здешнего существования.

Прежде всего, мы просим Его о пище для нашего тела и об удовлетворении телесных потребностей, а потом уже об удовлетворении потребностей и души, и это не потому, что тело для нас важнее души, нет. Мы просим, прежде всего, о самом необходимом в здешней жизни потому, чтобы заботы эти не препятствовали нам поднимать свои очи и сердце горе́, к Небу, к Богу, чтобы иметь более свободы заниматься удовлетворением духовных нужд своих и думать о Царствии Божием прежде всего.

Вот почему это четвертое прошение следует тотчас же за тремя первыми, и в нем мы просим нашего Отца, чтобы Он по Своей милости дал нам все, что нужно для нашего земного существования: «Отче, – говорим мы Ему, – хлеб наш насущный даждь нам днесь».

Но что разумеем мы, когда этот насущный хлеб, которого мы просим у Отца называем нашим? Ведь он не наш, а Божий, подобно тому, как и Царство, о пришествии которого мы молимся, есть Царство Божие. Вот долги или грехи, об оставлении которых мы просим Отца нашего в пятом прошении, это наши, они наша собственность. Но насущный хлеб, которым мы пользуемся, принадлежит не нам – он имеет Высшего Небесного Собственника, Владетеля. И если блудный сын, о котором говорится в евангельской притче, явился к отцу и сказал: «отче! дай мне следующую мне часть имения» (Лк.15:12), то это было печальным началом, источником неправды человека, равно как и его бедствия. Насущный хлеб, о котором молимся мы в четвертом прошении, называем мы нашим потому, что мы именно в нем нуждаемся, для нас он необходим, и нам дает его Отец наш по Cвоей только милости. Но не забывай друг, что Он Сам установил тот порядок, те правила, по которым Он раздает Своим детям насущный хлеб их. Трудивыйся только да яст, а не трудивыйся, значит, не должен и есть (2Фес.3:10). «В поте лица твоего будешь есть хлеб», – сказал Бог первому человеку (Быт.3:19). Тот не наш хлеб, который приобретаем мы с нарушением восьмой заповеди. Ленивый тунеядец, который готов скорее просить милостыню, чем работать; вор, который кражу предпочитает труду; игрок, который вопреки закону Божию хочет разбогатеть без работы, без пота на лице своем; скупец, который свою суму, закрома и сундуки любит более, чем Бога; корыстолюбец, который достояние своих собратий переводит к себе путем обмана и сбыта фальшивых товаров; ростовщик, из-за приобретений которого льются слезы и раздаются вздохи бедных вдов и сирот – все таковые не могут, не нарушая правды, сказать о своем насущном хлебе – это наше! «Таковых , – говорит апостол Павел, – увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб» (2Фес.3:12). Лучше терпеть голод, чем насыщаться грехами. «Имея пропитание и одежду, – говорит апостол, – будем довольны тем» (1Тим.6:8).

Но Господь под насущным хлебом разумеет все то, что необходимо нам для пропитания тела и других неизбежных житейских потребностей. Ты не должен просить у Него никаких лакомств, никаких предметов роскоши, никакого излишества. Не забывай, сколько благих даров требуется со стороны Бога и сколько труда и усилий со стороны человека для того, чтобы хоть один кусочек хлеба подать на стол твой, и с какой, значит, благодарностью ты должен принимать и вкушать его! То недоброе дитя, для которого слишком сух и невкусен черный хлеб, который отец и мать его зарабатывали в поте лица своего. И тот не стоит и названия чада Божия, кто пренебрегает пищей, которую дает ему Сам Отец его Небесный.

А что те блага, которые человек (не исключая даже и самого беднейшего из нас) получает ежедневно из рук Отца своего Небесного, не слишком незначительны и ничтожны, это увидим мы сейчас из ответа на вопрос, что же нужно разуметь под насущным хлебом. – Под этим хлебом разумеется все, что относится к пропитанию тела и его потребностям, как то: к пище и питью, одежде и обуви, дому и двору – следовательно, пища, одежда, жилище и все, что нужно для приобретения их – поле, скот, деньги, имущество, все, что вызывается обыденными потребностями жизни. Кратко сказать, если ты просишь насущного хлеба, то просишь о даровании тебе всего, что нужно для поддержания и продолжения телесной жизни, и об устранении того, что не благоприятствует и вредит ей. Поэтому тебе необходимо простирать свои думы и заботы не на одну только печь и мельницу, но и на сады и широкое поле. А если так, то не ограничивай своей деятельности одними только пределами дома и двора, кухней и погребом, но простирай ее и на сады и поля и, когда читаешь: «Отче наш» пади ниц в чувстве благоговения пред Твоим Богом, Небесным Отцом и благодари Его за то, что Он дал тебе все это из одной любви и милости, и не тебе только, но и тысячам тысяч людей, очи которых ежедневно вместе с тобой устремляются на Него в ожидании, что Он отверзет им щедрую Свою руку, что насытит с благоговением (Пс.144:16)! «Придите, поклонимся и припадем, преклоним колена пред лицем Господа», сотворившего нас! «Ибо Он есть Бог наш, а мы – народ паствы Его и овцы руки Его» (Пс.94:6–7).

Да, из Его руки приходит это, и Его есть дар все то, что мы получаем от Него и чем наслаждаемся. Вот почему мы и говорим в своей молитве: «Отче... хлеб наш насущный даждь нам днесь». Если Ты «даешь им – принимают, отверзаешь руку Твою – насыщаются благом» (Пс.103:28), – говорит Псалмопевец. Не от нас зависит успех этой просьбы, и не в наших усилиях заключается он – мы не можем достигнуть его никакими заботами и никаким усиленным трудом. От Бога нисходят всякое благое даяние и всякий дар (Иак.1:17). От Него зависит всякий успех и благословение. Его, следовательно, нужно просить о сем. «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж» (Пс.126:1).

Правда, Господь Бог и без нашей просьбы дает ежедневную пищу всем, не исключая и самых злых людей. «Ибо Он благ и к неблагодарным и злым» (Лк.6:35). «Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45). Но благословение от дара Божия получает только тот, кто принимает его, как дар Его незаслуженной благодарности и принимает не иначе как с чувством сердечной благодарности. Иначе благословение Божие превращается в твоих руках в проклятие. Каждый недостаток приводит тебя в раздражение и ропот против Бога и людей, каждый излишек – в скупость и гордость, в бесчувствие и жестокость сердца. Почему мы и просим в этой молитве, чтобы Господь помог нам с благодарностью принимать наш насущный хлеб. Это смягчает и облагораживает наше сердце, делает его смиренным, довольным и покорным своей судьбе в тяжелые и злополучные дни нашей жизни. «Господь дал, Господь и взял... да будет имя Господне благословенно!» (Иов.1:21). Он руководит и управляет мною по Своему мудрому плану и предначертанию. Для Него все равно, помочь во многом или немногом. Он может благословить грош бедняка более, чем и миллионы богача. Он есть Тот Верный, Всемогущий Бог, Который чудесно сохранял и питал Израиль в пустыне, и питал немалое время небольшим количеством масла в кружке и меда в кадке вдову сарептскую. Его рука не сделалась короче для помощи и сейчас, и Страж Израиля не дремлет и в настоящее время.

Поэтому, «не заботьтесь, – други, – и не говорите, что нам есть? или что пить? или во что одеться? Отец Ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (Мф.6:31–32). Старайтесь только быть истинными чадами Бога, и тогда вы все другие заботы смело можете возложить на Того, Который лучше вас заботится о вас, и с верою и надеждой просить Отца вашего Небесного, как просят любящие дети любимого отца: «Отче... хлеб наш насущный даждь нам днесь!»

Как знать, в то время, когда среди своих нужд и лишений, погруженный в заботы, ты предаешься глубокой скорби, не состоялся ли уже совет о твоей помощи? В то время, когда ты тяжело вздыхаешь, не зная, где взять средств для пропитания себя и детей своих, стоит уже, быть может, благодетель у дверей твоих и, вшед, говорит тебе: «Вот, это, любезный брат, то благословение, та милость, которую послал мне Отец Небесный для тебя, когда мы с тобой молились Ему, говоря: “Отче... хлеб наш насущный даждь нам днесь!”» Ведь в том именно смысле и учит нас Спаситель молиться, чтобы мы просили насущного хлеба не сами по себе и для самих только себя, но вместе с другими и для других, и все, что Он дает нам, принимали бы вместе друг с другом и друг для друга. «Блаженнее давать, нежели принимать», – сказал Господь (Деян.20:35). Какое же ты имеешь право быть скупым и замыкать твое сердце для братьев, когда Господь, услышав твою молитву о насущном хлебе, с избытком наполнил твои закрома, сундуки и комоды? Не вправе ли Он указать им на тебя, как на своего казначея, а на богатый дом твой, как на казначейство?

И, однако, как трудно бывает нам нередко приобретать надлежащий вкус в удовольствии даяний и раздачи своего имущества! Не желая расстаться со своим богатством и оставить пустыми свои амбары, сундуки и шкатулки, как легко забываем мы ту непреложную истину, что мы ни поля, ни скота, ни денег, ни имущества не можем взять с собой на Небо! Вот почему Спаситель и учит нас молиться так: «Отче... хлеб наш насущный даждь нам днесь!» Что нужно для души твоей, всякая нравственно-духовная потребность, об удовлетворении которой ты просил Отца своего Небесного, имеет вечное значение и цену; но что требуется для тела, это имеет цену до тех только пор, пока ты живешь здесь на земле, до наступления смерти. Сегодня ты живешь на этой бедной земле, принимая насущный хлеб из рук Отца своего, а кто поручится за то, что ты будешь жив и завтра и что не коснутся и тебя эти страшные слова: «безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя» (Лк.12:20). Какая польза будет тогда для тебя от твоих переполненных амбаров и кладовых, сундуков и шкатулок? Истинные последователи Христа хорошо знают ту истину, что «довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6:34), а потому не заботятся о своем следующем утре. Для истинного христианина достаточно благ этой земли, если их достает на самые необходимые нужды. Не увлекаясь удовольствиями этого мира и не будучи обременен заботами об умножении богатства, он с тем большим удобством устремляет свои очи и сердце к Небу и думает о Царствии Божием и правде его (Мф.6:33). И блажен человек, который в течение всего своего странствования по земле старался приобретать только негибнущее имение и питаться только от того истинного хлеба, который снисшел с Неба, ибо кто ест именно от этого хлеба, тот будет жить вечно (ср. Ин.6:51).

О, даруй же нам, Отец Небесный, дабы мы имели эту жизнь и полное довольство в Твоем Возлюбленном Сыне как там, в вечных Твоих обителях, так и здесь, на этой земле, пока живем на ней, и во всякой насущной нужде своей здесь молились: «Отче... хлеб наш насущный даждь нам днесь!» Аминь.

И остави нам долги наша,якоже и мы оставляем должником нашим...

Мф.6:11

Союзом «и» соединено пятое прошение молитвы Господней с четвертым, которое было предметом прошедшей нашей беседы. И это совершенно последовательно, это так и должно быть. Каждый день мы нуждаемся и в том и в другом вместе – и в подаче нам насущного хлеба для питания нашего смертного тела, и в прощении грехов для поддержания жизни и пользы нашей бессмертной души. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16:26). Когда с чистой, неиспорченной совестью читаем мы слова пятого прошения: «и остави нам долги наша», то при этом в глубине души своей, в своей совести мы слышим голос Бога, Который как бы так говорит нам: “Какое право имеете вы обращаться ко Мне с такой просьбой, как к Отцу своему, и как можете вы ожидать от нее успеха вы, которые так часто и так тяжко согрешили против Меня и так дерзко нарушали Мои отеческие права и ваши сыновние обязанности?” Да, Отче, – говорим мы на это, – это правда, и мы глубоко сознаем и чувствуем это. Многочисленны и тяжки грехи наши, мы недостойны называться детьми Твоими и имеем все причины бояться, как бы эти грехи не положили стену между нами и Тобой, и не заслонили от нас лице Твое. Но с сокрушенным сердцем дерзаем, однако, предстать пред Тобою и из глубины души воззвать: не вниди в суд с Твоими недостойными детьми, не отврати от нас лица Твоего, устрани от нас все, что отделяет нас от Тебя и лишает возможности лицезреть Тебя! Снизойди к нам по Своей неизреченной милости и остави, прости нам грехи наши! В таком именно, а не в другом смысле, понимает это прошение наша Церковь, и на вопрос, что же просим мы в пятом прошении, отвечает: мы молимся в нем Отцу Небесному, чтобы Он не обращал внимания на грехи наши, не гневался на нас за них и ради них не отказывал нам в нашей просьбе. Сами по себе мы, конечно, недостойны этого, так как много и тяжко всегда согрешаем и заслуживаем только одних наказаний, но Он может и хочет все это сделать для нас из одной Своей милости.

Таким образом, прошение это имеет в своей основе смиренное сознание и исповедание того, что мы великие пред Богом грешники и заслуживаем одного только наказания. Поэтому не может по-христиански молиться этой молитвой фарисей, который сам себя оправдывает, сам себе оставляет долги свои или, когда приносит молитву Богу, то рассчитывается с Ним, покрывая грехи свои тем добром, которое он сделал, причем он делает даже начет на Бога, находит излишек и предъявляет, так сказать, иск к Богу, требуя уплаты за излишек. Пятое прошение скорее предполагает сердце мытаря, которое в сознании многих и великих своих прегрешений не находит никакого средства к избавлению от них кроме одной милости Божией. «Боже, – говорит он, – милостив буди мне грешному!» (Лк.18:13). Что я пред Твоим святым законом, из которого я как должно не исполнил ни одного Твоего повеления, ни одной заповеди, а кто согрешит в одной из этих заповедей, тот нарушает весь закон (Иак.2:10)! Что я в отношении Твоей любви, той любви, по которой Ты не пощадил и Твоего Единородного Сына, но принес Его в жертву за нас? Как мало я думал и думаю о Тебе в своей жизни! Как часто и как легко забывал и забываю о Тебе! Как дыма никогда не бывает без огня, так и у меня ни одного слова, ни одного дела не бывает без греха, потому что самое сокровенное и самое глубокое основание и самое, так сказать, дно моего сердца заражено грехом. А потому все помыслы моего сердца греховны, и мои лучшие добродетели – не более как нечистое, грязное одеяние. Ах, «кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти мя» (Пс.18:13). Не говоря уже о явных грехах, даже и те грехи, которых не видит глаз ни одного человека, которые остаются сокрытыми и для моих собственных глаз, не могут, однако, остаться сокрытыми от Твоих, о Боже, всевидящих очей. И Твой великий и страшный день некогда обнажит и всех, и всё – изобличит и все наши грехи! Братия! Как много причин имеем мы обратить особенно строгое внимание на это словечко – «наши» и просить у Бога прощения «наших» грехов! Они все падают на нас, они все ответственны для нас, грехи эти не только наши собственные, лично нами сделанные, но и грехи наших братий, и не в том только смысле, что и наши братья подобно нам нуждаются в благодатной помощи и отпущении грехов и наша братская любовь должна побуждать нас просить за них об этом Бога, но и в том, что их грехи вместе с нашими обвиняют нас пред Богом, прибавляют лишний слой к массе наших грехов, увеличивают нашу вину, делая все более тяжкой нашу ответственность на Страшном Суде. Ни один человек не живет для себя только одного, и никто не делает грехов для себя только одного. Каждый грех, совершаемый между нами отдельным лицом, является так или иначе грехом всех, и мы все ответственны за его вину. Хотя человеческий суд подвергает наказанию тех только преступников, которыми совершено преступление, но перед Судом Всемогущего Бога мы все в большей или меньшей степени ответственны за это преступление. Если некоторые из наших собратий нравственно развратились и сделались преступниками, то они сделались таковыми так или иначе и через нас. Каково будет нам, если они – сверстники и товарищи нашей юности – восстанут против нас в последний день Суда, как обвинители, и скажут: «Через тебя, по твоей вине я стал таковым и подпал такому суду. Твой легкомысленный поступок, твое необдуманное слово посеяли первое семя соблазна в душе!» Что скажешь ты на это? Чем будешь тогда оправдываться? О, не доводи себя до ответа в страшный день Суда! Суди лучше сейчас сам себя за грехи свои! Взывай к благодати твоего Бога, Который может и готов и сейчас простить тебя! Припоминай и новые, и ежедневные, и тяжкие прегрешения и проси непрестанно с искренним раскаянием благодати твоего Бога! Он простил тебе все десять тысяч талантов, которые ты должен Ему и никогда не в состоянии уплатить их (Мф.18:24).

Мы никогда не сможем сделать добрым то, что сделано нами дурного и никогда не можем возвратить или уплатить того, что должны мы нашему Богу, ибо каждый день увеличивает сумму наших грехов и делает нас всё более и более виновными перед Судом Его. Только один Бог может быть нашим поручителем и ответчиком, только один Он может освободить нас от ответа, сложить со счетов долги наши, сделать употребление из Своего высочайшего царского права помилования и сказать: «Прощается, слагается со счета!» Ибо иначе здесь ничего не может сделать и Он Сам, иначе и Сам Всемогущий Бог не может освободить нас от грехов наших. И Сам Бог не может зла, сделанного тобой, совершенно изъять, уничтожить, сделать его, так сказать, несделанным, неосуществленным. Это есть то единственное, святое ограничение, которое Он Сам сделал для Своего всемогущества. В том и заключается самая серьезная и самая ужасная сторона греха, что и Сам Бог, при всем Своем всемогуществе, не имеет никакого более средства изгладить или уничтожить грехи наши, как только простить их, оставить без взыскания.

Потому-то мы и просим в этой молитве, чтобы Он оставил вне Своего взыскания, презрел грехи наши, употребив при этом Своё великое милосердие, и принял во внимание искупительные заслуги нашего Спасителя, Который Сам научил нас молиться: «Отче... остави нам долги наша». Даже более, Который Сам принёс Себя в жертву и сделался нашим Искупителем. Мы просим нашего Отца Небесного, чтобы Он, ради этого Возлюбленного Сына Своего, нашего Господа и Спасителя, простил грехи наши и разодрал то рукописание, которое свидетельствует против нас. Благ Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа, Который Сам обещал нам сделать все это, открыв Своё отеческое к нам сердце, дабы мы знали, что, как отец милует чад своих, так милует Господь боящихся Его (Пс.102:13). Ибо «Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения» (2Кор.5:19). Таким образом, мы знаем теперь, на чем основывается наша надежда, и во имя Кого мы можем со спокойной душой молиться: «Отче... остави нам долги наша!» Да, Отче, прости нам и дай нам дерзновение и твердое упование на Твою милость! Огради и сохрани нас, дабы мы во грехах своих не дошли до уныния и отчаяния и не сказали: «грех мой слишком велик, чтобы он мог быть прощен мне». Скажи и нам: «дерзай чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф.9:2). Даруй нам собственным опытом познать, на себе самих испытать справедливость той истины, что «идеже... умножися грех, преизбыточествова благодать» (Рим.5:20).

Если же Небесный Отец наш действительно проявляет и дает такую благодать, внимая твоей, друг, молитве, и успокаивает и умиротворяет твою душу прощением грехов твоих, то старайся ближе принимать к сердцу и с должным благоговением произносить те слова, которые Учитель преподал ученикам Своим в пятом прошении, повелев говорить так: «Отче... остави нам долги наша, яко и мы оставляем должникам нашим».

Что же выражают эти слова, и в каком смысле мы должны употреблять их? Не в том, конечно, смысле, будто мы нашу готовность прощать наших обидчиков хотим предложить Богу как побуждение и основание, по которому Он обязан прощать и нас. Равно и не в том, будто мы просим здесь Небесного Отца прощать нас в такой мере и степени, в какой мы прощаем наших обидчиков. В этом случае мы сделали бы очень плохой и неправильный расчет, требуя от наших должников каких-нибудь сотен грошей, тогда как сами должны нашему Небесному Отцу десять тысяч талантов. Скорее мы изъявляем здесь пред Богом нашу сердечную готовность, в благодарность за Его помилование нас, прощать со Своей стороны и наших должников или обидчиков. Таким образом, словами пятого прошения: «яко и мы оставляем должником нашим», – Господь требует от нас, чтобы и мы со своей стороны были готовы прощать и искренне благотворить тем, которые погрешают против нас.

Но как сильно, однако, изобличает, братия, сухость и холодность нашего сердца то обстоятельство, что мы должны всякий раз при чтении «Отче наш» выражать нашу готовность быть милостивым к ближним по особенному повелению Господа определенными словами. Ведь такое обещание содержится не в этом только прошении, но и в каждом прошении этой молитвы. Так, например, читая четвертое прошение: «хлеб наш насущный даждь нам днесь», мы выражаем то же самое обещание, то есть готовность раздавать этот хлеб и другим, делиться им и с теми, которые имеют в нем нужду. Но Спаситель здесь не заставляет нас выражать это обещание никакими особыми прямыми словами. Он представляет нам самим подразумевать это в своей молитве. И только здесь, в этом пятом прошении, Он не предоставляет этого нашему собственному благоусмотрению. Здесь Он вменяет нам в обязанность высказывать это прямыми и определенными словами. Он знает, что человеку часто очень трудно бывает и из богатого запаса благ и даров, полученных им из рук своего Отца Небесного, уделять что-нибудь своим собратьям, но несравненно труднее бывает для нас и после самой богатой милости, оказанной нам Богом, добровольно и вседушно прощать обиды других – вседушно, то есть не половиной сердец, но всецело и глубоко, без сторонних понуждений и без поворота назад, без гордости и тщеславия, без негодования и упреков, прощать «до седмижды семидесяти раз» (Мф.18:22) и самым делом доказывать искренность своего прощения, оказывая благодеяния и ненавидящим нас и избегая всего, что могло бы при этих благодеяниях причинить им сердечную боль и неприятность. Почему Спаситель наш едва только прибавил к молитве своей «Отче наш» слово «Аминь», как тотчас же возвращается к обещанию пятого прошения и еще раз напоминает, как вредим мы успеху нашей молитвы и ослабляем ее силу и действенность, если мы сами не прощаем от всего сердца своих ближних и не делаем добро тем, которые наносят нам оскорбления и обиды. «Ибо если вы будете, – говорит Он, – прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф.6:14–15). Благо поэтому тому из молящихся, который действительно от всей души и от всего сердца даст это обещание, какое Господь Иисус влагает здесь в уста наши; благо тому, который не умеет прощать иначе, как от всей глубины своего чистого сердца и с удовольствием делает добро тем, которые погрешили против него, потому что он и сам через это сделался участником столь великой и незаслуженной благодати и прощения. Благо тому, который говорит, как не любить мне также много других, когда меня самого так много возлюбил Господь и Спаситель мой!

О, Милосердный Отче и Господи! Как часто и тяжко согрешаем мы пред Тобою тем, что так неохотно прощаем должников наших и так мало усвояем любовь Твою ко врагам! Но потерпи и не вниди в суд с рабами Твоими. Вместе с прежними долгами оставь нам и новые, ежедневно нами совершаемые, а также и этот тяжкий долг нашего сухого, черствого и немиролюбивого сердца. Даруй нам по неисчерпаемой милости и любви Твоей утешение ежедневного прощения грехов наших и огнем Твоей любви согрей и наши хладные оледеневшие сердца! Аминь.

И не введи нас во искушение...

Мф.6:13

Когда мы, братия, после искренней, смиренной молитвы к Небесному Отцу о прощении грехов наших получаем, как плод ее, душевное успокоение и в этом блаженном мире нашего сердца опытно познаем утешение благодатного отпущения грехов своих, тогда обращаем взор свой на путь нашей жизни, лежащий перед нашими глазами. Ах, как желали бы мы сохранить этот блаженный мир нашего сердца, эту явную близость к благодати нашего Бога, эту полную преданность Ему и Его воле! Мы желали бы теперь с новой, совершенной и неизменной верностью Ему только одному служить и Ему одному посвятить свое сердце, свою жизнь. И, однако, мы хорошо знаем неровности и опасности нашего жизненного пути и опытно испытанную слабость, и непостоянство нашего сердца. А потому нам страшно становится при представлении своих немощей и пред великостью и трудностью нашей задачи. Мы возводим взор свой к Тому, Который один только благонадежно может направить стопы наши и безопасно провести через все неровности нашего пути и молимся: «Отче... не введи нас во искушение!»

Но что хотим мы сказать этими словами, и в каком смысле употребляем мы здесь слово «искушение»? Хотя «Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак.1:13), однако Священное Писание прямо говорит: «после сих происшествий Бог искушал Авраама» (Быт.22:1) и об Израиле, во время путешествия его через пустыню говорится, что Бог искушал его (Втор.8:2). Отсюда вы можете видеть, что слово «искушать» не всегда употребляется в одном и том же смысле. Мы употребляем его часто в том смысле, в каком употребляет его Давид, когда говорит: «Искуси мя Господи, и испытай мя» (Пс.25:2). Здесь он сам объясняет смысл этого слова, когда прибавляет к нему другое – «испытай». Следовательно, искушать здесь значит то же, что испытывать, взвешивать, делать опыт, производить пробу. Нет сомнения, что это может быть делом Бога. Это Он может и должен делать, и делает. Он испытывал Авраама, настолько ли тверда и крепка его вера, что он может принести Ему в жертву даже и единственного любимого своего сына. Он испытывал израильский народ в том, останется ли он верен и покорен заповеди своего Бога или нет. Но другое дело, если мы под словом «искушать» разумеем прельщать, соблазнять, склонять на совершение чего-нибудь дурного. Этого не делает Бог, это и не может быть Его делом. Он не может стать в противоречие с Самим Собой и склонять к нарушению Своей собственной воли. В этом смысле говорит Иаков: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак.1:13).

Но кто же это делает? И о чем мы просим, когда говорим: «и не введи нас во искушение»? Хотя Бог не искушает никого, но мы молимся, чтобы Бог сохранил нас от искушений со стороны дьявола, мира и нашей плоти, чтобы эти три врага наши не ввели нас в обман, заблуждение, отчаяние и другие пороки и грехи, а если бы мы и подпали какому-либо искушению, то, по крайней мере, не пали бы в нем, но одержали над ним победу.

Теперь вы слышите, что дьявол, мир и плоть наша – суть три злых врага, три нечистые силы выше нас, вокруг нас и внутри нас, которые постоянно искушают нас, вовлекая в сопротивление благой, милосердной, ко благу и спасению нашему направленной воле Божией. Потому-то дьявол и называется искусителем, что он «как человекоубийца от начала» и «отец лжи» (Ин.8:44), старается соблазнять людей и «ходит как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1Пет.5:8), снова являясь змием, который своей хитростью соблазнил первых людей и склонил их ко греху. Велика его сила и могущественно его оружие! Он вводит в обман людей, преображаясь в глазах их в Ангела светла (2Кор.11:14), и действует так, как будто никто не может быть настолько благожелателен к ним, как он. Он прельщает их богатством и завербовывает в служение себе, обещая им золотые горы; но те, которых удалось ему сделать своими рабами, скоро начинают чувствовать себя обманутыми и несчастными. Он представляет известный грех одной крупинкой, а когда ты совершил его, этот грех вдруг возрастает в целую гору, которая давит и удручает твоё сердце. Он начинает с требования, чтобы ты сам для себя хлеб приобретал, а оканчивает требованием, чтобы ты преклонился перед ним и служил ему. «Он имеет, – сказал один из учителей Церкви, – главу змия, если он найдет отверстие просунуть голову, то входит туда и завладевает всем телом».

Мир также не может оставить чад Божиих без искушений и соблазнов. Он ненавидит их потому, что он весь «лежит во зле» (1Ин.5:19). Благочестивые люди суть пасынки и падчерицы для мира, которых он не любит и угнетает, отодвигает на задний план и старается воспитать в своем духе. Еще Господь сказал Своим ученикам, что мир будет ненавидеть и преследовать их (Мф.10:17–18). Но гораздо лучше, если он тебя ненавидит, чем если будет любить тебя. Кого любит мир, тому он накидывает петлю на шею. Легче переносить его горе, чем участвовать в его утехах. Если почва, в которую сажают растение, слишком жирна, то зачахнет и погибнет и самое лучшее растение.

Прельщает и соблазняет нас также и плоть наша. Что могли бы сделать и дьявол, и мир, если бы они не имели своего союзника в нас самих. Я «знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе» (Рим.7:18). «Дух бодр, плоть же немощна» (Мф.26:41), ибо она имеет всегда наклонность поддаваться соблазнам мира и дьявола и впадать в суетность и гордость, предаваться покою, неге, беспечности, всегда оказывая сопротивление при перенесении унижения и преследований мира, при несении креста, к чему призваны ученики вместе со своим Учителем.

Вот те три злейших врага, с которыми чада Божии должны здесь вести постоянную борьбу и до последней возможности противостоять им, не давая им побеждать себя. Ибо там, где они, эти враги, являются победителями, там они лишают сердце утешения веры, отравляют его счастье и повергают в уныние, отчаяние и другие великие грехи и пороки. За гордостью и своеволием следуют ропот и недовольство, за упорством и ожесточением – уныние и отчаяние. В этом случае мы теряем всякую надежду на спасение и в отчаянии говорим: «Грехи мои слишком велики, чтобы они могли быть прощены». Злой дух, изгнанный доселе, снова возвращается и приводит с собой семь других нечистых духов, и они занимают оставленное благодатью Святого Духа жилище, так что последние являются горше первого (Мф.12:45).

Жутко становится нам при таком положении. Нами овладевают боязнь и опасение, как бы не удалось дьяволу, миру и плоти нашей ввести нас, таким образом, в обман, соблазн и искушение, а потому мы и молимся: «Отче... не введи нас во искушение!»

Конечно, мы хорошо знаем, что пока мы живём здесь на земле в нашей плоти, мы не можем стать вне всяких искушений и можем освободиться от них не прежде и не иначе, как когда Отец наш Небесный возьмет нас с этой земли на небо и, таким образом, избавит от всякой борьбы и от всяких искушений дьявола, мира и нашей плоти. Но мы знаем и то, как хорошо, как полезно для нас, что мы здесь подвергаемся разного рода искушениям и соблазнам. Это воспитывает в нас чувство смирения и уберегает нас от гордости и самомнительности. Отсюда мы опытно познаем своё бессилие и побуждаемся предавать себя всецело благодати нашего Бога. Он хочет золото очистить в горниле искушений, чтобы тем дороже стало его благородное и многоценное содержание. Он попускает тебе вкусить горькое, чтобы ты познал, что такое сладкое. Вот почему и сами великие подвижники, и святые подвергались различным искушениям. Да, по мере того, как Он делает бедного человека орудием Своей славы, Он допускает ему проходить иногда нелегкую школу смирения и самоотвержения. Для Своего апостола, когда ангел сатаны бил его кулаками, и он три раза обращался к Нему с молитвой, у Него не было другого ответа, как такой: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2Кор.12:9). Поэтому и Иаков говорит: «С великою радостью принимайте братия мои, когда впадаете в различные искушения» (Иак.1:2).

Таким образом, нам ясно теперь, что христиане необходимо должны подвергаться искушениям и претыканиям, и если бы кто из них захотел избегнуть всяких искушений, то это было бы то же, как если бы воин стал молиться: «Не введи меня в войну», или моряк: «Не введи меня в воду, в море». Но мы знаем наше слабое сердце. Нас предостерегает пример апостола Петра, когда он в гордой самоуверенности сказал: «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (Мф.26:33) – и, однако, не устоял перед соблазном. Кто может поручиться за самого себя и сказать, что он непременно устоит в борьбе и одержит победу? Кто станет желать и искать себе искушения или просить, чтобы его подвергли испытанию? Вот почему мы так часто молимся: «Отче... не введи нас во искушение», как бы говоря: «Ах, Всеблагий Отче, Ты знаешь моё слабое сердце, Тебе ведомы и самые сокровенные тайники моей души и жизни. Смотри, как жутко мне перед самим собой, как страшно мне при этом непостоянстве и изменчивости моих лучших намерений и чувств, при этом преобладании злой похоти, во мне живущей, при этих на опыте испытываемых мною преткновениях и опасностях моего пути! После столь многих и очевидных доказательств моего бессилия в прошедшей жизни, где возьму я мужество и энергию, надежду и одушевление прожить без греха хотя бы один час, пройти хотя бы один шаг – я, который так часто легко причинял вред себе самому в самых лучших своих желаниях и стремлениях? Только Тебе, Милосердный Боже, источнике всякого утешения и всякой силы, нахожу я мир, радость и мужество, в которых так нуждается моё сердце. Продли Твое долготерпение! Уровняй мне путь! Протяни мне Твою руку, когда я преткнусь! По мере возрастания опасностей моего пути просветляй мои очи, чтобы видеть их, поддерживай моё мужество, чтобы неустрашимо переносить их! Не дай упасть мне, когда споткнусь, подними, когда упаду! И если разгорится борьба, то помоги мне в ней и поддержи Твоею мощною рукою, дабы мне не потерпеть поражение, но взять перевес и одержать победу!»

Как счастливы мы и как должны благодарить Бога, если мы, находясь в опасности, можем так просить Отца своего и питать надежду, что Он услышит нас, как отец слышит детей своих, и не отринет нашей молитвы, когда мы обращаемся к Нему со словами: «Отче... не введи нас во искушение!»

Но старайся и ты, друг, чтобы тебе самому не повредить успеху этой молитвы и самому себя не ввести в то искушение, об избавлении от которого ты молишься! Кто, по беспечности отдаст себя в опасность, того она и постигает. Кто, например, понуждал Симона Петра идти во дворец первосвященника, где он подвергся искушению? Избегай случаев, мест и обществ, которые небезопасны для тебя и в которых ты, быть может, не раз уже преткнулся. Вооружайся мужеством противостоять этим соблазнам. Имей общение и братскую любовь с людьми благочестивыми и богобоязненными. Наш Учитель не без основания посылал в мир учеников Своих не поодиночке, а вдвоём или втроём. Бдительно следи за всем, что отдаляет тебя от Бога. Не ходи туда, где сидят злые люди и куда не сопровождает тебя Отец Небесный. Не удаляй от себя оружие света – меч духовный, слово Божие, которым Сам Господь отразил искусителя, и молитву к Богу, которая не только в бедах помогает, но от смерти избавляет и которой Он не оставит вне Своего слуха, если ты обращаешься к Нему во имя Его Возлюбленного Сына.

Итак, не смущайтесь и утешьтесь, братие, как бы сильно ни нападал на вас дьявол, мир и плоть ваша! Наш Бог сильнее всякой силы, восстающей на Него. Если же такой Бог за нас, то кто против нас? Когда апостол Петр, утопая в волнах морских, обратился к Богу с глубокою мольбою, то увидел Его спасающую руку, извлекающую его из волн морских. Он и тебе среди разбушевавшихся волн искушений может протянуть эту руку, сказав им Своё всемогущее слово: «здесь предел ваш, остановитесь!»

Он дает бремя по плечам, на которое оно возлагается, и плечи по бремени, которое должны они нести. «Вас, – говорит апостол Павел, – постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1Кор.10:13). Поэтому не отчаивайтесь в вашей надежде, но поднимайте взор ваш горе́, к той небесной награде, которую Господь уготовил Своим борцам и победителям. Ибо «блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получил венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак.1:12). Аминь.

Но избави нас от лукавого...

Мф.6:13

Сегодня мы дошли до рассмотрения последнего прошения Молитвы Господней, того прошения, которое без сомнения по сердцу и таким людям, которые в других отношениях ничего не хотят знать о молитве. Но от лукавого все желали бы избавиться. Да, если следовать нашему естественному чувству и расположению, то все мы, братие, охотно переставили бы это седьмое прошение на первое место и сказали бы: «избави нас, Отче, от лукавого», потом присовокупили бы: «да святится имя Твоё».

И, однако, дурно бы поступил тот, кто изменил порядок святой молитвы Господней. Ибо Господь Иисус Христос не без основания поставил седьмое прошение в конце. Оно не может иметь никакого успеха, пока не сделано то, о чем мы просим в первых трех прошениях этой молитвы, то есть: чтобы святилось имя Бога, нашего Отца Небесного, чтобы пришло Его Царство, и чтобы исполнялась Его воля и на земле, так же как и на Небе. И какая нам была бы польза от того, если бы мы были избавлены от всего, что мы называем только лукавым, злым, а корень, жало всякого зла – грех оставался бы в нас, и мы оставались бы чадами мира сего, рабами дьявола, без истинного познания Бога нашего Отца, далёкими от Его Царства, противниками Его Божественной воли? Поэтому в этом седьмом прошении мы молимся об избавлении не от того только, что мы обыкновенно считаем злом и чувствуем как зло, именно: не от страданий только телесных и жизненных невзгод, но и об избавлении от всякой нужды и бедствий души, от греха и отца его – дьявола, от всего, что нарушает наш душевный мир, лишает радости духовной, отдаляет нас от нашего Отца Небесного и блаженного общения с Ним. Все это мы как бы в одной сумме соединяем в конце молитвы и молим нашего Отца Небесного, чтобы Он по милости Своей имел о нас попечение и избавил от всего этого.

Если в этом именно, а не в другом смысле употребляем мы седьмое прошение, то, в сущности, будет все равно, будем ли мы читать его «избави нас от лукавого» или: «избави нас от зла». По переводу с греческого это слово означает «избавь» или «сохрани нас от вредного дурного». Из этого нельзя не усмотреть, что здесь дело идет о дьяволе, что в итоге вся молитва направлена против нашего главного врага. Ибо он главным образом полагает нам преграду во всем, что мы просим у Бога в этой молитве, а именно: в прославлении имени Бога и в Его почитании, в пришествии Его Царствия и исполнении Его воли и т. д. Поэтому, соединяя всё вместе, мы говорим: «Милосердный Боже, помоги нам, чтобы нас не постигло никакое несчастье! Отдали от нас всё вредное и злое, что восстает против нас в царстве сатаны: бедность, болезнь и смерть – словом, всякое бедствие и злоключение, всякую скорбь и страдание сердца, чего так много, так неисчислимо много на земле». Таким образом, на вопрос, о чем мы просим в этом седьмом прошении, можно дать такой ответ: мы просим здесь, чтобы Отец Небесный избавил нас от всякого зла телесного и душевного, а напоследок, когда пробьёт наш последний час, послал бы нам блаженную кончину и с миром взял к Себе на Небо из этой юдоли бесчисленных бед и скорбей наших.

Таков смысл этого седьмого прошения, с которым мы обращаемся к Небесному Отцу своему. По смыслу этих слов чада Божии – очень счастливые люди уже здесь на земле. Ибо они имеют Отца Небесного, Который так щедро обеспечивает их ежедневно всем, что нужно для их телесной и духовной жизни. Они имеют мир с Богом, утешение прощения грехов и свободный, всегда открытый доступ к сердцу своего Отца Небесного. Они в борьбе, выпадающей на их долю, не беспомощны и не одиноки. Они знают, что Отец Небесный услышит их молитву, когда воззовут к Нему: «не введи нас во искушение!» Почему они и не ропщут, когда Он подвергает их здесь наказанию, и знают, что налагая на них это наказание, Он имеет в виду их же собственное благо. Но все же они не могут не ощущать при этом горечи, не могут не убеждаться в справедливости того, что пишет апостол Павел: «Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью» (Евр.12:11). Да и как не чувствовать, по крайней мере, тяжести, как не страшиться того, что приходится переносить человеку в столь многих и разнообразных страданиях своего тела и души! Кто может перечислить все виды бедствий, какие испытывает на земле человек! От колыбели до гроба ему сопутствуют целые полчища болезней, преследует злоба людей, их зависть, клевета и разного рода несправедливости, даже сама природа вооружается нередко на него своими разрушительными стихиями. А эта потеря имущества, иногда так дорого ему стоившего, потеря лиц, дорогих и близких его сердцу! Какая длинная цепь тяжелых испытаний тянется для него во всё время, пока он блуждает здесь, на чужбине, вдали от отеческого дома! Ах, вот просовывает пойманная птичка свою голову через золоченую сетку своей клетки! Вот тоскуем и стонем и мы в этой юдоли бед, скорбей и грехов о небесном наследии, о небесной свободе чад Божиих! Вот с глубоким вздохом говорим мы: «Но избави нас, Отче наш, от всего, что стесняет и приковывает нас к смертному телу! Положи всему этому конец и избави нас от лукавого!»

Слава и благодарение Богу! Отец слышит нас, когда мы Его призываем в день скорби. Он приклоняет Своё ухо к молитве чад Своих. Он приходит и избавляет нас от лукавого. «Бог для нас – Бог во спасение; во власти Господа Вседержителя врата смерти» (Пс.67:21). «В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло» (Иов.5:19). «И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс.49:15). Правда, Его избавление не всегда бывает по образу мыслей человека, не всегда по его предположениям и соображениям. Он не объявляет наперед ни о времени, в которое Он должен прийти, ни о пути, по которому Он должен идти. Часто Его дети должны долго томиться и вздыхать под бременем, которое Он на них налагает. И, однако, среди самого зла и бедствия, которому Он подверг тебя, ты можешь усматривать своё спасение. Он из горького напитка готовит тебе целительное лекарство. Мирный, успокоительный плод оправдания созревает в твоём сердце под Его наказанием. Ты научаешься познавать высшие планы и премудрые судьбы Божии. Ты научаешься ограничивать свою волю и пленять ее в волю Бога. У тебя притупляется вкус, пропадает охота к удовольствию мира. Ты усматриваешь в себе необычайную силу своей крепости и чувствуешь потребность прославлять во всех своих немощах и скорбях Его милость, которая так близка к смиренным. А при таком несчастье насколько легче становится для тебя переносить эти страдания и взять на себя крест свой! Какой сладостный мир наполняет сердце твоё во всех превратностях мира! Какой обильный поток благословения изливается на дом твой, на всю твою жизнь и страдания! Здесь воочию даёт себя чувствовать рука Твоего Спасителя – Бога, Который слышит молитву чад Своих, которая умеет избавлять их от зла во всяком обстоянии зла. Поэтому, когда наступило, друг, время твоих страданий, то не молись: «Отче, помоги мне в сей же час!» Нет, этот час для того и наступил для тебя, чтобы в течение его тебе пострадать. Учись у Твоего Учителя молиться так: «Отче! прославь имя Твое» (Ин.12:28). Отец! Даруй мне, чтобы в этот час скорби, во всякой напасти мира, при всех постигающих меня бедствиях и несчастьях, прославлялось на мне Твоё Святое имя! Поступай со мной по Твоей Святой воле, но даруй, чтобы я опытно познал и убедился, что любящим Тебя всё служит ко благу!

И не в силах ли Отца Небесного сделать это для чад Своих, то есть настолько облегчить для них всякое бремя, как малое, так и великое, чтобы едва ощущали его рамена их. Посмотрите на святых подвижников древнего и нового времени, с какой легкой душой совершают они свои изумительные подвиги, с каким благодушием они переносят всякий позор и поношение, всякое гонение и узы, мучения и смертные пытки! Как в виду страшной, мучительной смерти утешают они плачущих родственников и близких сердцу! Как воодушевленно поют они в темницах и даже в пламени огня псалмы во славу Бога Своего Спасителя, Который и среди мучений избавлял их от всякого мучения так, что их не могло касаться никакое страдание и не могла умертвить никакая смерть!

И, наконец, что такое, возлюбленные братие, самое тяжкое бремя и самое продолжительное мучение земное в сравнении с блаженством небесным, с вечным освобождением от всякого зла? Как бы долго кто ни жил, но придет же, наконец, час, тот последний для каждого час, когда мы избавимся от всяких зол, обуревающих нас в этой юдоли земной. Только всякий ли из нас спасётся тогда от всякого зла в собственном действительном смысле этого слова? Ибо какая тебе будет польза от того, если ты избавишься от земных зол, но не будешь свободен от величайшего из всех зол – мучения Суда, вечной смерти? О, братие христиане! Кто не умирает мирной, блаженной кончиной, того и смерть не избавит от зла. Вот почему самое великое благо, о котором человек более всего должен молиться – это мирный блаженный час смерти. Вот почему, читая седьмое прошение: «избави нас от лукавого», – мы и просим Отца нашего Небесного главным образом о том, чтобы Он, когда наступит наша година, послал нам мирную, безмятежную, блаженную кончину живота нашего и из этой плачевной юдоли взял нас к Себе на Небо.

Счастлив тот христианин, который при своей кончине, будучи исполнен живой веры и надежды, может молиться так, как научил его Христос: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк.23:46). Что такое страдание земли, смерть этого тела? Еще немного времени – и придет Спаситель! О, идите к вашим больным и страждущим и успокойте сердца их этим утешением! Идите и скажите им: ещё немного, и вы не будете плакать, и вам не будет уже нужно никакого утешения! После горячей битвы наступает он, желанный день победы, и принесёт нам свободу, о которой мы так тоскуем, избавление от всякого зла, о котором мы так горячо молимся. «Когда Господь возвращал плен Сиона, мы были как бы видящие во сне; тогда уста наши были полны веселия, и язык наш – пения» (Пс.125:1–2). Тогда «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже: ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр.21:4). Тогда мы не будем просить, как теперь, в этой плачевной юдоли: «избави нас от лукавого», но вечно будем славить и воспевать Бога, Который услышал нашу молитву и избавил нас от лукавого. «Великое сотворил Господь над нами» (Пс.125:3), поэтому мы и радуемся. О, так гряди же ты день спасения, день свободы, по которой мы тоскуем, день нашего вечного избавления! Гряди Господи, наш Бог, наш Спаситель! Открой, покажи Себя и прекрати плен Твоего народа! Мы ждем Твоего спасения! Поспеши же и сжалься над людьми Твоего наследия! Воззри на бедствия и нужды людей Твоих и избави нас от лукавого! Аминь.

Яко Твое есть Царство и сила, и слава во веки веков. Аминь.

Мф.6:13

Дорогие! Слов, которые мы слышим сейчас и которыми заканчивается молитва «Отче наш», Господь Иисус, кажется, Сам не говорил, когда учил молиться учеников Своих. Их нет и в Евангелии от Луки, в том месте, где Господь, по просьбе учеников: «научи нас молиться», преподал им молитву «Отче наш». Но несомненно однако то, что Церковь с самых древних времен употребляла эти слова, как заключение молитвы, и церковный хор пел их всякий раз, когда священнослужитель заканчивал чтение молитвы «Отче наш». Обычай отвечать священнику на произносимые им молитвы или поучения словами одобрения и словами «аминь» существовал уже и в Ветхом Завете, сохранила его и новозаветная Церковь. К тому же слова эти, по своему содержанию и духу Священного Писания приличны и для торжественного заключения этой чудной молитвы.

Но эти слова не суть только слова похвалы и одобрения, но в них молящийся в то же время выражает свою надежду, свою уверенность в том, что эта молитва не тщетна, но будет услышана. Произнося слова: «яко Твое Царство и сила, и слава... аминь», он одобряет себя, внушает себе мужество и благую уверенность в успехе молитвы и заграждает ими уста всем сомнениям и пререканиям, если бы таковые возникли.

«Твое есть Царство» – это значит Тебе одному, Отче и Господи, принадлежит царствование над миром, а не так называемому князю мира сего, как бы ни была велика и его сила и как бы ни было широко распространено и его господство на земле. Хотя и мечтает этот князь мира навсегда утвердить своё царство на земле путём обмана и прельщений, но не такова благая и милостивая воля нашего Отца Небесного. Он «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). Для этого Он не пощадил и Своего Единородного Сына, но послал Его в мир проповедовать Евангелие всей твари; для этого Он послал нам Утешителя Духа Святого, чтобы мы при помощи Его благодати веровали Его слову и чтобы все царства мира сделались Царством нашего Бога и Христа.

А чего Он хочет, то и может сделать. Могущественна и победоносна десница Господня. Его есть сила, «Бог же наш на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори» (Пс.113:11). «Некоторые, – сказал однажды один из богословов, – дрожат и трепещут из-за того, что не видят они столбов, на которые опирается небо, думая, что оно может упасть. Если бы их подставить, тогда небо, по их мнению, стояло бы прочнее. Но не беспокойся и не бойся, друг мой, за то, что может оскудеть в Божественной деснице сила ее, страшись того только, чтобы эта десница не поднялась для Суда над тобой. Но если Его Дух даст свидетельство твоему духу, что ты не по имени только, но воистину Его чадо, тогда не смущайся и не унывай, взирая на то, как слабы твои силы в сравнении с грозными силами мира и его князя, но ищи себе устроение в вере во всемогущество твоего Бога и надежде на Его непобедимую силу».

Его есть слава. Слава, честь и поклонение принадлежат одному только Богу, Отцу нашему Небесному, и Он не даст этой славы никому другому (Ис.42:8, 48:11). Слава мира проходит, колеблется. Падают и в прах превращаются и престолы сильных. Только Престол Бога стоит непоколебимо. Он один Вечен. Он один только останется во славе, когда померкнет всякая слава тех, которые не признают славы Его имени. Ибо Его «есть царство и сила, и слава во веки веков». Он и хочет, и может, и, наверное, все сделает по Своей воле и по Своему предвечному Совету ко славе Своей и во спасение наше. Это не подлежит никакому сомнению. Вот почему христианин смотрит не на те горы житейских дум и забот, которые возвышаются перед его глазами, не на те горы, откуда грозят ему бедствия и опасности, но возводит очи свои «к горам, откуда придет помощь» его (Пс.120:1), то есть, к Отцу Своему Небесному, и с сыновней преданностью и дерзновением произносит своё «аминь».

«Аминь» – слово еврейское и употреблялось уже в ветхозаветной Церкви как заключение молитвы. «Аминь»значит: да, так, верно, истинно, да будет. Поэтому на вопрос, что означает слово «аминь», можно ответить так: я уверен, что такая молитва не напрасна и Отцу нашему приятна, ибо Он Сам заповедал нам так молиться и обещал, что Он услышит ее. «Аминь, аминь» означает: да, да так должно быть.

Наши молитвы Отцу нашему приятны, потому что Он Сам повелел так молиться; наши молитвы не напрасны, ибо он Сам обещал, что услышит их. Его повеление, чтобы мы так именно («сице») молились, и Его обещание, что Он не отвратил от нашей молитвы Своего слуха, дают нам полное основание обращаться к Нему со своими просьбами, как к Отцу Своему, и в уверенности на их удовлетворение заканчивать их словом «аминь».

А посему, когда ты, друг, хочешь сказать твоё «аминь», возвратись еще раз своей мыслью к содержанию твоего прошения и сообрази, согласно ли оно с волей Бога, твоего Небесного Отца? Если оно не согласно с этой волей, если ты с полным усердием читаешь только слова четвертого и седьмого прошения, а слова первого прошения выговариваются только твоими губами, если, молясь об оставлении долгов своих (пятое прошение), сам замыкаешь своё сердце перед твоим братом – то, что такое твоё «аминь», которое произносишь ты в конце молитвы, как не пустой звук, и можно ли в таком случае надеяться на исполнение молитвы? Но чем чище твоя душа пред Богом, чем терпеливее и покорнее предаешь ты себя в Его волю, тем с более радостной и твердой надеждой на успех своей молитвы ты можешь сказать твоё «аминь».

Конечно, мы не стоим того, чего просим, и своим поведением не заслуживаем, чтобы Он внимал нашей молитве и исполнил её. Поэтому христианин основывает своё «аминь» не на своих собственных заслугах и достоинстве. Он основывает его на заслугах своего Спасителя и на милосердии Отца Небесного и молится, чтобы Отец Небесный даровал ему все из милости ради Своего Сына, нашего Господа и Спасителя. Во имя и ради Иисуса – вот то верное поручительство, на которое больше всего полагаюсь я в своей молитве, когда отягощают меня грехи мои и злой дух овладевает моей душой. Если я прошу во имя Иисуса, то хотя бы я и не стоил того, чего прошу, но и тогда моя просьба может быть угодна Богу, и я дерзаю говорить: «аминь, аминь», то есть, верно, верно так.

«Аминь, аминь», то есть, так, так да будет так. Твёрдо держись этого слова и тогда, когда, по-видимому, ты не получаешь просимого и молитва твоя кажется напрасной. Если, например, во время голода кажется тебе, что ты напрасно взываешь: «хлеб наш насущный даждь нам днесь», ибо чем громче вопиешь о насущном хлебе, тем сильнее грызут твоё сердце бедность и лишения, не переставай и в этом случае подтверждать свою молитву словом «аминь». Пусть оно будет для тебя более верным и надежным средством, чем та кружка сарептской вдовы, в которой не убавлялось масло, или те птицы, которые чудесным образом доставляли хлеб Илии. Поднимай твои взоры выше нужд и жалобных воплей голодной семьи, возводи их к Небу, к Отцу твоему Небесному. Будь уверен, что все, о чём ты молишься, всё-таки есть истина – «аминь»; ибо невозможно, чтобы Отец не услышал и не удовлетворил просьбу Своих детей. Крепко держись слова «аминь» и тогда, когда ты со своими детьми и о них молишься: «да приидет (к ним) Царствие Твое» , но не видишь успеха от своей молитвы, так как они, эти злополучные дети, слишком далеки от Царствия Божия, и все твои слезные просьбы, увещания и вразумления не удерживают их от широкого погибельного пути. О, не оставляй и в этом случае своей пламенной молитвы о них. Верь, что не останется она напрасной, ибо невозможно, чтобы такая молитва не была приятна Отцу твоему и чтобы дитя столь горячих слёз и молитв не было, в конце концов, спасено и не сделалось наследником того Царствия, о котором так пламенно ты молился. Крепко держись этого слова «аминь», когда ты в тяжкой борьбе с искушениями мира, плоти и дьявола с сердечной тугой взываешь: «Отче... не введи меня во искушение», а между тем видишь, как снова воздымаются волны этих искушений над главой твоей, и тебе страшно становится за себя и за твердость твоей веры. Знай, что всё это, однако ж, истинно, «аминь». Бог никогда не оставляет тех, кто не оставляет Его, но укрепляет и поддерживает нас в Своём слове и нашей вере до конца дней наших. Крепко держись слова «аминь» и тогда, когда в благоговейной молитве преклоняешься ты пред Отцом Небесным и сливаешься с хором небожителей, говоря: «да святится имя Твое», а вокруг себя всюду видишь противное этому, то есть не прославление, а скорее оскорбление имени Божия, не уважение, а унижение Его, не благочестие, а всё более и более распространяющееся в современном поколении нечестие. Веруй, что то, о чём ты молишься в первом прошении молитвы Господней, есть всё-таки истина. Ибо придёт, непременно придёт тот день света, когда слава Господня покроет лицо земли, как вода покрывает дно морское, когда все царства мира сделаются Царством нашего Господа и Христа Его, когда грехи мира, ад и дьявол побеждены и испразднены будут десницей Всевышнего. «Аминь, аминь», то есть, всё это – истина, это так и должно быть.

Итак, христианин, старайся наблюдать за тем, чтобы это «аминь» было у тебя всегда твёрдым и неизменным словом, и будь уверен, что Бог никогда не отринет твоей искренней, согласной с Его волей молитвы, но рано или поздно непременно скажет ей и Своё «да».

Даруй же это нам, Всемилостивый Боже и Отче наш! Управляй нами через Христа, Спасителя нашего. Да поможет Он нам всегда и всюду твёрдо соблюдать слово «аминь», и да произнесет Он в подтверждение оного и Своё всевышнее, всемогущее и Божественное «ей» и «аминь» (2Кор.1:20). Аминь.

Мы живём в такое время, когда всё осуждают и всё подвергают критике, нередко мало или совсем ничего не понимая в обсуждаемых предметах. Вопросы и истины, которые охотнее всего избираются предметом такого рода суждений – прежде всего религиозные вопросы и истины. Для некоторых известного сорта людей составляет особенное даже удовольствие поговорить о религии и религиозных убеждениях и поглумиться над ними. Вот почему настало время, когда становится необходимым христианство с его вечными истинами защищать и поддерживать, может быть, более, чем в те времена, когда древнее иудейство и язычество воздвигали против него свои гонения. Эта защита является тем более необходимой, что теперь уже и деревенское наше население начинает ослабевать в своей вере и в своей религиозной жизни вследствие постоянного сношения и работы в соседних городах. Нам говорят: учреждайте общества, союзы, собирайте людей, объясняйте им, проповедуйте, просвещайте их! Но не все, находящиеся в опасности, вступают в эти союзы, да и доступны-то они для того просвещения, которое предлагается им в проповеди и христианском обучении, весьма мало, ибо очень многие избегают этих разъяснений или не хотят их слушать. Но остается еще одно средство – это дать им в руки назидательную книгу, за которую они, может быть, с радостью возьмутся, особенно в длинные, зимние вечера. Само собой понятно, что книга должна кратко и вместе основательно, удобопонятно и увлекательно решить и объяснить те вопросы, которые делаются в настоящее время предметом нападок. В последнее время стали появляться книги, по-видимому, направленные для достижения названной цели. Но, по моему мнению, простые люди рабочего и крестьянского сословия мало извлекут из них пользы, потому что они превышают силы их понимания. Я полагаю, что в сочинениях этого рода, которые так нужны в данном случае, у нас не только нет излишка, но чувствуется большой недостаток. Решаясь на издание этой книги, я отнюдь не хочу сказать того, что она вполне отвечает указанной потребности, но думаю, что она может служить одной из попыток в этом роде и вполне может идти навстречу религиозным нуждам нашего рабочего класса. Те, которые имеют своей обязанностью просвещать народ в духе веры и нравственности, найдут в этой книжке немало уже обработанного материала для своих бесед и чтений. Пусть она возвратит в сердца и дома своих читателей тот мир, которого можно только лишить, но не может уже снова дать нам взбаламученный греховный мир.

Вечерние собеседования между крестьянином, фабричным рабочим и священником (современные религиозные вопросы)

В настоящее время все устремляются в города, чтобы там спокойно пожить, чтобы там побольше заработать и найти своё счастье. Но в свою очередь, можно сказать и наоборот: всё вредное и губительное переносится в нашу деревню тоже из городов. Ложное просвещение, безрелигиозность и безнравственность распространяются из городов по деревням и производят ужасно вредное влияние, как на отдельных лиц, так и на целые семейства. Об этом знает и может рассказать честный и прямодушный крестьянин по имени Пётр . Уже давно он думал о том, как бы получить разъяснение некоторых своих религиозных сомнений и недоразумений. Вследствие чтения газет, которые он находил на столе гостиницы, где он бывал благодаря сношению с сектантами и с соседним городом, в его верующее, несомненно, сердце закрались уже некоторые сомнения и недоразумения. Тогда нашел он однажды предлог и зашел в дом священника, чтобы открыть ему своё сердце. «У меня есть нечто на сердце, – сказал он, – очень бы хотелось, чтобы вы, батюшка, меня выслушали». – «Почему же не так, любезный сосед», – заметил священник. «Вы знаете, – продолжал затем Пётр, – что я всегда был верующим христианином и любил свою веру и жил согласно с нею. Но в настоящее время приходится слышать и читать так много такого, что с нашею верою не всегда согласно. Теперь говорят и пишут, что совсем нет ни Бога, ни вечности, что весь мир есть бог и со смертью всему конец. Наивен и глуп тот, кто верит в личного Бога и вечность. Суд, небо и ад суть только сказки, которыми хотят испортить и отравить людям жизнь. Так как существует одна только здешняя жизнь, то ею и нужно только наслаждаться и небо созидать себе можно только на этой земле. Вот какое учение проповедуют теперь в пошлых современных газетах и тех брошюрах, которые попадают и в наши дома. Таковые безбожные взгляды и учение приносит с фабрики и мой свояк Фома и распространяет их в своей собственной семье и в трактире. Мне от души жаль его, что он так далеко зашёл и потерпел крушение в своей святой вере. В особенности жаль его семью, так как она из дня в день должна выслушивать из его уст такие нечестивые, полные неверия, растлевающие слова и суждения. Как хотелось бы, чтобы вы его снова возвратили на истинный путь».

Священник, молча выслушавший эту сердечную скорбь своего соседа, сказал настолько благодушно, насколько же и серьёзно: «Я очень рад, добрый сосед, что вы так доверчиво и откровенно поведали мне ваше желание и просьбу. Вас я издавна знаю как доброго, верующего христианина и надеюсь, что вы таким же и останетесь до конца вашей жизни. Ваши собственные сомнения скоро будут устранены, так как вы имеете доброе намерение и волю и стремитесь к истине. Несколько труднее будет справиться с вашим свояком Фомой, который, как кажется мне, имеет общение на фабрике с неверующими сотоварищами и от них уже заразился ядом лжеучения. Он, кажется мне, начинает уже играть роль неверующего Фомы, тогда как вы – всё еще верующий Пётр. От всей души жаль мне его и особенно его семейство. Добрая жена со своими детьми может лишиться святой веры через своего собственного мужа. Какую тяжкую ответственность берет последний на свою душу! Что должно выйти из бедных детей, которые растут под таким влиянием и руководством? Я предлагаю вам совет, возьмите с собой завтра вечером вашего свояка и пожалуйте ко мне, я готов вам обоим каждый вечер этого месяца и в свободные часы давать необходимые ответы и разъяснения на все самые жгучие современные вопросы».

Пётр. Это было бы очень хорошо и для меня весьма приятно, если бы вы взяли на себя этот труд. Уже давно горел я этим желанием, но всё почему-то не решался объяснить вам это. Я пойду теперь же к своему свояку и передам ему о вашем любезном приглашении. Я наперёд знаю, что он с радостью примет его. Могу сознаться, что я имею на него еще некоторое влияние, так что есть еще надежда снова направить его на лучший путь. Как рада была бы милая жена, если бы её муж вернулся к вере, и снова, как прежде, воцарились между обоими супругами мир, любовь и согласие! Вы не поверите, батюшка, до какой степени расстроилась и разбилась вся семейная жизнь моего свояка с тех пор, как примкнул он к людям, написавшим на своём знамени: «нет ни Бога, ни вечности!»

Священник. Да ведь это само собой понятно, что там, где нет уже никакой веры и никакой религии, там не может быть никакого мира и никакого истинного счастья. Об этом засвидетельствовал ещё праведный Иов, сказав: «кто из противящихся Богу имеет мир?» (Иов.9:4). И опыт, и история также учат, что религия есть основание всякого счастья и благополучия.

Пётр. Эти именно мысли и побудили меня прийти к вам и попросить вас о необходимости наставления и разъяснения тех пунктов, на которые теперь больше всего нападают. Я постараюсь освободить себя от занятий и завтра же вечером приду к вам со своим свояком.

Священник. Буду очень рад, если я завтра увижу у себя вас обоих. Итак, до свидания!

К назначенному часу явились оба свояка к дому священника, и после обычного приветствия с их стороны священник любезно принял их и выразил особенную радость по поводу прибытия фабричного рабочего Фомы. «Давно уже, – сказал он ему, – я не видел вас здесь в моём доме. Редкие гости – более любезные гости».

«Не все, – заметил Фома, – редкие гости и желанные гости; вот, например, я! Едва ли вы батюшка будете иметь в моём посещении особенную радость, я ведь в последнее время мало интересуюсь и религией, и богослужением. И зачем я буду обращать на эти вещи внимание, когда нет никакого Бога и никакой вечности? Правда, последнему учению я не особенно твёрдо верил, хотя жил доселе так, как бы не существовало для меня никакого Бога и никакой вечности, но очень часто, в это же время, чувствовал внутреннее беспокойство и не мог заглушить в себе угрызений совести. И поэтому был очень рад, когда мой свояк вчера вечером попросил меня вместе с ним пойти к вам, тем более что и вы сами, батюшка, выразили ему желание видеть нас. Я надеюсь в этом случае получить от вас разъяснения и ответ хотя бы на некоторые из тех вопросов, которые в настоящее время так запутывают и приводят в недоумение умы многих».

Священник. По-видимому, мы с вами сходимся на одной и той же мысли. Совершенно верно, что вы должны получить от меня разъяснение. Моё намерение в том и состоит, чтобы, воспользовавшись настоящим вашим присутствием, преподать вам наставление и, если это будет угодно Богу, снова возвратить вам счастье святой веры. Но об одном только я считаю нужным сейчас попросить вас, чтобы мои слова упали на добрую почву и принесли плод, давайте помолимся об этом Богу и призовём Его благословение.

Оба свояка изъявили согласие на это предложение, и священник, совершив молитву, пригласил их сесть и затем продолжил свою речь в таких словах:

«Мы живём в опасное время, и религия для многих уже ничего не значит, а вследствие этого вообще благо и общественный порядок подвергаются большой опасности. Мы сидим как бы на вулкане, на огнедышащей горе, которая каждую минуту может открыть свою раскалённую пасть, чтобы проглотить нас. Уже слышится гул внутреннего подземного огня, и здесь и там появляются уже зловещие искры – предвестницы извержения. Я укажу хотя бы на частые и многочисленные убийства, покушения на жизнь царя, князей и различных влиятельных лиц, которых уже так много погибло от рук злодеев. Примером еще может служить и Франция, где те зловещие, опасные искры высыпались уже наружу, и произошло уже извержение. Но я спрашиваю: если люди, совершающие такие преступления, достигнут власти, останется ли вне опасности наша собственность и наша жизнь? Не произойдет ли с нами того, что случается с теми, которые, находясь на вулкане, близком к извержению лавы, преспокойно и беззаботно сидят и наслаждаются, не предчувствуя никакой беды?»

Пётр. Да, давно уже поговаривают о великой кровавой бане, которая готовится для нас.

Фома. Так далеко мы ещё не зашли. В настоящей борьбе дело идёт совершенно о других предметах. Бедный голяк не должен же всегда голодать, в то время как гордый богач не знает, как ещё более проводить в роскоши и наслаждении свою жизнь.

Священник. Для этой цели хотят всякую частную собственность сделать собственностью государства. Но именно это-то и скрывает в себе великую опасность для общества. Ужели думают, что это так легко будет привести в исполнение. Крестьянин, ремесленник, торговец никогда не помирятся, если их в один злополучный день захотят оторвать от их собственности и занятий. – Отнять от них их добро и имущество, их сбережение и средства к труду и сделать их обыкновенными работниками, которые притом должны будут по приказанию другого исполнять и необычные, и суровые работы! В этом случае необходимо было бы страшное насилие, и без кровопролития при осуществлении таких страшных планов не обойтись. Но что является ещё более опасным, так это недовольство, которое всюду возбуждается и искусственно поддерживается. Недовольны теперь почти все – от богатого капиталиста до последнего нищего, потому что неверие и страсть к наслаждению широко захватили все слои населения. Если присоединить ещё материальное бедствие, какое бывает нередко у бесчисленного множества рабочих, то это недовольство может перейти границы и дойти до ожесточения и отчаяния. Тогда ничто уже не удержит и не запугает, тогда на всё решатся, чтобы только найти выход, какой бы он ни был. Для такого человека, который не имеет уже никакой веры и вследствие своего угнетённого положения дошёл до крайнего раздражения и ожесточения, что значит пожизненное заключение в тюрьму или ссылка на каторгу, или даже смертная казнь, если он получит простор для своего, давно скрываемого и сдерживаемого гнева, и может отомстить посредством убийства или какой-нибудь другой злодейской расправы богатому классу? Для него главное дело в том, чтобы привести в исполнение свои злодейские планы и показать пример другим, как и они должны поступать. Ради этого он охотно идёт на риск даже своей жизнью, так как она, по его мнению, полагает конец всему; и для него не существует никакого загробного возмездия. Недовольные, но верующие работники, наоборот, мало или даже никакой не представляют опасности, ибо их удерживает от революции и других преступлений вера в воздание за гробом. Совершенно другая картина получается, если дело идет о недовольных и неверующих рабочих. Что может удержать их от революции, от убийств и даже цареубийств? Они говорят себе: «Со смертью всему конец, ответственности после этой жизни не существует никакой, мы ничем не рискуем и ничего не теряем, в крайнем случае, теряем жизнь – а она стоит не особенно дорого».

Пётр. Это совершенно верно, недовольные и неверующие рабочие представляют большую опасность для общества. Но ведь у нас есть сильное войско – у него расчёт может быть очень короткий!

Священник. Так рассуждает только тот, кто не знает истории и опыта. Разве не бывает, что и войско делалось мятежническим, бунтарным? Не знаем ли мы из опыта, что недовольство и неверие, если они соединялись вместе и составляли заговор против человеческого общества, то совершали ужасные катастрофы, опустошения и разгромы? Французская революция, происходившая сто лет тому назад, есть печальное доказательство этого и должна открыть глаза всем, которые теперь говорят: с недовольными рабочими расчет будет короткий! Даже и люди высшего положения, как например государственный канцлер Каприви, не обинуясь, сознавались в этом. «Мы приближаемся к тяжелым временам, – сказал он, – атеистическое (безбожное) мировоззрение – великая опасность будущего!»

Фома. Да, социал-демократия есть сила, с которой необходимо считаться. Она растет с каждым днём и всё выше и выше поднимает свою голову.

Пётр. Это правда. И в нашем состоянии, в крестьянском сословии, недовольство растет всё более и более. Ранее ни о социал-демократии, ни о таком недовольстве ничего не было слышно. Откуда всё это взялось? Кто виноват в этом?

Священник. Либерализм виноват в этом. Либерализм – это то именно умственное направление, которое защищали вольнодумцы прошлого столетия. Защитники этого направления суть враги всякой религии и исповедания, они отрицают вечную жизнь и думают только о том, чтобы наслаждаться одной только земной жизнью. Люди, отуманенные такого рода учением, строят себе воздушные замки и гордятся своей свободой. Либерализм трубит на весь мир: «Слушайте, люди, меня, я принесу вам свободу, свободу во всех областях!» И какую же он принёс свободу? В религиозной области он принёс свободу, которая делает людей свободными от религии и Церкви. Если, например, кто женится или выходит замуж, то его никто не должен стеснять, он должен быть свободным в том отношении – хочет ли он призвать на свой брак благословение Церкви или нет. Если ученик отпущен из школы, то для него не должно быть никакого принуждения к посещению храма Божия и богослужений. Церковь и ее служители должны оставаться безгласными, они не смеют заявлять о своих служебных правах, их влияние на общественную жизнь устраняется – государство должно быть всем и вся. А как далеко ушли мы с этой свободой в религиозной области? Так далеко, принуждён ответить я, что государство не может наготовить столько казематов и тюрем, столько исправительных домов и учреждений, чтобы поместить в них всех преступников и негодяев. Да, либерализм был причиной неверия, которое проникло теперь в широкие массы народа, началась проповедь неверия сверху, через ученых и профессоров; а теперь то семя, которое целыми годами сеялось учеными кафедрами, либеральными кружками и собраниями, всходит и приносит свой горький плод и среди простого народа.

Пётр. Это мне не совсем ясно, но я не хочу прерывать вас.

Священник. В хозяйственной области либерализм принёс пользующуюся сомнительной славой свободу торговли и промышленности, равно как и свободу переселения с одного места на другое. Благодаря свободе торговли, происходит свободный ввоз и вывоз скота, жита и многих продуктов, а следствием этого явилось то, что мы завалены были заграничным скотом и хлебом, и цены упали до того, что крестьянин из своей земли, из своего хлебопашества и скотоводства выручал не более того, сколько стоила ему работа и переправка.

Пётр. Да, крестьянин в настоящее время – обездоленное, угнетённое существо, и никто не вступится за него и не защитит его.

Священник. В силу свободы промышленности каждый имеет право заниматься тем или другим производством, хотя бы он ничего ровно не понимал в нём. Отсюда происходит то, что мы имеем теперь в городах магазины обуви, одежды и т.п., а хозяин или содержатель этих магазинов может быть не в состоянии взять в руки ни иглы, ни шила. Такая свобода промышленности нанесла смертельный удар нашему ремесленному сословию, отдельный ремесленник не в силах выдерживать всемирной конкуренции и потому вынужден работать уже для содержания большого магазина или для фабрики. Вот почему, как видим мы, и тянутся сейчас почти все в города, чтобы там искать заработка и пропитания. В облегчение этого либерализм и узаконил ту свободу переселения, которая дозволяет каждому человеку водворяться и жить там, где он хочет. Так произошло то, что рабочие всё в большем и большем количестве скучиваются в больших городах. Тут можно найти более лёгкую работу на фабриках, тут, по-видимому, ждет их лучшая, более высокая плата за работу. Вследствие этого наши столичные и большие города переполнены бедными людьми, которые сами себя стесняют и уменьшают свой заработок. Вот условия, послужившие главным образом причиной того, что мы теперь считаемся с социальным вопросом.

Пётр. Этим же объясняется и то, что мы, крестьяне, часто уже не можем найти себе и прислуги, вынуждены бываем платить громадные деньги за работу, а это, естественно, и приводит к разорению нашего сословия.

Священник. Наконец, в политической области либерализм принёс нам такое законодательство, которое служит только к тому, чтобы возбуждать и поддерживать недовольство. Он благоприятствует только закону борьбы из-за культуры. После того, как благодаря усовершенствованию машин во многих отраслях производства фабричная работа стала гораздо дешевле, чем работа ручная, и после того, как железные дороги и пароходы стали дешево перевозить во все части света товары и, таким образом, сделали возможным исполинский сбыт их, для большого капитала настало золотое время. Вместо того чтобы поддерживать в неравной борьбе имущественно слабых, либерализм уничтожил все границы и препятствия, которые стояли на пути капитала. Доказательством этому – эксплуатация и притеснение бедных работников со стороны капиталистов. За крайне мизерную плату они должны работать двенадцать или даже более часов в сутки. Дети и женщины, как мужчины, принимаются также на фабричную работу – и всё это во имя закона. А когда такой бедный рабочий, своим потовым трудом так много помогавший и содействовавший богатому капиталисту скоплять ещё большее богатство, потерял способность к работе, то о нём никто не считает своим долгом и позаботиться. Ещё меньше этим законом вменяется в обязанность работодателю оказывать помощь своему рабочему, подвергшемуся какому-нибудь несчастью. Теперь, конечно, законодательство в этом отношении стало лучше. Но не либерализму обязан этим рабочий класс, для либерализма было бы лучше совсем не видеть тех новых законов, которые выработаны в пользу рабочих классов.

Нетрудно догадаться куда зайдет и где очутится человеческое общество, если оно и далее будет идти по этому скользкому и покатому пути. Один из самых важных вопросов, который в настоящее время занимает всех благомыслящих людей, состоит именно в том, каким образом можно избежать грозящей опасности или предотвратить ее. Но об этом я подробнее выскажусь завтра.

Пётр. Добрый вечер, батюшка! Мы последовали вашему приглашению и желали бы и сегодня послушать вас так же, как и вчера. Вы обещали нам сегодня дать ответ на вопрос, что и как может помочь нам в угрожающей опасности.

Священник. Совершенно верно. Я постараюсь ныне разрешить этот вопрос.

Мы уже слышали, что недовольные, неимущие части населения ищут спасения человеческого общества в том, чтобы всякая и каждая частная собственность или владения были бы собственностью государства или, как они говорят, общества. Но на этом пути нельзя найти удовлетворительного решения вопроса. Если бы отменена была всякая частная собственность, то у человека отнята была бы возможность приобретать какое-нибудь имущество и улучшать своё положение. Человеку ведь свойственно путём трудолюбия и бережливости приобретать такое или иное имущество и в этом стремлении находить некоторым образом утешение. К этой именно цели он направляет все силы, предлагает другим свои услуги и свой труд, ограничивает себя в удовлетворении своих потребностей и старается делать сбережения. Если бы теперь отменена была всякая частная собственность, то у человека отнято было бы и всякое поощрение к самодеятельности, он незаметно погрузился бы в бездеятельность и леность. Это причинило бы величайший грех человеку в его лучших стремлениях, и потому об улучшении положения этим рекомендуемым социалистами способом не может быть и речи.

Но рекомендуемое социалистами средство к спасению следует отвергнуть и по другому основанию. Оно заключает себе великую несправедливость, ибо человек от природы имеет право владеть имуществом. Животное своим инстинктом привязывается только к настоящему, человек же устремляет свои взоры и надежду и на будущее. Но что именно подает надежду на приобретение в будущем средств к жизни, так это земля и почва с её благами, которые она постоянно приносит. А отсюда и следует, что человек от природы имеет право не только жить произведением почвы, но и обладать собственностью на земле. Сверх того, земля хотя и дает всё, что необходимо для поддержания жизни, но она не может доставить этого без всепомогающей руки человека. Если теперь человек прилагает старание и заботу, чтобы удобрить её и сделать плодородной, то ему должно принадлежать неотъемлемое право на эту часть им удобренной и возделанной земли и это право должно оставаться неотъемлемым и ненарушимым навсегда. Отбить у него это владение значило бы совершить вопиющую несправедливость. А такая именно несправедливость и была бы совершена, если бы вздумали прекратить частную собственность.

Есть ещё третье основание, почему частная собственность не должна быть собственностью государства. Оно заключается в самом понятии о государстве. Государство имеет задачу защищать каждого из своих членов в нарушении его прав и содействовать земному благу человечества. В его интересах наблюдать за тем, чтобы между членами государства господствовал мир и согласие, при которых только и может существовать и преуспевать всеобщее благо. Если бы государство захватило в свои руки всю частную собственность, к которой человек привязан и телом и душой, то какое недовольство и озлобление неизбежно последовало бы за этим! Если бы оно (государство) сделалось хлебным всеобщим отцом, так что у него стали бы, так сказать, выпрашивать этот хлеб как милостыню, то неизбежные при этом условия недоброжелательства, притеснения и распри сделали бы жизнь невыносимой. Далее если бы у человека отняли всякое поощрение к деятельности, то возможно ли было бы тогда благосостояние, и кто захотел бы заботиться о будущем? Не может развиваться благосостояние там, где отдельные члены питают к нему только ненависть и отвращение, где они не согласны между собой и только по принуждению исполняют незначительные работы. Следовательно, государство в своих собственных интересах должно наблюдать, чтобы частная собственность оставалась святой и неотъемлемой.

Таким образом, на том пути, который рекомендуют социалисты для разрешения социального вопроса, нет помощи.

Пётр. Я и сам нередко думал, что люди, которые не имеют никакой веры и не признают никакого значения за религией, не могут указать средств к улучшению настоящего бедственного положения.

Священник. Далее вы должны выслушать о том, каким образом можно помочь делу. Чтобы разрешить социальный вопрос, для этого необходимо совместное и согласованное действие Церкви и государства, работодателей и рабочих.

Фома. Но я позволю себе спросить, что может сделать в этом случае Церковь? Ведь она заботится о загробной жизни и всегда указывает своим членам только на Небо и на так называемые вечные блага. От нее для борьбы с социальным злом нельзя ожидать никакой помощи.

Священник. Здесь вы глубоко ошибаетесь, ибо без посредства Церкви даже не может быть никакого разрешения этого вопроса, который в настоящее время обращает на себя внимание всего мира. Если устранить от этого Церковь, то все человеческие усилия окажутся бессильными. Ибо Церковь заключает в себе ту таинственную закваску Небесного учения, которое одно только и в состоянии произвести нравственный переворот в сердцах людей и сделать то, что настоящая борьба между имущими и неимущими, богатыми и бедными или совсем прекратится, или по крайней мере потеряет свою остроту и примет более мягкие формы.

Нравственно религиозное учение Церкви есть одно из самых могущественных средств для сближения богатых с бедными и примирения их между собой. Этим учением и заповедями Божиими Церковь напоминает тем и другим об их обязанностях и строго подтверждает им правило отдавать каждому своё. Содействуя таким образом правильному устроению христианской жизни, она вместе с тем помогает и земному благополучию человека, ибо на почве только христианской жизни произрастают и развиваются те добродетели, без которых не может создать этого благополучия никакое временное благосостояние. Эти добродетели суть трудолюбие, умеренность, бережливость, нравственная чистота, братская любовь, довольство. Какая польза от всех законодательств, направленных к улучшению человеческого быта, от всех облегчительных мер, от всех повышений заработной платы и т.п. если не будет доставать этих социальных добродетелей.

Пётр. Самая богатая плата не принесла бы никакой пользы тому, кто не умеет беречь, или иначе, кто привык к расточительной жизни. Чем более он получает, тем более нуждается.

Священник. Это видим мы из ежедневного опыта. Но Церковь не одним только учением, но и практическими учреждениями старается смягчить бедственное положение бедных и рабочих. Здесь стоит только вспомнить о социальном действии Церкви через сестер милосердия, через больницы и богадельни и через другие учреждения – приюты, направленные к облегчению всякого зла и бедствия, к возвышению нравственности, к оживлению и побуждению социальных интересов. Стоит только всё это принять во внимание и взвесить, и мы получим ясное понятие о том, какое богатое сокровище скрывает в себе Церковь для борьбы с социальным недугом.

Фома. Того, что достигла и в состоянии достигнуть в этом отношении Церковь, нельзя не ценить, но угнетенное положение рабочего люда всё-таки ещё не устранено, именно: условия заработной платы ещё не улучшены. Притеснения и эксплуатация рабочих капиталистами продолжаются и доселе, несмотря на социальную деятельность Церкви.

Священник. С этим я согласен. Но я уже объяснил, что для достижения всестороннего улучшения необходимо содействие и других факторов. Прежде всего, государство обязано выступить со своей помощью на законодательном пути. Ибо на нём, прежде всего, лежит обязанность содействовать общему благу, и чем сильнее и энергичнее и настойчивее оно будет делать это своими общими мероприятиями, тем менее будет надобности изыскивать какие-либо другие средства к улучшению условий жизни рабочего мира. Государство именно обязано протянуть рабочему классу руку помощи, так как рабочие составляют наибольшую часть членов государства, и благо государственное много зависит от работы этого класса. Кроме того, бедные и неимущие и сами по себе более нуждаются в государственной поддержке, чем богатые.

В чем же состоят эти мероприятия и покровительствующие законы, которые правительство должно предпринять в пользу рабочего класса? Так как нравственные, духовные блага выше стоят, чем материальные, то государство, прежде всего, обязано оказать свою поддержку и покровительство этим духовным нуждам рабочих. Рабочие не должны быть стеснены в их религии и их нравственной жизни. Они должны иметь время и возможность исполнять свои религиозные обязанности. Они не должны заниматься своей работой в таких помещениях и занимать такие квартиры, где их нравственная жизнь подвергается опасности. Затем, государство должно наблюдать и земные интересы рабочего сословия, заботиться и о земных его благах. Между этими благами следует упомянуть, прежде всего, о здоровье, которое часто страдает от переутомления, от несчастных случаев, от вредных для здоровья работ и помещений. Государство поэтому должно заботиться, чтобы рабочим давался необходимый для возмещения израсходованных во время работы сил покой, чтобы им за увечья и другие несчастья и за дни болезни выдавалось необходимое содержание. Чтобы за вредными в гигиеническом отношении помещениями установлен был бдительный надзор. Равным образом государство должно иметь свой глаз и за женщинами и детьми, работающими на фабриках, так как женщины принадлежат своим семействам, и дети, по возможности, должны быть удалены от фабрики. В этом направлении государство начало теперь действовать, но нельзя пока сказать, чтобы названных мероприятий было достаточно для данной цели. Для социального законодательства остается всё-таки очень широкое поле деятельности. Здесь уместен был бы вопрос, например, о том, каким образом для рабочих было бы возможно, чтобы они не отдалялись от своего домашнего очага и каждый из них имел бы хоть скромный клочок земли. Этим был бы проложен путь к сближению между бедными и богатыми, и укрепилось бы чувство семейственности.

Пётр. Если бы рабочее сословие имело собственную землю, тогда не стали бы все расходиться по городам и наш брат, крестьянин, находил бы у себя в деревне работников и прислугу.

Фома. Государство должно направлять своё наблюдение и на то, чтобы работник и крестьянин не были поставлены в необходимость всё более и более уступать и скидывать со счетов, а капиталисты не имели бы права всё более и более отягощать их налогами.

Священник. Совершенно согласен. Этим путем могло бы и должно бы государство несколько помочь рабочим.

Фома. И ещё один пункт государство не должно бы обходить своим вниманием – упорядочения и выработки правил для вознаграждения за труд. Справедливость требует, чтобы вознаграждение за труд было таково, чтобы его честному, непритязательному работнику доставало на жизненное пропитание. В настоящее же время плата работнику зависит всецело от благоволения и произвола работодателя. Что последний захочет заплатить, то и должен работник взять. Поэтому следовало бы этот произвол ограничить в законодательном порядке.

Священник. Конечно, плата должна соответствовать работе, но обстоятельства и условия работы так разнообразны и изменчивы, исполнение работниками своих обязанностей столь различно, что в этом отношении едва ли возможно выработать одно для всех обязательное правило. Ближайшим образом, государство могло бы предписать минимальную плату в тех отраслях производства, в коих чаще всего замечается грубая эксплуатация и несправедливость. Против этого у рабочих есть право соединяться в большие товарищества по занятию. В этом случае они представляют силу, достаточную для того, чтобы посредством общих соглашений добиться правильной платы. Ещё третий фактор должен содействовать разрешению социального вопроса. Это – работодатели. В чём же должно состоять их содействие?

Работодатели, прежде всего, должны смотреть на своих работников не как на рабов бесправных, ибо все люди суть дети одного Отца Небесного и, следовательно, братья между собой, все имеют право на взаимную любовь и уважение. А рабочий, сверх этого, заслуживает уважение ещё тем, что проводит свою жизнь в тяжелом напряженном труде. Нечестно и безнравственно поэтому поступает тот, кто эксплуатирует его, делает его средством для своих барышей и смотрит на него не более, как на машину.

Работодатели должны затем давать за работу соответствующее вознаграждение, так чтобы работник, по крайней мере, получал то, чего он заслуживает по естественной справедливости. Но они должны из любви и за совесть давать им ещё более чем, сколько требует от них справедливость. Это должно находить для себя применение особенно тогда, когда они из трудов рабочего извлекли великую прибыль или когда рабочий находится в особенных, исключительных условиях, например, в болезненном состоянии, несчастии и т.п. Конечно, работник, строго говоря, на эту большую плату не имеет права, но он рассчитывает при этом на милосердие и благую волю работодателя.

Работодатели должны далее лично заботиться о работниках и иметь с ними близкое общение, не смотреть на них свысока, как будто они сами сделаны из более дорогой материи, не кричать ни них грубо, не дозволяя это и другим чиновникам. Ничто не причиняет бедному человеку столько обиды, как проявление презрения к нему, и потому только, что он бедный человек, или когда его знают и считают за человека до тех пор, пока нуждаются в его услугах. Через это всё более и более образовывается пропасть между богатыми и бедными, всё грубее и недружелюбнее становятся отношения между работодателями и рабочими. Чтобы достигнуть сближения той и другой стороны, для этого работодатели должны быть к своим работникам любезны и предупредительны. Примером этого служат те истинно христианские рабочие союзы, в которых работодатели разделяют часть с рабочими, не пренебрегая и их советами. В таком же роде и те сословные союзы рабочих по занятию и состоянию, где работодатели и рабочие сообща обсуждают обоюдные интересы. Большое значение, наконец, имеют и сердечные отношения к отдельным рабочим, о которых работодатели должны заботиться, если, например, рабочий подвергся болезни, несчастью и т.п.

Фома. Мне известен один работодатель, который в этом отношении очень помогает своим рабочим. Он строит за свой счет для них квартиры, которые окружены небольшой усадьбой, и предлагает их в собственность, если рабочие всякий год берутся уплачивать известную часть покупной суммы.

Пётр. Хвала и честь таким хозяевам, которые имеют в виду не свою только личную выгоду, но и истинное благо своих служащих.

Священник. Да, работодатели должны преимущественное внимание обращать на духовное благо рабочих, ибо человек назначен не для настоящей только жизни, но и для будущей, вечной. В своём стремлении к вечному назначению он нигде и ни в чём не должен встречать препятствий и стеснений. Нанимающий в услужение работника никоим образом не должен мешать ему в исполнении его религиозных обязанностей. Кроме того, в интересах же самого работодателя нанимать таких работников, которые известны своей религиозностью, ибо религия делает человека добросовестным, преданным и честным. Истинно религиозные работники – всегда и верные, и благонадёжные работники.

Пётр. До сих пор у нас шла речь всё о работодателях, я думаю, и сами рабочие, в свою очередь, должны показать более предупредительности и со своей стороны содействовать улучшению своего положения.

Священник. Совершенно верно, ибо от самих рабочих преимущественно зависит то, последует ли счастливое для них разрешение рабочего вопроса или нет. Они представляют четвёртый фактор, который в этом отношении имеет значение. Что же от них требуется? Они должны, прежде всего, удаляться от тех союзов, которые ставят своей целью восстановить рабочих против богатых владельцев и делать всякую частную собственность собственностью государства. Мы уже слышали, что этим путём нельзя прийти к примиряющему концу. То же нужно сказать и о равенстве всех в обществе, ибо люди не равны в личных потребностях. Это равенство могло бы, в крайнем случае, продолжаться до тех только пор, пока одна часть не истребила бы другую. Чего, вообще, достигли, соединяясь партии недовольных рабочих? Положительного, осязаемого они не только не достигли ничего, но напротив: там, где есть эти новейшие учителя, благодетели мира, они беспощадно выбрасывают на мостовую всякого, кто не пляшет под их дудочку. Так будут они поступать и в будущее время. Вот почему рабочие не могут примыкать к этой партии, если у них честные намерения.

Рабочие должны скорее собираться в те общества и союзы, которые основаны и утверждены на христианских началах, ибо только христианство даёт нужные средства и указывает путь к благополучному выходу из настоящих заблуждений и к достижению улучшения своего положения. Христианство спасло общество из болота язычества, и по мере того как распространялось и процветало оно, распространялась и укреплялась между язычниками и истинная культура и цивилизация; там же, где и сейчас еще господствует язычество и магометанство, развитие высшей культуры совершенно невозможно. Христианские только народы, в лице христианской своей религии, обладают надежным средством уврачевать социальную болезнь и выйти из настоящего бедственного положения. Поэтому-то я и говорю, что рабочие должны примыкать к тем союзам и обществам, которые основаны на христианских началах.

Отсюда мы вправе рекомендовать, чтобы повсюду учреждаемы были таковые, на христианском учении основанные братства и союзы. Здесь познают рабочие, что основание всякого благополучия есть религия и христианская жизнь. Здесь почувствуют они, что и их сословие, как и всякое другое, может достигать своих справедливых чаяний и желаний только тогда, когда будут жить по-христиански, по-Божьи. Что давали рабочим и ремесленникам в отношении личных преимуществ и прав и для развития ремесленничества и индустрии старинные цеха, этого хотят достигнуть и осуществить и христианские братства и союзы рабочих. Здесь они имеют возможность говорить о своих заработках, о рабочем времени, о призрении больных и обо всех вообще своих желаниях. Дабы государство не имело нужды вмешиваться в эту внутреннюю жизнь рабочих, для этого должны быть образованы так называемые комитеты депутатские из представителей рабочих и работодателей. Эти комитеты должны обсуждать и решать желания и требования обеих сторон. Если же при этом окажется нечто несоразмерное, то необходимо опять, чтобы обе стороны, работодатели и работники, были проникнуты христианским духом. Ибо дух христианства требует, чтобы каждому было отдано своё, чтобы работодатели не только оставались при законном своём праве, но и руководились бы и духом любви, то есть из любви не отказывали бы нуждающемуся и в том, что он по закону и не обязан делать. Этот же христианский дух побуждает и работников быть в исполнении своих обязанностей добросовестными, а в своих требованиях непритязательными.

Итак, рабочим нужно крепко держаться христианства и под влиянием его проводить жизнь свою. Здесь их спасение и их исцеление. Только живое деятельное христианство может разрешить социальный вопрос, и кто попробовал бы разрешить его без христианского духа, тот построил бы свой дом на песке. Печальные социальные и политические обстоятельства не улучшатся, если сначала не станут лучше сами люди. Гораздо более, чем всё другое, приблизило бы социальный недуг наш к врачеванию и социальную задачу к разрешению, если бы люди научились развивать и укреплять своё чувство права и добра по началам христианской веры.

Фома. Здесь я позволю себе остаться при другом мнении, ибо мы, несмотря на христианство, зашли теперь так далеко, что почти и не знаем уже, как и чем помочь себе.

Священник. Но, в этом виновато не христианство, а скорее недостаток, отсутствие христианства. Мы не зашли бы так далеко, если бы работодатели и работники не потеряли христианского духа. Неверие и соединенная с ним безнравственность пробуждают в человеке все низменные инстинкты и греховные страсти и делают его бесчестным и бессовестным. В настоящее время думают достигнуть земного счастья без религии – но опыт и история доказывают, что это великое заблуждение, что, напротив, религия необходима не для одного только приготовления к блаженству небесному, но и для того, чтобы идти вперёд и в земном благополучии. Социальный вопрос, следовательно, не хозяйственный только вопрос, но и религиозный. Об этом мы будем продолжать свою речь в следующие вечера.

Раздается у входной двери звонок. Оба свояка, Пётр и Фома, просят впустить в дом, чтобы послушать (согласно обещанию) продолжение начатой вчера беседы.

Священник. Встретив обоих с видимым удовольствием, восстанавливает беседу прошлого вечера, объясняя, что для решения социального вопроса необходима религия, рабочему сословию недостаёт кое-чего не в денежном только кошельке, но ещё более в живой вере. Есть сейчас между рабочими немало людей, которые говорят, что нет никакого Бога. Сегодня мы займёмся исследованием, действительно ли нет Бога.

Пётр. Этот вопрос совсем не лишний, так как в настоящее время приходится слышать много возражений против бытия Бога.

Фома. Я недавно был в социально-демократическом собрании, и там выступал известный доктор. Он прямо и смело заявил: «Я атеист по убеждению, и каждый умный, мыслящий человек должен со мной согласиться, если я скажу: нет Бога. Только невежество, глупость и страх создали богов. Все боги, а также и христианский Бог – суть чистейший обман. Люди тогда только будут счастливы, когда они освободят себя от всякой веры в Бога».

Священник. Припоминаю, об этой речи я читал в газетах. Поэтому вопрос, действительно ли нет Бога, сегодня очень уместен; и я поспешу прежде всего объяснить и разрешить этот вопрос, лежащий в основе всех спорных вопросов настоящего времени. Я покажу, что есть живой личный Бог, потому что это доказывают: 1) разум; 2) природа; 3) история. Я говорю, есть Бог –

1) потому что это доказывает разум. Наш разум непрестанно напоминает нам о Боге и взывает к нам: необходимо должен быть Бог, помни твоего Творца. Он говорит нам: я существую, существует и целый мир с его величием и великолепием, с его бесчисленными одушевлёнными и неодушевлёнными предметами, а потому необходимо должен быть такой Бог, Который всё это вызвал к бытию. Тебе показывают часы и говорят: «Смотри, эти часы возникли сами собой, одна пылинка металла случайно присоединилась к другой, другая к третьей и так далее, и вот, в конце концов, образовались часы». Что подумал и почувствовал бы ты, если бы тебе рассказали такую сказку? Не подумал ли бы ты при этом, какая же это глупость! И не рассердился ли бы ты, выслушивая такую глупость? Или вот, предлагает тебе книготорговец стихотворения Шиллера или чудную композицию Стеля и говорит тебе: «Оба эти произведения искусства – поэзии и музыки, появились на свет у меня случайно. Буква за буквой, нота за нотой сами собой присоединялись друг к другу, они и образовали, в конце концов, эти поэтическое и музыкальное произведения». Не правда ли, что ты еще более почувствовал бы досаду, если бы тебя стали склонять к вере в эту фантазию. Самая неотразимая сила доказательства заключается в той бесконечной мудрости и целесообразности, которую мы замечаем всюду в видимом мире. Возьми самое незначительное растение, изучи поточнее его рост и устройство, и ты непременно скажешь: лучше этого нельзя было сделать. Исследуй образ жизни и устройство организма жука, пчелы, и ты согласишься, что это самое ничтожное животное устроено с неизмеримой мудростью для своего пропитания и продолжения своего существования. Возьми маленькую снежинку и посмотри через увеличительное стекло, через лупу, ты изумишься пред этим необыкновенно художественным произведением в отношении его красоты, тонкости и целесообразности. Проштудируй хоть один орган твоего тела, например, глаз, и ты увидишь пред собой произведение столь неизмеримой красоты, изящества и целесообразности, что непременно воскликнешь: «Никогда человеческий разум не изобретал ничего подобного, никогда не изобретёт и впредь». И как в самом малом, так и в самом великом – всюду открывается перед нами следы недостижимой для нас мудрости. Возможно ли теперь, чтобы все эти миллиарды миллиардов бесконечно мудрых и изумительно целесообразных творений, образов и учреждений были делом единственно слепой, бездушной и неразумной силы? В таком случае, несомненно, в тысячу раз скорее было бы возможно, чтобы наш кафедральный собор произошёл от умеренного землетрясения, которое в данном виде уложило множество камней друг на друга. И в тысячу раз скорее можно предположить возможность того, что твой собственный дом обязан своим устройством сильной буре, которая случайно соединила камни и балки таким именно образом.

Фома. Это совершенно верно, но не мог ли мир и всё, что в нём, существовать от вечности?

Священник. Теперешний порядок в мире не может быть вечным. То небесное тело, которое приносит нам на землю свет и теплоту и вместе с ним и жизнь, есть солнце. От вечности ли движется земля вокруг солнца? Это невозможно. Как раскалённое железо через испускание из себя лучей постепенно охлаждается, так охлаждается через лучеиспускание и солнце. При невообразимой величине и силе жара солнца это, конечно, происходит очень медленно и для нас незаметно. Но по прошествии сотни тысяч и миллионов лет по естественному порядку вещей наступит час, когда солнце не будет уже ни светить, ни греть. Тогда весь земной шар оцепенеет, и никакая жизнь уже не будет возможна. Если бы солнце в его настоящем виде было вечным, то давно последовало бы охлаждение, и земля стала бы тогда громадной глыбой льда.

Таким образом, приходится сказать, что в теперешнем своём виде наша планетная система не вечна. Вечна только материя, из которой она образована, и силы, которые при этом действовали. Но эта отговорка отрицателю бытия Божия нисколько не полезна. Ибо опять является вопрос: каковы были те силы, которые из так называемой вечной первой материи произвели мир? Если были они слепые, без души, без чувства и разума, то тогда неизмеримая мудрость мирового порядка произошла бы из вечной глупости. Если даже те силы были направляемы одной всепроникающей мудростью, то необходимо должен быть Кто-то, Кто Сам обладал этой мудростью. Таким образом, мы снова стоим перед Богом.

Что Бог существует, говорит уже древний языческий оратор Цицерон – это настолько ясно и общеизвестно, что я сомневаюсь в нормальности разума того, кто Его отрицает.

Пётр. Стало быть, новейшие язычники, отрицающие Бога, гораздо хуже, чем древние, ибо им должна быть известна эта глупость. Если же они воображают, что делают нечто великое, то это свидетельствует только о том, что они доводами своего разума или не могут, или не хотят воспользоваться.

Фома. До сих пор я ещё имел некоторое доверие и уважение к вожакам социал-демократии, особенно когда перед их именами стояли две особенные буквы Dr. Но я должен сознаться, что моё высокое уважение перед их наукой всё более и более исчезает, – именно тогда, когда они утверждают, что нет никакого Бога.

Священник. Далее я приведу доказательство другого рода. Я говорю, Бог есть –

2) потому что всякая природа это доказывает, именно: мы видим здесь такой порядок и целесообразность, такую полноту мудрости и силы, что мы не можем не сказать, здесь без сомнения действовал очень Мудрый и Могущественный Распорядитель и Законодатель, Который всё это прекрасно придумал и устроил. В этом убеждает нас уже один взгляд на природу, которая выше нас. Мы видим на тверди небесной солнце, луну и звёзды. Это такого объёма небесные тела, что они большей частью гораздо больше, чем наша земля. Все небесные тела в постоянном движении с самого начала их существования, и, однако, никогда ещё не было такого несчастья, чтобы одно из них натолкнулось на другое, как например, два железнодорожных поезда. Не чудесный ли это порядок и мудрость, которые здесь проявляются? Разве не очевидно здесь действие особенно Мудрого Мастера, Который устроил эту небесную машину и пустил её в ход? Не должны ли мы, полные радости и убеждения, слиться в одном общем восклицании: «Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь» (Пс.18:2).

В этом убеждает нас при самом беглом взгляде на природу всё, что вокруг нас. Эту премудрость, благость и всемогущество Бога мы можем видеть сейчас же, как только посмотрим на землю. Мы видим минералы, растения и животные, но разве они все не говорят нам о Всеведущем Устроителе и Мастере? Смотри, вот как блестят и красуются известные минералы своими очаровательными цветами, а другие – своей художественной кристаллизацией. Взгляни на разнообразие растений, на великолепие цветов. Могли ли они произойти случайно? Не проявил ли скорее здесь Всемогущий Создатель Свою творческую руку? А когда я устремляю взор свой на мир животных, о, какое множество живых существ вижу я здесь! Все они радуются и берегут свою жизнь. Каждое животное имеет свою собственную потребность или инстинкт, коему оно следует и коему обязано своим существованием. Пчела так чудесно устроит свои клеточки, что они, тесно примыкая одна к другой, не дают вытекать мёду. Муравей выкапывает себе воронкообразный ход в землю и поджидает добычу, которая через эту воронку должна попадаться ему. Есть животные, которые в течение зимы спят, и такие, которые запасают себе на зиму пищу. Кукушка кладёт, как известно, свои яйца в гнездовье других птиц и именно только таких, которые живут той же пищей, как и она. Кто вложил этот инстинкт животному? Неужели это сделал один слепой случай или природа? Не с большей ли основательностью отвечают на этот вопрос те, которые усматривают здесь Высшее Духовное Существо, придумавшее такое влечение и одарившее им творение? И это Высшее Духовное Существо есть Тот, о Котором говорит Святое Писание: «Ты, Господи, вся премудростию сотворил еси» (Пс.103:24).

Но и природа внутри нас, наша собственная природа, убеждает нас в том, что есть Всеведущий, Всеблагой и Всемогущий Бог. Когда знаменитый натуралист или естествоиспытатель Гален написал семнадцать книг об одном только строении человеческого тела, то сказал друзьям своим: «Смотрите, здесь я составил одну беспрерывную хвалебную песнь во славу премудрости, благости и всемогущества Бога!» Да, вся человеческая природа устроена так чудесно, что ближайшее исследование её есть в то же время хвала Всеведущего, Всеблагого и Всемогущего Бога. Представьте себе, например, только чудное устройство глаза или уха. Как искусно устроен уже внешний вид уха, так называемая, слуховая раковина. Сколько извилин и углублений должны пройти здесь звуковые волны, чтобы дойти до слуха. Затем идёт слуховой проход, извиваясь спиралеобразно, дабы звук проникал в ухо не вдруг, а постепенно, мало-помалу, иначе он причинял бы болезненное ощущение. Затем, внутри самого уха, – какое опять чудесное устройство! На первом плане здесь барабанная перепонка, на внешней поверхности (площади) которой натянут как струна нерв. И на внутренней находятся три очень нежные косточки, именно: наковаленка, молоток и стременная косточка, называемая так потому, что эти косточки имеют сходство с этими предметами. Теперь, когда звук проникает во внутренность уха, тогда происходит дрожащее движение, которое сообщается стременной косточке, наковаленке и молотку, и через это проходят размахи (колебания), которые потом снова, посредством нервов, передаются слуху и душе. Не есть ли это чудесное устройство уха достаточное доказательство того, что необходимо должен быть Премудрый Бог. Изучайте, только потщательнее, тайны природы, но без предубеждения, и вы не придёте, как социалисты, к тому заключению, чтобы отвергать Бога – наоборот, это изучение скорее приведёт вас к вере в живого Бога. «Более основательное, полное и глубокое знание приводит к Богу, тогда как полузнание удаляет от Бога», – сказал ещё Бэкон Веруламский.

У меня есть ещё дальнейшее доказательство бытия Божия. Я говорю, есть, наконец, Бог –

3) потому что история это доказывает. История доказывает нам, что веруют в Бога не только большинство людей, но и самые умные и лучшие люди. Отрицание Бога или атеизм всегда есть только единоличное или частное явление, тогда как веру в Бога мы видим у огромного, подавляющего числа людей.

То, что находит в своей голове справедливым отдельный человек, это очень легко может быть заблуждением, но что принимает за истину всё человечество, это не может быть ложным или фальшивым. Это подтвердил еще такой исполинский ум, как Фома Аквинат, который сказал: «Что высказывают и утверждают все вообще, то не может быть ложным». А древний языческий всемирный философ Аристотель говорит в отношении этого так: «Что считают за истину все люди, как руководимые одним инстинктом, это есть истина природы». Итак, история убеждает именно, что целое человечество никогда ещё не находилось без всякого познания о Боге или о каком-нибудь, хотя бы ложном божестве, так что уже Цицерон от имени язычества мог заявить: «Нет ни одного народа, который настолько был бы груб и дик, чтобы не имел веры в Бога, хотя бы и не знал он Его Существа».

Когда в XVIII столетии неверующие во Франции отвергли Бога и провозгласили скверный образ женщины за богиню, тогда они хотели оправдать своё неверие тем, что стали бы утверждать, что не они только, но и все народы ничего не хотят знать о Боге. При доказательствах этой мысли они остались посрамлёнными, ибо не были в состоянии назвать хотя бы одну единственную нацию, которая ничего не знала бы о Боге или о каком-нибудь божестве. «Всё язычество, – говорит один из учёных (Люккен), – хранило идею Высочайшего Существа, и дикие – часто ещё яснее и определённее, чем образованные язычники».

Как сильно, например, распространена была вера в божество у древних египтян, да притом даже в единого Бога, это доказывает следующая надпись на одном храме: «Я есмь Тот, Который есть, был и будет, ни один смертный не приподнимал того покрывала, которое прикрывает Меня». Даже христиане могли ли найти более точную и лучшую надпись для храма Божия, как эта?

Когда испанцы старались утвердиться в Америке и стали дозволять себе некоторую тиранию в отношении туземцев, то однажды глава американского народа явился к ним и обратился с такой обвинительной речью: «Вы, мудрецы, хотя и сильнее нас, но Великий Дух, который там, наверху, некогда накажет вас за ваши несправедливые дела». Этих двух примеров достаточно для того, чтобы доказать, что даже самые дикие народы имеют веру в Бога. Но то, в чём согласны все, не может быть ложью. Если же поэтому в настоящее время и появляются ещё в значительном количестве ученые и неученые, неверующие и атеисты, то это ничуть не должно сбивать нас с толку, ибо они имеют против себя свидетельство истории.

Пётр. Если же некоторые отвергают бытие Бога, то это потому, что дурно живут и ничего доброго от Него не ожидают.

Священник. Пословица говорит: «Каково твоё сердце, таков и твой Бог», – потому-то Бог и делается так часто предметом насмешки. Испорченное сердце человека составляет для себя своё собственное понятие о Боге, а потому Бог так часто и является предметом насмешки. Отсюда происходит то, что одни представляют себе Бога, как Существо, Которое о мире и его обитателях совсем не заботится, а другие приписывают Богу свойства Милостивого Отца, Который никогда не наказывает.

Фома. Это, к сожалению, правда: стоит только испытать своё собственное сердце, и нам необходимо будет сказать, пока я живу честно, до тех пор не приходит мне в голову никакое сомнение в бытие Бога и Истинного Существа. Но как только я начинаю жить дурно и удаляюсь от Бога, тотчас же являются во мне и религиозные сомнения, и я стараюсь тогда всё дальше и дальше гнать от себя всякую мысль о Боге и вечном воздании.

Священник. Так именно это и бывает. Завтра вечером я покажу, что неверующие всё придумали для того, чтобы не веровать в Бога. Итак, завтра мы снова увидимся и ещё побеседуем. Храни вас Бог!

Когда снова явились к священнику оба собеседника, Фома начал свою речь в самом сердечном и любовном тоне таким образом:

– Прежде, чем вы, батюшка, начнёте своё наставление, я должен рассказать вам об одном в высшей степени странном происшествии! В последнее воскресенье пришёл в нашу деревню из города один столяр. Пришёл он рано, до богослужения, но в храм не пошёл; и в то время как люди были в церкви, он гулял на свободе. Потом, после обедни, он зашёл в нашу гостиницу и здесь показал себя, какого он взгляда на религию. Между прочим он сказал: «И я верую в Бога, но, конечно, не в такого, в какого веруете вы, глупые люди. Вы ищете вашего Бога в церкви и здесь Ему поклоняетесь. А мой Бог не заключен в стенах храма. Он вне их. Он в природе. Природа сама есть бог, – сказал он, – всё – бог». Что скажете на это, батюшка?

Священник. Кто же может поверить такой глупости? Нужно слишком много требовать от человечества, чтобы оно уверовало, что всё – Бог. Неверующие атеисты измышляют всевозможные нелепости для того, чтобы оправдать своё неверие в личного Бога. И потом предлагают другим принимать этот бред за истину.

Пётр. И необходимо так веровать, если держаться учения неверующих.

Священник. Да, ещё гораздо более, чем мы веруем в истины нашей святой веры. Поэтому нынешний вечер я решил говорить на тему: неизбежно нужно веровать во всё, чтобы не веровать в Бога.

Неверующие любят смеяться над нашей христианской верой и думают, что было бы слишком много требовать от человека, чтобы он веровал во всё, то есть признавал бы за истину всё, чему учит христианство. Но послушаем, как неверующие способны требовать от людей веровать во всё. Если стать на их сторону, то необходимо уверовать:

1) Всё есть Бог. Вся природа, всё человечество есть Бог, как сболтнул наш столяр неверующий. Какая же глупость лежит в этом утверждении: всё есть Бог! Ведь это был бы какой-то странный Бог и так же мало заслуживал бы название Бога, как кусок дерева или камня, ибо Бог есть Существо, Которое существует само по себе – Самобытен, следовательно, не обязан Своим бытием никому другому. Если бы теперь весь мир был признан богом, то тогда этот бог необходимо должен был бы быть сотворённым другим Богом – ибо мир (и всё в мире, как мы уже слышали) подвержен постоянному изменению. А что изменяется, то необходимо должно иметь начало, происхождение, следовательно, не может существовать из себя и через себя. Если бы всё человечество было Бог, то какой же жалкий и несведущий, какой плохой и немощный был бы бог! Ни одной былинки не мог бы сотворить этот бог, не мог бы определить ни времени, ни солнечного света, ни дождя, а ещё менее времени смерти и жизни человека. Если бы человечество было бы богом, тогда не было бы никакой разницы между людьми, тогда талантливый и слабоумный были бы одной и той же личностью, тогда и высокий праведник, и пошлый преступник оценивались бы одинаково. Если бы совокупность человеческого общества была богом, тогда бог был бы виновником всяких глупостей и злодеяний, которые уже совершены людьми и впредь будут совершаться.

И какие последствия должно иметь это учение, называемое пантеизмом, собственно для человеческого общества? Если всё Бог, тогда и всё одинаково хорошо, тогда нет разницы между добрым и злым, между добродетелью и пороком. Если всё – Бог, тогда нет для отдельного человека никакой свободной воли, никакой совести и человек должен действовать так, как он действует. Отсюда следует, что позволительно всё, и самые величайшие пороки и преступления, что о вине и наказании не может быть и речи. Если тебя кто-нибудь обкрадёт, ограбит, убьёт, если другой поджигает твой дом или взрывом бомбы много людей погубит, то всё это, по учению пантеизма, ненаказуемо. Куда зашли бы мы, если бы этим учением стали руководствоваться? Тогда человеческое общество распалось бы на два враждебных лагеря, которые стали бы истреблять друг друга, и именно во имя пантеистической религии, которая дозволяет это.

И вот это безумное зловредное учение пантеизма должно быть, как думает берлинский философ Гартман и другие его последователи, сокровенной религией будущего. Этот неверующий своей философией бессознательного приглашает нас искать всё в здешней жизни и в то же время доказывает нам, что здесь найти ничего нельзя. Таким образом, мы должны искать Бога в здешней жизни, и, однако, Он никогда не может быть найден! Но так глубоко человеческий ум заблуждается всегда, когда он удаляется от Бога, когда он отрицает Его.

Пётр. Как, однако же, жалки люди, которые, несмотря на высокие духовные дарования, не хотят признать Того, Который так легко познаётся из Его творений! Эти неверующие заставляют нас веровать в такие вещи, несообразность которых ясна как день Божий.

Священник. Но они морочат нас ещё хуже. Чтобы отвергнуть Всемогущего Бога, неверующие говорят:

2) Всё произошло из первоначального вещества. Первоначально не было ничего, кроме материи, то есть беспорядочной хаотической смеси веществ, которые затем отделились друг от друга и образовали весь видимый мир. – Случайно, без руководства Высшего Существа, отсюда возникли и земля, вода, растения, животные, даже мыслящий человек, эта первоначальная материя носила в себе зародыш для всех живых существ, и, таким образом, всё произошло само собой. Это учение называется материализмом.

Часто книги рассказывают малым детям сказки, то есть о таких вещах, которых не существует. Или о таких действиях, которые не совершались и неправда которых видна уже с первого взгляда. Такая же сказка есть и то утверждение, что всё произошло из первоначальной материи. Но ведь эта первоначальная материя (атом) есть мёртвая масса, и из неё-то якобы возникли и живые существа, растения, животные и даже сами люди! Кто может этому поверить? Известный Геккель старался это безумие защищать и распространять. Но он был посрамлён и основательно опровергнут, и опровергнут даже такими учениками, которые тоже не были верующими. Они привели веское доказательство того, что живое существо никогда не возникает без семени или зародыша. Они убедили даже, что те маленькие животные (инфузории), которых нельзя видеть одним простым глазом, никогда не возникают из безжизненного вещества, а непременно через расположение из зародышей.

Если, таким образом, и самое ничтожное живое существо никогда не возникает из безжизненной материи, как первого вещества, то каким же путём мог произойти человек с его духовными качествами? Эти неверующие утверждают, что первая материя носила в себе зародыши для всякого живого существа. Но земля первоначально находилась, как утверждают все естествоиспытатели, в состоянии, расплавленном огнём, что исключает всякие зародыши и всякое условие для жизни. Отсюда необходимо предположить, что зародыши и семена Кем-то другим заложены были в землю после того, как она уже остыла. Кто же это другое Существо?

Пётр. Ответ, кажется, ясен, но гордые атеисты не решаются и не хотят дать на этот вопрос правильный ответ. Они скорее выдумывают самые нелепые вещи, чтобы не называть только имени «Бог». Эти господа, во всяком случае, и сами не верят тому, что они выдумали своим умом, чтобы отвергнуть Бога; они рассчитывают только на то, чтобы лишить истинной веры глупый народ, как они его называют, и сделать его несчастным во времени и вечно.

Фома. Новейшие учёные стараются обойтись без Бога.

Священник. Да, наши теперешние учёные избегают Бога, потому что они имеют все причины Его бояться. Они походят на братоубийцу Каина, который беспокойно блуждает по миру, ибо злая совесть не давала ему покоя. Точно так же блуждают и наши неверующие ученые в своих, так называемых, научных исследованиях, измышляя одну сказку за другой, чтобы отвергнуть Бога.

Послушаем, что они ещё придумали относительно происхождения человека, чтобы дать новое основание к непризнанию Творца, именно они говорят:

3) Человек произошёл от обезьяны.

Пётр. И это недурно. Если эти учёные желают иметь своим прародителем обезьяну, то мы предоставляем эту честь и удовольствие им самим – а мы покорно благодарим их за такое родство.

Фома. Ты, кажется, до сих пор об этом ещё ничего не слышал, а я защиту этого учения слышал в социал-демократических собраниях и читал в их сочинениях. Послушаем, что скажет об этом батюшка.

Священник. Мы устраиваем в видимом творении постепенное развитие. Есть творения, которые не имеют никакой жизни и никакого чувствования, как, например, минералы. Есть творения, которые хотя и имеют жизнь, но не имеют никакого движения, каковы растения. Есть, затем, творения, которые имеют движение, но не имеют духовной разумной деятельности, каковы животные; есть, наконец, творения, которые обладают и жизнью, и движением и одарены духовными способностями, каковы люди и Ангелы. Эта чудная градация и постепенность, и гармонический порядок в природе дали основание англичанину Дарвину утверждать: всё в природе произошло и устроилось само собой, каждое высшее существо само собой развилось из низшего; следовательно, из бездушной материи явились растения, из растений – животные, из животных – люди. Эту теорию, или лучше – этот бред, называют дарвинизмом. Один швейцарец по имени Карл Фогг, недавно только умерший, со всей энергией устремился на эту, весь мир расшевелившую находку или открытие человеческого исследования и на весь свет протрубил: «Теперь мы, ученые, нашли философский камень мудрости – человек произошёл от обезьяны». Но эти господа слишком рано торжествовали. Теперь ни один истинно образованный человек уже не верит в эту обезьянью теорию, и только глупые головы и нравственно испорченные люди подогревают её, потому что желают и жить подобно животному, и закончить жизнь как животное.

Пётр. Я припоминаю кое-что, чем подтверждается сказанное сейчас вами. Не очень давно я был в местечке Х в гостинице, где сидели различные гости, большей частью жители этого местечка. Между другими был там и староста этого селения и сидел за столом во главе компании. Зашла речь о религии, которая в этом местечке была не на высоте. Касались здесь, естественно, священников и проповеди и, естественно, смеялись над ними и порицали. В это время, когда все спорили, кричали и шумели, староста ударил своим тяжелым кулаком по столу и воскликнул: «Молчать! И я скажу вам, что человек происходит от обезьяны!»

Фома. Если это сказал этот староста, то нечему удивляться – ведь всем известно, какую он ведёт жизнь.

Пётр. Ему, во всяком случае, было бы желательно, чтобы человек был высшим животным, так как тогда он не боялся бы никакой ответственности за гробом.

Священник. Эта обезьянья теория стала теперь самым заржавевшим железом. Ибо во имя позднейшей науки недавно умерший в Берлине совершенно неверующий представитель её, профессор Вирхов, публично, перед лицом всего мира заявил: «Мы не можем так учить, мы не можем защищать как открытие науки того вздора, что человек произошёл от обезьяны или от другого какого-нибудь животного».

Этим неверующим профессорам, конечно, было бы желательно, если бы они могли представить доказательство того, что человек действительно развился из породы обезьян. Бесчисленное количество промежуточных членов должно было пройти между человеком и обезьяной. Должны бы ещё где-нибудь оказаться и следы от них, как находят следы многочисленных отживших животных и растений в земле. Но все труды и усилия были тщетны. Старались добраться до этого и по древним, пред- и послепотопным черепам, которые должны бы представлять промежуточную ступень между теперешними человеческими и обезьяньими черепами и тем доказать, что переход обезьяны к человеку существовал. Но такого черепа не нашли нигде. Напрасно мы искали, говорит Вирхов, эти промежуточные переходные члены, которые должны бы прямо указывать на связь человека с обезьяной. И этот же ученый говорит, что в течение пяти тысячи лет не было никакого названного изменения типов в строении черепа. Если же, таким образом, в продолжение пяти тысячи лет черепа обезьян и людей остались одни и те же, то есть достаточное основание заключить, что они такими же были и прежде. Научным образом доказано, что из бездушной материи, без семени никогда не выходит никакого живого существа, что растение производит опять только растение, что живое порождает только животное, но всегда одной и той же породы. Животное размножается только в границах своего рода, так что, например, из смешения лошади и осла, хотя и возможен потомок, но эти потомки не могут уже размножаться. Таким образом, неверующие жестоко ошибались и в этом отношении, если они думали таким учением, так сказать, покончить с Всемогущим Творцом неба и земли. Учением о том, что каждое существо развилось само собой из другого существа, и что человек произошёл от подобного ему животного – обезьяны нисколько не опровергает существование Бога.

Пётр. Мы благодарим за интересный нынешний урок. Теперь мы знаем, что делать, когда будем слышать, что всё – Бог, что всё произошло из первоначальной материи, что человек выродился из обезьяны.

Фома. Хотя и выпало на мою долю вести свою жизнь среди труда и забот, однако я горжусь тем, что я человек, а не животное.

Сегодня был похоронен при участии всего общества один юноша, который по болезни вышел из военной службы. По этому поводу, когда оба свояка вечером пришли в дом священника, то начали они рассуждать между собой, что смерть слишком рано скосила юношу, что ему следовало бы ещё долго жить на свете. «Что есть человек? – воскликнул Пётр, – едва только начинает он жить, как уже наступает смерть!» – «Сегодня жив и здоров, а завтра смерть, – сказал Фома. – Однако люди крепко привязываются к этой жизни и часто совсем не думают, как быстро она проходит».

Священник. Но вопрос: «что есть человек?» – имеет и другой смысл, кроме того, который вы ему сейчас придали. Выражение: «что есть человек?» – может иметь и такой смысл, как высоко стоит человек в сравнении с животными и со всем вообще творением! Этот вопрос в настоящее время очень важен и уместен ввиду того, что есть люди, которые охотно низводят себя на степень, как мы говорили в прошлый раз, животных. Вот почему я думаю сегодня говорить о высоком достоинстве человека.

Фома. Это, правда, очень часто приходится мне слышать, что человечество есть только высшая порода животных, а потому каждый должен наслаждаться одной здешней жизнью.

Священник. Я буду доказывать противное, я положительно заявляю, что человек более чем животное. Правда, у человека есть нечто от животного, но он имеет нечто и от Бога. Что делает его подобным животному, даже может низводить до степени животного – это тело. Но что ставит его далеко выше животного и существенно отличает от животного – это душа или дух, жизненное начало в человеке. Посмотрим поближе на человека и животное, какая представляется нам здесь разница! У человека замечаем мы, как он с течением времени всё идет вперёд и развивается, тогда как животное всегда остаётся на одной и той же ступени. В питании и поддержании жизни человек умеет делать всё новые и новые изобретения, совершенствуется в кулинарном и врачебном искусстве. У животного в этом отношении наблюдается полный застой. Собака грызёт доставшийся ей кусок мяса в таком виде, как она получила, она не умеет лучше приготовить его, придать ему более изящный вид. Она и сего дня жрёт свой корм так же, как тысячу лет назад, она не продвинулась в этом отношении ни на один шаг. То же различие усматриваем мы и в отношении к одежде и жилищу. Человек изобретает всё новые и новые материи для своей одежды и приспосабливает её к своему телу, открывает всё новые и новые моду и формы. У животного же, напротив, всегда одна и та же одежда, какую дала ему природа. В то время как человек обнаруживает в постройке своего жилища большое искусство и разнообразие с течением времени, всё более и более совершенствуясь в архитектурном искусстве, животное приготовляет себе, согласно своему инстинкту, и теперь то же самое жилище, как и тысячу лет назад. – Какое величественное развитие человек показывает затем в пении и музыке! У животных всегда одни и те же приёмы и мелодии – о самостоятельных успехах здесь не может быть и речи. А что придётся сказать, когда мы устремим взор свой на область человеческих открытий и изобретений? Как далеко ушёл человек здесь, начиная с водяной мельницы до паровых машин со всеми их бесчисленными искусными приспособлениями! А открытие электричества и применение его при телеграфе, при телефоне, при свете! Где увидим мы что-нибудь подобное у животных, хотя бы только в самой ничтожной степени? Никогда ничего подобного не совершали и самые совершенные из животных – обезьяны. И после этого нам говорят такую смешную речь, человек есть не более как животное!

Пётр. Самая резкая противоположность существует между человеком и животным, и эта противоположность имеет своё основание в том, что у человека другая душа, чем у животного.

Священник. Человек имеет духовную душу, тогда как животное таковой не обладает, а потому не может делать никакого движения вперёд и дальнейшее развитие для него недоступно. Прогресс или движение вперёд возможно только там, где есть разум и свободная воля, которых, как известно, у животных нет. Человек может познавать вещи, составлять о них понятия, постигать духовные предметы и делать их предметом размышления, он имеет самосознание, между тем как животное к этому не способно. У него нет самых простых понятий, оно не знает, например, что такое Бог, что такое добродетель, оно не имеет никакого представления о добром и дурном, о прекрасном и отвратительном. Животному не доступно хотя бы самое простое счисление. Если о том или другом животном говорят, что оно может считать или уметь движением головы правильно отвечать на предлагаемые вопросы, то это не что другое, как механическая дрессировка, без всякого внутреннего понимания. Когда спрашивают их иначе, предлагают им вопросы не в той форме, как они предлагаемы были им при дрессировке, то получают от них ответы или совершенно неправильные, или же не получают никаких. Как существенно отличается человек от животного своим разумом, так и своей свободной волей. Человек может хотеть, то есть, он может делать свободный выбор того или другого, самостоятельно решаться на то или другое известное действие. Он может, например, когда чувствует голод, взять себе пищу и отказаться от неё. Животное же не может этого сделать, по крайней мере, само собой. Случается, что собака воздерживается от куска мяса или хлеба, хотя и чувствует голод. Но это делает она не по внутреннему своему решению и соизволению, а потому что глаза хозяина принуждают её к такому поступку. Когда же нечего бояться, то она с жадностью набрасывается на этот кусок и не в состоянии уже противиться своему желанию. Животное решается, или лучше, – вынуждается действовать так или иначе под внешним давлением или силой инстинкта, тогда как человек действует так или иначе по внутреннему своему решению, по желанию своей воли. То, что человек думает, чего он хочет или не хочет, он может потом выразить словами, языком. И этим он снова, самым существенным образом, отличается от животного. Животное чувствует радость и скорбь и тоже выражает вовне своё чувство радости и скорби, но животное не имеет никаких мыслей, а потому и никакого языка. И если рассказывают о попугаях, что они говорят, то это нельзя назвать языком, способностью говорить – это простое обезьянство, добытое путём дрессировки, механическое подражание человеческому языку. Человек же, напротив, и на самой низшей ступени развития всё-таки обладает языком, и этот язык есть выражение ума.

Пойдём теперь дальше в нашем вопросе, что есть человек? Я говорю, человек есть царь творения, то есть он господствует над всем видимым творением. Уже один наружный вид человека указывает на то, что он владыка и царь. Между тем как животные опускают свой взор вниз, человек поднимает его вверх, чтобы всему, так сказать, видимому миру заявить, я рождён для высшего, горнего мира, мне подчинена вся видимая тварь. Все положение его тела указывает, таким образом, на то, что человек назначен быть господином всей остальной твари. Затем, совершенно особенного устройства и рука человека, которая также делает человека господином твари. Что же может сделать рука человека, чтобы господствовать над тварью, чтобы дать ему превосходство и власть над всем сотворённым? Представьте себе, например, величественную выставку индустрии и вы получите достаточное доказательство того, что человек в состоянии достигнуть всего. Но человеческая рука не могла бы достигнуть этого, если бы ею не руководил мыслящий разум. Вот почему я говорю: как царь творения, человек заявляет себя в особенности своим умом, своей свободной волей. Своим умом и энергией своей воли он подчиняет себе всю неодушевлённую и одушевлённую природу. Он умеет удобрить и сделать плодоносной землю и извлекать из неё свою пользу. Он проникает в глубины земли и достаёт оттуда то, что имеет большую ценность. Он проезжает моря и исследует их страшные глубины. Посредством инструментов, он наблюдает за звёздным небом, открывает новые небесные тела и вычисляет их взаимное расстояние и скорость движения.

Затем посмотрим на одушевлённую природу. Где такое животное, над которым он не мог бы быть господином, хотя бы оно и слишком сильное, и слишком злое? Лев, слон, кит, удав и все подобные великаны укрощаются и обуздываются человеком. Не есть ли это убедительное доказательство того, что человек выше животного? Есть ли такое животное, которое в состоянии было бы, хоть в самой незначительной степени, достигнуть чего-нибудь подобного? Пусть употребят всё старание и все средства к воспитанию обезьяны, которая более всего похожа на человека, всё-таки она никогда не дойдёт до человека. Один только человек есть и навсегда останется царём видимых тварей.

Пётр. Но на многих из людей оправдываются слова Писания: «человек в чести сый не разуме (как высоко Бог поставил его над всем преходящим) приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс.48:13).

Священник. Ваше замечание совершенно верное. Но человек ещё более того, что я сказал. Я говорю, человек есть господин себя самого, то есть он может господствовать над самим собой. Он может низменному, животному человеку, в нём живущему, сказать: ты не должен быть учителем, ты должен подчиняться душе. Он может своим страстям и дурным наклонностям повелеть доселе и не далее. В этом отношении прекрасно говорит один из учителей Церкви: «В человеке живёт свойство зверя, почему он, как животное, имеет способность чувственного наслаждения, но вся человеческая природа не поглощается животной, а возвышается сама собой над животной стороной и подчиняет её себе. Что облагораживает человека и возвышает его до свойственного ему достоинства – это разумный дух, последний сообщает ему собственно человеческий характер и отличает его по его существу от зверя».

Фома. Я припоминаю, читал как-то в одном листке, что известный доктор Р. в одном либеральном собрании в Мангейме (14 января 1894 года) утверждал, что о господстве духа или души над телом не может быть и речи. Это не подлежит, по его мнению, сомнению; и каждый путём наблюдения над собственным телом может убедиться, что скорее дух зависит от тела, от материи, а не наоборот.

Священник. Это хорошо, что вы обращаете внимание на это возражение. Есть, в самом деле, люди, которые настолько поработили себя плоти, своей животной стороне, что они уже не могут думать о господстве духа над плотью. Но для нас совсем не важно то, что утверждают и какие наблюдения делают над своей плотью такие люди, ибо их утверждения недоказуемы и их наблюдения не могут служить мерилом для нас. Если мы хотим узнать человеческую натуру в её истинном существе, то мы не у тех должны осведомляться, которые привыкли жить так, чтобы человек был только животным. Нет, мы должны искать этих сведений у тех людей, которые ведут жизнь достойную человека. И здесь каждый скажет только да, это правда, что человек может быть господином над своим телом, если он захочет этого. Сегодня воскресенье, и вы оба сегодня утром, наверно, были очень утомлены, так как всю минувшую неделю провели в напряжённом труде. Вы, может быть, хотели подольше воспользоваться покоем, но так как сегодня воскресенье, то вы, как христиане, вспомнили о вашей религиозной обязанности, а потому рано поднялись с постели, чтобы пойти в церковь к богослужению. Кто же теперь оказался господином – ваше тело или дух? Ответ будет труден. Сотни и тысячи других случаев показывают, что дух может господствовать над телом, если захочет. Нужно только, конечно, захотеть.

Теперь, что касается наблюдений над собственной плотью, которые делал доктор Р., то я согласен, что его дух действительно зависит от материи. Каким образом может быть иначе у человека, который думает, что он не более как животное? Что может заставить его воздержаться от того удовлетворения страсти, которого требует его низменная, животная природа? Что может наблюсти такой животный человек об отношении тела к душе вообще, это не может служить для нас мерилом истины. Посмотрим лучше на учение и пример великих духовных людей и у них поищем наставления. Эти последние не только учат, что дух может и должен господствовать над телом, но и сами суть живые доказательства этой истины. Припомним наших святых, которые путём продолжительных подвигов и борьбы так подчинили плоть свою духу, что нечистые страсти и похоти не могли уже более вредить им. Если же это было возможно для святых, то возможно для всех. Да, человек настолько господин самого себя, что он даже может налагать свою руку на свою собственную жизнь, чего, как известно, не бывает ни у какого животного.

Тот есть самый низкий раб, кто дозволяет своей плоти и её низменным инстинктам господствовать над собой. Истинно свободен только христианин, который по требованию своей религии подчиняет свою плоть господству духа и свою душу господству Бога.

Фома. Сегодня я должен вам, отче, ещё раз сказать, как идёт жизнь на нашей фабрике. Вы не поверите, какие ведутся здесь разговоры и какими речами тут обмениваются. Если кто имеет ещё веру и старается жить по своему религиозному убеждению, то он едва может выносить это нечестие и безбожие своих сотоварищей. Кровь бросается у него в голову. Если же он покажет себя обиженным и оскорблённым, то подвергается жестоким нападкам и все набрасываются на него как драконы.

Священник. Как жаль мне каждого, кто при таких печальных условиях должен зарабатывать себе насущный хлеб. Но ужели невозможно, чтобы все благонамеренные сплотились между собой и общими силами дали отпор этим несносным нападениям?

Пётр. И я то же думаю. Ведь не все же на фабрике такого сатанинского настроения.

Фома. Это правда. Но те, которые сохранили ещё веру, не осмеливаются восстать против большой толпы безбожников. Они боятся их насмешек и презрения. И часто не умеют ничего возражать, когда те изрыгают свои безбожные изречения. Так зашла недавно речь о продолжении жизни по смерти. Тогда раздалось как бы из одних уст: «Мертвец есть мертвец! Когда человек умер и засыпан землёй, тогда всё кончено!»

Священник. Так рассуждают все те, которые живут здесь как животные. Но вы должны знать, кто вы. Сегодня мы займёмся вопросом о том, кончается ли всё со смертью. Весьма печально, что в настоящее время является нужда доказывать такие истины, которые понятны сами собой и которым должен радоваться каждый, если он ещё совсем не погряз в болоте. В самом деле, разве не радостно для человека, если он слышит: со смертью не кончается жизнь человека, но только начинается (то есть надлежащая, правильная, истинная человеческая жизнь). Почему же не радуются этой истине? Почему отрицают ее и говорят: мёртвый есть мёртв? Ответ: потому что живут так, что приходится бояться продолжения жизни после смерти. Желают, чтоб по смерти ничего не было. А чего желают, в то охотно и верят, хотя слова эти: «мертвец есть мертвец» – звучат ещё такой неуверенностью и невероятностью. Со смертью не кончается все, ибо это доказывает: 1) природа; 2) разум; 3) история.

1) Природа человека доказывает, что со смертью не всё кончается. Природа или существо человека состоит из тела и души. Обе части составляют существо или природу человека, так что о человеке только тогда может быть речь, когда соединены вместе обе части. Обе, следовательно, принадлежат друг другу, но обе, в свою очередь, и различаются друг от друга. Между тем как тело состоит из частей, душа есть существо простое, неделимое, духовное. В теле различаем мы голову, туловище и члены, или другими словами – мы можем тело разложить на части. Возможно ли это и в отношении души? Можно ли и её разделить на части? Ответ: никогда она не может быть разделена на части, но она необходимо должна оставаться, как она есть, и должна оставаться таковой вечно.

Тело человека есть материальное существо, как и другие творения на земле. Душа же, напротив, есть духовное существо, так как она может совершать духовные действия. Она может думать и хотеть. Человек может сказать: «я», он может думать о себе самом; отсюда явствует, что в человеке есть духовная способность познания и поэтому есть духовное существо. Но как нельзя разделить своё «я», так нельзя разделить разум и душу. Душа, следовательно, должна оставаться, как она есть – она бессмертна.

Потом, душа заключает в себе сознание или чувство бессмертия, то есть она совершенно не может помириться с той мыслью, что со смертью для человека всё кончится. Она всегда думает о будущем и взывает в себе: куда, камо пойду я? Каково будет мне после этой земной жизни? От этой мысли о продолжении бытия души не могут вполне освободиться даже сами неверующие – так твёрдо и неизгладимо она заложена в человеческом сознании. Когда однажды один из безбожных друзей сказал Вольтеру, этому известному отрицателю Бога, что ему, наконец, удалось подавить в себе великий страх перед вечностью, то тот ответил: «В таком случае ты счастливее меня, мне этого ещё не удалось».

Пётр. Мне думается, что неверующие в сердце своём не всегда таковы, какими они часто показывают себя другим.

Священник. Мысль о бессмертии прирождена нам – иначе, откуда явилась бы она в душе нашей, когда она всюду в мире видит только смертное и преходящее? Вот почему один из защитников христианской истины говорит: «Душа в состоянии была носить в себе мысль о бессмертной жизни, потому что она есть разумное, бессмертное существо».

Наконец, душа имеет жажду, потребность постоянного блаженства, ибо каждый хочет быть счастливым, даже и тот, кто налагает руку на свою собственную жизнь. Только в том расходятся между собой отдельные люди, что один ищет своё счастье на этом свете в наслаждении жизнью, в удовлетворении своих дурных наклонностей, а другой же, напротив, желает счастья в другом мире. Следовательно, быть счастливыми желают все, и не на какое-нибудь короткое время, но навсегда, ибо какое это было бы счастье, если бы всегда нужно было бояться, что оно снова может быть потеряно? Откуда это всеобщее стремление к постоянному счастью, если им не наделил нас Сам Бог? Но если Бог вложил эту потребность в человеческую душу, то Он же и должен удовлетворить её. Было бы до чрезвычайности жестоко и несправедливо, если бы Он создал Свои творения со жгучей жаждой постоянного счастья и затем предал бы их, как всё земное и преходящее, вечному уничтожению.

2) Как природа человека жаждет бессмертия, так и разум наш доказывает, что со смертью человека не может быть конца его существования. Он выводит это доказательство из следующего факта: неопровержимый факт составляет то, что здесь, на земле, праведники не всегда получают заслуженную награду, а грешники не всегда заслуженное наказание. И, однако, Бог каждому воздаёт по делам его. Наш разум говорит нам, так как этого на земле нет, то должна быть ещё другая жизнь, другими словами, душа должна быть бессмертна. Далее, несомненно то, что многие люди не останавливаются перед страшными преступлениями. Но что было бы, если бы люди не имели причин бояться наказания в другом мире? Что могло бы в таком случае удерживать страсти и побуждать человека к борьбе с самим собой? Только мысль о продолжении жизни души в состоянии как должно поддерживать нас в борьбе против зла. Таким образом, со смертью не кончается всё.

Не подлежит сомнению далее и тот факт, что большая часть людей испытывает угрызение совести – один более, другой менее. Эти упрёки совести иногда так мучают человека, что он доходит до отчаяния и даже прибегает к самоубийству. Что такое угрызения совести, как не коренящийся во внутреннем сознании страх перед вечным воздаянием? Если же есть воздаяние в вечности, то не может со смертью человека прекратиться его существование.

Несомненен, наконец, и тот факт, что при смерти человека им овладевает особенное чувство страха, скорби и ужаса. Откуда эта всеобщая боязнь перед мёртвыми? Откуда это чувство страха перед трупом и даже перед тем местом, где таковой лежал? Ведь не боятся же перед мёртвыми животными! Как объяснить эту противоположность? Наш разум говорит нам, это чувство страха имеет своё глубокое основание в верном предчувствии, что со смертью нашей не всё кончается. Таким образом, и разум убеждает нас, что душа человека после смерти его не перестаёт жить, но продолжает своё существование на всю вечность. Но мы имеем ещё и другое доказательство бессмертия души.

3) История доказывает нам, что со смертью человека для него не всё кончается. Все народы веруют в бессмертие души, в продолжение жизни за гробом. Нельзя указать хотя бы один единственный народ, у которого не было бы мысли о жизни после смерти. Как бы глубоко ни заблуждались и нравственно ни падали иные из людей, однако и для них место по ту сторону гроба всегда имело значение места воздаяния. Даже языческие учёные и те истину бессмертия души не только признавали, но обосновывали и защищали. Так, древний греческий философ Платон, один из основателей идеалистического направления в философии, в различных местах своих произведений говорит о последних вещах. По его учению, единственно разумным образом живут те, которые заботятся о бессмертии души и делают её безопасной для вечной жизни.

Пётр. Поэтому некоторые древние язычники лучше, чем неверующие нашего времени.

Священник. История особенно подчёркивает нам один культурный народ – египтян. У этого народа особенно ясно и определённо выражено было верование в бессмертие души. В последнее время открывали книгу мёртвых, которая трактует об исходе или переходе в загробную жизнь. По мнению некоторых знатоков, эта книга написана за три тысячелетия до Рождества Христова, а по мнению других – даже ещё раньше. В этой книге приводятся такого рода речи мертвецов: «Хвала Тебе, великий Бог, Господь сугубой правды. Я пришёл к Тебе, моему Господу, я предстал пред лицо Твоей славы». В другом месте мёртвый говорит: «Я опять соединился с землёй. Но заняв место в земле, я не умер для будущего, я – чистый дух для вечности». Как ясно здесь выражена вера в бессмертие души!

Пётр. Что говорили эти древние египтяне о бессмертии души, совершенно согласно с христианским учением о сём предмете.

Священник. Древние египтяне земную жизнь рассматривали вообще как кратковременное странствование, за которым по ту сторону гроба следует целая вечность. Поэтому-то они более заботились о своих гробах, чем о своих домах. Величественные пирамиды, которые заключали в себе гробы египетских царей, существуют ещё и до сих пор, как громкие свидетели того, как глубоко почитали египтяне мёртвых. И они, конечно, так почитали мёртвых и делали такие большие затраты на их памятники, что верили в вечное существование душ их.

Пётр. Такая пирамида есть близ Каира, как я прочитал в одном описании путешествия.

Священник. Верно, я тоже немало читал об этом. Затем история рассказывает о явлении и воскресении некоторых мертвецов. Это такие факты, которые ставят нашу историю вне всякого сомнения. О них следует сказать, что если бы совершился один единственный только случай явления или пробуждения мёртвого, то и тогда мы имели бы уже достаточно иное доказательство того, что душа бессмертна; ибо если одна душа явилась по смерти, то значит, и другие души продолжают жить после смерти человека. Но история сообщает нам, что таких случаев явления душ или пробуждения их к жизни было бесчисленное множество и эти явления происходили в различные времена. Так, Священное Писание рассказывает, что давно умерший пророк Иеремия и только что умерший первосвященник Ония являлись богобоязненному полководцу иудеев Иуде Маккавею, что Моисей и Илия присутствовали при преображении Иисуса на Фаворе. Что при смерти Иисуса многие тела святых усопших восстали из гробов, пришли в cвятой град и явились многим (Мф.27:52–53). История повествует нам о таких явлениях мертвецов, которые имели место и по вознесении Спасителя на Небо. Так, например, неоднократно являлась по успении Своём Матерь Божия то в соборе апостолов, то во Влахернском храме, то преподобному Сергею Радонежскому. Немало было явлений святых угодников Божиих, например, святителя Николая. Являлись даже и простые христиане, когда молитвенно испрашивалось у Бога откровение об участи того или другого умершего (см. «Письма Святогорца»).

Но история повествует как о явлениях мёртвых, так и воскресении и пробуждении их. В священной истории читаем мы, что царь Саул однажды пришёл к аэндорской волшебнице и потребовал от неё, чтобы она пробудила того, кого он назовёт. Женщина спросила: «Кого же я должна пробудить?» Он сказал: «Самуила разбуди мне». Но прежде чем женщина начала своё волшебство, Самуил уже явился, чтобы возвестить царю последний суд Бога (1Цар.28:7–20).

Подобным образом священная история повествует, что пророк Елисей возвратил к жизни одного мёртвого мальчика, которого не мог воскресить его собственный слуга Гнезий (4Цар.4:34). О воскресении мёртвых, которое совершил Христос Спаситель, я не буду говорить, так как они всем известны. Я желал бы указать ещё на те случаи воскресения, которые совершены святыми. Их так много, что все невозможно и перечислить, можно привести только одну частичку. Я ограничусь указанием на то, что один проповедник, просвещавший Индию, по одним присяжным актам причисления к лику святых, насчитал двадцать четыре воскресения мёртвых. Что же доказывают эти явления умерших и воскресения их? Ответ: они доказывают, что жизнь человеческих душ продолжается и после телесной смерти человека.

Пётр. Точно так. Пусть неверующие говорят, что хотят, но для меня эти слова: «мёртвый мёртв» – всегда останутся жестокими и лживыми словами.

Фома. Теперь я в состоянии буду дать ответ или отпор моим неверующим и заблуждающимся товарищам, если они снова будут осаждать меня словами: «со смертью всему конец» или «мёртвый есть мертвец».

Священник. Мне было бы очень приятно, если бы вы, Фома отселе как должно укрепились в вашей святой вере и никому не дозволяли бы сбивать себя с толку.

Фома. Даю вам моё слово и постараюсь сдержать его. Только ещё один вопрос, что должен отвечать я, если мне скажут, что совсем нет никакой души в человеке, так как никто и никогда не видел её?

Пётр. На этот вопрос ответ нетруден. Такому совопроснику и я ответил бы тоже вопросом и сказал бы ему: «А видел ли свой разум?» Конечно, он ответит: «нет». Тогда я сказал бы ему: «Как ты никогда не видел ещё своего разума и, однако ж, как я думаю, его имеешь, так и душу, хотя её как дух нельзя видеть, тем не менее, однако ж, она существует».

Священник. Это сказано очень хорошо; такой ответ, наверное, заставил бы насмешников замолчать. Да сохранит вас Господь. Завтра мы увидимся снова. Впрочем, по важности этого вопроса нам не мешает посвятить этому завтрашний вечер.

«Когда наблюдаешь за людской жизнью, полной хлопот и забот, – так начал священник, – то можно подумать, что мы сотворены только для этого мира и не имеем никакого высшего назначения. И если затем слышишь распространяемое сейчас безбожное учение о том, будто нет Бога, ни вечности, то невольно утверждаешься в той ложной мысли, что мы существуем только для этого мира».

Фома. Мы хотим небо устроить на земле и отказываемся от него в загробной жизни, ибо богатые делают же свою земную жизнь насколько возможно приятной. В удовольствиях и наслаждениях протекают их дни. Почему же нам не желать того же? Такие и подобные речи слышатся из уст моих сотоварищей.

Пётр. Ты, однако ж, думаю, не дозволяешь вводить себя в заблуждение такой болтовнёй? Как христианин, ты ведь знаешь, что мы здесь, на земле, имеем разрешить совсем другую задачу, чем наслаждаться жизнью.

Священник. Уже малое дитя спрашивает: «Для чего существует человек на земле?» На это я кратко отвечу: человек создан не для этого мира, но для другой, лучшей жизни по ту сторону гроба.

1. Человек создан не для этого мира – ибо это противоречит человеческой природе, которая жаждет бессмертия, непрерывного счастья, как мы это слышали в предыдущей беседе. Если бы мы сотворены были только для этого мира, если бы, таким образом, эта земная жизнь была целью нашего бытия, тогда мы были бы несчастнейшим из всех земных творений. Животное бывает довольно, если оно имеет пищу и отдых. Но сердце человека никогда не бывает удовлетворено, если бы даже обладало и всеми благами мира сего. Соломон был, как известно, очень богатым царём и мог пользоваться всем, что только может дать мир и чего только может пожелать естественный человек. И он так и делал, как об этом сам рассказывает. Он предавался чувственным всяким удовольствиям и наслаждениям – однако нашёл себя горько обманутым. Теперь впал он в противоположную крайность, он стал воздерживаться от вина и посвятил себя мудрости, то есть жажде земной славы и земного величия. Он рассказывает о себе, какие предпринимал он великие дела, какие строил дома и чертоги и насаждал виноградники, какие устроил пруды и фонтаны, чтобы орошать сады и растения. Он рассказывает далее, что обладал слугами и служанками, стадами лошадей, коров и овец в большом количестве, чем все царствующие до него в Иерусалиме. Он собрал серебро и золото, перлы и сокровища всех царей и стран. Он приказывал являться всем певцам и певицам, чтобы доставить себе удовольствие сынов человеческих. Кратко – он превосходил своим богатством и роскошью всех, которые до него были в Иерусалиме. И при всём этом (наслаждении) не оставляла его и мудрость, то есть высшие идеалы оставались при нём. Всё, чего бы не пожелали глаза его, он не отказывал им. Не возбранял сердцу своему никакого веселья, потому что сердце его радовалось всему, чем обладал он. «И оглянулся, – говорит он, – я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!» (Еккл.2:11).

Но против того, что человек назначен только для этого мира, восстаёт и всякое разумное мировоззрение. Кто стал бы трудиться и ревновать о добродетели, если бы для всех вообще людей жизнь оканчивалась со смертью? Кто стал бы ещё ограничивать себя и удерживать свои страсти, если бы земная жизнь была единственной целью нашего существования? Это знал уже Соломон, который хотя и соглашался и допускал, что мудрый человек имеет преимущество перед глупым, как свет перед тьмой, но он присовокупил при этом такое знаменательное слово: «если и меня постигнет та же участь, как и глупого, то какая мне польза от того, что я сделался очень мудрым» (Еккл.2:15). Он хочет сказать, если человеческая жизнь для всех оканчивается одинаково и по смерти ожидать нечего, то было бы глупо возлагать труд и заботу для того, чтобы достигнуть высшего совершенства. Если настоящая жизнь есть единственная цель нашего существования, тогда правы те, которые говорят: «Будем есть и пить, то есть наслаждаться жизнью, ибо уже завтра нас не будет». Но далеко ли бы ушли мы, и могло ли бы долго существовать человеческое общество, если бы все стали жить по этому правилу. Следовательно, кто не разучился здраво мыслить, тот необходимо должен сказать: «Быть не может, чтобы человек сотворён был только для этого мира, ибо при этом взгляде на жизнь, право, ведь невыносимо было бы жить в этом мире».

Фома. Тогда было бы именно так, как в социалистическом государстве будущего, где каждый хочет наслаждаться и никто не хочет работать.

Священник. Совершенно верно замечает Фома. Я вижу, что вы мои доводы поняли правильно. Теперь я перейду ко второй части моего доказательства, которое гласит:

2. Человек призван для другой, лучшей жизни по ту сторону гроба, ибо если бы это было не так, то Творец несправедливо и жестоко поступил бы с человеком. Несправедлив был бы Творец, потому что многие не могут пользоваться, наслаждаться земной жизнью. Разумею тех, которые вскоре после рождения умирают или же проводят свою жизнь в бедности, нужде и болезни. И, однако, Бог сотворил этот мир для блага и пользы человека. Человек, значит, в праве веселиться и радоваться, живя среди этого мира. Но где же радость и утеха для тех несчастных? Не должны ли они сказать о себе: «Наша жизнь не стоит того, чтобы называться жизнью? Нашу жизнь следует назвать скорее прозябанием, чем жизнью». Если бы они не ожидали никакой другой лучшей жизни за гробом, то Бог в отношении этого класса людей, которых очень много, был бы несправедлив. Но Он поступил бы с нами жестоко, если бы Он не назначил нас для другой – лучшей жизни за гробом, ибо Он вложил в человеческое сердце жажду бессмертия, и эта жажда напрасно мучила бы здесь человека, лишённого надежды на удовлетворение её. Не было ли бы это жестокостью? Господь сотворил нас с неотразимым стремлением к счастью и блаженству, и это стремление, никогда не оставляющее нас в покое, не получило бы никогда удовлетворения. Не жестоко ли было бы, если бы Бог лишил его возможности вступить в это владение? О Боге томится и тоскует человеческое сердце, а потому к Богу должно и прийти оно. Никакое другое земное создание не имеет чувства тяготения к своему Творцу, а потому оно никогда и не придёт к Нему. Человек создан для Бога, он должен владеть и вечно наслаждаться Им.

Пётр. Какое же значение имеет поэтому земная жизнь?

Священник. Она есть не что другое, как приготовительная школа для вечности. Это время учения и странствования, когда мы должны учиться и приготовляться для другой, лучшей жизни. Это время великого поста, за которым последует радостная Пасха. Настоящая жизнь подобна морскому берегу, на котором люди приготовляются к отъезду, чтобы плыть на свою родную родину. Хотя и земная жизнь есть великое благо, заслуживающее всяких забот с нашей стороны, однако не в ней состоит высшая цель наша. Земная жизнь имеет значение только как путь, как средство к достижению жизни души. Эта жизнь души есть познание истины и любви к добру.

Пётр. Другими словами, мы должны познавать Бога, любить Его и служить Ему.

Священник. Для этого Он дал нам разум, сердце и волю. Бога должны мы почитать и душу нашу спасать – вот та высокая задача, которая предстоит нам здесь, на земле, вот то высокое благородное служение, которому мы должны всецело отдать себя. Богу должны служить мы, так как Он Сам требует от нас этого служения. Какая честь для нас! Нашей душе мы через это можем доставить вечное счастье. Какая польза для нас! Ибо человек создан, говорит блаженный Августин, для того, чтобы познавать Бога, познавая любить Его, любя, обладать Им – и в этом своём обладании быть счастливым.

О, какой прекрасный вид приняла бы земная жизнь, если бы человек глубоко проникся такой мыслью: я создан для другой, лучшей жизни за гробом! Бога – эту бесконечную красоту и любовь, Бога – это высокое благо и источник всякого счастья, должны иметь мы и наслаждаться Им, не боясь, что мы когда-нибудь можем потерять Его. И это счастье, наверное, будет нашим уделом, если мы на земле сделаем своё дело, исполним долг свой. Не способна ли мысль эта усладить нам суровую, тяжёлую земную жизнь, сделать удобопереносимыми страдания и лишения, и саму смерть – желательною? Да, Бог, Который хочет быть нашей величайшей наградой в будущей жизни, изливает лучи нашего будущего счастья уже и в эту жизнь и заставляет верующих христиан наперёд, так сказать, узнать то, что приготовлено на Небе. Откуда могло взяться то, что этот бедный работник, на долю которого выпало всю жизнь вести жестокую борьбу с нуждой и лишениями, так доволен своим жребием? Как объяснить то, что бедный больной страдалец так терпеливо несёт крест свой и ухаживающая за ним сестра милосердия не желала бы поменяться своей судьбой ни с каким богачом этого мира? Смотрите, это будущее счастье для этого бедняка в эту плачевную его юдоль бросает, так сказать, свои лучи, подобно как восходящее солнце предпосылает нам свои золотистые лучи. К этому прибавьте ещё такую мысль: я могу не только обеспечивать себе достижение будущего блаженства, но и увеличивать его через каждое доброе дело, которое совершаю из любви к Богу, через каждое безропотное страдание, которое переношу ради Христа моего. Эта та именно мысль, которая уже здесь, на земле, делает верующих христиан довольными и счастливыми, услаждает и делает для них приятными все их трудности, страдания и лишения этой жизни.

Пётр. Да, поистине злодейски поступают те, которые вытравливают у людей святую веру. Это суть величайшие преступники, которым, кажется, не будет за это прощения ни в сей, ни в будущей жизни, ибо они делают свои жертвы несчастными для времени и вечности.

Священник. Кто потерял веру, тот собственно, не знает, для чего он живёт на свете, и для него мысль о другой, лучшей жизни не имеет никакого утешения. Да сохранит вас Бог от такого несчастья.

Пётр. В нашем обществе жил некогда один гражданин, который причислял себя к так называемым просвещённым. Так как у подобного рода людей существует обычай говорить громкие фразы и величаться своим образованием, то из уст и этого мужа можно было слышать такие речи, о которых необходимо было, покачав головой, сказать: нет, так не говорит истинный христианИн. Однажды (я думаю, что это было только вчера) сказал он в официальном собрании: «Религия для глупых людей, для простого народа совершенно необходима, дабы господствовал в обществе и государстве порядок. Но образованный человек может обойтись и без религии, он в ней не нуждается, потому что он знает, что он должен делать». Так сказал он – но немного прошло времени после этого, как позвали его, к всеобщему удивлению, жандармы. Просвещённый человек обвинён был в разного рода мошенничествах и теперь «за клином», как говорят (то есть в заключении). Он, наверное, посерьёзнее поразмыслит о том, нужна ли ему, образованному, религия.

Фома. Что думал о религии этот образованный, это проповедуют теперь как радостную весть для всех без различия. Они говорят: религия не нужна и должна поэтому быть отменена. Ещё недавно читал я в листках следующее положение: изгнать Бога из мозга человеческого есть самая высшая задача социал-демократии.

Священник. Но когда они действуют между простым народом, который желают завербовать в число своих последователей, то делают от этого шаг назад. Тогда говорят они: «Религия есть личное, частное дело, то есть, кто хочет следовать ей, тот может это делать». Если бы они прямо и открыто высказывались о том, что они думают о религии, то у простого деревенского народа они мало бы имели успеха – это они очень хорошо понимают и потому боятся пока открыто проповедовать среди него своё безбожие.

Но действительно ли религия есть нечто излишнее, без чего легко обойтись? Может ли человек жить без религии? Отвечаю, нет, человек необходимо должен иметь религию. Но прежде чем доказывать это положение, я желал бы разрешить другой вопрос, что значит иметь религию? Религию иметь – это не значит только питать в сердце благочестивые чувства, ибо от чувств здесь очень немного зависит. Благочестивые чувства не заключаются в нашей власти, не имеют и цены перед Богом. Кто думает, что он имеет веру, потому что уже при тех или других религиозных упражнениях проникается сладкими чувствами, тот очень ошибается. Это есть не что иное, как пустая чувственность, не что другое, как приятна грёза, мечта.

Равным образом ты ещё не имеешь религии, хотя бы веровал в Бога и участвовал во внешних обрядах или упражнениях религии, ибо религия состоит не во внешности только, но имеет дело, прежде всего, с духовной, сверхчувствительной действительностью, именно с Богом. Иметь религию – значит признавать Бога как Высочайшего Владыку и Господа и исповедовать Его через послушание и любовь. Иметь религию, следовательно, значит признавать свою зависимость от Бога и согласно этому признанию устроять жизнь свою. Иметь религию – значит веровать в Бога, на Него надеяться и больше всего любить Его, и это настроение показывать и в жизни через соблюдение заповедей и через употребление установленных благодатных средств. Словом, иметь религию – значит внутренне и внешне почитать Бога. Из сего достаточно ясно, что религия заключается не во внешних только благочестивых чувствах, но она обнимает всего человека – она занимает и разум, и волю, и сердце человека.

Религия есть дело разума, поскольку человек познаёт Бога и Его совершенства и подчиняет свой разум богооткровенному слову. Кто имеет религию, тот не только верует в Бога и Его откровенное слово, но признаёт, что от Бога происходит всякое благо и всякий дар совершенный и что Бог всем вообще руководит и управляет. Так думал о религии уже древний языческий философ Платон, который так говорит: «Прежде всего, глубочайшим убеждением всех граждан должно быть то, что боги суть господа и владыки всего, что существует, и всё, что здесь происходит и совершается, совершается по их воле и распоряжению, и что человеческий род всем обязан им».

Пётр. Каким укором служит этот древний язычник столь многим из наших современников, которые называются христианами и, однако, стыдятся употреблять слово Бог, но в крайнем случае умеют говорить только: «судьба, рок, случай», если дело идет об участи и судьбе отдельных лиц или целых народов!

Священник. Но религия есть дело не одного только разума, но ещё более и воли, когда человек подчиняет себя Богу, исполняет Его святую волю, воздаёт Ему честь и славу. Следовательно, ты имеешь религию, хотя бы ты ничего не знал о благочестивых, сентиментальных чувствах, если только ты покоряешь свою волю воле Бога и стараешься служить Ему. Это большое утешение для такого человека, коему незнакомы серьёзное умиление и сладкие чувства. Но этим я не то хочу сказать, что при религии сердце совсем не участвует. Напротив, религия есть и дело сердца, когда человек с радостью предаётся Богу и с воодушевлением делает своё святое дело.

Но истинная религия не ограничивается только внутренним настроением, она обнимает всего человека. И справедливо, ибо человек принадлежит Богу всем своим существом – и телом, и душой. Поэтому и тело должно участвовать в религии, оно должно помогать упражняться в религии. Опыт учит, что те, которые не соблюдают или не участвуют в религиозных внешних обрядах или упражнениях, не имеют истинной религии. Для религиозного человека совершенно естественно и для него составляет потребность выражать своё внутреннее состояние и сердечное настроение во внешних действиях. «Кто намеренно избегает обнаружения благоговения, – говорит один великий духовный человек, – тот не имеет тёплого сердца и религия его не истинна».

Пётр. Что скажут на это изречение наши знатные люди, государственные мужи и чиновники, которые не обнаруживают своей религии ни в каких внешних знаках? Когда послушаешь их, то и они кажутся религиозными, но вот, по приведённому сейчас изречению, их религия не правая и не имеет цены.

Фома. В настоящее время очень много приходится читать об этических стремлениях, которым предаётся знатный мир. Что это означает? Не новая ли это какая-нибудь религия?

Священник. Напротив, этими стремлениями желают показать, что без религии можно быть нравственным. Следовательно, этим способом хотят объявить все религии ненужными и потому подлежащими отмене. Но без религии нет никакой истинной нравственности, от нерелигиозных людей также мало можно ожидать нравственности, как от дерева со срубленными корнями – плодов. Нравственная жизнь имеет свой корень в религии и от неё получает свою силу и жизнь. Бог есть живой, вечный, нравственный порядок, а потому без Бога нет истинной нравственности.

Я перехожу теперь ко второй части моей беседы о религии. Почему человек необходимо должен иметь религию? По моему внутреннему убеждению, религия необходима для человека:

а) потому что этого желает и требует Бог. Всё – из Бога и через Бога, и без Бога ничего не произошло, что существует. Всё – Его собственность. Если же всё, всё без исключения творение принадлежит Богу, то всё, следовательно, и человек должно служить Ему. Поэтому не без оснований говорят, что Бог всё сотворил для Себя и для Своей славы. В праве ли поэтому человек уклоняться от этого концерта, который всё творение устрояет своему Творцу, и сказать: «я не хочу этого, не буду служить Богу!» Правда, человек имеет свою собственную волю и может разыграть роль противника или спорщика. Но долго ли это продлится? Холодная рука смерти схватит его и представит на Суд Божий, может быть скорее, чем он предполагает.

Но Богу служить – означает нечто другое, чем иметь религию. И это служение Богу есть задача всей нашей жизни, так как мы – Его достояние, Его собственность и в постоянной от него зависимости. Бог имеет святое право на каждую мысль нашего духа, на каждое биение нашего пульса, на каждое движение наших рук и ног. Словом всё, что у нас есть, принадлежит Ему, от первого до последнего момента нашей жизни. Поэтому Бог вправе требовать от нас постоянного, непрекращающегося служения, то есть мы должны иметь религию в продолжение всей нашей жизни. Таким образом, человек должен иметь религию, потому что этого требует Бог. Но это необходимо и по другой ещё причине, а именно:

б) потому что этого требует собственная польза человека. Человек создан Богом и для Бога. Между всеми творениями он только один имеет познание о Боге, потому что он назначен для Бога. Бог есть цель, к которой он тяготеет и стремится. Как камень, брошенный вверх, снова падает на землю, как член тела, вывихнутый из сустава, болеет до тех пор, пока снова не займёт своего прежнего положения, как магнит всегда обращается к северному полюсу, так и душа человека, если только она нормальна, всегда тянется к Богу. И в одном только Боге находим мы наш покой и удовлетворение. Это знал уже великий дух блаженного Августина, и потому он для нашего назидания оставил нам такие слова: «Не спокойно бывает сердце человека до тех пор, пока оно не найдёт покоя в тебе, о Господи!»

Пётр. Что такое человек без религии?

Священник. Он похож на животное, которое живёт только для этого мира и ничего не знает о высоком. Он есть игрушка своих страстей и похотей. Он есть несчастное существо, которое не знает самого себя, не может понять и других. Он подобен кораблю на море, который несётся с своими парусами без кормчего и компаса, пока поглощенный разбушевавшимися волнами не потерпит крушения и не погрузится в бездну. Человек, который не знает Бога, следовательно, живёт без религии, уже здесь, на земле, наживает себе больше страданий, чем сколько могут причинить ему самые злейшие враги его. А что принесёт ему будущее, когда придёт к концу его земное странствование? Тогда не будут спрашивать тебя: как совершал ты это странствование – как учёный и образованный муж или как простой ограниченный человек? Не будут спрашивать, как провёл ты дни своей жизни – в богатстве или бедности, в пресыщении или голоде? Не будут спрашивать и о том, как много счастья или несчастья имел ты в своих предприятиях? Но спросят о том, имел ли ты религию, служил ли мужественно и самоотверженно Богу? И, смотря по тому, какой последует ответ, ты перейдёшь в вечную жизнь или в вечные муки. Таким образом, ты видишь, что твоя собственная польза требует, чтобы ты не был равнодушен к религии.

Религия, наконец, необходимо нужна человеку:

в) потому что благо человеческого общества этого требует. Человеческое общество тогда только может существовать прочно и благополучно, когда отдельные члены его имеют религию. Ибо одни законы и постановления, солдаты и полицейские слуги, суды и тюрьмы не могут людей держать в границах. История это очень часто уже подтверждала. Совершенно естественно, что там, где нет вероятности к Богу, нет верности и к человеку. В этом твёрдо убеждён был уже языческий ритор Цицерон, потому он и пишет: «Я не знаю, могут ли вообще существовать и действовать верность и вера и идея справедливости в человеческом обществе, если благочестие (то есть религия) пришла в упадок. Греция и Рим погибли, когда исчезла у них религия, как чувство страха перед святым и божественным. Ни философия (житейская мудрость), ни мирская власть, не могли сохранить от разложения и погибели эти могущественные государства». Вот почему греческий всемирный мудрец Аристотель отмечает культ, то есть религию, как первое и главное учреждение, без которого не может существовать государство. А другой языческий мудрец Платон говорит: «Неведение истинного Бога есть величайшее зло всех государств. Поэтому, кто ослабляет и разрушает религию, тот ослабляет и разрушает основы человеческого общества».

Фома. Ведь эти древние язычники положительно приводят в стыд нас, называющих себя христианами.

Священник. В настоящее время мы видим, какой грозой для человеческого общества являются миллионы недовольных рабочих. Много думают и ломают себе голову об отражении этой опасности путём законодательства и внешней силы. Но без религии нельзя рассчитывать здесь на большой успех. Одна только религия способна утешить и примирить бедных тружеников с их тяжелой судьбой, для этого она указывает нам на пример Христа, беднейшего паче всех сынов человеческих и среди трудов Своих не имевшего, где главу приклонить, указывает им на небесную награду, которая обещана всем труждающимся и обременённым последователям Христа. Религия возжигает любовь в сердцах, так что люди ради Бога любят и уважают друг друга и повинуются законному начальству. Религия – и это главное – производит в человеке внутренний мир и довольство, недостаток которого большей частью и бывает причиной внешнего недовольства. Этим я отнюдь не хочу сказать того, что религия одна только может охранить человеческое общество от угрожающей опасности. Я хочу только этим указать на то, что без религии все другие средства к спасению мало могут принести пользы. Человеческое общество прочно и долго не может существовать без религии.

Пётр. Слушая эти слова, недоумеваешь, каким образом и там вверху считают религию как противницу государства, задерживают и стесняют ее свободное действование. Если бы стоящие у кормила управления государством как следует уразумели, тогда они должны бы употребить все меры и средства к тому, чтобы поддерживать и содействовать ей, ибо она сама есть самая надёжная опора для самого правительства.

Священник. Известное царское слово «короли» есть ничто без алтаря и креста, но и войско – ничто без религии.

Фома. Из вашего последнего положения: человек должен иметь религию – я сделал уже практическое применение, сегодня я имел случай кое-что из сказанного вами сообщить моим сотоварищам. В особенности я показал им, как злополучен человек, не имеющий веры, так как только в Боге можно находить успокоение и удовлетворение; они рассердились и закричали на меня: «Оставь эти сказки у себя дома, мы люди образованные и усердно читаем наши листки, которые говорят нам совсем не то. И мы тоже имеем религию и не изгоняем её, но говорим, что это наше чисто личное дело».

Пётр. Но какую религию? Есть такая религия, которая выражается в следующем знакомом нам высказывании: «Христианин, иудей и готтентот – все веруют в одного Бога».

Фома. Они не хотят знать, что Бог Сам открыл Себя человеку и что христианство есть религия, Богом открытая.

Священник. Как христиане, мы должны крепко держаться того положения, что Бог открыл Себя людям. Чтобы раскрыть и доказать истину, я ставлю вопросы:

1) возможно ли откровение Божие?

2) было ли оно в действительности?

3) необходимо ли и обязательно ли оно для всех?

Итак, я спрашиваю: 1) возможно ли откровение Бога? Каким образом Бог может говорить с человеком, когда Он ведь Дух и не имеет никакого тела? Так подозрительно вопрошает неверующий и думает, что очень разумен и искусен этот вопрос. Отвечаем: если отвергать, как это делают неверы личного Бога, если Богом должно быть всё, что существует, тогда, конечно, невозможно, чтобы такой Бог заговорил с человеком. Но наш Бог есть личный, живой Бог, Который не безучастно и бездеятельно относится к нам и ко всему миру, но печётся и промышляет о нас, людях. Он всем руководит и управляет и в нашем сердце написал Свой закон – закон совести. Этот личный Бог открыл Себя в видимом мире и в голосе совести, следовательно, естественным образом; так что и язычники могут познавать Его, и никто не имеет извинения в том, если он не знает истинного Бога. Теперь спрошу я, почему этот личный Бог не может и другим способом сообщать нам, людям, истины, давать предписания и законы. Ужели Он, Всемогущий, не может учить и наставлять нас сверхъестественным образом?

Так как, далее, этот Всемогущий Бог промышляет и печётся обо всём и всех, и даже о самых малых и ничтожных существах, то может ли Он человека – этого царя видимых творений – предоставить самому себе в самых важных вещах – в религии и в исполнении возложенных на него обязанностей, его спасение оставить на произвол слепой судьбы и, таким образом, подвергнуть его величайшей опасности? Каким образом тогда существовал бы простирающийся на всё творение Промысел Божий, если бы Он человека в его важных и самых серьёзных вопросах, от разрешения которых зависит его вечное спасение, оставил бы вне Своего внимания? Так как Бог есть Существо Бесконечное, то Он может сообщить людям и такие истины, до постижения которых сотворённый разум никогда не дошёл бы. Потом, так как Бог есть бесконечная любовь, то Он может ближе привлечь к Себе человека и показать ему любовь, сообщив ему сверхъестественные истины и тем привлекши его во внутреннейшее с собой общение. Следовательно, разумный человек никогда не может серьёзно усомниться в возможности откровения Бога, ибо кто верует в живого Бога, должен согласиться, что такой Бог может и говорить людям. Но вопрос о возможности откровения перестаёт быть практическим, коль скоро доказано, что Бог открывался человеку. Спрашивается поэтому:

2) Происходило ли откровение Бога на самом деле? «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр.1:1–2). Что говорит здесь апостол, это подтверждает и история, именно: что Бог «многократно и многообразно» говорил к людям. У всех языческих народов находим мы следы древнего первоначального откровения, которое было уделом прародителей в Раю. Мы не находим ни одного народа, который до такой степени был бы груб и дик, чтобы мы из его веры и его религиозных обычаев не могли усматривать остатков и следов прежней утерянной истины. Древние языческие философы, как например: Аристотель, Платон, жившие задолго до Рождества Христова, – отмечают своё учение о богах как древнее, священное предание, как остаток древней мудрости, которое справедливо считали за Божественное откровение.

Пётр. Эти древние язычники, стало быть, признавали, что Бог говорил к людям.

Священник. Хотя языческие народы и были, как видим мы, погружены в многобожие и грубое идолопоклонство, но отсюда ещё отнюдь не следует, что их предки ранее не почитали единого истинного Бога, ибо, несмотря на все заблуждения, у них всё-таки оставалась вера в вечное воздаяние, сознание их вины и заслуженности наказания, жажда и стремление примириться с божеством и умилостивить его посредством жертвоприношений. Откуда, спрашивается, эти религиозные отголоски и обычаи, если не из первоначального откровения, следы которого оставались у них, переходя от одного поколения к другому.

Пётр. Если Бог Сам непосредственно беседовал с первыми людьми, то что удивительного, если то, о чём говорил им Бог, долго сохранялось в памяти людей и получило широкое распространение.

Священник. Но Бог не один только раз говорил людям, а много раз и различным способом. Вот почему мы встречаем обыкновенное откровение у одного народа, который назначен носителем богооткровенной истины и от которого должны были учиться и заимствовать и все другие народы. Это израильский народ, который Бог избрал Себе как орудие для осуществления плана Своего домостроительства, через сверхъестественное откровение. Когда этот народ неоднократно удалялся от Бога, Он посылал пророков, которые должны были своей обличительной проповедью вызывать у них раскаяние и снова обращать к Богу, возвещать им гнев и наказание Божие и предсказывать о будущем пришествии Спасителя. Эти-то предсказания и служат ясным доказательством того, что Бог действительно открывался и через этих мужей говорил к людям. Ибо каким, например, образом пророк Давид, который жил за тысячи лет до Рождества Христова, мог знать, что грядущий Спаситель осуждён будет на такие страшные страдания, что Он похож будет не на человека, а на червя, раздавленного в прахе? Каким образом он мог знать, что будут прободены у Него руки и ноги, разодрана на части Его одежда, и что об этой одежде будут метать жребий?

Пётр. Этот факт нельзя объяснить иначе как сверхъестественным откровением Самого Бога.

Священник. К этому же результату мы придём, если ближе рассмотрим пророчество Исаии. И этот пророк, за семьсот лет живший до Рождества Христова, многое говорил о будущем Христе с такой ясностью и точностью, что можно подумать, что это нам говорит Его современник. Каким образом мог знать этот пророк, что, например, будущий Спаситель родится от Девы, что Он будет исцелять слепых, немых и глухих. Откуда он мог знать, что этот Спаситель вследствие Своих страданий не будет иметь ни вида, ни доброты, что Он сделается презреннейшим и уничиженнейшим более всех сынов человеческих.

Пётр. Всё это ясно доказывает нам, что Бог в самом деле открывал Себя людям.

Священник. Напоследок же Он говорил нам через Своего Сына (Евр.1:2). Если Христос есть Сын живого Бога – а в этом, как увидим мы ниже, ни один разумный, честно ищущий истину человек не может усомниться – то Бог поистине говорил нам, людям. Откровение, следовательно, на самом деле было.

3) Но есть ли оно необходимо и обязательно? Правда, некоторые религиозные истины, как например: бытие Бога, бессмертие души, свободу воли, – человек может постигать и своим собственным умом. Правда, что человек имеет в глубине души своей голос совести, то предостерегающий и бичующий, то одобряющий и поощряющий, который говорит, что человек должен будет дать во всём отчёт Богу. Но очень немногие таким путём могут достигать истинного познания Бога и верного исполнения своего долга! Да и эти немногие, может быть, только в последние дни своей жизни и после многих заблуждений приходят к цели. Вот почему было необходимо, чтобы Бог сверхъестественным образом открылся и научил бы людей и тем истинам, которые они не могут постигнуть своим собственным умом. Сами древние язычники чувствовали слабость и недостаточность человеческого разума для того, чтобы верно рассуждать о высших и конечных вопросах жизни. И они также спрашивали себя, что такое человек? Для чего он существует? И что с ним будет? Но должны были сознаться, что сами собой, то есть, с помощью своего только разума, они не могут прийти к желанному результату в решении этих вопросов. Когда однажды философ Платон погрузился в глубокое размышление об этом, то написал следующие замечательные слова: «Мне кажется, что самое лучшее в данном случае спокойно ожидать, не придёт ли кто-нибудь с неба и не научит ли нас, как мы должны смотреть на человека». А его учитель Сократ говорит: «На обломках истории должны мы плыть по бурному морю этой жизни, если нет верного безопасного пути откровения, которое является для нас парусом, не боящимся никакой бури». Смотрите, как ясно сами языческие мудрецы сознавали необходимость откровения!

Пётр. Только тогда человек мог быть вполне уверен и стать выше всякого сомнения в известных вопросах, когда Сам Бог сообщил о сём.

Священник. Да только тогда человек решается в самых трудных случаях на героическое исполнение своего долга, когда Сам Бог изрекает обетование или угрозу. Почему миллионы мучеников жертвовали своей жизнью при невыразимых мучениях и страданиях? Потому, что они знали слово Господа Бога: «кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк.9:24). Почему больной в своих почти невыносимых страданиях до конца их переносит с удивительным терпением? Потому что ему известны вышедшие из уст Самого Бога слова: «претерпевший же до конца спасется» (Мф.24:13).

Но это сверхъестественное откровение необходимо ещё и главным образом потому, что Бог назначил человека для сверхъестественной цели, то есть, для вечного блаженства. Для этого недостаточно одного только разума человеческого, тут ему нужны сверхъестественные озарения и силы. Когда дело идёт о достижении этой именно цели, тогда человеку необходимо сознаться, что он здесь – ничто и что он всего может достигать только при помощи Бога.

Если Бог говорил к человеку и если это откровение, безусловно, необходимо, то отсюда следует, что ни один человек, не впадая в тяжкий грех, не должен отвергать этого откровения. Ибо разум говорит ему, что он обязан всецело повиноваться Богу и находиться в полном Ему послушании и что должен всячески почитать Его, если он хочет вечного спасения. Откровение Бога, следовательно, обязательно для всех без различия.

Так как христианство обладает Божественным откровением во всей его полноте, то ни один человек не имеет права, не совершив тяжкого греха и не подвергая себя ответственности, оставаться к нему равнодушным или отказаться от него. И стоящий вне христианства имеет своим непременным долгом со всяким тщанием искать истину и для достижения этой цели просить у Бога просветления и помощи.

Пётр. Казалось бы, что люди должны бы с торжеством и благодарностью принять это, если им говорят: «Сам Бог говорил к нам». Но что мы видим? Многие поступают наоборот. Они относятся к откровению в высшей степени равнодушно и даже отрицательно.

Священник. Причина этого совершенно естественна, ибо, если Бог сказал, тогда они должны подчиняться, должны верить. Но так как они этого не хотят, то не обращают на откровение никакого внимания или даже прямо отрицают его.

Неверующая материалистическая ежедневная пресса причинила в этом отношении бесконечный вред и очень многие, которые прежде были верующими, через пустые и легкомысленные газетные выражения сбились с толку, воображая, что если они откажутся от христианского откровения, то это будет знаком их образования и просвещения.

Пётр. Однако эти, дурными газетами сбитые с толку люди должны бы подумать, что против них стоят многие тысячи истинно образованных христиан, которые принимают откровение, как оно предлагается нам в христианстве, с искренней верой и глубоким убеждением.

Священник. Будем благодарить Бога, что мы ещё не потеряли веры и радоваться тому, что мы обладаем Божественным откровением во всей его полноте и чистоте.

Священник. Бог открыл Себя людям и притом «многократно и многообразно» (Евр.1:1) в последние дни говорил нам через Своего Сына! Сын Божий для этой цели сделался человеком – следовательно, к Божественной природе присоединил человеческую, чтобы нас, людей, научить, за нас пострадать и таким образом спасти и сделать счастливыми.

Фома. Но вот этому-то и не хотят верить, что Сын Человеческий ходил по земле в образе человека. Как часто приходилось мне слышать: «Ужели ты веришь тому, что Христос есть Сын Бога?»

Пётр. Нам уже известно, почему некоторые люди и сами так говорят, и других хотят лишить веры в Иисуса, как Сына живого Бога, именно, если Иисус есть Сын Божий, то тогда христианству, его учениям и заповедям необходимо подчиняться, тогда нельзя уже безнаказанно от них отрекаться. Но так как христианство со всем его устройством многих беспокоит, то понятно, почему они отвергают Божество Христа.

Священник. Это совершенно верно, что многие отрицают Божество Христа именно потому, что не хотят жить по-христиански; но в таком случае они не должны называться христианами, ибо если Христос, по их мнению, не Бог, то им стыдно и оставаться в Его школе и носить Его имя. Это отрицание Божества предусматривал уже Сам Иисус, а потому-то Он и неоднократно подчёркивал Своё Божественное естество. Однажды Он спросил Своих учеников: «за кого люди почитают Меня?» – Когда апостол Пётр от имени всех учеников исповедал Его Божество, сказав: «Ты – Христос, Сын Бога Живаго», то Христос ничего не возразил против этого исповедания, но одобрил и подтвердил его (Мф.16:13–17). А когда на тот же вопрос ответили, что они считают Его только за сына Давидова, то Он не согласился с этим и указал им на Свою Божественную природу (Мф.22:41–46).

Вскоре после этого Он Сам был спрошен, кто Он. Иисус стоял тогда перед судом синедриона и первопредседателем этого суда. Первосвященник, обратившись к Нему, сказал: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф.26:63–64). Этот ответ, который радует землю и небо, был так ясен и определён, что ни у кого из судей не оставалось ни малейшего сомнения. Они все были согласны с тем приговором, которого Он заслужил за этот ответ – Они все признали Его повинным смерти (Мф.26:66). Теперь спрашивается, действительную ли истину сказал Христос? Есть ли Он на самом деле Христос, Сын Божий, за Которого Он объявил Себя здесь под присягой? Кто мог бы усомниться в этом? Ни один благоразумный, искренне ищущий истину человек не может ни на минуту усомниться в том, что Христос есть действительно Сын Бога, ибо за это ручаются: 1) история; 2) Его нравственный характер; 3) Его учение; 4) наконец, Его дела.

Христос есть Сын Божий, и притом по природе и существу, следовательно, не в том смысле, в каком называемся сынами Божиими и мы, то есть не по благодати – но Он Сын Божий есть от природы по существу. За это ручается:

1) Его история. Он восходит от Адама и Евы, ибо Христос есть наш Спаситель, а о Спасителе уже возвещено было нашим прародителям. Он должен раздавить главу «змия», то есть сатаны, одного из могущественнейших творений (Быт.3:5). Он, следовательно, должен быть Божественным Существом. Далее, будущий Спаситель должен быть семенем известной, определённой Жены, следовательно, истинным человеком. Таким образом, Спаситель мира должен быть Богочеловеком. В течение тысячелетий образ грядущего Спасителя изображается перед нашими взорами всё яснее и яснее. Это делали пророки, которые всё более и более давали о Нём предсказаний так, что, в конце концов, мы получили о Нём верное, точное и определённое представление. Они говорят о Нём, что Он произойдёт от колена и семени Давида, родится от Девы, что местом Его рождения будет Вифлеем и родится в то время, когда прекратится скипетр от Иуды и окончатся седьмины пророка Даниила. Будущий Спаситель возвестит радость великую всем народам, будет совершать великие знамения и чудеса и торжественно войдёт в Иерусалим. Он будет продан за тридцать сребреников, будет терпеть оплевания и заушения. Он будет причтён к злодеям, подвергнется осмеянию и поруганию, и Его напоят уксусом с желчью. Разорвут одежды Его и будут бросать из-за них жребий. После Своей смерти найдёт Свой покой в гробу богача, и этот гроб будет прославлен, ибо Он снова воскреснет и будет господствовать от одного моря до другого. Все цари земные поклонятся Ему, и все народы будут служить Ему.

Теперь, если мы представим себе всё, что говорит здесь о грядущем Спасителе история, и сравним с тем, что говорят об Иисусе евангелисты, не должны ли мы тогда сказать: всё это самым точным образом приложимо к Нему, оправдалось на Нём.

Пётр. Верно, этот Иисус от Назарета есть не кто иной, как обетованный Спаситель, Который должен был прийти как Бог, чтобы искупить нас, и Которому имя Еммануил, что значит – «с нами Бог».

Священник. 2) Как история, так и Его нравственный характер служит доказательством того, что Он есть Сын Бога. Языческие мудрецы Платон и Цицерон в своём уме измыслили и написали идеальный образ праведника, такого мудреца, который является совершеннейшим, по их представлению. Но они не могли указать ни на одного человека, кто совместил бы в себе такие качества и характерные черты, да они даже и не надеялись, чтобы когда-либо таковой нашёлся на земле. Но в лице Иисуса Христа мы видим этот бесподобный образец праведника и мудреца в совершеннейшем виде, и это мы тотчас же чувствуем при взгляде на Его облик, как только войдём в святилище. С удивлением и изумлением останавливаемся мы перед Ним и в то же время чувствуем какое-то столь чудное таинственное притяжение к Нему, что не можем уже от Него оторваться – такое благородство души, такая нравственная высота выступает здесь перед нами во всём всесвятом лике Иисуса Христа.

Пётр. Только неверующие не чувствуют ничего.

Священник. Каждый человек в том или другом отношении более или менее усовершенствован и развит. Как ни один не бывает вполне похож на другого по своему внешнему виду и духовным дарованиям, так существенно неодинаков бывает и нравственный характер каждого. Но в Иисусе Христе мы видим идеал всего человека. Он – всё во всём, что есть великого и благородного в человеческом существе, всё это соединилось в Нём в прекрасной гармонии. Он не мыслитель только, но и муж дела. Он способен не только проповедовать высокое учение о любви и сострадании, но и принимать участие в каждой нужде, в каждом несчастии и страдании. Он во всём одинаково велик, одинаково свят в великом, как и в малом, в слове и деле, в жизни и стремлениях. Что такое святость творений в сравнении с Его святостью? Величайшие из святых меркнут перед Ним, как звёзды бледнеют перед солнцем. Он – единственное Существо, Которое Само могло сказать о Себе: «Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?» (Ин.8:46). Против Него стараются выставить ложных свидетелей, чтобы найти повод осудить Его – но Он оказывается таким обвиняемым, о Котором судья публично свидетельствует: «я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин.18:38). Во всём Его Существе ничего нет отталкивающего, ничего нет властолюбивого, но и никакой слабости и потворства. Он снисходителен для малых и бедных, для больных и грешных, но Он со всей силой выступает против гордости и злости сильных и лицемеров. Он ратует за истину и правду и в то же время показывает снисходительность и терпение. Он смирен и кроток и, однако не обнаруживает ни перед кем лести. Всегда одно и то же высокое, невозмутимое, святое спокойствие души, одно и то же бесстрастие – поистине, перед нами выступает здесь характер, чуждый всякого упрёка и недостатка. Даже Давид Штраус, который так много писал против Божества Христа, и тот должен был сознаться, что в религиозном, следовательно, в самом высшем отношении выше Христа никто и никогда не поднимался.

Пётр. Таким образом, этот неверующий безбожник невольно, бессознательно признал, что Христос не может быть только человеком.

Священник. Здесь более чем человек – Высшее Существо пришло на эту землю в лице Иисуса. Он есть отображение, отблеск Отца, и в Нём живёт вся полнота Божества.

3) Но и Его учение также ручается за то, что Он есть Сын Божий: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий» (Лк.2:34). Это пророческое слово благочестивого старца Симеона оправдалось и оправдывается или, так сказать, подтверждается и в наши дни. Почему Иисус встречает так много пререканий в мире? Ответ: потому что сердце человека очень испорчено и приходится бояться практических последствий христианской веры. Именно, если Христос есть Сын Божий, тогда Его учение истинно и Божественного свойства, следовательно, обязательно для всех. Если мы называемся христианами, последователями Христа, то должны и жить по-христиански. Но так как это греховному настроению человеческого сердца не нравится, то оно и поднимает протест против Христа и Его учения. Но до сих пор гордому разуму человеческому не удавалось ещё доказать ложность хотя бы одной единственной истины, возвещенной Христом. Но Кто возвещает такое учение, которое так твёрдо и нерушимо существует, не смотря на все усилия врагов подорвать его, каково учение Христа, Тот не должен ли быть более, чем человеком. Что делалось с философскими учениями, которые измышлены были людьми и прославлены были, как открытие, находка того времени? Один учёный перескакивал через развалины того, что другой с великим трудом старался создать.

Пётр. Что от человека, то непрочно и скоропреходяще, но что от Бога, то вечно остаётся истинным и плодоносным.

Священник. Что достигли древние всемирные мудрецы своими учениями? Обратили они хоть один народ или жителей одной деревни или хотя бы только одно семейство к почитанию, к вере в истинного Бога? Умея так прекрасно говорить и писать об истинном Боге, они не имели со своими учениями и самого ничтожного успеха. Не совсем ли другое было с учением Христа? Так оно просто и безыскусственно; и, однако, так велики успехи, которых оно достигло. Слова Христа так глубоко трогают сердце и, подобно обоюдоострому мечу, проникают «до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр.4:12). «Он учил... как власть имущий, а не как книжники и фарисеи» (Мф.7:29). Он умел сковывать и дух, и сердце человека. О Нём высказано было такое мнение: «никогда человек не говорил, так как Этот Человек»(Ин.7:46). Ему открыты были сердца великих и малых, образованных и необразованных в одинаковой степени. И для распространения этого учения Он избрал не мудрых этого мира, но бедных, необразованных рыбарей палестинских. Ему и Его апостолам удалось достигнуть того, что доселе не было возможным для всемирных мудрецов. Он и Его апостолы завоевали весь мир, обратили к Богу умы и сердца людские. И это обращение было столь глубокое и основательное, что бесчисленное множество мучеников жертвовали за это учение своей кровью и жизнью, и бесчисленные миллионы христиан поклонились Иисусу как Богу и Спасителю из любви к Нему и объявили войну против своих страстей и умирали с утешением и радостью и надеждой на Него. И откуда принёс Иисус это учение, которое могло действовать таким чудесным образом? Не из школы, но ещё менее, конечно, от тогдашнего духа времени. Есть один только ответ на этот вопрос, и он гласит: «Иисус принёс Своё учение с Неба. Оно поистине есть Божественное учение, а Он – Сын Божий».

4) Наконец, Его дела ручаются за то, что Он есть Сын Бога. «Когда вы не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем», – сказал Он смертным врагам Своим иудеям на празднике обновления (Ин.10:38). Этими словами Он указал им на то, что́ Он сделал. Настолько безукоризненно было Его учение, настолько безупречны и благодетельны были и дела Его, так что современники Его, повествуя о жизни Его, должны были сказать о Нём: «все хорошо делает» (Мк.7:37). И далее: «Он ходил, благотворя и исцеляя всех» (Деян.10:38). Он имеет страдание к алчущему народу и чудесным образом насыщает его. Он видит многих больных, коих приносили к ногам Его, и проникается состраданием к ним и исцеляет их. Он имеет общение с мытарями и грешниками, которые обнаруживали добрые намерения, и является врачом душ, прощая им грехи их. Он приходит в дом печали, где только что умерла дочь и повергла в глубокую скорбь родителей, и снова пробуждает умершую дочь к жизни. На своём пути встречает Он похоронную процессию – к месту вечного упокоения несли смертные остатки юноши, единственного сына вдовы, и Его великое, горящее любовью сердце исполнилось чувством глубокого сожаления. Он устраняет эту скорбь, воскрешает юношу – и снова возвращает матери её сына. Словом, не было ни одного жалкого больного, коему Он не протянул бы руку помощи, ни одного страшного бедствия, куда Он не пришёл бы как Спаситель, ни одного греховного поступка, за который Он не изрёк бы слова прощения. И после того как Он провёл целый день в трудах и служении человеку, Он не давал себе покоя и ночью, всю её проводя в молитве к Богу (Лк.6:12).

Великое Он сделал в жизни, но ещё больше в смерти, ибо Он умер со словами: «совершилось!» (Ин.19:30). Это не было выражением немощи или отчаяния – это был победный клик. Он страдал, как не страдал никто, но и победил, как никто ещё не побеждал. Он одержал победу над смертью. А кто одержал победу над смертью, тот победил всю природу, ибо смерти подвержена вся природа. Поэтому-то Этому Победителю и служит вся тварь, как своему Господу и Владыке. Ибо Он повелевает и распоряжается и ветрами, и волнами, болезнями и смертью. Как действует Отец, так действует и Он. Его дела суть Божественные дела. Он не просвещается только Духом Божиим, но Он одно со Отцом (Ин.10:30). Если есть Бог, то в Иисусе необходимо должно явиться Божество. Он есть видимый образ Невидимого, сияние Его славы (Евр.1:3).

Итак, начертаем, друзья, эту основную истину нашей святой веры на скрижалях сердца и ничего не дозволим себе, что может нас отвратить от неё. Ибо Божество Христа есть краеугольный камень, который мы не должны отвергать, если сами не хотим быть отвергнутыми.

Фома. Когда я думаю о моих сотоварищах, которые уже потеряли веру в Божество Христа, то не могу достаточно оценить того счастья, что эта вера во мне снова восстановлена. Я благодарю Бога, что Он привёл меня принять участие в этих вечерних беседах.

Священник. Сегодня, друзья мои, я буду беседовать с вами о чудесах. О чудесах неверующие нехорошо говорят, потому что они причиняют им много тревоги и беспокойства.

Пётр. Почему так? Казалось бы, что неверующим должно быть мало дела до того, если они слышат, что Иисус сотворил то или это чудо или что по ходатайству того или другого святого больной вдруг сделался здоровым.

Фома. Здесь ты очень ошибаешься, ибо я знаю из опыта, как мои соработники ненавидят чудеса, как они озлобляются и начинают осыпать бранью и насмешками, когда заговоришь с ними о чудесах. Когда духовная газета извещает о чудесном исцелении больного – о, это для них первое удовольствие напасть на эту газету и обозвать дураками тех, которые верят такому сообщению.

Священник. Чудеса также ненавистны неверующим, как известному зверю красный платок, ибо чудеса взывают к ним: «Есть Живой Бог, Он открыл Себя людям, и ты обязан Ему и Его откровенному слову верить».

Фома. Я уже и читал и слышал, что чудеса совсем невозможны и то, что говорят доверчивым людям о чудесах, всё это – ложь и обман.

Священник. Давид Штраус – этот дерзкий безбожник, в одном месте своей книги «Жизнь Иисуса» говорит так: «Кто хочет выгнать попов из церкви, тот должен прежде выгнать чудеса из религии». Из этих откровенных слов вы ясно можете усмотреть, почему говорят, что чудес нет, что они невозможны.

Но что такое чудо? Когда происходит нечто чрезвычайное, то у нас нередко говорят – это чудо. Но не всё чрезвычайное и для нас непонятное можно назвать чудом. Чудеса – это такие явления и действия, которые превышают все естественные силы и совершаются силой только Всемогущего Бога. Когда мы слышим, что человек, страдавший смертельной болезнью, без употребления всяких врачебных средств вдруг выздоровел, что мертвец, который четыре дня лежал в гробу и предался тлению, по одному зову другого Человека снова ожил, это есть такое явление или действие, которое превышает все естественные силы и законы – это и есть чудо. Я говорю теперь:

1) что чудеса возможны. В возможности чудес может сомневаться только тот, кто не верует ни в какого Живого Бога. Но Живой Бог, как мы доказали в одной из прежних бесед, есть – следовательно, должны и могут быть чудеса. Бог стоит выше природы и её законов. Он содержит всё в Своей власти и может воздействовать на них всяким образом, как Ему угодно. Почему Фома Аквиант говорит: «Как наша душа движет и руководит телом, так Бог движет и управляет ходом природы, как её первая и самая высшая причина и первый двигатель. Не наблюдали ли вы, что и человек может, в известном смысле, действовать на природу и подчинять себе её законы. Он может для известного пространства превратить холод в тепло, например, зимой, через топку печи и наоборот – тепло в холод, например, посредством химического замораживания. Он может употреблять силу пара и воды для различных практических целей и отправлений. Если же слабый человек так свободно может оказывать воздействие на природу и обращать её законы в служебную силу, то почему же Бог, обладающий бесконечными силами и всемогуществом, не может господствовать над природою и её законами и по Своей воле совершать чрезвычайные действия?

Если уже и земной законодатель может свои законы изменять или в известных случаях и совсем отменять, то почему же Высочайший Законодатель, Сам Бог, не может изменять или отменять Им же установленные законы природы и совершать нечто такое, что противно законам природы и превышает все естественные силы.

Фома. Но не нарушается ли чудесами порядок природы?

Священник. В чём же должно состоять это нарушение? Может быть в том, что когда, например, Бог послал евреям манну с неба, с этого времени перестал падать с неба дождь? Или с тех пор, как Христос, апостолы и святые совершили исцеление того или этого больного, нечего стало делать, может быть, врачам? Или с того, как Христос пробудил Лазаря, мёртвые в гробах лишились своего покоя? Или может быть, у крестьян отпала нужда в обработке земли и в посеве хлеба с тех пор, как Христос чудесным образом немногими хлебами напитал те тысячи голодных людей? Не смешно ли поэтому утверждать то, что по причине чудес нарушаются порядок и законы природы. «Каким образом чудо может быть противно природе, – говорит святой Августин, – когда оно происходит по воле Бога, а эта воля есть самая глубокая природа каждого дела».

Мы каждый день своими собственными глазами видим, что низшие силы, законы и правила в природе уничтожаются высшими. Магнит имеет ведь, как известно, свойство притягивать к себе железо. Когда приближают иголку или нож к магниту, то они так сильно притягиваются и так крепко придерживаются им, что не могут упасть на землю. Магнит отменяет, следовательно, закон тяготения.

Пётр. Никто не может сказать, что здесь нарушен порядок природы.

Священник. Впрочем, все эти доводы и доказательства возможности чудес излишни, коль скоро мы видим действительно совершившимся хотя бы одно единственное чудо. Что чудеса уже совершились – это признают и язычники, и иудеи, и христиане. Когда христианство стало более и более распространяться, то оно встретило сопротивление со стороны ученых язычников и иудеев. Несмотря на все старания, им не удалось опровергнуть ни одного факта чудес, через которые христианство более и более приобретало себе последователей. Они приписывали чудеса чародейству и влиянию демонов. Когда однажды Иисус изгнал нечистого духа и исцелённый стал говорить, тогда народ пришёл в изумление, а некоторые сказали: «Он изгоняет бесов силою веельзевула, князя бесовского» (Лк.11:15).

Пётр. Стало быть, когда не хотят верить, то стараются оправдать и подтвердить своё неверие благовидным предлогом и ложными основаниями.

Священник. Чудеса, которые творил Христос, были настолько очевидны, настолько стояли выше всякого сомнения и подозрений, что язычники и иудеи не осмеливались отрицать их, ибо нашлись бы тысячи людей, которые сказали бы им: «Мы живые свидетели этих чудес, между нами живут ещё люди, которые сверхъестественным образом, через Иисуса, возвратились к своему здоровью после неизлечимой болезни, есть даже такие, которые были воскрешены Им из мёртвых. Когда распространилась весть о том, что Христос воздвиг из мёртвых Лазаря, то все устремились в Вифанию, чтобы видеть, что сотворит Христос». «Многие из Иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него. А некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус. Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит» (Ин.11:45–47 и т.д.).

Пётр. Чудесного события они, следовательно, не отрицали.

Священник. Но они, может быть, сумели это событие объяснить естественным образом. Может быть, они сказали: «Этот Лазарь был, по-видимому, только спящим, а потому разбудить его было нетрудно»? Ответ – нет, ибо им возразили бы на это, что Лазарь находился уже в состоянии разложения. Они не дерзали, вообще, объяснять естественным образом ни одного чуда, так как они справедливо боялись, что им в этом случае сделали бы сильное возражение. Если это дело совершено натуральным путем, могли бы сказать им: «То сделайте и вы теперь то же самое, такими же средствами и при таких же обстоятельствах».

Пётр. Через это они поставлены были бы в величайшее затруднение, а потому они и остерегались объяснять чудеса натуральным способом.

Священник. Однажды они сделали попытку высказаться против одного поразительного чуда. Это было при исцелении слепорождённого, которое причинило им очень много беспокойства и тревоги. Двукратно они спросили исцелённого о том, каким образом он прозрел. И когда он просто и искренне рассказал событие, они всё же не захотели признать, что Тот, Кто исцелил его, имел Божественное посланничество. На это слепой отвечал: «Если бы Он не был от Бога, не мог бы совершить этого дела» (Ин.9:33). И ответом на это свободное и искреннее исповедание было то, что они удалили его из сонмища.

Пётр. Кто при таких обстоятельствах может сказать, что это совсем было не чудо? Даже сами враги признавали, что чудеса совершились. Они и убить-то хотели Иисуса, потому что Он много творил чудес и этим привлекал к Себе народ.

Священник. Вы хорошо делаете, что обращаете внимание на это выражение. В наше время думают, что только сейчас люди стали умными, а в прежние времена были все глупы и недальновидны. Но это не есть ни красиво, ни справедливо, если думают и говорят, будто мудрость и образование появились только теперь со временем нынешнего поколения. Нет, то время, в которое Христос Господь жил на земле, не было временем невежества, напротив, это было время высокой образованности, на этом основании его и называли золотым веком. Но чтобы вообще уметь отличать чудо от естественного события, для этого не нужно никакого особенного тонкого научного образования, для этого достаточно одного только здравого человеческого разума. Если, например, слепорождённый стал видеть, то нам нужно только знать, как это произошло, при помощи каких средств совершено это. И если нам отвечают, человек называемый Иисус сделал брение и помазал глаза слепого (Ин.9:11), то мы в состоянии будем рассудить, можно ли этим натуральным средством возвратить зрение слепому от рождения или скорее этой мазью можно засорить глаза и помешать исцелению.

Фома. Мы доселе знаем не все ещё законы природы. Если бы эти неизвестные законы были открыты, тогда, может быть, мы могли бы объяснить чудеса и естественным образом.

Священник. Да, это может быть, что ещё много скрыто в природе сил и законов. Но эти скрытые законы не должны стоять в противоречии с известными и уничтожать последние – иначе не было бы никакого порядка, никакой гармонии в природе. Если хотят естественно объяснить чудеса этими неоткрытыми законами природы, тогда должны предположить, что чудотворцы должны знать эти неизвестные законы, иначе они ничего не могли бы сделать. Что же отсюда получается? Моисей, Христос, апостолы и очень многие святые, которые жили во мраке древности, знали тайные законы и силы природы, а мы, живущие в высоко просвещённом ХХ веке, ничего о них ещё не знаем? И ещё нечто – эти тайные законы природы, долженствующие действовать всегда, действуют, однако ж, только тогда, когда употребляют их так называемые чудотворцы. Напрасно стал бы взывать ты к твоей лежащей в гробу матери: «гряди вон». Но когда Христос применяет к делу этот тайный закон природы и говорит при гробе Лазаря: «Лазаре, гряди вон» (Ин.11:43), то его мертвец встал и вышел из гроба. Почему же этот неизвестный закон природы Христа слушается, а тебя нет? Следовательно, с помощью неизвестных законов природы, которыми хотят натуральным путём объяснить чудеса, нельзя сделать никакого чуда и можно произвести только смех.

Фома. Теперь понятно, почему неверующие так восстают против чудес и не умеют сказать о них ничего основательного.

Священник. Завтра вы ещё более услышите о чудесах.

Фома. Вот, отче, вчера так много сказали о чудесах поучительного, что мы сегодня пришли сюда в надежде с большим интересом выслушать продолжение о них.

Священник. Я считаю это дело более важным, чем оно могло показаться в первую минуту, ибо чудеса суть язык, который говорит нам из другого мира и разрешает нам очень много тёмного и сомнительного. И этого-то языка в настоящее время не хотят слушать, ни понимать, потому что он слишком глубоко врезывается в душу.

Пётр. Может быть, чудеса совсем не необходимы – довольно и того, что знают, что Бог открыл Себя человеку и Священное Писание содержит в себе слово Божие.

Священник. Нет, это не так, мы убедимся в этом, если сегодня разъясним необходимость и доказательную силу чудес:

1) Чудеса необходимы по многим основаниям, и именно в первую очередь для того, чтобы доказать, что Бог открыл Себя в истине.

Фома. Мне приходилось часто слышать: «Чудеса не нужны, я имею Священное Писание и держусь его».

Священник. Но чудеса должны именно доказать, что содержащееся в Священном Писании действительно есть слово Божие. Если необходимо было, что Бог открыл Себя человеку, то не менее необходимо то, чтобы Бог посредством чудес доказал, что сверхъестественное откровение действительно было. Одно откровенное учение не достаточно для того, чтобы привести людей ко Христу, ибо Божественному Спасителю при Его проповеди справедливо могли бы возразить: «Докажи Ты нам, что Твоё учение истинно и Божественно – тогда увидим мы, от Бога оно или нет». Таким образом, чудеса должны к учению Христа приложить, так сказать, Божественную печать. Так это и на самом деле. В Евангелии мы читаем об Иисусе, что Он учил не как книжники, то есть не оснащал Свою речь отборными словами, оборотами и многими доказательствами, но как имеющий власть (Мк.1:22). Что давало Ему, спрошу я, эту власть, что придавало Ему такой авторитет, что Его слово принимали как заповедь, Его учение – как закон для человечества?

Пётр. Причиной этого были чудеса, которые совершал Он.

Священник. В таком случае чудеса необходимы, чтобы привлекать внимание людей к откровенной истине. Ибо Иисус и апостолы тщетно проповедовали бы, если бы их учение не подкрепляемо было чудесами. Это новое, так мало льстившее чувствам учение не имело бы такого успеха, если бы оно не привлекало к себе особенное доверие своими чудесами. Чудесами ленивые и погружённые в земные интересы, нерешительные и колеблющиеся в вере принуждаемы были испытывать: от Бога ли это учение или нет. То чудесное дыхание бури в первый христианский праздник Пятидесятницы привлекло к себе жителей Иерусалима и заставило их выслушать проповедь Петра. Отсюда видите, как нужны чудеса, чтобы привлекать внимание людей к откровению.

Пётр. Без чудес Иисус и апостолы остались бы неизвестности.

Священник. Чудеса, наконец, нужны для того, чтобы всех людей обязать к вере в откровенную истину. Ибо если бы не было чудес, то люди легко могли бы сказать: «Мы не можем подвигнуть себя к вере, потому что мало видим оснований считать это учение за истинное и Божественное». Следовательно, они имели бы некоторым образом извинение для своего неверия, если бы не было чудес. Вот почему Иисус обо всех неверующих сказал: «Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего» (Ин.15:24). Таким образом, ни один человек не имеет оправдания в своём неверии, так как каждый из них может видеть совершавшиеся и совершающиеся чудеса, которые служат неоспоримым доказательством того, что Бог открыл Себя, и, таким образом, придают Его слову веру. На чудеса указывает и Сам Иисус, когда Он требует от нас веры в себя: «Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим» (Ин.10:37–38). Он обязывает нас, таким образом, веровать Его учению, потому что оно подтверждается чудесами, как истинное и Божественное.

По этой же причине и апостолы одарены были способностью творить чудеса, чтобы они могли обязывать своих слушателей к вере в проповедуемое ими учение. Ибо чудесами, которые они совершали, они могли убеждать людей, что их учение не человеческое, а Божественное слово. Поэтому-то об апостолах и говорят: «они пошли и проповедовали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями» (чудесами) (Мк.16:20).

Фома. По моему мнению, чудеса должны бы совершаться и в настоящее время. Тогда неверие у нас не распространялось бы более и более.

Священник. Чудеса совершаются и в наши дни – они не существуют только для неверующих, которые и «видя не видят, и слыша не слышат». Верующий же всегда видит, что могущество Божие ещё и сейчас может творить чудеса. Если чудеса обыкновенно происходят сейчас в единичных случаях и в известных местах благодати, то нужно при этом помнить, что они необходимы были главным образом в начале христианства, дабы вера пустила корни в сердца человеческие. Впоследствии же они не были уже так нужны, потому что христианство стало уже твёрдо на ноги и, несмотря на многие гонения в мире, находится сейчас в самом полном расцвете. И для кого не достаточно этого чуда устойчивости и постоянного развития христианства, для того не будут достаточны и все другие чудеса и знамения, которые Бог совершает перед его глазами. Здесь уместны слова спасителя: «если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:31). К тому же чудеса суть чрезвычайные действия Божественного всемогущества и Премудрости. Если бы Бог стал совершать чудо по желанию каждого отдельного человека, то они перестали бы представлять собой нечто необычное. Какой бы это был бы странный Бог, Который стал бы прибегать к чуду всякий раз, как только тому или этому человеку захотелось попросить у Него этого чуда?

Пётр. Господь Бог не лакей наш, который должен исполнять нашу волю, как только мы этого пожелаем. Это должно быть ясно каждому, кто ещё имеет сколько-нибудь человеческого смысла.

Фома. Но я скорее уверовал бы, если бы Бог сотворил чудо сейчас же перед моими глазами.

Священник. Эти слова, которые так часто приходится слышать сейчас, и нечестивы, и ложны в одно и то же время.

Фома. Почему же?

Священник. Они уничтожают Бога, низводя Его до состояния раба человека, и заключают в себе вместе с тем лицемерие, потому что те, которые так говорят, употребляют это как предлог к своему извинению, тогда как в душе их не то. Теперь перейду я ко второму пункту.

2) Чудеса содержат в себе великую и неопровержимую силу, то есть они делают то, что известная сила, известное событие становится вне всякого сомнения, коль скоро можно сказать: эта истина, этот факт ознаменован чудом. Поэтому-то неверие и отрицает чудеса, что оно боится их доказательной силы.

Фома. Что же доказывают чудеса?

Священник. Они доказывают ближайшим образом, что есть Живой Бог, ибо они суть такие явления и действия, которые принадлежат только Одному, стоящему выше природы Существу. Следовательно, чудеса – суть свидетельство о Боге, что Он существует и хочет нечто сказать нам. Они суть язык сверхчувственного, надземного мира, который говорит нам: «Есть Бог, царствующий над миром и управляющий всей природой». Если всё в природе идёт всегда одним определённым ходом, то гордые и чувственные люди легко приходят к мысли: нет совсем Бога, мир управляется случаем или слепыми законами природы. Если же теперь совершилось хоть одно единственное чудо, то эти гордые умы с их фантазией посрамлены и приводятся в стыд и, если они честны, необходимо должны бывают сознаться – есть Живой Бог, Который возвышается и господствует над всей природой.

Пётр. Одно единственное чудо попирает те ложные теории, по коим или совсем нет никакого Бога, или – что то же – всё произошло из материи.

Священник. Затем чудеса доказывают, что Христос есть Сын Божий. Какую великую несправедливость совершают в отношении Спасителя, когда лишают Его Божественного достоинства! Настолько велика и ответственна эта несправедливость, что о таком противнике Божества Христова слово Божие говорит: «Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия» (Ин.3:18). Если Иисус творит чудеса, и притом Своей собственной силой, чего не один благоразумный человек не может отвергать, то они суть самые ясные доказательства этой истины, что Он и Отец – «одно» (Ин.10:30), что Он, следовательно, есть Сын Божий. Никодим, князь иудейский, пришёл к Иисусу ночью и сказал Ему: «Равви́! мы знаем, что Ты Учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ин.3:2). Видите, как этот образованный иудей хорошо понимал доказательную силу чудес Иисуса, а потому и исповедал в лице Иисуса Сына Божия, когда называл Его Учителем.

Когда Иисус очистил храм и выгнал из него людей, которые продавали здесь волов, овец и голубей, и денежных меновщиков, сидевших здесь, то они осердились и не так легко примирились с этим и сказали: «каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?» (Ин.2:18). Этим они хотели сказать: «Если Ты так поступаешь и изгоняешь нас отсюда, то должен и доказать нам, что Ты имеешь власть на это. Ты должен доказать чудесами, что Ты более, чем мы, что Ты – Посланник Божий». Тогда Иисус не сотворил перед ними никакого чуда, потому что они не были достойны Его, но Он указал им на великое чудо Своего Воскресения. Из этого чуда они усмотрят, что Он в самом деле имеет власть над людьми, потому что Он есть Бог. К этому заключению пришёл и слепорождённый, когда он думал о своём чудесном исцелении и сказал: «Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего» (Ин.9:33).

Чудеса доказывают далее, что Бог обитает Своей силой в апостолах и святых, ибо и эти последние также творили чудеса, конечно, в другом роде, чем Христос. Между тем как Христос при совершении Своих чудес говорил: «Я хочу, чтобы это совершилось», – апостолы и святые при своих чудесах всегда призывали Бога, во Имя Которого они совершали данное чудо. Христос творил чудеса собственной волей, а апостолы и святые делали это силой Бога. Когда язычники увидели великие чудеса, которые совершил апостол Павел и его ученик Варнава, то подумали, что к ним пришли боги в образе человеческом. И они настолько были уверены в этом, что к обоим прилагали уже имена языческих богов, а языческий жрец принёс даже тельца, чтобы новым богам принести жертву. Когда апостолы заметили, что с ними хотят делать, устремились в народ и громогласно воскликнули: «Мужи! что вы это делаете? И мы – подобные вам человеки» (Деян.14:15). Этим они хотели сказать: «Мы не боги, хотя и творим чудеса – Бог творит их через нас».

Чудеса доказывают, что наша Церковь есть истинная Церковь Христова. Христианская Церковь сияет в блеске чудес во все века, ибо апостолы и святые, которые творили чудеса, суть члены этой Церкви. Само основание и живучесть, и непоколебимость этой Церкви есть уже величайшее чудо, ибо основанная с помощью столь слабых сил и, подвергаясь многим гонениям, она продолжает невредимо существовать до настоящих дней. Не есть ли это величайшее из чудес? Этим непрерывным чудом подтверждает Бог, что и остальные чудеса, которые и теперь совершаются, и будут совершаться в христианском мире, без сомнения верны; ибо все остальные чудеса суть чудеса Христовой Церкви, которая выставляется Самим Богом, как величайшее чудо мира. Таким образом, чудеса доказывают, что с этой Церковью пребывает Бог, что она есть истинная Церковь Христа. Иноверцы не могут указать ни одного чуда, следовательно, у них не может быть истинной Церкви. Бог есть истина. Он может и чудеса творить только там, где истинная Церковь. Потому-то враги нашей Церкви и не любят чудес, что они доказывают, что она – истинная Христова Церковь.

Фома. Они говорят поэтому: мы не имеем нужды в чудесах и не допускаем их.

Священник. Но они, собственно, должны бы так говорить: мы не можем допустить чудес, ибо если нам признать чудеса, тогда надо признать за истинную и Божественную Церковь и учение её, тогда нужно было бы вступить нам в эту Церковь, а мы этого не хотим.

Священник. Между многими знамениями и чудесами, которые совершил Христос, следует отметить в особенности одно, которое своим блеском и славой превосходит все прочие чудеса. Об этом едином чуде Он сказал, что оно будет иметь последствия для всех без различия, даже для рода лукавого и прелюбодейного (Мф.12:39), и что по одному этому чуду можно познать, Кто Он. Какое же это из чудес Христа?

Пётр. Воскресение Христа есть чудо всех чудес, ибо если Христос восстал из мёртвых, о чём Он предсказал раньше, то Он есть Бог и Его дела суть Божественные дела. Воскресение Христа, следовательно, есть лучшее доказательство того, что Христос есть Бог, и дела, которые совершал Он здесь, на земле, суть истинно Божественные дела.

Священник. Даже Давид Штраус, который, как известно, о Божестве Христа говорил отрицательно, называет Воскресение Христа – собственным сердцем христианства. Он хотел этим сказать, как от сердца человека исходит жизнь и все силы его, так и на Воскресении Христа основывается всякая истина и благодать христианства. Не должно поэтому удивляться, если враги христианства больше всего посягали и нападали на Воскресение Христа, чтобы опровергнуть его или по крайней мере объяснить его естественным способом.

Фома. Я уже часто слышал от своих соработников, что Христос не воскресал, Пасха относится не к Божественному Спасителю, но к природе, которая во время весны пробуждается и потому празднует своё воскресение.

Священник. Это должно побуждать нас к тому, чтобы мы о Воскресении Христа имели более твёрдое убеждение. Что Иисус был снят с креста и положен в гроб, и на третий день не был там уже найден – в этом согласны между собой все – как христиане, так иудеи и язычники. Главный вопрос состоит вот в чём, как восстало тело Христа из гроба. Несомненно, Он мог выйти из гроба или Своей собственной силой, или с помощью других. Третьего способа здесь нет. Новоязычники говорят теперь: «Христос вышел из гроба Своей собственной силой, так как Он имел только вид мертвеца, но на самом деле не умирал». Иудеи же говорят: «Нет, Христос вышел из гроба при помощи других, так как ученики украли Его тело». А мы, христиане, думаем: «Христос возвратил Себе жизнь и Своей Божественной силой восстал из гроба». Исследуем теперь эти три между собой несогласные утверждения. Итак, ставлю вопрос:

1) Что говорят новоязычники о Воскресении Христовом? Они говорят: «Христос в действительности не умирал, а казался только мёртвым и потому восстал Своими натуральными силами». Но каким образом эти неверы, живя через тысячу девятьсот лет после Христа, знают, по-видимому ли только Иисус был мёртвым или в действительности? Кто делает такое утверждение, тот должен его и доказать. Но они не имеют на это ни одного доказательства, а потому не заслуживают никакого внимания и не могут предъявить притязаний на научную подкладку.

Фома. И в самом деле: умирал ли Христос? Уж слишком часто приходится слышать о мнимой, кажущейся смерти Его!

Священник. Что Христос действительно был мёртвым, об этом свидетельствуют не только все четыре евангелиста, но и все учёные, которые писали о Христе. Ни один из них не осмеливался утверждать противное. Так твёрдо было всеобщее убеждение всего мира в этом отношении. Лишь в позднейшее время напали, в видах ниспровержения всего христианства, на счастливую мысль трактовать распятого Иисуса как не умершего в действительности.

Что Иисус действительно умер, об этом свидетельствуют солдаты, которые посланы были перебить всем распятым голени. Святой Иоанн, который сам был очевидцем, пишет таким образом: «пришли воины и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голени» (Ин.19:32–33). Таким образом, о действительной смерти Иисуса свидетельствуют сами очевидцы. И это свидетельство должно иметь для нас более значение, чем утверждение наших новоязычников!

Что Иисус действительно был мёртв, явствует и из природы вещей. После того как Иисус, вследствие жестокого римского бичевания и ужасного распятия, потерял очень большое количество крови, получает Он на кресте ещё одну, столь глубокую и широкую рану в боку, что можно было вложить в неё руку. «Один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин.19:34). Может ли быть здесь речь о кажущейся смерти, если находило здесь место такое поранение, такая потеря крови? Кроме того, святой Иоанн свидетельствует, что из этой боковой раны истекли «кровь и вода», чем уже ясно доказывается, что наступило уже разложение крови, а потому настала и смерть.

Что Иисус был действительно умершим, свидетельствуют и Его друзья. Никодим – начальник иудейский, Иосиф Аримафейский сняли тело Иисуса с креста и вместе с Марией – Матерью Иисуса, с Иоанною и другими благочестивыми женщинами омыли Его и приготовили к погребению. Уже отсюда с достоверностью нельзя ли наблюсти, действительно мёртв был Иисус или только казался умершим? Ужели, несмотря на эти многочисленные манипуляции, не могли убедиться в действительности Его смерти? Кто может этому поверить?

Что Иисус действительно был умершим, свидетельствуют, наконец, и враги Его, ибо для чего запечатали они гроб Его и приставили к Нему стражу? Они сказали себе: «чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого» (Мф.27:64). Они сами думали, следовательно, что Иисус действительно был мёртв, ибо иначе они не могли бы говорить о похищении Его трупа. Смерть Иисуса, таким образом, подтверждается столь многими достоверными свидетельствами и настолько всесторонне, что мы не можем сомневаться в этом событии. Значит то, что придумали наши новоязычники, у серьёзного человека может вызвать только смех один.

Рассмотрим теперь ближе второе утверждение.

2) Что говорят иудеи о Воскресении Христа? Они говорят: «Христос действительно был умершим, но ученики украли труп Его и потом распространили ложный слух, что Он воскрес». Следовательно, ученики украли труп Иисуса – так гласит это утверждение. А чем можно доказать это утверждение? Ответ – показанием стражи: «ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали» (Мф.28:13). Не есть ли это в высшей степени сомнительное свидетельство?

Пётр. Ведь эти свидетели показывают нечто такое, чего они не могли знать, ибо как они могли знать о том, что происходило вокруг, когда они спали?

Священник. Поистине, смешно выступать с такими свидетелями, ложное показание которых прямо бросается в глаза. Но здесь дело идёт не только о лживости, но и о подкупленных деньгами свидетелях, ибо «довольно денег дали воинам» (Мф.28:12), чтобы они дали это ложное показание. И так как они могли убояться наказания, если бы заявили о сне во время стражи, то обещали им убедить правителя и избавить, таким образом, от всякой неприятности. Они, взявши деньги, поступили, как научены были. И распространилось это сказание (что ученики украли тело Иисуса) «между иудеями до сего дня» (Мф.28:14–15).

Фома. Дело иудеев, следовательно, состоит на слабых ногах, и нужно удивляться тому, как иудейство вообще может находить себе ещё последователей.

Священник. Похищение учениками тела Иисуса есть вещь совершенно невозможная, ибо слишком много смелости нужно было бы для того, чтобы решиться на это вблизи стражи, приставленной к гробу. А этой смелости, как известно, ученики тогда не имели. Без значительного шума совсем не мог быть отвален от гробницы очень большой камень, а этот шум мог разбудить и спящую стражу. В этом ученики должны были иметь твёрдое убеждение. Но если бы им и удалось похитить из гроба тело Иисуса, то что тогда они с ним могли бы сделать? Какая была бы им от этого польза? Ужели они при таких обстоятельствах могли решиться выступить перед лицом всего мира с проповедью об учении Распятого и, таким образом, подвергнуть себя столь многим неприятностям и столь жестоким гонениям? Сам Давид Штраус утверждает, что самоизмышленная ложь не могла бы воодушевить учеников на такую неустрашимую проповедь о Воскресении Христа при тех величайших опасностях, с коими она была сопряжена. А мы прибавим к этому ещё: самоизмышленная ложь, которая была известна столь многим соучастникам, не могла бы надолго оставаться неразоблачённой.

Пётр. Это очень понятно само собой.

Священник. Всё поведение, весь образ действий иудеев показывает, что они сами не верили тому, что утверждали. Мы уже слышим, что спящие стражники не были подвергнуты наказанию за недостаток бдительности, хотя за таковой проступок полагалось строгое наказание. Но, может быть, были наказаны апостолы, как виновные в таком обмане, который ещё хуже, чем тот, за который Христос поплатился жизнью? Об этом мы нигде не находим ни слова. Или апостолов заставили выдать тело Иисуса? Ответ – нет. Когда апостолы, по воскресении Иисуса, обвинили иудеев в богоубийстве, то, может быть, были за это посажены в тюрьму? Ответ – нет. Высший совет нашёл достаточным наказать апостолов только розгами за то, что они проповедовали Христа распятого, и велел им более ничего уже не говорить о Христе. Вот и всё. Это странное поведение иудеев не ясно ли показывает, что молва их о том, что ученики будто украли тело Иисуса – чистейшая выдумка?

3) Что говорят о Воскресении Христа христиане? – «Мы, христиане веруем, что Христос вкусил действительную смерть и Своей Божественной силой восстал из гроба. Христос есть Истинный Бог, и вместе с тем и истинный человек. При Его смерти, Его святейшая душа разлучилась с Его телом и низошла в преддверие ада к умершим праведникам. Его пречистое тело, которое ни на минуту не оставляло Божество, было положено в гроб. В третий день пресвятая душа Его снова соединилась с телом, и Иисус торжественно восстал из гроба и притом восстал Своей Божественной силой без всякой сторонней помощи». Такова вера христиан.

Но у нас есть другие доказательства истинности нашей веры. Как известно, Иисус после воскресения в продолжение сорока дней неоднократно являлся апостолам, ученикам и благочестивым женщинам. Он являлся им и днём и ночью, в закрытых помещениях и совершенно открытых, являлся каждому отдельно и целым многочисленным собраниям, однажды – более чем пятистам братьям вместе. Но, может быть, эти друзья Иисуса были слишком легковерны и не старались покрепче убедиться, было ли это на самом деле или нет? Как раз наоборот. Апостолы и ученики были очень недоверчивы по отношению Воскресения Христа и очень осторожны в суждении о Нём. Когда они получили о нём первое известие, они не сразу поверили этому рассказу и усомнились в нём. «Но они, услышав, что Он жив и она (Магдалина) видела Его, – не поверили» (Мк.16:11). «И увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились» (Мф.28:17). «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин.20:24–25). Как видите, апостолы и ученики были совсем не легковерны, они действовали при этом с большой осторожностью и не прежде поверили дошедшему до них слуху, как сами убедились в действительности его. Они настолько крепко убеждены были в этом событии, что святой евангелист Иоанн мог написать такие слова: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, – ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам» (1Ин.1:1–2). И за это свидетельство апостолы перенесли много невыразимых страданий и, наконец, вкусили и смерть. Кто не хочет верить такому свидетельству, тому никто не поможет.

Пётр. Воскресение Христа нельзя отвергнуть, не отвергнув очевидной истины: если бы Христос не воскрес из мёртвых, то каким образом мог бы весь мир сделаться христианским? Причина столь продолжительного существования или живучести христианства может быть понятна только при действительности Воскресения Христа, ибо если бы не воскрес Христос, то Его имя и Его дело бесшумно бы исчезло бы с лица земли. Но так как христианство тотчас же, по смерти Иисуса Христа, стало на твёрдую почву, быстро распространилось по всему миру и до сих пор процветает и развивается, то мы должны сказать: «Всё это было бы делом совершенно невозможным, если бы не совершилось великое чудо Воскресения Христа».

Фома. Из Воскресения Христа вытекает ещё и другое важное последствие, а именно, так как воскрес Христос, то поэтому и мы воскреснем из гроба.

Священник. Уже апостол Павел сделал это заключение, когда он пишет так: «Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1Кор.15:12–14). И затем продолжает так: «Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1Кор.15:20). Что следует отсюда? Ответ: следует то, что и мы воскреснем; это хочет сказать тот же апостол в следующих словах: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы (то есть те, которые следуют Христу) в пришествие Его» (1Кор.15:22–23).

Пётр. Так как мы воскреснем вместе с Христом, то смерть и гроб для христиан перестали быть страшными, ибо смерть имеет только временную власть над телом нашим и гроб должен снова возвратить свою добычу. Поэтому верующий христианин не безнадёжно стоит у гроба своих покойников, ибо крест на крышке его гроба говорит ему: так как восстал из гроба Христос, то восстанем некогда и мы.

Священник. Но чтобы с Христом праздновать славное воскресение, для этого мы должны верой и любовью соединяться с Ним. Почему и говорит апостол: «первенец Христос, потом Христовы», то есть те, которые принадлежат Христу по своей вере и любви.

Фома. А те, которые отделились от Христа своими грехами и неверием и в таком состоянии умирают, те уже не воскреснут?

Священник. На это даёт тот же апостол ответ, когда говорит, что «не все мы умрем, но все изменимся» (1Кор.15:51), то есть не все будем переживать светлое воскресение.

Фома. Из этого следует, что не всё равно, с кем проводить жизнь человеку – с Христом или с врагами Христа. Кто хочет с Христом воскреснуть, тот должен с Христом жить, страдать и умирать.

Священник, приветствуя обоих собеседников:

– Сегодня предметом нашей беседы будет не менее интересный вопрос, чем в предыдущие два вечера. В теснейшей связи с отрицанием чудес стоит отрицание Священного Писания или Библии, как Божественной книги. При отрицании Бога и чудес оказывается неудоприемлем и авторитет Священного Писания или Библии, ибо она рассказывает о Боге и Его великих делах. Поэтому она, по мнению неверующих, есть не что иное, как книга измышленная людьми, собрание сказок и басен.

Пётр. Однако ж, мы все согласны с тем, что Священное Писание есть Божественная книга, так как оно написано хотя людьми, но под влиянием Святого Духа. Так научили нас веровать в школе, и при этой вере мы хотим остаться. Пусть говорят об этом неверы, что хотят.

Священник. Такой образ мыслей я должен одобрить, и как желал бы я, чтобы и все об этом так думали! Первые христиане имели о Священном Писании столь высокое мнение, что они за него жертвовали своей кровью и жизнью. И в наше время многие из благонамеренных и авторитетных людей громко возвышают свой голос против неверия. Они говорят, что все книги Священного Писания, признаваемые Церковью за канонические, написаны во всех своих частях по внушению Духа Святого. Если же Священное Писание написано по внушению Святого Духа, то оно и должно быть Божественной книгой.

Фома. Можно ли доказать также и это? Ибо в настоящее время не удовлетворяются голословными утверждениями, особенно там, где дело идёт о религии, но непременно требуют доказательства.

Священник. Мы, христиане, в этом отношении не имеем причин бояться новейшей науки и её учеников. Мы докажем, что Священное Писание есть Божественная книга, потому что 1) внешние и 2) внутренние основания говорят за это.

1) Что касается внешних оснований, то, прежде всего это есть сам иудейский народ, который выступает как свидетель подлинности книг Ветхого Завета. Для иудейского народа книги были вместе и религиозным, и политическим законом. Хотя иногда иудеи и чувствовали тяжесть и суровость этого закона, однако они переносили его как иго, Самим Богом на них наложенное. Они поэтому всегда оказывали высокое уважение этим священным книгам и очень далеки были от того, чтобы как-нибудь унизить их. Когда царь Антиох потребовал выдачи их, то многие из иудеев готовы были скорее жизнью пожертвовать, чем исполнить такое требование. Не есть ли это блестящее свидетельство за подлинность книг Ветхого Завета?

Пётр. О значении и достоинстве иудейского народа в общем можно быть различного мнения, но как хранитель Священного Писания он имеет большое значение.

Священник. Дальнейшее доказательство подлинности находим мы в том обстоятельстве, что христиане часто ссылаются на книги Ветхого Завета, чтобы доказать противникам, что они в отношении Спасителя находятся в заблуждении. Но, может быть, иудеи когда-нибудь те места считали неподлинными, в которых идёт речь о будущем Спасителе? Ответ: никогда – они всегда и всюду стояли за подлинность и неповреждённость всех книг.

Дальнейшее доказательство имеем мы в том обстоятельстве, что на книги Ветхого Завета часто ссылается Сам Христос. Так, например, говорит Он: «если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин.5:46). И в другом месте говорит Он: «у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их» (Лк.16:29). Иисус неоднократно ссылался также на Давида и псалмы его и часто приводит места из них, как например: «седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Мф.22:44). Того законника, который подошёл к Нему, чтобы искусить Его, Он отослал к закону Ветхого Завета, сказав: «в законе что написано? как читаешь?» И когда тот привёл Ему закон о любви, то Он сказал ему: «правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить» (Лк.10:25–28). Что же следует отсюда? Ответ: то, что Иисус Сам признавал книги Ветхого Завета как Божественные книги. Может ли быть для христиан какое-нибудь более убедительное свидетельство о подлинности книг Ветхого Завета, как это!

Что касается теперь книг Нового Завета, то мы и здесь имеем достаточно доказательств их подлинности. За это ближайшим образом говорит их глубокая древность, они относятся к концу первого или по крайней мере к началу второго века, как доказал учёный протестант Тишендорф. Общепризнанный и несомненный факт тот, что эти книги к концу второго столетия были признаваемы уже всеми Церквами.

Фома. И это также правда.

Священник. Мы можем доказать эту глубокую древность. Святой Поликарп, ученик апостола Иоанна, был при смерти святого Иоанна (которая последовала в 100 году по Рождеству Христову) тридцати лет от роду и был наречен этим апостолом епископом Смирнским. В течение всего своего епископского служения, которое продолжалось более 25 лет, он всякое воскресение, при богослужении, читал Евангелие. Мог ли этот ученик апостола не знать, откуда происходит Евангелие? Или мог ли он допустить это учение, если бы он не был убеждён, что оно апостольского происхождения и, следовательно, подлинно и достоверно? От этого епископа и мученика сохранилось ещё письмо к филиппийцам, в котором случайно упоминается о Евангелиях Матфея и Луки, Деяниях Апостольских, о посланиях Петра и Иоанна и почти обо всех посланиях апостола Павла. Не есть ли это опять блестящее доказательство того, что книги Нового Завета не суть произведения позднейшего времени?

Есть ещё и другие свидетели. Это умерший в 107 году в Риме священномученик Игнатий, епископ Антиохийский. От него сохранилось семь писем, которые он написал во время путешествия из Антиохии в Рим. В них находится много изречений из Евангелий святых Матфея и Иоанна, из книги Деяний Апостольских и большей части посланий апостола Павла.

Следующий свидетель есть священномученик папа Климент Третий, преемник апостола Петра. Он написал в 96 году по Рождестве Христове самое позднее послание к Коринфской Церкви, и это писание также полно изречений Священного Писания, как Ветхого, так и Нового Завета. Особенно много мест упоминается из Евангелия Матфея и Луки, равно как и из всех посланий апостола Павла.

Этих свидетелей достаточно, чтобы доказать, что книги Нового Завета восходят к первому веку.

Дальнейшее основание для признания подлинности книг Нового Завета нахожу я в том строжайшем контроле (или цензуре), которому они всегда были подвергаемы. Так как древность их заходила слишком далеко, то они могли быть проверяемы в своей подлинности и неповреждённости теми старцами, которые имели личные отношения с Иисусом и апостолами. Когда из них были прочитываемы за богослужением те или другие места, то те старые люди могли свидетельствовать – действительно ли согласно прочитанное с тем, что они сами пережили. К этому, далее, присоединяется ещё то обстоятельство, что эти книги были собственностью не какого-нибудь частного лица, но достоянием целой церковной общины. Всё, что касается веры и правил, было публично обсуждаемо и рассматриваемо. Сколько забот и бдительности употреблено было в отношении священных книг, этой драгоценности христианских общин, дабы сохранить их в чистоте и неповреждённости! И это тем более следует предположить, что первые христиане за священные книги претерпевали величайшие лишения, скорби и мучения, и даже саму смерть. Где найдётся такая ещё книга в мире, которая в состоянии была бы привести такие свидетельства о своей подлинности и неповреждённости?

Фома. Эти внешние доказательства совершенно неоспоримы.

Священник. Как из этих внешних оснований, так и 2) из внутренних оснований может быть доказана подлинность Священного Писания. Что касается собственно книг Ветхого Завета, то я желал бы указать только на один факт, что содержащиеся в нём пророчества осуществились в точности до мельчайших подробностей. Что предсказывали эти книги о будущем Спасителе, это исполнилось с такой точностью, что можно подумать, что писатели их жили в то самое время, когда Спаситель жил уже на земле. В этом мы убедились ещё ранее, когда речь была об откровении. Это неопровержимый факт, который не может оспаривать ни один благоразумный человек, что те книги, которые содержат в себе пророчества, написаны были самое менее за триста лет до Рождества Христова, а многие гораздо ранее. Я спрашиваю теперь: откуда взялись эти книги с их пророчествами? Одни ли люди участвовали здесь в составлении их, или скорее нужно признать, что при составлении их действовал Сам Бог?

Фома. Точное исполнение пророчеств ясно говорит за подлинность и Божественный характер этих книг.

Священник. Но подлинность и Божественное происхождение книг новозаветных может быть доказана и по внутренним основаниям. Они сами говорят за себя естественностью и простотой, с какой повествуют обо всём, что в них содержится. Как просто и естественно изображаются факты воскресения мёртвых! Должно предположить, что священные писатели были поражаемы чувством удивления при таких великих чудесах. Но они забывали самих себя и говорили только о чудесном событии. Правда, при изображении других обстоятельств они говорили о себе и о тех, которые принадлежат к числу их; они делают это таким образом, что необходимо бывает сказать: «Здесь мы имеем дело с такими писателями, которые поступают объективно и согласно с обстоятельствами дела. Так, например, они не скрывают, как они спорили между собой, кто самый больший между ними, как они всегда мечтали о земном царстве Мессии, как один из них сделался предателем Иисуса, как другой трижды отрёкся от Него». Я спрашиваю: могли бы позднейшие писатели говорить с такой простотой и непринуждённостью и представлять нам в таком виде апостолов?

Фома. Это прямо невозможно.

Священник. В пользу подлинности книг Нового Завета говорит и то впечатление, которые производят они на читателя. Всё, что здесь рассказывается, производит такое впечатление, что составители сами при этом были и непосредственно всё пережили. В этом можно убедиться, если обратить внимание на те мельчайшие подробности в их рассказах, которые касаются посторонних обстоятельств. Так, например, об Иисусе на Масличной горе говорится: «И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился» (Лк.22:41). Мог ли так говорить, так выражаться тот, кто не был очевидцем? Далее читаем мы: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх» (Ин.18:10). Так может говорить и писать только очевидец.

В пользу подлинности новозаветных книг говорит и тот способ, каким изображается лицо Иисуса Христа. Какая это, в самом деле, возвышенная дивная картина, которая представляется здесь нашим взорам! Как кроток и, однако ж, и серьёзен, как строг и, однако ж, и снисходителен к недостаткам, как высок в Своём учении и в то же время так удобопонятен для всех, как искренен и в то же время сдержан, как прост во всей Своей жизни и в то же время как величав Он, особенно в Своих страданиях! Таков Иисус – так изображается Он в книгах Нового Завета. Где взяли бы составители их первообраз или пример для этого характерного облика, если бы они говорили не о том, что видели своими собственными очами. В этом случае они поистине должны были бы быть больше Того, Которого они здесь изображали. Совершенно справедливо, значит, говорит о сём один из богословов наших: «Если что представлялось мне самым сильным доказательством высочайшего характера Священных Писаний, так это тот святой, совершеннейший образ, который они (священные писатели) нарисовали в лице Иисуса».

Фома. Так могут писать только те, которые сами видели Иисуса.

Священник. За подлинность книг Нового Завета говорит далее чудесное обращение к Христу апостола Павла. Когда этот пламенный преследователь Христа стал последователем и защитником того учения, которое противоречило его образу мыслей и направлению воли, то ясным становится, что на этот великий дух несомненно оказало воздействие нечто чрезвычайное, превышающее человеческие силы. Что он видел, что слышал, это не может быть пустым воображением, иллюзией. Вот почему он и говорит: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал» (1Кор.11:23). И когда мы читаем его послания, то всюду встречаемся с такими фактами, о которых может передавать только тот, кто видел своими глазами и слышал своими ушами. Этим и объясняется то обстоятельство, что его послания меньше всего встречали возражения, так как они убедительны и достоверны по своим внутренним основаниям.

За подлинность новозаветных Писаний говорит, наконец, их точность и верность, с какой изображаются в них все показания времени, места и событий. Так, например, в притче о работниках в винограднике упоминается о динарии. Хозяин дома договорился с работниками о плате за труд по одному динарию в день (Мф.20:2). Во время царствования Августа, когда жил Христос, фактически дневную плату работника и составлял динарий, между тем как впоследствии цена на деньги так понизилась, что нужно было платить за дневную работу в 25 раз дороже. Если бы Евангелие писали позднейшие составители, то они, конечно, не могли соблюсти такую точность.

Если святой Иоанн пишет: «нам не позволено предавать смерти никого» (Ин.18:31), а потом ниже говорит: «мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть» (Ин.19:7), то и то́, и другое по времени, о котором здесь идёт речь, оказывается верным. Моисеев закон действительно определял за богохульство смертную казнь. Но в то время иудеи не в праве были исполнить этот закон, потому что римляне лишили их права распоряжаться жизнью и смертью человека. Кто, следовательно, настолько знаком с историческим фактом, что сам знает его до мельчайших подробностей, тот, очевидно, есть его современник.

Фома. Что преподали вы нам здесь, батюшка о Священном Писании, это без сомнения верно. Но, выслушивая столько современных возражений против Священного Писания, можно, пожалуй, усомниться в том, действительно ли оно написано по внушению Духа Святого. Так, например, оно говорит об остановке солнца, тогда как солнце не движется, а стоит.

Священник. В книге Иисуса Навина говорится так: «стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день» (Нав.10:13). Но нужно помнить, что Священное Писание писано для народа, а потому нужно было употреблять и образ выражений также народный, если священный писатель не хотел быть непонятным. Мы говорим: «солнце восходит и заходит», и ни один человек не делает нам упрёка. Мы говорим именно так, как это воспринимает наше чувство, как кажется нашим глазам. Так и Священное Писание должно приспособляться к степени понимания тех, для которых оно написано, и говорить в смысле народа. Если в Священном Писании часто говорится о раскаянии, о гневе Божием, о глазах и руках Бога и т.п., то никакой благоразумный человек не скажет, что оно, по этой причине, не есть Божественная книга. То же самое нужно сказать и о вышеприведённом выражении.

Пётр. Неверие обычно ко всему придирается и всё порицает, и всё отрицает, хотя бы основание, на которое оно опирается, было не твёрже соломинки. Для верующего христианина Священное Писание есть Книга всех книг, к человеку Богом написанное послание.

Фома. Но я слышал недавно от одного из товарищей ещё одно возражение: Священное Писание повествует, как Каин удалился от лица Господа и жил как беглец, в стране против Эдема, потом в нём есть речь о жене Каина. Откуда, говорят, взялась жена у Каина, когда всегда ведь говорят, что все люди произошли от Адама и Евы?

Священник. Где написано в Священном Писании, что Каин и Авель были единственные дети у Адама и Евы? Не должны ли мы скорее признать, что в том высоком возрасте, до которого доживал вначале род человеческий, размножение его должно было происходить быстро, так что напоследок собственные братья и сестры уже не узнавали друг друга. Почему же не предположить, что та жена, которая с Каином жила в чужой земле, так же как и сам он, переселилась туда и, следовательно, имела, как и он сам, одного и того же родоначальника. Сверх того, Священное Писание никогда не говорит, каких лет от роду был Каин, когда он в чужой стране сошёлся с женой.

Фома. Я вижу, что эти возражения против Священных Писаний натянуты. Это делает неверие на тот конец, чтобы развенчать Священное Писание и низвести его на степень обыкновенной книги.

Священник. Было бы очень полезно вам читать Священное Писание, ибо у нас чтение Священного Писания не воспрещено, как упрекают нас наши противники. Наша Церковь требует только, чтобы чтение Библии было толковое, с объяснениями не по сектантским воззрениям, а по разуму святых отцов и учителей Церкви.

Фома. При нашем последнем разговоре я забыл упомянуть, что протестанты одно только Священное Писание признают источником веры, между тем нас учили считать источником веры не одно только Священное Писание, но и Священное Предание. Кто же теперь прав?

Священник. Ответ на этот вопрос не представляет затруднений, ибо само Священное Писание свидетельствует, что оно не может быть единственным источником веры.

Когда святой Иоанн оканчивал своё Евангелие, то присовокупил: «Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин.21:25).

Пётр. Из этого вытекает, что Священное Писание содержит в себе не всё, чему учил и что делал Христос.

Священник. Послушаем, что говорит об этом один мыслящий протестант. Это суждение тем драгоценнее, что оно выходит из среды самих же протестантов. Это поэт Лессинг, имя которого у протестантов пользуется доброй славой и который, между прочим, говорит так: «Доказательство на то, что апостолы и евангелисты писали свои книги с тем намерением, чтобы из них можно было узнать христианскую религию всецело и во всей полноте, нельзя привести».

Пётр. Это дорогое изречение, оно поистине уничтожает тех, которые основываются только на одной Библии.

Священник. Но есть ещё лучшие изречения. Тот же самый Лессинг прибавляет: «Не одна только история Христа известна была прежде, чем написали её евангелисты – вся религия Христова была уже в ходу прежде, чем была записана». Молитва Господня «Отче наш» была уже употребляема прежде, чем записал её евангелист Матфей, ибо Иисус Сам научил учеников Своих молиться этой молитвой. Форма крещения была в употреблении прежде, чем изложил её тот же Матфей. Ибо Сам Иисус наперёд указал её апостолам. Если же Христос Сам Своими собственными устами изрёк те вещи, о которых сейчас только говорили мы, то почему же не должен веровать мир и всему прочему, что говорят о Нём апостолы?

Но мы нигде не видим того, чтобы Христос давал поручение апостолам записывать Свои учения. Напротив, читаем, что Он заповедовал им все народы учить и всей твари проповедовать Евангелие. Он не сказал им: «Кто читает ваши книги – тот слушает Меня», но: «Слушающий вас Меня слушает» (Лк.10:16).

Мы, православно-кафолические, соблюдаем некоторые религиозные обряды и обычаи, о которых в Священном Писании или совсем ничего не говорится, или даже говорится не так, а напротив. Мы крестим новорождённых детей, хотя в Священном Писании нигде не сказано, что нужно крестить младенцев. Мы соблюдаем первый день недели как день покоя, и именно от 12 часов ночи до 12 часов следующей ночи, хотя заповедь Священного Писания гласит: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исх.20:8). И дальнейшее слово гласит: «от вечера до вечера... празднуйте субботу вашу» (Лев.23:32). Мы, христиане, не воздерживаемся от вкушения плоти и крови закланного животного, хотя это вкушение строго запрещено было (Быт.9:4), а в Новом Завете этого запрета нигде нет. Мы не совершаем для Таинств омовения ног, хотя Иисус Своим ученикам сказал: «если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу» (Ин.13:14). И, кстати заметить, не только мы сыны Кафолической Церкви, но и протестанты соблюдают эти религиозные обряды и обычаи. Как же происходит это? На чём основываются, допуская такую практику? Ответ: на традиции или Предании. Что такое, спрошу я теперь, Предание? Оно есть не что другое, как всё учение Христа, которое апостолы приняли из Его уст и по внушению Святого Духа передавали, так сказать, из рук в руки до настоящего времени. Оно есть не что другое, как совокупность учения Христа о нашем спасении, которое было проповедано апостолами и всегда проповедуется в Церкви. Следовательно, Предание есть незаписанное слово Божие. И так как в начале ничего не писали, а позже только одна часть случайно предана была письменам, то всё вообще, что говорил и делал Иисус, и составляет предмет Предания.

Предание древнее, чем Священное Писание, и содержит в себе больше, чем последнее. Было время, когда о Священном Писании ничего не знали, но Предание уже давно существовало. Если бы Священное Писание было единственным источником веры, как думают протестанты, то для тех людей, которые жили до появления Священного Писания, не было бы возможности иметь истинную веру. Но ни один здравомыслящий человек не будет утверждать, что те, кои приняли непосредственно учение от апостолов, не были истинными христианами, хотя они и не знали ничего о Библии. Напротив, если бы сейчас все были такими христианами, каковыми были христиане того времени, то мы могли бы считать себя счастливейшими людьми. Таким образом, и без Священного Писания могли в то время иметь истинную веру и быть верными христианами. Почему же? Потому что Предание содержало в себе всю совокупность учения Христа и имело нисколько не меньшую цену, как и Священное Писание. Да и сами апостолы придавали Священному Преданию такое же значение, как и Священному Писанию. Так, апостол Павел увещает первых христиан: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим (2Фес.2:15). Тот же апостол пишет своему ученику Тимофею: «что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2Тим.2:2). Апостол ссылается на устную проповедь, которую он держал перед лицом многих свидетелей, и которая для его ученика Тимофея должна служить руководством к тому, чтобы и других приготовить к священству. Таким образом, те, которые отвергают Предание, поступают в высшей степени неправильно и неразумно.

Фома. Но крепко и благонадёжно ли это Предание? Что переходит из одних уст в другие путём одного только рассказа, то ведь легко может подвергаться искажению, неточности. Не может ли это иметь место в отношении Священного Предания?

Священник. Чтобы Предание не было искажаемо, к этому прилагается забота, ибо существует известный признак, по коему можно узнать истинное Предание.

По какому же признаку, спросите вы, можно узнать подлинное Предание? Мы узнаем это из того, согласно ли оно с учением всей Церкви, ибо что всегда, что всюду, что всеми признаётся за истину, это и есть истинная кафолическая вера. Чему, следовательно, всегда учила Церковь, это и есть истинное Предание.

Истинное Предание узнают из решений и канонов Соборов, ибо на Соборах решается, что принадлежит к кафолической вере, что нет, что относится к православной жизни и что нет.

Истинное Предание познают потом из книг, которые говорят о богослужении и совершении святых Таинств. Церковь не может заблуждаться, и потому те книги, которые трактуют об этом, совершенно благонадёжны.

Истинное Предание узнаётся так же из книг, которые Церковь приняла для исповедания веры и назидания народа. Сюда относятся различные исповедания веры и катехизисы, из которых каждая последующая книга лучше объясняет и шире развивает истины, чем книги прежних времён.

Истинное Предание особенно хорошо познаётся в творении святых отцов, учителей и писателей Церкви. Сначала о спасительном учении Церкви писали именно многие из мужей Церкви – епископы, пресвитеры, диаконы и другие. И всё, что изложено в этих произведениях, это должно быть признано за истинное Предание.

Истинное Предание, наконец, можно видеть и из памятников, статуй и надписей в катакомбах. Во время кровавых гонений на христиан, последние должны были совершать богослужения в подземных церквах и капеллах. Таковые находят в Риме и в них открывают в высшей степени важные памятники, которые, во всяком случае, свидетельствуют за истинное предание. Я перехожу теперь к другому вопросу.

Для чего нужно Предание? – Оно нужно как фундамент или основание Священного Писания, ибо Священное Писание утверждается на Предании, как здание на фундаменте. Писание и Предание подобны зданию, которое состоит из двух этажей. Нижний этаж есть Предание, потому что оно существовало еще до Священного Писания. Верхний этаж есть Священное Писание, потому что оно впоследствии прибавлено (пристроено) к Преданию. Сыны Кафолической Соборной Церкви населяют, обитают в обоих этажах, между тем как протестанты первый этаж, как якобы устаревший, хотят разрушить и хотят жить только в верхнем. Они забывают, что если нижний этаж никуда не годен и подлежит разрушению, то вместе с ним необходимо разрушить и верхний. Итак, Предание – есть фундамент, на котором покоится Священное Писание, ибо последнее исходит из первого.

Предание нужно, дабы знать, что принадлежит и что не принадлежит к Священному Писанию. Без Предания мы не знали бы, действительно ли четыре Евангелия написаны Матфеем, Марком, Лукою и Иоанном, ещё менее знали бы, по внушению ли Духа Святого написаны прочие книги и содержат ли они в себе слово Божие.

Предание необходимо, чтобы правильно понимать часто очень тёмный смысл Священного Писания. Святой апостол Пётр о писаниях святого апостола Павла говорит, что в них: «есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания» (2Пет.3:16). Отсюда происходит то, что все опирающиеся на одно только Священное Писание из многих пунктов выводят совершенно различное, даже совсем противоположное заключение. Почему тот же апостол пишет: «никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собой» (2Пет.1:20).

Пётр. Это значит, что Священное Писание не может быть удобопонятным ни само по себе, ни через себя самого, но что необходимое для этого объяснение должно давать Предание.

Священник. Предание, наконец, необходимо для того, чтобы о многом, чего не находим мы в Писании, делать вывод и заключение, например: о крещении младенцев, о празднике Пасхи, о празднике воскресения и т.д. Отсюда вытекает другой важный вопрос.

Как относились к вопросу о Предании в первые века христианства? Ответ на этот вопрос дают нам творения святых отцов Церкви и церковных писателей. Если мы прочитаем, что написали эти мужи, должны будем сказать – это то самое учение, которое и сейчас проповедует наша Церковь. Можно подумать, что сочинители эти жили не за полторы тысячи и даже ещё более лет, но теперь, в наши дни – так верно излагается там учение нашей Кафолической Церкви! В этом и заключается причина того, почему многие из высокообразованных инославных христиан, особенно в Англии, обращаются к Древне-Православной Церкви – из сочинения святых отцов Церкви они убеждаются, что последние исповедовали то же самое учение, которое сейчас проповедуется нашей Церковью.

Фома. А может ли быть и это доказано?

Священник. Конечно, может; так, например, священномученик Игнатий в начале второго века убеждал первых христиан, что они должны остерегаться появляющихся ересей и с величайшей стойкостью держаться предания апостолов.

Святой Ириней, умерший в 202 году, ученик святого Поликарпа, который, в свою очередь, был учеником святого апостола Иоанна, говорит: «Языки народов различны, но сила Предания одна для всех народов».

Учёный церковный писатель Тертуллиан, который жил во втором и начале третьего века, замечает в отношении Предания: «То учение, очевидно, истинное, которое сперва было передаваемо устно».

Знаменитый учитель Церкви III века Ориген пишет так: «Мы не должны оставлять наше первое церковное Предание».

Святой Василий Великий, живший в IV веке, выражает такое суждение: «В Церкви сохраняется и проповедуется много учений, заимствованных частью из апостольских преданий, которые в Церкви имеют особое значение, и никто не будет этого оспаривать, кто хоть сколько-нибудь знает христианский закон».

Святой Златоуст поясняет слова Священного Писания: «стойте и держите предания» (2Фес.2:15) следующим примечанием: «Из этого видно, что апостолы не все свои учения передавали в своих посланиях, но многие и без писания. Последние так же достоверны, как и те. Отсюда мы должны и на предания Церкви смотреть как на предмет нашей веры».

Подобно и святой Августин, живший в том же веке, говорит о Священном Предании, как о равнозначащем со словом Божиим, так часто и так решительно, что здесь невозможно привести все эти выражения. Но и вышеприведённых достаточно для того, чтобы видеть, как Церковь первых веков думала о Священном Предании. Церковь тогда, как и теперь, веровала, что не одно только Писание содержит в себе откровение, как стали думать новаторы XVI столетия, но что и Предание должно иметь значение источника и правила веры. Следовательно, кто отрицает такое значение Предания, тот поступает произвольно и неразумно. Произвольно, потому что он не может представить на то никакого доказательства, и неразумно, потому что он должен сознаться, что без Предания он совсем не знал бы, подлинна ли его Библия и Божие ли слово она заключает в себе.

Инословные ссылаются всегда на первые века и говорят, что тогдашняя вера была истинно Христова вера. И всё-таки они отрицают Предание, которое и тогда уже имело значение как источник и правило веры, наравне со Священным Писанием. Не есть ли это явное противоречие, говорящее далеко не в пользу допускающих его!

Священник. Показав в двух последних беседах то положение, что Священное Писание есть Божественная книга, а Предание есть содержание всего учения Христова, я ставлю теперь вопрос: кто же должен сказать нам о том, что содержит в себе Священное Писание и Священное Предание, и как нужно объяснять и толковать Писание на основании Священного Предания. Для этого, отвечаю я, Христос установил Свою Церковь. К этой Церкви принадлежат все правоверующие христиане, ведущие свою религиозно-нравственную жизнь под руководством епископов, архипастырей и пастырей. Все они составляют одно таинственное тело, невидимой главой которого служит Христос, а оживляющей душой Дух Святой.

Фома. Всё это очень хорошо, но ныне говорят, что в Церкви нет никакой нужды, и Христос установил (вообще) только невидимую Церковь. Что сказать о таком мнении?

Пётр. Разумному сыну Церкви нельзя оставаться здесь в неведении, ему нужно знать, что он должен отвечать на такого рода возражения. Каждый школьник, прошедший катехизис, знает, что Христос учредил не невидимую Церковь. Ужели, в самом деле, настоятели и члены этой Церкви невидимы? Да потом, не давал ли Христос заповедь о том, как относиться к Церкви, не повелевал ли Он слушаться её? А если Христос установил такую видимую Церковь, то значит, она нужна.

Священник. Совершенно верно, но у нас есть и другие основания для доказательства необходимости Церкви. Церковь нужна ещё для учительства, учреждённого Христом. Пока Он жил видимо на земле, Он Сам исполнял эту должность, путешествуя по всей земле иудейской, переходил из города в город, из деревни в деревню, чтобы распространять Своё небесное учение. И Он с успехом учил народ, ибо Он говорил как власть имущий, а народ слушал Его, как никого другого. Когда же приблизилось время отшествия Его на Небо, тогда Он должен был позаботиться, чтобы спасительное учение Его продолжало распространяться и между будущими поколениями. Поэтому Он сказал Своим апостолам: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы»(Мф.28:18–19). Если апостолы должны учить все народы, то все народы должны и слушать их учение. Христос указывает здесь на обязательность учительства, которую Он возложил на апостолов. А они должны заботиться о том, чтобы это учительство продолжалось и после их смерти, ибо Бог хочет, чтобы все люди сделались счастливыми, пришли в разум истины. Следовательно, люди должны во все времена иметь возможность участвовать в истине и благодати Спасителя. Кто же должен исполнять должность учительскую, которую поручил Христос апостолам теперь, по смерти их? Ответ: епископы и поставленные ими пресвитеры. Их задача – почерпать из Священного Писания и Священного Предания богооткровенные спасительные истины и излагать их как истины веры.

Но Церковь нужна не ради только исполнения учительской обязанности, но и ради 2) авторитета, которого требует и желает Христос. Нигде в Священном Писании не находим мы указания на то, чтобы каждый христианин имел право быть сам господином в делах веры. Нигде не говорится: ты вправе веровать, во что хочешь или что сам вычитываешь, извлекаешь из Священного Писания, – как думают неверные и сектанты. Начало свободного исследования, следовательно, основывается не на Священном Писании и нигде не указано Христом. Мы читаем здесь даже противное. Когда Иисус посылал учеников на проповедь, то сказал им: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающий вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк.10:16). Христос хочет, следовательно, чтобы слова Его посланных (апостолов) выслушивались как Его собственные слова. Он облекает, следовательно, их известным авторитетом, известной полнотой власти. И этим авторитетом должны обладать не одни только Его непосредственные ученики и апостолы, но и их дальнейшие преемники, ибо к ним относится слово: «Слушающий вас Меня слушает». Само Священное Писание свидетельствует, что этот авторитет, коим облечены были они Христом, признавали уже первые христиане, именно когда в Антиохийской Церкви произошла разница во мнении о том, имеет ли Моисеев закон ещё силу или он отменён Христом, то решили, чтобы Павел и Варнава и некоторые другие отправились за разрешением этого вопроса к апостолам и старейшинам в Иерусалим (Деян.15:2 и далее). Далее рассказывается, что этот вопрос разрешён был на Соборе апостолов и пресвитеров, под председательством апостола Петра. Эти первые христиане не нашли достаточным, следовательно, решить дело своим собственным свободным умом, но обратились к авторитету апостолов и отдали это дело на суд и решение последних. Дабы мог продолжаться этот, от Христа ведущий своё начало авторитет, и необходима Церковь.

Пётр. Я представляю себе это дело в таком же виде, как бывает в нашем военном ведомстве. Здесь господствует полная подчинённость, когда одни стоят выше других и повелевают им. Там есть генералы, полковники, офицеры и простые солдаты – и здесь есть архиепископы, епископы, пресвитеры, диаконы и церковники.

Фома. Но говорят, что Христом установленной Церкви давно уже нет на земле, а теперь существующая не содержит уже в себе истины христианского учения.

Священник. Если бы это была правда, то тогда пришлось бы прийти к такому заключению, что Христос плохо заботился о Своём деле и, следовательно, Он напрасно исполнял в мире Свою учительскую обязанность, напрасно установил Церковь, напрасно и сообщил ей дары Святого Духа. Ведь Сам Спаситель сказал, что «Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет» (Ин.14:16–17). Благодать Святого Духа преемниками апостолов через хиротонию передаётся и будет передаваться от одних к другим вовек.

Фома. Говорят, что архиереи наши напрасно и право рукоположения-то присвоили себе. Лучше было бы, если бы целое общество избирало себе подобных наставников, чем одному епископу поручать это дело.

Священник. Я знаю, что сейчас есть такие сектантские общества, которые так и делают. Но мы должны соблюдать тот порядок, который указан Самим Христом и Его апостолами. Спаситель не всем верующим, а только избранным апостолам дал власть учить, крестить (Мф.28:18–20), решать и вязать грехи (Мф.18:18, Ин.20:21–23) и рукополагать пресвитеров. В доказательство последнего я могу указать на следующий пример из Церкви Апостольской. Для церквей Критских нужны были пресвитеры. Там, в городах, между христианами много было почтенных и учёных старцев. Однако ж, апостол не им поручил довершать недоконченное по церковным делам и поставить по всем городам пресвитеров, и не обществам дал это право, а оставил для сего на Крите епископа Тита (Тит.1:5). Другому епископу Тимофею заповедано в первом послании: «Рук ни на кого не возлагай поспешно» (1Тим.5:22). Христиан же всех Божественное Откровение обязывает такими заповедями: «каждый должен разуметь пастырей и учителей, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих» (1Кор.4:1); «повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших» (Евр.13:17). Это заповедал и Сам Спаситель, и притом с угрозой, сказав: «Слушающий вас Меня слушает» (Лк.10:16); «сказываю вам, что Содому в день оный будет отраднее, нежели городу тому» (Лк.10:12). Таким образом, от самых апостольских времён не было примера, чтобы само общество без епископа поставляло кого в пастыри. Если же сейчас находятся такие самочинные общества, которые дозволяют себе это делать, то это печальное и болезненное явление в нашем христианском мире. Это предсказано было ещё апостолом Павлом: «будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху» (2Тим.4:3).

Фома. А мне от некоторых сектантов, односельчан моих, пришлось выслушать такое суждение, что наши архиереи совсем не нужны. У христиан якобы должен быть один Архиерей – Христос Спаситель, этот Небесный Первосвященник, имеющий непреходящее священство. «Таков, – говорят они с апостолом, – и должен быть у нас Первосвященник: Святой, непричастный злу, Непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр.7:26). Как же, говорят они, ваши архиереи осмеливаются соперничать с Самим Христом?

Священник. Вместе с апостолом мы признаём, что Господь Иисус превознесён выше небес и что Он Верховный Глава нашей Церкви. Но это нисколько не доказывает, что архиереи и священники (по чину Аарона) не нужны. О том, что наши первосвященники и священники совсем не нужны, во всём Священном Писании не говорится ни слова. А о том, что они нужны, говорится не в одном, а во многих местах. Например, в 5-й главе послания к Евреям (ст. 1–4), мы читаем: «Всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи, могущий снисходить невежествующим и заблуждающим, потому что и сам обложен немощью, и посему он должен как за народ, так и за себя приносить жертвы о грехах. И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом». Здесь апостол признаёт нужным для людей первосвященников, из людей же, потому что они, будучи немощными сами, могут снисходить к немощам и других человеков. Далее о новозаветном священстве ещё через пророка Исаию Господь сказал: «Приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою. Из них буду брать также в священники и левиты» (Ис.66:18, 21). Это пророчество и сбывается в нашей Церкви, которая продолжает существовать по Новому Завету, «для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия» (Еф.4:12–13). Для такого служения и поставил Христос одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, а иных пастырями и учителями (1Кор.12:28).

Фома. Но сектанты говорят, что наших архиереев нельзя признать ставленниками Христа. Они – вельможи, а не такие пастыри и учителя, которые поставлены были апостолами.

Пётр. Да, но ведь они и должны быть вельможами – такими же, какими были первосвященники иудейские. Сан их высокий, и обязанности весьма важные и тяжелые. Первые пастыри до четвёртого столетия находились в уничижении оттого, что цари были язычники и гонителями христианства, а теперь какой православный царь допустит, чтобы архипастыри народа бедствовали? При всём том, они вельможи только по внешности, а посмотрели бы, какую они жизнь ведут: жизнь их замкнутая, монашеская служба церковная почти ежедневно, народ всякий – знатные и простые бедняки с просьбами и за советами идут к ним с утра до ночи, пост и молитва своим чередом, мирских удовольствий – никаких. Смотря на их подвиги, нельзя не признать, что они действительно званные от Бога и благодати Божией исполненные. Правда, бывают и исключения – но где же их нет, и какая семья бывает без урода. К тому же таких пастырей Церковь и не терпит, но лишает их сана, а иногда извергает из общества верующих.

Священник. Спасибо, Пётр, за здравое суждение, с коим я совершенно согласен и в подтверждение его многое мог бы сказать и от себя. Но я за лучшее считаю предложить вам послушать, как рассуждает о Церкви более меня авторитетный учитель, именно святой Иоанн Златоуст.

Святой Иоанн Златоуст так рассуждает о Церкви: «Невозможно переплыть море без корабля. А Святая Христова Церковь в мире то же, что корабль в море. Господин сего духовного корабля – Сам Всемогущий Бог Отец, Кормчий – Единородный Сын Его, благоприятный ветер – Дух Святой, подчинённые правители этого корабля – апостолы и преемники их – пастыри церковные, плывущие на сём корабле – все право верующие христиане. Дно и основание сего корабля есть правая вера во Святую Троицу; бока корабля, передняя часть его и кормило означают правые догматы веры, заповеди Божии, предания Церкви, правила апостолов и Вселенских Соборов; мачта – святой Крест Христов, которым всё в Церкви скрепляется и утверждается; паруса – любовь; якорь – надежда. Духовный сей корабль – Церковь из разных стран имеет перевозить через житейское море всех право верующих и истинных христиан в Небесный Иерусалим и хотя обуревается многими ветрами и волнами (лжеучений и гонений), но никогда не подвергается крушению. Сколько врагов и гонителей ни восставало на Святую Церковь, она никогда не была побеждена, потому что утверждается словом Господним». «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф.16:18).

Пётр. Да это не то, что самозваные учителя-земляки мои, собирающиеся вокруг немцев-колонистов, которые чуть-чуть поумнее их и, толкуя по-своему Священное Писание, решают вопросы веры. И до чего дошли эти самозваные учителя! Они не признают святых угодников, отвергают святые иконы, посты, праздники, уставы Церкви, чинопоследования, молитвы; они отринули всё православие, которое проповедовал Господь Иисус Христос и Его святые апостолы и которое истолковали сотни и тысячи величайших отцов и учителей Церкви (одного из коих мы сейчас слышали) – то православие, которое утвердили Вселенский и Поместные Соборы пастырей, церковных, просвещенных Духом Святым. Вот до чего дошли простецы, самозванцы, незаконно присвоившие себе право учительства, вот чему они учатся сами и чему могут и других научить.

Священник. Мысли совершенно правильные и с учением Церкви согласные. Из сего следует друзья, что нам как можно крепче следует держаться Церкви – этой хранительницы истины и чистоты христианского вероучения. И от пастырей её поучаться, как жить по вере и правде Христовой, а не от самозваных учителей, святотатственно присвоивших себе право учить других вере, «но не разумея ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают» (1Тим.1:7).

Священник. Здравствуйте, друзья! Садитесь, и будем продолжать наши беседы. Вчерашний вечер вы, Пётр, сильно высказались против непризванных учителей наших – сектантов. Да, таких учителей у нас расплодилось теперь очень много. У нас есть штундисты, пашковцы, молокане, толстовцы, духоборы и т.д. Расходясь в частности, они сходятся в одном, что все они рационалистического пошиба и враги нашей Православной Апостольской Соборной Церкви. Судя по вчерашней твоей горячей речи, и тебе уже, друг, довольно пришлось наслушаться их, а, может быть, приходится задуматься над их учением. А потому, кажется, не бесполезно будет нам заняться теперь разбором тех возражений, какие они делают против учения нашей Церкви о почитании святых угодников и святых икон, святых Таинств, о чём вчера было тобой упомянуто.

Скажи же мне, какие чаще всего они делают возражения и нападки на учения нашей Церкви о почитании святых.

Пётр. Прежде всего, они обвиняют нашу Церковь в многобожии и идолопоклонстве; почитая святых и призывая их в своих молитвах, говорят они нам, вы ставите их наравне с Богом, молитесь и поклоняетесь им как богам, тогда как Сам Господь Бог сказал: «Я Господь, Бог твой... да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх.20:2–3).

Священник. Но ведь это такого рода упрёк, который неоднократно и самым торжественным образом отражаем был и отдельными отцами, и учителями нашей Церкви, и целыми Соборами; и пора бы нашим противникам признать вопрос разрешённым и успокоиться. Наша Церковь слишком далеко от многобожия и идолопоклонства. Одному только Триединому Богу она поклоняется, а святых только почитает. А между поклонением Богу и почитанием святых громадное расстояние – такое же расстояние, какое между Творцом и тварью. Богу поклоняться – значит исповедовать, что Он виновник и причина всех вещей, что Его могуществу подчинено всё, что от Его воли и власти зависит всё, как на небе, так и на земле. Святые же суть творения, и мы никогда не ставим их наравне с Творцом. Мы хорошо знаем, что они были такие же люди, как и мы, и потому никогда не смешиваем их с Высочайшим Существом. Но мы оказываем им ту честь, любовь и уважение, которые они заслужили своими нравственными подвигами и добродетелями. Ведь оказывают и в мире почести тем из людей, кои прославились какими-нибудь великими деяниями и стяжали себе известность, например, в области науки, искусства и т.д. Ведь прославляют же их заслуги, празднуют же дни их рождения, ставят же им великолепные памятники и монументы. Ужели же одной Церкви не должно быть позволительно делать это в отношении к тем, которые прославились своей святостью. Если наука, отвага и храбрость достойны уважения, то тем более право на уважение имеет без сомнения добродетель и святость, в которых и состоит истинное величие перед Богом.

Пётр. Но и сектанты признают, что почитать угодников следует в том смысле, как сейчас сказано, то есть почитать как обыкновенных гражданских героев, прославивших себя подвигами храбрости и любовью к Отечеству. Но отвергают они почитание святых в том смысле и виде, как почитает их наша Православная Церковь, повелевая воздвигать в честь их имён церкви, совершать в память их церковные празднества и призывать их в молитвах, возжигать перед иконами свечи и курить фимиам – всё это они называют идолопоклонством.

Священник. Как же глубоко они ошибаются! Правда, мы «призываем» святых в молитвах наших, но иное дело призывать Бога, и иное призывать святых Его. К Богу обращаемся мы с молитвой как к Единому Всемогущему Существу, от Которого нисходит «всякое даяние благо и всяк дар совершен» (Иак.1:17); святых же мы просим только ходатайствовать за нас перед Богом, как друзей Бога, которые суть и наши друзья; мы просим их соединить свои молитвы с нашими, вместе с нами предстать перед Престолом Всевышнего. Сами по себе они не могут дать нам просимых благ, но могут помочь нам своими мощными молитвами перед Богом. Почему мы и обращаемся к Богу со словами: «помилуй нас», а к святым: «молите Бога о нас». Что же в таком обращении к святым нехристианского, идолопоклоннического? Ужели можно назвать идолопоклонством то, например, если я, находясь в каком-нибудь несчастье, говорю своему собрату: «помоги мне своими молитвами пред Богом».

Пётр. Конечно, нет, неправота сектантов в этом случае ясна до очевидности, но они этим не ограничиваются, а выдвигают возражения, по-видимому, более сильные. Они говорят: «Бог хочет, чтобы мы всю надежду возлагали на Него одного, Ему только открывали свои нужды, так как Он Сам удовлетворит нас в них». Но рядом и наравне с Ним возлагать надежду на святых и к ним обращаться, как к Его помощникам – это уже, говорят они, недостаток надежды на Бога, недоверие к Его всемогуществу, унижение Его величия.

Священник. Я только что сказал вам, что в Боге мы признаём виновника всех как телесных, так и духовных благ, что мы никого не считаем равным Ему. Если же просим святых ходатайствовать за нас пред Богом, то через это не умаляется ни надежда наша на Него, ни власть Его над нами, а равно не оскорбляется и не унижается Его Божественное величие. Когда мы желаем от земного царя какой-нибудь милости и обращаемся к его другу, к его матери или к кому-либо из близких ему людей, чтобы они присоединили свои просьбы к нашей, то через это царь ничего не теряет и не перестаёт быть царём, от которого всецело зависит просимая милость. Его величие и высота от этого не только не унижается, а напротив, возвышается высотой тех, которые его просят. Причина, почему мы обращаемся к помощи святых, заключается не в недостатке нашей надежды на самих себя. Мы знаем, что Бог может нам дать всё, что нам нужно, но не знаем, достойны ли мы того, чтобы Он услышал нас. Мы стоим перед Ним как грешники, с сознанием, что мы злоупотребляем Его благостью и оскорбляем Его величие, а потому, не надеясь на себя, прибегаем к помощи тех, кои ближе к Нему, кои постоянно видят лице Отца Небесного, кои святее и любезнее для Него, чем мы. А чем святее, чем праведнее молящийся, тем действительнее и успешнее молитва. «Много может, – говорит апостол Иаков, – усиленная молитва праведного»(Иак.5:16). Когда мы прибегаем к молитвенной помощи святых, то в этом сказывается не недостаток нашей веры и упования на Бога, а скорее благоговение к Нему, сознание нашей греховности и недостоинства, наше смирение.

Фома. Против таких доводов ничего нельзя возразить, но святые, говорят, никакого не имеют обращения с людьми на земле. Они не могут знать, что происходит на земле. Поэтому или им нужно приписать всеведение и, следовательно, сделать их богами, или согласиться с теми, которые говорят, что обращение к ним бесполезно.

Священник. Кто утверждает, что между святыми и нами нет никакого общения, тому мы вправе сказать то же, что сказал некогда Спаситель саддукеям: «заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией... Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф.22:29, 32). В Священном Писании общество христиан называется одним духовным телом, у которого глава Христос, а члены – все верующие, как живущие на земле, так и перешедшие в горний мир (Еф.5:23, Евр.12:22–23). Если же Церковь Небесная и Церковь земная составляют одно тело, то, очевидно, между угодниками Божиими и живущими на земле, как членами одного тела, есть тесная духовная связь и взаимное друг на друга влияние. Как в обыкновенном теле члены его, находясь в тесной связи между собой, пекутся друг о друге, и «посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены» (1Кор.12:26), так и в мире духовном святые угодники должны сочувствовать нам, как сочленам одного с нами тела и оказывать нам небесную помощь. И слово Божие, и летописи христианской Церкви представляют тысячи доказательств, что святые действительно ходатайствуют за нас пред Богом, поддерживают нас в минуты искушений и оказывают иногда чудесную помощь.

Фома. А ведь сектанты, как мне приходилось слышать, говорят, что о почитании святых ни в Священном Писании, ни в древней христианской Церкви нет никаких указаний и многие из святых отцов совсем не говорят об этом.

Священник. Нелепость сего возражения, ни на чём не основанного, до очевидности ясна. Из Священного Писания мы уже привели несколько таких мест, а если некоторые из святых отцов ничего не говорят об этом, то это ничего не доказывает при засвидетельствовании этой истины едва ли не сотнями других святых отцов. Насколько справедливо было бы, если бы мы, не находя, например, у евангелистов Иоанна Богослова и Матфея рассказа о вознесении Спасителя на Небо, отвергли это событие, несмотря на то, что два других евангелиста – Марк и Лука с поразительной ясностью засвидетельствовали это событие?

Пётр. Как утопающий хватается за соломинку, так и сектанты, запутавшись и утопая в своих заблуждениях, хватаются для подтверждения своего заблуждения за всякую мысль, хотя бы нелепость её была очевидна с первого взгляда.

Священник. Но если бы и не было ни в Писании, ни в Предании таких свидетельств о ходатайствах за нас пред Богом святых угодников, то мы должны верить этому, потому что святая любовь, которую христиане должны питать друг к другу и которой праведники одушевлены были во время земной их жизни, «все переносит, никогда не перестает» (1Кор.13:7, 8). По словам апостола, она сохранится и тогда, когда «пророчества прекратятся, и языки умолкнут и знание упразднится», и мы будем видеть Бога не сквозь тусклое стекло, как ныне, а лицом к лицу, то есть когда умрём и переселимся в Царство Божие – на Небо (1Кор.13:8–12). Скажем более, тогда она не только не прекратится, но ещё усилится, потому что на Небе, при самом Источнике её – Любвеобильном Боге, всё должно питать, возбуждать, укреплять и возвращать её. Поэтому нельзя допустить, чтобы святые люди по переселении на Небо перестали любить своих братий и принимать любовь свою.

Пётр. Для меня это становится ясно как день Божий, когда я представляю себе, как велика была любовь святых к своим братьям. Возьмём, например, Моисея, который в порыве этой любви молился за народ еврейский и взывал ко Господу: «прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх.32:32). Или святой апостол Павел, который говорит о себе: «я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим.9:3). Если святые угодники так горячо любили ближних, когда жили на земле и имели свои нужды и недостатки, то, что мешает им заботиться и молиться за нас теперь, когда они наслаждаются вечным блаженством там, где нет ни печали, ни воздыханий?

Священник. Совершенно верно. Ты, друг, словно побывал, как говорят, у меня на уме. Ты сказал то же, что и я хотел сказать в подтверждение высказанной своей мысли.

Фома. Но знают ли, могут ли знать святые о нас, о судьбе нашей? Слышат ли, могут ли слышать они наши молитвы? Если да, то не должны ли и мы им приписывать всеведение?

Священник. Православная Церковь никогда не приписывала святым своим ни всеведения, ни вездеприсутствия, ни всемогущества. Эти свойства принадлежат Богу, и приписывать их святым было бы богохульством. Но таким же богохульством было бы и сказать, что Бог не в состоянии сообщить им знание того, что происходит на земле. Какое изумительное знание сообщил Он им, когда они жили ещё на земле? Так, пророков, например, просвещал Он настолько, что они предвидели будущее. Апостолу Петру открыл Он сердце Анании и Сапфиры, апостола Павла восхитил до третьего неба, где он слышал неизреченные глаголы (2Кор.12:2). Если же Бог даёт такое ведение Ангелам, которые тоже не всеведущи, то без сомнения, Он может сообщить знание наших душевных расположений и наших молитв и святым. Таким образом, не будучи всеведущими, они могут знать всё, что нам нужно и о чём мы их просим.

Точно так же не нужно святым угодникам быть и всемогущими, чтобы исполнять наши прошения и подавать потребную помощь. Они исполняют наши прошения не сами по себе, не своей собственной силой, а по воле Божией, силой Божественной благодати, живущей в них. Всемогущество принадлежит, как мы сказали, одному Богу. Святые же лишь, так сказать, проводники Божественного всемогущества. Для уяснения сказанного представим такой пример: Русскому Государю принадлежит самодержавная, неограниченная власть над государством. Проводниками этой власти служат все наши начальники. Но разве кто скажет, что кто-либо, хотя бы из самых высших и приближенных к царю начальников имеет, как и царь, неограниченную власть?

Фома. Но хотелось бы мне, отче, получить разъяснение ещё одного недоумения – это по вопросу о достоверности явлений святых угодников людям, о которых приходилось мне читать и слышать. Мне кажется, что эти явления суть только призрак, обман чувств, одно воображение. Разве не бывает, что людям иногда, особенно же в болезненном состоянии, представляется такое, чего на самом деле не бывает?

Священник. Напрасно вы так думаете, Фома. Явления святых угодников игрой расстроенного воображения или следствием болезненного состояния тех, кому они являются, нельзя объяснить, и вот почему: во-первых, ужели всех, кто удостоился явления святых, можно заподозрить в расстроенном или болезненном состоянии? Как объяснить тогда такие явления, которые были ни одному человеку, а целому сонму праведников, например, явление Ангелов по вознесении на Небо Господа? Предположить, что все апостолы в то время были в болезненном состоянии, в каком и привиделся всем им одинаковый призрак в виде двух Ангелов, значит допустить ещё большее чудо, чем само явление. Во-вторых, неправильно объяснение явления святых угодников болезненным состоянием и потому, что призрачные явления, представляющиеся человеку в расстроенном состоянии, не имеют никакого значения для человека по выздоровлении, он совсем о них забывает. Между тем как явления людям святых небожителей оставляют в их душе неизгладимое воспоминание и производят в человеке дивные и для всех заметные перемены к лучшему. Для доказательства сего приведу из одного духовного журнала случай явления во сне святого Митрофана Воронежского. Рассказчик, сообщающий об этом событии, зашёл однажды в монастырь, где покоятся мощи святого Митрофана, чтобы выслушать молебен и приложиться к мощам угодника. Молебен только что начали. Служил какой-то сельский священник и служил отменно, как настоящий аскет-монах, и по временам, в особенности во время чтения акафиста, даже плакал. Когда же он произнёс: «Радуйся, яко в сониях и видениях во благо нам являешися», – голос его дрогнул, и чтение на минуту остановилось, ибо священник от слёз не мог продолжать. После оказалось, что рассказчик и священник, читавший акафист, были товарищами по семинарии. Вечером они свиделись на квартире сельского священника, и между другими разговорами гость заметил священнику: «Да, брат, ты отменно служил, я в восхищении от твоего служения». – «Ты говоришь так потому, – ответил он, – что был свидетелем сегодня моих слёз в монастыре?» – «Да». – «Но по нынешней моей службе нельзя сделать общего заключения о моей религиозности, иногда самые отчаянные грешники поражают своим богомольем, – к таким особам принадлежу и я. Я не мог сегодня не плакать в монастыре, во-первых потому, что я приехал сюда нарочно на богомолье, во-вторых, я имею особенное побуждение благоговеть перед великим угодником Божиим Митрофаном, – а какое побуждение тебе, как другу, пожалуй, я открою. Ты знаешь, – начал он, – меня хорошо по семинарии и помнишь ту перемену, которая произошла со мной за два года до окончания курса, я захандрил и стал мучиться религиозными сомнениями. Но я был не из числа тех безбожников-ветрогонов, которые к вопросам веры относились слегка, даже щеголяли перед другими вольными мыслями. Нет, детские верования были крепки в моём сердце, мне нелегко было расстаться с ними, почему я не сразу поддался новому учению, я предъявил ему борьбу – борьбу страшную на жизнь или на смерть. Моя мысль постоянно занята была решением вопросов, они лезли мне в голову, даже против моей воли – днём и ночью, в классе во время лекций и в столовой во время еды. Справиться с этими вопросами, конечно, было мне не по силам, и это причиняло мне такую муку, такую тоску, что я не рад был и жизни. Открою тебе, друг мой, что в моей голове зародилась и чуть было не созрела ужасная мысль, чтобы покончить со всеми мучившими меня вопросами, броситься с Чернявского моста. Но Господь не допустил меня до самоубийства, и это произошло так. Раз после классов прихожу в 3-е среднее отделение готовить лекции по Священному Писанию. Стал читать записки, прочитал пророческие места из псалмов Давида и задумался над вопросом, как же могло случиться, что на Иисусе Христе сбылось всё то, о чём писали пророки за тысячу лет назад – и так явственно писали, как будто они были современниками Иисуса Христа и писали историю Его жизни? Этот вопрос так вскружил мне голову, что я не знал, куда деться. Боже, молился я, взглянув на икону Спасителя, если Ты существуешь, спаси меня! Слёзы брызнули из моих глаз, и я упал ниц. Я рыдал, как дитя. От слёз мне стало легче – мысли не жгли мне мозга, я стал мало-помалу успокаиваться и, наконец, уснул там же, на полу. И вижу такой сон (этого сна я никогда не забуду), будто я нахожусь в саду, в какой-то тёмной, заросшей густыми деревьями балке. Кроме меня там нет никого. Я слышу вой зверей и спешу выйти оттуда, но берега балки так круты, что я лишь только хочу подняться, как сейчас же обрываюсь и падаю в пропасть. Но вот заходит солнце, начинает темнеть. Завывание зверей становится сильнее, я слышу в чаще деревьев их шорох, мной овладевает страх, я кричу о помощи. Смотрю вверх, нет ли кого из товарищей, кто бы мог бы меня взять за руку и помочь мне выйти, и вижу вверху балки с западной стороны чуть света и фигуру человека в длинной черной одежде – я поднимаюсь к нему и узнаю святого Митрофана. «Святителю Митрофане, – говорю я, – спасите меня», – и подаю ему руку. Святой Митрофан наклонился ко мне, взял меня за волосы, вытащил на берег и говорит: «Смотри, вперёд сюда не ходи!» Я проснулся – чувствую в голове своей боль, а в сердце ощущаю радость. И с тех пор я навсегда порешил с религиозными вопросами, они больше уже не мучают меня – верую, чему учит нас Святая Православная Церковь, и ни в чём не сомневаюсь. Так вот почему, друг, слёзы невольно льются из глаз, когда читаешь в акафисте святителю Митрофану: «Радуйся, яко в сониях и видениях во благо нам являешися!» Благодарю Бога, – закончил свой рассказ священник, – что Он Милосердный, через Своего угодника спас меня – но когда подумаешь, что есть на свете ещё такие страдальцы, каким был я, то больно и страшно становится на душе» (Пастырский Собеседник, 1880 г. № 9).

Фома. Да, но можно ли поверить тому, что говорится о чудесах святых. Ведь люди, по крайней мере, многие из них, настолько склонны к чудесному, что часто выдают за чудо обыкновенные явления, а иногда даже вымышляют такие чудесные события, которых совсем не бывает.

Священник. Не отвергаю того, что есть люди, которые выдумывают ложные чудеса. Но что же из этого следует? Ужели то, что все чудеса ложны? Напротив. Если существуют ложные чудеса, то это значит, что прежде них были и теперь бывают чудеса истинные, под которые подделываются ложные чудеса. Возьмём простой пример. Что явилось прежде: настоящая монета или фальшивая? Да и могла ли фальшивая монета явиться в том случае, если бы не было настоящей монеты? Каждый здравомыслящий согласится с тем, что появление фальшивой монеты предполагает существование монеты действительной, настоящей, под которую фальшивая монета только подделывалась. Наконец, нельзя подозревать в фальши сказания о чудесах святых и потому, что эти сказания записаны или в Библии (чудеса пророков и апостолов), или в церковных летописях, то есть содержатся или в Священном Писании, или в Священном Предании и, таким образом, утверждаются в непогрешимости Святой Церкви, которая есть «столп и утверждение истины» (1Тим.3:15).

Если немалым счастьем почитаем мы для себя общение с великими людьми мира сего, если и при их содействии мы достигаем иногда немалых благ для себя, то тем большим счастьем для нас должно быть общение со святыми небожителями. Стоя близко к Престолу Всевышнего, каких милостей и благ не могут исходатайствовать они для нас по нашим молитвам.

Пётр и Фома. Благодарим за наставление и просим не отказать нам в этом и завтрашний вечер.

Пётр. Мы надеемся сегодня, отче, выслушать беседу о почитании икон, ибо нигде не проявляют сектанты такой смелости, как в отношении этого предмета. Святые иконы они с дерзостью называют прямо идолами и истуканами и приравнивают их, страшно сказать, к бесам (Откр.9:20).

Священник. Всё это хорошо знаю я, знаю, с каким неистовством и запальчивостью нападают они на этот пункт нашего вероучения, знаю и то, как хитро расставляют они эти свои сети и соблазняют малоопытных членов нашей Церкви, а потому почту своим долгом разъяснить вам смысл и основание нашего иконопочитания; но прежде чем приступить к беседе, я прошу вас помолиться со мной Господу Богу, чтобы Он дал нам силу, охоту и любовь к уяснению этого предмета и чтобы слово моё не прошло бесследно.

Пётр. Усердно молим Господа и призываем Его благословение, да просветит Он нас вашими устами, дабы при случае мы и сами могли сказать братское слово истины заблуждающемуся брату своему!

Священник. Почитание святых икон сродни нашей душе и имеет глубокое основание в природе человека. Кто близок нашему сердцу, кого мы любим, уважаем, того желали бы иметь постоянно с собой, и если это невозможно, стараемся, по крайней мере, иметь изображения или портреты этих лиц, чтобы таким образом лучше хранить в своей душе память о них, как бы приближая их к себе через созерцание изображения их. Этим портретам мы стараемся оказать всевозможную почесть. Покупаем для них рамки, вешаем или стараемся ставить на видном месте, часто смотрим на них, а иногда даже целуем, выражая тем любовь свою к тому лицу, которое изображено на портрете. И чем больше мы любим и уважаем известного человека, например, отца, мать, сына, жену, близкого друга, тем дороже для нас его портрет. «Видел я, – пишет один мирянин к мирянину, – видел я старушку мать, у которой взяли сына в солдаты. Плакала и горевала старуха, несмотря на то, что при ней жил ещё один сын и несколько дочерей, с ненасытной любовью говорила она только о своём соколе-молодце, с непонятной почти совокупностью берегла все вещицы, все мелочи, принадлежащие её сыну-солдату или напоминавшие только о нём. И вот, её сын, благодаря услужливости какой-то уездной фотографии, прислал любимой матери свой портрет. Боже мой, сколько радости и счастья для старухи при виде дорогих черт милого сына, сколько слёз и поцелуев излилось на дорогую карточку!» И сколько можно привести таких примеров, когда иной прямо-таки не хочет ни на минуту расстаться с изображением дорогих ему лиц!

Пётр. Я знал одного супруга-отца, который, похоронив жену свою, оставившую ему целую кучу детей, по целым ночам просиживал перед портретом умершей, обливая его горячими слезами и ежеминутно осыпая поцелуями.

Священник. И чем, повторяю, ближе и дороже нам известное лицо, тем дороже и милее и его изображение. А кто драгоценнее всего для христианина, как не Сладчайший наш Спаситель, открывший нам доступ в Царство Небесное? Кто дороже для нас, как не Матерь Божия, воспитавшая на руках Своих Спасителя и Владыку мира! Кто ближе к нам, как не Ангелы и угодники Божии, наши хранители, молитвенники и заступники пред Богом? Но мы никого из них не видим. И вот, чтобы, так сказать, приблизить их к нам, чтобы лики святых постоянно были с нами, хотя бы в своих изображениях, Святая Церковь и ввела в употребление в храмах и домах христианских святые иконы. Скажите же по совести, есть ли тут что-нибудь неестественное, неразумное, из-за чего можно было бы спорить и вести бесконечные пререкания?

Пётр. Конечно, нет. Мы почитаем изображения родных и близких нам людей, чуть ли не в каждом дому у нас имеются портреты Государя Императора, царской семьи, народных героев и проч. Почему же не почитать и не благоговеть перед изображениями Сладчайшего Спасителя, Его Пречистой Матери и святых угодников Божиих?

Фома. Но какое же значение имеют иконы в жизни христианина? Ужели только то, чтобы смотреть и любоваться на них?

Священник. В жизни христианина и в деле святой веры нашей иконы имеют громадное значение. Во-первых, они служат средством для назидания верующих. В этом отношении они могут быть уподоблены книгам. Как книги рассказывают историю святых лиц и событий, так и икона повествует о жизни и деяниях угодников Божиих и изображает священные события из жизни Христовой Церкви. Разница только в том, что в книге написано буквами, а здесь красками и лицами, и, во-вторых, книгу может читать только грамотный человек, а икону – и в этом заключается даже преимущество иконы перед книгой – может рассказать каждый и неграмотный. Во-вторых, святые иконы возбуждают в христианине религиозные чувства. Взирая на иконы Спасителя и святых угодников, мы невольно подвигаемся на те благие дела и подвиги, которыми сияли праведники во время земной своей жизни и невольно содрогаемся при рассмотрении тех икон, на коих изображается страшная участь грешников. Никакое слово, никакая проповедь не подействует на зачерствелую душу грешника, как такая икона. Когда святой равноапостольный князь Владимир решил оставить язычество и принять новую веру и допустил к себе проповедников каждой известной тогда веры, то более, чем другие, имел успех перед князем греческий проповедник. А чем подействовал он на святого Владимира? Тем, что этот проповедник не ограничивался одной только устной проповедью о православной вере, а показал князю ещё икону Страшного Суда. Рассмотрев икону, князь Владимир со вздохом сказал: «Хорошо тем, кто направо, и горе тем, кои налево». И с этой минуты святой Владимир твёрдо решил, что православная вера – вера истинная, святая. В-третьих, наконец, святые иконы служат проводниками благодати Божией или, говоря проще, через святые иконы Господь часто оказывает разные чудотворения и ниспосылает человеку всесильную благодать Свою.

Фома. Каким же образом через дерево может сообщаться благодать Божия?

Священник. Это непонятно только для неверующего, заражённого материализмом человека, а истинный христианин не будет сомневаться в чудотворности святых икон, так как, по слову Божию: «все возможно Богу» (Мк.10:27). К тому же история представляет нам тысячи примеров разных чудес, от святых икон истекающих. Приведу вам хоть один из разительных примеров таких чудотворений. Когда сарацины овладели сирийским городом Рамеллией, несколько варваров вошли из любопытства в церковь святого великомученика Георгия. Один из них, увидав здесь молящегося священника перед образом Победоносца, сказал с насмешкой: «Вот безумец, доске поклоняющийся!» – и вынув из колчана стрелу, пустил в икону. Но стрела, вопреки направлению, устремилась вверх и, с силой низвергшись, пронзила руку варвара. Почувствовав нестерпимую боль, он поспешно ушёл домой; болезнь усиливалась, и вскоре вся рука распухла. Сарацин ожидал пагубных последствий. К счастью, у него в услужении жила в это время христианка. Узнав, что случилось в церкви, она сказала ему: «Я человек простой, о святости и чудесах веры говорить не умею, но знаю, что поступок твой заслуживает смерти. Если хочешь быть здоров, то позови священника и спроси у него, что нужно делать». Как ни был ожесточен сарацин против христиан, но, видя опасность, согласился на предложение христианки, и священник пришёл. «Какую силу имел образ, которому ты в бытность нашу в церкви столь усердно поклонялся?» – спросил у него сарацин. «Всю силу имеет один только Бог, – отвечал священник. – Ему я и поклонился, а святого великомученика Георгия, тут изображенного, молил о том, да будет обо мне ходатаем пред Богом». – «Итак, Георгий не бог ваш, так кто же он?» – опять спросил варвар. «Он возлюбленный слуга Божий, – сказал священник, – был человек нам подобострастный, но за славу имени Христова претерпев мучения и смерть, получил от Него благодать чудодействовать. Любя угодника Божия, мы почитаем его икону и, взирая как бы на него самого, поклоняемся, объемлем, лобызаем оную. Дерзость твоя, столь очевидно наказанная, свидетельствует, что христиане с умилением припадают не к простому дереву». – «Что же мне посоветуешь делать? – спросил поколебавшийся в своём неверии варвар, – посмотри на мою руку, я мучаюсь и, без сомнения, умру». – «Если хочешь быть жив, – отвечал священник, – то вели принести в дом твой образ святого Георгия, поставь над твоим ложем и зажги лампаду елея, пусть она горит всю ночь, а наутро помажь елеем руку твою – и веруй, что исцелеешь». Немедленно святая икона была принесена. Сарацин поступил так, как говорил священник, и увидел, что опухоль спала и рана закрылась. В удивлении и восхищении он хотел выслушать повесть о святом великомученике, и между тем как священник читал его житие и страдание, сарацин, обнимая икону, сквозь слёзы говорил: «О, святой Георгий, ты был юн, но премудр, а я стар, но безумен; ты млад, но Богу любезен, а я долголетен, но гнусен пред Богом, – моли о мне Господа Бога, да учинит меня рабом Своим». Потом припал к ногам священника и умолял его даровать ему святое крещение. – А сколько таких чудотворений от святых икон видела наша Русь православная! Икона Страшного Суда, о коей мы упомянули выше, обратила всю Россию, с великим князем во главе, от идолов к Истинному Богу, икона Спасителя доставила Андрею Боголюбскому победу над болгарами. Икона Знамения Божией Матери защитила беззащитный Новгород, икона Богоматери Владимирская обратила вспять Тамерлана с его воинством, икона Богоматери Казанская избавила царствующий град Москву от плена литовского и спасла Россию.

Фома. Но мне от своих сотоварищей, коих называют у нас штундистами, приходилось слышать, что в Писании ничего нет о почитании икон, и что в древней апостольской Церкви его совсем не было.

Священник. Чистейшая ложь. Начало иконопочитания, развившегося до высокой степени в новозаветной Церкви, мы видим ещё в древнезаветной Церкви и находим его в Моисеевой скинии. В этой скинии всё до мельчайших подробностей устроено было по воле Божией. А что мы в ней видим? Во-первых, Ковчег Завета, стоявший во Святая Святых. Этот Ковчег видимым образом представляет Невидимого Бога. Во-вторых, в скинии по повелению Господа устроены были образы Херувимов, одни из них были изваянные (Исх.25:19–22), а другие – истканные на материи (Исх.26:31–33). В-третьих, наконец, здесь же поставлен был образ и того медного змея, который исцелял от смертельного змеиного укуса тех евреев, кои с верой взирали на него (Числ.21:8). Затем, когда впоследствии, вместо скинии, устроен был храм в Иерусалиме, в нём тоже были изображения Херувимов, одни изваянные из кипариса и покрытые золотом, другие вышитые на завесе храма. Даже стены храма были расписаны изображениями Херувимов. Отсюда мы видим, что как в скинии, так и в храме Соломоновом употреблялись внешние знаки для изображения невидимого присутствия Божия, и что здесь уже положено начало тому иконопочитанию, которое развилось до таких обширных размеров в Церкви Христовой. В христианской же Церкви иконопочитание освятил Своим примером Сам Господь наш Иисус Христос. Хотите ли, чтобы я рассказал вам подробно, как это было?

Пётр и Фома. Пожалуйста, расскажите.

Священник. В то время, когда Спаситель ходил по иудейским городам и весям с проповедью Евангелия и творил чудеса, в городе Едессе в Сирии жил князь Авгарь, страдавший неисцелимыми болезнями. Слыша об Иисусе и о великих чудесах Его, Авгарь пожелал видеть Господа своими глазами, надеясь получить от Него исцеление. Самому ему, как сильно больному, нельзя было идти в Иудею, а потому он послал Иисусу письмо, чтобы Он пришёл к нему в Едессу. Но, сомневаясь, захочет ли Господь прийти к нему, Авгарь послал искусного живописца Ананию, чтобы он изобразил на иконе лицо Господа, надеясь иметь через это отраду в болезни своей, так как князь имел великую любовь к Чудотворцу Господу. С княжеским письмом живописец Анания дошёл до Иерусалима и здесь увидел Господа, поучающего народ. От народной тесноты Анания не мог приблизиться к Господу, и, дождавшись, времени, когда разойдётся народ, он встал на камень и, пристально смотря на лицо Спасителя, старался изобразить Его, но никак не мог сделать этого, ибо Божественное лицо Господа чудесно изменялось. Долго трудился Анания, но не было никакого успеха. Тогда Господь велел апостолу Фоме привести стоящего на камне живописца. Когда Ананию привели к Спасителю, тогда Господь назвал его по имени и по занятию – живописцем. «Где письмо князя твоего Авгаря, которое принёс ты Мне из Едесса?» – спросил Господь. Анания пришёл в удивление и ужас от прозорливости Господа и потом с трепетом подал письмо князя в руки Спасителю. Господь прочитал письмо и, исполняя желание Авгаря и живописца его, велел принести воды, умыл пресвятое лицо Своё и отер Его, поданным Ему четырёхугольным полотенцем, и вдруг на полотне изобразилось пресвятое подобие Божественного лица Господа. Подавая его Анании, Господь сказал: «Неси и отдай пославшему тебя». Это было в последние дни земной жизни Господа, незадолго до страданий Его. Анания возвратился в Едессу к своему князю и вручил ему образ Спаса Христа, и тот получил исцеление. Так Господь наш Иисус Христос Своим собственным примером благоволил освятить почитание икон. Вслед за Ним это почитание освящено примером и святых апостолов. Так, апостол и евангелист Лука написал икону Божией Матери и святых апостолов Петра и Павла. А после времён апостольских об иконопочитании свидетельствуют многие церковные писатели. Афанасий Великий называет безумными тех, кои по гордости своей не почитают Креста и святых икон. Святой Амвросий Медиоланский говорит: «Почитайте Господа в изображениях». Святой Василий Великий пишет: «Чту начертания святых икон и поклоняюсь пред ними особенно потому, что они преданы от святых апостолов и не запрещены». Шестой Вселенский Собор подтвердил почитание святых икон (82 правило). А Седьмой возвёл это почитание на степень догмата, то есть истины святой и непреложной. При таких исторических данных можно ли говорить, как это делают сектанты, что об иконопочитании ничего не говорится в Святом Писании и что его не было в древней христианской Церкви?

Фома. Но где в Священном Писании заповедано почитать иконы? Такого места, сектанты говорят, нет, напротив, есть такие места, в которых почитание икон строго запрещается Богом. И указывают при этом на вторую заповедь: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им» (Исх.20:4–5).

Священник. Да, это их излюбленное место, которое служит, как говорят, коньком для них; указывают они ещё и другие места, якобы говорящие против учения Православной Церкви об иконопочитании, например: «А это рукотворенное проклято и само, и сделавший его – за то, что сделал; а это тленное названо богом» (Прем.14:8). Или: «Плотник (выбрав дерево), протягивает по нему линию, остроконечным орудием делает на нем очертание, потом обделывает его резцом и округляет его, и выделывает из него образ человека красивого вида, чтобы поставить его в доме. Он рубит себе кедры, берет сосну и дуб, которые выберет между деревьями в лесу, садит ясень, а дождь возращает его. И это служит человеку топливом, и часть из этого употребляет он на то, чтобы ему было тепло, и разводит огонь, и печет хлеб. И из того же делает бога, и поклоняется ему, делает идола, и повергается пред ним» (Ис.44:13–15). Приводят и ещё некоторые в этом роде места. Но против этого возражения нужно сказать то, что во всех этих местах Священного Писания говорится о языческих идолах и идолопоклонстве. А между идолом и христианской иконой и между почитанием, какое оказывали своим идолам язычники, и тем, какое оказываем святым иконам мы, христиане, слишком большая и очевидная разница. Язычники, не знавшие истинного Бога, поклонялись разным истуканам, сделанным из дерева или камня. Этих идолов они считали за богов, почитали их за раздаятелей добра и зла, умилостивляли их жертвами и вообще воздавали им божеские почести. И вот, чтобы предохранить еврейский народ от увлечения в грубое идолопоклонство, Сам Бог на Синае, а за Ним все пророки, как вестники воли Божией, изрекают строгие прещения на идолопоклонников. Но распространять эти прещения на святые иконы нет ни малейшего основания, ибо между идолами и иконами, как мы сказали, громадное расстояние. Идол изображает измышлённое существо разных языческих богов, которых никогда не было и быть не может; святые же иконы изображают Самого Господа, Пресвятую Богородицу, святых Ангелов и угодников Божиих. Начало иконам можно, как мы говорили, видеть в изображении Херувимов, которые поставлены были Моисеем в скинии. Следовательно, если приводимые проклятия распространять и на иконы, то этому проклятию подлежит и Моисей, сделавший изображение Херувимов, и всего страшнее, даже Сам Бог, Который повелел это устроить. Наконец, язычники металлические, деревянные и глиняные изображения считали за богов и этим, по слову апостола Павла, «славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся... и поклонялись, и служили твари вместо Творца» (Рим.1:23–25). У язычников «тленное (то есть идолы) названо богом» (Прем.14:8). Православная же Церковь, почитая святые иконы, не богами их почитает, а, напротив, всю честь, которая воздаётся иконе, она относит не к дереву и краскам, а к тем лицам, которые написаны на иконах. Поклоняясь иконам, мы представляем в своём уме изображаемых на них лиц, как бы они были перед нашими глазами. Например, когда поклоняемся Кресту, представляем в нашей мысли Христа, висящего на Кресте; а когда поклоняемся иконе Божией Матери, возводим ум наш к Пресвятой Богородице и называем Её Блаженной паче всех мужей и жён. Итак, поклонение святым иконам, совершаемое нашей Церковью, не нарушает второй заповеди, так как идолы, о коих говорит она, далеко не тождественны с иконами.

Фома. Вы сказали, что излюбленным местом или коньком для противников иконопочитания служит слово второй заповеди Моисеева закона. Но у них есть и другой конёк – это слова апостола Павла, сказанные им в Афинском ареопаге: «мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян.17:29).

Священник. Но кому и по какому поводу он сказал это? Он сказал это в городе Афинах, жители которого – язычники – удивили его своей языческой набожностью. У них в городе было много жертвенников разным богам, то есть кумирам, был жертвенник даже невидимому Богу, то есть Богу, Которого они совсем не знали. И вот он, поражённый их неразумной набожностью, и сказал им, что Истинный Бог – тот, Который сотворил весь мир, и есть Господь неба и земли (Деян.17:24), и о Котором я буду вам проповедовать, а не те золотые, серебряные и каменные идолы, устроенные искусством и вымыслом человеческим, которыми наполнены улицы вашего города Афины. Таким образом, и здесь опять идёт речь не об иконах – в Афинах их не было – а о кумирах или идолах.

Фома. Но иконы вводят простых людей в заблуждение, потому что многие из людей неграмотных почитают иконы за богов. Мне самому приходилось наблюдать, как некоторые матери, указывая малым детям своим на икону, говорят: это Бог, это Боженька! А потому, вместо пользы, не приносят ли иконы вред человеку и не лучше ли их совсем уничтожить?

Священник. Ради того, что некоторые впадали в заблуждение, и даже ради того, что некоторые матери по своей простоте и невежеству не точно выражаются об иконах, уничтожить всё дело иконопочитания? Вот этого-то заключения я уже никак не ожидал от вас, Фома. Известно, что скопцы неправильно толкуют некоторые места Священного Писания, именно Евангелия от Матфея. Ужели же нужно уничтожить эти места Евангелия, чтобы они не приводили людей в заблуждение? Язычники почитают за богов солнце, луну и звёзды, гром, дождь, ветры и т.п. Неужели все эти творения Божии, столь полезные для человека, нужно уничтожить, чтобы они не служили соблазном для неразумных? Возьмём более простой пример. Огонь жжется. Неужели нужно уничтожить его, чтобы он не жег неосторожных? – Виноваты тут люди, которые неправильно принимают и пользуются творениями Божиими, а не сами творения. И об иконах нужно сказать, что если некоторые неразумные боготворят их, то нужно вразумить человека, а не отвергать святого иконопочитания.

Пётр. Особенно нельзя, по-моему, делать заключения об отмене иконопочитания из того обстоятельства, что некоторые из матерей называют их перед своими малютками Боженькой. Ведь они делают это только потому, чтобы внушить своим детям благоговение к святым иконам, а не потому, чтобы сами они считали их за Божество. Значит, здесь достаточно выяснить им только непригодность того приёма, какой употребляют они для достижения своей благой цели.

Священник. Однако время затянулось. Пора закончить нам беседу, хотя это такой предмет, о котором можно бы говорить не без пользы и ещё. А потому сделаем краткое заключение. Из всего сказанного мы видим, что нет никаких оснований колебаться нам в истине святого иконопочитания. Сам Господь, Иисус Христос, не воспрещал употребление святых икон. Он, во дни Своей земной жизни, много раз посещал храм Иерусалимский, где много было икон, изображавших Ангелов, и что же? Он не сделал ни малейшего даже намёка на то, что иконы эти неприличны для храма Божия. А если бы иконы храма Иерусалимского в глазах Христа Спасителя были то же, что кумиры языческие, Он, без всякого сомнения, не преминул бы обличить евреев за идолослужение, как обличал их за разные суеверия и предрассудки. Если же этого не сделал, значит не нашёл противным воле Божией. Пусть это твёрдо помнят сектанты-рационалисты; запомним и мы, чтобы не вооружиться, подобно им, на разум Божий, ибо кто против Бога, на того Бог.

Пётр. Совершенно верно.

Священник. Прощайте, до завтрашнего вечера.

Фома. Придём непременно, так живо чувствуется польза от этих собеседований.

Священник. Святой евангелист Иоанн пишет: «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14). Христос Своей Церкви, которая должна вести нас на Небо, оставил не только Свою истину, но и свою благодать. Чтобы преподавать нам и распространять между нами Свою истину, Он учредил должность пастырей и учителей; а чтобы изливать на нас Свою благодать, то есть сообщать Свою сверхъестественную помощь в деле нашего вечного спасения, Он установил известные видимые знаки, которые заключают в себе эту благодать. Эти видимые, установленные Иисусом Христом знаки называются Таинствами.

Фома. Да, о Таинствах говорят, что они суть только измышленные людьми пустые формы, что Таинства не заслуживают уважения – это явствует уже из того, что отдельные религиозные общества не согласны в отношении числа их. Тогда как одни (например, православные, католики) признают семь Таинств, протестанты – только два, да и в этом последние не всегда согласны, ибо протестантский Синод в Базеле в октябре 1882 года 39-ю голосами против 32-х отверг необходимость крещения. То же произошло и в Цюрихе. Ещё хуже обстояло дело здесь при обсуждении вопроса о Божественном происхождении и нравственном достоинстве Таинств.

Пётр. Но как же ты, друг, забегаешь сегодня вперёд! Так как протестанты признают только два Таинства, то поэтому и остальные пять или даже все семь Таинств ложны? Если тебе подарил кто-нибудь семь рублей, а ты пять из них потерял, ужели поэтому должны быть признаны фальшивыми оставшиеся у тебя два или даже все семь рублей?

Священник. Это очень хорошо сказано. Если протестанты отвергли пять святых Таинств, то это – их дело. Мы же остаёмся при числе семь, потому что мы веруем, что все семь Таинств суть Божественное установление и приносят нам великую пользу. Сегодня я буду говорить о семи святых Таинствах и именно по двум вопросам:

1) откуда существует у нас семь святых Таинств?

2) для чего они?

Итак, я спрашиваю: 1) откуда у нас в Церкви семь святых Таинств? Они не могли получить своё начало от людей – иначе необходимо должно быть объяснено и доказано, когда, кем и каким образом они введены? Какой патриарх и какие епископы дерзнули бы обязывать людей во имя Христа и Его апостолов веровать в семь святых Таинств и совершать и принимать их? В какой стране впервые было принято это новшество и распространилось почти на весь земной шар? Какие средства и искусства употребили при этом, так как ни о каком протесте против этого нигде ничего не говорится. А в таких протестах, наверное, не было бы недостатка, когда, например, объявили людям, что они должны открывать свои тайные грехи, свои пороки и преступления на исповеди.

Церковная история сообщает сведения о многих новшествах, которые хотели ввести лжеучителя и еретики, но она ничего не знает о новом введении семи святых Таинств. Она знает только о том, что семь святых Таинств известны и употребляемы были уже со времён апостольских.

Фома. Как доказать это?

Священник. Когда более чем триста лет назад Лютер и Кальвин из семи Таинств удержали только два или три Таинства, а прочие отвергли, тогда осталась, бесспорно, вся Церковь при вере в семь святых Таинств. А когда некоторые из отделившихся от Церкви сделали попытку утвердить это новое учение о двух или трёх Таинствах, тогда протестанты получили от тогдашнего патриарха Константинопольского Иеремии очень энергичный ответ, который гласил: «В Церкви Божией существуют и должны существовать семь Таинств, не более и не менее. Церковная история свидетельствует далее, что вера в семь Таинств существовала гораздо ранее разделения Церкви на Восточную и Западную. Это обстоятельство, то есть древность всеобщей веры в семь святых Таинств, есть неопровержимое доказательство того, что Церковь всегда учила, и что это учение перешло к нам через апостолов от Христа». «Чего твёрдо держится вообще вся Церковь, – говорит Августин, – что всегда в ней было соблюдаемо, хотя бы не было узаконено никаким соборным постановлением – это справедливо признать обычаем, основанным на апостольском предании".

Но семь святых Таинств не могут быть признаны выдумкой людей ещё и по другому основанию, именно: они производят на человека-христианина совершенно определённые действия, если не встречают с его стороны никакого противодействия. Ужели никогда не испытывали и вы, как хорошо и счастливо чувствуешь себя, какую испытываешь радость, когда после надлежащего приготовления с искренним раскаянием, исповедуешь грехи свои?

Пётр. О, конечно! У меня дни исповеди и причастия Святых Тайн всегда самые торжественные и самые дорогие дни, потому что я в эти дни чувствую себя особенно весело и счастливо.

Священник. Да святое Таинство – это не пустой звук, не одна только форма, как думают и утверждают враги наши, но они суть поистине Божественные и спасительные средства. И было бы чрезвычайно печально, если бы истинный сын Церкви ничего не знал об их врачующих, утешительных действиях и рассуждал бы о них так же отрицательно, как и иноверцы. Потому-то именно, что святые Таинства производят на человеческое сердце такое благодатное действие, они и не могут быть изобретением человеческим, ибо только один Бог может с видимыми знаками соединить благодатные действия. Христос есть виновник и раздаятель благодати, так как от Него она исходит, и Он нам исходатайствовал её.

Фома. Может ли быть доказан Божественный характер святых Таинств из Священного Писания и Предания?

Священник. Что семь Таинств установлены Христом – это подтверждает как Священное Писание, так и Предание. Но это слишком далеко повело бы нас, если бы я решился сейчас, кроме исторического, привести ещё и догматическое доказательство для каждого отдельно взятого Таинства. Позднее мы будем о двух Таинствах говорить ещё подробнее, и тогда по этому поводу приведём доказательства из Священного Писания и Предания. Теперь достаточно исторически доказать, что в нашей Православной Кафолической Церкви с самого начала существовала вера в семь Таинств, как убеждают нас в этом символические изображения и надписи, найденные в римских катакомбах. Подобно другим тайнам веры первые христиане представляли образно и святые Таинства Церкви, как например, святейшее Таинство Евхаристии – в образе плывущей по воде рыбы, которая на своей спине в ивовой корзине несёт хлеб и вино, святое Таинство Покаяния – под образом доброго пастыря и расслабленного. Что древние христиане знали и святое Таинство Миропомазания, это доказывает надпись: «Здесь рука высшего пастыря налагает печать на овечку». Что отсюда следует? Ответ: если первые христиане, как следует из этих символов и надписей, знали уже святые Таинства во всей их полноте и совершенстве, то несомненно, что последние ведут начало от Христа и Его апостолов. Значит, святые Таинства установлены Христом, преподаны были апостолам и, таким образом, передаваемы были до наших дней.

Теперь я перехожу ко второму вопросу: для чего существуют семь Таинств? Если бы это услышал неверующий, то мог бы сказать, что святые Таинства совершенно излишни, что они совсем не имеют никакой цены и не приносят никакой пользы. Но это не так. Они, прежде всего, служат, чтобы содействовать укреплению сверхчувственной духовной жизни. Земная жизнь человека может быть двояка: жизнь для этого мира и жизнь для Неба или телесная и духовная жизнь. Жизнь телесную называют также и натуральной, естественной жизнью, так как каждый человек имеет её от природы и рождения. Жизнь души называется также и сверхъестественной жизнью, потому что она далеко, выше стоит, чем эта натуральная. Сверхъестественная жизнь заключается в спасающей благодати или в состоянии святости и правды. Чтобы возвратить нам эту сверхъестественную жизнь, которую потеряли мы по причине греха, пришёл в мир Спаситель. «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин.10:10). Так как натуральную жизнь мы имеем уже без Спасителя, то здесь речь может быть только о высшей, сверхъестественной жизни, которую Спаситель пожелал принести для живущих в мире человеческих душ. Семь святых Таинств имеют своей единственной целью помогать нам в укреплении своей сверхъестественной жизни, а именно при помощи их или начинается всякая правда, или начавшаяся умножается, или потерянная снова возвращается.

Пётр. Семь таинств, следовательно, суть те многочисленные источники, из которых изливаются на нас милости Спасителя.

Священник. Насколько они помогают нам в получении благодати и в развитии и укреплении духовной жизни? Рассмотрим это отдельно при каждом святом Таинстве.

Крещение порождает в нас сверхъестественную духовную жизнь. Миропомазание через сообщение небесной силы укрепляет её. Евхаристия или Таинство Причащения питает и поддерживает её. Святое Таинство Покаяния снова возвращает нам потерянную жизнь благодати или исцеляет больные раны её. Последнее – Елеосвящение дополняет начатое в святом Таинстве Покаяния, освящение через погашение остатка прощенных уже грехов и подкрепляет в страданиях, и особенно, в борьбе со смертью. Таинство Священства делает способными и укрепляет тех, которые берут на себя обязанность заботиться о духовном преуспеянии христианства. Брак освящает и укрепляет тех, которые имеют содействовать телесному расположению христиан.

Они (Таинства) проникают во все отношения и условия человеческой жизни, они облагораживают и освящают их. Они способствуют человеку в продолжение всей его жизни, от колыбели до гроба. Они представляют собой чудный венец, который Бог подаёт нам с Неба, дабы мы могли украшать им нашу жалкую, печальную жизнь. Даже сам протестант и поэт Гёте находит это столь прекрасным, что с сожалением отзывается о седмиричном числе святых Таинств: «Может ли не разорваться в протестантстве эта поистине духовная связь (Таинств), когда одна часть символов (Таинств) выдаётся за неподлинные (апокрифические) и только немногие (именно два) за подлинные, канонические!»

Фома. Эти слова Гёте не придутся по душе иноверующим.

Священник. Об этом мы не будем говорить. Святые Таинства имеют ещё другую цель, а именно ту, чтобы служить залогом, ручательством, что мы действительно делаемся и участниками благодати. Благодать есть нечто столь важное и необходимое, что от неё зависит наше вечное спасение. Но в таком наиважнейшем деле для нас очень желательно иметь уверенность и твёрдую надежду, отсутствие которой причиняет нам скорбь и мучение. В деле благодатной духовной жизни нам хочется, по крайней мере, в том иметь убеждение: можно ли нам вообще быть участниками благодати. Мы суть существа чувственно или телесно духовные, благодать же, напротив, чисто духовного свойства, так что мы не можем её ни чувствовать, ни другим каким-нибудь образом воспринимать. Здесь пришёл к нам на помощь Иисус Христос тем, что связал Свою благодать с видимыми или действующими на чувства знаками и через это дал нам такое уверение или ручательство; если будешь употреблять эти видимые знаки и употреблять надлежащим образом, то без сомнения получишь благодать, ибо устами пророка Господь говорит нам: «И в радости будете почерпать воду из источников спасения, и скажете в тот день: славьте Господа, призывайте имя Его» (Ис.12:3–4). Если же, таким образом, мы должны приступать к источникам и пить из них воду спасения, то нам нетрудно находить эти источники и иметь в них верный залог или ручательство за то, что мы действительно пьём эту священную воду благодати. Если Иисус Христос Свою благодать связал с видимыми знаками святых Таинств, то мы не можем уже сомневаться, где эти источники спасения и как мы должны черпать эту воду Божественной благодати.

Пётр. Поэтому прославим Господа и восхвалим имя Его за то, что Он даровал нам в этих видимых знаках невидимую благодать.

Священник. Святые Таинства служат средством к достижению ещё третьей цели, именно они должны служить отличительным признаком того, кто принадлежит и кто не принадлежит к Церкви. Христос, как мы уже слышали, установил Церковь для того, чтобы всех людей вести в блаженству. Для этой цели все люди обязаны войти в эту Церковь, ибо должно ведь быть «едино стадо и един Пастырь» (Ин.10:16). Но доселе ещё далеко не все люди вошли в эту Церковь. Поэтому необходимо уметь отличать, кто член её и кто не принадлежит к числу её членов. Членов известного общества у нас узнают обыкновенно по отличительным значкам, кои они носят на себе – точно так же и сочлены Церкви Христовой должны быть узнаваемы по известным наружным знакам. «Ибо не могут, – говорит Августин, – люди составлять никакого религиозного общества, если они не соединены между собой каким-нибудь общим признаком или видимым Таинством. По святым Таинствам можно, следовательно, узнавать членов Церкви Христовой. Кто принимает святые Таинства, тот показывает, что он принадлежит к этой Церкви. А кто пренебрегает ими или совсем не принимает их, тот показывает этим, что он или не принадлежит ещё к этой Церкви, или совсем не хочет принадлежать к ней. Таким образом, святые Таинства суть в то же время отличительные признаки нашей святой веры, так как, принимая святые Таинства, мы тем исповедуем нашу веру. Они суть видимый союз, который соединяет здесь между собой всех христиан. Но они в то же время и таинственные, невидимые средства, которые соединяют нас с Богом, если мы как должно пользуемся ими. Тем, которые делают из них доброе употребление, они служат ко спасению, а тем, которые употребляют их во зло – к осуждению» (блаженный Августин).

Пётр. В настоящее время многие сомневаются в нашей вере, потому что не знают или не хотят знать её. Моё глубокое убеждение таково, что такие религиозные сомнения исчезли бы и насмешливые речи и глумления замолкли бы, если бы каждый посерьёзнее изучил и поглубже уяснил себе, что такое суть святые Таинства.

Священник. К одному авторитетному духовнику пришёл однажды офицер на исповедь. Но прежде чем приступить к исповеди грехов своих, он потребовал от духовника разрешения того сомнения, которое он имел против Таинства Исповеди. Духовник же попросил сначала исповедаться, а потом обещал разъяснить его сомнение. Офицер согласился. И вот когда он исповедался, духовник спросил его, какое он имеет сомнение относительно Таинства Покаяния. «Совершенно никакого, – сказал офицер, – ибо я теперь своим собственным опытом познал, что такое святые Таинства».

Священник. Как между небесными светилами солнце превосходит все прочие своим сиянием и достоинством, так и между святыми Таинствами есть одно, которое превышает все остальные своей святостью и достоинством. Это – всесвятое Таинство Причащения – оно есть центр, венец и завершение всех Таинств. Ибо здесь принимаем мы не только благодать, но Самого Христа, Виновника и Подателя всякой благодати. В то время как прочие святые Таинства дают благодатную помощь в удовлетворении одной какой-нибудь части жизненных потребностей, всесвятое Таинство Причащения обнимает всего человека во всех положениях его жизни и приближает к Богу. Об этом святейшем из всех Таинств и будет сейчас у нас с вами беседа.

Фома. Мне слишком часто приходится слышать от своих сотоварищей, что мы, якобы так называемые православные христиане, поклоняемся или боготворим только кусочек хлеба, и потому совершаем идолослужение.

Священник. Это совершенно верно. Однако ж, я надеюсь, что наш друг Фома и в этом вопросе согласится с нашими мнениями и доводами, и окажется от своего заблуждения. Так как предмет нашего нынешнего собеседования необыкновенно богат своим содержанием, то я ограничусь только самым необходимым для нашей цели. Я думаю, что лучше всего для себя самого предложить на разрешение два вопроса:

1) что такое Таинство Причащения или Евхаристии?

2) для чего Христос установил его?

Итак, я спрашиваю:

1) что такое Таинство Евхаристии или Святого Причащения? Оно не есть только символ Тела Господня, как утверждает Цвингли, но истинное Тело и истинная Кровь Христова под видом хлеба и вина. И это Пресвятое Тело и эта драгоценная Пречистая Кровь бывает такой не в один только момент вкушения, как думал Лютер, но во всё время, пока существует хлеб и вино. Христос в пресвятом Таинстве предлагает Себя не в хлебе, не с хлебом и не под видом хлеба, но этот хлеб пресуществляется здесь в Самого Христа, и от хлеба и вина здесь ничего не остаётся кроме образов, то есть того, что в этом хлебе и вине действует на чувства, например, форма или внешний вид, запах, вкус, цвет.

Фома. Что же, и это можно доказать?

Священник. Что живой Христос присутствует в этом всесвятом Таинстве, это мы также можем доказать, и именно прежде всего из слов обетования. Христос совершенно определённо обещал, что Он Сам Себя отдаст нам в этом Таинстве. После того, как Он насытил в пустыне пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, Он предложил им в Капернаумской синагоге заботиться о брашне – хлебе, который пребывает вовеки. Затем Он сказал им, в чём состоит этот хлеб. «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин.6:51). Как ни ясны эти слова, а всё-таки не хотят их понять! Иудеи, которые слушали их, поняли их так, как они были сказаны, и именно в собственном, а не в образном, не в переносном смысле. Они не могли только понять того, каким образом Иисус может им дать Свою Плоть есть. Они думали всегда только о мёртвой, чувственной плоти, тогда как Иисус говорит о живом хлебе, а мёртвую плоть называет бесполезной. Если бы они больше имели веры, то они сообразили бы, что Тот, Который вчера таким чудесным образом напитал нас хлебом, может дать нам в снедь и Плоть Свою, хотя мы и не можем уразуметь, каким образом это возможно. Но этой-то сердечной веры и недоставало им, ибо они доверяют своему естественному разуму более, чем слову Божественного Спасителя. «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин.6:66). Было бы очень уместно и кстати, чтобы Иисус объяснил им смысл слов Своих, если бы Он последние употребил в другом, например, образном, переносном смысле. Но сделал ли это Иисус? Ответ: нет – напротив, Он готов был отпустить даже ближайших учеников Своих, апостолов, если они не захотели бы уверовать, что Он может поистине дать им есть Плоть Свою и поистине пить Кровь Его. Так твёрдо стоял Он на Своём слове, которое гласит: «хлеб же, который Я дам есть, Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира».

Как эти слова обетования, так затем и слова установления доказывают, что в святом Таинстве Евхаристии присутствует Христос. После того как Иисус ел со Своими учениками пасхального агнца накануне страшных страданий и смерти, «взял Он хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите: сие есть Тело Мое» (Мф.26:26). Таким образом, Иисус преподал здесь ученикам Своим пищу, о которой говорит: «сие есть Тело Мое». Он не сказал: «сие означает Моё Тело», или: «сиё есть символ Моего Тела»; но Его слова прямо и ясно выражают следующее: то, что Я взял в руки, есть уже не хлеб, но Моё Тело. Этот хлеб, следовательно, пресуществился, превратился в Святое Тело Христа. И то, что было в чаше, теперь уже не вино, но Моя Кровь. Следовательно, вино превратилось в драгоценную Кровь Христову. Это называют пресуществление, потому что сущность хлеба и вина превращается в сущность Тела и Крови Христовой. Отсюда и слово «пресуществление», употребляемое у нас для выражения этого понятия.

Пётр. На браке в Кане Галилейской всемогуществом Бога вода превращена была в вино.

Священник. И что Божественному Спасителю возможно было там, возможным является и в нашем случае. Если Он превратил воду в вино, то может Он превратить в святом Таинстве и вино в Свою драгоценную Кровь. Один живописец нарисовал однажды картину Тайной Вечери и на этой картине изобразил ещё подле Спасителя Лютера и Кальвина. Под картиной написал слова: Христос говорит: «сие есть тело Моё». Лютер сказал: «сиё будет Моё тело», а Кальвин говорит: «сиё означает Моё тело!» Теперь, кто из всех трёх прав? Ответ на этот вопрос не труден. Если Христос сказал: «сиё есть тело Моё», то так и должно быть, ибо Он имеет «глаголы живота вечного». В остальном это образное, наглядное изображение доказывает более, чем сколько может представить доказательств целая книга, а мы, как и апостолы, можем удовольствоваться недвусмысленными словами Иисуса. Но у нас есть ещё другие доказательства действительного присутствия Иисуса в Таинстве Евхаристии.

Как слова Самого Господа, так и слова апостолов доказывают, что святое Таинство заключает в себе истинную Плоть и истинную Кровь Христа. То, что говорят об этом апостолы, это имеет вес и руководственное значение и далеко не то, что стали утверждать впоследствии лжеучители; ибо апостолы были очевидцами и непосредственными свидетелями, когда учреждено было святое Таинство, и обратившийся впоследствии и принятый в число апостолов Павел был даже научен сверхъестественным образом: «я от Самого Господа принял то, что и вам передал» (1Кор.11:23). Потом он описывает установление Таинства Евхаристии таким образом, как будто он сам присутствовал при этом. Он рассказывает затем о том, что ещё более сообщил ему Господь о сём. Он говорит: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот есть и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (1Кор.11:27–29). Эти слова апостола доказывают, что в святом Таинстве Евхаристии заключается уже не хлеб и вино, а истинное Тело и истинная Кровь Христа. Ибо каким образом можно было бы совершить при этом грех против Тела Господня, если бы его там совсем не было и дело шло бы только о символе, видимом знаке его? И каким образом можно было бы подлежать суду и осуждению, если бы при этом был только хлеб, а не Тело.

Фома. Да, в этом не может быть никакого сомнения.

Священник. Что, таким образом, доказывают слова Господа, это подтверждает и древнее учение Церкви. Враги нашей Церкви любят ссылаться на древнее учение Церкви, когда выступают против неё и её учения. Но как в других случаях, так и в настоящем они терпят поражение, если позволяют себе указывать на учение Древней Церкви. Это учение, прежде всего, содержится в творениях святых отцов Церкви. Если мы прочитаем, что эти отцы писали о святом Таинстве Тела и Крови Господней, то убедимся, что они ясными и недвусмысленными словами говорили о присутствии Христа в этом Таинстве. Они ничего не знают о том, что, приобщаясь, христианин принимает Христа только в образе или верой, но учат, что он телесно вкушает Его и, таким образом, делается причастником Его Тела. Так, например, святой мученик Иустин, умерший в 166 году, пишет: «Мы научены, что этот благословенный хлеб есть Плоть и Кровь вочеловечившегося Сына Божия». Священномученик Киприан, епископ Карфагенский, умерший в 258 году, говорит: «Этот хлеб изменился не во внешнем своём виде, но в его собственной природе, в его качестве, и силой слова превратился в Тело». Святитель Кирилл, епископ Иерусалимский, умерший в 386 году, пишет: «Под видом хлеба является Тело, а под видом вина – Кровь Христа». Следовательно, они смотрели на них не как на хлеб и вино, ибо это суть, по словам Самого Господа, Тело и Кровь Христа. Хотя чувства и говорят тебе, что это хлеб, но вера должна укреплять тебя в том, чтобы ты рассуждал не по вкусу, а согласно вере признавал за несомненное, что тебе предлагается здесь Тело и Кровь Христа.

К этому следует прибавить ещё изречения и постановления Соборов. Уже Ефесский Собор, бывший в 431 году, учит: «Принося бескровную Жертву в церквах и принимая участие в Таинстве Евхаристии, мы приступаем к таинственной Трапезе Господней и освящаемся, делаясь участниками Святого Тела и Крови нашего Спасителя». Эти слова содержат в себе древнейшее учение Церкви и доказывают, как в то время веровали в ту истину, о которой мы сейчас беседуем.

Я перехожу теперь ко второму вопросу, для чего установлено Христом Таинство Евхаристии. Оно должно служить прямой цели, а именно, дабы мы имели 1) спутника; 2) жертву; 3) пищу души. Святое Таинство Евхаристии установлено, следовательно, для того:

1) чтобы мы имели спутника в нашем изгнании. Земная жизнь человеческая похожа на жизнь томящегося в изгнании и находящегося вдали от родины путника, ибо наше истинное отечество, наше настоящая родина есть Небо, для которого мы созданы и назначены. Что может быть желательнее для странника в стране изгнания, как иметь товарища, доброго друга, которому он мог бы поведать свои нужды и желания своего сердца? Так тоскует и душа человека в этой юдоли плача и слёз, в этой стране плена и изгнания о Том, Коим она изгнана и для Коего она создана. Она тоскует о Боге и желала бы иметь Его близко, как некогда первая человеческая чета стояла с Ним в самом близком, непосредственном общении. Сущность и глубочайший смысл всякой религии состоит в том, чтобы находиться в общении с Богом, иметь Бога. Где хотят, чтобы Бог был дальше от людей и люди дальше от Бога, там не может быть истинной религии ни в учении, ни в жизни. Этой потребности, этой жажде человеческого сердца иметь ближе к себе Бога и должно удовлетворять христианство, как самая истинная, самая совершенная из всех религия. В христианстве обитает Бог самым совершенным образом.

Чего не мог изобрести разум всех Ангелов и человеков – это придумала Божественная Премудрость и Любовь, чтобы всегда иметь нас близ Себя, чтобы быть спутницей в нашем земном странствовании. Через установление Таинства Евхаристии Единородный от Отца стал нашим Еммануилом (то есть – «Богом с нами»). Через это чудесное Таинство Он сделался нашим утешением и нашей радостью в этой плачевной юдоли, ибо теперь мы знаем, куда нам, жалким сынам Евы, обращаться, к Кому нести наши нужды и желания. «Не оставлю вас сиротами» (Ин.14:18). «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20), – так говорит Он прежде, чем установить Таинство Святого Причастия. И теперь, после его установления, Он взывает к нам: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф.11:28). Если некогда земной Рай, благодаря близости Бога и соединения человека с Богом, был садом отрады и утешения, то теперь, благодаря святому Таинству Причащения, земля делается Небом, ибо мы имеем теперь в своей среде Того, Который составляет счастье и блаженство небожителей. Даже само Небо не имеет ничего лучшего и более высокого, чем Таинство Сокровенного Бога и Спасителя. Наша земля уже не походит на дикую, безлюдную, лишенную Божественной любви пустыню – она уже теперь не юдоль плача без надежды и утешения, уже не такое местопребывание, над которым тяготеет одно проклятие и гнев Божий. Сакраментальное присутствие Бога блистает, как утренняя заря во мраке ночи, оно всё освещает, просветляет, во всё вливает Божественный свет.

Пётр. Да, Таинство Тела и Крови Господней есть наша радость и наше утешение.

Священник. Со времени греха Адамова мир оттягивает нас от Бога и втягивает в бездну греха. Вот почему нам нужна такая сила, которая снова, как магнит, притягивала бы нас к Богу. И эта сила есть Христос в Таинстве Евхаристии, где Он сделался нашим спутником.

Далее, Святая Евхаристия установлена Христом, 2) чтобы мы имели жертву. Умилостивлять и принимать с собой Бога посредством жертвы – это потребность греховного человеческого сердца. Сам Творец вложил эту потребность в душу человека – ибо иначе каким образом Каин и Авель пришли бы к мысли посредством жертвоприношения угодить Богу и выражать Ему свою благодарность? Эта идея жертвы никогда не угасала, хотя бы люди и погружались в глубокое заблуждение. У самых диких и стоящих на самой низшей ступени нравственного развития народов мы всё-таки находим ещё потребность угождать Божеству и умилостивлять Его посредством жертвы. Навстречу этой потребности человеческого сердца пошёл Иисус установлением святого Таинства Евхаристии. В этом чудесном Таинстве мы видим Того Иисуса, Который принёс кровавую жертву на Крест. Здесь перед нами тот Архиерей «по чину Мелхиседека» (Евр.5:10), Который под видом хлеба и вина бескровно приносился руками священника в жертву подобно тому, как Он кровавым образом принёс Себя некогда в жертву на Кресте. Здесь та постоянная жертва, которая должна приноситься всюду, во всех местах, от восхода солнца и до запада. Неоценимую, бесконечно дорогую жертву имеем мы здесь, потому что это есть та самая жертва, которая была на Кресте. Христову жизнь и страдания, Христову смерть и воскресение, Христово уничтожение и славу – всё содержит в себе эта жертва нашей Евхаристии, ни в каком-нибудь пустом воспоминании или символе, но истинно, действительно и существенно.

Пётр. Если бы мы всегда помнили это, то должны бы проливать слёзы умиления, любви и благоговения во время совершения Таинства Святого Причащения.

Священник. И эту бесконечную дорогую жертву мы имеем право называть нашей собственной, ибо она дарована нам с тем, чтобы мы подобающим образом могли почитать Всевышнего и благодарить Его за Его милости и благодеяния, дабы могли за наши грехи умилостивлять Его и действительно просить Его об удовлетворении всех нужд и потребностей тела и души. Тот, через Которого мы приобрели право хвалить, благодарить, просить и умилостивлять Бога, есть Единородный Сын Его. Теперь понимаем мы и наш крест, и наши страдания, когда мы присутствуем при бескровной жертве Иисуса Христа и при этом думаем, что Он снова показывает Свои страдания и смерть перед Отцом Небесным и снова при этом бесконечно Себя унижает и смиряет. Эта единственная жертва Христа убеждает нас также к самоотверженной, готовой на всякие жертвы жизни, ибо от Него мы должны учиться жертвовать собой, если мы хотим некогда войти вместе с Ним и в вечное святилище. Если Он, Всевышний, предал Себя за нас, ничтожных творений, Святейший за грешников, то и мы должны предать себя на страдания и смерть, если хотим вместе с Ним быть прославленными. Таковы значение и цель святого Таинства Евхаристии, как жертвы.

Оно, наконец, установлено Христом для того, 3) чтобы мы имели пищу для души. Человек, тело коего образовано из земли, куда имеет возвратиться снова, имеет потребность питаться (есть) от произведений земли. Человеческое тело отсылается к матери-земле, если оно должно продолжать своё существование. Его пища есть земной хлеб. Но «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф.4:4). Следовательно, мы имеем нужду ещё в высшей, сверхъестественной духовной пище. И эта пища ближайшим образом есть слово Божие, и потом то Высшее Слово, Которое от Отца исходит и Которое мы благоговейно почитаем, когда говорим: «И Слово стало плотию» (Ин.1:14). И это «Слово», сделавшееся «плотию», хочет также быть нашей пищей, ибо Его угроза гласит: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин.6:53). А обетование Его гласит: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин.6:56). Отсюда видно, таким образом, что нашей свободе совсем не предоставляется, хотим ли мы принимать эту высшую пищу или нет. Если мы хотим сохранить здесь, на земле, благодатную жизнь и наследовать жизнь вечную, то необходимо должны принимать её.

Фома. И, однако, человек отталкивает от себя эту пищу и считает её ненужной.

Священник. В хлебе и вине, как содержании земного питания, мы получаем силу для поддержания естественной, телесной жизни. Под сакраментальными видами хлеба и вина преподаётся нам Пречистое Тело Господне, а в нём Дух и сила Божия для сверхъестественной жизни. Земное питание превращается в нашу плоть и кровь и делается одно с нами. Сверхъестественная пища Пресвятого Тела Христова соединяется теснейшим образом с нами, и мы соединяемся с Ним, так что не мы уже живём, но Христос живёт в нас, и мы делаемся причастниками Божественного естества, как выражаются апостол Павел и апостол Пётр (Гал.2:20; 2Пет.1:4). Чем было преображение на горе Фаворе для Христа, тем служит причащение Святых Таин для нас, оно есть праздник преображения и обожествления. Здесь мы присутствуем на Вечери, которую приготовляет для нас Сам Бог и на которой Сам Бог делается нашей снедью. Большего Он ничего не мог сделать для нас, как отдать нам в снедь Самого Себя. Поэтому установление этого святого Таинства Причащения и соединения в нём Его с нами есть последнее и самое высшее дело Божественной любви. Здесь на деле исполняется слово: «достигло до вас Царствие Божие» (Мф.12:28). Ибо что такое Небо, как не соединение с Богом, как не такое состояние, когда человек бывает едино с Богом.

Фома. Для меня этот урок был новым оживлением моей святой веры. Буду остерегаться, чтобы снова когда-нибудь не подумать что-нибудь дурное об этом Таинстве и не отнестись к нему без благоговения.

Пётр. Вот мы опять здесь, чтобы послушать вашу беседу. Вы видите, батюшка, что вы в нашем лице нашли усердных учеников.

Священник. Очень рад это слышать и я надеюсь, что семя Божественного слова взойдёт в ваших сердцах и принесёт добрые плоды.

Эти посещения для меня не тяжесть, а удовольствие. Как вы показываете себя ревностными и любознательными учениками, так и я неленостно готов продолжать мои беседы с вами. Сегодня я предложу вам беседу о таком предмете, который в тесной связи стоит с вчерашней последней беседой. Чтобы великое Таинство Причащения принимать как пищу для души, человек должен, прежде всего, испытать себя, то есть привести в порядок своё душевное состояние и тогда «пусть ест он, – по выражению апостола, – от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1Кор.11:28). Другими словами, Святому Причащению должна предшествовать исповедь. Об этой святой исповеди и будет теперь речь моя, и именно о двух вопросах: 1) что такое исповедь и 2) для чего нужно нам исповедоваться.

Пётр. Оба эти вопроса очень современны. После того как каждый получит разрешение этих вопросов, становится лучше и нравственно религиозная жизнь его. Если для человека Таинство Святого Покаяния есть выдумка священников и исповедь не более как ханжество и пустосвятство, то сразу видишь, с кем имеешь дело.

Фома. Многие из моих соработников имеют такой взгляд, но следует ли этому удивляться?

Священник. Выслушайте только повнимательнее и вы убедитесь, как неосновательны все предрассудки и предубеждения против исповеди.

Итак, я ставлю вопрос 1) что такое исповедь? Она есть установленное средство получить отпущение содеянных после крещения грехов. И это средство ведёт своё происхождение не от человека, но от Сына Божия. После Своего Воскресения Он сказал Своим ученикам: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20:21–23).

Таким образом, как Сам Иисус послан был Отцом Своим, так и Он посылает апостолов и их законных преемников, и именно для той же самой цели и с тем же самым поручением. Как Он отпускал людям грехи, так должны делать это и апостолы, и их преемники. Но так как сами по себе они не способны для этого, то Он сообщает им Святого Духа, Который должен помогать, дабы они могли отпускать грехи.

Фома. А Сам Бог разве не может отпустить грехи без посредства других?

Священник. Во имя и по поручению Бога могут и люди располагать этой поистине Божественной властью. И здесь дело идёт не об одном только объявлении, что Бог простит грехи, как думают протестанты, но о действительном освобождении от них силой и врученной властью Христа.

Пётр. Те грехи, которые отпускают апостолы и их преемники, должны быть отпущены и на Небе, суд произнесённый человеком утверждается и Богом.

Священник. Если, таким образом, Иисус передаёт власть отпущения грехов людям, то отсюда следует, что всё более тяжкие грехи, сделанные после крещения, могут законным образом быть прощены только через суд покаяния – в противном случае эта власть дана была бы напрасно. Но от Христа нельзя ожидать, чтобы Он стал вводить бесполезные установления. Следовательно, каждый грешник обязан по крайней мере более тяжкие грехи (с указанием числа их повторения и тех обстоятельств, при коих совершены они) подвергать суду своего духовника. И должен это сделать он с сокрушенным сердцем, с отвращением от греха и обращением к Богу. Он должен это сделать с твёрдым намерением впредь уже не грешить и содеянные прегрешения загладить подвигами покаяния. Только при таких условиях возможно оставление грехов.

Пётр. Мне представляется это дело похожим на мирской суд, которому добровольно отдаёт себя преступник.

Священник. Совершенно верно, грешник добровольно представляет себя перед судом духовника и чистосердечно, по внушению своей совести обвиняет себя самого. Он представляет священнику обвинительный, так сказать, акт с ходатайством о прощении грехов, обосновывая это ходатайство раскаянием и обещанием впредь этого не делать. Священник, как судья, по представленному ему обвинению производит, так сказать, следствие; и если он находит ходатайство виновного достаточно основательным, то отпускает грешнику грехи его властью, данной ему от Бога и во имя Бога. При этом судопроизводстве всё зависит от того, чтобы грешник надлежащим образом делал своё дело, чтобы он проникся верой и добрыми намерениями и добросовестно сделал необходимые приготовления к Таинству. Тогда только можно ожидать, что разрешение священника будет утверждено и на Небе.

Пётр. Здесь, стало быть, всё зависит от доброй воли грешника.

Священник. Конечно. Что такое исповедь, спрашивается, ещё далее? Она есть средство отпущения грехов, имеющее своё основание, свой корень в человеческой натуре. Чтобы получить отпущение грехов грешник необходимо должен открыть или исповедать их (вместо Бога) священнику. Для этого, конечно, необходима известная степень самопознания. Но это исповедание грехов всецело проистекает из глубины человеческого сердца (где оно имеет свой корень), ибо такова потребность этого сердца – чтобы то, что особенно его волнует и тревожит, поведать другим. Да, мы так глубоко чувствуем эту потребность, что иной доходит иногда до сумасшествия, до отчаяния, даже до самоубийства, потому что никого не находил, кому он мог бы излить свою душу.

Фома. Это, к сожалению, сущая правда.

Священник. Как часто мучается и терзается бедное сердце человека, если он в первый раз сделался виновником в совершении какого-нибудь величайшего греха или преступления! Неумирающий червь злой совести беспрестанно грызёт и не даёт бедному грешнику ни днём, ни ночью покоя. Об одном некрещённом негре рассказывают, что он по ошибке принёс домой вместе с подаренным табаком и монету. Он рассказывал потом, что в нём спорили между собой два голоса, один говорил: «возьми деньги себе», а другой настаивал: «отнеси назад». Так он ни днём, ни ночью не имел покоя до тех пор, пока не возвратил деньги по принадлежности. Что пережил этот негр, то повторяется тысячу раз в человеческой жизни. Грызущий червь злой совести не умирает. Здесь нисколько не помогают человеку ни успокоительные речи добрых друзей, ни утешения назидательных книг. Напрасно приводят ему поговорку: «однажды – всё равно, что ни разу». Напрасно стараются его утешить примером других. Удрученное сердце тогда только успокоится, когда поведает кому-нибудь свою вину, откроет свои грехи. Но кому может оно поведать вину свою, не боясь, что его тайные грехи и преступления не будут открыты? Где такой человек, который был бы настолько мудр и молчалив, чтобы каждый – и забытый, оставленный бедняк, и отвратительный больной, и величайший преступник мог иметь к нему доверие? Божественный Спаситель наш, установив святое Таинство Покаяния, удовлетворил этой потребности человеческого сердца. В этом святом Таинстве можно находить теперь того человека, которому каждый может вверять свои сердечные тайны, не боясь того, что они где-нибудь и когда-нибудь будут открыты. Это священник-духовник имеет своим священным долгом выслушивать (вместо Бога) исповедание грехов и соблюдать в отношении их вечное молчание. Здесь оно может поведать свою скорбь и свою тугу человеку, который проникнут любовью отца, верностью своему долгу врача, милосердием самарянина.

Пётр. Если бы все приняли это не к сведению только, но и к сердцу, то не стали бы так ненавидеть и преследовать священников.

Священник. Ещё Ориген сравнивает грех с вредной для здоровья пищей, которая оставаясь в желудке, делает нас больными и до тех пор препятствует нашему выздоровлению, пока не будет извергнута. Точно так же и грешник нигде не найдёт покоя и до тех пор внутренне будет мучиться, пока не удалит своему пастору: «У меня есть нечто такое на душе, что хотелось бы мне поведать вам и получить разрешение». А другой сказал: «Как хочется мне получить отпущение грехов, но скажите мне: имеете ли право вы и власть сделать это?» К сожалению, оба умирающих не могли от своего пастора получить никакого удовлетворительного ответа и никакой помощи, потому что протестантами отвергнуто Таинство Покаяния. Такое сожаление высказывается даже и самими протестантами. Мартенсен, известный протестантский проповедник, говорит: «Нельзя не пожалеть, что у нас утрачена частная исповедь, как установление. Ибо через это утрачен связующий пункт для многих, которые чувствуют потребность освободить от грехов свою душу».

Исповедь, таким образом, вполне отвечает потребностям человеческого сердца. Тот, Кто сотворил человеческое сердце и потому знает его как никто другой, оказал через установление Таинства Покаяния величайшее благодеяние и этим так мало насилует нашу волю, что он скорее здесь предлагает нам то, чего требует наша собственная не непорочная природа.

Фома. Но не есть ли эта исповедь принудительное учреждение?

Священник. Здесь не требуется никакого другого принуждения, кроме того, которое встречается во всех областях жизни и совпадает с желанием человека. Если ты, например, упал на землю, то это обстоятельство принуждает тебя снова стать на ноги, если не предпочитаешь остаться в лежачем положении. Если у тебя сгорел дом, то ты принужден бываешь снова построить его, если хочешь опять жить в своём доме. Если ты хочешь достигнуть Неба, то опять тебе нужно употребить принуждение, ибо только «нуждницы, – по выражению Священного Писания, – достигают его» (Мф.11:12). Если хочешь примириться с Богом, то опять-таки требуется принуждение – ты должен принудить себя, если не желаешь пребывать во грехе, к исполнению тех условий, с коими Бог связал это примирение.

Фома. Не обязывает ли Церковь верующих ежегодно, хотя бы один раз являться к своему священнику на исповедь?

Священник. Да, но этим делает она только то, к чему и любящая мать обязывает своё дитя. Добросовестная и любящая мать не дожидается и не должна дожидаться, пока дитя само придёт к сознанию опасности, угрожающей для его жизни, или совсем уже не захочет ничего знать о помощи и спасении. Так и Церковь – эта мать верующих не может равнодушно ждать, пока дети её сами захотят просить её помощи. Как пастырь до тех пор бежит в поисках за заблудшей овцой, пока не догонит её и не возвратит к стаду, так и Церковь гонится за нами, грешными, и старается возвратить нас к Богу, заповедуя нам Таинство Покаяния.

Фома. При этих доводах непонятным кажется, каким образом могут так ненавидеть и смеяться над покаянием, которое отвечает потребностям нашего сердца.

Священник. Греховное сердце человека настолько ослеплено, что отталкивает от себя то, что служит к его спасению, и тяготеет к таким вещам, которые приводят его только к погибели. Человеческое сердце есть непроницаемая тайна, неразрешённая загадка.

Теперь перехожу я ко второму вопросу: 2) почему мы исповедуемся? Я отвечаю: мы делаем это ради Бога, потом и ради себя. Итак, я говорю: мы совершаем покаяние ближайшим образом для Бога, потому что Он этого желает и требует. Иисус Христос, Сын Божий, хотя нигде не сказал прямо: «вы должны исповедоваться», однако Он желал, чтобы мы исповедовались. Он нигде прямо не упоминал об исповедании грехов, потому что в этом отношении оставался неизменённым ещё ветхий закон. Обычай и долг исповедовать грехи давно известен был и практиковался у всех израильтян. Новый закон хочет, чтобы грехи были отпускаемы и удерживаемы. Кому же они должны быть отпускаемы и у кого удерживаемы? Может быть, это должно зависеть от произвола или от каприза духовника. Но кто может утверждать это? В таком священном деле, как исповедь, всё должно совершаться благонамеренно и по совести. Если Христос однажды повелел Своим ученикам: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами» (Мф.7:6), то это предостережение, без сомнения, имеет отношение и к Таинству Покаяния и его благодати. Духовный отец должен, следовательно, хорошо знать: с кем он имеет дело, достойно или недостойно исповедующееся у него чадо отпущения его грехов. Но каким образом он может это знать, когда он сам ведь не всеведущ?

Пётр. Грешник должен сам открыться и чистосердечно рассказать, что он сделал.

Священник. Этого требует Бог от каждого грешника. Относительно этого святитель Иоанн Златоуст пишет: «Епископ или пресвитер тогда только знает, кого он должен разрешить или связать, когда он согласно своей обязанности выслушает все различные грехи кающегося». Если же духовник обязан их выслушать, то исповедник обязан сказать их ему. Следовательно, мы исповедуем свои грехи, потому что это установлено Христом при учреждении святого Таинства Покаяния.

Фома. А как же говорят, что исповедь введена не Христом, а каким-то папой?

Священник. Что Таинство Исповеди установлено Христом, а не людьми, это видно из того, что оно было от начала во всеобщем употреблении. Уже история апостольских времён говорит, что во времена апостолов исповедь существовала, и именно здесь говорится: «Много из верующих приходили и исповедовали грехи свои». В книге Деяний Апостольских говорится даже о том, что именно эти первые христиане открывали на исповеди. «Из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми» (Деян.19:19). Таким образом, они исповедовались в том, что имели у себя в домах запрещённые книги, которые они публично и уничтожили. Далее, если во времена апостолов не существовала ещё исповедь, то каким образом мог бы святой Иоанн написать такие слова: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1Ин.1:9).

Что исповедание грехов было известно и практиковалось и позже, об этом свидетельствуют ученики апостолов и святые отцы. Так, например, священник Поликарп, ученик Иоанна Богослова пишет: «Пресвитеры должны быть сострадательны и милосердны ко всем, они должны заблуждающихся обращать и не быть слишком строгими в суде». Что это за суд, как не суд, совершаемый священниками в Таинстве Исповеди. Святой мученик Климент, папа Римский, также современник апостолов пишет: «Лучше для человека исповедовать грехи свои, чем ожесточить своё сердце». Мог ли он яснее высказаться за то, что святую исповедь тогда уже знали и практиковали?

О священномученике Иринее, епископе Лионском, мы знаем, что в его время было в употреблении как публичное, так и тайное исповедание грехов.

Церковный писатель Тертуллиан пишет: «Исповедь в грехах учит человека день и ночь взывать к Богу, спешить к духовнику и повергаться к ногам угодников Божиих. Некоторые, я думаю, избегают этого дела по нежеланию открыть свои грехи и со дня на день откладывают его, думая более о своём стыде, чем о своём спасении». Как ясно опять, и здесь указан обычай исповедовать грехи!

Святой епископ и мученик Киприан (III век) говорит: «Пусть каждый, прошу вас, исповедает свои прегрешения до тех пор, пока есть время, пока он живёт на земле, пока может быть у Бога благосклонно принимаема его исповедь и данное духовником священником разрешение во грехах».

А святой епископ и учитель Церкви Августин (IV век) говорит: «Пусть никто не говорит о себе: “Я совершаю исповедь втайне пред Богом! Бог, Который один только может даровать мне прощение, знает, что я приношу покаяние в моём сердце”. – Следовательно, ключ Церкви Божией дан был напрасно? Будем ли подвергать такому бесчестию Евангелие и слово Христа?». Этот святой отец хочет сказать, если бы не было надобности исповедовать грехи перед духовником, то отсюда следовало бы заключить, что Христос напрасно давал Своей Церкви власть вязать и разрешать, и Его слова не имели бы, стало быть, никакого значения.

Фома. Из этих свидетельств ясно видно, что в первые четыре века святая Исповедь была признаваема, существовала и на практике.

Священник. Бесспорно (это подтверждает и в этом сознаётся и протестантский писатель Гиббон), что сведущий в церковной науке человек не может противиться очевидным историческим свидетельствам о том, что исповедь в течение всего периода четырёх первых веков была одним из главных предметов учения Церкви. А начиная с VIII века, уже никто не сомневался в существовании святой Исповеди как Таинства.

Но мы исповедуемся не для Бога только, но и для себя самих, потому что мы почерпаем из святой Исповеди великую пользу.

Святая Исповедь, прежде всего, служит для нас богатым источником утешения и мира. Мне пришлось прочитать об одном поэте (Брентано), который почувствовав угрызения совести за те грехи, которыми она обременена была, как и у многих людей мира сего вследствие свободного обращения с миром, искал облегчение в беседах с благочестивыми людьми. Однажды поведал он о своём душевном страдании одной знакомой ему благочестивой девице. Но последняя возразила ему, сказав: «Какая польза вам от того, что вы говорите это молодой девушке? Вы так счастливы, у вас есть Таинство Исповеди (нужно заметить, что девушка эта была протестантка), пойдите и расскажите лучше вашему духовному отцу то, что удручает вашу душу!» При этих словах у Брентано на глазах показались слёзы, он поспешил к духовнику и заявил, что он желает исповедаться. И когда он затем исповедался и причастился Святых Таин, то получил великое утешение и успокоился. Он снова нашёл свою мать – Святую Церковь, а вместе с этим мир и утешение своего сердца.

Пётр. Этот поэт не единственный человек, который обрёл в Таинстве Святого Покаяния тот мир, который отнимает, но не может возвратить нам наш греховный мир. Если бы все недовольные наши современники решились открыть свои сердца священнику на исповеди, то и к ним возвратился бы тот мир, о котором воспели святые Ангелы в ночь Рождества Христова и которого они лишают себя под влиянием своих безбожных учителей.

Священник. Святая Исповедь есть, далее, лучшее средство познавать самого себя. Учись познавать себя! – это изречение знали уже и древние греки. И в христианстве также требуется это самопознание. Учись познавать себя, говорит христианство, и ты приобретешь смиренномудрие. Учись познавать себя самого, и ты увидишь, что тебе ещё многого недостаёт, чтобы быть совершенным. Приобретению этого столь необходимого самопознания и способствует главным образом Таинство Исповеди. Ибо когда мы желаем, как должно исповедовать грехи свои, то нам необходимо бывает посерьёзнее поразмыслить о своём нравственно-духовном состоянии. К этому присоединяется ещё то, что во время исповеди духовник нередко обращает наше внимание на многое такое, чего сами мы, по своему самолюбию, упускаем из вида и не замечаем. Не будь исповеди, мы, может быть, никогда в продолжение всей своей жизни не собрались бы серьёзно подумать об этом. «Вся земля опустошена, – говорит пророк, – потому что ни один человек не прилагает этого (своей греховности) к сердцу» (Иер.12:11).

Пётр. Эти слова пророка напоминают о таких вечных истинах, которые уже не производят никакого действия, потому что люди не принимают их к сердцу, так как они не думают о самих себе.

Священник. Да, это показывает, как необходимо для нас самопознание.

Святая Исповедь есть, наконец, лучшее средство к исправлению. Правда, есть много средств, способствующих нашему нравственно-религиозному исправлению. Но ни одно из них не имеет такого благодатного действия, как, именно, более или менее часто и надлежащим образом приносимая исповедь. Это явствует уже из того, что исповедь удаляет от нас грехи и снова возвращает нам благодать Божию, дабы мы могли богобоязненно жить и поступать. Причём одна мысль об исповедании удерживает нас от многих дурных поступков.

Фома. Не видно, чтобы те, которые исповедуются и, может быть, часто исповедуются, были лучше тех, которые совсем не бывают на исповеди.

Священник. Такое суждение слишком смелое. Ибо для того, чтобы составить правильное понятие о человеке, необходимо знать и его внутреннее состояние. Но об этом внутреннем состоянии мы не имеем никакого понятия. А если и бывают погрешности и даже тяжкие преступления и у тех, которые исполняют христианский долг исповеди, то в этом виновата не исповедь, но те сами исповедники, которые не как должно пользуются ею. Сама же по себе исповедь и есть, и всегда будет лучшим средством к нравственному исправлению, что бы о ней ни говорили. Выслушаем в этом отношении одного из таких свидетелей, которого нельзя заподозрить в неискренности. Это известный безбожник Вольтер. Он говорит: «Исповедь есть могущественная узда, которая удерживает от порока. Она только одна способна смягчить и располагать к прощению сердца, проникнутые ненавистью и злобой. Её можно рассматривать и как могущественное средство к предотвращению и тайных пороков».

К исправлению грешника относится и то, чтобы он возвращал назад неправильно добытое имущество и возмещал ближнему причинённый им ущерб. Сколько было возвращено незаконно приобретённого добра, сколько возмещено причинённых убытков, и именно благодаря только святой Исповеди! Припомним здесь, что перед Богом нельзя получить отпущения грехов без удовлетворения обиженного, без возмещения причинённых ему убытков или без испрашивания у него прощения в нанесённом ему оскорблении.

В святом Таинстве Покаяния мы получаем побуждение и к исполнению наших социальных (общественных) обязанностей. Здесь богатый познаёт, что он только приставник, распорядитель своими земными благами и что он тем больший отчёт должен дать, чем больше имеет их в своём распоряжении. И здесь западает ему в сердце сознание необходимости подавлять в себе скупость и по своему состоянию подавать милостыню бедным. А бедный побуждается быть довольным своим положением с напоминанием о том, что бесконечно богатый Сын Божий добровольно сделался бедняком, обнаруживал особенную любовь к бедным, что заповедал Он делать и нам. Где больше всего сглаживается противоположность между бедными и богатыми, как не в святом Таинстве Покаяния? Здесь все равны, хотя бы внешне они и различались по своему званию и общественному положению.

Пётр. Если бы наши богатые и бедные усердно обращались к церковному Таинству Покаяния, то та резкая противоположность между ними, на которую мы сейчас жалуемся, мало-помалу сгладилась бы и исчезла.

Священник. Что вышло бы из христианства, если бы оно не имело этого столь спасительно действующего церковного учреждения? Что значит не иметь Таинства Покаяния – это лучше всего можно видеть у протестантства, в коем с отменой Таинства Покаяния так широко растворились все ворота и двери всякой нравственной порче, что лютеранский Нюренбергский магистрат посылал посольство к императору Карлу V с просьбой, не может ли он посредством декрета снова ввести исповедь. Поэтому справедливо говорит преподобный Исидор Пелусиот: «На исповеди основывается всё наше упование. Она исцеляет наши раны, даёт отпущение наших грехов, умилостивляет гнев Божий, она успокаивает нашу совесть и открывает нам Небо».

Фома. От души благодарю вас, отец святой, за наставление, которое снова утвердило меня в вере в действенность святой Исповеди.

Пётр. Мы всегда останемся благодарными вам духовными детьми вашими.

Священник. Как исповедь, так и молитва есть любимый предмет насмешек и издевательств для неверов. Ничего столько не подвергается ими этим насмешкам, как именно молитва. Если послушаем этих наших противников и насмешников, то можно подумать, что нет большей глупости, как молитва.

Фома. К сожалению, и я должен сознаться, что и я доселе мало тяготел к молитве и редко ходил в церковь.

Священник. Я считаю молитву за нечто столь важное, что за великое удовольствие почту посвятить этому предмету всю беседу нынешнего вечера. Надеюсь, что оба вы не останетесь без пользы от нынешнего урока, если я скажу о сущности и достоинстве молитвы и необходимости и пользе её.

Итак, что такое молитва по существу своему? Отвечаю: молитва есть возношение души к Богу. Сущность молитвы преподобный Иоанн Дамаскин изображает такими словами: «Всё ближе и ближе подходить верой и любовью к Богу, чтобы некогда навеки соединиться с Ним на Небе», – вот для чего живём мы на земле. Эта связь с Богом выражается уже на земле посредством молитвы, ибо, когда мы молимся, душа наша отрешается от земного, отлагает всякое житейское попечение и возносится к Богу, чтобы с Ним побеседовать, с Ним порадоваться, Ему принести свои моления, перед Ним излить свои желания. Молитва представляет собой, так сказать, мост, который соединяет Небо с землёй, ту сторону жизни с этой стороной, и на котором Творец и творение встречаются между собой. Когда мы молимся, тогда разламываем средостение между временем и вечностью, и наша душа почерпает свет и жизнь из Бога, Источника жизни. Мы погружаемся в Бога, в Его совершенства, мы говорим с Ним, когда мы молимся. Когда Иисус намерен был оставить нас Своим видимым присутствием, то заповедал ученикам Своим пребывать с Ним в общении посредством молитвы, ибо они должны были в молитве ожидать в Иерусалиме «обетование Отца» (Лк.24:49). Такое же духовное общение поддерживаем и мы с Богом, когда молимся.

Фома. Молитва возвышает нашу душу к Богу, но нисходит ли к нам Бог? Не слишком ли Он велик для того, чтобы оказывать нам – земляным червям, такое внимание и честь?

Священник. Именно потому-то, что Бог слишком велик, а мы в сравнении с Ним слишком малы, Он и показывает нам Своё бесконечное милосердие и сострадание, ибо чем больше нам нужда в Его помощи, тем больше Его сострадание к нам. К тому же для Бога не составляет ни малейшего труда это попечение о ничтожных Своих творениях. Он ко всем и ко всему одинаково близок, стоит Ему только захотеть – и всё сделано.

Что есть молитва? Она есть главное упражнение в богопочитании. Мы обязаны почитать Бога, служить и поклоняться Ему, ибо весь мир создан для прославления Его. И человек создан также для того, чтобы он славил Творца, служил Ему и через это делался счастливым. Мы оказываем Богу надлежащее почитание и поклонение, когда мы молимся. Ибо посредством молитвы мы признаём, что Он есть Высочайшее Существо, Коему всё должно поклоняться, что Он есть самое Высшее Благо, от Которого происходит всякое благо, что мы – только Его слабые и недостойные создания, с которыми Он может делать, что хочет. Когда мы молимся, тогда мы исповедуем нашу веру в Него, как вечную, совершенную истину, наше упование на Него, как на бесконечное милосердие, нашу любовь к Нему, как к высочайшему Источнику благ. Кто не молится, тот не имеет уже веры, тот и не надеется уже на Бога, и не любит Его. Кто не молится, тот порвал связь с Богом, всё далее и далее отходит от Бога, пока, наконец, не сделается полным безбожником. Кто не молится, тот хуже животного, ибо и животное, по-своему, всё-таки славит Творца своего. Кто не молится, тот уклоняется от обязательного для него богопочитания и богослужения. Даже и червяк земляной, если бы он имел разум, и тот поднял бы свою голову, чтобы воздать хвалу Творцу своему – а человек, не хотящий молиться, не делает этого, хотя и обладает разумом.

Пётр. Стало быть – кто не молится, тот уже не чтит Бога, хотя бы и делал много доброго, ибо главное проявление богопочитания есть молитва.

Священник. Из сущности молитвы можно видеть и достоинство её. Всё, что служит столь высокой и благородной цели, как молитва, то должно быть и высшим достоинством её. Цена и достоинство молитвы состоит в том, чтобы она была делом всего человека.

Есть вещи, которые относятся к потребностям более тела, чем души, как например: телесная работа, сон и покой, еда, питьё и т.п. Есть затем вещи, которые главным образом отвечают потребностям души, например: чтение, исчисление, обучение. При этих духовных отправлениях требуется опять та или другая сила души – или разум, или сердце, или воля. Но молитва есть такое отправление, которое обнимает всего человека, занимает тело и душу, требует участия всех сил души.

Фома. А ведь говорят, что молитва есть пустое, ничего не стоящее занятие, пригодное, собственно, только для глупого, простого народа.

Священник. Но кто высказывает такое мнение, тот доказывает этим только то, что он не имеет ни малейшего понятия о молитве. – Нет, молитва охватывает всего человека и может увлечь и овладеть умом самого великого учёного, если он молится духом и истиной. Этим объясняется и то, что молитве предаются и самые великие умы и находят в ней свою величайшую радость и удовлетворение. Многие из таких людей, которые пользуются славой героев в области наук и искусств, выпускали от времени до времени из рук перо и брались за чётки или за молитвенник и становились на молитву, ибо молитва для их духа была самым благородным занятием. Повергнуться долу пред Богом, исповедовать Его как Владыку и Повелителя, возвеселиться о Нём и в Нём – это были для их духа самые сладостные моменты в жизни.

Но молитва есть не только дело целого человека и самое высшее его дело. Мы способны совершать великие дела, которые делают нам честь перед Богом и людьми. Когда мы жертвуем бедным своё имущество, предаём на сожжение наше тело, спасая жизнь других, ведём войну и одерживаем победы над врагами – всё это поистине великие дела. Но самое высшее дело человека есть молитва, ибо молитва есть вообще самая высшая ступень, до которой только может подняться дух человека, потому что в молитве он доходит до Бога. Ты можешь пользоваться славой, как друг и благодетель человечества, ты можешь быть искусным и выдающимся работником или великим учёным, но если ты не молишься, то стоишь ниже, чем простая бедная женщина, которая постоянно молится. Молитва есть самое высокое занятие для человека именно потому, что она возвышает его над земным и поставляет близ Бога. Этот взгляд имел уже великий мудрец мира Платон, ибо он говорит: «Самое лучшее и высокое, что может делать добродетельный человек и что больше всего обусловливает счастье его жизни это то, чтобы он посредством молитвы постоянно входил в общение с богами; и все, которые действуют с рассуждением, должны при начале каждого предприятия, как малого, так и великого, прежде всего, обращаться к божеству».

Пётр. Подобает ли стыдиться молитвы нам – христианам, если даже язычник так говорит о Боге?

Священник. Показав, таким образом, существо и достоинство молитвы, я спрошу теперь: необходима ли и полезна ли молитва?

Когда я говорю, собственно, о необходимости молитвы, то естественно говорю не о физической необходимости, будто человек не может без молитвы и существовать (опыт учит, что мы можем молиться, можем и не молиться) – мы ничего не говорим о внешнем принуждении. Ибо опыт свидетельствует, что многие пользуются в здешней жизни своей здоровьем и спокойствием, хотя они, может быть, совсем не молятся. Если же мы упомянули о необходимости молитвы, то разумеем необходимость только нравственную, говорим о той совести, которая обязывает и побуждает нас к молитве.

Фома. Но ведь Бог не нуждается в нашей молитве, ибо Он и без наших просьб знает, что нам нужно.

Священник. Это совершенно верно, но так же верно и то, что Бог от нас, Своих созданий, желает и требует обетов, преданности, почитания и поклонения. Первая заповедь Божия заключает в себе не что иное, как прямое требование молитвы: «Я Господь, Бог твой», – говорит Он (Исх.20:2). Ему должны мы, следовательно, воздавать надлежащее почитание и поклонение. И в книге Сираха убеждает Он: «Обратись к Господу и оставь грехи; молись пред Ним и уменьши твои преткновения» (Сир.17:21–22). Христос Сам учит нас и словом, и примером необходимости молитвы. Кто молился более Его? От яслей до Креста самое любимое Его занятие – это молитва.

Пётр. Если Он, Сам Сын Божий, так молился в продолжение Своей земной жизни, то тем более должны делать это мы, грешники, так как мы во всём от Него зависим и нуждаемся в Его помощи.

Священник. Но Он и прямо повелел нам молиться. Когда Он преподавал ученикам Своим молитву «Отче наш», то прямо и решительно сказал: «Молитесь же так: Отче наш, Иже еси на небесех!» и т.д. (Мф.6:9). Он не сказал: «Вы можете, если хотите, молиться так», – но должны так молиться: «молитесь же так». Этими словами Он возложил на нас обязанность молиться. И так как в этой молитве всё, что необходимо для нашего тела и души, то и Он хочет, чтобы мы молились обо всём, от самого великого и важного до самого незначительного. Он даже заповедал, что «должно всегда молиться и не унывать» (Лк.18:1). Итак, молитва необходима потому, что её требует Бог.

Но мы должны молиться и для самих себя, потому что и мы сами нуждаемся в молитве. Бог, конечно, лучше всех знает, что нам нужно. А Он-то и находил более всего нужного для человека – молитву, и это потому, что без молитвы наша душа не может иметь и сохранять сверхъестественную духовную жизнь. Что воздух для тела, то молитва для души. «Без молитвы, – говорит один из учителей Церкви, – душе ничего нельзя ожидать доброго». Кто же не молится, тот в короткое время может сделаться зверем или сатаной. Как необходима поэтому молитва, чтобы избегать зла, чтобы преодолеть страсти и делать для себя безвредными опасности и искушения! Но мы должны не только зла избегать, но и добро делать, если хотим в вечную жизнь войти. А чтобы делать доброе для Неба, для этого нам нужна Божия благодать. А её Бог даёт нам только через молитву. Благодать нужна нам постоянно, ибо цель нашего земного существования состоит в том, чтобы мы сохранили её до конца всей жизни и под влиянием её с молитвой могли и умереть. Таким образом, здесь снова приходится сказать: молитва необходима для нас, если мы хотим иметь благодать и быть счастливыми. Вот почему и Фома Аквинат говорит: «Кто не молится – тот погибнет». Здесь приложимо такое правило – всё через молитву, и без молитвы ничего. Через молитву мы можем всё получить от Бога, а без молитвы не получим ничего. «Молитва есть ключ от Божественной сокровищницы», – говорит блаженный Августин. Если хочешь иметь доступ к сокровищнице Божественного достояния и иметь свою часть в нём, то тебе необходимо употребить ключ молитвы. Ты беден и в горькой нужде – почему же не прибегаешь к молитве? Ведь ты подобен тому нищему, который дрожит от холода и изнемогает от голода, но не догадывается подойти и постучаться в дверь благотворительного богача.

Пётр. Если нищий не хочет погибнуть от голода, то он должен просить милостыню. И мы так же, если не хотим вечной погибели, должны по отношению к Богу поступать как нищие: то есть, должны прибегать к молитве, просить у Него.

Фома. Но приносит ли какую-нибудь пользу эта молитва?

Священник. Если заходит речь о пользе молитвы, то это всё равно, как если бы кто спросил, может ли молитва дойти до слуха Божия, не напрасно ли, стало быть, молятся? Насмешники думают, что молитва напрасна, потому что никогда не бывает так, чтобы молитва имела успех. Как мало совершается теперь чудес, так же мало видно пользы и от молитвы, говорят они. Но нам очень хорошо известно, почему они говорят так. Если признать, что молитвы доходят до слуха Божия и сопровождаются успехом, то тогда нужно признать и бытие личного Бога. Но так как последнее (то есть бытие Бога) они отрицают, то необходимо должны отрицать и действенность молитвы, возносимой к Богу. Но отрицание нисколько не поможет там, где ясно и громко говорят факты. Ибо история и опыт свидетельствуют, что молитвы не только не проходили, так сказать, мимо ушей Господа, но даже сопровождались чудесами. Священная история рассказывает, что израильтяне побеждали врагов, как только Моисей поднимал руки и начинал молиться, и что наоборот побеждали враги, как только опускал он свои руки и переставал молиться. О пророке Илии говорится: «молитвою помолился, чтобы не было дождя: и не было дождя на землю три года и шесть месяцев» (Иак.5:17). Кто хочет ещё более знать исторических доказательств исполнения молитвы, тот пусть походит по святым местам или почитает жития святых, и он убедится, что исполнение молитв бывали во все времена, бывают и доселе.

Что молитва полезна и действенна, за это ручается ещё и обетование Господа. Иисус совершенно определённо обещает, что наша молитва будет услышана. Он говорит: «Просите, и дано будет вам» (Мф.7:7). И Он не делает никакого различия в отношении предметов прошения, ибо Он говорит: «и всё, чего ни попросите в молитве с верою, полу́чите» (Мф.21:22). Следовательно, Он уверяет нас в успехе нашей молитвы и о нуждах временной жизни.

Фома. Почему же часто бывает так, что молятся долго и всё-таки безуспешно?

Священник. Бог заставляет нас часто и безуспешно молиться потому, что Он хочет испытать нас, с верой ли и надеждой мы молимся и усердна ли наша молитва. «Нужно так долго и часто стучать в двери этого Великого Господина, пока они не отворятся», – говорит святой Августин. Это опытно познала его собственная мать, святая Моника, ибо она в продолжение восемнадцати лет должна была молиться о его обращении. Поэтому нередко мы замечаем, когда дело идёт о временных нуждах, что мы не получаем того, о чём просим, потому что это не служит к нашему спасению. Бог даёт нам вместо этого нечто другое, более для нас нужное и полезное. Так, не всегда посылает здоровье, хотя об этом мы постоянно молимся, но зато Он даёт нам дар терпения, чтобы мы могли перенести свою болезнь для нашего спасения и получить венец вечной жизни. Не гораздо ли дороже это, чем наша жизнь и здоровье? Следовательно, молитва ни в коем случае не остаётся без пользы – она всегда полезна, если мы как должно молимся.

Фома. Всё, что мы выслушали сейчас о молитве очень хорошо и вполне справедливо. Но я всё-таки не желал бы быть ханжой и пустосвятом.

Священник. Это совсем и не требуется, и очень не желательно, ибо ханжество не есть религия, но злоупотребление религией, когда главным делом считают известные наружные богомоления, не имея и нисколько не заботясь воспитать в себе дух религии. Дух религии воспитывается молитвой и трудом, любовью к ближним и верным исполнением своего долга. Быть благочестивым – это значит предать себя Богу, чтобы непрестанно прославлять Его.

Фома. Истинное благочестие без сомнения есть нечто другое чем то, что желал бы из него сделать мир. Но я не имею времени, чтобы упражняться в этой добродетели.

Священник. Если бы фабриканту захотелось когда-нибудь не дать своим рабочим времени для еды, что бы сделали тогда рабочие? Стали бы они продолжать работу, не поевши?

Фома. Они сами взяли бы себе время для еды и, в крайнем случае, бросили бы работу и ушли бы от фабриканта, ибо прежде всего нужно жить, а чтобы жить – необходимо есть.

Священник. Так следовало бы выгадывать себе время и для молитвы, как достают его для еды, ибо молитва для души столько же нужна, сколько пища для тела. Впрочем, молиться можно всюду и всегда, если хотят серьёзно отнестись к ней. И кто говорит, что у него нет времени для молитвы, тот выражает этим то, что он вовсе и не хочет молиться.

Фома. Это верно, но ужели можно молиться и выражать своё религиозное чувство только в церкви? Ведь можно, говорят, так же хорошо молиться и дома, как в церкви?

Священник. Правда, и дома так же хорошо молиться, как в церкви. Но у нас дело идёт не о том, где лучше молиться, но о том, не хочет ли, не требует ли от меня Бог, чтобы я в известное, определённое время молился именно в церкви? Ответ на этот вопрос должен быть положительный, ибо Бог требует, чтобы мы по крайней мере в воскресные и праздничные дни участвовали в общественной, церковной молитве, особенно за литургией. Кто стыдится этой молитвы, тому серьёзно нужно подумать, не постыдится некогда и его Спаситель? Кто суть те люди, которые так превратно судят о нас, если мы упражняемся в вере? Ведь, право, они не более имеют значения, как те гогочущие гуси, которые пугают боязливое дитя.

Пётр. Вы, батюшка, в последней беседе нашей с вами очень много сказали нам прекрасного о молитве. Сегодня я могу представить вам печальное доказательство того, как далеко человек заходит, если он уже не молится, если забывает свои обязанности в отношении к Богу.

Священник. Какое же?

Пётр. Вчера в соседстве с нами умер в крайней бедности и нужде отец семейства, который некогда принадлежал к числу богатых и влиятельных обитателей нашей местности. И знаете ли вы, как это случилось? Он относился к числу тех, которые любят более проводить время там, где слышится звон бокалов шампанского, чем там, где раздаётся звон колокола, приглашающего на молитву.

Священник. Кто слишком усердно посещает гостиницы, тот может идти в своём хозяйстве только к низу или назад, особенно в наши дни, когда для нашего сельского хозяйства так мало благоприятных условий, когда оно имеет так мало свободы и так мало стеснения. И если такой прилежный посетитель трактиров ещё не утратил, как это часто бывает в подобных случаях, религиозное чувство, то в этом случае быстро пролетает и попадает под молоток.

Пётр. Всё это в точности приложимо к несчастному человеку, который в лучшие годы застигнут был смертью, он много употребил на свою ненасытную гортань, он не только утратил религиозную жизнь свою, но даже пускал в ход свои насмешки над ней. Даже на смертном одре своём смеялся он над молитвой и говорил, что только глупые люди имеют обыкновение молиться. Таким он и умер – со смехом проводил он жизнь свою, со смехом пошёл и в вечность.

Фома. Этот человек, во всяком случае, не единственный, кто умер таким образом. Я думаю, что и многие мои сотоварищи по фабричной работе, которые в насмешках и издевательствах над всем священным далеко превосходят покойного, будут умирать не лучше него.

Священник. Недаром говорится: какова жизнь – такова и смерть. Вот почему всегда необходимо иметь перед глазами правило: молись и трудись, то есть старайся всегда верно исполнять свои обязанности к Богу и долг своего звания и служения. Молитва и по-христиански совершаемая работа тесно связаны друг с другом. Молитва – ничто без работы, и работа – ничто без молитвы, то есть, кто хочет только молиться, не выполняя при этом добросовестно своего призвания, впадает в заблуждение, но и тот, кто хочет работать, забывая об обязанностях к Богу, тоже впадает в глубокую ошибку.

Фома. В настоящее время думают только о работе, да и её совершают только потому, что без неё нельзя жить. Говорят, что такая тяжёлая работа, как совершается она теперь с раннего утра до позднего вечера, скоро совсем будет отменена, так что хотя будут работать все, но понемногу, только для удовольствия и препровождения времени.

Священник. Да, об этом много говорят, или лучше – бредят наши социал-демократы. Говорю, бредят, потому что сделать работу одним только развлечением и удовольствием, какой она была некогда в Раю Эдемском, невозможно – это одна только пустая мечта. Но так как такое странное понятие о работе в настоящее время становится распространённым, то очень кстати сегодня поговорить нам о работе, и именно: 1) о понятии; 2) о достоинстве; 3) о благословении её. Итак:

1) Что такое работа? На этот вопрос можно дать различные ответы. Крестьянин думает, что работу составляет только то, что изо дня в день он делает, – все другие суть ленивцы и бездельники. А если спросить ремесленника, что он считает за работу, то получается другой ответ – он говорит, название работы заслуживает только то, что я делаю.

Пётр. А если иметь в виду только известных работников-подельщиков, то получим странное понятие о работе. Они часто не знают, как проведут день – в ничего неделании или в исполнении дурной работы. Хотя не всегда бывает так, все же работается мало и дурно. Это – всеобщая жалоба.

Фома. А у нас, фабричных рабочих, совсем не так – ибо если становишься к машине, то это значит – стать настороже, собраться с мыслями и смотреть, как говорят, в оба. Фабричный рабочий должен быть постоянно при своей работе, если он не хочет понести убыток. Поэтому фабричная работа есть в собственном и истинном смысле работа – при всех других работах можно более или менее предаваться лености.

Священник. Но таким образом судить о работе мы не должны, если не хотим быть несправедливыми в отношении большей части остального человечества. Под работой разумеют нечто совершенно другое, чем то, что забрали себе в голову столь многие простые люди. Известный, к сожалению, уже умерший, английский кардинал Маннинг даёт нам один правильный ответ на вопрос, что такое работа или труд. «Труд или работа есть, – говорит он, – честное, полное употребление наших духовных и телесных сил ко благу нас самих и наших ближних». Отсюда явствует, что под понятие о работе подходит не одно только занятие сельским хозяйством, ремеслом и фабричной работой, но это название заслуживает и духовная деятельность. Люди, работающие руками, обыкновенно не выгодно отзываются о тех, которые занимаются умственным трудом, забывая о том, что один час напряжённой умственной работы часто иногда более изнуряет человека, чем целодневная работа телесная. Не положение и призвание делает труд истинной работой, но только честное и полное употребление в дело духовных и телесных сил.

Итак, честное употребление в деле сил – вот что заслуживает названия «работа». Поэтому кто исполняет поверхностную, только напоказ рассчитанную работу, кто работает без усердия и старается только о том, как бы поскорее кончить всю работу, не обращая внимания на то, какова она выйдет, тот заслуживает название не работника, а совсем другого имени.

Пётр. Было бы лучше, если бы таких людей называть их собственным настоящим именем.

Священник. Что такое работа? Работа есть, далее, полное привлечение к делу духовных и телесных сил, ибо – говорит тот же кардинал – если работник не употребляет сполна всех сил своих, то его произведение не заслуживает названия работы. Следовательно, те работники, которые исполняют свою работу кое-как, лишь бы только получить за неё условную плату, не суть работники, но бессовестные люди; ибо если бы у них была совесть, они бы сказали: «Раз мы взялись за работу, то мы должны или исполнить свою обязанность, или же отказаться от вознаграждения». Брать плату за работу и исполнять её надлежащим образом – значит обременять свою совесть неправедной мздой.

Фома. Стало быть, работодатель имеет право пользоваться своими работниками, как машиной?

Священник. Это отнюдь не вытекает из моих слов о полном приложении своих сил. Теперь я ещё раз возвращусь к понятию о работе и спрашиваю, что такое работа? Работа есть употребление в дело всех духовных и телесных сил ко благу нашему и наших ближних. «Трудящийся трудится для себя, потому что побуждает его к тому рот его» (Притч.16:26). Но он должен работать и для блага ближних, то есть должен работать так, чтобы ближний через него не потерпел ущерба.

Пётр. Работник, следовательно, не должен поступать так, как делают очень многие ремесленники и подельщики, которые требуют хорошей платы и содержания, но мало и дурно работают. Это и называется работать не в пользу, а во вред ближнего.

Священник. После разрешения вопроса о том, что называется работой, мне предстоит ещё 2) сказать о достоинстве работы. Как высоко стоит работа в христианстве? Работа со времени падения Адама стала уже не удовольствием, а бременем для человека, ибо она наложена на него в наказание за грех его. Весь языческий мир презирал работу, как нечто бесчестное и позорное, и взваливал её на рабов и женщин. Спартанцам праздность предписываема была даже законом. Но вот пришёл Спаситель и освободил труд от унижающих оков. Помогая во время частной и домашней Своей жизни в исполнении грубой и трудной работы отцу Своему Иосифу, Он облагородил её и снова возвратил её к своему достоинству. Он, воплотившийся Сын Божий, не брезговал и не стыдился вместе со Своим отцом-воспитателем производить плотническую работу. Ещё и сейчас показывают в Назарете то место, где стояла та достопримечательная мастерская, в которой некогда работали вместе Иисус и Иосиф. Теперь там находится простая, без украшений маленькая церковь, которая своим внешним видом напоминает о той бедности, которая некогда царила здесь. Запрестольная икона представляет Божественного Спасителя в том виде, как Он некогда помогал работать своему отцу-воспитателю. На престоле сделана надпись в следующих словах: «Здесь Он был послушен им». Это послушание Он, в особенности, оказывал тем, что подчинялся своему отцу-воспитателю в занятии ремеслом и охотно и с удовольствием работал вместе с ним. Кто имел счастье посетить хоть раз это святое место, тот не может не растрогаться и не умилиться при воспоминании всего того, что здесь некогда происходило. Но он и вознесёт благодарность Божественному Спасителю за то, что Он возвысил здесь работу и возвратил её к своему достоинству. С тех пор как Тот, Кто обладает Небом и землёй, не погнушался Своими руками исполнять чёрную, трудную плотническую работу, эта последняя стала гордостью и честью человека. Мы работаем, чтобы подражать Тому, Который подал нам такой чудный пример.

Фома. Всё это прекрасно – одного только не могу понять я, отчего происходит то, что одни из людей необходимо должны исполнять суровые и тяжёлые работы, тогда как другие без всякого напряжения, так сказать, играя, зарабатывают хлеб свой? Посмотрите на дроворуба в лесу и на чиновника в его кабинете. Что даёт та суровая работа, и что получает чиновник или банкир?

Священник. Кто хочет сделаться высоким чиновником или способным банкиром (есть биржевые занятия и позволительные, и необходимые), тот прежде должен путём продолжительного обучения и образования приобрести способность к этому, он должен много, очень много потрудиться. Дроворуб не имеет нужды в учении, ему ничего более не нужно как две здоровые руки. Поэтому и работа его гораздо менее оценивается. Да и Богу совсем не угодно, чтобы все люди исполняли одинаковую работу и занимали равное положение в обществе. Бог хочет, чтобы в мире господствовало соподчинение, и чтобы один был в зависимости от другого, как члены нашего тела распределены между собой. По определению Божию, человеческое общество разделяется на известные сословия или состояния. Пока общество будет продолжать своё существование, до тех пор неизбежно должны существовать и эти сословия. Если теперь одно состояние сопряжено с большим трудом, чем другое, то не Бог виноват в этой несоразмерности условий, но грех человека, ибо вследствие греха труд стал уже не удовольствием и радостью, но тяжестью и бременем. Грех же есть причина и того, что труд так часто бывает бесполезен и безуспешен, и так мало приносит выгоды. Это доказывает нам изречение Священного Писания: «Если же не послушаете Меня, – говорит Господь, – и не будете исполнять всех заповедей сих... то и Я поступлю с вами так: пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, от которых истомятся глаза и измучится душа, и будете сеять семена ваши напрасно» (Лев.26:14, 16).

Пётр. Итак, Бог не виноват, если одна часть человечества вздыхает под бременем работы. Потом необходимо помнить, что никакая работа, хотя бы самая чёрная и обыкновенная, нисколько не унижает и не бесчестит человека, если она не заключает в себе греха и нарушения в себе заповеди, как например, работа вора или обманщика.

Священник. С того времени, как пришёл на землю в образе человека Сын Божий, труд стал почтённым. Истинно великие люди теперь уже не только не стыдятся труда, но считают его честью для себя. Святой апостол Павел говорит о себе, что он снискивал себе пропитание трудами рук своих. «Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал: сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии» (Деян.20:33–34). Святой епископ Иларий, несмотря на высокую должность, не стыдился заниматься и полевыми работами. Монахи древнего и нового времени, занимаясь наукой, в то же время не пренебрегали заниматься ремёслами и обрабатывать землю. Даже князья и цари снисходят со своих престолов и производят те работы, которые относятся к области сельского хозяйства. Почему и на положение прислуги в христианстве смотрят не как на нечто унизительное и бесчестное, а наоборот, христианский слуга по заповеди Божией служит человеку, а потому он в то же время служит и Самому Богу. Таким образом, христианская работа является служением Богу и через это приготовлением к вечности. Так высоко в христианстве достоинство работы, которая вместе с тем сопровождается для человечества обильным благословением, как это мы увидим, если я спрошу:

3) Какое же именно благословение почивает на работе? – Работа есть величайшая благодетельница для человека, если только она исполняется надлежащим образом. Надлежащим же образом она исполняется тогда, когда при ней не забывают Бога. «Но по слову Твоему я закину сеть», – говорит апостол Пётр, – и теперь только снизошло Божие благословение на его работу, ибо они поймали такое множество рыб, что даже прорывалась сеть (Лк.5:5). В чём же собственно состоит благословение работы, спрошу я?

а) Работа даёт питание человеку. Бог так устроил жизнь нашу, что мы только прилежным трудом можем приобретать хлеб и достигать благосостояния, ибо опыт свидетельствует, что только те имеют некоторое благосостояние, кто усердно и честно работает, и что состоятельные скоро разорятся, если они ленятся и не имеют усердия к труду. Вот почему ещё в Ветхом Завете было сказано: «Не отвращайся от трудной работы и от земледелия, которое учреждено от Вышнего» (Сир.7:15). И апостол пишет: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес.3:10). Но кто, прежде всего, может рассчитывать на благословение и благополучие, так это честный христианский работник, ибо в Писании сказано: «благотворительная душа будет насыщена» (Притч.11:25), то есть он будет иметь успех и будет насыщаться. И ещё Господь призирает праведного и благословляет труд его.

Пётр. Где нет никакой веры, там нет и благословения. Большая часть наших рабочих подобны тем апостолам, которые целую ночь без Господа трудились и ничего не поймали. Чем больше они зарабатывают, тем больше испытывают нужду и недостатки – видно, что нет благословения на их трудах.

Священник. Труд, который совершается надлежащим образом, приносит и другую ещё пользу, именно:

б) он удерживает и предохраняет от многого дурного. Тогда как праздность есть мать всех пороков, о труде говорят, что он отвлекает от многих дурных и вредных занятий и служит предохранительным средством от грехов и пороков. Это убеждение имел и святой апостол Павел, который говорит: «Во всем показал я вам, что, так трудясь (путём собственного труда и работы), надобно поддерживать слабых» (Деян.20:35). Этим, конечно, он отнюдь не хочет сказать, что во время работы совсем уже нельзя согрешить.

Фома. Стоит только вспомнить о тех безобразных и безнравственных разговорах, которые ведут мои сотоварищи во время работы на фабрике, и мы увидим здесь достаточное доказательство того, что работа не всегда служит предохранительным средством против греха.

Священник. Это, правда, но всё же нельзя отвергать, что напряжённая сосредоточенная работа отвлекает от многих грехов. «Когда Адам, – говорит Златоуст – оставался без труда, был изгнан из Рая; а когда апостол Павел, напротив, проводил такую трудовую жизнь, что мог сказать о себе: “день и ночь я у вас в трудах и заботе” (2Кор.6:5), тогда он восхищен был до третьего неба». Этими словами он высказывает мысль, что сосредоточенный, совершаемый с напряжённым вниманием труд отвлекает от дурных помыслов, и что враг нашего спасения дьявол гораздо меньше может осаждать нас искушениями, если мы серьёзно заняты делом.

в) Труд помогает приносить нам покаяние. Грех навлекает на нас гнев Божий и наказание. Когда первый Адам согрешил в Раю, тотчас же подвергся наказанию, ибо Бог сказал ему: «за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят» (Быт.3:17–19). Суровая трудная работа возложена, таким образом, на человека в смысле епитимии и притом до самой смерти. И так будет продолжаться до тех пор, пока существует мир. Здесь ничего уже не помогут никакие соображения и ухищрения человеческие. Человек неизбежно должен суровым, тяжёлым трудом доставать себе пропитание и через это каяться в грехах своих. Такова воля и таково решение Бога, против которого люди ничего не могут поделать.

Фома. Но разве тот план социал-демократии, что настанет такое время, когда будут работать только несколько часов в сутки, и то для удовольствия, неосуществим?

Священник. На такое время так же мало можно рассчитывать, как и на то, чтобы снова отверзлись для человека врата Рая; ибо приговор Бога неизменен, и по Его воле земля тогда только должна кормить нас, когда мы прилежно работаем. «Ты будешь есть от трудов рук твоих», – говорит Псалмопевец (Пс.127:2).

г) Труд делает человека довольным, человек создан для труда, как птица для летания. Как птица тогда только хорошо чувствует себя, когда она свободно может летать, так и человек тогда только находит для себя внутреннее удовлетворение, когда он в своей стихии, то есть, когда он трудится сообразно своему званию и положению. Праздношатающийся человек испытывает скуку и входит в разлад с самим собой – трудолюбивый же доволен и собой, и своим положением и постоянно весел. Не каждый, впрочем, труд делает человека довольным, как это видим мы на приговоре несчастных рабочих, которые, несмотря на свой труд, постоянно ропщут и в высшей степени недовольны.

Фома. Когда я представляю себе те проклятия и ругательства, которые слышатся из уст моих соработников против богатых капиталистов, то это более чем достаточно убеждает меня в том, что не каждая работа воспитывает чувство довольства.

Священник. Только такая работа обеспечивает это довольство, которую мы исполняем ради Бога. Вот почему только христиански настроенный работник бывает доволен, тогда как безбожный невер никогда не знает мира. «Кто восставал против Него, – говорится в слове Божием, – и оставался в покое?» (Иов.9:4). Каким образом работник, который ничего не хочет знать о Боге, может быть доволен и покоен?

д) Работа утешает. Это можно сказать только о христианской работе, ибо христианский работник имеет перед глазами высокий пример Своего Спасителя и Господа, Который Сам ходил по земле как бедный работник. Мысль о том, что Иисус до тридцатилетнего возраста исполнял трудную работу плотника, естественно должна очень ободрять и утешать христианского работника. По крайней мере, такой работник всегда может сказать себе: «Если так возлюбил труд и работу мой Господь и Божественный Учитель, то и я буду любить и безропотно исполнять её; если Он, будучи бесконечно богатым, в поте лица Своего ел хлеб Свой, то смею ли я, Его ничтожное, грешное создание, роптать на своё положение и требовать лучшего в этой земной жизни?»

Пётр. Я уже часто на опыте испытывал то чувство утешения, которое доставляет мне моя суровая, трудная работа. Хотя иногда и приходилось чувствовать себя нехорошо – и кто может избежать этого в настоящее время, когда приходится работать вместе с чужими людьми – но я утешал себя только примером Иисуса, Который так терпеливо и безропотно работал со Своим отцом-воспитателем Иосифом; взгляд на образ Святого Cемейства, который висит в моей комнате, прогонял и рассеивал всякую печаль и хандру, как солнце разгоняет туман.

Священник. Да, если бы только все рабочие имели всегда перед глазами образ Святого Cемейства, то и работа доставляла им больше утешения, но, к сожалению, в настоящее время этого у них нет. Но труд имеет ещё большее значение и приносит человеку ещё большую пользу.

Труд делает богатыми в Боге или пред Богом, ибо христианская работа доставляет нам очень много случаев к совершению добродетелей и к умножению заслуг. Кто усердно исполняет обязанности своего звания, упражняется в послушанию Богу и человеку, тот упражняется в терпении и самоотвержении, упражняется в ежедневной любви к ближним и христианской благотворительности. Работа, если она не греховна сама по себе, по её целям, может иметь значение нравственной заслуги. Некоторые из людей такого мнения, что время, труд и прилежание, если люди употребляют их на свои житейские занятия, для Бога и души совершенно потеряны – но это неправда. Если это делается с добрым намерением, в надлежащем настроении души и во исполнение служебного долга, то это есть не только служение Богу, но и заслуга для Неба; это та работа, которая угодна Небесному Царю, Богу и даёт нам в вечер нашей жизни небесную награду. Как, следовательно, богат, может быть пред Богом христианский труженик, если он совершает свой труд надлежащим образом, не забывая и о душе своей.

Пётр. Христианский работник имеет заботу о теле и душе: он отдаёт телу, что нужно для тела, но он отдаёт и душе, что нужно для души.

Фома. Я почерпаю отсюда новую силу для своего намерения жить и действовать для Бога и спасения моей души. Поэтому буду молиться и трудиться.

Пётр. Молись и трудись! Вот правило для жизни всех людей. Я до сих пор старался жить с моей семьёй по этому правилу – и должен сказать недурно себя чувствовал. И часто приходила мне мысль, каким это образом многие из людей ничего не хотят знать об этом столь благодетельном правиле жизни.

Священник. Они выросли в таких семействах, в которых не знают этого золотого правила, в которых хотя много трудятся и работают, но не могут уже молиться. Многие не думают о том, какое громадное влияние в добром и худом направлении может производить семейство на отдельного человека. Семья производит святых, но она же может воспитать сатану в образе человека.

Фома. Семья в настоящее время не имеет уже никакой цены и никакого значения, теперь входит в моду такое правило, что супруги живут вместе до тех пор, пока это им самим нравится, пока имеют друг к другу влечение. Если же они начинают чувствовать друг к другу отвращение, то они считают себя вправе разойтись, обратить свою любовь на других и основать новую семью. Так учит социал-демократический вождь Бебель в своей книге «Женщина и социализм».

Священник. Если бы все стали следовать и поступать по этому учению, тогда о правильной семейной жизни не могло быть и речи, тогда семья сделалась бы похожей на голубятню, которая открыта для всех и в которую можно входить и снова по своему желанию удаляться. Весьма важно поэтому, чтобы христианская семья была охраняема и оставалась благоустроенной, так как она имеет величайшее значение и важность, как для отдельного человека, так и для всего человеческого общества. Так как в настоящее время часто не хотят эту основную истину иметь в виду, то очень уместно теперь разрешить вопрос: значит ли что-нибудь семья?

Фома. Я с жадностью буду слушать, какой ответ последует на этот вопрос.

Пётр. Если мы немного поразмыслим о борьбе, которую до последнего времени либерализм и масонство вели против Церкви, то необходимо сказать, что они здесь действуют через семью. Влияние семьи ослабляется безисповедной школой и даже совершенно парализуется гражданским браком.

Священник. Вы совершенно правы в этом случае. Враги Церкви хорошо знают, где им лучше всего установить рычаг, дабы они могли привести в исполнение своё губительное намерение устранить Бога и религию. Если разлагается или теряет, по крайней мере, свой христианский характер семья, то неверие торжествует. Что же такое семья? – спрошу я.

1) Она есть дело природы. Уже в самой природе вещей заключается то, чтобы люди составляли семью, чтобы они совместно жили и оставались в этом сожительстве, пока не разлучит их смерть. Сам Бог хотел, чтобы человеческий род размножался и продолжал своё существование до конца времён. Если иметь в виду детей, то семья, безусловно, необходима, ибо дети должны быть возвращаемы и воспитываемы не как юнцы животных, но они должны в духовном и телесном отношении настолько быть развитыми и образованными, чтобы потом самостоятельно могли разрешать свою жизненную задачу и достигнуть вечного назначения. Естественный порядок, следовательно, требует уже, чтобы дети оставались при своих родителях до тех пор, пока они не достигнут известной степени развития или зрелости. Если же дети должны жить и обитать со своими родителями, то необходимо должны жить вместе и их родители, отец и мать составляют одну семью. Семья есть, следовательно, самый естественный и самый необходимый союз, какой только может существовать. Но из этого отнюдь ещё не следует, чтобы каждый человек самой природой обязан был вступать в брак и жить семейно, ибо продолжение человеческого рода, конечно, не прекратится, если те или другие отдельные лица окажутся от семейной жизни и поставят себя такому служению, которое выше родительского. Отдельному лицу, следовательно, предоставляется свободный выбор вступать в брак или не вступать. Но если не каждый имеет обязанность, то каждый имеет право обзаводиться семьёй. Конечно, это право тогда только должно быть использовано, когда человек достигнет узаконенного возраста и когда все прочие условия, без которых не может быть речи о счастливой семейной жизни, существуют налицо. Кто страдает тяжкой душевной или телесной болезнью, кто не может сам себя содержать, тот не должен полагать основание семье, ибо каким образом он может заботиться о других, когда не может приобрести самого необходимого для себя самого.

Пётр. Но об этом в настоящее время мало заботятся. Ныне женятся и выходят замуж, не рассуждая о том, есть ли всё необходимое для содержания семьи. Теперь вступают в брак такие люди, которые сегодня имеют заработок, а завтра, если они лишаются заработка или делаются неспособными к труду, становятся нищими.

Священник. Это, к сожалению, сущая правда. Девица, которая только что окончила школу или фабричную работу, следовательно, совсем неопытная в домашнем хозяйстве, воображает себя способной быть хозяйкой дома. Молодые люди, которые часто не имеют ни одной добродетели, но опытно знакомы со всеми пороками, которые семью могут сделать только несчастной, теперь свободно вступают в брак. Когда дело идёт о том, чтобы избрать род службы или занятия, изучить какое-нибудь ремесло, то наперёд спрашивают обыкновенно, есть для этого необходимые способности и средства. Но при составлении семьи таких размышлений и соображений не бывает, так как дело делается быстро, по одному только легкомысленному решению: я вступаю в брак, и ни один человек не может мне препятствовать, – как будто дело идёт здесь о таком предмете, который не требует никаких соображений.

Фома. Я желал бы знать при этом, для чего нужны здесь какие-нибудь соображения и размышления. Ведь по морали социал-демократов родителям дозволяется снова бросать друг друга, коль скоро обнаруживается разладица, разочарование, отвращение. Дети же, коль скоро они отнимутся от груди матери, должны быть отбираемы от матерей и передаваемы на воспитание в государственные воспитательные дома, ибо в социалистическом государстве будущего будут господствовать всеобщее и одинаковое воспитание за государственный счёт, образовательное даровое обучение во всех учебных заведениях.

Священник. Если бы эта уродливая идея была бы действительно осуществима, конечно, не было бы надобности ни в каком рассуждении: вступать в брак или нет. В таком случае семья совсем перестала бы существовать, ибо тогда жена стала бы чужой для мужа, дитя чужим для своих родителей. Отец, мать и дети, которые самой природой так тесно связаны между собой, как память, разум и воля в человеческой душе, отлучаются друг от друга. Как противоестественно отрывать дитя от материнских объятий и передавать государству! Мать и дитя так же неразрывно связаны между собой, как душа и тело. И когда один супруг умирает при жизни другого, то от последнего можно часто слышать такого рода вопль: мог ли я думать, что так тяжела и болезненна будет наша разлука? Ведь это всё равно, что отрубили бы у меня часть моего тела! Так тесна, так крепка, так натуральна та связь, которая соединяет супругов. А социал-демократия осмеливается восставать против закона природы и расторгать союз между отцом, матерью и детьми! То не может быть правильным и законным, что против законов природы. Вот почему социал-демократия произносит сама суд над собой, если она нападает и разрушает семью – это произведение природы.

Но и семья есть не только дело природы, но и 2) установление Бога. Всё, что составляет дело природы, есть в то же время и дело Бога. Он захотел всё это создать и привести в порядок, ибо Он Господь и Владыка природы. Воля Божия такова, чтобы муж и жена составляли семью и оставались в совместном сожитии до тех пор, пока не разлучит их смерть. В силу брака муж и жена должны быть связаны неразрывным сожительством. Божия воля была на установление брака. Его же воля и в установлении семьи. Эта мысль о браке и семье выражена в словах Священного Писания: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут... одна плоть» (Быт.2:24). Здесь же имеем три части, которые составляют существо брака: любовь, единство и нерасторжимость. Но вследствие греха исчезла эта высокая идея о браке. Даже в иудействе брак был уже не то, что должен быть по воле Бога. Только Христос восстановил его первоначальное достоинство, разъяснив, что брачный союз должен быть заключён только между двумя лицами, то есть между одним только мужем и одной только женой, и что этот союз должен быть нерасторжим. Да, Он так высоко поднял достоинство брака, что он стал благодатным средством – Таинством Его Церкви. «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф.5:32). Это, так возвышенное Христом достоинство брака всегда оберегаемо и поддерживаемо было Церковью, которая всегда и всюду подчёркивает единство и нерасторжимость брака и сообщает брачующимся супругам необходимую благодатную помощь через совершение Таинства.

Пётр. Но как же объяснить упадок брака и расстройство супружеской жизни?

Священник. Всюду, где отделяются от истинной Церкви, замечается ослабление брачных уз и постепенное ослабление брака. Так как неверие пускает всё более и более глубокие корни и, вследствие этого, всё более и более исчезают любовь и верность супружеская, то поэтому так много в настоящее время мы видим испорченности в брачной и семейной жизни вообще. И эту порчу социал-демократия своим безбожным учением старается ещё более усилить и распространить, объявляя брак за личную сделку, в которую никто – ни церковнослужитель, ни гражданская власть – не должны вмешиваться. «Этот союз брачный, – говорит социал-демократический вожак Бебель, – как в первобытное время должен быть частным, личным соглашением без всякого посредничества какого-нибудь функционера (сословного начальства)». Социал-демократия, извращая и унижая таким образом брак, нападает и на семью, это Божественное учреждение, и делает семейную жизнь невозможной. В какую бездну гибели стыда и позора погрузилось бы человечество, если бы было признано всеми это учение! От брака и семьи не осталось бы и следа, и весь мир сделался бы великим домом греха и порока.

Фома. Это и мне всегда очень не нравилось в социал-демократии; она проповедует такие учения, от которых, ведь право, волосы становятся дыбом, и которые в каждом богомыслящем человеке возбуждают чувство гадливости и отвращения.

Священник. Если бы социал-демократическое будущее государство не принесло бы нам никакого более изменения, кроме одного закона свободной любви, то и по этому одному основанию не было бы возможно его признание, и оно заслуживало бы самого энергичного отпора и противодействия. Социал-демократия есть величайший враг семьи, копающий могилу для семейной жизни.

Пётр. Поэтому каждый отец семейства должен крепко подумать, прежде чем открыть слух свой для соблазнительного голоса этих людей. Он должен подумать, что выйдет из семьи этого Божественного учреждения, если брак будет только личным контактом, который может быть разорван во всякое время, каждую минуту.

Священник. Ниспровержение семьи имели своей целью ещё ранее, чем сделалась известной социал-демократия, либерализм и масонство, когда они вводили гражданский брак как обязательный для всех, желающих вступить в брак. Через это до сих пор нерасторжимый союз семейный незаметно и мало-помалу стал ослабевать и всё чаще и чаще расторгаться. Таким образом, то, чего доселе старались достигать либерализм и масонство тайным путём, этого домогается социал-демократия открыто, не таясь, путём своих идей и учения, а потом, может быть, и путём насилия.

Пётр. Но до этого, будем надеяться, дело так скоро не дойдёт. Господь Бог не допустит, чтобы эти социал-демократические деревья доросли до неба. Ибо Он сказал: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф.19:6). Это слово должно будет, уверен я, привести к отрезвлению.

Священник. И я со своей стороны твёрдо убеждён, что Бог не допустит, чтобы разрушен был тот строй и порядок семейной жизни, который Ему угодно было установить.

Но семья не только Его установление, но и 3) основание, фундамент общества. Всё человеческое общество основано на семье и в ней, как здание в фундаменте, приобретает свою прочность и устойчивость. Семья есть, так сказать, корень всех существующих в мире учреждений, ибо общество, государство и Церковь наделены семьёй – живут и питаются от неё; общество составляется из членов семьи, государство получает своих граждан от семьи, Церковь состоит из членов, которые произошли от семьи.

Через семью должно быть обновляемо и освящаемо всё человеческое общество. Она есть источник, раздающий жизнь и благословение для всего человечества. Поэтому она необходимо должна быть в связи с религией, ибо только через религию она в состоянии изливать жизнь и благословение на всё человечество. Семейный очаг и алтарь неразрывно связаны между собой, – обыкновенно говорили ещё древние римляне. Не гораздо ли более семья должна быть проникнута религиозным духом в христианстве? И вот здесь центр тяжести падает на мать. От неё в особенности зависит настроение семьи. Если она религиозная, христианская женщина, тогда будет изливаться и на всё общество.

Семьей люди должны быть так воспитаны, чтобы они служили обществу как полезные члены его и некогда сделались наследниками Неба. При выполнении этой важной задачи опять первое место занимает мать. Один из величайших педагогов говорит: «Каким человек воспитан в первые шесть лет, таким останется он в большинстве случаев на целую жизнь». Если это слово истинно – а опыт подтверждает его, то можете представить тогда, какое огромное влияние производит мать на своих детей! Ведь с детьми этого возраста почти исключительно имеет дело только мать, так как воспитательная деятельность отца начинается позже, впоследствии. Теперь, если Спаситель наш некогда изрёк соблазнителям: «горе» (Мф.18:7), то это горе вдвойне, втройне, в десять раз более относится к матери, если она сама не по-христиански настроена, не по-христиански воспитывает своих малюток. Дурные, нехристианские матери суть растление мира. Если бы у нас были добрые матери, то наш современный мир не трепетал и не дрожал бы перед разрушительным социал-демократическим движением и перед злобствующей и озверелой толпой безбожных рабочих.

Пётр. И я так же думаю. Если бы матери тех несчастных, которые теперь потеряли всякую веру и нравственные устои, были поистине христианскими матерями, то они не зашли бы так далеко. И если те девушки, которые теперь работают на фабриках, впоследствии выйдут замуж, какое жалкое поколение будет нарождаться тогда от этих браков.

Фома. Женщина, не имеющая религии, гораздо хуже, чем неверующий мужчина. Это наблюдение я сделал в социал-демократических собраниях, в коих такие нерелигиозные женские персоны отважились выступать в качестве ораторов. Невольно мне приходилось говорить себе, что вышло бы из семейства, если бы им стали управлять матери такого пошиба?

Священник. Если так разрушительно и убийственно действует неверующая мать, то как благотворна и назидательна бывает воспитательная деятельность истинно благочестивой матери! Такая мать есть величайшее счастье и одно из величайших благодеяний, какое только может даровать Бог человеку в этой земной жизни. «Неизмеримо несчастно, – сказал один из учителей Церкви, – то дитя, которое имеет нехристианскую, неверующую и недобродетельную мать, хотя бы она одевалась в пурпурные и шёлковые одежды; и, наоборот, беспредельно счастливо то дитя, у которого поистине христианская мать, хотя бы она в тряпках и выросла, в тряпках и в могилу была засыпана».

Влияние доброй матери не угасает и с её смертью. Когда она давно уже лежит в гробу, а сын или дочь её на житейском море перебрасывается из стороны в сторону бурными волнами страстей и близки уже к тому, чтобы потерять веру и невинность, и тогда снова встаёт перед их глазами образ доброй матери и производит на заблудившихся такую магическую силу, что они отрезвляются и решаются не причинять скорби своей в земле покоящейся матери. Кто вообще вырос в такой семье, где действует, как воспитательница, истинно христианская мать, кто в такой семье вкусил того мира, который Христос называет Своим миром, тот не может навсегда остаться в луже порока и неверия. Воспоминания о светлых счастливых днях своей юности, которые он провёл в родительском доме, с непреодолимой силой вырывают из тех уз и цепей, в которые заковал его греховный мир.

Но радостные и счастливые дни переживают в доме только тогда, когда и отец бывает истинно христианский муж. Отец не должен своим словом и примером разрушать того, что заботливо старается созидать мать. Оба должны идти рука об руку и быть согласны, и особенно в том, что всего важнее на земле, то есть в вере. В этом только случае семья есть надёжное и твёрдое основание общества, тогда государство и Церковь имеют в ней гарантию успешной своей деятельности, тогда не страшны никакие социалистические замыслы о переворотах и катастрофах. Если же либерализм и его естественное детище – социализм выступают против брака и вместе с тем и семьи, то они подрывают основу общества, ибо эта основа есть семья, она есть первый и самый важный столп, на который опирается всё общественное здание, все общественные союзы и организации.

Пётр. Это подкапывание и потрясение общественного порядка совершается и тем, что устраняет религию, что объявляют её частным делом.

Фома. Этот подрыв делают и тем, что женщину низводят снова в то положение, в каком она находилась в язычестве. Как тогда, так и теперь, посредством закона о свободной любви, она снова делается орудием самой грубой, чувственной страсти.

Священник. Но через это семье, этому основанию общества нанесён был бы смертельный удар, и наступило бы невыразимое бедствие.

Священник. Семья, о которой мы говорили вчерашний вечер, есть нечто столь важное и серьёзное, что мы сегодня ещё раз займёмся этим предметом. В конце вчерашней беседы уже было сказано, что семье у нас грозит большая опасность, так как её хотят лишить религиозного характера и церковного освящения и женщину сделать орудием плотской похоти. Но это не единственные опасности, которые в настоящее время угрожают семье.

Пётр. Семья страдает также и под влиянием духа времени, свойства которого всем известны. Губительные, развращающие основоположения и идеи и дурные привычки нашего времени проникают и в семью. Так как всё современное течение направлено теперь только на сей земной мир, то не следует удивляться, если этим духом заражается и семья.

Священник. Да, те опасности, которые угрожают семье – это материалистическое мировоззрение и современное направление – гораздо больше и серьёзнее, чем рассмотренное выше. Поэтому раскроем и ближе рассмотрим их.

Что это за опасности, которые угрожают в настоящее время семье? Это есть:

1) дух неверия и нечестия. Неверие теперь не есть уже дело отдельных лиц, но оно постепенно проникает в массы народа. Дурная пресса сильно заботится об этом, поставив своей задачей подстрекать и науськивать читающую публику на Церковь и её чад и последователей, чтобы развивать в публике подозрение к последователям Церкви и подорвать доверие к ним. Мы встречаем теперь неверующих не среди только взрослых, но и среди наших юношей и детей. Из городов это неверие переходит и в сёла, так что теперь и в деревнях наших можно довольно наслушаться речей против веры. И как легко подрастающее поколение заражается и воспламеняется неверием, это доказывает взрыв одобрений и громких рукоплесканий зелёной молодёжи, если какой-нибудь враг религии и безбожник публично выступает со своей речью среди народной толпы.

Естественное следствие неверия есть дух легкомыслия и нечестия, который состоит в том, что он не щадит ничего святого и Божественного, но всё мешает с грязью. Предметами острот и насмешек является у таких людей то Божественное Лицо Самого Иисуса Христа, то Cвятая Личность Божией Матери, то Церковь с её священниками, то святые Таинства и молитва. Всё это вышучивается и высмеивается, над всем этим всюду слышатся самые плоские остроты и грубые издевательства: и в частных домашних компаниях, и в общественных сборищах, в трактирах и пивных, на фабриках и в других учреждениях.

Фома. В последнее время я не раз слышал, что не только рабочие из мужчин, но и женщины фабричные о религии и Церкви, о священниках и Таинствах церковных, не исключая Исповеди и Святого Причастия, отзываются в таких выражениях, что просто волосы становятся дыбом.

Пётр. Это обстоятельство ясно доказывает, что дух неверия и нечестия проник уже и во многие семьи.

Священник. Но где нет веры, там не может быть уже и никакой нравственности. А потому дальнейшей опасностью для семьи является:

2) дух безнравственности. Где ничто Божественное не имеет уже никакого значения, там всё более и более выступает на первый план всё земное и чувственное. Кто не может служить Богу, тот служит страстям и похотям. Это доказывают преступления против нравственности. Пороки язычества вновь воскресают в наше время, когда так много занимаются внешним образованием и приличиями. Наиболее опасный дух есть именно дух безнравственности, ибо, когда проникает он в семью и вытесняет порядок и благочиние, там погибли мир и согласие, погибло счастье и благополучие.

Пётр. Что этот дух и у нас проник во многие семейства – это доказывают подозрительные сборища лиц обоего пола, безнравственные разговоры и песни, неприличные пляски и игры, которые дозволяют себе во многих домах молодые люди. Но самое худшее при этом то, что хозяева таких домов не находят ничего дурного и вредного в этих безнравственных компаниях, что они напротив ещё обижаются, когда начинаешь воздействовать в этом случае на их совесть.

Фома. В доказательство того, что во многих семействах этот дух сделался уже господствующим, я бы мог привести и ещё больше примеров. Но я ограничусь указанием на то, как бесстыдно и дерзко почти всюду ведут себя наши молодые люди и как грубо поступают с другими. Кто уже раз имел счастье, или лучше сказать – несчастье ехать с поездом рабочих, тот может ещё более пополнить и эту главу безнравственности, ибо то, что приходится здесь видеть и слышать, это не поддаётся описанию. Нельзя поверить даже, что живём мы в цивилизованной стране.

Священник. И я также слышал жалобы на это. Эти явления доказывают ещё более нам, что во многих семьях молодые люди потеряли всякое чувство стыда. Дальнейшая опасность:

3) это наклонность к чувственным удовольствиям и наслаждениям. Когда человек потерял нравственную устойчивость, то он опускается всё ниже и ниже, пока не дойдёт до степени животного. Страсть к чувственным удовольствиям есть естественное следствие безнравственности. Есть и пить, плясать и играть – вот идеалы неверующего безнравственного человека. И как велика, как ужасно велика эта страсть в наше время! Только что вышедшие из школы юноши стремятся в пивные и питейные дома и трактиры, и наслаждаются там не несколько только послеобеденных часов, но и до глубокой ночи. Даже девицы не стыдятся в публичных местах есть, пить, хохотать, шуметь и бушевать. Недаром в церквах так часто мы слышим из уст проповедников жалобы на бесчинства и такие, например, выражения: «Место христианской семейной жизни заступает у нас весьма часто жизнь в публичных местах увеселений». Несомненно, что в семье нашего времени есть нечто гнилое, если родители могут допускать такие бесчинства своих подрастающих детей. Если бы семья была истинно христианским домом, то отдельные члены её не имели бы нужды искать себе такого сорта развлечений и удовольствий в гостиницах и других компаниях, но находили бы дома и своё удовольствие, и свою радость. Но в том-то именно и беда наша, что современный человек большей частью не имеет уже никакого дома, то есть никакой семьи, которая бы собиралась бы около него и которую поистине любил бы и он. Родители теперь совсем не умеют уже делать родительский дом лучшим, наиболее приятным местом пребывания своих детей. Вот почему эти последние ищут себе удовольствий вне его и там легко потом развращаются, не имея за собой никакого надзора.

Пётр. Моя дочь не пойдёт в такое место, где дозволяются такие бесчинства. Она знает, что я ни в каком случае не потерпел бы такой вольности и распущенности.

Фома. Я знаю семейства, в которых в воскресные и праздничные дни все устремляются в гостиницу – муж, жена, сыновья, дочери. Если затем, с наступлением рабочего дня, чувствуют некоторую тягость, то вместо них идёт на работу кружка, то есть делают вычет из жалования. При этом не принимается уже в соображение, есть ли в этом действительная потребность и дозволяют ли это имущественные обстоятельства.

Священник. Следствием сего бывает:

4) быстро возрастающее обеднение. И в этом заключается дальнейшая и великая опасность для семьи. Обеднение имеет в себе всегда и нечто затруднительное и опасное для человека, почему ветхозаветный мудрец и молится: «нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом» (Притч.30:8). Сколько семейств лишают себя этого благополучия, о котором Святое Писание учит здесь нас молиться! Они всё дальше и дальше отходят от своего семейного благополучия, долги нарастают на долги, изо дня в день ведут они борьбу за существование, так что часто вечером не знают, откуда они в следующий день достанут самое необходимое для жизни. Здесь уместна та жалоба, которую в других случаях осуждал Господь, и которая гласит: «что нам есть? или что пить? или во что одеться?» (Мф.6:31). Опасно это обнищание особенно потому, что оно легко доводит до забвения Бога, так как оно нарушает мир и спокойствие.

Фома. Но это обнищание некоторые семейства погнало уже в объятия социал-демократии.

Пётр. Если такие семьи ничего уже более не ожидают и ничего уже не могут терять, то они часто ищут в своём ослеплении помощи у социал-демократов, которые обыкновенно слепо и коварно обещают золотые горы.

Священник. Дальнейшая опасность нашего семейства есть:

5) дух безначалия, непризнание авторитета. Богу угодно, чтобы в мире господствовала известная подчинённость, чтобы одни люди господствовали и управляли, а другие подчинялись. Другими словами, Господь установил авторитет. В семействе этот авторитет начинает развиваться и укрепляться, когда отец одарён от Бога особенной властью. Как важно и нужно, чтобы эта отцовская власть уважалась, этот авторитет оберегался и поддерживался! Ибо из семьи он должен переходить в общество, в государственную жизнь. Но со своей ложной любовью к своим детям, со своей ложно понимаемой гуманностью, многие отцы заходят так далеко, что они в своих семьях не имеют уже никакого значения, что их отеческая власть не имеет уже никакой силы. Дети, совершая проступки и кругом виновные, не обращают внимания на лицо и слова отца и делают, что им хочется. Слабый отец делается слугой и рабом своих собственных детей. Но это безначалие и отсутствие авторитета в семье есть великая опасность, как для отдельных членов семьи, так и для целого общества.

Пётр. Как много дурного было бы предотвращено, и в какой чистоте и неповреждённости оставалась бы семья, если бы отец был строгий и энергичный муж и умел бы придавать силу своему слову! У такого отца дети не стали бы дозволять себе того, что приносит вред и им самим, и подвергает в стыд и скорбь их родителей.

Фома. И будут ли те из членов семьи, которые не признают авторитетов и власти отца, признавать другие авторитеты и подчиняться гражданскому и духовному начальству?

Священник. Конечно, нет; для кого ничто не значит отцовский авторитет, для того не будет иметь значения и каждый другой. Дальнейшая опасность, угрожающая ныне семье, есть, наконец:

6) наклонность к притеснениям и выжиманию последних сил со стороны недобросовестных работодателей и безбожных людей. Материальной нуждой, недостатком в заработках работодатели пользуются для того, чтобы обогатить себя посредством рабочей силы бедняков – рабочих. Предлагают им работу за такую плату, которой часто едва достаёт на обеспечение одного только члена семьи. Если же рабочий начинает жаловаться на недостаточное вознаграждение за труд, то ему говорят: «У тебя есть жена и подрастающие дети – посылай и их на фабрику, тогда будешь получать больше жалованья». Таким образом, недобросовестная индустрия производит расстройство семьи, притягивая и мать, и детей к машине (в Германии в 1898 году на фабриках работало 288 553 девицы от 16 до 21 года и 475 995 выше этого возраста).

В то время как недобросовестные работодатели эксплуатируют семью для своего собственного обогащения, социал-демократы стараются эксплуатировать семью в духовно-нравственном отношении, ибо они, пользуясь бедностью и нуждой рабочих, возбуждают в них чувство недовольства и развивают равнодушие к вере, чтобы приобрести их для своих целей и намерений. «Идите за нами, – говорят они, – и держитесь за нас. Вы, при ваших иногда невыносимых трудах, ничего не имеете и сейчас, ни на что не можете рассчитывать при настоящих условиях и впредь. Мы хотим добиться всеобщего улучшения. Все должны, все имеют право на сытую, весёлую и довольную жизнь и могут на земле иметь небо. Вот то новое счастье, которое мы обещаем вам!»

Фома. Эти обещания звучат очень заманчиво и, как я уже ранее говорил, производят впечатления и имеют успех.

Пётр. Господствующая страсть к удовольствиям и недовольство своим скудным положением полагают путь социалистическим бредням и гонят бесчисленное множество рабочих в сети этих соблазнителей.

Священник. Велики, стало быть, те опасности, которые угрожают в настоящее время семье. Значительное количество семей переживают уже эти опасности и находятся в ужасающем состоянии. Спрашивается теперь, что нужно делать для воспитания семьи? Семья есть первый и самый могущественный столб, на котором покоится человеческое общество. Если рухнет этот столб, тогда рухнет и всё здание социального строя. Тогда уже не помогут никакие внешние средства, никакое устройство, никакие государственные законы. Поэтому всё должно быть направлено к тому, чтобы спасти семью. И Церковь, и государство должны напрячь все силы и содействовать в этом отношении друг другу, потому что они вместе могут пострадать, если разрушена будет семья. Прежде всего, я ставлю вопрос:

1. Что должна делать для спасения семьи Церковь? – Она имеет великую задачу снова возвратить семью ко Христу, ибо Он есть учредитель и основатель семьи, потому что Он основатель брака, на который как на фундамент опирается семья. Как Бог Он установил брак в Раю и как Богочеловек впоследствии возвысил его до святого Таинства и сделал таким святым союзом, который есть образ, отображение союза Христа с Церковью.

Ко Христу необходимо должна она возвратить семью, ибо Он есть её Спаситель и Восстановитель. В таком тяжёлом положении находилась она, когда Он явился в мир, чтобы совершить великое дело искупления! О порядочной семейной жизни в язычестве не было уже и речи. Из того состояния позора и унижения, в каком она приведена была в иудействе, Христос снова вывел и освятил её. Он был Тем благодетелем, Который вырвал женщину из нравственного унижения язычества и возвёл к истинному человеческому достоинству. Это, прежде всего, сделал Он Своим учением о том, что и женщина также есть подобие Божие, и далее тем, что Он женскому полу придал ту духовную красоту, которой не знало язычество. Эта красота состоит не во внешнем лоске и мишуре, не в приятных манерах и приёмах обращения с другими, не в земном богатстве и телесных преимуществах, но в благочестии и нравственности, в богатстве добродетелей и красоте души. Как идеал христианской женщины Он представлял Свою Честнейшую и Высокооблагодатствованную Матерь, о Которой слово Божие говорит: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (Песн.4:7). О как много наших женщин и девиц в течение веков взирали на Марию, это зеркало добродетели и по Её примеру устраивали жизнь свою, так что они на самом деле были то, что Христос хотел сделать из женского пола, именно – украшение дома и образец для всей семьи!

Ко Христу должна быть снова возвращена семья, ибо Он есть её лучший друг и величайший благодетель. По Своему святому человечеству Он Сам вышел из семьи и большую часть Своей земной жизни провёл в домашнем кругу в Назарете, следовательно, в семействе Он так любил семью, как никто другой. Он всё делал для блага и чести семьи, что только мог, и всюду, где только представлялся Ему случай. Когда в Кане Галилейской совершён был брак и полагалось основание для новой семьи, Он явился туда и по этому случаю сотворил первое чудо, претворяя воду в вино. Это, без сомнения, великая честь для семьи. А какое утешение и благословение получили от Него некоторые из семейств, когда Он исцелял их больных, воскрешал и возвращал жизнь их мёртвым!

Ко Христу нужно возвратить семью, ибо Он есть совершеннейший образец семьи. Те добродетели, которые свойственны семье, Он исполнял в совершенстве. Это послушание, труд и молитва. Писание говорит о Нём: «и был в повиновении у них» (Иосифа и Марии) (Лк.2:51). И долго ли находился Он в состоянии этого послушания? Ответ: дольше, чем сколько находятся в нём обыкновенные другие человеческие дети. – Потом это был Человек труда и притом не того излюбленного, приличествующего Его состоянию умственного труда, но и совершенно необычной для Него, грубой и тяжёлой ручной работы. И этот труд исполнял Он не для простого времяпрепровождения или развлечения, но ради насущного хлеба. Это был, наконец, великий любитель молитвы. Никто столько не молился, как Он. Бедная хижина назаретская, Иерусалимский храм, улицы и горы Святой Земли суть громкие свидетели этого. Молясь – вступил Он в мир на общественную проповедь, молясь – проводил Он земную жизнь, молясь – вознёсся на Небо.

Ко Христу пусть возвращается семья, ибо Он есть тот «камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный» (Ис.28:16), на Котором всё, следовательно, и семья покоится и от Которого всё получает твёрдость и устойчивость. «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1Кор.3:11). Христос недаром называется краеугольным испытанным камнем, Которого никто не может сдвинуть с места и устранить, как ненужный, и остаться безнаказанным. «Тот, кто упадет на этот камень, – говорит слово Божие, – разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф.21:44). Скоро две тысячи лет, как заложен этот чудесный камень в основание Сиона; и всюду, где строят на этом основании, человечество хорошо чувствует себя. Всюду распространялась христианская жизнь и истинно просвещённые христианские нравы и истинная культура. А теперь вот хотят оставить этот путь и сделать человечество счастливым без Христа.

Но другого основания никто не может положить, другого пути к благу и спасению человечество никто не может отыскать. Необходимо поэтому возвратиться семье к тому краеугольному, крепко утверждённому камню, Который есть Иисус Христос. Во Христе и только в Нём одном помощь и спасение для семьи и всего общества.

Пётр. Какую вопиющую несправедливость и зло совершают либерализм и социализм, стараясь отделить семейство от Христа!

Фома. Но кто должен возвратить семью ко Христу и как это может быть достигнуто?

Священник. Эта задача падает на Церковь. Если Церковь имеет своим делом приводить к Богу каждого отдельного человека и руководить его в истинно христианской жизни, то она, естественно, должна иметь заботу и о семье, ибо если утрачена семья, то тщетна будет и работа Церкви. Вот почему Церковь изыскивает всё новые средства, чтобы оказывать на семью благотворное врачующееся влияние. Здесь, прежде всего, следует назвать «Союз христианских матерей», который должен содействовать тому, чтобы матерей семейств приобретать для Христа и Его святого дела. Ибо если будет приобретена мать, то скоро будет приобретена и вся семья её. Дайте миру христианских благочестивых матерей, и тогда всё в мире пойдёт хорошо, по-христиански. Если в доме хорошо, чисто, всё в порядке, то это обыкновенно приписывают хозяйке, женщине; но и наоборот, женщине же равным образом приписывают и дурное состояние дома. Как много, следовательно, может зависеть от того, чтобы приобрести для Христа и воодушевить Его святой верой матерей семейств! И эту задачу поставила себе Католическая Церковь при учреждении «Союза христианских матерей». Какое прекрасное учреждение. Хорошо бы поучиться у неё и нам, православным.

Пётр. В этот союз должна вступать каждая женщина и никакой благоразумный муж в этом отношении, конечно, не будет ставить никаких преград и затруднений.

Священник. В последнее время основан в Католической Церкви папой Львом XIII кружок в честь Святого Семейства Назаретского с той целью, чтобы не только матерей, но и всех членов семейства поручать покровительству Святого Семейства. Этому Святому Семейству должны посвящать себя все католические семейства, ему должны принадлежать они, его высоким примером добродетели должны они назидаться и к истинно христианской жизни себя располагать. Есть ли что-нибудь более прекрасное и высокое, чем картина Святого Семейства в Назарете, которую представляет нам Отрок Иисус среди Своих трудящихся родителей? Где лучше исполнилось золотое правило жизни: трудись и молись, как именно здесь? Где в таком совершенстве исполнялись семейные добродетели: послушание, трудолюбие, молитва, довольство, терпение, умеренность и т.п., как именно в этой назаретской бедной хижине? Да, если бы все семьи имели всегда перед глазами этот высший пример добродетели и старались подражать ему, нам не пришлось бы тогда так много заботиться о семье нынешнего века.

Фома. Но если так, то почему не приложит наиболее заботы о семье наше государство? В других случаях оно старается всем управлять и издавать правила и законы. Оно обращает своё внимание на школу, монастыри и миссии. Почему же и не на семью? Семья не менее важна, чем школа – ибо, что может сделать школа, если испорчена семья?

Священник. К сожалению, это совершенно верно. Семья есть основа государства, а потому это последнее должно бы, по крайней мере, столь же заботиться и о семье, сколько о школе. Особенно это надлежит делать в наши злополучные дни, когда семье угрожают столь многие опасности и так много семейств уже переживают эти опасности. Теперь спрашивается:

2) Что должно делать для спасения семьи государство? – Оно должно обращать более строгое внимание на дурные дома в городах и деревнях. Те безнравственные сборища лиц обоего пола, о которых мы говорили выше, должны быть запрещены и подлежать наблюдению полиции. Один единственный дурной дом, в котором допускаются такие сборища, может принести неисчислимое зло и развращение. Если по теперешним законам подвергают наказанию за безнравственные речи и поступки, почему не сделать употребления из этого законного средства и в отношении тех частных домов, где происходят такие сборища.

Пётр. Для чего же существуют у нас законы?

Священник. Потом государство должно держать лучший порядок на многолюдных улицах и публичных местах. Ведь это скандал, как ведут себя в таких публичных местах молодые люди обоего пола. Можно подумать, что полиция бессильна против бесчинства. Но, однако ж, закон даёт ей право и налагает обязанность на проявление в таких случаях своей власти.

Пётр. Но полиция только в некоторых местах делает то, что обязана делать.

Священник. Государство затем должно строже контролировать посещение пивных, трактиров и гостиниц, ибо здесь скрывается корень бедствия и несчастий столь многих семейств наших. Если хозяин дома, глава семьи – усердный посетитель этих заведений, то семья его в хозяйственном и часто в нравственном отношении гибнет, и воспитание детей идёт неправильно и сильно страдает. Почему бы такого, недобросовестного отца семейства, который насильно ведёт свою семью к погибели, не привлекать к ответственности? Почему бы и молодым людям, коль скоро они являются в гостиницу в подозрительной компании, совсем не запретить такие посещения?

Пётр. Это было бы спасительным средством для многих пьяниц и распущенной молодёжи. Благодаря этому и гостиница имела бы больше уважения и чести. Ибо порядочный человек туда почти совсем уже не заходит, потому что боится наткнуться там на неприятную сцену или даже потерпеть оскорбление. А с какой радостью приветствовала бы такой закон иная мать, которая часто не имеет в своих руках столько денег, чтобы купить чаю и сахару, потому что муж её все деньги пропивает в гостинице! Как благодарна была бы она начальству за то, если бы её муж, в силу закона, обязан был бы в урочный час оставлять гостиницу и возвращаться домой.

Фома. В последнее время очень много приходится читать о новых реформах и переменах в нашем законодательстве. Хочется верить, что в недалёком будущем со стороны правительства больше будет об этом заботы и против бесчинства молодёжи, разгула и пьянства будут выработаны более строгие правила.

Священник. Я припоминаю, в одной статье читал о том, что законодательство, вступившее в силу с 1 января 1900 года, заключает в себе постановление об опеке страдающего недугом пьянства, когда таковой вследствие пьянства или не может управлять своим хозяйством, или подвергает опасности нищеты семью свою, или же лишает безопасности других. Через эту опеку он лишается возможности проматывать своё имущество и делать новые долги. Равно теряет он, если он имеет детей, и отцовскую власть над ними, и сам отдаётся под опеку. Опекуну даётся право и обязанность в особенных и нужных случаях, и против воли пьяницы, иметь заботу и о том, чтобы последнего помещать в лечебницу и крепко держать его там.

У меня есть ещё одно желание: правительство должно энергичнее настаивать на более строгом исполнении заповеди о почитании воскресного дня, ибо это имеет очень большое влияние на семью. Чем лучше члены семьи соблюдают святость воскресенья, тем выше стоит нравственная жизнь в таком семействе. Теперь, хотя и имеем мы закон, который предписывает более строго соблюдение воскресного покоя, но работа в воскресенье по обыкновению продолжается. Полевые работы в летнюю пору происходят теперь в воскресные и праздничные дни даже чаще, чем прежде, и нередко без всякой нужды. В этом случае закон должен бы действовать строже и не представлять это произволу каждого. К этой строгости соблюдения святости воскресных и праздничных дней я причисляю и закрытие трактиров до окончания богослужения. Если можно это в других местах, то почему же нельзя этого сделать и у нас? И если другие занятия в это время воспрещаются, то почему нельзя запретить открытие и этих лавочек алкоголя?

Фома. С этим я совершенно согласен. Кто в воскресные и праздничные дни не мог от 9 до 11 часов поучаствовать в богослужении, тот не должен по крайней мере находить приют и удовольствие и в гостинице.

Пётр. Когда стоят гостиницы открытыми не только по целым дням, но и до половины ночи, то это много способствует развитию пьянства.

Священник. После того как мы выяснили значение семьи и грозящие ей опасности, я не могу не указать ещё на то, что сами родители должны делать со своей стороны всё возможное для исправления и спасения своих семейств. Исправьтесь вы, родители, сами, тогда и ваши дети будут лучше. Сделайте ваш дом снова, как это было встарь, таким храмом Божиим, в котором возносится ежедневно молитва и славословие Богу, где господствует строгая дисциплина и порядок, где родители, и в особенности матери, подают всем добрый пример. Сделайте ваш дом таким привлекательным для ваших детей, чтобы они нигде лучше себя не чувствовали, кроме родительского дома. В наши злополучные дни родителям нужно иметь особенно зоркий глаз и наблюдение за тем, где и как проводят время их подрастающие дети и какие они посещают общества и дома. Ибо что пользы от того, если отец и мать дома поддерживают порядок и дисциплину, тогда как вне дома дети их портятся и развращаются в дурном товариществе и безнравственных компаниях? Не одни только родители, но каждый на своём месте обязан содействовать спасению со всех сторон обуреваемой семьи. Церковь и правительство должны делать всё, что они могут, для того чтобы отвратить от семьи угрожающие опасности. Кто помогает спасению семьи, тот спасает общество.

Священник. В наше последнее собеседование у нас, между прочим, речь была о том, что праздник воскресения имеет на семью большое влияние, и что поэтому правительство должно обращать на поддержание его больше внимания. Тем нужнее это в наше время, когда материалистическая волна всё более и более отбивает человека от Бога и вечности.

Пётр. В наших столичных и губернских городах праздник воскресения проводится, как известно, очень нехорошо. Причина этого заключается в том дурном примере, который подаётся народу сверху. Если большая часть тех, которые должны подавать добрый пример другим, почти по целым годам, за исключением известных патриотических праздников, не бывает на богослужении, то чего же ожидать от народа?

Фома. Эти образованные и знатные господа в этом отношении одинакового мнения с социал-демократами; по их мнению, этот воскресный день и другие праздники совсем не нужны и бесцельны. Воскресение для них, собственно, день отдыха и удовольствий, но ничуть не день Господень, как учит о сём христианство.

Священник. Такой дурной пример сверху – явление очень прискорбное, ибо благочестивое празднование воскресного дня имеет больше значения и смысла, чем об этом думают. Оно причисляется к тем важнейшим предметам, которые в настоящее время занимают лучшие умы, и имеет немалое значение при разрешении социального вопроса. Но насколько же именно велико и важно значение, которое в этом отношении имеет празднование воскресного и других праздничных дней?

1) Воскресение есть день для прославления Господа. Для почитания и прославления Бога всё сотворено, следовательно, и человек. Хотя люди должны славить Бога каждый день, но Богу угодно, чтобы один день недели был преимущественным и всеобщим днём славословия Бога. В один определённый день недели должно совершаться это всеобщее славословие, потому что человек по природе своей склонен к лености и равнодушию и мог бы легко забыть эту обязанность. Этот день богопочитания Бог Сам установил, когда Он на Синае, между прочим, заповедал: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исх.20:8). В Ветхом Завете эта заповедь повторяется очень часто: «Субботы Мои соблюдайте» (Лев.26:2). Именно в субботу, то есть седьмой день в Ветхом Завете положено почитать, потому что Творец в этот день почил от дел Своих, благословил и освятил его. Поэтому для израильтян субботний день был днём праздника, который напоминает о благодеяниях Бога. Апостолами впоследствии был установлен вместо субботнего воскресный праздник, потому что в воскресенье Христос восстал из мёртвых и в этот же день послал Святого Духа. Воскресный день есть поистине приснопамятный день Всесвятой Троицы, ибо в первый день недели, следовательно, в воскресный день Бог Отец начал творение мира, Бог Сын совершил искупление, а Бог Дух Святый – освящение. Воскресный день есть потом торжество для Ангелов и человеков, если он празднуется надлежащим образом. Из медных уст колоколов раздаётся в этот день по всей земле призыв, чтобы все, кто имеет веру, собрались в храм Божий для хвалы и благодарения Тому, перед Которым все должны преклоняться. Когда затем все верующие собираются перед лицом Всевышнего, их многочисленные молитвенные голоса сливаются в один гармоничный стройный аккорд – какая слава для Всевышнего, какая радость и торжество для Ангелов и человеков! Не на самом ли деле это тот день, «который сотворил Господь»? Можно ли представить себе что-нибудь более прекрасное и возвышенное, как христианское празднование воскресного дня? День Господень есть тень того грядущего праздника, который наступит в вечном отечестве. «Благодаря празднованию этого дня мы освежаем в себе памятование о том вечном радостном торжестве» (святитель Григорий Богослов). Почти у всех народов, даже у язычников, находим мы один день в неделе, посвященный торжеству. И если языческие писатели приводят вообще так много жалоб на зло своего времени, то нигде не встречаем мы у них жалоб на то, чтобы приносили какой-нибудь вред дни, посвященные богам. Такое неблагоговение и нечестие впервые видим мы, к сожалению, только у христиан, которые имеют лучшее понятие о Боге и обязаны Ему большей благодарностью, чем язычники. Но народ, называющий себя христианским и не свято проводящий воскресный день, даёт ясно понять, что он утратил веру в Триединого Бога и из мира сделал себе кумира, которому теперь и поклоняется. Какое заблуждение, какая скорбь, какое бедствие!

С почитанием воскресного и праздничных дней стоит или падает вера и религия вообще. Это очень хорошо знает масонство, а потому оно так и подымает все свои рычаги всюду – и в прессе, и в парламентах против соблюдения праздников. Опыт свидетельствует, что безбожники и мятежники делают себе самую богатую добычу там, где меньше всего почитаются воскресный и праздничные дни. Но совсем не то бывает там, где они соблюдаются настоящим образом, согласно христианскому учению. Там люди твёрдо стоят в своей вере и энергично дают отпор всякой попытке ослабить её. Да, всякая страна, в коей свято соблюдаются дни, посвященные Господу, принимает совершенно другой, более высокий характер, чем та, где этого не бывает.

Пётр. Из этого следует, что правительство, если оно хочет держать себя на высоте своего призвания в устроении общественного порядка, должно принимать более существенные и энергичные меры к тому, чтобы празднование воскресного дня не было нарушаемо.

Фома. Но теперь совсем не обращают внимания на то, как в известных кругах стараются народ отучать от исполнения четвёртой заповеди. Там недобросовестными хозяевами и работодателями назначаются для служащих, учеников и подмастерий всевозможные работы, дабы они не могли посещать богослужения.

Священник. Всё это, казалось бы, не должно быть после того, как мы имеем теперь более строгие законы о соблюдении праздничного покоя. При таких условиях воскресенье является уже не днём почитания Бога, а скорее днём жатвы сатаны. Но воскресный день существует и для пользы человека. Что же такое он для человека? Он есть для него:

2) день отдыха. Воскресенье имеет своё основание в натуре человека, ибо после шестидневной работы человек нуждается в отдыхе. Как после дневной работы необходимо бывает ему шесть семь часов провести во сне, чтобы возместить затраченные силы, так и после шестидневного труда ему нужен более или менее продолжительный покой. Во дни французской революции воскресный день, как и ещё многое другое, был отменён, и вместо него как день отдыха введён десятый день недели. Но очень скоро вынуждены были возвратиться к прежнему порядку и снова сделать днём отдыха воскресный день. То, что установил Сам Бог, того не должен отменять человек. Он заповедал: «шесть дней работай и делай... всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела» (Исх.20:9–10).

Через эту заповедь Бог показал Себя величайшим благодетелем человечества, особенно же рабочего сословия, ибо всё имущество, весь капитал работника заключается в его рабочей силе. Если бы работник не имел ни одного дня покоя, который ему необходим для отдыха и собрания новых сил, то он преждевременно сделался бы неспособным к работе, а, следовательно, потерял бы свой капитал. Большинство врачей, верующих и неверующих, всегда поэтому высказывались и стояли за необходимость иметь один день в неделе для отдыха. Все они находят тем нужнее этот день для отдыха, чем однообразнее и напряженнее работа. Они единогласно отмечают преждевременную потерю способности к труду, наклонность к пьянству и расстройство семейной жизни, как обычные последствия праздничной работы. Праздничный отдых, следовательно, есть благодетельнейшее установление, способствующее поддержанию здоровья, и вместе с тем ручательство за соблюдение на более продолжительное время работоспособности.

Пётр. Тем безответственнее те, кто не соблюдает праздничного покоя. Так, иной крестьянин или ремесленник никогда не бросают своей работы и, таким образом, крадут и тот день, который принадлежит Богу, чтобы принести его (этот день) в жертву своей жадности и любостяжанию.

Фома. В самом деле, человек ведь не машина, которая может постоянно находиться в действии и не имеет нужды в отдыхе.

Священник. По крайней мере один день в неделе он вспоминает о своём высшем назначении и подскажет себе, что он существует не для этого только мира, но должен исполнять ещё более важную задачу. Но кто не проводит уже свято, по-христиански праздничных дней, тот совершенно теряет эту задачу; он может, таким образом, озвереть и сделаться опасным для общества. Но воскресенье есть день не одного только покоя или отдыха, но он имеет ещё и другое значение. Что же это такое? Он есть:

3) день благословления работника. Человек, который честно и прилежно работает в будние дни, как это требует от него долг его знания, будет пожинать за это от Бога счастье и благословение, если он добросовестно проводит праздничный день. Воскресный день является для него днём благословения, так как за это Бог благословляет успехом его труды и весь дом его, ибо так говорит Господь Бог устами пророка: «Я дал им также субботы Мои, чтобы они были знамением между Мною и ими» (Иез.20:12). Субботы или воскресные дни должны быть, следовательно, «знамением», что Бог тех, которые свято и ненарушимо соблюдают их, будет награждать и благословлять. В Священном Писании об этом прямо и решительно говорится: «благословил Бог седьмой день, и освятил его» (Быт.2:3). Значит, Бог сделал седьмой день источником благословения для всех, кто добросовестно его соблюдает.

Но что нужно разуметь под добросовестным соблюдением его, об этом Церковь учит так: воскресный покой, по её учению, состоит не в удовольствиях и ленивой праздности. Ещё менее – в свободе от правил и порядка, он существует совсем не для того, как это иные желали бы, чтобы быть поводом к разгулу, забавам, бесчинству и распущенности. Напротив, он есть отдых от работы, освящённый верой. Верой освящённый отдых освобождает человека от житейских занятий и забот, чтобы долу обращённый взор его он поднял горе́, к Небу, к Богу. Церковь приглашает его почувствовать себя сыном Вышнего и в сознании своих высших обязанностей принять участие в богослужебных обрядах и Таинствах.

Пётр. Кто празднует воскресенье таким образом, тот всегда может надеяться на милость и благословение Божие.

Священник. Что воскресный день, таким образом проводимый, действительно есть день благословения работника, об этом свидетельствует опыт. Если мы окинем взором различные классы людей, то найдём, что счастье и благополучие на стороне тех, которые свято соблюдают воскресный день. Один друг посоветовал ремесленнику прекратить в воскресные и праздничные дни свою работу и обещал через полгода возвратиться и возместить ему тот убыток, который он понесёт от пропусков в работе названных дней. Когда истёк срок и друг возвратился, то узнал, что ремесленник с тех пор, как перестал работать по воскресным дням, заработал гораздо больше, чем прежде, так как он совсем не нуждался в обещанном ему вознаграждении. Можно указать и другой пример в доказательство того, что истинное христианское празднование воскресных дней приносит счастье и благополучие. Христофор Колумб во время путешествия в Америку (с целью открытия) во все воскресения останавливал среди моря свой корабль и праздновал со своими матросами эти дни как дни покоя. Бог благословил его за это тем, что помог ему достигнуть своей цели – открыть новую часть света.

Фома. Но всегда ли люди, свято исполняющие заповеди о воскресных днях, суть состоятельные люди?

Священник. Те люди, которые свято соблюдают праздники, совсем не нуждаются в том, чтобы быть состоятельными, богатыми, ибо совсем не для того они и живут на земле, чтобы собирать земные богатства. – Несчастье может постигать и тех, кто свято соблюдает день воскресенья. Разрушительные силы природы, например: град, мороз и т.п., касаются полей не одних только нарушителей субботы, но и тех, которые чтут воскресение. Такие несчастные случаи для грешников, суть наказание, а для праведников – испытания Божии, которые, однако, служат ко благу и спасению их, если они переносят их с христианским терпением.

Фома. Говорят ещё и то, что фабриканты и предприниматели необходимо должны будут пострадать и понести убытки, если не будут работать по праздникам.

Священник. И в этом случае опыт говорит противное. Когда работник воспользуется воскресным днём как для отдыха, то с наступлением рабочего дня он будет работать с возобновлёнными силами, энергичнее, искуснее, так что работодатель от этого ни чего не потеряет. Убедительный пример этого представляет Англия. Нигде так строго не соблюдается воскресный день, как именно в этой стране. Но никто не захочет утверждать, что эта страна теряет что-нибудь от строгого соблюдения субботнего покоя. Напротив, ни в одной стране нет такого благосостояния, как именно в Англии. Знаменитые английские врачи относят это хозяйственное преимущество в Англии на счёт именно строгого соблюдения закона о воскресном отдыхе.

Пётр. В наше материалистическое время не верят вообще в Бога и не ожидают от Него никакого благословения. А потому легкомысленно оставляют вне всякого внимания и значение воскресного дня.

Священник. Некогда некто сказал человекам: «будете, как боги» (Быт.3:5). А теперь он же говорит так: «Вы можете совсем обойтись без Бога». Тогда говорил: «будете, как Бог» – теперь же говорит: «все без Бога». Но люди слишком далеко зашли без Бога и без Его благословения – так далеко, что благословение всё более и более исчезает, а земные блага и богатства всё менее делаются собственностью каждого отдельного человека; и немалой причиной этого служит нарушение воскресного дня, ибо ещё в Ветхом Завете Бог высказывает такую угрозу: «если презрите Мои постановления (следовательно, и постановление о субботе) ...то и Я поступлю с вами так: пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, от которых истомятся глаза и измучится душа, и будете сеять семена ваши напрасно, и враги ваши съедят их» (Лев.26:15–16). И в другом месте: «хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас; десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи и будут отдавать хлеб ваш весом... а выходит мало; и что принесете домой, то Я развею. – За что? говорит Господь Саваоф: за Мой дом, который в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому (Лев.26:26; Агг.1:9).

Что говорит здесь слово Божие, то снова подтверждает и опыт, ибо последний свидетельствует, что как отдельный человек, так целые страны беднеют, если они не чтут воскресного дня. Когда в 1885 году в Германском Рейхстаге делался доклад о воскресном отдыхе, то один выборный социал-демократ (сапожник) попросил слова и заявил: «Из собственного опыта знаю я, что те, которые работают в воскресные и праздничные дни, сделались беднейшими работниками, такими у которых не было приличной мало-мальски одежды, чтобы выйти на прогулку».

Как могут обеднеть целые страны, если у них нет никакого праздничного отдыха, показывают китайцы. У этого народа нет ни одного дня покоя, и в этом отношении они отнюдь не составляют какого-нибудь завидного исключения. Однако ж, и об этой стране нельзя сказать, что она пользуется Божиим благословением. Последняя война 1894–1895 годов показала, как бессильна эта страна, хотя и насчитывает четыреста миллионов жителей. Эти последние живут и в великой бедности и совершенно вырождаются как телесно, так и нравственно. Между ними очень часто свирепствуют повальные болезни, и люди умирают массами.

Не без основания Бог к этой (четвёртой) заповеди присоединил слово: «помни». Этим словом Он хочет ещё глубже запечатлеть в душе нашей, чтобы мы не забывали освящать молитвой и служением Богу этот воскресный день как день Господень, как день отдыха человека и как день благословения работника.

Священник. Празднование воскресного дня, о коем мы в прошлый раз говорили, имеет своей целью воспитать нас для Неба. Но наше время есть время безначалия, время противления и непокорности. Не хотят подчиняться ни Богу, ни человеку, не хотят признавать никакой Богом установленной власти.

Пётр. Это всеобщая жалоба, что наша современная молодёжь не знает никакой добродетели, что она своей грубостью и распущенностью вызывает скорбь и озабоченность всех благомыслящих людей.

Фома. Если молодёжь заставляет своим поведением так много задумываться о ней, то это произошло не случайно. Либерализм и в этом отношении имеет все основания, ударив себя в грудь, сказать: это – моя вина. Никто так не радуется этому, как социал-демократия, ибо распущенная молодёжь для социал-демократических целей представляет самую благодатную почву.

Священник. Либерализм хочет именно воспитания без Бога и без религии. Отсюда требование, чтобы религия совсем изгоняема была из школы и чтобы наше юношество получило образование и воспитание по новым правилам мира. Этому стремлению, к несчастью, благоприятствует и то печальное обстоятельство, что дух мира господствует сейчас во многих семействах и делает невозможным домашнее благочестие. Раскрыть это модное воспитание с его заблуждением и вредными последствиями и потом противопоставить ему истинное христианское воспитание – вот предмет, на котором следует нам остановить своё внимание.

Пётр. Ведь немало есть людей, которые, имея детей, не знают и самых основных правил воспитания. Я недавно видел одного отца, который занимался своим делом, в то время как недалеко от него сидело трёхлетнее дитя, которое на глазах отца совершало нечто непохвальное. Отец два раза довольно громко крикнул: «Оставь, перестань!». Но дитя продолжало своё дело, как будто совсем не замечая отца. И что же? После того как угрозы отца остались безуспешными, подбежал он к малютке, делая вид, что хочет наказать его за непослушание. Но он не наказал его, а поцеловал!

Священник. Это действительно модное нынешнее воспитание, которое не заслуживает, однако, имени воспитания. Ибо делать так, как сделал отец – значит не воспитывать, а портить детей.

Фома. В дополнение к рассказанному примеру я могу привести другой факт, которому я был очевидцем. Пошёл я на днях прогуляться и на пути повстречался с женой моего сотоварища по фабричной работе, у неё на руках был ребёнок двух с половиной лет. Заговорив со мной, она стала жаловаться на теперешние условия жизни фабричных, как-де трудно нынче жить рабочему, особенно если он содержит дома ещё жену и детей. Я стал утешать её, говоря, что она скоро будет иметь у себя помощь и поддержку, когда подрастёт тот малютка, которого она держала на своих руках. «Да, – сказала она, – это не только моя надежда, но и моя гордость. Вы только посмотрите, какой он у нас смышлёный, как он всё знает уже и понимает!» Я спросил: «Что же он, например, понимает?» Мать тотчас же сделала пробу смышлёности своего ребёнка. «Скажи мне, Ванечка, – сказала она, – кто твой отец?» – «Босой плут», – отвечал малютка. – «А кто твоя мать?» – «С…я», – послышалось из детских уст.

Я поспешил перекрестить эту пробу и сразу увидел, с какой матерью я имею дело. Когда я потом обратил её внимание на дурные последствия такого обращения с ребёнком, она обиделась и сказала: «Ах, дитя ведь ещё не знает, что говорит». Затем, чтобы показать, как её Ванечка резво может бегать, она поставила его на ноги. Но он не желал бежать, начал громко кричать и топать ногами, что делал до тех пор, пока мать снова не взяла его на руки. Едва он занял своё первоначальное положение, как плюнул прямо в лицо своей матери. И последняя перенесла всё это с полным равнодушием, не подвергнув малютку ни малейшему наказанию. Не правда ли, что это воспитание, отвечающее духу нашего времени?

Священник. Да, такое воспитание не приведёт к добру, от него избави Бог! К сожалению, та мать, которая так портит своё дитя, не единственная мать – найдётся много и очень много других, которые в этом отношении не уступают ей, если только не превзойдут её.

Пётр. Мне припоминается сейчас и ещё нечто такое, что относится к нашему разговору. Один отец семейства рассказывал мне однажды, как его двухлетняя дочка не захотела оказать ему послушание, за что он пригрозил ей побоем. Но, сказал он, она оказалась не из робких; она не только не испугалась этой угрозы, но в ответ сказала: «Ну, подойди только – думаешь, что я боюсь тебя?» Этот рассказ отец закончил так: «Эта забавная выходка малютки так рассмешила меня, что я не мог подвергнуть её никакому наказанию».

Священник. Такие примеры, взятые прямо из жизни, лучше доказывают характер новейшего воспитания, чем целые трактаты. Я мог бы привести из моего опыта ещё множество подобных примеров, но это завело бы нас слишком далеко. Я брошу лучше общий взгляд на современное воспитание и очерчу его только в нескольких словах. Пока дитя ещё не поступило в школу, тогда говорят: «Ах, дитя ещё так мало, что теперь нельзя ещё отлучить его от дурных поступков». Если же затем, по поступлении в школу, оно начинает по временам подвергаться заслуженному наказанию, тогда со стороны родителей слышится такой ропотливый отголосок: «Наши дети воспитаны правильно и хорошо, они не требуют наказания!» Если же, наконец, дети вышли из школы и в них обнаруживаются дурные последствия ложного воспитания, так как они совсем не хотят подчиняться родителям, презирают духовное и светское начальство и ведут зазорную жизнь, тогда ослеплённые родители начинают стенать и вопить: «Ах, каких детей воспитали мы! Мы так заботились о них, так хорошо с ними обращались и желали им всего только лучшего. Чем заслужили мы, что они с нами так поступают?»

Фома. Совершенно верно, так это всегда и бывает. Таково и есть это модное воспитание, которое дают сейчас очень многие родители своим детям, и притом не одни только бедные, но и богатые.

Пётр. Но ослеплённые родители уже в этом мире пожинают горькие плоды его. Они не только, хватаясь руками за голову, жалобно вопят, чем мы заслужили такое обращение с нами детей наших, но и получают от своих детей оплеухи, которые сами должны бы давать им при воспитании.

Священник. Дурное воспитание служит причиной величайшего несчастья и бедствия родителей и детей, и, казалось бы, что родители из несчастных примеров других должны бы извлекать урок для себя, как следует им вести воспитание и что делать и чего избегать при этом. Но, к сожалению, они ничего не хотят знать об этом и всё забывают, что влагает им в сердце и разум, и опыт, и наставления.

Раскрыв мысль о том, каким воспитание не должно быть, обратимся теперь к вопросу о том, каким же оно должно быть.

Фома. По мнению социал-демократии, воспитание есть не что другое, как ознакомление детей с тем только, что необходимо для земной здешней жизни – следовательно, оно имеет своей целью сделать их полезными членами человеческого общества.

Священник. Но истинное воспитание состоит не в этом только, так как человек имеет ещё высшую цель кроме той, чтобы сделать нечто годное для этого мира. И эта высшая цель есть Небо или вечное блаженство. К достижению этой цели человек с детства должен быть приготовлен и руководим. Вот почему один из великих мудрецов говорит: «Воспитывать человека – это значит так развивать и направлять его тело и душу, чтобы он мог достигнуть истинного, Богом определённого ему назначения».

Следовательно, истинное воспитание имеет в виду достижение не естественной только, но и сверхъестественной духовной жизни. Оно хочет воспитать и образовать человека не полезным только членом человеческого общества, но прежде всего, желало бы его сделать наследником Неба. Чтобы достигнуть этой цели, воспитание должно исходить из точного знания человеческой природы и сообразно с сим установить свои правила и основоположения.

Фома. Что касается человеческой природы, то я уже слышал, что человек от природы существо доброе и потому при его воспитании ничего не нужно, как только продолжать возделывание готовой пригодной почвы, не употребляя при этом ни религии, ни её целительных средств.

Священник. Это так же верно, как если бы крестьянин сказал: поле от природы хорошо и плодоносно, для него ничего более не нужно, как только от времени до времени оказывать ему помощь посредством сохи и боронить, ибо оно носит в себе добрые семена и только ветер наносит на него некоторое терние.

Пётр. Опыт показывает, что на поле от природы произрастает сорная трава, терние, а не доброе семя, и что сор необходимо глушить и исторгать в течение всего года, если хотят, чтобы на поле выросло настоящее доброе семя.

Священник. Очень похожее с этим происходит также и с человеком. Он подобен полю, которое от природы испорчено и носит в себе терние дурных наклонностей и страстей. Чтобы из него вышел настоящий истинный человек, в воспитании необходимо обратить особое внимание на это его нравственное качество, то есть должно постоянно подавлять и удалять уже существующую сорную траву и в то же время сеять доброе семя святого учения. А чтобы с большим успехом истреблять сорную траву, для этого необходима неутомимая, настойчивая работа со стороны воспитателей, которая состоит в увещаниях и предостережениях, в правильном руководстве и наказании. Без известной строгости при воспитании немного или даже совсем ничего нельзя сделать. В особенности непоколебима должна быть власть отца, к которому дети должны иметь надлежащее уважение.

Пётр. Да, мать никогда не должна допускать напрасных угроз, когда она, например, шаловливому дитяти говорит: «Я скажу отцу». Такую угрозу непременно нужно привести в исполнение, и ни один серьёзный поступок не должен оставаться без серьёзного взыскания.

Священник. Опыт свидетельствует, что редко можно встретить дитя, которое жаловалось бы на то, что имело строгого отца, но что весьма много людей, которые в последующей жизни чувствуют себя несчастными и обездоленными, потому что слабый, безвольный отец испортил их. Как часто случалось уже, что преступники своему отцу или матери приписывали вину в том, что они по своей нравственной развращённости совершили такие преступления, которые привели их в тюрьму или на эшафот. Думаю, что вам приходилось слышать рассказ о том преступнике, который перед своей смертной казнью подозвал к себе мать свою, желая якобы проститься с ней – но когда она подошла к нему, он вместо поцелуя откусил ей нос, сказав при этом: «Ты, злодейка, причина моей казни».

Фома. Но я всегда думал, что сердцами нужно завладевать любовью, а потому, в деле воспитания, на первом плане должна быть любовь, если хотят, чтобы из него вышло нечто прочное и полезное.

Священник. Это совершенно верно – но любовь должна быть разумная, истинно человеческая, следовательно, не такая любовь, которую имеют и животные к своим юнцам, не чувственная и плотская любовь, но такая, какой требует дух христианства. Разумная любовь всегда соединяется с известной строгостью, как это явствует из многих мест Священного Писания. Так, например, в книге Сираха говорится: «Лелей дитя, и оно устрашит тебя; играй с ним, и оно опечалит тебя. Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним и после не скрежетать зубами своими. Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его. Нагибай выю его в юности и сокрушай ребра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе. Учи сына твоего и трудись над ним, чтобы не иметь тебе огорчения от непристойных поступков его» (Сир.30:9–13). А в книге Притчей читаем: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его» (Притч.13:25). «Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрет; ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней» (Притч.23:13–14).

Пётр. Вот это – чудные слова, которые Дух Святой влагает в сердце всех воспитателей. Но они, кажется, в настоящее время совершенно забыты, почему наша молодежь из-за модного воспитания выходит такой, что за неё и за будущее нельзя не страшиться.

Священник. Вот почему желательно, чтобы родители всегда помнили, как много зависит от истинного христианского воспитания и ближайшим образом – честь родителей, ибо благовоспитанные дети для родителей – величайшая честь и слава. Если отцу или матери можно с основанием сказать: «У тебя честные, благовоспитанные дети», – то в этом больше для них чести, чем если бы их похвалили за то, что они своим трудом и бережливостью нажили большое состояние. Такие родители имеют почёт и от самих детей своих, так как они всегда ведут себя так, что не забывают пятой заповеди Божией. Хорошо воспитанные дети боятся причинить своим родителям какую-нибудь скорбь и неприятность или даже позор и стыд. Они никогда не оставляют своих родителей без помощи, если наступают для них дни старости, бедности и лишений. Здесь уместно слово Священного Писания: «Кто наставляет своего сына, тот будет иметь помощь от него и среди знакомых будет хвалиться им» (Сир.30:2). Такой же смысл имеет и другое слово: «от чад своих познается человек», – то есть благовоспитанные дети суть лучшая рекомендация для родителей.

От доброго воспитания потом зависит счастье детей. Составит ли себе дитя счастье на земле и наследует ли оно честь в блаженстве небесном, это большей частью зависит от доброго воспитания. Оно есть тот духовный капитал, который дается человеку вместе с жизнью его и которым он может кормиться до самой смерти. Как часто можно слышать такие слова: «У меня были хорошие родители, которые с детства наставляли меня на всё доброе и предостерегали от всего дурного, им обязан я тем, что достиг своего положения и пользуюсь счастьем в жизни».

Фома. В то время как таким образом говорят о своих родителях благовоспитанные дети, от дурно воспитанных можно слышать как раз противное. Не один раз был я свидетелем, как несчастные и недовольные рабочие в чувстве ропота и негодования на судьбу говорили: «Мои родители виноваты в моём несчастном положении – если бы они меня лучше воспитали, я был бы лучшим человеком и жил бы счастливо».

Пётр. Эти несчастные имеют значительную долю правды, тем не менее, однако, каждый человек и сам виноват, если ему худо живётся.

Священник. От хорошего воспитания, наконец, зависит и благополучие общества, ибо человеческое общество составляется из отдельных членов. Как целое тело только тогда чувствует себя хорошо, когда бывают в порядке и здоровы отдельные члены, так и общество тогда только процветает и успешно развивается, когда отдельные члены его таковы, какими они и быть должны, когда они добрые христиане. Откуда же являются эти добрые христиане? Может быть, они прямо падают с неба? Доселе этого ещё не было. Добрыми христианами можно делаться только путём доброго воспитания, а потому мы вправе утверждать, что благо общества зависит от христианского воспитания. Святитель Иоанн Златоуст и другие отцы и учителя Церкви очень часто и много говорили о воспитании, потому что они хорошо знали, как много зависит от воспитания. «Вы отцы и матери, – говорит один из них, – не забывайте, что от вас, по преимуществу, зависит благословение и проклятие человеческого рода, ибо вам вверено воспитание человечества. Кто в настоящее время подвергает опасности благополучие общества? Не те ли, которые вышли дурно воспитанными из своих семейств, которые не имеют веры и ничего святого и священного, а потому лишены доброй совести». Один из этих жалких людей в официальном собрании товарищеском сделал многоговорящее признание, что ему трудно подняться из ничтожества при таких условиях, какие выпали на его долю, ибо родители его ничего не дали ему, кроме дурного воспитания!

Священник. До сих пор мы обсуждали некоторые из тех вопросов, которые в настоящее время разрешаются часто в смысле и духе, противном и враждебным Церкви. Здесь всё зависит от того, как смотрят на жизнь человеческую, смотрят ли на неё очами веры или неверия. Наша вера учит нас, что вся наша жизнь и всё, что сделал для нас Бог, не имеет ни какой другой цели, как приготовить нас к вечной жизни. Вся наша жизнь не совершенна и имеет конец, а потому мы тяготеем к совершенству и бесконечному. Как дитя, которое вырвали из объятий матери, с страстным неудержимым желанием простирает к ней свои ручки, так и душа наша тоскует о Боге и желает соединиться с ним. Соединить нас своей благодатью с Богом здесь на земле и привести нас некогда к вечному наследию есть цель и намерение религии.

Фома. Как хорошо побеседовать нам нынешней вечер о Небе, как последней нашей цели и конце! Ибо кто не знает, что полагают в основу своих воззрений сбившиеся с истинного пути наши социал-демократы! Они говорят: «Нам не нужно Неба по ту сторону гроба – мы стараемся найти его здесь, на земле».

Пётр. Такая речь не только безбожна, но она свидетельствует и о малом соображении и уме, ибо земля есть и всегда останется юдолью слёз, и никогда не будет Небом или Раем. Здесь ничего не могут изменить наши модные благодетели народа, какие бы планы они не намечали в горячих головах своих.

Священник. Самое худшее у этих народников есть то, что они своими ложными, сумасбродными идеями не только не достигают этого сомнительного земного неба, но лишают людей и вечного Неба. Чтобы укрепиться нам в вере в истинное сверхземное Небо, я скажу: 1) есть вечное Небо и 2) это вечное Небо бесконечно дорого, почему 3) мы не должны от него отрекаться.

Итак:

1. Есть вечное Небо. В общем, истина эта не противна человеку и в иных случаях принимается им с удовольствием, так как она льстит ему. Но в наше время, когда стараются отвергнуть всё сверхъестественное, не хотят даже допустить и этой мысли. Почему же? Ответ: потому что жизнь ведут обыкновенно такую, что есть основания бояться загробной жизни на Небе, а потому и желают, чтобы там не было совсем никакого Неба. Вот главная и глубочайшая причина, почему отрицают Небо. – Но Небо существует, ибо:

а) это подтверждают соображения разума. Что говорит разум, это ведь признают и неверующие, но не во всех случаях, а только тогда, когда это им бывает на руку. Что же нам говорит разум относительно потустороннего, загробного Неба? Ответ: он с внутренней необходимостью требует признания той истины, что таковое должно быть. Мы видим порой большое неравенство, иногда резкую противоположность между людьми, ибо одни живут в роскоши и изобилии, а другие в бедности и нищете. И часто дурные люди благоденствуют, тогда как добрые нередко влачат жребий бедного Лазаря. Благочестивые и праведные в пренебрежении и презрении, а порочные и безбожники нередко пользуются почётом и употребляют свою силу и влияние на то, чтобы давить и преследовать первых. Разум наш рассуждает при этом таким образом: если есть Правосудный Бог, то Он должен позаботиться о том, чтобы и благочестивые, и праведные достигли своей части, чтобы и они удовлетворены были за свои страдания и лишения, чтобы они получили за свои добродетели и заслуги подобающую награду. Но так как этого равенства на земле нет, то Бог должен в загробной жизни приготовить им такое место, где каждый получает воздание соразмерно со своими заслугами. К этому заключению приходит наш разум, когда он думает о воплощении Сына Божия и об искуплении, когда он взвешивает задачу Церкви и цель, и конец человека. В этом случае он говорит: всё было бы бесцельно, если бы не было Неба. Но у Премудрого Бога нет и не может быть никаких бесцельных действий. Следовательно, Небо, без сомнения, существует.

б) Об этом свидетельствует вера всех народов. У различных народов мы находим частью тёмное, частью же ясно выраженное сознание и веру в продолжение жизни за гробом. Часто дикие народы, как например, живущие охотой, рыболовством и скотоводством, и те имеют слабое представление, неясное предчувствие мздовоздания в загробной жизни. Негры верят, что судьба добрых людей в загробной жизни не такова, как судьба злых. У культурных народов, то есть у таких народов, которые живут не для одной только минуты, каковы дикие народы, но испытующим взором заглядывают и в будущее и имеют свою историю (например, индийцы), мы находим ясно выраженное верование в блаженную жизнь за гробом. По их религии, мёртвые сжигаются и через огонь приходят в общение с богами, где они под покровительством Иама – потустороннего владыки ведут счастливую жизнь. Злые же, напротив, снисходят во тьму. Так учит буддизм. По религии персов, основателем которой был Зороастра, тотчас после смерти каждый подвергается суду: добрый, сопровождаемый своими добрыми делами, входит в Рай, а злой низвергается в ад. В последок дней наступает воскресение всех мёртвых и затем начинается вечное царство Благого Бога. По вере древних египтян суд над мёртвыми решает судьбу душ. Сердце умершего взвешивается на весах правды. Кто оказывается легковесным, идёт в адские муки, между тем как праведные достигают жилищ славы. И другие древние народы (например, германцы), будучи очень дикими народами, имели, однако ж, сознание о загробном месте воздания.

Фома. Эти примеры истории действительно очень интересны и поучительны.

Священник. Они достаточно удостоверяют нас в веровании народов относительно места блаженства в загробной жизни. Но во что веруют все народы, это не может быть обманом. А чего требует разум и подтверждает вера народов, это есть в то же время Богом открытая истина. Есть Небо, ибо:

с) об этом свидетельствует слово Божие. Тот, Кто сошёл с Неба, чтобы искупить нас и сделать счастливыми, должен лучше всех знать, есть ли Небо и назначено ли это Небо и для нас. И что же говорит об этом Иисус? Он говорит: «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин.14:2–3). Как ясно и определённо говорит здесь Христос о загробном Небе, которое приготовлено для нас! Когда затем Он готов уже был идти за нас на смерть, то обратился к Небесному Отцу Своему с той достопримечательной первосвященнической молитвой, в которой Он, между прочим, молился так: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне» (Ин.17:24). Таким образом, все те, которые через веру и любовь соединены здесь с Ним и служат ему, должны некогда быть свидетелями и Его славы на Небе. В другой раз сказал Он Своим ученикам: «Но вы пребыли со Мною в напастях Моих, и Я завещеваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Лк.22:28–30). Здесь снова говорит Иисус о Небе, о духовном наслаждении и о высокой чести, которая приготовлена всем, принадлежащим к числу избранников Его.

Фома. Но это Небо имеет какое-нибудь значение и цену для нас?

Священник. Без сомнения, это вечное Небо бесконечно дорого для нас, ибо:

а) на Небе мы имеем Бога – Высочайшее Благо. Мы будем видеть Его, как Он есть. Святитель Иоанн Златоуст так пишет об этом: «Созерцание (видение) Бога, следовательно, есть сущность и средоточный пункт нашего блаженства на Небе». Но это не есть пустое смотрение на Него, как на картинку – нет, мы будем созерцать Его в Нём и через Него, мы будем видеть Его и в то же время обладать, пользоваться Им. Почему один из богословов сказал: «Небесная награда состоит, по существу своему, в созерцании и обладании и наслаждении Высшим Благом, то есть Богом, Которого блаженные увидят лицом к лицу». Что обещал Бог Аврааму, это обещал Он и нам. Ему Он дал великое обетование: «Я твой щит, – сказал Он ему, – награда твоя (будет) весьма велика» (Быт.15:1). Если кто достигнет этого блага, то чего тогда не будет доставать ему? Всё, чего он желает, им достигнуто, а то, чего он боится, будет удалено от него. Да, в Боге мы обладаем всем, чего мы желаем и о чём мы думаем. На Небе не может быть ни скуки, ни вечного однообразия, как говорят насмешники, ибо наследовавшим блаженство там предстоят всё новые и новые красоты, всё новые и новые наслаждения. Их ожидает там постоянный переход от одной радости к другой, от одного удовольствия к другому. «Всегда, – говорит Ириней, – Господь назидает их, всегда они учатся, ибо Его богатства неистощимы и Его мудрость безмерна. Это есть переход от вечности к вечности. Всё более и более желают они радости – всё более и более получают то, чего желают. Всё более и более жаждут они познания Бога – всё более и более получают это познание. Они всегда блаженны и делаются всё более и более блаженными».

Пётр. О, если бы и нам Господь судил достигнуть этого Неба!

Священник. Небо бесконечно дорого для нас, ибо:

в) на нём мы будем подобны Богу. «Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что́ будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему» (1Ин.3:2). Бог Сам сообщает нам часть Своей Божественной сущности, дабы мы способны были лицезреть Его. Это тот чудесный свет, который просвещает нас и делает способными видеть Бога. «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2Кор.3:18). «Во свете Твоем узрим свет», – говорится у святого Псалмопевца (Пс.35:10). «Слава Божия осветила его (небесный град), и светильник его – Агнец», – говорит Иоанн (Откр.21:23). Как утренняя заря освещает тёмное облако, так что оно блистает и светит, как бы оно само производило этот блеск, как солнце делает блестящим алмазный камень и росу на траве, как бы оно само скрывалось в нём, так блестит и душа в свете Божества и сама становится чудной и почти Божественной. Она воспринимает часть в жизни Иисуса Христа, а через Него и в жизни Отца Его. Она обладает полнотой жизни, подобно Тому, Который жизнь имеет в Самом Себе и Сам есть жизнь.

Пётр. В преображении Иисуса на Фаворе мы, следовательно, имеем образ нашего преображения на Небе.

Священник. Небо бесконечно дорого, ибо:

с) оно есть бесконечное благо и достояние блаженных. «Войди в радость господина твоего» (Мф.25:23). «И возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин.16:22). Эти слова Божественного Спасителя уверяют нас, что небесная жизнь с её радостями и блаженством никогда не прекратится. Кто вошёл в радость Неба, тот не должен уже бояться, что он когда-нибудь его потеряет, ибо Небо есть, как пишет святой апостол Пётр, наследство нетленное, неувядаемое, хранящееся для нас в небесах (1Пет.1:4). Но и удовлетворить нашу жаждущую этого блага душу может только прочное, постоянное, бесконечное обладанием им.

Фома. Почему же наша жизнь на земле никогда не имеет истинного покоя?

Священник. Здесь на земле мы никогда не чувствуем себя совершенно удовлетворёнными, потому что ни наше обладание счастьем, ни само счастье не прочны, не постоянны, потому что за приобретением следует снова потеря, за радостью – снова страдание. Душа никогда не приходит в состояние покоя, она напрасно вздыхает о покое, который ожидает её только в селении праведных, где «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее (эта земная жизнь) прошло» (Откр.21:4). Этот покой в Боге, который состоит в бесконечном, непрерывном созерцании Бога, в непрестающем блаженном состоянии души и есть то, что делает столь драгоценным, бесконечно драгоценным Небо.

Пётр. И такое Небо мы можем забывать или даже совсем пренебрегать им?

Священник. Я говорю:

3) от этого драгоценного Неба мы не можем отрекаться, ибо кто наперёд отрекается от Неба и совершенно ничего не хочет знать о нём, тот через это сам себя лишает всякой надежды, теряет всякую нравственную опору. От Неба мы не должны отрекаться:

а) потому что вера в Небо побуждает нас ко всему доброму. Когда Иисус рассказал притчу о работниках в винограднике, то сказал Он о домовладельце, что этот последний договорился с работниками платить им по динарию за день. Мысль об этом динарии побуждала их работать, невзирая на дневной зной. Этот динарий есть та небесная награда, которая заставляет нас совершать жизненный труд и земные дела, хотя никто за нами не наблюдает. Когда святых подвергали порицанию и наказаниям за их ревность о Боге и Небе, за их самоотвержение в служении своём ближним, за их строгость к самим себе, то они обыкновенно говорили: «Небо стоит всего этого, Небо стоит гораздо более». Эту мысль выражает уже языческий философ Платон, когда он пишет: «Посему ничего не следует жалеть и ни перед чем не останавливаться для того, чтобы сделаться участником добродетели – ибо высока цена её и велика надежда, то есть надежда на награду».

Фома. Да, это известное дело, отними у человека веру в Небо, и ты отнял у него всякое побуждение к добру. Он уподобляется тому работнику, который целый день стоит праздным, потому что никто не нанял его (Мф.20:3).

Священник. От Неба не должны мы отказываться:

в) потому что надежда на Небо поддерживает нас во всех обстоятельствах жизни. Иисус говорит о кресте, который мы должны ежедневно налагать на себя, если мы хотим некогда прийти к Нему на Небо. Этот крест, который назначен каждому человеку, приходит к нам различным образом и не соображается с тем, хотим ли мы принять его или нет. Он ложится на наши плечи, хотя бы мы этого и не хотели, он настигает нас часто вдруг, хотя бы мы ничего дурного и не ожидали. Бывают даже моменты, когда жизнь эта становится почти невыносимой, когда легко можно бы впасть в отчаяние, если бы не было веры в загробную жизнь. Если что может поддержать нас в таком положении, так это надежда на Небо. Бедный и больной человек, невинно преследуемый и притесняемый людьми, утешает себя надеждой, что Бог вознаградит его за это на Небе. Отними у него эту надежду, и он неизбежно впадёт в отчаяние под невыносимыми роковыми ударами этой жизни. Кто считает те миллионы людей, которые спаслись от бездны отчаяния именно надеждой на Небо!

Пётр. Многие самоубийства происходят оттого, что люди под влиянием лжеучителей теряют веру и надежду на Небо.

Священник. От Неба не следует отказываться:

с) потому что награда на Небе во сто, в тысячу раз вознаграждает нас за все наши труды и страдания здесь, на земле. Те работники, которые работали не целый день, получили также по динарию, как и те, которые трудились целый день. Этот динарий, который представляет собой небесную награду, несравненно более содержит в себе, чем самая хорошая плата за цельнодневную работу. Вознаграждение Неба не находится ни в каком отношении к работе, оно в тысячу раз превышает её по своей стоимости: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2:9). И это вознаграждение даётся даже не за те работы, которые часто продолжаются очень короткое время. Припомните благоразумного разбойника на кресте. Как мало сделал он для Неба, и однако ему было сказано: «ныне же будешь со Мною в Раю» (Лк.23:43). Эта небесная награда даётся за такие вещи, которые в глазах мира не имеют никакой цены и достоинства. Даже стакан воды, который подан ради Христа жаждущему, не потеряет мзды своей (Мф.10:42). «Какое совершенно новое мировоззрение приносит с Неба это христианское учение о небесной награде людям, которые до сих пор имели обычай ценить достоинство человека только по великим, бросающимся в глаза делам, а бедность и нужду считали низким и постыдным! Как велико счастье христианина, – взывает святой Августин, – если бедность и скорбь его ценится на Небе!»

Пётр. Итак, вместо того чтобы жаловаться на страдания и тяжесть жизни, нам следовало бы скорее радоваться, когда постигают нас разного рода скорби и ради Христа приходится испытывать тягость жизни. Но как далеко мы от этого!

Священник. Чем больше труд, тем больше и награда. И святой апостол Павел пишет: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим.8:18).

Пётр. Как же глупы были бы мы, если бы отреклись от этого драгоценного Неба, которое сторицей вознаграждает нас за все труды и страдания, и перешли бы на сторону тех модных благодетелей народа, которые хотят устроить небо на этой земле. Ведь в этом случае мы и в этом мире ничего не имели бы, кроме трудов и страданий, да и в другом ещё больше мук и страданий должны были бы ожидать.

Священник. Вы совершенно правы, ибо кто ничего не хочет знать о Небе и загробной жизни, следовательно, наперёд от неё отказывается, тот будет жить по такому правилу: будем есть, пить и наслаждаться жизнью, ибо завтра умрём и тем всё кончится.

Да, только одна мысль о Небе делает выносимой и притягательной жизнь на земле. Поэтому не будем друзья забывать о Небе, если не хотим мы сделать себя и временно, и вечно несчастным. Будем беречь себя от того яда, коим отравляют души многих наши социал-демократы, говоря: «Небо мы предоставляем ангелочкам и воробьям».

Фома. Мы, батюшка, опять здесь, чтобы ещё послушать вас и получить исцеление и от последнего недуга, овладевшего мной.

Священник. Что это такое, Фома, вы имеете ещё на сердце?

Фома. Это учение об аде, которое мне не по нутру. Каким образом, Бог, Который есть беспредельно любящее и милосердное Существо, может заставлять человека вечно мучиться в аду? Этому я никак не могу поверить.

Пётр. Это совершенно понятно. Когда читают и с удовольствием слушают, как до сих пор поступал и ты, только то, что направлено против веры, то, конечно, не могут уберечь себя от сомнений. Наше время не только время неверия, но и время так называемого гуманизма, который столь многим кружит головы и сбивает с толку. Люди, отуманенные этим чадом, считают прямо невозможным, что Бог может подвергать вечному наказанию. Отрицанием ада они стараются успокоить и заглушить свою недобрую совесть.

Священник. Совершенно верно. Кто живёт честно и нравственно, никогда не усомнится в существовании ада. И только тот отрицает его, кто ведёт такую жизнь, которая необходимо приводит к аду, – такой человек иногда все силы употребляет на то, чтобы убедить себя и других, что никаких вечных мучений нет и быть не может, потому что Бог Милосерд. Но это мало, однако, принесёт вам пользы, потому что учение об аде так ясно и определённо, что разве только безумный может сомневаться и отрицать его. Я говорю: 1) есть ад и 2) он необходимо должен быть.

1) Что ад существует, в этом убеждает нас, прежде всего, предание всех народов. Начиная от самых древних культурных народов – индийцев и египтян, и до самых диких племён Южного океана и внутренней Африки, все они, по свидетельству истории, веровали в существование вечных мучений. Но чему веруют все народы, это не может быть ложным. История свидетельствует далее, что величайшие умы древних эпох признавали и говорили именно о вечности адских мук. Так, например, Платон говорит: «Мёртвые все представлены будут своими гениями-хранителями пред лице Вечного Судии, как те, которые шли путём добродетели, так и те, которые шли путём различных пороков. Тех, состояние которых вследствие великости их преступлений будет признано непоправимым, заслуженная ими судьба ввергает в тартар (ад), из коего они никогда уже не выйдут». Не правда ли, что этот языческий философ как будто хотел многим из христиан, нетвёрдым в своей вере, сделать наставление об этой основной истине нашей религии? Подобно и поэт Лукреций, который в других случаях отрицал обыкновенно и богов, и загробную жизнь, свидетельствует в своих стихах, что вера в вечность ада была присуща всем вообще языческим народам. Равным образом и поэт Вергилий в своей Энеиде изображает нам ад как место, где отверженные должны день и ночь вечно мучиться. То, что, таким образом, присуще сознанию всех народов и прямо засвидетельствовано великими умами, есть несомненное учение Священного Писания. О существовании ада и вечности мучений в нём свидетельствует как Ветхий, так и Новый Завет. Так, например, у пророка Исаии говорится, что при конце мира огонь разрушит все царства и грешники пойдут в огонь вечный. И далее вслед за этим мы читаем у него: «не будет гаснуть (этот огонь) ни днем, ни ночью; вечно будет восходить дым его, земля будет от рода в род оставаться опустелою; во веки веков никто не пройдет по ней» (Ис.34:10). Здесь, таким образом, ясно высказано, что ад есть, и что он есть неугасимый огонь, и что поэтому никто вовеки не в состоянии будет пройти. В другом месте того же пророка речь идёт о волшебствах и чародействах, и именно он так говорит о них: «Вот они, как солома: огонь сожег их, – не избавили души своей от пламени» (Ис.47:14). Таким образом, волшебники и чародеи разделяют участь соломы, когда они попадают в огонь от силы пламени, которого не будет спасения. У пророка Даниила говорится: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан.12:2).

Если уже Ветхий Завет так несомненно излагает это учение, то несравненно более ясное объяснение об этом предмете даёт нам Новый Завет. Не содержит ли этот Завет учение Того Божественного Посланника, Который для того и приходил с Неба, чтобы нам принести известие о загробном мире? И именно ад и его вечную продолжительность чаще всего и делал вочеловечившийся Сын Божий предметом Своей проповеди. Так, в Евангелии святого Марка три раза повторяет Он это учение, когда говорит так: «лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геену, в огонь неугасимый» (Мк.9:42–47). Иисус говорит здесь о соблазнах и хочет сказать, если у тебя есть нечто такое, что влечёт тебя ко греху, то ты должен подавить, искоренить эту страсть, хотя бы предмет её был так мил тебе, как твой глаз, или так необходим, как твоя рука или нога. Ты должен отказаться от этого, если ты хочешь войти в жизнь, то есть не хочешь вечной погибели. Так же определённо это учение об аде выражено в том приговоре, который Христос некогда произнесёт о грешниках при всеобщем Суде и который гласит так: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф.25:41). И потом Иисус прибавляет ещё к этому: «И пойдут сии в му́ку вечную, а праведники в жизнь вечную» (ст.46).

Как и Сам Божественный Учитель, так недвусмысленно излагают нам это учение и Его апостолы; так, святой апостол Павел пишет, что Бог пламенем огня наказывает тех, которые не знают Бога и не покоряются благовествованию Господа нашего Иисуса Христа, которые (за это) подвергают вечной погибели (2Фес.1:8–9). А святой Иоанн говорит об огненном и серном озере, где нечестивые «будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр.20:10). Этих изречений Священного Писания достаточно, чтобы убедить нас в той истине нашей веры, что ад есть и что он продолжается вечно. Этой истиной святые мученики так глубоко были проникнуты, что они предпочитали перенести лучше самые ужасные муки, чем подвергнуть себя опасности вечных мучений. Страх перед адскими муками преодолевал в них боязнь перед земными страданиями. – Следовательно, ад есть, так как об этом свидетельствует история всех народов и изречения Священного Писания. Но:

2) он, этот ад, необходимо и должен быть. Это вытекает уже из высших начал нравственного порядка. Нравственный порядок мира основывается на разнице между добрым и злым. Как вечно отличается свет от мрака, истина ото лжи, так и доброе всегда отличается от злого. Чтобы человек имел побуждение делать добро, для этого ему нужно иметь впереди вечную награду – но и для того, чтобы удержать его от зла нужно вечное наказание. Если бы не было вечного наказания, но только временное, то он при своём легкомыслии и при столь многих опасностях и искушениях несравненно менее делал бы добро.

Если бы не было вечных мучений ада, тогда не было бы никакого различия между добрым и злым, между истиной и ложью. Ибо грешники и праведники были бы в одном положении и получали бы одну и ту же награду. Если бы не было ада, тогда мы должны были бы признать справедливым учение пантеизма, который не признаёт никакой разницы между добром и злом и потому ниспровергает весь нравственный порядок мира. Следовательно, ад должен быть и есть, потому что это следует уже из высших начал, глубоко запечатлённых в человеческом духе.

Что ад должен быть, это вытекает также и из фактов. Основная истина нашей веры есть вочеловечение Сына Божия, искупление нас Его страданиями и смертью. Но Христос не искупил нас от временных зол, от болезней, скорбей и мучений, от телесной смерти – эти вещи остаются с нами и при нас. Он искупил нас от греха и ада. Если бы ад продолжался не вечно, то совсем не было бы нужды в том, что сделано для этого искупления – тогда Сыну Божию не было бы надобности принимать на Себя плоть человеческую, тогда не было Ему надобности проходить столь тяжкий путь жизни, полный трудов и лишений, страданий и мук. Если же Вечный нисходит с Неба, страдает и умирает, то, стало быть, здесь дело идёт о таком предмете, который стоит в связи с бесконечной ценой Его страданий и смерти. И это есть вечное адское наказание.

Необходимо должен быть вечный ад – ибо этого требует и свойства Бога. Говорят немыслимо, чтобы Милосердный Бог мог подвергать вечному наказанию. Но не следует забывать, что Тот, Который есть бесконечное милосердие, в то же время есть и бесконечная правда. В силу Своей справедливости, Он отдаёт каждому то, что он заслужил. За бесконечное оскорбление, которое заключается в тяжком грехе, должен Он воздать и бесконечным наказанием. Если грешник умирает в тяжком грехе, то есть в ненависти против своего Творца, то он остаётся в этой ненависти навеки, ибо «если упадет дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадет» (Еккл.11:3). В каком, следовательно, состоянии человек умирает, в таком именно и останется он навеки; для него в загробном мире не может уже быть обращения к Богу, так как ему не достанет свободы и благодати. Если бы в загробной жизни возможно было обращение к Богу и исправление, то земная жизнь потеряла бы всякую цену и значение, ибо в том ведь и состоит важность и значение этой нашей жизни, что она даёт нам время и возможность спасти свою душу. В загробном же мире «приходит ночь, когда никто не может делать» (Ин.9:4).

Фома. Это значило бы требовать слишком многого.

Священник. «Так как зло продолжается вечно, – говорит святитель Григорий, – то и ад должен продолжаться вечно». Потом, грешнику теперь так легко стало достигать прощения грехов и, однако ж, он ничего не хочет знать об этом, но пренебрегает, отталкивает от себя любовь Бога и до конца остаётся в состоянии ненависти к Богу. Ужели же Бог за это должен ещё его наградить принятием его к Себе на Небо. Какой это было бы слабостью со стороны Бога! Какой несправедливостью!

Ещё более, наконец, вечность ада требуется Премудростью Божией. Как Существо бесконечно Премудрое, Бог в силу этого Своего свойства должен желать того, чтобы Его намерения достигали своей цели и Его планы приводились в исполнение. Но Он сотворил всё для Своей славы, человек добровольно должен всё направлять к славе и чести Бога, исполняя строго Божественный закон. Если же он противится Богу и прямо объявляет Ему: «не хочу служить Тебе», – то ужели Бог должен оставаться перед ним бессильным и безвластным? Ужели Он должен тварь поставить на место Творца, а Сам отступить назад! Или, может быть, Он должен постоянно стучать в дверь сердца человека и напрасно в течение его жизни ждать ответа? А если Он должен ожидать, то и тварь ужели никогда не должна прийти к сознанию того, что один есть Бог и один Господь, Которому и она должна покоряться? И так как она добровольно не захотела покориться здесь, на земле, то должна сделать это там, за гробом, в вечности. Так как она отвергла, не захотела принять Его любви, то должна теперь явиться проповедницей Его правды и с чувством вечной скорби исповедать: «Праведен еси, Господи, и пра́ви суди́ Твои» (Пс.118:137). Таким образом, Премудрость Бога требует вечности ада.

Фома. Однако если Бог Всемогущ, то каким образом Он мог создать человека, о котором Он знал, что он не устоит в добре, отречётся от Него и потому будет только жертвой ада?

Священник. Бог совершенно свободен в Своей творческой деятельности, равно как и мы, люди, в своих поступках. Бог не принуждает нас оказывать честь Ему, прославлять Его, но предоставляет нам полную свободу. Если же мы сами становимся на сторону противников Бога и Его закона, то мы сами являемся виновниками своего несчастья, сами осуждаем себя нашим восстанием против Бога. И если Бог допускает это, то тем доказывает, что Он в высшей степени Мудрое Существо, ибо и осуждённый должен оказывать своего рода содействие тому, чтобы осуществлять намерение Бога. Пути Божии – не наши пути; Он попускает и то, что Ангелы согрешают и низвергаются в ад, что бессмертные души восстают против Него и идут в вечную погибель.

Фома. Но ад должен гореть и притом так, что огонь в нём никогда не будет угасать и в то же время никогда не сжигать несчастные жертвы. Возможно ли это?

Священник. Для Бога ничего нет невозможного. У Него «не останется бессильным никакое слово» (Лк.1:37). Не горит ли и внутри земли такой огонь, который не угасает? Не известно ли и людям искусство добывать такой огонь, в котором подверженное ему тело горит, но не сгорает? Припомните уголь или платиновую проволоку в электрической лампе. А то, что возможно в известной степени людям, ужели не должно быть возможным Всемогущему?

Фома. Ад есть неугасимый огонь – и, однако ж, там царит мрак или, как в славянской Библии стоит, кромешная тьма (Мф.8:12; 22:13; 25:30)?

Священник. Совершенно верно – и в этом ничего нет непоследовательного, противоречивого, ибо и химическим путём производят иногда такое пламя, которое горит, не распространяя никакого света. Представьте же светильный газ, к которому, прежде чем он загорится, прибавляют достаточное количество кислорода. Зажжённый газ тотчас же перестанет издавать свет, и водород и углерод загораются необычайно быстро, так что несветящее пламя газа бывает гораздо сильнее, чем светящее.

Пётр. Мне однажды сказал один знакомый, что он не особенно боится, если попадёт в ад, так как он и там нашёл бы товарищей, которые могли бы облегчить его положение.

Священник. Против этого возражает святитель Иоанн Златоуст, когда говорит: «Прежде всего, ты будешь нести не одинаковое с другими наказание. Затем, в том, что и другие будут в таком же положении, как и ты, для тебя не будет никакого утешения, ибо иметь товарищей в страдании в том только случае было бы для тебя в известной степени утешительно, если бы эти страдания имели известный предел и границы, но коль скоро они превышают всякую меру и доводят до исступления и скрежета зубов, то они уже не доставят никакого утешения.

Священник. Нынешним вечером мы заканчиваем наши собеседования, и я пользуюсь случаем, чтобы укрепить вас обоих в ваших благих намерениях в будущем и воодушевить на добрые дела для истинной цели вашей жизни.

Небо и ад суть две цели, и к одной из этих двух целей придём некогда и мы. Но истинная, Богом определённая цель есть Небо, которое, однако ж, очень часто забывают и вследствие этого так мало для неё делают.

Фома. Да, часто живут теперь так легкомысленно, как будто здесь мы будем жить вечно, как будто нам до Неба и ада нет никакого дела.

Священник. Есть латинская поговорка, которая гласит: «То, что ты постоянно делаешь – делай благоразумно и помни конец свой». Язычники и люди мира сего в своей деятельности имеют в виду только интересы этой жизни и спрашивают поэтому о том, какая польза будет мне здесь в этом мире, от этой работы, от этого предприятия? Верующий же христианин идёт дальше и думает о последствиях своего труда для вечности. Он спрашивает себя: какая польза будет мне от моего труда в загробной, вечной жизни.

Пётр. Мы, люди – те же странники, не имеющие здесь пребывающего, постоянного города, но идущие всё далее вперёд, пока не достигнем цели, для которой назначены. Как мучительно для путника, если он имеет основание бояться, по настоящей ли он идёт дороге, не сбился ли он с пути! Не должны ли и мы всегда бояться, не сошли ли и мы с правого на ложный путь.

Священник. Совершенно верно, иначе святой апостол Павел не стал бы предостерегать нас: «со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп.2:12).

Фома. Но есть какие-нибудь признаки, по которым можно было бы узнать, на пути ли мы к Небу?

Священник. Конечно, есть такие признаки для истинного христианина; только нужно остерегаться, чтобы, довольствуясь одним каким-нибудь из них, не подумать, что теперь уже Небо, без сомнения, приобретено. Это было бы великим самообманом. Кто хочет быть в этом отношении до известной степени безопасным, тому необходимо позаботиться, чтобы совместить в себе все черты истинного христианина.

Существуют четыре признака истинного православного христианина. Первый из них – это живая вера. Кто хочет знать, на пути ли он к Небу, прежде всего, должен спросить себя: какова моя вера? Готов ли я считать за истину всё, что открыл Бог и чему заповедует верить Церковь? Кто не имеет этой готовности, к тому приложимы слова Господа: «неверующий уже осужден» (Ин.3:18), и в другом месте: «кто не будет веровать, осужден будет» (Мк.16:16).

Но, однако, готовностью веровать и одним только признанием за истину откровенного Слова дело не ограничивается, ибо Бог требует живой веры, которая проявляется в делах, как доказывают слова Христа: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21). Но исполнять волю Небесного Отца значит не другое что, как жить по вере, значит избегать того, что запрещает вера и делать то, что она повелевает.

Следовательно, тот, кто не старается бежать от греха и легкомысленно продолжает жить в тяжких грехах, тот не имеет веры, ибо вера говорит ему, что тяжкий грех есть величайшее из несчастий, какое только может постигнуть человека в здешней жизни. Стало быть, кто имеет живую веру, тот боится этого несчастья, почему и избегает греха и вступает в борьбу с ним, если он свивает себе гнездо в душе, всячески старается, чтобы вырвать его оттуда. Кто имеет живую веру, тот должен делать, прежде всего, то доброе, которое предписано заповедью Божией и Церковью, он совершает ежедневную молитву, он свято исполняет заповедь о соблюдении воскресных и праздничных дней, он почитает родителей, учителей и начальников, он подаёт милостыню, он соблюдает установленные Церковью посты и т.д.

Живая вера есть самый надёжный и верный признак – если недостаёт этого признака, то тогда нельзя рассчитывать и на другие признаки и качества, из коих второй составляет любовь к таинству Святого Причащения.

«Возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин.13:1). Этими словами святой Иоанн изображает ту безграничную любовь, какую показал нам Христос, установив всесвятое Таинство Евхаристии, ибо через установление этого святейшего из всех Таинства стало для Него возможным действительно, существенно присутствовать между нами, обитать в нас. Здесь Он поистине является нашим Еммануилом, что значит: «с нами Бог», чтобы руководить нас во время нашего странствования к вечному Небу, поддерживать, укреплять и утешать нас словом, быть нашим Путеводителем и Помощником. Большей любви, большей заботливости, чем та, которую оказал нам Христос, мы не можем ни вообразить, ни тем более ожидать. А если Он оказал такую любовь нам, то не вправе ли Он ожидать такой же и от нас? Не вправе ли Он ожидать, чтобы мы с любовью искали и почитали Его здесь под сакраментальными образами, чтобы мы насколько возможно чаще и с надлежащим благоговением принимали Его в себя в Таинстве Святого Причастия? По этой любви к святому Таинству Евхаристии мы можем судить о том на пути ли мы к Небу, ибо все угодники Божии и истинные христиане во все времена отличались сердечной глубокой любовью к сему Таинству. А что делали они, тому должны подражать и мы, если мы хотим быть там, где они. Сверх того, эта любовь к Таинству Святого Причащения всегда имела и доселе имеет значение термометра нравственно-религиозной жизни, как отдельного члена Церкви, так и целого христианского общества. Чем больше эта любовь, тем выше стоит нравственно-религиозная жизнь его. А из этого следует, что эта любовь – есть верный показатель истинного сына Церкви.

Фома. Я могу только пожалеть, что я в последнее время, в этом отношении, как и во многих других, находился на ложном пути и не был верен не только религии вообще, но и моему Спасителю в святейшем Таинстве. Теперь я вижу, как глубоко меня обманывали и как я обманывал сам себя.

Священник. «Приходит ночь, когда никто не может делать», – говорит Спаситель (Ин.9:4). Следовательно, пока идёт ещё день, пока мы живы, можно ещё делать, то есть возмещать пропущенное и вместо сделанного зла совершать доброе. Это относится к каждому человеку, который после многих погрешностей и заблуждений осознал свою неправоту и недостатки. Да послужит эта мысль утешением и для вас, Фома.

Я перехожу к третьему признаку доброго христианина, который (признак) называется – детское почитание Матери Божией. Как мать нельзя отделять от семьи (разумеется, семья порядочная), так нельзя отрывать Матерь Божию от христианской религии, ибо Она, как и Спаситель, теснейшим образом связана с христианством. Без Марии, Пресвятой Девы, мы не имели бы Спасителя, а потому не имели бы и христианства. Следовательно, если мы почитаем Иисуса, то не должны устранять при этом и Его Матерь, ибо Сын и Мать тесно связаны между Собой. Беспутным человеком, извергом называем мы того сына, который дозволяет себе не почитать мать свою. А тот Добрейший Сын, Которого когда-либо видела земля, может ли дозволить, чтобы не любили и не почитали Его Мать? Он Сам чтил Её так, как ни один сын не может почитать свою мать! И Он Сам назначил Её быть и нашей Матерью, когда, умирая на Кресте, сказал Иоанну: «се, Матерь твоя!» (Ин.19:27). Если же Она должна быть нашей духовной Матерью, то и мы должны быть Её детьми и оказывать Ей такую честь, какая соответствует Её материнскому достоинству. И это детское почитание и служит следующим признаком православного христианина, ибо везде и всюду истинные христиане любили и истинно почитали Деву Марию.

Теперь остаётся ещё назвать четвёртый признак, и это есть верность или доверие к Церкви. Что такое Церковь, которую Христос установил здесь, на земле? Она есть не что другое, как во времени продолжающий жить Христос. Что делал Христос во время Своего земного пребывания, то должна продолжать Церковь. Как некогда Он преподал нам Свою благодать и истину, так и Церковь некогда должна учить нас истине и сообщать дары Его благодати. Как Он руководил нас на пути спасения, так должна иметь это своей обязанностью и Церковь. Что такое Церковь? Она есть чистая, не имеющая ни одного пятна, ни одного порока невеста, которую Христос избрал Себе, чтобы войти в самую тесную, неразрывную связь с нею. И эту невесту Он любит так, как ни один жених не может любить свою невесту, ибо за неё Он пролил Кровь Свою. На всём обширном земном шаре нет ничего такого, что Христос любил бы более Своей Церкви. Может ли быть поэтому Он равнодушен, когда мы холодно относимся к Его Церкви? Не должен ли Он ожидать от нас, чтобы и мы любили её и были ей верны и преданы?

Везде и всюду лучшие христиане отличаются и большей преданностью и верностью Церкви.

При этом я припоминаю чудные и весьма поучительные в этом отношении примеры, которые представляет так называемая история западной борьбы за культуру. Ещё не так давно пришлось мне прочитать нечто из этой истории, именно нечто о том, каким блестящим образом некоторые из мирян и духовных доказали тогда свою верность Церкви, когда они готовы были лучше перенести и переносили все насмешки и издевательства, денежные штрафы и тюрьмы, чем изменить Церковь. Это была чудесная, величественная минута, когда, например в 1875 году один из выборных в Прусском Рейхстаге закончил свою речь, направленную против борцов за культуру, такими достопримечательными словами: «Вы, борцы за культуру, можете нас уничтожить, вы можете вырвать сердце из нашего тела. Но смею вас уверить, что вы никогда не вырвете у нас наших христианских сердец».

Фома. К таким людям можно питать только самое глубокое уважение, ибо ругать Церковь немного требуется мужества, но много нужно было мужества в данном случае, то есть, чтобы в таком знатном собрании, как Рейхстаг, с такой неустрашимостью выступить на защиту своих религиозных убеждений.

Священник. Здесь может найти себе место ещё другой пример верности и преданности Церкви. Это было 6 апреля 1875 года, когда депутат граф Прашма, на том же Прусском сейме, сказал такие чудные слова: «Мы, миряне, будем следовать светлому примеру наших духовных властей, когда дойдёт очередь и до нас; Вы (обращается к борцам за культуру) можете и нас так же лишить материальных выгод и имения, как неправильно лишили духовенство. Вы можете нас выгнать, заставить переселиться в другую страну. Как ни крепки узы, коими я привязан к своему отечеству, но я скорее повернусь спиной к своему земному отечеству, чем соглашусь потерять надежду на отечество небесное».

Фома. Когда представляешь себе такую вопиющую несправедливость этих культурных просветителей, то право удивляешься, каким образом те (обижаемые) люди могут ещё иметь любовь к своему земному отечеству.

Священник. Но знаете ли вы, что эти угнетаемые люди самые верные подданные и самая надёжная опора для царского престола?

Фома. Да, это сущая правда! Во времена борьбы за культуру это оправдывалось как нельзя более. Если бы такие несправедливости учинены были с теми, которые так часто говорят о любви к своему отечеству, то с уверенностью можно сказать, что от их патриотической любви и верности не осталось бы и следа.

Пётр. Кто не имеет любви и преданности к Богу и Его Святой Церкви, тот не может быть преданным царю и отечеству. Это – несомненная истина, которая так часто оправдывается и в спокойное время, но гораздо более в такие беспокойные времена, каково настоящее.

Священник. А потому мы хорошо сделаем, если никогда в своей жизни не будем забывать и упускать из вида главного дела – религии, в противном же случае и с нами может случиться то же, что с представителям новейшей науки, именно Александром Гумбольдтом. Он написал однажды своему другу: «Человеческая жизнь есть бессмыслица. Если бы мы только знали, для чего мы живём на свете!» Так может сказать только тот, кто не имеет никакой веры, ибо каждое христианское дитя знает, для чего оно живёт на свете. Человеческая жизнь – бессмыслица только в глазах неверующего, почему только атеист, только совсем безбожный человек может настолько не дорожить жизнью, что выбрасывает её, как ореховую скорлупу или как вишнёвую косточку. Большая часть самоубийств и покушений на жизнь других совершается именно людьми неверия. Религиозный, проникнутый живой верой человек никогда не считает и не будет считать человеческую жизнь бессмыслицей, ещё менее может дойти до того, чтобы наложить свою руку на свою собственную жизнь или на жизнь своих собратий.

Пётр. «Не убий» (Исх.20:13). Этой заповеди Бога никогда не следует забывать, но всегда следует напоминать себе: «не убивай ни себя, ни других» – в противном случае из бездны временного бедствия ты вверг бы себя в ещё более глубокую пропасть вечных мук.

Фома. Отсюда следует то, что нам необходимо нужно мириться и терпеливо переносить жизнь со всеми её заботами и скорбями.

Священник. Но сюда относятся вера и благодать, ибо вера даёт нам объяснение истинного значения и смысла жизни, а благодать приходит на помощь к нашим слабым естественным силам. В этом отношении никто не вправе жаловаться на то, что он будто оставлен Богом, ибо Бог каждому из нас дал для веры силу, когда мы были крещены. Равным образом и Свою благодать Он предлагает всем без различия, так что мы имеем полную возможность достигать нашей вечной цели и конца, если мы серьёзно того желаем. Этим я заканчиваю свои уроки и наставления и от всей души желаю, чтобы Господь привёл нас с вами некогда увидеться и на Небе.