Миссионерские беседы со старообрядцами священномученика Константина Голубева

В одну из миссионерских поездок в декабре 1890 года миссионер прибыл в село Большие Копены Аткарского уезда. Православному народу и старообрядцам объявлено было о приезде миссионера и назначены время и место для собеседований. Старообрядцы, прежде чем прийти на беседу, заявили, что людей знающих и способных побеседовать у них теперь нет, и просили миссионера назначить время приезда вперед, чтобы им можно было приготовиться самим и приготовить хороших собеседников со своей стороны.

Миссионер согласился и назначил время собеседований в будущем после 20 января 1891 года.

Беседы со старообрядцами в декабре 1890 года прошли обычным порядком. Когда затем приближались 20‑е числа января 1891 года, миссионер получил из Больших Копен от старообрядца Амвросия Филипповича Лампетова сначала заказное письмо, а потом телеграмму о немедленном безусловном приезде в Копены для собеседований. 22 января миссионер приехал в Копены в сумерки, вечером. Как только слух о приезде миссионера разнесся, от того же Лампетова пришел посол к миссионеру с предложением назначить беседу тотчас же, немедленно. Миссионер отказался, говоря, что он теперь, после проезда расстояния в восемьдесят пять верст в один день, без отдыха, вести беседу не может. От этого же посла миссионер узнал, что старообрядцы вызвали для бесед Назара Ермолаевича Шарова², крестьянина села Бакур Сердобского уезда, известного в Саратовской губернии за лучшего беспоповского начетчика.

Ha 23 января была назначена беседа по предмету о вечности Христовой Церкви со священством и Таинствами. Беседа происходила в здании сельского земского училища. Так как соглашение относительно бесед состоялось со старообрядцами заранее за целый месяц и так как село Большие Копены проездное, торговое и базарное, то слух об имеющих быть здесь беседах успел разнестись по многим соседним с Копенами и даже отдаленным селам. Поэтому слушатели на беседах были очень из многих сел Аткарского, Саратовского и Вольского уездов. На всех беседах присутствовали священники: местный М. Вознесенский, из села Чадаевки А. Аткарский и из Невежкина П. Ремизов.

Беседу миссионер начал так:

«Беседа должна быть у нас не о частной Церкви и не о многих частных Церквах, a о Церкви символьной, о которой в Символе веры мы читаем: верую «во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Вот существенные признаки символьной Христовой Церкви, указанные архипастырями в Никео‑Цареградском Символе. Церковь Христова так же одна, как Бог един. Одна Церковь своим единством уподобляется природе Единого Бога³. Эта Единая Церковь свята как Христова и так как Дух Святый пребывает в ней всегда и сохраняет ее в святости. Единая Святая Церковь есть и Соборная, то есть она объемлет всех верных, сущих во всем мире и в каждом веке, верит учению и догматам апостолов, седми Вселенских и девяти Поместных Соборов и содержит эти догматы. Единая Святая Соборная Церковь есть и Апостольская, то есть в ней должны быть друг‑другопреемственные преемники апостолов: папы, патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы и весь священнический остальной чин. Члены такой Церкви должны иметь общее участие за Божественной литургией и вообще за седмию церковными Тайнами⁴. Вот какова символьная Церковь: Единая, Святая, Соборная, Апостольская. Вера в такую Церковь должна занимать в душе людей первое место после веры в Бога.

В Благовестнике читаем: «Рабом же своим (Господь) десять мнас вда. Раби же, имже церкви поручи... <...> ...Трие сии образи в Церкви: очищение, просвещение и совершение. Три сия действа, наследуема чинов: диакони очищают оглашением учения; презвитери просвещающе крещением; архиереи же священныя чины поставляют и совершают, еже есть рукоположение. Видиши ли чины к действом, ни вящше, ни мнее реку предстоящих. <…> Всяко бо, ему же заступати поручено, аще и недостоин будет, дар имать от поставления: и есть се велие воистину Божия человеколюбия таинство»⁵. Из прочитанного в Благовестнике ясно видится, что Святые Церкви поручены епископам, священникам и диаконам. Должно быть только три указанных священных степени в благодатном царстве Христовом – в Церкви, но не больше и не меньше. Иерархические лица Христовой Церкви могут быть и недостойны, но недостоинство их не лишает их благодатного дара. Рабам, под которыми Феофилакт Болгарский в толковании на Евангелие разумеет трехчинную иерархию, Господь повелел «куплю деять» до самого Его Второго Пришествия; под «деянием купли» разумеется проповедь Христова Божественного Евангелия и совершение седми церковных Божественных Таинств. Эта купля должна исполняться священными чинами до Второго Пришествия Христа. Следовательно, благодатное царство на земле – Христова Церковь – не утратит во все времена своего бытия ни купли, ни деятелей сей купли – трехчинной иерархии – до самого Второго Пришествия Христа. Даже цепь ленивых, лукавых рабов – ленивых, нерадивых членов иерархии, бывающих иногда в Церкви, и та не утратит, не потеряет мины своей до Второго Пришествия Христа, и их Господь осудит только за то, что они не отдавали мины своей в оборот и не сделали из нее прибытка.

У апостола Павла в Послании к Ефесянам есть разительное место о церкви. Он говорит, что в Теле Христовом – Церкви – Господь «поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями...» (Еф.4:11). Какие же обязанности их в Церкви? Первая – совершение святых, то есть иерархические чины должны доводить членов Церкви до состояния святости, вторая – дело служения, то есть проповедь евангельского учения и совершение церковных Таинств (Мф.28:19‑20), третья – созидание Тела Христова –заключает в себе и первые две обязанности и достигается чрез обоюдное, совокупное действие и исполнение всех вместе обязанностей. Какая цель служителей Церкви в исполнении их обязанностей и как продолжительно в ней это исполнение ими своих обязанностей? «...Доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова…» (Εф.4:13). Единство веры полное и совершенное, исключающее всякое разномыслие между христианами и нехристианами‑язычниками будет достигаться, созидаться, твориться друг‑другопреемственными иерархами Церкви до самого Второго Пришествия Христа и едва ли достигнется (Ин.10:16; ср.: Лк.18:8). Познание Сына Божия «в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» достигается или имеет достигаться и достигнется тогда, когда Христос Бог, Невместимый, поселяется в нас, живет в нас, если мы вкушаем Его Тело и Кровь (Ин.6:56). В принятии Божественных Таин верующими совершается познание Сына Божия, богообщение. Такое познание Христа Бога, богообщение должно твориться до тех пор, пока не увидим Его лицом к лицу (1Kop.13:12; 2Кор.3:18) во Втором Его Пришествии и в Будущей славной Жизни. Частое, непрестанное богообщение верующих, членов Тела Христова – Церкви – доводит их до состояния святости, до состояния мужа, совершенного по уму, по воле и чувству⁶. Вот каково, по изображению апостола Павла, Тело Христово – Церковь. Она имеет апостолов и их преемников, пастырей и учителей, совершителей Божественных Христовых Таин, доводящих людей до святости, до познания Сына Божия, до состояния мужа совершенного, и будет иметь сих пастырей до Второго Христова Пришествия. Кто не состоит членом такого Тела Христова, тот младенец, колеблющийся и увлекающийся «всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения...» (Еф.4:14). Апостол языков, избранный сосуд Божий, заклинает Господом верных членов Тела Христова поступать достойно своего звания, достойно члена Тела Христова. Кто же не состоит верным членом Церкви или выступит из нее, тот отчужден от жизни Божией, по причине своего невежества и ожесточения сердца, поступает по суетности ума своего, будучи помрачен в разуме (Еф.4:17‑18). Только помрачение разума, грубость, черствость и жестокость сердца удаляют людей от Церкви, от Жизни Божией в Церкви.

Какою Церковь Христова, символьная Церковь показана по Большому Катехизису, Благовестнику, по 4‑й главе Ефесянам, такою обещал Господь основать ее, когда на исповедание Петром Христа за Сына Божия сказал: «… созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей» (Мф.16:18) – и действительно основал. Врата ада, то есть еретики, раскольники, грехи, по временам бывающие гонители, даже весь ад в совокупности и сам диавол – все это вместе не в состоянии одолеть Христовой Церкви. Церковь повинуется Христу, а Христос любит Церковь, спасает, питает и греет ее. Христова Церковь – славная Церковь, не имеющая ни пятна, ни порока, ни чего‑либо подобного, она свята и непорочна (Еф.5:23‑29). «…Церковь Бога живаго есть столп и утверждение истины» (1Тим.3:15). Она есть верная и точная хранительница и истолковательница Священного Писания и Священного Предания. Священное Писание изображает Церковь в величественных, прекрасных чертах: «Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?» (Песн.6:10). Если Святая Церковь блистает, как заря, светлая как солнце, то она скрыться от людей, спрятаться никуда не должна и не может, а должна быть у людей верующих и с людьми. Если Святая Церковь грозна, как полки со знаменами, то ее никто и ничто одолеть никогда не может. Она принадлежит возлюбленному Христу, а Возлюбленный – ей (Песн.6:3). Любовь ее к возлюбленному крепка, как смерть, ревность люта, как преисподняя, «стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный» (Песн.8:6). Следовательно, бытие Церкви символьной до Второго Пришествия Христа так же верно, как верна и непреложна смерть. В толковании на 2‑й стих 5‑й главы Послания к Римлянам: чрез Христа мы получим доступ к благодати, в которой стоим, – святой Златоуст говорит: «...благодать Божия... не имеет конца и пределов, и, что невозможно по‑человечески, она непрестанно простирается на большее. У людей случается, что иной достиг начальства, славы, владычества, но не сохраняет сего надолго, а вскоре теряет. И если не похищает того человек, то придет смерть и непременно похитит. Не таковы дары Божии! Ни человек, ни время, ни обстоятельства, ни сам диавол, ни постигшая смерть не могут исторгнуть у нас оных»⁷. То же самое, с незначительными изменениями, читаем и в Большом Катехизисе: «Что есть закон благодати?.. Закон Божия благодати прав и благ и не имать конца, яко Моисеов... не тако, якоже в человецех, иже кто прият начало и славу, и многое могутство, скоро же того и отпадет. Аще и не человек отимет, но смерть нашедши отимет весма. Благодать же Божия не такова, но вечна и крепка. Ниже бо человек, ниже время, ни обстояние вещей, ни сам диавол, ни смерть нашедши изгнати нас от оноя возмогут»⁸. Все это ясно, понятно говорит о том, что благодать, получаемая верными православными людьми чрез Таинства в Церкви чрез лиц иерархии – архиерея, священника и диакона, крепка и вечна, доживет непререкаемо, неоспоримо до Второго Пришествия Христа.

Вот что я имел в виду предложить вашей любви, братия. Надеюсь, что ваши собеседники с своим представителем Назаром Ермолаевичем, держащимся упования понетовского, не подведут свою понетовскую церковь под определение Христовой Церкви, высказанное мною вашей любви по Большому Катехизису, Благовестнику и вообще по Священному Писанию. Вот перед нашими глазами сидят старообрядцы понетовского упования. Что у них есть церковного – спросим их. Есть ли у них архиерей – это сердце, душа Церкви? Нет. Есть ли священник, диакон? Опять нет. Есть ли Миропомазание? Нет. Есть ли Причащение? Опять нет. Есть ли Покаяние, Священство, Брак, Елеосвящение? С душевною скорбию наши собеседники‑понеты должны продолжать свой ответ: опять нет. Если у них есть крещение, то оно, совершаемое без архиерея, без Церкви, не может вменяться за Крещение. Без архиерея, священника и диакона, говорит святой Игнатий Богоносец, «Церковь несть избранна, ниже собрание святое, ниже сонм преподобных...». Кто «без епископа и пресвитеров и без диаконов что либо творит, таковый оскверняется совестию и невернаго горший есть»⁹. Если на вопросы о священстве и о Таинствах наши собеседники должны отвечать «нет», то какая же у них Церковь, когда они прямо говорят, что у них Церкви нет? Если мы их спросим о низшей церковной должности пономаря или о просфорнице, то они опять должны повторить свой обычный ответ «нет» как о том, так и о другой. При ответах на все вопросы о Церкви наши собеседники должны говорить «нет». Какая же тут Церковь, когда она прямо ими отрицается ответом «нет», отчего они и получили название «понеты»? Боюсь наскучить вам, внимательные слушатели, повторением одного и того же понетовского ответа «нет» на самые разнообразные вопросы о Церкви, а между тем это необходимо для уяснения истины как пред нашими собеседниками, так и вообще пред всеми слушателями. При этом я должен оговориться. Называя наших собеседников понетами по причине их понетовского упования и раскрывая, разъясняя их упование, да не подумают, что я имел в виду их обидеть, – нет: я старался только показать наших собеседников им же самим в собственном свете, чтобы они поняли свое ложное бесцерковное гибельное положение. Пока я кончил.»

Шаров: «Послушайте и меня, – начал Шаров, – братия, православные старообрядцы, и вы, именуемые православные, с таким же вниманием, при такой же тишине, как вы все слушали господина миссионера. Все им наговоренное разнесется, как пепел по ветру, при первом малейшем прикосновении. Господин миссионер от Божественного Писания двух, трех строк не читал, а набросал какого‑то мусору нахальными, наглыми словами. Он настаивает, что трехчинная иерархия должна быть в Христовой Церкви до самого Второго Пришествия Господня, а этого ничем не доказал и не докажет. Мы знаем из Священного Писания, что Христова Церковь была без трехчинной иерархии от Воскресения Господня до Пятидесятого дня, до Дня сошествия Святого Духа на апостолов, однако верные люди в ней были и спасались. Такою, то есть без трехчинной иерархии, Церковь может быть и на будущие времена с возможностью в ней спасаться. Большой Катехизис на вопрос: «Что есть Церковь Божия?» – отвечает: «Церковь Божия есть собрание всех верных Божиих...»¹⁰. В Маргарите, в житии Иоанна Златоустого, читаем: «Церковь же, глаголю, верных весь народ...»¹¹. Еще: «Еда мниши стенами церковь сущу, но паче народом верных есть церкве»¹². В Книге о вере видим то же самое: «...Церковь есть Тело Христово, яже от собрания верных нас глаголю человеков всякаго возраста... и Церковию наречеся»¹³. Отсюда очевидно: наше старообрядческое общество, состоящее из собрания верных Божиих, составляет Христову Церковь».

Миссионер: «Амвросий Филиппович Лампетов, виновник нашего собрания и бесед, просил меня вести беседы по‑братски, без задора, без запальчивости, в духе мира и любви и согласился вести со мною беседы только потому, что нашел меня беседующим с такими качествами; собеседник же мой, Назар Ермолаевич, приглашенный представитель здешнего понетовского общества, не хочет иметь или, по крайней мере, не проявил тех добрых качеств, каких он и его сотоварищи ищут в других. Мало того, оказался слишком нескромен и даже дерзок: будто я набросал какого‑то «мусора», а если «мусора», то, конечно, без Писания, «нахальными, наглыми словами». Такое постыдное выражение оскорбляет не столько меня, – или, лучше, меня вовсе не оскорбляет, – а порицает и хулит Божественное и святоотеческое писание. О Церкви я приводил слово Христа: «…созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей»; слова апостола Павла: Господь поставил в Церкви «одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями...»; «...Церковь Бога живаго есть столп и утверждение истины». Что же сказал о приведенных мною местах Священного Писания Назар Ермолаевич? «Господин миссионер набросал какого‑то мусора нахальными, наглыми словами». О трехчинной иерархии в Церкви приводились свидетельства из Катехизиса, Благовестника, и эти свидетельства в глазах нашего собеседника ни больше ни меньше как «мусор и нахальные, наглые слова». Боюсь продолжать дальше сравнения, чтобы не оскорбить самолюбия и не унизить чести наших собеседников, а поэтому и оставляю эти сравнения. Нет, не так, почтенные слушатели, одерживают победу над своим противником, и не тем способом ищется Святая Христова Церковь! Грубую дерзость и вольную нескромность нашего собеседника оставим; пусть судят его за это добрые, внимательные и рассудительные слушатели. Я же должен терпеливо и без ропота все это перенести и сделать ответ на несостоятельное возражение моего собеседника. Мое положение о Церкви Христовой, о Церкви символической, разъясненное Большом Катехизисом, Благовестником, от Игнатия Богоносца, Посланием апостола к Ефесянам и другими свидетельствами, оставлено моим собеседником без разбора, без возражений; следовательно, оно имеет полнейшую силу.

Что касается положения моего собеседника, что Церковь была без трехчинной иерархии от Воскресения Господня до сошествия Святого Духа на апостолов в День Пятидесятый, то оно не вполне верно и оправдывать понетовское беспоповское общество не может, не может уже по тому одному, что оно живет во времени после Пятидесятого дня, а не прежде его. Хотя от Воскресения Спасителя до сошествия Святого Духа на апостолов Церковь Христова действительно не имела налицо священников и диаконов, зато она имела чин апостолов, не повторяемый никогда в Церкви. О несовершенстве, неустроенности Церкви сего времени читаем в Книге о вере: Господь «не восхоте достояние свое оставити на земле не устроено, отходя на Небеса...»¹⁴. Несовершенство, неустроенность Церкви сего времени заключалась не только в неимении налицо трехчинной иерархии, но и в том, что апостолы до Пятидесятого дня не получили еще совершенства даров благодати Святого Духа. Благовестник в толковании на евангельский текст: «...примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20:22‑23) – говорит: Господь «вдыхает же, и дает им (апостолам) Дух Святый, несвершеныи дар Духа ныне дая им (той бо в пятьдесятныи хотяше дати), но на приятие Духа достойны сотворяя их. Еже бо приимите Дух, яко бы рекл, будите готови прияти Дух... <...> По вознесении же Его Дух сшед и знамение им и всякой иной благодати силу им умножи»¹⁵. Еще, в толковании на текст Евангелия от Луки: «...Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше. И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их» (Лк.24:49‑50), – в Благовестнике читаем: «Благослови же ученики, силою ограждая до Духа пришествия». Апостолы «бяху выну в церкви. Видиши ли детели? Не у Дух прияша и духовно пребывают»¹⁶. Еще, в толковании на текст евангелиста Иоанна: «...были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его. Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою» (Ин.21:2‑3), – Благовестник говорит: «Ловяху же рыбы ученици, не бо имяху что ино творити; ни Сам бо с ними часто бе, ниже Дух дан бе, ни во учение до конца послани бяху, темже своего художества держахуся»¹⁷. Евангелист Лука в книге Деяний святых апостолов говорит: Христос, собрав учеников, «повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня... вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян.1:4, 8). Как из представленных евангельских текстов, так и из приведенных на них толкований видно, что Христова Церковь до Пятидесятого дня совершенства даров Святого Духа не получила и не имела полного, законченного совершенства церковная иерархия. Такою несовершенною Церковию Христос Спаситель, как Бог Всесовершенный, не мог оставить Свою Церковь и действительно не оставил. В это время она только созидалась, совершенствовалась. Если Церковь до Пятидесятого дня только созидалась, устроялась и не имела полноты и совершенства даров Святого Духа, то таковую Церковь в оправдание свое понеты напрасно и приводят. К тому же все‑таки она в оправдание им не служит. Эта Церковь имела чин апостолов, в котором скрывались, как в семени скрывается древо, например, в желуди – дуб, чины пресвитерский и диаконский. У понетов же кто заменяет апостолов, кто их преемник, представитель? Преемников апостольских у них нет. Церковь Христова до Пятидесятого дня имела и хранила Новый Завет, состоящий в Крови и Теле Христа. Понетовское же общество утратило этот Христов Завет и учит, и надеется спастись без него; следовательно, оно опять не имеет того, что имела Церковь Христова до Пятидесятого дня. Апостолы, непосредственные представители Христовой Церкви, в словах: «...идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа...» (Мф.28:19) – и: «...примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20:22‑23) – получили власть от Христа учить народ, крестить, отпускать и не отпускать грехи, а потом получили власть творить и другие Таинства. У понетовского же общества нет ни совершителей Таинств, ни самых Таинств. Следовательно, Христова Церковь до Пятидесятого дня, приводимая понетами в свое оправдание, может только со всею строгостию обвинять их, но ни в каком случае не оправдывать.

Положение моего собеседника, будто Церковь может оставаться без трехчинной иерархии и на будущие времена, подкреплено им Большим Катехизисом, Маргаритом и Книгой о вере, в которых находятся такие выражения о Церкви: «Церковь... есть собрание всех верных Божиих...» Такое и подобные выражения о Церкви в упомянутых книгах действительно есть, но они приводились по ним моим собеседником неполно, неточно, неверно. Большой Катехизис на вопрос: «Что есть Церковь Божия?» – отвечает: «Церковь Божия есть собрание всех верных Божиих...», чем мой совопросник и ограничился. Ниже сих слов только на три строчки Катехизис продолжает: «иже», то есть собрание верных Божиих, «суть достойни приимати святыя и Божественныя совершенныя тайны», которых по Евангелию и Катехизису седмь¹⁸, «и иже суть... под правлением совершеных святых», от Христа на это «поставленых»¹⁹. В Катехизисе, против приведенного свидетельства, на поле помечено: Послание Ефесянам, зачало 224‑е. Справляемся с этим зачалом, и оно говорит о «совершеных святых», для правления верным народом Божиим от Христа «поставленых», именно Бог поставил в Церкви «одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова...» (Еф.4:11‑12). Следовательно, верный народ, пребывающий с Таинствами и законною иерархиею, составляет Христову Церковь, но не народ понетовского упования. Так же неточно приведено свидетельство моим собеседником и из Маргарита: «Церковь же, глаголю, верных весь народ...»²⁰, «паче народом верных есть церкве»²¹. Житие Златоустого и вообще всякое творение нужно рассматривать в целости, и одно место нужно сличать, сравнивать с другим. Если в одних местах жития Златоустого говорится: «Церковь же, глаголю, верных весь народ...», зато в других местах, там же, читаем следующее: «...не бо мною начатся учительство, ни мною престанет. Еда не умре ли Моисей, то не обрете ли ся Исус Навин вместо его? Не умре ли Самуил, не бысть ли в него место помазаник Господень Давыд? Не отиде ли от сея жизни Иеремий, не оста ли ся Варух? Не взыде ли Илия, не прорица ли и Елисей? Не усекнуша ли Павла, не оста ли Тимофея, и Ополлоса, и инех несведомех?.. <…> ...Комкайте, да не раскола сотворите в Церкви»²². «Но се есть о немже вы молю, не мозите никтоже вас отторзатися от Церкве, якоже вы есть обычай. И егоже аще поставят в Церкви по нужди или советом всех, то вы повинуйтеся ему, якоже Иоаннови. Не может бо Церкви без епископа быти…²³ Из Книги о вере приведенное место моим собеседником читается полным буквальным текстом так: «...Церковь есть Тело Христово, яже от собрания верных нас глаголю человеков всякаго возраста, сана, святых Божиих и праведных мучеников, и преподобных и всех благочестивых от веков составися, и Церковию наречеся. И егда слышим в писании, Церковь гонения терпит, с Церковию брань. <…> ...И непобедима пребывает»²⁴. Против прочитанного текста из Книги о вере на поле помечено: 1 Коринфянам, зачало 153‑е, а оно говорит вот что: «...вы – тело Христово, а порознь члены. И иных Бог поставил в Церкви, во‑первых, Апостолами, во‑вторых, пророками, в‑третьих, учителями... Все ли в Церкви Апостолы?.. Все ли в Церкви учители?» (1Кор.12:27‑29).

После проверки прочитанных свидетельств господином Шаровым по Маргариту, Большому Катехизису и по Книге о вере выходит следующее. Собрание народа действительно называется Церковию, но только народа верного и Божьего, верного учению евангельскому и святоотеческому, а потому и Божьего. Это собрание народа верного и Божьего составляет Церковь не из одних мирян – мужчин и женщин, но с апостолами, их друг‑другопреемственными преемниками, пастырями и учителями, совершателями седми церковных Таинств. Вот такое‑то собрание народа верного и Божьего, всякого возраста, пола, всякого сана, преподобных, мучеников, святых и называется Церковию, и Церковию непобедимою. Итак, прочитанные свидетельства господином Шаровым не оправдывают беспоповского понетовского церковного общества, не имеющего ни священства, ни седми церковных Таинств. В заключение своего ответа прошу своего собеседника для его же пользы быть вежливым, в выражениях скромным, в пользовании книгами для доказательств своих положений добросовестным».

Шаров: «Миссионер, начиная разбирать мой первый ответ, направил против меня такие слова: «Господин Шаров, мое положение (то есть миссионера) о Церкви Христовой, о Церкви символической, разъясненное Большим Катехизисом, Благовестником, Посланием апостола Павла к Ефесянам и другими местами, оставил без разбора, без возражений, следовательно, оно имеет полнейшую силу». Поименованные места из разных книг действительно говорят одни ясно, другие менее ясно о трехчиниой иерархии в Церкви. Что в Церкви должна быть трехчинная иерархия, с этим я согласен. Но эта иерархия – архиереи, священники и диаконы – не соблюли себя незазорно в законе Христовом и святоотеческом, поэтому благодать Божия оставила их. Вот на это основание из Божественного Писания. В Благовестнике в толковании на стих: «...зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф.5:15) – читаем: «Аз рече зажегох свет сердца вашего и на высоте поставих светити всем: а еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се…»²⁵. Еще в Благовестнике же, в толковании на стих: «...вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф.19:28) – читаем: «...множицею бо обещается Бог достойным неким благая дати. Аще ли же на лукавство приложатся и недостойни будут, отимает благая. Такожде же и лукавым претит злыми. Аще ли же обратятся, не наводит злая»²⁶. В той же книге, в толковании на притчу о милосердном самарянине, на текст: «Самарянин... вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк.10:33, 35) – Феофилакт Болгарский говорит: «Имать образ гостинника всяк апостол и учитель, и игумен: им же вда Господь два сребреника, сиречь два завета, ветхии и новыи: единого бо царя образ носита оба. И сия убо сребреника Господь, на небеса восходя, остави апостолом на времена, учителем и епископом»²⁷. Из трех приведенных мною мест по Благовестнику выходит следующее. Господь зажег благодатный огонь в священстве, чтобы он светил в нем всем людям; удержание же в себе этого благодатного огня лежит на подвиге священства. Оно утратило, не сохранило сего благодатного огня по вкравшемуся в него ложному учению. Господь дал было благая священству в Церкви, но оно обратилось к ложному учению, за это благодать у него и отнята. Всякий апостол, епископ, игумен, учитель носят в себе образ гостинника, которым дано два сребреника, то есть два Завета: Ветхий и Новый, – на времена, а не до Второго Пришествия, следовательно, и священство основано в Церкви только на времена, а не вечно. Значит, Церковь может быть и без священства и заключаться в одном правом исповедании. В Благовестнике читаем: «...сие исповедание, еже исповеда (апостол Петр), основание хощет быти верующим»²⁸. И Максим Исповедник говорит: «Христос Господь кафолическою Церковию нарече быти правое и спасеное веры исповедание...» Святый Златоустый учит: «Церковь бо не стены и покров есть, но вера и житие»²⁹. Так вот Церковь может быть у людей с одним правым исповеданием, с верой и житием, без священства. Такова Церковь у нас и есть. Если же вы хотите судить о правоте Церкви только по трехчинной иерархии, то, значит, Римско‑Католическая Церковь тоже православна, потому что и она имеет трехчинную иерархию».

Миссионер: «Господин Шаров соглашается, что в Церкви Христовой должна бы быть трехчинная иерархия, но потом устраняет ее тем, что она будто не соблюла истины евангельского и святоотеческого учения, а потому она и лишилась благодати Святого Духа. Благодатное священство Церкви дано на времена. В доказательство такой своей мысли господин Шаров привел три места из Благовестника. Вот мы их теперь и разберем по порядку: говорят ли они то, что выводит из них наш почтенный собеседник?

Первое место, по Благовестнику, составляет толкование на стих: «...зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф.5:15). Разберем прежде сей текст по Евангелию, а потом уже и толкование на него из Благовестника. Буквальный, точный смысл приведенного евангельского текста такой: свет, то есть добрые дела апостолов, не должны быть скрываемы под сосудом, но чтобы светили всем в доме и в мире. Впрочем, сияние добрых апостольских дел не должно быть напоказ. Что в разбираемом 15‑м стихе говорится не о чем‑либо другом, a о свете добрых дел, этому служит подтверждением и разъяснением ближайший 16‑й стих: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела», а не благодать священства, «и прославляли Отца вашего Небесного». В Благовестнике, в толковании на 15‑й стих, Феофилакт Болгарский употребил такое выражение: «...еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се...» Такое выражение Благовестника и подало повод нашему собеседнику видеть здесь благодать священства, которая будто бы может и угаснуть. Как Евангелие, так и Феофилакт Болгарский в толковании говорят в данном месте не о благодати священства, a о добрых делах; после слов: «...еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се...» – на другой же строчке Феофилакт Болгарский добавляет: «...да светит свет жития вашего»³⁰, то есть опять добрые дела, а не благодать священства. Толкование 16‑го, последующего стиха еще более удостоверяет нас в высказанной нами сейчас мысли: «Не рече убо яко вы показуйте добродетель свою, се бо не добро есть, но она сама да сияет...», а не благодать священства, «елико же и врагом удивлятися и славити, не вас, но Отца вашего небеснаго. Темже убо аще и деем добродетель, в славу Божию подобает сию творити, а не в свою...»³¹. Выражение Благовестника: «...еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се...» – говорит только о том, что в делании добрых дел участвуют два совместных, совокупных деятеля: это Божественная благодать и собственное человеческое произволение, а не указывает на благодать священства.

Второе место из Благовестника, приведенное господином Шаровым, составляет толкование на 28‑й стих 19‑й главы Евангелия от Матфея. И теперь прежде рассмотрим евангельский текст, а потом уже и толкование на него. Вот самый текст: Иисус сказал апостолам: «...истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых». Апостол Петр от лица всех апостолов спросил Господа: Господи, вот мы оставили все: свои дома, занятия, семьи, отца, мать (Мф.19:27, 29) – и пошли за Тобою; что нам за это будет? чем Ты нас наградишь? На это Господь дал такой ответ: вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, то есть в Будущей Жизни, когда Сын Человеческий сядет на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. Вот вас ожидает какая награда за ваши подвиги. О прекращении, об уничтожении вселенского священства в Церкви Христовой здесь нет и намека. Если бы старообрядцы нас спросили: почему из числа двенадцати апостолов не исключен павший Иуда и не сказано одиннадцать, но двенадцать, должен быть дан такой ответ: Иуда после своего падения из числа двенадцати апостолов исключен, но только полное число двенадцати апостолов, чрез избрание апостолами же Матфия (Деян.1:26) на место Иуды, осталось полным, совершенным. Так разбираемое свидетельство по Евангелию не только не говорит о возможном падении вселенского священства, что угодно усматривать здесь господину Шарову, но, по‑моему, утверждает нерушимое, крепкое бытие как апостолов, так и их преемников чрез избрание новых пастырей Церкви вместо павших или умерших. В Благовестнике, в толковании на 28‑й рассматриваемый нами стих, господин Шаров видит себе опору в вопросе о возможном будто бы падении вселенского священства в следующих словах: «...множицею бо обещается Бог достойным неким благая дати. Аще ли же на лукавство приложатся и недостойни будут, отимает благая». Священство преложилось на лукавство, то есть заразилось еретическим учением, по Шарову, поэтому от священства и отнята благодать. Благовестник такой общей широкой мысли о возможном падении вселенского священства не дает. Он берет в пример Иуду и говорит: некоторым достойным Господь дает благая; Иуда, избранный Господом в число двенадцати апостолов, был достоин сего благого, потом преложился к лукавству, на путь погибельный (Ин.17:12), был вором (Ин.12:6), веру в Христа Спасителя как в Богa потерял (Мф.26:25)³², любовь к своему Учителю утратил – за это‑то Господь отнял от него благая, и он погиб, как сын погибельный. Погиб апостол один, а не все. Если пример апостолов, верных своему апостольскому служению, и пример павшего Иуды приложим к преемственному священству, тο выходит, что количество пастырей Церкви, остающихся верными своему пастырскому служению, гораздо больше количества падающих. Следовательно, ни данное свидетельство в Евангелии, ни толкование на него Феофилакта Болгарского не дают мысли о возможном падении вселенского священства, что хотелось видеть в том и другом господину Шарову.

Третье свидетельство, приведенное господином Шаровым из Благовестника, составляет толкование на евангельский текст: «Самарянин... отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк.10:33, 35). Буквальный, дословный смысл этого стиха понятен, возводный же, по Благовестнику, таков. Самарянин, заботящийся о попавшемся в руки разбойников, есть Сам Господь; гостиница, куда был привезен больной, – Святая Христова Церковь; гостинники ее, имеющие заботиться над привезенным в гостиницу израненным от рук разбойников и вообще над всеми больными, душевными и телесными, до Второго Пришествия Господа – «когда Я возвращусь», суть апостолы, их преемники, пастыри, учители, игумены; два динария, данные Господом гостиннику за попечение о больном, суть два Завета: Ветхий и Новый³³. Приведенное свидетельство как нельзя лучше обвиняет господина Шарова и его понетовское бесцерковное общество, и вообще всех старообрядцев. Есть ли у него и у них гостиница – Святая Христова Церковь, в которой можно было бы излечиваться всем и всяким больным? Нет. Есть, ли у него приставники гостиницы: апостолы, их преемники, пастыри и учители, могущие по данной им власти от Бога ухаживать за больными и спасать их жизнь временную и вечную? Опять нет. Имеются ли у него и у его понетовского общества два Господних динария – Ветхий и Новый Заветы: Новый, состоящий, по определению Самого Господа, в Крови Господа: «...сия чаша есть новый завет в Моей Крови...» (1Кор.11:25)? К горькому несчастию наших собеседников, опять нет. После полученных ответов «нет» на главные вопросы, касающиеся Церкви, священства и Завета, бесцельно продолжать дальше о других предметах вопросы. При рассматриваемом свидетельстве, по Евангелию и Благовестнику, в чем же нашел господин Шаров основу учить о прекращении священства в Христовой Церкви? В толковании на притчу о милосердном самарянине у Феофилакта Болгарского есть такое выражение: «...сия убо сребреника Господь, на небеса восходя, остави апостолом на времена, учителем и епископом». Отсюда мой собеседник делает такое заключение: если епископы и вообще священство установлены в Церкви на времена, а не вечно, то оно и уничтожилось, по принятии ересей, от лет Патриарха Никона Священство в Церкви установлено действительно на времена. Слову «времена» здесь соответствуют слова: «вечно», «некоторый день», «ныне», – слова, употребляемые в Писании для обозначения времени, продолжающегося до Второго Пришествия Христа. Что «времена» в 53‑м зачале у Луки должно понимать «до Второго Пришествия Господа», это видно из того же самого зачала: «...апостоли, много труждьшеся и всюду учение разсеявше; и по них учители, исповедающе ветхии и новыи (заветы) прииждивиша, о нихже и мзду приимут, внегда воздати Господеви во второе пришествие...»³⁴. Исповедание Ветхого и Нового Заветов учителями Церкви друг‑другопреемственными от апостолов должно продлиться до Второго Пришествия Господа, в которое они и получат от Него воздаяние за неприкосновенное соблюдение веры Христовой евангельской, а не самочинной и выдуманной. Слову «времена», по Благовестнику, в 53‑м зачале Евангелия от Луки соответствует, по Посланию к Евреям, «некоторый день», «ныне» (Евр.4:7‑11, 3, 4). «Некоторый день», «ныне» для каждого человека, для каждого лица кончается в момент его смерти, а для вселенского человечества и для Христовой Церкви кончится со Вторым Пришествием Господа, когда уже будет новое небо и новая земля, когда уже не будет ни времени, ни времен, ни «некоторого дня», ни «ныне», а целая беспредельная, бесконечная вечность. Слова «учителей и епископов» господин Шаров относит, как мы уже видели, якобы по Благовестнику, к слову «на времена». Но таковое толкование его неверно, оно не соответствует передаваемому смыслу Благовестником и обличает его в ложной перестановке слов. Вот настоящий, подлинный, верный смысл книги: «...сия... сребреника», то есть два Завета, «Господь… остави апостолом на времена, учителем и епископом». Итак, что Господь оставил на времена? Два Завета, а не учителей и епископов. Кому оставил Заветы? Апостолам и их преемникам – учителям и епископам. Продолжительность времени существования Нового Завета какова, как велика? До Второго Пришествия Господа, «доколе Он придет» (1Кор.11:26). Следовательно, Завет и священство, священство и Завет неразрывно между собою связаны и должны прожить все времена до Второго Пришествия Господа. Итак, подысканное выражение господином Шаровым: «быть на времена епископом и учителем», то есть не до Второго, по его, Пришествия Господа, – понято им неправильно, а правильно понятое осуждает его и его понетовское бесцерковное общество.

После разобранных положений, приведенных господином Шаровым Благовестника в пользу якобы прекращения в Церкви трехчинной иерархии, сам собою оказывается неверным и вывод из них такого рода, что будто Церковь может состоять в одном правом исповедании, подкрепленный Благовестником и словами Максима Исповедника. Благовестник не говорит, что исповедание есть Церковь, а он утверждает другое, именно: «исповедание», каким исповедал Христа Господа апостол Петр, «основание хощет быти» в будущем времени «верующим». Следовательно, исповедание при образовавшейся, при устроившейся уже Церкви и в момент самого произнесения исповедания должно служить только фундаментом, основанием, опять‑таки не самою Церковию, верующих как членов Церкви. А что такое исповедание без лица, без человека? Что‑то несуществующее. Исповедало Христа за Сына Божия лицо – апостол Петр; следовательно, исповедание есть плод человека апостола. Человек родил, проявил исповедание, а не исповедание проявило человека. Все это говорит о невозможности исповедания без исповедующего, веры без верующего, а следовательно, и Церкви, состоящей в одном исповедании, которое указывается как основание Церкви не только по Благовестнику, но и по Книге о вере и Катехизису. «Основанием паки суть, – читаем в Книге о вере, – яко на исповедании... (апостолов) основана есть Церковь...»³⁵. Большой Катехизис: «...сие исповедание, еже исповеда Петр, основание хощет быти верующим»³⁶. Та же самая книга в главе 27‑й «О единой главе церковней» на вопрос: «Колико есть оснований тоя Соборноя Церкве?» – указывает одного Самого Господа нашего Иисуса Христа по естеству основанием Церкви, а по благодати – апостола Петра и других апостолов и пророков³⁷.

Слова Максима Исповедника: «Христос Господь кафолическою Церковию нарече быти правое и спасеное веры исповедание...» – не оправдывают положения наших собеседников без священства и без законных Христовых Таинств. Максим Исповедник приведенные слова произнес не с тою целью, с какой привел их Шаров, и без должной полноты. На гнусную ложь еретиков‑единовольников, будто Церкви Византийская, Римская Антиохийская, Александрийская, Иерусалимская со всеми подвластными им Церквами содержат учение единовольников, Максим Исповедник сказал: «Христос Господь кафолическою Церковию нарече быти правое и спасеное веры исповедание, того ради и Петра, добре исповедавшаго, нарече блаженна, на егоже исповедании таковую создати Церковь всех Господь обеща». Следовательно, не от великих и знаменитых городов познается Церковь Христова, а от правого евангельского исповедания, на котором создана Церковь, право, православно исповедующая святую Христову веру. Так, Максим Исповедник назвал Церковию не самое исповедание, а указал, исповедал Церковь на правом исповедании как на основании. Как видите, здесь нет и намека на то, что Церковь будто может быть и без священства, и без Таин. Что священство православное было во время господства монофелитской ереси, это доказывается многими Соборами православных епископов во многих разных местах и странах, осуждавшими монофелитство. Софроний, Патриарх Иерусалимский собрал Собор православных епископов в 635 году, по влиянию Максима Исповедника в Африке составился Собор в 646 году, Папа Мартин I собрал большой Собор в Риме в 649 году, затем в 680 году состоялся Шестой Вселенский Собор в Константинополе, на котором всех епископов было сто семьдесят, – все эти Соборы осудили монофелитскую ересь³⁸. На некоторых из этих Соборов был и Максим Исповедник, например, в Африке и Риме. Так вот с какою и в какой Церкви жил Максим Исповедник: со священством и с Тайнами. За защиту православного учения таковой Церкви Максиму Исповеднику вырезали язык, отрубили руку, сослали на Кавказ, где он и умер в 662 году. После этого судите, добрые люди, насколько основательна ссылка наших собеседников на Максима Исповедника, будто защищавшего Церковь и без священства, и без Таин.

Что касается того положения моего собеседника, будто Церковь приняла ереси и за это лишились благодати Святого Духа, то оно положительно неверно и дает перевес ложному учению против истины Божественной, евангельской, человеческому греху – против Божественной милости. «...Церковь есть столп и утверждение истины» (1Тим.3:15), истины Божественной, а не человеческой. Ереси, как бы они люты, зловредны, гибельны ни были, грехи, страшные, смертные времена гонений и весь целый ад одолеть Христову Церковь и лишить ее спасительной благодати не могут. В этом уверяет нас верный во всех словах Своих, отрещись Себя не могущий, Сам Всеправедный Господь, пребывающий верным и тогда, когда люди не верны (Евр.11:11; 2Тим.2:13). В том же удостоверяют и все святые отцы, писавшие о Церкви.

Возражение моего собеседника: «Церковь бо не стены и покров есть, но вера и житие» – стоит ли опровержения? Почему сим выражением Златоустого христиане его времени не определяли всецело Христовой Церкви и не исключали сим священства из нее и полноты Таинств? Почему, тем более, читая сие выражение, христиане не отделялись от Церкви как при Златоустом, так и после него до 1666 года? Потому, что глубоко были убеждены в том, что Церковь должна быть со священством и с Тайнами. Хотя Златоустый в данном месте определил, что Церковь есть «вера и житие», не так обстоятельно, полно и не так широко, но он разумел веру православную во все евангельские догматы с Христовою Церковию и седмию Тайнами, почему в другом месте, в Маргарите же, и говорит: «Не может бо Церкви без епископа быти». По такой евангельской и святоотеческой вере должна быть и жизнь, «житие» православных христиан – со священством и с Тайнами. Повествованием о неодоленности таковой именно Церкви почти все слово «О еже предста Царица» исполнено, из которого господин Шаров взял свое возражение: «Церковь бо не стены и покров есть, но вера и житие». Так, например: «...Церкви же ни бесове преодолевают. <...> Колицы ратовашя Церковь, и ратовавшеи погибошя, тая же выше небес взыде. Таково бо имать величество Церкви. Ратуема, побеждает. Наветуема, одолевает. Досаждаема, светлейши устрояется. <…> Борима есть, но не побеждается. <...> ...Чесо ради попусти брань? Яко да покажет светлейшю победу»³⁹|. Наши старообрядцы не имеют ни веры правой евангельской, ни веры в Христову Церковь, ни жития по таковой вере, не имеют ни одной Тайны церковной, потому и называются понетами. Не имея ни веры, ни жития по вере, старообрядцы не правы и тем, что не имеют ни стен церковных, ни покрова церковного, не имеют церковного здания, храма. Ведь храм есть дом Божий, дом молитвы для всех людей (Мф.21:13), освященное селение Вышнего (Пс.45:5). Святилище, храм Господь «устроил, как небо... и, как землю, утвердил его навек...» (Пс.77:69; 2Фес.2:4, 8). Следовательно, он должен существовать столько же, сколько проживет настоящая земля, до Второго Пришествия Господа. Значит, приведенное выражение Златоустого господином Шаровым: «Церковь бо не стены и покров есть, но вера и житие» – не только не оправдывает нашего собеседника и его сотоварищей, но обвиняет первою и второю частями.

Окончил господин Шаров свою речь такими словами: «Если вы (то есть мы) хотите судить о правоте Церкви только по трехчинной иерархии, то значит, Римско‑Католическая Церковь тоже православна, потому что и она имеет трехчинную иерархию». О правоте и законности Христовой Церкви всякий должен судить не исключительно только по трехчинной иерархии, а при этом должен рассматривать непоколебимую и неизменную правоту евангельских догматов. Вот если догматическое евангельское учение в Римской Церкви правильно и законно, то и сама она православна, а если в ней имеются ереси, то она еретическая и неправославная. Вот ереси Западной Церкви: она незаконно, самовольно, противно Евангелию и вообще учению Церкви прибавила к Никео‑Цареградскому Символу об исхождении Святого Духа «и от Сына». Она не оставила без искажения ни одного церковного Таинства. Между прочим, скажем о Таинстве Священства. Степеней священства западные считают не три, а очень много. «Первая степень, говорится в римском катехизисе, есть тех, которые просто называются священниками. Вторая степень епископов. Третия степень есть степень архиепископов, которые выше епископов, и иные зовутся митрополитами. На четвертой степени стоят патриархи. Кроме всех этих степеней, Церковь Католическая всегда признавала и чтит Римского наивысшего епископа, в котором признается наивысшая степень достоинства и полнота полномочий»⁴⁰. Вот еще новые выдающиеся догматы Западной Церкви. догматы о сверхдолжных заслугах святых, об индульгенциях, о чистилище, о непорочном зачатии Девы Богородицы и о папской непогрешимости⁴¹. Следовательно, Римско‑Католическая Церковь неправославна. Кроме сего наш собеседник, верящий простодушно и искренно в истинность и неповрежденность именуемых старых книг, если только действительно он таков, должен знать из них об отпадении Западной Церкви от Восточной и об осуждении ее Восточною и не должен бы поднимать о ней и вопроса. В Книге о вере, в 22‑й главе, есть статья «0 недостойном отлучении папежском и о достойной клятве патриархов на папежа». В ней читаем: «клятвы Михайла патриарха, и собора его, иже папежа римскаго и латинскаго, и весь костел западныи проклятыи быти от соборов осудил. <…> …Сие проклятие правое и законное есть, яко не по прилучаю яковому, но о нарушении правыя кафолическия веры и догмат святых отец преступлении»⁴². В именуемой Кирилловой и в Кормчей помещается одна и та же статья: «О римском отпадении, како отступиша от православныя веры, и от Святыя Восточныя Церкви». В ней вот что говорится о Западной Церкви: «Сергии же патриарх и прочии патриарси вселенстии папы римскаго не точию в церкви в первых не поминаху, но извергоша их и проклятию предаша. В царство же Михаила Пефлагона, греческаго царя, бысть патриарх в Цареграде, Кируларии⁴³, той такоже прокля латыню сотворшихся явными еретики, яко безумны и несмыслены... и многия Божия благодати отпадше. <...> И да будут прокляти и связани. <…> ...Тако совершенне и конечне удалишася от благочестивыя веры и врази быша греком и православней вере и Святей Соборней Церкви»⁴⁴».

Шаров: «Я все‑таки настаиваю на том, что священство в Церкви Христовой может истребиться и действительно истребилось. Господь явился Соломону и сказал ему: «...Я услышал молитву твою и... освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3Цар.9:3). Хотя Господь и сказал, что храм Соломонов будет стоять вечно, однако вечно он не простоял; его разрушил Навуходоносор, царь вавилонский. То же самое случилось и со священством новозаветным: священству Господь обещал бытие вечное, но за грехи этого священства и вообще за грехи людей бытие его отнял у них».

Миссионер: «Церковь co священством Господь основал и утвердил для спасения людей, для очищения людских грехов, чтобы доводить человечество до совершения святых (Еф.4:11‑12) и вводить его в Царство Небесное. Без священства спастись невозможно, говорит Большой Катехизис⁴⁵. А нам наши собеседники говорят, что грехи людей отняли священство у людей, иначе говоря, люди у людей отняли священство. Христос предал Себя за людей (Еф.5:25), чтобы представить их святыми, безгрешными, непорочными, неповинными пред Собою (Кол.1:22); Он рукописание грехов наших пригвоздил ко кресту, восторжествовав над ними Собою (Кол.2:14‑15). По Шарову же, страдание Господа за грехи людей для спасения их потеряло силу, ибо грехи людей разрушили, побороли, уничтожили Божественную правду, милость, Божественную любовь спасать людей. Такое ложное учение низвращает вконец все Божественное Евангелие, все Божественное Домостроительство спасения людей. Господин Шаров, имея в виду разрушение храма Соломонова, имевшего будто по обещанию Господа стоять вечно, по рассуждению моего собеседника, наводит мысль такого рода, что и священство новозаветное пало, уничтожилось, хотя могло быть и вечно, до Второго Пришествия Христа. Сопоставлять храм со священством незаконно. Между рукотворным храмом, зданием и священством как обществом людей общего ничего нет. Вот если бы господин Шаров суждение свое построил иначе, именно: священство ветхозаветное должно было существовать вечно, по заповеди Господа (Исх.40:12‑16), но оно уничтожилось или до, или по разрушении храма, или одновременно с разрушением храма; так же точно могло уничтожиться и новозаветное священство и действительно уничтожилось после 1666 года, хотя по Господню обещанию оно должно было пребывать до Второго Пришествия Христа, вечно, – такое суждение господина Шарова могло иметь хоть по‑видимому вес и значение, но его построить невозможно. Священство ветхозаветное со времени своего учреждения, будучи родовым, наследственным (Исх.40:12‑16; Втор.18:5), существовало беспрерывно, без перемены до самой крестной смерти Христа Спасителя. Если священство ветхозаветное, установленное без клятвы (Евр.7:21), прожило свободно все время, ему назначенное, как же может уничтожиться священство новозаветное, учрежденное с клятвою (Евр.7:21‑24, 6:16‑18)? Тень была, прожила без перемены, а сама истина, образом которой была тень, будто уничтожилась. Крайнее противоречие. Рассуждать так – это значит говорить, что тень может быть без предмета, чего никогда не бывает и быть никогда не может.

Наконец, что касается обетования о вечном существовании Соломонова храма, то это обетование было не положительно, не безусловно, а условнo. Вот на это указание в книге 3‑й Царств: «...явися Господь Соломону вторицею, якоже явися ему в Гаваоне, и рече к нему Господь: услышах глас молитвы твоея и моления твоего, имже молился еси предо Мною: сотворих те по всей молитве твоей, и освятих храм сей, егоже создал еси, еже положити имя Мое тамо во веки, и будут очи Мои ту и сердце Мое во вся дни: и ты аще пойдеши предо Мною, якоже ходи Давид отец твой в преподобии сердца и в правоте, и еже творити по всем, яже заповедах ему, и повеления Моя, и заповеди Моя сохраниши: и возставлю престол царствия твоего во Израили во веки, якоже глаголах к Давиду отцу твоему, глаголя: не оскудеет ти муж властелин во Израили: аще же отвращающеся отвратитеся вы и чада ваша от Мене и не сохраните заповедий Моих и повелений Моих, яже даде Моисей пред вами, и пойдете и поработаете богом иным и поклонитеся им: и изрину Израиля из земли, юже дах им, и храм сей, егоже освятих имени Моему, отвергу от лица Моего: и будет Израиль в погубление и во глаголание всем людем: и дом сей будет высокий, всяк преходяй сквозе его ужаснется, и возсвищет и речет: чесо ради сотвори Господь тако земли сей и храму сему; и рекут: понеже оставиша Господа Бога своего, Иже изведе отцы их из Египта, из дому работы, и прияша боги чуждыя, и поклонишася им, и поработаша им, сего ради наведе на ня Господь зло сие» (3Цар.9:2‑9). Пророк Иеремия вообще об условных обетованиях Божиих говорит ясно, именно: «Иногда Я скажу о каком‑либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком‑либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер.18:7‑10). Отсюда ясно, что положение Шарова о вечном, безусловном бытии Соломонова храма неправильно и положительно противоречит Священному Писанию, – ясно падение и разрушение храма Соломонова; определение же Христа о Церкви со священством и с Тайнами положительно, безусловно, непререкаемо».

Шаров: «Попы, и вообще священство, не так необходимы для спасения, как о них постоянно нам толкуют. В Божественном писании вот что читаем: «Лучше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленных до церкви ходити и православие хранити, нежели со владыками и попами, не от Бога званными, у церкви быти, и тою ругатися, и православие попирати. Не попы нас спасают...» Слышите, православные братия‑старообрядцы, и вы, именуемые православные, «не попы нас спасают, или владыки, или митрополиты: но веры таиньство нашей православной и сохранение заповедей Божиих, то нас спасти хощет»⁴⁶. В Кирилловой книге читаем в 10‑м послании Мелетия, Патриарха Александрийского: «Сего ради толико вам мало обнажим отступников благочестия, да ся ими не прельщаете, яко пастыри отступиша или заблудиша, яко и нам не мощно ся без них сохранити. Но несть тако, несть, мощно бо быти без них, занеже Бог их из Церкве изгнал и обесчестил, понеже недостойне тыя престолы содержат и то имя на себе носят...»⁴⁷. Святой Афанасий Великий поучает: «Шествующии непрелестный и живоносный путь, око убо да извержем, не чувственное, но умное; сиречь аще епископ или пресвитер, суще очи церковныя, неподобне живут и соблазняют люди, подобает изврещи их, уне бо есть им без них собиратися в храм молитвенный, нежели с ними воврещися, якоже со Анною и Каиафою, в геенну огненную»⁴⁸. Вот как святое писание уверяет нас о возможности спастись без священства. Зачем же после этого оно нам нужно?!»

Миссионер: «Вот какое открытие, братия, для нас сделал этот молодой человек, господин Шаров! Священство, оказывается, для спасения людей, по его, не нужно. Значит, отцы наши, деды, прадеды и так далее – одним словом, все человечество, ветхозаветное и новозаветное, жившее и спасавшееся в течение целых тысячелетий со священством, горько ошибалось. Как много горького зла и непростительных заведомых ошибок во всех приведенных суждениях господина Шарова, и нет в них одной йоты добросовестного, беспристрастного отношения к делу.

Прежде разбора приведенных мест господином Шаровым мы напомним или укажем ему, что Послание афонских отцев, именуемая Кириллова, сочинение Афанасия Александрийского и тому подобные, откуда заимствует свои свидетельства наш собеседник, нельзя называть святым Божественным Писанием. «Под именем священного Писания, – читаем во «Введении в православное богословие» Макария, митрополита Московского, – разумеются книги (βιβλια – библиа), написанные Духом Божиим чрез освященных от Бога людей, называемых Пророками и Апостолами»⁴⁹. Писание же известного святого отца и учителя Церкви принято называть только святоотеческим, но не божественным, не богодухновенным.

Кого Шаров из старообрядцев мнимых называет православными христианами? Уж не себя ли и своих понетов, неправославие которых доказывается ясно и основательно течением всей беседы?! Или он именует всех старообрядцев разных сект, количество которых считается теперь уж не сотнями ли, православными, не выделивши понетов из других сект? В последнем случае он проповедовал бы безразличие церковное, путаницу лжеучений, а в первом случае, называя понетов православными, проповедовал бы Церковь без священства, без Таин, иначе говоря, Церковь без Церкви. Следовательно, именование старообрядцев православными им не к лицу.

Теперь разберем приведенные свидетельства нашим собеседником по порядку.

«Лучше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленных, до церкви ходити и православие хранити... Не попы нас спасают, или владыки, или митрополиты...» Эти слова, братия, кому сказаны и о ком? Слушайте внимательно ответ на поставленный вопрос, и страшные слова Шарова о священстве и его бесполезности вам не будут казаться страшными. Их говорил монах Святой Горы Афон, верный последователь православного священства на Афоне и во всей Вселенской Церкви Иоанн князю Острожскому, строгому и верному поборнику православной веры в Юго‑Западной Руси в конце XVI столетия, ревнивому защитнику православия от иезуитов и поляков, желавших во что бы то ни стало окатоличить православный Юго‑Запад. Иоанн мних говорил о пяти епископах и шестом митрополите, уклонившихся в унию и соединившихся в вере с папою, и о тех духовных лицах, которые назначались на места для православного народа польским королем‑католиком, а не по воле и избранию православного духовного начальства и всего православного народа⁵⁰. Вот о таких‑то окатоличившихся епископах, бывших православными только по‑видимому, Иоанн мних и говорит православному князю, всему православному духовенству и православному народу, а не понетовскому беспоповскому обществу: «Лучше бо вам без владык и без попов, от диавола поставленных, до церкви ходити и православие хранити... Не попы нас спасают, или владыки, или митрополить… ...Ради имения и богатьства сан восхищают. И всякаго таковаго, иже сам наскакует, не приимуйте, и от короля даннаго без вашего избрания изжените и проклените: не в папежа бо вы крестилися и в королеву власть, да вам дает волки, злодеи, разбойники и антихристовы таинники»⁵¹. Слова Иоанна мниха о епископах, только о шести епископах, изменивших православию, окатоличившихся, как можно применять к православному вселенскому священству, что делает Шаров?! Тут что ни слово, то ошибка, и ошибка грубая, непростительная, злонамеренная. За пятью епископами и шестым митрополитом, ушедшими в католичество, подчинившимися Римскому Папе, не пошли ни народ, ни дворянство, ни низшее духовенство, и еще остались верными православной вере и Церкви два епископа: Гедеон (Балобан) Львовский и Михаил (Копистенский) Премысльский – при обычном покорении Патриарху Константинопольскому⁵². А ушедшие епископы в унию отличались порочностью, за что каждому из них грозило от Константинопольского Патриарха или строгое наказание, или же вовсе извержение из сана. Чтобы удержать за собою материальное благосостояние и внешнее общественное положение чести и достоинства, они и окатоличились. Вот пороки современного унии духовенства и ушедших в унию. Митрополит Онисифор (Девочка) занимал свой престол незаконно и намножил, говорят, целые тысячи попов, между которыми много было двоеженцев и троеженцев, подозреваемых притом в разных преступлениях. Полоцкий архиепископ Феофан (Рпинский) по крайнему нерадению в деле управления своей епархией допустил иезуитам овладеть полоцкими церквами и монастырями числом до семи. Преемник его Нафанаил (Селицкий) возведен в архиепископы из ротмистров в награду за военные подвиги. Епископ Пинский Леонтий (Пильчинский) получил кафедру за услуги, оказанные королю «в молодости лет», и жил с женою на епископской кафедре. Холмский епископ Дионисий (Збируйский) был повинен в том же грехе. Луцкий епископ Кирилл (Терлецкий) был двоеженец и вел развратную жизнь. Владимирский епископ Мелетий (Хребтович) вел жизнь не совсем трезвую. Перемышльский епископ Арсений (Брылинский) совсем расстроил свою епархию⁵³. В конце XVI столетия современный писатель так изображает нравственное состояние народа и духовенства: «Присмотрися, возлюбленне, аще не истинно сие все в нынешняя времена исполнися? Речет ли кто от чревобожных, яко прежде сих времен в тацем же невоздержании человецы обретахуся? Аз же паки истинно реку, яко не обреташеся таково в человецех невоздержне пианство. И не точию во христианех, но ни в поганых в турцех, в жидех же, и немцех, и во иных, иже и ныне в трезвости хранят себе. А мнимии христиане, не точию мирстии, но и духовнии, уже и в грех пианства не вменяют, и преданыя посты своеволне разоряют. За чим от главы заразливая немощь пиянственая разширившися, все тело погуби. И уже не вем, аще концем света снесется? Что сего вина? Сия наигоршая, яко духовнии и мирстии, началнии и подначалнии работою напоев, пожитков себе доставают, в городах малых и великих толико кабаков умножися, яко велию быти протору во истрошении хлебном, наипаче же в Руси и в Литве, идеже больше кабачных домов, неже торговых. И от сих растлешася людие, не токмо старии, но и младенци в пианстве; и много пиюще глаголют, яко не вредит; мню, яко от врага в сем укреплены»⁵⁴. Вот о таких‑то духовных порочных лицах, не могущих пасти не только народ, но и самих себя, и притом ушедших в латинство, Иоанн мних и писал Острожскому князю: лучше вам без этих владык в церковь Божию ходить и православие хранить; эти владыки, ушедшие в латинство, нас не спасут. У вас еще есть свое православное священство, оставшееся верным Христовой Церкви. «...He дивися тому, аще и пастыри волцы будут, – читаем в Книге о вере. – К епископом бо и ко иереом беседуя, глаголет апостол: от вас самех востати имут мужие, глаголющии развращенная. И тако да никтоже прелстит вас, от нихже от внеуду ангели убо суть, а от внутрьуду диаволи суть, ихже от плод их познавати научает Господь. Вы же, возлюбленния, во святей вере созидайтеся Духом Святым, ни в чесом же отступающе от святых отцов своих патриархов, и до Конца пребывающе с ними спасетеся. И по святому апостолу Павлу, яже научистеся, рече, и приясте, и слышасте, и видесте, в Церкви сия творите, и Бог мира да будет с нами»⁵⁵.

О словах Шарова, приведенных им из Кирилловой книги, из 10‑го послания: «Сего ради толико вам мало обнажим отступников благочестия, да ся ими не прельщаете, яко пастыри отступиша или заблудиша, яко и нам не мощно ся без них сохранити. Но несть тако, несть, мощно бо быти без них, занеже Бог их из Церкве изгнал и обесчестил, понеже недостойне тыя престолы содержат и то имя на себе носят...» – нужно сказать то же, что сказано о словах Иоанна, афонского монаха. В Кирилловой книге говорится о тех же епископах, которые «отбегли на покой латинскии, на славу и на честь папину, да зде мирно свое житие и безнаветно поживут»⁵⁶ – о тех же самых, о которых говорил монах Иоанн князю Острожскому. Этот случай не может оправдать понетовского бесцерковного бессвященнословного общества. 10‑е послание писано и прислано такому православному обществу людей, у которого был представителем благочестивый православный князь с православными же князьями и воеводами, с православными епископами «и до последняго степене», что видно из заглавия послания. У понетовского же неправославного общества, как такого, нет и быть не может ни православного князя, ни православных епископов, ни других духовных чинов; следовательно, 10‑е послание может только обвинять понетовцев, а не оправдывать.

Слова Афанасия Великого, приведенные Шаровым, говорят о недостойных епископах и пресвитерах, каковых «да извержем», говорит святой отец, то есть «извержем» мы сами, епископы, а не простой народ. Суд над епископом принадлежит, по правилам Церкви, собору епископов известной области или, по крайней мере, двенадцати епископам, а над священником – шести, по 12, 28 и 107‑му правилам Карфагенского Собора. Далее святой Афанасий говорит: лучше без них, без изверженных из сана собираться в храм молитвенный, – не говорит: собирайтесь в храм без нас, без православного священства, а «без них», то есть без изверженных из сана. Следовательно, святой Афанасий говорит только о недостойных священных лицах, подлежащих суду Церкви, чем ясно утверждает бытие ее с православным священством. Беспоповское же понетовское общество людей дошло до такого состояния, что у них и судить некого, и судить некому, – у них не только нет епископа или священника, у них нет даже законного церковного чтеца. Следовательно, и святой Афанасий Великий осуждает только беспоповцев, а не оправдывает».

Шаров: «Святые Иоанн Златоустый и Василий Великий говорят об истреблении пастырей Церкви, но допускают при этом возможность спасаться и спастись христианам и соблюдать православное проповеданное учение. Следуя учению святых, мы и говорим, что хотя теперь у нас священства и нет, но спастись все‑таки мы можем. Вот свидетельства святых. (Иоанна Златоустого: «Диявол, коварный изобретатель козней, надеялся, что погубив (истинных) пастырей, он легко расхитит стадо, но запинаяй премудрым в коварстве их, желая показать ему, что не люди управляют Церковию, но Сам Он пасет везде верующих в Него, попустил быть этому, дабы диявол, видя, что и по истреблении пастырей благочестие не уменьшается и проповеданное учение не истребляется, но еще более возрастает, узнал из самых дел, и он и все его служители, что наше учение не человеческое, но снизошло к нам с высоты небес...»⁵⁷. Еще: «Я пришел радоваться вашим добродетелям; я слышал, как вы боролись с еретиками и укоряли их в неправильном совершении крещения. Напрасно ли я говорил, что чистая жена в отсутствии мужа отвергает прелюбодеев, овцы в отсутствии пастыря прогоняют волков, что без кормчего пловцы спасли корабль, без вождя воины одержали победу, без учителя ученики сделали успехи, без отца сыновья укрепились?»⁵⁸. Свидетельство Василия Великого: «Умоляю вас не унывать в скорбях, но обновляться любовию к Богу и день от дня возрастать в ревности, зная, что в вас должен сохраниться остаток благочестия, какой Господь, пришедши, найдет на земле. И если епископы изгнаны из Церквей, сие да не приводит вас в колебание; если в самом причте нашлись предатели, сие да не ослабляет упования вашего на Бога, ибо не имена спасают нас, но произволение и истинная любовь к Сотворшему нас. Рассудите, что и в совещании на Господа нашего строили козни архиереи, и книжники, и старцы, а искренно приявшими учение оказались немногие из народа. Рассудите, что в числе спасаемых не множество, а избранные Божии. Посему да не устрашает вас многочисленность народа, волнуемая, как вода в море, ветрами, ибо если кто и один спасется, как Лот в Содоме, должен держаться здравого суждения, имея непоколебимое упование о Христе, потому что Господь не оставит праведников своих»⁵⁹. Василий Великий ясно говорит, что если епископы изгнаны из Церквей, чрез это мы не должны приходить в смущение, в колебание, в сомнение: нас спасают не имена епископов, а добрая воля и истинная любовь к Творцу. Значит, нам есть полная возможность спастись и без священства, как Лоту в Содоме. Не нужно священство для спасения людей, их Сам Господь пасет», – закончил Шаров.

Миссионер: «Буквальный смысл приведенного Шаровым текста из творений святого Златоустого обвиняет самого же Шарова, но ни в каком случае не оправдывает его. Мысль текста такова; хитрому, коварному диаволу думалось расхитить церковную паству по истреблении в ней пастырей. Но этого диавол сделать не мог, потому что Сам Бог управляет Церковью по естеству непосредственно и посредственно управляет Церковью чрез пастырей ее по благодати. Диавол, вступающий в борьбу с пастырями Церкви, с благодатными управителями ее⁶⁰, чрез это самое борется с Самим Богом, с Основателем Церкви, с Управителем ее по естеству и по благодати. А «вступающий в борьбу с Богом никогда не может остаться победителем»⁶¹. Если, по смыслу текста, свойственно диаволу бороться с пастырями Церкви и Шаров борется, силится доказать вселенское уничтожение священства и возможность спасения без него, то чью сторону поддерживает Шаров и чей он соработник? Ответ понятен. Если диавол не вышел и не выйдет из борьбы с управителями Церкви, определенными на это Самим Богом, победителем, то несомненно не будут победителями и соработники диавола. Вступающий в борьбу с Богом, повторяем, никогда не может остаться победителем. Приведенное свидетельство Шаровым взято из похвального слова Златоуста священномученику Игнатию Богоносцу, когда его схватили с Антиохийской кафедры на пищу львам в Риме. Игнатий Богоносец на Антиохийской кафедре был преемником святого апостола Петра. По взятии Игнатия Богоносца с кафедры он немедленно поручил свою паству святому Поликарпу Смирнскому. Следовательно, как ни старался диавол после пастыря расхитить стадо, но не мог; оно имело пастыря в лице святого Поликарпа Смирнского. А в послании к Ирону диакону, святой Игнатий Богоносец писал: «Верую во Отца Господа нашего Иисуса Христа, и во единороднаго Его Сына, яко покажет ми Ирона на престоле моем, прилагай убо к течению твоему, завещеваю тебе в Бозе всех... Храни мое предание, еже аз и Христос предахом тебе, и не суди себе недостойна быти сим, яже показа о тебе Бог. Вручаю тебе Церковь Антиохийскую. Поликарпу вас вручих в Господе Иисусе Христе... Возмогай убо, о Ироне, храбро и мужественно ты бо введеши и изведеши отныне люди Господни, иже во Антиохии, и не будет стадо Господне, яко овцы, не имущия пастыря»⁶². Следовательно, не говоря о Вселенской Церкви, в частной Поместной Антиохийской Церкви мы видим преемство пастырей: святой апостол Петр, Эводий, святой Игнатий Богоносец, святой Поликарп Смирнский, Ирон, следующие друг за другом непрерывно, и так далее. Наши же собеседники, смотря на это преемство пастырей Антиохийской Поместной Церкви, почему‑то хотят видеть здесь полное уничтожение пастырей не только Поместной, но и Вселенской Церкви. Удивительное ослепление! Поистине на них сбывается слово пророка: «...слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Деян.28:26‑27).

Вторая выписка из слова Златоустого: «Я пришел радоваться вашим добродетелям» и прочее – похваляет паству за верность ее Церкви, своему пастырю Златоустому в отсутствие его и за борьбу с еретиками. Златоустый уезжал из Константинополя в Азию на некоторое время для улучшения Церквей и водворения мира между епископами. Свою Константинопольскую Церковь поручал на время Севериану, епископу Гавольскому. Приверженцы Севериана старались водворить его на Константинопольской кафедре в отсутствие Златоустого, a сего низложить. Преданные Златоустому твердо стояли за него и противились попыткам партии Севериана. За такую ревнивую, так сказать, любовь паствы к своему пастырю Златоустый и хвалит ее по возвращении из Азии на свое место: «...чистая жена в отсутствии мужа отвергает прелюбодеев, овцы в отсутствии пастыря прогоняют волков, без кормчего пловцы спасли корабль, без вождя воины одержали победу, без учителя ученики сделали успехи, без отца сыновья укрепились». Здесь, кроме строгого обличения Шарову и его понетовскому бесцерковному обществу, ничего нет. Тут есть православные епископы и верная им паства, как чистая жена. Понетовское же бесцерковное общество, представителем которого служит Шаров, не изображает собою чистой, верной, целомудренной, невинной жены, потому что оно неверно православному священству и проповедует совершенное уничтожение его без всякого на то права и основания.

Третье свидетельство Шарова – из письма Василия Великого монахам, скорбящим и сетующим об изгнанных православных епископах с их кафедр арианами, которые были заняты потом арианскими епископами. Где же здесь уничтожение епископов и возможность спастись без них? Изгнанные из своих городов епископы православные могли пасти свои словесные стада и из мест изгнания. В это время были великие святители: сам Василий Великий, Григорий Богослов, Мелетий Антиохийский, Афанасий Великий, – а святой Тарасий, председатель Седьмого Вселенского Собора, говорит, что во времена Василия Великого очень много было православных епископов. Вот и судите после этого, добрые люди, сколько честности и добросовестности в наших собеседниках, усматривающих уничтожение священства там, где его находится совершенная полнота. Спасение Лота в Содоме совершилось тогда, когда еще и ветхозаветного священства не было, когда люди руководились естественным законом и непосредственными явлениями Самого Бога им. Оно было чрезвычайное, чудесное. За Лотом и его семьею пришли два Ангела и вывели их сами из города, определенного Божественным Промыслом к уничтожению. Старообрядцы наши живут больше двухсот лет; заслужил ли хоть один из них прихода к нему Ангела, чтобы вывести его из пропасти раскола? Лот встретил двоих Ангелов в образе простых мужей, поклонился им до земли и сказал: «...государи мои! зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте ноги ваши, и встаньте поутру и пойдете в путь свой» (Быт.19:2), – одним словом, Лот оказал самый любезный, приветливый, радушный прием гостям, напоил их и накормил. Наши же старообрядцы, и особенно беспоповцы, не могут оказать гостеприимства путешественникам не их веры. Они не терпят даже того, если странники, томимые нестерпимой жаждой, напьются в колодце старообрядцев воды, как раз в противовес и наперекор заповеди Господа: «...кто напоит одного их малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф.10:42)· Вообще спасение Лота в Содоме – неподходящее дело к положению наших старообрядцев, живущих не по естественному, не по писаному ветхому, не по благодатному законам, живущих вне закона.

Дерзость господина Шарова в беседе о Церкви и священстве не имеет границ; он не только допускает возможность уничтожения вселенского священства, но и возможность спасения для людей без него. Свидетельства Шарова от Златоустого и Василия Великого о возможности истребления священства оказались говорящими совсем противное тому, что угодно Шарову, именно: они утверждают бытие священства. Спасение без священства, проповедуемое Шаровым без всякого основания, невозможно. Такая проповедь противна всему Священному и святоотеческому писанию. Вот обязанности пастырей Церкви по Священному Писанию: учить народ, крестить его во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, соблюдать все повеленное Господом (Мф.28:19‑20), пасти Церковь Христа, приобретенную Его Кровию (Деян.20:28), доводить людей до состояния святости чрез вверенное пастырям Церкви дело служения (Еф.4:11‑13), спасать людей благодатию Господа (Тит.3:4‑7). Невозможность спасения без священства по святоотеческому и отеческому писанию тоже ясна, как Божий день. «Аще... не всяк должен есть священствовати, но убо потребовати священничества всяк должен есть, без него бо спастися не может», – говорит Большой Катехизис⁶³.

Святой Игнатий Богоносец говорит: кто «без епископа и пресвитеров и без диаконов что либо творит: таковый оскверняется совестию, и невернаго горший есть. <…> ...Иже убо сих не слушает, безбожен всячески есть и злочестив, и отметается Христа, и Его уставление умаляет»⁶⁴. Святой Иоанн Златоустый: «...Что глаголеши, таяжде вера есть, православни суть и они. Чесо ради не суть с нами? Един Господь, едина вера, едино крещение. Аще яже тех добре суть, то наша зле: аще же наша добре, то онех зле. <…> …А яже рукоположения исчезают и погибают; и кая полза есть иных, сему не сущу опасну? Якоже бо за веру, тако и за сие ратоватися подобает»⁶⁵. Гавриил Филадельфийский: «Есть и священство нужное, яко кроме сего таинства церковная не могут совершитися. Ибо гради и веси кроме начала могут устроитися, без священства же не возможно. Есть бо священство в мире, якоже душа в теле, и солнце в сущих под луною рожденных и тленных»⁶⁶. O непременной, неотложной, непререкаемой обязанности священства в деле спасения людей приведем еще одно весьма замечательное свидетельство из творений святого Ефрема Сирина. Вот он как говорит: саном священства «спасен мир и просвещена тварь; чрез него горы и холмы, дебри и пропасти наполнились чистым и досточестным житием блаженного рода людей, разумею монахов, как сказал велегласнейший Исаия, что от верха гор дадут человеки песнь в славословие (Ис.42:11‑12). Им отъято с земли беззаконие, им водворяется на земле целомудрие; чрез него приведен в бездействие падший диавол; развратные стали освященными сосудами, блудники чистыми и нескверными; неразумные соделались вождями правды, беззаконники добрыми и благочестивыми. Чрез него упразднена держава смерти, ад утратил свою силу, клятва Адамова разрешена, небесный чертог уготован. Им человеческая природа возводится на степень бесплотных. Что еще скажу или за что восхвалю? И слово, и понятие превышает дар сана священства. И, как думаю, сие дает разуметь приведенный в изумление Павел, когда говорит: «О, глубина богатства и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его и неизследовани путие Его» (Рим.11:33). Оно парит в высоту, в скорейшее время вознося прошения наши с земли на небо к Богу, ходатайствует пред Владыкою за рабов.

Будем проницательно внимательны, братия, к сему таинственному и страшному сказанию, потому что без достоуважаемого священства не дается смертным отпущения грехов»⁶⁷. Вопреки непререкаемым, непреоборимым свидетельствам о неотложной необходимости в деле спасения людей чрез священство из Священного Богодухновенного и из святоотеческого писания, Назару Ермолаевичу все‑таки угодно говорить голословно, неосновательно, произвольно, что можно спастись и без священства. Следовательно, он сам себе закон, а не закон для него. Позволяю себе пред вашею любовию, братия, повторить для вашей и общей пользы и спасения несколько строк из творений святого Ефрема Сирина: «Будем проницательно внимательны, братия, к сему таинственному и страшному сказанию, потому что без достоуважаемого священства не дается смертным отпущения грехов», – будем к сему проницательно внимательны, а не к словам бессодержательным и ровно ничего не значащим господина Шарова».

Шаров: «Как из ветхозаветных первосвященников ни один не признал Христа за Бога, так и все новозаветное священство может отпасть от истинной православной веры Христовой и Церкви Божией, что и случилось 1666 и 1667 годах. Вот с тех пор мы и не видим ни истинного православного священства, ни Христовой Церкви».

Миссионер: «Власть или право ветхозаветного первосвященника сосредоточивалась в лице одного человека, а не многих, он же и был первоприсутствующим членом синедриона. Христос Спаситель был распят в то время, когда первосвященствовал Каиафа, зять старика Анны, заштатного первосвященника. Зачем же господин Шаров говорит о многих первосвященниках, когда законным первосвященником был только один человек? Если этот один, как законный первосвященник, и даже очень многие священники не поверили Христу как Богу, то это еще не говорит о падении и уничтожении ветхозаветной Церкви. Из 1‑й главы Евангелия от Луки мы видим законно священнодействующего священника из Авиевой чреды Захарию, отца Иоанна Крестителя. По преданию, этот Захария совершил торжественное введение во храм Пресвятой Богородицы, и он же исполнил над Нею обряд очищения в сороковой день по рождении Спасителя⁶⁸. Этот святый священник не мог быть неверующим во Христа как Мессию и был убит в храме воинами Ирода за скрытие своего сына Иоанна. Память Захарии Церковь празднует 5 сентября. Из Авиевой чреды священник Захария был не один. Чреды ветхозаветного священства делились на Двадцать четыре (1Пар.24:1‑18), и в каждой чреде считалось священников более пяти тысяч⁶⁹. Из такого многочисленного количества священников, без сомнения, были, если даже и немногие, верующими во Христа как в Бога, смотревшими на Него как на Утеху Израиля, на ожидаемого давно Мессию. По крайней мере, из Евангелия мы нигде не видим того, где бы Христос Спаситель ветхозаветное священство считал священнодействующим без права, без власти, совершенно и всецело падшим; напротив, видели Его Самого исполняющим и принимающим от священников все ветхозаветные обряды, учащим и понуждающим других к тому же самому. Он был обрезан в восьмой день от рождения (Лк.2:21), посвящен Господу в сороковой день (Лк.2:23), ходил в Иерусалимский храм (Лк.2:41‑50; Мф.21; Лк.22:53; Мф.26:55), учил здесь постоянно народ (Ин.18:20), веления сидящих на Моисеевом седалище повелевал соблюдать и исполнять делом (Мф.23:23). Он повелевает очистившемуся прокаженному явиться к священнику и принести установленную законом жертву (Мф.8:4; Мк.1:44). Вообще об исполнении возможном только при священстве всего Писания Он же Сам сказал: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф.5:17‑18). Он, наконец, покорился суду синедриона, и приговор его был исполнен над Ним. Даже первосвященник Каиафа, зять первосвященника Анны и шурин его четверых сыновей⁷⁰, того самого Анны, к которому, вероятно, с его кровожадными сыновьями и таким же зятем ближе всего относилось строгое обличение Иоанна Крестителя и Самого Христа: «Змии, порождения ехиднины!..» (Мф.23:33, 3:7), – этот Каиафа, по дару и праву первосвященства, является даже пророчествующим, хотя и бессознательно. Он так пророчил, желая во что бы то ни стало умертвить Христа: «...вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин.11:49‑50). Приведенный текст из Евангелия Феофилакт Болгарский в Благовестнике так толкует: «Со инеми убо всеми и архиерейства сан от иудей истлися. Отнележе бо по мзде быша власти, ктому не вся лета живота, но на всяко лето архиерействоваше кождо. Но убо и тако растленну святительства чину, обаче и еще прихождаше Дух Святыи в помазанных действуя. А понеже руки взяша на Христа, тогда до конца благодать остави я и прейде на апостолы. <...> Сия же убо той и не о себе рече, но благодать Духа Святаго усты оного глагола, к хотящему быти пророчеству, аще и сквернаго егова сердца не прикоснуся. Смотри же ми зде, колика есть Духа сила... <…> Смотри же убо и архиерейскаго сана силу, како полно Духа благодати. Аще и тии носящии суть не достойни чести архиерейства, но обаче достойни сущаго в них дара, аще и произволение их зло бяше. Не токмо бо уже Каиафа пророчествует, но и ини мнози не достойнии хотящая быти»⁷¹. Если Каиафа, омывший руки в Крови Христовой со своими родными – тестем и шуревьями, эта змея порождения ехидны, по сану первосвященства является с силою благодати и с даром пророчества, хотя невольного и бессознательного, то несомненно и неоспоримо должно быть благодатным все остальное ветхозаветное священство, как не узнавшее, к примеру, в Лице Христа Мессии и не веровавшее Ему, как Такому, так и то, без сомнения, которое верило во Христа как Мессию. О благодатности не сочувствующего преследованию и смерти Христа священства никакого, конечно, не должно быть сомнения. Христос нашел верующих в Него и последователей Себе даже из членов синедриона, каковыми были Никодим и Иосиф Аримафейский. Иосиф Аримафейский не участвовал в совете и деле синедриона против Христа, о чем ясно говорит евангелист Лука (Лк.23:50‑51). Что касается Никодима, то он также или не был в синедрионе, что могли сделать и другие благомыслящие члены его, или если и приходил, то непременно восставал против обвинения на смерть Христа, о чем есть церковное предание⁷².

Тотчас после рождения Христа у Него уже были последователи: это вифлеемские пастухи, волхвы с Востока, приходившие поклониться Христу как Богу, старец Симеон, с Богомладенцем на руках в храме произнесший молитву, получившую вселенское значение в Христовой Церкви, Анна пророчица, вышепоименованный священник Захария, впоследствии Иоанн Креститель и другие многочисленные лица, видевшие в Христе давно ожидаемого Мессию.

О последующих учениках и последователях Христа, о двенадцати и семидесяти Его апостолах и о ближайших Его родственниках, исключая поименованных – священника Захарии и Иоанна Крестителя (Лк.1:36), мы уже говорить не будем.

Итак, если ветхозаветный первосвященник, первоприсутствующий Член синедриона Каиафа, в лице которого далеко не сосредоточивалась, не совмещалась вся иудейская Церковь, не поверил Христу как Богу, давно ожидаемому Мессии, Сыну Божию, Утехе Израиля, из этого нельзя никак делать заключения о падении всей ветхозаветной Церкви. Если не поверил первосвященник, зато у Христа были многочисленные другие последователи: из простого народа, из родственников, пастухов, пророков и пророчиц, священников, мудрецов и, наконец, из членов синедриона. Следовательно, обетование Господа, данное Адаму и Еве, что семя жены сотрет главу змия, повторенное патриархам, что в семени их благословятся все народы земные, – это обетование Господа, служившее связующим центром, сосредоточным пунктом ветхозаветной Церкви, не уничтожилось, не вымерло в ней. Многие узнали в Лице Христа семя жены, долженствующее попрать главу змия, узнали Утеху Израиля, Потомка патриархов, в Котором должны получить благословение все народы земные. Вот как неосновательно и совершенно ложно, даже не без богохуления, от мнимого падения ветхозаветной Церкви господин Шаров перешел к действительному будто бы падению и Новозаветной Церкви. Христова Церковь стоит непоколебимо, как Божественное здание, тверже всякого твердого адаманта и будет стоять вратами ада неодоленной до Второго Пришествия Христа».

Шаров: «Из Кирилловой священной и богодухновенной книги мы узнаем, что антихрист прежде пришествия своего везде жертвенники и истинную Жертву истребит и кумир свой на святом месте поставит. Это самое обстоятельство и случилось в 1666 и 1667 годах. Вот с тех пор и нет у нас ни истинной Православной Церкви Христовой, ни Жертвы Тела и Крови Христа».

Миссионер: «Именуемую Кириллову в число священных и богодухновенных книг вписал сам Шаров, а не Святая Церковь и не святые отцы, и то не для себя самого, а только для темного, незнающего и плохо понимающего народа. Мы говорили уже, что следует понимать под именем Священного богодухновенного и святоотеческого писания. О Кирилловой же книге вот что писал в свое время диакон Феодор: «...печатная московская Кириллова книга глаголется, и та несть Кириллова, но собирал ее черниговский протопоп Михаил Рогов с прочими избранными мужи, по повелению царя и патриарха, на многия ереси латынския и арменския, и немецкия и прочия. Начаша они писать от тоя самыя Кирилловы книги, потому и слывет Кириллова, и тех слов святаго Кирилла несть в ней ни единаго, но два листа токмо»⁷³. Взгляд дьякона Феодора на мнимую Кириллову книгу, первого расколоучителя, для настоящих расколоучителей и для господина Шарова не имеет уже, вероятно, никакого значения.

Приведенного господином Шаровым из именуемой Кирилловой свидетельства в подлинном 15‑м огласительном поучении святого Кирилла Иерусалимского нет, да и быть его там не может, потому что это свидетельство Златоустого, а святой Кирилл Иерусалимский умер раньше, чем святой Златоуст начал учить и писать⁷⁴. Стефан Зизаний, южнорусский западный ученый, поборник православия, толкователь означенного 15‑го огласительного поучения святого Кирилла, свидетельство мнимой Кирилловой: «...антихрист прежде пришествия своего учинит, яже везде жертвеники, и истинную жертву истребит, и кумир свой на святом месте поставит»⁷⁵ – взял из толкования Златоустого на Первое послание Коринфянам и привел не в полном, точном, а в извращенном смысле. В Толковом Апостоле оно читается так: «...спустошение ея (жертвы) еже соделает антихрист пред пришествием Господним...»⁷⁶ а не своим, как читается в мнимой Кирилловой. А это означает только опустошение Жертвы местное, по местам, но не полное и не вселенское уничтожение ее. Что Жертва Тела и Крови Христа будет совершаться до Второго Пришествия Господа, а следовательно, и при антихристе, это видно как из самого апостольского текста, так и из толкования на него. На апостольский ясный текст: «елижды аще бо ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, Дóндеже убо приидет» – Златоуст дает такое толкование: «...яко даже до втораго Его пришествия пребудет (Тело и Кровь Христа). Наведе Дóндеже приидет»⁷⁷.

Что же хотели сказать Стефан Зизаний и составители мнимой Кирилловой книги словами: «...антихрист прежде пришествия своего учинит, яже везде жертвеники, и истинную жертву истребит, и кумир свой на святом месте поставит»? Неужели они этим хотели сказать, что действительно Жертву Тела и Крови Христа антихрист во всей вселенной уничтожит? Едва ли это они имели в виду. Приведенному свидетельству рядом с ним же есть свидетельства несообразные и противоречивые. Первое: составители мнимой Кирилловой то говорят, что антихрист прежде пришествия своего везде жертвенники и Жертву истребит, разумея истребление Жертвы, конечно, предтечами, посланниками антихриста, то говорят, что посланники антихристовы только начнут совершать запустение Жертвы, вконец, следовательно, не истребят ее, а мерзость вседневного запустения совершится по приходе самого антихриста⁷⁸. Второе: говоря об истреблении Жертвы то самим антихристом, то посланниками его, или то, что посланники только начнут истребление Жертвы, но не докончат⁷⁹, рядом с этим составитель мнимой Кирилловой говорит о жертве и Церкви ветхозаветных и о Жертве и Церкви Новозаветных совсем другое. Именно: он говорит, что жертва ветхозаветная и церковь Соломонова пришли в запустение тогда, когда совершилась и скончалась власть иудейская, с чем вместе и Церковь ветхозаветная с жертвой «разорена». Другими словами, Церковь ветхозаветная с своею жертвою дожила и была благодатной до крестных страданий Христа Спасителя, и, когда Он, вися на кресте, сказал: «...совершишася», тогда она потеряла свое значение, отжила свой срок, ей назначенный Божественным Промыслом, и благодать ее перелилась в Новозаветную Церковь на апостолов⁸⁰. Следовательно, ветхозаветная Церковь, учрежденная Самим Господом, дожила до пришествия Господа на землю. «Такоже будет в запустении» Церковь Христа и Жертва Его, уставленная «по всему миру»⁸¹. Другими словами: как Церковь ветхозаветная дожила до первого пришествия Христа и Им упразднена, так и Церковь Новозаветная со своею Жертвою, установленная Самим Христом Спасителем, доживет до Второго Пришествия Господа и будет упразднена Им же Самим. Следовательно, составители мнимой Кирилловой словами: «...антихрист прежде пришествия своего учинит, яже везде жертвеники, и истинную жертву истребит...» – едва ли хотели сказать о падении и уничтожении Христовой Церкви и Жертвы.

Сейчас приведенное свидетельство находится в 6‑м знамении мнимой Кирилловой. Характер изложения его и всей книги дает мысль не об уничтожении Церкви, жертвенников и Жертвы, a о твердом и непоколебимом существовании Церкви со всеми ее Божественными учреждениями. Во всем 6‑м знамении Стефан Зизаний вооружается против опресночного хлеба, употребляемого западными еретиками в Тайне Евхаристии. Он доказывает, что не опресноки, а квасный хлеб должен быть употребляем в Тайне Причащения, мерзостью же запустения называет, во‑первых, не уничтожение Жертвы Тела и Крови Христа, не неимение ее, как хочется нашим раскольникам, а отсутствие у еретиков в алтарях жертвенников⁸², во‑вторых, неприношение еретиками в алтарях «хлеба незлобиваго агньца пречистаго тела, и вина честныя крове Христовы» под видами квасного хлеба и вина, а вместо сего «токмо во олтари на месте священия мерзость запустения подобну трупу поставляют»⁸³, «а опреснок знаменует мерзость запустения...»⁸⁴. Папежников, западных еретиков называет жестоковыйными и уподобляет их жидам, потому что они, как жиды, «опресноки, мерзости египетския работы, и до сего дне жрут, ничего на жертву не закалают», чрез такие неправильные противозаконные действия в Евхаристии «строятся совершеную Христову жертву везде помрачити» и «антихристу предотечи суть и помощники»⁸⁵. Стефан Зизаний считает невозможным спастись никому из православных христиан без Тела и Крови Христа. Он так об этом говорит: «Аще кто кровию Сына Божия прагов уст дому своего не помажет, душа eгo перьвородная в нем жива быти не может, якоже Сам Христос рече: аще кто не пиет крови Моея, живота не имать в себе»⁸⁶. Взгляда о неотложном вкушении Тела и Крови Христа в деле спасения у Стефана Зизания не могло бы быть, если бы он проповедовал возможность падения Христовой Церкви и под мерзостью запустения разумел вселенское уничтожение Тела и Крови Христа.

Составители мнимой Кирилловой имели в виду составить книгу не для показания возможного падения Христовой Церкви и вселенского запустения и уничтожения Жертвы Тела и Крови Христа, что хочется в ней усматривать нашим раскольникам, а книгу «богодухновеннаго учения любителем, хотящым с жиды и с теми еретики, и с римляны, и с люторы и с калвины о вере претися, что бы им окаянным высокоумным не мнетися, и нашея бы православныя христианския веры не охуждати»⁸⁷. В этой книге «писаны к ним ко врагом святых отец наших воспретителныя глаголы, да посрамят их многочисленыя расколы»⁸⁸. Странно: что составлено для борьбы с расколами, то же самое расколы силятся употребить в свою пользу для борьбы с Церковию! Мнимая Кириллова представляет священство Христа вечным не только в Нем Самом, что оспаривают мнимые старообрядцы, но и в поставленных Им апостолах и их преемниках⁸⁹. О Жертве Тела и Крови Христа мнимая Кириллова говорит, что она «во веки не оскудевает»⁹⁰, что она пребудет «до скончания века»⁹¹, что Господь «...на всякое время, и на всякии час, по вся лета, даже до скончания Мира пречистое тело Свое, и животворящую Божественую кровь Свою... уставил»⁹².

Итак, из всего сказанного по поводу возражения Шарова из мнимой Кирилловой: «...антихрист прежде пришествия своего учинит, яже везде жертвеники, и истинную жертву истребит, и кумир свой на святом месте поставит» – выходит, что если это возражение брать в книге в связи с предыдущим и последующим, а не в отрывочном виде, составители сей книги разумели истребление еретиками жертвенников и Жертвы частичное, местное, относительное, а не полное, не всеконечное, не вселенское. Под мерзостью запустения понимали опресночный хлеб в Евхаристии, употребляемый западными еретиками, а не что‑либо другое. Рассуждению об этом предмете списатель посвятил специально, нарочито, особенно все 6‑е знамение.

Кто же сказал господину Шарову, что с 1666 и 1667 годов нет ни Церкви Христа, ни Его Жертвы? Сам Господь или Его апостолы, или святые отцы, или «богодухновенная» мнимая Кириллова? Никто так не говорит. Так говорили и говорят расколовожди самомненно, самовольно, без Писания и раскольники, а за ними и господин Шаров, отделившись от Церкви. Проповедь самовольную, самомненную, ложную, противоцерковную Книга о вере называет «велием безумием»⁹³. Не от Писания говорящего Кормчая именует «татем и разбойником»⁹⁴».

Шаров: «Святой Ириней в толковании на пророка Даниила вот что говорит: «Поистине Господь Церковь Свою до конца сохранит, но о способе сохранения не должно судить по чувствам плоти, понеже Церковь подобна мертвому трупу до самого воскресения»⁹⁵. А если Церковь подобна будет мертвому трупу, то, значит, она должна быть без головы и рук, то есть без священства. Вот такова Церковь теперь у нас и имеется».

Миссионер: «Господин Шаров, как и все старообрядцы, чтобы придать больше значения и важности своим словам, прибегал и продолжает прибегать к непростительной намеренной лжи. В книге он видит подпись творца ee: «Тщанием и трудами Святейшего Правительствующего Синода члена Иринея, архиепископа бывшего Псковского и ордена святого Александра Невского кавалера», однако ему хочется выдать ее за творение святого Иринея. Благо, что книга‑то довольно объемиста, бумага ее старая, серая, переплет кожаный, только, жалко, без застежек!.. Вот, братия, воочию перед вами степень добросовестности именуемых старообрядцев в деле проповеди вам мнимой старой веры.

Свидетельство из книги господин Шаров переделывает так: «Церковь подобна будет мертвому трупу», а сама книга говорит иначе: «Церковь подобна (есть, постоянно) мертвому трупу». Слова Шарова «будет» в книге нет. А это слово ему нужно. Он так рассуждает: Святая Церковь стала подобной мертвому трупу с 1666 и 1667 годов, а такою назади, до сих пор никогда не была, потому что она имела полноту священства и Таинств. С 1666 и 1667 годов Церковь уподобилась мертвому трупу, потому что с тех пор у ней нет ни священства, ни седми церковных Таинств. Такие суждения Шарова – одни слова, ему только принадлежащие, без всякого значения.

Что же говорит Ириней, архиепископ Псковский словами: «Поистине Господь Церковь Свою до конца сохранит, но о способе сохранения не должно судить по чувствам плоти, понеже Церковь подобна мертвому трупу до самого воскресения»? Слова эти, как и всякие другие, – из этой ли книги или из другой какой – нужно брать в связи с предыдущими и последующими словами, в таком только случае они и могут быть правильно поняты. Ириней, архиепископ Псковский толкует 2‑й стих 12‑й главы книги пророка Даниила: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление», – и, между прочим, говорит: «Архангел поучает здесь тому же, что и Павел другими словами преподает: «Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол.3:3‑4). Здесь слово многие полагает вместо всех… Архангел рассуждает здесь о всеобщем воскресении, не делая никакого изъятия... хотя все обратятся в прах и перст, как избранные, так и отверженные, но сие не воспрепятствует Богу всех воскресить, с тем только различием, что одни восстанут в жизнь вечную, а другие во укоризну и в стыдение вечное. Сие место весьма достопримечательно: ибо нигде в пророках нет яснейшего о всеобщем воскресении свидетельства, наипаче когда Архангел говорит с разделением, то есть что избранные воскреснут в жизнь вечную и блаженную, а нечестивые на вечное осуждение»⁹⁶. Как видите, святитель Ириней значение 2‑го стиха 12‑й главы книги пророка Даниила отождествляет со значением 3 и 4‑го стихов 3‑й главы Послания Колоссянам. Там и здесь он усматривает Всеобщее Воскресение «избранных» и «отверженных»: первых для Жизни Вечной, вторых для «вечного стыдения». Между сими рассуждениями святитель и говорит: «Поистине Господь Церковь Свою до конца сохранит... Церковь подобна мертвому трупу до самого воскресения». Что же значат сии слова святителя Иринея? Значение их уже понятно. Во всем рассуждении по поводу 2‑го стиха 12‑й главы книги пророка Даниила он говорит о Всеобщем Воскресении мертвых.

Частнейшее же значение приведенного свидетельства, по нашему мнению, таково: Церковь подобна мертвому трупу в двух случаях. Во‑первых, все члены ее должны быть мертвыми ко греху, будучи живыми к добру. «...Вы умерли, – пишет апостол, – и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге... умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание... (а) облекитесь... в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение..» (Кол.3:3, 5, 12). Во‑вторых, все умершие Вселенской Церкви, перешедшие в иную жизнь до самого Всеобщего Воскресения, не теряют союза с Церковию живых. Все эти умершие, «хотя обратятся в прах и персть», однако все воскреснут: одни для жизни блаженной, другие для вечных мучений. При сем не следует забывать и того, что Церковь подобна только мертвому трупу, уподобляется ему, но не есть мертвый труп. Живые члены Церкви, умершие ко греху, с душою и духом, и умершие члены ее, перешедшие в иную жизнь, хотя обратились в прах и персть, но духа своего не утратили. С телом и духом они воскреснут для Будущей Жизни. Церковь, уподобленная мертвому трупу, не представляется здесь без головы и рук, как попусту велеречит господин Шаров, и не говорится о ней, что она когда‑то будет без священства и без полноты седми церковных Таинств.

Ириней Псковский имел и еще основание уподобить Церковь мертвому трупу. Сам Христос Спаситель уподоблял Себя мертвому трупу. Он так говорил: «...где будет труп, там соберутся орлы» (Мф.24:28). Феофилакт Болгарский в Благовестнике так толкует сии слова: «...якоже на мертвый труп собираются вскоре орли, такожде идеже будет Христос, вси святии приидут, летающе по высотах добродетели, и на облацех возмутся, яко орли крилами; труп же убо есть Христос, понеже паде и умре нас ради: яко же и Симеон глаголет, сей лежит на падение и на востание многим языком»⁹⁷. Если Христос уподобляется мертвому трупу, а Церковь Христа есть тело Его (Еф.1:23), то, следовательно, безгрешно можно уподобить и ее мертвому трупу, что и сделал Ириней, святитель Псковский. Христос, будучи во гробе, имел при Себе голову и руки, что всему миру известно, следовательно, и Церковь Его, хотя и уподобляется мертвому трупу, но она имела, имеет и должна иметь голову и руки, то есть полноту трехчинного священства и седми церковных Таинств.

Итак, все возражения господина Шарова оказываются несостоятельными. Эти возражения составляют выборки из книг, взятые в отрывочном виде, без всякой связи с предыдущим и последующим, а взятые в связи отлично обличают его же самого. При этом он называет книги не собственными их именами, – называет Богодухновенным Писанием или какую‑нибудь мнимую Кириллову, или же Божественным Писанием самое толкование Евангелия Феофилакта Болгарского, или же Послание афонских отцев и тем подобные. Прибегает даже к подлогам, называя творение архиепископа Псковского Иринея, жившего в начале нынешнего столетия, творением святого Иринея. Ясные и точные свидетельства, приводимые нами в доказательство бытия Церкви с трехчинным священством и седмию церковными Таинствами, обходит молчанием, оставляет без замечаний, что должно в глазах слушателей служить разительным обличением его заблуждений и несостоятельности. Приводит такие свидетельства и возражения, на которые нам приходилось ему отвечать на разных беседах во многих других местах, по меньшей мере, пятнадцать раз.

В заключение беседы представим вашему вниманию и любви, братия, из прекраснейшего слова Златоустого в Маргарите «О еже предста Царица» прекраснейшие свидетельства о неодоленности Христовой Церкви. «Предста царица одесную» Господа, – читаем в Маргарите. –«Кая царица? Попраная убогая», сделавшаяся блудницей. И этой блудницы «вожделе» Бог. Под блудницей здесь разумеется весь падший человеческий род, из части которого состояла и состоит как Церковь ветхозаветная, так и Новозаветная. «Блудницы ли желает Бог? И человек убо, аще похощет блудницы, осуждается». Бог как же «блудницы желает? и зело». «Похотение» Божие доставляет блуднице спасение и соделывает ее девой, а похотение человеческое доставляет погибель и блуднице, и человеку, то есть мужу. Господь не посылает к ней никого из Своих слуг, ни Ангела, ни Архангела, ни Херувима, ни Серафима, но Сам приходит к ней. Не возводит ее с земли на небо, но Сам с неба приходит к ней на землю, не срамляется ее, когда «зрит ту пияну сущу». Приходит Господь в кущу блудницы в том же естестве, в каком живет и блудница: во утробе зачинается, рождается, «растет помалу» и «приходит в путь возраста» человека. «...Обретает ю струпов полну, взверену от бесов и обременену. <...> И что творит? Вземлет ю, обручается ей» и дает ей перстень обручения. Какой? Дух Святый, «утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас естъ Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (2Kop.1:21‑22). Говорит блуднице, то есть всему вселенскому падшему человечеству: «...не в раи ли... насадих тя?.. Како отпаде отонуду?» – «Прииде диавол и поят мя от рая». После этого, в таком случае не «насажу тя в раи, но в Себе». Если ты была насаждена в раю и пала, то «насажу тя в Себе, и Аз тя» действительно «ношу»; не смеет ко Мне приступить враг диавол человеческого рода. А если и приступает, то побеждается. «Ниже на небо тя возвожу, но более небесе зде. В Себе Самом Владыка небесныи ношу тя. <…> Насадих тя в Себе»⁹⁸.

Не угодно ли нашим собеседникам, мнимым старообрядцам, убедиться в неодоленности Христовой Церкви с трехчинным священством и седмию церковными Таинствами хотя сими золотыми словами вселенского учителя Златоустого! Господь, как видите, носит Церковь в Себе, такую, конечно, какую основал, то есть с трехчинным священством и седмию церковными Таинствами, но не беспоповскую понетовскую, не имеющую ни священства, ни Таинств, ни спасительной благодати. Говорить в этом случае о падении Церкви – это значит утверждать не только то, что Церковь пала, но и то, что Господь перестал быть Богом и Его одолел враг. Следовательно, мнимые старообрядцы не только впадают в тяжкий грех богохуления, но и являются безбожниками».

Один из старообрядцев, сидевший за столом недалеко от Шарова, написал ему записку, в которой просил его опровергнуть говоренное миссионером о неодоленности Христовой Церкви из слова Златоустого «О еже предста Царица». Но Шаров и не пытался даже опровергать доказательство неодоленности Церкви из указанного слова Златоустого. Если старообрядцы силятся опровергать и извращать все писание, то значит, сердца их, проникнутые злобой к Святой Церкви и служителям ее, не поражаются силою убедительности святоотеческого писания, напрасно уже они и руководятся им, хотя это руководство в большинстве случаев состоит только в механическом чтении писания, без уяснения смысла и духа его, в подборе всевозможных возражений против Христовой Церкви, ее служителей и Таинств⁹⁹.

Миссионер Голубев в сентябре 1893 года был вызван единоверческим священником отцом Братановым телеграммою в село Пяшу Сердобского уезда для бесед с Перетрухиным. Голубев прибыл на место 22‑го числа и застал беседующими с Перетрухиным священников отца Е.И. Владыкина и отца Шалкинского о Церкви. В последней беседе о Церкви Голубев участвовал. На другой день ему предстояла беседа о клятвах Собора, каковой беседы особенно боялись пяшинские единоверцы. Им думалось, как бы в самом деле Перетрухин где не нашел, что старые обряды прокляты.

Миссионер так начал беседу о клятвах Собора. Изобразив правою рукою двуперстное сложение, он сделал на себе истовый крест во вкусе раскольников, состоящем в пристукивании перстами по телу, и спрашивает Перетрухина:

– Хорошо ли я изобразил на себе крест?

Перетрухин: «Отлично! Если бы только всегда и везде все вы, православные, изображали на себе так крестное знамение, тогда бы нам и делиться с вами было не из‑за чего».

Миссионер: «По‑моему, Климент Афиногеныч, Вы сделали скорое и неосновательное суждение, потому что не справились о моей вере, какую я соединяю с двуперстным сложением. Тремя сложенными вместе пальцами – большим, безымянным и мизинцем – я изображаю веру в трех главных больших богов, а двумя – указательным простертым и средним несколько согбенным – выражаю веру в двух меньших богов. После такого объяснения одобрите ли Вы мое двуперстное сложение и истово изображенный им крест?»

Перетрухин: «Такое перстосложение с крестом и верою никуда не годится».

Миссионер: «Отлично. Теперь я изображаю крест на себе тем же двуперстным сложением с верою в Единого Истинного Бога в Трех Лицах, с верою во Христа Спасителя в двух естествах: Божеском и человеческом. Православно ли таковое перстосложение и хорошо ли?»

Перетрухин: «И православно, и хорошо».

Миссионер: «Что же это такое значит: одно и то же перстосложение бывает и хорошим, и дурным? Ведь уж...»

Перетрухин: «Знаю, знаю, что ты мастер разводить такие вещи».

Миссионер: «Позвольте, Климент Афиногеныч, мне кончить начатое объяснение. Продолжаю. Ведь уж не форма двуперстного сложения, не пальцы сами по себе, не плоть, кровь и кости, из чего состоят пальцы, делают двуперстное сложение православным, а вера православная, соединяемая по благословению и повелению Святой Церкви с известною формою перстосложения, и употребление ее, то есть формы перстосложения, в ограде Христовой Церкви. Без означенных же условий как тщательно ни складывай двуперстного сложения, как истово ни изображай на себе креста, даже с ударением по плоти, по телу, все это не будет иметь никакого значения и повлечет за собою погибель и вечное мученье.

Что сказано нами о неправославии и православии двуперстного сложения, то же самое должно сказать и о троеперстии. Троеперстное сложение, соединяемое с не православной, не евангельской верой, не спасительно, никуда не годно, а соединяемое с православною верою, употребляемое для крестного знамения по благословению и повелению Святой Церкви в недрах ее и православно, и спасительно. Такое суждение о православии и неправославии двуперстного и троеперстного сложений послужит нам введением или предисловием к беседе о клятвах Собора и частию облегчением к ведению беседы, и главным образом, к пониманию и уяснению ее слушателями».

Перетрухин: «Придуманное Вами объяснение к уяснению православия и неправославия двуперстия и троеперстия не облегчит, а осложнит Ваш труд беседы, потому что старообрядцы никогда не выражали и не выражают веры в трех больших главных богов и двух маленьких».

Миссионер: «Такового учения в буквальном смысле слова обрядоверы действительно не имели, но подходящее еретическое заблуждение содержали. Так, протопоп Аввакум и священник Лазарь проповедовали o Троице, седящей на трех отдельных престолах, а Христа посадили на отдельном четвертом престоле. Вот что читаем по этому поводу в «Послании диакона, Феодора к сыну Максиму». «Начат он, – пишет дьякон Феодор, – протопоп, Святую Троицу на трех престолех исповедовати седящу рядком, и три Боги глаголати, а Христа четвертаго Бога, и на четвертом престоле седяща, и не самое в нем существо Божества глаголя...»¹⁰¹. «…Лазарь поп, часто пряся со мною, вопит, глаголя: Троица рядком седит, – Сын одесную, а Дух Святый ошуюю Отца на небеси на разных престолах... а Христос на четвертом престоле особном седит пред Отцем небесным! И Аввакум от него приял той злой толк, еже четверити Троицу трисвятую»¹⁰². Первоучители раскола, проповедуя такую ересь, по замечанию дьякона Федора, «и на крестное Христово сущее знамение в сложении перстов велию хулу... наносите тем неразумием и новоложным толкованием... <...> ...По вашему нынешнему новому мудрованию, и вправду... два Сына будут, по Несторию зловерному... И сие ваше зловерие и дурак узнает, яко два Сына исповедуете – великаго да малаго, и тако четверицу славите, а не Троицу Святую»¹⁰³. Как видите, сам расколоучитель дьякон Федор до того признает очевидным зломудрование еретическое других расколоучителей, что его и дурак узнает и что оно наносит «велию хулу» даже «на крестное Христово... знамение».

Если к указанной ереси присовокупим еще несколько важных ересей, упорно отстаиваемых и публично, и частно, проповедуемых расколоучителями и их последователями, то после этого до поразительной очевидности будут понятны клятвы Большого Московского Собора на раскольников. Остановимся на двуперстном сложении. Было ли оно православным во мнении расколоучителей? Должно ответить: положительно нет. Расколоучители связали, слили, соединили обряд, как буквальную особенность, с существом веры и веру с обрядом в единое неразрывное целое единство. По их понятию, обряд неотделим от веры и вера от обряда. Обряд и вера, вера и обряд – это одно. Они не хотели мыслить отношения веры, истины догматической к обряду такого, какое имеет душа к телу, как духовное невидимое к видимому, вещественному, материальному. У них невидимое и духовное, видимое и вещественное – одно; душа и тело – слитное одно, нераздельное; вера, истина догматическая и обряд, ее выражающий, тоже без разделения одно. Следовательно, по суждению расколоучителей, обряд двуперстного сложения есть догмат, не меньший догмата о Едином Боге во Святой Троице. Догматические истины, истины веры суть истины, говорящие о Боге, и богооткровенны. Если, по мудрованию обрядоверов, двуперстное сложение есть догмат, то есть истина, говорящая о Боге, то они это двуперстие обоготворили. Отцы Большого Московского Собора и говорят о расколоучителях как об обоготворивших обряд двуперстного сложения: «А в сих триех перстах, не яко хощем показати Божество, якоже блядословиша нецыи. Не буди; но токмо число покажем Троицы и единицы: три перста за Троицу, совокупление же перстов ради единицы: сиречь яко Бог в Троицы и во единице. Сице веруем и исповедуем, а не инако. Не яко нецыи суемудрии писаша, и научиша, и сказаша все таинство Божества и человечества в перстах быти, и являтися пребезаконно и хулно Троичному таинству в неравных перстах... Те три неравныя и разныя персты есть таинство святыя Троицы»¹⁰⁴. Что обрядоверы двуперстное сложение почитали за догмат и его боготворили, что перемену двуперстного сложения на троеперстное полагали за более важное погрешение в вере, чем какое допускали ариане и македоняне в учении о Святой Троице, это видно из того, между прочим, что поморский ересиарх Денисов перекрещивал и заповедал перекрещивать всех православных, крещенных хотя бы и погружательно во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, но троеперстниками, нарушившими Догмат догматов – двуперстное сложение. Были и до сих пор есть еще важные вероучительные погрешности обрядоверов. Аввакум учил о сошествии Христа во ад с плотию по воскресении. В этом его обличал диакон Федор так: «А во ад схождение Христово с плотию по востании от гроба исповедует Аввакум, и востание Христово от гроба не называет воскресением, но востанием токмо, а воскрес‑де, как изо ада вышел»¹⁰⁵. «О сошествии же Христове во ад с плотию по востании от гроба исповедовати стал упрямо зело, преступая многая святых писания о том, и востания Христова от гроба воскресением не называя»¹⁰⁶. Обрядоверы учили и учат о непричастности Божией Матери первородному греху. Австрийцы в своем уставе учили о Боге Отце, что Он произошел «ни Сам от Себе» и «до сотворения дел Своих бе в молчании»; о Боге Сыне и о Боге Святом Духе мудрствовали, что Сын Божий рожден во времени, а Дух Святый «сотворен от Бога»¹⁰⁷. Если обрядоверы в разное время так зломудрствовали о Святой Троице, то ясно, что по неразрывной связи, по их мнению, догмата с обрядом они выражали это лжеучение и своим двуперстием. Это одна сторона дела двуперстного сложения.

Другая состояла и состоит до сих пор в следующем. Обрядоверы с двуперстным сложением и другими именуемыми старыми обрядами неразрывно соединяли страшные хулы и нарекания против Христовой Церкви, как причину с своим действием, как душу с телом, как символ – знак с его мыслию. Они не обинуясь из‑за двуперстного сложения, этого догмата догматов, громогласно объявили и проповедовали устно и письменно, что Церковь Христова перестала быть Церковию, из благодатной соделалась безблагодатной, из непогрешной и святой – погрешимой и никуда не годной, что Промысл Божественный не мог спасти и не спас в целости и неповрежденности Христовой Церкви для спасения людей, что «ересьми многими и антихристовою скверною осквернены церкви, и чины и таинства, и последование церковное»¹⁰⁸, что Церковь «прият же зловерие жидовское и ересь Ариеву, Несториеву, Македониеву, Диоскорову, Аполинариеву, маркионицкую, Маркелову, и совершенно возлюби ересь богоотметную римскую...»¹⁰⁹. Имея в виду означенные хулы обрядоверов на Святую Церковь, отцы Собора 1666 года вот какой сделали о них отзыв:

«От толе убо змии седмоглавыи, седмию святыми вселенскими соборы весма побежденныи, стенет и горце рыдает, яко не может Церкви Божией одолети: обаче ратники своя посылати дерзает, ибо лютры калвины, и им подобныя отступники, сатанинскими си вооружив бронями, ратовати поучает.

Выет кервер преисподни, яко зубы своими ненасытными не точию снести Церкве, но ниже уязвити может, обаче лаяния престати не хощет.

Се бо в наша последняя времена, внутрь ограды стада Христова, обрет себе сосуды угодныя, сыны погибельныя, научи я яко псы лаяти на пресветлую невесту, в солнце правды облеченную, на Церковь Христову, иже ничесоже в ней мрачнаго видяще, точию мнящеся видети, яко пси всуе лают, да угодни будут господину своему змию, емуже подчинишася»¹¹⁰.

Неужели недостаточно перечисленных догматических погрешностей обрядоверов, отстаивающих эти погрешности с упорною настойчивостью и без малейшей уступки и соединяющих с ними страшные хулы на Святую Христову Церковь, составивших свое мирское общество взамен Христовой Церкви и думавших в таком состоянии получить себе спасение лучше, удобнее, чем в Христовой Церкви, – неужели всего этого недостаточно (было) отцам Большого Московского Собора 1667 года для того, чтобы проклясть упорных раскольников и отлучить их от Церкви, «дондеже уразумятся и возвратятся в правду покаянием»¹¹¹?

Полагаю, противная сторона едва ли может сказать что‑нибудь против изложенного.

К уяснению предмета о клятвах Собора может служить еще следующий вопрос: что раньше произошло: отделение ли старообрядцев, или обрядоверов, от Церкви или клятвы Церкви на них, а потом отделение? Потрудитесь ответить, Климент Афиногеныч!»

Перетрухин: «Клятвы Церкви на старообрядцев последовали раньше, чем отделение их от Церкви».

Миссионер: «Ведь это Вы говорите, а здравый разум и история должны сказать другое. Если бы не было отделившихся от Церкви раскольников, то против кого же собрался бы Большой Московский Собор? Неужели он, во главе с царем Алексеем Михаиловичем, сражался с миражем против воображаемых только врагов? Из речи царя на Соборе 1666 года видно, что раскольнические свитки с «тлетворным прозебанием», «богохулным плодоношением» не только ходили по весям и городам, но вторглись даже в престольный град Москву и попали в руки самого царя. В них‑то царь сам прочитал, что будто «нынешняя Церковь несть Церковь, таины Божественныя не таины, крещение не крещение, архиереи не архиереи, писания лестна, учение неправедное, и вся скверна и не благочестна. Имже душеубиственным злоплодием мнози скудноумнии повреждьшеся аки вне ума бывше, заблудиша от Церкве в новопрозябшая сонмища, крещение отложиша, грехов своих иереом Божиим не исповедаша, таинам животворящим не причащахуся. Вкратце рекше, весма от Церкве и от Бога отчюждишася. О, злаго плода недобраго семене!»¹¹². Вот представители такой гнусной проповеди, по деяниям Большого Московского Собора: протопоп Аввакум (деяние 4), поп Никита (деяние 5), дьякон Федор (деяние 6), монах Ефрем (Потемкин) (деяние 7), иеромонах Сергий (деяние 8), поп Лазарь (деяние 9), иеромонах Григорий, Герасим (Фирсов), архимандрит Антоний, иеромонах Аврамий, игумен Сергий (Салтыков), Боголеп (Львов) (деяние 10). Вот против таких‑то лиц царь Алексей Михаилович и «повеле собору быти всех архиереов... в... Москве»¹¹³, и они «яко добрыи вои Христовы потщахуся на борбу с противники Церкве Христовы, и яко добрии пастырие текоша, во еже хищныя волки поразити»¹¹⁴. Собор, хотя частию, достиг цели: некоторые из перечисленных расколоучителей и многие, конечно, из их последователей, уклонившихся в раскол, вразумленные Собором, возвратились опять в лоно Святой Церкви. Так вот, братия, как дело было: не клятвы Собора произвели раскольников, а раскол был причиною созвания Собора и клятв его на отделившихся от Церкви упорных раскольников».

Перетрухин: «Прежде чем толковать о Соборах 1666 и 1667 годов и о клятве Собора 1667 года, Вы бы прежде уяснили раннейшую клятву, именно 1656 года; Вы толкуете о том, о чем Вам легче толковать, a о чем говорить трудно или, лучше, невозможно, Вы о том умалчиваете, именно: зачем восточные и русские иерархи в 1656 году прокляли православное двуперстие? Макарий, Патриарх Антиохийский, Гавриил, Патриарх Сербский, Григорий, митрополит Никейский, Гедеон, митрополит Молдавский так выразили это проклятие прежде изустно, а потом письменно: «Предание прияхом с начала веры от святых апостол, и святых отец, и святых седми соборов творити знамение честнаго креста тремя первыми персты десныя руки, и кто от христиан православных не творит крест тако, по преданию восточныя Церкве, еже держа с начала веры даже до днесь, есть еретик и подражатель арменов. И сего ради имамы его отлучена от Отца и Сына и Святаго Духа»¹¹⁵. Еще в День Православия в церкви Чудова монастыря за всенощным бдением торжественно, в присутствии царя, его синклита и множества народа, Макарий, Патриарх Антиохийский так выразил проклятие на двуперстие:

«Сими треми первыми великими персты всякому православному христианину подобает изображати на себе крестное изображение. А иже кто по Феодоритову писанию и ложному преданию творит, той проклят есть».

Сообразно с сим и на Соборе 1656 года, в заседании 23‑го апреля, состоялось следующее определение:

«Аще кто отселе ведый не повинится творити крестное изображение на лице своем, якоже древле святая восточная Церковь прияла есть и якоже ныне четыре вселенстии патриархи со всеми сущими под ними христианы, повсюду вселенныя обретающимися, имеют... но имать (творити) сие неприятное Церкви, еже соединя два малыя персты с великим пальцем, в нихже неравенство Святыя Троицы извещается, и два великосредняя, простерта суща, в нихже заключати два сына и два состава, по Несториеве ереси, или инако изображати крест, сего имамы, последующе святых отец седьми вселенских соборов и прочих поместных правилом и святыя восточныя Церкви четырем вселенским патриархом, всячески отлучена от Церкви»¹¹⁶.

Проклиная так православное двуперстие, вы никогда не заманите старообрядцев в свою Церковь; если же вербуете некоторых, то обманом. Слышите, почтенная публика, истину старообрядчества!»

Миссионер: «Речь о Соборах 1666 и 1667 годов и клятве на раскольников Собора 1667 года у меня зашла натурально, естественно, без всякой предвзятой мысли, а вовсе не потому, как думается господину Перетрухину, что об этих Соборах мне легче толковать, чем о Соборе 1656 года и о клятве восточных святителей. Если угодно, пусть ведает господин собеседник, что между клятвами на раскольников, а не на двуперстие, восточных святителей, Соборов 1656 и 1667 годов есть связь родовая, существенная. Эти клятвы по существу между собою одинаковы, а не отличны.

Теперь нам нужно указать главную мысль в словах господина Перетрухина, подлежащую нашему рассмотрению. Вот она, по моему мнению: кто из православных христиан не творит, по преданию Православной Церкви, крестного знамения троеперстным сложением, но двуперстным, по Феодоритову писанию и ложному преданию, тот есть еретик, подражатель арменов и, как таковый, проклят. Крестящийся по Феодоритову писанию, соединяя «два малыя персты с великим пальцем», не предъявляет ли сим неравенства Святыя Троицы, а два великосредняя персты простирая, не обозначает ли сим двух сынов и два состава, по Несториевой ереси, и, как таковой, всячески отлучается от Церкви?

Восточные святители и Собор русских иерархов 1656 года высказали такое определение не потому, конечно, только, что случайно увидели другой иной обряд – двуперстное сложение, противоположный троеперстному. Это определение есть плод известных предшествующих причин, последствие известных обстоятельств. Что же история представляет в объяснение такого определения? В связи с какими историческими обстоятельствами явилось оно?

Приезжавшие в Москву Патриархи Константинопольский Афанасий, Иерусалимский Паисий, митрополит Назаретский Гавриил зазирали Святейшему Патриарху Никону о двуперстии. Поэтому он в 1653 году решился издать и издал первый указ, или «память», о том, чтобы все крестились троеперстно. Некоторые из передовых лиц духовенства, сделавшиеся потом расколоучителями, отнеслись к этому распоряжению Патриарха не только неблаговидно, но даже и враждебно, не только не хотели слушаться повеления Патриарха, но и решились войти и действительно вошли в открытую борьбу с ним. У Аввакума, как он сам говорит в своей автобиографии по этому поводу, «сердце озябло и ноги задрожали»: «...зима хощет быти...»¹¹⁷. А Неронов, по получении сей «памяти», затворившись в келье Чудова монастыря, молился целую неделю и удостоился будто услышать голос от образа Спаса: «Время приспе страдания! Подобает вам неослабно страдати!»¹¹⁸. Протопоп юрьевский Аввакум и костромской Даниил написали челобитную царю, жалуясь в ней якобы на незаконное распоряжение Патриарха. Челобитная сия не сохранилась до сего времени. Судя по посланию Аввакума, писанному им из Пустозерского острога, где читаем: «Мы с отцами и братией, не смолчавши, стали обличать еретика и предтечу антихристова...», то есть Святейшего Патриарха Никона, можно думать, что неразумные ревнители, под первым впечатлением встревоженной страсти к именуемым старым обрядам, написали и высказались в челобитной не только в еретическом смысле и духе, но и в грязно‑хульном отношении к Святой Христовой Церкви, как они после подробно и обстоятельно по‑своему и писали, и говорили и частно, и публично, называя троеперстие арианскою, несторианскою, армянскою, римскою ересями. Вот образчик таковой проповеди, более или менее еще сдержанный и приличный, инока Аврамия, сотрудника протопопа Аввакума. «Крестившийся тремя перстами, – пишет он, – отметник есть Христов, не исповедаяй Христа, воплотившагося нас ради, совершенна Бога и совершенна человека в сложении Своем по церковному преданию, и есть таковой богострастник и еретик, Троицу на кресте пригвождая, арменин, и Формоса папы еретика ученик, и со Евтихием и Диоскором, отметающими вочеловечение Сына Божия, единомудрен, едину волю во Христе Бозе нашем блядословящим Сергию и Павлу и Пиру еретикома единоверен и от всех Святых отец проклят»¹¹⁹. Еще: «Кто тремя персты крестится, щепотью, таковый богострастник есть, и чужд веры во Христа Иисуса, и враг креста Христова, и отметатель воплощения Христова. То мудрование, в трех перстах сокровенное, орменское, и Формоса папы еретика, и прелукаваго Афеса, и злокозненнаго Никона, и прочих еретик. И яко же древле (сатана) скрывся во змию, и Адама прельсти и изгна из рая, тако и ныне во своя ему скрыся, в три простыя перста Нам же не буди того прияти льстиваго и прелукаваго беса, скрывшагося в три персты. Аще ли кто сего приимет и вознесет его на главу свою, и будет на нем печать зверина»¹²⁰. Имеется точное историческое указание, относящееся к 1653 году, говорящее о хульном и враждебном отношении к Святейшему Патриарху Никону, греческим Патриархам, троеперстию и, конечно, к Церкви появлявшихся в то время обрядоверов, без сомнения, по поводу его «памяти» креститься всем троеперстно. Вот это свидетельство. «…Иеромонах Григорий... в прешедших летех во 161 и 164 (1653 г.) патриаршествовавшу Никону, велии ратник и хулитель бяше... на сложение триех первых перстов в знамении крестном... на святеишия четыри патриархи, и на иныя благочиния церковная, яже вся гаждением гаждаше, и за то – а не за привязанность и привычку к двуперстию и другим именуемым старым обрядам – священническаго сана и чести лишися и клятве предадеся»¹²¹. Того же, то есть 1653 года, времени подобный иеромонаху Григорию мятежник обрядовер был со своими товарищами Боголеп (Львов).| «В те же времена бе некто старец в Кожоезерском монастыре, именем Боголеп Лвов, иже многи люди житием си соблажняше, и отцу духовному вящше десяти лет не исповедаше грехов своих, комканию же святому выше двадесяти лет не общася, ниже в церковь хождаше, обаче росколы и мятежи со прочими творяше»¹²². К сему припомним, братия, речь царя, часть которой мы привели несколько выше, раньше. Он сам собственными глазами вычитал из раскольничьих свитков такого рода проповедь: «...нынешняя Церковь несть Церковь, таины Божественныя не таины, крещение не крещение, архиереи не архиереи, писания лестна, учение неправедное, и вся скверна и не благочестна... мнози... заблудиша от Церкве в новопрозябшая сонмища, крещение отложиша, грехов своих иереом Божиим не исповедаша, таинам животворящим не причащахуся. Вкратце рекше, весма от Церкве и от Бога отчюждишася. О, злаго плода недобраго семене!»¹²³. Итак, вот как неразумные ревнители мнимой старины показали себя частию в 1653 году по поводу указа Святейшего Патриарха Никона всем креститься троеперстно. Это оказательство, появившееся сначала в виде зародыша, и зародыша замечательного, впоследствии и очень скоро разрослось в большое древо раскола, по своей заразительности и ядовитости выдающееся и бросающееся в глаза.

Имея все это в виду, внимательно и зорко следя за всем и зная непосредственно, воочию современное положение дела лучше и обширнее, чем сколько можем знать его мы из исторических документов, часть которых еще до сих пор не сохранилась, что делал или что продолжал делать Патриарх Никон?

Имея в виду прения раздорников по поводу троеперстия, Патриарх Никон после Собора, бывшего по делу книжного исправления в 1654 году, отправил послание с Мануилом греком к Паисию, Патриарху Константинопольскому, которого, между прочим, спрашивает: как слагать персты для крестного знамения? Паисий собирает Собор, соборне рассматривает послание Патриарха Никона и соборне отвечает ему между ответами на другие вопросы и на вопрос о перстосложении: «...мы вси имамы обычай древний по преданию покланятися, имуще первыя персты совокупленны вкупе, во образ святыя Троици...»¹²⁴. Что касается главных раздорнирников, которых Патриарх Никон в грамоте к Паисию также указал, именно: Павла, епископа Коломенского и протопопа Неронова, – то, в случае неподчинения их Церкви и упорного пребывания на своем, Патриарх Паисий соборне уполномочивает Патриарха Никона поступить с ними, «елика держит и догматствует Православная наша Церковь»¹²⁵, то есть уполномочил Никона отлучить непокорных от Церкви. Соборный ответ о троеперстии Патриарха Паисия не удовлетворил московских раздорных двуперстников и не успокоил. Напротив, они продолжали распространять раскол в народе и многих отвлекли от Святой Церкви. Воспользовавшись пребыванием в Москве Макария, Патриарха Антиохийского, Гавриила, Патриарха Сербского, Григория, митрополита Никейского и Гедеона, митрополита Сучавского, Патриарх Никон от своего лица и Собора русских святителей 1656 года письменно изложил им вопрос о перстосложении и просил дать на него ответ устный и письменный пред Московскою Церковию, как именно у них, на Востоке, какими перстами изображается крестное знамение. Вот вопрос Святейшего Патриарха Никона с его Собором восточным святителям: «...воздвизают убо неции в нас прю, како персты имети десници и воображати на лице знамение креста. Ови убо, искуснии и художнии, три великия персты совокупивше, глаголю, великий палец и указателный и великий средний, во образ Святыя Тройци, начертавают на лице своем образ креста, ихже и мним добре творящих, ови же, совокупивше указателный и средний великий перст, начертавают на лице своем знамение креста, глаголюще изображати два естества Богочеловека; треми же, первым великим палцем и двема малыма, глаголют образовати Святую Троицу. И се указующе, како разумеют тема трема персты о Святей Троице, образ неприличен имущ, занеже неравенство имут персты к себе, великий с малыми, якоже слышим в писании равенство трех ипостасей к себе. И како разумети прочими двема, указателным и средним, смотрения таинство, яко да не возмнится кому четвертое лице в сотавех имети. Кии убо от сих истиннии: тии ли, иже первыми треми персты, или втории, иже двема персты, указателным и средним, знамение креста творящии, и три персты, великий и два малыя, глаголющии во образ Святыя Троицы? Молимся, о сем возвестите нам, кое есть истина»¹²⁶. На этот вопрос при личных, конечно, неоднократных объяснениях и беседах восточных святителей с Патриархом Никоном по поводу раздорников церковных и их направления, а может быть, и им самим непосредственно удавалось кое‑что знать о них, – так, имея в виду то, что восточные святители знали коротко и близко дело обрядоверов, знали, что эти люди связали, слили, соединили обряд двуперстного сложения, как буквальную особенность, с существом веры в неразрывное нераздельное единство и веру с обрядом, и обряд, по своему недомыслию, назвали догматом, – дают на этот вопрос ответ: повеление креститься троеперстно – и отлучают неправославных двуперстников от Церкви. Восточные святители знали, что обрядоверы Патриарха Никона называли еретиком, предтечей антихриста, отметником Христа, не признающим вочеловечения Спасителя, Троицу на кресте пригвождающим, – здесь мы представляем семя еретическое и хульное раскола оказавшимся, раскинувшимся, разросшимся в целое древо, на что основание указано выше, хотя в это время и не в такое великое, каким оно оказалось после, – арменином, учеником Папы Формоза, в троеперстии, по их, в щепоти, видели не образование Святыя Троицы, а образование беса, сатаны, еще усматривали в троеперстии печать антихриста; Церковь, принимая троеперстие и заменяя им, при известных условиях, двуперстие, по скудоумному суждению или, лучше, по духовной слепоте и ожесточенному сердечному упорству обрядоверов, чрез это чуть ли не приняла в себя все ереси, какие только когда‑либо бывали. Церковь из святой соделалась, по мнению их, нечистой, из непогрешимой – погрешимой, из благодатной – безблагодатной. Обрядоверы, рассуждая так, отринули вседержительство, Промысл Божественный о Святой Церкви, как будто бы не могший спасти ее от падения. Трудно перечесть разного рода погрешности и грязные до цинизма хулы именуемых старообрядцев против Святейшего Патриарха Никона и Церкви, невозможные для повторения ни словом, ни пером, крайне оскорбительные для чувства, – и вся эта буря бушевала из‑за двуперстного сложения. Имея все изложенное в виду, неужели на представленный Святейшим Патриархом Никоном вопрос о перстосложении восточные святители не вправе были сказать: «Предание прияхом с начала веры... творити знамение честнаго креста тремя первыми персты десныя руки, и кто от христиан православных не творит крест тако… еретик и подражатель арменов. И сего ради имамы его отлучена от Отца и Сына и Святаго Духа»? Вправе. Иного ответа и быть не могло, и быть не должно. Святая Церковь сказала свое слово, и голосу ее должно повиноваться.

Имея у себя целое облако свидетелей из восточных святителей, каковы Афанасий, Патриарх Константинопольский, Паисий, Патриарх Иерусалимский, Макарий, Патриарх Антиохийский, Гавриил, Патриарх Сербский, Гавриил, митрополит Назаретский, Григорий, митрополит Никейский, Гедеон, митрополит Сучавский, от которых Святейший Патриарх Никон сам, непосредственно, своими собственными ушами, живою изустною речью в разное время слыхал, а от Собора Константинопольского во главе с Паисием, своим Патриархом известный ответ читал, что на Востоке везде, у греков и славян, по древнему церковному преданию, переходящему из уст в уста, все крестятся первыми тремя сложенными вместе перстами правой руки, – вслед за сим сам определил соборне креститься троеперстно.

За решением вопроса восточными святителями устно, в церкви Чудова монастыря, а потом письменно изображать на себе крестное знамение троеперстно и Собор русских иерархов 1656 года определил, – при этом не следует забывать ни еретического направления, ни враждебно‑хульного отношения двуперстников‑обрядоверов к Святейшему Патриарху Никону, к Святой Церкви и ни отделения их от нее, – определил: «Аще кто отселе ведый не повинится творити крестное изображение на лице своем, якоже древле святая восточная Церковь прияла есть и якоже ныне четыре вселенстии патриархи со всеми сущими под ними христианы, повсюду вселенныя обретающимися, имеют... но имать (творити) сие неприятное Церкви, еже соединя два малыя персты с великим пальцем, в нихже неравенство Святыя Троицы извещается, и два великосредняя, простерта суща, в нихже заключати два сына и два состава, по Несториеве ереси, или инако изображати крест, сего имамы последующе святых отец седьми вселенских соборов и прочих поместных правилом и святыя восточныя Церкви четырем вселенским патриархом, всячески отлучена от Церкви».

Итак, прокляты не двуперстие как обряд, как обрядовая особенность и не православное двуперстие, и не православные двуперстники, а прокляты раскольнические обрядоверные двуперстники, употребившие обряд двуперстия во зло, сделавшие его знамением, печатью раскола; не двуперстие как обряд произвело раскол и возмущение, а люди, обрядоверы, владевшие сим обрядом, из‑за двуперстия и породившие многие ереси, хуление на Святую Церковь и, наконец, отлучившиеся от нее. Ведь «один и тот же обряд, и старый, и новый, может быть православным или неправославным, смотря по тому, с правою или неправою мыслию, для выражения православного или неправославного учения он употребляется; один и тот же обряд может быть и дозволительным, и недозволительным к употреблению, смотря по тому, с благословения или в противление Церкви он употребляется»¹²⁷.

Самая пристрастная критика не может и не должна отказать Святейшему Патриарху Никону в правильном и точном понимании смысла клятвы на обрядоверов как восточных святителей, так и Собора русских архиереев 1656 года, в его глубокой вере в Бога и в Святую Христову Церковь, в ревностном преследовании ее блага и интересов церковных; ему, как такому, должен быть чужд дух потаковничества, двоедушия и лицемерия. Святейший Патриарх Никон, как современник, очевидец и носитель смысла клятв восточных святителей, советник их, а на Соборе русских архиереев 1656 года как перводействующий выразитель отлучения от Церкви обрядоверов, действительно может и вправе выразить строго и точно смысл рассматриваемых клятв. Выразил ли Святейший Патриарх Никон чем‑нибудь свое понимание клятв? Выразил. Бывшему протопопу Ивану Неронову, теперь чернецу Григорию, воссоединившемуся с Церковию в 1657 году, следовательно, после произнесения клятв 1656 года, под условием, конечно, его покорности и подчинения во всем Христовой Церкви, – ему, как любителю двуперстия и других обрядов, именуемых старыми, Патриарх Никон позволил и благословил отправлять богослужение по старым, а не по новым книгам, а следовательно, и креститься двуперстно, сказав ему: «Обои де добры (то есть старые и новые книги), по коим хощешь, по тем и служишь». Григорий (Неронов) жил в Игнатьевском монастыре до 1664 года и имел при себе своего единомышленника, бывшего златоустовского игумена Феоктиста. Находясь в единении с Церковию мнимом, как впоследствии оказалось, Григорий (Неронов) усердно занимался проповедию раскола в храме и вне храма, Патриарха Никона называл «вне ума сущим, пагубником, не человеком, но зверем», потщился написать против новоисправленных книг десять тетрадей. Узнав о таком двоедушном поведении Неронова, архиепископ Вологодский Симон, в ведении которого находился Игнатьевский монастырь, сказал ему, чтобы «он во всем последовал Святой Соборной Апостольской Церкви, и никакого б раздору и расколу у него не было». Иначе пока вести себя Неронов не мог, то есть по‑православному, и, как раскольник, по указу государя 14 марта 1666 года сослан был под начало в Иосифов Волоколамский монастырь, а вскоре потребован оттуда в Москву на суд соборный¹²⁸. Благоснисходительные меры Церкви не остались без последствий для Григория (Неронова). По прошествии некоторого времени после суда над ним Собора он примирился с Церковию, «единомысленники своя увещаше писанми ко обращению, исповедуя Церкви правду и премудрость, свое же невежество и согрешение обличая и попирая» и «с миром ко Господу отиде»¹²⁹. Следовательно, после этого должно сказать о Неронове, что он в понимании клятв согласился со Святейшим Патриархом Никоном и с Церковию. Нет, старые обряды, как обряды, не прокляты! Старообрядцы! Поведение Неронова для вас достойный пример подражания».

Перетрухин: «Трудно Вас понять. Говорите, что ни Собор 1656, ни Собор 1667 годов не проклинали и не прокляли двуперстия. Как же Большой Московский Собор в 22‑м правиле называет двуперстие составленным «от некоторого расколника и скрытаго еретика арменския ереси»¹³⁰ и повелевает его искоренить из печатных и письменных книг? Если бы восточные святители и Собор русских иерархов 1656 года не прокляли двуперстия, то те и другой не выразились бы так: «...кто по Феодоритову писанию и ложному преданию творит, той проклят есть» – и не усмотрели бы в двуперстном сложении неравенства Лиц Святыя Троицы и двух сынов, по Несториевой ереси. По всему видно, что двуперстие проклято».

Миссионер: «В 22‑м правиле Большой Московский Собор называет не двуперстие, – слышите – не двуперстие, а «писание», то есть именуемое «Феодоритово слово» о двуперстии, о нем‑то, то есть о писании, а не о двуперстии Собор и говорит, что оно сложено «от некоторого расколника и скрытаго еретика арменския ереси... да не приимете сие (писание‑то) и да никтоже от ныне сему писанию верует, ниже да держит, но искоренити повелеваем от таковых печатных и писменых книг»¹³¹. О «Феодоритовом слове» по праву ли так выразился Большой Московский Собор? Кто написал «Феодоритово слово», до сих пор не знают ни ученые, ни Святая Церковь. Вы, Климент Афиногеныч, скажите, пожалуйста, по совести, положа руку на сердце, кто написал именуемое «Феодоритово слово»?»

Перетрухин: «И я не знаю».

Миссионер: «Отлично. Благодарю. Это же самое сказал и Большой Московский Собор с некоторым только добавлением. Видя мнимое «Феодоритово слово», не имеющее за собою действительного лица, его составившего, – а на Блаженного Феодорита, как творца его, солгано, – повествующее о двуперстии, по сходству напоминающем двуперстие еретиков армян, Собор после этого мог гадать более или менее основательно о составителе «Феодоритова слова» как о скрытом неизвестном лице, подставном армянской ереси. У отцов Собора, может быть, были и другие более серьезные основания, но только нам неизвестные, подозревать в составителе «Феодоритова слова» еретика армянской ереси. По крайней мере, из посланий митрополита Игнатия видно, что он в Сибири боролся с раскольником Иосифом Астоменом, бывшим по роду армянином и не чуждым армянской ереси. Астомен сослан был в Сибирь в 1660 (году). Немудрено, что подобных Астомену еретиков в Москве было большое количество, тщательно заботившихся о распространении там своей ереси и пользовавшихся для утверждения двуперстия взамен троеперстия мнимым «Феодоритовым словом». А двуперстие при этом, как двуперстие, как символ, не может содержать само по себе ни правословия, ни кривословия. После этого само собою объясняется выражение Макария, Патриарха Антиохийского: «...кто по Феодоритову писанию и ложному преданию творит (то есть двуперстным сложением крестное изображение), той проклят есть». Здесь опять речь о том же «Феодоритовом (ложном) слове», неизвестным лицом составленном, а не о двуперстии как обряде самом по себе. Макарий высказал проклятие не на двуперстие, как толковал нам наш собеседник, а на лицо – «кто... творит» – на основаниях, изложенных нами выше сего.

Блаженный Августин доказал Блаженному Иерониму, что он в понимании свидетельства из Послания к Галатам: «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по‑иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по‑иудейски?» (Гал.2:11‑14) – ошибается, хотя свое понимание данного текста оправдывает Оригеном, Дидимом, Аполлинарием, Евсевием Эмесским, Феодором Ираклийским, Иоанном Златоустым. Понимание данного текста сих светил церковных было таково: апостол Павел, обличая апостола Петра за его лицемерие, за поступок, не соответствующий истине евангельской, будто сим обличил не апостола Петра, а христиан из евреев с тою целию, чтобы отклонить их от исполнения обрядов Моисеева закона. Против такого понимания Блаженный Августин возражал: «Только те писания, которые называем мы каноническими, научился я так чтить и уважать, что твердо верю – ни один из их писателей не допустил ни одной ошибки в них. Если я в сих писаниях соблазняюсь каким‑нибудь местом, то без всякого сомнения допускаю, что или неправильно чтение, или переводчик не понял мысли, или я сам не понимаю. Но других писателей читаю я так, что сколько бы ни отличались они святостию и умом, считаю что‑нибудь за верное не потому, что они так думали, но если или каноническими писателями, или вероятными причинами доказывают они, что то или другое не противоречит истине»¹³². О невероятности того, чтобы Павел обличал Петра в том, в чем не мог не признавать и себя правым, Августин писал, что вопрос не о том, что сделал Павел, a о том, что писал. Если поступки его не согласны с его словами, и в таком случае скорее надобно допустить, что он и себя порицал, чем то, что лгал, и притом в таком Послании, где клянется Богом, что говорит правду (Гал.1:20). Посему несомненно, что Петр поступил укоризненно и принуждал язычников иудействовать вопреки евангельской истине, когда ясно говорит это Павел. О примерах же Павла говорил Августин, что большая разность между поступками его и Петра. Последний вынуждал иудействовать и грешить, как будто иудейский закон необходим, а апостол Павел сам исполнял иудейские обряды свободно, по произволению или только по совету других (Деян.21:24) и другим только советовал исполнять, а не принуждал, известный обряд иудейский, когда считал это благопотребным. Блаженный Иероним должен был согласиться с толкованием Блаженного Августина и согласился. Неужели после сего поименованные отцы, толкование которых Блаженный Августин отверг, сделались еретиками и безблагодатными чрез это? И сам Августин Блаженный, усмотревший правильное понимание текста и отвергнувший прежнее толкование, неужели тоже лишился чрез это благодати Святого Духа? Так равно если и отцы Большого Московского Собора высказали ложное суждение о «Феодоритовом слове» – допустим для примера такой взгляд, – то и в таком случае они чрез это не могли сделаться ни еретиками, ни безблагодатными. Вы должны со мною согласиться! В противном случае вы назовете безблагодатными святого Златоуста и Блаженного Августина, и других – первого, как неправильно толковавшего, а второго, как исправившего толкование святого отца. Moгy сказать даже больше сего, даже должно сказать. Вы, именуемые старообрядцы, если со мною не согласитесь в том, что отцы Большого Московского Собора чрез допущение ложного взгляда на «Феодоритово слово» не могли сделаться ни еретиками, ни безблагодатными, то признаете безблагодатными знаете кого? Апостола Петра, как обличаемого, и апостола Павла, как обличителя апостола, и, между прочим, виновного, хотя не в той мере, в какой был виновен апостол Петр, в том же исполнении обрядового закона¹³³.

Что касается того положения господина Перетрухина, будто Собор русских иерархов 1656 года усмотрел в двуперстном сложении неравенство Лиц Святыя Троицы и двух сынов, по Несториевой ереси, то и оно неправильно. Никакие персты, никакое сложение перстов само по себе, кроме плоти, крови, костей и ногтей, ни веры, ни безверия не имеют. Поэтому Собор в пальцах, как в пальцах, не мог усмотреть и не усматривал ни арианства, ни несторианства. Вот иное дело, когда в «Скрижали» в «Отвещательном слове» читаем: «...еже два малыя последния соединити с великим палцем, имиже неравенство Святыя Троицы показуется, и есть арианство. <…> И два великосредняя простерта суща, в нихже заключати два сына и два состава, по Несториеве ереси...»¹³⁴, – то усматриваем, что здесь арианством называется не двуперстие, а образование, показание – «показуется» – двумя малыми перстами, соединенными с большим перстом, неравенство Лиц Святой Троицы, – это‑то и есть арианство; несторианством названо опять‑таки не перстосложение, а образование, «заключение» в двух великосредних перстах простертых двух сынов, по Несториевой ереси.

Да простят мне слушатели, я должен здесь повторить и повторю ересь первых расколоучителей, протопопа Аввакума и попа Лазаря, посадивших Святую Троицу на трех отдельных престолах, а Христа – на отдельном четвертом престоле. Они так зломудрствовали: «...Троица рядком седит, – Сын одесную, а Дух Святый ошуюю Отца на небеси на разных престолах... а Христос на четвертом престоле особном седит пред Отцем небесным». Расколоучитель дьякон Федор по этому поводу обличал Аввакума и Лазаря, говоря: «...По вашему нынешнему новому мудрованию, и вправду... два Сына будут, по Несторию зловерному...». Сим «и на крестное Христово сущее знамение в сложении перстов велию хулу... наносите тем неразумием и новоложным толкованием своим». Вот на что следовало бы обратить внимание именуемым старообрядцам, а ваше внимание, слушатели, православные и единоверцы, я обращаю. Расколоучитель дьякон Федор усматривал несторианскую ересь не в перстосложении расколоучителей Аввакума и Лазаря, а в мудровании, в вере, соединяемой с двуперстным сложением. «И сие ваше зловерие, – продолжает рассуждать дьякон Федор, – и дурак узнает, яко два Сына исповедуете – великаго да малаго, и тако четверицу славите, а не Троицу Святую». Полагаю, что после этого очень понятно, что дьякон Федор свое двуперстное сложение с правым мудрованием, по крайней мере, о Святой Троице отличал от двуперстного сложения Аввакумова и Лазарева, соединяемого с неправым мудрованием. Свое перстосложеиие с правою относительно верою он считал правым, а перстосложение Аввакумово и Лазарево, как соединяемое с еретическим мудрованием, неправым. Подобное отличие по существу имеет двуперстное сложение православных и единоверцев от двуперстного сложения старообрядческого. Двуперстное сложение первых, употребляемое с правою верою, по благословению Святой Церкви, в связи, в единении с Церковию, под кровом спасающей благодати, хорошо и благопотребно; двуперстное же сложение вторых, обрядоверов, от Церкви отделившихся и отлученных, по существу во всем противное первому, кроме формы, вида, внешности, сделавшееся в их руках символом, печатью раскола, хулений на Церковь и возмущений против власти, ничего им не доставит, кроме вреда и вечной погибели, если останутся неподвижно в таком состоянии. «И доброе не добро, – говорит святой Григорий Богослов, – егда не добре бывает»¹³⁵. Даже природа падших ангелов сама по себе есть благо, «но гордость и обдуманное, бесповоротное упорство в противлении Богу воспрепятствовали им это сделать (то есть покаяться), а потому они все дальше и дальше отпадают от Бога и вместе с сим все более и более ниспадают в страну мрака, зла и духовной смерти, где нет места для раскаяния»¹³⁶. И двуперстие само по себе есть добро, но обрядоверы сделали из него недоброе употребление. Это еще было бы для них извинительно, если бы они обратились с раскаянием в своем грехе к Матери Церкви. Но горе им, если они будут коснеть в гордости и обдуманном бесповоротном упорстве в противлении Богу и Матери Церкви, – тогда им, как и падшим ангелам, грозит мрак, вечная духовная смерть и вечное мучение».

Перетрухин: «Напрасно Вы тщитесь доказывать, Константин Алексеевич, что будто двуперстие не проклято. Если бы было так, наверное, ваши полемисты с старообрядцами не обзывали бы двуперстного сложения армянством, арианством, несторианством, демоносидением и даже, страшно сказать, чертовым преданием. Нет, не докажете Вы того, что старые обряды не прокляты».

Миссионер: «По поводу именуемых нареканий якобы на двуперстное сложение арианством, армянством, несторианством, появлявшихся одновременно с проклятием на раскольников, у нас уже была речь, где мы видели, что так называлось не двуперстное сложение, а еретическое учение то или другое, соединяемое с двуперстием или только подозреваемое в нем, хотя и не без основания. Позднейшие нарекания так называемые, собственно говоря, к клятвам Собора не относятся, как происшедшие после клятв. К таковым позднейшим нареканиям относятся «демоносидение» и «чертово предание». Потщусь, братия, объяснить вашей любви самое жестокое из именуемых нареканий, насколько хватит у меня уменья и сил, именно: выражение «чертово предание». Напрасно господин Перетрухин говорит, что будто двуперстие поименовано чертовым преданием: того в книге нет. В «Обличении неправды раскольническия», в рассуждении 9‑м на листе 25‑м оборотном, усматриваем, что Феофилакт (Лопатинский) указал выговцам-обрядоверам, что Панагиот обличил азимита‑латинянина за двуперстное сложение, а вместе с ним и вас. Выговцы на это Феофилакту ответили: наше двуперстие отстоит от латинского (двуперстия), как небо от земли. Феофилакт: «Двоперстное ваше сложение отстоит ли от латинскаго перстосложения или ни, том зде истязания или разсуждения не творим, и от латин ли вы взяли или от иного какого горшаго черта, – какого черта? конечно, не диавола, не сатаны, в собственном смысле этого слова, а черта‑еретика, подобного еретикам‑латинам, – о том зде не изследуем, сие токмо глаголем: что аще святый ваш Константин Панагиот истинно обличал латин о несложении трех перстов и о сложении двух и о знамении има двоима, то и вас обличил, не знаменающихся трема персты, но токмо двема, якоже о том есть все многословие упрямства вашего»¹³⁷. Сими словами высказанную мысль передадим иначе. Феофилакт (Лопатинский) как бы так говорил: отличием вашего выговского перстосложения от латинского, исследованием происхождения двуперстия от латин ли еретиков или от иных еретиков, более важных, горших, чем латиняне, – сими предметами здесь заниматься не будем. Для меня важно одно: Панагиот, обличив латинян за несложение трех перстов и за сложение двух, и за знамение этими двумя, сим самым обличил не только латинян, но и вас, знаменающихся двуперстно. Вот это обличение вас за двуперстие для меня и замечательно, а то, откуда вы eгo взяли – от более ли важных, горших еретиков, чем латиняне (от латин ли взяли или от иного горшего черта), здесь не исследуется мною. Раз двуперстие обличено православным греком, сим я и доволен. Как видите, здесь Феофилакт не указывает происхождения двуперстия «от черта», а это острое слово у него имеет свой смысл – иносказательный, метафорический, то есть он говорит в форме вопроса: ваше заимствование двуперстия от каких бы то ни было еретиков, даже горших, чем латиняне, ваше пользование им, как раскольническое, – оно в этом случае теряет свое значение, так как всякий «делающий грех» и всякое заблуждение в вере, как грех, как погрешность, «от диавола», говорит Иоанн Богослов: «Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего» (1Ин.3:10). Двуперстное сложение у раскольников есть единственный якорь спасения, по их мнению. Из‑за двуперстия они оставили Святую Церковь, спасающую благодать, священство, святые храмы, христианскую святыню. Неужели после этого двуперстие в руках раскольников не грех? Не думаю; а всякий грех, говорит Иоанн Богослов, от диавола. Феофилакт же употребил имя падшего ангела не такое, какое для него употребляется в Священном и святоотеческом писании – диавол, сатана, а уличное... В этом вся его и вина. Вина, как видите, не по существу дела и не неизвинительная. Фарисеям, хвалящимся, что отец у них Авраам и Бог, и не делающим дел Авраама и Бога, Спаситель сказал: ваш отец не Авраам и не Бог, а диавол; «и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин.8:44). Сим Господь не хотел сказать и, конечно, не сказал, что у фарисеев не было и нет плотских родителей. Следовательно, выражение: «ваш отец диавол» – имеет иносказательный, метафорический характер. Так Господь о фарисеях отнесся за то, что они, как и диавол, не устояли в истине и всегда настроены исполнять похоти его. Раскольники с своим двуперстием, как с мечом в руках, неужели нейдут против Бога, когда из‑за двуперстия ставят ни во что Жертву Тела и Крови Христа Спасителя, так же относятся к другим Тайнам и Святой Церкви? Следовательно, они сами с своим двуперстием чьи дела творят и кому угождают? Не применимы ли и к ним, как и к фарисеям, слова вышеприведенные Господа?

У апостола Павла читаем: «...мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих; для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь» (2Кор.2:15‑16). Как видите, апостолы были Христовым благоуханием Богу для спасаемых и погибающих: для спасаемых были запахом живительным на жизнь, а для погибающих – запахом смертоносным на смерть. Нельзя ли приложить сего к перстосложению? Двуперстие в руках православных и единоверцев, находящихся в недрах Христовой Церкви, не доставляет ли им живительного, благодатного, благоухающего запаха чрез законные священство и Таинства, а двуперстие у обрядоверов не выгнало ли их из Церкви и не служит ли им смертоносным ядом на смерть, на вечную погибель? Соглашаются лучше на погибель и смерть, но не на спасение и жизнь. А смерть есть оброк греха, а грех от диавола. Вот куда привело двуперстие старообрядцев.

Апостол Павел, избранный сосуд Божий, чтобы приобресть Христа, чтобы уверовать в Него как в пришедшего Мессию, чтобы соделаться членом созданной Им Церкви, все ветхозаветные обряды и обычаи почел за тщету ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа нашего. Обрезание, субботу, фарисейское учение в лучшем виде, непорочность по правде законной – одним словом, все преимущества избранного Божьего народа апостол Павел не предпочел вере во Христа, а все оставил, все сменил, все почел за тщету, чтобы быть только учеником Христа (Флп.3:4‑8). Апостол не говорил, что обрезание и суббота имеют происхождение божественное и, как таковые, сменить их не могу на веру во Христа, хотя бы как и в Бога. Поведение обрядоверов во всем противоположно поведению апостола Павла. Свое двуперстие, не имеющее ни божественного происхождения, не составляющее определения ни Вселенских, ни Поместных Соборов, а только когда‑то введшееся в Церкви, считают выше и крепче Христовой Церкви, спасительнее Тела и Крови Христа. Хотя они сего словами и не выражают, но без слов, крепче слов, делом то проповедуют и умирают вечною смертию. Неужели это не проповедь, не упорство, не гордость диавола?

Господь устами пророка Исаии так обличал народ Израильский: «(Беззаконник же), заколающий вола – то же, что убивающий человека; приносящий агнца в жертву – то же, что задушающий пса; приносящий семидал – то же, что приносящий свиную кровь; воскуряющий фимиам (в память) – то же, что молящийся идолу; и как они избрали собственные свои пути, и душа их находит удовольствие в мерзостях их, – так и Я... наведу на них ужасное для них: потому что Я звал, и не было отвечающего, говорил, и они не слушали, а делали злое в очах Моих и избирали то, что Неугодно Мне» (Ис.66:3‑4). Вот как у беззаконников, избравших свои собственные пути вместо путей Господних, не слушавших повелений Господних, избиравших что им угодно, а не Господу, вот как представлялись жертвы Богу, вот как они были угодны Ему! Кажется, без применения, без толкования, без приложения к обрядоверам все понятно теперь. Если в ограде ветхозаветной Церкви беззаконник, нарушающий закон, воскуряющий фимиам, был не чем иным, как молящимся идолу, то что после этого должно сказать о двуперстнике, раздирающем Божественное Тело Христа, Его Церковь и в деле спасения ни на что так не надеющемся, как на свои пальцы, не омытые и не освященные во святой воде Крещения? Если в глазах Божиих празднование Господних праздников (Ис.1:12‑14) было беззаконием¹³⁸, то чем должно считать двуперстие именуемых старообрядцев, не только возмутившихся против Церкви Господа, но и страшно хуливших и ее, и ее Святые Тайны? Не досказанное, не договоренное мною, братия, добавляйте сами... Наведет на них Господь за их беззаконие ужасное (Ис.66:4).

Может ли быть человек сатаною? Не только простой, обыкновенный человек, но даже апостол в известном отношении, в смысле относительном, может быть сатаною. Первоверховному апостолу Петру, отклонявшему Господа от страдания, убиения от старейшин и первосвященников и, после этого, от воскресения в третий день, Спаситель сказал: «...отойди от Меня, сатана!» (Мф.16:21‑23). Пред сим за исповедание Христа апостолом Петром за Сына Божия Господь возвысил апостола до небес, сказав ему: «...блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее...» (Мф.16:17‑18). После сего за попытку отклонить Христа от исполнения долга, принятого Им Самим свободно от Отца Небесного, Господь свел, снизил апостола Петра от неба до ада, сказав ему: «Отойди от Меня, сатана». Если за указанный грех Господь сказал так Петру апостолу, то что сказал бы раскольникам, усиленно тщащимся с оружием, поднятым высоко кверху, двуперстного сложения разорять, даже до конца разорить, расстроить уже совершенное дело Христа Его страданиями и Воскресением – благодатное царство на земле Христа, Его Церковь, раскольникам, не боящимся того, что в Его руках жизнь и смерть человека, что Он сидит одесную Бога Отца на небесах? Что сказал бы им Господь, ответ Его без ответа понятен, хотя бы они стояли пред Ним с своим двуперстием.

Строгое, но вместе с тем справедливое, ибо Господне, обличение фарисеев проносилось над головами их, как раскаты одни за другими грома. Господь провозглашал фарисеям одно горе за другим «восемь раз» за их гордость, за исполнение закона фарисейское, внешнее, лицемерное: за наблюдение чистоты чаш и блюд и за небрежение при этом о чистоте духовной, внутренней, за невежество в законе, хотя они считались вождями народа, но были слепыми вождями слепых, за оставление важнейшего в законе – суда, милости и веры, за выдавание в качестве наиважнейшей заповеди закона о тефиллине, или хранилище, и цицифе (под хранилищем, или тефиллином, разумелись «два кусочка пергамента, завернутые в кожаные мешочки, которые прикреплялись к вискам»¹³⁹, под цицифом – кисти, пришитые голубыми нитками к углам одежды), забывая при этом о внутреннем содержании тефиллина, говорящем о любви к Богу и ближним, за любовь обращения фарисеями язычников к своей вере, делающими их чрез это сынами геенны, вдвое худшими себя самих, за лицемерную продолжительную молитву без духа, без содержания, мешавшую исполнять им прямые их обязанности. Ведя себя так и приучая народ к исполнению закона в таком духе, фарисеи и книжники сами не входили в Царство Небесное и другим вход в него загораживали. Завершением, концом такого фальшивого, лицемерного поведения книжников и фарисеев явилось их духовное ослепление, почему они и не узнали или не хотели узнать в Лице Христа Своего Спасителя, Богочеловека и, наконец, распяли Его. Господь, предвидя смерть Свою от вождей народа, в довершение к «восьмеричному горю», еще сказал им: «Змеи, порождения ехидны! Как убежите вы от осуждения в геенну?». Итак, в конце концов, руководители народные, с тефиллинами на висках и с кистями на краях одежд, были в глазах Господа змиями, порождениями ехидны, ужалившими насмерть своего Спасителя Господа (Мф.23). Господь и раньше сего, предвидя конечную цель фарисеев относительно Его, состоявшую в смерти Его, не поверивших чуду, совершенному силою Божественною, говоривших, что Он изгоняет бесов силой веельзевула, назвал их порождениями ехидниными, не могущими говорить доброе, потому что были злы (Мф.12:22‑34). И Иоанн Креститель называл фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, порождениями ехидниными (Мф.3:7). В Благовестнике Феофилакт Болгарский по сему поводу делает такое замечание: «Жестоко беседоваше к ним Иоанн, ведая стропотьство их…»¹⁴⁰. В словах Крестителя и Господа к книжникам, фарисеям и саддукеям виднеется справедливое негодование за нарушение ими нравственного неписаного Божественного и писаного Божественного законов, сведшим все существо закона к внешности, обрядности, тефиллинам и кистям, независимо от духа, выражаемого внешними обрядами. Действительно, эти вожди слепые слепых оцеживали комара, а верблюда поглощали, то есть такие мелкие заповеди, как комар, исполняли, а такие крупные, как верблюд, оставляли в небрежении, искажали до неузнаваемости или же вовсе забывали.

Между ветхозаветными книжниками и фарисеями и нашими обрядоверами, именуемыми старообрядцами, поразительное сходство. Здесь, как и там, гордость чрезмерная, внешнее, формальное, обрядовое, фарисейское исполнение богослужения и обрядов или части того и других за неимением священства; здесь, как и там, строгое наблюдение за чистотою чаш и блюд, чтобы не смешаться ими и чрез них с людьми не их веры, a о чистоте духовной нисколько не заботятся и ни разу в жизни, как бы она продолжительна ни была, душа их от окаленного греховного состояния не очищалась и не очищается; та же продолжительная молитва без духа, без смысла, та же любовь обращения иноверных в свою секту; здесь, как и там, забвение суда церковного, анафема которого на раскольников не вразумляет их, не устрашает, не приближает к Святой Христовой Церкви, по крайней мере, многих из них, а, кажется, больше ожесточает и отдаляет их от нее, забвение милости, выразившейся в искупительных заслугах Единородного Сына Божия, даровавшего нам для спасения благодать на благодать (Ин.1:16), облагодатствовавшего нас (Еф.1:6), забвение веры в Бога как в Бога, создавшего Свою Церковь, поколебать которую, если бы даже разверзлись своды ада и все члены его понеслись бы войною ужасною на нее, и то не могут, веры в Бога Промыслителя и Вседержителя, без воли Которого даже волос с головы нашей не может пасть; здесь, как и там, сконцентрировали, сосредоточили весь Божественный широчайший закон – и стыдно, и страшно, и жутко сказать – на двуперстном сложении, сузили его до невозможнейших пределов. Вот их вселенские символы, состоящие из букв и неизменяемые даже по букве: «двуперстное сложение – Христово знамение», «без крестного (то есть двуперстного сложения) ни одна тайна не совершается», «без двуперстия нет спасения», «перекрестился двуперстно три раза истово, чтобы телу было чувствительно, и умирать можно спокойно», «сейчас клади на плаху, голову руби, двуперстного знамения не сменю на щепоть, на эту печать антихриста» – и тому подобные. Какой исход такой догматики и символов? Как там, так и здесь, исход ужасный. Там убили Господа, Богочеловека, а здесь раздирают Его Божественное Тело – Церковь. Конец этот не ужаснее ли того конца?! Почему и там, и здесь делается? Потому что и там, и здесь работают одинакового характера люди, не могущие убежать от осуждения в геенну. Раскольники, допуская падение Вселенской Церкви, отрицают Промышление и Вседержительство Божие, тогда как Он держит «все словом силы Своей» (Евр.1:3), Он дает «всему жизнь и дыхание и всё» (Деян.17:25). Проповедуя такое беззаконие с двуперстием и из‑за двуперстия, телом и душою, телом с двуперстием, как выразителями душевных порывов, желаний и стремлений, чем раскольники становятся по Евангелию рассматриваемой главы (Мф.23)? По крайней мере, по Клименту Александрийскому, они делаются безбожниками: «Очевидно, что всяк не признающий промысла... есть поистине безбожник»¹⁴¹.

Итак, для чего приведены все эти евангельские свидетельства и свидетельства, в частности, о Крестителе и Христе Спасителе? Конечно, не для того, чтобы обвинить сурового подвижника, пустынножителя, проповедника покаяния Иоанна Крестителя и жившего в миру, но не по‑мирски, в больших городах и селах с людьми Богочеловека: тот и Другой выражали строгое нравственное негодование книжникам, саддукеям и фарисеям, исказившим закон и заслужившим чрез это обличение – «змии, порождения ехиднины», а для того, чтобы люди, держащиеся фарисейского направления, приняли к сердцу суровые, строгие, но крайне справедливые осуждения его. Наши обрядоверы, упражнявшиеся и упражняющиеся кропотливо третью сотню лет днем и ночью в подыскивании такого рода свидетельств в сочинениях полемистов с расколом и других, в которых или из которых путем натягательным можно было бы им вывести ошибку, погрешность, и действительно находят погрешности, но только мнимые, кажущиеся. К таковым свидетельствам или погрешностям обрядоверам хочется отнести и разбираемое нами свидетельство из «Обличения» Феофилакта (Лопатинского). В порыве ревности и увлечения на защиту Христовой Церкви выразиться остро, жестоко, в духе своего времени, хотя и не несправедливо, или допустить ненамеренную ошибку – возможное дело. Так, например, в Четиях Минеях митрополита Макария читаем следующее свидетельство Патриарха Фотия: «Обстояния вещей того времени многих (блаженнейших отец) понуждаху, ова убо смотрительне глаголати, ова же и ради нуждящих непослушающих, иная же и неведением, якоже обыкоша человеческая поползатися. Ов бо нечто на ересь боря, ов же немощи слышателей сходя, ин же ино что действуя и время имея понуждающе его, и глагола и действова, яже ни глаголати нам, ни действовати лепо есть... Мы же некиих блаженных отец и учителей наших во многих многажды от известия правых догмат отведенных обретающе, отведения убо их не приемлем, мужей же облобызаем. Ибо и Дионисия Александрийскаго архиепископа в лике святых отец соучиняюще, глаголанных же от него арианских словес на ливинфскаго Савелия никакоже приемлем, но и отнюдь отбегаем. Такоже и великаго в мученицех Мефодия Патрскаго, такожде и Иринея епископа Лугдунейскаго, мужей апостольских бывших и житии и нравы удивления блистающих, но обаче, зане от истины некако уклонишася и отведошася, глаголати кроме общаго и церковнаго учительства, в сих убо (им) не последуем, от отеческия же славы и чести их ничтоже отсекаем». Допущенные ошибки святых отцов Церковь не разделяла, смотрела на них, как на ошибки, чести же и святости святых отец, допускавших погрешности, не лишала и сама не была чрез это и не становилась ни еретической, ни погрешительной, ни безблагодатной. Подобных примеров можно бы привести немало; желающий может вычитать их в разборе профессора Н.И. Субботина на пять вопросов. Пора, давно пора нашим старообрядцам взять в пример поведение Церкви древнейшей по отношению к ненамеренным ошибкам и к допускавшим их, гордость и непокорение сменить на смирение и подчинение Христовой Церкви как святой, непогрешимой, благодатной.

Теперь возвратимся к свидетельству из «Обличения» Феофилакта (Лопатинского), приведенному господином Перетрухиным нам в возражение. Мог ли святитель Феофилакт проклинать или порицать двуперстие как двуперстие, как обряд, символ, как буквальную особенность, независимо от раскольнических заблуждений, соединяемых с двуперстием? Во всяком случае, не мог. Чтобы узнать сие, надобно спросить об этом самого Феофилакта (Лопатинского). А так как его теперь нет в живых, пусть за него свидетельствует его сочинение «Обличение». «Откуду убо научилися расколщики, – рассуждает святитель Феофилакт, – сложение перстов полагати в догмат веры, и в такой догмат ставити, без котораго никому спастися не возможно? Речеши: аще сложение перстов не есть догмат веры весма всякому потребен ко спасению, то почто на знаменающихся двема персты, а не хотящих тремя персты знаменатися, клятва положена? почто же и гонение терпят и расколщиками нарицаются сицевии? ...Toго ради, что сицевии в догмат ставят свое двоперстное сложение, и отметающую безумие их Церковь православную безмерно хулят, и всякия святыни лишену быти сея ради вины блядословят. Аще бы сицевии под сложением своих двух перстов не имели сего смертоноснаго яда, но от простоты и невежества тако знаменалися, не были бы клятвы достойни и расколническаго имени. А понеже не от простоты сия творят, но от крайния злобы, и в том суеверие свое полагают, а противящихся им неверным и не христианом причитают, достойни суть клятвы и имене расколническаго, яко сущии противницы Церкви и истине»¹⁴². Из сих вопроса и ответа видно, что святитель не спрашивает: проклято ли двуперстие, а спрашивает: «...почто на знаменающихся двема персты... клятва положена?» – и отвечает: того ради, что раскольники свое двуперстное сложение ставят в догмат веры, так что без него будто бы спастися невозможно, Православную Церковь безмерно хулят, почитают ее лишенной святыни. Если б таковой проповеди, как смертоносного яда, соединенной с двуперстием, раскольники не имели, то, крестясь двуперстно, не были бы клятвы достойны и имени раскольнического.

В другом месте своего сочинения святитель Феофилакт рассуждает так: «...равно ...знамение изображается, аще двема, аще трема, аще единым перстом, аще целою рукою кто знаменуется. <…> ...Аще бы кто по неведению обычая церковнаго, или по какой невозможности, или по какому благословному случаю, положил на себе крестное знамение единым перстом, или целою рукою, таково же бы его было крестное знамение, каково и трема, или двема персты знаменающихся» (Рассуждение 11‑е)¹⁴³. Ясно, что против православного двуперстия святитель Феофилакт не только нисколько не вооружался, но и признавал крестное знамение, совершенное двуперстным сложением, правильным.

Не будем останавливаться по «Обличению» на грамоте Паисия, Патриарха Константинопольского, которою оно пользуется. Из нее, говорящей о свободе обряда, по изволению Церкви, мы могли бы вывести взгляд на двуперстие как на обряд такой же, какой представлен нами выше (Рассуждение 10‑е)¹⁴⁴.

Резкие, строгие, но справедливые суждения находим не только в Евангелии о фарисеях, но у святых отцев о еретиках. Так, святый «Афанасий, доведенный до отчаяния причинявшимися ему многочисленными бедствиями и неправдами (со стороны ариан) в течение своей жизни, раздражается на них всевозможными резкими эпитетами, называя их «диаволами, антихристами, политеистами (многобожниками), атеистами (безбожниками), псами, волками, хамелеонами, гидрами, жабами, комарами и пиявками»¹⁴⁵. Полагаю и уверен, что обрядоверы не заставят извиняться святого Афанасия за такие его выражения пред арианами, а Крестителя и Господа пред саддукеями, книжниками и фарисеями, не говоря уже о том, что святой Афанасий за резкие выражения еретиком и безблагодатным не был, а Креститель и Господь, конечно, таких пояснений о себе не требуют. Сие суждение не послужит ли уроком хотя лучшим из обрядоверов?

Теперь скажем несколько слов по поводу «демоносидения». И здесь несправедливо наш собеседник сказал, будто святой святитель назвал двуперстное сложение «демоносидением». Святой Димитрий Ростовский не писал на одном персте «де», на другом «мон» двуперстного сложения, а предложил на нем самим раскольникам написать так, если, конечно, только они захотят того. Он так говорил раскольникам: «Приличнее им расколщиком на своем арменском двоперстном сложении написати имя демонское: на едином персте де, на другом мон. И тако будет на двух их перстах сидети демон...»¹⁴⁶. По какому поводу святой святитель сделал такое предложение раскольникам? Он был вызван на сие картиною с троеперстным сложением, ходившею по раскольникам, на одном персте которого было написано «са», на другом «та», на третьем «на» – «сатана»! Оскорбленный такою возмутительною картиною святой Димитрий и говорил вышеприведенные слова раскольникам о написании ими самими, если только им это угодно, имени демона на своем двуперстном сложении; тогда и узнали бы они, насколько это обидно и оскорбительно для религиозного чувства. Свободное от раскольнических бредней двуперстное сложение святой Димитрий считает правильным и равносильным троеперстию. Об этом он так говорит: «Честны суть и персты ко изображению креста, коим либо образом (то есть двуперстно или троеперстно) слагающиися...»¹⁴⁷.

K объяснению именуемых нареканий на двуперстие и на другие называемые старыми обряды отлично служат: единоверие, как существующее уже сто лет, отзыв Казанского Собора архиереев, бывшего в 1885 году, о единоверии и «Изъяснение о содержащихся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды», изданное от имени Святейшего Синода 5 марта 1886 года. О единоверии, между прочим, следует сказать то, что оно давно уже существует и в Греческой Церкви; следовательно, так называемые старые обряды не только не порицаются или не проклинаются, но и признаются Русскою и Греческою Церквами православными, будучи употребляемы по благословению Церкви. Казанский Собор так говорит о единоверии: «...православие и единоверие составляют одну Церковь. В храмах православных и единоверческих призывается един Господь, исповедуется едина вера, совершается едино крещение, приносится едина умилостивительная Бескровная Жертва Христова, приемлется едино Пречистое Тело и Кровь Животворящая; словом, и там, и здесь одно и то же, и одинаково все то, что живит и питает человека. <...> ...При содержании так называемого старого обряда не должно быть никакого порицания обряда, Православною Церковию содержимого, и, наоборот, со стороны православных порицания обрядов, содержимых единоверцами»¹⁴⁸. «...Святейший Синод Церкви Российской посредством настоящего «Изъяснения» дает знать всем, что Православная Церковь признает содержащиеся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицательные отзывы и выражения об именуемых старых обрядах принадлежащими лично писателям сих сочинений, которыми они произнесены по особенной ревности о защите Православной Церкви и содержимых ею обрядов от нестерпимо дерзких хулений на оные со стороны раскольнических писателей; сама же не разделяет и не подтверждает сих отзывов и выражений»¹⁴⁹.

Итак, именуемые старые обряды не только не прокляты, но соединяемые с православною верою называются православными, и у члена Православной Христовой Церкви по этому предмету обилие доказательств, давящее его и мешающее ему высказаться с возможною полнотою на беседе, как бы она продолжительна ни была. У противной же стороны нет ни одного прямого доказательства, по крайней мере, нет представленного до сих пор, и, конечно, никогда не представят доказательства, говорящего о проклятии именуемых старых обрядов».

Перетрухин: «Есть, и представим. Вот оно. Первое: в указе Святейшего Синода от 15 мая 1722 года читаем: «Которые хотя Святей Церкви и повинуются и вся церковныя таинства приемлют, а крест на себе изображают двема персты, а не треперстным сложением... писать в раскол, не взирая ни на что». Второе: в чине принятия раскольников к Церкви говорится: «проклинаю вся ереси и отступства и злохуления и расколы, а именно: сложение трех первых перстов в знамении крестном ересью и печатию антихристовою порицающих и не знаменающихся тремя первыми персты, но двема указательным и средним». Неужели и эти доказательства не прямо говорят о проклятии старых обрядов? За любовь к старым обрядам власть гражданская даже головы отрубала».

Миссионер: «Ни прямо, ни косвенно и эти доказательства не говорят о проклятии именуемых старых обрядов».

Перетрухин: «Если не говорят, так пусть каждый для себя по‑своему понимает эти доказательства. Пора прекратить беседу, я уже утомился».

Миссионер: «Сейчас беседу кончим. На приведенных свидетельствах я долго останавливаться не буду, они сами себя отлично поясняют, только первое надо пополнить. В полном виде оно читается так: «Которые хотя Святей Церкви и повинуются и вся церковныя таинства приемлют, а крест на себе изображают двема персты, а не треперстным сложением: тех, кои с противным мудрованием, и которые хотя и по невежеству и от упорства то творят, обоих писать в раскол, не взирая ни на что»¹⁵⁰. Опущенные нашим собеседником и вставленные мною слова объясняют всю суть дела. Повелевалось писать в раскол не всякого двуперстника, мудрствующего православно, а двуперстника, повинующегося Святой Церкви и приемлющего все церковные Таинства притворно, с противным мудрованием. В чем состояло противное мудрование раскольников‑двуперстников, показывалось течением всей беседы. В чине принятия раскольников к Церкви проклинается не двуперстие как обряд, символ, а двуперстник, называющий сложение трех первых перстов в знамении крестном ересию и печатию антихриста и не знаменающийся тремя первыми перстами, то есть проклинался обрядовер как хулитель, как определитель самовольный для себя догматов.

Для уяснения вопроса о клятвах Собора приведем еще одно свидетельство: это 27‑е правило Собора 1667 года. Вот оно: «Потребно есть всем ведати и о сем, яко книга Жезл правления, яже ныне сложися и напечатася в возобличения на Никиту попа и Лазаря писание, иже на книгу Скрижаль и на прочия с своими суемудреники написаша во обличения, и за то их ложное писание, и неправедное обличение, и смущение предахом их проклятию и анафеме, якоже в книзе Жезле видится. Обаче потом Никита поп образумися и покаяся, и принесе чистое покаяние пред нами, и пред всем освященным собором, и тем получи (он Никита поп) прощение и разрешение от того отлучения и клятвы и проклятия. И сочетася во общение паки ко благочестивым и православным христианом, а та клятва и проклятие, еже писано есть в книге Жезл, возводится ныне точию на Аввакума бывшаго протопопа, и на Лазаря попа, и Никифора, и Епифанца старца соловецкаго, и Феодора диакона, и на прочых их единомыслеников и единомудреников и советников их, Дóндеже пребудут в непокорении»¹⁵¹. Это правило дает ясные и отчетливые ответы на три следующих вопроса: кто проклят? за что? и до коих пор?

Кто проклят? «...Ta клятва и проклятие... возводится ныне точию на Аввакума бывшаго протопопа, и на Лазаря попа... и на прочых их единомыслеников и единомудреников и советников их...», а не на двуперстие и другие обряды, именуемые старыми.

За что? «...Жезл правления... сложися и напечатася в возобличения на Никиту попа и Лазаря писание... и за то их ложное писание, и неправедное обличение, и смущение предахом их проклятию и анафеме...», а не за преданность их к именуемым старым обрядам.

До коих пор? «...Дондеже пребудут в непокорении», то есть расколоучители и их единомышленники, а не обряды, непокорства и непослушания оказывать не могущие.

А вот документ, отлично говорящий, за что некоторых обрядоверов строго наказывали. Это «Сказка о смертном приговоре Никите Пустосвяту». Вот она:

«Микитка Пустосвят!

Великие государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы, велели тебе сказать:

В нынешнем в 190 году (1682 году) июля в 5‑м числе собрался ты с чернцы и с мирскими гулящими небольшими людьми, с такими ж, что и сам, приходили в Кремль, похотя возмутить православный христианский народ.

Да ты приходил в Грановитую палату и при... царевнах, и при... Иоакиме патриархе... и при властях, и при всем... соборе, также при боярех... окольничих... и солдатех говорил поносные слова, чего и в мысль взять нельзя, и называл еритиком превеликого и благочестивого и храбраго блаженные памяти... Алексея Михайловича...

Да ты ж, вор и богоотступник проклятой, говорил благоверным государыням... Татиане Михайловне... Софии Алексеевне... Марии Алексеевне, с великим невежеством: мочно де вам постоять. <…>

...В Грановитой полате при... государынях и... патриархе... бил своими руками Афанасия архиепископа холмогорскаго за то, что он обличал твое, Никита, невежество¹⁵². <…>

И за такую их государскую честь, что писано выше сего, как ты от скверных своих уст испускал такие гнилые слова, чего и в мысль взять невозможно, и дерзновенно учинил, великие государи указали и бояре и окольничие и думные и ближние люди и стольники и стряпчие и дворяне и приказные люди и жильцы и нашего царскаго величества надворной пехоты выборные и всем народом приговорили: казнить тебя смертию, чтоб иным таким вором не повадно было впредь так воровать и на государей своих такие хульные слова износить.

Такова скаска Микитке Пустосвяту сказана, и на красной площади казнен он, отсечена голова, июля в 11‑м числе в другом часу дни»¹⁵³.

Из сего документа ясно видно, что Никита Пустосвят казнен как народный бунтовщик, поноситель или хулитель царской чести, называвший еретиком царя Алексея Михаиловича, грубо и дерзко обращавшийся с благоверными государынями, бивший своими руками Афанасия, архиепископа Холмогорского, а не за любовь и преданность к старым обрядам, как несправедливо говорил нам наш собеседник. Протопоп Аввакум казнен в 1681 году опять не за двуперстие, а за оскорбительное обидное письмо царю о царе. Феодору Алексеевичу о его умершем отце Алексее Михайловиче он писал: «Царь Алексей в муках сидит; слышал я от Спаса, и то ему за свою правду». А живому Алексею Михайловичу Аввакум писал, что он видел его, царя, как у него спина и живот заражены неисцельною язвою¹⁵⁴.

Благодарение Богу! Я кончил. Последние два свидетельства, представленные нам противною стороною в возражение, мною рассмотрены без возможной полноты, не так, как бы хотелось.

В заключение беседы еще два слова и к Вам, Климент Афиногеныч, один коротенький вопрос. Теперь нами рассмотрено и доказано, насколько позволяет предел одной беседы, что Церковию осуждены и преданы анафеме церковные и народные бунтовщики, от Церкви отделившиеся, и ее хулители, самоопределители своих собственных догматов, а не именуемые старые обряды. Это взгляд, конечно, не мой лично и дело не моего вкуса, а определение Церкви. Вот на сие документ у меня в руках: Деяние Большого Московского Собора 1666 и 1667 годов с подписями лиц судящих и с указанием лиц подсудимых. Вот те два слова, которые я намеревался вам всем сказать. Теперь само собою рождается вот какого рода вопрос. Так как австрийцы составили свою церковь, а на Греко‑Восточную смотрят как на неправославную, на еретическую, то позвольте на сие документ, равный нашему православному, на вас, то есть законное определение законного суда Собора православных архиереев, позвольте, Климент Афиногеныч?!»

Перетрухин: «Да нет его и дать нечего».

Миссионер: «Ну позвольте хоть поддельное фальшивое ваших архиереев».

Перетрухин: «Не написано еще».

Миссионер: «Благодарю за откровенность. Вот свидетельство знаменательное, братия, в пользу Православной Христовой Греко‑Восточной Церкви. Австрийцы, воображая себя Православною Церковию, в то же время не осудили Греко‑Восточной Церкви, даже не имеют на нее – по крайней мере, так говорит один из ее представителей и ее апологет – соборного определения хотя бы фальшивого, ложного. Что им воспрещало сие сделать?

He хватило на это у них ни дерзновения, ни дерзости? Истина, Божественная истина Христовой Божественной Церкви! Ее истина крепка, непоколебима, грозна.

Прошу вас всех завтра пожаловать опять на беседу по звону церковного колокола. Беседу о клятвах Собора продолжим».

Перетрухин: «Я завтра едва ли приду, потому что устал и уже давно здесь живу. Надо ехать домой».

Миссионер: «Если можно, то жалуйте. Независимо от прихода нашего собеседника, беседа все‑таки завтра должна быть».

Беседа на следующий день действительно была, состоявшая в продолжении рассмотрения предмета о клятвах Собора, без господина Перетрухина.