Глава I. Всероссийские миссионерские съезды 1887–1917 гг.

Первый миссионерский съезд проходил в период с 29 июня по 13 июля 1887 г. в Московском Никольском единоверческом монастыре. На съезде собрались представители 34 епархий [66] общей численностью в 64 чел.⁵ [53, с. 488] (см. Приложение 1).

Председателем съезда был, известный миссионер⁶, присоединившийся к Православной Церкви в 1868 г. из беспоповского согласия, настоятель монастыря архим. Павел Прусский (Леднев, †1895) [53, с. 488].

Главным результатом съезда следует считать формулирование правил ведения внутренней миссии («Правила об устройстве миссии и о способе действий миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам»), выраженных в постановлениях съезда. Правила определяли как характер миссионерского делания в целом, так и конкретные формы и методы (приемы) его реализации в епархиях, где присутствовали раскольники и сектанты.

Решения съезда утверждались и вводились в жизнь Церкви определениями Святейшего Синода. Важнейшим из таких Определений, принятых по итогам I съезда, стало Определение Святейшаго Синода от 25 мая 1888 г., за №1116, «По отчету о занятиях бывшего в 1887 году в Москве съезда противораскольнических миссионеров» [105].

Рассмотрим это Определение более подробно. Св Синод «нашел, что некоторые из постановлений, начертанных съездом, могут быть обращены в руководстенные правила об устройстве миссии и о способах действий миссионеров и пастырей по отношению к раскольниками и сектантам» [105, с. 1070] и постановил выделить их в отдельные правила для «всеобщаго руководства и повсеместнаго применения по епархиям». Найдя полезным и соответствующим целям миссии, Св Синод также принял и определил к опубликованию, составленное съездом под руководством его Председателя архим. Павла Прусского, «Слово к глаголемым старообрядцам от православных миссионеров, собравшихся в Богоспасаемый град Москву из разных мест» [на церковно-слявянском языке см. 105, c. 1083–1092] (на русском языке см. Приложение 1).

Принятые Правила включали 24 пункта, краткое изложение которых приведено ниже.

1). «Для вразумления раскольников и сектантов в истинах православной веры и обличения их заблуждений» в епархиях, где признается такая необходимость, учреждаются один или даже несколько «епархиальных миссионеров» [105, с. 1071].

2). В качестве епархиальных миссионеров на местах должны назначаться нравственно благонадежные священники, имеющие основательные знания в части раскольнических и сектантских лжеучений [105, с. 1071].

3). На должности миссионеров должны преимущественно назначаться лица, «окончившие курс в духовных академиях и семинариях». Успешно действующие миссионеры, не имеющие надлежащего образования, по благословению епархиального архиерея, могут быть определены к обучению в местных семинариях [105, с. 1071].

4). Епархиальные миссионеры священники освобождаются от служения на приходах и всех иных послушаний, и находятся в непосредственном подчинении местных архиереев [105, с. 1071–1072].

5). Епархиальный преосвященный распределяет обязанности между епархиальными миссионерами, которые о проведенных собеседованиях с заблуждающимися и всех своих делах ему доносят. Сведения помещаются в годовой отчет епархии, а об особых случаях доносятся в Св Синод особо [105, с. 1072].

6). Из местных приходских священников архиереем могут назначаться особые уездные и благочинных округов миссионеры. В их обязанности входит ведение бесед на «подведомственных» территориях [105, с. 1072].

7). Денежное содержание назначенных миссионеров (епархиальных, уездных, окружных) определяется епархиальным архиереем из средств епархии. В случае недостатка средств может быть испрошено пособие от Св Синода [105, с. 1072–1073].

8). Никто из приходских священников не освобождается от миссионерской деятельности на территории их приходов. Священники должны проводить пастырские беседы и давать назидания. К другим средствам, имеющимся в распоряжении духовенства, отнесены:

а). «Нравственно-попечительное и всегда участливое отношение приходского духовенства к пастве, постоянно внимательное и непременно истовое совершение крестнаго знамения на себе и при преподании другим благословения, всегда благоговейное и согласное с уставом совершение общественного богослужения, а также частных церковных служб и домашних треб, с вразумительным и внятным чтением и пением церковных молитвословий и с приглашением к участию в таковых песнопениях самих молящихся [105, с. 1073].

б). «Открытыя, проникнутыя духом пастырской кротости и растворяемые христианскою любовию собеседования с заблуждающимися и отделившимися от святой церкви о предметах веры, нравственности и церковнаго чина; при обстоятельствах же, делающих пастырския собеседования с заблуждающимися невозможными или неудобными, надлежит вести поучительныя беседы с православными прихожанами, направленыя к разъяснению тех именно истин святой веры, правил христианской жизни, обрядов и таинств православной церкви, которые составляют предмет разномыслия и лжеучений отделяющихся от святой церкви» [105, с. 1073–1074].

в). Устройство внебогослужебных бесед и назиданий по вопросам истин христианской веры и правил нравственной жизни. При этом использовать святую историю, жития святых и события из жизни Церкви. Рекомендуется такие беседы сопровождать и оканчивать «общим пением молитв» и достойными песнопениями [105, с. 1074].

г). Учреждение для детей церковно-приходских школ и школ грамоты, делающих детей «более способными к усвоению духа православной церкви» и благотворно действующими на родителей [105, с. 1074].

д). «Распространение в народе книг, брошюр и листовок с кратким, но основательным раскрытием заблуждений … с ясным и вразумительным изложением учения православной церкви…» [105, с. 1074].

е). Выбор и подготовка из прихожан людей, способных вести собеседования, содействия таковым наставлениями и указаниями, снабжение их необходимой литературой. Благословение наиболее достойных мирян к самостоятельной миссионерской деятельности. Устроение школ для подготовки к миссионерской деятельности наиболее подготовленных и способных крестьян. (В качестве образца предложена школа прот. Стефана Кашменского⁷) [105, с. 1074–1075].

ж). Необходимо наблюдение священно- и церковно- служителей за книгоношами, которые нередко «прикуплены» сектантами (молокане, баптисты, штундисты и др.) и распространяют их учения. О выявленных случаях доносить епархиальному начальству для принятия надлежащих мер.

9). Миссионеры и священники должны быть едины в действиях и оказывать друг другу братскую помощь, предупреждать любые личные и общие недоразумения [105, с. 1075].

10). Прибывший в командировку миссионер, независимо от знаний и положения, должен оказывать приходскому священнику полное братское уважение. Представиться настоятелю храма и согласовывать с ним все свои действия. Местный священник открывает беседы молитвой чтением дневного Евангелия, а возможно и краткой речью «с объяснением в ней цели прибытия миссионера», ему же «представляется и заключительное слово на беседе, которое при краткости должно иметь общеназидательное значение и отнюдь не должно затрагивать вопросов, могущих вызвать … на новые словопрения» [105, с. 1075–1076].

11). Беседу с заблуждающимися ведет миссионер в присутствии священника прихода. Последний участвует в разговоре исключительно по приглашению к беседе от миссионера. «и миссионеру и священнику надлежит всего более заботится о том, чтобы неуместным замечанием или противоречием друг другу не подать повода … упрекать в чем либо защитников православия» [105, с. 1076].

12). Вновь указывается на необходимость соблюдения отношений, определенных п. 9, 10 и 11, особенно, если миссионер – мирянин. Миссионер-мирянин и приходской священник обязаны выказывать друг другу подобающее уважение и оказывать взаимную помощь [105, с. 1076].

13). «Во время собеседований миссионер … должен соблюдать потребныя проповеднику и защитнику истины душевное спокойствие, кроткое обращение и снисходительное терпение, не смущаться … дерзостями, но братолюбиво обличать … неприличие, не отвечая безумным по безумию их» [105, с. 1076–1077]. Обращение к полиции возможно лишь при реальной угрозе беспорядков и причинения насилия.

14). Для собеседований должны подбираться удобные и просторные помещения, беседы могут проходить и на открытом воздухе. Использование помещений церкви может быть только в исключительных случаях, «когда имеется полная надежда, что собравшиеся раскольники и сектанты не причинят оскорбления святыне храма» [105, с. 1077].

15). Миссионеру надлежит заранее собирать сведения об аудитории, иметь точное представление о предмете беседы и продуманный ее план. (В данном пункте даются некоторые методические советы миссионеру по общему настрою и содержанию бесед). «… не отказываясь отвечать на возбуждаемые вопросы, миссионер должен, по возможности, быть кратким в своих ответах и направлять их так, чтобы вновь перейти к главному предмету беседы» [105, с. 1078].

16). Любое «собеседование должно начинаться и оканчиваться, может и прерываться, общим пением молитв, псалмов и песнопений» [105, с. 1078].

17). В пункте описываются различные способы приглашения заблуждающихся на беседы. В приглашениях должны быть точно указаны: время, место и предмет собеседования. Напоминается, что местный священник должен оказывать миссионеру всяческую помощь и поддержку.

18). Для обеспечения миссионеров всех уровней и приходских священников надлежащей литературой, за счет местных средств или пособия Св Синода, «учреждаются в епархиях: а). главная миссионерская и б). благочинническая и окружныя библиотеки». (Даются некоторые общие рекомендации по комплектованию библиотек и ссылка на рекомендованные списки изданий). Указывается, что на приходах, страдающих от заблуждающихся, также должны создаваться библиотеки, имеющие в наличии полное собрание полемических сочинений [105, с. 1079].

19). Заведывание епархиальной миссионерской библиотекой епархиальным архиереем поручается особому лицу, не обремененному никакими другими обязанностями. Благочиннической библиотекой заведует благочинный или лицо им назначенное, окружными и церковными библиотеками – окружные миссионеры и священники. Назначенные лица отвечают за сохранность библиотек, за целостность библиотеки благочиннической, в любом случае, отвечает лично благочинный [105, с. 1079–1080].

20). Данный пункт определяет порядок и контроль использования миссионерских библиотек [105, с. 1080].

21). Устранять все дающее возможность подавать «повод к нареканиям на православную церковь и ея служителей». «… в приходы с раскольническим и сектантским населением члены причта» должны назначаться «с особою осмотрительностью, из лиц, знакомых с духом и учением раскола и местных сект, в точности исполняющих церковные уставы относительно богослужения, соблюдения постов, благополучно живущих и неподверженных слабостям, … как то: пьянству, курению … вымогательству за требы». Определяются прочие требования к священнослужителям, включая уровень образования и способности к проповеднической деятельности. Здесь же говорится о материальном обеспечении и поощрении наградами священников, «которые наиболее трудятся на поприще миссионерства» [105, с. 1080–1081].

22). Содержит требование о приближении церковного пения к древним церковным напевам (никак не к партесному пению) и использовании икон более соответствующих «греческим подлинникам» (никак не икон «италианского письма»). (Описываются случаи неправильно написанных икон и требования к установлению восьмиконечных крестов на церковных главах). [105, с. 1081–1082].

23). На основе составленных собранием епископов и одобренных Св Синодом разъяснений, даются рекомендации по устранению неверных представлений о единоверии и указывается на его единство с православием. Подчеркивается необходимость воздержания от взаимного порицания обрядов. Ключевым моментом, выделенным в Правилах курсивом, является следующий: «Единоверцы же особенно должны помнить – и сие потребно им внушать, – что спасительная сила единоверия заключается именно и только в союзе с православною церковию, без этого союза не может быть спасительнаго единоверия, а будет душепагубный раскол» [105, с. 1082].

24). Об определении чина присоединения старообрядцев к Православной Церкви, особо – если присоединение происходит «на правах» либо «не на правах» единоверия.

Таковы основные положения принятых I съездом Правил.

Основные моменты Постановлений Первого Всероссийского миссионерского съезда 1887 г. приведены на рис. 1 в Приложении 1.

Выводы:

1. Первый Всероссийский миссионерский съезд положил начало практическому использованию значимого опыта, накопленного Русской Православной Церковью в миссионерских деяниях, позволил обобщить этот опыт до конкретных положений и документов.

2. Главным результатом съезда следует считать формулирование «Правил об устройстве миссии и о способе действий миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам» – правил ведения внутренней миссии.

Правила были важным шагом в деле укрепления и развития миссии РПЦ, они определяли как характер миссионерского делания в целом, так и конкретные формы и методы (приемы) его реализации в епархиях, где присутствовали раскольники и сектанты.

3. По итогам Съезда был официально создан институт штатных епархиальных миссионеров, начало которому было положено в 1835 г. в Саратовской епархии. В рамках принятого решения были определены духовно-нравственные и образовательные требования к кандидатам на замещение указанных должностей, их обязанности, порядок денежного содержания и церковного поощрения.

4. Впервые был определен порядок взаимодействия командированных миссионеров и местных священников, имеющий в основе братское уважение и взаимопомощь. Четко описаны действия по организации собеседований с заблуждающимися, созданию миссионерских библиотек разных уровней.

5. Были предусмотрены обязанности епархиальных архиереев по отношению к миссионерам, подтверждалась обязанность приходских священников на ведение миссии.

Второй Всероссийский миссионерский съезд прошел в Москве в том же Никольском единоверческом монастыре в период с 29 июня по 15 июля 1891 г. Съезд собрал 157 делегатов⁸ («депутатов») из 49 епархий, председательствовал на нем вновь архим. Павел Прусский. Более подробные сведения о составе участников съезда приведены в табл. 3,4 и 5.

Таблица 3. Состав II Всероссийского миссионерского съезда 1891 г. по священному сану, чел.

Источник: составлено автором по данным [164, с. 48–51]

Таблица 4. Состав II Всероссийского миссионерского съезда 1891 г. по должности участника, чел.

Источник: составлено автором по данным [164, с. 48–51]

Таблица 5. Состав¹⁰ II Всероссийского миссионерского съезда 1891 г. по ученым степеням, квалификации и образованию, чел.

Источник: составлено автором по данным [164, с. 48–51]

Таблица 6. Состав депутатов II Всероссийского миссионерского съезда 1891 г., обратившихся из раскола и сектантства, чел.

Источник: составлено автором по данным [164, с. 48–51]

В табл. 6 приведены данные по лицам, обратившимся из раскола и сектантства. Из раскола в лоно Церкви возвратилось 38 депутатов Съезда, из сектантства лишь 1 из них. При этом 24 чел. были из крестьян, 15 чел. из мещан и др. сословий. Судьбы их после присоединения к Православию оказались связанными с миссией, при этом, в частности: 2 чел. стали протоиереями, 1 – иеромонахом, 18 – иереями, 1 – иноком, 1 – епархиальным миссионером, 1 – миссионером и 2 – псаломщиками (на момент регистрации на Съезде).

Съезд четко сформулировал цель внутренней миссии РПЦ «на текущем этапе», а именно: «Охрана православия и всего народа от религиозных заблуждений и возвращение на путь истины от веры отпавших [164, цит. по 53, с. 490].

Обращая внимание на цели и характер съезда архим. Павел высказал мнение, что «съезд должен быть по преимуществу практическим, опираться на факты и наблюдения депутатов-миссионеров, и только на них построить свои выводы, соображения и постановления» [164, с. 4]. Подчеркивая состав задач съезда (вопросов, подлежащих обсуждению) Председательствующий «указал на то, что нынешнему съезду необходимо подробно разработать вопрос о рационалистических сектах и определить насколько они вредны для церкви и государства; “все это нужно обосновать на таких фактах и наблюдениях, которых не могли бы оспаривать теоретики“» [164, с. 4].

Профессор кафедры Истории и обличения русского раскола Московской духовной академии Н.И. Субботин (†1905) подробно изложил присутствующим круг вопросов («предметов»), которые необходимо было обсудить съезду. Обращаясь к важности постановлений I Всероссийского миссионерского съезда и их исполнения, докладчик внес предложения определить – везде ли эти постановления исполнены, какое они оказывают реальное воздействие в миссионерском деле, удобны и целесообразны ли принятые Правила, требуют ли они изменений и дополнений. Особо предлагалось обратить внимание на учреждение миссий и создание миссионерских библиотек в епархиях [164, с. 4].

Управляющий канцелярией Св Синода, тайный советник Саблер В.К. (в дальнейшем – товарищ Обер-прокурора Синода (1892–1905 гг.) и Обер-прокурор Синода (1911–1915 гг.), член Государственного Совета; с 1915 г. взял фамилию Десятовский, †1929), трепетно относящийся к ученому монашеству и ученым, в своем выступлении отметил: «Отрадно, что в числе депутатов нынешняго съезда находится много ученых сил из преподавателей семинарий, на которых лежит обязанность подготовлять новых миссионеров-пастырей, тем более отрадно, что многие успели заявить уже свою почтенную в этом отношении деятельность» [цит. по 164, с. 5] (см. табл. 3 и 4). Докладчик, подчеркивая важность съезда и его задач, отметил, что «миссионерские съезды не есть увлечение минутой или модой: они вызываются жизненною потребностию разумного коллегиальнаго обсуждения вопросов такой святой и высокой важности, как спасение погибающих от лжеучений, как охранение православного народа от пути погибельнаго, как защита святынь церкви и веры от дерзновенаго попрания врагов его» [164, с. 5].

Приступим к описанию деяний съезда по существу. Собрание рассматривало в своих заседаниях и совещаниях три основных направления:

А). итоги исполнения постановлений Первого Всероссийского миссионерского съезда. Целью было «определить на основании четырехлетней практики, в какой степени постановления сии оказались удобоприложимыми и действительными и не требуют ли некоторыя из них дополнения или исправления» [27, с. 1].

Б). выработка мер, необходимых для предотвращения дальнейшего распространения сектантства и наиболее вредных раскольничьих толков.

В). выявление и определение признаков «по которым те или другие из существующих в расколе толков, и особенно секты мистическаго и рационалистическаго характера, должны быть отнесены к разряду особенно вредных» [27, с. 1].

По итогам исполнения постановлений Первого съезда (направление А).) Второй съезд определил следующее [27, с. 1–15]:

1). «О желаемом устройстве и составе противураскольнических миссий». Признать проделанную работу имеющей благотворное влияние на пресечение распространения сект и обострение раскола среди верующих, и кроме того – приносящей положительный результат в деле возвращения заблудших в лоно Церкви. Привести в исполнение данное решение в епархиях, где специальные миссии еще не открыты [27, с. 1].

2). О содержании, обеспечивающем труд миссионеров и их пенсиях. Поставить вопрос об освобождении деятельных миссионеров, не имеющих священного сана, от исполнения воинской повинности и предоставлении им права на получение пенсии [27, с. 1–2].

3). «О пособиях, необходимо нужных миссионеру». Констатировалось, что: а). миссионерские библиотеки открыты далеко не во всех епархиях; б). и в). каталоги книг противораскольнического и противосектантского содержания в библиотеках оказались неполными; г). каталоги будут требовать новых дополнений; д). следует признать весьма полезной в деле обличения раскола книгу «Выписки Озерскаго» [28]; е). необходимо вновь подтвердить одно из постановлений I Съезда.

В постановляющей части отмечено: а). принять надлежащие меры к открытию ранее определенных (запланированных) миссионерских библиотек; б). и в). создать комиссию и поручить ей дополнить список книг, обязательно необходимых для библиотек; г). информировать миссионеров об издании новых тематических книг и приобретать их для библиотек, основать специальный журнал, посвященный изучению мистических и рационалистических сект; д). ходатайствовать перед Св Синодом о новом издании книги «Выписки Озерскаго» и рассылки ее во все православные церкви, без исключения; е). подтвердить, что «крайне желательно и нужно, чтобы книги, особенно в церковных библиотеках, не лежали без употребления, как это иногда бывает, а были действительно читаемы и не только одними членами причта, но и прихожанами, а также местными старообрядцами, о чем священник должен иметь попечение, а преосвященные имеют за сим наблюдение и лично, при обзоре епархии, и чрез оо. благочинных» [27, с. 2–3].

4). «О способах действования миссионеров». Определение порядка отношений миссионеров и приходских священников признано не требующим дополнений и изменений, но только последовательного исполнения. Признано целесообразным просить распоряжения властей о содействии миссионерам и священникам со стороны местных администраций в организации бесед в населенных пунктах, зараженных сектантством и расколом.

5). При рассмотрении условий, благоприятствующих успешной деятельности миссионеров, а также ей препятствующих, признано необходимым:

а) подтвердить высокие требования к приходским священникам и выразить желание, чтобы епархиальные архиереи напоминали им об этом и всячески пресекали недостатки, руководствуясь словами Св Писания; «горе человеку, имже соблазн приходит» [см. Мф. 18:7] и «аще кто соблазнит единаго от малых сих, уне есть» [см. Мф. 18:6] и проч.;

б) подтвердить пункт о тщательности выбора священников для назначения на приходы сильно зараженные расколом;

в) подтвердить действенность решения о недопустимости партесного пения («козло-гласования») и требования к иконам, используемым в храмах и домах верующих. Признать желательным и нужным:

α) издать и по доступной цене передать в продажу обиходы древнего церковного распева,

β) учредить в епархиях курсы церковного пения при церковно-приходских и министерских школах,

γ) вводить в храмах общее пение, «по крайней мере, некоторых, особо важных церковных молитв и песнопений» [27, с. 5],

δ) для руководства иконописцев издать образцовый лицевой подлинник,

ε) для писания по подлинникам икон (для продажи) учредить иконописные школы, преимущественно в женских монастырях (по примеру Дивеевского¹⁵ и Понетаевского¹⁶ монастырей Нижегородской епархии),

ζ) ходатайствовать о том, «чтобы делу распространения икон дана была правильная организация и право на продажу оных давалось только лицам православнаго исповедания и испытанной нравственной благонадежности, лица-же, не имеющия на то дозволения, к торговле иконами не допускались и за недозволенную им торговлю подвергались ответственности». Признать желательным, «чтобы по епархиям, при монастырях и братствах, также при складах свечных заводов, устроены были иконные лавки и производилась продажа икон» [27, с. 5–6],

г) постановление об открытии школ выполнено и «раскольники охотно, по крайней мере, без предубеждения отдают детей в сии школы». Следует более точно определить «способ преподавания Закона Божия». Надлежит «раскрыть детям: 1) что Церковь создана Христом и есть тело Его, 2) что Сам Христос учредил в ней священство или иерархию в трех чинах, что священство должно пребывать в Церкви преемственно, безпрерывно и вечно, 3) что Сам-же Христос учредил в Церкви семь таинств, и они должны совершаться в Церкви Его непрерывно, вечно, 4) что христианское общество, не имеющее преемственной иерархии и всех богоучрежденных таинств не может составлять собой богосозданную Церковь» [27, с. 6]. Далее Съездом даются другие методические указания по организации преподавания Закона Божия, указывается отношение к раскольническим школам и вносится предложение по их повсеместному закрытию. Вносится также предложение о предоставлении детям раскольников льгот по отбыванию воинской повинности исключительно против справки об изучении ими курса Закона Божия.

д) признать необходимость точного исполнения пункта решения о взаимоотношениях между единоверцами и обще-православными верующими. Оценивается состояние этих отношений, высказываются мотивированные возражения против учреждения особого «единоверческого епископа» и определяется ходатайство по этому вопросу в адрес Св Синода.

е) рассматривается пункт решения I съезда, ранее не утвержденный Св Синодом, о дозволении православному священнику в обоснованных случаях «совершать некоторые требы, но не публичныя служения, по старопечатным книгам». Со ссылкой на разрешение Св Синода¹⁷ православным священникам, служащим в составе миссии, на «совершение богослужения и треб церковных по старопечатным книгам, на правах единоверческих церквей, если то окажется нужным», возбудить новое ходатайство об утверждении Св Синодом данного пункта [27, с. 9–10],

ж) обсуждался вопрос о строительстве раскольниками молитвенных домов внешне похожих на православные храмы, а внутренне, практически во всем, совпадающие с их убранством, об использовании лжепопами и лжедиаконами одежд, облачений и внешнего вида православного духовенства. Была подтверждена необходимость принять меры, установленных п. 8 постановлений I съезда, к таким противозаконным действиям. Предложено запретить проникновение раскольников на Рогожское кладбище в Москве, тем более совершать на нем торжественные служения,

з) по 9-му пункту постановления отмечена крайняя вредность Федосеевской секты и решено «подтвердить прежнее ходатайство о том, чтобы правительством было обращено строгое внимание на главный приют Федосевства – Преображенское кладбище, окончательное закрытие которого есть дело крайней, безотлагательной необходимости» [27, с. 10],

и) подтвердить пп. 10 и 11 об усилении мер препятствования проникновению в Россию сектантских и раскольнических изданий («сочинений»), об обеспечении прекращения печатания таких изданий в подпольных типографиях на территории Империи, об усилении цензуры (особенно духовной) за реализуемыми книгами и возможностью их использования в учебных процессах,

i) просить Св Синод об исполнении ранее неисполненного решения I съезда (п. 11) о составлении и издании в форме особой книжки единого руководства миссионерам для единообразия их ответов в полемике с раскольниками,

к) руководствуясь особым указом Св Синода 1886 г. «Об учреждении во всех духовных семинариях самостоятельных общеобязательных кафедр истории и обличения старообрядческого раскола и других сект», дополнить их деятельность, для чего «надлежит устроить отдельныя, особыя от класснаго преподавания, публичныя общедоступныя собеседования преподавателей этого предмета и воспитанников со старообрядцами и другими сектантами, как они были учреждены указом Святейшаго Синода 1881 года» [27, с. 12].

Второй съезд приводит семь причин, позволяющих считать внесенное предложение весьма полезным, поскольку собеседования:

– во 1-х, являют воспитанникам пример проведения собеседований и дают, отчасти, возможность самим принять в них участие, приобретать практический опыт;

– во 2-х, позволяют ослабить или даже вообще преодолеть страх от бесед с сектантами и раскольниками;

– в 3-х, дают возможность возбудить интерес и любовь воспитанников к такого рода беседам, а в рядах миссионеров – к борьбе с сектами и расколом;

– в 4-х, обеспечивают преподавателю возможность опытного (практического) познания учений раскольников и других сектантов;

– в 5-х, в силу необходимости публичных ответов (мотивированных возражений) заблуждающимся, преподаватели и воспитанники получают стимул более глубокого познания предмета;

– в 6-х, помогают преподавателю вести классные занятия на более высоком уровне, в силу лучшего уяснения сущности лжеучений, получаемой «из первых уст»; тем же способствуют и воспитанникам качественному усвоению предмета;

– в 7-х, знания, навыки и умения, полученные в ходе проведения собеседований (участии в них), позволяют лучше усваивать смежные дисциплины, особенно практические их части [27, с. 12–13].

Далее в данном подпункте даются достаточно подробные организационно-методические указания по проведению собеседований¹⁸ и труду преподавателей упомянутых кафедр [27, с. 13–15].

6). Подтверждена необходимость «иметь точныя сведения о числе раскольников и сектантов, об учении, ими содержимом, и о нравственном их состоянии» для чего рекомендовано вменить, на основах конфиденциальности, определенные обязанности приходского духовенства и епархиальных миссионеров в отношениях с епархиальным начальством и непосредственно с епархиальным архиереем [27, с. 15].

7). Рекомендовано для предотвращения негативных последствий при вступлении в брак православных с сектантами и раскольниками, наладить взаимоотношения священников и органов власти, а органам полицейской власти тщательнее наблюдать за исполнением требований закона о совершеннолетии лиц, вступающих в брак [27, с. 15].

Рассматривая вопросы направления Б). о выработке мер, необходимых для предотвращения дальнейшего распространения сектантства и наиболее вредных раскольничьих толков, на основе имеющихся у миссионеров сведений, Съезд разделил перечень мер на два подотдела: I. со стороны Церкви и II. со стороны гражданского правительства.

В подотделе I констатировалось, что Церковью (в лице Св Синода) указано достаточное количество способов духовно-нравственного противостояния любого вида заблуждениям, но со стороны архиереев необходима активизация контроля реализации ранее принятых решений всем духовенством.

В целях дальнейшего обличения сектантства со стороны Церкви Съезд предложил пять конкретных мер [27, с. 16–17]:

1). назначать на приходы, где активны сектанты, священников безукоризненного поведения и одновременно имеющих высокий уровень подготовки для противостояния сектантской деятельности;

2). исходя из того, что рационалистическое сектантство ложно обосновывает свои доводы «придавая смыслу Священнаго Писания самые уродливыя толкования» [27, с. 16], издать Библию (по крайней мере, Священное Писание Нового Завета) с надлежащими противосектантскими комментариями (краткими подстрочными толкованиями и подбором параллельных мест), которая стала бы пособием для миссионеров;

3). предпринять новое издание на русском языке творений мужей апостольских и христианских апологетов, которое можно будет использовать для вразумления сектантов во время бесед с ними;

4). издать миссионерское руководство «которое заключало бы в себе наиболее обстоятельные ответы на все возражения сектантов» [27, с. 17] и позволяло бы обеспечить единство и согласие миссионеров в собеседованиях с ними;

5). на зараженных сектантством приходах обеспечить, в максимально возможном количестве, бесплатное распространение брошюр и миссионерских листков церковно-религиозного и противосектантского содержания. Кроме того, обеспечить наличие миссионерских изданий в церковных библиотеках.

Принимая во внимание традиционное уклонение сектантов от общения с миссионерами и сопротивление им, понимание на опыте недостаточности мер только духовно-нравственного воздействия на членов сект, во II подотделе съезд предложил к принятию гражданским ведомством 11 пунктов (мер административного воздействия), необходимых «для пресечения дальнейшаго развития сектантства в православном народе», именно с целью нейтрализации «последователей наиболее вредных сект» [27, с. 17].

Предложенные меры имели следующее содержание [27, с. 17–21]:

1). В виду большой вредности скрытой антигосударственной деятельности вожаков сект в народе признать полезным:

а). всеобщее оглашение циркуляров и распоряжений Министерства внутренних дел и губернаторов связанных с мерами и способами пресечения развития сектантства на местах;

б). разъяснение заблуждающимся существующих законов о наказании за преступления против веры и Церкви, в присутствии уполномоченных от верующего народа;

в). издать необходимые извлечения из законов и вывешивать их в публичных местах в районах проявления сектантства.

2). В связи со значительным распространением устных проповедей штундо-баптистов книгонош, направляемых из-за границы, и приносящих соблазн верующему народу, прекратить в России деятельность Британского Библейского Общества. За приезжающими проповедниками «иметь бдительное наблюдение и привлекать их законной ответственности» [27, с. 18].

3). В паспортах сектантов делать специальные отметки о принадлежности к сектам и ограничить их свободное перемещение из мест жительства.

4). На общественные сельские должности не назначать еретиков и сектантов, а «совращение в секту, явное или тайное потворство ей, а равно соблазнительная жизнь должны быть неминуемо наказуемы устранением виновных в сем от всяких общественных должностей» [27, с. 19].

5). Намеренные дерзкие хуления на православные Святыни и грубые ругательства на православное духовенство «должны быть строго преследуемы подлежащими властями и виновные в таком кощунстве должны быть судимы по всей строгости законов» [27, с. 19]. Случаи оправдания сектантов, судимых за проступки против веры, являют соблазн для верующих и способствуют распространению сект.

6). Ограничить покупку и аренду больших земельных площадей сектантами с целью из обогащения (приводится пример действий Киевского генерал-губернатора в Юго-западном крае).

7). С целью предупреждения совращения православных в сектантство, запретить молитвенные собрания секты хлыстов и последователей рационалистических сект. «Удовлетворение их религиозной потребности, по мнению членов Съезда, нисколько этим не будет стеснено, так как последователи рационалистических сект, отвергая необходимость православных храмов, не признают и надобности в общественно-церковной молитве» [27, с. 20].

8). С целью пресечения распространения сект на местах, подавления соблазнов для православных верующих, административным органам осуществлять выселение наиболее упорных и вредных сектантов по приговорам крестьянских обществ, а также по представлению губернаторов «в места, кои правительство признает для сего удобнейшими». Со своей стороны Съезд полагал, что «наиболее влиятельных и опасных лжеучителей-сектантов всего лучше было-бы заключать в такие монастыри, как Соловецкий и Спасо-Ефимиев, где не только будет пресечена им всякая возможность влияния на народ, но и открыты способы к их собственному вразумлению» [27, с. 20].

9). Гонимым от сектантов православным, особенно несовершеннолетним членам семей сектантов, оказывать покровительство со стороны, как местного духовенства, так и сельских должностных лиц.

10). «В видах поднятия уровня религиозно-нравственного состояния … населения» в воскресные и праздничные дни запретить по городам и селам не только продажу спиртных напитков, но и «вообще торговлю и базары, которые желательно перенести с праздничных на будничные дни» [27, с. 21].

11). Признать целесообразным проведение епархиальных съездов миссионеров (с участием епархиальных и окружных миссионеров, и приходских священников) для выяснения реального положения дел с сектантством на местах и определения эффективных средств борьбы с ним. «… весьма желательно, чтобы снова повторен был съезд миссионеров всех епархий в месте, которое будет признано от Св. Синода наиболее удобным для сего»¹⁹ [27, с. 21].

В целях реализации направления В). на II миссионерском съезде было проведено отдельное совещание (№2) «О существенных признаках и степени вредности русских мистических и рационалистических сект» [27, с. 21–36].

В первом разделе Совещания Съезд обратил внимание на наличие в России трех видов сект:

– мистических (хлыстовство, шалопутство, скопчество, а также другие с ними сходные, но имеющие различные местные названия, как то: монтантство, мормонство и т.п.);

– рационалистических (духоборство, молоканство, штундо-баптизм, пашковщина, толстовщина и проч.);

– жидовствующих («как особая по своему характеру и не похожая на иные»).

В обоснование степени вредности сект был положен принцип «легкости совращения из православия и трудности возвращения отпавших в лоно Церкви» [27, с. 32],

Особо подробно съезд изучил, развенчивал заблуждения и, отнеся к категории наиболее вредных, предложил меры противодействия следующим сектами:

– жидовствующих (или иудействующих) [27, с. 22–23],

– хлыстово (с ними – скопчество²⁰) [27, с. 23–26],

– молоканство [27, с. 26–28],

– штунда (наставляется и руководится немецкими баптистами, фактически состоит в союзе с пашковщиной) [27, с. 28–31].

Второй раздел Совещания был посвящен «раскольничьим толкам» [27, с. 31–36]. Совещание рассмотрело многочисленные дробления староообрядчества на различные «толки», «согласия» и «упования», как правило, враждебные друг другу, но объединяющиеся в делах противостояния Православию.

Наиболее влиятельные группы раскола были определены Съездом следующим образом:

– поповщина – раскольники, которые привержены самовольному установлению священства (наиболее известны под наименованиями «австрийской» или «белокриницкой» лжеиерархии) и являющаяся самой многочисленной и влиятельной (по оценкам, в нее входили более 2/3 всех раскольников),

– безпоповщина – состоит из большого числа толков не признающих священства как такового,

– беглопоповщина – раскольники, ведомые священством «бегающим» от Православной Церкви [27, с. 31].

Съезд дал детализированную характеристику состава «поповщины» (окружники, противоокружники, мнимоокружники и др.), «беспоповщины» (Поморский толк, Федосеевщина, Филипповщина, толк странников (иначе – бегунов), Спасово согласие (иначе – нетовщина) и др. «мелкие» толки),

В обоснование степени вредности раскольничьих толков был положен тот же принцип, который был использован для аналогичного анализа вредности сект.

Исходя из этого принципа, самым опасным было признано «австрийское поповщинское согласие» [27, с. 33], анализ которого и меры, рекомендуемые к противодействию подробно изложены в [27, с. 33–34].

Из группы безпоповщины наиболее вредными съезд признал секты Федосеевскую, Филипповскую и Странников-бегунов (особенно ее ревнителей: «красносмертов», «странноприимцев» – иначе «пристанодержателей»). Анализ этой группы и возможные (необходимые) меры к ним (включая государственное преследование за тяжкие преступления против личности) изложены в [27, с. 34–36].

Подчеркивая значение II Всероссийского миссионерского съезда можно отметить следующее:

– основной мерой препятствования распространению раскола и сектантства члены Съезда определили просвещение российского, в первую очередь – русского, народа, как главной составляющей внутренней миссии [66],

– было принято решение издать Евангелие (и всю Библию) с подстрочными примечаниями и толкованиями, более того – специальное миссионерское противосектантское издание, содержащее разъяснения, касающиеся использования текста Св Писания для обоснования лжеучений самыми разными сектами [90],

– 4 июля 1894 г. состоялось Высочайшее утверждение Положения Комитета министров, а 3 сентября 1894 г. циркуляра Министерства внутренних дел (№ 24) о признании штунды особо вредной сектой и о запрещении ее собраний [165, с. 339–341].

Основные моменты Постановлений II Всероссийского миссионерского съезда 1891 г. приведены на рис. 2 в Приложении 2.

Выводы:

1. В составе депутатов Съезда присутствовало значительное число «ученых сил» и преподавателей семинарий, положительно зарекомендовавших себя в практической миссионерской работе, накопивших значительный опыт использования действенных форм и методов миссионерства.

2. Съезд однозначно определил ориентацию миссионерского сообщества на внутреннюю миссию и четко задал цель миссионерской деятельности РПЦ: «Охрана православия и всего народа от религиозных заблуждений и возвращение на путь истины от веры отпавших» [цит. по 53, с. 490].

3. Съезд задал главный вектор предстоящего развития миссии Церкви: осуществление на миссионерском поле практической деятельности, принимающей в основу факты, наблюдения и опыт действующих миссионеров, на твердом фундаменте которых делались выводы, высказывались назревшие соображения и принимались постановления.

4. Особое внимание было уделено назревшим задачам подробной разработки вопросов оценки деятельности рационалистических сект в России, классификации сект по критерию степени их вредности для Церкви, общества и государства. Решения Съезда преимущественно обосновывались на таких фактах, которые не могли быть оспорены апологетами сектантства. Были выработаны особые меры по предотвращению распространения в Империи сектантства и вредных раскольнических толков.

5. В основу определения степени вредности сект был положен принцип «легкости совращения из православия и трудности возвращения отпавших в лоно Церкви» [165, с. 32]. Такой же принцип был положен в основу анализа и классификации вредности раскольничьих толков. Съездом был определен конкретный перечень наиболее опасных сект и толков.

6. Важным привнесением Съезда явилась разработка подходов к оказанию помощи и покровительству (со стороны духовенства и сельских властей) православным верующим, пострадавшим от деятельности сектантов (включая и несовершеннолетних детей сектантов).

7. Важное практическое (в том числе просветительское) значение для укрепления православной веры следует признать за таким решением Съезда, как признание русского православного народа в качестве ведущего за собой все остальные народы Российской империи, главной движущей силой внутренней миссии; за последующими ему: изданием Евангелия с противосектантскими примечаниями и толкованиями (разъяснениями), Высочайшим утверждением циркуляра МВД №24 от 3 сентября 1894 г. о признании штунды особо вредной сектой и о запрещении ее собраний.

Решение о созыве Съезда было принято Указом Св Синода от 3–11 апреля 1897 г. №1172 «Об открытии третьяго миссионерскаго противораскольническаго и противосектантскаго съезда в городе Казани». Указом предписывалось направить на Съезд «не менее двух вполне знакомых с состоянием мастнаго раскола и сектантства лиц, предпочтительно из епархиальных миссионеров, а также предложить прибыть на съезд и желающим из преподавателей истории и обличения раскола и сектантства в местной духовной семинарии» [165, с. 1].

Этому Съезду, в настоящем исследовании, будет уделено особо пристальное внимание, поскольку его деяния можно признать ключевыми для дальнейшей трансформации и развития внутренней миссии Русской Православной Церкви.

К моменту созыва Съезда самой актуальной и главной задачей внутренней миссии стала охрана верующего народа от различного рода религиозных заблуждений расколосектанства и возвращение к истинной вере отпавших и заблудших [165, с. 24].

Отсюда важными задачами съезда стали: выработка общего плана борьбы с расколосектантством, обмен мыслями, использования опыта одних для исправления ошибок других, разрешение имеющихся и возможных недоразумений в миссионерском служении и единение в «одну могущественную и грозную для врагов²¹ силу» [165, 64].

Особое внимание участников Съезда должно было быть обращено на новейшие секты, как на явление «модное и доминирующее, овладевающее симпатиями интеллигенции и помрачающее здравый смысл и совесть народа». Тем более, что такие секты были мало изучены и их деятельность не предана широкой огласке. Требовалось «указать верные средства к искоренению злой немоги или по крайней мере к ограничению ея развития» [165, с. 196].

Миссионерам следовало учитывать, что новоявленные секты и их лжеучения, разрушая веру народа и его мировоззрение, создают благоприятные условия для развития и распространения антигосударственных идей, а под личиной новых сект было легко укрываться вольномыслию революционно настроенных атеизма и социализма. Зачастую такого рода пропаганда приводила к тому, что и в издавна «застывших» сектах стала проявляться антигосударственная политическая направленность их деятельности [165, с. 28].

Съезд состоялся в г. Казани с 22 июля по 6 августа 1897 г. Место (город) проведения съезда было определено и.о. синодального Обер-прокурора, сенатором, тайным советником Саблером В.К., как являвшееся главным просветительным центром (исследуемого периода) для нехристиан восточной части Российской империи, располагавшим Духовной академией с миссионерским отделением. Академия и местное духовенство накопили значимый опыт проведения бесед со старообрядцами. Имелась библиотека с большим разнообразием противораскольнической литературы [53, с. 491, сноска 1]. В съезде приняло участие 196²² делегатов из 50 епархий, представлявших православные миссии, монастыри, братства, духовные учебные заведения и др. церковные учреждения и организации.

Данные статистики участников съезда приведены в табл. 7,8,9 и 10. Более подробные сведения (однако, входящие в некоторое противоречие с приводимыми здесь) изложены в Приложении 3.

Таблица 7. Состав III Всероссийского миссионерского съезда 1897 г. по священному сану, чел.

Источник: составлено автором по данным [165, с. 286–292]

Таблица 8. Состав III Всероссийского миссионерского съезда 1897 г. по должности участника, чел.

Источник: составлено автором по данным [165, с. 286–292]

Таблица 9. Состав²⁶ III Всероссийского миссионерского съезда 1897 г. по ученым степеням и званиям, образованию, чел.

Источник: составлено автором по данным [165, с. 286–292]

Таблица 10. Состав участников III Всероссийского миссионерского съезда 1897 г., обратившихся из раскола и сектантства, чел.

Источник: составлено автором по данным [165, с. 286–292]

Председательствовал на съезде Ректор Казанской духовной академии архим. Антоний (Храповицкий, в дальнейшем – митр. Киевский и Галицкий, основатель и первоиерарх РПЦЗ, †1936). Товарищами (заместителями) председателя были избраны профессор Н.И. Ивановский и профессор протоиерей Т.И. Буткевич (оба – знатоки старообрядчества и сектантства). На Съезде присутствовали: и.о. обер-прокурора Св Синода Саблер В.К., известные специалисты по расколу Дородницын А.Я., Кутепов Н.П., Кутепов К.В., Скворцов В.М., Добромыслов П.П. и др. [39, с. 19–22, с использованием данных [79].

В журнале «Миссионерское обозрение» редактор дважды возвращается к вопросу о компетенции участников Съезда. В соответствующей статье отмечается: «… прежде всего нельзя не остановить внимания на том отрадном явлении, что в последнем съезде участвовали почти исключительно сведующие в миссии люди из ближайших деятелей миссионерства … цифры состава членов съезда красноречиво свидетельствуют в пользу той сравнительно высокой компетенции, какою обладал нынешний съезд» [88, с. 666] и еще: «Более радуют статистические данныя относительно образовательнаго уровня деятелей миссии» [88, с. 667].

В вопросе оценки образования миссионеров, участников Съезда, представляет интерес противоположное мнение ученого, специалиста в области церковного права и истории старообрядчества, участника Съезда, доцента Московской духовной академии Громогласова И.М. (в дальнейшем – протоиерей, †1937, в 2000 г. в РПЦ причислен к лику новомучеников – священномученик) [146,147], который отмечает в [34, с. 15–16] следующее: «… на третьем съезде не менее 3/4 общаго числа членов составляли лица, получившия богословское образование, и в том числе 74 члена с высшим – академическим. – Если принять во внимание, что в число последних большая часть падает на преподавателей семинарий и высших учебных заведений и лишь 16 человек миссионеров (тогда как число миссионеров-начетчиков без образования – 45), и что при решении вопросов практическаго²⁹ характера главное значение естественно должно было принадлежать миссионерам, как лицам более близко стоящим к практической стороне дела, – то, кажется нам, участие лиц с полным (т.е. высшим) богословским образованием в занятиях съезда все-таки не может быть признано достаточным. По крайней мере, мы никак не можем отнести такое малое (сравнительно) количество имеющих высшее образование лиц в составе съезда – к числу обстоятельств благоприятных для хода его занятий и для его результатов».

Действительно, при изучении данных о членах Съезда, изложенных в списке его участников, обращает внимание, что весьма значительное число иереев и даже протоиереев, отметили себя как учащиеся духовных семинарий и получивших училищное или домашнее образование. По-видимому, данное обстоятельство можно объяснить следующим образом. В рассматриваемый период, число лиц, окончивших духовные академии и семинарии, и принявших решение посвятить себя священническому, а тем более монашескому служению было мало: большинство предпочитало гражданскую или преподавательскую службы. Замещение вакантных мест священников происходило из числа высказавших такое желание, прошедших краткое наставление и направляемых в дальнейшем на обучение в духовные семинарии.

При открытии Съезда, на первом его заседании, с докладом об общих задачах и характере деятельности миссионерского съезда выступил заслуженный ординарный профессор Казанской духовной академии Ивановский Н.И. который внес предложения по некоторым «отделам» (комиссиям) Съезда [88, с. 614–623].

Для успешной работы Съезда были образованы следующие комиссии [88, с. 681–682]:

1. по вопросам о единоверии. Председателем был определен иероманах единоверческой Церкви Мина³⁰ (Шустов, в дальнейшем архимандрит, настоятель Никольского единоверческого монастыря в Москве, †1911). Товарищем председателя был избран миссионер г. Москвы, известный противораскольничий полемист, кандидат богословия, иерей Сергей Марков (†1919?);

2. по разработке вопросов о правах и обязанностях миссионеров. Председатель – иерей Философ Орнатский (в дальнейшем гласный депутат от петербургского духовенства в Городской Думе (1893–1917), протоиерей, настоятель Казанского Кафедрального собора, член Всероссийского Православного Поместного Собора 1917–18 гг., без предъявления обвинений со стороны революционеров арестован и расстрелян, †1918; в 2000 г. причислен РПЦ к лику священномучеников) [106,149].

Задачей комиссии было рассмотрение необходимых изменений и дополнений в «Правила об устройстве миссии и о способе действий миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам», принятых на I Миссионерском съезде (более подробно заключение Комиссии и одобренные Съездом ее предложения изложены на с. 47–49 настоящего издания);

3. по пересмотру каталога книг для миссионерских противораскольничьих и противосектантских библиотек и одобрению новых миссионерских изданий. Председателем избран Полтавский епархиальный миссионер и преподаватель Духовной семинарии иерей Иустин Ольшевский (в дальнейшем принял монашество с именем Сильвестр, архиеп. Омский и Павлодарский, участник Всероссийского Православного Поместного Собора 1917–18 гг., жестоко убит большевиками, †1920; в 2000 г. причислен РПЦ к лику священномучеников) [162,163]. Товарищем председателя комиссии стал о. Сергий Марков.

4. «преподавательская по разработке вопроса о наилучшей постановке преподавания истории и обличения расколосектантства в семинариях». Председатель – известный специалист по расколосектантству, преподаватель Ставропольской духовной семинарии, магистр богословия, иерей Константин Кутепов (в дальнейшем протоиерей, в 1904–1911 гг. ректор Ставропольской духовной семинарии, †1911).

5. по «постановке преподавания Закона Божия в начальных школах селений, зараженных расколосектантством». Председателем комиссии стал бывший миссионер, епархиальный наблюдатель церковно-приходских школ Самарской епархии, кандидат богословия, иерей Алексей Матюшенский (в дальнейшем протоиерей, законоучитель Саратовской Мариинской женской гимназии, причисленный в состав клириков Саратовского кафедрального собора, †1917).

6. по разработке вопросов новейшего сектантства. Председателем комиссии избран профессор Харьковского университета, магистр богословия, протоиерей Т.И. Буткевич (в дальнейшем доктор богословия (1903 г.), член Св Синода, член Государственного Совета, постоянный член Предсоборного совещания при Св Синоде, в 1920–21 гг., в отсутствии правящего архиерея, возглавил избранный Харьковский Епархиальный Совет, †1925,) [18,127]. Товарищ председателя комиссии – В.М. Скворцов.

7. по «разрешению недоуменных вопросов, встречающихся в практике противосектантских миссионеров». Председатель комиссии – ректор Казанской духовной академии, архим. Антоний.

Названия комиссий и состав их председателей одновременно показывают: какие вопросы повестки дня Съезд счел наиболее важными для пристального рассмотрения.

Перед началом заседаний Съезда с речью «О церковно-общественном и государственном значении миссионерства» выступил секретарь съезда В.М. Скворцов [88, с. 623–633]. Им, в частности, было отмечено следующее. Миссионерство «… дело важное, имеющее значение не просто церковное, но и церковно-общественное и даже скажу более – государственное значение» [88, с. 623]. «… православная Церковь и русское государство, где все в народной жизни получает свое освящение, силу и действенность при посредстве Церкви, – православие и самодержавие, общественная и бытовая жизнь русскаго народа – все это так тесно, так органически вековою историей Руси святой связано между собою, что все вопросы веры и Церкви у нас на православной Руси в то же время суть и вопросы государственные» [88, с. 624].

Приведем важную для раскрытия существа вопроса цитату из выступления Скворцова В.М.: «… необходимо помнить, что православие, … является краеугольным камнем нашей государственности. … Духом православия создано и воспитано то народное и общественное миросозерцание, которое в исторической нашей жизни ознаменовалось чудесами безпримерно-высокой нравственной доблести православного народа и духовной его мощи, явленных и во дни государственной славы, и в годины бедствий отечества. … покоящийся на православии, внутренний мир религиозно-политических воззрений нашего народа и представляет ту государственную твердыню, чистую и крепкую, как алмаз, способную противостоять всем народным бедствиям, невзгодам, всем внешним и внутренним врагам; ее-то всем верным сынам Церкви, Царя и Отечества и нужно блюсти, как зеницу государственного ока. … Так мы понимаем значение православия для общественной и государственной жизни нашего отечества.

Не ясно-ли отсюда, какая важная общественно-государственная задача лежит на миссионерстве, призванном служить главнейшим орудием духовнаго объединения … незаменимым средством для охранения чувства веры русскаго православнаго населения, – этого ядра государства, … не подлежит сомнению, что миссионерство служение не церковное только, но общественное, – служение святое и великое!» [88, с. 624–625].

Далее докладчик перечисляет и дает оценку вызовам миссионерства, характерным для исследуемого периода: позиции интеллигенции, считающей себя «мыслящей» и представители которой «укрепились на верху горы общественной жизни»; светской печати [88, с. 626,632], сектантского своеволия и лжеучений [88, с. 627–631]. Им расставляются акценты на деяниях, составляющих «долг миссии», в частности, говориться: «Долг миссии стойко и мужественно выяснять всем и каждому, что семя свято-стояние града, а не политико-экономическия утопии, что только под сенью православно-национальных истинно-русских идеалов прочно развитие благосостояния и силы Русскаго государства, а не в сепаратизме сектантском» [88, с. 632–633].

22 июля Съезд открыл известный миссионер³¹, архиеп. Казанский и Свияжский Владимир (Петров, †2 сентября 1897 г., через 40 дней после начала работы Съезда). После открытия Съезда Владыка «в простой задушевной отеческой беседе» выступил с воспоминаниями «о состоянии миссионерскаго дела в России» в годы его молодости [165, с. 63].

Миссия, рассказывал Владыка Владимир, тридцать с лишним лет назад, была уделом отдельных миссионеров-сподвижников, таких, как свт Иннокентий (Вениаминов). Их труд был практически без внимания со стороны власть имущих. В 60-х гг. XIX в. в Москве был открыт кружок ревнителей распространения, утверждения и охранения чистоты православия в России, который вскоре получил наименование «миссионерского общества». Долгое время его учредитель (прот. Лавров) и оставался его единственным членом, без сотоварищей и без средств. Собирая подаяние на дело миссии, он занимался одной только Алтайской миссией. Все надежды на развитие этой миссии возлагались исключительно на Божию милость. Сама же Алтайская миссия занималась просвещением местных язычников, о борьбе с внутренними врагами Церкви – раскольниками и сектантами, в то время никто не помышлял. Кратко остановившись на произошедших за прошедшее время изменениях, Владыка Владимир сформулировал цель и смысл миссионерских Съездов: «… ныне благодетельное Правительство разрешает и Святейший Синод благословляет нам по временам собираться вместе в одно место, чтобы составить … одну могущественную и грозную для врагов силу, чтобы выработать общий план борьбы, чтобы обменяться мыслями, поправить ошибки одних опытом других, разрешить встречающиеся в борьбе недоразумения» [165, с. 64–65].

По окончанию дней работы Съезда, Скворцов В.М. отметит: «… состоявшийся съезд, действительно, представлял собою высшую практическую миссионерскую школу, или вернее – sui generis – курсы, где все учились друг у друга и каждый был учителем других в том вопросе, в каком сам был наиболее сведущ и опытен, чтобы затем тут-же сделаться учеником и слушателем опытнейших…» [165, с. 78].

В свою очередь, сенатор Саблер В.К. обратился к присутствующим с пространной речью. После помина усопших миссионеров, товарищ обер-прокурора дал миссионерам подробные назидания.

2 августа 1897 г. с докладом-воспоминанием «Из пережитого» выступил миссионер-ветеран с 35-летним стажем, «апостол якутов и просветитель язычников в Сибири и Азии», епископ Рязанский и Зарайский Мелетий³² (Якимов, †1900, в 1984 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Пимена, причислен к лику местночтимых Святых в лике «святителя» в составе Соборов Липецких, Рязанских и Сибирских святых), Тогда же Владыка внес ряд конструктивных предложений по пресечению тоталитарного сектантства, которые возможно было реализовать во взаимодействии Церкви и государства [88, с. 633–639].

Вместе с тем, признавая любые отклонения от православия в качестве тяжелых духовных болезней, Съезд неоднократно отмечал, что «первыми и главными мерами уврачевания этого духовного недуга – православная миссия Церкви всегда признавала прежде всего и главным образом меры духовнаго порядка» [165, с. 196]. И вновь Съезд отмечал: «Повторяем, что меры духовнаго воздействия в деле уврачевания сектантского недуга, (а тем паче в последния десятилетия подъема церковно-просветительной жизнедеятельности) в нашей православной отечественной Церкви – шли и идут впереди» [165, с. 197].

Съезд принял пространное (в 22-а пункта) Постановление «О мерах и способах духовнопросветительнаго действия миссии в борьбе с расколо-сектанством» [89, с. 852–872].

Съезд подчеркнул характеристику миссии, как дела специального и многотрудного, заслушал постановления Второго миссионерского съезда по тексту циркулярного Указа Св Синода №9 от 1892 г. [194] и признал, что принятые решения были плодотворными, особенно в тех случаях, когда они активно проводились в жизнь в надлежащем образом устроенных миссиях. В укрепление и развитие ранее принятых Вторым съездом решений, Третий съезд определил:

1. Учредить миссии во всех епархиях без исключения, обратить внимание духовенства и миссионеров на неуклонное исполнение ранее принятых решений, особенно на приходском уровне. Были отмечены конкретные недостатки в работе по данному направлению. С целью обеспечения условий и средств для жизни и миссионерской деятельности приходских пастырей, была определена необходимость ходатайствовать о:

а). формировании церковных (приходских) библиотек, снабжении их специальными миссионерскими изданиями и безвозмездном распространении апологетических листков среди населения за счет средств епархиальных братств;

б). издании доступных по цене и в удобном для использования формате Святоотеческих творений, деяний Вселенских и Поместных соборов, старопечатных книг, уважаемых раскольниками за счет средств Св Синода;

в). издании общедоступной миссионерской толковой Библии;

г). учреждении премий за лучшие сочинения по вопросам внутренней миссии за счет средств Св Синода, а темы курсовых и выпускных работ в Духовных академиях назначать предпочтительно миссионерского характера;

д). издании миссионерских отчетов епархий отдельными брошюрами для рассылки в библиотеки Духовных академий и семинарий, братства и епархиальные миссионерские комитеты;

объединении наиболее важных сведений из миссионерских отчетов для последующего издания в журнале «Миссионерское обозрение» [89, с. 853–854].

2. Уделить серьезное внимание вопросу «о достодолжной школьно-воспитательной подготовке к пастырскому и в частности миссионерскому служению кандидатов священства». До 1895 г. миссионерские предметы не преподавались в духовных учебных заведениях, и пастыри занимались самообучением в деле миссии.

Полезными и необходимыми к повсеместному применению Съезд определил следующие общие мероприятия (направления):

а). внушение учащимся со стороны начальства духовных учебных заведений любви и духа ревности к пастырско-миссионерскому служению;

б). привлечение, под руководством опытных наставников, учащихся в учебное и каникулярное время к миссионерскому служению с целью знакомства с реальной ситуацией на приходах, понимания запросов и нужд населения, обретения навыков и практической закалки;

в). привлечение воспитанников академий и семинарий к ежедневным богослужениям в домовых или крестовых архиерейских храмах с целью «воспитания и укрепления в кандидатах священства духа вящщаго благочестия, церковности и религиозной … настроенности»;

г). устроение для воспитанников паломничеств в Лавры, знаменитые монастыри, на поклонения Святыням.

Для специальной миссионерской подготовки рекомендованы следующие мероприятия (направления):

д). при изучении Св Писания, особое внимание уделять миссионерским толкованиям стихов, которые извращаются в сектантских и раскольнических лжеучениях;

при изучении творений Св Отцов, особое внимание уделять миссионерской их стороне;

е). создание при семинариях двухгодичных миссионерских курсов для практической подготовки лиц, способных к миссионерской работе и к занятию пастырско-миссионерских должностей на приходах, наиболее страдающих от сектанства и раскольников [89, с. 854–856].

3. Признать в качестве «условий, препятствующих успехам пастырской деятельности»: 1. «взимание платы духовенством за труд требоисправления», 2. крайне низкую материальную и финансовую обеспеченность духовенства, не дающую уверенности в завтрашнем дне.

«Существующий … порядок взимания платы духовенством с прихожан за требы теперь, при новых условиях экономической жизни народа, охлаждения его к Церкви, является источником возникновения многочисленных печальных недоразумений между пастырями и пасомыми, нарушающих мир между духовными отцами и их детьми, унижающих авторитет пастырей, а главное с миссионерской точки зрения является опаснейшим предлогом к раздражению и совращению маловерных в секты и расколы, руководители которых с успехом пользуются этим раздражением народа» [89, с. 857–858].

4. Обратить особое внимание «на тяжелое материальное и нравственное положение духовенства в приходах, зараженных расколосектантством, что самым ближайшим образом отражается и на состояние приходской миссии».

Признать «справедливым и существенно-необходимым ходатайствовать пред Св Синодом о назначении в означенные приходы, по представлению епархиальных преосвященных, увеличенного жалования причтам, сравнительно с существующей нормой». Имея в виду, что на такие приходы должно назначать «священников наиболее способных и ревностных к прохождению пастырских обязанностей, которые смогли бы вести должным многотрудное дело вразумления заблудших». Была осуждена практика назначения на зараженные приходы «проштрафившихся» священников и других членов причта [89, с. 859].

5. Иметь суждение о необходимости лучшего обеспечения священников единоверческих приходов, путем постановки их «по обеспечению в особое миссионерское положение, с назначением в единоверческих приходов жалования как и в зараженных расколо-сектантством» [89, с. 860].

6. «Просить Св Синод сделать распоряжение о привлечении низших чинов причта и учителей народных школ к участию в приходской миссии, а в тех случаях, когда низшие чины клира опытны в борьбе с расколом и сектантством, священники оказывали бы миссионерской деятельности таковых всякое со своей стороны внимание и содействие» [89, с. 861].

Предполагалось, что низшие члены клира и учителя народных школ, как наиболее часто и близко входящие в общение с народом, могли бы собирать точные сведения о состоянии местного сектантства, своевременно уведомлять приходского священника, а через него и священноначалие, «о происходящих в местном расколо-сектантстве и в православной части населения религиозном брожении», участвовать «в беседах, в пении и чтении, под руководством священников» [89, с. 860–861].

С целью охранения священников от последствий клеветы и поддержания авторитета духовенства Съезд выразил пожелание, чтобы священников, обвиняемых в уголовных преступлениях не заключали на период предварительного следствия в тюремные учреждения, но определяли их «в монастырь под охрану и за ручательством настоятелей и чтобы привод обвиняемого духовного лица под открытым конвоем был совершенно устранен и вообще духовно-следственная и судебная власть по возможности избегала-бы широкой публичности и огласки при производстве дознания по проступкам и преступлениям священников, до признания их виновными по суду» [89, с. 861–862].

7. Признать полезным, для духовного воздействия на православных и раскольников, чтобы истовые уставные богослужения в городах, хотя бы в одном из приходских или монастырских храмов, «были отправляемы … с точным, без всяких сокращений, исполнением церковнаго устава» [89, с. 862].

8. Ходатайствовать перед Св Синодом «о воспрещении отпеваний самоубийц в храмах и торжественных соборных и церковных панихид по самоубийцам и христианам инославного исповедания, в случаях же погребения умалишенных самоубийц – отпевание было-бы совершаемо в доме без торжественных погребальных процессий» [89, с. 862].

9. Выразить желание, «чтобы обязанность надзора за торговлей иконами на базарах и ярмарках была возложена на местных благочинных или их помощников и приходских священников тех селений, где происходят базары и ярмарки с тем, чтобы места для продажи икон были отводимы (безплатно) в колокольнях, оградах и в их вратах или же, по крайней мере, в близи церковных оград» [89, с. 862]. Одобрить приобретение икон и крестиков на собственные средства храма, а потом реализацию их всем желающим, вместе с недорогими изданиями житий святых (изображенных на иконах).

В особом (отдельном) заседании Съезда обсуждались вопросы о миссионерских учреждениях: а. миссионерских приходских кружках³³ ревнителей православия; б. миссионерских школах для подготовки начетчиков из числа мирян; в. миссионерских епархиальных и уездных съездах приходских священников; г. создании центрального православного миссионерского общества (см. пп. 10–15 [89, с. 863–868]).

10. Просить свяшенноначалие разъяснить пастырям и миссионерам целесообразность создания и снабжения необходимыми указаниями и пособиями братств (кружков) ревнителей православия, которые могли бы собирать необходимую информацию, принимать (под руководством священника) активные действия в деле миссии [89, с. 863].

11. Съезд заслушал доклады об учреждении и деятельности разного рода специальных миссионерских школ (в Вятской, Донской, Екатеринославской, Самарской, Саратовской, Тамбовской и Томской епархиях) для подготовки начетников из народа [89, с. 863–865] и признал полученный опыт положительным.

12. Признать целесообразными и полезными, и рекомендовать епархиальным архиереям создание «повременных³⁴ миссионерских курсов для начетчиков из народа», которые учреждать для удобства крестьян в сельских центрах и при монастырях на срок в 4–6 недель под руководством епархиального миссионера [89, с. 865–866]. Был заслушан положительный опыт деятельности подобный курсов в гг. Калуге и Оренбурге.

13. Признать необходимым³⁵ «заведение повсеместно в епархиях епархиальных миссионерских съездов» «для объединения и оживления миссионерской деятельности епархиальных и окружных миссионеров». Выразить желание, чтобы в епархиальных миссионерских съездах принимали участие наиболее опытные миссионеры и близрасположенных (соседних) епархий [89, с. 866]. Отмечена положительная практика Киевской, Харьковской и Херсонской епархий по данному вопросу.

14. Признать желательным предоставление права епархиальным архиереям, вне зависимости от содержания учебных программ, разрешать преподавание в епархиальных женских училищах дисциплин по истории и обличению раскола или сектантства (по местным потребностям) [89, с. 867].

15. Выразить полное сочувствие идее и единодушное пожелание об учреждении «Всероссийскаго Миссионерскаго Общества для борьбы с расколом и сектами» и ходатайстве перед Государыней Императрицей Александрой Федоровной о принятии такого миссионерского общества под свое покровительство [89, с. 867–868].

16. О возможности православному священнику, по желанию прихожан, преподавать благословение двуперстным старообрядческим образом (сложением) были даны разъяснения из Определения Св Синода от 24 июня 1892 г. о правах, предоставленных епархиальному преосвященному по данному и др. подобным вопросам [89, с. 868].

17. Просить Обер-прокурора Св Синода, с учетом обсуждения вопроса на Втором и Третьем Съездах, о внесении инициативы об издании Закона «об охранении воскреснаго и праздничнаго покоя» для призыва народа к христианскому времяпровождению таких дней [89, с. 868].

18. Ходатайствовать перед Св Синодом об издании надлежащих распоряжений по организации переселения желающих православных в Сибирь с учетом необходимости их защиты от соблазняющего влияния переселенцев-сектантов и обеспечения участия в православных богослужениях, Св Таинствах и обрядах [89, с. 868–869].

Херсонским епархиальным миссионером Кальневым М.А. был сделан эмоциональный доклад о ненормальных условиях духовно-нравственной жизни рабочих на фабриках и заводах. Такая аномалия делала рабочих легкой добычей сектантов при доведении до первых сектантских лжеучений и сомнительных социальных доктрин. А с учетом того, что большинство промышленных предприятий находятся во владении или управлении иноверцев и инославных, то они не только не поддерживают православную миссию, но и прямо ей препятствуют. По итогам обсуждения доклада было принято решение о ходатайстве перед Св Синодом о том, чтобы:

19. «1) При многочисленных фабриках и заводах были открываемы школы непременно типа церковно-приходских школ, и созидаемы храмы Божии, или-же – школы-церкви для удовлетворения религиозных нужд рабочего люда» [89, с. 869].

Съезд высказал мнение, что для предприятий, численностью более 250 чел., открытие школ должно быть обязательным [89, с. 870].

«2) Вследствие несомненно развращающаго влияния плантаций³⁶ на работающих здесь подростков, желательно со стороны владельцев-плантаторов иметь особое нравственное наблюдение и попечение об условиях жизни женской прислуги несовершеннолетняго возраста, независимо от сего необходимо,

3) чтобы над жизнию всех вообще работающих на плантациях и фабриках, а в особенности над условиями быта работниц был учрежден и самый строгий правительственный надзор, привлекающий развратителей к строгой законной ответственности в случае их противонравственных действий и религиозно-развращающих отношений к работающим на плантациях.

4) Наконец, чтобы управляющие фабриками и заводами обязаны были вести правильную и точную регистрацию всех рабочих с указанием их принадлежности к известному вероисповеданию, ежегодно в начале рабочего времени доставляли сведения об этом местному начальству, а последнее к ближайшему приходскому пастырю, дабы православная миссия, если будет это необходимым, своевременно могла принимать соответствующие меры к пресечению пропаганды и к ведению миссионерских бесед среди рабочих на фабриках и заводах» [89, с. 869–870].

20. Признать полезными для дела миссии: приурочение паломничеств священников к паломничеству народному (чтобы священник сопровождал и окормлял паломническую группу в пути); назначение в монастырях из числа монашествующих чичероне-руководителей³⁷ для удовлетворения религиозной любознательности поклонников; организацию в людных пунктах (пристанях, железнодорожных станциях) книжной торговли изданиями религиозно-нравственного содержания [89, с. 870–871].

21. О поддержании от Св Синода ежегодной денежной субсидией в 1000 руб. миссионеров Нижегородской епархии во время месячной работы Макарьевской ярмарки для многих ежедневных бесед с многочисленными, приезжающими на ярмарку, сектантами и раскольниками активно пропагандирующими свои лжеучения среди продавцов и покупателей. «Съезд признал изложенное заявление заслуживающим серьезного внимания» [89, с. 871].

22. Ходатайствовать перед Св Синодом об издании богослужебных последований особого чиноприема в Церковь последователей того или иного толка или секты. Вопрос исследовался на примере секты баптистов, но было определено, что в каждом случае (в отношении каждого присоединяющегося к Православию) необходимо проводить расследования использованного чина Крещения. Крещеных во имя Отца и Сына и Св Духа не перекрещивать, но крестить вторично тех, кто был крещен иначе. Совратившихся из Православия в раскол и секты принимать в Церковь третьим чином [89, с. 871–872].

Важным для развития миссии стал одобренный Съездом документ «Заключение комиссии Съезда о правах и обязанностях миссионерской службы» [165, с. 248–253], который содержал принципиальные вопросы, грамотное решение которых позволяло существенно поднять результативность миссионерских деяний в епархиях и на местах.

Съезд определил необходимым:

1). признавая приходского священника незаменимым и первым миссионером на его приходе, обеспечить таковым наилучшие условия служения, особенно на приходах, зараженных сектантством и расколом;

2). во всех зараженных раскольничеством и сектантством епархиях, где еще не организованы миссии, создать таковые «с назначением достаточного числа миссионеров»;

3). для создания и реализации единого методического подхода, единообразного устройства миссии во всех епархиях и в помощь местному духовенству, создать институт православных миссионеров, освобожденных от любых иных обязанностей, кроме миссионерских [165, 248].

В связи с изложенным выше, Комиссия предложила существенно дополнить «Правила об устройстве миссии и о способах действий миссионеров…» (утверждены Определением Св Синода от 25 мая 1888 г. №1116), а именно [165, с. 249–253]:

1). в каждой епархии, по мере надобности, учреждается необходимое число должностей миссионеров;

2). миссионеры делятся на епархиальных, окружных и миссионеров-сотрудников;

3). по представлениям епархиальных архиереев, Св Синодом на должности епархиальных миссионеров назначаются нравственно благонадежные лица духовного и светского звания, как правило имеющие высшее богословское образование и дар слова;

4). епархиальные миссионеры, освобожденные от иных обязанностей, числом до двух в каждой епархии, назначаются со специализацией по вопросам раскола (один) и по вопросам сектоведения (один);

5). в помощь епархиальным миссионерам назначаются, освобожденные от иных обязанностей, миссионеры окружные, обладающие необходимыми, определенными Съездом и Правилами качествами;

6). епархиальные и окружные миссионеры подчиняются непосредственно епархиальному преосвященному и выполняют его указания;

7). окружные миссионеры осуществляют миссионерскую деятельность в пределах своих округов;

8). миссионерская деятельность (включая миссионерские поездки) осуществляется круглогодично, за исключением времени полевых работ;

9). при посещении округов епархиальными миссионерами, окружные миссионеры сопровождают их, присутствуют на собеседованиях и всячески перенимают их опыт;

10). епархиальные миссионеры, на основании отчетов окружных миссионеров, составляют годовые отчеты о состоянии миссионерского поля епархии, проделанной работе и представляют их епархиальным архиереям;

11). епархиальные и окружные миссионеры состоят членами советов братств и их отделений, а, по вверенным вопросам, имеют право голоса;

миссионерам предоставляется право бесплатной пересылки служебной корреспонденции и наличия персональной (личной) печати (штампа);

Съезд обсудил вопросы денежного и пенсионного содержания миссионеров.

12). в помощь епархиальным миссионерам, по решению епархиального преосвященного, по предложению первых набираются, в необходимом числе, миссионеры-сотрудники;

13). миссионеры-сотрудники подчиняются епархиальным миссионерам, получают от них поручения и предоставляют отчеты об исполнении;

14). Цели деятельности миссионеров-сотрудников определяются следующим образом:

а). помогать миссионерам в сборе данных о миссионерском поле вверенной территории, наблюдать за деятельностью и перемещением руководителей и учителей раскола и сект,

б). в частном порядке вести беседы с заблуждающимися,

в). знакомить верующих и заблуждающихся с истинами православной веры, путем бесплатной раздачи книг и брошюр религиозно-нравственного и полемического содержания.

15). приходской священник должен «непрерывно вести миссионерское дело» [165, с. 251], используя пастырские беседы и назидания, а также другие духовные средства:

а). участливое отношение к пастве, истовое совершение крестного знамения, благоговейное уставное богослужение, внятное чтение и пение молитвословий,

б). открытые собеседования, проникнутые христианской любовью, поучительные беседы с прихожанами и разъяснение предметов разномыслия,

в). устройство внебогослужебных бесед и чтений, сопровождающихся, по-возможности, молитвами и песнопениями с участием присутствующих,

г). учреждение церковно-приходских школ и школ грамотности с миссионерской направленностью,

д). распространение литературы, раскрывающей заблуждения в вере, четко и ясно (доходчиво) излагающей церковное учение,

е). выбор помощников из числа прихожан, способных вести просветительские беседы с миссионерским содержанием,

«В виду особой полезности таких деятелей, надлежит заботиться об устройстве школ и курсов для приготовления способных крестьян к миссионерской деятельности среди раскольников и сектантов по образцу школы, основанной в г. Вятке протоиереем Кашменским» [165, с. 252].

ж). наблюдение за книгоношами, распространяющими лжеучения и донесение о таких фактах священноначалию [165, с. 249–253].

Остальные пункты Правил были оставлены без изменений.

Представляется необходимым ознакомиться с некоторыми наиболее значимыми, с миссионерской точки зрения, предложениями депутатам Съезда от его Председателя архим. Антония, сделанных в различных заседаниях Съезда:

1. Основания для развития раскола и сектантства в значительной степени изыскиваются последними (особенно фанатиками) в недостаточно примерной церковной жизни некоторых приходов. Нередки случаи, когда клир не являет примера в личном подвиге служения. Поэтому, в развитие решений второго миссионерского съезда, возможно необходимо разработать мероприятия «к благоустроению деятельности пастырей на спасение пасомых» [88, с. 643];

2. Определенной частью православного духовенства (даже и благочинными) дело миссии не поддерживается надлежащим образом, и пастыри сомневаются в пользе миссионерских собеседований, как способа просвещения и исправления расколо-сектантства. Причиной такого положения дел являются, в частности: недостаточное самовоспитание кандидатов священства в духе и навыке миссионерских собеседований; негативное влияние на воспитанников духовных школ статей, превратно излагающих дело православной миссии.

На эти обстоятельства Съезд оперативно отреагировал принятием постановления об обращении в Св Синод со следующими предложениями: а). разъяснить духовенству на приходах важность и необходимость, пользу просветительных собеседований, б). «предписать приходским пастырям оказывать всякое содействие епархиальным и окружным миссионерам, приглашать их к участию в богослужении, и к произнесению проповедей и поучений в храмах», в). воспитанникам духовных учебных заведений, со стороны начальствующих лиц, внушать любовь к миссионерскому служению, а при разборе недостатков практической деятельности не допускать огульного осуждения собеседований [88, с. 644].

3. Необходимо живое и близкое отношение священников к духовным нуждам народа. Для чего полезно привлекать студентов старших курсов духовных семинарий к народной проповеди и активному участию в богослужениях, к организации и ведению «народных духовно-нравственных чтений на фабриках, в тюрьмах, богадельнях и т.п.» [88, с. 644], организовывать для них паломничества к святыням на местах [88, с. 645].

И в этом случае Съезд принял надлежащее решение с прошением об издании распоряжений: а). о привлечении студентов академий и семинарий в учебное и каникулярное время к проповеди Слова Божия, к собеседованиям с заблудшими, к самоподготовке в изучении чинов богослужения, Св Писания и святоотеческого наследия с миссионерских позиций, б). об издании недорогих выпусков трудов отцов и учителей Церкви для их широкого распространения, в). о надлежащем снабжении церковных библиотек (зараженных расколо-сектантством приходов) миссионерскими пособиями и листками [88, с. 645].

4. О рассмотрении целесообразности ведения истового уставного богослужения («с точным, без всяких сокращений, исполнением всего церковного устава» [88, с. 645]) в уездных и губернских городах, хотя-бы в одном из монастырских или приходских храмов. (Съезд поддержал данное предложение своим решением).

5. О недопущении и предупреждении соблазна от торжественного погребения самоубийц, с одной стороны, но неприменимости безусловного воспрещения христианского погребения таких лиц (в зависимости от наличествующих обстоятельств), с другой стороны.

В рамках икономического подхода, Съездом было принято решение: «Ходатайствовать пред духовным начальством о том, чтобы воспрещены были торжественныя соборныя панихиды по самоубийцам и иноверцам, а в случаях самоубийств умалишенных, отпевание было-бы совершаемо в доме без торжественных погребальных процессий» [88, с. 647].

6. Было предложено новое «психологическое объяснение», почему благочестивые люди ниспадают в секту хлыстов даже без участия ее проповедников. Развитие прелести (соблазна) может происходить следующими этапами: 1. прохождение молитвенного подвига самочинно (без участия духовника) приводит к открытию некоторых телесных ощущений, которые принимаются за элементы религиозного чувства, 2. тело начинает восприниматься как посредник между молящимся и Святым Духом, а соматические реакции – как проявления голоса Божиего, 3. произвольное нервное возбуждение вызывает половые ощущения, принимаемые за проявление вдохновения, 4. открывается путь к свальному греху, 5. Религиозное одушевление истощается, а «разврат превращается из последствия в цель радений, и затем становится в руках вожаков приманкой для совращения неофитов и для удержания в целях секты ея прежних последователей, а также наилучшим средством для усыпления их совести» [88, с. 647–648]. Таким образом, было определено, что общим в хлыстовщине является психическая сторона, а причиной ее: «неудовлетворенность современной церковной жизнию, которая не имеет восторженных выражений религиознаго чувства [88, с. 648]. (Информация была принята к сведению).

Поскольку одной из главных задач работы Съезда было изучение сектантства, то многие его члены представили отзывы, заключения и рефераты о деятельности сект и раскольников в епархиях.

Съезд выделил 20 рефератов в качестве наиболее значимых и важных. Речь в них шла о следующих сектах и проблемах (вопросах): 1). адвентистов, 2). пашковцев, 3). толстовцев, 4). штундистско-баптистических толках, а также молоканских толках: тамбовском, владимирском, прыгунском и 1-ом донском, 5). секте Еленушки, 6). ушковайзет (в Карелии), 7). о религиозно-нравственном состоянии рабочих на фабриках и заводах, 8). о сектантском влиянии на народное паломничество, 9). об улучшении иконной живописи и устранению соблазнительных видов торговли иконами, 10). малеванщины, 11). белоризцев, 12). мормонов, 13). крестящегося меннонитского братства, 14). о деятельности Сычевского (Смоленской епархии) миссионерского кружка, 15). отчет о. Михаила Матюшинского о его личной противосектантской деятельности и принимаемых мерах, 16). об угрожающей Нижегородской епархии деятельности со стороны расколо-вождей, 17). о введении в женских епархиальных училищах дисциплины по истории и обличению русского раскола и сектантства, 18). о присвоении епархиальным миссионерам казенной почтовой печати (для официальной почтовой переписки по делам миссии), 19). о ходатайстве перед правительством об уравнении в правах старообрядцев Измаильского уезда со старообрядцами всей Империи, 20). О проекте новых противосектантских мер [165, с. 70–71].

Как видно из приведенного выше, круг поднятых вопросов был весьма разнообразен и важен.

Съездом был рассмотрен широкий круг нарушений законов Российской империи со стороны расколосектантов и обсуждены возможные внешние (по отношению к Церкви) государственные меры пресечения пропаганды лжеучений и проявлений, направленных против Церкви и веры [89, с. 872–888], «кои вытекают из существа отношений православной Церкви и русского государства, предусматриваются коренными законами империи и правительственными распоряжениями» [89, с. 872].

Тезисно обозначим обсуждаемые на Съезде вызовы со стороны расколосектантства:

1). О необходимости ограждения детей и юношества, а также престарелых родителей, от совращения в секты и ереси, в том числе собственно в семьях сектантов и раскольников [89, с. 873–876].

2). Принятие расколосектантами детей из бедных православных семей на воспитание, обучение грамоте и рукоделию, или для услужения (по найму) с дальнейшим совращением от православия в блуд [89, с. 877].

3). Создание сектами и раскольниками тайных и легальных школ, приютов и богоделен для укоренения их учеников и насельников в лжеучениях [89, с. 877–878].

4). Насилие над осознавшими свои заблуждения и желающими перейти (вернуться) в православие со стороны расколосектанство настолько велико, что они не решаются на этот шаг из-за страха нравственного и материального угнетения, а поддержка и материальная помощь от миссионеров православной Церкви отсутствует. Пришедшие в православие, под давлением сильной нужды, часто снова возвращаются в извращенную веру [89, с. 879–881].

5). В Закавказье расколосектантские поселения занимают значительные территории. В них все должностные лица раскольники и сектанты, а государство не только не имеет здесь своих надежных агентов (из православных или разноверцев), но и вообще информации о состоянии дел и происходящих событиях. Без поддержки государства миссия здесь бессильна, более того опасна для жизни православных миссионеров [89, с. 881].

6). О безнаказанности публичного оказательства (демонстрации веры)³⁸ раскольниками в нарушение действующего Закона, выражающегося в разных формах: ношение одежды духовенства и длинных волос; совершение богослужений с публичным пением и чтением; шествия с телами покойных с предшествованием икон, крестов и церковных фонарей; торжественно освящаются молельные дома и сопровождаются крестными ходами; самовольное присвоение титулов православных архиереев и священников, отказ от присяги монарху и т.д. [89, с. 882–884].

7). Об исчислении раскольников и сектантов, число которых ни по церковным, ни по светским (полицейским) записям достоверно определить невозможно [89, с. 884–886]. (Более подробно этот вопрос рассмотрен ниже: см. на с. 54 п.7 Решения Съезда и с. 54–56 настоящей работы). Обсуждались нестроения в регистрации и учете браков.

8). Дополнительно рассматривался вопрос об отношении православного населения Империи к сектантству (с его хулениями на Православную Церковь) и ревностно защищающего себя и детей от сектантских происков, при пассивности государственных властей [89, с. 887–888].

Так же тезисно приведем некоторые оценки, решения и прошения к государственной власти и обществу в целом, принятые миссионерами в рамках рассмотренных выше вызовов (проблем миссионерского поля)³⁹:

1). Предусмотренная законом мера об отбирании, в определенных случаях, детей из семей раскольников и сектантов не может быть признана приемлемой для миссионерской практики. Возможной мерой может быть признано вменение заблудшим исполнение законных требований государства «приводить детей к обрядам и таинствам православной Церкви и воспитывать в духе православной веры», включая таинство Св Крещения, при нравственном попечении кружка ревнителей православия [89, с. 876–877].

2). Принято к сведению распоряжение главного начальника Юго-западного края, которым «воспрещено сектантам брать к себе на воспитание или в услужение православных несовершеннолетняго возраста» [89, с. 877].

3). Внесено предложение об отмене ранее выданного Министерством Просвещения дозволения старообрядческим уставщикам обучать детей своих единоверцев, что «послужило орудием к обходу закона о заведении тайных школ», и привело к тому, что в подобных школах «внушают детям фанатизм и ненависть к православию, что крайне тормозит успех миссии» [89, с. 878].

4). Материалы пункта этого пункта «круга вызовов» были приняты участниками Съезда к сведению.

5). Признано необходимым «живое попечение о духовном и материальном положении невозсоединенных, не одной миссии, но всех православно-верующих людей, пастырей и пасомых, особенно-же интеллигенции …, и широкое развитие просветительского влияния» [89, с. 881].

Внесены (и приняты) следующие предложения [89, с. 881–882] о необходимости:

– учреждения в каждой епархии (при мужских и женских монастырях) хотя бы одного особого миссионерского приюта для воспитания и обучения православных и иных детей-сирот, находящихся под тем или иным началом у сектантов и раскольников;

– закрытия расколо-сектантских школ и открытии, вместо них, школ церковных и Министерства Просвещения;

– образования особых епархиальных миссионерских фондов «для вспособления, в случае нужды, лицам, переходящим в православие» [89, с. 882];

– учреждения приютов и попечительств при единоверческих церквях для бездомных стариков и старух для изъятия их из приемных семей зажиточных раскольников.

6). Съезд полагает необходимым, чтобы к присяге сектантов и раскольников приводили не их непризнаваемые законом попы и наставники, но уполномоченные государством должностные лица.

Одновременно Съезд признал необходимым:

– уточнение (конкретизацию) законодателем и администрацией определения понятия «домовых моленных» (у раскольников),

– принятие (по аналогии принятых в отношении католического духовенства) правительственных мер по ограничению свободных разъездов (перемещений) раскольничьих «попов» и сектантских вожаков, пропагандирующих свои лжеучения, собирающих съезды и конференции своих сторонников [89, с. 884].

7). Дело налаживания правильного ведения учетных записей и достоверного исчисления числа раскольников и сектантов не может быть решено исключительно силами миссионеров или церковных братств, но требует учреждения по уездам особых церковно-правительственных духовных комиссий (с участием гражданских властей, миссионеров и под председательством местного протоиерея).

Принято решение о ходатайстве перед Св Синодом, «чтобы было сделано по епархиям распоряжение об обязательном заведении особых посемейных церковных записей раскольников и сектантов, … возложить на приходских священников обязанность ежегодно производить проверку таких записей и отмечать происшедшия перемены …; не причисленные никуда раскольничьи поселки приписать к православным приходам» [89, с. 886].

В отношении учета браков было принято решение просить разъяснения Св Синода.

8). Пассивность властей «содействует торжеству пропаганды лжеучений, деморализует народ и крайне тормозит успехи миссии» [89, с. 888].

Отдельно был заслушан вопрос «Об условиях вчинения судебных дел по преступлениям отпавших против веры и Церкви и об экспертизе». Более подробно можно ознакомиться с документом Съезда по этой проблеме в [165, с. 245–247].

Вернемся еще раз и отдельно отметим как важную (и актуальную до сего дня) дискуссию Съезда о «счислении раскольников (а также и сектантов)». Громогласов И.М. отмечает: «Не подлежит сомнению громадная важность точных и верных сведений о числе последователей раскола и сектантства вообще и разных их подразделений в частности…» [34, с. 38]. Начиная от указа Петра I о всеобщей переписи раскольников и до момента проведения Съезда, данная проблема не получила своего разрешения. Главными причинами такого положения дел Съезд определил следующие:

– ограничения (поражение в правах), накладываемые на раскольников и сектантов со стороны государства, причисление их к «более вредным», влечет за собой сильные побуждения к сокрытию ими своей истинной принадлежности в пользу маскировки под православно верующих,

– детей раскольников и сектантов, по действующему в Российской империи законодательству, положено причислять к категории «склонных к расколу», в то время, как они никогда Св Крещения не принимали и православными не были,

– как светские, так и духовные официальные лица, передавая сведения начальствующим, «боялись приблизить издавна принятую казенную цифру к действительной, так как внезапное возрастание числа неправомыслящих в официальных документах могло быть признано следствием недостаточной попечительности названных должностных лиц и навлечь на них чувствительныя неприятности со стороны высшаго начальства»^40,41[34, с. 39–40].

После долгой дискуссии, была высказана возможность возбуждения ходатайства о том, «чтобы приходским священникам было предписано, независимо от прежних способов сообщения оффициальных сведений о числе раскольников, с прежнею точностью этих сведений (так как практически-надежных мер к устранению традиционной неточности и к возвышению достоверности этих сведений указано не было), доставлять в особой бумаге, препровождаемой в консисторию чрез епархиальнаго преосвященнаго, другую цифру – «неоффициальную» и уже вполне достоверную» [34, с. 42–43].

Следует отметить, что мера эта вызвала ряд сомнений в ее нравственной компоненте и возможности порождения дальнейших нестроений: 1. невозможности для совести священнослужителя иметь две «правды» – «официальную» и «неофициальную», при том, что достоверность требовалась неофициально, а официально предлагалось поставлять сведения заведомо недостоверные; 2. документ, передаваемый в Консисторию «неофициально», естественным образом, становится в ней документом «официальным», что приводило бы к немедленному выявлению «двойной отчетности» приходских священников и миссионеров; 3. Консистория и епархиальные архиереи вынуждаются либо покрывать подчиненных в их обманах, либо строго за них наказывать; 4. священники и миссионеры, передавая официально и неофициально одни и те же «официальные» (но недостоверные) сведения, могут постоянно подтверждать этим изначальную «правильность» своих рапортов [34, с. 43–44].

Большую работу, во время заседаний Съезда, проделала Комиссия по разрешению недоуменных вопросов, но разрешить все поставленные вопросы не успела ввиду их весьма большого числа. Вопросы в комиссию передавались миссионерами от «совопросников» (представителей сект и раскола, которые имели целью нападки на православие и защиту своих учений). Приведем здесь некоторые вопросы, которые были внесены на рассмотрение Комиссии и остаются актуальными до сегодняшнего дня:

«- Согласна-ли с благостью Божией вечность мучений?

– Если Церковью разрешается третий брак, то почему не разрешается 4-й, 5-й?

– Как совместить с святостию апостолов слова св апостола Павла: «Человек я грешный»?

– Христос, похваляя неправедного домоуправителя, не даст-ли право так всем поступать (Лук. XVI, 1–9)?

– Отправлять-ли в православной Церкви молитвословия за лютеран и католиков?»

Полный перечень вопросов, приведенный в первоисточнике можно посмотреть в [165, с. 71–73].

Следует отметить своевременность и важность обсуждения Методики собеседований с заблуждающимися [165, 843–852]. В документах Съезда это обсуждение приведено в своеобразной форме: записи последовательности обсуждения, перемежающееся рекомендациями по поднимаемым подвопросам.

Отмечены следующие темы (подвопросы) и методические приемы собеседований:

– о приглашении отказывающихся общаться раскольников и сектантов на беседы. Подвопрос этот признан особо важным и, после его обсуждения, выявлены достойные к использованию в практике миссии способы и приемы, отмечена результативность использования хорошего хорового и общего пения православных участников собеседований;

– о торжественных молебнах и возношениях молитв перед началом бесед. Признано обязательным, но может варьироваться с учетом местных условий и состава участников от раскольников и сектантов;

– о притязаниях вожаков раскола и сектантов на их позицию (местонахождение) и роль в ходе бесед. Съезд определил рекомендации, обратив внимание на необходимость, в таких случаях, тактичности и деликатной настойчивости;

– о неприличном поведении, крике, шуме и прерывании беседы со стороны вожаков раскола и сект. Рекомендовано успокоить присутствующих и стараться завершить беседу окончательным словом миссионера;

– о месте собеседования. Приходится использовать любые места: храмы (как правило, в виде исключения), училища, общественные и частные дома, железнодорожный и водный транспорт, собрания под открытым небом (на улицах, на площадях, в местах сбора народа);

– о времени собеседования в годовом круге. Высказано мнение, что наиболее благоприятным временем являются: «глубокая осень, зима, отчасти ранняя весна (праздник пасхи), конец мая и начало июня», но всегда «всячески избегать устроения беседы в рабочее время, и сообразовываться с местными условиями жизни и быта населения…» [165, с. 848];

– о притязании вождей на «контрактную» основу собеседований и принятием православными миссионерами особых обязательств в корыстных интересах заблуждающихся. Найдена выдача «расписок» не соответствующей достоинству православного миссионера и вредной для дела миссии;

– о концентрации внимания миссионера на важных положениях лжеучений, высказанных совопросниками, и их записи для памяти. Определено полезным для последующего обстоятельного (по пунктам) разбора сказанного оппонентом;

– о продолжительности и форме выступления миссионера. Рекомендовано строить краткую, даже «отрывочную» речь, используя вопросоответную форму;

– об отдельных публичных молебнах раскольников и сектантов перед началом собеседований по их обрядам. Сочли недопустимым, чтобы избежать соблазна присутствующим православным людям. Альтернативно предложено использовать, для общего моления всех присутствующих, евангельскую молитву «Отче наш…»;

– о начале беседы с раскольниками и сектантами рационалистических и мистических толков. Рекомендовано «типовое» начало для бесед с раскольниками, для бесед с сектантами предложены варианты, выбор которых оставлен на усмотрение противосектантских миссионеров;

– о методах, полагаемых в основу общения с сектантами рационалистских толков. Считать таковыми: метод полемический и метод апологетический, «с какого же именно из них начинать и как ими пользоваться, это следует предоставить личному усмотрению и опытности» миссионеров [165, с. 851].

Полный текст «Методики собеседования с заблуждающимися» приведен в Приложении 3.

Методики организации и ведения собеседований с сектантами мистических толков были обсуждены на отдельном заседании Съезда, в рамках обсуждения вопроса о сектах хлыстов и др. Текст первоисточника по этому подвопросу [165, с. 831–832] приведен в Приложении 3.

Доклады и решения III миссионерского съезда вызвали множество ярых нападок противников Православия, вызванных неточностью располагаемой информации или прямым умыслом в клевете на Церковь и ее миссионеров. Справедливо заметил проф. Ефимов А.Б. в своем труде [53, с. 491–492]со ссылкой на [89, с. 735–786]– Скворцов В.М. Сенсационные кривотолки в печати и обществе о занятиях 3-го Всероссийсого миссионерского съезда и правда дела: «Съезд проходил в обстановке обостренной политической борьбы различных группировок, которые были едины в одном – в ненависти к Православной Церкви и, особенно, к миссионерам. В прессе началась травля миссионеров и миссионерского съезда, который определялся как собрание, где ведутся бессмысленные словопрения о вере, миссионеры – гасителями просвещения, штабом опричников, шпионами правительства, само миссионерство – делом “темным, лишним и вредным”».

Основным поводом для нападок послужило искажение содержания речи епископа Мелетия⁴².

До настоящего времени (в XXI в., по прошествии более 110 лет), на волне ненависти к РПЦ, периодически поднимаются эти давно развенчанные клеветнические выпады. Например, Романов Г. ретранслирует работу Журавлева С.⁴³ «О покаянии Православной Церкви и всего христианства в антисемитизме» (часть 7 «Казанский православный съезд 1897 года или кто первым придумал концлагеря. Антисемитизм и антиевангелизм») [54], где с новой силой будирует давно забытую неправду. Подхватывает клеветнические измышления Сергеев В.⁴⁴ [159]. Периодически всплывает этот вопрос и в других источниках, наиболее часто – на протестантских сайтах.

В заседаниях были рассмотрены также другие проблемы и вопросы, касающиеся повышения активности и результативности миссионерской работы РПЦ.

Важным вспоможением в работе для делегатов Съезда стало собрание книг библиотеки Казанской духовной академии, миссионеры старались работать в ней в любое свободное время. Объяснялось это, в-первую очередь, наличием огромного хранилища старопечатных и древне-письменных книг, которые имели прямое отношение к полемике с раскольниками. Во-вторую очередь – большой коллекцией книг, переданных в Академию из Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря. Они были приведены в порядок и позволяли ознакомиться со старыми богослужебными книгами, употребляемыми задолго до книжной справы Патриарха Никона (†1681), например, при Московском митр. Филиппе (†1569). Книги позволяли миссионерам детально ознакомиться с православными обрядами того времени [165, с. 91].

Коротко подведем итоги исследования деяний III Всероссийского миссионерского съезда:

– русский народ, во главе с православным духовенством, был призван к сплочению для защиты православной веры [53, с. 492];

– состоялось подробное обсуждение проблем и совершенствования административного устройства миссии РПЦ, служебного положения (права и обязанности) и материально-финансового обеспечения миссионеров [66];

– сформулированы важные дополнения к решениям и документам I и II миссионерских съездов, рассмотрена и одобрена Методика собеседований с заблуждающимися;

– в обращении к правительству Съезд просил издать законы и подзаконные акты, которые ограничивали бы деятельность сект, которые находят последователей в силу двух основных причин: 1. тяжелого положения российского рабочего класса и 2. отсутствия надлежащего духовно-нравственного просвещения в рабочей среде;

– по итогам обращения участников Съезда к Св Синоду, 26 мая 1900 г. принят циркулярный указ «Об основаниях к признанию сект особенно вредными и о мерах противодействия развитию раскола и сектантства», № 5 [193].

Основные моменты Постановлений III Всероссийского миссионерского съезда 1897 г. приведены на рис. 3 в Приложении 3.

Выводы:

1. В документах III Всероссийского миссионерского съезда конкретно указывалось на сохранение преемственности с ранее состоявшимися слушаниями предыдущих миссионерских съездов и принятыми на них решениями.

2. Съезд подчеркнул характер миссии, как дела специального и многотрудного, являющегося заботой не только Православной Церкви, но и государства, и всего российского общества.

3.. Главнейшими результатам работы Съезда следует считать: 1. важные дополнения в «Правила об устройстве миссии и о способе действий миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам» (приняты I Миссионерским съездом), 2. развитие и конкретизацию решений II Миссионерского съезда, 3. принятие решения о правах и обязанностях миссионерской службы, 4. обсуждение и одобрение Методики собеседований с заблуждающимися, как раскольниками, так и сектантами рационалистического и мистического направлений.

4. Съезд представлял собой открытую практическую школу обмена миссионерским опытом, позволил каждому миссионеру-практику быть не только учеником, но и учителем для присутствующих делегатов.

5. Пристальное внимание участников Съезда было обращено на изучение и классификацию новейших (для того времени) сект, как являющих соблазн для интеллигенции и сбивающих простой народ с восприятия истин православия. Велся поиск путей эффективного противодействия такого рода духовным болезням российского общества.

6. Принимая во внимание существенное падение духовно-нравственного уровня рабочих (бывших крестьян), было принято решение об открытии школ при фабриках и заводах (по типу церковно-приходских) и строительства храмов для воспитания и удовлетворения религиозных нужд трудящихся. Для предприятий, с численностью работающих более 250 чел., открытие школ было признано обязательным.

После опубликования Указов 1905–06 гг. о веротерпимости, активность миссии Русской Православной Церкви, внезапно лишившейся, хотя бы и формальной, поддержки от государства, вынужденно пошла на спад.

По замечанию автора Пругавина А.С., Русская Православная Церковь оказалась существенно в более несвободном положении и вынуждена была значительно более ограничить проявление миссионерской инициативы, чем представители иных вероисповеданий, раскольников и сектантов [130, с. 257].

Гораздо более категоричен был миссионер Скворцов В.М., который высказал мнение, что Закон (Указ) от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» был «первым подкопом крамолы под вековые твердыни православно-самодержавного строя Российской Державы» [166, с. 118–119].

Проф. Ефимов А.Б. отмечает: «Ситуация требовала единства и согласования действий, разработки новых методов и средств внутренней миссии. Нужно было изменить вообще постановку внутримиссионерской организации» [53, с. 494].

В создавшихся условиях, на передний план выдвигалась первоочередная задача внутренней миссии: миссия среди русского народа, находящегося «в ограде Церкви». Необходимо было заново создавать условия для развертывания именно такого рода миссии. Требовалось, в весьма короткие сроки, не только повысить ответственность и разносторонность деятельности епархиальных, окружных и уездных миссионеров, миссионеров-сотрудников и местных священников, но привлечь к делу миссии всех православных воцерковленных прихожан. Смещались и акценты значимости участников миссии: на первое место выдвигались миссионеры-проповедники «народно-приходской» миссии, второе место определялось за миссией «пастырско-приходской».

Важным моментом было указание на развитие миссии на внеепархиальных уровнях, именно путем созыва межепархиальных (региональных, областных) и всероссийских миссионерских съездов, которые должны были обобщать накопленный опыт и вырабатывать подходы, обеспечивающие единство действий всех миссий и миссионеров РПЦ [53, с. 497].

После утверждения новых правил миссионерской деятельности⁴⁵, в части организации и деяний миссии, составленных Особым Совещанием по делам миссии⁴⁶, и по представлению последнего, Св Синод своим Определением (от 30 апреля – 01 мая 1908 г.) установил созвать очередной Всероссийский миссионерский съезд в период 12–26 июля 1908 г. в г. Киеве. Предполагалось пригласить на Съезд от каждой епархии по два миссионера, по одному представителю единоверия, а также преподавателей духовных семинарий по направлениям «истории и обличения старообрядчества и сектантства» (по их желанию) [172, с. 483].

На Съезде присутствовало 617⁴⁷ делегатов: «3 митрополита (Санкт-Петербургский, Московский и Киевский), 10 архиепископов, 22 епископа⁴⁸, 6 архимандритов, 3 синодальных миссионера, 68 епархиальных миссионера, из них 45 в священном сане, 12 иеромонахов, 152 священника, 86 помощников епархиальных миссионеров, 60 профессоров и преподавателей духовно-учебных заведений, 69 светских лиц, занимающихся делом миссии, 88 простецов ревнителей Православия и начетчиков, и 38 единоверцев» [172, с. 484].

Таким образом, на Съезде присутствовали и активно работали 35 архиереев, 244 чел. в священном сане, 157 миссионеров разных уровней и их помощников.

Почетным Председателем съезда был избран митр. Киевский Флавиан (Городецкий, †1915), а Председателем – архиеп. Волынский Антоний (Храповицкий). На открытии съезда с речью выступил Обер-Прокурор Св Синода Извольский П.П. [44, с. 187].

На Съезде было сформировано и активно работало девять отделов (комиссий) под председательством архиереев: «1) противораскольничий – Назарий, епископ Нижегородский и Арзамасский; 2) по единоверию – Тихон, епископ Николаевский, викарий Самарской епархии; 3) противосектантский – Алексей, епископ Чистопольский, викарий Казанской епархии; 4) противокатолический – Евлогий, епископ Холмский и Люблинский; 5) веро(церковно)учительский и по борьбе с неверием и безбожием – Стефан, епископ Могилевский; 6) организационный – Михаил, епископ Гродненский; 7) литературно-издательский (редакционный) – Никон, епископ Вологодский и Тотемский; 8) противомусульманский – Андрей, епископ Мамадышский; 9) преподавательский» [53, с. 497, [185, с. 717;]дополнительные сведения о составе отделов приведены в [16, №24, с. 935–936].

Главные вопросы, поставленные и решающиеся на Съезде приведены в Приложении 4.

На докладе об итогах работы Съезда, после ознакомления с ним, Император Николай II написал: «Отрадно» [172, с. 486]. После чего Св Синодом по делам миссии был принят ряд Определений. Рассмотрим несколько более подробно наиболее важные из их числа.

Определение Св Синода «О передаче дел о присоединении к Православию инославных в заведование миссионерских советов» от 16.03–25.04.1909 г. №2167 поставило миссионерским советам задачу не просто приписывания человека к православному вероисповеданию, но возложило на них «заботы о приискании убежищ для желающих принять православную веру и о наставлении их в вере, а также и попечение о дальнейшей судьбе лиц, присоединившихся к православию» [172, с. 486].

Определение Св Синода «О предоставлении епархиальным братствам исполнения функций миссионерских советов» от 23.02–09.04.1909 г. №1377⁴⁹ для тех епархий, где были к тому времени организованы и вошли в силу епархиальные братства, исполнение обязанностей миссионерских советов возлагалось на такие братства «не изменяя уставов сих братств и той внутренней организации, на основании которой они действуют [172, с. 486].

Определение Св Синода «Об отношении миссии к учебным и просветительным учреждениям и о привлечении лиц на службу миссии» от 13.05–02.06.1909 г. №4156 установило обязательное правило о введении епархиальных и уездных миссионеров в состав соответствующих училищных Советов и их отделений. Важным, но в то же время сложным элементом, учебного процесса по преподаванию Закона Божия в начальных школах было определено введение полемики по учебным вопросам (темам). Миссионерам рекомендовано иметь представительство во всех церковных просветительных учреждениях, оказывать содействие преподавателям семинарий как в организации для семинаристов собеседований с заблуждающимися лицами, так и в ознакомлении учащихся с лжеучениями, характерными для места расположения семинарии (епархии) [172, с. 487].

Определение Св Синода «Об иерархическом посвящении миссионеров проповедников» от 03.06–17.07.1909 г. №5316, признавая, что «миссионерское служение есть служение проповедническое, благовестническое» и что миссионеры именуются проповедниками, рекомендовало епархиальным архиереям, по их усмотрению, посвящать в стихарь миссионеров из лиц светского звания для повышения их авторитета и выделения из общего числа верующих [172, с. 487], см. Приложение 4. Стихарь есть один из символов Спасения. Пророк Исаия отмечал: «Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем; ибо Он облек меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и, как невесту, украсил убранством» (Ис. 61:10).

Определение Св Синода «О положительном церковном учительстве и о миссионерской деятельности монастырей» от 27.01.1909 г. №547. Как и другие, данное Определение было принято после обсуждения Св Синодом постановлений IV Киевского миссионерского съезда в части: 1. мер «религиозно-нравственного обучения и воспитания верных чад Церкви и о положительном церковном учительстве»; 2. организации «миссий при монастырях вообще и на западной окраине и миссионерской деятельности монастырей в борьбе с католичеством»; 3. правильного совершения крестного знамения. Характерным для данного Определения стало предоставление весьма обширной свободы для его применения в практической миссии. Документ предусматривал: «усмотрение» епархиальных архиереев, оценку степени возможности реализации предложенных мер, учет местных потребностей, настроений верующих и обстоятельств времени. В части крестного знамения было установлено, что во всех начальных, особенно в церковно-приходских, школах, должно было строго наблюдаться за истовым и благоговейным его совершением.

Приведем наиболее, на наш взгляд, важные тезисы Определения в части «А) По вопросу о положительном церковном учительстве»:

– признать настоятельно необходимым проповеди истин христианской веры и нравственности;

– утверждать паству в догматах веры, поскольку без твердого их усвоения невозможно устремление к нравственной жизни;

– восстановить и упорядочить на уровне благочиний ведение расширенных катехизических бесед с паствой – останавливать внимание слушателей на самом важном и необходимом;

– разработать и внедрить типовые (единообразные) образцы обучения для взрослых, для венчающихся, для воинов, для детей, максимально близких к тексту Символа веры и заповедей Христовых;

– не ограничиваться школьным обучением детей христианским истинам, но собирать их в особые дни в храме и наставлять истинам веры и молитвы;

– читать проповеди не только за литургией, но и за другими службами, системно и последовательно соблюдая их тематику;

– епархиальным миссионерам-проповедникам не обходить учением никого из православных верующих людей;

– «иметь специальных лиц, назначаемых для положительной проповеди, с тем же званием епархиальных миссионеров-проповедников и с теми же служебными правами»;

– в монастырях находить монашествующих и определять их специальными проповедниками [172, с. 488–491].

Приведем важные тезисы и по части «Б) О миссионерской деятельности монастырей». Эта часть документа имеет два подраздела. Первый – касается организации монастырской миссии вообще. Второй – касается миссии монастырей, расположенных на западных окраинах Российской империи и имеющих целью противостояние католической экспансии.

В первом подразделе монастыри и миссионеры-монашествующие нацеливаются на:

– активизацию миссионерской работы с богомольцами всеми возможными методами (проповедями, раздачей листков и брошюр и др.) и во всех доступных местах (храм, гостиница, просто под открытым небом);

– нацеленность духовников при общении с паломниками и местными жителями на миссионерские цели и запросы;

– осторожность и осмотрительность, решение миссионерских задач, при любых действиях в местностях, страдающих от раскола и сект;

– устройство миссионерских школ и курсов для насельников, белого духовенства и мирян;

– рост материальной помощи делам миссии, придание благотворительности миссионерских начал [172, с. 491].

Второй подраздел, в части монастырей западных окраин, направляет на:

– личный пример насельников монастырей для народа;

– истовость, чинность и торжественность совершаемых богослужений и крестных ходов;

– устройство школ и курсов (миссионерских, псаломщических, церковно-учительских, ремесленных, сельско-хозяйственных и др.) с общежитиями при них;

– создание типографий и книжных складов для печатания и раздачи противокатолической литературы;

– оказание местному населению помощи в религиозных, хозяйственных и др. нуждах [172, с. 491–492].

Развернутые тезисы содержания данного Определения приводится в Приложении 4 (см. [172, с. 487–492]).

Дополнительно приведем здесь пункт решения организационной комиссии (протокол №2 от 17 июля 1908 г.), принятые общим собранием Съезда:

«3) По вопросу об организации миссии при монастырях – признано необходимым: а) проповедание Слова Божия, – ведение бесед с богомольцами, раздача листков, брошюр; б) заведение миссионерских школ и курсов при монастырях; в) устройство при монастырях миссионерских съездов; г) усиление церковной дисциплины монастырской жизни и приведение последней в наилучшее состояние средствами миссии; д) усиление монастырской благотворительности в миссионерском направлении; е) поднятие умственнаго уровня насельников монастырских через устройство при монастырях школ для послушников» [184, с. 765–766].

Определение Св Синода «Об открытии братств и кружков ревнителей Православия, о привлечении лиц на службу миссии и вообще об организации народных миссий» от 02.03–09.04.1909 г. №1643 утвердило необходимость:

– взаимодействия с патриотическими обществами, «которые в своей деятельности отстаивают интересы Православной Церкви»;

– использования всех видов благотворительности в качестве «главных средств православной внутренней миссии в деле борьбы с религиозными заблуждениями»;

– ведения миссионерских бесед во время проведения церковных и светских праздников;

– устройства на железнодорожных станциях и речных пристанях «особых киосков для продажи духовно-нравственного содержания книг» и организацию на них деятельности книгонош-миссионеров;

– и др. [172, с. 492–493].

(Развернутые тезисы содержания Определения №1643 приводится в Приложении 4).

Определение Св Синода «Об участии братств в миссионерской деятельности» от 23.02–09.04.1909 г. №1377 признает полезным (на усмотрение епархиальных Преосвященных), в частности:

– организацию различных просветительно-благотворительных учреждений, открытие союзов трезвенников;

– учреждение касс взаимопомощи и ведение сборов для выведения приходов и их прихожан из нищеты и бедности;

– не связывать братства едиными правилами, но организовывать их деятельность в зависимости от местных условий и нужд (в рамках действующих церковных и правительственных уложений) [172, с. 493–494].

Ряд Определений Св Синода, по принятым Съездом постановлениям, был посвящен организации противодействия влиянию различного рода сект, получивших распространение в Российской империи исследуемого периода.

Были в сторону миссионеров, в частности, в сторону Киевского съезда и присутствующих на нем архиереев критические замечания. Так, например, митр. Евлогий (Георгиевский, †1946) в своих воспоминаниях резко и, надо полагать, отчасти предвзято, критикует миссионеров и миссионерскую деятельность. Владыка указывает: «… миссионерское дело в Русской Церкви стояло не на должной высоте. Хотя на это дело тратились большие церковные суммы; хотя не было недостатка в способных и энергичных миссионерах, однако не чувствовалось в нем подъема и воодушевления, не ощущалось веяния духа апостольского [44, с. 186], «Большинство архиереев относилось к этому важнейшему делу равнодушно» [44, с. 187], «Не думаю, чтобы Миссионерский съезд в Киеве имел большие практические последствия… Во всяком случае, какого-либо заметного подъема в деле миссионерства или радикальной реформы в его организации он не дал». Церковные иерархи «обычно жили совершенно обособленной жизнью, имели очень мало живого общения между собой» [44, с. 188] (более полно этот фрагмент воспоминаний архиерея приведен в Приложении 4).

В воспоминаниях митр. Евлогия наблюдается существенное расхождение в оценках, даваемых в этот же период времени миссионером-практиком протоиер. Иоанном Восторговым. Хотя оба они сходились во мнении, что миссионерское служение недостаточно эффективно, однако, проехавший практически через всю Российскую империю, миссионер указывал на почти полное безденежье в миссионерских делах, а также отсутствие на местах надлежащих миссионерских кадров и их абсолютную боязнь возвышать свой голос в миссионерских, а равно и других церковных вопросах [см., например, 169, с 11–12]. Что же касается «практических последствий» Съезда, то сам Владыка Евлогий ссылается на категорическое, вплоть до угрозы административного закрытия съезда киевским генерал-губернатором, указание его участникам не выражать «протеста против вероисповедной политики правительства и Государственной думы», наличие которого со стороны отдельных представителей церковных кругов признавалось весьма возможным и имеющим основания [44, с. 187].

Обратимся к воспоминаниям некоторых участников Съезда.

Священник Иннокентий Орфеев⁵⁰

В своих впечатлениях очевидца [72] священнослужитель обращает внимание на следующие моменты работы Съезда.

Уже в ходе работы высказывалось мнение, что Съезд «по составу присутствующих архипастырей, … пастырей и многих светских достойных лиц, по широте программы, подлежащей обсуждению, мог бы по справедливости быть назван не Миссионерским Съездом, а Всероссийским Поместным Собором» [72, №6, с. 29].

На съезд прибыло весьма много участников, оплачивающих свой приезд в г. Киев за свой личный счет, что, безусловно, указывало на высокую заинтересованность участников в обсуждении назревших реформ Церкви и общества в целом. Прибывшие были едины «по духу, мысли и настроению» [72, №4, с. 28]. Участники были готовы говорить о нестроениях в церковно-общественной жизни, говорить откровенно и нелицеприятно.

Вместе с тем, были и другие настроения. Некоторые рассуждали и убеждали, что при имеющемся благополучном состоянии дел, никаких реформ не требуется, а только следует устранить некоторые недочеты и несоответствия требованиям жизни, определенными Указами 1905–07 гг. [72, №6, с. 29].

Упомянул участник съезда и о многих недостатках в организации церковной миссии. Он согласился с одним из докладчиков, и вслед за ним указал на «неправильность постановки у нас православной миссии, именно на отсутствие “народно-приходской и пастырско-церковной миссии”» [72, №9, с. 22]. В частности им указывалось на то, что: «У нас … в настоящее время не существует, да и не существовало сколько-либо правильно организованной борьбы с постепенно усиливающимся инославием и иноверием; у нас не существовало идеально православно-христианской миссии по стольку, по скольку-бы она удовлетворяла Евангельским заветам Христа-Спасителя… способы миссионерской борьбы с заблудшими, а также и распространения христианской веры среди язычников, у нас примитивны, пожалуй, грубы, невежественны; очевидными показателями тому пред нашими глазами могут служить результаты нашей вековой миссионерской работы; раскол не думает сколько-нибудь приклониться пред нашими миссионерскими трудами…» [72, №9, с. 22].

Отец Иннокентий, в отношении основы миссионерского служения заметил следующее: «Этот путь, как заявил Митр. Антоний⁵¹, путь “мира и любви”. Вот основа миссионерскаго служения: никакия меры принуждения в деле веры, а тем более насилия, положительно нетерпимы. Таким образом, Митрополит Антоний вопрос о сущности миссионерскаго служения, его направлении решил прямо и немногими словами…» [72, №9, с. 22].

Священник Владимир Кузьмин⁵²

Еще один активный участник Съезда священник Владимир Кузьмин, в своих заметках [26] выступил с критикой миссионерских методов, предлагаемых Скворцовым В.М., в частности метода полемического, поставленного в первооснову просвещения заблудших. Отец Владимир указывал, что «Центр тяжести … должен быть перенесен от “препретельных слов”⁵³ на подлинную апологетику…». Приводит этот автор и слова архим. Григория, ректора Полтавской семинарии: «Суть миссии – в учительстве, а не в сражении, ибо и Христос прежде всего учил…» [26, №10, с. 22–23].

О. Владимир приводит слова миссионера прот. Боголюбова Д.И. (†1953), который констатировал: «Нужно огненными буквами сейчас же начертать, что церковь, при современных плачевных условиях, зовет в благодатную высь вечной, живой правды, не разсчитывая ни на какие внешние прерогативы…» [26, №2, с. 19], а также вспоминает о том, что миссионер Айвазов И.Г. (†1964) поднял вопрос об участии в политических партиях и призвал миссионеров, а равно и духовенство «встать в ряды тех политических партий, на знамени которых написано прежде всего святое слово – “православие”». Высказанную мысль поддержал Председатель Съезда архиеп. Антоний, который отметил, что «все, говорящие об отделении миссионерства от политики, не искренни и сами в конце концов все сводят к политике» [26, №2, с. 19].

Всеобщее внимание участников Съезда, по глубине впечатления, было приковано к выступлению делегата от Холмской епархии свящ. Тимофея Трача. О. Владимир Кузьмин приводит фрагмент его «наболевшего на душе слóва, вызвавшего «единодушное одобрение и благодарность всего съезда»: «Милые во Христе братья! С 17 апреля и 17 октября 1905 г. Россия начала жить новою жизнью. И нужно надеяться, что будут приложены меры, чтобы Россия стала богатой, образованной и свободной; чтобы в ней строго исполнялись законы… и нам точно также нужно обновиться. Теперь тех мер, которыя были раньше, уже не должно быть. а потому вся система нашего образования и воспитания, весь наш способ служения и проповеди должны быть радикально изменены. <…> Народ хочет и ищет живого слова. <…> Слушал я на днях 8 часов до умопомрачения спор со старообрядцами. … О всем там говорили, только не о Христе. Все говорили о законах и постановлениях соборов и святых отцов, но имени распятого Христа никто не упомянул. А Христос проповедывал правду, мир и любовь. Там друг друга считали виноватыми, но никто не сказал по заповеди Христа: “Я виноват, прости ты меня” – “Я тебя прощаю”. Так никто не говорил!» [26, №2, с. 20–21]. «Был также я … на собеседовании с адвентистами. 2 адвентиста и 100 человек наших ученых, с академическими значками, беседовали о вере. И та, и другая сторона твердо стояли на своем. Кто же проиграл? Братья! мы проиграли, мы! Их было только двое, а у нас сотня, – и ни к чему не пришли. Да, на словах никто не выиграет! Лишь делами можно выиграть! Споры не ведут к цели, а только ожесточают ту и другую сторону… Мы все силы должны приложить на обновление своей внутренней церковной жизни. Нам надо применяться к настоящему времени; нужно нам самих себя сверху и до низу преобразовать в духе Христовой истины и любви. В основе всего должна быть любовь… Мне кажется, родину надо любить и из-за любви надо прощать многое. <…> Так вот, милые! Умоляю вас именем Иисуса Христа, о котором здесь так мало слышно, подготавливайте низы, – весь русский народ! Начинайте с завтрашняго дня. Дайте ему живое слово, не по формам элоквенции⁵⁴, нет! но по духу Христова учения. Народ это поймет… Будем сильны духом, разумом и волею, не ожидая сколько будет наград… … Не будем ни на что оглядываться, будем служить только Христу и родине, и тогда никакая секта нам не будет страшна!» [26, №3, с. 20–21].

К слову свящ. Тимофея Трача о. Владимир дает красноречивый комментарий: «… речь его приобретает совершенно особое значение, как выражающая мнение всего съезда по самым принципиальным вопросам, тем более, что на оффициальных постановлениях съезда мнение это почти совсем не отразилось» [26, №2, с. 19–20] и добавляет еще раз: «таков был его⁵⁵ взгляд по главному основному вопросу о характере и принципах миссионерской деятельности. Но это подлинное настроение съезда почему то черезчур узко отразилось в оффициальных его постановлениях» [26, №3, с. 21].

В заметках также отмечена дискуссия о социализме, развернувшаяся, главным образом, в рамках работы отдела «вероучительского по борьбе с неверием и безбожием». На общем собрании Съезда этот вопрос не обсуждался [26, №4, с. 41–45].

Протоиерей Иоанн Троицкий⁵⁶

В своих публикациях [184,185,186] участник Съезда прот. Иоанн Троицкий подробно излагает все основные моменты работы Съезда, в том числе освещает ряд вопросов работы его комиссий.

Так о. Иоанн приводит материалы протоколов противосектантской комиссии о мерах борьбе с сектой иоанитов [184, с. 767–769].

Интересны, приведенные в материалах о миссионерской деятельности монастырей, высказывания (дискуссия) участников на соборном заседании Съезда (17 июля 1908 г.): «Преосвященный Андрей, епископ Мамадышский, указал, что в большинстве наших монастырей нет способных лиц для миссии. Миссионер М. Кальнев, указывая на свои миссионерския занятия с простецами, доказывал возможность обучения миссионерскому делу хотя некоторой части нынешних насельников монастырей. Архим. Серафим говорил, что миссионерское служение есть прямая обязанность монастырей. Преосвященный Стефан заметил, что и в служении сборщиков монахи могут исполнять великое миссионерское служение, как это показал Прп. Серафим Саровский, бывший сборщиком. Архим. Григорий, ректор рязанской семинарии, развивал мысль, что миссионерское служение монастырей, со времени данных св. Василием Великим уставов, составляло обязанность монастырей. Председатель съезда, заключая речи о монастырях, сказал, что в этих речах содержится правда, нисколько не обидная для наших обителей, что необходимо привлечение их к великому миссионерскому делу, путем ли устройства в них миссионерских съездов, путем ли открытия в них миссионерских курсов, или другим каким-либо соответственным способом» [184, с. 769].

Отец Иоанн обращает внимание на то, что прот. Иоанн Восторгов доложил предложения комиссии церковно-учительской и борьбы с неверием от подотдела «о положительных мерах религиозно-нравственного обучения и воспитания и о положительном церковном учительстве». Приведем здесь некоторые наиболее важные пункты доклада о. Иоанна Восторгова:

– о необходимости «ввести обычай повторения вероучения со взрослыми, путем спрашивания их о вере»;

– учредить должность специального епархиального проповедника в каждой епархии;

– «в обителях должен быть проповедник, за неимением способнаго из состава братии, приглашаемый из среды белаго духовенства» [184, с. 771].

Полный текст предложений, приведен в Приложении 4 [см. 184, с. 770–771].

Далее о. Иоанн Троицкий указывает, что вступивший в обсуждение вопроса Скворцов В.М. вызвал бурную дискуссию участников съезда о результативности положительного и полемического проповедничества [184, с. 771–773].

В опубликованных материалах [184] приведены сведения о работе других комиссий, бесед миссионеров с заблуждающимися и на другие актуальные темы.

Отмечается, что преподаватель Подольской семинарии С. Киржацкий внес на обсуждение Съезда предложение об учреждении Всероссийского Миссионерского общества для внутренней миссии, с целью объединения миссионеров и оказания им помощи в проблемных случаях [186, с. 816].

Указывается на то, что на Съезде были заслушаны и обсуждены меры противокатолической миссии, в том числе, о миссионерском служении православных монастырей в Западном крае [186, с. 821–825,834–837], меры противопротестантские [186, с. 833–834], меры противосектантские (штундо-баптизм и др. секты) [186, с. 838–840, 851–855], меры противомагометанские [186, с. 844–845], меры об устройстве миссии в войсках [186, с. 841–842]. Автор сообщает о рассмотрении еще целого ряда вопросов, включая вопросы, подготовленные организационной комиссии⁵⁷.

Священник Николай Бортовский⁵⁸

Участник Съезда отец Николай в своем дневнике, частично опубликованном в «Таврическом церковно-общественном вестнике» за 1908 г. [16], приводит обширные сведения о ходе работы Съезда.

Обратим внимание на некоторые из них.

Для предварительного изучения, ранее запрошенных от всех епархий материалов по расколо-сектанству, была создана специальная комиссия из специалистов – «известных деятелей противосектантской и противораскольничьей миссии», общей численностью в 30 чел. Возглавлял комиссию бывший миссионер, епископ Чистопольский Алексий (Дородницын, ректор Казанской Духовной академии, в дальнейшем – архиеп. Владимирский и Шуйский, †1919). Среди ее членов-соруководителей были: епископ Мамадышский Андрей (начальник миссионерских курсов), проф. Ивановский Н.И. и чиновник особых поручений при Обер-Прокуроре, действительный статский советник Скворцов В.М. Был членом этой комиссии и сам о. Николай.

5 июля была образована особая комиссия «для организации миссии среди войск под председательством командированного из СПБ военнаго протоиерея о. Шавельскаго»⁵⁹ [16, №24, с. 922].

В работе Съезда принимал участие Председатель Особого миссионерского совещания при Св Синоде митр. Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский). Особое совещание по делам миссии при Св Синоде было учреждено в феврале 1908 г. и явилось новым ключевым пунктом миссионерской деятельности РПЦ. Задачами Совещания были определены обсуждение, разработка и предоставление Св Синоду системы мер по наилучшему устройству дел внутренней и внешней миссии в изменившихся условиях миссионерского поля Православной Церкви. Деятельность Совещания в первую очередь сосредоточилась на проблемах внутренней миссии. Главным результатом этой деятельности следует признать составление, утвержденных Св Синодом Определением от 20–26 мая 1908 г. №3443, «Правил об устройстве внутренней миссии Православной Русской Церкви». Правила имели обязательное для всех церковных структур и служителей Церкви значение и для всеобщего доступа были опубликованы в «Церковных ведомостях» за 1908 г. №22 (официальная часть) [187].

Автор, в своих дневниковых записях, приводит подробные сведения из докладов участников Съезда о целом ряде сект и раскольничьих толков, включая истории их возникновения. Освещаются меры борьбы и методы работы с заблуждающимися.

Значительное внимание было уделено организации единоверческого служения [16, №26 , с. 1042–1045].

Приводится значимый материал о докладе архим. Серафима «О миссионерском значении монастырей и о желательности миссионерской деятельности их на западной окраине России в борьбе церкви с католичеством» [16, №29, с. 1191] и последующих Постановлениях Съезда по нему [16, №29, с. 1191–1193].

Принципиально важными следует признать сведения о докладе миссионера Екатеринославской епархии свящ. Николая Назаревского «Живое слово, как главнейшее средство миссионерскаго вероучительства», нестроениях, связанные с живой проповедью и решении, принятом Съездом по данному вопросу [16, №30, с. 1229–1230].

Не менее важным автор отмечает доклад прот. Иоанна Восторгова «Возрастающее религиозное одичание»⁶⁰ и решение Съезда по преодолению столь прискорбного явления в общественной жизни России [16, №30, с. 1230–1235].

Автором изложены позиции Съезда по вопросам о борьбе с социализмом [16, №30, с. 1235–1237] и о вероисповедной политике государства [16, №30, с. 1238–1240].

О. Николай пишет в своем дневнике, что Съезд утвердил решение организационной комиссии «о признании благотворительности, особенно организованной и в различных видах проявляемой, одним из главных средств православной внутренней миссии в деле борьбы с религиозными заблуждениями» [16, №32, с. 1336] и ряд других.

Иеромонах Виктор (Островидов)⁶¹

Иеромонах Виктор выступил с пространным докладом (слушали около часа, потом выступление было прервано, по-видимому, как существенно превышающее регламент) по истории и текущей жизни Русской Духовной миссии в Иерусалиме. Доклад прозвучал как «живое слово о живых нуждах», высказывались о. Виктором и «самые сокровенные, глубоко продуманные мысли о Православной Церкви» [144].

Было отмечено то, что Иерусалимская миссия изначально возникла не по церковной инициативе, а по намерениям светской власти, которой она и подчиняется. Миссия занимается «требоисправлениями для паломников, а не религиозным просвещением их» и требует существенной поддержки со стороны Церкви [184, с. 770].

Приведем цитату из выступления делегата Съезда: «Палестина и Сирия – это центр, куда стекаются представители всякого рода религиозных вероисповеданий, и притом в самом цвете их сил. Тут сосредоточена едва ли не главная работа Рима, который с наглою беззастенчивостью стремится поглотить народы Востока: католическое духовенство всевозможных видов, монашеские ордена, братства, союзы положительно наводнили города Востока. За папизмом следует мертвящий внутренний дух жизни личности протестантизм с бесчисленными своими школами, приютами, больницами.

В самое последнее время образовалось целое социалистическое общество, поставившее себе дикую задачу посредством школ и воспитания юношества вытравить всякое религиозное чувство у местных жителей и этим путем надругаться над главными святынями всего христианского мира. Армяне и сирийцы, и всякие американские выходцы в виде баптистов, свободных христиан довершают эту плеяду волков в овечьей шкуре, бороться с которыми одной Восточной Церкви положительно не по силам» [144].

Обратим внимание на то, что в светской прессе 1908 г., независимо от ее направленности, работа Съезда, с одной стороны, освящалась как сенсация, с другой стороны, сам Съезд и его участники подвергались достаточно жестким нападкам, зачастую носящим не только характер ненависти, но и характер заблуждения.

В ежедневной политической, литературной и экономической газете партии кадетов «Речь» указывалось в передовой статье за 20 июля 1908 г., то есть через неделю после начала работы Съезда и в середине его работы: «миссионерский съезд в Киеве является в последние дни самым крупным событием русской жизни» и он носит симптоматическое значение для жизни общества [30, с. 1].

Вместе с тем, Розанов В.В., на страницах Санкт-Петербургской литературно-политической газеты «Новое время» определял миссионеров в качестве язычников [29, с. 2]. Сторонник конституционной монархии и консерватор кн. Е.Н. Трубецкой, заблуждаясь, по окончанию заседаний Съезда, высказал следующее мнение: «съезд засвидетельствовал свой антихристианский, антирелигиозный характер целым рядом замечательных постановлений. Начать с того, что в борьбе за православие он поставил на первый план так называемые наружные, т.е., попросту говоря, чисто полицейские меры» [55, с. 3] (это мнение в корне противоречило позиции миссионерских Съездов о которой многократно заявлялось, в частности, на III Съезде: см. выше на с. 41), он же предлагал вообще изгнать миссионеров из Церкви.

Не давала покоя история Съезда и в конце XX в. Летом 1995 г. в Санкт-Петербурге на конференции «Православие и межконфессиональные отношения в России: прошлое, настоящее, будущее» американо-канадский специалист по российской религиозной истории г-жа Хэзер Колман сделала доклад [51], в котором, опираясь на полученные ею сведения о деятельности антисектантской комиссии, подвергла жесткой критике ряд позиций Съезда. Правда, за решения комиссии и Съезда ею выдавались частные богословские мнения лиц, зачастую ошибочные, но и содержащие справедливую критику православной миссии, и приведенные, по большей части, в светских изданиях 1908 г. К тому же, авторы противомиссионерских высказываний часто сами не были участниками Съезда, как, например, Розанов В.В. и кн. Трубецкой Е.Н., на которые ссылается и автор [51].

Коротко подведем итоги раздела:

– причиной для созыва IV Всероссийского съезда послужили именной Указ императора Николая II от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и Высочайший Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 г., которые предоставляли свободу действий многочисленным и разнообразным сектам того времени, осуществляющим свою подрывную деятельность против Церкви и российского государства на территории миссионерского поля РПЦ;

– были четко определены задачи народно-приходской миссии и миссионерской деятельности православных монастырей, особенное внимание было уделено миссии монастырей Западных окраин, страдавших от засилья католиков;

– монашествующим было вменено ведение миссионерских проповедей на богослужениях, внебогослужебные беседы с богомольцами и верующим народом должны были преследовать главным образом миссионерские цели;

– рассматривались вопросы миссии среди католиков, представителей ислама и в среде военных российской армии (и флота);

– была определена необходимость созыва специального Всероссийского миссионерского съезда, имеющего противомусульманскую направленность и его место – г. Казань. На этом съезде предполагалось собрать «специалистов по истории и вероучению ислама, … сформулировать основные положения проповеди среди мусульман» [66].

Основные моменты Постановлений IV Всероссийского миссионерского съезда 1908 г. приведены на рис. 4 в Приложении 4.

Выводы:

1. IV Всероссийский миссионерский съезд был беспрецедентным по представительству, широте и глубине обсуждения проблем и задач православной миссии, считался его участниками близким по значимости к Всероссийскому Поместному Собору. Среди делегатов Съезда было много инициативных миссионеров, готовых к самокритичному обсуждению назревших реформ миссии, Церкви и общества в целом.

2. Ситуация в России требовала не только единства миссионеров и их согласованных действий, но и принципиального изменения подходов к организации миссии РПЦ, в первую очередь методов внутренней миссии. На передний план выдвигалась первоочередная задача: миссия среди русского народа, привлечения к делу миссии всех православных воцерковленных прихожан. Главнейшей определялась «народно-приходская миссия».

3. На заседаниях Съезда звучала нелицеприятная самокритика ведущих миссионеров, обсуждения вскрывали различные позиции участников, принципиальные разногласия во взглядах на развитие миссионерской деятельности и частные заблуждения присутствующих.

4. На Съезде состоялась острая дискуссия о миссионерской деятельности монастырей, в ходе которой были высказаны различные критические замечания и мнения, вплоть до противоположных. В качестве положительного примера была приведена миссионерская деятельность Прп. Серафима Саровского и указано на мысли свт Василия Великого, закрепленного в его монастырских уставах, о том, что миссионерское служение есть обязанность монастырей.

5. Несмотря на откровенность обсуждения наболевших принципиальных вопросов, единомыслия по ним всех членов Съезда, меры по их разрешению весьма узко отразились в официальных Постановлениях Съезда.

6. По итогам работы Съезда, Св Синодом был принят целый ряд ключевых для совершенствования миссии РПЦ Определений, к числу важнейших из которых следует отнести Определение «О положительном церковном учительстве и о миссионерской деятельности монастырей» от 27.01.1909 г. №547.

Необходимость созыва миссионерского съезда по вопросам организации и ведения внешней миссии в Казани была определена на IV Всероссийском миссионерском съезде⁶² в Киеве в 1908 г. Киевский съезд выразил серьезную озабоченность слабому противостоянию православия активизировавшемуся мусульманскому влиянию в Российской империи.

Первый миссионерский Съезд по внешней миссии был созван по благословению Св Синода и проходил в г. Казани с 13 по 26 июня 1910 г. в зале Дворянского собрания. Съезд этот был епархиальным (локальным, но по существу – межрегиональным), к тому же не по «внутренней», а по «внешней» миссии, но его материалы представляют интерес для настоящего исследования, поскольку привнесли новое видение по ряду проблем православной миссии, а его решения внесли новые аспекты в ее дальнейшее развитие.

Почетным Председателем был избран митр. Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский), который в то время являлся и председателем Православного Миссионерского общества. Председателем Съезда, реально руководившим его работой, стал Никандр (Каменский, †27 ноября 1910), архиеп. Казанский и Свияжский [195].

В работе Съезда приняли участие около 200⁶³ делегатов из 22 епархий Восточно-Европейской части Российской империи, Западной Сибири, Туркестана и Кавказа. В частности, из Самарской, Симбирской, Саратовской, Омской, Пермской и Уфимской епархий было представлено 135 делегатов.

Учитывая, что ведущей в противомусульманской миссии на Съезде была Казанская миссионерская школа, а ее «острием» была школа «мамадышская», укажем, что «мамадышцев» присутствовало 5 чел., включая Преосвященного Андрея (Ухтомского), епископа Мамадышского. На съезде присутствовали несколько учеников выдающегося казанского миссионера проф. Н.И. Ильминского, также видные миссионеры – Е.А. Малов, М.А. Машанов, Н.П. Остроумов, историк – проф. П.В. Знаменский (биограф проф. Ильминского).

Статистические данные, характеризующие состав делегатов Съезда приведены в табл. 11 и 12.

Таблица 11. Состав⁶⁴ Первого Казанского миссионерского съезда по внешней миссии 1910 г. по священному сану, чел.

Источник: составлено автором по данным [157, т. 3, с. 161–170]

Таблица 12. Состав Первого Казанского миссионерского съезда по внешней миссии 1910 г. по должности участника, чел.

Источник: составлено автором по данным [157, т. 3, с. 161–170]

Главной задачей Съезда определялось: «сделать смотр своим силам миссионерским, сплотить и вдохновить их – воодушевить общество любовью и рвением к святому делу спасения коснеющих во тьме язычества и греховных прелестях мусульманства» [67, с. 5–12]. Ключевым противником православной миссии был определен исламский прозелитизм, а одними из ключевых положительных направлений – развитие Среднеазиатской миссии и решение проблем татарского народа, особенно принявших православие.

Необходимо отметить, что положение дел в Средней Азии было весьма противоречивым и обостренным. С одной стороны, отношения местных народов (туркмены, узбеки и др.) и русских относительно стабилизировались: последние были примером в духовно-нравственной, культурной и хозяйственной сферах. Через русских верующих, через появление постоянных православных храмов, христианство приходило в сознание среднеазиатских народов. С другой стороны, тенденция эта не носила устойчивого характера, христианскому благовестию активно противодействовали исламские муллы; имелись деятельные внешние силы, которые боролись не только с обретением коренным населением христианской веры, но и пестовали антирусские и антироссийские, промусульманские направления, пытающиеся опорочить Русскую Православную Церковь, разрушить мирные отношения эмиратов Средней Азии с Российской Империей, отторгнуть Азию из состава России [90].

Вот какое сравнение приводит в своем докладе на заседании «Общества Востоковедения» Чичерина (Бобровникова) С.В.: «Объединяющая сила ислама и татарской литературы в последние годы развилась сильнее, чем наше ей противодействие. Наши мероприятия в отношении мусульман ограничивались слабыми попытками насаждать среди них русский язык и образованность. Мы ложно судили о татарах. Мы видели, что у нас достаточно юноше доучиться до IV кл. гимназии, чтобы он начал свысока относиться и к многовековым государственным установлениям, и, тем более, к народным обычаям. Мы ожидали подобного и у мусульман. Мы думали, что достаточно мусульман научить русскому языку и приобщить их к так называемой русской культуре, чтобы они уже отреклись от мусульманской обособленности. На самом деле ничего подобного не происходит, и происходить не может. Вращаясь среди индифферентной к религии русской молодёжи, мусульманин усваивает от неё лишь презрительное отношение к христианству, но отнюдь не к мусульманству» [196, с. 136–137]. То есть, сами русские создавали условия для нарушения духовного общения с мусульманами и ведения миссии, в том числе миссии «личного примера».

В преддверии и во время проведения Съезда публиковалось много тематических и аналитических статей, посвященных проблемам миссии.

Представляет интерес статья «Что нужно для успеха православной миссии?», опубликованная в журнале «Церковный вестник, издаваемый миссионерским советом при Святейшем Синоде» (1910, №24) [цит. по 157, т. 2, с. 45–47]. Ключевые моменты текста статьи изложены в Приложении 5.

После изучения программы Съезда⁶⁷, автор обозначенной статьи обращается к глубинным причинам малой результативности миссии РПЦ и выявляет три таких основополагающих негативных фактора (или, по другому – кардинальных условий разрешения проблем):

1) миссионерское служение людей не по призванию, а «по должности».

Вот что отмечается в статье: «Прежде всего надобны люди, нужны достойные деятели миссии, готовые отдать миссионерскому делу не только свой труд, но и свою душу. <…> Все дело в том, что в миссионерском деле недостаточно исполнения обязанностей; здесь нужно глубокое искреннее одушевление, нужно то, что на обыденном языке именуется призванием. А этого то, к сожалению, у нас часто не бывает. В роли миссионеров выступают люди, которыя пошли на этот путь совершенно случайно, как на обычную службу, и которыя столь же пригодны к миссионерству, как и к какой либо другой работе. Сколь бы ни были добросовестны они, у них нет внутренняго огня, необходимаго для миссионера, их слово не проникает в душу, не покоряет сердце» [157, т. 2, с. 46].

2) отсутствие надлежащего (хоть мало-мальски достаточного) материально-финансового обеспечения миссионерской работы.

Позиция автора статьи здесь следующая: «Ведь и люди призвания не могут физически посвящать себя миссионерству без известного minimum’а обезпечения. А сколько надобно различных вспомогательных средств, которыя требуют денег. Миссионеры нуждаются в образовании и подготовке, миссия требует священнослужителей, храмов, богослужебных принадлежностей; борьба с исламом и необходимость утверждения в христианстве новокрещаемых выставляет нужду в многочисленных просветительных организациях, апологетических изданиях и журналах и т.п. На все это нужен „презренный металл“» [157, т. 2, с. 46]. Далее разбираются возможные источники финансирования миссии и делается неутешительный вывод о том, что условия церковной жизни не позволяют рассчитывать на быстрое и даже менее быстрое решение этой многотрудной задачи.

3) миссия не превратилась в миссию всецерковную и всенародную.

То есть требуется «привлечение к миссионерству самого православного общества, превращение миссии в дело общецерковное, всенародное, которым бы заинтересовались, которому бы действительно сочувствовали все члены церкви» [157, т. 2, с. 47].

Таким образом, в статье ставятся стратегические задачи, решение которых позволяет оживить миссию РПЦ и придать ей высокую эффективность.

Указав на стратегические проблемы (они же – главные задачи) миссии, рассмотрим проблемы «тактические», которые влекут за собой необходимость решения тактических задач. Из материалов Съезда и публикаций о его работе можно выявить следующие нестроения, которые, хотя и были «привязаны» к противомусульманской деятельности, но имеют значение для организации миссии РПЦ в целом:

1. Мусульмане, в вопросах исламской миссии, собрали в единый «кулак» основные ресурсы исламского общества (как финансовые, так и материальные), что позволило им значительно усилить мусульманское влияние в целом ряде регионов Российской империи. Это влияние привело не только к массовому отпадению инородцев от православия, но и к «отатариванию» значительной части чувашей, марийцев, башкир, удмуртов и ряда других народностей [2; см. 48].

2. Дерзкое вмешательство мусульман во внутреннюю жизнь РПЦ, заключающееся, в частности, в их предложении Министру Внутренних дел Российской империи о закрытии православных приходов крещеных татар в отдельных малочисленных населенных пунктах (селах) [45, с. 384].

3. В Поволжье началось активное строительство мечетей. Только за начало 1909 г. в Казанской, Уфимской и Оренбургской епархиях их было построено – 50 (пятьдесят!) [94, с. 172]. Возможно, что при равном строительстве (и его скорости) православных храмов это было бы паритетно с точки зрения «свободы совести», но источник указывает: «нужно принять во внимание, что постройка мечетей обставлена гораздо более простою канцелярскою волокитою, чем консисторское производство по построению церквей» [94, с. 174].

4. Мусульмане «во многих отношениях свободнее православных русских властей, они даже во многих отношениях свободнее русских», например, в части завещательных распоряжений в адрес религиозных школ (медрессе) или получения разрешения на учреждение частного учебного заведения. «Магометане содержат тысячи учебных заведений, куда фактически не вхожа инспекция. Такие училища и вовсе без преподавания русского языка существуют даже в Казани» [196, с. 137–138].

5. Татары-мусульмане проявляют недюжинную инициативу во всех своих житейских вопросах, не обременяют себя правительственными и местными разрешениями на ту или иную деятельность, что не свойственно русским.

Епископ Мамадышский Андрей (Ухтомский) в своей статье [48, с. 323] отмечает, что татары: «всегда умеют действовать с наибольшею для себя пользою. … Для осуществления своей огромной инициативы, они не ищут ниоткуда каких-либо разрешений и не нуждаются в них. Это тоже их громадное преимущество. Если что-нибудь безусловно полезно для пропаганды, то татары просто делают это, нисколько не стесняясь в форме и зная, что свои этому не помешают и что свои только одобрят за всякую инициативу, лишь бы она была направлена к пользе дела. Всё полезное – законно, такова логика инославия и иноверия вообще и магометанства в частности».

6. Татарин-мусульманин постоянно и навязчиво, где бы ни находился и чем бы ни занимался, обращается к представителям других народов с толкованием (проповедью) своей веры, которую восхваляет на фоне очернения православия. Православные верующие весьма редко и мало говорят о православии, показывают его истинность [139; приводится по 2].

7. Отсутствие четких и доступных методик миссионерской работы РПЦ с инославными.

Священник Багин С.А. отмечал в своей статье «Несколько слов по поводу предстоящего инородческого Миссионерского Съезда в г. Казани» следующее: «Наша литература по инородческим вопросам … особенно бедна … по вопросу о методах ведения миссионерских бесед; притом, статьи, касающиеся этого предмета, найти весьма трудно, и не каждому миссионеру возможно, так как оне напечатаны на страницах богословских журналов и епархиальных «Известий» прежних лет». Тем более, что: «Специальных руководств для ведения миссионерских бесед с магометанами и язычниками мы не имеем, между тем, руководственные указания в миссионерском деле, особенно для начинающих миссионеров, крайне необходимы» [цит. по 56, с. 96–97].

8. Развитие крайне высокими темпами разнообразных изданий на татарском языке, главным образом религиозного содержания, в том числе с использованием арабского алфавита.

Духовный писатель и свящ. С.А. Багин в брошюре «О пропаганде Ислама путем печати» [13] обращает внимание на то, что «татарская печать развивается с поражающей быстротой. … В татарском книжном магазине вы найдете: школьныя издания, учебники, произведения русских и национальных писателей, газеты, журналы … Но главная масса татарских изданий – религиозныя брошюры и книги, имеюшия громадное значение в деле пропаганды мухаммеданства среди крещеных инородцев» [приводится по 202, с. 368]. Издания эти направлены против укрепления веры новокрещеных мусульман, сартов, татар, киргизов, башкир, мещеряков, тептярей и др.

В заметке [117, с. 64] указывается: «До какой степени татары предубеждены против всего русскаго … доказывается тем, что они печатают свои сочинения на татарском языке непременно арабскими буквами. Между тем арабския буквы гораздо хуже русских передают звуки татарскаго языка … А татары уперлись на своих арабских буквах и знать ничего не хотят».

При том, что арабский алфавит обращает читающих не просто к языку Корана, но к самому Корану и другим религиозным источникам мусульманской веры. Это прямая попытка оторвать татар от православия.

9. Активное использование мусульманами системы просвещения проф. Н.И. Ильминского в своих исламских миссионерских и политических целях.

В Нижнем Новгороде 16–21 августа 1906 г. состоялся III Всероссийский мусульманский съезд, на котором было принято решение о создании программы обучения в мусульманских школах на основе исламской «адаптации» подхода Н.И. Ильминского.

Автор «Ильминовец» отмечал, что утвержденная мусульманским съездом программа «в существе дела есть программа татаризации инородческих школ по системе [Н.И.] Ильминского». Она предусматривала, в частности, отсутствие изучения в начальных классах русского языка, изучение татарского языка на арабском шрифте, изучение литературного турецкого! языка [63, с. 348]. Миссионер-священник В. Садовский констатировал: «… главари мусульманства в России действуют по инструкциям, получаемым из-за границы, преимущественно из Турции» [141, с. 510].

Таким образом, «Систему Ильминскаго, приспособленную к татарским чисто политическим проэктам, татары находят для себя наилучшею. И решительно проводят её в жизнь» [63, с. 350].

10. Использование новых учебных программ и методик в мусульманских медресе с целью насаждения панисламизма, пантюркизма и других, выгодных исламским сепаратистам политических взглядов, оставшееся без внимания Министерства Просвещения.

11. Слабое знание священно-церковнослужителями и миссионерами мусульманского вероучения («древнего» и «нового») и особенностей местного миссионерского поля.

12. Отсутствие регулярного и понятного богослужения на национальных языках новокрещеных, неразвитость национальных идей просвещаемых народов. Отсутствие плодотворной приходской жизни.

Епископ Мамадышский Андрей (Ухтомский) отмечал: «русские их [инородцев] просветители не дали им ни религиознаго, ни национального одушевления, чтобы христианская инородческая масса противостала татарской массе. Эти православные инородцы, если еще имеют свое родное богослужение, то кое-как борются с татарством, но если они по чьим-либо сверх-естественным соображениям не имеют и понятного богослужения, то очень быстро начинают тонуть в магометовом лжеучении. Что касается национальной идеи, которая могла бы быть противопоставлена татарскому национализму, то ея у инородцев нет, кажется, и в зародыше. … православные инородцы должны себя чувствовать только русскими и сильными в полном духовном объединении с русским народом. Однако этого нет» [48, с. 322].

13. Некачественные переводы текстов Св Писания и Св Предания, молитв, неграмотное владение инородческим языком, приводящее к искажению смысла богослужения или молитвы вплоть до кощунства.

К.и.н. Алексеев И.Е., со ссылкой на статью Никольского Н.В. в журнале «Сотрудник братства святого Гурия» (1910, №21⁶⁸ от 24 апреля 1910 г.), цитирует следующее: «Если псаломщик будет читать, вместо Тýрå, турá, смысл искажается до кощунства: вместо благоговейно выслушиваемого «Бог» будет неуместное слово «гребёнка», рассеивающее внимание богомольца. Вместо святых чувств и мыслей, такое чтение в лучшем случае вызовет в душе чувашина сожаление о псаломщике, в худшем – сожаление о том, что попусту проводит в церкви время» [2].

Более подробно проблемы переводов и богослужения, деятельности духовенства из инородных освещены в [60].

14. Жесткое национальное единение татар-мусульман из которого вытекают намерения политического объединения мусульман Российской империи для дальнейшего своего обособления и даже противопоставления, в основу чего ставятся религиозные и национальные основания [2].

15. Отсутствие надлежащей реакции членов Государственной Думы на заявления депутатов-мусульман, направленных не только против миссии православной Церкви, но и «принципов единства и неделимости Российской Империи» в целом [2].

16. Отсутствие осуждения со стороны общества многочисленных фактов «насильственного обращения в ислам женщин и детей в крещёно-татарских селениях» [2].

17. Благодушная атмосфера, даже сочувствующее отношение местных властей и русских односельчан к любому отпавшему от православия.

Об этом говорится в статье «Миссионера» «Характерное отступническое дело» [84; приводится по 202, с. 96].

18. Наличие симпатий крещеных, но невоцерковленных народов (в частности, «чувашей-двоеверов») к мусульманам в силу высокомерного и насмешливого отношения к ним многих представителей соседствующего русского населения [42; приводится по 2].

19. По неразумному усердию генерал-губернатора Сибири, воинская присяга киргизов-язычников православному Царю производилась на Коране, их признавали приверженцами ислама (к которому они вовсе не тяготели) и «для утверждения среди них мусульманства к ним назначались фанатичные татарские мурзы» [181, с. 100]. Подобные случаи были отмечены и при принятии присяги казанскими язычниками [167; приводится по 202, с. 96]. Эти антиправославные ситуации остались без надлежащей оценки.

Анализируя документы и статьи можно выявить и другие имеющиеся проблемы миссионерского делания.

Наиболее заметным событием открытия Съезда стала речь епископа Андрея (Ухтомского) произнесенная им 13 июня 1910 г. Вот главное из сказанного Владыкой Мамадышским: «Зачем мы собрались? Прежде всего молиться, умолять Господа, да изведет Он делателей на жатву Свою. Она многа, а делателей мало… Это – первая задача съезда. Вторая его задача – это всех успокоить, всем дать мир. Мы должны сделать так, чтобы все поверили нам, служителям Церкви, что она желает мира и всем хочет его дать. Есть и еще у съезда задачи, – это исправить те ошибки, какия миссия могла сделать в предшествующее время. Надобно изменить характер миссии; характер работы, но не цель; цель неизменна. Цель миссии – обезпечить Церкви мир и безопасность жизни в вере и благочестии. Жалко, что наша современная миссия утратила свой апостольский характер и стала ремеслом. Между апостольством и современной миссией – большая разница. Апостольство – это саможертвование, а наша миссия, большей частию, – одно из средств к существованию. Это грустно, но это так.

Главная задача современной миссии – научение православных истинам веры и устроение приходской жизни на христианских началах. Миссионеры должны в этом деле помогать пастырям и архипастырям. Полемика в миссии не нужна, она должна быть заменена катехизацией. Полемика даже вредна, ибо она не дает смущенной душе мира, а – напротив – еще более может смутить ее. Миссия должна вдохнуть в жизнь прав. христиан мир и любовь» [цит. по 142, с. 435–436; см. также 49].

Как видим, первым представляется необходимость вознесения ко Господу миссионерских молитв, вторым – воцарить мир в обществе, третьим – определить и исправить ранее допущенные ошибки («перегибы»), в том числе чрезмерного увлечения, не приносящими ожидаемых результатов, дискуссиями (полемикой). Мнение епископа Андрея также вполне соответствует раскрытию одной из описанных выше стратегических проблем миссии Церкви «о призвании на служение».

К.и.н. Алексеев И.Е. дополнительно указывает на то, что Преосвященным Андреем было определено, что православная миссия: ««должна … много сократить круг своих ближайших задач», ради акцента на качество их выполнения. Расшифровал Владыка свое видение целей и задач миссии следующим образом: «Цели миссии, должны остаться неизменными, ибо вечны истины, которым миссия служит, но ближайшие задачи наших миссионеров должны быть более скромно определены и более строго очерчены», далее: «прежде всего, нужно научение самих православных в истинах православия, чтобы не мыслимы были дальнейшие отпадения от церкви православной; эта общая цель всех деятелей Церкви и, наиболее, миссии». Одной из главнейших задач миссии предлагалось: «считать устроение приходской жизни, чтобы эта приходская жизнь могла сама себя охранять и существовать без помощи извне» [49; приводится по 2].

Обратимся более подробно к миссии монастырей, особенно носящих статус миссионерских.

Епископ Андрей определяет обязанности миссионерских монастырей следующим образом. Главную их обязанность в инородческих епархиях Владыка формулирует так: «чтобы эти монастыри не забывали своих миссионерских целей. Ведь основная цель их существования та, чтобы просвещать своих сородичей…». «Монастырь даже один – уже громадная сила, – тем более они⁶⁹ могут сделать при взаимной поддержке, при деятельности планомерной, обдуманной в своих подробностях». И тут же замечает: «Сейчас, впрочем, дело обходится без всяких подробностей за неимением – не столько деятелей, сколько по неумению делать настоящее дело; но нужно уж приучатся!» [50, с. 19]. Прежде всего миссионерские «деревенские» монастыри должны были бы стать местом оглашения лиц, готовящихся принять Св Крещение: татар, чувашей, марийцев.

Крайне важным представляется содержание речи Преосвященного Андрея «Об организации миссии при монастырях» [46, с. 526–528; полный текст выступления приведен в Приложении 5]. В своей речи он затрагивает следующие наиболее болезненные проблемы:

1. о волюнтаристском неисполнении монастырями решений миссионерских съездов и следующих за ними Определений Св. Синода: «В ответ на все пожелания Съездов иногда можно слышать такия соображения: «ничего этого не будет. Жили сто лет без миссии, проживем и еще; мы наживаем, мы и проживаем» [46, с. 526];

2. о возможности, праве и долженствовании монастырей заниматься миссионерской деятельностью, или последняя мешает предаваться аскетическому и молитвенному подвигу. «И так должны-ли монастыри наши заниматься миссиею? – мы отвечает должны, и говорим это не по какому-нибудь пристрастию к миссии, а на основании самаго чина пострижения. … при вручении заженной свечи, постригающий говорит постригаемому – приими, брате, свещу сию, и виждь, яко отсели должен еси чистым и добродетельным житием и благими нравы свет быти миру. Рече бо Господь: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрыя дела и прославят Отца вашего иже на небесех. … по самому чину пострижения каждый монах должен „свет быти миру“, разумеется добрыми делами: чистым и добродетельным житием и благими нравы» [46, с. 526–527];

3. о том, как именно может монашествующий исполнять свой миссионерский долг. В этом вопросе докладчик ссылается на необходимые авторитет, мудрость и волю настоятелей монастырей, которых им обыкновенно недостает. Окрепшие в монашеской жизни иноки «без всякаго ущерба для себя и с великою пользою для св. Церкви могут исполнить свой долг: „свет быти миру“, т.е. потрудиться на поприще христианскаго просвещения и миссии. Настоятели монастырей вообще, и миссионерских обителей, особенно, должны знать таких своих духовных чад, которые могли бы «душу свою погубить (т.е. положить, пожертвовать) ради Спасителя и св. Евангелия» [46, с. 527];

4. о том, что настоятели и настоятельницы миссионерских навыков и опыта не имеют, не готовят и не воспитывают миссионеров в своих обителях, и «вообще служить миссии не желают» [46, с. 528];

5. о косности позиций администраций монастырей, настроенных исключительно на внешнее благоустройство обителей [46, с. 528].

Миссионерский епископ бьет «не в бровь, а в глаз»: без надлежащего умения и самопожертвования в деле организации и ведения миссии со стороны руководителей монастырей, никакая успешная миссионерская деятельность принципиально невозможна.

Каковы же были успехи в деле миссии монастырей Волжско-Камского Края того времени?

Для понимания ситуации, рассмотрим статью свящ. Даниила Филимонова [191] с почти одноименным названием. Священник в своей работе приводит много положительных примеров деятельности монастырей, мы же остановимся более на неудачах, негативных оценках их миссионерской деятельности и предложениях по ее улучшению.

Вот, что отмечает свящ. Даниил в качестве проблем миссии:

1. православные монастыри, по целому ряду объективных и субъективных причин «не оказывали и теперь не оказывают на инородцев желаемого христианско-просветительного воздействия» [191, №48, с. 758];

2. местное население ряда населенных пунктов, более двух веков соседствующее с монастырем, продолжает быть «по религиозным верованиям своим язычниками, не имеют понятия о Христианской вере, не слыхали чтения Евангелия и церковного Богослужения на их родном языке» [191, №48, с. 758–759];

3. любящие ходить по монастырям инородцы-богомольцы прекрасно знают «внешнее» состояние посещаемых обителей (какие богатства и украшения, какие порядки, какая длительность богослужений, насколько красиво поют певчие, какие меню питания и насколько хорошо кормят паломников и т.п.). Но ни разу они не упоминают «о том, какое назидание и духовное утешение получает душа их в монастырях, какой внутренний переворот произвела в них та или другая обитель, в каком монастыре находила себе успокоение их мятущаяся совесть, где и какие старцы дают им душеспасительные советы, наставление и утешение» [191, №48, с. 759–760];

4. старшие сестры женских монастырей запрещают монашествующим-инородкам читать молитвы на своих национальных языках, богослужения заставляют читать исключительно на церковно-славянском языке [191, №49, с. 780];

5. послушницы из русских девушек «поднимают чувашек на смех за плохое знание русского языка, насмехаются над ними за совершение молитв на родном языке, называя последний «тарабарским», «поганым» и проч.» [191, №49, с. 780];

Из фактов и наблюдений делается неутешительный вывод: «монастыри наши в том виде, в каком они устроились и существуют в настоящее время, не могут удовлетворять задачам и целям миссионерского служения среди инородцев» [191, №50, с. 790];

Для устранения отмеченных выше и других, приведенных в цитируемой статье недостатков, свящ. Даниил Филимонов вносит следующий широкий круг предложений, названных им «мыслями и соображениями»:

1. Устраивать современные монастыри по образцу древних благочестивых обителей Святой Руси. При внешней бедности они были богаты «внутренними духовно-нравственными силами, добродетелями благочестивых и смиренных иноков, их молитвой, трудолюбием и деятельной любовью к ближним <…> Были главными рассадниками истинного христианского просвещения в народе и имели великое религиозно-нравственное влияние на современное грубое общество; такое же влияние должны иметь и теперь обители на окружающих тёмных наших инородцев» [191, №50, с. 790–791];

2. Заблуждающихся язычников, инородцев, склонных к мусульманству, необходимо возможно скорее утвердить в православной вере, дать знание христианского учения, обогатить православными традициями (обычаями). Особенно это важно для охранения инородцев от активно пропагандирующих ислам соседствующих татар-мусульман. Следовательно, необходимо «чтобы иноческие обители среди инородцев были твёрдыми опорными точками в борьбе с мусульманством, где инородцы могли бы найти себе нравственную поддержку и защиту против грозной всепоглощающей силы ислама» [191, №50, с. 791];

3. Все монастыри должны быть истинными образцами христианской жизни, благочестия и «светом миру» (см. Мф. 5:14,16 и 20). Насельники инородческих монастырей, в пример инородцам, должны всецело устремляться к исполнению заповедей Христовых.

4. Для просвещения и образования инородцев монастырям следует устраивать школы, включая миссионерские. Главным предметом в школах должен быть определен Закон Божий. «Монастырь же должен проповедовать христианскую веру не словом только, как в школе, но по преимуществу делом и жизнью. Здесь все правила христианской жизни должны проявляться во всей полноте и силе живым, видимым и понятным образом» [191, №50, с. 792];

5. Насельники монастырей должны возбуждать подражание инородцев не внешними своими достоинствами, но как носители духовно-нравственной силы, как делатели подвигов воздержания и благочестия, и в этом вызывать подражание. Результатом явится получение богомольцами и прихожанами духовной пользы и утешения для их душ.

6. Полагается богослужения в миссионерских монастырях обязательно совершать на местном (инородческом) языке, при участии благочестивого хора певчих, вызывая понимание и любовь слушающих к служению Богу. Пастырские проповеди также должны произноситься на национальном местном языке.

7. Начальные школы в инородческих миссионерских монастырях предназначаются для воспитания и обучения детей, особенно девочек, на основе «православных христианских понятий и правил, чтобы по выходе из школы распространять и вводить их в своих деревнях и семьях, в которых, в большинстве случаев, отсутствует христианское воспитание» [191, №50, с. 793];

8. В монастырях следует создать склады книг религиозно-нравственного содержания и иметь книгонош-собеседников (желательно из числа инородцев) для распространения книг в народе и просветительских бесед (со своими соплеменниками);

9. При монастырях обустраивать больницы и/или амбулатории с аптеками, для оказания бесплатной медицинской помощи всем обращающимся больным. «В этих благотворительных учреждениях уход за больными и старыми людьми возлагается на иноков, как особый вид послушания» [191, №50, с. 793];

10. «Главнейшие обязанности подвижников миссионерских монастырей и общин определяются тремя понятиями: Молитва, труд и дела милосердия» [191, №50, с. 793]. Труд – без применения наемных рабочих, кружечный сбор вне обители – не благословляется, как приносящий многие соблазны и оскорбления сборщикам-инородцам, особенно юным сборщицам женского пола;

11. Инородческие монастыри подчиняются непосредственно епархиальному начальству, или опосредованно, через подчиненные ему епархиальные учреждения религиозно-просветительного назначения (комитеты, общества).

Священник указывает на то, что некоторыми участниками Съезда высказывалось пожелание называть миссионерские монастыри «русско-иноверческими миссионерскими» и создавать в них «русское ядро». Предложение это понятно, исходя из значимости именно русских христиан в деле миссии, и все же автор резонно замечает: «нет никакого основания и нужды называть миссионерские монастыри „Русско-Инородческими“. Сила монастырей не в названии их, а в целесообразном устройстве и благотворном христианском влиянии их на инородческое население. Что же касается того, что в инородческих монастырях должно быть „русское ядро“, то это пожелание, мне кажется, тоже не имеет для дела особой ценности. Тут под словом „ядро“ я разумею монастырских настоятелей и старших братий. Мне представляется, что во главе инородческих монастырей должно быть поставлено лицо, прежде всего, разумное, опытное, испытанное и вполне благонадёжное, с достаточным образованием, непременно хорошо знающее не только язык, но и всю жизнь инородцев, а главное сердечно расположенное и благожелательное к инородцам; по происхождению своему настоятель монастыря может быть или русский или инородец соответствующего племени. Мне думается, что термины „русско-инородческий“ и „русское ядро“ нисколько не прибавят силы миссионерскому значению инородческих монастырей. Миссионерское служение – дело весьма высокое, апостольское и святое, оно выше всяких национальных, политических интересов и расчётов» [191, №50, с. 794–795]. С такой позицией, безусловно, следует согласиться.

(Полная версия текста статьи с предложениями свящ. Даниила Филимонова представлена в Приложении 5).

Приведем сноску-примечание епископа Мамадышского Андрея под статьей свящ. Д. Филимонова: «По десятилетнему опыту могу удостоверить полную справедливость мыслей отца Даниила» [191, №50, с. 795].

Нельзя обойти вниманием, поднятую на Съезде, проблему отношения к женщинам и возможности участия женщин в миссии РПЦ. Этой теме был посвящен подробный и насыщенный фактами доклад участницы Съезда Ермолаевой О.П. «О призвании женщины на служение Миссии» [52, с. 546–553].

В докладе были затронуты примеры женской миссии Запада (католиков и протестантов) и Востока (мусульман). Докладчица отметила, что множество женских католических монастырей, общин и ассоциаций высокопрофессионально готовят дисциплинированных женщин-миссионерок и отправляют их в самые разные страны. Похожим образом дело обстоит у протестантов.

Говоря о Востоке, были затронуты, с одной стороны, весьма значительная замкнутость жизни женщин-мусульманок, с другой стороны, их фанатичная верность исламу. Вследствие наличия таких, казалось бы, противоречивых сторон, «Женщина мусульманка готова быть всегда исповедницей своей веры и, когда только ей представляется возможность, является даже и усердной миссионеркой среди соседнего женского элемента наших крещёных инородцев» [52, с. 547]. Что не свойственно обычно женщинам православного вероисповедания.

Ермолаева О.П., на примере Казанского края, приводит (со ссылкой на уже упомянутый выше доклад Чичериной С.В. [196]) весьма печальные статистические сведения об обучении девушек: «девочки, ходящие в школу, представляют почти исключение» [52, с. 548].

Были приведены примеры, когда определенного рода миссионерская работа, особенно с женским мусульманским населением, могла бы быть плодоносной исключительно при поручении ее православным миссионеркам.

Вместе с тем докладчицей было отмечено, что сложившееся положение дел одновременно открывает широчайший потенциал «в смысле обширности возможной будущей миссионерской работы женщины» [52, с. 547].

По итогам выступления Ермолаевой О.П. и после внимательного его обсуждения на церковно-миссионерской секции Съезда, единогласно была принята следующая резолюция:

«1) Желательно привлечь женщин к приходской миссии, в кружки ревнителей православия, в миссионерские комитеты и в их подотделы.

2) В виду того, что мусульманки лишены медицинской помощи, желательно привлечь крещёных инородок к изучению медицины на курсах.

3) Желательно, чтобы во всех женских монастырях были книгоноши и чтицы религиозных книжек для инородцев, фельдшерицы-послушницы для помощи крещёным и некрещёным инородцам.

4) Поощрять всякую инициативу женщин и вообще лиц в их служении св. миссии через школу, медицинскую помощь и пр.

5) Необходимо устройство воскресных занятий для взрослых по изучению Закона Божия, по преимуществу, для женщин, как менее христианско-просвещённых; это совершенно необходимо среди крещёных инородцев и, в особенности, среди крещёных татар.

6) Предложить интеллигентным женщинам высшаго круга всячески помогать переводами и изданиями книг, переводов с иностранных языков, что уже делается на Западе.

7) Обратить внимание епархиального начальства на то, что «русские женские монастыри могут нести вообще культурную работу, обучая окрестное население садоводству, плодоводству, интенсивному сельскому хозяйству и т.п.» [52, с. 552–553].

Автор Михалев Д. справедливо замечает, что Съезд отводил женской миссии особую роль, принимая женщин-миссионерок и в качестве миссионерского примера, и в качестве миссионера-проповедника, и в качестве учителя иноверцев, и не только в духовном, но и в житейско-бытовом плане [90].

С докладом-проектом «О подготовке миссионеров» на Съезде выступил прот. Иоанн Восторгов [24, 97–56].

Добавим, что Съездом было сделано обращение в адрес правительства с ходатайством о лишении установленных льгот и привилегий для мусульман, принявших православие из меркантильных соображений, а потом снова отпавших в ислам. Особенно это касалось инородческой знати, являвшей злостный пример для подражания прочему инородческого населения. Одновременно было принято ходатайство о «закрытии границы» Российской империи для турецких, персидских и иных мусульманских эмиссаров-проповедников, которые «нарушали мирную совместную жизнь христиан и мусульман», особенно в районах Кавказа и Средней Азии [90].

В заключении раздела рассмотрим Постановления Первого Казанского миссионерского съезда по внешней миссии (1910 г.) [157, т. 2, с. 16–19].

В результате обсуждения собранием было принято следующее:

1. Открыть при Св Синоде Всероссийский миссионерский Совет по делам внешней и внутренней миссии, обеспечив его прямую связь с Церковным священноначалием. В состав Совета, на условиях постоянного и временного членства, включить представителей миссионерской науки и наиболее опытных миссионеров-практиков.

2. Признать желательным миссионерство архипастырей, которые могут принять на себя прямое руководство миссией в епархиях. «Весьма желательно, чтобы архипастыри возможно чаще сами навещали приходы с инородческим населением, совершали торжественныя служения, крестные ходы и навещали крещеных инородцев» [157, т. 2, с. 17].

3. Непосредственная миссионерская работа должна вестись в епархиях на постоянной основе специальными миссионерами, под руководством епархиального миссионера. В этом же пункте определяются обязанности и права последнего. Здесь предложено создание специальной миссионерской духовной академии, имеющей целью, в частности, усиленную подготовку епархиальных миссионеров.

4. Подчиненные епархиальному миссионеру, уездные и окружные миссионеры, знающие инородческие языки, должны несколько раз в год объезжать вверенные им районы для бесед и проповедей среди населения.

5. На следующий миссионерский съезд пригласить женщин-миссионерок.

6. Необходимы миссионеры-сотрудники из мирян и книгоноши-собеседники, включая и женщин. Их задачей является создание миссионерских кружков на местах.

7. К делу миссии привлекать «лиц светскаго звания, состоящих на службе в земских, общественных и правительственных учреждениях, кои по своему служебному положению весьма много могут содействовать повышению нравственнаго и бытового состояния инородцев, как в ограждении их в юридическом отношении, так и в развитии их благосостояния» [157, т. 2, с. 18].

8. Ходатайствовать о выделении на новых местах новокрещеным лицам-инородцам участков земли, равноценных имеющимся и них ранее в пользовании.

9. Священно-церковно-служители, знающие языки местного населения, должны обратить свою миссионерскую деятельность на своих крещеных инородцев-прихожан, быть для них образцом в быту и жизни.

10–11. Эти пункты посвящены улучшению финансово-материального обеспечения дела миссии и инородческого духовенства.

12. В местностях со смешанным населением рекомендовано образовать два церковных сообщества. Одно – русское, второе – татарское.

13. При выборах в Госдуму от инородческих губерний с преимущественно мусульманским населением, определить особый режим голосования (выделение христиан в особые курии).

(Полный текст Постановлений Съезда приведен в Приложении 5).

Съезд рассмотрел и принял постановления еще по ряду вопросов, в том числе: о создании миссионерского печатного органа, имеющего противомусульманскую направленность; о мерах по борьбе с «новым язычеством»; о задачах «благоустройства миссіи, пополнения ея состава, подготовки миссіонеровъ, по школьно-инородческимъ вопросамъ, по переводческому дѣлу и по вопросамъ административнаго характера» [141, с. 515].

Особое внимание было уделено вопросам роста образовательного уровня духовенства и миссионеров из инородцев. В этом вопросе было определено необходимым преобразовать, действующие при Казанском Спасском монастыре, миссионерские курсы в специальное среднее учебное заведение с миссионерской направленностью с соответствующим расширением учебных программ. Для подготовки епархиальных противомусульманских миссионеров было решено преобразовать имеющееся при Казанской Духовной академии миссионерское отделение таким образом, чтобы оно предоставляло своим выпускникам максимально широкие и глубокие знания по «специально-миссионерскому делу». В семинариях инородческих епархий должны были быть созданы особые кафедры для обязательной языковой подготовки пастырей инородческих приходов. Священники и церковнослужители, назначаемые в такие приходы, обязаны были изучать и знать местные инородческие языки. В епархиях со значительной численностью мусульман и язычников, с целью единой организации и управления миссионерской деятельностью, должны были быть введены штатные должности епархиальных противомусульманских миссионеров. Для придания им уверенности в достойном существовании по выслуге лет, их пенсионное обеспечение определялось равным окладу преподавателя духовных семинарий, причем вне зависимости от уровня образования миссионера [141, с. 516–517].

Одним из результатов работы Съезда явился созыв в том же 1910 г. «Особого совещания⁷⁰ по выработке мер для противодействия татаро-мусульманскому влиянию в Поволжском крае». Совещание выработало и 15 января 1911 г. направило в адрес МВД и Совета Министров Представление «О мерах для противодействия панисламистскому⁷¹ и пантуранскому⁷² (пантюркскому⁷³) влиянию среди мусульманского населения» №535.

По результатам рассмотрения Представления было выработано обширное решение⁷⁴, включающее три раздела: I. Меры духовно-просветительные, II. Меры культурно-просветительные, III. Меры административные. Наиболее важными, из предложенных мер, следует полагать следующие:

– всемерная поддержка миссии РПЦ и укрепление ее деятельности в инородческих губерниях, включая активизацию подготовки миссионеров из числа татар, принявших крещение;

– учреждение новых кафедр с целью организации изучения языков и этнографии тюркских и иранских народов, проживающих в Российской империи (в дополнение к дисциплинам, преподаваемым на Восточном факультете Петербургского университета);

– сокращение числа (путем закрытия) и установление жесткого государственного контроля над мусульманскими школами, применяющими «новый» метод обучения джадидизм (от араб. «джадид» – новый); ограничение исламских школ (мектебе, медресе) исключительно конфессиональными рамками не предусматривающими преподавание общеобразовательных предметов, включая русский язык; запрещение использования учебников неразрешенных органами цензуры;

– упорядочение законодательства о положении мусульман в Российской империи; усиление контроля их деятельности, для чего предусматривалось, в частности, расширение прав губернаторов (в областях со значительным числом граждан, исповедующих ислам) и ограничение публичной деятельности Магометанского духовного собрания;

– пресечение влияния Турции компетентными действиями Министерства Внутренних дел и не допущение к определению в качестве мулл лиц, получивших исламское образование в Турции и Египте [53, с. 502, сноска 1; 109].

Приведем заключение участника о значении прошедшего Съезда: «По обилию разработаннаго (Съездом) материала, добытых выводов касательно положения нашей внешней миссии и по количеству сделанных постановлений миссионерско-научнаго и церковно-административнаго характера, Казанский Съезд можно сравнить только с бывшим в 1908 г. IV Всероссийским миссионерским съездом в г. Киеве. <…> Казанский Миссионерский Съезд сделал все, от него зависящее, чтобы вывести нашу внешнюю миссию из того положения апатии и бездеятельности, в каком она очутилась после издания новых вероисповедальных законов в 1905 и 1906 г.г.» [141, с. 508]. Съездом было «все возвешено и определено с достаточной точностью и ясностью. В этом и состоит главная заслуга Съезда» [141, с. 517–518].

О значении Съезда объективно судит д.истор.н. Шарафутдинов Д.Р., который писал в 2005 г. в своей диссертации на соискание степени доктора исторических наук по спец. 07.00.02 «Отечественная история»: «Этапным, знаковым можно считать епархиальный миссионерский съезд, состоявшийся в Казани в июне 1910 года. Ряд его положений и выводов, особенно в контексте задач по изучению культуры, быта, обычаев народов Поволжья не потеряли своей актуальности и значимости и по сей день» [199, с. 14].

Основные моменты Постановлений I Казанского миссионерского съезда по внешней миссии 1910 г. приведены на рис. 5 в Приложении 5.

Выводы:

1. По своему значению, охвату затронутых проблем и важности принятых решений Первый Казанский миссионерский съезд по внешней миссии (1910 г.) – по существу съезд локальный (епархиальный) – приравнивался современниками к IV Всероссийскому миссионерскому съезду в г. Киеве (1908 г.).

2. Съезд рассматривал вопросы и принимал решения, хотя и касающиеся вопросов внешней миссии, но в значительной степени актуальных для реализации в делах миссии внутренней, как во время его собрания, так и во время сегодняшнее.

3. Особое значение следует признать за решениями Съезда по вопросам:

– создания при Св Синоде Всероссийского миссионерского Совета по делам внешней и внутренней миссии, с участием представителей миссионерских науки и практики;

– вовлечения архипастырей (епархиальных и викарных архиереев) в дело прямого руководства миссией в подчиненной епархии и принятия ими личного непосредственного участия в миссионерском делании;

– четкого определения обязанностей и прав епархиальных миссионеров и напрямую подчиненных им уездных и окружных миссионеров, миссионеров-сотрудников;

– активной подготовки и привлечения женщин к миссионерскому служению и связанными с ним вопросами светской жизни, включая воспитание женщин и детей, образование девочек, медицинскую и санитарную помощь инородческому населению, и т.п.;

– привлечения к делу миссии светских лиц, занимающих значимые для жизни инородцев земские, общественные и правительственные посты, с целью оказания юридической помощи и развития благосостояния инородцев на местах их проживания.

4. Повлиявшими на дальнейшее развитие православной миссии и государственной национальной политики следует признать Представление Особого Совещания «О мерах для противодействия панисламистскому и пантуранскому (пантюркскому) влиянию среди мусульманского населения» от 15 января 1911 г. №535 и принятые по нему решения.

Пятый Всероссийский миссионерский съезд, после долгих проволочек, был созван Св Синодом Указом от 5 июля 1917 г. №22. Потребность и насущная необходимость в проведении Съезда созрела еще с весны 1915 г., однако потребовались недюжинные усилия митр. Тифлисского, Экзарха Кавказского Платона (Рождественского), чтобы добиться у Св Синода одобрения на проведение миссионерского Съезда.

Выбрав для проведения Съезда весьма удачное место – единственную в Российской империи, созданную в 1914 г., пастырско-миссионерскую семинарию в Григорьевском Бизюковском монастыре Херсонской епархии [76, с. 50], Св Синод определил крайне неудачное для того время.

Все епархии были серьезно озабочены выборами делегатов на открывающийся 15 августа 1917 г. Всероссийский Поместный Собор, поэтому проводить Съезд ранее назначенного времени не представлялось возможным. Более того у миссионеров, как наиболее активной части церковного сообщества, возникала напряженная альтернатива: участвовать в выборах в епархиях или уезжать для работы на Съезде и заниматься подготовкой документов для последующего их рассмотрения на Соборе.

Проводить Съезд после окончания слушаний Собора так же было невозможно, из-за того, что Миссионерский съезд должен был внести на рассмотрение Поместного Собора свои предложения и представить свои кандидатуры для участия в его работе.

Весьма короткое (с 5 июля до 25 июля – всего двадцать дней) время не давало возможности серьезно подготовиться к Съезду организационно и даже надлежащим образом оповестить и собрать его участников.

В итоге, Съезд начал свои заседания в назначенную дату – 25 июля и закончил их в 14-ть час. 4 августа 1917 г. [40, с. 82] (весьма скомкав при этом программу слушаний из-за высокого дефицита времени и необходимости убытия Председателя Съезда⁷⁵).

На Съезде присутствовали 5 епархиальных и 2 викарных епископа, прибыли 93 миссионера из епархий, преподавателя духовных семинарий и приходских священников, активно участвующих в делах миссии [40⁷⁶, с. 3].

Открыл заседания Почетный Председатель Съезда архиеп. Херсонский и Одесский Назарий⁷⁷ (Кириллов, в дальнейшем – митр. Курский и Обоянский, †1928). По Указу Св Синода Председателем был назначен, упомянутый выше, митр. Платон. Учитывая, существовавшую в то время, тенденцию выборности архипастырей, Съезд всецело одобрил назначение Председателя и его Товарищей (заместителей), как лиц весьма того достойных. Вот с каким заявлением, от имени всех делегатов Съезда, выступил прот. Владимир Плисс⁷⁸ (†1927): «члены Съезда считают своим долгом принять определение Св. Синода о назначении председателем Съезда высокопреосвященнейшаго Платона, как и товарищами Председателя преосвященных Екатеринославскаго, Кишиневскаго и Таврическаго. Но в тоже время, в силу проводимого Св. Синодом в жизнь Церкви выборнаго начала, члены Съезда признают необходимым и с своей стороны выразить желание иметь Председателем Съезда высокопреосвященнаго Платона, архиеп. Тифлисскаго и Экзарха Кавказскаго, как деятеля миссии, отдавшаго ей свои силы и свою любовь, а равно и товарищами председателя названных в синодальном определении преосвященных» [40, с. 4].

Приведем основные тезисы выступления Высокопреосвященного митр. Платона на открытии Съезда:

– процветание России и Русской Православной Церкви, получившей свободу, возможно только если Русь будет Православной, а потому Святой, в силу органической связи народа с Православием;

– общецерковная миссионерская задача есть работа на пользу Православия, а, следовательно, на пользу народа, и наоборот;

– наличествующая задача не нова и не трудна для православных миссионеров, поскольку они и ранее самоотверженно ее решали;

– в новых условиях жизни России «миссионерский крест стал еще тяжелее … И если тяжел крест, то и сил у миссионеров достаточно для несения его»;

– для христиан вновь настали времена мученичества и исповедничества;

– антихристианские настроения и выступления широко разливаются по стране, находят себе сочувствующих, включая правительство;

– школы отняты от Церкви и это невосполнимая утрата⁷⁹;

– российскому народу надо сознавать свои достоинство и правоту, не бояться возвышать голос в общении с властью. «Только тот побеждает, кто наступает»;

– для организованного наступления необходимо учредить «своего рода миссионерский орден», чтобы «действовать и влиять на всего человека, на все существо его, и всеми имеющимися в наших руках благодатными церковными мерами»;

– «Прежде всего надо укрепить идею миссии, и это самая важная и первая наша задача. Миссию, в ея настоящем виде, некоторые не прочь убить, уничтожить. У нас сейчас боятся или стесняются самого слова „миссионер“. В противовес такому отношению к миссии мы должны всеми силами отстаивать свое убеждение, что миссия – органический элемент Церкви, залог церковнаго прогресса, что миссионеры – направители народной церковной жизни»;

– «Мы теперь материально бедны. Ни в одном христианском вероисповедании нет такой материальной необезпеченности миссионеров, как в нашем Православии» [40, с. 4–6].

Для квалифицированной и результативной работы в условиях ограниченности времени были созданы семь секций Съезда: 1) по «старообрядству» (председатель – Петроградский епархиальный миссионер прот. Александр Акципетров⁸⁰ (†после 1923)), 2) по рационалистическому сектантству (предс. – Херсонский епархиальный миссионер М.А. Кальнев), 3) по мистическому сектантству (предс. – Петроградский епархиальный миссионер И.Г. Айвазов), 4) по инославию (предс. – Киевский епархиальный миссионер прот. Савва Потехин⁸¹), 5) по неверию (предс. – Донской епархиальный миссионер, преподаватель семинарии Д.И. Грацианский⁸²), 6) по организации миссии и изысканию материальных средств (предс. – И.Г. Айвазов), 7) по «преподаванию миссионерских предметов в духовных семинариях (председ. – прот. В. Плисс); выделена в ходе работы Съезда из состава 6-ой секции) [40, с. 6].

Рассмотрим наиболее важные (актуальные) документы Съезда.

30 июля был «заслушан доклад⁸³ V-й секции о причинах … неверия и основных методах церковной борьбы с ним» [40, с. 9–10]. По докладу была принята резолюция из 8 пунктов. Главные мысли, вложенные в резолюцию, суть следующие:

1) изначально идти к сердцу неверующего путем «опытного богопознания», и только вторично обращаться к его разуму;

2) использовать для разъяснений заранее подготовленные наиболее научные (вовсе не поверхностные) обоснования, понятные при этом массе неверующих. Учредить в духовной школе «особые кафедры естественно-научной апологетики» и подготовить необходимую учебную литературу;

3) проповедь против неверия должна звучать во всех доступных местах, включая частные дома, фабрики и заводы. Миссионеры-проповедники должны сами идти к неверующим;

4) для духовно-нравственного воспитания молодежи организовать: союзы родителей для внешкольного воспитания молодежи и наблюдения за уровнем преподавания Закона Божия; союзы христианской молодежи и детей; «христианско-педагогические курсы для женщин-матерей». По возможности издавать религиозно-нравственный журнал;

5) подчеркивать поднявшийся интерес народа к религии, не преувеличивать влияние антирелигиозных проявлений;

6) уклоняющихся от исповеди и причастия Св Тайн не считать членом прихода;

7) ходатайствовать о возврате захваченных⁸⁴ типографий Троице-Сергиевой и Киево-Печерской Лавр;

8) «в армии организовать … братства, или кружки ревнителей православной веры». Пополнить военное духовенство наиболее талантливыми и работоспособными пастырями.

(Полный текст резолюции [40, с. 9–10] приводится в Приложении 6).

2 августа был выслушан доклад 1-секции, касающийся «клятв патриарха Макария и Собора 1656 года».

Вопрос о «клятвах» поднимался не впервые. Этот вопрос постоянно ставился на единоверческих съездах. В мае 1906 г. Предсоборное Присутствие (на заседании своего VI отдела), заслушав по данной проблеме миссионеров-священников, определило, что «ничего зазорного и еретического в этих обрядах не видит… научая тому и чад своих. Прежние же порицательные выражения совершенно отменяет и вменяет яко не бывшие» и приняло решение: «ходатайствовать перед Всероссийским Собором об отменении означенной клятвы, как положенной по недоброму разумению» [цит. по 200, с. 5]. IV Всероссийский миссионерский съезд в 1908 г. также высказывался за отмену клятв.

По журналу №8 пленарного заседания видно, что Пятый Съезд обсудил первый доклад и большинством голосов («против» – 4 чел.) принял положения о том, что:

– клятвы были наложены далеко не на всех «крестящихся двуперстно», но на тех, кто при этом становился еретиком и хулил Церковь, самоотделяясь от православия;

– клятвы были необходимы в то время, так же как они необходимы и теперь, в отношении лиц противящихся Православной Церкви;

– клятвы не подлежат отмене;

– для успокоения совести единоверцев, предстоящему Всероссийскому Поместному Собору необходимо дать необходимые разъяснения [40, с. 32–33].

Из журнала №9 пленарного заседания того же дня, следует, что после обсуждения второго доклада «о клятвах Московскаго Собора 1667 года», большинством голосов («против» – 3 чел.), была принята резолюция о том, что клятвы Собора 1667 г. должны оставаться неразрешенными впредь до обращения находящихся под клятвами с покаянием, просить предстоящий Собор дать успокоительные разъяснения для людей, находящихся в полном единении с Церковью, хотя бы они и исполняли «старые чины и обряды» [40, с. 33–34].

(Полные тексты журналов №№8 и 9 приводятся в Приложении 6).

Данные положения и резолюция, казалось бы, не изменили существовавшего положения дел, но дали мощный импульс к разрешению вопроса «о клятвах» на Всероссийском Поместном Соборе 1917–18 гг., принятию решения Патриаршего Синода в 1929 г. и окончательному разрешению вопроса на Поместном Соборе РПЦ в 1971 г. (Более подробно, хотя и достаточно кратко, о разрешении данной проблемы будет изложено в парагр. 3.2). Соответственным образом менялось и отношение миссионеров к заблуждающимся или к верным, но пользующимся старыми чинами и обрядами, старыми церковно-богослужебными книгами.

3 августа обсуждались итоги работы 6-ой (организационной) секции, включая Проект «Об организации православной внутренней миссии». Проект был принят Съездом единогласно, после детальных пояснений председателя секции Айвазова И.Г. и внесения некоторых правок, был сопровожден «Правилами об устройстве православной внутренней миссии» и «Положением о Миссионерском Совете при Св. Синоде» [40, с. 47–60].

Рассмотрим основные положения указанных документов.

Проект «Об организации православной внутренней миссии» [40, с. 48–50] констатирует, что Православная Российская Церковь имеет своею священной обязанностью не только окормлять верных чад ее и укреплять их в вере, не только приводить к вере «стоящих за оградой» ее, но предметом особого Церковного попечения являются «отпавшие … в неправославныя религиозныя учения, лица инославных и иноверных исповеданий и, наконец, люди безрелигиозные и даже враждебные всякой религии» [40, с. 48]. Обращается внимание на высокую активизацию антиправославных сил любых мастей, включая атеизм и социализм. Высказывается сожаление, что именно лица, отторгнутые от Православия, от Церкви выступают против них особенно активно, особенно воинственно, особенно враждебно.

Делается вывод о том, что миссия Церкви исполняется в исключительно тяжелых условиях, что усугубляется изменением основ государственного устройства в стране. Государство не только отказывается от помощи Церкви в деле духовно-нравственного просвещения народа, но и «поставит ей большия преграды на пути освящения ею своим учением и действием всех стихий государственной, общественной, семейной и личной жизни граждан России» [40, с. 49].

Признается, что, следуя наказам Христа, Церковь должна в максимальной степени усилить миссионерское служение, основанное на любви к Христу, быть готовой к путям крестным и голгофским.

Для этого необходимы не только призыв к самоотверженному миссионерскому служению в молитве и подвиге, но и изменение организации такого служения. Необходимы новые Правила организации миссии, предусматривающие приспособление к новым обстоятельствам времени при незыблемости ее основ – заповедей Христовых, при полном согласии «с духом Евангельскаго благовестия» [40, с. 50].

Целью внутренней миссии признается «укрепление в православной вере и христианской жизни чад Православной Церкви и из них особенно тех, которые обуреваются различными неправославными учениями и одержимы порочною жизнью, возвращение в лоно Церкви отпавших от нея в иные религиозные учения, вразумление христиан инославных исповеданий, и просвещение Евангельским светом людей безрелигиозных и враждебных религии» [40, с. 50].

Для реализации поставленной цели миссии Церкви в новых условиях ее осуществления, предложены «Правила об устройстве православной внутренней миссии» [40, с. 50–57].

Правила предусматривают три основных вида сил внутренней миссии:

– верующего народа,

– приходских пастырей,

– специальных миссионеров.

Поскольку именно церковный приход является основой жизни Церкви, то и церковно-приходская миссия, была определена как основная, включающая в себя, под руководством настоятеля храма, две составляющие – прихожан (православный народ) – народно-приходская миссия и клир – пастырско-приходская миссия. Определена была возможность назначения специальных приходских миссионеров.

Особо отметим, что Правила подчеркивали: «дело приходской миссии служит главною обязанностью православного церковного прихода» [40, с. 51].

Раздел I (§§1–7) Правил определял порядок организации миссионерской деятельности на приходе: высшее епископское и непосредственное пастырское руководство, взаимодействие с миссионерами разных уровней, территорию ответственности, миссионерские организации (братства, союзы, кружки и т.п.) и мероприятия, порядок отчетности, права и порядок содержания приходского миссионера,

Отдельно приведем цели церковно-приходской миссии, поскольку именно они ложатся в основу деятельности более высоких иерархических уровней миссии. Процитируем эти цели дословно:

«§4. Церковно-приходская миссия имеет целью:

а) укрепление чад Церкви в православной вере и христианской жизни,

б) ограждение православных от влияния лжеучений раскола, сект, инославия и неверия,

в) возвращение в лоно Церкви отпавших от нея в иныя религиозныя учения,

г) вразумление христиан инославных исповеданий и просвещение Евангельским светом людей безрелигиозных и враждебных религии,

д) распространение в приходе религиозно-нравственнаго и миссионерскаго просвещения посредством учреждения библиотек, читален, бесед, чтений, курсов, школ, а равно и устройства паломничеств, крестных ходов и т.п.,

е) развитие в приходе христианской благотворительности и трудовых, на христианских началах, организаций» [40, с. 52].

Как видим, благотворительность и развитие трудовых организаций (пп. е)) так же были приняты равноправными компонентами православной миссии.

Более высоким административным уровнем миссии была определена миссия церковно-окружая или благочинническая (Раздел II §§8–12). В Разделе подчеркивались общие с церковно-приходской миссией цели, описывалась организация миссии на данном уровне, учреждались церковно-окружные миссионерские собрания, предоставлялась возможность назначения специального окружного миссионера, определялся порядок отчетности.

Далее следовала церковно-уездная миссия (Раздел III §§13–17). Вновь подчеркивалось единство целей, определялись роль и значение церковно-уездных миссионерских собраний, возможность назначения уездного миссионера и порядок отчетности.

Ключевым организационным звеном определялась церковно-епархиальная миссия. Раздел IV (§§18–30) определял порядок ее организации (деятельности) и отчетности, вновь подчеркивал единство целей с церковно-приходской миссией. Важным являлось: учреждение Епархиальных миссионерских советов (на основе миссионерских братств) и определение прядка их деятельности (§§21–23), возможность назначения необходимого для нужд епархии числа епархиальных миссионеров, установления требований к ним, их прав и обязанностей, источников расходов на их содержание (§§24–30).

Раздел V Правил был посвящен «Внеепархиальной миссии», которая предполагала наличие двух уровней: областной (или окружно-митрополичьей) и всероссийской.

Подраздел «А. Областная или окружно-митрополичья миссия» очерчивал порядок деятельности первой и предусматривал проведение, каждые два года, областных миссионерских съездов, порядок их созыва и самоуправления.

Подраздел «Б. Всероссийская миссия» предусматривал правовые нормы созыва и деятельности всероссийских миссионерских съездов.

Было принято решение об учреждении Миссионерского Совета при Св Синоде и утверждено Положение о нем [40, с. 57–60]. Совет организовывался на постоянной основе для обслуживания нужд и охраны интересов миссии. Положение предусматривало порядок деятельности и финансирования Совета и его вспомогательных учреждений, избрания его членов и руководящих органов.

Совету передавались в полное ведение внутренняя, внешняя и заграничная миссии РПЦ. Пункт 5 Положения, в частности, предусматривал: накопление всех и любых необходимых сведений о состоянии и деятельности миссии; всемерное развитие миссии и защиту ее интересов; реализацию постановлений священноначалия Церкви по делам миссии; открытие миссионерских учебных заведений и т.п.

В примечании к п. 2 документа было высказано важное положение: «Епархиальные миссионеры, пребывая в месте существования Совета, пользуются правом участия в его заседаниях, на одинаковых с членами Совета основаниях» [40, с. 58], таким образом, епархиальные миссионеры, явочным порядком, получили право личного участия в работе Совета наравне с его членами, вплоть до получения права решающего голоса.

(Полные тексты трех, рассмотренных выше, документов приведены в Приложении 6).

4 августа Съездом был выслушан доклад А.И. Платонова – по журналу заседания 6-ой секции на тему «Миссия деятельной веры», и было принято единогласное решение всех членов Съезда [40, с. 61–63].

(Решение по данному докладу полностью приводится в Приложении 6).

Следует обратить на это решение пристальное внимание, поскольку оно изначально разрешает вопросы о «миссии в широком смысле», о «миссии в узком смысле», о том «что есть миссионерская деятельность и что она не есть», которые, в последнее время, все чаще становятся дискуссионными.

Рассматриваемый документ состоит из двух разделов:

– I. Средства для миссионерской просветительной деятельности,

– II. Средства для практической миссии.

Перечисление средств просветительной миссии в первом разделе достаточно определено и является ныне признаваемым, как миссия в узком смысле понятия. С учетом поправок «на время» эти пункты сегодня не вызывают какого-то сомнения и часто реализуются, в том или ином виде, в практике миссии РПЦ. Наиболее важными в первом разделе следует считать три (равно дискуссионных в истории и современности) подпункта решения, связанные с деятельностью монастырей: а) религиозное паломничество в монастыри (пп. I.17), б) организация миссии при монастырях (пп. I.18) и в) устроение миссионерских … монастырей в миссионерских пунктах (пп. I.19).

Второй раздел состоит из трех подразделов: 1. работа для Церкви, 2. работа для семьи, 3. работа для государства. И вот тут целый ряд подпунктов решения, в современной церковной жизни, пытаются «вырезать» из трудов миссионерских и отнести к заботам профильных синодальных отделов Московского Патриархата, существенно заужая тем самым миссионерское поле и исторически сложившиеся формы и методы именно миссионерской деятельности РПЦ.

Приведем, для примера, несколько таких «спорных» направлений деятельности отделов миссионерских и отделов профильных: попечение о матросах, о детях, подростках и юношестве, о сиротах, нищих (бедных) и бездомных, о больных и страдающих разными зависимостями, о заключенных, о церковных школах. Представляется, что в данном случае надо объединять усилия, а не делить «сферы влияния».

Высоко актуальными представляются подходы, определенные Съездом, по заслушанному в тот же день второму докладу 6-ой секции о материальных источниках миссии, изложенные в принятом пленарном решении [40, с. 63–66] (см. Приложение 6).

Съезд имел четкое представление о том, что основными источниками материально-финансового обеспечения миссионерской деятельности РПЦ могут явиться ее монастыри. При этом члены Съезда отдавали себе отчет, что не все монастыри достаточно обеспечены и могут являться источниками денежных и материальных средств для других обителей. Более того, было четкое понимание, что ряд монастырей, которые находятся в местах, требующих активной миссионерской работы, совершенно не обеспечены ни людскими, ни финансовыми ресурсами.

В связи с имеющимся реальным положением дел, было принято решение о делении обителей на три категории:

1) монастыри, которые имеют значительное миссионерское поле и вполне обеспечены для ведения миссии;

2) монастыри, находящиеся вне регионов, требующих ведение активной «наступательной» миссионерской деятельности, но весьма обеспеченные материально;

3) монастыри, имеющие важное миссионерское значение, но не имеющие средств на ведение миссии.

Съездом было предложено примерное распределение обителей по установленным трем категориям в разрезе макрорегионов Империи: Сибирь, Север, Запад, Юго-Запад, Юг, Юго-Восток, Кавказ, Восток и Центр.

Рассматривался вопрос о привлечении к помощи миссии денежно-материальных ресурсов приходских храмов, но, из-за отсутствия сколь-либо подробных и достоверных сведений об их возможностях, был отложен на последующее рассмотрение создаваемого Миссионерского Совета при Св Синоде.

Было признано желаемым: установление по всем храмам ежегодного сбора на внутреннюю миссию; перераспределение денежных ресурсов, «имеющих характер церковно-обязательных сборов и взносов», собираемых ПМО в распоряжение Миссионерского Совета; устроение миссионерских часовен; передача одной из Синодальных типографий в управление Миссионерского Совета для его нужд; передача в ведение Совета церковно-учительских и второклассных церковных школ, вместе с их средствами, поступающими из местных источников; и др.

В качестве «штаб-квартиры» Совета полагалось использование Обер-прокурорского дома⁸⁵ с храмом или дома⁸⁶ Училищного Совета при Св Синоде с храмом.

После прений по докладу, Съездом было определено полное согласие и принятие, предложенного документа.

Приведем основные сведения о некоторых других вопросах, рассмотренных Съездом:

– 28 июля участниками Съезда были заслушаны итоги работы 5-ой секции об отношении социализма к христианству [132–40, с. 9];

– 30–31 июля слушался доклад 4-ой секции о борьбе с прозелитизмом католичества и униатства на территории России [132–40, с. 10–24], после представления исторической справки, острой оживленной дискуссии (включавшей в себя «украинский вопрос»), Съездом были приняты положения (решения, включающие 8-мь пунктов и множество подпунктов), внесенные от секции;

– 31 июля от 4-ой секции был представлен второй доклад: о протестантстве в России, об отношении протестантов к РПЦ и способах их противоправославной пропаганды, а также о «мерах миссионерской борьбы с ним» [40, с. 25–26], после чего была принята соответствующая резолюция Съезда;

– 1 августа – доклад от 1-ой секции по вопросам единоверия (с обсуждением поступившего от VI отдела Предсоборного Совета проекта «Положения об единоверии или православном старообрядчестве»), в том числе о единоверческих епископах (с острой дискуссией), были заслушаны миссионеры с сообщением о положении дел на местах и наметившейся, в некоторых случаях, тенденции к обособлению единоверцев от Православной Церкви, и приняты резолюции Съезда [40, с. 26–31]. Принципиально важным явилось решение Съезда по вопросу о переходе православных в единоверие, в котором, в частности, устанавливалось, что: «не считать предосудительным переход православных в единоверие, … изменение православного прихода в единоверческий признается допустимым, при согласии на то большинства прихожан», с присутствием православного миссионера в качестве эксперта, в том числе и по имущественным вопросам [40, с. 31];

– 1 августа – заслушан второй доклад от 1-ой секции «об „Австрийско-Белокриницкой“ старообрядческой иерархии», после обсуждения была принята резолюция, которая, на основании веских причин, подтверждала необходимость «считать австрийскую иерархию … самочинной, незаконной, безблагодатной, неканоничной» [40, с. 31–32];

– 2 августа: заслушан доклад 1-ой секции о возможности сближения раскольников «беглопоповщинскаго» согласия с РПЦ, принято обращение к предстоящему Собору об увещевании таковых и предложении о воссоединением на началах единоверия [40, с. 34];

заслушан второй доклад 1-ой секции – «о причинах разъединения старообрядцев с церковью» и «об условиях, способствующих их сближению с нею», по обсуждению принято решение [40, с. 34–35];

– 3 августа – был доложен журнал заседания 2-ой секции о рационалистическом сектантстве, даны оценки угрозы нашествия из-за границы проповедников-пропагандистов сектантства (особенно в войска и действующую армию), религиозной пропаганды среди русских военнопленных в Германии и их отпадения от православия, деятельности агитаторов безбожия и социализма, новых способов сектантской пропаганды, обсуждены факты кощунства и нападения на священников (даже в алтаре во время богослужения), соблазнов от лиц в священническом сане, и др. После выступления участников Съезда и общего обсуждения проблем, принято развернутое пленарное решение (из 9-ти пунктов) [40, с. 35–47];

– 3-го же августа был избран Председатель Миссионерского Совета при Св Синоде – Высокопреосвященный митр. Платон (Рождественский) [40, с. 60]. Была избрана половина членов Совета (7 человек) [40, с. 60–61]. Избрание второй половины состава предполагалось на Всероссийском Миссионерском съезде, созыв которого был признан необходимым сразу же после окончания работы Всероссийского Поместного Собора.

– 4 августа было принято решение о сохранении и всемерной поддержке Бизюковской пастырско-миссионерской⁸⁷ семинарии и расширении ее учебных полномочий и дисциплин [40, с. 61];

– 4 августа до сведения членов Съезда доведено сообщение 6-ой секции о случаях увольнения епархиальных и уездных миссионеров по решению епархиальных съездов духовенства и мирян, и закрытию их штатных должностей. Участники Съезда единогласно приняли следующую резолюцию: «Всероссийский Миссионерский Съезд … постановил;

– Принимая во внимание, что современное положение Православной Церкви в России, обуреваемой иноверием, инославием, сектами, расколом, неверием и социализмом, требует высшаго напряжения миссионерских сил Церкви и самаго широкаго развития и укрепления специальных миссий, что закрытие епархиальными съездами должностей уездных и епархиальных миссионеров, кроме нанесения интересам Церкви огромнаго вреда, является противозаконным, так как должности уездных и епархиальных миссионеров учреждены Св. Синодом, при чем уездные миссионеры назначаются и увольняются епархиальными преосвященными, а епархиальные миссионеры утверждаются и увольняются самим Св. Синодом, – просить Св. Синод особым определением объявить, что назначение и увольнение епархиальных и уездных миссионеров, как равно и закрытие должностей этих миссионеров не входят в круг дел, подлежащих ведению епархиальных съездов клира и мирян» [40, с. 66].

Как видим, негативное отношение к миссионерам и их трудам, подогреваемое антицерковными силами, в ряде случаев перешло из полемической в практическую плоскость, что вынудило дать резкий отпор самопроизволу на местах.

В тот же день Съезд одобрил текст отзыва, подготовленного 6-ой секцией, на постановление Временного Правительства и циркуляр Училищного Совета при Св. Синоде №309 от 19 июля 1917 г., в котором признал «постановление Временнаго Правительства актом вопиющей несправедливости по отношению к Церкви, а циркуляр Училищнаго Совета – глубоко прискорбным показателем продолжающегося государственнаго засилья в Церкви» [40, с. 66];

7-я секция внесла доклад «о преподавании миссионерских наук в православной богословской школе». По докладу было принято развернутое решение [76, с. 67–68], основные пункты которого приведем в тезисном изложении (с использованием кратких цитат из текста документа):

1) изучение и преподавание в духовных школах наук, связанных с ведением миссии должно быть организовано «возможно широко и обстоятельно – соответственно требованиям современной науки и церковной жизни». Для чего полагалось учреждение «самостоятельных кафедр миссионерских наук» и устанавливался недельный объем академических часов занятий, со специализацией в зависимости от состояния миссионерского поля епархии;

2) вводятся четыре самостоятельные научные дисциплины: «1) История и разбор учения старообрядства, 2) История и разбор учения сектантства … 3) История и разбор учения инославных исповеданий⁸⁸ … и 4) История православной миссии»;

3) первая дисциплина – история и разбор учения старообрядчества, кроме прочего, должна иметь «доброжелательно-примирительный характер … иметь своею главною целью изыскание путей к возсоединению старообрядчества с Православною Церковью». Указывались недостатки программы дисциплины от 1915 г. и давались конкретные рекомендации по ее совершенствованию;

4) вторая дисциплина – история и разбор сектантства, должна обрести научный характер. Давались основные рекомендации по научному и учебно-методическому подходам к формированию программы обучения. Отмечалось отсутствие учебных руководств и предлагалось объявить конкурс по изданию руководства и хрестоматии;

5) «Сравнительное Богословие» признавалось имеющим «громадное значение» и должно было быть «поставлено … в соответствии с требованиями науки и жизни». Были высказаны предложения по формированию содержания курса дисциплины.

Как следует из текста принятого постановления, главное внимание уделялось впредь твердому научному подходу, строгим учебно-методическим разработкам по содержанию и преподаванию миссионерских дисциплин, их соответствию жизни Церкви и общества. Читаемые предметы должны были готовить учащихся к доброжелательному отношению к заблуждающимся.

Заслушаны доклады по проблемам борьбы с мистическим сектантством (3-я секция) и выработаны меры общецерковной и миссионерской борьбы с таковыми сектами [40, с. 69–71], принятые Съездом. Отдельно был заслушан доклад о новой секте иннокентьевцев («иннокентьевщина»), ей была дана принципиальная оценка, сделаны надлежащие выводы и предложены меры миссионерского противостояния [40, с. 71–82];

Внесено и поддержано предложение «об издании Миссионерскаго Сборника молитвословий и песнопений Православной Церкви» для использования в беседах с сектантами [40, с. 82].

В заседаниях Съезда и его секций был заслушан и ряд других вопросов.

Обратим внимание на то обстоятельство, что Св Синод и Предсоборный Совет отказали миссионерам в просьбе о выделении мандатов членов Собора со ссылкой на «Положение» о созыве Собора, которым «не предусмотрено представительство миссии» [40, с. 7]. Несмотря на неоднократные мотивированные обращения миссионерского Съезда, целесообразность представления миссии на Соборе и наличия юридической возможность у Св Синода, принявшего Положение, внести в него изменения, таковое изменение внесено не было. Создавшееся положение дел, включая отношение к православной миссии в целом, было подвергнуто жесткой критике со стороны епархиальных миссионеров Айвазова И.Г. и Кальнева М.А. Председатель Съезда поддержал сказанное ими и объявил о намерении войти с новым ходатайством непосредственно в Собор [40, с. 7–8].

3 августа Съездом были избраны 10 делегатов для включения в состав членов Всероссийского Поместного Собора и 5 кандидатов-заместителей (см. [40, с. 47]). Акт избрания был передан митр. Платону.

Основные моменты Постановлений V Всероссийского миссионерского съезда 1917 г. приведены на рис. 6 в Приложении 6.

Автор Михалев Д., давая оценку Всероссийским миссионерским съездам справедливо отмечает, что: «Роль миссионерских съездов была очень большой, потому что наша православная Церковь жила без Соборов, были только епархиальные съезды. Миссионерские съезды, как съезды наиболее активных и деятельных православных священников, мирян и епископов, в какой-то мере восполняли этот недостаток жизни Православной Церкви. На них обсуждались все основные проблемы жизни Церкви, и они способствовали подготовке к Поместному Собору 1917 года» [90].

Избранные направления преемственности православной миссии, проявленные в решениях Всеросийских миссионерских съездов конца XIX – начала XX вв. показаны на рис. 7 в Приложении 6.

Выводы:

1. Св Синод, не смотря на длительные необоснованные проволочки, все же принял решение о проведении V Всероссийского миссионерского съезда, однако время для его проведения, в имеющихся обстоятельствах, было определено крайне неудачно. Несмотря на значительный цейтнот, ключевые вопросы повестки дня были квалифицированно рассмотрены участниками Съезда и по ним были приняты решения, имеющие не только тактическое, но и стратегическое значение.

2. При открытии Съезда его Председателем было констатировано, что православная миссия не просто материально бедна, но имеет последнее среди миссий христианских религий материально-финансовое обеспечение миссионеров. В связи с этим, сохраняют свою актуальность предложенные Съездом подходы к формированию материально-финансовых источников обеспечения миссии.

3. Съездом был поставлен вопрос, заслушан доклад о причинах неверия в Российской империи и определены основные меры Церковного воздействия, направленные на борьбу с ним.

4. Рассмотрев проблему «клятв патриарха Макария и Собора 1656 г.», участники Съезда дали принципиальную оценку их значимости и инициировали решения высшей церковной иерархии по ее разрешению.

5. Была сформулирована цель внутренней миссии РПЦ на конкретном историческом этапе, а именно: «укрепление в православной вере и христианской жизни чад Православной Церкви и из них особенно тех, которые обуреваются различными неправославными учениями и одержимы порочною жизнью, возвращение в лоно Церкви отпавших от нея в иные религиозные учения, вразумление христиан инославных исповеданий, и просвещение Евангельским светом людей безрелигиозных и враждебных религии» [40, с. 50].

6. Важнейшими следует признать утвержденные Съездом документы, развивающие теоретические, учебно-методические и практические вопросы миссионерской деятельности и руководства ею:

– решение «Об организации православной внутренней миссии»,

– Правила об устройстве православной внутренней миссии,

– Положение о Миссионерском Совете при Св. Синоде,

– решение о сферах миссионерской деятельности – «Миссия деятельной веры»,

– решение «О преподавании миссионерских наук в православной богословской школе», где впервые было определено необходимым введение дисциплины «История православной миссии» в духовных школах.

7. Несмотря на то, что избранные делегаты от Съезда миссионеров не были кооптированы в состав членов Всероссийского Поместного Собора 1917–18 гг., предложения Съезда были представлены Собору и надлежащим образом на нем рассмотрены.

1. Всероссийские миссионерские съезды всемерно способствовали обмену и внедрению в практику миссии РПЦ передового опыта, накопленного в данном служении, выражению его в конкретных положениях и документах. Съезды явились эффективной «школой» для всех их участников, обеспечивая возможность одновременно учиться и быть учителем.

2. Съезды сохраняли преемственность в принципиальных подходах к делу миссии: неизменно подтверждали ориентацию РПЦ на всестороннее развитие внутренней миссии и корректировали ее цели на каждом историческом этапе, хранили единство миссионеров и согласованность их действий, признавали русский православный народ главной силой внутренней миссии, ведущей за собой все остальные народы Российской империи.

3. Заслугой Съездов явилось вовлечение архиереев в прямое руководство миссией, принятие ими личного участия в практике миссионерского служения; четкое определение прав и обязанностей епархиальных миссионеров и миссионеров нижестоящих уровней; установление порядка взаимодействия командированных миссионеров и местных священников на основе братского уважения и взаимопомощи; установление приоритетных направлений миссионерского служения женщин.

4. Уделялось пристальное внимание миссии монастырей. Эта деятельность монашествующих получила строгое богословско-каноническое обоснование, и она была признана обязанностью монастырей. Был принят целый ряд решений принципиально и конкретно определивших организацию и содержание миссионерского служения обителей.

5. Наиболее значимыми следует признать следующие документы, разработанные и принятые на Съездах: Правила по организации внутренней миссии (1887 г. с последующими добавлениями, 1917 г.), решения по организации внешней миссии (1910 г.), Положение о Миссионерском Совете при Св. Синоде, решения об организации православной внутренней миссии и о сферах миссионерской деятельности (1917 г.).

6. К числу обеспечивающих плодотворность деятельности миссии следует отнести утвержденные Съездом документы, развивающие теоретические, учебно-методические и практические вопросы миссионерской деятельности и руководства ею, включая, не в последнюю очередь, решение «О преподавании миссионерских наук в православной богословской школе».

7. Сохраняют свою актуальность предложенные Съездом подходы к формированию материально-финансовых источников обеспечения миссии.

8. По результатам работы Съездов правительством Империи был принят ряд установлений, способствующих укреплению устоев российской государственности, нормализации межрелигиозных и межэтнических отношений, усилению борьбы с проявлениями сектантства, раскола и лжеучений.