XIV-XVI века

Святой благоверный князь Андрей Константинович родился около 1323 г. Он был старшим сыном Суздальского, а впоследствии Нижегородского князя Константина Васильевича, после смерти которого 21 ноября 1354 г. и унаследовал Нижегородский княжеский стол. Поначалу князь Андрей не стал продолжать борьбу Нижегородско-Суздальских князей с Московскими князьями за Владимирское великое княжение, начавшуюся при его отце. Так, в 1356 г. в Переяславле он встретился с великим князем Иоанном II Иоанновичем. После смерти Иоанна II князь Андрей уступил ведущую роль в политической борьбе своему младшему брату Димитрию-Фоме, отказавшись в пользу последнего от предложенного ему в 1360 г. ханом Золотой Орды Наврузом ярлыка на великое княжение.

В 1360–1362 гг., в союзе с Новгородом, князь Андрей поддерживал Димитрия в бытность его великим князем против юного московского князя святого Димитрия Иоанновича. Однако князь Андрей отдалился от борьбы за мирскую власть настолько, что еще при его жизни, не позднее осени 1363 г., Нижегородский стол был захвачен другим его младшим братом – Борисом Константиновичем, князем Городецким.

По некоторым летописным сообщениям, князь Андрей, как и его супруга Васса (Василиса), был «духовен зело и многодобродетелен». В 1363 г. мироточил крест, которым новопоставленный Суздальский епископ Алексий после литургии благословил благоверного князя.

В 1359 г. на средства князя Андрея был построен собор во имя Архистратига Божия Михаила в Нижнем Новгороде, а в 1364 г., согласно позднему (XVI в.) житию преподобного Евфимия Суздальского, был воздвигнут Суздальский в честь Покрова Богоматери монастырь – как благодарность Богу за чудесное спасение во время путешествия по Волге.

В 1364 г. благоверный князь Андрей принял монашество и примерно через год, 2 июня 1365 г., скончался. Летописец так отметил это событие: «Преставися кроткий, и тихий, и смиренный, и многодобродетельный великий князь Андрей Констянтинович во иноцех и в схиме».

Он был погребен в Нижегородском соборе в честь Преображения Господня рядом со своим отцом.

Святая княгиня Феодора, в миру Анастасия (Васса, Василиса), дочь тверского боярина Иоанна и его супруги Анны, родилась в 1331 г. Совсем юной, в 12-летнем возрасте, ее выдали замуж за нижегородского князя благоверного Андрея Константиновича. После 12 лет бездетной супружеской жизни князь, как уже было сказано, скончался, приняв перед смертью монашество.

Княгиня прожила в миру еще 4 года, а затем даровала свободу всем слугам, раздала свое имущество и поступила в Нижегородский Зачатьевский монастырь, построенный ею еще при жизни супруга, на берегу р. Волги, при подошве Нижегородского кремля. Ее постригал святой Дионисий, впоследствии архиепископ Суздальский († 1385).

В иночестве святая часто пребывала без пищи день, два, а иногда и пять; ночи проводила в слезных молитвах, на теле носила власяницу. Она стяжала дар смирения и любви, и все оскорбления переносила незлобиво. Пример строгой жизни преподобной Феодоры увлекал и других: в ее общежительной обители постригались княгини и боярыни, всего было около 100 сестер. Скончалась преподобная Феодора в 1378 г.

В XIX в. могила преподобной Феодоры находилась рядом с могилой ее мужа, в южном приделе храма-усыпальницы Нижегородских князей, в подземной части построенного заново Нижегородского Преображенского собора.

В 1829 г. древний Нижегородский Преображенский собор был разобран и построен заново, и 17 сентября 1834 г. произошло освящение храма. Могилы нижегородских князей, в том числе и князя Андрея, оказались в отдельной усыпальнице в подземной части храма. Сюда же перенесли и надгробные плиты, ранее находившиеся в самой церкви. Впоследствии в усыпальнице на добровольные пожертвования устроили церковь в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы с северным приделом во имя святых бессребреников Космы и Дамиана и южным – во имя великомученика Димитрия. Могила благоверного князя Андрея и его жены оказалась в южном приделе храма-усыпальницы; здесь ежедневно совершались службы.

В 1929 г. собор был разрушен.

Вы хорошо помните, что представляла собой Русская земля в середине XIV века? На западе – сильная Литва, на востоке – огромная могущественная Орда, а между ними – пара десятков мелких русских княжеств. Вся тогдашняя «элита» – великие князья – приходилась друг другу братьями, дядьями, племянниками, и все воевали между собой – как за каждую область в отдельности, так и за великокняжеский ярлык. Ярлык выдавался татарским ханом и предоставлял, помимо престижа и доходов с богатой Владимирской области, еще и право собирать дань со всех княжеств в пользу Орды (а как случалось на практике – на Руси ведь живем! – и в свою пользу тоже). Борьба за ярлык была очень жесткой. В ход шли лесть, деньги, доносы, предательства, убийства и захват заложников, войны...

В такое время жили наши герои – князья Димитрий, прозванный Донским и его супруга Евдокия, в иночестве Евфросиния.

Основная борьба еще с XIII в. шла между Москвой и Тверью – большим по средневековым меркам городом с населением 30 тысяч человек. Князья обеих областей мечтали объединить под собой русские земли и сбросить татарское иго. Орда же действовала по принципу: «разделяй и властвуй», выдавая ярлык то тверским, то московским. В 1360 г., пользуясь временным ослаблением тех и других, «ярлык вне очереди» получил Димитрий Суздальский. Несколько лет войны с Москвой – и суздальский князь Димитрий Константинович (кстати, он закончил свою жизнь схимником в 1383 г., через 3 года после Куликовской битвы) признает над собой главным 15-летнего князя Димитрия Московского, и отдает ему великокняжеский престол и свою 13-летнюю дочь Евдокию в жены...

В январе 1366 г. в Коломне состоялась пышная свадьба. Невеста – нежная, хрупкая, ростом всего 155 см, 13-летняя девушка, которая «с красотою лица соединяла редкую душевную доброту». Жених – 16-летний молодой князь.

Прижизненных изображений Димитрия не сохранилось, но есть портрет из Царского титулярника XVII в. Художник использовал более ранние источники, которые до нас не дошли.

Скажем несколько слов о молодом князе. У его отца было прозвище – нет, не Московский, а Красный, т.е. Красивый. Скорее всего, и Димитрий тоже был красив. Согласно «Житию Димитрия Донского», был молодой князь крепок, высок, плечист и даже грузен, имел черные волосы и бороду. То же Житие описывает и характер князя: «Еще юн был он годами, но духовным предавался делам, праздных бесед не вел, непристойных слов не любил и злонравных людей избегал, а с добродетельными всегда беседовал». Хотя книг читать не любил. В качестве же основной личной черты автор Жития называет необыкновенную любовь князя к Богу, говоря, что был Димитрий «с Богом все творящий и за Него борющийся».

Был князь человеком крайне активным, и в то же время практичным. Уже с 13 лет Димитрий возглавлял военные походы – но при этом проявлял милосердие к побежденному врагу. Известно, что его наставником с детства был митрополит Алексий – энергичный деятель, опытный политик и дипломат. Князь советовался с ним по всем важным вопросам. Родители и единственный брат князя умерли, когда тот был еще подростком.

Неудивительно поэтому, что юная Евдокия искренне полюбила князя, и брак, хоть и был выгоден обеим сторонам, был, тем не менее, заключен не по расчету, а по любви. И вся дальнейшая жизнь супругов стала тому подтверждением. Современник, кстати, написал о Димитрии и Евдокии такие слова: «Оба жили единою душою в двух телах; оба жили единою добродетелию, как златоперистый голубь и сладкоглаголивая ластовица, с умилением смотряся в чистое зеркальце совести».

Свадьбу сыграли, как уже было сказано, в 1366 г. Составитель Жития князя Димитрия пишет, что бракосочетание юных князя и княгини «преисполнило радостию сердца русских».

Что же увидела Евдокия в Москве? Полную разруху... Почти в самый год бракосочетания князя Димитрия с Евдокией свирепствовала в Москве моровая язва, народ умирал тысячами, по московским улицам слышан был плач и причитания осиротелых людей. К этой беде присоединилась еще одна – страшный пожар в столице. Море огня охватило улицы города, безжалостно пожирая деревянные постройки. Горели дома, имущество, скот, гибли люди… Пожар этот за два часа уничтожил все деревянные строения Кремля. Зато через два года появился новый белокаменный Кремль с мощными стенами.

Евдокия, несмотря на совсем юный возраст (а ей было всего 13 лет), сразу же проявила себя по отношению к народу по-матерински: помогала погорельцам отстраивать дома, на свои деньги хоронила умерших от чумы. Летописцы отмечали, что она тогда «много милости сотворила убогим».

Деятельный, активный, сильный Димитрий и скромная, всегда в тени своего супруга, Евдокия искренне полюбили друг друга. «Любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь сказать, что двое таких носят в двух телах единую душу и одна у обоих добродетельная жизнь. Так же и Димитрий имел жену, и жили они в целомудрии...» – так говорится о князе и княгине в летописях.

В 1370 г. Евдокия родила первого сына Даниила (он не прожил долго), в 1371 г. – второго, Василия. Так и повелось: каждые полтора года – по ребенку: 8 мальчиков и 4 девочки за 22 года семейной жизни. Князь же бывал в Москве наездами – в перерывах между военными кампаниями.

Следует сказать, что вся жизнь великокняжеской четы проходила под духовным руководством и благословением великих святых земли Русской: святителя Алексия и преподобного Сергия Радонежского, а также ученика преподобного святого Феодора, игумена Московского Симонова монастыря (впоследствии архиепископа Ростовского), который был духовником Евдокии. А преподобный Сергий, кстати, крестил самого Димитрия и двоих из его детей.

Но вернемся к юным Димитрию и Евдокии.

Год 1368 ... Московское войско опустошило Тверскую область. В ответ на это в 1370 г. тверские и их союзники литовские войска подступили к Кремлю, где заперлись князь, Евдокия с детьми, бояре и митрополит. Нападающие не одолели каменные стены, но разорили все окрестности. В летописи сообщается, что «такого зла, как от литовцев, и от татар не было». Впрочем, то же самое могли бы сказать жители Тверского княжества о москвичах... Евдокия во всем поддерживала мужа и помогала смягчать для народа последствия войны.

Год 1371... Князь Михаил Тверской получил великокняжеский ярлык. Димитрий выехал в Орду. Евдокия со страхом провожала молодого мужа – очень часто из Орды не возвращались. Но Димитрий был не так прост – чтобы вернуть ярлык, он привез хану большие дары, а, кроме того, выкупил за 10000 рублей (огромная по тем временам сумма – большая, чем сумма годовой дани с княжества) из плена сына Михаила Тверского. И держал какое-то время у себя как залог успешных переговоров с Тверью. В том же году произошли сражения с князем Олегом Рязанским, наиболее воинственным и независимым из князей. Помог в установлении мира преподобный Сергий Радонежский – он, как никто, умел тихо и кротко настраивать душу человека, извлекая из неё лучшие чувства. Именно Преподобный отговорил князя Олега от войны с Москвой... В том же году у Димитрия и Евдокии родился второй сын Василий.

Год 1373... Летом Мамай совершил набег на Русь. Димитрий Московский вместе с двоюродным братом князем Владимиром Серпуховским, собрав полки, не допустил золотоордынцев в московские и владимирские земли. После этого Димитрий начал создавать военную коалицию против Мамая: собрал в Переяславле русских князей на сходку. В это же время появляется на свет его третий сын Юрий. Преподобный Сергий Радонежский, уже при жизни почитаемый как простым народом, так и князьями, пришел пешком в Переяславль, чтобы крестить новорожденного малыша. Для Евдокии наступило краткое время спокойствия и семейного счастья: рядом был муж, отец и мать, братья – все вместе, еще живые и не в ссоре друг с другом.

Но наступил год 1375... Князь Михаил Тверской вновь попытался оспорить право Москвы на владение ярлыком, да к тому же призвал в союзники Литву. В ответ Димитрий призвал для похода на Тверь почти 20 русских удельных князей. Поскольку литовцы не пришли на помощь, тверской князь капитулировал. В феодальном обществе собрать большую армию – задача непростая. Войско в основном формируется из бояр и их отрядов. А бояре – люди независимые, могут примкнуть к любому из князей, и туда же пойдут их воины. Поэтому, чтобы собрать хотя бы собственное войско, князь должен был обладать определенным авторитетом. Если же хочешь привлечь на свою сторону князей и бояр из других областей, одного авторитета недостаточно: нужно пообещать им конкретные выгоды или же заставить их под угрозой завоевания.

Надо отдать Димитрию должное: человек христианских взглядов, он сначала действовал мягко. Преподобный Сергий Радонежский по просьбе Димитрия или митрополита Алексея не раз уговаривал других князей примириться и встать под знамена Москвы. И только когда все мирные методы были исчерпаны, московский князь выступал с позиции силы. Укрепление Москвы обозлило Орду, и поход татар на Русь стал только вопросом времени. Обе стороны стягивали войска.

Наконец наступил год 1380... Мамай с 200-тысячным войском пошел на Русь. Русские войска под руководством Димитрия Московского и его двоюродного брата Владимира Серпуховского насчитывали всего около 100 тысяч. Предстояло тяжелое сражение, Димитрий понимал это и, испросив благословения у преподобного Сергия, напутствовал людей.

А что же Евдокия?.. Затворничество в теремах распространилось только два века спустя, а в 1300-х женщины открыто появлялись на публике, могли иметь свои, отдельные от мужа, деньги, земли, доходы. Даже в странах Европы не было такой свободы. Однако Евдокия ею не пользовалась, занималась мужем и детьми, зная иностанные языки, «занималась и ученостью», творила милостыню, помногу молилась, часто бывая в храмах, участвовала в освящении церквей и соборов, на строительство которых жертвовала огромные деньги.

Нужно было что-то чрезвычайное, чтоб заставить её выйти в люди. Таким событием стали проводы князя Димитрия на решительную битву с Ордой в 1380 г. В «Сказании о Мамаевом побоище» упоминается ее обращение перед битвой к «княгиням, боярыням, женам воеводским и женам служних». Заметьте, это не традиционный для русских княгинь «плач», а призыв «победить противных супостатов».

Отправляясь на битву, Димитрий, согласно летописям, долго не мог расстаться с женой, а на прощанье «нежно обнял горестную супругу, но удержал слезы, окруженный свидетелями, и сказал: «Евдокия, Бог нам заступник!» (Существует портрет, на котором княгиня Евдокия изображена после расставания с Димитрием – волосы ее распущены, что было признаком великой грусти (портрет этот был напечатан в «литографии при университетской типографии» и опубликован в «Дамском журнале» за 1826 г.).

За всё время отсутствия князя не было и дня, чтобы Евдокия не молилась о муже. Перед битвой, когда князь приезжал к нему за благословением, святой Сергий предсказал Димитрию «кровопролитие ужасное, но победу... смерть многих героев православных, но спасение великого князя». Преподобный Сергий дал в помощь Димитрию Иоанновичу двух своих витязей-иноков, Ослябю и Пересвета. Именно с поединка богатыря Пересвета с татарским воином Челубеем (оба погибли от ран) началось 8 сентября 1380 г. знаменитое Куликовское сражение.

Потери с обеих сторон были огромны (около 200 тысяч убитыми и ранеными), побежденный Мамай бежал с поля боя. (Позже он был убит в Крыму, но его внуки основали княжество на территории современной Украины, потом присоединились к Литве и назвались князьями Глинскими. В частности, Елена Глинская стала матерью царя Иоанна Грозного). Историк Сергей Михайлович Соловьев писал: «Летописцы говорят, что такой битвы, как Куликовская, еще не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа… Куликовская победа была из числа тех побед, которые близко граничат с тяжким поражением. Когда, говорит предание, великий князь велел счесть, сколько осталось в живых после битвы, то боярин Михайла Александрович донес ему, что осталось всего сорок тысяч человек».

В этой ужасающей сече был ранен и князь Димитрий. Его долго искали по всему полю, усеянному трупами, и, наконец, «двое ратников, уклонившись в сторону, нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного дерева». Историк Н. М. Карамзин писал: «Бог чудесным образом спас сего князя среди бесчисленных опасностей, коим он с излишней пылкостью подвергался, сражаясь в толпе неприятелей и часто оставляя за собой дружину свою».

Любовь и молитва жены оберегала, спасала и – помогла выжить князю Димитрию... Позже, через 13 лет, Евдокия построит в Москве храм Рождества Пресвятой Богородицы в честь этой битвы.

Год 1382... Новый ордынский хан Тохтамыш предпринял карательный поход на Русь. Димитрий уехал срочно собирать войска. Евдокия, беременная их 9-м ребенком, осталась в Москве. Только родила, и – собралась к мужу. Сделать это было нелегко. По городу шатался пьяный люд, народ волновался и никого не выпускал за городские стены. Княгиня раздавала толпе свои драгоценности, чтобы проложить себе дорогу. На пути в Кострому ее чуть не захватил в плен татарский отряд. Через несколько дней осады Тохтамыш хитростью взял город, погибло 24 тысячи москвичей (из 30-тысячного населения!)... По преданию, Димитрий Иоаннович плакал на развалинах Москвы и похоронил всех убитых на собственные деньги.

Следующий – 1383 г. – для Евдокии был очень тяжелым. Кроме нашествия татар, случилось личное горе – умер её отец, князь суздальский и нижегородский. Но жизнь продолжалась. Город отстраивался заново, а Димитрий теперь должен был получить ярлык у нового хана. Самому ехать в Орду было крайне опасно – Тохтамыш, скорее всего, убил бы князя по приезде. Решили послать старшего сына Василия. Каково было матери отпускать 13-летнего мальчика в Орду?!. Два года хан держал Василия в заложниках, назначив огромную сумму выкупа. Но у разоренной Москвы денег не было...

Только в 1386 г. Василию удалось бежать. За помощь в побеге юноша обещал жениться на дочери наместника Литвы Витовта – и со временем сдержал обещание.

В январе 1387 г. Димитрий подступает к последней непокоренной русской области – Новгородской. Новгород откупается крупной суммой денег. Евдокия в это время в Москве – она только что родила дочь.

Наконец, наступил страшный 1389 г. Димитрий Иоаннович тяжело заболевает – ранение на Дону не прошло даром. Для любящей жены это было ударом. Перед смертью князь передал престол своему старшему сыну Василию (юноше было на тот момент всего 18 лет), завещав, чтобы соправительницей ему во всем была мать. В своем духовном завещании князь Димитрий написал: «Приказываю дети свои свое княгине. А вы, дети мои, живите заодин, а матери свое слушаите во всем; если кто из сыновей моих умрет, то княгиня моя поделит его уделом остальных сыновей моих: кому что даст, то тому и есть, а дети мои из ее воли не выйдут… А который сын мой не станет слушаться своей матери, на том не будет моего благословения».

Из «духовой» князя видно, как он уважал жену и прислушивался к ней. Димитрия Донской умер в мае 1389 г. на 39-м году жизни. По свидетельству современников, этот день был днем печали и слез для многих русских людей. Летописец написал «Плач великой княгини по умершем муже» – одно из вдохновеннейших поэтических творений Древней Руси. Погребли великого князя в Архангельском соборе Московского Кремля.

Великая княгиня очень тяжело переживала смерть любимого мужа, которого именовала не иначе как «свете мой светлый». Еще при жизни супруга она жила истинно по-христиански, а после кончины его повела строго монашескую подвижническую жизнь, одела власяницу, стала носить под роскошной великокняжеской одеждой тяжелые вериги. Даже перед близкими не желала она открывать свои подвиги; устраивала в великокняжеском тереме званые обеды, но сама не прикасалась к яствам, вкушая только постную пищу.

К сожалению, людская злоба и клевета не обошли ее. Евдокия непрестанно постилась, поэтому сильно исхудала, но на торжественные приёмы одевала по несколько пышных одежд, чтобы не видно было подвижнического изнурения. И поползли по Москве грязные слухи, что «вдова слишком полна телом и наряжается – видно, хочет нравиться мужчинам».

 Слухи эти доходили и до сыновей Евдокии. Княжичи, хоть и любили мать и не верили клевете, все же не могли не смущаться. Один из них, Юрий, однажды обратился к матери с вопросом о наветах, порочащих ее. Тогда княгиня собрала всех сыновей своих и сняла часть великокняжеских одежд; дети увидели, что подвижница так исхудала от поста и подвигов, что тело ее иссохло и почернело и «плоть прилипла к костям». Юрий с братьями на коленях просили прощения у матери и хотели отомстить за клевету. Но княгиня запретила им даже думать о мести. Она сказала, что с радостью претерпела бы унижение и людское злословие ради Христа, и что только увидев смущение детей, решилась открыть им свою тайну.

Каждый день Евдокию можно было встретить то в одном из храмов, то в монастыре. Поминая своего покойного супруга, она постоянно делала вклады в монастыри, одаривала бедных деньгами и одеждой...

Сыновья великой княгини повзрослели, она стала думать о монастыре, в котором могла бы всецело посвятить себя Богу. В сердце Москвы – в Кремле – устраивает она новый женский монастырь (в то время в Москве были два женских монастыря – Алексеевский и Рождественский) в честь Вознесения Господня. Было выбрано место у флоровских ворот. Отсюда она провожала и здесь встречала своего супруга, возвращавшегося с Куликова поля. Поблизости от ворот находился великокняжеский терем, сожженный во время нашествия Тохтамыша. На этом месте бывшего княжеского жилища воздвигла великая княгиня монашеские кельи. Одновременно она строила несколько храмов и монастырей в Переяславле-Залесском...

Нельзя не вспомнить о том, что с именем великой княгини Евдокии связано одно из самых значительных событий духовной истории России. Совершилось оно во время нашествия Тамерлана в 1395 г. Вести о том, что полчища грозного полководца подошли к границам Руси, привели в ужас весь народ. Великий князь Василий, благодаря влиянию матери, проявил твердость духа, собрал войско и вышел навстречу врагу. Но что могла сделать эта малая дружина перед полчищами непобедимого завоевателя, утверждавшего, что «вся вселенная не достойна иметь двух правителей?»

Народ, подкрепляемый верой в заступничество Божие, вместе со своей княгиней молился Богу. Евдокия совершала сугубые молитвы об избавлении Руси от гибели. И молитва праведницы была услышана Богом. По совету матери Василий Димитриевич повелел принести чудотворную Владимирскую икону Пресвятой Богородицы из Владимира в Москву. 26 августа 1395 г. великая княгиня Евдокия с сыновьями, митрополитом, духовенством, боярами, со множеством собравшихся жителей Москвы встретила икону Богоматери на Кучковом поле. (Впоследствии здесь был основан Сретенский монастырь).

В тот самый день и час Тамерлан, отдыхавший в своем шатре, в сонном видении увидел «Светозарную Жену», окруженную сиянием и множеством «молниеносных воинов», грозно устремившихся вперед. Устрашенный, по совету своих наставников, Тамерлан отдал приказ войскам повернуть от границ Руси…

В 1407 г., после видения Архангела Михаила, предвозвестившего ей скорую кончину, княгиня Евдокия решила принять монашество, к которому стремилась всю свою жизнь. По ее желанию был написан образ Архангела Михаила и помещен в кремлевском храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Сказание говорит, что вступление великой княгини на монашеский путь было ознаменовано Божиим благословением и чудом. Одному нищему слепцу великая княгиня явилась во сне в канун своего пострига и обещала исцелить его от слепоты. И вот, когда Евдокия шла в обитель на «иноческий подвиг», слепец-нищий, сидевший при дороге, обратился к ней с мольбой: «Боголюбивая госпожа, великая княгиня, питательница нищих! Ты всегда довольствовала нас пищею и одеждою, и никогда не отказывала нам в просьбах наших! Не презри и моей просьбы, исцели меня от многолетней слепоты, как сама обещала, явившись мне во сне в сию ночь. Ты сказала мне: завтра дам тебе прозрение, ныне настало для тебя время обещания».

Великая княгиня, будто не замечая слепца и не слыша его мольбу, прошла мимо, но перед этим как бы случайно опустила на слепца рукав рубашки. Тот с благоговением и верою отер этим рукавом свои глаза. И на виду у всех совершилось чудо: слепой прозрел! Народ прославил вместе с прозревшим угодницу Божию. (Пролог «Сказание о блаженной Евдокии» 7 июля, книга 1, с. 513–514.). По сказанию, в день пострига великой княгини исцелились от различных болезней 30 человек. Постриг совершился 17 мая 1407 г. в деревянной церкви Вознесения Христова. Великая княгиня получила в постриге имя Евфросиния – «Радость».

А через три дня, 20 мая, произошла закладка новой каменной церкви в честь Вознесения Христова. В этом храме великая княгиня определила и место своего упокоения. К сожалению, ей не довелось увидеть завершение строительства. 7 июля 1407 г. она скончалась на 54-м году жизни. Погребали cвятую Евфросинию при большом стечении народа в указанном ею месте строившегося храма, где и почивала она до 1929 г., совершая многочисленные исцеления и даруя благодатную помощь всем, с верою приходящим к ее многоцелебным мощам. И после кончины, как повествует сказание, преподобная Евфросиния была «удостоена прославления». Не раз отмечено было, как у гроба ее сами собой зажигались свечи.

По кончине преподобной постройку храма продолжила великая княгиня Софья Витовтовна, супруга великого князя Василия Димитриевича, сына Димитрия и Евдокии. К сожалению, большой пожар не позволил окончить сооружение храма, так что он простоял недостроенным почти 50 лет, пока супруга великого князя Василия Темного Мария Ярославна не дала обет завершить постройку. Наконец, в 1467 г. храм был торжественно освящен. (Постройку завершил знаменитый московский зодчий Василий Ермолин).

В дальнейшем Вознесенский храм стал усыпальницей многих великих княгинь и цариц Российского государства. Над местами их погребения воздвигались надгробья. Здесь были погребены Софья Палеолог (1503 г.) – вторая жена Иоанна III, Елена Глинская (1533 г.) – мать Иоанна IV Грозного, Ирина Годунова (1603 г.) – супруга царя Феодора Иоанновича, Наталия Кирилловна (1694 г.) – мать Петра I и другие. Последней упокоена здесь царевна и великая княгиня Наталия Алексеевна (1728 г.) – внучка Петра I, дочь царевича Алексея Петровича. К началу XX в. в храме стояло 35 гробниц.

Мощи основательницы монастыря почивали под спудом за правым столпом собора, у южной стены. В 1822 г. над мощами была устроена посеребренная рака с сенью.

7 июля 1907 г. в Кремле праздновали 500-летие со дня кончины преподобной Евдокии-Евфросинии. Этот праздник оживил в памяти верующих образ молитвенницы за Русскую землю.

Накануне, после Литургии, крестным ходом с преднесением иконы Вознесения направились из Вознесенского монастыря в Архангельский собор для возложения иконы на гроб князя Димитрия Донского. Вечером в обители было всенощное бдение, во время которого все молящиеся стояли с зажженными свечами. Утром Божественную Литургию служил Московский митрополит Владимир (Богоявленский) (Собором 1992 г. причислен к лику святых новомучеников Российских). По окончании ее присутствующим раздавали юбилейные медали, образки и листки с жизнеописанием преподобной. Многие московские храмы отметили 500-летие торжественными службами.

В 1922 г. раку и сень над мощами изъяли с целью извлечения из нее драгоценных металлов. Мощи преподобной Евфросинии остались в каменной гробнице под полом собора.

В 1929 г. по решению советского правительства началось уничтожение построек Вознесенского монастыря. Сотрудники музея пытались спасти некрополь. Для его размещения выбрали подвал Судной палаты Архангельского собора. Белокаменная гробница преподобной Евфросинии оказалась поврежденной, и вынуть ее целиком из земли не смогли. Мощи преподобной были спасены от уничтожения, но выделить их сегодня вряд ли возможно, т. к. они находятся вместе с другими останками из захоронений в двух белокаменных гробницах XV в.

При вскрытии захоронений среди останков преподобной Евфросинии, кроме небольших частичек ткани от савана, нашли обрывки ее кожаного монашеского пояса с тиснеными изображениями двунадесятых праздников и подписями к ним.

Так Архангельский собор Кремля стал общей семейной усыпальницей великокняжеских и царских семей Российского государства…

СВЯТОЙ БЛАГОВЕРНЫЙ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДИМИТРИЙ ДОНСКОЙ

Русь святая! Стяг со Спасом.

Звон кольчуги. Блеск копья.

Щит и лук, колчан с запасом.

В бой – за отчие края!

Позади единым криком

Стонет горе на Руси.

Столько лет под страшным игом

Ну-ка, ношу пронеси!

Справа храм давно сожженный.

Слева – обгорелый склон.

Помнит он, как шли здесь жены

Полонянками в полон...

«Что моргаешь, брат?»

«Ресница, понимаешь, села в глаз...

Правда ль, в бой? Ужель не снится?!»

Спас на стяге – русский Спас!

Золотой на красном поле.

За полком идут полки.

И, покорный Божьей воле,

Смотрит князь из-под руки!

Видя Дон и берег дикий,

Он, пока что не Донской,

А Московский князь великий,

Наконец, махнул рукой,

Дал приказ на переправу,

Молвил войску речь свою

И, сокрыв отряд в дубраве,

Встал простым бойцом в строю…

***

Мечи, как серпы затупились от жатвы.

Дружинники красные ленты вплели

В невинную косу невесты Непрядвы –

Безвестной речушки родимой земли.

– Эй, други, кто цел там еще? Отзовитесь!..

Ордынцы всей силой пошли ввечеру.

И падают трудно за витязем витязь,

Могучими соснами в темном бору.

И то им не слышно от общего стона,

Что где-то далёко, за битвою той

Следя, поминает их всех поименно

Пред Господом Богом великий Святой.

Не слышат... не видят, траву обнимая,

Небесный уже получая венок,

Что мчит на уставших ордынцев Мамая

Со свежим полком воевода Боброк!

Монах Варнава (Санин)

О святых супругах – князьях сербских Милице и Лазаре, особо почитаемых в Сербии – известно не очень много. Жили князья в Сербии в XIV в. – в очень трудное для страны время: турки, завоевав соседние страны, готовились напасть и на Сербию.

Святая праведная Милица, деспотисса Сербская, происходила из древнего рода Неманичей. Она вышла замуж за благоверного князя Лазаря Сербского, который в 1379 г. стал Сербским деспотом.

Святой Лазарь воспитывался при дворе святого короля Душана. Он был назначен правителем одной из сербских областей. А в 1371 г. святой Лазарь был провозглашен королем всей Сербии и много потрудился для облегчения положения страны. Он усмирял соседних князей, обижавших и грабивших сербское население, заботился о христианском просвещении народа, строил храмы, поддерживал монастыри и благотворительные учреждения. В 1380 г. святой построил монастырь Рованицу. Он исходатайствовал у Константинопольского Патриарха согласие на признание Архиепископа Сербского Патриархом. В течение 10 лет его правления Сербия находилась в покое.

Но супружество святых Лазаря и Милицы продлилось, к сожалению, недолго: во время знаменитой Косовской битвы раненый король был взят в плен и по повелению султана Баязета 15 июня 1389 г. казнен – усечен мечом. Тело святого короля Лазаря было погребено в ближайшей церкви. В 1391 г. его нетленные мощи были перенесены в Рованицкий монастырь. Монастырь был разрушен турками в 1683 г., и мощи короля Лазаря были перенесены в монастырь Новая Рованица на Прусской горе.

После смерти мужа княгиня управляла народом, пока не подрос ее сын, Стефан (Высокий). В 1393 г. она поступила в Жупаневачский монастырь около Крушевака с именем Евгения.

Когда ее сын, в 1402 г., на время покинул страну, она, несмотря на монашеский чин, снова управляла государством. Милица была умной и деятельной правительницей, отличалась благочестием и материнской заботой о своем народе, который в то время притесняли турки. Она заботилась о вдовах и сиротах, восстанавливала разрушенные турками храмы, строила монастыри.

Именно она получила от султана Баязета обещание не преследовать христиан в ее государстве. Святая Милица, сама рано потеряв мужа, особенно заботилась о вдовах, принимая в монастырь многих жен, чьи мужья-воины пали на поле брани; помогала строить и поддерживала многие монастыри и церкви.

В конце жизни она приняла великую схиму с именем Евфросиния. Скончалась святая 11 ноября 1405 г. От нетленных мироточащих мощей ее совершилось множество чудес. И сегодня вместе со своим мужем она подает силу свыше и утешение страждущей Сербии.

Скажем несколько слов и о сыне Милицы и Лазаря, он также был канонизирован. Святой Стефан Высокий, король Сербский, был очень любим своим народом за милосердие и доброту. Он в тяжелое время турецкого ига строил города, созидал храмы и тратил свою казну на помощь нуждающимся. Умер он мирно в 1427 г.

Димитрий Васильевич, прозвищем Меньшой, был удельным князьем Заозерским. Жил он в промежутке между 1380 и 1440 гг. в г. Устюг.

Основные сведения о князе сохранились в Типографской и Ермолинской летописях, Житиях преподобных Дионисия Глушицкого, Александра Куштского и Иоасафа Каменского.

Димитрий был четвёртым сыном владетельного ярославского князя Василия Васильевича, XVII колено от Рюрика, и отцом преподобного Иоасафа Каменского. По смерти отца (между 1380 и 1410 гг.) он получил во владение Заозерье – область за озёрами Белое, Кубенское, Воже и Лача по реке Кубена. Заозерское княжество представляло мир сёл и деревень и не имело жилого места, которое можно было бы назвать городом в тогдашнем экономическом и административном смысле этого слова.

Согласно житию преподобного Иоасафа Каменского, княжеский двор князя Димитрия стоял в селе Устье на реке Кубене при впадении её с юго-востока в Кубенское озеро; подле был храм святого великомученика Димитрия Солунского, вероятно, князем же и построенный в честь своего небесного покровителя; в стороне от княжеского двора «весь» Чиркова, которая вместе с ним служила приходом этого храма: «весь же зовома Чиркова к нему прихожате».

По-видимому, в 90-е гг. XIV в. установились связи князя Димитрия со Спасо-Каменным в честь Преображения Господня монастырем на Кубенском озере, главными ктиторами которого в те времена выступали ярославские князья, и с игуменом обители святым Дионисием Греком (1389–1418). Князь Димитрий, известный своим благочестием, активно поддерживал деятельность монастырских иноков по созданию новых обителей на его землях.

В 1400 г. Димитрий Васильевич дал разрешение преподобному Дионисию на создание Глушицкого в честь Покрова Пресвятой Богородицы монастыря на Кубенском озере, прислал своих людей для помощи в строительстве – расчистки земли и постройки келий.

Князь, а особенно жена его, княгиня Мария, вместе с его братом Семёном, князем Новленским, помогли также в период между 1418 и 1425 гг. преподобному Александру Куштскому основать Успенский монастырь на реке Куште, дав «потребная» и снабжая продовольствием.

Обе обители получили от князя богатые вклады: сёла, деревни и земельные угодья, а также книги (в частности, Евангелие-апракос) и иконы. Позднее княгиня Мария часто посылала инокам монастыря продовольствие. (Позже, когда княгиня Мария тяжело заболела, она попросила преподобного Александра молиться о ее выздоровлении, но тот, не обнадеживая Марию, откровенно ответил, что болезнь ее смертельна, и советовал ей по-христиански приготовиться к смерти).

В 1400–1420-х гг. Димитрий Васильевич в числе других ярославских князей принимал участие на стороне великого князя Василия I в ряде войн с Великим княжеством Литовским и нижегородско-суздальскими князьями.

В 1435 г. князь Димитрий, союзный с князем Димитрием Шемякой, а значит, в то время и с Василием II, хотел помешать князю Василию Косому попасть в Новгород через Заозерье. Но Василий Косой разбил около села Устья войско во главе с сыном Димитрия Фёдором, который спасся бегством. «…Много же людей заозерян на том бою избьено бысть», – отметил летописец. После Василий взял в плен на Волочке княгиню Марью, с дочерью и со снохами, а также «имение его все взяв». Зимой 1436 г. Димитрий Васильевич выдал единственную дочь свою, княжну Софью, за князя Димитрия Юрьевича Шемяку.

В договоре, заключённом 13 июня 1436 г., Шемяка добивался от Василия II помощи в возвращении захваченного в Заозерье Василием Косым «приданого», выделенного ему Димитрием Васильевичем по своему завещанию («душевной грамоте») – очевидно, к этому времени Заозерский князь уже был мёртв.

Существует 2 версии его гибели. Согласно Ростовскому соборному синодику 1642 г., Дмитрий Васильевич был убит в Устюге, возможно, весной 1436 г., когда Василий Косой в очередной раз захватил Устюг и казнил сторонников Василия II. Согласно поздним спискам Жития Иоасафа Каменского (сына князя Василия и княгини Марии, Андрея в миру), Димитрий Васильевич был убит в Ярославле казанскими татарами, там же и похоронен.

У Димитрия Васильевича и Марии было много детей: дочь Софья, сыновья: Фёдор, удельный князь Заозерский (умер бездетным); Семён, ставший через брак с Марией, дочерью князя Ивана Димитриевича Дея, князем Кубенским, родоначальник династии князей Кубенских; Андрей, канонизированный РПЦ как преподобный Иоасаф Каменский. Из-за родства с поверженным Димитрием Шемякой в 1447 г. Фёдор Димитриевич был лишён Заозерья, которое Великий князь Московский Василий II Тёмный разделил между верейским князем Михаилом Андреевичем и можайским князем Иваном Андреевичем; а Семён Дмитриевич – Кубены.

Князь Димитрий и княгиня Мария почитались на Руси издавна особенно как родители своего сына Андрея (преподобного Иоасафа Каменского, Спасокубенского), житие которого упоминает об их благочестии и милосердии, влиянии на образование и воспитание сына.

Имя Димитрия Васильевича было внесено в синодики ряда ростово-ярославских и вологодских церквей и монастырей, память местно чтилась в день его тезоименитства – 26 октября. Канонизированы супруги (включены в Собор Вологодских святых) были Вологодским епископом Иннокентием (Борисовым) в 1841 г.

Расскажем немного и об их сыне Андрее – преподобном Иоасафе Каменском, Спасокубенском.

Преподобный Иоасаф знаменит не только по своему высокому княжескому происхождению, но главное – по высоте своих добродетелей и равноапостольной жизни. Только пять лет продолжались его иноческие подвиги, да и вся его жизнь была так непродолжительна, что он не достиг даже зрелого возраста.

Мы уже писали о том, что во время нападения на Заозерье Василия Косого, когда князь Димитрий с дружиной защищал свои земли, княгиня Мария осталась с детьми одна. Благочестивая женщина встретила разразившееся над ней бедствие с совершенной преданностью воле Божьей и с истинно христианским терпением, и всё внимание уделяла воспитанию малолетних детей своих. Менее всех детей удалось воспользоваться заботами матери младшему сыну Андрею. Он остался после отца грудным младенцем, а во время кончины матери находился ещё в детском возрасте. Юный Андрей остался круглым сиротой, но бодрствовал над ним Промысл Божий. Он вёл своего избранника к предназначенной ему цели, невидимо руководя всеми обстоятельствами и переменами в его жизни. Находя отраду и утешение в чтении священных книг, он стал удаляться от общества и чувствовать отвращение к мирской жизни.

В то время, когда князь Андрей решил удалиться от мира и посвятить себя иноческой жизни, неподалеку от места его жительства были уже монастыри Глушицкий и Куштский, построенные при содействии его родителей и на земле, им принадлежащей. Но лучшим убежищем для молодого князя, желавшего порвать все связи с миром, представлялся древний Спасо-Каменный монастырь, отделённый от мира волнами бурного озера и славившийся строгостью устава и добродетельной жизнью своего игумена Кассиана, старца опытного и прозорливого. Поэтому юноша отправился туда и стал просить игумена о принятии его в монастырь и о пострижении в иноческий чин.

Игумен Кассиан не только принял его в монастырь, но и сократил для него урочное время монастырского искуса. После многих бесед и назиданий в продолжение нескольких дней игумен облек Андрея в иночество, назвав его при пострижении Иоасафом, и поручил его руководству духовного старца Григория.

Четыре года провёл преподобный Иоасаф в Спасо-Каменном монастыре в подвигах иноческих, не выходя из кельи далее церкви и трапезы. По мере того, как он усиливал свои труды, очищалась его душа, сердце его всё более и более возгоралось любовью к Богу, так что молитва стала для него уже не долгом, а необходимой потребностью души. В последний год своей жизни он вкушал пищу 1 раз в неделю – в воскресный день, после приобщения Святых Христовых Таин, всю неделю пребывая в строгом посте. Блаженный Иоасаф как бы предчувствовал, что ему недолго остаётся жить на земле, торопился делать добро и спешил вместить в себе все добродетели.

К концу пятого года пребывания в монастыре юноша сильно ослаб здоровьем и не мог даже сам выходить из кельи. По всему видно было, что жизнь в нём догорала, и дни его уже были сочтены. Но и теперь, при самых сильных страданиях, не стоны и жалобы, а молитвы и слова благодарения Богу слышались из уст его. Преставился ко Господу святой 10 сентября 1453 г.

Услышав о преставлении преподобного Иоасафа, множество народа собралось в монастырь к его погребению, и многие больные тогда же получили исцеление от прикосновения к его гробу. С того времени от нетленных мощей его, как от неисчерпаемого источника, потекли благодатные чудеса и исцеления всем, с верою к нему пришедшим.

В 1650 г., по благословению Маркелла, архиепископа Вологодского и Великоустюжского, устроена была гробница в каменной Преображенской церкви у южных врат возле стены, в которую перенесены были из-под престола мощи преподобного Иоасафа. После пожара 24 июля 1774 г., когда Каменный монастырь был закрыт, а братство переведено в вологодский Духов монастырь, названный с этого времени Спасо-Каменным, сюда же были перенесены и мощи преподобного Иоасафа, спасённые от пламени.

В настоящее время ковчег с мощами преподобного находится в кафедральном соборе в честь Рождества Пресвятой Богородицы в Вологде.

Святую княгиню Иулианию (Ульяну) и ее мужа князя Симеона можно назвать образцом высокого супружеского целомудрия.

По преданию, святая Иулиания Вяземская родилась в последней четверти XIV в. Она происходила из знатного и благочестивого рода бояр Гостомысловых. Ее отца Максима Даниловича поставили наместником в городе Торжке, подчинявшемся Великому Новгороду. В 1391 г. за верность великому князю московскому Василию Дмитриевичу он был убит.

Мать Иулиании, Мария Никитична не смогла пережить безвременную гибель супруга и спустя несколько месяцев скончалась. Перед смертью она призвала брата своего покойного мужа, Федора Даниловича, и поручила ему растить свою четырёхлетнюю дочь Иулианию. Он заменил девочке отца и воспитал ее в духе истинного православного благочестия.

Потеряв родителей, Иулиания не впала в уныние, а, возрастая все больше и больше, полагалась на волю Божию. Молитвы ко Всещедрому Господу в доме дяди и в храме стали ее главным утешением. Неотъемлемыми качествами ее стали благочестие и страх Божий. Премудрый Господь, видя ее искреннюю веру, не оставил Иулианию, дав ей не только чистую и нежную душу, но и прекрасную и благообразную наружность.

По достижении совершеннолетия Иулианию выдали замуж за Вяземского князя Симеона Мстиславовича. Он отличался кротостью, богобоязненностью и человеколюбием. Свято исполняя Заповеди Господни, приняв Таинство брака, Симеон и Иулиания сразу полюбили друг друга. Жизнь их благочестивой семьи протекала мирно и тихо, при взаимном согласии.

Русская земля, находившаяся в вассальной зависимости от Золотой Орды, переживала тогда не лучшие свои времена. Междоусобные войны, жестокие нравы, предательство, зависть и наветы широко распространялись среди правящих князей. На рубеже XIV-XV вв. постоянно присутствовала угроза западным границам нашего Отечества со стороны литовцев. В 1390 г. сын святого благоверного великого князя Димитрия Донского великий князь Московский Василий Дмитриевич, правивший с 1389 по 1425 гг., женился на дочери литовского князя Витовта – Софии. Этот брак способствовал тому, что Смоленское княжество, пограничное между Москвой и Литвой, переживало последние годы своего существования. Великий князь Литовский Витовт во весь период своего правления желал не только завоевать Смоленские земли, но и прочно закрепиться на них, чему зять его, князь Василий Димитриевич, практически не препятствовал.

Последний владелец Смоленских земель – князь Юрий (Георгий) Святославович, происходил из рода Владимира Мономаха, из племени Смоленского князя Ростислава Мстиславовича (внука Мономаха). Человек бесстрашный и властолюбивый, он одновременно отличался крайне беспокойным характером, жестоким нравом и сам часто вступал в ссоры с соседями. Смоленское княжество князь Юрий получил в 1386 г., после смерти отца Святослава Иоанновича, павшего в бою с литовцами. В начале XV в. он приказал казнить множество бояр смоленских, в том числе и князя Михаила Романовича Брянского, чем создал себе оппозицию из их озлобленных родственников и сторонников. В 1404 г. литовское войско семь месяцев осаждало Смоленск, по утверждению русского историка Н.М. Карамзина, «без малейшего успеха». Но только стоило князю Юрию отправиться в Москву с просьбой о военной помощи, как его смоленские враги тайно связались с Витовтом и сдали ему город. В плен попала и супруга князя Юрия, дочь Рязанского князя Олега Иоанновича. Она была отправлена в Литву.

Вначале князь Юрий с сыном Феодором и братом Владимиром бежал в Новгород Великий и некоторое время правил в нем. После падения Смоленска вскоре литовскими войсками была захвачена и Вязьма. Князь Симеон Мстиславович Вяземский с верной супругой Иулианией разделил с князем Юрием бедствие изгнания. В 1406 г. князь Юрий попросил покровительства и защиты в Москве. Великий князь Василий принял на службу князей Юрия и Симеона: дал им «на прокормление» город Торжок, разделив его на две половины.

Ранее этих князей соединяла крепкая мужская дружба. Они всегда делили пополам и радость и горе. Всегда князь Симеон не забывал о своем подчинении Юрию. Он везде и во всём отдавал ему предпочтение, служил ему верой и правдой. И княгиня Иулиания была почтительна, ласкова и добра ко всем. В те годы она еще более расцвела духовно и телесно, чем пленяла сердца всех приходивших в их гостеприимный дом.

Но недолго продолжалась мирная и счастливая жизнь Симеона и Иулиании в Торжке. Одна из отрицательных черт характера князя Юрия – сластолюбие, непомерная любовь к женщинам – приняла здесь крайние формы. И если ранее, имея рядом законную супругу, он еще сдерживал себя, то в Торжке, пируя и предаваясь пустым развлечениям, он быстро потерял всякий контроль. Князь Юрий прельстился красотой княгини Иулиании. В его сердце закралась зависть к князю Симеону, перешедшая в непреодолимое желание непременно завладеть чужой супругой. Животная страсть и скверная плотская похоть разжигали его воображение и затмевали разум. Уверенный в своей безнаказанности и вседозволенности, князь Юрий стал искать возможность осквернить честный брак благоверных Симеона и Иулиании. Неоднократно он приходил в их дом со злыми намерениями, но целомудренная княгиня умело уходила от всех его козней. Нарушив десятую заповедь Божию: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, (ни поля его), ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, (ни всякого скота его), ничего, что у ближнего твоего» (Исх.20:17), от грязных мыслей и желаний князь Юрий вскоре перешел к нечистым действиям.

Окончательно ослепленный блудной страстью, несчастный решил коварной хитростью добиться своей цели. Устроив щедрый пир в своем доме, он пригласил князя Симеона и княгиню Иулианию. Напившись вина и потеряв над собой всякий контроль, князь Юрий коварно заколол мечом ничего не подозревающего князя Симеона, тем самым окончательно вступив на путь беззакония, нарушив и шестую заповедь Божию «Не убий» (Исх.20:13). Затем он приказал слугам силою, «яко власть господскую имея над нею», привести благоверную Иулианию к себе в спальню. И здесь она, даже под страхом смерти, зная уже о гибели мужа, не испугалась насилия и угроз, не пошла на беззаконие, продолжая непоколебимо сохранять своё целомудрие. Мольбами, увещеваниями и праведным гневом княгиня Иулиания пыталась вразумить безумного сластолюбца, желая отвести его от нового преступления: «Зачем, господин мой, напрасно ты трудишься? Не быть никогда такому позорному делу! Ты знаешь, господин мой, у меня есть муж и как мне осквернить честное ложе его! Лучше мне умереть, чем согласиться на такое дурное дело!».

Слова святой Иулиании привели преступную душу сластолюбца в состояние одержимости. В неистовстве князь Юрий подступил к ней ближе и, видя ее сопротивление, рассвирепев, повалил, пытаясь овладеть ею. Княгиня Иулиания с несвойственным хрупкой женщине мужеством стала защищаться от насильника. Схватив лежащий поблизости на столе нож, она попыталась ударить им князя Юрия, но попала только в руку. Воспользовавшись его временным замешательством, Иулиания вырвалась и с криками о помощи выбежала во двор. А Юрий обезумел настолько, что приказал слугам догнать княгиню, мечом отрубить ей руки и ноги, мертвое же тело бросить в прорубь, в реку Тверцу. Так говорится в летописи.

По рукописному Житию святой княгини Иулиании, хранившемуся в соборном храме города Торжка, все произошло несколько иначе: однажды князь Юрий обманом и хитростью заманил княгиню Иулианию в одну из комнат своего дворца. После нападения на нее и криков о помощи прибежал князь Симеон. Обезумевший от ярости князь Юрий бросился на него и убил; а княгиню Иулианию сам «изрубил в куски» и велел бросить в реку.

Пострадавшие от Юрия целомудренная Иулиания и супруг её благоверный Симеон омыли свои брачные венцы непорочной кровью и мирно отошли ко Господу, чтобы там воспринять венец мученический. Вместо короткой и временной земной жизни они получили жизнь вечную и царство небесное. Их кончина последовала 21 декабря 1406 г.

По преданию тело святого благоверного князя Вяземского Симеона Мстиславовича перенесли с почестями в Вязьму, отпели и торжественно погребли в крепости, на Соборном холме, в Никольском (впоследствии Троицком) храме. Его имущество, по общему уговору детей Симеона и Иулиании и с согласия Великих князей Московского Василия Димитриевича и Литовского Витовта, передали в Вяземский собор. С тех пор в нем постоянно совершалось молитвенное поминовение князя Симеона и его супруги. Князь Симеон свято почитается в Вязьме и в Торжке местно. Его изображения встречаются на иконах и в росписях храмов Торжка, Твери и Вязьмы. Он включен в Собор Смоленских святых. Вяземский собор несколько раз перестраивался, сам город подвергался нашествию неприятеля, и ныне мощи святого князя Симеона, к сожалению, считаются утраченными.

После жестокого убийства, всеми презираемый и порицаемый, князь Юрий бежал в Орду. Не найдя себе покоя в диких степях, терзаемый муками совести, он удалился в другие земли и скитался, боясь даже назвать свое имя. Вскоре князь Юрий вернулся на Русь и стал искать пустынное место, чтобы поселиться в нем, каяться и оплакивать свои страшные грехи. Скромное монашеское убежище он нашел во владениях своего тестя, князя Олега Рязанского. В Николаевском Веневом монастыре, находившемся у реки Осетр (в 34 верстах от Тулы), его принял игумен Петр. Исповедовавшись и раскаявшись, князь Юрий вспомнил свои «многие беды и напасти, и мирские мятежи, и душевные страсти». Пробыв в обители недолго, он тяжело заболел и 14 сентября 1408 г. умер.

 Через несколько времени Господу было угодно открыть останки святой благоверной княгини Иулиании. По преданию, однажды весной, ее целое и нетленное тело, плывущее против течения, обнаружил один больной (расслабленный) крестьянин, шедший в г. Торжок по берегу реки Тверцы. Увидевший чудесное явление, он изумился, испугался и хотел уже удалиться, когда услышал голос, исходящий от бездыханного тела: «Раб Божий, не бойся. Ступай в соборную церковь Преображения Господня и возвести протопопу и прочим, чтобы они взяли мое грешное тело отсюда, и погребли его на правой стороне в этой церкви». В то же время крестьянин почувствовал себя совершенно здоровым. С радостью он исполнил чудесное повеление благоверной Иулиании. Тотчас, получив весть об обнаружении тела честной княгини, множество народа во главе с соборным протоиереем отправились на указанное место. Недалеко от берега они обрели ее останки и с подобающим торжеством перенесли в собор, где и нашла святая Иулиания упокоение в каменной гробнице. При этом многие больные получили исцеление от своих тяжких недугов.

В 1598 г. протодиакон соборной церкви Торжка, о Иоанн, без всякого на то благословения захотел тайно осмотреть мощи святой Иулиании, находившиеся под спудом. Сорок дней он молился Богу и постился. Когда отец Иоанн стал раскапывать захоронение княгини, на него напал ужас. В то же время из гроба вырвался огонь, сильно опаливший дерзкого протодиакона, и раздался голос: «Не трудись напрасно, отец, ибо не следует видеть тела моего, пока не будет на то воли Божией». Полдня наказанный протодиакон пролежал без движения, пока вошедший в церковь пономарь не увидел его и не созвал народ. О. Иоанн со слезами поведал всем о случившемся с ним. Более двух месяцев протодиакон пролежал в постели, не в силах подняться. Он искренне раскаялся, и только молясь у гроба святой Иулиании, куда его приносили родственники, получил исцеление.

В апреле 1815 г. начали разборку старого Преображенского собора в Торжке, построенного еще в 1364 г. на месте более древнего Спасского храма. При этом открылась часть каменной гробницы, в которой почивали останки святой княгини. Днем и ночью на место погребения благоверной Иулиании стекались люди. Многие из искренне верующих, прикасаясь к ее гробу, или взяв часть земли из храма, получали исцеление в болезнях. В это время продолжалось и возведение стен нового собора. В связи с прославлением святой Иулиании, 2 июня 1819 г. под соборным храмом, с правой стороны устроили и освятили в честь ее часовню. В 1906 г. она была обращена в отдельный придел, посвященный святой княгине Иулиании. По свидетельству архиепископа Тверского и Кашинского Димитрия (Самбикина; 1839–1908 гг.), в 1820 г. для придельного (правого) престола, посвященного святым Иулиании Никомидийской и Иулиании Новоторжской, в Преображенский летний городской собор, выдан антиминс архиепископом Филаретом (Дроздовым; 1782–1867 г). В 1822 г. строительство нового собора, возводимого по проекту архитектора К. И. Росси, завершили, и он был освящен. Во имя святой княгини Иулиании устроили придел и в Александро-Невском храме в Твери.

В ходе развернувшейся по всей стране антирелигиозной компании, 5 февраля 1919 г. гробницу с мощами святой княгини Иулиании вскрыли. Представители власти назвали это разграбление и осквернение древней святыни «публичным освидетельствованием» и «ликвидацией культа мертвых тел». По некоторым данным, после этого случая, мощи святой Иулиании покоились в храме Архангела Михаила г. Торжка еще до 1930 г. Другие источники утверждают, что сразу после вскрытия большевики бросили мощи святой Иулиании в реку Тверцу. В настоящее время неизвестно местонахождение мощей благоверной княгини Иулиании.

Православная Церковь чтит память святых благоверных князя Симеона и княгини Иулиании 21 декабря /3 января (ст. ст.), в день их мученической кончины. А также в воскресенье перед 28 июля/10 августа – Собор святых земли Смоленской, воскресенье после 29 июня/11 августа – Собор святых земли Тверской, второе воскресенье по Пятидесятнице – Собор всех святых в земле Российской просиявших, и благоверной Иулиании, княгини Вяземской – 2/ 15 июня. Кончина святых Симеона и Иулиании отражена во многих Русских летописях. Известны рукописные сказания о них: «Повесть о благоверной княгине Иулиании, супружнице благоверного князя Симеона Мстиславовича Вяземского» и «Сказание об убиении святаго князя Симеона Мстиславовича Вяземскаго и целомудренныя его княгини Иулиании, и о князе Юрии Смоленском», на основе которых составлено Житие Иулиании. Отдельная глава посвящена этому событию и в Степенной книге.

На иконах святая Иулиания изображается в княжеской одежде, с головой, покрытой белым убрусом и увенчанной княжеской короной. В левой руке она держит православный восьмиконечный крест. В Сводном подлиннике Филимонова на ее изображение дается иконописцам такое указание: «Подобием аки Пятница, на главе плат». Князь Симеон изображается пожилым, со значительной сединой в волосах на голове, с небольшой круглой бородой и в княжеской шубе. Образы Святых Симеона и Иулиании есть на иконах Соборов Смоленских и Тверских Святых.

В 2000 г. у деревни Ломы Вяземского района Смоленской области, по благословению святейшего патриарха Московского и всея Руси (а тогда – митрополита Смоленского и Калининградского) Кирилла, иерейским чином освящена была небольшая деревянная часовня в честь святых благоверных князя Симеона и княгини Иулиании.

Святой князь (деспот) Стефан Штилянович происходил из рода Паштровичей, из черногорского Приморья. По просьбе своих родственников он покинул родные края и переселился на север сербских земель в Срем, где и стал сербским деспотом.

Время и место рождения его супруги святой преподобной княгини Елены (Елисаветы в монашестве) неизвестны. Главным источником сведений о ней и ее муже является краткое жизнеописание князя Стефана, составленное патриархом Печским Паисием (Яневацем) в 1632 г., после поклонения мощам святого князя в монастыре Шишатовац. Повесть сообщает, что Елена была дочерью знатных и благочестивых родителей. Неизвестно также и когда она вышла замуж за Стефана Штиляновича.

Известно, что супруги жили в резиденции в с. Морович; княгиня активно помогала мужу управлять землями в Среме и Славонии, которые он получил в наследство после смерти деспота Иоанна Бранковича (1502). По преданию, Елена также участвовала в основании монастыря Кувеждин (ок. 1520).

Князь Стефан мужественно боролся против турок, которые стремились все больше распространить свое владычество на север и жестоко притесняли и грабили христианское население.

В 1536 г. после захвата Славонии турками князь с княгиней вынуждены были бежать в Шиклош за р. Драва и обосноваться там.

Супруги никогда не забывали о милостыне и молитве, благотворили неимущим и страждущим. Так, во время сильного голода по просьбе жены князь Стефан без сожаления раздал княжеские запасы пшеницы голодающим сербам.

Пожив так честно и богоугодно, блаженный Стефан мирно преселился ко Господу (после 1540 г.) и был погребен своей супругой Еленой и всем православным народом на горе Бунтир.

Похоронив мужа, из-за преследований со стороны турок, княгиня Елена вскоре бежала «на немецкие земли», но, узнав, что мощи блаженного Стефана обретены нетленными (произошло это около 1544 г.) вернулась и прибыла в монастырь Шишатовац для поклонения им.

Испытав при этом сильное духовное потрясение, она принимает монашеский постриг с именем Елисавета и три года затем живет в одном из женских монастырей близ Шишатоваца, вероятно, в Петковице. Кстати, основание этой обители предание приписывает самой княгине.

Но в монастыре, проводя дни и ночи в непрестанной молитве и посте, княгиня прожила недолго: 3 года спустя, в 1546 г., она мирно отошла ко Господу.

Была похоронена святая Елисавета не в своей обители, а в монастыре Шишатовац в притворе храма близ местоположения мощей своего супруга.

26 мая 1780 г. епископ Вршацский Викентий (Попович) обернул мощи княгини Елисаветы в покрывало и вместе с мощами святого Стефана положил их в новый ковчег.

Совместное почитание обоих супругов распространилось вначале в областях Срем, Баранья и Славония.

В повести патриарх Паисий именует святую Елисавету «блаженной», а в службе святому князю Стефану, составленной в 1675 г. в монастыре Хопово неким монахом Петронием по просьбе монаха же Ефрема из монастыря Шишатовац, Елисавета прославляется как «благоверная супружница, которая увидела славу своего супруга и ему поклонилась».

Святым супругам посвящен храм в с. Каранац близ г. Осиек (Хорватия), построенный в 1991 г.

О жизни святых Василия и Ирины Кашинских известно очень мало, гораздо больше мы знаем об их сыне – преподобном Макарии Калязинском. В роду Кожиных – Кашиных вообще было много монахов и святых.

Святой Василий (Кожин Василий Ананьевич) принадлежал к тверскому боярскому роду. Ссылаясь на преподобного Иосифа Волоцкого, Досифей (Топорков) в составленном им Волоколамском Патерике именует преподобного Макария «большим боляром тверьским» и называет тверского боярина Захарию Бороздина родственником святого Макария. А историк С. Б. Веселовский относил род Кожиных к землевладельцам средней руки.

 Краткие сведения о Василие содержатся в житии его сына, преподобного Макария Калязинского и биографической заметке о преподобном, написанной со слов его родственницы – монахини Евфросинии.

В семье Василия Кожина и его супруги Ирины Кашинской было 4 детей: Матвей (преподобный Макарий), Александр, Григорий и Ксения. Александр продолжил род Кожиных. Сохранилась жалованная купчая грамота тверского великого князя Бориса Александровича на проданное Александру Кожину с. Настасово «с другими сельцами и пустошами». Племянник прп. Макария – Василий Александрович Кожин – был сыном боярским великого князя тверского Михаила Борисовича. Григорий (в иночестве Геннадий) являлся архимандритом Тверского Отроча монастыря, в 1461–1477 гг. был Тверским епископом. Ксения вышла замуж за Ивана Гавренева, угличского землевладельца; их сын Павел принял монашеский постриг и тоже был канонизирован РПЦ – мы его знаем как преподобного Паисия Угличского.

Около 1420 г. Матвей Кожин удалился в монастырь, примерно через год скончались его родители. Ежегодно 1 июня Макарий приходил в родное село и служил панихиду по родителям. После преставления преподобного игумены Калязинского монастыря, выполняя его «уложение», совершали в этот день крестный ход в Кожино.

В 1610 г. обитель была разорена поляками. Игумен Антоний, восстановивший монастырь, хотел прекратить совершение панихид по родителям святого Макария, но Иван Васильевич Кожин, потомок Василия Кожина, обратился к Патриарху Филарету (Романову), и Патриарх специальной грамотой повелел «служити архимандриту панихиду и литургию в селе Кожине в церкви, идеже погребены отец и мать Макария чудотворца» (Лебедев. С. 131). Совершение панихид возобновилось в 1632 г., спустя какое-то время прекратилось и вновь возобновилось во 2-й половине XIX в.

По местному преданию, противоречащему свидетельству Жития преподобного Макария, в котором говорится о кончине Василия около 1420 г., Василий прожил гораздо дольше – он участвовал в военных действиях против князя Димитрия Георгиевича Шемяки. Предание повествует, что в 1450 г., преследуя мятежного князя, Кожин убил под ним коня и вырезал у животного кусок кожи (отсюда выводится его прозвище Кожа, а потом и фамилия его потомков Кожины), который привез в Москву великому князю Василию II Васильевичу вместе с луком и палашом Димитрия Шемяки в дар. За это Василий получил от великого князя поместья: с. Гритьково (Гридково), дер. Семендяево, пустоши Карабузино и Спас-на-Холме, перечисленные в жалованной грамоте 1450 г. Семендяево вошло позднее в состав вотчины Макариева калязинского во имя Святой Троицы монастыря (в 1504 г. уже принадлежало монастырю).

Но эти факты очень спорны. Кроме того, трудно представить, что Василий Кожин мог в 1450 г. участвовать в боевых действиях, поскольку тогда, ко времени рождения своего старшего сына Матвея в 1401 или в начале 1402 г., он уже был бы в преклонном возрасте.

В 1732 г. в Кожине, на месте древней церкви, рядом с которой находились могилы родителей, супруги и других родственников преподобного Макария, был возведен каменный храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, над гробницей родителей и жены святого Макария устроили деревянную сень. В начале XX в. в храме в числе других святынь хранилась икона Рождества Пресвятой Богородицы, на обороте которой было написано: «Сеи образ Рождество Пречистые поставление Ивана Васильевича Кожина лет 7020 (1512)». По преданию, икона принадлежала родителям преподобного Макария. В настоящее время в бывшем с. Кожине сохранились полуразрушенная церковь и часть кладбища. Местная канонизация Василия его супруги Ирины Кашинских (об Ирине летописи не сохранили никаких сведений) совершилась в начале XX в., когда их имена были внесены архиепископом Тверским Димитрием (Самбикиным) в «Алфавитный список местночтимых святых Тверской епархии». Впоследствие имена Василия и Ирины Кашинских были включены в Собор всех святых, в земле Российской просиявших.

Скажем несколько слов и о сыне Василия и Ирины – Матвее, преподобном Макарии. С детства родители воспитывали Матфея в вере и богопочтении. Отрок любил проводить время за чтением духовных книг, и все прочитанное глубоко западало в его сердце. Он не увлекался играми и в душе своей непрестанно возносил дорогие сердцу молитвы, псалмы и духовные песнопения, задумываясь при этом, как послужить Богу.

Когда стал приходить в совершенный возраст, начал Матфей помышлять об удалении от суетной мирской жизни; родители его, однако, не желали, чтобы он принял монашество, и приводили библейские примеры жития новозаветных святых, спасшихся в миру. Послушный сын, не желая огорчать родных и повинуясь, согласился на брак и вскоре женился на девице Елене Яхонтовой. Молодые супруги пообещали друг другу, в случае если один из них умрет, овдовевший примет монашество. Спустя год после свадьбы Матфей потерял отца и мать, а еще через два года скончалась Елена; и двадцатипятилетний Матфей оставил временное, взыскуя вечного, и поступил в находивший неподалеку Николаевский Клобуков монастырь, где постригся с именем Макарий.

С ревностью проходил он все монастырские послушания, смирением и кротостью превосходя всех, и подвиги молодого инока возбуждали удивление братии. Спустя некоторое время, тяготясь многолюдием обители, преподобный, по благословению игумена, удалился в пустынь. Он избрал место в лесу, лежавшее в 18 верстах от Кашина, неподалеку от Волги, между двух небольших озер. Здесь он срубил себе келию, и никто не мешал его подвигу уединенной молитвы, лишь дикие звери приходили и ласкались к нему, и он делил с ними пищу. Прознав об отшельнике, стали стекаться иноки к преподобному Макарию, желая молиться вместе с преподобным в его келии. Он смиренно принимал их и наставлял в правилах иноческого жития. Так уединенная лесная чаща обратилась в монастырь, где игуменом был избран преподобный Макарий.

Земля, на которой жила братия, принадлежала боярину Ивану Коляге, который со времени поселения там преподобного Макария с неприязнью смотрел на инока. Когда же была устроена церковь, и число пустынников увеличилось, Коляга испугался, что к обители может отойти часть его земли; и так это его угнетало, что он замыслил даже убийство преподобного... Но Божие наказание не замедлило сказаться: смерть постигла семью Коляги, а сам он тяжело заболел. Пребывая в несчастии, строивший недобрые планы боярин раскаялся в своем грехе и, исповедав его Макарию, был прощен.

Вскоре Коляга, под воздействием проповеди преподобного, вступил в Макариев монастырь, подарив ему все свои земли. С тех пор, ради смирения, сам Макарий именовал обитель Калязинскою (ныне г. Калязин Тверской губ.). Довольно быстро она приобрела широкую известность, ибо ученики преподобного Макария, следуя примеру своего духовного отца и наставника, совершенствовались в иноческом подвиге и держали строгую аскезу. Множество людей – и знатных, и простолюдинов, – просили преподобного принять их в число братии. И, надо сказать, еще при жизни преподобного Макария из обители Калязинской вышли преподобный Ефрем Перекомский и преподобный Паисий Угличский.

Чудодейственна была молитва преподобного Макария, получившего при жизни своей от Бога дар исцеления недугующих и страждущих. Так, он освободил от болезни некоего расслабленного Захарию из села Кесова Гора, вразумив его с любовью: «Чадо! Преблагий Бог хочет не смерти грешника, а жизни и обращения ко спасению, и какими ведает судьбами, приводит его ко спасению через покаяние. Тебя постигло Божие посещение и, если покаешься и оставишь прежние обычаи, Бог пошлет тебе исцеление; если же нет, то пострадаешь и больше сего». Принесший покаяние грешник исцелился, а после того стал священником в своем селе и всю жизнь помнил наставления преподобного Макария.

Другой раз преподобный вылечил мучимого бесами боярского сына Василия Рясина. После молитвы преподобный Макарий осенил его крестным знамением, и тот очистился. Обрадованный ниспосланной милостью Божией, он избрал иноческий путь.

Наградил Господь духоносного старца также и даром прозорливости. Однажды украли монастырских волов. Внезапно воры были поражены слепотой и, долго блуждая в окрестностях, опять оказались у ворот обители. Преподобный Макарий осматривал в то время хозяйство и, как бы не зная, в чем дело, спросил, увидев их, почему они здесь, да к тому же с волами. Похитители сознались во всем и раскаялись. Преподобный отпустил им грех и, исцелив, наказал впредь не посягать на чужое.

Незадолго перед своей кончиной преподобный Макарий заболел. Некоторое время он безмолвствовал, а в предчувствии исхода, призвав братию, благословил и поцеловал каждого и простился: «Предаю вас Господу Богу! Пребывайте всегда в трудах, посте, бдении и непрестанной молитве; блюдите чистоту душевную и телесную, не воздавайте зло за зло или досаждение за досаждение. Разумейте, братия: если я имею дерзновение к Богу, то по моем отшествии сия обитель не оскудеет, но распространится».

Преставился игумен Калязинский 17 марта 1483 г. глубоким старцем, на 82-м году жизни, и был погребен близ построенной им деревянной церкви. Над могилой его была сооружена и украшена образами деревянная часовня. Когда храм обветшал, жертвователи решили обновить его, выстроив на том месте каменную церковь. Во время копания рвов для ее основания был обретен гроб преподобного. От его нетленных мощей исходило благоухание, седины старца были чисты, и даже ризы не изменились. Случилось это 26 мая 1521 г.

Множество исцелений расслабленных, бесноватых, страдавших костной болью, слепотою, болезнью ног происходило при мощах святого. Это привлекало в обитель множество паломников. До 1547 г. преподобного Макария чтили местно. Чудотворения и народная любовь способствовали тому, что на Московском Соборе 1547 г. он был причислен к лику святых Божиих угодников, и память его было постановлено праздновать по всей России. В Калязин к преподобному ходили пешком простые люди, ездили цари: в 1553 г. обитель посетил царь Иоанн Васильевич Грозный, в 1599-м – Борис Годунов с супругой и детьми прибыл испросить у преподобного Макария благословение на вступление дочери Ксении в брак. Тогда царственными богомольцами была устроена серебряная рака, куда были переложены честные мощи святого.

В 1610 г. обитель была разграблена поляками, многие из братии убиты. После Смуты государи нового правящего дома Романовых также неоднократно молились в ней: в 1619 г. царь Михаил Федорович, в 1635-м – его отец, Патриарх Филарет. В 1654 г., во время морового поветрия, царица Мария Ильинична и Патриарх Никон имели местопребывание в Калязинской обители. В 1700 г. для мощей благочестивыми жертвователями была устроена новая серебряная рака, в коей угодник Божий почивал вплоть до закрытия монастыря советской властью. По его разграблении в 1930-е гг. мощи перевезли в Тверь, где они покоятся и ныне в кафедральном соборе Белая Троица, в правом приделе.

Память преподобного Макария, Калязинского чудотворца, совершается 17/30 марта, в день его кончины, и 26 мая/8 июня – в день обретения святых мощей, когда в Калязине при огромном стечении паломников совершается крестный ход. В Макариевом монастыре отмечался также день тезоименитства святого – 16/29 ноября. Чтится святой Макарий и в Соборе Тверских святых (переходящее празднование – в первое воскресенье после 29 июня/12 июля – дня святых первоверховных апостолов Петра и Павла).

К нашим следующим героям, как нельзя лучше, подходят евангельские слова о том, что муж и жена – «едина плоть». Жизненный путь преподобной Вассы тесно связан с подвигом преподобного Ионы, основателя и строителя Псково-Печерского в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыря, до пострига – священника Иоанна, ее супруга. Все те лишения и страдания, которые имел батюшка на своем тернистом пути, были и ее муками.

Краткие сведения о святой Вассе и ее супруге сообщает «Повесть о Псково-Печерском монастыре».

Преподобные Васса и Иона (в миру Мария и Иоанн) жили в XV в.; муж Марии, отец Иоанн, происходил «из Московския земли», за что псковичи прозвали его Шерстником, то есть пришельцем.

Матушка Мария была полна самоотвержения во имя любви к мужу, детям и ближнему. Но выше этого у нее была любовь ко Господу. Она, в любой опасности безстрашная, безропотная, в трудах и любви неутомимая, и страданиях несокрушимая, жила по слову Апостола: “Да будет украшением вашим в нетленной красоте духа сокровенный человек”. Вся ее жизнь принадлежала мужу, служителю Престола Господня.

По промыслу Божию, отец Иоанн вместе с матушкой и детьми во второй половине XV столетия прибыли в ливонский город Юрьев (Тарту).

“Видя преславное житие, – поется в акафисте Псково-Печерским Преподобным, – и терпение мужа своего, не устрашилася еси трудов и подвигов, преподобная мати Вассо... Радуйся, скорби пастырские и гонения от латинян в Дерпте с супругом твоим разделившая...” (икос 5).

Действительно, злоба католического духовенства и ливонских рыцарей к Православию и его последователям была настолько ожесточенной, что семья священника Иоанна вынуждена ыла в 1470 – 1471 гг. бежать в ближайший город Псков, а оставшийся в Юрьеве пресвитер Исидор и с ним еще 72 человека, вскоре приняли мученическую смерть – 8 января 1472 г. католики бросили их под лед реки Омовжи (современное название – Эмайыга). (Отец Исидор позже был канонизирован РПЦ в лике священномучеников).

Летописец свидетельствует, что, прибыв в Псков, отец Иоанн с женой и двумя детьми взялся за новое делание. Прослышав об открытии неподалеку от ливонской границы, около ручья Каменца, “Богом зданной пещеры”, священник посмотрел на нее как на возможное место своих будущих покаянных монашеских трудов и отправился туда. Семейство поселилось в небольшой деревне у крестьянина Ивана Дементьева близ речки Пачковки.

Отец Иоанн вставал рано утром, еще затемно, и отправлялся к Святой Горе, где к западу от открытой “Богом зданной пещеры” копал церковь.

Хотя в летописи и нет подробных сведений, чем занимались его жена и дети, но нет сомнений, что они помогали о. Иоанну в его нелегких трудах. Полностью взяв на себя воспитание детей и ведение хозяйства, матушка Васса насадила в душах своих чад семена Истины и добра, и, проводя в страхе Божием житие свое, так же воспитывала и детей, готовясь дать за них отчет Богу.

Через несколько времени матушка Мария заболевает и принимает монашеский постриг с именем Вассы (в некоторых редакциях «Повести…» – Василиссы), (скудные строки повести рассказывают о том, что “по мало же времени разболеся жена его (о. Иоанна), и пострижена бысть в монашеский образ, и наречено ей бысть имя Васса, и в том же образе преставилася”).

Матушка Васса была, по Летописи, первым лицом в истории Псково-Печерского монастыря, принявшим в нем монашеский образ. Над нею же совершилось и первое чудо в этом монастыре при самом начале его основания. Когда инокиня Васса скончалась, то могила была для нее приготовлена в «Богом зданной пещере». Хотя изначально ее супруг пытался похоронить Вассу в выкопанной собственноручно могиле. “...Иоанн же ископа землю в той “Богом зданной пещере”, со отцем ея духовным отпеша надгробная, положиша ю в ней. В нощи же той изставлена бысть из земли некою невидимою силою”, – говорится в Повести о житии святых Вассы и Ионы.

Но наутро гроб с телом святой Вассы оказался на поверхности земли. Это чудо чрезвычайно поразило о. Иоанна и ее духовника, не говоря уже о тех, кто провожал в последний путь монахиню Вассу.

Летописец говорит: “Иоанн же, помыслив со отцем ея духовным, яко нечто погрешиша в надгробном, и отпевше второе, и разрешательную молитву изглаголавше отцу ея, паки погребоша, и на утрие второе обретеся, обретеся на верху земли. Иоанн же, недоумеваясь о сем, ископа место на левой стороне в пещере, и положиша гроб ея непогребен”. (Повесть, стр. 5).

(Перевод: “В следующую ночь после того, как инокиня была погребена, гроб ее был выставлен из земли какою-то невидимою силою. О. Иоанн и духовный отец Вассы, думая, что пропустили что-нибудь в надгробном пении, совершили над умершею это пение во второй раз и после разрешительной молитвы снова опустили ее в ту же могилу. Но через ночь гроб Вассы опять очутился на верху могилы. После этого Иоанн оставил гроб ее уже непогребенным и поставил его на левой стороне, при входе в пещеру, ископав в стене только нужное для нее вместилище”. (Первоклассный Псково-Печерский монастырь. Остров, 1893, с. 7–8)).

Так сразу же по преставлении прославил Бог преподобную Вассу, и по прошествии многих лет было явлено вновь великое чудо – во время одного из нападений ливонцев на Псково-Печерскую обитель, некий рыцарь дерзко намеревался осквернить святую гробницу с мощами преподобной. Он пытался мечом открыть крышку гроба, но был внезапно попален изшедшим изнутри Божественным огнем. На правой стороне гроба остался след пламени, порой благоухающий и источающий дивный аромат и по сию пору.

О том, что преподобные Васса и Иона почитались в монастыре издавна, свидетельствует упоминание в «Повести…» о состоявшемся 7 марта 1600 г. переложении мощей преподобной Вассы (вместе со старым обветшавшим гробом) в новый гроб наряду с мощами первых псково-печерских иноков – преподобных Марка (конец XIV – начало XV вв.) и Ионы.

Преподобная матерь Васса, как мы уже говорили, стала первым лицом, принявшим в обители монашеский постриг, и за богоугодную и блаженную свою жизнь она сподобилась небесных чертогов, вкупе со старцем Марком-пустынножителем и со своим супругом, преподобным Ионой.

Жизнь преподобных супругов Ионы и Вассы – из тех жизней, которые от начала до конца есть прославление имени Божия. Жизнь мира, часто жестокая и кажущаяся безсмысленной – становится мудрой и прекрасной в свете святых – великих носителей Правды Божией на земле. Их жизнь – преодоление зла подвигом любви, явление Неба на земле.

Святые преподобные Иона и Васса почитаются сегодня на Руси покровителями супружества, наравне со святыми Петром и Февронией Муромскими.

Преподобные схимонахи Сергий и Варвара – праведные родители преподобного Александра Свирского, великого светильника Северной Руси – были жителями древней Обонежской пятины Новгородской земли. Эти места с давних пор населяли племена карел и веси (вепсов), которые еще в XI в. приняли православную веру. К ним по своему роду принадлежал и преподобный Александр, и его родители.

В миру преподобные звались Стефан и Васса. Жили они в селе Мандеры, которое располагалось на реке Ояти напротив древнего Введенского Островского монастыря. Надо полагать, что временем их рождения было начало XV в., скорее всего, не позднее 1420 г. Стефан был благочестивый и богобоязненный человек, делился своим имением с нищими и любил творить добрые дела. Его жена Васса в доброй жизни не отставала от своего мужа.

Супружество их сразу же было благословлено чадородием, но настало время, когда Бог по смотрению Своему долго не давал им радости рождения ребенка, хотя супруги и стремились к этому всей душой. Томясь от продолжительного бесплодия, оба супруга очень печалились и скорбели. Прося Бога о даровании сына, они возлагали на себя многие обеты, и еще более прилежали добрым делам. Как-то, встав в полночь на молитву, Васса стала с непреложной верой молить Бога о рождении сына. После этого супруги пошли в ближайшую от того места церковь в монастыре Пресвятой Богородицы честного Ее Введения, и пребывали в ней долгое время, молясь Пресвятой Богородице. Однажды ночью, когда оба они молились, и никого вокруг не было, услышали они голос: «Радуйтесь, доброе супружество! Вот даровал вам Бог отрока утешения тезоименитого, ибо в его рождении утешение Церквам Своим подаст!» Заметив время видения, они возвратились в свой дом. Через некоторое время, узнав, что Васса зачала, супруги поняли, что явление было истинным. Исполнившись радости и благоговения, Стефан и Васса с тех пор решили между собой воздерживаться от супружеских отношений, что и сохраняли до конца своей жизни.

В день 15/28 июня 1448 г., когда Святая Церковь празднует память пророка Амоса, имя которого значит «утешение», родился долгожданный младенец. Он был назван в честь святого пророка Амосом, ибо и его рождение стало великим утешением, сперва для его родителей, а затем и для всех верных.

Просвещенный Святым Крещением, Амос рос и укреплялся духом. Настало время учить его грамоте, и Амос был отдан в научение святым книгам. Сверстники его учились успешно, ему же знание никак не давалось, несмотря на то, что и наставник и ученик прилежно трудились над изучением грамоты. Имея с детства дар глубокой веры, Амос привык во всех своих затруднениях всегда обращаться к Божественной помощи и часто приходил в монастырь для молитвы. Однажды, придя в обитель, отрок стал молиться перед иконой Богородицы. И вот, во время молитвы в церкви он услышал голос, говоривший ему: «Восстань, не бойся, а что просил, то получишь!» С тех пор Амос уже преуспевал в учении. Стефан же и Васса, как повествует житие, так его любили, что не могли на него наглядеться. Но не только родители, а и все окружающие говорили, что отрок достигнет высот христианского совершенства. И, действительно, с детства стремясь к монашескому образу жизни, он уже в ранние годы приучил свое тело к суровости и самоограничению. Ел он только хлеб, и то не досыта, а спал очень немного, отдавая часы ночного отдыха молитве.

Прошло время, и Амос пришел в возраст, когда уже было принято вступать в брак. Родители хотели по обычаю найти ему невесту, чтобы сочетать его семейными узами с какой-нибудь хорошей девушкой. Но Амос мечтал только о монашеской жизни.

Однажды с поручением от своего игумена в соседнюю с Мандерами деревню пришли иноки Валаамского монастыря. От них Амос узнал о святой подвижнической обители, находящейся на отдаленном острове Ладожского озера.

В скором времени Амос попросил благословения родителей пойти в близлежащую деревню и просил не беспокоиться, если он задержится. Сам же отправился в Валаамский монастырь, не имея с собой ничего, кроме одежды и небольшого запаса хлеба. Боясь, чтобы родители его не настигли и не возвратили назад, юноша шел быстро и скоро переправился через реку Свирь у села Заостровье. Вдоль берега Ладожского озера он добрался до местечка Салми, а оттуда переплыл на Валаам. Путь до Салми составлял около 180 км. по безлюдным местам. В дороге у Рощинского озера, где им позже будет основана знаменитая обитель, Амос удостоился Божественного откровения. Таинственный голос произнес ему во сне пророческие слова, предсказывающие основание на этом месте славной и спасительной для многих обители.

Придя на Валаам, юноша просил принять его в братство, и скоро был пострижен с именем Александр, что в переводе с греческого означает «защитник людей». В то время ему было от рождения двадцать шесть лет.

Стефан и Васса, не имея известий о сыне, долго его искали, и, не найдя, горько оплакивали его, как уже умершего. По всем окрестностям было объявлено, чтобы за вознаграждение сообщили о местопребывании юноши его отцу. Но прошло долгих три года, а никаких известий об Амосе не поступало. Праведные родители были неутешны в своем горе, в тайне души продолжая надеяться на его возвращение.

И вот однажды из Карелии пришли в Мандеры некие люди с известием, что Амоса видели в обители Святого Спаса на Валааме, принявшим монашеский постриг. Не имея больше сил ждать и не боясь дальности пути, престарелый Стефан отправился на Валаам искать своего сына. Придя к игумену монастыря и узнав, что сын его здесь, Стефан просил о встрече с ним. Александр опечалился и не хотел выходить, понимая, что отец будет просить его вернуться домой. Стефан же решил, что игумен прячет от него сына. Не терпя разлуки, он с гневом кричал игумену, чтобы показал ему сына, иначе он убьет себя прямо у ворот монастыря. Тогда Александр согласился на встречу с отцом.

Стефан, увидев сына изможденным от многого труда и воздержания, обнял его и горько плакал. Потом, немного успокоившись, стал уговаривать Александра вернуться домой. Юноша, хоть и скорбел сильно за отцовское горе, однако видел, что любовь человеческая затмевает то, что необходимо и полезно для спасения души. Поэтому Александр отвечал отцу: «Одно тебе хочу сказать: пойди в дом свой с миром, и, придя в монастырь Пресвятой Богородицы в Остров, постригись там, и спасение души своей получишь. А если этого не сотворишь, истинно тебе говорю, больше лица моего не увидишь». И еще долго уговаривал Александр отца, но тот не хотел его слушать и с гневом ушел. Не могло родительское сердце от сильной любви к сыну и боли душевной принять эти слова.

Тогда преподобный Александр стал молиться, чтобы Господь умягчил отцовское сердце и помог в мире принять Божественную волю. Молитва праведника была скоро услышана: Стефан вернулся к сыну и сказал ему, что поступит по его совету. После разговора с сыном Стефан ушел в свое селение.

Вернувшись домой, он не стал откладывать исполнение своего намерения, но, быстро устроив все домашние дел и передав хозяйство своим детям, удалился в Введенский Оятский монастырь. Здесь он был пострижен с именем Сергий, с принятием монашеского сана оставив и все заботы о житейском. Праведная Васса, мать преподобного Александра, привыкшая во всех добрых делах следовать своему мужу, постриглась в том же монастыре с именем Варвара.

Недолго прожили после этого преподобные иноки Сергий и Варвара. Принеся молитвенную мудрость последних лет своей старости в тихую обитель, они мирно скончались там, где столько благодеяний получили в своей жизни по молитвам к Богу.

Преподобный Александр никогда не забывал своих праведных родителей. Он, уже будучи игуменом основанного им монастыря, отправлял семерых из своих учеников в Введено-Оятский Островский монастырь для поддержания благоустройства в обители. (Звали этих преподобных учеников великого чудотворца Александра Свирского Афанасий, Дионисий, Игнатий, Корнилий, Леонид, Феодор и Ферапонт). Преподобный Александр называл Островскую обитель «монастырь моих родителей». Интересно и то, что в монастыре до революции в местном ряду иконостаса Введенской церкви слева от Царских врат находилась икона Пресвятой Богородицы «Одигитрия», перед которой, по преданию, молился святой Александр Свирский. Она всегда особо почиталась в монастыре.

Даже царственные богомольцы не забывали монастыря. В своей грамоте 1597 г. царь Феодор Иоаннович жалует игумена и братию «Введенскаго монастыря, что на реке Ояте, где лежат родители чудотворца Александра Свирскаго».

До начала XVIII в. гробницы преподобных находились в нижнем этаже Введенской церкви под приделом святых апостолов Петра и Павла. Лежали они под спудом, то есть не доставаясь из-под земли. В 1721 г. по указу Петра I мощи святых, сохранившиеся лишь в виде костей, были освидетельствованы архимандритом Свирского монастыря Кириллом. После этого для них были построены новые деревянные гробницы в Преображенском приделе Богоявленской церкви, в которых и положили с честью мощи святых, которых именуют в старинных описях «чудотворцами». Видимо, от мощей преподобных совершались какие-либо чудеса, известий о которых не оставили нам смутные времена истекших веков. Над гробницами стояли иконы с их изображением, а рядом хранились носившиеся ими при жизни вериги. Преподобный Сергий носил на себе железный параман весом около 3,5 кг., а преподобная Варвара изнуряла свою старческую плоть двумя крестами на цепях весом в 1 кг.

В описании монастыря 1873 г. отмечается: «Окрестные жители и посещающие монастырь богомольцы с древних времен глубоко чтят память родителей преподобного Александра Свирского, покоящихся во Введенском монастыре, и всегда с благоговением и усердием молятся во время панихид, отправляемых при тех гробницах».

К началу ХХ в. у Святых врат монастыря в огромных нишах колокольни были изображены преподобный Сергий Радонежский и святая великомученица Варвара, с именами которых приняли постриг родители святого. Тогда такие изображения самих преподобных Сергия и Варвары еще не могли появиться – они не были канонизированы.

Хотя чудотворцами преподобных Сергия и Варвару называли уже в XVII в.; видимо, у их гробниц бывали случаи чудесной помощи с верой ее просящим. Но в то время, видимо, в силу малочисленности братства и бедности, в монастыре не велось каких-либо систематических записей, поэтому более подробных сведений об этом не сохранилось.

В 1838 г. произошел случай, ясно показывающий, что преподобный Александр и по успении своем заботится о памяти своих праведных родителей и месте их упокоения. На праздник Святой Троицы в Александро-Свирский монастырь приехала из Санкт-Петербурга вдова Александра Александровна Михайлова. Она рассказала о себе, что целый год страдала сильным отеком всего тела. К февралю 1838 г. болезнь ее усилилась настолько, что она была уже не в состоянии не только встать с постели, но даже и пошевелиться. Шесть приглашенных врачей сказали домашним, что около полуночи больная умрет. Ожидая неминуемой смерти, Александра Александровна около полуночи забылась сном, и вдруг увидела незнакомого Старца в священническом облачении возле своей постели. Седовласую голову Старца окружал сияющий радужный венец. Он спросил у больной: «Знаешь ли ты меня?» В простоте сердца бедная женщина отвечала ему: «Не знаю, и даже не видала тебя, Батюшко!» «Я со Свири!» – отвечал ей явившийся, но больная возражала: «Батюшко, я не знаю, что за Свирь!» «Я Александр Свирский! – продолжал говорить ей Старец. – Спроси, так тебе скажут. Обещайся ты ехать в мой монастырь, и Бог даст тебе исцеление. Когда же поедешь, то, не доезжая до моего монастыря, есть на пути монастырь же моих родителей, ты и туда заезжай!» Затем он накрыл ее своей епитрахилью и ризою, и исчез.

После этого больная пришла в себя и почувствовала, что отек на ее теле пропадает. К утру она уже смогла сама одеться и начала ходить, а через две недели стала совершенно здорова. С благодарностью отправилась она в обитель Чудотворца, и, узнав там священное облачение, в котором ей являлся преподобный, проливала радостные слезы благодарности у раки святого. Подлинность ее рассказа была засвидетельствована настоятелем, казначеем и духовником Свирского монастыря.

Другим убедительным свидетельством попечения преподобного Александра и его преподобных родителей о своей обители является то, что вплоть до советского времени, этот монастырь никогда не закрывался, как многие другие. И сейчас, после бедствий советского периода, святая обитель вновь встает помощью Божией и предстательством своих святых из руин. На заседании Священного Синода 19–20 апреля 2000 г. и сами преподобные Сергий и Варвара прославлены в Соборе Санкт-Петербургских святых, память которых совершается в 3-ю Неделю по Пятидесятнице. В 2003 г. там, где стоял величественный Богоявленский собор, разрушенный в годы безбожия, обретено место погребения преподобных родителей. На нем устроены гробницы с их изображением. А в 2006 г. на пожертвования почитателей святых Сергия и Варвары построена каменная часовня, внутри которой, кроме образа самих преподобных, находятся шесть клейм с фрагментами из их жития. С 2007 г. отдельное празднование преподобным Сергию и Варваре по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира установлено 15/28 июня.

К восстановленным гробницам преподобных Сергия и Варвары опять нескончаемым потоком притекают многочисленные паломники, благоговейно почитая память родителей одного из величайших русских святых.

Скажем еще несколько слов о преподобном Александре.

После смерти своих родителей святой усилил свои подвиги. Днем он носил воду и дрова из леса, работал в пекарне, а ночью молился. Утром первым являлся в церковь. Питался хлебом и водой. Его одежда, худая и обветшавшая, едва ли оберегала от зимних и осенних холодов. По прошествии 13 лет он покинул Валаам, чтобы исполнить Божию волю. Вернувшись на указанное место, построил хижину на юго-западном берегу Рощинского озера и в одиночестве провел 7 лет, питаясь не хлебом, а “былием, зде растущим”.

Спустя годы по окрестностям разнесся слух о преподобном Александре, и некоторые пожелали присоединиться к нему. Одним из первых пришел его родной брат Иоанн. Число подвижников постепенно росло. Братья стали заниматься земледелием, хлеба хватало не только для самих насельников, но и для нищих странников. Святой Александр все более изнурял себя постом, “жаждою и наготою телесною”, в самые сильные морозы носил совсем легкую одежду.

В 23-й год своего поселения на берегу озера Александр сподобился видения самого Господа, явившегося к нему в образе Святой Троицы. Он молился в своей отходной пустыни, когда яркий, неземной свет озарил его келью и вошли в нее Три Мужа в светлом белом одеянии. Господь напомнил преподобному об устройстве храма и обители. “Якоже видиши в Трех Лицех Глаголюща с тобою, созижди церковь во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, единосущныя Троицы”. Потом Господь сказал: “Аз же ти мир Мой оставлю, и мир Мой подам ти” и стал невидим. Когда преподобный недоумевал, где поставить Троицкую церковь, явился ему ангел Божий в мантии и куколе и указал место.

Между тем число братии все умножалось, а священника в обители не было. Братия убедила преподобного Александра принять священство и стать игуменом монастыря. От Серапиона, архиепископа Новгородского, получили благословение на строительство небольшой деревянной Троицкой церкви. Как игумен Александр отличался кротостью и бдительностью. Не приказывал делать то или другое, а своим примером побуждал всех к труду. Сам ходил в пекарню, пек хлеб, рубил дрова. По примеру преподобного Феодосия Печерского, святой Александр имел обычай каждую ночь обходить келии иноков. Если он замечал, что в келии молились или читали книги, то прославлял Бога. Если же двое или трое сходились для пустых разговоров, то ударял в дверь и утром призывал собеседников к себе. Но не прямо обличал их, а говорил притчами издалека; если не замечал раскаяния, то налагал епитимью. Он учил, что покаяние есть путь и ключ Царствия Небесного, что приближаться к Богу нужно милостынею, любовию, послушанием, смиренномудрием, воздержанием, терпением, молитвою и постом. Многие издалека приходили к нему, чтобы получить разрешение от недугов и печалей.

За несколько лет до смерти преподобный Александр задумал возвести еще один каменный храм – во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Когда было положено основание для Покровского храма, святой Александр молился Божией Матери, чтобы помогла ему в нелегком деле устройства обители. Вместе с ним находился тогда его ученик, будущий преподобный Афанасий Сяндебский. По окончании молитвы Александр услышал голос: “Се, Господь грядет и рождшая Его”. Выйдя из келии, он увидел свет над монастырем, а над основанием Покровской церкви, на алтарном месте, – Пресвятую Богородицу, сидевшую на престоле как Царица и державшую на руках Младенца Иисуса Христа. Вокруг Нее было множество чинов ангельских. При этом Небесная Покровительница сказала: “Вот, Я пришла посетить тебя и посмотреть основание церкви Моей” и известила, что и после его смерти Она будет находиться при обители. Затем Божия Матерь показала преподобному Александру множество иноков, шедших к основанию церкви, кто с камнями, кто с кирпичом, кто с другим материалом. “Это иноки тобою имуть быти наставлены на путь спасения”.

Перед смертию святой Александр собрал братию и дал последние наставления: пребывать в заповедях Божиих, иметь между собою любовь, пребывать в Православии, хранить чистоту душевную и телесную и “не быти отнюдь пьянственному питию в обители сей”. При этом он сказал: “аще аз телесне и отхожду от вас, но духом с вами неотступно“. После этого преподобный мирно скончался 30 августа 1533 г., 85 лет от роду. Его погребли в отходной пустыни у правой стороны алтаря Преображенской церкви. После смерти преподобного вскоре стали совершаться исцеления при его гробе. Память святого Александра Свирского отмечается Русской Православной Церковью 30 августа/12сентября.

С 1820 г. в день Святой Троицы мощи преподобного Александра торжественно переносились из Преображенского в Троицкий монастырь. Во время перенесения тысячи богомольцев проходили под ракою святого. В Духов день мощи возвращали обратно в Преображенский монастырь.

Семья сербских властителей Бранковичей разделила с православным народом Сербии всю тяжесть турецкого ига.

Святая Ангелина была дочерью знаменитого Албанского героя Георгия Скандер-бега (1414–1467 гг.). Она вышла замуж за Сербского властителя Стефана, носившего титул деспота, сына князя Георгия Бранковича.

Святой Стефан, правивший страной в 1458–1459 гг, встал на защиту Сербии в последние годы ее независимого существования. Стефан Бранкович, лишенный зрения султаном Муратом, прожил мученическую жизнь. После окончательного захвата Сербии турками он был вынужден скитаться с семьей на чужбине. Среди лишений и испытаний святые супруги воспитали двух своих сыновей в благочестии и подвиге: святого архиепископа Максима и святого Иоанна – последнего властителя Сербии (с 1493 г.) перед долгим периодом ее порабощения.

Свой земной путь святой Стефан закончил в 1476 г. в Италии, в возрасте 56-ти лет. Его супруга Ангелина осталась одна с детьми на чужбине, но с кротостью и стойкостью переносила все лишения. В дни радости и в дни невзгод она жила в благочестии, помогала нуждающимся, наставляла детей в вере.

В 1486 г. преподобная Ангелина перевезла из Италии на родину, в Купиново, тело супруга (святые мощи праведного Стефана были обретены в Фурланском Белграде после знамения в храме, когда над гробницей святого воссиял свет).

По возвращении семьи на родину в 1486 г. сын святых Стефана и Ангелины – блаженный Георгий – вступил на престол деспота Сербского в Среме (область на северо-востоке современной Югославии). Спустя 9 лет, оставив мирские заботы на попечение младшего брата Иоанна, он принял монашеский постриг с именем Максим. (С 1513 г. до своей кончины в 1516 г. блаженный Максим был митрополитом Белградским и Сремским. Его нетленное и благоухающее тело было обретено в церкви святого Луки в Купиново около 1522 г.).

Впоследствии святой Максим стал архиепископом Влашским. Его трудами в Среме воздвигнуты монастыри Хопово и Крушедол. В этих трудах ему активно помогала мать.

После кончины мужа святая Ангелина приняла монашество и была известна своими подвигами и благотворительностью. Особенно известна ее забота о сербских и русских монастырях. Будучи уже не в силах помогать всем обителям, она обратилась с трогательным посланием к московскому великому князю Василию III: «Наша держава ныне упадает, а твоя держава возвышается. Возьми же на себя нашу заботу и попечение о святых храмах и обителях, которые твои и мои благочестивые предки создали». В мрачное время турецкого владычества эти монастыри были хранителями православной веры.

Праведный же Иоанн стал последним Сербским деспотом в Среме. Беды и житейские заботы не ослабили в нем любви ко Христу. Преданный своему Отечеству, с горячей молитвой шел он на неверных. Святой Иоанн отошел ко Господу около 1502 г. Нетленные мощи его были обретены в 1505 или 1506 гг. Сербский народ чтит св. Иоанна как своего заступника и скорого помощника православных воинов.

Вскоре после смерти сына Иоанна преподобная Ангелина раздала имущество нищим и удалилась в Крушедольский монастырь, где подвизался второй ее сын, блаженный Максим. Неподалеку от монастыря она основала женскую обитель (ныне это приходская церковь в честь Сретения Господня). Святая проводила дни в подвигах поста, непрестанной молитвы и труда. Скончалась она около 1520 г., пережив обоих своих сыновей.

Имена святых – «последних Бранковичей» – в национальном сознании сербов связаны с защитой отечества от иноверных. В годы турецкого владычества сербский народ обращался к ним с молитвами об избавлении от завоевателей. Нетленные мощи святых хранились в семейной гробнице в храме святого Луки в Купиново и прославились многочисленными чудесами. Даже неверные получали исцеление от них и удивлялись величию христианской веры. Но в 1716 г. турки предали огню мощи святых Бранковичей, от которых сохранились лишь частицы.

Почитание праведного Стефана, блаженного Максима, преподобной Ангелины и праведного Иоанна установлено в России в XVII столетии.

Можно еще добавить, что вместе со святой Милицей святая Ангелина – самая любимая и почитаемая из всех святых в Сербии. Народ называет ее «майка (матушка) Ангелина».

Георгий Васильевич Осорьин [Осоргин] родился в середине 30-х гг. XVI в. в с. Лазарево, близ г. Мурома), принадлежал к роду великокняжеских слуг – дмитровских и муромских вотчинников, известному начиная со 2-й четв. XV в. (прямой предок его Александр погиб в битве с ордынцами 7 июля 1445 г. под Суздалем в войске великого князя Василия II Васильевича и был записан для вечного поминания в синодик Успенского собора Московского Кремля). Георгий был старшим сыном Василия Степановича и Евдокии Осорьиных. Род Осорьиных, издавна славившийся своим благочестием, делал щедрые вклады в Троице-Сергиев и в муромский Борисоглебский, что на речке Ушне, монастыри.

Основными источниками сведений о Георгие являются акты землевладения, родословные документы и грамоты из семейного архива Осорьиных, а также «Повесть о преподобной Иулиании», написанная Каллистратом (Дружиной) Осорьиным, сыном Георгия и Иулиании, в 20–30-х гг. XVII в. в Муроме.

Впервые в источниках имя Георгия упоминается в начале 50-х гг. XVI в., когда он («Юшко») вместе с отцом, дядей Иваном Степановичем и двоюродным братом Иваном был записан в Тысячную книгу в 3-ю статью дворового списка детей боярских по Мурому, служивших у царя Иоанна IV Васильевича Грозного.

Во 2-й половине 50-х гг. XVI в. Георгий женился на 16-летней Иулиании, дочери царского ключника во Владимире Иустина Васильевича и Стефаниды Григорьевны Недюревых.

Шести лет Иулиания осталась круглой сиротой, и бабушка с материнской стороны взяла девочку к себе в город Муром. Но через 6 лет умерла и бабушка, завещав одной из своих дочерей, уже имевшей 9 детей, взять на воспитание 12-летнюю сироту.

Иулиания с самого детства пользовалась любой возможностью помочь другим. Она избегала детских игр и забав, предпочитая пост, молитву и рукоделие, чем вызывала постоянные насмешки сестер и слуг. Она привыкла подолгу молиться, со множеством земных поклонов. Кроме обычных постов, налагала на себя еще более строгое воздержание. Родственники были недовольны, боясь за ее здоровье и красоту. Иулиания же терпеливо и кротко переносила их упреки, но продолжала свой подвиг. Ночами она шила, чтобы одевать сирот, вдов и нуждающихся, ходила ухаживать за больными и немощными, кормила их.

Венчание молодых совершил священник Потапий (в монашестве Пимен, впоследствие архимандрит муромского в честь Преображения Господня мужского монастыря) во владении Георгия – с. Лазаревском, в храме во имя праведного Лазаря. (После венчания отец Потапий сказал новобрачным поучение о том, что они должны из семьи устроить Малую Церковь и насаждать добродетель между домочадцами. Слова священника глубоко запали в душу юной Иулиании, и она свято следовала им всю свою жизнь).

Помимо отцовской вотчины в Муромском у молодого мужа, по-видимому, имелся двор в Муроме. Кроме того, Георгий унаследовал от отца поместье в Березопольском стане Нижегородского уезда.

В конце 50-х – 60-х гг. XVI в. Георгий служил в Астрахани (Астраханское ханство вошло в состав Русского государства в 1556г.), по 2–3 года, а иногда и более отсутствуя дома.

По свидетельству «Повести о преподобной Иулиании», супруги жили «во мнозе добродетели и чистоте по закону Божию», утром и вечером они усердно молились Богу, совершая по 100 и более поклонов. Георгий читал Священное Писание, сочинения Косьмы Пресвитера, жития святых, которые со вниманием слушала его супруга, не знавшая грамоты. В березопольском поместье Осоргиных имелась небольшая церковь во имя великомученика Георгия Победоносца, при которой существовали «две кельи нищии, питаются от церкви Божии» (Выписка из Нижегородских дозорных книг 1588 г.– Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI в. (1588–1600 гг.). М., 1977. С. 174).

Иулиания же и в новой семье не оставляла своих молитвенных подвигов; вставала так же по ночам на молитву, вела большое хозяйство всей многочисленной семьи, творила дела милосердия, помогала страждущим. Она окружила старость родителей мужа неусыпной заботой и лаской. Ее очень полюбили в новой семье...

Однажды во сне бесы пригрозили Иулиании, что погубят ее, если она не прекратит творить благодеяний людям. Но Иулиания не обратила внимания на эти угрозы. Она не могла проходить мимо человеческого страдания: помочь, порадовать, утешить было потребностью ее сердца. Когда наступило голодное время, и множество людей умирало от истощения, она, вопреки обычаю, стала брать у свекрови значительно больше пищи якобы для себя и тайно раздавала голодным. На недоумение свекрови она ответила: «Когда я не рожала детей, мне не хотелось так есть, теперь же я от родов обессилела. Мне хочется есть не только днем, а и по ночам, но я стыжусь просить у тебя пищи на ночь». Свекровь очень обрадовалась, что невестка стала есть больше и начала посылать ей пищу и на ночь, которую праведница также раздавала.

Вскоре к голоду присоединилась эпидемия, люди запирались в домах, боясь заразиться, а Иулиания тайком от родных мыла в бане больных, лечила их, как умела, молилась об их выздоровлении. Тех, кто умирал, она обмывала и нанимала людей для погребения, молилась об упокоении каждого человека. Будучи неграмотной, Иулиания изъясняла Евангельские тексты и духовные книги. Именно Иулиания приучила своего мужа к частой и теплой молитве... А свекор и свекровь ее умерли в глубокой старости, приняв перед кончиной, по молитвам невестки, монашеский постриг.

В семье Георгия и Иулиании было 13 детей, из которых лишь 7 дожили до совершеннолетия; четверо сыновей и три дочери умерли в младенчестве, а два сына впоследствие погибли на царской службе. Известны имена 5 сыновей: Григорий (родился ранее 1574 г.), Каллистрат (Дружина) (родился в 1578 г.), Иван (родился в 1580 г.), Георгий (родился в 1587 г.) и Димитрий (родился в 1588 г.); последним ребенком была дочь, впоследствие принявшая схиму, – Феодосия, канонизированная Русской Православной Церковью в лике преподобных (родилась в 1590 г.).

Но вернемся к Георгию.

Согласно муромской десятне, в 1578 г. он был боярским сыном 1-й статьи. «На государевы службы» он обязан был являться «на коне в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле, да три человека на конех, в пансырех, в шапках в железных, в саадацех, один с копьем, человек на мерине с юком» (Лихачёв Д. С. Грамоты рода Осоргиных. С. 19–20).

При царе Феодоре Иоанновиче, между 1584 и 1588 гг., Георгий «за старость и за увечье» был отставлен от службы, его поместье перешло к старшему сыну (имя его в Житии не указано), который в конце 1588 г. был убит холопом на охоте. 11 марта 1589 г. следующему сыну Георгия, Григорию, в Москве была выдана ввозная грамота на поместье отца в Нижегородском уезде – деревне Ярцово-Чирьево, селище Олисеевское с пустошами Вордогино, Веретея и Вочнева. За это пожалование Григорий был обязан, помимо службы царю, «отца своего и мать кормит до их живота, а братью кормит до тех мест, как поспеют в нашу службу». Однако в 1589–90 гг. Григорий Осорьин трагически погиб – был убит. В соответствии с ввозной грамотой, выданной Осорьиным в Москве 4 сентября 1590 г., поместье погибшего на царской службе Григория было возвращено отцу его, до того времени пока кто-либо из оставшихся его сыновей на царскую службу «поспеет и будет в пятнатцать лет, и он с того отца своего поместья учнет… службу служити и его, Юрья, и меньшую братью, и сестру кормить, и, вскормив, сестру замуж выдать». Так Иулиания и Георгий потеряли двух уже взрослых сыновей...

Преодолевая невыносимую скорбь и боль сердца от потерь, Иулиания, однако же, так говорила о смерти детей: «Бог дал, Бог и взял. Ничтоже искуса греховна не сотвори, и души их со ангелы славят Бога и о родителях своих Бога молят»...

После трагической смерти двух сыновей Иулиания стала проситься отпустить ее в монастырь. Юрий Осорьин, человек грамотный и весьма благочестивый, читая ей «Луг духовный», обратил внимание супруги на слова преподобного Космы отшельника (VI в.): «Не спасут нас ризы черные, если живем не по-монашески, и не погубят ризы белые, если творим Богу угодное. Если кто уходит в монастырь, не желая заботиться о детях,– не любви Божией ищет, а покоя». Юрий настоял на том, чтобы она воспитала и вырастила остальных детей. Всю жизнь кроткая и смиренная Иулиания забывала себя ради других, поэтому и на этот раз она согласилась, но упросила мужа, чтобы им не иметь супружеских отношений, и жить как брат с сестрой. Это был рубеж в жизни праведной Иулиании. Она еще более увеличила свои подвиги и стала вести истинно монашескую жизнь в миру. Днем и вечером занималась хозяйством и воспитанием детей, а ночами молилась, клала множество поклонов, сократив сон до двух-трех часов; спала на полу, положив под голову поленья вместо подушки, ежедневно посещала богослужения в храме, держала строгий пост. Жизнь ее стала непрестанной молитвой и служением Богу.

По болезни и усталости Иулиания одно время перестала часто ходить в храм, увеличив при этом домашнюю молитву. Она была прихожанкой церкви святого Лазаря, брата сестер Марфы и Марии. Священник этой церкви однажды услышал в храме голос от иконы Божией Матери: «Пойди и скажи милостивой Иулиании, отчего она не ходит в церковь? И домашняя ее молитва угодна Богу, но не так, как церковная. Вы же почитайте ее, ей уже 60 лет, и на ней почивает Дух Святой»...

Прошло несколько лет, и скончался супруг Иулиании – Георгий Осорьин. Утешая детей, сильно тосковавших об отце, она говорила: «Не скорбите, чада мои! Смерть отца вашего – назидание нам грешным; видя ее и постоянно ожидая для себя кончины, будьте добродетельны, больше всего любите друг друга и творите милостыню». После смерти мужа Иулиания раздала свое имущество бедным, лишив себя даже теплой одежды. Она стала еще более строгой к себе; постоянно, даже во сне, творила Иисусову молитву. По свидетельству Повести, после кончины Георгия, похороненного в Лазаревской церкви «честно», Иулиания почтила его память «пением, и молитвами, и сорокоусты, и милостынею» (Скрипиль. С. 280, 296).

Чем суровее становились подвиги Иулиании, тем сильнее были нападения на нее духов злобы, не желавших признать своего поражения. Однажды, повествует ее сын Дружина, Иулиания, придя в маленькую комнату, подверглась нападению бесов, угрожавших убить ее, если она не оставит своих подвигов. Она не устрашилась, а только взмолилась Богу и просила послать святителя Николая ей на помощь. В тот же миг явился ей святой Николай Чудотворец с палицей в руке и прогнал духов нечистых. Бесы исчезли, но один из них, посрамленный, угрожая подвижнице, со злобой предрек ей: «Погоди же! Будешь ты у меня чужих кормить, когда я тебя самое заставлю на старости лет околевать с голоду!» (В.О. Ключевский. Исторические портреты. М. «Правда» 1990, стр. 83).

Угроза беса исполнилась лишь отчасти; Иулиании действительно пришлось сильно страдать от голода. Но ее любящее и сострадательное сердце не могло оставить умирающих от голода без помощи. Это было в страшные 1601–1603 гг., в царствование царя Бориса Годунова. Люди, обезумевшие от голода, ели даже человеческое мясо. С полей своих Иулиания не собрала в то время зерна, запасов не было, скот пал почти весь от бескормицы. Но Иулиания не отчаялась: распродала оставшийся скот и все ценное в доме. Жила в нищете, ей не в чем было даже в церковь выйти, но «ни едина нища... не отпусти тща». Когда все средства истощились, Иулиания отпустила на волю своих холопов (и это в XVI веке!), но некоторые из слуг не пожелали оставить госпожу, предпочитая погибать от голода вместе с ней.

Тогда Иулиания со свойственной ей энергией принялась спасать близких от голодной смерти. Она научила своих слуг собирать лебеду и древесную кору, из которых пекла хлеб и кормила им детей, слуг и многочисленных нищих, приходящих к ней… Так через пять веков Иулиания повторила подвиг печерского инока Прохора Лебедника. (Преподобный Прохор Печерский был родом из Смоленска, он был иноком Киево-Печерской лавры. Святой собирал траву, называемую в народе лебедою, и пек из нее хлеб. Во время голода инок кормил этим хлебом, вкус которого был лучше пшеничного, нуждающихся. За это и получил он прозвище Лебедник. Хлеб, изготовленный подражателями, был горьким и абсолютно несъедобным. А когда в Киеве не стало соли, Прохор собрал золу из монашеский келлий, помолился над ней, и зола чудесным образом претворилась в соль, которую преподобный сразу же раздал людям).

«Окрестные помещики с упреком говорили нищим: зачем вы заходите к ней? Чего взять с нее? Она и сама помирает с голоду. «А мы вот что скажем, – говорили нищие: много обошли мы сел, где нам подавали настоящий хлеб, да и он не елся нам так всласть, как хлеб этой вдовы...» Тогда соседи-помещики начали подсылать слуг к Ульяне за ее диковинным хлебом. Отведав его, они находили, что нищие были правы, и с удивлением говорили меж себя: мастера же ее холопы хлебы печь! С какой любовью надобно подавать нищему ломоть хлеба, ... чтобы этот ломоть становился предметом поэтической легенды тотчас, как был съедаем!» (В. О. Ключевский. Исторические портреты. М. «Правда» 1990, стр. 84).

Иулиании приходилось бороться не только с опасностью смерти, спасая своих слуг и близких, но и с еще более страшной опасностью духовной гибели. Ужасна была власть голода… Чтобы добыть пищи, люди шли на любое преступление. Иулиания любила своих слуг и считала себя ответственной за их души, которые по ее словам, «были поручены ей Богом». Как воин на поле битвы, она непрестанно боролась со злом, и так сильна была ее молитва и влияние на окружающих, что ни один из близких ей людей не запятнал себя преступлением. Во время общей разнузданности это было настоящим чудом.

Никто и никогда не слышал от нее ни слова ропота или печали; напротив, все три голодных года она была в особом приподнятом и радостном настроении: «Ни опечалися, ни смутися, ни поропта, но паче первых лет весела бе», – пишет ее сын.

Жизнь Иулиании была подвигом жертвенной любви, до конца отдающей себя людям. Никакие земные блага лично ей были совершенно не нужны, но она знала, что без этих благ людям не прожить и потому жила для других, забывая о себе.

26 декабря 1603 г. милостивая Иулиания заболела. На восьмой день, 2 января 1604 г., на рассвете, праведница призвала своего духовного отца, священника Афанасия. Причастившись Святых Таин, она преподала окружающим наставления в Богоугодной жизни, попросила у всех прощения, со всеми простилась. Затем обвила вокруг руки четки, трижды перекрестилась; последними словами праведной Иулиании были: «Слава Богу за всё! В руце Твои, Господи, предаю дух мой»,– и скончалась... Перед кончиной Иулиания призналась, что давно желала ангельского образа, но «не сподобилась ради грехов своих». Присутствовавшие при кончине праведницы видели, как вокруг головы ее появилось сияние в виде золотого венца «яко же на иконах пишется». Произошло это 10 января 1604 г.

Явившись вскоре во сне одной благочестивой служанке, Иулиания повелела отвезти свое тело в Муромскую землю и положить в церкви святого праведного Лазаря. 10 лет спустя, в 1614 г., когда копали землю рядом с могилой Иулиании для ее умершего сына Георгия, были обретены мощи святой. Они источали миро, от которого шло благоухание. Сын Иулиании Дружина Юрьевич, рассказывающий об этом, не мог убедиться в полном нетлении тела: «от ужасти не смеяхом досмотрети, только видехом нозе ее и бедры целы суща». Этим миром, а когда оно исчерпалось, то перстью из гроба, мазались больные и получали облегчение. «Мы же сего не смеяхом писати, яко не бе свидетельство». Семейное и народное почитание Иулиании началось, таким образом, через 10 лет по ее кончине.

Чудеса на могиле праведницы свидетельствовали, что Господь прославил смиренную рабу Свою, и в том же 1614 г. святая праведная Иулиания была причислена к лику святых.

Кроме жития святой, в XVII в. была написана служба, составление которой приписывается ее сыну Дружине Осорьину. На иконе второй половины XVII в. «Собор Муромских святых» святая Иулиания изображена вместе со святыми Петром и Февронией, князьями Константином, Михаилом и Феодором Муромскими. В Муромском музее есть икона, на которой святая Иулиания изображена вместе со своим мужем Георгием и дочерью, инокиней Феодосией, ставшей местночтимой святой.

 С XVIII в. фамилия святой Иулиании – Осорьина – стала писаться как Осоргина. В роду Осоргиных по традиции старшего сына всегда называли Георгием в память предка.

Род святых Иулиании и Георгия, к счастью, не угас до сего дня; их потомки оставили свой след в дальнейшей истории России. Один из них, Георгий Михайлович Осоргин, был расстрелян на Соловках; это описано у А. Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГе»:

« ... Признак хорошего тона: все с улыбкой, даже идя на расстрел. Будто вся эта полярная ревущая морем тюрьма – небольшое недоразумение на пикнике. Шутить, высмеивать тюремщиков. … Вот и шутки над простофилями цензорами журнала. Вот и песенки. Ходит и посмеивается Георгий Михайлович Осоргин: Comment vous portes – vous (как поживаете) на этом острову?» «А лагер ком а лагер». Все эти шуточки, эта подчеркнутая независимость аристократического духа, они-то больше всего и раздражают полузверячих соловецких тюремщиков. Кроме духовенства никому не разрешалось ходить в монастырскую последнюю церковь. Осоргин, пользуясь тем, что работал в санчасти, тайком пошел на Пасхальную заутреню. С пятнистым тифом отвезенному на Анзер епископу Петру Воронежскому отвез мантию и Святые Дары.

По доносу посажен был в карцер и приговорен к расстрелу. И в этот самый день сошла на соловецкую пристань его молодая жена! И Осоргин просит тюремщиков не омрачать жене свидания. Он обещает, что не даст ей задержаться долее трех дней, и как только она уедет, пусть его расстреляют. И вот что значит самообладание, которое за анафемой аристократии забыли мы, скулящие от каждой мелкой беды и каждой мелкой боли: три дня непрерывно с женой и не дать ей догадаться! Ни в одной фразе не намекнуть (не дать тону упасть), не дать омрачиться глазам! Лишь один раз (жена жива и вспоминает теперь), когда гуляли вдоль Святого озера, она обернулась и увидела, как муж взялся за голову с мукой. «Что с тобой?» – спросила. «Ничего», – прояснился он тут же. Она могла еще остаться, но он упросил ее уехать. Черта времени: убедил ее взять теплые вещи, а он на следующую зиму получит в санчасти, ведь это драгоценность была, он отдал их семье. Когда пароход отходил от пристани, Осоргин опустил голову.

Через десять минут он уже раздевался к расстрелу… Но ведь кто-то же подарил им эти три дня!..»

Расскажем и еще об одном потомке святых Иулиании и Георгия.

Протоиерей Михаил Осоргин родился в 1929 г. Его отец – Георгий Михайлович Осоргин, императорский кавалергард (о нем мы рассказали выше) – в 1929 г. был расстрелян на Соловках. Рожденный в Москве, отец Михаил в 1931 г. вместе со своей матерью, урожденной княжной Голицыной, эмигрировал в Париж. Воспитанный в среде русской эмиграции, он воспринял лучшие духовные традиции Парижской архиепископии. На его формирование в детские годы большое влияние оказал его дедушка, также протоиерей Михаил Осоргин, бывший императорский губернатор в Калуге и Гродно. Затем были годы учебы в Свято-Сергиевском Богословском институте, где судьба свела его с лучшими представителями парижской богословской школы. Его однокурсниками были будущий Патриарх Антиохийский Игнатий, протопресвитер Александр Шмеман, протопресвитер Иоанн Мейендорф. Поворотным моментом в его жизни стала гибель сестры: она утонула, спасая одного из своих десятерых детей. Племянников отец Михаил вырастил вместе со своими четырьмя родными детьми.

С именем отца Михаила связана новая эпоха в жизни русского прихода в Риме, настоятелем которого он стал в феврале 1987 г. Застав в начале своего служения представителей «первой волны» русской эмиграции, в 1990-е гг. отец Михаил совершал свое пастырское попечение о соотечественниках, пребывавших в Италию со всего постсоветского пространства.

Судьбоносное для жизни Никольского прихода и, в широком смысле, для всей Русской Православной Церкви в рассеянии, решение было принято 26 октября 2000 г. на собрании приходской общины («Энте Морале»). Свято-Николаевский приход вернулся в лоно Матери-Церкви – это во многом произошло благодаря убеждению отца Михаила Осоргина, что будущее русского Православия в Западной Европе зависит от объединения всех его ветвей под омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.

Сегодня почетный настоятель храма, митрофорный протоиерей Михаил Осоргин несет послушание настоятеля храма святых равноапостольных Константина и Елены в предместье Парижа, Кламаре.

Также в Париже живет Николай Михайлович Осоргин, профессор Православного Богословского института, автор ряда книг; он же – регент Сергиевского подворья, основанного его дедом в Париже. А на подворье есть икона святой праведной Иулиании Лазаревской.

Храм в селе Лазаревское, где находились мощи святой Иулиании (в четырех верстах от Мурома), был закрыт в 1930 г. Рака с мощами, перенесенная в Муромский краеведческий музей, стояла рядом с мощами святых князей Петра и Февронии Муромских. В год тысячелетия Крещения Руси начались хлопоты о возвращении мощей в православный храм Мурома. И сегодня мощи святой праведной Иулиании Лазаревской открыто почивают в храме Благовещения Пресвятой Богородицы – бывшего Благовещенского монастыря города Мурома.

Сегодня на родине святых есть несколько памятных мест, связанных с именами Иулиании и Георгия.

В с. Лазаревское существует колодец, по одному преданию, оставшийся после Ноева потопа, по другому – образовавшийся от удара о землю копытом коня преподобного Илии Муромца, когда он скакал в Киев на службу (около 1166 или 1181 гг.) В нем в 1584 г. был утоплен слугой сын Георгия и Иулиании Иван. Над колодцем долгое время стояла надкладезная часовня, разрушенная только в 1933 г.

Другой колодец около с. Дуброво находится на берегу озера Святое. Здесь в старину крестьянка, полоскавшая белье, обрела чудотворную икону праведной Иулиании с житием. На месте обретения образовался колодец. Икону перенесли на погост Муска, где она и находилась до 1932–33 гг., когда, перед закрытием и разрушением храма, чудесно перенеслась в с. Лазаревское. В настоящее время ее местонахождение неизвестно. Над колодцем воздвигли надкладезную часовню, которая была разрушена в 1941–45 гг.