Глава 3. Общие понятия о человеке

В святоотеческом богословии можно встретить различные именования биологической природы человека: плоть, материя, телесность и даже животное. Человека в целом называть животным совсем не свойственно для православного богословия. Но вот его «животную» природу, то, что схоже у человека с животным, иногда называли так. Это более свойственно тем отцам, кто испытал на себе влияние греческой философии. В библейской антропологии мы этого не встретим. В Библии, правда, встречается нравственное обличение человека в грехе, который унижает человека, уподобляя его животным. Но эти метафорические сравнения носят явный морально-обличительный характер.

Иов.18:3: Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших?

Пс.48:13: Но человек в чести не пребудет; он уподобится животным, которые погибают.

Еккл.3:19: ...участь сынов человеческих и участь животных – участь одна...

2Пет.2:12:.. .как бессловесные животные...

Иуд.1:10: ...как бессловесные животные...

Встречается и другое сравнение – скот – как обличение человека грешного:

Пс.72:22: ...как скот был я пред Тобою.

Еккл.3:19: ... и нет у человека преимущества перед скотом; потому что все – суета!

Эти свидетельства Библии показывают, что человек может уподобляться животным. Это его поведение, его выбор, но не его природа. И вообще Библии не свойственно циничное унижение человека. Скорее можно встретить гневное обличение, переходящее в поношение, поругание человека, чем холодное презрение. Но обличение только за поведение, за грех, за жизнь, а не по природе.

Вслед за греческой философией некоторые отцы и учители Церкви тоже пытались дать определение человека через сравнение его с животным.

«Что есть человек, если не из души и тела состоящее разумное животное?»³⁵

Так говорится в сочинении, которое приписывали мученику Иустину Философу. Так же примерно пишет и Климент Александрийский, определяющий человека как

«...животное смертное, земное, сухопутное, словесное...»³⁶

Так же – «словесное животное» – говорили Ориген³⁷, Псевдо-Афанасий³⁸ и свят. Иоанн Златоуст³⁹. И это несмотря на то высокое понимание человека как образа Божия, о котором чуть позже (см. 3.2 Достоинство человека). В термине «животное» слышится не просто цинизм, а еще и свойственное тому времени понимание биологической природы человека. По-видимому, именно биологическая составляющая природы человека казалась древним (да и сейчас многим представляется) однородной с животным миром. Это представление легло в фундамент материалистической и эволюционной теории происхождения человека.

Действительно, если биохимические и физиологические процессы в организмах животных и человека одинаковы, то почему не предположить, что человек родом из животного царства. Значительная часть современного научного мира так и считает, не признавая того фундаментального факта, что многие функции, процессы и биохимические составляющие у человека строго специфичны и у животных либо отсутствуют полностью, либо частично, либо выполняют иные функции.

Можно предвидеть многие возражения по этому поводу. Ведь многие вещества в организме человека аналогичны таким же в организме животных: таковы гормоны, витамины, ферменты и т.д. Очевидно, что общего между плотью человека и животных очень много. Но если даже все вещества (а на самом деле далеко не все) в человеке идентичны были бы соответствующим веществам у животных, то и тогда мы не должны были бы, без особой на то охоты, делать вывод, что человек – животное. Нет, человек похож своею плотью на животную плоть, но плоть, которая у животного есть одновременно и его бытие, у человека только условие жизни. Вот как об этом говорит апостол Павел: (1Кор. 15:39) Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц.

Если человек в поведении своем походит на животных, то это происходит у него произвольно, «по-человечьи». Человек произвольно только может стать подобным животному, да и то очень неумело. Это заметили и древние. Святитель Григорий Нисский пишет:

«Ведь человек обнажен от природных покрытий, какой-то безоружный и бедный, нуждающийся во всем, что требуется для поддержания жизни. Кажется, что он достоин скорее сожаления, чем ублажения. Не вооружен заслоном рогов, не имеет от природы ни острых когтей, ни копыт, ни зубов и никакого жала со смертоносным ядом – то есть того, чем обладают многие животные для защиты от нападающих. Нет у него на теле волосяного покрова, хотя подобало бы предназначенному начальствовать над другими быть по природе огражденным своим собственным оружием, чтобы для своей безопасности не нуждаться в помощи других. А так выходит, что лев, вепрь, тигр, леопард и другие им подобные от природы имеют силу, достаточную для своего спасения. Всем всегда что-либо от рождения дает природа для их спасения: быку рога, зайцу проворство, серне скачок и зоркость глаза, одному животному величину, другим хобот, птице крылья, пчеле жало. Из всех один только человек медлительнее быстроногих, ниже великорослых и беззащитнее тех, чья безопасность – в прирожденном оружии»⁴⁰.

И это не единственный пример того, что человек по-животному гораздо слабее и неприспособленнее. Особенно младенцы: они не имеют никаких инстинктов самосохранения. Тогда как новорожденные животные поражают наблюдателя множеством приспособлений и навыков присущих их природе, т.е. инстинктов. Примеры можно множить, но суть одна – человек по природе не животное, и его биология отлична от животного мира в целом. Более того, для верного антропологического анализа нам требуется особая «человеческая» биология, на иных принципах построенная дисциплина.

Можно сказать, что «животная часть» человека устроена не так, как у животных, но уникально, по-человечьи. Таким образом, называть человека животным, мягко говоря, не совсем верно.

Если человек, впервые задумавшись о самом себе как о человеке, т.е. поставив философский вопрос «Что я такое», попытается познать самого себя, углубившись в собственный опыт, то скорее всего он выведет ложные понятия о себе. И потому честные исследователи, стараясь обойти такую опасность, впадали в другую крайность – представили человека как объект, обходя собственный опыт стороной. И субъективизм, и объективизм оказались одинаково кризисными, и не привели антропологию к подлинному пониманию человека. В одном подходе человек превращался в идола, в другом – в животное или машину. Между тем человек – величайшее существо во всем космосе сотворенных существ. Интуитивно это понимают все философии, и все религии, а прийти к этому оказалось непросто. Поэтому выход надо искать в другом подходе.

Православная антропология исходит из того, что величие и красота человека в его подобии Богу. Человек есть образ Бога. Из этого библейского положения вытекают как величие и достоинство, так и основные антропологические «измерения» человека.

В целом в антропологии человек предстает как бы в двух основных планах рассмотрения. Пока мы говорим только о двух методологических подходах к проблеме человека. Первый подход – сущностный, второй можно назвать, с одной стороны, функциональным, а с другой духовно-психологическим. О сущностном подходе мы будем говорить во вторую очередь, поскольку он в основном и будет интересовать нас в дальнейшем. Сущностный подход – это представление о составе человека. Состав – это дух, душа, тело, плоть и т.д.

Что касается духовного или функционально-духовного, т.е. психологического и духовного подхода, то речь пойдет как раз о тех уровнях бытия, которые так или иначе связаны с сущностными уровнями. Это скорее некие бытийственные (экзистенциальные) понятия, которые могут пониматься и описываться в терминах состояний, действий, функций, или благодати, преображения, богооставленности, страсти, добродетели.

Иногда Церковь обвиняют в том, что она видит в человеке раба. Такое обвинение выдвигает в основном позитивистская наука. Это некое общественно-политическое морализаторство. Иногда церковь обвиняют в спиритуализме, в том, что она видит в человеке только духовную сущность, говорит только о его нравственно-этическом облике. Существует иная крайность, когда человека представляют как некое натуральное существо, греховное, грязное, плотское, безобразное, с низостью которого нужно бороться, и основная драма жизни – это борьба с плотью, грехом и всякой мерзостью.

Проанализировать все взгляды на православие, на христианство в целом у нас нет возможности. Однако надо сказать сразу, что эта критика скользит по поверхности. Существо дела много сложнее. Попытаемся оттенить хотя бы те стороны православной антропологии, в которых выражена по-настоящему православная позиция.

Вот несколько свидетельств. Первое из Священного Писания:

1Пет.2:9: Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой...

Так апостол Петр обращается к христианам, преодолевая языческое пренебрежение человеком. Едва ли мы найдем более высокое определение человека, чем это. То же говорит и преподобный Макарий Египетский:

«Познай же свое благородство, а именно, что призван ты в царское достоинство, что ты – род избран, священен и язык свят»⁴¹.

Уже этого достаточно, чтобы показать, сколь высоко христианство ставит человека. В последующем мы сможем эти примеры умножить.

«Если вы хотите узнать, что такое человек... воззрите к престолу Божию, и вы увидите там сидящего одесную Бога, одесную Славы ЧЕЛОВЕКА [выделено мной. – А.Л.] Иисуса Христа... только так мы можем познать, как велик человек, если только станет свободным...»⁴².

Так пишет митрополит Антоний Сурожский. А вот широко известное восклицание Филона Александрийского, часто цитированное в богословских трудах:

«Человек есть великолепный отпечаток великолепного образа, изваянного по образу идеального Первообраза»⁴³.

Можно ли после этого говорить, что христианство низко ставит человека? Следует быть только добросовестным, чтобы понять подлинное православное учение о человеке.

Добавим три положения, обсуждать которые в дальнейшем нам будет негде. Их мы высказываем пока без доказательства, как декларацию.

Человек появляется в мире с грандиозной и всеобъемлющей задачей, выполнение которой и есть смысл его жизни, как всецело человеческой, так и лично индивидуальной.

Православие возводит человека к такому достоинству и чести, выше которого едва ли что может быть – «сыны Божии» и «боги» (учение об обожении).

Человек представляет собой целостную сущность, в реальности жизни никак не разделимую. Поэтому членение его сущности на составные части есть только методологический прием.

Теперь обратимся к тому, какое представление о человеческой жизни, о человеческом бытии существует в православной антропологии. В основном нас будет интересовать именно православный подход, хотя по ходу дела мы сможем сравнить его с другими точками зрения.

Под смыслом творения понимаются цели, задачи, стратегия человеческой жизни и общая эсхатологическая перспектива. Смысл творения православие безусловно рассматривает только в Боге и с Богом. Вне жизни с Богом перспективы у человека не может быть. Поэтому и смысл творения – это смысл божественный, вложенный в человека Богом. Этот смысл не раскрывается в реальной жизни человека, и даже в человеческой реальности он не лежит на поверхности. Этот смысл в значительной степени таинственен и должен быть раскрыт самим человеком. Отчасти он раскрывается в самом творении, отчасти в реальной жизни человека, но главным образом раскрывается в его религиозной жизни и в эсхатологической перспективе.

С православной точки зрения смысл творения лежит вне земной жизни человека. Смысл жизни также лежит вне жизни, и это главная религиозная установка. Потому что если мы будем искать смысл жизни внутри жизни, то должны будем искать его в неких земных ценностях, пусть даже духовных, интеллектуальных, и никогда не сможем принципиально изменить постановку этого вопроса. Если же мы говорим, что смысл жизни и творения человека лежит в Боге и вне человека, тогда нам открываются перспективы, которые действительно помогут понять и выстроить всю жизнь человека.

О смысле творения сказано очень много. У святых отцов мы можем найти массу самых разнообразных определений. Подробнее мы будем говорить об этих определениях в теме образа Божьего и подобия. Вот лишь одно из них, которое, на наш взгляд, наиболее высвечивает православную точку зрения. Оно принадлежит Клименту Александрийскому:

«Творение без человека не могло быть совершенным: потому что тогда оно не могло бы дойти до мысли о своем Творце. Без людей Бог не создал бы и тех вещей, которые Он сотворил ради людей»⁴⁴.

Здесь есть определенная задача: прежде всего раскрыть во всем божественном творении некую цель.

Всё творение до человека – всей твари, всего космоса – предназначалось для человека. Бог создал все это для людей, говорит Климент Александрийский, без человека это не имеет смысла. Почему? Мы поймем это, когда будем говорить о замысле, о первозданном человеке и об образе Божием в человеке. Итак, весь космос создается для человека, и человек создается для этого космоса как некое необходимое звено – творческое, преобразовательное. Человек вводится в космос как царь, владыка, творец, художник. Бог свое творение, свое творчество заканчивает, человек свое творчество начинает – эта мысль принадлежит Б.П. Вышеславцеву. В замысле творения есть некая задача, некая тайна. Человек должен реализовать нечто в космосе, но это творение, безусловно, высшее во всем творении божественном. Среди всей твари человек занимает высшее положение. Во-первых, высшее по своему онтологическому уровню, во-вторых, потому что он владыка и тварь. Весь космос отдается ему во владычество, он – царь, он вводится последним, как владыка вводится в свои уже созданные владения.

Человек создан по образу Божию. Эта связь между Богом и человеком есть не просто некоторое онтологическое положение. Это стержень, на котором выстраивается вся антропология. Мы создаем некую мысленную реальность о Первообразе через человека и, с другой стороны, видим реального человека через Боговоплощение⁴⁵. Боговедение открывает человека, человековедение открывает нам некоторую мысленную реальность о божестве. Это взаимные процессы, и антропологию интересует то и другое.

Но образ Божий – это, конечно, конкретный библейский текст:

Быт.1:26: И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему....

Вот основная библейская посылка, посылка богооткровенная, которая предваряет даже творение человека. Вчитайтесь в слова преподобного Макария Великого:

«...Человек есть... умная сущность, бессмертная душа, есть красота досточестная более всех созданий, образ и подобие Божие»⁴⁶.

Это Божественный замысел: в человеке изначально есть образ не только как сущность, но и как задача, путь, т.е. промысел.

«Формула» Филона Александрийского:

«Человек есть великолепный отпечаток великолепного образа, изваянного по образу идеального Первообраза», стала крылатой для антропологии (см. главу 3.1).

О раскрытии понятия «образ» мы еще будем говорить подробнее, но сейчас для нас важно, что величие православного взгляда на человека – это его онтологическая связь с Богом. Поэтому ни о каком естестве человеческом, ни о каком уровне бытия человеческого никогда нельзя сказать, что оно внебожественно. Образ раскрывается в целостном человеке, а не только в какой-то одной его части.

Мы говорим о человеке в целом, что он божествен не только по своему образу и подобию, т.е. по своему творению, но и по своей спасенной жизни, т.е. перспектива человека – перспектива спасения, обожествления, воипостазирования, как говорят преподобные Максим Исповедник и Анастасий Синаит. Это перспектива сугубо христианская. Человек во Христе возвращается к Богу, т.е. спасается. Спасение приходит через Богочеловека Христа, и потому тот, кто этого возжелал, есть «Христова тварь» (творение). Вот как об этом говорит Григорий Богослов:

«Если будешь низко думать о себе, то напомню тебе, что ты – Христова тварь, Христово дыхание, Христова честная часть, а потому вместе и небесный, и земной, приснопамятное творение. Ты – СОЗДАННЫЙ БОГ(выделено мной. – А.Л.), через Христовы страдания идущий в нетленную славу»⁴⁷.

Здесь раскрывается прежде всего взгляд на человека уже с точки зрения Боговоплощения, а не первого библейского положения: «Ты – образ Божий».

Святитель Григорий Богослов сразу перекидывает мостик уже в новозаветное понимание: «Ты – Христова тварь... Христова... часть», то есть человек не только по созданию своему божествен, он божествен потому, что Бог воплотился в нем и взял его к Себе и в Себя.

Гал.2:20: Уже не я живу, но живет во мне Христос,

– говорит апостол Павел, и в человеке эта перспектива – христианская по сути.

И это – лейтмотив всего православного отношения к человеку. «Ты – род избран, ты – царское достоинство». Поэтому любое представление о человеке, как о какой-то низменной твари, грязи, мерзости – неправославное представление.

Преподобный Макарий Египетский указывает, что человек досточестнее всех других созданий (мы еще вернемся к этому образу о досточестности). Преподобный Максим Исповедник особенно говорит о том, что человек превыше ангелов. Хотя в чем-то ангелы выше человека, тем не менее в первозданном своем существе человек выше ангелов. Хотя бы по той простой причине, что Бог избрал воплотиться не в ангельской сущности, а в человеческой.

Эта мысль проста и ясна и в то же время чрезвычайно важна. Человеческое естество принципиально выше ангельского. В любом человеке есть это подлинное, в каждом есть образ Божий. Самое главное: человек – то, в чем должен был воплотиться и воплотился Сын Божий. Именно Боговоплощение и возводит человека на ту ступень, которая не доступна никаким другим тварям.

Состав человека – это тот школьный антропологический вопрос, с которым мы столкнемся в любом святоотеческом произведении и во всем библейском материале о сущности человека. Что есть человек? Каков его состав? Существуют самые разнообразные термины. Сначала мы рассмотрим их в целом, а в дальнейшем будем разбирать, что каждый из них означает и как с ним работать.

Существует представление, что человеческую жизнь можно описать на некоторых онтологических уровнях. В антропологи есть несколько схем.

3.3.1.1. Двухчастные схемы

Существуют материальный уровень, физический уровень (например, тело или плоть) и уровень духовный. В бытии человека можно выделить уровень чувственный, уровень интеллектуальный, духовный, наконец, уровень умный, а в то же время – уровень телесный, материальный. Примеров такому взгляду несколько:

«Человек – сложное создание; составленный из души и тела, он, сообразно существу этих составляющих, не един по природе... Вот что такое человек: разумная душа, нуждающаяся в теле, которое соединено с нею как вспомогательное орудие»⁴⁸ (Памфил Иерусалимский)

«Человек [есть] разум, соединенный с полезной [ему] и приличествующей плотью»⁴⁹ (Святитель Василий Великий)

«Человеком... называется он по естеству: ни душа без тела, ни, напротив, тело без души, но то, что из соединения тела и души, сложенное в один образ»⁵⁰ (Священномученик Мефодий Патарский)

3.3.1.2. Трехчастные схемы

Трехчастная схема восходит прежде всего к апостолу Павлу:

1Сол.5:23: ...дух, душа и тело.

Трехчастное учение наиболее общее в православной антропологии. Им пользуются наибольшее число отцов и учителей Церкви.

Понятно, что телесный уровень тот же самый – тело, материя; душевный уровень – это уровень тварных духовных сущностей, к которым может быть отнесены ангельская природа и природа человеческой души. Духовная сущность – это некий духовный мир, в котором обитают души и ангелы. Но они там не одни, там есть энергия божественная, нетварная энергия, есть нетварные духи, а есть и тварные сущности – ангелы и бесы. Человек проявляет себя во всех этих уровнях, он со всеми этими уровнями связан онтологически и не может быть лишен ни одного из них, не может жить только в одном из этих уровней. Значит, с учетом этих трех уровней можно рассматривать человека.

«Совершенный человек состоит из тела, души и духа»⁵¹ (Священномученик Ириней Лионский)

«Человек состоит из тела, души и духа»⁵² (Ориген)

«Из трех [частей] человек... духа, души и тела»⁵³ (Святитель Григорий Нисский)

«...ибо человек из сих трех имеет устроение; и свидетель [тому] Павел, призывающий на ефесян... благодать тела, души и духа»⁵⁴ (Прокопий Газский)

3.3.1.3. Схема Максима Исповедника

Есть несколько других схем состава человека, еще более детальных. Например, схема, которую выделяет у Максима Исповедника С.Л. Епифанович⁵⁵. Она состоит из четырех уровней, и каждому уровню соответствует определенная человеческая сущность, а именно: тело, чувства, душа и ум. Каждой из этих составляющих человека отвечает соответствующая реальность. Уму соответствует реальность несозданная, т.е. нетварная. Ум – это око души, которое может общаться с нетварными энергиями, с несозданным, т.е. то, что принадлежит одному Богу. Душа – это мысленное, то, что можно было бы назвать в нашем современном представлении интеллектом. И, наконец, чувственное бытие.

Для Максима Исповедника чувственное бытие – это не только человеческая чувственность, но и, как он говорит, логосы вещей, логосы тварного мира или чувственный мир. Чувственный мир для него – более широкое понятие, чем чувства человека, в него входит и мир умопостигаемый. На этом построена и его гносеология. Человек черпает эти логосы из чувственного мира через свои чувства и тем самым постигает этот мир, но чувственный мир для Максима Исповедника есть нечто более широкое.

3.3.1.4. Схема Михаила Пселла

В православии существует схема более интересная и подробная. Она принадлежит византийскому монаху Михаилу Пселлу. Вот эти уровни:

«Ум сродствен Богу (так же, как и у Максима Исповедника. – А.Л.), уму сродна логическая душа⁵⁶, логической душе сродна неразумная душа, неразумной душе – природа, природе – тело, а телу – материя»⁵⁷.

Сродство, по Михаилу Пселлу, – это некая связь между двумя сущностями, но связь не только установленная актуально. Это некая потенциальная связь, которая заложена в творении. Очевидно сходство с моделью иерархии бытия преподобного Максима. Для нас эта схема будет очень важна, по ней действительно можно просматривать уровни сугубо человеческого бытия, она помогает многое увидеть.

3.3.1.5. Схема Б.П. Вышеславцева

Наконец, есть схема семиступенчатая, которую выделяет Б.П. Вышеславцев. В ней нельзя увидеть библейскую или святоотеческую традицию, но в той или иной степени это попытка православного мыслителя представить иерархию бытия с научных и библейских позиций, которая, на наш взгляд, очень интересна и полезна. Б.П. Вышеславцев начинает свои ступени снизу вверх⁵⁸. В «Этике преображенного эроса» он пишет:

«В существе человека мы находим семь онтологических ступеней (ступеней бытия).

1) Он есть физико-химическая энергия.

2) Он есть энергия «живая», «биос», живая клетка.

3) Он есть психическая энергия,... коллективно-бессознательное...

4) Он есть лично-бессознательное.

5) Он есть сознание, сознательная душа <...>

6) Человек есть, наконец, духовное сознание, дух, духовная личность...

7) Духовное сознание, сознательное «Я», мыслящее «Я»⁵⁹.

По Б.П. Вышеславцеву, самость – это, вероятно, то же, что мы называем духовной личностью или образом Божьим, что весьма отличается от православной традиции. В православной антропологии термин «самость» понимается прямо противоположным образом: не как высшая, а как падшая ступень. Самость есть изолированность от Бога, а Вышеславцев понимал «самость» как Божественное «я». Он так и пишет: «Самость или Божественное «я»⁶⁰. Важны третья, четвертая, пятая ступени. Это суть психологические характеристики, этого нет у древних православных авторов, и называется оно – силы души.

По сравнению с восточной мистикой психология – наука достаточно молодая, она появилась в Новое время. Термины могут оставаться теми же, но содержание их меняется. Сейчас под психикой мы подразумеваем сознание, личность, коллективное, бессознательное. У древних авторов личность никогда не понималась индивидуально психологически. Об этом очень хорошо сказал историк богословской мысли В.В. Болотов:

«...Личное самосознание в психологии той эпохи не стояло таким существенным определителем самостоятельности духовного бытия; что в «ипостаси» на первом плане стоит момент «бытия» само по себе «бытие для себя», а не признак самосознания»⁶¹.

Для современного (XIX-XX вв.) православного сознания личность – это нечто онтологически божественное. Если же личность рассматривается в научном, психологическом смысле, то это некая предельная индивидуальность «Я», не сводимая ни к чему общему или коллективному.

В этом смысле древний антропологический взгляд очень расходится с современным. Но в дальнейшем мы увидим, что божественность личности можно обосновать, только восходя к православной традиции. Ибо в традиции внерелигиозной, светской «Я» исчезает, мы не находим ему никакой опоры. Все личностные по своему содержанию понятия пустеют вследствие выхолащивания личного опыта или, наоборот, отрицания объективности, самобытности человека. Существует только мое сознание, мое «Я», а весь мир не существует. Этика исчезает, потому что если человек есть свое содержание в самом себе и ни на что опереться не может, то для него нет никакой онтологической почвы. Православная традиция позволяет нам построить ту самую психологию личности, без которой современный человек не может жить. Поэтому уже в самое последнее время попытки религиозного осмысления этого уровня бытия очевидны почти во всех школах психологи.

Разным уровням бытия ученые-антропологи определяли соответствующие сущностные ступени в человеке. В современной антропологии мы не можем остановиться на какой-то одной схеме. Все это есть не более как схема мышления, методологически в той или иной степени обоснованная. Но каждая из этих схем для нас чем-то полезна. На разных уровнях рассмотрения можно пользоваться разными схемами. Настоящая же антропологическая схема человеческого бытия должна быть более сложной и подробной. Но это только схема нашего учебного или научного мышления. Говорить о реальности человека мы будем совершенно иначе, без этих схем.

3.3.2.1. Душа и тело

Самый простой взгляд на человека – и библейский, и святоотеческий – заключается в том, что человек состоит из двух частей – тела и души. Это двусоставное представление встречается очень часто. Говоря о человеке в самых общих словах, не вдаваясь в конкретные проблемы, почти все святые отцы утверждали, что человек состоит из двух частей. При более серьезном рассмотрении человека и у них определяли массу разных частей (см. далее). Сама по себе двусоставность сложна, потому и выражалась самыми разными терминами – плоть, тело, природа, ум, душа, дух и т.д.

«Бог своими руками творит человека из видимой и невидимой природы... тело образовав из земли, душу же ...посредством вдуновения»⁶² (Преподобный Иоанн Дамаскин)

«...Двойствен человек, из души и тела составленный»⁶³ (Святитель Кирилл Иерусалимский)

3.3.2.2. Ум и плоть

Иной взгляд – ум и плоть. Например, Григорий Богослов пишет:

«Таинственно Бог и неизъяснимо связал персть с умом»⁶⁴.

Можно сказать, что тело в данном случае названо плотью, а душа умом.

3.3.2.3. Душа и плоть

Душа и плоть, может быть, персть и ум, или дух, иногда у святых отцов видимое тождество: ум и дух – одно и то же, а иногда различные вещи.

«Наша жизнь есть нечто двоякое: одна, что свойственна плоти – скоропреходящая, другая, сродная душе, не приемлет границ»⁶⁵ (Святитель Василий Великий)

3.3.2.4. Дух, душа и тело

Тримерия, трехчастность – самый широко распространенный взгляд на человека, который был усвоен от апостола Павла и восходит к его антропологии,

1Сол.5:23: Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока...

Это самый его известный стих, на который опирается вся православная традиция антропологии трехчастности. Итак, дух, душа и тело.

Эта трехчастная традиция очень широко представлена в святоотеческом мышлении.

«совершенный человек состоит из плоти, души и духа»⁶⁶. (Священномученик Ириней Лионский)

Когда о человеке говорится более конкретно и внимательно, то, безусловно, говорится об этой трехчастности: дух, душа и тело. Хотя, как мы видели (см. схемы преподобного Максима), что у преподобного Максима Исповедника деление более дробное: уже среднюю часть, душу, он разделяет на две – чувственная душа и логическая душа (или словесная душа).

У А. Позова, любителя всяких схем и делений, все это представляет девятичастную схему: и дух, и душа, и тело состоят из трех ступеней. Для него принцип троичности был возведен в некий алгоритм, при котором он рассматривает все элементы человеческого состава. Даже дух у него имеет трехчастность⁶⁷. Мы, действительно, можем найти и у святых отцов, и у мистиков упоминание о духовных чувствах, которые понять очень важно, особенно в аскетическом смысле. Выделяется высший духовный ум, а еще существует духовный разум. И у апостола Павла можно найти такое различение. А. Позов делает вывод, что дух тоже трехчастен, в нем как бы три уровня. «Душу» можно разделить на несколько ступеней, и у А. Позова это тоже отчетливо прослеживается.

Перечисленные подходы к проблеме состава человеческой сущности свидетельствуют об устойчивой тенденции в антропологии видеть человека сложным существом, имеющим сложный состав. Следует отметить, что стремление представить этот состав через ту или иную схему-модель не является склонностью к формальному подходу, а отражает общий взгляд на человека как существо иерархическое по своему внутреннему естеству.

Если придерживаться богословского подхода, то модель «снисходит» от божественной простоты к плотской раздробленности и сложности; если, наоборот, строить схему от вещества к организму и личности, то модель будет усложняться по нарастанию информации. Но в любом случае это говорит о том, что существо человека располагается в вертикали между небом и землей, или лучше сказать, охватывая и земное и, отчасти, небесное.

«...Человеческое естество есть среднее между некиих... между естеством Божественным и между жизнью бессловесною, потому что в человеческом составе можно усматривать части того и другого...»⁶⁸ (Святитель Григорий Нисский)

Изъясняя это положение православной антропологии в творчестве преподобного Максима Исповедника, С.Л. Епифанович заключил, что

«он (человек – А.Л.) самым существом своим был связан со всеми основными (общими) членами деления: с землей – телом, с чувственным бытием – чувствами, с мысленным – душой, а к несозданному естеству он мог восходить своим умом»⁶⁹.

Человек, таким образом, есть иерархия многих слоев тварного и даже нетварного (дух человека, причастие Духа) бытия. Это, как мы сейчас увидим, дало возможность называть человека целым миром – микрокосмом.

«[Старец (Дионисий Ареопагит. – А.Л.)] уподоблял весь мир, состоящий из видимых и невидимых [существ], человеку, а человека, состоящего из тела и души, называл миром... Мир умопостигаемый находится в чувственном, как душа в теле, а чувственный мир с умозаключаемым, как тело соединено с душой. Умопостигаемые [сущности] есть душа [вещей] чувственных»⁷⁰ (Преподобный Максим Исповедник)

Так же учит через сотни лет православный богослов, священник Павел Флоренский:

«Человек и Природа взаимно подобны и внутренне едины. Человек – малый мир, микрокосм... Человек есть сумма мира, сокращенный конспект его; мир есть раскрытие человека, проекция его»⁷¹.

Так вопрос о составе человека переходит в план христианской онтологии и мистики, что и отличает православную антропологию. Человек не только организм, не только тварь, но целый мир, богатство и красота которого может сравниться только с божественной реальностью.

Таков в целом антропологический взгляд на состав человека.

Отталкиваясь от представлений о сущностном составе человека, следует определить границы понятий психики человека и духа. О том, что это не одно и то же, мы много будем говорить в следующих главах. Важно понимать также, что ограничиться только сущностным представлением нельзя. Иначе из поля нашего рассмотрения выпадают многие разделы «жизни» – функциональные явления, деятельность, состояния, внутренний опыт, которые не ухватить онтологическим языком только.

Экзистенциальный уровень рассмотрения человека обязательно должен вытекать из онтологического. Сущность человека есть некая целостность (в жизни телесной), и потому возникает задача ухватить сразу, в попытке экзистенциального анализа, и телесную природу, и духовную, причем так, чтобы в бытии, т.е. в жизни и в функционировании, обе природы были одной сущностью. Но эта задача едва ли выполнима на нашем общем уровне. Потому в целях обучения следует разделить бытийный анализ по уровням сущности.

Во-первых, мы должны выделить в человеке уровень материальный, физический. Это непростая задача. Человек есть физическое тело, обладающее всеми признаками такового. Он есть также химическое тело. Мы можем рассматривать человека как совокупность биохимических и биофизических процессов. Это один уровень.

Мы можем, согласуясь с Б.П. Вышеславцевым, рассматривать следующий уровень – уровень органической жизни. И это нечто большее, это выше, чем биохимия, биофизика в чистом виде. Это уже системный подход, при котором мы рассматриваем систему органов клетки, систему тканей, систему органов и т.д.

Наконец, мы можем рассматривать человека еще одним образом: человек для нас не только материя, он и тело. Но тело в данном случае не физическое или биохимическое, а психическое тело.

Что это означает? Человек представляет собой сложную пространственную организацию. Мы рассматриваем пространство не с точки зрения физики, а с точки зрения функций, которые осуществляет в своей жизни человек. Мы рассматриваем его не с точки зрения размеров, а с точки зрения психических функций. Принято считать, что функции познавательные, интеллектуальные в человеке связаны только с одним концом тела – с головой. В человеке интеллект распространен не по всему пространству тела, и с интропсихической точки зрения это очевидно. Мы говорим: поставить с ног на голову. Что означает эта поговорка? Перевернуть смысл, поменять значение, актуальность, т.е. главное поменять со второстепенным. Значение этой поговорки достаточно широко, как у всякой метафоры, но для нас она важна тем, что в ней отражена очень непростая организация пространства человеческой жизни. Для человека пространство смыслообразуемо. Голова, говорили древние греки, – это личность, человек, значимость. С интеллектуальной точки зрения во всем теле важнее всего голова.

Теперь рассмотрим не интеллектуальные, а двигательные функции. Они связаны с возрастом человека, с его здоровьем, его возможностями. Например, для оператора, сидящего за столом перед монитором, вся его двигательная сфера представлена на уровне поясничном – движение корпуса, рук и т.д. У бегуна, идущего человека пространство подчинено ногам и ниже поясничного уровня. И если человек переходит из одной сферы деятельности в другую, у него меняется некая картина самого себя и мира. Психологи построили на основании этого несколько понятий, как, например, пространство руки, пространство глаза, пространство ноги, вообще пространство тела в зависимости от той задачи, которая стоит перед человеком. Это не взгляд на человека с точки зрения размеров ноги, длины, и т.д., хотя все это сюда входит. Это психологический уровень рассмотрения телесности.

Телесность является формообразующим началом для строения психических функций. Наши психические функции построены согласно форме тела, но не только. Они также зависят от структуры анализатора, как говорят в психологии. Анализатор – это тот конкретный чувственный рецептор, который воспринимает те или иные воздействия внешней среды. Например, зрительный анализатор, слуховой, обонятельный, осязательный и т.д. Значит, и представление человека о самом себе, его психическая телесность согласованы еще и с формой анализатора.

В обыденном сознании считается, что мы воспринимаем все, что есть вокруг нас. На самом деле это не так. Человек специфически настроен на определенный, достаточно узкий спектр воздействия внешней среды. Из всего пространства воздействий физических, материальных человек воспринимает только пять спектров, пять «полос». В физике есть представление о широте полосы восприятия какого-нибудь прибора. Например, в звуковой области уровень восприятия человека достаточно узок. Если рассматривать весь волновой спектр, в котором существуют звуковые воздействия во внешней среде, то человек воспринимает из них небольшой спектр. Это касается и зрения, и осязания.

Человеческое восприятие мира в значительной степени зависит от того, как сформированы телесные органы, как организованы глаз, ухо, кожа, вкусовые и обонятельные рецепторы. Это тоже формообразующий принцип для психических функций, и все это влияет и воздействует на человека. Мы видим мир так, как устроены наши рецепторы. Поэтому мы говорим, что человек сотворен в определенном контексте для этого мира, он сотворен для этого мира наилучшим образом. Мы говорим о конкретной реальности, и это не метафора.

В восприятие входят не только ощущения, но и работа мысли, работа рассудка. Человек воспринимает мир не просто так, а структурно, т.е. воздействия окружающего мира ложатся в определенные каналы, места телесной организации. Он активно конструирует картину мира. Поэтому образ мира в нашем сознании – это не отражение реальности, как говорили коммунисты и материалисты. Как раз отражение реальности в психическом образе – это ошибка. Человек не просто отображает мир, он конструирует эту картину, причем очень активно, в зависимости от того, как он воспитан, как он настроен, в какой области живет, какой он крови, какого роду, какого племени, какой эпохе принадлежит. Само это конструирование совершается в структуре тела и телесных элементов, что определяет тип самого воздействия.

Простой пример: мы видим белый цвет, мы в белом цвете ориентируемся. Скажем, мы видим грязный снег – белый снег. Мы видим белую краску – матовую или глянцевую поверхность фотобумаги. Или то, что мы называем «белый» в обыденном сознании. Иногда белым мы называем вовсе не белый цвет, но говорим: «Да, это белый». Мы определенным образом подготовлены к восприятию белого. А эскимос подготовлен к восприятию белого совершенно иначе. Он различает в белом цвете более 100 оттенков, и для каждого из них у него есть определение. Эти определения образные, не понятийные. Или, например, лесной житель-охотник – индеец, негр тропической Африки или папуас Новой Гвинеи; нюх у них иногда лучше собачьего. Они различают тончайшие запахи: откуда те исходят, животному какого возраста принадлежат и т.п.

Таким образом, психосоматический уровень человека – это сложно сформированный мир взаимодействия человека и внешней среды через его тело. Тело в этом смысле отображает внешним обликом психофункциональные свойства души, во внутреннем плане – физические свойства внешнего мира. Тело – не только форма, не только плоть, не только физический объект, но еще и система пространственных связей, иерархия органов и функций, и поэтому сама телесность есть способ познания и действования.

Телесный уровень непосредственно соприкасается с психическим, который в свою очередь восходит к интеллектуальному, а через него – к личностному. Психологическая вертикаль выстраивается в модель: тело – психосоматика – психика – ум – личность.

Но где тогда дух человека? Ответ будет: везде! И тело духовно и личность. Все зависит от подхода. Для антропологии в человеке нет разрыва между телесным и духовным, пока человек жив. Жизнь и есть соединенность, тогда как смерть разъединение природ – духовной и телесной:

«...Смерть есть не отсутствие в нас сущности, по мнению иных, но разделение соединенного»⁷² (Дионисий Ареопагит)

«...Жизнь – тела и души сочетание, тогда как смерть – расторжение их»⁷³ (Святитель Григорий Богослов)

Но поскольку мы условились пока говорить только о телесном, то выделяем ту роль, которую играет тело, как психологическое понятие, а не физиологическое только. Однако психология идет дальше. Физика и физиология тела определяют для нее систему понятий функций вне духовной природы. Мы же должны видеть во всем человеке связь духовного и телесного в каждой психической функции, в каждом явлении душевного опыта. Потому православная антропология основывается на мысленном понятии духовного тела⁷⁴. Итак, психология выводит психическое из нижележащего уровня, а антропология видит психическое на стыке двух природ – духовного и телесного в человеке.

Таким образом, мы видим две вертикали, которые есть две концепции человека. Это две парадигмы, научная и богословская, в которых строились психология и антропология. Совершенно очевидно, что говорить одним языком они никогда не могли, хотя предмет изучения у них один – человек. Как же можно использовать достижения первой для наших целей во второй? Для этого мы всякий раз оговариваемся и обращаемся к эмпирике, помня, однако, о своих целях.