Часть 2. Начало служения Господа Иисуса Христа

У Евангелиста Марка «начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (Мк.1:1), это выход Иоанна Крестителя на проповедь.

Началось с того, что, «был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне».

Произошло это «в пятнадцатый ... год правления Тиберия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод... в Галилее,... при первосвященниках Анне и Каиафе» (Лк.3:1–2).

Вот так раньше датировали события: при таком-то кесаре, при таком-то первосвященнике.

А мы уже привыкли, что отсчет времени во всем мире идет от Рождества Христова. Это единственное в мире, центральное событие истории. И теперь даже тот, кто утверждает, что Иисуса Христа не было, даже последний атеист знает, сколько лет миновало с тех пор, как Он родился!

Призванный Богом, Иоанн Креститель «проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3:3).

Главные слова его проповеди: «Покайтесь», то есть исправьтесь, приведите себя в должный вид, «ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3:2).

Одежда его была «из верблюжьего волоса, и пояс кожаный на чреслах...; а пищею его были акриды и дикий мед» (Мф.3:4).

Акриды – это вид саранчи. В законе Моисеевом о чистой и нечистой пище сказано: «Из всех пресмыкающихся, крылатых, ходящих на четырех ногах, тех только ешьте, у которых есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле», в том числе «саранчу с ее породою...» (Лев.11:21–22).

Как обычно, Евангелисты приводят и ветхозаветное пророчество. Пророк Исайя, перенесясь духом на семь столетий вперед, восклицал: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие» (Лк.3:4–6).

«И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне; и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои» (Мк.1:5).

Почему выходили? Как говорится, дух времени. Наступили сроки, предреченные некогда пророками. Иудейский мир был в напряженном ожидании, все чувствовали, что что-то должно произойти.

А потом – то, к чему призывал Иоанн, было вполне в иудейской традиции. В Моисеевом законе были предписания о ритуальных омовениях (греческое слово, переведенное на русский, как «крещение», на самом деле означает просто «погружение в воду»). Омовение надлежало совершать, например, в случае нарушения Божьего запрета прикасаться к трупу нечистого животного.

Причем, совершив омовение, человек не сразу объявлялся чистым, но сказано:

«...и нечист будет до вечера» (Лев.15:5).

Запомним эту деталь. К ней мы еще вернемся.

Водное омовение было неотделимо от покаяния в нарушении Божьих заповедей. Опять же устремляясь вперед, ко временам пришествия Мессии, Исаия призывал:

«Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову. ... Тогда приидите и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши как багряное – как снег убелю» (Ис.1:16–18).

Так что Иоанн Креститель говорил с народом на понятном языке, и призывал каждого совершить понятное и ожидаемое действие.

К тому же: не забытые обстоятельства его рождения, таинственная жизнь «в пустынях» (Лк.1:80), его внешний облик, – все это и само по себе привлекало людей.

И мало того: «народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не» сам ли он и есть Христос (Лк.3:15)! Поэтому Иоанн Богослов уже в Прологе предостерегает: «Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о свете» (Ин.1:8).

И сам Иоанн Креститель, «когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?», первым делом ответил: «я не Христос» (Ин.1:19,20).

Они продолжают допытываться: «кто же ты? Чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом?»

И тогда Иоанн, ссылаясь на пророчество Исаии, сказал: я тот самый «глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия» (Ин. 1:22–23).

Удивительно, как Божий человек вписывает себя в многовековую Священную историю, как он живет в этой истории, как он видит свою деятельность прямым звучанием пророческих слов, произнесенных семь столетий назад!

Тогда посланные «спросили его: что же ты крестишь, если ты не Христос» (Ин.1:25)? Какое тогда ты имеешь право требовать у людей покаяния? Отвечая, Иоанн все расставил на свои места: «я крещу в воде...» (Ин.1:26). Я только погружаю в воду. «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за Мною сильнее меня...» (Мф.3:11).

Об этом Идущем вслед за ним, Иоанн говорит загадками: «Стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете: Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня» .

Иоанн говорит так потому, что и не может пока сказать ничего более. Разве еще, что сам «не достоин развязать ремень у обуви Его» (Ин.1:26–27).

И если, – говорит Иоанн, – «я крещу вас» только «в воде», то «Он будет крестить вас» по-настоящему, то есть «Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое, и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф.3:11–12).

Так Иоанн Креститель отличает то, что делает сам, от того, что будет делать Христос.

Спасение человека, это две составляющие: то, что делает человек, и то, что делает Бог.

Человек кается, а Бог прощает. Если человек не кается, то и прощения быть не может; а если нет прощения, то и покаяние бесполезно. Здесь как бы две двери. Одну открывает человек своим покаянием, другую – Бог Своим прощением.

И только когда откроются обе двери, становится возможным войти в Царствие Небесное.

Сейчас мы уже знаем, что встреча кающегося человека и прощающего Бога совершается в воде христианского крещения.

Но пока Иоанн крестит только «в воде в покаяние» (Мф.3:11), он зовет людей открыть дверь со своей стороны.

Он не властен открыть дверь со стороны Бога.

Он зовет покаяться и терпеливо ждать, что будет дальше.

Иоанн Креститель помогает людям отринуть гордость, самоуверенность, помогает осознать свои грехи и начать приносить плоды покаяния. Как говорил Пророк Исайя, «всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся» (Ис.40:4).

И вот, Иоанн понижает гордо высящиеся горы. Увидев«многих фарисеев и Саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния, и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам»; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф.3:7–9).

Самое первое, от чего предостерегал Иоанн духовных вождей иудейского народа, это – от ложной уверенности, что если, мол, потомок Авраама, то спасение обеспечено.

Лука же пишет, что Иоанн говорил это и всему «приходящему креститься от него народу» (Лк.3:7), потому что эта гордость была присуща не только богатым и ученым иудеям, но и бедным и ничтожным.

Всех он грозно предостерегает, что если не начнут по-настоящему исправлять жизнь, то «уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф.3:10).

А «всякий дол да наполнится» (Ис.40:4; Лк.3:5).

Всем, кто с покаянием смиренно спрашивал: «что же нам делать?» (Лк.3:10) – Иоанн с готовностью отвечал. Сначала он говорил самое главное:

«У кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же» (Лк.3:11).

Это относится ко всем.

Но среди людей бывают и отдельные группы, объединенные, например, общей профессией, у которых общие проблемы. Приходили к Иоанну и такие.

Например, «пришли и мытари креститься и сказали ему: учитель! Что нам делать?» (Лк.3:12).

Мытари, это сборщики налогов. Они сразу платили римлянам сумму, которую те предполагали собрать. А потом уже сами собирали с народа. И хотя мытарям строго предписывалось, сколько они имели право взять лично себе, за труды, но попробуй, уследи! Открывалось огромное поле для злоупотреблений, и мало кто мог устоять Профессия эта вызывала ненависть у людей.

Но Иоанн не говорит: «бросайте ваше грязное дело, и спасетесь». Без этой профессии невозможно существование государства. И он просто советует мытарям: соблюдайте свой же договор с властями, «ничего не требуйте более определенного вам» (Лк.3:13).

Никакой род деятельности нельзя отдавать на откуп диаволу, но все надо стараться исправить своим честным трудом.

Приходили к Иоанну и воины, и тоже спрашивали: «А нам что делать?» (Лк.3:14).

Тоже проблемная профессия. Но и она необходима. Иоанн не говорит воинам: бросай, мол, оружие и спасешься.

Он говорит: «никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованием» (Лк.3:14). Не употребляйте оружие, данное для защиты слабых, против самих же слабых.

Несомненно, приходили к Иоанну и отдельные люди, и спрашивали не «что нам делать?», а – «что мне делать?»

Евангелие приводит только один ответ Иоанна на такой предполагаемый вопрос.

Этот вопрос задал не кто иной, как царь Ирод, который, как узнаем из Писания, был человеком довольно любознательным. Это был сын того Ирода, при котором родился Христос.

Ирод, несомненно, сам пришел на Иордан со своим вопросом, потому что Иоанн не ходил по домам, и не вещал в прямом эфире.

Иоанн сначала указал на главное беззаконие, что было соблазном для всего народа: «Не должно тебе иметь жену брата твоего» (Мк.6:18). А потом обличал Ирода и вообще «за все, что сделал Ирод худого» (Лк.3:19).

Но об этом после, это уже конец служения Иоанна.

А пока – Иоанн крестит, то есть погружает приходящих в воду; они при этом исповедуют свои грехи, и вдруг...

«Приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну – креститься от него» (Мф.3:13).

Вот так, кстати, и началось служение Господа Иисуса. До тридцати лет он, как обычный человек, жил в Назарете Галилейском, выполняя все предписания иудейского благочестия. И как когда-то на праздник Пасхи, так и теперь, вместе со всеми благочестивыми людьми, Он отправился на Иордан.

«Иоанн же» сразу почувствовал, что это – Он, Тот Самый, и «удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?» (Мф.3:13–14). Иоанн в страхе и в недоумении...

Уже «на другой день», снова увидев Иисуса,«идущего к нему» (Ин.1:29), Иоанн объяснял стоявшим с ним: «Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю» (Ин.1:31).

Поистине, тогда, до крещения, он не знал Его, не мог еще назвать, кто Он. Знал только, что недостоин «развязать ремень у обуви Его», и что Он вскоре Сам придет крестить, но не водою, а «Духом Святым и огнем» (Лк.3:16).

Иоанн и делал свое дело, для которого был послан, и крестил только для того, чтобы «Он явлен был Израилю», – еще не зная, как именно Он будет явлен.

И вдруг – Иисус выходит из толпы, чтобы тоже, как и все грешники, принять крещение!

Чего-чего, а именно этого Иоанн никак не ожидал.

Но Божественное всегда неожиданно и непредсказуемо, и «Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И крестившись, Иисус тотчас вышел из воды» (Мф.3:15,16), потому что не было на Нем грехов, которые надо было бы исповедать.

И тут, наконец, Иоанн увидел то, чего с нетерпением ждал...

Потом он говорил: «Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин.1:33).

Итак, когда «Иисус крестившись молился, – отверзлось небо, и Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение» (Лк.3:21–22).

Судя по тексту, только Иоанн видел и слышал это: крещающегося Сына, глаголющего Отца, и сходящего Святого Духа. И теперь он мог ясно, без загадок, засвидетельствовать перед народом о Иисусе, что «Сей есть Сын Божий» (Ин.1:34).

Что же произошло в Крещении Иисуса?

Вспомним, что перед тем, как войти в воду, Господь сказал: «Так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф.3:15). А «правда», во-первых, в том, «что все мы согрешили и лишены славы Божией» (Рим.3:23).

Иисус же, как мы знаем, «понес на Себе грех многих» (Ис.53:12).

Но прежде, чем понести, надо взять.

Погружение в воду, переполненную человеческими грехами, и было взятием этих грехов на Себя. Как пишет Иоанн Дамаскин, «Он крестился не потому, что Сам имел нужду в очищении, но усвояя Себе мое очищение».

Но не тут же после вхождения Иисуса в воду очистились все, чьими грехами был переполнен Иордан. Вспомним еще раз ветхозаветное установление о водном очищении: оскверненный «должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера» (Лев. 15:5).

Почему-то не сразу после омытия человек объявлялся чистым. Должно пройти некоторое время, должен настать «вечер». Это очередной ветхозаветный прообраз.

Так и после вхождения Иисуса в Иордан пройдут еще три года до того, как настанет вечер Его жизни. И только после завершения Его земного пути, приходящие с верою и покаянием во всякое время и на всяком месте смогут водою и Духом получать прощение грехов.

Ну а пока, «немедленно после» крещения, сошедший на Иисуса «Дух ведет его в пустыню» (Мк.1:12), «для искушения от диавола» (Мф.4:1).

Иисус был совершенный Бог и совершенный человек. И искушаемо было именно Его человеческое естество, как и Свой народ Бог ранее искушал в пустыне сорок лет.

Диавол сделал Иисусу три предложения.

В начале Иисус постился «сорок дней и сорок ночей», и «напоследок взалкал» (Мф.4:2), то есть, захотел есть.

И именно в этот момент, в момент обнаружения естественной человеческой немощи, последовало первое предложение:

«Приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф.4:3).

А по Луке – в единственном числе: «...вели этому камню сделаться хлебом» (Лк.4:3).

Предложение состояло не в том, чтобы хлебами привлечь к Себе людей, но чтобы самому утолить чувство голода, используя сверхъестественную силу: «если Ты Сын Божий...»

Иисус же сказал «в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф.4:4). И дается ссылка на восьмую главу книги Второзакония.

А в этой книге, накануне входа в землю обетованную, Моисей напоминает весь пройденный сорокалетний путь, и дает последние наставления. Он говорит: «И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его или нет. Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты, и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор.8:1–4).

Изречет Бог слово, и уродится хлеб; изречет другое, и погибнут все наши запасы; изречет третье, и в пустыне, с неба пошлет пропитание.

И Человек Иисус, отвергнув совет добыть хлеба каким-то сверхъестественным путем, показал полное, спокойное доверие к Богу. Он сказал то, что и Божий народ должен был сказать, но не сказал, в пустыне:

«написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф.4:4).

«Потом берет Его диавол в святый город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею».

Диавол искушает Иисуса, даже ссылаясь на Священное Писание, на 90-й псалом Давида! Как и сектанты искушают неопытных, вырывая из контекста отдельные фразы.

Да, в псалме это написано. Но там вовсе не написано: «бросься вниз».

Да, если нападет «страх нощный», если будет направлена «стрела, летящая во дни», можешь смело надеяться на Господа.

Но не написано: специально ищи этих опасностей. А напротив, «написано»:

«не искушай Господа Бога твоего», – что и ответил Иисус. И дана ссылка на 6-ю главу Второзакония, где сказано: «не искушайте Господа Бога вашего, как вы искушали Его в Массе» (Втор.6:16). Тогда израильтяне захотели пить, и сразу, как обычно, возроптали. Моисей же сказал им: «что вы укоряете меня? Что искушаете Господа?»

И когда Моисей после этого, по слову Божию, источил воду из камня, то «нарек имя месту тому Масса и Мерива, по причине укоренил сынов Израилевых, и потому что они искушали Господа, говоря: есть ли Господь среди нас, или нет?» (Исх.17:1–7).

Таким образом, если первым ответом Иисус исповедал веру в Промысл Божий о человеке, то вторым ответом Он отказался от всяких попыток проверять, а не прекратится ли когда-нибудь этот Промысл, и есть ли, например, Бог и сейчас, в данный момент, среди нас?

И «опять берет Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если падши поклонишься мне».

Казалось бы, какой соблазн: поклонись, да и забирай весь мир, и устанавливай свое Царство.

Но «Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф.4:10).

И снова ссылка на 6-ю главу Второзакония, где сказано: «Господа, Бога твоего бойся, и Ему одному служи, и Его именем клянись. Не последуйте иным богам, богам тех народов, которые будут вокруг вас» (Втор.6:13–14).

«Тогда оставляет Его диавол, – и се, Ангелы приступили и служили Ему».

Итак, своими тремя ответами Человек Иисус исповедал:

готовность жить под рукой Божией;

готовность жить под рукой Божией, ни на миг не сомневаясь в Его присутствии; и

больше нигде, ни под каким видом не искать никакой поддерживающей руки, какой бы могучей и надежной она ни казалась.

Еще раз обратим внимание, что перед каждым ответом Иисус говорил: «написано...».

Вот сила Слова Божия. Врагу никогда не одолеть того, у кого оно в сердце и на устах.

Когда Иисус возвратился из пустыни, Иоанн уже не говорит загадками, как в начале. Он уже точно называет Его Имя: «И я видел, и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий».

Так и двоим из своих учеников Иоанн, «увидев идущего Иисуса», сказал: «вот Агнец Божий». И они сразу оставили Иоанна и «пошли за Иисусом».

«Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно?»

А что, собственно, может быть «надобно» тем, кто пошел за Сыном Божиим? А ничего. Просто – всегда быть с Ним. Они пошли, как за жертвенным Агнцем, назначенным на заклание, чтобы быть участниками этого жертвоприношения.

Поэтому на вопрос Иисуса они только и «сказали Ему: Равви, – что значит: «учитель», – где живешь? Говорит им: пойдите, и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет, и пробыли у Него день тот.

«Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавший за Ним, был», конечно, сам Иоанн Богослов. А второй – «Андрей, брат Симона Петра».

Андрей «первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос».

Больше ничего не говорит, только главное и исчерпывающее: «мы нашли» Его!

Едва Андрей привел брата, как, «взглянув на него», Иисус сразу показал, что знает, кто он: «ты – Симон, сын Ионин»;

А также знает, кем он станет в будущем: «ты наречешься Кифа, что значит «камень» (Петр)».

Заметим, что ни Андрея, ни Иоанна, ни Петра Господь пока еще Сам не призывал.

Наставленные людьми, они сами пришли к Нему.

Пока Сам Господь призвал только Филиппа: «на другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром».

И как все до сих пор кого-то находят и приводят к Иисусу, так и «Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писал Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета».

Чувствуется, что это один кружок ищущих, «чающих утешения Израилева» (Лк.2:25), «ожидающих спасения в Иерусалиме».

Нафанаил скептически встречает благую весть Филиппа. Он «сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе?»

Нафанаил прав, потому что, согласно пророчеству, Мессия должен быть родом из Вифлеема.

И тогда Филипп говорит Нафанаилу слова, которые каждый христианин должен бы говорить всякому, кто сомневается в истинности христианства: «Пойди и посмотри». Вся наша церковная жизнь должна бы говорить сама за себя. «Иисус» же, Сам «увидев идущего» посмотреть на Него «Нафанаила, говорит о нем: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя».

Что было под смоковницею? Предполагают, что Нафанаил читал Священное Писание, именно пророчество о грядущем Спасителе. Очевидно, именно в тот момент Господь коснулся его сердца.

И теперь, когда Тот, на Кого Нафанаил шел посмотреть, Сам сказал, что видел его под смоковницей, Нафанаил сразу сердцем узнал Его и воскликнул:

«Равви! Ты – Сын Божий, Ты – Царь Израилев».

«Иисус сказал ему в ответ: Ты веришь, потому что Я тебе сказал: «Я видел тебя под смоковницею»; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин.1:50–51).

Этими словами, кстати, заканчивается Евангельское «зачало», которое читается в первое воскресение Великого поста, когда празднуется почитание святых икон.

Все, что тогда происходило в Палестине, включая «восходящих и нисходящих» Ангелов, ученики Христовы, действительно, видели своими глазами. Поэтому изобразить это, равно как и описать словами, – было их нормальным, законным желанием.

И Церковь столь же благоговейно хранит и почитает дошедшие до нас священные изображения, как и Священные письмена.

После этого Иисус пошел в Галилею. Может быть, с Ним вместе пошел только Филипп, потому что только его Иисус Сам нашел, и только ему сказал: «иди за Мною» (Ин.1:43). Может быть, по пути Иисус призвал еще кого-то.

«На третий день был брак в Кане Галилейской» (Ин.2:1–12). «Был также зван Иисус и ученики Его на брак».

Здесь «положил Иисус начало чудесам». Для Себя лично Он ранее отказался превращать камень в хлеб, но для бедных людей, у которых на свадьбе «недоставало вина», Он превращает воду в вино.

«Была там» и «Матерь Иисуса». Именно Она ходатайствует перед Иисусом об этом, казалось бы, пустяке. Заметим, что Она не повелевает, не учит, и даже не просит. Нельзя также утверждать, что Мария ждет чуда. Она просто открывает, что у Нее на сердце при виде недостатка у тех, кто позвал Ее на брак:

«Вина нет у них».

Иисус в ответ говорит не совсем ясные слова: «Что Мне и Тебе, Жено? Еще не пришел час Мой».

Но что бы ни сказал Ее Божественный Сын, пусть даже некоторый укор, Она все равно, во всех случаях, только одно может сказать окружающим Ее людям, и в их лице всему человеческому роду:

«Что скажет Он вам, то сделайте».

Вообще замечаем, что для всех посторонних между Иисусом и Его Матерью – некая дистанция. Господь перед людьми всякий раз как бы отстраняется от Нее.

Это видно и в том Евангельском «зачале», которое читается на Богородичные праздники.

Когда некая женщина вслух возвеличила Родившую Иисуса, воскликнув: «блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!», – Иисус, казалось бы, возразил ей: дескать, нет, но – «блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк.11:27–28).

И перед народом выходило, что Он уничижил Свою Мать. Ведь народ не знал то, что знаем мы: как бережно именно Она слагала в Своем сердце все Им и о Нем сказанное!

Был еще такой случай (Мк.3:31–35).

Когда Иисус учил народ в каком-то доме, «пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь».

Но ведь Господь пришел установить новые отношения между людьми, новое родство, новое братство. Он говорил, что «нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (Мк. 10:29–30).

И вдруг Он оставил бы всех, кого учил этому, ради Своей Матери по плоти! – А ведь таковой и была для всех Мария. Кто мог знать, что на самом деле никто более, чем Она, не исполнил «волю Божию».

Мария, конечно, не обиделась, а только радовалась последовательности Своего Сына. Может быть, Она даже специально дала Ему повод преподать такой наглядный урок ученикам.

И Господь, конечно, знал, что Она не обидится.

И нам невозможно даже представить, какая сердечная близость была между Иисусом и Его Матерью, при всей внешней отстраненности!

И – до сих пор, вот уже почти две тысячи лет, Она говорит со Своих икон, держа перед нами Своего Божественного сына, и молча указывая на Него рукой:

«Что скажет Он вам, то сделайте»!

«После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились; ибо Иоанн еще не был заключен в темницу».

Значит, Иоанн еще продолжает свою деятельность, продолжает призывать к покаянию, и продолжает, в знак очищения, вернее, как прообраз истинного очищения, омывать водой.

Интересно, что к этому же делу подключается и Иисус со Своими учениками, а точнее, «Сам Иисус не крестил, а ученики Его» (Ин.4:2).

Вспомним, кстати, что первые ученики Христовы и были прежде учениками Иоанна Крестителя.

«Тогда у Иоанновых учеников произошел спор с Иудеями об очищении».

В чем конкретно был спор, можно только догадываться, но, несомненно, были затронуты личность и дело Иоанна Крестителя. Потому что потом ученики «пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане, и о Котором ты свидетельствовал, вот, Он крестит, и все идут к Нему».

Мы помним, что Иоанн с Андреем сразу оставили Иоанна Крестителя и пошли за Иисусом, тем самым показав, насколько точно они усвоили его учение.

А сейчас перед нами те ученики, которые так и не смогли предпочесть учение – личности учителя. И они недоумевают: как это люди могут предпочесть того, о ком свидетельствуют, – тому, кто, по данной ему премудрости, сам свидетельствует?

И как можно предпочесть того, кого крестили, – тому, кто сам крестил?

Формально они правы. Иоанн и сам это понимал, когда со страхом говорил Иисусу: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко Мне?» (Мф.3:14).

Но именно таким путем надлежало «исполнить всякую правду» (Мф.3:15), а ученики так и не смогли вместить.

Итак, о Иисусе распространяется слава, и ученики Иоанна Крестителя жалуются, что все идут к Иисусу.

Крестителю же, как истинному «другу жениха», напротив, радостно узнавать об этом.

Но вдруг Иисус оставляет Иудею. Лука говорит об этом просто как о факте: после искушения в пустыне, «возвратился Иисус в силе духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране» (Лк.4:14).

Матфей и Марк связывают уход Иисуса с дошедшей до Него вестью, что Иоанн взят под стражу (Мф.4:12).

А по свидетельству Иоанна Богослова, Иисус оставил Иудею именно потому, что видел, как растет Его слава, и повсюду идет слух, «что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн» (Ин.4:1).

Хотя время Иоанна Крестителя уже прошло, Иисусу «должно расти», а Иоанну «умаляться», но Иисус не хочет косвенно соперничать с ним, не хочет, чтобы досужие люди подсчитывали, сколько людей ходит за Ним, а сколько за Иоанном.

Тем более, Он не хочет торжествовать в глазах людей над заключенным в темницу «соперником».

Кстати, а как иначе могло завершиться служение Иоанна Крестителя? Можно ли представить себе, что Господь сказал: «хватит, заканчивай, уже все холмы понижены и долы наполнены, уже приготовлен путь»?

Труд Иоанна Крестителя мог завершиться только естественным для святого человека образом, и увенчаться только мученическим венцом.

И способствовал этому, по попущению Божию, Ирод, «обличаемый от него за Иродиаду, жену брата своего, и за все, что сделал Ирод худого».

Вместо исправления, он «прибавил ко всему прочему и то, что заключил Иоанна в темницу» (Лк.3:19–20).

Когда же Иоанн пребывал в темнице, Иродиада, «злобясь на него, желала убить его; но не могла. Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и снятый, и берег его;... и с удовольствием слушал его» (Мк.6:19–20).

Значит, Иоанн не имел зла на своего тюремщика; он и в темнице продолжал доброжелательно беседовать, и так умел наставлять, что Ирод даже «многое делал, слушаясь его».

О том, сколько у Иоанна, при всей суровости жизни, было любви и такта, говорит следующий случай (Мф.11:2–15). «Услышав в темнице о делах Христовых», Иоанн «послал двоих из учеников своих сказать ему: ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?».

Не самого Иоанна мучил этот вопрос. Он хотел вразумить тех учеников, которые ни за что не желали оставить его. Иоанн чувствовал, что бесполезно убеждать словами; надо самим увидеть.

Но как послать их – мол, пойдите и убедитесь? Они сказали бы: никого нам не надо, ни на кого не хотим смотреть.

Тогда Иоанн послал как бы от себя, чтобы рассеять как бы свои сомнения.

Тут уже ученики не могли отказать.

Иисус, уразумев замысел Иоанна, не стал отвечать прямо на вопрос посланных, а предложил рассказать Иоанну только то, что они сами своими глазами могли увидеть:

«Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне».

Последнее, конечно, относилось только к ученикам.

Но чтобы никто не подумал, что это относится к Иоанну, Господь, когда ученики ушли, «начал говорить народу об Иоанне».

Но и тут Он не стал ни объяснять, ни доказывать, что не мог соблазниться тот, кто тридцать лет готовился, кто по глаголу Божьему вышел, кто видел сходящего Духа Святого.

Господь просто предложил вспомнить самый облик Крестителя, который и привлекал к нему, и который красноречивее всяких слов:

«Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя...».

Но чтобы и люди не соблазнялись человеческими подвигами и человеческими заслугами, Господь далее сказал: «...но меньший в Царстве Небесном больше его».

Потому что Царствие Небесное может открыть только его Хозяин. И право войти туда дают не заслуги человеческие, но благая воля этого Хозяина.

Но и то верно, что «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его».

Потому что Бог благоволит и отверзает двери Царствия только тому, кто всем сердцем любит, желает войти, и употребляет все усилия.

Так что – какое же огромное влияние мог иметь на Ирода Иоанн, если бы только оставил в покое его незаконный брак!

Но для Иоанна что черное, то черное, а что белое, то белое. Если закон Божий запрещает, – что может сказать человек?

Но, наконец, для злобы Иродиады «настал удобный день, когда Ирод, по случаю дня рождения своего, делал пир вельможам своим, тысяченачальникам и старейшинам Галилейским» (Мк.6:21–29).

Вот – «удобный день» для зла, когда люди пьяны и пресыщены. А тут еще «дочь Иродиады вошла, плясала, и» так «угодила Ироду и возлежавшим с ним», что, разнеженный, «царь сказал девице: проси у меня, чего хочешь, и дам тебе; и клялся ей: чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства».

Она же явила удивительный пример дочерней дисциплины и послушания. Не потеряв голову от обещаний, и не проявляя своей воли, «она вышла и спросила у матери своей: чего просить? Та отвечала: головы Иоанна Крестителя».

И дочь, ничуть не смутившись таким наказом матери, «тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя».

«Царь опечалился», потому что и раньше не хотел этого делать. Но вино и соблазнительные зрелища притупляют контроль над собой, будят чрезмерную самоуверенность, склоняют на необдуманные поступки. «Как мне хорошо! Все могу! Клянусь, что все сделаю».

И попался. Хотелось бы повернуть назад, но что люди скажут?

Так, Ирод, «ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей. И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести голову его. Он пошел, отсек ему голову в темнице, и принес голову его на блюде, и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей. Ученики его, услышав, пришли и взяли тело его, и положили его во гробе».

Потом Ирода мучили и страх, и совесть, и, слыша о делах Иисуса, он «говорил: это Иоанн Креститель воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им» (Мк.6:14).

Но все это произойдет позже, а пока Иоанн только взят в темницу, и Господь идет в Галилею.

Главным событием этого прихода в Галилею было призвание основной четверки из двенадцати Апостолов: Петра, Андрея, Иоанна и Иакова.

С первыми тремя Он уже познакомился в Иудее, сразу после Своего крещения.

Но в тот раз Господь не призвал их. Они сами Его нашли. А соединение с Господом Иисусом только тогда прочно, когда не только Его находят, но когда призывает Он Сам.

Очевидно, после первого знакомства пути их на время разошлись.

Петр, Андрей и Иоанн порадовались, что «нашли Мессию» (Ин.1:41), и вернулись к своему обычному делу, к рыболовству.

Придя в Галилею, Иисус зашел в дом уже знакомого Ему Симона-Петра.

«Теща же Симонова была одержима сильною горячкою; и просили Его о ней. Подошед к ней, Он запретил горячке; и оставила ее. Она тотчас встала и служила им» (Лк.4:38–39).

Но и после этого чуда Петр еще не последовал за Иисусом.

Но вот, Иисус проповедует «у озера Геннисаретского» (Лк.5:1–10). Тут Он увидел «две лодки, стоящие на озере; а рыболовы, вышедшие из них, вымывали сети. Вошед в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега, и сев учил народ из лодки. Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова. Симон сказал Ему в ответ: Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали».

Но Петр уже знает Иисуса, Который и тогда, в Иудее, чудесно узнал его; и здесь исцелил его тещу. Поэтому он говорит:

«По слову Твоему закину сеть. Сделавши это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть».

Такой улов для рыбака – мечта всей жизни. Но Петр словно не видит этого богатства; он видит только дающую руку. И он «припал к коленам Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; также и Иакова и Иоанна, сыновей Заведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков. И вытащивши обе лодки на берег», они уже окончательно «оставили все и последовали за Ним».

Интересно, что, в отличии от Луки, Матфей и Марк в обратном порядке излагают призвание Апостолов и исцеление Петровой тещи.

По Матфею, Иисус, проходя «близ моря Галилейского», впервые «увидел двух братьев, Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы; и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставивши сети, последовали за Ним» (Мф.4:18–20).

И уже после этого, по Матфею, Иисус был в доме Петра и исцелил его тещу (Мф.8:14–15).

Кто прав, Лука или Матфей? Как это ни парадоксально, правы оба.

Просто Иоанн и Лука показывают внутреннюю готовность Петра к призванию, а Матфей и Марк – несокрушимую силу призывающих Господних слов.

А далее все Евангелисты рассказывают, как Господь готовил уже призванного Петра, – быть столпом Церкви, первоверховным Апостолом.

Вот ученики во время бурного плавания (Мф. 14:26–32) увидели Иисуса, «идущего по морю». Они «встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде».

В этом не было необходимости. Просто Петр захотел так же, как Иисус, стать выше законов природы, стать покорителем стихий.

Иисус, хотя и знал, чем это кончится, сказал: «иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу».

Можно представить, с какой радостью, с какой гордостью шел Петр. И о нем, как о Самом Иисусе, скажут: «кто это, что и ветры и море повинуются Ему?» (Мф.8:27).

Вдруг – порыв сильного ветра, и веры как не бывало. Петр «испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих».

Тоже – можно себе представить, с каким чувством зашел в лодку Петр: еще дрожа и от воды, и от пережитого страха, еще помня свой отчаянный крик: «Господи! Спаси меня!»

От былой гордости «покорителя стихий» не осталось и следа.

Вот, придя «в страны Кесарии Филипповой» (Мф. 16:15–23), узнав у учеников, за кого почитают Его люди, Иисус спросил: «а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живаго».

Петр ответил верно, и Господь сказал: «Блажен ты, Симон, сын Ионин...» Однако Господь тут же уточнил источник знания Петра: «...потому что», – продолжает Он, – «не плоть и кровь открыли тебе это», не своим умом ты дошел, и нет у тебя повода гордиться. «Но Отец Мой, сущий на небесах», таинственным образом открыл тебе. Тем не менее, «и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».

Петр, очевидно, не понял тонкости про Небесного Отца, а обетование Иисусово принял не как бремя ответственности, а как радостный знак своего достоинства.

А Иисус как раз «начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть».

Тогда Петр, исполненный своей значимости владельца ключей «Царства Небесного», как будто он снова вместе с Иисусом, на равных, идет по волнам, решил, разумеется, из самых добрых чувств, поучить Его, дать дружеский совет. Точнее, он «начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!»

Иисус же, «обратившись, сказал Петру», тому самому Петру, на котором только что собрался созидать Свою Церковь: «отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое».

Движимый душевной любовью к Учителю, как к человеку, Петр пытался отклонить Его от того, для чего Он и пришел на землю. Если бы Иисус послушался, то сатана так и оставался бы правителем мира. Смерть и ад продолжали бы поглощать человеческий род.

Петр же, внезапно оглушенный словом «сатана», наверное, вновь почувствовал себя погружающимся в морскую пучину.

Во время Преображения (Мк.9:2–8), при виде славы Господней, «Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе».

А ведь когда не знаем, что сказать, надо молчать, как молчала Пресвятая Дева в ответ на непонятные слова Архангела.

«И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте», а не говорите, чего не разумеете.

Однажды в Капернауме, когда Иисус был в доме, «подошли к Петру собиратели дидрахм», то есть подати на храм (Мф. 17:24–26), «и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы?»

Петр поспешил сказать: «да». Какие могут быть сомнения? Как же не даст Тот, кто учит: «просящему у тебя дай», а тем более на святое дело! Но «когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны...»

Вот тут-то и видно, что Петр, хотя и исповедал, что было открыто ему Отцом Небесным, что Иисус есть«Сын Бога Живаго», но сам до конца не усвоил этого, не сделал надлежащих выводов: ну как может Тот, Кому принадлежит храм, давать на него подать?

Опять Петр оступился, казалось бы, на самом ровном месте.

Однажды «Петр приступил к» Иисусу «и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня?»

Чувствуется, что он хотел в какой-то мере предварить ответ, хотя бы раз услышать на свой вопрос простое «да, ты прав». Как бы сделав глубокий вздох, он спросил: «До семи ли раз?»

Он назвал семь, как предел, как число полноты, и мысленно приготовился прощать даже столько раз.

Ответ был, как всегда, неожиданный и подавляющий: «не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:21–22), то есть сверх всякой мыслимой полноты.

Но венец обучению Петра, это, конечно, Гефсиманская ночь (Мк.14:27–31).

Господь сказал: «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы... Петр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя».

Однако тут же, в Гефсиманском саду, когда Иисус просил его и еще двоих бодрствовать с Ним, Он «возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14:37–41).

А потом случилось то, что не случилось больше ни с кем. Кто уверял, что «если и все соблазнятся, но не я», тот и отрекся.

«Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать» (Мк.14:72).

Вот тут уже Петр был готов для предстоящего послушания – быть первым из Апостолов. Глубже упасть невозможно.

И тут для него, наверное, вспомнились и прояснились слова, сказанные Иисусом после его очередного падения (Мф.16:22):

«Если кто хочет идти за Мною, отвертись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16:24–26).

И отвергнуться надо не только себя плохого, грешного, но и себя хорошего, себя, думающего, будто что-то знаешь, будто что-то можешь без Божьей помощи.

Обратим внимание, как Петр ведет себя среди других Апостолов в течение сорока дней после Воскресения Христова.

Собираясь идти ловить рыбу, он никого не зовет, никого не дерзает ни к чему побуждать. Он, словно во гроб, погруженный сам в себя, просто говорит, как бы сам с собой: «Иду ловить рыбу» (Ин.21:3).

«Идем и мы с тобою», – ответили ему другие.

И далее Господь уже будет поднимать его на то высочайшее место, о котором когда-то предрек.

Конечно, Господь мог остановить Петра, когда тот по легкомыслию и гордости захотел пройтись по воде. Мог Господь и не допустить Петра до отречения. Но, как говорится, большому кораблю – большое плавание. Такого сурового воспитания, с попущением таких падений, удостаиваются только избранные. Господь знает, что они не сломаются и не впадут в отчаяние.

Нам же, во избежание тяжких падений, которые для нас могут оказаться смертельными, следует очень внимательно слушать учительное слово Божье.

С этой целью мы и переходим к так называемой Нагорной проповеди Господа Иисуса Христа.