Часть 1. Начало земной жизни Господа Иисуса Христа

Все Евангелисты начинают с разных исторических моментов.

Матфей – с родословия и с рождества по плоти Господа Иисуса Христа.

Марк – с выхода на проповедь Иоанна Крестителя.

Лука – с благовещения Захарии.

А Иоанн Богослов в первых семнадцати строках охватывает всю Священную историю.

И начинает он с предвечного рождения Сына Божия:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

«Слово», это одно из имен Сына Божия.

«Оно было в начале у Бога», в самом начале, прежде сотворения мира.

И когда Бог Отец творил мир, Он творил все через Него, через Бога Сына. Таким образом,

«Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».

С тех пор, как все «начало быть», и до Рождества Христова, прошло пять с половиной тысячелетий. Что случилось за это время?

Первые люди, Адам и Ева, жили в раю, но согрешили, нарушили Божью заповедь, предали Бога, отпали от Него, и из-за этого в мире появилась смерть.

От первых людей размножился человеческий род, и умножился на земле грех.

Произошел всемирный потоп, после которого уцелел только праведный Ной с женою, и трое его сыновей, Сим, Хам и Иафет, с женами.

Из потомства Сима Бог избрал праведного Авраама, испытав его верность. Аврааму было обещано, что от него произойдет великий народ, в недрах которого родится Спаситель всего мира. Как знак завета Бога с Авраамом и его потомством, было установлено обрезание.

Авраам родил Исаака,

Исаак – Иакова,

Иаков (он же Израиль) – двенадцать сыновей, от которых и пошел тот самый знаменитый еврейский народ, называемый до поры до времени «Богоизбранным».

Потом евреи переселились в Египет.

Потом Моисей со многими чудесами вывел их из Египта, чтобы ввести в «обетованную», то есть в обещанную Богом богатую и изобильную землю.

Путь туда продолжался сорок лет. За это время Бог через Моисея дал народу довольно пространный Закон, в основе которого – известные десять заповедей.

Также дано было повеление построить походный храм, так называемую «скинию собрания». Назначено было, кто должен быть священником; предписано, как приносить жертвы, какую пищу считать чистой, какую нечистой. Были установлены праздники, важнейший из которых Пасха, в воспоминание исхода из египетского рабства.

Из последующей истории особенно славен царь Давид, великий воин и великий молитвенник. Он происходил из племени одного из двенадцати сыновей Иакова-Израиля, Иуды. Вся жизнь его прошла в войнах и бедствиях. Бог обещал, что именно из его племени произойдет грядущий Спаситель мира.

Его сын Соломон был мудрейшим из всех людей, при нем земля была в мире. Он построил храм в Иерусалиме.

После Соломона царство Израильское распалось, и верность Богу сохранили только потомки Иуды. С этого времени Богоизбранный народ стал также называться Иудейским.

Последняя тысяча лет до Рождества Христова прошла по схеме: когда народ отступал от Бога, ему посылались бедствия от врагов; когда приходил в себя, Бог посылал избавление.

Одним из самых страшных бедствий считается семидесятилетнее Вавилонское пленение, когда цвет народа был переселен завоевателями в междуречье Тигра и Евфрата.

Свободу народ получил, когда Персы сокрушили Вавилонское царство.

После возвращения из плена народ претерпевал от греков, когда они под предводительством преемников Александра Македонского завоевывали восток.

Потом попал под власть римлян, когда они стали вытеснять греков.

На протяжении всего этого времени Бог посылал Своему народу пророков, которые обличали беззаконие, предсказывали времена гнева Божия, и времена милости.

А главное, все пророки так или иначе говорили о грядущих временах, когда придет «Мессия», «Христос», что значит Помазанник Божий, Царь, из потомства Давида, Спаситель народа и всего мира.

И вот, когда настали времена, тоже предсказанные пророками, это и произошло:

«И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины. И мы видели славу Его, славу, как единородного от Отца», – продолжает Иоанн Богослов. Бог Слово стал человеком, не перестав быть Богом Словом. Итак, Он пришел. Пришел Свет, Который и «в мире был, и мир чрез Него начал быть», «Который просвещает всякого человека, приходящего в мир». И что же?

«И мир Его не познал»!

Мало того: «Пришел к Своим», к Своему избранному, особо опекаемому и обучаемому народу, и эти «Свои Его не приняли»!

Но зато «тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились».

Вот что происходит с человеком, который, вопреки всему безбожному, богоборческому миру, все же приходит ко Христу: он рождается от Него, становится «чадом Божиим», со всеми вытекающими последствиями.

Только теперь он поистине начинает жить.

Раньше его связывала человеческая наследственность.

На нем лежала и ответственность за грехи предков: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх.20:5).

Но теперь, с новым рождением, все новое. Как уже провидел об этих временах Пророк Иеремия, «в те дни уже не будут говорить: отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина; но каждый будет умирать за свое беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет» (Иер.31:29–30).

Правда, это рождение от Бога у иных бывает мгновенным, а у иных затягивается даже на всю земную жизнь.

Евангелист Матфей открывает свое благовествование родословием по плоти Господа Иисуса Христа, начиная с Авраама. Он, как известно, писал для христиан из иудеев, которые ждали пришествия обещанного пророками Мессии.

А иудеи не стали бы слушать ни о чудесах, ни о воскресении, если бы не были уверены, что Иисус, согласно пророчествам, потомок Авраама, Исаака и Иакова, из колена Иуды, из племени Давида.

А Евангелист Лука приводит родословие даже от самого Адама, но в обратном порядке. Он пишет:

«Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов...», далее – 75 имен, и кончается: «...Сифов, Адамов, Божий» (Лк.3:23–38).

Как могло сложиться это удивительное родословие?

Мы знаем, что, кроме Сифа, Адам родил еще «сынов и дочерей» (Быт.4:4).

Адаму было, что поведать своим детям. До грехопадения и изгнания из рая он многое узнал от Самого Бога. Безусловно, он говорил об этом всем детям, но, как и сейчас, далеко не всем это было важно.

Более всех жаждал знаний, как и видим из родословия, Сиф.

У Сифа также много детей. Но упоминается только Енос.

Из детей Еноса упоминается только Каинан. И так далее.

Так и образовалась эта цепочка имен.

Здесь все те, кому важнее всего было хранить то, что через Адама Бог передал человеческому роду. Поэтому они, как святыню, помнили и имена тех, через кого эти знания получили. И уже никакая «обезьяна» не могла сюда вклиниться.

Это лучшие люди земли. Если бы оборвалась эта тоненькая цепочка, то не знаем, что стало бы с землей.

Не случайно именно Ною, десятому от Адама, Бог повелел строить ковчег, и только Ной со своим потомством не погиб в водах потопа.

После Ноя эта цепочка продолжалась через одного из трех его сыновей, Сима.

Авраам – одиннадцатый от Сима.

Он был единственным хранителем Божественного Предания, и поэтому именно ему явился Бог и сказал:

«Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя» (Быт.12:1–2).

«Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, – то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк.1:1–4).

Интересно, что свое Евангелие, этот документ, так сказать, «мирового значения», Лука адресует не «всем, всем, всем», а лишь одному человеку, некоему Феофилу.

Мы не знаем, реальный это человек, или просто, по значению слова, «боголюбец».

Но это обращение напоминает, что Христос пришел не ко всем вообще, не к «массе человечества» а к каждому, как к единственному. Для каждого Он жил, за каждого распялся, каждому посылает через Апостолов слово Благовествования.

И каждый должен стать «боголюбцем», то есть Феофилом.

Сам Лука тоже был в числе очевидцев и служителей Слова.

Но он пишет и о том, чего сам не видел, и о чем, действительно, мог узнать только от бывших «с самого начала», и в первую очередь, конечно, от Самой Девы Марии.

А кто еще мог рассказать, например, о Ее Благовещении, и кто мог разрешить поведать об этом всем христианам?

Она же, наверное, рассказала Луке и о благовещении Захарии, с чего Лука и начинает свой рассказ.

Итак, «Во дни Ирода, Царя Иудейского, был» ветхозаветный «священник, именем Захария, и жена его, имя ей Елизавета. Оба они были праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно. У них не было детей, ибо Елизавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных».

Бездетность в Божьем народе считалась наказанием, потому что люди в то время лучше, чем мы, знали, откуда берутся дети.

Ева, родив первого в мире ребенка, сказала: «приобрела я человека от Господа» (Быт.4:1).

И люди впоследствии еще долго помнили, что детей дает Бог. А дает Он их почти всем.

Из этого сделан вывод, что если уж кому-то не дал, значит, счел особо недостойными. И люди таковых презирали.

Захария же и Елизавета были праведны. Они не видели за собой причины такого Божьего гнева. Но все-таки не обиделись на Господа, как мы, чуть что не по-нашему, сразу обижаемся, и продолжали беспорочно соблюдать ветхозаветные заповеди и уставы.

И в то же время, на примере Захарии, мы увидим ущербность ветхозаветной праведности, которую христианину непременно придется преодолеть.

Итак, «однажды, когда» Захария «служил пред Богом, досталось ему войти в храм Господень для каждения, а все множество народа молилось вне во время каждения».

Захария вошел в третью часть ветхозаветного святилища, во Святое Святых.

Очевидно, он стоял по левую сторону жертвенника, когда «явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного».

Явился Ангел. Что же тут особенного? Ведь должен Захария помнить, куда он вошел: туда, где Господь обещал Моисею «открываться» (Исх.3:6–7). Вот и Захарии открылось.

А он от этого «смутился, и страх напал на него».

Он входил с молитвой. И молитва его была, конечно, не о даровании чадородия, но о спасении Израиля, о ниспослании Мессии. А на самом деле, как видим, Захария даже не надеялся, что молитва будет услышана! Полное недоумение вызвали слова Ангела:

«Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елизавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются; ибо он будет велик пред Господом; и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предыдет пред Ним, дабы представить Господу народ приготовленный».

Тут не только совершенно неожиданное разрешение бесплодия, но и обещание даровать, наконец, Израилю великого мужа, который будет готовить народ к пришествию долгожданного Спасителя!

А что же Захария? – «По чему я узнаю это? Ибо я стар, и жена моя в летах преклонных».

Вот тебе и раз! А как же Священное Писание? А как же родоначальники твоего народа, Авраам и Сарра, которым Бог тоже в глубокой старости дал сына? Неужели это пустые сказки, а не подлинная история?

То, что Захария здесь согрешил, подтверждается последующим наказанием:

«Я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие; и вот, ты будешь молчать до того дня как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время».

Вот ветхозаветная праведность!

Впоследствии Господь Иисус Христос скажет Своим ученикам:

«Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф.5:20).

Ветхозаветная праведность в том, чтобы выполнять «от сих до сих».

А мы, прежде всего, должны помнить, что и в храме – живое присутствие Божие, и на молитве предстоишь самому Богу; и что Священное Писание не просто книга, но живое слово Бога, неисчерпаемый источник мудрости, где всякое слово – правда.

Всему этому, как увидим, Гавриил научил Захарию раз и навсегда.

«Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме. Он же вышед не мог говорить к ним; и они поняли, что он видел видение в храме; и он объяснялся с ними знаками и оставался нем. А когда окончились дни службы его», и он «возвратился в дом свой», – Господь и ему, и Елизавете обновил давно угасшую силу чадородия. И «После сих дней зачала Елизавета, жена его».

С каким благоговением, с каким страхом приняла Елизавета этот дар! Ее переполняет радость, но она не спешит похвалиться перед людьми. Достаточно чувствовать милость Бога, и она «таилась пять месяцев, и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми».

Таким же образом, от престарелых, потерявших всякую надежду, родителей, Иоакима и Анны, как говорит церковное предание, появилась на свет и Та, Кого мы называем «честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим», Пресвятая Дева Мария.

И хотя в Писании об этом не сказано, можем ли сомневаться, что было действительно так?

Если о рождении того, кто должен только возвестить о пришествии в мир Спасителя – такой особый Божий промысел, то уж тем более – о Той, Кому назначено носить Его во чреве, родить, вскормить и быть всегда, вплоть до креста, рядом!..

Почему этих величайших людей Бог ввел в мир именно так, с чудесным преодолением немощи естества?

Наверное, чтобы у родителей исчезли и последние сомнения, что это не «наши» дети, а Божьи.

О детстве Пресвятой Девы в Писании ничего не сказано. Но предание говорит, что в трехлетнем возрасте она была приведена в Храм, где оставалась до совершеннолетия.

А где же еще надлежало воспитываться Той, Которой Самой предназначено стать храмом Бога Живого? Конечно, в месте, наиболее способствующем этой цели, и среди людей, тоже посвятивших себя Богу.

Предание говорит, что в храме Она усердно молилась, читала Священное Писание, занималась рукоделиями.

И еще дала Богу обет навсегда остаться девой.

Подтверждение этому мы вскоре увидим и в Евангелии.

Но, тем не менее, первое, что читаем о Марии, – что Она обручена «мужу, именем Иосифу, из дома Давидова» (Лк.1:27), то есть собирается вступить в брак.

Что, на основании Писания, можно сказать об этом человеке?

Скорее всего, Иосиф – средних лет, вдовец с малолетними детьми, которым требовалась мать и хозяйка. Вечное девство Марии для всех – полная тайна, и Святое семейство для всех – обычная, нормальная семья.

Это видно из того, что когда впоследствии Иисус, уже проповедуя, пришел в город, где прожил почти тридцать лет, все изумлялись, вопрошая:

«Откуда у Него такая премудрость и силы? Не плотников ли Он Сын? Не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? Откуда же у Него все это?» (Мф. 13:54–56).

И в то же время, из Писания видим, что Иосиф – совершенно необыкновенный человек, настоящий Божий избранник. Он, как никто, слышит голос Бога, и всегда поступает по Его указаниям.

По Божьему повелению Иосиф сразу отбрасывает подозрение в отношении Марии (Мф.1:19–24), а впоследствии – и отправляется в Египет (Мф.2:13–14), и возвращается оттуда (Мф.2:19–21), и селится в Назарете (Мф.2:22–23).

Очевидно, когда Мария пришла в зрелый возраст, Она не могла более оставаться в храме, и должна была вступить в брак. И Она этому не противится, хотя дала обет, с браком несовместимый. Она верит, что Бог все устроит. Так и вышло.

Очевидно, Бог, как всегда, через Ангела повелел Иосифу идти к первосвященнику и просить Марию себе в жены.

Мария, когда явился искатель Ее руки, обязана была, согласно закону, открыть ему, что на ней такой странный обет. И она, безусловно, это сделала.

И если бы Иосиф, ее будущий муж, отверг этот обет, то и Мария, тоже согласно закону, имела бы право его не соблюдать.

Но Иосифу, наверняка, и на этот случай было прямое Божие слово. Поэтому он промолчал, и взял Ее в свой дом, чтобы быть хранителем Ее девства, а перед всеми – законным мужем.

Таким образом, рождение Иисуса ни у кого не вызовет ни подозрений, ни нареканий на Его Пречистую Матерь.

Итак, в шестой месяц после благовещения Захарии, «послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие».

Заметим, что, в отличии от Захарии, Она не испугалась.

И смутилась Она не от вида Ангела, но от его слов.

Заметим еще, что Ангел не назвал своего имени, как назвал Захарии. О чем это говорит? О том, что, действительно, как говорит предание о жизни Марии в храме, Ангелы посещали Ее. Она своя в этом небесном мире, и тот, кто явился, не был Ей незнаком.

А смутило Ее неслыханное приветствие. Об этом Она и размышляла.

А как, кстати, размышляет благочестивый человек? А он в поисках ответа мысленно пробегает Священное Писание.

Несомненно, так размышляла и Мария. И поскольку ответа Она не находит; поскольку не может вспомнить, чтобы кого-либо из мужей или жен древности когда-либо небожители приветствовали такими словами, поскольку Ей нечего сказать, то Она и не произносит ни слова.

Ангел продолжает:

«Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца его; и Он будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца».

Ангел возвещает, что именно Марию Бог избрал родить Того, Кого уже полторы тысячи лет ожидает Ее народ, и пять с половиной тысяч лет – весь род человеческий!

Какой радостью должна бы наполниться душа! А Она?..

«Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю?»

И из этих слов ясно видим, что на Марии обет девства. Она знает, что значит «знать мужа». И в то же время– не собирается этого делать, хотя и обручена.

Она дала обет, и даже ради рождения такого Сына – не допускает и мысли этот обет нарушить! Потому что в законе сказано: «Если кто даст обет Господу,... то он... должен исполнить все, что вышло из уст его» (Чис.30:3).

«Какие бы, кем бы ни давались Мне обещания, я знаю одно: Я должна выполнить то, что обещала Сама».

Вот поистине святая простота и ничем не прельщаемая верность!

Ангел признает законность Ее вопроса, в отличии от сомнений Захарии, и не налагает, как на Захарию, наказания.

Он объясняет, как все произойдет:

«Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим».

Ангел открыл, что и с Елизаветой, Ее родственницей, тоже случилось чудо, хотя, конечно, не такое, как с Марией, – ведь Ангел благовествовал не Елизавете, а Захарии. Но все же – «и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово».

И только когда Мария услышала, что не придется отступить от своего слова, Она сказала:

«се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел».

И в этот момент в Ее чреве началось пребывание с нами, на земле, нашего Спасителя.

Божье слово исполнится. Мария не сомневается, и не гадает, как это будет. Ее же сердце переполнено радостью за Елизавету, и Она «с поспешностью пошла в нагорную страну», чтобы разделить радость Своей престарелой родственницы.

Но в Ней-то уже находится Бог! И едва Она «вошла в дом Захарии, и приветствовала Елизавету», едва «Елизавета услышала приветствие Марии», как тут же «во чреве Ее» «взыграл младенец» Иоанн Креститель.

Так, еще во чреве матери человек – уже полноценный человек, который способен даже узнавать приближение Бога.

«И Елизавета исполнилась Святого Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала» те же слова, которыми приветствовал Марию Ангел:

«Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа Моего ко мне?» – Вот укор тем, кто не почитает Пресвятую Деву. С каким священным страхом приветствует Ее Елизавета, и называет, как и мы, Матерью нашего Господа Бога, то есть Богородицей, – «Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем. И блаженна Уверовавшая, потому что совершится сказанное Ей от Господа».

Елизавета возвеличивает Марию, а Мария, словно не слыша этого, Сама возносит хвалу Богу. И следует знаменитая Песнь Богородицы, которую можем услышать каждый день в храме, в определенный момент Богослужения:

«Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем».

Исповедание Божьего величия неотрывно от исповедания своего недостоинства, своего «смирения».

И ощущение своего недостоинства не в уныние ввергает христианина, а переполняет чувством безмерной благодарности любящему нас, несмотря на наше недостоинство, Богу.

И Мария благодарит, что «призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды; что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его».

Мария исповедует веру в Промысел Божий, который действует во всем мире, и не только сейчас, но и «в роды родов», и не только Ей, но и всем, «боящимся Его».

Она предостерегает всех гордых, самодовольных: Господь непременно низложит их, рассеет, оставит ни с чем, как и всегда было:

«явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем».

И всегда пред Ее мысленным взором указанная пророками конечная цель Промысла Божия о мире, конечная цель исторического пути: исполнение обетований, данных Аврааму, Исааку и Иакову-Израилю – ко спасению всего человеческого рода:

«воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века».

«Пребыла же Мария с нею около трех месяцев», и покинула Елизавету перед самыми родами. Наверное, привыкнув к уединенной жизни, Мария оставалась, пока Елизавета «таилась» (Лк.1:24). Теперь же ушла, чтобы не погрузиться в суету, неизбежную при рождении всякого человека, а тем более при таком чудесном рождении. А суета, как увидим, действительно, поднялась великая.

Мария же «возвратилась в дом Свой». Очевидно, в дом Иосифа, с которым была обручена.

Но Она возвратилась после трехмесячного отсутствия, и с внешними признаками беременности. Матфей пишет, что по обручении «Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве...»

Но что это «от Духа Святого», такого ни Иосифу, ни кому бы то ни было другому, и в голову не могло прийти. Такого еще никогда не бывало!

Иосиф мог дать Ее беременности лишь одно, обычное, объяснение. Сердце его, очевидно, разрывалось от противоположных помыслов:

«Будучи праведен», он должен поступить по правде законной, а закон гласит: «да будут преданы смерти и прелюбодей, и прелюбодейка» (Лев.20:10).

Но, имея доброе сердце, «и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее» на все четыре стороны, на Божий суд.

Ей же он не говорит ни слова. Да и о чем говорить?

Мария догадывается, что в душе Иосифа.

Но чем Ей оправдаться? Что у Нее во чреве «от Духа Святого»? Кто в это поверит?

И Она тоже молчит, веря, что Тот, Кто смог это сделать, сможет и защитить от подозрений.

Так и произошло. Как обычно для Иосифа, «Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену Твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их».

И, как обычно, Иосиф со спокойной совестью исполнил Божье повеление, «поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и Он нарек Ему имя: Иисус».

Конечно же, он «не знал Ее» и после. Неужели, не желая нарушить обет даже ради рождения Спасителя мира, она нарушила бы его ради рождения обычных детей?!

И мы называем Марию Приснодевой, то есть оставшейся девой навсегда.

Но сначала родился Иоанн Креститель.

Елизавета, по-видимому, таилась до самого дня, когда ей «настало время родить, и она родила сына».

Только тут «услышали соседи и родственники ее, что возвеличил Господь милость Свою над Нею», и теперь те, от которых она терпела поношение (Лк.1:25), искренне радовались с нею.

«В восьмой день пришли обрезать младенца, и хотели назвать его, по имени отца его, Захариею. На это мать его сказала: нет; а назвать его Иоанном. И сказали ей: никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем. И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его. Он потребовал дощечку и написал» имя, которым еще тогда, в храме, нарек Ангел еще не зачатого ребенка. И если Елизавета только предлагала «назвать его Иоанном»; то Захария прямо открыл, что уже «Иоанн имя ему. И все удивились».

«И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога».

Молчание очищает человеческую душу, и Дух Святый наполняет ее.

Едва Захария после почти годового молчания отверз уста, как из них Духом Святым излилась радость о исполнившихся пророчествах:

«Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой, и сотворил избавление ему... И ты, младенец», – обращается он к новорожденному, – «наречешься пророком Всевышнего, ибо предыдешь пред лицем Господа – приготовить пути Ему».

И уже Иоанну предстоит впоследствии «дать уразуметь народу» Божьему, что «спасение» на самом деле вовсе не в избавлении от внешних врагов, а – «в прощении грехов их».

Рождество Иоанна Крестителя произошло на виду у всех. Оно и само по себе было чудесным, и сопровождалось знамениями и пророчествами. «И был страх на всех, живущих вокруг них; и рассказывали обо всем этом по всей нагорной стране Иудейской. Все слышавшие положили это на сердце своем и говорили: что будет младенец сей? И рука Господня была с ним».

О дальнейшем сказано несколько слов:

«Младенец же возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях до дня явления своего Израилю».

От нас сокрыто, как проходила его жизнь в пустынях, как он там укреплялся духом, и как рука Господня водила его до того дня, когда, спустя тридцать лет, был к нему глагол Божий (Лк.3:2).

«В те дни», то есть через несколько месяцев после рождения Иоанна Крестителя, «вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле», с целью рационального обложения налогами населения империи.

История говорит, что по этому поводу было целое восстание: «Во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа»: дескать, кто смеет пересчитывать нас, Божий народ?! «Но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались» (Деян.5:37).

А все нормальные люди пошли «записываться, каждый в свой город».

Таков был порядок переписи. Не в дом приходили «счетчики», а каждый должен был идти в свой родовой город, и записаться.

Итак, «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученной ему женою, Которая была беременна», причем, уже на последних днях.

Оба, как всегда, всецело доверяют Богу, не беспокоясь: а вдруг в пути – роды?

Они должны выполнить свой долг, и не только непосредственно перед Богом, но и заповеданный Тем же Богом долг перед кесарем. А уж Бог Свое выполнит.

Обстоятельства сложились неблагоприятно.

По прибытии в Вифлеем, когда «наступило время родить Ей», не нашлось «им места в гостинице», и они остановились в крытом загоне для скота.

Родила Мария, судя по всему, когда осталась одна. Сказано, что Она Сама «спеленала Его, и положила Его в ясли», то есть в кормушку для скота.

Так мир встретил своего Царя и Бога, своего Творца.

Была ночь, и было, как говорит предание, холодное время года. Все спали, и всем было не до Него.

Поистине, как писал Иоанн Богослов, «В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин. 1:10).

Впоследствии «яслями» стали называть благотворительные заведения, куда принимали детей, рождения которых никто не ждал, и для которых ни у кого нет ни времени, ни любви.

Когда пришел Спаситель, земля спала, погруженная во тьму.

А на небе было великое торжество. Свет этого торжества перелился через край, и открылся нескольким пастухам, «которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь... И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение».

Если люди могли видеть обыкновенного Младенца, то Ангелы видели схождение на землю своего Владыки, Сына Божия. Это было для них великим откровением Божественной любви, как позже – еще большим откровением Его любви будет Крест.

И мы, радостно празднуя Рождество Христово не будем все-таки забывать, что это – первый шаг Его крестного пути..

Ангелы не стали объяснять пастухам, где найти этого Младенца, а просто дали «знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях».

Очевидно, подразумевалось, что это как раз в той пещере, куда пастухи загоняли скот. Они придут и увидят невиданное: в скотских яслях младенец!

«Когда Ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь. И поспешивши пришли, и нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Увидевши же, рассказали о том, что было возвещено им о Младенце Сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказали им пастухи».

В том числе и Мария дивилась, хотя, казалось бы, уж Она-то знала, Кого родила.

Но Божественное не может стать привычным. Оно не может перестать удивлять и Ангелов, и людей.

Хотя Марии и Самой сказано больше, чем кому бы то ни было, но все равно Она бережно «сохраняла», «слагая в сердце Своем» все, что говорилось о Ее Божественном Сыне.

«И возвратились пастухи, славя и хваля Бога за все то, что слышали и видели, как им сказано было».

Но обратим внимание, что пастухи никому, кроме Иосифа и Марии, не указали на этого Младенца.

«Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока, и говорят: где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему» (Мф.2:1–2).

Было два мира: иудейский и языческий. Иудеям Бог Сам открылся, а языческие мудрецы, или, как они названы, «волхвы», старались познать «вечную силу его и Божество» «чрез рассматривание творений» (Рим.1:20), и особенно через наблюдение небесных светил.

А Господь и создал небесные светила не только для освещения земли и «для отделения дня от ночи», не только для «времен, и дней, и годов», но и «для знамений» (Быт.1:14).

Смогли же волхвы вычислить звезду Царя Иудейского и узнать, что этот Царь родился, или вот-вот должен родиться!

Но здесь предел их науки.

Придя в Иерусалим, оказались беспомощными, и должны спрашивать у людей, в частности, у царя Ирода.

Ирод же, «собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано чрез пророка: И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет вождь, который упасет народ Мой Израиля».

Писание, оказывается, тоже не может прямо указать на Родившегося, хотя и сужает круг поиска.

Теперь волхвы на свой страх и риск идут в Вифлеем.

И как всегда, Бог Сам приходит на помощь тем, кто до конца использовал данные Богом силы и разум, кто вобрал в себя все, что Бог уже открыл людям. И вот, «звезда, которую»до сих пор «видели они на востоке», то есть слева от себя, и которая до сих пор была вполне астрономической звездой, вдруг переместилась, приблизилась и уже «шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над» тем самым «местом, где был Младенец. Увидевши же» эту чудесную «звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и вошедши в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и падши поклонились Ему».

Может быть, волхвы пришли, когда Мария с Младенцем уже перебрались в дом.

А может быть, и волхвы, и пастухи этой же Рождественскою ночью сошлись вместе у яслей Спасителя, как представители двух путей к Богу: непосредственного откровения Божия, и самостоятельного поиска Бога через изучение Божьего творения.

Сказано также, что волхвы «принесли Ему дары: золото, ладан и смирну».

Золото – как царю,

ладан – как Богу,

смирну – как вещество, употребляемое при погребении, предзнаменуя Его жертвенную кончину.

С этого момента волхвы перестанут гадать по звездам. Теперь они вместе с пастырями будут внимать прямому слову Бога, к Которому, наконец-то, пришли. И действительно, «получивши во сне» непосредственное «откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою».

И опять же – никому не указали на Младенца, кроме Его Пречистой Матери.

Пастухи вернулись к своим стадам, волхвы в свою страну, и никто вокруг, глядя на родившегося Младенца, так и не подумал, как думали о родившемся Иоанне Крестителе: «Что будет младенец сей?» (Лк.1:66).

Отметим, что путь мудрецов, путь поиска – сложнее и опаснее.

Волхвы сами подставили под удар Того, Кого так самоотверженно искали. Еще когда они были в Иерусалиме, Царь Ирод, который незаконно занимал Иудейский престол, узнав о том, что родился настоящий царь, естественно, «встревожился, и весь Иерусалим с ним».

Затем он, «тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды», – а появилась она, очевидно, во время Благовещения, – «и, послав их в Вифлеем», лицемерно «сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему».

Ирод, конечно, уже знал, что он сделает с этим Младенцем.

Поэтому, когда волхвы отошли из Вифлеема, – «се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его» (Мф.2:13).

Но Младенец Иисус еще сорок дней должен оставаться в Иудее. В восьмой день Он будет обрезан, а в сороковой принесен в Иерусалимский храм.

Ведь не сразу же Ирод убедится, что волхвы обманули его, и «иным путем отошли в страну свою». И святое семейство вполне могло идти в Египет через Иерусалим.

За это время будет еще три свидетельства.

«По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать младеца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве».

Бог некогда повелел Аврааму:

«Сей есть завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол; восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеского пола» (Быт. 17:10–13).

Сын Божий в Иисусе Христе воплотился и вочеловечился.

А человек, это существо –

и социальное,

и религиозное,

и биологическое.

Так, во-первых, в обрезании Иисусу наречено имя, то есть он выделен из всей, так сказать, «массы» человечества, стал единицей в человеческом обществе.

Во-вторых, через обряд обрезания Он причислен к Божьему народу, к тогдашней Церкви.

Но возникает вопрос: почему Бог дал Своей ветхозаветной церкви именно такой, как бы «неприличный» знак завета, до которого сам человек никогда бы не додумался?..

Апостол Павел отмечал, что на всем Ветхом завете лежит«покрывало», которое «снимается Христом» (2Кор.3:14).

Так и в этом вопросе.

Наверное, только для того и было установлено в древности обрезание, чтобы теперь, когда пришла полнота времен, был обрезан Младенец Иисус.

Так что, в-третьих, в обрезании перед всеми засвидетельствовано, что в младенце Иисусе такая же кровь, как и во всех, и тело Его, до последнего члена, такое же, как и тело всякого человека.

И с этого момента обрезание, как религиозное установление, утратило свой смысл.

«А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу; и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных» (Лк.2:22–24).

Эти два обряда и пришла Мария выполнить в сороковой день, как и всегда Она смиренно выполняла все, что положено совершать каждой израильтянке.

И тут звучат еще два свидетельства о Ее Божественном Сыне.

«Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Свитый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (Лк.2:25–26).

Значит, этот человек жил очень долго, переступил все обычные пределы жизни.

Существует предание, что он прожил более трехсот лет. Говорят, он был одним из семидесяти переводчиков Библии на греческий язык, в четвертом веке до Рождества Христова.

Когда он переводил пророчество Исаии о том, что «Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог» (Ис.7:14; Мф.1:23), то усомнился, и хотел зачеркнуть «дева» и поставить: «молодая женщина».

Но Дух Святый остановил его и предрек, что Симеон не умрет, пока сам, своими глазами не увидит и эту Деву, и этого Младенца.

И вот, потекли годы, десятилетия. Ушли сверстники, пришли новые поколения, а он, всем чужой, никому не нужный, живет, и только обетование Духа всегда пред ним, и поддерживает на поверхности жизни.

Он не знает, сколько еще десятилетий или столетий продлится ожидание, и вдруг – сказано: иди!

«И пришел он по вдохновению в храм», пришел, когда еще никого не было. Он стоял и ждал, и вдруг видит: «родители принесли Младенца,... чтобы совершить над Ним законный обряд».

Дух Святый сказал: это Он!..

И тогда Симеон «взял Его на руки, благословил Бога и сказал» свое знаменитое:

«Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром...» Отпускаешь и от тяготы жизни, и от страха смерти, «ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал...»

Симеон увидел в этом Младенце даже не спасителя, а уже само спасение. Потому что только этот Младенец и есть всяческое спасение «всех народов», не только Божьего народа, но и всех язычников. Он несет в Себе и «свет к просвещению язычников, и славу народа Твоего Израиля». «Свет», как яркое начало, как откровение ранее сокрытого, и «славу», как торжественное свершение ранее обещанного.

«Иосиф и Матерь Его», как всегда, не уставая, «дивились сказанному о Нем».

«И благословил их Симеон, и сказал Марии, Матери Его: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий».

Как плуг входит в толщу земли, выворачивая одно и засыпая другое, так и Христос вошел в Израиль.

Как позже «сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ин.9:39).

При свете Христовом открывается истинная ценность всего, и открывается всякая душа. Человек перед Христом неизбежно решает: с Ним он или против.

Об этом же, о том, что Он «низложил сильных с престолов и вознес смиренных» (Лк.1:52), – и Мария ранее воспела в Своей песне.

Но тут Симеон и о Самой Марии сказал пророчество:

«и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец».

А это что значит? А то, что и отношение к Марии, к Ее подвигу, к Ее состраданию Своему Сыну, – тоже открывает, насколько сердечные помышления человека являются истинно христианскими.

Кто любит и ценит Христа, кто понимает, что Он сделал для нас, тот не может не чтить и Ту, благодаря Которой Христос пришел.

Марии это тоже было открыто, Она тоже в Своей песне свидетельствовала, что «отныне будут ублажать» Ее «все роды», все последующие поколения христиан (Лк.1:48).

Когда младенца Иисуса принесли в Иерусалимский храм, тут, кроме Симеона, находилась еще одна свидетельница, Анна пророчица.

В отличии от Симеона, ученого книжника, она была простой прислужницей в храме.

О ней известно лишь то, что она достигла «глубокой старости, проживши с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех».

Она «не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь. И она в то время подошедши славила Господа».

Как в Рождестве: и мудрецам, и простецам – не тесно у яслей Христовых.

Так и здесь, перед младенцем Христом на равных предстоят и ученый, и уборщица, и как бы забывают, кто из них кто, а видят только Того, Кто перед ними.

И опять, как в Рождестве: никто никому, кроме Марии и Иосифа, не указал на Младенца Христа. Симеон радостно оставил эту жизнь, а Анна, хотя «и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме», но святое семейство уже выходило из города.

Итак, Иосиф, по повелению Ангела, «взял Младенца и Матерь Его ночью, и пошел в Египет».

А между тем Ирод, так и не дождавшись волхвов, понял, что его обманули. И тогда он «весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов».

Некоторые укоряют Господа: мол, Сам убежал, а невинных младенцев «подставил».

Но кто мы, чтобы судить Бога? Он знает, когда ввести человека в мир, когда призвать из мира.

Без Его воли ни с чьей головы не упадет ни один волос. От чрева матери Он видит всякую душу, видит, как она настроена, какой путь хочет выбрать, и до каких пределов погибели склонна дойти.

Желая же, чтобы все спаслись, Бог иных призывает еще во младенчестве. Так, очевидно, было и с Вифлеемскими младенцами. Они не умерли, а отошли в блаженную вечность, и матери их, если встанут на путь святости, радостно встретятся с ними. Мы же празднуем память этих младенцев в пятый день по Рождестве Христовом, 29-го декабря по старому стилю.

И вот что еще удивительно. Описывая это событие, Матфей, как обычно, ссылается на ветхозаветное пророчество:

«Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

Открывая книгу пророка Иеремии, естественно ожидать, что и там тоже говорится о убиении детей Божьего народа.

Но на самом деле не так. Там говорится только о пленении их, и к тому же не о времени наказания, а о времени прощения и утешения:

«Так говорит Господь: голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет».

И – смотрите, что говорится далее:

«Так говорит Господь: удержи голос свой от рыдания и глаза свои от слез, ибо есть награда за труд твой, говорит Господь, и возвратятся они из земли неприятельской. И есть надежда для будущности твоей, говорит Господь, и возвратятся сыновья твои в пределы свои» (Иер.31:15–17).

Вот на какое радостное пророчество ссылается Евангелист Матфей, говоря о убиении вифлеемских младенцев!

И еще отметим, что младенцы эти прославлены как святые, хотя и не сподобились Святого Крещения. Ребенок не виноват ни в том, что его не крестили, ни в том, что его убили.

Отметим и то, что хотя убитый и отошел в блаженную вечность, в лучшую долю, но это ничуть не смягчает, а только отягощает вину убийцы.

Иосиф с семейством был в Египте довольно недолго.

«По смерти же Ирода» снова, как обычно для Иосифа, «Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву».

И, снова «получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские и пришед поселился в городе, называемом Назарет» (Мф.2:19–23).

В Назарете святое семейство и жило раньше, до путешествия в Вифлеем. Там было и Благовещение.

В Назарете Господь прожил до тридцати лет.

Что известно об этом времени? И почти ничего, и очень много.

С уверенностью можем сказать, что Он не творил чудес, и вообще ничем особо не выделялся. Потому что когда Иисус, уже начав Свое служение, придя «в отечество Свое, учил в синагоге их», то они «изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? Не плотников ли Он сын?» (Мф. 13:54–55).

Пришел как будто совсем другой человек, совсем не такой, какого знали.

Но чтобы мы не сомневались, что Иисус на протяжении всех этих тридцати лет был и совершенным Богом, Лука приводит один единственный случай.

«Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник; когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими».

И только «прошедши ... дневной путь» (!), Иосиф и Мария забеспокоились, и «стали искать Его между родственниками и знакомыми».

Удивительно долгое спокойствие Иосифа и Марии говорит о том, каким Иисус был серьезным и ответственным мальчиком. Они привыкли, что Его не надо каждую минуту хватать за руку, чтобы с ним чего не случилось, и чтобы Он чего не натворил.

Но на этот раз Он вдруг исчез. «И не нашедши Его, возвратились в Иерусалим, ища Его».

Только «через три дня нашли его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его».

Если в храм решили заглянуть только на третий день, значит, храм не был обычным для Него местом. Такое произошло впервые. Поэтому, найдя Его и «увидевши Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! Что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?»

Многое уже слышали, и многое уже знали Иосиф и Мария, но как все это вместить? И они так до конца и «не поняли сказанных Им слов».

«И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них».

Больше такого не повторялось. Да Ему и не за чем было слушать иудейских мудрецов, и бесполезно что-либо говорить им. Но надо было засвидетельствовать, что Он всегда знал, Кто Его истинный Отец, и где на земле находится дом Его Отца.

Кому засвидетельствовать? Судя по всему, опять же Своей Пречистой Матери, которая «сохраняла все слова сии в сердце Своем», будучи первой и истинной хранительницей церковного предания.

А через Нее уже – всем нам.

«Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви у Бога и человеков».

Как Бог, Он не мог ни расти, ни умаляться.

Преуспевать и возрастать Он мог лишь в человеческой мудрости, в разумной наблюдательности.

Впоследствии Он много учил притчами. А притча, это когда в простой ситуации видится отблеск Божественной тайны.

Наблюдая жизнь птиц и цветов, Он отмечал в этом силу Промысла Божия.

Видя отношения хозяев и работников, заимодавцев и должников, отцов и детей, возносился к отношениям Небесного Отца и человеческого рода.

А видя чудесную силу зерна, семени, видел необыкновенную силу Божьего Слова, и что все, прежде, чем войти в славу, должно пройти через смерть и уничижение.

Так и мы должны смотреть на открытый нам Божий мир, стараясь из всего извлечь духовную пользу.

Но приближался тридцатый год Его жизни..