Седмица 5-я по Пятидесятнице
О вере в Церковь
Понедельник
Желая показать, в каком единении, в какой любви должны быть друг с другом христиане, Апостол приводит в пример единство человеческого тела. Он пишет: «как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы многие составляем одно и то же тело во Христе, а порознь один для другого члены» …
Однажды Господь увидел в синагоге человека, имеющего сухую руку и захотел исцелить его. Некоторые напомнили, что сегодня суббота, и тогда Господь сказал: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?» По фарисейским законам овцу можно было спасти в субботу, а человека нельзя. Для них дороже овца, потому что – своя; а для Господа: «Сколько же человек лучше овцы!» – потому что он свой Господу. Обратим внимание, как сказал Господь: «Кто из вас, имея одну овцу …» – как будто для Него этот стоящий перед Ним человек, – единственный человек на земле! Как и для человека каждый член его тела – единственный и незаменимый. И если так относится Господь к каждому из нас, – то как же мы должны относиться друг к другу? Апостол подсказывает: по крайней, мере, «радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. Будьте единомысленны между собою: не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе». Невозможно даже помыслить тела, члены которого пытались бы вырасти один за счет другого или враждовать между собой. Так же противоестественна вражда между членами Христовой Церкви.
Особенность тела еще такова, что через любой, даже самый маленький член, может проникнуть яд и отравить все тело. Так и любой член Церкви своими пустыми, праздными, нечистыми разговорам, принесенными из мира, может отравить душевное состояние своих собеседников; может всколыхнуть всех. Каждый христианин ответственен за все тело Христово, и каждый должен уметь остановить зло при самом его зарождении. Как это сделать? – Ну уж, конечно, не умножая зло своим ответным злом, а напротив: со всей решимостью, со всей определенностью усилить делание добра, противоположного возникшему злу. «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром», – пишет Апостол: гнев – кротостью, крик – молчанием, суету спокойствием. Укус ядовитой змеи даже прижигают огнем, и поэтому «если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья». И это, во-первых, уголья совести, которая начинает жечь обидчика, если ему не отвечают злом. Но если его совесть мертва, если, видя беззлобие, он становится еще злее, то уже собираются уголья гнева Божия. а гнев Божий – это исцеляющий, праведный гнев в отличие от неразумного, страстного гнева человеческого.
Так, уклоняясь от мести, во славу Божию: «Мне отмщение, Я воздам», – мы показываем, что помним, что у нашего тела есть Глава, а когда начинаем мстить, то говорим Богу: «Ты нам не нужен, мы сами обойдемся…».
Все это более или менее понятно. Но тут встает самый главный, самый трудный вопрос: «А где же эта Церковь? Где это тело, члены которого так взаимосвязаны друг с другом и со своей Главой? Неужели вот эти люди и есть та самая Святая Церковь?!» Но дело в том, что как на Бога нельзя указать пальцем и сказать: «вот Он», так же и на Церковь. И как в Бога мы веруем, так же и Церкви говорим: «Верую… во Едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь…» Верую, что она несомненно есть. Верую, что она одна, и двух Церквей быть не может, как не может быть двух тел при одной голове. Верую, что она – святая, и все нечистое, греховное, не имеет с ней ничего общего. Верую, что она может быть только там, где есть видимое апостольское преемство. Верую, что есть люди, который всецело находятся в ней. Верую, что и для меня это возможно. Верую и стараюсь теснее входить в нее: через делание заповедей Господних, через покаяние и оплакивание своих грехов, через участие в Таинствах, установленных Самим Господом; и верую, что, как Господь исцелил иссохшую руку того человека, так и меня, если буду неотступно хотеть этого, – и исцелит, и сделает живой частью единого тела Святой Церкви. И тогда то, что для меня сейчас «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно», – я вижу «лицом к лицу»; то, что «теперь знаю я отчасти», – тогда познаю во всей полноте, «подобно как я познан» (1Кор. 13:12).
О немощных в вере
Вторник
Апостол пишет: «Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подать брату случая к преткновению или соблазну». А преткновения могут быть самые разные. Например, в апостольские времена некоторые иудеи, принимавшие христианство, никак не могли отказаться от Моисеева закона, и продолжали делить пищу на чистую и нечистую. Была и другая опасность: по неведению съесть идоложертвенное мясо, то есть мясо животного, закланного в жертву языческим идолам. Для самого Апостола этих проблем не существовало. Для него было совершенно ясно, что Ветхий «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал. 3:24) и время его прошло. Знал он и то, что «идол в мире ничто» (1Кор. 8:4), и говорил: «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого, только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто». Но Он же говорил и то, что «знание надмевает, а любовь назидает» (1Кор. 8:1). И Апостол видел, – потому что любовь давала ему видеть, – как трудно бывало приходящим ко Христу сразу вдруг отказаться от этого старого вина. И Апостол укоряет не их, этих немощных в вере, но – тех, кто, как и сам, имеет знание, но в отличие от него, не имеет любви. Он говорит: «А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что уничижаешь брата своего?» – Потому что так, в виде осуждения и унижения всегда складываются отношения между знанием и незнанием, если знание лишено любви. И Апостол, во-первых, показывает, какое страшное, безумное и безбожное дело делает тот, кто осуждает и унижает. Судить может только владелец. А владычествует «над мертвыми и над живыми» только Христос, и по очень простой причине: потому что только Он заплатил за это право, и не тленным серебром или золотом, но Своей бесценной кровью. Он «и умер, и воскрес, и ожил» и за тебя, и за твоего немощного брата. И тебя, и его Господь привел сюда; и ты стоишь такой, какой ты есть, и брат твой тоже такой, какой он есть на сегодняшний день. И если ты, имея знание, хочешь в срочном порядке тут же убедить его перемениться, а брат твой еще не может принять и огорчается из-за этого, то ты «уже не по любви поступаешь». Не оскверняй его совесть, не заставляй его из-за твоей пищи воспротивиться и всему тому доброму, чему он уже не противится. «Не губи своею пищею того, за когда Христос умер. да не хулится ваше доброе».
Апостол учит нас бережно относиться к человеческой свободе, с благоговением радоваться каждому шагу во Христе; учит отличать главное от второстепенного, помнить, что «Царствие Божие, не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе». В наше время тоже много таких точек преткновения. Много сложилось всяких местных обычаев, много мнений, по таким, например, вопросам: когда прикладываться к иконам, когда во время богослужения стоять на коленях, а когда не стоять, как ставить свечу, когда осенять себя крестным знамением, и так далее. И очень важно, конечно, понять сущность того или иного обряда и стараться все делать по истине и по совести. Но, с другой стороны, надо помнить апостольские слова о том, что знание все-таки надмевает, а назидает-то – любовь. И любовь должна подсказать, когда надо и отступить, и уступить в чем-то второстепенном, если твое упорство нарушает мир, вызывает гнев, и в итоге – всеобщее разорение, и зачастую – где? – в храме, порой в самый ответственный момент богослужения! Кому это выгодно? У тебя есть знание, а у него еще нет; но и он поднимется выше, Господь наставит его, и, может быть, даже именно через тебя, но только в том случае, если ты сейчас уступишь ему и сохранишь мир. Ибо, как говорит Господь, «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». «Кто не со Мною», – сказал Господь, – тот против Меня; и кто не собирает со Мною» сокровища Царствия Небесного, то есть «праведность и мир и радость во Святом Духе», «тот расточает», – как бы он был формально прав, как бы точно ни выполнял внешние предписания и обычаи.
О свободе и ответственности
Среда
Однажды Господь рассказал такую притчу: «Когда нечистый дух выйдет от человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: «Возвращусь в дом мой, откуда я вышел». И, придя, находит его незанятым, выметенным убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» … Но почему последнее обязательно хуже первого? И почему раньше нечистый дух не мог призвать к себе тех семерых? Очевидно, человек за время дарованной свободы не только не укрепился, но потерял даже былую малую способность противостоять злу. Очевидно, до изгнания нечистого духа у него было стремление освободиться, было искание помощи, а значит, была и молитва к Богу, была какая-то вера в Него.
Но вот пришло освобождение, дом его души опустел от незваного гостя. Человек облегченно вздохнул. Теперь он в силах свободно выбирать, свободно определить свой путь. И что же он выбирает? – А он просто начинает жить, как живется, жить по плоти. Исчезла необходимость противостоять злу, прекратилась и молитва. Бог нужен был не Сам по Себе, но как временный помощник; и теперь человек говорит своему Избавителю: «Сделал свое дело – уходи!». Господь же никого не насилует. Он постоит у дверей души и уйдет. А вот изгнанному нечистому духу уже надоело ходить «по безводным местам», и он решает возвратиться. А человек не только не впустил Бога, но и порвал с Ним всякую молитвенную связь. А ведь Господь сказал, что «кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф 12:30), и теперь в душе освободилось место еще для семи злых духов, и на нее, спящую и бессильную, неожиданно обрушивается горе «хуже первого».
Человек должен свободно выбрать Бога, выбрать спасение, выбрать жизнь. И Бог много раз помогает нам, снова и снова освобождая от пут, снова и снова давая свободу выбора. И страшно видеть, как человек снова и снова пренебрегая данной ему свободой, снова и снова впадает в рабство греху и дьяволу, готовя себе вечную погибель. Потому что у того, кто несвободен, еще есть какое-то оправдание. Но если тебя освободили, а ты и теперь отступаешь от Бога, то делаешь это свободно и сознательно. И тут уже нет тебе никакого оправдания на самом милосердном суде.
Особенно четко это видно на судьбе богоизбранного народа. сколько раз Бог посещал Свой народ, сколько раз освобождал и от рабства, и от религиозно нравственной слепоты, и от поработителей тела, и от заблуждений духа. И вот теперь во Христе Бог пришел уже окончательно освободить в первую очередь именно Свой народ от греха и смерти, пришел «ради истины Божией, чтобы исполнить обещанное отцам». Сваливаются бремена немощей и болезней, легионами выходят нечистые духи. А люди не хотят этого видеть, не хотят поклониться своему Избавителю, и все искушают Его: «Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение». Но Господь обличает лицемеров. Он приводит в пример неосвобожденных и непросвещенных, но более достойных милости. Он говорит, что «ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его: ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот здесь больше Ионы. Царица Южная восстанет на суд с родом сим и осудит его: ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот здесь больше Соломона». Непросвещенные светом истинного богопознания тянулись навстречу мудрости, как и одержимый бесом отчаянно искал избавления. А тут освобожденные наученные и очищенные сознательно делают своим отцом диавола (Ин. 8:44).
И вот, размышляя об этом и видя то рабство, в которое мы тоже попали, некогда сбросив благое иго Христово, видя все наше невежество, видя все наши бесконечные работ, заботы, очереди, нельзя не отметить во всем этом и милости Божией. Связанные по рукам и ногам, мы, глядишь, и вздохнем иногда: «Эх, с радостью бы верил в Бога, да никто меня не учил!.. Сходил бы в церковь, да ни минуты времени нет!.. С радостью бы постился, да здоровье все подорвано». А освободи нас, верни нам здоровье, что мы будем делать? Не бросимся ли сами в объятие злых духов в поисках острых ощущений?
Вспомним же о нашем крещении, о том, как священник заклинательными молитвами изгнал из нас «всякого лукавого и нечистого духа», сокрытого и гнездившегося в сердце нашем. Вспомним, как потом мы, освобожденные, отреклись от сатаны и выразили готовность сочетаться со Христом, вспомним, как Христос возродил нас от воды и Духа, принял «в славу Божию… из милости, чтобы славили Бога». Примем же и мы Его, чтобы больше не был пустым и беспризорным дом нашей души, и чтобы Апостол Павел мог сказать и о нас: «И сам я уверен о вас, братия мои, что ивы полны благости, исполнены всякого познания, и можете наставлять друг друга».
О Пресвятой, Пречистой и Преблагославенной
Четверг
Однажды, когда Господь «говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: Вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Враги почитания Божией Матери обычно ссылаются на это текст как на доказательство того, что в Пречистой Деве, дескать, не было ничего особенного и что Иисус даже и не почитал Ее как Мать.
Но, во-первых, Господь говорил эти слова людям, от которых еще было сокрыто то, что сейчас открыто нам. Мы уже знаем об Архангельском благовещении Деве Марии; знаем, что Она не просто по плоти родила Господа Иисуса, как другие матери рождают детей, не ведая, что из них получится. Мы не можем сомневаться, что Она была самой лучшей из всех людей, да и не только людей: мы чтим Ее как «Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим» … Мы отдаем себе отчет, что если бы Она не была Такой, то Бог не мог бы прийти на землю, не мог бы воплотиться. А чтобы быть Такой, Она несомненно должна была с самого детства совершеннейшим образом «исполнять волю Отца… Небесного». Она прекрасно знала, Кого Она родила и с этого момента тщательно «сохраняла все слова» и Своего Божественного Сына, и сказанные о Нем, – «слагая в Сердце Своем» (Лк. 2:19). И мы чтим Ее не просто потому, что Ей «посчастливилось» родить такого Сына, но чтим Ее, во-первых, как Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, а уже вследствие этого – как Богородицу. Рождение Бога стало печатью Ее величайшей праведности.
Но люди тогда еще не знали этого. Они чудесам Иисуса удивлялись: дескать, вот и Матерь Его среди нас, – откуда же это у Него?.. Для людей Она пока еще была просто матерью по плоти, которой по закону Он должен был воздавать почитание. Но Господь-то пришел установить между людьми высшее духовное родство. Он пришел всех усыновить Небесному Отцу и восстановить между людьми совершенную полноту взаимоотношений. Ведь иное – отношение к матери, иное – к брату, иное – к сестре. А у Адама кроме Евы и у Евы кроме Адама не было никого. Они были всем друг для друга. Так и Христос, «указав рукою Своею» на тех, кто собрался вокруг Него, обещал, что, «кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». То есть в отношениях людей во Христе должны быть в высшей степени и равенство, и чистота, и почтительность… И что если бы, уча этому, Иисус вдруг оставил тех, кто все оставил ради Него, и – пошел бы к Своей Матери по плоти, Которая вдруг захотела с Ним поговорить?! Чего бы стоило Его учение?
Но почему же Она поступила столь, казалось бы, эгоистично, почему Она вдруг при всех решила заявить особые права на Своего Сына? Пытаясь объяснить те или иные поступки Божией Матери, мы должны исходить из того, что Она – Пречистая и Преблагославенная. Вспомним, как незадолго до этого поступил другой величайший человек: вспомним, как Иоанн Креститель, всю жизнь положивший за Христа, ради пользы учеников притворился сомневающимся и послал их как бы от себя спросить: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?». Он хотел, чтобы ученики сами услышали, увидели и уверовали, и он не боялся умаления своей славы. И несомненно, что Божия Матерь поступила подобным образом. Несомненно, что Ей не надо было ничего, кроме славы Своего Божественного Сына. Несомненно, что Своей просьбой Она хотела еще раз дать повод всем услышать о том, что самое главное в жизни, что объединяет людей и усыновляет их Небесному Отцу. Несомненно, слыша ответ Спасителя, Она радовалась и Своему внешнему уничижению, и Его верности Себе, и тому, что ученики, видя такой пример, еще тверже укрепятся на избранном пути.
О притче
Пятница
Однажды, когда вокруг Господа Иисуса Христа собрался народ, Он стал поучать их притчами, и первая была о том, как «вышел сеятель сеять. И когда он сеял, иное упало у дороги; и налетели птицы, и поклевали то. Иное упало на места каменистые, где немного было земли; и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и выросло терние, и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а иное в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит!» На этом кончается наше сегодняшнее зачало. Но интересно, что точно так же было и тогда. Господь рассказал народу притчу, и – все. Уже потом ученики подошли к Нему и спросили: «Для чего притчами говоришь им?» Господь объяснил, в чем дело, а потом растолковал и значение притчи. Но народу Он ничего не пояснял. А только сказал в конце: «Кто имеет уши слышать, да услышит!» Как и нам с вами сегодня. И мы услышали, что есть зерно, которое имеет чудесную силу прорастать и приносить плод даже во сто крат; что земля, на которую оно может упасть, бывает разная, и если оно попадет на плохую землю, то при всей сокрытой в нем силе может погибнуть. Видим, что есть и сеятель, который разбрасывает семя повсюду, даже на самую неблагоприятную землю. Но если мы заглянем дальше, то увидим, что вовсе не слепо, не механически сеет наш сеятель, что вовсе не бездумно разбрасывает драгоценное семя. Вот, рассказал Господь только притчу. «И, приступив, сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано. Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет. Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют…» (Мф. 13:10–13:18). Вот, шел наш Сеятель при дороге и бросил только притчу, а попалась добрая земля, и – посеял истолкование притчи.
Казалось бы, чем темнее люди, тем подробнее надо объяснять, а умный и сам разберется. Но Господь – наоборот: тем, которые «видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют», чье«огрубело сердце» (Мф. 13:13–15), кто готов возражать, противиться, – тем Он рассказывает только притчу, которая ничему прямо не учит, ни к чему не обязывает, где нечему прямо возразить, не над чем посмеяться. Она просто врезается в память, и человек стоит перед словом Божиим, сокрытым в себе. Если он пойдет за Господом и попросит истолкования, то получит его, как получили Апостолы. А если не захочет идти дальше, то, по крайней мере, кому меньше дано, с того меньше и спросится.
Но и получить истолкование притчи – это далеко не все. Чтобы плодоносить, слово Божие требует от нас постоянного труда, движение навстречу, требует внимания, напряжения, молитвы, чтобы вдруг отверзались наши уши, и чтобы слово Божие прозвучало вдруг прямо для тебя: прямым повелением, милостивым утешением или властным напоминанием.
Да вообще вся церковная жизнь поначалу предстает перед нами как бы сокрытой сама в себе, как бы замкнутой и не относящейся к нам, и лишь по мере старания войти, церковь вдруг становится для нас родным домом, непонятное становится понятным, понятное раскрывается новым смыслом. Как и простое перечисление знакомых Павлу христиан, тоже прочитанное сегодня, наверное, много может открыть имеющему уши, чтобы услышать. Божественная истина неисчерпаема, а начинается с малого семени, с притчи, с этого таинственного знака, сокрытого в самом обыденном. Да и весь мир – великая притча о своем Творце.
Святитель Тихон Задонский назвал одну из своих книг «Сокровище духовное, от мира собираемое». Эта книга учит, как от простых земных предметов, от простых ситуаций и дел всюду можно услышать Божественное слово.
«Кто имеет уши слышать, да слышит», – говорит Господь. Ну, а кто скажет, что он не имеет ушей? А если так, то чем мы будем оправдываться, если птицы небесные перед нашим носом растащат все, то сокровище, которое Бог приготовил специально для нас?
О нуждающихся и не нуждающихся
Суббота
Только что Иисус Христос исцелил расслабленного, сказав ему: «Встань, возьми постель твою, и иди…» Проходя же «оттуда, Иисус увидел» другого расслабленного, но не телом, а духом, увидел мытаря, «сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея». Мытари, во-первых, собирали пошлину в пользу чужеземных завоевателей, а потом – в этой профессии заведомо нельзя было оставаться честным. Мытари даже приравнивались к язычникам (Мф.18:17). Но вот Господь сказал Матфею: «Следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним…»
В Евангелие встречаются такие люди, которые внешне еще находятся во грехе, но внутренне их связь с грехом настолько ослабла, настолько для них, по-видимому, грех потерял всякую привлекательность, что Сердцеведец Господь единым словом с корнем вырывает их из прежней жизни. Так было и с Матфеем.
И вот, Господь в его доме. С ним – ученики; здесь же и фарисеи, которые неотступно следовали за Господом и внимательно следили за каждым Его шагом… Но вот пришли сюда также и «многие мытари и грешники… и возлегли с Ним и учениками Его». И хотя в этом было нечто недопустимое по иудейским понятиям, но Господь не возбранил им. Когда же фарисеи с удивлением спросили: «для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?», – то Господь ответил: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». Они могли бы сказать Ему: пришел врачевать, ну и врачуй, а зачем же есть вместе с нечестивыми?
Но ведь покаяние, это – когда отпадшее творение снова соединяется со своим Творцом, чтобы, как некогда в Раю, пребывать в вечной радости, символом чего на земле и является совместная трапеза. В том-то и состоит врачевание, что Он, бесконечно Высший, сошел с Неба, сделал шаг навстречу. И они, зная о Его праведности, о Его высоком учении, об уважении к Нему народа, все-таки дерзнули подойти к Нему. Значит, была в них жажда соединиться с теми, от которых их отторгла греховная жизнь, соединиться с теми, у которых совесть чиста. Их обнадежило, что Господь уже вошел в дом мытаря, и теперь они радуются, что, наконец-то, тоже сделали первый шаг. И Господь, конечно, радуется этой их дерзновенной решимости.
А вот считающие себя праведниками вообще не понимают, что здесь происходит; судя по всему, они и сами в трапезе не участвуют, и учеников пытаются побудить к осуждению Учителя. Они спрашивали тихо, чтобы Он не услышал, и вдруг – как гром среди ясного неба – прямо к ним: «… Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» …
Так, если даже человек пришел в Церковь с самыми возвышенными мыслями, но если он не чувствует себя больным, если он не чувствует себя погибающим, то и к нему может прозвучать этот гневный голос. Кто пришел в церковь не с покаянием – ничего не поймет здесь. Он будет только озираться по сторонам и думать, что здесь только едят и пьют, что здесь вообще собралась какая-то странная, непотребная компания. Он не поймет, что этих участников Божественной Трапезы Дух Божий, как блудных детей, привел, наконец, к Отцу. Дух засвидетельствовал им, что они дети Божии, и они этим Духом усыновления стоят и взывают от сокрушенных сердец: «Авва, Отче!»
«Милости хочу, а не жертвы», – говорит Господь, – и с Ним только тем место, кто понял, что и сам бесконечно нуждается в милости, и другим от всего сердца готов ее оказать. Аминь.
О христианских и нехристианских чувствах
Неделя 5-я
Продолжая печалиться о своих заблудших сродниках по плоти, Апостол пишет: «Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение. Ибо свидетельствуют им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению». А ведь ревность без рассуждения – это как, если прекрасный, снаряженный корабль плывет хотя и быстро, но без опытного кормчего, а значит, чем быстрее, тем на более верную погибель. Ревность иудеев не по разуму заключалась в том, что они, по словам Апостола, «усиливаясь поставить собственную праведность… не покорились праведности Божией». «Собственная праведность» могла быть достигнута через выполнение заповедей Моисеева закона.
А о «Божьей праведности», то есть о праведности, которая даром дается от Бога, Апостол говорит, что «конец закона Христос, к праведности всякого верующего». Но при всем этом Христос по своему Божеству – не только «конец закона», но и начало его. Было время, когда Бог дал через Моисея закон; настало время, и Он пришел Сам. Давая закон, Он говорил: Соблюдайте постановления Мои, которые исполняя, человек будет жив» (Лев. 18:5). А теперь пришел и сказал: не надо вашей праведности, не надо ваших усилий: вот Я все Сам сделал за каждого из вас. Поймите это и примите … Раньше было (а в других религиях и есть): трудитесь, и получишь; плати своей праведностью и дастся тебе благо от Бога. А Господь Иисус Христос Своим делом, Своей жизнью, Своим учением говорит: вот тебе все, вот тебе Моя праведность, и в ней – прощение, в ней – тебе оправдание от всех твоих грехов. Бери все даром, Я приношу всего Себя за тебя и умоляю тебя об одном: прими эту жертву.
Апостол Павел показывает, как у Господа все и было, и есть просто; какими удобными делает Он для нас пути спасения! Как тогда, когда Господь через Моисея давал заповеди, которые «исполняя, человек будет жив», – Он давал их не мечтательно, не гадательно, но со всей простотой и определенностью. Давал их так, чтобы не было никаких вопросов, никаких претензий, никаких отговорок. «Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не доступна для тебя и не далека. Она не на небе, чтобы можно было говорить: «кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее? – и не за морем она, чтобы можно было говорить: «кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?». Но весьма близко слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор. 30:11–14). И Апостол Павел перефразирует эти слова применительно к Новому Завету: «не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо?», то есть Христа свести; «или кто сойдет в бездну?», то есть Христа из мертвых возвести. Но что говорит Писание? «Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем», то есть слово веры, которое проповедуем». Христос здесь, рядом, и настолько правильно мы это понимаем и чувствуем, настолько мы и христиане.
И, во-первых, у христианина должно быть не чувство добросовестного труженика, честно зарабатывающего свой хлеб, но чувство неоплатного должника.
Во-вторых, христиане «сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению», потому что человек состоит из души и тела. И не только нужно веровать сердцем, но и исповедовать устами, и самой жизнью, не боясь и не стыдясь.
И, в-третьих, Апостол пишет: «…если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Христа Господом, и сердцем своим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься». То есть недостаточно знать об Иисусе Христе даже то, что Он воскрес из мертвых, даже то, что Он Бог; надо еще и исповедовать Его именно своим Господом. Как и перед таинством Крещения на вопрос священника: «Веруеши ли Ему?» – мы отвечали: «Верую Ему яко Царю и Богу». То есть, не просто, как Богу, но – как своему Царю, Которому обязан всем, от Которого всецело зависишь и Которому дашь ответ за всю жизнь.
А иначе – будешь упорным, гордым делателем, который «и сам все может», и которому по существу не нужен Христос – Спаситель. Или – будешь лицемером, у которого в сердце одно, а на устах – другое. Или – еще хуже: будешь все знать о Христе, но без всякой пользы для себя, как те бесы, о которых сегодня говорило Евангелие: они исповедали Иисуса Сыном Божиим; они знали, что Он их Победитель; они знали, что без Его воли не смогут войти даже в свиней; и все же не назвали Его своим Господом в своей бесовской гордости, в своем бесовском упрямстве.