III. Органы церковного управления

Церковь Христова – Божественное учреждение, в котором совершается спасение и обожение человека. Одно из свойств Церкви, отражённых в 9-м члене Символа веры, – кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в том, что она не ограничена пространством и объемлет весь мир, но и в том, что каждая её живая часть, обладающая полнотой Святого Духа, мистически тождественная всей Церкви, есть Церковь. Общество верных, возглавляемых епископом, который находится в общении с другими епископами, – это Церковь, и в ней нет неполноты. Тем более самодостаточна в мистическом и экклезиологическом отношении поместная Церковь, возглавляемая сонмом епископов и, поэтому, не имеющая нужды обращаться к помощи других Церквей для поддержания апостольского преемства епископской власти.

Вместе с тем, кафоличность Церкви проявляется и в том, что в поместной Церкви, разрывающей общение с другими Церквями, выпадающей из вселенского церковного тела, повреждается её Богозданный строй, и она, в конце концов, лишается благодатных даров Святого Духа, ибо дары эти ниспосланы апостольскому сонму, соединённому любовью и оттого причастному Троической Божественной жизни: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17, 21).

В церковно-канонической науке XIX века и в «евхаристической» экклезиологии XX столетия, которую представляют такие видные богословы, как протопресвитеры Николай Афанасьев и Александр Шмеман, проявилась тенденция подчёркивать поместный характер Церкви за счёт её вселенскости. В старых руководствах по церковному праву, даже в лучших из них, характеристика устройства управления Поместной Церковью оттесняет на задний план описание иерархической структуры Вселенской Церкви. Например, у профессора А. С. Павлова Вселенские Соборы рассматриваются лишь как один из способов общения автокефальных Церквей. Такой крен в церковно-каноническом сознании связан, вероятно, с ослаблением интенсивности переживания вселенского единства Христовой Церкви, характерным для нового времени, которое совпадает с синодальным периодом нашей церковной истории.

Воззрения современной «евхаристической» экклезиологии особенно резко выражены протопресвитером Николаем Афанасьевым. В книге «Церковь Духа Святого» он утверждает, что Священное Писание знает только Поместную Церковь, а мысль о Вселенской Церкви впервые была высказана святым Киприаном Карфагенским²⁴⁴. Между тем, разве о Поместной Церкви сказал Господь: «… создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют Её» (Мф. 16, 18)?

Глубокое понимание соотношения вселенского и поместного начала в Кафолической Церкви мы находим у архиепископа Василия (Кривошеина). «Поместная Церковь, – писал он, не является только частью Кафолической Вселенской Церкви, но её полным выявлением. Всецелым неуменьшенным выявлением в определённом месте. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественною с Вселенскою Кафолическою Церковью, которая существует только в её поместных выявлениях, но, в то же время (и здесь мы встречаемся с богословской антиномией), она не тождественна с Вселенской Церковью, отлична от неё. Троическая аналогия может помочь нам несколько проникнуть в этот экклезиологический парадокс. И мы можем пользоваться такими аналогиями, поскольку жизнь Церкви является отражением Троической Божественной Жизни, но мы должны это делать с осторожностью, помня то важное различие, что Божественная Жизнь троична, в то время, как Поместных Церквей не три, но много. Мы можем сказать, таким образом, что как Божественные Лица – Отец, Сын и Дух Святой – не являются частями пресвятой Троицы, но в каждом из Них всё Божество полностью выявляется истинным Богом, мы не можем, однако, сказать, что каждое Лицо есть Пресвятая Троица или тождественна Ей. Подобным образом полнота Кафолической Церкви выявлена в каждой Поместной Церкви, которые не являются «частями» Вселенской, но не могут, однако, быть просто отождествлены с ней»²⁴⁵.

Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу – Иисуса Христа (Еф. 5, 23; Кол. 1, 18). Православное учение не знает иного, чем Господь, Главу Церкви; это не значит, однако, что земная Вселенская Церковь не имеет власти, осуществляемой человеческой инстанцией, что высшая власть Церкви лежит за пределами, доступными каноническим характеристикам. Сама история Церкви, равно как и православная экклезиология, неопровержимо свидетельствуют: носителем такой власти является вселенский епископат – преемник апостольского сонма. Возглавляя церковные общины, епископы находятся в постоянном каноническом общении между собой, осуществляя тем самым общение между Поместными Церквями, хранящими единство Православной веры и жизни по вере.

В 325 году в Никее был созван Собор, на котором был представлен епископат со всех концов государства, – I Вселенский Собор. История знает семь Вселенских Соборов, каждый из которых созывался для авторитетного изложения догматов и опровержения еретических лжеучений.

В канонах нет определений, касающихся Вселенских Соборов: их состава, полномочий, условий созыва, инстанций, правомочных их созывать. И это не случайно. В отличие от римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих Вселенские Соборы в подчинённое положение по отношению к римскому епископу, православная экклезиология видит во Вселенском Соборе высшую инстанцию земной Церкви, которая находится под прямым водительством Святого Духа, а потому не может подлежать жёсткой регламентации.

Прообразом Вселенских Соборов является Апостольский Собор в Иерусалиме, описанный в «Деяниях святых Апостолов». Святой Кирилл Александрийский так писал об отцах I Вселенского Собора: «Не они говорили, но сам Дух Бога и Отца»²⁴⁶. Его слова ставят этот собор в один ряд с Апостольским Собором в Иерусалиме.

Поскольку канонических определений Вселенского Собора нет, основные черты рассматриваемого нами чрезвычайного, харизматического института в жизни и структуре Церкви можно выявить лишь на основании исторических данных, обобщая обстоятельства, при которых созывались и происходили Соборы.

Что касается инстанции, их созывающей, то все семь Соборов были созваны императорами. Это бесспорный исторический факт, который бессильны опровергнуть позднейшие римско-католические фикции о том, что императоры, созывая соборы, якобы исполняли поручение пап. Но констатация данного факта не даёт никаких разумных оснований отрицать возможность созыва собора по почину иных, собственно церковных инстанций. Такое отрицание было бы недопустимо смелым вторжением в сферу действий Святого Духа.

По своему составу Вселенские Соборы являлись, преимущественно, епископскими корпорациями. Это видно уже из традиционного названия Соборов по числу участвовавших в них епископов: Никейский Собор вошёл в историю как Собор 318-ти отцов. Пресвитеры или диаконы присутствовали на Соборах в качестве полноправных членов лишь в тех случаях, когда они представляли своих епископов, чаще всего папу и патриархов. Пресвитеры и диаконы участвовали в соборных деяниях также и в качестве советников в свите своих архиереев. Голос их мог быть выслушан на Соборе. Известно, сколь большое дело совершил на Никейском Соборе святой Афанасий Великий, прибывший в Никею со своим епископом – святым Александром Александрийским. Из числа мирян на Соборах присутствовали императоры и высшие сановники государства. Но соборные определения – оросы – подписывались только епископами или их заместителями. При этом епископы являлись на Соборе представителями своей Поместной Церкви и выражали не собственные мнения, а свидетельствовали о вере своей Церкви. Что же касается подписей императоров под актами Вселенских Соборов, то они всего лишь сообщали оросам и канонам Соборов авторитет государственных законов.

Вопрос о составе Соборов обсуждался в русской церковной печати начала XX века в связи с подготовкой к созыву Поместного Собора. Хотя Вселенский и Поместный Соборы – это инстанции разного уровня, тем не менее, до известной степени, аналогия между составом того и другого органа правомочна. В печати высказывались различные точки зрения. Одни авторы, главным образом, из петербургской «группы 32-х» священников, требовали совершенного равноправия на предстоящем Соборе клириков и мирян с епископами²⁴⁷, другие писали, особенно резко – епископ Волынский Антоний, о том, что каноничен исключительно епископский состав Собора, а призывать к участию в нём клириков и мирян недопустимо.

С глубоким анализом этого вопроса выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (впоследствии Патриарх). Он писал: «Можно ли, стоя на строго канонической точке зрения, утверждать, что клирики и миряне имеют право, наравне с епископами, участвовать с решающим голосом в областных соборах?.. Ответ может быть только отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на Соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это правда… Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обязательный для всех, чтобы этого требовали правила святых Вселенских и девяти Поместных Соборов, невозможно. «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных Соборах и, напротив… всюду, где говорит о Соборах… говорит только об епископах и никогда о пресвитерах, клириках или мирянах» (19-е правило IV Вселенского Собора; 8-е правило Трулльского Собора; 6-е правило VII Вселенского Собора; 14-е, 27-е, 87-е, 141-е и 142-е правила Карфагенского Собора; 40-е правило Лаодикийского Собора и др.)²⁴⁸.

Однако, ради единства и мира церковного, архиепископ Сергий считает приемлемой мерой призвать для участия в Соборе клириков и мирян, но «поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»²⁴⁹. Для этого всякое постановление общего Собора должно быть передано на рассмотрение архиерейского совещания, если оно будет опротестовано хотя бы четвертью всех присутствующих на соборе, а для пересмотра догматико-канонического решения должно быть достаточно и одного протестующего голоса²⁵⁰.

Архимандрит (ныне архиепископ) Пётр (ЛʼЮилье) писал: «Теория, согласно которой Вселенские Соборы представляют своего рода «всесословные собрания» Церкви, в которых по праву должны быть представлены различные категории членов Церкви, совершенно чужда христианской мысли этого времени. Здесь снова мы видим понятие, свойственное западной средневековой корпоративной системе»²⁵¹.

Поместные Церкви представлены были на Вселенских Соборах с разной полнотой. В них участвовали лишь немногие лица, представлявшие Западный Патриархат, хотя авторитет этих лиц всегда был высок. На VII Вселенском Соборе крайне малочисленным, почти символическим, было представительство Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей. Во всяком случае, признание вселенскости Собора никогда не обусловливалось пропорциональным представительством всех Поместных Церквей.

Компетенция Вселенских Соборов заключалась, прежде всего, в разрешении спорных догматических вопросов. Это преимущественное и почти исключительное право именно Вселенских, а не Поместных Соборов. Опираясь на Священное Писание и общецерковное Предание, отцы Соборов изложили догматы веры, данные Спасителем в Откровении. Догматические определения семи Вселенских Соборов, содержащиеся в их оросах, обладают тематическим единством: в них раскрывается целостное тринитарное и христологическое учение. Изложение догматов в соборных символах и оросах непогрешимо; именно в них и выявлена исповедуемая нами непогрешимость Церкви.

О догматах сказано в ответе Восточных Патриархов: «В Божественных догматах никогда нет места икономии или снисхождению, так как они непоколебимы и хранятся со всяким благочестием всеми православными, как нерушимые; и тот, кто преступит малейший из этих догматов, осуждается и анафематствуется как раскольник и еретик, и все считают его отлучённым»²⁵². В связи с этим, Соборам принадлежит право окончательного, не подлежащего отмене суждения о всяком учении, возникающем в Церкви, на тот предмет, соответствует ли оно Преданию или противоречит ему, а также право анафематствовать лжеучителей и их приверженцев.

Чрезвычайно велико значение Вселенских Соборов в дисциплинарной области. Соборы издавали каноны, в которых фиксировалось обычное право Церкви или придавался более высокий, общецерковный авторитет постановлениям Поместных Соборов. Вселенские Соборы утверждали правила Поместных Соборов и отцов. Они изменяли и уточняли прежде состоявшиеся дисциплинарные определения.

Наконец, Соборы чинили суд над предстоятелями автокефальных Церквей и другими иерархами не только по обвинению их в ереси, но и в связи с нарушениями дисциплины или незаконным занятием церковных должностей. Вселенским Соборам принадлежало также право выносить суждения о статусе и границах Поместных Перквей.

Чрезвычайно труден вопрос о церковном приятии, о рецепции постановлений Соборов и, в связи с этим, о критериях вселенскости Собора. Из истории хорошо известно, что некоторые из Соборов, не признаваемые Вселенскими или даже прямо осуждённые, как разбойничьи, по числу представленных на них поместных Церквей не уступали Соборам, признанным Вселенскими, во всяком случае, самому малочисленному из них – I Константинопольскому.

Русский мыслитель А. С. Хомяков связывал авторитет Соборов с принятием его постановлений христианским народом: «Почему же отвергнуты эти соборы, – писал он о разбойничьих сборищах, – не представляющие никаких наружных отличий от Соборов Вселенских? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом»²⁵³. Но точка зрения А. С. Хомякова в экклезиологическом отношении по меньшей мере носит односторонний характер, а если сказанное им понимать буквально – то просто неверна. Не раз в истории Церкви на стороне истины было меньшинство, а большинство христианское отвергало её. В действительности внешних критериев для однозначного определения вселенскости Соборов, конечно, нет, ибо нет внешних критериев абсолютной Истины.

Как писал святой Максим Исповедник, «благочестивое правило считает, что святы и признаны те Соборы, которые подтверждены правильностью догматов»²⁵⁴. Преподобный Максим отвергал и цезарепапистскую тенденцию ставить вселенский авторитет Соборов в зависимость от ратификации их постановлений императорами: «Если прежние Соборы утверждаются приказаниями императоров, а не Православной верой, – говорил святой отец, – то пусть принимаются и те Соборы, которые высказывались против единства (Божественной) сущности, поскольку они собирались по приказу императора… Все они, действительно, собирались по приказу императоров и, тем не менее, все осуждены из-за святотатственности кощунственных учений, которые были на них утверждены»²⁵⁵. Несостоятельны и притязания римско-католической экклезиологии и каноники, ставящие признание соборных деяний в зависимость от ратификации их Римским епископом.

По резонному замечанию архиепископа Петра (ЛʼЮилье), «отцы Вселенских Соборов никогда не считали, что действительность принятых решений зависит от какой бы то ни было последующей ратификации… Меры, принятые на Соборе, становились обязательными немедленно после окончания Собора и считались неотменными»²⁵⁶. Исторически окончательное признание Собора Вселенским принадлежало последующему Собору, а VII Собор признан Вселенским на Поместном Константинопольском Соборе 879 года.

История Церкви знает семь Вселенских Соборов. В церковном народе бытует мнение, согласно которому соборов не может быть более семи, а значит, с одной стороны, нельзя впредь признать вселенским ещё один из прежде состоявшихся Соборов, с другой – в будущем невозможен созыв нового Вселенского Собора. Великий князь Московский Василий Тёмный заявил митрополиту Исидору, изменившему Православию на Флорентийском Соборе, что всё уже было сказано на семи Вселенских Соборах и мысль о восьмом Соборе нечестива»²⁵⁷.

Профессор А. С. Павлов в конце XIX века на эту тему рассуждал иначе: «В настоящее время, когда отдельные части Вселенской Церкви находятся в различных государствах, иногда враждебно друг к другу относящихся, Вселенский Собор представляется почти невозможным по политическим обстоятельствам»²⁵⁸.

В православной богословской литературе нашего времени почти невозможно встретить точку зрения, догматизирующую седмеричное число Вселенских Соборов. Архиепископ Василий (Кривошеин) утверждает, что Константинопольский Собор 879 года «как по своему созыву, так и по характеру своих постановлений… носит все признаки Вселенского Собора. На нём были представлены все пять Патриархов тогдашней Церкви, в том числе и Римской, так что Собор является последним Собором, общим как для Восточной, так и Западной Церкви. В нём участвовало 383 отца, то есть это был самый большой собор со времени Халкидона. Он был созван как Вселенский Собор и называет себя в своих актах и великим, и Вселенским Собором. И хотя он не был официально признан Церковью Вселенским, ибо обыкновенно такое признание делалось на последующем Соборе, а его не было, ряд видных церковных деятелей на протяжении веков называли его VIII Вселенским Собором, например, знаменитый канонист XII века Феодор Вальсамон, Нил Фессалоникийский (XIV в.), Нил Родосский (XIV в.), Симеон Фессалоникийский (XV в.), святой Марк Ефесский, Генадий Схоларий, Досифей Иерусалимский (XVII в.)… По характеру своей деятельности собор 879 – 880 годов также имеет черты Вселенского Собора. Подобно Вселенским Соборам, он вынес ряд постановлений догматико-канонического характера. Так, он провозгласил неизменность текста Символа веры без filioque и анафематствовал всех, кто его изменяет»²⁵⁹.

Как известно, ныне Вселенская Православная Церковь ведёт подготовку Всеправославного Собора, не предрешая заранее вопроса о его статусе, но оставляя открытой и возможность признания его Вселенским.

Есть основания полагать, что догматизирование седмеричности числа соборов является одним из примеров экклезиологической аберрации, подобной распространённому в Византии учению о пентархии.

История Церкви, помимо Вселенских и Поместных Соборов в собственном смысле слова, знает ещё и такие церковные Соборы, которые, хотя по традиции причисляются к Поместным, но или по важности своих постановлений, или по своему составу имели большее значение, чем обычные Поместные Соборы. К ним относятся Поместные Соборы, правила которых вошли в канонический кодекс: Константинопольские Соборы 879, 1156, 1157 годов, исихастские соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 годов, а также и другие Соборы, определения которых имеют догматический характер. Примером Собора, который по своему составу имел общеправославное значение, может служить Большой Московский Собор, осудивший патриарха Никона (1667 г.).

Уже более тысячи лет Православная Церковь живёт без Вселенских Соборов, хотя вопрос о созыве нового Вселенского Собора продолжает оставаться открытым. Но постоянно пребывающим носителем земной власти в Церкви является Богоучреждённый вселенский епископат, возглавляемый Первоиерархами автокефальных Церквей, поддерживающими молитвенно-каноническое общение между собой.

Митрополит Сергий (впоследствии Патриарх) писал в письме святому митрополиту Агафангелу: «Собрание епископов в одно место, называемое Собором, не есть единственная форма, не единственный способ для осуществления епископским сословием своих общеепископских правительственных полномочий. Епископский Собор – только наиболее удобный способ для епископского сословия, чтобы рассуждать о церковных делах общим рассуждением и для постановления общих епископских решений… Но совершенно такую же силу и обязательность имеет общее решение епископов и тогда, когда они, оставаясь на своих местах, обсудят дело и постановят общее решение, беседуя друг с другом, например, по междугородному телефону… или сносясь между собой письменно или через особого посланца, как это было у апостола Павла и коринфских предстоятелей»²⁶⁰.

Суждение митрополита Сергия непосредственно касалось русских церковных дел, однако, оно носит принципиальный канонический характер, и значение его выходит за рамки Поместной Церкви.

Католическая экклезиология исходит из иных представлений о высшей власти во Вселенской Церкви, чем те, которые сохранились в Православии. В латинском богословии авторитет Церкви, её непогрешимость персонифицируются в лице римского епископа, именуемого верховным первосвященником и наместником, викарием Христа. В 331-м каноне католического «Кодекса канонического права» содержится такая формулировка: «Епископ Римской Церкви, в коем пребывает служение, особым образом вверенное Господом Петру, первому из Апостолов, и подлежащее передаче его преемникам, является главой коллегии епископов, наместником Христа и пастырем всей Церкви на сей земле, поэтому, в силу своего служения, он пользуется в Церкви верховной, полной, непосредственной и универсальной ординарной властью, которую он всегда может свободно осуществлять»²⁶¹. Новейшую попытку обоснования притязаний Рима на вселенскую юрисдикцию предпринял канонист из греческих униатов Перикл-Пьер Иоанну в книге «Папа, Собор и Патриархи в канонической традиции до IX века», изданной в 1962 году²⁶². Для нас его труд представляет особый интерес, поскольку он построен, главным образом, на восточном материале, и в нём автор стремится доказать, что Восточные Церкви и эпоху Вселенских Соборов признавали и главенство папы, и непогрешимость его доктринальной власти.

П.-П. Иоанну, вопреки хорошо известным, бесспорным историческим фактам, усваивает римским епископам I тысячелетия исключительное право на созыв Соборов и председательство на них чрез своих легатов. С помощью ловких казуистических приёмов Иоанну настаивает на том, что все соборные определения в той или иной форме утверждались в Риме, ибо римские епископы не только на Западе, но и на Востоке признавались высшими судьями в вопросах веры.

На деле же всё обстоит иначе и проще. Поскольку римские епископы лично ни на одном Вселенском Соборе не присутствовали, они действительно рассматривали их деяния и определения и, в зависимости от того, содержат ли соборные определения неповреждённое православное учение, признавали или отвергали их. Но так поступали и все другие православные епископы, не присутствовавшие на Соборах. Из этого, однако, никоим образом не следует, что общецерковное признание бесспорно православных, по изволению Святого Духа изреченных соборных оросов, зависело от суда папы или от суда других епископов, принимавших или отвергавших их. Совсем наоборот, признание или отвержение православных соборных определений тем или иным епископом, в том числе римским, служило критерием православия этого епископа, а соборные определения имели достаточный авторитет в соизволении на них Святого Духа.

Причём для принятия не только оросов, но и канонов не требовалось санкций римских епископов. Правило 28-е Халкидонского Собора, как известно, не было признано папой Львом Великим, одним из столпов Православия, действительно великим защитником Халкидонской веры и неслитного и нераздельного ипостасного единства двух природ во Христе; тем не менее, этот канон вошёл в Канонический корпус в эпоху, когда Рим ещё не выпал из вселенского единства Церкви.

Случай с соборным анафематствованием папы Гонория (681 г.), обличённого в монофелитстве, невозможно обойти в исследовании, ставящем своей задачей доказать, что Древняя Церковь признавала высший авторитет римского епископа. Не обходит этого печального случая и П.-П. Иоанну. Воззрения папы Гонория, считает он, были православными, но выраженными неудачным языком, что являлось оружием монофелитов против православного учения о двух волях во Христе, за что Гонорий и был осуждён Собором; поэтому папы – преемники Гонория – и признавали его анафематствование.

«Осуждение Гонория, – пишет П.-П. Иоанну, – в действительности нисколько не умалило авторитет престола Петра в вопросах веры»²⁶³. Однако, данное обстоятельство доказывает обратное тому, что хочет доказать униатский канонист. Если бы до осуждения Гонория папы притязали на вероучительную непогрешимость, а на Востоке их притязания признавались, то осуждение Гонория либо вовсе не могло состояться, либо своим осуждением папы Собор отверг прежде признаваемые притязания. На самом деле кафедра Петра в ту пору ещё не претендовала на непогрешимость и, подобно тому, как на других Соборах осуждались другие епископы, в том числе и предстоятели первых престолов – Несторий, Диоскор, Сергий – Собор, говоря словами П.-П. Иоанну, «не умалил авторитет престола Петра». И пап, уже тогда весьма щепетильных в вопросах, касавшихся прерогатив Римской кафедры, осуждение Гонория не смущало.

Обычный приём римско-католической полемики по вопросу о преимуществах римских епископов – цитировать пышные титулы и обращения из посланий восточных авторов к папам. Не пренебрёг этим приёмом и П.-П. Иоанну. Он цитирует послание Константинопольского Патриарха Тарасия папе Адриану: «Ваша Святость получила в наследие престол Божественного апостола Петра… следуя церковному преданию и воле Божией, этот престол водительствует (prutaneousa) церковной иерархией»²⁶⁴. Цитирует Иоанну также монахов Феодосия и Феодора, которые в послании к папе Мартину I с восточной пышностью именуют его «верховным и апостолическим папой, главой всей священной иерархии под солнцем, папой самодержавным и вселенским, князем апостолическим»²⁶⁵.

Из подобных любезностей, а они весьма обычны в посланиях той эпохи, с таким же успехом можно сделать вывод о вероучительном авторитете папы и его абсолютной власти в Церкви, с каким можно обнаружить доказательство святости того или иного из иерархов в том, что в обращениях к нему употребляется титул «Святейший».

Первенство чести римской кафедры – это никем не оспариваемый исторический факт, который, однако, лишён догматического значения, а каноническое его значение ограничивается именно первенством в диптихе, не имеющем никакого отношения к вселенской юрисдикции.

Отождествляя первенство чести со вселенской церковной властью, П.-П. Иоанну ссылается на известные в истории факты, когда папы высказывались в своих посланиях по поводу положения дел в Восточных Церквях. Но самое очевидное объяснение этому заключается в кафоличности Церкви, в том, что нестроения в одной из Поместных Церквей наносят раны Вселенскому Телу Церкви, и потому меры к их уврачеванию принимаются предстоятелями не только тех Церквей, которые непосредственно поражены нестроениями (в особенности, когда возникает опасность распространения еретических лжеучений).

Почти непременный аргумент католических полемистов в защиту притязаний Рима на высшую судебную власть в Церкви – это ссылки на близкие по содержанию 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора. Правило 4-е гласит: «Аще который епископ, судом епископов в соседстве находящихся, извержен будет от сана и речет, что он паки возлагает на себя долг оправдания, то не прежде поставляти другаго на его место, разве когда епископ Римский, дознав дело, произнесет свое определение по оному».

Чтобы верно судить о компетенции этого канона, надо учитывать следующее обстоятельство: Сардикийский Собор был Поместным Собором западных епископов. В область Римского Патриарха в ту эпоху входил и Иллирийский диоцез, где и расположен город Сардика (ныне София). Согласно православному каноническому правосознанию, действие этого правила распространяется лишь на области, входящие в состав Западного Патриархата, подчинённые папе, о чём совершенно ясно пишет Зонара в толковании на 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора. Применение же этих канонов в других Патриархатах возможно лишь по аналогии, а не по букве.

История не знает случаев, когда бы на Востоке признавалось за епископами Восточных Патриархатов право подавать апелляцию в Рим, зато не только из истории, но и из канонического свода известно, что даже на Западе права римских епископов принимать апелляцию были не безграничны. Так, в Послании Африканского Собора к Келестину, папе Римскому, которое во всех авторитетных изданиях прилагается к правилам Карфагенского Собора, недвусмысленно сказано: «Умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе, и не соизволяющих впредь приимати в общение отлученных нами...» Ссылаясь на правила I Никейского Собора, африканские отцы изрекают глубокое экклезиологическое основание для непризнания за римскими епископами права на юрисдикцию в иных Поместных Церквях: «Ибо отцы судили, что ни для единыя области не оскудевает благодать Святаго Духа, чрез которую правда иереями Христовыми и зрится разумно, и содержится твердо, и наипаче, когда каждому, аще настоит сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступати к Соборам своея области, и даже ко Вселенскому Собору. Разве есть кто-либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшимся на Собор, откажет в оном...» В Риме, однако, в это поверили. Далее в Послании говорится: «О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоея святыни были посылаемы, мы не обретаем ни единаго Собора отцев». А в заключении Послания находим пророческое предостережение африканских отцов, которым пренебрегли в Риме: «Итак, не соизволяйте, по просьбе некоторых, посылати сюда ваших клириков изследователями, и не попускайте сего, да не явимся мы вносящими дымное надмение мира в Церковь Христову, Которая желающим зрети Бога приносит свет простоты и день смиренномудрия».

В католической литературе второй половины XX века существует и иное направление, которое делает акцент на соборности церковной власти, призванной уравновешивать единовластие папы. Экклезиологические построения крупного католического богослова XX века Ж.-М.-Р. Тийара существенно отличаются от остро тенденциозной концепции П.-П. Иоанну. Среди наиболее значительных работ Тийара – «Церковь церквей» (1987 г.) и «Епископ Рима» (1982 г.). В них предпринята попытка, опираясь на материалы II Ватиканского Собора, представить Римско-Католическую Церковь, более открытой для некатолических Церквей, прежде всего Церквей христианского Востока, сохранивших апостольское преемство рукоположений.

По убеждению Ж.-М.-Р. Тийара, «Церковь Божия присутствует и в общинах Востока, не имеющих общения с Римской кафедрой²⁶⁶. Что касается места папы в Церкви, то, по словам богослова, «его власть существует для того, чтобы гарантировать полную кафоличность каждой местной Церкви, вверенной попечению епископа… Это не власть монарха, от которого всё зависит, а это власть primus inter pares (первого среди равных. – В. Ц.)»²⁶⁷.

Идеи, созвучные с концепцией Тийара, ранее с большой последовательностью развивались другим крупным французским богословом Конгаром²⁶⁸.

Хорошо известно традиционное для западных полемистов обвинение Православной Церкви в цезарепапизме. Обвинение не основательное, поскольку притязания отдельных византийских и российских императоров, не имевшие под собой почвы ни в экклезиологии, ни в церковном правосознании, ни в букве канонов, остались всего лишь притязаниями или, самое большее, послужили причиной частичных деформаций церковного строя, подобных тем, которые претерпела Русская Церковь в синодальную эпоху.

Но некоторые из православных канонистов своими весьма своеобразными суждениями о месте императора в структуре Церкви словно бы подтверждали обоснованность упрёков в цезарепапизме. Так, профессор Н. С. Суворов писал: «Ни высшие епископы Христовой Церкви, ни Вселенские Соборы не могли быть олицетворением одной общецерковной, общепризнанной и постоянной власти, пекущейся о делах Церкви, издающей законы и распоряжения для устроения церковного порядка в целом христианстве и восстанавливающей нарушенный порядок. Для Церкви, как Церкви католической (именно так, через букву «т», а не «ф». – В. Ц.), всеобщей, обнимающей всю совокупность христианских общин и совпадающей, хотя и не буквально, с пределами Римской империи, точно так же должен был существовать известный видимый центр единства, centrum unitatis, к которому бы направлялись важнейшие церковные распоряжения, как не могла обойтись без центральной власти сама Римская империя. Этим центром стала императорская власть»²⁶⁹.

Здесь мы сталкиваемся с классически отчётливой, квалифицированной формулой цезарепапистской доктрины. Если бы воззрения Н. С. Суворова выражали православное каноническое правосознание, то обвинения Церкви в цезарепапизме были бы справедливы. Однако, в действительности это всего лишь несостоятельная попытка перенести на византийскую почву расширительно толкуемое положение основных законов Российской империи о главенстве императора в Церкви, которые, во всяком случае, касаются не Вселенской, но Российской Поместной Церкви. Причём, и применительно к Поместной Церкви для православного правосознания допустима лишь такая интерпретация положения о главенстве императора в Церкви, которая подразумевает возглавление и представление императором сословия мирян, но не епископата. В таком смысле и интерпретировалось соответствующее положение в канонической и юридической литературе XIX века большинством авторов.

Едва ли не самый сильный исторический аргумент в подтверждение своего тезиса Н. С. Суворов находит в предисловии к «Эклоге» императора-иконоборца Льва Исавра, «где он назвал себя преемником апостола Петра, имеющим миссию пасти стадо верующих»²⁷⁰. Такая аргументация, равно как и делаемый с её помощью вывод, не может восприниматься иначе, чем курьёз.

История Вселенской Христовой Церкви со всей очевидностью доказала, что императорская власть не является той инстанцией, без которой Церковь не может существовать. А всё, фундаментально необходимое в Церкви, дано ей от начала и до конца пребудет в ней, как изначально стоял во главе её земной части апостольский сонм, преемником которого является вселенский кафолический епископат.

Вселенская Церковь состоит из отдельных Поместных Церквей. Поместные Церкви, в свою очередь, включают в себя епископии (епархиии), а епархии – приходы. Существуют и иные единицы административно-территориального деления Церкви: самоуправляемые Церкви, экзархаты, митрополичьи округа. Такая структура Церкви сложилась в течение первых столетий её истории, и с тех пор в основе своей она остаётся неизменной.

Административное деление Церкви строится на территориальном, а не национальном принципе. В нормальных условиях православные христиане любой национальности, проживающие на одной территории, составляют один приход и окормляются одним епархиальным епископом, ибо, по слову апостола Павла, во Христе «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного» (Кол. 3, 11). Как сказано, правда, в 34-м Апостольском правиле, «епископам всякого народа подобает знати перваго в них...» – однако исторический контекст совершенно однозначно говорит о том, что под «народом» в каноне подразумевается территория, занятая тем или иным народом. Провинции Римской империи составили земли, населённые племенами, подвергшимися впоследствии эллинизации или латинизации. В названиях провинций сохранилась память о населявших их некогда народах: Дакия, Галатия, Фракия, Нумидия. Попытки поставить в качестве принципа церковной организации, в частности, в определении сферы юрисдикции Поместной Церкви не территориальный, а этнический или языковой фактор, неоднократно предпринимавшиеся в истории, канонически неправомерны и всегда вызывали серьёзные осложнения и нестроения. Константинопольский Собор 1872 года справедливо осудил этнофилетизм как посягательство на канонический церковный строй.

В своём территориальном размежевании Поместные Церкви сообразуются с политико-административным делением, с государственными и административными границами. Помимо очевидных удобств, этот принцип находит косвенное обоснование в самих канонах. Так, 38-е правило Трулльского Собора гласит: «Аще царскою властию вновь устроен или впредь устроен будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел».

Территориальное начало в разграничении церковной юрисдикции допускает и исключения, которые по сути своей в известном смысле аналогичны понятию экстерриториальности в международном праве. Так, в древности главы одних Поместных Церквей для поддержания постоянного общения с другими Церквями направляли к их митрополитам, экзархам или Патриархам своих представителей – апокрисиариев. Монастыри, в которых пребывали апокрисиарии, находились в канонической власти той Церкви, которая их направила. Эти монастыри назывались метохами, или подворьями. В эпоху турецкого ига Восточные Патриархаты учреждали свои подворья при других Церквях, особенно много в России, для сбора милостыни.

Другим отступлением от территориального начала в разграничении юрисдикции является право Патриаршей ставропигии. Слово «ставропигия» происходит от греческих слов σταυρος (крест) и πηγω (водружать). Водружение креста епископом при основании церкви или монастыря является символом их канонической зависимости от него. Право патриаршей ставропигии заключается в том, что Патриарх может водрузить крест и при устроении монастыря или церкви вне пределов своей епархии, включив их, тем самым, в свою непосредственную юрисдикцию. В России в синодальную эпоху правом ставропигии пользовался Святейший Синод.

В византийскую эпоху Константинопольские Патриархи подчиняли своей юрисдикции целые епископии, находящиеся в пределах иных митрополичьих областей. Такие епископии именовались автокефальными архиепископиями; под автокефальностью подразумевалась их независимость от местного митрополита, а не то, что мы ныне связываем с понятием автокефалии.

Уникальным событием в истории Церкви было переселение в VII веке, во время нашествия арабов, Кипрской Церкви на территорию Константинопольского Патриархата в Геллеспонт. Кипрская Церковь и в Геллеспонте сохранила свою автокефалию. По этому поводу Трулльский Собор издал особое, 39-е правило: «Понеже брат наш и сослужитель Иоанн, предстоятель острова Кипра, купно со своим народом, по причине варварских нашествий а дабы освободиться от языческого рабства, и верно покорствовати скипетру христианнейшия державы, из упомянутого острова преселился в Геллеспонтскую область промышлением человеколюбивого Бога и тщанием христолюбивого и благочестивого царя нашего, то мы постановляем, да будут сохранены неизменными преимущества, данные престолу выше наименованного мужа от богоносных отец, во Ефесе некогда собравшихся, да имеет новый Иустинианополь права Константинополя, и учреждаемый в оном боголюбезнейший епископ да начальствует над всеми епископами Геллеспонтския области, и да будет постановляем от своих епископов по древнему обычаю».

Наиболее серьёзным отступлением от территориального начала в разграничении церковной юрисдикции является диаспора. В странах, где православные христиане живут не компактной массой, а рассеяны между инославными или иноверцами, на одной территории могут существовать приходы и даже епархии разных Церквей. Как известно, в XX веке, когда православная диаспора в Америке и Западной Европе многократно возросла как вследствие переселения православных, так и в результате присоединения к Православию инославных христиан, в этих странах возник ряд исторически обусловленных проблем в размежевании церковной юрисдикции.

Константинопольский Патриарх выдвинул учение об особых правах Вселенского Престола и, в связи с этим, о подчинении ему всей диаспоры Западной Европы и Америки. Такие претензии, как совершенно новые, прежде неизвестные Церкви, отвергаются большинством Поместных Церквей. Издревле в жизни Церкви соблюдалась следующая норма: церковь, обратившая в христианство нехристианский народ или возвратившая в Православие еретическую или раскольничью общину на территории, не входящей в состав ни одной Поместной Церкви, становится для новооснованной Церкви Церковью-Матерью, кириархальной Церковью. Именно поэтому, а вовсе не в силу 28-го правила Халкидонского Собора, Русская Церковь в течение столетий находилась в канонической зависимости от Константинопольского престола.

В 131-м (117-м) правиле Карфагенского Собора сказано: «За несколько лет пред сим в сей Церкви полным Собором определено, чтобы Церкви, состоящие в каком-либо пределе, прежде издания законов о донатистах соделавшиеся кафолическими, принадлежали к тем престолам, коих епископами убеждены были приобщиться к кафолическому единению...»

Территория православной диаспоры поэтому может находиться в юрисдикции разных Поместных Церквей, как это ныне имеет место в Западной Европе и в Америке. Подобная ситуация носит временный характер. Устроение и развитие нормальной церковной жизни в названных странах должно, в конце концов, привести к образованию новых автономных или автокефальных Церквей, но, пока этого нет, вопрос о размежевании юрисдикции остаётся сложным, вызывает разногласия и споры. При разрешении подобных споров между автокефальными, независимыми друг от друга Церквями следует учитывать ряд обстоятельств: в 132-м (118-м) правиле Карфагенского Собора названы два из них – территориальная близость и воля самого церковного народа: «О том, како епископы кафолическия и обратившиеся от страны Донатовой, разделят между собою епархии… Аще же случится быти единому месту, то да предоставится тому, к которому в большей близости окажется. Аще же будет равно близко к обоим престолам, то да поступит к тому, котораго народ изберет».

Что касается территориальной близости, то, как следует из 24-го (17-го) правила Карфагенского Собора, Нумидийский примас потерял юрисдикцию над Церковью Мавритании Ситифенской «по ея отдаленности». В «Пидалионе» в толковании на это правило говорится о его вселенском значении. При территориальном размежевании диаспоры определённое значение имеет и этнический принцип, но значение его ограничено рамками именно диаспоры.

В настоящее время Вселенская Церковь состоит из 15 автокефальных поместных Церквей. Значение термина «автокефалия» (по-гречески – αυτοκεφαλια в буквальном смысле – самоглавие) в истории Церкви менялось. «Автокефальными» в византийскую эпоху назывались епархии, независимые от местного митрополита и непосредственно подчинённые патриаршей юрисдикции. В греческой канонической и церковно-исторической литературе до сих пор различают статус четырёх древних Патриархатов, равночестным с которыми признаётся Московский Патриархат, с одной стороны, и остальных автокефальных Церквей с другой; которые, хотя и признаются вполне самостоятельными, но, тем не менее, не поставляются в один ряд с древними Восточными Патриархатами. Однако, такое различение Поместных Церквей по статусу лишено разумных канонических оснований и в Русской Православной Церкви не принято.

Автокефальной следует считать Помесную Церковь, вполне самостоятельную, не зависящую ни от какой иной Поместной Церкви, хотя все автокефальные Церкви, являясь в известном отношении частями Вселенской Церкви, взамозависимы, и потому сопоставление церковной автокефалии с государственным суверенитетом, которое проводится отдельными авторами, может иметь лишь ограниченное значение. Все автокефальные Церкви равноправны, хотя и занимают различные места в диптихе, при этом, однако, речь идёт только о преимуществе чести одной из Церквей перед другой, но не о различии в правах.

Сущность автокефалии в том, что автокефальная Церковь имеет самостоятельный источник власти. Её первый епископ, её глава поставляется своими архиереями. III Вселенский Собор, утверждая древнюю автокефалию Кипрской Церкви, предоставил «начальствующим в ней» свободу, «без притязания к ним и без стеснения их… самим собою совершати поставления благоговейнейших епископов». Халкидонский Собор, лишая независимости диоцезы Понта, Ираклии и Асии, предоставляет Константинопольскому престолу поставление митрополитов в этих областях (правило 28-е). Поскольку для архипастырской хиротонии нормальным образом требуется участие трёх епископов, а поставление совершается на вдовствующую кафедру, из этого неизбежно следует, что для автокефального бытия Церкви должны иметь не менее четырёх епископских кафедр.

Факторами, дающими основание для учреждения новой автокефальной Церкви, могут быть полная или частичная политическая самостоятельность территории, на которой предполагается образовать автокефальную Церковь, её географическая отдалённость, этническое и языковое отличие региона от основной территории Церкви кириархиальной, но эти факторы сами по себе недостаточны для автокефалии. Совершенно необходимым условием учреждения автокефалии является стремление к автокефалии церковного народа, духовенства и епископата соответствующей церковной области, причём значительного большинства на всех этих уровнях. А решение о даровании автокефалии принимается высшей властью кириархиальной Церкви.

Самостоятельность автокефальных Церквей носит, разумеется, ограниченный характер, проявляясь только относительно других Поместных Церквей, но отнюдь не Вселенской Церкви, частью которой они являются. Поэтому не может быть и речи о самостоятельности отдельной Поместной Церкви в области вероучения, которое хранится Вселенской Церковью неизменным (37-е Апостольское правило; 2-е правило Трулльского Собора). Всякое расхождение с истиной, хранимой всей Церковью, влечёт за собой отпадение от Вселенской Церкви. Все Поместные Церкви соблюдают святые каноны, применяя их к местным условиям. В области богослужения самостоятельность автокефальных Церквей ограничена обязательным соответствием богослужения единому догматическому учению. Но автокефальная Церковь сама приготовляет для себя святое миро, сама канонизирует своих святых, сама составляет новые чинопоследования и песнопения, полной самостоятельностью пользуются автокефальные Церкви в области административной и судебной деятельности.

Вопрос о праве на автокефалию и в наше время продолжает оставаться острым и сложным. Вокруг него возникали в прошлом и имеют место до сих пор споры, которые часто приобретают болезненный характер, ведут к нестроениям и даже разделениям, вплоть до разрыва канонического общения. Для выяснения канонически бесспорных критериев автокефалии прежде всего необходимо осветить вопрос о праве учреждать самостоятельную Церковь или даровать автокефалию. Принцип: никто не может дать другому больше прав, чем имеет сам – юридическая и каноническая аксиома. Поэтому основать новую автокефальную Церковь может либо епископат Вселенской Церкви на Вселенском Соборе или каким-либо иным образом, либо высшая власть Церкви кириархальной.

В древности порой высказывались ошибочные суждения о том, что автокефальными могут быть лишь Церкви, основанные самими Апостолами. Папа Лев Великий на этом основании оспаривал автокефалию Константинопольской Церкви. Антиохийский Патриархат отказывал в автокефалии Грузинской Церкви, опираясь на тот исторически сомнительный факт, что никто из апостолов не был в Грузии. Между тем, с одной стороны, многие из Церквей несомненно апостольского происхождения автокефалии никогда не имели (например, Коринфская), а с другой – существуют Церкви, самостоятельность которых общепризнана, хотя они и не могут похвалиться апостольским происхождением, например, Румынская или Польская.

Автокефалию Церкви приобретали и утрачивали в процессе истории. Преемствующий апостольскому сонму, именно сонму, а не отдельным Апостолам, вселенский епископат имеет бесспорное право суверенно решать вопросы об учреждении и упразднении автокефалии, о границах между Поместными Церквями. На Вселенских Соборах – высших и чрезвычайных органах епископской власти – действительно решались вопросы об учреждении поместных церквей (5-е правило I Вселенского Собора), их рангах, о границах между ними (2-е правило II Вселенского Собора), об упразднении автокефалии некоторых из Церквей. Так, Ефесский Собор подтвердил автокефалию Кипрской Церкви (8-е правило), а Халкидонский Собор, признав автокефалию Константинопольской Церкви, подчинил ей Асийский, Понтийский и Фракийский диоцезы (28-е правило).

Но, поскольку Вселенские Соборы и в древности были событиями исключительными, и вот уже более тысячи лет не созываются, обычно вопрос о новой автокефалии или упразднении старой решается епископатом Поместных Церквей, компетенция которого, в отличие от вселенского епископата, распространяется лишь на пределы своей Церкви. При этом волю поместного епископата может выражать как полный Собор, так и, в исключительных случаях, малый собор епископов – Синод (19-е правило Вселенского Собора; 8-е правило Трулльского Собора; 20-е правило Антиохийского Собора).

Константинопольский Патриархат предоставлял автокефалию Болгарской Церкви (932, 1234 и 1946 гг.), Сербской Церкви (1218 и 1879 гг.), Русской Церкви в 1589 году (хотя она правомерно обрела автокефалию в 1448 году, но эта автокефалия не признавалась долго в Константинополе); автокефалия предоставлялась Константинопольским Патриархатом Элладской Церкви (1850 г.), Румынской Церкви (1895 г.), Албанской Церкви (1937 г.). Русская Церковь даровала автокефалию Польской Церкви (1948 г.), Чехословацкой Церкви (1951 г.) и Православной Церкви в Америке (1970 г.). Известны и случаи слияния нескольких автокефальных церквей в одну. Так, в 1920 году, три автокефальные церкви: Сербская, Карловацкая и Черногорская, а также автономная Церковь Босно-Герцеговинская с частью Константинопольской и Буковинско-Далматинской Церквей – объединились в одну Сербскую Церковь.

Кроме Вселенского Собора, только воля кириархальной Церкви может быть законным фактором в учреждении новой автокефалии. Но история знает и иные примеры. Случалось, что автокефалия провозглашалась органом государственной власти или местным епископатом, самовольно вышедшим из подчинения соборному епископату автокефальной Церкви и её первому епископу. В настоящее время самой болезненной раной в теле Церкви является существование неправомерно провозглашённой македонской автокефалии. Незаконность подобных акций, с канонической точки зрения, очевидна: хотя в тех случаях, когда это было вызвано действительно назревшими потребностями церковной жизни, возникавшие вслед за самочинным актом разделения удавалось уврачевать позднейшим законным дарованием автокефалии со стороны Церкви-Матери. Так, элладский епископат провозгласил автокефалию Элладской Церкви уже в 1833 году, а дарована она была только в 1850 году; независимость Румынской Церкви была самочинно провозглашена в 1865 году, то есть за двадцать лет до дарования ей автокефалии Константинопольским Патриархатом; польские автокефалисты в 1923 году пошли на незаконное отделение от Русской Церкви-Матери, неправомерно получив автокефалию от Константинопольского Патриархата, и только в 1948 году вопрос об автокефалии Польской Церкви был решён в канонически правильном порядке. Подобная же причина – самочинное провозглашение автокефалии – вызвала разрыв в общении между Русской и Грузинской Церквями, продолжавшийся с 1917 по 1943 год. В этот ряд совершенно невозможно поставить группировки автокефалистов на Украине, которые представляют не большинство православных на своей территории, как это имело место с самочинно провозглашёнными в своё время автокефалиями Элладской, Румынской или Болгарской Церквей, или как это ныне обстоит с автокефалией Македонской Церкви, но схизматическое меньшинство.

Автокефалия может учреждаться и помимо установленного порядка, но на законном основании, а именно: в случае, если власть кириархиальной Церкви уклонится в ересь или раскол. Тогда в силу вступает 15-е правило Двукратного Собора: «Отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденной святыми Соборами или отцами, когда он проповедует ересь всенародно учит оной открыто в Церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделения». Это правило распространяется и на верный православный епископат одной из частей Церкви, высшая власть которой удалилась от истины. В таких обстоятельствах оказалась Русская Церковь после Флорентийского Собора; потому и утвердила она в 1448 году свою независимость от Константинополя, не испрашивая на то согласия патриарха и Синода, изменивших Православию.

Власть поместного епископата распространяется лишь на пределы Поместной Церкви. Если этот принцип не соблюдается какой-либо Поместной Церковью, то она становится источником серьёзных внутриправославных конфликтов. Поэтому канонически несостоятельны действия Константинопольского Патриархата, совершавшиеся некоторыми его предстоятелями, начиная с патриарха Мелетия IV (Метаксакиса), который в 1922 году провозгласил доктрину о праве Константинопольского Патриархата на исключительную юрисдикцию на всю православную диаспору. Это означало распространение юрисдикции Константинопольского Патриархата на епархии, приходы, монастыри и миссии, возникшие в результате миссионерского служения иных Поместных Церквей в диаспоре. Патриарх Мелетий IV распространил свои претензии на юрисдикцию даже на епархии, расположенные на исторически сложившейся единичной канонической территории Русской Церкви, оказавшейся в результате событий 1917 года в новообразованных государствах: Польше, Финлядии, Латвии и Эстонии. Константинопольский Патриархат пошёл тогда навстречу политическим интересам правительств этих государств, которые побуждали местное священноначалие просить Константинопольского Патриарха о принятии их в свою юрисдикцию. Так, в 1923 году, в юрисдикцию Константинопольского Патриархата без согласования вопроса со священноначалием гонимой Русской Церкви были приняты православные епархии в Польше, Финляндии и Эстонии; в 1924 году Патриарх Григорий VII канонически незаконным образом предоставил автокефалию Православной Церкви в Польше; в 1935 году патриархом Фотием была принят в его юрисдикцию Латвийская Церковь.

30 мая 1931 года Константинопольский Патриарх Фотий II, доказывая право подчинить себе сербские епархии, находящиеся за пределами Югославии, писал патриарху Сербскому Варнаве: «Все православные церковные общины и колонии, находящиеся в диаспоре и вне границ православных автокефальных Церквей какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены Святейшему Патриаршему Престолу»²⁷¹. В обоснование этой странной доктрины Константинопольский Патриарх ссылается на 28-е правило Халкидонского Собора, в котором зафиксированы пределы юрисдикции престола Нового Рима: «… токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышереченнаго святейшаго престола Святейшия Константинопольския Церкви…» Какое отношение имеют православные общины Западной Европы к иноплеменникам вышеназванных областей – объяснить более чем затруднительно. За всем этим стоит каноническая и географическая несообразность.

Поскольку для обоснования новоизмышлённых претензий ссылка на 28-е правило Халкидонского Собора представляет собой очевидную натяжку, в последние десятилетия в Константинополе главные аргументы в пользу этих притязаний находят в содержании 9-го и 17-го правил того же Халкидонского Собора, где говорится о правах клириков подавать апелляции на суд митрополита: «… экзарху великия области, или к престолу царствующего Константинополя» (правило 9-е). На 9-е и 17-е правила ссылаются, как на подтверждение исключительных прав Константинопольского Патриархата в Церкви Вселенской, из чего уже выводятся и частные преимущества и права последней, в том числе и юрисдикция над диаспорой. Такова суть аргументации митрополита Сардийского Максима, автора сочинения, в котором отстаивается вселенская власть Константинопольских Патриархов.

Между тем, внимательный анализ исторического контекста, а также содержания этих правил позволяет сделать единственный вывод: речь идёт в них о клириках Константинопольского Патриархата, который только на Халкидонском Соборе получил право юрисдикции над «великими экзархатами», упоминаемыми в 28-м правиле: Понтийским, Асийским и Фракийским. Иоанн Зонара в толковании на 17-е правило Халкидонского Собора отмечал: «Но не над всеми без исключения митрополитами Константинопольский Патриарх поставляет судьёю, а только над подчинёнными ему»²⁷². Сам митрополит Максим не находит возможности распространять действие данного правила и на Западный Патриархат. Это было бы слишком абсурдно ввиду действительного соотношения рангов чести первых пяти епископов эпохи Халкидонского Собора. Что же в 9-м и 17-м правилах даёт основания для проведения такой границы: к клирикам Римской Церкви оно не относится, а касается только церквей Антиохии, Александрии, Иерусалима и Кипра? Для столь своеобразно профилированного проведения границы указанные правила никаких оснований не содержат.

Помимо автокефальных, независимых друг от друга Церквей, существуют ещё Церкви автономные. Термин «автономная Церковь» новый, но явление это, когда та или иная Поместная Церковь обладала весьма широкой, однако не полной самостоятельностью, было известно и в древности, и в Средневековье. В сущности, Русская Церковь до 1448 года территориально, этнически и политически обособленная от Церкви-Матери, имела лишь ограниченную зависимость от Константинопольского престола, чем решительно отличалась от греческих митрополий. В этом смысле она может служить примером церковной автономии.

Главное различие между Церквями автокефальными и автономными заключается в том, что первые имеют самостоятельную цепь апостольского преемства, и их епископы, включая и первого среди них, поставляются архиереями этих Церквей, а автономные Церкви такой независимости лишены, их первые епископы поставляются архипастырями кириархальной Церкви. Из этого вытекают и другие ограничения самостоятельности автономной Церкви. Её статус, устав, утверждается Церковью кириархальной, что тоже служит выражением канонической зависимости. Святое миро автономные Церкви получают от Церкви кириархальной, они также принимают участие в расходах на содержание высшей власти кириархальной Церкви. Первые епископы автономных Церквей подсудны высшей судебной власти Церкви кириархальной. Свои отношения с другими Церквями автономная Церковь осуществляет через посредство Церкви кириархальной, но при этом автономные Церкви могут участвовать в межцерковных контактах, в частности, и на всеправославном уровне и самостоятельно, но при безусловном согласовании своей позиции с кириархальной Церковью.

Автономная Церковь обычно имеет малое число епископов и даже только одного архиерея, как это имело место до недавних пор в Японской Православной Церкви.

Основанием для провозглашения автономии могут служить разные факторы, чаще всего, нахождение её в пределах иного государств, чем кириархальная Церковь, а также географическая отдалённость и этническое своеобразие. Исторически провозглашение автономии часто следовало за приобретением политической самостоятельности государством, где находится эта Церковь. Так, в 1818 году было образовано Сербское княжество, находившееся в вассальной зависимости от Порты, и в 1832 году Сербская Церковь получила автономию. Утрата же государственной самостоятельности обычно ведёт и к упразднению автономии. В 1878 году Босния и Герцеговина освободились от власти Турции и были оккупированы Австро-Венгрией, спустя два года Босно-Герцеговинская Церковь получила автономию от Константинопольского Патриархата, но с вхождением Боснии в состав Югославии автономия была упразднена.

Статус автономных Церквей – промежуточный, переходный, и потому в истории наблюдаются две тенденции в судьбе автономных Церквей: одни Церкви со временем дорастают до автокефалии и, в конце концов, получают её, другие же утрачивают автономию, превращаясь в обычные митрополичьи округа или епархии.

В настоящее время наши диптихи знают четыре автономных церкви: Древнюю Синайскую, первый и единственный епископ которой с титулом архиепископа Синайского, Фанарского и Раифского получает хиротонию от Патриарха Иерусалимского; Финляндскую Церковь, кириархальной для которой ныне является Константинопольский Патриархат; автономную Православную Церковь в Японии в составе Русской Православной Церкви; Китайская автономная Православная Церковь в юрисдикции Московского Патриархата, которая была фактически уничтожена в ходе «культурной революции» в 1960-х годах (в настоящее время предпринимаются усилия по её восстановлению). Украинская Православная Церковь, в 1990 году получившая самостоятельность, но сохранившая юрисдикционную связь с Русской Церковью, по статусу своему близка к автономии, хотя в томосе Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о даровании ей самостоятельности термин «автономия» не употреблён. Архиерейский Собор 2000 года определил её статус, как самоуправляемой Церкви с широкой автономией.

Каждая автокефальная Поместная Церковь представляет собой совокупность нескольких епископий, поэтому она должна иметь органы своего единства, наделённые административной властью, возвышающейся над властью отдельных епископов. Посредством своих органов высшего управления Поместная Церковь поддерживает постоянные отношения с другими автокефальными Церквями. Иными словами, высшая церковная власть представляет собой также орган общения Поместной Церкви со Вселенским Православием, но в первые два столетия Вселенская Церковь не имела ещё поместной структуры и состояла из общин, возглавляемых епископами. Образование Поместных Церквей, объединяющих несколько епископий и возглавляемых первыми епископами, относится к эпохе не ранее III столетия.

Исторически первой формой объединения нескольких епископий в одну Поместную Церковь явились Церкви провинций Римской империи (по-гречески – επαρχια, епархия), таких как Вифиния, Памфлия, Понт, Ликия. Титул первого епископа Церкви отдельной провинции – митрополит. Митрополиты были епископами первенствующих столичных, городов провинций, такой город именовался город-мать (по-гречески – μητροπολις), отсюда митрополит. Под председательством митрополитов проходили епископские соборы. В 34-м Апостольском правиле, которое гласит: «Епископам всякого народа подобает знати перваго в них и признавати его яко главу…» – по сути дела, подразумеваются те же митрополиты. Дело в том, что в названии многих провинций воспроизводилось имя народа заселявшего провинцию до ей завоевания Римом и потом, в большинстве случаев ассимилированного, например: Галатия, Фригия, Лидия. Зонара в толковании на это правил называет первенствующих епископов «архиереями митрополии».

Правило 9-е Антиохийского Собора, содержательно идентичное 34-му Апостольскому правилу, вместо «первого епископа» говорит уже о митрополите. Поскольку на территории такой митрополии, или «епархии», находилось несколько епископий (епархий – в нашем понимании), то значение греческого слова «епархия» (то есть латинская «провинция») соответствует, когда речь идёт о церковно-территориальном делении, нашему митрополичьему округу (ныне такие округа сохранились в одной только Румынской Церкви).

В эпоху гонений христианство распространялось по провинциям из их центров, где христианские общины часто были устроены самими апостолами или мужами апостольскими, подобно Церквям Антиохии, Рима, Коринфа, Ефеса. Христианские общины, обязательные своим рождением епископам и проповедникам из апостольских Церквей провинциальных столиц – митрополий (по-гречески – μητροπολις, «город – мать»), чтили эти Церкви, как своих матерей, признавали их авторитет, а в известном смысле, и юрисдикцию предстоятелей материнских церковных общин. Так складывались первые Поместные Церкви, возглавляемые автокефальными первыми епископами.

В канонических памятниках впервые титул митрополита встречается в правилах I Вселенского Собора (правила 4-е, 6-е, 7-е).

По мнению профессора Н. А. Заозерского, указанными канонами вводилось новое церковное устройство, и митрополиты – это вовсе не новое наименование древних первых епископов-примасов, а иерархи, области которых входили в состав более обширных округов, находившихся в юрисдикции древних примасов. «Митрополит, – пишет он, – явился посредствующей инстанцией между епископом и примасом»²⁷³.

Обратимся к тексту 6-го правила I Вселенского Собора, в котором настаивается на неприкосновенности преимуществ Александрийских епископов: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми сими… Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей». Н. А. Заозерский находит тут свидетельство того, что «законодатель оставил неприкосновенным древнее синодально-примасское устройство всюду, где оно уже образовалось и мело своё прошлое; примас оставался с прежним своим значением во всём своём округе; следовательно, синодально-митрополитское устройство вводилось, как новая централизующая церковное управление организация только в качестве дополнения прежде существовавшего устройства, а отнюдь не как заменяющая его форма»²⁷⁴.

На деле, однако, как это установлено церковными историками и канонистами, права Александрийского епископа в эпоху I Вселенского Собора были именно правами митрополита, несмотря на всю обширность его области; ибо между Александрийским епископом и епископами других городов Египта, Ливии и Пентаполя не было посредствующих инстанций²⁷⁵. Что же касается особого авторитета Александрийского престола, то его нельзя выводить из прав примаса и сводить к этим правам. Высокий авторитет кафедры святого Марка распространялся на всю Вселенскую Церковь. Поэтому то обстоятельство, что Александрийские епископы выделялись из ряда прочих митрополитов, не может быть использовано как аргумент в доказательство того, что они были главами Церкви, включавшей в себя уже в IV столетии несколько митрополий.

«Первый епископ» (примас) – это не титул, а всего лишь архаическое уже для IV века наименование первых епископов, которые в Никейскую эпоху почти повсеместно стали именоваться митрополитами. Косвенное доказательство того, что примас – это не титул, находим в 48-м правиле Карфагенского Собора: «Епископ первого престола да не именуется экзархом иереев, или верховным священником, или чем-либо подобным, но токмо епископом первого престола». Для отцов Карфагенского Собора в высшей степени характерна была тенденция противостоять стремлению влиятельных епископов, прежде всего Римского, «вносить дымное надмение мира в Церковь Христову» (Послание Африканского Собора к Келестину, папе Римскому). Титулы экзарха или верховного священника отвергаются отцами Собора, и им предпочитается наименование первоиерарха первым епископом (примасом), поскольку оно заключает в себе лишь реальное описание положения первоиерарха среди прочих равных ему епископов, в нём для отцов Карфагенского Собора ещё не было заметно характера титула. В противном случае, если бы титул примаса обозначал епископа, имеющего власть высшую, по сравнению с властью митрополитов, зачем бы понадобилось предпочитать его другим титулам?

Хронологически появление титула «митрополит» действительно совпадает с Никейской эпохой; это, однако, вовсе не свидетельствует о том, что I Вселенский Собор вводил новое церковное устройство. В начале IV столетия, после административной реформы Диоклетиана, увеличившего число провинций и сделавшего их основной единицей территориального деления империи, за епископами столичных городов провинций – митрополий – постепенно закрепилось наименование митрополитов. Ими стали те же «первые епископы всякого народа» (34-е Апостольское правило), ибо деление империи на провинции сохранило следы этнической карты недавнего прошлого.

В пределах Римской империи в IV столетии существовало не менее 200 провинций и, следовательно, примерно столько же митрополичьих округов, по сути дела, автокефальных Поместных Церквей.

Следующим этапом в укрупнении Поместных Церквей явился конец IV века, когда появились первые епископы с титулом экзарха, или архиепископа. Хотя впервые в канонах слово «экзарх» встречается уже в 6-м правиле Сардикийского Собора (слово «экзарх» известно было, конечно, и ранее, но употреблялось оно лишь в отношении лиц, облечённых гражданской властью), в нём оно, однако, не имеет особого самостоятельного значения, являясь иным наименованием для митрополита, но в 9-м и 17-м канонах Халкидонского Собора этот термин употреблён с иным значением: «Аще же кто будет обижен от своего митрополита, да судится перед экзархом великия области или пред Константинопольским престолом» (17-е правило).

В эпоху великих византийских канонистов (XII в.) первоначальное значение церковного титула экзарха было основательно забыто. Зонара в толковании на 17-е правило Халкидонского Собора писал: «Некоторые экзархами округов называют патриархов… А другие говорят, что экзархами называются митрополиты областей и приводят в удостоверение 6-е правило Сардикийского Собора… И лучше было бы, – резюмирует Зонара, – экзархами считать митрополитов областей». Но сам текст 9-го и 17-го правил не позволяет считать их митрополитами. Несомненно прав был Вальсамон, который в толковании на 9-е правило писал: «Экзарх округа не есть, как мне кажется, митрополит каждой области, но митрополит целого округа. А округ заключает в себе многие области». Из толкования Вальсамона видно, что в его время значение титула экзарха изменилось, и в своём новом значении он уже не давал ключа к разгадке древнего экзкршества. «Это преимущество экзарха, – продолжает Вальсамон, – ныне не имеет действий; ибо, хотя некоторые из митрополитов и называются экзархами, но не имеют у себя в подчинении других митрополитов, состоящих в округах. Итак, вероятно, в те времена были какие-нибудь другие экзархи округов». Именно так. Экзархи, о которых говорится в 9-м и 17-м правилах Халкидонского Собора были епископами церковных диоцезов – более крупных церковных образований, чем митрополичий округ.

Появление таких образований связано с развитием административного деления самой Римской империи, ибо процесс церковной централизации направлен был на то, чтобы привести церковную организацию в соответствие с тем новым административным делением, которое сложилось в IV столетии. При святом равноапостольном Константине Великом империя была разделена на четыре префектуры: Галлию, Италию, Иллирик и Восток, самую обширную из всех. При этом две столицы империи – Рим и Константинополь (Новый Рим) – имели особый статус и не входили в префектуры. Вместе с Иллириком префектура Восток составляла грекоязычную половину государства, а Италия и Галлия – латиноязычную. Префектура Галлия включала в себя собственно Галлию, Британию, Испанию и Мавританию; Италия – помимо Италии, также Германию, Норик, Панонию, Далмацию и Эпир (на западе Балканского полуострова) и Африку (со столицей в Карфагене); Иллирик с центром в Фессалониках – Македонию и Дакию. В префектуру Восток входили следующие диоцезы: Азия (с центром в Эфесе), объединившая провинции, расположенные в юго-западной части Малой Азии; Понт со столицей в Кесарии Каппадокийской, занимавший северо-восточную часть Малоазийского полуострова и Армянское нагорье; и Фракия (восточная оконечность Балканского полуострова с центром в Ираклии), на территории которой находилась новая столица империи – Константинополь; Сирия (со столицей Антиохией) и Египет с Ливией и Пентаполем (главный город – Александрия), а также Кипр. Каждый диоцез включал в себя по несколько провинций. Экзархами (по-латыни – викариями) первоначально именовались не первоиерархи, а гражданские начальники диоцезов. Подобно тому, как деление империи на провинции послужило основанием для образования митрополичьих областей, введение диоцезальной организации гражданского управления привело к объединению митрополий в более крупные церковные области, первые епископы которых стали называться экзархами, а ещё чаще – архиепископами.

В западной, латинской половине империи экзархам соответствовали примасы, ибо отцы Карфагенского Собора в 48-м (39-м) правиле запретили употреблять титул экзарха, как несовместимый с идеалом христианского смирения; но на Востоке этот титул сохранился, хотя и приобрёл впоследствии иное значение, как об этом писал Вальсамон.

Экзархаты, или великие области, оказались неустойчивыми эфемерными образованиями. Процесс укрупнения Поместных Церквей на этой стадии не закончился. Исключительным положением Константинополя, «города царя и сената», обусловлено было и его церковное возвышение. Несмотря на возражения со стороны Рима, уже II Вселенский Собор постановил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» (3-е правило). Халкидонский Собор включил в юрисдикцию Константинопольского епископа, помимо Фракийского, также Азийский и Понтийский диоцезы (правило 28-е). В латинской половине империи власть Римского епископа распространилась вначале на Италию, кроме Равенской и Миланской Церквей, а затем и на весь Запад с его тремя префектурами. Впоследствии, в эпоху императоров-иконоборцев, восточная часть Иллирика, а также Южная Италия и Сицилия были переведены из юрисдикции Рима в юрисдикцию Константинополя. Римские папы смогли позже восстановить свой контроль в Южной Италии и Сицилии, но не в восточном Иллирике, который на века остался в пределах Константинопольского Патриархата и, благодаря этому, сохранил свою принадлежность к Вселенской Православной Церкви.

Уже I Никейский Собор предоставил первенство чести в Палестине епископу Элии-Иерусалима, Матери всех Церквей (правило 7-е). Это привело потом к полной самостоятельности, к автокефалии Иерусалимской Церкви. В границах своего диоцеза осталась Александрийская Церковь, включавшая Египет, Сирию и Пентаполь.

Ко времени Халкидонского Собора окончательно сложился диптих первых епископов Христианской Церкви: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский. В таком порядке пять первых престолов перечислены в 36-м правиле Трулльского Собора: «… определяем, да имеет престол Константинопольский равныя преимущества с престолом древнего Рима и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем; после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима». Епископы этих пяти первенствующих престолов стали титуловаться Патриархами.

В церковных источниках слово «патриарх» по отношению к епископам употребляется с конца IV века, первоначально, однако, без однозначного, фиксированного значения. Так, по словам церковного историка Сократа, II Вселенский Собор вверил каноническое окормление отдельных областей восточной половины Римской империи епископам, которых он именует Патриархами²⁷⁶. Вероятно, первым официальным документом, в котором слово «патриарх» употреблено, как высший иерархический титул, является «Конституция» Зенона от 477 года²⁷⁷. В канонах титул Патриарха появляется спустя два столетия, впервые – в 7-м правиле Трулльского Собора, тематика которого, однако, совершенно не связана с характеристикой значения Патриаршего сана.

В IX веке сложилось своеобразное учение о пентархии, о том, что в Церкви может быть лишь пять Патриархов, подобно тому, как есть только пять чувств, и вся Вселенная должна быть поделена между ними. Теорию «пентархии» отстаивал Антиохийский Патриарх Пётр. Его рассуждение на этот предмет было внесено в «Синопсис» Стефана Ефесского, а оттуда, через Аристина, – в «Кормчую» святого Саввы и, следовательно, – в нашу печатную «Кормчую» (гл. 40-я). Сторонником этого курьёзного учения был и знаменитый Вальсамон. Теория «пентархии», лишённая и канонических, и исторических оснований, давала впоследствии филетистам из Константинопольского Патриархата мнимые доводы в отстаивании церковной гегемонии над негреческими Православными Церквями. Тенденция, выразившаяся в этой теории, существует и ныне, она служит иногда причиной осложнений во взаимоотношениях Восточных Патриархатов и Поместных Церквей, получивших автокефалию во II тысячелетии от Рождества Христова.

Между тем, уже III Вселенский Собор, подтвердив в своём 8-м правиле автокефалию Кипрской Церкви, которую оспаривала Антиохия, не оставил никаких разумных церковных оснований для развития учения об исключительных преимуществах пяти первых престолов христианского мира. Поучительно положение, которым оканчивается это правило: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархиях; дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под его рукою, или его предшественников; но аще кто простер и насильственно какую епархию себе подчинил да отдаст оную, да не преступаются правила отец; да не вкрадывается под видом священнодействия надменность власти мирския; и да не утратим по малу, неприметно, тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков».

Помимо автокефальной Кипрской Церкви во главе с архиепископом, со времени императора Юстиниана существовала также автокефальная Церковь Новой Юстинианы, предстоятель которой титуловался архиепископом; с ней преемственно связана Охридская архиепископия.

Христианские общины от древности существовали и за восточными пределами Римской епархии. Возглавлялись они епископами, среди которых первенство принадлежало епископу Селевкии Вавилонской. В качестве первого епископа Церкви в пределах Персии он титуловался Католикосом. Впервые титул Католикоса упоминается в документе 410 года. Возглавляемый Католикосом Селевкии католикосат не имел автокефального статуса и находился в зависимости от Антиохийского архиепископа, впоследствии Патриарха, однако обладал широкой автономией. После отпадения католикосата в несторианскую ересь Католикосы Селевкии Вавилонской усвоили себе титул Патриархов, притязая на полную автокефалию. Кроме того, Католикосами стали титуловаться первоиерархи Армянской Церкви, оказавшейся, как известно, после Халкидонского Собора вне Вселенской Православной Церкви.

Впоследствии сан Католикоса усвоили себе Грузинские Первосвятители. История Грузинской Церкви восходит к IV веку, когда, благодаря апостольскому подвигу святой равноапостольной Нины, новую веру принял грузинский царь Мириан. Матерью Грузинской Церкви была Антиохийская Церковь. В 467 году Предстоятель Иверской Церкви, кафедра которого находилась в Мцхете, получил от Антиохийского престола титул Католикоса. С середины VIII века Грузинская Церковь стала фактически самостоятельной, хотя её автокефалию не признавали в Константинополе и Антиохии.

В XIV столетии в Западной Грузии был образован новый католикосат с резиденцией сначала в Бичвинте (Пицунда), а потом в Кутаиси. Последний Абхазско-Имеретинский Католикос Максим в конце XVIII века удалился на покой в Россию, в Киев. После страшного разгрома Грузии персидскими полчищами в 1795 году, когда численность населения в прошлом великого государства, во время царицы Тамары, сократилась до нескольких десятков тысяч, грузинский народ увидел своё спасение в подданстве России. В 1801 году Грузия была присоединена к Российской империи. Вскоре после этого, в 1811 году, упраздняется и грузинская церковная автокефалия. Вместо ушедшего на покой Католикоса Антония V Святейший Синод назначил в Грузию Экзарха.

В 1917 году Грузинская Церковь восстановила свой автокефальный статус, который, однако, не был признан ни Поместным Собором Русской Церкви 1917 – 1918 годов, ни новоизбранным Патриархом св. Тихоном. Предстоятель Грузинской Церкви получил титул Католикоса-Патриарха. Каноническое общение между Русской и Грузинской Церквями было восстановлено в 1943 году. Русская Церковь признала автокефальный статус Грузинской Церкви, при этом, однако, не дана была согласованная оценка обстоятельствам, связанным с фактическим учреждением автокефалии в 1917 году.

Помимо пяти Патриархатов, Древней Кипрской Церкви, искони автокефальной и учреждённой при святом императоре Юстиниане автокефальной архиепископии Новой Юстинианы, а также Грузинского Католикосата, с конца I тысячелетия по Рождестве Христовом образуются новые автокефальные Церкви. Главы их со временем удостаиваются Патриаршего сана. Образование новых Поместных Церквей было связано со славянской колонизацией Балкан и обращением славянских народов в христианство. Так, при болгарском царе Симеоне, преемнике крестителя болгар святого царя Бориса, Болгарская Церковь обрела фактическую независимость от Вселенского Патриархата, а в 927 году Константинопольская Церковь признала её автокефальный статус и патриаршее достоинство её предстоятеля Дамиана. После разгрома Болгарии императором Василием Болгаробойцем Болгарская Церковь утратила патриаршее возглавление. Новым её главой стал тогда архиепископ Охридский, который мыслился, как правопреемник древних архиепископов Новой Юстинианы.

Патриаршество восстановлено было в Болгарии вместе с её национально-государственным возрождением в XIII веке, когда Константинопольский Патриархат вместе с другими Восточными Патриархами даровал Тырновскому архиепископу Патриарший титул. Вторично болгарская церковная автокефалия была утрачена после гибели Болгарского государства под натиском османских турок. Султан подчинил Болгарскую Церковь Константинопольскому Патриарху, который в Турецкой империи признавался этнархом и наделён был правами гражданской юрисдикции над всеми подданными султана православного вероисповедания. До середины XVIII века просуществовала автокефальная Охридская архиепископия, однако клир этой южнославянской церкви был эллинизирован.

Новое восстановление церковной независимости болгарского народа произошло уже в XIX веке, в 1872 году, вначале, правда, самочинно и с нарушением канонов, что повлекло за собой анафематствование со стороны Константинополя и прекращение евхаристического общения новообразованного Болгарского экзархата с другими Православными Церквями. Лишь в 1945 году болгарская схизма была преодолена, а с 1953 года Болгарская Церковь, как и в Средневековье, возглавляется Патриархом.

Подобно Болгарской, и Сербская Церковь в своей истории пережила несколько трагических разрывов. Самостоятельная архиепископия была учреждена в Сербии в начале XIII столетия, при сыне великого жупана Неманя Стефане Первовенчанном. Автокефальным архиепископом стал младший сын Неманя – афонский инок святой Савва. В 1346 году, при короле Стефане Душане, Собором сербских епископов архиепископ Печский Иоанникий был возведён в сан Патриарха. За этим последовала анафема со стороны ревниво охранявшей свои преимущества Константинопольской Патриархии. Анафема была снята в 1374 году, в самый канун османского порабощения Сербии.

В 1766 году Османской Портой упраздняется Печская Патриархия, а все сербские епархии передаются в подчинение Патриарху Константинопольскому. И только в 1879 году, после восстановления сербской государственности, Сербская Церковь возвратила себе автокефальный статус. Но ещё в 1710 году Печская Патриархия даровала автокефалию митрополиту Карловацкому, главе Православной Церкви на территории, входившей в состав Австрийского государства. После венгерского восстания 1848 года митрополиты Сремских Карловцев стали носить титул Патриархов.

В 1920 году, вслед за государственным объединением сербов, хорватов, словенцев и македонцев в единое государство, в единый Сербский Патриархат объединены были и ранее самостоятельные Церкви народов Югославии.

Русская Православная Церковь – дочь Константинопольского Патриархата – стала автокефальной в 1448 году. С 1589 года предстоятели Русской Церкви носят Патриарший титул, утраченный в 1721 году и восстановленный в 1917 году.

Вслед за освобождением части греков от турецкого ига и образованием суверенного Греческого государства в XIX веке учреждается автокефальная Афинская архиепископия, вначале самочинно, но потом признанная в Константинополе. Когда в начале XX веке в состав Греции вошла часть Македонии и Фракии, а также Крит, Константинопольский Патриархат сохранил в своей юрисдикции эти территории.

Румынская Церковь обрела автокефальный статус в 1865 году после обретения румынским народом государственной независимости. В 1925 году предстоятель Румынской Церкви Мирон был возведён в сан Патриарха.

В XX столетии образованы четыре новых автокефальных Церкви: Албанская, Польская, Чешских земель и Словакии и Американская. Автокефальный статус Американской Церкви не признаётся в Константинополе.

Все автокефальные Церкви равноправны. На деле, однако, Римские епископы, усвоившие себе вместе с Александрийскими и Антиохийскими Патриархами титул пап, уже с VI столетия начинают заявлять притязания на власть над всей Кафолической Церковью, обосновывая их мнимым главенством Первоверховного апостола Петра, «князя Апостолов», как его называют на Западе, над другими Апостолами. На Востоке, который всегда оставлял за Римскими епископами первенство чести и видел в них защитников и хранителей Православия, притязания на главенство в Церкви не вызывали никаких церковно-правовых последствий, а вот западные Церкви постепенно, одна за другой, действительно оказались в юрисдикции пап.

Особенно упорное сопротивление папским притязаниям оказывала Африканская Церковь. Карфагенский Собор включил в свои правила «Послание к папе Римскому Келестину» (424 г.), которое вошло во все своды правил. В этом послании Собор отвергает право Римского папы принимать апелляции на судебные постановления Собора африканских епископов. Но после нашествия вандалов – ариан – обескровленная Африканская Церковь оказалась вынужденной искать защиты у папы.

Между тем, на Востоке (до Халкидонского Собора) к первенству стремились Александрийские епископы. Заслуги святых Афанасия и Кирилла в защите Православия, тесный союз Александрии с Римом, установившийся со времени святого Афанасия, высокий авторитет Александрийской богословской школы, превосходившей по своему научному уровню все остальные христианские школы империи, – питали амбиции Александрийских пап. Но осуждение и низложение главы Александрийской школы Диоскора Халкидонским Собором положило конец этим несостоявшимся притязаниям.

С конца IV века на первое место выдвигается Константинопольский Патриархат. Благодаря политическому значению столицы, Константинопольский Патриарх, к которому первому из епископов обращался Император, приобрёл существенные преимущества перед другими греческими Первоиерархами. Он получил статус посредника между Императором и другими патриархами. Являясь в столицу, Александрийский, Антиохийский или Иерусалимский Патриархи могли представляться царю только после предварительного доклада у Патриарха Константинополя. За епископами Нового Рима Халкидонский Собор признал право принимать апелляции на митрополитов Патриархата: «Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие, да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующего Константинополя, и пред ним да судится» (правило 9-е). В конце VI века, со времени святого Иоанна Постника, Константинопольские Первоиерархи усваивают себе титул Вселенских Патриархов, против чего тщетно протестовал папа Григорий Великий. Ещё более отчётливо значение Константинопольских Патриархов, как Первоиерархов греческого Востока, подобных Римским Патриархам латинского Запада, проявилось после того, как область Иллирика (занимавшая Балканский полуостров), в которой преобладало греческое население, вместе с грекоязычными, по преимуществу, в ту эпоху Сицилией и Южной Италией, императором Львом Исавром были изъяты из юрисдикции Рима и переданы в окормление Константинопольским Патриархам.

Значение остальных Восточных Патриархов, подорванное христологическими ересями, когда большая часть населения Египта и Сирии отпала от Православной Церкви, а потом и арабским завоеванием этих стран, умалилось до крайности. Константинопольский Патриарх, действительно, остался единственным духовным главой всего христианского Востока. Эти исторические обстоятельства дали повод для изобретения византийскими канонистами ещё одной неосновательной теории. В толковании на 3-е правило II Вселенского Собора Аристин писал: «Одинаковые преимущества и одинаковую честь с Римским епископом должен иметь и епископ Константинополя, как и в 28-м правиле Халкидонского Собора понято это правило, потому что этот город есть Новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог «по» (meta) здесь обозначает не честь, но время, подобное тому, как если бы кто сказал: «По многом времени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римским».

Возражая против такого надуманного толкования, Зонара отмечал: «Некоторые думают, что предлог «по» означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления… Но 131-я новелла Юстиниана, находящаяся в 5-й книге «Василик», титуле 3-м, даёт основание иначе понимать эти правила, как они были понимаемы с определениями Святых Соборов, чтобы святейший папа древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, Нового Рима, занимал второй чин после апостольского Престола Древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими». Итак, ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имён предстоятелей их один занимал первое, а другой – второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда». С Зонарой во всём согласен и Вальсамон. Однако, в «Кормчей книге» сказано: «А аще рече правило… не о том глаголет, якоже римскому честию больше быть, но о сказании времени се речено есть. Якоже бы некто, якоже се рек по многих летах равныя чести римскому епископу и Константина града епископ сподобися».

В поддержку притязаний Константинопольский иерархов на главенство в Церкви во второй половине XI века был выполнен греческий перевод подложной дарственной грамоты Константина Великого папе Сильвестру, на самом деле составленной в Риме не ранее начала IX века. По смыслу этой грамоты Римский епископ оказывался не только духовным главой, но и мирским властителем Италии и всего Запада. В Константинополе утрату этих преимуществ Римского папы, понимаемых, конечно, не так широко, связывали не столько с отпадением Рима от Вселенского Православия, сколько с перемещением столицы, царского скипетра, из Ветхого Рима в Новый Рим. Константинопольские Патриархи не претендовали, конечно, на светскую власть в империи, но опирались на этот фальсификат в отстаивании своих притязаний на главенство в Церкви. Хотя, конечно, на более серьёзном и глубоком уровне канонического мышления Константинополь не доходил до квалифицированной папистической теории. Все эти своеобразные измышления отражали не более чем тенденцию.

Первенствующее значение Константинопольского Патриарха на Православном Востоке не только сохранилось, но даже возросло после падения Константинополя в 1453 году. Завоеватель Ромейской державы Мухаммед II признал Патриарха Геннадия Схолария главою всей «райи» – православных подданных Порты – не только в духовном, но и в гражданском отношении. Константинопольские Патриархи получили в Османской империи статус этнархов. Весьма характерно и такое обстоятельство: Порта входила в сношения с Патриархом через Министерство иностранных дел. Притязания на исключительное место во Вселенской Церкви заявлены были Константинопольской Патриархией вновь в XX столетии, главным образом, в связи с теми гонениями, которые обрушились в начале этого века на самую многочисленную и влиятельную в православном мире Русскую Церковь.

Православная экклезиология, однако, не оставляет места не только римско-католической доктрине о наместничестве Христа и непогрешимости Римского епископа, но и притязаниям Константинопольских Патриархов но особые права во Вселенской Церкви. Вместе с тем, в списках Церквей (диптихах), а значит, и при распределении мест на Соборах, в рамках межцерковного этикета каждой Церкви отведено своё место в общем ряду, и это место её закрепляется твёрдо; в течение столетий оно может оставаться неизменным, хотя это место в диптихе, называемое иначе рангом чести, лишено догматического значения, а обусловлено исторически. В основе диптиха лежат разные принципы: древность Церквей, хронологическая последовательность провозглашения автокефалии, политическое значение городов с кафедрами первых епископов.

Ныне Вселенская Православная Церковь включает девять Патриархатов. В порядке диптиха это: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Московский, Грузинский, Сербский, Румынский и Болгарский Патриархаты; шесть автокефальных Церквей возглавляются архиепископами (Кипрская, Элладская, Албанская) и митрополитами (Польская, Чешских земель и Словакии, Американская). В Константинопольской Церкви признаётся несколько иной диптих: в нём нет места для Православной Церкви в Америке, автокефальный статус которой там не признаётся, а также Грузинской Церкви отведено место после Болгарской – девятое.

История образования Поместных Церквей не оставляет возможности для догматизации преимуществ тех или других первосвятительских кафедр. Сами каноны (3-е правило II Вселенского Собора; 28-е правило IV Вселенского Собора) говорят о политических и, следовательно, исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Гражданское положение города определяло, согласно этим канонам, его место в диптихе. В 28-м правиле Халкидонского Собора недвусмысленно сказано: «Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества; поскольку то был царствующий град». Здоровый церковный консерватизм, правда, проявляется в том, что преимущества кафедры могут сохраняться длительное время и после падения политического значения города, как это произошло с престолами Восточных Патриархов.

Рим отвергал в древности и отвергает ныне политическую обусловленность ранга церковной кафедры. Ещё в эпоху церковного единства Востока и Запада западные отцы и епископы Рима основания для преимуществ одних престолов перед другими видели, главным образом, если не исключительно, в апостольском происхождении Церквей.

Появление этой доктрины объясняется особенностями церковной истории Запада. Как писал П. В. Гидулянов, «ввиду отсутствия на Западе общин, основанных Апостолами, ввиду того, что здесь единственной такой общиной был Рим, первенствующее положение Римского епископа выводили из основания Римской Церкви Апостолами и, в особенности, Петром, князем Апостолов»²⁷⁸. Что же касается Востока, то к нему это западное учение неприменимо: происхождение Коринфской Церкви ничуть не менее почтенно, чем происхождение Александрийской Церкви; между тем, Коринфские епископы никогда не претендовали на равную честь с Александрийской.

Однако, общепринятая на Востоке тенденция объяснять церковный ранг кафедры политическим положением города вполне распространяется и на Запад: Рим – это первопрестольная столица империи, Карфаген – столица Африки, Равенна – резиденция Западно-Римских императоров. Таким образом, восточная точка зрения, прямо выраженная в 28-м правиле Халкидонского Собора, имеет все основания притязать на общецерковную значимость.

В ходе истории Поместные Церкви в I тысячелетии становились всё более крупными образованиями, но основные принципы их внутреннего устройства, будь то митрополии IV века или позднейшие Патриархаты, оставались неизменными и незыблемыми.

Каноническая основа структуры управления во всякой автокефальной Поместной Церкви определена в 34-м Апостольском правиле: «Епископам всякого народа, – гласит оно, – подобает знати перваго в них и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его разсуждения; творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух».

По толкованию Зонары, «настоящее правило повелевает, чтобы первенствующих епископов в каждой епархии почитали главою и без них не делали ничего такого, что имеет отношение к общему состоянию Церкви, каковы, например, догматические исследования, мероприятия по поводу общих заблуждений, поставления архиереев и тому подобное… Впрочем, – продолжает Зонара, – и первенствующему епископу правило не позволяет, по злоупотреблению честью, превращать оную в преобладание, действовать самовластно и без общего согласия своих сослужителей делать что-либо указанное выше или тому подобное».

Большая часть правил, конкретизирующих права и обязанности Первоиерарха – главы Поместной Церкви – относится к IV веку – первой половине V века, поэтому обычно первый епископ именуется в этих канонах митрополитом.

Правило 9-е Антиохийского Собора, по сути, представляет собой развёрнутый перифраз 34-го Апостольского правила. Каноны 16-й и 20-й Антиохийского Собора и 19-е правило Халкидонского Собора возлагают на митрополита обязанность созывать Поместные Соборы и предоставляют ему право председательствовать на них. Каноны 4-й и 6-й I Никейского Собора возлагают на Первоиерархов попечение о вдовствующих кафедрах и осуществление руководства при избрании епископов, а также утверждение избранных. Согласно 9-му правилу Халкидонского Собора, главе Поместной Церкви (митрополиту и экзарху) принадлежит право принимать жалобы на епископов и назначать соответствующие расследования. Правило 63-е Карфагенского Собора предусматривает посещение первоиерархом подчинённых епископий, иными словами, даёт ему право визитации.

Наконец, согласно 14-му правилу Двукратного Собора, подчинённые Первоиерарху епископы обязаны возносить его имя за богослужением: «Аще который епископ, – гласит канон, – поставляя предлогом вину своего митрополита, прежде соборнаго разсмотрения, отступит от общения с ним и не будет возносити имя его, по обычаю, в Божественном Тайнодействии, о таковом святый Собор определил: да будет низложен...»

Таким образом, обязанности, возлагаемые в соответствии с канонами на Первоиерарха Поместной Церкви, не сводятся к председательству в соборе епископов, как это пытались представить в русской церковной печати начала XX века сторонники обновленческой тенденции²⁷⁹.

В правилах, однако, определены и границы власти Первоиерарха. В делах, касающихся всей Поместной Церкви, он не может решать ничего важного без согласия собора епископов (34-е, 74-е Апостольские правила; 9-е, 19-е правила Антиохийского Собора). Первоиерарх избирается и поставляется собором зависящих от него епископов и, в случае печальной необходимости, подлежит их суду (1-е правило Ефесского Собора). В парикии подчинённого ему епископа Первоиерарх мог действовать лишь как административная власть, но не как архиерей: он не вправе был здесь ни рукополагать, ни учить, ни совершать каких-либо архиерейских действий без согласия местного епископа («Кормчая», гл. 58). При решении церковных дел Первоиерарх действует не единолично, а от лица всей поместной иерархии, которая представлена на Соборе. Через Собор проявляется экклезиологический принцип равенства духовной власти, равенства служения всех епископов, независимо от их титулов и принадлежащей им административной власти.

Согласно 37-му Апостольскому правилу, созыв Собора происходит дважды в году: «В первый раз, в четвертую неделю Пятидесятницы, а во вторый, октября во вторыйнадесять день». Впоследствии Трулльский Собор издал новое правило: созывать Собор не реже одного раза в год: «Но как, по причине набегов варваров и по иным случайным препятствиям, предстоятели Церквей не имеют возможности составляти соборы дважды в году, то разсуждено: для могущих, как вероятно, возникати церковных дел, в каждой области всемерно быти собору вышереченных епископов единожды в лето… в том месте, которое как выше речено, изберет епископ митрополии» (8-е правило). По зову Первоиерарха все епископы обязаны являться на указанное им место. Отсутствующие без уважительной причины подлежат прещениям (19-е правило IV Вселенского Собора; 87-е правило Карфагенского Собора; 8-е правило Трулльского Собора).

Чтобы постановления Собора имели законную силу, он, согласно канонам, должен состоять не менее чем из трёх иерархов – митрополита и двух епископов (16-е, 20-е правила Антиохийского Собора). В случае, если бы местные гражданские начальники воспрепятствовали епископу явиться на Собор, то, согласно церковным канонам, они подлежат отлучению (6-е правило VII Вселенского Собора), а на основании 137-й новеллы Юстиниана такие начальники отстранялись от своей должности. К компетенции Собора относятся все дела, касающиеся церковной области, но решаться эти дела должны на общецерковных основаниях, в соответствии с догмами и канонами; в противном случае, Поместная Церковь рискует отпасть от кафолического единства.

По определению VII Вселенского Собора, вопросы, относящиеся к ведению Соборов, разделяются на «канонические» и «евангельские». Согласно толкованию Вальсамона, «канонические предания суть: законные и незаконные отлучения, определения клириков, управление епископским имуществом и таковое, то есть всё, относящееся к области церковного управления и суда, а евангельские предания и Божии заповеди суть: крестить во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, не прелюбы сотвори, не любодействуй, не лжесвидетельствуй и подобное» – иными словами, литургическая жизнь Церкви, христианская нравственность и вероучение. В соответствии с 37-м Апостольским правилом и 20-м правилом Антиохийского Собора к компетенции Собора относятся и «рассуждения о догматах благочестия».

Помесный Собор является также и судебным учреждением. Он представляет собой первую инстанцию при рассмотрении споров между епископами о границах их областей (17-е правило IV Вселенского Собора; 25-е правило Трулльского Собора), по жалобам клириков на чужого архиерея (9-е правило IV Вселенского Собора) и по жалобам на епископов с обвинением их в действиях, несовместимых с достоинством архиерейского сана (12-е правило Антиохийского Собора). А для всех мирян и клириков, в отношении которых епископ изрёк приговор об их отлучении, Помесный Собор представляет собой вторую апелляционную инстанцию (5-е правило I Вселенского Собора; 6-е, 14-е 15-е правила Антиохийского Собора). Карфагенский Собор в своём 12-м правиле предусматривает присутствие двенадцати епископов для суда над епископом, шести – для суда над пресвитером, трёх – для суда над диаконом. Но в судебной практике Древней Церкви это правило не считалось обязательным; и пресвитеры, и диаконы обыкновенно подлежали суду одного своего епископа, но суд над епископом может совершаться только соборно.

Права Патриархов, согласно канонам, в главном аналогичны правам автокефальных митрополитов, но круг их более широкий. Патриархам принадлежало право утверждать митрополитов, избранных провинциальными соборами, и рукополагать их. В отличие от митрополитов, Патриархи имеют право ставропигии, то есть, посылая свой патриарший крест при основании храма или монастыря, они могут изъять этот храм или монастырь из юрисдикции местного епископа. По толкованию Вальсамона на 31-е Апостольское правило, право ставропигии, не упомянутое в канонах, покоится на «долговременном церковном неписанном обычае, который с незапамятных времён и поныне имеет в Церкви силу правил».

Канонические постановления об избрании митрополитов распространились вначале и на избрание Патриархов. Впоследствии право утверждения Патриархов присвоили себе и светские государи. В XV веке, на закате Византийской империи, епископ Симеон Солунский так описывал поставление Патриарха: «Когда Патриарх умирал, император призывал епископов ближайших городов для участия в избирательном соборе; кроме епископов, на соборе присутствовал также хартофилакс дворца. Собор избирал трёх кандидатов, которые и предлагались благоусмотрению императора. Император избирал одного из них. Затем следовала интронизация новоизбранного. Император посылал ему мантию и панагию прежнего Патриарха, которые хранились у него, как у защитника Церкви после его кончины, затем во дворце сам вручал избранному патриарший жезл и объявлял его Патриархом»²⁸⁰.

На упрёки тех, кто возражал против участия императора в поставлении Патриархов, Симеон Солунский отвечал так: «Совсем не император поставляет Патриарха, а Собор; император, будучи благочестивым, принимает лишь участие в этом и не потому только, что он защитник Церкви и помазанник Божий, но чтобы, принимая в этом участие, дать большую силу тому, что делает Церковь»²⁸¹.

Католическими богословами и канонистами практика участия императора в поставлении Патриархов и епископов используется как аргумент в противоправославной полемике. Между тем, как отмечал епископ Никодим (Милаш), «в древнее время, много раньше, чем явилось участие византийских императоров в поставлении Константинопольского Патриарха, западные государи, при избрании Римских пап, пользовались правом утверждения. Об этом свидетельствуют постановление императора Гонория, который в 418 году подтвердил Собор Бонифация I и отвергнул Собор Евлавия; эдикт Одоакра 484 года о том, что никакой выбор папы не может быть sine nostrae consultationae (без совещания с нами. – В. Ц.); закон Теодориха, подтверждающий эдикт Одоакра в этом отношении. После определения Латеранского Собора 1179 года, которым избрание пап было вверено исключительно коллегии кардиналов, право утверждения папского избрания со стороны государя получило отрицательный характер и превратилось в право запрещения избирать лицо, против которого были западные государи»²⁸². Ещё в XIX веке Австрийскому императору принадлежало право вето при избрании кандидатов на папский престол.

Подобно высшей церковной власти в древних автокефальных митрополиях, в Патриархатах церковная власть осуществляется в единении Первоиерарха – предстоятеля с собором епископов. Но поскольку регулярные собрания епископов таких обширных областей, какими являются Патриархаты, связаны были с большими затруднениями и неудобствами, уже в период Вселенских Соборов при патриарших кафедрах образовались постоянные соборы, или синоды, епископов. Слово «синод» означает собор, но на русском языке оно стало употребляться в значении «малый, постоянно действующий собор». Особую важность среди них имел, конечно, Константинопольский Синод эндимуса (συνοδος ενδημουσα). Он собирался из митрополитов и епископов, приезжавших в столицу по делам своих Церквей и порой проживавших в ней по нескольку лет. Благодаря этому, Патриарх во всякое время имел возможность собрать достаточное число архиереев для принятия соборного решения. После падения Византии, когда к Патриарху с синодом перешла и гражданская власть над православными подданными Порты, в синод были включены и представители мирян – фанариоты, избираемые народным собранием.

До середины XV столетия Русская Церковь, получившая своё начало от Греческой, не была автокефальной, а находилась в юрисдикции Константинопольского Патриархата, несмотря на то, что Русь была независимым государством с огромной территорией, превосходившей в ту пору размеры Византийской империи, и более чем с пятимиллионным населением (а по тем временам это численность населения великой страны).

Правда, академик Е. Е. Голубинский, проводя параллель между основными положениями международного права и теми нормами, которыми руководствуются Поместные Церкви в своих взаимоотношениях, писал: «Частная Церковь Греческая имела совершенно такое же право подчинить себе частную Церковь Русскую, какое право имело бы государство Греческое подчинить себе государство Русское, то есть не имела права ни малейшего и вовсе никакого»²⁸³. И противоправная, с точки зрения Е. Е. Голубинского, зависимость Русской Церкви от Греческой – от Константинопольского Престола – явление более позднее, а прежде Русская Церковь была независима, автокефальна. «Существуют основания думать, – отмечал он, – что первоначально дело было не так, а именно, что Русская Церковь первоначально было получила самостоятельность или независимость»²⁸⁴. Впрочем, сам учёный замечает: «Наше предположение эпизода автокефалии не имеет особенной твёрдости, и мы не настаиваем на нём усиленным образом»²⁸⁵.

Настаивать на первоначальной автокефалии – значило бы настаивать на совершенно беспримерном явлении в церковной истории. Ни в древности, ни в новое время не известно ни одного случая, когда бы новообразованная Поместная Церковь не находилась в течение более или менее длительного времени (часто на протяжении столетий) в канонической зависимости от Церкви-Матери.

Церковное предание, письменные источники, логика церковно-исторического процесса однозначно позволяют говорить о том, что и история Русской Церкви не представляла собой в этом отношении исключения. Русская митрополия в Константинопольских диптихах занимала место в ряду последних: в древнейшем из них – 61-е , а в более позднем, составленном уже при императоре Андронике Палеологе (1306 – 1328 гг.), – 71-е. Рядовые митрополии Константинопольского Патриархата, занимавшие более почётные места в росписях, по числу православных жителей зачастую уступали не только всей Киевской митрополии, но и нашим отдельным епархиям.

В Византии каноническое основание зависимости Русской Церкви находили в 28-м правиле Халкидонского Собора: «Посему токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, а также епископы у иноплеменников вышереченных областей да поставляются от вышереченнаго святейшаго престола Константинопольския Церкви...» С точки зрения географии, считать русских иноплеменниками Фракии, то есть варварами, земля которых примыкает к этому диоцезу, – это, по меньшей мере, натяжка, но как Церкви-Матери, Константинопольскому Патриархату принадлежало законное право определять статус рождённой от неё Русской митрополии.

Историческая странность заключалась в следующем: наша Церковь была зависима не только от Цареградского Патриарха и Синода, но и от Императора ромеев. В важнейших актах Константинопольской Патриархии, касавшихся Киевской митрополии, упоминалось, что они изданы с согласия «высочайшего и святого самодержца» или по его прямому распоряжению. В византийском церковном и государственно-правовом сознании Император, василевс, мыслился, как хранитель догматов и христианского благочестия, как верховный защитник Православия, а значит, и как самодержец (автократор) всех православных народов. Ныне это может показаться всего лишь курьёзом, однако, для средневекового правового сознания, которому был чужд племенной, национальный сепаратизм, который был проникнут унитарной идеей, было вполне естественно, что все православные государи считались вассалами Императора. «Правители прочих государств получали от него, в зависимости от их политического веса и родственных связей с правящей в Константинополе династией, титулы архонтов, князей, стольников». В своём труде «О церемониях» Константин Багрянородный писал, что к болгарским царям следует обращаться так: «К любезному и вдохновенному нашему сыну – архонту христианского народа болгар» (De ceremoniis, 690)²⁸⁶.

Киевскому Великому князю в XII веке в Константинополе усвояли скромный придворный титул стольника. Имя Императора поминалось за богослужением в русских храмах. Вассальная зависимость Руси от Византии была, конечно, дипломатической, этикетной фикцией, глубоко укоренённой в правосознании христианского Средневековья.

Существует крайне любопытный исторический документ, превосходно иллюстрирующий притязательность византийского правосознания. В конце XIV века, когда Ромейская держава включала в себя лишь столицу с её ближайшими окрестностями, Великий князь Московский Василий Дмитриевич не велел митрополиту возносить имя императора за богослужением на том основании, что «русские имеют Церковь, а царя не имеют и знать не хотят». Слух об этом нововведении дошёл до Константинополя, и Патриарх Антоний направил Великому князю Василию грамоту, в которой писал: «Это нехорошо. Святой царь занимает высокое место в Церкви, он – не то, что другие местные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной, цари собирали Вселенские Соборы; они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни; много подвизались против ересей. За всё это они имеют великую честь и занимают высокое место в Церкви. И если, по Божию попущению, язычники окружили владения и земли царя, всё же до настоящего дня царь получает то же самое поставление от Церкви, по тому же чину и с теми же молитвами помазуется великим миром и поставляется царём и самодержцем ромеев, то есть всех христиан. На всяком месте, где только именуются христиане, имя царя поминается всеми Патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей или местных властителей. Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя… Если и некоторые другие из христиан присваивали себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное, противозаконное, более дело тирании и насилия (нежели права). В самом деле, какие отцы, какие соборы, какие каноны говорят о тех? Но всё и сверху, и снизу, гласит о царе природном, которого законоположения исполняются во всей вселенной и его только имя повсюду поминают христиане, а не чьё-либо другое»²⁸⁷. И Патриарх Антоний добился тогда того, чтобы на Руси возобновлено было возношение «божественного царского имени».

Константинопольскому Патриархату вместе с Синодом и в согласии с Императором принадлежали следующие права по отношению к Русской Церкви: посвящение русских митрополитов, которое при расширительном толковании этого права соединялось обычно и с назначением их, чаще всего из греков. За время зависимости Русской Церкви было лишь несколько исключений из этого правила. Русские по происхождению митрополиты Иларион и Климент Смолятич были поставлены по воле русских князей и посвящены русскими епископами, но в Константинополе их митрополитами не признавали и от своих прав назначать на Русь Первоиерархов не отказывались. Назначенные по воле великих князей и родом русские митрополиты Кирилл III, святой Пётр и святой Алексий посвящались в Константинополе.

Константинопольскому Престолу принадлежало также право регулирования русского церковного устройства. В Константинополе издавали грамоты об учреждении новых митрополичьих кафедр на Руси, о перенесении кафедры митрополита из одного города в другой. В 1303 году помимо Киевской митрополии была основана независимая от неё митрополия в Галиче, которая с тех пор несколько раз упразднялась и восстанавливалась вновь. В XIV веке некоторое время существовала также Киевско-Литовская митрополия наряду с Киевско-Московской. Резиденция киевских митрополитов, в зависимости от обстоятельств, складывавшихся на самой Руси, но с ведома Константинополя, переносилась несколько раз: из Переяславля в Киев, оттуда во Владимир-на-Клязьме и, наконец, в Москву.

Константинопольские Патриархи требовали от митрополитов предоставления сведений о положении церковных дел на Руси и осуществляли высший надзор за их деятельностью. В патриаршей грамоте 1354 года было сказано, что Киевский митрополит должен не реже чем раз в два года являться с докладом в Константинополь или, по крайней мере, присылать своих уполномоченных.

В Константинополе окончательно решались споры, возникавшие на Руси, например, о посте в среду и пятницу, если на эти дни приходятся великие праздники.

Константинопольской Патриархии принадлежало и право суда над русскими митрополитами по жалобам на них со стороны епископов и князей, право получения денежной дани от митрополии, право ставропигии. Из Константинополя присылалось на Русь святое миро.

В эпоху удельной раздробленности власть общерусского митрополита, поставленного за пределами Русского государства и существующая независимо от местных князей, служила сохранению единства Русской Церкви, единению Руси, противодействовала сепаратистским тенденциям удельных княжеств.

Высшая власть над епархиями принадлежала митрополиту с Собором епископов. Митрополит с Собором открывал новые епископские кафедры, но в этом деле часто решающее значение имела воля Великого или удельного князя; в отдельных случаях на это требовалось согласие Патриарха.

Митрополит Иоанн II настаивал на том, чтобы «учащение епископий», то есть учреждение новых епархий, совершалось с крайней осторожностью. Епископии Русской Церкви отличались от византийских необычайно огромными размерами, как правило, значительно превосходя византийские митрополии, каждая из которых включала в себя несколько епископий. Первыми кафедрами на Руси были Киевская, Новгородская, Черниговская, Ростовская, Владимиро-Волынская, Белгородская, Туровская, Пинская. Позже были открыты кафедры в Смоленске, Рязани, Перемышле, Владимире-на-Клязьме и в некоторых других городах.

Митрополиту принадлежало право поставления епископов. Вопрос о замещении вдовствующих кафедр митрополит согласовывал с князем. В Новгороде владыки избирались народом и клиром и только посвящались митрополитом и епископами.

Митрополит созывал епископов на Собор и председательствовал на нём. Как общие пастыри всей Русской земли, митрополиты имели также право административного надзора за всеми епархиями Русской Церкви; вместе с Собором они вершили суд над епископами (в отдельных случаях митрополит производил суд единолично). Все епархии Русской Церкви платили своим Первоиерархам дань.

Отпадение Константинопольского Патриарха Иосифа и присланного им на Русь митрополита Исидора в унию послужило толчком к исторически назревшему событию – отделению Русской Церкви от кириархальной Константинопольской Церкви. Преемник Исидора митрополит Иона поставлен был в 1448 году собором русских епископов без утверждения Патриарха. С тех пор, даже после падения унии на греческом Востоке, русские митрополиты посвящались самостоятельно собором русских епископов и для поставления в Константинополь больше не ездили. После завоевания Византии турками для русских, освободившихся от золотоордынского ига, стало невозможным оставаться в церковной зависимости от Константинопольского Патриарха, оказавшегося в неволе у «поганых огарян».

Уже в конце XV века, после падения Константинополя и в связи с женитьбой Иоанна III на принцессе из византийского дома Палеологов Софии, а также перенесением императорских регалий в Москву, но, главным образом, конечно, вследствие того, что освободившееся от монголо-татарского ига, необычайно усилившееся Московское княжество стало единственным независимым и, в этом смысле, самодержавным православным государством, на Руси складывается учение о Москве – третьем Риме. Старец Псковского Елизарова монастыря Филофей в посланиях к Василию III и Иоанну III, к дьяку Мисюре Мунехину приходит к выводу, что центр последней монархии римской переходит из одного Рима в другой: из Нового Рима, Константинополя, после «соединения греков с латынею на Осьмом соборе», царство, а вместе с ним и Церковь Православная, «паки в третий Рим бежа, иже есть в новую, великую Русь… Внимай, государю, – пишет старец Великому князю, – яко вся христианския царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, и четвертому не быти, уже твое христианское царство инем не останется. Един ты – во всей поднебесней христианом царь»²⁸⁸.

Венчание Московского князя Иоанна IV на царство окончательно закрепило государственно-правовой взгляд на Московского царя, как на правопреемника византийских василевсов, которые традиционно считались защитниками и покровителями Вселенского Православия. Поэтому русские самодержцы не устранялись от участия в решении всех важных церковных дел, будь то назначение на архиерейские кафедры, канонизация святых, церковная дисциплина, монастырское благочиние, церковный суд. По примеру византийских императоров, русские государи считали своим долгом хранить Православие и защищать Церковь от ересей и расколов. Однако, Московские цари, не имевшие такого исторического прошлого, как языческая Римская империя, и поэтому более доступные религиозно-нравственному воздействию Церкви, держали себя по отношению к церковной власти почтительнее и смиреннее, чем василевсы. Несмотря на ряд серьёзных попыток со стороны царей подчинить себе Церковь и в церковных делах стать выше Первоиерархов, в допетровской Руси сохранилась, может быть, в более чистом виде, чем в Византии, симфония церковной и государственной власти.

Историки предполагают, что некоторое время после учреждения автокефалии митрополия находилась под отлучением Патриарха, но позже в Константинополе смирились с совершившимся фактом, хотя официально автокефалию Русской Церкви не признавали. Об этом свидетельствует следующее обстоятельство: когда в конце XVI века велись переговоры об учреждении Патриаршества, Константинопольский Патриарх Иеремия предлагал вначале дать Русской Церкви автокефального архиепископа. Следовательно, до тех пор он ещё не признавал её автокефальной, но нужда заставляла Патриархов обращаться в Москву за милостыней, и между Константинопольской Патриархией и Московской митрополией вскоре после 1448 года восстановилось церковное общение.

Мнение Н. С. Суворова о том, что в XVII веке во время суда над Патриархом Никоном и даже ещё при Петре I автокефалия Русской Церкви не понималась «в том неограниченном и безусловном смысле, в каком она понимается теперь»²⁸⁹, основано на искажённом представлении о характере автокефалии, отождествляемом канонистом с государственным суверенитетом. Неограниченной и безусловной автокефалии Поместной Церкви по существу быть не может, ибо Вселенская Церковь – это единый живой организм, а не конфедерация отдельных, совершенно независимых друг от друга Церквей. Поместные Церкви не находятся в подчинении одна у другой, однако, они взаимно соподчинены и образуют кафолическое единство. Поэтому участие Патриархов греческого Востока в суде над Патриархом Никоном, которое не являлось безусловно необходимым, но вполне допускалось с канонической точки зрения, нисколько не свидетельствует о неполноте автокефалии нашей Церкви.

Другое дело, что сами Восточные Патриархи, принимая челобитные от русских и творя суд по этим челобитным во время своего пребывания в России, превышали принадлежащие им законные полномочия и, тем самым, обнаруживали свойственные им неосновательные, но традиционные притязания на исключительное, привилегированное положение Греческой Церкви. Такое церковное, государственно-правовое, историческое и этническое правосознание, характерное для греков, внутренне противоречиво. Если современные греки рассматриваются как ромеи, то, совершенно очевидно, что ромеи они вовсе не в этническом смысле: этнические ромеи (римляне) – это латиняне, а в том смысле, общепринятом в византийскую эпоху, в каком все православные христиане – ромеи. Противопоставляя себя славянам и другим негреческим православным народам, как варварам, они, в сущности, начинают мыслить о себе, как об эллинах в том сложившемся в первые века христианства смысле, когда эллины противопоставлялись христианам. В Церкви же нет места для национального превозношения, тщеславия и амбиций.

Святой Иона, первый автокефальный русский Первоиерарх, имея резиденцию в Москве, носил ещё и титул митрополита Киевского и всея Руси. Преемник же его Феодосий был титулован уже как Московский митрополит.

После установления в Москве автокефалии западные русские епархии образовали отдельную митрополию, вначале называвшуюся по-старому – Киевской и всея Руси, а потом менее притязательно – Киевской и Галицкой. До своего воссоединения с Московской Патриархией в конце XVII века она оставалась зависимой от Константинопольского Патриархата.

Права автокефальных Московских митрополитов относительно подчинённых им епархий соответствовали канонам (34-е, 16-е, 20-е Апостольские правила; 4-е, 6-е правила I Вселенского Собора; 9-е правило Антиохийского Собора; 9-е, 19-е правила IV Вселенского Собора). Митрополиты созывали епископов на Соборы и председательствовали на них. Принято было за правило, чтобы архиереи собирались в Москву для совещаний не реже одного раза в год. В случае необходимости епископы собирались чаще. Бывало и так, что, собравшись в Москве по требованию обстоятельств, архиереи надолго задерживались в столице, составляя с малыми промежутками времени целый ряд Соборов. В иных случаях созывался Собор «из прилучившихся в Москве епископов», подобный Константинопольскому «синоду эндимуса». Для этого почти все архиереи имели в Москве свои постоянные подворья. Характерно и то, что в этих освящённых Соборах принимали участие не только архиереи, но и архимандриты, игумены, пресвитеры, носители светской власти: князья, цари, бояре.

Из Поместных Соборов Русской Церкви, когда она была автокефальной митрополией, особую историческую значимость имели следующие: 1491 года – о продолжении пасхалии на восьмую тысячу лет; 1503 года – против жидовствующих и о монастырском землевладении; 1547 и 1549 годов – о канонизации русских святых и 1551 года, издавший свод законов об устроении церковного порядка – «Стоглав». Соборы созывались также и для решения текущих дел: рукоположения епископов на вдовствующие кафедры, суда над архиереями.

В 1589 году, при царе Феодоре Иоанновиче, по хлопотам боярина Бориса Годунова, на Руси учреждено было Патриаршество. Первый Московский Патриарх святой Иов поставлен был при участии Вселенского Патриарха Иеремии II, который находился тогда в России для сбора милостыни. В связи с этим актом была составлена «Уложенная грамота», которая помещена в начале «Кормчей книги».

«Уложенная грамота об учреждении Московского Патриархата» – это один из самых важных документов истории Русской Церкви, Российского государства, а также в сфере взаимоотношений между Поместными Православными Церквями. Отражение в его тексте идеи старца Филофея о Третьем Риме придаёт ему также характер памятника политической, юридической и богословской мысли.

При этом особое значение имеет и то обстоятельство, что под ним поставлены подписи не только русских архиереев, архимандритов и игуменов, но также и стоящая на первом месте подпись Патриарха Константинопольского Иеремии вместе с подписями митрополита Монемвасийского Иерофея, архиепископа Элассонского Арсения и греческого архимандрита Христофора. С формально-юридической стороны «Уложенная грамота» является поэтому документом, принадлежащим в равной мере как Москве, так и Константинополю. Правда, с точки зрения создания этого текста, он – продукт царской канцелярии. Патриарх Иеремия и греческие архиереи поставили свои подписи под документом, мягко говоря, без энтузиазма. Митрополит Монемвасийский Иерофей долго не хотел подписывать «Уложенной грамоты». «Что это за грамота? – допрашивал он дьяка А. Щелкалова. – И что я должен в ней подписывать?» Щелкалов объяснил: «Тут написано, как вы поставили Патриарха и как пришли сюда». – «Тогда почему же не написать её по-гречески и почему не дать предварительно выслушать?..» Иерофей долго не подписывал, говоря, что он опасается, как бы не разделилась Церковь Божия и не явилась бы в ней другая глава и не произошла бы великая схизма. Иерофей признаёт, что, в конце концов, он подписал грамоту только из страха, чтобы его не утопили в Москва-реке. Видимо, царские приставы попугивали Иерофея, как ослушника царской воли. Иеремия должен был заступиться за него и даже, для успокоения совести друга совершил обряд заклятия на русских, если бы они учинили ту схизму, какой опасался Иерофей²⁹⁰. Так выглядят обстоятельства подписания «Грамоты» в представлении известного русского историка А. В. Карташева, очевидно, достаточно достоверном.

Эти курьёзные обстоятельства, связанные с поставлением подписей под документом, несомненно, говорят о колебаниях греческих епископов. Тем не менее, они всё-таки подписали «Уложенную грамоту», а значит, хотя в ней и могли быть неудобные для них выражения, но совершенно неприемлемых не было. Было бы всё-таки абсурдно предполагать, что само содержание «Уложенной грамоты» грекам не было известно. Во всяком случае, мы имеем основание при всех своеобразных обстоятельствах составления «Грамоты» рассматривать её, как согласованный документ.

В «Уложенной грамоте» есть место, в котором воспроизводится идея старца Филофея о Третьем Риме. Это место было в своё время предметом как текстологического, так и содержательного исследования Н. В. Синицыной²⁹¹. И сделанные ею выводы, в целом, адекватны. Представляется, однако, уместным сделать особый акцент на богословском и каноническом аспектах проблемы. В уста Патриарха Нового Рима в «Уложенной грамоте» влагается следующая речь: «Во истину в тебе, благочестивом царе (имеется в виду занимавший тогда царский престол Феодор, сын Иоанна Грозного. – В. Ц.) Дух Святый пребывает, и от Бога сицевая мысль тобою в дело произведена будет (речь идёт об учреждении в Москве Патриаршества. – В. Ц.) праве и истинно вашего благородия начинание, а нашего смирения и всего Освященного Собора того превеликого дела свершение. Понеже убо ветхий Рим падеся аполинариевою ересью, вторый же Рим, иже есть Константинополь, агарянским внуцы от безбожных турок обладаем, твое же, о благочестивый царю, великое Российское царство, третий Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивыя царствия в твое воедино собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешися во всей вселенней, во всех христианах, и по Божию Промыслу и Пречистыя Богородицы милости и молитв ради новых чюдотворцев великого Российского царства Петра, и Алексия, и Ионы, и по твоему царскому прошению у Бога, твоим царским советом, сие превеликое дело исполнитца»²⁹².

Сравним это место с собственными словами старца Филофея по наиболее аутентичному тексту, бесспорно, подлинного послания к государеву дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюре-Мунехину: «Да веси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромейское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти»²⁹³.

Главное отличие формулы, содержащейся в «Уложенной грамоте», от соответствующего места из послания старца Филофея заключается, несомненно, в отсутствии в «Грамоте» профетического утверждения о том, что четвёртому Риму не бывать. Нам сейчас трудно сказать, каким образом в процессе составления документа эта мысль Филофея оказалась исключённой из «Уложенной грамоты»: было ли это сделано по требованию греческой стороны или это было решено в самой канцелярии, изготовившей документ, потому что предвиделось несогласие греков на включение в текст документа этой, столь притязательной и, на основании догматов и канонов, не доказуемой мысли старца, либо пророчество о том, что Москва – последний Рим и четвёртому уже не бывать, самими составителями «Грамоты» в Москве сознавалась, как неуместная в официальном церковном документе, связанном с взаимоотношениями двух Поместных Церквей. Устранение этой формулы лишает рассматриваемый документ апокалиптической остроты и эсхатологической перспективы, столь важной для самого старца Филофея и, несомненно, приглушённой в позднейшем осмыслении филофеевских идей, когда, впрочем, идея о том, что четвёртому Риму не быть, стала весьма популярной и расхожей, но, утратив филофеевский апокалиптический пафос, приобрела триумфалистское звучание.

Как бы там ни было, но как раз отсутствие этого существенного элемента из идеологического построения старца Филофея в «Уложенной грамоте» свидетельствует о критическом подходе её составителей к заимствованным у Филофея идеям, и потому позволяет с большей основательностью принимать включённые в «Грамоту» слова, как выражение согласованной позиции, официально принятой иерархами не только Русской, но и Константинопольской Церкви.

Какой же смысл мог вкладываться издателями «Грамоты» в формулу о Москве – третьем Риме? Для ответа на этот вопрос следует внимательнее вчитаться в текст старца Филофея, чтобы предложить адекватную интерпретацию его утверждений о падении первого и нового Рима. Первый Рим, по Филофею, пал из-за ереси Аполлинария. Упоминания о ней нет в приведённой цитате, но о ней говорится в другом месте послания. Связывать эту ересь с особенностями римско-католического вероучения некорректно с историко-догматической точки зрения: Римская Церковь, несомненно, отвергает и всегда отвергала ересь Аполлинария, в изложении которой старец Филофей к тому же приводит суждения крайнего монофизита Евтихия, усваивая их Аполинарию, к чему Римская Церковь, конечно, никакого отношения никогда не имела. Аполлинария старец связывает с учением Римской Церкви через опресноки, употребление которых в Таинстве Евхаристии в Римской Церкви было предметом особенно острой полемики между христианским Востоком и христианским Западом, но, по преимуществу, в ту эпоху, когда сохранялось ещё каноническое общение между Ветхим и Новым Римом, затеняя богословски более существенный, вполне догматический вопрос о filioque. В нашем контексте историко-догматическая некорректность Филофея не относится к делу, ибо его тут интересует не догматический вопрос сам по себе, ему важно было только констатировать, что в вероучении Римской Церкви есть элемент ереси. Следовательно, Москва, в данном контексте Русская Церковь, сохранила в неповреждённой чистоте переданное от Апостолов и отцов православное учение.

Падение второго, Нового Рима объясняется у Филофея иным образом, без всякого отношения к догматической проблематике. Хотя после Флорентийского Собора и завоевания Константинополя турками в Москве существовали подозрения относительно чистоты Православия у греков, впоследствии явившиеся одной из главных, если не самой главной причиной старообрядческого раскола, в «Уложенной грамоте» эти подозрения, естественно, отразиться не могли. Н. В. Синицына писала по этому поводу: «Самая существенная характерная черта концепции «Третьего Рима» в составе грамоты 1589 года – значительное ослабление её (то есть концепции антигреческой направленности), и это вполне понятно в контексте грамоты с её апелляцией к авторитету Освященного Собора «великого Российского и Греческого царства», «всего Собора Греческого» и Восточных Патриархов»²⁹⁴. Это утверждение верно только в том случае, если сопоставлять идею о Третьем Риме, как она представлена в «Уложенной грамоте», со всей полнотой смыслов, которые вкладывались в неё в разных русских памятниках более ранней эпохи, но такой вывод нельзя сделать на основании текста самого старца Филофея. В том, что он пишет о падении Константинополя, обнаружить антигреческой тенденции нельзя: «Аще убо великаго Рима стены и столпове и трекровныя полаты не пленены, но души их от диавола пленены быша опреснок ради. Аще убо Агарины внуци Греческое царство приаша, но веры не повредиша, ниже насильствуют греком от веры отступати»²⁹⁵. Антилатинский пассаж налицо, но ничего антигреческого тут нет, более того, в этой фразе можно уловить и элемент некоей благосклонности к самим поработителям греков, которые не принуждают их «от веры отступати».

В послании, правда, есть и другое: «Девятьдесят лет, како Греческое царство разорися и не созиждется, сия вся случися грех ради наших, понеже они предаша православную греческую веру в латинство»²⁹⁶. Но, с одной стороны, это обвинение в предательстве веры, очевидно, относится всё-таки не ко всем грекам, а к униатским деятелям Ферраро-Флорентийского собора, а с другой – ссылка на грехи не одних только греков, но «грехи наши», то есть всех нас, говорит сама за себя. Речь идёт тут о всеобщей греховности, как исконной причине и личных бед, и общественных, исторических катастроф. Предателей православной веры на соборе во Флоренции осуждали и сами православные греки – последователи святого Марка Ефесского; не могли они отрицать и мысль о всеобщей греховности, поэтому греки не должны были усмотреть в процитированных словах ничего антигреческого. Таким образом, единственный смысл упоминания о падении Второго Рима и у Филофея, и в «Уложенной грамоте» заключается в констатации факта завоевания Константинополя османами и прекращения в результате этого завоевания существования православной империи на Босфоре. Следовательно, Москва, здесь уже не в смысле Русской Церкви, а Российского царства, потому стала Третьим Римом, что это православное независимое от иноверных властей государство.

Но это, конечно, не всё, что мы можем почерпнуть из идеи Третьего Рима, как она выражена и в посланиях старца и в «Уложенной грамоте» об учреждении патриаршества. Косвенным образом само именование Москвы Третьим Римом содержит уже идею о том, что Рим непреходящ и в этом смысле вечен, ибо после падения одного Рима возникает другой, или, лучше сказать, тот же Рим, но уже на ином месте. В послании к Мисюре Мунехину Филофей приводит такое обоснование идеи о вечности Рима: «Инако же Ромейское царство неразрушимо, яко Господь в римскую власть написася»²⁹⁷, – аргумент, приемлемый догматически только в том случае, если под Ромейским царством подразумевается Церковь Христова. Но в этих словах заключается, очевидно, и иной, более буквальный и историософский смысл, который, конечно, не может быть обоснован догматически приведённым библейским доводом.

Во взаимосвязи с идеей неразрушимости Римского царства стоит и мысль о принципиальной уникальности, единственности Рима. Старец Филофей пишет государеву дьяку: «Вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя»²⁹⁸, а в «Уложенной грамоте» находим, по существу, развёрнутый перифраз той же мысли: «Твое же, о благочестивый царю, великое Российское царствие, третий Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая царствия в твое воедино собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешися во всей вселенней»²⁹⁹.

Таким образом, резюмируя сказанное, можно сделать вывод: идея преемства Москвы Новому Риму, присутствующая в «Уложенной грамоте», включает в себя мысль о том, что Россия – это православное самодержавное государство и что политическим центром православного мира является Москва.

В мае 1590 года Патриарх Иеремия созвал в Константинополе Собор, в котором участвовали Антиохийский Патриарх Иоаким и Иерусалимский Софроний. Рассказав собравшимся иерархам о богатстве и величии московских церквей, щедрости и благочестии русского царя и о просьбе царя устроить Русское Патриаршество, он просил собор утвердить его «хрисовулл» – «Уложенную грамоту о поставлении в Москву Патриарха». Восточные Патриархи признали это дело «благодатным и благословенным» и приняли постановление: «Во-первых, признаем и утверждаем поставление в царствующем граде Москве Патриарха Иова, да почитается и именуется он и впредь с нами – Патриархами, и будет чин ему в молитвах после Иерусалима; а во главе и начале держать ему Апостольский Престол Контстантинограда, как и другие Патриархи держат; во-вторых, Патриаршее имя и честь дано и утверждено ныне не одному только господину Иову, но произволяем, чтобы по нем поставлялись Московским Собором Патриархи в России по правилам, как началось от сего сослужебника нашего смирения и во Святом Духе возлюбленного брата нашего Иова. Для того и утверждена сия уложенная грамота на память во веки, лета 1590, месяца мая»³⁰⁰. «Грамоту» подписали Патриархи: Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский (Александрийская кафедра тогда вдовствовала) и участвовавшие в деяниях собора 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов.

В соборном акте Русский государь назван «единым ныне на земли царем, великим православным», но никакого упоминания о Третьем Риме в этом акте нет. Причины тому могли быть разными. Но среди них была, несомненно, и та, что на этом Соборе решался вопрос не о царстве, а сугубо церковный, и, в частности, о диптихе. Восточные Патриархи не пожелали поставить Патриарха Московского в диптихе впереди себя, вслед за Константинопольским Патриархом, как на то надеялись в Москве. Московскому Патриарху было указано пятое место в диптихе, после Восточных Патриархов. Между тем, согласно 3-му правилу II Вселенского Собора, «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть Новый Рим». Если бы Москва на Соборе в Константинополе была официально признана Восточными Патриархами Третьим Римом, то, если следовать логике отцов II Вселенского Собора, а следовать ей было бы естественно, Третьему Риму надлежало бы отвести в диптихе место сразу вслед за Новым Римом, то есть второе, а отнюдь не пятое. Этого сделать не пожелали, хотя в то же время соблюли уместную деликатность по отношению к Российскому царю – покровителю и защитнику православных на Востоке. Его признали единственным православным царём, но Москву Третьим Римом именовать не стали, чтобы поставить её Патриарший Престол после всех Восточных. В Москве таким решением о месте Русской Церкви в православном диптихе не были довольны, но с ним смирились.

От Восточных Патриархов Русский Первосвятитель отличался, прежде всего, тем, что при нём не было постоянного Собора, Синода, какой в то время уже состоял при Патриархах на Востоке; а также тем, что наш Патриарх не являлся третьей инстанцией, возвышающейся над епископами и митрополитами. Сан митрополита, присвоенный после поставления Патриарха архиереям Новгородскому, Ростовскому, Казанскому и Крутицкому, являлся у нас с этих пор простым титулом; по своим властным полномочиям эти архиереи оставались теми же епископами, какими были и другие владыки. Митрополичьих округов в Русской Церкви образовано не было.

Вопрос об образовании таких округов ставился у нас на Большом Московском Соборе в 1667 году Восточными Патриархами и на Соборе 1682 года царём Феодором Алексеевичем, но в обоих случаях был отклонён. Русские архиереи подали челобитную царю Феодору, умоляя его не делать архиепископов и епископов подвластными митрополитам, «дабы в архиерейском чине не было какого церковного разногласия и меж себя распри и высокости»³⁰¹. Единственным следствием предложения царя Феодора явилось незначительное увеличение числа епархий. После возвращения Киевской митрополии в юрисдикцию Московской Патриархии, в канун синодальной реформы, на огромной территории нашей Церкви находилось 24 кафедры: одна Патриаршая, 14 митрополичьих, 7 архиепископских и 2 епископских.

При Патриаршей кафедре открыты были приказы, которые первоначально заведовали делами Патриаршей области, впоследствии же их полномочия распространились на всю территорию Русской Церкви. Один из них именовался Приказом духовных дел, или Патриаршим Разрядом. Здесь готовились настольные грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от Патриарха, благословенные грамоты на сооружение церквей, а также вершился суд над клириками и мирянами. Казённый приказ распоряжался сборами, поступавшими в Патриаршую казну. Дворцовый приказ ведал хозяйством Патриаршего дома; в его подчинении находились все светские чиновники Патриарха. Персонал приказов составляли духовные и светские лица. Казённым приказом заведовал архиерейский казначей, обыкновенно из монахов. В Дворцовом приказе сидели светские чиновники – Патриаршие бояре и дьяки. Патриарший Разряд до Большого Московского Собора 1667 года тоже находился в ведении светских начальников – боярина с дьяками и подьячими. Однако, Собор счёл неканоничным, чтобы духовные лица судились у мирян и постановил следующее: дела по обвинению клириков должны рассматриваться судьями в духовном чине. Патриарший Разряд после этого разделили на два отделения: одно, где остались сидеть бояре и дьяки, для суда над мирянами, другое – из духовных лиц – для суда над клириками.

Освященные Соборы при Патриархах созывались реже, чем при автокефальных Московских митрополитах, но они оставались высшей инстанцией власти в Русской Церкви. Собор 1667 года своим постановлением напомнил о древнем каноническом правиле о двукратном созывании собора в течение года (37-е Апостольское правило). Самыми важными из Соборов XVII века были: Собор при Патриархе Филарете (1620 г.), подтвердивший сложившийся на Руси обычай перекрещивать латинян при их присоединении к Православной Церкви; Собор при Патриархе Никоне (1654 г.) об исправлении церковных книг; Собор 1656 года с клятвами на старообрядцев; Большой Московский Собор с участием Восточных Патриархов (1666 – 1667 гг.), подтвердивший клятвы на старые обряды и низложивший Патриарха Никона.

В XVII веке особую остроту приобрёл вопрос об участии царя в церковных делах. Во взаимоотношениях патриаршей и царской власти переломный момент наступил при царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне, когда бояре сумели убедить царя в том, что Никон, именовавшийся, как и царь, Великим Государем, представляет серьёзную опасность для самодержавия. Результатом этого столкновения, в котором Восточные Патриархи взяли сторону Алексея Михайловича, было низложение Никона (1667 г.). Хрупкое равновесие нарушилось и сместилось в сторону усиления светской, царской власти. Важнейшим последствием этого кризисного момента в истории Русской Церкви явилось упразднение самого Патриаршества и учреждение новой, синодальной формы правления.

В 1700 году, после кончины Патриарха Адриана, во главе Русской Церкви был поставлен митрополит Рязанский Стефан Яворский со званием «Экзарха, блюстителя и администратора Патриаршего Стола», или Местоблюстителя Патриаршего Престола.

Период Местоблюстительства можно, опираясь на формальные основания, рассматривать, как продолжение предыдущей, патриаршей эпохи, поскольку юридически, пока не был учреждён Святейший Синод, Патриаршество не было отменено. Но реальная церковная жизнь при Патриаршем Местоблюстителе митрополите Рязанском Стефане имела существенно иной характер, чем в XVII столетии, при Патриархах. Можно указать на ряд факторов, сближающих эту эпоху с последующим, а не с предыдущим периодом. Соотношение государственной и церковной власти в самой церковной жизни изменилось значительно в сторону преобладания государства; в этом отношении знаменательным событием стало восстановление Монастырского приказа в 1701 году. При Патриархах было непредставимо, чтобы указы по делам церковным издавались даже не царской властью, а боярской думой; а при митрополите Стефане Сенат издавал такие указы и даже делал выговоры Местоблюстителю, и это при том, что, как личность, митрополит Стефан был более властной и сильной натурой, чем последний Патриарх XVII столетия Адриан. Второе обстоятельство связано со значительным западным влиянием на церковную жизнь уже в начале XVIII века, чего в таких масштабах в XVII столетии быть не могло: достаточно сослаться на такие явления, как латинизация духовной школы (применительно к Московской славяно-греко-латинской академии эту латинизацию можно точно датировать 1700 годом), как ставшее характерным и обычным делом замещение архиерейских кафедр выходцами из Киевской академии и лицами, получившими образование на Западе – это относится ко всем наиболее представительным церковным деятелям эпохи.

И, наконец, третьим обстоятельством, заставляющим считать начало XVIII столетия началом нового периода церковной истории, было то, что учреждение Синода не стало совершенно неожиданным событием; реформа обдумывалась, планировалась и готовилась с того момента, как решено было отложить избрание нового Патриарха. Ведь нормальным образом избрание должно было состояться не позже, чем через год после кончины Патриарха Адриана. Учитывая все эти обстоятельства, время Местоблюстительства следует всё-таки включить в синодальный период, как это и делается традиционно, но в нём он составляет, естественно, особую эпоху.

В 1718 году митрополит Стефан подал царю жалобу на чрезмерное обременение делами, которые поступали из вдовствующих епархий, и прошение отпустить его из Петербурга в Москву для более удобного управления Патриаршей областью и своей Рязанской епархией. Царь наложил на прошение резолюцию с рядом укоризненных замечаний, а в конце добавил: «А для лучшего впредь управления мнится быть Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно»³⁰². Епископу Псковскому Феофану (Прокоповичу) Пётр велел составить проект создания новой коллегии.

Проект этот под названием «Духовный регламент» был написан к февралю 1720 года. После утверждения его Сенатом и Освященным Собором, после сбора подписей под ним епископов и степенных монастырей «архимандритов и игумнов», 14 февраля 1721 года состоялось открытие новой Коллегии. В неё вошли митрополит Стефан в должности Президента, два вице-президента – архиепископы Феофан и Феодосий, четыре советника из архимандритов, четыре асессора из пресвитеров и один – из «греческих чёрных священников». Уже на первом заседании Духовной Коллегии встал вопрос о молитвенном возношении нового церковного правительства. «Святейшее Духовное коллегиум» звучало несообразно. Предлагались другие варианты названия: «собрание», «собор». В конце концов, остановились на греческом слове «Синод» – Святейший Правительствующий Синод. От первоначального названия высшего церковного правительства отказались и по административным соображениям: оно ставило его в один ряд с прочими коллегиями, которые, соответствуя появившимся позже министерствам, были подчинены Сенату. Для высшей церковной власти православной страны такой статус был явно неприличен. А Святейший Правительствующий Синод, уже в силу своего названия, ставился наравне с Правительствующим Сенатом.

Основания для замены Патриаршего управления синодальным подробно изложены в предисловии к самому «Духовному регламенту»:

1. Собор скорее может найти истину, чем одно лицо;

2. определения, исходящие от Собора, авторитетнее, чем единоличные указы (в доказательство этого утверждения делается ссылка на то, что сам монарх в важнейших делах советуется с высшими государственными сановниками);

3. при единоличном правлении дела часто приостанавливаются из-за личных обстоятельств правителя, и, в случае его смерти, течение дел и вовсе прекращается на некоторое время;

4. в Коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо;

5. Коллегия имеет больше свободы в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху;

и, несомненно, главное для Петра и Феофана

6. от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя, ибо «простой народ не видит, како разнствует власть духовная от самодержавной, но великого высочайшего пастыря честию и славою удивляемый помышляет, что таковый правитель есть вторый государь, самодержцу равносильный и больший его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство»³⁰³;

7. все члены Коллегии имеют равные голоса и все, не исключая и её президента, подлежат суду Коллегии, в то время, как Патриарх мог бы не захотеть судиться у подчинённых ему епископов, и самый этот суд в глазах простого народа показался бы подозрительным и некрепким, так что для суда над Патриархом понадобилось бы созывать Вселенский Собор, что ввиду отношений России с турками весьма затруднительно;

и, наконец,

8. соборное правительство должно стать школой духовного управления.

Для придания большего авторитета и каноничности новому церковному правительству Пётр I обратился к Константинопольскому Патриарху Иеремии III с просьбой, чтобы он, по совещании с другими Патриархами, «учреждение духовного Синода за благо признать изволил». В 1723 году Иеремия прислал свою утвердительную грамоту, в которой извещал о признании Святейшего Синода своим «во Христе братом», имеющим власть «творити и совершати елико четыре Апостольские Святейшие Патриаршие Престолы»³⁰⁴. Аналогичные грамоты были получены и от других Восточных Патриархов.

Таким образом, Святейший Правительственный Синод был признан в качестве постоянного Собора, равного по власти Патриархам и потому, носящего титул Святейшего. В отличие от Синода при Восточных Патриархах, наш Синод не восполнял Патриаршую власть, а заменял её, являясь как бы коллегиальным Патриархом. Равным образом он заменял и Поместный Собор, как высший орган церковной власти. Упразднение первосвятительского сана, замена его «безглавым» Синодом, равно как и исчезновение более чем на 200 лет Поместных Соборов из жизни Русской Церкви, явилось грубым нарушением 34-го Апостольского правила, согласно которому «епископам всякого народа подобает знати перваго из них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его разсуждения… всех».

Президент, а после Первенствующий член Синода, ничем не отличаясь по своим правам от других его членов, лишь символически представлял первого епископа, Первоиерарха, без разрешения которого в Церкви не должно твориться ничего такого, что превышало бы власть отдельных епископов. Не был Синод, состоявший всего лишь из нескольких архиереев и пресвитеров, и полноценной заменой Поместного Собора.

Ещё одним печальным последствием реформы явилось подчинение церковного правительства светской верховной власти. Для членов Синода составлена была присяга: «Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей Коллегии быти самого Всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего»³⁰⁵. Эта присяга просуществовала до 1901 года, почти 200 лет. В «Духовном регламенте» недвусмысленно провозглашалось, что «Коллегиум правительственное под державным монархом есть и от монарха установлено»³⁰⁶. Монарх же с помощью соблазнительной игры слов вместо традиционного наименования его «помазанником» именуется в «Регламенте» «христом Господним».

Святейший Правительствующий Синод, как и Сенат, действовал от имени государя, получал от него к исполнению высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Святейшего Синода вплоть до 1917 года выходили со штемпелем «По указу Его Императорского Величества». В государственных бумагах церковная власть с тех пор стала именоваться «Ведомством Православного Исповедания», наряду с другими ведомствами: военным, финансовым, судебным, внутренних дел.

Синодальная реформа в церковной литературе получила всестороннюю и справедливую критическую оценку, но в суждениях о ней не стоит всё-таки впадать в однобокий критицизм. От него смог удержаться в своей продуманной, взвешенной оценке митрополит Московский святой Филарет: «Духовную Коллегию, которую у протестанта перенял Пётр, Провидение Божие и Церковный Дух обратили в Святейший Синод»³⁰⁷.

Реформа Петра Великого и архиепископа Феофана смутила церковную совесть иерархии, клира, народа. Тем не менее, она была принята и законопослушным духовенством, и верующим народом, а значит, несмотря на её каноническую ущербность, в ней не было усмотрено ничего такого, что извращало бы строй церковной жизни настолько, чтобы Русская Церковь выпала из кафолического единства Вселенского Православия. Принятая иерархией и народом, признанная Восточными Патриархами, новая синодальная власть стала законным церковным правительством. И, несмотря на то, что воля императора часто действительно навязываема была послушному Синоду, эта воля, во-первых, никогда не посягала на чистоту православного вероучения, чего бы Церковь в лице своего Синода не потерпела, а во-вторых, церковный авторитет синодальным актам придавала подпись членов Синода – иерархов; штемпель же «По указу Его Императорского Величества», подобно подписям византийских императоров под определениями Вселенских Соборов, лишь придавал синодальным указам статус государственных законов.

Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. С согласия Высочайшей власти, ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало прав устанавливать новые праздники и обряды, канонизировать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед Высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании мирян. Наконец, Синод служил органом канонического общения Русской Церкви с автокефальными Православными Церквями, со Вселенским Православием. В домовой церкви Первенствующего члена Синода за богослужением возносились имена Восточных Патриархов.

Помимо того, что Синод был центральным органом управления Русской Церкви, он являлся ещё епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную. Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при Патриархах, переименованные, однако, в дикастерию (в Москве) и тиунскую контору (в Петербурге). Но, после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 году, Синодальная область прекратила своё существование. В непосредственном ведении Синода от бывшей синодальной области остались лишь Кремлёвский Успенский собор и ставропигиальные монастыри.

Состав Синода со времени его учреждения неоднократно подвергался основательным переменам. Уже при Екатерине I (1725 – 1727 гг.) он был разделён на два апартамента (1726 г.): духовный и экономический. Первый апартамент, в ведении которого оставлены были исключительно духовные дела, состоял из Перовоприсутствующего (после кончины митрополита Стефана в 1722 году новый президент Синода уже не назначался) и шести членов. Экономический апартамент ведал земельными владениями монастырей и епархиальных домов и состоял из чиновников. При Екатерине I Синод перестал называться «Правительствующим» и стал «Духовным Синодом». Впоследствии восстановлено было его первоначальное название. Что касается экономического апартамента Синода, то он под различными названиями: «камер-контора», «коллегия экономии» – не один раз передавался из ведения Синода в ведение Сената и обратно, пока, наконец, в результате секуляризации населённых церковных земель от управления ими не была окончательно устранена церковная власть.

При императрице Анне (1730 – 1740 гг) Синод состоял из трёх архиереев, двух архимандритов и двух протоиереев (настоятелей кремлёвских Успенского и Благовещенского соборов). По штатам 1764 года в Синоде положено было состоять трём архиереям, двум архимандритам и одному протоиерею.

По штатам, утверждённым в 1818 году, в Синоде присутствовали семь лиц, один из которых именовался «Первенствующим». При Николае I (1825 – 1855 гг.) места архимандритов в Синоде заняли главный священник гвардии и гренадерских корпусов (он же духовник царя) и главный священник армии и флота. Впоследствии Синод приобрёл исключительно архиерейский состав, что больше соответствовало церковным канонам. В него входили, как его постоянные члены, митрополиты Петербургский (обычно, но не всегда первенствующий), Киевский и Московский, зачастую и Экзарх Грузии. Иногда членами Синода назначались другие архиереи, обычно в связи с их выдающимися заслугами. Например, членом Синода был митрополит Иосиф (Семашко), инициатор воссоединения униатов на Полоцком Соборе 1839 года. Другие архиереи, которые вызывались в Синод (по его представлению) указами императора на неопределённый срок, именовались «присутствующими в Синоде». В XX веке в Синод стали вызывать протопресвитеров.

В XVIII столетии Святейший Синод возглавляли такие выдающиеся архипастыри, как митрополит Новгородский Димитрий (Сеченов) и митрополит Новгородский и Петербургский Гавриил (Петров), в XIX – митрополиты Новгородские и Петербургские Михаил (Десницкий), Серафим (Глаголевский), Григорий (Постников), Исидор (Никольский) и митрополит Киевский Иоанникий (Руднев), в начале XX столетия – митрополит Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Петербургский, а потом Киевский. В состав Святейшего Синода в качестве его членов в разное время входили такие крупные церковные деятели, как митрополиты Платон (Левшин), святитель Филарет (Дроздов), Филарет (Амфитеатров), святитель Инокентий (Вениаминов), Макарий (Булгаков); для присутствия в Синоде на несколько лет вызывались архиепископы Никанор (Бровкович), Арсений (Стадницкий) (позже митрополит), святой Тихон и Сергий (впоследствии Патриархи) и другие выдающиеся архипастыри.

В 1722 году указом императора учреждается должность синодального обер-прокурора. Первым обер-прокурором был И. В. Болтин, занимавший эту должность с 1722 по 1725 год.

Инструкция обер-прокурора была буквально списана с инструкции генерал-прокурора при Сенате. Обер-прокурором, по мысли Петра I, должен был назначаться «из офицеров добрый человек». Ему вменялось в обязанность быть «оком государя и стряпчим по делам государственным»³⁰⁸.

Для высшей церковной власти XIX века характерно поэтапное расширение прав обер-прокурора: при князе А. Н. Голицыне, графе Н. А. Протасове и, особенно, К. П. Победоносцеве права эти были расширены настолько, что из чиновника, только контролирующего ведение синодальных дел со стороны юридической правильности и соблюдения интересов государства, как это было предусмотрено в петровской инструкции, обер-прокурор стал полномочным министром, ответственным перед императором не только за соблюдение юридической формы в деятельности Синода, но и по существу. Эти новые полномочия обер-прокурора возникли из того, что при Александре I были отменены личные доклады царю первоприсутствующего члена Синода. Право представления регулярных личных докладов императору по церковным делам и присутствия на заседаниях Комитета Министров и Государственного Совета приобрёл обер-прокурор.

В круг обязанностей обер-прокурора входило:

наблюдение за исполнением государственных законов по Духовному ведомству и контроль за своевременным исполнением дел;

просмотр протоколов Святейшего Синода, прежде чем они будут приведены в исполнение;

представление докладов Синода императору и объявление Синоду Высочайших повелений;

присутствие на заседаниях Государственного Совета и Комитета Министров по делам Православной Церкви;

через обер-прокурора осуществлялись все сношения Синода с министрами и другими высшими светскими начальниками;

к нему на предварительные заключения поступали все рассматриваемые в Сенате дела, которые касались церковной недвижимости;

обер-прокурор являлся главным начальником для светских чиновников, состоявших на службе в Духовном ведомстве.

Как государственный сановник, равный по своим правам министрам, обер-прокурор имел при себе заместителя – товарища обер-прокурора – и канцелярию, подобную департаментам при министерствах. Эта канцелярия была учреждена в 1839 году. Кроме канцелярии обер-прокурора, существовала ещё и канцелярия Святейшего Синода, но и она подчинялась обер-прокурору. В ней рассматривались и подготавливались дела, которые утверждались Синодом. Обер-прокурору были также подчинены секретари епархиальных духовных консисторий. Помимо трёх упомянутых выше обер-прокуроров, значительным влиянием пользовались также такие обер-прокуроры, как граф Д. А. Толстой в 70-е годы XIX века и В. К. Саблер – в начале XX века.

В 1839 году, по инициативе обер-прокурора графа Н. А. Протасова, было учреждено подчинённое обер-прокурору хозяйственное управление, в ведении которого находилось всё имущество и денежные средства Синода. В 1867 году при Святейшем Синоде был открыт Учебный Комитет. Его председатель и девять членов назначались Синодом: председатель – непременно из духовных лиц, а члены – из духовных и светских. Причём, светские члены утверждались Синодом по представлению обер-прокурора. Помимо постоянных членов, к участию в деятельности Комитета председателем приглашались и другие лица (с ведома Синода или обер-прокурора) из проживающих в Петербурге учёных и педагогов. Учебный Комитет осуществлял общее административное управление и научно-методическое руководство семинариями и духовными училищами.

В непосредственном ведении Синода находились также две синодальные конторы: Московская и Грузино-Имеретинская. Первая из них, под председательством Московского митрополита, а в его отсутствие – первого викария епархии, состояла из архиереев, находящихся на покое в московских монастырях, архимандрита одного из московских ставропигиальных монастырей и протопресвитера Успенского собора. Эти кандидатуры утверждались по представлению Святейшего Синода Высочайшими приказами. Синодальная контора в Москве заведовала Успенским собором, московскими ставропигиальными монастырями, Синодальным домом, церковью Двенадцати Апостолов, синодальной ризницей и библиотекой. Кроме того, она ведала приготовлением святого мира.

Грузино-Имеретинская синодальная контора под председательством экзарха Грузии состояла из четырёх членов: трёх архимандритов и одного протоиерея. Она имела гораздо более широкие полномочия, чем Московская, являясь своего рода синодальным отделением по управлению грузинскими епархиями. Синодальная контора во главе с экзархом избирала кандидатов на вакантные грузинские кафедры и представляла их для утверждения Синоду. Епископы Грузии, управляя своими епархиями, в своей деятельности находились в зависимости от экзарха и синодальной конторы. Должность экзарха в разное время исполнял ряд выдающихся иерархов – архиепископы, впоследствии митрополиты Феофилакт (Русанов), Исидор (Никольский), Иоанникий (Руднев), священномученик Владимир (Богоявленский). В ведении Грузино-Имеретинской конторы в конце XIX века состояла также Умрийская духовная миссия, которая впоследствии переподчинена была непосредственно Святейшему Синоду, под прямым управлением которого состояли и другие миссии.

Каноническая ущербность синодальной системы отягощала совесть архиереев, клириков и мирян. В царствование Александра II необходимость преобразования церковного строя начинает обсуждаться публично. Чрезвычайно характерна в этом отношении записка А. Н. Муравьёва «О состоянии Православной Церкви в России» (1856 г.), в которой он высказался за упразднение или, по меньшей мере, существенное сужение полномочий обер-прокуратуры, и даже за восстановление Патриаршества. В 1880-е годы в епархиальных городах России – Петербурге, Киеве, Казани – проходят совещания епархиальных архиереев отдельных регионов, на которых обсуждаются вопросы церковной жизни, особенно острые в этих местностях. В литературе такие епископские совещания получили название «соборы».

У церковного народа появляется надежда на созыв Всероссийского Поместного Собора. В умах людей, особенно болезненно переживавших неканоничность синодального управления, зреет мысль о восстановлении Патриаршества.

Когда в ходе революции 1905 – 1917 годов были изданы манифесты, предоставлявшие широкие права иноверцам, инославным и старообрядцам, духовенство и церковная общественность встревожились тем, что Православная Церковь, находившаяся в течение 200 лет под жёсткой опекой государственной власти, может оказаться в худшем положении, чем иноверцы и инославные религиозные объединения. Об этом тогда заговорили с амвонов и на страницах церковной печати. Созыв Поместного Собора почти всеми в Церкви осознан был, как необходимое, безотлагательное дело.

И сразу обнаружились разногласия по поводу состава предстоящего Собора. В Петербурге образовалась «группа тридцати двух», провозглашавшая задачу обновления самых основ церковной жизни. Эта группа требовала широкого представительства клириков и мирян на Соборе, и чтобы они (клирики и миряне) получили равные права с епископами в решении всех вопросов церковной жизни. В данной тенденции откровенно проявились сословно-партийные интересы обновленцев, стремление закрепить побольше прав и привилегий за белым духовенством за счёт епископата и монашества; монашествующих не епископов представители «группы тридцати двух» вообще считали нецелесообразным и неканоничным призывать на собор. «Не считая правильной мысль, что первый Собор, по встречающимся для совершенной организации его затруднениям, может состоять из одних только епископов, мы полагаем, что он-то, прежде всего, и должен обладать характером всецерковного представительства», – отмечалось в мае 1905 года в записке «группы тридцати двух» митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому) – 200-летнее отсутствие Соборов и современное положение высшей иерархии, не избираемой, как встарь, самими Церквями, то есть клиром и народом самих вдовствующих Церквей, обязательно требует участия на соборах низшей иерархии и мирян»³⁰⁹.

Обновленцы пугают своих оппонентов церковным расколом, который произойдёт, если их требования о равноправном участии клириков и мирян в Соборе не будут приняты. «Епископы выработают и утвердят в Соборе проект устроения; но решение их не получит силы только от того, что оно будет единогласным желанием всех епископов. Церковь скажет или, по крайней мере, может сказать, что не одобряет такого устроения дел, не желает его и признаёт не соответствующим ни действительным её потребностям, ни хранимому ею преданию. Права или не права будет эта, невольно отрешённая от епископов Церковь, но раскол произойдёт»³¹⁰, – писал член «Союза церковного обновления» Н. П. Аксаков. Для Первоиерарха Русской Церкви авторы «Записки» предусматривали титул архиепископа столичного города или даже Патриарха, но не хотели наделить его никакими административными правами по отношению к другим епископам, предоставляя лишь первенство чести.

Совершенно противоположных убеждений о характере предстоявших преобразований высшей церковной власти придерживался епископ Антоний (Храповицкий). «Епископы, – писал он тогда, – имеют над собой не только Патриарха, но и изъявляют готовность подчиниться митрополитам. Власть Патриарха получит ведь только один, а остальные сделаются его послушниками: семеро (имеются в виду митрополиты, стоящие во главе митрополичьих округов) – непосредственными, а прочие 92 – послушниками митрополита. Это столько же похвально со стороны епископов, сколько полезно для Церкви, ибо при ослаблении общей церковной дисциплины необходима твёрдая власть и над всеми нами»³¹¹. Епископ Антоний выступал за исключительно епископский состав ожидаемого Собора.

С глубоким разбором вопроса о составе поместного собора выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (будущий Патриарх). Он писал: «Можно ли, стоя на строго канонической точке зрения, утверждать, что клирики и миряне имеют право, наравне с епископами, участвовать с решающим голосом в областных Соборах… Ответ может быть только отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это правда… Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обязательный для всех, чтобы этого требовали правила Святых Апостол и Святых Вселенских и Поместных Соборов… невозможно. «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных Соборах и, напротив, всюду, где говорит о Соборах, говорит только об епископах и никогда о пресвитерах, клириках и мирянах (19-е правило IV Вселенского Собора; 8-е правило Трулльского Собора; 6-е правило VII Вселенского Собора; 14-е, 27-е, 87-е, 141-е, 142-е правила Карфагенского Собора; 40-е правило Лаодикийского Собора и прочие)³¹².

Однако ради единства и мира церковного, архиепископ Сергий считал допустимым призвать для участия в Соборе клириков и мирян: «Но, – отмечал он, – нужно поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»³¹³. Для этого архиепископ Сергий предлагал ввести в положение о Соборе такое условие: «Всякое постановление общего Собора, достигнуто ли оно путём голосования или без него, получает силу закона, но может быть опротестовано с указанием мотивов и передано на рассмотрение Собора одних епископов. Если постановление имеет характер догматико-канонический, для протеста достаточно одного голоса, кому бы он ни принадлежал. Во всех остальных случаях необходимо, чтобы протест был заявлен или поддержан не менее как одной четвертью присутствующих»³¹⁴. Епископат, в целом, стоял на позициях, выраженных в выступлениях архиепископов Антония и Сегрия. В том же духе был составлен доклад Святейшего Синода, представленный государю в 1905 году.

Специально учреждённое Предсоборное Присутствие подготовило материалы для предстоящего Поместного Собора и было распущено указом святого императора Николая II. Работу присутствия продолжил Святейший Синод, который 5 апреля 1907 года представил царю доклад о программе занятий предстоящего Поместного Собора. Царь наложил на доклад резолюцию, в которой велел отложить созыв Собора «ввиду переживаемого ныне тревожного времени». В 1912 году материалы присутствия пересматривались Предсоборным Совещанием, но до созыва Собора дело опять не дошло.

Лишь после отречения императора Николая II, который, согласно коронационному манифесту Павла I от 5 апреля 1797 года имел статус главы Церкви, возникла необходимость в устроении нового порядка церковного управления. Временное правительство проводило политику, направленную на построение исключительно светского государства, на отделение Церкви от государства. Созыв Собора в сложившихся условиях нельзя было откладывать долее. В 1917 году Предсоборный Совет, работавший под председательством архиепископа Финляндского Сергия, подготовил «Положение о Всероссийском Поместном Соборе».

Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917 – 1918 годах, явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он проложил рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Поместный Собор хронологически совпал с революционными преобразованиями, с крушением Российской империи. Политическая структура старого государства рухнула, а Церковь Христова, руководимая благодатию Святого Духа, не только сохранила свой Богозданный строй, но и на Соборе, ставшем актом её самоопределения в новых исторических условиях, сумела выправить деформации, которые она претерпела в синодальный период и, тем самым, обнаружила свою неотмирную природу.

Деяния Собора совершались в революционное время, когда стремительно менялся облик страны. Совершенно устраниться от общественной жизни собор не мог и не хотел. Хотя в своей реакции на происходящие события некоторые члены Собора, главным образом из мирян, обнаружили политическую ангажированность, в целом, однако, Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных политических оценок и «своим соборным разумом (вопреки отдельным репликам) избрал путь просвещения светом Евангельских истин всей христианской жизни, проявив заботу о том, чтобы частные вопросы и политические интересы не заслонили абсолютных нравственных ценностей»³¹⁵.

Для участия в деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского собора и военного духовенства, наместники четырёх лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители монашествующих, единоверцев, духовных академий, воинов действующей армии, представители академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Выборы от епархий, согласно разработанным Предсоборным Советом «Правилам», были трёхступенчатыми: 23 июля 1917 года в приходах избирались выборщики, 30 июля эти выборщики на собраниях в благочиннических округах избирали членов епархиальных избирательных собраний, 8 августа епархиальные собрания избирали делегатов на Поместный Собор. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.

Столь широкое представительство пресвитеров и мирян связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви. Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина, вверена Церковь. По мысли А. В. Карташева, епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора³¹⁶.

Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря 1917 года, до Рождественских каникул, вторая – с 20 января 1918 года по 7 (20) апреля, третья – с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября.

Своим Почётным Председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский святой Тихон. Составлен был Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты определений, выносившихся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.

Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причём в совершенно новых условиях, когда, вслед за падением самодержавия, распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому, по преимуществу, церковно-устроительный канонический характер.

11 октября 1917 года Председатель Отдела высшего церковного управления епископ Астраханский святой Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора – восстановление Патриаршества. Предсоборный совет в своём проекте устройства высшего церковного управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом епископы и монашествующие, являлись убеждёнными сторонниками восстановления Патриаршества. Но когда вопрос о первом епископе был поставлен в отделе высшего церковного управления, его восприняли там с большим пониманием. На каждом последующем его заседании мысль о Патриаршестве приобретала всё больше приверженцев, претворяясь в исповедание соборной воли и соборной веры Церкви. Но седьмом заседании отдел принимает решение не медлить с великим делом восстановления Первосвятительского престола и ещё до завершения обсуждения всех деталей структуры высшей церковной власти предложить Собору восстановить сан Патриарха.

Обосновывая это предложение, священномученик Митрофан напомнил в своём докладе, что Патриаршество известно на Руси с самого её Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриархата. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип первосвятительского возглавления остался в ней непоколебимым. Впоследствии, когда Русская Церковь выросла и окрепла, поставлен был первый Патриарх Московский и всея Руси.

Упразднение Патриаршества Петром I нарушило святые каноны. Русская Церковь лишилась своего главы. Синод оказался учреждением, лишённым твёрдой почвы на нашей земле. Но мысль о Патриаршестве продолжала теплиться в сознании русских людей, как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, – сказал епископ Митрофан, – когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой… время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы…»³¹⁷

Обращаясь к канонам, епископ Митрофан напомнил, что 34-е Апостольское правило и 9-е правило Антиохийского Собора повелительно требуют: в каждом народе должен быть первый епископ, без рассуждения которого другие епископы ничего не могут творить, как и он без рассуждения всех.

На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался с необычайной остротой.

Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение Патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. Без смущения повторяя софизмы архиепископа Феофана (Прокоповича), князь А. Г. Чагадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты, в сравнении с единоличной властью. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью»³¹⁸, – настаивал профессор Б. В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться Поместные Соборы, которые регулярно созывались в допетровские времена, при Патриархах.

Более остроумно возражал против Патриаршества протоиерей Н. П. Добронравов. Он воспользовался рискованным аргументом поборников Патриаршества, когда в пылу полемики они готовы были заподозрить синодальную систему управления не только в канонической ущербности, но и в неправославии. «Наш Святейший Синод признаётся всеми Восточными Патриархами и всем православным Востоком, – сказал он, – а здесь говорят, что он не канонический или еретический. Кому же нам верить? Скажите же нам, что Синод: Святейший или не Святейший?»³¹⁹ Речь на Соборе шла, однако, о деле слишком серьёзном, и от необходимости его решения не могла избавить даже самая искусная софистика.

В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви. Отметая наветы на Восточных Патриархов протоиерея Н. Г. Попова, профессор И. И. Соколов напомнил Собору о светлом облике святых предстоятелей Константинопольской Церкви; другие ораторы воскрешали в памяти участников Собора высокие подвиги святых Московских Первосвятителей.

И. Н. Сперанский в своей речи проследил глубокую внутреннюю связь между первосвятительским служением и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на святой Руси был верховный пастырь Святейший Патриарх, наша Православная Церковь была совестью государства; у неё не было каких-либо юридических прерогатив над государством, но вся жизнь последнего проходила как бы пред её глазами и освящалась ею с её особенной, небесной точки зрения… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идёт расправа со стрельцами. Патриарх Адриан – последний русский Патриарх, слабенький, старенький… берёт на себя дерзновение… «печаловаться», ходатайствовать за осуждённых»³²⁰

Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества, как о страшном бедствии для Церкви, но вдохновенней всех – архимандрит Иларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьётся русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьётся, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа, должно биться русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место»³²¹.

В ходе соборного обсуждения вопрос о восстановлении сана Первоиерарха был освещён со всех сторон. Восстановление Патриаршества предстало перед членами Собора, как повелительное требование канонов, как необходимость исполнения религиозных чаяний православного народа, как веление времени.

28 октября 1917 года прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление:

«1. В Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически, в определённые сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.

2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.

3. Патриарх является первым между равными ему епископами.

4. Патриарх, вместе с органами церковного управления, подотчётен Собору»³²².

Профессором И. И. Соколовым был прочитан доклад о способах избрания Патриархов в Восточных Церквях. Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания: соборяне должны подать записки с именами трёх кандидатов. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран Патриарх. Против избрания жребием возражал епископ Черниговский Пахомий: «Окончательное избрание… Патриарха… следовало бы предоставить одним епископам, которые и произвели бы это избрание тайной подачей голосов»³²³. Но Собор всё-таки принимает предложение Соборного Совета о жребии. Прерогативы епископата этим не ущемлялись, поскольку архиереи добровольно соблаговолили предоставить великое дело избрания первосвятителя на волю Божию. По предложению В. В. Богдановича решено было, что при первом голосовании каждый член собора подаст записку с именем одного кандидата и только при последующих голосованиях будут подаваться записки с тремя именами.

Возникали и такие вопросы: можно ли выбирать Патриарха из мирян? (на сей раз было решено выбирать из лиц священного сана); можно ли выбирать женатого? (на это профессор П. А. Прокошев резонно заметил: «Невозможно голосовать по таким вопросам, на которые ответ дан в канонах»³²⁴).

5 ноября 1918 года из трёх кандидатов, получивших большинство голосов, Патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.

С восстановлением Патриаршества преобразование всей системы церковного управления не было завершено. Краткое Определение от 4 ноября 1917 года впоследствии было дополнено целым рядом развёрнутых Определений об органах высшей церковной власти: «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России», «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления», «О порядке избрания Святейшего Патриарха», «О Местоблюстителе Патриаршего Престола».

Патриарха Собор наделил правами, соответствующими каноническим нормам, прежде всего 34-му Апостольскому правилу и 9-му правилу Антиохийского Собора: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять её перед государственной властью, сноситься с автокефальными Церквями, обращаться к всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх получил право визитации всех епархий Русской Церкви и право принимать жалобы на архиереев. Согласно «Определению» Собора, Патриарх является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри. Управление Патриаршей областью под общим руководством Первоиерарха возлагалось на архиепископа Коломенского и Можайского.

«Определением о порядке избрания Святейшего Патриарха» от 31 июля (13 августа) 1918 года устанавливается порядок, в основном аналогичный тому, на основании которого избран был Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном Соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем.

В случае освобождения Патриаршего Престола предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа присутствующих чинов Синода и Высшего Церковного Совета. Ввиду опасного для Церкви развития политических событий 24 января 1918 года на закрытом заседании Собор предложил Патриарху избрать несколько Блюстителей Патриаршего Престола, которые будут преемствовать его полномочия в случае, если коллегиальный порядок избрания Местоблюстителя окажется неосуществимым. Это постановление было исполнено Патриархом Тихоном в канун его кончины, послужив спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.

Поместный Собор 1917 – 1918 годов образовал два органа управления Церковью в период между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего Церковного Совета – дела церковно-общественного порядка: административные, хозяйственные, школьно-просветительные. И, наконец, особо важные вопросы, связанные с защитой прав Русской Православной Церкви, подготовкой к предстоящему Собору, открытием новых епархий, подлежали решению совместного присутствия Синода и Высшего Церковного Совета.

На основании определения «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», в состав Синода входили (помимо его Председателя – Патриарха) ещё 12 членов: митрополит Киевский по должности, 6 архиереев по избранию Собором на три года и 5 епископов, призываемых по очереди сроком на один год. Из 15-ти членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, 3 архиерея делегировались Синодом, а один монах, пять клириков из белого духовенства и шесть мирян избирались Собором.

Хотя в канонах ничего не говорится об участии клириков и мирян в деятельности органов высшей церковной власти, в них нет запрета на такое участие. Привлечение клириков и мирян к церковному управлению обосновано примером самих апостолов, сказавших некогда: «Нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах» (Деян. 6, 2), – и передавших хозяйственные попечения семи мужам, традиционно именуемым диаконами, которые, однако, по авторитетному разъяснению отцов Трулльского Собора (правило 16-е), были не священнослужителями, а мирянами.

Поместный Собор принял также определение по проекту Положения о временном высшем управлении Православной Церкви на Украине, которым предусматривалась автономия Украинской Церкви в местных церковных делах.

Высший Церковный Совет просуществовал в Русской Церкви недолго. Уже в 1921 году в связи с истечением трёхлетнего межсоборного срока прекратились полномочия избранных на Соборе членов Синода и Высшего Церковного Совета, а новый состав этих органов был определён единоличным Указом Патриарха в 1923 году. Указом Патриарха Тихона от 18 июля 1924 года Синод и Высший Церковный Совет были распущены. Временный Патриарший Синод был образован Патриархом Тихоном в 1923 году и просуществовал до его кончины.

В мае 1927 года Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий учредил Временный Патриарший Синод. Но это было лишь совещательное учреждение при Первоиерархе, которому принадлежала тогда вся полнота высшей церковной власти. В «Акте» митрополита Сергия об открытии Синода говорилось: «Во избежание всяких недоразумений считаю нужным оговорить, что проектируемый при мне Синод ни в какой степени не полномочен заменить единоличное возглавление Российской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа, лично при мне, как Заместителе первого епископа нашей Церкви. Полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают»³²⁵. В соответствии с этим разъяснением как сами участники Временного Синода, так и их число определялись не избранием, а волей Заместителя Местоблюстителя. Временный Синод просуществовал 8 лет и был закрыт 18 мая 1935 года Указом митрополита Сергия.

25 декабря 1924 года (7 января 1925 года) святитель Тихон составил следующее распоряжение: «В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности до законного выбора Патриарха предоставляем Высокопреосвященнейшему митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосвященнейшему митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят в Высокопреосвященнейшему Петру, митрополиту Крутицкому»³²⁶.

На основании этого распоряжения сонм архипастырей, в составе 60 иерархов, собравшихся на погребение Патриарха Тихона, 30 марта (12 апреля) 1925 года постановил, что «почивший Патриарх при данных обстоятельствах не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти». Поскольку митрополитов Кирилла и Агафангела в Москве не оказалось, было признано, что митрополит Пётр «не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания»³²⁷.

Священномученик митрополит Пётр (Полянский) возглавлял Русскую Церковь в качестве Местоблюстителя до 6 декабря 1925 года. Своим распоряжением от 23 ноября (6 декабря) на случай невозможности для него исполнять обязанности Местоблюстителя он поручил временное исполнение этих обязанностей митрополиту Сергию (Старгородскому), который и приступил к их отправлению 23 ноября (6 декабря) 1925 года в должности Заместителя Местоблюстителя. С 13 декабря 1926 года по 20 марта 1927 года Русскую Церковь временно возглавлял митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), а после него – архиепископ Угличский святой Серафим (Самойлович). Первый был назван в распоряжении митрополита Петра вслед за именами митрополитов Сергия и Михаила (Ермакова); второго назначил митрополит Иосиф, когда и он лишён был возможности управлять церковными делами. 20 мая 1927 года кормило высшей церковной власти вернулось к митрополиту Нижегородскому Сергию (с 1934 года митрополит Московский и Коломенский). 27 декабря 1937 года, после получения ложной информации о кончине митрополита Петра (в действительности митрополит Пётр был расстрелян позже, в 1937 году), он принял должность Патриаршего Местоблюстителя.

8 сентября 1943 года в Москве открылся Архиерейский Собор, в состав которого входили 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. Собор избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Изменение титула Патриарха (ранее было – Московский и всея России) связано с изменением официального названия Церкви: вместо Российской – Русская, а это изменение обусловлено было тем, что Россией в ту пору называлась только часть страны – РСФСР, а слово «Русь» обозначает также Украину и Белоруссию, иными словами, большую часть канонической территории нашей Поместной Церкви.

Святейший Патриарх Сергий почил в 1943 году. После его кончины Русскую Церковь возглавил, согласно завещанию почившего первосвятителя, в должности Местоблюстителя митрополит Ленинградский Алексий (Симанский).

31 января 1945 года в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Среди почётных гостей на Соборе присутствовали: Патриархи Александрийский – Христофор, Антиохийский – Александр III, Грузинский – Каллистрат; представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской Церквей. Всего на Соборе было 204 участника. Право голоса на нём имели одни епископы. Но голосовали они не только от себя лично, но и от имени клириков и мирян своих епархий, что вполне соответствует духу святых канонов. Поместный Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).

На своём первом заседании Собор утвердил «Положение об управлении Русской Православной Церковью», которое включало в себя 48 статей. В отличие от документов собора 1917 – 1918 годов, в указанном «Положении» наша Церковь называется не Российской, а, как и в древности, Русской. В первой статье «Положения» повторена статья «Определения» от 4 ноября 1917 года о том, что высшая власть в Церкви (законодательная, административная и судебная) принадлежит Поместному Собору (ст. 1), при этом опущено только слово «контролирующая». Не говорится также о том, что Собор созывается «в определённые сроки»³²⁸, как это предусматривалось в «Определении» 1917 года. В статье 7-й «Положения» сказано: «Патриарх для решения созревших важных вопросов созывает, с разрешения Правительства, Собор преосвященных архиереев» и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется внешняя возможность к его созыву»³²⁹.

Шестнадцать статей «Положения об управлении Русской Православной Церковью» объединены в его 1-й отдел, озаглавленный «Патриарх». В статье 1-й, со ссылкой на 34-е Апостольское правило, говорится, что Русская Православная Церковь возглавляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и управляется им совместно с Синодом. В этой статье, в отличие от «Определения» от 7 декабря 1917 года, нет упоминания о Высшем Церковном Совете, поскольку в новом «Положении» этот орган вовсе не предусмотрен. В статье 2-й «Положения» речь идёт о возношении имени Патриарха во всех храмах Русской Православной Церкви в нашей стране и за рубежом. Даётся и молитвенная формула возношения: «О Святейшем Отце нашем (имя) Патриархе Московском и всея Руси». Каноническое основание данной статьи 15-е правило Двукратного Собора: «Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения со своим Патриархом и не будет возносити имя его… в Божественном тайнодействии… таковому Святый Собор определил быти совершенно чужду всякого священства…» Статья 3-я «Положения» предоставляет Патриарху право обращаться с пастырскими посланиями по церковным вопросам к Полноте Русской Православной Церкви.

В статье 4-й говорится о том, что Патриарх от лица Русской Православной Церкви ведёт сношения по церковным делам с предстоятелями других автокефальных Православных Церквей. Согласно «Определению» от 8 декабря 1917 года, Патриарх должен был сноситься с автокефальными Церквями во исполнение постановлений Всероссийского Церковного Собора или Священного Синода, а равно и от своего имени. Церковная история и каноны знают как примеры обращения Первоиерархов к Предстоятелям автокефальной Церкви от своего имени (каноническое послание архиепископа Александрийского Кирилла Антиохийскому Патриарху Домну и послание Патриарха Константинопольского Тарасия папе Адриану), так и примеры обращения Первоиерархов от имени Собора (Окружное послание архиепископа Геннадия к митрополитам и папе Римскому отправлено Первоиерархом от имени своего и «с ним Святого Собора»).

Статья 5-я «Положения», соответствующая параграфу «М» статьи 2-й «Определения» Собора 1917 – 1918 годов, предоставляет Патриарху право «в случае нужды преподавать преосвященным архиереям братские советы и указания касательно их должности и управления»³³⁰. «Определение» Собора 1917 – 1918 годов не ограничивало преподавание братских советов «случаями нужды» и предоставляло Патриарху право давать советы епископам не только относительно исполнения ими их архиерейского долга, но и «относительно их личной жизни». В истории Древней Церкви примером советов Первоиерарха подчинённым ему архиереям служат канонические послания Первоиерарха Понтийской диоцезальной Церкви святителя Василия Великого епископу Тарсскому Диодору (правило 87-е), хорепископам (правило 89-е) и подчинённым ему епископам митрополии (правило 90-е).

Согласно статье 6-й «Положения», «Патриарху принадлежит право награждать преосвященных архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями»³³¹. В статьях 8-й и 9-й «Положения» говорится о правах Патриарха, как епархиального архиерея. В отличие от статей 5-й и 7-й «Определения» Собора 1917 – 1918 годов, здесь ничего не сказано о ставропигиальных монастырях.

«Положение» 1945 года даёт Патриаршему наместнику более широкие права, чем «Определение» Собора 1917 – 1918 годов. Он носит другой титул – не Коломенский и Можайский, как ранее, а митрополит Крутицкий и Коломенский – и на основании статьи 19-й «Положения» является одним из постоянных членов Синода.

Статья 11-я «Положения» гласит: «По вопросам, требующим разрешения Правительства СССР, Патриарх сносится с Советом по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР»³³².

В «Положении» ничего не сказано о многих других правах Патриарха (о праве надзора за всеми учреждениями высшего церковного управления, о праве визитации епархий, о праве принимать жалобы на архиереев, о праве освящения святого мира). Умалчивает «Положение» и о подсудности Патриарха. А это значит, что как права Патриарха, так и его подсудность, не упомянутые в «Положении», после Собора 1945 года устанавливались на основании канонов, а также в соответствии с «Определениями» Поместного Собора 1917 – 1918 годов, которые сохраняли силу в части, не отменённой или не изменённой позднейшими законодательными актами и не утратившей значения в связи с новыми обстоятельствами, например, исчезновением самих институтов, о которых говорится в этих определениях.

В статьях 14-й и 15-й «Положения» речь идёт об избрании Патриарха. «Вопрос о созыве Собора (для избрания Патриарха) ставит Священный Синод под председательством Местоблюстителя и определяет время созыва не позднее шести месяцев по освобождении Патриаршего Престола»³³³. Местоблюститель председательствует на Соборе. Срок для избрания Патриарха не указан в самих канонах, но он определён в 1-й главе 123-й новеллы Юстиниана, которая включена в «Номоканон в XIV титулах» и в нашу «Кормчую книгу», и составляет шесть месяцев. В «Положении» ничего не говорится о составе Собора, созываемого для избрания Патриарха. Но на самом Соборе 1945 года, принявшем «Положение», и на Соборе 1971 года в избрании участвовали лишь епископы, которые, однако, голосовали не только от своего имени, но и от имени клира и мирян своих епархий, представители которых присутствовали на этих Соборах.

В «Положении» Собора 1945 года о Местоблюстителе говорится в статьях 12 – 15. Отличие этих статей от соответствующих положений, предусмотренных в «Определениях» Собора 1917 – 1918 годов, заключалось в том, что Местоблюститель не избирается: в эту должность должен вступить старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Согласно «Положению», Местоблюститель назначается лишь после освобождения Патриаршего Престола, то есть, пока Патриарх жив и не оставил Престол, даже если он в отпуске, болен или находится под судебным следствием, Местоблюститель не назначается.

В статье 13-й говорится о правах Местоблюстителя. Как и сам Патриарх, он управляет Русской Церковью совместно с Синодом; имя его возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви; он обращается с посланиями ко всей Русской Церкви и к Предстоятелям Поместных Церквей. Но, в отличие от Патриарха, Местоблюститель сам, когда найдёт это нужным, не может ставить вопрос о созыве Собора архиереев или Поместного Собора с участием клира и мирян. Данный вопрос ставит Синод под его председательством. Причём, речь может идти лишь о созыве Собора для избрания Патриарха и не позднее шести месяцев с момента освобождения Патриаршего Престола. «Положение» не предоставляет Местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.

Священный Синод, согласно «Положению об управлении Русской Православной Церковью» 1945 года, отличался от Синода, образованного в 1918 году, тем, что он не делил свою власть с Высшим Церковным Советом и имел иной состав; а от Временного Синода при Заместителе Местоблюстителя он отличался наличием реальной власти, тем, что не являлся только совещательным органом при Патриархе.

Составу Синода посвящены статьи 17 – 21 «Положения». Священный Синод, согласно «Положению», состоял из Председателя (Патриарха) и постоянных членов: митрополитов Киевского, Минского и Крутицкого (Архиерейский Собор 1961 года расширил состав Священного Синода, включив в него в качестве постоянных членов Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя Отдела внешних церковных сношений). Три временных члена Синода вызываются поочерёдно на полугодовую сессию, согласно списку архиереев – по старшинству (для этого все епархии разделены на три группы). Вызов архиерея в Синод не обусловлен двухлетним пребыванием его на кафедре. Синодальный год разделён на две сессии: с марта по август и с сентября по февраль.

В отличие от соответствующего «Определения» Поместного Собора 1917 – 1918 годов, в котором подробно регламентирована компетенция Синода, в «Положении» ничего не говорится о круге подведомственных ему дел. Однако, в статье 1-й «Положения» предусматривалось, что управление Русской Церковью осуществляется Патриархом совместно со Священным Синодом. Следовательно, все важные общецерковные дела решаются Патриархом не единолично, а в согласии с возглавляемым им Синодом.

В год тысячелетнего юбилея Крещения Руси, когда в условиях кризиса советского режима во взаимоотношениях Церкви и государства, а также Церкви и официально признанных общественных структур обозначились существенные перемены, с 6 по 9 июля 1988 года в Троице-Сергиевой Лавре состоялся Поместный Собор, который принял «Устав об управлении Русской Православной Церкви».

Высшими органами церковной власти, в соответствии с этим «Уставом», являются Поместный Собор, Архиерейский Собор и Священный Синод во главе с Патриархом.

«Устав» ввёл периодичность в созыв Поместных Соборов, которые должны были впредь созываться Патриархом (или, в его отсутствие, Местоблюстителем) и Священным Синодом по мере необходимости, но не реже одного раза в пять лет. В его состав, в соответствии с «Уставом», входят архиереи, клирики, монашествующие и миряне. В соответствии с «Уставом» Собора 1917 – 1918 годов, викарные архиереи по своему статусу не являлись его членами. Процедура избрания на Собор представителей от клира и мирян и их квота устанавливались, согласно «Уставу» 1988 года, Священным Синодом.

На основании «Устава» 1988 года Поместному Собору предоставлялась высшая власть в Церкви, и, в частности, право истолковывать учение Церкви, сохраняя вероучительное и каноническое единство с другими Православными Церквями; решать канонические, богослужебные, пастырские вопросы; утверждать, изменять, отменять и разъяснять свои постановления; канонизировать святых; избирать Святейшего Патриарха; утверждать постановления Архиерейского Собора – тем самым, Архиерейский Собор ставился в подчинённое положение по отношению к Поместному Собору. Поместному Собору «Устав» предоставил право оценивать деятельность Священного Синода и его учреждений; устанавливать процедуру для всех церковных судов; осуществлять церковный контроль за реализацией отношений между Церковью и государством; принимать решения по вопросам о взаимоотношениях с Православными Церквями и инославными исповеданиями; выражать озабоченность проблемами, волнующими страну и всё человечество; учреждать общецерковные награды. Поместный Собор, в соответствии с «Уставом» 1988 года, являлся последней инстанцией, которой подсуден Патриарх, а также по всем делам, предварительно рассмотренным Архиерейским Собором и переданным ему.

Поместный Собор, по «Уставу» 1988 года, возглавляется Председателем – Патриархом или, в его отсутствие, Местоблюстителем Патриаршего Престола. Президиум Собора состоит из Председателя и его заместителей в составе восьми лиц в архиерейском сане. Секретариат собора возглавляется архиереем. Собор избирает председателей (в архиерейском сане), членов и секретарей своих рабочих органов. Президиум, секретарь и председатели рабочих органов составляют Соборный Совет, который является руководящим органом Собора.

Все архиереи, члены Собора, в соответствии с «Уставом» 1988 года, составляют Архиерейское Совещание, которое созывается Председателем Собора, Советом Собора или по предложению одной трети архиереев. В его задачу входит обсуждение тех постановлений, которые особенно важны и вызывают сомнение с догматической и канонической точки зрения. Если решение Собора отвергается двумя третями присутствующих архиереев, оно повторно выносится на соборное рассмотрение. После повторного отвержения двумя третями архиереев оно теряет силу.

На период между Поместными Соборами полноту высшей церковной власти «Устав» предоставил Архиерейскому Собору, в который входят епархиальные архиереи и епископы, возглавляющие синодальные учреждения и духовные школы. В «Уставе» определена периодичность созывов Архиерейского Собора: не реже одного раза в два года. Соборы должны были также созываться по мере необходимости.

В предверии Поместного Собора Архиерейский Собор должен был, согласно «Уставу», вносить предложения, касающиеся повестки дня, программы и регламента заседаний Поместного Собора, а также процедуры избрания Патриарха. «Устав» включил в обязанности Архиерейского Собора, в частности: хранение чистоты православного вероучения и норм христианской нравственности, решение принципиально важных богословских, канонических, богослужебных и пастырских вопросов; канонизацию святых, создание и упразднение епархий, синодальных учреждений, а также духовных школ общецерковного значения. Священный Синод, в соответствии с «Уставом», подотчётен Архиерейскому Собору. Архиерейский Собор, согласно «Уставу», является судом второй инстанции по спорам между архиереями, по делам, связанным с каноническими проступками архиереев, а также по всем делам, переданным ему Священным Синодом для принятия окончательного решения.

Председателем Архиерейского Собора, по «Уставу» 1988 года, является Святейший Патриарх или Местоблюститель Патриаршего Престола. Президиум Архиерейского Собора составляет Священный Синод: секретарь Собора избирается из числа членов Синода. Как и постановления Поместного Собора, решения Архиерейского Собора вступают в силу сразу после их принятия, но право окончательного их утверждения принадлежит Поместному Собору.

Предстоятель Русской Православной Церкви, Святейший Патриарх Московский и всея Руси, согласно «Уставу» 1988 года, управляет церковью вместе со Священным Синодом, при этом в «Уставе» делается ссылка на 34-е правило святых Апостолов и 9-е правило Антиохийского Собора.

Круг обязанностей Святейшего Патриарха «Устав» 1988 года определяет следующим образом: Патриарх созывает Поместные и Архиерейские Соборы, назначает заседания Синода и председательствует на них, несёт ответственность за исполнение постановлений Соборов и Синода, представляет Соборам отчёты о жизни Церкви в межсоборный период, осуществляет начальственное наблюдение за всеми синодальными учреждениями и духовными школами, обращается с посланиями к Полноте Русской Церкви, вступает в сношения с Предстоятелями Православных Церквей и главами иных исповеданий, представляет Русскую Церковь перед государственной властью, издаёт указы о назначении епархиальных и викарных архиереев, руководителей синодальных учреждений, ректоров духовных школ и других должностных лиц, назначаемых Синодом, заботится о своевременном замещении архиерейских кафедр, об исполнении архиереями своих архипастырских обязанностей, поручает архиереям временное управление епархиями, имеет право визитации всех епархий Русской Церкви, даёт архиереям братские советы, принимает жалобы на архиереев и даёт им надлежащий ход, награждает архиереев титулами и высшими церковными отличиями, а клириков и мирян – церковными наградами, утверждает присуждение учёных степеней и званий, имеет попечение о своевременном изготовлении святого мира.

Патриарх является епархиальным архиереем Московской епархии. По его указанию Московской епархией управляет на правах епархиального архиерея патриарший наместник, носящий титул митрополита Крутицкого и Коломенского.

Сан Патриарха является пожизненным. На случай освобождения Патриаршего Престола «Устав» предусматривал следующий порядок действий: Священный Синод под председательством митрополита Киевского избирает из числа своих постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престола. Согласно «Положению об управлении Русской Православной Церковью», изданному Поместным Собором 1945 года, местоблюститель не избирался, им становился старейший по хиротонии постоянный член Синода. В период междупатриаршества Русской Церковью управляет Священный Синод во главе с Местоблюстителем. Не позднее шести месяцев по освобождении Патриаршего Престола Местоблюститель и Священный Синод созывают Поместный Собор для избрания нового Патриарха.

Кандидат в Патриархи должен быть, согласно «Уставу» 1988 года, архиереем Русской Православной Церкви, иметь богословское образование, достаточный опыт в области церковного управления, отличаться приверженностью к каноническому правопорядку, пользоваться доброй репутацией и доверием со стороны епископата, духовенства и мирян, «иметь доброе свидетельство от внешних» (1Тим. 3, 7), быть не моложе сорока лет. В «Уставе», принятом в 1988 году, содержалось также положение о том, что кандидат в Патриархи должен являться гражданином СССР, которое утратило значение после распада Советского Союза.

В межсоборный период высшую законодательную, исполнительную и судебную власть, в соответствии с «Уставом» 1988 года, осуществляет Священный Синод во главе с Патриархом. Синод ответственен перед Поместным и Архиерейским Соборами. Он состоит из Председателя – Патриарха или Местоблюстителя, – а также пяти постоянных и пяти временных членов – епархиальных архиереев. Постоянными членами Синода являлись митрополиты Киевский и Галицкий, Патриарший Экзарх всея Украины, Ленинградский и Новгородский, Крутицкий и Коломенский и, по должности, управляющий делами Московской Патриархии и Председатель Отдела внешних церковных сношений. При этом временные члены вызываются для присутствия в Синоде на одну сессию по старшинству хиротонии, но не ранее двухлетнего срока пребывания на кафедре, которую они занимают на время вызова в Синод. Синодальный год разделён на две сессии: летнюю (с марта по август) и зимнюю (с сентября по февраль).

Если Патриарх не может председательствовать на заседании Синода, он замещается старейшим по хиротонии постоянным членом Синода. Секретарём Синода является управляющий делами Московской Патриархии.

В обязанности Священного Синода «Устав» 1988 года включил попечение о хранении и истолковании православной веры и норм христианской нравственности и благочестия, поддержание единства с братскими Православными Церквями, организацию внутренней и внешней деятельности Церкви, толкование канонических постановлений и разрешение затруднений, связанных с их применением, рассмотрение богослужебных вопросов, издание дисциплинарных постановлений, поддержание должных отношений между Церковью и государством, поддержание межцерковных связей, выражение озабоченности общественными проблемами, обращение с посланиями к Полноте Русской Церкви.

Священный Синод, в соответствии с «Уставом», избирает и назначает архиереев, перемещает их в исключительных случаях и увольняет на покой, вызывает архиереев на синодальные сессии, рассматривает отчёты правящих епископов. Синод назначает руководителей синодальных учреждений и их заместителей, ректоров духовных школ.

Священный Синод руководит деятельностью синодальных учреждений, рассматривает и одобряет центральный церковный бюджет, сметы синодальных учреждений, духовных школ и соответствующие отчёты. Синод вносит изменения в наименование епархий, одобряет создание епархиальных учреждений, одобряет уставы монастырей, по представлению Учебного комитета утверждает учреждение новых кафедр в духовных академиях, уставы и учебные планы духовных школ, программы семинарий.

«Устав» предоставил Синоду права суда первой инстанции по делам архиереев, суда первой и последней инстанции по делам сотрудников синодальных учреждений, а также суда второй инстанции по делам остальных клириков и мирян.

Синодальные учреждения, согласно «Уставу» 1988 года, создаются и упраздняются Поместными и Архиерейскими Соборами или Священным Синодом и подотчётны им. Во главе синодальных учреждений должны были стоять лица в архиерейском сане, назначаемые Синодом. «Устав» 1988 года предусматривал существование следующих синодальных учреждений: Управление делами Московской Патриархии с канцеляриями Патриарха и Синода, синодальная библиотека и архивом; Отдел внешних церковных сношений; Издательский отдел; Хозяйственное управление; Учебный комитет; Пенсионный комитет.

В связи с тем, что по постановлению Архиерейского Собора 1989 года был образован Белорусский Экзархат Московского Патриархата, состав членов Священного Синода был расширен, для чего Архиерейским Собором января 1990 года были внесены соответствующие изменения в «Устав об управлении Русской Православной Церкви». Постоянным членом Синода стал митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии. Соответственно до шести лиц было увеличено и число временных членов Священного Синода.

3 мая 1990 года скончался Святейший Патриарх Пимен. 7 – 8 июля состоялся Поместный Собор, главным результатом которого явилось избрание нового Предстоятеля Русской Православной Церкви. Архиерейский Собор, созванный накануне Поместного Собора, избрал трёх кандидатов на Патриарший Престол. Из их числа в результате двух туров голосования тайной подачей голосов Святейшим Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Ленинградский Алексий (Ридигер). Интронизация Святейшего Патриарха Алексия II состоялась 10 июня 1990 года.

Впоследствии имели место изменения в титулатуре постоянных членов Священного Синода. Так, в связи с изменением статуса Украинской Православной Церкви, приобретшей внутреннюю самостоятельность в 1990 году на основании томоса Предстоятеля кириархиальной Церкви Святейшего Патриарха Алексия II, её глава стал именоваться Митрополитом Киевским и всея Украины. Титул «Блаженнейший», употреблявшийся первоначально лишь в пределах Украинской Церкви, в соответствии с решением Архиерейского Собора 1997 года стал употребляться во всех официальных случаях. В связи с отделением Новгородской епархии от Ленинградской и последующим переименованием города в Санкт-Петербург изменился титул правящего архиерея этой епархии, являющегося постоянным членом Синода. Ныне он именуется митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским.

В 1990-е годы произошла реорганизация системы синодальных учреждений. На основании Определения Священного Синода от 29 – 31 января 1991 года были образованы Отдел по религиозному образованию и катехизации и Отдел по благотворительности и социальному служению. Впоследствии были учреждены также Миссионерский отдел и Отдел по взаимодействию с вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями. Издательский отдел неоднократно подвергался в 1990-е годы реорганизации и, соответственно, переименованиям и приобрёл, наконец, название «Издательский совет». Пенсионный комитет был упразднён в связи с тем, что государство взяло на себя пенсионное обеспечение духовенства, чего оно ранее было лишено. Хозяйственное управление было также упразднено. Частично его функции перешли к Комиссии по экономическим и гуманитарным вопросам.

В «Уставе Русской Православной Церкви», принятом Архиерейским Собором 2000 года, 2-я глава посвящена Поместному Собору.

«Устав» признаёт за Поместным Собором высшую власть в области вероучения и канонического устроения Русской Церкви. При этом, в отличие от положения прежнего «Устава», сроки созыва Поместного Собора не регламентируются самим «Уставом» – принимать соответствующее решение предоставляется Архиерейскому Собору. В исключительных случаях Поместный Собор может быть созван Патриархом Московским и всея Руси или Местоблюстителем и Священным Синодом. Как это было и прежде, Поместный Собор состоит из архиереев, представителей клира, монашествующих и мирян, избираемых в количестве и порядке, определяемых Архиерейским Собором. Ответственность за подготовку Поместного Собора «Устав» возлагает на Архиерейский Собор, который вносит на утверждение Поместного Собора программу, повестку дня, регламент заседаний и структуру Поместного Собора, а также принимает иные решения, относящиеся к проведению Поместного Собора. В случае, если Поместный Собор созывается Патриархом или Местоблюстителем и Священным Синодом, предложения о программе, повестке дня, регламенте заседаний и структуре Поместного Собора утверждаются Архиерейским Собором, заседание которого в обязательном порядке должно предшествовать Поместному Собору. Членами Собора являются епархиальные и викарные архиереи Русской Церкви по своему положению. Процедура избрания на Собор представителей от клира, монашествующих и мирян и их квота устанавливаются Архиерейским Собором, а в исключительных случаях – Священным Синодом с последующим утверждением Архиерейским Собором.

Поместному Собору «Устав» предоставил власть истолковывать учение Православной Церкви на основе Священного Писания и Священного Предания при сохранении вероучительного и канонического единства с Поместными Православными Церквями; решать канонические, богослужебные, пастырские вопросы, обеспечивая единство Русской Православной Церкви; хранить чистоту православной веры, христианской нравственности и благочестия; утверждать, изменять, отменять и разъяснять свои постановления, касающиеся церковной жизни; утверждать постановления Архиерейского Собора, относящиеся к вероучению и каноническому устройству.

Поместный Собор также канонизирует святых; избирает Патриарха Московского и всея Руси и устанавливает процедуру такого избрания; определяет и корректирует принципы отношений между Церковью и государством; выражает в необходимых случаях озабоченность проблемами современности.

Председателем Собора является Патриарх Московский и всея Руси, а в отсутствие Патриарха – Местоблюститель Патриаршего Престола. Кворум Собора составляет две трети его членов, включая две трети архиереев от общего числа иерархов – членов Собора.

Поместный Собор утверждает повестку дня, программу, регламент проведения заседаний и свою структуру, а также избирает простым большинством присутствующих членов Собора Президиум, Секретариат и формирует рабочие органы. Президиум Собора состоит из Председателя (Патриарха или Местоблюстителя) и двенадцати членов в архиерейском сане. Предыдущий «Устав» предусматривал меньшее число членов Президиума – восемь. Президиум руководит заседаниями Собора. Секретариат Собора состоит из секретаря в архиерейском сане и двух помощников – клирика и мирянина. Секретариат несёт ответственность за обеспечение членов Собора рабочими материалами и за ведение протоколов заседаний. При этом протоколы подписываются Председателем, членами Президиума и секретарём. Собор избирает председателей (в архиерейском сане), членов и секретарей учреждённых им рабочих органов простым большинством голосов. Президиум, секретарь и председатели рабочих органов составляют Соборный Совет. Соборный Совет является руководящим органом Собора. В его компетенцию входит рассмотрение возникающих вопросов по повестке дня и внесение предложений о порядке их изучения Собором; координация всей деятельности Собора; рассмотрение процедурных и протокольных вопросов; административно-техническое обеспечение нормальной деятельности Собора.

«Все архиереи – члены Собора – составляют Архиерейское Совещание. Совещание созывается Председателем Собора по его инициативе, по решению Совета Собора или по предложению не менее одной трети архиереев. В задачу Совещания входит обсуждение тех постановлений Собора, которые имеют особую важность и которые вызывают сомнения с точки зрения соответствия Священному Писанию, Священному Преданию, догматам и канонам, а также поддержания церковного мира и единства. Если какое-либо решение Собора или его часть отвергаются большинством присутствующих архиереев, то оно выносится на повторное соборное рассмотрение. Если же и после этого большинство присутствующих на Соборе иерархов его отвергнут, то оно теряет силу соборного определения (II. 13).

Подобное положение в «Уставе» 1988 года отличалось тем, что давало аналогичную власть Архиерейскому Совещанию лишь в случае голосования в нём за отмену принятого полным составом Собора решения квалифицированным большинством в две трети голосов, а не простым большинством. В результате этой новации епископат приобрёл контроль за ходом дел, рассматриваемых Поместным Собором.

Открытие Собора, в соответствии с «Уставом», и его ежедневные заседания предваряются совершением Божественной Литургии или другого уставного богослужения. Заседания Собора возглавляются Председателем или, по его предложению, одним из членов Президиума Собора. «В открытых заседаниях Собора помимо его членов могут принимать участие приглашённые богословы, специалисты, наблюдатели и гости. Степень их участия определяется регламентом, но в любом случае они не имею права участвовать в голосовании. Предложение о проведении закрытого заседания вправе вносить члены Собора» (II, 16). При этом избрание Патриарха Московского и всея Руси проводится на закрытом заседании.

Решения на Соборе принимаются большинством голосов, за исключением особых случаев, оговорённых регламентом. Если имеет место равенство голосов при открытом голосовании, перевес дат голос Председателя. При равенстве голосов в случае тайного голосования проводится повторное голосование. Все официальные документы Собора подписываются Патриархом или Местоблюстителем, а также членами Президиума и секретарём. «Постановления Собора входят в силу сразу после их принятия» (II, 19).

Архиерейский Собор, которому посвящена 3-я глава «Устава», является высшим органом иерархического управления Русской Православной Церковью и состоит из епархиальных архиереев, а также викарных епископов, возглавляющих синодальные учреждения и духовные академии или имеющих каноническую юрисдикцию над подведомственными им приходами. Новация, в сравнении с положением «Устава» 1988 года, заключается в том, что прежде ректоры всех духовных школ (а не только академий) в епископском сане являлись членами Архиерейского Собора. Викарные епископы, «имеющие каноническую юрисдикцию над подведомственными им приходами» (III, 1), – это те архиереи, которые, будучи по титулу викариями Московского Патриархата, управляют приходами Русской Церкви на канонической территории Американской Православной Церкви, где, естественно, не могут существовать епархии Русской Церкви, каковыми в настоящее время являются епископ Зарайский, управляющий приходами Московского Патриархата в Соединённых Штатах, и архиепископ Каширский, управляющий приходами в Канаде. Ранее таковые викарные епископы не были членами Архиерейского Собора. Все остальные викарные епископы могут участвовать в заседаниях Архиерейского Собора без права решающего голоса.

Архиерейский Собор созывается Патриархом Московским и всея Руси или Местоблюстителем и Священным Синодом не реже одного раза в четыре года, а также в предверии Поместного Собора и в исключительных случаях. Прежний «Устав» предусматривал двухлетнюю периодичность в созыве Архиерейских Соборов. По предложению Патриарха и Священного Синода или 1/3 членов Собора – епархиальных архиереев – может быть созван внеочередной Архиерейский Собор, который в таком случае собирается не позднее, чем через 6 месяцев после соответствующего синодального решения или обращения группы архиереев к Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду. Ответственность за подготовку Архиерейского Собора несёт Священный Синод.

На Архиерейский Собор «Устав» возложил следующие обязанности: хранение чистоты православного вероучения и норм христианской нравственности; принятие Устава Русской Православной Церкви и внесение в него изменений и дополнений; хранение догматического и канонического единства Русской Православной Церкви; решение принципиально важных богословских, канонических, богослужебных и пастырских вопросов; канонизацию святых и утверждение богослужебных вопросов; компетентное истолкование святых канонов и иных церковных законоположений; выражение пастырской озабоченности проблемами современности; определение характера отношений с государственными органами; поддержание отношений с Поместными Православными Церквями; создание, реорганизация и ликвидация самоуправляемых Церквей, экзархатов и епархий, а также определение границ и наименований; создание, реорганизация и ликвидация синодальных учреждений; утверждение порядка владения, пользования и распоряжения имуществом Русской Православной Церкви.

Согласно «Уставу», в предверии Поместного Собора Архиерейский Собор вносит предложения по повестке дня, программе, регламенту заседаний и структуре Собора, а также по процедуре избрания Патриарха Московского и всея Руси, если таковое избрание предполагается. На Архиерейский Собор возлагается наблюдение за претворением в жизнь решений Поместного Собора; суждение о деятельности Священного Синода и синодальных учреждений; утверждение, отмена и внесение изменений в законодательные деяния Священного Синода; создание и упразднение органов церковного управления; установление процедуры для всех церковных судов; рассмотрение финансовых отчётов, представляемых Священным Синодом, и одобрение принципов планирования предстоящих общецерковных доходов и расходов; утверждение новых общецерковных наград.

В соответствии с «Уставом», Архиерейский Собор является церковным судом высшей инстанции. Предыдущий «Устав» провозглашал таковым Поместный Собор. Архиерейский Собор «правомочен рассматривать и принимать решения: в первой и последней инстанции по догматическим и каноническим отступлениям в деятельности Патриарха Московского и всея Руси; в последней инстанции: по разногласиям между двумя и более архиереями; по каноническим проступкам и вероучительным отступлениям архиереев; по всем делам, переданным ему общецерковным судом для окончательного решения» (III. 5).

Председателем Архиерейского Собора является Патриарх или Местоблюститель. Президиум Архиерейского Собора не избирается, его составляет Священный Синод. согласно «Уставу», предваряются совершением Божественной Литургии или другого Президиум несёт ответственность за руководство Собором, он предлагает повестку дня, программу и регламент Собора, вносит предложения о порядке изучения Собором возникающих проблем, рассматривает процедурные и протокольные вопросы. Секретарь несёт ответственность за обеспечение Собора необходимыми рабочими материалами и за ведение протоколов. Протоколы подписываются Председателем Собора и членами Синода.

Открытие Архиерейского Собора, как и Поместного, и его ежедневные заседания, соответствующего уставного богослужения.

Заседания Собора возглавляет Председатель или, по его предложению, один из членов Священного Синода. На отдельные заседания Собора могут приглашаться без права решающего голоса богословы, специалисты, наблюдатели и гости. Степень их участия в работе Собора определяется регламентом. Решения на Соборе принимаются простым большинством голосов открытым или тайным голосованием, за исключением случаев, специально оговорённых регламентом. Как и на Поместном Соборе, когда при открытом голосовании голоса разделяются поровну, решающим является голос Председателя, а в случае равенства голосов при тайном голосовании проводится повторное голосование. «Никто из архиереев – членов Архиерейского Собора – не может отказаться от участия в его заседаниях, кроме случаев болезни или иной важной причины, которая признаётся Собором уважительной» (III, 13). Кворум Собора составляют 2/3 иерархов – его членов. Постановления Архиерейского Собора входят в силу сразу после их принятия.

Главная новация положений «Устава» 2000 года относительно Поместных и Архиерейских Соборов заключается в таком перераспределении их полномочий, когда Архиерейский Собор, оставаясь низшей инстанцией, чем Поместный Собор, перестаёт быть во всём подчинённым ему органом, как это было ранее. Он становится высшей судебной властью в Русской Церкви, он один и окончательно принимает «Устав» и вносит в него изменения, только он полномочен принимать окончательные решения по делам церковного управления, за исключением избрания Святейшего Патриарха, и, наконец, только те решения Архиерейского Собора подлежат утверждению со стороны Поместного Собора, которые носят вероучительный или канонический характер. Таким образом, в новом «Уставе» была решена вполне актуальная проблема, связанная с необходимостью канонически правомерного уточнения компетенции Архиерейских и Поместных Соборов. В предыдущем «Уставе» Архиерейский Собор был поставлен в подчинённое положение по отношению к Поместному Собору, несмотря на то, что канонически Архиерейскому Собору принадлежит ничем не умалённая полнота власти в Поместной Церкви.

Для такого перераспределения функций Поместного и Архиерейского Соборов были бесспорные канонические основания. Ведь каноны, по существу дела, знают исключительно собор епископов области, другими словами, Поместной Церкви. Так, 19-е правило IV Вселенского Собора гласит: «Посему определил Святый Собор, согласно правилам святых отец, чтобы в каждой области епископы дважды в году собиралися воедино, где назначит епископ митрополии, и исправляли все, что откроется». Как уже сказано ранее, 8-е правило Трулльского Собора изменило периодичность в созыве Соборов, но нисколько не коснулось их состава: «Но как по причине набегов варваров, и по иным случайным препятствиям, предстоятели церквей не имеют возможности составляти соборы дважды в году, то разсуждено: для могущих, как вероятно, возникати церковных дел, в каждой области, всемерно быти собору вышереченных епископов единожды в лето». Тот же исключительно архиерейский состав Собора предусмотрен в 6-м правиле VII Вселенского Собора и в 14-м правиле Карфагенского Собора.

В 27-м правиле Карфагенского Собора речь идёт о том, чтобы на Соборах Африканской Церкви, епископат которой был особенно многочисленным (насчитывал многие сотни архиереев), каждая митрополия была представлена не всеми епископами, но особыми представителями, при этом, конечно, в епископском сане: «Подтвердити подобает на сем Святом Соборе, чтобы по правилам Никейского Собора ради церковных дел, которыя нередко отлагаются со вредом для народа, каждогодно был созываем собор, на который бы все, занимающие первыя в области кафедры, присылали от своих соборов двух, или сколько изберут, епископов, в местоблюстители, дабы составившееся таким образом собрание могло иметь совершенное полномочие». Об исключительно епископском составе соборов говорят также 14-е, 87-е, 141-е, 142-е правила Карфагенского Собора; 40-е правило Лаодикийского Собора гласит: «Епископам, на собор призываемым, не подобает небрещи, но ити и вразумляти, или вразумлятися ко благоустроению Церкви, и прочее. Аще же пренебрежет таковый, то сам себе обвинит, разве аще по болезни останется». Одним словом, всюду, где в канонах идёт речь о Соборе подразумевается Архиерейский Собор. Каноны не предусматривают Соборов, в которых бы участвовали пресвитеры, диаконы и миряне.

Вопрос о составе Собора обсуждался у нас в церковной печати в начале XX века, когда в 1905 году подготовка к созыву Собора стала главной церковной темой. Тогда по этому вопросу обнаружились разногласия. В ходе полемики с глубоким разбором вопроса о составе Поместного Собора выступил архиепископ Финляндский Сергий (будущий Патриарх), который писал, что «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клириков и мирян в областных Соборах³³⁵. Однако, ради церковного мира, он считал допустимым призвать для участия в предстоящем Соборе клириков и мирян: «Но, – отмечал он при этом, – нужно поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»³³⁶.

Реальная конструкция Поместного Собора 1917 – 1918 годов в целом соответствовала проекту, обозначенному в брошюре архиепископа Сергия. На Собор были призваны и епископы, и клирики, и миряне, но принятие решений на нём было поставлено под контроль Епископского Совещания.

Поскольку правомочность решений Поместного Собора обусловлена санкцией на них со стороны участвующего в Соборе епископата Поместной Церкви, в новом «Уставе» Архиерейское Совещание может отменить решение, принятое полным составом Поместного Собора не голосами 2/3 присутствующих архиереев, как это было предусмотрено предыдущим «Уставом», а простым большинством. Прежнее положение не давало епископату полноты контроля за ходом соборных деяний. Ведь отменить решение, принятое Собором в полном составе, в соответствии с ним, не могли 2/3 епископов минус один голос, даже если принятое решение на заседании Поместного Собора прошло простым большинством, хотя бы в один голос. Благодаря внесённому исправлению, епископат вернул себе канонически обоснованный контроль за исходом деяний Поместного Собора.

Здесь уместна будет и такая историческая справка. Хотя Поместный Собор 1917 – 1918 годов известен самым широким участием в обсуждении всех стоявших перед ним вопросов клириков и мирян, между тем ход соборных деяний поставлен был под эффективный архиерейский контроль. Соборный «Устав» предусматривал, что вопросы догматического и канонического характера и все важные решения, после их рассмотрения полным составом Собора, в любом случае подлежали утверждению на Совещании епископов. При этом Совещание епископов не возвращало документ на повторное рассмотрение полным составом Поместного Собора, но вносило в него, какие считало необходимыми, поправки и принимало определения в окончательном виде. По существу дела законодательные полномочия совещания епископов при Соборе 1917 – 1918 годов были выше, чем полномочия полного состава Собора, и принцип полноты ответственности епископата за Церковь сохранялся в полной мере при том, что количественно на Соборе архиереи составляли менее 1/8 его участников.

Предстоятель Русской Православной Церкви, согласно «Уставу», носит титул: «Святейший Патриарх Московский и всея Руси». Патриарх имеет первенство чести среди епископата Русской Православной Церкви и подотчётен Поместному и Архиерейскому Соборам. Имя Патриарха Московского и всея Руси возносится за богослужениями во всех храмах Русской Православной Церкви. В «Уставе» указана и формула такого возношения: «О Великом Господине и Отце нашем (имя), Святейшем Патриархе Московском и всея Руси» (IV, 1).

«Патриарх Московский и всея Руси имеет попечение о внутреннем и внешнем благосостоянии Русской Православной Церкви и управляет ею совместно со Священным Синодом, являясь его председателем» (IV, 4). Отношения между Святейшим Патриархом и Священным Синодом, согласно уставной формулировке, «определяются 34-м правилом святых Апостолов и 9-м правилом Антиохийского Собора» (IV, 5). Патриарх, вместе с Синодом, созывает Архиерейские Соборы, в исключительных случаях – Поместные Соборы, и председательствует на них. В данном положении есть изменение в формулировке в сравнении с предыдущим «Уставом», в котором говорилось, что Патриарх созывает Соборы «по своей должности» без указания на участие в таком созыве Синода. Патриарх созывает заседания Священного Синода.

В единоличные обязанности Святейшего Патриарха «Устав» включил следующие: Патриарх несёт ответственность за исполнение постановлений Соборов и Священного Синода; представляет Соборам отчёты о состоянии Русской Церкви за межсоборный период; поддерживает единство иерархии Русской Православной Церкви; осуществляет исполнительно-распорядительные полномочия по управлению Московской Патриархией; сносится с предстоятелями Православных Церквей во исполнение постановлений Соборов и Синода, а также и от своего имени; представляет Русскую Православную Церковь в отношениях с высшими органами государственной власти и управления; «имеет долг ходатайства и «печалования» перед органами государственной власти как на канонической территории, так и за её пределами» (IV, 7) (новация по отношению к предыдущему «Уставу», заимствованная из соответствующего Определения Поместного Собора 1917 – 1918 годов. – В. Ц.); «утверждает уставы самоуправляемых Церквей, экзархатов и епархий; принимает апелляции от епархиальных архиереев самоуправляемых Церквей» (IV, 7) – нововведения, связанные с тем, что предыдущий «Устав» не предусматривал такого института, как самоуправляемые Церкви; Патриарх также издаёт указы об избрании и назначении епархиальных архиереев, руководителей синодальных учреждений, викарных архиереев, ректоров духовных школ и иных должностных лиц, назначаемых Синодом.

Он имеет попечение о своевременном замещении архиерейских кафедр; «поручает архиереям временное управление епархиями в случае длительной болезни, кончины или нахождения под церковным судом епархиальных архиереев» (IV, 7); наблюдает за выполнением архиереями их архипастырского долга по окормлению епархий; имеет право посещения в необходимых случаях всех епархий Русской Православной Церкви; преподаёт архиереям братские советы как относительно их личной жизни, так и относительно исполнения ими архипастырского долга; в случае невнимания к его советам предлагает Священному Синоду вынести надлежащее постановление; «принимает к рассмотрению дела, связанные с недоразумениями между архиереями, добровольно обращающимися к его посредничеству без формального судопроизводства; решения Патриарха в таких случаях для обеих сторон обязательны» (IV, 7). Святейший Патриарх принимает жалобы на архиереев и даёт им ход; разрешает архиереям отпуск на срок более 14 дней; награждает архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями; награждает клириков и мирян церковными наградами; утверждает присуждение учёных степеней и званий; имеет попечение о своевременном изготовлении и освящении святого мира для общецерковных потребностей.

Патриарх Московский и всея Руси является, в соответствии с «Уставом», епархиальным архиереем Московской епархии, состоящей из города Москвы и Московской области. Патриарху в управлении Московской епархией помогает патриарший наместник на правах епархиального архиереея с титулом митрополита Крутицкого и Коломенского. «Территориальные границы управления, осуществляемого патриаршим наместником на правах епархиального архиереея, определяются Патриархом Московским и всея Руси» (IV, 9). При этом административное разделение епархии на две части (город Москву и область), существующее на практике, сам «Устав» 2000 года, равно как и предыдущий, не проводит.

«Патриарх Московский и всея Руси является Священноархимандритом Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, ряда других монастырей, имеющих особое историческое значение, и управляет всеми церковными ставропигиями. Образование ставропигиальных монастырей и подворий в Московской епархии осуществляется по указам Патриарха Московского и всея Руси. Образование ставропигий в пределах иных епархий осуществляется с согласия епархиального архиерея по решению Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода» (IV, 10).

Сан патриарха пожизненный. «Церковное имущество, которым обладает Патриарх Московский и всея Руси в силу своего положения в должности, является собственностью Русской Православной Церкви. Личное имущество Патриарха Московского и всея Руси наследуется в соответствии с законом» (IV, 14). Право суда, равно как и решение вопроса о его уходе на покой, «Устав» вручает не Поместному, как это было ранее, а Архиерейскому Собору.

На случай кончины Патриарха, его ухода на покой, нахождения под церковным судом или иной причины, делающей невозможным исполнение им патриаршей должности, «Устав» предусматривает институт Местоблюстительства. При этом порядок избрания Местоблюстителя таков: Синод под председательством своего старейшего по хиротонии постоянного члена немедленно избирает Местоблюстителя из числа своих постоянных членов. Процедуру избрания при этом устанавливает сам Синод. В период междупатриаршества Русской Православной Церковью управляет сам Синод под председательством Местоблюстителя; имя Местоблюстителя возносится за богослужениями во всех храмах Русской Православной Церкви; Местоблюститель исполняет обязанности Патриарха Московского и всея Руси в полном объёме, за исключением права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями. Митрополит Крутицкий и Коломенский при этом вступает в самостоятельное управление Московской епархией. Не позднее шести месяцев по освобождении Патриаршего Престола Местоблюститель и Синод обязаны созвать Поместный Собор для избрания нового Патриарха.

«Устав» указывает качества, которыми должен обладать кандидат в Патриархи. Он должен отвечать следующим требованиям: быть архиереем Русской Православной Церкви; обладать высшим богословским образованием (прежний «Устав» не предусматривал определённого образовательного ценза), «достаточным опытом епархиального управления» (IV, 17) – в «Уставе» 1988 года опыт церковного управления не обозначался, как непременно «епархиальный»; отличаться приверженностью к каноническому правопорядку; пользоваться доброй репутацией и доверием иерархов, клира и народа; «иметь доброе свидетельство от внешних» (1Тим. 3; 7); иметь возраст не моложе 40 лет. В новом «Уставе», естественно, опущено имевшееся в прежнем «Уставе» указание на непременное гражданство СССР, при этом оно не заменено эквивалентом применительно к современной государственно-политической ситуации.

Священный Синод, возглавляемый Патриархом или Местоблюстителем, является органом управления Русской Православной Церкви в период между Архиерейскими Соборами. Предыдущий «Устав» характеризовал его статус иначе – как органа «высшей законодательной, исполнительной и судебной власти» в межсоборный период. Но различие в формулировках не обозначает, что Синод совершенно утрачивает законодательную власть. Его судебные полномочия «Устав», действительно, в значительном объёме передаёт иному учреждению – общецерковному суду, сохраняя, однако, за Синодом право утверждения постановлений этого суда. Синод ответственен перед Архиерейским Собором (опущено, в сравнении с прежним «Уставом», упоминание ответственности также и перед Поместным Собором) и через Патриарха представляет ему отчёт о своей деятельности за межсоборный период.

Священный Синод состоит из Председателя (Патриарха или Местоблюстителя), семи постоянных членов и пяти временных – епархиальных архиереев. «Постоянными членами являются: по кафедре – митрополиты Киевский и всея Украины, Санкт-Петербургский и Ладожский, Крутицкий и Коломенский, Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии, Кишинёвский и всея Молдовы; по должности – Председатель Отдела внешних церковных связей и Управляющий делами Московской Патриархии» (V, 4). В сравнении с положением, существовавшим до принятия «Устава», Архиерейским Собором в число постоянных членов Синода дополнительно включен митрополит Кишинёвский, а число временных членов, соответственно, сокращено с шести до пяти. «Временные члены вызываются для присутствия на одной сессии, по старшинству архиерейской хиротонии, по одному из каждой группы, на которые разделяются епархии. Вызов епископа в Священный Синод не может последовать до истечения двухлетнего срока его управления данной епархией. Синодальный год распределяется на две сессии: летнюю (март – август) и зимнюю (сентябрь – февраль)» (V, 5). Правящие архиереи, руководители синодальных учреждений и ректоры духовных академий могут присутствовать на заседаниях Синода с правом совещательного голоса при рассмотрении дел, касающихся управляемых ими епархий, учреждений, школ или несения ими общецерковного послушания.

«Устав» детально регламентирует порядок синодальных заседаний. Участие постоянных и временных членов Синода в его заседаниях «Устав» провозглашает их канонической обязанностью, предусматривая для отсутствующих без уважительных причин братское вразумление. «В исключительных случаях кворум Синода составляют 2/3 его членов (V, 9). Заседания Синода созываются Патриархом (Местоблюстителем). «Как правило, заседания Синода являются закрытыми. Синод работает на основании повестки дня, представляемой Председателем и одобряемой Синодом в начале первого заседания. Вопросы, требующие предварительного изучения, Председатель заблаговременно направляет членам Синода. Члены Синода могут вносить предложения по повестке дня и поднимать вопросы с предварительным уведомлением о том Председателя. Председатель руководит заседаниями в соответствии с принятым регламентом» (V, 11 – 13). В случае, если Патриарх по какой-либо причине временно не может осуществлять свои председательские обязанности в Синоде, обязанности Председателя исполняет старейший по хиротонии постоянный член Синода. При этом «Устав» делает разъяснение, что временный председатель Синода не становится каноническим Местоблюстителем. Секретарём Синода является Управляющий делами Московской Патриархии. Секретарь несёт ответственность за подготовку необходимых для Синода материалов и составление журнала заседаний. Дела в Синоде решаются общим согласием всех участвующих в заседании членов или большинством голосов. «При равенстве голосов голос Председателя является решающим» (V, 16). Никто из присутствующих на заседании членов Синода не может воздерживаться от участия в голосовании. В случае несогласия с принятым решением член Синода может подать отдельное мнение, которое должен заявить на том же заседании с изложением оснований и представить затем в письменной форме не позднее трёх дней со дня заседания. Отдельные мнения не останавливают принятого решения.

Председатель не вправе своею властью снимать с обсуждения предложенные в повестке дня дела, препятствовать их решению или приостанавливать претворение таковых решений в жизнь. В новом «Уставе», как и в предыдущем, существует, однако, такое положение: «В тех случаях, когда Патриарх Московский и всея Руси признает, что принятое решение не принесёт пользы и блага Церкви, он заявляет протест. Протест должен быть сделан на том же заседании и затем изложен в письменном виде в 7-дневный срок. По истечении этого срока дело вновь рассматривается Священным Синодом. Если Патриарх Московский и всея Руси не найдёт возможным согласиться и с новым решением дела, то оно приостанавливается и передаётся на рассмотрение Архиерейского Собора. Если отложить дело невозможно и решение должно быть принято незамедлительно, Патриарх Московский и всея Руси действует по своему усмотрению. Принятое таким образом решение выносится на рассмотрение чрезвычайного Архиерейского Собора, от которого и зависит окончательное разрешение вопроса» (V, 20). Из уставной формулировки видно, что такое право предоставляется только Патриарху, но не Местоблюстителю.

Когда в Синоде рассматривается дело по жалобе на членов Синода, заинтересованное лицо может присутствовать на заседании и давать объяснения, но при решении дела обвиняемый член Синода обязан оставить зал заседаний. При рассмотрении жалобы на Председателя он передаёт председательствование старейшему по хиротонии постоянному члену Синода. Журналы и определения Святейшего Синода подписываются Председателем, а затем всеми присутствующими на заседании членами Синода, «хотя бы некоторые из них были и не согласны с принятым решением и подали о том отдельное мнение» (V, 22). Таким образом, такая подпись имеет значение не голоса, поданного за принятое решение, а подтверждения действительности состоявшегося постановления. «Определения Священного Синода входят в силу после их подписания и не подлежат пересмотру, исключая случаи, когда представляются новые данные, меняющие существо дела» (V, 23). Председатель Синода осуществляет высшее наблюдение за исполнением принятых постановлений.

В обязанности Священного Синода «Устав» включил: попечение о неповреждённом хранении и истолковании православной веры, норм христианской нравственности и благочестия; служение внутреннему единству Русской Церкви; поддержание единства с другими Православными Церквями; организацию внутренней и внешней деятельности Церкви и решение возникающих в связи с этим вопросов общецерковного значения; толкование канонических постановлений и разрешение затруднений, связанных с их применением; регулирование богослужебных вопросов; издание дисциплинарных постановлений, касающихся клириков, монашествующих и церковных работников; оценку важнейших событий в области межцерковных, межконфессиональных и межрелигиозных отношений; поддержание межконфессиональных и межрелигиозных связей как на канонической территории Московского Патриархата, так и за его пределами; координацию действий Полноты Русской Церкви в её усилиях по достижению мира и справедливости; выражение пастырской озабоченности общественными проблемами; обращение с посланиями ко всем чадам Русской Православной Церкви; поддержание должных отношений между Церковью и государством в соответствии с действующим «Уставом» и государственным законодательством.

На Синод возложено также одобрение уставов самоуправляемых Церквей и Экзархатов; принятие гражданских уставов Русской Церкви и её канонических подразделений, а также внесение в них изменений и дополнений; утверждение журналов Синода и Экзархата; решение вопросов, связанных с учреждением или упразднением подотчётных Синоду канонических подразделений Русской Православной Церкви с последующим утверждением на Архиерейском Соборе; установление порядка владения, пользования и распоряжения зданиями и иным церковным имуществом. В судебную компетенцию Синода входит, в связи с предусмотренным новым «Уставом» образованием общецерковного суда, утверждение его постановлений.

Священный Синод, согласно «Уставу», избирает, назначает, а в исключительных случаях перемещает архиереев и увольняет их на покой; вызывает архиереев для присутствия в Синоде; рассматривает отчёты правящих архиереев о состоянии епархий и выносит по ним соответствующие постановления; инспектирует деятельность архиереев всякий раз, когда сочтёт это нужным; определяет содержание архиереев.

Священный Синод назначает руководителей синодальных учреждений и, по их представлению, их заместителей; ректоров духовных академий и семинарий, настоятелей (настоятельниц) и наместников монастырей; архиереев, клириков и мирян для прохождения ответственного послушания за границей. Священный Синод может образовывать комиссии или иные рабочие органы для попечения о решении важных богословских проблем, о хранении текста Священного Писания, его переводах и издании; о хранении текста богослужебных книг, его исправлении, редактировании и публикации; о канонизации святых; о публикации сборников святых канонов, учебников и учебных пособий для духовных учебных заведений, богословской литературы, официальной периодики и иной литературы; о повышении богословской, духовной и нравственной подготовки клира и о деятельности духовных учебных заведений; о миссии, катехизации и религиозном образовании; о состоянии духовного просвещения; о делах монастырей и монашествующих; о делах милосердия и благотворительности; о состоянии церковного зодчества, иконописи, церковного пения и прикладных искусств; о церковных памятниках и древностях, находящихся в ведении Русской Церкви; об изготовлении церковной утвари, свечей, облачений и всего необходимого для богослужения; о пенсионном обеспечении духовенства и церковных работников; о решении иных экономических проблем.

Осуществляя руководство синодальными учреждениями, Синод, в соответствии с «Уставом», утверждает положения об их деятельности; утверждает годовые планы работ синодальных учреждений и принимает их отчёты; выносит постановления по наиболее важным аспектам их текущей работы; осуществляет ревизию этих учреждений. Синод одобряет общецерковный план расходов, рассматривает сметы синодальных учреждений, духовных учебных заведений, а также соответствующие финансовые отчёты. Священный Синод образует и упраздняет епархии, изменяет их границы и наименования с последующим утверждением Архиерейским Собором; принимает типовые положения о епархиальных учреждениях; одобряет уставы монастырей и осуществляет общее наблюдение за монашеской жизнью; учреждает ставропигии; по представлению учебного комитета утверждает уставы и учебные планы духовных учебных заведений, программы духовных семинарий и учреждает новые кафедры в духовных академиях; следит, чтобы действия всех органов церковной власти в епархиях, благочиниях и приходах соответствовали законным постановлениям; в случае необходимости проводит ревизии.

«Священный Синод выносит заключения по спорным вопросам, возникающим в связи с толкованием настоящего Устава» (V, 32).

В отличие от предыдущего «Устава», в новом, в главу, посвящённую синодальным учреждениям, включены также положения, касающиеся Московской Патриархии, которая определяется в нём, как учреждение Русской Православной Церкви, объединяющее структуры, непосредственно руководимые и управляемые Патриархом Московским и всея Руси, а синодальное учреждение, согласно «Уставу», – это учреждение Русской Церкви, ведающее кругом общецерковных дел, входящих в его компетенцию. «Московская Патриархия и синодальные учреждения являются органами исполнительной власти Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода. Московская Патриархия и синодальные учреждения обладают исключительным правом полномочно представлять Патриарха Московского и всея Руси и Священный Синод в рамках сферы своей деятельности и в пределах своей компетенции».

Синодальные учреждения, в соответствии с «Уставом», создаются или упраздняются по решению Архиерейского Собора или Синода и подотчётны им. Положения (Уставы) Московской Патриархии и синодальных учреждений и поправки к ним утверждаются Патриархом с одобрения Синода. Синодальные учреждения возглавляют лица, назначаемые Синодом. Новый «Устав», в отличие от предыдущего, не предусматривает обязательности архиерейского сана для председателя синодального учреждения.

В Московскую Патриархию на правах синодального учреждения входит Управление делами.

Одним из синодальных учреждений Церкви является Отдел внешних церковных связей. Наименование отдела изменено, в сравнении с прежним: ранее он назывался Отделом внешних церковных сношений. Помимо иных компетенций отдела, XIV глава «Устава» возлагает на него обязанность быть органом высшей церковной власти в осуществлении ею юрисдикции над учреждениями Русской Православной Церкви в дальнем зарубежье.

Церковными учреждениями в дальнем зарубежье являются, согласно «Уставу», епархии, благочиния, приходы, ставропигиальные и епархиальные монастыри, а также миссии, представительства и подворья, находящиеся за пределами стран СНГ и Балтии. «Заграничные учреждения Русской Православной Церкви в своём управлении и деятельности руководствуются настоящим Уставом и своими собственными уставами, которые должны быть утверждены Священным Синодом при уважении существующих в каждой стране законов» (XIV, 3). Заграничные учреждения создаются и упраздняются решением Синода. «Находящиеся за рубежом представительства и подворья являются ставропигиями. Заграничные учреждения осуществляют своё служение в соответствии с целями и задачами внешней деятельности Русской Православной Церкви под начальственным наблюдением председателя Отдела внешних церковных связей. Руководители и ответственные сотрудники заграничных учреждений назначаются Священным Синодом по представлению председателя Отдела внешних церковных связей» (XIV, 5 – 7).

Другими синодальными учреждениями, в соответствии с «Уставом», являются Издательский совет, Учебный комитет, Отдел катехизации и церковного образования, Отдел благотворительности и социального служения, Миссионерский отдел, Отдел по взаимодействию с вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями, Отдел по делам молодёжи. «Устав» предусматривает возможность создания иных синодальных учреждений.

Синодальные учреждения, согласно «Уставу», «являются координационными органами по отношению к аналогичным учреждениям, действующим в самоуправляемых Церквях, экзархатах и епархиях, и, как таковые, имеют право обращаться в пределах своей компетенции к епархиальным архиереям и руководителям других канонических подразделений, направлять им свои нормативные документы и запрашивать соответствующую информацию» (VI, 9). Деятельность синодальных учреждений регулируется Положениями (Уставами), утверждёнными Патриархом с одобрения Синода.

Предлагаемый очерк устройства высшей власти автокефальных Церквей носит выборочный характер. Речь пойдёт не о всех Православных Церквях, за исключением Константинопольского Патриархата, не о тех, которые занимают первые места в диптихе, а о самых малочисленных, паства которых исчисляется миллионами чад, о тех, которые являются национальными Церквями своих народов, их духовной колыбелью.

Константинопольский Патриархат занимает со времени отпадения Рима от Вселенской Православной Церкви первое место в диптихе Поместных Православных Церквей. Особенность устройства Патриархата заключается в том, что лишь часть его духовенства и паствы находится на его канонической территории: в Турции, на Крите, на нескольких островах Эгейского моря и на севере Греции, епархии которой, однако, административно зависят не от Константинопольской Патриархии, но от высшей власти Элладской Церкви; остальная паства Патриархата представляет собой диаспору, рассеянную в Западной Европе, Северной и Южной Америке, Австралии и на Дальнем Востоке.

Полный титул предстоятеля Константинопольской Церкви – Святейший Архиепископ Константинополя – Нового Рима и Вселенский Патриарх. Порядок избрания Патриарха до сих пор в основных чертах соответствует тем правилам, которые были составлены в 1860 году при султане Абдул-Азизе. В Избирательное собрание входят 12 митрополитов, образующих Патриарший Синод, а также клирики и миряне в числе 70 лиц. Причём, как членами Синода, так и представителями клириков и мирян могут быть исключительно граждане Турции, иными словами, они представляют лишь незначительную часть духовенства и паствы Константинопольского Патриархата. Избрание Патриарха начинается с того, что все члены Синода в запечатанных пакетах предлагают своих кандидатов на Патриарший Престол, при этом только из числа граждан Турции. Составленный таким образом список представляется на усмотрение турецкого правительства, которое исключает из него неприемлемых кандидатов. Затем, из оставшихся кандидатов, участники избирательного собрания тайной подачей голосов избирают троих. Окончательный выбор Патриарха из этих троих лиц принадлежит митрополитам – членам Синода, которые также при этом проводят тайное голосование.

Власть Патриарха вне пределов его собственной епархии, в которую входит Константинополь (Стамбул) и его ближайшие окрестности, ограничивается председательством в Синоде и представительством Патриархата в отношениях с другими православными и инославными Церквями, с правительствами Турции, Греции и властями тех государств, на территории которых находятся епархии Патриархата. Вместе с тем, Константинопольский Патриарх до известной степени усваивает себе небесспорное право представлять не только свою Поместную Церковь, но и Вселенское Православие в отношениях с инославным миром.

Синод, действующий под председательством Патриарха, является высшим органом церковной власти. Он действует на постоянной основе, без ротации, членство в нём вытекает из занятия кафедр, находящихся на территории Турции, причём, не все члены синода являются правящими архиереями, каковых в Турции, помимо Патриарха, только четыре: митрополиты Халкидонский, Имвра и Тенеда, Принкипский, Деркийский. В полномочия Синода входит избрание архиереев на кафедры, общий надзор за жизнью монастырей, включая Святую Афонскую Гору; попечение о подготовке кандидатов священства, о церковной печати. Синоду принадлежит и высшая судебная власть в Патриархате. Синод заседает в Фанаре три раза в неделю. При Синоде действует Синодальная канцелярия во главе с митрополитом. Сан митрополита имеет также великий протосингел, являющийся одним из помощников Патриарха.

За пределами Турции в состав Константинопольского Патриархата номинально входят 36 епархий на севере Греции (в Македонии и Фракии) – на так называемых «новых территориях», которые перешли к Греции в результате Балканских воин начала XX столетия. Их статус определяется синодальным томосом Константинопольского Патриархата от 4 сентября 1928 года, согласно которому «все входящие в Греческое государство епархии Святейшего Апостольского и Патриаршего Престола, за исключением Святой Церкви Критской, которая является автономной, подчиняются впредь непосредственному управлению Святой Православной Автокефальной Элладской Церкви, которая распространяет на эти епархии все законы и порядок управления, существующие в её собственных епархиях»³³⁷. В состав Константинопольского Патриархата входят также четыре епархии Додеканесского архипелага, который отошёл к Греции после Второй Мировой войны. Критская архиепископия с её полуавтономным статусом в составе Константинопольского Патриархата включает в себя восемь епархий, во главе одной из них стоит архиепископ – глава Церкви, другие семь возглавляются митрополитами. Критская архиепископия имеет свой синод в составе всех архиереев. В юрисдикцию Константинопольского Патриархата входят также Святой Афон, управляемый автономно Священным кинотом из представителей 20 святогорских монастырей (Патриарха на Афоне представляет его викарный епископ), и Патмосский Экзархат во главе с игуменом монастыря святого Иоанна Богослова, который является экзархом.

В диаспоре в юрисдикцию Константинопольского Патриархата входит Американская архиепископия, состоящая из восьми епархий, одну из которых возглавляет архиепископ, а другие – митрополиты и епископы. Архиепископ председательствует в синоде, состоящем из всех архиереев архиепископии. Это по числу паствы самая многочисленная часть Константинопольского Патриархата в диаспоре. Кроме того, в составе Патриархата находятся также Австралийская архиепископия, Фиатирская архиепископия (на территории Великобритании, Ирландии и Мальты), митрополия Франции, в которую, помимо Франции, входят также Испания и Португалия, митрополии Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, Италии, Швеции и всей Скандинавии, Торонто (Канада), Буэнос-Айреса, включающая всю Южную Америку, Панамы (Центральная Америка), Новой Зеландии, в которую включены также Южная Корея, Гонконг.

В юрисдикции Патриархата находится также экзархат приходов русской традиции во главе с архиепископом Евкарпийским, имеющим резиденцию в Париже, преемственно связанный с экзархатом, который в 1930 – 1940 годы возглавлял митрополит Евлогий (Георгиевский), отчего его называют «евлогианским». В Канаде, Соединённых Штатах и Бразилии есть также украинские приходы, которые имеют своих собственных епископов, каноничность которых сомнительна. Они не имеют статус епархиальных архиереев и подчиняются вышестоящим инстанциям местной церковной власти Константинопольского Патриархата.

Титул Предстоятеля Грузинской Церкви – Святейший и Блаженнейший Католикос – Патриарх всей Грузии, архиепископ Мцхетский и Тбилисский. Католикос избирается Церковным Собором из всех епископов, а также из представителей клириков и мирян. Избранный может и не иметь монашеского сана, причём постриг для него не становится в этом случае обязательным условием для восшествия на Первосвятительский Престол. Католикосу-Патриарху принадлежит в Церкви каноническая власть первого епископа. Он возглавляет Церковный Собор, сроки созыва которого не регламентируются, но которому принадлежит высшая законодательная и судебная власть в Церкви, а также регулярно созываемый Священный Синод, состоящий из правящих и викарных архиереев.

Постоянно действующим органом управления Грузинской Церкви является Патриархия, в состав которой входят хорепископ Католикоса-Патриарха, а также секретарь Католикоса, канцелярия и архив. При Патриархии также состоят: Отдел иностранных дел, Служба информации, Финансово-экономический совет, Отдел миссии и евангелизации, Отдел взаимодействия с вооружёнными силами и правоохранительными органами, Отдел взаимодействия с заключёнными, Архитектурный отдел, Отдел поиска и охраны святынь, Отдел изучения неправославных религиозных направлений, Учебный комитет, Издательский отдел, радио Грузинской Патриархии «Иверия», паломническая служба, молодёжный центр «Дзлеваи» («Преодоление»). Отделы и службы Патриархии возглавляют как епископы, так и пресвитеры и миряне.

Глава Сербской Церкви имеет титул архиепископа Печского, митрополита Белградско-Карловацкого, Святейшего Патриарха Сербского. Избирается он из числа сербских архиереев, не менее пяти лет управляющих епархией. Патриархом становится один из трёх кандидатов, предложенных Святым Архиерейским Собором. Избрание Патриарха происходит на Избирательном Соборе. Святой Архиерейский Собор для избрания кандидатов на Патриарший Престол заседает под председательством старейшего члена собора – митрополита или епископа, причём, на заседании должно присутствовать не менее 2/3 епархиальных архиереев.

Избирательный Собор составляют все находящиеся на кафедрах епархиальные и викарные епископы, декан богословского факультета и ректоры семинарий, председатель Главного союза епархиальных братств, архиерейские наместники городов Белграда, Скопле, Цетинье, Загреба, Сараева, Печа и Сремских Карловцев, настоятели важнейших монастырей, в том числе и Жичского, Студеницы, все члены Патриаршего административного комитета, все заместители председателей Епархиальных Советов. Председательствует на Избирательном Соборе старейший член Архиерейского Собора – митрополит или епископ. Для правомочности выборов необходимо присутствие 2/3 членов Избирательного Собора. Если ни один из кандидатов не получает абсолютного большинства голосов, то происходит повторное голосование за одного или двух кандидатов, получивших больше голосов. При равенстве голосов в первом туре предпочтение отдаётся старейшему по хиротонии кандидату. Если и при повторном голосовании оба кандидата получают одинаковое число голосов, избрание совершается жребием.

Патриарх, как верховный глава Сербской Православной Церкви, обладает теми правами, которые усваиваются ему церковными канонами. Он представляет Сербскую Церковь перед другими автокефальными Церквями и перед государственной властью, лично или через своих представителей возглавляет хиротонии епископов, освящает святое миро, награждает архиереев титулами и отличиями, управляет зарубежными общинами и миссиями там, где нет сербских епархий.

Высшим иерархическим органом, обладающим законодательной властью в вопросах веры, богослужения, церковной дисциплины, а также верховной судебной властью, является Священный Архиерейский Собор, в состав которого входят все епархиальные архиереи. При отсутствии Патриарха Собор возглавляет старейший по хиротонии митрополит или епископ. Святому Собору принадлежит право толкования православного учения на основании Священного Писания и Священного Предания. Он руководит миссионерской деятельностью, ему принадлежит право открывать новые духовные школы. Собор осуществляет надзор за изданием богословских книг, изготовлением икон и церковной утвари. Ему принадлежит право канонизации святых. Как носитель высшей судебной власти, священный собор рассматривает дела, связанные с тяжбами между архиереями и синодом, между архиереями и Патриархом, а также с совершением канонических преступлений Патриархом; в качестве апелляционной инстанции, Собор пересматривает дела, решённые в первой инстанции Синодом.

Священный Архиерейский Синод составляют его Председатель – Патриарх – и четыре епархиальных архиерея, избираемые Священным Архиерейским Собором на два года. Каждый год переизбираются два члена Синода. Синод является высшим административным, контролирующим и судебным органом церковной власти. Он принимает решения о созыве Священного Архиерейского Собора на очередные и внеочередные сессии. Священный Синод хранит догматическое и каноническое единство Сербской Церкви с Вселенским Православием, осуществляет надзор за деятельностью архиереев, руководит деятельностью своих издательств, духовных школ, других церковных учреждений, выносит постановления об основании новых монастырей, а в периоды между сессиями Архиерейского Собора принимает решения по вопросам, касающимся церковного управления. Как судебный орган, он в качестве суда первой инстанции разрешает дела, связанные с тяжбами между архиереями, каноническими преступлениями архиереев, а также должностными преступлениями сотрудников своих учреждений. Синод является судом второй инстанции по делам о дисциплинарных преступлениях со стороны преподавательского персонала духовных школ.

Высшая церковная судебная власть по делам священников, монахов и мирян, в частности, по брачно-семейным делам, принадлежит высшему церковному суду. Этот суд второй инстанции по делам клириков и мирян, который утверждает, изменяет или отменяет решения епархиальных судов при подаче апелляций, а также в иных случаях. В его состав входят три архиерея, делегированные Священным Архиерейским Синодом из числа своих членов: один из них является председателем суда. Два члена суда назначаются синодом из белого духовенства. Это должны быть лица с высшим богословским образованием, желательно имеющие юридическое образование, которые не менее десяти лет служили по церковно-административной части или не менее пятнадцати лет исполняли церквно-приходское или церковно-просветительское служение. Синод назначает также сроком на четыре года заместителей членов суда из числа священнослужителей. Высший церковный суд действует на постоянной основе.

Высшим распорядительным и представительным органом Сербской Церкви по хозяйственным и финансовым делам является Патриарший Совет. Он ведает снабжением приходов, монастырей, духовных школ, пенсионным обеспечением, осуществляет контроль за распоряжением церковным имуществом, в пределах своей компетенции контролирует деятельность светских служащих церковных учреждений и, вместе со Священным Архиерейским Собором, вносит изменения и дополнения в Устав Сербской Православной Церкви. В состав Патриаршего Совета входят: Председатель – Патриарх или его заместитель, а также, по назначению Священного Архиерейского Собора, четыре члена синода или их заместители, декан богословского факультета, один из ректоров семинарий, два представителя монашествующих (из числа настоятелей монастырей), по одному священнослужителю из белого духовенства от каждой епархии, заместители председателей епархиальных советов и десять мирян. Причём кандидатуры двух представителей монастырей, декана факультета и ректора семинарии на должности членов Патриаршего Совета Архиерейский Собор утверждает по предложению синода, а кандидатуры священнослужителей из епархий – по предложению епархиального архиерея. Светских лиц на должности членов Патриаршего Совета предлагает Патриарх и Архиерейский Синод.

Патриарший Совет созывается Патриархом один раз в два года, а на чрезвычайные сессии – по мере необходимости. Мандаты членов совета сохраняются в течение шести лет. Совет вправе выносить постановления, если на заседании присутствует более половины его членов.

Исполнительным органом Патриаршего Совета является Патриарший административный комитет, в состав которого входят Патриарх в качестве его председателя, а также избранные Патриаршим Советом два члена синода, один монастырский настоятель, три священника и семь мирян.

Румынскую Церковь возглавляет Блаженнейший Патриарх, который одновременно носит титул архиепископа Бухарестского и митрополита Унгро-Влахийского, наместника Кесарии Каппадокийской. Патриарх созывает центральные органы власти Румынской Церкви на заседания и председательствует на них. Он приводит в исполнение решения этих высших органов власти, представляет Румынскую Церковь перед государственной властью, поддерживает отношения с другими православными церквями; вместе со Священным или Постоянным Синодом Патриарх издаёт послания к Полноте Румынской Церкви, даёт братские советы епископам, заботится о своевременном замещении вакантных кафедр, имеет право визитации епархий, является председателем избирательной коллегии по выборам митрополитов: Румынская Церковь разделена на митрополичьи округа, которые состоят из нескольких епархий. Патриарх совершает хиротонию митрополитов и подписывает указы об их назначении, назначает и увольняет служащих патриаршей администрации, а также профессоров и преподавателей духовных школ.

В Румынской Православной Церкви высшая власть по всем духовным и каноническим вопросам принадлежит Священному Синоду. Священный Синод состоит из Председателя, которым является Патриарх, и всех митрополитов и епископов. В отсутствие Патриарха в синоде председательствует митрополит Молдовы и Сучавы, а при его отсутствии председательствуют (последовательно) митрополит Ардял, митрополит Олтени, митрополит Баната; в случае же отсутствия Патриарха и всех митрополитов функции председателя осуществляет старейший по хиротонии епископ. Священный Синод собирается на очередную сессию один раз в год, а на чрезвычайную – тогда, когда это окажется необходимым. Сессия синода считается правомочной, если на ней присутствует не менее двенадцати архиереев. Решения принимаются большинством голосов присутствующих членов Синода.

Священный Синод обязан: хранить догматическое и каноническое единство Румынской Церкви со Вселенской Церковью; обсуждать любой догматический и канонический вопрос; визировать все законы и уставы, касающиеся Румынской Церкви; осуществлять контроль за выборами Патриарха, митрополитов и епископов и проверять соответствие кандидатов каноническим требованиям. Священный Синод избирает румынских православных епископов на кафедры, находящиеся за границей, а также патриарших викариев. Синод имеет право вершить суд над своими членами; он принимает апелляции клириков; руководит деятельностью исполнительных органов епархий, митрополий и Патриархии; следит за изданием Священного Писания, богослужебных книг и всей религиозной литературы, за изготовлением икон и богослужебной утвари. Священный Синод ратифицирует решения, принятые Постоянным Синодом. Свои же решения он принимает путём открытого или тайного голосования. При равенстве голосов перевес даёт голос председателя. Если при тайном голосовании обнаруживается равное количество голосов, то процедура голосования повторяется, а если результат оказывается тем же, то бросают жребий.

Сессии Священного Синода начинаются с того, что образуются четыре комиссии в составе трёх членов каждая: митрополита, в качестве председателя, и двух епископов, один из которых – докладчик. Комиссии эти следующие:

по внешним связям;

по вопросам доктринальным и духовной жизни монастырей;

по дисциплинарным, каноническим и юридическим вопросам;

по духовному образованию.

В периоды между сессиями Священного Синода действует Постоянный Синод, который состоит из Патриарха (Председателя) и митрополитов. В случае отсутствия Патриарха председательствуют митрополиты, согласно диптиху их кафедр. Патриарх может вызвать на заседание Постоянного Синода представителей клира, монастырей и духовных школ. Компетенция Постоянного Синода аналогична компетенции Священного Синода, однако, его решения подлежат ратификации Священным Синодом.

Центральным представительным органом Румынской Православной Церкви по всем административно-хозяйственным вопросам, не входящим в компетенцию Синода, является Национальное Церковное Собрание. Оно состоит из представителей от каждой епархии: по одному клирику и по два мирянина, избираемых епархиальными собраниями на четыре года, и из членов Священного Синода. Председателем собрания является Патриарх, а в случае его отсутствия – один из митрополитов. Национальное Церковное Собрание заседает один раз в год, а также по мере необходимости. Оно поддерживает права и интересы Румынской Православной Церкви, руководит её культурными, благотворительными и хозяйственными учреждениями, принимает решения относительно изменения границ епархий и митрополичьих округов и открытия новых кафедр, распоряжается церковным имуществом, ревизует и утверждает общий бюджет и текущий счёт Патриархии. Национальное Церковное собрание образует бюро, состоящее из трёх секретарей (одного клирика и двух мирян). Один из секретарей объявляется Патриархом Генеральным секретарём. Кроме того, собрание образует постоянные комиссии из шести членов каждая (двое клириков и четверо мирян): организационную, церковную; культурную, финансово-экономическую, мандатную, бюджетную.

Решения Собрания принимаются путём голосования (голосовать можно аплодисментами или поднятием руки). В случае необходимости проводится поимённое или тайное голосование.

Высший административный орган по делам всей Румынской Церкви – Национальный Церковный Совет, являющийся одновременно исполнительным органом Священного Синода и Национального Собрания. Он состоит из Председателя – Патриарха (в случае отсутствия Патриарха его замещают митрополиты) и девяти членов: трёх клириков и шести мирян, избранных Национальным Церковным Собранием на четыре года, а также из патриарших административных советников, которые участвуют в заседаниях с правом совещательного голоса. Заседания Национального Церковного Совета созываются Председателем – Патриархом, когда это необходимо. Компетенция Национального Церковного Совета соответствует компетенции Национального Церковного Собрания, но его решения подлежат утверждению Собранием.

Патриаршую администрацию составляют: два викарных архиерея, приравненных в правах к епархиальным епископам, шесть патриарших административных советников – членов Национального Церковного Совета, Патриаршая канцелярия и Отдел инспекции и контроля. Патриаршие административные советники избираются путём открытого голосования Национальным Церковным Собранием из числа священников первого разряда – докторов и лиценциатов богословия. Патриаршую канцелярию возглавляют директор и патриаршие административные советники.

При Патриархе состоит также Кабинет Патриарха; этим кабинетом управляют директор и секретарь, назначенные Патриархом.

Главой Болгарской Церкви является Святейший Патриарх, который носит также титул митрополита Софийского. Патриарх, согласно уставу Болгарской Православной Церкви, должен быть не моложе 50-ти лет; он избирается из числа митрополитов, не менее пяти лет управлявших епархией. Избрание Патриарха совершается на Избирательном Церковном Соборе, в состав которого входят все епархиальные архиереи и по семь представителей от каждой епархии: три клирика и четыре мирянина (от Софийской епархии – шесть клириков и восемь мирян), один представитель от ставропигиальных монастырей из числа их игуменов – настоятелей. В состав Избирательного Собора входят также представители духовных школ, братств и других учреждений.

По освобождении Патриаршего Престола Председателем Священного Синода становится старейший по продолжительности управления епархией митрополит, входящий в малый состав Синода. Он возглавляет Церковь в течение семи дней до избрания наместника – Председателя Священного Синода. Избрание Патриарха должно состояться не позже чем через 4 месяца после освобождения Патриаршего Престола.

Патриарх Болгарский председательствует на заседаниях Священного Синода в полном и малом составе, а также на заседаниях Церковно-народного Собора и Верховного Церковного Совета. Он следит за точным исполнением постановлений высших органов церковной власти. Патриарх представляет Болгарскую Церковь в сношениях с государственной властью и другими Православными Церквями. Он пользуется преимуществом чести перед всеми болгарскими архиереями и носит титул «Святейшества». Вместе со Священным Синодом Патриарх рукополагает епископов на кафедры Болгарской Церкви. Он освящает святое миро и управляет церковными общинами, находящимися за пределами Болгарии. Патриарх не решает ни одного вопроса без ведома Синода, но и Синод не может решить ни одного вопроса без ведома Патриарха или его заместителя, которым принадлежит высшая исполнительная власть в Церкви. Как и всякий архиерей, Патриарх подлежит суду Священного Синода в полном составе.

Священный Синод в полном составе включает в себя всех епархиальных архиереев Болгарской Церкви. Епархиальные архиереи Болгарской Церкви имеют сан митрополитов. Синод собирается ежегодно, а, в случае необходимости, может быть созван на чрезвычайную сессию в любое время. Священному Синоду принадлежит высшая церковная власть. Он несёт попечение о единении Болгарской Церкви со Вселенским Православием, следит за чистотой проповедуемого в Церкви православного учения, за правильным совершением Таинств и богослужений. Синод обладает правом рукоположения епископов и избрания митрополитов, приготовления святого мира, канонизации святых. Священный Синод заслушивает доклады епархиальных архиереев, рассматривает жалобы на архиереев и должностных лиц по делам, подведомственным Синоду. Синод назначает высших должностных лиц, присуждает церковные отличия, открывает новые монастыри и духовные школы, утверждает церковный бюджет. Вместе с Патриархом Священный Синод поминается за богослужением во всех храмах Болгарской Православной Церкви.

Священный Синод в малом составе включает в себя Патриарха и четырёх епархиальных митрополитов, избираемых полным составом Синода сроком на четыре года из числа архиереев, не менее двух лет управлявших своими епархиями. Священный Синод в малом составе заседает постоянно и сам устанавливает для себя каникулярное время. В периоды между сессиями Синода в полном составе он осуществляет его функции по управлению Церковью. Синод в малом составе подотчётен Синоду в полном составе. Решения на заседаниях Синода как в полном, так и в малом составе принимаются большинством голосов. При равенстве голосов перевес даёт голос Председателя.

Церковно-народный Собор состоит из всех архиереев, находящихся на кафедрах, и из представителей епархий: от каждой по три приходских священника и по четыре мирянина; в него входят также представитель от ставропигиальных монастырей из числа настоятелей, по одному представителю от высших и средних духовных школ, избранных преподавательскими корпорациями; пять духовных лиц с высшим образованием и пять мирян из числа церковно-общественных деятелей, кооптируемых самим Церковно-народным Собором путём тайного голосования; по одному представителю от союзов братств священнослужителей и церковнослужителей, главный секретарь Священного Синода по должности. Председателем Церковно-народного Собора является Патриарх или его заместитель. Церковно-народный Собор должен заседать один раз в четыре года, а при необходимости собираться на чрезвычайные заседания в любое время.

К компетенции Собора относится внесение изменений и дополнений в Устав Болгарской Православной Церкви по предложению Священного Синода или половины членов Собора. Собор принимает, изменяет и дополняет церковно-законодательные акты, заслушивает и утверждает отчёты Верховного Церковного Совета по хозяйственной, финансовой и благотворительной деятельности Церкви. Решения Церковно-народного Собора по вопросам вероучительным (догматическим), каноническим и богослужебным вступают в силу, если в течение 15 дней не поступило протеста на них со стороны Синода. В случае такого протеста эти решения поступают на обсуждение очередной или чрезвычайной сессии Церковно-народного Собора.

Верховный Церковный Совет при Священном Синоде возглавляет Патриарх или его заместитель. В него входят: один член Священного Синода в малом составе, два клирика и два мирянина в качестве постоянных членов Совета и столько же дополнительных членов Совета, избранных Церковно-народным Собором сроком на четыре года. Верховный Церковно-народный Совет распоряжается общецерковным и синодальным имуществом и денежными средствами, управляет церковным хозяйством. Он предоставляет на утверждение Синода в полном составе проект церковного бюджета. Все решения Верховного Церковного Совета вступают в силу после их одобрения Священным Синодом в малом составе. Если Синод в малом составе отклоняет решение Верховного Церковного Совета, то оно рассматривается Синодом в полном составе, вывод которого является окончательным. Верховный Церковный Совет отчитывается за свою деятельность перед Церковно-народным Собором.

Элладская Церковь имеет статус государственной. Статья 3-я Конституции Греческой Республики провозглашает: «Господствующей Церковью является религия Восточно-Православной Церкви Христовой. Православная Греческая Церковь, признающая своей Главой Господа нашего Иисуса Христа, неразрывно связана в своих догматах с великой Константинопольской Церковью и со всякой другой единоверной Церковью Христовой, неуклонно соблюдающей, как и она, святые апостольские и соборные каноны и священные предания. Она является автокефальной и управляется Священным Синодом, включающим всех епископов по должности, и образуемым им Святым Синодом, как это указано в уставе Церкви и в соответствии с положением Патриаршей книги от 29 июня 1850 года и акта Синода от 4 сентября 1928 года»³⁴².

Часть территории Греции не находится в каноническом ведении Элладской Церкви, входя в состав Константинопольского Патриархата, но в административном порядке большая часть епархий на этой территории подведомственна высшей власти Элладской Церкви.

В Элладской Церкви высшая власть принадлежит Священному Архиерейскому Синоду, Постоянному Святому Синоду и Генеральной Церковной Ассамблее. Высшими исполнительными органами являются Центральный Церковный Совет и Синодальная администрация. Возглавляет эти органы в качестве их Предстоятеля Блаженнейший архиепископ Афинский и всей Эллады, власть которого вне пределов его епархии не выходит за границы председательства в высших органах церковной власти. Его статус, в известной мере, аналогичен статусу Первенствующего члена Синода Российской еркви в синодальную эпоху.

Архиепископа Афинского избирает из числа трёх кандидатов, предложенных Священным Архиерейским Синодом, глава государства про представлению Совета Министров.

Священный Архиерейский Синод состоит из Председателя – архиепископа Афинского – и всех епархиальных епископов. В Элладской Церкви епархиальные архиереи носят титул митрополитов. Священный Архиерейский Синод обязан хранить единство веры и поддерживать церковное общение с Вселенским Патриархатом, другими Патриархатами и всеми Православными Церквями. Священный Архиерейский Синод решает вопросы, касающиеся догматов христианской нравственности, святых канонов и богослужения; следит за соблюдением церковной дисциплины; осуществляет высший надзор за деятельностью органов церковного управления. Он контролирует деятельность всех епископов и епархиальных учреждений. При избрании архиепископа Афинского трёх кандидатов на эту должность предлагает Архиерейский Синод. Синод рассматривает жалобы епископов, являясь апелляционным судом по этой категории дел. По предложению Постоянного Синода, он назначает председателей и членов постоянных синодальных комитетов. При обсуждении особенно важных церковных дел в заседаниях Синода могут участвовать викарные, титулярные архиереи и епископы, находящиеся на покое, но без права решающего голоса.

Священный Архиерейский Синод открывает свои заседания 15 ноября каждого года. В случае, когда на сессии не удаётся принять окончательного решения, то голосами 2/3 членов Синода принимается постановление о созыве сессии Синода 16 февраля. Священный Архиерейский Синод собирается на сессию, если решение об этом будет принято Постоянным Синодом или если этого пожелает половина от общего числа епископов, находящихся на кафедрах. Сессия Синода продолжается не более 15 дней. Для продления сессии ещё на 10 дней требуется согласие 2/3 членов Синода.

Постоянный Синод состоит из Председателя – архиепископа Афинского – и 12-ти митрополитов, избираемых на один год Священным Архиерейским Синодом, при этом половину его членов составляют представители епархий на канонической территории Элладской Церкви (так называемых «старых территорий»), а другую половину – представители епархий, канонически составляющих часть Константинопольского Патриархата – так называемые «новые территории». Вице-председателем Постоянного Синода Священный Архиерейский Синод может назначить старейшего по хиротонии епископа.

В период между сессиями Постоянный Синод является высшим органом церковной власти и имеет всю полноту власти Архиерейского Синода, за исключением права предлагать трёх кандидатов для избрания архиепископа. Судебная власть Постоянного Синода ограничена тем, что Архиерейский Синод рассматривает апелляционные жалобы на приговоры Постоянного Синода и выносит по ним окончательные решения. Постоянный Синод координирует также деятельность Постоянных Синодальных комитетов, руководит деятельностью духовных школ и богословских факультетов, утверждает церковный бюджет, издаёт официальные бюллетени.

Генеральная Церковная Ассамблея состоит из непременных и избираемых членов. Её непременными членами являются архиепископ Афинский (председатель), все епископы, находящиеся на кафедрах, секретари Постоянного Синода, генеральные директора церковных учреждений и секретари – директора постоянных синодальных комитетов. Избираемыми членами Ассамблеи являются представители от епархии: по одному члену и по одному заместителю из мирян. Генеральная Церковная Ассамблея созывается на одну сессию в год. Чрезвычайная сессия созывается по решению постоянного синодального комитета или по письменному заявлению 1/3 избираемых членов Ассамблеи. Генеральная Церковная Ассамблея решает финансовые и хозяйственные вопросы церковной жизни, обсуждает церковный бюджет, защищает материальные интересы Элладской Церкви; выносит на рассмотрение Архиерейского Синода предложения об изменении границ и названий епархий; обсуждает канонические способности кандидатов на архиерейские кафедры. В период между сессиями Генеральной Церковной Ассамблеи её полномочия принадлежат ответственному перед ней Центральному Церковному Совету. Центральный Церковный Совет состоит из председателя – архиепископа – и вице-председателя Постоянного Синода, а также генеральных директоров церковных учреждений в качестве его непременных членов. Избираемыми членами Совета являются два пресвитера и четыре мирянина, вместе со своими заместителями, избираемыми на три года Генеральной Церковной Ассамблеей.

Синодальная администрация включает в себя:

Комитет секретариата Священного Синода, состоящий из трёх иерархов, избираемых Архиерейским Синодом;

Комитет по догматическим, нравственным, каноническим и церковно-законодательным вопросам;

Комитет по богослужебным вопросам и церковному искусству;

Комитет духовного образования;

Комитет внешних церковных связей;

Издательский комитет;

Комитет христианского воспитания молодёжи;

Пастырский комитет;

Финансовый комитет.

В связи с необходимостью образуются и иные синодальные комитеты. В каждый комитет, кроме Комитета секретариата Священного Синода, входят по три непременных члена в епископском сане, избираемых Священным Синодом по предложению Постоянного Синода сроком на три года. Избираемые члены назначаются Архиерейским Синодом по предложению непременных членов. Непременными членами комитетов могут быть епископы, находящиеся на покое.

Центральным административным органом церковной власти, исполняющим постановления всех высших органов церковной власти, является Архиепископ Афинский и всей Эллады.

Устройство высшей власти Сербской, Румынской, Болгарской и Элладской Церквей обнаруживает большое сходство. Связано оно с целым рядом обстоятельств: во-первых, эти Церкви, в отличие от Древних Восточных Церквей или Американской, Польской и Чехословацкой, являются национальными Церквями, объединяющими подавляющее большинство верующих своих народов; во-вторых, матерью всех их является Константинопольская Церковь; а в-третьих, свою автокефалию они либо впервые обрели (Румынская и Элладская Церкви), либо восстановили (Сербская Церковь), либо получили фактически, хотя и без согласия кириархиальной Церкви (Болгарская Церковь) в одну и ту же эпоху – в XX веке.

Сходство в устройстве их управления заключается в том, что органы высшей церковной власти во всех этих Церквях, несмотря на то, что называются они по-разному, в сущности, одни и те же: глава и первый епископ Церкви – Патриарх – в Сербской, Румынской и Болгарской; Архиепископ – в Элладской; высший коллегиальный орган церковной власти, в компетенцию которого входит решение вопросов вероучительного, канонического и литургического характера, – Архиерейский Собор, включающий в себя весь поместный епископат (Священный Архиерейский Собор – в Румынской Церкви, Священный Синод в полном составе – в Болгарской Церкви, Священный Архиерейский Синод – в Элладской Церкви); постоянно действующий орган Архиерейского Собора, состоящий из нескольких архиереев, это: Священный Архиерейский Синод – в Сербской Церкви; Постоянный Синод – в Румынской Церкви; Священный Синод в малом составе – в Болгарской Церкви; Постоянный Святой Синод – в Элладской Церкви.

Административные, хозяйственные и финансовые вопросы решаются в этих Церквях Соборами, включающими в свой состав представителей всех сословий: архиереев, клириков и мирян. Это Патриарший Совет – в Сербской Церкви, Национальное Церковное Собрание – в Болгарской Церкви, Генеральная Церковная Ассамблея – в Элладской Церкви. Это представительное учреждение образует свой исполнительный орган: Патриарший административный комитет – в Сербской Церкви, Национальный Церковный Совет – в Румынской Церкви, Верховный Церковный Совет – в Болгарской Церкви, Центральный Церковный Совет – в Греческой Церкви. Особенностью устройства высшей власти Элладской Церкви является ограниченность полномочий её предстоятеля, для Болгарской Церкви характерно наделение широкими полномочиями представительного органа – Церковно-народного Собора, место которого в структуре органов церковной власти, до известной степени, аналогично статусу Поместного Собора Русской Православной Церкви. В Сербской Церкви судебная власть, помимо Архиерейского Собора и Синода, осуществляется также постоянно действующим судебным учреждением – Высшим церковным судом.

Устройство высшей власти Константинопольского Патриархата и Грузинской Церкви имеет существенные особенности, вытекающие из особенностей их истории и их современного статуса и положения.

Католическая Церковь, по её собственному самосознанию, является Церковью вселенской, тождественной Церкви Символа веры. Но, исторически, Римско-католическая Церковь – это отделившийся от Вселенского Православия в 1054 году Западный Патриархат, в прошлом – одна из Поместных Православных Церквей. Поэтому, представляется уместным очерк об устройстве высшей церковной власти в Католической Церкви поместить именно здесь, вслед за характеристикой высшего церковного управления отдельных Поместных Православных Церквей. Материалом для изложения данной темы, естественным образом, служит Кодекс канонического права Католической Церкви в ныне действующей редакции 1983 года.

Раздел «Кодекса» о высшей церковной власти начинается с преамбулы, в которой говорится, что, подобно тому, как по установлению Спасителя святой Пётр и другие Апостолы составляли единую коллегию, так и римский первосвященник, преемник Петра, и епископы, преемники апостолов, составляют единое целое.

Епископ Римской Церкви, на котором лежит ответственность, возложенная Господом на первого среди апостолов – Петра, является главой епископской коллегии, викарием Христа и пастырем всей земной Церкви; ему принадлежит в Церкви власть ординарная, верховная, полная, непосредственная и универсальная. Полный титул папы – епископ Римский, наместник Иисуса Христа, преемник главы Апостолов, Верховный Первосвященник Вселенской Церкви, Патриарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, глава государства града Ватикана, раб рабов Божиих³⁴⁴. Свою верховную власть в Церкви папа получает через законное избрание, принятое им, и через епископское посвящение. Папой может быть избран любой католик мужского пола. Фактически, с 1378 года, папами избирались только кардиналы. Если Верховным Первосвященником избирается епископ, то он становится таковым после того, как выразит своё согласие, а если не епископ, то он должен быть тотчас посвящён во епископа. В случае отказа Римского Первосвященника принять возлагаемую на него ответственность, необходимо, чтобы отказ был сделан им по собственной воле, без принуждения, и выражен вполне однозначно.

Избрание папы осуществляется с 1059 года исключительно кардиналами. При этом от участия в избрании устраняются те кардиналы, которые сами отказались от этого, а также те, чей возраст превысил 80 лет. Согласно Конституции папы Павла VI «Romano Pontifici elegendo» (Об избрании Римского Первосвященника) (1975 г.), избирательное собрание, конклав, открывается на 16-й день после начала вакансии на папском престоле, во всяком случае, не позднее 21-го дня. Избрание совершается посредством тайного голосования; при этом требуется большинство в 2/3 голосов посредством соглашения (per compromessum) либо «по вдохновению» – если все кардиналы назовут одного кандидата.

Римский Первосвященник имеет власть не только над всей Церковью, но и над каждой из местных Церквей. Исполняя миссию верховного пастыря Церкви, Римский Первосвященник всегда действует в сотрудничестве с другими епископами и всей Церковью, но от него одного зависит, будет ли эта миссия исполняться им единолично или коллегиально. Папа является в Католической Церкви верховным законодателем, верховным учителем и верховным судьёй. Приговоры и декреты Римского Первосвященника обжалованию и отмене не подлежат; апелляции на них не подаются.

Епископы оказывают помощь Римскому Первосвященнику в исполнении его миссии, и организационные формы такой помощи могут быть разными, например, посредством проведения собора епископов. Ему помогают также кардиналы и другие лица и учреждения: все они действуют по его поручению и от его имени. Когда Римская кафедра вдовствует, никаких преобразований в церковном управлении не производится, действуют лишь законы, специально изданные на этот случай.

Главой коллегии епископов является Верховный Первосвященник, без согласия которого она не может выносить ни одного решения. Свою власть над Церковью коллегия епископов наиболее совершенным образом осуществляет в форме Вселенских Соборов. Её власть осуществляется также посредством единодушных действий епископов, рассеянных по всему миру, когда к этим действиям призывает их Римский Первосвященник.

Римский Первосвященник выбирает те или иные формы коллегиального осуществления церковной власти возглавляемым им епископатом.

Лишь Римскому Первосвященнику принадлежит право созывать Вселенские Соборы, председательствовать на них лично или через своих представителей, а также прерывать их деяния, переносить сроки их созыва и распускать Соборы. Ему принадлежит право утверждать соборные постановления. Все епископы, являющиеся членами коллегии, и только они одни, имеют право и обязанность участвовать во Вселенских Соборах с решающим голосом. Участие других лиц в Соборах допускается по решению высшей церковной власти, если это необходимо для блага Церкви. Если Апостолический Престол овдовеет во время деяний Собора, то деяния прерываются, и лишь новому Первосвященнику принадлежит право распорядиться о возобновлении и продолжении их или распустить Собор. Постановления Вселенского Собора не имеют силы без утверждения их Римским Первосвященником.

Епископы, являющиеся представителями разных регионов мира, регулярно собираются в установленное время для того, чтобы осуществлять непосредственное единение между Первосвященником и епископами, помогать Римскому Первосвященнику своими советами в делах укрепления веры и христианской нравственности, сохранения церковной дисциплины, а также для исследования вопросов, связанных с деятельностью Церкви во всём мире. Этот институт был утверждён папой Павлом VI в 1965 году.

Синод епископов обсуждает вопросы и выражает свои пожелания, но он не имеет права выносить решения, обязательные для исполнения, если такое право не будет в каждом отдельном случае дано синоду Первосвященником.

Синод епископов непосредственно подчинён Римскому епископу, который созывает его, определяет место и время проведения, ратифицирует выборы одних членов Синода, назначает других и утверждает круг рассматриваемых вопросов, устанавливает повестку дня и председательствует на заседаниях лично или через своих представителей, закрывает, прерывает или распускает Синод.

Синод епископов созывается на очередную и внеочередные Генеральные Ассамблеи для обсуждения вопросов, касающихся блага всей Церкви, или на местные Ассамблеи, на которых обсуждаются вопросы, относящиеся к жизни Церкви в отдельных регионах мира. В этих ассамблеях участвуют как епископы, избираемые на местных епископских конференциях, так и епископы, назначаемые папой.

Синод епископов имеет свой Постоянный секретариат, возглавляемый Генеральным секретарём; его назначает Первосвященник. В состав секретариата входят епископы как избранные синодом, так и назначенные Римским епископом. На каждую Ассамблею Синода Римский Первосвященник назначает одного или нескольких особых секретарей; полномочия последних сохраняются до завершения конференции.

В Римской Церкви кардиналы составляют коллегию, которой принадлежит право избрания Римского Первосвященника. Кардиналы также помогают Римскому Первосвященнику в исполнении его миссии (коллегиально, когда они призываются для обсуждения особо важных вопросов, или индивидуально, исполняя те или иные поручения Первосвященника).

Коллегия кардиналов состоит из кардиналов трёх степеней: епископской, пресвитерской и диаконской. Кардиналы-епископы носят титулы семи субурбикарных (пригородных) церквей Рима: Остии, Фраскати, Палестрины, Порто ди Санта-Руфина, Сабины и Поджо Митреето, Веллетрии); к их числу принадлежат также латинские и униатские Патриархи с титулами их Патриарших кафедр. Кардиналы-пресвитеры и кардиналы-диаконы также являются епископами. Возведение в кардинальское достоинство является исключительно полномочием папы. Кардиналов Римский епископ избирает из числа епископов и пресвитеров: при этом пресвитеры после возведения в степень кардиналов посвящаются в епископы.

Кардинал-декан (старейшина кардиналов) носит титул «Остийский епископ», его заместитель именуется субдеканом. Старейшина кардиналов председательствует в коллегии кардиналов; в случае его отсутствия председательствует субдекан (заместитель старейшины). Старейшина не имеет власти над другими кардиналами, хотя и является первым среди равных кардиналов. Старейшина и его заместитель имеют резиденцию в Риме.

Кардиналы помогают Верховному пастырю в управлении Церковью, собираясь по указу Первосвященника на очередные и чрезвычайные консистории, в которых председательствует Римский Первосвященник.

Кардиналы, возглавляющие дикастерии и другие постоянные учреждения Римской курии и города Ватикана, по достижении 75-летнего возраста испрашивают у Римского епископа отставку.

Кардинал-старейшина, его заместитель или старейший из кардиналов-епископов совершает рукоположение избранных на Римскую кафедру лиц, не имеющих епископского сана. Кардинал-протодиакон объявляет народу имя новоизбранного Первосвященника.

Кардиналы, занимающие какие-либо должности в курии и не имеющие своих епархий, постоянно находятся в Риме; кардиналы, управляющие своими епархиями, обязаны прибывать в Рим по вызову папы.

Кардиналы, имеющие титулы субурбикарных епископов либо титулы или диаконию в Римских Церквях, помогают своими советами в управлении этими Церквями, но не обладают в отношении них административной властью.

Папе в управлении Церковью постоянно помогает Римская курия. Она состоит из государственного секретариата или секретариата папы, который, в свою очередь, включает в себя два отдела: по общим вопросам и по сношениям с государствами, а также из конгрегаций, судов и других учреждений (советов, комиссий, комитетов, папских академий и т. п.).

Во главе обоих отделов государственного секретариата стоит статс-секретарь из числа кардиналов. Отдел по общим вопросам выполняет функции папской канцелярии, отдел сношений с государствами поддерживает дипломатические отношения Ватикана с другими государствами.

В настоящее время в Римской курии состоит девять конгрегаций: вероучения, по делам Восточных Церквей, богослужения и Таинств; канонизации святых, по делам епископов, евангелизации народов, по делам духовенства, по делам институтов посвящённой жизни и обществ апостольской жизни; католического образования (семинарий и учебных заведений). В каждую из конгрегаций входят кардиналы, один из которых является её префектом, и другие епископы.

Судебные функции в курии исполняют Апостольская пенитенциария, Верховный суд апостольской сигнатуры и суд «Рота Романа».

В состав курии входят также папские советы по делам мирян, по содействию христианскому единству, по вопросам культуры, по средствам массовой информации, комиссия по религиозным отношениям с иудаизмом и ряд других советов, комиссий, комитетов и служб.

Римский Первосвященник назначает легатов и направляет их в Церкви разных государств и регионов мира, а также аккредитовывает их при государственной власти различных стран, соблюдая при этом нормы международного права.

Легаты являются постоянными представителями Римского папы при отдельных Церквях и правительствах. Апостолический Престол в международных учреждениях, на конференциях и ассамблеях представляют также специальные делегаты и наблюдатели.

Главная задача папского легата заключается в том, чтобы поддерживать постоянную и надёжную связь между Апостолическим Престолом и Поместными Церквями. Легат информирует папу о состоянии и жизни Церкви; помогает её епископам своими советами; оказывает помощь епископским конференциям в назначении епископов, в установлении приемлемых взаимоотношений между Католической Церковью и другими Церквями и церковным общинами, а также с нехристианскими религиозными общинами, в защите интересов Церкви и Апостолического Престола перед главами государств и в других вопросах. Все эти полномочия он получает от Апостолического Престола.

Папский легат, аккредитованный при правительстве той или иной страны, способствует поддержанию взаимоотношений между Апостолическим Престолом и государственными властями, решает вопросы, связанные с отношениями между Церковью и государством, в особенности тех, что касаются разработки и соблюдения конкордатов и подобных им соглашений.

Кафедра легата изъята из подчинения местной церковной власти (кроме дел, связанных с заключением браков). Легат может совершать богослужения во всех храмах той Церкви, в которую он был направлен, известив об этом местную церковную власть.

Полномочия легата не упраздняются и в случае, когда Апостолический Престол становится вдовствующим (если папой не будет сделано особого распоряжения).

Рассматривая вопрос о структуре высшей власти в Римско-католической Церкви, с характерным для неё безграничным абсолютизмом папской власти, мы сталкиваемся с иной экклезиологией, чем та, которая лежит в основе древнего церковного строя, который сохранился в Православной Церкви. Но предыстория папизма начинается ещё тогда, когда Римская Церковь оставалась в лоне Православия, а что касается догматов веры, то она была тогда их твёрдой хранительницей и защитницей. Уже в древности Римские епископы претендовали на первенство не только чести, но и власти во Вселенской Церкви. Эти притязания и привели, в конце концов, к возникновению монархического папизма, не известного Древней Церкви.

В византийскую эпоху посредствующей ступенью территориального деления Поместной Церкви между епархией и Патриахатом были митрополии, которые ранее, до образования Экзархатов и Патриархатов, представляли собой автокефальные Церкви. В настоящее время из всех Поместных Православных Церквей только в Румынской сохранились митрополичьи округа.

В Русской Церкви не один раз в её истории ставился вопрос об образовании подобных округов. Так, Большой Московский Собор 1666 – 1667 годов и потом Освящённый Собор 1682 года обсуждали эту тему, но положительного решения тогда не было принято. На третьей сессии Поместного Собора 1917 – 1918 годов было вынесено «Определение о церковных округах». Собор постановил «учредить в Российской Церкви церковные округа, а установление числа их и распределение по ним епархий»³⁴⁵ было поручено высшим органам церковного управления. Сложившиеся тогда крайне трудные обстоятельства церковной жизни не позволили осуществить это постановление.

Хотя в Русской Церкви так и не состоялось разделения на митрополичьи округа, но в её составе в XX веке возникли такие образования, как автономные и самоуправляемые Церкви, а также Экзархаты. Первой, в 1918 году, была образована Украинская Автономная Церковь. Впоследствии, в связи с развитием церковной смуты на Украине, святым Патриархом Тихоном её автономный статус был упразднён, заменён статусом Экзархата, которым Украинская Церковь обладала до 1990 года, когда ей Патриаршим Томосом была дарована самостоятельность в управлении.

Согласно ныне действующему «Уставу Русской Православной Церкви», «Украинская Православная Церковь является самоуправляемой с правами широкой автономии» (VIII, 17). При этом она руководствуется в своей жизни и внутреннем управлении «Томосом Патриарха Московского и всея Руси 1990 года и Уставом Украинской Православной Церкви, который утверждается её Предстоятелем и одобряется Патриархом Московским и всея Руси» (VIII, 17).

Статусом самоуправляемых Церквей в составе Московского Патриархата в настоящее время пользуются Латвийская Православная Церковь, Православная Церковь Молдовы и Эстонская Православная Церковь. Устройство и порядок управления в этих самоуправляемых Церквях регламентируется VIII главой «Устава Русской Православной Церкви» 2000 года.

Самоуправляемые Церкви, согласно «Уставу», «осуществляют свою деятельность на основе и в пределах, предоставляемых Патриаршим Томосом, издаваемым в соответствии с решениями Поместного или Архиерейского Собора. Решение об образовании или упразднении её территориальных границ, принимается Архиерейским Собором» (VIII, 1).

Органами её власти и управления «Устав» называет Собор или Синод во главе с Предстоятелем в сане митрополита или архиепископа. При этом Предстоятель избирается Собором «из числа кандидатов, утверждённых Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом» (VIII, 4). В свою должность он вступает после утверждения Патриархом. Его имя поминается за богослужением в храмах самоуправляемой Церкви после имени Патриарха Московского и всея Руси.

«Решения об образовании или упразднении епархий, входящих в самоуправляемую Церковь, и определение их территориальных границ принимается Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом по представлению Синода самоуправляемой Церкви» (VIII, 8). Епископы самоуправляемой Церкви избираются её Синодом из кандидатов, утверждённых Патриархом и Священным Синодом Русской Церкви. Они являются членами Поместного и Архиерейского Соборов и участвуют в заседаниях Священного Синода. Решения высших органов церковной власти и управления Московского Патриархата являются обязательными для самоуправляемой Церкви. «Общецерквный суд и суд Архиерейского Собора являются церковными судами высшей инстанции самоуправляемой церкви» (VIII, 15).

Устав самоуправляемой Церкви, регламентирующий управление этой Церковью в пределах, предоставляемых Патриаршим Томосом, принимается её Собором и подлежит одобрению Священным Синодом и утверждению Патриархом. «Самоуправляемая Церковь получает святое миро от Патриарха Московского и всея Руси» (VIII. 12).

Положения VIII главы «Устава» 2000 года не распространяются на Украинскую Православную Церковь.

В 1989 году в составе Московского Патриархата были упразднены зарубежные Экзархаты и образован Белорусский Экзархат. «Устав об управлении Русской Православной Церкви» на Архиерейском Соборе, состоявшемся в январе 1990 года, был дополнен главой VIII (Экзархаты). В 1990 году статус Украинской Церкви изменился на основании Патриаршего Томоса. И с тех пор положения главы касались только Белорусского Экзархата. В «Уставе» 2000 года статусу Экзархатов посвящена IX глава.

В ней говорится, что в основе объединения епархий Русской Церкви в Экзархаты лежит национально-религиозный принцип. Решения о создании и наименовании Экзархатов, об их территориальных границах, а также об их роспуске принимаются Архиерейским Собором. «Решения Поместного и Архиерейского Соборов и Священного Синода являются обязательными для Экзархатов. Общецерковный суд и суд Архиерейского Собора являются для Экзархата церковными судами высшей инстанции» (IX, 3).

Высшая законодательная, исполнительная и судебная власть в Экзархате принадлежит его Синоду во главе с Экзархом. Синод Экзархата подотчётен Священному Синоду Русской Православной Церкви. Синод принимает устав, регламентирующий управление Экзархатом, который подлежит одобрению Священного Синода и утверждению Патриархом Московским и всея Руси. «Журналы синода Экзархата представляются Священному Синоду и утверждаются Патриархом Московским и всея Руси» (IX, 8).

Экзарх избирается Священным Синодом Московского Патриархата и назначается указом Патриарха. Его имя возносится в храмах Экзархата после имени Патриарха. Правящие и викарные епископы Экзархата избираются и назначаются Священным Синодом по представлению синода Экзархата. «Решения об образовании или упразднении епархий, входящих в Экзархат, и об определении их территориальных границ принимается Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом по представлению Синода Экзархата. Святое миро Экзархат получает от Патриарха Московского и всея Руси» (IX, 13)?

В настоящее время с состав Русской Православной Церкви входит единственный Экзархат – Белорусский, который находится на территории Белоруссии. «Белорусская Православная Церковь» – другое официальное наименование Белорусского Экзархата» (IX, 15).

Часть Вселенской и Поместной Церкви, управляемая епископом, – епархия – на Западе называется диоцезом. Оба эти термина не совпадают по своему значению с аналогичными, существовавшими в древности. В древности диоцезом называли огромные области Римской империи, каждая из которых включала в себя несколько провинций. Из соответствующих гражданским диоцезам церковных областей выросли впоследствии Экзархаты и Патриархаты. А «епархия» – это греческий синоним слова «провинция», то есть, согласно церквно-административному делению, область, во главе которой стоял епископ митрополии – столицы епархии – митрополит. В каждой из таких провинций – епархий – было несколько епископий.

В первые века истории христианской Церкви епископ был в каждом городе, где существовала христианская община; обычное название его области, то есть города и прилегающих к нему пригородных селений, – парикия. Впоследствии от этого слова произошло слово «парохия», означающее «приход». Всё это надо иметь в виду, чтобы не запутаться в древних терминах, не совпадающих по значению, но этимологически связанных с принятыми ныне.

В древности церковная жизнь сосредоточивалась в городах, поэтому границы между перифериями епископий были не особенно чёткими, и, зачастую, возникали недоразумения. Как отмечал епископ Никодим (Милаш), «случалось, что епископ одной области рукополагал клириков из области другого епископа, а некоторые священники зависели от двух епископов; случалось также, что в одном месте было два епископа»³⁴⁶.

Лишь после прекращения гонений (313 г.) церковная власть смогла установить точные границы между церковными областями. Второй Вселенский Собор провозгласил общий принцип: «Областные епископы да не простирают своея власти на церкви, за пределами своея области, и да не смешивают церквей» (2-е правило). А Халкидонский Собор постановил: «По каждой епархии, в селах, или предградиях, сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов» (17-е правило).

В пределах епархии епископ действует со властью, которая вверена ему Богом, как преемнику Апостолов. В апостольский век первые епископы избирались и поставлялись самими Апостолами. Святой Климент пишет в первом послании к коринфянам: «Апостолы были посланы проповедовать нам Евангелие от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос – от Бога. Христос был послан от Бога, а Апостолы – от Христа. Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих по духовном испытании поставляли во епископы и диаконы для будущих верующих»³⁴⁷.

Со временем, в послеапостольскую эпоху, было установлено, что в избрании епископов участвуют епископы ближайших общин, а также клир и народ, как свидетели добропорядочности ставленника. Святой Киприан Карфагенский, живший в III веке, пишет об избрании и поставлении епископа: «Должно усердно хранить и соблюдать Божественное Предание и апостольское постановление, сохраняющееся у нас почти во всех областях, по которому для законного поставления известному народу предстоятеля должны собраться епископы ближайших областей и произвести избрание в присутствии народа, которому вполне известна жизнь избираемых лиц и который видел все их деяния»³⁴⁸.

После издания Миланского эдикта (313 г.) установился следующий порядок избрания епископов. В город с вдовствующей кафедрой собирались все епископы области по приглашению митрополита. Первый Никейский Собор постановил: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам. Аще же сие неудобно, или по надлежащей нужде, или по дальности пути, по крайней мере три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамот, и тогда совершати рукоположение. Утверждати же таковыя действия в каждой области подобает ея митрополиту» (4-е правило).

Первый Вселенский Собор с особой категоричностью подтверждает, что избрание епископа не может состояться без согласия митрополита (6-е правило). В этом же каноне предусматривается порядок, согласно которому, если при избрании епископа обнаружатся разногласия, дело решается большинством голосов: «… аще кто, без соизволения митрополита, поставлен будет епископом, о таковом Великий Собор определил, что он не должен быти епископом. Аще же общее всех избрание будет благословно и согласно с правилом церковным, но два или три, по собственному любопрению, будут оному прекословити, да превозмогает мнение большаго числа избранных».

Вальсамон в своём толковании на 4-е правило I Вселенского Собора высказывает мнение, что отцы Собора установили новый порядок выборов: «В древности избрания архиереев совершались в собрании граждан. Но божественным отцам не было это угодно, чтобы жизнь посвящаемых не подвергалась пересудам мирских людей, и поэтому они определили, чтобы епископ был избираем областными епископами каждой области». Из истории, однако, известно: до Никейского Собора и после него клир и народ собирались для избрания архиерея; клирикам и народу предоставлялось право выставлять своих кандидатов; а главное, они должны были свидетельствовать о достоинствах ставленника. Но решающее значение при избрании епископа и в эпоху гонений, и после I Никейского Собора имели голоса архиереев.

Об участии народа в избрании епископа говорится в 61-м каноне Карфагенского Собора: «Подобает определити и сие: аще когда приступим к избранию епископа, и возникнет некое прекословие, понеже были у нас в разсмотрении таковые случаи; дерзновенно будет трем токмо собратися для оправдания имеющаго рукоположитися; но к вышереченному числу да присоединитися един или два епископа; и, при народе, к которому избираемый имеет быти поставлен, во-первых, будет изследование о лицах прекословящих; потом да присовокупится к изследованию объявленное ими, и когда явится чистым пред лицем народа, тогда уже да рукоположится».

Народ участвовал в избрании епископа как свидетель. Но уже в IV веке действительно обнаружилась тенденция устранять от участия в выборах «толпу» (οχλος). Правило 13-е Лаодикийского Собора предусматривает: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство». Вальсамон из этого правила делает вывод: «В древности избираемы были народом не только епископы, но и священники, что и запрещено». Но в правиле говорится всё-таки не о народе (λαος), а о толпе, черни – οχλος. Поэтому более точным представляется толкование Зонары: «Не только избрание епископов производить запрещено сборищу черни, но не дозволено избирать и священников».

История свидетельствует о том, что, со временем, во избежание беспорядков и смут, при избрании епископа мирян стали представлять знатные люди. Таким образом, сословие мирян не устранялось полностью от избрания епископа, но их представляло уже не случайное «сборище народа». Постановление об этом внесено в 137-ю новеллу Юстиниана, вошедшую в 1-й титул «Номоканона». Однако, светская власть не могла иметь решающего значения при избрании епископа.

Седьмой Вселенский Собор счёл необходимым заново рассмотреть вопрос об избрании архиереев. Подтверждая прежние каноны (30-е Апостольское правило; 4-е правило I Вселенского Собора), отцы Собора в 3-м правиле постановили: «Всякое избрание во епископа, или пресвитера, или диакона, делаемое мирскими начальниками, да будет не действительно по правилу (30-е Апостольское правило), которое глаголет: «Аще который епископ, мирских начальников употребив, через них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним…»

В древности перемещение епископов с кафедры на кафедру, в принципе, не допускалось. Епископ – жених Церкви, в которую поставлен. Согласно 14-му Апостольскому правилу, «не позволительно епископу оставляти свою епархию и во иную переходити, аще бы и от многих убеждаем был, разве когда будет некоторая вина благословная, сие творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия. И сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению».

Исключения допускались, но в древности они были редки. На епископскую кафедру чаще и почти во всех случаях избирался пресвитер. Поэтому ставленник после избрания посвящался в епископскую степень. Согласно 1-му правилу святых Апостолов, «епископа поставляют два или три епископа». Как писал профессор А. С. Павлов, «основание этого правила заключается в том, что так как все епископы по правам равны между собой, то один епископ, конечно, не может рукоположить другого, равный – равного, а так как рукоположение есть акт высшей власти, то оно и может быть действительным образом совершено только Собором, составляющим по отношению к отдельному епископу высший церковно-правительственный орган»³⁴⁹.

Зонара в толковании на 4-е правило I Никейского Собора, согласуя этот канон с 1-м Апостольским правилом, писал: «По-видимому, настоящее правило противоречит первому правилу святых Апостолов; ибо то предписывает, чтобы епископ был рукополагаем двумя или тремя епископами, а настоящее – тремя… Но они не противоречат одно другому. Ибо правило святых Апостолов рукоположением (χειροτονια) называет посвящение и возложение рук, а правило сего Собора поставлением и рукоположением называет избрание… А после избрания утверждение оного, то есть окончательное решение, возложение рук и посвящение правило предоставляет митрополиту области...»

В канонах предусмотрено и время поставления епископа на вдовствующую кафедру: «Чтобы поставления епископов совершаемы были в продолжении трех месяцев, разве неизбежная нужда заставит продлити время отлагательства» (25-е правило Халкидонского Собора).

Права и обязанности архиерея определяются тем, что он является верховным учителем веры в своей епархии, первосвященником своей Церкви и главным правителем её дел. Епископу, как учителю, вверено проповедание Евангелия и распространение христианского учения в народе. Апостол Павел учил Тимофея: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2Тим. 4, 2). В 58-м правиле святых Апостолов сказано весьма внушительно: «Епископ, или пресвитер, нерадящий о причте и о людех и не учащий их благочестию, да будет извержен». Пресвитеры проповедуют по поручению епископов.

Как первосвященник, епископ может совершать в епархии все священнодействия, исключительно ему принадлежит право рукоположения священников, диаконов и низших клириков (1Тим. 5, 22; Тит. 1, 5; 2-е Апостольское правило; 33-е правило Трулльского Собора; 14-е правило VII Вселенского Собора; 26-е правило Лаодикийского Собора), освящеия антиминсов. В 31-м правиле Трулльского Собора сказано: «Определяем, чтобы священнослужители, священнодействующие и крещающие в молитвенных храмах, находящиеся внутри домов, творили сие не иначе, как по изволению местного епископа». Вальсамон в толковании на это правило замечает: «Для того, вероятно, придуманы и антиминсы и уготовляются от местных архиереев в то время, когда они совершают освящение церкви, чтобы полагать оные на святые трапезы молитвенных храмин и дабы они вполне заменяли принадлежности святого жертвенника и доски святыя трапезы, то есть совершение освящения, и вместе дабы свидетельствовали, что с епископского дозволения в молитвенном доме совершается священнодействие».

Имя епископа возносится за богослужением во всех храмах его епархии: «Аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборного изследования и разсмотрения и совершеннаго осужения его, дерзнет отступити от общения с ним и не будет возносити имя его в священных молитвах на Литургиях, по церковному преданию, таковый да лишится всякия священническия чести. Ибо поставленный в чин пресвитера и восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный, и, прежде суда, сам собою осуждати своего отца и епископа усиливающийся, не достоин ни чести, ниже наименования пресвитера» (13-е правило Двукратного Собора).

От епископа, как главного правителя церковными делами епархии, зависят все пресвитеры, диаконы и церковнослужители, все храмы, молитвенные дома и монастыри епархии. «Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических да пребывают, по преданию святых отец, под властию епископов каждаго града, – постановляет Халкидонский Собор в 8-м правиле, – и да не исторгаются, по дерзости, из-под управления своего епископа»

Епископ имеет право запретить клирику священнослужение, увеличить или уменьшить наложенную епитимию: «Епископы да имеют власть, испытав образ обращения, человеколюбствовати или большее время покаяния приложити» (5-е правило Анкирского Собора).

Из прав епископа вытекают и его обязанности: строго и безусловно повиноваться святым канонам и постановлениям высшей церковной власти, непрерывно пребывать в своей епархии, а удаляться из неё на краткое время не иначе, как с ведома надлежащей власти: «Не должно, не прилично и не полезно епископу, не имеющему никакой важной нужды или дела труднаго, оставляти церковь свою на время более продолжительное (три седмицы) и огорчати вверенный ему народ» (11-е правило Сардикийского Собора).

Что касается высшей церковной власти, то на архиерея возложена обязанность поминать за богослужением имя своего митрополита или Патриарха (14-е правило Двукратного Собора), не предпринимать ничего, превышающего его власть, без ведома первого епископа (34-е Апостольское правило), являться по приглашению первого епископа на Архиерейский Собор: «Епископам, которые не приидут на Собор, хотя находятся в своих градах, и притом пребывают в здравии, и свободны от всякого необходимаго и неотложнаго занятия, братолюбно сказати слово прещения» ( 19-е правило IV Вселенского Собора). Это положение повторено в 8-м каноне Трулльского Собора. Для разграничения прав архиереев, управляющих разными епархиями, каноны запрещают епископам проповедовать в чужой епархии (20-е правило VI Вселенского Собора), совершать там рукоположения без согласия епархиального архиерея (13-е правило Анкирского Собора) или рукополагать чужого клирика без увольнения его от своего епископа (15-е правило Сардикийского Собора), присваивать себе приходы, принадлежащие другой епархии (17-е правило IV Вселенского Собора).

В то же время в силу кафоличного единства Церкви каждый архиерей обязан уважать и признавать постановления, распоряжения и приговоры других епископов: «Аще который пресвитер или диакон от епископа во отлучении будет, – говорится в 32-м Апостольском правиле, – не подобает ему в общении прияту быти иным, но точию отлучившим его, разве когда случится умрети епископу, отлучившему его». Если одна епархия испытывает недостаток в клириках, а в другой их избыток, то епископ, избыточествующий клириками, должен уступить по-братски своих клириков недостающему. В 66-м (55-м) правиле Карфагенкского Собора переданы слова двух отцов: «Постуметиан епископ рек: но аще един епископ имеет множество клириков, то сие множество другаго долженствует помощи мне. Аврилий епископ рек: подлинно, как ты помог другой Церкви, так имеющий большее число клириков будет побужден из числа их уделити тебе для рукоположения».

Для оказания помощи епархиальному архиерею в управлении обширными и многолюдными епархиями учреждены особые кафедры – викарных архиереев. В IV веке хорепископы, зависящие от епархиального архиерея, были почти в каждой епископии (в малых городах или даже в сёлах). В 10-м каноне Антиохийского Собора права хорепископов определены так: «Святый Собор за благо разсуждал, чтобы состоящие в малых градах или селах предстоятели, или так называемые хорепископы, знали свою меру… чтобы они управляли токмо подчиненными им церквями и ограничивали ими свое попечение и распоряжения, чтобы поставляли чтецов, иподиаконов и заклинателей… а поставляти пресвитера или диакона не дерзали без воли сущаго во граде епископа, которому подчинен хорепископ и его округ».

Но уже в середине IV столетия институт хорепископства стал исчезать из жизни Церкви. В 57-м правиле Лаодикийского Собора запрещалось ставить новых хорепископов: «Не подобает в малых градах и селах поставляти епископов, но периодевтов; а поставленным уже прежде ничего не творити без воли епископа града». Но и после того, как прекратилась практика поставления хорепископов, в некоторых епархиях в помощь правящему епископу посвящались епископы-помощники с титулами ранее существовавших и упразднённых епархий – титулярные епископы, которые впоследствии послужили прообразом викарных епископских кафедр. Древние хорепископы, в отличие от викарных епископов нового времени, управляли своей малой областью, составляющей часть епархии.

Помощниками епископа в управлении епархией были и пресвитеры, особенно те, которые служили в кафедральном храме. В III веке при кафедрах везде почти существовали пресвитериумы – пресвитерские советы. В IV – V веках обязанности отдельных членов пресвитериума находят своё закрепление в канонах (7-й, 8-й каноны Гангрского Собора; 10-й канон Феоф. Собора; 2-й, 3-й, 23-й, 25-й, 26-й каноны IV Вселенского Собора). Особенно часто в этих канонах упоминается должность эконома.

Как институт, наиболее полное развитие пресвитериум получил в Константинопольской Церкви, по примеру которой устраивались пресвитерские советы и в других Церквях Византии. Среди должностных лиц Константинопольского пресвитериума были: эконом; сакеларий, заведовавший монастырскими делами; скевофилакс – ризничий; хартофилакс – хранитель официальных документов; сакелий, на попечении которого находились приходские церкви и приходское духовенство; протэкдик – главный ходатай по церковным делам; протопресвитер – ему вверялись богослужебные дела и испытание ставленников в пресвитеры и диаконы; иеромнимон, помогавший протопресвитеру в заведовании богослужебными делами; канстризий – помощник скевофилакса (ризничего); референдарий – посредник между епископом (Патриархом) и государственной властью; логофет – счетовод и помощник протэкдика и хартофилакса; ипомниматограф – помощник хартофилакса, заведовавший нотариальными делами. За исключением протопресвитера, все эти должностные лица могли быть и не пресвитерами, а диаконами.

После упразднения института хорепископов отдельные части епархии стали управляться пресвитерами, так называемыми периодевтами, назначенными епархиальными архиереями (57-е правило Лаодикийского Собора). Позднее из должности периодевта возникла должность протопопа (προτοπαπαδες). Должности периодевтов и протопопов не являлись пожизненными и не были связаны с особой церковной степенью. В Греческих Церквях, где епископов много, а паства епархий немногочисленна, ни в древности, ни в настоящее время эта должность не получила такого развития, как в славянских Церквях, и особенно в России, где епархии во много раз превышают греческие числом пасомых и количеством храмов, и где поэтому епархиальному архиерею трудно осуществлять постоянный надзор за всеми приходами.

Русская Православная Церковь основана как митрополия Константинопольского Патриархата. Аналогично византийским митрополиям она была разделена на епископии – епархии. Епархии эти обширнее византийских митрополичьих округов, тем не менее, Русская Церковь и в древности, и в синодальную эпоху, и в наше время не имела и не имеет двухступенчатого деления.

Права и обязанности епархиального архиерея в Древней Руси соответствовали каноническим требованиям. Он был верховным учителем, первосвященником и высшим начальником в своей епархии. В Древней Руси епископ, являвшийся первосвященником отдельного полусамостоятельного княжества, являлся часто главным советником князя и в государственных делах, поэтому епископский сан окружён был несравненно большим почётом и блеском, чем в Византии; этому способствовала также обширность и многолюдность русских епархий.

Институт викарных епископов неизвестен Древней Руси, но при первосвятителях-митрополитах иногда состоял епископ, помогавший ему в управлении его епархией. Святой Алексий при жизни митрополита Феогноста, не имея своей епархии, был помощником Первоиерарха. После падения Золотой Орды епископы Сарские и Подонские, поселившись близ Москвы, в Крутицах, и по учреждении Патриаршества носившие титул Крутицких митрополитов, исполняли обязанности помощников Московских Первосвятителей в управлении митрополией, а потом Патриаршей областью. В 1698 году Патриархом Адрианом и царём Петром разрешено Киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) иметь своего викария.

Как и в греческих епархиях византийской эпохи, в Древней Руси коллегиальным помощником архиерея в управлении епархией был своеобразный пресвитериум: епархиальное духовенство собиралось в так называемое соборное воскресенье на «соборики», где обсуждали важнейшие церковные и пастырские дела. Постоянными помощниками архиерея являлись клирики (крылошане) соборной Церкви. Для ведения судебных и административных дел епископ привлекал и светских чиновников: бояр, дворян, дьяков, подьячих. В патриаршую эпоху по образу Патриарших приказов в епархиях открывались приказы духовных дел, казённые приказы. Приказной персонал состоял из духовных и светских лиц. Местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делилась епархия, осуществляли наместники, десятильники и поповские старосты.

В «Духовном регламенте», составленном архиепископом Феофаном, права и обязанности епископов, иных органов епархиального управления, как и все вообще стороны церковной жизни, подвергаются детальной регламентации. Согласно «Духовному регламенту», при поставлении архиерея кандидаты на епископство намечались Святейшим Синодом, и список избранных подлежал утверждению государем, который в большинстве случаев утверждал того, кто занимал в нём первое место. Члены Синода в этом случае представляли Собор епископов, предусматриваемый древними канонами при избрании епископа, а монарх выражал совокупный голос мирян.

В 1716 году, ещё до издания «Духовного регламента», составлена была новая форма клятвенного обещания, произносившегося русскими архиереями вместе с исповеданием веры перед хиротонией. Помимо известных и в греческой, и в древней русской практике обещаний соблюдать церковные предания, священные каноны, охранять церковный мир, управлять паствой в духе Евангельской кротости и оказывать послушание высшей церковной власти, в синодальный период клятвенное обещание включало и такие клятвы, как:

никого не предавать анафеме и не отлучать от Церкви по личным побуждениям;

с отпадшими поступать миролюбиво, кротко и благоразумно;

монахов держать во всей строгости монашеских уставов;

не строить церквей без надобности и не ставить церковнослужителей сверх потребы;

ежегодно, или по крайней мере, один раз в два года обозревать свою епархию;

мёртвых тел, формально не освидетельствованных, не выдавать за святые мощи;

притворно беснующихся (кликуш) наказывать духовными мерами и предавать светской власти;

не допускать вымышленных чудес от икон и источников;

не вмешиваться в мирские дела.

К клятвенному обещанию присоединялась общая государственная присяга на верноподданническое служение самодержцу и повиновение исходящим от него законам.

На епархиального архиерея, как на главного учителя веры, в синодальную эпоху возлагался надзор над всеми духовными школами епархии: академиями (там, где они были), семинариями и духовными училищами, а также контроль за преподаванием Закона Божия в светских школах. Ему же подчинены были и церковно-приходские школы. Как первосвященник местной церкви, епархиальный архиерей имел все права, принадлежащие ему согласно канонам. Однако, освящение мира совершалось в России не всеми архиереями, а лишь в Москве и Киеве. Обычай запрещал епископу, как монаху, совершать Таинство брака.

О власти архиерея, как главного правителя церковных дел своей епархии, в «Духовном регламенте» сказано: «Ведомо же всем буди, что всяк коего-либо чина человек подлежит в духовных делах суду того епископа, в епархии которого пребывает, доколе в ней пребывает»³⁵⁰. Но важнейшие церковные дела епархии: открытие новых приходов и упразднение старых, учреждение и закрытие монастырей, духовных школ – епископы не решали собственной властью, а предоставляли свои ходатайства по ним в Святейший Синод. В синоде рассматривались и почти все бракоразводные дела. Без предварительного разрешения синода епархиальный архиерей не мог никого публично отлучить от Церкви.

Как высшие духовные сановники, архиереи имели и высокие государственные отличия. По табели о рангах митрополиты, архиепископы и епископы приравнивались к трём первым классам военных и гражданских начальников. Со времён императора Павла (1796 – 1801 гг.) архиереи сопричислялись к высшим орденам, за исключением тех, которые перешли к Российской короне от Речи Посполитой. Знаки этих орденов архиереи могли носить на рясах, вне храма, но не на священных облачениях.

В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев, главных помощников епархиального архиерея в епископском сане. Уже в 1708 году при Новгородском архиепископе была учреждена должность викария с титулом епископа Карельского и Ладожского. При Екатерине II синод дозволил своим членам иметь викариев. Викариатства стали открываться и в тех епархиях, где в этом была необходимость: при старейших архиереях-митрополитах и в особо крупных епархиях. Однако, до середины XIX века викариатские кафедры были открыты в немногих епархиях. Лишь во второй половине этого столетия викариатства были учреждены почти во всех епархиях.

Викарии титуловались по одному из уездных городов епархии. Они имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению епархиального архиерея – и священнослужителей. Кроме того, их ведению могли вверяться, по усмотрению правящего архиерея, отдельные отрасли церковного управления: надзор за церковно-приходскими школами, женскими монастырями, свечными заводами. Согласно указу от 13 апреля 1793 года, викарии не имели ни своих кафедральных соборов, ни консисторий. Предсоборное присутствие 1906 года признало желательным, чтобы викарии были кандидатами на замещение епархиальных кафедр и чтобы их права были расширены Синодом.

В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие епархиальному архиерею, именовались по-разному: духовными приказами, консисториями, декастериями, духовными управлениями.

Указом от 9 июля 1744 года все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование – «Духовная консистория». Согласно «Уставу Духовных консисторий», изданному 27 марта 1841 года и пересмотренному в 1883 году, консистория – это присутственное место, через которое архиерей управляет епархией и вершит в ней духовный суд. Вместе с архиереем консистория получала указы от Синода. Консистории состояли из 5 – 7 (а иногда и более) членов, избиравшихся из числа архимандритов, игуменов, иеромонахов, протоиереев, священников и утверждавшихся по представлению правящего архиерея Синодом. В таком же порядке члены консистории увольнялись. Для производства дел при консистории состояла особая канцелярия. Её возглавлял светский чиновник – секретарь, назначаемый и увольняемый Синодом по предложению обер-прокурора. Секретарь консистории подчинялся как епархиальному архиерею, так и обер-прокурору Синода, все предписания которого он обязан был неукоснительно исполнять.

Консистории составляли предварительные решения по всем церковным делам епархии и представляли свои протоколы на утверждение архиерея (при этом он не обязан был сам присутствовать в консистории). В случае несогласия архиерея с мнением консистории в исполнение приводилась резолюция архиерея, но материалы по делу, вызвавшему разногласие, высылались в Святейший Синод, который и принимал по нему окончательное решение.

В управлении отдельными частями епархии епархиальному архиерею помогали благочинные. До XVIII века местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делилась епархия, осуществляли наместники, заказчики, десятильники, протопопы и поповские старосты. Термин «благочинный» входит в канцелярское употребление постепенно. Впервые он употреблён по отношению к поповским старостам в «Наказе поповским старостам» Патриарха Адриана (1698 г.).

«Духовный регламент» требовал, чтобы протопопы, или благочинные, как духовные фискалы, наблюдали за вверенными их попечению приходами и обо всём противозаконном доносили архиерею, угрожая за сокрытие преступлений извержением из сана. Начиная с Елизаветы заказчики, должность которых заключалась в том, что они были ответственны за сбор податей с духовенства десятильниками в подчинённых им более мелких округах – десятинах, стали повсеместно именоваться благочинными. При этом должность поповских старост была окончательно упразднена в 1764 году. С этих пор священники, управляющие округами, на которые разделены епархии, именуются исключительно благочинными.

Благочинные получали инструкцию от епископа. Первая из известных инструкций была составлена в 1745 году в Воронежской епархии. В 1751 году аналогичную инструкцию составил архиепископ Московский Платон (Левшин), позже митрополит, издал «Инструкцию благочинным приходских церквей», которую Синод объявил обязательной для всех епархий. Основанием для неё послужил «Наказ поповским старостам» Патриарха Адриана. В 1857 году эта «Инструкция» была исправлена и дополнена. В 1892 году вышло новое её издание.

В соответствии с «Уставом Духовных консисторий» в редакции 1841 года, благочинный назначался по усмотрению епархиального архиерея из приходских настоятелей в сане протоиерея, реже священника. Благочиннический округ, находившийся в ведении благочинного, состоял из 10 – 30 приходов. Если приходов было более 15, архиереем назначался помощник благочинного.

Обязанности благочинного заключались, в соответствии с «Инструкцией благочинным приходских церквей» в следующем:

через благочинного епархиальное начальство осуществляло надзор над церквями и духовенством округа, для чего он обязан был не реже двух раз в году посетить все приходы своего округа;

через благочинного приводятся в исполнение распоряжения епархиального начальства;

благочинный мог разрешать священникам отлучаться из прихода на расстояние не далее 25 вёрст;

он разрешал недоразумения между священнослужителями, причетниками, мирянами и клириками, давал советы священнослужителям, разъяснял распоряжения епархиальных властей;

обладал правом суда по таким делам, спорам и жалобам, которые можно окончить примирением, по проступкам духовных лиц, которые не требуют по закону формального судопроизводства и которые можно завершить увещанием, внушением, выговором; при этом священникам он мог делать выговор, а диаконам и причетникам – назначать земные поклоны в церкви.

Согласно «Инструкции», благочинный наблюдал за тем, чтобы духовенство неукоснительно исполняло свои обязанности, касающиеся богослужения, распоряжения церковным имуществом и ведения метрических книг. О всех недостатках благочинный обязан был немедленно сообщать архиерею. При появлении в приходах лжеучителей, «ханжей», кликуш благочинный должен был, если его увещевания не имели успеха, сообщать об этом органам прокурорского надзора. Каждый год благочинный представлял архиерею отчёт – так называемые клировые ведомости.

В эпоху реформ 1860-х годов в отдельных епархиях были образованы благочиннические советы, в которые, помимо председателя – благочинного, входило два его помощника по выбору духовенства. В эти же годы кандидатов на должность благочинных стало также избирать духовенство округа путём баллотирования с последующим утверждением избранного правящим архиереем. Но выборность благочинных была отменена указом Святейшего Синода от 1881 года.

В 1865 году епископ Минский Михаил (Голубович) впервые созвал собрание благочинных своей епархии. Его примеру последовали правящие архиереи других епархий. В повестку дня таких собраний ставились, помимо церковно-административных вопросов, также учебные дела, в частности, выбор делегатов на окружные и епархиальные училищные съезды, изыскание средств для духовных школ. В 1880-е годы, при обер-прокуроре К. П. Победоносцеве, такие собрания были либо прекращены, либо ограничивались уже обсуждением административных дел.

Для надзора за монастырями архиерей из числа монастырских настоятелей назначал одного, двух или более монастырских благочинных. Надзор за женскими монастырями поручался благочинному мужских монастырей, а в отдельных случаях – смотрительницам благочиния из числа игумений.

Собор 1917 – 1918 годов, на котором обсуждались важнейшие церковные дела, рассмотрел и вопрос о епархиальном управлении.

Доклад на эту тему от имени епархиального управления сделал профессор А. И. Покровский. Проект организации епархиального управления, предложенный данным отделом, явился, по словам докладчика, «посильной попыткой возвратить Церковь к идеалу епископально-общинного управления, к тому порядку, который для Церкви является идеалом на все времена»³⁵¹.

Серьёзные споры разгорелись вокруг положения проекта о том, что епископ управляет епархией при соборном содействии клира и мирян. Предлагались различные поправки: целью одних было резче подчеркнуть богоучреждённую власть преемников апостолов (архиепископ Тамбовский священномученик Кирилл предлагал включить в «Определение о епархиальном управлении» слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь «при помощи епархиальных органов управления и суда»³⁵², а архиепископ Тверской священномученик Серафим (Чичагов) говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией), другие поправки преследовали противоположные цели – наделить клир и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел.

В окончательную редакцию «Определения о епархиальном управлении» вошла формула проекта, предложенного отделом епархиального управления: «Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых Апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян»³⁵³.

Разногласия обнаружились и относительно вопроса о замещении вдовствующих кафедр. Архиепископ Тверской святой Серафим высказался за то, чтобы избрание нового епископа было делом самих архиереев. Его оппоненты предлагали предоставить это клирикам и мирянам. Восторжествовал компромиссный вариант: «Архиереи округа или, при отсутствии округов, Священный Синод составляют списки кандидатов, в которые после канонического одобрения включаются и кандидаты, указанные епархией»³⁵⁴. Сами же выборы должны осуществляться архиереями округа или епископами, назначенными Синодом, совместно с клиром и народом епархии. Назначение и перемещение архиереев по инициативе высшей церковной власти допускалось лишь в исключительных случаях.

Правило 4-е I Вселенского Собора предусматривает избрание ставленника на вдовствующую кафедру епископами митрополичьего округа: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам». В древности народ участвовал в избрании епископа только как свидетель его добропорядочности и правой веры. Правило 3-е Лаодикийского Собора гласит: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющаго произвести во священство».

Собор установил 35-летний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. Согласно «Определению», епископы должны избираться «из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причём для тех и других обязательно облачение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество»³⁵⁵. Это условие точно соответствует требованию 12-го правила Трулльского Собора, хотя оно и расходится с многовековой практикой Русской Церкви поставлять во епископы исключительно монахов мантии. Рукоположение во епископы рясофорных монахов не укоренилось в нашей Церкви и после Собора 1917 – 1918 годов.

В соответствии с соборным «Определением», высшим органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является Епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на трёхлетний срок. Епархиальные собрания образуют свои постоянные исполнительные органы: Епархиальный совет и Епархиальный суд. Принимая это «Определение», Собор руководствовался стремлением привлечь клир и мирян к широкому участию в церковном управлении. Но каноническая власть епархиального архиерея оставалась неприкосновенной. В статье 23-й «Определения» было предусмотрено: «Без согласия архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь»³⁵⁶.

В соответствии с «Определением» Собора, границы благочиннических округов должны были устанавливаться Епархиальным собранием. Собор ввёл новые коллегиальные органы управления в благочиннических округах: пастырские и общие благочиннические собрания и благочиннические советы. При этом «в пастырских благочиннических собраниях участвуют священники благочиннического округа по должности, а прочие члены причтов – по желанию. Собрания эти созываются не менее одного раза в год для рассмотрения вопросов общепастырского служения… Экстренные пастырские собрания созываются благочинным по усмотрению, по заявлению 1/3 священников округа и по распоряжению епархиального архиерея. Руководит собраниями в качестве председателя благочинный, а за отсутствием благочинного председатель (в пресвитерском сане) избирается собранием. Общие благочиннические собрания состоят:

из всех наличных штатных членов причтов округа приходских, домовых и монастырских церквей и священников, приписанных к церквям округа сверх штата;

из мирян – членов приходских советов, по избранию последних в числе, равном составу причта каждой церкви.

Общие собрания происходят под председательством благочинного или его заместителя… Очередные общие благочиннические собрания созываются не менее раза в год и должны предшествовать епархиальным собраниям»³⁵⁷. Предусматривалась также возможность созыва экстренных общих благочиннических собраний. «Постановления благочиннического собрания, требующие утверждения епархиальной властью, представляются на утверждение архиерея, а о прочих доводится до его сведения»³⁵⁸.

Согласно «Определению» Собора, исполнительным органом благочиннического собрания являются благочинный и благочиннический совет, который состоит из председателя – благочинного, двух членов клира, из которых один должен быть пресвитером (он же и заместитель благочинного) и двух мирян. Благочинный должен был избираться на пять лет, а члены совета – на три года. «Избранные утверждаются епархиальным архиереем. Благочиннический совет собирается благочинным по мере надобности, но не менее одного раза в месяц»³⁵⁹.

Таким образом, Поместный Собор 1917 – 1918 годов вводил исключительно высокий уровень самоуправления для клириков и мирян в пределах благочиннического округа. Ни ранее, ни позже миряне и клирики не получали столь высоких полномочий в делах местного управления внутри епархий.

Собор вынес особое «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что к ведению викарных епископов предполагалось отнести не только круг дел, касающихся епархиального управления, как это имело место и в синодальный период, но и управление отдельными частями епархии. Викарные епископы должны были управлять своими частями епархии «под общим руководством епархиального архиерея на правах самостоятельных епископов»³⁶⁰ и иметь пребывание в городах, по которым титулуются. Издание данного «Определения» было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении³⁶¹. В 1920-е годы в нашей Церкви насчитывалось не менее 200 архиереев, но, ввиду многочисленных арестов, заточений и ссылок архиереев, оставшимся на свободе викарным епископам приходилось, обыкновенно, замещать правящих архиереев, и в нашей Церкви не сложилось устройство епархиального управления с разделением епархии на округа во главе с викариями.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 1940-е годы, Поместный Собор 1945 года в своём «Положении об управлении Русской Православной Церкви» пересмотрел «Определение о епархиальном управлении», принятое в 1918 году. Отдел 3-й «Положения» озаглавлен «Епархия». «Русская Православная Церковь, – говорится в статье 13-й, – разделяется на епархии, границы которых должны совпадать с гражданскими границами – областными, краевыми, республиканскими»³⁶². Принцип соответствия церковных границ гражданским отвечает канонам (17-е правило II Вселенского Собора; 38-е правило IV Вселенского Собора; 9-е правило Антиохийского Собора), практике Древней Церкви и традициям Русской Церкви. В древности на Руси епархиальные границы сообразовывались с границами удельных княжеств; в синодальную эпоху – с административным делением страны на губернии.

Согласно «Положению» 1945 года, епархиальный архиерей носит титул по своему кафедральному городу. Ещё при заместителе местоблюстителя Патриаршего Престола митрополите Сергии, в 1927 году, вынесено было постановление о том, чтобы епархии именовались по новым названиям своих кафедральных городов. Как раз тогда и появились титулы епископов Ленинградского, Калининского, Куйбышевского. Каноническим основанием такого переименования, смутившего многих церковных людей, является 7-е правило I Вселенского Собора; в нём епископ города, в древности именовавшегося Иерусалимом, носит уже новый титул – по названию города, данному ему языческим императором Адрианом, – Элия. Лишь после того, как город стал именоваться Иерусалимом, епископы Матери всех Церквей стали титуловаться Иерусалимскими. В наше время многие старые города восстановили свои прежние наименования, некоторые епископы вернули себе прежние титулы, несмотря на то, что их кафедральные города сохраняют до сих пор наименования, данные им в советскую эпоху, например, митрополит Екатеринодарский и Кубанский (город по-прежнему остаётся Краснодаром).

На основании статьи 24-й «Положения» 1945 года, епархиальный архиерей назначается указом Святейшего Патриарха. В статье говорится об одном моменте поставления епископа – об утверждении его избрания. Само же избрание осуществлялось и тогда Синодом под председательством Патриарха. Правило 4-е I Вселенского Собора для избрания епископа предполагает Собор, по крайней мере, трёх епископов митрополии и согласие всех остальных, изъявленное посредством издания грамот. В практике нашей Церкви отсутствующих епископов представляют члены синода, вызываемые поочерёдно.

В «Положении» определяются права и обязанности епархиальных архиереев относительно своих епархий, высшей церковной и государственной власти. Епархиальный архиерей стоит во главе епархии; он «является ответственным главою вверенной ему епархии»³⁶³. В епархии ему принадлежит вся полнота власти, в частности, право обращаться с пастырскими посланиями к своей пастве; он назначает должностных лиц епархии и настоятелей храмов, даёт им указания, получает от них отчёты за каждое полугодие, награждает этих должностных лиц и клириков; наблюдает за целесообразным распределением храмов и приходов на территории епархии.

Епархиальный архиерей является полноправным членом высших учреждений Русской Церкви – Поместного Собора, Архиерейского Собора и Священного Синода в порядке очереди. В то же время епископ подотчётен всем этим органам и возглавляющему их Патриарху. На епархиальных архиереев «Положение» возлагало обязанность предоставлять Патриарху ежегодный отчёт по епархии, согласно установленной формы.

Епархиальный архиерей, в соответствии с «Положением», является единственным лицом, которое может сноситься по епархиальным делам с местными представителями гражданской власти, в частности, по вопросам об открытии в епархии духовно-учебных заведений, о предоставлении храма или молитвенного дома приходской общине (ст. 32-я). Как единственный представитель епархии перед гражданской властью, он имеет должностные штамп и печать, зарегистрированные надлежащей гражданской властью. Благодаря этому, его акты получают публично-правовое значение.

Вместо Епархиальных собраний и Епархиальных советов, предусмотренных «Определением о епархиальном управлении» 1918 года, в «Положении» предусмотрено, что при епархиальном архиерее состоит лишь один коллегиальный орган – Епархиальный совет. Но учреждение его не было необходимым, а зависело от воли самого архиерея, ибо совет существует там, где, как сказано в «Положении», «таковой будет архиереем образован»³⁶⁴. Это не значило, однако, будто существование совета зависело от архиерейского произвола: как гласила статья 26-я, архиерей может управлять епархией единолично «по местным условиям» и, таким образом, быть или не быть Епархиальному совету, определялось исходя из местных условий той или иной епархии, а не личных мотивов архиерея. Епархиальный совет, в соответствии с «Положением», лишь содействует архиерею в управлении епархией, но не ограничивает его власти. Статья 27-я гласит: «Задача Епархиального совета подготовлять к архиерейскому решению дела, направляемые в Епархиальный совет для этой цели епархиальным архиереем»³⁶⁵. Таким образом, совет не имел решающего голоса и являлся только совещательным и вспомогательным учреждением. Согласно «Положению» 1945 года, Епархиальный совет состоял из трёх – пяти лиц, назначаемых архиереем. Миряне не допускались к членству в Епархиальном совете. Кроме Епархиального совета, при архиерее должна была состоять канцелярия во главе с секретарём, обеспечивающая исполнение распоряжений архиерея.

Что касается управления отдельными частями епархии, то Поместный Собор в 1945 году, в сущности, вернулся к практике, существовавшей до Поместного Собора 1917 – 1918 годов. В «Положении» ничего не говорится ни о благочиннических собраниях, ни о благочиннических советах, введённых Поместным Собором 1917 – 1918 годов. Отменяется в «Положении» и выборность благочинных. Согласно статье 79-й, благочинные назначаются епархиальным архиереем. Круг обязанностей благочинного описан в статье 30-й «Положения». По ней, благочинный является надзорным и исполнительным органом архиерея. Он наблюдает за деятельностью и поведением приходского духовенства, посещает приходы не менее двух раз в год и каждое полугодие представляет архиерею отчёт о состоянии вверенного ему округа, а в особо важных случаях доносит архиерею безотлагательно. Благочинный ходатайствует о награждении подведомственных ему клириков и мирян. В случае необходимости он делает братские увещания приходским настоятелям и другим клирикам, заботится о том, чтобы миряне приходов, временно оставшихся без священнослужителей, не лишены были духовного окормления.

В «Уставе» 1988 года епархия определяется как «местная церковь, возглавляемая архиереем и состоящая из приходов, объединённых в благочиния и находящихся на данной территории монастырей»³⁶⁶. О границах епархий в «Уставе» сказано, что внутри СССР они определяются с учётом административно-территориального деления областей, краёв и республик, а за рубежом устанавливается особым решением Священного Синода.

Епархиальный архиерей, в соответствии с «Уставом», избирается и назначается синодом. При необходимости в помощь ему назначается викарный епископ. В епархии архиерей пользуется полнотой власти в делах вероучения, христианской нравственности, священнодействия и пастырства. Осуществляя надзор за соблюдением церковной дисциплины, архиерей имеет право налагать наказания на клириков (выговоры, епитимии, отстранение от должности, временное запрещение в священнослужении), а также на мирян, вплоть до временного отлучения от церковного общения. Правящий архиерей, в соответствии с канонами, решает вопросы церковных браков и разводов.

В «Устав» 1988 года впервые в практике Русской Церкви было введено положение о том, что по достижении 75-летнего возраста архиерей должен подавать на имя Патриарха прошение об уходе на покой. При этом вопрос о времени удовлетворения такого прошения решается Священным Синодом.

«Устав» 1988 года, в отличие от ранее действовавшего «Положения» 1945 года, ввёл такой коллегиальный орган епархиального управления, как Епархиальное собрание. А Епархиальный совет, который ранее мог образовываться или нет по усмотрению правящего архиерея, «Уставом» 1988 года предусматривался уже, как непременный орган. Председательство в обоих органах епархиального управления было предоставлено правящему архиерею. Епархиальное собрание, по «Уставу», должно было состоять из равного числа клириков и мирян и созываться правящим архиереем не реже одного раза в год. В обязанности собрания «Устав» включил избрание членов Поместного Собора, членов Епархиального совета, создание епархиальных учреждений и заботу об их финансировании, наблюдение за течением епархиальных дел и заслушивание сообщений епархиального начальства о различных сторонах епархиальной жизни.

Епархиальный совет, в соответствии с «Уставом», должен состоять не менее чем из четырёх лиц в пресвитерском сане, половина из которых назначается архиереем, а остальные избираются Епархиальным собранием на один год. В круг обязанностей Епархиального совета «Устав» включил исполнение решений Епархиального собрания, предоставление ему годовых отчётов, заботу об изыскании средств на нужды епархии и приходов, определение границ благочиний и приходов, рассмотрение отчётов благочинных, наблюдение за деятельностью приходских советов, проведение ревизий епархиальных учреждений, ознакомление с проектами строительства, ремонта и реставрации храмов, заботу об обеспечении заштатного духовенства и заштатных церковных работников.

Епархиальный совет «Устав» наделил судебной властью, сообщив ему статус суда первой инстанции по делам, связанным с обвинением клириков и мирян в неправославной вере, нарушении канонов и христианских нравственных норм, возложив на него также рассмотрение дел, касающихся церковного брака и развода, разногласий между духовенством и приходскими должностными лицами.

«Устав» предусматривал разделение епархии на благочиннические округа, возглавляемые благочинными, которых назначает правящий архиерей. На благочинных «Устав» возложил обязанность не реже одного раза в год посещать все приходы своего округа и предоставил им право проводить заседания приходского собрания по указанию архиерея, по просьбе настоятеля, а также приходского собрания и приходского совета. По благословению архиерея благочинный, в соответствии с «Уставом» 1988 года, мог созывать священников своего округа на братские совещания.

Епархии, согласно формулировке «Устава» 2000 года, – это «местные церкви, возглавляемые архиереем и объединяющие епархиальные учреждения, благочиния, приходы, монастыри, подворья, духовные образовательные учреждения, братства, сестричества, миссии» (X, 1). Они учреждаются Священным Синодом, с последующим утверждением Архиерейским Собором. Границы епархий определяются Синодом.

Предстоятелем местной Церкви (епархии) является епархиальный архиерей, который, по преемству власти от святых Апостолов, канонически управляет ею при соборном содействии клириков и мирян. Они избирается Синодом, получая затем указ Патриарха. При необходимости в помощь епархиальному архиерею синодом назначаются викарные епископы, круг обязанностей которых устанавливается правящим архиереем. Титул архиерея включает наименование кафедрального города. Архиерейские титулы определяются Синодом. «Кандидаты в архиереи избираются в возрасте не моложе 30 лет из монашествующих или не состоящих в браке лиц белого духовенства с обязательным пострижением в монашество» (X, 10). Кандидат «должен соответствовать высокому званию епископа по нравственным качествам и иметь богословское образование» (X, 10).

Архиерей, имея полноту иерархической власти в епархии в делах вероучения, священнодействия и пастырства, рукополагает и назначает клириков на место служения, назначает сотрудников епархиальных учреждений и благословляет монашеские постриги. Клириков из других епархий он может принимать в клир своей епархии только при наличии у них отпускных грамот. Отпуская священнослужителей в иные епархии, он должен предоставлять по запросу архиереев их личные дела и отпускные грамоты.

«Без согласия епархиального архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь» (X, 14). Правящий архиерей может обращаться с архипастырскими посланиями к клиру и мирянам своей епархии. В его обязанности входит представление Патриарху ежегодных отчётов о религиозном, административном и финансово-хозяйственном состоянии епархии и о своей деятельности. «Епархиальный архиерей является полномочным представителем Русской Православной Церкви перед соответствующими органами государственной власти и управления по вопросам, относящимся к его епархии» (X, 17).

Архиерей в своей епархии заботится о хранении веры, христианской нравственности и благочестия; наблюдает за правильным отправление богослужения; созывает Епархиальное собрание и Епархиальный совет и председательствует на них; «применяет право «вето» на решения Епархиального собрания с последующей передачей соответствующего вопроса на рассмотрение Священного Синода» (X, 18); утверждает гражданские уставы приходов, монастырей, подворий и иных канонических подразделений своей епархии; посещает приходы своей епархии и осуществляет контроль за их деятельностью непосредственно или через своих представителей; имеет начальственное наблюдение за епархиальными учреждениями и монастырями; за деятельностью епархиального клира; назначает настоятелей, приходских священников и всех вообще клириков; представляет на утверждение синода ректоров духовных учебных заведений, настоятелей или настоятельниц и наместников епархиальных монастырей; утверждает состав приходских собраний, внося в него, при необходимости, изменения; принимает решения о созыве приходских собраний; утверждает кандидатуры председателей приходских советов и ревизионных комиссий; выводит из состава приходских советов членов приходских советов, нарушающих канонические нормы и уставы приходов; утверждает отчёты приходских советов и доклады ревизионных комиссий приходов; утверждает председателей приходских советов и отстраняет их от должности «в случае нарушения ими канонических норм и устава прихода» (X, 18); утверждает протоколы приходских собраний; предоставляет отпуска клирикам; заботится о духовном и нравственном состоянии духовенства и о повышении его образовательного уровня; имеет попечение о подготовке клириков, для чего направляет достойных кандидатов в духовные школы; наблюдает за состоянием церковной проповеди; ходатайствует перед Патриархом о награждении достойных клириков и мирян патриаршими наградами и в установленном порядке сам награждает таковых; благословляет учреждение новых приходов, постройку и ремонт храмов, молитвенных домов и часовен и заботится о соответствии их внешнего вида и внутреннего убранства в православной традиции; освящает храмы; несёт попечение о состоянии церковного пения, иконописи и прикладных церковных искусств; ходатайствует перед органами государственной власти о возврате епархии храмов и иных сооружений, предназначенных для церковных целей; решает вопросы, связанные с имуществом епархии, распоряжается её финансовыми средствами; осуществляет контроль за деятельностью приходов, монастырей, учебных заведений и других учреждений епархии; издаёт исполнительно-распорядительные акты по всем вопросам епархиальной жизни и деятельности, заботится о делах милосердия и благотворительности; об обеспечении приходов всем необходимым для совершения богослужения и об удовлетворении прочих церковных нужд.

Епархиальный архиерей «имеет право отеческого воздействия и взыскания по отношению к клирикам, включая наказания выговором, отстранением от занимаемой должности и временным запрещением в священнослужении; увещевает мирян; в случае необходимости, в соответствии с канонами, налагает на них прещения или временно отлучает от церковного общения» (X, 19). Тяжкие проступки он передаёт на рассмотрения церковного суда. Архиерей утверждает постановления церковного суда, обладая правом смягчать их. Архиерей решает вопросы, связанные с заключением церковных браков и разводами.

Вдовствующей епархией управляет архиерей, назначаемый Патриархом. В период вдовства епархии в ней не предпринимаются дела, связанные с реорганизацией епархиальной жизни, и «не осуществляются перемены в работах, начатых в период управления предыдущего архиерея» (X, 20). В случае вдовства епархии, перевода правящего архиерея или его ухода на покой Епархиальный совет создаёт комиссию, которая осуществляет ревизию епархиального имущества и составляет акт для передачи епархии новому архиерею. «Церковное имущество, которым обладал архиерей в силу своего положения и должности и которое находится в официальной архиерейской резиденции, после его смерти вносится в инвентарную книгу епархии и переходит к ней. Личное имущество скончавшегося архиерея наследуется в соответствии с действующими законами» (X, 22). Вдовство епархии не может продолжаться более 40 дней, за исключением особых случаев.

Епархиальный архиерей может отлучаться из своей епархии по уважительным причинам на срок до 14 дней без предварительного разрешения высшей церковной власти, на более же длительный срок он испрашивает разрешение в установленном порядке. Содержание архиереев определяется Синодом. При оставлении службы им назначается пенсия в размерах, устанавливаемых Синодом. В ныне действующем «Уставе» сохранено положение прежнего «Устава», согласно которому по достижении 75-летнего возраста архиерей подаёт на имя Патриарха прошение об уходе на покой. При этом решение о времени удовлетворения такого прошения принимает Синод.

Епархиальное собрание во главе с правящим архиереем является органом управления епархией и состоит из клириков, монашествующих и мирян, проживающих на территории епархии и представляющих канонические подразделения, входящие в состав епархии. В новом «Уставе» не содержится оказавшегося неисполненным положения прежнего «Устава о том, что в Епархиальном собрании клирики и миряне должны быть представлены в равном числе. Епархиальное собрание созывается правящим архиереем по его усмотрению, но не реже одного раза в год. Новацией в сравнении с прежним «Уставом» является положение нового «Устава» о том, что собрание может быть созвано также Епархиальным советом или по требованию не менее 1/3 членов предыдущего Епархиального собрания. «Процедура созыва членов Епархиального собрания устанавливается Епархиальным советом» (X, 28). В соответствующем месте «Устава» 1988 года говорится не о созыве, но об избрании членов Епархиального собрания.

Епархиальное собрание, согласно ныне действующему «Уставу», избирает делегатов на Поместный Собор, членов Епархиального совета и Епархиального суда; создаёт епархиальные учреждения и заботится об их финансировании; вырабатывает общеепархиальные правила и предписания, наблюдает за течением епархиальной жизни; заслушивает сообщения о состоянии епархии и её канонических подразделений и принимает по ним решения.

Председателем Епархиального собрания является правящий архиерей. Епархиальное собрание избирает заместителя председателя и секретаря. Заместитель может руководить собранием по указанию председателя. Секретарь ответственен за подготовку журналов заседаний собрания. Кворум собрания составляет более половины его членов. Решения принимаются большинством голосов. В случае равенства преобладает голос председателя. Собрание работает в соответствии с регламентом. Журналы заседаний подписывают председатель, заместитель, секретарь и, избранные для этого, два члена собрания.

Епархиальный совет во главе с епархиальным архиереем является органом управления епархией. Епархиальный совет образуется по благословению архиерея и состоит не менее чем из четырёх лиц в пресвитерском сане, половина из которых назначается архиереем, а остальные избираются Епархиальным собранием на три года. Существенное изменение в сравнении с прежним «Уставом» заключается в продлении срока, на который избираются члены Епархиального совета с одного года, как это было раньше, до трёх лет. Члены Епархиального совета могут быть отстранены от своей должности решением епархиального архиерея в случае нарушения ими вероучительных, канонических или нравственных норм, а также в случае их нахождения под церковным судом или следствием.

Председателем Епархиального совета является епархиальный архиерей. Совет заседает регулярно, не реже одного раза в полгода. Кворум совета составляет большинство его членов. «Епархиальный совет работает на основании повестки дня, представляемой председателем. Председатель руководит заседанием в соответствии с принятым регламентом. Архиерей назначает секретаря Епархиального совета из числа его членов. Секретарь ответственен за подготовку необходимых для совета материалов и составление журналов заседаний». В случае разногласия между членами совета, дело решается большинством голосов; при равенстве голосов перевес даёт голос председателя. Журналы заседаний подписываются всеми членами Епархиального совета.

Епархиальный совет, в соответствии с указаниями правящего архиерея, выполняет решения Епархиального собрания, отчитывается перед ним о проделанной работе; устанавливает процедуру избрания членов Епархиального собрания, представляет Епархиальному собранию годовые отчёты; «рассматривает вопросы, связанные с открытием приходов, благочиний, монастырей, объектов производственно-хозяйственной деятельности, органов управления и иных подразделений епархии; заботится об изыскании средств на удовлетворение материальных нужд епархии, а при необходимости и приходов; определяет границы благочиний и приходов» (X, 44); рассматривает отчёты благочинных; наблюдает за деятельностью приходских советов; рассматривает планы строительства, капитального ремонта и реставрации храмов; ведёт учёт имущества епархии и принимает меры по его сохранности; решает вопросы, связанные с имуществом приходов, монастырей и иных канонических подразделений епархии; при этом «недвижимое имущество канонических подразделений, входящих в епархию, а именно: здания, сооружения, земельные участки – могут отчуждаться только по решению Епархиального совета» (X, 44). Епархиальный совет осуществляет ревизию епархиальных учреждений; заботится об обеспечении заштатного духовенства и церковных работников; решает любые иные дела, которые направляет ему архиерей; рассматривает вопросы богослужебной практики и церковной дисциплины.

В тех епархиях, где ещё не образованы Епархиальные суды, Епархиальные советы продолжают осуществлять судебные функции, которые на них были возложены «Уставом» 1988 года.

Епархиальное управление является исполнительно-распорядительным органом, находящимся под руководством архиерея, призванным помогать архиерею в осуществлении его исполнительной власти. «Архиерей осуществляет высшее начальственное наблюдение за работой Епархиального управления и всех епархиальных учреждений и назначает их сотрудников, согласно штатному расписанию» (X, 46). Епархиальное управление должно иметь канцелярию, бухгалтерию, архив и иные отделы, «обеспечивающие миссионерскую, издательскую, социально-благотворительную, воспитательно-образовательную, реставрационно-строительную, хозяйственную и прочие виды епархиальной деятельности» (X, 48). Секретарь Епархиального управления несёт ответственность за делопроизводство епархии и помогает архиерею в управлении епархией и в руководстве Епархиальным управлением.

Епархия разделяется на благочиннические округа во главе с благочинными, назначаемыми правящим архиереем. Их границы и наименования определяются Епархиальным советом.

В обязанности благочинного входит забота о чистоте православной веры и достойном церковно-нравственном воспитании верующих, наблюдение за отправлением богослужений, за благолепием и благочинием в храмах, за состоянием церковной проповеди, «забота об исполнении постановлений и указаний епархиальной власти, попечение о своевременном поступлении в епархию приходских взносов, преподание советов священнослужителям как относительно выполнения ими своих обязанностей, та и относительно их личной жизни» (X, 52); устранение недоразумений между клириками, а также между духовенством и мирянами «без формального судопроизводства и с докладом о наиболее значительных инцидентах правящему архиерею» (X, 52); предварительное расследование церковных правонарушений по указанию архиерея, ходатайство перед архиереем о награждении клириков и мирян, внесение предложений архиерею по замещению вакантных должностей в округе, забота о религиозном окормлении верующих в приходах, временно не имеющих священнослужителей, наблюдение за строительством и ремонтом зданий в пределах округа, забота о наличии при храмах всего необходимого для совершения богослужений и нормального приходского делопроизводства, исполнение иных, возлагаемых на него архиереем, обязанностей. В сравнении с прежним «Уставом», в круг обязанностей благочинного уже не входит предоставление клирикам отпусков сроком до одной недели.

Благочинный обязан не реже одного раза в год посещать все приходы своего округа, проверяя богослужебную жизнь, состояние храмов и иных церковных построек, а также правильность ведения приходских дел и церковного архива, знакомясь с религиозно-нравственным состоянием верующих. По указанию правящего архиерея, по просьбе настоятеля, приходского совета или приходского собрания, благочинный может проводить заседания приходского собрания.

По благословению архиерея, благочинный может созывать священников на братские совещания. Благочинный ежегодно представляет правящему архиерею отчёт о состоянии благочиния и о своей работе.

«При благочинном может существовать канцелярия, служащие которой назначаются благочинным с ведома епархиального архиерея. Деятельность благочинного финансируется из средств возглавляемого им прихода, а при необходимости – из общеепархиальных средств» (X, 57).

В первые два века истории Христианской Церкви не было приходов в современном смысле слова. Всё богослужение совершалось в городской церкви епископом в сослужении пресвитеров, диаконов и церковнослужителей. Такие церкви устраивались в катакомбах, на кладбищах, в частных домах. В эпоху гонений христианские общины существовали почти исключительно в городах. Недаром латинское слова paganus, первоначально обозначавшее деревенских жителей, приобрело значение «язычник» – «поганый» (по-славянски и по-русски).

С ростом числа христиан одна епископская церковь уже не могла вмещать всю городскую общину. В середине III века в таких крупнейших городах империи, как Рим, Александрия, Антиохия, Ефес, Коринф, кроме главной кафедральной церкви, устраиваются и другие храмы, около которых для молитвы собираются верующие, живущие поблизости. Епископы назначили в такие церкви особых пресвитеров и других клириков. В канонических источниках самое раннее упоминание о приходской церкви во главе с пресвитером находим в 6-м правиле Гангрского Собора: «Аще кто кроме церкви особо собрания составляет, и, презирая церковь, церковная творити хочет, не имея с собою пресвитера по воле епископа, да будет под клятвою».

В IV веке, особенно после издания Миланского эдикта, повсеместно появляются христианские храмы в сельской местности. Увеличение числа таких храмов вызвано было массовым обращением язычников в христианство; почти все языческие храмы перестраивались в христианские церкви и освящались. Кроме того, новые церкви строились государственными властями, сельскими общинами, частными землевладельцами на принадлежащих им землях: христианские храмы воздвигались на местах, освящённых мученической кровью и святыми мощами. Во всех таких храмах совершались богослужения, преподавались Святые Таинства, а значит, служили клирики во главе с пресвитерами. Община верующих, молящихся в одном храме, составляла приход (по-гречески – παροικια). Правда, сначала этим словом обозначалась городская община во главе с епископом, то есть епископия (епархия), хотя по числу верующих такие епископии были, действительно, ближе к современным приходам, чем к епархиям. Поэтому словом παροικια в канонах обозначаются как общины, возглавляемые епископами, так и приходы в собственном смысле слова.

О повсеместном существовании таких приходов свидетельствует 17-е правило Халкидонского Собора: «По каждой епархии, в селах, или предградиях сущие приходы, должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов...» Давая толкование этому правилу, Вальсамон писал: «Некоторые утверждали, что здесь правило говорит не о приходах, а о других правах, принадлежащих епископии каждой области. Но это неверно, как видно из конца правила, где говорится, что в городах, которые царь вновь устроил или устроит, он может установлять что ему угодно относительно епископских прав: «Но аще же царскою властию вновь устроен будет град, то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку».

Лишь в VI веке впервые на Западе слово παροικια стало, по преимуществу, употребляться для обозначения прихода в нашем понимании. Оттуда это слово перешло в сербский язык: «парохия», то есть приход. Парох – приходской священник. Греки же называют ныне приход – ενορια. Когда речь идёт как о епископской общине, так и о приходе, в канонах употребляется также слово εκκλησια – церковь. Во многих случаях, как и в русском языке, это слово означает «храм» (κυροιοικον).

Служение приходского пресвитера распространяется на одну приходскую общину. Свои пастырские обязанности он исполняет как лицо, уполномоченное на то епископом, однако, эти его полномочия носят не временный, а постоянный характер и вручаются через Таинство рукоположения, которое всегда совершается с назначением хиротонисуемого на пределённое место служения. Абсолютное рукоположение, безусловно, воспрещается 6-м каноном Халкидонского Собора: «Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковнаго чина, не рукополагати иначе, как с назначением рукополагаемого именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точного назначения Святый Собор определит: поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившего их».

Епископ всегда является высшим пастырем всей своей епископии, но это не значит, что он может своевольно препятствовать приходским священникам в исполнении возложенных на них обязанностей, без законных оснований перемещать их или лишать места. В границах прихода приходской священник имеет полноту пастырской духовной власти. Без его ведома никакой священник со стороны не имеет права совершать церковные службы в его приходском храме. Духовная власть приходского священника распространяется на всех православных христиан, состоящих постоянными членами церковной общины, а также временно пребывающих на территории прихода.

Согласно 38-му правилу Трулльского Собора, установление границ приходов производится в соответствии с административным делением: «Отцами нашими положенное сохраняем и мы правило, гласящее тако: аще царскою властию устроен или впередь устроен будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел». Спор о границах приходов может возникнуть в том случае, когда отсутствуют соответствующие письменные документы. Однако, тридцатилетний срок давности существования границ признаётся достаточным основанием для признания их законности и без наличия документов подтверждает права прихода на ту или иную территорию (17-е правило IV Вселенского Собора). Согласно толкованию Вальсамона на 1-й титул 30-й главы «Номоканона», для учреждения прихода требуется достаточное число прихожан, чтобы они могли содержат храм и приходского священника.

Право закрыть приход принадлежит исключительно той власти, которая основала его. Эту норму епископ Никодим (Милаш) выводит из 24-го канона Антиохийского Собора, 42-го (33-го) канона Карфагенского Собора, 11-го канона VII Вселенского Собора. Правило 42-е (33-е) Карфагенского Собора гласит: «Определено такожде, чтобы пресвитеры, без соизволения своих епископов, не продавали вещей церкви, в которой посвящены. Равно и епископам не позволительно продавати церковныя земли, без ведома Собора или своих пресвитеров. Того ради, кроме нужды, и епископу не позволительно расточати вещи, находящиеся в церковной описи».

Положение приходского священника, зависящего от епархиального архиерея, предполагает, что решающий голос в его поставлении принадлежит епископу. Но, чтобы выбор был более верным, епископ в древности обыкновенно выслушивал предварительно мнения своего клира и голос народа о кандидате на пресвитерскую должность. В Древней Церкви голос мирян имел чрезвычайно важное значение для вынесения епископом своего решения о кандидате священства. Участие народа в поставлении пресвитера предусматривается и самим чином рукоположения, поскольку оно совершается открыто в церкви в присутствии народа, который должен засвидетельствовать, что ставленник достоин (аксиос) иерархической степени, в которую посвящается. Мысль о том, что народ должен засвидетельствовать достоинство посвящаемого лица, выражена в 7-м правиле Феофила Александрийского. Церковь придавала в древности важное значение участию народа в поставлении пастырей, особенно приходских священников потому, что, во-первых, это было знаком тесной связи пастыря с паствой, во-вторых, голос народа служил для епископа ручательством в правильности выбора, так как народ хорошо знал ставленника.

Со временем участие народа в избрании клириков, в том числе и приходских священников, стало терять былое значение. Как и при избрании епископа, при поставлении клириков голос мирян перешёл вначале к «первым гражданам» прихода, а, затем, в XI веке, к представителям государственной власти. В XII веке в Константинопольской Церкви народ практически был устранён от всякого участия в избрании ставленников на церковные степени. И канонисты этого столетия (Аристин, Зонара, Вальсамон) пытаются найти канонические аргументы в обоснование новой практики; правда, профессор Н. А. Заозерский полагал, что эти попытки «были… крайне неудачны»³⁶⁷.

Для обоснования новой практики используется 5-е правило Лаодикийского Собора. Оно гласит: «Избрание в церковныя степени не должно быти в присутствии слушающих». Аристин, комментируя этот канон писал: «Хиротонии не бывают при слушающих. Молитвы хиротонисуемых не возглашаются столь громогласно, чтобы народ слышал их». Зонара объясняет это правило следующим образом: «Как во время совершения архиереями избрания высказываются против некоторых обвинения, которыми, может быть, возбраняется им священство, то отцам показалось неприличным, чтобы присутствовали какие-нибудь слушающие то, что говорится…» По толкованию Вальсамона на это же правило: «Хиротониями здесь правило называет избрания и говорит, что поскольку при избраниях часто говорится об избираемых и нечто недостойное, то не должно производить избрания при сушании всех желающих. Итак, по этой причине и ныне архиереи избирают, собираясь отдельно и одни».

Профессор Н. А. Заозерский считает, однако, что эти толкования основаны на недоразумении: «Ошибочность их происходит оттого, что все три канониста (схолиаста) неправильно поняли смысл слова «слушающие» (ακροωμηνοι). Из 11-го, 12-го, 14-го правил I Вселенского Собора, 4-го, 6-го, 9-го правил Анкирского Собора, 8-го, 9-го, 12-го правил Григория Неокесарийского, 5-го правила Неокесарийского Собора видно, что это слово на языке канонов обозначает (особый) класс кающихся – проходящих епитимии, которые, подобно оглашенным, не выходили из храма перед совершением Евхаристического Таинства. Правило 11-е I Вселенского Собора гласит: «Которые истинно покаются, те три лета проведут между слушающими чтение писаний»³⁶⁸. Вывод вполне убедительный.

И всё-таки устранение народа от участия в избрании пастырей не было нарушением фундаментальных канонических норм. Ибо и в ту пору, когда участие это было самым деятельным, оно всё-таки не имело решающего значения и являлось только свидетельством достоинства кандидата священства и доверия к нему со стороны паствы. Решающий голос в избрании ставленника всегда принадлежал епископу.

Пресвитер, назначенный в приход, не вправе самовольно покинуть его. В 16-м правиле I Никейского Собора о подобных поступках говорится весьма сурово: «Аще которые пресвитеры, или диаконы, или вообще к клиру причисленные, опрометчиво и страха Божия пред очами не имея, и церковного правила не зная, удаляться от собственной церкви, таковые однюдь не должны быть приемлемы в другой церкви, и надлежит всякое понуждение противу их употребити, да возвратятся в свои приходы; или, аще останутся упорными, подобает им чуждым быти общения...»

Для того, чтобы клирик одной епархии мог получить место в приходе другой епархии, он должен иметь от своего прежнего епископа отпускную грамоту. Как гласит 17-е правило Трулльского Собора, «понеже клирики различных церквей, оставив свои церкви, в коих они поставлены, перешли к иным епископам, и, без воли своего епископа, определены в чужих церквях, чрез сие они оказываются непокоривыми; того ради определяем, дабы от месяца яннуария четвертаго минувшего индикта никто из клириков, в какой бы степени кто ни был, не имел права, без увольнительной от своего епископа грамоты, определен быти в иной церкви. Не соблюдающий сего отныне, но постыжающий собою совершившаго над ним рукоположение, да будет извержен и сам, и неправильно приявший его...»

Согласно канонам, пастырь обязан постоянно жить в своей общине и не вправе удаляться из неё, особенно если в приходе вспыхивает моровая язва (эпидемическая болезнь) или какая-нибудь иная грозящая народу опасность (62-е Апостольское правило; 11-е правило I Вселенского Собора; 3-е, 10-е правила Петра Александрийского). Пастырь и всякий клирик обязан строго следить за своим поведением и в обществе, и у себя дома, должен носить одежду, приличную сану. Отцы Трулльского Собора в 27-м правиле изрекли: «Никто из числящихся в клире да не одевается в неприличную одежду, ни пребывая во граде, ни находясь в пути: но всякий из них да употребляет одежды, уже определённыя для состоящих в клире. Аще же кто учинит сие, на едину седмицу да будет отлучен от священнослужения».

Под неприличной одеждой Зонара понимает следующее: «светлые, пёстрые и дорогие одежды» или «воинские одежды». А по толкованию Вальсамона, «одежда, не свойственная клирику, не есть та, какую носят воины, ибо клирик, когда-нибудь надевший такую, подвергнется строгому наказанию, но дорогие и златотканные одежды, так называемые в народе перловые узоры, и бахромы, и пурпурные одежды, ибо клирики, – заключает Вальсамон, – должны быть примером и добродетели, и благообразия, а не роскоши и неблаговидной жизни».

Клирик обязан устраняться от мирских занятий (6-е, 81-е Апостольские правила; 10-е правило VII Вселенского Собора; 16-е правило Карфагенского Собора), не посещать общественных увеселений, неприличных сану (54-е Апостольское правило; 1-е, 62-е правила Трулльского Собора) и не оставаться в домах своих прихожан на увеселение долее, чем того требует исполнение священнических обязанностей.

Приходской священник обязан ежедневно служить утреню и вечерню. По воскресным дням и праздникам, а также в Великий пост по средам и пятницам – служить Божественную Литургию (8-е Апостольское правило; 52-е, 80-е правила Трулльского Собора; 49-е правило Лаодикийского Собора; 3-е правило Карфагенского Собора; архиерейские поучения). К обязанностям приходского священника относится также постоянное проповедание в храме (1Тим. 2, 3, 5, 17; 2Тим. 3, 4; 58-е Апостольское правило; 19-е правило Трулльского Собора). В соответствии со священными канонами, приходской пастырь обязан следить за тем, чтобы никто из прихожан не употреблял на домашние потребности вещей, назначенных для богослужения. Он должен оберегать старые богослужебные вещи от злоупотреблений (73-е Апостольское правило; 10-е правило Двукратного Собора; 8-е правило Григория Нисского). Пастырь обязан следить за тем, чтобы никто не вводил в церкви чего-либо нового и неуместного в пении, чтении и обрядах: «Желаем, – изрекли отцы Трулльского Собора в 75-м правиле, – чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного церкви, но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов израилевых быти благоговейными». Приходской священник обязан в своём приходе крестить (50-е Апостольское правило), исповедовать (52-е Апостольское правило), венчать, погребать (50-е правило Карфагенского Собора).

Помощниками приходских священников служат диаконы и церковнослужители.

В Русской Православной Церкви, с самого начала её истории, когда она ещё составляла митрополию Константинопольского Патриархата, ввиду обширности её епархий, существовали приходы.

Внутреннее устройство приходов, их связь с епархиальным архиереем мало чем отличались от византийских. Однако, из-за многочисленности приходов в каждой епархии епархиальному архиерею почти невозможно было хорошо знать всех клириков епархии, поэтому в Русской Церкви, как и в христианской древности, миряне оказывали значительно большее влияние на поставление приходских священников, чем в Византии. Обычно на вакантное церковное место кандидат либо избирался прихожанами, либо назначался князем или боярином, если храм находился на земле вотчинника; после этого ставленник отправлялся в епархиальный город к архиерею рукополагаться. Окончательное же решение при поставлении клирика принадлежало епископу, но на практике, в большинстве случаев, архиерей доверял мнению прихожан.

В синодальную эпоху положение радикальным образом меняется. Значение выборного начала при замещении вакантных церковных мест постоянно снижалось на протяжении XVIII столетия, и к концу века практически сошло на нет, было сведено к выяснению мнения «лучших прихожан» о нравственных качествах ставленника, его добропорядочности. Выбор же ставленника, чаще всего из числа выпускников духовных школ, принадлежал самому епископу.

В XIX веке устройство приходов было урегулировано «Уставом Духовных консисторий», изданным в 1841 году (переиздан с дополнениями и изменениями в 1883 году), а также такими документами, как «Инструкция благочинным церквей» в редакции митрополита Платона, исправленной синодом в 1857 году; «Инструкцией церковным старостам» 1888 года, переизданной в 1890 году; «Инструкцией настоятелям церквей», утверждённой синодом в 1901 году,и рядом отдельных указов Святейшего Синода.

Согласно этим законоположениям, учреждение и закрытие приходов являлось в России прерогативой Святейшего Синода, но право установления границ между приходами предоставлялось епархиальному архиерею. Приходской причт обязан был вести списки наличных прихожан. В приходах велись метрические книги, в которые вносились записи о рождении, бракосочетании и смерти прихожан. За исключением случаев крайней необходимости, каждый прихожанин обязан был обращаться за совершением треб к своему приходскому священнику.

По определению, содержащемуся в Консисторском Уставе, приход состоит под пастырским руководством приходского священника, настоятеля и главы прихода, которого назначает и поставляет епархиальный архиерей; настоятель является представителем епископской власти в границах прихода. Полномочия настоятеля по управлению приходом изложены в ставленнической грамоте. Прочтение этой грамоты благочинным в собрании прихожан рассматривалось как акт введения новопоставленного священника в отправление его служения.

Богослужение священник совершает на престоле или антиминсе, освящённом архиереем; проповедь слова Божия он ведёт под цензурой местного благочинного или особо назначенного цензора. В случаях возникновения недоразумений, священник для их разрешения обращался к архиерею (прежде всего в случаях присоединения к Православию раскольников и инославных или иноверцев, а также заключения браков между православными и инославными, наложения епитимий). В отчёте епископу приходской священник должен был представить сведения об исповедниках и причастниках, особо указывая тех лиц, которые и после увещевания не исполняли своего долга исповеди и причастия в течение двух или трёх лет.

Перемещение священников с прихода на приход допускалось лишь при весьма уважительных обстоятельствах, а без согласия самого священника – в исключительных случаях. Совершение треб в чужих приходах без ведома приходского настоятеля возможно было лишь в крайних случаях (например, крещение немощного младенца, которому угрожает смерть, или причастие тяжелобольного). Священник, совершивший требу в чужом приходе, делал запись об этом в своих метрических книгах и передавал сведения о требе пастырю того прихода, где она была отправлена. В чужом приходе священник мог совершать требу лишь по распоряжению епископа или по просьбе местного настоятеля (в случае его болезни или отсутствия).

Помощниками приходского священника являлись диакон и низшие клирики. По штатам 1885 года во всех епархиях, кроме западных и кавказских, в приходах с менее чем 700 душами мужского пола состояли священник и псаломщик. Если при приходской церкви состояло два или три пресвитера, то в причет входило столько же диаконов и псаломщиков.

Неотъемлемую принадлежность прихода составляет приходской храм. В случае его разрушения или ветшания благочинный обязан был внушить прихожанам, чтобы они немедленно приступили к строительству нового храма. Храмы строились на местные средства, но, в случае нужды, они могли быть построены и на средства из государственной казны или из казны Синода. На клире и прихожанах храма лежала обязанность содержать его в надлежащем состоянии. Кроме приходского храма в приходе могли быть также молитвенные дома (в отдалённых местах, откуда трудно добраться до приходского храма) и часовни. Домовые церкви разрешалось устраивать в домах особо почётных лиц, находящихся в преклонных летах или болезненном состоянии. После кончины лица, которому дозволялось иметь домовую церковь, она закрывалась, и церковная утварь не переходила в собственность наследников, а поступала в приход. При открытии новых приходов прихожане брали на себя обязательство устроить церковный дом для причта.

С 1880 года в ведении приходских священников находились церковно-приходские школы и школы грамотности.

В каждом приходе из числа прихожан избирался староста. Старостой следовало избирать человека особо благочестивых правил. Должность старосты введена указом 1721 года. Поначалу его единственной обязанностью была продажа свечей. Впоследствии в обязанности старосты вошло хранение церковных денег и всех вообще церковных средств. Старосте поручалось от лица прихожан следить за сохранностью приходского имущества, но он не имел права распоряжаться церковными денежными средствами, а, расходуя их, обязан был беспрекословно повиноваться архиерею. Во всех своих действиях староста находился под наблюдением и контролем причта. По государственным законам церковные старосты имели ряд привилегий. Если старосты были лицами податных состояний, то они освобождались от податей. Избирались старосты сроком на три года.

Попечение об увеличении церковного имущества, о правильном вознаграждении клира, о содержании приходских благотворительных учреждений возлагалось на приходские попечительства. Члены попечительства избирались прихожанами на определённый срок. Непременными членами попечительства состояли священник и церковный староста. Председатель попечительства избирался из самых почтенных прихожан. Действия попечительства контролировались епархиальной властью.

В процессе подготовки Поместного Собора, которая началась в 1905 году, вопрос о приходах вызвал особенно острую дискуссию. Он обсуждался и в Предсоборном Присутствии, и в церковной печати. Непростым делом оказалось даже сформулировать само определение прихода. Известный канонист профессор И. С. Бердиков предлагал такую формулу: «Церковным приходом в Православной Церкви называется община, имеющая особый храм для богослужебных собраний и состоящая под духовным управлением приходского священника. Приход составляет нераздельную часть епископии и подчинён епископу, как высшему своему пастырю. Ближайшее же пастырское руководство им принадлежит, по поручению епископа, местному священнику»³⁶⁹. Профессор А. И. Алмазов так определял приход: «Православный приход есть церковное учреждение, состоящее в ведении епископа, для удовлетворения религиозно-нравственных нужд определённого числа собрания верующих под пастырским руководством священника и при назначенном для того церковной властью храме»³⁷⁰. По формуле А. А. Папкова, «приход в составе клира и мирян есть особая церковная в зависимости от епархиального епископа община с правами юридического лица»³⁷¹. Профессор П. В. Знаменский предложил такое определение: «Православный приход представляет собою территориальную церковную общину, соединённую около своего храма и имеющую для удовлетворения своих религиозных потребностей своих собственных священно-церковнослужителей»³⁷².

В результате дискуссии в Предсоборном Присутствии было дано следующее определение прихода: «Православный приход есть церковное учреждение, состоящее в ведении епископа, для удовлетворения религиозно-нравственных нужд определённого собрания православных христиан, под пастырским руководством священника и при назначенном для того церковной властью храме»³⁷³. Принято было особое положение и относительно имущества православного прихода: «Православная Российская Церковь является собственником всего церковного, причтового и приходского имущества. В приходах же заведование местным приходским имуществом вверяется приходу, как юридическому лицу, состоящему из причта и прихожан местного храма, находящихся в канонической зависимости от местного епископа»³⁷⁴. Вынесение этих двух определений явилось главным результатом обсуждения приходского вопроса в Предсоборном Присутствии. В 1908 году по приходскому вопросу созывается особое присутствие, в котором разрабатывается новое положение о приходе.

Самое обширное по объёму из постановлений Собора 1917 – 1918 годов – это «Определение о православном приходе», по-другому названное «Приходским уставом». По поручению Собора введение к «Уставу» составили архиепископы Тверской святой Серафим и Пермский святой Андроник, Л. К. Артамонов и П. И. Асторв. Во «Введении» дан краткий очерк истории прихода в Древней Церкви и у нас в России. В нём говорится также о месте прихода в структуре Церкви: «Свою Церковь вверил Спаситель руководству Апостолов и их преемников епископов, а от них эти последние, при невозможности одному объять всю епархию, вверяют некоторые части её – приходы – пресвитерам, как исполнителям епископских предначертаний для христиан»³⁷⁵.

В основе приходской жизни должен лежать принцип служения: «Под руководством преемственно богопоставленных пастырей все прихожане, составляя единую духовную семью во Христе, принимают живое участие во всей жизни прихода, кто как может своими силами и дарованиями»³⁷⁶.

В «Уставе» дано определение прихода: «Приходом в Православной Церкви называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определённой местности и объединённых при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного последним священника-настоятеля»³⁷⁷.

Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни – храма. В «Уставе» определён состав нормального приходского причта: священник, диакон и псаломщик. На усмотрение епархиальной власти предоставлялось увеличение или сокращение приходских штатов до двух лиц. Согласно «Уставу», назначение клириков должно производится епархиальными архиереями, которые, однако, могут учитывать и пожелания самих прихожан.

В «Уставе» предусматривалось избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагалась забота о приобретении, хранении и использовании храмового имущества. Для решения вопросов, связанных с сооружением, ремонтом и содержанием храма, содержанием клириков и обеспечением их помещением, а также вопросов, касающихся избрания должностных лиц прихода, предлагалось не реже двух раз в году созывать приходские собрания, постоянно действующими органами которых являются приходские советы, состоящие из избранных на приходском собрании клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян. Председательствовал и на приходском собрании, и в приходском совете настоятель храма. Собор вынес также «Определение о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения». Помимо участия в приходских собраниях и приходских советах, Собор открыл женщинам возможность участвовать в деятельности благочиннических и епархиальных собраний, однако не в Епархиальных советах и судах. В исключительных случаях благочестивые христианки могли допускаться и на должность псаломщиц, но без включения в клир.

В этом «Определении» Собор, не нарушая незыблемых догматических и канонических оснований, которые не смешивают мужское и женское служение в Церкви, в то же время выразил насущные потребности церковной жизни. Постановление оказалось своевременным и благодетельным для судьбы Русской Церкви. Христианки, составлявшие во второй половине XX века большую часть православного верующего народа, стали у нас оплотом церковности.

На своей третьей сессии Собор вынес два определения, направленные на защиту достоинства священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения (1Тим. 3, 2; Тит. 1, 6) и на святые каноны (3-е правило Трулльского Собора и др.), Собор подтвердил недопустимость второбрачия для вдовых и разведённых священнослужителей. Вторым определением подтверждалась невозможность восстановления в сане лиц, которые лишены его на основании приговоров церковных судов, правильных по существу и по форме.

Неукоснительное соблюдение этих определений православным духовенством, верным нравственным заветам Христа, строго хранящим канонические основания богозданного строя Церкви, в 1920 – 1930-е годы уберегло его от дискредитации, которой подверглись группировки обновленцев, поправших нравственный закон и святые каноны.

Определением от 18 (31) июля 1918 года Собор снизил возрастной ценз для безбрачных кандидатов священства, не состоящих в монашестве: с 40 лет, как было установлено ранее в Русской еркви, до 30 лет.

По обстоятельствам времени далеко не все положения Приходского устава удалось провести в жизнь.

Поместный Собор 1945 года, сообразуясь с государственным законодательством и учитывая реальные условия жизни, сложившиеся в 1940-е годы, разработал новые нормы церковно-приходского устройства. Они изложены в IV отделе «Положения».

Согласно «Положению», приходская община, состоящая не менее чем из двадцати человек, по её заявлению регистрируется гражданской властью, которая предоставляет ей храм. Это делается по соглашению с епархиальным архиереем. В «Положении» предусмотрено существование четырёх органов управления общиной: распорядительный орган – двадцатка, заменённая после учреждения прихода приходским собранием; исполнительный – церковный совет, контрольный – ревизионная комиссия и настоятель храма. Церковный совет и ревизионная комиссия образуются приходским собранием.

В состав церковного совета входили настоятель храма в качестве председателя совета и избираемые собранием староста, его помощник и казначей. Всё приходское хозяйство находится на попечении церковного совета. Церковный совет заботится о содержании, ремонте, освещении и отоплении, о снабжении храма богослужебной утварью и книгами, нательными крестиками, ладаном и другими необходимыми вещами. Церковный совет распоряжается средствами прихода и ведёт их учёт. Он обязан делать отчисления из этих средств в Патриархию и Епархиальное управление. В «Положении» говорится и об источниках приходских доходов, которые складываются из тарелочного сбора, взносов на просфоры, свечи и из пожертвований на нужды храма. По этому «Положению» обязанности старосты, его помощника и казначея приблизительно соответствовали обязанностям старосты синодальной эпохи.

Ревизионная комиссия, согласно «Положению», состояла из четырёх членов прихода; в её обязанности входило постоянное наблюдение за церковным имуществом и проведение епархиальных ревизий имущества, денежных сумм и произведённых расходов.

Настоятель храма является лицом, подчинённым архиерею и ответственным перед ним. Он назначается архиереем и обязан точно исполнять его указания. Подчиняется он и местному благочинному, поставленному архиереем. По «Положению» Поместного Собора 1945 года, настоятель возглавлял приходскую общину и её церковный совет, он являлся управителем прихода и его духовным руководителем. Он контролировал деятельность прихода и был его руководителем. Подобно Патриарху и епархиальному архиерею, настоятель храма имел свои печать и штамп, зарегистрированные гражданской властью.

Архиерейский Собор, состоявшийся 18 июля 1961 года, внёс существенные изменения в IV главу «Положения об управлении Русской Православной Церкви», которая называется «Приходы», установив новую организацию приходского управления. Настоятель вместе с клириками устранялись от участия в приходском собрании и приходском совете. «Настоятель храма, – говорилось в новой редакции «Положения», – памятуя слова Апостола: «А мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян. 6, 4), осуществляет духовное руководство прихожан, наблюдает за благолепием и уставностью богослужений, за своевременным и тщательным удовлетворением религиозных нужд прихожан»³⁷⁸. Хозяйственные и финансовые попечения о приходе и храме возложены были на исключительно мирянские по своему составу приходское собрание и приходской совет во главе с председателем – старостой.

Реформа приходского управления – вынужденная мера. Проводилась она в тяжёлые для Церкви дни, когда давление на неё резко усилилось. Председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Карпов, исполняя волю Хрущёва, потребовал тогда от Патриарха Алексия I и Священного Синода провести коренную реформу приходского управления, заявив, что «в нашей подлинно демократической стране, в которой управление государством осуществляется народом», сохранение в религиозных общинах диктаторской власти одного лица недопустимо. «Надо пересмотреть отдельные пункты «Положения об управлении Русской Православной Церкви», чтобы во главе общины был исполнительный орган, а не настоятель церкви»³⁷⁹.

Отделённая от государства Церковь не обязана была следовать в своей внутренней жизни за новыми политическими веяниями, которые к тому же и к демократии никакого отношения не имели. Для осуществления замысла по разрушению церковной организации подчинение приходских общин и самих клириков так называемым «исполнительным органам», с устранением из этих органов настоятеля, призвано было, по мысли инициаторов реформы, внести разлад в приходскую жизнь, подорвать канонический порядок церковного управления и упростить процедуру закрытия приходов. Влияние уполномоченных на священнослужителей было ограничено канонической церковной дисциплиной, священнической присягой, чувством пастырского долга, а состав приходских собраний (двадцаток) и приходских советов (исполнительных органов) находился под полным контролем уполномоченных – через них было удобнее и проще проводить в жизнь антицерковные решения. Но в своих разрушительных начинаниях советский режим прибегал и к юридическим аргументам: на этот раз власть потребовала привести «Положение об управлении Русской Православной Церкви» в строго соответствие с постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 1929 года «О религиозных объединениях», по которому священнослужители, как лица, лишённые избирательного права, устранялись от участия в хозяйственных делах религиозных общин, хотя это постановление находилось в грубом противоречии с Конституцией СССР 1936 года, предоставившей всем гражданам одинаковые права.

Изменения в устройстве приходского управления, которые внёс Архиерейский Собор 1961 года, были утверждены Поместным Собором Русской Православной Церкви 1971 года. Тем не менее, их негативное влияние на приходскую жизнь сказывалось очевидным образом. Духовенство и церковный народ сознавали необходимость участия настоятелей и клириков в управлении приходскими делами, включая и административно-хозяйственные.

«Устав об управлении Русской Православной Церкви», изданный Поместным Собором 1988 года, в значительной мере, но не вполне, возвратил то положение, которое существовало на приходах до 1961 года.

Приходскую общину, в соответствии с «Уставом» 1988 года, могли образовать не менее двадцати верующих православных граждан. Указание на минимальное число прихожан соответствовало действовавшему в то время законодательству. В «Уставе» предусматривалось существование трёх коллегиальных органов приходского управления: приходского собрания во главе с настоятелем, приходского совета и ревизионной комиссии.

Настоятель назначается архиереем и призван нести ответственность за исправное, согласное с церковным уставом, совершение богослужений, за церковную проповедь, религиозно-нравственное состояние и воспитание прихода. Он должен добросовестно выполнять все богослужебные, пастырские и административные обязанности, определяемые его должностью, согласно установлениям церковных канонов и «Устава».

В круг его обязанностей было включено руководство причтом, наблюдение за состоянием храма и богослужебной утвари, соблюдением требований богослужебного устава; ответственность за исполнение указаний правящего архиерея, представление благочинному или непосредственно архиерею ежегодных отчётов о состоянии прихода, ведение официальной переписки, хранение приходского архива, выдача удостоверений о крещении и венчании брака.

Членами приходского собрания, по «Уставу» 1988 года, могли быть клирики и совершеннолетние миряне, не находящиеся под церковным или гражданским судом. Председателем собрания по своему положению является настоятель прихода. Председателем собрания, по формулировке «Устава», избирался настоятель прихода. Парадоксальная формула об избрании председателем исключительно настоятеля прихода содержала в себе идею двойной санкции на поставление настоятеля – председателя собрания: и со стороны архиерея, который настоятеля назначает, и со стороны приходского собрания, которое своим решением это назначение подтверждает. Решения принимаются приходским собранием большинством голосов, а в случае равенства голосов перевес даёт голос председателя. В круг обязанностей приходского собрания входят хранение внутреннего единства прихода и содействие его духовно-нравственному возрастанию, ответственность за сохранность имущества прихода, забота о состоянии храмового пения, утверждение годового бюджета прихода, изыскание средств на нужды прихода.

Приходской совет, согласно «Уставу», избирается приходским собранием из числа его членов и является исполнительным органом собрания, подотчётным ему. Он состоит из председателя, его помощника и казначея, избираемых из клириков или мирян сроком на три года. Председателем совета мог быть избран и настоятель прихода. Приходской совет несёт ответственность за сохранность храма и церковного имущества, распоряжается денежными средствами прихода, исполняет решения приходского собрания. Официальные бумаги прихода, в соответствии с «Уставом» 1988 года, подписываются настоятелем и председателем приходского совета, а если это одно и то же лицо, то бумаги подписывает ещё и казначей. Банковские счета и вообще все финансовые документы подписываются председателем приходского совета и казначеем.

В состав ревизионной комиссии, избираемой приходским собранием на три года, входят председатель и два члена. Обязанности комиссии, согласно «Уставу», следующие: проведение ревизий наличия денежных средств, контроль за законностью расходов, правильностью ведения приходно-расходных книг, за снятием кружек с пожертвованиями, наблюдение за состоянием церковного имущества, ежегодная инвентаризация этого имущества.

«Приходом, – по определению «Устава Русской Православной Церкви, принятого Архиерейским Собором 2000 года, – является община православных христиан, состоящая из клира и мирян, объединённых при храме. Приход является каноническим подразделением Русской Православной Церкви, находится под начальственным наблюдением своего епархиального архиерея и под руководством поставленного им священника-настоятеля» (XI, 1). Приход образуется по согласию лиц православного исповедания с благословения епархиального архиерея. В сравнении с предыдущим «Уставом» в ныне действующем нет указания на минимальное число прихожан в 20 лиц. «Для получения статуса юридического лица приход регистрируется государственными органами» (XI, 2).

«Границы приходов устанавливаются Епархиальным советом» (XI, 2). Упоминание границ прихода представляет собой важную новацию. В «Уставе» 1988 года не было аналогичного положения. Между тем, Поместный Собор 1917 – 1918 годов включил указание на пребывание клириков и мирян прихода на определённой местности в само определение прихода, содержавшееся в принятом Собором «Приходском уставе». Чётко обозначенные границы приходов существовали и в синодальную эпоху.

Конечно, и в синодальный период всякий православный мог молиться и причащаться в любом, а не только в своём приходе, и в любом соборном или монастырском храме. Но важнейшими требами: крещением, браковенчанием, отпеванием – прихожанин был связан со своим приходом, так что отступления от установленного в этом отношении порядка могли допускаться лишь при их серьёзной мотивации. Разрушение структуры приходских границ происходило у нас по трём основным причинам. Устранение приходов от ведения метрических книг, имевшее место на заре советской истории, фактически устранило прежде поддерживаемый государственными властями порядок совершения треб, связанных с актами гражданского состояния. Кроме того, гонения на Церковь в советскую эпоху побуждали малодушных или, деликатнее сказать, осторожных христиан «заметать следы» своего участия в церковной жизни и уже в этих целях посещать разные храмы. Наконец, условия жизни в большом городе с его сложной транспортной системой, с тем, что место службы у большинства его жителей расположено далеко от места проживания, делают храм не всегда самым доступным. В суммирующем результате все эти обстоятельства выветрили из сознания многих современных христиан саму необходимость принадлежать к определённой приходской общине, либо, при сохранении сознания такой необходимости, позволять себе в этом отношении полную свободу выбора, мотивируемую часто субъективными пристрастиями.

Конечно, нет ни необходимости, ни реальной возможности эту свободу выбора упразднить либо существенно ограничить, приписав всех православных к определённым приходам, как это было в синодальную эпоху. Но, помимо принципиальных канонических соображений, есть и вызываемая пастырскими соображениями реальная нужда в том, чтобы границы между приходами были обозначены даже в больших городах. Острота такой необходимости становится особенно очевидной, когда мы рассматриваем ситуацию с вызовами священников к тяжело больным или находящимся при смерти христианам. Внесение порядка в размежевание приходов может существенно уменьшить случаи, когда священнику приходится ехать на другой конец города к умирающему, рискуя не застать его живым и ставя в трудное или безвыходное положение тех, кто обратится за подобной же требой в свой приходской храм и не успеет застать священника в своём приходе потому, что он отъехал в чужой. Первый шаг в восстановлении правильной территориальной структуры приходов заложен в содержащемся в новом «Уставе» упоминании приходских границ.

К своей деятельности приход приступает после благословения архиерея. В своей гражданско-правовой деятельности он обязан соблюдать каноны и иные установления Русской Православной Церкви и законодательство страны нахождения. Приход обязан отчислять через епархию средства на общецерковные нужды в размерах, установленных епархиальной властью. В своей деятельности приход подчинён и подотчётен правящему архиерею, он исполняет решения Епархиального собрания и Епархиального совета и распоряжения архиерея.

Охраняя незыблемость прав Русской Православной Церкви и защищая её от расколов, Архиерейский Собор 2000 года включил в «Устав» следующее положение: «В случае выделения какой-либо части или выхода всех членов приходского собрания из состава прихода они не могут заявлять никаких прав на приходское имущество и средства. В случае принятия приходским собранием решения о выходе из иерархической структуры и юрисдикции Русской Православной Церкви, приход лишается подтверждения о принадлежности к Русской Православной Церкви, что влечёт прекращение деятельности прихода, как религиозной организации Русской Православной Церкви и лишает его права на имущество, которое принадлежало приходу на правах собственности, пользования или на ином законном основании, а также права на использование в наименовании названия и символики Русской Православной Церкви» (XI, 7).

Органами приходского управления «Устав» называет настоятеля прихода, а также Приходское собрание, Приходской совет и Ревизионную комиссию.

«Устав» предусматривает возможность создания прихожанами братства и сестричества с согласия настоятеля и по благословению епархиального архиерея. При этом целью братства и сестричества должно быть привлечение прихожан к участию в трудах по поддержанию храмов в надлежащем состоянии, к благотворительности и милосердию, к религиозно-нравственному просвещению. Приходские братства и сестричества состоят под начальственным наблюдением настоятеля. В исключительных случаях их уставы, утверждаемые архиереем, могут быть представлены для государственной регистрации. К своей деятельности братства и сестричества приступают после благословения архиерея. В своей деятельности братства и сестричества руководствуются Уставом Русской Церкви, постановлениями высших органов церковной власти и управления, решениями епархиального архиерея и настоятеля прихода, а также гражданскими уставами Русской Православной Церкви, епархии, своего прихода и собственным уставом, если братства и сестричества зарегистрированы в качестве юридических лиц. Братства и сестричества отчисляют через приходы средства на общецерковные нужды в размерах, установленных Священным Синодом, на епархиальные и приходские нужды – в порядке и размере, установленными органами епархиальной власти и настоятелями приходов.

В случае выхода какой-либо части или всех членов братства и сестричества из их состава, они не имеют права заявлять претензии на братское или сестрическое имущество и средства. Если общим собранием братства или сестричества выносится решение о выходе из юрисдикции Русской Православной Церкви, таковые братства и сестричества лишаются подтверждения о принадлежности к Русской Церкви, что «лишает их права на имущество, которое принадлежало братству или сестричеству на правах собственности, пользования или на иных законных основаниях, а также права на использование в наименовании названия и символики Русской Православной Церкви».

Настоятель храма назначается правящим архиереем для духовного руководства верующими и управления причтом и приходом. В своей деятельности он подотчётен архиерею.

Настоятель несёт ответственность за совершение богослужений и проповедь, за религиозно-нравственное состояние прихожан. В его обязанности входит руководство причтом в исполнении им своих богослужебных и пастырских обязанностей; наблюдение за состоянием храма и наличием всего необходимого для совершения богослужений; забота о правильном и благоговейном чтении и пении в храме; выполнение указаний правящего архиерея; организация катехизаторской, благотворительной, церковно-общественной, образовательной и просветительской деятельности прихода; созыв заседаний приходского собрания и приходского совета с последующей передачей соответствующих вопросов на рассмотрение епархиального архиерея. Настоятель наблюдает за осуществлением решений приходского собрания и работой приходского совета; представляет интересы прихода в органах государственной власти и местного самоуправления; представляет архиерею, непосредственно или через благочинного, ежегодные отчёты о состоянии прихода и его деятельности; осуществляет официальную переписку от лица прихода; ведёт богослужебный журнал и хранит приходской архив; выдаёт свидетельства о крещении и браке. Отпуск настоятель может получить исключительно по разрешению епархиальной власти.

Приходской причт состоит из священника, диакона и псаломщика. «Число членов причта может быть увеличено или сокращено епархиальной властью по просьбе прихода и в соответствии с его нуждами, во всяком случае, причт должен состоять не менее, чем из двух лиц – священника и псаломщика» (XI, 22). При этом должность псаломщика может быть замещена лицом в священном сане.

Избрание и назначение клириков совершает епархиальный архиерей. «Устав» перечисляет условия, которым должен соответствовать кандидат на поставление в священный сан, а именно: принадлежность к Русской Православной Церкви, совершеннолетие; необходимые нравственные качества; достаточная богословская подготовка; свидетельство духовника об отсутствии канонических препятствий к рукоположению. Кандидат не должен состоять под церковным или гражданским судом и обязан принять церковную присягу. Члены причта могут быть перемещаемы и увольняемы только епархиальным архиереем по личному прошению, по церковному суду или ввиду церковной целесообразности.

Причт прихода несёт ответственность за духовно-нравственное состояние прихода и за выполнение своего богослужебного и пастырского долга. Члены причта не могут покидать приход без разрешения церковной власти. «Священнослужитель может принять участие в совершении богослужения в другом приходе с согласия епархиального архиерея той епархии, в которой данных приход находится, или с согласия благочинного или настоятеля при наличии удостоверения, подтверждающего каноническую правоспособность» (XI, 29). В соответствии с 13-м правилом Халкидонского Собора, священнослужитель может быть принят в другую епархию только при наличии отпускной грамоты.

Прихожанами, согласно «Уставу», «являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом». «Устав» вменяет в обязанность прихожан участие в богослужении, регулярную исповедь и причащение, соблюдение канонов и иных церковных предписаний, совершение дел веры, стремление к религиозно-нравственному совершенствованию и содействие благосостоянию прихода. Обязанностью прихожан является также забота о содержании причта и храма.

Высшим органом управления прихода «Устав» называет Приходское собрание, председателем которого по должности состоит настоятель. «Устав» 1988 года содержал иную формулировку – об избрании настоятеля председателем Приходского собрания.

В состав Приходского собрания, согласно «Уставу», «входят священнослужители прихода, его учредители, а также прихожане, регулярно участвующие в литургической жизни прихода, достойные по своей приверженности Православию, нравственному облику и жизненному опыту участвовать в решении приходских дел, достигшие 18-летнего возраста и не состоящие под запрещением, а также под церковным или светски судом. Приём в члены Приходского собрания и выход из него осуществляются на основании прошения (заявления) решением Приходского собрания. В случае признания члена Приходского собрания не соответствующим занимаемому им положению, он может быть выведен из Приходского собрания решением Приходского собрания» (XI, 34). Данное положение «Устава» допускает две интерпретации: о членстве в собрании всех клириков и канонически правоспособных прихожан, но также и о членстве в нём только представителей причта и прихожан, которые берут на себя ответственность за содержание прихода. В реальной церковной жизни реализуется обычно второй вариант интерпретации уставного положения о составе Приходского собрания.

«Устав» содержит и следующее положение: «При отступлении членов Приходского собрания от канонов и установлений Русской Православной Церкви, состав Приходского собрания, по решению епархиального архиерея, может быть изменён частично либо полностью» (XI, 35). Данное положение гарантирует подчинённость прихода канонической власти архиерея при появлении нестроений в приходской жизни.

Приходское собрание созывает настоятель или благочинный по указанию архиерея, оно может быть также созвано иным полномочным представителем епархиального архиерея не реже одного раза в год. Приходские собрания, на которых избираются или переизбираются члены приходского совета, проводятся непременно с участием благочинного или иного представителя епархиального архиерея. Повестку дня собрания предлагает его председатель. Он же руководит заседаниями. Собрание правомочно принимать решения при участии в нём не менее половины членов. Постановления собрания принимаются простым большинством; при равенстве голосов перевес даёт голос председателя. Для ведения протокола заседания, приходское собрание избирает из числа своих членов секретаря. Протоколы подписываются председателем, секретарём и пятью избранными членами собрания и подлежат утверждению епархиальным архиереем, после чего принятые решения вступают в силу. Решения собрания могут быть оглашены в приходском храме.

В обязанности Приходского собрания «Устав» включил сохранение единства прихода и содействие духовно-нравственному возрастанию прихожан; принятие гражданского устава прихода и изменений в нём, которые утверждаются архиереем и вступают в силу после государственной регистрации; принятие и исключение своих членов; представление на утверждение архиерея кандидатуры председателя приходского совета – церковного старосты; избрание приходского совета и ревизионной комиссии, планирование финансовой и хозяйственной деятельности прихода; обеспечение сохранности приходского имущества и забота о его преумножении; «принятие планов расходов, включая размеры отчислений на благотворительность и религиозно-просветительские цели, и представление их на утверждение епархиального архиерея; одобрение планов и рассмотрение проектно-сметной документации на строительство и ремонт церковных зданий; рассмотрение и представление на утверждение епархиального архиерея финансовых и прочих отчётов приходского совета и докладов ревизионной комиссии; утверждение штатного расписания и определение содержания членам причта и приходского совета; определения порядка распоряжения имуществом прихода»; заботу о состоянии церковного пения; возбуждение ходатайств от лица прихода перед архиереем и гражданской властью; рассмотрение жалоб на членов приходского совета, ревизионной комиссии и представление их епархиальной власти.

Исполнительным и распорядительным органом Приходского собрания является Приходской совет, подотчётный настоятелю и Приходскому собранию. Совет состоит из председателя – церковного старосты, его помощника и казначея. Традиционное наименование председателя Приходского совета «старостой» не предусматривалось «Уставом» 1988 года. По благословению правящего архиерея председателем совета может быть избран настоятель. Состав совета избирается из числа членов Приходского собрания сроком на три года без ограничения числа переизбраний. Соответствующее положение в прежнем «Уставе» было выражено в более осторожной редакции: Приходскому собранию предоставлялось право сократить или продлить трёхлетний срок пребывания его членов в совете. «Епархиальный архиерей утверждает избрание председателя Приходского совета либо назначает на эту должность своим указом настоятеля или другое лицо с введением его в состав Приходского собрания. Епархиальный архиерей имеет право отстранить от работы члена Приходского совета, если таковой нарушает каноны, положения настоящего устава или гражданского устава прихода». В предыдущем «Уставе» не было зафиксировано этого канонически бесспорного права епархиального архиерея.

Приходской совет, в соответствии с «Уставом» 2000 года, исполняет решения Приходского собрания; представляет на утверждение Приходского собрания планы хозяйственной деятельности, планы расходов и финансовые отчёты; отвечает за сохранность и содержание в надлежащем порядке храма и иных сооружений прихода, прилегающих территорий, принадлежащих приходу земельных участков и всего имущества, находящегося в собственности или пользовании прихода, ведёт его учёт; приобретает имущество для прихода, ведёт инвентарные книги; решает текущие хозяйственные вопросы; распоряжается денежными средствами прихода с ведома и под контролем настоятеля; предоставляет, в случае нужды, жильё членам причта прихода; по согласованию с настоятелем и в соответствии со штатным расписанием принимает рабочих и служащих; заботится о храме, о поддержании благочиния и порядка за богослужениями и на крестных ходах; «осуществляет контакты с органами государственной власти, местного самоуправления, общественными объединениями и гражданами» (XI, 46).

Председатель Приходского совета представляет совет в деловых, финансово-хозяйственных и административных вопросах, а также в суде; в необходимых случаях выдаёт доверенности. При этом Приходское собрание имеет право при необходимости поручить своему члену ведение дел с гражданскими организациями, а также защиту интересов прихода в суде. Все официальные документы прихода подписывают настоятель и церковный староста. Если же председателем Приходского совета является настоятель, вторую подпись ставит казначей. Банковские и другие финансовые документы подписывают староста и казначей. «В гражданских правоотношениях казначей исполняет обязанности главного бухгалтера. Казначей осуществляет учёт и хранение денежных средств, пожертвований и других поступлений, составляет годовой финансовый отчёт» (XI, 51). В случае изменения состава Приходского совета, а также в случае замены старосты, Приходское собрание образует комиссию из трёх членов, которая составляет акт о наличии имущества и денежных средств, на основании которого Приходской совет принимает материальные ценности прихода. Обязанности помощника старосты определяются Приходским собранием.

Приходское собрание избирает из числа своих членов Ревизионную комиссию сроком на три года, которая состоит из председателя и двух членов. Члены приходского совета и ревизионной комиссии не могут состоять в близком родстве. Комиссия подотчётна Приходскому собранию. Ревизионная комиссия проверяет финансово-хозяйственную деятельность прихода, сохранность и использование имущества, проводит ежегодную инвентаризацию, ревизует зачисление пожертвований и поступлений и расход денежных средств. Результаты проверок комиссия представляет на рассмотрение Приходского собрания. «В случае выявления злоупотреблений, Ревизионная комиссия немедленно информирует о том епархиальную власть» (XI, 55). В обязанности Ревизионной комиссии входит также контроль за снятием кружек и пожертвованиями. Акты о проведённых проверках комиссия представляет на очередное или внеочередное заседание Приходского собрания, которое, при наличии злоупотреблений, нехватки имущества или денежных средств, а также при обнаружении ошибок в ведении или оформлении финансовых операций, принимает соответствующее решение. Приходское собрание имеет право, с согласия архиерея, предъявить иск в суде. Право ревизии прихода и приходских учреждений принадлежит также правящему архиерею.