4. Органы церковного управления

Одно из свойств Церкви, отраженных в 9-м члене Символа веры, – кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в том, что она не ограничена пространством и объемлет весь мир, но и в том, что каждая ее живая часть, обладающая полнотой даров Святого Духа, мистически тождественна всей Церкви, есть Церковь. Общество верных, возглавляемых епископом, который находится в общении с другими епископами, – это Церковь, и в ней нет неполноты. Тем более самодостаточна в мистическом и экклезиологическом отношении Поместная Церковь, возглавляемая сонмом епископов и поэтому не имеющая нужды обращаться к помощи других Церквей для поддержания апостольского преемства епископской власти.

Вместе с тем кафоличность Церкви проявляется и в том, что в Поместной Церкви, разрывающей общение с другими Церквами, выпадающей из вселенского церковного Тела, повреждается ее богозданный строй, и она в конце концов лишается благодатных даров Святого Духа, ибо дары эти ниспосланы апостольскому сонму, соединенному любовью и оттого причастному Троической Божественной жизни: Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21).

В церковно-канонической науке 19 в. ив «евхаристической» экклезиологии 20 столетия, которую представляют такие видные богословы, как протопресвитеры Николай Афанасьев и Александр Шмеман, проявилась тенденция подчеркивать поместный характер Церкви за счет ее вселенскости. В старых руководствах по церковному праву, даже в лучших из них, характеристика устройства управления Поместной Церковью оттесняет на задний план описание иерархической структуры Вселенской Церкви. Например, у профессора А. С. Павлова Вселенские Соборы рассматриваются лишь как один из способов общения автокефальных Церквей. Такой крен в церковноканоническом сознании связан, вероятно, с ослаблением интенсивности переживания вселенского единства Христовой Церкви, характерным для нового времени, которое совпадает с синодальным периодом нашей церковной истории.

Воззрения современной «евхаристической» экклезиологии особенно резко выражены протопресвитером Н. Афанасьевым. В книге «Церковь Духа Святого» он утверждает, что Священное Писание знает только Поместную Церковь, а мысль о Вселенской Церкви впервые была высказана святым Киприаном Карфагенским²⁶⁸. Между тем разве о Поместной Церкви Господь сказал: создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18)?

Глубокое понимание соотношения вселенского и поместного начала в Кафолической Церкви мы находим у архиепископа Василия (Кривошеина). «Поместная Церковь, – писал он, – не является только частью Кафолической Вселенской Церкви, но ее полным выявлением. Всецелым неуменьшенным выявлением в определенном месте. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественною со Вселенскою Кафолическою Церковью, которая существует только в ее поместных выявлениях, но в то же время (и здесь мы встречаемся с богословской антиномией) она не тождественна со Вселенской Церковью, отлична от нее. Троическая аналогия может помочь нам несколько проникнуть в этот экклезиологический парадокс. И мы можем пользоваться такими аналогиями, поскольку жизнь Церкви является отражением Троической Божественной Жизни, но мы должны это делать с осторожностью, помня то важное различие, что Божественная Жизнь троична, в то время как Поместных Церквей не три, но много. Мы можем сказать, таким образом, что Божественные Лица – Отец, Сын и Дух Святой – не являются частями Пресвятой Троицы, но в каждом из Них все Божество полностью выявлено, так что каждое Божественное Лицо является истинным Богом, мы не можем, однако, сказать, что каждое Лицо есть Пресвятая Троица или тождественна Ей. Подобным образом полнота Кафолической Церкви выявлена в каждой Поместной Церкви, которые не являются «частями» Вселенской, но не могут, однако, быть просто отождествлены с ней»²⁶⁹.

Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу – Самого Иисуса Христа (см.: Еф. 5:23; Кол. 1:18). Православное учение не знает иного, чем Господа, Главу Вселенской Церкви. Но из этого еще не следует, что земная Вселенская Церковь не имеет в себе самой власти, осуществляемой человеческой инстанцией, что высшая власть в земной, воинствующей Церкви не подлежит никаким каноническим характеристикам. Уже сама история Церкви свидетельствует о том, что носителем высшей церковной власти является вселенский епископат – преемник собора апостолов. Возглавляя церковные общины, епископы находятся в постоянном каноническом общении между собой, осуществляя тем самым общение между Поместными Православными Церквами и одновременно решая возникающие во взаимоотношениях Поместных Церквей спорные вопросы и иные проблемы, тем самым и употребляя принадлежащую вселенскому епископату высшую церковную власть.

Формы этого общения и координации могут быть разными. Так, в эпоху гонений оно осуществлялось, в частности, через посещения епископами Церквей своих собратий, обмен посланиями, соборы регионального характера. После Миланского эдикта Соборы стали созываться регулярно.

В 325 г. в Никее состоялся Собор, на котором был представлен епископат из всех концов государства, – 1 Вселенский Собор. История знает семь Вселенских Соборов, каждый из которых созывался для авторитетного изложения догматов и опровержения еретических лжеучений.

В канонах нет определений, касающихся Вселенских Соборов: их состава, полномочий, условий созыва, инстанций, правомочных их созывать. И это не случайно. В отличие от римско-католической экклезиологии и канонистики, ставящих Вселенские Соборы в подчиненное положение по отношению к Римскому епископу, православная экклезиология видит во Вселенском Соборе высшую инстанцию земной Церкви, которая находится под прямым водительством Святого Духа, а потому не может подлежать жесткой регламентации.

Прообразом Вселенских Соборов является Апостольский Собор в Иерусалиме, описанный в Деяниях святых апостолов. Святой Кирилл Александрийский так писал об отцах 1 Вселенского Собора: «Не они говорили, но сам Дух Бога и Отца»²⁷⁰. Его слова ставят этот Собор в один ряд с Апостольским Собором в Иерусалиме.

Поскольку канонических определений Вселенского Собора нет, основные черты рассматриваемого нами чрезвычайного, харизматического института в жизни и структуре Церкви можно выявить лишь на основании исторических данных, обобщая обстоятельства, при которых созывались и происходили Соборы.

Что касается инстанции, их созывающей, то все семь Соборов были созваны императорами. Это бесспорный исторический факт, который бессильны опровергнуть позднейшие римско-католические фикции о том, что императоры, созывая Соборы, якобы исполняли поручение пап. Но констатация данного факта не дает никаких разумных оснований отрицать возможность созыва Собора по почину иных, собственно церковных инстанций. Такое отрицание было бы недопустимо смелым вторжением в сферу действий Святого Духа.

По своему составу Вселенские Соборы являлись преимущественно епископскими корпорациями. Это видно уже из традиционного названия Соборов по числу участвовавших в них епископов: Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 отцов. Пресвитеры или диаконы присутствовали на Соборах в качестве полноправных членов лишь в тех случаях, когда они представляли своих епископов, чаще всего папу и патриархов. Пресвитеры и диаконы участвовали в соборных деяниях также и в качестве советников в свите своих архиереев. Голос их мог быть выслушан на Соборе. Известно, сколь большое дело совершил на Никейском Соборе святой Афанасий Великий, прибывший в Никею со своим епископом – святым Александром Александрийским. Из числа мирян на Соборах присутствовали императоры и высшие сановники государства. Но соборные определения – оросы – подписывались только епископами или их заместителями. При этом епископы являлись на Соборе представителями своей Поместной Церкви и выражали не собственные мнения, а свидетельствовали о вере своей Церкви. Что же касается подписей императоров под актами Вселенских Соборов, то они всего лишь сообщали оросам и канонам Соборов авторитет государственных законов.

Вопрос о составе Соборов обсуждался в русской церковной печати начала 20 в. в связи с подготовкой к созыву Поместного Собора. Хотя Вселенский и Поместный Соборы – это инстанции разного уровня, тем не менее до известной степени аналогия между составом того и другого органа правомочна. В печати высказывались различные точки зрения. Одни авторы, главным образом из петербургской «группы 32-х» священников, требовали совершенного равноправия на предстоящем Соборе клириков и мирян с епископами²⁷¹, другие писали, особенно резко епископ Волынский Антоний, о том, что каноничен исключительно епископский состав Собора, а призывать к участию в нем клириков и мирян недопустимо. С глубоким анализом этого вопроса выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (впоследствии патриарх), который также считал канонически необходимым участие в Соборе исключительно епископов, но допускал также и возможность приглашения на Собор клириков и мирян, с тем только, чтобы это их участие в Соборе клириков и мирян не разрушало основного принципа канонического строя. Для этого всякое постановление общего Собора должно быть передано на рассмотрение архиерейского Совещания, если оно будет опротестовано хотя бы четвертью всех присутствующих на Соборе, а для пересмотра догматико-канонического решения должно быть достаточно и одного протестующего голоса²⁷².

Архимандрит (ныне архиепископ) Петр (Л'Юилье) писал: «Теория, согласно которой Вселенские Соборы представляют собой своего рода всесословные собрания Церкви, в которых по праву должны быть представлены различные категории членов Церкви, совершенно чужда христианской мысли этого времени. Здесь снова мы видим понятие, свойственное западной средневековой корпоративной системе»²⁷³.

Поместные Церкви представлены были на Вселенских Соборах с разной полнотой. В них участвовали лишь немногие лица, представлявшие Западный Патриархат, хотя авторитет этих лиц всегда был высок. На 7 Вселенском Соборе крайне малочисленным, почти символическим, было представительство Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей. Во всяком случае, признание вселенскости Собора никогда не обусловливалось пропорциональным представительством всех Поместных Церквей.

Компетенция Вселенских Соборов заключалась прежде всего в разрешении спорных догматических вопросов. Это преимущественное и почти исключительное право именно Вселенских, а не Поместных Соборов. Опираясь на Священное Писание и общецерковное Предание, отцы Соборов изложили догматы веры, данные Спасителем в откровении. Догматические определения семи Вселенских Соборов, содержащиеся в их оросах, обладают тематическим единством: в них раскрывается целостное тринитарное и христологическое учение. Изложение догматов в соборных символах и оросах непогрешимо; именно в них и выявлена исповедуемая нами непогрешимость Церкви.

О догматах сказано в ответе восточных патриархов: «В Божественных догматах никогда нет места икономии, или снисхождению, так как они непоколебимы и хранятся со всяким благочестием всеми православными как нерушимые; и тот, кто преступит малейший из этих догматов, осуждается и анафематствуется как раскольник и еретик, и все считают его отлученным»²⁷⁴. В связи с этим Соборам принадлежит право окончательного, не подлежащего отмене суждения о всяком учении, возникающем в Церкви, на тот предмет, соответствует ли оно Преданию, или противоречит ему, а также право анафематствовать лжеучителей и их приверженцев.

Чрезвычайно велико значение Вселенских Соборов в дисциплинарной области. Соборы издавали каноны, в которых фиксировалось обычное право Церкви или придавался более высокий, общецерковный авторитет постановлениям Поместных Соборов. Вселенские Соборы утверждали правила Поместных Соборов и отцов. Они изменяли и уточняли прежде состоявшиеся дисциплинарные определения.

Наконец, Соборы чинили суд над предстоятелями автокефальных Церквей и другими иерархами не только по обвинению их в ереси, но и в связи с нарушениями дисциплины или незаконным занятием церковных должностей. Вселенским Соборам принадлежало также право выносить суждения о статусе и границах Поместных Церквей.

Труден вопрос о церковном приятии, о рецепции постановлений Соборов и в связи с этим о критериях вселенскости Собора. Из истории хорошо известно, что некоторые из Соборов, не признаваемые Вселенскими или даже прямо осужденные как разбойничьи, по числу представленных на них Поместных Церквей не уступали Соборам, признанным Вселенскими, во всяком случае, самому малочисленному из них – 1 Константинопольскому.

Русский мыслитель А. С. Хомяков связывал авторитет Соборов с приятием его постановлений христианским народом: «Почему же отвергнуты эти соборы, – писал он о разбойничьих сборищах, – не представляющие никаких наружных отличий от Соборов Вселенских? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом»²⁷⁵. Но точка зрения А. С. Хомякова в экклезиологическом отношении, по меньшей мере, носит односторонний характер, а если сказанное им понимать буквально, – то просто неверна. Не раз в истории Церкви на стороне истины было меньшинство, а христианское большинство отвергало ее. В действительности внешних критериев для однозначного определения вселенскости Соборов, конечно, нет, ибо нет внешних критериев абсолютной истины.

Как писал преподобный Максим Исповедник, «благочестивое правило считает, что святы и признаны те Соборы, которые подтверждены правильностью догматов»²⁷⁶. Преподобный Максим отвергал и цезарепапистскую тенденцию ставить вселенский авторитет Соборов в зависимость от ратификации их постановлений императорами: «Если прежние Соборы утверждаются приказаниями императоров, а не православной верой – говорил святой отец, – то пусть принимаются и те соборы, которые высказывались против единства (Божественной) сущности, поскольку они собирались по приказу императора… Все они действительно собирались по приказу императоров и тем не менее все осуждены из-за святотатственности кощунственных учений, которые были на них утверждены»²⁷⁷. Несостоятельны и притязания римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих признание соборных деяний в зависимость от ратификации их Римским епископом.

По резонному замечанию архиепископа Петра (Л’Юилье), «отцы Вселенских Соборов никогда не считали, что действительность принятых решений зависит от какой бы то ни было последующей ратификации… Меры, принятые на Соборе, становились обязательными немедленно после окончания Собора и считались неотменными»²⁷⁸. Исторически окончательное признание Собора Вселенским принадлежало последующему Собору, а 7 Собор признан Вселенским на Поместном Константинопольском Соборе 879 г.

История Церкви знает семь Вселенских Соборов. В церковном народе бытует мнение, согласно которому Соборов не может быть более семи, а значит, с одной стороны, нельзя впредь признать Вселенским еще один из прежде состоявшихся Соборов, с другой – в будущем невозможен созыв нового Вселенского Собора. Великий князь Московский Василий Темный заявил митрополиту Исидору, изменившему Православию на Флорентийском Соборе, что все уже было сказано на семи Вселенских Соборах и мысль о восьмом Соборе нечестива²⁷⁹.

Профессор А. С. Павлов в конце 19 в. на эту тему рассуждал иначе: «В настоящее время, когда отдельные части Вселенской Церкви находятся в различных государствах, иногда враждебно друг к другу относящихся, Вселенский Собор представляется почти невозможным по политическим обстоятельствам»²⁸⁰.

В православной богословской литературе нашего времени почти невозможно встретить точку зрения, догматизирующую седмеричное число Вселенских Соборов. Архиепископ Василий (Кривошеин) утверждает, что Константинопольский Собор 879 г. «как по своему составу, так и по характеру своих постановлений… носит все признаки Вселенского Собора. На нем были представлены все пять Патриархатов тогдашней Церкви, в том числе и Римской, так что этот Собор является последним Собором, общим как для Восточной, так и Западной Церквей. На нем участвовало 383 отца, то есть это был самый большой Собор со времени Халкидона. Он был созван как Вселенский Собор и называет себя в своих актах и великим, и Вселенским Собором. И хотя он не был официально признан Церковью Вселенским, ибо обыкновенно такое признание делалось на последующем Соборе, а его не было, ряд видных церковных деятелей на протяжении веков называли его 8 Вселенским Собором, например, знаменитый канонист 12 в. Феодор Вальсамон, Нил Фессалоникийский (14 в.), Нил Родосский (14 в.), Симеон Фессалоникийский (15 в.), святой Марк Ефесский, Геннадий Схоларий, Досифей Иерусалимский (17 в.). По характеру своей деятельности Собор 879–880 гг. также имеет черты Вселенского Собора. Подобно Вселенским Соборам, он вынес ряд постановлений догматико-канонического характера. Так, он провозгласил неизменность текста Символа веры без Filioque и анафематствовал всех, кто его изменяет»²⁸¹.

Как известно, ныне Вселенская Православная Церковь ведет подготовку Всеправославного Собора, не предрешая заранее вопроса о его статусе, но оставляя открытой и возможность признания его Вселенским.

Есть основания считать, что догматизирование седмеричного числа Соборов является одним из примеров экклезиологической аберрации, подобной распространенному в Византии учению о пентархии.

История Церкви, помимо Вселенских и Поместных Соборов в собственном смысле слова, знает еще и такие церковные Соборы, которые хотя по традиции причисляются к Поместным, но или по важности своих постановлений, либо по своему составу имели большее значение, чем обычные Поместные Соборы. К ним относятся Поместные Соборы, правила которых вошли в канонический свод, Константинопольские Соборы 879, 1156, 1157 гг., исихастские Соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 гг., а также и другие Соборы, определения которых имеют догматический характер. Примером Собора, который по своему составу имел общеправославное значение, может служить Большой Московский Собор, осудивший патриарха Никона (1667).

Уже более тысячи лет Православная Церковь живет без Вселенских Соборов, хотя вопрос о созыве нового Вселенского Собора продолжает оставаться открытым. Но постоянно пребывающим носителем земной власти в Церкви является богоучрежденный вселенский епископат, возглавляемый первоиерархами автокефальных Церквей, поддерживающими молитвенно-каноническое общение между собой.

Митрополит Сергий (впоследствии патриарх) писал в письме святому митрополиту Агафангелу: «Собрание епископов в одно место, называемое собором, не есть единственная форма, не единственный способ для осуществления епископским сословием своих общеепископских правительственных полномочий. Епископский собор только наиболее удобный способ для епископского сословия, чтобы рассуждать о церковных делах общим рассуждением, и для постановления общих епископских решений… Но совершенно такую же силу и обязательность имеет общее решение епископов и тогда, когда они, оставаясь на своих местах, обсудят дело и постановят общее решение, беседуя друг с другом, например, по междугородному телефону… или сносясь между собой письменно или через особого посланца, как это было у апостола Павла и коринфских предстоятелей»²⁸².

Суждение митрополита Сергия непосредственно касалось русских церковных дел, однако оно носит принципиальный канонический характер и значение его выходит за рамки одной Поместной Церкви.

Католическая экклезиология исходит из иных представлений о высшей власти во Вселенской Церкви, чем те, которые сохранились в Православии. В латинском богословии авторитет Церкви, ее непогрешимость персонифицируются в лице Римского епископа, именуемого верховным первосвященником и наместником, викарием Христа. В 331-м каноне католического «Кодекса канонического права» содержится такая формулировка: «Епископ Римской Церкви, в коем пребывает служение, особым образом вверенное Господом Петру, первому из апостолов, и подлежащее передаче его преемникам, является главой Коллегии епископов, Наместником Христа и Пастырем всей Церкви на сей земле, поэтому в силу своего служения он пользуется в Церкви верховной, полной, непосредственной и универсальной ординарной властью, которую он всегда может свободно осуществлять»²⁸³. Новейшую попытку обоснования притязаний Рима на вселенскую юрисдикцию предпринял канонист из греческих униатов Перикл-Пьер Иоанну в книге «Папа, Собор и Патриархи в канонической традиции до 9 в.», изданной в 1962 г. Для нас его труд представляет особый интерес, поскольку он построен главным образом на восточном материале и в нем автор стремится доказать, что Восточные Церкви в эпоху Вселенских Соборов признавали и главенство папы, и непогрешимость его доктринальной власти.

П.-П. Иоанну, вопреки хорошо известным, бесспорным историческим фактам, усваивает Римским епископам первого тысячелетия исключительное право на созыв Соборов и председательство на них через своих легатов. С помощью ловких казуистических приемов Иоанну настаивает на том, что все соборные определения в той или иной форме утверждались в Риме, ибо Римские епископы не только на Западе, но и на Востоке признавались высшими судьями в вопросах веры.

На деле же все обстоит иначе и проще. Поскольку Римские епископы лично ни на одном Вселенском Соборе не присутствовали, они действительно рассматривали их деяния и определения в зависимости от того, содержат ли соборные определения неповрежденное православное учение, признавали или отвергали их. Но так поступали и все другие православные епископы, не присутствовавшие на Соборах. Из этого, однако, никоим образом не следует, что общецерковное признание бесспорно православных, по изволению Святого Духа изреченных соборных оросов зависело от суда папы или от суда других епископов, принимавших или отвергавших их. Совсем наоборот, признание или отвержение православных соборных определений тем или иным епископом, в том числе и Римским, служило критерием православия этого епископа, а соборные определения имели достаточный авторитет в соизволении на них Святого Духа.

Причем для принятия не только оросов, но и канонов не требовалось санкции Римских епископов. 28-е правило Халкидонского Собора, как известно, не было признано папой Львом Великим, одним из столпов Православия, действительно великим защитником халкидонской веры в неслитное и нераздельное ипостасное единство двух природ во Христе; тем не менее этот канон вошел в канонический корпус в эпоху, когда Рим еще не выпал из вселенского единства Церкви.

Случай с соборным анафематствованием папы Гонория (681), обличенного в монофелитстве, невозможно обойти в исследовании, ставящем своей задачей доказать, что Древняя Церковь признавала высший учительный авторитет Римского епископа. Не обходит этого печального случая и П.-П. Иоанну. Воззрения папы Гонория, считает он, были православными, но выражены неудачным языком, что являлось оружием монофелитов против защитников православного учения о двух волях во Христе, за что Гонорий и был осужден Собором; поэтому папы – преемники Гонория – и признавали его анафематствование.

«Осуждение Гонория, – пишет П.-П. Иоанну, – в действительности нисколько не умалило авторитета престола Петра в вопросах веры»²⁸⁴. Однако данное обстоятельство доказывает обратное тому, что хочет доказать униатский канонист. Если бы до осуждения Гонория папы притязали на вероучительную непогрешимость, а на Востоке их притязания признавались, то осуждение Гонория либо вовсе не могло состояться, либо своим осуждением папы Собор отверг прежде признаваемые притязания. На самом деле кафедра Петра в ту пору еще не претендовала на непогрешимость и, осуждая одного из занимавших ее епископов, как осуждались на предыдущих Соборах и другие епископы, в том числе предстоятели первых престолов – Несторий, Диоскор, Сергий, – говоря словами П.-П. Иоанну, Собор «не умалил авторитета престола Петра». И осуждение Гонория не смущало пап, уже тогда весьма щепетильных в вопросах, касавшихся прерогатив Римской кафедры.

Обычный прием римско-католической полемики по вопросу о преимуществах Римских епископов – цитировать пышные титулы и обращения из посланий восточных авторов к папам. Не пренебрег этим приемом и П.-П. Иоанну. Он цитирует послание Константинопольского патриарха Тарасия папе Адриану: «Ваша Святость получила в наследие престол Божественного апостола Петра… следуя церковному Преданию и воле Божией, этот престол водительствует (πρυτανεύοσα) церковной иерархией»²⁸⁵. Цитирует Иоанну также монахов Феодосия и Феодора, которые в послании к папе Мартину I с восточной пышностью именуют его «верховным и апостолическим папой, главой всей священной иерархии под солнцем, папой самодержавным и вселенским, князем апостолическим»²⁸⁶.

Из подобных любезностей, а они весьма обычны в посланиях той эпохи, с таким же успехом можно делать вывод о вероучительном авторитете папы и о его абсолютной власти в Церкви, с каким можно обнаружить доказательство святости того или иного из иерархов в том, что в обращениях к нему употребляется титул «Святейший».

Первенство чести Римской кафедры – это никем не оспариваемый исторический факт, который, однако, лишен догматического значения, а каноническое его значение ограничивается именно первенством в диптихе, не имеющем никакого отношения к вселенской юрисдикции.

Отождествляя первенство чести со вселенской церковной властью, П.-П. Иоанну ссылается на известные из истории факты, когда папы высказывались в своих посланиях по поводу положения дел в Восточных Церквах. Но самое очевидное объяснение этому заключается в кафоличности Церкви, в том, что нестроения в одной из Поместных Церквей наносят раны вселенскому Телу Церкви, и потому меры к их уврачеванию принимаются предстоятелями не только тех Церквей, которые непосредственно поражены нестроениями (в особенности когда возникает опасность распространения еретических лжеучений).

Почти непременный аргумент католических полемистов в защиту притязаний Рима на высшую судебную власть в Церкви – это ссылки на близкие по содержанию 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора. 4-е правило гласит: «Аще который епископ, судом епископов в соседстве находящихся, извержен будет от сана, и речет, что он паки возлагает на себя долг оправдания, то не прежде поставляти другаго на его место, разве, когда епископ Римский, дознав дело, произнесет свое определение по оному».

Чтобы верно судить о компетенции этого канона, надо учитывать следующее обстоятельство: Сардикийский Собор был Поместным Собором западных епископов. В область Римского патриарха в ту эпоху входил и Иллирийский диоцез, где и расположен город Сардика (ныне София). Согласно православному каноническому правосознанию, действие этого правила распространяется лишь на области, входящие в состав Западного Патриархата, подчиненные папе, о чем совершенно ясно пишет Зонара в толковании на 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора. Применение же этих канонов в других Патриархатах возможно лишь по аналогии, а не по букве.

История не знает случаев, когда бы на Востоке признавалось за епископами Восточных Патриархатов право подавать апелляцию в Рим, зато не только из истории, но и из канонического свода известно, что даже на Западе права Римских епископов принимать апелляцию были небезграничны. Так, в послании Африканского Собора к Келестину, папе Римскому, которое во всех авторитетных изданиях прилагается к правилам Карфагенского Собора, недвусмысленно сказано: «Умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе и не соизволяли впредь приимати в общение отлученных нами…» Ссылаясь на правила 1 Никейского Собора, африканские отцы изрекают глубокое экклезиологическое основание для непризнания за Римскими епископами права на юрисдикцию в иных Поместных Церквах: «Ибо отцы судили, что ни для единыя области не оскудевает благодать Святаго Духа, чрез которую правда иереями Христовыми и зрится разумно, и содержится твердо, и наипаче, когда каждому, аще настоит сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступати к Соборам своея области, и даже ко Вселенскому Собору. Разве есть кто-либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшимся на Собор, откажет в оном…». В Риме, однако, в это поверили. Далее в послании говорится: «О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоея святыни были посылаемы, мы не обретаем определения ни единаго Собора отцев». А в заключение послания находим пророческое предостережение африканских отцов, которым пренебрегли в Риме: «Итак, не соизволяйте, по просьбе некоторых, посылати сюда ваших клириков изследователями и не попускайте сего, да не явимся мы вносящими дымное надмение мира в Церковь Христову, которая желающим зрети Бога приносит свет простоты и день смиренномудрия».

Неограниченный папский монархизм вызвал реакцию в самой католической среде. В разные эпохи некоторые католические иерархи, церковные деятели и богословы пытались скорректировать распределение властных полномочий внутри Католической Церкви между папой и другими епископами, повысить в ней роль епископата. Подобное движение сложилось в конце 14 в. как своего рода реакция на скандал «великой схизмы», связанной с имевшим место параллельным существованием двух папских престолов: в Риме и Авиньоне, следствием чего явилось церковное разделение католической Европы на две церковные фракции. Одним из видных представителей этого направления на рубеже 14–15 вв. был французский богослов Матье-Николай Клеманж. На реформатских соборах в Пизе, Констанце и Базеле выдвигалась идея, согласно которой папе принадлежит в Церкви лишь высшая административная власть, а законодательной властью должен обладать епископат, осуществляя ее через Вселенские Соборы. Участник Базельского и Констанцского соборов Жан Шарль Жерсон (Герсон) в 1417 г. составил трактат «De potestate ecclesiastica et origine juris» («О церковной власти и происхождении права»), в котором он писал о том, что высшая власть в Церкви принадлежит Вселенскому Собору, что Собор выше папы. Предвосхищая идеи Лютера и других вождей Реформации, Жерсон находил, что чрезмерное расширение папской власти явилось результатом развития человеческого права, а не коренится в Божественном праве. Для Жерсона идеалом был церковный строй первого тысячелетия христианской истории. Реформатское направление, ориентированное на восстановление епископальной системы в Католической церкви, потерпело поражение в противостоянии папистской партии при папе Евгении – одним из результатов этого поражения явился протестантизм, оторвавший от Католической церкви половину Западной Европы.

Но мысль о реформировании церковного строя, о замене папской системы правления епископальной системой сохранялась в самой Католической церкви и в эпоху Контрреформации, и в последующие времена. Она обнаруживалась в янсенизме, в галликанизме, который поддерживался государственной властью Франции, в особенности правительством кардинала Ришелье, затем в 18 столетии в Германии в фебронианизме. Название этого направления связано с псевдонимом Юстин Февроний, которым викарный епископ Трирский Иоганн Николай Гонтгейм подписал свое изданное в 1763 г. сочинение «De statu ecclesiae et legitima potestate Romani pontificis» («О положении Церкви и законной власти Римского понтифика»). В нем Гонтгейм выступил апологетом епископальной системы, настаивал на том, что папы должны подчиняться Вселенским Соборам и вернуть епископам канонические права, которые отняты были у них папской курией. В Риме эту книгу осудили и подвергли сожжению, а когда ее настоящий автор был обнаружен, его заставили отречься от этого своего сочинения. Программу фебронианизма в Австрии поддерживал император Иосиф II, который до известной степени проводил ее и в своей церковной политике, противодействуя папскому абсолютизму в католических епархиях своей страны. Этот его религиозно-политический курс получил наименование иозефинизма.

В 19 в. в Католической церкви возобладало противоположное ультрамонтанское направление: 1 Ватиканский Собор самым последовательным образом подчеркнул в своих решениях неограниченность папской власти в Церкви, заодно провозгласив «догмат» о папской непогрешимости. Реакцией на решения Собора явилось появление старокатоличества, приверженного епископальной системе, несмотря на то, что действительность старокатолического епископата с православной точки зрения сомнительна.

2 Ватиканский Собор, подчеркнув важность епископского служения, дал некоторым католическим богословам повод выступать с апологией епископальной системы. В католической литературе второй половины 20 в. сложилось направление, которое делает особый акцент на соборности церковной власти, призванной уравновешивать единовластие папы. В трудах видного католического богослова Ж.-М.-Р. Тийара «Церковь церквей» (1987) и «Епископ Рима» (1982) предпринята попытка, опираясь на материалы 2 Ватиканского Собора, представить Римско-Католическую Церковь более открытой для некатолических Церквей, прежде всего Церквей христианского Востока, сохранивших апостольское преемство рукоположений. По убеждению Ж.-М.-Р. Тийара, «Церковь Божия присутствует и в общинах Востока, не имеющих общения с Римской кафедрой»²⁸⁷. Что касается места папы в Церкви, то, по словам богослова, «его власть существует для того, чтобы гарантировать полную кафоличность каждой местной церкви, вверенной попечению епископа… Это не власть монарха, от которого все зависит, а это власть primus inter pares (первого среди равных. – В. Ц.)»²⁸⁸. Идеи, созвучные концепции Тийара, ранее с большой последовательностью развивались другим крупным французским богословом И. Конгаром.

Хорошо известно традиционное для западных полемистов обвинение Православной Церкви в цезарепапизме. Обвинение неосновательное, поскольку притязания отдельных византийских и российских императоров, не имевшие под собой почвы ни в экклезиологии, ни в церковном правосознании, ни в букве канонов, остались всего лишь притязаниями или, самое большее, послужили причиной частичных деформаций церковного строя, подобных тем, которые претерпела Русская Церковь в синодальную эпоху.

Но некоторые из православных канонистов своими весьма своеобразными суждениями о месте императора в структуре Церкви словно бы подтверждали обоснованность упреков в цезарепапизме. Так, профессор Н. С. Суворов писал: «Ни высшие епископы Христовой Церкви, ни Вселенские Соборы не могли быть олицетворением одной общецерковной, общепризнанной и постоянной власти, пекущейся о делах Церкви, издающей законы и распоряжения для устроения церковного порядка в целом христианстве и восстанавливающей нарушенный порядок. Для Церкви, как Церкви Католической (именно так, через букву «т», а не «ф». – В. Ц.), всеобщей, обнимающей всю совокупность христианских общин и совпадающей, хотя и не буквально, с пределами Римской империи, точно так же должен был существовать известный видимый центр единства, centrum unitatis, к которому бы направлялись важнейшие церковные распоряжения, как не могла обойтись без центральной власти сама Римская империя. Этим центром стала императорская власть»²⁸⁹.

Здесь мы сталкиваемся с классически отчетливой, квалифицированной формулой цезарепапистской доктрины. Если бы воззрения Н. С. Суворова выражали православное каноническое правосознание, то обвинения нашей Церкви в цезарепапизме были бы справедливы. Однако в действительности это всего лишь несостоятельная попытка перенести на византийскую почву расширительно толкуемое положение основных законов Российской империи о главенстве императора в Церкви, которые во всяком случае касаются не Вселенской, но Поместной Российской Церкви. Причем и применительно к Поместной Церкви для православного канонического правосознания допустима лишь такая интерпретация положения о главенстве императора в Церкви, которая подразумевает возглавление и представление императором сословия мирян, но не епископата. В таком смысле и интерпретировалось соответствующее положение в канонической и юридической литературе 19 в. большинством авторов.

Едва ли не самый сильный исторический аргумент в подтверждение своего тезиса Н. С. Суворов находит в предисловии к Эклоге императора-иконоборца Льва Исавра, «где он назвал себя преемником апостола Петра, имеющим миссию пасти стадо верующих»²⁹⁰. Такая аргументация, равно как и делаемый с ее помощью вывод, не может восприниматься иначе чем курьез.

История Вселенской Христовой Церкви со всей очевидностью доказала, что императорская власть не является той инстанцией, без которой Церковь не может существовать. А все фундаментально необходимое в Церкви дано ей от начала и до конца пребудет в ней, как изначала стоял во главе ее земной части апостольский сонм, преемником которого является вселенский кафолический епископат.

Вселенская Церковь состоит из отдельных Поместных Церквей. Поместные Церкви, в свою очередь, включают в себя епископии (епархии), а епархии – приходы. Существуют и иные единицы административно-территориального деления Церкви: Самоуправляемые церкви, Экзархаты, митрополичьи округа. Такая структура Церкви сложилась в течение первых столетий ее истории, и с тех пор в основе своей она остается неизменной.

Административное деление Церкви строится на территориальном, а не национальном принципе. В нормальных условиях православные христиане любой национальности, проживающие на одной территории, составляют один приход и окормляются одним епархиальным епископом, ибо, по слову апостола Павла, во Христе нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного (Кол. 3:11). Как сказано, правда, в 34-м апостольском правиле, «епископам всякаго народа подобает знати первого в них…», – однако исторический контекст совершенно однозначно говорит о том, что под «народом» в каноне подразумевается территория, занятая тем или иным народом. Провинции Римской империи составили земли, населенные племенами, подвергшимися впоследствии эллинизации или латинизации, в названиях провинций сохранилась память о населявших их некогда народах: Дакия, Галатия, Фракия, Нумидия. Попытки поставить в качестве принципа церковной организации, в частности в определении сферы юрисдикции Поместной Церкви, не территориальный, а этнический или языковой фактор, неоднократно предпринимавшиеся в истории, канонически неправомерны и всегда вызывали серьезные осложнения и нестроения. Константинопольский Собор 1872 г. справедливо осудил этнофилетизм как посягательство на канонический церковный строй.

В своем территориальном размежевании Поместные Церкви сообразуются с политико-административным делением, с государственными и административными границами. Помимо очевидных удобств, этот принцип находит косвенное обоснование в самих канонах. Так, 38-е правило Трулльского Собора гласит: «Аще царскою властию вновь устроен или впредь устроен, будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел».

Территориальное начало в разграничении церковной юрисдикции допускает и исключения, которые по сути своей в известном смысле аналогичны понятию экстерриториальности в международном праве. Так, в древности главы одних Поместных Церквей для поддержания постоянного общения с другими Церквами направляли к их митрополитам, экзархам или патриархам своих представителей – апокрисиариев. Монастыри, в которых пребывали апокрисиарии, находились в канонической власти той Церкви, которая их направила. Эти монастыри назывались метохами, или подворьями. В эпоху турецкого ига Восточные Патриархаты учреждали свои подворья при других Церквах, особенно много – в России, для сбора милостыни.

Другим отступлением от территориального начала в разграничении юрисдикции является право патриаршей ставропигии. Водружение креста епископом при основании церкви или монастыря является символом их канонической зависимости от него. Право патриаршей ставропигии заключается в том, что патриарх может водрузить крест и при устроении монастыря или церкви вне пределов своей епархии, включив их тем самым в свою непосредственную юрисдикцию. В России в синодальную эпоху правом ставропигии пользовался Святейший Синод.

В византийскую эпоху Константинопольские патриархи подчиняли своей юрисдикции целые епископии, находившиеся в пределах иных митрополичьих областей. Такие епископии именовались автокефальными архиепископиями; под автокефальностью подразумевалась их независимость от местного митрополита, а не то, что мы ныне связываем с понятием автокефалии.

Уникальным событием в истории Церкви было переселение в 7 в., во время нашествия арабов, Кипрской Церкви на территорию Константинопольского Патриархата, в Геллеспонт. Кипрская Церковь и в Геллеспонте сохранила свою автокефалию. По этому поводу Трулльский Собор издал особое, 39-е, правило: «Понеже брат и сослужитель наш Иоанн, предстоятель острова Кипра, купно с своим народом, по причине варварских нашествий, и дабы освободитися от языческаго рабства, и верно покорствовати скипетру христианнейшия державы, из упомянутого острова преселился в Геллеспонтскую область, Промышлением человеколюбиваго Бога, и тщанием христолюбиваго и благочестиваго царя нашего; то мы постановляем, да будут сохранены неизменными преимущества, данные престолу выше наименованнаго мужа от богоносных отец, во Ефесе некогда собравшихся, да имеет новый Иустинианополь права Константинополя, и учреждаемый в оном боголюбезнейший епископ да начальствует над всеми епископами Геллеспонтския области, и да будет постановляем от своих епископов, по древнему обычаю».

Наиболее серьезным отступлением от территориального начала в разграничении церковной юрисдикции является диаспора. В переводе с греческого это слово обозначает рассеяние, первоначально так называлась в грекоязычной иудейской среде совокупность евреев, переселенных или добровольно переселившихся со времени вавилонского пленения за пределы Палестины и оказавшихся в окружении язычников. Начиная с 1 в. от Р.Х. этим словом стали обозначать своих единоверцев, живших вне церковных общин, христиане. В новое время слово «диаспора» вошло в употребление для обозначения, с одной стороны, национальных групп, проживающих вне мест компактного проживания соответствующего этноса, в окружении инонационального большинства, а с другой – религиозных или конфессиональных меньшинств, оказавшихся в соответствующем положении, так что можно говорить, например, употребляя это слово в первом значении, о русской, польской или армянской диаспоре во Франции либо, во втором значении слова, о католической, лютеранской или конфуцианской диаспоре в России. Слово «диаспора» при этом, в параллель с первоначальным употреблением его в грекоязычной иудейской среде, не используют по отношению к религиозной общине, проживающей хотя бы и в качестве религиозного меньшинства, но на своей исторической родине, а не в эмиграции. Например, православные в Великобритании составляют диаспору, потому что там они переселенцы или потомки переселенцев из православных стран – России, Греции, Румынии, не считая присоединенных к Православной Церкви англичан, но в Турции православные, также оказавшиеся в меньшинстве, и в настоящее время в ничтожном меньшинстве, в результате завоевания Византии турками, мусульманами и частичного ренегатства местного христианского населения, обращенного в ислам, не представляют собой диаспору, потому что они здесь не эмигранты, а коренные жители.

В 20 в. понятие «диаспора» стало в православной канонической литературе употребляться также в качестве строго однозначного термина, в значении, более специфическом и узком, чем при его расхожем употреблении. Например, в расхожем значении словом «диаспора» можно назвать совокупность православных общин разных деноминаций в Соединенных Штатах, потому что их в основном составляют эмигранты и потомки эмигрантов из православных стран, но в строго каноническом значении термина в Соединенных Штатах, равно как и в Канаде, которые являются канонической территорией Американской Православной Церкви, православной диаспоры нет.

Как известно, в 20 в. православная диаспора многократно возросла как вследствие переселения православных, так и в результате присоединения к Православию инославных христиан. В настоящее время в Западной Европе, вне канонических границ Православных Поместных Церквей, проживает примерно 3 миллиона православных. Они и составляют большую часть православной диаспоры, которая присутствует также в Латинской Америке, на Дальнем Востоке, в Австралии и Океании. Ввиду нахождения церковных общин диаспоры вне границ Поместных Церквей, в диаспоре не может со всей строгостью соблюдаться территориальный принцип канонического устройства Церкви, и на одной территории могут сосуществовать приходы и даже епархии разных Поместных Церквей. Канонически необходимое территориальное начало здесь часто ограничивается минимумом – разными титулами епископов, принадлежащих к разным поместным юрисдикциям, но при этом порой даже имеющих резиденцию в одном городе. Такие города православной диаспоры, как Лондон или Париж, являются резиденциями нескольких православных архиереев, правда с разными титулами. Проблема канонически правомерного размежевания юрисдикции Поместных Церквей в диаспоре приобрела особую остроту в 20 в., когда православная диаспора в Западной Европе многократно возросла как вследствие переселения православных, так и, в меньшей мере, в результате присоединения к Православию инославных христиан.

Идеальным решением проблемы размежевания юрисдикции Поместных Церквей в диаспоре было бы образование на ее территории новых Автономных, или Автокефальных, Церквей, но для этого, по меньшей мере, должны сложиться надлежащие условия: находящиеся в диаспоре общины должны для этого вырасти и созреть, в частности иметь достаточное число епископов. К тому же уважения заслуживает и стремление оказавшихся в диаспоре православных христиан сохранить юрисдикционную связь с Поместной Церковью, к которой принадлежат они сами и принадлежали ранее их предки, и такое стремление может препятствовать образованию новых Поместных Церквей в диаспоре. В связи с этим в вводной главе Устава Русской Православной Церкви, озаглавленной «Общие положения», вслед за обозначением канонических границ Русской Церкви, включающих в себя территорию всех государств, ранее входивших в состав Советского Союза, за исключением Грузии и Армении, ввиду того что Грузия составляет каноническую территорию Грузинской Православной Церкви, а православные приходы в Армении находятся в юрисдикции не только Русской, но также Грузинской Православной Церкви, содержится положение о том, что юрисдикция Русской Церкви «простирается также на добровольно входящих в нее православных, проживающих в других странах» (Устав 1, 3) – очевидно, что под этими странами подразумеваются не Болгария, Сербия и другие православные страны, территория которых находится в исключительной юрисдикции своих автокефальных, или автономных, Православных Церквей, а страны диаспоры, например Западной Европы или Дальнего Востока.

По разным причинам вопрос о размежевании юрисдикции в диаспоре остается сложным, вызывает разногласия и споры внутри православной среды. При разрешении подобных споров между автокефальными, независимыми друг от друга Церквами следует учитывать ряд обстоятельств. Издревле в жизни Церкви соблюдалась следующая норма: Церковь, обратившая в христианство нехристианский народ или возвратившая в Православие еретическую или схизматическую общину на территории, не входящей в состав ни одной Поместной Церкви, становится для новооснованной Церкви Церковью-Матерью, кириархальной Церковью. В 131(117)-м правиле Карфагенского Собора сказано: «За несколько лет пред сим, в сей Церкви, полным собором определено, чтобы Церкви, состоящия в каком-либо пределе, прежде издания законов о донатистах, соделавшыяся кафолическими, принадлежали к тем престолам, коих епископами убеждены были приобщитися к кафолическому единению…». В 132(118)-м правиле Карфагенского Собора названы два руководящих принципа, относящихся к размежеванию юрисдикции, – территориальная близость и воля самого церковного народа: «О том, како епископы кафолические и обратившиеся от страны Донатовой, разделят между собою епархии. …Аще же случится быти единому месту, то да предоставится тому, к которому в большей близости окажется. Аще же будет равно близко к обоим престолам, то да поступит к тому, котораго народ изберет». Что касается территориальной близости, то, как следует из 24(17)-го правила Карфагенского Собора, Нумидийский примас потерял юрисдикцию над Церковью Мавритании Ситифенской «по ея отдаленности». В Пидалионе в толковании на это правило говорится о вселенском значении сформулированного в нем принципа.

При территориальном размежевании диаспоры определенное значение имеет и этнический принцип, но он действует не сам по себе, а лишь постольку, поскольку влияет на личный выбор самими православными христианами той или иной поместной юрисдикции, который чаще всего, но не всегда, делается в пользу той Церкви, с которой православный, живущий в диаспоре, связан своим родным языком, происхождением, культурными традициями. Но свобода выбора юрисдикции в диаспоре предоставляется в полную меру мирянам. Естественно, что епископы и клирики не могут делать такой выбор свободно, и их переход из одной юрисдикции в другую без санкции священноначалия, в частности без отпускной грамоты, квалифицируется как каноническое преступление (Карф. 23 (32), 105 (118), 106 (119–120)).

Как известно, особую позицию по вопросу о юрисдикции в диаспоре занимает Константинопольская Патриархия, точку зрения которой официально поддерживают и некоторые другие грекоязычные автокефальные Церкви. Эта позиция была впервые обозначена в 1922 г., когда Константинопольский патриарх Мелетий IV (Метаксакис) провозгласил доктрину о праве Константинопольского Патриархата на исключительную юрисдикцию во всей православной диаспоре. Это означало распространение юрисдикции Константинопольского Патриархата на епархии, приходы, монастыри и миссии, возникшие в результате миссионерского служения иных Поместных Церквей в диаспоре. Патриарх Мелетий IV распространил свои претензии на юрисдикцию даже на епархии, расположенные на исторически сложившейся единой канонической территории Русской Церкви, оказавшиеся в результате распада Российской империи в новообразованных государствах: Польше, Финляндии, Латвии и Эстонии, которые принято было тогда называть лимитрофами. Константинопольский Патриархат пошел тогда навстречу политическим интересам правительств этих государств, которые побуждали местное священноначалие просить Константинопольского патриарха о принятии их в свою юрисдикцию. Так, в 1923 г. в юрисдикцию Константинопольского Патриархата без согласования вопроса со священноначалием гонимой Русской Церкви были приняты православные епархии в Польше, Финляндии и Эстонии, в 1924 г. патриарх Григорий VII канонически незаконным образом предоставил автокефалию Православной Церкви в Польше, в 1935 г. патриархом Фотием была принята в юрисдикцию Константинопольского Патриархата Латвийская Церковь.

30 мая 1931 г. Константинопольский патриарх Фотий II, доказывая право подчинить себе сербские епархии, находящиеся за пределами Югославии, писал патриарху Сербскому Варнаве: «Все православные церковные общины и колонии, находящиеся в диаспоре и вне границ Православных автокефальных Церквей какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены святейшему патриаршему престолу»²⁹¹. В обоснование этой доктрины Константинопольский патриарх ссылается на 28-е правило Халкидонского Собора, в котором зафиксированы пределы юрисдикции престола Нового Рима: «…токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченнаго святейшаго престола Святейшия Константинопольския Церкви…». Какое отношение имеют православные общины Западной Европы к иноплеменникам вышеназванных областей – объяснить более чем затруднительно. За всем этим стоит каноническая и географическая несообразность.

Поскольку для обоснования новоизмышленных претензий ссылка на 28-е правило Халкидонского Собора представляет собой очевидную натяжку, в последние десятилетия в Константинополе главные аргументы в пользу этих притязаний находят в содержании 9-го и 17-го правил того же Халкидонского Собора, где говорится о правах клириков подавать апелляции на суд митрополита: «…экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя» (прав. 9). На 9-е и 17-е правила ссылаются как на подтверждение исключительных прав Константинопольского Патриархата во Вселенской Православной Церкви, из чего уже затем выводятся и частные преимущества, и права последней, в том числе и юрисдикция над диаспорой. Такова суть аргументации митрополита Сардийского Максима, автора сочинения, в котором отстаивается вселенская власть Константинопольских патриархов. Между тем внимательный анализ исторического контекста, а также содержания этих правил позволяет сделать единственный вывод: речь идет в них о клириках Константинопольского Патриархата, который только на Халкидонском Соборе получил право юрисдикции над «великими экзархатами», упоминаемыми в 28-м правиле: Понтийским, Асийским и Фракийским. Иоанн Зонара в толковании на 17-е правило Халкидонского Собора отмечал: «Но не над всеми без исключения митрополитами Константинопольский патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему»²⁹². Сам митрополит Максим не находит возможности распространять действие данного правила и на Западный Патриархат. Это было бы слишком абсурдно ввиду действительного соотношения рангов чести первых пяти епископов эпохи Халкидонского Собора. Что же в 9-м и 17-м правилах дает основания для проведения такой границы: к клирикам Римской Церкви оно не относится, а касается только Церквей Антиохии, Александрии, Иерусалима и Кипра? Таким образом, никаких канонически значимых аргументов в обоснование притязаний Константинопольской Патриархии на исключительное право юрисдикции в диаспоре не существует, и эти притязания отвергаются большинством автокефальных Православных Церквей не только теоретически, но и самим фактом осуществления ими параллельной с Константинополем юрисдикции в диаспоре.

Так, в настоящее время диаспора Русской Православной Церкви включает следующие епархии: Корсунскую, Сурожскую, Берлинскую и Германскую, Венскую и Австрийскую, Брюссельскую и Бельгийскую, Гаагско-Нидерландскую, Аргентинскую и Южноамериканскую, Будапештскую и Венгерскую, а также не входящие в состав этих епархий приходы в Соединенных Штатах и Канаде, находящиеся в ведении Святейшего Патриарха и управляемые его викариями. В диаспоре осуществляет свое служение и Русская Православная Церковь Заграницей. В юрисдикции Русской Церкви состоит также Японская Автономная Церковь, канонической территорией которой является Япония, эта страна поэтому не является диаспорой в строго каноническом значении этого термина, хотя в расхожем значении слова православные общины в Японии – это диаспора.

Каноническую территорию Константинопольского Патриархата составляют Турция и часть Греции (северные номы, Крит и некоторые другие острова). С 1957 г. Русская Церковь признает принадлежность Константинопольскому Патриархату Финляндской Автономной Церкви, хотя ранее территория Финляндии входила в состав Русской Церкви. В диаспоре юрисдикция Константинопольского Патриархата распространяется на архиепископии Австралийскую и Фиатирскую (на территории Великобритании, Ирландии и Мальты), митрополию Франции, в которую помимо Франции входят также Испания и Португалия; митрополии Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, Италии, Швеции и всей Скандинавии, Буэнос-Айреса, включающую всю Южную Америку; Панамы (Центральная Америка); Новой Зеландии, в которую включена также Южная Корея и Гонконг. В юрисдикции Константинопольского Патриархата находится также Экзархат приходов русской традиции, преемственно связанный с Экзархатом, который в 1930–40-е годы возглавлял митрополит Евлогий (Георгиевский), отчего его обыкновенно называют «евлогианским».

Свои епархии и приходы в диаспоре имеют и другие Автокефальные Православные Церкви: Антиохийская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Польская, но не те, в основном грекоязычные Церкви, которые считаются с притязаниями Константинопольской Патриархии на исключительную юрисдикцию в диаспоре. При этом что касается Александрийского Патриархата, то принадлежащие ему приходы на территории Африки, но вне Египта и Ливии, где православное христианство восходит к раннехристианской эпохе, могут считаться диаспорой в расхожем значении этого слова, поскольку они выросли в результате миссионерства в основном уже в 20 в. и ни в одной из африканских стран православные далеко не составляют большинства, но если слово «диаспора» употреблять как канонический термин, то вся Африка – это каноническая территория патриарха Александрийского и всей Африки и поэтому диаспорой не является.

Особую сложность представляет ситуация в Северной Америке. Православные не составляют большинства населения ни в Канаде, ни в Соединенных Штатах, и Православие стало распространяться там с конца 18 в., вначале на Аляске подвигами русских миссионеров, но с тех пор как Московская Патриархия в 1970 г. даровала Американской Церкви автокефальный статус, Соединенные Штаты и Канада стали канонической территорией Православной Церкви в Америке и таким образом канонически перестали быть диаспорой, так что те приходы, которые остались там в юрисдикции Русской Церкви, не составляют епархий и управляются двумя викариями Московского патриарха – епископом Зарайским (в Соединенных Штатах) и епископом Каширским (в Канаде). На территории Соединенных Штатов и Канады находится также несколько епархий РПЦЗ, которые также входят ныне в юрисдикцию Русской Церкви. Не признавая автокефального статуса Православной Церкви в Америке, Константинопольский Патриархат имеет в Северной Америке архиепископию, состоящую из восьми епархий. Свои епархии в Америке и Канаде имеют и некоторые другие автокефальные Церкви, в частности Антиохийская и Сербская.

Проблема канонически правомерного размежевания юрисдикции в диаспоре предварительно включена в программу проектируемого Всеправославного Собора и составляет наряду со смежной темой церковной автокефалии наименее согласованный и поэтому самый трудный из вопросов, которые предполагается вынести на Всеправославный Собор.

В настоящее время Вселенская Церковь состоит из 15 автокефальных Поместных Церквей. Значение термина «автокефалия» (греч. – «αὐτοκεφαλία», в буквальном смысле – «самоглавие») в истории Церкви менялось. «Автокефальными» в византийскую эпоху назывались епархии, не зависимые от местного митрополита и непосредственно подчиненные патриаршей юрисдикции. В греческой канонической и церковно-исторической литературе до сих пор различают статус четырех древних Патриархатов, равночестным с которыми признается Московский Патриархат, с одной стороны, и остальных автокефальных Церквей – с другой, которые хотя и признаются вполне самостоятельными, но тем не менее не поставляются в один ряд с древними Восточными Патриархатами. Однако такое различение Поместных Церквей по статусу лишено разумных канонических оснований и в Русской Православной Церкви не принято.

Автокефальной следует считать Поместную Церковь, вполне самостоятельную, не зависящую ни от какой иной Поместной Церкви, хотя все автокефальные Церкви, являясь в известном отношении частями Церкви Вселенской, взаимозависимы, и потому сопоставление церковной автокефалии с государственным суверенитетом, которое проводится отдельными авторами, может иметь лишь ограниченное значение. Все автокефальные Церкви равноправны, хотя и занимают разные места в диптихе, при этом, однако, речь идет только о преимуществе чести одной из Церквей перед другой, но не о различии в правах.

Сущность автокефалии в том, что автокефальная Церковь имеет самостоятельный источник власти. Ее первый епископ, ее глава, поставляется своими архиереями. 3 Вселенский Собор, утверждая древнюю автокефалию Кипрской Церкви, предоставил «начальствующим в ней» свободу, «без притязания к ним и без стеснения их… самим собою совершати поставления благоговейнейших епископов». Халкидонский Собор, лишая независимости диоцезы Понта, Ираклии и Асии, предоставляет Константинопольскому престолу поставление митрополитов в этих областях (прав. 28). Поскольку для архипастырской хиротонии нормальным образом требуется участие трех епископов, а поставление совершается на вдовствующую кафедру, из этого неизбежно следует, что для автокефального бытия Церкви должны иметь не менее четырех епископских кафедр.

Факторами, дающими основание для учреждения новой Автокефальной Церкви, могут быть полная или частичная политическая самостоятельность территории, на которой предполагается образовать автокефальную Церковь, ее географическая отдаленность, этническое и языковое отличие региона от основной территории Церкви кириархальной, но эти факторы сами по себе недостаточны для автокефализации. Совершенно необходимым условием учреждения автокефалии является стремление к автокефалии церковного народа, духовенства и епископата соответствующей церковной области, причем значительного большинства на всех этих уровнях. А решение о даровании автокефалии принимается высшей властью кириархальной Церкви.

Самостоятельность автокефальных Церквей носит, разумеется, ограниченный характер, проявляясь только относительно других Поместных Церквей, но отнюдь не Вселенской Церкви, частью которой они являются. Поэтому не может быть и речи о самостоятельности отдельной Поместной Церкви в области вероучения, которое одно и то же хранится Вселенской Церковью изначально (апост. 37, Трулл. 2). Всякое расхождение с истиной, хранимой всей Церковью, влечет за собой угрозу отпадения от Вселенской Церкви. Все Поместные Церкви соблюдают святые каноны, применяя их к местным условиям. В области богослужения самостоятельность автокефальных Церквей ограничена обязательным соответствием богослужения единому догматическому учению. Но автокефальная Церковь сама приготовляет для себя святое миро, сама канонизирует своих святых, сама составляет новые чинопоследования и песнопения, полной самостоятельностью пользуются автокефальные Церкви в области административной и судебной деятельности.

20,3Вопрос о праве на автокефалию и в наше время продолжает оставаться острым и сложным. Вокруг него возникали в прошлом и имеют место до сих пор споры, которые часто приобретают болезненный характер, ведут к нестроениям и даже разделениям, вплоть до разрыва канонического общения. Для выяснения канонически бесспорных критериев автокефалии прежде всего необходимо осветить вопрос о праве учреждать самостоятельную Церковь или даровать автокефалию. Принцип: никто не может дать другому больше прав, чем имеет сам, – юридическая и каноническая аксиома. Поэтому основать новую автокефальную Церковь может либо епископат Вселенской Церкви на Вселенском Соборе или каким-то иным образом, либо высшая власть кириархальной Церкви.

В древности порой высказывались ошибочные суждения о том, что автокефальными могут быть лишь Церкви, основанные самими апостолами. Папа Лев Великий на этом основании оспаривал автокефалию Константинопольской Церкви. Антиохийский Патриархат отказывал в автокефалии Грузинской Церкви, опираясь на тот исторически сомнительный факт, что никто из апостолов не был в Грузии. Между тем, с одной стороны, многие из Церквей несомненно апостольского происхождения автокефалии никогда не имели (например, Коринфская), а с другой – существуют Церкви, самостоятельность которых общепризнана, хотя они и не могут похвалиться апостольским происхождением, например, Румынская или Польская.

Автокефалию Церкви приобретали и утрачивали в процессе истории. Преемствующий апостольскому сонму, именно сонму, а не отдельным апостолам, вселенский епископат имеет бесспорное право суверенно решать вопросы об учреждении и упразднении автокефалии, о границах между Поместными Церквами. На Вселенских Соборах – высших и чрезвычайных органах епископской власти – действительно решались вопросы об учреждении Поместных Церквей (1 Всел. 5), их рангах, о границах между ними (2 Всел. 2), об упразднении автокефалии некоторых из Церквей: так, Ефесский Собор подтвердил автокефалию Кипрской Церкви (8 прав.), а Халкидонский Собор, признав автокефалию Константинопольской Церкви, подчинил ей Асийский, Понтийский и Фракийский, диоцезы (28 прав.).

Но поскольку Вселенские Соборы и в древности были событиями исключительными и вот уже более 1000 лет не созываются, обычно вопрос о новой автокефалии или упразднении старой решается епископатом Поместных Церквей, компетенция которого, в отличие от вселенского епископата, распространяется лишь на пределы своей Церкви. При этом волю поместного епископата может выражать как полный собор, так и, в исключительных случаях, малый собор епископов – синод (Всел. 19, Трулл. 8, Антиох. 20).

Константинопольский Патриархат предоставлял автокефалию Болгарской Церкви (932, 1234 и 1946), Сербской Церкви (1218 и 1879), Русской Церкви (в 1589 г., хотя она правомерно обрела автокефалию в 1448 г., но эта автокефалия не признавалась долго в Константинополе), автокефалия предоставлялась Константинопольским Патриархатом Элладской Церкви (1850), Румынской Церкви (1895) и Албанской Церкви (1937). Русская Церковь даровала автокефалию Польской (1948), Чехословацкой (1951) и Православной Церкви в Америке (1970). Известны и случаи слияния нескольких автокефальных Церквей в одну. Так, в 1920 г. три автокефальных Церкви: Сербская, Карловацкая и Черногорская, – а также Автономная Церковь Босно-Герцеговинская с частью Константинопольской и Буковинско-Далматинской Церквей объединились в одну Сербскую Церковь.

Кроме Вселенского Собора, только воля кириархальной Церкви может быть законным фактором в учреждении новой автокефалии, но история знает и иные примеры. Случалось, что автокефалия провозглашалась органом государственной власти или местным епископатом, самовольно вышедшим из подчинения соборному епископату автокефальной Церкви и ее первому епископу. В настоящее время самой болезненной раной в Теле Церкви является существование неправомерно самопровозглашенной македонской автокефалии. Незаконность подобных акций с канонической точки зрения очевидна, хотя в тех случаях, когда это было вызвано действительно назревшими потребностями церковной жизни, возникавшие вслед за самочинным актом разделения удавалось уврачевать позднейшим законным дарованием автокефалии со стороны Церкви-Матери. Так, элладский епископат провозгласил автокефалию Элладской Церкви уже в 1833 г., а дарована она была только в 1850 г.; независимость Румынской Церкви была самочинно провозглашена в 1865 г., то есть за 20 лет до дарования ей автокефалии Константинопольским Патриархатом; польские автокефалисты в 1923 г. пошли на незаконное отделение от Русской Церкви-Матери, неправомерно получив вслед затем автокефалию от Константинопольского Патриархата, и только в 1948 г. вопрос об автокефалии Польской Церкви был решен в канонически правильном порядке. Подобная же причина – самочинное провозглашение автокефалии – вызвала разрыв в общении между Русской и Грузинской Церквами, продолжавшийся с 1917 по 1943 г. В этот ряд совершенно невозможно поставить группировки автокефалистов на Украине, которые представляют не большинство православных на своей территории, как это имело место с самочинно провозглашенными в свое время автокефалиями Элладской, Румынской или Болгарской Церквей, или как это ныне обстоит с автокефалией Македонской Церкви, но схизматическое меньшинство.

Автокефалия может учреждаться и помимо установленного порядка, однако на законном основании, а именно в случае, если власть кириархальной Церкви уклонится в ересь или раскол. Тогда в силу вступает 15-е правило Двукратного Собора: «…отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденный святыми Соборами или отцами, то есть когда он проповедует ересь всенародно и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимий, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделения». Это правило распространяется и на верный православный епископат одной из частей Церкви, высшая власть которой удалилась от истины. В таких обстоятельствах оказалась Русская Церковь после Флорентийского Собора; потому и утвердила она в 1448 г. свою независимость от Константинополя, не испрашивая на то согласия патриарха и Синода, изменивших Православию.

Власть поместного епископата распространяется лишь на пределы Поместной Церкви. Если этот принцип не соблюдается какой-либо Поместной Православной Церковью, то она становится источником серьезных внутриправославных конфликтов. Поэтому канонически несостоятельны действия Константинопольского Патриархата, совершавшиеся некоторыми его предстоятелями начиная с патриарха Мелетия IV (Метаксакиса), который в 1922 г. провозгласил доктрину о праве Константинопольского Патриархата на исключительную юрисдикцию на всю православную диаспору. Это означало распространение юрисдикции Константинопольского Патриархата на епархии, приходы, монастыри и миссии, возникшие в результате миссионерского служения иных Поместных Церквей в диаспоре. Патриарх Мелетий IV распространил свои претензии на юрисдикцию даже на епархии, расположенные на исторически сложившейся единой канонической территории Русской Церкви, оказавшиеся в результате событий 1917 г. в новообразованных государствах: Польше, Финляндии, Латвии и Эстонии. Константинопольский Патриархат пошел тогда навстречу политическим интересам правительств этих государств, которые побуждали местное священноначалие просить Константинопольского патриарха о принятии их в свою юрисдикцию. Так, в 1923 г. в юрисдикцию Константинопольского Патриархата без согласования вопроса со священноначалием гонимой Русской Церкви были приняты православные епархии в Польше, Финляндии и Эстонии, в 1924 г. патриарх Григорий VII канонически незаконным образом предоставил автокефалию Православной Церкви в Польше; в 1935 г. патриархом Фотием была принята в его юрисдикцию Латвийская Церковь.

Помимо автокефальных, не зависимых друг от друга Церквей, существуют еще Церкви автономные. Термин «автономная Церковь» – новый, но явление это, когда та или иная Поместная Церковь обладала весьма широкой, однако не полной самостоятельностью, было известно и в древности, и в средневековье. В сущности, Русская Церковь до 1448 г. территориально, этнически и политически обособленная от Церкви-Матери, имела лишь ограниченную зависимость от Константинопольского престола, чем решительно отличалась от греческих митрополий. В этом смысле она может служить примером церковной автономии.

Главное различие между Церквами автокефальными и автономными заключается в том, что первые имеют самостоятельную цепь апостольского преемства и их епископы, включая и первого среди них, поставляются архиереями этих Церквей, а автономные Церкви такой независимости лишены, их первые епископы поставляются архипастырями кириархальной Церкви. Из этого вытекают и другие ограничения самостоятельности автономной Церкви. Ее статус, устав утверждаются Церковью кириархальной, что тоже служит выражением канонической зависимости. Святое миро автономные Церкви получают от Церкви кириархальной, они также принимают участие в расходах на содержание высшей власти кириархальной Церкви. Первые епископы автономных Церквей подсудны высшей судебной власти Церкви кириархальной. Свои отношения с другими Церквами автономная Церковь осуществляет через посредство Церкви кириархальной, но при этом Автономные Церкви могут участвовать в межцерковных контактах, в частности и на всеправославном уровне, и самостоятельно, однако при безусловном согласовании своей позиции с кириархальной Церковью.

Автономная Церковь обычно имеет малое число епископов и даже только одного архиерея, как это имело место до недавних пор в Японской Православной Церкви.

Основанием для провозглашения автономии могут служить разные факторы, чаще всего это может быть нахождение ее не в пределах кириархальной Церкви, а иного государства, также географическая отдаленность и этническое своеобразие. Исторически провозглашение автономии часто следовало за приобретением политической самостоятельности государством, где находится эта Церковь. Так, в 1815 г. было образовано Сербское княжество, находившееся в вассальной зависимости от Порты, и в 1832 г. Сербская Церковь получила автономию.

Утрата же государственной самостоятельности обычно ведет и к упразднению автономии. В 1878 г. Босния и Герцеговина освободились от власти Турции и были оккупированы Австро-Венгрией, спустя два года Босно-Герцеговинская Церковь получила автономию от Константинопольского Патриархата, но с вхождением Боснии в состав Югославии автономия была упразднена.

Статус автономных Церквей – промежуточный, переходный, и потому в истории наблюдаются две тенденции в судьбе автономных Церквей: одни Церкви со временем дорастают до автокефалии и в конце концов получают ее, другие же утрачивают автономию, превращаясь в обычные митрополичьи округа или епархии.

В настоящее время существует четыре автономных Церкви: древняя Синайская, первый и единственный епископ которой с титулом архиепископа Синайского, Фаранского и Раифского получает хиротонию от патриарха Иерусалимского, Финляндская Церковь, кириархальной для которой ныне является Константинопольский Патриархат, хотя ее Мать – это Русская Церковь; Автономная Православная Церковь в Японии в составе Русской Православной Церкви. Китайская Автономная Православная Церковь в юрисдикции Московского Патриархата была фактически уничтожена в ходе «культурной революции» в 1960-х годах, в настоящее время предпринимаются усилия по ее восстановлению. Украинская Православная Церковь, в 1990 г. получившая самостоятельность, но сохранившая юрисдикционную связь с Русской Церковью, по статусу своему близка к автономии, хотя в томосе Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о даровании ей самостоятельности термин «автономия» не употреблен. Архиерейский Собор 2000 г. определил ее статус как Самоуправляемой Церкви с широкой автономией.

Каждая автокефальная Поместная Церковь представляет собой совокупность нескольких епископий, поэтому она должна иметь органы своего единства, наделенные административной властью, возвышающейся над властью отдельных епископов. Посредством своих органов высшего управления Поместная Церковь поддерживает постоянные отношения с другими автокефальными Церквами, иными словами, высшая церковная власть представляет собой также орган общения Поместной Церкви со Вселенским Православием, но в первые два столетия Вселенская Церковь не имела еще поместной структуры и состояла из общин, возглавляемых епископами. Образование Поместных Церквей, объединяющих несколько епископий и возглавляемых первыми епископами, относится к эпохе не ранее 3 столетия.

Исторически первой формой объединения нескольких епископий в одну Поместную Церковь явились Церкви провинций Римской империи (греч. – ἐπάρχία), таких как Вифиния, Памфилия, Понт, Ликия. Титул первого епископа Церкви отдельной провинции – митрополит. Митрополиты были епископами первенствующих, столичных городов провинций, такой город именовался город-мать (греч. – μητρόπολις), отсюда и «митрополит». Под председательством митрополитов проходили епископские соборы. В 34-м апостольском правиле, которое гласит: «Епископам всякаго народа подобает знати перваго в них и признавати его яко главу…», – по сути дела, подразумеваются те же митрополиты. Дело в том, что в названии многих провинций воспроизводилось имя народа, заселявшего провинцию до ее завоевания Римом и потом в большинстве случаев ассимилированного, например: Галатия, Фригия, Лидия. Зонара в толковании на это правило называет первенствующих епископов «архиереями митрополии».

9-е правило Антиохийского Собора, содержательно почти идентичное 34-му апостольскому, вместо «первого епископа» говорит уже о митрополите. Поскольку на территории такой митрополии, или «епархии», находилось несколько епископий (епархий – в нашем понимании), то значение греческого слова «епархия» (то есть «латинская провинция») соответствует, когда речь идет о церковно-территориальном делении, нашему митрополичьему округу (ныне такие округа сохранились в одной только Румынской Церкви).

В эпоху гонений христианство распространялось по провинциям из их центров, где христианские общины часто были устроены самими апостолами или мужами апостольскими, подобно Церквам Антиохии, Рима, Коринфа, Ефеса. Христианские общины, обязанные своим рождением епископам и проповедникам из апостольских Церквей провинциальных столиц – митрополий, чтили эти Церкви как своих матерей, признавали для себя их авторитет, а в известном смысле и юрисдикцию предстоятелей материнских церковных общин. Так складывались первые Поместные Церкви, возглавляемые автокефальными первыми епископами.

В канонических памятниках впервые титул митрополита встречается в правилах 1 Никейского Собора (прав. 4, 6, 7).

По мнению профессора Н. А. Заозерского, указанными канонами вводилось новое церковное устройство, и митрополиты – это вовсе не новое наименование древних первых епископов-примасов, а иерархи, области которых входили в состав более обширных округов, находившихся в юрисдикции древних примасов. «Митрополит, – пишет он, – явился посредствующей инстанцией между епископом и примасом»²⁹³.

Обратимся к тексту 6-го правила 1 Вселенского Собора, в котором настаивается на неприкосновенности преимуществ Александрийских епископов: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми сими… Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей». Н. А. Заозерский находит тут свидетельство того, что «законодатель оставил неприкосновенным древнее синодально-примасское устройство всюду, где оно уже образовалось и имело свое прошлое; примас оставался с прежним своим значением во всем своем округе; следовательно, синодально-митрополитское устройство вводилось как новая централизующая церковное управление организация только в качестве дополнения прежде существовавшего устройства, а отнюдь не как заменяющая его форма»²⁹⁴.

На деле, однако, как это установлено церковными историками и канонистами, права Александрийского епископа в эпоху 1 Никейского Собора были именно правами митрополита, несмотря на всю обширность его области; ибо между Александрийским епископом и епископами других городов Египта, Ливии и Пентаполя не было посредствующих инстанций²⁹⁵. Что же касается особого авторитета александрийского престола, то его нельзя выводить из прав примаса и сводить к этим правам. Высокий авторитет кафедры святого Марка распространялся на всю Вселенскую Церковь. Поэтому то обстоятельство, что Александрийские епископы выделялись из ряда прочих митрополитов, не может быть использовано как аргумент в доказательство того, что они были главами Церкви, включавшей в себя уже в 4 столетии несколько митрополий.

Первый епископ (примас) – это не титул, а всего лишь архаическое уже для 4 в. наименование первых епископов, которые в Никейскую эпоху почти повсеместно стали именоваться митрополитами. Косвенное свидетельство того, что примас – это не титул, находим в 48-м правиле Карфагенского Собора: «Епископ перваго престола да не именуется экзархом иереев, или верховным священником, или чем-либо подобным, но токмо епископом перваго престола». Для отцов Карфагенского Собора в высшей степени характерна была тенденция противостоять стремлению влиятельных епископов, прежде всего Римского, «вносить дымное надмение мира в Церковь Христову» (Послание Африканского Собора к Келестину, папе Римскому). Титулы экзарха или верховного священника отвергаются отцами Собора, и им предпочитается наименование первоиерарха первым епископом (примасом), поскольку оно заключает в себе лишь реальное описание положения первоиерарха среди прочих равных ему епископов, в нем для отцов Карфагенского Собора еще не было заметно характера титула. В противном случае, если бы титул примаса обозначал епископа, имевшего высшую власть, по сравнению с властью митрополитов, зачем понадобилось бы предпочитать его иным титулам?

Хронологически появление титула «митрополит» действительно совпадает с Никейской эпохой; это, однако, вовсе не свидетельствует о том, что 1 Вселенский Собор вводил новое церковное устройство. В начале 4 столетия, после административной реформы Диоклетиана, увеличившего число провинций и сделавшего их основной единицей территориального деления империи, за епископами столичных городов провинций-митрополий постепенно закрепилось наименование митрополитов. Ими стали те же «первые епископы всякаго народа» (ап. ост. 34), ибо деление империи на провинции сохранило следы этнической карты недавнего прошлого.

В пределах Римской империи в 4 столетии существовало не менее 200 провинций и, следовательно, примерно столько же митрополичьих округов, по сути дела, автокефальных Поместных Церквей.

Следующим этапом в укрупнении Поместных Церквей явился конец 4 в., когда появились первые епископы с титулом экзарха, или архиепископа. Хотя впервые в канонах слово «экзарх» встречается уже в 6-м правиле Сардикийского Собора (слово «экзарх» известно было, конечно, и ранее, но употреблялось оно лишь в отношении лиц, облеченных гражданской властью), в нем оно, однако, не имеет особого самостоятельного значения, являясь иным наименованием для митрополита, но в 9-м и 17-м канонах Халкидонского Собора этот термин употреблен с иным значением: «Аще же кто будет обижен от своего митрополита, да судится перед экзархом великия области или пред Константинопольским престолом» (прав. 17).

В эпоху великих византийских канонистов (12 в.) первоначальное значение церковного титула экзарха было основательно забыто. Зонара в толковании на 17-е правило Халкидонского Собора писал: «Некоторые экзархами округов называют патриархов… А другие говорят, что экзархами называются митрополиты областей, и приводят в удостоверение 6-е правило Сардикийского Собора… И лучше было бы, – резюмирует Зонара, – экзархами считать митрополитов областей». Но сам текст 9-го и 17-го правил не позволяет считать их митрополитами. Несомненно, прав был Вальсамон, который в толковании на 9-е правило писал: «Экзарх округа не есть, как мне кажется, митрополит каждой области, но митрополит целого округа. А округ заключает в себе многие области». Из толкования Вальсамона видно, что в его время значение титула экзарха изменилось, и в своем новом значении он уже не давал ключа к разгадке древнего экзаршества: «Это преимущество экзарха, – продолжает Вальсамон, – ныне не имеет действий; ибо хотя некоторые из митрополитов и называются экзархами, но не имеют у себя в подчинении других митрополитов, состоящих в округах. Итак, вероятно, в те времена были какие-нибудь другие экзархи округов». Именно так. Экзархи, о которых говорится в 9-м и 17-м правилах Халкидонского Собора, были епископами церковных диоцезов – более крупных церковных образований, чем митрополичий округ.

Появление таких образований связано с развитием административного деления самой Римской империи, ибо процесс церковной централизации направлен был на то, чтобы привести церковную организацию в соответствие с тем новым административным делением, которое сложилось в начале 4 столетия. При святом равноапостольном Константине Великом империя была разделена на четыре префектуры: «Галлию», «Италию», «Иллирик» и «Восток», самую обширную из всех. При этом две столицы империи – Рим и Константинополь (Новый Рим) – имели особый статус и не входили в префектуры. Вместе с Ил- лириком префектура «Восток» составляла грекоязычную половину государства, а «Италия» и «Галлия» – латиноязычную. Префектуры включали в себя несколько диоцезов, образованных Диоклетианом. Префектура «Галия» – Галлию, Британию, Испанию и Мавританию, «Италия» – помимо Италии также Германию, Норик, Панонию, Далмацию и Эпир на западе Балканского полуострова и Африку (со столицей в Карфагене), «Иллирик» с центром в Фессалониках – Македонию и Дакию. В префектуру «Восток» входили диоцезы: Азия (с центром в Ефесе), объединившая провинции, расположенные в юго-западной части Малой Азии; Понт со столицей в Кесарии Каппадокийской, занимавший северо-восточную часть Малоазийского полуострова и Армянское нагорье; и Фракия (восточная оконечность Балканского полуострова с центром в Ираклии), на территории которой находилась и новая столица империи – Константинополь; Сирия (со столицей Антиохией) и Египет с Ливией и Пентаполем (главный город – Александрия). Каждый диоцез включал в себя по несколько провинций. Экзархами первоначально именовались не первоиерархи, а гражданские начальники диоцезов. Подобно тому как деление империи на провинции послужило основанием для образования митрополичьих областей, введение диоцезальной организации гражданского управления привело к объединению митрополий в более крупные церковные области, первые епископы которых стали называться одинаково с гражданскими начальниками диоцезов экзархами, а еще чаще архиепископами.

В западной части империи экзархам соответствовали примасы, ибо отцы Карфагенского Собора в 48(39)-м правиле запретили употреблять титул экзарха как несовместимый с идеалом христианского смирения, но на Востоке этот титул сохранился, хотя и приобрел впоследствии иное значение, как об этом писал Вальсамон.

Экзархаты, или великие области, оказались неустойчивыми эфемерными образованиями. Процесс укрупнения Поместных Церквей на этой стадии не закончился. Исключительным положением Константинополя, «города царя и сената», обусловлено было и его церковное возвышение. Несмотря на возражения со стороны Рима, уже 2 Вселенский Собор постановил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» (прав. 3). Халкидонский Собор включил в юрисдикцию Константинопольского епископа, помимо Фракийского, также Асийский и Понтийский диоцезы (прав. 28). В латинской половине империи власть Римского епископа распространилась вначале на Италию, кроме Равеннской, Аквилейской и Миланской Церквей, а затем и на весь Запад с его тремя префектурами. Впоследствии, в эпоху императоров-иконоборцев, восточная часть Иллирика, а также Южная Италия и Сицилия были переведены из юрисдикции Рима в юрисдикцию Константинополя. Римские папы смогли позже восстановить свой контроль в Южной Италии и Сицилии, но не в восточном Иллирике, который на века остался в пределах Константинопольского Патриархата и благодаря этому сохранил свою принадлежность к Вселенской Православной Церкви.

Уже 1 Никейский Собор предоставил первенство чести в Палестине епископу Элии-Иерусалима, Матери всех Церквей (прав. 7). Это привело потом к полной самостоятельности, к автокефалии Иерусалимской Церкви. В границах своего диоцеза осталась Александрийская Церковь, включавшая Египет, Сирию и Пентаполь.

Ко времени Халкидонского Собора окончательно сложился диптих первых епископов христианской Церкви: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский. В таком порядке пять первых престолов перечислены в 36-м правиле Трулльского Собора: «…определяем, да имеет престол Константинопольский равныя преимущества с престолом древняго Рима и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем: после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол Антиохийский, а засим престол града Иерусалима». Епископы этих пяти первенствующих престолов стали титуловаться патриархами.

В церковных источниках слово «патриарх» по отношению к епископам употребляется с конца 4 в., первоначально, однако, без однозначного, фиксированного значения. Так, по словам церковного историка Сократа, 2 Вселенский Собор вверил каноническое окормление отдельных областей восточной половины Римской империи епископам, которых он именует патриархами²⁹⁶. Вероятно, первым официальным документом, в котором слово «патриарх» употреблено как высший иерархический титул, является Конституция Зенона от 477 г.²⁹⁷ В канонах титул патриарха появляется спустя два столетия, впервые в 7-м правиле Трулльского Собора, тематика которого, однако, совершенно не связана с характеристикой значения патриаршего сана.

Христианские общины от древности существовали и за восточными пределами Римской епархии. Возглавлялись они епископами, среди которых первенство принадлежало епископу Селевкии Вавилонской. В качестве первого епископа Церкви в пределах Персии он титуловался католикосом. Впервые титул католикоса упоминается в документе 410 г. Возглавляемый католикосом Селевкии, католикосат не имел автокефального статуса и находился в зависимости от Антиохийского архиепископа, впоследствии патриарха, однако обладал широкой автономией. После отпадения католикосата в несторианскую ересь католикосы Селевкии Вавилонской усвоили себе и титул патриархов, притязая на полную автокефалию. Кроме того, католикосами стали титуловаться первоиерархи Армянской Церкви, оказавшейся, как известно, после Халкидонского Собора вне Вселенской Православной Церкви.

Впоследствии сан католикоса усвоили себе грузинские Первосвятители. История Грузинской Церкви восходит к 4 в., когда, благодаря апостольскому подвигу святой Нины, грузинский народ был просвещен учением Христа. Под ее влиянием новую веру принял грузинский царь Мириан. Матерью Грузинской Церкви была Антиохийская Церковь. В 467 г. предстоятель Иверской Церкви, кафедра которого находилась в Мцхете, получил от Антиохийского престола титул католикоса. С середины 8 в. Грузинская Церковь стала фактически самостоятельной, хотя ее автокефалию не признавали в Константинополе и Антиохии.

В 14 столетии в Западной Грузии был образован новый католикосат с резиденцией сначала в Бичвинте (Пицунда), а потом в Кутаиси. Последний Абхазско-Имеретинский католикос Максим в конце 18 в. удалился на покой в Россию, в Киев. В начале 19 в. Грузинская Церковь утратила свою автокефалию и была включена в состав Российской Церкви в статусе Экзархата. Начало этому процессу положило заключение в 1783 г. при императрице Екатерине Великой и царе Ираклии II Георгиевского трактата в связи с тем, что существованию Грузинского царства угрожала смертельная опасность со стороны соседних мусульманских государств, Турции и Ирана. Этим трактатом Грузия признавала над собой российский протекторат. В него было включено следующее положение: «О управлении же Грузинския Церкви и отношении, каковое должно к Синоду Российскому, о том составится особливый артикул» (Георгиевский трактат, 8-й артикул, с. 74); и далее: «Ее Императорское Величество соизволяет, чтобы католикос или начальствующий архиепископ их состоял местом в числе российских архиереев в осьмой степени, именно после Тобольского, всемилостивейше жалуя ему навсегда титул Святейшего Синода члена» (Георгиевский трактат, 8-й артикул, с. 74). Таким образом, уже в 1783 г. католикос-патриарх Антоний II, который по происхождению принадлежал к царской династии Багратионов и который после кончины последнего католикоса Абхазского Максима в 1795 г. распространил свою юрисдикцию также и на Западную Грузию – Имеретию, Гурию, Сванетию и Абхазию, – был включен в состав Российского Святейшего Синода, и это стало началом многоступенчатого процесса включения Грузинской Церкви в состав Российской.

После захвата Тбилиси персидскими полчищами Али-Магомед-хана в 1795 г., когда жители столицы, как, впрочем, и других городов и сел Грузии, подверглись массовому истреблению, так что численность населения в прошлом (при святой царице Тамаре в 13 веке) великого государства сократилась до нескольких десятков тысяч и само существование грузинского народа оказалось под угрозой, грузинский народ увидел свое спасение в подданстве России. В 1801 г., при императоре Александре I, Картлийско-Кахетинское царство (Центральная и Восточная Грузия) было включено в состав Российской империи. За этим последовало присоединение к России Мингрелии в 1803 г., Абхазии в 1810 и Имеретии в 1814 г.

В ноябре 1809 г. католикос Антоний II, брат последнего грузинского царя Георгия XIII, скончавшегося в 1800 г., был вызван для присутствия в Петербург, в Синод, членом которого он состоял на основании трактата 1783 г. После его отъезда управление Грузинской Церковью временно было возложено на архиепископа Варлаама (Эристави), который также состоял тогда членом Святейшего Синода и отличался в грузинском епископате тем, что хорошо знал русский язык. Главноуправляющий Грузией генерал А. Тормасов официально предложил архиепископу Варлааму, ссылаясь на соответствующее поручение обер-прокурора Святейшего Синода князя Голицына, сформулировать свои соображения относительно того, «в каком виде и на каком основании устроить управление грузинским духовенством так, чтобы оно было в зависимости от Святейшего Синода» (Акты, 4, 161). Архиепископ Варлаам предложил в связи с предполагаемой реорганизацией статуса Грузинской Церкви и порядка управления в ней сократить число епархий с 13 до двух. Для управления Грузинской Церковью он предлагал учредить дикастерию во главе с архиереем, возглавлявшим одну из двух проектируемых епархий с кафедрой в Мцхете и с титулом митрополита Мцхетского и Карталинского и со званием синодского экзарха. Членами дикастерии архиепископ Варлаам предложил назначить не архиереев, а архимандритов и протоиереев. Со своей стороны, генерал Тормасов, одобрив этот проект, предложил назначить экзархом не Антония II, но архиепископа Варлаама (Эристави). Католикоса-патриарха Антония II Тормасов считал необходимым навсегда оставить в России со званием члена Святейшего Синода и с достойным его высокого происхождения и положения содержанием. Святейший Синод, рассмотрев этот проект генерала Тормасова и архиепископа Варлаама, одобрил его, и 30 июня 1811 г. акт об образовании Грузинского Экзархата был утвержден императором Александром II. Ранг экзарха был весьма высоким: он занимал по чести четвертое место после Петербургского, Московского и Киевского митрополитов.

Упразднение грузинской автокефалии не было актом безупречным с канонической точки зрения, что впоследствии вызывало раздражение у части местного духовенства и народа. Но соединение Грузинской и Русской Церквей следует рассматривать в свете государственного единения двух единоверных народов, спасшего от исчезновения и грузинскую национальность, и Православие в Грузии. Русская Церковь оказала неоценимую помощь грузинам в устроении их церковной жизни. Включение Грузинской Церкви в состав Российской Православной Церкви открыло благоприятные возможности для миссионерской деятельности по восстановлению православной веры среди кавказских горцев, утративших ее из-за непомерного давления ислама. Так, уже в 1814 г. Святейший Синод восстановил Осетинскую миссию, устроенную еще в 18 в., наименовав ее Осетинской Духовной комиссией.

Первым экзархом Грузии с титулом митрополита Мцхетского и Кахетинского был назначен Варлаам (Эристави). При нем была произведена реорганизация епархиального деления. Вместо прежних двух епархий было образовано три епархии: Картлийская с титулом правящего архиерея – митрополит Мцхетский, Тифлисский и Картлийский; Телавская – с титулом ее архиерея Телавский и Грузино-Кавказский; и третья с епископом Сигнахским и Кизикским во главе. Хотя в ведении Грузино-Имеретинской конторы состояла и Имеретия, но фактически она сохраняла на первых порах свою церковную самостоятельность. Абхазский (Западно-Грузинский) Экзархат не был формально упразднен, и в Западной Грузии сохранялось 12 епархий.

После нескольких лет управления Экзархатом митрополита Варлаама в 1817 г. отозвали в Петербург для присутствия в Синоде со званием его постоянного члена, а на его место в Тифлис послали архиепископа Досифея (Пицхелаури), который, однако, оказался приверженцем старых грузинских церковных порядков, и из-за этого в том же 1817 г. он был отозван и отправлен на покой в московский Высокопетровский монастырь.

Экзархом Грузии впервые поставили тогда русского по национальности архиерея – архиепископа Феофилакта (Русанова), в 1819 г. возведенного в сан митрополита. Он застал епархию в таком состоянии, которое требовало преобразований. Грузинское духовенство страдало от крайней бедности – на одного священника часто приходилось по 10–20 крестьянских дворов; тарелочный сбор не практиковался, а плата за требы заменялась обильными угощениями. Образование духовенства стояло на крайне низком уровне. В Грузии было много монастырей, но монастырская жизнь находилась в расстроенном состоянии. В народе распространены были языческие обряды и даже языческие верования, уживавшиеся с христианством, в особенности у горцев: сванов, хевсуров, пшавов. Своеобразие церковного строя в Грузии заключалось в дробности епархий (по 10–15 приходов в каждой), избыточествовавших епископами, происходившими из семей владетельных князей и феодальной знати, в отсутствии каких бы то ни было епархиальных канцелярий и вытекавшей отсюда безответственности приходского духовенства перед своими архиереями, управлявшими епархиями через устные распоряжения, в самоуправном вмешательстве в церковные дела местных князей и дворян (азнауров).

Архиепископ Феофилакт начал с укрупнения епархий по российскому образцу. Из 11 епархий осталось только четыре: Карталинская и Кахетинская (во главе с экзархом), Имеретинская, Гурийская, Мингрельская. Сокращено было и число приходов – и материальное положение духовенства заметно улучшилось. Через месяц после прибытия в Тифлис архиепископ Феофилакт открыл в своей резиденции Духовную семинарию, а в провинции было открыто в период его экзаршества несколько духовных училищ. Благодаря трудам экзарха в Грузии построено было более 30 храмов. Архиепископ Феофилакт потребовал строгой отчетности от архиереев и клириков. Усилия экзарха были направлены на то, чтобы привести церковное управление и порядок церковной жизни в Грузии в соответствие с нормами российских епархий. При этом некоторые действия экзарха и синодальной конторы вызывали недовольство у православного духовенства и мирян пренебрежительным отношением к сложившимся традициям, тем, что в богослужении был потеснен древнегрузинский язык и не всегда обоснованно стал широко употребляться церковно-славянский.

Неутомимо трудившийся над реорганизацией и устроением церковной жизни Грузии архипастырь скончался во время объезда Экзархата 19 июля 1821 г.

После митрополита Феофилакта экзархами Грузии, как правило, назначались самые заслуженные и талантливые иерархи, с выдающимися церковно-административными способностями.

В 20 в. в связи с революционным движением в России, которое на окраинах империи было сопряжено с сепаратизмом, воспринимавшимся участниками этого движения как национально-освободительная борьба, в Грузии обнаружилось стремление к отделению от Российской империи. Сепаратистские настроения захватили и часть духовенства, в церковной среде это выливалось в агитацию, нацеленную на восстановление автокефалии Грузинской Церкви. Стремление к автокефалии, впрочем, не всегда сопровождалось требованиями выхода Грузии из Российской империи. Тем не менее обстановка в церковной жизни Экзархата обострилась. В сложившейся обстановке экзархи сохраняли верность Российскому государству и Российской Православной Церкви, стараясь пресекать сепаратистские и автокефалистские тенденции, что давало повод революционерам и сепаратистам обвинять их в русификаторстве и соучастии в политике колониального подавления грузинского освободительного движения, к которому в той или иной форме примыкала и часть грузинского духовенства. Проявлением крайнего ожесточения сепаратистов явилось убийство в 1908 г. экзарха Грузии Никона (Софийского), занимавшего эту должность с 1906 г. Этим убийством стремление к автокефалии Грузинской Церкви, которое разделялось частью духовенства, было, естественно, скомпрометировано, и на время обстановка в этом отношении разрядилась.

Но отречение святого императора Николая II, образование Временного правительства и начавшийся вслед за этим распад империи повлекли за собой рост политического сепаратизма в Грузии, в параллель которому активизировалось и стремление к церковной автокефалии. Но ни Святейший Синод, ни Временное правительство не готовы были к радикальным преобразованиям в этой сфере. Полномочия экзарха и Грузино-Имеретинской синодальной конторы оставлены были в прежнем объеме.

12 марта 1917 г. группа епископов, священников и мирян во главе с Леонидом (Окропиридзе), причисленным Грузинской Церковью к лику святых, собравшись в Мцхете, провозгласила восстановление автокефалии Грузинской Церкви. Предстоятель Грузинской Церкви стал носить титул католико-сапатриарха. Экзарху Грузии митрополиту Платону (Рождественскому), возглавлявшему Экзархат с 1915 г., было заявлено, что он смещается с должности экзарха и правящего архиерея Тифлисской епархии. Ни экзарх митрополит Платон, ни Святейший Синод, ни Временное правительство, ни созванный затем в августе 1917 г. Поместный Собор, ни избранный на нем Святейший Патриарх Тихон не признали самочинного отделения Грузинской Церкви. Экзархом Грузии в 1918 г. после перемещения митрополита Платона на Одесскую кафедру был назначен священномученик митрополит Кирилл (Смирнов), но в Грузию он не выехал. Каноническое общение между Русской и Грузинской Церквами было восстановлено в 1943 г. Русская Церковь признала автокефальный статус Грузинской Церкви, при этом, однако, не дана была согласованная оценка обстоятельствам, связанным с фактическим учреждением автокефалии в 1917 г.

Помимо пяти Патриархатов, древней Кипрской Церкви, искони автокефальной, и учрежденной при святом императоре Юстиниане автокефальной архиепископии Новой Юстинианы, а также Грузинского католикосата, с конца 1 тысячелетия по Р.Х. образуются новые автокефальные Церкви. Главы их со временем удостаиваются патриаршего сана. Образование новых Поместных Церквей было связано со славянской колонизацией Балкан и обращением славянских народов в христианство. Так, при царе болгарском Симеоне, преемнике крестителя болгар святого царя Бориса, Болгарская Церковь обрела фактическую независимость от Вселенского Патриархата, а в 927 г. Константинопольская Церковь признала ее автокефальный статус и патриаршее достоинство ее предстоятеля Дамиана. После разгрома Болгарии императором Василием Болгаробойцем Болгарская Церковь утратила патриаршее возглавление. Новым ее главой стал тогда архиепископ Охридский, который мыслился как правопреемник древних архиепископов Новой Юстинианы.

Патриаршество было восстановлено в Болгарии вместе с ее национально-государственным возрождением в 13 в., когда Константинопольский патриарх вместе с другими восточными патриархами даровал архиепископу Тырновскому патриарший титул. Вторично болгарская церковная автокефалия была утрачена после гибели Болгарского государства под натиском османских турок. Султан подчинил Болгарскую Церковь Константинопольскому патриарху, который в Турецкой империи признавался Этнархом и наделен был правами гражданской юрисдикции над всеми подданными султана православного исповедания. До середины 18 в. просуществовала автокефальная Охридская архиепископия, однако клир этой южнославянской Церкви был эллинизирован.

Новое восстановление церковной независимости болгарского народа произошло уже в 19 в., в 1872 г., вначале, правда, самочинно и с нарушением канонов, что повлекло за собой анафематствование со стороны Константинополя и прекращение евхаристического общения новообразованного Болгарского Экзархата с другими Православными Церквами. Лишь в 1945 г. болгарская схизма была преодолена, а с 1953 г. Болгарская Церковь, как и в средневековье, возглавляется патриархом.

Подобно Болгарской, и Сербская Церковь в своей истории пережила несколько трагических разрывов. Самостоятельная архиепископия была учреждена в Сербии в начале 13 столетия, при сыне великого жупана Немани Стефане Первовенчанном. Автокефальным архиепископом стал младший сын Немани – афонский инок св. Савва. В 1346 г., при короле Стефане Душане, собором сербских епископов архиепископ Печский Иоанникий был возведен в сан патриарха. За этим последовала анафема со стороны ревниво охранявшей свои преимущества Константинопольской Патриархии. Анафема была снята в 1374 г., в самый канун османского порабощения Сербии.

В 1766 г. Османской Портой упраздняется Печская Патриархия, а все сербские епархии передаются в подчинение патриарху Константинопольскому. И только в 1879 г., после восстановления сербской государственности, Сербская Церковь возвратила себе автокефальный статус. Но еще в 1710 г. Печская Патриархия даровала автокефалию митрополиту Карловацкому, главе Православной Церкви на территории, входившей в состав Австрийского государства. После венгерского восстания 1848 г. митрополиты Сремских Карловцев стали носить титул патриархов.

В 1920 г., вслед за государственным объединением сербов, хорватов, словенцев и македонцев в единое государство, в единый Сербский Патриархат объединены были и ранее самостоятельные Церкви народов Югославии.

Русская Православная Церковь – дочь Константинопольского Патриархата – стала автокефальной в 1448 г. С 1589 г. предстоятели Русской Церкви носят патриарший титул, утраченный в 1721 и восстановленный в 1917 г.

Вслед за освобождением части греков от турецкого ига и образованием суверенного Греческого государства в 19 в. учреждается автокефальная Афинская архиепископия, вначале самочинно, но потом признанная в Константинополе. Когда в начале 20 в. в состав Греции вошла часть Македонии и Фракии, а также Крит, Константинопольский Патриархат сохранил в своей юрисдикции эти территории.

Румынская Церковь фактически обрела автокефальный статус в 1865 г., после обретения румынским народом государственной независимости. В 1925 г. предстоятель Румынской Церкви Мирон был возведен в сан патриарха.

В 20 столетии образованы четыре новых автокефальных Церкви: Албанская, Польская, Чешских земель и Словакии и Американская. Автокефальный статус Американской Церкви не признается в Константинополе.

В странах, где православные христиане живут не компактной массой, а рассеяны между инославными или иноверцами, на одной территории могут существовать приходы и даже епархии разных Церквей. Как известно, в 20 в., когда православная диаспора в Америке и Западной Европе многократно возросла как вследствие переселения православных, так и в результате присоединения к Православию инославных христиан, в этих странах возник ряд исторически обусловленных проблем в размежевании церковной юрисдикции.

Все Автокефальные Церкви равноправны, однако они различаются по рангу чести, составляя определенную последовательность, которая называется диптихом (греч. от δίς – «дважды» и πι̂ύσσω – «складываю». Так первоначально назывались две продолговатые дощечки из дерева, кости или металла, соединенные шнурком, тесьмой или шарниром и складывающиеся вместе подобно книжному переплету. Если соединяли вместе три дощечки, то получался триптих, если четыре – тетраптих, при большом числе дощечек – полиптих. Такие изделия известны были у греков и римлян издревле, но название «диптихи» или «триптихи» они получили только во времена святого Константина Великого, ранее они назывались у греков – πνακίς, а по-латыни – tabulae, codices, codicilli. Поверхности дощечек диптиха представляли собой гладкое поле, покрытое воском, и на них удобно было писать или царапать стальной заостренной палочкой – стилем. Внешняя сторона диптиха иногда декорировалась. Подобные диптихи употреблялись древними греками и римлянами в качестве записных книжек.

Особым видом диптихов были так называемые консульские диптихи, они отличались значительным размером и делались из слоновой кости. На внешней стороне такого диптиха помещалось изображение консула, восседающего на курульном кресле, со скипетром в одной руке и цирковой маппой (свертком ткани, которым подавался сигнал для начала игр) – в другой, вверху изображался бюст императора. Под портретом консула начертывалось его имя, там же часто наносились рельефные изображения сцен из цирковых игр, конских ристалищ, гладиаторских боев. На внутренних поверхностях диптиха помещался список консулов начиная от первого из них, Юния Брута, и кончая тем, кто был изображен на внешней стороне, своего рода обложке диптиха, и по чьему заказу такой диптих был изготовлен. Все консульские диптихи относятся к эпохе принципата и христианской империи. Самый древний из них датируется 248 г., а последний из известных – 541 г.

Некоторые из консульских диптихов были использованы позже в качестве переплетных досок для напрестольного Евангелия и других Священных книг. При этом их отделывали драгоценными камнями, золотом и эмалью. Большинство известных консульских диптихов сохранилось благодаря тому, что они были использованы как переплет для Евангелия и других церковных книг. В конце 4 в. стали, по подобию консульских диптихов, изготавливаться изначально предназначенные для церковных нужд диптихи с изображениями Иисуса Христа, Божией Матери, апостолов, иллюстрациями событий Священной истории Ветхого и Нового Заветов. На внутренних створках таких диптихов особенно часто помещались имена христиан для их церковного поминовения.

В средние века в Византии, на Руси, а также на христианском Западе иконы Спасителя, Богородицы, апостолов и других святых стали наноситься не на внешних, а на внутренних сторонах створок диптиха – это были уже так называемые складни, которые использовались благочестивыми христианами для молитвы пред ними, особенно часто, когда они находились в пути. Толчком к распространению такого обычая послужили гонения на иконопочитателей со стороны императоров-иконоборцев. Иконы, помещенные на внутренней стороне створок диптиха, удобно было прятать от гонителей. Но после победы над иконоборчеством, одержанной Церковью в 9 в., складни в виде диптихов, или еще чаще триптихов, стали употребляться повсеместно. Их изготавливали из слоновой кости, дерева, из золота, серебра, меди, бронзы, латуни. На Западе такие складни нашли широкое применение в среде крестоносцев. Подобные складни, давно уже не называемые диптихами, так как они чаще имеют конструкцию триптиха, широко употребляются для домашней молитвы и в наше время как в православной, так и в католической среде.

Слово «диптих» в христианской Церкви уже с 4 или 5 в. стало употребляться не только по отношению к изделию определенного вида, но и к самому содержанию текста, помещавшегося на таких изделиях, а именно – к спискам христиан, предназначенным для их церковного поминовения. Затем диптихами обозначались уже сами эти поминальные списки, независимо от их вида и материала.

В Древней Церкви употреблялись диптихи разных видов: 1) мартирологи – списки мучеников и других святых; 2) крещальные диптихи, в которые вносились имена новокрещеных лиц; 3) списки живых христиан, куда обыкновенно вносились имена местного епископа и иных архиереев, а также клириков и других членов общины; 4) списки усопших христиан, в которые прежде всего вносились имена преставившихся местных епископов, затем также епископов других, в особенности близлежащих епархий, а также пресвитеров, диаконов и всех вообще клириков местной общины, скончавшихся православных государей и иных мирян, оставивших по себе добрую христианскую память; 5) епископские списки, куда вносились имена лишь епископов, отдельно живых и усопших. Все такие диптихи читались за Божественной литургией. Включение в диптих имени клирика или мирянина было знаком церковного признания его христианских добродетелей, исключение из диптиха, ввиду приверженности ереси, расколу, по причине иных церковных преступлений или особо тяжких грехопадений, – актом, подобным отлучению от Церкви, а при действительном отлучении исключение из диптиха производилось непременно. Исключение из диптихов усопших могло быть совершено лишь на основании выявленных уже после смерти, а ранее не известных церковных преступлений.

Диптихи с именами усопших и здравствующих христиан велись в кафедральных соборах, монастырях и на приходах, по ним совершалось их церковное поминовение. Впоследствии они стали называться синодиками. В настоящее время в синодики, как правило, вносятся имена христиан для временного их поминовения, например, в течение 40 дней или года. По усопшим существует также вечное поминовение, продолжительность которого ограничена лишь экстремальными событиями – например, прекращением самого существования общины приходской или монастырской, как это случалось в Русской Церкви во времена гонений в 20 в., когда закрывались монастыри и приходы, разрушались храмы и истреблялось духовенство. Другим видом современных диптихов являются частные помянники, которые ведутся в благочестивых христианских семьях или лично православными христианами и подаются вместе с просфорами за проскомидией для поминовения на Божественной литургии живых и усопших родственников, друзей и иных православных. Наименование таких помянников диптихами употребляется редко, хотя оно этимологически обосновано тем, что складывается собственно из двух списков, один из которых предназначен для поминовения о здравии, а другой – о упокоении.

Уже в Византийскую эпоху термин «диптих» стал употребляться также в каноническом значении, применительно к списку предстоятелей автокефальных Православных Церквей и в связи с этим к самому перечню этих Церквей, причем особое значение имеет последовательность поминовения первоиерархов, обусловленная рангом возглавляемых ими автокефальных Церквей, местом каждой из них в этом перечне, или диптихе.

Ко времени Халкидонского Собора сложился диптих первых епископов христианской Церкви: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский. В таком порядке пять первых престолов перечислены в 36-м правиле Трулльского Собора: «…определяем, да имеет престол Константинопольский равныя преимущества с престолом древняго Рима и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем: после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол Антиохийский, а засим престол града Иерусалима». Епископы этих пяти первенствующих престолов титуловались тогда патриархами. В 9 в. сложилось своеобразное учение о пентархии, о том, что в Церкви может быть лишь пять патриархов, подобно тому как есть только 5 чувств, и вся Вселенная должна быть поделена между ними. Теорию «пентархии» отстаивал Антиохийский патриарх Петр; его рассуждение на этот предмет было внесено в Синопсис Стефана Ефесского, а оттуда, через Аристина, – в Кормчую святого Саввы и, следовательно, – в нашу печатную Кормчую (гл. 40). Сторонником этого курьезного учения был и знаменитый Вальсамон. Теория «пентархии», лишенная и канонических, и исторических оснований, давала впоследствии филетистам из Константинопольского Патриархата мнимые доводы в отстаивании церковной гегемонии над негреческими Православными Церквами. Тенденция, выразившаяся в этой теории, существует и ныне, она служит иногда причиной осложнений во взаимоотношениях Восточных Патриархатов и Поместных Церквей, получивших автокефалию во второе тысячелетие от Рождества Христова.

Между тем уже 3 Вселенский Собор, подтвердив в своем 8-м правиле автокефалию Кипрской Церкви, которую оспаривала Антиохия, не оставил никаких разумных церковных оснований для развития учения об исключительных преимуществах пяти первых престолов христианского мира.

Поучительно положение, которым оканчивается это правило: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархиях; дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под рукою его, или его предшественников; но аще кто простер, и насильственно какую епархию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила отец; да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим помалу, неприметно, тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков».

С точки зрения православной экклезиологии все автокефальные Церкви равноправны и место в диптихе не сообщает Поместной Церкви никаких преимуществ и привилегий в сравнении с теми Церквами, которые занимают последующие места в диптихе. В полной мере это относится и к Церкви, первенствующей в диптихе. Это только первенство чести, но не власти, и выражается оно лишь в первенстве пред престолом при сослужении первоиерархов Поместных Церквей, в председательстве на церковных Соборах и на иных официальных собраниях, в первом месте в подписях под церковными актами, принимаемыми всеми или несколькими Поместными Церквами. Аналогичным образом и место в диптихе всякой другой Церкви определяет место ее предстоятеля в алтаре при сослужении с другими первоиерархами, а также место его подписи в последовательности подписей его собратий Первосвятителей.

На деле, однако, Римские епископы, первенствовавшие в древних диптихах, уже с 6 столетия начали притязать на власть над всей Кафолической Церковью, обосновывая это мнимым главенством первоверховного апостола Петра, «князя апостолов», как его называют на Западе, над другими апостолами. Но первенство чести Римской кафедры, однако, с точки зрения православной экклезиологии лишено догматического значения, а каноническое его значение ограничивается именно первенством в диптихе, не имеющим никакого отношения к вселенской юрисдикции. История образования Поместных Церквей не оставляет возможности для догматизации преимуществ тех или других первосвятительских кафедр. Сами каноны (2 Всел. 3; 4 Всел. 28) говорят о политических и, следовательно, исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Их место в диптихе, согласно этим канонам, определяло гражданское положение соответствующих городов. В 28-м правиле Халкидонского Собора недвусмысленно сказано: «Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества; поскольку то был царствующий град». Здоровый церковный консерватизм, правда, проявляется в том, что преимущества кафедры могут сохраняться длительное время и после падения политического значения города, как это произошло с престолами восточных патриархов.

Рим отвергал в древности и отвергает ныне политическую обусловленность ранга церковной кафедры. Еще в эпоху церковного единства Востока и Запада западные отцы и епископы Рима основания для преимуществ одних престолов перед другими видели, главным образом, если не исключительно, в апостольском происхождении Церквей.

Появление этой доктрины объясняется особенностями церковной истории Запада. Как писал П. В. Гидулянов, «ввиду отсутствия на Западе общин, основанных апостолами, ввиду того что здесь единственной такой общиной был Рим, первенствующее положение Римского епископа выводили из основания Римской Церкви апостолами, и в особенности Петром, князем апостолов»²⁹⁸. Что же касается Востока, то к нему это западное учение неприменимо: происхождение Коринфской Церкви ничуть не менее почтенно, чем происхождение Церкви Александрийской; между тем Коринфские епископы никогда не претендовали на равную честь с Александрийской.

Однако общепринятая на Востоке тенденция объяснять церковный ранг кафедры политическим положением города вполне распространяется и на Запад: Рим – это первопрестольная столица империи, Карфаген – столица Африки, Равенна – резиденция западноримских императоров. Таким образом, восточная точка зрения, прямо выраженная в 28-м правиле Халкидонского Собора, имеет все основания притязать на общецерковную значимость.

На Востоке, который всегда оставлял за Римскими епископами первенство чести и видел в них защитников и хранителей Православия, притязания на главенство в Церкви не вызывали никаких церковно-правовых последствий, а вот Западные Церкви постепенно, одна за другой, действительно оказались в юрисдикции пап.

Особенно упорное сопротивление папским притязаниям оказывала западная Африканская Церковь; Карфагенский Собор включил в свои правила «Послание к папе Римскому Келестину» (424), которое вошло во все своды правил. В этом послании Собор отвергает право Римского папы принимать апелляции на судебные постановления Собора африканских епископов. Но после нашествия вандалов – ариан – обескровленная Африканская Церковь оказалась вынужденной искать защиты у папы.

Между тем на Востоке (до Халкидонского Собора) к первенству стремились Александрийские епископы. Заслуги свв. Афанасия и Кирилла в защите Православия, тесный союз Александрии с Римом, установившийся со времени св. Афанасия, высокий авторитет александрийской богословской школы, превосходившей по своему научному уровню все остальные христианские школы империи, – питали амбиции Александрийских пап. Но осуждение и низложение главы Александрийской школы Диоскора Халкидонским Собором положило конец этим несостоявшимся притязаниям.

С конца 4 в. на первое место на Востоке выдвигается Константинопольский патриарх. Благодаря политическому значению столицы Константинопольский патриарх, к которому первому из всех епископов обращался император, приобрел существенные преимущества перед другими греческими первоиерархами. Он получил статус посредника между императором и другими патриархами. Являясь в столицу, Александрийский, Антиохийский или Иерусалимский патриархи могли представляться царю только после предварительного доклада у патриарха Константинополя. В конце 6 в., со времени святого Иоанна Постника, Константинопольские первоиерархи усваивают себе титул вселенских патриархов, против чего тщетно протестовал папа Римский святой Григорий Великий. Еще более отчетливо значение Константинопольских патриархов как первоиерархов греческого Востока, подобных Римским патриархам латинского Запада, проявилось после того, как область Иллирика (занимавшая Балканский полуостров), в которой преобладало греческое население, вместе с грекоязычными по преимуществу в ту эпоху Сицилией и Южной Италией императором-иконоборцем Львом Исавром были изъяты из юрисдикции Рима и переданы в окормление Константинопольским патриархам.

Значение остальных восточных Патриархатов, подорванное христологическими ересями, когда большая часть населения Египта и Сирии отпала от Православной Церкви, а потом и арабским завоеванием этих стран, умалилось до крайности. Константинопольский патриарх действительно остался единственным духовным главой всего христианского Востока. Эти исторические обстоятельства дали повод для изобретения византийскими канонистами пресловутой теории, основанной на неадекватной интерпретации 3-го правила 2 Вселенского Собора. В толковании на это правило Аристин писал: «Одинаковые преимущества и одинаковую честь с Римским епископом должен иметь и епископ Константинополя, как и в 28-м правиле Халкидонского Собора понято это правило, потому что этот город есть Новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог «по» (μετἄ) здесь обозначает не честь, но время, подобное тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римским».

Возражая против такого надуманного толкования, другой византийский канонист Зонара отмечал: «Некоторые думают, что предлог «по» означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления… Но 131-я новелла Юстиниана, находящаяся в 5-й книге Василик, титуле 3-м, дает основание иначе понимать эти правила, как они и были понимаемы этим императором. В ней говорится: «Поставляем, согласно с определениями святых Соборов, чтобы Святейший папа Древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, Нового Рима, занимал второй чин после апостольского престола Древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими». Итак, ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имен предстоятелей их один занимал первое, а другой – второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда». С Зонарой во всем согласен и Вальсамон. Однако в Кормчей книге получила отражение точка зрения Аристина, поскольку в ней помещены правила из Синопсиса с толкованиями Аристина. В толковании на 3-е правило 2 Вселенского Собора в Кормчей говорится: «А аще рече правило… не о том глаголет, якоже римскому честию больше быть, но о сказании времени се речено есть. Якоже бы некто, якоже се рек по многих летах равныя чести Римскому епископу и Константина града епископ сподобися».

В поддержку притязаний Константинопольских иерархов на главенство в Церкви во второй половине 11 в. был выполнен греческий перевод подложной дарственной грамоты Константина Великого папе Сильвестру, на самом деле составленной в Риме не ранее начала 9 в. По смыслу этой грамоты Римский епископ оказывался не только духовным главой, но и мирским властителем Италии и всего Запада. В Константинополе утрату этих преимуществ Римского папы, понимаемых, конечно, не так широко, связывали не столько с отпадением Рима от вселенского Православия, сколько с перемещением столицы, царского скипетра, из ветхого Рима в Новый Рим. Константинопольские патриархи не претендовали, конечно, на светскую власть в империи, но опирались на этот фальсификат в отстаивании своих притязаний на главенство во Вселенской Церкви. Хотя, конечно, на более серьезном и глубоком уровне канонического мышления Константинополь не доходил до квалифицированной папистической теории. Все эти своеобразные измышления отражали не более чем тенденцию.

После великой схизмы 1054 г., в связи с отпадением Римской Церкви от вселенского Православия, первенствующее место в диптихе Православных Поместных Церквей занял Константинопольский Патриархат. Первенствующее значение Константинопольского патриарха на православном Востоке не только сохранилось, но даже возросло после падения Константинополя в 1453 г. Завоеватель Ромейской державы Мухаммед II признал патриарха Геннадия Схолария главой – православных подданных Порты не только в духовном, но и в гражданском отношении. Константинопольские патриархи получили в Османской империи статус Этнархов, на этом основании другие православные патриархи на территории Османской империи состояли в гражданском подчинении канонически равному им Константинопольскому патриарху. Весьма характерно и такое обстоятельство: Порта входила в сношения с патриархом через министерство иностранных дел.

Учреждение патриаршества в Москве в 1589 г., в связи с чем составлена была «Уложенная грамота», под которой на первом месте поставлена подпись Константинопольского патриарха Иеремии, одобренное на созванном в 1590 г. Соборе в Константинополе, в котором участвовали патриархи: Константинопольский Иеремия, Антиохийский Иоаким и Иерусалимский Софроний, – естественным образом поставило на повестку дня вопрос о месте московского патриарха в диптихе – ранее этот вопрос не стоял, потому что автокефальный статус Русской Церкви, фактически установленный в 1448 г., не признавался на православном Востоке. В Москве требовали для Русской Церкви третье место в диптихе, вслед за Александрийским с его громкими титулами 13-го апостола и вселенского судии. Между тем в постановлении этого Собора говорилось: «Во-первых, признаем и утверждаем поставление в царствующем граде Москве патриарха Иова, да почитается и именуется он и впредь с нами – патриархами, и будет чин ему в молитвах после Иерусалима; а во главе и начале держать ему апостольский престол Константинограда, как и другие патриархи держат; во-вторых, патриаршее имя и честь дано и утверждено ныне не одному только господину Иову, но произволяем, чтобы по нем поставлялись Московским Собором патриархи в России по правилам, как началось от сего сослужебника нашего смирения и во Святом Духе возлюбленного брата нашего Иова. Для того и утверждена сия уложенная грамота на память во веки, лета 1590, месяца мая²⁹⁹.

Таким образом, восточные патриархи не пожелали поставить патриарха Московского в диптихе впереди себя, вслед за Константинопольским патриархом или хотя бы вслед за Александрийским патриархом, как того требовали в Москве. Московскому патриарху было указано пятое место в диптихе, после восточных патриархов. Между тем, согласно 3-му правилу 2 Вселенского Собора, «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть Новый Рим». Если бы Москва на Соборе в Константинополе была официально признана восточными патриархами Третьим Римом, то, если следовать логике отцов 2 Вселенского Собора, а следовать ей было бы естественно, Третьему Риму надлежало бы отвести в диптихе место сразу вслед за Новым Римом, то есть второе, а отнюдь не пятое. Между тем в «Уложенной грамоте», которую, собственно, и утверждали в Константинополе в 1590 г., в уста патриарха Нового Рима Иеремии влагается следующая речь: «Воистину в тебе, благочестивом царе (имеется в виду занимавший тогда царский престол Федор, сын Ивана Грозного. – В. Ц.), Дух Святый пребывает, и от Бога сицевая мысль тобою в дело произведена будет (речь идет об учреждении в Москве патриаршества. – В. Ц.) праве и истинно вашего благородия начинание, а нашего смирения и всего Освященного Собора того превеликого дела свершение. Понеже убо ветхий Рим падеся Аполлинариевою ересью, вторый же Рим, иже есть Константинополь, агарянскими внуцы от безбожных турок обладаем, твое же, о благочестивый царю, великое Российское царство, Третей Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивым царствие в твое в едино собрася, и ты един собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешися в всей вселенней, во всех христианах, и по Божию Промыслу и Пречистым Богородицы милости и молитв ради новых чудотворцов великого Российского царства Петра и Алексия и Ионы, и по твоему царскому прошению у Бога, твоим царским советом, сие превеликое дело исполнитца»³⁰⁰. Здесь в «Уложенной грамоте» почти буквально воспроизводятся мысли старца Филофея о Третьем Риме. В Москве решением Константинопольского Собора о месте Русской Церкви в православном диптихе не были довольны, но с ним смирились.

Итак, православная экклезиология не оставляет места не только римско-католической доктрине о наместничестве Христа и непогрешимости римского епископа, но и притязаниям Константинопольских патриархов на особые права во Вселенской Церкви. Вместе с тем в списках Церквей – диптихах, – а значит, и при распределении мест на Соборах в рамках межцерковного этикета каждой Церкви отведено свое место в общем ряду, и это место ее закрепляется твердо; в течение столетий оно может оставаться неизменным, хотя это место в диптихе, называемое иначе рангом чести, лишено догматического значения, а обусловлено исторически. В основе диптиха лежат разные принципы: древность Церквей, хронологическая последовательность провозглашения автокефалии, политическое значение городов с кафедрами первых епископов.

Ныне Вселенская Православная Церковь включает девять Патриархатов. В порядке диптиха это: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Московский, Грузинский, Сербский, Румынский и Болгарский Патриархаты; шесть автокефальных Церквей возглавляются архиепископами (Кипрская, Элладская и Албанская) и митрополитами (Польская, Чешских земель и Словакии и Американская). В Константинопольской Церкви признается несколько иной диптих: в нем нет места для Православной Церкви в Америке, автокефальный статус которой там не признается, а также Грузинской Церкви отведено место после Болгарской – девятое. Константинопольский диптих употребляется и другими грекоязычными Православными Церквами. Автокефальный статус Православной Церкви в Америке не признается и Сербской Церковью.

В ходе истории Поместные Церкви в 1 тысячелетии становились все более крупными образованиями, но основные принципы их внутреннего устройства, будь то митрополии 4 в. или позднейшие Патриархаты, оставались неизменными и незыблемыми.

Каноническая основа структуры управления во всякой Автокефальной Поместной Церкви определена в 34-м апостольском правиле: «Епископам всякаго народа, – гласит оно, – подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух».

По толкованию Зонары, «настоящее правило повелевает, чтобы первенствующих епископов в каждой епархии почитали главою и без них не делали ничего такого, что имеет отношение к общему состоянию Церкви, каковы, например, догматические исследования, мероприятия по поводу общих заблуждений, поставления архиереев и тому подобное… Впрочем, – продолжает Зонара, – и первенствующему епископу правило не позволяет, по злоупотреблению честию, превращать оную в преобладание, действовать самовластно и без общего согласия своих сослужителей делать что-либо указанное выше или подобное тому».

Большая часть правил, конкретизирующих права и обязанности первоиерарха – главы Поместной Церкви, – относится к 4 – первой половине 5 в., поэтому обычно первый епископ именуется в этих канонах митрополитом.

Правило 9-е Антиохийского Собора, по сути, представляет собой развернутый перифраз 34-го апостольского правила. 16-й и 20-й каноны Антиохийского Собора и 19-е правило Халкидонского Собора возлагают на митрополита обязанность созывать Поместные Соборы и предоставляют ему право председательствовать на них. 4-й и 6-й каноны 1 Никейского Собора возлагают на первоиерархов попечение о вдовствующих кафедрах и осуществление руководства при избрании епископов, а также утверждение избранных. Согласно 9-му правилу Халкидонского Собора, главе Поместной Церкви (митрополиту и экзарху) принадлежит право принимать жалобы на епископов и назначать соответствующие расследования. 63-е правило Карфагенского Собора предусматривает посещение первоиерархом подчиненных епископий, иными словами, дает ему право визитации.

Наконец, согласно 14-му правилу Двукратного Собора, подчиненные первоиерарху епископы обязаны возносить его имя за богослужением: «Аще который епископ, – гласит канон, – поставляя предлогом вину своего митрополита, прежде соборнаго разсмотрения, отступит от общения с ним и не будет возносити имя его, по обычаю, в Божественном тайнодействии; о таковом Святый Собор определил: да будет низложен…».

Таким образом, обязанности, возлагаемые в соответствии с канонами на первоиерарха Поместной Церкви, не сводятся к председательству в Соборе епископов, как это пытались представить в русской церковной печати начала 20 в. сторонники обновленческой тенденции³⁰¹.

В правилах определены и границы власти первоиерарха. В делах, касающихся всей Поместной Церкви, он не может решать ничего важного без согласия собора епископов (апост. 34, 74; Антиох. 9, 19). Первоиерарх избирается и поставляется собором зависящих от него епископов и в случае печальной необходимости подлежит их суду (Ефес. 1). В парикии подчиненного ему епископа первоиерарх мог действовать лишь как административная власть, но не как архиерей: он не вправе был здесь ни рукополагать, ни учить, ни совершать каких-либо архиерейских действий без согласия местного епископа (Кормч., гл. 58). При решении церковных дел первоиерарх действует не единолично, а от лица всей поместной иерархии, которая представлена на Соборе. Через Собор проявляется экклезиологический принцип равенства духовной власти, равенства служения всех епископов, независимо от их титулов и принадлежащей им административной власти.

Согласно 37-му апостольскому правилу, созыв Собора происходит дважды в год: «В первый раз, в четвертую неделю Пятидесятницы, а во вторый, октября во вторыйнадесять день». Впоследствии Трулльский Собор издал новое правило: созывать Собор не реже одного раза в год: «Но как, по причине набегов варваров, и по иным случайным препятствиям, предстоятели церквей не имеют возможности составляти Соборы дважды в году, то разсуждено: для могущих, как вероятно, возникати церковных дел, в каждой области, всемерно быти Собору вышереченных епископов единожды в лето… в том месте, которое, как выше речено, изберет епископ митрополии» (прав. 8). По зову первоиерарха все епископы обязаны являться на указанное им место. Отсутствующие без уважительной причины подлежат прещениям (4 Всел. 19; Карф. 87; Трулл. 8).

Чтобы постановления Собора имели законную силу, он, согласно канонам, должен состоять не менее чем из трех иерархов – митрополита и двух епископов (Антиох. 16, 20). В случае, если бы местные гражданские начальники воспрепятствовали епископу явиться на Собор, то, согласно церковным канонам, они подлежат отлучению (7 Всел. 6), а на основании 137-й новеллы Юстиниана такие начальники отстранялись от своей должности. К компетенции Собора относятся все дела, касающиеся церковной области, однако, естественно, решаться эти дела должны на общецерковных основаниях в соответствии с догматами и канонами; в противном случае Поместная Церковь рискует отпасть от кафолического единства.

По определению 7 Вселенского Собора, вопросы, относящиеся к ведению Соборов, разделяют на «канонические» и «евангельские». Согласно толкованию Вальсамона, «канонические предания суть: законные и незаконные отлучения, определения клириков, управление епископским имуществом и таковое, то есть все, относящееся к области церковного управления и суда, а евангельские предания и Божии заповеди суть: крестить во имя Отца и Сына и Святаго Духа; не Прелюбы сотвори, не любодействуй, не лжесвидетельствуй и подобное», иными словами, литургическая жизнь Церкви, христианская нравственность и вероучение. В соответствии с 37-м апостольским правилом и 20-м правилом Антиохийского Собора к компетенции Собора относятся и «рассуждения о догматах благочестия».

Поместный Собор является также и судебным учреждением. Он представляет собой первую инстанцию при рассмотрении споров между епископами о границах их областей (4 Всел. 17; Трулл. 25), по жалобам клириков на чужого архиерея (4 Всел. 9) и по жалобам на епископов с обвинением их в действиях, несовместимых с достоинством архиерейского сана (Антиох. 12). А для всех мирян и клириков, в отношении которых епископ изрек приговор об их отлучении, Поместный Собор представляет собой вторую апелляционную инстанцию (1 Всел. 5; Антиох. 6, 14, 15). Карфагенский Собор в своем 12-м правиле предусматривает присутствие 12-ти епископов для суда над епископом, 6-ти для суда над пресвитером, 3-х для суда над диаконом. Но в судебной практике Древней Церкви это правило не считалось обязательным, и пресвитеры и диаконы обыкновенно подлежали суду одного своего епископа, но суд над епископом может совершаться только соборно.

Права патриархов, согласно канонам, в главном аналогичны правам автокефальных митрополитов, но круг их более широкий. Патриархам принадлежало право утверждать митрополитов, избранных провинциальными соборами, и рукополагать их. В отличие от митрополитов, патриархи имеют право ставропигии, то есть, посылая свой патриарший крест при основании храма или монастыря, они могут изъять этот храм или монастырь из юрисдикции местного епископа. По толкованию Вальсамона на 31-е апостольское правило, право ставропигии, не упомянутое в канонах, покоится на «долговременном церковном неписаном обычае, который с незапамятных времен и поныне имеет в Церкви силу правил».

Канонические постановления об избрании митрополитов распространились вначале и на избрание патриархов. Впоследствии право утверждения патриархов присвоили себе светские государи. В 15 в., на закате Византийской империи, епископ Симеон Солунский так описывал поставление патриарха: «Когда патриарх умирал, император призывал епископов ближайших городов для участия в избирательном соборе, кроме епископов на соборе присутствовал также хартофилакс дворца. Собор избирал трех кандидатов, которые и предлагались благоусмотрению императора. Император избирал одного из них. Затем следовала интронизация новоизбранного. Император посылал ему мантию и панагию прежнего патриарха, которые хранились у него как у защитника Церкви после его кончины, затем во дворце сам вручал избранному патриарший жезл и объявлял его патриархом»³⁰².

На упреки тех, кто возражал против участия императора в поставлении патриархов, Симеон Солунский отвечал так: «Совсем не император поставляет патриарха, а Собор, император, будучи благочестивым, принимает лишь участие в этом, и не потому только, что он защитник Церкви и помазанник Божий, но, чтобы, принимая в этом участие, дать большую силу тому, что делает Церковь»³⁰³.

Католическим богословием и канонистами практика участия императора в поставлении патриархов и епископов используется как аргумент в противоправославной полемике. Между тем, как отмечал епископ Никодим (Милаш), «в древнее время, много ранее, чем явилось участие византийских императоров в поставлении Константинопольского патриарха, западные государи при избрании Римских пап пользовались правом утверждения. Об этом свидетельствуют: постановление императора Гонория, который в 418 г. подтвердил собор Бонифация I и отверг собор Евлавия; эдикт Одоакра 484 г. о том, что никакой выбор папы не может быть sine nostrae consultationae (без совещания с нами. – B. Ц.); закон Теодориха, подтверждающий эдикт Одоакра в этом отношении. После определения Латеранского собора 1179 г., которым избрание пап было вверено исключительно коллегии кардиналов, право утверждения папского избрания со стороны государя получило отрицательный характер и превратилось в право запрещения избирать лицо, против которого были западные государи»³⁰⁴. Еще в 19 в. австрийскому императору принадлежало право вето при избрании кандидатов на папский престол.

Подобно высшей церковной власти в древних автокефальных митрополиях, в Патриархатах церковная власть осуществляется в единении первоиерарха – предстоятеля с собором епископов. Но поскольку регулярные собрания епископов таких обширных областей, какими являются Патриархаты, связаны были с большими затруднениями и неудобствами, уже в период Вселенских Соборов при патриарших кафедрах образовались постоянные соборы, или синоды епископов. Слово «синод» означает «собор», но на русском языке оно стало употребляться в значении «малый постоянно действующий собор». Особую важность среди них имел, конечно, Константинопольский синод эндимуса (συνοδος ἔνδημουσα). Он собирался из митрополитов и епископов, приезжавших в столицу по делам своих Церквей и порой проживавших в ней по нескольку лет. Благодаря этому патриарх во всякое время имел возможность собрать достаточное число архиереев для принятия соборного решения. После падения Византии, когда к патриарху с синодом перешла и гражданская власть над православными подданными Порты, в синод были включены и представители мирян – фанариоты, избираемые народным собранием.

До середины 15 столетия Русская Церковь не имела автокефалии, а находилась в юрисдикции Константинопольского Патриархата, несмотря на то, что Русь была независимым государством с огромной территорией, превосходившей в ту пору размеры Византийской империи, и более чем с 5-миллионным населением (по тем временам это численность населения великой страны).

Русская митрополия в константинопольских диптихах стояла в ряду последних: в древнейшем из них занимала 61-е, а в более позднем, составленном уже при императоре Андронике Палеологе (1306–1328), – 77-е место. Рядовые митрополии Константинопольского Патриархата, занимавшие более почетные места в росписях, по числу православных жителей зачастую уступали не только всей Киевской митрополии, но и нашим отдельным епархиям.

Историческая странность заключалась и в следующем факте: наша Церковь была зависима не только от Цареградского патриарха и Синода, но и от императора. В важнейших актах Константинопольской Патриархии, касавшихся Киевской митрополии, упоминалось, что они изданы с согласия «высочайшего и святого самодержца» или по его прямому распоряжению. В византийском церковном и государственноправовом сознании император, василевс, мыслился как хранитель догматов и христианского благочестия, как верховный защитник Православия, а значит, и как самодержец (автократор) всех православных народов. Ныне это может показаться всего лишь курьезом, однако для средневекового правового сознания, которому был чужд племенной, национальный сепаратизм, проникнутого унитарной идеей, было вполне естественно, что все православные государи считались вассалами императора. «Правители прочих государств получали от него, в зависимости от их политического веса и родственных связей с правящей в Константинополе династией, титулы архонтов, стольников. В своем труде «О церемониях» Константин Багрянородный писал, что к болгарским царям следует обращаться так: «К любезному и вдохновенному нашему сыну – архонту христианского народа болгар (De ceremoniis, 690)»»³⁰⁵. Киевскому великому князю в 12 в. в Константинополе усвояли скромный придворный титул стольника. Имя императора поминалось за богослужением в русских храмах. Вассальная зависимость Руси от Византии была, конечно, дипломатической, этикетной фикцией, но фикцией, глубоко укорененной в правосознании христианского средневековья.

Существует любопытный исторический документ, превосходно иллюстрирующий притязательность византийского правосознания. В конце 14 в., когда Ромейская держава включала в себя лишь столицу с ее ближайшими окрестностями, великий князь Московский Василий Дмитриевич не велел митрополиту возносить имя императора за богослужением на том основании, что «русские имеют Церковь, а царя не имеют и знать не хотят». Слух об этом нововведении дошел до Константинополя, и патриарх Антоний направил великому князю Василию грамоту, в которой писал: «Это нехорошо. Святой царь занимает высокое место в Церкви, он – не то, что другие местные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной, цари собирали Вселенские Соборы; они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни; много подвизались против ересей. За все это они имеют великую честь и занимают высокое место в Церкви. И если, по Божию попущению, язычники окружили владения и земли царя, все же до настоящего дня царь получает то же самое поставление от Церкви, по тому же чину и с теми же молитвами помазуется великим миром и поставляется царем и самодержцем ромеев, то есть всех христиан. На всяком месте, где только именуются христиане, имя царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей или местных властителей. Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя… Если и некоторые другие из христиан присваивали себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное, противозаконное, более дело тирании и насилия (нежели права). В самом деле, какие отцы, какие соборы, какие каноны говорят о тех? Но все, и сверху, и снизу, гласит о царе природном, которого законоположения исполняются во всей вселенной, и его только имя повсюду поминают христиане, а не чье-либо другое»³⁰⁶. И патриарх Антоний добился тогда того, чтобы на Руси возобновлено было возношение «божественного царского имени».

Константинопольскому патриарху вместе с Синодом и в согласии с императором принадлежало право посвящения русских митрополитов, которое при расширительном толковании этого права соединялось обычно и с назначением их, чаще всего из греков. Константинопольскому престолу принадлежало также право регулирования русского церковного устройства: в Константинополе издавали грамоты об учреждении новых митрополичьих кафедр на Руси, о перенесении кафедры митрополита из одного города в другой – в 1303 г., помимо Киевской митрополии, была основана независимая от нее митрополия в Галиче, которая с тех пор несколько раз упразднялась и восстанавливалась вновь, в 14 в. некоторое время существовала также Киевско-Литовская митрополия наряду с Киевско-Московской. Резиденция Киевских митрополитов, в зависимости от обстоятельств, складывавшихся на самой Руси, но с ведома Константинополя, переносилась несколько раз: из Переславля в Киев, оттуда во Владимир-на-Клязьме и, наконец, в Москву.

Константинопольские патриархи требовали от митрополитов представления сведений о положении церковных дел на Руси и осуществляли высший надзор за их деятельностью. В патриаршей грамоте 1354 г. было сказано, что Киевский митрополит должен не реже чем раз в два года являться с докладом в Константинополь или, по крайней мере, присылать своих уполномоченных. В Константинополе окончательно разрешались споры, возникавшие на Руси, например, о посте в среду и пятницу, если на эти дни приходятся великие праздники. Константинопольской Патриархии принадлежало и право суда над русскими митрополитами по жалобам на них со стороны епископов или князей, право получения денежной дани от митрополии, право ставропигии. Из Константинополя присылалось на Русь святое миро.

В эпоху удельной раздробленности власть общерусского митрополита, поставленного за пределами Русского государства и существовавшая независимо от местных князей, служила сохранению единства Русской Церкви, единению Руси, противодействовала сепаратистским тенденциям удельных княжеств.

Высшая власть над епархиями принадлежала митрополиту с собором епископов. Митрополит с собором открывал новые епископские кафедры, но в этом деле часто решающее значение имела воля великого или удельного князя; в отдельных случаях на это требовалось согласие патриарха. Митрополит Иоанн II настаивал на том, чтобы «учащение епископий», то есть учреждение новых епархий, совершалось с крайней осторожностью. Митрополиту принадлежало право поставления епископов. Вопрос о замещении вдовствующих кафедр митрополит согласовывал с князем. В Новгороде владыки избирались народом и клиром и только посвящались митрополитом и епископами. Митрополит созывал епископов на собор и председательствовал на нем. Как общие пастыри всей Русской земли митрополиты имели также право административного надзора за всеми епархиями Русской Церкви; вместе с собором они вершили суд над епископами (в отдельных случаях митрополит производил суд единолично). Все епархии Русской Церкви платили своим первоиерархам дань.

Отпадение Константинопольского патриарха Иосифа и присланного им на Русь митрополита Исидора в унию послужило толчком к исторически назревшему событию – отделению Русской Церкви от кириархальной Константинопольской Церкви. Преемник Исидора святитель Иона поставлен был в митрополита в 1448 г. собором русских епископов без утверждения патриарха. С тех пор, даже после падения унии на греческом Востоке, русские митрополиты посвящались самостоятельно собором русских епископов и для поставления в Константинополь больше не ездили. После завоевания Византии турками для русских, освободившихся от золотоордынского ига, стало невозможным оставаться в церковной зависимости от Константинопольского патриарха, оказавшегося в неволе у «поганых агарян».

Историки предполагают, что некоторое время после учреждения автокефалии митрополия находилась под отлучением патриарха, но позже в Константинополе смирились с совершившимся фактом, хотя официально автокефалию Русской Церкви не признавали. Об этом свидетельствуют разные обстоятельства, в частности, когда в конце 16 в. велись переговоры об учреждении патриаршества, Константинопольский патриарх Иеремия предлагал вначале дать Русской Церкви автокефального архиепископа. Следовательно, до тех пор он еще не признавал ее автокефальной, но нужда заставляла патриархов обращаться в Москву за милостыней, и между Константинопольской Патриархией и Московской митрополией вскоре после 1448 г. восстановилось церковное общение.

Святой Иона, первый автокефальный русский первоиерарх, имея резиденцию в Москве, носил еще титул митрополита Киевского и всея Руси. Преемник же его Феодосий был титулован уже как Московский митрополит. После установления в Москве автокефалии западные русские епархии образовали отдельную митрополию, вначале называвшуюся по-старому – Киевской и всея Руси, а потом менее притязательно – Киевской и Галицкой. До своего воссоединения с Московской Патриархией в конце 17 в. она оставалась зависимой от Константинопольского Патриархата.

Права автокефальных Московских митрополитов относительно подчиненных им епархий соответствовали канонам. Митрополиты созывали епископов на соборы и председательствовали на них. Принято было за правило, чтобы архиереи собирались в Москву для совещаний не реже одного раза в год. В случае необходимости епископы собирались чаще. Бывало и так, что, собравшись в Москве по требованию обстоятельств, архиереи надолго задерживались в столице, составляя с малыми промежутками времени целый ряд соборов. В иных случаях созывался собор «из прилучившихся в Москве епископов», подобный Константинопольскому «синоду эндимуса». Для этого почти все архиереи имели в Москве свои постоянные подворья. Характерно и то, что в этих Освященных Соборах принимали участие не только архиереи, но и архимандриты, игумены, пресвитеры, носители светской власти: князья, цари, бояре. Соборы созывались также и для решения текущих дел: рукоположения епископов на вдовствующие кафедры, суда над архиереями.

В 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче, по хлопотам боярина Бориса Годунова, на Руси было учреждено патриаршество. Первый Московский патриарх святой Иов был поставлен при участии Вселенского патриарха Иеремии II, который находился тогда в России для сбора милостыни. В связи с этим актом была составлена «Уложенная грамота», которая помещена в начале Кормчей книги. Под ней поставлены подписи не только русских архиереев, архимандритов и игуменов, но также и стоящая на первом месте подпись Патриарха Константинопольского Иеремии вместе с подписями митрополита Монемвасийского Иерофея, архиепископа Элассонского Арсения и греческого архимандрита Христофора. С формально-юридической стороны «Уложенная грамота» является поэтому документом, принадлежащим в равной мере как Москве, так и Константинополю.

В «Уложенной грамоте» есть место, в котором воспроизводится идея старца Филофея о Третьем Риме. Главное отличие формулы, содержащейся в «Уложенной грамоте», от соответствующего места из послания старца заключается в отсутствии в грамоте профетического утверждения о том, что «Четвертому Риму не бывать». Устранение этой формулы лишает рассматриваемый документ апокалиптической остроты и эсхатологической перспективы, столь важной для самого старца Филофея и, несомненно, приглушенной в позднейшем осмыслении филофеевских идей, когда, впрочем, идея о том, что Четвертому Риму не быть, стала весьма популярной и расхожей, но, утратив филофеевский апокалиптический пафос, приобрела триумфалистское звучание.

После Флорентийского Собора и завоевания Константинополя турками в Москве возникли подозрения относительно чистоты православия у греков, что явилось одной из главных причин старообрядческого раскола. В «Уложенной грамоте» эти подозрения, естественно, отразиться не могли. Единственный смысл упоминания о падении Второго Рима и у Филофея, и в «Уложенной грамоте» заключается в констатации факта завоевания Константинополя османами и прекращения в результате этого завоевания существования православной империи на Босфоре. Следовательно, Москва, здесь уже не в смысле Русской Церкви, а Российского царства, потому стала Третьим Римом, что это было православное и независимое от иноверных властей государство.

Таким образом, резюмируя сказанное, можно сделать вывод: идея преемства Москвы Новому Риму, присутствующая в «Уложенной грамоте», включает в себя мысль о том, что Русская Церковь в чистоте хранит православную веру, что Россия – это православное самодержавное государство и что политическим центром православного мира является Москва.

В мае 1590 г. патриарх Иеремия созвал в Константинополе Собор, в котором участвовали патриархи Антиохийский Иоаким и Иерусалимский Софроний, и предложил утвердить его «хрисовулл» – уложенную грамоту о поставлении в Москву патриарха. Восточные патриархи признали это дело «благодатным и благословенным» и приняли постановление. Грамоту подписали патриархи: Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский (Александрийская кафедра тогда вдовствовала) и участвовавшие в деяниях Собора 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов. В соборном акте русский государь назван «единым ныне на земли царем, великим православным», но никакого упоминания о Третьем Риме в этом акте нет. Причины тому могли быть разными. Но среди них была, несомненно, и та, что на этом Соборе решался вопрос не о царстве, а сугубо церковный, и в частности о диптихе. Восточные патриархи не пожелали поставить патриарха Московского в диптихе впереди себя, вслед за Константинопольским патриархом, как на то надеялись в Москве. Ему было отведено 5-е место, после восточных патриархов.

От восточных патриархов русский Первосвятитель отличался прежде всего тем, что при нем не было постоянного собора, синода, какой в то время состоял при патриархах на Востоке, а также тем, что наш патриарх не являлся третьей инстанцией, возвышающейся над епархиальными епископами и митрополитами. Сан митрополита, присвоенный после поставления патриарха архиереям Новгородскому, Ростовскому, Казанскому и Крутицкому, являлся у нас с этих пор простым титулом; по своим властным полномочиям эти архиереи оставались теми же епископами, какими были и другие владыки. Митрополичьих округов в Русской Церкви образовано не было.

При патриаршей кафедре открыты были приказы, которые первоначально заведовали делами патриаршей области, впоследствии же их полномочия распространились на всю территорию Русской Церкви. Один из них именовался Приказом духовных дел, или Патриаршим разрядом. Здесь готовились настольные грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от патриарха, благословенные грамоты на сооружение церквей, а также вершился суд над клириками и мирянами. Казенный приказ распоряжался сборами, поступавшими в патриаршую казну. Дворцовый приказ ведал хозяйством патриаршего дома; в его подчинении находились все светские чиновники патриарха. Персонал приказов составляли духовные и светские лица. Казенным приказом заведовал архиерейский казначей, обыкновенно из монахов. В Дворцовом приказе сидели светские чиновники – патриаршие бояре и дьяки. Патриарший разряд до Большого Московского Собора 1667 г. тоже находился в ведении светских начальников – боярина с дьяками и подьячими. Однако Собор счел неканоничным, чтобы духовные лица судились у мирян, и постановил следующее: дела по обвинению клириков должны рассматриваться судьями в духовном чине. Патриарший разряд после этого разделили на два отделения: одно, где остались сидеть бояре и дьяки, для суда над мирянами, другое из духовных лиц – для суда над клириками. Освященные Соборы при патриархах созывались реже, чем при автокефальных Московских митрополитах, но они оставались высшей инстанцией власти в Русской Церкви.

В 1700 г., после кончины патриарха Адриана, во главе Русской Церкви был поставлен митрополит Рязанский Стефан Яворский со званием «экзарха, блюстителя и администратора патриаршего стола», или местоблюстителя патриаршего престола.

Опираясь на формальные основания, период местоблюстительства можно рассматривать как продолжение предыдущей, патриаршей, эпохи, поскольку юридически, пока не был учрежден Святейший Синод, патриаршество не было отменено. Но реальная церковная жизнь при патриаршем местоблюстителе митрополите Рязанском Стефане имела существенно иной характер, чем в 17 столетии при патриархах. Можно указать на ряд факторов, сближающих эту эпоху с последующим, а не с предыдущим периодом. Соотношение государственной и церковной власти в самой церковной жизни значительно изменилось в сторону преобладания государства, в этом отношении знаменательным событием стало восстановление Монастырского приказа в 1701 г. При патриархах было непредставимо, чтобы указы по делам церковным издавались даже не царской властью, а боярской думой, а при митрополите Стефане Сенат издавал такие указы и даже делал выговоры местоблюстителю, и это при том, что как личность митрополит Стефан был более властной и сильной натурой, чем последний патриарх 17 столетия Адриан. Второе обстоятельство связано со значительным западным влиянием на церковную жизнь уже в начале 18 в., чего в таких масштабах в 17 столетии быть не могло: достаточно сослаться на такие явления, как латинизация духовной школы (применительно к Московской славяно-греко-латинской академии эту латинизацию можно точно датировать 1700-м годом), как ставшее характерным и обычным делом замещение архиерейских кафедр выходцами из Киевской академии и лицами, получившими образование на Западе, – это относится ко всем наиболее представительным церковным деятелям эпохи.

И наконец, третьим обстоятельством, заставляющим считать начало 18 столетия началом нового периода церковной истории, было то, что учреждение Синода не стало совершенно неожиданным событием, реформа обдумывалась, планировалась и готовилась с того момента, когда было решено отложить избрание нового патриарха. Ведь нормальным образом избрание должно было состояться не позже чем через год после кончины патриарха Адриана. Учитывая все эти обстоятельства, время местоблюстительства можно включить в синодальный период, как это делается традиционно, хотя в нем он составляет особую эпоху.

В 1718 г. Петр повелел епископу Псковскому Феофану (Прокоповичу) составить проект преобразования церковного управления. Этот проект под названием «Духовный регламент» был написан к февралю 1720 г. После утверждения его Сенатом и Освященным Собором, после сбора подписей под ним епископов и степенных монастырей «архимандритов и игуменов» 14 февраля 1721 г. состоялось открытие новой Коллегии. В нее вошли митрополит Стефан в должности президента, 2 вицепрезидента: архиепископы Феофан и Феодосий, 4 советника из архимандритов, 4 асессора из пресвитеров и один из «греческих черных священников». Уже на первом заседании Духовной коллегии встал вопрос о молитвенном возношении нового церковного правительства. «Святейшее Духовное коллегиум» звучало несообразно. Предлагались другие варианты названия: «собрание», «собор». В конце концов остановились на греческом слове «Синод» – Святейший Правительствующий Синод. От первоначального названия высшего церковного правительства отказались и по административным соображениям: оно ставило его в один ряд с прочими коллегиями, которые, соответствуя появившимся позже министерствам, были подчинены Сенату. Для высшей церковной власти православной страны такой статус был явно неприличен. А Святейший Правительственный Синод, уже в силу своего названия, ставился наравне с Правительствующим Сенатом.

Основания для замены патриаршего управления синодальным подробно изложены в предисловии к самому «Духовному регламенту»: 1) Собор скорее может найти истину, чем одно лицо; 2) определения, исходящие от Собора, авторитетнее, чем единоличные указы (в доказательство этого утверждения делается ссылка на то, что сам монарх в важнейших делах советуется с высшими государственными сановниками); 3) при единоличном правлении дела часто приостанавливаются из-за личных обстоятельств правителя, и в случае его смерти течение дел и вовсе прекращается на некоторое время; 4) в коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо; 5) коллегия имеет больше свободы в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху; 6) и несомненно, главное для Петра и Феофана: от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя, ибо «простой народ не видит, како разнствует власть духовная от самодержавной, но великого высочайшего пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть вторый государь, самодержцу равносильный или и больший его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство»³⁰⁷; 7) все члены коллегии имеют равные голоса, и все, не исключая и ее президента, подлежат суду коллегии, в то время как патриарх мог бы не захотеть судиться у подчиненных ему епископов и самый этот суд в глазах простого народа показался бы подозрительным и некрепким; так что для суда над патриархом понадобилось бы созывать Вселенский Собор, что, ввиду отношений России с турками, весьма затруднительно; и наконец 8) соборное правительство должно стать школой духовного управления.

Для придания большего авторитета и каноничности новому церковному правительству Петр I обратился к Константинопольскому патриарху Иеремии III с просьбой, чтобы он, по совещании с другими патриархами, «учреждение духовного Синода за благо признать изволил». В 1723 г. Иеремия прислал свою утвердительную грамоту, в которой извещал о признании Святейшего Синода своим «во Христе братом», имеющим власть «творити и совершати елико четыре апостольские святейшие патриаршие престолы»³⁰⁸. Аналогичные грамоты были получены и от других восточных патриархов.

Таким образом, Святейший Правительственный Синод был признан в качестве постоянного Собора, равного по власти патриархам и потому носящего титул Святейшего. В отличие от Синода при восточных патриархах, наш Синод не восполнял патриаршую власть, а заменял ее, являясь как бы «коллегиальным патриархом». Он заменял и Поместный Собор как высший орган церковной власти.

Упразднение первосвятительского сана, замена его «безглавым» Синодом, равно как и исчезновение более чем на 200 лет Поместных Соборов из жизни Русской Церкви, явилось грубым нарушением 34-го апостольского правила, согласно которому «епископам всякаго народа подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения… всех».

Президент, а после первенствующий член Синода, ничем не отличаясь по своим правам от других его членов, лишь символически представлял первого епископа, первоиерарха, без разрешения которого в Церкви не должно твориться ничего такого, что превышало бы власть отдельных епископов. Не был Синод, состоявший всего лишь из нескольких архиереев и пресвитеров, и полноценной заменой Поместного Собора.

Для членов Синода была составлена присяга: «Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей коллегии быти самого Всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего»³⁰⁹.

Эта присяга просуществовала до 1901 г., почти 200 лет. В «Духовном регламенте» недвусмысленно провозглашалось, что «Коллегиум правительственное под державным монархом есть и от монарха уставлено»³¹⁰. Монарх же с помощью соблазнительной игры слов вместо традиционного наименования его «помазанником» именуется в Регламенте «Христом Господним».

Святейший Правительствующий Синод, как и Сенат, действовал от имени государя, получал от него к исполнению высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Святейшего Синода вплоть до 1917 г. выходили со штемпелем «По указу Его Императорского Величества». В государственных бумагах церковная власть с тех пор стала именоваться «Ведомством православного исповедания» наряду с другими ведомствами: военным, финансовым, судебным, внутренних дел.

Синодальная реформа в церковной литературе получила всестороннюю и справедливую критическую оценку, но в суждениях о ней не стоит все-таки впадать в однобокий критицизм. От него смог удержаться в своей продуманной, взвешенной оценке митрополит Московский святитель Филарет: «Духовную коллегию, которую у протестанта перенял Петр, Провидение Божие и Церковный Дух обратили в Святейший Синод»³¹¹.

Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. С согласия высочайшей власти ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизовать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании мирян. Наконец, Синод служил органом канонического общения Русской Церкви с автокефальными Православными Церквами, со вселенским Православием. В домовой церкви первенствующего члена Синода за богослужением возносились имена восточных патриархов.

Помимо того, что Синод был центральным органом управления Русской Церковью, он являлся еще епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную. Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при патриархах, переименованные, однако, в дикастерию (в Москве) и тиунскую контору (в Петербурге). Но после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 г. Синодальная область прекратила свое существование. В непосредственном ведении Синода от бывшей Синодальной области остались лишь Кремлевский Успенский собор и ставропигиальные монастыри.

Состав Синода со времени его учреждения неоднократно подвергался основательным переменам. Уже при Екатерине I (1725–1727) он был разделен на два апартамента (1726): духовный и экономический. Первый апартамент, в ведении которого были оставлены исключительно духовные дела, состоял из первоприсутствующего (после кончины митрополита Стефана в 1722 г. новый президент Синода уже не назначался) и 6 членов. Экономический апартамент ведал земельными владениями монастырей и епархиальных домов и состоял из чиновников. При Екатерине I Синод перестал называться «Правительствующим» и стал «Духовным Синодом». Впоследствии было восстановлено его первоначальное название. Что касается экономического апартамента Синода, то он под различными названиями – «камер-контора», «коллегия экономии» – не один раз передавался из ведения Синода в ведение Сената и обратно, пока наконец церковная власть окончательно не была устранена от управления церковными населенными землями в результате их секуляризации.

По штатам, утвержденным в 1818 г., в Синоде присутствовали семь лиц, один из которых именовался «первенствующим». В Синод входили со званием его членов – митрополиты Петербургский (обычно, но не всегда первенствующий), Киевский и Московский, зачастую и экзарх Грузии. Иногда членами Синода назначались другие архиереи, обычно в связи с их выдающимися заслугами, например, членом Синода был митрополит Иосиф (Семашко), инициатор воссоединения униатов на Полоцком Соборе 1839 г. Другие архиереи, которые вызывались в Синод (по его представлению) указами императора на неопределенный срок, именовались «присутствующими в Синоде». В 20 в. в Синод стали вызывать протопресвитеров.

В 1722 г. указом императора учреждается должность синодального обер-прокурора. Первым обер-прокурором был И. В. Болтин, занимавший эту должность с 1722 по 1725 г. Инструкция обер-прокурора была буквально списана с Инструкции генерал-прокурора при Сенате. Обер-прокурором, по мысли Петра I, должен был назначаться «из офицеров добрый человек…». Ему вменялось в обязанность быть «оком государя и стряпчим по делам государственным»³¹².

Для высшей церковной власти XIX в. характерно поэтапное расширение прав обер-прокурора: при князе А. Н. Голицыне, графе Н. А. Протасове и особенно К. П. Победоносцеве права эти были расширены настолько, что из чиновника, только контролирующего ведение синодальных дел со стороны юридической правильности и соблюдения интересов государства, как это было предусмотрено в петровской Инструкции, обер-прокурор стал полномочным министром, ответственным перед императором не только за соблюдение юридической формы в деятельности Синода, но и по существу. Эти новые полномочия обер-прокурора возникли из того, что при Александре I были отменены личные доклады царю первоприсутствующего члена Синода. Право представления регулярных личных докладов императору по церковным делам и присутствия на заседаниях Комитета министров и Государственного Совета приобрел обер-прокурор.

В круг обязанностей обер-прокурора входило: 1) наблюдение за исполнением государственных законов по Духовному ведомству и контроль за своевременным исполнением дел; 2) просмотр протоколов Святейшего Синода, прежде чем они будут приведены в исполнение; 3) представление докладов Синода императору и объявление Синоду высочайших повелений; 4) присутствие на заседании Государственного Совета и Комитета министров по делам Православной Церкви; 5) через обер-прокурора осуществлялись все сношения Синода с министрами и другими высшими светскими начальниками; 6) к нему на предварительные заключения поступали все рассматриваемые в Сенате дела, которые касались церковной недвижимости; 7) обер-прокурор являлся главным начальником для светских чиновников, состоявших на службе в Духовном ведомстве. Как государственный сановник, равный по своим правам министрам, обер-прокурор имел при себе заместителя – товарища обер-прокурора и канцелярию, подобную департаментам при министерствах. Эта канцелярия была учреждена в 1839 г. Кроме канцелярии обер-прокурора, существовала еще канцелярия Святейшего Синода, но и она подчинялась обер-прокурору. В ней рассматривались и подготавливались дела, утверждаемые затем Синодом. Обер-прокурору были также подчинены секретари епархиальных духовных консисторий.

В 1839 г. по инициативе обер-прокурора графа Н. А. Протасова было учреждено подчиненное обер-прокурору хозяйственное управление, в ведении которого находилось все имущество и денежные средства Синода. В 1867 г. при Святейшем Синоде был открыт Учебный комитет. Его председатель и 9 членов назначались Синодом: председатель – непременно из духовных лиц, а члены – из духовных и светских. Причем светские члены утверждались Синодом по представлению обер-прокурора. Помимо постоянных членов, к участию в деятельности комитета председателем приглашались и другие лица (с ведома Синода или обер-прокурора) из проживавших в Петербурге ученых и педагогов. Учебный комитет осуществлял общее административное управление и научно-методическое руководство семинариями и духовными училищами.

В непосредственном ведении Синода находились также две синодальные конторы: Московская и Грузино-Имеретинская. Первая из них, под председательством Московского митрополита, а в его отсутствие – первого викария епархии, состояла из архиереев, находившихся на покое в московских монастырях, архимандрита одного из московских ставропигиальных монастырей и протопресвитера Успенского собора. Эти кандидатуры утверждались по представлению Святейшего Синода высочайшими указами. Синодальная контора в Москве заведовала Успенским собором, московскими ставропигиальными монастырями, синодальным домом, церковью Двенадцати Апостолов, синодальной ризницей и библиотекой. Кроме того, она ведала приготовлением святого мира.

Грузино-Имеретинская синодальная контора, образованная в 1814 г., имела более широкие полномочия, являясь высшим органом управления Грузинского экзархата, учрежденного в 1811 г. Название ее Грузино-Имеретинской было связано с тем, что в ту пору Грузией (Картли) по преимуществу называли Центральную (собственно Картли, или Сакартвело) и Восточную Грузию (Кахетию), а Западную Грузию, историческим центром которой был Кутаиси, – Имеретией. В более широком употреблении этот топоним относился также к Гурии, Сванетии, Мингрелии, Джавахетии, Абхазии и Аджарии, причем древний церковный центр Имеретин находился в Абхазии, в Пицунде, поэтому и предстоятели Имеретинской Церкви носили ранее титул Абхазских католикосов.

Грузино-Имеретинская синодальная контора первоначально состояла, помимо председателя экзарха Грузии с титулом митрополита Мцхетского, Тифлисского и Карталинского, из епископа Телавского и Грузино-Кавказского – такой титул стал с 1814 г. носить архиерей, ранее именовавшийся Алавердско-Кахетинским, а также двух архимандритов и двух протоиереев. Члены конторы назначались по представлению экзарха Святейшим Синодом. Впоследствии состав конторы менялся: в 1900 г. она состояла, помимо председателя экзарха, из пяти членов – одного архиерея, трех архимандритов и одного протоиерея, на заключительном этапе существования этого учреждения оно включало помимо председателя экзарха четырех членов: трех архимандритов и одного протоиерея.

При Грузино-Имеретинской синодальной конторе находилась канцелярия, управление которой возлагалось на прокурора, подчинявшегося не только экзарху, но и, как это имело место с епархиальными секретарями духовных консисторий, обер-прокурору Святейшего Синода.

Грузино-Имеретинская синодальная контора обязана была неукоснительно исполнять указы и распоряжения Святейшего Синода, а также представлять в Синод ежегодные отчеты о состоянии дел в Грузинском экзархате. В ведении Грузино-Имеретинской конторы в конце 19 в. состояла также Урмийская духовная миссия, которая впоследствии была переподчинена непосредственно Святейшему Синоду, под его прямым управлением состояли и другие миссии.

Каноническая ущербность синодальной системы осознавалась многими архиереями, клириками и мирянами. В царствование Александра II необходимость преобразования церковного строя начинает обсуждаться публично. Чрезвычайно характерна в этом отношении записка А. Н. Муравьева «О состоянии Православной Церкви в России» (1856), в которой он высказался за упразднение или, по меньшей мере, существенное сужение полномочий обер-прокуратуры и даже за восстановление патриаршества. В 1880-е годы в епархиальных городах России – Петербурге, Киеве, Казани – проходят совещания епархиальных архиереев отдельных регионов, на которых обсуждаются вопросы церковной жизни, особенно острые в этих местностях. В литературе такие епископские совещания получили название «соборы».

У церковного народа появляется надежда на созыв Всероссийского Поместного Собора. В умах людей, особенно болезненно переживавших неканоничность синодального управления, зреет мысль о восстановлении патриаршества. Когда в ходе революции 1905–1907 гг. были изданы Манифесты, предоставлявшие широкие права иноверцам, инославным и старообрядцам, духовенство и церковная общественность встревожились тем, что Православная Церковь, находившаяся в течение 200 лет под жесткой опекой государственной власти, может оказаться в худшем положении, чем иноверцы и инославные религиозные объединения. Об этом тогда заговорили с амвонов и на страницах церковной печати. Созыв Поместного Собора почти всеми в Церкви осознан был как необходимое, безотлагательное дело.

Специально учрежденное Предсоборное присутствие подготовило материалы для предстоящего Поместного Собора и было распущено указом святого императора Николая II. Работу Присутствия продолжил Святейший Синод, который 25 апреля 1907 г. представил царю доклад о программе занятий предстоящего Поместного Собора. Царь наложил на доклад резолюцию, в которой велел отложить созыв Собора «ввиду переживаемого ныне тревожного времени». В 1912 г. материалы Присутствия пересматривались Предсоборным Совещанием, но до созыва Собора дело опять не дошло.

Лишь после отречения императора Николая II, который, согласно коронационному манифесту Павла I от 5 апреля 1797 г., имел статус главы Церкви, возникла острая необходимость в устроении нового порядка церковного управления. Временное правительство проводило политику, направленную на построение исключительно светского государства, на отделение Церкви от государства. Созыв Собора в сложившихся условиях нельзя было откладывать долее. В 1917 г. Предсоборный Совет, работавший под председательством архиепископа Финляндского Сергия, подготовил «Положение о Всероссийском Поместном Соборе».

Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917–1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив патриаршество, он проложил рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Поместный Собор хронологически совпал с революционными преобразованиями, с крушением Российской империи. Политическая структура старого государства рухнула, а Церковь Христова, руководимая благодатию Святого Духа, не только сохранила свой богозданный строй, но и на Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, сумела выправить деформации, которые она претерпела в синодальный период, и тем самым обнаружила свою неотмирную природу.

Для участия в деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского собора и военного духовенства, наместники четырех лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустынь, представители монашествующих, единоверцев, Духовных академий, воинов действующей армии, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Выборы от епархий, согласно разработанным Предсоборным Советом «Правилам», были трехступенчатыми: 23 июля в приходах избирались выборщики, 30 июля эти выборщики на собраниях в благочиннических округах избирали членов епархиальных избирательных собраний, 8 августа епархиальные собрания избирали делегатов на Поместный Собор. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.

Столь широкое представительство пресвитеров и мирян было связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви. Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на Совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина, вверена Церковь. По мысли А. В. Карташева, Епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора³¹³.

Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря, до Рождественских каникул, вторая – с 20 января 1918 г. по 7(20) апреля, третья – с 19 июня (2 июля) по 7(20) сентября. Своим почетным председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский Тихон (Белавин). Был составлен Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившихся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.

Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причем в совершенно новых условиях, когда вслед за падением самодержавия распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому по преимуществу церковноустроительный канонический характер. 11 октября 1917 г. председатель отдела высшего церковного управления епископ Астраханский св. Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, в котором он предложил восстановить патриаршество. На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении патриаршества обсуждался с особой остротой. Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. В выступлениях сторонников восстановления патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви.

28 октября 1917 г. прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление: «1. В Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян. 2. Восстанавливается патриаршество, и управление церковное возглавляется патриархом. 3. Патриарх является первым между равными ему епископами. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору»³¹⁴.

Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания патриарха: при первом голосовании каждый член Собора подаст записку с именем одного кандидата. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, будет проводиться повторное голосование, в котором соборяне должны подать записки с именами трех кандидатов, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран патриарх. Патриархом мог быть избран не только епископ, но также и пресвитер из монахов, целибатных или вдовых священников. 5 ноября 1918 г. из трех кандидатов, получивших большинство голосов, патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.

С восстановлением патриаршества преобразование всей системы церковного управления не было завершено. Краткое Определение от 4 ноября 1917 г. впоследствии было дополнено целым рядом развернутых Определений об органах высшей церковной власти: «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России», «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления», «О порядке избрания Святейшего Патриарха», «О местоблюстителе патриаршего престола».

Патриарха Собор наделил правами, соответствующими каноническим нормам, прежде всего 34-му апостольскому правилу и 9-му правилу Антиохийского Собора: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными Церквами, обращаться к всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх получил право визитации всех епархий Русской Церкви и право принимать жалобы на архиереев. Согласно Определению Собора, патриарх является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри. Управление Патриаршей областью под общим руководством первоиерарха возлагалось на архиепископа Коломенского и Можайского.

«Определением о порядке избрания Святейшего Патриарха» от 31 июля (13 августа) 1918 г. устанавливался порядок в основном аналогичный тому, на основании которого избран был патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой патриарх является епархиальным архиереем.

В случае освобождения патриаршего престола предусматривалось незамедлительное избрание местоблюстителя из числа присутствующих членов Синода и Высшего Церковного Совета. Ввиду опасного для Церкви развития политических событий 24 января 1918 г. на закрытом заседании Собор предложил патриарху избрать несколько блюстителей патриаршего престола, которые будут преемствовать его полномочия в случае, если коллегиальный порядок избрания местоблюстителя окажется неосуществимым. Это постановление было исполнено патриархом Тихоном, послужив спасительным средством для сохранения канонического преемства первосвятительского служения.

Поместный Собор 1917–1918 гг. образовал два органа коллегиального управления Церковью в период между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет (ВЦС). Определение «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» было вынесено Собором 7 декабря 1917 г. Согласно этому Определению, «управление церковными делами принадлежит Всероссийскому Патриарху совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом»³¹⁵. На следующий день, 8 декабря, Собором было принято еще одно Определение: «О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего церковного управления».

В соответствии с этим Определением к компетенции Священного Синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а к ведению Высшего Церковного Совета – дела церковно-общественные: административные, хозяйственные, финансовые, школьно-просветительные. Важнейшие дела – по подготовке Соборов, открытию новых епархий, защите прав и интересов Церкви – подлежали решению на совместном присутствии Священного Синода и ВЦС.

На основании Определения «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» в состав Синода входили, помимо его председателя – патриарха, еще 12 членов: митрополит Киевский по должности, 6 архиереев по избрании Собором на три года и 5 епископов, призываемых по очереди сроком на один год. В состав Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Священный Синод, Святейшим Патриархом, входило 15 членов, в том числе 3 архиерея из состава Священного Синода, которые делегировались самим Синодом, а также по избранию Поместным Собором на 3-летний межсоборный срок – один монах из монастырских иноков, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян. Из числа клириков могли быть избраны пресвитеры, диаконы и псаломщики. В Высший Церковный Совет могли быть избраны и лица, не участвовавшие в Соборе, в случае их согласия.

Вместе с членами Священного Синода и ВЦС избирались также в равном числе заместители, которые должны были в межсоборный период заменять не имевших возможность участвовать в заседаниях или выбывших членов ВЦС в порядке очереди, определявшейся количеством голосов, поданных на Соборе при избрании заместителей членов ВЦС. При этом выбывшими признавались, помимо скончавшихся, также члены ВЦС, не посещавшие заседаний Высшего Церковного Совета без уважительной причины свыше месяца.

Дела в Священном Синоде и Высшем Церковном Совете решались общим согласием или большинством голосов, при этом в случае равенства голосов голос председателя давал перевес. Никто из присутствовавших, в соответствии с соборным Определением, не мог отказаться от голосования. В Определении Собора содержалось положение о том, что в тех случаях, когда патриарх признает, что принятое решение не принесет пользы и блага Церкви, он может заявить протест. Протест должен быть сделан на том же заседании и затем изложен в письменном виде в трехдневный срок. По истечении 7 дней со времени подачи протеста дело вновь должно было рассматриваться Священным Синодом или ВЦС. Если патриарх не найдет возможным согласиться и с новым решением дела, то оно приостанавливается и передается на рассмотрение ближайшего Поместного Собора либо патриарх действует по своему усмотрению. Но принятое им таким образом решение выносится на рассмотрение очередного или чрезвычайного Поместного Собора, от которого и зависит окончательное разрешение вопроса. При этом такое право было предоставлено исключительно патриарху, но не иным замещающим его по тем или иным обстоятельствам в качестве председательствующих на заседаниях Синода или ВЦС иерархам.

В 1918 г. Поместный Собор принял также Определение по проекту Положения о временном высшем управлении Православной Церковью на Украине, которым предусматривалась автономия Украинской Церкви в местных церковных делах.

Высшее церковное управление в период, последовавший за Собором, возглавлялось Святейшим Патриархом. Под его председательством заседали Священный Синод и Высший Церковный Совет (ВЦС), которые и принимали важнейшие решения. В годы Гражданской войны заседания Синода и ВЦС проводились регулярно, но далеко не в полном составе ввиду обстоятельств, вызванных Гражданской войной и гонениями на Церковь. Большинство членов Синода и ВЦС выбыло: одни пали жертвами беззаконных расправ, другие эмигрировали. В 1921 г. в связи с истечением межсоборного срока были утрачены полномочия членов ВЦС, избранных на три года, равно как и членов Священного Синода, значительное большинство которых выбыло уже ранее этого срока. Святитель Тихон, однако, и после этого созывал иногда заседания Священного Синода и ВЦС, затем только Синода, в том составе, который имелся фактически. В 1923 г., после своего освобождения из-под ареста, святитель Тихон образовал Временный Патриарший Синод с ограниченными, главным образом совещательными правами.

25 декабря 1924 г. (7 января 1925) святитель Тихон составил следующее распоряжение: «В случае нашей кончины наши патриаршие права и обязанности до законного выбора патриарха предоставляем временно Высокопреосвященнейшему митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосвященнейшему митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру, митрополиту Крутицкому»³¹⁶.

На основании этого распоряжения сонм архипастырей в составе 60 иерархов, собравшихся на погребение патриарха Тихона, 30 марта (12 апреля) 1925 г. постановил, что «почивший патриарх при данных обстоятельствах не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти». Поскольку митрополитов Кирилла и Агафангела в Москве не оказалось, было признано, что митрополит Петр «не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания»³¹⁷.

Священномученик митрополит Петр (Полянский) возглавлял Русскую Церковь в качестве местоблюстителя до 6 декабря 1925 г. 23 ноября (6 декабря) своим распоряжением на случай невозможности для него исполнять обязанности местоблюстителя он поручил временное исполнение этих обязанностей митрополиту Сергию (Страгородскому), который и приступил к их отправлению 23 ноября (6 декабря) 1925 г. в должности заместителя местоблюстителя. С 13 декабря 1926 г. по 20 марта 1927 г. Русскую Церковь временно возглавлял митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), а после него – архиепископ Угличский святой Серафим (Самойлович). Первый был назван в распоряжении митрополита Петра вслед за именами митрополитов Сергия и Михаила (Ермакова); второго назначил митрополит Иосиф, когда и он лишен был возможности управлять церковными делами. 20 мая 1927 г. кормило высшей церковной власти вернулось к митрополиту Нижегородскому Сергию (с 1934 г. митрополит Московский и Коломенский).

27 декабря 1936 г., после получения ложной информации о кончине митрополита Петра (в действительности митрополит Петр был расстрелян позже, в 1937 г.), он принял должность патриаршего местоблюстителя.

В мае 1927 г. заместитель местоблюстителя митрополит Сергий учредил Временный Патриарший Синод. Но это было лишь совещательное учреждение. В акте митрополита Сергия об открытии Синода говорилось: «Во избежание всяких недоразумений считаю нужным оговорить, что проектируемый при мне Синод ни в какой степени не полномочен заменить единоличное возглавление Российской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа, лично при мне, как заместителе первого епископа нашей Церкви. Полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают»³¹⁸. В соответствии с этим разъяснением как сами участники Временного Синода, так и их число определялись не избранием, а волей заместителя местоблюстителя. Временный Синод просуществовал 8 лет и был закрыт 18 мая 1935 г. Указом митрополита Сергия.

8 сентября 1943 г. в Москве открылся Архиерейский Собор, в состав которого входили 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. Собор избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Изменение титула патриарха (ранее было – Московский и всея России) связано с изменением официального названия Церкви: вместо Российской – Русская, а это изменение обусловлено было тем, что Россией в ту пору называлась только часть страны – РСФСР, а слово «Русь» обозначает также Украину и Белоруссию, иными словами, большую часть канонической территории нашей Поместной Церкви. На Архиерейском Соборе был также образован Священный Синод при патриархе.

Святейший Патриарх Сергий почил в 1943 г. После его кончины Русскую Церковь возглавил, согласно завещанию почившего Первосвятителя, в должности местоблюстителя митрополит Ленинградский Алексий (Симанский).

31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Всего на Соборе было 204 участника. Право голоса на нем имели одни епископы. Но голосовали они не только от себя лично, но и от имени клириков и мирян своих епархий, что вполне соответствует духу святых канонов. Поместный Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).

На своем первом заседании Собор утвердил «Положение об управлении Русской Православной Церкви». В Положении повторена статья Определения от 4 ноября 1917 г. о том, что высшая власть в Церкви (законодательная, административная и судебная) принадлежит Поместному Собору, при этом опущено только слово «контролирующая». Не говорится также о том, что Собор созывается «в определенные сроки»³¹⁹, как это предусматривалось в Определении 1917 г. В Положении сказано: «Патриарх для решения назревших важных вопросов созывает с разрешения Правительства Собор преосвященных архиереев» и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется внешняя возможность» к его созыву³²⁰. В Положении не предусмотрено было образование Высшего Церковного Совета.

Положение предоставляло патриарху право обращаться с пастырскими посланиями по церковным вопросам к полноте Русской Православной Церкви. Патриарх от лица Русской Православной Церкви ведет сношения по церковным делам с предстоятелями других Автокефальных Православных Церквей. Согласно положению, «патриарху принадлежит право награждать преосвященных архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями»³²¹. Положение 1945 г. дает патриаршему наместнику более широкие права, чем Определение Собора 1917–1918 гг. Он носит другой титул – не Коломенский и Можайский, как ранее, а митрополит Крутицкий и Коломенский – и является одним из постоянных членов Синода.

В Положении ничего не сказано о многих других правах патриарха (о праве надзора за всеми учреждениями высшего церковного управления, о праве визитации епархий, о праве принимать жалобы на архиереев, о праве освящения мира). Умалчивает Положение и о подсудности патриарха. А это значит, что как права патриарха, так и его подсудность, не упомянутые в Положении, после Собора 1945 г. устанавливались на основании канонов, а также в соответствии с Определениями Поместного Собора 1917–1918 гг., которые сохраняли силу в части, не отмененной или не измененной позднейшими законодательными актами и не утратившей значения в связи с новыми обстоятельствами, например, с исчезновением самих институтов, о которых говорится в этих Определениях.

Об избрании патриарха в Положении сказано так: «Вопрос о созыве Собора (для избрания патриарха) ставит Священный Синод под председательством местоблюстителя и определяет время созыва не позднее 6 месяцев по освобождении патриаршего престола»³²². Местоблюститель председательствует на Соборе. В Положении не говорится о составе Собора, созываемого для избрания патриарха. Но на самом Соборе 1945 г., принявшем Положение, и на Соборе 1971 г. в избрании участвовали лишь епископы, которые, однако, голосовали не только от своего имени, но и от имени клира и мирян своих епархий, представители которых присутствовали на этих Соборах.

Местоблюститель, по Положению, не избирается: в эту должность должен вступить старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Как и патриарх, местоблюститель управляет Русской Церковью совместно с Синодом. Положение не предоставляет местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.

Священный Синод, согласно Положению, состоял из председателя – патриарха, постоянных членов – митрополитов Киевского, Минского и Крутицкого (Архиерейский Собор 1961 г. расширил состав Священного Синода, включив в него в качестве постоянных членов управляющего делами Московской Патриархии и председателя Отдела внешних церковных сношений). Три временных члена Синода вызываются поочередно на полугодовую сессию, согласно списку архиереев – по старшинству хиротонии (для этого все епархии разделены на три группы). Вызов архиерея в Синод не был обусловлен двухлетним пребыванием его на кафедре. Синодальный год разделялся на две сессии: с марта по август и с сентября по февраль.

В год тысячелетнего юбилея Крещения Руси, с 6 по 9 июля 1988 г., в Троице-Сергиевой лавре состоялся Поместный Собор, который принял «Устав об управлении Русской Православной Церкви». Высшими органами церковной власти, в соответствии с этим Уставом, являются Поместный Собор, Архиерейский Собор и Священный Синод во главе с патриархом. Устав ввел периодичность в созыв Поместных Соборов, которые должны были впредь созываться патриархом (или в его отсутствие местоблюстителем) и Священным Синодом по мере необходимости, но не реже одного раза в пять лет. В его состав в соответствии с Уставом входят архиереи, клирики, монашествующие и миряне. В соответствии с Уставом Собора 1917–1918 гг. викарные архиереи по своему статусу не являлись его членами. Процедура избрания на Собор представителей от клира и мирян и их квота устанавливались, согласно Уставу 1988 г., Священным Синодом.

На основании Устава 1988 г. Поместному Собору предоставлялась высшая власть в Церкви, и в частности право: истолковывать учение Церкви, сохраняя вероучительное и каноническое единство с другими Православными Церквами, решать канонические, богослужебные, пастырские вопросы; утверждать, изменять, отменять и разъяснять свои постановления, канонизовать святых, избирать Святейшего Патриарха, утверждать постановления Архиерейского Собора – тем самым Архиерейский Собор ставился в подчиненное положение по отношению к Поместному Собору. Поместный Собор, в соответствии с Уставом 1988 г., являлся последней инстанцией, которой подсуден патриарх, а также по всем делам, предварительно рассмотренным Архиерейским Собором и переданным ему. Все архиереи, члены Собора, в соответствии с Уставом 1988 г., составляют Архиерейское Совещание, которое созывается председателем Собора, Советом Собора или по предложению 1/3 архиереев. В его задачу входит обсуждение тех постановлений, которые особенно важны и вызывают сомнение с догматической и канонической точек зрения. Если решение Собора отвергается 2/3 присутствующих архиереев, оно повторно выносится на соборное рассмотрение. После повторного отвержения 2/3 архиереев оно теряет силу.

На период между Поместными Соборами полноту высшей церковной власти Устав предоставил Архиерейскому Собору, в который входят епархиальные архиереи и епископы, возглавляющие синодальные учреждения и духовные школы. В Уставе определена периодичность созывов Архиерейского Собора: не реже одного раза в два года. Соборы должны были также созываться по мере необходимости. Устав включил в обязанности Архиерейского Собора, в частности: хранение чистоты православного вероучения и норм христианской нравственности, решение принципиально важных богословских, канонических, богослужебных и пастырских вопросов; канонизацию святых, создание и упразднение епархий, синодальных учреждений, а также духовных школ общецерковного значения. Архиерейский Собор, согласно Уставу, являлся судом второй инстанции по спорам между архиереями, по делам, связанным с каноническими проступками архиереев, а также по всем делам, переданным ему Священным Синодом для принятия окончательного решения. Как и постановления Поместного Собора, решения Архиерейского Собора вступают в силу сразу после их принятия, но право окончательного их утверждения принадлежит Поместному Собору.

Круг обязанностей Святейшего Патриарха Устав 1988 г. определял в соответствии с канонами. Возглавляя Русскую Церковь, патриарх является также епархиальным архиереем Московской епархии. По его указанию Московской епархией управляет на правах епархиального архиерея патриарший наместник, носящий титул митрополита Крутицкого и Коломенского.

Сан патриарха, в соответствии с Уставом 1988 г., пожизненный. На случай освобождения патриаршего престола Устав предусматривал следующий порядок действий: Священный Синод под председательством митрополита Киевского избирает из числа своих постоянных членов местоблюстителя патриаршего престола. Кандидат в патриархи должен был быть, согласно Уставу 1988 г., архиереем Русской Православной Церкви, иметь богословское образование, достаточный опыт в области церковного управления, быть не моложе 40 лет. В Уставе, принятом в 1988 г., содержалось также положение о том, что кандидат в патриархи должен был являться гражданином СССР.

В межсоборный период высшую законодательную, исполнительную и судебную власть, в соответствии с Уставом 1988 г., осуществляет Священный Синод во главе с патриархом. Он состоял из председателя – патриарха или местоблюстителя, а также 5 постоянных и 5 временных членов – епархиальных архиереев. Постоянными членами Синода являлись митрополиты Киевский и Галицкий, Патриарший Экзарх всея Украины; Ленинградский и Новгородский, Крутицкий и Коломенский; и по должности – управляющий делами Московской Патриархии и председатель Отдела внешних церковных сношений. При этом временные члены вызываются для присутствия в Синоде на одну сессию по старшинству хиротонии, но не ранее двухлетнего срока пребывания на кафедре, которую они занимают на время вызова в Синод. Синодальный год, как и прежде, делился на две сессии: летнюю (с марта до августа) и зимнюю (с сентября по февраль).

Помимо административных и законодательных прав, Устав предоставил Синоду полномочия суда первой инстанции по делам архиереев, суда первой и последней инстанции по делам сотрудников синодальных учреждений, а также суда второй инстанции по делам остальных клириков и мирян.

Синодальные учреждения, согласно Уставу, создаются и упраздняются Поместными и Архиерейскими Соборами или Священным Синодом и подотчетны им. Во главе синодальных учреждений, по Уставу 1988 г., должны были стоять лица в архиерейском сане, назначаемые Синодом. Устав 1988 г. предусматривал существование следующих синодальных учреждений: Управления делами Московской Патриархии с канцеляриями патриарха и Синода, синодальной библиотекой и архивом; Отдела внешних церковных сношений, Издательского отдела, Хозяйственного управления, Учебного комитета; Пенсионного комитета.

В связи с тем, что по постановлению Архиерейского Собора 1989 г. был образован Белорусский Экзархат Московского Патриархата, состав членов Священного Синода был расширен, для чего Архиерейским Собором января 1990 г. были внесены соответствующие изменения в «Устав об управлении Русской Православной Церкви». Постоянными членами Синода стал митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии. Соответственно до 6 лиц было увеличено и число временных членов Священного Синода.

3 мая 1990 г. скончался Святейший Патриарх Пимен. 7–8 июня состоялся Поместный Собор, главным результатом которого явилось избрание нового Предстоятеля Русской Православной Церкви. Архиерейский Собор, созванный накануне Поместного Собора, избрал трех кандидатов на патриарший престол. Из их числа в результате двух туров голосования тайной подачей голосов Святейшим Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Ленинградский Алексий (Ридигер).

В 1990-е годы произошла реорганизация системы синодальных учреждений. На основании Определения Священного Синода от 29–31 января 1991 г. были образованы Отдел по религиозному образованию и катехизации и Отдел по благотворительности и социальному служению. Впоследствии были учреждены также Миссионерский отдел и Отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Издательский отдел неоднократно подвергался в 1990-е годы реорганизации и соответственно переименованиям и приобрел наконец название «Издательский совет». Пенсионный комитет был упразднен в связи с тем, что государство взяло на себя пенсионное обеспечение духовенства, чего оно ранее было лишено. Хозяйственное управление было также упразднено. Частично его функции перешли к Комиссии по экономическим и гуманитарным вопросам.

В августе 2000 г. состоялся Архиерейский Собор, на котором был принят новый Устав Русской Православной Церкви.

5 декабря 2008 г. отошел ко Господу Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий П. На состоявшемся в тот же день заседании Священного Синода тайным голосованием был избран патриаршим местоблюстителем митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл.

25 января 2009 г. состоялся Архиерейский Собор, тайным голосованием избравший кандидатами в патриархи трех архиереев, получивших наибольшее количество голосов: митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (97 голосов), митрополита Калужского и Боровского Климента (32 голоса), митрополита Минского и Слуцкого Филарета (16 голосов).

27–28 января заседал Поместный Собор. Перед голосованием митрополит Минский Филарет снял свою кандидатуру. 27 января тайным голосованием Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Кирилл, получивший большинство голосов – 508 из 702-х.

1 февраля в храме Христа Спасителя состоялась интронизация новоизбранного Святейшего Патриарха.

В Уставе Русской Православной Церкви, принятом Архиерейским Собором 2000 г., 2-я глава посвящена Поместному Собору.

Устав признает за Поместным Собором высшую власть в области вероучения и канонического устроения Русской Церкви. При этом, в отличие от положения прежнего Устава, сроки созыва Поместного Собора не регламентируются самим Уставом – принимать соответствующее решение предоставляется Архиерейскому Собору. В исключительных случаях Поместный Собор может быть созван Патриархом Московским и всея Руси или местоблюстителем и Священным Синодом. Как это было и прежде, Поместный Собор состоит из архиереев, представителей клира, монашествующих и мирян, избираемых в количестве и порядке, определяемых Архиерейским Собором. Ответственность за подготовку Поместного Собора Устав возлагает на Архиерейский Собор, который вносит на утверждение Поместного Собора программу, повестку дня, регламент заседаний и структуру Собора, а также принимает иные решения, относящиеся к проведению Поместного Собора. В случае, если Поместный Собор созывается патриархом или местоблюстителем и Священным Синодом, предложения о программе, повестке дня, регламенте заседаний и структуре Поместного Собора утверждаются Архиерейским Собором, заседание которого в обязательном порядке должно предшествовать Поместному Собору. Членами Собора являются епархиальные и викарные архиереи Русской Церкви по своему положению. Процедура избрания на Собор представителей от клира, монашествующих и мирян и их квота устанавливаются Архиерейским Собором, а в исключительных случаях Священным Синодом с последующим утверждением Архиерейским Собором.

Поместному Собору Устав предоставил власть истолковывать учение Православной Церкви на основе Священного Писания и Священного Предания при сохранении вероучительного и канонического единства с Поместными Православными Церквами; решать канонические, богослужебные, пастырские вопросы, обеспечивая единство Русской Православной Церкви, хранить чистоту православной веры, христианской нравственности и благочестия; утверждать, изменять, отменять и разъяснять свои постановления, касающиеся церковной жизни, утверждать постановления Архиерейского Собора, относящиеся к вероучению и каноническому устройству.

Поместный Собор также канонизирует святых; избирает Патриарха Московского и всея Руси и устанавливает процедуру такого избрания; определяет и корректирует принципы отношений между Церковью и государством; выражает в необходимых случаях озабоченность проблемами современности.

Председателем Собора является Патриарх Московский и всея Руси, а в отсутствие патриарха – местоблюститель патриаршего престола. Кворум Собора составляет 2/3 его членов, включая 2/3 архиереев от общего числа иерархов – членов Собора.

Поместный Собор утверждает повестку дня, программу, регламент проведения заседаний и свою структуру, а также избирает простым большинством присутствующих членов Собора президиум, секретариат и формирует рабочие органы. Президиум Собора состоит из председателя (патриарха или местоблюстителя) и двенадцати членов в архиерейском сане. Предыдущий Устав предусматривал меньшее число членов президиума – восемь. Президиум руководит заседаниями Собора. Секретариат Собора состоит из секретаря в архиерейском сане и двух помощников – клирика и мирянина. Секретариат несет ответственность за обеспечение членов Собора рабочими материалами и за ведение протоколов заседаний. При этом протоколы подписываются председателем, членами президиума и секретарем. Собор избирает председателей (в архиерейском сане), членов и секретарей учрежденных им рабочих органов простым большинством голосов. Президиум, секретарь и председатели рабочих органов составляют Соборный Совет. Соборный Совет является руководящим органом Собора. В его компетенцию входит рассмотрение возникающих вопросов по повестке дня и внесение предложений о порядке их изучения Собором; координация всей деятельности Собора; рассмотрение процедурных и протокольных вопросов; административно-техническое обеспечение нормальной деятельности Собора.

«Все архиереи – члены Собора составляют Архиерейское Совещание. Совещание созывается председателем Собора по его инициативе, по решению Совета Собора или по предложению не менее 1/3 архиереев. В задачу Совещания входит обсуждение тех постановлений Собора, которые имеют особую важность и которые вызывают сомнения с точки зрения соответствия Священному Писанию, Священному Преданию, догматам и канонам, а также поддержания церковного мира и единства. Если какое-либо решение Собора или его часть отвергаются большинством присутствующих архиереев, то оно выносится на повторное соборное рассмотрение. Если же и после этого большинство присутствующих на Соборе иерархов его отвергнут, то оно теряет силу соборного определения» (2, 13).

Подобное положение в Уставе 1988 г. отличалось тем, что давало аналогичную власть Архиерейскому Совещанию лишь в случае голосования в нем за отмену принятого полным составом Собора решения квалифицированным большинством в две трети голосов, а не простым большинством. В результате этой новации епископат приобрел контроль за ходом дел, рассматриваемых Поместным Собором.

Открытие Собора в соответствии с Уставом и его ежедневные заседания предваряются совершением Божественной литургии или другого уставного богослужения. Заседания Собора возглавляются председателем или, по его предложению, одним из членов президиума Собора. «В открытых заседаниях Собора помимо его членов могут принимать участие приглашенные богословы, специалисты, наблюдатели и гости. Степень их участия определяется регламентом, но в любом случае они не имеют права участвовать в голосовании. Предложение о проведении закрытого заседания вправе вносить члены Собора» (2, 16). При этом избрание Патриарха Московского и всея Руси проводится в закрытом заседании.

Решения на Соборе принимаются большинством голосов, за исключением особых случаев, оговоренных регламентом. Если имеет место равенство голосов при открытом голосовании, перевес дает голос председателя. При равенстве голосов в случае тайного голосования проводится повторное голосование. Все официальные документы Собора подписываются патриархом или местоблюстителем, а также членами президиума и секретарем. «Постановления Собора входят в силу сразу после их принятия» (2, 19).

Архиерейский Собор, которому посвящена 3-я глава Устава, является высшим органом иерархического управления Русской Православной Церковью и состоит из епархиальных архиереев, а также викарных епископов, возглавляющих синодальные учреждения и Духовные академии или имеющих каноническую юрисдикцию над подведомственными им приходами. Новация в сравнении с положением Устава 1988 г. заключается в том, что прежде ректоры всех духовных школ, а не только академий в епископском сане являлись членами Архиерейского Собора. Викарные епископы, «имеющие каноническую юрисдикцию над подведомственными им приходами» (3, 1), – это те архиереи, которые, будучи по титулу викариями Московского Патриарха, управляют приходами Русской Церкви на канонической территории Американской Православной Церкви, где, естественно, не могут существовать епархии Русской Церкви, каковыми в настоящее время являются епископы Зарайский, управляющий приходами Московского Патриархата в Соединенных Штатах, и архиепископ Каширский, управляющий приходами в Канаде. Ранее таковые викарные епископы не были членами Архиерейского Собора. Все остальные викарные епископы могут участвовать в заседаниях Архиерейского Собора без права решающего голоса.

Архиерейский Собор созывается Патриархом Московским и всея Руси или местоблюстителем и Священным Синодом не реже одного раза в четыре года, а также в преддверии Поместного Собора, и в исключительных случаях. Прежний Устав предусматривал двухлетнюю периодичность в созыве Архиерейских Соборов. По предложению патриарха и Священного Синода или 1/3 членов Собора – епархиальных архиереев может быть созван внеочередной Архиерейский Собор, который в таком случае собирается не позднее чем через шесть месяцев после соответствующего синодального решения или обращения группы архиереев к Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду. Ответственность за подготовку Архиерейского Собора несет Священный Синод.

На Архиерейский Собор Устав возложил следующие обязанности: хранение чистоты православного вероучения и норм христианской нравственности; принятие Устава Русской Православной Церкви и внесение в него изменений и дополнений; хранение догматического и канонического единства Русской Православной Церкви; решение принципиально важных богословских, канонических, богослужебных и пастырских вопросов, канонизацию святых и утверждение богослужебных чинопоследований; компетентное истолкование святых канонов и иных церковных законоположений; выражение пастырской озабоченности проблемами современности; определение характера отношений с государственными органами; поддержание отношений с Поместными Православными Церквами; создание, реорганизацию и ликвидацию самоуправляемых Церквей, Экзархатов и епархий, а также определение их границ и наименований; создание, реорганизацию и ликвидацию синодальных учреждений; утверждение порядка владения, пользования и распоряжения имуществом Русской Православной Церкви.

Согласно Уставу, в преддверии Поместного Собора Архиерейский Собор вносит предложения по повестке дня, программе, регламенту заседаний и структуре Собора, а также по процедуре избрания Патриарха Московского и всея Руси, если таковое избрание предполагается. На Архиерейский Собор возлагается наблюдение за претворением в жизнь решений Поместного Собора; оценка деятельности Священного Синода и синодальных учреждений; утверждение, отмена и внесение изменений в законодательные деяния Священного Синода; создание и упразднение органов церковного управления; установление процедуры для всех церковных судов; рассмотрение финансовых отчетов, представляемых Священным Синодом, и одобрение принципов планирования предстоящих общецерковных доходов и расходов; утверждение новых общецерковных наград.

В соответствии с Уставом Архиерейский Собор является церковным судом высшей инстанции. Предыдущий Устав провозглашал таковым Поместный Собор. Архиерейский Собор «правомочен рассматривать и принимать решения: в первой и последней инстанции по догматическим и каноническим отступлениям в деятельности Патриарха Московского и всея Руси; в последней инстанции: а) по разногласиям между двумя и более архиереями; б) по каноническим проступкам и вероучительным отступлениям архиереев; в) по всем делам, переданным ему общецерковным судом для окончательного решения» (3, 5).

Председателем Архиерейского Собора является патриарх или местоблюститель. Президиум Архиерейского Собора не избирается, его составляет Священный Синод. Президиум несет ответственность за руководство Собором, он предлагает повестку дня, программу и регламент Собора, вносит предложения о порядке изучения Собором возникающих проблем, рассматривает процедурные и протокольные вопросы. Секретарь Архиерейского Собора избирается из числа членов Синода. Секретарь несет ответственность за обеспечение Собора необходимыми рабочими материалами и за ведение протоколов. Протоколы подписываются председателем Собора и членами Синода.

Открытие Архиерейского Собора, как и Поместного, и его ежедневные заседания, согласно Уставу, предваряются совершением Божественной литургии или другого соответствующего уставного богослужения.

Заседания Собора возглавляет председатель или по его предложению один из членов Священного Синода. На отдельные заседания Собора могут приглашаться без права решающего голоса богословы, специалисты, наблюдатели и гости. Степень их участия в работе Собора определяется регламентом. Решения на Соборе принимаются простым большинством голосов открытым или тайным голосованием, за исключением случаев, специально оговоренных регламентом. Как и на Поместном Соборе, когда при открытом голосовании голоса разделяются поровну, решающим является голос председателя, а в случае равенства голосов при тайном голосовании проводится повторное голосование. «Никто из архиереев – членов Архиерейского Собора не может отказаться от участия в его заседаниях, кроме случаев болезни или иной важной причины, которая признается Собором уважительной» (3, 13). Кворум Собора составляют 2/3 иерархов – его членов. Постановления Архиерейского Собора входят в силу сразу после их принятия.

Главная новация положений Устава 2000 г. относительно Поместных и Архиерейских Соборов заключается в таком перераспределении их полномочий, когда Архиерейский Собор, оставаясь низшей инстанцией, чем Поместный Собор, перестает быть во всем подчиненным ему органом, как это было ранее. Он становится высшей судебной властью Русской Церкви, он один и окончательно принимает Устав и вносит в него изменения, только он полномочен принимать окончательно решения по делам церковного управления, за исключением избрания Святейшего Патриарха, и, наконец, только те решения Архиерейского Собора подлежат утверждению со стороны Поместного Собора, которые носят вероучительный или канонический характер. Таким образом, в новом Уставе была решена вполне актуальная проблема, связанная с необходимостью канонически правомерного уточнения компетенции Архиерейских и Поместных Соборов. В предыдущем Уставе Архиерейский Собор был поставлен в подчиненное положение по отношению к Поместному Собору, несмотря на то, что канонически Архиерейскому Собору принадлежит ничем не умаленная полнота власти в Поместной Церкви.

Для такого перераспределения функций Поместного и Архиерейского Соборов были бесспорные канонические основания. Ведь каноны, по существу дела, под соборами подразумевают соборы епископов области, то есть Поместной Церкви. Так, 19-е правило 4 Вселенского Собора гласит: «Посему определил Святый Собор, согласно правилам святых отец, чтобы в каждой области епископы дважды в год собиралися во едино, где назначит епископ митрополии, и исправляли все, что откроется». Как уже сказано ранее, 8-е правило Трулльского Собора изменило периодичность в созыве Соборов, но нисколько не коснулось их состава: «Но как по причине набегов варваров, и по иным случайным препятствиям, предстоятели церквей не имеют возможности составляти соборы дважды в году, то разсуждено: для могущих, как вероятно, возникати церковных дел, в каждой области, всемерно быти собору вышереченных епископов единожды в лето». Тот же исключительно архиерейский состав Собора предусмотрен в 6-м правиле 7 Вселенского Собора и 14-м правиле Карфагенского Собора.

В 27-м правиле Карфагенского Собора речь идет о том, чтобы на Соборах Африканской Церкви епископат, которой был особенно многочисленным – насчитывая многие сотни архиереев, каждая митрополия была представлена не всеми епископами, но особыми представителями, при этом, конечно, непременно в епископском сане: «Подтвердите подобает на сем святом Соборе, чтобы по правилам Никейского Собора ради церковных дел, которыя не редко отлагаются со вредом для народа, каждогодно был созываем Собор, на который бы все, занимающие первыя в областях кафедры, присылали от своих соборов двух или сколько изберут епископов в местоблюстители, дабы составившееся таким образом собрание могло иметь совершенное полномочие». Об исключительно епископском составе соборов говорят также 14, 87, 141, 142-е правила Карфагенского Собора. 40-е правило Лаодикийского Собора гласит: «Епископам, на собор призываемым, не подобает небрещи, но ити и вразумляти, или вразумлятися ко благоустроению церкви и прочаго. Аще же пренебрежет таковый, то сам себе обвинит: разве аще по болезни останется». Одним словом, всюду, где в канонах идет речь о Соборе, подразумевается Собор Архиерейский. Каноны не предусматривают Соборов, в которых бы участвовали пресвитеры, дьяконы и миряне.

Вопрос о составе Собора обсуждался у нас в церковной печати в начале 20 в., когда в 1905 г. подготовка к созыву Собора стала главной церковной темой. Тогда по этому вопросу обнаружились разногласия. В ходе полемики с глубоким разбором вопроса о составе Поместного Собора выступил архиепископ Финляндский Сергий (будущий патриарх), который писал, что «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клириков и мирян в областных соборах³²³, хотя и ради церковного мира он считал допустимым призвать для участия в предстоящем Соборе клириков и мирян: «Но, – отмечал он при этом, – нужно поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»³²⁴.

Реальная конструкция Поместного Собора 1917–1918 гг. в целом соответствовала проекту, обозначенному в брошюре архиепископа Сергия. На Собор были призваны и епископы, и клирики, и миряне, но принятие решений на нем было поставлено под контроль Епископского совещания.

Поскольку правомочность решений Поместного Собора обусловлена санкцией на них со стороны участвующего в Соборе епископата Поместной Церкви, в новом Уставе Архиерейское Совещание может отменить решение, принятое полным составом Поместного Собора не голосами 2/3 присутствующих архиереев, как это было предусмотрено предыдущим Уставом, а простым большинством. Прежнее положение не давало епископату полноты контроля за ходом соборных деяний. Ведь отменить решение, принятое Собором в полном составе, в соответствии с ним, не могли 2/3 епископов минус один голос, даже если принятое решение на заседании Поместного Собора прошло простым большинством хотя бы и в один голос. Благодаря внесенному исправлению епископат вернул себе канонически обоснованный контроль за исходом деяний Поместного Собора.

Здесь уместна будет и такая историческая справка. Хотя Поместный Собор 1917–1918 гг. известен самым широким участием клириков и мирян в обсуждении всех вопросов Собора, ход соборных деяний поставлен был на нем под эффективный архиерейский контроль. Соборный устав предусматривал, что вопросы догматического и канонического характера и все важные решения, после их рассмотрения полным составом Собора, в любом случае подлежали утверждению на Совещании епископов. При этом Совещание епископов не возвращало документ на повторное рассмотрение полным составом Поместного Собора, но вносило в него какие считало необходимыми поправки и принимало определения в окончательном виде. По существу дела, законодательные полномочия Совещания епископов при Соборе 1917–1918 гг. были выше, чем полномочия полного состава Собора, и принцип полноты ответственности епископата за Церковь сохранялся в полную меру, притом, что количественно на Соборе архиереи составляли менее 1/5 его участников.

Предстоятель Русской Православной Церкви, согласно Уставу, носит титул Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Патриарх имеет первенство чести среди епископата Русской Православной Церкви и подотчетен Поместному и Архиерейскому Соборам. Имя Патриарха Московского и всея Руси возносится за богослужениями во всех храмах Русской Православной Церкви. В Уставе указана и формула такого возношения: «О Великом Господине и Отце нашем (имя), Святейшем Патриархе Московском и всея Руси» (4, 1).

«Патриарх Московский и всея Руси имеет попечение о внутреннем и внешнем благосостоянии Русской Православной Церкви и управляет ею совместно со Священным Синодом, являясь его председателем» (4, 4). Отношения между Святейшим Патриархом и Священным Синодом, согласно уставной формулировке, «определяются 34-м правилом святых апостолов и 9-м правилом Антиохийского Собора» (4, 5). Патриарх вместе с Синодом созывает Архиерейские Соборы, в исключительных случаях – Поместные Соборы и председательствует на них. В данном положении есть изменение в формулировке в сравнении с предыдущим Уставом, в котором говорилось, что патриарх созывает Соборы «по своей должности» без указания на участие в таком созыве Синода. Патриарх созывает заседания Священного Синода.

В единоличные обязанности Святейшего Патриарха Устав включил следующее: патриарх несет ответственность за исполнение постановлений Соборов и Священного Синода; представляет Соборам отчеты о состоянии Русской Церкви за межсоборный период; поддерживает единство иерархии Русской Православной Церкви; осуществляет начальственное наблюдение за всеми синодальными учреждениями; обращается с пастырскими посланиями ко всей полноте Русской Православной Церкви; подписывает общецерковные документы после их одобрения Синодом; осуществляет исполнительнораспорядительные полномочия по управлению Московской Патриархией; сносится с предстоятелями Православных Церквей во исполнение постановлений Соборов или Синода, а также и от своего имени; представляет Русскую Православную Церковь в отношениях с высшими органами государственной власти и управления; «имеет долг ходатайства и «печалования» перед органами государственной власти как на канонической территории, так и за ее пределами» (4, 7) (новация по отношению к предыдущему Уставу, заимствованная из соответствующего Определения Поместного Собора 1917–1918 гг. – В. Ц.), «утверждает уставы Самоуправляемых Церквей, Экзархатов и епархий; принимает апелляции от епархиальных архиереев Самоуправляемых Церквей» (4, 7) – нововведения, связанные с тем, что предыдущий Устав не предусматривал такого института, как Самоуправляемые Церкви; патриарх также издает указы об избрании и назначении епархиальных архиереев, руководителей синодальных учреждений, викарных архиереев, ректоров духовных школ и иных должностных лиц, назначаемых Синодом.

Он имеет попечение о своевременном замещении архиерейских кафедр; «поручает архиереям временное управление епархиями в случае длительной болезни, кончины или нахождения под церковным судом епархиальных архиереев» (4, 7); наблюдает за выполнением архиереями их архипастырского долга по окормлению епархий; имеет право посещения в необходимых случаях всех епархий Русской Православной Церкви; преподает архиереям братские советы как относительно их личной жизни, так и относительно исполнения ими архипастырского долга; в случае невнимания к его советам предлагает Священному Синоду вынести надлежащее постановление; «принимает к рассмотрению дела, связанные с недоразумениями между архиереями, добровольно обращающимися к его посредничеству без формального судопроизводства; решения патриарха в таких случаях для обеих сторон обязательны» (4, 7). Святейший Патриарх принимает жалобы на архиереев и дает им ход; разрешает архиереям отпуск на срок более 14 дней; награждает архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями; награждает клириков и мирян церковными наградами; утверждает присуждение ученых степеней и званий; имеет попечение о своевременном изготовлении и освящении святого мира для общецерковных потребностей.

Патриарх Московский и всея Руси является, в соответствии с Уставом, епархиальным архиереем Московской епархии, состоящей из города Москвы и Московской области. Патриарху в управлении Московской епархией помогает патриарший наместник на правах епархиального архиерея, с титулом митрополита Крутицкого и Коломенского. «Территориальные границы управления, осуществляемого патриаршим наместником на правах епархиального архиерея, определяются Патриархом Московским и всея Руси» (4, 9). При этом административное разделение епархии на две части: город Москву и область, существующее на практике, – сам Устав 2000 г., как и предыдущий, не проводит.

«Патриарх Московский и всея Руси является священноархимандритом Свято-Троицкой Сергиевой лавры, ряда других монастырей, имеющих особое историческое значение, и управляет всеми церковными ставропигиями. Образование ставропигиальных монастырей и подворий в Московской епархии осуществляется по Указам Патриарха Московского и всея Руси. Образование ставропигий в пределах иных епархий осуществляется с согласия епархиального архиерея по решению Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода» (4, 10).

Сан патриарха пожизненный. «Церковное имущество, которым обладает Патриарх Московский и всея Руси в силу своего положения и должности, является собственностью Русской Православной Церкви. Личное имущество Патриарха Московского и всея Руси наследуется в соответствии с законом» (4, 14). Право суда над патриархом, как и решение вопроса о его уходе на покой Устав вручает не Поместному, как это было ранее, а Архиерейскому Собору.

На случай кончины патриарха, его ухода на покой, нахождения под церковным судом или иной причины, делающей невозможным исполнение им патриаршей должности, Устав предусматривает институт местоблюстительства. При этом порядок избрания местоблюстителя таков: Синод под председательством своего старейшего по хиротонии постоянного члена немедленно избирает местоблюстителя патриаршего престола из числа своих постоянных членов. Процедуру избрания при этом устанавливает сам Синод. В период межпатриаршества Русской Православной Церковью управляет Синод под председательством местоблюстителя; имя местоблюстителя возносится за богослужениями во всех храмах Русской Православной Церкви; местоблюститель исполняет обязанности Патриарха Московского и всея Руси в полном объеме, за исключением права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями. Митрополит Крутицкий и Коломенский при этом вступает в самостоятельное управление Московской епархией. Не позднее шести месяцев по освобождении патриаршего престола местоблюститель и Синод обязаны созвать Поместный Собор для избрания нового патриарха.

Устав указывает качества, которыми должен обладать кандидат в патриархи. Он должен отвечать следующим требованиям: быть архиереем Русской Православной Церкви; обладать высшим богословским образованием (прежний Устав не предусматривал определенного образовательного ценза), «достаточным опытом епархиального управления» (4, 17) – в Уставе 1988 г. опыт церковного управления не обозначался как непременно «епархиальный»; отличаться приверженностью к каноническому правопорядку; пользоваться доброй репутацией и доверием иерархов, клира и народа; иметь доброе свидетельство от внешних (1Тим. 3:7); иметь возраст не моложе 40 лет. В новом Уставе, естественно, опущено имевшееся в прежнем Уставе указание на непременное гражданство СССР, при этом оно не заменено эквивалентом применительно к современной государственно-политической ситуации.

Священный Синод, возглавляемый патриархом или местоблюстителем, является органом управления Русской Православной Церковью в период между Архиерейскими Соборами. Предыдущий Устав характеризовал его статус иначе – как орган «высшей законодательной, исполнительной и судебной власти» в межсоборный период. Но различие в формулировках не означает, что Синод совершенно утрачивает законодательную власть. А его судебные полномочия действительно Устав в значительном объеме передает иному учреждению – Общецерковному суду, сохраняя, однако, за Синодом право утверждения постановлений этого суда. Синод ответствен перед Архиерейским Собором (опущено в сравнении с прежним Уставом упоминание ответственности также и перед Поместным Собором в связи с изменением полномочий этого Собора) и через патриарха представляет ему отчет о своей деятельности за межсоборный период.

Священный Синод состоит из председателя – патриарха или местоблюстителя, семи постоянных и пяти временных членов – епархиальных архиереев. «Постоянными членами являются: по кафедре – митрополиты Киевский и всея Украины; Санкт-Петербургский и Ладожский; Крутицкий и Коломенский; Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии; Кишиневский и всея Молдовы; по должности – председатель Отдела внешних церковных связей и управляющий делами Московской Патриархии» (5, 4). В сравнении с положением, существовавшим до принятия действующего Устава, в число постоянных членов Синода дополнительно включен митрополит Кишиневский, а число временных членов соответственно сокращено с шести до пяти. «Временные члены вызываются для присутствия на одной сессии, по старшинству архиерейской хиротонии, по одному из каждой группы, на которые разделяются епархии. Вызов епископа в Священный Синод не может последовать до истечения двухлетнего срока его управления данной епархией. Синодальный год распределяется на две сессии: летнюю (март–август) и зимнюю (сентябрь–февраль)» (5, 5). Правящие архиереи, руководители синодальных учреждений и ректоры Духовных академий могут присутствовать на заседаниях Синода с правом совещательного голоса при рассмотрении дел, касающихся управляемых ими епархий, учреждений, школ или несения ими общецерковного послушания.

Устав детально регламентирует порядок синодальных заседаний. Участие постоянных и временных членов Синода в его заседаниях Устав провозглашает их канонической обязанностью, предусматривая для отсутствующих без уважительных причин братское вразумление. «В исключительных случаях кворум Синода составляют 2/3 его членов» (5, 9). Заседания Синода созываются патриархом (местоблюстителем). «Как правило, заседания Синода являются закрытыми. Синод работает на основании повестки дня, представляемой председателем и одобряемой Синодом в начале первого заседания. Вопросы, требующие предварительного изучения, председатель заблаговременно направляет членам Синода. Члены Синода могут вносить предложения по повестке дня и поднимать вопросы с предварительным уведомлением о том председателя. Председатель руководит заседаниями в соответствии с принятым регламентом» (5, 11–13). В случае, если патриарх по какой-либо причине временно не может осуществлять председательские обязанности в Синоде, обязанности председателя исполняет старейший по хиротонии постоянный член Синода. При этом Устав делает разъяснение, что временный председатель Синода не становится каноническим местоблюстителем. Секретарем Синода является управляющий делами Московской Патриархии. Секретарь несет ответственность за подготовку необходимых для Синода материалов и составление журналов заседаний. Дела в Синоде решаются общим согласием всех участвующих в заседании членов или большинством голосов. «При равенстве голосов голос председателя является решающим» (5, 16). Никто из присутствующих на заседании членов Синода не может воздерживаться от участия в голосовании. В случае несогласия с принятым решением член Синода может подать отдельное мнение, которое должен заявить на том же заседании с изложением оснований и представить затем в письменной форме не позднее трех дней со дня заседания. Отдельные мнения не останавливают исполнения принятого решения.

Председатель не вправе своей властью снимать с обсуждения предложенные в повестке дня дела, препятствовать их решению или приостанавливать претворение таковых решений в жизнь. В новом Уставе, как и в предыдущем, существует, однако, такое положение: «В тех случаях, когда Патриарх Московский и всея Руси признает, что принятое решение не принесет пользы и блага Церкви, он заявляет протест. Протест должен быть сделан на том же заседании и затем изложен в письменном виде в семидневный срок. По истечении этого срока дело вновь рассматривается Священным Синодом. Если Патриарх Московский и всея Руси не найдет возможным согласиться и с новым решением дела, то оно приостанавливается и передается на рассмотрение Архиерейского Собора. Если отложить дело невозможно и решение должно быть принято незамедлительно, Патриарх Московский и всея Руси действует по своему усмотрению. Принятое таким образом решение выносится на рассмотрение чрезвычайного Архиерейского Собора, от которого и зависит окончательное разрешение вопроса» (5, 20). Из уставной формулировки видно, что такое право предоставляется только патриарху, но не местоблюстителю.

Когда в Синоде рассматривается дело по жалобе на членов Синода, заинтересованное лицо может присутствовать на заседании и давать объяснения, но при решении дела обвиняемый член Синода обязан оставить зал заседаний. При рассмотрении жалобы на председателя он передает председательствование старейшему по хиротонии постоянному члену Синода. Журналы и Определения Священного Синода подписываются председателем, а затем всеми присутствующими на заседании членами Синода, «хотя бы некоторые из них были и не согласны с принятым решением и подали о том отдельное мнение» (5, 22). Таким образом, такая подпись имеет значение не голоса, подданного за принятое решение, аподписания и не подлежат пересмотру, исключая случаи, когда подтверждения действительности состоявшегося постановления. «Определения Священного Синода входят в силу после их подписания и не подлежат пересмотру, исключая случаи, когда представляются новые данные, меняющие существо дела» (5, 23). Председатель Синода осуществляет высшее наблюдение за исполнением принятых постановлений.

В обязанности Священного Синода Устав включил: попечение о неповрежденном хранении и истолковании православной веры, норм христианской нравственности и благочестия; служение внутреннему единству Русской Церкви; поддержание единства с другими Православными Церквами; организацию внутренней и внешней деятельности Церкви и решение возникающих в связи с этим вопросов общецерковного значения; толкование канонических постановлений и разрешение затруднений, связанных с их применением; регулирование богослужебных вопросов; издание дисциплинарных постановлений, касающихся клириков, монашествующих и церковных работников; оценку важнейших событий в области межцерковных, межконфессиональных и межрелигиозных отношений; поддержание межконфессиональных и межрелигиозных связей как на канонической территории Московского Патриархата, так и за его пределами; координацию действий полноты Русской Церкви в ее усилиях по достижению мира и справедливости; выражение пастырской озабоченности общественными проблемами; обращение с посланиями ко всем чадам Русской Православной Церкви; поддержание должных отношений между Церковью и государством в соответствии с действующим Уставом и государственным законодательством.

На Синод возложено также одобрение уставов Самоуправляемых Церквей и Экзархатов; принятие гражданских уставов Русской Церкви и ее канонических подразделений, а также внесение в них изменений и дополнений; утверждение журналов Синода Экзархата; решение вопросов, связанных с учреждением или упразднением подотчетных Синоду канонических подразделений Русской Православной Церкви с последующим утверждением на Архиерейском Соборе; установление порядка владения, пользования и распоряжения церковными зданиями и иным церковным имуществом. В судебную компетенцию Синода входит образование общецерковного суда, утверждение его постановлений.

Священный Синод, согласно Уставу, избирает, назначает, а в исключительных случаях перемещает архиереев и увольняет их на покой; вызывает архиереев для присутствия в Синоде; рассматривает отчеты правящих архиереев о состоянии епархии и выносит по ним соответствующие постановления; инспектирует деятельность архиереев всякий раз, когда сочтет это нужным; определяет содержание архиереев.

Священный Синод назначает руководителей синодальных учреждений и, по их представлению, их заместителей; ректоров Духовных академий и семинарий, настоятелей (настоятельниц) и наместников монастырей, архиереев, клириков и мирян для прохождения ответственного послушания за границей. Священный Синод может образовывать комиссии или иные рабочие органы для попечения о решении важных богословских проблем, о хранении текста Священного Писания, его переводах и издании; о хранении текста богослужебных книг, его исправлении, редактировании и публикации; о канонизации святых; о публикации сборников святых канонов, учебников и учебных пособий для духовных учебных заведений, богословской литературы, официальной периодики и иной литературы; о повышении богословской, духовной и нравственной подготовки клира и о деятельности духовных учебных заведений; о миссии, катехизации и религиозном образовании; о состоянии духовного просвещения; о делах монастырей и монашествующих; о делах милосердия и благотворительности; о состоянии церковного зодчества, иконописи, церковного пения и прикладных искусств; о церковных памятниках и древностях, находящихся в ведении Русской Церкви; об изготовлении церковной утвари, свечей, облачений и всего необходимого для богослужения; о пенсионном обеспечении духовенства и церковных работников; о решении иных экономических проблем.

Осуществляя руководство синодальными учреждениями, Синод в соответствии с Уставом утверждает положения о их деятельности; утверждает годовые планы работы синодальных учреждений и принимает их отчеты; выносит постановления по наиболее важным аспектам их текущей работы; осуществляет ревизию этих учреждений. Синод одобряет общецерковный план расходов, рассматривает сметы синодальных учреждений, духовных учебных заведений, а также соответствующие финансовые отчеты. Священный Синод образует и упраздняет епархии, изменяет их границы и наименования с последующим утверждением Архиерейским Собором; принимает типовые положения о епархиальных учреждениях; одобряет уставы монастырей и осуществляет общее наблюдение за монашеской жизнью; учреждает ставропигии; по представлению Учебного комитета утверждает уставы и учебные планы духовных учебных заведений, программы Духовных семинарий и учреждает новые кафедры в Духовных академиях; следит, чтобы действия всех органов церковной власти в епархиях, благочиниях и приходах соответствовали законным постановлениям; в случае необходимости проводит ревизии.

«Священный Синод выносит заключения по спорным вопросам, возникающим в связи с толкованием настоящего Устава» (5, 32).

В отличие от предыдущего в новом Уставе в главу, посвященную синодальным учреждениям, включены также положения, касающиеся Московской Патриархии, которая определяется в нем как учреждение Русской Православной Церкви, объединяющее структуры, непосредственно руководимые и управляемые Патриархом Московским и всея Руси, а синодальное учреждение, согласно Уставу, – это учреждение Русской Церкви, ведающее кругом общецерковных дел, входящих в его компетенцию. «Московская Патриархия и синодальные учреждения являются органами исполнительной власти Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода. Московская Патриархия и синодальные учреждения обладают исключительным правом полномочно представлять Патриарха Московского и всея Руси и Священный Синод в рамках сферы своей деятельности и в пределах своей компетенции».

Синодальные учреждения, в соответствии с Уставом, создаются или упраздняются по решению Архиерейского Собора или Синода и подотчетны им. Положения (Уставы) Московской Патриархии и синодальных учреждений, и поправки к ним утверждаются патриархом с одобрения Синода. Синодальные учреждения возглавляют лица, назначаемые Синодом. Новый Устав, в отличие от предыдущего, не предусматривает обязательности архиерейского сана для председателя синодального учреждения.

В Московскую Патриархию на правах синодального учреждения входит Управление делами, включающее канцелярию патриарха и Синода, синодальную библиотеку и архив.

Одним из синодальных учреждений Церкви является Отдел внешних церковных связей. Наименование отдела изменено в сравнении с прежним – ранее он назывался Отделом внешних церковных сношений. В настоящее время в число синодальных учреждений входят также Издательский Совет; Учебный комитет; Отдел катехизации и религиозного образования; Отдел благотворительности и социального служения; Миссионерский отдел; Отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями; Отдел по делам молодежи. Святейший Синод на своем заседании, состоявшемся 31 марта 2009 г. под председательством Святейшего Патриарха Кирилла, восстановил ранее упраздненные Финансово-хозяйственное управление, образовал новые синодальные отделы: По взаимодействии Церкви и общества и Информационный, а также учредил Секретариат Московского Патриархата по зарубежным церковным учереждениям. На Секретариат возложено управление учреждениями Русской Православной Церкви в дальнем зарубежье под начальственным наблюдением Святейшего Патриарха, осуществляющего над ними первосвятительскую юрисдикцию.

Церковными учреждениями в дальнем зарубежье являются, согласно Уставу, епархии, благочиния, приходы, ставропигиальные и епархиальные монастыри, а также Миссии, представительства и подворья, находящиеся за пределами стран СНГ и Балтии. «Заграничные учреждения Русской Православной Церкви в своем управлении и деятельности руководствуются настоящим Уставом и своими собственными Уставами, которые должны быть утверждены Священным Синодом, при уважении существующих в каждой стране законов» (14, 3). Заграничные учреждения создаются и упраздняются решением Синода. «Находящиеся за рубежом представительства и подворья являются ставропигиями. Заграничные учреждения духовно окормляют зарубежную паству, а также осуществляют свое служение в соответствии с целями и задачами внешней деятельности Русской Православной Церкви. Руководители и ответственные сотрудники заграничных учреждений назначаются Священным Синодом Русской Православной Церкви.

Ныне действующий Устав предусматривает также возможность создания иных синодальных учреждений.

Синодальные учреждения, согласно Уставу, «являются координационными органами по отношению к аналогичным учреждениям, действующим в Самоуправляемых Церквах, Экзархатах и епархиях, и как таковые имеют право обращаться в пределах своей компетенции к епархиальным архиереям и руководителям других канонических подразделений, направлять им свои нормативные документы и запрашивать соответствующую информацию» (6, 9). Деятельность синодальных учреждений регулируется Положениями (Уставами), утвержденными патриархом с одобрения Синода.

Константинопольский Патриархат занимает со времени отпадения Рима от Вселенской Православной Церкви первое место в диптихе Поместных Православных Церквей. Особенность устройства Патриархата заключается в том, что лишь часть его духовенства и паствы находится на его канонической территории: в Турции, на Крите, на нескольких островах Эгейского моря и на севере Греции, епархии которой, однако, административно зависят не от Константинопольской Патриархии, но от высшей власти Элладской Церкви, остальная паства Патриархата представляет собой диаспору, рассеянную в Западной Европе, Северной и Южной Америке, Австралии и на Дальнем Востоке. Полный титул предстоятеля Константинопольской Церкви – Святейший Архиепископ Константинополя – Нового Рима и Вселенский Патриарх.

Порядок избрания патриарха до сих пор в основных чертах соответствует тем правилам, которые были составлены в 1860 г. при султане Абдул-Азизе. В Избирательное собрание входят 12 митрополитов, образующих Патриарший Синод, а также клирики и миряне в числе 70 лиц. Причем как членами Синода, так и представителями клириков и мирян могут быть исключительно граждане Турции, иными словами, они представляют лишь незначительную часть духовенства и паствы Константинопольского Патриархата. Избрание патриарха начинается с того, что все члены Синода в запечатанных пакетах предлагают своих кандидатов на патриарший престол. Составленный таким образом список представляется на усмотрение Турецкого правительства, которое исключает из него неприемлемых кандидатов. Затем из оставшихся кандидатов участники Избирательного собрания тайной подачей голосов избирают троих. Окончательный выбор патриарха из этих трех лиц принадлежит митрополитам – членам Синода, которые также при этом проводят тайное голосование.

Власть патриарха вне пределов его собственной епархии, в которую входит Константинополь (Стамбул) и его ближайшие окрестности, ограничивается председательством в Синоде и представительством Патриархата в отношениях с другими Православными и инославными Церквами, с правительствами Турции, Греции и властями тех государств, на территории которых находятся епархии Патриархата. Вместе с тем Константинопольский патриарх до известной степени усваивает себе небесспорное право представлять не только свою Поместную Церковь, но и Вселенское Православие в отношениях с инославным миром.

Синод, действующий под председательством патриарха, является высшим органом церковной власти. Он действует на постоянной основе, без ротации, членство в нем вытекает из занятия кафедр, находящихся на территории Турции, причем не все члены Синода являются правящими архиереями, каковых в Турции, помимо патриарха, только четыре: митрополиты Халкидонский, Имвра и Тенеда, Принкипский, Деркийский. В полномочия Синода входит избрание архиереев на кафедры, общий надзор над жизнью монастырей, включая Святую Афонскую Гору, попечение о подготовке кандидатов священства, о церковной печати. Синоду принадлежит и высшая судебная власть в Патриархате. Синод заседает в Фанаре три раза в неделю. При Синоде действует синодальная канцелярия во главе с митрополитом. Сан митрополита имеет также великий протосингел, являющийся одним из помощников патриарха.

За пределами Турции в состав Константинопольского Патриархата номинально входят 36 епархий на севере Греции (в Македонии и Фракии) – на так называемых новых территориях, которые перешли к Греции в результате Балканских войн начала 20 в. Их статус определяется синодальным томосом Константинопольского Патриархата от 4 сентября 1928 г., согласно которому «все входящие в Греческое государство епархии святейшего апостольского и патриаршего престола, за исключением Святой Церкви Критской, которая является автономной, подчиняются впредь непосредственному управлению Святой Православной Автокефальной Элладской Церкви, которая распространяет на эти епархии все законы и порядок управления, существующие в ее собственных епархиях»³²⁵.

В состав Константинопольского Патриархата входят также четыре епархии Додеканесского архипелага, который отошел к Греции после Второй мировой войны. Критская архиепископия с ее полуавтономным статусом в составе Константинопольского Патриархата включает в себя восемь епархий, во главе одной из них стоит архиепископ – глава Церкви, другие семь возглавляются митрополитами. Критская архиепископия имеет свой Синод в составе всех архиереев. В юрисдикцию Константинопольского Патриархата входят также: Святой Афон, управляемый автономно Священным кинотом из представителей 20 святогорских монастырей – патриарха на Афоне представляет его викарный епископ; и Патмосский Экзархат во главе с игуменом монастыря Святого Иоанна Богослова, который и является экзархом.

В диаспоре в юрисдикцию Константинопольского Патриархата входит Американская архиепископия, состоящая из восьми епархий, одну из которых возглавляет архиепископ, а другие – митрополиты и епископы. Архиепископ председательствует в Синоде, состоящем из всех архиереев архиепископии. Это по числу паствы самая многочисленная часть Константинопольского Патриархата в диаспоре. Кроме того, в составе Патриархата находятся также Австралийская архиепископия, Фиатирская архиепископия (на территории Великобритании, Ирландии и Мальты), митрополия Франции (в которую помимо Франции входят также Испания и Португалия), митрополии Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, Италии, Швеции и всей Скандинавии, Торонто (Канада), Буэнос-Айреса (включающая всю Южную Америку), Панамы (Центральная Америка), Новой Зеландии (в которую включена также Южная Корея), Гонконга.

В юрисдикции Патриархата находится также Экзархат приходов русской традиции во главе с архиепископом Евкарпийским, имеющим резиденцию в Париже, преемственно связанный с Экзархатом, который в 1930–1940-е годы возглавлял митрополит Евлогий (Георгиевский), отчего его называют «евлогианским». В Канаде, Соединенных Штатах и Бразилии есть также украинские приходы, которые имеют своих собственных епископов, каноничность которых сомнительна. Они не имеют статуса епархиальных архиереев и подчиняются вышестоящим инстанциям местной церковной власти Константинопольского Патриархата.

Полный титул предстоятеля Александрийской Церкви отличается особенной пышностью: Блаженнейший, Божественнейший и Святейший Отец и Пастыреначальник, Папа и Патриарх Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, Тринадцатый Апостол и Судия Вселенной. Епархия, возглавляемая патриархом, резиденции которого находятся в Александрии и Каире, именуется Александрийской архиепископией. В состав Патриархата входят 14 митрополий в Египте и других африканских странах и четыре епископии. Помимо епархиальных архиереев имеются также титулярные митрополиты и епископы.

Высшая власть в Александрийской Церкви принадлежит Священному Синоду, в состав которого входят как епархиальные, так и титулярные митрополиты. Председателем Синода является патриарх. Священный Синод избирает предстоятеля Александрийской Церкви – патриарха. Органами административного управления Патриархата являются находящиеся в подчинении патриарха и Синода синодальные комиссии, в том числе каноническая, юридическая, финансовая, ревизионная, по миссионерской деятельности, по межправославным и межхристианским вопросам, по общественным связям Патриархии, по печати.

Юрисдикция Антиохийской Православной Церкви распространяется на страны Ближнего и Среднего Востока: Сирию, Ливан, юго-восточную часть Турции, где и находятся возле современного города Антакья развалины древней Антиохии, Ирак, эмираты Персидского залива, Иран, Аравийский полуостров. Существуют также епархии в диаспоре: в Америке, Европе и Австралии. Главой Антиохийской Православной Церкви является патриарх, полный титул которого – Блаженнейший Патриарх Великого Града Божия Антиохии, Сирии, Аравии, Киликии, Иверии и Месопотамии и всего Востока, Отец Отцов, Пастырь Пастырей. Резиденция патриарха в Дамаске.

Высшая церковная власть принадлежит Священному Синоду, состоящему из председателя – патриарха и 20 митрополитов, возглавляющих епархии (архидиоцезы). Синоду принадлежит право избрания патриарха на вдовствующую первосвятительскую кафедру.

Иерусалимскую Православную Церковь возглавляет Блаженнейший Патриарх Святого Града Иерусалима и всей Палестины. Юрисдикция Патриархата распространяется на территорию Израиля, оккупированной Палестины и Иордании. В состав Иерусалимского Патриархата входит также Синайская Автономная Церковь, возглавляемая Архиепископом Синайским, Фаранским и Раифским. Ее юрисдикция простирается на часть территории Египта – Синайский полуостров.

Высшая власть в Церкви принадлежит Священному Синоду, возглавляемому патриархом, в состав которого входят митрополиты и епископы. Синоду вместе с насельниками Святогробского братства принадлежит и право избрания патриарха. Епископы Иерусалимского Патриархата избираются, как правило, из монахов Святогробского братства. Насельниками этого монастыря являются почти исключительно греки, что позволяет удерживать греческий язык в качестве богослужебного и делового языка Патриархата, несмотря на то, что значительное большинство паствы составляют арабоязычные палестинцы.

Титул Предстоятеля Грузинской Церкви – Святейший и Блаженнейший Католикос-Патриарх всей Грузии, архиепископ Мцхетский и Тбилисский. Католикос избирается Церковным Собором из всех епископов, а также из представителей клириков и мирян. Избранный может и не иметь монашеского сана, причем постриг для него не становится в этом случае обязательным условием для восшествия на первосвятительский престол. Католикосу-патриарху принадлежит в Церкви каноническая власть первого епископа. Он возглавляет церковный Собор, сроки созыва которого не регламентируются, но которому принадлежит высшая законодательная и судебная власть в Церкви, а также регулярно созываемый Священный Синод, состоящий из правящих и викарных архиереев.

Постоянно действующим органом управления Грузинской Церкви является Патриархия, в состав которой входят хорепископ католикоса-патриарха, а также секретарь католикоса, канцелярия и архив. При Патриархии также состоят Отдел иностранных дел, Служба информации, Финансовоэкономический совет, Отдел миссии и евангелизации, Отдел взаимодействия с вооруженными силами и правоохранительными органами, Отдел взаимодействия с заключенными, Архитектурный центр, Отдел поиска и охраны святынь, Отдел изучения неправославных религиозных направлений, Учебный комитет, Издательский отдел, Радио Грузинской Патриархии «Иверия», Паломническая служба, Молодежный центр «Дзлеваи» («Преодоление»). Отделы и службы Патриархии возглавляют как епископы, так и пресвитеры, и миряне.

Глава Сербской Церкви имеет титул Архиепископа Печского, Митрополита Белградско-Карловацкого, Святейшего Патриарха Сербского. Избирается он из числа сербских архиереев, не менее пяти лет управлявших епархией. Патриархом становится один из трех кандидатов, предложенных святым Архиерейским Собором. Избрание патриарха происходит на Избирательном Соборе. Святой Архиерейский Собор для избрания кандидатов на патриарший престол заседает под председательством старейшего члена Собора – митрополита или епископа, причем на заседании должно присутствовать не менее 2/3 епархиальных архиереев.

Избирательный Собор составляют все находящиеся на кафедрах епархиальные и викарные епископы, декан богословского факультета и ректоры семинарий, председатель Главного союза епархиальных братств, архиерейские наместники городов Белграда, Скопле, Цетинье, Загреба, Сараева, Печа и Сремских Карловцев, настоятели важнейших монастырей, в том числе Жичского, Студеницы, все члены Патриаршего Административного комитета, все заместители председателей Епархиальных Советов. Председательствует на Избирательном Соборе старейший член Архиерейского Собора – митрополит или епископ. Для правомочности выборов необходимо присутствие 2/3 членов Избирательного Собора. Если ни один из кандидатов не получает абсолютного большинства голосов, то происходит повторное голосование за одного из двух кандидатов, получивших больше голосов. При равенстве голосов в первом туре предпочтение отдается старейшему по хиротонии кандидату. Если и при повторном голосовании оба кандидата получают одинаковое число голосов, избрание совершается жребием.

Патриарх как верховный глава Сербской Православной Церкви обладает теми правами, которые усваиваются ему канонами. Он представляет Сербскую Церковь перед другими автокефальными Церквами и перед государственной властью, лично или через своих представителей возглавляет хиротонии епископов, освящает миро, награждает архиереев титулами и отличиями, управляет зарубежными общинами и миссиями там, где нет сербских епархий.

Высшим иерархическим органом, обладающим законодательной властью в вопросах веры, богослужения, церковной дисциплины, а также верховной судебной властью, является Священный Архиерейский Собор, в состав которого входят все епархиальные архиереи. При отсутствии патриарха Собор возглавляет старейший по хиротонии митрополит или епископ. Святому Собору принадлежит право толкования православного учения на основании Священного Писания и Священного Предания. Он руководит миссионерской деятельностью, ему принадлежит право открывать новые духовные школы. Собор осуществляет надзор за изданием богословских книг, изготовлением икон и церковной утвари. Ему принадлежит право канонизации святых. Собор осуществляет контроль за деятельностью Священного Архиерейского Собора. Как носитель высшей судебной власти Священный Собор рассматривает дела, связанные с тяжбами между архиереями и Синодом, между архиереями и патриархом, а также, при необходимости, с совершением канонических преступлений патриарха; в качестве апелляционной инстанции Собор пересматривает дела, решенные в первой инстанции Синодом.

Священный Архиерейский Синод состоит из его председателя – патриарха – и четырех епархиальных архиереев, избираемых Священным Архиерейским Собором на два года. Каждый год переизбираются два члена Синода. Синод является высшим административным, контролирующим и судебным органом церковной власти. Он принимает решения о созыве Священного Архиерейского Собора на очередные и внеочередные сессии. Священный Синод хранит догматическое и каноническое единство Сербской Церкви с вселенским Православием, осуществляет надзор за деятельностью архиереев, руководит деятельностью своих издательств, духовных школ, других церковных учреждений, выносит постановления об основании новых монастырей, а в периоды между сессиями Архиерейского Собора – принимает решения по вопросам, касающимся церковного управления. Как судебный орган, он в качестве суда первой инстанции разрешает дела, связанные с тяжбами между архиереями, каноническими преступлениями архиереев, а также должностными преступлениями сотрудников своих учреждений. Синод является судом второй инстанции по делам о дисциплинарных преступлениях со стороны преподавательского персонала духовных школ.

Высшим распорядительным и представительным органом Сербской Церкви по хозяйственным и финансовым делам является Патриарший Совет. Он ведает снабжением приходов, монастырей, духовных школ, пенсионным обеспечением, осуществляет контроль за распоряжением церковным имуществом, в пределах своей компетенции контролирует деятельность светских служащих церковных учреждений и вместе со Священным Архиерейским Собором вносит изменения и дополнения в Устав Сербской Православной Церкви. В состав Патриаршего Совета входят: председатель – патриарх или его заместитель, а также по назначению Священного Архиерейского Собора – четыре члена Синода или их заместители, декан богословского факультета, один из ректоров семинарий, два представителя монашествующих (из числа настоятелей монастырей), по одному священнослужителю из белого духовенства от каждой епархии, заместители председателей епархиальных Советов и десять мирян. Причем кандидатуры двух представителей монастырей, декана факультета и ректора семинарии на должности членов Патриаршего Совета Архиерейский Собор утверждает по предложению Синода, а кандидатуры священнослужителей из епархий – по предложению епархиального архиерея. Светских лиц на должности членов Патриаршего Совета предлагает патриарх и Архиерейский Синод.

Патриарший Совет созывается патриархом один раз в два года, а на чрезвычайные сессии – по мере необходимости. Мандаты членов Совета сохраняются в течение шести лет. Совет вправе выносить постановления, если на заседании присутствует более половины его членов.

Исполнительным органом Патриаршего Совета является Патриарший административный комитет, в состав которого входят патриарх в качестве его председателя, а также избранные Патриаршим Советом два члена Синода, один монастырский настоятель, три священника и семь мирян.

Высшая церковная судебная власть по делам священников, монахов и мирян, в частности по брачно-семейным делам, принадлежит Высшему церковному суду. Это суд второй инстанции по делам клириков и мирян, который утверждает, изменяет или отменяет решения епархиальных судов при подаче апелляций, а также в иных случаях. В его состав входят три архиерея, делегированные Священным Архиерейским Синодом из числа своих членов: один из них является председателем суда. Два члена суда назначаются Синодом из белого духовенства, это должны быть лица с высшим богословским образованием, желательно имеющие юридическое образование, которые не менее десяти лет служили по церковно-административной или церковно-судебной части, или не менее 15 лет исполняли церковно-приходское или церковно-просветительское служение. Синод назначает также сроком на четыре года заместителей членов суда из числа священнослужителей. В состав суда входит также референт из числа священнослужителей. Высший церковный суд действует на постоянной основе.

Юрисдикция Сербской Православной Церкви распространяется, помимо Сербии и Черногории, на все государства, на которые распалась бывшая Югославия. При этом, однако, власти Македонии препятствуют легальному действию канонической юрисдикции Сербского Патриархата на территории своей страны, оказывая тем самым покровительство неканонично усвоившей себе автокефальный статус Македонской Церкви. Ни одна из канонических Поместных Православных Церквей не признает македонской автокефалии.

Румынскую Церковь возглавляет Блаженнейший Патриарх, который одновременно носит титул Архиепископа Бухарестского и Митрополита Унгро-Влахийского, Наместника Кесарии Каппадокийской. Патриарх созывает центральные органы власти Румынской Церкви на заседания и председательствует на них. Он приводит в исполнение решения этих высших органов власти, представляет Румынскую Церковь перед государственной властью, поддерживает отношения с другими Православными Церквами; вместе со Священным или Постоянным Синодом Патриарх издает послания к полноте Румынской Церкви, дает братские советы епископам, заботится о своевременном замещении вакантных кафедр, имеет право визитации епархий, является председателем избирательной коллегии по выборам митрополитов: Румынская Церковь разделена на митрополичьи округа, которые состоят из нескольких епархий. Патриарх совершает хиротонию митрополитов и подписывает указы об их назначении, назначает и увольняет служащих патриаршей администрации, а также профессоров и преподавателей духовных школ.

В Румынской Православной Церкви высшая власть по всем духовным и каноническим вопросам принадлежит Священному Синоду. Священный Синод состоит из председателя, которым является патриарх, и всех митрополитов, и епископов. В отсутствие патриарха в Синоде председательствует митрополит Молдовы и Сучавы, а при его отсутствии председательствуют (последовательно) митрополит Ардялы, митрополит Олтени, митрополит Баната; в случае же отсутствия патриарха и всех митрополитов функции председателя осуществляет старейший по хиротонии епископ. Священный Синод собирается на очередную сессию один раз в год, а на чрезвычайную – тогда, когда это окажется необходимым. Сессия Синода считается правомочной, если на ней присутствует не менее 12 архиереев. Решения принимаются большинством голосов присутствующих членов Синода.

Священный Синод обязан: хранить догматическое и каноническое единство Румынской Церкви со Вселенской Церковью; обсуждать любой догматический и канонический вопрос; визировать все законы и уставы, касающиеся Румынской Церкви; осуществлять контроль за выборами патриарха, митрополитов и епископов и проверять соответствие кандидатов каноническим требованиям. Священный Синод избирает румынских православных епископов на кафедры, находящиеся за границей, а также патриарших викариев. Синод имеет право вершить суд над своими членами; он принимает апелляции клириков; руководит деятельностью исполнительных органов епархий, митрополий и Патриархии; следит за изданием Священного Писания, богослужебных книг и всей религиозной литературы, за изготовлением икон и богослужебной утвари. Священный Синод ратифицирует решения, принятые Постоянным Синодом. Свои же решения он принимает путем открытого или тайного голосования. При равенстве голосов перевес дает голос председателя. Если при тайном голосовании обнаруживается равное количество голосов, то процедура голосования повторяется, а если результат оказывается тем же, то бросают жребий.

Сессии Священного Синода начинаются с того, что образуются четыре комиссии в составе трех членов каждая: митрополита в качестве председателя и двух епископов, один из которых – докладчик. Комиссии эти следующие: 1) по внешним связям; 2) по доктринальным вопросам и духовной жизни монастырей; 3) по дисциплинарным, каноническим и юридическим вопросам; 4) по духовному образованию.

В периоды между сессиями Священного Синода действует Постоянный Синод, который состоит из патриарха – председателя и митрополитов. В случае отсутствия патриарха председательствуют митрополиты согласно диптиху их кафедр. Патриарх может вызвать на заседание Постоянного Синода представителей клира, монастырей и духовных школ. Компетенция Постоянного Синода аналогична компетенции Священного Синода, однако его решения подлежат ратификации Священным Синодом.

Центральным представительным органом Румынской Православной Церкви по всем административно-хозяйственным вопросам, не входящим в компетенцию Синода, является Национальное Церковное Собрание. Оно состоит из представителей от каждой епархии: по одному клирику и по два мирянина, избираемых Епархиальными Собраниями на четыре года, и из членов Священного Синода. Председателем Собрания является патриарх, а в случае его отсутствия – один из митрополитов. Национальное Церковное Собрание заседает один раз в год, а также по мере необходимости. Оно поддерживает права и интересы Румынской Православной Церкви, руководит ее культурными, благотворительными и хозяйственными учреждениями, принимает решения относительно изменений границ епархий и митрополичьих округов и открытия новых кафедр, распоряжается церковным имуществом, ревизует и утверждает общий бюджет и текущий счет Патриархии. Национальное Церковное Собрание образует бюро, состоящее из трех секретарей (одного клирика и двух мирян). Один из секретарей объявляется патриархом генеральным секретарем. Кроме того, Собрание образует постоянные комиссии из шести членов каждая (двух клириков и четырех мирян): 1) организационную; 2) церковную; 3) культурную; 4) финансово-экономическую; 5) мандатную; 6) бюджетную.

Решения Собрания принимаются путем голосования (голосовать можно аплодисментами или поднятием руки). В случае необходимости проводится поименное или тайное голосование.

Высший административный орган по делам всей Румынской Церкви – Национальный Церковный Совет, являющийся одновременно исполнительным органом Священного Синода и Национального Церковного Собрания. Он состоит из председателя – патриарха (в случае отсутствия патриарха его замещают митрополиты) и девяти членов: трех клириков и шести мирян, избранных Национальным Церковным Собранием на четыре года, а также из патриарших административных советников, которые участвуют в заседаниях с правом совещательного голоса. В работе Национального Церковного Совета могут также участвовать епископы – члены Священного Синода – с правом совещательного голоса. Заседания Национального Церковного Совета созываются председателем – патриархом, когда это необходимо. Компетенция Национального Церковного Совета соответствует компетенции Национального Церковного Собрания, но его решения подлежат утверждению Собранием.

Патриаршую администрацию составляют: два викарных архиерея, приравненных в правах к епархиальным епископам, шесть патриарших административных советников – членов Национального Церковного Совета, Патриаршая канцелярия и Отдел инспекции и контроля. Патриаршие административные советники избираются открытым голосованием членов Национального Церковного Собрания из числа священников 1-го разряда – докторов и лиценциатов богословия. Патриаршую канцелярию возглавляют директор и патриаршие административные советники.

При патриархе состоит также кабинет патриарха; этим кабинетом управляют директор и секретарь, назначенные патриархом.

Главой Болгарской Церкви является Святейший Патриарх, который носит также титул митрополита Софийского. Патриарх, согласно Уставу Болгарской Православной Церкви, должен быть не моложе 50 лет; он избирается из числа митрополитов, не менее пяти лет управлявших епархией. Избрание патриарха совершается на Избирательном Церковном Соборе, в состав которого входят все епархиальные архиереи и по семь представителей от каждой епархии: 3 клирика и 4 мирянина (от Софийской епархии – 6 клириков и 8 мирян), один представитель от ставропигиальных монастырей из числа их игуменов – настоятелей, в состав Избирательного Собора входят также представители духовных школ, братств и других учреждений.

По освобождении патриаршего престола председателем Святейшего Синода становится старейший по продолжительности управления епархией митрополит, входящий в малый состав Синода. Он возглавляет Церковь в течение семи дней до избрания наместника – председателя Святейшего Синода. Избрание патриарха должно состояться не позже чем через четыре месяца после освобождения патриаршего престола.

Патриарх Болгарский председательствует на заседаниях Святейшего Синода в полном и малом составе, а также на заседаниях Церковно-народного Собора и Верховного Церковного Совета. Он следит за точным исполнением постановлений высших органов церковной власти. Патриарх представляет Болгарскую Церковь в сношениях с государственной властью и другими Православными Церквами. Он пользуется преимуществом чести перед всеми болгарскими архиереями и носит титул Святейшества. Вместе со Святейшим Синодом патриарх рукополагает епископов на кафедры Болгарской Церкви. Он освящает миро и управляет церковными общинами, находящимися за пределами Болгарии. Патриарх не решает ни одного вопроса без ведома Синода, но и Синод не может решить ни одного вопроса без ведома патриарха или его заместителя, которым принадлежит высшая исполнительная власть в Церкви. Как и всякий архиерей, патриарх подлежит суду Святейшего Синода в полном составе.

Святейший Синод в полном составе включает в себя всех епархиальных архиереев Болгарской Церкви. Епархиальные архиереи Болгарской Церкви имеют сан митрополитов. Синод собирается ежегодно, а в случае необходимости может быть созван на чрезвычайную сессию в любое время. Святейшему Синоду принадлежит высшая церковная власть. Он несет попечение о единении Болгарской Церкви со вселенским Православием, следит за чистотой проповедуемого в Церкви православного учения, за правильным совершением Таинств и богослужений. Синод обладает правом рукоположения епископов и избрания митрополитов, приготовления святого миро, канонизации святых. Святейший Синод заслушивает доклады епархиальных архиереев, рассматривает жалобы на архиереев и должностных лиц по делам, подведомственным Синоду. Синод назначает высших должностных лиц, присуждает церковные отличия, открывает новые монастыри и духовные школы, утверждает церковный бюджет. Вместе с патриархом Святейший Синод поминается за богослужением во всех храмах Болгарской Православной Церкви.

Святейший Синод в малом составе включает в себя патриарха и четырех епархиальных митрополитов, избираемых полным составом Синода сроком на четыре года из числа архиереев, не менее двух лет управлявших своими епархиями. Святейший Синод в малом составе заседает постоянно и сам устанавливает для себя каникулярное время. В периоды между сессиями Синода в полном составе он осуществляет его функции по управлению Церковью. Синод в малом составе подотчетен Синоду в полном составе. Решения на заседаниях Синода как в полном, так и в малом составе принимаются большинством голосов. При равенстве голосов перевес дает голос председателя.

Церковно-народный Собор состоит из всех архиереев, находящихся на кафедрах, и из представителей епархий: от каждой по три приходских священника и по 4 мирянина; в него входят также: представитель от ставропигиальных монастырей из числа их настоятелей, по одному преподавателю от высших и средних духовных школ, избранных преподавательскими корпорациями; пять духовных лиц с высшим образованием и пять мирян из числа церковно-общественных деятелей, кооптируемых самим Церковно-народным Собором путем тайного голосования; по одному представителю от Союзов братств священнослужителей и церковнослужителей, главный секретарь Святейшего Синода по должности. Председателем Церковно-народного Собора является патриарх или его заместитель. Церковно-народный Собор должен заседать один раз в 4 года, а при необходимости собираться на чрезвычайные заседания – в любое время.

К компетенции Собора относится внесение изменений и дополнений в Устав Болгарской Православной Церкви по предложению Святейшего Синода или половины членов Собора. Собор принимает, изменяет и дополняет церковнозаконодательные акты, заслушивает и утверждает отчеты Верховного Церковного Совета по хозяйственной, финансовой и благотворительной деятельности Церкви. Решения Церковнонародного Собора по вопросам вероучительным (догматическим), каноническим и богослужебным вступают в силу, если в течение 15 дней не поступило протеста на них со стороны Синода. В случае такого протеста эти решения поступают на обсуждение очередной или чрезвычайной сессии Церковнонародного Собора.

Верховный Церковный Совет при Святейшем Синоде возглавляет патриарх или его заместитель. В него входят: один член Святейшего Синода в малом составе, два клирика и два мирянина в качестве постоянных членов Совета и столько же дополнительных членов Совета, избранных Церковно-народным Собором сроком на четыре года. Верховный Церковный Совет распоряжается общецерковным и синодальным имуществом и денежными средствами, управляет церковным хозяйством. Он предоставляет на утверждение Синода в полном составе проект церковного бюджета. Все решения Верховного Церковного Совета вступают в силу после их одобрения Святейшим Синодом в малом составе. Если Синод в малом составе отклоняет решение Верховного Церковного Совета, то оно рассматривается Синодом в полном составе, вывод которого является окончательным. Верховный Церковный Совет отчитывается за свою деятельность перед Церковно-народным Собором.

Официальное наименование Церкви – Греческая Православная Кипрская Церковь. Ее главою является Архиепископ Новой Юстинианы и всего Кипра, резиденция которого находится в Никосии. Высшая власть в Кипрской Православной Церкви принадлежит Священному Синоду, в состав которого входят председатель – архиепископ и пять митрополитов, являющихся епархиальными архиереями. Устав Кипрской Церкви предусматривает возможность созыва чрезвычайного Синода для рассмотрения судебного дела, связанного с извержением из сана епископа в том случае, когда осужденный Синодом (а для этого требуется единогласное решение, при этом, конечно, подсудимый, даже если он член Синода, права голоса не имеет) не согласен с вынесенным приговором. Для участия в чрезвычайном заседании Синода приглашаются представители четырех восточных патриархов и Синода Элладской Церкви. Если одна из Церквей, к которым обращаются в таком случае, по тем или иным причинам отказывается прислать своего представителя, то кипрский Синод обращается с аналогичной просьбой к какой-либо иной автокефальной Церкви. Судебное решение, принятое чрезвычайным Синодом с участием кипрских митрополитов и представителей других Церквей, носит окончательный и безапелляционный характер.

Элладская Церковь имеет статус государственной. Третья статья Конституции Греческой Республики провозглашает: «Господствующей Церковью является религия Восточно-Православной Церкви Христовой. Православная Греческая Церковь, признающая своей Главой Господа нашего Иисуса Христа, неразрывно связанная в своих догматах с великой Константинопольской Церковью и со всякой другой единоверной Церковью Христовой, неуклонно соблюдающей, как и она, святые апостольские и соборные каноны и священные предания. Она является автокефальной и управляется Священным Синодом, включающим всех епископов по должности, и образуемым им Святым Синодом, как это указано в Уставе Церкви и в соответствии с положением Патриаршей книги от 29 июня 1850 г. и акта Синода от 4 сентября 1928 г.».

Часть территории Греции не находится в каноническом ведении Элладской Церкви, входя в состав Константинопольского Патриархата, но в административном порядке большая часть епархий на этой территории подведомственна высшей власти Элладской Церкви.

В Элладской Церкви высшая власть принадлежит: Священному Архиерейскому Синоду и Постоянному Синоду. Высшими исполнительными органами являются Центральный церковный совет и синодальная администрация. Возглавляет эти органы в качестве их предстоятеля Блаженнейший Архиепископ Афинский и всей Эллады, власть которого вне пределов его епархии не выходит за границы председательства в высших органах церковной власти, его статус в некоторой степени аналогичен статусу первенствующего члена Святейшего Синода Российской Церкви в синодальную эпоху.

Архиепископа Афинского избирает из числа трех кандидатов, предложенных Священным Архиерейским Синодом, глава государства по представлению Совета министров.

Священный Архиерейский Синод состоит из председателя – Архиепископа Афинского – и всех епархиальных епископов. В Элладской Церкви епархиальные архиереи носят титул митрополитов. Священный Архиерейский Синод обязан хранить единство веры и поддерживать церковное общение с Вселенским Патриархатом, другими Патриархатами и всеми Автокефальными Православными Церквами; Священный архиерейский Синод решает вопросы, касающиеся догматов, христианской нравственности, святых канонов и богослужения; следит за соблюдением церковной дисциплины; осуществляет высший надзор за деятельностью органов церковного управления. Он контролирует деятельность всех епископов и епархиальных учреждений. При избрании Архиепископа Афинского трех кандидатов на эту должность предлагает Архиерейский Синод. Синод рассматривает жалобы епископов, являясь апелляционным судом по этой категории дел. По предложению Постоянного Синода он назначает председателей и членов Постоянных синодальных комитетов. При обсуждении особенно важных церковных дел в заседаниях Синода могут участвовать викарные, титулярные архиереи и епископы, находящиеся на покое, но без права решающего голоса.

Священный Архиерейский Синод открывает свои заседания 15 ноября каждого года. В случае, когда на сессии не удается принять окончательного решения, то голосами 2/3 членов Синода принимается постановление о созыве сессии Синода 16 февраля. Священный Архиерейский Синод собирается на сессию, если решение об этом будет принято Постоянным Синодом или если этого пожелает половина от общего числа епископов, находящихся на кафедрах. Сессия Синода продолжается не более 15 дней. Для продления сессии еще на 10 дней требуется согласие 2/3 членов Синода.

Постоянный Священный Синод состоит из председателя – Архиепископа Афинского и 12 митрополитов, избираемых на один год Священным Архиерейским Синодом, при этом половину его членов составляют представители епархий на канонической территории Элладской Церкви (так называемых старых территорий), а другую половину – представители епархий, канонически составляющих часть Константинопольского Патриархата, – так называемые новые территории. Вице-председателем Постоянного Синода Священный Архиерейский Синод может назначить старейшего по хиротонии епископа.

В период между сессиями Постоянный Синод является высшим органом церковной власти и имеет всю полноту власти Архиерейского Синода, за исключением права предлагать трех кандидатов для избрания архиепископа. Судебная власть Постоянного Синода ограничена тем, что Архиерейский Синод рассматривает апелляционные жалобы на приговоры Постоянного Синода и выносит по ним окончательные решения. Постоянный Синод координирует также деятельность постоянных синодальных комитетов, руководит деятельностью духовных школ и богословских факультетов, утверждает церковный бюджет, издает официальные бюллетени.

Синодальная администрация включает в себя: 1) Комитет секретариата Святейшего Синода, состоящий из трех иерархов, избираемых Архиерейским Синодом; 2) Комитет по догматическим, нравственным, каноническим и церковнозаконодательным вопросам; 3) Комитет по богослужебным вопросам и церковному искусству; 4) Комитет духовного образования; 5) Комитет внешних церковных связей; 6) Издательский комитет; 7) Комитет христианского воспитания молодежи; 8) Пастырский комитет; 9) Финансовый комитет. В связи с необходимостью образуются и иные синодальные комитеты. В каждый комитет, кроме Комитета секретариата Святейшего Синода, входят по три непременных члена в епископском сане, избираемых Святым Архиерейским Синодом по предложению Постоянного Синода сроком на три года. Избираемые члены назначаются Архиерейским Синодом по предложению непременных членов. Непременными членами комитетов могут быть епископы, находящиеся на покое.

Центральным административным органом церковной власти, исполняющим постановления всех высших органов церковной власти, является Архиепископ Афинский и всей Эллады.

Вследствие пережитых ей кровавых гонений во времена диктатуры Энвера Ходжи, когда любое проявление религиозной жизни в Албании каралось в уголовном порядке, высшее управление Албанской Церкви не существовало с 1960-х до начала 1990-х годов, и восстановлено было в экстраординарном порядке. В 1992 г. Священный Синод Константинопольской Патриархии избрал главу Албанской Автокефальной Церкви с титулом Архиепископа всей Албании – ранее, с 1991 г., он был Патриаршим Экзархом Албании. Одновременно были избраны еще три кандидата во епископы на вдовствовавшие в течение долгих лет албанские кафедры. Их хиротонии в связи с препятствиями со стороны албанского правительства, не желавшего, чтобы епископами в Албании были греки, не могли состояться вплоть до 1996 г. Учредительное заседание Священного Синода, являющегося высшим органом власти в Албанской Церкви, состоялось только в 1998 г. В настоящее время в состав Синода входят председатель – Архиепископ всей Албании и три архиерея.

Польскую Церковь возглавляет Митрополит Варшавский и всея Польши. Высшим органом церковной власти является Синод епископов, который состоит из всех епископов Польской Православной Церкви. Председателем Синода является митрополит. Синод созывается не реже двух раз в год. Синод избирает также на 7-летний срок заместителя митрополита, который помогает ему в исполнении им административных обязанностей, а также возглавляет Церковь по освобождении первосвятительской кафедры вплоть до избрания нового предстоятеля, причем этот период вдовства первосвятительского престола не может продолжаться более года. При митрополите и Синоде действует Митрополичий Совет, Церковный суд, Митрополичий миссионерский комитет, а также ряд комиссий, в том числе издательская, по образованию и подготовке кадров, ревизионная.

Глава Церкви носит титул Митрополита Пражского, Чешских земель и Словакии. Высшим органом законодательной и административной власти Церкви является Поместный Собор, в состав которого входят все епископы, а также представители клириков и мирян, избираемые епархиальными собраниями. Поместному Собору принадлежит и право избрания предстоятеля – митрополита. Постоянно действующим исполнительным органом Собора является Митрополичий Совет, половину членов которого должны составлять миряне. Священному Синоду, в состав которого входят все епископы под председательством митрополита, принадлежит право принимать решения по вопросам веры и нравственности, а также высшая судебная власть в Церкви. Секретарь Синода именуется канцлером и состоит в сане протоиерея.

Ее юрисдикция распространяется на территорию США и Канады. Церковь возглавляет Архиепископ Нью-Йоркский, Митрополит всей Америки и Канады. Он является председателем всех коллегиальных органов высшего церковного управления: Всеамериканского Собора, Священного Синода, Постоянного малого Синода и Митрополичьего Совета. Митрополит избирается Всеамериканским Собором, которому принадлежит высшая административная и законодательная власть в Церкви, и утверждается Синодом. Собор созывается не реже одного раза в два года и состоит из всех епископов, а также представителей от всех приходов – непременно клириков и мирян, членов Митрополичьего Совета, членов Ревизионной комиссии Церкви, представителей духовных школ и иных церковных учреждений.

Священный Синод состоит из всех правящих епископов, является органом высшей канонической и судебной власти в Церкви, заседает не реже двух раз в год. Постоянно действующим органом Синода является Постоянный малый Синод, в который входит не менее трех епископов, избираемых Священным Синодом. Постоянным исполнительным органом Всеамериканского Собора является Митрополичий Совет, в который, помимо председателя – митрополита, входят: один епископ по назначению Священного Синода, канцлер, секретарь, казначей, по одному клирику и одному мирянину от каждой епархии, избираемых Епархиальными ассамблеями, и трех священников и трех мирян, избираемых Всеамериканским Собором.

Устройство высшей власти Сербской, Румынской, Болгарской и Элладской Церквей обнаруживает большое сходство. Связано оно с целым рядом обстоятельств: во-первых, эти Церкви, в отличие от древних Восточных Церквей или Американской, Польской и Чехословацкой, являются национальными Церквами, объединяющими подавляющее большинство верующих своих народов; во-вторых, Матерью всех их является Константинопольская Церковь; а в-третьих, свою автокефалию они либо обрели впервые (Румынская и Элладская Церкви), либо восстановили (Сербская Церковь), либо получили фактически, хотя и без согласия кириархальной Церкви (Болгарская Церковь), в одну и ту же эпоху – в 19 в.

Сходство в устройстве их управления заключается в том, что органы высшей церковной власти во всех этих Церквах, несмотря на то, что называются они по-разному, в сущности одни и те же: глава и первый епископ Церкви – патриархи – в Сербской, Румынской и Болгарской; архиепископ – в Элладской; высший коллегиальный орган церковной власти, в компетенцию которого входит решение вопросов вероучительного, канонического и литургического характера, – Архиерейский Собор, включающий в себя весь поместный епископат (Священный Архиерейский Собор – в Сербской Церкви, Священный Синод – в Румынской Церкви, Святейший Синод в полном составе – в Болгарской Церкви, Священный Архиерейский Синод – в Элладской Церкви); постоянно действующий орган Архиерейского Собора, состоящий из нескольких архиереев, это Священный Архиерейский Синод – в Сербской Церкви; Постоянный Синод – в Румынской Церкви; Святейший Синод в малом составе – в Болгарской Церкви, Постоянный Синод – в Элладской Церкви.

Административные, хозяйственные и финансовые вопросы решаются в этих Церквах, за исключением Элладской, Соборами, включающими в свой состав представителей всех сословий: архиереев, клириков и мирян. Это Патриарший Совет – в Сербской Церкви, Национальное Церковное Собрание – в Румынской Церкви, Церковно-народный Собор–в Болгарской Церкви. Это представительное учреждение образует свой исполнительный орган: Патриарший административный комитет – в Сербской Церкви, Национальный Церковный Совет – в Румынской Церкви, Верховный Церковный Совет – в Болгарской Церкви. Особенностью устройства высшего управления Элладской Церкви является ограниченность полномочий ее предстоятеля, для Болгарской Церкви характерно наделение широкими полномочиями представительного органа – Церковно-народного Собора, место которого в структуре органов церковной власти до известной степени аналогично статусу Поместного Собора Русской Православной Церкви.

Общие черты имеет и устройство высшего управления Восточных Патриархатов – Александрийского, Антиохийского, а также Кипрской, Польской и Албанской Церквей: в них высшая власть принадлежит Архиерейскому Собору, который именуется Священным Синодом.

Устройство высшей власти Русской Православной Церкви, Константинопольского, Иерусалимского и Грузинского Патриархатов имеет существенные особенности, вытекающие из особенностей их истории и их современного статуса и положения.

В византийскую эпоху посредствующей ступенью территориального деления Поместной Церкви между епархией и Патриархатом были митрополии, которые ранее, до образования Экзархатов и Патриархатов, представляли собой автокефальные Церкви. В настоящее время из всех Поместных Православных Церквей только в Румынской сохранились митрополичьи округа.

В Русской Церкви не один раз в ее истории ставился вопрос об образовании подобных округов. Так, Большой Московский Собор 1666–1667 гг. и потом Освященный Собор 1682 г. обсуждали эту тему, но положительного решения по ней тогда принято не было. На третьей сессии Поместного Собора 1917–1918 гг. было вынесено «Определение о церковных округах». Собор постановил «учредить в Российской Церкви церковные округа, а установление числа их и распределение по ним епархий»³²⁶ было поручено высшим органам церковного управления. Сложившиеся тогда крайне трудные обстоятельства церковной жизни не позволили осуществить это постановление.

Хотя в Русской Церкви так и не состоялось разделения на митрополичьи округа, но в ее составе в 20 в. возникли такие образования, как автономные и самоуправляемые Церкви, а также Экзархаты.

Первой в 1918 г. была образована Украинская Автономная Церковь. Впоследствии в связи с развитием церковной смуты на Украине Святейшим Патриархом Тихоном ее автономный статус был упразднен, заменен статусом Экзархата, которым Украинская Церковь обладала до 1990 г., когда ей патриаршим Томосом была дарована самостоятельность в управлении.

Согласно ныне действующему Уставу Русской Православной Церкви, «Украинская Православная Церковь является самоуправляемой с правами широкой автономии» (8, 17). При этом она руководствуется в своей жизни и внутреннем управлении «Томосом Патриарха Московского и всея Руси 1990 года и Уставом Украинской Православной Церкви, который утверждается ее предстоятелем и одобряется Патриархом Московским и всея Руси» (8, 17).

В 2007 г. было восстановлено каноническое общение с Русской Зарубежной Церковью, также получившей статус самоуправляемой Церкви в составе Русской Православной Церкви. Ее статус и порядок управления в ней определяются «Актом о каноническом общении» и ее собственным Уставом. Этот Акт, изданный Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, а также митрополитом Восточно-Американским и Нью-Йоркским, Первоиерархом Русской Православной Церкви Заграницей Лавром вместе с членами Священного Синода Русской Православной Церкви и членами Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей гласит:

«1. Русская Православная Церковь Заграницей, совершая свое спасительное служение в исторически сложившейся совокупности ее епархий, приходов, монастырей, братств и других церковных учреждений, пребывает неотъемлемой самоуправляемой частью Поместной Русской Православной Церкви.

2. Русская Православная Церковь Заграницей самостоятельна в делах пастырских, просветительных, административных, хозяйственных, имущественных и гражданских, состоя при этом в каноническом единстве со всей полнотой Русской Православной Церкви.

3. Высшую духовную, законодательную, административную, судебную и контролирующую власть в Русской Православной Церкви Заграницей осуществляет ее Архиерейский Собор, созываемый ее предстоятелем (первоиерархом) согласно Положению о Русской Православной Церкви Заграницей.

4. Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей избирается ее Архиерейским Собором. Избрание утверждается в соответствии с нормами канонического права Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом Русской Православной Церкви.

5. Имя предстоятеля Русской Православной Церкви, а также имя Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей возносятся за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви Заграницей перед именем правящего архиерея в установленном порядке.

6. Решения об образовании или упразднении епархий, входящих в Русскую Православную Церковь Заграницей, принимаются ее Архиерейским Собором по согласованию с Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом Русской Православной Церкви.

7. Архиереи Русской Православной Церкви Заграницей избираются ее Архиерейским Собором или, в случаях, предусмотренных Положением о Русской Православной Церкви Заграницей, Архиерейским Синодом. Избрание утверждается на канонических основаниях Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом Русской Православной Церкви.

8. Архиереи Русской Православной Церкви Заграницей являются членами Поместного и Архиерейского Соборов Русской Православной Церкви и участвуют в установленном порядке в заседаниях Священного Синода. Представители клира и мирян Русской Православной Церкви Заграницей участвуют в Поместном Соборе Русской Православной Церкви в установленном порядке.

9. Вышестоящей инстанцией церковной власти для Русской Православной Церкви Заграницей являются Поместный и Архиерейский Соборы Русской Православной Церкви.

10. Решения Священного Синода Русской Православной Церкви действуют в Русской Православной Церкви Заграницей с учетом особенностей, определяемых настоящим Актом, Положением о Русской Православной Церкви Заграницей и законодательством государств, в которых она осуществляет свое служение.

11. Апелляции на решения высшей церковно-судебной власти Русской Православной Церкви Заграницей подаются на имя Патриарха Московского и всея Руси.

12. Изменения, вносимые в Положение о Русской Православной Церкви Заграницей ее высшей законодательной властью, подлежат утверждению Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом Русской Православной Церкви в том случае, если таковые изменения имеют канонический характер.

13. Русская Православная Церковь Заграницей получает святое миро от Патриарха Московского и всея Руси.

Настоящим Актом восстанавливается каноническое общение внутри Поместной Русской Православной Церкви.

Ранее изданные акты, препятствовавшие полноте канонического общения, признаются недействительными либо утратившими силу».

Статусом самоуправляемых Церквей в составе Московского Патриархата в настоящее время пользуются Латвийская Православная Церковь, Православная Церковь Молдовы и Эстонская Православная Церковь. Устройство и порядок управления в этих самоуправляемых Церквах регламентируются 8 главой Устава Русской Православной Церкви 2000 г.

Самоуправляемые Церкви, согласно Уставу, «осуществляют свою деятельность на основе и в пределах, предоставляемых Патриаршим томосом, издаваемым в соответствии с решениями Поместного или Архиерейского Собора. Решение об образовании или упразднении самоуправляемой Церкви, равно как и определение ее территориальных границ принимаются Архиерейским Собором» (8, 1).

Органами ее власти и управления Устав называет Собор и Синод во главе с предстоятелем в сане митрополита или архиепископа. При этом предстоятель избирается Собором «из числа кандидатов, утверждаемых Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом» (8, 4). В свою должность он вступает после утверждения патриархом. Его имя поминается за богослужением в храмах самоуправляемой Церкви после имени Патриарха Московского и всея Руси.

«Решения об образовании или упразднении епархий, входящих в самоуправляемую Церковь, и определение их территориальных границ принимаются Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом по представлению Синода самоуправляемой Церкви» (8, 8). Епископы самоуправляемой Церкви избираются ее Синодом из кандидатов, утвержденных патриархом и Священным Синодом Русской Церкви. Они являются членами Поместного и Архиерейских Соборов и участвуют в заседаниях Священного Синода. Решения высших органов церковной власти и управления Московского Патриархата являются обязательными для самоуправляемой Церкви. «Общецерковный суд и суд Архиерейского Собора являются церковными судами высшей инстанции самоуправляемой Церкви» (8, 12).

Устав Самоуправляемой Церкви, регламентирующий управление этой Церковью в пределах, предоставляемых Патриаршим томосом, принимается ее Собором и подлежит одобрению Священным Синодом и утверждению Патриархом. «Самоуправляемая Церковь получает святое миро от Патриарха Московского и всея Руси» (8, 15).

Положения 8 главы Устава 2000 г. не распространяются на Украинскую Православную Церковь и на Русскую Православную Церковь Заграницей.

В 1989 г. в составе Московского Патриархата были упразднены зарубежные Экзархаты и образован Белорусский Экзархат. «Устав об управлении Русской Православной Церковью» на Архиерейском Соборе, состоявшемся в январе 1990 г., был дополнен главой 7 («Экзархаты»). В 1990 г. статус Украинской Церкви изменился на основании Патриаршего томоса. И с тех пор положения этой главы касались только Белорусского Экзархата. В Уставе 2000 г. статусу Экзархатов посвящена 9 глава.

В ней говорится, что в основе объединения епархий Русской Церкви в Экзархаты лежит национально-религиозный принцип. Решения о создании и наименовании Экзархатов, об их территориальных границах, а также об их роспуске принимаются Архиерейским Собором. «Решения Поместного и Архиерейского Соборов и Священного Синода являются обязательными для Экзархатов. Общецерковный суд и суд Архиерейского Собора являются для Экзархата церковными судами высшей инстанции» (9, 3).

Высшая законодательная, исполнительная и судебная власть в Экзархате принадлежит его Синоду во главе с экзархом. Синод Экзархата подотчетен Священному Синоду Русской Православной Церкви. Синод принимает Устав, регламентирующий управление Экзархатом, который подлежит одобрению Священного Синода и утверждению Патриархом Московским и всея Руси. «Журналы Синода Экзархата представляются Священному Синоду и утверждаются Патриархом Московским и всея Руси» (9, 8).

Экзарх избирается Священным Синодом Московского Патриархата и назначается Указом патриарха. Его имя возносится в храмах Экзархата после имени патриарха. Правящие и викарные епископы Экзархата избираются и назначаются Священным Синодом по представлению Синода Экзархата. «Решение об образовании или упразднении епархий, входящих в Экзархат, и об определении их территориальных границ принимается Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом по представлению Синода Экзархата. Святое миро Экзархат получает от Патриарха Московского и всея Руси» (9, 13).

В настоящее время в состав Русской Православной Церкви входит единственный Экзархат – Белорусский, который находится на территории Белоруссии. «Белорусская Православная Церковь» – другое официальное наименование Белорусского Экзархата» (9, 15).

Так называется ныне часть Вселенской и Поместной Церкви, управляемая правящим епископом, на Западе епархия именуется диоцезом. Оба эти термина не совпадают по своему значению с аналогичными, существовавшими в древности. В Римской империи при Диоклетиане одновременно с разделением прежних крупных провинций на более мелкие единицы, общим числом 100, было образовано 12 диоцезов – административных округов, каждый из которых включал в себя по нескольку провинций. Епархия (ἐπαρχία – это греческий синоним латинского слова провинция (provintcia). Гражданский начальник провинции по-гречески назывался епархом. В начале 4 в. слово «епархия» стало употребляться и для обозначения Поместной Церкви в границах провинции.

В первые века истории христианской Церкви епископ был в каждом городе, где существовала христианская община. Обычное название его области, то есть города и прилегающих к нему пригородных селений, – парикия παραικία (впоследствии от этого слова на славянских языках произошли слова «парохия», или «парафия», означающие «приход») или энория ἐγχωρία. В течение некоторого времени, в 4 – начале 5 в., в сельские места ставились хорепископы, права которых были ограничены в сравнении с ординарными епископами. Вместе с хорепископами в епархии могло быть несколько десятков епископов. Поставление хорепископов было запрещено 57-м правилом Лаодикийского Собора.

С упразднением хорепископских кафедр число епископий существенно уменьшилось, и все же они существовали почти во всех городах империи. При святом Юстиниане в пределах империи насчитывалось до 1000 кафедр, распределенных по епархиям во главе с митрополитами, сотни других существовали за имперскими границами на Западе и на Востоке. В древности церковная жизнь сосредотачивалась в городах, поэтому границы между перифериями епископий были не особенно четкими, и зачастую возникали недоразумения. Как отмечал епископ Никодим (Милаш), «случалось, что епископ одной области рукополагал клириков из области другого епископа, а некоторые священники зависели от двух епископов, случалось также, что в одном месте было по два епископа»³²⁷. Лишь после прекращения гонений (313) церковная власть смогла установить точные границы между церковными областями. 2 Вселенский Собор провозгласил общий принцип: «Областные епископы да не простирают своея власти на Церкви, за пределами своея области, и да не смешивают Церквей» (2 прав.). А Халкидонский Собор постановил: «По каждой епархии, в селах или предградиях, сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов» (17 прав.).

Русская Церковь была основана как одна из митрополий Константинопольского Патриархата, таким образом, она вся представляла собой, если использовать греческую номенклатуру, одну епархию. У нас, однако, термин «епархия» приобрел иное значение, чем в Византии, и стал обозначать не всю Русскую митрополию, но область, находящуюся в ведении одного правящего епископа. Епархиальное деление введено было на Руси уже в 992 г. при святом равноапостольном князе Владимире и митрополите Леонтии. Вслед за открытием митрополичьей кафедры в Киеве первые епископские кафедры были учреждены в Новгороде, Чернигове, Владимире-Волынском, Ростове-Мерянском (ныне Ростов Великий), а также в Белгороде (в ближайших окрестностях Киева), епископ которого не имел своей епархии, но помогал, подобно современным викариям, Киевскому митрополиту в управлении собственно митрополичьей областью, находившейся в прямой юрисдикции митрополита как своего правящего архиерея. Но подобные утверждения носят до известной степени предположительный характер ввиду крайней скудости документального материала, относящегося к первоначальной церковной истории Руси. В состав Русской митрополии была также включена древняя епархия Таматархи (Тмутаракань, ныне Тамань). Всего при жизни святого князя Владимира предположительно было открыто до восьми епархий. К уже названным прибавились позже Полоцкая и Туровская.

Новые кафедры открывались при Ярославе Мудром: в Переяславе и Юрьеве (ныне Белая Церковь, которая, подобно Белгородской, также, вероятно, не являлась центром самостоятельной епархии), – и в эпоху удельной раздробленности: в Смоленске, Галиче, Рязани, Владимире-на-Клязьме, Перемышле (ныне Пшемышль) и Угровске, откуда епархиальный центр был позже перемещен в Холм (ныне Хелм). При этом их границы до известной степени совпадали с границами удельных княжеств. При дроблении больших уделов на более мелкие лишь в отдельных случаях учреждались новые епархиальные кафедры. В конце Киевской эпохи Русская Церковь насчитывала 15 епархий. Тмутараканская епархия к тому времени прекратила свое существование.

Это число мало изменилось в последующий период татаромонгольского ига. При разделении Русской Церкви после кончины первого автокефального русского митрополита святителя Ионы на две митрополии: автокефальную Московскую и Киевскую, оставшуюся в юрисдикции Константинопольского Патриархата, – Московская насчитывала, кроме митрополичьей, 8 епархий: Новгородскую, Ростовскую, Суздальскую, куда перемещена была кафедра из Владимира-на-Клязьме, Рязанскую, Тверскую, Коломенскую и Пермскую, а также Сарскую в пределах Золотой Орды, а Киевская митрополия, кроме митрополичьей, – 9 епархий: Черниговскую, Владимирскую, Полоцкую, Туровскую, Смоленскую, Перемышльскую, Холмскую, Луцкую и Львовскую. Число православных епархий Киевской митрополии резко сократилось после введения в Речи Посполитой в 1596 г. Брестской унии. Так, в 1633 г., когда существование Православной Церкви в Речи Посполитой было легализовано после длительного пребывания ее вне закона, православная Киевская митрополия имела, помимо митрополичьей, еще четыре епархии: Перемышльскую, Луцкую, Львовскую и Мстиславскую – в Мстислав была перемещена кафедра из Полоцка.

В связи с учреждением в Москве в 1598 г. патриаршества было решено увеличить число епархий до 19, в действительности на первых порах их число было доведено до 14, включая Патриаршую область, это были также четыре митрополии: Новгородская, Ростовская, Казанская и Сарская, которую уже в ту пору по месту митрополичьей резиденции называли Крутицкой – ввиду значительного уменьшения территории этой епархии, официальным наименованием которой было Сарская и Подонская, митрополиты главным образом были заняты тем, что помогали патриарху в управлении Патриаршей областью. Киевская митрополия была воссоединена с Московским Патриархатом в 1687 г. Митрополиты Киевские заняли тогда в диптихе Русской Церкви первенствующее положение после патриархов. Ко времени кончины патриарха Адриана в 1700 г. Русская Церковь включала, помимо Патриаршей области, находившейся в прямом управлении предстоятеля Русской Церкви как своего правящего архиерея, 13 епархий, управлявшихся митрополитами, 7 – архиепископами и 2 – епископами. Титулы митрополитов и епископов в ту пору были не личными отличиями архиереев, а принадлежностью кафедр.

В синодальный период границы епархий устанавливаются в соответствии с административным делением империи. В 1788 г., при Екатерине Великой, границы епархий были приведены в соответствие с границами губерний, но полного совпадения границ всех епархий с границами губерний или областей не было ни тогда, ни в последующее время. Епархии, включавшие в себя по нескольку губерний, существовали по окраинам империи, где православное население не составляло большинства: в Польше, Финляндии, Прибалтике, на Кавказе, в Казахстане и Средней Азии и отчасти также в Сибири и на Дальнем Востоке.

В синодальную эпоху многократно увеличилось число епархий Русской Церкви. В 1721 г., при учреждении Святейшего Синода, Русская Церковь насчитывала, помимо Патриаршей области, ставшей именоваться Синодальной, 22 епархии. В 1742 г. Синодальная область была разделена на две епархии: Московскую и Петербургскую. Два года спустя было учреждено четыре новые епархии. В 1764 г., когда была проведена секуляризация церковных земель, насчитывалось 29 епархий в пределах России и одна, Могилевская, в Польше. После разделов Польши на возвращенных землях были открыты новые епархии, и общее число их в конце 18 в. составило 36.

Грузинская Церковь до вхождения ее в состав Российской Церкви включала 11 епархий, число их после ее преобразования в Экзархат было сокращено, и в 1825 г. осталось 4 епархии Грузинского Экзархата. В начале 20 в. Грузинский Экзархат включал в себя 5 епархий. До 1894 г. в состав Экзархата входила также Владикавказская епархия, впоследствии выведенная из него.

В царствование Александра I в связи с присоединением Бессарабии к России была открыта Кишиневская епархия. При императоре Николае I было учреждено 13 новых епархий, и в 1855 г. Русская Церковь насчитывала уже 55 епархий. Открытие новых епархий главным образом было обусловлено ростом численности населения империи и соответствующим ему увеличением количества приходов. За два царствования – Александра II и Александра III – было открыто еще 10 епархий, в том числе одна в Финляндии – Финляндская и Выборгская и одна за пределами империи – Алеутская и Аляскинская, впоследствии – Алеутская и Североамериканская. В 1917 г. Российская Церковь насчитывала уже 68 епархий.

Епархии различались и по пространству, занимаемому ими, и соответственно по числу приходов. Особенно обширными были епархии Сибири и Дальнего Востока, в то же время они уступали епархиям европейского центра по численности населения и по количеству приходов. К 1917 г. среднее число приходов на епархию приблизилось к 1000.

В 1764 г. в связи с секуляризацией церковных земель все епархии, как и монастыри, были разделены на 3 класса, при этом к первому классу были отнесены 3 епархии, ко второму – 8 и к третьему – 15 епархий. От класса зависел оклад, выдаваемый из казны на содержание архиерейского дома. В отдельные периоды с классом епархии был связан сан правящего архиерея, в другие периоды сан был личным отличием архипастыря, не обусловленным классом епархии. В 1867 г. деление епархий на классы было отменено, в связи с этим титул архиепископа окончательно утратил связь с рангом епархии, а стал личным достоинством правящего или даже викарного архиерея, но сохранилась традиция удостаивать сана митрополита правящих епископов Новгородского и Санкт-Петербургского, Московского и Киевского. Другие архиереи удостаивались сана митрополита в порядке исключения. Что касается митрополитов Новгородских и Санкт-Петербургских, то соединение в одном титуле и под властью одного архипастыря этих двух епархий – столичной и одной из древнейших в Русской Церкви – не обозначало их слияния, но, за вычетом двух кратких периодов, первенствующий член Синода имел привилегию управлять двумя епархиями, из которых по чести высшей считалась Новгородская, пока их не разделили в 1892 г., с тех пор Новгородская епархия стала одной из рядовых, а за первенствующим епископом осталась только Петербургская епархия. Характерная черта синодальной эпохи – частые перемещения епископов с кафедры на кафедру. За редчайшими исключениями каждый епископ за время своего архипастырского служения многократно переводился Синодом из одной епархии в другую.

Поместный Собор 1917–1918 гг. рассмотрел вопрос о епархиальном управлении и принял по нему особое Определение. 2(15) апреля 1918 г. Собор вынес также «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что в ведение викарных архиереев предполагалось отнести управление отдельными частями епархии. Викарии при этом должны были управлять своими частями епархии «под общим руководством епархиального архиерея на правах самостоятельных епископов»³²⁸ и иметь пребывание в городах, по которым титуловались. Издание данного Определения было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении. На третьей сессии в 1918 г. Поместным Собором было вынесено «Определение о церковных округах». Ссылаясь на то, что Соборы 1666 г. и 1681–1682 гг. признали целесообразность образования митрополичьих округов, Собор постановил учредить в Российской Церкви церковные округа, а установление их числа и распределение по ним епархий было поручено выполнить высшим органам церковного управления в послесоборный период.

Не все перемены, предусмотренные Поместным Собором 1917–1918 гг., удалось провести в жизнь. В 1920-е годы в соответствии с решением Собора о расширении полномочий викарных епископов и об увеличении числа викариатств действительно совершалось значительно больше архиерейских хиротоний, чем прежде, в досинодальный период. В 1920-е годы в нашей Церкви насчитывалось не менее 200 канонических архиереев. И нормальным образом викарные епископы имели своим местопребыванием города, по которым они титуловались, хотя случалось это не часто. На Церковь обрушились гонения. Архиереи подвергались арестам, ссылкам, высылкам, и в результате они утрачивали возможность управлять своими епархиями или викариатствами, в большинстве случаев епархиями управляли не правящие, а находившиеся временно на свободе и в пределах епархии викарии. Во второй половине 30-х годов в результате арестов архипастырей церковная организация оказалась разрушенной. После репрессий эпохи большого террора 1937–1939 гг. свои кафедры занимали только четыре епископа: митрополиты Московский Сергий, Ленинградский Алексий и викарные архиепископы Петергофский Николай и Дмитровский Сергий. Почти все епархии, а большинство из них имело по одному действующему храму, находились под временным управлением этих архипастырей.

Расширение территории Советского Союза на западе в 1939 и 1940 гг. восстановило реальный контроль Патриархии над епархиями Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Прибалтики, где сохранилась относительно нормальная церковная жизнь. В период Отечественной войны удалось заместить архиереями и ряд епархий в Российской Федерации. К 1943 г., когда состоялся Архиерейский Собор, число правящих архиереев достигло двух десятков. В 1943–1944 гг. продолжалось замещение епархиальных кафедр, и ко времени Поместного Собора 1945 г. Русская Церковь имела уже около 50 правящих архиереев внутри страны и еще несколько в зарубежье.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 1940-е годы, Поместный Собор 1945 г. в своем Положении «Об управлении Русской Православной Церкви» пересмотрел «Определение о епархиальном управлении», принятое в 1918 г. «Русская Православная Церковь – говорится в этом документе, – разделяется на епархии, границы которых должны совпадать с гражданскими границами – областными, краевыми, республиканскими»³²⁹. Статус викарных епископов в соответствии с этим определением вернулся к положению, существовавшему в синодальную эпоху: они больше не управляли частями епархий, но действовали в качестве помощников правящих архиереев. После Великой Отечественной войны продолжалось замещение вакантных и открытие новых кафедр. К 1949 г. епископат Русской Церкви насчитывал уже 74 архиерея, занимавших самостоятельные и викариатские кафедры внутри Советского Союза. К концу 50-х годов Русская Церковь имела внутри Союза 73 епархии.

В годы хрущевских гонений, на рубеже 50–60-х годов, под давлением властей стало особенно частым явлением перемещение архипастырей с кафедры на кафедру. Некоторые епархии утратили тогда своих правящих епископов и стали управляться архиереями соседних епархий. Ситуация несколько нормализовалась после отставки Хрущева: реже имели место перемещения архиереев, но заместить кафедры, надолго лишившиеся правящих епископов, не удавалось. Ко времени Поместного Собора 1971 г. Русская Церковь имела 67 внутренних и 14 зарубежных епархий. При этом правящих архиереев внутри страны было только 58. В этом отношении почти ничего не изменилось и за последующие два десятилетия. В канун перемен, в 1987 г., Русская Православная Церковь насчитывала 64 епархии в СССР, из которых 18 были в составе Украинского Экзархата, а также 9 зарубежных епархий, помимо Японской Автономной Церкви.

Поместный Собор 1988 г. принял «Устав об управлении Русской Православной Церкви». В Уставе епархия определяется как «местная церковь, возглавляемая архиереем и состоящая из приходов, объединенных в благочиния и находящихся на данной территории монастырей»³³⁰.

Радикальные перемены в церковной жизни происходили после празднования 1000-летия Крещения Руси. В связи с изменением государственного строя в нашей стране Церковь обрела свободу. В 1990-е годы были замещены правящими архиереями епархии, не имевшие их в течение нескольких десятилетий, высшей церковной властью были учреждены новые епархии, в ряде епархий были открыты новые викариатские кафедры. В 1997 г. Русская Православная Церковь имела уже 117 епархий на своей канонической территории, в том числе 65 в России, 34 на Украине, 10 в Белоруссии, 8 в других странах ближнего зарубежья, а также 8 в дальнем зарубежье, включая Японскую Автономную Церковь, всего же – 125 епархий. Епископат Русской Церкви насчитывал тогда 144 правящих и викарных епископов.

Ко времени Архиерейского Собора 2000 г. Русская Церковь насчитывала 130 епархий, в том числе на территории Российской Федерации – 67, Украины – 33, Белоруссии – 10, Молдавии – 4, Казахстана – 3, Эстонии, Латвии, Литвы и Азербайджана – по одной, на территории Узбекистана, Киргизии, Туркмении и Таджикистана – одну, в дальнем зарубежье – 10, включая 2 епархии Японской Автономной Церкви.

Ко времени Поместного Собора 2009 г. в составе Русской Православной Церкви насчитывалось 157 епархий, в том числе на территории России – 68 епархий, на территории Казахстана – 3 епархии, в странах Балтии – 3 епархии; на территории Узбекистана, Киргизии и Таджикистана – 1 и на территории Азербайджана также 1 епархия. В дальнем зарубежье насчитывается 8 епархий; 44 епархии входят в состав Самоуправляемой Украинской Церкви, 6 епархий – Молдавской Самоуправляемой Церкви, 11 епархий – Белорусского Экзархата. 9 епархий имеет Русская Зарубежная Церковь, в 2007 г. восстановившая каноническое общение в составе единой Русской Православной Церкви. Автономная Японская Церковь имеет 3 епархии, одну из которых возглавляет ее предстоятель, имеющий титул митрополита.

Общее число епархий во всех канонических Православных Церквах в настоящее время – около 350.

Высшая власть в епархии, в соответствии с экклезиологическим учением Православной Церкви, канонами и иными основополагающими церковно-правовыми актами, принадлежит правящему архиерею. Его помощниками могут быть другие епископы, в настоящее время обыкновенно именуемые викариями, в управлении епархией в качестве вспомогательных, консультативных и исполнительных органов участвуют и иные учреждения, в том числе и коллегиальные, вроде духовных консисторий или Епархиальных собраний и Епархиальных советов. Но полнота законодательной, административной и судебной власти принадлежит правящему епископу, которому она вручена Богом как преемнику апостолов. В этой своей власти епископ ограничен лишь соборными органами высшей власти Поместной Церкви, возглавляемыми ее предстоятелем.

Если на епископскую кафедру избирается пресвитер – а в Древней Церкви так было почти во всех случаях – перемещения архиереев с одной кафедры на другую представляли исключительное явление, – ставленник после избрания посвящается в епископскую степень. Согласно 1-му правилу святых апостолов, «епископа поставляют два или три епископа». Как писал профессор А. С. Павлов, «основание этого правила заключается в том, что так как все епископы по правам духовной власти равны между собою, то один епископ, конечно, не может рукоположить другого, равный – равного, а так как рукоположение есть акт высшей власти, то оно и может быть действительным образом совершено только собором, составляющим по отношению к отдельному епископу высший церковноправительственный орган»³³¹. Зонара в толковании на 4-е правило 1 Никейского Собора, согласуя этот канон с 1-м апостольским правилом, писал: «По-видимому, настоящее правило противоречит первому правилу священных апостолов; ибо то предписывает, чтобы епископ был рукополагаем двумя или тремя епископами, а настоящее – тремя… Но они не противоречат одно другому. Ибо правило священных апостолов рукоположением (χειροτονία) называет посвящение и возложение рук, а правило сего Собора поставлением и рукоположением называет избрание… А после избрания утверждение оного, то есть окончательное решение, возложение рук и посвящение, правило предоставляет митрополиту области…». В канонах предусмотрено и время поставления епископа на вдовствующую кафедру: «Чтобы поставления епископов совершаемы были в продолжение трех месяцев, разве неизбежная нужда заставит продлити время отлагательства» (Халк. 25).

1 Вселенский Собор с особой категоричностью подтверждает, что избрание епископа не может состояться без согласия митрополита (прав. 6). В этом же каноне предусматривался порядок, согласно которому, если при избрании епископа обнаружатся разногласия, дело решается большинством голосов.

7 Вселенский Собор счел необходимым заново рассмотреть вопрос об избрании архиереев. Подтверждая прежние каноны (апост. 30:1 Всел. 4), отцы Собора в 3-м правиле постановили: «Всякое избрание во епископа, или пресвитера, или диакона, делаемое мирскими начальниками, да будет недействительно по правилу (апост. 30), которое глаголет: «Аще который епископ, мирских начальников употребив, через них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен, и отлучен, и все сообщающиеся с ним…»». Необходимо уточнить, что эти каноны карают лиц, которые добились поставления незаконным, церковно-преступным путем. Оно совершенно не затрагивает существовавшей в истории в разных странах и в разные времена практики санкционирования государственной властью поставлений священнослужителей, в особенности епископов.

Права и обязанности правящего епископа определяются тем, что он является верховным учителем веры в своей епархии, первосвященником своей Церкви и главным правителем ее дел. На епископа, как учителя веры, возложено проповедование Евангелия и распространение христианского учения в епархии. Апостол Павел учил Тимофея: Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием (2Тим. 4:2). В 58-м правиле святых апостолов говорится: «Епископ или пресвитер, нерадящий о причте и о людех и не учащий их благочестию, да будет отлучен. Аще же останется в сем нерадении и лености: да будет извержен». Пресвитеры проповедуют по поручению епископов.

Как первосвященник епископ может совершать в епархии все священнодействия, исключительно ему принадлежит право рукоположения священников, диаконов и низших клириков (1Тим. 5:22; Тит. 1:5; апост. 2; Трулл. 33; 7 Всел. 14; Лаод. 26), освящения антиминсов. В 31-м правиле Трулльского Собора сказано: «Определяем, чтобы священнослужители, священнодействующие или крещающие в молитвенных храмах, находящихся внутри домов, творили сие не иначе как по изволению местного епископа». Вальсамон в толковании на это правило замечает: «Для того, вероятно, придуманы и антиминсы и уготовляются от местных архиереев в то время, когда они совершают освящение церкви, чтобы полагать оные на святые трапезы молитвенных храмин и дабы они вполне заменяли принадлежности святого жертвенника и деки святыя трапезы, то есть совершение освящения, и вместе дабы свидетельствовали, что с епископского дозволения в молитвенном доме совершается священнодействие».

Имя епископа возносится за богослужением во всех храмах его епархии: «Аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборнаго исследования и рассмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним и не будет возносити имя его в священных молитвах на литургиях, по церковному преданию: таковый да лишится всякия священническия чести. Ибо поставленный в чин пресвитера и восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный, и, прежде суда, сам собою осуждати своего отца и епископа усиливающийся, не достоин ни чести, ниже наименования пресвитера» (Двукр. 13).

От епископа, как главного правителя церковными делами епархии, зависят все пресвитеры, диаконы и церковнослужители, все храмы, молитвенные дома и монастыри епархии. «Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических да пребывают, по преданию святых отец, под властию епископов каждаго града, – постановляет Халкидонский Собор в 8-м правиле, – и да не исторгаются, по дерзости, из-под управления своего епископа». Епископ имеет право запретить клирику священнослужение, увеличить или уменьшить наложенную епитимию: «Епископы да имеют власть, испытав образ обращения, человеколюбетвовати или большее время покаяния приложити» (Анкир. 5).

Из прав епископа вытекают и его обязанности: строго и безусловно повиноваться святым канонам и постановлениям высшей церковной власти, непрерывно пребывать в своей епархии, а удаляться из нее на краткое время не иначе как с ведома надлежащей власти: «Не должно, не прилично и не полезно епископу, не имеющему никакой важной нужды или дела труднаго, оставляти церковь свою на время более продолжительное (3 седмицы) и огорчати вверенный ему народ» (Сард. 11).

Что касается взаимоотношений епархиальной власти с высшей властью Поместной Церкви, то на архиерея возложена обязанность поминать за богослужением имя своего митрополита или патриарха (Двукр. 14), не предпринимать ничего, превышающего его власть, без ведома первого епископа (апост. 34), являться по приглашению первого епископа на Архиерейский Собор: «Епископам, которые не приидут на Собор, хотя находятся в своих градах, и притом пребывают в здравии и свободны от всякаго необходимаго и неотложнаго занятия, братолюбно сказати слово прещения» (4 Всел. 19). Это положение повторено в 8-м каноне Трулльского Собора. Для разграничения прав архиереев, управляющих разными епархиями, каноны запрещают епископам проповедовать в чужой епархии (Трулл. 20), совершать там рукоположения без согласия епархиального архиерея (Анкир. 13) или рукополагать чужого клирика без увольнения его от своего епископа (Сард. 15), присваивать себе приходы, принадлежащие другой епархии (4 Всел. 17).

В то же время в силу кафолического единства Церкви каждый архиерей обязан уважать и признавать постановления, распоряжения и приговоры других епископов: «Аще который пресвитер или диакон от епископа во отлучении будет – говорится в 32-м апостольском правиле, – не подобает ему в общении прияту быти иным, но точию отлучившим его: разве, когда случится умрети епископу, отлучившему его». Если одна епархия испытывает недостаток в клириках, а в другой их избыток, то епископ, избыточествующий клириками, должен уступить по-братски своих клириков недостающему. В 66(55)-м правиле Карфагенского Собора переданы слова двух отцов: «Постуметиан епископ рек: но аще един епископ имеет множество клириков, то сие множество другаго долженствует помощи мне. Аврилий епископ рек: подлинно, как ты помог другой Церкви, так имеющий большее число клириков будет побужден из числа их уделити тебе для рукоположения».

В апостольский век первые епископы избирались и поставлялись самими апостолами. Святой Климент пишет в 1-м Послании к Коринфянам: «Апостолы были посланы проповедовать Евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а апостолы от Христа. Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих по духовном испытании поставляли во епископы и диаконы для будущих верующих»³³².

Со временем, в послеапостольскую эпоху, было установлено, что в избрании епископов участвуют епископы ближайших общин, а также клир и народ как свидетели добропорядочности ставленника. 1 Вселенский Собор постановил: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам. Аще же сие неудобно, или по належащей нужде, или по дальности пути: по крайней мере, три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат: и тогда совершати рукоположение. Утверждати же таковыя действия в каждой области подобает ея митрополиту» (прав. 4). Зонара в толковании на 4-е правило, согласуя этот канон с 1-м апостольским правилом, писал: «По-видимому, настоящее правило противоречит первому правилу священных апостолов; ибо то предписывает, чтобы епископ был рукополагаем двумя или тремя епископами, а настоящее – тремя… Но они не противоречат одно другому. Ибо правило священных апостолов рукоположением (χειροτονία) называет посвящение и возложение рук, а правило сего Собора поставлением и рукоположением называет избрание… А после избрания утверждение оного, то есть окончательное решение, возложение рук и посвящение правило предоставляет митрополиту области…».

Вальсамон в своем толковании на 4-е правило 1 Вселенского Собора высказывает мнение, что отцы Собора установили новый порядок выборов: «В древности избрания архиереев совершались в собрании граждан. Но божественным отцам не было это угодно, чтобы жизнь посвящаемых не подвергалась пересудам мирских людей; и потому они определили, чтобы епископ был избираем областными епископами каждой области». Из истории, однако, известно: до 1 Никейского Собора и после него клир и народ собирались для избрания архиерея; клирикам и народу предоставлялось право выставлять своих кандидатов; а главное, они должны были свидетельствовать о достоинствах ставленника. Но решающее значение при избрании епископа и в эпоху гонений, и после 1 Никейского Собора имели все-таки голоса архиереев. Об участии народа в избрании епископа говорится в 61-м каноне Карфагенского Собора: «Подобает определити и сие: аще когда приступим к избранию епископа, и возникнет некое прекословие, понеже были у нас в разсмотрении таковые случаи; дерзновенно будет трем токмо собратися для оправдания имеющаго рукоположитися; но к вышереченному числу да присоединится един или два епископа; и, при народе, к которому избираемый имеет быти поставлен, во-первых будет изследование о лицах прекословящих; потом да присовокупится к изследованию объявленное ими, и когда явится чистым пред лицем народа, тогда уже да рукоположится».

Народ участвовал в избрании епископа как свидетель. Но уже в 4 в. действительно обнаружилась тенденция устранять от участия в выборах «толпу» (ὄχλος). Правило 13-е Лаодикийского Собора предусматривает: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство». Вальсамон из этого правила делает вывод: «В древности избираемы были народом не только епископы, но и священники, что и запрещено». Но в правиле говорится все-таки не о народе (λαός), а о толпе, черни – ὄχλος. Поэтому более точным представляется толкование Зонары: «Не только избрание епископов производить запрещено сборищу черни, но не дозволено избирать и священников». История Церкви свидетельствует о том, что со временем во избежание беспорядков и смут при избрании епископа мирян стали представлять знатные люди. Таким образом, сословие мирян не устранялось полностью от избрания епископа, но их представляло уже не случайное «сборище народа». Постановление об этом внесено в 137-ю новеллу Юстиниана, вошедшую в 1-й титул Номоканона. Однако светская власть не могла иметь решающего значения при избрании епископа.

В древности перемещение епископов с кафедры на кафедру в принципе не допускалось. Епископ – жених Церкви, в которую поставлен. Согласно 14-му апостольскому правилу, «непозволительно епископу оставляти свою епархию и во иную переходити, аще бы и от многих убеждаем был, разве, когда будет некоторая вина благословная, сие творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия. И сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению». Исключения допускались, но в древности они были редки.

Помощниками правящих епископов в 4 в. были хорепископы, которые ставились в малых городах и еще чаще в селах. В 57-м правиле Лаодикийского Собора, однако, запрещалось ставить новых хорепископов. Но и после того, как прекратилась практика поставления хорепископов, в некоторых епархиях в помощь правящему епископу посвящались епископы-помощники, с титулами ранее существовавших и упраздненных епархий – титулярные епископы, которые впоследствии послужили прообразом викарных епископов, но древние хорепископы, в отличие от викарных епископов нового времени, управляли своей малой областью, составлявшей часть епархии.

Помощниками епископа в управлении епархией были также пресвитеры, особенно те, которые служили в кафедральном храме. В 3 в. при кафедрах везде почти существовали пресвитериумы, своего рода пресвитерские советы. В 4–5 вв. обязанности отдельных членов пресвитериума находят свое закрепление в канонах (Гангр. 7, 8; Феоф. 10; 4 Всел. 2, 3, 23, 25, 26). Особенно часто в этих канонах упоминается должность эконома.

Как институт наиболее полное развитие пресвитериум получил в Константинопольской Церкви, по примеру которой устраивались пресвитериумы и в других Церквах Византии. Среди должностных лиц константинопольского пресвитериума были: эконом; сакелларий, заведовавший монастырскими делами; скевофилакс – ризничий; хартофилакс – хранитель официальных документов; сакелий, на попечении которого находились приходские церкви и приходское духовенство; протэкдик – главный ходатай по церковным делам; протопресвитер – ему вверялись богослужебные дела и испытание ставленников в пресвитеры и диаконы; иеромнимон, помогавший протопресвитеру в заведовании богослужебными делами; канстризий – помощник скевофилакса (ризничего); референдарий – посредник между епископом (патриархом) и государственной властью; логофет – счетовод и помощник протэкдика и хартофилакса; ипомниматограф – помощник хартофилакса, заведовавший нотариальными делами. За исключением протопресвитера, все эти должностные лица могли быть и не пресвитерами, а диаконами.

Права и обязанности епархиального архиерея в Древней Руси соответствовали каноническим требованиям. Он был верховным учителем, первосвященником и высшим начальником в своей епархии. В Древней Руси епископ, правивший епархией, границы которой могли совпадать с границами удельного княжества, являлся часто главным советником князя и в государственных делах; поэтому епископский сан окружен был несравненно большим почетом и блеском, чем в Византии; этому способствовала также обширность и многолюдность русских епархий.

Институт викарных епископов неизвестен Древней Руси, но при первосвятителях-митрополитах иногда состоял епископ, помогавший ему в управлении его собственной епархией. Святитель Алексий при жизни митрополита Феогноста, не имея своей епархии, был помощником первоиерарха. После падения Золотой Орды епископы Сарские и Подонские, поселившись близ Москвы в Крутицах и по учреждении патриаршества носившие титул Крутицких митрополитов, исполняли обязанности помощников московских Первосвятителей в управлении митрополичьей, а потом Патриаршей областью.

Как и в греческих епархиях византийской эпохи, в Древней Руси коллегиальным помощником архиерея в управлении епархией был своеобразный пресвитериум: епархиальное духовенство собиралось в так называемое соборное воскресенье на «соборики», которые обсуждали важнейшие церковные и пастырские дела. Постоянными помощниками архиерея являлись клирики (крылошане) соборного храма. Для ведения судебных и административных дел епископ привлекал и светских чиновников: бояр, дворян, дьяков, подьячих. Исполнительным учреждением епархиального управления, подчиненным правящему епископу, являлся архиерейский дом. В патриаршую эпоху по образу патриарших приказов в составе архиерейского дома открывались приказы духовных дел, ведавшие подбором ставленников и их испытаниями, а также подбором кандидатов на начальственные должности в епархии, помогавшие правящему архиерею в осуществлении судебной власти, и казенные приказы, распоряжавшиеся епархиальным имуществом. Приказной персонал состоял из духовных и светских лиц. Местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делилась епархия, осуществляли наместники, десятильники и поповские старосты.

Радикальные перемены в епархиальном управлении произошли в эпоху Петра I. В 1716 г., еще до учреждения Святейшего Синода, была составлена новая форма клятвенного обещания, произносившегося русскими архиереями вместе с исповеданием веры перед хиротонией. Помимо известных и в греческой, и в древней русской практике обещаний соблюдать церковные предания, святые каноны, охранять церковный мир, управлять паствой в духе евангельской кротости и оказывать послушание высшей церковной власти, в синодальный период клятвенное обещание включало и такие клятвы, как: 1) никого не предавать анафеме и не отлучать от Церкви по личным побуждениям; 2) с отпадшими поступать миролюбиво, кротко и благоразумно; 3) монахов держать во всей строгости монашеских уставов; 4) не строить церквей без надобности и не ставить церковнослужителей сверх потребы; 5) ежегодно или, по крайней мере, один раз в два года обозревать свою епархию; 6) мертвых тел, формально не освидетельствованных, не выдавать за святые мощи; 7) притворно беснующихся (кликуш) наказывать духовными мерами и предавать светской власти; 8) не допускать вымышленных чудес от икон и источников; 9) не вмешиваться в мирские дела. К клятвенному обещанию присоединялась общая государственная присяга на верноподданническое служение самодержцу и повиновение исходящим от него законам.

В «Духовном регламенте», составленном архиепископом Феофаном (Прокоповичем), права и обязанности епископов, иных органов епархиального управления, как и все вообще стороны церковной жизни, подвергаются детальной регламентации. Согласно «Духовному регламенту», при поставлении архиерея кандидаты на епископство намечались Святейшим Синодом и список избранных подлежал утверждению государем, который в большинстве случаев утверждал того, кто занимал в нем первое место. Такой порядок замещения епископских кафедр сохранялся до конца синодальной эпохи. Члены Синода при этом представляли собор епископов, предусматриваемый древними канонами при избрании епископа, а монарх – выражал совокупный голос мирян.

На епархиального архиерея как на главного учителя веры в синодальную эпоху возлагался надзор над всеми духовными школами епархии: академиями, семинариями и духовными училищами, а также контроль за преподаванием Закона Божия в светских школах. Ему же подчинены были и церковноприходские школы. Как первосвященник местной Церкви, епархиальный архиерей имел все права, принадлежащие ему согласно канонам. О власти архиерея как главного правителя церковных дел своей епархии в «Духовном регламенте» сказано: «Ведомо же всем буди, что всяк коего-либо чина человек подлежит в духовных делах суду того епископа, в епархии которого пребывает, доколе в ней пребывает»³³³. Но важнейшие церковные дела епархии: открытие новых приходов и упразднение старых, учреждение и закрытие монастырей, духовных школ – епископы не решали собственной властью, а предоставляли свои ходатайства по ним в Святейший Синод. В Синоде рассматривались окончательно и почти все бракоразводные дела. Без предварительного разрешения Синода епархиальный архиерей не мог никого публично отлучить от Церкви.

В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев, помощников епархиального архиерея в епископском сане. Еще до учреждения Святейшего Синода, в 1698 г., патриархом Адрианом и царем Петром I разрешено было Киевскому митрополиту иметь своего викария. Уже в 1708 г. при Новгородском архиепископе была учреждена должность викария с титулом епископа Карельского и Ладожского. При Екатерине II Синод дозволил всем своим членам иметь викариев. Викариатства стали открываться и в других епархиях, где в этом была необходимость: при старейших архиереях-митрополитах и в особо крупных епархиях. Однако до середины 19 в. викариатские кафедры были открыты в немногих епархиях. Лишь во второй половине этого столетия викариатства были учреждены почти во всех епархиях, а в Петербургской, Московской и Киевской епархиях было по нескольку викариев. Викарии титуловались по одному из уездных городов епархии, в отличие от правящих архиереев, которые, как правило, носили титулы с наименованиями двух городов: главного города епархии и губернии и еще одного – уездного.

Викарии имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению епархиального архиерея – и священнослужителей. Кроме того, их ведению могли вверяться по усмотрению правящего архиерея отдельные отрасли церковного управления: надзор за церковно-приходскими школами, женскими монастырями, свечными заводами. Согласно Указу от 13 апреля 1793 г., викарии не имели ни своих кафедральных соборов, ни консисторий. Предсоборное Присутствие 1906 г. признало желательным, чтобы викарии были кандидатами на замещение епархиальных кафедр, и чтобы их права были расширены Синодом.

В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие епархиальному архиерею, именовались по-разному: духовными приказами, консисториями, декастериями, духовными правлениями.

Указом от 9 июля 1744 г. все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование – Духовные консистории. Согласно Уставу Духовных консисторий, изданному 27 марта 1841 г. и пересмотренному в 1883 г., консистория – это присутственное место, через которое архиерей управляет епархией и вершит в ней духовный суд. Помимо Духовной консистории, в епархии под началом правящего архиерея состояли также архиерейские дома, в этот период исключительно в качестве хозяйственных учреждений, и епархиальные попечительства о бедных духовного звания. В управлении отдельными частями епархии епархиальному архиерею помогали благочинные.

Ввиду огромных размеров российских епархий, в сравнении с епархиями Древней Церкви или византийской эпохи, большого числа приходов в ней, нередко превышавших тысячу, правящий архиерей был затруднен в возможности личного рассмотрения решавшихся дел, вынужденный поэтому, несмотря на соответствующую канонам полноту своих полномочий, полагаться на проекты решений, которые выносились Духовной консисторией с ее канцелярией во главе с секретарем консистории.

После отречения св. императора Николая II и до созыва Поместного Собора в августе 1917 г. вначале спонтанно, по инициативе местного духовенства и церковной общественности, в отдельных случаях даже без разрешения правящего архиерея, например в Тверской и Харьковской епархиях, а потом с санкции Святейшего Синода созывались епархиальные съезды, или собрания, на которых обсуждались вопросы епархиального и общецерковного значения, на некоторых из них выражалось недоверие правящим архиереям, на них также с разрешения Святейшего Синода избирались кандидаты на епархиальные кафедры.

Поместный Собор 1917–1918 гг., на котором обсуждались важнейшие церковные дела, рассмотрел и вопрос о епархиальном управлении. Проект организации епархиального управления, предложенный данным отделом, явился, по словам представлявшего его докладчика, «посильной попыткой возвратить Церковь к идеалу епископально-общинного управления, к тому порядку, который для Церкви является идеалом на все времена»³³⁴. Серьезные споры разгорелись вокруг положения проекта о том, что епископ управляет епархией при соборном содействии клира и мирян. Предлагались различные поправки: целью одних было резче подчеркнуть богоучрежденную власть преемников апостолов, другие поправки преследовали противоположные цели – наделить клир и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел. В окончательную редакцию «Определения о епархиальном управлении» вошла формула проекта, предложенная отделом епархиального управления: «Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян»³³⁵.

Определением устанавливался следующий порядок поставления правящих епископов: «Архиереи округа или, при отсутствии округов, Священный Синод составляют списки кандидатов, в которые после канонического одобрения включаются и кандидаты, указанные епархией»³³⁶. Сами же выборы должны осуществляться архиереями округа или епископами, назначенными Синодом, совместно с клиром и народом епархии. Назначение и перемещение архиереев по инициативе высшей церковной власти допускалось лишь в исключительных случаях.

Собор установил 35-летний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. Согласно Определению, епископы должны избираться «из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облечение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество»³³⁷. Это условие точно соответствует требованию 12-го правила Трулльского Собора, хотя оно и расходится с многовековой практикой Русской Церкви поставлять во епископы рясофорных монахов не укоренилось в нашей Церкви и после Собора 1917–1918 гг.

В соответствии с соборным Определением высшим органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является Епархиальное собрание, созываемое правящим архиереем и избираемое из клириков и мирян в равном числе на трехлетний срок, при этом не менее половины членов Епархиального собрания из числа клириков должны иметь пресвитерский сан. Членов Епархиального собрания должны были избирать окружные (благочиннические) собрания, состоявшие из всех клириков округа и равного с ними числа мирян по избранию приходских собраний, кроме того, в состав Епархиального собрания должны были также войти представители от монашества и духовных школ. В соответствии с 46-м пунктом Определения «председательствует на Епархиальном собрании или епархиальный архиерей, или уполномоченное им лицо в епископском сане. Епархиальное собрание избирает из лиц пресвитерского сана товарища председателя, который и председательствует в отсутствие председателя»³³⁸. Определение возлагало на Епархиальное собрание решение вопросов административного, миссионерского, религиознопросветительского, хозяйственного, благотворительного характера. Епархиальные собрания образуют свои постоянные исполнительные органы: Епархиальный совет и Епархиальный суд. В соответствии с Определением Собора границы благочиннических округов должны были устанавливаться Епархиальным собранием.

Принимая это Определение, Собор руководствовался стремлением привлечь клир и мирян к широкому участию в церковном управлении. Но каноническая власть епархиального архиерея оставалась неприкосновенной. В ст. 23 Определения было предусмотрено: «Без согласия архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь»³³⁹.

Установленный Собором 1917–1918 гг. порядок епархиального управления был разрушен в условиях гонений, обрушившихся на Церковь в советскую эпоху. Так, Епархиальные собрания созывались лишь в первые годы после Собора, но в 1920-е годы их деятельность прекратилась: созываемые без согласия гражданских властей Епархиальные собрания преследовались как нелегальные.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 1940-е годы, Поместный Собор 1945 г. в своем Положении «Об управлении Русской Православной Церкви» пересмотрел «Определение о епархиальном управлении», принятое в 1918 г. Согласно Положению 1945 г., епархиальный архиерей носит титул по своему кафедральному городу. Еще при заместителе местоблюстителя патриаршего престола митрополите Сергии, в 1927 г., было вынесено постановление о том, чтобы епархии именовались по новым названиям своих кафедральных городов. Как раз тогда и появились титулы епископов Ленинградского, Калининского, Куйбышевского. Каноническим основанием такого переименования, смутившего многих церковных людей, является 7-е правило 1 Вселенского Собора: в нем епископ города, в древности именовавшегося Иерусалимом, носил уже новый титул – по названию города, данному ему языческим императором Адрианом, – Элия. Лишь после того, как город вновь стал именоваться Иерусалимом, епископы Матери всех Церквей стали титуловаться Иерусалимскими. В наше время многие старые города восстановили свои прежние наименования, некоторые епископы вернули себе прежние титулы, несмотря на то, что их кафедральные города сохраняют до сих пор наименования, данные им в советскую эпоху: митрополит Екатеринодарский и Кубанский (город по-прежнему остается Краснодаром), архиепископ Вятский и Слободской (кафедральный город все еще именуется Кировом).

На основании Положения 1945 г. епархиальный архиерей назначается указом Святейшего Патриарха. В статье говорится лишь об одном моменте в поставлении епископа – об утверждении его избрания. Само же избрание осуществлялось и тогда Синодом под председательством патриарха. В Положении определяются права и обязанности епархиальных архиереев относительно своих епархий, высшей церковной власти и государственной власти. Епархиальный архиерей стоит во главе епархии; он «является ответственным главою, вверенной ему епархии»³⁴⁰.

Епархиальный архиерей, в соответствии с Положением, являлся единственным лицом, которое может сноситься по епархиальным делам с местными представителями гражданской власти, в частности по вопросам об открытии в епархии духовно-учебных заведений, о предоставлении храма или молитвенного дома приходской общине.

Вместо Епархиальных собраний и Епархиальных советов, предусмотренных «Определением о епархиальном управлении» 1918 г., в Положении говорится, что при епархиальном архиерее состоит лишь один коллегиальный орган – Епархиальный совет. Но учреждение его не было необходимым, а зависело от воли самого архиерея.

В «Уставе об управлении Русской Православной Церковью», принятом Поместным Собором 1988 г., епархия определяется как «местная церковь, возглавляемая архиереем и состоящая из приходов, объединенных в благочиния и находящихся на данной территории монастырей»³⁴¹. В Устав 1988 г. впервые в практике Русской Церкви было введено положение о том, что по достижении 75-летнего возраста архиерей должен подавать на имя патриарха прошение об уходе на покой. При этом вопрос о времени удовлетворения такого прошения решается Священным Синодом.

Устав 1988 г., в отличие от ранее действовавшего Положения 1945 г., восстановил такой коллегиальный орган епархиального управления, как Епархиальное собрание. А Епархиальный совет, который ранее мог образовываться по усмотрению правящего архиерея, Уставом 1988 г. предусматривался уже как непременный орган. Епархиальное собрание, по Уставу, должно было состоять из равного числа клириков и мирян и созываться правящим архиереем не реже одного раза в год. Епархиальный совет, в соответствии с Уставом, должен был состоять не менее чем из четырех лиц в пресвитерском сане, половина из которых назначается архиереем, а остальные избираются Епархиальным собранием на один год. Епархиальный совет наделил Устав судебной властью, сообщив ему статус суда первой инстанции по делам, связанным с обвинением клириков и мирян в уклонении от православной веры, нарушениями канонов и христианских нравственных норм, возложив на него также рассмотрение дел, касающихся церковного брака и развода, разногласий между духовенством и приходскими должностными лицами.

Устав предусматривал разделение епархии на благочиннические округа, возглавляемые благочинными, которых назначает правящий архиерей.

Предстоятелем местной церкви – епархии, согласно формулировке Устава, принятого Архиерейским Собором 2000 г., является епархиальный архиерей, который по преемству власти от святых апостолов канонически управляет ей при соборном содействии клириков и мирян. Он избирается Священным Синодом, получая затем указ патриарха о назначении его на кафедру. При необходимости в помощь епархиальному архиерею Священным Синодом назначаются викарные епископы, круг обязанностей которых устанавливается правящим архиереем. Титул архиерея включает наименование кафедрального города. Архиерейские титулы определяются Священным Синодом. «Кандидаты в архиереи избираются в возрасте не моложе 30 лет из монашествующих или не состоящих в браке лиц белого духовенства с обязательным пострижением в монашество» (Устав 10, 10). Кандидат «должен соответствовать высокому званию епископа по нравственным качествам и иметь богословское образование» (10, 10).

Архиерей, имея полноту иерархической власти в епархии в делах вероучения, священнодействия и пастырства, рукополагает и назначает клириков на место служения, назначает сотрудников епархиальных учреждений и благословляет монашеские постриги. Клириков из других епархий он может принимать в клир своей епархии только при наличии у них отпускных грамот. Отпуская священнослужителей в иные епархии, он должен предоставлять по запросу архиереев их личные дела и отпускные грамоты.

«Без согласия епархиального архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь» (10, 14). Правящий архиерей может обращаться с архипастырскими посланиями к клиру и мирянам своей епархии. В его обязанности входит представление патриарху ежегодных отчетов о религиозном, административном и финансово-хозяйственном состоянии епархии и о своей деятельности. «Епархиальный архиерей является полномочным представителем Русской Православной Церкви перед соответствующими органами государственной власти и управления по вопросам, относящимся к его епархии» (10, 17).

Архиерей в своей епархии заботится о хранении веры, христианской нравственности и благочестия; наблюдает за правильным отправлением богослужения; созывает Епархиальное собрание и Епархиальный совет и председательствует на них; «применяет право «вето» на решения Епархиального собрания с последующей передачей соответствующего вопроса на рассмотрение Священного Синода» (10, 18); утверждает гражданские уставы приходов, монастырей, подворий и иных канонических подразделений своей епархии; посещает приходы своей епархии и осуществляет контроль за их деятельностью непосредственно или через своих представителей; имеет начальственное наблюдение за епархиальными учреждениями и монастырями; за деятельностью епархиального клира; назначает настоятелей, приходских священников и всех вообще клириков; представляет на утверждение Синода кандидатуры ректоров духовных учебных заведений, настоятелей или настоятельниц и наместников епархиальных монастырей, утверждает состав Приходских собраний, внося в него при необходимости изменения, принимает решение о созыве Приходских собраний; утверждает кандидатуры председателей Приходских советов и Ревизионных комиссий; выводит из состава Приходских советов членов Приходских советов, нарушающих канонические нормы и уставы приходов; утверждает отчеты Приходских советов и доклады Ревизионных комиссий приходов; утверждает председателей Приходских советов и отстраняет их от должности «в случае нарушения ими канонических норм и устава прихода» (10, 18); утверждает протоколы Приходских собраний; предоставляет отпуска клирикам; заботится о духовном и нравственном состоянии духовенства и о повышении его образовательного уровня; имеет попечение о подготовке клириков, для чего направляет достойных кандидатов в духовные школы; наблюдает за состоянием церковной проповеди; ходатайствует перед патриархом о награждении достойных клириков и мирян патриаршими наградами и в установленном порядке сам награждает таковых; благословляет учреждение новых приходов, дает благословение на постройку и ремонт храмов, молитвенных домов и часовен и заботится о соответствии их внешнего вида и внутреннего убранства православной традиции; освящает храмы; несет попечение о состоянии церковного пения, иконописи и прикладных церковных искусств; ходатайствует перед органами государственной власти о возврате епархии храмов и иных сооружений, предназначенных для церковных целей; решает вопросы, связанные с имуществом епархии; распоряжается ее финансовыми средствами; осуществляет контроль за деятельностью приходов, монастырей, учебных заведений и других учреждений епархии; издает исполнительно-распорядительные акты по всем вопросам епархиальной жизни и деятельности, заботится о делах милосердия и благотворительности; об обеспечении приходов всем необходимым для совершения богослужения и об удовлетворении прочих церковных нужд.

Епархиальный архиерей «имеет право отеческого воздействия и взыскания по отношению к клирикам, включая наказания выговором, отстранением от занимаемой должности и временным запрещением в священнослужении; увещевает мирян, в случае необходимости в соответствии с канонами налагает на них прещения или временно отлучает от церковного общения» (10, 19). Тяжкие проступки он передает на рассмотрение церковного суда. Архиерей утверждает постановления церковного суда (см. раздел 47), обладая правом смягчать их. Архиерей решает вопросы, связанные с заключением церковных браков, и разводами.

Вдовствующей епархией управляет архиерей, назначаемый патриархом. В период вдовства епархии в ней не предпринимаются дела, связанные с реорганизацией епархиальной жизни, и «не осуществляются перемены в работах, начатых в период управления предыдущего архиерея» (10, 20). В случае вдовства епархии, перевода правящего архиерея или его ухода на покой Епархиальный совет создает комиссию, которая осуществляет ревизию епархиального имущества и составляет акт для передачи епархии новому архиерею. «Церковное имущество, которым обладал архиерей в силу своего положения и должности и которое находится в официальной архиерейской резиденции, после его смерти вносится в инвентарную книгу епархии и переходит к ней. Личное имущество скончавшегося архиерея наследуется в соответствии с действующими законами» (10, 22). Вдовство епархии не может продолжаться более сорока дней, за исключением особых случаев.

Епархиальный архиерей может отлучаться из своей епархии по уважительным причинам на срок до 14 дней без предварительного разрешения высшей церковной власти, на более же продолжительный срок он испрашивает разрешение в установленном порядке. Содержание архиереев определяется Синодом. При оставлении службы им назначается пенсия в размерах, устанавливаемых Синодом. В ныне действующем Уставе сохранено положение прежнего Устава, согласно которому по достижении 75-летнего возраста архиерей подает на имя патриарха прошение об уходе на покой. При этом решение о времени удовлетворения такого прошения принимает Синод.

В помощь правящим архиереям и в настоящее время назначаются викарные епископы, носящие титул одного из городов епархии. Порядок их поставления одинаков с поставлением правящих епископов. Круг их обязанностей определяется епархиальным архиереем, под руководством которого они их и выполняют.

Коллегиальными органами епархиального управления, по Уставу, являются Епархиальное собрание и Епархиальный совет, а также Епархиальный суд. Ныне действующий Устав, принятый Поместным Собором 2000 г., в 10 главе, посвященной епархиальному управлению, в основном повторил соответствующие положения прежнего Устава. В нем, однако, отсутствует определение Епархиального собрания как «высшего органа, при содействии которого архиерей управляет епархией» (Устав об управлении, 7, 27). Соответствующее положение действующего Устава гласит: «Епархиальное собрание, возглавляемое епархиальным архиереем, является органом управления и состоит из клира, монашествующих и мирян, проживающих на территории епархии и представляющих канонические подразделения, входящие в состав епархии» (10, 27). В действующем Уставе также, в отличие от предыдущего, нет условия, предусматривающего введение в его состав клириков и мирян в равном числе. Епархиальное собрание созывается правящим архиереем по его усмотрению, но не реже одного раза в год. Новацией в сравнении с прежним Уставом является положение нового Устава о том, что собрание может быть созвано также Епархиальным советом или по требованию не менее 1/3 членов предыдущего Епархиального собрания. «Процедура созыва членов Епархиального собрания устанавливается Епархиальным советом» (10, 28). В соответствующем месте Устава 1988 г. говорится не о созыве, но об избрании членов Епархиального собрания.

Епархиальное собрание, согласно ныне действующему Уставу, избирает делегатов на Поместный Собор, членов Епархиального совета и Епархиального суда; создает епархиальные учреждения и заботится об их финансировании; вырабатывает общеепархиальные правила и предписания, наблюдает за течением епархиальной жизни; заслушивает сообщения о состоянии епархии и ее канонических подразделений и принимает по ним решения (10, 29).

Председателем Епархиального собрания является правящий архиерей. Епархиальное собрание избирает заместителя председателя и секретаря. Заместитель может руководить собранием по указанию председателя. Секретарь ответствен за подготовку журналов заседаний собрания. Кворум собрания составляет более половины его членов. Решения принимаются большинством голосов. В случае равенства преобладание дает голос председателя. Собрание работает в соответствии с регламентом. Журналы заседаний подписывают председатель, заместитель, секретарь и избранные для этого два члена собрания (10, 30–33).

Полномочия Епархиального собрания в соответствии с ныне действующим Уставом Русской Православной Церкви ограничены предоставлением правящему архиерею права налагать «вето» «на решения Епархиального собрания с последующей передачей соответствующего вопроса на рассмотрение Священного Синода» (10, 18д).

Епархиальный совет во главе с епархиальным архиереем является органом управления епархией. Епархиальный совет образуется по благословению архиерея и состоит не менее чем из четырех лиц в пресвитерском сане, половина из которых назначается архиереем, а остальные избираются Епархиальным собранием на три года. Существенное изменение в сравнении с прежним Уставом заключается в продлении срока, на который избираются члены Епархиального совета, с одного года, как это было раньше, до трех лет. Члены Епархиального совета могут быть отстранены от своей должности решением епархиального архиерея в случае нарушения ими вероучительных, канонических или нравственных норм, а также в случае их нахождения под церковным судом или следствием.

Председателем Епархиального совета является епархиальный архиерей. Совет заседает регулярно, не реже одного раза в полгода. Кворум совета составляет большинство его членов. «Епархиальный совет работает на основании повестки дня, представляемой председателем. Председатель руководит заседанием в соответствии с принятым регламентом. Архиерей назначает секретаря Епархиального совета из числа его членов. Секретарь ответствен за подготовку необходимых для совета материалов и составление журналов заседаний». В случае разногласия между членами совета дело решается большинством голосов; при равенстве голосов перевес дает голос председателя. Журналы заседаний подписываются всеми членами Епархиального совета.

Епархиальный совет в соответствии с указаниями правящего архиерея выполняет решения Епархиального собрания, отчитывается перед ним о проделанной работе; устанавливает процедуру избрания членов Епархиального собрания; подготавливает заседания Епархиального собрания, представляет Епархиальному собранию годовые отчеты; «рассматривает вопросы, связанные с открытием приходов, благочиний, монастырей, объектов производственно-хозяйственной деятельности, органов управления и иных подразделений епархии; заботится об изыскании средств на удовлетворение материальных нужд епархии, а при необходимости и приходов; определяет границы благочиний и приходов» (10, 44); рассматривает отчеты благочинных; наблюдает за деятельностью Приходских советов; рассматривает планы на строительство, капитальный ремонт и реставрацию храмов; решает вопросы, связанные с имуществом приходов, монастырей и иных канонических подразделений епархии; при этом «недвижимое имущество канонических подразделений, входящих в епархию, а именно здания, сооружения, земельные участки могут отчуждаться только на основании решения Епархиального совета» (10, 44). Епархиальный совет осуществляет ревизию епархиальных учреждений; заботится об обеспечении заштатного духовенства и церковных работников; рассматривает вопросы богослужебной практики и церковной дисциплины. В тех епархиях, где еще не образованы Епархиальные суды, Епархиальные советы продолжают осуществлять судебные функции, которые на них были возложены Уставом 1988 г.

Епархиальным управлением именуется исполнительно-распорядительный орган, находящийся под руководством правящего архиерея и призванный помогать ему в осуществлении его исполнительной власти. «Архиерей, – говорится в ныне действующем Уставе Русской Церкви, – осуществляет высшее начальственное наблюдение за работой Епархиального управления и всех епархиальных учреждений и назначает их сотрудников согласно штатному расписанию» (10, 46). Епархиальное управление имеет канцелярию, бухгалтерию, архив и иные отделы, «обеспечивающие миссионерскую, издательскую, социально-благотворительную, воспитательно-образовательную, реставрационно-строительную, хозяйственную и прочие виды епархиальной деятельности» (10, 48). Секретарь Епархиального управления отвечает за делопроизводство епархии и помогает архиерею в управлении епархией и в руководстве Епархиальным управлением.

Судебные функции в епархии выполняет Епархиальный суд, в исключительных случаях – Епархиальный Совет. При этом полнота судебной власти принадлежит правящему архиерею.

Благочинием, или благочинническим округом, называется часть территории епархии во главе с благочинным. После упразднения института хорепископов отдельные части епархии в Древней Церкви стали управляться пресвитерами, так называемыми периодевтами, назначемыми епархиальными архиереями (Лаод. 57). Позднее из должности периодевта возникла должность протопопа (προτοπάπαδες). Должности периодевтов и протопопов не являлись пожизненными и не обозначали особую степень церковной правительственной иерархии или сан. В греческих церквах, где епископов много, а паства епархий немногочисленна, ни в древности, ни в настоящее время эта должность не получила такого развития, как в славянских Церквах, и особенно в России, где епархии во много раз превышают греческие числом пасомых и количеством приходов и где поэтому епархиальному архиерею трудно осуществлять прямой надзор за всеми приходами.

Должность протопопов была заимствована на Руси. До середины 18 в. местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делились епархии Русской Церкви, осуществляли, помимо протопопов, наместники, заказчики, десятильники и поповские старосты. Термин «благочинный» впервые был употреблен по отношению к поповским старостам в «Наказе поповским старостам» патриарха Адриана (1698).

«Духовный регламент» требовал, чтобы протопопы или благочинные как духовные фискалы наблюдали за вверенными их попечению приходами и обо всем противозаконном доносили архиерею, угрожая за сокрытие преступлений извержением из сана. Начиная с Елизаветы заказчики, должность которых была учреждена в первой половине 18 в. и заключалась в том, что они были ответственны за сбор податей с духовенства десятильниками в подчиненных им более мелких округах – десятинах, стали повсеместно именоваться благочинными. При этом должность поповских старост была окончательно упразднена в 1764 г. С этих пор священники, управляющие округами, на которые разделены епархии, именуются исключительно благочинными.

Благочинные получали инструкцию от епископа. Первая из известных инструкций была составлена в 1745 г. в Воронежской епархии, в 1751 г. аналогичную инструкцию составил архиепископ Московский Платон (Малиновский). В 1775 г. архиепископ Московский Платон (Левшин), позже митрополит, издал «Инструкцию благочинным приходских церквей», которую Синод объявил обязательной для всех епархий. Основанием для нее послужил «Наказ поповским старостам» патриарха Адриана. В 1857 г. эта Инструкция была исправлена и дополнена. В 1892 г. вышло новое ее издание.

Обязанности благочинного заключались в соответствии с «Инструкцией благочинным приходских церквей» в следующем: 1) через благочинного епархиальное начальство осуществляло надзор над церквами и духовенством округа, для чего он обязан был не реже двух раз в год посетить все приходы своего округа; 2) через благочинного приводятся в исполнение распоряжения епархиального начальства; 3) благочинный мог разрешать священникам отлучаться из прихода на расстояние не далее 25 верст; 4) он разрешал недоразумения между священнослужителями, причетниками, мирянами и клириками, давал советы священнослужителям, разъяснял распоряжения епархиальных властей; 5) обладал правом суда по таким делам, спорам и жалобам, которые можно окончить примирением, по проступкам духовных лиц, которые не требуют по закону формального судопроизводства и которые можно завершить увещанием, внушением, выговором, при этом священникам он мог делать выговор, а диаконам и причетникам назначать земные поклоны в церкви.

Согласно инструкции, благочинный наблюдал за тем, чтобы духовенство неукоснительно исполняло свои обязанности, касающиеся богослужения, распоряжения церковным имуществом и ведения метрических книг. О всех недостатках благочинный был обязан немедленно сообщать архиерею. При появлении в приходах лжеучителей, «ханжей», кликуш благочинный должен был, если его увещевания не имели успеха, сообщать об этом органам прокурорского надзора. Каждый год благочинный представлял архиерею отчет – так называемые клировые ведомости.

В соответствии с Уставом Духовных консисторий в редакции 1841 г. благочинный назначался по усмотрению епархиального архиерея из приходских настоятелей в сане протоиерея, реже священника. Благочиннический округ, находившийся в ведении благочинного, состоял из 10–30 приходов. Если приходов было более 15, архиереем назначался помощник благочинного. В то же время территория благочиннического округа включала в себя обычно несколько волостей. В губернских (епархиальных) и иных больших городах могло быть по нескольку благочиннических округов.

Для надзора за монастырями архиерей из числа монастырских настоятелей назначал одного, двух или более монастырских благочинных. При наличии нескольких монастырских благочинных в епархии монастыри распределялись по монастырским благочинническим округам. Надзор за женскими монастырями поручался благочинному мужских монастырей, а в отдельных случаях – смотрительницам благочиния из числа игумений.

До реформ 1860-х годов благочиннические округа повсеместно управлялись благочинными единолично. В эпоху реформ 1860-х годов в отдельных епархиях стали проводиться благочиннические съезды, в которых участвовало духовенство благочиннических округов. Впервые такие съезды стали созываться в Минской епархии при ее правящем архиерее епископе Михаиле (Голубовиче). Первоначально они назывались благочинническими собориками, что видно из послания епископа Минского Михаила епархиальному духовенству от 15 августа 1865 г. В Орловской епархии первое собрание духовенства состоялось в уездном городе Карачеве в 1864 г. На этом собрании были составлены правила проведения последующих собраний под названием «духовных собеседований». В 1867 г. правящим архиереем Самарской епархии епископом Герасимом (Добродеевым) были утверждены правила для благочиннических съездов. Эти правила были затем заимствованы в Калужской епархии. Затем благочиннические съезды стали также проводиться в Вологодской, Донской, Екатеринославской, Казанской, Литовской, Нижегородской, Рязанской, Саратовской и некоторых других епархиях, но не повсеместно. После издания 14 мая 1867 г. духовно-училищных уставов на благочиннических съездах стали выбирать делегатов на окружные и епархиальные училищные съезды.

В повестку дня благочиннических съездов, которые назывались также благочинническими собраниями и действовали под председательством благочинных, входили такие вопросы, как меры к охранению православной веры от распространения католической пропаганды (в западных епархиях), о противодействии старообрядчеству и сектантству, о миссионерстве среди иноверцев, о воскресных и праздничных беседах приходских священнослужителей с народом, о распространении в народе грамотности, об открытии и содержании церковноприходских школ, о комплектовании благочиннических и приходских библиотек. Значительное место на съездах занимала также тема церковного проповедничества. Благочиннические съезды имели попечение о состоянии приходских храмов, обсуждали меры по изысканию средств на их ремонт, на строительство новых церквей, а также на содержание духовенства и причтов. На благочиннических съездах уделялось внимание религиозным и нравственным качествам клириков, их поведению в храме и вне храма, на съездах разрешались недоумения и конфликты между клириками, принимались меры по исправлению нерадивых священнослужителей и причетников.

Епархиальной властью благочинническим съездам предоставлялись определенные права и полномочия. Съезды по докладу благочинного выносили суждения о проступках и о заслугах клириков, которые доводились до сведения епархиальной власти и служили основанием для прещении или награждения достойных. Съезды от своего имени объявляли замечания и выговоры клирикам, налагали на провинившихся денежные штрафы, рассматривали жалобы прихожан на священнослужителей и принимали меры по ним в пределах своей компетенции либо в более важных случаях и при более серьезных обвинениях, которые признавались справедливыми, докладывали дело епархиальной власти.

В связи с учреждением в большинстве епархий в конце 1860-х годов благочиннических советов, которые избирались баллотировкой всего духовенства благочиннического округа с последующим утверждением избранного кандидата епархиальным архиереем, обязанности съездов и советов распределялись следующим образом: разбор дел, связанных с проступками клириков, был передан в благочиннические советы, а за съездами остались вопросы пастырского служения. В некоторых епархиях благочиннические советы по докладу благочинного или его помощника рассматривали неблагополучную ситуацию в том или ином приходе, если она не была типична для всего округа, а в последнем случае дело переносилось на благочиннический съезд. В отдельных епархиях благочиннические советы были подчинены съездам и отчитывались перед ними.

Недостатком в деятельности благочиннических съездов были, как это отмечалось в церковной повременной печати, неуместные словопрения по вопросам, не входившим в компетенцию съездов, а также нередко имевшие место оскорбительные выпады одних участников таких съездов против других. В 1880-е годы, при обер-прокуроре К. П. Победоносцеве, благочиннические съезды в большинстве епархий перестали созываться. Заметным толчком к этому послужила отмена выборности благочинных указом Святейшего Синода от 1881 г.

Вопрос о возобновлении благочиннических съездов или собраний одновременно с возвращением к выборности благочинных обсуждался в церковной печати в процессе подготовки Поместного Собора в 1905–1907 гг. Благочиннические съезды и собрания повсеместно созывались в 1917 г., после отречения святого императора Николая II, при этом в них участвовали не только клирики, но и представители мирян по избранию Приходских собраний. На этих благочиннических съездах избирались члены епархиальных съездов. Поместный Собор в своем определении о епархиальном управлении предусматривал учреждение общих и пастырских благочиннических собраний. Пастырские благочиннические собрания по своему составу и статусу были подобны благочинническим съездам второй половины 19 в.

Поместный Собор 1917–1918 гг. в «Определении о епархиальном управлении» ввел новый порядок управления благочинническими округами. В соответствии с Определением Собора границы благочиннических округов должны были устанавливаться Епархиальным собранием. Собор ввел новые коллегиальные органы управления в благочиннических округах: пастырские и общие окружные благочиннические собрания и благочиннические советы. При этом «в пастырских благочиннических собраниях участвуют священники благочиннического округа по должности, а прочие члены причтов по желанию, собрания эти созываются не менее одного раза в год для рассмотрения вопросов общепастырского служения… Экстренные пастырские собрания созываются благочинным: а) по усмотрению; б) по заявлению 1/3 священников округа; и в) по распоряжению епархиального архиерея. Руководит собраниями в качестве председателя благочинный, а за отсутствием благочинного председатель (в пресвитерском сане) избирается собранием. Общие благочиннические собрания состоят: а) из всех наличных штатных членов причтов округа приходских, домовых и монастырских церквей и священников, приписанных к церквам округа сверх штата, из мирян – членов Приходских советов по избрании последних в числе, равном составу причта каждой церкви. Общие собрания происходят под председательством благочинного или его заместителя… Очередные общие благочиннические собрания созываются не менее раза в год и должны предшествовать Епархиальным собраниям»³⁴². Предусматривалась также возможность созыва экстренных общих благочиннических собраний. «Постановления благочиннического собрания, требующие утверждения епархиальной власти, представляются на утверждение епархиального архиерея, а о прочих доводится до его сведения»³⁴³.

Согласно Определению Собора, исполнительным органом благочиннического собрания является благочинный и благочиннический совет, который состоит из председателя – благочинного, двух членов клира, из которых один должен быть пресвитером (он же и заместитель благочинного), и двух мирян. Благочинный должен был избираться на пять лет, а члены совета – на три года. «Избранные утверждаются епархиальным архиереем. Благочиннический совет собирается благочинным по мере надобности, но не менее одного раза в месяц»³⁴⁴.

Таким образом, Поместный Собор 1917–1918 гг. вводил исключительно высокий уровень самоуправления для клириков и мирян в пределах благочиннического округа. Ни ранее, ни позже миряне и клирики не получали столь высоких полномочий в делах местного управления внутри епархий.

В условиях гонений, которые обрушились на Церковь в революционную эпоху, порядок управления в благочиннических округах, установленный Поместным Собором 1917–1918 гг., был разрушен. Учитывая обстоятельства времени, Поместный Собор 1945 г., в сущности, вернулся к практике единоличного управления благочинническими округами, существовавшей до 1918 г. «Устав об управлении Русской Православной Церковью», принятый Поместным Собором 1988 г., не внес существенных изменений в порядок управления на уровне благочиннических округов, но более детально регламентировал его.

Согласно действующему Уставу, изданному Архиерейским Собором 2000 г., епархия разделяется на благочиннические округа во главе с благочинными, назначаемыми правящим архиереем.

В обязанности благочинного входит забота о чистоте православной веры и достойном церковно-нравственном воспитании верующих, наблюдение за отправлением богослужений, за благолепием и благочинием в храмах, за состоянием церковной проповеди, «забота об исполнении постановлений и указаний епархиальной власти, попечение о своевременном поступлении в епархию приходских взносов, преподание советов священнослужителям как относительно выполнения ими своих обязанностей, так и относительно их личной жизни» (10, 52), устранение недоразумений между клириками, а также между духовенством и мирянами «без формального судопроизводства и с докладом о наиболее значительных инцидентах правящему архиерею» (10, 52), предварительное расследование церковных правонарушений по указанию архиерея, ходатайство перед архиереем о награждении клириков и мирян, внесение предложений архиерею по замещению вакантных должностей в округе, забота о религиозном окормлении верующих в приходах, временно не имеющих священнослужителей, наблюдение за строительством и ремонтом церковных зданий в своих пределах, забота о наличии при храмах всего необходимого для совершения богослужений и нормального приходского делопроизводства, исполнение иных возлагаемых на него архиереем обязанностей. В сравнении с прежним Уставом в круг обязанностей благочинного уже не входит предоставление клирикам отпусков сроком до одной недели.

Благочинный обязан не реже одного раза в год посещать все приходы своего округа, проверяя богослужебную жизнь, состояние храмов и иных церковных построек, а также правильность ведения приходских дел и церковного архива, знакомясь с религиозно-нравственным состоянием верующих. По указанию правящего архиерея, по просьбе настоятеля благочинный может проводить заседания Приходского собрания.

По благословению архиерея благочинный может созывать священников на братские совещания. Благочинный ежегодно представляет правящему архиерею отчет о состоянии благочиния и о своей работе.

«При благочинном может существовать канцелярия, служащие которой назначаются благочинным с ведома епархиального архиерея. Деятельность благочинного финансируется из средств возглавляемого им прихода, а при необходимости – из общеепархиальных средств» (10, 57).

В первые два века истории христианской Церкви не было приходов в современном смысле            слова. Все богослужение совершалось в городской церкви епископом в сослужении пресвитеров, диаконов и церковнослужителей. Такие церкви устраивались в катакомбах, на кладбищах, в частных домах. В эпоху гонений христианские общины существовали почти исключительно в городах. Недаром латинское слово «paganus», первоначально обозначавшее деревенских жителей, приобрело значение «язычник» – «поганый» (по-славянски и по-русски).

С ростом числа христиан одна епископская церковь уже не могла вмещать всю городскую общину. В середине 3 в. в крупнейших городах империи, таких как Рим, Александрия, Антиохия, Ефес, Коринф, кроме главной кафедральной церкви, устраиваются и другие храмы, около которых для молитвы собираются верующие, живущие поблизости. Епископы назначали в такие церкви особых пресвитеров и других клириков. В канонических источниках самое раннее упоминание о приходской церкви во главе с пресвитером находим в 6-м правиле Гангрского Собора: «Аще кто кроме Церкви особо собрания составляет, и, презирая Церковь, церковная творити хочет, не имея с собою пресвитера по воле епископа, да будет под клятвою».

В 4 в., особенно после издания Миланского эдикта, повсеместно появляются христианские храмы в сельской местности. Увеличение числа таких храмов было вызвано массовым обращением язычников в христианство; почти все языческие храмы перестраивались в христианские церкви и освящались. Кроме того, новые церкви строились государственными властями, сельскими общинами, частными землевладельцами на принадлежащих им землях: христианские храмы воздвигались на местах, освященных мученической кровью и святыми мощами. Во всех таких храмах совершались общественные богослужения; преподавались Святые Таинства, а значит, служили клирики во главе с пресвитерами. Община верующих, молящихся в одном храме, составляла приход (греч. – παροκία). Правда, сначала этим словом обозначалась городская община во главе с епископом, то есть епископия (епархия), хотя по числу верующих такие епископии были ближе к современным приходам, чем к епархиям. Поэтому словом ларота в канонах обозначаются как общины, возглавляемые епископами, так и, реже, приходы в собственном смысле слова.

О повсеместном существовании таких приходов свидетельствует 17-е правило Халкидонского Собора: «По каждой епархии, в селах, или предградиях сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов…». Давая толкование этому правилу, Вальсамон писал: «Некоторые утверждали, что здесь правило говорит не о приходах, а о других правах, принадлежащих епископии каждой области. Но это неверно, как видно из конца правила, где говорится, что в городах, которые царь вновь устроил или устроит, он может установлять что ему угодно относительно епископских прав: «Но аще же царскою властию вновь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку»».

Лишь в 6 в. впервые на Западе слово ларота стало по преимуществу употребляться для обозначения прихода в нашем понимании. Оттуда это слово перешло в сербский язык: «парохия», то есть приход. Парох – приходской священник. Греки же называют ныне приход – ἐγχωρία. Когда речь идет как о епископской общине, так и о приходе, в канонах употребляется также слово ἐκκλησία – «церковь». Во многих случаях, как и в русском языке, это слово означает «храм» (κυριακόν).

Служение приходского пресвитера распространяется на одну приходскую общину. Свои пастырские обязанности он исполняет как лицо, уполномоченное на то епископом, однако эти его полномочия носят не временный, а постоянный характер и вручаются через Таинство рукоположения, которое всегда совершается с назначением хиротонисуемого на определенное место служения. Абсолютное рукоположение безусловно воспрещается 6-м каноном Халкидонского Собора: «Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковнаго чина, не рукополагати иначе как с назначением рукополагаемого именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точного назначения святый Собор определил: поставление их почитати недействительным и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившаго их».

Епископ всегда является высшим пастырем всей своей епископии, но это не значит, что он может своевольно препятствовать приходским священникам в исполнении возложенных на них обязанностей, без законных оснований перемещать их или лишать места. В границах прихода приходской священник имеет полноту пастырской духовной власти. Без его ведома никакой священник со стороны не имеет права совершать церковные службы в его приходском храме. Духовная власть приходского священника распространяется на всех православных христиан, состоящих постоянными членами церковной общины, а также временно пребывающих на территории прихода.

Согласно 38-му правилу Трулльского Собора, установление границ приходов производится в соответствии с административным делением: «Отцами нашими положенное сохраняем и мы правило, гласящие тако: аще царскою властию устроен или впредь устроен будет град; то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел». Спор о границах прихода может возникнуть в том случае, когда отсутствуют соответствующие письменные документы. Однако тридцатилетний срок давности существования границ признается достаточным основанием для признания их законности и без наличия документов подтверждает права прихода на ту или иную территорию (4 Всел. 17). Согласно толкованию Вальсамона на 1-й титул 30-ю главу Номоканона, для учреждения прихода требуется достаточное число прихожан, чтобы они могли содержать храм и приходского священника.

Право закрыть приход принадлежит исключительно той власти, которая основала его. Эту норму епископ Никодим (Милаш) выводит из 24-го канона Антиохийского Собора, 42(33)-го канона Карфагенского Собора, 11-го канона 7 Вселенского Собора. 42(33)-е правило Карфагенского Собора гласит: «Определено такожде, чтобы пресвитеры, без соизволения своих епископов, не продавали вещей церкви, в которой посвящены. Равно и епископам непозволительно продавати церковныя земли без ведома Собора или своих пресвитеров. Того ради, кроме нужды, и епископу непозволительно расточати вещи, находящияся в церковной описи».

Положение приходского священника, зависящего от епархиального архиерея, предполагает, что решающий голос в его поставлении принадлежит епископу. Но чтобы выбор был более верным, епископ в древности обыкновенно выслушивал предварительно мнения своего клира и голос народа о кандидате на пресвитерскую должность. В Древней Церкви голос мирян имел чрезвычайно важное значение для вынесения епископом своего решения о кандидате священства. Участие народа в поставлении пресвитера предусматривается и самим чином рукоположения, поскольку оно совершается открыто в церкви в присутствии народа, который должен засвидетельствовать, что ставленник достоин («аксиос») иерархической степени, в которую посвящается. Мысль о том, что народ должен засвидетельствовать достоинство посвящаемого лица, выражена в 7-м правиле Феофила Александрийского. Церковь придавала в древности важное значение участию народа в поставлении пастырей, особенно приходских священников, потому что, во-первых, это было знаком тесной связи пастыря с паствой, во-вторых, голос народа служил для епископа ручательством в правильности выбора, так как народ хорошо знал ставленника.

Со временем участие народа в избрании клириков, в том числе и приходских священников, стало терять былое значение. Как и при избрании епископа, при поставлении клириков голос мирян перешел вначале к «первым гражданам» прихода, а затем, в 11 в., к представителям государственной власти. В 12 в. в Константинопольской Церкви народ практически был устранен от всякого участия в избрании ставленников на церковные степени. И канонисты этого столетия (Аристин, Зонара и Вальсамон) пытаются найти канонические аргументы в обоснование новой практики, правда, профессор Н. А. Заозерский полагал, что эти их попытки «были… крайне неудачны»³⁴⁵.

Для обоснования новой практики используется 5-е правило Лаодикийского Собора. Оно гласит: «Избрание в церковныя степени не должно быти в присутствии слушающих». Аристин, комментируя этот канон, писал: «Хиротонии не бывают при слушающих. Молитвы хиротонисуемых не возглашаются столь громогласно, чтобы народ слышал их». Зонара объясняет это правило следующим образом: «Как во время совершения архиереями избрания высказываются против некоторых обвинения, которыми, может быть, возбраняется им священство, то отцам показалось неприличным, чтобы присутствовали какие-нибудь слушающие то, что говорится…». По толкованию Вальсамона на это же правило: «Хиротониями здесь правило называет избрания и говорит, что поскольку при избраниях часто говорится об избираемых и нечто недостойное, то не должно производить избрания при слушании всех желающих. Итак, по этой причине и ныне архиереи избирают, собираясь отдельно и одни».

Профессор Н. А. Заозерский считает, однако, что эти толкования основаны на недоразумении: «Ошибочность их происходит оттого, что все три канониста (схолиаста) неправильно поняли смысл слова «слушающие» (άκροώμενοι). Из правил 1 Всел. 11, 12, 14; Анкир. 4, 6 и 9; Неокес. 5; Григ. Неокес. 8, 9 и 12 видно, что это слово на языке канонов обозначает (особый) класс кающихся – проходящих епитимии, которые, подобно оглашенным, не выходили из храма перед совершением Евхаристического Таинства. 11-е правило 1 Вселенского Собора гласит: «Которые истинно покаются, те три лета проведут между слушающими чтение писаний»³⁴⁶. Вывод вполне убедительный.

И все-таки устранение народа от участия в избрании пастырей не было нарушением фундаментальных канонических норм. Ибо и в ту пору, когда участие это было самым деятельным, оно все-таки не имело решающего значения и являлось только свидетельством достоинства кандидата священства и доверия к нему со стороны паствы. Решающий голос в избрании ставленника всегда принадлежал епископу.

Пресвитер, назначенный в приход, не вправе самовольно покинуть его. В 16-м правиле 1 Никейского Собора о подобных поступках говорится весьма сурово: «Аще которые пресвитеры, или диаконы, или вообще к клиру причисленные, опрометчиво и страха Божия пред очами не имея, и церковнаго правила не зная, удалятся от собственной церкви, таковые отнюдь не должны быти приемлемы в другой церкви; и надлежит всякое понуждение противу их употребити, да возвратятся в свои приходы; или, аще останутся упорными, подобает им чуждым быти общения…».

Для того чтобы клирик одной епархии мог получить место в приходе другой епархии, он должен иметь от своего прежнего епископа отпускную грамоту. Как гласит 17-е правило Трулльского Собора, «понеже клирики различных церквей, оставив свои церкви, в коих они поставлены, перешли к иным епископам, и, без воли своего епископа, определены в чужих церквах, чрез сие они оказываются непокоривыми: того ради определяем, дабы от месяца яннуария минувшаго четвертаго индикта никто из клириков, в какой бы степени кто ни был, не имел права, без увольнительной от своего епископа граматы, определен быти в иной церкви. Не соблюдающий сего отныне, но постыждающий собою совершившаго над ним рукоположение, да будет извержен и сам, и неправильно приявший его…».

Согласно канонам, пастырь обязан постоянно жить в своей общине и не вправе удаляться из нее, особенно если в приходе вспыхивает моровая язва (эпидемическая болезнь) или какая-нибудь иная грозящая народу опасность (апост. 62, 1 Всел. 11, Петра Алекс. 3, 10). Пастырь и всякий клирик обязан строго следить за своим поведением и в обществе, и у себя дома, должен носить одежду, приличную сану.

Клирик обязан устраняться от мирских занятий (апост. 6, 81; 7 Всел. 10; Карф. 16), не посещать общественных увеселений, неприличных сану (апост. 54; Трулл. 1, 62), и не оставаться в домах своих прихожан на увеселение долее, чем того требует исполнение священнических обязанностей.

Приходской священник обязан ежедневно служить утреню и вечерню. По воскресным дням и праздникам, а также в Великий пост по средам и пятницам – служить Божественную литургию (апост. 8; Трулл. 52, 80; Лаод. 49; Карф. 3; Архиер поуч.). К обязанностям приходского священника относится также постоянное проповедование в храме (см.: 1Тим. 2, 3, 5, 17; 2Тим. 3, 4; апост. 58; Трулл. 19). В соответствии со священными канонами приходской пастырь обязан следить за тем, чтобы никто из прихожан не употреблял на домашние потребности вещей, назначенных для богослужения. Он должен оберегать старые богослужебные вещи от злоупотреблений (апост. 73; Двукр. 10; Григ. Нисск. 8). Пастырь обязан следить за тем, чтобы никто не вводил в церковь чего-либо нового и неуместного в пении, чтении и обрядах. Приходской священник обязан в своем приходе крестить (апост. 50), исповедовать (апост. 52), венчать, погребать (Карф. 50).

Помощниками приходских священников служат диаконы и церковнослужители.

В Русской Православной Церкви, с самого начала ее истории, когда она еще составляла митрополию Константинопольского Патриархата, ввиду обширности ее епархий, существовали приходы. Внутреннее устройство приходов, их связь с епархиальным архиереем мало чем отличались от византийских. Однако из-за многочисленности приходов в каждой епархии архиерею почти невозможно было хорошо знать всех клириков епархии, поэтому в Русской Церкви, как и в христианскую древность, миряне оказывали значительно большее влияние на поставление приходских священников, чем в Византии. Обычно на вакантное церковное место кандидат либо избирался прихожанами, либо назначался князем или боярином, если храм находился на земле вотчинника; после этого ставленник отправлялся в епархиальный город к архиерею рукополагаться. Окончательное же решение при поставлении клирика принадлежало епископу, но на практике в большинстве случаев архиерей доверял мнению прихожан.

В синодальную эпоху положение радикальным образом меняется. Значение выборного начала при замещении вакантных церковных мест постоянно снижалось на протяжении 18 столетия и к концу века практически сошло на нет; было сведено к выяснению мнения «лучших прихожан» о нравственных качествах ставленника, его добропорядочности. Выбор же ставленника, чаще всего из числа выпускников духовных школ, принадлежал самому епископу.

В 19 в. устройство приходов было урегулировано Уставом Духовных консисторий, изданным в 1841 г., а также такими документами, как Инструкция благочинным церквей, в редакции митрополита Платона, исправленной Синодом в 1857 г.; Инструкция церковным старостам 1888 г., переизданная в 1890 г.; Инструкция настоятелям церквей, утвержденная Синодом в 1901 г., и рядом отдельных Указов Святейшего Синода.

Согласно этим законоположениям, учреждение и закрытие приходов являлось в России прерогативой Святейшего Синода, но право установления границ между приходами предоставлялось епархиальному архиерею. Приходской причт должен был вести списки наличных прихожан. В приходах велись метрические книги, в которые вносились записи о рождении, бракосочетании и смерти прихожан. За исключением случаев крайней необходимости, каждый прихожанин был обязан обращаться за совершением треб к своему приходскому священнику.

По определению консисторского Устава приход состоит под пастырским руководством приходского священника, настоятеля и главы прихода, которого назначает и поставляет епархиальный архиерей; настоятель является представителем епископской власти в границах прихода. Полномочия настоятеля по управлению приходом изложены в ставленнической грамоте. Прочтение этой грамоты благочинным в собрании прихожан рассматривалось как акт введения новопоставленного священника в отправление его служения.

Перемещение священников с прихода на приход допускалось лишь при весьма уважительных обстоятельствах, а без согласия самого священника – в исключительных случаях. В чужом приходе священник мог совершать требу лишь по распоряжению епископа или по просьбе местного настоятеля (в случае его болезни или отсутствия). Совершение треб в чужих приходах без ведома приходского настоятеля возможно было лишь в крайних случаях (например, крещение немощного младенца, которому угрожает смерть, или причастие тяжелобольного). Священник, совершивший требу в чужом приходе, делал запись об этом в своих метрических книгах и передавал сведения о требе пастырю того прихода, где она была отправлена.

Помощниками приходского священника являлись диакон и низшие клирики. По штатам 1885 г. во всех епархиях, кроме западных и закавказских, в приходах с менее чем 700 душами мужского пола состояли священник и псаломщик. Если при приходской церкви состояло два или три пресвитера, то в причт входило столько же диаконов и псаломщиков.

Неотъемлемой принадлежностью прихода является приходской храм. В случае его разрушения или ветшания благочинный был обязан побудить прихожан немедленно приступить к строительству нового храма. Храмы строились на местные средства, но в случае нужды они могли быть построены и на средства из государственной казны или из казны Синода. На клире и прихожанах храма лежала обязанность содержать его в надлежащем состоянии. Кроме приходского храма в приходе могли быть также молитвенные дома (в отдаленных местах, откуда трудно добраться до приходского храма) и часовни. Домовые церкви разрешалось устраивать в домах особо почтенных лиц, находящихся в преклонных летах или болезненном состоянии. После кончины лица, которому дозволялось иметь домовую церковь, она закрывалась и церковная утварь не переходила в собственность наследников, а поступала в приход. При открытии новых приходов прихожане брали на себя обязательство устроить церковный дом для причта.

С 1880 г. в ведении приходских священников находились церковно-приходские школы и школы грамотности.

В каждом приходе из числа прихожан избирался староста. Старостой следовало избирать человека особо благочестивых правил. Должность старосты введена Указом 1721 г. Поначалу его единственной обязанностью была продажа свечей. Впоследствии в обязанности старосты вошло хранение церковных денег и всех вообще церковных средств. Старосте поручалось от лица прихожан следить за сохранностью приходского имущества, но он не имел права распоряжаться церковными денежными средствами, а, расходуя их, обязан был беспрекословно повиноваться архиерею. Во всех своих действиях староста находился под наблюдением и контролем причта. По государственным законам церковные старосты имели ряд привилегий. Если старосты были лицами податных состояний, то они освобождались от податей. Избирались старосты сроком на три года.

Попечение об увеличении церковного имущества, о правильном вознаграждении клира, о содержании приходских благотворительных учреждений возлагалось на приходские попечительства. Члены попечительства избирались прихожанами на определенный срок. Непременными членами попечительства состояли священник и церковный староста. Председатель попечительства избирался из самых почтенных прихожан. Действия попечительства контролировались епархиальной властью.

В процессе подготовки Поместного Собора, которая началась в 1905 г., вопрос о приходах вызвал особенно острую дискуссию. В 1908 г. по приходскому вопросу созывается особое Присутствие, в котором разрабатывается новое положение о приходе.

Самое обширное по объему из постановлений Собора 1917–1918 гг. – это «Определение о православном приходе», по-другому названное Приходским уставом. В Уставе дано следующее определение прихода: «Приходом в Православной Церкви называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного последним священника-настоятеля»³⁴⁷.

В Уставе определен состав нормального приходского причта: священник, диакон и псаломщик. На усмотрение епархиальной власти предоставлялось увеличение или сокращение приходских штатов до двух лиц. Согласно Уставу, назначение клириков должно производиться епархиальными архиереями, которые, однако, могли учитывать и пожелания самих прихожан.

В Уставе предусматривалось избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагалась забота о приобретении, хранении и использовании храмового имущества. Для решения вопросов, связанных с сооружением, ремонтом и содержанием храма, содержанием клириков и обеспечением их помещением, а также вопросов, касающихся избрания должностных лиц прихода, предлагалось не реже двух раз в год созывать Приходские собрания, постоянно действующими органами которых были Приходские советы, состоящие из избранных на Приходском собрании клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян. Председательствовал и на Приходском собрании, и в приходском совете настоятель храма.

Собор вынес также «Определение о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения». Помимо участия в Приходских собраниях и Приходских советах, Собор открывал женщинам возможность участвовать в деятельности благочиннических и Епархиальных собраний, однако не в Епархиальных советах и судах. В исключительных случаях благочестивые христианки могли допускаться и на должность псаломщиц, но без включения в клир.

На своей третьей сессии Собор вынес два Определения, направленные на защиту достоинства священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения (1Тим. 3:2; Тит. 1:6) и на святые каноны (Трулл. 3 и др.), Собор подтвердил недопустимость второбрачия для вдовых и разведенных священнослужителей. Вторым Определением подтверждалась невозможность восстановления в сане лиц, которые лишены его на основании приговоров духовных судов, правильных по существу и по форме. Неукоснительное соблюдение этих Определений православным духовенством, верным нравственным заветам Христа, строго хранящим канонические основания богозданного строя Церкви, в 1920–1930-е годы уберегло его от дискредитации, которой подверглись группировки обновленцев, поправших и нравственный закон, и святые каноны.

Определением от 18(31) июля 1918 г. Собор снизил возрастной ценз для безбрачных кандидатов священства, не состоящих в монашестве: с 40 лет, как было установлено ранее в Русской Церкви, до 30 лет.

По обстоятельствам времени далеко не все положения Приходского устава удалось провести в жизнь. Поместный Собор 1945 г., сообразуясь с государственным законодательством и учитывая реальные условия жизни, сложившиеся в 1940-е годы, разработал новые нормы церковно-приходского устройства. Они изложены в 4 отделе Положения.

Согласно Положению, приходская община, состоящая не менее чем из 20 человек, по ее заявлению регистрируется гражданской властью, которая предоставляет ей храм. Это делается по соглашению с епархиальным архиереем. В Положении предусмотрено существование четырех органов управления общиной: распорядительный орган – двадцатка, заменяемая после учреждения прихода Приходским собранием, исполнительный – Церковный совет, контрольный – Ревизионная комиссия и настоятель храма. Церковный совет и Ревизионная комиссия образуются Приходским собранием.

В состав Церковного совета входили настоятель в качестве председателя совета и избираемые собранием староста, его помощник и казначей. Все приходское хозяйство находится на попечении Церковного совета. Ревизионная комиссия, согласно Положению, состояла из четырех членов прихода; в ее обязанности входило постоянное наблюдение за церковным имуществом и проведение епархиальных ревизий имущества, денежных сумм и произведенных расходов.

По Положению Поместного Собора 1945 г., настоятель возглавлял приходскую общину и ее Церковный совет, он являлся управителем прихода и его духовным руководителем. Он контролировал деятельность прихода и был его руководителем. Подобно патриарху и епархиальному архиерею, настоятель храма имел свои печать и штамп, зарегистрированные гражданской властью.

Архиерейский Собор, состоявшийся 18 июля 1961 г., внес существенные изменения в 4 главу «Положения об управлении Русской Православной Церковью», установив новую организацию приходского управления. Настоятель вместе с клириками устранялись от участия в Приходском собрании и Приходском совете. Хозяйственные и финансовые попечения о приходе и храме были возложены на исключительно мирянские по своему составу Приходское собрание и Приходской совет во главе с председателем – старостой.

Реформа приходского управления была вынужденной мерой. Проводилась она в тяжелые для Церкви дни, когда давление на нее резко усилилось. Председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов, исполняя волю Хрущева, потребовал тогда от патриарха Алексия I и Священного Синода провести коренную реформу приходского управления, заявив, что «в нашей подлинно демократической стране, в которой управление государством осуществляется народом», сохранение в религиозных общинах диктаторской власти одного лица недопустимо. «Надо пересмотреть отдельные пункты «Положения об управлении Русской Православной Церкви», чтобы во главе общины был исполнительный орган, а не настоятель церкви»»³⁴⁸.

Отделенная от государства Церковь не была обязана следовать в своей внутренней жизни за новыми политическими веяниями, которые к тому же и к демократии никакого отношения не имели. Для осуществления замысла по разрушению церковной организации подчинение приходских общин и самих клириков так называемым исполнительным органам с устранением из них настоятеля призвано было, по мысли инициаторов реформы, внести разлад в приходскую жизнь, подорвать канонический порядок церковного управления и упростить процедуру закрытия приходов. Влияние уполномоченных на священнослужителей было ограничено канонической церковной дисциплиной, священнической присягой, чувством пастырского долга, а состав Приходских собраний (двадцаток) и Приходских советов (исполнительных органов) находился под полным контролем уполномоченных, и через них было удобнее и проще проводить в жизнь антицерковные решения. Но в своих разрушительных начинаниях советский режим прибегал и к юридическим аргументам, на этот раз власть потребовала привести «Положение об управлении Русской Православной Церкви» в строгое соответствие с постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 1929 г. «О религиозных объединениях», по которому священнослужители как лица, лишенные избирательного права, устранялись от участия в хозяйственных делах религиозных общин, хотя это постановление находилось в грубом противоречии с Конституцией СССР 1936 г., предоставившей всем гражданам одинаковые права.

Изменения в устройстве приходского управления, внесенные Архиерейским Собором 1961 г., были утверждены Поместным Собором Русской Православной Церкви 1971 г.

«Устав об управлении Русской Православной Церкви», изданный Поместным Собором 1988 г., в значительной мере, но не вполне, возвратил то положение, которое существовало на приходах до 1961 г. Приходскую общину, в соответствии с Уставом 1988 г., могли образовать не менее 20 верующих православных граждан. Указание на минимальное число прихожан соответствовало действовавшему в то время законодательству. В Уставе предусматривалось существование трех коллегиальных органов приходского управления: Приходского собрания во главе с настоятелем, Приходского совета и Ревизионной комиссии.

Членами Приходского собрания, по Уставу 1988 г., могли быть клирики и совершеннолетние миряне, не находящиеся под церковным или гражданским судом. Председателем собрания, по формулировке Устава, избирался настоятель прихода. Парадоксальная формула об избрании председателем исключительно настоятеля прихода содержала в себе идею двойной санкции на поставление настоятеля – председателя собрания: и со стороны архиерея, который настоятеля назначает, и затем со стороны Приходского собрания, которое своим избранием это назначение подтверждает. Решения принимаются Приходским собранием большинством голосов, а в случае равенства голосов перевес дает голос председателя.

Приходской совет, согласно Уставу, состоит из председателя, его помощника и казначея, избираемых из клириков или мирян сроком на три года. Председателем совета мог быть избран и настоятель прихода. Приходской совет несет ответственность за сохранность храма и церковного имущества, распоряжается денежными средствами прихода, исполняет решения Приходского собрания. В состав Ревизионной комиссии, избираемой Приходским собранием на три года, входят председатель и два члена.

«Приходом, – по определению Устава Русской Православной Церкви, принятого Архиерейским Собором 2000 г., – является община православных христиан, состоящая из клира и мирян, объединенных при храме. Приход является каноническим подразделением Русской Православной Церкви, находится под начальственным наблюдением своего епархиального архиерея и под руководством поставленного им священника-настоятеля» (11, 1). Приход образуется по согласию совершеннолетних лиц православного исповедания, с благословения епархиального архиерея. В сравнении с предыдущим Уставом в ныне действующем нет указания на минимальное число прихожан в 20 лиц. «Для получения статуса юридического лица приход регистрируется государственными органами» (11, 2).

«Границы приходов устанавливаются Епархиальным советом» (11, 2). Упоминание границ прихода представляет собой важную новацию. В Уставе 1988 г. не было аналогичного положения. Между тем Поместный Собор 1917–1918 гг. включил указание на пребывание клириков и мирян прихода на определенной местности в само определение прихода, содержавшееся в принятом Собором «Приходском уставе». Четко обозначенные границы приходов существовали и в синодальную эпоху.

Конечно, и в синодальный период всякий православный мог молиться, исповедоваться или причащаться в любом, а не только в своем приходском, соборном или монастырском храме. Но важнейшими требами: крещением, браковенчанием, отпеванием – прихожанин был связан со своим приходом, так что отступления от установленного в этом отношении порядка могли допускаться лишь при их серьезной мотивации. Разрушение структуры приходских границ происходило у нас по трем основным причинам. Упразднение приходских метрических книг, имевшее место на заре советской истории, фактически устранило прежде поддерживаемый государственными властями контроль над совершением треб, связанных с актами гражданского состояния. Кроме того, гонения на Церковь в советскую эпоху побуждали малодушных, или, деликатнее сказать, осторожных, христиан заметать следы своего участия в церковной жизни и уже в этих целях посещать разные храмы. Наконец, условия жизни в большом городе с его сложной транспортной системой, отдаленностью места службы большинства жителей от места проживания делали близлежащий храм не всегда самым доступным. В суммирующем результате все эти обстоятельства выветрили из сознания многих современных христиан саму необходимость принадлежать к определенной приходской общине.

Однако наряду с принципиально каноническими основаниями есть и вызываемая пастырскими соображениями реальная нужда в том, чтобы границы между приходами были обозначены, даже и в больших городах. Острота такой необходимости становится особенно очевидной в связи с вызовами священников к тяжело больным или находящимся при смерти христианам. Внесение порядка в размежевание приходов может существенно уменьшить случаи, когда священнику приходится ехать на другой конец города к умирающему, рискуя не застать его живым и ставя в трудное или безвыходное положение тех, кто обратится за подобной же требой в свой приходской храм и не успеет застать священника в своем приходе, потому что он отъехал в чужой. Первый шаг в восстановлении правильной территориальной структуры приходов и приходских границ заложен в новом Уставе.

К своей деятельности приход приступает после благословения архиерея. В своей гражданско-правовой деятельности он обязан соблюдать каноны и иные установления Русской Православной Церкви и законодательство страны нахождения. Приход обязан отчислять через епархию средства на общецерковные нужды в размере, установленном Синодом, и на епархиальные нужды в размерах, установленных епархиальной властью. В своей деятельности приход подчинен и подотчетен правящему архиерею, он исполняет решения Епархиального собрания и Епархиального совета и распоряжения архиерея.

Охраняя незыблемость прав Русской Православной Церкви и защищая ее от расколов, Архиерейский Собор 2000 г. включил в Устав следующее положение: «В случае выделения какой-либо части или выхода всех членов Приходского собрания из состава прихода они не могут заявлять никаких прав на приходское имущество и средства. В случае принятия Приходским собранием решения о выходе из иерархической структуры и юрисдикции Русской Православной Церкви приход лишается подтверждения о принадлежности к Русской Православной Церкви, что влечет прекращение деятельности прихода как религиозной организации Русской Православной Церкви и лишает его права на имущество, которое принадлежало приходу на правах собственности, пользования или на ином законном основании, а также права на использование в наименовании названия и символики Русской Православной Церкви» (11, 7).

Органами приходского управления Устав называет настоятеля прихода, а также Приходское собрание, Приходской совет и Ревизионную комиссию.

Устав предусматривает возможность создания прихожанами братства и сестричества с согласия настоятеля и по благословению епархиального архиерея. При этом целью братства и сестричества должно быть привлечение прихожан к участию в трудах по поддержанию храмов в надлежащем состоянии, к благотворительности и милосердию, к религиозно-нравственному просвещению. Приходские братства и сестричества состоят под начальственным наблюдением настоятеля. В исключительных случаях их уставы, утвержденные и благословленные архиереем, могут быть представлены для государственной регистрации. В своей деятельности братства и сестричества руководствуются Уставом Русской Церкви, постановлениями высших органов церковной власти и управления, решениями епархиального архиерея и настоятеля прихода, а также гражданскими уставами Русской Православной Церкви, епархии, своего прихода и собственным уставом, если братства и сестричества зарегистрированы в качестве юридических лиц. Братства и сестричества отчисляют через приходы средства на общецерковные нужды в размерах, установленных Священным Синодом, на епархиальные и приходские нужды в порядке и размере, установленных органами епархиальной власти и настоятелями приходов.

В случае выхода какой-либо части или всех членов братства и сестричества из их состава они не имеют права заявлять претензии на братское и сестрическое имущество и средства. Если общим собранием братства или сестричества выносится решение о выходе из юрисдикции Русской Православной Церкви, таковые братства и сестричества лишаются подтверждения о принадлежности к Русской Церкви, что «лишает их права на имущество, которое принадлежало братству или сестричеству на правах собственности, пользования или на иных законных основаниях, а также права на использование в наименовании названия и символики Русской Православной Церкви».

Настоятель храма назначается правящим архиереем для духовного руководства верующими и управления причтом и приходом. В своей деятельности он подотчетен архиерею.

Настоятель несет ответственность за совершение богослужений и проповедь, за религиозно-нравственное состояние прихожан. В его обязанности входит руководство причтом, отправление богослужений и пастырское окормление; наблюдение за состоянием храма и наличием всего необходимого для совершения богослужений; забота о правильном и благоговейном чтении и пении в храме; о выполнении указаний епархиального архиерея; организация катехизаторской, благотворительной, церковнообщественной, образовательной и просветительной деятельности прихода; созыв заседаний Приходского собрания и председательство на них. При наличии к тому оснований настоятель приостанавливает исполнение решений Приходского собрания и Приходского совета, с последующей передачей соответствующих вопросов на рассмотрение епархиального архиерея. Настоятель наблюдает за осуществлением решений Приходского собрания и работой Приходского совета; представляет интересы прихода в органах государственной власти и местного самоуправления; представляет архиерею непосредственно или через благочинного ежегодные отчеты о состоянии прихода и его деятельности; осуществляет официальную переписку от лица прихода; ведет богослужебный журнал и хранит приходской архив; выдает свидетельства о крещении и браке. Отпуск настоятель может получить исключительно по разрешению епархиальной власти.

Приходской причт состоит из священника, диакона и псаломщика. «Число членов причта может быть увеличено или сокращено епархиальной властью по просьбе прихода, и в соответствии с его нуждами причт должен состоять не менее чем из двух лиц – священника и псаломщика» (11, 22). При этом должность псаломщика может быть замещена лицом в священном сане.

Избрание и назначение клириков совершает епархиальный архиерей. Устав перечисляет условия, которым должен соответствовать кандидат на поставление в священный сан, а именно: принадлежность к Русской Православной Церкви, совершеннолетие; необходимые нравственные качества; достаточную богословскую подготовку; свидетельство духовника об отсутствии канонических препятствий к рукоположению. Кандидат не должен состоять под церковным или гражданским судом и обязан принять церковную присягу. Члены причта могут быть перемещаемы и увольняемы только епархиальным архиереем по личному прошению, по церковному суду или ввиду церковной целесообразности.

Причт прихода несет ответственность за духовнонравственное состояние прихода и за выполнение своего богослужебного и пастырского долга. Члены причта не могут покидать приход без разрешения церковной власти. «Священнослужитель может принять участие в совершении богослужения в другом приходе с согласия епархиального архиерея той епархии, в которой данный приход находится, или с согласия благочинного или настоятеля при наличии удостоверения, подтверждающего каноническую правоспособность» (11, 29). В соответствии с 13-м правилом Халкидонского Собора священнослужитель может быть принят в другую епархию только при наличии отпускной грамоты.

Прихожанами, согласно Уставу, «являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом». Устав вменяет в обязанность прихожан участие в богослужении, регулярную исповедь и причащение, соблюдение канонов и иных церковных предписаний, совершение дел веры, стремление к религиозно-нравственному совершенствованию и содействие благосостоянию прихода. Обязанностью прихожан является также забота о содержании причта и храма.

Высшим органом управления прихода Устав называет Приходское собрание, председателем которого по должности состоит настоятель. Устав 1988 г. содержал иную формулировку – об избрании настоятеля председателем Приходского собрания.

В состав Приходского собрания, согласно Уставу, «входят священнослужители прихода, его учредители, а также прихожане, регулярно участвующие в литургической жизни прихода, достойные по своей приверженности Православию, нравственному облику и жизненному опыту участвовать в решении приходских дел, достигшие 18-летнего возраста и не состоящие под запрещением, а также под церковным или светским судом. Прием в члены Приходского собрания и выход из него осуществляется на основании прошения (заявления) решением Приходского собрания. В случае признания члена Приходского собрания, не соответствующего занимаемому им положению, он может быть выведен из Приходского собрания решением Приходского собрания» (11, 34). Данное положение Устава допускает две интерпретации: о членстве в собрании всех клириков и канонически правоспособных прихожан, но также и о членстве в нем только представителей причта и прихожан, которые берут на себя ответственность за содержание прихода. В реальной церковной жизни реализуется обычно второй вариант интерпретации уставного положения о составе Приходского собрания.

Устав содержит и следующее положение: «При отступлении членов Приходского собрания от канонов и установлений Русской Православной Церкви состав Приходского собрания по решению епархиального архиерея может быть изменен частично либо полностью» (11, 35). Данное положение гарантирует подчиненность прихода канонической власти архиерея при появлении нестроений в приходской жизни.

Приходское собрание созывает настоятель или благочинный по указанию архиерея, оно может быть также созвано иным полномочным представителем епархиального архиерея не реже одного раза в год. Приходские собрания, на которых избираются или переизбираются члены Приходского совета, проводятся непременно с участием благочинного или иного представителя епархиального архиерея. Повестку дня собрания предлагает его председатель. Он же руководит заседаниями. Собрание правомочно принимать решения при участии в нем не менее половины членов. Постановления собрания принимаются простым большинством, при равенстве голосов перевес дает голос председателя. Для ведения протокола заседания Приходское собрание избирает из числа своих членов секретаря. Протоколы подписываются председателем, секретарем и пятью избранными членами собрания и подлежат утверждению епархиальным архиереем, после чего принятые решения вступают в силу. Решения собрания могут быть оглашены в приходском храме.

В обязанности Приходского собрания Устав включил сохранение единства прихода и содействие духовно-нравственному возрастанию прихожан; принятие гражданского Устава прихода и изменений в нем, которые утверждаются архиереем и вступают в силу после государственной регистрации; принятие и исключение своих членов; представление на утверждение архиерея кандидатуры председателя Приходского совета – церковного старосты; избрание Приходского совета и Ревизионной комиссии, планирование финансовой и хозяйственной деятельности прихода; обеспечение сохранности приходского имущества и забота о его приумножении; «принятие планов расходов, включая размеры отчислений на благотворительность и религиозно-просветительные цели, и представление их на утверждение епархиального архиерея; одобрение планов и рассмотрение проектно-сметной документации на строительство и ремонт церковных зданий; рассмотрение и представление на утверждение епархиального архиерея финансовых и прочих отчетов Приходского совета и докладов Ревизионной комиссии; утверждение штатного расписания и определение содержания членам причта и Приходского совета; определение порядка распоряжения имуществом прихода», заботу о состоянии церковного пения; возбуждение ходатайств от лица прихода перед архиереем и гражданской властью; рассмотрение жалоб на членов Приходского совета, Ревизионной комиссии и представление их епархиальной власти.

Исполнительным и распорядительным органом Приходского собрания является Приходской совет, подотчетный настоятелю и Приходскому собранию. Совет состоит из председателя – церковного старосты, его помощника и казначея. Традиционное наименование председателя Приходского совета «старостой» Уставом 1988 г. не предусматривалось. По благословению правящего архиерея председателем совета может быть избран настоятель. Состав совета избирается из числа членов Приходского собрания сроком на три года без ограничения числа переизбраний. Соответствующее положение в прежнем Уставе было выражено в более осторожной редакции: Приходскому собранию предоставлялось право сократить или продлить трехлетний срок пребывания его членов в совете. «Епархиальный архиерей утверждает избрание председателя Приходского совета либо назначает на эту должность своим Указом настоятеля или другое лицо с введением его в состав Приходского собрания. Епархиальный архиерей имеет права отстранить от работы члена Приходского совета, если таковой нарушает каноны, положения настоящего Устава или Гражданского устава прихода». В предыдущем Уставе не было зафиксировано этого канонически бесспорного права епархиального архиерея.

Приходской совет, в соответствии с Уставом 2000 г., исполняет решения Приходского собрания; представляет на утверждение Приходского собрания планы хозяйственной деятельности, планы расходов и финансовые отчеты; отвечает за сохранность и содержание в надлежащем порядке храма и иных сооружений прихода, прилегающих территорий, принадлежащих приходу земельных участков и всего имущества, находящегося в собственности или пользовании прихода, ведет его учет; приобретает имущество для прихода, ведет инвентарные книги; решает текущие хозяйственные вопросы; распоряжается денежными средствами прихода с ведома и под контролем настоятеля; предоставляет в случае нужды жилье членам причта прихода; по согласованию с настоятелем и в соответствии со штатным расписанием принимает рабочих и служащих; заботится о храме, о поддержании благочиния и порядка за богослужениями и на крестных ходах; «осуществляет контакты с органами государственной власти, местного самоуправления, общественными объединениями и гражданами» (11, 46).

Председатель Приходского совета представляет приход в деловых, финансово-хозяйственных и административных вопросах, а также в суде; в необходимых случаях выдает доверенности. При этом Приходское собрание имеет право при необходимости поручить своему члену ведение дел с гражданскими организациями, а также защиту интересов прихода в суде. Все официальные документы прихода подписывают настоятель и церковный староста. Если же председателем Приходского совета является настоятель, вторую подпись ставит казначей. Банковские и другие финансовые документы подписывают староста и казначей. «В гражданских правоотношениях казначей исполняет обязанности главного бухгалтера. Казначей осуществляет учет и хранение денежных средств, пожертвований и других поступлений, составляет годовой финансовый отчет» (11, 51). В случае изменения состава Приходского совета, а также в случае замены старосты Приходское собрание образует комиссию из трех членов, которая составляет акт о наличии имущества и денежных средств, на основании которого Приходской совет принимает материальные ценности прихода. Обязанности помощника старосты определяются Приходским собранием.

Приходское собрание избирает из числа своих членов сроком на три года Ревизионную комиссию, состоящую из председателя и двух членов. Члены Приходского совета и Ревизионной комиссии не должны находиться в близком родстве. Комиссия подотчетна Приходскому собранию. Ревизионная комиссия проверяет финансово-хозяйственную деятельность прихода, сохранность и использование имущества, проводит ежегодную инвентаризацию, ревизует зачисление пожертвований и поступлений и расход денежных средств. Результаты проверок комиссия представляет на рассмотрение Приходского собрания. «В случае выявления злоупотреблений Ревизионная комиссия немедленно информирует о том епархиальную власть» (11, 55). В обязанности Ревизионной комиссии входит также контроль за снятием кружек и пожертвованиями. Акты о проведенных проверках комиссия представляет на очередное или чрезвычайное заседание Приходского собрания, которое при наличии злоупотреблений, нехватке имущества или денежных средств, а также при обнаружении ошибок в ведении или оформлении финансовых операций принимает соответствующее решение. Приходское собрание имеет право с согласия архиерея предъявить иск в суде. Право ревизии прихода и приходских учреждений принадлежит также правящему архиерею.