О безумии любостяжателей³⁴⁰

И рече богатый: се сотворю: разорю житницы моя, и большия созижду, и соберу ту вся жита моя и благая моя; и реку души моей: душе, имаши многа блага, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий, веселися. Рече же ему Бог: безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе; а яже уготовал еси, кому будут? (Лк. 12:18–20)

Безумным назвал сам Бог того, упоминаемого в нынешнем чтении Евангелия, человека богатого, который, по случаю обильного урожая на его нивах, не обнаружил в себе не только доброго сердца, но и здравого, а тем более просвещенного верой, рассудка, ни во взгляде на ниспосылаемые ему свыше земные блага, считая их своими и для себя лишь одного, – ни в своем предположении о способе употребления их, полагая истратить их на одни чувственные удовольствия, – ни, наконец, в назначении себе предела своей невоздержной жизни, мечтая еще о летах многих, накануне своей смерти!

Возлюбленные братья христиане! Никто из нас, конечно, не станет оправдывать человека, которого сам Бог осудил; но не в том сила притчи Христовой: Господь требует чтобы мы, выразумев все безрассудство представленного нам и свойственного всем любостяжательным образа мыслей, чувствований и предприятий, вникнули потом в свою собственную душу, не оказалась бы и она виновной в том же и достойной вечного осуждения. Ибо, по словам вселенского учителя, которого во всю землю изыде вещание, святителя Василия Великого,³⁴¹ – «для сего и написано, чтобы мы избегали подобного!ˮ

1. Итак, предположив себе такую цель, обратим в настоящем слове все наше внимание, во-первых, на то, как в самом деле безрассуден взгляд на земные блага, обыкновенно отличающий людей любостяжательных, и как он пагубен для них самих, хотя бы они отнюдь не употребляли к приобретению этих благ никаких средств противозаконных и очевиднобесчестных.

Принимая обилие даров земных из рук всещедрого Бога Промыслителя, человек любостяжательный как будто вовсе не примечает ни того, что всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов (Иак. 1:17), ни того, что дары сии даются только в его распоряжение, и притом временное, не для него одного, но с присоединением и законных соучастников – всех терпящих нужду ближних.

Не зная, или лучше, вовсе не желая знать этих самых простых и общеизвестных между христианами истин, любостяжательный является существом неблагодарнейшим пред Богом: ибо не только не употребляет полученных от Него благ на дела благочестия, во славу Его, своего небесного Благодетеля, но даже совсем забывает о Нем, и не приносит Ему в жертву благодарности духа сокрушенного и сердца смиренного.

Столько же бесчувственным и безумно самолюбивым оказывается он и в отношении к своим собратьям, соучастникам даров Божьих. Ему бы надлежало делиться с ними всем достоянием своим, по мере их нужд; но он, среди самого изобилия, наполняющего его сокровищницы, весьма часто терзается при одной мысли о том, как бы что-нибудь не перешло из них в чужие руки, и не было случаем к облагодетельствованию неимущих.

«Мне кажется, – говорит святитель Василий Великий, – страсть души его похожа на страсть обжор, которые хотят лучше разорваться от ненасытности, нежели от остатков уделить что-нибудь бедным!ˮ О, «человек! – восклицает к нему Святитель, – размысли, от кого ты получил сие, вспомни о себе самом: кто ты? для чего собираешь? от кого принял? для чего предпочтен другим? Ты слуга благого Бога, ты эконом собратий твоих. Не думай, чтобы все было приготовлено для твоего чрева; о том, что у тебя в руках, думай как о чужом; оно недолго будет веселить тебя; скоро последует отлив, и от тебя потребуется строгий отчетˮ.

Но любостяжательный не так понимает вещи, и не приемлет сих внушений правды и любви. «Кого я обижаю, – говорит он, – если не даю моего собственного?ˮ

«Скажи мне, – вопрошает тот же вселенский учитель, – что у тебя есть собственное? Где взял, и откуда принес ты оное в сию жизнь? Не наг ли ты вышел из чрева матерняго? Не наг ли и опять возвратишься в землю? Имущество твое откуда к тебе пришло? Если ты скажешь от случая, то ты безбожник, не знающий Творца и не благодарящий давшего тебе оное. Если же ты признаешься, что оно от Бога, то скажи, для какой цели ты получил оное? Для чего ты богат, а тот беден? Конечно для того, чтобы и ты получил воздаяние за щедрость, за верное распоряжение вверенными тебе благами; чтобы и он почтен был великими наградами за терпение. А ты, все захватывая в ненаполняемые недра любостяжания, неужели думаешь, что никого не обижаешь, лишая нужного столь многих людей, – присвояя себе одному то, что принял только для распоряжения? Алчущему принадлежит хлеб, который ты у себя удерживаешь; нагому одежда, которую ты бережешь в кладовых своих; босому обувь, которая у тебя гниет; бедному серебро, которое у тебя закопано. Таким образом, ты столь многих обижаешь, сколь многим можешь помочь!ˮ

Вот истина, которой никак не может понять любостяжательный, всегда озабоченный только своими собственными выгодами, единственной вещью, для него совершенно понятной. Нужды ближнего как будто вовсе не касаются до него; их слезы не производят в нем сожаления; стенания собратий не смягчают его сердца; он непреклонен и неумолим.

Он смотрит, по словам Василия Великого, только на золото, а на брата и не посмотрит; знает надпись на деньгах, умеет различать хорошую монету от поддельной, брата же в бедности совершенно не знает; любуется блеском золота, а на то и внимания не обращает, как стонет несчастный, идущий за ним! И все это происходит от его безрассудного взгляда на блага земные, как на собственность, ему одному принадлежащую.

2. Но от сего безумия рождается другое, еще большее безумие, обнаруживаемое в мечтах любостяжательного о том, на что ему употребить собранные им сокровища.

Может быть, в душе его еще могло бы пробудиться чувство сострадания и милосердия; но ему не время и не охота рассуждать о чужих бедствиях, потому именно, что все мысли и чувства его заняты представлением того, сколько будет доставлено ему самому удовольствий, посредством доставшихся в его руки сокровищ. И что же говорит несмысленный богач? – Душа! много лежит у тебя добра, на многие годы; покойся, ешь, пей, веселись на всяк день (Лк. 12:19).

«О безумие, – восклицает Великий святитель Василий, коего вся жизнь была молнией, а учение громом, – о безумие! если бы ты имел свиную душу, какую бы радость, если не ту же возвестил ей? Уже ли столько уподобился скотам, столько безумен по отношению к благам души, что питаешь ее пищей плотской, и душе предлагаешь то, что приемлет желудок? Если она добродетельна, или исполнена добрых дел, или уподобилась Богу, то, конечно, имеет много благ и должна веселиться благим весельем души. Поскольку же заботишься о земном, имеешь чрево твое богом, и весь сделался плотян от порабощения твоим страстям; то выслушай отзыв, достойный тебя, который не человек какой-нибудь, но сам Господь о тебе произносит: безумный, в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что заготовил (Лк. 12:20)?

3. «Тягостнее, – по словам Великого иерарха Кесарии Каппадокийской, – тягостнее вечного наказания такое осмеяние безумия! Ибо тот, который немного спустя должен быть похищен из сей жизни, какие предприемлет намерения? Пришли за его душой, а он разговаривает с душой о яствах. В сию же ночь он должен быть взят отселе, однако же мечтает о долголетнем наслаждении!ˮ

Ах, если б этот человек еще не совсем потерял здравый рассудок, мог ли бы он забыть, как скоротечна и кратковременна жизнь наша на земле, – пара бо есть, яже вмале является, потом же исчезает (Иак. 4:14); мог ли бы забыть, что никакие сокровища не спасут от смерти, яко не от избытка кому живот его есть от имения его (Лк. 12:15); – что тысячи причин, совершенно непредвиденных, могут внезапно прервать нить жизни, хотя бы все обещало еще многие десятки лет впереди?

А если бы он этого не забывал, то не только не рассчитывал бы на многолетнее наслаждение чувственными удовольствиями, которые и сами по себе всего более сокращают жизнь; но может быть не откладывал бы до завтра и дел благотворения, которые в состоянии исполнить сегодня, – может быть послушался бы совета Соломонова: не говори просящему у тебя подаяния или пособия, поди, и возвратись опять, завтра дам; ибо ты не знаешь, что породит наступающий день (Притч. 3:28); того и смотри, что завтра или тебя оставит богатство, или ты оставишь все свое богатство!..

Впрочем, завтра ли, или после завтра, в нынешний ли год, или в следующий, но непременно придет, не закоснит, не умедлит та страшная ночь, или тот несчастный день, в который душу твою истяжут от тебе; и когда ты бросишь последний взгляд на все минувшее, не покажется ли тебе вся жизнь твоя сновидением жалкого бедняка, который, во время сна мечтав о золоте и серебре, по пробуждении находит себя с пустыми руками? Ничтоже бо внесохом в мир сей, яве, то ниже изнести что можем (1Тим. 6:7)!

Когда же душа твоя, и сердцем, и мыслями, и желаниями как бы сросшись с благами мира сего, должна будет в час смерти разлучиться с ними, то думаешь ли, что менее будет она тогда испытывать терзаний, чем тот, с кого сдирают кожу?

Прииди же ныне, взывает к тебе Апостол, и плачися, и рыдай о лютых скорбех твоих, грядущих на тя (Иак. 5:1), в горестные минуты бедственной кончины твоей и потом! Уже готово для тебя и надгробие, начертанное Духом Божиим: «се человек, иже не положи Бога помощника себе, но упова на множество богатства своего, и возможе суетою своею (Пс. 51:9) и безумием своим! И погибе память его с шумом (Пс. 9:7), и не обретеся место его (Пс. 36:36)!“

Таким-то образом богатство, которое, как дар Божий, может и должно быть употреблено во славу Божию, к пользе ближних и к собственному спасению обладающего им, делается виной временной и вечной погибели человека, от безумного пристрастия к нему сердца человеческого, как бы к единственной цели своего бытия, от столько же безумного предназначения его на дела суетные и душевредные, и наконец, всего более, от безрассудного забвения о неизвестном, но неизбежном конце нашей земной жизни!

Поймите же, возлюбленные братья христиане, вы, которых Господь благословил обилием земных благ, и примите к своему сердцу и в правила своей жизни следующее завещание святого апостола Павла к возлюбленному ученику его Тимофею: богатым в нынешнем веце запрещай не высокомудрствовати, не высоко думать о себе, ниже уповати на богатство погибающее, ненадежное, но на Бога жива, дающаго нам вся обильно в наслаждение; благое делати, богатитися в делех добрых, обогащаться добрыми делами, благоподатливым быти, общительным, сокровищующе себе основание добро в будущее, да приимут вечную жизнь (1Тим. 6:17–19).

И потому, богатство аще течет, не прилагайте к нему сердца своего (Пс. 61:11), чтобы и при нем сохранять блаженную нищету духа, которая, быв основанием любви истинно-христианской, научит вас довольствоваться малым, имея даже многое, а все излшнее – считать наследием и достоянием бедных.

Тогда и самое богатство не только не попрепятствует вам улучить спасение, но и будет способствовать к приобретению неоскудеваемых сокровищ на небеси (Мф. 6:20); тогда не только бестрепетно и непостыдно встретите час своей кончины, и все земные блага оставите с таким же равнодушием, как оставляют старую, уже негодную к употреблению одежду; но и на самом страшном суде Божием, с дерзновением предстанете нелицеприятному Судии, который вам скажет: приидите, благословении Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира; ибо алкал Я, и вы дали Мне ясти; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня, в лице меньшей Моей братии (Мф. 25:34,35,36)!

Вы же, возлюбленные братья, нищие и худородные мира сего, которых Господь искушает лишениями и нуждами, как злато в горниле, долготерпите, братие моя, до пришествия Господня, когда верно не пожалеете, что не были богаты в земной жизни благами тленными; долготерпите! Се земледелец ждет честнаго плода от земли, долготерпя о нем, дóндеже приимет дождь ран и позден. Долготерпите убо и вы, утвердите сердца ваша, яко пришествие Господне приближися. Не воздыхайте друг на друга, братие, да не осуждени будете: се Судия пред дверми стоит (Иак. 5:7,8,9)! Аминь.