О тяжести адских мучений³³⁴

И во аде, вонвед очи свои, сый в муках, узре Авраама издалеча, и Лазаря на лоне его. И той возглашь, рече: отче Аврааме, помилуй мя, и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде, и устудит язык мой, яко стражду во пламени сем (Лк. 16: 23,24)

Страшно, возлюбленные христиане-братья, страшно слышать эти евангельские слова, внимать этому жалкому воплю, возникающему из пропастей ада! Страшно и представить себе весь ужас мучений того несчастного богача, который за гробом оказался столь бедным, что просит, как величайшей милостыни, одной малой капли воды для прохлаждения жгущего его пламени!

Еще страшнее подумать, что даже и в этой малости сам странноприимный отец верующих, Авраам, дает ему решительный отказ, и, вместо того напоминает ему о былых удовольствиях в земной жизни, в виду бедствовавшего при вратах его, а ныне блаженствующего Лазаря; и таким напоминанием, столь по-видимому естественным, еще умножает невыразимые адские мучения страждущего. Рече же Авраам: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши (Лк. 16:25).

Но всего ужаснее тот приговор, которым поражен страждущий в пламени геенском, – тем, что не остается более никакой возможности к перемене его злополучной участи: И над всеми сими, присовокупляет Авраам, между нами и вами пропасть велика утвердися, да хотящии преити отсюду к вам, не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лк. 16:26).

Тяжки и поразительны эти слова; но чем сильнее поражают они ныне совесть грешника, тем больше могут принести пользы душе его. «Если бы, – говорит святитель Златоуст,³³⁵ – там это сказано было нам, как и богачу, тогда поистине надлежало бы плакать, скорбеть и сетовать о том, что нам уже не осталось времени на покаяние. Но как мы слышим это еще здесь, где возможно и покаяться, и омыть грехи, и приобресть великое дерзновение, и перемениться, убоявшись несчастья, случившегося с другими: то возблагодарим Человеколюбца Бога, наказанием других возбуждающего нашу леность и пробуждающего нас от сна. Для того и сказано это наперед, чтобы нам не потерпеть того же“.

Посему, чтобы лучше воспользоваться нам такой милостью к нам Божией, – чтобы спасительный страх ожидающего грешников наказания глубже проник в наше сердце, размыслим о тяжести адских мучений, зависящей 1) от самого свойства этих мук, 2) от непрестанного воспоминания о прошедшей греховной жизни, и, наконец, 3) от неизменности определения Божия о казни, имеющей постигнуть грешников, или – от вечности их мучений.

1. Нет на языке человеческом слов, чтобы хотя приблизительно изобразить свойство адских мук. Как для любящих Бога, по бесконечной благости Его, уготованы такие блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1Кор. 2:9); так и для противников Божиих, по бесконечной правде Его, уготованы такие мучения, которых в настоящее время и представить себе не можем; ибо нет на земле ничего такого, с чем бы можно сравнить их.

Можно, однакоже, понять крайнюю тяжесть и нестерпимость их, когда подумаем, что по словам святого Писания, в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея; вожделеют умрети, и убежит от них смерть (Откр. 9:6), и что там будет непрестанный плач и скрежет зубов (Мф. 8: 12).

Пораженные проклятьем Божиим, и низвергнутые в преисподнюю (Пс. 9:18), место, безмерно удаленное от горних обителей Бога и Святых Его; находясь во аде, или, по выражению Иова (Иов.10:22), в земли тмы вечныя, идеже несть света, – в геенне огненной, где нет прохлады и отдохновения (Мф. 5:22,29,30); окруженные множеством подобных себе несчастных нечестивцев, и, что еще хуже, страшным сонмищем злых духов, среди непрерывных воплей отчаяния и хулы, – грешники больше всего будут терпеть от ощущения всем существом страшной и невообразимо мучительной болезни от действия огня адского.

Кому неизвестно, какую боль, какое жестокое мучение причиняет огонь, не говорим адский, а наш огонь естественный? Но нет никакого сравнения между обыкновенным, вещественным огнем и огнем геенским. Справедливо сказал некто, что наш огонь столько же сходен с геенским, сколько огонь, написанный на картине, сходен с огнем естественным!

Самое горшее свойство адского огня то, что это ужасное орудие гнева Божия, не имея сияния и света, невыразимо болезненно жжет, и не сожигает, не уничтожает горящего предмета, – что он от времени не умаляется, не ослабевает и не прекращается; ибо не может иметь других свойств огонь – по непреложному слову Божию – вечный, неугасающий (Мф. 3:12; Мк. 9:43,45).

Впрочем, нельзя не заметить, что по законам полного правосудия Божия, соразмеряющего муки грешников со степенью и мерой их грехов, огонь геенский действует как бы с некоторой разборчивостью, соразмеряя жгучесть свою со множеством и тяжестью преступлений.

После всего этого, весьма неудивительно, что святой Великий Макарий Египетский, помышляя об огне адском непрестанно, и без пощения весь изсох. «Горе дню тому, – говорил он, – горе дню тому, в который человек преступил заповеди Божии!ˮ А один святой инок, помышляя о геенском огне, непрестанно плакал!

Одно представление невыразимых мучений адовых, если судить о них даже по обыкновенному понятию о действии огня, жгущего, но не сожигающего человека, – достаточно бы, кажется, потрясти самую нечувствительную душу, укротить самые необузданные стремления порочного сердца, и обратить его к Господу.

Некоторый подвижник, победив уже плоть и мир, был волнуем искушениями духа злобы чрез обольстительные предметы чувственности. Среди этих искушений, он положил свой перст на огонь свечи горящей; а как не мог вытерпеть боли, то скоро снял перст свой с огня, и тогда сам в себе подумал так: «если я не могу вытерпеть горения перста моего на свече, даже и одной минуты, то каково же было бы терпеть мне, когда, за совершением греха, пришлось бы гореть мне всему, и телом и душей, в пламени муки вечной!ˮ – Подумав это, подвижник победил плоть, посрамил диавола, избежал греха, и спас душу.

Ах, братья христиане! Если бы тогда, как и нас возбуждают ко греху плоть, мир и дьавол, и мы намерены сделать что-либо худое, каждый из нас говорил сам с собой: «за то, что я хочу сделать, меня ожидает вечная мука в геенне огненнойˮ, то подумайте, могла ли бы оставаться в нас наклонность ко греху господствующей?

Но, увы! как часто в многоразличных искушениях житейских, увлекаемые и собственными страстями, покушаясь на действия, противные святому закону Божию, мы имеем в виду лишь настоящие, минутные удовольствия; но не представляем себе, что наши поступки широкими вратами приведут нас прямо в геенну огненную! А совершив грех, не стараемся ли, весьма нередко, изгладить его из памяти, как будто бы все, что нами сделано, не было нашим делом?

О, если бы и в самом деле сия кратчайшая греховная жизнь наша, увядающая как цвет, исчезающая как молния, столь же быстро выходила из ума нашего, сколь быстро проходит мимо очей наших! О, если бы, лишаясь наслаждения столь ничтожными мирскими утехами, мы лишались в то же время и памятования о них навсегда! Но, что было, то силой воспоминания пребудет в душе нашей навеки. И всякий нераскаянный грешник услышит некогда то, что было сказано несчастному богачу: помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, – ныне же зде страждеши!

2. Итак, вот вторая и жесточайшая мука адская, или, можно сказать, второй ад, – не тот внешний, в котором нечестивые будут пожираемы неугасающим пламенем; но ад внутренний, который образуется в их собственной душе, и будет жечь ее горьким воспоминанием о прошедшей греховной жизни, ясным и безотрадным представлением всех соделанных грехов, являя их сознанию во всей отвратительной наготе их и безобразии, возбуждая ужаснейшие упреки совести и мучительнейшее, впрочем бесполезное, сожаление об упущенном времени и средствах к приобретению блаженной вечности, и подавляя душу тяжким чувством гнева Божия.

Вот что может составлять того неусыпающего червя, который, по слову Писания, будет точить тогда сердца грешников (Мк. 9:44 – 46), – ту скорбь и тесноту, которые, по слову Апостола, ожидают творящих злое (Рим. 2:9), и будут причиной того горького плача и скрежета зубов, о котором так часто говорится во святом Евангелии (Мф. 22:13).

Если воспоминание и об одном каком-либо, сделанном нами, проступке приводит нас в стыд и терзает нас укорами совести, то каких мучений не произведет совокупное воспоминание о всех тех богопротивных и противозаконных действиях, в коих виновна душа наша, с первой минуты земного бытия и до последнего часа временной жизни!

Но это воспоминание о собственном нечестии дойдет до высшей степени мучительности именно от того, что узрят тогда нечестивые бывших собратий своих, которые совершенно иначе воспользовались своей жизнью, и за то наслаждаются совершенно противоположной участью. Тяжко будет отверженному богачу узреть, из пропастей ада, в горних обителях – того самого Лазаря, которого он, быть может, презирал некогда, как бедняка, не заслуживающего никакого внимания!

Но не легче будет и нам, если в недоступной дали, в месте вечного блаженства, увидим людей близких к нам в земной жизни, одного с нами состояния, звания, одинаковых общественных отношений, встречавших на пути ко спасению одинаковые с нами препятствия, соблазны, – людей столько же немощных, как и мы; но крепко противоставших обольщениям чувств, укротивших вожделения плоти, победивших греховные наклонности, распявших плоть свою со страстьми и похотьми (Гал. 5:24), и за то удостоившихся Царствия Небесного!

Не легче будет и нам, кагда узрим издалеча тех, которые были некогда, быть может, грешнее нас, но наконец подвиглись к искреннему раскаянию, презрели мир с его утехами, оставили порочную жизнь, обратились к Богу, утвердились в истинно добродетельной жизни, и получили блаженство!..

Ах, при таком воспоминании и сравнении своей жизни и участи с жизнью и участью других, чем представится нам в будущем веке вся наша протекшая жизнь? – Она покажется нам и чрезвычайно малой, в сравнении с вечностью, и чрезвычайно великой, сравнительно с нашей потерей.

Прекрасное подобие представляет на это один из красноречивых учителей православной Церкви (Илия Минятий). «Как зрительная труба, – говорит он, – с одного конца кажет великими, а с другого малыми противолежащие места; так и мучимая воспоминанием память грешников осужденных, с одной стороны, когда сравнивает жизнь с бесконечным веком адским, то ее видит кратчайшей, на одну только минуту, на ничто, яко день вчерашний, иже мимо иде (Пс. 89:5). И здесь, сколько мучения в размышлении о том, что за столь маловременное греховное услаждение получу я столь долговременную муку! С другой стороны, когда грешник станет сравнивать свою жизнь со временем, то видит ее должайшим путем многих лет. И здесь опять, сколько мучения в размышлении, что чрез толикие лета мог бы тысячу раз покаяться, а чрез толикие ж лета как бы восхотел всегда мучиться?ˮ

Тут-то особенно возбудится в душе грешника раскаяние горькое, но бесполезное. – Тогда только станет он каяться в соделанном им; но время покаяния и прощения тогда минет! – Тогда он только станет плакать о своей гибели; но его слезы уже не будут в состоянии омыть его грехов, а только еще более станут разжигать адский пламень. После смерти нет покаяния: во аде же кто исповестся Тебе (Пс. 6:6), Господи? А когда нет покаяния, и нет возможности получить прощение грехов, то не может быть и конца адским мучениям; и вот вершина зол безотрадной участи грешников – ее вечность и неизменность!

3. И над всеми сими, между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лк. 16:26): такой ответ дал Авраам несчастному богачу, – «ответ, – по выражению Златоуста, ³³⁶ – более страшный, чем самая геенна!“

И действительно, как ни ужасны мучения ада, они были бы не столь безотрадны, если бы предвиделся когда-либо конец им: надежда на их прекращение облегчала бы тяжесть их, так же, как она облегчает все возможные страдания временные. Но грешнику дастся, против его воли и желания, уверенность, что его мучения пребудут одинаковы в своей силе, и никогда не окончатся!

Как бы ни желали грешники отдалить от себя мысль сию, но Божие правосудие будет непрестанно представлять их душе ужасный образ, уготованного им на бесконечные веки, мучения, – даст силу взирать на него, рассматривать его, заниматься им, и чувствовать от того жесточайшее страдание!

Душа отверженная станет протекать мыслью все ряды веков, и не будет видеть конца своих мучений; но чем далее станет смотреть вперед, тем более будет представляться ей путей для шествия, и – одна вечность мерой ее мучений; посему-то каждая минута будет для нее мучением вечным, и только началом ее страданий.

Итак, терпеть ужасные муки, терпеть в каждую минуту целую вечность, терпеть без всякой надежды – вот судьбина грешных! По прошествии тысячи тысячей и тьмы тем лет, мука их будет все лишь только в начале. «Когда бы мучимый, – говорит блаженный святитель Кефалонитский, Илия (Минятий), – изливая по единой слезе в год, излил столько слез, что потекли бы из них реки; то ни единой пяди мучительного онаго века он не убавил бы!ˮ

И мучени будут нечестивые, свидетельствует тайновидец, святой Иоанн Богослов, день и нощь, во веки веков, и дым мучения их во веки веков восходит, и не имут покоя день и нощь (Откр. 20:10; 14:11). Ибо с того страшного часа, в который, по суду вечной правды Божией, поразит грешников грозное определение: отыдите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его (Мф. 25:41), и их участь будет решена однажды навсегда, вечно и неизменно, – это неизъяснимо-ужасное определение станет как бы повторяться над ними в беспредельные ряды веков!

О, вечные суды Божии! Протекут века подобно часам, где и один час покажется целым веком; а над адской темницей слышен будет тот же голос правосудного Бога: отыидите от Мене, проклятии! Протекут миллионы миллионов веков; а слух несчастных адских узников будет поражаться теми же страшными словами: отыидите от Мене, проклятии, во огнь вечный! Потеряются в счете веков быстрейшие ангельские умы; осужденные забудут, было ли когда начало их мук; но от правосудия Божия, не услышат ничего иного, кроме того же грозного приговора: отыдите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его!

О Боже праведный! Суда Твоего боимся и муки бесконечной; злое же творить не престаем, и Тебе, Господа Бога нашего прогневляем. Непреложно слово Твое, что аще не покаемся, погибнем! Но, Ты еси Бог не хотяй смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему; и вот Ты все еще долготерпеливо ожидаешь нашего искреннего обращения к Тебе, щадя и милуя нас! – Благодарим же Твое безмерное человеколюбие мы, недостойные рабы Твои, что еще не постигла нас доныне смерть, – что еще не во аде наши души, – что еще не прошло для нас время покаяться, и, омывшись от грехов кровью единородного Сына Твоего, избавиться от ужасных адских мук! Точию Ты помози нам, Боже Спасителю наш, в нашем благом намерении всецелого обращения к Тебе, ради славы имени Твоего святого! Аминь.