Вознесение Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа

Лишь только мы отдали праздник Пасхи, как тотчас же, почти без подготовки, мгновенно явился другой светоносный праздник – Вознесения Господня…

Душа почти еще не успела остыть от радостного хваления Воскресения, как уже нужно прославлять Возносящегося…

Единственно, что о нем заранее напоминало, это Вознесенские ирмосы, которые стали петься вместо катавасии с 6-й недели до Пасхи и на отдание ее.

Но это давало слишком мало… А главное – душа еще все жила воскресением… И как пред солнцем бледнеет луна, так перед «Царем дней», Пасхою, все другие праздники смиряются… Благодать Пасхи сильнее всех других праздников… Поэтому Пасху довели до самого крайнего срока, вплоть до Вознесения, и оттого не оказалось ни чувств в душе, ни места в уставе и богослужении для Вознесения… Поэтому-то почти нет предпразднства. Только в среду на утрене началось оно. Промежуточное во времени – менее дня… Но вчера начали читать канон Вознесению… И вдруг мне послышалось некое «благоухание» чего-то нового… Точно где-то в стороне зазвонили…

Стал слушать чтение… Особенно живо воспринимается каждое слово… Но о богослужебных мыслях после напишу. Теперь же я остановился только на чувстве радости, которое тонкою струею откуда-то начало проникать… Маленький ручеек в широкую реку… Приблизившееся Вознесение в море радости Пасхи… И за то благодарю Господа… Но потом отдание Пасхи опять затопило все…

Служим всенощную… Вышел я на литию… Немного сосредоточился на зрении Господа Вознесшегося… И вдруг стало ясно: НАШ Господь там! И это слово «наш» и осталось в душе…

В самом деле: вознесся Господь ведь не Божеством, а человечеством… НАШЕ естество вознес Он. Или: В НАШЕМ естестве вознесся… Он – с воплощения еще НАШ, и там у Отца ЗА НАС ХОДАТАЙСТВУЕТ… Не может не ходатайствовать… Мы Ему – свои… Он – наш…

Какая близость!.. И понятно: какие великие блага от этого должны проистекать для нас… Но об этом еще после… А сейчас – корень всего: НАШ Господь одесную Отца… Все прочее – следствия… Слава Тебе!

Не знаю, как вам и сказать о своем настроении сердечном… Вот написал два слова: «легкое – белое»… Будто ими я могу немного выразить те чувства, какие праздник Вознесения вызывает непосредственно, без мыслей… Припомните море радости на Пасху, Пасху «красную»… Огненную… Возбуждающую… Здесь иное… Какой-то прозрачный, безоблачный воздух… Будто и человек становится легче весом… И чистое, чистое… Белое… Как бы «плавно», мирно (а не с силою Пасхи) отделиться от земли и тихонько подниматься туда… выше… выше…

Потому и облачения хочется надеть белые, чистые…

И еще… Хожу в храме, заправляю лампадочки… а точно неясно слышу себя… Будто, задумавшись, не замечаешь происходящего вокруг… Праздник влечет к небу… И не мысленно, а непосредственно… Я думаю, что такова «благодать» этого праздника: ВЛЕЧЕНИЕ К НАДЗЕМНОМУ. То, что совершилось в Господе нашем, это повторяется и в каждом из нас…

Давно мне прежде на этот праздник приходили мысли, что Вознесение требует от нас надземности, чистоты, святости… И эту мысль дал святой апостол в послании к Колоссянам, которые увлекались философствованиями (гностическими), а жили грешно (просто – блудно); иные же, наоборот, в самочинном аскетизме, с охуждением творения Божия, считая материю нечистой. И вот апостол говорит им, что Христос есть Истинный Совершенный Бог во плоти… Теперь Он вознесся к Отцу и «седит одесную» Его… А если Он там, то и вы о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокровенна со Христом в Боге… Итак, умертвите уды (члены) ваша: блуд, нечистоту, лихоимство, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение (Кол. 3:1–5)… Иначе гнев Божий грядет (ст. 6)…

Так, отрывая от земли, праздник Вознесения требует духовного подвига, борьбы за святость души… Нужно вознесение духа…

Пасха дала необъятный простор… Неохватываемый подъем… Торжество будущего идеала блаженства… Но путь к этому не скор… Нужно не восторгаться, А ЕЩЕ ОЧИЩАТЬ СЕБЯ… И праздник Вознесения несет эту мысль и чувство.

Иные думают, что апостолы после вознесения Господа возвратились опечаленными, что они лишились Господа, и Учителя, и Утешителя… И отчасти это верно и понятно. В одной стихире (на Господи, воззвах) говорится об этом так: Господи, апостолы, яко видеша Тя на облацех возносима, рыданием слез, Жизнодавче Христе, скорби исполняемы, рыдающе, глаголаху: Владыко! не остави нас сирых, ихже за милосердые возлюбил еси рабы Твоя… Но посли, якоже обещал еси нам, Пресвятаго Твоего Духа.

Таково было первое естественное чувство. А потом Господь их Сам утешил… Как? Да разве Он, Всемогущий, не может утешить, когда захочет?! Что спрашиваем: «как?» – Всячески!.. Одним словом мир сотворил!.. Человека из глины создал… А человек спрашивает: «как?»

…Вот хотя бы обещанием послать Утешителя! А раз – «Утешителя», то, значит, они скорбели… А сверх всего – «благословением»… Мы и сами знаем, что от святых даже людей сладостно получить благословение. А здесь Сам Бог Воплотившийся благословил.

…И их сердца утешились до такой степени, что, как говорится в Евангелии, они все возвратились «С РАДОСТИЮ ВЕЛИКОЮ», «хваляще и благословяще Бога». Поэтому и в песнопениях праздника о скорби и говорилось лишь в одном месте, как бы мимоходом, как о вещи малозначительной, скоро промелькнувшей, а после о радости будет петься.

Да и как не радоваться?! Богочеловек отошел к Отцу Небесному!.. Выше этого ничего нет! И учеников обещал взять туда же: идеже есмь Аз, ту и слуга мой будет (Ин. 12:26).

Ушли с радостью… Значит, и нам нужно с радостью уходить с праздника… В ожидании большей милости: ниспослания Духа Утешителя.

Когда сравниваешь Пасху с Пятидесятницею, то оба эти праздника представляются как бы двумя значительными вершинами; а Вознесение – промежуточным, соединительным, посредствующим между ними звеном, имеющим не самодовлеющее значение, а только значение ПУТИ, чтобы послать последнюю радость; чтобы и с людьми сделать то же, что произошло в Самом Воскресшем Господе при воскресении.

Да и по существу религиозному это в известной степени так: Сын Божий во плоти вознесся для того, чтобы примиренное (Крестом) и обновленное, обоготворенное (воскресением) естество человеческое сделать «своим» Богу Отцу и исходатайствовать всем людям утерянную благодать Духа.

Напишу еще об основных «тонах» праздника.

Много раз я переживал, что праздник Вознесения вызывает в моей душе необычное чувство «серьезности»… Губы сжимаются; весь настораживаешься, «собирается» не только дух, но и тело… Почти всегда воспринимаешь так…

И это бывает «само собою», а не вследствие «мыслей»… Мысли уже после подыскиваешь. Точнее, стараешься разобраться в чувстве: откуда оно? что такое? Мысли – не ясны, вот чувство – совершенно определенное и ясное… И даже не хочется размышлять о мыслях: так ясно чувство. Думается, однако, так: куда восходит Сын Божий?

К БОГУ!.. К БОГУ!..

Подумаем: если мы боимся предстать пред «важным» начальником, то каким чувством должно наполняться сердце, когда кто-либо восходит К САМОМУ БОГУ?! Всевысочайшему, Премирному, Всемогущему! «Со страхом и трепетом» живите, – говорит апостол Павел, – где и когда «Бог действует» (Флп. 2:12–13).

Еще прибавим, что восходим к Отцу, Который доселе «гневался» на «отлученное» человечество, бывшее «под клятвою»…

Но может быть, нужно быть спокойным, ибо восходит СЫН БОЖИЙ? Да, нужно бы быть спокойным и можно бы, если бы Он восходил ЗА ОДНОГО ЛИШЬ СЕБЯ. Но Он, – вникнем, с Божиею помощью! – восходит собственно не как Единородный, всегда «сущий в лоне Отчем», а как Воплотившийся Богочеловек… Восходит – человечество. В Нем восходит НАШЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО… МЫ ВОСХОДИМ… В этом – сущность всякого праздника, что он есть не только событие в Господе, но и В НАС. Что в Нем творилось, то в некоторой степени совершается и в нас.

…А мы виноваты пред Богом. И ныне Ему представляемся… Пример: Моисей был посредником за еврейский народ при Синайском Законодательстве. Народ чувствовал себя недостойным. Да и Сам Господь сказал Моисею: сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к Господу видеть Его, и чтобы не пали многие из него. Даже священники, приближающиеся к Господу, должны освятить себя, чтобы не поразил их Господь… И взошел лишь Моисей и с ним Аарон, но и он – не на вершину горы. А священники и народ да не порываются восходить ко Господу, чтобы [Господь] не поразил их (Исх. 19:21–25).

И когда народ увидел громы и пламя под горою, то отступил и стал вдали. И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть… Не бойтесь! – сказал Моисей: Бог пришел, чтобы испытать вас, и чтобы страх Его был пред лицем вашим. Это и есть «собранность», или «страх Божий», дабы вы не грешили. И стоял народ вдали, а Моисей вступил во мрак, где Бог (Исх. 20:19–21).

Итак, страх Божий был у евреев… Но у нас, христиан, чувство несколько иное: мягче… Ибо ныне от нас восходит Ходатай больше, чем Моисей, – Сам Сын Божий!.. И притом искупивший уже нас… Уже гнев Божий разрешен Крестом. Поэтому у нас остается не ужас, а «собранность», как я написал… Спокойная, умиренная «серьезность»… Или, еще лучше: великое БЛАГОГОВЕНИЕ… в молчании духа и уст.

Еще возьмем житейский пример. От нас, допустим, некто пошел вести переговоры или просить о чем-либо начальника… А что же мы в это время? Тотчас стихаем… становимся серьезны. Будто бы и мы сами там с ходатаем, стоим пред начальником… И ждем: чем кончится?

Но как же «с радостью» «воротились»? Да Ходатай пошел все же К БОГУ!.. И мы знаем, что ходатайство Его сильно: Он – Сын Ему по Божеству, а по человечеству – НАМ. Но еще больше это относится к будущему… А именно: к тому, что И МЫ САМИ будем туда же допущены… Но для этого нужно еще получить Духа освящающего.

И хотя этого еще не было при вознесении, еще не ощущается на праздник сей; но чрезвычайно радостно самое уже ОБЕЩАНИЕ этого.

Господь обнадежил учеников, во-первых, тем, что СКАЗАЛ, ОБЕЩАЛ им послать Духа: вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше… Я же пошлю обетование Отца Моего на вас (Лк. 24:49). Кстати: слово «обетование» понятнее было еврею, чем нам… «Обетованная» земля – Палестина… Идеал чаяний их – с Авраама до Моисея… Обетованный Мессия Спаситель… Обетованные блага земные: «да благо ти будет» и пр. Только ныне вместо земных благ обещаны небесные; посему в Евангелии Матфея говорится: даст блага просящим у Него (Мф. 7:11). А у евангелиста Луки то же место читается: даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11:13)… Поэтому у евангелиста Матфея: да приидет Царствие Твое (Мф. 6:10) как символ высших благ.

А святой Григорий Нисский приводит древнее разночтение: «да приидет Дух Святый». Поэтому и ученики еще путают: Спаситель говорит: будете крещены Духом Святым… А они тут же, еще не понимая сего на опыте, а представляя все в земных формах, спрашивают: не восстановляешь ли Ты царство Израилево (а не Божие) (Деян. 1:5–6).

…И это обещание Господь подкрепил «БЛАГОСЛОВЕНИЕМ» (Лк. 24:50)… В чем сила этого подтверждения (или, по-славянски: радость сотворивый учеником обетованием Святаго Духа, ИЗВЕЩЕННЫМ, то есть удостоверенным, им бывшим благословением)? Духа еще не получили, но «ЗАЛОГ», но «ручательство» уже имеют: Сын уже «благословил» их… Если сын царя – наследник престола (беру примеры для ясности) прощенному преступнику подает руку свою царскую, то не ясно ли, что это знак несомненной надежды на получение полной милости и от самого царя? Но благословение Божие, Сына Божия, уже подавало и некую благодатную силу, – «зачаток» Духа… Как и на Пасху Христос явился ученикам и сказал им: мир вам… Дунул… и добавил: приимите Дух Свят – отпущать грехи… Но это – зачаток лишь… А полнота – в Пятидесятницу!

Итак, соединим: а) белизну чистоты, б) серьезность благоговения, в) надежду на примирение, г) радость обетования, – вот у нас и будет ОБЩИЙ ТОН праздника Вознесения… Но преимуществовать будет БЕЛЫЙ ТОН ЧИСТОТЫ И ЯСНОСТЬ СОБРАННОСТИ, с прибавлением лишь радости.

Но еще нужно дополнить ощущением «славы»… Нужно сказать, что сердцем своим я мало ощущал это действие благодати праздника… И, думаю, это оттого, что выше сил моих… Не доросли мы до сопереживания славы… Но умом (и лишь чуточку опытом) можем понимать, что праздник Вознесения есть праздник «славы»…

Человечество во Христе было теперь прославлено так, как нельзя и представить выше: вознеслось к Отцу на Престол! Даже ВЫШЕ АНГЕЛОВ!

А особенно, – если представить, что до этого терпел Спаситель: умаление воплощением («преклонив небеса, сниде», смирился, истощился), гонениями, борьбою с диаволом за человека, и с самим же человеком! О род неверный! Доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? (Мф. 17:17). Это мог сказать лишь Бог, страждущий за рабов… Непонимание учеников… Оставленность… Суд… Поношения… Крест…

А теперь – к Отцу Небесному! Какая слава!

Недаром и апостол Павел сопоставляет эти два события – уничижение страдания и славу вознесения выше всякого имени (Флп. 2:5–11).

Но эта слава нас, недостойных, лишь краешком затрагивает… И не должно нам брать меры выше себя: «высших себя не ищи», – говорит Писание (Сир. 3:21)… Посему о большем умолчим… «Славу» праздника понимают святые люди!

Слышали мы много раз слова эти в конце тропаря Вознесению. Но останавливались сердцем? Иногда их несколько ощутили… На небо вознесся Сам Спаситель мира, или Избавитель… Что это за слово: «Избавитель»? Избавить от беды… Освободить, избавить от плена. Это, в сущности, то же, что и «Искупитель»… Только в последнем слове более указывается на ПУТЬ избавления (Крест, Искупительную жертву Отцу), а в слове «Избавитель» говорится о результате, достижении. Но, в сущности, и в том, и в другом слове самая СИЛА заключается в том, что НЕ МЫ сами спасаем себя, а ОН нас спасает, избавляет… Если я скажу про какого-либо человека: он мой избавитель! – это значит, что не я спас себя, а он – меня.

В вознесении Господь Иисус Христос уже вознесся как Избавитель – не Себя лишь (что было пока в воскресении), а всего мира… Он вознесся к Отцу, чтобы избавлять, или: уже «как», то есть в качестве, Избавителя.

…Прежде, на Голгофе, – как «жертва»; в воскресении – как «обновитель» природы, а теперь – как «Избавитель», или просто – как «Спаситель»… Поэтому замена только: у сербов этот день так прямо и называется: «Спасов ден»… Это – глубоко!

Он вознесся… Но нам еще нельзя… Ибо, чтобы вознестись к Отцу, нужно быть подобным Отцу, ОБОЖЕННЫМ, не только по душе, но и по телу. Для этого нужно действие СВЯТОГО ДУХА, ибо сама человеческая природа не может себя возродить… Это – очевидный факт опыта нашего и всего человечества!

Но, чтобы сподобиться Духа, нужно примириться с Отцом Небесным. Это достигается СТРАДАНИЕМ: Спаситель и выстрадал всё, за человечество!

После креста Он воскрес. «Бог» во Христе воскресил «Человека». А воскрешает, оживляет все Бог Отец, но силою Животворящего Духа… Поэтому можно понять слова Писания, что про воскресение Христа иногда говорится: Бог воскресил Его (Деян. 2:24). Сего Иисуса Бог воскресил, чему мы все свидетели (ст. 32). Бог, воскресив Сына Своего Иисуса… послал Его благословить вас (Деян. 3:26). Начальника жизни убили; а Сего Бог воскресил из мертвых (Деян. 3:15, 10:40, 13:30; Рим. 10:9).

А о Духе: Дух Того (то есть Отца), Кто воскресил из мертвых Иисуса, – если Он (Дух) живет в вас, то Воскресивший Христа (Отец) из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас (Рим. 8:11).

И принес Себя в жертву Отцу тоже «Духом Святым», – как прямо говорится в послании к Евреям: Кольми паче кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел… И потому Он есть Ходатай Нового Завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений… призванные… получили обетованное (Евр. 9:14–15).

Обетованное, то есть Духа Святого, Который сначала воскрешает наши души, а потом воскресит и тела.

Но во Христе все это совершилось вполне в момент воскресения. И только в «обновленном», восстановленном существе Он мог взойти к Отцу, одесную сести… Поэтому тотчас же по воскресении Он и говорит: восхожу ко Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). По Божеству Он всегда был с Отцом, а по человечеству только после воскресения может… И неудивительно, что говорит: «Богу Моему»… Да! – Отец воскресил Сына воплотившегося Духом Святым. Поэтому для «Человека» в Сыне Божием – Бог Отец есть «Бог».

Но люди должны еще ждать для себя воскресения Духом Святым. Это на праздник Вознесения дано нам как обетование, а получится на Пятидесятницу, в день Сошествия Духа, для всех.

Но и тогда еще нельзя сразу «вознестись». Это лишь «залог»… Нужно будет пройти весь крестный путь за Господом: как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслию, ибо страдающий плотию перестает грешить (1Пет. 4:1). Нужно СТРАДАТЬ. Только после этого будет дан Дух Божий в полноте.

Но и тогда, по смерти, будет лишь частичное «вознесение», – только душою; а полное будет после конца мира, когда будут воскрешены и тела: мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках (тоже, как и Господь при вознесении на облаке вознесся) в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1Сол. 4:16–17). Утешайте друг друга сими словами (ст. 18).

Но всё это уже придет само собою, лишь бы сподобиться Духа Святого и Животворящего… Посеянное зерно даст потом плод во время свое.

Вот в ожидании сего дара ученики и ушли от горы Елеонской… Будем и мы ждать праздника Пятидесятницы с радостью. А «слава» – после Суда…

Еще в течение Пасхи мне приходили мысли о страшном дне… Как-то на литургии, СРАЗУ после радости о Воскресшем, блеснула МОЛНИЯ ГРОЗНОГО СУДИИ… Это неожиданно было… И вот какой ход чувств был: смотри, человек, что для тебя сделал Сын Божий! Воплотился, пострадал, теперь воскрес, обновил твою природу… Тебя же хочет Он обновить… Но если ты и теперь не примешь Его, тогда дашь страшный ответ на последнем суде.

…Поняли?..

А вот на вознесение ангелы явились и, утешая учеников, прямо заявили, что Он второй раз придет – уже судить…

Однако на Пасху о суде не говорится, а на Вознесение сами ангелы говорят… Почему?

…Тогда еще не всё было соделано Господом. Потому еще не время было требовать даров за совершенное… А ныне уже всё кончилось, всё дано для спасения; но уж если кто не спасется, сам отвечай.

Ныне совершилось примирение во Христе, а через Него и всех нас… И если кто останется врагом Богу и после этого, того ждет грозный Страшный суд.

Так всё яснее становится связь Вознесения и последнего суда, о котором возвестили ангелы апостолам: Он придет снова таким же образом (Деян. 1:11).

Господь может сказать так: «Я всё сделал для вас… Искупил Крестом. Примирил с Отцом. Пошлю Духа Утешителя и Животворца… Смотрите же не опускайте рук своих… А если опустите, то из сына освобожденного сделаетесь опять рабами. И Адам был в раю, но потерял его… И Я приду с судом и спрошу: что же ты, человек, сделал со своей стороны?»…

Поэтому Вознесение снова возбуждает настроение ответственности, «собранности»… Нельзя «слегка» отнестись ко спасению, переложив все упование на Его дело и ходатайство. Это означало бы пренебрежение всей Искупительной жертвой Сына Божия. Это было бы худшим повторением Адамова греха, который не захотел трудиться в послушании, а уже пожелал «сорвать плод» богоподобия. Но только теперь страшнее, ибо больше была жертва! Невозможно… соделавшихся причастниками Духа Святаго… и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему (Евр. 6:4, 6)… Если отторгшийся Закона Моисеева… без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь Завета, Которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?.. Страшно впасть в руки Бога Живаго (Евр. 10:28–29, 31), таких ждет некое страшное ожидание суда и ярость огня (ст. 27).

Но почему это не связано со Страстной седмицей? Там ведь было сделано главное, то есть искупление, но еще «не все» было совершено… Еще не восшел Ходатай на Небо со Своею жертвой… А на Вознесение кончилось все дело Иисуса Христа… Далее наступают «деяния» Святого Духа – жизнь Церкви… И только в конце мира опять, и уже последний раз, придет судить Тот, Который приходил и спасать. Подобно тому, как если бы отец отдавал в чужую сторону сына учиться: старался, хлопотал, нашел чудного учителя, отвез туда своего сына, но, прощаясь, сказал: вот я все сделал… Теперь учись… А я спрошу с тебя, когда ты возвратишься.

…А если так, то мысль о связи Страшного суда с Вознесением еще более вносит в тон праздника «страха Божия»; не «ужаса» иудейского, рабского, а страха сыновнего, побуждающего бодрствовать и трудиться.

Но одновременно с этим чувствуется ТИШИНА… Ведь ныне Ходатай примиряет нас с Отцом вполне, ибо Сам с плотию воссел одесную Его, чтобы за нас ходатайствовать… Это вливает надежду на спасение. И страх приобретает не пугающий характер, а только «вводящий внутрь», собирающий чувства… У хороших родителей хорошие дети ведут себя чинно, скромно, тихо. Любимы и любят; и тихи… Это – особенно привлекает сердце наше… Вознесение вводит в МОЛЧАНИЕ.

Но хотя полное вознесение будет после Суда, а частичное после смерти, однако и теперь СОВЕРШАЕТСЯ ДУХОВНОЕ ВОЗНЕСЕНИЕ. Именно через святое причащение. Самое причащение, как мы видели на Пасху, есть воскресение, поскольку человек «обожествляется», вступает в общение с Христом Богом. Поэтому святой Симеон называет Тайны «Божественными», «Боготворящими», «благодатными»; имиже оживляется (то есть воскресает) и обожается всяк ядый же и пияй чистым сердцем (молитва 6-я перед причащением)… Но потом, «оживши», человек уже возносится к Богу; так и говорится в 3-й молитве ко причащению: Преславным Твоим вознесением плотское обоживый восприятие, и сие (то есть нашу, восприятую Тобою природу) десным Отца седением почтый, сподоби мя причастием (то есть через причастие) Святых Твоих Таин, десную часть спасаемых получити^{*********************}. [...]суда: одни идут в рай, другие в ад. Но это уже делается теперь через причащение; и, следовательно, в залоге, в зачатке, человек уже теперь готовится к вознесению: птенец еще летать не может, но маленькие крылышки у него уже отрастают.

Поэтому-то после причащения людей читаются сначала: «Воскресение Христово видевше» и «Светися, светися», «О, Пасха»; но последнее заканчивается мольбою уже о будущем, ПО ВОЗНЕСЕНИИ: об «истом» причащении «в невечернем дни Царствия» Христова, то есть соучастия в седении со Христом одесную Отца, в полном блаженстве.

Поэтому-то и первый возглас после причащения: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое… Оба эти слова нам знакомы из Вознесения: «Избавитель», Спаситель мира, уходя, «благословляет» учеников Своих, «люди Твоя»… OH CAM ЗДЕСЬ БЛАГОСЛОВЛЯЕТ… Священник лишь молится Ему: «спаси и благослови», а со своей стороны делает лишь благословляющее знамение. И потом, покадивши и поклонившись Дарам – Христу, выносит Их; и тут уж Сам Господь и благословляет, и говорит: «всегда с вами» до скончания века, и даже во веки веков (Мф. 28:20), как и при вознесении… И Святые Дары возносятся на жертвенник… Значит, это имеет не только смысл символического напоминания, но и действительного «совознесения» причастившихся, а молитвенно и все соединяются со Христом, со Христом и возводятся к Отцу Небесному…

И как после вознесения ученики воротились в Иерусалим, так и теперь после унесения Даров нужно уходить верующим из храма: «с миром изыдем»… Но в заключение получают «благословение Господне… благодатью и человеколюбием» – это уже можно относить к сошествию Святого Духа, как и читается в заамвонной молитве: всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Тебе Отца Светов… А перед этим, закрывши антиминс, священнослужитель делает Евангелием крест над ним, говоря: яко Ты (Троица) еси освящение наше (а это освящение есть, собственно, дело Духа Святого), и Тебе славу воссылаем Отцу и Сыну и Святому Духу.

…Пред малым входом мы еще смотрим на плащаницу, которая лежит на престоле. С предпасхальной полунощи во время «Не рыдай Мене, Мати… востану бо и прославлюся» ее уносят из средины церкви и полагают на престоле… Христос хотя уже не «среди народа», но еще здесь, в мире, в особенном лишь состоянии… И думается: вот сейчас, скоро, ее уберут с престола… Христос вознесется… И вдруг на сердце стало скорбно, точно при расставании… Ведь вот 40 дней лежала плащаница на престоле пред нашими глазами, и казалось, что она не связана с нашей душою, а как пришло время уносить ее, сделалось до слез грустно. Как живого Христа взяли бы… И понял тогда я и скорбь учеников пред вознесением Господа…

Страшное состояние я пережил на Вознесение: почти не заметил литургии… Мне показалось, будто прошло времени – минута…

Дивно это было. И подумал я: время – вещь относительная… Как-то можно не замечать времени… Есть особые состояния… И в сверхъестественном мире «времени не будет», говорится в Апокалипсисе (Откр. 10:6, 21:23, 22:4).

…Я не подумал даже тогда: есть ли какая-нибудь связь с вознесением? А теперь приходит мысль такая: Господь, как Богочеловек, после воскресения, и особенно после вознесения Своего, вошел в такую сферу бытия, которая совершенно отлична от наших земных условий «времени и пространства»… И ее может понять только тот, кто уже живет в той сфере. Ведь всё познается только опытно. Всё открывается, а не «понимается»… Это должно сказать про всё в мире – и естественном, а равно (никак не менее, даже более) и в сверхъестественном.

В связи с этим разрешается ответ и на другой вопрос, который некогда предложили ученики святому Иоанну Лествичнику:

– ГДЕ ныне Христос, по вознесении?

Святой отец на это ответил, что подобного вопроса даже и задавать не должно, ибо это непостижимо. – Очевидно!

(Когда узнаю точную цитату, – то напишу.)

…Войдя в другую сферу бытия, сделавшись «духовным», тело Господа получило совершенно иные свойства – вне времени и пространства… И лучше о дальнейшем умолчать… Чувствуется в душе нечто, препятствующее дальнейшему проникновению в недоступную сферу…

Также решается и вопрос: где был Господь Иисус Христос в течение 40 дней после воскресения до вознесения? – Непостижимо! Выше нашего опыта… Вон и радио мгновенно (пять раз вокруг Земли в одну секунду) распространяется всюду… Бог ли, Творец радио, подлежит законам ограничения?..

Вспомнил: почему по покойникам правят именно 40 дней службы? А не 30, не 50?

И явился очень простой ответ: Господь 40 дней прожил на земле после воскресения до вознесения, до явления Своего Отцу. А то, что было во Христе, совершается и в членах Его – верующих. И по учению Церковного Предания душа усопших преставляется Престолу Божию в 40-й день… Поэтому и нужно молиться об умерших в эти дни…

Почему же именно 40, а не иначе? Это опять выходит из рамок и меры нашего познания, ибо относится к ИНОМУ миру…

И мне решительно не трудно принимать «тайны»… Даже наоборот… совершенно легко… И единственно умно это… А «рассуждать» – не умнее… Отрицание же просто безумно.

Об этом мы не задумываемся. Но если прочитаем конец Синаксария (сводка сведений о празднике, читаемая, по уставу, после 6-й песни канона), то увидим, что Божия Матерь с учениками, воротившись с Елеонской горы, проводили все 40 дней, – до сошествия Святого Духа, – не только в МОЛИТВЕ, НО И В ПОСТЕ… И это так естественно и необходимо, что даже приходится удивляться: как не приходила раньше эта мысль? Ведь готовиться нужно к получению ВЫСОЧАЙШЕЙ БЛАГОДАТИ! А всегда эта подготовка соединяется с усиленной молитвой и «говением» (постом)…

Главное же – нужно бы сохранять хоть пост духовный: воздержание языка, кротость сердца, собранность помыслов, чистоту сердца. Помоги, Господи! – Выпишем это место из Синаксария: «Возвращшеся же апостоли, внидоша в горницу, в нейже беша сошедшеся с мироносицами женами и Материю Слова, ПОСТОМ И МОЛИТВАМИ И МОЛЕНИЕМ упражняющеся и НАШЕСТВИЯ ВСЕСВЯТАГО ДУХА ожидающе, якоже бе обещание».

Отчасти это видно и из Святого Писания: пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога, говорит евангелист Лука (Лк. 24:53). Все они, – то есть апостолы с Божиею Материю и женами, – единодушно пребывали в молитве и молении (Деян. 1:14).

Про пост, правда, не говорится здесь; но сама молитва, да еще «всегда», все время, – несомненно связана с постом… Да и понятно: ждали высшего обетования… Нужно бы и нам хранить воздержание.

Вот мы и кончили свои чувства о Вознесении… Правильно ли мы восприняли праздник? Нам приходила не раз мысль: может быть, это лишь личное, – сообразно моему духовному несовершенству, – восприятие? Даже не одностороннее ли? Может быть… В Священном Писании есть и основание к такому сомнению, ибо сказано: возвратились «с радостью великою», «прославляя» Бога; между тем у нас иногда является иной тон: благоговейная СОБРАННОСТЬ. Почему это?

а) Может быть, оттого, что мы еще не доросли до такого радостного восприятия и нам сподручнее «серьезность»?

б) А может быть, мало духовно готовимся к празднику и не удостаиваемся большего?

в) Но и за полученное – благодарим Бога! И это – выше меры нашей…

г) Однако не сомневаемся, что какова бы ни была «степень» восприятия, всё же это есть не ложное, а истинное восприятие истинного смысла праздника, которое можно назвать двумя словами: НАДЗЕМНАЯ БЛАГОДАТЬ.

Далее перейдем к БОГОСЛУЖЕНИЮ; здесь мы и проверим, правильно ли нами воспринят праздник?

Какое отличие будет в восприятии его Церковью и святыми авторами песнопений?

В заключение же спрашивается: а есть ли какой-либо особый обряд, в который заключилась бы православным народом суть этого праздника? – Внешнего обряда нет особого. Совсем нет…

Значит, Церковь не нашла нужным выделить это. Почему? – Трудно, невозможно понять и как-либо выразить это… Непостижимо вознесение… А непостижимое как выразишь?

Разве только одно: на Вознесение полагаются БЕЛЫЕ РИЗЫ – знак ухода Господа во свет Небесный, к Отцу, а также и в уподобление ангелам, сошедшим оттуда же «в белой одежде»… Но иногда к этому добавляют меньшие облачения (епитрахиль, поручи) алые, для придания радости празднику и напоминания, что Сын Божий вошел к Отцу с жертвенною Кровию.

Уже почти неделя прошла, а вдруг становится понятной сторона, которая, казалось бы, должна сразу привлечь внимание… Господь возносится, – и ЯВИЛИСЬ АНГЕЛЫ… Стали ЯВНО среди апостолов «в белых одеждах» (и это их выделяло). И это не удивило апостолов: будто так и должно… А они совсем не привыкли к этому; лишь при воскресении, – да и то мироносицам, – являлись ангелы, а те приходили в ужас. Ныне же иное… Отчего? – Оттого, что теперь, при вознесении, при возглавлении всего, – и того и этого мира, – ПОД ОДНИМ ГЛАВОЮ – Царем, едино стадо бысть ангелов и человеков, как поет Церковь. ТЕПЕРЬ СНОВА ВСЕ ВМЕСТЕ. И ЭТО ПОКАЗЫВАЕТСЯ НАГЛЯДНО: вот результат «спасения».

Вот, так привыкнешь к словам, что не обращаешь уже на них внимания… А если бы это пред нашими глазами! Стал отделяться человек от земли… Страх объял бы… Выше, выше… Скрылся за облаком… Трепет! Чтобы понять это, припомним, что и святые «возносились»: преподобная Мария Египетская летела над землей и водой. Или преподобный Серафим: «Идем это мы лугом, трава зеленая, да высокая такая… Оглянулись, глядим, а батюшка-то и идет на аршин ВЫШЕ ЗЕМЛИ, даже не касаясь травы. ПЕРЕПУГАЛИСЬ мы, заплакали и упали ему в ножки» (сообщила Анна Алексеевна и с нею было еще три монахини). А представьте трепет апостолов от самого вознесения! Воистину и славно, «и страшно» …

Прочитали мы стихиры, тропари и вообще все службы Вознесению и должны сказать: есть некая разница в СТЕПЕНИ восприятия праздника, но по существу, слава Богу, совершенно правильно душа восприняла благодать сию…

Это меня заставляет задуматься над общим вопросом: ОТКУДА у нас (ведь и другие православные, в том или ином виде, но подобное же чувствуют) такая ВЕРНОСТЬ? Ведь если даже я не помнил решительно ни одной стихиры, кроме тропаря, над которым тоже, в свою очередь, мало задумывался; если и обрядов знаменательных, как, например, на Пасху (или вот придет Троица – зеленые ветки), ныне нет; если даже из прошлого обучения (в школах, включая и академию) не вынесено больше ничего прочного, существенного и ясного о «смысле» и «благодати» праздников, то невольно спрашиваешь себя: ОТКУДА ЖЕ В СЕРДЦЕ ТАКИЕ ЧУВСТВА?

И притом на Пасху – одни, на Благовещение – другие, на Троицу – будут третьи…

И мне приходят такие объяснения сейчас.

1) СОБЫТИЕ праздника нам, конечно, известно еще ИЗ УСТ ОТЦА И МАТЕРИ.

2) А они, получив ПО ПРЕДАНИЮ, умеют передать существенное настроение праздника, сами того не сознавая.

3) В школах лишь усваивается ЗНАНИЕ о событии; следовательно, этому условию нельзя придавать большого значения.

4) Но вот дальше начинается более важный, главный фактор: ДУХОВНЫЙ ОПЫТ религиозной жизни, зажигающий общее горение небесною жизнью, ОЖИВОТВОРЯЕТ ВСЁ, что касается Спасителя, а в частности, и событий Его жизни. И этот опыт (лишь в разной степени) свойствен каждому христианину.

5) Но если спросить: что же именно, так сказать, «оплодотворяет» этот опыт, то мне приходит главный ответ: сама благодать Божия! CAM БОГ ДЕЙСТВУЕТ! CAM ГОСПОДЬ ИИСУС ХРИСТОС ВВОДИТ НАС В СВОЮ ЖИЗНЬ… И каждый раз ПО-ОСОБОМУ, сообразно тому, как это в Нем Самом происходило.

6) А этому помогает «сродство» Его природы (человеческой) нашей… Да и вообще человек создан «сродным» Богу: «по образу и подобию Божию».

7) Все же это преподается НЕВИДИМО В ЦЕРКВИ и, в частности, в храме, особенно В САМЫЕ ДНИ БОГОСЛУЖЕНИЯ… Здесь тогда всё, – все слова, обряды самого события, а тем более (когда есть) обряды, – «оживают»… В другое время они хоть и те же, но лишены «аромата» и «силы». Например, о Пасхе теперь уже труднее писать по воспоминанию.

Короче сказать: я полагаю, что смысл и БЛАГОДАТЬ ПРАЗДНИКА действительно идут, – как и самое имя это говорит, – ОТ БЛАГОДАТИ БОЖИЕЙ. Или иначе: от духовно-благодатного ОТКРОВЕНИЯ… А Богу достаточно одного слова, наименования праздника, чтобы через эту каплю передать великое благоухание всего богатства благодати…

«Вознесение»… Вот уже – и довольно. Здесь, как в зерне – всё есть. И всё богослужение есть лишь раскрытие этого основного ядра… И что дивного? Если от одной капли духов пахнет от человека на несколько аршин в течение нескольких дней, если одно малое зернышко марганца окрашивает большую воду, то и Господь тем более может воспользоваться самым малым, чтобы рождать в душе нашей целый ряд чувств, мыслей, переживаний.

Конечно, эти переживания – различны в степени, ибо и благодать (это и святые отцы говорят, и опыт показывает) «приспособляется» к состоянию человека, давая сообразно вмещаемости его. Но это будет уже, – повторяю, – разница в степени, а не в сущности; в многосторонности, а не в качестве.

Даже и отсутствующие в храме переживают в праздник подобные же молящимся чувства. Значит, благодать Божия действует повсюду. Храм же есть главное средоточие… Когда делается тепло на улице, то повсюду становится теплее, и в темных комнатах даже… Но сама благодать, как и тепло, «невидима». Да! И что же из этого? ВСЁ из «того» мира невидимо, то есть вообще не поддается восприятиям наших чувств. Потому мы и называем «тот» мир, «иным» миром, «сверхъестественным». Но действие его чувствуется…

Так и в этом мире есть подобные вещи; рентгеновские лучи сами невидимы, а человека насквозь просвечивают… Радио незримо, а по всему миру одновременно действует.

8) В заключение о нас, «богословах», можно еще сказать, что многое мы получили из СЛОВА БОЖИЯ, СВЯТЫХ ОТЦОВ, «БОГОСЛОВИЙ». Это отчасти верно. Но всего не объясняет; это всё «мертвый» капитал, лежащий в памяти и почти не затрагивающий сердца, если он остается лишь «знанием». Но вот приходит какой-то момент, когда вдруг «откуда-то» (так именно и чувствуется: НЕИЗВЕСТНО – как и откуда) засияет свет и осветит то или другое слово… Что-то неожиданно «зародится»… Сто раз прежде слышал, и сердце было глухо. А то – «ожило»… Что-то ОТКРЫЛОСЬ… И верую, что это открывает БЛАГОДАТЬ ПРАЗДНИКА.

Когда я стал просматривать службу, то увидел, что элемента РАДОСТИ, – и количественно, а следовательно и в общем «тоне» праздника, – значительно БОЛЬШЕ, чем было в моем лично переживании.

Можно сказать, начиная от тропаря, эти призывы к радости разбросаны повсюду: вознеслся еси… радость сотворивый учеником (тропарь)… Но особенно (как и всегда почти) радость увеличивается к концу канона – к 8-й и 9-й песням: Дадим Богу величие, хвалы согласие (гармонию) воскликнем, воспоим, ликуим, руками же восплещим: взыде Бог наш на небеса от земли, ангелом и архангелом поющим Сего, яко Владыку и Творца всех (тропарь 8-й песни 2-го канона)… Приидите, торжествуим (там же).

И этой «радости бесчисленной» Господь наполнил («исполнивый») в Свое вознесение прежде всего ученики (-ов) и рождшую (Богородичен на Господи, воззвах). Ей, Преблагословенной, особенно подобаше и славою плоти Твоея, премногия насладитися радости, ибо Она в страсти Твоей матерски паче всех «болезновала» (Богородичен на литии)… К ним присоединились величающие ангелы: на облацех вземлема видяще, взываху (тропарь 9-й песни 1-го канона), непрестанно удивляема, воспеваху (тропарь 3-й песни 1-го канона). Но и мы, иже в мире… ангельски торжествуим (то есть будем торжествовать)… взывающе пение: Свят еси, Отче Небесный, Соприсносущный Слове, Свят еси и Душе Всесвятый (1-я стихира на хвалитех)… Все эти три лика: апостолов с Богородицею, ангелов разных чинов, святых людей, – последовательно «величают» Господа на 9-й песни в 1-м каноне Иоанна Монаха, под скромным именем которого скрывается славный песнописец Дамаскин. Творец 2-го канона – господин Иосиф³², то есть «Владыка И.», или «Епископ И.», или «отец И.», приглашает вообще весь мир радоваться: земля празднует (то есть люди) и ликует; радуется и небо, вознесением днесь Творца твари (тропарь 3-й песни 2-го канона). Причину этой радости увидим далее. Этой радости… избранных Твоих, – просит Церковь, – и нас сподоби, – хотя бы молитвами их (то есть учеников и Богородицы), но еще больше великия ради Твоея милости (Богородичен на Господи, воззвах).

Эту радость слышим уже к концу вечерни, ибо в стихире на литии поем: еяже (радости) и мы (уже) причащающеся, еже на небеса восходом Твоим, Владыко, великую Твою милость, на нас бывшую, славим…

Величай же, душе моя, вознесшагося от земли на небо Христа Жизнодавца (припев на 9-й песни 1-го канона).

И величают на самом деле все: Мир весь празднует, видимый и невидимый: в радости ликуют ангелы и человецы, славословяще непрестанно вознесение (тропарь 4-й песни 2-го канона). Веселие вечное! (там же тропарь 6-й песни).

И только в немногих местах вспоминается о СКОРБИ апостолов, которая кое-где вкраплена маленькими каплями… Она понятна: любимый Господь, Учитель, Утешитель, «Отец», оставляет их. И они просят не оставлять их сиротами… Одну стихиру я уже приводил. Напишу еще и другую, которую Церковь поет уже почти через неделю по Вознесении:

– На облацех яко видеша Тя, взимаема, Господи, мудрии апостоли, рыдающе и сетования (печали) исполнена, вопияху со слезами: не остави сирых, ихже за милосердие возлюбил еси. Но и это воспоминание о печали апостолов не столько важно Церкви само по себе, – ибо оно еще естественно! – сколько потому, что дает ей основание просить дальше ОБ УТЕШЕНИИ, как цели домостроительства: посли на ны, якоже обещал еси, Всещедре, Пресвятаго Твоего Духа (стихира на Господи, воззвах во вторник 7-й недели по Пасхе).

И Господь отвечает:

– Не оставлю сиры, яже Аз собрах, – Господь другом глаголаше, – но послю вам Духа Святаго (стиховна утрени в субботу 6-й недели по Пасхе).

Впрочем, и Сам Он дает поразительное обещание утешения… О нем вынесу в особую главу.

Вот поистине Божественное обещание Бессмертного!

Подумайте: с вами НАВСЕГДА расстается Любящий и Любимый… Но при этом говорит: «Я – с вами»…

Кто из смертных, – если бы «умирали», то есть в смерти кончали свое бытие совсем, – кто мог бы это сказать? Это было бы или пустою мечтою, или безумным лживым утешением, или даже сознательным обманом.

Но сие немыслимо подумать даже о хороших людях… И если сии слова были когда-нибудь, кем-либо в мире, сказаны, то они одни говорят о Божестве Существа Бессмертного, говорившего это: Меня нет с вами, но… Я – с вами… Я ухожу, но… не разлучаюся вас! возношусь от вас, но… никакоже отлучался, а пребывая неотступный (кондак).

Какое всемогущество! Какое вездесущие! Какая вечная связь! Всегда, везде, со всеми!..

Как это? – Не спрашивай, человек! Не говори этого своего «детского»: «как?» и «почему?» Удивительно, дети постоянно спрашивают: «а это почему?»

Вот так и «большие дети», все «ученые» и «переученые» совопросники, постоянно спрашивают: «А КАК?» Из этого и все ереси вышли… Все хотят «открыть» неоткрытое, познавать непознаваемое.

Достаточно того, что это ЕСТЬ…

А что это «воистину и без сомнения» (воистину и «врёсноту» – по-славянски, по-гречески это слово όντως – действительно, собственно, существенно, именно так) есть, о том свидетельствовали нелживые уста Самой Истины, как это передает сам очевидец, слышавший сии Божественные слова из уст Самого Говорившего: Идите, научите все народы… И се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:19–20). Не с одними лишь учениками, апостолами, но и со всеми верующими по слову их (Ин. 17:20).

Проникнемся этой мыслью «сердечно»… ГОСПОДЬ И С НАМИ! Если мы только не удаляем Его сами от себя… С нами! Воистину. Реально. Действительно… Вот здесь, неотступно. Всегда… Одно это может наполнить душу великим и совершенно необычайный утешением! Таким, что хочется вот даже… умолкнуть…

И святые это знали опытно… Они жили со Христом, «во Христе» или, точнее: в них жил Христос… Это говорил и апостол Павел о себе, о чем скажу словами святого Григория Нисского о нем: Павел «так живо подражал Ему, что в себе самом явил отображение своего Господа»… «И казалось: уже не Павел жил и говорил, но жил в нем Сам Христос».

Но не только «казалось», а именно так и было, и не по подражанию лишь, а по действительному общению Христа с Павлом: уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2:20), – говорит он сам совершенно ясно и определенно. Так обещал Сам Господь еще пред страданиями: Мы придем к любящему и творящему заповеди и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). А еще до этого Он говорил о Себе Самом: кто любит Меня… и Я возлюблю его, и явлюсь ему Сам (ст. 21)…

Но здесь может разуметься и единичное явление, как, например, было преподобному Серафиму в Великий четверг за литургией; а в предшествующих местах говорится о «неотступном» пребывании, что и обещал Господь при вознесении.

А если Он пребывает «с нами» (Господи! не остави мене! – вопиет Иоанн Златоустый в вечерних 24 молитовках), то это должно бы наполнять сердца наши твердостью надежды, мира, дерзновения на врагов и на немощи, величайшим страхом и трепетом (Флп. 2:12), как в присутствии Царя царей, а в конце концов – непрестанной РАДОСТИ, что и ощущал преподобный Серафим, говоря постоянно о «Сладчайшем Иисусе»…

Молитва Иисусова есть постоянная беседа с Ним Самим, возле и в нас Сущим… Поэтому-то молитву вообще, а Иисусову в особенности, так и любят подвижники: она – жизнь со Христом! И понятно, что становится дорого и действенно и самое уже ИМЯ «ИИСУС»… Отсюда психология и мистика «имяславия»…

Если Он с нами, то кто же против нас осмелится? Так прямо и говорит апостол Павел: если Бог за нас, кто против нас? (Рим. 8:31). Потому те же слова, как продолжение вознесенских слов Господа, вошли вместе и в кондак с икосом: Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучался, но пребывая неотступный и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами, и никтоже на вы… И в конце икоса подобное же: Утешив я (их), апостолов Своих, яко Отец, и утвердив я (видите: «утвердив»!), наставив, яко сынов, и рече к ним: не разлучаюся вас; Аз есмь с вами и никтоже на вы (конец икоса почти всегда тождественен с концом кондака)…

Таким образом, если в тропаре говорится о «РАДОСТИ ОБЕТОВАНИЯ» СВЯТОГО ДУХА, ради вознесения, то в кондаке общая мысль – ОБ УТВЕРЖДАЮЩЕЙ РАДОСТИ ОБЕЩАНИЯ И СОБСТВЕННОГО ПРИСУТСТВИЯ Господа Иисуса Христа. А тропарь и кондак – главные песнопения в празднике. Такими двумя утешениями успокаивал Господь Своих «сирых»…

И невольно вспоминаешь, как многие святые обещали пред своею смертью то же самое сопребывание любящим их и молящимся им… Лучше и нежнее всех сказал, кажется, преподобный Серафим, – и тоже своим «сиротам», – как он называя своих дивеевских монахинь:

«Когда меня не станет, вы ко мне на гробик ходите! Как вам – время, вы и идите, и чем чаще, тем лучше… Всё, что есть у вас на душе, что бы ни случилось с вами, придите ко мне, да всё горе с собой-то и принесите на мой гробик! Припав к земле, как к живому, все и расскажите. И услышу я вас; вся скорбь ваша отлетит и пройдет! Для вас Я ЖИВОЙ ЕСТЬ И БУДУ ВОВЕКИ».

Поразительное, правда, сходство?! Даже в словах… И это так и должно быть; ибо то, что совершилось в Господе – Главе, то должно совершаться и в членах Его, особенно в совершенных, то есть святых, которые «отложили… ветхого человека… и облеклись в нового, созданного по Богу» (см.: Еф. 4:22–24), по образу Создавшаго их, где… всё и во всем Христос (Кол. 3:10–11)…

А этот «образ», или «копию» с Оригинала, с Образа – Господа Иисуса Христа, созидает Дух Святый… И в этом уподоблении Христу, – не по правам лишь, а и действительному вселению Его в человека, и заключается цель духовного рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4:19).

Но и копия со статуи лепится не сразу. Тем более душа. И начинается это с ВЕРЫ. Да дарует Господь, – говорит апостол Павел, – по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши (Еф. 3:16–17)…

Слава Богу и за это! Сие и творится с крещения: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3:27; Рим. 6:3). В сей вере, «во вселение по вере» и крещению, и обнадежимся! Посему прошу вас не унывать (Еф. 3:13)…

И я, недостойный, всякую литургию, отнеся Святые Дары с престола на жертвенник, с верою молюсь так (добавляя к служебнику) после слов «Возносите Господа» и прочее: се Аз с вами есмь, во вся дни, до скончания века… Аминь! (Мф. 28:20). И затем тотчас: помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем (Лк. 23:42).

Чему же так радуется Церковь на Вознесение?

Конечно, если уж праздник, так подобает радоваться. И в богослужебных песнопениях Вознесения есть к тому основания: я говорю про ТОРЖЕСТВЕННЫЙ, или СЛАВНЫЙ, характер празднования Вознесения. На Пасху был восторженно-ликующий… А ныне величественно-важный… И это так и есть в богослужении.

После радости, – пожалуй, теперь я склонен думать, и даже больше и прежде ее, – внимание и мысль стали останавливаться на словах о «славе»… И когда станешь их отмечать, то наберется масса цитат…

И когда обымешь их в одной картине, то совершенно естественно предстанет картина ПОБЕДНОГО ВОСШЕСТВИЯ НА ПРЕСТОЛ ЦАРЯ СЛАВЫ.

В самом деле, послушайте сначала самые слова: Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, – поет тропарь… И пусть люди больше из него ничего уже не восприняли бы душою, но эти два слова: «вознеслся» и «во славе» – запечатлелись… И сразу чувствуется торжество. Не «веселая благодать» Пасхи, а «величественное» торжество Вознесения… Слышите: «большой колокол».

Или кондак: еще о нас исполнив смотрение… Опять: вознеслся еси во славе… Вознеслся еси во славе, всяческая исполняяй… Вознеслся еси во славе на горе масличней (стихиры на стиховне). Постоянно, постоянно одни и те же слова эти. Десятки раз.

Славят все… Возшел еси со славою, яко Бог… И силы небесныя дивляхуся, вопиюще: Слава снизхождению Твоему, Спасе! Слава Царствию Твоему! Слава вознесению Твоему! (седален по 1-й кафизме).

Но ангели, предтекуще, апостолом показоваху Сего, идуща на небеса со славою многою. Тому же (они, апостолы), поклонившеся, глаголаху: слава Богу Вознесшемуся! (2-й, следующий рядом, седален по 2-й кафизме). Ты и нам, людям, Господи, послал еси Духа Божественнаго, для того чтобы воспевати и славити Твое Божество (стихира на хвалитех и ныне). И в самое вознесение не только прославился Сам, но восходом Твоим вознесл еси, и с Собою нас прославил еси (тропарь 3-й песни 1-го канона).

Но эта мысль еще яснее запечатлеется у нас, если мы прислушаемся к тем образам, которыми Церковь хочет выразить это священное торжество (1-й тропарь 9-й песни канона утрени накануне Вознесения)… Но послушаем самые слова: «священное торжество». Вот, может быть, самые подходящие слова для выражения духа «благодати праздника»… «Торжественная благодать»… А на Пасху была «веселая благодать»…

…Торжество восшествия Царя на Престол… И слова-то царские: внидет Царь славы (6-я стихира на литии)… И это – «Царь славы», «Христос Царь», часто повторяется… «Престол»… «Величествие».

Теперь посмотрим на картину «восшествия – вознесения».

Явилось облако. Конечно, это было «облако» особенное, ибо оно было «как бы живо»… Подобно облаку на горе Фаворской. Это облако, подобное облаку над Скинией. Это «облако славы Божией». Значит, с неба на землю спустился Божественный «престол»…

И этот облак подъемляше Христа (4-я стихира на литии). А в это время там, на небесах, как бы спешно, готовят уже настоящий Престол: Престол же готовлящеся, против (навстречу) облак (облаков), ждущий (там же).

И когда пошел Царь, явилась самая блестящая свита Его… Апостолы еще не могли провожать Его туда, ибо недостойны и неспособны были к тому до собственного обновления… Поэтому и к ним относится предупреждение, сказанное Марии Магдалине, «еще земная мудрствующей» (8-е воскресное Евангелие): не прикасайся ко Мне… восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). И они поэтому пока меньше торжествуют и славят, чем ангелы. Они лишь просят: не разлучися нас, Пастырю Добрый, но посли нам Духа Твоего Пресвятаго (6-я стихира на литии).

Зато мир небесный, не падший, вступает в свои обязанности «со славою»… Является великое множество ангелов… А с апостолами остались беседовать лишь два юноши в белых ризах. А целые воинства Сил встретили своего Царя. И сначала они удивились чрезвычайнейшему, небывалому событию… Удивились даже, что их Царь, прежде известный им как бесплотный, теперь – во плоти…

– Дивятся бесплотных чини, смотряюще Тя, Христе, носяща тело земное и, в то же время, вопреки всяким законам – возшедша на облак и к небесныя восходяща (тропарь 4-й песни канона утрени накануне)… Зрят дальше: Он, Сей «Человек», поднимается «выше» их (стихира на Господи, воззвах)… И «начальники ангелов», смотря восхождения странное (странность, диво, чудо), сначала недоумевахуся друг ко другу: что видение сие? Человек убо зраком видимый, однако, якоже (как) Бог, превыше небес с плотию восходит (стихира на хвалитех). И, удивленные, начали спрашивать, друг другу вопияху: кто есть Сей?

Они готовы были сначала даже усумниться. Но глаголет к ним – в стихирах не сказано – Кто? – но ясно, что это Сам Отец: Сей есть Державный и Сильный! Сей есть сильный в брани! Сей есть воистинну Царь славы! (стихира на стиховне).

И тогда все сразу меняется… Мгновенно ангелы превращаются в «повинующихся» слуг… И потом, узнав и сами и «видяще своего Владыку» (стихира на Господи, воззвах в пятницу вечера Вознесения), с величайшим торжеством стали встречать «Славы Царя» (тропарь 9-й песни 1-го канона)… Для этого они разделились, – согласно небесному порядку иерархии ангельских чинов, – на ряды – от низших к высшим… И около каждого ряда стояла «застава» для человека падшего, или «врата», как постоянно говорится в стихирах и каноне… Но теперь эти «врата» нужно немедленно убирать с пути Царя… И вот горние силы стали «взывать», передавать друг Другу:

– Врата Царю нашему возмите! (тропарь 5-й песни 1-го канона). «Славы Царю» – путь! «Врата» примите! (удалите) (тропарь 9-й песни там же).

И это передавали «дольния» воинства ангелов и всех бесплотных, с радостию вопияху горним (то есть высшим) силам: возмите врата! (стиховна утрени в пятн. 6-й недели по Пасхе).

Другие же вопили иначе: возмите, врата, князи ваша (Пс. 23:7)… Слово «князи» не означает князей – «начальников» ангельских, а верхнюю часть над дверьми^{**********************}, то, что зовется на сельском языке: «князек», или «конязек», верхняя перекладина или и вся верхушка ворот… И так как Царь был и славен, и высок силою и величествием, то, чтобы не нагнуться бы Ему под воротами, ангелы приказывают друг другу убрать совсем, долой все верхушки, все «князи»… Особенно если представить, что Царь не идет, как обыкновенный человек, а Он поднят на облаке… Несется выше обычного роста; преграждавшие путь людям ворота были низки для Него!.. И если бы на руках выше голов своих несли и солдаты своего вождя (этот образ взят из древности, а ныне говорится о нем в Херувимской: яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима (на копьях) чинми), а он не проходил бы так в двери, то, чтобы не унижать его опусканием, воодушевленные воины впереди мгновенно разбивают препятствие, ревнуя о славе его больше, чем о цельности здания…

И когда ангелы начали так поднимать Господа, то раздались отовсюду величайшей силы радостно-торжественные восклицания… Ангелы восклицали «славу». Одни ангелы «текли впереди», другие сзади… Одни провожали, другие присоединялись к ним и сопровождали; совершенно так, как офицеры частей, коих обошел уже вождь, пристают к его свите, всё более увеличивая ее и усиливая клики… Явно, что образ взят с воинской встречи…

А в это время к радостным и славным кликам вдруг присоединились громы литавр, труб, небесной музыки, о которых вместе с восклицаниями у пророка Исаии говорится, что от гласа восклицающих поколебались верхи врат (Ис. 6:4)… Слушайте эти громы:

– Взыде Бог в воскликновении! Господь – во гласе трубне! И эти слова, взятые из псалма царя Давида (Пс. 46:6), как постоянно повторяющийся запев припеваются каждый день на стихирах стиховных, начиная с самого праздника…

Прокимен пред чтением Евангелия:

– Взыде Бог в воскликновении! Господь – во гласе трубне!

На литургии – стих входный с Евангелием, изображающий вход Царя:

– Взыде Бог в воскликновении! Господь – во гласе трубне!

После Апостола – чтец гласит пред аллилуиа опять всё тот же стих: Взыде Бог!

А к этому как бы прорвался третий вид выражения торжества: плеск руками! Гром рукоплесканий! Потрясающие воздух крики, трубы, плеск!

У греков и доселе во время проповедей и в храмах аплодируют… А святому Иоанну Златоусту нередко приходилось останавливать восторгавшихся слушателей…

Но эти восторги неба отзываются и на земле торжеством людей. Их приглашает Церковь начальными словами того же псалма (Пс. 46:1):

– Вси язы́цы (народы) восплещите руками, воскликните Богу гласом радования… И этот стих так же равно часто повторяется, как и предыдущий «Взыде Бог»: и на стихирах, и на прокимнах, и в песнопениях… Дадим Богу величие… руками восплещим (тропарь 8-й песни 2-го канона)… Торжествуим… и восплещим руками, радующеся (тропарь 9-й песни 2-го канона). Антифоны на литургии только и говорят о восклицании и плескании.

И чем более возвышался Господь, тем более изменялось духовное состояние сопровождавших Его небесных «чинов»… Их прежнее недоумение и сомнение, заменившееся скоро радостью, теперь начинает переходить не только в трепетное удивление, но и в страшный ужас.

Об этом будет сказано далее. Но уже и из написанного видим, какою «славою многою» пронизан праздник Вознесения.

И теперь нам ясно, что мы своим сердцем лишь «краем уха» ощущали эту «торжествующую благодать»… Церковь же в своих песнопениях поднялась неизмеримо выше… Слава ей, славящей преславно своего Царя славы! Слава ее «священному торжеству»!

Но для нас велико и даже безмерно велико и меньшее! Если уж сами апостолы не сподобились принять равного участия в славе, как еще не ангелоподобные; если только и их после Пятидесятницы, когда «Дух Святый» «просветил их смысл» и «огненными» «сотворил благодатию» (тропарь 9-й песни 2-го канона); то смеем ли мы на большее?

Впрочем, и сами ангелы вступают уже в состояние страха и ужаса пред Восходящим…

Не только странно, дивно, но и страшно, – вопиет Церковь, – Твое, Жизнодавче… вознесение (тропарь 5-й песни 2-го канона). И это почувствовали не только апостолы, но и сами ангелы:

– Апостолы, видевше возвышаема Спаса, с трепетом взываху Царю нашему: слава Тебе (тропарь 5-й песни 1-го канона); «ужасаясь» самому факту «страшному взытия» (седален по 1-й кафизме в понедельник 7-й недели по Пасхе). «Дивится» этому же «странному» «и страшному восхождению Твоему», «Иисусе Всецарю», «ангел множество» (стихира на стиховне в среду 7-й недели по Пасхе)… Значит, еще с самого начала они чувствовали не только радость торжества, но и трепет от славы Бога… Но когда они стали зреть, что Возносящийся поднимается «превыше ангелов» (тропарь 8-й песни 2-го канона) с плотию, – что совершенно было им непостижимо; когда они увидели, что хотя и «обожившаяся», но «плоть» (тропарь 9-й песни 1-го канона) восходит «выше небес» к Самому «бесплотному» Отцу (тропарь 7-й песни 1-го канона); и она наконец возносится и хочет сесть на Престоле Отчем, – тогда силы небесные пришли в великий ужас. И потому на 9-й песни, наряду с запевом «Величай, душе», другой запев говорит об этом ужасе:

– Ангелы, восхождение Владыкы зряще, ужасахуся: како со славою взятся от земли на горняя? И это повторяется шесть раз пред тропарями, первый из коих и начинается выражениями удивления и страха.

– О даров паче постижения^{***********************} О таинства страшнаго! В другом месте выражено еще сильнее: Небесный безплотных чинове, чудеси удивляющеся, ужасахуся ужасом и, трепетом содержими, однако, Твое человеколюбие величаху (и ныне на Господи, воззвах).

…Следовательно, главная причина ужаса состоит даже не в чуде физического вознесения, – хотя и оно дивно, – но в том именно чудо новолепное, что человеческое естество… соединившееся Слову Богу Вседержителю, с Ним на небеса взыде (стихира на стиховне на утрене в пятн. 6-й недели по Пасхе) и воссело «одесную величествия» Самого Отца (стиховна праздника).

Эта мысль о «страхе ангелов» после приведенных мест стала нам такою ясною и очевидною, что, придя в церковь на вечерню, я сам вдруг нашел себя в страхе Божием… И побежали одна за другою мысли: Бог! Существо всесовершеннейшее, всевысочайшее… Уж и не умею, как сказать лучше… Всё перед Ним – «ничто», как бы «не сущее»: Он один лишь – «Сущий», как открылся Моисею… Бог – такое всемогущественнейшее Существо, что страх должен охватывать всякого человека, всякое тварное бытие…

Более, сильнее передать словами я не умею… А ясно ощущаю это… Совершенно ясно… Осязательно чувствовал на вечерне…

Ну, чтобы больше понять, прибежим опять к примерам…

Вот только что ныне читали мы житие святого Феодосия Печерского³³. Величайший аскет… «Железный» подвижник… Сначала он обличал князя Святослава, захватившего насилием великокняжеский стол в Киеве у брата Изяслава. Но это не действовало. И он перестал обличать. А потом и вступил в общение с ним… Взаимно посещали они друг друга. Когда однажды преподобный Феодосий пришел к дворцу князя, тот вышел его встречать и сказал (пишу по памяти): если бы родной отец воскрес из мертвых, я не обрадовался бы ему так, как твоему приходу! Но и никого я и не боюсь так, как тебя!

И святитель Николай Мирликийский³⁴ был и милостивый, но – и грозный… И святой Иоасаф Белгородский³⁵ – тоже. И вообще все святые были сверхъестественно благи, но и страшны для грешных и дерзостных людей… Вот это «страшное» – от Божией Силы!

Теперь мы перенесемся мысленно к Самому Богу, пред Которым эти самые святые в страхе пребывают!

Преподобный Сергий³⁶ со страхом встречал Божию Матерь… А преподобный Серафим, когда узрел Господа, то пришел в изумление… И не мог даже сдвинуться с места… Отвели его в алтарь, а он и там стоял еще два часа в изумлении…

Не может видеть человек лице Мое и жив быть! (Исх. 33:20). Святой Григорий Палама различает «сущность» Божию, непостижимую, от «энергий» Божиих, или «действий», или «славы», открывающейся людям. Когда будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади (то есть некий отблеск лишь или как бы «тень»), а лице Мое не будет видимо (ст. 22–23)… Это сказано было величайшему ветхозаветному праведнику Моисею, «другу Божию» (ст. 11).

И серафимы «закрывают лица свои» и «ноги свои» крыльями, от страха пред Богом, – говорит пророк Исайя.

…Тогда можно отчасти почувствовать этот страх! Так и поет Церковь на литургийных антифонах: Господь Вышний – страшен, Царь велий по всей земли! (Пс. 46:3).

Бог в тяжестех Его знаемь есть (Пс. 47:4) (по-русски: «в жилищах»… Но славянское слово сильнее: в тяжелых, то есть могучих, подавляющих делах познается Бог). И, когда человек поймет это, тогда на него находит тот страх, о коем сказано: Начало премудрости – страх Божий (Пс. 110:10). Человек сразу смиряется… В «ничто» превращается…

Вот святые и знали этот страх, особенно в начале своих подвигов… И потому приходили в покаяние, сокрушение, смирение, слезы, подвиги, – искали скорбей, страданий…

Вот откуда ОГРОМНАЯ ПОКАЯННАЯ СТОРОНА СПАСЕНИЯ, так отличающая православие… И хотя у человека есть и надежда на милосердие Божие, но страх Божий остается. Святой Макарий Великий говорит даже об апостолах: они не могли уже погрешать, но все же постоянно пребывали в страхе за себя. Конечно, «страх» новоначальных и «страх» святых различается весьма сильно, но всё же они – одного происхождения…

А если так, то подумаем: какая речь может быть о «своих заслугах» или об «ответной» любви?! Мы снова возвращаемся к вопросу об Искуплении… О Господи! Господи! да всё «наше» – воистину ничтожно пред Божиим страшным величеством! Да нам даже дерзнуть «показаться» туда, на небо, со «своим» чем-либо – немыслимо! Спалимся мгновенно от одной такой дерзости!!

ГОСПОДЬ ВЫШНИЙ СТРАШЕН! И только равносильный Сын мог туда вознести нас… Но и Он должен был «присвоить» Себе наше естество, обожив его… Только, только, только – Он!

И все «наше» без Него – нуль! Или даже хуже – отрицательная величина, в суд нам… И лишь что делается во имя Господа Иисуса Христа (Кол. 3:17), о чем просят «Отца во имя» Его Сына (Ин. 16:23), – только это, и только поэтому – имеем доступ к Отцу… Иначе Бог и тварь, – да еще и падшая, взбунтовавшаяся, – несравнимы!.. И где уже нам до «своих дел» или «настроений»?!

…И вообще (я ныне это опять почувствовал), люди в высшей степени легкомысленно и неверно представляют себе Господа «добрым»… Конечно, мы знаем: Он бездна любви… Но это – иное! Это я ясно чувствую: думающие и легкомысленно звенящие языками об этом представляют себе «Господа Вышнего» слишком человекообразно, как бы «мягкого характера» человека… Прости меня, Господи, даже за самые эти слова!..

Нет! ГОСПОДЬ ВЕЛИК И СТРАШЕН!.. И это даже – ПЕРВОЕ в Нем! Уже любовь к человеку есть снисхождение к нам. Ведь Он ни в чем не нуждался и не нуждается… И этой стороны «разговорщики» об Искуплении, как об ответном будто бы человеческом возрождении, не чувствуют, по-видимому.

А между тем в этой «СЛАВЕ СТРАШНОЙ И КРЕПКОЙ СИЛЕ» Божией и есть самое главное, самое коренное. И тут НЕТ МЕСТА – НИКАКОЙ ТВАРИ. Здесь только жизнь Трех Ипостасей Святой Троицы! И, когда это поймет человек, тогда, – я думаю, поймет и САМУЮ ВЫСШУЮ ТОЧКУ ПРАЗДНИКА Вознесения… Воистину – «страшного вознесения»… Так слава «торжества» достигла вершины «славы ужаса»…

И когда я (гораздо яснее, больше и полнее, чем пишу здесь) почувствовал это ныне на вечерне, то сразу должен был «стихнуть», смириться… Сразу явилась некая духовная бодрость. Явилось покаянное сокрушение. И даже я почувствовал, что, пиша эти строки, тоже грешу. Помилуй мя, Господи!

Между тем мне тоже нужно бы быть в страхе и трепете… А я, грешный, только чуть обоняю благоухание, истину и пользу сей величайшей основы всего доброго.

Но пора и о сем умолкнуть…

«Трепетная радость»

Однако сей страх, – воистину праведный и правый, – умеряется… Узрим это!..

И у ангелов, – мы видели, – сочетаваются оба чувства: и радостного торжества, и страха славы. Но нам ближе – люди, апостолы… Как они себя чувствовали, уходя от горы Елеонской? Про них поется: предсташа же ученицы с радостию трепетны (4-я стихира на литии).

А когда «облак подъят» Христа «от очию учеников», то они были «трепещущими» и «радующимися». Почему? Трепетали «за (вследствие) видение» чуда вознесения, – радовались же «за чаяние Святаго Духа» (и ныне, стиховна вечерни в пятницу 6-й недели по Пасхе).

Итак, радовались они за ожидание Святого Духа. Но в другом месте указана, – впрочем отчасти, – и иная причина:

– Взыграшася апостолы, зряще на высоту днесь Зиждителя вземлема, – но, впрочем, немедленно добавляется и объяснение: упованием (в ожидании) Духа; а что касается самого вознесения, то они страхом зовяху: слава восходу Твоему (тропарь 6-й песни канона).

Они еще не могли восприять «славы Царствия», как ангелы, ибо еще не обновлены были Духом; поэтому пока ждут еще сначала – Его сошествия… И в этой надежде успокаиваются и в радостном – не в веселом, ликующем, а в тихом, но глубоко-радостном настроении, – или в великом утешении, они оставляют Елеон и уходят в земной Иерусалим. Об этом есть две стихиры, – беседа между апостолами и Господом, – где картинно рисуется это умирение… Я вынесу это – в особый отдел.

«Мир всем»

Стихиры выпишу полностью: так они хороши и не нуждаются притом в толковании.

– Ученический лик, Тебя якоже зряще взимаема, глаголаше: Владыко! Како ныне оставляеши рабы Твоя? И камо (куда) идеши, иже рукама содержай концы (всего мира)? Мы же, оставивше вся, Тебе, Богу, последовахом радующеся, во веки с Тобою надежду имуще быти. Не остави сирых нас, якоже обещался еси, Спасе наш, Милосерде: Утешителя посли и Спаса душ наших.

На это ответ – в следующей стихире:

– Совершеннейшее подая благословение другом Твоим, Владыко, тайно научил еси их: Зрите, друзи! Иду ко Отцу. Вам же послю иного Утешителя, Вы же сетование все отрините! Не оставлю бо овец, яже собрах. Не забуду, ихже возлюбих. (Вы же) Божественною с высоты оболкшеся силою, идите, глаголюще: (то есть проповедуя) во вся языки спасения благовещение (Евангелие) (стихиры на Господи, воззвах, среда 7-й недели по Пасхе).

Очень умилительно! И, успокоенные, они уходят.

Но того же самого мира от «Утешителя Спаса», Духа Святого, и мы просим: весь мир измученный ждет… Он и мы не дерзаем еще вознестись в райские селения, к Престолу Отца, а только ждем мира грешной совести своей, спокойствия скорбящей душе:

– Возшед на небеса… не остави нас (всех уже) сирых, Господи: да приидет Дух Твой, нося мир мирови… В этом посольстве и покажи, Господи, сыном человеческим (то есть всем людям) дела силы Твоея, Человеколюбче! (1-я стихира на литии).

Так мало-помалу «ужас славы» или умеряется радостью, или – ради немощи человеческой – еще не вполне ощущается, или постепенно заменяется более понятными и посильными чувствами тихой радости сдержанной, в ожидании Духа Святого. И такое настроение уже близко подходит и к нашей малой мере. Но благодарю Господа, что, хоть малым краем ока, удалось взглянуть и в «ужас славы»!..

Но только что хотели бы мы с учениками уйти в этой мирной, радующей надежде утешения, вдруг являются ангелы и объясняют сначала причину восхода: Он – Бог; Сей, Иже от вас отыде, есть Иисус Человек Бог, Тот же Самый, уже как Бог Человек паки приидет, Судия живых и мертвых (5-я стихира на литии). И приидет, – говорят ангелы, – со славою судити всем (тропарь 9-й песни утрени накануне праздника).

Суд со славою!..

Но подождем, не будем думать сразу о себе, о суде над нами: это недостойно чад, хотя бы и грешных, не похвально это и для воинов, хотя бы и провинившихся пред царем. Приличнее забыть о себе, а подумать опять О НЕМ. «Да святится имя Твое», это всегда – первое прошение. А уж о прощении грехов – в конце молитвы, Господом данной. Она – образец…

Остановлюсь снова на «славе»: так она преимуществует над всем в празднике Вознесения.

Если человек искренно и глубоко верует, то его главная молитва – О СЛАВЕ БОЖИЕЙ! Его главнейшая задача – всё в жизни творить во славу Божию (1Кор. 10:31). И тогда – НЕ ГРЕШИТЬ необходимо РАДИ СЛАВЫ БОЖИЕЙ: не оскорбляйте Святаго Духа (Еф. 4:30); да не хулится Имя Божие (ср.: Рим. 2:24)… Уже не говорю о степени любви, когда любящий хвалит, славословит любимого, и в этом находит сладость жизни и себе…

Но «славу» нужно понимать в настоящем религиозном смысле. Это не хвала равного равному. Это не есть дар, подарок. Ибо что мы, нищие, можем дать Всеблаженному? Это – не легкомысленное, при равнодушии сердца, славословие уст! Это не «веселое» восхваление птички… Нет, нет…

Кто нами хвалим? – Бог! Всевысочайшее Существо. Кто хвалит? – Человек, да еще и грешный, – «с нечистыми устами», – как говорит даже святой пророк Исайя про себя (Ис. 6:5).

И пусть теперь мы искуплены. Но чем? – Драгоценною кровию Его же Сына (1Пет. 1:19).

И конечно, должно славить Его… Только славить… За всё славить… За самые наказания надо славить, ибо и они – не только плод Его Праведности (а правда ли не достохвальна?), но еще и милосердною снисхождения. За всё благодарите! – говорит апостол (1Фес. 5:18).

Но – КАК славить? С каким духом? С ТРЕПЕТОМ бы нужно!.. Если бы только мы были чутки… Это совсем не мучительный ужас. Боже сохрани! А лишь высший вид славы… И пред царем нельзя стоять, «слегка» собравшись. Наоборот, чем трепетнее, тем ему бы угоднее… Как «раб» стой!

Если я скажу: «благоговейно», – и этого мало… Это слово – очень мирно для истинной славы Бога! Лучше послушайте Писание.

Работайте^{************************} Господеви со страхом, и радуйтеся Ему с трепетом, – поем мы постоянно на всенощной (на «Блажен муж»). Но дальнейший стих еще сильнее говорит: почтите Сына, чтобы Он не прогневался и чтобы вам не погибнуть в пути (Пс. 2:11–12)…^{*************************}

Или на полиелее: Хвалите имя Господне, хвалите рабы Господа (Пс. 134:1). Я познал, что велик Господь!.. Господь творит всё, что хочет (ст. 5–6). И далее перечисляются Его дела. Какие же? Творит грозу с молниями огня при воде туч; поразил врагов; истребил царей; отдал землю Своему народу. Но будет еще и судить народ Свой; впрочем, над рабами Своими умилосердится (ст. 7–14)…

Так псалмопевцу приходят ГРОЗНЫЕ образы для выражения им ощущений славы Божией… И это ближе к истине…

А апостол Павел повелевает всю жизнь так же проводить: со страхом и трепетом совершайте свое спасение; потому что Бог производит в вас и хотение, и действие, по Своему благоволению (Флп. 2:12–13). И если, – говорит он же, – если сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисея по причине славы лица его (2Кор. 3:7), то что же нужно сказать нам о славословии Господа?!

В этой славе должен быть трепет… а в трепете – радость. Я давно обращал внимание на странное сочетание слов в молитвах – страх и веселье.

– Да возвеселится сердце мое бояться имени Твоего, – говорит псалмопевец (Пс. 85:11). И в первой же «тайной» молитве, – которую читает священник в начале церковного дня, то есть на вечерне, говорится: Возвесели сердца наша, во еже (чтобы) боятися имене Твоего Святаго: зане (потому что) велий еси Ты и Творяй чудеса, Ты еси Бог един… Силен в милости, благ в крепости!.. И во второй молитве читаем: Сподоби нас любити и боятися Тебе от всего сердца нашего и творити во всех (во всем) волю Твою.

Но чего же больше, если псалмопевец сам молит у Господа о даре страха: Утверди сердце мое в страхе имени Твоего (Пс. 85:11).

О, если бы мы имели этот Божественный страх! Мы бы совсем иначе жили… Иначе говорили… Иначе помышляли… Иначе к людям относились… Иначе на себя бы смотрели… Иначе к Богу относились… Иначе и молились бы… Может быть, и те же слова читали – но и с иным духом говорили бы их…

И вот – примеры… Мы видим, как прежде всего ПОСТОЯННО, беспрерывно СЛАВИТ ГОСПОДА ЦЕРКОВЬ…

Благословен Бог… Слава Святей… Троице… Слава Тебе, Господи, слава Тебе… Слава Тебе, показавшему нам Свет… Слава Отцу и Сыну и Святому Духу… Яко подобает Тебе слава, честь и поклонение… Яко Твоя держава… А сколько раз повторяется еврейское Аллилуиа – «слава Господу»?! Но и в Новом Завете Сам Господь научил начинать молитву Свою прославлением имени Божия: да святится (да славится; Мф. 6:9) имя Твое, и заканчивает славословием: яко Твое есть Царство (и величие и вседержительство над всем), и сила, и слава (ст. 13).

Поистине, можно сказать, «славою» переплетено всё богослужение! Но мы ныне отмечаем характер этой славы: БЛАГОГОВЕЙНО-ТРЕПЕТНЫЙ, собирающий душу нашу.

…И теперь возвратимся и к «славе суда»… В «своих» мыслях я не сразу усвоил связь славы вознесения с предсказанием ангелов о суде последнем… Теперь, после вникания в богослужение (какое здесь богатство!), больше понял… Нужно установиться в основной мысли праздника – славе… Уже теперь мне хочется назвать нынешнюю благодать «СЛАВНОЮ БЛАГОДАТЬЮ»…

Впрочем, предшествовавшие определения ее: «надземная» благодать, «торжественная» благодать, даже «страшная» благодать, – если угодно, – входят все в это более широкое понятие «славной» благодати. Ныне с Вознесения уже НАЧАЛОСЬ «ЦАРСТВО СЛАВЫ»…

Было райское царствование… Потом «держава диавола» (Евр. 2:14; Мф. 4:8–9; Ин. 12:31, 14:30, 16:11; Еф. 6:11–12). Затем наступило «Царство благодати» – это с Пятидесятницы до конца мировой истории. А затем наступит «Царство славы»… «Новый Иерусалим» (Апок. 21). Но в Господе Иисусе Христе это Царственно-Славное величие (по человечеству) уже наступило ныне, на Вознесение… Оно открылось при Крещении, когда Он был «помазан» Духом Святым на начало служения… Потом проявилось на Фаворской горе, во время Преображения (Царствие Божие, пришедшее в силе – Мк. 9:1, а у Мф.: Сын Человеческий, грядущий во Царствии Своем, – Мф. 16:28).

Но это лишь временно «при-открылось» оно… А на вознесении заблистало во всей силе во Христе – Прославленном… «Блистающий Христос». «Нетления благолепие» (красота)… Но до вознесения эта слава во Христе была еще не «всюду», так сказать… Она была в мире сем… Ее не было в самом препрославленном месте: на Престоле Пресвятой Троицы… Она была еще во Христе одном; но не коснулась еще людей, – темных, нечистых, униженных, рабов, – рабов и диавола, и своих страстей… А по вознесении оно (скоро) дается всем… И даже миру тварному, неодушевленному – в зачатке…

Но на Вознесение «Человек Бог» прославился до крайнего предела: Он (с человечеством) – на Престоле славы!.. И отныне этим ОТКРЫЛОСЬ НАЧАЛО ВСЕОБЩЕГО ЦАРСТВА СЛАВЫ.

…И даже дерзаю думать, что сами апостолы не усваивали еще всего величия совершившегося… Не только потому, что они спрашивают Господа о «Царствии Израильском» на земле^{**************************} (Деян. 1:6), не разумея ничтожества своих мечтаний по сравнению с тою славою, которая была уже скрыта в Воскресшем Христе. Он и им ее, даже по воскресении, не всю обнаруживал, а прикрывал (они еще не могли воспринимать ее вполне, она имеет открыться при вознесении к Отцу, в Царство славы… Но это же усматривается даже и из самого поведения их, как пред смертью Господа, так и при вознесении Его.

…Перед страданиями они, – естественно, конечно, – скорбят… Иду к Пославшему Меня… От этого печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел… Как будто мать с детьми разговаривает и убеждает их… Они и были еще дети… Да и все люди (кроме святых) дети: только или хорошие, или злые… Если Я не пойду, Утешитель не придет к вам, а если пойду, то пошлю Его к вам (Ин. 16:5–7).

Но они еще «не могли вместить» много (Мф. 19:12). Он, Дух Святый, и «прославит Меня» (Ин. 16:14), то есть и на земле начнет созидание Царства славы, «Царства Христова», ибо это и значит – прославить Христа, совершить то дело, ради коего Он и приходил на землю (Флп. 2:9–11).

…Но они не понимали, хотя и заявили, будто теперь им всё ясно: «притчами не говоришь», «прямо (то есть ясно) говоришь». Но Господь обличил их вопросом: «теперь ли веруете?» и понимаете? (Ин. 17:29–31). Нет! И воскресения не понимали (Ин. 20:9)…

И даже для воскресения, ОЧЕВИДНОГО события – воскресения, потребовалось Ему «отверзть им ум к уразумению Писаний», да и то лишь о том, что «надлежало», необходимо нужно было, пострадать Христу и воскреснуть (Лк. 24:45–46)…

После воскресения Он в течение 40 дней говорил им именно «о Царствии Божием» (Деян. 1:3). Но не усвоили они этого вполне. Иначе не спрашивали бы о царстве еврейском («Израилевом») (ст. 6). Господь их упрекает: не ваше дело! (ст. 7); и возвращает мысль опять к «Духу Святому» (ст. 8).

Но когда они были и при самом вознесении, то ЧЕМ они живут? – Любовью ко Христу!

По-видимому будто и хорошо это? Да; но это еще «человечество» в них говорит… Это «детство» христианское: дети постоянно держатся возле матери. Об этом «личном» деле разлуки с Любимым они и грустят…

– Не остави НАС сиротами!

Они всё никак еще не могут отрешиться от себя самих… И Церковь влагает в уста их такие «человеческие» мотивы: «А мы всё оставили! А мы пошли за Тобою! Думали с Тобою жить навеки. Но пошли Утешителя нам» – опять все просят «Утешителя» в их скорбях.

А Господь, утешив их (все же – люди!), обращает их мысль в иную опять сторону: проповедуйте Евангелие Царствия, «благовещение спасения». Распространяйте Мое Царство! И Дух Святый вам нужен не столько для личного утешения, сколько для дела проповеди. Об этом они, – по церковному песнопению, – и просят в других местах богослужения.

– Посли нам Духа Твоего Пресвятаго, наставляюща и утверждающа (дающего твердость, силу), и просвещающа, и освящающа души наша (6-я стихира на литии), или «Духа – Спаса нашего» и всего мира… Но это уже Церковь влагает им.

Итак, они еще не разумели Царства славы Христовой… Этому должен был «наставить» их «Дух Истины» (Ин. 16:13)…

Апостолы и при вознесении еще не вполне отрешились от человеческих воззрений на Господа своего… Три с половиной года жил с ними как «Сын Человеческий»… Привыкли… А Он не человек есть, а Бог – вочеловечивыйся.

Вот этого – БОГ – апостолы еще не могли вполне вместить. Возносится любимый Учитель… Мессия Израилев… И понадобились ангелы, чтобы исправить их воззрение: СРАЗУ И РЕШИТЕЛЬНО.

…Теперь представим такой пример: мы считаем кого-либо близким… И вдруг нам объявляют, что он совсем не то, что мы думаем, а царь… но и царь не только снисходительный, а посланный всех судить…

Они просят об утешении их, а им объявлено, что «Сей» УЖЕ СУДИЯ ВСЕЛЕННОЙ… И хотя Господь и Сам раньше говорил об этом не раз (Ин. 5:22–30, 8:16, 12:48; Мф. 10:32–33), и даже им самим обещал судить «двенадцать колен» (Мф. 19:28), но им все еще было трудно воспринять эти дела дивного будущего.

У них должны были перемениться мысли… Он не «Утешитель», а «Судия», не «Сын Человеческий», а Бог, Царь славы…

Так речи о суде Страшном не только связаны с сущностью праздника – славою, а являются ВЫСШИМ ЗАВЕРШЕНИЕМ этой славы. Он – Судия всех и Бог всесильный (стихира по Евангелии).

Ибо что может быть выше положения Царя Небесного? Что страшнее – последнего, Крайнего Судии всей вселенной?.. НАВЕКИ Он будет определять участь всех: верным даруяй прощение грехов и велию милость (5-я стихира на литии). Так и воспевает Церковь на вознесение много раз: Сей, егоже видесте, Той паки приидет со славою судити всей вселенней и отдати комуждо по делом его (и ныне, стиховна утрени в субботу 6-й недели по Пасхе)…

В другой стихире эти два события, – вознесение и суд, – ставятся в связь. Выпишу целиком эту лучшую о сем стихиру (седален по 3-й песни канона).

– Всед на облаки небесныя, оставив мир сущим на земли, возшел и сел еси одесную Отца, яко Единосущей Сему Сый и Духу… Темже (поэтому, именно ради прославления при вознесении и седении с Отцем и Духом) чаеши совершения конец, судити грядый на землю миру всему.

«СОВЕРШЕНИЯ КОНЕЦ»… Это можно понять в указанном смысле: «верх» или «ЗАВЕРШЕНИЕ СЛАВЫ», что совершится в величайшей степени при конце мира. А можно объяснить и в смысле ожидания завершения («чем кончится?») дело Его ДОМОСТРОИТЕЛЬСТВА, ИСКУПИТЕЛЬНОЙ ЖЕРТВЫ и всего спасения человечества.

Апостол Павел дает основание к пониманию во втором смысле.

…Сын действует до Страшного суда. А затем – конец (то же самое слово, что и в песнопении), когда Он предаст Царство Богу и Отцу… Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится – смерть… Тогда и Сам Сын покорится Покорившему всё Ему, да будет Бог всё во всём (1Кор. 15:24–29). Но и оба эти смысла соединимы: Сын ждет: 1) завершения Своего дела домостроительства спасения; 2) и тогда придет во славе, как Судия, что есть высшее завершение славы Его.

И придет Он «такожде», в том же «человеческом образе», как «Сын Человеческий»… Почему? – Чтобы человеков судить по человеческим силам; чтобы никто не мог сказать, будто это выше меры человеческой… Он Сам – «Сын Человеческий», и, однако же, всё преодолел… Все искушения победил – от яслей, пустыни с диавольскими предложениями до распятия на Голгофе, богооставленности и до ада!

«Человек некоторым образом, – говорит святой Григорий Нисский, – в Богочеловеке Христе сам себе будет Судьей»… Но это же дает основание надеяться и на милосердие не только потому, что Сын Человеческий знает хорошо человеческие немощи, ибо и «Сам искушен был» (Евр. 2:18); но и потому, что мы через воплощение и страдания Его за нас и по благодати «сращающаго» Духа стали Ему «своими» «членами».

И, однако же, суд будет праведным, не только потому, что немыслима во Христе неправда, но и потому, что Он не Человек, а CAM БОГ, CAM ИСТИНА… И придет уже «со славою», – не так, как было в уничижении при воплощении, а «такожде, со славою, как возносился»… Да и не может уже иначе: ибо отныне Он – в прославленном состоянии, как Богочеловек; и измениться не может: Он – «непреложен».

Много лет тому назад я видел сон… Совершенно ясно на небе явился образ Господа Иисуса Христа, – вполтела… Одежда обычная, как на иконах: красное с синим (жертва Голгофская от земли – красное; сошествие и восшествие на небо – синее). Изображена – как рисуют на прекрасных старинных русских иконах… А я их дотоле, кажется, нигде и не видел… Но главное в том, что Господь смотрел на меня страшно грозно!.. Невероятно страшно! И у меня мгновенно явилась мысль:

СТРАШНЫЙ СУД!

Ну так ясно, так отчетливо я видел Его, что если бы был художник, мог нарисовать… И сейчас еще немного представляю… И этим тогда Господь мне грозно указывал, что я должен думать о «последнем дне»… Что должен жить благочестиво, иначе грозит несомненная вечная гибель.

…Обещает Он «быть» с нами, но не спасать непосредственно. А спасает через Духа Своего. Впрочем, и пребывает Он тоже через Духа. И лишь в особых случаях (как святому Серафиму Саровскому или мученикам) является и Сам… Почему это? – Мне пришли такие богословские мысли (благослови их, Господи!).

а) По вознесении состояние Бога Слова столь славно, что даже и высокие святые не могут выдержать безопасно для себя… «Царь славы», «Бог славы». Это тем более непереносимо для человечества…

б) Между «тварным» человечеством и «надмирным» Богом не может быть непосредственного общения («Не прикасайся!»). Дух же Святый, – и то не как третья Ипостась Троицы непосредственно, а Силою Своею (энергией), или Благодатью, – является посредствующим Деятелем спасения.

в) Особенно до тех пор, пока и они, подобно Сыну Божию, не «обоготворятся»… Поэтому святые уже сподобляются зрения Бога. Святой Стефан (Деян. 7:55–56) и Павел неоднократно… Для них уже наступило еще здесь Царство славы. Поэтому они «прославлены» и Богом, и людьми.

г) А мы еще все в Царстве благодати, лечащей нас, духовно больных, и спасающей.

д) Католическое, а также и выросшее из него протестантское учение о «дорогом Христе» несравненно поверхностнее и «человечнее», чем православие.

Как отнеслись святые апостолы к этой вести ангелов о суде, неясно в песнопениях… Не сказано ничего и в Деяниях… В нескольких местах богослужения напоминается об этом объявлении Небесных Глашатаев, но ни слова о настроении апостолов… Однако можно сделать вывод, что они приняли наставление ангелов об этом суде, как доказательство Божества Спасителя Господа.

– Кто есть Сей, глаголаху, красный (то есть славный, велелепный) муж? Не думайте, апостолы, о Нем больше по-человечески… То всё уже кончилось теперь… И именно теперь… Он не человек точию, а Бог же и Человек, совокупленно и являемо (то есть вместе, одновременно, и явно, очевидно, несомненно, или, как в другом месте, «предъявленно», то есть пред очами явно, очевидно) (5-я стихира на литии). И эту мысль апостолы восприняли… Но слова о суде их не устрашили. Ибо они были обнадежены и благословением, и обещанием Господа быть с ними до века, и ниспосланием Духа Святого, и посольством спасать других… Поэтому Церковь говорит лишь об их умиренности и «радости» великой (Лк. 24:52).

Да! Они были блаженны! Для них вознесение стало лишь переходной ступенью к лучшей и более славной и радостной Пятидесятнице… Но не так воспринимает эти слова Церковь от лица людей… Апостолы – уже спасающие и, следовательно, спасенные. А мы – еще спасающиеся только. И неизвестно, каков будет конец наш. Но так как за каждым из нас много грехов, то люди, в ответ на ангельское страшное сообщение СУДА миру всему, обращаются с молитвой: Правосуде, Господи! Пощади души наша, прегрешений оставление даруя, яко Бог Милостив рабом Твоим (седален по 3-й песни канона).

Пощади!.. Вот какой непраздничный вопль ворвался в «праздник славы»… Но он совершенно необходим. Нельзя нам, подобно апостолам, как бы не услышать предупреждающего голоса нелгущих ангелов, вестников Божиих…

И мы слушаем… И скажу больше: именно это подходит под то настроение, какое я описывал (см. раздел «Мои мысли»): слава Вознесшегося собирает душу нашу… А что может быть сильнее для этого, как не голос о Страшном суде?!

Так «тон» праздника для нас еще более ослабевает в восприятии радости и славы, но зато «обогащается» столь нужным для нас, – для нашего же будущего прославления, – сознанием «нищеты». Страх «славы Божией» приобретает приращение, в страхе ожидания «страшного ответа»… навеки.

…И невольно задумаешься над вопросом – уже О СЕБЕ.

Может быть, мы припомним, что в других двунадесятых праздниках обычно почти ничего не бывает о нас, ничего не ждется от нас?!

Так это и естественно. Ибо праздник есть слава Прославляемого Господа (или Богоматери, или святых). И о них и нужно думать, их хвалить. А о себе лучше забывать…

О себе мы вспомним в будни… А их много… Куда больше праздников! Поплачем в посты… Покаемся на говениях… Будем углубляться на псалмах. Вздохнем при пении стихир и тропарей Октоиха… Целый год он поется (кроме Великого поста и Пятидесятницы). Особенно умилительны и сокрушенны дни – понедельник и вторник во всех гласах. И еще более жалобны каноны Божией Матери на повечериях…

Есть время… Много времени для покаяния и «своих» подвигов. А праздники – для празднования!..

Да и не главное ведь «наши» все эти дела… Главное – в Нем, Спасителе…

– Я буду состязаться с противниками твоими и сыновей твоих Я спасу, – говорит Господь (Ис. 49:25).

Но все же должно сказать, что на Вознесение Церковь дает несколько элементов «нашей» духовной жизни, нашего подвига немного больше, чем в другие праздники Господни. Все же их в общем немного…

Не часто, – почти всего раза три, – Церковь, вспоминая о горе Елеонской, приглашает нас восходить с апостолами духовно «на горы добродетели» (вся жизнь, все заповеди представляются в виде первой «добродетели» – стиховна утрени понедельника 7-й недели по Пасхе). Но особенно это оттеняет икос (после 6-й песни). Переведу его по-русски, ибо славянский язык витиеват:

«Мы, оставив на земле то, что земле принадлежит, и уступивши (без спора) праху то, что превратится в пепел огненный (при Страшном суде все это сгорит), приидите (ныне), воспрянем (вместо того, чтобы ползать по земле); на высоту (небесную) возведем очи и мысли; устремим туда взоры и чувства; мы, смертные, (подумаем) о небесных вратах, представим себя на Масличной (Елеонской) горе, и будем взирать на Избавляющего, ожидая дорогих даров»… Но тоже «даров»… Вот и всё «от нас» самих…

А к этому нужно еще добавить обращения к Посреднице… Просим молитв Матери перед Сыном, столь Славным и Страшным, отныне Царем:

– Моли непрестанно, Чистая (Ты-то Сама – воистину Чистая, посему молись уже за нас), Произшедшего от ложесн Твоих избавитися прелести диаволи поющим Тя, Матерь Божия (Богородичен 3-й песни 1-го канона). Смерти рождши Разрушителя, Единаго Бессмертнаго Бога, Дево Мати Всечистая! Того присно умоли умерщвляющия моя страсти уморити и спасти мя (то же 2-го канона).

Вот и все места… Как видим, их мало… Да и нельзя особенно омрачать праздник ими. Достойно о сем вспомнить, ибо в сем «спасение» и будет потом проявляться «дело силы», «слава Царя»… Но ныне нужно Его славить Самого.

Да! Так! Но ведь от мысли о суде не отрешишься! Да и самая слава вознесения побуждает смотреть туда же, на небо, на «горняя». И не забыть того, что Он всё уже с Своей стороны сделал… А что мы? Что с нами будет? …Дел-то нет… Да и что они пред Его славой? И кажется, будто «славный» праздник грозит омрачиться печальными мыслями «обетования». Но апостолы сетовали от любви, а мы – от грехов…

Где найти утешение? Вопрос стоит самый великий и ответственный: О СПАСЕНИИ… Он пришел «спасти»… И вот уже ушел, сделав Свое… Что нам остается? Где опора нашей немощи? Где надежда ненадеющимся на себя? Как удалить «сетование» законное? Чем рассеять «несветлое» облако малодушия и скорби? В чем наше утешение? Кто успокоит нас? Неужели только и осталось нам одно слово: «пощади»? – Ведь дел-то тоже нет… Тогда и праздник обратится в печаль…

…Нет, не так мрачно, душе моя! Не темный ныне день… Не может этого быть… Церковь так радуется… Так славит… Апостолы возвращаются с великою радостью, как бы уже купившие – через залог пока – прекрасное имение с драгоценной Жемчужиной (Мф. 13:45–46; Апок. 21:21)… И нас Церковь с самого начала так звала радоваться!

Неужели же уйдем с вечери голодными? С торжества – печальными? Со славы – унылыми? С богатства – нищими?

Да не будет! И быть не может… Ибо есть надежда и для ненадежных…

…Ныне читал и канон на утрене… И вообще снова воспринимал праздник. Сегодня день отдания Вознесения… И почувствовал, что нужно и можно иметь надежду, и надежду утешительную, радующую, ободряющую…

Вот как это пережилось у меня.

а) Я вспомнил свои рассуждения, что апостолы «О СЕБЕ» думали… Пусть это и правда… Но Господь-то всё же не отверг их просьбы, принял сочувственно жалобы на сиротство (пред страданиями). Не стал говорить только возвышенные истины, но снизошел к их немощи и любезно утешал, обещая послать им Утешителя.

Так и мы… Хоть и знаем, как бы нужно действовать, но – немощны… Нужно смириться… И Господь примет и наши (пусть личные, пусть не высокие) скорби: Он – Многомилостивый… Он – Любовь…

Он – Спас наш… Можно идти к Нему со своими даже детскими слезками и нуждишками. И в простоте просить… А Он уже сделает что нужно.

б) Далее… Как бы то ни было, но БОГОСЛУЖЕНИЕ праздника призывает к РАДОСТИ и торжествующему СЛАВОСЛОВИЮ. Следовательно, такое настроение даже (не только возможно) и законно должно…

Если же и напоминает о суде, и «ужасе славы», то не для того, чтобы подавить, а лишь углубить чувства величия и торжества. А если и хочет привнести «трепет» (как действительно и вносит), то лишь как дополнительный, привходящий элемент, а не как главный тон… Основа всё же должна оставаться славно-торжественная, праздничная.

…И Господь дал мне ныне почувствовать (всегда, когда молимся, ощущаем что-либо), что Он действительно милостив! Он – Спас наш… Поэтому, прочитав предыдущие главы о славе, суде, «страшном вознесении», не придем в смущение и уныние! Наоборот, воспользуемся и этим на спасение… Как именно?

Для ответа я скажу о пережитом третьем состоянии.

в) Читая благодарственные, после причащения, молитвы, я остановился на словах:

– ВСЕГО мя спригвозди СТРАХУ Твоему! (3-я молитва). И эти слова повторил трижды… Потом соотнес их к чувствам на Вознесение и пришел к выводу: это согласно «со славою»… Но только не нужно и славу забывать, и торжество чувствовать. Нужно сочетать славу и страх Божий с надеждой.

Помоги нам, Господи!

г) Наконец, скажу, что позднейшие чувства на праздник всё же не могут сравниться с теми, которые переживаются в день праздника… Поэтому описанные в начале мои переживания, – более светлые, – нужно принять и за более верные; тем более что они ближе к общему тону богослужения, гораздо более радостно-торжественные. Вообще, постараемся из всего вышеизложенного вывести общее «славное» праздничное настроение…

Если апостолы ушли «с радостью» от Елеона, в ожидании Святого Духа, то и нам нужно уйти подобно же. И это возможно… К этому мы возвратимся опять… Не найдем ли подтверждения этого в богослужении?

Вот сначала не всё увидишь, а потом присмотришься – и отыскиваешь бриллианты… Только ныне я нашел это, особенно в трипеснцах повечерия, которые полагаются почти каждый день в праздники Пасхи, Вознесения и Троицы; почему самая книга тоже, как и Постная, называется Цветною Триодью, а «цветною» потому, что начинается с недели «Ваий», или, по-древнеславянскому, «Цветов», у сербов и доселе – «Цвети»… И притом время весны, цветов.

– Возсия ясный и всесветлый день Владыки Божественнаго на небеса восхождения, просвещающий всяческая (стиховна утрени в пятницу Вознесения)… Какое дивное место!

Я в своих чувствах ощущал это же самое: «белое – легкое». Это и есть символ духовного «ясного и светлого» вознесения… Это поется уже на вечерне в день самого Вознесения, когда день действительно уже «просиял» и люди торжествовали.

Почему «светлый»? – Не только в смысле радости, но и по своим ДЕЙСТВИЯМ в мире. Ныне Христос «все мое естество ОСВЕТЛИЛ» (4-я песнь трипеснца четверга 7-й недели по Пасхе). Ныне такая и «благодать» дана.

…Вот я и нашел то слово, которое всё искал: какая благодать Вознесенская?

Господь «отъемлет» (удаляет) мрачную тень, «сеновное»^{***************************}, Ветхого Завета и благодати светлость дарует. Вот СВЕТЛАЯ БЛАГОДАТЬ – есть благодать Вознесенская (8-я песнь трипеснца пятницы 7-й недели по Пасхе).

И так должно быть не потому лишь, что «черность безбожия» языческого (Богородичен 9-й песни 2-го канона Вознесению), как и «тень» евреев (серость, примрачность, ибо иудеи были светлее язычников), сень ветхозаветная, заменились истинною верою и «просвещением» (крещение называется «просвещением») благодати, но и по более глубокому смыслу. А именно.

ЭТОТ «СВЕТ» ЕСТЬ ЛИШЬ ОТСВЕТ ОТ ИСТИННОГО СВЕТА ТРОИЧНОГО. Бог часто в Святом Писании называется «Светом»… Подвижники видели «свет неизреченный»… Сам Господь, Богоматерь и святые являлись в чрезвычайном свете, от которого солнце затмевалось. Преподобный Серафим в беседе с Мотовиловым точно так же просиял.

– Что же вы не смотрите на меня? – спросил он.

– Я не могу, батюшка, смотреть, – ответил Мотовилов, – потому что из глаз ваших молнии сыпятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца. И у меня глаза ломит от боли.

– Не устрашайтесь, ваше боголюбие; и вы теперь также светлы стали, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божьего: иначе вам нельзя было бы и меня таким видеть!

Затем он сказал, что помолился Богу внутренно о том, чтобы Он показал Себя, «благоволил явиться в свете великолепной славы» Своей.

– Этак, батюшка, не всегда и великим пустынникам являет Господь милость Свою. Это – благодать Божия!

– Что же, батюшка, не смотрите мне в глаза? – спросил опять Серафим.

«Я взглянул, – рассказывает Мотовилов, – и напал на меня еще больший благоговейный ужас. Представьте себе в средине солнца… лицо человека, с вами разговаривающего… Вы не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только ОДИН СВЕТ ослепительный, простирающийся далеко… кругом и озаряющий ярким блеском своим снежную пелену».

Дальше описывается чувство радости, тишины, тепла, благоухания…

…Вот это «озарение» и есть Вознесенская «слава». Этою славою, «яко солнце», прославятся праведники в Царстве Небесном, хотя на них уже и теперь сияет сей Божественный свет… Поэтому они и пишутся с светлым кругом около головы («нимбом»).

А этот свет есть – свет от Света, Самого Бога… Теперь-то мы и понимаем, почему в Вознесенском богослужении довольно часто употребляется это слово.

Господь Иисус Христос есть «светлый свет» (7-я песнь 2-го канона), Свет от Света (Отца) воссиявый ныне всех спящих просвети(-л) (Богородичен 9-й песни 2-го канона). Но самое главное дело вознесения, что сей «Свет» – Христос ныне восходит к Безначальносветлому Отцу (8-я песнь трипеснца понедельника 7-й недели по Пасхе). ЭТО – ТОРЖЕСТВО САМОГО ТРОИЧНОГО СВЕТА.

Потому-то и ангелы являются в белоснежных одеждах: белоносцы ангелы апостолом предсташа (8-я песнь трипеснца субботы 6-й недели по Пасхе).

…Видите, сколько «света»! Но уже довольно! Только хочется сделать некоторое различие в этом именно отношении Пасхи и Вознесения. Ведь там тоже «светлое»… Там лишь – «Заря», начало света… А ныне полное его сияние во Христе, «день»… Ибо тогда Он еще не «восшел ко Отцу Своему» – ныне восходит и всецело прославляется! Поэтому на Пасху цвет зари – красный свет. На Вознесение облачения белые, цвет дня – БЕЛЫЙ СВЕТ.

Поэтому и служба там – ночью, здесь – непременно днем… И воскрес Господь ночью, а вознесся днем… Это совсем не случайно! И думаю, что праздник Вознесения славнее даже Воскресения, по полноте славы Господа… Но он – еще выше человеческого разумения и потому не открывается нам так ясно… Воскресение понятнее. А на Западе даже Воскресение меркнет уже в душах, и они чтут больше Рождество Христово и Страстную пятницу, чем Пасху…

И к такому соображению основание дает мне и Слово Божие… Когда некоторые ученики и все иудеи «соблазнились» откровением Господа Спасителя о таинстве Тела и Крови, то Он сказал им: это ли соблазняет вас? Затем, желая указать на гораздо более дивное чудо, Он ссылается не на воскресение, а именно на вознесение. – Что же будете делать вы, если увидите Сына Человеческого, восходящего туда, где был прежде? (Ин. 6:61–62).

…Но помимо этого здесь есть глубочайшая связь между вознесением и причащением. В Евхаристии хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь… Хотя всё это должно понимать не грубо-физически, а духовно-таинственно (но действительно), однако здесь есть «родство» между сими элементами: и хлеб, и тело – одного естества…

Но вот гораздо важнее, что это наше земное тело, – сначала во Христе, а после и во всех членах Его – святых, – САМО ОБОЖЕСТВИТСЯ! «Сядет на Престоле Отчем»… Это выше, славнее, дивнее, непостижимее! Но и тут, и там – ОБОЖЕНИЕ ТВАРНОГО БЫТИЯ: здесь – хлеба, превращающегося во Христово Тело, а там – тела обоготворяемого… Разница лишь в степени…

Ныне день отдания! Господь видимо дарует благодать откровения.

И закончу еще одним соображением. На Тайной вечере Господь сказал, что уже не будет пить с учениками от плода лозного до Царствия Божия… Почему? – Не только потому, что умрет и уйдет от них. Этого недостаточно. Ведь после воскресения Он с двумя учениками, шедшими в Эммаус, стал «преломлять хлеб» (Лк. 24:30). И был узнан ими в этот именно момент… И исчез… Сам не вкушал… Почему же?

Ибо Он Сам уже был Тем Пресущественным Хлебом и Кровью по воскресении… И потому Ему вкушать «самого Себя» невозможно было. Ведь Тело и Кровь в таинстве причащения, – как знаем и веруем, – Те же Самые, что и в Самом Христе…

Но в таком случае, почему и как Он может вкушать «в Царстве Отца Моего», то есть по кончине святых людей и вселении их в рай, а по конце мира – и всех праведных, – как с ними будет причащаться?

…Думаю так: в Царстве Небесном будет «НОВОЕ ВИНО» (Мф. 26:29)… То есть совершенно ОСОБОЕ общение с Господом, хотя и «общение» это, «приобщение» со святыми, «причащение» будет истинное.

Что это будет, не дерзаю объяснять… Благодать ли Божия? «Духовное» ли (cp.: 1Кор. 15:44), или что иное? Ведь в раю есть и свои цветы, и яблоки и прочее. Но всё «новое»…

Однако для этого нужно уподобиться Богу, прославиться, как святые… А всем усопшим даруется «Небесное причащение», когда за них вынимаются частицы на литургии и напаяются Кровию… По силе единства Христа во славе на небе, и Того же Христа в таинстве, – усопшие имеют там тоже приобщение… Но довольно… Сие для меня уже дерзновенно…

Вот какой «светлый» ныне день… Всячески – светлый… И в Пресвятой Троице – Свет… И во Христе вознесшемся – Свет… И ангелы светоносны. И облако светлое. И день светлый… И обещана та же светлая благодать апостолам. И человеческому роду апостолы передадут ее. И тьма нечестия, диавола и греха заменится светом святости. И мрак печали – светом радости. Светится Небо. И земля просветится.

Воистину – светлый день! Светлейший!

…А в заключение приведу слова богослужебных песнопений и, в частности – о различии Пасхи и Вознесения.

– Разрушися ад погребением! И востание (воскресение) человеком даровася воскресением Твоим! И озарися земля и небесная вознесением Твоим, Христе (9-я песнь трипеснца субботы 6-й недели по Пасхе).

На Пасху же Солнце из гроба красно, воссияв Владыка, якоже светоносныя лучи вселенней всей вас распосла(-л) апостолы, светящия и мглу отгоняющия (9-я песнь трипеснца четверга 7-й недели по Пасхе).

Поэтому-то Он и посылает их проповедовать по всей вселенной не в воскресение Свое: там дана иная благодать ТЬМУ УДАЛЯТЬ: прощать ГРЕXИ (Ин. 20:22–23); а именно при вознесении: шедше научите (просветите учением) вся языки, крестяще их («просветите» благодатью таинства крещения) во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28:19)… День вознесения для Христа Спасителя был днем «Троицы», ибо Он восшел ко Отцу и Духу, как Единый с Ними существом. Апостолы же ждут Пятидесятницы, своей «Троицы».

Надеемся на сие просвещение и мы… И уже потому, что мы крещены, потому, что в исповеди отгоняем тьму ночи греха, а в приобщении получаем залог будущей жизни, как и читаем:

– Да будет мне причащение… во освящение души и жизнь вечную…

Но всё сие мы получили лишь после того и потому, что нам это даровано ради «Спаса нашего»… Это всё – плоды всего дела Христова, закончившегося вознесением на небо. Я уже писал, что сербы удивительно верно называют этот праздник – «Спасов дан» (день Спаса)…

И когда я стал смотреть песнопения, то почти так же часто, как «слава», встречается и слово «Спас», «спасать».

Спаситель твой приходит, – говорит пророк Исайя (2-я паримия). Спасителю Богу… поим: яко прославися, – так начинает канон (1-й ирмос)… И в других ирмосах то же слово: спасительное Твое вознесение (3-й ирмос). Господи, спаси ны (5-й ирмос), – из кита Иона просит; и спасе мя десница Твоя, Господи (6-й ирмос). В пещи огненней песнословцы спасый отроки (7-й ирмос).

Да и другое слово: «ИЗБАВИТЕЛЬ МИРА» означает то же самое. А оно в главной песни – тропаре – заключается. Не говорю уже об общем смысле всех стихир.

Почему так вопиет Церковь? – Потому, что ныне завершается «спасение мира». Наш Искупитель, Обновитель, ныне восходит к Отцу, чтобы уже спасать нас.

– О всех совершив спасение, на гору пришел еси (стихира на Господи, воззвах в среду 7-й недели по Пасхе). Ныне предсказания пророков конец яве прияша: Владыка восходит со славою в небесная (тропарь 1-й песни канона предпразднства). Ты, Господи, таинство, еже от веков сокровенное и от родов (людей), исполнив… пришел… на гору Елеонскую (стихира на литии и ныне).

Итак, ныне конец домостроительству, совершенному Господом для спасения мира… Ныне последний день Спасителя на земле… Ныне последнее заключительное слово Его. Ныне всё заканчивается. Он уходит обратно к Отцу, возвращаясь «в покой» (трипеснец)… Как Бог Отец, создав мир, «упокоился», так, «воссоздав» падший мир, Сын Божий возвращается, «где был прежде» в блаженстве Святой Троицы. Но сие – по человечеству, ибо, как Бог, не оставляет недр Ее…

А мы знаем, что у святых «их» днем называется обычно день перехода в иную жизнь, день так называемой «смерти», когда совершается и канонизация: то и другое есть прославление… Ныне Христос Спаситель «уходит к Отцу» и прославляется на Престоле Его… Поэтому данный день – по преимуществу – Его, «Спасов день»… И пока – Его одного, ибо ученики оставлены… А Он вознесся и прославился.

Но так как Он вознесся не для Себя, а для спасения мира, то это не день «Сына Божия» (поэтому у сербов Рождество называется «Божичем»; Божич – это «Сын Бога», как мы говорим: «И. Иванович»). Конец мира будет называться днем Его же, но «Сына Человеческого».

Ныне – Его день, но именно как день Спасителя мира.

Почему же Он спасает? Как может спасти?.. Не будем пока углубляться в подробности, а остановимся на самом главном, самом важном, самом сильном, самом высочайшем…

…Послушайте: Кто же нас, – грешных, немощных, бессильных, страстных, рабов диавола, – спасает?

CAM БОГ… СЫН БОЖИЙ!

Ну неужели и Он не может спасти? Этого невозможно и допустить! Он ли не всемогущий? Да Он Сам не только «Посредник», но и «Приемлющий». Он Посредник, как «Един Сый Святыя Троицы». Поэтому Он не нуждается ни в каких еще посредниках (Гал. 3:20). Когда в Нем, «Едином Боге», и Посредник и Судия, – то всё разрешено! Бог, один Бог может спасти! И эту истину Божества Христа и доказывает самое вознесение Его и указание на Суд.

– Сей есть Иисус Человек Бог (5-я стихира на литии). Твою обожившуюся плоть зряще, Христе, на высоте ангелы, друг ко другу глаголаху: воистинну Сей есть Бог наш (2-й тропарь 9-й песни 1-го канона). «Царь наш».

То же говорят и люди: воспоим, ликуим: …взыде Бог наш на небеса от земли (2-й тропарь 8-й песни 2-го канона).

…А если же наше спасение взял на Себя Сам Бог, Сын Божий, то как нам не положиться на Него?! Как не упокоиться?! Как не отдаться в волю Его?!

В самом деле: Он же только для этого и приходил и восшел, чтобы спасать… Я пришел, – свидетельствует Он Сам, – на этот раз не судить мир, но спасти мир (Ин. 12:47); и именно спасти погибшее (Мф. 18:11), души спасать (Лк. 9:56), а не губить, «грешников спасти, а не праведников» (Мф. 9:13; Мк. 2:17; Лк. 5:32), «больных, а не здоровых» (Лк. 5:31)…

Как же не радоваться при слышании даже одного этого имени – «Спаситель Бог», с чего и начинает петься канон?!

Как же не уходить апостолам с великою радостью, когда они знают теперь «предъявленное, что обещание об освящающем, спасающем Духе дал Сам Сын Божий, Избавитель мира» (конец тропаря)?!

Иногда на сердце начнется (почему бы то ни было) скорбь или страшливые думы о будущем, – не только о сей жизни, но и будущей, вечной… А как вспомнишь и «сердцем узришь», что «Сам Бог» приходил спасти, и сейчас спасает, – тотчас водворяется тишина! Вот ныне читал за трапезой о мучениях святой Ирины. И подумал о своих скорбях: а если Бог пошлет в искупление грехов?! Страшно стало! Но тотчас же пришла мысль:

БОГ… допустит (если допустит)…

Если Он допустит, то Он знает, что делает.

Он и поможет… Всё будет прекрасно!

Слава Тебе, Господи!

И если мы вслушаемся в язык всего мира, – какое упование на Бога! – «С Богом!» (прощаемся мы). «Слава Богу!» («Как поживаете?»). «Воля Божия!» (в горе).

…Но, кроме этого, еще утешает и самое слово: «наш».

«Бог НАШ». «Царь НАШ». Я уже писал об этом в «своих мыслях». А далее объяснится, почему Он – «наш».

…Но если спасает нас Сам Бог, то это, наполнив душу надеждою, что еще дает? Успокоенная, утешенная, обрадованная душа легче ЛЮБИТ И ДЕЛАЕТ ДОБРО, И СМИРЯЕТСЯ.

Я это много раз испытывал… Например, после хорошей исповеди, когда почувствуешь прощающую любовь Божию к тебе, то так хочется быть хорошим за эту именно Его любовь: так размягчается сердце, что все кажутся хорошими! «Все кажутся приятелями», – говорил мне кадет после причащения. И хочется им сделать добро… Святые, живя постоянно в атмосфере любви Божией, потому-то и любвеобильны, а к грехам снисходительны, как святой Серафим в своем наставлении об исповеди отцу Василию Садовскому… И ангелы – существа вседобрейшие и кротчайшие, говорит отец Иоанн Кронштадтский… И про Моисея Слово Божие говорит: Моисей был человек кротчайший из всех людей на земле (Чис. 12:3). И поэтому, когда его обидели упреками родные брат и сестра, за него заступился Сам Господь! Эта глава такая умилительная и глубокомысленная.

…Потому-то и по-настоящему ЛЮБИТЬ ВРАГОВ могут лишь смиренные, кроткие, знающие любовь Божию…

Помоги и нам, Господи, недостойным, Своею благодатию… Нам это – трудно! И лишь издали, как зачинающуюся зарю, видишь свет этой любви Божией… Ему же Единому слава!

А теперь уже перейдем к вопросу следующему: КАК ЖЕ И ПОЧЕМУ Он спас?

…Сначала бы я припомнил одно прекрасное место из творений святого Григория Нисского: «Если кто хочет понять непостижимое или хотя бы трудно понимаемое, тому достаточно было бы сказать, что страждущие НЕ ПРЕДПИСЫВАЮТ своим врачам ОБРАЗА ДЕЙСТВОВАНИЯ И НЕ СПОРЯТ с своими благодетелями о способе врачевания… напротив, взирая на благодетельное последствие, с благодарностью ПРИЕМЛЮТ ПОСОБИЕ».

Мудрые мысли!..

Посему, если бы мы и нисколько не понимали, каким способом Спас спас нас, – право, это маловажно; лишь бы – на Него уповать, Его заповеди исполнять! И одно знать прежде всего, что ВОИСТИНУ ОН СПАСИТЕЛЬ НАШ.

А прежде чем перейти далее к поставленному вопросу, я запишу (чтобы не забыть) пришедшие новые мысли и наблюдения, и одно искушение. Если бы я остановился на этом в объяснении праздника Вознесения, то всё существенное было бы уже сказано. Дальше пойдет уже менее важное дело – БЛАГОВЕСТВОВАНИЕ: как? для чего? Но ведь огромнейшее количество людей даже и не задумывается над этими мыслями, а в простоте истинной, сердечной веры уповают на Спасителя, прибегают к Нему и в вере, и в молитвах, и таинствах, и борьбе со грехом, и в скорбях, и при благодеяниях; и таким образом спасают в Нем свои души.

Одно лишь все знают, что Он – Спаситель. Веруют в Него, как в «распятого же за ны… и страдавша, и погребенна, и воскресшаго… и восшедшаго на небеса». И одно только делают, что с верою «приемлют пособие» – в немощах своих.

А еще одну молитву и одну тайну знают: о ней особо.

Вот эта, всем известная, молитва… Даже язычники ее знали… И приходила она мне на память ныне, в связи с мыслями о вознесении Спаса.

…Чем более «вдумываешься сердцем», – это есть и мысль, а больше – ощущение, или восприятие, открывающихся «вещей», – в истину спасения нас Самим Богом (а не в ложную мысль о мнимом «самоспасенстве»), тем яснее начинаешь чувствовать: а) действительную беспомощность нашу. «Ее», этой «нашей (не)-мощи» (даже грустно-смешно становится, как подумаешь об этом, – «мощь»?! Увы!), даже боишься! Куда уж там!.. Но б) главное – начинаешь ощущать страшную ответственность свою… Страх Божий помалу входит в душу… В самом деле…

…CAM БОГ приходил ради нас, ничтожных, злобных, гордецов, страстных… Притом пришел, когда мы Его ненавидели: ибо грехи есть борьба против Бога, презрение к Нему, ненависть практическая, но корни ее были в сердце. А потом и распяли… И иудеи, и язычники распяли. Каиафа и Пилат… Еврейский народ и воины римские. Все виноваты: весь мир… виновен пред Богом (Рим. 3:19). Все согрешили (ст. 23)… Не только в дохристианский период и в распятии Христа, но и теперь… Как так? Не нужно думать, что это сделали «отцы»…

Даже если бы и «отцы» (по языческому нашему происхождению), – и тогда: мы-то ведь от отцов произошли – они в нас «живут», а мы в них уже тогда «жили», как «возможность», лежащая в недрах их.

…Да, если бы и мы были иудеями и воинами, – не говорю уже каиафами и пилатами, – и жили тогда, то большой вопрос (и скорее всего не в нашу пользу разрешающийся): не сделали ли бы и мы того же на их месте? Очень вероятно! А и еще подумать: за всеобщие грехи страдал Господь… И за наши… Значит, и мы виноваты (в возможности, в будущем) были тогда.

Да и сейчас, впрочем, творя грех, мы не иное что делаем, как восстаем против Господа, «оскорбляем» «Духа Божия». И своего Главу, – «второе распинаем Христа» (Евр. 6:6). Это есть тоже нелюбовь к Нему…

Следовательно, как же мы все виноваты! И какая связь между людьми всех времен!

И вот за таких пришел Господь еще и страдать! И хотя мы не всегда сознаем эту вину в распятии Сына Божия, но это несомненно так!

Значит, в грехах наших прародителей и мы виноваты… В них (предках) мы делаем… А в нас – наши родители… Доведите их до Христа (допустим)… И вот какие-то наши предки или «родственники» распяли Его… Дальние, очень, очень дальние – но родственники. «Мои» родственники… «Мы», и я, следовательно…

Это и Господь сказал евреям: вы говорите: если бы мы были в дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков. Таким образом, вы сами против себя свидетельствуете, что вы – сыновья тех, которые избили пророков. Дополняйте же меру отцов ваших! (Мф. 23:30–33).

…Итак, ЗА НАС ПОСТРАДАЛ Господь, Бог во плоти. Но Он же и СПАС НАС… Бог… БОГ СПАСАЕТ.

Какая страшная, хотя прежде всего – радующая, «счастливая», «благовестническая», «Евангельская» истина!

И страх Божий находит… И должен находить при этом… Я уже не раз говорил об этом и ранее. Но всё еще почему-то хочется говорить: видно, связано с Вознесением…

А далее?.. Если мы не «возьмем» того, что дано нам, даже не воспользуемся «готовым спасением», устроенным Сыном Божиим, то какой же ответственности мы заслуживаем?! И какие же мы неисправимые! Тогда чего же дальше от нас ждать? Не второй же раз «распинаться» за нас Христу?! «Мы» и второе распятие устроили бы, а потом легко забыли… Мир сейчас забывает свое мировое, против Бога, преступление Голгофы… И о Распятом равнодушно, беспечно забыл…

Иной раз читаешь в житиях святых: мучитель повесит на крестах христиан, а сам со свитою, – говорится в описаниях, – пошел обедать, ибо время было для обеда… И за яствами и питиями забывают о висящих в нестерпимых муках!

Европейский мир «обедает»… А за «спиной» – страдания… И кому какое дело до них? Разве вот воспользоваться событиями да разделить оставшийся «хитон» – имущество чужое?.. О люди, люди! Всегда одинаковы!..

И, конечно, остается одно для безнадежно «к добру и злу постыдно равнодушных»: СТРАШНЫЙ СУД и вечная уже мука… Ибо исправиться не могли и не смогут; не хотели и не захотят!

…Да, со страхом и трепетом надо бы жить (Флп. 2:12)…

Так истина СПАСЕНИЯ БОГОМ вызывает страх Божий. И тогда невольно от души говорится: О Господи, помилуй!.. Господи, Господи! помилуй!

«Помилуй»… «Милуют» преступников. Милует Судия Благий… И Бог пришел миловать… Не пренебрежем же, люди, Его милостью! Что может быть дерзостнее этого?! Воспользуемся милостью…

Иначе ведь погибнем… А теперь мы, христиане, прежде духовно «нагие», «оделись» Им… «Облеклись в Него» (Гал. 3:27; Рим. 6:1–6)… «Облеклись»… Как в холод одеваются в одежду, так и мы «оделись Христом». Именно – данною Им благодатию Духа (Рим. 8:1–11).

…Вот и это, милостию Божиею, ныне пришлось восчувствовать, «понять» («приять» в душу)…

Благодать Христова нас защищает не только от злых сил диавола; а они – страшные, невероятно могучие! Он мог бы «мир взорвать»; – такая мысль в житии святой преподобномученицы Евдокии! Это так и есть; но и дают (что еще важнее) возможность входить в соприкосновение с «Богом Сил»… Поэтому пред Евхаристией и поется: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф! Исполнь небо и земля славы Твоея! Осанна в вышних!» Но так как нам это страшно и непосильно, то мы обращаемся к Посреднику – Сыну Твоему, Тобою же, Отче, данному. «Верующий в Него не погибнет!» А Он – Сын Твой «предал Себя за жизнь мира» (тайная молитва, читаемая священником). А нам уставил это таинство «в воспоминание» и в продолжение Своей жертвы… Далее совершается Евхаристия… А после нее на ектении: Человеколюбец Бог наш (Бог Отец) прием я во святый… жертвенник… возниспослет нам Божественную благодать и дар Святаго Духа…

Вот только теперь, соединение веры и причастие Святаго Духа испросивше, мы и можем спокойно сами себе и друг друга («верующих», ибо ектения эта говорится в «литургии верных», когда не только оглашенные, но даже кающиеся грешники из христиан удалялись) Христу Богу предадим.

Так благодать Святого Духа «передает» нас Христу Богу. А с Ним уже, как Единородным Сыном, и мы, Ему «переданные», «присвоенные», «братья», «сыны по благодати», по добровольному «усыновлению» Богу Отцу, можем (да и то с молитвою) «сподобиться» со дерзновением уже смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца и глаголати: Отче наш!

А после этого взывания можно уже и войти в Чертог славы: причаститься Святых Таин, «при-общиться» к жизни Пресвятой Троицы…

Всюду «одевает» нас «благодать»! Поэтому и последний возглас пред «Святая святым» (приобщением) начинается и продолжается словами о «щедротах», о «человеколюбии» и «благодати» (1-е слово) Единороднаго Сына Твоего, с Нимже и Ты, Отче, по единству в Троице, благословен еси, со Пресвятым и Благим, и Животворящим Твоим Духом.

Поэтому-то и важно всё творить во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Вот сказал человек (с верою) эти слова, и в них уже есть Сила Божия! Через них Пресвятая Троица открывает доступ к Себе… Чрез призывание Имени… Так важно «имяславие»!.. Всё освящается призыванием имени Божия, и именно – Пресвятой Троицы… Или крестным знамением, то есть силою Божиею, ради Христа Распятого.

…Поэтому-то христиане и любят призывать имя Божие… Поэтому и крестятся… Поэтому и непрестанную молитву творят подвижники… Поэтому и Иисусову молитву возлюбили благодатные люди…

…И стремятся во всем житии – не отогнать сей благодати… Не лишиться Ее, хотя бы за осуждение, за нелюбовь, за холодность души, за гордость, за лень… Особенно за холодность и гордость… Это исключает благодать: сам-то просишь и живешь благодатию, а другим не даешь? «Да он (кто-нибудь), думается, плохой, грешный! Он – трудный. Его тяжко любить и быть теплым к нему! Или смиряться перед ним!» Верно… Верно… Трудно нам, грешным, любить грешников. Невероятно трудно! Поставь нас возле рая – мы бы и туда не пускали никого, кроме себя и «своих». Так мне не раз приходилось думать о нашей «злости» и «самостности». Но подумаешь и иное: а ты-то хорош ли? а тебя-то Бог возлюбил разве за добродетели?! Да тебя тоже очень трудно любить Богу… До «кровавого пота» трудно Ему… И однако же, может… Распялся… И теперь прощает, прощает, милует… Без конца милует… Оглянись на прошлую жизнь! Не заслуживал ли ты вместо помилования наказания? А ты еще живешь… Да еще и куда лучше многих… Ты еще по временам благодушествуешь. Ты безотказно и теперь «помилование» получаешь в исповеди… «Допускаешься» к причащению… Не выбрасываешься за двери, как тот «друг», но только «не в брачной одежде» (Мф. 22:12).

Да, ты (все мы!) живешь прежде всего и больше всего, – в корне, в основном, и даже в неведомых «благодеяниях, на нас бывших» (из молитвы во время «Достойно и праведно»), – БЛАГОДАТИЮ… Ты одет в нее, как в новое «тело» над душою и телом… Твой дух (высшая часть человеческого «полного», «во всей полноте» существа, – по учению апостола Павла (1Фес. 5:23; Евр. 4:12) и святых отцов), – прежде холодный, как железо остывшее, уподобившийся в этом телу, ныне благодатию Святого Духа согрет, очищен и, сам уподобившись Огню Вечному, может уже, в силу именно этой благодати, бесстрашно, со дерзновением входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым (Евр. 10:19–22). Как раз именно в этой 10-й главе послания к Евреям и делаются выводы из «спасения нас Богом Христом» и о страхе, и о святом житии, о приятии креста, о хранении веры… Кто попирает Сына Божия… и Духа благодати оскорбляет… тому страшно впасть в руки Бога Живаго (ст. 29–31). Так всё живо и понятно! То есть делаются выводы из «Жертвы».

Так совмещаются и «дерзновение» (ст. 19), и «внимательность» (ст. 24) со «страхом» (ст. 31) – из учения о благодатном, о «даровом», незаслуженном спасении…

Поэтому старец Оптинский, батюшка отец Нектарий, и учил меня однажды (а он прозорливый и святой старец):

– Просите у Господа БЛАГОДАТИ.

– Как это? – спросил я, не разумея еще сего опытом… Слова его для меня казались точно пустыми… Не к чему им было закрепиться в душе моей неопытной…

– Да так просто и просите: «Господи! даруй мне благодать Твою!» И вот, – продолжил он, – на вас грядет беда… Вы же просите благодать у Бога. И Господь, как грозовую тучу, отведет от вас ту беду, пронесет мимо! – И батюшка даже показал правою ручкою и повел ею кругом себя слева направо!

– Господи! Даруй же нам благодать Твою!

– Господи! пошли благодать Твою в помощь мне – да прославлю Имя Твое Святое (вечерняя молитва Златоуста).

Поэтому Церковь так постоянно в ектениях и взывает в конце всяческих прошений:

– Заступи, спаси, помилуй и сохрани (и покрый) нас, Боже, Твоею благодатию! «Заступи» – обступи, стань впереди меня!

Человек! Защищайся непрестанно Христовою Благодатию!

Так мы вплотную подошли к празднику Святой Троицы, к ниспосланию Святого Духа… Так к этому довел праздник Вознесения с отданием его. Это всё не надуманно, а естественно переживалось душою и последовательно упражнялось и раскрывалось… И для этого потребовалось десять дней промежутка между праздниками, чтобы «вжиться» в «обетование» Христово; чтобы постепенно «оторваться» от несовершенного воззрения на Спасителя Бога; чтобы «войти в себя» самого и почувствовать действительную нужду в благодати Духа; чтобы в страхе и благоговении, посте и молитвах более достойно приготовиться к сему Огненному Крещению.

И мы чувствуем теперь, что Господь Иисус Христос как бы уходит… А нас подвел к «Своему» Духу Утешителю, вместо Себя: «иному Утешителю» (Ин. 14:16, 15:26).

По этому поводу мне хочется припомнить предание, только на днях слышанное мною.

– По верованию народа, – говорил мне некто, – Господь Иисус Христос все эти 40 дней ходит по земле. А в Вознесение оставляет нас… Но когда я вспоминаю при этом его слова: «Я – с вами во все дни», то это меня утешает. Легче делается. Он, значит, всегда с нами!

А я ему сказал:

– Знаете, в этой народной вере, пожалуй, есть глубокий истинный смысл: праздники ведь не простое воспитательное имеют значение, а ВВЕДЕНИЕ НАС В ЖИЗНЬ ПРАЗДНУЕМОГО СОБЫТИЯ… Следовательно, это есть событие и для нас… И потому если мы празднуем воскресение или вознесение, то это переживается нами действительно. Как Христос по воскресении являлся «откуда-то» таинственно ученикам, так же делает Он теперь с нами.

И так как их нужно было учить 40 дней, то Господь такой же срок и так же учит и нас… Мы ведь тоже Его ученики. И еще более нуждаемся в воспитании действительном, а не по «воспоминанию» лишь. И это время Господь действительно «ходит по земле». А с Пятидесятницы Он уже остается «с нами во вся дни», но уже не непосредственно, а чрез… иного Утешителя, Духа Святого.

Почему же не Сам? – Я уже отчасти это объясняя разностью славы Его с нашей «нищетою». Но есть и другое, Божественное, основание к сему. Не дерзаем объяснять (ибо сие абсолютно непостижимо), но знаем и из Писания, и из святых отцов, что между Лицами Пресвятой Троицы есть различие по действу Их. И именно: Святому Духу принадлежит власть освящать, почему Его имя первое «Святый» – совершать, животворить…

Отец «Словом», то есть Сыном Божиим, сотворил мир, но «Дух Божий», Третья Ипостась, «носился над» неустроенною, хаотическою «бездной» (по-русски: «водою», – жидкостью, в которой было сметано всё) (Быт. 1:1; Ин. 1:3).

…Так учат Писание и святые отцы и о спасении человека: Бог Отец благоволил («изволил») спасти; Сын Божий сделал, «сотворил», «создал» спасение; Дух Святый «устраивает», приводит в действие, исполнение, осуществление, или «совершает», «довершает»^{****************************}.

«Представляй себе Отца как Причину Предначинательную (προκαταρκτικήν), Сына – как причину Зиждительную (δημιουργικήν), Духа – как причину совершительную (τελειωτικήν)… Впрочем, начало одно (то есть Отец), – зиждущее Сыном и совершающее Духом». – Так говорит святой Василий Великий.

Так же поет и Церковь на Вознесение:

– Седите, ждуще верою, дóндеже приидет к вам Божественный Утешитель от вышних: даров всем независтный Источник. Сей вас научит всему, яко Преблагий (9-я песнь трипеснца во вторник 7-й недели по Пасхе).

…Итак, Дух Святый называется Источником даров: от Него низводится всё, Им даруется всё, Им «совершается» спасение… А в спасении всюду только ДАРЫ (в крещении, исповеди, причащении и т.д.). Об этом учит и святой апостол Павел (в 12 гл. Первого послания к Коринфянам). Даже уверовать-то во Христа как Господа, – то есть начать свое спасение, – невозможно иначе, как только Духом Святым (ст. 3). Поэтому после первой молитвы во Имя Отца и Сына и Святаго Духа, – дальнейшая: Царю Небесный, – о чем и просим на всенощной под Троицын день.

Наконец мне остается припомнить еще одно богослужебное «событие»… Между отданием Вознесения (в пятницу) и Троицею есть промежуточный день – суббота, в которую совершается поминание всех усопших.

ПОМИНАЛЬНАЯ СУББОТА…

Почему это здесь вставлено? И почему нет даже ни одного дня предпразднства к Пятидесятнице? А казалось бы, эту субботу и можно посвятить сему… Не находится ли это в связи с мыслью О СТРАШНОЙ СУДЕ, о коем предупреждали на Вознесение ангелы?

…А над усопшими предварительный суд уже совершился. И остается за них лишь молиться и добро творить. Но это и нам, живым, наглядно напоминают и углубляют слова ангельские: не забывайте и вы о своей кончине и суде…

Во всяком случае, для сердца и ума не получилось неожиданности… Душа после праздника уже спустилась к «себе», к спасению, к ответу, смерти, суду, вечности, мукам, раю… Но мы еще живы, можем еще спасаться… А усопшие?..

Это – первая мысль… Это связано с прошлым.

А вторая – связана с будущим днем.

Завтра мы будем вспоминать, праздновать, ожидать, просить, удостаиваться получать Благодать Святого Духа… Это мы – живые… И с понедельника начнется уже ДЕЙСТВИЕ над нами, в нас, с нами Святого Духа – в созидание спасения… И весь год мы будем заняты уже «собою», «живыми»…

Тогда уже – больше до себя, а не до других… Работа – на всю жизнь… На весь год… Но ведь у нас есть братья. Они тоже нуждались в том же самом действии милости Божией и благодати Святого Духа. Да! Но они уже скончались. То есть ДЕЙСТВИЕ ТЕХ ДАРОВ СВЯТОГО ДУХА, какие завтра мы будем просить себе, живым, уже к ним теперь не относится: оно для них кончилось со смертью… Поэтому о них нужно вспомнить ПРЕЖДЕ Троицы, прежде сошествия Духа на живущих и еще совершающих спасение.

Далее еще третья мысль… Мы – в Царстве Духа, в «царстве спасающей благодати»; а они (если сподобились) – уже «в Царстве славы», в Царстве Сына, прославленного в Вознесение. Поэтому их и нужно сюда, – к Вознесению то есть, – отнести. А в Царстве славы уже действует Вторая Ипостась Пресвятой Троицы – Сын Божий, прославленный с прославляемыми Им ныне, «пиющий» уже с ними «вино новое» «во Царствии Своем», в «Царстве Отца».

Наконец, и четвертая мысль. Вознесение, «Спасов день» есть конец Христова дела, подобное Успению, или прославлению святых, – переходу их в иную жизнь, или канонизации… А для всех людей такой переход, или «восход» (для благочестиво скончавшихся во Христе), есть тоже «вознесение», предваряющее последнее всеобщее вознесение навстречу Христу Судии (1Фес. 4:17). Посему и последовательно вспомнить о «вознесенных», в день Вознесшегося и Возносящего к Себе Своих членов, ибо Он же Сам сказал: Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, Которую Ты дал Мне… Сии познали, что Ты послал Меня; и Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет и Я – в них (Ин. 17:24–26)… Так ЗАКАНЧИВАЕТСЯ первосвященническая молитва… Этою «славою» закончилось дело Христово, дело Богочеловека, вошедшего в Царство Любви Отчей. Этого же сподобились и скончавшиеся святые. Об этом мы молимся и для всех усопших.

А в дополнение мне приходит еще и такое сравнение. Накануне, например, торжества живых членов какого-либо братства, союза, общества, – а Церковь и есть общество живых Христовых членов, – обыкновенно совершают панихиду по усопшим членам.

Так и здесь: завтра торжество воцарения Царя Небесного – Духа Святого (Царю Небесный, Утешителю… прииди… и спаси) над живыми. Но мы вспоминаем бывших членов того же нашего общества – Церкви, сего Царства Духа Святого.

Итак, можно сказать, что это поминовение усопших является заключением, или «послесловием» отдания Вознесения; и в то же время – «мостом» к празднику Спасающего, а их – Спасавшего Духа Святого.

И посему-то оно поставлено как раз между этими двумя праздниками. Тем более что это – суббота, а в субботу обычно совершают поминовение усопших. «ЦАРСТВО ИМ НЕБЕСНОЕ», – мы говорим! И замечательно верно: с вознесения во Христе, – а через Него и в усопших верующих в Него, – началось на Небе Царство славы, «Царство Небесное», «вечный покой»…

Вернусь к церковному учению о пути спасения и значении в нем вознесения… В этом случае мне придется уже повторять те же мысли, что и в другие праздники, ибо суть спасения и основной путь один: есть лишь разные моменты.

Цель вознесения, – как уже много раз говорилось, – послать БЛАГОДАТЬ СВЯТОГО ДУХА, которая была отнята ради грехопадения. Вследствие грехопадения образовалась «вражда», «средостение» между Богом и людьми… Без благодати же люди немедленно подпали под власть двух владычеств – своих страстей и диавола. Это всё мысли, известные еще с праздника Рождества Христова.

Чтобы возвратить эту спасающую благодать и возвратить человека в общение с Богом, необходимо было «примирение» «враждующих» сторон, нужно было вырвать на «свободу» из рабства диавола человека, а потом, обновив его, уже вознести в Царство славы…

О цели – ниспослания Святого Духа – говорится прежде всего в тропаре самом: радость сотворивый учеником, обетованием Святаго Духа. И с этого прямо и начинается славословие праздника на вечерне, как, следовательно, основной цели:

– Господь вознесеся на небеса, да послет Утешителя миру (1-я стихира на Господи, воззвах). С этого же опять-таки начинается и первая стихира на литии: Возшед на небеса… не остави нас сирых (-ми), Господи: да приидет Твой Дух, нося мир мирови.

И апостолы были лишь первоначальными восприемниками Его; а через них Дары Святого Духа «распосланы» будут всем: Якоже учеником послал еси с высоты срасленаго (соединенного) Твоего Духа; и людем Твоим посли, Христе Спасе, благодать Твою (стихира на стиховне на утрене в пятницу 6-й недели по Пасхе). Следовательно, и мы должны ожидать благодати завтра… Это не воспоминание будет о Пятидесятнице, а сопричастие ей делом. Господи, будь милостив! Не лиши и нас Твоей благодати! Не лиши нас и небесных Твоих благ.

Для этого нужно было «примирить» Бога Отца с людьми. В синаксаре на вознесение так и читается (по 6-й песни): «Взыде и седе одесную Отца, обожив ПЛОТЬ, и дерзну глаголати (говорит собиратель), сотворив сию КУПНО Божественную, ЕЮЖЕ МЫ ПРИМИРИХОМСЯ, древней вражде разрушившейся» (см. также тропари 3-й песни канона накануне и тропари 8-й песни канона праздника).

Но в таком случае, может быть, достаточно было лишь воплощения Его, чтобы прийти к Отцу с «плотию», в человеческом естестве? – Нет! Необходима была Крестная Искупительная жертва. И самое воплощение потребовалось прежде всего для того, чтобы отдать Себя на распятие… Вифлеем нужен был для Голгофы. Это со всей решительностью утверждается в стихирах и тропарях праздника, – и с самого начала, даже еще накануне:

Пришел еси к земным кроме (без) тела, и облекся в плоть, крест претерпел еси (тропарь 3-й песни канона утрени накануне). Эта же мысль выражается и в других местах, где совместно будут прославляться все основные моменты дела Христова. Но без страданий не было бы и славы.

И эта мысль о значении страданий высказывается множество раз. Приведу несколько выдержек.

– Страсть и распятие и смерть за нас претерпел еси, безгрешне (9-я песнь трипеснца в понедельник 7-й недели по Пасхе).

– Растерзав средостение вражды, Господи, крестом и страстию Твоею, облаком носим, возшел еси со славою к Безначальному Отцу (тропарь 7-й песни накануне). И потом эти мысли часто повторяются (ирмос 3-й; 4-й): услышах слух силы Креста, яко рай отверзеся (открыт) им… и так далее. А это нужно для того, чтобы снять «проклятие», или «вражду», что равно; только в этом случае центр значения переносится на Бога: Он отлучил человека возгордившегося. В 3-й паримии из пророка Захарии читается: и вознесется… и анафема не будет ктому (больше) …

А на вознесение с человечеством, и на седение одесную Бога окончательно, самим делом, снята была анафема с рода человеческого. Но всего чаще Церковь говорит об этой жертве образно. В стихирах поется, что ангелы часто спрашивают о каких-то «червленых ризах», в которых восходит на Небо «Бог Плотоносец» (6-я песнь трипеснца субботы 6-й недели по Пасхе):

– Почто Ему червлены (красны) ризы? (стиховна вечерни праздника). Эти слова взяты из пророчества Исаии, поразительного по силе и предсказанию:

– Кто это идет от Едома в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? – И ответ там же: Я – изрекающий правду, Сильный, чтобы спасать.

– Отчего же у Тебя одеяние Твое красно и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле (красный виноград)?

– Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною… Кровь их (врагов, диавола) брызгала на ризы Мои, и Я запятнай всё одеяние Свое… Но за то год Моих искупленных настал (Ис. 63:1–4).

Но только Церковь «кровь» относит не к «брызгам» от пораженных врагов, а к Нему Самому.

– Точило ныне Я изгнетох (тропарь 7-й песни канона накануне).

– Из Восора приходит, еже есть плоти (стиховна вечерни праздника).

Но вот совсем ясно:

– Что червлены ризы, плоти соединившагося дебельству (грубой плоти)? – Святии ангели, Христа зряще, вещаху страсти честныя (родительный падеж) Божественныя носяща образы, то есть видя знаки страсти на Нем (тропарь 6-й песни утрени праздника).

Итак, не с простою плотию Вифлеема приходит Господь, а с ранами Голгофы… И этим именно и «умиротворяет» Отца Своего: вознесшись с распятого на кресте, а потом воскресшего плотию, сел еси во славе одесную Началосветнаго Отца Твоего, умиротворивый всяческая (тропарь 3-й песни утрени накануне).

Про КРЕСТ говорится, что им «стерты» «врата адовы и вереи» (тропарь 9-й песни канона накануне), «пленена смерть» (тропарь 3-й песни трипеснца в среду 2-й недели по Пасхе), «сокрушен диавол», освобождено от рабства ему человечество. Поразив супостата страстию плоти Твоея, ко Отцу… со славою востекл еси (тропарь 8-й песни трипеснца пятницы 7-й недели по Пасхе; там же тропарь 9-й песни).

После этого наступает во Христе уже «новое» бытие. Но пока еще – в Нем одном: воскресшим Он «обновляет» «состаревшийся мир»; но воскресение только не могло быть потому, что сначала была смерть; потому, – а также и вследствие жертвенного характера Креста, – нужно говорить, что обновление совершается и тем, и другим: крестом и воскресением.

– Состаревшийся, Господи, мир многими грехми, обновив страстию Твоею и востанием Твоим, возшел еси (потом)… к пренебесным (тропарь 1-й песни канона праздника).

Воскресение нужно было для того, чтобы прийти к Отцу во плоти, но в «обоготворенном» состоянии: для этого и воплощение, но особенно воскресение:

– Превечное Слово и Безначальное, Еже убо взят естество человеческое, обоготворив тайно (то есть таинственно, непостижимо), днесь вознесе (седален по 2-й кафизме на утрене вторника 7-й недели по Пасхе).

Когда же Господь вступил в такое небесное состояние, то Ему уже невозможно было оставаться на земле и должно было восходить к Отцу…

Но и Отец теперь уже «ждеть Сына… Припомним картину Царственного восшествия… Она кончается здесь…

…Восходит Господь превыше ангелов и всех небес во славе, при ликованиях и восклицаниях ангелов… Препятствия (врата) снимаются… Наконец Он доходит до самого Неба… И что же? Отец, уже всё знающий, Сам же благоволивший послать Единородного Сына, приявший Его жертву «правды» (паримия пророка Исаии), теперь изображается Там «Ожидающим, о чем поется в первой же стихире праздника (на Господи, воззвах): Отец ждет, егоже в недрах имать соприсносущна!

А Дух Святый, Которому свойственно «действие», делает распоряжения о встрече, велит всем ангелом Его: возмите врата князи ваша, вси язы́цы восплещите руками, яко взыде Христос, идеже бе первее…

И когда Сын Божий, «Бог Человек» дошел до Неба, то оно «отверзло врата» и доброту, то есть свою красоту, потерянную человеком, являше (4-я стихира на литии).

И теперь всё воссоединяется, примирение состоялось самим делом: Человек Бог соединился с Отцем, мир небесный сочетался с земным:

– Исполнивый, Блаже, Отеческое благоволение, соединивши же горняя с дольними, вознеслся еси во славе к первейшим, то есть к самой вершине всего сущего, на Престол Пресвятой Троицы (стиховна вечерни пятницы).

– Прежде разстоящаяся собрал еси во едино, Человеколюбче, и вознеслся еси, Щедре, в Небесная (тропарь 6-й песни 2-го канона). Значит, начало, или причина, «соединенна» было раньше, а ныне – «и» вознеслся. Именно так: оно было совершено крестом, а осуществилось и проявилось во славе явно – при вознесении.

Так связываются все эти три события: Воплощение (Крест) – Воскресение – Вознесение. О связи их довольно часто говорится. Поэтому Церковь воспевает их вместе:

– Низшедшее (падшее) естество Адамово, – то есть вообще человеческое, – Боже, новосотворивши Собою (в Себе), превыше всякаго начала и власти возвел еси днесь. Почему и как? – это объясняется сразу же за тем:

– Яко бо возлюбив, спосадил еси; якоже помиловав, соединил еси Себе; яко соединивый, спострадал еси; яко безстрастен пострадав, и спрославил еси (5-я стихира на литии).

Любовь… Воплощение… Страдание… Помилование… Воскресение… Вознесение…

Поэтому – зряще Твое вознесение, Христе, сияние славы Отчи, воспеваем Твой светообразный Лица зрак (вид при вознесении); кланяемся страстем Твоим; почитаем воскресение, славное вознесение славяще! Помилуй нас! (3-я стихира на Господи, воззвах праздника).

Закончилось все: с Отеческого Благоволения о пути спасения – до спосаждения на Своем Престоле… Преступник – с Царем!

– Отверженное и озлобленное естество помиловавый, Един яко Сый милостив и человеколюбив, Благодетелю, плоть человеческую восприял еси, и страстию крепкаго (врага) связав, востекл еси, Христе, горе ко Отцу, исполнив славы всяческая (тропарь 9-й песни трипеснца пятницы 7-й недели по Пасхе).

Не раз пропускается воскресение, но зато всегда упоминается о страданиях: они имели значение ПОСРЕДСТВА ДЛЯ ПРИМИРЕНИЯ. Если же выпустим это, как промежуточное (хотя и чрезвычайно важное, «срединное», центральное на пути, – как бывает трудно подняться на гору, чтобы потом опять спуститься), то мы остановимся у начала и конца спасения: облекся Господь в «обнищавшее» естество (в воплощении), а восшел в прославленном состоянии. Круг завершился! Радостное Благовещение закончилось славным Вознесением!

Теперь мне осталась одна мысль неподтвержденною (хотя я много раз говорил уже о ней).

Вознесение Господне имеет значение не для Него лишь – по человечеству, но через Него, в Нем – и ДЛЯ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА… К этой мысли мы уже привыкли теперь. И в песнопениях это всё время повторяется, как уже мы видели много раз: «СОвознес», «Спосадил», «СОседение» и проч. Такие слова постоянно говорятся; не буду их и приводить. А смысл этого только что был объяснен: соединившись в воплощении, Он принял на Себя, действительно «взял», как «Свои», – наши грехи, отстрадал за них, этим искупил нас и прославленным возвратил «естество человеческое» в назначенный ему удел – богообщения…

Но, вознесшись, ХРИСТОС И ВСЮ ТВАРЬ, – даже неодушевленную, – возвратил в потерянное состояние, и даже возвел в лучшее, более прославленное… Мир был в ужасном рабстве – теперь освободился во славу Божию:

– От работы идольския, – говорится в богослужении, – тварь избавивша и представившаго ту свободную Твоему Отцу, Тебе, Спасе, поем и Тебе превозносим уже во вся веки (тропарь 8-й песни 1-го канона праздника).

Очевидно, что здесь разумеется пророчественное и глубокое слово апостола Павла о плодах дела Христова:

– Думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих (по благодати то есть людей); потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего (ее, то есть падшего царя твари, человека), в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению (то есть разрушению, стихийным бедствиям, исчезновению, – дерево гниет, солнце темнеет, звезды «умирают», превращаясь в пустыню, болезни и так далее) в свободу славы чад Божиих (Рим. 8:18–21).

Во Христе это уже совершилось: по воскресении Он вкушал, но пища обращалась в Нем, конечно, в «духовное» состояние (1Кор. 15:44)… Вознесся в одежде, но и она прославилась, еще во время преображения засияла… Земля отказалась от закона тяготения, ибо Господь вознесся вопреки силе этого закона…

Но так как всё связано с человеком, – а он еще будет исправляться, – то тварь не ждет до последнего «вознесения» всего человечества… Тогда будет уже «новое Небо и новая земля», которых мы, говорит очевидец преображения, воскресения и вознесения апостол Петр, по обетованию Его ожидаем. Там правда живет (2Пет. 3:13).

А потому, заканчиваем с Ним, ожидая сего, потщимся явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире; и долготерпение Господа нашего почитайте спасением для себя… Берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения; но возрастайте во благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. Ему слава и ныне, и в день вечный. Аминь (2Пет. 3:14–15, 17–18).

В дополнение же напишу об одной мысли, пришедшей мне при внимании к песнопениям…

Господь Иисус Христос, вступив в прославленное состояние по вознесении, сделался вездесущим и всемогущим по человечеству. Он всё НАПОЛНИЛ СОБОЮ…

Весь мир – в Господе Иисусе…

Это еще началось с воскресения, даже раньше: во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в раи же с разбойником, и на Престоле был еси со Отцем и Духом, вся исполняяй Неописанный (тропарь часов Пасхи). В воскресение проявилось больше; но в полноте открылось с Вознесения…

Не знаю, как объяснить; но были моменты, когда я чувствовал это духом своим… Да и невозможно объяснить… И это подтверждают и церковные песни:

– Вознеслся еси во славе всяческая исполняя Божеством (стиховна вечерни праздника). Да мы и веруем, что Он вездесущий, всё наполняет…

А вывод из этого я почувствовал такой: даже призывание Его имени (Он же всюду) спасительно… Призывать Его имя – значит вступать с Ним чрез это в общение… А наполняя всё, Он этим самым исполняет Свое обещание: Аз есмь (не «буду», а «есмь»: и ухожу, и остаюсь, – и нет, и есмь) с вами во вся дни до скончания века. Аминь! (Мф. 28:20).

Если же кто спросит: как? – то этим он обнаружит лишь свою ограниченность бытия и ума. Всё – паче ума (тропарь 7-й песни 2-го канона). Всё – «паче постижения». Всё – «таинство страшное» (тропарь 9-й песни 2-го канона).

Мы же с несумненною верою, – а по милости Божией и некиим живым опытом, – Ему «возопиим»: непостижиме Господи, слава Тебе (стиховна утрени в субботу 6-й недели по Пасхе).

Наконец я у святого Иоанна Златоуста нашел место, где он говорит, что одна мысль о славе Вознесшегося Господа наводит на его душу СТРАХ, больший, чем даже геенна. Это мне важно было прочитать, ибо совпадает с моими переживаниями.

И они (ученики) поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с радостью великою. Лк. 24:52

Святая Церковь всех земнородных возбуждает ныне к веселию и говорит: Вси язы́цы восплещите руками, яко взыде Христос, идеже бе первее. То есть все народы восплещите от радости руками, потому что Христос восшел туда, где был прежде, то есть на небо…

Чему же радоваться? – Казалось бы, скорее надобно было печалиться и скорбеть, потому что Сладчайший Спаситель наш Иисус Христос оставил нас видимым Своим присутствием и вознесся на небеса, откуда придет опять, но придет уже грозным Судией всех земнородных… Рассмотрим только: почему Господь от нас вознесся на небо?

Господь вознесся от нас на небо не для того, чтобы опечалить нас, но чтобы устроить нам полезнейшее. Вся жизнь Его, все дела Его были на пользу нашу, во спасение наше; точно так же и вознесение Его было для нашего блага. Как, любя нас, Он сошел к нам с небес и, пожив с человеками, положил за них душу Свою на кресте, так, любя нас, и на небо вознесся, нам же благодетельствуя. Он Сам так говорил ученикам Своим: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо если Я не пойду, то Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам (Ин. 16:7). Итак, Господь вознесся на небо для того, чтобы вместо Себя послать равного Себе Утешителя – Духа Святого, Который бы утешал святых апостолов и всех истинных христиан еще в земной жизни. – Вот первая причина радости. Гряди же, гряди, Господи Иисусе, и пошли нам Утешителя!..

Далее. Господь вознесся от нас на небо, чтобы ходатайствовать о нас пред Богом Отцом. Вот как говорит об этом святой апостол Иоанн Богослов: аще кто согрешит, Ходатая имамы к Богу Отцу – Самого Христа Спасителя нашего, Который и ходатайствует о нас – той есть очищение о гресех наших (1Ин. 2:1–2; Ин. 3:13). Итак, не будем мы, грешные люди, отчаиваться в своем спасении, а будем благонадежны: мы имеем доброго… Заступника… Только не будем ленивы и сами… воссылать теплые молитвы к Отцу Небесному, чтобы Господь Иисус Христос ходатайствовал о нас к Богу Отцу и умилостивлял Его. – Но о ком ходатайствовал? – о грешниках. – О каких грешниках? – о кающихся. О них Он умилостивляет Отца Своего…

Наконец, Господь вознесся от нас на небо, чтобы на небеси уготовать нам место, где мы будем жить вовеки и соцарствовать Ему, Господу нашему. Так Он Сам говорит: В дому Отца Моего обители многи суть. И когда пойду и уготовлю место вам, паки прииду и пойму вы к Себе, да идеже есмь Аз, и вы будете (Ин. 14:2–3). – Какая радостная весть! Какая радостная причина вознесения! И еще говорил Он ученикам Своим на Тайной вечере: Как Я желал сию пасху есть с вами, прежде даже не прииму мук (Лк. 22:15). А теперь глаголю вам: яко не имам (не буду) пити отныне от плода сего лознаго, до дне того, егда е (вино) пию с вами ново во Царствии Отца Моего (Мф. 26:29). Какое блаженное обещание наслаждаться неизреченным благодатным общением в Небесном Царствии!

И Кто же это сказал?! Кто обещал?! – Не человек, а Сын Отца Небесного, Спаситель наш! И этим же Он закончил Свою прощальную беседу с учениками. В заключительной Своей молитве к Отцу Он просил: Отче! хощу (хочу), да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною! Да видят славу Мою, юже дал еси Мне! (Ин. 17:24). А молился Он не об одних лишь апостолах, но о всех верующих: Не о сих же молю токмо, но и о верующих, словесе их ради, в Мя (ст. 20). Да вси едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут! Да и мир веру имет, яко Ты Мя послал еси! (21 ст.).

Итак, Господь вознесся от нас на небо, чтобы приготовить каждому из праведных и благочестивых людей место на небеси. А также и нам, грешным, если обратимся и покаемся от всего сердца. Там, где уготовано место апостолу Петру, отрекшемуся от Господа и горько о том после плакавшему; где обещано и даровано Царствие Божие разбойнику; где – жене-блуднице, плакавшей у ног Господа, где – блудному сыну, где – мытарю, там и нам будет место! Только поплачем горько о грехах своих, исповедуемся в них и получим разрешение.

Покаемся и спасемся!

Вот почему ученики «возвратились» с горы Елеонской «с радостию великой». Возрадуемся ныне и мы! Восплещем духовно! Да и Духа Святого сподобимся получить в грядущий праздник Пресвятой Троицы. Аминь.

И возвратились с великой радостью. (Лк. 24:52).

Некоторые думали, что апостолы возвратились с горы Елеонской по вознесении Господа со скорбью, оттого что они теперь лишились своего Утешителя Христа, вознесшегося от них на небо. И даже ныне печалятся, что в день отдания Пасхи – «последний раз» напоминают о Воскресшем Господе и «провожают» Его, как «ушедшего» от нас.

К такому воззрению, кажется, есть некоторые основания. Сам Господь на прощальной Тайной вечере говорил ученикам: от того, что Я сказал вам это, то есть что теперь иду к Пославшему Меня, печалью исполнилось сердце ваше (Ин. 16:5–6). И в другой раз Он сказал о том же: Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете… вы печальны будете (ст. 20).

Но тогда же Христос прибавил и другое, утешительное: но печаль ваша в радость будет (ст. 20). Вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас (ст. 22).

Вскоре вы не увидите Меня; и опять вскоре увидите, ибо Я иду ко Отцу (ст. 16).

Здесь Господь предупреждал Своих учеников о Своей смерти и последующем воскресении. И действительно, они, узревая Его по воскресении, радовались так, что от радости еще не верили и дивились (Лк. 24:41). И это – так понятно!

И несомненно, ученики радовались всегда, когда видели Воскресшего Господа, являвшегося им в течение сорока дней до вознесения (Деян. 1:3).

Но Христос обещал еще другую, и большую, радость: Я умолю Отца и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами во век, Духа Истины. Не оставлю вас сиротами; приду к вам (Ин. 14:16–18). Если бы вы истинно любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду ко Отцу (ст. 28). Я истинно говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо если Я не пойду, Утешитель, Дух Святый, не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам (Ин. 16:7).

И если Господь Христос Себя считал Утешителем учеников, – что и было, – то и Духа наименовал таким же именем «Утешителя», Которого обещал послать «от Отца» вместо Себя (Ин. 15:26). Поэтому никак не должно было печалиться ученикам!

Если же они бы печалились, то этим высказали бы свое неверие Его словам, и это было бы «человеческим» отношением их ко Христу. А Господь еще Марии Магдалине сказал при явлении ей: не прикасайся ко Мне (Ин. 20:17), то есть по-человечески: вероятно, она хотела броситься к ногам Его. Иное обещание, – не телесное, а Божественное, – обещал Господь: вот Я еще не восшел ко Отцу Моему, а теперь восхожу (ст. 17). И тогда, кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его Сам (Ин. 14:21)… и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (ст. 23).

Так к необычайной, «совершенной» радости готовил Господь Своих учеников: радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна (Ин. 15:11).

А что говорил Господь, то на самом деле должно быть. Ни одна йота, или ни одна черта не останется, пока не исполнится все (Мф. 6:18), Им изреченное.

Поэтому нужно было ожидать, что это сбылось на учениках, когда Господь возносился и после вознесения Его: они должны были радоваться.

Так и поет Церковь в тропаре на праздник: Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником обетованием Святаго Духа, извещенным (обнадеженный) им бывшим благословением. Потому – они и возвратились «с великою радостью» в Иерусалим, в ожидании обещанного Святого Духа.

И как им, – а за ними и нам, – не радоваться?!

Радоваться, и чрезмерно радоваться, подобает одному тому, что Сам Господь, СЫН БОЖИЙ, сошел от Отца, а теперь Он к Отцу возносится, ради нашего спасения!

Радоваться должно, что мы теперь имеем в Нем своего Ходатая за нас, пред Отцем… Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира (1Ин. 2:1–2); Он – Посредник между Богом и человеками – Человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех (1Тим. 2:5–6).

Радоваться должно, что, при вознесении Своем, Он сказал ученикам, а чрез них всем нам: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 26:20). С нами – БОГ (Мф. 1:23)!

Радоваться подобает, что мы – крещены, «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» и сим введены в Царство Пресвятой Троицы чрез Духа Святого, соединившего нас со Христом, как ветвь с лозой (Ин. 15:1–2).

Радуемся тому, что мы с вами пребываем в Церкви Христовой, православной, которая пребывает, по словам преподобного Серафима, «в полноте благодати» Святого Духа!

Радуемся тому, что мы можем исповедовать грехи свои во имя Искупителя нашего перед священниками – преемниками апостолов, которым Спаситель по воскресении Своем дал власть «отпущать грехи»: имже отпустите, отпустятся им, имже держите, держится (Ин. 20:23)^{*****************************}.

Радуемся тому, что Он, возносясь, «благословил» учеников, «подняв руки Свои», и в это время возносился, все продолжая благословлять (Лк. 24:50–51). И если вы, дорогие братья и сестры, стремитесь получить наше благословение, то подумайте: каково же было благословение Христа Бога! Как оно радостно им было! Непостижимо радостно!

Радуемся святому причащению, которое оставил нам Господь вместо Своего присутствия, сказавший: Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в Нем (Ин. 6:56).

Радуйтесь и вы, брачные, что благословляет вас Господь, Сам бывший с Матерью Божией на браке в Кане Галилейской и сотворивший первое чудо Свое: претворивший воду из шести водоносов в вино (Ин. 2:11).

Радуются верующие всю жизнь свою, чего вообще не знают неверующие; а мы за все говорим: слава БОГУ!

Радуются совершенные даже скорбям своим, по слову Господа: Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать. Радуйтесь и веселитесь (Мф. 5:11–12)!

Так и апостол Петр учит нас! Как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете. А если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы, Дух Божий, почивает на вас (1Пет. 4:13–14).

Радуются даже умирающие во Христе!

Радуется христианин, ожидая будущего Царствия! Смотрите: сколько дает и всем нам радостей Спаситель наш!

Но и еще мы знаем одну радость, о которой напоминают нам ангелы после вознесения Господа, явившись апостолам: Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян. 1:11).

Они напоминают нам о Страшном суде. Но он не радостен нам, а страшит нас. Однако он, при всех радостях праздника, напоминает нам о такой радости, какой радуется Сам Бог о нас и за нас на небесах с ангелами.

Вам странными кажутся эти слова? Но послушаем их из уст Самого Господа:

Сказываю вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии… Так… бывает радость у ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся (Лк. 15:7, 10). И далее Господь говорит притчу о блудном сыне, которого с радостью встретил отец: побежав, пал ему на шею и целовал его (ст. 20); потом устроил ему пир. Отец – это Отец Небесный, Бог. Так Он радостно принимает кающихся!

Вот какую радость доставляем мы Богу своим покаянием!

И этой радости я желаю и себе, и вам!

И думаю, что она нам, грешникам, не только нужна, но и отрадна. Мы, грешные, не способны еще много радоваться. Нам свойственно более покаяние. Но и оно отрадно. И даже более, чем иное что-либо. Душа наша тоскует по покаянию. И рада, когда оно приходит. С нею приходит Дух Божий.

Поэтому иным богомольцам Великий пост и Страстная неделя «нравятся» даже более, чем Пасха. Или: небесная радость Пасхи скоро переходит в земную, а иногда и в грешную…

Да! Мы не способны еще к долгой небесной радости! Это удел уже святых! И скажу больше: покаяние нам – нужнее, чем незаслуженная радость; особенно – вначале.

Ведь для этого и приходил с неба на землю Спаситель, чтобы мы освобождались от грехов. Для этого Он в первое явление по воскресении дал апостолам власть – прощать грехи людям. Для этого Он является теперь ходатаем за нас пред Отцем Небесным. За грехи Он будет судить нас на Страшном суде.

И как Он жаждет нашего прощения за покаяние!

Порадуем же своего Спасителя и БОГА нашего борьбой с грехами, и сами порадуемся нашему покаянию. И Он даст нам за это радость во Святом Духе.

Будем «искать горнего, – говорит апостол Павел, – где Христос сидит одесную БОГА»; будем «о горнем помышлять, а не о земном; ибо… жизнь наша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь наша, тогда и мы явимся с Ним во славе» (см.: Кол. 3:1–4).

Аминь.