Глава 1. Об обязанностях к Богу

Обязанности к Богу предполагают познание Бога, или веру в Бога¹. Посему первая наша обязанность состоит в том, чтобы стараться, сколько возможно, приобрести познание о Боге:

1. Правильное, не смешанное с заблуждениями и суеверными мнениями; ибо неправильное познание нередко служило источником великих зол. Наступает время, говорил Иисус Христос Ученикам своим, когда всякой, убивающий вас будет думать, что он тем служит Богу. Так будут поступать потому, что не познали Отца, ни Меня (Ин.16:2,3). Предсказание исполнилось!

2. Основательное, дабы мы, по словам Апостола, не были подобны младенцам, увлекающимся всяким ветром учения, и предлагаемого с хитрой лестью; ибо в противном случае мы легко можем сделаться жертвой суеверия, или даже неверия; и, наконец

3. Живое и плодотворное, так чтобы мы повсюду очами веры созерцали Бога и ощущали присутствие Его в нашем сердце и чрез то удерживались от многоразличных пороков, происходящих от забвения о Боге и побуждались к исполнению Его закона.

С правильным и живым познанием о Боге, с представлением Его великих совершенств и Его к нам отношения соединяются в душе нашей различные расположения и чувствования к Богу, которые составляют Внутреннее Богопочтение, и которые мы должны питать в себе и поддерживать, – как то: 1) благоговение, 2) любовь, 3) повиновение, 4) благодарность, 5) упование на Бога и 6) преданность в Его волю.

Уверенность, что Бог есть Существо высочайшее и всесовершеннейшее, что Он есть всемогущий Творец и Вседержитель, сознание собственного нашего ничтожества и всецелой зависимости от Него, естественно исполняет нас священным трепетом или благоговением пред Ним. И Св. Писание ясно внушает нам это чувство: Царство непоколебимо приемлюще, говорит Апостол Павел, да имамы благодать, еюже служим благоугодно Богу, с благоговением и страхом (Евр. 12:28). Аще Отца называете нелицемерно судяща комуждо по делу, говорит Апостол Петр, со страхом жития вашего время жительствуйте (1Пет. 1:17).

Сие, соединяясь со всеми нашими действиями, становится крепкой опорой нашей добродетели и оружием против искушений ко греху: Страх Господень, говорит Премудрый, отреяет грехи (Сир. 1:21).

Кто имеет сие благоговение, для того все священно, что относится к Богу. Он никогда не употребляет имени Божия в каких-нибудь маловажных разговорах; никогда не нарушает клятвы, никогда не говорит легкомысленно о святейших предметах Религии; уважает все то, что происходит от Бога, все Божественные учреждения в царстве природы и благодати и в обществах человеческих. Рождается ли в нем какое-либо греховное пожелание? – Благоговейная мысль о Боге, как о Существе святейшем, которое любит одно доброе и святое, истребляет сие пожелание: Како сотворю глагол злый сей, и согрешу пред Богом? говорит Богобоязненный Иосиф, – и побеждает льстивое искушение.

Благоговение предостерегает нас от гордости и самомечтательности, потому что при представлении Божественных совершенств, при мысли об истинной святости и мудрости в Боге, все наши преимущества, все добродетели и мудрость являются нам совершенно ничтожными: Когда взираю на небеса Твои, восклицает Псалмопевец, дело Твоих перстов, на луну и звезды, которыя Ты поставил; то что есть человек, что ты помнишь его! (Пс.8:5)

Истинное благоговение пред Богом не только согласно с любовью к Нему, но и составляет существенную и необходимую принадлежность оной. Ибо истинная любовь сообразуется всегда с совершенствами того, к кому она обращена. В Боге сии совершенства бесконечно велики, и человек во всем чувствует себя зависящим от Него; а потому при всей искренней любви к Богу он не может позволить себе той близости, которая обыкновенно соединяется с любовью к равным нам: он забыл бы свои отношения к Богу, если бы с любовью к Нему не соединялось в душе Его чувство глубочайшего благоговения.

Благоговение пред Богом, какое Христианин должен питать в душе своей, не есть мучительный страх, каковой чувствует раб к своему строгому и своекорыстному господину, и который никак несовместен с любовью (1Ин. 4:18); но страх сыновний, по которому Христианин боится нарушить волю Божию не из опасения наказания, но из любви к небесному Отцу и из живого представления Его святости, и который посему, будучи видоизменением любви, служит источником веселия и радости: Страх Господень, говорит Премудрый, возвеселит сердце и даст веселие и радость и долгоденствие (Сир. 1:12).

Впрочем, само собой разумеется, что благоговение пред Богом в настоящем нашем состоянии не может быть совершенно свободно от страха, или того чувства, которое пробуждается при мысли о беспредельном могуществе, с каким Бог может, и о правосудии, по которому должен наказывать грехи. Человек, обладаемый страстями, не может не приходить всякий раз в страх и трепет при живом сознании своего отношения к Богу. Но сей страх пробуждается по временам и в самых добродетельных людях (как это видно в жизнеописании Святых), частью от того, что сознание своего недостоинства не истребляется в душе и самых лучших из людей, и при мысли о Святейшем и Правосуднейшем естественно исполняет их некоторым трепетом; частью от того, что бывают иногда такие ужасные явления в природе и происшествия в Истории, которые невольно рождают страх и в сердце того, кто любит Бога. И сей страх может служить благодетельным средством к предохранению нас от всего злого; не надобно только, чтобы он служил главной побудительной причиной исполнения наших обязанностей. Христианин должен стараться достигать такого совершенства, чтобы все добрые дела его проистекали из любви Богу.

Представление Божественных совершенств, возбуждающее в нас удивление и благоговение, возбуждает вместе и величайшее услаждение в Боге, как высочайшем благе, или искреннейшую любовь к Богу, как к Существу, вседостойнейшему любви. Ибо, с изумлением созерцая величественные дела Его и преимущественно великое дело искупления, мы чувствуем вместе восхищение, усматривая в них бесконечную мудрость и всеобъемлющую любовь. Мысль и чувствование, что жизнь и судьба наша находится во власти сего премудрого и всеблагого Владыки, от которого мы можем ожидать всегда одного только добра, рождает в благочестивом сердце самые радостные ощущения и вместе желание сделаться достойным любви всеблагого Отца и Господа. Св. Писание внушает нам любовь к Богу, как самое главное в Религии: Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею. Сия есть первая и большая заповедь (Втор. 6:5. Мф. 22:37–38).

И когда Иисус Христос представляет нам в Боге Отца, Отца чадолюбивейшего, в ближайшем к нам отношении (Мф. 5:45,48; 6:9. Лк. 11:13; 15:11–32), то чрез сие Он хочет возбудить и утвердить в сердцах наших ту сыновнюю любовь, которая всегда и везде воспоминает об Отце, спокойно и весело исполняет свои обязанности, и в благоволении Отца находит достаточную награду за все труды свои. На сей-то сыновней любви должна быть основана истинная добродетель; без нее всякое исполнение закона будет лицемерие или раболепство – тяжкий мучительный труд, тогда как проникнутому сей любовью оно доставляет величайшее удовольствие (Пс. 118:11,47,48). Он огорчается только тем, что по своей ограниченности и слабости, по различным препятствиям, при всей своей ревности, не может так ненарушимо исполнять воли Божией, как хотел бы.

Истинная любовь к Богу выражается чрез расположение ко всему истинному и доброму, чрез отвращение от всего несправедливого и порочного, и чрез деятельную любовь к ближним: Аще кто речет, говорит Апостол Иоанн, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть (1Ин.4:20).

Истинная любовь к Богу есть высочайшее блаженство человека. Кто стяжал ее, тот стяжал то благо, которое полагает предел всем человеческим желаниям: Что ми есть на небеси, восклицает Псалмопевец, проникнутый сей любовью, и от Тебе что восхотех на земли? Изчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя, Боже во век!

Кого мы любим, того желания или повеления охотно исполняем: Аще кто любит Мя, говорит Иисус Христос, слово Мое соблюдет (Ин. 13:23). Посему истинная любовь к Богу должна быть неразлучна с повиновением Ему, или с сердечной готовностью соображать нашу волю с Его волей, Его законами. Где нет сего, там не может быть и любви к Богу: Сия бо есть любы Божия, говорит Ап. Иоанн, да заповеди Его соблюдаем (1Ин. 5:3).

Истинное повиновение Богу должно быть 1) охотное, происходящее не из страха наказания, но из любви к Богу и уважения святых законов Его, 2) полное, относящееся не к некоторым только заповедям, но объемлющее весь закон; ибо, по учению Апостола Иакова, согрешивший в одном чем-нибудь, становится виновным во всем, как преступник Закона (Иак. 2:10,11), и, наконец, 3) постоянное, которое мы, взирая на Божественного нашего Учителя, бывшего послушным небесному Отцу своему даже до смерти крестной, должны оказывать, не взирая ни на какие обстоятельства (Деян. 4:19).

Повиновение Богу тем с большей готовностью должны мы оказывать, что 1) оно для Бога приятнее всякой жертвы (1Цар. 15:22) и 2) что законы Его, как законы премудрого и всеблагого Владыки не иные какие могут быть, как самые премудрые и для нас благодетельные: Закон свят, говорит Апостол, и заповедь свята и праведна и блага (Рим. 7:12). Благ мне закон уст Твоих, восклицает Псалмопевец, паче тысящь злата и сребра (Пс. 118:72). В благодетельности сих законов мы удостоверяемся и собственным опытом, потому что и слабое исполнение оных доставляет спокойствие, радость и крепость нашему духу, – и бывают минуты, когда мы чувствуем и сознаем, что и здесь на земле, при всех превратностях и непостоянстве земного счастья, при всех возмущениях во внешнем мире, мы наслаждались бы постоянным блаженством, если бы только старались во всем руководствоваться законами Божиими.

Размышление о бесчисленных благодеяниях, ежедневно получаемых нами от всещедрой десницы Вышнего, о высоком нашем назначении и о тех великих средствах, которые Он даровал нам для достижения оного, возбуждает в нашем сердце чувство благодарности к небесному Благодетелю, которое тем более возрастает, чем яснее мы представляем себе Его бесконечное величие и собственное наше ничтожество и недостоинство пред Ним.

Мы питаем в себе это чувство, когда со всей внимательностью размышляем о многоразличных благодеяниях Божиих; сознаем в глубине сердца, что все истинно-доброе происходит только свыше – от Него; дорого ценим каждое благо, которым наслаждаемся; смотрим на него, как на доказательство Его отеческого благоволения и любви к нам, и в чувстве удовольствия и радости возвышаем к Нему сердце и руки, взывая с Псалмопевцем: Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его! Благослови, душе моя, Господа и не забывай всех воздаяний Его! (Пс.102).

Истинная благодарность к Богу состоит не в одном живом чувстве, но должна быть деятельная, – должна побуждать нас доказывать на самом деле то, как много чувствуем мы любовь и благость Божию в Его дарах. Конечно, ни один человек не может воздать Богу что-либо за Его благодеяния: но если и земные благодетели нередко за все свои благодеяния ничего не требуют от нас и находят удовольствие в том, когда мы должным образом ценим и употребляем благодеяния их; тем паче для небесного Благодетеля достодолжное уважение и употребление даров Его составляет самую приятнейшую жертву благодарности. Поэтому мы приносим Богу искреннюю и деятельную благодарность, когда стараемся познавать Его намерения в ниспослании даров Его, употреблять их сообразно с оными и таким образом быть верными рабами в великом доме небесного Владыки, – когда:

а) Полученные от Него способности и силы стараемся образовать и усовершенствовать, дабы сделаться чрез то полезными членами общества;

б) Когда Его благостью побуждаемся к исправлению нашей жизни, – как это внушает нам Апостол в следующих словах: Или о богатстве благости Его (Божией) и кротости и долготерпении нерадиши, не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет? (Рим. 2:4) и

в) Когда, не имея возможности непосредственно воздать Ему что-либо за Его благодеяния, употребляем их на то, чтобы, так сказать, обрадовать Его в лице нуждающихся и бедствующих детей Его и наших братьев. Он не имеет нужды в наших приношениях; но что сотвористе единому братий Моих меньших, говорит Иисус Христос, Мне сотвористе (Мф. 25:40). Следственно каждый несчастный, умоляющий нас о помощи, представляет нам прекрасный случай засвидетельствовать деятельную нашу благодарность небесному Благодетелю.

Чувство благодарности есть самое естественное, и потому неблагодарность считалась постыднейшим пороком и у самых язычников, и следственно тем паче мы Христиане должны остерегаться оной. И Евангелие сохранило нам пример неблагодарности к Богу в десяти прокаженных, получивших исцеление от Иисуса Христа, из которых один только принес благодарение за полученное благодеяние, конечно для того, чтобы этим примером предостеречь нас от подобной неблагодарности, – каковое предостережение особенно нужно для тех, которые, от самого рождения находясь в счастливых обстоятельствах, привыкают смотреть на благодеяния Божии, как на дело обыкновенное.

Св. Писание научает нас и на самые несчастия, встречающиеся с нами на пути жизни, смотреть, как на действия любви и благости Божией: Егоже бо любит Господь, наказует (Евр. 12:6), поэтому мы должны с благодарностью принимать от Бога все, что Он ниспосылает нам: О всем благодарите, говорит Апостол, сия бо есть воля Божия о Христе Иисуси в вас (1Фес. 5:18)

Кто повсюду усматривает десницу Вышнего и чувствует бесчисленные благодеяния Божии, тот и на будущее смотрит спокойно, ожидая от него всегда лучшего, – тот уповает на Бога. Будучи уверен, что под правлением Божиим никакое истинное зло не может постигнуть его, он спокойно наслаждается настоящим (Пс. 4:9), с весёлым духом приступает к своим занятиям, смело идет навстречу неизвестному будущему (Пс. 22:4); в опасностях не унывает, в несчастии не отчаивается, но с крепкой молитвой обращается к Богу-помощнику, ожидая от Него всегда и везде лучшего, и повторяя в сердце своем слова Псалмопевца: Вскую прискорбна еси, душе моя, и Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко² исповиемся Ему, спасение лица моего и Бог мой (Пс. 41:12).

Такое расположение духа происходит от уверенности, что Всеблагий, Всеведущий и Всемогущий правит миром: Всеблагий хочет, чтобы мы были счастливы; Всевеидущий знает, в чем состоит истинное счастье наше; Всемогущий может даровать нам его. И чего не может и не должен надеяться от Бога Христианин, который в себе самом имеет непререкаемое доказательство всемогущей и премудрой Его благости: Иже своего Сына не пощади, говорит Апостол, но за нас всех предал есть Его; како убо не и с Ним вся нам дарствует (Рим. 8:32).

Св. Писание внушает нам упование на Бога, как 1) ясными словами: Уповай на Господа, и твори благостыню (Пс. 36). Уповайте на Него весь сонм людей; излияйте пред Ним сердца ваша, яко Бог помощник наш (Пс. 61:9). Боящиися Господа, веруйте Ему, и не имать отпасти мзда ваша; пождите милости Его, и не уклонитеся, да не падете. Воззрите на древния роды и видите: Кто верова Господеви, и постыдися? или кто пребысть в страси Его, и оставися? или кто призва Его, и презри и? (Сир. 2:6–12); так 2) и тем, что изображает нам Бога в отношении к нам Отцем чадолюбивейшим, всесильным покровителем и помощником всех призывающих Его, и представляет нам многие примеры Его отеческого попечения.

С истинным упованием на Бога несовместно упование на свою мудрость, богатство и также на людей; ибо так говорит Писание: Уповай всем сердцем на Бога, о своей же премудрости не возносись (Притч. 3:5). Богатым в нынешнем веце запрещай не высокомудрствовати, ниже уповати на богатство погибающее, но на Бога жива (1Тим. 6:17); Не надейтеся на князи и на сыны человеческие, в них же несть спасения: изыдет дух его (человека) и возвратится (человек) в землю свою; в той день погибнут вся помышления его (Пс. 145:3,4).

Впрочем, упование на Бога должно быть разумное. Ожидая от Бога всего лучшего, мы со своей стороны должны употреблять все силы и средства, дарованные нам для приобретения оного, и что можем сделать собственными силами и при помощи других, того не должны ожидать от Него каким-нибудь чудесным образом: такое ожидание было бы совершенно противно Божественным намерениям в даровании нам многоразличных способностей и сил.

Преданность в волю Божию или успокоение в Боге есть такое возвышенное, блаженное состояние духа, в котором Христианин на все происшествия своей жизни смотрит довольным оком в той сердечной, непоколебимой уверенности, что все в зависит от Бога, без воли которого и волос с головы нашей не пропадет (Лк. 21:18), и что все пути, по которым Он ведет нас, при всей непостижимости и мрачности их, святы и благодетельны для нас. Такую преданность в волю Божию мы видим в Св. Деве Марии, когда Она на благовестие Архангела о рождении от Нее Искупителя мира, непостижимом для самых горних умов, ответствует со всей покорностью духа: Се раба Господня, буде мне по глаголу твоему! Также в Иове, когда он во дни отяготевших над ним бедствий благословляет Бога, так располагавшего его судьбой: Господь даде, Господь – отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно во веки (Иов.1:21); и наипаче в Аврааме, приносящем на жертву Исаака – сына единородного, сына обетования.

Преданность в волю Божию не есть совершенная нечувствительность или бесстрастие. Бог не требует от нас того, что превыше нас или что несообразно с нашей природой. Скорбь, которую причиняют нам несчастия, столько же естественна, как и желание освободиться от нее. Непозволительно Христианину только роптать на свои несчастия и предаваться преобладанию скорби, но должно стараться умерять и побеждать ее. Сам Божественный Ходатай наш, во днех плоти своея, пред наступлением страданий скорбел и тужил, и так сильно, что несколько раз повергался пред Отцом своим, и с воплем крепким и со слезами взывал к Нему: Отче мой! Аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия! Невзирая на то, преданность Его в волю Божию была беспредельная: Обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты – были последние слова Его молитвы. Следственно, преданность в волю Божию есть не нечувствительность к несчастиям, но поведение, сообразное с той уверенностью, что воля Божия и тогда есть самая наилучшая и благодетельнейшая для нас, когда она и не нравится нам и непостижима для нас. Следственно, тот предает себя в волю Божию, кто, по примеру Божественного своего Учителя и Господа, при всех обстоятельствах жизни, при всей скорби и слезах, готов бывает сказать пред Богом: Отец небесный! Да будет воля Твоя! и со всевозможным спокойствием духа и терпением переносит свои несчастия, зная, что они на пути к вечной жизни, пути нравственного усовершенствования необходимы, и что поэтому самые возлюбленнейшие Божии нередко были самые несчастнейшие в мире (Евр. 11.36–38).

Иисус Христос, как своим примером, так и учением внушает нам таковую преданность в волю Отца небесного: Взгляните на птиц небесных, говорит Он, они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш небесный питает их. Не гораздо ли вы лучше их? Посмотрите на полевыя лилии. Соломон во всей славе своей так не одевался, как всякая из них. Если же полевую траву, которая сегодня растет, а завтра брошена будет в печь, Бог так одевает: то кольми паче вас, маловеры? – Не заботьтесь же, говоря, что нам есть, что пить, во что одеваться? Ибо знает Отец ваш небесный, что вы во всем том имеете нужду (Мф. 6:26–32). То же самое внушает Апостол Петр, когда говорит: Все заботы ваши возлагайте на Него; ибо Он печется о вас (1Пет. 5:7).

Но при сем должно остерегаться того, чтобы вместо истинной преданности в волю Божию, внушаемой нам и примером, и ясным учением нашего Господа, не остановиться на слепой преданности, или таком образе мышления, по которому на все случающееся смотреть, как на неизбежную судьбу, от Бога определенную, потому безусловно покоряются оному, не предпринимая никаких средств к отвращению вреда и бедствий. Таковая преданность в волю Божию неразумна, потому что предполагает неправильное понятие о воле Божьей и ходе вещей; чрезвычайно вредна, ибо удерживает от исследования естественных причин, и благоприятствует всякого рода невежеству: в величайших опасностях делает человека недеятельным и беспечным, и чрез то причиняет много зла, как ему, так чрез него и другим, – и, наконец, постыдна для Христианина, который должен отличаться рассудительностью, свободной, сообразной с обязанностями, деятельностью и сыновними чувствованиями к Богу.

Человек есть существо духовное и вместе телесное; поэтому и Богопочтение духовное, внутреннее должно быть соединено с внешним, состоящим в словах, в некоторых внешних действиях и обрядах, в которых внутреннее Богопочтение выражается, и которые вместе споспешествуют ему. – Ибо 1) Как все другие живые и сильные чувствования, так и чувствования благочестивые, по тесной связи души с телом, не могут не выражаться во внешности: От избытка сердца, говорит Иисус Христос, глаголют уста (Лк.6:49). 2) Вся природа, всякое творение свойственным себе образом славит Творца; поэтому и мы, как существа духовные и вместе телесные, поклоняясь Богу духом, должны славить Его и телом нашим, украшенным дарами Его благости: Прославите Бога, говорит Апостол, в телесех ваших и в душах ваших (1Кор. 6:20). Наконец, 3) По естественной слабости и лености заниматься размышлениями о предметах духовных и тем пробуждать в себе благочестивые чувствования, мы имеем нужду в некоторых обрядах, которыми благочестивые размышления и чувствования возбуждаются, поддерживаются и умножаются.

Те не имеют понятия об истинном Богопочтении, которые довольствуются одними только наружными действиями его, не заботясь о внутреннем; но равно заблуждаются и не обращают должного внимания на природу человеческую и те, которые внешнее Богопочтение считают излишним, или нужным только для одного простого народа, не привыкшего углубляться в самого себя и руководствующегося, большей частью, видимым и чувственным. – Человек всегда остаётся человеком. На какой бы высокой степени умственного и нравственного образования он ни находился, тесная связь души с телом, по которой внутреннее выражается во внешнем, никогда не прекращается. Непререкаемое доказательство на то мы имеем в Иисусе Христе, который был духовен в самой высочайшей степени и однако ж свою молитву, свои чувствования выражал пред Отцом своим и словами, и благоговейными движениями тела, как то возведением очей на небо и преклонением колен и лица на землю (Ин.17:1; Лк.22:41; Мф.26:39).

Выражение благочестивых наших чувствований к Богу в словах и внешних действиях называется вообще молитвой. Три рода молитвословия составляют обыкновенно внешнее Богослужение: Молитва в теснейшем смысле сего слова, или прошение, благодарение и славословие.

Молитва есть благочестивое слово наше к Богу, в котором мы выражаем пред Ним наши желания или просим у Него духовных и телесных благ.

Бог знает наши желания и потребности и без нашего объявления о том; и без нашего прошения дарует нам по своей благости все нужное и полезное дли нас: невзирая на то, мы должны, как дети пред Отцом, открывать пред Ним все наши желания и нужды, призывать Его во дни скорби и умолять об утешении и помощи, – словом: молиться. Ибо 1) это заповедал нам Иисус Христос: Просите, и дастся вам; молитесь, да не впадете в искушение, – и сию заповедь подтвердил Божественным своим примером. 2) Молитва имеет самые благотворные действия на нас. Во время усердной молитвы дух наш, сей узник плоти, отрешается от всего земного и чувственного, возвышается и приближается к Богу, делается способнее к принятию различных даров Его благости, просветляется, возвышается над всеми превратностями жизни и успокаивается в Боге, как дитя на лоне матери. Молитвой Моисей приготовил себя к достойному принятию Божественных наставлений; в молитве Даниил испросил у Бога откровение о сновидении Навуходоносора; во время молитвы лицо Иисуса Христа просветилось, как солнце; во время молитвы апостола Павла и Силы двери темницы отверзлись, и спали с них оковы; в молитве находили успокоение и подкрепление все святые Божии человеки; молитвой приготовляли себя на великие подвиги добродетели, соединенные с великими пожертвованиями. И сколь многие гораздо усерднее и совестнее исполняли бы обязанности своего звания, если бы не изгоняли из семейств своих молитвы, с которой вместе удаляются часто порядок и охота к трудам.

«Во время усердной молитвы, возносящей дух и сердце наше к Богу», – говорит один благочестивый Муж, «мы, подобно Моисею на горе, получаем от Него скрижали закона и с ними возвращаемся к обыкновенной нашей жизни и деятельности». Итак, блажен, кто так часто молится, что жизнь его может быть названа как бы продолжающейся молитвой!

Чтобы молитва наша всегда была угодна Богу и благодетельна для нас, для сего не нужно заботиться о том, чтобы выразить ее красноречиво; каждый свободно, нимало не стесняясь словами, может выражать пред Богом свои желания и нужды свойственным себе образом. Надобно только, чтобы всякая молитва наша была сообразна с духом молитвы Господней, которая есть образец для всех молитв Христианских, и которая внушает нам, чтобы мы:

1) приступали к Богу, как дети к Отцу, со всей детской любовью и простосердечием, с несомненной надеждой на Его благость и совершенной уверенностью в Его всемогуществе, – и притом не иначе, как примирившись со всеми нашими ближними;

2) чтобы совершали молитву нашу с глубоким благоговением пред Богом, памятуя неприступное Его величие и собственное наше ничтожество;

3) чтобы просили у Бога преимущественно благ небесных, духовных, которые одни только суть блага истинные и для нас необходимые; телесных же благ просили бы не более, как сколько нужно для поддержания и сохранения нашей жизни, потому что недостаток телесных благ нередко бывает полезнее для нас, нежели обилие их;

4) чтобы всего того, чего просим себе, просили и всем нашим ближним, не исключая и самых врагов, и, наконец

5) чтобы исполнение наших прошений предоставляли воле Отца небесного, который лучше нас знает, что и когда для нас полезнее: Да будет воля Твоя!

Кроме молитвы Господней, Св. Церковь предлагает сынам своим для молитвенных упражнений составленные ею на разные случаи молитвы, – и добрые сыны с чувством благодарности к матерним попечениям ее должны пользоваться ими.

Усердная молитва никогда не бывает без успеха, хотя и не всегда исполняется наше желание, которое мы открываем пред Богом в молитве, потому что не всегда бывает разумно. Если не случается по нашей воле, то случается по воле Божией, которая лучше нашей, и которой мы безусловно предаем себя. Если усердно молящийся страдалец не получает избавления от своих страданий, то получает силы и крепость к мужественному и благодушному перенесению их. Чаша страданий не миновала Божественного Страдальца при всей пламенной молитве Его об отменении оной; и однако ж молитва Его была услышана (Евр. 5:7). Ангел послан был с неба для Его подкрепления, – и ужасы смерти, предстоящей Ему, исчезли!

Обыкновенную принадлежность молитвословия составляют поклонение и некоторые другие телесные действия (возведение очей и воздевание рук к небу, коленопреклонение и проч.), с которыми соединяется также и крестное изображение. Различные телесные действия при сем должны определяться различными степенями благочестивых чувствований. Впрочем, должно заметить, что как внутренние молитвенные чувствования побуждают нас и ко внешним сильным выражениям их, так и наоборот внешние сильные выражения – коленопреклонение и земные поклоны – сообщают молитвенным чувствованиям нашим большую силу и живость. Крестное изображение, которое ведет начало свое от самых первых времен Христианских, выражает здесь ту мысль, что мы воссылаем молитвы наши к Богу в надежде на Божественного Ходатая нашего, на кресте совершившего Великое Таинство Искупления и заповедавшего нам молиться во имя Его и с верой в Него (Ин.16:23,26). А чтобы во время молитвы и самое телесное воззрение занято было предметами священными и чрез то содействовало молитвенным чувствованиям, для сего Православная Церковь научает нас молиться пред святыми Иконами.

Славословие Богу есть выражение благоговейного удивления, рождающегося при представлении высочайших Его совершенств и созерцании Его величественных дел – творения, провидения и искупления.

Всевышний, конечно, не имеет нужды в нашей хвале. Да и что значит самое красноречивое славословие наше пред величеством славы Его, как не слабое, детское лепетание? Невзирая на то, мы должны славословить Его:

1) Потому, что Он есть Существо, вседостойнейшее нашего славословия, и что славословие есть естественное выражение наших чувствований, рождающихся при представлении Его высочайших совершенств и созерцании величественных дел. Кто может размышлять о непостижимом величии Существа Божия, о Его всеобъемлющем ведении, беспредельном могуществе, высочайшей премудрости, неизреченной благости, правосудии и святости, о Его вечной неизменяемости, – и не чувствовать в душе сильного побуждения к Его славословию? Кто, углубившись в размышление о Божественном всеведении, не воскликнет с Псалмопевцем от полноты чувствований: Чудно для меня видение Твое; высоко, не постигаю я его! – и обратим ли взор наш на величественные дела творения? – Здесь все побуждает нас к славословию Его; здесь и небеса, и земля неумолчно проповедуют славу Его; здесь и в самом малейшем насекомом Он является столько же велик и славен, как и в необъятных солнцах, вращающихся в неизмеримом пространстве небес, – кратко: здесь вся природа является величественным храмом Его велелепия и славы. И может ли человек с испытующим взором и чистым сердцем в сем храме неумолкающего славословия, среди бесчисленных чудес, оставаться безмолвным созерцателем и не воскликнуть в священном изумлении и трепете с Псалмопевцем: Дивна дела Твоя, Господи!. Далее – если мы размыслим о Его святом провидении о нас, о тех часто сокровенных, но всегда благодетельных путях, по которым Он ведет каждого к назначенной цели, не стесняя его свободы, и нередко спасает грешника, стоявшего уже на краю пропасти; особенно же если мы живо представляем себе то великое дело искупления, которое Бог совершил чрез Единородного Сына своего: о! тогда каждый невольно воскликнет с Апостолом: О глубина богатства и премудрости и разума Божия! (Рим. 11:55)

2) Потому, что славословие Богу есть такое блаженное занятие, которое доставляет чистое удовольствие нашему духу, – ибо сладостно петь Бога, говорит Псалмопевец (Пс. 146:1), и которое имеет благотворное действие на наше улучшение. Ибо, прославляя высочайшие совершенства Его, мы чрез то питаем и усиливаем в себе чувство смирения и благоговения пред Ним и вместе расположение ко всему истинному, святому, Божественному; прославляя величественные дела Его – дела всемогущества, премудрости и благости, питаем и усиливаем чрез то нашу любовь к Нему и нашу надежду на Него.

3) И, наконец, потому, что Св. Писание неоднократно внушает нам славословие Богу как а) ясными словами: Исповедайтеся Господеви (славьте Господа) (Пс.106:1); Хвалите Господа, яко благ Господь, пойте имени Его, яко добро (Пс.134:3); Единодушно, едиными усты славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа (Рим. 15:6); так б) и тем, что представляет нам многие примеры славословия Богу и святых человеков, и святых Ангелов (Лк. 2:14); и самого Иисуса Христа (Лк. 10:21). На этом основании Св. Церковь, прославляя всегда Бога в священных песнопениях, молит Его, чтобы Он даровал всем нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Его, Отца и Сына и Св. Духа.

К внешнему Богопочтению относится также 1) Исповедание Бога и 2) Клятва, к которым Христианин обязывается только в некоторых особенных случаях.

Исповедание Бога⁴ – одна из важнейших обязанностей Христианина, есть такое свидетельство нашей веры в Бога и наших чувствований к Нему, к которому мы вынуждаемся обстоятельствами, и которое бывает сопряжено с опасностью жизни. К сему исповеданию обязывает нас 1) сам Иисус Христос, когда говорит: Всяк, иже исповесть Мя пред человеки, исповем Его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех (Мф. 10:32,55); 2) пример Апостолов и Мучеников, которых никакие прещения и угрозы, мучения несильны были удержать от сего исповедания, и которые, проливши кровь свою за имя Христово, содействовали чрез то утверждению и распространению Христианства; и 3) благоговейная любовь к исповедуемой нами Вере, – любовь, которая преимущественно познается и доказывается в несчастиях.

Впрочем, ревность к исповеданию Веры должна быть управляема благоразумием. Когда нет никакого понуждения к исповеданию, за которое неминуемо предлежит смерть, и вместе никакой нет надежды содействовать чрез него утверждению и распространению Веры, в таком случае Христианин, без нарушения своей обязанности к Вере, может удержаться от ее исповедания. Сам Иисус Христос неоднократно укрывался от ожесточенных против Него Иудеев, и Апостолам своим заповедал: Когда будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мф. 10:23).

Вообще же Христианин должен вести себя так, чтобы из угождения людям не скрывать намеренно своего усердия к Вере; ибо это совершенно противно благоговейной любви к Богу. Кто из человекоугодия способен принимать на себя вид совершенной холодности и неуважения к Вере, тот недостоин называться человеком, потому что забывается до того, что стыдится высочайшего достоинства и отличия человеческой природы – Религии. Иже аще постыдится Мене и Моих словес, говорит Иисус Христос, сего Сын человеческий постыдится, егда приидет во славе своей (Лк. 9:26).

Под именем клятвы разумеется утверждение, или отрицание или обещание чего-либо, с призыванием Бога во свидетеля. Поскольку клятва необходима для благоденствия общественного, и поскольку мы выражаем чрез нее наше благоговение к Богу, как всемогущему покровителю истины и карателю лжи, то посему она не может быть противна Христианству, как некоторые думают. Это подтверждается 1) тем, что сам Бог повелевает Израильтянам разрешать сомнения и споры клятвой (Исх.22:8–11; Втор. 6:15); 2) словами Апостола Павла: Люди клянутся высшим, и всякого их спора окончательное решение есть клятва. По сему и Бог, желая преимущественние показать наследникам непреложность воли своей, употребил в посредство клятву (Евр. 6:16). Впрочем, само собой разумеется, что клятва должна быть чрезвычайно редка, и в случаях только важных и необходимых. Частое употребление клятвы, и притом в случаях неважных, несовместно с истинным благоговением к Богу, Существу высочайшему, и противно заповеди Его: Не возмеши имене Господа Бога твоего всуе (Исх. 20:7).

Вообще же Христианин должен стараться постоянной честностью и правотой приобретать такую доверенность, чтобы одному слову его: да или нет – верили столько же, сколько и самой клятве.

Целование Креста и Евангелия, которое обыкновенно бывает при произношении торжественных клятв, означает то, что клянущийся, в залог верности своей клятвы, представляет самое драгоценнейшее – вечное спасение, на кресте совершившееся и возвещаемое в Евангелии, и что в случае неверности или нарушения клятвы он подвергает себя лишению оного.

Кто сколько-нибудь уважает благо общественное, утверждающееся на взаимной доверенности членов общества; кто имеет в сердце своем хотя искру благоговения к Богу и вечной жизни; для того клятвопреступление должно быть ужасно, и тот никогда не произнесет клятвы легкомысленно, не имея точных сведений о том, что он утверждает или отрицает, и не чувствуя в себе достаточных сил к исполнению того, что обещает.

Внешнее Богопочтение или Богослужение должно быть 1) частное, или домашнее и 2) общественное. Частным внешнее Богослужение называется тогда, когда каждый из нас молится дома или другом каком-либо частном месте по собственному расположению. К сему Богослужению мы непрестанно обязываемся, потому что непрестанно пользуемся различными благодеяниями Отца небесного и непрестанно имеем нужду в Его содействии и помощи. Но как, живя в теле, имеющем различные потребности, мы не можем посвящать всего нашего времени на молитвословие Богу, подобно Ангелам, непрестанно славословящим бесконечное Его величие, то по крайней мере, основываясь на примере Св. мужей (Давида, Даниила и пр.), которому постоянно следовали благочестивые предки наши, мы должны каждый день посвящать на оное некоторые определённые времена, как то: утро, прежде нежели приступаем в нашим занятиям, полдень, когда насыщаемся пищей, и вечер, когда успокаиваемся от трудов, – и вообще каждое дело должны начинать и оканчивать молитвословием, испрашивая благословения от Бога при начале и принося благодарение Ему по окончании оного, дабы таким образом мысль о Боге и чувство всецелой зависимости от Него, столько благотворные для нашей нравственности, всегда были присущи нашему духу и сердцу.

Общественным внешнее Богослужение называется тогда, когда оно совершается верующими торжественно – в совокупности, по известному чиноположению и под руководством служителей Веры. Важность сего Богослужения и обязанность к нему открывается 1) из Божественного обетования Иисуса Христа, являть свое присутствие там, где два или три собираются во имя Его (Мф. 18:19,20), и из Его завещания – совершать в Церкви Его Таинство Евхаристии (Лк. 22:19); 2) из примера Апостолов и всей первенствующей Церкви, руководствуемой ими (Деян.2:46; 20:7); 3) из увещания Апостола – не оставлять собраний Христианских, и вразумлять друг друга Псалмами, славословием и духовными песнями (Евр. 10:25; Кол. 3:18); и, наконец, 4) благотворного действия общественного Богослужения на сердца наши. Ибо где удобнее и беспрепятственнее могут пробуждаться в нас благочестивые чувствования, подавляемые в нашем сердце многоразличными заботами и суетами жизни, как не при общественном Богослужении, в котором каждое слово и действие направлено к возбуждению оных? Где сильнее можем мы чувствовать бесконечную любовь Божию к нам, и во дни уныния и скорби утверждаться в нашей надежде на Бога и на святое провидение Его, как не там, где приносится за нас великая Жертва, свидетельствующая о беспредельной благости к роду человеческому? Где живее напоминается нам та важная заповедь Иисуса Христа, что в Царстве Его должно господствовать братское единодушие и любовь, как не там, где богатый и бедный, вельможа и раб, Царь и последний Его подданный с глубоким благоговением преклоняют колена свои пред Царем царствующих и совокупно, едиными устами и единым сердцем взывают к Нему: Отче наш! и где все вообще причащаются от единаго хлеба (1Кор. 10:17)? Где живее бессмертный дух наш может чувствовать сродство свое с миром невидимым, духовным, и беспрепятственнее возноситься к Отцу духов, как не там, где все напоминает нам о небе, все побуждает нас к лучшей жизни и где мы, едиными устами славословя Бога, таинственно изображаем собой Херувимов, непрестанно славословящих непостижимое величие Его? Кто имеет чувство и совесть неиспорченные, в ком есть стремление к горнему, для того общественное Богослужение должно быть вожделенно, и тот неложно может сказать, подобно Псалмопевцу: Я рад, когда мне скажут: пойдем в дом Господень (Пс. 121:1).

Те не понимают истинного назначения общественного Богослужения, которые под предлогом, что они уже давно знают все то, чему можно было бы научиться при общественном Богослужении, почитают его излишним для себя и нужным только для людей малообразованных. Общественное Богослужение Христианское имеет целью не столько научать нас чему-нибудь новому, неизвестному нам, сколько напоминать о том, что мы знаем, но среди непрестанных забот и рассеянностей нередко забываем, напоминать о наших обязанностях, побуждать нас к ревностному исполнению их и священными песнопениями и действиями возбуждать в нас благочестивые чувствования к Богу и дружелюбные расположения к нашим ближним. А кто из нас неложно может сказать, что он не имеет в том нужды? Итак, на всех нас лежит священная обязанность посещать в известное время общественное Богослужение, и ничто, кроме болезни и только чрезвычайно важных и необходимых занятий, не терпящих отлагательства, не должно удерживать нас от того.

Тем, которые общественное Богослужение думают заменить домашней молитвой⁵, должно заметить 1) то, что строгое и усердное исполнение одной обязанности не дает нам никакого права увольнять себя от столько же строгого исполнения другой, как скоро это может быть совмещено; 2) то, что под предлогом усердной домашней молитвы увольняя себя от общественного Богослужения, они также легко впоследствии будут увольнять себя под какими-нибудь предлогами и от домашней молитвы, как это обыкновенно бывает; и, наконец, 3) то, что домашняя молитва не может иметь того спасительного, благодатного действия на нас, какое производит молитва общественная, согреваемая общим всех молящихся усердием, возвышаемая священными песнопениями и действиями и, что всего важнее, возносимая вкупе с бескровной Жертвой.

Общественное Богослужение предполагает определенное место и время.

Места, посвященные для общественного Богослужения Христианского с самых первых времен Христианства именуются Храмами Божьими, – каковое наименование приличествует им как потому, что здесь, присутствием своим наполняющий небо и землю, благоволит присутствовать особенным таинственным образом, особенной благодатью (3Цар. 9:3), так и потому, что сюда Христиане собираются точно, как в дом Божий, единственно для славословия Богу, для выражения пред Ним своих чувствований. А это самое внушает нам 1) чтобы мы вступали в сии священные места и пребывали в них с особенным благоговением, которое соответствовало бы понятию о величии Бога, коему мы покланяемся в них, и вместе было бы назидательно для наших ближних; 2) чтобы старались, по возможности, доставлять им такое великолепие, которое способно было бы внушать каждому, вступающему в них, невольное благоговение и трепет, истреблять в нем земные чувствования и поселять чувствования высокие, небесные: «Храмы», – говорит один благочестивый Писатель, «должны быть возвышенны так, чтобы и чертоги, равно как и хижины лежали, так сказать, у ног их».

Обыкновенное время, определённое для общественного Богослужения Христианского, есть День Воскресный, ознаменованный самым важнейшим для нас событием, на коем основывается вся наша вера и надежда (1Кор. 15:16), воскресением Иисуса Христа. Сей день исключительно должен быть посвящён нами на дела благочестия, на размышление о бесконечной любви Божией, явленной нам в ниспослании Искупителя, о высоком нашем назначении и будущей вечной жизни; на воспоминание о бесконечно великих заслугах нашего Господа и о Его Божественных нам завещаниях и обетованиях, на возбуждение в нашем сердце благочестивых расположений и чувствований. Все прочие занятия обыкновенной жизни, привязывающие нас к земле и препятствующие свободному стремлению нашего духа к горнему, должны быть прекращены. – Настроив дух свой благочестивыми размышлениями, каждый из нас для совокупного Богослужения должен приходить в Церковь, которая для Христианина есть преддверие блаженного неба; уделять часть из своих приобретений бедным и тем приобретать ce6е сокровище на небесах, заниматься друг с другом благочестивыми разговорами или чтением Св. Писания и других душеполезных книг, и побуждать друг друга к лучшей жизни, – кратко: в сей день Христианин должен вести себя так, чтобы все поступки и действия его ясно показывали, что земля для него есть только место странствования, и что он носит в своём сердце обетование и надежду другого несравненно лучшего и блаженнейшего мира.

Примечание. Как в Ветхозаветной Церкви под именем Субботы разумелись и другие дни, установленные для празднования или для поста, как например, Праздник Пасхи, день очищения; так и в Христианской Церкви должно наблюдать, кроме Воскресного дня, и другие во славу Божию и в честь Пресвятой Богородицы и прочих Святых установленные Праздники, и также Посты.

Наблюдая внешнее Богопочтение, мы должны остерегаться Богопочтения неправильного, суеверного, состоящего в таких действиях, которые не имеют никакой связи с истинной нравственностью и нисколько не делают нас лучшими (Кол. 2:25). Для избежания сей погрешности, мы должны всегда помнить, что Бог есть Существо вседовольное и не требует служения рук человеческих по какой-либо нужди, но Сам дает всему жизнь и дыхание, и все, и что все заповеди, данные нам от Него, суть действия Его любви и благости к нам, имеющие целью наше улучшение, и потому, совершая Богопочтение, мы не должны думать, что мы делаем это как бы нечто нужное для Бога, или собственно служим Богу, но что по воле Божией соделываем чрез то свое и своих ближних спасение.