Книга пророка Даниила

(Daniel, book of)

Хотя первая часть Книги Даниила (Дан.1–6) состоит из описания событий в хронологическом порядке, а вторая (Дан.7–12) – из описания видений в хронологическом порядке, книга в целом отличается тематическим единством (владычество Господа над человеческой властью и Его распоряжение ею), присутствием единого главного действующего лица – Даниила, а также композиционным и изобразительным единством. Хотя некоторые образы встречаются только в этой книге, например, свирепые и разнородные по своему внешнему облику звери (Дан.7–8; см. ЧУДОВИЩА), таинственные пальцы, пишущие на стене царского дворца слова, предрекающие судьбу царя (Дан.5), или восставшие из праха мертвые, предназначенные светить звездами на небе (Дан.12), в целом такая символика была достаточно распространенной. Вместе с тем, на общепринятые в иудейском восприятии понятия Даниил наложил свою особую печать: «взвешивание на весах» он представляет не только как выражение беспристрастной справедливости, но и как активное вмешательство Бога в качестве Судьи (Дан.5:25–30; см. ВЕСЫ), как в «Илиаде» и в «Энеиде», и хотя «рог» (qeren) остается общим символом власти и средства подчинения, он приобретает также самостоятельное демоническое значение (Дан.7–8).

Книга наполнена божественными образами, а также образами людей и животных, связывающими воедино, казалось бы, разнородные жанры, языковые стили, характеры и исторические перспективы. Одна из категорий порой преображается в другую (Дан.4:16–24; 10:4–12), иногда они соединяются (Дан.7:1–15; 8:19–26) и опять разделяются (Дан.2:36–45; 6:18–23). Есть и другая группа образов – растительность, небесные тела, металлы, физическая география, одежда, рукотворные предметы, пища и питье, – но при внимательном наблюдении становится ясно, что все они тесно связаны с одной или несколькими из основных категорий: божественной, человеческой, животной. Например, хотя «гора» и «камень» служат самостоятельными метафорами Божьего присутствия и силы (Дан.2:35, 45; 9:16; 20; 11:45), во сне Навуходоносора камень, чудесным образом («не руками») отторгнутый от горы, разбил истукана в форме человека, олицетворявшего человеческие царства; и камень превратился в гору, символ Божьего Царства, которое придет на смену царствам, находящимся под управлением людей (Дан.2:35, 44). Затем, когда во сне Даниила правитель Царства Божьего явился в виде «как бы Сына человеческого» (Дан.7:13–14), преобразование завершило полный цикл: божественная форма (камень) разбила человеческую форму (истукана – образ, параллельный «зверю четвертому», Дан.7:7–12), и затем не камень, а человеческая форма получила от «Ветхого днями» божественную власть над всеми (Дан.7:13–14). Показательно, что человеческая форма, олицетворяющая земные царства в повествовательной части (Дан.2), превращается в животные формы в апокалиптических видениях (Дан.7–8; низведение до животного состояния предвещается в унижении Навуходоносора, Дан.4:30–33). Затем в ангельской части земные правители вновь принимают образ человека (Дан.11).

Во сне Навуходоносор увидел свое царство в виде высокого срубленного до корня дерева (Дан.4:7–9, 17–19), тем не менее это не послужило ему предостережением, и из-за своей гордости он был унижен переходом из человеческого состояния в животное (Дан.4:30), а разум и вертикальное положение (символизировавшиеся во сне главным корнем, Дан.4:23) вернулись к нему благодаря покаянному признанию своего ничтожества в сравнении с владычеством Всевышнего (Дан.4:31–33).

Другим примером такой взаимосвязи служат образы разрушения человеческих царств. Когда «истукан», олицетворявший человеческие царства в истории, был разбит камнем, его остатки унес «ветер», сделавший их «как прах на летних гумнах» (Дан.2:35). Аналогичный образ природных сил (символизирующих Божью власть) представлен в картине, где из «великого моря» (человеческие народы) выходят четыре зверя (Дан.7:2–3), причем четвертый был «очень страшен», и его новый рог «по виду стал больше прочих» (Дан.7:19–20). В следующем видении этот зверь превращается в козла, «большой рог» которого сломился, и на его месте выросли четыре рога, «обращенные на четыре ветра небесных». Ангел объяснил Даниилу, что самый сильный из «небольших рогов» (Дан.8:9–11, 23–25), когда его царство «разрушится и разделится по четырем ветрам небесным» (Дан.11:4), «возвеличится выше всякого божества» (Дан.11:36), но затем «придет к своему концу, и никто не поможет ему» (Дан.11:45). Образ ветров, разделяющих и разрушающих силы зла, безусловно, символизирует Божий промысел, но, в то же время, он подтверждает представление, что человеческие правители, игнорирующие Божью власть или противящиеся ей, неизбежно двигаются к состоянию дикости и к поражению. Подобного рода примеры показывают, что образы, не связанные с божественной, человеческой и животной категориями, играют второстепенную и вспомогательную роль.

Такая модель последовательно соблюдается во всех двенадцати главах книги. Божественные, человеческие и животные образы преобладают если не в количественном отношении, то, во всяком случае, по своему тематическому значению. Это прослеживается на таких примерах, как победа людей, ставших здоровее, красивее и мудрее благодаря отказу питаться мясом и напитками, не предписанными свыше (Дан.1); противопоставление людей, выживших в раскаленной печи тем, кто погибает в огне, несмотря на поклонение истукану (Дан.3); проявление божественного вмешательства в виде надписи, начертанной «кистью руки» человека, в то время, когда Даниил рассказывал идолопоклоннику Валтасару о низведении Навуходоносора до скотского состояния за то, что он не признавал владычества Бога (Дан.5); изображение земных царей невиданными зверями, а «Всевышнего» Бога в виде человеческой фигуры на небесном престоле, вручающей владычество над всем «Сыну человеческому» и общающейся с пророком через посредничество ангела в человеческом облике (Дан.7–8); видение Даниилом Божества в форме «мужа, облеченного в льняную одежду», который сочувственно поддержал пророка, пораженного зрелищем скотоподобных и богохульных царей (Дан.10), и, наконец, клятвенное обещание «мужа в льняных одеждах», что время суда над нечестивыми, приносящими в храме в жертву мерзких животных, и время оправдания Божьего народа и предоставления ему вечной жизни уже определено, но еще не раскрыто (Дан.12).

Значение этого динамичного взаимодействия трех основных категорий образов для раскрытия темы можно увидеть на примере главы, помещенной в центре книги (Дан.6). Враги Бога и Его «святого народа» уничтожаются теми же самыми животными, которых они хотели использовать для погибели Даниила (Дан.6:12–13). Образ Даниила, преклонявшего колена в молитве перед открытым окном против Иерусалима, а затем поднявшегося невредимым изо рва, «потому что он веровал в Бога своего», резко контрастирует с образом людей, ненавидевших его и интриговавших против него, которые живыми (вместе со своими семьями) были брошены в ров и разорваны теми самыми животными, которые, по расчетам, должны были растерзать Даниила (Дан.6:24). Невидимое присутствие Бога проявилось в действиях ангела, который «заградил пасть львам» (Дан.6:22), продемонстрировав Его полное владычество «на небе и на земле» (Дан.6:27). В данном случае подразумевающаяся истина была выражена в словах языческого монарха: Яхве властвует над всеми божествами, «царство Его несокрушимо, и владычество Его бесконечно» (Дан.6:26; ср. Дан.2:47; 3:28–29, 33; 4:14, 31–32). Кроме того, эта мысль подчеркивается автором (Дан.1:2), самим Даниилом (Дан.2:20–22, 37–38; 4:21–22; 5:18–21; 7:14, 18–21, 27), «Бодрствующими» во сне Навуходоносора (Дан.4:14) и ангелами (Дан.8:25; 11:45; 12:1–3, 7, 12–13).

Наконец, несмотря на всю сложность образов и их взаимопереплетение, Книга Даниила запоминается также целым рядом повествовательных сюжетов: рассказы о четверых молодых людях из простонародья, возрастающих в мудрости; о символической фигуре, составленной из разных металлов и минералов; о печи, разогретой в семь раз сильнее, чем обычно, в которой невредимыми ходят трое друзей Даниила вместе с божественным посланником; о внезапной потере Навуходоносором рассудка, когда он после всех своих славных свершений начал есть траву, как вол, и когда у него ногти выросли, как у птицы; о сверхъестественной руке, начертавшей надпись на стене во время царского пира; о Данииле, проведшем всю ночь в львином рве.

См. также: АПОКАЛИПТИКА; АПОКАЛИПТИЧЕСКИЕ ВИДЕНИЯ БУДУЩЕГО.

Библиография:

D.N.Fewell, Circle of Sovereignty: А Story of Stories in Daniel 1–6 (Sheffield: Almond, 1988);

P. A. Porter, Metaphors and Monsters: A Literary-Critical Study of Daniel 7 and 8 (Coneictanea Biblica, ОТ Series 20; Uppsala: CWK Gleerup, 1983);

J.H.Sims, A Comparative Literary Study of Daniel and Revelation: Shaping the End (Lewiston, NY: Mellen, 1995).