Усыновление

(Adoption)

Греческое слово hyiothesia («усыновление») в Новом Завете встречается всего пять раз и только в посланиях Павла (Рим.8:15, 23; 9:4; Гал.4:5; Еф.1:5), но оно имеет очень большое значение благодаря своей концептуальной и эмоциональной силе, а также взаимосвязи со многими другими знакомыми понятиями. Ни в одном из этих случаев оно не используется в прямом смысле и всегда выражает мысль о благословении Божьего народа Небесным Отцом. В современной западной культуре представление об усыновлении вызывает множество ассоциаций – как негативных, так и позитивных, – у которых в древних культурах могли быть или не быть аналоги. Поэтому крайне важно уяснить значение понятия « усыновление» в Древнем мире.

Происхождение метафоры – предмет многочисленных дискуссий. В LXX hyiothesia не упоминается. О законе об усыновлении не говорится ни в Ветхом Завете, ни в документах более позднего иудаизма. Отчасти это объясняется тем, что в иудаизме социальные потребности в усыновлении восполнялись другими обычаями, такими как многоженство, признание законными наследниками детей от рабынь (Быт.16:1–5), «левират» (Втор.25:5–10) и apothropos («опека»). В Ветхом Завете как будто бы встречаются несколько случаев усыновления, но они всегда основывались на законах других народов, с которыми израильтяне вступали в контакт (Быт.15:2–3; 30:3; 50:23; Исх.2:10; Есф.2:7). Вопрос об усыновлении сирот или нежеланных детей, особенно не связанных кровным родством, не рассматривался.

Несмотря на отсутствие формального закона об усыновлении, было ясное понимание принципа усыновления Богом царя. В Пс.2 выражается мысль об усыновлении царя Израиля: «Я [Господь] помазал Царя Моего над Сионом... Господь сказал мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс.2:6–7). Вполне возможно, что метафора Павла основывается именно на усыновлении царя как представителя Израиля. Эта тема приобретает еще более универсальный характер в завете, выраженном во 2Цар.7:14: «Я буду ему [царю линии Давида] отцом, и он будет Мне сыном». Дж. М. Скотт показывает, что позднее такое усыновление относилось в иудаизме не только к Мессии из дома Давидова, но и к эсхатологическому Божьему народу.

Определенное влияние на появление этой метафоры оказало четкое и часто применявшееся греческое и римское законодательство об усыновлении. Ясно, однако, что социально-правовая практика не может полностью объяснить использование Павлом этого образа. Мощным стимулом, способствовавшим развитию образа, была также ветхозаветная и более поздняя иудейская вера в Бога как Отца, Который призвал, искупил Своих детей и Который даст им благословение (Втор.32:6; 2Цар.7:14; Пс.67:6; 88:27; 102:13; Ис.63:16; 64:8; Мал. 2:10). Для христиан решающее значение имели общение Иисуса с Небесным Отцом (Лк.2:49; 3:22; 22:42; 23:46) и Его учение о Боге Отце (Мф.5:45; 6:4–5, 8–9,14–15, 18). Те, кто «во Христе», «усыновляются» как Божий народ примерно в том же смысле, в каком Бог искупил Израиль и сделал его Своим «сыном» (Ос.11:1).

В Древнем мире принадлежность к семье была основным условием социальной, религиозной, экономической и политической безопасности и стабильности. Переход из одной семейной структуры в другую был событием огромной важности, меняющим весь жизненный уклад. В рамках таких общественных отношений использование в Новом Завете понятия об усыновлении раскрывало самые разные нюансы Божьего благословения Своего народа. Усыновление показывалось в ряду самых больших благословений, данных Богом израильтянам («которым принадлежит усыновление», Рим.9:4), а в славословии в Еф.1:5 «усыновление нас Себе» рассматривалось как одно из главных евангельских благословений.

Социально-правовые обычаи в сочетании с ветхозаветным пониманием власти Бога как Отца способствовали представлению о полномочиях Бога по усыновлению. Усыновление есть выражение предопределенной Божьей любви (Еф.1:5; Рим.8:29), благодаря которой усыновленный ребенок переходит из семьи непослушания (Еф.2:2–3) в Божью семью. Усыновление – образ искупления, а не творения. Усыновленный милостиво и удивительным образом освобождается от рабства и становится Божьим чадом (Ос.11:1; Гал.4:5).

В местах, где идет речь об усыновлении, особо подчеркивается, что верующий усыновляется в силу своего единства со Христом, Сыном Божьим (Еф.1:5). Такое представление не имеет аналогов в социально-правовой практике Рима или ветхозаветного мира, хотя часто утверждается обратное. Оно основывается на узловых моментах жизни и послания Иисуса (Ин.1:12, 18; 8:42–44). Изменение жизни благодаря христианскому усыновлению совершается через Христа, Сына Божьего, Мессию Израиля, делающего обетования Бога о единой семье в последние дни (Иер.3:19; Ос.1:10; 2Кор.6:18) современной реальностью.

О реальности этих обетований свидетельствует эсхатологический дух усыновления, придающий Божьим детям уверенность в их усыновлении. Дитя Божье, верящее в заботу Отца, взывает вслед за Иисусом: «Авва, Отче!» (Мк.14:36; Рим.8:15). На использовании арамейского слова авва сказались, по-видимому, литургические влияния, указывающие на его значение в поклонении и богослужении ранних церковных общин. В Древнем мире принадлежность к семье подразумевала не только защищенность, но и вытекающую из нее свободу в рамках семьи. С помощью этого мощного образа Павел провозглашал, что дитя Божье освобождается от поиска праведности через закон (Гал.3:16–24). Как в древности, так и сейчас, усыновление влечет за собой не только преимущества, но и выполнение обязанностей, связанных с принадлежностью к семье. Поэтому Павел подчеркивал значение этических обязательств усыновленного чада Божьего (Рим.8:11–15; Еф.1:4–5). Усыновленный наследует новую семейную историю, историю Израиля, и должен жить и действовать в соответствии с этой историей и примером предков, подобных Аврааму. Такая ответственность побуждает сына Божьего к жизни в вере и к борьбе с грехом. Но битва эта ведется не в страхе, а с обретенной уверенностью (Рим.8:15–16) в грядущей победе, благодаря совершенному усыновлению (Рим.8:23). Та же самая уверенность ведет Божьих детей через страдания к славному будущему, когда благословение усыновления достигнет полноты (Рим.8:18–23, 28–30).

См. также: ДОЧЬ; МАТЬ, МАТЕРИНСТВО; ОТЕЦ, ОТЦОВСТВО; СИРОТА; СЫН.

Библиография: J. М. Scott, «Adoption, Sonship», DPL 15–18.