Отделение IV. Слова на освящение храмов

Будет бо велий пред Господем, и вина и сикера не имать пити. Лук. 1:15.

В сей обители, ревностью ее настоятеля и при помощи благотворителей, вновь построен храм, и ныне освящен в честь Крестителя Господня Иоанна.

Это дает нам повод проследить размышлением те черты жизни Иоанна Крестителя, которые имеют близкое отношение к монашеству.

Издревле он почитается первоначальником иноков и образцом. Обеты монашеские суть: нестяжание, воздержание и послушание. Иоанн Креститель до того был нестяжателен, что одежда его была устроена из верблюжьей шерсти, постелью для него служила голая земля, его жилищем – пустыня. Он питался пищей самою непитательною, диким медом и акридами, и совсем не употреблял пития, разгорячающего кровь и потемняющего рассудок. Воздержание свое довел он таким образом жизни до бесстрастия, пребывая равноангельным девственником. Послушание его было самое смиренное. Когда Христос шел к нему креститься, он ужаснулся, «како возложит руку раб на Владыку»¹⁰⁸, но повиновался, видя, что Господь хочет сего.

Не примером только своим Иоанн Предтеча предходит, чтобы в иноках уготовать Господу люди совершенны, но руководит их и своим покровительством. Впрочем, как о нем предсказано было, что он обратит ко Господу сердца многих, – следственно не всех, а способных и готовых: так и его благодатную помощь ощущают только те, которые избирают путь иночества не для земных целей, а для неба, ради спасения души. Сему подтверждением служат сказания из летописей иночества. Один подвижник, вопреки совету своего архиепископа, предпринял путешествие на Синай, и на пути заболел. Не могши идти далее, он близ Иордана нашел убежище в небольшой пещере. Ночью явился ему некто, и спросил: «куда ты идешь»? Старец отвечал: «на гору Синай». Явившийся советовал не ходить туда, но не убедил старца, и удалился. В следующую ночь повторилось видение, и на вопрос старца: «кто ты?» – явившийся сказал: «Я – Иоанн Креститель, и говорю тебе: не ходи, потому что эта небольшая пещера больше Синая. Сюда часто приходил Христос посещать меня. Останься здесь, и будешь здоров». – Старец согласился, и тотчас выздоровел; вскоре он устроил церковь, собрал братию, и основал монастырь. – Еще сказание: Один инок, ощущая в себе плотскую брань, хотел удалиться из монастыря. Является ему Иоанн Креститель, и говорит: «Терпи; я избавлю тебя от этой брани». Инок остался; но так как в тот монастырь приходили и женщины, то он, избегая соблазнов, вышел наконец оттуда. Невдалеке от обители является ему снова Иоанн Креститель и убеждает возвратиться. Видя, что инок колеблется, он трижды осенил его крестным знамением, и тот, возвратившись в обитель, не примечал более в женщине женщины¹⁰⁹.

Если Иоанн Креститель есть образец истинного иночества и покровитель иноков, то легко могут спросить: много ли ныне между иноками ему подражателей? Где не слышно обвинений, что наше монашество уклонилось от духа древнего подвижничества? – Но если бы нынешние иноки и были строгими подражателями Иоанна Крестителя, избегли ли бы они осуждения от своих ненавистников? Не избегли бы, как и сам Предтеча Господень. Народ пред ним благоговел, и приходил к нему из всей страны Иудейской; но люди лицемерные и развратные ненавидели его, ведая его мужа праведна и свята (Марк. 6:20), и довели его до мученической кончины. Умер великий подвижник, но не пресекся дух его в православном монашестве; и ныне не только в пустынных, но и в городских монастырях есть иноки, которые велики пред Господом, не вкушают вина и сикера, строгие постники, девственные воздержники, крепкие молитвенники, душеполезные советодатели. Что же? Чтит ли их, бережет ли их мир? Увы! «Паки Иродиада бесится, и паки смущается».

Ненависть к благочестию, получившая на блюде главу Иоанна Крестителя, восстает против самого существования монахов. Не верит мир монашеской скудости, предполагая в стенах монастырских сокрытое богатство, которым люди века сего распорядились бы лучше, нежели иноки; смеется над постническим видом старцев, подозревая, будто ночь проводят они иначе, нежели день; в их молитве и поклонах видит лицемерие, в их образе жизни одно тунеядство.

Несправедливо было бы за слабость некоторых осуждать всех. Притом не посторонним лицам судить иноков. Ты кто еси судяй чуждему рабу? Своему Господеви стоит, или падает (Римл. 14:4). Добрый человек приходит в обитель для того, чтобы зреть здесь красоту Господню, услаждать душу порядком богослужения, попросить от опытных старцев духовных советов. Долг мирян и усердием своим поддерживать обители. Как милуяй нищаго, хорош ли тот, или худ, взаим дает Богови (Притч. 19:17), как в лице странников, некоторые принимали ангелов (Евр. 13:2): так и подаяние в святые обители, куда бы оно ни употреблялось, принимает Сам Бог. Если же кто не имеет что жертвовать, по крайней мере, да не осуждает Божиих рабов, и да молится вместе с нами о мире совести и взаимном согласии: «молитвами, Господи, Предтечи Твоего, мир подаждь душам нашим». Аминь.

Чесо изыдосте в пустыню видети? Трость ли, ветром колеблему? Матф. 11:7.

Спаситель в объяснение того, как было важно явление Иоанна Крестителя в пустыне, побуждает подумать: для чего бы иначе и народ собирался туда? Что видеть в пустыне, кроме растений, ей свойственных? и кто пойдет смотреть, как там трость колеблется ветром?

Если бы и о собравшихся здесь кто спросил: что видеть пришли они в эту пустыню? – можно было бы ответить: конечно, не деревья, издавна в здешней местности растущие, и от движения ветра шумящие. Всякий о себе скажет, что он пришел видеть этот величественный храм, участвовать в торжестве его освящения.

Что иноки поселяются в пустырях, это совершенно сообразно с строгостью их подвигов, и обычай такой утверждается на примере великого пустыннолюбца, Иоанна Крестителя. Но, как и для чего в пустынях являются величественные храмы, подобные сему новоосвященному, которые могли бы служить украшением городов и, по-видимому, не соответствуют простоте пустынножительства? – Этот вопрос требует размышления, и особенно не есть лишний в настоящее время, когда в миру распространяется мнение, что истинная вера состоит только в человеколюбии и что монастыри не нужны.

Иноки, по значению своих обязанностей, носят на себе ангельский образ. В подражание бесплотным ангелам, и они должны в чистоте целомудрия предаваться Богомыслию и молитвенному славословию, упражняться в подвиге беспрекословного послушания. Где же высшее место ангельского служения? Пред престолом Царя славы, – пред тем престолом, сияние которого ни языком человеческим не изобразимо, ни для очей телесных неудобовидимо. Соответствие иноческого служения ангельскому тем может быть ближе и поразительнее, чем величественнее самый храм, где иноки деннонощно славословят Господа, и где они, при многочисленности братства, удобнее могут отправлять богослужение, нежели в малом доме молитвы.

Так и в сем земном храме славы Божией отныне стояще, трудники боголюбивые могут сказать, что на небеси стояти мнят.

Пребывание в таком благоукрашенном храме составляет главное для них на земле утешение. Они оставили мир, чтобы молиться о благостоянии мира и страны нашей, и о спасении души своей. Они оставили родных, чтобы иметь ужиков в небесном Иерусалиме. Они подвергаются скуке единообразного уединения; лишают себя внешних разнообразных развлечений, посредством которых светский человек умеет делать для себя течение времени неприметным; переносят труды, неизбежные в братстве, где живут без слуг, и где старейший есть всем слуга; испытывают печаль сердечную и от борения помыслов, и от наветов вражиих. Было бы посему очень сурово и несправедливо церковное благолепие, которое так утешительно для благочестивого сердца, почитать несоответственным духу пустынного жития, и от пустынножителей требовать, чтоб их храмы были так скудны и просты, как их кельи. Давид и в царских жил чертогах, но единственного просил утешения от Господа, – еже посещати храм святый Его, и зрети красоту небесную. Но более ли вожделенно веселие иноку, когда ему скажут: в дом Господень пойдем, и притом в такой дом, где высота здания возвышает душу к небу, где лики праведных и преподобных укрепляют подвижника в подвиге терпения, где богатство украшений напоминает ему о богатстве небесного мздовоздаяния?

Не забудем и того, как и чем созидаются великолепные храмы в пустынных обителях: разве с налогом на кого, или с обидой для кого-нибудь? Нет, доколе тверда в отечестве нашем вера православная, не перестанут являться в нем и доброхотные датели, любящие благолепие дома Божия. То именно и удивительно, что идут насельники в пустыню, иногда только с посохом в руке, и с рубищем на своем теле, или совсем не имея ничего, или оставив в мире свои стяжания: но как скоро они начинают укрепляться в подвигах и добродетелях иноческих, Господь видимо благословляет их, украшая их обители благолепием, о котором они не помышляли, снабдевая их даже богатством, которого они не искали. И можно ли судить пустынножителей за то, что они, для устройства и украшения своих храмов, не отказываются от доброхотных приношений? Не Сам ли Бог повелел исходившим из Египта израильтянам взять с собою злато и сосуды для украшения и устройства храма в пустыне? Не Сам ли Богочеловек в убогой храмине принял богатые дары от восточных мудрецов, пришедших Ему поклониться?

Кроме сего нужно иметь в виду особенные обстоятельства, почему и в пустынях иногда являются священные памятники; почему воздвигнут и сей великолепный для пустыни храм. Издревле те места, которые ознаменованы были чудесными явлениями и великими событиями, каким-либо знаком отличало благоговейное усердие верующих. Многочисленные видим тому примеры еще со времен ветхозаветных патриархов. Праотец Иаков, в пустом месте, среди ночи, видит чудесный и прообразовательный сон, – и познав, яко есть Господь на месте том, поставил там столп каменный, и возлил елей, и пожре на нем жертву, и прозва то место домом Божиим (Быт. 28:17). По простоте времени, на месте, где глаголал с ним Бог, и памятник воздвигнут был простой. Но потом мы видим, что и в пустынных местах воздвигались храмы великолепные, например, в Палестине, в память событий из жизни Христовой, близ Константинополя храм Живоносного Источника, и другие. Великим знамениям и их воспоминаниям обязан своим существованием и этот благоукрашенный храм. Он создан во славу Пресвятой Богородицы, которой икона, честное ее рождество изображающая, явилась в сей пустынной дебри, на одном из высоких дерев. Святую икону окружал чудесный свет; от ее подножия истекать стала чистая вода. И хотя иссяк тот живой источник, но не иссяк источник исцелений и знамений, от сея чудотворные иконы, чему и поныне свидетели жители окрестных весей и градов.

По усердию к сей иконе возник первоначально этот храм. Поскольку же он оказался не вместителен для множества чтущих сие святое место; то приснопамятный возобновитель сей обители, блаженный старец Филарет, возревновал распространить и возобновить сей храм, и мысль его благую, окончательно исполненную, теперь сподобил нас Бог видеть. Итак, сей величественный храм создан не для пустыни только, а в честь чудотворной иконы, которая благодатью своею ознаменовала сие пустынное место.

Можно ли после сего говорить, что храмы величественные и богатые не соответствуют положению пустынных обителей? Как несправедливы такие судии, так, напротив, достойны признательности все усердствующие к обителям и украшению сего храма вспомоществовавшие. Такие благотворители великое утешение готовят себе и другим. Подобно тому, как трепещет от радости сердце путника, долго по морю с большими опасностями плававшего, и, наконец, тихой пристани достигшего, и всякой мирской человек, волнами суеты житейской обуреваемый, душевредными соблазнами повсюду окружаемый, не ощутит ли ускоренное и сладкое биение сердца, как скоро увидит среди лесов, в уединении пустыни, этот величественный храм, где может он насладиться и точным исполнением богослужебного устава, и сладкозвучным пением иноков, и общим соучастием их великого сонма в молитве?

Но братия обители сея! Знаете ли, что сказал великий подвижник святой Исидор Пелусиот? – «Если б от меня зависело, я лучше бы желал жить в те времена, когда храмы не столько были украшены, но церковь дарами благодати обиловала, нежели ныне, когда храмы блестят мраморами, но неприметно между нами обилия духовных даров»¹¹⁰. Не к тому это он сказал, чтобы восставал против церковных украшений, но чтобы нам дать вразумление. Какая польза, если храм наш высок, а душа наша погрязает в блате страстных помышлений? Если он украшен, как чертог небесный, а мы не имеем чистой, духовной одежды, чтобы неосужденно войти в него? Если он блещет златом, а мы не стяжали ни одной не гибнущей златницы, ни одной добродетели иноческой? Если между украшениями его сияют и камни, а мы не знаем, из каких камней устрояется вечно сияющий венец подвижничества? Возревнуем же о приобретении тех духовных дарований, к которым путь нам указует и пустыня своим уединением, и сей святой храм своим величием. Аминь.

И бысть в день, в оньже сконча Моисей, яко поставити скинию, и помаза ю, и освяти, и вся сосуды ея, и олтарь и вся сосуды его, и приведоша князи израильтестии дары своя пред Господа. Числ. 7:1–3.

Третий день в сей пустыне торжество, – и предмет праздников один и тот же. Разве недостаточно было одного дня и одного священнодействия, что бы явился освященным весь этот храм? – В священной книге читаем, что Моисей, как кончил устройство скинии, так в тот же день и освятил ее.

Из того же, впрочем, повествования видим, как тщательно и подробно было действие сего освящения. Не осталось ни одной, назначенной для священного употребления вещи, которая бы не была по чину помазана.

Но в храмах христианских все важнее и существеннее того, что было устрояемо ветхозаветными храмоздателями: более Соломона зде (Матф. 12:42). Притом, как по благости Божией храмов христианских устрояется много: то отсюда потребовалось и установилось «обилие освящений».

Не одно нераздельное освящение третий день продолжается; а в каждый из сих трех дней свой отдельный храм освящен. Так и ныне освященный придел мог бы, и по наружному виду, быть отдельным храмом, если б не был соединен с соседственными, под одною кровлею и в единое здание, по правилам зодчества, подобно тому, как иногда в больших городах дома так тесно строятся, что несколько их представляют издали одно большое здание.

Впрочем, главная причина, почему для каждого придела нужно свое особенное освящение, заключается не в наружном положении храма, а в существе самого дела.

Хотя можно сказать, что ни одно место в новом храме, ни одна вещь не остается вне освятительных действий, по чиноположению церковному уставленных; однако же, не трудно приметить, что благодатная сила освящения преимущественно призывается и устремляется на алтарь и на престол.

Престол есть то место, на котором приносится бескровная жертва. Ради такого назначения, должен быть для каждого престола совершаем отдельно и чин освящения. Издревле жертвенники в церкви Божией освящаемы были чрез омовение и помазание. И ныне престол омыт простою и потом благовонною водою, соединенною с вином.

«Ради двояких целей, как объясняет Симеон Солунский¹¹¹, сие совершается, чтобы и наружно очистилась трапеза омовением, и чтобы освятилась водою, приняв очищение духовное, так как она назначается быть вместилищем Духа. Почему и призывается на сию воду имя самого во Иордане крестившегося Господа».

После сего предочистительного омовения, престол помазуется святым миром, потому что он назначается хранить в себе всегдашнее присутствие Святого Духа, и являет ту гробницу, в которой тело Спасителя было погребено, помазанное ароматами. Поскольку же учением святой церкви засвидетельствовано, и чудесными видениями подтверждено, что Господь вездесущий, как на небеси горе, в Своей славе, восседит, так и на святом престоле невидимо почивает; и поскольку тайнозритель видел под алтарем, или, что то же, под жертвенником, души убиенных за слово Божие (Апок. 6:9): отсюда и произошел обычай полагать на престоле и под престолом частицы святых мощей. И когда в освящаемый храм торжественно вносятся святые мощи: то сие таинственное действие и бывает знаменованием, что вошел сюда, на Свой престол, и Сам Царь славы, во святых почивающий.

Довольно сих указаний, чтобы понять, почему каждый алтарь, или придел требует отдельного и великого освящения. Когда царь земной путешествует: не в каждом ли городе, не в каждом ли месте его отдохновения уготовляют приличное ему помещение? Вот Царь небесный изрек об истинном и угодном Ему храме: и будут очи Мои ту, и сердце Мое по вся дни (3 Царств. 9:3). Как же мы не позаботимся, чтобы не только прилично был украшен, но и с духовными песнопениями, и священными обрядами был освящен каждый алтарь, о котором желаем, чтобы он соделался местом селения славы Господней? Как потребны и благовременны предочистительные действия освящения и молитвенные восклицания во всяком новом святилище, куда, в сопровождении святых мощей, грядет Сам Христос воссесть на престоле святом Своем!

Видена быша, в сии дни, и в сем храме, шествия Бога Израилева (Псал. 67:25). Остается вопрос: принесли ли князи израилтестии дары своя пред Господа?

Не о старейшинах племен израильских, не о кровавых жертвах теперь сей вопрос. Древние люди и ветхозаветные жертвы уже мимо идоша (2Кор. 5:17). «К себе восходи, человече», – вразумляет нас чин обновления храма. Нас, христиан, благодать сотворила царями и иереями Богови (Апок. 16).

Правда, бренными руками нашими принесены и на новом престоле Господу бескровные дары. Но это такая жертва, в которой Сам Он есть и приносяй, и при носимый. Посему должны мы спрашивать себя: соединяем ли мы с бескровною нашу жертву добровольную, – жертву сердечного благоговения и чистоты помыслов?

Обитатели сей пустыни! Готово ли ваше сердце приносить в сей храм дары, Богу приятные? Вы молитесь, вы поете. Но если в ком громче псалмопения вопиют его мирские прежние привычки, его ропотливость: то не угрожает ли ему судьба малодушных израильтян, из Египта исшедших, но погибших в пустыне? Если в ком превыше его молитвы воздымается гордыня и помысл осуждения: не будет ли походить его молитвенная жертва на то кадило, от которого исходит только дым, но не слышно благовония? Соединяй с молитвою жертву сокрушения и терпения, и получишь венец вольного мученичества.

Пришельцы сей пустыни! Быть может, многие из вас приносят сюда свои дары. Дело святое: это дары Господу. Но многие ли помнят, что Господь сказал: если принесешь дар ко алтарю, и вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя, поди прежде примирись с братом твоим (Матф. 5:23)? Очевидно, надобно прежде стяжавать и Богу приносить духовные жертвы незлобия, мира и любви, чтобы Ему угодны были и ваши пожертвования, в Его храмы приносимые. Благотворения, но и общения не забывайте: таковыми бо жертвами благоугождается Бог (Евр. 13:16). Аминь.

Егда внидоша, взыдоша на горницу, идеже бяху пребывающе. Деян. 1:13.

Апостолы, по вознесении Господа на небо, возвратясь в Иерусалим, взошли на горницу, где вместе с прочими Его учениками единодушно пребывали в молитве, размышлении и ожидании Святого Духа, которого и получили. Эта горница была не только первым христианским, но и первым соборным храмом: ибо не только совокупляла в себе сонм первых христиан, но имела для них особенное и великое значение.

Не внешние черты зодчества, но некоторые признаки духовного знаменования горницы Сионской могут быть усматриваемы и на сем храме соборном, имеющем особенное значение для жителей сего града.

Тайнозритель Иоанн Богослов удивился, когда в видении узрел город, и не видел храма в нем. Но то в другом мире, где будет Бог во всех, и все будут в Боге. А в сем мире нет верующего города, чтобы не было в нем храма, и если в нем церквей несколько, одна делается главною, соборною. Таков, например, издревле был собор святой Софии в Цареграде, где предки наши впервые узрели великолепие православного богослужения. Радость ли в городе общая? Жители стекаются к своему главному храму, чтобы разделить ее между собою, и возблагодарить Бога. Обдержит ли их какая печаль, или болезнь? – Молитва общая об избавлении от зол предначинается в храме соборном. Сретает ли город Высокого Гостя? – Он надеется узреть его в своем главном святилище. Вспоминает ли прежние милости Божии к себе? – Раскрывает летописи своего древнего храма. Ожидает ли новых явлений Божией силы? – Устремляет взор надежды и мольбы к той святыне, которая в нем пребывает.

Так жители сего града, подобно как первые ученики Господни в горницу Сионскую, привыкли притекать в сей соборный храм, который, хотя стоит не на возвышенном месте, но мысли наши и сердца возводит горе, к высоким впечатлениям и воспоминаниям.

Это есть тот храм, который современен гражданскому и духовному процветанию сего града и свидетельствует о святом усердии жителей его. Это есть тот храм, который около двух столетий был престольным для святителей, послуживших христианскому просвещению здешнего края, и в котором воздевал молитвенные свои длани приснопамятный святитель Божий Иоасаф. Это есть тот храм, которому Промыслом вверена великая святыня – икона святителя Николая. На сих днях совершилось ровно сто лет, как чудотворный образ угодника Божия внесен был внутрь этого собора на постоянное в нем пребывание. Какая крепкая городу охрана! Потому образ этот и назван «Ратным», что ополчился некогда за верных против не верных. Какая благодать всем притекающим сюда! Ибо для них с представлением о величии и святости сего храма соединяется мысль о чудодейственном предстательстве святителя и чудотворца Николая.

Когда прежнее украшение храма сего уступило разрушительной руке времени и оказалось несоответственным его величию духовному и хранимой в нем святыне: тогда, при благословении свыше и при пособии некоторых из здешних граждан, приведен он в настоящий вид. Обновление его, по чиноположению церковному, мы ныне радостно празднуем. Как древле Бог послал Духа Святого, и обновилось лице земли; так наитием того же Духа сообщилось ныне зданию сему обновление духовное. Краски, золото и все дорогие вещи еще недостаточны: все довершает благодать. Егда скончавахуся дние пятдесятницы, снизшел Дух Святой и исполни дом, идеже верные ученики Христовы бяху седяще. Действие того же Духа почило и на сем доме Господнем. Когда окончились не малочисленные дни возобновления здания сего, сподобились ныне и мы, при молитвенном предстательстве угодников Божиих, очами веры видеть, как по степеням священнотаинственных учреждений – омовения престола, кропления и миропомазания его и стен, возношения молитв и псалмопений, наконец, вместе с внесением святых мощей, благодать Божия вошла сюда и наполнила все место, где мы теперь пребываем.

Богом вверена этому храму святыня на охранение и городу; взаимно и городу вверяется попечение о поддержании сего храма в его благолепии. Да помнят здешние жители, как первые христиане приносили к ногам апостолов пожертвования от своего доброхотного усердия. Ужас гонений не позволял тогда украшать храмов, и даже поддержать первого из них, горницы Сионской. Но ныне красота соборного храма в православном городе может свидетельствовать о благочестии жителей его; напротив, упадок благолепия церковного есть верный признак ослабления их нравов и духа православия.

Благодатью Божьею храм освящен; но в нем есть предостережение для входящих в него. Смрад корысти и разврата да не приближается к святилищу сему. Храм Божий свят есть (1Кор. 317): и мы, взирая на него, устремляясь для лобзания святыни его, должны удерживать себя от начинаний бесчестных, внимать внушениям совести, хранить себя от нечистых дел, как все нечистое не свойственно святому храму.

Бог триипостасный, имени Которого храм сей посвящен, да очистит нас от всякой скверны и спасет души наши. Аминь.

Доброхотна бо дателя любит Бог. 2Кор. 9:7.

Нет надобности говорить, какая причина побудила в сем соборном храме изменять то, что могло бы еще оставаться в прежнем виде. Всем любопытствовавшим это было объясняемо, и все, сюда входящие, видят, что изменение последовало не к худшему.

Оставалось бы только радоваться, что Господь увенчал предприятие успехом, молиться за тех, которые вняли нуждам сего храма и способствуют украшать его.

Но пред судом человеческим и доброе дело иногда требует защиты; а любящих благолепие дому Божия нужно предостерегать от нынешнего духа времени, который, по-видимому, дышит теплотой человеколюбия, а в сущности, как знойный летний ветер, иссушает свежие ростки христианского благочестия.

«Для чего, говорят, очень заботиться об украшении церквей, и еще просить на то пожертвований?»

В ответ довольно нам указать на слова апостола: доброхотна дателя любит Бог.

Ясно, что хотя и доброхотные, а должны быть датели, и что их любит Бог.

Апостол Павел для церкви иерусалимской делал сбор в разных местах, между прочим, и в Коринфе. Богатых Коринфян к пожертвованиям он побуждал то примером Македонян, которые даже выше своих средств оказались доброхотны (8:3), то благодарностью иерусалимских христиан и их молитвою за благотворителей (9:14). При сем он хотел, чтобы каждый уделял не с огорчением, не с принуждением, а по чистому расположению сердечному (ст. 7). В предупреждение же сомнения, что приношения пойдут на доброе дело, собирать их поручено было апостолу Варнаве, как человеку примерной честности. Златоуст называет его «экономом церковных имуществ», и назначение его в качестве собирателя объясняет тем намерением, чтобы христиане «сделались усерднее к подаянию, когда принимающие сии подаяния будут люди испытанные, так что никто не мог бы иметь на них никакого, даже ложного подозрения»¹¹².

Из сего апостольского распоряжения очевидно, что сбор подаяний есть древнейший способ удовлетворения нуждам церковным, и хотя для частных лиц не принудительный, но для православных общин не необязательный. Потому, власть церковная, в распоряжении которой должен находиться он, имеет право назначать его и напоминать о нем.

Скажут, что церковные нужды еще уважительны, а церковные украшения – роскошь. Но роскошь ли? – О вещах надобно судить относительно. Шелковая одежда на простолюдине обращается ему в нарекание, что хочет жить не по состоянию; а богослужебная риза священника, без всяких украшений из шелковой ткани устроенная, кажется бедна и проста. Золото в комнате есть изысканность; золото в иконостасе есть законная его принадлежность. Нигде не заповедано держать храмы в нищете и бедном виде; но то у всех народов принято, чтобы вещи многоценные и изящные приносить Творцу всяческих, так как и небо небесе не довлеет Ему. Сие рано вошло в обычай и закон и в церкви христианской. Из многих на то указаний и примеров довольно припомнить, что случилось в жизни святителя Николая, в честь которого посвящен ныне этот храм. Незадолго до поставления его в сан епископский, явился ему Иисус Христос и вручил Евангелие, украшенное золотом и жемчугом, тогда как с другой стороны Божия Матерь возлагала на него омофор¹¹³. Видение это служит объяснением, почему на иконах святителя, как, например, на Белоградской, изображаются подле него Спаситель с Евангелием и Божия Матерь с омофором. Чудесным сим знамением засвидетельствовано было высокое достоинство святителя. Но не следует оставлять без внимания и того, что ему вручено было Евангелие, украшенное жемчугом и золотом. В деснице Спасителя не могло быть того, что Ему не угодно и чему быть не следовало в храмах.

Украшать церкви есть своего рода нужда, очень важная по своим благим следствиям, и удовлетворяемая усердием христиан, которому не должно быть стеснения. Апостол никому не говорил: «жертвуй на одно, и не жертвуй на другое»; но он ясно выразил желание, чтобы Коринфяне и все достаточные христиане были богаты и не скупы для всякого доброго дела (9:8).

Датель назван доброхотным не потому только, что он охотно, без принуждения, жертвует, но и потому, что он свободно своему пожертвованию назначение избирает. Иначе, какая же охота жертвовать не на то, что приятно, а на то, что противно? Некто спросил одного святого старца: «какое бы мне доброе дело предпринять?» – Старец посоветовал: «чего по Богу желает душа твоя, то и делай»¹¹⁴. По Богу – значит то, что предпринимается по чистым побуждениям и сообразно с божественным законом. Посему даже пред судом светского приличия не правы те защитники всякой свободы, которые осуждают и стесняют свободу благочестивых жертвователей. Обыкновенно они защищают себя тем, что на богатые дары для церквей много можно бы сделать добра для страждущего человечества. Но вот явление, которое многократно и неизгладимо начертано в летописях судеб человеческих: как объяснить, что когда ниспровергаемы были алтари и осквернялись храмы, неизбежно проливались и потоки человеческой крови; а там, где строятся и украшаются храмы, возникают и умножаются богадельни, училища и другие человеколюбивые учреждения?

Итак, ничем не смущаясь, твердо должны веровать все доброхотные датели, и никогда не забывать, что их любит Бог. Аминь.

Внидите во врата Его во исповедании. Псал. 99:4.

Сии псаломские слова святитель Тихон положил в основание своего краткого увещания, «како подобает в святые храмы входить на славословие». Увещание это он разослал во все приходы своей паствы.

В новоосвященном его храме, прилично нам принять от него поучение.

Если бы кто предупредил вопросом, почему этот придел посвящен имени его: небесполезно, как и не трудно, указать на то причину.

Восточные части здешней области, лет сто назад, принадлежали к епархии святителя Тихона. Тот Дух Божий, который чудодействовал в древних святых, прославил и сего святителя. Не только все мы слышали о чудесах его; но иные из нас сами видели и тех, которые при мощах его получили исцеление. По вере в сию приснодействующую благодать, рассуждено этот алтарь посвятить новоявленному угоднику Божию, да вспомоществует он охранительным заступлением своим благосостоянию сего соборного храма, откуда и в другие храмы раздаются освятительные вещи, как то: святое миро и святые антиминсы; да простирается отсюда благословение святого архиерея Божия и на всю здешнюю паству, не малая часть которой находилась некогда под личным его управлением.

В его время, как и ныне, не все вели себя хорошо в церкви. Это побудило его разослать увещание, сущность которого в сих выражениях:

«От смеху и разговоров крайне берегися. Понеже кто в церкви смеется, или разговаривает, Бога вельми раздражает; не отдает бо чести святому месту, и другим, соблазняя, препятствует молиться. Слушай прилежно чтение и пение, и оттого умиляйся. Аще мысль твоя отвлекается к дому твоему, или к мирским вещам; всячески тщись ум твой обращать к слушанию славословия Божия, псалмов и молитв чтомых, да с пользою из церкви изыдеши»¹¹⁵.

В сих словах две мысли: первая – чтобы в церкви стоять скромно; вторая – чтобы не напрасно.

Тишина всякого, дозволенного законом, собрания покровительствуется силою того же закона. Никто безнаказанно не позволит себе неприличное поведение даже на зрелищах, или в таком собрании, где что-либо во всеуслышание читается. Кому же позволительна нескромность в храме, где совершается действие небесное, и должно быть забыто попечение земное? где говорит Бог и должна пребывать в молчании всякая плоть человеча?

Против этого, впрочем, люди рассудительные и спорить не станут. Обыкновенно говорят, что трудно удержаться от ответов, когда в церкви предлагаются вопросы лицами знакомыми.

Это затруднение можно преодолеть, если с своей стороны не подавать повода к разговорам. Надобно не только очи устремлять к алтарю, но и мысль к тому, что в нем совершается. В училище самые резвые товарищи мало беспокоят того ученика, который прилежно занят своим делом и не расположен к шалостям и шуткам. Так и в храме, этом общем училище благочестия, не возбудит в своих знакомых охоты к разным вопросам тот, кто, как евангельский мытарь, углублен в себя и помнит только свое благочестивое дело, за которым в церковь пришел.

Без внимания к пению и чтению нет даже пользы от частого хождения в церковь. Слаба та лампада, в которую к маслу подлито воды: плавает масло поверх воды, но с треском горящий светильник уже ощущает враждебную себе влагу, и скоро угасает. Входит иной в церковь, возжегши в себе усердие, благоговение и любомудрие; но поскольку сии святые расположения не объяли всей души, то рассеянные помыслы, вторгаясь в нее, производят шум, как вод многих, – и светильник молитвы и духовного умудрения тотчас угасает. Рассеянный слышит часто повторяемые слова, но остается не знающим их значения; видит священные действия, но не постигает внутренней их силы. Сколько раз повторяется это возглашение: «премудрость, прости»! Но сколько на свете людей, которые так и жизнь оканчивают, не узнав, что это за «премудрость», и что значит «прости»! А между тем, во всем, что совершается в храме, есть великая премудрость, и после каждой службы церковной христианин может вынести отсюда не малую пользу для души.

Посему данные святителем Тихоном предостережения не излишни и ныне для входящих во врата сего обширного святилища. Если храм сей велик; то не для того, чтобы со многими знакомыми можно было здесь видеться, а чтобы всем желающим удобнее было молиться. Если благолепен; то не для того, чтобы и долгую службу не скучно было стоять, а чтобы и образованному, и простому удобнее было ощущать, что это есть действительно место селения славы Господней (Псал. 25:8). Всем сюда отверсты двери; но одно здесь занятие для всех – молитва. Аминь.

И поставлю пустыню его, яко рай: радость и веселие обрящут в нем, исповедание и глас хваления. Ис. 51:3.

Сие Божие обетование, чрез Исаию возвещенное, исполнилось во внешнем смысле, когда народ израильский, возвращенный из плена Вавилонского, заселил снова опустошенную свою землю; а в духовном, начало сбываться, как скоро раздался глас вопиющего в пустыни: Уготовайте путь Господень (Марк. 1:3); когда Сам Христос бе отходя в пустыню (Лук 5:16); когда не только в Палестине, но и в других концах мира пустыни стали заселяться множеством христианских подвижников.

Много лет протекло, как пролился первый свет благодати и на сии горы. Иноки Феодосий, Кесарий, Памва и другие, избегая нашествия и плена татарского, пришли сюда с реки Дона, и основали здесь обитель. По грехам человеческим, пришла она в запустение. И ныне снова Господь призрел на место сие. Благодать иконы Пречистой Владычицы привлекала сюда молящихся и усердствующих; восстановилась общежительная обитель; освятился сей, быстро и успешно построенный храм, и, дерзнем помыслить, что Господь хочет сию пустыню поставити, аки рай.

Монастырь сей есть общежительный. Откуда же ведет начало, и кем установлено монашеское общежитие?

Был в Фиваиде инок Пахомий, один из великих подвижников, удостоенный дара прозрения и многих видений. Однажды, когда он сидел в своей пещере, явился ему ангел Господень, и сказал: «Пахомий! Отныне не должно тебе оставаться в этой пещере. Пойди, собери молодых монахов, живи с ними, и управляй ими по уставу, какой тебе дам». За сим вручил он ему свиток, в котором начертаны были правила иноческого общежития, касающиеся не только молитвы и иных подвигов духовных, но и келлии, пищи, одежды и вообще внешнего поведения иноков. Первый общежительный монастырь, в котором настоятельствовал сам Пахомий великий, и который был рассадником других обителей, имел братии более тысячи человек¹¹⁶.

Итак не земное, а небесное происхождение того устава, которому следуют монастыри общежительные, и который в сей обители полагается основанием иноческой жизни.

Когда постригается кто-либо в иноки: церковным языком о нем говорится, что он «восприял ангельский образ». Выражение это становится попятно, если припомнить, что устав монашеского жития дан Пахомию ангелом; а еще более делается понятно, если вникнуть в самую сущность иноческих обязанностей.

От инока требуются и ему свойственны: чистота мыслей и целомудрие чувств; отречение от земных привязанностей; смирение и послушание; молчание и внимание к себе; молитва прилежная, и столь живая, как пред лицом Божиим; псалмопение и духовное о Господе радование. Это такие добродетели и качества, которые, отрешая человека от земли, приближают его к образу жизни и состоянию небожителей. Посему не удивительно, если познавшие высоту и сладость жизни монашеской предпочитают ей все, что есть высокого на земле. «Поверьте мне дети», – говорил один святой старец, – «что я скажу: честь и слава тому, кто отказался бы от самого царства, но стал монахом, потому что духовное выше чувственного»¹¹⁷.

Правда, «не все те суть истинные иноки, которые живут в монастырях, а только те, которые творят дела иноческие»¹¹⁸.

Что-ж из сего: монастыри ли не нужны и излишни, или осуждающие монахов не рассудительны и не справедливы? – Свято и высоко евангельское учение; а все ли святы те, которые христианами именуются, и обязаны следовать учению Христову? За пороки некоторых можно ли осуждать всех? Вместо того, чтобы в монастырях искать, нет ли где худого монаха, не лучше ли рассудить, чего в них ищет, и что действительно в них находит наш православный народ. Куда стекается он, желая видеть чин и порядок древнего православного богослужения? – В пустынные обители, где старательно соблюдается устав священнодействий, святыми отцами преданный и в церковных наших книгах изложенный. Обремененный тяжкими грехами, или впадший в неудоборешимые сомнения совести, где охотнее ищет и вернее находит себе советника и духовника? – Между старцами строгих обителей. Утомленный заботами житейскими и среди мирского шума почувствовавший внутреннюю, душевную пустоту, куда стремится, чтобы утешением духовным освежить иссохшее сердце свое? – В обители иноческие, из которых многие самою живописностью своего местоположения привлекают взор путника, и в которых всегда можно услышать назидательные повести от старчества, насладиться пением благозвучным, найти иные невинные удовольствия, соединенные с простотой пустынножительства, и предлагаемые любовью иноческого братства.

Посему радоваться должны жители этой местности, что здесь снова насаждается пустынножительная обитель, как бы некий рай благодатный, где, если Бог новое насаждение утвердит, ищущие будут обретать веселие духовное, исповедание истинноподвижническое и глас немолчной хвалы Богу. За сии блага духовные не обязаны ли окрестные жители охранять тишину новой обители, содействовать благолепному ее украшению, и снабдевать собравшуюся в нее братию тем, что необходимо для жизни. Всем мирянам напоминает апостол: аще мы духовное сеем вам, велико ли, аще ваша телесная пожнем (1Кор. 9:11)? Аминь.

Петр же и сущий с ним бяху отягчени сном. Убудшеся же видеша славу Ею, и оба мужа стояща с ним. Лук. 9:32.

Благодатью Всесвятого Духа освятился ныне сей храм Христа Спасителя, во имя славного Его Преображения.

Не будет противоположно величию Преображения Христова, если мы с горы Фаворской возьмем некоторые черты, и приложим их к сей горе, сему храму и к тому, что ныне совершилось в нем.

Для знающих эту обитель нетрудно приметить, как в краткое время изменился вид ее. Она распространилась, наполнилась благообразно устроенными келлиями, отовсюду оградилась стенами, и вместо невместительного, малоудобного храма, в ней возвышается теперь этот новый, от которого совсем преобразился внешний вид обители. Гора остается та же; но приобрела иной вид и красоту.

Однакож, такое изменение к лучшему здешнего места, как бы ни было примечательно, не составляет главного. Не маловажно, например, то, что простые вещества, доставляемые природой, под руками художников издателей образовали это величественное здание. Но здание осталось бы обыкновенным зданием, и не могло бы именоваться храмом, если б не произошло в нем преображения внутреннего, если б не совершилось его освящение, по чиноположению церковному. Ибо не прежде, как во время освящения, слава Господня вниде в храм (Иез. 43:4).

Когда же именно это совершилось, и почему мы не видели славы Божией, вошедшей в храм? – Так могут спросить многие из видевших его освящение.

Вы, конечно, слышали, как повелевалось вратам сего храма отнять преграду, чтобы вошел сюда Сам Царь славы. Когда врата отверзлись, чрез них внесены были святые мощи, которые храм живущего в них Святого Духа суть (1Кор. 6:19). Сим действием изображалось торжественное вхождение Иисуса Христа, Царя славы, да воссядет Он здесь на святом престоле, подобно как сидит одесную Бога Отца на небе, да исходит от освященного алтаря благодать, подобно как с горы Фаворской воссиял свет Его присносущный. Как там явились с ним Моисей и Илия, так вошел Он и сюда, с сонмом небесных сил Своих, почивая во святых угодниках Своих.

Но почему же мы не видим ясно, как слава Господня наполнила храм? Пред нашими очами совершается обряд, который имеет свое великое значение; но нет никаких знамений и чудес, которые бы для всякого ощутительно свидетельствовали о близком и славном здесь присутствии Божием.

Должно заметить, что и издревле слава Господня хотя пребывала в истинных храмах Божиих, но всегда была прикровенна, и редко бывала для всех очевидна. Скиния свидения хранила в себе нечто чудесное; но рассматривать ее подробности не было дано свободы взору человеческому. Пишется о храме Соломоновом, яко исполни слава Господня храм (3Цар. 8:11). Но и эта слава не столько была ознаменована, сколько прикровенна тем облаком, который осенил и наполнил храм, так что иереи не можаху стати служити от лица облака. Однакож несомненно, что облак сей был ощутительным знамением невидимого благодатного присутствия Божия в храме. Подобно сему, хотя и в храме христианском присутствие благодати и славы Божией несомненно, непреложно и постоянно, с того дня, как он освящен; однакож благодать сия, для всех удобоприемлемая, не для всех, а только для достойных ощутительна, и слава сия скрывается под облаком таинств и таинственных вещей.

Причины же этой таинственности, которою прикровена слава Божия, пребывающая в наших храмах, заключаются в свойстве и немощи нашей природы.

Человек легко привыкает к тому, что видит постоянно или часто. Великолепен свет солнечный; но всякий так к нему привык, что редко обращает на него внимание. А когда появится какая-нибудь малая звезда, только отличная от прочих, сопровождающаяся длинным отблеском света: на нее смотрят все с любопытством, а иные с изумлением и ужасом. Господь и в церкви Своей не расточает знамений чудесных, и не всегда их делает для всех приметными, чтобы для гордого человеческого ума не перешли они в разряд явлений обыкновенных.

Притом, Господь обнаружения Своей велелепной славы всегда соразмеряет с удобоприемлемостию человеческого естества. Слово Божие уверяет, что человек не остался бы жив, если бы узрел лице Божие, в необъятном Его сиянии (Исх. 33:20). Это может объяснить отчасти и простой опыт. Наше зрение так устроено, что мы не можем смотреть прямо и долго на солнце, когда оно сияет в полном своем блеске. Можем ли теми же бренными очами взирать на Того, Кто сотворил это ослепляющее наши глаза солнце, и Кто Сам живет во свете неприступном? Открыт был свет Божества ученикам Христовым на Фаворе; но и они видели славу Божию не вполне, а в той только мере, якоже можаху. Для них нужен был светлый облак, который осенил их, чтобы сила света божественного не поразила их очей.

Таинственность священных учреждений в наших храмах имеет и ту цель, чтобы обнаружить силу веры каждого из нас. Что достойного похвалы в том, если человек видит, чего нельзя не видеть? Но в том высокое достоинство человека, когда он очами веры приникает к ее тайнам, и усматривает многое, что недоступно омраченному страстями, телесному взору. Посему, все таинственные учреждения в храмах суть предмет веры и каждому из сомневающихся говорит Господь, как некогда сестре Лазаревой: аще веруеши, узриши славу Божию (Иоан. 11:40).

Действительно, не мало было людей столько крепких верою, что они явственным образом сподоблялись видеть славу Божию в храме во время совершаемых в нем священнодействий. Так некоторым благочестивым открыто было или то, как ангелы сослужили священнику, подобно диаконам, или то, как Дух Святой, в виде огненном, нисходил на предложенные дары, или – как хлеб и вино, по преложении в тело и кровь Христову, оставляли Свой естественный вид, принимали действительные свойства плоти человеческой и крови. Были также свидетели и тому, как суд Божий, во время священнодействования, карал недостойных священнослужителей, и отдалял их от престола и приносимой на нем бескровной жертвы.

Такое прозрение в тайны Божественные, такое видение славы Божией, в храме пребывающей, не скоро и не легко достигается. Уже не мало времени Фаворская гора покрывалась светом; на верху сей горы стоял Спаситель, преображенный и светосияющий; явились и беседовали с Ним жители иного, далекого мира, Моисей и Илия: а избранные и ближайшие ученики Его поверглись долу на земли, и спали. Только тогда, когда про будились, они видеша славу Его, и оба мужа, стояща с Ним. Если для таких великих апостолов, каковы Петр, Иаков и Иоанн, нужно было, и не вдруг последовало пробуждение, чтобы увидеть славу преобразившегося Господа: не тем ли более нам, погруженным в сон плотяный и греховный, нужно усилие пробудиться и очистить духовное веры око, чтобы видеть, как и здесь Царь славы сидит на престоле святом Своем, как существенно обитает полнота Божества в той самой крови Его и плоти, из которой некогда на Фаворе, по выражению песни церковной, «лучи Божества исхождаху»?¹¹⁹. Можно ли требовать, чтобы внутренняя сторона таинств, совершающихся в храме, была нам доступна, когда и внешнюю, для всех открытую их сторону, понимают не все, предстоящие в храме? Видят, например, все, как священник, во время литургии, исходит одною дверью из алтаря, я входит снова в алтарь царскими вратами; но все ли понимают, что это значит, для чего он это делает? Правда, не мало есть людей, которые хорошо знают порядок и значение богослужебных действий. Но и между сими, по-видимому, просвещенными, кто похвалится тем, что он уже препобедил в себе снотворную для ума силу житейских попечений, греховных привычек и мечтаний воображения, что ум его, во время священнодействий в храме, никаким суетным помыслом не занят, и на крылах умиленной молитвы свободно возлетает к созерцанию таинственной славы Господней?

Сей-то свободы ища и от душевного сна убегая, многие избранные девы и жены востекли на эту гору подвижничества, под сень священных алтарей и безмолвных келий; мир для них остается внизу, у подошвы горы, и не касается стопам их; однообразный и глухой шум молвы житейской, который так располагает светского человека к усыплению греховному, с трудом достигает их слуха, и не может прервать поучительной тишины уединения, которому так благоприятствует устав жизни иноческой, и в глубине которого душа лучше может слышать себя и рассмотреть себя. В сем состоянии удобно очищается духовное око души, просветляется благодатью, и делается более способно к созерцанию предметов веры и той таинственной славы, которою теперь преисполнен и сей храм Господень. И хотя для каждого из нас неизбежен сон смертный; но не страшен он для того, кто предочистил себя целомудрием, верою, смирением и молитвою. Пробудившись некогда от сего сна смертного, он увидит славу Господа, и всех святых мужей и жен, с Ним стоящих, и с Ним торжествующих. Аминь.

Из глубины воззвах к Тебе, Господи! Псал. 129:1.

Вчера и ныне, в первый раз, воссылаем был ко Господу глас моления нас грешных из глубины сего обновленного храма, на раменах которого иной высится храм величественный, и который сам несколько подобен храмине пещерной.

Этот скромный вид его располагает к воспоминанию о простоте древних храмов.

В первые века христианства церкви, за изъятием немногих, были самые простые и без богатых украшений. Они обыкновенно устроялись в потаенных и оставленных зданиях и пещерах. Собираться в таких местах побуждала христиан необходимость: они должны были укрывать свое богослужение, таинства и священные обряды от внимания и взора гонителей своих. Но была и другая причина. В сих неприметных церквах, и около них, в подземных пустотах, христиане погребали своих умерших собратий. Редкое семейство тогда не имело своих кровных и знакомых между замученными за Христа. Девы юные, как их отцы и матери, приобретали ценою своей крови и жизни мученический венец. После их страдальческой кончины, родственники и знакомые собирали их останки, и погребали в глубине потаенных склепов, над которыми, или вблизи которых, устрояемы были священные алтари. Пред сими алтарями живые молились за умерших, воспоминали их подвиги, воодушевлялись примерами их мужества и твердости в вере, и сами готовились умирать за имя Христово. Тесные и сумрачные места, куда собирались древние христиане, отрешая их от всего, что сладко на земле, тем сильнее воспламеняли их молитвенный дух, и, наконец, услышан был Господом глас их воздыханий, – настали времена спокойные, и храмы постепенно изменялись из потаенных в открытые, из темных – в светлые, из простых – в великолепные.

Так дошло до нас, и мы окружены церквами благоукрашенными. Но между ними на сем простом храме осталась отпечатлена его поучительная особенность.

Под его священною сению покоятся телеса подвижниц, которые и нам оставили пример терпения и благодушного приготовления к смерти. Такие примеры ободряют слабых, чтобы не малодушествовали во дни испытаний, ниспосылаемых нам свыше за наши грехи. Памятование смерти не ускорит ее: ибо, по неисповедимым Божиим судьбам, всякому назначен свой предел жизни. Но слыша и беседуя о тех благочестивых христианах, которые весь живот свой, всю свою судьбу Христу Богу предавали, мы и сами подкрепляемся в духе, приобретаем упование, сладостное успокоение в Боге, позволяющее сказать: Аще и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси (Пс. 22:4).

Простота сего храма всем нам внушает, что не от внешнего церковного великолепия спасение зависит, а от нашего смиренномудрия и подвига. Когда созидали этот храм, то, без сомнения, сначала построили нижнюю церковь, а потом на ней верхнюю, высокую. Так, поступающим в сию обитель, ради спасения души, надлежит прежде положить в себе основание простосердечия, послушания, уверенности, что без помощи свыше ничего мы сделать не можем. Тогда на сем первоначальном здании, в таком устроении души, Господь явит дивные дела Своей благодати. Имея в виду строгую жизнь первых христиан и силу их веры, преподобный Исидор Пелусиот сказал: «Если б от меня зависело; то я пожелал бы лучше жить во апостольские времена, когда церковные здания не так были изукрашены, церковь же увенчавалась божественными и небесными дарованиями»¹²⁰.

Простота сего храма напоминает входящему, что молиться должно со смирением. Читаем в Евангелии о мытаре, что он и в светлой церкви не смел даже поднять глаз на небо (Лук. 18:13). В священных углублениях сего храма и неба не видно. Воспользуемся же этим обстоятельством, чтобы научиться, как сосредоточивать и держать молитвенную мысль в углублении сердечном. Чем меньше кто рассеивается, чем с большим умилением устремляет свой духовный взор к живущему на небеси: тем выше восходит молитва такого смиренномудренного человека. Посему в Писании и замечено: молитва смиренного пройде облака (Сир. 35:17).

Итак, под сению сего храма нужно ниспуститься в глубину самоосуждения, в чувство своего недостоинства пред Богом, чтобы языком сердца сказать: Из глубины воззвах к Тебе, Господи! Господи, услыши глас мой! Аминь.

А жена бежа в пустыню, идеже име место уготовано от Бога. Апок. 12:6.

Слова сии относятся к судьбам церкви Христовой. В апокалипсическом видении она представлена под образом жены: вся в лучах солнечных, потому что свет Христов просвещает ее; увенчана двенадцатью звездами, которые суть апостолы; под ее ногами луна, – земная мудрость, с ее бледными познаниями и обманчивыми утешениями. Церковь Христова имеет своего врага, от которого бежала в пустыню. Это, по разуму православных толкователей, было тогда, когда христиане, всюду язычниками преследуемые, скрывались в местах уединенных, потаенных, иногда в подземельях и горных ущельях.

Времена гонений миновали; по пустыня продолжает быть полезною для церкви Христовой, способствуя иногда ее охранению, и всегда ее процветанию. Вси хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2Тим. 3:12); и как прежде те, которых весь мир не был достоин, в пустынях скитались, в горах и в вертепах, и в пропастях земных (Евр. 11:38), так и ныне ищущие спасения ощущают нужду удаляться в пустынные места.

К числу таких мест принадлежит и то, где мы теперь находимся. Оно уготовано от Бога, чтобы ищущие спасения жены и девы могли удаляться сюда, для подвигов жизни благочестивой. Иначе для чего же это место, ознаменованное иконою Пречистой Богородицы, соделалось принадлежностью женской городской обители? Для чего эта дебрь украсилась уже вторым храмом, столь прекрасным и простым, яко крин в пустыни? Не для того ли, чтобы прочнее водворилось здесь пустынножительство, которое само оправдывает себя и своею древностью, и духовною пользою, как святой подвиг, не только мужчинам, но и женщинам доступный?

Из глубокой древности ведет свое начало женское пустынножительство. Кто не слышал о преподобной Марии Египетской, которая пустынным своим житием удивила «ангелов чины и человеков соборы?»¹²¹. Но в той же Египетской стране еще гораздо прежде подвизались и прославились многие пустыпножительницы. Там, говорил Златоуст, «можно видеть воинство Христово, – одно, состоящее из мужчин, другое – из женщин. Ибо и жены вступают в брань со властями тьмы; и в сей брани естественная слабость их пола не служит им препятствием. Главное – не сила телесная, а произволение душевное. Посему и женщины часто превосходили подвигами мужей¹²².

Великий Пахомий, уставивший общежитие для иноков, утвердил и женское пустынножительство. Пришла к нему его сестра. Сначала он велел ей сказать, что довольно для нее, если знает, что он жив. Но когда она передала ему свое желание подражать его образу жизни: то он устроил для нее в пустыне монастырь, куда скоро поселились многие жены и девы. Там они ночи проводили больше в молитве, а дни – в рукоделии¹²³. Это был первый женский монастырь, послуживший образцом для женских пустынных обителей, к числу которых можно присоединить и сие уединенное место.

Многие думают, что древнее пустынножительство ныне не приложимо; никому не нужно бежать в пустыню, и инокиням назначают в городах служить обществу делами человеколюбия.

Хорошо служить обществу; но древний гонитель всех, без различия пола, людей благочестивых жив и теперь. Это дух мира, который препятствует душе в шуме житейском подумать о себе; а если и решится она работать Господу, окружает слабую соблазнами, преследует крепкую насмешками, и повсюду расставляет препоны на пути ее приближения к Богу. Не говорим о людях вольномысленных и порочных, которые удовольствие находят в своей ненависти к званию иноческому. «Что вся наша жизнь в обществе?» вопрошает святой Амвросий, призывая желающих в пустыню. «Что здесь кроме искушения? Узрело око, и превратилось чувство; услышало ухо, и намерение изменилось; повеял запах, и остановилась мысль»¹²⁴.

От многих вольных и невольных увлечений и преткновений избавляет пустыня. В ней нет искушений языка, взора и слуха. Не видит здесь глаз, на что смотреть не должно; не слышит ухо новостей, питающих праздное любопытство; нет злоречия, ибо некого, и не с кем осуждать. В такой тишине, конечно, будет чище и молитва. Христос, так часто молясь в пустыне, чрез то не указал ли и нам, что мы там легче Его можем найти? Кому не знакомо то сладкое ощущение, когда в знойный летний день, из удушливого и пыльного города, из громкого уличного шума, случится быстро перенестись в тишину полей, и дышать воздухом, который пропитан запахом цветов и свежестью растений? Таково уединение для духовной жизни. Все препоны для нее там, где, с умножением людей, умножаются и страсти; а в пустыне – одна невинная природа, среди которой душа скорее может ощутить близость Божию, и опытом уразуметь, как среди природы райской человек ходил с Богом.

Такое уединение пустынное помогает душе видеть себя и исправлять себя, если имеет застарелые привычки, или еще не омытые слезами, покаяния грехи. Трое друзей избрали разные пути, чтобы угодить Богу. Один стал мирить враждующих, другой – ходить за больными, а третий пошел в пустыню на безмолвие. Первый, сколько ни трудился, не мог прекратить между людьми раздоров. Второй тоже скоро изнемог от малодушия, и не в силах был более ходить за больными. И пошли оба они к третьему спросить, какую получил он пользу в уединении. Тот налил в сосуд воды, и говорит: посмотрите. Вода была мутна. Чрез несколько времени опять им говорит: посмотри те же, как вода сделалась светла. Те посмотрели, и как в зеркале, в ней увидели себя. Тогда сказал им: среди людского шума и суеты мы не примечаем своих грехов; а кто в покое и в уединении, тот ясно видит себя. Но «кто себя видит, тот блаженнее сподобившегося увидеть ангелов»¹²⁵.

Итак, блаженны и близки к спасению те души, которые, вследствие ли семейных утрат, или от волн греховных, или вообще от враждующего против добродетели мира, как жена апокалипсическая от страшного змия, бегут в пустыню, чтобы там найти себе место, уготовано от Бога. Аминь.

Едино просих от Господа, то взыщу, еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети красоту Господню и посещати храм святый Его. Псал. 26:4.

Если бы кто спросил, какое лучшее для человека утешение на земле; не обинуясь, можно отвечать: пребывание в храме Божием, услаждение тем, что в нем видится и совершается.

В таком ответе руководит нас святой пророк Давид. Он не находил и не просил у Господа более высокого наслаждения, как только посещать храм святой Его. Правда, когда выразил сие желание Давид, он не был еще царем, и даже в тесных был обстоятельствах; ибо гоним был Саулом, и скрылся от него во храме. Но не изменился взгляд Давида после, как сделался он и царем. Господи, взывает он, возлюбил благолепие дому Твоего, и место селения славы Твоея (Пс. 25:8). Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни (83:1, 2). Давид имел свой царский дворец, конечно, с царскими к жизни удобствами; мог доставить себе всякие развлечения и удовольствия. Однако-ж душа его стремится к дому Божию, который не был и великолепен, как потом, построенный Соломоном. Следовательно, храм Божий привлекает царя Давида своим внутренним величием, своим духовным значением, как место молитвенного приближения к Богу, селение славы Господней, дом отрады для души.

Если так было желательно пребывание в храме ветхозаветном; то гораздо большее получается наслаждение в храме христианском. Там прообразование, а здесь исполнение; там была тень, а здесь самая сущность; там закон, а здесь благодать; там жертвы кровавые, здесь жертва бескровная; там предвозвещение Христа, здесь изображение Его жизни и страданий; там только обетование, но не получение, здесь спасение чрез Христа, чрез причащение плоти и крови Его. Если там было утешение; то здесь неисчерпаемый источник утешений.

Пища вкусная и сладкая доставляет удовольствие. Однако ж мы заботимся, чтоб она была не только приятна на вкус, но вместе и здорова. Так надобно судить и о всем том, что считается удовольствием. Развлечения в жизни, наслаждения сердечные тогда хороши, когда они невинны, не сопровождаются упреками совести, не разрушают душевного покоя. Разные житейские удовольствия, которые в обществе считаются дозволительными, и к которым не только юность, но и старость с жадностью стремится, большей частью влекут за собою пустоту души, разочарование надежды, разгар зависти и вражды, сожаление о прошедшем, страх за будущее. Ничего подобного нельзя и подумать о тех впечатлениях, какие получаются в Божием храме. Чтение Божественных Писаний, пение умилительных песнопений, совершение священнодействий, имеющих свой глубокий смысл и благодатную силу, таинственность алтаря Господня, лики изображенных здесь святых, приглашение присутствующих к одной молитвенной мысли, к одной святой цели, – все это так может настроить душу, что она не только забывает вражду, успокаивается от порывов страстных, но и отлагает всякое житейское попечение, ощущает легкость, как бы находясь в мире горнего блаженства, а не суеты земной. Лучше приметатися в дому Бога, неже жити в селениих грешничих (83:11). Лучше в храмах черпать утешение, нежели искать веселия в жилищах грешников. Что к удовольствию придумывается в обиталищах суетных забав и чувственных наслаждений, то приковывает человека к земле и может погубить его; а что чувствуется и приобретается в святом храме, то есть залог жизни небесной и с душою перейдет на небо.

Блаженны те люди, которые любят благолепие храмов, и ревнуя украшать их, тем и сами обретают благодать пред Богом (Деян. 7:46), и другим доставляют высшее в жизни утешение. Хотя не в богатстве и многом украшении духовная сила Божия храма: однако же внешнее его благолепие более способствует нашему бренному оку зрети правоту Господню. Поэтому ничего лучше нельзя пожелать украсителям храмов, как то, чего просит им священник, молясь ко Господу: «Освяти любящие благолепие дому Твоего, и в свое время прославь Божественною Твоею силою». Аминь.

Яко скры мя в селении Своем в день зол моих. Пс. 26:5.

Это слова пророка Давида. По какому же поводу произнес их, о каком селении говорит здесь пророк Давид?

Он говорит о храме Божием. Единого просил он у Господа, чего искала душа его, а именно, чтобы жить в дому Божием, зреть красоту небесную, посещать храм святой Божий. И сам объясняет, почему особенно желал сего: потому, что Господь в этом селении Своем, в Своем храме, укрыл его в день зол его. – Какое же время своих зол разумеет святой Давид, свидетельствуя о своей приверженности к Божию храму? Для объяснения сего надобно припомнить, что Давид, во дни молодости своей, был жестоко преследуем царем Саулом, который завистливо видел в нем своего соперника. Однажды, спасаясь от неминуемой смерти, Давид, без оружия, голодный пришел в скинию или подвижной храм ветхозаветный, и там нашел дивную помощь свыше, в двух необычных обстоятельствах: с ним там встретился один из приверженцев Саула, и однако же оставил его в покое и неприкосновенности; а первосвященник Авимелех утолил его голод хлебами предложения, которых не подобало есть Давиду, как мирскому человеку. Вероятно, воспоминая этот случай, святой Давид любовь свою к храму Божию подкреплял тем, что некогда покрывал его Господь в тайне селения Своего.

Если же храм ветхозаветный для человека верующего был источником утешения, прибежищем во дни зол: то не с большею ли решительностью это надлежит сказать о каждом храме новозаветном, для которого прообразованием служило устройство ветхозаветного богослужения и храма? Действительно, прибежищем для бедствующих и печальных, вместилищем духовных утешений должно признавать и этот храм, ныне освященный во славу триипостасного Бога, Творца, Искупителя и Утешителя.

О том, что в жизни каждого человека бывают и могут встретиться дни зол, – нет нужды и говорить. Кто не знает, что нет полного счастья на земле и что, напротив, в жизни многих бывают не только дни, но даже годы, также полные несчастий, как сосуд, полный горького питья? К большей горести и страданию, постигают иных из нас такие бедствия, в которых всякая помощь человеческая оказывается бессильною и никакое утешение земное не утешительно. Чем, например, вознаградима та утрата, когда муж лишается жены, и дети остаются без матери?

Когда, таким образом, изменяет несчастному всякая помощь человеческая, ведет его вера и приводит в священную тишину Божия храма, в таинственное селение славы Господней. Здесь он видит изображения подобострастных нам людей, всего лишенных, все претерпевших Христа ради, и в Нем обретших наслаждение себе. Здесь он слышит примеры, какими чудными путями ведет Господь своих избранных, направляя к их благу и горькие обстоятельства их жизни; слышит глас самого Господа, и ныне призывающего к Себе труждающихся и обремененных скорбями житейскими. Здесь священное чтение учит христианина, как беседовать с Богом, и пение, умягчая душу, укрепляет ее и помогает ей отторгаться мыслью от земного, и воспарять желанием к небесному.

Правда, что подобные духовные занятия доступны для нас и вне храма: ибо можно и дома читать, размышлять и молиться. Но то, что не совсем и не для всякого удобно дома, всякому открыто в храме, где все духовное действует на человека изобразительно и более ощутительно. При сем не должно забывать главное, что совершается в храме и что неотъемлемо и отличительно ему принадлежит: мы видим здесь престол, на котором совершается таинство Евхаристии; это таинство есть основание и необходимое условие высших духовных утешений на земле. В литургии воспроизводится вся земная жизнь Иисуса Христа. Здесь видит верующий, до какой степени истощания дошел Он ради нас, как делил и горести и нужды с учениками, избавляя в то же время их от всякой нужды; как совершил с ними тайную вечерю, на которой их, печальных, утешил обетованием неотъемлемой радости. Каждый, присутствуя при литургии, может все это приложить к себе. Но еще высшее получает он утешение, когда сам в храме делается причастником трапезы Господней, или просит, чтоб его помянули при ней. Ибо как воин одушевляется от слов, взгляда и общительности любимого военачальника, и бывает готов идти на всякую опасность, забывая всякое лишение: так и верный воин Христов, чрез таинственное общение со всемогущим Вождем своим всегда будет далек от уныния в скорбях, и мужественно привыкает смотреть на превратность счастья земного.

Но нередко мы болеем чужою болезнью и страдаем состраданием; и что особенно странно, мы тогда более возбуждаемся помочь любимому человеку, когда, по-видимому, менее удобна помощь. Он в отсутствии: мы боимся, не в опасности ли он. Он умер: нас мучит неизвестность его участи загробной.

Во всех подобных случаях, бескровная жертва, приносимая в храме, есть высшее средство утешения для скорбящих и помощи для тех, которых они оплакивают. Не рука и язык священника составляет важность, но искупительная сила Христовых страданий. Посему священник, поминавший имена при бескровной жертве, смиренно молится: «отмый, Господи, грехи всех, поминавшихся зде, честною Твоею кровию». И опыт показывает, как велика польза для живых и для умерших от сего поминовения.

Святой Григорий Двоеслов повествует, что некто взят был в плен неприятелями. Жена сего пленника, оставшись и скучая по нем дома, в известные дни делала за него жертвоприношение. По времени он избавился от плена, и, возвратившись, поведал ей, что в иные дня чудесным образом спадали с него оковы. По сличении, оказалось, что это именно были те дни, когда была приносима за него в храме бескровная жертва¹²⁶.

Не мало сохранилось в благочестивом предании подобных повествований; но довольно и сего, чтобы нам, вместе с святым Давидом, возвеселиться, как скоро, в час нашей душевной печали, скажут нам: в дом Господень пойдем! Аминь.

Праведный щедрит и дает. Притч. 13:11.

Если бы кто подумал, который это по счету устроен храм в честь Святителя Николая, и если б нам удобно было сосчитать все созданные в честь его храмы, по крайней мере, в России: то оказалось бы, что их количество превосходит самые смелые предположения. Довольно сказать, что в одной Москве имеется более ста храмов, главных и придельных, посвященных имени сего угодника Божия.

Множество храмов, как и сей новый, служат очевидным свидетельством общего усердия к угоднику Божию. Чем объяснить такое великое усердие?

Премудрый сказал о человеке праведном, что он щедрит и дает. Слова сии, в их полном смысле, мы можем отнести к Святителю Николаю.

Жизнь его земная была непрерывным выражением самого разнообразного милосердия. Кто не знает чудес его, которые все были направлены ко благу и спасению людей, в нужде бывших и бедствовавших! Отец, угнетаемый нищетой, обрек дочерей своих на жертву пороку: Святитель Николай, в окно дома его, бросает невидимо узлы золота, и погибавшее семейство избавлено от порока и погибели. Трое граждан, невинно осужденных на смерть, уже подклоняли главу под меч: как вдруг расступился народ, является угодник Божий Николай и, отклонив приготовленный меч, сам снял оковы с несчастных. Мореплаватели погибали во время бури на море: Святитель спешит на помощь к ним, и после, когда миновала опасность, проникнув их грешные наклонности, приводит их своими словами на путь раскаяния и исправления.

Но земная жизнь Святителя была, можно сказать, только началом чудес его. По преставлении своем, до ныне, он «миру всему источает многоценное милости миро и неисчерпаемое чудес море»¹²⁷.

Хотя мощи сего Святителя, по неисповедимым судьбам Божиим, были взяты в страну неправославную, и остаются там на вразумление и обличение неправо мудрствующих Латинян; но это лишение вознаграждается для нас явленными и чудотворными иконами угодника Николая. Таковы: Новгородская, Зарайская, Великорецкая, Гостунская, в нашей области Белоградская, и другие, которые все свидетельствуют, как о милостивом покровительстве сего великого Чудотворца отечеству нашему, так и о разнообразии его чудотворений. В нем обретают, – как указывает песнь церковная¹²⁸, – «пастырие и учителие добраго пастыря, иже в недузех врача, иже в бедах избавителя, грешнии заступника, нищии сокровище, иже в скорбех утешителя, путешествующий спутника, на море сущий правителя».

Такое разнообразие благодеяний, являемых Святителем, служит ближайшею причиною народного необычайного усердия к нему.

В богатом и щедром дому, чрез кого бы ни оказывалась милость нищим и нуждающимся, нет от того вражды между членами доброго семейства, отец которого тем больше утешается, чем больше дом его полезен обществу и ближним. Так и в святом небесном семействе: чрез кого бы ни действовала Божия благодать, радуются на небе все святые о грешнике, вспомоществуемом на земле. А почему один из святых чудодействует больше, нежели другой, сокрыто в путях Провидения Божия. Причину сего можно находить, впрочем, и в нас самих. Не во всяком городе Сам Христос совершал много чудес; пришел Он в отечество Свое, – и не сотвори ту сил многих, за неверство их (Матф. 13:58). Очевидно, помощь Божия призывается верою. Святитель Божий Николай, при жизни, разнообразную оказывал людям помощь. Посему, и по кончине его, стали звать его на помощь. А чем больше молятся ему, тем очевиднее действует чрез него всемогущая сила Божия.

Итак, устроение храма в честь угодника Николая есть благословение свыше граду сему. Но жители его должны помнить, что жизнь сего Святителя была милосердие, и потому молитву свою должны подкреплять взаимным миролюбием, призрением убогих, и вообще делами любви, о которых Господь, чрез святых принимающий наши моления, изрек: милости хощу, а не жертвы (Матф. 9:13). Аминь.

Се полн славы дом Господень. Иезек. 43:5.

Таким видел храм Господень пророк Иезекииль в видении своем.

Таким ли мы видим этот храм, в котором находимся, который обозреваем не в видении, а в существенности?

Если остановимся только и на внешности, то не трудно согласиться, что он не чужд славы, что он принадлежит к числу достопримечательных храмов. Красота стен, украшение икон, обилие утвари церковной, внушают каждому то убеждение, что усердие храмоздателя не щадило издержек, и его терпение преодолевало затруднения, в добром и великом деле неизбежные.

Сим усердие храмоздателя и содействие поспешников его еще не ограничится: размеры храма будут возвышены; будет он украшаться внутри, и обогащаться вещами.

Но если б и все в нем и около его было совершено по мысли здателей его, еще нельзя было бы сказать: полн славы храм Господень. Как изображение живописное, хотя бы и священные предметы содержало, именуется картиною, а не иконою, доколе оно не освящено для священного употребления: так и храм, как бы ни был великолепно устроен, есть просто дом, а не храм, доколе он, по чиноположению церковному, не освящен. Только после и по силе сего освящения можно сказать: исполнен славы храм Господень!

В чем же состоит та слава, которая отныне наполнила и этот новоосвященный храм?

Она состоит, во-первых, в ниспослании на него Духа Святого. Молитвою общею предстоящих и священнослужащих призывается сия благодать Господня; миропомазанием престола и стен навсегда запечатлевается. До сего действия в освящаемом алтаре нет огня; но когда по миропомазании свеча возжигается от кадила, это служит напоминанием того, как Дух Святой низошел некогда на апостолов, в виде огненных языков, в иерусалимской горнице, которая с тех пор перестала быть обыкновенною горницею, а соделалась первым храмом христианским. Сие вселение Духа Божия в освященном храме служит причиною и объяснением того церковного закона, что нельзя больше нигде совершать литургию, или собственно таинство Евхаристии, как только в храме, который восприял освящение по чиноположению, от святых отцов преданному и до нас дошедшему.

Далее, очевидным признаком славы Господней было вшествие Самого Царя славы, когда внесены были сюда святые мощи. Так как силою Христовою были непобедимы святые мученики, терпеливы святые подвижники, и в их телесах нетленных почивает сам Христос Своею благодатью: то частицы святых мощей, сюда внесенные и на престоле полагаемые, знаменуют сидение Господа здесь, на престоле святом Своем. О втором храме иерусалимском, оставшемся до воплощения Христова, было предсказано, что велия будет слава (Агг. 2:10) его, и потому велия, как объяснено было недоумевавшим иудеям, что в этот храм восхотел прийти сам Господь, как Спаситель, которого они искали, и Вестник нового завета, которого они желали. Тот же самый Спаситель не только пребывает Своим таинственным присутствием в каждом храме православном, но и существенно является в святых дарах пречистого тела и крови Своей.

Наконец, славе храмов православных способствует поставление в них тех икон, в честь которых они созидаются и которые от того сами называются храмовыми. Издревле нередки примеры, что сии храмовые иконы ознаменовывались проявлениями силы и милости Божией. Так и сия досточтимая икона, которой этот благолепный храм посвящен, уже известна жителям града сего как святыня, от которой, по выражению песни церковной, «неоскудно цельбы и исцеления подаются». Эта святыня не только составляет лучшее украшение здешнего храма, но и служит залогом будущей славы его.

Итак, отныне это здание, вновь возведенное, не есть просто храм, но храм освященный и святой. Чего же требует его святость от всех, входящих в него?

Тому самому пророку, который видел полный славы храм Господень, дано было свыше такое повеление: Сыне человеч! Покажи дому Израилеву храм, и да престанут от грехов своих (Иез. 43:10).

Вот и присутствовавшим здесь показано было то, что совершила сила Божия нашими бренными руками: храм этот не в видении, а в существенности явился и пребывать будет освященным. Не нужно ли всем нам подумать, как бы отставать от грехов? Иначе, какая же для грешников беспечных будет польза от освященного храма? Когда тело совсем охладело и сделалось трупом, оживет ли оно от того, что будет внесено в тепло нагретую комнату? Когда человек совсем не видит глазами: что увидит он, хотя бы то место, где находится, залито было светом от множества горящих свечей? Так охлаждение души от пороков, ослепление сердца от страстей бывает для многих причиною, что они, находясь в храме, не получают отрады и пользы для души своей. Кто стоит в храме не для того, чтобы, взирая на действия, в нем совершаемые, постигать их смысл духовный, а для того, чтобы на других посмотреть, и себя показать; кто, забыв обязанность приличия и скромности, смеется во время службы церковной, когда бы надлежало подумать о себе, каяться, и умиляться; кто, даже почувствовав здесь, что ему надлежит быть не таким, каким он живет, однако же, вышедши из храма, спешит возвратиться к тем своим постыдным привычкам, которых рабом приятно быть ему: спасет ли такого нечувственного и рассеянного человека то духовное богатство, каким наполняет благодать Господня каждый освященный храм?

Силой воли, а еще более силой молитвы и помощи свыше, будем обуздывать свои греховные порывы, будем отставать от дурных привычек, и тогда сердцу нашему будет внятно и поучительно всякое изречение и действие богослужебное, всякое изображение священное, и все велелепие святых храмов. Аминь.

Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная: и внидет Царь славы. Псал. 23:9.

Сии пророческие слова относятся к событию Вознесения Господня. Когда Иисус Христос возносился на небо: тогда огласило горния страны повеление, что бы поднялись верхи врат небесных пред Ним, как пред Царем славы. Но поскольку силы бесплотные увидели сего Царя, исходившего с человеческою плотию; то «ужасахуся ужасом», и в изумлении вопрошали: Кто сей Царь славы? – Господь сил, – было ответом.

Сии же самые слова были возглашены, когда в этот храм совершалось внесение святых мощей. Слабой нашей вере, любопытствующей, кто тогда входит, свойственно было вопросить: Кто есть сей Царь славы? Но глас церкви уверительно возвестил, что тогда именно вошел сюда Сам Господь сил, чтобы Своею благодатью постоянно пребывать здесь, а в Евхаристии и пречистою Своею плотью.

Но как Христос пострадал и воскрес, чтобы нас совоскресить; во славе вознесся на небо, чтобы «падшее вознести естество наше и Отцу спосадить»¹²⁹, чтобы верных Своих последователей совознести в горняя, иде же Он Сам, предтеча о нас (Евр. 6:20), вечное искупление обретый (9:12): так и в храм православный таинственно входит Он, чтобы соделать сие святилище для нас преддверием неба, вратами, чрез которые души приудостоившиеся могли бы вознестись в страну живых, в горний Иерусалим, в царство небесное.

Что храм есть преддверие неба, духовное небо на земле, – для сего довольно вспомнить, кто в нем царствует, и что в нем совершается. Небо, как место блаженства, не может быть без Господа, без Его славного там и все осиявающего пребывания: и здесь, в храме, Он пресущественно, хотя и прикровенно, присутствует. Но, скажем словами святого Златоуста¹³⁰, – «когда видишь Господа, принесенного в жертву, и священника, предстоящего тайнам и молящегося об окропляемых оною бесценною кровью: думаешь ли, что ты еще между людьми, и на земле? Не вознесен ли ты на небо»? –Воистину, Господи, «в храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним».

Такая честь однако же принадлежит только храму православному, и потому именно, что он Святым Духом освящается, и Его селением делается, как Сам Господь изрек о первом неподвижном храме православном: Освятих храм сей, еже положити имя Мое тамо во веки, и будут очи Мои ту, и сердце Мое во вся дни (3Цар. 9:3). А что действительно при освящении храма по чиноположению православному все совершает Дух Святой и отбегает дух нечистый, – в объяснение сего полезно воспомянуть повесть, преданную нам святым Григорием Двоесловом¹³¹. «В Риме одна еретическая церковь два года стояла запертою. Когда потом перешла она к православным, они положили освятить ее внесением туда мощей святых мучеников Севастиана и Агафии. И вот в то время, как в церкви совершалось торжественное священнодействие, и по малости места народ теснился, некоторые из стоявших вне святилища вдруг почувствовали, что у их ног бегает туда и сюда нечистое животное. Оно бежало из церкви, и удивительно, что все, между которыми оно прошло, это ясно чувствовали, а осязать его никто не мог». Святой повествователь заключает: «Божественное милосердие для того попустило это, чтобы всем было очевидно, что из того места вышел нечистый обитатель».

Поскольку и ныне, как прежде, существуют расколы и ереси, то и в наше время спрашивают: какие же отличительные признаки храма православного? Православным именуется тот храм, в котором и христианские таинства совершаются, и учение преподается, во всем согласно, не только с Словом Божиим, но и с отеческими писаниями, и вселенских соборов законоположениями, в греческих подлинных книгах, к нам перешедшими; тот храм, в котором частицы истинных мощей святых, хотя в антиминсе, полагаются, и имена не только древних, но и новых угодников Божиих воспоминаются, так как не престает в истинной церкви пребывать благодать, в святых иконах и мощах чудодействующая.

Все сие должны твердо помнить те, которые внимают своему спасению, и желают, по миновании скоротечной земной жизни, вознестись туда, куда Своим вознесением предуказал нам путь Царь славы, Христос. Как внезапно и широко отверзаются врата смертные, кому это неизвестно, и кто их зиянием не был смущен в мимошедшее время губительной болезни? Но для какой именно души, по разлучении с телом, отверзлись врата вечные к ее славе и блаженству, и какая душа уже ощутила воню животную, в живот: к сим кто доволен, – кто столько силен и самоуверен, чтобы определительно отвечать на этот вопрос (2Кор. 2:16)? – Позна только Господь сущие Его (2Тим. 2:19). А для нас всех то несомненно и непреложно, что как несть иного имене под небесем, кроме имени Христова, о нем же подобает спастися нам (Деян. 4:12), так нет иного входа в царство небесное, кроме церкви, Христом созданной, то есть православной. Другие грехи могут быть прощены, ибо ее же средствами очищаются; а кто отступник от нее самой, где и чем тот очистится? Одного старца искушали, называя гордецом, пустословом и другими не хорошими именами; он все брал на себя, и отвечал: «грешен»; а как скоро назвали еретиком, он твердо сказал: «нет, я – православный». После его спросили, почему он на первые несправедливые укоризны соглашался, а на последнюю нет, старец объяснил: «Сознание в тех грехах полезно душе моей; а быть еретиком значит отпасть от Христа. Не хочу быть я разлученным от Христа, ни в сем, ни в будущем веке»¹³². Аминь.

Паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною. 1Кор. 15:10.

Первоверховные апостолы, в честь которых освящен ныне сей придел, не воздвигали великолепных храмов, – что в их время, по причине гонений, было и невозможно. Но они приняли на себя более трудное: повсюду насаждали веру, устрояли и утверждали церковные общества.

Однако ж из своих великих дел ничего они себе не приписывали, а во всем признавали действие благодати Божией. «Не мы», говорят, «потрудились, а благодать Божия, которая с нами».

Поучимся и мы из их примера всякий добрый успех приписывать Божией силе, и ни в чем на себя не полагаться.

Для растения недостаточно, чтобы оно укоренено было в земле; но нужны еще и свет солнца, и орошение дождем: иначе оно не будет расти, и не принесет плода. Так для благополучного окончания наших дел всегда нужно благословение свыше. Собирает человек все средства к успеху своего предприятия, счастливо предупреждает препятствия, так что по всем соображениям добрый конец казался несомнительным после начала: но вдруг неожиданное изменение обстоятельств разрушает все надежды, исторгает успех из рук, подобно как внезапный напор воды разрушает крепкие оплоты, или как сильная буря ниспровергает большие деревья. Возьмем в пример дело храмоздательства. Сколько существует таких храмов, строение которых начиналось с немногими лептами. Бывали, напротив, печальные случаи, что при богатых средствах воздвигаемые храмы долгое время, по причине непредвидимых обстоятельств, не могли быть приведены к окончанию, или даже доведенные до верха, падали. Чем то и другое можно объяснить, как разве только в благоприятных случаях содействием свыше, а в несчастных удержанием, по грехам нашим, Божия благословения?

Тем более потребна для нас Божия помощь, чем опаснее самонадеянность. В грешной природе нашей кроется наклонность к самомечтанию, по которому человек некоторые, удачно им совершенные дела, почитает великими подвигами, и свои слабые силы достаточными для трудных предприятий. Встречаются такие гордые лицемеры, которые думают сами о себе, что они святы, и не стыдятся выдавать себя за великих подвижников.

Но да не хвалится крепкий крепостию своею (Иер. 9:23). Неистощимо богатство благодати, укрепляющей душу, непреоборима сила имени Иисусова, о нем же подобает спастися нам (Деян. 4:12); а сам в себе человек и беден, и несчастен, когда свое убожество хочет называть богатством. Враг рода человеческого легко примечает одиночество души, ослепленной самонадеянностью, и искусно окрадывает последнее, какое было собрано, ее достояние. Посему апостол предостерегает: мняйся стояти да блюдется, да не падет (1Кор. 10:12). Кто успел сделать что-нибудь для души своей, тот да покрывает свои добродетели смирением, и исканием Божия заступления да отклоняет опасность падения. Один блаженный подвижник¹³³ говорил: «Разбойник был на кресте, и одним словом оправдался. Иуда был в лике апостолов, и в одну ночь погубил весь труд свой. Посему никто не должен хвалиться успехом в добрых делах. Ибо все уповавшие на себя пали».

Горькими опытами человек уверяется, что самонадеянность вредит и временному его благополучию. Как благоволит Господь в боящихся Его, и в уповающих на милость Его (Пс. 146:10): так, напротив, удаляет свою помощь от надменных и самоуверенных. Посему нередко обращается к их вреду то, в чем они полагали надежное средство для своих целей. Хотят ли они обеспечить себя дорогим имуществом? Его изъядает моль, и тля тлит (Иак. 5:2). Надеются ли на обширность своих, засеваемых хлебом, полей? Первый же неурожай может им показать, что ни насаждаяй есть что, ни напаяй, но возращаяй Бог (1Кор. 3:7). Стремятся ли в отдаленные города, чтобы куплю деять и приобретение? Но кто за себя уверен, что еще жив возвратится? По крайней мере, от сей уверенности всех предостерегает апостол Иаков: Кая жизнь наша? Пара бо есть, яже вмале является, потом же изчезает (4:13,14). Хвалится ли ученый мудростью своею? Запинает Господь премудрых в коварстве их (1Кор. 3:19). Вообще, полагается ли кто на свою предусмотрительность, чтобы обезопасить свое благосостояние? Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126:1).

Не в древние времена только, но ныне и присно близ Господь всем призывающим Его во истине (Псал. 144:18). Будем же всякое наше дело начинать, и всякое наше пожертвование, в храм ли святой, или на пользу общую, замышлять, испрашивая Божия благословения, и предварительно рассуждая сами с собою так, как руководствует апостол: Аще Господь восхощет, и живи будем, и сотворим сие, или оно (Иак. 4, 15). Аминь.

Аще принесеши дар твой ко алтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред алтарем, и шед, прежде примирися с братом твоим. Матф. 5:23–24.

Храм сей красками, веществом и лучшим, против прежнего, устройством обновленный, ныне обновил Дух Святой Своим невидимым наитием во время освящения. Духовное, что освящает, принадлежит Богу и Его благодати; вещественное, видимое, что освящается, зависело от усердия христиан, прихожан сего храма. Ибо их приношения в их были власти: они могли жертвовать, и не жертвовать.

Усердие жертвователей заслуживает справедливой похвалы, и их приношения, как и труд старателей, не будут Богом забыты. Но поскольку и в устроенных храмах приличны новые украшения, и новые храмы требуют поддержки; а жители этой веси любят обновлять и украшать храмы: то всем усердствующим и о церковном благолепии пекущимся полезно знать, какие приношения в церковь Божию приятны Богу, и что нужно, чтобы они были Ему приятны.

Был один только храм иерусалимский, когда Господь был на земле. Но Он предвидел усердие христиан; и чтобы не стеснять свободы усердствующих, хотя не постановил относительно церковных пожертвований какого-либо определенного и непреложного закона, однако же указал некоторые существенные черты сих приношений в своем слове. Если ты, говорит, принесешь дар алтарю, и вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя; оставь дар пред алтарем, поди помирись с братом, и потом дар свой принеси.

Аще принесеши дар. В сих словах предполагается наше добровольное, ничем и никем невынуждаемое усердие. Богу вседовольному ничего от нас не нужно; но мы сами чувствуем потребность благодарить Его за то, что Он дает нам и жизнь, и дыхание, и все (Деян. 17:25). Место этой благодарности, Им самим освященное, и для всех открытое, есть храм. Чтобы выразить пред Богом свою благодарность, не жди сборщика, который бы своею требовательностью внушил тебе твою обязанность, или бы изобличил твою к Богу непризнательность; но сам, по расположению твоего сердца, по соразмерности твоего достояния, по соображению твоих семейных обстоятельств, сам принеси дар твой в Божию церковь, стараясь о том, чтобы он только Богу был ведом, и сколько можно, менее известен был людям. Вам известно, что наша святая вера пошла от Иисуса Христа и Его апостолов. Но апостолы Христовы разве за сбором подаяний ходили, когда повсюду проповедовали веру Христову? Они точно принимали приношения на святое дело; но какие приношения? – Совершенно добровольно приносимые. В священной книге читаем, что первые христиане, кто что имел и что хотел, приносили сами к апостолам, и к ногам их полагали. А при самом Иисусе Христе, одна бедная вдова, никем не побуждаемая, пришедши в церковь, положила в церковную кружку свои последние лепты, и Господь похвалил ее усердие, сказав, что она все состояние свое туда положила. Не всякого, но только доброхотного дателя любит Бог (2Кор. 9:7).

Аще принесеши дар твой. Глубокое дает тебе Господь вразумление, напоминая, что дар должен быть твой. Из чужого достояния жертвовать легко; но будет ли приятна Богу такая жертва, – это весьма сомнительно. Предпринимают иные прихожане строить новый храм. Но как скоро начнут рассуждать о средствах, о нужде пожертвований, многие начинают отказываться. Один говорит, что торговля худа, и понес убытки; другой, что дом построил, и в долги вошел; третий, что землю купил, и прибыли еще не получил. И множество в семейной жизни найдется неудач и затруднений, по которым неусердный прихожанин увольняет себя от пожертвований на свой приходский храм. Когда, таким образом, оказывается ясно скудость средств для построения его, изобретательные прихожане избирают уполномоченных сборщиков для сбора по миру православному на их храм подаяний. Если б эти чужие подаяния и были столь значительны, что на них действительно построен был бы новый храм: сколько-ж тут достойного похвалы для самих прихожан? Не похоже ли сие на то, как если бы кто позвал к себе почтенного гостя, и постарался бы угостить его на чужой счет? – Чти Бога от твоих праведных трудов (Притч. 3:9). Сим рассуждением однако ж нисколько не охуждаются общие сборы на церковные нужды, как, например, у нас повсеместен сбор на Гроб Господень, и другие древлеправославные, требующие помощи места. Такие подаяния и при апостолах были собираемы и отсылаемы в Иерусалим; даже апостол Павел особенно похваляет македонских христиан за то, что они показали себя по силе, и паче силы доброхотными (2Кор. 8:3), то есть, что у них сбор был очень хорош. Но такие сборы не пример церквам и обществам приходским. Во-первых, Сион святой – мать всех церквей; а во-вторых, общие сборы всегда назначаются правительством, а не самочинно производятся.

Но и твое собственное приношение храму не будет богоугодно, если ты находишься не в должных отношениях к ближним. Преступно одной рукой Богу дар приносить, а другою – ближних обижать. Если ты, при нося дар, помянеши, яко брат твой имать нечто на тя, остави ту дар твой, пред олтарем, и шед, смирися с братом твоим.

Достойно примечания, что Господь не сказал: «возьми назад твой дар»; а говорит: оставь пред олтарем. Говорит же так не потому, чтобы какой-либо дар наш был Ему нужен; а потому, что все, обещанное нами Богу, должно быть отдано Ему, и более не принадлежит нам. Аще обещаеши обет Господу, не умедли воздати, сказано в Писании (Еккл. 5:3), и пример Анании и Сапфиры предостерегает нас, как опасно удерживать, что отдано Господу. Они пожертвовали Богу имение; а потом пожалели, и часть его при передаче апостолу Петру утаили. Апостол тогда же изобличил их, и они поражены были внезапною смертью.

Помянеши, яко брат твой имать нечто на та. Кто же этот брат? и что такое нечто? Брат наш есть всякий наш ближний, от начальника высшего до последнего нищего. А, что такое нечто, – это лучше скажет совесть каждого из нас. О, как было бы желательно, чтобы наши ближние ничего против нас не имели, по крайней мере, тогда, когда мы идем в храм помолиться! К сожалению, на опыте иногда бывают самые прискорбные явления. Иной не хочет знать требований законного начальства, а какими-нибудь жертвами мечтает угодить Богу; дома своих должников разоряет, а храмы строит; у своих наемников удерживает ничтожную плату, а серебром и золотом иконы одевает; в своем семействе жесток и неприступен, а об украшении приходской церкви заботится с предупредительностью. К таким жертвователям Господь устремляет грозный свой глас: «Что Мне множество жертв ваших? Все это всуе и напрасно» (Ис. 1:11–13). Посему, когда расположишься что-нибудь пожертвовать в церковь и почувствуешь, что с кем-либо еще не умиротворен: поди прежде помирись с ним. Не знаешь, как помириться? – Вспомни Закхея, который сказал Господу: аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лук. 19:8). Нет у тебя на это достатка? Просто поклонись обиженному; признайся, что виноват пред ним, и попроси христианского прощения.

Тогда неси твой дар в церковь; тогда он будет приношением негибнущим и богоприятным. Вот недавно огонь истребил здесь некоторые дома. Что внушает это несчастье? – То, что все прах и пепел. Сгоревшие вещи уже не возвратимы в том же виде. А то, что от чистого и незлобивого усердия приносится в храм Божий, никогда не гибнет, и сторичную от Господа мзду принесет, хотя бы, попущением Его, и огню подверглось. Нужно и дом свой устроят, и с ближними в мире жить, и дома Божия не забывать. Кто с таким расположением будет делать приношения в церковь, того Господь благословит и помилует, молитвами Богородицы, Еяже славному Успению храм сей посвящен. Аминь.

Обетование Святаго Духа прием от Отца, излия сие, еже вы ныне видите и слышите. Деян. 2:33.

Если храм освящен, то он должен иметь и свой храмовой праздник.

Этот храм обновлен, и ныне освящен во имя Пресвятой Троицы.

Праздники Троицких церквей бывают в один из двух дней, – или в день Пятдесятницы, или в следующий за тем понедельник.

Значение сих двух дней тем нужнее изъяснить, что многие почитают воскресенье Пятдесятницы днем Святого Духа, а следующий понедельник праздником всей Пресвятой Троицы.

В пятидесятый день по воскресении Христовом сошел Дух Святой на апостолов. Но поскольку Дух Святой исходит от Отца, а Иисусом Христом посылается, и поскольку Его сошествие было заключительным действием в устроении человеческого спасения: то богомудрые отцы уложили, чтобы день Пятдесятницы был общим праздником в честь Божественных Лиц Пресвятой Троицы. Основание такому празднованию можно находить в словах апостола Петра, который, объясняя нисшествие Святого Духа в виде огненных языков, указал на совместное действие всех трех Лиц Божества, проповедовал, что Иисус Христос, приняв от Отца обетование Святого Духа, излиял благодатные дары на апостолов. Посему на вечерне Пятдесятницы и в молитве читается, что Иисус Христос «в сей последний, и великий и спасительный день Пятдесятницы праздника, тайну святыя, единосущныя, и неразделимыя, и неслиянные Троицы показал нам»¹³⁴.

Непосредственно за сим общим праздником Пресвятой Троицы, «чести ради ко Всесвятому Духу, раздельне узакониша праздновати и Ему, иже вся добре разчинившии отцы»¹³⁵.

Понедельник Пятдесятницы издревле называется днем Святого Духа; а на повечерии того дня читается и особый канон Святому Духу. Сим празднеством святые отцы не только отдельно хотели воздать честь третьему лицу Триипостасного Божества; но и имели целью показать, что действование Святого Духа, видимо начавшееся в день Пятдесятницы, продолжается и не кончится в церкви Христовой до скончания века. Как апостол Петр, указуя на явление огненных языков, изъяснял народу: «от Духа Святого излилось то, что вы ныне видите и слышите»: так теперь и мы, недостойные, можем сказать: «от Духа Святого произошло то, что вы ныне видели и слышали при освящении храма сего». Святым Духом осеняемые, апостолы созидали церкви, устрояли жертвенники: Его же благодатью и пришествием совершается освящение православных храмов. Его благодать действовала, когда помазуемы были миром престол и стены; ибо миро есть печать дара Духа Святого. Его пришествие означалось и внесением святых мощей во храм; ибо чудодейственное нетление мощей, частицы которых полагаются на престоле и под престолом, было бы совсем невозможно, если бы плоть праведную, но бренную и умершую, не хранил от нетления животворящий Дух Святой.

Таково значение праздников, которые чтутся храмовыми в Троицких церквах. Праздники эти великие, и великой требуют чистоты от нас, при их праздновании. Бывают они весною, когда народ, радуясь, что все зеленеет и цветет, любит и сам предаваться веселью. Но по тому самому, что воспоминается сошествие Святого Духа, что празднуется Богу – Духу, надлежало бы тогда тщательнее избегать всякого чувственного и плотского удовольствия. Для сего в апостоле, который читается в Духов день, напоминается православным: Не упивайтесл вином; но паче исполняйтеся Духом (Еф. 5:18).

В те дни храмы наши украшаются зеленью и цветами. Обычай этот произошел из церкви ветхозаветной, где он имел, между прочим, и то значение, что предуказывал собою духовное плодоносие церкви Христовой. Святым Духом, как в природе все обновляется, так и всякая душа живится. Посему если в праздник Троицы в церквах зелень и цветы; то чрез сие внушается нам, чтоб и души наши, которые суть храмы Божии (1Кор. 3:16), показывали в себе признаки жизни богоугодной. Только зеленеющая ветвь приносит цвет и плод, а не сухая. Так и душа, только живущая верою и благодатью, может приносить духовный плод. Плод же духовный есть: любовь к ближним, радость спокойной совести, мир, насколько он от нас зависит, долготерпение в обидах и напастях, благость к враждующим, милосердие к бедным и несчастным, вера, твердая в православии, кротость в обращении со всеми, воздержание от греховных удовольствий (Гал. 5:22).

«Сие празднику плодопринеси! Сице чтится обновлений день»¹³⁶. Аминь.

Понеже взыде на сердце твое, еже создати храм имени Моему, добре сотворил еси. 3 Царств. 8:18.

Из всех предприятий царя Давида, намерение его построить храм священный, хотя оно даже и не исполнилось, заслужило особенную похвалу от Бога. Господь сказал ему: «У тебя на сердце построить дом имени Моему? Хорошо, что ты имеешь такое желание».

По этому отзыву можно судить, что если кто строит новую церковь, тот делает самое важное благодеяние своему селению и обществу, и заслуживает от Господа милость, и признательность от добрых людей.

Не Богу нужны церкви; ибо вся вселенная есть храм, в котором всякое дыхание хвалит Господа (Псал. 150:6). Но необходим храм для самого человека, где бы он мог удобнее к Богу приближаться, и для души своей полезное находить. И святой царь Давид похвален был особенно не за то, что он, задумав построить храм, как будто мечтал сделать какое одолжение Богу, Который не от рук человеческих угождение приемлет, Сам дая всем и живот, и дыхание, и вся (Деян. 17:25). Были другие причины, почему намерение Давида так решительно одобрено было свыше. Чрез построение храма Давид, между прочим, хотел и тому способствовать, чтобы народ был более усерден к вере и тверд в ней, боялся Бога и удалялся пороков, был крепче привязан к отечеству, и к своему государю благодетелю.

И действительно, согласиться надобно, что строение церквей выше и важнее других дел благотворительных.

Видя нищих, многие располагаются подавать им милостыню. Ради кого же, и для чего подают? – Ради Христа, и для того, чтобы самим по смерти получить милость от Христа. Но где во Христа не веруют, и церквей Ему не строят; мертва там и любовь между людьми, не приметно милосердие к старым и бедным. По мере ослабления веры, люди, как животные, друг друга угрызают и снедают (Гал. 5:15).

Прекрасное дело заводить училища. Человек неграмотный ходит, как в потемках, а грамотный видит свет, потому что понимает все, что в хороших книгах написано. Но Господь дает премудрость, и от лица Его познание и разум (Притч. 2:6); а в злохудожную душу не внидет премудрость (Прем. 1:4). Вообразим же теперь такую страну, где Христа не знают, и церквей христианских не имеют. Могут ли там быть полезны училища, если б они и были заведены? Нельзя этого сказать, потому что без света Христова нет истинного просвещения, и ученость безбожнику тоже, что острый нож человеку злому и душегубному.

Благодетельное учреждение и больницы: ибо кому не дорого место, где можно возвратить себе здоровье? – Но в Писании сказано, что Господь создал врача, и Господь же создал от земли врачевания (Сир. 38:4). Поэтому если Господь не поможет, не подействуют и лекарства. А как Господь поможет, если люди к Нему не прибегают, и храмы Его презирают? Притом болезнь заставляет человека подумать и о душе своей: какое же больному будет напутствие, если нет церкви и священника? Очевидно, и больница зависит от церкви.

Бывают еще дома призрения для бедных и престарелых. Но сколько бы человек ни жил, надобно же когда-нибудь ему и умереть. Потому как бы ни был хорошо он призреваем, душа его алчет сродной себе пищи. Она желает помолиться, ищет утешения в Богослужении, хочет послушать, как святые отцы жили, и чему учили. А для сего нужны храмы Божии, где все это найти можно.

Посему во многим городах ныне, в самых тех зданиях, где помещаются заведения учебные, сиропитательные и лечебные устрояются и Божии храмы, что бы можно было удовлетворять самой первой и важнейшей потребности человека: ибо как для рыбы нужна вода, так для души святая вера.

И так, великое вы, жители здешней веси, получили благодеяние, что нашелся человек, который на свое иждивение построил здесь вместо старой новую церковь.

К чему же обязывает вас это благодеяние?

Во-первых, нужно молиться за храмоздателя, и желать ему всякого добра. Во времена Христовы был сотник, у которого заболел слуга. Почитая себя недостойным принять Господа, он чрез старейшин иудейских просил Его даровать исцеление больному. Старейшины, исполняя поручение, сказали о сотнике Христу: «Он достоин, чтобы Ты это сделал для него, ибо он любит народ наш, и создал нам молитвенный дом» (Лук. 7:4 и сл.). Спаситель уважил ходатайство, исцелил слугу сотника, и чрез то показал, что одобряет и самое чувство признательности к храмоздателям.

Во-вторых, должно, как можно чаще, ходить в Божий храм, и для его поддержания и украшения по силе своей делать пожертвования. Иначе, за небрежение к нему, Господь накажет. Во дни пророка Аггея случилась страшная засуха, а народ не догадывался, за что Господь прогневался. Тогда Господь Сам чрез пророка людям грешным сказал: «За то, что храм ваш пуст, и вы не ходите туда, небеса удерживают росу, и земля оскудела произрастениями» (Агг. 1:9 и след.).

Наконец, не должно упускать из вида, что хороший хозяин, когда достигнет главного, – построит себе со всеми удобствами дом: заботится об улучшении и прочих частей своего хозяйства. Дом Божий у вас теперь новый и благообразный; старайтесь сами и о своем общеполезном хозяйстве, позаботьтесь, чтоб и дети ваши имели, где учиться, и больные, у кого лечиться, и ваши нищие и бесприютные убежище и помощь. Вера бо чиста сия есть: неведущих просвещать, бедным и больным помогать, и посещати сирых и вдовиц в скорбех их (Иак. 1:27). Аминь.

И се Михаил, один от старейшин первых, прииде помощи мне. Дан. 10:18.

Благодатью Святого Духа освятился ныне в здешней веси этот благолепный храм, созданный во имя архистратига Михаила.

Содействующим построению сей церкви и прихожанам ее было бы непростительно не знать: Кто сей Михаил, и почему он назван архистратигом?

У Царя небесного больше воинства, нежели у всех вместе царей земных. Господь и именуется в писании Саваофом, Господом воинств, потому что тысящи тысящ служат Ему, и тьмы тем предстоят Ему (Дан. 7:10). Когда родился Христос, то Вифлеемским пастырям явилось множество вой небесных (Лук. 2:13). Всех этих сил бесплотных главным и первым военачальником поставлен архангел Михаил, что и означается греческим словом: «архистратиг».

Сначала все духи бесплотные были добрые. Но когда некоторые из них возгордились, отпали от Господа Вседержителя, и сделались злыми; то архангел Михаил стал говорить остальным, которых, впрочем, несравненно больше: «Вонмем! Станем добре пред Сотворшим нас, и не дерзнем помыслить что-либо против Бога. Смотрите, что пострадали те, которые были с нами, а теперь в бездну низринулись». – Все добрые ангелы послушали Михаила архангела; воспели: Свят, свят, свят Господь Саваоф (Пс. 6:3), и присно блаженствуют, пребывая верными Создателю, так что они уже пасть и сделаться злыми не могут, не по природе своей, а по благодати Божией, подобно тому, как люди святые, после своей кончины, находясь на небе, так и остаются на веки святыми и согрешить уже не могут.

Все ангелы, которыми начальствует архангел Михаил, не равного достоинства; но одни выше других, одни от других получают вразумления, и все посылаются на служение, чтобы нам грешным помогать, и за нас заступаться. Когда один ангел, после беседы с пророком Захариею, отходил от него; то другой ангел явился этому навстречу, и велел возвратиться к пророку, чтобы возвестить ему, что будет с Иерусалимом. По сему случаю святой Григорий Двоеслов замечает: «Когда ангел ангелу говорит: тецы, и рци к юноши оному, т. е. Захарии (2:3); то нет сомнения, что один ангел другого посылает. А посылаемые меньше и ниже тех, которые их посылают и наставляют»¹³⁷. Подобным образом, один ангел другому повелевает изъяснить видение Даниилу, которое пророк этот видел, но понять не мог (8:16). В книге сего же пророка читаем, как архангел Михаил пришел на помощь другому ангелу. Ангел этот предстательствовал пред Богом за народ Израильский, страдавший в плену Вавилонском. По поскольку грехи народа превозмогали, и успеху ходатайства препятствовали; то архангел Михаил стал просить Господа за несчастных пленников, вместе с ангелом, за них молившимся.

Из сих священных свидетельств мы, во-первых, ясно видим, что и у ангелов есть свое начальство, что одни из них повелевают, а другие повинуются, что одни наставляют, а другие вразумляются. Если же такой порядок у ангелов, которые грешить не могут: не более ли он нужен для людей, которые на каждом шагу поползновенны претыкаться? Сама наша природа требует, чтобы более способные, сведущие, опытные и призванные несли бремя начальствования; а все прочие пребывали в скромной доле подчинения. Повинитеся убо всякому начальству человеческому, Господа ради (1Петр. 2:13), который и на небе архангелов поставил, и на земле сущие власти учинил (Римл. 13:1).

Далее опыт из первоначальной жизни духов бесплотных научает нас, как важно повиновение законному начальству. Те из них, которые послушали архангела Михаила, верными остались Богу, и за то блаженством наслаждаются. Так всякий должен слушать начальников и старших, которые добру учат, и внушают соблюдать то, чего требует церковь православная и закон государев. А от исполнения требований начальства зависит благоденствие подчиненных. Иначе непослушные должны опасаться праведного гнева Божия. Господь не пощадил и духов, оказавшихся непокорными. Ангелы, не соблюдшия своего начальства, но оставльшия светлое жилище свое, Он, связав вечными узами мрака, блюдет, чтобы подвергнуть их большему наказанию в день страшного суда (Иуд. 6) за их злобу и вред людям.

Наконец, из священных повествований об ангелах мы уверяемся, что они верные наши помощники. Много бывает у нас трудных дел, и часто нам угрожают опасности, особенно потому, что духи злобы всякому доброму начинанию стараются препятствовать. Но тому нечего бояться, у кого совесть чиста. Для доброго христианина на небе больше помощников, нежели в темной области врагов. Один благочестивый подвижник, почувствовав искушение и уныние, пришел к другому великому старцу, который, поняв его состояние, повел его на крышу, и говорит ему: «посмотри на запад». Вдруг на западе показалось множество демонов, как будто приготовляющихся на брань. Потом старец говорит ему: «посмотри на восток». Тотчас на востоке явилось бесчисленное множество святых ангелов, облеченных славою. Тогда старец, указав на ангелов, сказал унывавшему: «Вот наши помощники; их гораздо больше»¹³⁸. Посему не должно унывать ни в какой напасти. Кто бережется греха, к тому близок небесный заступник. Ополчится ангел Господень окрест боящихся Его, и избавит их (Псал. 33:8). Аминь.

Рече Давид к Нафану пророку: се из живу в дому кедрове, кивот же завета Господня под кожами. И рече Нафан к Давиду: все, еже в сердце твоем, твори, яко Бог с тобою есть. 1Пар. 17:1–2.

По любви к благолепию дома Божия предпринято возобновление храма сего. И хотя, совершено уже освящение его по чиноположению православному, но очевидно всякому, что усердие жертвователя не остановится на сделанном, и к тому, что видим, присоединит еще новые украшения.

Не довольно ли и того, что сделано? – скажет иной любитель простоты. Зачем богатство в храмах, для чего краску покрывать золотом, и иконопись одевать серебром?

Богоспасаемый град сей до того усерден к украшению храмов, так красуется их благолепием, что подобные вопросы покажутся странными и неуместными для жителей его. Но дух нынешнего времени таков, что и священную тишину храмов не оставляет в покое, и на их величие смотрит оком подозрительности, чтобы не сказать, зависти. Действительно, есть глаза, которые не стыдятся свидетельствовать о себе, что они чувствуют боль от блеска и великолепия иных храмов Божиих; есть уста, которые во всеуслышание утверждают, будто по мере заботливости о внешнем великолепии храмов угасает в христианах дух любви к ближним.

Все это ныне не только можно слышать, но и читать. Потому не удивительно, если и люди благочестивые придут к недоумению: не погрешают ли они как-нибудь в своем усердии к храмам Божиим? угодны ли Богу их заботы и жертвы, посвящаемые на украшение церквей? А те, которые смотрят на богатство здешних храмов, могут поколебаться вопросом: не лучше ли было бы, если б это богатство принесено было в жертву Богу иным путем, – употреблено было на дела милосердия к ближним?

Древнейшим храмом рукотворенным можно назвать скинию, или подвижный храм еврейский. Он был устроен не по человеческой мысли, или произволу, но по образцу, который показан был Моисею самим Богом, на горе Синайской (Исх. 25:9–40). Скиния, как простая палатка, была сама по себе вещь не дорогая; несмотря на то, она вмещала в себе великое богатство, не духовное только и таинственное, но и вещественное. Она имела златую кадильницу, золотой сосуд с манною и самый ковчег, в котором хранился он, был окован всюду златом (Евр. 9:4); это святилище осеняли херувимы славы, в виде златых изображений. Богатству, с каким устроено было Святое Святых, соответствовали и драгоценные одежды первосвященника, имевшего право входить туда. Скажут: это все так устроено было для евреев, чувственный взор которых блеском внешнего величия нужно было возбуждать к созерцанию высоких предметов веры. Правда, но не должно забывать, что никогда Бог не употреблял для Своих целей таких средств, которые были бы противны чистоте истинной веры и божественным Его свойствам. Относительно же скинии, Самим Богом не только показан был образец, как устроить ее украшения, но предварительно было указано и то, где взять для них вещество: по Его повелению, для сей цели злато евреями вынесено было из Египта.

Кто не слышал о богатстве царя Соломона? – И однако ж лучшие из своих драгоценностей употребил он при построении и на украшение храма Господня; даже чего из веществ ценных не мог найти он в своем царстве, то старался приобрести из чужих стран, ревнуя принести в жертву Богу то, что лучшего на земле. Эта великая жертва удостоилась и великих знамений Божия благоволения: Сам Господь не только освятил храм Соломонов видимым явлением Своей славы, но и человекообразно изрек о нем: будут очи Мои ту, и сердце Мое по вся дни (3Цар. 9:9). Если же пришли дни, когда отвратил Господь очи Свои от сего храма и попустил ему быть разрушенным; то не великолепие его, казавшееся изысканным, не богатство его украшений было причиною сего несчастия, а грехи вероломного народа, за которые и сам он отведен был в плен, и храм иерусалимский был Богом отвергнут.

Скажут еще, что все это было и прошло в ветхозаветные времена; а храмы христианские, по крайней мере, первые и к Христову на земле пребыванию ближайшие, были просты. – Мало сказать: просты; они даже были бедны. Но так было не потому, что будто их бедность была заповедана Христом, или что она строго соответствовала духу веры евангельской. Могли ли первые христиане думать о великолепных храмах, когда но причине лютых гонений, совершали богослужение и в простых храминах, даже в пещерах, не ручаясь притом за свою безопасность ни на один час? – При всем том, не должно забывать, что Сам Спаситель, когда определил совершить Тайную Вечерю, то предварительно повелел приготовить комнату, и известно, что она не просто была приготовлена, но и не бедно украшена, по усердию хозяина и обычаю страны. Но как Тайная Вечеря была первая из литургий, совершаемых в церкви христианской: так Сионская горница, с ее украшением, была первым из христианских храмов. Потому не удивительно, что как только Евангелие возгосподствовало над язычеством, христиане немедленно стали строить и украшать храмы, в чем показал примечательный пример сам равноапостольный царь Константин. Много он построил церквей, и с царскою щедростью украсил их; а созданный им в Константинополе храм во имя двенадцати апостолов так дорого стоил, что по богатству своих принадлежностей и украшений назван был «златым».

Мысль о великолепном украшении храмов держится на врожденной сердцу человеческому потребности приносить что-либо, по возможности, лучшее в жертву Богу. Эго естественный долг благодарности от твари Творцу, от человека Богу. Исполнение сего долга так древне, что современно первым людям на земле, и так чисто и неукоризненно, что самим Богом многократно было одобрено. Авель выбирает в жертву Богу лучших животных из своего стада, и жертва его благоволительно принята Богом. Давид рассуждает: стыдно мне жить в дорогом доме, построенном из кедрового дерева, тогда как храм Божий остается в виде простого шатра, тогда как кивот завета Господня находится под кожаными покрывалами. Бог благословил меня богатством: Ему принесу лучшую часть моего достояния. В ответ на сие обетное желание пророк Нафан говорит ему: «Хорошо, что ты помыслил это сделать. Твори, что взошло тебе на сердце» (3 Царств. 8:18). Люди нынешнего века скажут: Бог только не препятствовал Давиду, одобряя желание его строить храм; но, быть может, лучше и для Бога приятнее строить больницу, или иное какое человеколюбивое заведение. В ответ на это припомним два случая, бывшие во время земной жизни Спасителя. Вдовица опускает две лепты в церковную кружку. Не сказал Господь, за чем она их не отдала таким же нищим, как сама; напротив, похвалил ее усердие к храму Божию, проникнув, что в этих лептах заключалось все состояние ее, и следовательно она пожертвовала для храма всем, что имела. Другая женщина принесла сосуд драгоценного мира и помазала им ноги Спасителя. Видя это, Иуда заметил, что лучше бы было, если б сие миро продано было, и вырученные деньги розданы были нищим. Но Спаситель воспретил останавливать усердную жену, указав ту причину, что нищие найдутся всегда, а такое усердие редко, и предсказал, что пример ее сделается известен всюду, где будет проповедано Евангелие, – и для чего же, как если не в поучение грядущим поколениям? Подобные примеры так отрадны и так близки сердцу человеческому, что трудно угасить в нем желание им подражать. С одной стороны, мысль, что делающий приношение алтарю, приносит свой дар Самому Христу, совершенно справедлива и утешительна. С другой стороны, столько же справедливо, что в жертву Богу должно приносить лучшее и ценное, а не худшее и презренное. Странно было бы и горько человеку верующему видеть, если б православные христиане, для вкушения пищи и пития, употребляли серебряные или златые чаши; а в приходском их храме богослужебные сосуды были оловянные. Не Сам ли Господь сказал: Мое есть сребро, и Мое злато (Агг. 2:9)? И если Тот же Бог дал человеку смысл, чтобы злато и сребро извлекать из земли и употреблять по своему произволу: то не Богу ли преимущественно он обязан приносить лучшее из всего, чего не может взять с собой, отходя сам в землю? Если люди в общежитии, по светскому приличию, по духу века, употребляют вещи многоценные: то не будет ли подражанием Иуде осуждать благотворителей, которые значительную часть достояния своего жертвуют на храмы Божии, по чувству своей зависимости от Бога и своей благодарности к Нему?

Думают иные, что богатые жертвы в храмы нередко проистекают из тщеславия. – А разве человеколюбивых заведений не строило тщеславие? Надобно исправлять побуждение; но не должно осуждать самое дело.

Что может быть осудительного в усердии христианина, когда он строит храм, не для похвалы человеческой, а для того, чтобы добрые люди с ним вместе молились, и за него помолились? Притом не должно забывать, что истинно христианские дела содружественны между собою, и невозможно подумать, чтобы тот, кто чисто полюбил одну добродетель, возненавидел другую. Едва ли будет сочувствовать страждущему человечеству и пойдет с своими дарами в дома плача тот, кто решится на свое достояние строить дома зрелищ и увеселений; но большею частью бывает, что кто на свое иждивение строит и украшает храмы, делит свое достояние между Богом и бедными, или точнее сказать, служит своими избытками Единому Богу, благодатью Своею живущему в храмах и приемлющему жертвы через руки нищих.

Итак, да не смущается сердце ревнителей благолепия церковного, когда коснется их слуха насмешливый отзыв современного легкомыслия. Но да вливается в их душу сладость, когда они слышат, как церковь молится за них: «Господи, освяти любящие благолепие дому Твоего, и воспрослави их божественною Твоею силою»¹³⁹. Аминь.

Вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему в страсе Твоем. Псал. 5:8.

Благодатью Святого Духа ныне освятился храм сей, стоивший многих трудов и, быть может, не малых печалей его попечителям и здателям. Но и нечто необыкновенное послужило к утешению их. Ибо благословение святой горы Афонской, ознаменованной чудесами Пресвятой Богородицы, пришло на храм сей, в котором, как известно жителям этой веси, и самый престол устроен из древ, произрасших на Афоне.

Сие обстоятельство утешительно и поучительно. Оно потому и случилось, что мы исповедуем ту же веру православную, которая сохраняется в странах восточных от времен апостольских. Посему едина вера и у нас, и на Афоне. Это нас обязывает подражать древним христианам и нынешним благочестивым подвижникам и в строгости поведения при посещении святых храмов.

Кто входит в дом Божий, тот должен поклоняться в страхе. Не того при входе в храм нужно бояться, что как будто нам угрожает здесь опасность, или беда какая. Напротив, церковь не есть место горести и страха, а прибежище утешения, надежды и спасения. Но надобно нам здесь бояться за себя и свое недостоинство. Кто входит к начальнику своему, тот заботится, чтобы ничем не оскорбить его. Кто идет в жилище Божие предстать с молитвою лицу Божию, тому нужна осторожность, как бы чем не оскорбить Господа.

Оскорбляют святость храма те, которые по лености уходят из него прежде конца службы. На Афоне и ныне некоторые церковные службы продолжаются непрерывно по десяти часов и более; но кто ищет спасения души своей, тот не тяготится продолжительностью беседы своей с Богом. И в наших храмах всякое богослужение есть такое действие, в котором мы слышим слово Господа к нам, видим спасительное Его о нас промышление, и можем воссылать к Нему свои воздыхания и мольбы. Ради нашей лености и неизбежных забот житейских, священнослужения в наших храмах уже не так продолжительны, как на Афоне. Но тем виновнее тот, кто и при этом не хочет выслушать полной службы церковной, забывая, что и земного отца может сын опечалить, когда уйдет от него не выслушав, что тот хотел сказать ему.

Оскорбляют святость храма и те, которые стоят в нем рассеянно. В древней православной церкви считалось неприличным не только заниматься разговорами в храме во время богослужения, но даже и слово сказать ближнему, хотя бы кто встретился с таким другом, с которым давно не видался. Григорий Богослов, воспоминая о своей благочестивой матери, говорит: «Кто благоговейнее ее стоял во время всенощных бдений и дневных служб? Не было слышно там ни одного ее слова. Она чтила святыню молчанием; никогда не становилась задом к алтарю; не плевала на пол в Божием храме»¹⁴⁰. Так должно быть даже и по нашим житейским обычаям. Чем почтеннее и чище дом, тем осмотрительнее держит себя человек, вошедший туда. Какой же на земле дом может быть почтеннее дома Божия? Может ли быть что-либо в наших жилищах святее алтаря Господня? Какие высокие тайнодействия совершаются в нем! Ангелы Божии невидимо служат таинствам, совершаемым руками священников, и невидимо смотрят на всех находящихся в храме.

Но и те оскорбляют святость храма, которые, хотя и молча стоят, но думают не о том, что пред ними совершается в храме, или, пред лицом Бога мира и любви, продолжают питать к ближнему чувство злобы и вражды. Не можешь ты принять никакой пищи, если не раскроешь рта: не увидишь и таких предметов, которые перед твоими глазами, если не обратишь на них внимания и дозволишь, чтобы воображение было увлечено и помрачено какими-нибудь страстными мечтаниями. Так часто и для многих не совсем понятным кажется наше церковное богослужение: но не сами ли они большею частью виновны в том? ибо не хотят открыть сердце, чтобы проникла туда сила церковных песнопений, не хотят внимать даже и тогда, когда диакон возглашает: «вонмем». Слышится пение: «отложим всякое житейское попечение»; а слух у иного закрыт, и закрыт именно от того, что душа занята заботою о чем-либо житейском, или враждой против человека, который стоит тут же в храме. Не так поступали древние благочестивые христиане. Они и дома рассуждали о том, что видели и слышали в храме, чтобы от других получить объяснение, чего не вдруг могли понять сами. А в знак мира между собою и христианской любви, они в храме лобызали друг друга, что и поныне совершают священнослужители в алтаре. Если такое лобзание в нынешнее время по многочисленности присутствующих в храме неудобно; то напротив, для кого неудобно простить своему знакомому оскорбление, от него полученное, помириться с обидевшим, исполнить слово Христово: «Ты, если принес дар в церковь, и вспомнишь, что брат имеет нечто против тебя, оставь здесь твое приношение, и иди, примирись прежде с братом твоим» (Матф. 5:23)?

Оскорбляют святость храма и те, которые идут сюда в нечистоте, или несут сюда что-либо нечистое, или запрещенное. Древние христиане пред входом во храм омывали лице, руки и ноги. Сие они делали как из уважения к месту, куда шли, так и для побуждения к чистоте духовной, сердечной, в уверенности, что ничто, по небрежности, нечистое не может быть угодно Господу. Посему и тот, кто в земледельческих трудах, не освобождается от обязанности идти чистым в Божий храм: не белизна кожи, а очищение тела и души требуется от всякого. Омой свое лице не только водою, по и воздержанием, трезвостью, – и твое хотя не белое, но чистое лице не постыдится пред лицом Божиим. Так и в вещах, приносимых в церковь, нужна разборчивость. В иных местах держится обычай приносить в храм мясо на панихиду, за упокой души, будто ей будет от того отрада. Никакой отрады усопшим не будет от этого обычая, который соблюдают невежественные люди. Потому что царство небесное, для душ отшедших, не есть пища телесная или питие, а радость от Духа Святого подаваемая. Если же дозволена заупокойная трапеза, то как благотворение за них. Принести в церковь хлеб, красное вино, свечи, ладан, масло, пшеницу, иногда плоды, – это святыми отцами одобрено, и издревле считается чистою жертвою храму Господню. А всякие пиршества в церквах святые отцы всевозможным образом возбраняли; о мясах вот что на шестом вселенском соборе законоположили: «В Арменской стране, как уведали мы, бывает, что некоторые, сварив части мяс, приносят внутрь храма, и разделяют священникам по иудейскому обычаю. Посему, соблюдая чистоту церкви, определяем: да не будет сие никому же позволено... и аще восхощет дати клирикам приносящий, то таковое приношение да бывает вне церкви» (Пр. 93).

Братия святого храма сего! Однажды, Господь, явясь Моисею, сказал ему: «иззуй сапоги; место, на котором ты стоишь, свято» (Исх. 3:5). Вот дал вам Господь святейшее место, где вы стоите теперь: отбросьте же, как нечистую обувь, худые привычки, очищайте себя миролюбием, воздержанием, трудолюбием, повиновением, чтобы Господь слышал вами отныне приносимые в сем храме моления. Аминь.

Тако и мы во обновлении жизни ходити начнем. Римл. 6:4.

Апостол Павел напоминает нам, что мы для того крестились во Христа, чтобы нам ходить в обновленной жизни.

Кто обновляет свой дом, тот знает, в чем состоит его обновление. Надобно из старого вещества взять что пригодно; надобно перестроенное украсить так, чтобы тот же дом, но казался иным, лучшим. Жизнь обновленная есть изменение души к лучшему, оставление привычек худых и обращение к занятиям богоугодным. У нового по духу человека на каждый день свои новые добрые дела.

К такому обновлению жизни побуждает нас и нынешний праздник. Прихожане храма сего празднуют ныне его обновление. Он обветшал, – и усердием их возобновлен; потемнело его благолепие, – и явилось в нем новое украшение; против прежнего, все изменилось в нем к лучшему. Богу ли это нужно, который ни в чем не нуждается, Сам подавая нам все? – Нет, обновление храмов нужно для духовного обновления и освящения людей. «К себе восходи, человече! Буди нов, вместо ветхого, и души празднуй обновление. Да обновляется тебе всякаго жития путь. Сие празднику плодопринеси, добрым изменением изменяем»¹⁴¹.

Каким же образом обновлению нашей жизни храм Божий способствовать может?

Пример видим в Пречистой Деве Марии, в честь которой ныне освящен этот обновленный храм. С трех лет воспитывалась Она при храме. Что-ж Она там делала? – Молилась, училась, услаждалась священнодействиями; с ангелом беседовала, и духовным обновлением до того возвысилась, что Материю Господа нашего соделалась.

Если ее пример высок; то припомним другую Марию, по прозванию Египетскую. Она была сначала великая грешница, а потом стала великая праведница. От чего-ж она так изменилась? От того, что святыня храма Божия дала ей почувствовать греховное ее безобразие. Она хотела войти внутрь его; но невидимая сила останавливала ее в притворе. Тогда она воззрела на икону Богоматери, и слезы раскаяния полились из очей ее. Быв потом допущена в храм, и причастившись, она отправилась в пустыню Иорданскую, на подвиги поста и молитвы¹⁴².

Такие примеры показывают, как храм Божий способствует, чтоб душа обновлялась. Все в нем душе полезно, что в нем видится, слышится и совершается. Святые, написанные на стенах его, напоминают нам, что и они были подобострастные нам человеки, и своими житиями объясняют нам, как можно Богу угождать. То читается здесь Евангелие, – и мы слышим Самого Христа; то беседуют здесь с нами, чрез свои писания, апостолы и пророки; весь состав церковных песнопений сложен так, что каждое в них изречение назидает душу, и возбуждает ее к молитве. Потому Сам Бог назвал церковь домом молитвы (Лук. 19:46), что в ней лучше и успешнее можно помолиться, нежели где-либо на ином месте. Многие примеры то подтверждают. Анна, матерь Самуила, скорбела о своем неплодстве, и при празе двери храма Господня (1Цар. 1:9) получила уверение, что будет по ее прошению. Захарии в церкви ангел возвестил, что жена его родит Иоанна Крестителя. Мытарь, смиренно молясь в храме о грехах своих, сниде оправдан в дом свой (Лук. 18:14). Храм необходим для таинства Евхаристии: ибо нигде на простом месте не может быть она совершаема. Но в сем таинстве заключается необходимое и высшее условие обновления жизни нашей. Аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе, – сказал Спаситель (Иоан.6:53).

Так в храме Божием все направлено к обновлению души. Если войти в комнату, наполненную ароматами; то и по выходе из нее ощущается запах ароматный, на одежде и на теле. Если из душного и зловонного места выйти на чистый воздух: тотчас почувствуется облегчение в дыхании, и освежение во всем теле. Подобное даруется и в храме Господнем: кто с благоговением сюда входит, тот сам почувствует, как освежается его душа. Ибо здесь благоухание святыни, с которою никогда не может смешаться разлитое в мире зловоние греха. Посему великое дело сделано, возобновлением и сей церкви, которую ныне, по совершении вещественного ее благоукрашения, обновил и Дух Святой. Остается входящим сюда и молящимся здесь духовно обновляться. Такое обновление, – кто его сподобится, – есть также праздник великий и небесной даже радости достойный. Как мы ныне светло празднуем обновление сего рукотворенного храма, так ангелы празднуют обновление всякой души христианской. Ибо Сам Христос сказал: радость бывает у ангелов Божиих о едином грешнице кающемся (Лук. 15:10). Аминь.

Обретоста Его в церкви, седяща посреде учителей, послушающа их и вопрошающа их Лук. 2:46.

В нынешнее время повсюду возбуждается заботливость о воспитании детей. Правительство требует и от простолюдинов, чтобы их дети не были оставляемы без наставления и обучения, для чего по многим селениям учреждаются училища.

Но простолюдины говорят: «мы люди темные, сами ничему не учились, проводим жизнь в земледельческих и других черных трудах. Как нам воспитывать своих детей? Чему мы их научим, кроме тех работ, которые весь век свой исполняем сами?»

Такие речи не совсем справедливы. И неученые простолюдины могут найти средство, как уменьшить мрак той темноты, в которой погружены и сами и их дети. Есть место, всем доступное, в котором и малые, и взрослые могут многое узнать, и многому научиться. Такое место есть храм Божий. Как же храм Божий способствует воспитанию детей?

Иисус Христос, как Бог, не имел отца по плоти, ибо Он родился от Духа Святого и Девы Марии. Дни своего младенчества, вместе с нею, Он провел у мнимого отца своего Иосифа, которому она была обручена. Этот Иосиф был простой человек, ремеслом древодел, а по просторечию, плотник. Он не мог дать Иисусу Христу того образования, какое получали тогда дети знатных и богатых людей. Но он имел благочестивый обычай ходить в Божий храм, и водить туда мнимого сына своего Иисуса. Однажды, когда Иосиф и Мария возвращались из храма Иерусалимского домой в Назарет, отстал от них отрок Иисус. Долго, но без успеха, родители искали его между знакомыми и спутниками; с дороги вернулись в Иерусалим, и уже на третий день нашли Его в храме, где сидел Он подле Иудейских учителей, слушал их и делал им разные вопросы. А ему было только двенадцать лет от рождества, Иисус Христос, хотя был в младенческих летах, но как Бог, все знал, и не требовалось, чтобы кто учил Его. Для чего же, – спрашивается, – Он во храме выслушивал церковных учителей, и желал от них изъяснений по предметам веры? Хотя главная Его цель была та, чтобы еще в отрочестве показать Свою божественную мудрость; но это пребывание Его в храме ясно внушает нам, что от дней младенчества каждый христианин должен ходить в церковь Божию, и может приобретать в ней различные душеполезные познания.

Издревле храмы Божии почитались училищами народными, по той причине, что здесь предлагаются поучения народу, способствующие его духовному просвещению. Из сих поучений, по мере того, чем проще они излагаются, могут извлекать и дети понятные для себя наставления.

Но если б, по обстоятельствам, и не было произносимо в каком-либо храме поучений, во всяком читается исповедание веры, молитва Господня, священное писание, и вся служба церковная сложена из разных стихов и песнопений, которых содержание дает многие, понятные и для детей наставления. Например, как приятно для родителей, чтобы дети почитали их; но иная мать и сама не знает, что сказал о том Бог. А в церкви, по временам, во всеуслышание возвещается Божия заповедь: Чти отца твоего и матерь, и прибавляется, что это первая заповедь, соединенная с обетованием; ибо детям почтительным обещано благоденствие и долголетие (Ефес. 6:2,3).

Самое богослужение, совершаемое в храме, хотя не всегда приметно, но весьма благотворно действует на ум и сердце детей. Порядок церковного богослужения, устройство и расположение церковных принадлежностей, действия священнослужителей, их облачения и благолепие алтаря Господня, – все сие вместе так действует на воображение детей, что они хотя и не знают, какое значение имеют таинственные обряды, но то ощущают, что здесь присутствует Сам Бог, и заранее привыкают благоговеть пред Ним. А это чувство благочестия, в котором дети не могут дать себе отчета, делается для них на всю жизнь стражем их поведения и основанием их успехов в учении, и счастья в жизни. Ибо сказано: боящемуся Господа благо будет напоследок (Сир. 1:13) и начало премудрости страх Господень (Ис. 110:10). Замечено, что те дети и благонравнее, и учатся прилежнее, которые чаще приходят в церковь Божию и с большим любопытством наблюдают за всем тем, что совершается здесь.

A любопытство детское особенно сильно возбуждается святыми иконами, и вообще священными изображениями, которыми украшаются иконостас и стены храма. Видит здесь дитя большое распятие, какого не случалось видеть ему в домах; оно любопытствует, Кто это висит на кресте, и когда ему скажут, оно спрашивает, за что иудеи Христа распяли. Так святые изображения способствуют детской душе обогащаться полезными и спасительными познаниями. И какие неизгладимые впечатления они оставляют на всю жизнь, это показывает нам воспитание святого великомученика Димитрия, в честь которого освящен ныне сей храм. В то время, когда он родился, было страшное гонение на христиан. Родители его, люди не бедные, тайно веровали во Христа и имели в доме своем особое место, куда ежедневно приходили молиться. Здесь поставлены были иконы Спасителя и Божией Матери. Когда младенец Димитрий вырос, так что уже мог понимать и рассуждать; то родители привели его в это место молиться, и там, указав ему на святые иконы, изъяснили ему сущность христианской веры. Димитрий слушал со вниманием, потом поклонился пред иконами, приложился к ним, и с тех пор стал веровать во Христа, так постоянно и так крепко, что впоследствии принял страдания и мученическую кончину за Него¹⁴³. Если же так подействовали на Димитрия иконы в домашней молитвенной храмине; то еще глубже могут они производить впечатление на детское сердце в святом храме, где их и больше, и они величественнее.

И так приводите детей чаще в храм Божий, и приводите не для того, чтобы они здесь вели себя рассеянно и неприлично (ибо и им тогда нет пользы, и богослужению препятствие), но для того, чтобы поучались и приближались ко Христу. Христос сказал: оставите детей приходить ко Мне, и не возбраняйте им (Марк. 10:14). Это Он сказал, когда ходил по земле. А теперь куда же им идти к Нему? В святой храм, где Он таинственно присутствует и на каждой литургии, в священном слове, вещает: приидите, чада, послушайте мене: страху Господню научу вас (Псал. 33:12). Аминь.

И взыщите Господа Бога вашего, и обрящете Его, егда взыщете Его от всего вашего сердца. Втор. 4:29.

Лучшее место, где можно найти Бога, есть церковь. Сам Господь сказал об священном храме: будут очи Мои ту, и сердце Мое во вся дни (3Цар. 9:3).

В здешней веси уже существует поместительный храм: зачем же нужен стал другой?

Ответ не затруднителен: тот храм холодный, а этот теплый, и устроен для того, чтобы удобнее было молиться в зимнее время.

И так устроение сего храма соответствует потребностям времени, и жители здешние должны быть признательны к тому доброму человеку, которому пришло на мысль устроить эту теплую церковь, и к тем, которые помогли ему в таком святом деле.

Но теплота в здании церковном еще не много значит, если не будет тепла молитва молящихся в нем.

Чтобы искать Бога, с надеждою приблизиться к Нему, надобно от всего сердца искать Его. Когда в лесу один потеряет другого: ищет его, напрягая взор кругом, где однако ж ничего не видно; зовет его голосом, прислушивается, не откликнется ли на зов; старается прийти на то место, где сойтись условились. Так и в дебрях суеты житейской надобно почувствовать духовное с Богом разлучение, избегать стезей, которые удаляют от Него, спешить в то место, где Бог близок призывающим Его, а именно в святой храм, и здесь внимательно слушать, что говорит о себе Господь, познавать, как является Он таинственно в священнодействиях, и воображением, сердцем, взором обращаться к Нему, как подле нас пребывающему и вечно живому; это самое и есть, что составляет и что поддерживает теплоту в молитве.

Если пол в церкви каменный, или чугунный: он не перестанет быть холодным, хотя бы там было и очень тепло. Так душа грубая остается холодною и во время молитвы. Равнодушный и рассеянный молится только внешними знаками, кладет поклоны, крестное знамение, выговаривает иные молитвенные слова, а в сердце пусто, нет умиления. Угодно ли это Богу, можно судить по простому опыту. Если б подошел к нам какой человек, и стал что-нибудь рассказывать, но так вяло и но завлекательно, как будто нехотя говорит, – едва слышно, а что и слышно, в том не видно ни конца, ни связи речи: какая была бы охота слушать такого собеседника, не поспешили ль бы мы оставить такого рассказчика одного, чтобы беседовал сам с собою? – Тем более оскорбительна для Бога подобная вялость и холодность в беседе с Ним, называемой молитвою, в которой мы можем изъяснить пред Ним свои нужды и грехи, и просить милости себе. Один церковный учитель (Августин ) предостерегает: «Как же ты хочешь, чтобы Бог тебя слышал, когда ты сам не слышишь, что пред Ним говоришь?». И действительно, Сам Господь осуждает тех, которые без сердечного участия, холодно молятся. Приближаются Мне людии сии усты своими, и устнами чтут Мя; сердце же их далече отстоит от Мене. Всуе же чтут Мя (Матф. 15:8–9).

Тепло молиться может всякий, и простолюдин. Тут не нужно многословие. Истинный и стыдливый нищий мало говорит, но унылый вид его лица, отпечаток истомленной горем и нуждою души, его взор умоляющий и жаждущий подаяния, его рубище, едва покрывающее наготу его, – все это вместе говорит за него убедительнее слов. Так пред Богом должна быть открыта вся наша бедная обнищавшая душа. Не многословить советуют нам святые Отцы, а произносить молитву: «Отче наш», или, воздев руки, говорить: Господи! как Тебе угодно, помилуй; а если нападает искушение, взывать: «Господи, помоги!»¹⁴⁴ Была в древности благочестивая жена, по имени Анна, долго скорбевшая о том, что не имела детей. Пришла она в храм, и начала пламенно молиться, чтобы дал ей Бог сына. Говорила же она в сердце своем, только уста ее двигались, а голоса не было слышно. Первосвященник, бывший там, счел ее нетрезвою и упрекнул ее. А она кротко отвечала ему: «Нет, мой владыко, я жена, скорбящая духом, вина не пила, но изливаю душу пред Богом». Тогда первосвященник, поняв ее состояние, сказал ей: «иди с миром, Бог исполнит прошение твое». Вскоре после этой пламенной молитвы, Анна зачала и родила сына, Самуила, великого пророка (I Цар. 1:13 и след.). Так иногда сильно говорит пред Богом чувство, хотя и язык молчит.

Люди простые скажут: «Где нам так усердно молиться, как молились угодники Божии!» – Всякое дело требует навыка. Человек, если упадет в воду, утопает. Но кто умеет плавать, тот держится на поверхности воды, и не тонет. Душу нашу поглощает суета греховная. Но всякий может возникать из этой глубины на высоту добрых расположений. Сами святые отцы (Иоанн Лествичник) сознавались, что не развлекаться мыслями свойственно только ангелам. Однако же то развлечение, против которого борешься, еще не уничтожит теплоты сердечной. Смотри на икону Спасителя, и воображай, что Сам Он здесь; слушай Евангелие, и помни, что это Сам Христос говорит. От такого благоговения возгорается теплота молитвенная, при которой сердце рвется и стремится к Богу крепкому, живому (Псал. 41:3). Предзрех, говорит Давид, т. е. ясно вижу, Господа предо мною, яко одесную мене есть (Псал. 15:8).

Как усердно и богоугодно могут молиться самые простые люди, –отчасти напоминает нам это храмовой праздник освященной ныне церкви. Она называется Покровскою. Что же такое – покров? – Лет около тысячи назад неверные Сарацины хотели завоевать Царь-град. Жители испугались, и собрались во множестве в храм Пресвятой Богородицы. Все очень усердно молились, и между ними Андрей юродивый, который считался малоумным, но был высокой жизни, и непрестанно молился. К концу всенощной, он видит, что Сама Матерь Божия явилась, и покрывает всех молящихся своим омофором, т. е. длинным полотном. Андрей указал видение другому простому, но благоговейному христианину: и вскоре враги были побеждены, и прогнаны.

Да притекают же в сей теплый храм его прихожане, среди всякого холода и зимнего, и душевного; да согревают свои души тем, что здесь видится, и что здесь совершается. Ибо нет сомнения, что всякий может обрести милость Божию, кто ищет ее от всего сердца, молитвою усердною и теплою. Аминь.

Человек некий бе домовит, иже насади виноград, и оплотом огради его, и ископа в нем точило, и созда столп. Матф. 21:33.

Ныне мы слышали причту Христову, взятую с того, как один человек домовитый насадил виноградник, огородил его, устроил место для виноделия и поставил среди сада горницу. Под виноградником разумеется народ иудейский. Бог оградил его оплотом, – законом, данным на Синае; устроил среди его жертвенник, для принесения жертв, и создал горницу, то есть храм, который сначала был подвижной и назывался скиниею, а потом постоянный и великолепный, в Иерусалиме.

Если Бог сам дал народу своему храм: то не следует ли заключить, что и мы, когда строим Богу храмы, делаем дело, Ему желательное и угодное?

Действительно, Бог сам желает, чтобы созидались Ему церкви. Храм иерусалимский, за грехи народа Божия, был разрушен Вавилонянами. Но как скоро иудеи возвратились из плена вавилонского, Бог побуждал их, чрез пророков Аггея и Захарию, строить новый. Созиждите храм, и благоволю в нем (Агг. 1:8). Обращуся к Иерусалиму щедротами, и храм Мой созиждется в нем (Зах. 1:16).

Во второй храм иерусалимский приходил сам Иисус Христос; охраняя его честь, Он однажды выгнал вервием оттуда торжников и всех, которые вели себя там не хорошо. А что у народа иудейского был иерусалимский только храм, на то свои были причины. Это побуждало иудеев чаще собираться в Иерусалим, теснее соединяться между собою, остерегаться лжебожия и суеверия, и тверже помнить, что в Иерусалиме надлежало умереть и воскреснуть Иисусу Христу.

Иудеи так и знали, что в Иерусалиме есть место, идеже Богу кланятися подобает (Иоан. 4:20). Поскольку же Христос пришел снасти всех; то с распространением Христианской веры повсюду умножаться стали и христианские храмы. Чтобы поощрить Христиан к устроению молитвенных собраний, Господь дал нам обещание: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18:20). А церковь есть главное место собрания для молитвы. Посему в молитве на освящение храма упоминается, что «Сам Господь по всей земле насадил церкви своя и жертвенники своя».

Молитвенные места у первых христиан были малоукрашенные и потаенные, потому что гонители язычники препятствовали строить церкви, а построенные сжигали, или разрушали. Но когда сами цари сделались христианами, как, например, равноапостольные Константин и Елена: тогда и храмы стали умножаться, и строились один великолепнее другого. Так и в русском государстве от времен князя Владимира, церкви невозбранно строились, и ныне не только церкви умножаются, но и монастыри открываются вновь.

Между тем, людьми неблагонамеренными распространяется слух, будто многие церкви предположены к уничтожению. Не может это быть в нашей стране, доколе она православна: в ней Сам Господь воздвигает храмоздателей, в ней храмостроение поощряется правительством, как дело, Богу желательное и угодное. Если же ныне указано, чтобы кроме самостоятельных, были иные приписные: то распоряжение это имеет свою полезную цель. Кто бывал в наших древних северных городах, тот знает, что там в ином одном приходе имеются две, или даже три церкви. Когда прихожане по малолюдству и бедности не могут ни храм свой поддерживать, ни причт обеспечивать: тогда им предоставляется соединиться с другим соседственным приходом, чтобы при удвоенных средствах и церковное хозяйство, и самостоятельный приходский храм навсегда избавлены были от опасности прийти в недостаточное состояние. Если же и при малочисленности своей прихожане показывают великое усердие наблюдать свой храм в приличном виде, и содержать свой причт в полном довольстве: то у таких прихожан и церковь их останется самостоятельною.

По сему можно судить, как хорошо поступили жители здешнего селения, построив вместо ветхого деревянного, новый каменный благолепный храм. Детям своим и потомству они оставляют священное и вековое наследие, и душам своим стяжали надежду милости Божией. Ибо взыскающии Господа добрыми делами не лишатся всякаго блага (Псал. 33:11). Аминь.

Не вси ли суть служебнии дуси, в служение посылаеми, за хотящих наследовати спасение? Евр. 1:14.

Усердием здешних обитателей, при особенной ревности некоторых из них, построен этот новый храм, и ныне освящен в честь архистратига Михаила и прочих Сил бесплотных.

Силы бесплотные, Божии ангелы суть служебные духи, посылаемые, как говорит апостол, на служение для тех, которые имеют наследовать спасение. Куда ж и откуда они посылаются? – Им определено житие на небе; но посылаются они туда, где живут люди, – на землю.

Поскольку же мы их не видим на земле; то и опять спрашивается: куда именно они посылаются, и где больше находятся?

На этот вопрос решительно можно отвечать, что в храмах Божиих самое приличное, и более приметное их пребывание.

Священные храмы суть места нашего спасения. Здесь и спасительные таинства совершаются, и сами совершители таинств поставляются. Посему надобно предполагать и предпочтительное пребывание ангелов в храмах, как помощников нашего спасения.

Это не есть произвольное гадание, но древнее, от отцов святых перешедшее к нам предание.

Подобно священнику Захарии, который видел ангела, стоявшего одесную алтаря кадильного (Лук. 1:11), многие священники, проводившие чистую жизнь, видели в храмах ангелов Божиих. Сии видения подтверждают то, что указывается и поется в чине литургии. Когда священнослужители стоят и священнодействуют пред престолом Божиим: то и ангелы с ними невидимо служат. Когда в святых дарах входит внутрь святилища Сам Царь славы: тогда Ему предходят чины ангельстии, многоочитии херувимы и шестокрылатии серафимы. Дым фимиама с молитвами святых рукою ангела возносится пред Бога (Ап. 8:4). Это апокалипсическое изображение указывает на то, что ангелы к нашим молитвам, в храмах приносимым, присоединяют и свое ходатайство и возносят моления наши в пренебесный жертвенник. Самое охранение церквей доверено ангелам: они, но выражению Григория Богослова, суть «назиратели» церквей¹⁴⁵. Об одном святом повествуется, что некогда он, вошед в церковь, увидел ангела, стоявшего по правую сторону алтаря. Когда, объятый страхом, он возвратился к себе в келью, тот же ангел явился ему, и сказал: «С того времени, как освящен сей храм, мне повелено находиться в нем»¹⁴⁶. Известно также, как Михаил архистратиг сохранил от разрушения созданный во имя его храм. Церковь эта стояла на низменном месте; язычники, чтобы подмыть ее, пустили на нее воду из двух рек. Но архистратиг чудесно открыл расселину в земле, и поток весь устремился туда, не достигнув церковного здания. Это чудо было в Хонех, и доныне воспоминается в церкви православной¹⁴⁷.

Такие опыты уверяют нас, что святые храмы служат местом пребывания ангелов, и ими охраняются. Посему возможно ли, чтобы в нашей православной стране, где еще держится всякое благочестивое верование и к святым храмам уважение, – храмы сии были закрываемы и уничтожаемы, как о том распространяем был слух людьми неблагонамеренными? Напротив, распоряжения правительства клонятся к тому, чтобы и прежние, и вновь построенные церкви поддерживались в подобающем благолепии, чтобы сами прихожане оказывали больше, нежели прежде, усердия к украшению своих храмов, и к довольству своих церковных причтов.

Но, к сожалению, по местам между людьми возрастает к вере холодность, относительно храмов Божиих нерадение, а к делам порочным неудержимое пристрастие. Вот что может способствовать запустению и закрытию церквей. Великолепен был храм Соломонов, и Сам Бог являл в нем видимое Свое присутствие. Но поскольку иудеи преогорчевали Бога Вышняго, и заповедей Его не сохраняли, а вдались в идолопоклонство и разврат; то Господь изрек такую угрозу: храм сей, его же освятих имени Моему, отвергу от лица Моего (3Цар. 9:7). Действительно храм Соломонов, за грехи народа, разрушен был иноплеменниками до основания.

Эта сбывшаяся угроза предостерегает и нас, что бы мы сами берегли наши храмы не только заботливостью об них, но и добрым своим поведением. Во многих наших церквах на двери входной, а иногда алтарной изображен ангел с пламенным мечем в руках, или со свитком и пером. Это не есть изобретение иконописца, не есть мечтательный плод его воображения; нет, – это согласно с священным преданием и с действительностью. Несомненно, в каждом храме присутствуют ангелы, и они как бы на хартии записывают, кто с худым, и кто с добрым расположением входит сюда, кто в мире с ближними и в покаянии молится, и кто, напротив, среди самой молитвы не оставляет вражды против ближнего и порочных своих желаний: таким-то ожесточенным и неисправимым угрожают ангелы огненным мечем гнева Божия. А если бы случилось, что в какой-нибудь местности развратились все живущие там: на что им и храм? – Тогда действительно, храм придет в запустение; святыню из него вынесут, оставят его и ангелы.

Итак, то истинное предание, что в святых церквах пребывают ангелы, весьма поучительно для нас. Мы должны соблюдать наши храмы в благолепии, потому что в них присутствует Сам Бог с ангелами своими; должны входить сюда с совестью по возможности очищенною от дел, заведомо порочных, потому что здесь обитают ангелы, свидетели наших сердечных расположений; должны быть тверды в православии и благочестии, чтобы, в земных храмах удостаиваясь таинственного пребывания с ними, сподобиться и открытого блаженства с ними в небесных обителях. Аминь.

Аще принесеши дар твой ко олтарю и ту помянеши яко брат твой имам нечто на тя: шед, прежде смирися с братом твоим. Матф. 5:23–24.

Попечением лиц начальствующих и усердием благотворителей обновлен этот храм по внешнему своему виду, и ныне восстановлено в нем богослужение, по чиноположению церковному.

Какое же участие принимали в деле его обновления жители сего обширного дома, которые суть вместе и прихожане сего святого храма? Извиняя себя, они скажут, что они, не имея свободы, не имеют ничего, чем бы усердствовать Божию храму.

Жертва может быть принята и от малого достатка: ибо Господь похвалил и нищую вдовицу, когда она две ничтожные монеты опустила в церковную кружку. Но живущим здесь особенно нужно подумать о том, будет ли Богу приятна жертва от преступного сердца, от нечистой совести. Какой бы ты дар ни вознамерился принести Богу, – монету ли на украшение храма, вещь ли для употребления при богослужении, самую ли свою молитву, как фимиам кадильный в обновленном храме, – во всяком случае, ты должен прежде позаботиться о том, как бы помириться с ближними: иначе никакой пользы не будет душе твоей. Ибо вся кому из нас говорит Спаситель: если ты принесешь дар твой к алтарю, и тут вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя: поди, прежде примирись с братом твоим, и тогда принеси дар твой.

Ты скажешь: как мне пойти, когда меня не пускают? – Но в том и состоит высочайшее достоинство учения Христова, что и на свободе ему можно следовать, и в темнице его удобно исполнять. Каждый из вас пришел сюда или по открытой виновности, или по подозрению в преступлениях, от которых произошел вред ближним, оскорбление целому обществу. Средство примирения с оскорбленным обществом не отнято у вас с лишением свободы: это средство в ваших руках, в вашей совести, на языке вашем, – оно состоит в слове признания, в чувстве раскаяния.

Нераскаянность есть черта ожесточения, злым духам свойственного; раскаяние есть признак души, не совсем погибшей для добра. Поэтому, когда преступник показывает правду, обвиняет сам себя, плачет о своем преступлении: он чрез это самое возбуждает в ближних сострадание к нему, прибегает под покровительство человеколюбивого закона, приобретает права, чтоб ему облегчена была степень судебного взыскания. Для благоденствия общества нужно знать подлинные и существенные подробности преступлений и их виновников: ибо если бы преступник делал людям зло, а сам бы оставался в неизвестности, то небезопасно было бы и жить в обществе. Но открывать подробности преступлений – дело нелегкое, при несознательности преступников. Посему, напротив, когда сами они приходят в чувство сознания и раскаяния, они облегчают дело правосудия, и привлекают к себе снисхождение судей своих и общества. – С виновным иногда подозреваются в соучастии невинные; но когда он правдиво рассказывает свои дела, чрез это он распутывает узел, который притягивал к суду и невинных. Таким образом, эти напрасно страдавшие люди, получив свободу, сами будут говорить, что преступник не захотел делать их несчастными. – Даже тогда, когда раскаявшийся злодей осуждается по закону, люди посторонние, ради его раскаяния, более жалеют о нем, иные стараются помочь ему, все желают, чтобы в дальней стране, в отчуждении от общества, он исправил поведение свое, и внутренне примиряются с несчастным.

Нет сомнения, что преступник, раскаивающийся пред судом гражданским, может и у Бога обрести милость. Мы знаем великих злодеев, которые, путем раскаяния исправив жизнь свою, сподобились помилования от Бога. Так, например, пишется о Моисее Мурине и о разбойнике Давиде, которые, почувствовав, наконец, всю тяжесть своих преступлений, провели остаток дней своих в трудолюбии, незлобии, молитве, и из людей отверженных сделались святыми. Но не знаем никого, кто бы, оставаясь в нераскаянности и злобе против ближних, услышал глас прощения свыше. Конечно, не сказал бы Господь и разбойнику, с Ним распятому, этих отрадных слов: днесь со Мною будеши в раи, если б прежде тот разбойник не осудил сам себя, призывая к покаянию и своего со брата: «мы осуждены праведно, и достойное по делам нашим восприемлем» (Лук. 23:41).

Если б между заключенными кто был и действительно невинен, и тому полезно вспомнить, что нет невинного пред Богом. Иногда человек, по наружности ни в чем невиновный, пред очами Божиими является великим грешником.

Каждый из вас правдивыми показаниями пусть докажет свою невинность и разоблачит виновность других; а когда будете приближаться к этому святилищу, пусть каждый молится молитвою мытаря: Боже, милостив буди мне грешному! Ибо вот какой глас слышится от святилища Божия: Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. 43:26). Аминь.

О МОЛИТВЕ ПРОТЯЖЕННОЙ

В молитве терпите, бодрствующе в ней со благодарением. Кол. 4:2.

Поспешно приготовлен к освящению этот теплый храм, чтобы в сей обители было убежище для молитвы, более прилежной, нежели какая совершалась бы в храме холодном в зимнее время. Трудно путникам, и вместе идущим, среди оцепеняющего холода разговаривать между собою. Так хотя дух бодр, и Господь благ, но не может он свободно и продолжительно беседовать с Богом, когда немощная плоть принуждена бороться со стужей.

Отныне самое устройство сего храма будет более способствовать, чтоб и служба Божия совершалась протяжно, как требует устав монастырский, и молитва предстоящих здесь была крепче и теплее.

Но при сем не должно быть забываемо главное: Господь дает молитву молящемуся (1Цар. 2:9 по слав. пер.), а исполнение молитвы предоставляет себе. Молитва наша должна быть тверда и неотступна, но не самонадеянна, а соединена с преданностью Промыслу Божию.

Для чего нужна ее продолжительность? Для чего повторительно и усиленно должны быть воссылаемы к Богу желания наши?

Конечно не для Него Самого. Весть бо Отец наш небесный и прежде прошений наших, чего требуем мы (Матф. 6:32). Апостол Павел внушает нам: да приступаем во святилище с искренним сердцем, во извещении веры (Евр. 10:22). Какая же молитва лучше может доказать полноту нашей сердечной веры, – та ли, начало которой близко сходится с концом, или та, которая простирается на многие дни, месяцы и годы?

Продолжительность молитвы помогает и чистоте жизни. Кто усердно молится, тот греха боится, как бы он не повредил успеху сего святого занятия. Ибо вемы, яко грешники Бог не послушает (Иоан. 9:31). Очи Его на праведныя, и уши Его в молитву их (Псал. 33:16). По опыту святых отцов, молитва труднее всех добродетелей. Ничего тяжелого не почувствует тот, кто и не знает, что такое беседовать с Богом, кто в церковь заходит, чтобы только посмотреть, торжественно ли идет служба, и нет ли тут его знакомых. Когда апостол в молитве терпеть велит, значит в ней есть трудность, для которой нужно запастись терпением. Трудность эта состоит в напряженном устремлении ума к предметам духовным, в обуздании греховной природы, от них отвращающейся, в отгнании уныния, когда не исполняется, чего просим. В продолжении сих и подобных затруднений заключается подвиг; а подвиг необходим, ибо без борьбы и победы не может быть и награды.

То высоко ценится, что с трудом достигается. Обыкновенны в глазах наших те блага, которые без наших прошений даются нам от Бога. Верх блаженства для души верующей в том, чего она достигает после молитвы пламенной, продолжительной и трудной. Пример успеха такой неотступной молитвы видим в жизни праведной Анны, которой храм сей посвящен. Она была в замужестве за Иоакимом и оставалась безчадна. Состояние девства тогда было необычно, а бесчадие почиталось наказанием Божиим, и было предметом презрения в обществе еврейском. Особенно тяжело было это лишение для потомков Давида, из роду которого должен был произойти Спаситель, и к потомству которого принадлежали Иоаким и Анна. Все это побуждало их усердно молить Бога, чтобы освободил их от поношения бесчадства. Уже исполнилось пятьдесят лет их супружества, а они продолжали молиться о том же. Соответственно своей чистой молитве, они вели и жизнь праведную и благотворительную; одну треть из имущества отдавали они бедным, другую – священникам. В один из великих праздников пришел праведный Иоаким в храм иерусалимский, чтобы принести жертву. Но первосвященник заметил ему, что жертва его, как бездетного, едва ли будет Богу угодна. Это так огорчило Иоакима, что он не вернулся домой, а удалился в пустыню, где паслись его стада, и там изливал свою скорбь пред Господом. Оскорбление, полученное мужем в храме и его удаление поразило новою печалью Анну; однако не впала она в уныние, а еще усерднее стала молиться о чадородии. Чрез несколько дней вышла она в сад, и на ветвях лаврового дерева увидела гнездо оперившихся птенцов. Больно было сердцу бесчадной, но удержалась она от ропота на Провидение. «Горе мне», – говорила печальная, – «горе мне одинокой, оставленной Богом и презираемой людьми. Я хуже и птиц небесных, которые утешаются детьми. Ты, Господи, Который дал Сарре сына в старости и пророчице Анне сына Самуила, разреши болезни сердца моего и узы моего неплодия, да рожденное принесется в дар Тебе и да прославится Твое милосердие». – Тотчас после сих слов явился ей ангел Господень и сказал: «Молитва твоя услышана. Родишь ты дщерь благословенную. Ею дастся спасение миру, и наречется она Мариею»¹⁴⁹. Эта Мария есть Пресвятая Богородица, общая наша заступница. Таким увенчалась успехом молитва праведной Анны.

Однако, скажут, Анна получила желаемое: сколько же на свете осталось молитв неуслышанных и вовсе напрасных? Это сетование похоже на то, как если бы кто поставил Господу в укоризну, почему на свете больше злых, нежели добрых, и больше грешных, нежели святых. Если мало видим опытов счастливой молитвы, то вспомним, много ли молимся? Кто станет ныне пятьдесят лет молить Бога об одном и том же? Не спешат ли люди нового поколения страстями сокращать жизнь свою до того, что оказывается для них невозможною такая многолетняя молитва? Позаботимся со дня на день более бодрствовать в этом духовном занятии; научимся судьбу молений наших с благодарным сердцем предавать Божию о нас промышлению. Если отец не все то дает детям, чего они просят: следует ли отсюда, что он мало их любит? Многие, как объясняет апостол Иаков, не получают от Бога потому, что не на добро просят, а для того, что бы просимое употребить по своим вожделениям (4:3).

Чадородие, например, есть дар, Богом благословенный. Но все ли бесчадные супруги с безукоризненною целью желают иметь детей? Напротив, одни для того только, чтобы в шумных, не безгрешных забавах детей, в юношеских их шалостях, вспомнить годы своей веселой молодости; другие, –чтобы было кому оставить богатство, как будто нельзя, или не богоугодно оставить его бедным людям и святым храмам. Много ли таких родителей, которые желают видеть свою дочь в чине посвященных дев, или сына в священном клире? – С другой стороны всегда ли зрело стремление тех возрастных детей, которые молят Бога, чтобы ввел их в обитель иноческую? Нет, если бы обдуманно молились, то и не уходили бы оттуда снова в суету мирскую. И сколько каждый из своей жизни мог бы указать случаев, когда желания его исполнялись, а добра из того не выходило! Не лучше ли утвердиться в мысли, что когда они не исполняются, Господь отводит нас от греха. Пристрастие, прихотливость, упорство несовместны с молитвой покорной и терпеливой. Троекратно молился Спаситель, да мимо идет от Него чаша страданий; но каждый раз взывал к Отцу Своему: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. 26:39–44). Святой Василий Великий советует: «Проси себе того, что достойно Бога. Хотя пройдет и месяц, и год, и трехлетие, и большее число лет, не отступай, но проси с верою, непрестанно делая доброе, и получишь, если сие угодно Богу; ибо Он лучше тебя знает, что полезно тебе»¹⁵⁰.

Итак, о чем бы мы ни просили Бога, будем покрывать нашу молитву сим свидетельством нашей преданности Его промыслу: «Господи! Ты веси, яко твориши, якоже Ты волиши: да будет воля Твоя и во мне грешнем; яко благословен еси во веки»¹⁵¹. Аминь.

ПО ПОВОДУ ПОПЫТОК К ПРОСЛАВЛЕНИЮ ИКОНЫ¹⁵²

Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут. Матф. 15:14.

Храм сей освящен во имя Святителя Николая. В честь его у нас, в России, весьма много церквей. Главная причина сему та, что в стране нашей много чудотворных икон его.

Какие иконы называются чудотворными, это всякому понятно. Но спрашивается, кому принадлежит решающее суждение об этом.

Как свидетельствовать святость мощей, так и признавать чудотворными иконы – предоставлено высшей церковной власти¹⁵³. Когда об иконе пройдет слух, что от нее бывают чудотворения, церковное правительство тщательно поверяет следствием все, вошедшие в огласку необычайные события, спрашивает очевидцев и свидетелей под присягою; принимает все законные меры, чтобы не было в показаниях неправды и в наследовании ошибки. Если подлинно икона чудотворная, она не оставляется в доме, хотя бы дотоле там находилась, а поставляется для молебствования в церкви, ибо дому Божию подобает святыня (Псал. 92:5).

Без предосторожности со стороны правительства было бы не мало злоупотреблений. Еще в древности обличал Бог соблазнителей народных: «Не пустое ли видение видели вы? Не лживые ли предвещания изрекаете вы?» (Иез. 13:7). Цель у таких обманщиков двоякая: они хотят в народе прославиться, будто они угодны Богу и избраны орудием чудодействующей воли Его; а больше их увлекает корысть: разглашая о святыне, ими будто бы обретенной или полученной, они тотчас начинают собирать пожертвования на нее, и таким путем стараются составить себе состояние. Они знают, как православный народ склонен верить чудесам. Принесут икону из Иерусалима или с Афона; народ готов думать, что она чудотворна, а того не разумеет, что не всякая святыня, хотя бы принесена была из святого места, не во всякое время и не сама по себе имеет силу творить чудеса, но когда ей даруется сие от Бога, ибо один только Бог есть творяй чудеса (Псал. 76:15). Спаситель, в предостережение верующим, чтоб они не слушали чьих-либо вредных измышлений, изрек народное присловие: «Если слепой слепого поведет, оба упадут в яму». Повествователи о небывших чудесах, как будто бывших, предъявители мнимо-явленных икон, распространители ложных о них слухов, самозваные сборщики на их украшение суть люди слепые: они или в прелести по невежеству, или их духовное око омрачено корыстолюбием. Слепы так же и те, которые таким вождям верят и их во всем слушают; они, увлекаясь, не внимают убеждениям, что под покровом святыни может скрываться обман, и не все то чудотворно, что по виду и назначению священно. В какую же они впадают яму? В ту яму, в которой нет света истины, в которой тьма суеверия и душевной погибели.

Вот причина, почему церковное правительство строго рассматривает дела о прославляемых иконах. Если бы верить всякому слуху, если бы по молве невежественной прославлять иконы; то им бы не было числа, и чрез это могла бы ослабеть вера к тем иконам, которые действительно чудотворны и такими признаны. Бог чудес не расточает, но совершает их по Своим премудрым целям, и иногда по Своим непостижимым судьбам не дает их там, где бы по человеческим гаданиям их можно было ожидать.

Восемьсот лет тому назад, агаряне, предки нынешних турок, завоевали область Ливийскую, где в городе Мирах почивало тело Святителя Николая. Великий чудотворец, избавивший многих от напрасной смерти, из сарацинского плена в один час перенесший некоего Василия, сына Агрикова, не только не был послан на защиту своего града, где святительствовал, но не остались там и святые мощи его. В Баре, Италийском городе, которого жители тогда были православные, явился Святитель Николай одному благочестивому пресвитеру, и сказал ему: «Иди и рцы людем и собору церковному, да в Мир-град шедше, возмут мощи мои; не могу бо тамо на месте опустошенном быти, тако изволившу Господу Богу моему»¹⁵⁴. Сии слова ясно показывают, что судьба народов, как и частных лиц, подвергается переменам не без изволения Божия. Мог бы Господь и тогда явить свою чудодейственную силу, и остановить нашествие агарянских полчищ, но попустил тому быть, что и Царьград взят был после ими, и восточные христиане уже несколько веков доныне страдают под владычеством турок.

Для чего сие попущено, это сокрыто в глубине Провидения Божия; но несомненно, что и для испытания нашей христианской любви. Наше сердце нам говорит, наша совесть нам внушает, что доколе бедствуют наши братия – славяне, с нами единоверные и единоплеменные, надобно им, кто чем может, помогать. Замученным да дарует Господь мученический венец; но лишенные крова и средств жизни, израненные, едва дышащие, и еще живые ждут наших приношений, принятие которых повсюду открыто и которые приемлет всюду Сам Христос. Ибо приедет час, когда скажет Он жертвовавшим: «Мне сотвористе!» (Матф. 25:40). Аминь.

СВЯТОЕ МЕСТО

Место бо, на нем же ты стоиши, земля свята есть. Исх. 3:5

Сей придельный храм ныне освящен в честь иконы Божией Матери «Неопалимыя купины». Откуда же произошло это наименование, и что оно внушает нам.

Пророк Божий Моисей, который извел евреев из Египта, прежде нежели принял па себя это дело, пас стада своего тестя. Однажды идя со стадом близ горы, он увидел необыкновенное явление: небольшой терновый куст весь был в огне и не сгорал. Моисей хотел подойти к кусту, чтобы лучше рассмотреть. Но его остановил голос: Иззуй сапоги от ног твоих: место бо, на нем же ты стоиши, земля свята есть. Оп исполнил повеление, и тут же Господь послал его в Египет, чтобы освободить евреев от рабства. Между тем этот не сгоревший и в огне оставшийся зеленым куст, который на церковном языке называется «купиною», имел свое весьма важное значение. Оп предизображал, что Дева Мария родит Иисуса Христа, и останется Приснодевою. Обыкновенно девица, когда выходит замуж и раждает, уже называется женщиною; а Божия Матерь, родив Сына, не перестала быть Девою. Огонь Божества, чрез наитие Духа Святого, в Ней вместился, но не опалил Ее, и девственности ее не коснулся. Это самое мы и поем в церкви: «Образ чистаго рождества Твоего огнепалимая купина показа неопальная»¹⁵⁵. «Якоже бо купина не сгараше опаляема; тако Дева родила еси и Дева пребыла еси»¹⁵⁶. Один святой отец так изъясняет это значение купины: «Что в ветхом завете предизображалось пламенем и купиною, то ясно открылось в тайне Девы; как там купина горела и не сгорала, так Дева родила Свет, и пребывает нетленна»¹⁵⁷. Посему Божию Матерь изображают иногда в огневидном сиянии, и такие иконы как и здесь чтимые, носят название «Неопалимой купины».

Моисею в купине Сам Господь явился, потому и сказано было ему: «Место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Место, где и мы теперь находимся, есть свято. Ибо здесь святые иконы, от которых источается Божия благодать. Здесь Господь в священном алтаре на престоле Своем таинственно присутствует. Посему церковь Он и называет Своим домом: Дом Мой, говорит, то есть церковь, дом молитвы есть (Лук. 19:46).

Чего же требует от нас святость сего места? Моисею при купине было сказано: «Сними обувь с ног твоих». В странах теплых, где он жил, доныне сохраняется обычай снимать обувь при входе в храмы, и даже в гостинные комнаты. Причина та, что на обуви всегда может быть грязь или пыль. Посему входящие в дом, чтобы не занести нечистоту внутрь жилья, оставляют у дверей замаранную обувь. В этом выражается уважение к хозяину. Если же такая предосторожность наблюдается в обыкновенных человеческих жилищах, тем более она нужна при входе в священное место. Посему и премудрый Соломон советует: сохрани ногу твою, егда аще идеши в дом Божий (Еккл. 4:17). Всякий, кто идет в церковь, должен постараться, чтобы не только тело его было опрятно, но и душа его была далека от дурных мыслей и дел, оскорбляющих святыню.

В нашей холодной стране неудобно снимать обувь, входя в храм, и потому необычно стоять в церкви без обуви. Исполним то, что удобоисполнимо и в холоде и в тепле. Не пренебрежем опрятностью тела, а особенно позаботимся о чистоте души. Как на теле мы носим одежду и обувь, так душа наша одевается мыслями и делами. Как и одежда на теле бывает опрятна и прилична, или замарана и безобразна; так и душа или украшена добрыми мыслями и делами, или осквернена постыдными страстями и пороками. Поэтому и нужна забота, чтобы с чистым сердцем входить в храм, а все греховное оставлять за его порогом. Например, если ты с кем-нибудь поссорился; то прежде нежели придешь сюда, примирись с обиженным. Так сам Господь заповедал: Шед прежде смирися с братом твоим, и тогда принеси дар твой ко олтарю (Матф. 5:24). Или иной жаден до чужой собственности, готов хитростью, обманом, насилием присвоить себе чужую вещь. Таким и всем сообщникам татей (Ис. 1:23) Господь запрещает в церковь приходить: ходити ко двору Моему не приложите (ст. 12), дондеже престанете от лукавств ваших (ст. 16). Не пожелай всего, елика суть ближняго твоего (Исх. 20:17).

Так и от прочих дурных наклонностей надобно удаляться всем нам, чтобы, стоя в храме, не прогневать Бога и не лишиться милости Его. Ибо кто будет услышан Богом в молитве? Кто станет на месте святем Его? – Неповинен руками, и чистый сердцем (Псал. 23:4). Аминь.

ЗНАЧЕНИЕ ЕДИНОВЕРИЯ

Едино тело, един дух, якоже и звани бысте во едином уповании звания вашего, един Господь, едина вера. Ефес. 4:4–5.

Церковь сия, ныне освященная именуется единоверческою. Откуда же заимствовано ее такое именование? Из слов апостола, что у православных христиан един Господь, едина вера. И действительно, общество единоверческое в веровании ничем не разнствует от всего общества православного. Единоверцы и мы веруем во святую равночестную Троицу, во единого Господа и Спаса нашего Иисуса Христа; чрез седмь таинств напаяемся Духом благодати и во едином уповании звания нашего стремимся к вечному спасению; одни и те же чтим заповеди Божии; согласно приемлем правила апостольские, соборные и отеческие.

В чем же разность между единоверческими и прочими российскими церквами?

В некоторых обрядах и в книгах. Например, единоверческий чин требует, чтобы хождение в крестных ходах и в других случаях совершалось по солнцу, – то есть, по выходе из храма, на север, на восток и юг, а по чину, повсеместно у нас употребляемому, крестное хождение бывает против солнца. Еще пример: в книгах старопечатных возгласы оканчиваются словами: и во веки веком; а по новопечатным окончание произносится так: и во веки веков.

Откуда же произошли сии и подобные разности, и почему в единоверческих церквах совершается богослужение по несходственным с нашими книгам?

Церковные книги наши с греческого языка переведены были не вполне правильно. Печати не было; писцы были неисправные; в рукописях погрешности умножались. Они перешли и в книги, когда заведено было печатание. Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон, желая положить конец сумнительному разнообразию речений в церковных книгах, повелели собрать древние книги и рукописи, греческие и российские, и по ним исправить чиновники богослужебные. Исправление было сделано и утверждено собором. Но некоторые неразумные сим действованием соблазнились, стали защищать и сами погрешности книг старых, соборному определению не покорились и составили раскол. По времени многие приверженцы старины убедились в правоте церкви великороссийской, и искали сближения с нею; однако не хотели и старых книг оставить, по привычке к ним и по тому уважению, что по ним спаслись древние российские угодники Божии. Такое сближение началось около ста лет назад. Святейший Синод, снисходя к желанию ревнителей старины, благословил иметь им свои церкви, чтобы в них отправляемо было богослужение по старопечатным книгам, но священниками, правильно рукоположенными и от местных епископов назначаемыми. Так учредились церкви единоверческие, или еще называемые «благословенными»; так и в нашем городе устроилась эта церковь.

Благословенно единоверие, потому что особенности единоверческих обрядов не заключают под собою мыслей, противных вере православной, и вообще в таинственном толковании церковных обрядов единоверцы, как и мы, мудрствуют на том же основании, еже есть Христос (1Кор. 3:11). Они идут по солнцу, желая идти во след Христа, изведшего души из тьмы кромешной; мы ходим против солнца, исходя в сретение Христу, просвещающему нас и призывающему к Себе. Единоверческие священники произносят: и во веки веком; а прочие все по современному словоупотреблению: и во веки веков. И в том и другом произношении смысл один, – что слава Божия есть вечная, и Богу подобает поклонение вечное. В таком разумении мы без смущения совести совершаем, когда приглашены, богослужение по старопечатным книгам.

Но могут спросить: почему же мы не служим по ним всегда и в своих церквах? Мы, не отвергая книг древних, употребляем правленые, как более понятные; и законам славянской речи более соответствующие. Сделано так, приспособительно к наставлению апостола Павла, который, когда еще составлялось христианское богослужение, не одобрял в нем язык незнакомый и требовал, у кого есть псалом, откровение, истолкование, чтобы все сие предлагалось на удобо-понятном языке (1Кор. 14:9 и след.). Если же многие угодники Божии спаслись по старым книгам, то спаслись они не потому, что тогдашние книги были неисправны и погрешительны, а потому, что их вера была правая и дела их были богоугодные.

Итак, если мы и единоверцы – едино церковное тело; то в нас должен быть и един дух. Да не будет распри в сем телеси (1Кор. 12:25), одушевляемом единостью веры и благодатию Святого Духа. Да не упрекают нас в «новшествах»; ибо новы у нас только речения, а дело древнее, святое и неизменное. Да не подвергаются поречению и любители так называемого древнего обряда, когда они в вере не погрешают, и законному священноначалию повинуются. Все православные, не забывайте заповеданного апостолом (Евр. 13:16) взаимного общения, как чада единой, соборной и апостольской церкви, вне которой нет спасения. Аминь.

ОБРУЧЕНИЕ СО ХРИСТОМ

Обручит бо вас единому мужу деву чисту представити Христови. 2Кор. 11:2.

Сей придельный храм освящен в честь великомученицы Екатерины. Эта святая дева славилась богатством, умом и красотой. Язычество, в котором она воспиталась, не удовлетворяло ее ни своими верованиями, ни обычаями. Много было искателей ее руки; но она отказывала, отвечая, что выйдет только за такого жениха, который бы не уступал ей ни образованностью, ни наружностью. Узнал это один старец-христианин, и, вступив с нею в разговор, сказал, что есть жених, который несравненно превосходит ее и мудростью и красотою. Она стала просить, нельзя ли его видеть. И вот, молясь пред иконою Богоматери с Предвечным Младенцем, которую дал ей старец, она заснула и видит во сне Царицу небесную и Божественного ее Сына. Сколько ни старалась она рассмотреть Его, Он отвращал от нее лице Свое, и сказал, что она недостойна, чтоб Он смотрел на нее. Как только настало утро, Екатерина поведала старцу свой сон и печаль свою. Он преподал ей подробные наставления в вере, и она приняла крещение. Возвратившись домой, она долго молилась, заснула и снова видит тоже явление; но Иисус Христос, милостиво смотря на нее, сказал Своей Пречистой Матери: «Теперь хочу, чтоб она была невеста Моя». Божия Матерь взяла ее руку, и Спаситель возложил ей на палец драгоценный перстень. Проснувшись, она к удивлению нашла данный перстень на руке своей, и уже о том только помышляла, чтобы сохранить верность небесному Жениху.

Ни убеждения, ни соблазны, ни угрозы, ни мучения не могли преклонить ее к отступничеству. Изнеможенная страданиями, покрытая ранами, она брошена была в темницу, куда голубица приносила ей пищу, и где сам Жених небесный, окруженный ангелами, явился ей, и, исцелив ее, сказал: «Не бойся: Я всегда с тобою».

Прилично было в обители дев устроить храм в честь этой обручницы Христовой. Подобно ей они оставили мысль о земном женихе и уневестили себя Христу; от Него получили златый перстень веры, украшенный, как дорогими камнями, дарами благодати; Ему обещали хранение девства и подвиг послушания. Не легка эта жизнь: одиночество, лишение мирских удовольствий, преломление своей воли и желаний, перенесение искушений, – все это вместе служит достаточным основанием, почему иночество издревле названо вольным мученичеством. Да воодушевляют себя подвижницы примером святой Екатерины: она оставила свое богатство тленное, ища сокровища духовного; подчинила свою ученость простой сердечной вере; погубила свою красоту телесную, чтобы сохранить чистоту душевную; отвергла легко ей доступные наслаждения земные, и претерпела страшные страдания, чтобы войти в чертог небесного Жениха.

Как мал труд жизни иноческой в сравнении с ее страдальческим подвигом! Но не отвергает Господь и малого труда; укрепивший явлением Своим великомученицу, близок Он Своею помощью и ко всякой немощной подвижнице, таинственно вещая ей: «Буди верна мне до смерти, и дам тебе жизни венец» (Апок. 2:11).

Да не подумают однако же, что обручение со Христом есть отличительный признак только девственниц и подвижниц; напротив, это есть украшение, это есть обязательство каждой души христианской, истинно верующей. Апостол пишет к Коринфянам: «Обручил я вас единому мужу, чтобы представить вас Христу, как чистую деву». Но между христианами коринфскими были люди всякого пола и возраста. Как же он их обручил? Преподал им залог веры, раскрыл пред ними божественное достоинство Жениха небесного, богатство славы Его, и вечное блаженство душ, обручившихся Ему; а от них взял обещание, что они пребудут верны Ему.

Так и ныне для нас верен Господь во всех словесех Своих (Ис. 144:13), и тот же даровал нам святой залог веры; а мы с своей стороны при крещении дали Ему обещание веровать, как православная церковь учит, и жить, как закон Его повелевает. Правда, все мы крещены в младенчестве, когда еще не могли ничего понимать. Но кому заграждены способы, пришедши в возраст, уяснить себе, что вера православная есть самая чистая и святая? Только легкомыслие и развращение удаляют от Христа; а душа не омраченная сама стремится к Нему. Когда Христос жил на земле, не мало было таких, которые ходили за Ним и казались Его учениками, а потом по рассеянности и пристрастию ко греховным удовольствиям, оставляли Его. Спаситель спросил и апостолов: «Не хотите ли и вы отойди»? Но они Ему ответили: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы жизни вечной» (Иоан. 6:67). Так и мы, хотя во младенчестве обручили свои души Христу, к кому, кроме Его пойдем, где найдем успокоение для совести, питание для сердца, созданного веровать и любить? Не лучше ли теперь позаботиться о том, чтобы сохранить достоинство своего духовного уневещения? Если душа христианская есть невеста, обрученная Христу; то отличительное украшение невесты есть чистота. В свете думают, что только принявшие на себя обет девства должны хранить целомудрие. Нет, ни брак, ни девство не для всех, а целомудрие для всех. В супружестве ли кто, или в безбрачии жизнь проводит, обязан всемерно соблюдать чистоту в чувствах, мыслях и делах. Ибо в тот небесный город, куда мы призываемся, не имать внити всяко скверно, и творяй мерзость и лжу, но токмо написанные у Агнца, Христа, в книге жизни (Апок. 27). Аминь.

ДУХ И ВЕЩЕСТВО

Дух есть, иже оживляет. Иоан. 6:63.

Название сего училища заимствовано из языка иностранного и такого, который, хотя уже почитается мертвым, дал, однако, жизнь многим наукам и искусствам. И наименование это указывает на ту особенность училища, что здесь преимущественно сообщаются ученикам сведения, которые способствуют удобствам жизни, усовершенствованию искусств, ремесел, промышленности, торговли.

Такое образование иногда возбуждало против себя недоверие. Были ученые изобретатели, которые проникали в тайны природы, но не познали ее Творца, Были образованные люди в мире промышленном и торговом, которые одному поклонялись божеству, – идолу корысти.

Но не науки в сем виновны, а сами люди, которые, углубляясь в какую-либо одну область ведения, впадают в односторонность. Если определил Господь нам жить в мире вещественном; то надобно человеку знать, как обращаться с веществом, как извлекать из него больше добра, пользы и невинной приятности для жизни. Чтобы Ной построил свой ковчег, нужно было ему уразуметь строительное искусство. Но неудобно было бы тогда строить ни домов, ни кораблей, если бы прежде Фовел не изобрел кования меди и железа. Священный писатель, рассуждая о ремесленниках и художниках, говорит: кийждо в деле своем умудряется. «Без них нельзя построить города, ни жить в нем» (Сир. 38:36–37). Так ремесла и художества древни, и издревле требовалась забота об их усовершенствовании.

Вещество без духа холодно и мертво. Дух есть, иже оживляет. Вот главный источник усовершенствования ремесел и искусств. И это мы видим на опыте. Один делает вещь по слепому навыку, грубо, нечисто, без вкуса, бездушно; его нельзя назвать и художником. В произведении другого легко примечается не только чистота и правильность, но мысль, вкус, отпечаток изящества. Посему «хотя художника и нет налицо, но искусства сами по себе показывают художнический ум; и ты можешь удивляться домостроителю, кузнецу, ткачу, смотря на их произведения». Изучение же образцовых произведений ведет к богопознанию. Если удивительны они, то тем более досточудны красоты природы. «От величия созданий сравнительно познается их Виновник» (Прем. 13:5). «Мир есть такое художественное произведение, чрез которое ясно познается премудрость Творца»¹⁶⁰.

Дух есть, иже оживляет. Этот живительный дух приобретается, когда делатель не останавливается на дебелости вещества, но вникает в невидимое основание бытия, возносится мыслью к тому зиждительному Духу, силою которого земля безвидная и неустроенная явилась в виде вселенной, прекрасной и великолепной. Чувством веры оживляются, словом молитвы освящаются художнические занятия. Набожный ремесленник не начнет утром своей работы, не положив на себе крестного знамения, или не помолившись на храм Божий. Не того только он просит, чтобы на работе не случилось несчастия, но особенно того, чтобы дело шло успешно и заслужило похвалу. Еще выше является это священное одушевление, когда ремесло переходит в искусство. От впечатлений веры заемлет чистые вдохновения врожденный талант. Великие художники забывали в работной своей храмине о дневной пище, молитвою окрыляли свое творческое воображение. Оттого и произошло, что лучшие произведения искусства суть вместе памятники веры.

Посему можно судить, какое особенное имеет значение этот освященный храм для учащих и учащихся здесь. Сам Христос назывался тектоном (Марк. 6:3), потому что как человек трудился в ремесле плотника. Сам Господь дал некогда древним художникам мудрость и искусство работать из золота, серебра и меди, резать камни и древодельствовать (Исх. 31:4–5). Близок Он и ныне к трудящимся здесь, ибо и на сей храм простирается Его обетование: И будут очи Мои ту и сердце Мое во вся дни (3Цар. 9:3).

Но, необходима сердечная вера, без которой бесполезно и входить в это святилище. Взыщите Бога, и жива будет душа ваша (Псал. 68:33); озарится разумение ваше; исправятся к совершенству дела ваших рук (87:17). Просите, моляся, да приидет на вас благословение свыше. Обратитеся ко Мне, и обращуся к вам, глаголет Господь Вседержитель (Мал. 3:7). Аминь.

И никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон. Евр. 5:4.

Честь, о которой говорит апостол, есть должность жертвоприносителя, священнодействователя.

Эту честь никто не должен присвоят себе самочинно. Чтобы получить ее, нужно быть призванным от Бога.

Способы призывания свыше к священному сану различны. Для некоторых оно выражалось в чрезвычайных событиях и знамениях; обыкновенно же выясняется оно обстоятельствами жизни человека; самое рождение и воспитание могут служить признаками призвания.

Сим путем от Аарона до Христа сохранялось непрерывно ветхозаветное священство. Происходившие от левитов в этом видели призвание быть преемниками своих отцов. Хотя наследственная преемственность священства не узаконена в церкви новозаветной; но как благословенная издревле Богом, нередко имела место в ней. В нашем отечестве, еще прежде, нежели образовалось так называемое духовное сословие, бывали случаи, что при одном и том же храме сын преемствовал отцу на поприще церковного служения, в самом происхождении своем сознавая свое призвание. Наклонности родителей переходят к детям. Если добрый служитель Божий любил свое звание и всей душой был предан ему, несмотря на трудности и горести, с ним сопряженные; то очень естественно, что и сын его скоро начинает чувствовать врожденное расположение к тому же званию. Кто с млеком матери всосал в себя любовь к священному сану; для того судьба его происхождения есть ранний и первый признак его призвания.

Высокие и умилительные священнодействия, совершаемые отцом, со дня на день более сильное производят впечатление на сына-отрока, и укрепляют в нем желание, пришедши в возраст, самому их совершать. На помощь этому сердечному настроению приходит духовно-учебное воспитание. Этот учебный и другие ему подобные дома «суть воспитательные заведения для приготовления юношества к служению православной церкви»¹⁶¹. Ход учения и правила жизни здесь направляются к тому, чтобы воспитанники знали, како подобает в дому Божии жити, яже есть церковь (1Тим. 3:15), как действовать в ней. И этот ныне освященный храм устроен, между прочим, для того, чтобы воспитывающимся здесь открылась полная возможность примечать весь порядок священнодействий, изучая на деле устав богослужебный, исполнять церковно-служительские обязанности, заранее предусматривать, как избегать преткновения в пастырском служении, к которому таким образом призываются.

В сем призывании ничего нет рокового; в сем приготовлении ничего насильственного. Кто от младенчества хотя имел удобство видеть привлекающие черты священного служения, и хотя приобрел уважение к пастырскому сану, но не ощущает ревности понести его бремя; тот не привлекается к ответственности за уклонение от него. Можно во всяком звании быть добрым христианином. «Только каждый поступай так, как Бог ему определил, каждый, как Господь призвал» (1Кор. 7:17).

И чтоб не впасть в ошибку, нужно тщательно испытывать себя. Как во всем поведении, так и в отношении к выбору звания и должности, не бывайте несмыслении, но разумевайте, что есть воля Божия (Еф. 5:17). Внемлите себе, и помыслите: для чего Промысл судил вам родиться в звании духовном, для чего с малолетства приближал вас к святым храмам и к тому, что в них совершается; для чего вам дано жить под сению алтаря Господня? Вспомните отрока Самуила, который, когда жил при святилище, в одну ночь на ложе услышав голос, сначала не узнал, кто зовет его, а как только узнал, с готовностью сердца отозвался: глаголи, Господи, яко слышит раб Твой (I Цар. 3:10). Быть может, многие из вас еще себе не уяснили, к чему призываетесь. Но вникните каждый в обстоятельства своей жизни, обратите внимание на особенности вашего воспитания, посоветуйтесь с старшими и опытными, и вы внутренним слухом различите голос, зовущий вас. Да не заглушается он в сердце вашем речами хулителей духовного звания. Тверда высота священного сана и неуязвима его досточтимость. Да не устрашат вас затруднения, неизбежные на сем поприще. «И возрос Самуил, и Господь был с ним» (ст. 19). Когда возрастете и вы для принятия священного сана, вас ждет благодать, со дня рукоположения помогающая пастырю в трудах его служения. Не увлекайтесь выгодами светских занятий и должностей: все выгодное и корыстное временно; духовное же и святое вечно.

«Посему старайтесь утвердить себя в вашем звании и избрании». Сице бо обильно приподастся вам вход в вечное царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2Петр. 1:11). Аминь.