Глава двадцать третья

В связи с учением прот. Булгакова, которое он излагает в определении Софии, как Усии, мы находим в его книге «Агнец Божий» учение о воплощении, точнее – об образе соединения в Иисусе Христе двух естеств. Прежде, чем излагать означенное свое учение, о. Булгаков очень много внимания посвящает критике учения православной Церкви о воплощении. Он обвиняет св. отцов Церкви в том, что они на IV Вселенском Соборе не дали надлежащего учения относительно настоящего догматического вопроса. Винит¹¹⁴⁵ св. отцов даже в несторианской, аполлинарианской и монофизитской ересях, и их учение об образе соединения двух естеств во Христе в одну Ипостась в богословском отношении ставит ниже соответствующего учения еретиков.

Остановимся своим вниманием на первом из указанных обвинений о. Булгаковым св. отцов Церкви.

На учение об образе соединения двух естеств в одну Божественную Ипостась, выраженное в догматическом определении IV-го Вселенского Халкидонского Собора, прот. Булгаков смотрит, как на учение не оконченное, не полное, не исчерпывающее, указывая, что здесь это соединение определяется лишь отрицательно: – «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно» – с умолчанием о положительном соотношении или соединении в одной Ипостаси двух природ¹¹⁴⁶. В виду этого, по словам о. Булгакова, «халкидонская формула отнюдь не является... богословским достижением... она осталась в богословской мысли невыясненной... схемой»¹¹⁴⁷, или «темой для дальнейшего богословствования»¹¹⁴⁸. «Массивное халкидонское определение, – говорит он, – об единстве ипостаси при двух природах является богословски неразъясненной схемой, еще требующей для себя догматического уразумении, а без него оно остается, как кимвал бряцающий, даже при самом искреннем и ревностном желании содержать православное учение»¹¹⁴⁹.

Такой взгляд на догматическое определение Халкидонского Собора дает о. Булгакову право сказать, что вопрос об образе соединения двух природ при одной Бож. Ипостаси на IV Вселенском Соборе совсем и не решался, что вопрос этот у св. отцов остался без ответа и даже совсем не замеченным. «Халкидонский догмат, – говорит он, – ограничивается общим установлением факта наличия двух природ во Христе при одном лице, но совершенно не касается образа их соединения»¹¹⁵⁰. «В пределах патристического богословия вопрос остался не отвечен и даже по-настоящему не замечен»¹¹⁵¹.

Таким образом, догматическое учение IV Вселенского Собора и вообще св. отцов Церкви об образе соединение во Христе двух естеств в одну Божественную Ипостась по своей богословской ценности сводится, по мнению о Булгакова, к нулю.

Мы с этим мнением согласиться не можем, ибо считаем неосновательным упрек по отношению к св. отцам Церкви в том, что они не решили вопроса о положительном соотношении двух естеств при единстве Ипостаси, т.е. не показали положительным образом: как соединились два естества во Христе в одну Божественную Ипостась, и ограничились будто лишь неполным, неисчерпывающим учением, что Божественное и человеческое естества соединились в одну Ипостась Христову не слитно, неизменно, нераздельно, неразлучно. Такой упрек по отношению к св. отцам Церкви равносилен тому, если бы мы стали винить их в том, что они не оставили нам познания, которое для человеческого разума недоступно.

«Каким образом, – говорится в „Догматическом Богословии“ М. Макария, – два естества в Иисусе Христе, Божеское и человеческое, несмотря на всю их разность, соединились во едину ипостась; как Он, будучи совершенным Богом и совершенным человеком, есть только одно Лицо: это, по слову Божию, – велия благочестия тайна (1Тим. 3:16), и следовательно, недоступно для нашего разума»¹¹⁵². Ту же самую мысль касательно образа соединения Божества с человечеством в единой Божественной Ипостаси Иисуса Христа выражает в своем «Догматическом Богословии» и Архиепископ Филарет Черниговский. «Как далеко, – говорит он, – простерлось соединение божества с человечеством в Иисусе Христе, откровение не столько ясно определяет нам, сколько ясно показывает оно действительность соединения; и это конечно по свойству самого предмета, который называет оно тайною (1Тим. 3:16)»¹¹⁵³.

Что Божественная Ипостась Слова действительно стала по Своем воплощении одною Ипостасью для Божеского и человеческого естества, об этом свидетельствует евангелист Иоанн такими словами своего Евангелия: И Слово плоть бысть (Ин. 1,:14). По словам св. Иоанна Дамаскина, «выражение: Слово стало плотию, значит, что самая Ипостась Слова без всякого превращения стала Ипостасию плоти»¹¹⁵⁴, которая на языке Св. Писания означает всего человека¹¹⁵⁵. Догматическая истина, что два естества в Христе соединились в одну Божественную Ипостась очень хорошо свидетельствуется и в словах Ап. Павла: Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек¹¹⁵⁶. По поводу означенных слов Св. Писания «Догматическое Богословие» М. Макария говорит: «Этими словами весьма раздельно проповедуется во-первых, мысль о совершенном единстве Ипостаси во Иисусе Христе: ибо если бы во Христе было две отдельные ипостаси, Апостол не мог бы сказать, что Тот же самый, который находится во образе Божии, или имеет естество Божеское, принял зрак раба; Тот же самый, который не почитает хищением быти равен Богу, образом обретеся якоже человек, и что Он себе умалил, сделавшись человеком. А во-вторых проповедуется, что этой единою ипостасью обоих естеств во Христе осталась неизменно Его Ипостась Божественная, так как, по слову Апостола, именно в образе Божии сый принял на Себя зрак раба, т.е. воспринял в единстве Своего Лица естество человеческое и Он-то себе умалил, в подобии человечестем быв; Он-то обретеся якоже человек¹¹⁵⁷. По свидетельству св. отцов Церкви, удостоверяется данная догматическая истина и в других текстах Св. Писания¹¹⁵⁸.

Таким образом, Св. Писание, свидетельствуя о действительном соединении двух естеств в одну Божественную Ипостась, не показывает нам образа положительного соотношения этих естеств, при соединении их в одну Ипостась, ибо считает это великой тайной и, следовательно, непостижимым для человеческого разума. Поэтому прот. Булгаков напрасно делает св. отцам настоящий упрек. Св. отцы не могли идти против Божественного Откровения, преподавать нам познание о положительном образе соединения двух естеств во Христе в одну Божественную Ипостась, когда Св. Писание считает это для нас непостижимым. В данном случае о. Булгаков подобен еретику Евномию, который существо Божие считал постижимым для человеческого познания, вопреки учению Св. Писания, что существо Божие познать нельзя, ибо оно непостижимо.

Напрасно укоряет о. Булгаков Св. Церковь и в том, что она на четвертом Вселенском Соборе устами своих отцов дала будто бы неполное, неисчерпывающее учение об образе соединения двух естеств в единую Божественную Ипостась Христову, заключив это учение в четыре отрицательные определения. Ведь догматическое учение, что два естества во Христе соединились в одну Божественную Ипостась неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно было взято из того же Божественного Писания. He говоря нам ничего о положительном образе соединения естеств во Христе в единую Ипостась, Св. Писание преподает нам учение об отрицательном определении образа этого соединения. Это учение и послужило основанием к формуле Халкидонского Собора с ее вышеобозначенными отрицательными определениями. Имея в виду такой образ соединения естеств в одного Христа, в одного Сына, в одну личность, св. Кирилл Александрийский говорит, что он вместе с другими защитниками православного учения следует во всем «божественной и святой проповеди веры и первым очевидцам Слова и Его служителям»¹¹⁵⁹. В частности, что два естества во Христе соединены неслитно и неизменно, св. отцы и учители Церкви, как на основание своего учения, указывали места Св. Писания, которые говорят о неизменяемосги Божественного естества¹¹⁶⁰. Они приводили также и те изречения Св. Писания, из коих видно, что Господь Иисус Христос всегда один и тот же¹¹⁶¹; что Его Божество по воплощении не превратилось в плоть, как и плоть не превратилась в Божество¹¹⁶², ибо то и другое осталось неслитным¹¹⁶³, и Он явился истинным Богом, не переставая быть человеком¹¹⁶⁴, в теле которого пребывала вся полнота Божества¹¹⁶⁵.

Для обоснования же истины, что два естества во Христе соединились нераздельно и неразлучно, св. отцы и учители Церкви приводили те свидетельства Божественного Откровения, из коих видно, что хотя Божеское и человеческое естества во Христе пребывают неслиянными, совершенно целыми и различными, однако не существуют отдельно, т.е. не составляют двух особых лиц, и говорят только об одном лице Богочеловека. Иначе сказать, в данном случае указывались места Свящ. Писания, где имеются в виду два естества Христа и, в то же самое время – одно Его Лицо, в котором означенные естества представляются в нераздельном и неразлучном соединении. В частности, здесь указывалось место из Евангелия о поклонении волхвов и принесении ими даров рожденному Младенцу, как Богу и человеку¹¹⁶⁶; приводились слова исповедания Петрова: Ты ecu Христос, Сын Бога живаго ¹¹⁶⁷ ; изречение Aп. Павла из его второго послания к Коринфянам: ради нас обнища богат сый, да мы нищетою Его обогатимся ¹¹⁶⁸ , а также его изречение из первого послания к Коринфянам, где он говорит, что иудеи Господа славы распяли¹¹⁶⁹.

По учению св. отцов Церкви, эта истина о нераздельном и неразлучном соединении естеств во Христе свидетельствуется и другими местами Свящ. Писания¹¹⁷⁰.

Если же учение IV Вселенского Собора об отрицательном образе соединения естеств во Христе есть учение Св. Писания, то оно не может быть с такими недостатками, которые приписываются ему о. Булгаковым, т.е, не может быть неполным и неисчерпывающим, поскольку не может быть таковым Св. Писание. Правда, Ап. Павел говорит: Отчасти, бо разумеваем¹¹⁷¹. Но таким неполным ведением преподаваемое нам познание от словес апостольских является по сравнению с ведением будущего века: егда же приидет совершенное, тогда, еже отчасти, упразднится¹¹⁷². Приводя толкование св. Иоанна Златоуста на означенные апостольские слова, Епископ Феофан Затворник говорит: «теперь мы знаем, что Бог есть везде, но как – не знаем, знаем, что Он сотворил все существующее из ничего, а каким образом – не знаем, знаем, что Он родился от Девы, а как – не знаем. Тогда же узнаем это более и яснее»¹¹⁷³. В отношении же к настоящей жизни Свящ. Писание дает нам полное и исчерпывающее ведение, ибо Господь говорил ученикам Своим: вся яже слышах от Отца Моего, сказах вам¹¹⁷⁴. Утешитель же Дух Святый... научит вы всему, и воспомянет вам вся, яже рех вам¹¹⁷⁵. Вот почему Ап. Павел от лица всех Апостолов сказал: Кто бо разуме ум Господен, иже изъяснит и? Мы же ум Христов имамы ¹¹⁷⁶ ; в похвалу славы благодати Своея... юже преумножал есть в нас во всякой премудрости и разуме¹¹⁷⁷.

Ясно, что о. Булгаков называет настоящее учение IV Вселенского Собора об образе соединения естеств во Христе неполным и неисчерпывающим без достаточных к тому оснований. Этого мало. Он говорит, что данное учение требует уразумения, без чего оно будет ничем иным, как кимвалом бряцающим. Но под этим уразумением он мыслит не святоотеческое, а свое собственное, т.е. софийное учение. Значит, настоящее обвинение прот. Булгаковым св. отцов является в глазах православной Церкви несостоятельным не только в своей необоснованности, но и по своему рационалистическому характеру.

Посмотрим, насколько состоятельным пред лицом той же православной Церкви является обвинение о. Булгаковым св. отцов в ересях и, прежде всего, в ереси Нестория. Имея в виду противников Аполлинария, иначе сказать, – тех же св. отцов Церкви, о. Булгаков спрашивает: «что именно противопоставляли учению Аполлииария его противники и как сами они понимали православное учение о Богочеловеке? Упрекая его в умалении полноты человеческого естества в Богочеловеке чрез замену человеческого духа Божественным Логосом, они сами утверждали, что человек во всей полноте присутствует в Богочеловеке, т.е. с телом и душою, причем, под душою разумели, конечно, не только душу в собственном смысле, как жизненное начало ψυχὴ, но и дух. Таким образом, Аполлинарию противопоставлялось, в качестве православного, учение о том, что во Христе присутствует полный человек из тела и души (или, как точнее надо выразить эту мысль, тела, души и духа), а сверх того, еще ипостасный Логос с Божественной природой. Мнимое православие таким образом понятого анти-апполлинарианства представляет собой чистейшее „несторианство“, потому что оно утверждает во Христе две души (или духа), и, следовательно, две ипостаси с двумя природами»¹¹⁷⁸.

Итак, прот. Булгаков, имея в виду святоотеческое учение о восприятии Божественным Словом в Свою Божественную Ипостась полного человеческого естества, состоящего из тела, души и духа, отождествляет св. отцов с «несторианами».

Конечно, делать это и винить в несторианстве св. отцов о. Булгаков имел бы право лишь в том случае, если бы они хотя в самой малой степени были причастны к этой ереси.

Сущность последней состояла в следующем. Несторий учил, что не сын Божий, не Бог родился от Девы, а человек. В своем послании к папе Келестину он писал: «истинная мать должна быть одного естества с тем, кто от нее родился... Ни одна мать не может родить того, кто был прежде нее»¹¹⁷⁹. Та же мысль выражается и в главах его учения, которые были прочитаны на III и IV Вселенских Соборах. Здесь мы находим такие слова Нестория: «Божественное писание нигде не говорит, что от Христородицы Девы родился Бог...»¹¹⁸⁰. «Но как Сын Божий имеет два естества, то она родила не Сына Божия, а родила человечество, которое есть также сын, ради сочетавшегося с ним Сына»¹¹⁸¹. Этого, сущего по плоти Христа, видимого человека, «мы, – говорит Несторий, – именуем Богом, по причине сопряжения (συναφείας) с ним Бога Слова»¹¹⁸².

Отсюда исходит у Нестория учение о разделении Иисуса Христа – одного Лица – на два лица, на двух сынов. Передавая об этом учении, св. Кирилл говорит: «одного, в отдельности, называет (Несторий) Сыном, Христом и Господом, рожденным от Бога Отца Словом, а другого, опять в отдельности, Сыном, Христом и Господом, рожденным от св. Девы»¹¹⁸³.

Несмотря на такое свое ясное учение о двух лицах, или двух сынах, Несторий находит для себя возможным говорить в то же время о единстве воплощенного Бога Слова. «Бог Слово, – учит он, – и прежде воплощения был и Сын и Бог... но в последнее время Он принял также зрак раба. Впрочем... после принятия плоти, сам по себе – в отдельности – не должен называться Сыном, дабы не ввести нам двух сынов. Но как с ним соединился Тот, кто был в начале Сыном, то по отношению к достоинству сыновства, а не по отношению к природам, в Нем нельзя допустить и разделения».¹¹⁸⁴ Но это единство находится в явном противоречии с вышеуказанною основною мыслию Нестория и определенным учением о двух сынах. Единство, о котором говорит Несторий, есть ничто иное, как нравственное единение, или союз двух лиц – Божественного Слова и рожденного от Пречистой Девы Марии человека, о чем говорит он в своем третьем контранафематизме в таких словах: «Кто признает Христа, который по существу своему есть Еммануил, единым не вследствие союза лиц и не исповедует Его (состоящим) из двух лиц, Бога Слова и воспринятого им человека, сочетанных во едино в Сыне, причем единение их у нас сохраняется без смешения (естеств)¹¹⁸⁵: – анафема»¹¹⁸⁶.

Уже из сказанного нами ясно, что между учением Нестория относительно этого единства и учением Св. Церкви о соединении двух природ во Христе в одну Божественную Ипостась нет ничего общего. Мы даже находим у него заявление, из коего видно, что он был против единения природ. «Ради носящего, – говорит Несторий, – почитаю носимого… Бог неотделим от видимого; поэтому не разделяю честь того, кто неразделим; разделяю природы, но соединяю поклонение»¹¹⁸⁷.

Если же мы будем иметь в виду «Деяния» III и IV Вселенских Соборов, то увидим, что между учением Нестория и св. отцов была полная противоположность и несходство. Несторий учил, что Дева Мария родила не Бога, а человека и, вследствие этого, разделял одного и Того же Христа на два лица. А св. отцы Церкви учили, что от Пречистой Девы Марии родился сшедший с небес Бог, как и страдал, умер (конечно, Своею плотию) воскрес и вознесся на небо Бог¹¹⁸⁸; таким образом, они учили о Христе, как об одном Лице, Который в одно и то же время является и Богом, и человеком. «Сущий и рожденный от Отца, – говорит св. Кирилл, – прежде веков, по плоти родился и от жены, не так, как бы божественное естество Его приняло начало бытия в святой Деве... Так как Он ради нас и ради нашего спасения родился от жены, соединив с Собою в Свою ипостась естество человеческое, то поэтому и говорится, что Он родился плотию... Таковым же мы Его исповедуем и в страдании, и в воскресении: не говорим, что Слово Бога по своему естеству подверглось... ранам… божественное естество... не причастно страданию. Но так как... страданиям подверглось Его... собственное (тело), то мы и говорим, что Слово страдало за нас¹¹⁸⁹. «Слово, – говорит св. Афанасий Великий, – соделалось человеком и Себе усвоило свойственное плоти... Посему, когда рождается плоть от Богородицы Марии, родившимся именуется Тот, кто другим дает бытие, чтобы на Себя перенести Ему наше рождение, и нам… не отходить в землю, но, сочетавшись с Словом... от Него быть возведенными на небо»¹¹⁹⁰. «Если не верят мне, – говорит св. Амвросий Медиоланский, – то пусть поверят Апостолу, который говорит: егда же прииде кднчина лета, посла Бог Сына своего единороднаго, рождаемаго от жены, бываема под законом (Гал. 4:4)... когда говорит: своего, – этим указывает на вечное рождение Сына. Далее говорит, что сей Сын родился от жены, дабы рождение приписано было не Божеству, но восприятию им тела»¹¹⁹¹. «Один и тот же, – учит св. Лев, – есть Тот, который по вечному божеству рожден от Отца без времени, и от Матери рожден во времени»¹¹⁹². Так же учили св. отцы Церкви: Григорий Богослов, Василий Великий, св. Амфилохий Иконийский, Григорий Нисский и другие, свидетельства коих приводились на III и IV Вселенских Соборах против несторианского лжеучения.

Говоря о несходстве учения Нестория с учением святоотеческим, мы имеем в виду вышеуказанное нами его слово о единстве, что то же, – внешнем союзе или единении двух лиц: Бога Слова и воспринятого Им человека – с одной стороны, и святоотеческие свидетельства о соединении во Христе двух естеств в одну Ипостась – с другой, которые также приводились на III и IV Вселенских Соборах в обличение несторианского лжеучения и которые мы находим в изобилии в «Деяниях» вышеупомянутых Соборов¹¹⁹³.

При этом св. отцы Церкви на основании Бож. Писания свидетельствовали, что означенное единство или образ соединения двух естеств во Христе в одну Божественную Ипостась есть великая тайна, непостижимая для разума¹¹⁹⁴; есть чудо, которое должно быть предметом нашей веры¹¹⁹⁵, и отвержение которого равносильно отрицанию всего домостроительства в деле нашего спасения. Что отрицание этого чуда ведет к отрицанию нашего спасения, совершенного Господом Иисусом Христом, – это видно из святоотеческих свидетельств, которые мы находим в тех же «Деяниях Вселенских Соборов». Если мы вместе с Несторием будем отвергать возможность соединения во Христе двух естеств в одну Божественную Ипостась, то нам придется допустить несторианское учение о двух сынах, – рожденном от Бога-Отца и рожденном от Девы Марии; к последнему, как к человеку, отнести страдание на кресте и следовательно признать, что его кровь не имеет спасительного для нас значения. Вот почему св. Кирилл, имея в виду слова св. Апостолов: куплени бо есте ценою ¹¹⁹⁶ , и не истленным сребром или златом, но честною кровию яко агнца непорочна и пречиста Христа¹¹⁹⁷, – говорит: «Каким же образом кровь обыкновенного, подобного нам человека, могла бы быть искупительною ценою всего мира? Как один умер за всех, чтобы всех спасти?.. Признай же Единородного родившимся по плоти, исповедуй Богом Того, кто нас ради соделался человеком... Итак, признай домостроительство, почти верою таинство, не исследуй заботливо того, что выше нашего ума, не трудись напрасно постичь непостижимое: веруй вместе с нами»¹¹⁹⁸. «Мы, – говорит св. Лев, папа Римский, в своем послании к Флавиану, архиепископу Константинопольскому, – не могли бы победить виновника греха и смерти, если бы нашего естества не восприял и не усвоил Тот, которого ни грех не мог уязвить, ни смерть – удержать в своей власти»¹¹⁹⁹.

Итак, мы видим, что в учении св. отцов Церкви нет ровно ничего, что могло бы явиться основанием к отождествлению его с учением несторианским. Святоотеческое учение по своему содержанию не только противоположно и несходственно с несторианским, но оно является средством к уничтожению последнего. Поэтому причину для данного обвинения св. отцов Церкви в несторианстве надо искать не в св. отцах, а в самом о. Булгакове, именно – в его воззрении на тайну воплощения. Этот взгляд свой, как мы уже знаем, он выразил в вышеприведенных нами словах своих, что св. отцы в борьбе с Аполлинарием противопоставляли ему учение о присутствии во Христе, помимо Божественного Логоса с Его Божественной природой, – тела, души и духа, каковое учение о. Булгаков называет «чистейшим несторианством», будто бы утверждающее во Христе две ипостаси с двумя природами¹²⁰⁰.

Из этих слов прот. Булгакова явствует, что он, как и Несторий, не допускает возможности соединения в одну Ипостась Божественного естества и полного естества человеческого, состоящего из тела, души и духа, так как полное наше естество, по его словам, не может быть без человеческой личности или ипостаси. О. Булгаков не допускает возможности этого чуда, несмотря на то, что Свящ. Писание, как видели мы, своим богооткровенным учением свидетельствует об этой возможности. В таком случае, чтобы быть последовательным, о. Булгакову надо обвинить в несторианстве заодно и Св. Писание, ибо св. отцы Церкви, говоря о соединении Божественного и человеческого естеств в одну Божественную Ипостась, свое учение заимствовали из Свящ. Писания.

Таким образом, причиною данного обвинения св. отцов о. Булгаковым является его рационалистическое, оторванное от Церкви воззрение на тайну Воплощения, о которой говорится в Божественном Откровении, или, говоря проще, – его нежелание верить согласно с верованием Церкви великому чуду: как человеческое полное естество при своем соединении с Богом осталось без человеческой личности и получилось одно только Божественнае Лицо для двух естеств. Хотя и с точки зрения разума здесь нет ничего странного и невозможного. Св. Лев, папа Римский, в своем послании к Юлиану, епископу Цензенскому, писал: «И почему бы могло казаться странным и невозможным то, чтобы Слово и плоть и душа соединились в одном Иисусе Христе так, чтобы Он был один и тот же Сын Божий и сын человеческий, когда плоть и душа, которые весьма различны по природе, составляют одно лицо даже и без воплощения Слова?»¹²⁰¹. А в «Догматическом Богословии» Архиепископа Филарета мы по этому поводу находим и такие слова: «Человечество, соединенное в Иисусе с божеством в одно лицо, теряет свою личность – личность человечества. Но высшая самостоятельность принадлежит одному Богу; мир Им поддерживается; и нравственное существо тем более приближается к своей цели, тем теснее соединяется с божеством, чем более жертвует правами личности. Человечество Иисусово было полным человечеством и, подчиняя личность свою божеству, не лишилось тем какого-либо совершенства, а возвысилось, ставши под влиянием личности божественной»¹²⁰².

Дополнительно к этим словам «Догматического Богословия» нужно сказать, что при достижении человеком возможной для него на земле благодатно-нравственной высоты, о которой говорят нам св. аскеты, подвижники, жившие только для Христа и во Христе, его личная жизнь настолько уничтожается, что он вместе с Ап. Павлом тогда говорит: живу же не к тому аз, но живет во мне Христос ¹²⁰³ .

Поэтому, говоря, что причина настоящего обвинения св. отцов заключается в рационалистическом воззрении о. Булгакова на тайну воплощения, мы имеем в виду рационализм не здравый, но тот, который является источником неверия и самым неверием. Таково по своей несостоятельности обвинение о. Булгаковым св. отцов в несторианской ереси.