Глава двадцать четвертая

Посмотрим, насколько о. Булгаков состоятельно обвиняет св. отцов Церкви в аполлинарианизме.

«Мы уже знаем, – говорит о, Булгаков, – из истории догмы, каковы были попытки справиться с этой проблемой об образе соединения двух природ. Первым заслуживающим внимания опытом было, конечно, аполлинарианство. Аполлинарий разрешил вопрос тем, что фактически лишил человеческое естество ипостаси. Формально он сделал это не в большей мере, нежели александрийство и халкидонство»¹²⁰⁴, ибо «святоотеческое богословие выработало... понятие об ἐνυπόστασις, – во-ипостасирование человеческого естества в Божественной ипостаси... Согласно ему, человеческое естество во Христе присутствует в известном смысле неполно, лишенное своей собственной человеческой ипостаси, в этом заключается сила догмата о Богочеловеке; природа же человеческая приемлется полностью»¹²⁰⁵. По мнению о. Булгакова, Аполлинарий именно эту человеческую ипостась имел в виду, когда говорил, что Логос заместил в человеческом естестве Богочеловека высшее начало в человеке, которое он называет πνεῦμα или νοῦς; и которое соответствует ипостасному духу в природе человека¹²⁰⁶. Таким образом, как свидетельствует прот. Булгаков, не только по учению Аполлинария, но и по учению св. отцов Церкви, – Господь, при воплощении или соединении Своего Божественного естества с естеством человеческим, восприял из последнего только тело и душу или одушевленное тело, a третью часть человеческого естества – дух или человеческую ипостась не восприял, но этот дух или человеческую ипостась заместил Своею Божественною Ипостасию. О. Булгаков полагает, что это учение в своей основе разделяется св. Афанасием Великим, ибо, указывая на его слово о воплощении, говорит: «Плоть ближайшим образом обозначает тело... Отсюда вочеловечение определяется, прежде всего, как восприятие тела. Это учение мы находим особенно у св. Афанасия, который довольствуется для учения о σάρκοσιε понятиями σῶμα, тело и σάρξ – плоть"¹²⁰⁷. Но в полной мере означенное учение Аполлинария, по убеждению о. Булгакова, соответствует учению Халкидонского Собора. «При одинаковом составе со стороны психофизической – животной души и тела Адам и Христос отличаются в третьей, высшей части души. Во Адаме – человеческая ипостась, ибо дух, конечно, ипостасен; во Христе – Божественная Ипостась Логоса. Мы видим, в какой мере Аполлинарий предвосхищает основную схему Халкидонского догмата»¹²⁰⁸. Таким образом, воспринятое Христом, как бы это ни определялось, для Аполлинария является человеком, т.е. вполне соответствует „человеческой природе“ Халкидонского догмата. Бог воспринимает всю полноту человеческой природы в свою Ипостась, ею замещая собственное духовное естество, ипостасный дух человека»¹²⁰⁹.

Итак, по свидетельству о. Булгакова, учение Аполлинария разделяется св. Афанасием Великим и в особенности соответствует учению Халкидонского Собора; причем, о. Булгаков заявляет, что означенное соответствие является, по своему тождеству, совершенным¹²¹⁰. Так или иначе, но о. Булгаков полагает, что святоотеческое учение о восприятии Богом человеческого естества в свою Божественную Ипостась есть учение Аполлинарианское. Выходит, что св. отцы являются не только несторианами, но и аполлинарианами.

По поводу настоящего обвинения, которое возводится о. Булгаковым на св. отцов Церкви, мы должны прежде всего сказать, что святоотеческое богословие в своем учении о соединении во Христе двух естеств никогда не различало понятие естества от понятия природы. В данном случае эти понятия у св. отцов тождественны¹²¹¹.

Затем, нельзя не обратить внимания на то противоречие, которое допускается здесь прот. Булгаковым. Обвиняя св. отцов в ереси Нестория, он заявляет, что противники Аполлинария, т.е. св. отцы противопоставляли ему учение о присутствии во Христе полного человека, состоящего из тела, души и духа¹²¹², а в только что приведенных нами словах своих он приписывает св. отцам учение о присутствии во Христе не полного человеческого естества, лишенного своей собственной ипостаси, которая, по словам о. Булгакова, соответствует ипостасному духу в природе человека¹²¹³. He останавливаясь на этом противоречии, будем возражать о. Булгакову по существу его данного обвинения, чтобы выяснить вопрос: могут ли, в самом деле, св. отцы быть аполлинарианами?

Как мы видели, о. Булгаков в подтверждение своей мысли, что они являются в действительности таковыми, указывает на слова св. Афанасия, который будто бы «довольствуется для учения о воплощении понятиями σῶμα – тело и σάρξ – плоть"¹²¹⁴. Но считать на этом основании св. Афанасия аполлинаристом так же странно, как обвинять в среси Аполлинария св. Иоанна Богослова, сказавшего: И Слово плоть бысть ¹²¹⁵ . Нельзя допустить мысли, чтобы великий Апостол в этих словах выразил еретическую мысль, что Бог Слово при Своем воплощении восприял одно только наше человеческое тело без разумной души. В этих словах апостольских выражается истина, что Господь, при воплощении, восприял в Свою Божественную Ипостась полное человеческое естество, ибо в Св. Писании слово: плоть нередко употребляется для обозначение всего человека. He имать Дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть, сказал Господь пред тем, как наказать людей всемирным потопом¹²¹⁶. А предсказывая новозаветное время благодати, Господь сказал чрез пророка Иоиля: излию от Духа Моего на всяку плоть¹²¹⁷. Конечно, никто не будет возражать против того, что и в первых, и в последних словах Божественного откровения под плотью разумеются люди не бездушные, но с душою разумною, т.е. обладающие полным, тричастным составом человеческого естества¹²¹⁸.

Ясно отсюда, что св. Афанасий, когда в своем учении о воплощении пользовался понятиями тела и плоти, то под последней в строгом соответствии с Свящ. Писанием разумел полный состав человеческого естества. Иначе и быть не могло, ибо им даже написаны были две книги в опровержение лжеучения Аполлинария. Впрочем в творениях св. Афанасия есть места, в которых мысль, что Господом было воспринято полное человеческое естество, выражается буквально. Во второй из вышеуказанных книг против Аполлинария он говорит: «Кaк под образом Божиим разумеется полнота Божества в Слове, так под рабиим зраком... при речении (Ин. 1:14)¹²¹⁹, признавались плоть и душа»¹²²⁰. В толковании св. Афанасием слов Христа: Никтоже возмет душу Мою от Мене, но Аз полагаю ю о Себе. Область имам положити ю, и область имам паки прияти ю ¹²²¹ , – мы находим такие слова его: «Почему Божество Сына и полагает и приемлет душу человека, которого понес Он на Себе; потому что восприял Он целого человека, чтобы оживотворить целого же человека, а с ним и мертвых»¹²²².

Учение Аполлинария о восприятии человеческого естества без разумной души не только не разделялось св. Афанасием, но называется им хульным, т.к. оно ведет к отрицанию необходимости пришествия в мир Христа. Вот почему в своей первой книге против Аполлинария Афанасий Великий говорит аполлинарианам: «Во Христе же исповедуя обновление одной плоти, вы заблуждаетесь и изрекаете хулу. Ибо, если людям можно без Христа произвести в себе обновление того, что движет плотию, и движущему последует движимое; то какая была нужда в пришествии Христовом?»¹²²³.

Так же неудачно обстоит дело у о. Булгакова с его ссылкой и на других св. отцов Церкви, учение которых сделалось учением Ефесского и Халкидонского Вселенских Соборов и, конечно, ни в какой мере не могло быть учением еретика Аполлинария. Напротив, св. отцы своим учением ниспровергали эту ересь, ясно показывая, что Христос восприял в единство Своей Божественной Ипостаси не часть и не две части человеческого естества, а полное человеческое естество с телом, душою и духом или, – что то же, – разумной душой и потому говорили, что Христос есть не только совершенный Бог, но и совершенный и истинный человек¹²²⁴. «Если, – говорит св. Кирилл, – мы называем соединение, то говорим этим, что оно есть соединение плоти, разумеется, одаренной разумной душой, и Слова»¹²²⁵. По учению св. Флавиана, архиепископа Константинопольского, «Господь наш Иисус Христос, единородный Сын Божий, есть совершенный Бог и совершенный человек с разумною душою и телом»¹²²⁶. «Мы, – говорит св. Лев, папа Римский, во втором своем послании к клиру и народу города Константинополя, – называем Христа не Богом только, как еретики манихеи, и не человеком только, как еретики фотиниане, – a человеком не в таком смысле, будто у Него чего-нибудь не достает из того, что без всякого сомнения принадлежит человеческой природе, например, или души, или мысли разумной... но говорим, что Христос, Сын Божий, есть истинный Бог... и что Он же есть истинный человек»¹²²⁷.

Насколько означенное святоотеческое учение о восприятии Богом Словом в Свою Божественную Ипостась человеческой плоти с разумной душой точно выражало истину, что здесь мыслилось св. отцами полное человеческое естество, об этом даже свидетельствуют их враги. В данном случае мы имеем в виду возражение св. Кириллу на одиннадцатое анафематство со стороны Еп. Феодорита Кирского в период, когда он был сторонником Нестория. В этом возражении Еп. Феодорит писал о св. Кирилле: «он никогда не упоминает о том, что плоть (Слова) разумная и не исповедует, что воспринятый есть человек совершенный, но, следуя учению Аполлинария, всегда называет ее просто плотию»¹²²⁸. Значит не только по учению св. отцов, но и по учению их противников под плотию с разумной душой разумелось полное человеческое естество. Конечно, Еп. Феодорит Кирский в вышеобозначенном своем возражении допустил слишком большую ошибку. Св. Кирилл, подобно другим св. отцам Церкви, постоянно говорил о воспринятой Словом в Свою Божественную Ипостась плоти с разумной душой разумея под этим понятиями всю полноту человеческого естества. Об этом говорят многочисленные свидетельства из тех же «Деяний Вселенских Соборов»¹²²⁹. Имея в виду обилие этих свидетельств и, притом, принадлежащих ему самому, св. Кирилл в своем послании к Иоанну, Еп. Антиохийскому, говорил: «А что, по нашему исповеданию, плоть Господа одушевлена разумною душою, – это уже многократно было доказано»¹²³⁰.

Желая выразить еще сильнее мысль, что при воплощении было воспринято Богом наше полное естество, св. отцы Церкви, опровергая аполлинарианское учение, говорили, что Бог воспринял подлинное, истинное, совершенное и всецелое человеческое естество, чтобы истинным, действительным и всецелым человеком был возсоздан целый или всецелый человек. «Истинный Бог, – говорит св. Лев, – родился в подлинном и совершенном естестве истинного человека: всецел в своем, всецел в нашем»¹²³¹. «Пусть люди не обольщают других, учит св. Григорий Богослов, и сами пусть не обольщаются, допуская, что... Господь наш и Бог не имеет ума (т.е. человеческого)... Один и тот же... Бог... и человек... земной и небесный... чтобы всецелым человеком и Богом возсоздан был всецелый человек, падший под грех»¹²³². «Поскольку Спаситель, – писал св. Афанасий к Эпиктету, – подлинно, в самой действительности стал человеком, то совершено спасение целого человека… т.е. души и тела»¹²³³.

Вместе с тем, св. отцы указывали, что учение Аполлинария ведет к отрицанию всей тайны нашего искупления. Тот же св. Лев в своем послании к Юлиану, Еп. Цензенскому, обличая ересь Евтихия, писал: «отрицающий Посредника Бога и человеков, человека Иисуса Христа... должен присоединиться или к Аполлинарию, или... Валентину, или принять сторону Манихея, из которых ни один не признавал во Христе действительности человеческой плоти. Ибо если эта плоть не воспринята, то вместе с плотию нужно отвергнуть не только разумную душу в Том, Кто был во образе Божием... но даже и то, что Он был распят, умер и погребен… воскрес… возседает одесную Бога Отца... придет судить живых и мертвых в том самом теле, в котором был присужден к смерти. След., если не верить, что Христос воспринял истинное и всецелое естество истинного человека, то этим упраздняется вся тайна нашего искупления»¹²³⁴. Мысль, что, принимая учение Аполлинария, мы тем самым уничтожаем тайну нашего искупления и, в частности, отрицаем возрождение нашей души, содержится и в речи Халкидонского Собора к благочестивейшему императору Маркиану¹²³⁵.

Таким образом, в учении св. отцов Церкви нет абсолютно ничего, что могло бы дать повод думать, что между учением святоотеческим и аполлинарианским есть тождество. Поэтому остается только удивляться, как прот. Булгаков мог сказать, что святоотеческое богословие в своем учении о во-ипостасировании человеческого естества в Божественной Ипостаси допускает присутствие во Христе неполного человеческого естества; и что учение Аполлинария о замещении в человеческом естестве Христа высшего начала – πνεῦμα или νοῦς – Логосом¹²³⁶ «предвосхищает схему халкидонского догмата» и «вполне соответствует человеческой природе халкидонского догмата». Очевидно, что и это обвинение исходит у прот. Булгакова из того же неверия учению Церкви о тайне соединения во Хрисге Божественного и полного человеческого естества в одну Божественную Ипостась. Поэтому ему приходится становиться на путь нелепого отождествления истины с ложью.

Tо же самое мы наблюдаем и в обвинении о. Булгаковым св. отцов Церкви в монофизитстве. Это обвинение содержится в следующем его свидетельстве касательно учения Аполлинария, которое в данный момент является предметом нашего внимания, поскольку прот. Булгаков видит здесь семя монофизитства, воспринятое, как он думает, св. отцами. По его словам, «наряду... с раздельным обозначением трихотомического состава человека и Богочеловека, Аполлинарий говорит в других отрывках на языке дихотомическом, свойственном его эпохе, и тогда просто выражается, как св. Афанасий и др., о восприятии плоти. При этом у него главное значение приобретает внутреннее единство Богочеловека, устанавливающееся тем, что Божество в неизменности Своей является определяющим и движущим плоть, которая низводится на степень органа, приводимого в движение Логосом. Христология приобретает характер моноэнергистический и монофелитский, и может получиться впечатление, что Логос замещает собой отсутствующие и ум и душу. Аполлинарий здесь является, несомненно, представителем монофизитствующего – в известном смысле – течения в христологии, однако имея в этом своим прямым предшественником св. Афанасия, а продолжателем св. Кирилла Ал. и все по-халкидонское (северианское) монофизитство... Понять и утвердить единство Богочеловека при подлинности Боговоплощения и истинности приятой Им человеческой плоти – такова была задача его¹²³⁷ христологии, разделяемая с ним его продолжателями. Поэтому мы и встречаем у него иногда трудно приемлемые словесные выражения этой мысли, – и прежде всего известная его мнимо-Афанасиевская, но ставшая Кирилловской формула μία φύσις τοὐ Λόγου σεσαρκωμένη"¹²³⁸.

Таким образом, в указанных словах своих прот. Булгаков определенно указывает на св. Афанасия Великого и св. Кирилла Александрийского, как на тех из св. отцов Церкви, которые будто бы причастны монофизитской ереси – первый, как предшественник, а второй, как продолжатель монофизитствующего течения в богословии еретика Аполлинария. К числу продолжателей этого монофизитствующего течения еретика Аполлинария о. Булгаков относит и «все по-халкидонское монофизитство». Под последним надо разуметь не только тех лиц, которых причисляла к монофизитам сама православная Церковь, но и всех св. отцов Церкви, которые разделяли учение о воплощении св. Афанасия и св. Кирилла. Впрочем о. Булгаков совсем и не думает в данном случае быть недоговоренным и непонятым. Он считает в той или иной мере причастным к монофизитской ереси ни больше, ни меньше, как целый третий Вселенский Собор, когда говорит: «Главное утверждение Евтихия, которому он остался верен и пред судом Константинопольского собора Арх. Флавиана, было таково: «Господь наш состоял из двух естеств прежде соединения, а после соединение исповедую единое естество» (μία φύσιν), что сделалось впоследствии communis opinio монофизитства и чему, несомненно, благоприятствовал общий смысл Ефесского Кирилловского собора с его благосклонным принятием XII глав св. Кирилла».

Относительно приведенных слов прот. Булгакова нужно сказать, что если Аполлинарий в одно и то же время говорил на языке трихотомическом и дихотомическом, то это свидетельствует только о том, что его мышление было крайне неясным, и силу чего отождествлять его учение с учением святоотеческим, ясность коего является одним из главных его признаков, – не следует,

Однако, учение Аполлинария, что при воплощении душа или дух в человеческом естестве Христа были, по свидетельству св. отцов Церкви, заменены Логосом, надо признать несомненным фактом. Поэтому, отождествлять учение Аполлинария в какой бы то ни было мере с учением св. Афанасия и других св. отцов Церкви, хотя бы в этом святоотеческом учении просто говорилось о восприятии плоти, надо признать в высшей степени странным, ибо мы видели выше, что св. отцы Церкви, говоря, что Бог Слово восприял нашу плоть, имели в виду плоть с разумной душой, т.е. учили о восприятии Богом полного, тричастного человеческого естества.

Ни в какой мере нельзя отождествлять учение св. Афанасия, св. Кирилла и целого Ефесского Собора и с учением Аполлинария, в котором его «христология приобретает характер моноэнергистический и монофелитский» и благодаря которому «Аполлинарий... является несомненно представителем монофизитствующего течения». Напротив, св. отцы Церкви до и после Ефесского Собора учили, что в Иисусе Христе две воли и два действования. Св. Афанасий Великий, основываясь на словах Христа: Отче Мой, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия¹²³⁹; обаче не моя воля, но Твоя да будет¹²⁴⁰; и: дух убо бодр, плоть же немощна¹²⁴¹, – говорит: «Показывает (Господь) этим две воли (в Себе): человеческую, свойственную плоти, и Божескую, свойственную Богу; и человеческая, по немощи плоти, отрекается от страдания, а Божеская Его воля готова на него»¹²⁴².

Так же учил и св. Иоанн Дамаскин, говоря: «Один и Тот же Господь наш Иисус Христос... имеет соответственно двум естествам и двойные естественные свойства двух естеств: две естественных воли – и божескую, и человеческую, и две естественных деятельности – и божескую, и человеческую… зная о различии естеств, вместе исповедуем и различие желаний и действий»¹²⁴³. Это учение мы находим в творениях св. Иоанна Златоуста, св. Григория Нисского и св. Максима Исповедника¹²⁴⁴. Содержится означенное учение и в творениях св. Дионисия Ареопагита в его учении о «богомужном действии», которое, по объяснению св. Иоанна Дамаскина, показывает новый и неизреченный вид обнаружения естественных, т.е. Божеского и человеческого естеств, – действований Христа¹²⁴⁵. Вместе с указанными св. отцами в лице VI Вселенского Собора так учит и вся православная вселенская Церковь; и никогда она, и никто из св. отцов ее не учили и не могли учить, что в Иисусе Христе была одна воля и одно действование.

Правда, св. отцы говорили, что воля человеческая во Христе повиновалась или подчинялась Божественной. Св. Иоанн Дамаскин именует плоть Христа даже орудием Божества¹²⁴⁶. Но этими словами он дает только понять, что человеческое естество с его человеческой волей было всецело в подчинении и послушании Божеству Христа и Его Божественной воле. «Так как Один и Тот же был весь Бог вместе с Его человечеством и весь человек вместе с Его божеством, то Сам Он, как человек, в Себе Самом и чрез Себя Самого подчинил то, что было человеческого, Богу и Отцу, давая Себя Самого нам наилучшим образом и примером и сделался послушным Отцу»¹²⁴⁷. Это подчинение и послушание неразрывно с человеческой волей, ибо без нее не может быть никакого подчинения и послушания. He имея воли человеческой, говорит Митрополит Макарий в своем «Догматическом Богословии», Христос не мог бы соделаться, ради нас, послушным Богу даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2:8), не мог бы добровольно потерпеть за нас страдание Своим человеческим естеством, и следовательно не мог бы удовлетворить за нас правде Божией и заслужить для нас спасение»¹²⁴⁸.

Если бы св. отцы Церкви и тот же св. Иоанн Дамаскин учили, что Бог Слово воспринял в Своем воплощении плоть без разумной души, как учил Аполлинарий, то можно было бы смотреть на их учение, как на аполлинарианское, которое потому и представляет собою моноэнергистическую, монофелитскую и, следовательно, монофизитскую христологию, что она уничтожает в человеческом естестве Христа разумную душу с ее сознанием и свободною волею. Но приписывать такую христологию св. Афанасию Великому, св. Кириллу Александрийскому и другим св. отцам, несмотря на их учение о соединении с Богом Словом нашей плоти с разумной душой, – это значит обвинять св. отцов Церкви в монофизитстве без всяких оснований.

Также неосновательна попытка прот. Булгакова отождествить святоотеческое учение с монофизитством на почве формулы Аполлинария: μία φύσις τοῦ Θεοῦ Λόγου σεσαρκωμένη, которая, по словам о. Булгакова, стала потом формулой св. Кирилла. Об этой формуле мы будем говорить ниже. А в данный момент только отметим, что согласно с учением св. Григория Нисского мы должны обращать внимание не на форму, а на смысл изречений¹²⁴⁹. В таком случае окажется, что Аполлинарий вкладывает в означенную формулу один смысл, а св. Кирилл – совсем другой. Первый под воплощением разумеет восприятие Словом плоти без разумной души, а второй имеет в виду соединение Бога-Слова с плотию, одушевленною разумною душою. Отсюда слова этой формулы в устах Аполлинария говорят только об одном Божеском естестве, или об одном Божеском естестве в странном и недопустимом смешении с полуестеством человеческим, которое нельзя назвать действительно человеческим, поскольку человеческая живая плоть без разумной души не существует. Слова же данной формулы в устах св. Кирилла говорят, по существу, не только об одном Божеском естестве, но и о человеческом действительном и полном естестве, ибо таковое естество разумел св. Кирилл под плотию, воспринятою Словом.

Таким образом, эта формула в учении св. Кирилла и других св. отцов Церкви не имеет ничего общего с учением монофизитским. К такому же несходству святоотеческого учения с монофизитским мы придем, если сравним учение Евтихия – главы монофизитской ереси – с учением св. отцов о воплощении.

Монофизитское учение очень хорошо определяется в послании св. Льва, папы Римского, к Пульхерии Августе. «Сколько Несторий, – говорит он, – отпал от истины, когда утверждал, что Христос родился от Девы Марии только человеком, столько же и сей (Евтихий) удалился от кафолического пути, когда не верит, чтобы от той же Девы Марии произошло наше существо, желая таким образом понимать, что оно было существо одного Божеского естества, так что... было только подобно и сообразно нам, т.е. имело лишь некоторое подобие с нашею природою, а самой действительности ее не содержало»¹²⁵⁰. Итак, сущностью монофизитства являются две еретических мысли: во-первых, – плоть, воспринятая Словом от Девы Марии, не была единосущна нашей плоти или не была действительным нашим естеством; и во-вторых, – у Христа после воплощения было только одно Божеское естество¹²⁵¹.

Но это еретическое учение является совершенно противоположным святоотеческому. Монофизиты утверждали, что плоть, воспринятая Господом, не единосущна нашей, а св. отцы Церкви учили, что эта плоть единосущна нашей и, будучи с разумной душой, является подлинным, истинным, совершенным и всецелым человеческим естеством. Свидетельства этого святоотеческого учения мы уже приводили, когда его сравнивали с учением Аполлинария.

Как несторианское отрицание рождения от Пречистой Девы Бога, и аполлинарианское учение о соединении с Словом неполного человеческого естества приводили, по учению св. отцов Церкви, к отвержению всего домостроительства в деле нашего спасения, так, по их свидетельству, и монофизитское учение, что Господь не был с единосущною нам плотию, было равносильно тому же отрицанию. «Если бы новый Человек, – говорит св. Лев, – ...не воспринял нашей ветхости... и Единый безгрешный не соединил с Собою нашей природы: то плененное человечество оставалось бы все... под рабством диавола, и мы никаким образом не могли бы воспользоваться победою Победителя… По причине же этого чудного участия нам передается таинство возрождения»¹²⁵². Так св. отцы, доказывая истину, что Господь был единосущен нам по Своему человеческому естеству, ниспровергали, как противоположное сей истине и антихристианское, монофизитское учение.

В таком же отношении находится святоотеческое учение и ко второй из вышеуказанных нами мыслей монофизитской ереси, – что в Иисусе Христе было только одно Божественное естество. Св. отцы Церкви, всецело основываясь на Св. Писании, учили, что во Христе было не одно Божеское, а два естества – и Божеское, и человеческое¹²⁵³. Как видно из «Деяний Вселенских Соборов», св. отцы Церкви, ниспровергая ересь Евтихия, противопоставляли ему учение, которое исключает всякий повод думать, что между этим учением и монофизитской ересью, в той или иной мере, может быть сходство. Поэтому они не ограничивались только учением, что во Христе два естества, но свидетельствовали, что эти естества различны, ибо каждое из них действует так, как ему свойственно, т.е. не сливаясь друг с другом в соединении, но пребывая в этом Смысле совершенными по своей полноте. Имея в виду слова Ап. Павла: зрак раба приим, в подобии человечестем быв¹²⁵⁴, св. Кирилл Александрийский говорит: «по этому одному можно уразуметь различие естеств или ипостасей¹²⁵⁵. Ибо не одно и то же по естественному качеству – божество и человечество»¹²⁵⁶. «Говорим, что естества, истинно соединенные между собой, хотя различны, но в соединении обоих сих естеств есть один Христос и Сын; не так, что в сем соединении уничтожилось различие естеств, но божество и человечество, при неизреченном и неизъяснимом соединении, пребыли совершенными, являя нам единого Господа Иисуса Христа и Сына.»¹²⁵⁷ «Один Господь Иисус Христос, хотя мы и не знаем различие естеств, которые вошли в это неизъяснимое соединение.»¹²⁵⁸ «Итак, – продолжает св. Кирилл, – размышляя о способе вочеловечения… мы видим, что два естества сошлись между собою в неразрывное соединение неслитно и непреложно»¹²⁵⁹.

О таком различии естеств во Христе учили и другие св. отцы Церкви. «Если уничижение человека, – писал св. Лев, папа Римский св. Флавиану, Архиепископу Константинопольскому, – и величие божества взаимно соединились, то в этом единстве нет никакого превращения. Ибо, как Бог не изменяется чрез милосердие, так человек не уничтожается чрез прославление. Каждое из двух естеств действует в соединении с другим так, как ему свойственно»¹²⁶⁰. «Утверждаю, – говорит св. Василий Великий, – что и выражение: быть в образе Божии (Флп. 2:6) равносильно выражению: быть в сущности Божией. Ибо как слова: принял зрак раба (ст. 7) означают, что Господь наш родился в сущности естества человеческого, так, конечно, и слова: быть в образе Божии, показывают свойства Божией сущности»¹²⁶¹. «Сохраним, – пишет св. Амвросий Медиоланский императору Грациану, – различие божества и плоти. Один в обоих выражается Сын Божий, так как в Нем есть и то и другое естество»¹²⁶². «Различай же, – учит св. Амфилохий, Еп. Иконийский, – естества как Бога, так и человека... страдание относи к плоти, а чудеса относи к Богу». «He сливай, – говорит св. Антиох, Еп. Птолемаидский, – естеств, и не будь в оцепенении по отношению к домостроительству». А св. Флавиан, Еп. Антиохийский, в своем слове на Богоявление поучал, что «человеческое естество соединяется с божеским, и, однако, то и другое естества пребывают сами по себе». В этом смысле толкует св. Иоанн Златоуст и слова евангелиста Иоанна: Слово плоть бысть, и вселися в ны¹²⁶³. «Что же, – спрашивает великий Святитель, – присовокупляет (евангелист)? И вселися в ны, – как бы говоря: ничего несообразного не подозревай в слове бысть. Ибо я говорю не об изменении сего неизменяемого существа, a о вселении и обитании Его (среди нас). Обитающее не одно и то же с обиталищем, а есть нечто другое; одно вселяется в другом; иначе не было бы и вселения: потому что ничто не вселяется в самом себе; другое я говорю в отношении к существу. Ибо через соединение и общение Бог Слово и плоть суть одно, не в том смысле, что произошло какое либо смешение или уничтожение (различия) естеств, а в том смысле, что образовалось некоторое неизреченное и невыразимое их единение»¹²⁶⁴.

Вследствие такого святоотеческого учения о различии соединенных естеств во Христе и было учение того же св. Кирилла и других св. отцов Церкви, также основанное на Св. Писании, что Христос в одно и то же время есть Бог и человек¹²⁶⁵; или Сын Божий и Сын человеческий¹²⁶⁶; или истинный Сын Божий и истинный Сын человеческий¹²⁶⁷; или истинный Бог и истинный человек¹²⁶⁸; или совершенный Бог и совершенный человек¹²⁶⁹.

Все вышеизложенное святоотеческое учение, что плоть Христа была единосущна нашей, и что в одном и том же Иисусе Христе соединились два различные естества, было выражено при содействии Божественного Духа в определении Вселенского Халкидонского Собора, которое, хотя и в краткой, но точной, ясной и определенной форме показывает всю силу противоположности, какая существует между монофизитством и православием¹²⁷⁰.

После этого нельзя не признать странным обвинения о. Булгаковым св. отцов Церкви в монофизитстве.