Глава двадцать пятая

Так как о. Булгаков больше, чем всех других отцов, винит в монофизитстве св. Кирилла Александрийского, то мы не можем обойти молчанием настоящего выступления прот. Булгакова против св. Кирилла, этого величайшего исповедника и борца за православную истину, учение которого есть учение всей православной Церкви. Поэтому остановимся своим вниманием на означенном обвинении.

Правда, прот. Булгаков заявляет, что св. Кирилл не был монофизитом¹²⁷¹ и совершенно свободен от еретических уклонов Аполлинария¹²⁷². Он даже называет св. Кирилла путеводной звездой, при отстаивании догматической идеи единства Богочеловека и подлинности боговоплощения¹²⁷³, а также называет его столпом православия, который исповедует церковное учение во всей чистоте, и как «руководимый некиим высшим разумом, он правильно ведет церковный корабль во время догматической бури»¹²⁷⁴.

И несмотря на это, прот. Булгаков говорит: «Архимандрит Евтихий выявил в своем учении тот уклон богословия св. Кирилла.... который вел к монофизитству. Подлинный богословский смысл формул; μία φύσις, ἕνωσις φυσικὴ ἢ ὑπόστασιν и единение εκ δύο φύσεων, которые различаются по соединении θεωρία μόνον¹²⁷⁵, – все эти богословские устои Кирилловской христологии могут вести только к монофизитству»¹²⁷⁶. По заявлению о. Булгакова, в учении св. Кирилла о воплощении «человечность получает значение только одежды или даже храма, но остается каким-то акцидентальным нулем, хотя в то же время соединяется с Логосом нераздельно (как душа и тело в едином человеке): в боговоплощении между Богом и человеком нет никакого моста или основания для их соединения, каковым у Нестория является σινάφεια¹²⁷⁷. Оно остается у св. Кирилла, как некий внешний акт. Поэтому и человечество обедняется у него или до совокупности атрибутов, не имеющих для себя ипостасного субстрата, но усвоенных Логосом, это есть «природные свойства»... или же оно есть σάρξ плоть, хотя и наделяемая разумной душой, но, конечно, не выражающая собой полноты человеческого естества. Однако, эта полнота его у св. Кирилла утверждается, вопреки всякому докетизму. Здесь в христологии св. Кирилла существует неясность, неустранимая истолкованиями… И эта же неясность, которая только увеличивается неточностью, многословием и повторениями, прикрывается изъявлениями о непостижимости тайны боговочеловечения... Отсюда понятна и неудержимая тенденция к монофизитизму, которая сдерживалась в самом св. Кирилле его верностью православному догмату, однако скорее вопреки логике его собственного богословия»¹²⁷⁸.

В другом месте книги «Агнец Божий» мы находим относительно богословия св. Кирилла такие слова: «Можно даже сказать, что богословие его (Кирилла) не удалось потому, что все оно держится на неясностях и противоречиях терминов и понятий, и самой мысли, закрываемых повторениями и многословием»¹²⁷⁹.

«Строго говоря, – продолжает о. Булгаков, – он и сам не различает двух природ во Христе, a только божескую, восприявшую свойства плоти»¹²⁸⁰. Желая показать, что учение св. Кирилла является настоящим монофизитским учением, о. Булгаков ссылается на бл. Феодорита, говоря, что «блаж. Феодорит обвинял св. Кирилла в слиянии естеств: „если (слова Феодорита) под единством ипостаси разумеется то, что тут образовалась середина между плотию и божеством, то мы возражаем ему со всею ревностию и обличаем в богохульстве. Ибо средина необходимо предполагает слияние…“»¹²⁸¹. С тою же целью о. Булгаков ссылается даже на четвертый Вселенский Собор, будучи убежден, что последний анафематствовал учение св. Кирилла об одном естестве, как монофизитское. Отмечая вступление к догматическому определению Халкидонского Собора, о. Булгаков говорит: «Во вступлении указывается, что избрав в качестве руководящих два читанные на соборе послания св. Кирилла и послание папы Льва, собор имеет в виду устранить заблуждения: разделение единого лица на двух сынов, признание Божества подлежащим страданию, допущение смешение или слияние природ, признание во Христе небесной природы, признание двух природ до соединения, а после соединение одной (причем последнее, единственное из всех, анафематствуется)... Последнее же, анафематствованное, мнение собственно и содержит доктрину св. Кирилла, которую сделали своею потом монофизиты...»¹²⁸².

Из приведенных слов прот. Булгакова видно, что он смотрит на св. Кирилла, в силу его богословского учения, не только, как на монофизита, но относит его к числу родоначальников монофизитской ереси.

Итак, в явное противоречие своим собственным словам, где св. Кирилл ублажается всякими похвалами и, во всяком случае, не признается монофизитом, о. Булгаков обвиняет его, великого отца Церкви, в монофизитской ереси. Сущность этого обвинения состоит, по словам о. Булгакова, не в одном только «уклоне» и «неудержимой тенденции» св. Кирилла к монофизитству, а в том, что будто им все человечество Христа сводится к нулю, к неразличению во Христе двух природ и признанию только одной в Нем природы Божественной. Прот. Булгаков воспроизводит здесь клевету, которую возводили на св. Кирилла несториане и их сторонники за ту формулу, которую он высказал в словах: «уразумев, почему один только есть Сын и Господь Иисус Христос, утверждаем, что два естества соединились; и верим, что после этого соединения, как бы уничтоживши разделяемость надвое, пребывает одно естество Сына, как единого, но вочеловечившегося и воплотившегося»¹²⁸³. Как известно, Евтихий ссылался на эти слова св. Кирилла в оправдание своей ереси, стараясь, впрочем, не говорить двух последних слов из этой формулы¹²⁸⁴. Но между учением Евтихия и приведенными словами формулы св. Кирилла огромная разница. Выше мы приводили слова св. Кирилла, в которых он говорит, что в соединении естеств: Божеского и человеческого во Христе «не уничтожилось различие естеств»¹²⁸⁵. Здесь выражается мысль св. Кирилла, что не одно, а два естества остались во Христе и после соединения, ибо если их различие не было уничтожено в самом соединении, то они остались различными и неслитными и после соединения. С такою же ясностью выражает св. Кирилл означенную мысль, когда говорит: «Плоть осталась (после соединения) плотью... И Слово пребыло Словом... Хотя и один Христос»¹²⁸⁶. He могла отсутствовать эта мысль и в вышеприведенной формуле св. Кирилла. Только в том случае можно было бы допустить это отсутствие, если бы св. Кирилл под плотью, воспринятою Господом, не разумел полного человеческого естества. Но, как мы видели, он разумеет под нею полное человеческое естество, ибо учил, что она была с разумною душою. Поэтому между учением св. Кирилла, что в соединении и после соединения не уничтожилось различие двух естеств во Христе, – и словами настоящей формулы, что после соединения пребывает одно естество Сына, как единого, но вочеловечившегося и воплотившегося, по существу нет абсолютно никакой разницы.

Евтихий же учил, что плоть, воспринятая Господом, была нам не единосущна. Этим самым он отрицал, что Господь при воплощении соединился с нашим человеческим естеством и поэтому учил об одном Божеском естестве Христа. Отсюда понятно, почему Евтихий не согласился на Константинопольском соборе Архиепископа Флавиана, впервые осудившем его ересь, исполнить просьбу Василия, Епископа Селевкии Исаврийской, – прибавить к словам своего еретического исповедания: – «после соединение признаю одно естество Бога Слова» – слова: "воплотившееся и вочеловечившееся». Для Евтихия, как и для Еп. Василия и всего Константинопольского собора было ясно, что если бы эта прибавка была сделана, то Евтихий буквально произнес бы ту же самую формулу св. Кирилла, отрекся бы от своей ереси и исповедал учение, что после соединения во Христе пребывают не одно, а два естества¹²⁸⁷.

Так смотрел на это слово: воплощенное в данной формуле св. Кирилла и св. Иоанн Дамаскин, говоря: «исповедуем единое естество Бога Слова – воплощенное; через то, что сказали: воплощенное, обозначая сущность плоти согласно с блаженным Кириллом»¹²⁸⁸. Впрочем, св. Иоанн Дамаскин, выражая свое исповедание, согласное с учением данной формулы, указывает на послание св. Кирилла к Суксенсу, Еп. Диокесарийскому, в котором и сам св. Кирилл высказывает тот же взгляд на слово: воплощенное из своей формулы. «Ибо, если бы, – говорит здесь св. Кирилл, – сказавши об едином естестве Слова, мы умолкли, не прибавив слова: воплощенном… то... не была бы неправдоподобною речь у тех, которые притворно спрашивают: если все – единое естество, то где совершенство в человечестве? Или каким образом существует равная нашей сущность? А после того, как через слово воплощенное введено и совершенство в человечестве, и указание на сущность, равную нашей, то да перестанут опираться на тростниковый жезл». «Итак, здесь, – учит св. Иоанн Дамаскин, – естество Слова он (св. Кирилл) поместил вместо самого естества... Подобным же образом и Леонтий Византийский понял это место об естестве, а не об ипостаси»¹²⁸⁹.

Кроме того, здесь надо иметь в виду и то обстоятельство, что слово: естество, или природа в эпоху св. Кирилла не было строго разграничено от слова: ипостась. Поэтому мы находим отождествление этих слов в возражении Феодорита, Еп. Кирского по поводу третьего анафематства св. Кирилла¹²⁹⁰. Допускается это отождествление и св. Кириллом и, притом, в том же самом месте, где приводится формула, о которой идет речь¹²⁹¹. Что под словами ее: «одно естество Сына» надо разуметь именно Ипостась, об этом лучше всего свидетельствует сам св. Кирилл, который в своем «Защищении против Феодоритова возражения» по поводу второго анафематства против Нестория, объясняя смысл выражения «ипостасное соединение», говорит, что оно означает «не иное что, как то, что естество Слова, или ипостась (что означает самое Слово), поистине соединилось с естеством человеческим без всякого превращения, или изменения, как весьма часто мы говорили, и мыслится и есть единый Христос – Бог и человек»¹²⁹².

Таким образом, в настоящей своей формуле св. Кирилл выражает учение, что после соединения двух естеств во Христе пребывают не два лица, а Одно лицо, или одна Божественная Ипостась Слова, или один Христос в обоих естествах, как Бог и человек. Что именно с этим значением надо понимать выражения: одно естества Слова воплощенное, для этого св. Кирилл ссылается на учение из книги о воплощении св. Афанасия, где последний говорит о двух естествах и одной воплотившейся природе Слова, отождествляя ее самым контекстом речи с Сыном Божиим¹²⁹³. С этой целью св. Кирилл говорит об одной природе человека, при наличии в нем двух совершенно различных природ – души и тела. «Мы, – говорит св. Кирилл, – соединяя их (два различных естества) исповедуем одного Христа... и называем поэтому одно только естество Бога воплощенное. Нечто подобное можно сказать и о всяком человеке. Ибо и он состоит из различных природ, т.е. из тела и души. Хотя разум... и доставляет понятие об их различии, однако, соединяя их, мы составляем одну природу человека. Почему допускать различие естеств не значит одного Христа делить на двух»¹²⁹⁴. Вне всякого сомнения, здесь под одною природою человека надо разуметь человеческую личность, которою объединяются душа и тело. В таком случае в силу аналогии и под одним воплощенным естеством Слова надо разуметь Личность Христа, объединяющую собою два естества, о чем свидетельствует в данном случае и самый контекст речи св. Кирилла.

Тот же св. Иоанн Дамаскин подтверждает, что св. Кирилл под одним воплощенным естеством Слова разумел не только в буквальном смысле естество, но и Ипостась Слова, указывая на приведенные нами выше собственные слова св. Кирилла. «А блаженный Кирилл, – отмечает св. Иоанн, – в Апологии против упреков Феодорита за второй его анафематизм, говорит таким образом: „Естество Слова, то есть, Ипостась, что есть Самое Слово“»¹²⁹⁵.

Таким образом, по учению самого св. Кирилла и других св. отцов Церкви, слова его формулы об одном воплощенном естестве Слова имеют двоякое вышеуказанное значение. Но как 6ы ни смотрели мы здесь на слова: одно воплощенное естество Слова, они в том и другом случае выражают учение св. Кирилла о двух естествах Христовых при единстве Божественной Ипостаси.

Если мы будем смотреть на эти слова из формулы св. Кирилла об одном воплощенном естестве Слова в смысле Божественной Ипостаси, то должны признать их совершенно параллельными учению св. Илария, который в своей 9-ой книге о вере говорит: «Так учил человек Иисус Христос, Господь славы, составляющий сам в Себе посредника... между Богом и человеками, ставший один тем и другим, когда из соединившихся в одно естеств соделался единым существом того и другого естества»¹²⁹⁶. Из этих слов св. Илария совершенно ясно, что под единым существом здесь разумеется единая личность, как совершенно ясно и то, что, несмотря на терминологическую неточность, которая была допущена в формуле св. Кирилла, учение, выраженное в ней, как и учение св. Афанасия и св. Илария, не могло в силу этого быть монофизитским, но осталось православным по своему содержанию для всей православной Церкви.

Здесь уместно вспомнить, что на IV Вселенском Соборе в пользу учения о соединении двух естеств в одну Божественную Ипостась была приведена выдержка из слова об изложении веры блаж. Августина. В этой выдержке мы находим такие слова: «Бог Слово, восприявший все, что есть человеческого... исповедуется воплотившимся и смесившимся... He по смешению между собой тварей должны мы судить о смешении Бога и человека... He по примеру обыкновенных соединений мы должны судить о соединении двух естеств в одно…»¹²⁹⁷. Как видим, бл. Августин, употребляет такие неточные слова, как «смеситься» и «смешение». Это объясняется тем, что во время бл. Августина догмат о взаимном отношении естеств во Христе не подвергался еще искажению со стороны еретиков, и богословский язык не был строго определен, в особенности на западе. Но учение в этих словах бл. Августина по своему содержанию было православным. В силу этого, означенная выдержка была прочитана на IV Вселенском Соборе и даже в качестве одного из образцов истинного учения Церкви.

Поэтому совершенно напрасно ссылается о. Булгаков на бл. Феодорита, желая доказать, что учение вышеуказанной формулы св. Кирилла есть ничто иное, как монофизитство, ибо говорит будто бы о слиянии двух естеств в одно. Бл. Феодорит обвиняет св. Кирилла в том, что последним будто бы допускается, – в словах о единстве Ипостаси при двух естествах во Христе, – средина между плотью и Божеством, которая, по словам бл. Феодорита, предполагает слияние и уничтожение естеств. Св. Кирилл смотрел на соединение двух естеств во Христе в одну Ипостась, как на непостижимую тайну, и потому не мог говорить о средине этого соединения, как не мог, разумеется, говорить о начале и конце его. Кроме того, слабость данного обвинения свидетельствуется словами самого же Феодорита: «А если тот, кто предложил это¹²⁹⁸, – говорит он, – разумеет под единством ипостаси то, что тут образовалась средина между плотию и божеством... то мы возражаем ему со всею ревностию... Итак, не нужно единство по ипостаси, которое, как мне кажется, предлагают в смысле средины»¹²⁹⁹. Выражениями: «если» и «мне кажется» бл. Феодорит показывает, что он сам хорошо не уверен: – говорит, или не говорит св. Кирилл о единстве Ипостаси, при соединении двух естеств, как о средине. А из возражения Феодорита, в котором он обвиняет св. Кирилла, будто бы последний «никогда не упоминает... что плоть (Слова) разумная... но... всегда называет ее просто плотию»¹³⁰⁰, и о котором мы уже говорили выше, явствует, как несостоятельны были обвинения Феодорита против св. Кирилла. Впрочем, здесь нужно заметить, что Феодорит выступал с этими обвинениями против св. Кирилла в период своего падения, т.е. когда он действовал, как враг православной Церкви, в качестве защитника Нестория, своего друга. Когда же Феодорит покаялся и произнес анафему Несторию на Халкидонском Соборе, то он был уже другой по своим взглядам и настроению. Вот почему на том же Халкидонском Вселенском Соборе, когда читалось послание св. Льва и одно место из этого послания вызвало сомнение у иллирикских и палестинских Епископов, то блаж. Феодорит указал на слова св. Кирилла из сочинения о вочеловечении Единородного, как на источник к правильному и ясному пониманию православного учения¹³⁰¹.

Также совершенно напрасно ссылается о. Булгаков и на Халкидонский Собор, думая, что будто последним было анафематствовано учение св. Кирилла, выраженное в той же самой его формуле о признании двух природ до соединения, а после соединения – одной, как монофизитское. Как мы видели, эта формула ни в какой мере не может быть по существу монофизитской; учение в ней содержалось истинно православное, а потому оно и не могло быть анафематствовано Собором¹³⁰². В данном случае необходимо принять в соображение то, что IV Вселенский Собор очень хорошо знал об этой формуле. В числе документов Собора был «Список с (изложения) веры Флавиана, Еп. Константинопольского, написанного собственною его рукою и предложенного императору, по его требованию». В этом исповедании веры св. Флавиан засвидетельствовал своею кровью¹³⁰³ истину о соединении двух естеств в одной Божественной Ипостаси Христа. Но в этом же исповедании было сказано: «не отрицаем, что одно естество Бога Слова воплощенное и вочеловечившееся; потому что из двух (естеств) один и тот же есть Господь наш Иисус Христос»¹³⁰⁴. Кстати сказать, если бы эти слова св. Кирилла об одном воплощенном естестве Бога Слова содержали в себе еретическую монофизитскую мысль, то св. Флавиан никогда бы не поместил их в свое исповедание о двух естествах Христа в одной Его Божественной Ипостаси. He мог не знать Собор об этой формуле и потому, что о ней докладывал Собору Евстафий, Епископ Беритский¹³⁰⁵. Также очень хорошо была известна Собору настоящая формула и по той причине, что ею пользовались враги Церкви для своих лживых обвинений св. Кирилла в монофизитстве. И, несмотря на это, никто ни одним своим словом не осудил на Соборе св. Кирилла за его учение. Имея в виду слова все той же формулы св. Кирилла, Василий, Епископ митрополии Селевкии Исаврийской, на Халкидонском Соборе говорил: «кто может порицать слова блаженного отца нашего Кирилла, который своею мудростию обуздал нечестие Нестория... и который, – когда Несторий разделял единого Господа нашего и Спасителя Христа на два лица и двух сынов, – показал, что в одном лице – Сына, Господа и Владыки твари, должно признавать совершенное божество и совершенное человечество? Итак, мы одобряем все им написанное и посланное, как истинное и полное благочестия»¹³⁰⁶. Этого мало. Мы видим, что Собор Халкидонский, как и III Вселенский Собор, не только не осудил св. Кирилла за его учение, но считал последнее образцом веры для всей Церкви. Когда на Ефесском Вселенском Соборе было прочитано послание св. Кирилла к Несторию, то Собор в лице своих членов – Епископов свидетельствовал, что оно (послание) согласно с изложением веры I Вселенского Никейского Собора¹³⁰⁷, «написано по внушению Духа Святаго»¹³⁰⁸, что одна и та же благодать Св. Духа находится и в вере, изложенной св. отцами в Никее, и в послании св. Кирилла¹³⁰⁹, что последний еще более просвещает верующих¹³¹⁰ и еще яснее излагает веру, чем она изложена в Никее св. отцами¹³¹¹.

С таким же благоговейным почитанием отнесся к учению св. Кирилла в лице своих членов – Епископов и Халкидонский Собор. «Наши отцы, бывшие в Никее, – говорил Епископ города Палта – Савва, – говорили не от себя, но (что) возвещал Святый Дух. Подобным образом боголюбезнейший, святейший, блаженный Кирилл от Св. Духа говорил и учил о том, что говорили отцы»¹³¹². «Мы уверовали, – сказал Трифон, Епископ города на острове Хиосе, – и веруем по изложению св. отцов, бывших в Никее, и блаженнейшего и святейшего архиепископа Кирилла»¹³¹³. Когда на Халкидонском Соборе было прочитано «Изложение веры Собора, бывшего в Никее», то епископы (Собора) воскликнули: «это вера православных и ею все веруем, в ней мы крестились; так учил блаженный Кирилл... Все так веруем; папа Лев так верует, Кирилл так веровал»¹³¹⁴. Когда же на Халкидонском Соборе были прочитаны послания св. Кирилла к Несторию и к Епископу Антиохийскому Иоанну, или к «восточным», то Епископы Собора воскликнули; «все так веруем! папа Лев так верует!.. Как Кирилл, так веруем! Как изложено в посланиях Кирилла, так мудрствуем»¹³¹⁵. Такое же отношение к учению св. Кирилла, как и к учению Никейского Собора и папы Льва, было выражено со стороны всех до одного Епископов Халкидонского Собора, по прочтении на Соборе послания папы Льва¹³¹⁶.

Как было возможно для Халкидонского Собора такое странное совмещение: на учение о соединении двух естеств во Христе, выраженное в посланиях св. Кирилла, Собор смотрел, как на образец веры для всей Церкви, а на учение его также о соединении естеств во Христе, выраженное в вышеуказанной формуле, он смотрел, как на еретическое, и последнее анафематствовал? – Выходит, что Халкидонский Собор в одно и то же время смотрел на св. Кирилла, как на «правило веры», руководителя в составлении своего соборного определения, на славу и украшение всей православной Церкви, – и как на еретика, недостойного, в силу проклятия его учения, быть даже в ограде Церкви. Но предположить наличие такого двойственного отношения Халкидонского Собора к св. Кириллу, это значит принять мысль, что Халкидонский Собор смешал истину с ложью и допустил абсурд в своих деяниях. В силу такого предположения уже нельзя будет говорить, что Вселенский Халкидонский Собор руководился в своих деяниях Духом Святым, Духом Истины, и осуществлял в своих определениях слова Апостольские: Изволися Святому Духу и нам ¹³¹⁷ . Тогда он должен утратить всю Свою каноническую авторитетность в жизни нашей Церкви.

Поэтому можно говорить только об одном отношении Халкидонского Собора к св. Кириллу, которое было в самой действительности, т.е. об отношении Собора к св. Кириллу, как к одному из своих руководителей, и не только как великому св. отцу, но и как к такому своему учителю, богословие которого было поставлено и III-м и IV-м Вселенскими Соборами на недосягаемую высоту по изъяснению догмата о воплощении, и в силу того, что оно было озарено внушениями Св. Духа, почему и сделалось учением всей православной Церкви. Отсюда, – насколько это истинное и действительное отношение Халкидонского Собора к св. Кириллу уничтожает, как абсурдные, все обвинения по поводу его формулы, – настолько оно уничтожает и мнение, также как абсурдное, прот. Булгакова, что богословие св. Кирилла «не удалось».

В заключение, – по поводу ссылки о. Булгакова на Халкидонский Собор, будто он анафематствовал учение св. Кирилла в его формуле, – надо сказать, что анафематствованное учение и по форме не совпадало с этой формулой. Указывая на два естества до соединения и на одно – после соединения, оно не имело самого главного прибавления в формуле св. Кирилла, именно, слова: воплощенное.

Во всяком случае, данное обвинение ни в какой мере не имеет своим основанием учение св. Кирилла. Причины данного обвинения надо искать в другом месте. Мы находим их уже в вышеприведенных нами словах прот. Булгакова, где он говорит, что в боговоплощении, как оно изображается св. Кириллом, «между Богом и человеком нет никакого моста или основания для их соединения, каковым у Нестория является »συνάφεια« (соединение). «Поэтому, – говорит о. Булгаков, – и человечество обедняется... у него (св. Кирилла) до совокупности атрибутов, не имеющих для себя ипостасного субстрата... это есть „природные свойства“… или же… плоть, хотя и наделяемая разумной душой, но, конечно, не выражающая собой полноты человеческого естества»¹³¹⁸. В этих словах о. Булгакова указываются две причины для настоящего обвинения. Последняя нам уже знакома. Она коренится в рационализме прот. Булгакова или в его неверии учению Церкви касательно великой тайны воплощения, о соединении Божеского и полного человеческого естеств в одну Божественную Ипостась. Как видим, эта причина – производного свойства. Главной же является – отсутствие у св. Кирилла учения об «основании» воплощения, «моста» для соединенияе Бога и человека, т.е. того софийного посредства, о котором учит прот. Булгаков, и без которого будто бы не могло состояться самое воплощение, как без своего основания.

Об этом софийном «основании» воплощения, разумеется, не мог говорить св. Кирилл, как не могли говорить и другие св. отцы, учение коих было основано на Божественном Откровении и было сообразно с требованиями здравого разума. Но в отсутствии у св. отцов Церкви учения об этом софийном посредстве воплощения и заключается не только самая главная причина обвинений или ужасного злословия их о. Булгаковым, но и предпочтение последним еретиков св. отцам. Посмотрим, насколько доводы о. Булгакова в пользу этого предпочтения являются основательными?