Глава III. Третий Вселенский Собор

IV в. прошел под знаком тринитарных споров. Собственно христологическая проблема, то есть проблема соотношения человеческого и Божественного во Христе, была затронута лишь в 352 г., когда стали впервые распространяться мнения еретика Аполлинария, епископа Лаодикии Сирийской. Необходимость отреагировать на это новое заблуждение привела богословов к размышлению над христологическим вопросом. Противодействие аполлинарианству было особенно энергичным в антиохийских кругах, где существовало совершенно справедливое стремление показать целостность и полноту человеческой природы во Христе, однако при слишком одностороннем выделении этого момента возникала опасность преуменьшить совершенное единство Личности Христовой. Что же касается александрийцев, то они выделяли как раз это единство, подчеркивая, что Слово есть единственный субъект как Божественного, так и человеческого опыта Христа. Противоречие между обоими богословскими подходами осложнялось глубоким недоразумением относительно значения слова «природа» (φύσις). Тогда как александрийцы понимали под ним конкретную индивидуальность, бытие, имеющее независимое существование, антиохийцы использовали это слово для обозначения как Божества, так и человечества, рассматриваемых в качестве совокупности свойств или атрибутов⁷¹⁴. Неистовство человеческих страстей и соперничество между главными кафедрами христианского мира с их гегемонистическими устремлениями – все это придало христологическим спорам особенный размах.

Конфликт вспыхнул вскоре после того, как Несторий, антиохийский пресвитер, почитаемый за свое красноречие, был призван константинопольским двором в качестве преемника скончавшемуся епископу Сисиннию. Архиерейская хиротония была совершена 4 апреля 428 г. Мы мало знаем о Несторий до его архиерейства, кроме разве что легенд, которые впоследствии были пущены на его счет писателями-монофизитами. Возможно, он был учеником Феодора Мопсуэстийского⁷¹⁵. Со времени своего поставления он стал проявлять большую ревность в деле борьбы против еретических сообществ. В этой борьбе он получил искомую им поддержку со стороны гражданской власти⁷¹⁶. Последние сторонники пелагианства, изгнанные с Запада, нашли себе прибежище в Константинополе. Несторий проявил в отношении их осторожность и обратился с посланием к папе Целестину с тем, чтобы составить себе более полное представление об этом вопросе. Попутно он решил поделиться со своим римским собратом и сослужителем некоторыми собственными соображениями относительно христологии. Несторий критиковал тех, кто именует Деву Марию Богородицей, Θεοτόκος. В таком наименовании он усматривал признаки смешения Божества и человечества во Христе. Поскольку это первое послание осталось без ответа, Несторий написал второе, выдержанное в том же духе⁷¹⁷. Опять-таки, по крайней мере, в ближайшее время ответа не последовало. Несомненно, в этом молчании следует видеть проявление скорее осторожности, нежели пренебрежения со стороны папы⁷¹⁸. В Риме стремились получить дополнительную информацию, тем более что сюда проникали отголоски замешательства, вызванного повсеместно на Востоке мнениями, открыто высказывавшимися Несторием и его друзьями⁷¹⁹. Волнение достигло Египта; так, в конце 423 г. Кирилл Александрийский обратился к инокам своей области с посланием, содержавшим ясное предупреждение против таких богословских мнений, хотя имя Нестория в нем и не упоминалось⁷²⁰. Последний, узнав об этом, был весьма раздражен. Кирилл в ответ заметил епископу Константинопольскому, что он только излагает традиционное вероучение, и одновременно выступил с предупреждением о том, что в Египте и в Риме ходят самые неприятные слухи относительно учения, которого тот придерживается⁷²¹. Несторий отвечал ему кратко, жалуясь на позицию Кирилла, которая казалась ему небратской⁷²². В начале 430 г. Кирилл вновь обратился к Несторию с посланием⁷²³. Это послание весьма важно для истории христологического учения, ибо оно было принято Эфесским Собором в качестве выражения православной веры. Несторий ответил прямыми нападками на догматические позиции св. Кирилла⁷²⁴. Итак, разрыв совершился. Кирилл безуспешно пытался еще заручиться поддержкой Феодосия II и императорской семьи. Потерпев неудачу, епископ Александрийский обратился к Риму. Он написал папе чрезвычайно почтительное послание, в котором спрашивал, как ему относиться к взглядам Нестория⁷²⁵. Отношения между Римом и Александрией, весьма тесные в прошлом, были омрачены в результате действий против Иоанна Златоуста Феофила, дяди и предшественника Кирилла на Александрийской кафедре. Последний, став епископом Александрийским в 412 г., продолжал придерживаться той же позиции. Предполагают, что имя Иоанна Златоуста было, хотя и с большой неохотой, внесено в диптихи Александрийской Церкви только в 420 г., а быть может, и еще позднее, и только под нажимом со стороны императора⁷²⁶. Во всяком случае, в столкновении с Несторием еще раз укрепилась ось Рим-Александрия. Диакон Посидоний доставил папе Целестину от Кирилла целое досье на Нестория. Аев, архидиакон Римский, будущий папа, обратился с просьбой к Иоанну Кассиану представить обоснованный отзыв об учении епископа Константинопольского. Заключение Кассиана было предельно четким: мнения, каких придерживается Несторий, близки ереси Павла Самосатского и ереси Пелагия⁷²⁷. Не замедлил последовать и вердикт Рима: Собор под председательством папы Целестина в августе 430 г. осудил Нестория, который призывался в течение десяти дней отказаться от своих заблуждений под угрозой отлучения. Исполнение решения поручено было Кириллу⁷²⁸. Более того, именно ему были направлены все послания, извещающие о решении Римского Собора⁷²⁹. В ноябре 430 г. Кирилл, в свою очередь, собрал епископов его области. Четверо из них должны были отправиться в Константинополь с тем, чтобы представить там требования Рима.

Епископ Александрийский, выходя за рамки поручений папы, составил двенадцать анафематизмов, в которых христологическое учение было представлено в самой чистой александрийской терминологии, и намеревался заставить Нестория поставить под ними свою подпись⁷³⁰. Это означало не только явный отказ со стороны Нестория – одновременно были задеты чувства многих епископов, в особенности из диоцеза Востока. Именно так все и произошло. Во всяком случае, император по наущению Нестория решил теперь созвать всеобщий Собор для восстановления мира в Церкви. Послание Феодосия II Кириллу по этому поводу ясно показывает, что для императора «обвиняемым» был епископ Александрийский⁷³¹. Приглашения были направлены 19 ноября 430 г.: все митрополиты с некоторыми из своих епископов должны были собраться в Эфес к Пятидесятнице следующего года⁷³². Хотя направленные Кириллом епископы встретились с Несторием лишь 6 декабря, весьма вероятно, что в Константинополе было уже известно содержание решения Римского Собора⁷³³. Решение императора о созыве всеобщего Собора ясно свидетельствует о том, что приговор Рима не считался окончательным.

Какова же была реакция папы Целестина в отношении таких действий императора? Он не выдвинул никаких возражений; напротив, он отметил ревность Феодосия II в делах веры и объявил, что Рим будет представлен на Соборе епископами Аркадием и Проектом, а также пресвитером Филиппом. Однако он по-прежнему держится сути принятого ранее решения: Несторий должен покаяться, иначе приговор против него вступит в силу⁷³⁴. Кроме того, он дал указание своим легатам действовать в согласии с Кириллом и соглашаться со всем, что тот решит⁷³⁵.

Император же со своей стороны полагал, что ничего еще не решено: решение должно быть принято Собором в полной независимости. Для обеспечения Собору такой свободы решений он направил в Эфес командующего своей гвардией Кандидиана с заданием поддерживать порядок на заседаниях и немедленно удалять оттуда мирян и монахов, которые могли бы сеять смуту⁷³⁶.

По сравнению с тем, что нам известно о ходе заседаний Никейского и Константинопольского соборов, мы располагаем гораздо более точными сведениями о том, что происходило в Эфесе, однако все же эти сведения неполны. Деяния Собора состоят из документов, подобранных позднее с явно апологетическими целями; встречается много пропусков, некоторые из них сделаны намеренно⁷³⁷. Критическое издание различных сборников этих документов осуществлено известным филологом Эдуардом Шварцем⁷³⁸.

Император высказал пожелание, чтобы епископат был равномерно представлен по географическим областям, однако вышло не так. Кирилл взял с собой около пятидесяти епископов. С ним прибыло много других клириков и монахов, в числе которых выделялся знаменитый Шенуда, настоятель Белого монастыря в Атрипе Фиванской. Египтяне прибыли в Эфес за несколько дней до Пятидесятницы. Там уже был Несторий со своей свитой, в которой был комит Ириней⁷³⁹. Ювеналий Иерусалимский в сопровождении около пятнадцати епископов из Палестины прибыл 12 июня. За исключением Африки, больше всего епископов было в гражданском диоцезе Асии: их насчитывалось около трехсот. Хотя и нельзя сказать, что первенство Эфесской кафедры распространялось на всю территорию диоцеза, престиж ее как кафедры апостольской был неоспорим; здесь с большим недовольством следили за учащающимися случаями вмешательства епископов Константинопольских в дела Асии. Мемнон Эфесский и те сто асийских епископов, которые участвовали в Соборе, стали ценными союзниками св. Кирилла. Запад был очень слабо представлен в численном отношении, даже если считать иллирийских епископов, в церковном отношении находившихся под юрисдикцией Рима и в то же время подчиненных Феодосию II⁷⁴⁰. Константинопольская кафедра при поддержке политической власти стремилась, кроме того, расширить свое влияние на этой территории⁷⁴¹. Африканская Церковь, поздно получившая приглашение и, кроме того, находившаяся в тяжелом положении из-за нашествия вандалов, не смогла провести Поместного Собора; однако ее предстоятель епископ Карфагенский Капреол послал в Эфес своего диакона Весула в качестве представителя⁷⁴². Блж. Августин был приглашен лично: на Востоке еще не знали, что он скончался незадолго до этого – 28 августа 430 г. Кроме того, присутствовали, конечно, все три представителя Римского престола. Подобно сирийским епископам, они прибыли, как мы увидим, с опозданием.

Следует отметить, что, хотя Кирилл и Несторий приехали в Эфес задолго до открытия Собора, они не искали встречи, поскольку каждый считал своим долгом демонстрировать, что считает другого обвиняемым, над которым вскоре будет произнесен приговор. Что же касается Мемнона, то он явно обнаружил свою позицию, воспретив Несторию и его сторонникам доступ в городские храмы.

Прошло уже пятнадцать дней с даты, намеченной для открытия Собора. Иоанн Антиохийский заранее предупредил, что он и сопровождающие его епископы опоздают, и просил подождать его еще немного. Однако Кирилл, действуя в согласии с Ювеналием и Мемноном, решил ускорить дело. Он стремился воспользоваться создавшимся положением, зная, что Иоанн и его епископы желали поставить его самого в положение подсудимого из-за составленных им анафематизмов. Отсутствие римских легатов не представляло препятствия для св. Кирилла: ввиду полученных им в предыдущем году полномочий от папы, он считал себя самого представителем папы Целестина на Соборе и именно в качестве такового подписал его решения⁷⁴³. Но было ли это правомерно с юридической точки зрения? Последнее сомнительно, так как папа назначил своих представителей на Собор, однако Кирилл не боялся, что будет дезавуирован, поскольку папа считал приговор, произнесенный в Риме, сохраняющим, по существу, свою силу. Действительно, ни легаты по прибытии своем в Эфес, ни впоследствии сам папа его не дезавуировали.

Итак, Кирилл назначил созыв Собора на 22 июня. Решение было принято накануне. 21 числа он получил протест от шестидесяти восьми епископов, в том числе от двадцати одного митрополита⁷⁴⁴. Однако либо поздно было уже переносить заседания на другое число, либо Кирилл посчитал это невыгодным, но принятое решение не было отменено, и в понедельник 22 июня около 160 епископов собралось в Эфесском городском Соборе, освященном в честь Девы Марии⁷⁴⁵. Заседания начались сразу же, несмотря на протест Кандидиана, который незамедлительно написал письмо императору с изложением происходящего.

Кто же председательствовал на заседаниях Собора? Не похоже, чтобы председателем было одно лицо; основную роль играла группа епископов, в которой ведущими были Кирилл, Ювеналий и Мемнон⁷⁴⁶.

Вот что удается восстановить из хода первого заседания 22 июня⁷⁴⁷. Несторий отсутствовал, поскольку не считал действительным созыв Собора со стороны Кирилла и его сторонников. Ему послали второе приглашение, но отклика с его стороны опять-таки не последовало. Нестория в третий раз пригласили явиться, но, конечно, и этот призыв не возымел действия. Тем временем отцы Собора начали рассматривать дела: принято было предложение Ювеналия. Оба противоречащих друг другу учения должны были рассматриваться исходя из Никейского Символа веры как критерия. Был оглашен его текст. После этого Акакий Мелитинский потребовал зачитать второе послание Кирилла Несторию (Καταφλυαροΰσι μέν...). Епископ Александрийский потребовал, чтобы Собор высказался по содержанию этого послания. Текст был одобрен, по всей вероятности, единогласно. Палладий Амасийский потребовал зачитать и ответ Нестория. Этот ответ был объявлен не соответствующим Никейскому вероучению. После голосования заседание продолжалось еще в течение длительного времени. Были зачитаны многочисленные тексты, и в частности анафематизмы св. Кирилла. Затем были заслушаны Феодот Анкирский и Акакий Мелитинский, обращавшие внимание на недавние высказывания Нестория. Зачитан был святоотеческий сборник, составленный Кириллом, и подборка текстов Нестория. Затем оглашено было послание Капреола Карфагенского. Флавиан Филиппийский потребовал, чтобы все это было внесено в деяния Собора. Затем было, наконец, вынесено решение: указав на нечестивость учения, предложенного Несторием, отцы Собора заявили следующее:

«По необходимости побуждаемые правилами и посланием святейшего отца и сослужителя Целестина, епископа Церкви Римской, со многими слезами мы приняли в отношении него (Нестория) следующее печальное решение: итак, Тот, против Кого он извергал хулы, Господь наш Иисус Христос, постановил сим святейшим Собором, что Несторий лишается епископского достоинства и извергается совершенно из священнического чина»⁷⁴⁸.

Следует отметить упоминание о приговоре, уже вынесенном в Риме; однако отцы Собора не ограничились простым его утверждением. Лишь проведя свое собственное расследование, о чем они и писали императору, отцы Эфесского Собора вынесли свое суждение по делу Нестория⁷⁴⁹. В деяниях Собора за соборным постановлением следует 190 подписей: по-видимому, это означает, что некоторые подписи были поставлены позднее. Действительно, на этом заседании Собора присутствовало 154 епископа и диакон Вессула⁷⁵⁰.

Суждение, вынесенное о Нестории, было сообщено последнему посланием, в котором без обиняков говорилось следующее:

«Священный Собор, собравшийся в Эфесской митрополии по благодати Божией согласно повелению благочестивейших христолюбивых василевсов, Несторию, новому Иуде: знай, что по причине твоей нечестивой проповеди и неповиновения канонам 22 числа сего месяца июня, согласно правилам церковным, ты низложен священным Собором и извергнут из всякого чина церковного»⁷⁵¹.

Согласно тому, как описывал последующие события св. Кирилл, обращаясь к духовенству и клиру Александрии, это соборное решение вызвало в Эфесе массовые проявления народного ликования⁷⁵².

Отцы Эфесского Собора не приняли нового догматического определения: они только торжественно одобрили второе послание Кирилла Несторию, которое рассматривалось как соответствующее Никейскому вероучению, что совокупно с осуждением ответа Нестория на это послание означало утверждение веры Церкви в единство Лица во Христе. Кроме того, одобрен был церковный обычай именовать Деву Марию Богородицей (Θεοτόκος)⁷⁵³.

Однако по окончании этого первого заседания оставалось еще довольно много неясного. Несторий жаловался на упрощенную процедуру, которой пользовались для суда над ним⁷⁵⁴. Что же касается Кандидиана, императорского представителя, то он предупредил, что считает незаконным имевшее место заседание, и представил отчет в этом смысле императору Феодосию⁷⁵⁵. Ответ императора не заставил себя ждать: рескриптом от 29 июня аннулировалось все, что было постановлено за неделю до этого; епископы не должны были оставаться в Эфесе. Новый представитель императора, комит Иоанн, должен был приехать и произвести расследование случившегося и принять меры с тем, чтобы избежать всяких нестроений в будущем⁷⁵⁶.

Тем временем 26 июня Иоанн Антиохийский и сирийские епископы, сопровождавшие его, прибыли в Эфес. Комит Ириней, который был другом Нестория, поспешил навстречу Иоанну и его свите с тем, чтобы предупредить о происшедшем. Итак, прибыв в Эфес, сирийские епископы первым делом выпроводили явившихся к ним посланцев Кирилла, официально сообщивших им о низложении Нестория и о запрещении иметь какое-либо общение с бывшим епископом Константинопольским. Сразу же после этого они при поддержке Кандидиана открыли соборное заседание; к ним присоединились епископы, не пожелавшие присутствовать на заседании 22 июня. Сколько же было участников на этом антисоборе? Согласно деяниям Собора, составленным сторонниками Кирилла, – 43; согласно синодикону Рустика – 53⁷⁵⁷. Было принято решение, отражающее жалобы противной стороны: были низложены Кирилл и Мемнон, считавшиеся главными виновниками событий 22 июня, а их последователи были отлучены впредь до покаяния⁷⁵⁸. Следует отметить, что Иоанн Антиохийский и его сторонники воздержались от открытой поддержки Нестория. Они по большей части не одобряли кампанию против наименования Девы Марии Богородицей, но в то же время они считали, что двенадцать анафематизмов св. Кирилла отдают аполлинарианством.

9 июля в Эфес прибыли представители Римской Церкви. В соответствии с полученными ими наставлениями папы, они встретились с Кириллом. На следующий день в архиерейском доме Мемнона состоялось еще одно соборное заседание: на нем присутствовали все, принимавшие участие в самом первом заседании. Было оглашено послание папы Целестина, доставленное римскими легатами. Затем они потребовали отчета о заседании 22 июня. На следующий день, 11 июля, римские легаты заявили, что согласны со всем, что было предпринято в их отсутствие, и утвердили низложение Нестория. Один из легатов Римского престола воспользовался случаем, чтобы возвеличить власть папы как преемника св. Петра⁷⁵⁹. Это выступление, хотя оно заведомо не отражало настроенность большинства отцов Собора, тем не менее, не вызвало протестов. Как отмечает Саймондс: «У восточных епископов, а может быть, и у епископов из любой другой части мира нет обыкновения протестовать против притязаний Рима, когда Рим на их стороне»⁷⁶⁰. Поддержка римских легатов, которые, как предполагалось, представляют весь Запад, позволяла большинству, то есть сторонникам Кирилла, считать свой Собор Вселенским⁷⁶¹, тогда как собрание архиереев Иоанна Антиохийского именовалось «отступническим сборищем» (το της αποστασίας συνέδριο ν)⁷⁶². 16 июля Собор обратился к Иоанну Антиохийскому с двумя призывами предстать перед ним, однако, без видимых результатов; не более действенным оказался и третий призыв, сделанный на следующий день. Тогда Собор отлучил Иоанна и его сторонников, однако, возможно под сдерживающим влиянием папских легатов, они не были низложены. Ряд мер был принят в отношении всех тех, кто так или иначе разделял заблуждения Нестория и пелагианина Целестия. Об этом мы будем говорить далее при разборе соборных правил⁷⁶³.

Папе Целестину было направлено послание, в котором содержался отчет о происходившем на Соборе⁷⁶⁴. Однако подлинная картина была в этом послании несколько искажена: так, преуменьшалось число епископов, державшихся вокруг Иоанна Антиохийского, и утверждалось, кроме того, что многие из них были поставлены неправильно.

Папе сообщалось, что Собор подтвердил осуждение Римского престола в отношении вождей пелагианства. В деяниях Собора совершенно ничего не говорится об обсуждении данного вопроса, однако следует помнить, что деяния отнюдь не являются протоколами, ведущимися со всеми подробностями, поэтому нет оснований оспаривать это заявление. Тем не менее, нельзя оспаривать и другое: как подчеркивают многие историки, искусственное сближение между Несторием, сторонниками Иоанна Антиохийского и пелагианами диктовалось определенной тактической целью, а именно доставить удовольствие папе Целестину⁷⁶⁵. В этом послании ни слова не говорилось об анафематизмах, которые являлись догматической причиной решительного противодействия антиохийцев. Не упоминается в послании и о протестах, которые были вызваны преждевременным открытием соборных заседаний. В послании, адресованном императору, в первую очередь подчеркивался вселенский характер Собора⁷⁶⁶. Шестое заседание состоялось 22 июля. Было рассмотрено иеповедание веры, против которого выступил Харисий, пресвитер и эконом Филадельфийской Церкви в Лидии⁷⁶⁷. Мы будем говорить об этом в нашем комментарии к 7 правилу. 31 июля состоялось обсуждение избрания митрополита Кипрского⁷⁶⁸. Этот вопрос мы рассмотрим при разборе 8 правила.

Собор рассмотрел и некоторые другие предметы, хотя нам точно не известно, когда именно это происходило: были осуждены мессалиане⁷⁶⁹. Решение относительно архиерейских кафедр в провинции Европа подтверждало status quo⁷⁷⁰. Далее, был рассмотрен вопрос, представленный бывшим епископом Памфилийским⁷⁷¹. Послание, направленное Эфесским Собором Поместному Собору этой провинции, включено в «Синтагму XIV титулов»; мы приводим текст этого послания и наш комментарий.

В первые дни августа из Константинополя прибыл высокопоставленный сановник Иоанн, comes sacrarum largitionum [надзиратель священных раздаяний]⁷⁷². Он доставил послание от императора. Сделав свои выводы из решений Собора большинства, а также собрания его противников, Феодосии заявил, что одобряет низложение Нестория, Кирилла и Мемнона! Он утверждал, что необходимо придерживаться Никейского вероопределения, что Иоанн Антиохийский и его последователи толковали как неодобрение анафематизмов Кирилла. Наконец, в послании содержался призыв к членам обоих противоборствующих собраний разъехаться по домам⁷⁷³. Последующие события в формальном отношении принадлежат к послесоборной истории, однако, поскольку, по существу, они составляют продолжение происходившего в Эфесе, мы вкратце на них остановимся. Несторий согласился вернуться в свой монастырь в Антиохии, а на столичной кафедре его сменил пожилой инок по имени Максимиан. Кирилл и Мемнон вначале содержались под стражей в Эфесе, но Кириллу удалось бежать и добраться до Александрии. Кроме того, вскоре императорским эдиктом ему и Мемнону было позволено вновь исполнять свои обязанности⁷⁷⁴. Однако, по существу, это не решило главного вопроса. Сохранялся раскол между большинством епископата и меньшинством, состоящим в основном, но не исключительно, из епископов диоцеза Востока. Кирилл развел бурную деятельность, с тем чтобы вернуть себе расположение правительственных кругов государства. Лицам, которых он считал влиятельными, Кирилл раздавал богатые подарки⁷⁷⁵. Вскоре результаты такой щедрости не замедлили сказаться. Находясь под стражей в Эфесе, он также сумел тайно переправить послание Далмату, монаху, известному в Константинополе строгостью своей жизни; этот монах всегда был враждебно настроен по отношению к Несторию и его учению. Далмат устроил манифестацию перед императорским дворцом и добился даже аудиенции у Феодосия⁷⁷⁶.

Папа выразил свою радость по поводу замены Нестория Максимианом, однако в то же время он заявил о желании примирения с Иоанном Антиохийским и его сторонниками⁷⁷⁷. Целестин скончался в июле 432 г., а его преемник Сикст III придерживался той же политики. Со своей стороны Кирилл, удовлетворенный осуждением Нестория, желал возобновления контактов с епископами диоцеза Востока. Этот вопрос сильно заботил также и императора, поэтому он предпринял решительные шаги в данном направлении. Необходимые мероприятия поручено было провести высокопоставленному чиновнику по имени Аристолай. В конце концов весной 433 г. удалось достигнуть соглашения: Иоанн Антиохийский признал низложение Нестория и осуждение его вероучения. Что же касается Кирилла, то он молчал об анафематизмах и принял формулу, представленную, по всей видимости, Феодоритом Кирским. В ней значилось наименование «Богородица», но изъяснялось оно таким образом, который должен был бы удовлетворить антиохийских богословов: устранено было слово συνάφεια в отношении связи Божественного и человеческого во Христе, употреблялся вместо этого термин ένωσις, более четко излагалось учение об «общении свойств»⁷⁷⁸. Этот важный документ, который часто называют «Формулой соединения», на некоторое время рассеял недоразумения, существовавшие между александрийской и антиохийской богословскими школами; он по справедливости считается официальным догматическим определением Церкви и заключительным документом Вселенского III Собора⁷⁷⁹. С этих пор несторианство беспощадно преследовалось по всей Римско-византийской империи. Законом от 8 августа 435 г. его последователям возбранялось даже именоваться христианами, им также запрещалось собираться вместе⁷⁸⁰. Будучи изгнанными из империи, несторианские богословы нашли себе прибежище в Персии, где они позаботились о распространении своего учения среди местных христиан⁷⁸¹. Отцы Эфесского Собора не издали правил, относящихся к общей церковной дисциплине, но они опубликовали некоторые распоряжения, связанные с конкретными обстоятельствами времени; кроме того, они дали ответы на вопросы в связи с определенными делами, представленными на их рассмотрение. Из этих разнородных материалов византийские канонисты извлекли тексты, которые начиная с конца VI в. вошли в канонические сборники.

Шесть первых правил, фигурировавших в восточных сборниках послехалкидонского периода, представляли собой выдержки из окружного послания, посредством которого отцы Собора оповещали о решениях, принятых на заседании 17 июля. Они были одобрены на последнем заседании 31 июля. После этих шести правил следует διαλαλία, то есть решение, единодушно принятое без подсчета голосов на заседании 22 июля, о том, что не должно быть иного Символа веры, кроме Никейского. Позднее этот декрет стал считаться правилом 7. Во время заседания 31 июля была принята резолюция (ψήφος) относительно избрания епископов на Кипре. Она также позднее была засчитана в качестве правила 8 Эфесского Собора.

К этим текстам было добавлено еще послание Эфесского Собора Памфилийскому Собору относительно дела епископа Евстафия. Это позднейшее добавление к компиляции Иоанна Схоластика имеется в «Синтагме XIV титулов» и в «Синопсисе» Стефана Эфесского. В печатных изданиях «Кормчей книги» это послание считается 9 правилом Собора⁷⁸². Такая нумерация восходит к Epitome canonum Симеона «магистра и логофета»⁷⁸³. В древнем восточном каноническом сборнике со сплошной нумерацией, которой пользовались отцы Халхидонского Собора, не было правил Эфесского Собора. Нет оснований видеть в этом опущении, как то делает Э. Ревиллу, свидетельство нежелания Константинопольской Церкви принять правила Собора, который ознаменовался торжеством соперницы – Александрийской Церкви⁷⁸⁴. Следует указать, что древние латинские канонические сборники также не содержат этих правил, и Дионисий Малый также не включал их в свой труд. Такое упущение в сборниках данного периода объясняется просто-напросто тем обстоятельством, что тексты, получившие позднее наименование правил Эфесского Собора, представляли собой дисциплинарные решения, продиктованные обстоятельствами времени, и не обладали непосредственно данными для последующего повсеместного их применения. Однако эти правила, особенно правило 8, а также послание Памфилийскому Собору, представляют собой определенный интерес, намного выходящий за пределы тех конкретных случаев, которые послужили поводом к их изданию. Несомненно, именно поэтому на Востоке они были впоследствии включены во все канонические сборники⁷⁸⁵.

Правила 200 святых отцов, собравшихся в Эфесе после тринадцатого консульства Флавия Феодосия и третьего – Флавия Валентиниана, 10 числа июльских календ⁷⁸⁶

Поскольку надлежало и не присутствовавшим на святом Соборе и остававшимся в своем месте или городе по какой-либо причине, либо церковной, либо телесной, не остаться в неведении о том, что на сем постановлено по поводу таковых, то извещаем вашу святыню и любовь, что если какой областной митрополит, отступив от святого и Вселенского Собора, приложился к отступническому сонмищу или позднее к нему приложится или же принял мудрствование Целестия или позднее его примет, таковой против епископов своей области что-либо делать отнюдь не может как отныне Собором от всякого общения церковного уже отверженный и отрешенный священнодействия, но еще и рассмотрению тех самых епископов области и окрестных митрополитов, православномыслящих, подлежать будет для совершенного извержения его из сана епископского.

Для правильного понимания смысла этого правила не следует упускать из виду, что его текст представляет собой выдержку из окружного послания, в преамбуле которого упоминается об антисоборе, на котором председательствовал Иоанн Антиохийский и участники которого считались сторонниками Нестория и Целестия и подлежали отлучению⁷⁸⁷. Кроме того, в «Синтагме XIV титулов» и «Кормчей книге» в несколько сокращенной форме приведена преамбула послания⁷⁸⁸. В «Синагоге», где преамбула не приводится, текст правила соответствующим образом изменен: опущено выражение «по поводу таковых» (περί αυτών). Отметим также, что имя Целестия было заменено именем Нестория. Упоминание Целестия фигурирует в первоначальном тексте послания, что доказывается наиболее древними греческими рецензиями документа и текстом латинского перевода Рустика⁷⁸⁹. На Востоке – поскольку именно там он укрывался – Целестий был самым известным пелагианином, и, кроме того, Марий Меркатор успел привлечь внимание константинопольских церковных кругов к еретическому характеру учения, исповедуемого этим выходцем с Запада. Окружное послание предполагает сближение между мнениями Целестия и сторонников Иоанна Антиохийского, которых, в свою очередь, подозревали в несторианстве. Однако такое смешение, проводимое с целью дискредитировать участников антисобора, представляется весьма искусственным. «Обе ереси, – отмечает Дом Леклерк, – имеют между собой лишь отдаленные связи»⁷⁹⁰.

Согласно предписанию правила, если митрополит поддержал антисобор или переходил к его поддержке в дальнейшем, он тем самым уже подлежал отлучению и запрещению в священнослужении, что влекло за собой и утрату всяких юрисдикционных полномочий в отношении епископов своей области. Это решение было принято, несомненно, по требованию двух епископов провинции Европа Фракийского диоцеза, Евпрепия и Кирилла, которые опасались репрессий со стороны своего митрополита Фритилы Ираклийского, сторонника Иоанна Антиохийского⁷⁹¹. Требования правила идут еще дальше: епископы, в данном случае совместно с соседними православными митрополитами (τοις πέριξ μητροπολίταις), должны были низложить своего митрополита, поддержавшего противоцерковное сообщество. Участие в судебном рассмотрении соседних митрополитов, по мнению епископа Никодима (Милаша), означает, что в данном случае инстанцией, которая вершит суд, является Собор диоцеза (ή σύνοδος της διοικήσεως)⁷⁹². Такое толкование возможно, однако сам текст правила не позволяет утверждать этого со всей определенностью.

Если некоторые областные епископы не присутствовали на святом Соборе и приняли, или же покусятся принять участие в отступничестве, или, подписав извержение Нестория, перешли к отступническому сонмищу, таковым, по изволению святого Собора, совершенно быть чуждыми священства и быть изверженным и из своей степени (священства).

В правиле 1 рассматривался случай отступничества со стороны митрополитов, что вызвало вопрос о их юрисдикционных полномочиях в отношении епископов своей области. Здесь же речь идет о простых епископах (έπαρχιώται επίσκοποι)⁷⁹³. Предполагается, что митрополиты этих областей сохранили верность православию. Однако не указывается, какой именно процедуре должно следовать при низложении таких епископов, поскольку такая процедура была к этому времени достаточно укоренена в каноническом предании. Правда, текст правила таков, что, казалось бы, предполагает низложение latae sententiaë αλλότριους είναι της ίερωσύνης και του βαθμού εκπίπτοντας [...совершенно быть чуждыми священства и быть изверженным из своей степени]⁷⁹⁴, однако в действительности это совершенно невозможно. Отцы Эфесского Собора намеревались сказать только, что указанное преступление надлежит карать указанным образом. Начало разбирательства и вынесение приговора – дело компетентной судебной инстанции, в данном случае Собора провинции.

Если некоторым из принадлежащих к клиру в каждом городе или селе Несторием и его сообщниками возбранено священство за православное убеждение, таковым мы дали право вновь воспринять свое достоинство. Вообще же повелеваем, чтобы единомудрствующие с Православным и Вселенским Собором члены клира отнюдь никоим образом не были подчинены отступившим или отступающим от Православия епископам.

Таков текст, имеющийся в «Синтагме XIV титулов»; он довольно точно соответствует рецензии Collectio Vaticana соборных деяний. Латинская версия синодикона Рустика (Collectio Casinensis) представляет собой почти буквальный перевод⁷⁹⁵. В «Синагоге» содержание правила в основном то же, однако текст в некоторых местах отходит от упомянутых ранее согласных между собой рецензий – он более многословен⁷⁹⁶.

Правило делится на две части. Вначале говорится о реабилитации и восстановлении в своих должностях клириков, смещенных Несторием и епископами его направления за то, что те не разделяли их неправильных мнений в отношении христологии. Вторая часть правила представляет собой логическое следствие из двух предыдущих правил. Неправомыслящие архиереи утрачивают свои юрисдикционные полномочия; вследствие этого все находившиеся прежде в их подчинении освобождаются от их власти. Это постановление, принятое в определенном историческом контексте, обладает значительной юридической ценностью, так как за этим частным определением стоит универсальная норма канонического права. Несомненно, что именно исходя из этого вторая часть правила была дополнена Иоанном Схоластиком или же составителем рецензии, которой последний пользовался. В расширенном варианте она звучит следующим образом:

«В виде общего правила повелеваем, чтобы клирики, которые согласны или придут к согласию со Вселенским и Православным Собором, теперь или позднее, никогда и никоим образом не подчинялись бы епископам, отступившим или которые отступят от Православия или же которые преступают святые правила или православную веру».

Если некоторые из клира отступят и дерзнут частным образом держаться Несториева или Целестиева мудрования, праведным признал святой Собор и таким быть изверженными из священного чина.

Здесь также существуют некоторые расхождения между текстами «Синагоги» и «Синтагмы XIV титулов». Мы оставим в стороне чисто синтаксические различия и отметим только те, что касаются смысла. В «Синагоге», как и в других местах, здесь нет упоминания о Целестии, так как, по-видимому, восточное христианство недолго о нем помнило⁷⁹⁷.

С другой стороны, в том же сборнике правило заканчивается следующим образом: ...και τούτους είναι καθηρημένους υπό της άγιας συνόδου [...и таким быть изверженными от святого Собора]. Именно этот греческий текст предполагается версией Рустика: ...et hos a sancta synodo esse depositos⁷⁹⁸. Однако это чтение нельзя считать наилучшим, так как рецензия «Синтагмы» в точности соответствует рецензии Collectio Vaticana⁷⁹⁹.

После рассмотрения случаев, когда митрополиты или епархиальные епископы обвиняются в приверженности еретическим мнениям Нестория или Целестия, отцы Собора принимают решение относительно других клириков – пресвитеров, диаконов и низших клириков, разделяющих те же самые мнения: они также должны быть низложены. В переводе «Книги правил», по-видимому, предполагается, что термин «клирик» относится лишь к священнослужителям. Действительно, здесь мы читаем: «...праведным признал святой Собор и таковым быть изверженными из священного чина»⁸⁰⁰, что не вполне верно.

Если некие за неприличные дела осуждены святым Собором или собственными епископами, Несторий же и его единомышленники вопреки правилам, по его во всем произвольному действию, покусились или покусятся возвратить им общение с Церковью или степень священства, праведным признали мы, да будет им сие бесполезно и да остаются они, тем не менее, изверженными из священного чина.

В тексте Collectio Vaticana и в Recensio Trullana «Синтагамы XIV титулов» согласно Патмосскому кодексу 172 читаем: υπό της αγίας συνόδου [...святым Собором]⁸⁰¹. В таком случае речь, по всей видимости, идет о самом Эфесском Соборе. Именно таким образом понял это место Рустик, в переводе которого стоит: ...ab hoc sancto contentu [...сим святым собранием]⁸⁰². Однако артикль опущен и в «Синагоге» и в «Синтагме XIV титулов», а также в рецензии соборных деяний из Collectio Seguieriana⁸⁰³. Если принять это чтение, значение правила становится более расширенным: в таком случае речь идет о решении, принятом любым законным Собором. Однако наличие прилагательного άγια, которое повсеместно засвидетельствовано в рукописной традиции, заставляет нас предпочесть первое чтение.

В Recensio Tarasiana стоит άκοινωνήτως вместо άκανονίστως; эта ошибка переписчика воспроизведена в какой-то мере в церковнославянской версии «Кормчей книги», где мы находим слово «бесприобщение»⁸⁰⁴. Напротив, «Книга правил», чей текст основан на правильном греческом тексте, дает: «вопреки правилам»⁸⁰⁵.

Отцы Эфесского Собора в тексте этого правила обвиняют Нестория в αδιαφορία, что дословно означает «безразличие». По-видимому, это следует понимать скорее в смысле недостатка способности различения, рассуждения, на что указывает латинский перевод Рустика, где стоит слово indiscretio⁸⁰⁶. Таким же образом толкует это место и Зонара⁸⁰⁷. Какие же конкретные случаи имели в виду отцы Собора, принимая это правило? Нынешнее состояние наших исторических знаний не дает нам возможности дать ответ на этот вопрос.

Подобно же, если некоторые восхотели бы каким-либо способом поколебать то, что о каждом из них учинено святым Собором в Эфесе, святой Собор определил, чтобы таковые, если они епископы или принадлежат к клиру, совершенно извержены были из своей степени; если же они миряне, то отлучены были от общения церковного.

Epistula tractoria Эфесского Собора заканчивается этим правилом, которое в известном смысле представляется чем-то вроде заключения. В тексте «Синагоги» упоминается, что речь идет о правиле Эфесского Собора (еще до того, как приводится сам текст); несомненно, именно поэтому в тексте самого правила выражение τη έν Ἐφέσω опущено. Оно, впрочем, хорошо засвидетельствовано в других рецензиях⁸⁰⁸.

Мы переводим περί εκάστου как «о каждом из них», то есть в отношении всех принятых на Соборе решений. Однако окончание родительного падежа не позволяет нам установить, идет ли речь о слове мужского или среднего рода. Та же неясность присутствует в форме аблатива множественного числа в латинской версии Рустика: de singulis⁸⁰⁹. Это затруднение не влияет существенным образом на смысл этого постановления; в случае, если имеется в виду средний род, речь может идти самое большее о расширении значения правила.

По прочтении сего, святой Собор определил: да не будет позволено никому произносить, или писать, или слагать иную веру, кроме определенной от святых отцов, в Никее граде со Святым Духом собравшихся. А которые дерзнут слагать иную веру, или представлять, или предлагать хотящим обратиться к познанию истины или от язычества, или от иудейства, или от какой бы то ни было ереси, таковые, если они епископы или принадлежат к клиру, да будут чужды, епископы епископства, а клирики клира; если же миряне, да будут преданы анафеме. Равным образом, если епископы, клирики или миряне явятся мудрствующими или учащими тому, что содержится в представленном от Харисия пресвитера изложении о воплощении Единородного Сына Божия, или скверным и развращенным несториевым догматам, которые при сем и приложены, да подлежат решению сего святого и Вселенского Собора, то есть епископ да будет чужд епископства и да будет низложен; клирик также да будет извержен из клира; если же это мирянин, да будет предан анафеме, как сказано выше.

Прежде всего для правильного понимания этого постановления необходимо восстановить его исторический контекст. Оно было принято 22 июля во время заседания, которое состоялось в доме у Мемнона, епископа Эфесского. Официальные протоколы шестого заседания рассказывают не обо всем, что происходило в тот день, поскольку они составлены были впоследствии. Имеются некоторые умолчания и добавления⁸¹⁰. Следующие документы, содержащиеся в деяниях Собора, имеют отношение к этому заседанию: 1) список участников, совпадающий со списком участников первого заседания с добавлением имен представителей Римского престола; 2) Никейский Символ веры, который был зачитан нотарием Петром; 3) выборка из святых отцов, та же, которая зачитана 22 июня, кроме некоторых добавлений; 4) доклад Харисия; 5) соборное решение, то есть текст нашего правила; 6) выборка текстов из Нестория, та же, что была зачитана на первом заседании; 7) список подписей.

Это заседание было вызвано делом, которое пресвитер Харисий, эконом Филадельфийской Церкви, желал представить на рассмотрение Собора: два константинопольских пресвитера, Анастасий и Фотий, вручили рекомендательные послания лидийским епископам, двум из своих собратий – Антонию и Иакову. Последний прибыл в Филадельфию, где обратил значительное количество квартодециман и новациан. Эта миссия была частью кампании против еретиков, начатой Несторием в начале своего епископства⁸¹¹. Неправомыслящим при принятии их в Церковь надлежало подписывать формулу отречения, и им представляли для изучения Символ веры. Однако текст последнего содержал христологию, близкую к взглядам антиохийской школы; связь между Божеством и человечеством во Христе выражалась словом συνάφεια⁸¹². Харисий был отлучен за то, что выразил свое неодобрение этого Символа, что вполне понятно, если вспомнить о личности епископа Филадельфийского Феофана, сторонника антиохийского подхода, который на Эфесском Соборе примкнул к противникам св. Кирилла⁸¹³.

Кто же был составителем пререкаемого Символа? Преамбула к соборному постановлению в «Синтагме XIV титулов» указывает, что им был Феодор Мопсуэстийский⁸¹⁴. От св. Кирилла нам известно, что в связи с этим действительно названо было его имя⁸¹⁵. Правда, об этом не упоминается в соборных деяниях, но только потому, что епископ Александрийский устранил оттуда все упоминания о Феодоре Мопсуэстийском при составлении официальных деяний, дабы не разжигать конфликт с антиохийцами. Марий Меркатор не сомневается, что автором был именно Феодор⁸¹⁶. Итак, скажем, что такое заключение представляется в высшей степени вероятным.

Ввиду мер, принятых против него его же епископом, Харисий выступает как жертва несториан, и он потребовал от Собора правосудия. Чтобы доказать свое православие, он предъявил Собору свое исповедание веры – Символ, весьма близкий по содержанию к Никейскому, но несколько отличный от него по форме⁸¹⁷. После этого Собор единодушно и без голосования принял резолюцию (διαλαλία), которая позднее вошла во все канонические сборники⁸¹⁸.

В «Синагоге» приводится лишь текст самого декрета⁸¹⁹, тогда как «Синтагма XIV титулов» содержит преамбулу в уже указанном нами виде. В «Пидалионе», так же как и в сборнике Ралли и Потли, эта преамбула не фигурирует, однако сохраняется вводная формула в виде абсолютного родительного τούτων άναγνωσθέντων⁸²⁰. Эта странность перекочевала и в перевод «Книги правил», где вначале идет формула: «По прочтении сего»⁸²¹.

В тексте декрета нет существенных вариантов, представленных в рукописной традиции; отметим только, что в Recensio Tarasiana и, следовательно, в церковнославянском переводе в конце опущено выражение «как сказано выше»⁸²².

Далее, как понимать оборот «...или скверным и развращенным несториевым догматам, которые при сем и приложены...» (ά και ύποτέτακται) ? На том же заседании были зачитаны выдержки из Нестория: они были приобщены к протоколу. В деяниях Собора они следуют сразу же после текста постановления⁸²³. Именно этим и объясняется указанное выражение.

Это правило впоследствии вызвало массу споров. В полемических целях им пользовались довольно широко, однако такое его употребление представляется весьма сомнительным, так как при этом недостаточно учитывался исторический контекст и, соответственно, намерения составителей правила. Текст разделяется на две части: первая представляет собой общее запрещение подменять веру Никейского Собора, то есть догматическое определение I Вселенского Собора, иным Символом. Вторая представляет собой осуждение тех, кто стал бы исповедовать учение, изложенное в еретическом символе, представленном на рассмотрение Собора Харисием; это осуждение распространялось на тех, кто в христологии будет придерживаться аналогичных мнений. Эта вторая часть правила не представляет проблемы; однако с первой дело обстоит далеко не так. Намеревались ли отцы III Вселенского Собора окончательно закрыть дверь для какого бы то ни было развития в области формулирования догматов за пределами никейского определения? Именно таково было толкование Диоскора. Заявляя, что он следует данному постановлению, Диоскор потребовал от разбойничьего Эфесского Собора 449 г. осуждения Флавиана Константинопольского и Евсевия Дорилейского, которых он считал виновными, правда не в составлении нового Символа веры, а только в том, что они подняли новые богословские вопросы⁸²⁴. Монофизиты также пользовались этим аргументом против халкидонского вероопределения, хотя отцы IV Вселенского Собора, предвидя это возражение, заранее поспешили его опровергнуть⁸²⁵.

Если же рассматривать это постановление Эфесского Собора в контексте рассматриваемого дела (оно разбиралось на шестом заседании), то вполне разумно сомневаться в намерении его составителей придать этому правилу столь абсолютную значимость. Задачей для них было предотвратить составление и распространение в Церкви Символа веры, содержащего заблуждения, – такого, как представленный Харисием, в котором авторы достаточно свободно обходятся с никейским текстом. То, что отцы Эфесского Собора вовсе не имели намерения воспретить составление при надобности и иных догматических формулировок, явствует из заявления св. Кирилла по поводу «Формулы соединения» 433 г. В послании Акакию Мелитинскому епископ Александрийский пишет:

«Святой собор, собравшийся в Эфесе, принял меру, предназначенную к воспрещению введения в Церквах Божиих изложения веры иного, нежели существующее, которое определено было трижды блаженными отцами, глаголющими Святым Духом. Но те (епископы диоцеза Востока), которые сохраняли двусмысленное к нему отношение, не знаю каким образом, и навлекали на себя подозрение в неправомыслии и в противоречии учению евангельскому и апостольскому, – могли ли они, сохранив молчание, рассеять такие позорящие слухи? Не надлежало ли им, напротив, оправдаться, показав всему свету свои истинные мысли? Знаменитый ученик Христов не писал разве: Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ (1Пет. 3:15)? Тот, кто такого придерживается, не занимается нововведением, не составляет новое изложение веры, – он лишь являет вопрошающим ту веру, которую он имеет о Христе»⁸²⁶.

Отцы Халкидонского Собора в своем догматическом определении не только привели Никейский Символ, но и Константинопольский, который таким образом официально вошел в историю⁸²⁷. В конце определения они в основном воспроизвели запрет, установленный Эфесским Собором, однако, без прямой ссылки на Никейский собор⁸²⁸. Та же формула с незначительным изменением приводится и в догматическом определении VI Вселенского Собора⁸²⁹.

Такую же формулу привел и Константинопольский Собор 879–880 гг., однако в более точной формулировке его догматическое постановление было направлено – хотя прямо об этом и не было упомянуто – против добавления к Символу Filioque⁸³⁰. Легаты папы Иоанна VIII не высказали тогда никаких возражений, поскольку в то время Римская Церковь, единственная на всем Западе, сохраняла Символ в неизмененном виде⁸³¹.

В комментариях Аристина, Зонары и Вальсамона на 7 правило Эфесского Собора нет ничего особо выдающегося. Они не устанавливают никакой связи этого правила с пререкаемым добавлением Filioque⁸³². Напротив, в Ферраре в 1438 г. греки ссылались на правило Эфесского Собора в доказательство незаконности прибавления Filioque. Марк Эфесский утверждал, что запрещение, содержащееся в правиле, относилось к Константинопольскому Символу веры, который в зачаточном виде содержится уже в Никейском Символе⁸³³. Можно, разумеется, сожалеть о добавлении, сделанном к тексту Символа на Западе, однако совершенно невозможно в осуждение этого добавления ссылаться на 7 правило Эфесского Собора, составители которого имели в виду не какое-нибудь добавление, а как раз составление иной веры (έτέραν πίστιν), отличной от Никейского вероопределения.

Подводя итоги и учитывая обстоятельства составления этого определения, можно сказать, что отцы Эфесского Собора стремились воспретить частным лицам, будь то епископы, клирики или миряне, вводить исповедания веры своего собственного составления. Нет никаких оснований полагать, что они намеревались воспретить компетентным церковным инстанциям обнародовать, если в том будет ощущаться необходимость, новые Символы веры и догматические определения, что, впрочем, и делалось.

Дело, вопреки постановлениям церковным и правилам святых отцов нововводимое и посягающее на свободу всех, возвестил боголюбезнейший соепископ Ригин и сущие с ним благоговейнейшие епископы Кипрской области Зенон и Евагрий. Посему, поскольку общественные болезни требуют сильнейшего врачевства, как большой вред наносящие, и в особенности поскольку и древнего обыкновения не было, чтобы епископ города Антиохии совершал поставления на Кипре, как письменно и словесно возвестили нам благоговейнейшие мужи, к святому Собору прибегнувшие, то начальствующие во святых Кипрских Церквах да имеют свободу без притязания к ним и без стеснения их, по правилам святых отцов и согласно древнему обыкновению, сами собой совершать поставление благоговейнейших епископов. То же да соблюдается и в иных диоцезах, и повсюду в областях: дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную область, которая прежде и сначала не была под рукой его или его предшественников; но если же кто (власть свою) простер и насильственно какую-либо область себе подчинил, да отдаст ее: да не преступаются правила отцов, и да не вкрадывается под видом священнодействия надменность мирской власти, и да не утратим мало-помалу, неприметно той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков. Итак, святому и Вселенскому Собору угодно, чтобы всякая область сохраняла в чистоте и без стеснения с начала принадлежащие ей права, по обычаю издревле утвердившемуся. Каждый митрополит для своего удостоверения может невозбранно взять список с этого постановления. Если же кто предложит постановление, противное тому, что ныне определено, угодно всему святому и Вселенскому Собору: да будет оно недействительно.

В первоначальной редакции, содержащейся в «Синагоге», насчитывается лишь семь правил Эфесского Собора, а именно шесть выдержек из окружного послания Собора и текст, относящийся к Кипру. Постановление относительно неизменности никейской веры было добавлено позднее, как мы уже говорили выше. Данное решение было принято голосованием по всей форме (ψήφος) после обсуждения, которое происходило на последнем заседании Собора. В деяниях указана дата 31 августа⁸³⁴, однако большая часть ученых уже давно выступает за исправление в том смысле, что заседание в действительности имело место 31 июля; действительно, отцы Собора не могли бы уже собраться после прибытия в Эфес в начале августа комита Иоанна⁸³⁵.

В деяниях повествуется о ходатайстве со стороны митрополита Констанцского Ригина и епископов его области – Курийского и Солийского о том, чтобы положен был конец попыткам Антиохийской Церкви вмешиваться в дела Кипра. В деяниях рассказывается также о ходе обсуждения по ходатайству кипрских епископов и о принятом решении⁸³⁶. Последнее и является текстом, вошедшим в канонические сборники.

Дело, которое рассматривалось на этом заседании, показывает, что существовала значительная напряженность между кипрским епископатом и Антиохийской Церковью, которая теперь вышла из относительной изоляции, порожденной внутренними раздорами⁸³⁷. Епископы антиохийские пытались утвердить во всем диоцезе Востока свое право контролировать избрание митрополитов. Это было применением принципа приспособления церковного деления к гражданскому и административному. Остров Кипр между тем являлся частью диоцеза Востока. Епископы антиохийские опирались, таким образом, в своих притязаниях на 6 правило Никейского Собора, ибо в то время это правило понимали как относящееся к области юрисдикции над митрополиями, хотя первоначально оно имело совершенно другой смысл⁸³⁸. Для Александра Антиохийского (408–418) фактическая независимость, какой пользовался кипрский епископат, была следствием смут, вызванных арианскими спорами, и восстановление власти его кафедры на острове представлялось ему простым возвращением к существовавшему прежде положению. Соблюдая известную осторожность, папа Иннокентий (402–417), которого Александр просил поддержать его притязания, высказался все же в поддержку прав Антиохии⁸³⁹. Феодот (418–427), преемник Александра, при поддержке своего духовенства оказывал значительное давление на Троила Констанцского с тем, чтобы тот согласился с признанием верховной власти Антиохии над Кипрской Церковью, однако его усилия пропали даром. Накануне Эфесского Собора Иоанн Антиохийский вознамерился во что бы то ни стало воспрепятствовать избранию кипрскими епископами своего нового митрополита. С этой целью он добился официального вмешательства в дело лица, занимавшего высокое положение в армии – Дионисия, magister utriusque militiae [начальника обоих видов вооруженных сил].

Почему Иоанн обратился к военачальнику, а не к гражданским чиновникам, в данном случае к префекту претории или начальнику Востока, что было бы более уместно? Несомненно, как полагает Джонс, потому, что первый, пребывая в Константинополе, не был подвержен его, Иоанна, влиянию, а второй либо сам не осмелился бы предпринять инициативу такого порядка, либо не был в хороших отношениях с епископом Антиохийским⁸⁴⁰. Во всяком случае, Дионисий, по-видимому, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что правитель Кипра, vir clarissimus consularis [светлейший муж консуларий], был гражданским чиновником и, таким образом, от него не зависел, направил последнему письменный приказ (praeceptum, πρόσταγμα), датированный 21 мая 431 г., которым ему вменялось в обязанность воспрепятствовать избранию митрополита⁸⁴¹. Другой письменный приказ обращен был к духовенству Констанции с требованием не избирать кандидата на вдовствующую кафедру⁸⁴². По правде говоря, Дионисий не высказывался по существу проблемы; он только выражал пожелание отсрочить избрание митрополита до того времени, когда всеобщим Собором будет принято соответствующее решение. Однако кипрские епископы и констанцское духовенство не дали себя запугать.Митрополитом был избран Ригин. Он прибыл в Эфес с двумя епископами своей области, и они совместно представили меморандум, с тем чтобы Собор высказался относительно законности автокефалии Кипрской Церкви. В этом документе они утверждали, что вмешательство со стороны епископов антиохийских «противоречит правилам Апостольским и постановлениям святейшего Никейского Собора»⁸⁴³. Надо сказать, что ходатайство киприотов было представлено на рассмотрение в весьма благоприятной обстановке: Иоанн Антиохийский и епископы диоцеза Востока, которые его сопровождали в Эфес, при настоящем положении дел рассматривались большинством, поддерживавшим св. Кирилла, как схизматики. Кроме того, Ригин заявил себя решительным противником Нестория⁸⁴⁴. Однако, с другой стороны, было бы не вполне корректным, чтобы отцы Собора решали дело, не заслушав аргументов Иоанна Антиохийского.

Итак, не отказываясь от рассмотрения дела, они действовали все же со всей возможной осторожностью. Заслушав доклад кипрских епископов и ознакомившись с обоими приказами начальника вооруженных сил, они затребовали дальнейших объяснений. Зенон Курийский утверждал, что военачальник действовал по внушению Иоанна Антиохийского и его духовенства, что, действительно, не вызывает сомнений. Евагрий Солийский заявил со своей стороны, что Иоанн Антиохийский стремился подчинить себе остров, приписывая себе право поставления епископов, что противоречило правилам и установленным обычаям. Собор счел за благо предварительно удостовериться в том, что Антиохия никогда ранее не вмешивалась в поставление епископов на Кипре. Следует попутно отметить, что на всем протяжении обсуждения слово χειροτονία означало, в соответствии со своим значением в древнегреческом церковном языке, как избрание, так и саму хиротонию епископа. Зенон решительно утверждал, что епископы антиохийские никогда не вмешивались в поставления епископов на Кипре, причем так обстояло дело с апостольских времен. Однако отцы Собора настаивали, напоминая о существовании привилегий Антиохии в соответствии с 6 правилом Никейского Собора. Зенон вновь опроверг это, утверждая, что избрания епископов на Кипре постоянно производились Собором области. Отцы Собора пожелали узнать в точности, кем были избраны Троил и два его предшественника, Савин и Епифан. Зенон утверждал, что они были избраны Собором области. Наконец, состоялось голосование участников Собора. Можно быть уверенным, что если бы был заслушан Иоанн Антиохийский, он высказал бы точку зрения, ранее выраженную епископом Александром в послании папе Иннокентию. За кем же была истина? Трудно установить это со всей категоричностью. Кроме того, как видно из самого текста постановления, сомнения оставались и у самих участников Собора.

Распространение христианства на Кипре относится еще к апостольскому времени (см. Деян. 11,19–20; 13,4–12; 15:39). Существовала ли с того времени какая-либо форма зависимости от Антиохийской кафедры? Быть может, Иоанн, епископ Антиохийский, и смог бы представить неопровержимые доказательства такой зависимости. Но свидетельство Никифора Каллиста в этом смысле является слишком поздним, чтобы к нему можно было отнестись с полным доверием⁸⁴⁵. Более вероятно, что в результате своего островного положения Кипру удалось избежать включения в церковную область, по своим границам в IV в. совпадающую с гражданским диоцезом Востока. В устройстве иерархии на острове еще в V в. сохранялась архаическая черта, о которой упоминает Созомен: епископы были не только в городах, но и в селах⁸⁴⁶. Это противоречило общей тенденции на Востоке, освященной каноническим законодательством⁸⁴⁷. Это проявление местной киприотской особенности.

Кипрские епископы, говоря об установленных Соборами правилах, имели в виду 4 правило Никейского Собора, а отцы Эфесского Собора ссылались на правило 6 в виде возможного возражения, однако в последнем указывались лишь изъятия из общей нормы, установленной правилом 4; о правах Антиохии упоминалось лишь мимоходом и ничего не было сказано о географических пределах, до которых простирается юрисдикция упомянутой кафедры. К тому же в первоначальной редакции здесь помимо трех прямо названных исключений говорилось еще и о прерогативах Церквей митрополий⁸⁴⁸.

Перейдем теперь к самому тексту 8 правила Эфесского Собора. Преамбула в нем та же, что и в «Синтагме XIV титулов». Мы сохранили чтение εκ προσελεύσεως [вследствие запроса], которое имеется в двух наиболее древних рукописях – Codex Vallicellianus F. 10 и Codex Patmensis 173⁸⁴⁹. Это технический термин, который на юридическом языке означает ходатайство, просьбу⁸⁵⁰.

Собственно текст правила, как он приведен в критическом издании «Синтагмы XIV титулов», отличается лишь в незначительных деталях от текста Collectio Atheniensis⁸⁵¹. Напротив, текст «Синагоги» в ряде отношений отходит от этих двух редакций, но смысл правила от этого не претерпевает изменений. Лишь в одном месте он отличается двусмысленностью, тогда как в остальных рецензиях сказано, что каждый митрополит будет иметь возможность снять копию с деяний (чтение, которое подтверждается и латинским переводом Collectio Winteriana)⁸⁵², в «Синагоге» говорится просто о «митрополите», что менее ясно⁸⁵³. Принятый текст правила очень близок к тексту «Синтагмы XIV титулов» в критическом издании⁸⁵⁴; то же относится, таким образом, и к русско-славянскому переводу, данному в «Книге правил»⁸⁵⁵. Единственная разница состоит в том, что в начале правила вместо «святых отец» сказано «Святых Апостолов». Этот вариант, который совершенно отсутствует в древней рукописной традиции, заимствован из одного Трапезундского кодекса, датируемого 1311 г.

Правило состоит из двух частей. В первой Собор признает автокефалию Кипрской Церкви. Однако такое признание оговаривается условием, что ранее не существовало «древнего обыкновения» (έθος άρχαιον) епископам антиохийским совершать поставления на Кипре. Эта оговорка показывает, что киприотам, несмотря на все их энергичные заверения, не удалось устранить сомнения, существовавшие у отцов Собора. Вторая часть текста имеет общее значение. Ею предписывается, чтобы повсюду, где только отсутствует противоположное обыкновение, сохранялась автокефалия митрополичьих округов. Эта часть является напоминанием о никейском законодательстве. Следует отметить, что это постановление шло вразрез с четко выраженной тогда тенденцией к концентрации церковного управления, что позднее должно было привести к образованию патриархатов. Заранее объявляя недействительными любые меры, противоречащие их решению, отцы Эфесского Собора, несомненно, имели в виду возможное издание императорского указа по этому поводу.

Попытка кого-либо из митрополитов противозаконным образом утвердить свою власть над другой областью, по мнению членов Собора, является актом «надменности мирской власти» (εξουσίας τύφος κοσμικής). Эта формула весьма напоминает выражение из послания, которое несколькими годами раньше (425–426) Карфагенский Собор направил папе Целестину. Африканские епископы требовали от папы не вносить в Церковь Христову «чадную мирскую надменность» (fumosum tyfum saeculi)⁸⁵⁶. Это сходство тем более удивительно, что для отцов III Вселенского Собора почти полностью была исключена возможность предварительно ознакомиться с его текстом и даже узнать о существовании такого послания африканских епископов, кроме представителей папы, которые, конечно же, не стали бы заводить разговора о документе, настолько малоприятном для Римской кафедры. В том и в другом случае вмешательство одной Церкви в дела другой рассматривается как противоречащее духу христианства.

Стефан Эфесский в своем «Синопсисе» сохранил в пересказе лишь вторую часть текста правила, имеющую общий характер⁸⁵⁷; то же относится и к печатной «Кормчей» ввиду ее зависимости от этого сборника⁸⁵⁸.

Эфесский Собор вынес осмотрительное решение, согласно которому Кипрская область должна была и в будущем иметь ранее присущий ей статус; другими словами, за ней должна была сохраниться автокефалия, если не будет доказано, что она когда-либо подчинялась Антиохии в том, что касается поставления епископов. Через несколько десятилетий после этого, в 488 г. или около того времени, монофизитский патриарх Антиохийский Петр Гнафей, опираясь на поддержку императора Зенона, решил включить Кипр в сферу своей юрисдикции. Свои притязания он обосновывал тем, что христианство Кипр воспринял от Антиохии. Но пришедшееся как нельзя вовремя открытие мощей апостола Варнавы Анфимием Констанцским разрушило все планы Петра Гнафея: поскольку Кипрская Церковь, как выяснилось, была апостольского происхождения, ее право на автокефалию было тем самым полностью подтверждено. Таково было мнение самого императора Зенона, который, как сообщают, воздал после этого весьма высокие почести главе Кипрской Церкви⁸⁵⁹. С тех пор не было уже никаких поползновений со стороны антиохийских патриархов в отношении Кипрской Церкви. Кроме того, в правление Юстиниана (527–565) остров уже не был в гражданском отношении частью диоцеза Востока; вместе со Скифией, Нижней Мизией, Касией, Кикладами и Родосом он стал частью новой административной единицы с центром в Одессосе, нынешней Варне⁸⁶⁰. Когда император Юстиниан II в первый период своего правления (685–695) переселил большую часть киприотов в Геллеспонт, он добился принятия Трулльским Собором в 691 г. решения, по которому глава Кипрской Церкви, кафедра которого находилась в новопостроенном городе Юстинианополе, имел первенство над всеми епископами провинции Геллеспонт, в том числе и над митрополитом Кизическим⁸⁶¹. Благодаря этой мере, носившей временный характер, были соблюдены прерогативы (προνόμια) Констанцской кафедры, несмотря на ее перемещение в Новый Юстинианополь, и одновременно не нарушался принцип единства юрисдикции над определенной территорией. Такое положение сохранялось в течение семи лет. В 698 г. в правление императора Тиверия III киприоты вновь смогли вернуться на свой остров⁸⁶².

На Трулльском Соборе подпись Иоанна, епископа Нового Юстинианополя, стоит в списке сразу же после подписи Георгия Антиохийского⁸⁶³, однако, веком позже, на VII Вселенском Соборе, подпись Константина Констанцского идет после подписи митрополита Эфесского⁸⁶⁴. Это наводит на мысль, что если не de jure, то, по крайней мере, de facto имел место упадок кипрской автокефалии. Такое положение сохранялось в течение периода, который трудно установить со всей точностью. Конец этому был положен в X в. изданием Notitia episcopatum в период правления императора Иоанна Цимисхия (969–976), где в самом начале идут имена архиепископа Болгарского и архиепископа Кипрского – до епархиальных митрополитов Константинопольского Патриархата⁸⁶⁵. Однако Церковь на острове не смогла избежать некоторой опеки со стороны Константинополя. Так, например, патриарх Лука Хрисоверг (1157–1169/70) и его синод объявили недействительным, ввиду нарушения формы, низложение одного из кипрских епископов⁸⁶⁶. Несмотря на все превратности истории, Кипрской Церкви удалось до наших дней сохранить свою автокефалию.

Поскольку Богодухновенное Писание говорит: «С советом все твори», то тем более получившим жребий священного служения подобает со всякой точностью рассматривать все, что надлежит делать. Ибо с желающими так проводить свою жизнь последует то, что они обретаться будут в благонадежном положении и нестись словно попутным ветром по направлению желаний. Слово сие весьма верно. Иногда же бывает, что горькая и несносная скорбь, налегши на ум, сильно его возмущает, уклоняет его от стремления к должному и располагает как бы на нечто полезное взирать на неблагоприятное по существу своему. Нечто таковое усмотрели мы приключившимся с благоговейнейшим и благочестивейшим епископом Евстафием. Он рукоположен, как засвидетельствовано, по правилам церковным. Будучи же некоторыми смущен, как он сказывает, и подвергнувшись неожиданным обстоятельствам, потом, по причине излишней недеятельности, утомленный борьбой с обременившими его заботами и не возмогший отразить нарекания против своих, не ведаем как, представил письменное отречение от своей епархии. Ибо ему, как единожды принявшему на себя священноначальственное попечение, подобало удерживать таковое с духовной крепостью, как бы вооружиться на труды и охотно переносить пот, обещающий воздаяние. А поскольку он единожды показал себя незаботливым, хотя это и произошло с ним более по недеятельности, нежели по нерадению и лености, то ваше благочестие по необходимости рукоположили благоговейнейшего и благочестивейшего брата нашего и епископа Феодора для управления Церковью, ибо не следовало ей вдовствовать и без предстоятеля быть Спасителеву стаду. Но поскольку тот пришел со слезами, не оспаривая ни города, ни Церкви у вышеупомянутого благочестивейшего епископа Феодора, но прося только чести и именования епископского, то мы все прониклись соболезнованием к старцу сему и, почитая слезы его общими всем нам, поспешили удостовериться, подвергся ли он законному извержению или только в некоторых неуместных поступках был обличаем некими людьми, помрачившими его добрую славу. И мы узнали, что ничего такого им не было совершено, а более всего в вину ему поставлено отречение от епархии. Из-за этого мы не укоряем и ваше благочестие за то, что должным образом поставили на его место упомянутого выше благоговейнейшего епископа Феодора. Но поскольку не следует слишком порицать недеятельность сего мужа, более всего надлежало помиловать старца, столь долгое время пробывшего вне города, в котором родился, и вне отеческого жилища, праведно судили мы и определили: без всякого прекословия иметь ему имя и честь епископа и общение, с тем только чтобы он не рукополагал, не занимал Церкви и самовластно не священнодействовал, но разве когда или пригласит с собою, или, если случится, позволит ему брат и соепископ по благорасположению и любви во Христе. Если же вы положите о нем какой-либо более благосклонный совет, сейчас или позднее, то и это угодно будет святому Собору.

Текст этого послания в том виде, как он приводится в «Синтагме XIV титулов», совпадает с текстом, данным в Collectio Atheniensis деяний Эфесского Собора⁸⁶⁷. Однако составитель «Синтагмы» не счел полезным воспроизвести начало текста полностью, либо потому что с точки зрения канониста оно не представляло интереса, либо потому что оно дублировало заглавие, где указывались и составитель, и адресат послания⁸⁶⁸. Кроме того, можно констатировать, что в рукописной традиции текст представлен с большой однородностью, варианты минимальны и ни один из них не оказывает влияния на смысл текста.

Письмо написано изысканным стилем, и вполне возможно, что редактировал его сам св. Кирилл. Рассуждения этического порядка в самом начале выдержаны на достаточно сложном уровне в языковом отношении, что даже поставило в затруднительное положение переводчика на латинский⁸⁶⁹. Изречение из Писания «с советом все твори» отсутствует именно в такой (греческой) форме в Библии; к нему ближе всего слова из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова (см.: 32:19)⁸⁷⁰.

В надписании послания указывается, что оно направлено Эфесским Собором членам Поместного Памфилийского Собора по поводу Евстафия, «бывшего их митрополита» (του γενομένου αυτών μητροπολίτου). Хотя это указание, без сомнения, очень раннее, поскольку оно фигурирует не только в рукописной традиции «Синтагмы», но и в соборных деяниях, невозможно считать, что оно входило и в первоначальный текст⁸⁷¹. В этот период в Памфилии существовало две митрополии – Пергская и Сидская, чьи кафедры занимали соответственно Вериниан и Амфилохий, чьи имена упоминаются в деяниях Собора⁸⁷². Кроме того, известно имя Феодора, епископа Атталийского в Памфилии⁸⁷³. По-видимому, как это отмечал еще Зонара, речь идет о преемнике Евстафия⁸⁷⁴. Атталийская епископия стала митрополией гораздо позднее – в 1083–1084 гг., при патриархе Евстафий⁸⁷⁵; ранее она была подчинена Пергийской митрополии⁸⁷⁶.

Это послание представляет большой интерес в каноническом отношении, так как оно поднимает вопросы, представляющие важность и связанные с его основной темой: первый из них касается законности добровольного ухода епископов на покой, второй – статуса епископов, ушедших на покой по собственной воле. Согласно этому документу, Евстафий по своем каноническом избрании и поставлении осуществлял свои епископские полномочия в течение определенного, точно не указанного времени. Следовательно, это не тот случай, когда народ данной местности просто отказывался его принять, что предусмотрено 36 правилом Святых Апостолов и 18 правилом Антиохийского Собора, хотя отцы Эфесского Собора, без сомнения, вдохновлялись последним, принимая свое решение в отношении этого случая. Некоторые лица распространяли о Евстафии злонамеренные слухи, которые, однако, он был в состоянии опровергнуть. Весьма расстроенный этой клеветой, вместо того чтобы решительно ей противодействовать, он представил на Собор области письменное отречение от епархии. Вселенский Собор критикует его пассивность и недостаток твердости; еще более ставится ему в вину отречение как действие весьма необычное и само по себе влекущее за собой вину, так как, раз приняв на себя обязанности епископства, человек не имеет права разрушать связи, соединяющие его с Церковью. В этом отношении каноническое предание проявляет значительную твердость. В послании Домну II Антиохийскому, написанном около 442 г., св. Кирилл Александрийский решительно заявляет: «...(Это есть дело) несогласное с установлениями церковными, когда некоторые из исполняющих священные должности (τινας των ιερουργών) представляют рукописание отречения: ибо если они достойны продолжить служение – пусть продолжат, если же нет – то пусть оставляют его не через отречение, а будучи осужденными за свои действия»⁸⁷⁷.

По всей видимости, каноническое право в таком случае полностью исключает для епископа возможность добровольно уйти на покой. В действительности же здесь гораздо больше нюансов. Непосредственным и формальным образом осуждается попытка епископа уйти от трудностей. Но могут быть уважительные причины отречения, когда, например, преклонный возраст или неизлечимая болезнь препятствуют епископу в совершении его полномочий. Могут быть и объективные церковные мотивы, как, например, когда часть епископата относится к упомянутому епископу с подозрением и его авторитет оказывается поколебленным. Именно в таком положении оказался св. Григорий Богослов, после того как его назначение на Константинопольскую кафедру было оспорено папой Дамасом и египетскими епископами⁸⁷⁸. Кроме того, если епископ (это, впрочем, относится и ко всем другим клирикам) совершил тяжкий грех, составляющий препятствие к священнодействию, даже если грех этот остался тайным и не сделался предметом расследования, по совести он должен отречься⁸⁷⁹. 16 правило Двукратного Собора постановляет, что архиерейская кафедра является по существу вдовствующей, если занимавший ее епископ от нее добровольно отрекся, однако, несмотря на проявлявшееся иногда стремление толковать его именно в таком духе, оно отнюдь не означает, что отцы Собора считали такое отречение обычным явлением⁸⁸⁰. То же относится и к документу, с которым мы сейчас имеем дело: признание каноничности назначения Феодора епископом Атталийским вовсе не означало морального одобрения отречения Евстафия.

По акривии, сам факт ухода архиерея со своей должности влечет за собой утрату епископского достоинства. Отметим попутно, что греческий язык не отличает «отставки» от «отречения». Термин παραίτησις обозначает и то, и другое; однако не следует искать объяснения этого положения канонического права в этой семантической особенности. Дело в том, что оно опирается на основной принцип, изложенный Зонарой в комментарии на послание Памфилийскому Собору: епископское достоинство тесным образом связано с выполняемой функцией, и, добровольно отказываясь от последней, архиерей тем самым утрачивает и это достоинство⁸⁸¹. В тот период, когда Зонара писал свои толкования, как раз возник такой вопрос по поводу Николая IV Музалона: будучи ранее архиепископом Кипрским, он отрекся. Позднее Николай стал патриархом Константинопольским, но его назначение вызвало споры. В 1151 г. он был объявлен низложенным Собором, который заявил, что отречение от архиепископской кафедры на Кипре лишало уже Музалона его архиерейского сана. Для того чтобы он мог стать патриархом, его следовало бы повторно рукоположить, что прямо воспрещено правилами. Таким образом, Собор произнес над ним приговор пожизненного отлучения (άκοινώνητον μένειν δι᾿ όλης αυτού βιοτής). Нет никакого сомнения, что дело Музалона оказало значительное влияние на позицию, высказанную в толковании Зонары⁸⁸². Такого же мнения придерживаются Вальсамон и Властарь⁸⁸³. Позднее его отстаивали также св. Никодим Святогорец⁸⁸⁴ и епископ Никодим (Милаш)⁸⁸⁵. Достаточно ли указать при отречении от кафедры намерение сохранить за собой епископское достоинство, чтобы это намерение действительно было принято? В наше время поступают именно так, немало примеров тому и в древности. В качестве примера можно указать на Мартирия Антиохийского (465)⁸⁸⁶. В строгом соответствии с правом решать вопрос должен компетентный Собор, которому направлено прошение. По-видимому, выраженное данным лицом желание сохранить архиерейское достоинство может склонить Собор в сторону милосердия при принятии решения. С другой стороны, нельзя считать, будто Собор может пойти против стремления, выраженного ясно и без принуждения, полностью отказаться от епископства. Согласно 2 правилу Собора в Святой Софии, оставление епископства является неизбежным следствием принятия монашества после архиерейской хиротонии⁸⁸⁷.

Почему же Евстафий представил свою просьбу Эфесскому Собору, а не Собору своей области? По-видимому, потому, что она в то время была чем-то весьма необычным. Вселенский Собор высказался в смысле милосердия, однако, одновременно воздержался и от решительного оспаривания решения Собора области. Хотя отцы Эфесского Собора и постановили, что отныне и впредь следует без всякого прекословия (δίχα πάσης άντιλογίας) признать за Евстафием право именоваться епископом с соответствующими почестями, в то же время они проявили большую осторожность и деликатность с тем, чтобы не нарушить прерогатив епископов соответствующей области.

Хотя, как мы уже говорили выше, дело Евстафия нельзя уподобить случаю, рассматриваемому в 18 правиле Антиохийского Собора, где говорится о епископе, получившем хиротонию, но не имеющем возможности войти в должность, положения правила относительно статуса такого епископа в основном совпадают с положениями, содержащимися в послании отцов Эфесского Собора: «...таковой да участвует и в чести, и в служении епископом, только нимало не вмешиваясь в дела Церкви, где пребывает, и да ожидает, что определит о нем совершенный Собор той области (ή της επαρχίας τελεία σύνοδος) по представлении ему дела». В послании Эфесского Собора говорится и о возможности еще более благоприятного для Евстафия решения, нежели указанное выше, что, конечно, зависит всецело от Памфилийского Собора. Вполне можно думать, как полагал еще Аристин, что речь идет о возможности назначения на одну из вдовствующих епископских кафедр⁸⁸⁸. Однако такое толкование не может считаться абсолютно достоверным.