Слово на преславное Успение Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Святого Андрея, архиепископа Критского

Настоящее торжество – таинство, имеющее вину в Успении Богородицы и превосходящее силу слов, – таинство, всеми теперь почитаемое и прославляемое. Ныне общее торжество небесных и земных: да ликуют же люди и ангелы, и всякий язык да возрадуется и возгласит Богородице: «Радуйся»! Ибо еще Гавриил положил начало таинства, когда, по неизреченному смотрению, совершилось вочеловечение Иисуса в девственном делателище естества. Подобает же паки и нам принести Владычице рода, как некоторую изрядную честь, обрадование; прилично и по преставлении сказать Ей: «Радуйся»! – пoелику Она одна доставила нам радость, отогнавши проматернюю печаль. Итак, вострубим трубою в Сионе, восприимем Псалтирь и гусли; воспоем Матери Божией песнь, воспоем надгробное пение... Если бы кто из любопытствующих спросил, для чего, говоря о настоящей радости, я упомянул о Сионе, то я скажу ему. Я вспомнил о святом Сионе потому, что в нем совершилось это великое таинство Богородицы; о нем велегласно взывают преклонения священных колен пречистого тела; его Она имела во все время Своим жилищем; здесь, по законам естества, Она приняла и конец жизни. Утаившись здесь от князя тьмы, избежала свойственного матерям (страданий) во время рождения. Она, Пренепорочная, величеством Своего богоподобного преставления исполнившая небо и землю славы и благодати. Если бы исследовать все по частям (зачатие, рождение...), то не нашлось бы ни достаточно времени для слова, ни силы слова соответствующей предмету: ибо в кратких словах нельзя выразить все прославление Ее (знатность рода родителей, священническое звание и царское достоинство, поношение бесчадства, молитвы и жертвы Богу о снятии уз неплодства, исполнение обещания, плодоношение и рождение, введение во храм, возрастание из младенческого состояния). Оставляю говорить о превосходящей разум тайне пречистого Рождества, о бывших, после сверхъестественного и неизреченного рождения Иисусова, событиях (а именно: о нетлении, о безболезненном рождестве, о неприкосновенности девственного сокровища, о законном очищении по чудесном рождении, о пророчестве Богоприимца Симеона; также о наступивших затем бегстве во Египет и возвращение из Египта), о поношениях прежде креста, о скорбях при кресте, о бесчестиях, последовавших за крестом, и, наконец, о бывших после этого делах и словах Ее в жизни, исполненной чистейшей святости, которую мир не в силах вместить, и слово не в состоянии выразить. Тайну цареву Она сохранила сокровенно, открывая подобие ее лишь тем, которые были способны о Божественном мыслить Божественно: им, достаточно очищенным близостью к Богу, Она, Всесвятая, как бы мимоходом показывает некоторую часть сокрытого внутри священной светлости. О, если бы и мы все, осиянные настоящим светоносием, соделались достойными открыто видеть этот сверхчувственный свет, хотя мы живем и не по такому пренепорочному житию поживших! По крайней мере, насколько возможно, поучимся духовно у тех, которым мы ныне предстоим.

Итак, слушатели, любящие добро и духовное созерцание, призываю вас к великому и высокому проповеданию слова, и покажу вам внутреннее благолепие, светлостию превосходящее лучи солнца. Произнося слово, считаю за благо предупредить некоторых из сущих здесь, дабы никто нечистыми ногами не приступал к святыне: ибо не для всех одинаково доступно место святых; тем, которые чистотою ума превзошли вещественное и мимо шли всего чувственного, – преимущественно тем Пресвятая Божия скиния подает полный пир духовный, на котором мы угощаемся изобильно. Если тем, которые недостойно и бесстыдно взошли на гору Синай, угрожали молния, громы, звуки труб и устрашающия прещения (Исх. 19:16); если равным образом небезопасно было для большой части людей прикасаться стен святилища, и потому требовалось стоять вне вторых стен, и это было тогда, когда служили тени и покрывались сеновными покровами: то насколько более тщания требуется от имеющих свет истины, которые тщатся приходить в эту превеликую скинию благ Божьих, в которую больше ума, пренеизреченно, очистив ее совершенно, вселился Бог и, соделав утробу Девы совершенно целостною в рождении, здесь образует Свою плоть?! На сей богообразной скинии [в действительности исполнились весь закон и пророки, и его сеновные обряды были прикровенны, пока не разрешилось истинное зрелище.

Пока мы ходим как бы в преддвериях слова, чудясь величию входа, где можно бы вступить в общение с Материю Слова, взирать, открывши покрывало, на Святое святых и поучиться большему и совершенному. Ибо если преддверия храма столь досточтимы и превысоки, что превосходящей добротой ума просвещают очи, то какого же величия исполнено место невидимое и недоступное! Оное величие исповедуемо одними лишь теми, которые откровенным лицем, как бы в зеркале, созерцают славу Господню (2Кор. 3:18), и которые, наконец, достигли величайшей свободы от страстей. Оставим же охотно всякую страсть плоти и мира, всякий земной мятеж и затем, насколько возможно, сообщившись свыше преходящего Божественного сияния, востечем с Богородицею: ибо блистающих красотой добродетели хочет Сам Христос. Сей Присноживотный Свет явственно показывает, что Его Матерь Приснодева, как царица человеческого рода, ныне переселяется из земных обителей неявленно, как бы не желая, силою таинства прерывать общение: пoелику Всесвятая более естества родилась, жизнию и рождением превзошла людей и, наконец, преставлением стала выше всех рожденных... Но последуем далее, согласно прославляя торжество.

Посмотри, слушатель: каково ныне зрелище. Царица рода человеческого ныне Царем всех и Богом царски вземлется в небесное царство, торжественно входит и Собою дориносит все, что есть лучшего и прекрасного. Ныне Та, Которая онебесила персть, совлекается персти, оставляет покров, воспринятый в рождении, и возвращает земле сродное. Та, Которая исходатайствовала жизнь, преселением паки возвращается к новой жизни и входит в место бессмертной жизни, очищенное от всего вещественного и страстного и, отступая от видимого, приобщается духовного судьбами, которые знает лишь Связующий и Разоряющий и снова Связующий. Вспомним Илию и Еноха, которые, находясь вне плоти и мира, были восхищены один на колеснице, а другой на воздухе (4Цар. 2:11; Быт. 5:24); члены их не разделились и не уничтожились, но доныне длится предел жизни их, положенный Провидением. И если этого мало к показанию того, что мы чествуем, то смотри, найдется ли среди чудес большее, чем то, которое прославляется? Превзойден силами закон естества, приходит к совершенному бездействию горькое осуждение смерти, разрушена сила клятвы; однако никто не превзошел повеленного некогда Богом, конечно, кроме Бога, Который претворяет и созидает все мановением Своей благости. Что ближе всего подобает Ему, то ныне сообщается Матери: ибо Он не только показует по естеству Ее Своею Матерью, но и усвояет Ей истину домостроительства: Живоначальное Слово, неудержанно вошедши в Ее утробу, восприняло человеческое естество. Поэтому было, воистину, новое и превосходящее ум видение: Жена, чистотою превзошедшая естество небес и шествующая с телом в невходимая святая на небесах; Дева, чудом Божественного рождения победившая Серафимское естество и приближающаяся ко Владыке всех; Матерь, рождшая самую Жизнь и равный рождению конец жизни. Воистинну, как рождая Она не растлила ложесна, так и умерши не растлила плоти. О, чудо! Рождество совершенно избежало растления, и гроб не сотворил тления.

Какого вы хотите доказательства? Каким образом пуст гроб? Почему невидим мертвец? Почему погребальное не – во гробе? Могло ли это быть, если бы погребение не избежало тления, и если бы сокровище не преставилось? Бывает ли так при неистленном преставлении, когда соединяются разлучение души от тела, отложение плоти? Но гроб доселе остается пуст, сам в себе имея свидетельство, что он служит свидетельством преставления. Так, по неизреченному благоволению Содетель умыслил почтить Рождшую. И на духовное торжество слов приглашает нас Матерь Слова по плоти. Эта царская трапеза исполнена Божественных таин: она светоносна для любопразднующих и украшает лицо настоящего дня. И никто, взирая на нашу смиренную простоту, пусть не откажется от веселия, пoелику оно – не от нас. Самой Богородицей приготовлены таинственные богоглаголания Божественных дел; ими полна трапеза, призывающая духовных участников. Ныне Рождшая Премудрость (Притч. 9:1), по плоти, предлагает всю Себя как бы уготованную, тайную и небесную трапезу в роскошный пир любомудренно, мысленно приобщающимся Божественного. Она, Божественное зрелище таинств о Ней, Сама, как Начальница праздника, призывает нарочито собранных и вместе с тем показует из Себя Самой, каков Она – храм мудрости и представляет Себя как бы святую трапезу. Трапеза сия столь велика, что понесла (по смотрению) во чреве Своем всецелый Хлеб жизни, Самого Господа нашего Иисуса Христа, эту вечную Жизнь, – Того, Который возводит к новой жизни и соделывает богоподобным священно приходящих к Нему, соделывает бессмертными тех, которые по причастию к Нему и поведенному приобщению по истине усвояются Ему.

Вот – то, к чему приглашаются любящие, и чрез что стоит та превознесенная и неизреченная жизнь, выше которой нет ничего в видимой твари, чрез которую по неизреченному смотрению, ради милости и милосердия к людям, Владыка всяческих восхотел снизойти до нашей нищеты и пробщиться плоти и крови (Евр. 2:14), – Тот, Кто, как богатый, не нуждается ни в чем, – Кто, не оставляя Своего Божественного достоинства, восхотел иметь совершенное бытиe телесное, по неизреченному смотрению, – Кто даже самим ангелам небесным не возвестил тайны спасения кроме одного, послужившего совершению оной. Таким образом, Бестелесный отелесился, соединился с нами душею и плотию, дабы всецело приобщиться нашего тела, возвысить всю нашу природу. Вот – мысленная трапеза Божественной мудрости! Таковы священно совершаемые, таинственно Божественные торжества, которыми особенно должно ознаменовать таинства настоящего дня, в который Богоматерь, нисколько не изменивши законов естества, последовала закону, как и мы, и заключила Свой жизнь по плоти под уставы того же закона, оставаясь преисполненной чудес и в жизни, и в рождении, и по преставлении. Если же, таким образом, распределяющим Богом и даровано Ей что свыше человеческого естества, то сему пусть никто не чудится, взирая на новолепное совершенство таинства, превосходящего бесконечно всякую бесконечную беспредельность. И пред этим неподвижно пусть останавливается наш разум.

Мы же радостно и светло да прославим память погребения всесвятого и жизнеподательного тела, в котором одинаково должно быть празднуемо все духовное и телесное: пoелику то и другое одинаково соединилось в ней. Пусть последуют за Царицею с честию и торжеством и провожают тело в предния: ибо из него – наше общее очистилище; из тела Ее образовалось нерукосекомое Владычнее спасительное тело, сопричастное нам и по естественным и по духовным движениям, кроме одного только греха. О, чудо! Та, Которая преимущественно вместила в малое место Своих ложесн неописуемого, по бесконечному величию, Бога, сегодня, возлежа на описанном одре, погребается руками святых. Та, Которая, как бы на престоле, носила в недрах Своих Носимого на рамах херувимских, погребается в недрах иссеченного камня. Тело Той, рождеству Которой удивлялись ангелы, провождают и с ликами несут ангелы же. И кто словами может выразить совершаемое там? Кто возвысится достойно таинства? Кто умом совозлетит чуду? О Ней недоумевает естество и дивится непонятному составлению в Ней. О Ней возвещает Давид: удивися разум Твой от Мене: утвердися, не возмогу к Нему (Пс. 138:6), видя в Сей Чистейшей и Великоименитой Царице Матери неудоборазумеваемое чудо Самого Бога, Который сроден и нам, но особенно близок Ей; Им только, как Вседетелем и Содетелем таковых дел, познано все прежде веков.

Таково разрешение, ныне празднуемое нами. Здесь уже, удерживаемый страхом и почитая таинство, я возглашаю с величайшим из пророков Исаией: окаянен аз, яко умилихся, яко человек сый, и нечисты устне имый (Ис. 6:5). Что я дерзаю говорить о Чистой, Нескверной и исполненной всякой святости, и начинаю словами подробными восхвалять Ту, восхождение Которой обступают облака по видению? Некая духовная мгла покрывает раскрытие всего в словах о Ней, не позволяя ясно высказать сокрытое понимание таинства... Лишь один Бог может достойно почтить великие дела Ее словами, какие Он Сам ведает; а не я, лежащий внизу и, по причине худости доброй воли, едва понимающий то, что находится под ногами. Итак, могу ли я не постыдиться говорить о том, что выше моего достоинства, когда не могу высказать того, что является достойным? Однако не должно отвергать того, что в силах; посему, посвящая Богу Слово, прерываю молчание словом: Тому слава и величие во все веки веков. Аминь¹⁶⁸.