Глава III. История безпоповщины

Одна часть раскольников оселась на севере России, в местности известной под именем Поморья. Поморье и теперь представляется пустынным и малонаселенным. Некоторые приходы уездов повенецкого, олонецкой губернии, и кемского, архангельской, раскинуты на сотни верст с самыми первичными, в некоторые времена года невозможными, путями сообщений. Легко представить, каковою была эта местность более двух сот лет назад. Церквей было мало, да и существовавшие нередко оставались по несколько лет без священников. Вследствие этого многие умирали без исповеди и св. причастия, младенцы подолгу оставались без крещения, или были крещены мирянами за нужду, брачные четы сожительствовали без церковного венчания. Нередко в приходских храмах дневные богослужения отправлял дьячок. Где церквей не было, там на общественное богослужение собирались в часовни и довольствовались «службою» начетчика. Такое положение Поморья естественно издавна приучало местных жителей к той мысли, что возможно обходиться и без священников. Случилось, что и главными распространителями раскола в Поморье были большею частью простые, не имевшие священного сана, иноки. Таким образом сам собою, на готовой почве, вопрос об иерархии получил в поморском расколе разрешение в том смысле, что можно, конечно по нужде, помимо священных лиц содевать свое спасение. Это и есть основное положение безпоповщины. И только уже впоследствии, спустя много лет, и при том на первый раз по толчку совне, к тому, что образовалось под влиянием предшествовавших обстоятельств и вследствие житейской необходимости – к безпоповщинской практике, последователи безпоповщины стали подыскивать теоретические основания. Какие же это были основания и в каком отношении стояли они к учению первых расколоучителей? Оснований было придумано несколько, но не все они были придуманы сразу, как не сразу и каждое из них в отдельности сделалось достоянием всей безпоповщины. Когда диакон Феодор говорил, что, если нет попа старого рукоположения, лучше совсем не иметь никакого, то он указывал лишь на то, что попы нового ставления «не священи суть»; очевидно, в принципе он нимало не умалял значение церковной иерархии. Тоже видим и у безпоповцев. «Аще и опасаемся архиереов, аще и удаляемся рукотворенных церквей: обаче не гордости ради и кичения, ниже за преобидение каковое, но ради нововнесенных преданий, ради новин от Никона положенных, ради новых учений»⁴⁵⁹ – так еще в двадцатых годах XVIII века, тогда впервые потребовали у безпоповцев объяснения, они оправдывались в своем удалении от пастырей великороссийской Церкви, так оправдываются они и теперь. Иной вопрос – почему сами безпоповцы не имеют иерархии. Тут в разное время давались различные объяснения. Первоначально прибегли к указанию на исторические примеры, те частные примеры, которые свидетельствуют, что в древнее время, особенно «в прилучавшихся гонениях», многие места и грады оставались без священников; но так как понятие местной случайности не может быть применено к положению Церкви вселенской и служить доказательством её вида и устроения, то, в то время, как одни довольствовались этим основанием, другие подвели другое, заключающееся в учение о конечном истреблении священства антихристом. В этом смысле некоторые раскольники высказывались и прежде: теперь под влиянием петровских реформ толки о наступлении царства антихриста усилились и в половине XVIII века учение о всеобщем безсвященнословном состоянии было принимаемо уже в качестве догмата. Так как, далее, учение о конечном истреблении священства антихристом находят себе слишком очевидные противоречия в божественных безусловных обетованиях о неодолимости Церкви, вечном существовании в ней священных чинов, то учители безпоповства, именно той его части, где прежде довольствовались рассуждениями о местной случайности, поспешили найти третье основание, решились искать выход в рационалистическом доводе – что священство имеет значение не таинственное только, но и духовное, по которому «всякий христианин есть священник», и что только это последнее священство пребудет вечно, – доводе опять ненадежном, ибо хотя, взятая сама по себе, мысль о духовном священстве верна, но, как доказательство в защиту безпоповства, она имеет неправославный, протестантский оттенок, и хотя безпоповцы слишком далеки от настоящего протестантства, потому что эта мысль является у них вынужденною безысходностью положения, но она не достигает и той цели, ради которой приводится, потому что обетования вечности относятся к таинственному священству, а не к духовному. Таковы те основания, которые в разное время появились в безпоповщине для оправдания её безсвященнословного состояния! Все они одинаково ложны, но все и доселе не утратили своего значения в глазах безпоповца – больше оправдываться нечем! – хотя преимущественное значение у безпоповцев имеет второе основание, заключающееся в учении об истреблении священства антихристом.

Таким образом учение об антихристе служит последним основанием безпоповства. В нем же, в этом учении, безпоповщина находит основание и для своего взгляда на православие. За исключением некоторых безпоповщинских согласий, принимающих учение о личном антихристе, все безпоповцы проповедуют воцарение антихриста духовного. Они видят в антихристе совокупность мнимых ересей, содержимых якобы православною Церковью. В храмах, в домах, на торгах, на полях – везде око безпоповца зрит антихриста. Имя Христа Спасителя «Иисус», четвероконечный крест, троеперстие – все это печать антихриста. Чай, кофе, табак, картофель – суть, «сласти антихриста». В общем, приемлющие учение о духовном антихристе являются потомками тех раскольников, проповедь которых нашла себе справедливое обличение в сочинениях еще первых расколоучителей – протопопа Аввакума и диакона Феодора. Прочие начала безпоповщины, коренящиеся в учении о наступлении царства антихриста, представляются в таком виде.⁴⁶⁰

Так как в безпоповщине нет священства, то нет и таинств. Безпоповцы разделяют таинства, по их важности для спасения, на «нужно-потребные» и просто «потребные»; к числу первых относят крещение, покаяние и причащение; остальные четыре, по мнению безпоповцев, в Церкви, по нужде, могут и не быть. Крещение и исповедь безпоповцы предоставляют совершать мирянину, как то дозволил еще протопоп Аввакум, но в отношении таинства евхаристии сделать этого не решаются. Они учат о духовном причащении. «У нас причастия св. таин, говорят безпоповцы: и нет и есть, – нет видимого, но есть невидимое, именно желание причастия св. таин». Очевидно, в обществе безпоповцев нет полноты таинств, – не только нет таинств священства, миропомазания, елеосвящения, брака, в чем безпоповцы и сами сознаются, но нет также – ни таинства покаяния, потому что их «старчая» исповедь, совершаемая по примеру исповеди скитской, имеющей значение нравственное, смысл совета на подвиги духовной жизни, не имеет значения таинственного, не дает разрешения грехов, – ни таинства причащения, потому что невозможно и представить, чтобы тела и крови Христовых, предметов вещественных, можно причащаться как-то духовно, невидимо, одним только «огнепальным желанием». Безпоповщина существует лишь при одной тайне – крещения, и то незаконно совершаемой, потому что, хотя по нужде и можно совершать крещение мирянину, но исключение нельзя возводить в закон, как это сделали безпоповцы.

Отправление «служб» церковных и разных «треб» в безпоповщине принадлежит тем же лицам, коим вверено там совершение крещения и исповеди. Оно имеет тот своеобразный характер, с каким явилось в наставлениях Аввакума и впервые в широких размерах практиковалось в Выговской пустыни. Охранители «старых», дониконовской печати, книг должны были закрыть последние. В стенах той же Выгореции очень рано был написан подробный «устав поморской службы церковной и келейной». Впоследствии в безпоповщине не мало появилось новосочиненных «чинов». Таковы «чин нехиротонисанных для отправления крещения и покаяния, – чин очищения жены родившей отроча, – чин благословения в неделю ваий, – чин всем богослужениям непосвященных мужей и жен», и несколько других «чинов». Известен также: «чин для поставления пастырей словесных овец».⁴⁶¹ Значение этого чина определяется тем, что хотя безпоповцы имеют наставниками и распорядителями в собраниях при богослужении мирян, однако право на управление и отправление служб имеет не каждый, а лишь тот, кто получил на то благословение от наставника. Благословение это совершается на собрании, при большом стечении народа, или, по случаю нужды и потребности, при нескольких лицах, чрез положение семипоклонного начала, с чтением кратких молитв и славословий, и имеет значение поставления на священную степень. Получивший благословение называется уже «благословенным отцом», а не просто «отцом». Ряд «благословенных отцов», по мнению безпоповцев, имеет преемственность, так как будто бы еще Павел епископ коломенский «нерукоположенным дал благословение на строение душеспасительных таин»; составлен даже хронологический перечень сих «нерукоположенных».⁴⁶² А между тем Павел коломенский скончался в то время, когда в среде противников патриарха Никона еще не могло быть и речи об иерархии.

Из учения об антихристе вытекают отношения безпоповцев к Церкви и государству. Их отношения к православной церкви, требуя, в духе аввакумовских правил, полного разрыва с нею, являются, в вполне последовательно, строже последних. Всех, приходящих к ним от «греко-российской» Церкви, большая часть безпоповцев принимает не иначе, как чрез повторение крещения. Перекрещивание бывает и в том случае, если присоединяется к безпоповщине кто-либо из беглопоповцев, австрийцев и безпоповцев-неперекрещенцев, на том основании, что все сии принимают в свои согласия сынов православной Церкви вторым или третьим чином. Таким образом и в этом случае безпоповцы проповедуют такую особенность, которая не может найти для себя оправдание в правилах Аввакума, потому что защитник посолония говорил лишь о необходимости «довершения» крещения, а никак не повторения, и то только на тот случай, когда крещение совершено по новому Требнику.

Впрочем, есть отрасль безпоповщины, которая не перекрещивает приходящих от православной Церкви, не смотря на всю свою враждебность к последней. Вместе с тем эта часть безпоповщины отрицает возможность «действовать священная» мирянину.

Отчужденность религиозная ведет безпоповцев к обособленности в гражданском отношении. Идеал гражданской жизни, по понятиям безпоповцев, состоит в той жизни, какая была на Руси в первой половине XVII и в XVI столетии: тут нет отличия от общестарообрядческих воззрений. За то, чем резче суждение безпоповцев о «великороссийской» Церкви, тем скорее можно ожидать всякой прочей обособленности их от православного общества. И действительно, некоторые частности имеют здесь особенно важное значение. Есть такие отношения, в которых недостаточно ограничиваться одним безучастием, скорбным созерцанием. Есть особого рода обязанности каждого верноподданного в отношении царя... Безпоповцы в принципе признают необходимость царской власти, монархического начала, и чужды демократических стремлений, потому что так было и в XVI веке; но на деле к существующей власти они относятся враждебно и повинуются ей не «за совесть», а только «за страх», уступая силе. Причиной этого служит именно то, что власть не только «последует», но и покровительствует «господствующей» Церкви, той Церкви, где, по мнению безпоповцев, царствует антихрист. Вследствие этого безпоповцы, за выделением некоторых согласий, исключают богомоление за царя из общей службы, из тропарей и кондаков. В тропаре кресту они читают: «победы православным христианам», то есть, им, безпоповцам, «на сопротивныя даруй», сиречь, на «никонианы». И так везде, где в книгах богослужебных положено молиться о царе и победе его на врага.

Вопрос о гражданском благоустройстве затрагивается безпоповщиною и иным образом. Дело в том, что в безпоповщине некому совершить таинство брака. В принципе все безпоповцы не отрицают необходимости брака, как таинства, но на деле, за неимением законных совершителей сей тайны, её не имеют; кроме приемлющих так называемый безсвященнословный брак, безпоповцы обязывают проводить жизнь безбрачную, девственную; если некоторые из них и вступают вопреки требованиям толка, в супружеские союзы, то лишь на сроки, с намерением прекратить их, как греховные. Вследствие этого в общинах бракоборных безпоповцев семьи нет и нередко царит разврат. В общественном отношения это весьма важно, ибо без семьи, как без корня, не может произрастать и гражданское благоустройство.

Безпоповщина разделяется на несколько отдельных толков. Главнейшие следующие: поморский, федосеевский, филипповский, странников, приемлющих браки, нетовцев.

Б. – § 18. Толк поморский – § 19. Толк федосеевский – Согласия, отделившиеся от федосеевства: титловщина, аристовщниа, федосеевцы рижские и польские – § 20. Толк филипповский – § 21. Толк странников. – Аароновщина – § 22. Толк приемлющих браки

Поморский толк получил свое название по месту происхождения. Первые последователи его жили в Выгорецкой киновии. Раскольничий историограф называет последнюю «малою речкою, истекшею от источника великого – обители Соловецкой.⁴⁶³ Сказать прямее, она обязана своим возникновением членам той раскольнической общины, которая была основана известным соловецким выходцем иноком Игнатием. Игнатий, обходя Поморье, поселился на Сароозере. В 1684 году⁴⁶⁴ сюда пришел к нему Данила Викулин,⁴⁶⁵ дьячок погоста Шунга, и, когда Игнатий ушел с известною целью в Палеостровский монастырь, Данила сделался начальником оставшихся на Сароозере. Случилось, что в декабре 1691 года⁴⁶⁶ в тех местах появилась одна даровитая личность – молодой ученик Игнатия, по имени Андрей, сын жителя Повенца Дениса Вторушина, потомка князей Мышецких. Викулин, видя даровитость и одушевление Андрея, стал звать его к себе в общее житье. Сознавая невыгоды одиночного существования, Андрей согласился на это предложение и даже привез сюда, тайно от отца, сестру свою Соломонию. Переменив два раза место поселения, раскольники остановились наконец на реке Выг при впадении в неё речки Сосновки, вступив в общее житье (1694 г.) с неким крестьянином Захарием, который уже успел расчистить здесь место и завести распашку для посева. С этого времени община стала быстро возрастать в числе своих членов. В 1706 году была устроена на реке Лексе, верстах в двадцати от мужского общежития, женская обитель,⁴⁶⁷ настоятельницею которой была поставлена упомянутая Соломония.

Своей организацией поморская община главным образом была обязана братьям Денисовым: Андрею и Семену, которые имели весьма большое значение и для раскола вообще. Природа наделила их довольно представительной наружностью и редкими душевными дарованиями: Андрей особенно мог похвалиться ораторским искусством, а Семен – памятью, в остроте же смысла они не уступали друг другу. Они владели начитанностью в богослужебных книгах, святоотеческих творениях, разных сборниках, были знакомы с «грамматикою, риторикою, пиитикою», благодаря частым поездкам по России приобрели много житейской опытности, хитрости, изворотливости, – и все это обратили на пользу раскола, стараясь всячески отстоять его существование.

Жизнь поморских раскольников сложилась на монастырских началах. Монастырское устроение, начавшись тем, что собравшиеся около Даниила и Андрея в столовой на богомолении становились на две стороны, братия отдельно от сестер, а посредине – завеса, при жизни Денисовых получило такой вид. В состав общежительства входили два монастыря: выговский Богоявленский, в котором жили иноки и бельцы, и лексинский Крестный, в котором жили замужние и девы. Оба монастыря со вне и внутри хорошо были обстроены. В каждом из них была часовня с колокольней, десятки келий, причем иная представляла из себя целый корпус,⁴⁶⁸ больница для престарелых и убогих, гостиница для приезжающих, скотный двор, литейная, чеботная, прачечная. К этим двум монастырям примыкал так называемый «суземок» – местность, в которой раскольники селились «скитами» и управлялись старостами и выборными, утвержденными в должности правительством и состоявшими в подчинения мнимо-церковному собору общежительства. В состав этого собора входили старцы-духовники, эклисиарх, келарь, казначей и староста с выборными от скитов. Собрание происходило в особой «соборной кельи» под председательством настоятелей или, за их отсутствием, эклисиарха. Спорные дела здесь решались по большинству голосов; при равенстве голосов следовали той стороне, к которой относились «старейшие». Все важные дела общежитий и скитов – строительные, экономические, торговые, административные, религиозные и нравственные – подлежали ведению этого собора. Власть его была очень широка, он мог делать постановления относительно членов собора и решать дела, касавшиеся самих настоятелей. Когда оказывалось, что какое-нибудь чиноположение не соблюдается, собор требовал от пустынножителей собственноручной подписки к выполнению его. По отношению к частным лицам собор действовал строже: виновного требовали на собор чрез десятского, иногда приводили под караулом, присуждали к временному отлучению от общества, публичному покаянию, заключению в смирительную келью, к сидению на цепи, к телесному наказанию. Уголовных преступников навсегда отлучали из общины и выгоняли из скитов. Большая часть дел, подлежавших суду, решалась, разумеется, по воле и указаниям Андрея.

Устав Выгорецкого общежительства предъявлял насельникам строгие правила – богомоление, которое было соборное и келейное, пост, девственное житие, трудоделание, так что никто не должен был оставаться без дела, нестяжание, в силу которого всякий, поступающий в общежительство должен был отдать свое имение в общую пользу, равно и все то, что будет приобретено им потом, и послушание старшим. Иной вопрос – как выполнялись эти требования. То, что можно было выставить напоказ, выполнялось более аккуратно. Так, каждый день здесь служили вечерню, утреню, часы, молебен, в праздники всенощное бдение, большую повечерницу, а в праздники двунадесятые, кроме того, чин возвышения панагии, причем в виду присутствия посторонних, моление продолжалось семь и восемь часов. С ударом колокола, по два в ряд шли в часовню и становились на своих местах: «юные, иже от мира приходили», бельцы с надзирателями за каждым пятком, «старцы и схимники», одетые в старинное монашеское платье, с лестовками и костылями в руках. Во время молений все должны были стоять чинно, не смеясь, не разговаривая, не оглядываясь по сторонам, известным образом держать руки, ноги, глаза, в определенное время класть поклоны: малые, великие, средние.⁴⁶⁹ Гораздо слабее было с тем, что не подлежало наблюдению посторонних глаз, так что вообще дисциплина Выголексинского «монастыря», порядок и строгая жизнь, заводимые здесь настоятелями, не могли иметь той прочности и твердости, как в монастырях, имеющих законное происхождение, и примеры нарушения коренных правил общежития подавали сами настоятели.⁴⁷⁰

Внешнее положение Выговской пустыни при Денисовых достигло цветущего состояния. Скотоводство и землепашество на Выге, Лексе и особенно на Чаженге; лето-зимние морские промыслы на Груманте, на Новой земле и в других местах; заводы кирпичный, кожевенный, лесопильный, пристань на Пигматке, куда приезжали старые и новоманерные суда; торговля предметами местной промышленности – льном, звериными шкурами, маслом, рыбою, торговля, которая велась с Петербургом, Москвой, Нижним, Рыбинском, Казанью, Архангельском и другими значительными внутренними городами России; далее – сборы с разных «христолюбцев» и особенно купцов, сборы, за которыми ездили с письменными воззваниями в руках,⁴⁷¹ и от которых не была свободна даже отдаленная Сибирь, доставлявшая не только медь и железо, но и золото «слитками»;⁴⁷² громадные вклады на помин души за чтение «неумолкаемой»; подаяния богомольцев, массами стекавшихся сюда в храмовые праздники, а также на праздник «ивановский», что бывал на Лексе 24 июня, когда совершалось перекрещивание взрослых и крещение младенцев;⁴⁷³ наконец, выручка от продажи мнимо-евхаристических даров, будто бы принесенных сюда одним соловецким выходцем⁴⁷⁴ – вот те источники, из которых почерпались средства на содержание и обеспечение пустыни. Каковы же должны были быть её доходы?!

Располагая материальным богатством, состоя под управлением таких лиц, как Денисовы, пользуясь, наконец, некоторое время особыми привилегиями, предоставленными ей со стороны высшей гражданской власти.⁴⁷⁵ Выгорецкая киновия была не только центром тогдашней безпоповщины, но и опорою всею раскола. В этом отношении она сделала очень и очень многое. Отсюда, с Выга, разъезжали под видом купцов и промышленников особые миссионеры,⁴⁷⁶ сюда, на Выг, было собрано из разных библиотек и ризниц, частью за деньги, частью обманом и кражей,⁴⁷⁷ множество старинных книг, нередко драгоценных, скрепленных подписью древних благочестивых князей и архипастырей, так что образовалась богатая библиотека,⁴⁷⁸ множество старинных евангелий, крестов, икон, также древних, что, впрочем, не мешало выговцам варварски истреблять в этих памятниках то, что не служило на пользу раскола,⁴⁷⁹ здесь, на Выге, составлялись раскольничьи синодики,⁴⁸⁰ сочинялись службы умершим защитникам раскола, а также рассказы о чудесах от мнимых выгорецких мощей,⁴⁸¹ были написаны для утверждения и прославления раскола такие сочинения, каких прежде он не имел – полемические, исторические, нравоучительные и др., – тут же, в Выговской пустыни, были заведены школы: а) грамоты, в которой, впрочем, давались уроки и риторические, и из которой выходили витиеватые писатели, б) писцов для списывания раскольнических книг, в) певцов для снабжения ими раскольнических часовен, г) иконописцев для приготовления икон в раскольническом духе.⁴⁸²

Получив такую организацию при Денисовых, Выголексинское общежитие и после них процветало очень долго – в течении всей второй половины прошедшего столетия и первой четверти истекающего, будучи поддерживаемо особенно теми связями, какие существовали у выговцев с Петербургом, – когда раскольников даже по смерти и погребении в Петербурге свободно перевозили для нового погребения на Выг или Лексу, когда раскольники свободно являлись во дворец на поклон, когда губернаторы, заезжая на Лексу, чинно выстаивали вечерни, часы и молебны, когда на Выге и Лексе воздвигались все новые и новые здания, строились новые часовни и колокольни, вешались большие колокола,⁴⁸³ когда общежительство продолжало располагать такими громадными средствами, что еще в 1835 году доход его простирался до 200,000 рублей, а число насельников – до 3000 душ обоего пола.⁴⁸⁴ Только уже со второй трети царствования императора Николая I положение Выгореции стало изменяться. Так, в 1836 году выголексинским насельникам запрещено было именоваться отдельным «обществом», с лишением права на приобретение недвижимой собственности, и кроме того, за Поморьем был учинен строгий надзор; в 1837 году велено было «колокола с часовен снять»⁴⁸⁵ и пр.; наконец, в пятидесятых годах последовало закрытие монастырей, известное теперь у местных раскольников под именем «мамаева разорения»:⁴⁸⁶ Данилов и Лекса были обращены в селения государственных крестьян, с открытием в каждом православного прихода, часовни и моленные частью были закрыты, частью переданы в ведение епархиального начальства. Сила, значение и богатство выголексинских общежитий обратились в предание.

Исторические обстоятельства Выговской пустыни видимо отразились и на самом учении поморцев. Некоторые пункты безпоповщинского учения поморцам пришлось изменить, – и прежде всего учение о не молении за царей. В 1738 году колодник Круглый, долгое время живший в Выговской пустыни, донес на выговцев, что они не молятся за предержащую власть. Обвинение было очень важное. Составлена была чрезвычайная комиссия, в которую от Сената был назначен ассессор Квашнин-Самарин, а от Синода Кирилловский архимандрит Вавила. Тайная канцелярия от себя вручила им секретную инструкцию, а для караула и рассылок при производстве следствий откомандирован был отряд солдат.⁴⁸⁷ Выговцы перепугались. Созвали собор. Приходилось выбирать одно из двух – или принять моление за царей, или пожертвовать существованием выговских общежитий и скитов. Избрали первое: определили – в тропарях и кондаках и в стихах, как где напечатано в книгах, императорское величество поминать везде, и, написав тропарь «Спаси Господи», положили в часовнях.⁴⁸⁸ В этом сказалось влияние «лучших» выговцев, особенно Семена Денисова.⁴⁸⁹ Впоследствии в защиту моления за царя на Выге писались пространные сочинения.⁴⁹⁰ Однако большинство усматривало в таких советах больше практической сообразительности, чем непреложной истины. Были даже случаи, когда (1836 г.) снова приходилось «принуждать» выговцев к молению за царя.⁴⁹¹ В настоящее время поморцев, приемлющих моление за царя, и особенно тех из них, которые отвергают брак, прочие старообрядцы называют «тропарщиками». Тропарщики, кроме Поморья, живут в Саратовской губернии и в самом Саратове.

Пример подобного же практического разрешения вопроса представлен поморцами еще в учения о браке. Так как начала, на которых устроилась жизнь поморцев, были чисто монастырские, то уставом общежития требовалось от его насельников проводить жизнь девственную. На первых порах, после основания монастыря, обитатели выговских пустынь, по возможности, хранили целомудрие и даже других безпоповцев убеждали к безбрачной жизни. Но с приобретением (при Петре I) расколом права на спокойное существование, нецеломудренная жизнь стала почти обычным явлением в скитах и общежитиях поморских. Разврат, так сказать, бил в глаза и потому приходилось с ним считаться. Понимая, что положить этому конец можно только допущением брака, шестидесятилетний поморец Вышатин отправился к Палестину искать православной хиротонии, но, после долгого странствования там, в 1732 году скончался, не достигнув цели. Между тем явился другой обличитель мнимого безбрачия безпоповцев – молодой стародубский безпоповец Иван Алексеев, который стал учить, что раскольники могут венчаться в Церкви великороссийской. Свои мысли он проводил сначала устно, а потом изложил в обширном сочинении «О тайне брака» (1762 г.). Следствием этого было появление в безпоповщине так называемых новоженов – последователей Алексеева, вступивших в браки с благословения православной Церкви, но по обрядам дониконовской церковной практики. И вот, поморские наставники, не признавая новоженство законным, тем не менее, в виду нравственных целей, довольно терпеливо относились к новоженам: налагая на них епитимьи, они однако не отлучали их от своего общества, приглашали на общую трапезу, хотя и сажали при этом за особый стол, оставляли их жить единодомовно, смотря на плоды этого сквозь пальцы, а у новоженов внемонастырских свободно даже крестили детей. Мало этого, поморцы нашли возможным снисходительно относиться к другого рода новоженам – вступившим в брачное сожительство без церковного благословения и венчания, по одному взаимному согласию жениха и невесты, – опять, очевидно, из практических расчетов, ибо и после этого поморцы оставались при убеждении, что истинным браком можно признавать только благословенный священником.⁴⁹² В настоящее время существуют так называемые «полубрачные даниловцы». Мысль о необходимости безбрачия они думают осуществить тем, что всем дают совет проводить безбрачное житие; если же кто женится без священнического венчания, тот сам за себя будет отвечать и... только пред Богом, общество же к такому лицу относится снисходительно. Полубрачные живут в губерниях: Архангельской, Олонецкой, Ярославской, Костромской, а также в Петербурге.

К особенностям в учении поморцев следует отнести то еще, что многие из них принимают крещение не раньше 30-летнего возраста, а то и пред самою смертью, чтобы, очищенный от грехов в купели, перешел в жизнь вечную чистым.

В конце XVII века один из новгородских раскольников, принадлежавший к поморскому толку, именно Феодосий Васильев, бывший дьячок Крестецкого-Яма, ушел с семейством своим за польский рубеж, в Невельский уезд, чтобы основать здесь раскольническое общество. Хотя появление отдельной общины само по себе не вело к образованию особого толка, тем не менее кончилось оно ничем иным, как разделением безпоповщины. Первоначальная история федосеевщины небогата фактами. Чрез несколько лет Феодосий перешел в Великолуцкий уезд⁴⁹³ и скоро умер († 1711 г.). После этого, на пространстве первой половины XVIII века, история встречает федосеевцев проживающими в разных местах –по лесам,⁴⁹⁴ мызам, городам, в том числе и в самой древней столице – Москве,⁴⁹⁵ которой, с возникновением Преображенского кладбища, суждено было сделаться средоточием всего федосеевского раскола.

Московское Преображенское кладбище основано в 1771 году по случаю свирепствовавшей тогда в Москве страшной чумы. Жители древней столицы, пораженные общим бедствием, кидали свои дома, имущества, и толпами бежали в соседние города и села. Хорошо было устроить карантины, ибо бежавшие легко могли разнести чуму по окрестностям. Этим обстоятельством воспользовалась федосеевцы, точнее: купец Ковылин. Вызвавшись устроить карантин на собственное иждивение, они выпросили у правительства для этого землю близ Преображенской заставы.⁴⁹⁶ Поставили заставу, построили наскоро несколько шалашей и стали задерживать всех, кто выходил из Москвы. Все федосеевцы, жившие в Москве, были собраны сюда для служения больным. Последним доставляли хорошую пищу и уход; умирающих напутствовали исповедью; мертвых отпевали и хоронили на кладбище с честью. Народ, умиравший от голода и язвы и видевший, как фурманы в дегтярных рубашках, пьяные и буйные, ездили по улицам, железными крюками собирали мертвых, на отвратительных телегах свозили их на кладбища и зарывали их в общих могилах без всяких церковных обрядов, прославлял попечение «благодетелей» и толпами стекался к ним. Ковылин встречал каждого и каждому внушал, что бедствия посланы в наказание за «никонианскую» веру. Чаны, нарочно для того приготовленные, беспрестанно наполнялись водою для перекрещивания желающих и нежелающих. В Москве осталось много опустелых домов, в том числе и принадлежавшие перекрещенным в федосеевство. Сто лошадей Ковылина употреблены были на перевозку выморочного имущества. Иконы, бархат, парчи, наличные деньги – все свозилось в кладовые Ковылина. Из церкви св. Анастасии, что на Неглинной, обманом был взят целый древний иконостас.⁴⁹⁷ Касса кладбища оказалась настолько богатою, что на постройку новых зданий свободно можно было употребить до 200000 руб. Были воздвигнуты два отделения: одно для мужчин, другое для женщин. То и другое обнесены каменною стеною с башнями по углам. В первом семь корпусов, один каменный с трапезными отделениями и шесть деревянных, а посредине площади – молельня. Во втором пять корпусов каменных, с назначением одного для малолетних, и при каждом отдельная молельня. Кладовые, амбары, погреба, кухни – завершали благоустройство.⁴⁹⁸

Заботясь об устройстве помещения для своих последователей, Ковылин дал общине и внутреннюю организацию. Назвав общежитие монастырем, он назначил всем живущим в приютах кладбища особую одежду: мужчинам кафтаны, отороченные черным снурком, с тремя складками на лифе, застегивавшиеся восемью пуговицами, и сапоги непременно на каблуках; женщинам – черные плисовые повязки, того же цвета платки и китайчатые сарафаны. В определенное время, по сигналу, все собирались в часовню, где отправлялись вечерня, утреня, часы, а также панихиды, и затем все в порядке и с пением шли в трапезу в предшествии очередного, который нес икону; там, по прочтении наставником молитвы Господней, все делали обычное число земных поклонов и садились за стол; во время обеда слышался голос читавшего «житие»; прислужники разносили пищу, всегда постную. В качестве устава были введены «правила», привезенные с Ветки. Роль главного настоятеля, с общего желания, исполнял Ковылин.⁴⁹⁹

В 1808 году Ковылин, желая упрочить существование Преображенского кладбища и на будущее время, составил «правила», которые от лица «московских старообрядцев» поверг на Высочайшее утверждение. По поводу сего, 15 мая 1809 года, состоялся Именной Высочайший указ императора Александра I московскому военному генерал-губернатору, где «заведению» федосеевцев присвоено название «Преображенского богадельного дома», с предоставлением ему всех тех прав, коими пользуются подобные частные благотворительные заведения, под зависимостью законов и местного начальства, в империи.⁵⁰⁰ Узнав о таких привилегиях, выхлопотанных Ковылиным, выборные от иногородних федосеевских общин поспешили явиться в Москву благодарить его за такие подвиги по «христианству». Ковылин воспользовался этим: он взял с них обещание, чтобы наставники во всех федосеевских общинах в России были поставляемы не иначе, как с утверждения настоятеля и попечителей Преображенского кладбища, от которых и должны получать грамоты на это звание. Таким образом в зависимость от кладбища стали федосеевские общины в губерниях: Ярославской, Тверской, Новгородской, Лифляндской, Нижегородской, Саратовской, Казанской, Симбирской, а также на Дону и Кубани. На самом Преображенском число насельников возросло из 500 до 1500, а число прихожан – из 3000 до 10000.⁵⁰¹ И все это – по милости Ковылина! Хитрый и ловкий, хотя и необразованный, он был «в церкви – патриарх, а в мире – владыка мира»: имел сильных друзей в Петербурге, был великий хлебосол для властей Москвы, не боявшийся иногда потешаться над ними, – и власти были готовы «в нужном случае оказать помощь доброму Илье Алексеевичу», так что Илья Алексеевич до самой смерти своей († 1809) легко мог быть не только «милосердым отцом» федосеевства, но и «отличным покровителем» всего раскола.

История Преображенского кладбища после смерти основателя его дает целый ряд самых мрачных страниц. На первой из них рассказывается о том, как вели себя федосеевцы в горестную годину французского нашествия. Предание говорит, что федосеевцы признали Наполеона своим государем. Посетив кладбище, грозный завоеватель приказал привести сюда станки для печатания фальшивых русских ассигнаций, прислав отряд жандармов для охранения кладбища от погрома. Вместе с французами федосеевцы занимались расхищением сокровищ столицы, особенно – древностей из храмов.⁵⁰² В одной молельне тогда была повешена картина, изображавшая «белого царя», с надписью, что Александр-антихрист.⁵⁰³ Естественно, что беспорядки, какие творились на Преображенском, вызывали со стороны правительства меры, которыми кладбище и приведено в настоящее положение. Они начались в царствование Александра I и были усилены при преемниках его. Так, например, в 1834 году последовало Высочайшее повеление о зачислении подкидышей на Преображенском в военные кантонисты, с правом оставлять их на кладбище лишь до исполнения трехлетнего возраста;⁵⁰⁴ в 1838 году велено было продать «все недвижимые имения» кладбища с отдачею в пользу его вырученных денег;⁵⁰⁵ в 1847 году последовало распоряжение о подчинении Преображенского «богаделенного дома» ведению Московского Попечительного Совета заведений общественного призрения, а в 1853 – ведению Совета Императорского Человеколюбивого общества, с усвоением сему дому значения временного, до смерти или выбытия призреваемых в нем, благотворительного учреждения;⁵⁰⁶ в 1877 году министерством внутренних дел был составлен и утвержден особый устав для этого заведения, по которому заведование им вверено Попечительному Совету заведений общественного призрения, а ближайшее управление – особому комитету из шести членов и попечителя, председательствующего в нем, избираемых прихожанами кладбища из своей среды.⁵⁰⁷ За передачею мужского двора «богаделенного дома» единоверцам (1866 г.), в распоряжении федосеевцев остался бывший женский двор. Здесь в настоящее время в шести каменных двухэтажных зданиях, занимаемых призреваемыми из безпоповцев, имеется и шесть молелен, а среди двора – каменная «соборная», устроенная на подобие православного храма, с главами и колоколами; для совершения служб имеется до 180 певцов и певиц, живущих вне стен кладбища на готовых квартирах и пользующихся доходами; для заболевающих из числа призреваемых есть две больницы, в которых, сверх того, и приходящим больным из окрестных жителей оказывается медицинская помощь советами и лекарством. Основной капитал «богаделенного дома» простирается до 120000 рублей, а годовой бюджет – до 40000 рублей. В Москве есть еще скиты, числом до 10. Они являются как бы отделениями главного федосеевского «учреждения». В них совершается перекрещивание православных, неудобное в стенах кладбища. «Отцы», имеющиеся при каждом ските, ежедневно отправляют службы, экономы ведают хозяйственными делами. В скитах есть свои прихожане из богатых купцов, живут же по преимуществу девицы и больше молодые. Официально скиты значатся или фабриками, или ремесленными заведениями, или частными домами, а потому и живущие в них прописываются – то как ремесленницы, то как фабричные, то просто жильцами.⁵⁰⁸

Что и в настоящее время Преображенский «богаделенный дом» служить центром почти всего федосеевства, имея все условия к упрочению и расширению последнего, это видно из событий 1883 года, ознаменованного появлением на Преображенском «устава», тогда же разосланного по всей России,⁵⁰⁹ и собранием собора, на котором было из разных концов отечества более ста федосеевских «отцов» и заседания которого продолжались в течении семи дней, – событий вызванных желанием подтвердить мнимую законность федосеевства с его главнейшими догматами: о не молении за царя и о всеобщем безбрачии.⁵¹⁰

Федосеевцы доселе говорят о браке в духе первых безпоповщинских определений по этому предмету. Известно, что собрание новгородских безпоповцев 1694 года, определив для всех безбрачие, не признало законным ни староженство, ни новоженство.⁵¹¹ Поэтому, хотя в числе особенностей учения основателя федосеевства было, между прочим, то, что брак двух лиц, заключенный в православной церкви до перехода их в раскол, не следует расторгать,⁵¹² тем не менее ученики Феодосия вскоре после его смерти стали переходивших из православия в федосеевство разводить «на чистое житие», и затем на «соборе» 1752 года, происходившем в Польше, отношение к староженам и новоженам было определено особыми правилами. Постановив первых принимать в общение, но в тоже время за чадородие отлучать на известные сроки, польские федосеевцы о вторых судили строже. Не жить с новоженами в одной храмине, не сообщаться в ядении, не мыться в бане, не славить в их домах Христа, не принимать их, без развода, на покаяние, хотя бы при опасной болезни, не крестить их детей – «здравых» совсем, а больных – без обещания родителей разойтись: вот требования «польских статей».⁵¹³ И хотя впоследствии допускались некоторые послабления в отношении лиц брачных – не только на практике, но и федосеевскими соборами, но и доселе не изменился взгляд федосеевцев на брак, как на блудное сожитие. Московский федосеевский собор 1883 года, подтвердив прежние федосеевские правила об обязательном для всех безбрачии и назвав принимающих безсвященнословные браки «еретиками» (ст. 16), даже тех «новоженившихся», которые «признают свое сожитие незаконным», признал подлежащими отлучению от своего общества, оставив им одну надежду на спасение – предсмертную исповедь (ст. 13).⁵¹⁴

Федосеевское учение о всеобщем безбрачии весьма вредно в нравственном отношении. Последствием его является разврат в самых разнообразных видах. Он дал знать о себе очень рано и с течением времени усиливался. При Ковылине гнусные явления разврата были возведены в нравственно извинительный поступок. Ковылин так рассуждал: «мы в крайней нужде находимся, нужда же всех средств, какие ведут к точному исполнению всего в законе, исполнять не обязана». Поэтому, наказывая лиц, публично опозорившихся, Ковылин утешал тех, которые умели прятать концы. «Без греха нет покаяния, говорил он, без покаяния нет спасения. В раю много будет грешников, но ни одного еретика. Ныне брака нет и брачующиеся в никонианских храмах – прелюбодеи, еретики. Живя как бы по закону, они не чувствуют угрызений совести за свой грех и не каются, тогда как падший по немощи естества необходимо сознает свою вину и приносит в ней раскаяние. Поэтому не возбраняется утолять похоть. Тайно содеянное тайно и судится». Этим «диавольским» рассуждением нравственная обязательность телесной чистоты была заменена учением о возможности нравственной распущенности. И вот на Преображенском происходили мерзости, о которых срамно и глаголати. В приютах кладбища явилось и выросло целое поколение «воспитанников Ильи Алексеевича». Ученики Ковылина просто хвастались своим «сквернодеянием»: при целых собраниях, с поразительною беззастенчивостью, они говорили: «лучше ныне сто блудниц иметь, нежели брачитися».⁵¹⁵

Точно также рассуждают федосеевские наставники и в настоящее время – и о женатых⁵¹⁶ и о разврате.⁵¹⁷ Поэтому и жизнь современных федосеевцев «не только крайне развратна, но даже скотоподобна».⁵¹⁸

Где блуд, там детоубийство. Детоубийство в федосеевстве – факт, давно известный правительству.⁵¹⁹ Хотя оно совершается не систематически, но в виду учения о безбрачии легко оправдывается таким рассуждением. «Пусть родят, да в царство небесное пускают»! – «А как это в царство небесное пустить»? – «Пусть крестят, да утопят: младенец и будет мученик».⁵²⁰

Печальны последствия федосеевского безбрачия, то есть разврата, и для тех детей, порожденных им, которые остаются живы. Ни на Преображенском, ни в скитах, этих притонах разврата, дети не могут оставаться при матерях. Они отдаются на воспитание нищенствующей братии, заселившей слободки Преображенского и Черкизова: нищим за это платится некоторая сумма от родителей и, затем, дети составляют для этих нищенствующих средство к удобнейшему испрашиванию подаяний. Каждый может видеть целые сотни таких детей с их воспитательницами, толпящихся около Преображенского кладбища.⁵²¹ Что же, спрашивается, должно выйти в будущем из этих детей уличного воспитания, неприученных ни к какому труду, невоспитанных ни религиозно, ни нравственно?

Дитя, воспитывающееся у своих родителей – «новоженов», принуждено начинать свою жизнь нарушением заповеди Божией о почитании родителей, ибо должен смотреть на них, как на публичных блудников: основа нравственного растления! В свою очередь родители смотрят на детей, как на оковы, удерживающие их при гибельном, по их понятию, браке, как на препятствие, лишающее самой возможности спасения: источник ужасных терзаний!

В заключение – о согласиях, отделившихся от федосеевства:

а) Титловщина. По учению Феодосия Васильева, надпись на кресте должна состоять из слов: I. Н. Ц. I. Между тем поморцы признавали титлу: Ц. С. I. X. С. Б. Спором об этом и началась вражда между ними и Феодосием. Однако, по смерти Феодосия, последователи его стали склоняться на сторону поморцев, как в Польше (1752 г.),⁵²² так еще ранее и в Москве. Когда старорусские федосеевцы, узнав о такой перемене «четырехбуквенного догмата», стали укорять за это московских своих собратий, тогда (в 1781 г.) последние, желая доказать свою правоту, писали в Старую Руссу «послание», и затем в 1791 году, на соборе, происходившем на Преображенском, настояли на определении: «титлу I. Н. Ц. I.», как «недревнюю», оставить, несогласных же на таковую перемену – «отлучить».⁵²³ Оставшиеся верными учению основателя федосеевства получили название «титловцев». Титловщина существует в губерниях: Новгородской и Петербургской.

б) Аристовщина. В начале текущего столетия многие из петербургских федосеевцев настолько уклонились от требований своего толка, что как сами вели брачную жизнь – то по одному согласию, то с венчанием в православном храме, так и детей своих убеждали вступать в брак, хотя бы даже с православною половиною, а наставники таким потворствовали – тем, что крестили у них новорожденных. Созванный по этому поводу в Петербурге в 1809 году собор федосеевцев не имел возможности строго отнестись к таким лицам, чтобы не лишить согласие многих его членов, и позволял крестить детей новоженов, без развода супругов, если последние не «мирщат».⁵²⁴ Часть петербургских федосеевцев, во главе с купцом Аристовым, не согласилась на такие послабления и образовала особое «аристово согласие», которое до сороковых годов имело молельню на углу Казачьего переулка и Гороховой.⁵²⁵ Теперь оно не многочисленно, но последователи его продолжают жить замкнуто.

в) Рижские. Рига издавна занимала первое, после Москвы и Петербурга. место в ряду остальных городов империи по благоустройству находившейся в ней федосеевской общины.⁵²⁶ Издавна также рижские федосеевцы были жаркими проповедниками всеобщего безбрачия и в то же время вели жизнь крайне развратную. Своих мнимых жен, которых нередко брали даже из лиц, принадлежавших к православию, католичеству, лютеранству,⁵²⁷ меняли очень часто, даже с прижитыми детьми и брошенные матери «таскались по улицам», предавались разврату, увлекая к тому своих дочерей, дети же мужеского пола поступали в число «карманщиков».⁵²⁸ Вследствие этого в тридцатых годах истекающего столетия Высочайшими повелениями о рижских раскольниках указано употреблять против раскольников, «кои ведут развратную жизнь», «полицейские меры», а их незаконнорожденных детей «крестить в православной вере» и, затем, по достижении возраста, детей мужского пола «зачислять в военные кантонисты, а женского – пристраивать по распоряжению приказа общественного призрения».⁵²⁹ Чтобы избежать такой «беды», хитрые федосеевцы, применяясь к действующим распоряжениям власти,⁵³⁰ постарались придать сбоим сожитиям вид законности. И вот явился обычай сводить браки в молельне, при посредстве своих наставников, – с пением избранных из чина венчания псалмов, чтением апостола и евангелия. Наставник благословляет брачных, говоря: «Бог благословит», а по окончании церемонии читает из Требника поучение, где сказано: «оженился, не согрешил еси».

Ни петербургские, ни рижские федосеевцы не были на соборе 1883 г. И тех и других московские федосеевцы приемлют в свое общество чрез исполнение шестинедельного поста.

г) Польские. Федосеевцев, живущих в губерниях: Ковенской, Сувалкской и Виленской, московские федосеевцы приемлют в общение так же, как и рижских, за то, что те приемлют новоженов на исповедь, да и до общения с собою в молении и пище не допускают лишь до тех пор, пока у новоженов родятся дети.

Новое разделение с поморцами, после Феодосия, учинил некто Филипп. В мире он назывался Фотием и служил в стрелецком полку, откуда, во время сражения под Нарвой, бежал. Найдя приют в Выговской пустыни, он некоторое время стоял в числе рядовой «братии», а затем на него были возложены обязанности «духовного отца». По смерти Викулина, между Филиппом и Семеном Денисовым произошла распря – из-за того, что Филипп желал, чтобы Семен разделял с ним власть настоятеля. И хотя «собор», решив дело в пользу Семена (1737 г.), заставил споривших примириться,⁵³¹ однако в душе они остались врагами. И вот, когда вследствие доноса Круглого выговцы вынуждены были «написать тропарь», Филипп протестовал против этого. Как только запели тропарь, Филипп бросил кадило на пол и, с криком: «пала вера христианская», выбежал из часовни. Семен, посоветовавшись с прочими, решился наказать несогласного старца. И действительно, тяжкими побоями наказали Филиппа. Сам Денисов бил его по щекам, а затем распорядился заковать в железо. К счастью для Филиппа, через три дня, на Лексу приехал один новгородский купец, который, как лицо, надо полагать, влиятельное, и заступился за узника. Филипп оставил «монастырь» и, перейдя в Надеждин скит, с год жил в овине, а затем, видя, что ему есть единомышленные, облюбовал место «за мхами», на реке Умбе, и построил там келью. Посланные его ходили по волостям и суземку и обличали «ересь» выговцев;⁵³² народ прибывал на Умбу и число келий здесь быстро умножалось. Видя такой успех, выговцы решились оказать противодействие. И ласками, и угрозами они пытались возвратить Филиппа в общежитие: сам настоятель не только писал увещания к Филиппу, но и лично навещал его, – и все напрасно.⁵³³ Тогда выговцы навели воинскую команду на скит Филиппа. Последнего предупредили. – «Давно готовы»: ответил Филипп вестнику и, собрав братию в часовню, стал готовить всех к смерти. И как только снаружи послышался стук в запертые двери, филипповцы, учинив наскоро прощальный плач, «подпустили огня» и все, числом до 70, сгорели (1743 г.).⁵³⁴ Выговцы разграбили кельи филипповцев, но не могли извести всех своих противников. Во главе филипповцев стал «самострига» Терентий. И на него выговляне навели солдат и заставили сжечься (1747 г.), – с 98 лицами обоего пола. Новый вожак, старик Матфей, успел собрать около себя десятки последователей, и в 1750 году также добровольно погиб с ними в пламени.⁵³⁵

С тех пор самоубийство, в разных видах, считается у филипповцев средством цело соблюсти веру, применительно к взгляду более ранних учителей раскола, и случаев повторения его известно весьма много, особенно из прежней истории этого толка.⁵³⁶

В других главнейших пунктах своего учения филипповцы держатся строгих в духе федосеевства определений, но исполнять их стараются строже, равно и к «внешним» относятся фанатичнее. От раскольников других толков они получили за это название «крепких христиан». Против уклонений от «отеческих преданий» и при внесенных извне «мудрований» в филипповстве соборно предпринимались меры, которые не ограничивались одним напоминанием строгих требований. Так, Угличский (1827 г.) «собор» представителей филипповства из разных мест, даже федосеевцев определил принимать с «четыредесятным» постом.⁵³⁷ Только в более позднее время «крепость» филипповцев под давлением жизненных условий стала ослабевать: некоторые из них перестали чуждаться модной одежды, староженов за чадородие стали наказывать только епитимьей; известны случаи, хотя пока единичные, даже новоженства филипповцев.

В настоящее время филипповство держится, кроме Архангельской и Олонецкой губерний, в селе Кимре, Тверской губернии, некогда влиятельном центре, – Угличе, в двадцатых годах служившем местом для филипповских соборов, – Москве, где еще около 1790 года была построена моленная и при ней помещение для призреваемых,⁵³⁸ – Петербурге, где за Московской заставой есть женский скит,⁵³⁹ а в Болотной улице – моленная, сто лет назад основанная на Малой Охте.⁵⁴⁰

В смысле отрицания некоторых гражданских требований и житейских обычаев филипповцы не довели выводов до конца. Они не разрывают всех связей с обществом: живут в его среде, несут общественные обязанности, платят подушное. В свое время они записывались иногда в двойной оклад; если же и избегали записи, то лицемерно выдавали себя за православных. Такая неопределенность и непоследовательность, естественно, должна была вызвать протест. Во второй половине XVIII века недовольные сгруппировались около пустынника Василия Степанова, по мирскому занятию пастуха. Они не мало нашли вин за раскольниками разных согласий и особенно возмущались записью их в раскольнические списки.⁵⁴¹ История «пастуховщины» неизвестна; но известно, что подобного же рода протест во второй половине XVIII века был высказан и другими личностями, и даже повел к образованию доселе существующих «согласий»: аароновщины и странников.

Аароновщина существует в Архангельской губернии. Название свое она получила по прозванию одного мещанина Андрея Жукова († 1798), который прозывался Аароновым. Он безусловно отвергал записи в раскольнические списки, называя их отречением от имени христианина, признанием себя нечестивым, и основал «согласие благочестивых», но отречения от жизни в обществе он не требовал, и даже признал, вопреки филипповцам, возможность брачной жизни, чрез повенчание мирянином.⁵⁴²

Гораздо резче, и притом с широким приложением к жизни, учение странников или бегунов.

Основателем бегунства был некто Евфимий, родом из Переяславля, живший некоторое время в Москве в среде филипповцев и, потом, военный дезертир.⁵⁴³ Живя в древней столице, он мог ознакомиться, что даже «крепкие христиане» не заслуживали такого наименования, по крайней мере за их двоедушие по отношению к православию и православному правительству, вследствие чего пришел к мысли о необходимости бороться с таким, с точки зрения истого безпоповца, злом. И вот, для начала, Евфимий послал «московским старцам» – филипповцам 39 вопросов, прося филипповцев дать ему на них ответы. Ответа, разумеется, не было дано,⁵⁴⁴ и это побудило дерзкого вопрошателя тем настойчивее стремиться к исполнению задуманного плана.

Факты безпоповщинского лицемерия были на виду. Они возникали на каждом шагу. Кто-либо из православных скажет раскольнику: «ты раскольник, в церковь не ходишь, таин не принимаешь», – и тот, не желая навлечь на себя неприятности, не только отрицается этого на словах, но и действительно идет в церковь и причащается. Если федосеевец или филипповец опасно заболевал, то призывали к нему православного духовника, и хотя вслед за последним обыкновенно являлся к больному «староверческий креститель», но он делал свое дело тайно, чтобы «исправленного» считали за сына великороссийской Церкви. В случае праздника раскольники должны были принимать приходских священников у себя на дому, с поклоном оделяя их хлебом, пирогами, житом, деньгами. Когда раскольнику требовалось куда-либо поехать, приходилось обращаться к священнику за свидетельством о бытии на исповеди, чтобы получить паспорт, – когда раскольник умирал, его погребали в могиле, вырытой с «благословения» того же священника. Все это и подобное, вынуждены были делать незаписные раскольники. Раскольники же записные – те прямо отверглись Христа, ибо открыто состоят под властью антихриста, по мнению Евфимия.

Исходной точкой такого взгляда на раскольников всех толков, которым они приравнивались к «никонианам», для Евфимия служило безпоповщинское учение о воцарении антихриста. Только он своеобразно вытолковывал антихриста. Он повторил старую раскольническую мысль о императоре Петре I, как антихристе, подыскав к ней как можно более мнимых доказательств, и указал чувственного антихриста в лице царствующих особ, как преемников Петра и исполнителей воли его. «Апокалипсичный зверь, писал Евфимий, есть царская власть, икона его – власть гражданская, тело его – власть духовная» В практическом выводе это означало, что остался один для «верующих» путь ко спасению – «не пространный, еже о доме, о жене, о чадах, о торгах, о стяжаниях попечение имети», а «тесный и прискорбный, еже не имети ни града, ни села, ни дома». Нужно вступить в брань с антихристом. Но как же вести её? Так как открыто бороться нельзя, то «достоит таитися и бегати», по выражению Евфимия, чтобы чрез это порвать все связи с обществом, чтобы уклониться от всех гражданских повинностей – видимых знаков власти антихристовой: записи в ревизии, платежа податей, военной службы, паспортов, присяги. И всякий желающий вступить на сей путь брани с антихристом, путь странствования не только по городам и весям, но и по лесам и пустыням, кто бы он ни был, православный или раскольник, непременно должен принять новое крещение.⁵⁴⁵

Решение Евфимием вопроса в указанном смысле состоялось, вероятно, не без влияния со стороны некоего «странника» Иоанна. Кто был Иоанн и откуда, неизвестно, но известно то, что «случайный знакомец» Евфимия был для него влиятельным «советником». Между прочим он дал и тот совет Евфимию, чтобы он сам себя крестил, что Евфимий и исполнил в 1772 году. В пошехонских лесах, в одном из раскольнических скитов, Евфимий обрел себе первого последователя в лице некоего Павла Васильева, а в деревне Малышевой, Ярославского уезда – странноприимца Петра Федорова, да еще человек шесть учеников и учениц, из разных мест. Первые успехи однако оказались вместе и последними. Число перекрещенных Евфимием пока тем и ограничилось. Скрываясь сначала в лесах галичских, потом в окрестностях Ярославля, Евфимий занимался иконописанием, перепиской книг, а также сочинительством. Он был большой любитель книг. В 1792 году Евфимий умер. По смерти Евфимия в роли наставницы выступила его спутница Ирина Федорова, крестьянка из Тверской губернии. Она не могла заменить Евфимия, как и никто другой, однако учение Евфимия продолжало распространяться, и именно благодаря сочинениям основателя бегунства, из которых наибольшее уважение в среде странников получил так называемый «Цветник десятословный», содержащий обличение «вин» и «пороков» старообрядцев. Ирина перешла в село Сопелки, что на правом берегу Волги, в 15 верстах от Ярославля, при ручье Великоречке, село, которое с тех пор стало играть роль столицы бегунства и по имени которого самый толк иначе называется «сопелковским». Последователями Ирины в Сопелках явились крестьяне: Петр Крайнев и Яков Яковлев. Между ними завязался первый в истории толка спор о том, при каких условиях может быть совершен прием в согласие? Яковлев, рассуждая строго в духе учения основателя странничества, утверждал, что только тот может считаться членом бегунского общества, кто действительно будет скрываться, Крайнев же, поддерживаемый Ириною, находил возможным принимать в общество и тех, кто дает обет выйти в странство, хоть и будет оставаться дома. На первых порах спор кончился тем, что Яковлев оставил Сопелки. Но на стороне Крайнева были практические соображения. Постоянное бродяжничество, разрывая связь между членами толка, грозило его существованию, а также, привлекая людей бедных, бездомных, преступников, отнимало возможность привлечения в согласие людей богатых, привыкших к оседлости, которые могли бы материальным образом поддерживать его существование. Поэтому, чрез несколько лет, сам Яковлев, при свидании с ярославскими бегунами на пути своем в Сибирь в ссылку, не произнес на них строгого осуждения.⁵⁴⁶ С тех пор в согласие бегунов стало входить много лиц «жиловых». Им было поставлено в обязанность давать приют действительным странникам. При их домах и существуют бегунские «пристанодержательства», связующие бегунов в одно целое. Пристани устраиваются с тайниками для «крыющихся». Тайники бывают в виде ям под лестницами, чуланами, иногда за стеной, или под двойной крышей, тайник одного дома соединяется с тайником другого, третьего и так далее, а тайник последнего дома выходит куда-нибудь в сад, перелесок, на большую дорогу. Странноприимцы, состоящие членами толка под условием одного обета странства, обязаны исполнить этот обет пред концом жизни и умереть действительным странником. Но и это требование большею частью выполняется лишь по форме. Пред приближением смерти странноприимца, его помещают в тайнике – «пребывать в душеспасительном страхе», в полицию же подается объявление о его побеге и затем если больной положительно безнадежен к выздоровлению, его перекрещивают. Тем все «странствование» и кончается.

В первой четверти настоящего столетия в среде бегунов возник новый спор – по вопросу о деньгах: можно ли их брать страннику? – Некий Иван Петров, из Костромской губернии, решил вопрос в отрицательном смысле, на том основании, что на деньгах находится государственный герб, и, чтобы отделиться от несогласных с ним, крестил сам себя. Шла молва о воздержной жизни нового проповедника, и это склонило многих на его сторону. Сначала Иван скитался в окрестностях Ярославля, затем жил в пошехонских лесах, наконец, перешел к Вологде. Последователи Евфимия, не согласившиеся с Петровым делали попытки к умиротворению возникшего «раскола», но Петров до конца своей жизни († 1860 г.) остался при своем мнении.⁵⁴⁷ Толк «безденежников», в некоторых местах известный также под именем антипова согласия, в настоящее время незначителен.

В шестидесятых годах истекающего столетия произошло новое разделение в бегунстве, именно по милости наставника Никиты Семенова. Сочинитель «Малого образа ересей»⁵⁴⁸ – личность знаменитая, и как влиятельнейший авторитет в среде последователей основателя бегунства, и как ярый пропагандист его учения, ездивший со своею проповедью не только по лесам пошехонским и вологодским, но и по многим городам, не исключая и древней столицы – Москвы. В конце 1854 года Никита был взят полицией. Хитрый бегун, желая вырваться из рук антихристовых слуг, изъявил намерение присоединиться к Церкви, и действительно этим путем в конце концов достиг своей цели: в 1866 году он опять колесил по России.⁵⁴⁹ Для своей общины Никита написал устав (в 84 «статьях»), по которому устройство её представляется в таком виде: во главе стоит управляющий, как бы некий патриарх, для нескольких мест должен быть старший, вроде епископа, в каждой отдельной местности имеется настоятель, вроде пресвитера. Многие не приняли «статей» Никиты и произошло разделение. Строгих приверженцев Семенова называют «статейниками» или «иерархитами».

В тоже время возник между странниками вопрос о браке. Вопрос этот не имеет места в системе бегунского учения. Он был вызван житейскими потребностями. Первыми проповедниками брачной в странстве жизни были Мирон Васильев из Пошехонского уезда и Николай Касаткин – из Череповецкого. В семидесятых годах их мысль нашла себе усердного защитника в лице крестьянина Новгородской губернии Михаила Кондратьева.⁵⁵⁰ Брачить стали под условием взаимного обета и при пении молебна.

Бегунство по его принципу – самый строгий аскетизм. Все странники по идее – иноки. Уставы их необыкновенно строги; особенно тяжелы наказания за грехи против седьмой заповеди.⁵⁵¹ И однако справедливо говорят раскольники других толков, что «жизнь бегунов – скверна».⁵⁵² Летопись их согласа наполнена самыми возмутительными и грязными фактами разврата, соединенного с кровосмешением, грубыми изнасилованиями, зверскими истязаниями. Не было ни одного страннического наставника, который не иметь бы нескольких наложниц. Пьянство, воровство, убийства – также очень известны из истории секты.⁵⁵³

Лжеучение странников нашло себе приют в разных местах начиная с северной столицы и далеко в глубь Сибири, наиболее же заражены им губернии: Ярославская, Костромская, Олонецкая и Владимирская.

Бегунство в его строгом виде представляет ту крайнюю ступень, до которой дошла в своих выводах безпоповщина. Другую, противоположную этой, крайнюю ступень представляет безпоповщинское согласие приемлющих браки.

Согласие приемлющих браки возникло в Москве. В семидесятых годах прошедшего столетия там проживал мещанин Василий Емельянов, принадлежащий к поморскому согласию. Это был человек умный и практический, пользовавшийся большим уважением среди безпоповцев. Он одинаково не мирился ни с федосеевским развратом, ни с тем, что некоторые раскольники венчались в православной Церкви. Под влиянием этих обстоятельств он пришел к мысли решить вопрос о браке в ином направлении. И как же решил? Он стал проповедовать, что «брак честен», и что, за неимением лиц иерархических, в безпоповщине возможен брак «безсвященнословный». Затем, осуществляя свое учение на деле, сам стал брачить желающих. Что же такое безсвященнословный брак? Брак, заключаемый мирянином, по представлению Емельянова, совсем не то же, что брак «гражданский». Хотя Емельянов и утверждал, что пресвитерское венчание есть только «благолепное украшение, случайно устроенное», однако признал необходимым заменить его и действительно заменил пением молебна Спасителю и Богоматери.⁵⁵⁴ «Мы приемлем брак за таинство, самим Богом установленное на вечные времена к созиданию быта семейного и строя государственного» – говорят позднейшие последователи Емельянова.⁵⁵⁵ Только в нем пресвитерское венчание заменено, по необходимости, венчанием мирянина. В этом и заключалась вся новость учения Емельянова, новость, как очевидно было для самих раскольников, настолько большая, что Выгореция потребовала Емельянова на суд. Там его заставили дать подписку (1792 г.), что впредь не будет защищать безсвященнословных браков. И однако ж, возвратившись в Москву, Емельянов по прежнему стал венчать всех, кто обращался к нему за этим.⁵⁵⁶ Впрочем, спор с выговцами не доходил до запальчивой вражды между противниками. Иное дело – борьба с федосеевцами. Она не прекратилась до последних дней, в первое же время, когда во главе федосеевцев стоял упрямый Ковылин, а на стороне брачников находились такие хорошо владевшие пером лица, как Скачков и Заяцевский, отличалась и наибольшею горячностью, и обилием содержания, и была замечательна по своим последствиям. Тут спорившие стороны договорились до таких истин, которые убивают всю безпоповщину; каждая из сторон сильно обличала другую, но не могла защитить саму себя: федосеевцы не могли опровергнуть той истины, что брак будет существовать до скончания века, в свою очередь защитники безсвященнословного брака не могли указать примера того, чтобы когда-нибудь в христианской Церкви таинство брака совершал мирянин.⁵⁵⁷ Впрочем, преимущество осталось все-таки на стороне брачников, учение которых с тех пор и утвердилось.

Москва, в которой было положено начало согласию брачников, долгое время оставалась главным его центром. Василий Емельянов основал здесь Покровскую часовню, которая называлась также Мониной, по фамилии купца Монина. В ней-то и совершались безсвященнословные браки, – сначала Емельяновым, потом Скачковым. Последний составил особый «канон на обряд бракосовершения»⁵⁵⁸ и завел при молельне так называемую «брачную книгу», в которую вносились имена вступивших в брак московских и иногородних старообрядцев. Наиболее благоприятным периодом в истории Покровской часовни нужно считать царствование Александра I, если выкинуть несчастный 1812 год; в 1826 году число прихожан часовни простиралось до 6.000, а призреваемых при ней – до 200 человек.⁵⁵⁹ 31 декабря 1836 года последовало Высочайшее повеление – дом, в котором помещалась часовня, и землю, на которой стоял дом, отдать, по уничтожении молельни, наследникам Монина,⁵⁶⁰ что в следующем году и было исполнено. В северной столице – Петербурге заключение безсвященнословных браков в царствование Александра I и Николая I происходило в поморской часовне на Малой Охте, а главным проповедником необходимости брачной жизни был (около 30 лет, – с 1813 г.), Павел Любопытный; он написал много сочинений в защиту брака,⁵⁶¹ вел устные беседы с бракоборцами и составил «чины обручения и венчания»,⁵⁶² по которым сам сочетавал браком желавших.

В царствование Николая I распространение «безсвященнословных» или «сводных» браков получило широкие размеры, так что они сделались обычным явлением почти во всех тех местах, где существовал поморский раскол.⁵⁶³ И в настоящее время согласие брачников имеет успех, но не везде одинаковый; напр. в Москве, где у брачников есть три молельни,⁵⁶⁴ оно подавляется силою и богатством федосеевцев, в низовьях же Волги само увеличивается на счет обращающихся из федосеевства. Чин совершения безсвященнословного брака теперь не везде одинаков: одни поют вышеупомянутый «канон», другие – молебен, положенный на 1 августа, третьи – венчаются по подобию рижских федосеевцев.

Особенность в учении брачников составляет еще то, что они молятся за царя. Еще на московских собраниях 1767 и 1769 гг. их предки, во главе с тем же Емельяновым, препирались по этому вопросу с федосеевцами.⁵⁶⁵

В. – § 23. Нетовщина. – Глухая нетовщиша. – Самокрещенцы. – Рябиновщина. – Новоспасовцы. – Некрещеные – § 24. Замечания о мелких сектах в безпоповщине

В ряду безпоповщинских толков есть немало таких, которые расходятся с описанною безпоповщиною в одном из существенных признаков. Все вышеозначенные согласия держались и держатся тех основных убеждений, что, за неимением священства, возможно и неосвященному лицу отправлять церковное богослужение, а также совершать некоторые таинства. Но это многим, из безпоповцев же кажется святотатством, восхищением прав, несвойственных мирянину. «Восхищающие недарованная им, приводят они слова Кормчей, раздражают Бога, якоже сынове Кореови и Озиа царь». В результате при этом приходится остаться совершенно без таинств, без общественной молитвы. И действительно, явилось в расколе убеждение, что теперь не может быть спасительных тайн, не может быть и общественного богослужения: благодать взята на небо. Поэтому отрицательному признаку держащиеся такого взгляда безпоповцы именуются «нетовцами». Однако, возможно ли для нетовца спасение? «Возможно, отвечают нетовцы, только как возможно – это один Спас знает: необходимо уповать на его милость и молиться». По этому положительному признаку нетовцев называют «Спасовыми» или «по Спасовой милости».

«Нетовское» направление⁵⁶⁶ зародилось очень рано, еще в XVII веке,⁵⁶⁷ и первоначально старообрядческий толк такого направления назывался «козминщиною»,⁵⁶⁸ по имени основателя «мужика» Козмы.⁵⁶⁹ С течением времени нетовщина подразделилась на отдельные отрасли. Исходной точкою в данном случае послужил вопрос о крещении. Вера христианская непременным условием спасения поставляет прежде всего – «рождение водою и духом» (Ин. 3:5). Отвергнуть таинств крещения значило для нетовцев навлечь на себя нарекание в том, можно ли им даже именоваться христианами. И вот, чтобы не отказаться от своего основного учения о невозможности мирянину действовать священная, нетовцы в решении трудного вопроса избрали своеобразный, и притом не все один и тот же, путь.

Одни из них признали возможным совершать таинство крещения в православной Церкви. Они толкуют так: «хотя и еретик крестит, да поп, в ризах, а не простой мужик». Однако же, когда младенца понесут для крещения в церковь, в это время старики и старухи нетовцев раздают нищим приготовленные блины, прося их молиться, чтобы Бог довершил крещение и вменил его в святое. И за совершением брака нетовцы тоже обращаются в православную Церковь, опять не усвояя венчанию силы таинства, так как признают православную Церковь еретическою. Таких спасовцев называют последователями «глухой нетовщины», так как открытыми, записными раскольниками они не бывают, а также потому, что исповедь совершают пред иконою, вычитывая скитское покаяние, а не пред своими стариками, и вечерни, утрени, часов по уставу не поют.

Другие решили вопрос о крещении в том смысле, что можно крестить лишь самому себя. И действительно, первые проводники учения, зайдя в воду, сами крестили себя. Самокрещение практиковалось также и после них.⁵⁷⁰ Применительно к мысли о самокрещении и крещальная формула произносилась с изменением: «крещаюсь аз раб Божий». Отсюда название последователей согласия «самокрещенцами». Теперь случаев самокрещения почти не бывает. Так как младенцы сами себя крестить не могут, то обыкновенно крестить их повивальная бабка. Отсюда согласие называется также «бабушкиным».

Мысль о самокрещении первоначально возникла в голове какого-то «мужика» Романа, – не позже первой четверти XVIII века.⁵⁷¹ Новатор упустил из внимания, что своим самокрещением он произведет перерыв в преемственности крещения в расколе. И действительно, опираясь на слова блаж. Феофилакта, что «христианству не будет конца», прочие безпоповцы называют самокрещенцев еретиками, хотя в то же время и сами не могут оправдаться пред ними в неимении полноты церковных таинств. Вероятно, этот недостаток в учении самокрещенцев и является причиною того, что толк имеет лишь небольшое число последователей, сгруппировавшихся главным образом в среднем Поволжье.

Впрочем, самокрещенство имеет несколько отраслей. Первую из них составляют «дырники». Отличие их заключается в учении об иконах. Не отрицая иконопочитания в принципе, они не поклоняются ни старым иконам, потому что считают их оскверненными от еретиков, ни новым, потому что, без священства, иконы некому освятить. Очевидно, в основе этого учения лежит нетовская мысль о том, что благодать отлетела на небо. И именно такое частное приложение этой мысли сделано было очень рано. В первой половине XVIII века были такие раскольники, которые поклонялись только на восток.⁵⁷² Так поступают теперь и дырники. Обыкновенно они делают в восточной стороне избы небольшую дыру, и когда нужно, вынув затычку дыры, молятся в неё непосредственно на восток. Отсюда самое название – «дырники». Последователи толка существуют в разных местностях, но в самом незначительном количестве.

Незначительна и другая отрасль самокрещенства – толк «средников», получивших такое название от того, что в среду празднуют первый день Пасхи и вообще среду считают за воскресение, а воскресение, по их счету четверг, проводят как будни. Основанием для этого служит то, принимаемое старообрядцами всех согласий, мнение, что Христос Спаситель родился в 5500 году. Средники утверждают, что теперь идет 1895 год, но по их мнению, это тот самый год, который по нашему счету был 1887 годом, потому что, тогда как по нашему летосчислению теперь идет от сотворения мира 7403 год, по счислению средников – только 7395 год. Вследствие этого в 1895 году средники праздновали Пасху не 2 апреля, как православные, а 5 апреля, – в число, которое падало на первый день Пасхи в 1887 году и которое в 1895 году приходилось в среду пасхальной седмицы. В 1893 году православные праздновали Пасху 28 марта, а средники – 24 марта, т. е. в среду на страстной неделе, потому что назад тому 8 лет, в 1885 году, православные праздновали Пасху 24 марта. Таким образом, когда мы празднуем Пасху ранее средников, то их Пасха падает на среду нашей пасхальной седмицы, а когда мы празднуем Пасху позже, то средники празднуют её в среду нашей страстной седмицы, – и во всяком случае счет дням недели у них ведется со среды.⁵⁷³ Средники существуют в губерниях: Астраханской, Саратовской и Тамбовской.

Так как самокрещенство произвело перерыв в преемственности крещения, а обращение последователей глухой нетовщины за крещением в Церковь православную для безпоповцев по меньшей мере странно, то в нетовщине явились новые уклонения от её начал. Отчасти они обнаружились в так называемой «рябиновщине». Толк появился, вероятно, во второй половине XVIII века.⁵⁷⁴ Название – «рябиновщина» указывает только на внешний признак. Последователи толка имеют в домах кресты – без изображения на них Спасителя, на том основании, что он с креста был снят – исключительно сделанные из рябины, потому что в Писании, по их мнению, названием певга обозначается именно это дерево. В первоначальном своем виде рябиновщина являлась отраслью самокрещенства, с тем видоизменением, что своих детей рябиновцы крестили сами, без всяких бабушек. Очевидно, что при такой практике рябиновцы должны были согласиться на безпоповщинскую мысль, что и мирянин может действовать священная. И действительно, в недавнее время эта мысль сказалась, по крайней мере, в том, что рябиновцы ввели чтение некоторых молитв при крещении, назначили духовников, которые, в отличие от поморских, являются только свидетелями при исповеди, и наконец – совсем не по нетовски – стали строить моленные и отправлять в них богослужение.⁵⁷⁵

Более резкий поворот к общебезпоповщинской практике, с тем добавлением, какое оно получило у брачников, сделан в согласии «новоспасовом». Оно образовалось в сороковых годах текущего столетия, по почину одного из главных наставников нетовщины, симбирского мещанина Светова.⁵⁷⁶ Отличительным учением новоспасовцев служит то, что они позволяют мирянину совершать крещение и брак, а также имеют «стариковскую» исповедь. Таким образом у них есть свои наставники или «попы», как называют их в народе.⁵⁷⁷ «Попы» совершают и общественное богослужение: вечерню, утреню, часы они отправляют по Уставу, с пением, отчего и согласие иначе известно под именем «поющей нетовщины».

В недавнее время в Васильсурском и Макарьевском уездах, Нижегородской губернии, совершилось новое выделение из спасова согласия в виде «некрещеных старообрядцев». Их можно назвать строгими нетовцами. Они не признают возможным ни того, чтобы крещение совершал мирянин, ни того, чтобы обращаться за таинством к православному священнику, и в виду этого оставляют своих детей совсем без крещения, говоря, что «можно, по нужде, спастись одним упованием на Спасову милость».⁵⁷⁸

Имея в виду слова Златоустого: «иже второе себе крещаяй, паки Христа распинает»,⁵⁷⁹ нетовцы не перекрещивают приходящих к ним от православной Церкви, несмотря на все свое отвращение к последней, и принимают их одни – именно часть поющей нетовщины – чрез отрицание ересей, как положено в Потребнике, отчего и известны под именем «отрицанцев», другие – именно нетовщина глухая и другая часть поющей – чрез семипоклонное начало, отчего и называются «подначальниками».

Безпоповцы «по кресту», как называют себя рябиновцы, существуют в Казанской епархии, – последователи нетовщины поющей – в Казанской, Костромской, Владимирской и Нижегородской, – а глухой, кроме двух последних епархий, еще вниз по Волге, до Астрахани.

В безпоповщинских толках, как в перекрещенских, так и в неперекрещенских, существует такое множество мелких сект, что все и описать трудно. Есть, например, так называемые «мелхиседеки». Сознавая, что без причастия тела и крови Христовых спастись невозможно и в то же время не имея священных лиц для совершения этого таинства, мелхиседеки так рассуждают: «Мелхиседек, царь Салимский, встретивший Авраама, не был поставлен во священники, и однако приносил Богу хлеб и вино в жертву; и мы имеем это Мелхиседеково, не имеющее хиротонии, священство, потому и мы можем укругом хлеба причащаться». И действительно причащаются: вечером положат пред иконами хлеб, поставят в чашечке вина или воды, и потом молятся, кто как умеет – по Уставу, по Псалтири, по лестовке, после чего тот хлеб и вино принимаются, яко сущее тело и кровь Христовы. Мелхиседики живут в Москве и в некоторых других местностях, в малом количестве. Существуют еще разделения из-за спора о молитве Исусовой: одни говорят, что, произнося в ней слова «Сыне Божий», надобно, при крестном знамении, полагать руку на правом плече, а другие говорят – на левом. Этих последних называют «левшаками» или "левяками». Жаркие споры происходят между «левяками» о том, как при совершении крестного знамения с Исусовой молитвой нести руку от правого плеча до левого. По утверждению одних, нести руку нужно над носом; по мнению других – мимо рта. Те и другие опираются на Библию. Первые указывают на библейский рассказ о Навуходоносоре: Навуходоносор, мечтавший выше неба взыти, – это человек с дурным носом, человек самонадеянный, думающий спастись помимо молитвы Исусовой; для осуждения сей самонадеянности, для отвержения «Навуходоносора», нужно освящать молитвой Исусовой свой нос. Вторые вспоминают библейское повествование о всемирном потопе: эта аллегория, говорят они, научает, что человек пребывающий вне ковчега, человек, не имеющий спасительных «бортов» Исусовых, неминуемо погибает, для напоминания о сих бортах и нужно при молитве Исусовой нести руку мимо рта. Тех, которые при словах «Сыне Божий» кладут руку на правое плечо, при положении же перстов на левое плечо произносят слова «помилуй нас», левяки, между прочим, укоряют в том, что они не освящают именем Божиим всех концов креста. В свою очередь эти последние говорят о «левяках», что они, налагая руку на левое плечо со словами «Сыне Божий», прописывают тем Сыну Божию сидение не одесную Отца, а ошую и умаляют Его равночестие.⁵⁸⁰ Таким образом и в настоящее время справедливо характеризовать раскол так, как характеризовали его в XVIII веке, – что в расколе «что ни мужик – то вера, что ни баба – то толк». По истине плача достойно положение сих овец без пастырей!..