Свидание и беседа с одним из верующих в новые откровения и новое апостольство

В декабре месяце 1883 года я получил по городской почте визитную карточку «Виктора Александровича Дитмана», с надписью на обратной стороне: «прошу принять меня во вторник, 14-го декабря, между 1 и 3 часами пополудни». Действительно, 14-го декабря г. Дитман ко мне явился и объяснил мне, что он из Петербурга в Москву приехал нарочно затем, чтобы со мною побеседовать, так как слышал, что я человек занимающийся св. Писанием и рассуждаю беспристрастно. Он прибавил еще, что особенно княжна М.М.Дондукова-Корсакова посоветовала ему нарочно съездить ко мне и побеседовать о некоторых душеспасительных предметах.

Я поблагодарил за внимание, и сказал: мне более знакомо старообрядчество; а вашим потребностям могу ли я удовлетворить, не знаю. Впрочем, прошу изложить, о чем вам со мною желательно побеседовать.

Г. Дитман сказал: Ныне христиане все разъединились между собою; а это неугодно Богу. Бог желает, чтобы все мы были в любви и соединении.

Я ответил: Да, такое разделение между христианами весьма прискорбно для сердца истинного христианина; однако следует скорбеть не о том только, что христиане разъединились между собою, – разъединение не причина, а последствие; гораздо более прискорбно то, от чего последовало разделение. Я разумею различные, несогласные с Евангельским учением, убеждения людей, от чего и последовали разделения.

Г. Дитман: И при различных убеждениях христиане должны иметь между собою единение, а не разделение, не рассечение любви. Это неугодно Богу, и для прекращения этих разделений Бог благоволил открыть верное средство: в одной христианской общине в Ирландии (кажется так сказал он) было откровение о таком же Божием посланничестве, как и при Апостолах в Антиохии. Посланники Божии должны проповедать христианам всех исповеданий, чтобы они из за различных убеждений между собою не разделялись, но имели бы взаимное общение, ибо это их разделение неугодно Богу.

Я ответил: Об откровениях от Духа Святаго сам Христос Спаситель сказал: Утешитель Дух Святый, егоже послет Отец во имя Мое, той вы научит всему, и воспомянет вам вся, яже рех вам (Ин.14:26). Из сих слов Спасителя видно, что истинные откровения мы должны познавать по тому, согласны ли они с тем, что говорил сам Господь (воспомянет яже рех вам), т.е. согласны ли с Евангельским учением. Несогласные с Евангельским учением откровения – не истинные откровения. Но об истинности откровений мы оставим пока рассуждать, а будем говорить о смысле или разуме откровения, о котором вы сказали. Когда я признаю мои убеждения истинными, согласными Евангелию, оставить их ради мира с людьми и принять иные, несогласные с Евангелием, я не могу.

Г. Дитман: Доколе вы в своих верованиях убеждены, вы их и не оставляйте; но только не делайте разделения с прочими христианами иных исповеданий, – вместе с ними молитесь, вместе приступайте к таинствам.

Я ответил: Как можно согласиться на это! Разве можно принять таинства от иного христианского исповедания, и вместе не отступить от своих убеждений, основанных на Евангельском учении? Последуя слову Евангелия или самого Христа Спасителя, я убежден несомненно, что бескровная жертва, приносимая под видом хлеба и вина, оживляющая мою душу, есть сущее тело и сущая кровь Христовы: хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (Ин.6:51). Отступить от сего убеждения значило бы лишиться надежды на получение вечного живота. И когда имею я такие убеждения, основанные на слове Божием, как могу я приступить, например, к причащению в церквах протестантских, где и сам приносящий в приносимые им дары не верует, – не признает, что они суть сущее тело и сущая кровь Христовы, при совершении таинства и не молился о том, чтобы они преложились в тело и кровь Христову? Он не верует, что дары, приносимые им, прелагаются в тело и кровь Христову и не молился о том: как же я могу оные дары принимать за истые тело и кровь Христовы? А ежели не с таким убеждением, то есть не с убеждением, что они суть истинное тело и кровь Христова, я стал бы принимать их, а просто как хлеб и вино, только изображающие собою тело и кровь Христову, я поступил бы в противность словам Христовым и на них основанным моим убеждениям, т.е. отступился бы от моих убеждений. И наоборот: я, православный священник, в священнослужении св. литургии призываю Бога Отца, чтобы он Духом своим Святым преложил предложенные и принесенные мною дары в самое тело и самую кровь Христову, и верую, что по слову Спасителя, повелевшего так творить, предложенные дары пришествием Св. Духа действительно прелагаются в тело и кровь Христову; затем вижу, что к сим таинствам приступает протестант, который в пресуществление даров не верует: могу ли я ему, неверующему в таинство, преподать оное, без отступления от моей веры в силу слов Христовых и без унижения святых тайн? Не стал ли бы я чрез это сам глумиться над совершаемым мною таинством? Ясно, что без нарушения веры в силу слов Христовых и веры в существо таинства, я не могу причаститься в протестантской церкви и сам преподать причастие протестанту, пока он не исповедает веры в таинство Евхаристии. А посему и общение с ним без нарушения православного исповедания, или без отступления от моих православных убеждений, быть не может.

Г. Дитман сказал: Любовь дороже всего.

Я ответил: Действительно, любовь предпочитается всем прочим добродетелям. Но должно больше любить Бога, нежели людей; а любовь к Богу выражается в исполнении его воли. Повелению Божию предпочитать любовь к человекам не только не дозволяется, но и решительно возбранено: аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин, сказал Господь (Мф.10:37). Посему никак нельзя верою в непреложность слов Спасителя жертвовать ради сохранения любви, согласия и общения с людьми.

Г. Дитман, не возражая против моих доказательств о невозможности общения в таинствах со всеми иноверными христианами, хотел ослабить их указанием на откровение, бывшее в Ирландии: а как же, – сказал он, – о том было нашему обществу Божественное откровение?

Я ответил: Только те откровения достоверны, как я уже и говорил вам, которые согласны с словом Спасителя; а которыя несогласны с словом Спасителя, те недостоверны. Как можно увериться на откровении, что будто бы ради сохранения любви и общения между христианами всех исповеданий можно отступать от веры в слова Спасителя и от веры в силу и благодатность таинств! Вы верите ли, – спросил я, – что Апостольское посланничество преемственно сообщается, в таинстве хиротонии, пастырям церкви?

Г. Дитман ответил: Прежде не верил; а ныне верю.

Я сказал: А когда верите, то для чего же признаете нужным еще новое Апостольское посланничество?

Г. Дитман ответил: В последнее время, перед судным днем, должны быть такие откровения для уяснения истины, как о том предсказано и в Писании; а это время уже настало.

Я спросил: Где же о том писано в божественном Писании?

Г. Дитман сказал: У пророка Малахии говорится, что пред вторым пришествием Христовым будет послан Илия; этим означаются именно откровения, имеющие быть пред кончиною мира.

Я спросил: Под именем Илии, о котором говорит пророк Малахия, вы, значит, разумеете не самого Илию, но иных мужей, имеющих получить откровение?

Г. Дитман ответил, что именно так понимает слова Малахиина пророчества. Нельзя же, – прибавил он, – разуметь здесь самого Илию.

Я сказал: В пророчестве Малахии говорится не просто: послю вам Илию; но приложено в еврейском пророка, а в переводе семидесяти Фесвитянина, то есть того пророка, иже от Фесвы (Мал.4:5). А в откровении всякое слово имеет значение. Потому и словами: пророка, Фесвитянина, означается, что послан будет тот самый пророк Илия, который имел отечество во Израили, определенную местность, Фесвию галаадскую (3Цар.17:1). Иоанна Предтечу, по образу службы его, Спаситель назвал Илиею; но не назвал Фесвитянином. И Ангел, возвещая Захарии о зачатии Предтечи, говорит, что он предъидет пред Ним (пред Господом) духом и силою Илииною (Лк.1:17). И сам Иоанн к вопрошавшим его посланным от Иерусалима иереям и левитам: Илия ли еси ты? отвещал: несмь (Ин.1:21). Если Иоанну, облеченному духом и силою Илииною, не усвояется собственное имя Илии Фесвитянина, то названный пророком Малахиею Илия Фесвитянин, имеющий явиться пред кончиною мира, есть сам этот пророк, а не разумеются под сим именем другие, имеющие получить его посланничество и действовать в его духе. Притом же из пророчества Малахии видно, что и служение Илии будет иное от служения вашего. Вы хотите только во внешнее общение соединить всех христиан, а не в духовное единомыслие, как и вы сами сказали, что каждый может иметь свои убеждения и, не оставляя их, находиться со всеми в единении. А служение Илии будет иное. По пророчеству Малахиину он устроит сердце отца к сыну и сердце человека ко искреннему его (гл. 4, ст. 5). Видите, – он устроит сердце, т.е. самые мысли, чувства и убеждения, – и сердце не искреннего только к искреннему, но прежде всего сердце отца к сыну. В жизни бывает обыкновенно более непокорности в детях к отцам, и потому нужно бы устроить сердце сына к отцу, но об Илии говорится, что он устроит сердце отца к сыну, то есть сердца старейших по Боговедению предков наших, Иудеев, обратит к нам юнейшим, христианам, чадам их, от них породившимся Боговедением. А притом, еще и не время быть приходу Илии Фесвитянина, ибо прежде обращения Иудеев, которому Илия будет служитель, должно последовать, по слову апостола Павла, принятие веры во Христа большею частью языков: ослепление отчасти Исраилеви бысть, дóндеже исполнение языков внидет. И тако весь Исраиль спасется (Рим.11:25–26). Когда большинство языков внидет в веру, тогда будет время и прихода Илии для обращения Иудеев.

Д. Дитман спросил: А почему вы не допускаете откровений в нынешнее время?

Я ответил: Вся воля Божия, насколько нужно нам, открыта в священном Писании; а преподание благодати Божией, потребной нам для исполнения воли Божией, для спасения нашего, мы имеем чрез священную иерархию: потому и нужды в новых откровениях не имеем. Притом же веровать новым откровениям весьма опасно, ибо весьма легко можно ошибиться, принять ложь вместо истины, вместо истинных проповедников и апостолов отворить дверь самозванцам, или самообольщенным лживым откровениям.

Г. Дитман сказал: А как же было откровение в Антиохии, и оно принято всеми?

Я ответил: Во Антиохии открыто было не новое какое-либо проповедание, а то же самое, которое предано Спасителем и содержалось церковью. Чрез откровение было только повелено церкви послать проповедников; и таковое откровение, согласное Евангелию и даже вспомоществующее ему, не подавало о себе никакого сомнения. Таковые откровения церкви мы и ныне принимаем.

Но г. Дитману желалось от меня слышать мнение об их апостольском посланничестве и он неоднократно повторял о том вопрос. Мне очень не хотелось оскорблять резким ответом человека, первый раз и нарочно ко мне пришедшего; но так как он не переставал спрашивать, как я понимаю об их апостольском посольстве, и даже указаниями на бывшее им откровение как будто хотел и меня склонить к принятию их посланничества, то я сказал ему:

Когда еще я был старообрядцем и был содержим недоумениями о св. церкви, и тогда не прибегал к тому, чтобы просить у Бога откровения, даже и боялся откровений, чтобы ими не обольститься и не принять ложь вместо истины, но просил Бога, чтобы помог мне из св. Писания познать истинную святую Его церковь. И когда я уверился о церкви из священного Писания, моя уверенность тверда и несомненна, и я всякому сказываю, какие доказательства от св. Писания были к моему уверению о церкви. А увериться из какого-либо откровения ни для меня ни для других не было бы твердым основанием. Если бы даже откровение было и истинное, и тогда оно могло бы подлежать сомнению. Я думаю, что и Павлу апостолу не одно откровение, бывшее на пути в Дамаск, споспешествовало к вере во Христа, но и писания Пророков. Откровение обратило мысль его к писанию. Для чего он, после откровения, по вшествии в Дамаск, не был просвещен немедленно, но оставлен на три дня пребывать в слепоте, ни яде, ниже пияше (Деян.9:9), если не ради разумения писаний? И сам Господь дал нам наставление о вере в Него испытывать писания: испытайте писаний, яко вы мните в них имети живот вечный, и та суть свидетельствующа о Мне (Ин.5:39). Из слов Господних явственно, что истинная вера должна быть свидетельствуема писанием.

Но г. Дитману и после сего еще желалось выслушать мое мнение об их апостольстве. Тогда я решился сказать ему следующее:

Св. апостол Павел во втором послании к Коринфянам пишет о некоторых выдававших себя в то время за апостолов: таковии лживии апостоли делатели лстивии, преобразующеся во Апостолы Христовы. И не дивно: сам бо сатана преобразуется во Ангела светла (гл. 11, ст. 13, 14). Так и я понимаю о всяком ныне являющемся апостольстве, не посланном от церкви, как посланы были Павел и Варнава.

Этот мой ответ оскорбил г. Дитмана; он встал, чтобы уходить. Однако, скрывая оскорбление, сказал мне только: это весьма жестоко!

Я ответил: Но ведь я не свои слова сказал вам; а если высказал и мое убеждение, то основанное на словах же Апостола, к которым своего ничего не приложил. Вы сами меня убеждали сказать мое мнение о вашем апостольстве; и я, как человек прямой, откровенно высказал его.

Г. Дитман сказал: Это хорошо, что вы откровенно высказали; но очень жестоко.

Побыв у меня еще несколько минут ради приличия, он простился и ушел. Мне жалко, что г. Дитман расстался со мною заметно оскорбленный моими словами. Но мог ли я говорить иначе, когда видел, что человек присваивает себе не принадлежащее ему апостольское достоинство и притом убеждает меня высказать о нем мое понятие? Я доказывал ему из священного Писания, что к откровениям и посланничеству новых апостолов нельзя иметь доверия; он моими доказательствами не удовлетворился, – просил прямо высказать мое мнение о новых апостолах: и я произнес о них не мой, но Апостольский суд, с которым не может не согласиться каждый истинный христианин. И чем более нынешние мнимые апостолы будут усиливаться присвоять себе апостольскую честь, тем с большим правом верные могут прилагать к ним обличительное слово великого Апостола Христова.