О деятельности и цели старообрядчества

Именуемые старообрядцы, не только беспоповцы, но и поповцы, в своей проповеди и деятельности не имеют той цели, чтобы способствовать обращению язычества к вере Христовой, во исполнение Христова повеления: шедше научите вся языки (Мат. зач. 116). Вся их цель и всё их тщание состоят в том, чтобы кого из православных совратить в раскол. И дабы простой, неведущий писания народ удобнее совращать в свои лжеучения, они прикрываются личиною „старой веры“, якобы твердо ими одними соблюдаемой, без которой нельзя спастися: и тёмный народ, не зная, что́ есть вера, и слыша от них, что истинная вера заключается якобы в хождении по солнцу, в сложении двух перстов, двоении аллялуии и прочих ими употребляемых обрядах, слыша их хуления на церковь, отложившую сии обряды, удобно обольщается призраком старой веры, оставляет церковь и переходит в общество, учреждённое каким-нибудь стариком или старухой, не имущее ни единого таинства и ни малого подобия церкви. Впрочем беспоповцы, хотя и стараются пополнить свои секты совращением православных, по своему беспоповскому положению, не имеют по крайней мере целью – осуществление больших задач. Также и беглопоповщина, хотя тщится на совращение православных к своему обществу, но по своему без-иерархическому положению тоже не могла в не может стремиться к осуществлению каких-либо широких планов. Но когда явилась Австрийско-Белокриницкая иерархия, её учредители и почитатели возмечтали весьма о многом. По словам о. Онуфрия, бывшего наместником Белокриницкого митрополита Кирилла и сотрудником Павла, учредителя иерархии, они думали „запрудить архиереями всю Россию“. Исполнению таких мечтаний воспрепятствовали, конечно, по Божию устроению скоро возникшие в Белокриницкой иерархии междоусобные распри: чем более являлось епископов, тем более возникало между ними раздора. И хотя эта мечта – наполнить Россию раскольническими епископами, так и осталась мечтою; но стремление умножить своих последователей в расколе и преимущественно в той его половине, которая управляется Белокриницкой иерархией, не прекратилось: раскольники неусыпно стараются совращать православных и чрез то умножать своё общество. И если теперь, когда принадлежащих ко всем старообрядческим сектам можно насчитывать до трёх миллионов (в том числе последователей Австрийской иерархии едва ли есть и один полный миллион), старообрядцы, застращивая правительство, утверждают, что их есть до пятнадцати миллионов, и на этом основании требуют себе равноправия с православной церковью: то что было бы, еслиб и в правду их считалось до пятнадцати миллионов? Тогда раскол смело бы потребовал – выгнать православное духовенство из кремлёвских соборов и отдать соборы им самим, как собственное их достояние. Возразят мне, что я говорю не верно; но пусть каждый старообрядец спросит себя, что он думает, когда взойдёт в Успенский собор, – не то ли самое, что я говорю? Он мыслит: всё это когда-то было наше достояние, вся Россия содержала нашу веру, древние цари до Никона были нашей веры, и хорошо было бы, еслиб вся эта святыня опять к нам возвратилась, и скоро ли это будет? Итак раскол не только то думает, что он имеет правую веру, но что и в кремлёвских соборах должны властвовать их епископы и что господствующей в России религией, по наследству якобы от князя Владимира, должна быть их старообрядческая религия. И если раскол прямо не заявляет таких требований, то лишь потому, что не имеет в действительности достаточного числа последователей (хотя бы в желаемом количестве пятнадцати миллионов), – не имеет достаточной силы. Потому он и стремится всячески совращать православных, чтобы увеличить свою силу и собравшись с силами ниспровергнуть православную греко-российскую церковь. Господь, создавший и утвердивший церковь Свою, посрамляет и посрамит козни их и желание их погибнет; но долг пастырей церкви остерегать стадо от волков губящих.

И одной ли только православной Российской церкви вредят старообрядцы распространением раскола в православном русском народе? Не причиняют ли они чрез это великий вред и русскому государству? Государство русское не тем лишь крепко, что его составляет один русский народ, но и тем, что этот народ содержит одну православную веру. Единство веры, преданность православию, – вот что издревле и всегда спасало Россию от опасностей и бед. А раскол тщится всею своею силою нарушить целость веры в русском народе. И если бы случилось (чего сохрани Боже!), что раскол достиг бы своей цели, это неминуемо повело бы к ослаблению государства.

Посему-то и нужна особенно тщательная заботливость православных пастырей о преграждении успехов раскола и о вразумлении раскольников словом истины, посему-то лежит на них обязанность изыскивать способных к тому миссионеров, составлять против раскола книги и распространять их повсюду, не щадя на это материальных издержек. Эта деятельность принесёт пользу не только св. церкви, но и государству, объединяя его силы единством веры в русском народе.