Глава VIII. Положение монастырей в первой четверти XIX века (1797–1825)

Содержание. Улучшение в материальном обеспечении монастырей: наделение их земельными участками и добавочным жалованьем. Возвышение некоторых монастырей на степень архимандрий и игументств. Учреждение общежития в Толшевском и Донецком монастырях. Недостатки в монастырской жизни, зависевшие от тесной связи монастырей с миром. Недостаток хозяйственности. Нестроения, зависевшие от совмещения настоятелями должностей по епархиальному управлению. Ревизия 1819 года. Инструкция казначеям. Заключение.

С воцарением Императора Павла замечается поворот в отношении правительства к монастырям. 18 Декабря 1797 года состоялось распоряжение правительства об ассигновании архиерейским домам и монастырям добавочных окладов. Бедные монастыри постановлено было наделить земельными участками в размере 30 десятин на монастырь. Вместе с тем монастырям пожалованы были небольшие угодья, в виде мельниц и рыбных ловель.

Одновременно с этим обнаруживается забота Св. Синода об упорядочении и возвышении монашества и монастырей. 24 марта 1799 года последовал указ Св. Синода, коим – для лучшего устроения монашеской жизни – во 1-х, во всех епархиях постановлено было учредить должность благочинных монастырей, и во 2-х, в каждой епархии постановлено было избрать по одному монастырю для введения в нем общежительного строя, с тем, чтобы этот монастырь служил показателем той нормы монастырской жизни, которая желательна для всех монастырей.

Эти общие распоряжения должны были улучшить и материальное положение монастырей, и поднять в них дисциплинарный строй.

В жизни придонского монашества замечается заметное улучшение, их материального быта. Монастыри приобрели себе угодья и земли: Алексеевский Акатов – близ деревни Парусной по р. Тамлыку из поляны, называемой Скупуха, в количестве 22 десятин (до 1798 г. монастырю принадлежало 8 десятин); близ р. Дона монастырю было пожаловано озеро Кужное – «для пропитания больных» (ранее там же ему принадлежало озеро Калач). Ему же дана мельница при с. Нижнем Студенце, Задонского уезда, о двух поставах и одной толчее. К прежнему денежному жалованью в 1311 р. 90 к. и 88 р. 58 к. на монастырских служителей, в 1797 г. 18 декабря прибавлено 1030 р. ассигн. Кроме того, по указам 1793 (40 р.) и 1797 г. (60 р.), отпускалось 100 р. на содержание монастырской больницы⁵⁶⁸.

Задонский монастырь, со 2 сентября 1798 года возглавленный настоятелем архимандритом⁵⁶⁹, кроме небольшого участка в 4 десятины и 234 саж. (бывшее озеро Гусиное), приобрели в 1800 году 22 дес. в пустоши Сушиловой Задонского уезда, в 50 верстах от монастыря, и мельницу на р. Студенце. Первоначально монастырю была пожалована мельница на р. Потудани в Коротоякском уезде. Монастырь сдавал ее в аренду, а впоследствии (в 1858 г.) поменялся мельницами с Алексеевским монастырем⁵⁷⁰. Денежного жалованья монастырь получал 414 р. 90 к. сер. на братию, церковные и монастырские расходы и 968 р. на монастырских служителей⁵⁷¹.

Воронежскому Покровскому монастырю в 1798 г. пожалована мельница на р. Голышовке при с. Архангельском.

Толшевский монастырь не мог получить земельного участка в 30 дес., так как уже имел значительный земельный участок. Но указ о наделении монастырей землей в размере 30 десятин причинил этому монастырю много неожиданных хлопот. Указ имел в виду монастыри, лишенные земель и угодий, но не посягал на наличные монастырские земли. Но межевая Канцелярия, получивши от Казанской Межевой Конторы сведение, что за Толшевским монастырем, по древним документам, числится 436 десятин земли, 5 апреля 1801 г., постановила отобрать у Толшевского монастыря всю землю свыше 30 десятин. Монастырь писал, что указ 1797 года уже разъяснен в 1798 году, по репортам Тамбовской, Ярославской, Костромской и Курской Казенных Палат, в том смысле, что 30 десятин даруются вновь бедным монастырям, но он не имеет никакого отношения к прежним земельным владениям монастырей. В таком же смысле истолкован этот указ Правительствующим Сенатом в его отношении к Губернаторам. Губернским Правлениям и Казенным Палатам в том же 1798 г. Св. Синод, получивши ходатайство монастыря, сообщил о нем Сенату для зависящих распоряжений. Со своей стороны, монастырь отправил в Москву иером. Гавриила хлопотать о деле. В тоже время монастырь должен был принимать у себя разных прикосновенных к делу чиновников. Наконец, после продолжительных хлопот и значительных издержек (до 500 р.), 28 марта 1810 г. Сенат решил дело в пользу монастыря, признавши за ним право на владение 416 дес. 1600 саж. земли с лесом⁵⁷². В 1798 г. монастырь получил угодья: мельницу на р. Хворостани, в дачах с. Пчелиного, Бобровского у., и рыбные ловли в с. Боршеве. Коротояк. у.⁵⁷³.

Коротоякский монастырь, имевший и ранее земельный участок в 265 дес. 1576 саж., тоже не получил нового земельного участка в 1798 году.

Одновременно с наделением монастырей земельными участками и угодьями, увеличено было им денежное жалованье. Размер этой добавочной суммы виден из след. ведомости.

Таким образом, материальное положение придонских монастырей с 1798 года значительно улучшилось. Не только штатные, но и заштатные монастыри стали получать хотя небольшое казенное жалованье.

Вследствие этого замечается забота о внешнем благоустройстве и благолепии обителей. Особенно выделились в этом отношении монастыри Задонский, Акатов и Покровский. Здесь возведено много новых построек и произведено обновление некоторых новых. Только заштатные монастыри не могли приступить к капитальному обновлению своих обветшавших зданий.

В это же время восстановляются и монастыри Донского казачества. Фактически эти монастыри не прекращали своего существования, несмотря на указ 1788 года об их закрытии, так как тогдашний Преосвященный Воронежский Тихон оставил в них монашествующих впредь до обращения их в приходские церкви. Но это обращение не состоялось до 1797 года. А 10 сентября 1797 г. Войсковая Канцелярия в общем собрании положила просить Св. Синод сохранить из трех два монастыря, Кременский Вознесенский, как мужской, и Устьмедведицкий для женского в положении заштатных и октября 1798 года состоялось распоряжение о восстановлении названных монастырей сверх штата, на Войсковом содержании, собственно для лиц донского происхождения. На содержание их из Войсковых сумм назначено было по 1000 р. ассигнациями. Кроме того монастыри получили во владение прежние угодья, хотя из-за некоторых из них им пришлось снова вести тяжбы с соседним населением. Содержание этих монастырей было скудное: сестры Устьмедведицкого монастыря, вследствие этой скудости, в 1801 г. задумывали даже переселиться в упраздненный Мигулинский монастырь⁵⁷⁴.

Одновременно с улучшением материального быта, обнаруживается забота правительства о возвышении монастырей в глазах населения. Ранее только один Акатов монастырь был в положении второклассного и управлялся архимандритом; все остальные управлялись игуменами и строителями. Высочайший указ 18 декабря 1797 г. требовал возвышения чем-либо выделяющихся монастырей. Согласно этому указу, Воронежский Преосвященный Мефодий сделал представление в Св. Синод о возвышении монастырей Задонского и Лебедянского. 22 февраля 1798 года Св. Синод определил быть в этих монастырях архимандритам: в Елецком в Лебедяни в рассуждении бывающих там знатнейших по всей России ярмонок и огромная в том монастыре строения, в Богородицком Задонском в рассуждении всегдашних из многих мест чрез оный город проездов знаменитых людей и по частым в оный монастырь отовсюду великим собраниям, по усердию к погребенному там ревностному пастырю Преосвященному Тихону I⁵⁷⁵. 27 июня 1818 года Св. Синод возвел Толшевский монастырь на степень игуменского, во внимание к его положению в уединенном месте и к его внутреннему состоянию⁵⁷⁶.

Как указано выше, для лучшего устроения монастырской жизни, Св. Синод указом 24 марта 1799 года предписал в каждой епархии быть по одному общежительному монастырю. Таким монастырем в Воронежской Епархии был назначен Толшевский. Осуществление этого указа повело, между прочим, к однообразию в одежде монахов, ранее одевавшихся разнообразно. Вот что признано приличным и нужным для монахов Толшевского монастыря иеромонахам и иеродиаконам полагалось выдавать: два клобука фланелевых, камилавку плисовую, две рясы черного сукна – на три года, полукафтанье того ж сукна, халат черный полусукна, пояс – на два года, двое сапог и башмаки, две пары чулок и одни носки, три пары рубашек – на один год и овчинный тулуп на три года. Монахам: клобук фланелевый на два года, камилавка черного сукна на три года, ряса и полукафтанье черного полусукна – на два года, пояс черной кожи – на три года, одни сапоги и двое котов, две пары чулок и одни носки, три пары рубашек – на один год, тулуп овчинный на три года и шапку на два года. Всем монашествующим для постели каждому одеяло, тюфяк и подушку на три года. Послушникам: два халата – первый чернорусского, другой серого сукна – на два года, тулуп овчинный на три года, пояс простой на два года, одни сапоги и двое котов, две пары чулок и одни носки, три пары рубашек на один год, шапку, шляпу, рукавицы, вареги – на один год. По окончании же срочного времени каждый из монашествующих поношенное обветшалое платье, клобук и камилавку, кроме рубашек и обуви, должен возвратить рухлядному, из которого он по хозяйству может обветшалую рухлядь отдать переделать на таковую одежду, которая бы могла быть употреблена послушниками или кем другим к ношению. На это определение последовала резолюция преосв. Арсения: «я согласен, чтобы происходило все порядочно; впрочем, по окончании назначенных здесь сроков при добром всего присмотре можно будет усмотреть, так ли быть и впредь, или что отменить, или поправить⁵⁷⁷.

Примеру Толшевского монастыря в 1806 году последовал монастырь Донецкий. Строитель этого монастыря Серафим доносил преосвящ. Арсению, что монастырь обладает достаточными средствами для содержания братии и что он считает нужным ввести в нем «общежитие на установленном законами положении, так чтобы братию содержа снабдевать одеянием, выдавая оное на положенный срок и занимая их в труды, смотря по дарованиям и силе каждого, с определением времени по общему братии положению без принуждения, жалованье же, не выдавая им по получении из казначейства, оставлять в монастырской общей сумме с отделением от неокладной, для содержания монастыря на различные надобности и братии самой на необходимые нужды, с верною в книгах записью, а из собираемой суммы от доброхотных дателей, приходящих для поклонения св. иконам, во время ярмонки, на праздник Успения Пресв. Богородицы, в кружку, братии на непредвидимые надобности выдавать какую либо часть по рассмотрению настоятельскому, кому что по трудам следует, чем могут быть довольны и содержали, не обращаясь иногда в излишнем, чего Боже храни, пьянстве, а от того не последовало бы упущение в должности каждого». Изложивши эти соображения, строитель просит преосв. Арсения дать в монастырь наставление и предписание о порядках общежительного устройства монастыря, для единообразного выполнения всего должного со стороны монастыря. На этом доношении преосв. Арсений II положил след. резолюцию: «Благодарим о. Строителя, что доброе дело вздумал, мы весьма согласны, чтобы сей монастырь был общежительный. И усердно испрашиваем на него Божия благословения. А как поступать по правилам общежития, консистория пошлет ему о том образец, какой заведен в таковых же». Но консистория ограничилась только наведением справки о введении общежития в Толшевском монастыре и заключением, «что общежительный монастырь ничто иное есть, как такая обитель, которая управляется всеми правилами Духовного Регламента, и потому все содержание как в пище, так и в одежде должно быть общее и, кроме молитвословия, должны все заниматься разными трудами, художествами и работами, и праздной послушник ни один да не будет»⁵⁷⁸.

В остальных монастырях общежитие не было введено, и монахи получали жалованье, сообразно доходам монастыря и казенному окладу.

Что касается требований, какие предъявлялись к монастырям в отношении их внутреннего строя, то они ясны из рапортов благочинных монастырей, удостоверявших доброе состояние обители. Рапорты эти однообразны, являясь перечислением главных требований от монастырей. «В монастыре правление добропорядочное, в церквах и кельях чистота и опрятность соблюдены, братия и послушники одеты в новое однообразное платье и имеют общую порядочную трапезу. Жизнь провождают монашествующие сообразно Духовному Регламенту и последовавшим указам, которые в трапезе по обычаю читают. Суеверия и бесчиния нет. Монашествующие никаких ремесел не умеют, а занимаются обыкновенными монашескими послушаниями. Пьяниц беспокойных, вздорных и бродяг нет. Строитель в должности своей исправен, благонадежен и способен, все общество отозвалось им довольным»⁵⁷⁹.

Переходя от этих официальных распоряжений и таких же отчетов, говорящих о сравнительном благоустройстве придонских монастырей в начале XIX в., к фактам и явлениям монастырской жизни, мы должны установить, что существенного улучшения за это время не последовало в общем монастырском строе. Та живая струя подвижничества, которая взяла свой источник в подвигах св. Тихона Задонского, не иссякла и теперь и впоследствии обнаружилась в целом ряде светлых явлений. Но общий фон монастырской жизни мало изменился. Монастыри Покровский, Акатов, Коротоякский, Донецкий, Задонский и Лебедянский испытывали неудобства от близкого соседства с городским населением. Часто мир оказывался сильнее монастыря, братия которого составлялась в большинстве своем из людей со средними нравственными силами. Особенно страдали от этого монастыри Коротоякский, Донецкий и Покровский. Коротоякский монастырь, с трудом собиравший под свои стены незначительную братию, не мог даже и со вне поддержать монастырский уклад⁵⁸⁰. В Донецком монастыре шла нескончаемая распря между монахами (а их всего было четверо) и приходским духовенством из-за доходов, так как монастырская церковь была в тоже время и приходскою. В 1816 году, не вынесши этой распри, удалился на покой строитель Амвросий⁵⁸¹. В Покровский монастырь стали поступать знатные женщины с многолюдной прислугой, заводившие в стенах обители порядки помещичьей и купеческой жизни. Уследить за этими лицами игуменье было невозможно, так как бывшие помещицы и купчихи не признавали над собою власти игуменьи. Особенно много беспокойств доставила монастырю послушница Екатерина Бехтеева, дочь генерал-майора Алекс. Дим. Бехтеева из с. Ксизова, Задонского уезда (родственница Никандра Бехтеева, ученица схимонаха Митрофана). Поступивши в монастырь еще в 1777 году, она не пожелала постричься до 1806 г. Проживая в собственном доме близ монастырской ограды, она не только держала около себя 5 лиц женской прислуги, но нанимала на временные работы и мужскую прислугу. К себе в келью она принимала светских гостей, самовольно отлучалась из монастыря и т. д. Еще в 1797 г. Преосвящ. Мефодий приказал выслать из монастыря прислужниц Бехтеевой, «ибо, писал он, и неприлично монастырю, чтобы жить с такою свитою, и притом надобно самим трудиться»⁵⁸². В тоже время преосвящ. Мефодий писал: «живущих без указу велеть по порядку просить о принятии их в монастырь, живущих же в монастыре без всякого на то дозволения ныне же выслать. И то сожалительно, что вышло такое своевольство. Выслать также и прочих, к монастырю не принадлежащих, по моим на приложенной ведомости отметкам. А и за оставленными для нужной, в случае болезни, услуги, смотреть игуменье все прилежно, чтоб они жили чинно и состояли у ней, игуменьи, в послушании; ибо в монастыре одна начальница, а противное тому не может быть терпимо». Но это предписание не образумило Бехтеевой, и потому 17 мая 1806 года Св. Синод предписал выслать ее, как нетерпимую в монастыре, для жительства к родственникам⁵⁸³. Такая же история повторилась в 1806 году с купчихой Елизаветой Придорогиной⁵⁸⁴. В виду таких беспорядков, Преосвящ. Арсений II неохотно допускал в монастырь знатных послушниц, что и выразил по поводу просьбы о принятии в монастырь дочери секунд-майора Говардовской⁵⁸⁵. Вторая отрицательная черта в строе монастырей – отсутствие той разумной хозяйственности и тех ремесел, которые так настойчиво рекомендовал монахам Духовный Регламент. По-прежнему монастыри не могли справиться со своими естественными богатствами, а или отдавали их в аренду, или обрабатывали самым первобытным образом. Так, в Толшевском лесу одного валежнику в 1806 г. можно было продать более чем на 4000 р. При хорошем хозяйстве постоялый двор мог бы давать по 2000 р. доходу ежегодно и мельница более 1000 р.; от скотоводства можно было бы получать до 6000 р. в год. Здесь же можно было бы устроить кирпичный завод и огородничество давало бы более 1000 р. доходу. Но все эти предположения, высказанные благочинным монастырей, архим. Иустином, не встретили поддержки ни со стороны братии монастыря, ни со стороны преосвящ. Арсения II «хотя совет кажется и благ, писал он: но можно ли на практику теоретические мысли поставить, о том консистория представит нам»⁵⁸⁶. Тоже отсутствие хозяйственной предприимчивости отмечено в Коротоякском монастыре: «выгод и хозяйства от имеющегося при оном монастыре никаких не заведено, кроме как только скашивают с лугов траву для скота⁵⁸⁷.

Но главный недостаток в строе монастырей состоял в отсутствии достойных настоятелей. Братия монастырей из своей среды весьма редко избирала себе настоятелей. Обычно настоятели назначались из Воронежа, как и прежде, или из экономов и казначеев архиерейского дома или из смотрителей духовного училища. В том случае, когда они совмещали с настоятельством в монастырях и прежние должности, настоятельство оказывалось для них скорее средством обеспечения, чем делом службы. Но и тогда, когда такого совмещения не было, настоятели подолгу отвлекались от своего главного дела, отчего в монастырях укоренились многие нестроения. Об этом стало известно в св. Синоде. 24 апреля 1819 года в Синод поступило предложение Обер-Прокурора, с сообщением сведений о разных злоупотреблениях в монастырях Воронежской Епархии. Причиною злоупотреблений выставлялось то, что «почти все настоятели монастырей присутствуют в консистории. Они будто бы пользуются имением, остающимся после умерших монахов; указных казначеев нет, а где и есть, то их не приглашают считать сумму прихода и расхода ни ежемесячно, ни по истечении года».

Согласно сделанному по поводу этого предложения постановлению св. Синода, была произведена ревизия всех монастырей Воронежской епархии, которая и подтвердила многие упущения в управлении монастырями. Так, в Толшевском монастыре «открылось немалое отступление от порядка в управлении братией и употреблении суммы и леса, по всегдашнему пребыванию игумена Парфения при должностях в Воронеже»⁵⁸⁸.

Казначей иеромонах Тихон, являвшийся фактическим управителем монастыря, совершенно не входил в нужды братии, которая стала испытывать недостаток в самом необходимом. Тратя бесконтрольно монастырские деньги и неисправно производя раздел кружечных доходов, он сам жил в свое удовольствие и своим поведением ронял монастырь в глазах окрестных жителей и богомольцев. К тому же, он позволял последним, за неимением гостиницы, занимать свободные монашеские келии. Последнее обстоятельство, особенно пребывание в монастырских стенах женщин, вносило еще больший беспорядок в монастырскую жизнь.

Когда выяснились эти беспорядки, игумен Парфений был уволен от должности эконома Архиерейского Дома и послан в монастырь, чтобы дать вместе с казначеем объяснение, а затем в скором времени последовало назначение нового игумена-иеромонаха Анастасия (11 марта 1822 года).

Настоятель Донецкого монастыря тоже состоял «при должностях в Воронеже: в консистории присутствующим и в уездном училище учителем», почему «явились в некоторых частях по управлению монастырем упущения». Так, определенного казначея не было; не было в монастыре ни Духовного Регламента, ни благочиннической инструкции; братия не участвовала при записке сумм; хлебопашества не заведено; доходные статьи отдавались за дешевую аренду; документов на землю не было; архив был не в порядке.

По Коротоякскому монастырю также обнаружены непорядки, особенно по отчетности денежных средств монастыря.

Впрочем, та же ревизия обнаружила и некоторые положительные явления. Особенно отмечена была крупная строительная деятельность Задонского и частью Алексеевского монастырей; а так же хозяйственные приобретения Покровского, Толшевского, Коротоякского и Донского монастырей⁵⁸⁹.

Обнаруженные недостатки в управлении были поставлены на вид настоятелям, и они должны были озаботиться благоустройством монастырей. В тоже время выработаны были инструкции казначеям монастырей. Так как эта инструкция рисует желательный для Епархиальной власти строй монастырской жизни, то мы приводим ее здесь полностью.

1. Казначей есть вторая особа в монастыре по настоятеле, образом честной жизни, кротким поведением и всеми монашескими добродетелями примерная и постоянная.

2. Казначей избирается из старшей братии настоятелем, с согласия первых, и по представлении утверждается начальством.

3. Он чествуется первостоянием в церкви и председанием везде и всюду пред прочими собратами.

Его обязанность – А) по церкви:

4. Быть непременно у всех служб, разве по причине казенной отлучки, и смотреть, чтобы священнослужение происходило по уставу со всяким благочинием и чтобы каждый из братьев всенепременно приходил к каждому молитвословию и стоял на клиросе; не бывших записывать в заведенную нотату, с показанием причины их небытия, и оную еженедельно представлять настоятелю: в случае же небытия по крайней и опасной болезни, или по пьянству ⁵⁹⁰и самовольной отлучке, то тогда же доносить, дабы в первом случае тотчас употребить меры к излечению, а во втором – к исправлению.

5. Смотря за ризничим, чтобы он ризницу и прочие принадлежащие церкви вещи хранил в приличных местах и отнюдь, а особенно по св. алтарю, не разбрасывал.

6. Наблюдать, чтобы в храме Божием всюду была чистота и опрятность, для чего послушников почасту заставлять нечистое выметать, и лампады и подсвечники содержать во всякой опрятности.

– В) по монастырю:

7. Все монастырское имущество, разумея здесь серебряную, оловянную, медную, фаянсовую и прочую посуду, также разные рабочие и кузнечные инструменты, всякого рода экипажи и проч. конюшенные принадлежности кроме того, что находится в настоятельских кольях, как то, икон, картин и мебели, казначей должен принять в непосредственное свое хранение; и что нужно выдавать единожды назначенным лицам, для употребления с расписками, поверяя принявших ежемесячно в сохранности ими принятых вещей. Утраченное или сам взыскивает, или доносит о том запиской настоятелю.

8. Покупку для трапезы съестных припасов, также для конюшни овса, сена и прочего, казначей чинит с воли настоятеля благовременно не по мелочи, но сходным ценам, и бдительно смотрит за хранением и благоразумным хозяйственным употреблением купленного.

9. Увольнять из монастыря по надобностям братию в присутствии настоятеля казначей не имеет права.

10. Казначей почасту посещает братские келии, поощряет монашествующих и прочих в свободное время к чтению Слова Божия, к полезному рукоделию, в сохранению всегдашней чистоты и в одежде, и в горнице, о нерадивых и ослушных немедленно доносит настоятелю.

11. Всемерно наблюдает, чтобы хмельных напитков в кельях братских отнюдь держимо не было, яко зла, всякий порядок и устройство разрушающего. Приписка Преосвящ. Епифания: «сие должно разуметь о слабых и иногда пьянству предающихся».

12. Встретившиеся какие-либо незначительные между братией неудовольствия казначей разбирает и удовлетворяет по возможности, о важнейшем же чем-либо предоставляет доносить обиженному лично настоятелю.

13. Служители, повара и кучера находятся во ближайшем распоряжении казначея, и потому он первым ежедневно с вечера назначает потребные работы, не обременяя их до излишества; ревностных ободряет похвалою и ленивых поощряет увещанием, а в случае упорства телесным законным наказанием.

С) По суммам:

14. Суммы из казначейства казначей принимает в свое время и, немедленно записав оные в приход шнуровой книги в присутствии настоятеля и двух из лучших братий, взносит в хранилище; таким же точно образом и на расходы получает.

15. Вкладные и прочие жертвуемые деньги принимает казначей при двух или трех братьях. Здесь разумеются и деньги сорокоустные; первые записывает в приход в шнуровую, а последние в нарочито для сего устроенную книгу с письменным свидетельством бывших при том, и немедленно первые вносит в кладовую, а последние опускает при свидетелях в кружку.

16. Казначей никаких покупок не производит без воли настоятеля, почему о встретившихся потребностях доносит он настоятелю и принимает от него из кладовой потребную сумму с распиской в выемной тетради, которая всегда хранится в денежном сундуке и по употреблении оной записывает в расход с расписками продавцов.

17. Ежемесячно казначей отдает отчет настоятелю в приходе и расходе сумм, представляя в то же время и самые книги на ревизию с перечневыми записками.

18. Ключи от кладовых и денежного хранилища казначей имеет у себя, а печать хранится у настоятеля, равно и от церкви ключи хранить казначею у себя и выдавать оные в свое время кому следует или по требованиям священников чередному из причетников⁵⁹¹.

7 августа 1819 года Преосвящ. Епифаний утвердил эту инструкцию, предложив выбрать по всем монастырям казначеев и снабдить инструкцией как их, так и настоятелей монастырей. В тоже время дано предложение выработать инструкции для женских монастырей, а также для эконома и казначея Архиерейского Дома. Последние инструкции были утверждены Преосвящ. Епифанием 20 января 1820 года⁵⁹².

Из приведенной инструкции открывается, что и после ревизии 1819 года казначеи оказывались фактически хозяевами монастырей. Настоятель оставался почетным представителем монастыря. Но он, судя по инструкции, не только не входит в детали хозяйственной жизни, а и стоит выше внутренних распорядков монастырского быта. Казначей же не только ведет монастырское хозяйство, но и руководит монахами в их поведении и занятиях. Такое значение казначея продолжало оставаться в силе потому, что настоятели и после 1819 года часто проживали в Воронеже, занимая должности при Архиерейском Доме, духовном училище или семинарии.