134. О том, как иудеи отравляют нашу Русь православную

Несчастная Россия!.. Не нужно быть мудрецом, чтобы видеть, что ты гибнешь, – не надо быть пророком, чтобы провидеть, что ты погибнешь, если не опомнишься, если не положишь границ той необузданной свободе, какую захватили себе иудеи и их наемники и приспешники, изменники вере родной из сынов твоих! Мы, русские люди, дожили до того, что нас насильственно отравляют духовным ядом, нам не дают самой возможности иметь здоровую духовную пищу: иудеи нагло смеются над нами, подсовывая нам вместо этой пищи яд, всюду – только яд и никакого противоядия.

От чтения хороших книг отучили, все заполонила газета, а вся газетная печать – почти вся, за немногими редкими исключениями – в руках иудеев, и мы, читатели, должны или читать непременно только их – извините за выражение – зловонные листки, или же совсем не знать, что на свете Божием творится. Когда сидишь еще дома – можно выписать кое-что из патриотической печати, – надо правду сказать: по неимению достаточных к тому средств, какой-то захудалой, тощей сведениями, сообщающей не редко то, что в иудейских газетах напечатано уже два-три дня назад. Но когда судьба заставит вас путешествовать, то вы уже обречены на плен иудейский, горший вавилонского. Ни на пароходе, ни на станциях желез­ной дороги, ни в вагонах – ни одной патриотической газеты. Спросишь “Московские Ведо­мости” или “Колокол” – отвечают: “Нет” – “Почему же не имеете?” – “Спроса нет”. – “Да вот я спрашиваю!” – “Извините, не имеем”. Или: “Вышли все”. – Да у вас и не было их!..

Загляните в сумку продавца, и пред вами запестреют все иудейские издания: и “Речь”, и “Руль”, и “Биржевка”, и “Копейки”, не говорю уже о “Русском (когда-то действительно

Русском, в котором и мне не стыдно было, напротив, – почетно сотрудничать!) Слове”, “Современном Слове” и т. д. А если заглянете как-нибудь неосторожно в издания иллюстрированные, то краска стыда покроет ваше лицо: такая там печатается мерзость!..

Судите сами: можно ли уцелеть тут простому читателю? А ведь газета в последние годы стала насущной потребностью массы полуинтеллигентов, что-то вроде папиросы или чашки чаю. Иудеи, прикрываясь заманчивым для недалеких людей словом “свобода”, захва­тили в свои цепкие руки печатное слово, захватили, говоря коммерческим языком, газетный рынок, поставили нас в невозможность противостоять им. И вот мы – в плену у них: чем хотят, тем нас и питают, особенно во время наших путешествий: точь-в-точь как содержатели буфетов: или ешь скоромное, или голодай в дороге. И это называется у нас свободою печатного слова! О, конечно, свобода – свобода злу, свобода отравлять русских людей, свобода издеваться над нами, над всем, что для нас дорого и священно! Но, гг. властьимущие: ведь это плен, худший плена японского, немецкого, какого угодно, это плен жидовский: ужели это не видно вам?.. Или погибни Русь, лишь бы был неприкосновенен принцип свободы печати, свободы слова и т. д.?

Нам говорят: и вы пользуйтесь тою же свободою, – кто вам запрещает?

Совесть, господа, запрещает! Мы не можем допустить тех способов отравления народа, какие допускают и на какие способны иудеи. Мы не имеем и тех средств, какими располагают для сей цели иудеи. У нас нет фондов, подобных кагальному, нет миллиардеров, бросающих миллионы на завоевание нашего народа, в надежде пить его кровь. Нет, если вам жаль русского человека, если жалеете родную Русь и хотите, чтоб она еще жила среди народов земли, то гоните от нее прочь этих чужеядных насекомых.

На эти мысли навел меня недавний случай. Еду я в вагоне, один из спутников подает мне номер московского иудейского “Руля” и говорит: “Почитайте”. Говорю ему: “Охота и вам брать в руки этот листок: разве не чувствуете, что от него несет чесноком?” – “Да нет,

говорит, – посмотрите, любопытная статья. Одно заглавие чего стоит! “Новое религиозное сознание”! А в скобках: “Что же такое голгофское христианство?” И тут же реклама автора, будто какой знаменитости: “Статья Ионы Брихничева”. А под статьей опять стоит это же, столь милое редакции имя: “Иона Брихничев”.

Взял я листок, пробежал статейку, писанную известным расстригою. Что же проповедует сей отступник от учения Церкви? А вот послушайте, чему он поучает читателей иудей­ской газеты. “Христиане, видите ли, на протяжении двух тысяч лет не усвоили себе христианского учения о благодати (милостыни хочу, а не жертвы)”. – Заметим: даже текст слов Спасителя искажен: вместо милости стоит милостыни, что, конечно, не одно и то же. – “До сих пор члены этих церквей называют себя рабами Господа, забывая о Богосыновстве, а следовательно, абсолютной свободе от заповедей – пережитых времен рабства”. Что-то нескладно, по-иудейски: “пережитых времен рабства”, но не в том суть. Как видите, г. Брихничев, бывший православным священником, как будто не читал никогда молитвы Господ­ней, начинающейся словами: Отче наш. Совсем не помнит и словес Господа и Спасителя нашего: если любите Меня, заповеди Мои соблюдите. “Но рабство есть зло, поучает он, – следовательно, и заповеди не добро”. Слышите, читатель, что проповедует иудейский при­служник? “Проповедуя личное спасение каждого человека, говорит он, как довлеющую цель и ношу (?!), которую каждый человек только и может понести, все современные христиан­ские учители и нехристианские законодатели учат исключительно самоспасанию (?!). Все для себя, для спасения своей души”. Не правда-ли: писать так значит вовсе не понимать самого духа учения о спасении. Как это непростительно бывшему священнику – говорить ли об этом? Очевидно, ему и в голову не могло придти общее правило спасения: “спасайся в Церкви, и ты будешь содействовать спасению многих душ”. Однако, г. Брихничев изре­кает уже свой суд на учение Церкви: “Это жестокое (курсив автора) учение, по которому “праведник” (знаки вносные показывают, что автор изволит иронизировать над этим сло­вом) может покойно блаженствовать “в раю” (опять те же знаки), когда грешник томится муками адского пламени, проводит последовательно, что и общественной жизни здесь, на земле, проводится, благодаря ему, в большей или меньшей степени система самоспасения, личной святости, дрожания только за свою шкуру (“моя хата с краю”, поясняет он в скобках)”. Поймите тут: что он хочет сказать? “Христианство подлинное, голгофское, религия свободного человека, учит иному: не самоспасанию и рабским добродетелям, а иному – Спа­сению Целого (прописные буквы автора). Не все для себя, а все – для всех (для тела и души всего человечества)”. Дальше автор развивает свою мысль в виде молитвы, размышления, патетически говорит о том, что “Скорбь (опять почему-то с прописной буквы) Христа не прекратится и руки и ноги Его не перестанут кровоточить, доколе не отдельные лица будут подносить Ему ненавистный фимиам – личного самоспасания, личной “чистоты” (опять в кавычках), личной доброты, а пока весь мир, воскреснув, не придет в свободу чад Божиих нравственными усилиями отдельных его членов”. Забыл несчастный экс-священник слова Господа, что на небесах бывает радость великая и о едином грешнике кающемся, забыл страшное пророчество Господа о том, что во второе Его пришествие нераскаянные грешники будут отосланы в муки вечные, а следовательно, и всеобщего спасения мира не будет. Эта ересь осуждена уже полторы тысячи лет назад и не г. Брихничеву ее реставрировать. Далее г. Брихничев уже прямо богохульствует, говоря, что “Христос не искупил мира, а положил начало совместному с нами искуплению”, что “всякие обещания спасения за чужой счет, хотя бы по вере – есть злая и опасная шутка”, что покаяние состоит “в отвержении всех своих старых верований, в бесповоротном и неуклонном (даже до смерти) осуждении раб­ской религии заповедей” и что это покаяние “должно вылиться в какой-то свободной жизни, свободном усовершенствовании, исполненной Христова Огня (опять большая буква автора). Огонь очистит личность, Он же спасет мир”. Что же это за огонь? Автор отвечает: тот Огонь, о котором Христос сказал: “Огонь Я принес на землю и как бы хотел, чтобы Он разгорелся!” Автор намеренно уклоняется от церковного толкования словес Господних и придает им какой-то, видимо, особенный смысл, ибо везде слово “огонь” с прописной буквы. Он говорит: “Огнем горящие, пламенеющие сердца человеческие, объединенные одним общим желанием воскрешения всего (курсив автора), составят из себя то Вселенское Пламя, в кото­ром земля и все старые тела сгорят”.

Едва ли найдется какой мудрец, который смог бы разобраться в этом богословствовании г. Брихничева; вероятно, он и сам не ведает, не дает себе полного и ясного отчета о том, что говорит. Но читатели иудейской газеты твердо запомнят, что “заповеди – не добро”, что, стало быть, их и не нужно, что где заповеди, там рабство и прочие безумные глаголы. А иудеям только-то и нужно, чтобы такими бреднями отравлять христиан. И вот, к их услугам является расстриженный иерей г. Брихничев. И листы газетные с его бреднями (хотелось бы употребить другое слово, напоминающее ближе его фамилию) разносятся по лицу бед­ной Руси нашей, когда-то столь ревностно стоявшей за Православие, что такому господину не поздоровилось бы... сидел бы где-нибудь в Суздале или в Соловках. А ныне все можно: издевайся сколько угодно над верою Апостольской, сочиняй ереси, продавай не только перо, но и душу врагам Христовым!

И многоскорбная, многострадальная мать наша, Церковь Православная, терпи поношение, поругание от таких отверженцев, а если кто из нас вступится за ее поруганную честь, если кто назовет ее поносителей их собственным именем, того имя приписывается ко злу. Но мы больше верим слову Христову: радуйтеся и веселитеся в таких случаях, с радостью несем поношение Христово и крепко веруем, что истина Господня пребывает вовек, а все враги ее, исчезая, исчезнут яко дым, яко прах, его же возметает ветр от лица земли. Жаль только собратий наших, отравляемых этими бреднями и отторгаемых от матери-Церкви.