Глава 42. Ответ Иова на (2-ю) речь Господа – Иеговы. Суд Божий над друзьями Иова и благословение Божие праведнику – страдальцу за величайшее терпение. Иов, наконец, неизменно твердо признает, что Боту все возможно, никто не может «скрывать Его совета; но, желая знать откровение Господа для самоусовершенствования, просит Его и на будущее время не оставить своим непосредственным ответом, снисходя к крайнему смирению праведника. Вознаграждая праведника – страдальца за премудрый ответ и величайшее терпение, Господь осуждает речи друзей – собеседников и прощает им греха их ради молитв праведника – Иова. Наконец, Господь благословляет своего вернейшего раба: возвращает ему дружбу прежних друзей, утешает его миролюбивым посещением родных, посылает ему сугубое количество всякого скота, дарует многочисленное и прекрасное семейство, долголетие и мирную кончину

Ст. 1–2. Отвещав же Иов и рече ко Господу: вем, яко вся можеши, невозможно же тебе ничтоже. Полное и совершенное изображение природы и, наконец, страшного могущества левиафана, представленное Господом, окончательно утвердило в сознании Иова ту мысль, что Господь, как Создатель всего сильного, всесилен. и потому все может исполнить, что должно совершиться по Его «совету

Ст. 3. Кто есть таяй от тебе совет, щадяй же словеса, и от тебе мнится утаити кто же возвестит ми, ихже не ведех, велия и дивная, ихже не знах. Признавая всемогущество Божие, Иов исповедует, что Господь всегда может открыть свой советь тому, кто его «таит», доказать целесообразность и совершенную правду в своих действиях, как Он благоволил то открыть Иову в своем сугубом величественном слове. Но в то же время, как пламенный ревнитель совершеннейшей мудрости, Иов чистосердечно заявляет Господу, что только от Него одного он и ожидал надлежащего ответа на вопрос о том, почему с ним произошло «великое и дивное» – беспримерные и непостижимые бедствия и страдания (ср. ст. 11-й). Действительно, никто другой не мог сказать ему этого: сам страдалец не знал; премудрые друзья его недоумевали и утверждали то, что лишь оскорбляло, а не вразумляло праведника. Но Господь, явившись по желанию Иова, не обличил его в нечестии; напротив, самым явлением и собеседованием с ним засвидетельствовал, что Он не «отвращает лица Своего» от Иова, не считает его врагом Своим (ср. гл. 13, ст. 24; гл. 19, ст. 11). Господь только требует беспрекословной покорности своей всесовершенной воле – во имя своей вечной зиждительной, премудрой, благой и всемогущей власти. Это новое и дивное требование воли Божией, которого Иов не знал, примиряет его со своим бедственным положением и успокаивает его святую совесть.

Ст. 4–5. Послушай же мене Господи, да и аз возглаголю: вопрошу же Тя, Ты же мя научи. Слухом убо уха слышах Тя первее. ныне же око мое виде Тя. Иов всегда глубоко сознавал, как драгоценно откровение премудрости Божией и, просвещённый словом Божиим, благоговейно молит Господа – да научит Он Сам своего преданнейшего раба своей дивной воле в полнейшей мере. Прежде Иов воспринимал откровение Божие «слухом уха» (как и его друг Елифаз, гл. 4, ст. 12 – 16), а теперь, после такого великого подвига испытании, он удостоен был «оком видеть» Господа. По совершенно определенному выражению Иова, несомненно, что он видел образ Господа Вседержителя вовне, в пространстве, в некоторых очертаниях. Конечно, это «видение» Господа было таким же созерцанием, которого удостаивались св. пророки Исаия, Иезекииль и Даниил (Ис. 6:1 и 8; Иез. 1:21 – 28. Дан. 10: 4 – 6. 16 – 19). Праведнейший из людей и многострадальный Иов быль достоин такого «видения», ибо и пр. Иезекииль от лица Божия, ставит Иова равным Ною и пр. Даниилу (Иез. 11:14). Но, как пророк Даниил созерцал небесный образ явившегося «Сына человеческого» один, а мужи, бывшие с ним, не видали явления, но в страхе бежали; так, вероятно, и праведный Иов созерцал явившегося ему Господа один, а друзья его не были удостоены этого «видения». Этот-то совершеннейший способ откровения и возбудил в Иове сильнейшее желание знать совершеннейшую волю Божию.

Ст. 6. Темже укорих себе сам, и истаях: и мню себе землю и пепел. Так как речи Господа не только вразумляли, но и обличали Иова; то он, сознавая неумеренность своего дерзновения, приносит в жертву Богу свой сокрушенный дух (Пс. 50:19), исповедует свое бессилие и ничтожество в разумении дел Премудрого Подателя жизни и Зиждителя судеб людей праведных (гл. 40, ст. 3), добровольно приравнивает себя земле; проклятой Богом в делах человека (Быт. 3:17). Этим «укорением себя» и самоуничижением Иов устраняет всякую тень гордости, какую усматривали в нем друзья, побеждает решительно своего тайного врага – диавола и восхищает милосердие Господа Вседержителя.

Сг. 7. Бысть же егда изглагола Господь вся глаголы сия Иову, рсче Господ ко Елифазу Феманитину: согрешил еси ты, и оба друзи твои: не глаголасте бо предо мною ничтоже истинно, яко же раб Мой Иов. По обличении и вразумлении Иова, Господь произносит свой суд над сто друзьями – собеседниками. Господь обращается к первому и старейшему из них Елифазу, который начал столь спорную беседу со страдальцем. Вероятно, Господь беседовал с Елифазом также, как и прежде – не открывая ему лица своего (гл. 4, ст. 10), но только прежде Господь вразумлял Елифаза, а теперь произносит над ним свое грозное обвинение, которое относится и к двум друзьям его – Валдаду и Софару: «согрешил ты и оба твои друга» Елифаз представляется более виновным. потому, что он, как старейший, должен был обнаружить больше благоразумия в сдержанности своих суждений и при произнесении самых речей, а его суждения и речи, напротив, были более резки. Как первый из собеседников, обвиняя Иова, он и другим подал повод обвинять его. Валдад и Софар, по приговору правды Божией, также виновны, ибо они подтверждали то же обвинение, какое высказал Елифаз. Не обвиняется четвертый из собеседников – Елиус, вероятно, потому, что он более других был близок к правде: в самом деле, убеждая Иова размышлять о делах Всемогущего и не отрицать в них правды, он приходил к той мысли, что Господь не оставил Иова, но учит его познавать свою волю и подчиняться ей и, наконец, что Иов не может судиться с Богом, Которому покорны все твари (ср. гл. 33, ст. 13 – 29 и 30; гл. 36, ст. 22 – 23). Осуждая трех первых друзей, Господь говорят, что они не говорили ничего истинного. Без сомнения, отдельные суждения всех друзей справедливы; но в применении их к лицу и жизни Иова, они, проникнутые подозрением, насмешливостью и негодованием, были неосновательны, ложны, преступны. Между тем суждения самого Иова, по-видимому, столь дерзновенные, признаны Господом истинными, ибо Иов справедливо отрицал ту основную мысль всех речей, произнесенных друзьями, что Господь наказывает его за нечестивый образ мыслей и преступный образ жизни, и также справедливо утверждал напротив, что он не достоин столь безмерно страшного наказания, это было бы беспримерным делом неправосудия Божия.

Ст. 8. Ныне же возмите седмь телцев, и седмь основ, и идите к рабу Моему Иову, и сотворит жертву о вас: Иов же раб Мой помолится о вас, понеже точию лице его прииму: аще бо не его ради, погубил бых убо вас: не глаголасте бо истины на раба Моего Иова. Произнося строгое обвинение на друзей – собеседников, Господь милует и их – дарует им единственное средство оправдания – жертву, соединенную с ходатайственной молитвой праведника. Друзья должны были взять не только овнов, но и тельцов – что было жертвой самой ценной, в числе семи, что признавалось количеством совершенным. Такая ценная и совершенная жертва соответствовала величию греха, за который приносилась, и важности лиц приносивших. Действительно, утверждая без достаточного основания, что Иов тяжко согрешил против Бога, но упорно таит свой грех, утверждая это вопреки даже клятвенным заверениям и слезной просьбе Иова – верить его слову, друзья выдавали свое мнение за непреложную истину, даже за откровение Божие. Между тем, это было глубочайшим оскорблением чистосердечной праведности Иова, усиливало его искушение, вело к отчаянию и погибели, чего так усердно достигал диавол своим безмерным коварством. И вот, содействовавшие гибели другого, сами, по суду Божию, объявляются достойными погибели. Но оскорбившие праведника в примирении с ним находят свое оправдание. И вот Иов, прежде приносивший жертву тельца за грехи детей (гл . 1, ст. 4–5), теперь, как первосвященник, хотя и между старейшими по возрасту, приносит умилостивительную жертву за них. Господь благоволил принять только молитву Иова, потому что только его сердце было чисто. Оправдывая Елнфаза, Валдада и Софара посредством жертвы и молитвы Иова, Господь тем самым утверждает веру ветхозаветных людей в пришествие Единого Ходатая – Искупителя, который имел принести Себя в жертву за весь мир. Иов, во время своих страданий, возносивший мысль свою к небу с твердой надеждой на пришествие Присносущего Искупителя, теперь по совершении подвига величайшего испытания, сам удостоился быть ясным прообразом Его божественного лица и совершенного Им дела спасения мира.

Ст. 9. Отъиде же Елифаз Феманитин, и Валдад Савхейский, и Софар Минейский, и сотѳориша, якоже повели им Господ-, и отпусти грехи им Иова ради. Видя Иова оправданным, припоминая предостережение его – что Господь, подвергнув исследованию суждения друзей, накажет их за несправедливые укоризны – устрашенные действительным грозным судом Божиим, мудрые друзья – цари, без сомнения, с чувством глубочайшего раскаяния, с искренним дружеским смирением, просили у Иова молитвенного ходатайства за них пред Богом, с полной уверенностью, что Господь услышит молитву своего раба столь непобедимой преданности. С своей стороны, и благочестивейший Иов, будучи всегда «незлобив», конечно, с радостью и самым искренним дружеством, вознес сердечную молитву к Богу за своих друзей. Тогда и Господь, видя не только примирение оскорблённого с оскорбившими его, но и молитвенное ходатайство его за них, простил грехи им Иова ради. Теперь друзья ясно поняли и решительно убедились, что мнимо – преступный Иов не только не грешен и не достоин погибели, но даже стал избавителем их – самих от греха и погибели. А что виновные действительно избавились от греха и погибели, это они могли видеть из своего последующего благополучного существования, которое, но общему их убеждению, дарует Господь только праведным. Подобное отношение друзей было в обычае времен патриархальных. Так, когда царь Моавитский Валак пришел в ужас от ополчения евреев, предводимых Моисеем, то, желая предотвратить предстоящую погибель своего народа и царства, обратился с просьбой и дарами к пророку Валааму, чтобы он принес жертву и благословил моавитян. Явившись к Валаку, Валаам сказал: «построй мне здесь семь жертвенников, и приготовь мне семь тельцов и семь овнов. Валак сделал так, как говорил Валаам, и вознесли Валак и Валаам по тельцу и по овну на каждом жертвеннике» (Числ. 22:4 – 6; 23:1 – 2 и др.).

Ст. 10. Господь же возрасти Иова: молящуся же ему и о друзех своих, отпусти им грехи их. И даде Господь сугубая (двойное) елика бяху прежде Иову во усугубление. Беспримерное терпение, глубочайшее смирение, совершеннейшее незлобие Иова Господь вознаградил великим своим благословением. И праведник был достоин такого благословения, ибо он показал совершеннейшее незлобие в том, что молился даже за оскорбивших его. За то и Господь прежде всего возвращает ему дружбу прежних друзей его – прощает им грехи по молитве Иова и вместе снова дарует им жизнь; а это – залог дружбы поистине вернейший. И как некогда, благословляя первозданного человека, Господь изрек: «раститеся и множитесь, наполняйте землю и обладайте ею » (Быт. 1:28) так и теперь, воссоздав Иова, как бы из мертвых, Господь «возрастил» его – вырастил ему новое и здоровое тело и даровал ему по-прежнему многочисленное семейство, а вместе «усугубил» и его имение.

Ст. 11. Услышаша же вси братия его и сестры его вся случившаяся ему, и приидоша к нему, и вси елииы знаху его первее: ядше же и пивше у него, утешиша его, и дивишася о всех, яже наведе нань Бог: даде же ему кийждо агницу едину. и четыре драхмы злата назнаменована (нечеканенного). День выздоровления, как освобождения от смертельной болезни и убийственной грусти, для Иова был как бы день рождения; а потому, узнав о его выздоровлении, пришли к нему на этот день все его братья и сестры, как обыкновенно они бывали друг у друга вместе на пиру в день рождения. Могло быть, впрочем, что и прежде не все родственники оставили многострадального во время его болезни, по подозрению его в тяжких преступлениях: некоторые, по разным обстоятельствам и по роду своих занятий, могли даже и не слыхать о страшной судьбе Иова до последнего времени, когда молва о нем распространилась уже по всем путям во все окрестные страны. В радостный день своего избавления от погибели Иов устроил пир для гостей – родных и знакомых: ел и пил вместе с ними и тем засвидетельствовал свою прежнюю любовь к ним, как к людям по прежнему к нему близким. Иов был «утешен» уже самым присутствием столь многих гостей, из которых многие прежде оставили его и тем огорчили (гл. 19, ст. 13 – 19); но еще более утешен был тем, что все поняли в судьбе его дивное дело промысла Божия, все признали теперь справедливость речей его, высочайшую степень его праведности и, по древнему обычаю, каждый из посетителей подарил ему одну «агницу» и четыре драхмы нечеканенного золота. Обычай давать в награду агницу и чистое золото существовал у древних греков: первая была наградой мужественному, второе – тому, кто справедливее докажет свое право на суде. Так один из героев Троянской войны, Нестор говорил:

«Други! не может ли кто либо сам на свое положиться

Смелое сердце, и ныне же к гордым Троянам пробраться

В мраке ночном?....

О, великая слава была бы ему в поднебесной,

Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!

Сколько ни есть над судами Ахейских начальников храбрых,

Каждый из них наградит возвратившагося черной овцою

С агнцем сосущим; награда, с которой ничто не сравнится;

Будет всегда он участником и празднеств и дружеских пиршеств» ⁸⁴.

Такая же награда и в том же значении ⁸⁵ по праву могла принадлежать и Иову, который с таким мужеством выдержал столькие и такие нападения страшнейшего врага в мире – диавола. Не менее того Иов был достоин и другой награды. По сказанию Гомера, когда на площади «спорили два человека о возмездии за убийство, и один клялся, что все отдал, а другой отрекался в приеме, то оба, для окончания тяжбы, являются на суд к старейшинам города. Тогда – «Старцы градские,

Молча, на тесаных камнях сидят средь священнаго круга;

Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;

С ними встают, и один за другим свой суд произносят.

В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,

Мзда для того, кто из них справедливее право докажет » ⁸⁶.

Без сомнения, подобная награда, по всей справедливости, могла принадлежать Иову, который после столь продолжительного спора пред всеми и так превосходно доказал свое право на благополучную жизнь. И ему дано было чистое золото в количестве четырех драхм (по греческому весу): вероятно, оно употреблялось или в виде кольца (ср. Быт. 24:22), или в виде тонкой головной повязки, может быть, на подобие венка, который столь достойно украшал бы богопросвещенную главу мудрейшего из сынов Востока (ср. гл. 19, ст. 9. Притч. 1:7 – 9).

Ст. 12. Господь же благослови последняя Иовля (более), неже прежняя: бяху же скоти его, овец чстыренадесять тысящ, вельблюдов шесть тысяч, супруг волов тысяща, ослиц стадных тысяща. Не столь люди утешили Иова, сколько обрадовал его Господь: за ужаснейшие лишения Он даровал Иову богатство вдвое больше прежнего имущества. Так как во времена Иова, по условиям быта жителей восточных стран , сила богатства зависела от многочисленности стад разного скота; то Господь и даровал Иову всякого – рабочего и пастбищного – скота ровно вдвое большее количество сравнительно с прежде у него бывшим (ср. гл. 1, ст. 3).

Ст. 13–14. Родишажеся ему сынове седмь, и дщери три: и нарече первую убо, День: вторую же, Кассию: третию же, Амалфеев Рог. Прежде особенно горестно для Иова было лишение детей, погибших столь ужасным образом под развалинами дома старшего брата; но вот теперь Создатель человека благословил Иова столь же многочисленным семейством, какое у него было и прежде (гл. 1, ст. 2). Притом и первые дети, несчастно погибшие, не исчезли совершенно. Теперь Иову было уже понятно, что и необычайная судьба его детей есть также определение «совета» Вседержителя, дело Его неисповедимой воли: и как он сам, после своих страшных лишений был сугубо вознаграждён, так и о детях своих он должен был думать, что они, погибшие безвинно, получат тем большую степень уже не земного счастья, а небесного блаженства; а это для благочестивого родителя такое утешение, выше которого нет, о котором так часто и ревностно молился и благочестивый Иов (ср. гл. 1, ст. 5). И если Иов, примиряясь со смертью, ожидал будущего воскрешения своей плоти; то почему же он не имел бы утешения надеяться, что и умершие дети его некогда воскреснут? Не видно, чтобы новорождённые дети были от другой жены: эта перемена, как весьма важное семейное обстоятельство, была бы засвидетельствована здесь. Нельзя допустить и той мысли, чтобы целомудренный Иов имел детей от наложниц: вероятно, это были дети прежней жены, о которой здесь никак не упоминается потому, что она недостойна доброй памяти наравне с мужем, которому с дерзостью предложила столь безумный советь вместо сердечного утешения (гл. 2, ст. 9 – 10). Радостное чувство благодарности Ногу за благополучнейшую последующую жизнь Иов выразительно запечатлел на память своему потомству в именах трех своих дочерей – будущих матерей. В древности был обычай давать детям иногда знаменательные имена на память о каких-либо особенно важных событиях в жизни родителей (Быт. гл. 5, ст. 28 – 29; гл. 21, ст. 5–6; гл. 29, ст. 32). Из всех, детей Иова названы по именам только дочери, это признак, что они имеют знаменательное значение. Первую свою дочь Иов назвал «День», может быть, в ознаменование того, что Господь, некогда обративший его «день» или счастье в «ночь» или несчастие, теперь снова возвратил ему ясный «день» – полнейшее земное счастье. Вторая дочь получила имя « Кассия», так называлась ароматическая, драгоценная Аравийская смола, в числе других самых лучших благовонных веществ, употреблявшаяся в составе мира, для «священного помазания» царей и первосвященников (ср. Исх. 30:23 – 25. Пс. 44:5) Эго наименование стало именем дочери Иова, можем быть, в знак того, что Господь возвратил ему прежнее царственное достоинство чрез помазание (ср. гл. 29, ст. 25). Имя третьей дочери – «Амалфеев Рог» или «Рог Амалфеи». Название Амалфея дано было собственно той козе, которая, по баснословному сказанию греков, вскормила бога – Зевса. Эта кормилица Зевса как-то сломила и потеряла свой рог. Зевс нашел его, наполнил цветами и плодами, которые в нем никогда не оскудевали, почему рог Амалфеи иначе, несобственно, называется «рогом изобилия». В таком несобственном значении это название может быть приложимо и к третьей дочери Иова для выражения той мысли, что Господь даровал ему во всем неисчерпаемое обилие благ (ср. ст. 10-й). ⁸⁷

Ст. 15. И не обретошася подобни в лепоте (красоте) дщерем Иовлевым в поднебесней: даде же им Отец наследие в братии их. Счастье девиц – в замужестве их. Чтобы выйти замуж, нужно главное – иметь добрую нравственность. Тогда и Господь благословит замужество. Без сомнения, дочери столь благороднейшего и благочестивейшего отца, как Богом благословенный Ион, были благочестивы и досточестны, иначе они не пользовались бы его такою любовью, он не оставил, бы им наследства. Но на Востоке во все времена в девушках высоко ценилась и внешняя красота лица. И Господь даровал дочерям Иова но только цветущее здоровье, но и блестящую красоту лица, может быть, вернейшее подобие благолепного лица родителя (ср. гл. 29. ст. 24). Без сомнения, в изящных –чертах миловидного лица их выражалась их благородная нежность, а в кротких взорах светилось целомудрие богобоязненного сердца. При высоком общественном положении Иона, при его известности во всех окрестных странах, превосходная красота дочерей Иова сделалась препрославленною и, конечно, благоприятствовала их супружеству с достойными людьми. На Востоке дочери обыкновенно не получали наследства (например, у евреев, Числ. 27:4); но Иов, по милости Божией, был так богат, что из всего своего имущества мог выделить часть наследства и своим дочерям, безобидно для сыновей. Подобные богатые домовладельцы были и в Ассирии. Так некто ассириянин Сирузур, сын Килли, выделил дочери, в виде приданого, долю своей собственности. Владения «дома Килли » были обширны; но и «дом Килли» представлял многочисленное семейство. А потому Снрузур выделенное наследство своей дочери оградил особыми постановлениями против всякого соискателя из «дома Килли» ⁸⁸.

Ст. 16–17. Поживе же Иов по язве лет сто семьдесят: всех же лет поживе двести чстыредесят осмь, и виде Иов сыны своя, и сыны сынов своих, даже до четвертаго рода. И скончася Иов стар, и исполнь дней. Страшная болезнь Иова миновала так, что в здоровье его не оставила ни малейшего следа: он был отлично здоров, имел такую свежесть и крепость телесных сил, как будто снова родился. Один из величайших даров благословения Божия есть долголетие. И вот, как многих других избранников своих, так и Иова Господь благословил вожделенным долголетием: Ион прожил двести сорок восемь лет. Такое долгоденствие праведника есть милость Божия, которой он был вполне достоин, если и не столь достойные люди в глубокой древности и в настоящее время достигали высокого возраста, иногда далеко за сто лет ⁸⁹. Нет сомнении, что свою долголетнюю жизнь Иов посвятил на труды – ко благу семейства и сограждан, во славу Божию, и теперь, как и прежде, он «облекался в правду » , «опоясывался истиной» (гл. 29, ст. 14). Пред кончиною Иов уже не огорчался лишением потомства; напротив, он с утешением видел близ своего смертного одра своих детей, внуков и правнуков. Достигнув вожделенного предела жизни, испытав все, что есть утешительного в земном существовании человека, Иов уже свободно обратил свой взор к загробному бытию и перешел в вечность безболезненно и, несомненно, с тою же высокою верою и твердою надеждою, что некогда придет Искупитель и воскресит ею плоть (ср. гл. 19, ст. 25–26) – для вечного блаженства в царстве праведных.