Глава 41. Окончание речи Господа – Иеговы (2-й и последней). Если крокодил по наблюдениям и рассказам есть страшное создание Божие, то тем больший страх должно иметь пред Создателем всей вселенной. Но человек действительно не может вступить в борьбу с крокодилом: его лице, грудь, челюсти, зубы, чрево, чешуя, очи, ноздри, горло, шея, ноги, сердце, все так устроено и защищено, что пред ним обращаются в бегство все четвероногие животные; для него ничтожны и оружие человека~ копье, меч, стрела, пращный камень, острога, огонь и иьн , для него не опасны острые подводные камни, он безбоязненно проходит пучину морскую. Из всех созданий земных крокодил самый бесстрашный, тогда как его все боятся и на суше и в водах

Ст. 1–2. Не видел ли еси его; и глаголемым (т. е. рассказам о нем) не удивился ли еси; не убоялся ли еси. яко уготовася ми (как он устроен Мною), кто бо есть противляйся мне; или кто противостанет ми, и стерпит. Аще вся поднебесная моя есть. Иов, при своих путешествиях но окрестным странам, мог сам лично видеть крокодила и испытать чувство страха при взгляде на него; если же его наблюдения были незначительны, то он мог восполнить свои сведения по рассказам путешественников (ср. гл. 21, ст. 29). О таких животных, как бегемот и крокодил, считали нужным рассказывать своим соотечественникам те путешественники, которым приходилось быть в Египте. Так греческий историк Геродот, посетивший Египет и описавший многие его достопримечательности, между прочим, довольно подробио говорит именно о бегемоте и крокодиле ⁸⁰. Из подобных рассказов и Иов мог убедиться в том, как дивно устроен крокодил, заочно проникнуться страхом пред его неугасимо-яростной силой и отсюда понять, насколько неразумно вступать в борьбу с Самим Создателем, которому безусловно покорна вся «поднебесная» с безчисленным множеством наполняющих ее существ, столь неукротимых, сильных и страшных, как единороги, львы, бегемоты, крокодилы и т. п.

Ст. 3. Не умолчу его ради, и словом силы помилую равнаго ему (т. е. крокодилу). От созерцания силы крокодила можно прийти в ужас. Посему Господь продолжает подробно изображать крокодила и вместе предваряет ответ Иова условием: если он в борьбе с крокодилом обнаружит силу равную ему, то Господь своим «властным словом» оправдает его. Как обыкновенный раб пользуется благосклонным вниманием и многое своего властелина за то, если он обнаружит геройскую отвагу в таком-либо единоборстве; так и раб Божий, если он, ревнуя о своем оправдании, готов жертвовать всеми силами и самою жизнью, решится выступить на поединок с чудовищем тартара – левиафаном, как бы представителем самого сатаны, и такою решимостью, хотя и дерзновенною, засвидетельствует любовь к правде, хотя и горделивую, то он достоин помилования. Подвиг столь геройскаго мужества доказал бы ничтожество крокодила, которому, по чувству неумеренного страха, поклонялись и служили как богу, некоторые народы древности, как египтяне и индийцы; такой победитель крокодила был бы «великим ловцом пред Богом», каким быль древний знаменитый исполин – охотник Нимрод (Быт. 10:7 – 9). Но, нет – еще первозданный человек утратил свое совершенное владычество над животными, и увы! стал не только страшиться их, но и поклоняться им... Древнейшие люди были безоружны и бессильны пред крокодилом: решительно не мог одолеть его и Иов.

Ст. 4–5. Кто открыет лице облечения его; в согбение же персей его кто впадет; двери лица его кто отверзет; окрест зубов его страх. Вид крокодила спереди ужасен. Его лицо покрыто сильною костистою полостью, как бы непроницаемым шлемом; и никакой герой – охотник не сможет стащить этот шлем с головы чудовищного зверя. «Согбение персей», где сходятся две половины груди крокодила, всегда близко прилегает к земле и потому никто не может пронзить его копьем или стрелой, с тем, чтобы потом вынуть сердце зверя из – за грудной преграды (как то делали иногда с побежденными врагами). «Двери лица» крокодила, это-две длинные челюсти, как будто две половины створчатой двери, из коих одна – верхняя открывается, а нижняя всегда остается неподвижною (чего не бывает ни у кого из животных) Никто не может открыть этих страшных «дверей»: это как бы двери смерти, уста самой могилы, столь страшные для всякого. Тот же страх смерти – и около зубов крокодила, которые в большом количестве и длинными рядами расположены на обоих челюстях (на верхней – до 36-ти, на нижней до 30-ти); остроконечны, несколько загнуты назад и всегда оскалены, как будто постоянно готовы терзать свою добычу...

Ст. 6 – 8. Утроба ею щиты медяны, союз же его (т. е. чешуя из костистых щитков) яко же смирит (шлифованный) камень: един (щиток) ко другому прилипают, дух (воздух) же не пройдет его: яко муж брату своему прилепится, содержатся, и не отторгнутся. «Утроба» – чрево крокодила, вмещающее его внутренности, грязновато-жёлтого цвета, как будто вылита из меди; сверху она покрыта щитками, которые соединены между собою как бы в один панцирь: все они тверды и гладко, как плитки из полированного камня, расположены по всему телу (в 17-ть рядов) и прилипают один к другому так, как будто сплавлены, так что между ними не может пройти не только стрела, по и воздух, они выросли вместе как родные братья и не расстаются друг с другом до смерти...

Ст. 9–12. В чхании ею возблистает свет: очи же его видение денницы. Из уст его исходят аки свещы (факелы) горящыя, и размещутся аки искры огненны: из ноздрей ею исходит дым (как бы из) пещи горящия огнем углия. Душа (гортань) же его яко углие, и яко пламы (пламя) из уст его исходят. «Около полудня крокодил обыкновенно выходит из реки на берег, чтобы погреться на солнце и поспать. К месту своего полуденного отдыха он приближается чрезвычайно тихо и как бы обдуманно вылезает на маленькую песочную отмель, осторожно осматривает своими зелеными глазами окрестность, и затем, после продолжительного наблюдения, укладывается на покой, падая сразу тяжело на чрево. Крокодил почти всегда ложится изогнувшись; часто кончик хвоста остается еще в поде. Расположившись, по возможности, удобно, он открывает клапан, закрывающий его ноздри, фыркает, зевает и, наконец, широко раскрывает свой зубастый рот. С этого момента он остается совершенно неподвижным на одном месте» ⁸¹. Если крокодил высовывает голову из-под воды и фыркает, то из ноздрей его вылетают брызги и как искры блестят на солнце; глаза его светятся, как звездочки (почему в египетском иероглифическом письме глаз крокодила означал солнце); из ноздрей его выходят целые струи воды и блестят подобно горящим факелам, а когда он фыркает, то они разбрасываются в мелких блестках, как бы искрах от факела, раздуваемого ветром; из уст его выходит пар, как будто внутренность его чрева – печь, раскаленная пламенеющим углем; «душа его» – средняя часть горла (гортань), где сосредоточено дыхание, обнаруживается при раскрытии зева и, при вдыхании и выдыхании воздуха, делается каждый раз пламенно-красною, как будто во чреве крокодила насыпаны угли, как будто он дышит пламенем. Такова внутренность этого обитателя водяного тартара....

Ст. 13. На выи же его водворяется сила, пред ним течет пагуба. «Прямо позади черепа крокодила лежат четыре килеватые щитка попарно, на затылке шесть таких щитков» ⁸². Это дает возможность крокодилу принимать на свою шею большие тяжести (лодки и т. п.) и опрокидывать их. Посему, если крокодил устремляется вперед головой, то пред ним как бы идет смерть, так как он всему угрожает погибелью.

От. 14. Плоти же телесе его солпнушася, лиет нань (на тело), и не подвижится. Мускульное мясо крокодила так плотно, как будто вылито из металла; оно не дрожит, его мускулы как будто не двигаются, как у других животных.

Ст. 15. Сердце ею ожесте аки камень, стоит же аки наковальня неподвижна. Как наковальня в кузнице укрепляется твердо и не дрожит под сильными непрерывными ударами тяжёлого молота; также сильно, как бы совершенно нечувствительно, и сердце крокодила: оно не дрогнет от ударов какого-бы то ни было орудия, с которым мог встретить его отважный охотник.

Ст. 16. Обращщуся же ему, страх зверем четвероногим по земли скачущим. Крокодил бестрепетно стоит против всякого своего врага. А когда сам он устремляется к берегу с целью нападения на других зверей, то они, в неудержимом страхе, со всею силой бегут прочь. «С наступлением сумерек крокодилы уходят в воду и тогда начинается время их охоты, продолжающейся всю ночь и направленной преимущественно на рыб в реке. Кроме рыб, крокодил ловит также всех больших и маленьких млекопитающих животных, приходящих без достаточной предосторожности на водопой, и даже болотных и водяных птиц. Он приближается к водопою или местам отдыха своих жертв с крайними предосторожностями, совершенно погружается в воду, медленно и тихо подплывает, выставляя для дыхания только кончики ноздрей из воды; в минуту же нападения бросается с быстротой молнии в прямом направлении к берегу. Он никогда не преследует на суше добычу, которую не удалось схватить сразу. Посему иногда некоторые животные (антилопы, собаки и друг.), несколькими прыжками отскочив от берега, спасаются от пасти крокодила в тот же момент, когда он уже высовывается из-под воды. Крокодил с решительностью нападает даже на больших животных и утаскивает в воду ослов, лошадей, рогатый скот и даже верблюдов» ⁸³.

Ст. 17–20. Аще срящут (встретят) ею копия, ничтоже сотворят ему, копие вонзено и броня: вменяет бо железо аки плевы (солому), медь же аки древо гнило. Не уязвит ею лук медян, мнит бо каменометную пращу аки сено: аки стеблие вменишася ему млатове, ругаетжеся (посмеивается) трусу огненосному. Самый страшный, сильный и хитрый враг всех зверей – человек. Но его орудия, какими он располагал в древнее время, против крокодила были недействительны. Копье не вонзалось в его тело, покрытое броней как бы из полированных камней. Железный меч ломался об его щиты, как солома и гнилой тростник. Стрела, брошенная с медного – самого крепкого и упругого лука не уязвляла его тела. Камень брошенный из пращи, наносил ему столь легкий удар как будто на него был брошен клочен сена. «Молот», т. е. железная острога, поражающая в голову акулу и кита, крокодилу причинила боль закую же, какую иным животным причиняет удар хлыста. Если же против крокодила вооружаются огнем – зажигают кустарник, потрясают зажженными ветвями, то он посмеивается и над этой острасткой, мгновенно ныряет в воду и с быстротой молнии скрывается в подводной глубине.

Ст. 21. Ложе ею остни (подводные камни) острии, всякое же злато морское под ним, яко же брение безчисленно. Не имея возможности преследовать какого-либо зверя, охотник дознает место его ночлега и подстерегает его здесь. Но крокодил сходит на дно моря, и здесь, как царь всей подводной области, совершенно безопасно от всяких охотников, покоится на своем ложе, которое сложено из острых подводных камней и украшено золотоносным песком (ср. ст. 25-й).

Ст. 22 – 23. Возжизает бездну, якоже пещь медную: мнит же море яко мгроеарницу, и тартар бездны яко же пленника: вменил бездну в прохождение. Удар, чувствительный для крокодила, раздражает его чрезвычайно: в ярости он так сильно вращается на две морском, что вода образует вид волнующейся воронки, в которой клубится и шипит белая пена, как в медном котле, в котором варят благовонное миро. Таким образом для него и углубление дна морского будто мироварница. Он овладевает и «тартором» – самою недозримою областью морской глубины и распоряжается с нею по своему произволу, как бы с пленником: как пленников, по древнему жестокому обыкновению, клали на землю и топтали ногами; так крокодил носится над бездной и яростно попирает ногами самое дно тартара.

См. 24. Ничто же есть на земли подобно ему сотворено, поругано быти ангелы моими. При сравнении крокодила со всеми животными, обитающими на суше, оказывается, что никто не равен ему по устройству тела, которое защищено от всяких ударов, даже от когтей льва и клыков бегемота. Крокодил, как и бегемот, может быть побежден только силою ангелов Божиих, которым подчинены все стихии мира (ср. гл. 40, ст. 14).

Ст. 25. Все высокое зрит, сам же царь всем сущим в водах. Крокодил не имеет себе равного как на суше, так и в воде – рек, озер и даже моря: над всеми животными он преобладает, всех страшит, всем может жестоко мстить, как царь всего водного царства.

Если человек, при всем своем горделивом мужестве и самонадеянном геройстве, поможет одолеть крокодила и сокрушить силу этого гордого царя над всеми сильными и гордыми на земле и в водах, то его желание – вступить в прение с Создателем всех тварей, обитающих на суше и в водах, и даже ангелов, населяющих необозримое пространство небес – крайне неразумно и предосудительно. Посему и мужественный ревнитель правды, сын мудрости, избранник Божий – Иов напрасно хранил в душе своей мысль выступить на суд с Богом и пред Ним защищаться силою своего слова: он, как преданнейший раб Божий, с беспредельным смирением пред Ним, должен покориться Его воле совершенно без всякого прекословия. В этом – наивысочайшее совершенство праведника, наивысшая сила его веры и твердость надежды. На эту степень крайнего совершенства и возвел Господь праведного Иова.